Читать онлайн Homo Negans: Человек отрицающий бесплатно

Глава 1. Уровень неприятия

Уровень неприятия – это показатель оценки эффективности функционирования индивида в социуме, выражающийся как в четких фактических данных о количестве заработанных эмобаллов, так и эмпирически, в виде авторитетности, положения в локальном сообществе (семья, школа, работа).

Общий раздел BADB, статья 95963-09-782

– Шэй, ну давай уже, ты чего к терминалу прилипла? Столько за день заработала, что сливать пришлось? – прокричал Рори.

Двое мальчишек в нетерпении топтались возле будки эмостанции. День был теплый, солнечный, занятия только закончились и из школьных дверей хлынул поток учеников, как воздух из туго надутого шарика. Казалось белый блестящий глянцевый купол здания, выплюнув последнего замешкавшегося подростка, вот-вот сморщится, сплющится, а на месте возведенного по всем правилам строительной 3D-печати «обучающего модуля класса «SC-7-12» останется только серая лужица программируемой материи и с десяток мелких неразлагаемых деталей.

Рори тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли. В последнее время его все чаще посещали такие, как сказала бы школьный психолог мисс Доннели, «нездоровые» образы. Но Рори хватало ума об этом помалкивать. Надо бы вечером не забыть проверить в ДД[1] уровень ниацина и глюкозы, а то организм явно сбоит.

– Ну не все же такие лузеры, как вы двое. – Шэй неторопливо вышла из кабинки терминала, и с издевательской улыбкой продемонстрировала дисплей эмобраслета на тонком золотистом ремешке, который она носила на правой руке перевернутым на внутреннюю сторону запястья.

От прикосновения её указательного пальца на экране появились суточные показатели, подсвеченные красным цветом, означающим что норма уже изрядно перевыполнена, а ведь еще и четырех дня не было!

– Тринадцать тысяч двести! Ну ты даешь! – восхищенно воскликнул Нэйт – полноватый мальчишка с чрезмерно милым, по-детски розовым лицом, на котором ярко-голубые глаза в обрамлении спадающих на лоб белокурых прядей смотрелись и вовсе вызывающе.

Таких в школе нещадно лупили, и Нэйту доставалось немало, пока он чем-то не приглянулся Шэй, а значит автоматически попал и под защиту Рори.

Шэй и Рори – главные герои школьных новостей и гордость директора. Юные вундеркинды, воплощающие все самое лучше, что послепотопное общество Острова подняло на флаг и благодаря чему смогло выжить – целеустремленность, рациональность, безжалостность, эффективность.

В параллели все боялись даже косо посмотреть в сторону этих двоих, потому что им не было равных в главном навыке современного мира – умении зарабатывать эмобаллы. Они были непревзойденными мастерами буллинга, троллинга, шейминга, слаггинга[2] и других видов школьной жестокости.

Учителя не могли нарадоваться такими учениками, ставили их в пример, порождая в школе неутихающие волны вполне заслуженной зависти.

– Кому не повезло сегодня? – спросил Нэйт с мазохистским, как показалось Рори, интересом.

– Да этой неуклюжей корове О’Лири. Пролила в столовке шоко, кроссовки мне забрызгала, пришлось заставить её оттирать все до последней капли собственной толстовкой, – снисходительно прокомментировала Шэй.

Нэйт скорчил неопределенную гримасу. Видно, посочувствовал О’Лири или представил себя на её месте, что было более чем вероятно без их с Шэй опеки.

– Куда двинем? – поинтересовался Рори, сделав вид, что нимало не впечатлен сегодняшними достижениями компаньонки.

Как настоящие «закадычные враги» они с детства соперничали во всем, подстегивая друг друга. В их отношениях не было места похвале и прочей эмоциональной шелухе, более известной как «розовые сопли», ведь когда-нибудь им неизбежно придется соревноваться друг с другом.

Основной их крепкого многолетнего союза, который в отсталые допотопные времена именовался бы дружбой, было временное совпадение жизненных приоритетов, выражающихся в желании заколачивать как можно больше эмобаллов любыми доступными способами.

Они с Шэй на этой почве и познакомились, еще в песочнице, будучи трехлетними детьми. Наглая девчонка отобрала у него совок, Рори стукнул её по голове ведерком и толкнул, та разрыдалась, за что и получила нагоняй от матери. «Она у меня до сих пор слишком радостная, улыбчивая, совсем не умеет дать отпор» – оправдывалась миссис Линч.

Видимо Шэй это запомнила, потому что при следующей встрече хорошенько изваляла Рори в грязи и отобрала у него любимую игрушку, дурацкий оранжевый кораблик, который он потом, конечно, отбил назад.

В итоге, после пары серьезных стычек с тасканием за волосы, синяками и ссадинами ребята решили, что разумнее будет объединить немалые совместные усилия на борьбу со старшими агрессорами, вечно сгоняющими их с карусели. Что и было немедленно с успехом претворено в жизнь, в корне изменив расстановку сил на детской площадке.

Когда им исполнилось по десять лет, на торжественной линейке в обучающем модуле средней ступени всем новеньким надели на руки первые в их жизни эмобраслеты – маленькие вытянутые экраны в форме глаза в аккуратном силиконовом обрамлении цвета хаки. Рори и Шэй, в отличие от одноклассников, открыто выражающих свою радость, лишь сдержанно переглянулись, понимая, что теперь для них настало новое ответственное время – время применять на практике все тщательно отрабатываемые ранее навыки.

И нечего тут улыбаться, как вечно скалящиеся жизнерадостные идиоты, которых им показывали на кадрах допотопных хроник. Не даром же они и вымерли как вид, эти Homo sapiens, уступив место намного более приспособленным Homo negans[3], для которых источником жизни стали так называемые «отрицательные» или «негативные» эмоции во всем красочном разнообразии их проявлений.

В школе Рори и Шэй стали мастерами отрицания. Они плевать хотели на мнение окружающих, у них не было и быть не могло авторитетов, они научились помыкать и презирать, унижать и растаптывать одним словом, одним взглядом, как будто это не составляло для них никакого труда. Они моментально вычисляли слабости ина били в самую больную точку, так что даже опытным учителям на тренировках в «Клубе ораторов» не всегда удавалось сохранить лицо.

Слаженно, точно и суперэффективно функционировал этот взаимовыгодный альянс двух сильных незаурядных личностей, способных вместе подавить намного больше слабаков (каковыми они считали практически всех своих сверстников) чем поодиночке, и выжать из них столько эмобаллов, чтобы ни в чем себе не отказывать.

Единственным, кому из объекта травли удалось переквалифицироваться в подпевалу стал Нэйтгард Келли. Почему – Рори до сих пор не знал, но однажды Шэй поставила его перед фактом, что им нужен кто-то третий, и на эту роль вполне подойдет долговязый белокурый «мальчик для битья». Тогда Рори согласился, особо не задумываясь, потому что привык доверять Шэй и её сверхъестественному чутью в вопросе определения «удельной цены» тех или иных людей, но с недавних пор начал сомневаться.

Нэйт был определенно «влюблен» в Шэй, и если бы не то количество страха, который он умудрялся испытывать по любому, даже самому незначительному поводу, его уровень эмобаллов упал бы до неприлично низких показателей, а директору пришлось бы исключить его из их престижной школы.

Другие компании, кланы и союзы, которые постоянно формировались и перетасовывались в школьных стенах, посчитали бы такого члена ненужным балластом, позорным пятном на репутации, понижающим уровень неприятия всей группы, но Рори с Шэй пока могли себе это позволить.

Их показатели были на порядок выше среднего, да и баллы они накапливали с большим опережением. Если честно, они оба могли бы заранее скупить все инфослоты школьной программы на год вперед и вообще не думать об учебе. Но решили, что в этом учебном заведении шанс прокачаться за счет окружающих неудачников намного выше, чем где-либо еще, поэтому продолжали посещать занятия.

Обычно уроки походили для них в довольно расслабленном режиме, ведь те, кто закачал соответствующие инфослоты, могли ничего не учить и не силиться запомнить. Подсказки с необходимой информацией моментально возникали на экранах персональных очков-визоров.

Например, если учитель по физике вызывал Рори и спрашивал: «Мистер Дойл, сообщите нам, какие пять фундаментальных физических сил и взаимодействий вы знаете?», отвечающему нужно было только обратиться к базе данных собственного визора, используя фразу-пароль.

– Несложно ответить, – говорил Рори, – четыре фундаментальных взаимодействия, на которых заждется наш мир, это…

Дальше перед его глазами всплывали текст и картинки, которые он закачал в инфотерминале, и ответ становился делом техники.

– Первая сила – гравитационная, вторая – электромагнитная, третья – сила ядерного взаимодействия, и четвертая – человеческие эмоции, негативный спектр которых оказался эффективнее и сильнее всех источников энергии, основанных на предыдущих трех силах.

Как известно, всякая информация имеет ценность, и с самого раннего возраста дети Города должны понимать, что за неё надо платить. Никто на Острове, кроме членов правительства, не имел полного доступа БАДБ[4] – глобальной общей базе данных, но каждый мог заплатить эмобаллами за частичный доступ к определенным статьям, то есть за расширение своей собственной БД. Только полные неудачники, неспособные заработать на инфомодули, да еще эти чокнутые сектанты «Отказники» слушали учителей и пытались что-то там мямлить по памяти.

Рори, Шэй и Нэйт как раз проходили мимо огромного экрана со школьным рейтингом успеваемости. Сверху была обозначена дата – тридцать первое октября, а ниже – сам график. Рори заметил, что на диаграмме уровень неприятия Шэй, благодаря сегодняшней стычке, опять перепрыгнул через его столбик, который до того стоял первым среди нескольких сотен, возвышаясь гордой красной стрелой с большим отрывом от остальных. «Ничего, еще не вечер, я-то свои баллы пока в терминал не сливал» – подумал Рори.

– Давай в Старый порт? – предложила Шэй.

После школы они обычно зависали вместе где-нибудь в городе, в одном из многочисленных торгово-развлекательных парков или рубились в лазертаг на виртуальных полигонах, но сегодня Шэй потянуло на приключения. Что ж, Рори был всегда за, потому что, как правило, её задумки оборачивались неплохим развлечением и ощутимым прибавлением баллов.

– Погнали, – кивнул Рори и включил режим «быстрого перемещения» на кроссовках, слегка стукнув одной пяткой о другую.

Нэйта, как обычно, никто не спрашивал, однако, он покорно последовал за компаньонами. Все трое сначала на пару секунд повисли в нескольких сантиметрах над идеально ровной светло-серой поверхностью сверхпроводниковой дороги, активировав магнитное поле в подошвах обуви, а затем рванули с места.

Рори обожал это чувство: несешься по дорожному полотну, смотришь только вперед, а в экранах визора перед глазами вспыхивает путеводной нитью проложенная транспортным ИИ[5] траектория.

Плавно обходишь навечно застывшие по обочинам дома, редкие машины, неповоротливые самоходные грузовые контейнеры, медленно тянущиеся по пронизывающим весь Остров дорогам, и таких же летящих мимо людей. У всех – свои дела, свои четко поставленные задачи, свои безошибочно выполняющиеся функции.

Дополненная реальность визора заботливо поясняет назначение того или иного объекта, на котором останавливается взгляд. Рори только что обогнул огромный впивающийся в небо монумент в виде стальной иглы, и в очках появилась привычная надпись: «Допотопный памятник неизвестного назначения, предположительно символизировал похвальное стремление населения Острова к верховенству, превосходству и доминированию».

Троица понеслась по Генри-стрит, и в визоре наперебой замелькала реклама с акциями тех магазинов, мимо которых они проезжали: «Треннинг «Суперстресс 3000»: как добиться депрессии без лекарств и психоанализа», «Наши мягкие впитывающие полотенца с ультрареалистичными кровоподтеками заставят ваших домочадцев кричать от ужаса!», «Довести мужа за 10 дней – ускоренный курс семейных отношений», «Как неврастения помогает в работе: 1000 и 1 факт из жизни. Тренинг от лучшего эмокоуча года – Стивена Салливана», «Демотиваторы для всей семьи», «Акция: Обучающие инфослоты от 100 баллов за штуку!» и прочее.

В невидимом глазу силиконовом наушнике, вложенном в ушную раковину, зазвучал голос Шэй.

– Может тормознемся на минутку? Хорошая цена, а мне бы пару новых слотов по физике не помешало, в пятницу обещали тест.

– Не вопрос, – согласился Рори.

Заложив крутой вираж и чуть не сбив с ног стайку недорослей, тестирующих очередного домашнего робота возле магазина с бытовой техникой, они подкатили к аппарату, торгующему инфослотами.

Девочка действовала быстро, словно по сенсорной панели летала не человеческая рука из плоти и крови, а металлическая клешня манипулятора, как на каком-нибудь заводе или в лаборатории. Зеркально-хромовый лак на ногтях её тонких белых пальцев дополнял сложившийся образ. На секунду Рори даже подумал, что, наверное, объективно мог бы понять, почему Нэйт постоянно пялится на неё с таким восхищенно-придурковатым выражением лица.

Шэй Линч всегда точно знала, чего она хочет, и добивалась цели быстро, со стопроцентной гарантией успеха. Это несомненно должно привлекать представителей противоположного пола. К тому же, судя по генетическим маркерам, она идеальная самка без отклонений развития, а значит может стать приемлемой женой и матерью потомства.

Пару лет назад они даже поэкспериментировали в области поцелуев и обжиманий, пытаясь выяснить, смогут ли в случае чего составить приемлемую пару. Правда тогда все прошло не очень гладко: Шэй постоянно хихикала, а Рори чувствовал себя неуклюжим придурком, так и не поняв зачем, судя по инструкции в визоре, нужно совершать потенциально опасный обмен слюной. Стоило ему представить микрофлору чужой полости рта со всеми этими бактериями, грибами, простейшими микроорганизмами, спирохетами, паразитами, вирусами и прочим, как желание целоваться отпадало само собой.

Хотя Рори не отрицал, что Шэй можно было считать вполне красивой благодаря симметричности лица с чистой ухоженной кожей, пропорциональной фигуре и хорошо подобранной одежде. В этом она тоже всегда стремилась к совершенству и тратила огромные суммы баллов на самые модные новинки из каталогов вещфабрики, красила волосы и ногти чуть ли ни каждый день в новый цвет, а ремешки для эмобраслетов занимали в её комнате целый отдельный шкафчик с прозрачными дверцами.

Например, сегодня одним нажатием нарукавного сенсора её школьная униформа цвета хаки, такая же как у Рори, Нейта и вообще всех подростков в городе, перекрасилась в розово-сиреневые тона с причудливым орнаментом на манжетах и карманах комбинезона. Трансформируемая ткань утянулась по фигуре в груди и на поясе, штанины укоротились до щиколоток, отвороты воротника удлинились и из них даже вылупилась россыпь стразов.

Если честно, Рори не очень понимал, в чем принципиальное отличие между нарядом, выпущенным в прошлом месяце и в текущем. Кому вообще интересно, какой оттенок красного сейчас в моде? Главное, чтобы уровень безопасности модели был на высоте. Вот разгонишься хорошенько и вмажешься ненароком в какой-нибудь столб или грузовой контейнер, и какая тебе разница, был на тебе костюм цвета бордо или карминовый, если амортизационное поле вовремя не сработает? Неделями потом будешь «на аппаратах» в стационаре валяться, кости восстанавливать и внутренние органы заново в инкубаторах растить – мерзость. Другое дело прочность, мощность обогрева, быстрота самоочистки – вот это в одежде важно, а не какие-то цветочки и рюшечки.

В любом случае, не смотря на этот очевидно иррациональный недостаток, свойственный большинству представительниц женского пола, Шэй действительно по всем параметрам сильно опережала известных ему девчонок, и, если бы пришлось выбирать пару для жизни завтра, Рори, очевидно, предложил бы вакантную должность Шэй.

К счастью, Город не обязывал представителей их класса определять партнера ни в пятнадцать лет (а именно по столько им с Шэй было сейчас) ни по окончании последнего школьного модуля – в восемнадцать. Они же не какие-нибудь аграрии, чтобы только и делать, что выполнять простейшею физическую работу и размножаться, как амебы в чашке Петр.

Глядя на собственных родителей, Рори вообще не очень понимал, зачем обременять себя личными отношениями. Если партнер требует уделять ему много внимания, неизбежно падает твоя личная эффективность, что противоречит желанию Рори достичь карьерных высот в максимально сжатые сроки. А если люди живут как его мать с отцом, практически не встречаясь и не разговаривая, опять же не очень много смысла в сосуществовании вроде бы на одной территории. Они же даже скандалы для взаимного пополнения эмосчетов не устраивают, не разбирают по вечерам недостатки друг друга, не выдвигают списки претензий, как другие нормальные пары. Хотя, наверное, совместное проживание выгоднее чисто экономически – одна квартира, разделение заботы о Рори, пока он был сопливым младенцем…

Отец Рори был высокопоставленным управленцем островного уровня, и, хотя его должность и круг обязанностей были засекречены, все, от директора школы до его собственной жены, говорили о мистере Дойле как о человеке, которому известно о жизни намного больше, чем им самими: «Отцу виднее», «Мистер Дойл несомненно осведомлен в этом вопросе лучше нас» и так далее.

Рори, редко виделся с отцом, но, когда тот бывал дома, казалось, он действительно несет на себе бремя некоего важного знания. Он много курил, почти не расставаясь со старомодной электронной сигаретой, которую даже в выключенном состоянии постоянно перекатывал меж своих длинных тонких пальцев, мало ел, часто запирался в кабинете и даже участвовал в правительственных заседаниях прямо из дома, часами просиживая в кабине голокома. Еще, как однажды с удивлением заметил Рори, отец не любил имен. Мать он называл исключительно «дорогая», а его – «сын».

Мать не работала, и за неимением возможности копить эмобаллы, срываясь на подчиненных в офисе, нанимала прислугу, как в скучных стариковских 2D сериалах про допотопный мир, которые крутят на канале «Нестареющая классика». И вот на этих людях она отыгрывалась по полной – унижала, глумилась, издевалась так, что для оплаты домашних счетов ей, наверное, и не нужно было залезать в бездонный отцовский эмосчет, свои баллы только успевай сливать.

– Тебе не нужно? – Шэй закончила загрузку, расплатилась, приложив экран браслета терминалу, и готова была ехать дальше.

– Нет, я всю физику за год вперед пару дней назад выкачал по запарке – некуда было баллы девать. – Отозвался Рори.

Шэй недовольно хмыкнула, но комментировать не стала. Они договорились не зарываться и идти в ногу с программой, чтобы оставаться в школе, а такие «закидоны» могли заставить директора задуматься о переводе особо преуспевающих учеников в спецзаведение, чего они оба не особенно хотели.

– А я еще не накопил… – протянул Нэйт с обычным для него выражением завистливого обожания.

– Еще бы, – буркнула Шэй с сожалеющей и в тоже время заговорщической улыбкой, будто знала, что заставляет его выглядеть вечным аутсайдером.

Они продолжили путь, моментально разогнавшись до максимально допустимой в черте города скорости. Рори бесило, что у Нэйта вечно не хватало баллов на нужные инфослоты. Казалось, что может быть проще – система наработки и расходования эмобаллов универсальна.

Чем больше отрицательных эмоций ты выдавишь из себя и окружающих, тем больше энергии, накапливаемой в эмобраслетах, сможешь слить в общую сеть в конце дня, а значит оплатить какие хочешь счета в терминалах и магазинах. Все просто и функционирует без перебоев. Но этот увалень даже на учебу себе наработать не может, и зачем они только его постоянно с собой таскают? Надо обсудить это дело с Шэй, сил уже нет.

Рори часто задумывался о том, каким все-таки невероятно гениальным был этот Уотсон – изобретатель, подаривший миру Аккумулятор негативной энергии. Какой безупречной, восхитительно логичной была созданная им система!

В первый день учебного года в школе всегда показывали один и тот же вирт[6] – о том, как скромный психолог Джон Уотсон после долгих поисков и сомнений решает энергетическую проблему человечества.

Вот он сидит в пыльном кабинете и раз за разом перечитывает дела своих пациентов, отчаянно и бессмысленно копаясь в психических расстройствах детей и взрослых. Вот он не спит ночами, пытаясь решить «Проблему Д» – колоссального количества диагнозов со словом депрессия, которые был вынужден ставить. Вот перед глазами проплывают пугающие картины варварских методов лечения, которые пробовало внедрить заблудившееся в логически неверных рассуждениях человечество – жуткие антидепрессанты, глупейшие группы поддержки и совершенно нелепые – арт, – гипо и даже – дельфино терапии, которым подвергали несчастных пациентов.

И наконец, когда случаются Война и Потоп, и кажется мир никогда не возродится, чудом выжив на единственном не ушедшем под воду кусочке суши, Джон Уотсон сумел подняться над собой, очистившись от эмоциональной шелухи и оценочных критериев прошлого.

Он понял, что единственный ресурс, которого на скромных просторах некогда зеленого Острова осталось предостаточно – это и есть горе и страдание, те самые негативные эмоции, которые сами по себе настолько сильны, что могут стать универсальным возобновляемым источником энергии, благодаря которому человечество восстанет из радиоактивного пепла.

С помощью группы ученых Уотсону удается создать в «Секторе Ноль» величайшее изобретение послепотопного времени – Аккумулятор, накапливающий и сохраняющий энергию от негативных эмоций, пережитых каждым отдельным человеком, и трансформирующий её в электричество, обеспечивая новое поколение людей всем, что нужно для жизни.

Во время просмотра каждый школьник раз за разом переживал взлеты и падения Великого Изобретателя, искренне отчаивался и радовался вместе с Джоном Уотсоном, а потому он был чуть ли не единственным положительным героем для каждого жителя Острова, вне зависимости от еженедельно меняющихся критериев неприятия.

Эти критерии выдвигались правительством Города для того, чтобы жителям было легче испытывать негативные эмоции по отношению к согражданам. Например, на прошлой неделе особенным порицанием в обществе пользовались левши – их осмеивали и унижали в школах, на работе, в общественных местах, в театрах и на телевидении. На ежевечернем ток-шоу «Блиц-фрик» досталось даже какой-то «шишке» из Замка, наверное, отцовскому коллеге. Что делать, перед критериями все равны.

За неделю до того не в почете должны были быть блондины, и, к нескрываемой радости Рори, на Нэйта опять посыпалось со всех сторон, что позволило ему немного подтянуться, но все равно недостаточно. Фамилия Келли на школьной диаграмме всегда стояла ближе к позорному зеленому хвосту.

Вообще они там в Департаменте эмоций совсем разленились. Критерии постоянно повторяются: толстые-худые, правши-левши, рыжие-брюнеты-блондины-лысые, белые-азиаты-темнокожие и так далее – ну банальщина же сущая! С профессиями тоже туго. Сколько можно отрываться на аграриях? Что уж говорить про бездарные социальные плакаты с однообразными Алылыми слоганами типа «Дисгармония единства», «Неравенство – двигатель прогресса», «Единомыслие – путь к бездействию» и прочее.

Единственной приличной акцией за последние полгода можно считать «День матери», когда во всех школах провели поясняющие семинары о влиянии матерей на своих детей, вреде их постоянного ласкового сюсюканья, о подчиняющей силе опеки и других важных штуках. Рори тогда за итоговое сочинение получил высший балл, потому что смог описать что-то около пятидесяти вещей, раздражающих его в собственной матери, тогда как Нэйт и десяти не наскреб.

– Ты чего психуешь? – Шэй оторвала его от размышлений. Индикатор связи визора показывал, что она обращается только к Рори, не включая в сеть Нэйта.

«Ну и как она догадалась?» – раздраженно подумал Рори, но вслух сказал:

– Надо обсудить кое-что, но лучше потом, когда доедем.

– Ок. Мы уже близко.

Тут изображение в очках Рори запрыгало и пошло зернистой рябью.

– Что за… Шэй, у тебя тоже такая ерунда?

– Угу, помехи какие-то, может что с вышкой, тут вечно всё сбоит из-за этих железяк.

Действительно, техника в районе Старого порта часто глючила, собственно, поэтому тут никто и не жил. Отстроенные вскоре после Потопа дома стояли обесточенными и запечатанными – пять кварталов старых блочных конструкций, которые Город пока не придумал как использовать.

Когда сюда въехали первые жильцы, выяснилось, на этой территории не могут стабильно работать самые важные для любого человека устройства – терминалы закачки эмобаллов в общую сеть. Строители по десять раз проверили проложенные под землей кабели, но так и не нашли причину, списав всё на помехи с кладбища.

Сносить дома оказалось дороже, чем возводить, потому что делалось все по устаревшим технологиям, из железа и бетона, вот и остались они торчать здесь, перед отделяющей город от моря стеной.

– Ребят, у меня одного визор отрубился, у вас тоже? – это уже Нэйт, как всегда с оттенком паники в голосе.

– У нас тоже, тормозим, – скомандовала Шэй.

Они остановились на перекрестке перед неуклюжим пятиэтажным зданием, в котором по непонятным причинам все двери была раскрашены в разные цвета.

– Какой все-таки бардак царил в городе после Потопа, пока правительство не взяло всё под контроль! Что вот это такое? – Рори показал рукой на двери. – В чем задумка? Какая в этом рациональная функция заложена?

– Полагаю, никакой, – отозвалась Шэй.

– Вот именно. Не хотел бы я жить в таком местечке.

– Эм, ну, может это просто так, для красоты? – робко предположил Нэйт.

– Для какой такой красоты? Что может быть красивого в абсолютно хаотичной, нелогичной мешанине из цветов и форм? Ты только посмотри! А ручка? За нее же даже взяться толком не получится, какой-то шишак в форме головы зверя, как там его, коня, или еще какого-то сказочного не пойми чего, раз оно с рогом посредь башки!

Рори набросился на Нэйта с таким жаром, словно тот оскорбил своим предположением его лично.

– Да нет, я просто так, подумал, мало ли, кто ж этих допотопников поймет… – Нэйт опустил глаза и принялся нервно теребить дужки очков визора, которые только что снял.

– Ладно тебе, нашел из-за чего заводиться. – Я вас сюда не двери обсуждать позвала.

– А кстати да, зачем мы сюда притащились? Тут кроме самой дороги, как я вижу, даже ничего не работает, да и та вон заканчивается метров через сто.

– Хочу вам кое-что показать, пойдем.

Шэй отключила магнитное поле кроссовок, опустилась на землю, прошла вперед вдоль дома, свернула за угол, и мальчишки, секунду поколебавшись, направились за ней. Они минут пятнадцать петляли среди бетонных коробок, и когда терпение Рори уже было на исходе, Шэй затормозила перед неприметной железной дверью.

– Сюда, – девочка дернула за большую скобовидную ручку, и, к удивлению её спутников, дверь с негромким скрежетом открылась.

– Ничего себе! – не сдержался Нэйт. – Они же все запечатанные вроде! Как ты её нашла?

Шэй вместо ответа резво затопала по уходящей вверх лестнице. Видимо, этот дом был самым высоким в порту, потому что даже Рори с его отличной физической подготовкой запыхался, преодолевая последние пролеты. Лестница была крутая и неудобная, наверное, пожарная или какая-то техническая, вряд ли жильцы стали бы по такой ходить, для подъема на этажи в домах всегда есть лифты.

Троица вынырнула из пыльного темного нутра здания и оказалась на крыше. Шэй поманила их рукой и подошла вплотную к краю плоской квадратной площадки, за которым открывался совершенно невероятный вид, заставивший Рори раз и навсегда изменить преставление об Острове. Там, отделенное от них частоколом стального ограждения, лежало море.

Глава 2. На краю водной глади

Однажды юноша прогуливался и подошел к берегу моря, ибо филиды всегда верили, что на краю водной глади открывается истина…

Диалог двух мудрецов

До самого горизонта простиралась высвеченная чешуйками солнечных бликов темно-синяя гладь. Ошарашенные увиденным мальчишки долго стояли в полной тишине и смотрели на стихию, которую до того видели только в очках виртуальной реальности, где море всегда представало лишь безжалостным уничтожителем человеческой цивилизации.

Жуткие цунами, затопляющие города и сметающие всё на своем пути: дома, машины, деревья; соленая вода, убивающая посевные поля; гибнущие в страшных водоворотах люди – таким рисовалось море в сознании каждого островитянина. От него отгородились стеной и старались пореже вспоминать о том, что когда-то по этим просторам ходили корабли и связывали Остров с давно затопленными или разрушенными войной континентами.

Но то, что ребята видели сейчас, абсолютно не походило на кошмарные образы, тысячекратно отштампованные во всех видах масс-медиа. А свежий ветер, непривычный солёный запах и колоссальный масштаб раскинувшегося перед ними пейзажа делали его настоящим, осязаемым, более реальным, чем любые голограммы.

Рори показалось, что эта неисчислимая никакими тоннами и литрами масса воды живая, и что она дышит – ровно и спокойно вздымаются и опускаются в едином ритме волны, пенные струи распадаются на пышные локоны, а где-то там, на недостижимой глубине, упираясь вросшими в песчаное дно ногами стоит прекрасная и древняя, как сам мир, богиня. Её призрачная фигура колышется в такт с изумрудно-зелеными лентами водорослей на бескрайних подводных полях, этот танец длится тысячелетиями, но веки её остаются смеженными, а во сне она видит всё, что происходит здесь, на земле.

Непонятные, странные видения, словно стараясь перещеголять друг друга, теснились в сознании мальчика, и глядя на бесконечный морской простор, он уже не мог просто так от них отмахнуться. Откуда они взялись? Мать никогда не рассказывала ему сказок, чем иногда, как он знал, грешили в других семьях, а в кино, виртах и играх такого точно быть не могло…

– Спасибо, Шэй, это правда очень круто… – неожиданно для самого себя произнес Рори.

Шей кивнула и робко улыбнулась. Она не была уверенна, понравится ли её спуникам это место.

Только спустя некоторое время Рори заметил, что по правую руку от их смотровой площадки открывается совсем иная, но тоже поражающая воображение, картина. Сразу же за длинным, выдающимся в море причалом начиналось кладбище кораблей, из-за помех с которого, как говорили, в этом районе и стало невозможно жить.

Здесь стояли сотни судов: старые, обшарпанные, полузатонувшие, с облупившейся краской, погнутыми антеннами и черными выклеванными глазницами иллюминаторов. Отжившие свой век сухогрузы и танкеры, паромы и лайнеры, траулеры и сейнеры, крейсеры и миноносцы, фрегаты, катера, яхты – какие только посудины не были нанизаны на пять длинных причалов, как полусгнившие ягоды на несобранных гроздьях.

В некоторых зияли огромные пробоины, топорщась по краям кусками искорёженного взрывами металла. Словно они были истерзаны беспощадными морскими чудовищами, способными рвать зубами железную плоть кораблей. Правда Рори прекрасно знал, что никаких подводных монстров не существует, а вот человеческое оружие во время Войны было способно и на большее.

Когда-то давно Рори спросил отца о том, что за странный скрежет слышится там, за стеной. И мистер Дойл рассказал сыну, что в Старом порту на вечном приколе стоят корабли, которые в послевоенное время удалось собрать со всей близлежащей акватории. Одни были застигнуты здесь врасплох начавшимися бомбардировками, другие прибывали в поисках укрытия, когда морское судоходство еще не прекратилось, третьи защищали берега тогда еще большой страны и участвовали в морских боях. Такие чаще всего притаскивали в порт на буксирах на ремонт, которому не суждено было состояться.

На первых парах эти корабли неплохо помогли Городу, потому что часть металлов с них можно было использовать для прокладки сетей и создания техники. Но когда производство необходимых материалов было налажено на заводах во внутренних областях острова, их просто бросили здесь, а потом и вовсе отгородили, постарались забыть, как и бо́льшую часть плачевной допотопной истории.

– Может перекусим здесь? Я пару батончиков захватила, и шоко, – предложила Шэй, доставая из рюкзака шуршащие разноцветными обертками припасы и большую пластиковую бутылку с коричневой жидкостью.

– Отличная идея, – поддержал Рори.

– Можем сесть прямо тут, высоты не боитесь?

– Еще чего, – усмехнулся Рори, и уселся, свесив ноги через прутья ограждения, Шэй примостилась рядом. На самом деле у него, конечно, промелькнула мысль о том, не обвалится ли ненароком вся эта древняя конструкция, но виду он не подал.

Нэйт промолчал. По лицу было видно, что парень порядком струхнул, хотя тоже сел на краю крыши, с другой стороны от Шэй. Так они просидели не меньше часа, жуя белковые батончики со вкусом продуктов, которых их поколение никогда не видело вживую, попивая сладкую газировку, синтезированную, как уверяла этикетка, на основе последних сохранившихся в мире какао-бобов, и разглядывая море и остовы кораблей внизу.

– Неужели там больше никого нет? – задумчиво, словно обращаясь к самой себе, сказала Шэй.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну знаешь, ведь мог же после Потопа выжить кто-то еще, не только наш остров?

– Если бы были еще острова и города, правительство бы точно об этом узнало, и рассказало бы нам. – решительно отрапортовал Рори.

– Ты уверен, что рассказало бы? Тебе вон отец много про все эти свои секретные дела рассказывает? – Шэй безотрывно смотрела на закатное солнце и её глаза будто наполнились оранжевым светом. В волосах, выкрашенных сегодня в ярко-розовый, плясали теплые искорки, но лицо оставалось напряженным.

– Даже если после войны кто-то и остался на незатонувших обломках суши, вряд ли они смогли выжить без энергии, у нас-то есть Аккумулятор… – грустно, как будто с сожалением вставил Нэйт.

– Вот-вот, тут блондинчик прав, – согласился Рори.

– Да перестань ты его блондинчиком называть, – беззлобно огрызнулась Шэй.

Рори хотел было высказать пару ласковых про этот бездарный «прицеп» по фамилии Келли, с которым они по непонятным причинам до сих пор нянчатся, но решил не портить момент, которым Шэй так наслаждалась.

Солнце медленно сползало к горизонту. Блестящая поверхность воды и редкие рваные облака над ней окрасились в сочные желто-рыжие тона. Даже изъеденные ржавчиной корабельные обломки стали гармоничной частью вечернего пейзажа, слившись с мягкой текучей охрой моря и неба.

Если бы Рори заглянул через плечо Шэй, то увидел, как рука Нэйта робко подобралась к её тонким пальцам, и блестящий на солнце стальной маникюр скрылся под неуклюжей мальчишеской пятерней.

Вдруг девчонка вся подалась вперед и вытянула шею, глядя в сторону свалки бесполезных железяк, бывших когда-то кораблями.

– Кажется, я там кого-то заметила… – неуверенно пояснила она, указывая вниз, – человека.

– Да откуда там людям взяться? Там же стена, – возразил Рори. Тем не менее все трое встали и подошли к правому краю крыши, откуда было лучше видно этот участок бухты.

– Может игра света? Или какая-нибудь рухлядь корабельная отвалилась, – предположил Нэйт.

Тут и Рори заметил крошечную фигурку, ловко перепрыгнувшую с одного ржавого борта на другой. Кто бы там ни был, у него на голове были такие же ярко рыжие волосы, как у самого Рори, и они прямо-таки светились в последних лучах заката.

– Неа, там точно кто-то есть, я тоже видел.

– Спустимся и проверим? – Рори заметил во взгляде Шэй шальной блеск азарта, живого интереса к любым загадкам и вызовам. Если бы спросили, он, наверное, назвал это одним из тех качеств, за которые особенно ценил свою компаньонку.

– Кто быстрее? – Рори первым рванул к двери.

Они выскочили в переулок и побежали по старой асфальтовой дороге вглубь кварталов, вплотную подходящих к стене. Попетляв немного, ребята наконец очутились у бетонной махины, высотой около четырех метров.

– Выглядит довольно непреступно, прямо wonderwall[7] – резюмировал Нэйт, когда запыхавшиеся подростки остановились перед преградой, не зная куда направиться дальше.

– Чего-чего? – не понял Рори.

– Да это песня одна, из старого допотопного сериала, мы с Шэй недавно смотрели, даже в базе потом нашли, прикольная.

– Давайте пройдемся в сторону кладбища. Раз там кто-то бродит, значит должна быть лазейка, дыра какая-нибудь, – Шэй резко оборвала Нэйта, который явно сболтнул лишнего, но, к счастью, Рори был слишком сосредоточен на желании узнать, кто это разгуливает по кладбищу кораблей.

– Ага, или незапертая дверь. Ты кстати так и не рассказала, как нашла эту лестницу, – заметил Рори.

– Потом расскажу, – отмахнулась девчонка.

Они двигались вдоль стены уже без спешки, оглядываясь по сторонам. Рори заметил, что с заходом солнца пустые улицы стали заполняться туманом. Сначала он был тонким, неровным, волокнистым, но чем ближе они подходили к последнему пристанищу мертвых судов, тем гуще становились его белесые языки.

Они уже не только стелились под ногами, облизывая гладкие бока их кроссовок, но и норовили взобраться повыше, оттяпав у нежданных пришельцев ноги до самых колен. Трое подростков теперь сами плыли в вязкой сумеречной гуще, как сбившиеся с пути корабли.

– Мне кажется, пора поворачивать, завтра можем вернуться и все проверить, – Нэйт озвучил мысль, которую Рори никогда бы не высказал вслух, хотя и понимал, что в таком тумане рыскать бессмысленно. В городе такого не бывает, видимо, здесь сказывается близость моря, и вся эта непроглядная мутная дымка тянется оттуда.

– Погоди, – Шэй взяла Нэйта за руку, – видишь, вон там что-то темнеет.

Они прошли еще несколько метров и оказались перед проломом – довольно большой дырой в стене, в которую запросто могли пролезть.

– Интересно, кто сделал этот проход, – сказал Рори, и первым нырнул в вытянутый стрельчатый проём, похожий на окна в правительственном здании с кучей островерхих башенок и огромным шпилем, которое стояло возле торгово-развлекательного парка St.Patrick.

– Давайте, не бойтесь, – подбадривающе крикнул он уже с другой стороны.

Шэй и Нэйт последовали за ним, так и не отпустив руки друг друга.

– Слышите, что-то громыхнуло, вон там! – Рори с горящими глазами метнулся в туман.

– Погоди! – Шэй побежала за Рори, а Нэйт за ней, не отставая ни на шаг, но и не пытаясь обогнать.

Под ногами цокала галька, хрустел песок и какой-то мусор, осколки пластика и обломки дерева. Странно, дерево считалось очень ценным материалом, поскольку на Острове растения по большей части выживали в специально оборудованных теплицах, а здесь оно просто так валялось под ногами.

Рори удивился, что Город так расточительно отнесся к редким ресурсам. Может поэтому сюда и пробрались воры? Какие-нибудь отбросы из неблагополучных окраинных кварталов решили поживиться допотопными трофеями.

Рори понял, что оказался на причале. Из тумана по обе стороны от него выглядывали проржавленные остовы, в которых с трудом угадывались очертания прежних кораблей, а некоторые наоборот очень неплохо сохранились, и задирали заостренные носы так, словно вот-вот собирались отплыть.

Этот странный окутанный молочными клубами мир постоянно менял свои очертания, и в нем то и дело проступали фантастические силуэты созданий, которых Рори никогда и нигде не мог видеть.

Многометровые черные лопасти торчащего из воды гребного винта казались крыльями огромного ворона, прилетевшего поживиться на поле битвы. Тянущиеся вверх иглы антенн стали грозными копьями воинов-фениев, а блеснувшее над ними стекло давно погасшего мачтового прожектора – смертоносным оком одноглазого фомора Балора.

Туманное марево было заполнено необычными, пугающими звуками: лязг якорных цепей, скрежет трущихся о причалы бортов, пронзительные скрипы, стоны прогибающихся конструкций, всхлипы воды – словно хор призрачных банши взялся оплакивать всё человечество разом.

Но Рори различил диссонанс в этом слаженном оркестре: гулкие шаги – перебежка – прыжок. Он тоже прыгнул в туман, и оказался на небольшом рыболовном судне. Палуба сейнера была железной, а потому не прогнила как у менее удачливых его соседей, но отчетливо громыхнула при приземлении. Рыжеволосая фигура стояла на рулевой кабине, и, услышав Рори, обернулась.

Девчонка! Примерно его возраста, волосы собраны в толстую косу, но все равно торчат из неё в разные стороны, как спутанная медная проволока.

– Эй, ты кто такая? – крикнул Рори.

Девчонка на секунду задержала на нем взгляд, а затем ловко, одним резким движением соскочила вниз и скрылась из виду за палубной надстройкой. В выбитых оконных проемах кабины Рори увидел, как она пробежала по носовой части судна и перепрыгнула на следующее.

Мальчишка кинулся в погоню. «Ну уж нет, не уйдешь!» – думал он на бегу, перескакивая через прорастающие из дряблой поверхности палуб кнехты. Лохмотьях полуистлевших швартовых, покрытые мерзким бурым мхом, придавали им сходство с гигантскими болотными грибами.

Придется изловить эту оборванку, и сдать в гарду[8]. Это же надо, проделали дыру в стене и воруют у города ценные материалы! Он прорывался через клочья тумана, не разбирая дороги, а впереди то и дело мелькало огненное пятно девчачьей шевелюры.

– Рори! – издалека, сзади донёсся приглушенный голос Шэй, еле пробиваясь через плотную вату тумана. Наверное, они отстали, а наушники здесь не работают.

– Я здесь! – отозвался Рори, и тут же об этом пожалел. Теперь рыжая нахалка знает, что он близко, и вот-вот её схватит. Он перемахнул через намертво застопоренные валы траулерной лебедки, и чуть не упал, поскользнувшись на чем-то маслянистом.

– Чтоб тебя затопило! – выругался он то ли в адрес корабля, то ли злясь на проворную девчонку, но не остановился.

Преследование осложнялось тем, что туман стал совершенно непроглядным. Рори притормозил на палубе наполовину ушедшего в воду крейсера и огляделся. На всякий случай он достал из нагрудного кармана визор, проверил, но сигнал так и не восстановился, а значит незаменимые в городе «умные очки» здесь ничем не помогут.

Отсчёт баллов на браслете замер, хотя он был уверен, что зол настолько, чтобы цифры начали изменяться. Сенсорный регулятор тепла на комбинезоне также не реагировал, а туман начал просачиваться под одежду, пропитывая призрачным холодом все вокруг, включая самого Рори.

Всё-таки гонка по корабельным останкам – слишком опасное развлечение, может удастся выманить нарушительницу и поговорить? Не обязательно же волочь её в гарду самому, главное узнать имя и айди.

– Эй ты, рыжая, постой! Я ничего против тебя не имею, просто хотел узнать, что ты тут делаешь совсем одна?

Из-за белесой пелены ответа не последовало, но Рори чувствовал, что девчонка рядом и слышала его. А вот Шэй и Нейт, наверное, совсем отстали или пошли не в том направлении.

– Может ты заблудилась? Так я помогу тебе выбраться!

– Ты теперь и сам себе не поможешь, рыжий! – звонкий девчачий голосок с нотками задиристого превосходства раздался совсем рядом. Сделав несколько бесшумных шагов вперед, Рори увидел её, стоящую сверху, на полубаке.

Обеими руками она вцепилась в толстый канат, перекинутый поверху над судном, но и начало, и конец этой опоры были неразличимы в окружающей влажной белизне. Зато Рори заметил, что и одета девчонка была как-то несуразно. Так выглядели люди в старых «плоских» фильмах. Рори знал названия этих вещей, хотя не думал, что где-то на острове мог сохраниться такой допотопный хлам.

На ногах у нее, вместо фабричных кроссовок с магнитным полем, были кеды с белыми резиновыми носами и тканевыми шнурками, а не с саморегулирующимися декоративными, как у всех нормальных людей. Синие джинсы были сильно потерты и местами порваны, кое-где в пятнах, да и вообще ей виликоваты, будто не по размеру. Такое, конечно, было возможно, только если эта одежда была старинной, не из программируемой самоочищающейся ткани.

Особенно дурацкой была серая спортивная кофта с надписями на груди. Рори различил только ту, что была сделана крупными красными буквами – Trinity College. Что это за колледж, и какая такая Троица, Рори понятия не имел. Дикость какая. Неужели ей не хватает баллов даже на элементарный комбинезон?

Тут глаза Рори расширились, а брови невольно поползли вверх, будто пытаясь в страхе спрятаться под защитой спадающей на лоб челки, густые пряди которой уже пропитались влагой и начали прилипать ко лбу. У неё на руке не было браслета! Совсем. То есть вообще не было – ни старого, ни нового, никакого! Это просто невозможно. Рори никогда не приходилось видеть людей старше десяти лет без браслета.

Снять браслет было равносильно самоубийству. Во-первых, он был универсальным удостоверением личности, с записанной на нем информацией о принадлежности к социальному классу, группе крови, наследственных заболеваниях и так далее. Без браслета нельзя было зайти в виртуальную реальность, развлекательный центр и даже в большинство современных домов, ведь в целях безопасности везде стояли системы идентификации личности.

Во-вторых, без эмобраслета ты не мог самостоятельно расплачиваться в магазинах, не мог учиться и главное, копить на будущую взрослую жизнь, когда придется оплачивать все счета самому.

Даже самые страшные преступники в городе, члены эмо-картелей, которые похищали людей, пытали их и сливали чужие баллы в нелегальные пиратские аккумуляторы, никогда не снимали браслеты со своих жертв. Чаще всего они бросали несчастных с обнуленными счетчиками в безлюдных местах, но и у таких был шанс выжить, если кто-то переведет им немного баллов на первое время. А вот за самовольное снятие браслета наказание было одно – путешествие в Замок в один конец, то есть фактически смертная казнь.

Рори раскрыл было рот, чтобы сказать что-то этой ненормальной, но от возмущения не смог найти подходящих слов, и вновь ринулся в погоню. Девчонка же, прежде чем он забрался на полубак по шаткой железной лесенке, как заправский акробат съехала по канату вниз, перекинув через него бандану, обмотанную вокруг запястий, и очутилась на следующем корабле.

Рори бежал, перелезал через какие-то железки, прыгал с палубы на палубу, балансировал на шатких бортах, осторожно ступал про прогнившим доскам и сломя голову несся там, где опора под ногами казалась надежной. И вот, когда рукав серой толстовки, как крыло призрачной птицы, мелькнул в заманчивой близости от его руки, Рори оступился и сорвался с борта баржи, обвешанной по периметру черными автомобильными шинами, ставшими скользкими из-за туманной измороси.

Тело мальчика, в миг ставшее тяжелым и неуклюжим, с гулким стуком рухнуло на маленький буксир, по счастью приткнувшийся тут же. От удара у Рори перехватило дыхание, и несколько долгих секунд он лежал с открытым ртом, силясь преодолеть спазм. С первым вдохом, когда легкие наконец пропустили через себя соленый колючий воздух, пришла и боль. Она прокатилась снизу-вверх, пронзив мозг тысячами раскаленных иголок, а затем вновь опустилась, расплывшись липким бесформенным пятном на правой ноге Рори. Когда он попытался сесть, изо рта вырвался непроизвольный стон.

Рори с недоумением уставился на сочащуюся сквозь ткань комбинезона кровь. Вырванный из штанины треугольный лоскут свисал, как язык изо рта повешенного, а обнажившийся порез казался невероятно глубоким, целой кровавой бездной. Словно с кожей и плотью, раскроенной непонятно откуда взявшемся острым штырем, треснуло что-то в сознании Рори, и вместе с красным потоком, хлынувшим из раны, прорвалась какая-то плотина в его мозгу. Рори стало ужасно, дико, неимоверно страшно. Мысли метались, его начала быть дрожь.

Ну зачем, зачем было гнаться за какой-то сумасшедшей мародеркой? Он же знал, что вся техника тут не работает, и защитная система костюма тоже, а значит любое падение, любая травма становятся смертельно опасными.

Да он просто отвык от опасности, как и Шэй, и Нэйт, и все его сверстники. Они выросли в инкубаторе предусмотрительных, угодливых технологий, и совсем разучились по-настоящему бояться за свою жизнь.

Наверное, скоро он потеряет сознание и просто истечет кровью посреди этого кладбища, и даже отец со всей своей властью, влиянием, связями ничем не сможет помочь.

– Шэй… – он попытался закричать, но в горле пересохло, и изо рта выходил лишь негромкий скрипучий клекот.

Бесполезно. Шэй и Нэйт бродят сейчас где-нибудь возле стены, или вовсе отправились домой, ведь совершенно нерационально было бы плутать в тумане в поисках такого самонадеянного придурка, как он.

Тем более что их с Шэй отношения не подразумевали всяких пережитков прошлого типа поддержки, преданности или взаимопомощи. Логичный эффективный симбиоз сильнейших в своем классе особей – не более того. Он бы сам вряд ли стал напрягаться ради кого-то в подобной ситуации.

Рори скорчился, зажав рану обеими руками, и невидящими глазами смотрел перед собой. Кровь продолжала течь, и ему было всё труднее сохранять вертикальное положение. Хотелось просто лечь на прохладный метал и отдохнуть. Рори собрал последние силы и отполз к борту буксира, чтобы опереться на него спиной. Он прикрыл глаза, и сам не заметил, как отпустил ногу и осел на палубу рыхлым безвольным мешком.

«Может если немного отдохнуть, поспать, все наладится. Проснусь – а меня уже нашла гарда, отвезли в больницу, а отец меряет шагами коридор и ждет, когда я очнусь, чтобы начать орать на непутевого сына за ужасное, деструктивное поведение…»

Стемнело. Туман окутал Рори со всех сторон, и мальчику казалось, что он лежит под теплым мягким одеялом, и вот-вот все будет очень, очень хорошо.

Глава 3. Темра

Темра от греческого слова «теморио» [9] . Ученые люди утверждают, что отсюда название того места, что зовем мы Темрой. О любом заметном и достославном месте, будь оно в доме, на равнине или еще где, можно сказать так…

Старина мест

– Как ты могла притащить его сюда? Да еще и парней Оссори в свои проделки втянула! – мужчина говорил не громко, но был заметно зол, и еле сдерживался, чтобы не закричать.

– Оссори тут не причем, я просто попросила их помочь донести раненного. Если бы я оставила его там, он бы и часа не протянул.

– И что с того? Ну и пусть бы себе дальше кровью истекал! Что нам теперь с ним делать? Погладить по головке и вернуть за стену? Думаешь он не растрезвонит про нас, не притащит сюда пару-тройку нарядов гарды для зачистки?

– Я не могла оставить его там умирать… – голос предательски дрогнул.

– А должна была! – с яростью отрезал её собеседник, и вышел, громыхнув дверью.

Когда Рори очнулся, перед ним стояла рыжеволосая девчонка, за которой он так отчаянно гнался. Она была немного растерянна, и в ясных серых глазах блестели слезы. Увидев, что Рори пришел в себя, она тут же отвернулась, и сделала вид, что поплотнее закрывает дверь, а когда вновь повернулась к своему неудачливому преследователю, на её лице не осталось и тени недавней ссоры.

– Ну что, пришел в себя? Мозги не отшибло, говорить можешь?

– Вроде бы… – прокряхтел Рори, и понял, что у него ужасно пересохло во рту. Жажда была такая, как будто он не пил целую неделю.

Девчонка сразу поняла, что ему нужно, и принесла железную кружку с водой со стоящего у него в ногах деревянного столика. Рори приподнялся на локтях, и она помогла ему напиться. Вода оказалась на удивление вкусной, даже сладковатой.

– Слане, сказал, что тебе надо еще полежать. Ногу твою он залатал, вроде все обойдется, а вот внутренние ушибы могут быть серьезные. Говорит, если головокружение и рвота не начнутся, значит и с мозгами всё в порядке будет.

– Слане, это твой ДД? – уточнил Рори.

– Что такое ДД?

– Домашний доктор.

– Ага, он самый, врачеватель, только не мой, а общий, он нас всех лечит.

– Понятно.

Вот же нищета, один ДД на всех… Правда кто такие все, сколько их, и где это он вообще находится?

Рори огляделся. Он лежал на узкой, ужасно неудобной кровати в маленькой комнате, стены которой были покрыты старым, пожелтевшим пластиком. Напротив, всего в каком-то полуметре – такая же койка, куда и уселась его спасительница.

В противоположном конце комнаты располагались две двери: одна желтая, как и стены, видимо вела в какое-то внутреннее помещение, а другая, под дерево, с длинным прямоугольным зеркалом на ней – входная. Еще справа между кроватью и входной дверью втиснулся небольшой одежный шкаф. Повисло неуютное молчание, такое же неприятное и чужое, как все в этом помещении.

– Где я?

– Мы принесли тебя в ближайшую свободную каюту, из тебя кровь рекой лилась, знаешь ли… – девчонка замолкла, не зная, что ещё сказать.

– Каюту?! Так мы всё ещё на этом проклятом кладбище? – Рори представил, что лежит в недрах одной из тех ржавых посудин, и ему стало жутко.

Он попытался сесть, хотя каждое движение отзывалось в теле тягучей болью. Девчонка тут же вскочила с места и подоткнула ему под спину подушку, чтобы он мог расположиться хотя бы в полулежащем состоянии.

– Постарайся пока избегать резких движений, – спокойно произнесла она, вернувшись на место напротив Рори. Сначала она сидела, сложив засунутые в рукава толстовки руки на коленях, но затем забралась на кровать с ногами, скрестив их «по-турецки» и откинувшись на стену каюты.

– Слушай, ты к такому не привык, я знаю, у вас там в Городе все по-другому и вообще… Короче, я что-нибудь придумаю. Надо будет только поговорить с братом, может ещё с кем-то из старейшин. Поваляешься тут пару дней, а как ходить сможешь, мы тебя отсюда выпроводим.

– Пару дней?! Здесь?! Что это за место вообще такое? Какой-то корабль?

– Не корабль, а «Темра» – круизный лайнер, считался чуть ли не самым шикарным в свое время. Как бы тебе объяснить… – замешкалась девчонка, видя недоумение на лице Рори. – В общем, раньше были такие гигантские корабли, прямо плавучие многоэтажные дома, и люди на них путешествовали по разным островам и континентам.

Плавали по несколько дней, а то и неделями, и жили прямо на борту, в отдельных комнатах, типа как эта. Только они разные бывают, эта нора не очень уютная, а есть двухкомнатные, с окнами большими, огромными мягкими кроватями, красивой мебелью, картинами. Еще на таких лайнерах была куча всяких развлечений – рестораны, бары, магазины, казино, театры, кинозалы, парикмахерские, бассейны, спортзалы, даже библиотеки. Какое-то время после войны он пустовал, но теперь мы тут живем.

– Кто мы? Сколько вас вообще? Вы что, все сняли браслеты и добровольно сбежали из Горда? Зачем?!

– А вот это не твоего ума дела, – отрезала девчонка. – Заметь, это ты сюда сунулся. Что ты забыл за стеной? Решил пощекотать нервы? Что, симуляторы в парках развлечений уже не вставляют? – вдруг вспылила она, отчего на смешном веснушчатом лице появилось выражение совершенно детской обиды.

– Да я и не собирался ни за какую стену, оно мне надо! – слукавил Рори. – Это все Шэй со своим дурацким морем, чтоб его затопило!

Девчонка пару секунд смотрела на него со смесью раздражения и удивления, а потом неожиданно громко расхохоталась.

– У вас, застенников, даже ругательства дурацкие, – проговорила она сквозь смех. – Море – это чуть ли не единственное, что нельзя затопить!

– Точно… – мальчишка слегка смутился.

– Тебя как зовут? – спросила она после затянувшегося молчания, которое, правда, уже не было таким враждебным.

– Рори, а тебя?

– Ив. А ты знаешь, что имя Рори на древнем языке значит «рыжий король». Насчет королевского происхождения не знаю, но рыжий – это точно.

– Кто бы говорил – заметил Рори с улыбкой, глядя на её растрепанные волосы. – А что за древний язык? Я думал он только один сохранился, наш, на котором все говорят.

– Ну, в Городе может и один, а тут у нас в библиотеке есть целая полка с учебниками по этому языку, на котором наши предки еще до потопа, тысячи лет назад говорили, и книги на нем тоже есть.

– Прямо настоящие книги? Те, которые не файлы в визоре, а прямо на старинной бумаге, тяжеленные, большущие и все такое?

– Конечно, откуда у нас визоры, да и зачем? Ты, наверное, заметил, что тут вся ваша навороченная техника не работает, к счастью. А книги – они такие, знаешь, ну, настоящие что ли, неизменные. Ваши файлы, особенно по истории, чуть ли не раз в неделю переписываются, а из книги уже ничего не выкинешь, один раз напечатали сто лет назад и всё.

– Странно. А если что-то изменить надо? Вон «БАДБ», отец рассказывал, постоянно редактировать приходится, статьи переписывать.

– Так потому и переписывают, что, например, вчера война официально длилась пять лет, сегодня – уже десять, или сегодня у вас еще можно, ну не знаю, родителям детей обнимать, а завтра уже нельзя, потому что выяснится, что это порождает слишком много положительных эмоций.

– Так уже выяснилось… – обронил Рори, не понимая, чему тут удивляться.

– Серьезно!? Ох, кракен меня проглоти… Я одно знаю, в Городе все бумажные книги посжигали именно потому, что в них было много такого, что вам знать не положено. А то неровен час думать начнете, а это им точно не к чему.

Моя мама, когда всё это началось, в библиотеке работала, и смогла спасти оттуда то, что ни в какой BADB не найдешь, и на древнем языке, и на обычном: учебники, истории, сказки, легенды, много чего. И благодаря этим книгам мы до сих пор выживаем, а как как вы там живете – вообще не понимаю…

– Да нормально живем, я бы сказал отлично просто!

– Ага, и на море тайком пробираетесь посмотреть, видно, тоже от хорошей жизни, – грустно вздохнула Ив, глядя на Рори как на тяжело бредящего больного. – У твоей подруги хотя бы какие-то остатки чувств сохранились, раз она вас на мою крышу привела, да и с блондинчиком этим они так трогательно за ручки там у стены держались, я даже удивилась.

– Ты про Шэй?! Во-первых, она мне не подруга. Нет у нас такого слова. Во-вторых, какие ещё чувства? У неё к Нэйту? Да ни за что! Это небось он перетрухал в тумане и в Шэй вцеплся, со страху.

– Да-да, конечно, – покачала головой Ив, снисходительно улыбаясь одними уголками рта. Так делала мать Рори, когда он говорил какую-нибудь, по её мнению, чушь, и это его ужасно бесило.

– Подруга есть, а слова нет, логично.

Рори угрюмо молчал, прокручивая я в голове всё сказанное по поводу Шэй. Неужели он был таким идиотом, что ничего не замечал?

– Ладно, я пошла, надо утрясти всё насчет тебя, – Ив встала и направилась к двери. – Вообще, тебе повезло, что это я тебя сюда привела, вернее тебя принесли, но не суть. Мой брат здесь за капитана, а других он бы и слушать не стал, просто выкинул тебя за борт.

Рори поднял глаза и посмотрел на девчонку как-то по-другому, будто бы до него только дошло, что это именно она, та, за кем он так остервенело гнался и хотел сдать в гарду, спасла ему жизнь.

– Спасибо, – прозвучало неуклюже и глупо, хотя он говорил искренне.

Ив просто коротко кивнула в ответ, и вышла, но спустя минут десять её рыжая голова снова появилась в дверном проеме:

– Тебе сейчас еду принесут, поешь, туалет и раковина, если что, за белой дверью, а потом еще Слане к тебе зайдет проверить, как там швы и повязка, – дверь закрылась.

«Так что, их ДД получается робот с ходовым модулем? Может, не такие уж они и отсталые?»

* * *

«Темра» была действительно колоссальным по размеру лайнером. Например, на плане, который висел на стене в капитанской, она была похожа на гигантский сэндвич из двенадцати слоев-палуб. Каждая из них также была изображена рядом в виде плоского разноцветного плана, с указанием всех нескольких тысяч помещений на нем, правда многие прежние обозначения были аккуратно заклеены бумажками с новыми названиями.

Каюта, в которой остался лежать Рори, была на четвертой палубе. Там почти никто не жил, потому что она плохо отапливалась и была самой холодной. Ив расположила чужака подальше от многолюдных гостиных и общих комнат, где люди собирались по вечерам поболтать, послушать музыку или истории, поиграть в фидхелл. Не хотелось испытывать судьбу раньше времени, отвечая на вопросы любопытствующих.

Она поднялась по широкой, выстланной потертым ковролином лестнице и оказалась в обширном атриуме. Сюда должны были первым делом попадать только что поднявшиеся на борт туристы, а потому, по задумке дизайнеров и строителей, атриум должен был с первых шагов поражать и восхищать.

Былой блеск и роскошь отделки этого помещения угадывались даже в тусклом свете редких лампочек технического освещения. Деревянные резные панели на стенах, зеркала в золоченых рамах, мягкие узорчатые ковры, отделанная мрамором помпезная лестница с кованными перилами, лепнина… правда время не пощадило ничего.

Дерево покоробилось и потрескалось, зеркала потемнели, ковры вытерлись и запылились, везде виднелись следы постепенного разрушения, но всё ещё можно было представить себе, как в ослепительно ярком свете сотен электрических огней, отражающихся в хрустальных брызгах люстр, под бодрую музыку, льющуюся из спрятанных в стенах колонок, здесь толпились взволнованные пассажиры, предвкушающие увлекательное путешествие.

Хотя для Ив это место было таким же привычным, как любой другой уголок лайнера, где она жила, сколько себя помнила. В атриуме всегда было довольно людно. Кто-то спешил по делам на другие палубы, некоторые просто болтали о чем-то, прохаживаясь среди витиеватых декоративных узоров и картин с морскими пейзажами, а несколько человек видно ждали назначенных у лестницы встреч.

Ещё здесь всегда крутилась детвора. Вот и сейчас разновозрастная компания ребятишек с дикими воплями пронеслась мимо Ив. Сегодняшняя ночь, как и предыдущие две, была праздничной, поэтому всей мелкоте разрешалось не ложиться вовремя спать, а слушать филидов или играть сколько душе угодно.

– Это моя женщина, а не твоя! – грозно прокричал семилетний рыцарь с деревянным мечом, защищающий крохотную принцесску в желтой бумажной короне, когда на него стал нападать парень постарше в маске чудовищного оиллифейста – сказочного морского змея, побежденного древним героем Шоном Ру. Принцесска очень натурально завизжала, а остальные мальчишки и девчонки стали картинно умолять рыцаря спасти дочь их правителя.

Помахав рукой юным героям, Ив прошла через холл и взлетела по угодливо изгибающейся парадной лестнице на следующую, пятую палубу. Пробежав замысловатым маршрутом по коридорам, минуя пустующие комнаты со стеклянными стенами и множеством полок и вешалок, бывшие когда-то магазинами, она добралась до помещения, скрывающегося за массивными резными дверями со вставками из матового стекала.

Когда «Темра» еще бороздила моря и океаны, эта шикарно обставленная комната считалась местом для уединенных бесед в спокойной обстановке за стаканчиком-другим знаменитого островного виски. Сейчас же все называли её просто «капитанской», потому что большинство капитанов, а переизбирались они раз в четыре года, предпочитали заниматься делами именно здесь, сидя за внушительным письменным столом из болотного дуба.

По обе стороны от двери стояли часовые, братья МакМанусы. Два мускулистых бугая, Коннор и Мёрфи, были довольно странными типами даже по меркам «Темры», где непохожесть на других считалась нормой, а разные причуды имелись у девяти десятых всех «корабельщиков». Братья утверждали, что слышат голоса, которые говорят им, хороший перед ними человек, или плохой. Еще более удивительно, что Киллиан, брат Ив, держал их возле себя не только как боевые единицы, но и, видимо, доверяя их «экспертному мнению» по части душевных качеств входящих к нему визитеров.

– А, Ив, это ты, – Коннор приветственно кивнул.

– Ив – хороший человек, – уточнил Мёрфи, и распахнул перед ней дверь.

Войдя в капитанскую, Ив поняла, что её ждали. О’Брайен, начальник собирателей, который наорал на неё еще в каюте, уже обо всем доложил капитану и сидел на одном из двух её любимых бордовых каминных кресел «с ушами».

– Так и знала, что ты придешь сюда первым.

– Должен же кто-то сообщать о твоих проделках, – ответил О’Брайен уже намного более спокойным, чем недавно на нижней палубе, тоном. Судя по изящной фарфоровой кружке у него в руке, в награду за оперативное ябедничание ему достался чай из личных капитанских запасов, что немного улучшило его настроение.

О’Брайен был довольно молод, к своим двадцати пяти он уже почти год возглавлял собирателей, один из самых важных кланов на «Темре», но всё равно не упускал возможности выслужиться перед капитаном.

Кланами на лайнере называли сообщества людей, занимающихся деятельностью одного рода. Они обычно и жить старались вместе, селясь в каютах поближе друг к другу. Собиратели – самый многочисленный клан, занимали почти всю шестую палубу, на седьмой жили механики и техники всех мастей, а, например, на верхних, десятой и одиннадцатой, расположились биологи, агрономы, специалисты по гидропонике, в общем, все, кто имел отношение к выращиванию еды. У них и теплицы были прямо там, в «стекляшке» – бывшем ресторане с панорамными окнами, а точнее стеклянными стенами.

Ив села на уютный мягкий диван, стоящий под углом как к рабочему столу, за которым сидел Киллиан, так и к креслу О’Брайена. В образованном удачной расстановкой мебели треугольнике тут же возникла секретарша Молли, и с улыбкой поставила на небольшой круглый кофейный столик перед Ив чашку терпкого ароматного чая. Собиратели в прошлом году нашли запас из пары десятков пачек этого эрлгрея на каком-то сухогрузе и преподнесли капитану. С тех пор Киллиан всё растягивает удовольствие, а травница Бригита, выращивающая и готовящая замечательны чайные сборы на любой вкус, скоро окончательно разобидится на него за то, что он пренебрегает её трудами и пьет «это залежалое старье».

– Я готов выслушать твою версию событий, Ив, – произнес капитан МакНамара, не отрываясь от бумаг и лишь бросив на сестру беглый усталый взгляд.

Ещё в комнате, как всегда, находился Маэл – друид «Темры», доверенное лицо и советник Килиана – седовласый бородатый старик с выбритой макушкой, волосы с которой были принесены в жертву в первую праздничную ночь. Он сидел в отдалении возле потрескивающего камина в кресле, повернутом спиной к вошедшим, и не принимал никакого участия в происходящем. Судя по тихому похрапыванию, Маэл мирно спал – то ли устал за день, то ли переборщил с понинем[10] или «старым Бушмилсом», как он называл свой любимый напиток, который перегонялся в дальних трюмах корабля рядом с кухней.

– Он истекал кровью, Кили, я не могла бросить его умирать. Этот застенник – простой мальчишка, они ничего не смыслит в происходящем, и если мы его отпустим, вряд ли станет трепаться, я его попрошу…

– Ха, и он, конечно, тебя послушает, – саркастически прокомментировал О’Брайен.

Киллиан продолжал молча что-то писать, затем, будто собравшись с мыслями, медленно отложил карандаш и поднял глаза.

– Нет, Ив, мы не можем так рисковать. Ты знаешь, что произошло с Сандсом, МакКришем, О’Харой, Дохерти и остальными. Они погибли, не успев и слова сказать в свою защиту. Застенники и их гарда готовы убивать любого, кто посмел снять браслет, а если твой мальчишка проболтается о нас, они, как минимум, придут проверить, и тогда…

– Но мы же можем защищаться, отпугнуть их! Как насчет тех пушек, что инженеры поснимали с крейсера? Ламфада говорит, что они теперь могут стрелять и еще как!

– Не говори глупостей, Ив. – голос Киллиана был глухим и подавленным, он говорил ровно, почти без интонации, словно человек, взваливший на свои плечи непосильный груз, но продолжающий тащить его, пока не упадет замертво.

– У нас нет столько оружия для обороны. Что мы сделаем, если они просто пригонят сюда пару «вертушек» и расстреляют нас с воздуха? Мы не может подвергать опасности «Темру», наш единственный путь к спасению.

Ив нервно барабанила пальцами по уже опустевшей чашке и смотрела на брата взглядом, в котором одновременно читалась и злоба на его непреклонность, и просьба о помощи.

– Неужели ничего нельзя придумать? Ты что, просто прикажешь его казнить, как какого-нибудь преступника? Ни один брегон не вынесет такого вердикта!

– Решать судьбу пришельцев – право капитана, суд брегонов тут ни при чем, – заметил О’Брайен.

– У меня нет выбора, Ив, – Киллиан опять спрятал взгляд в своих бумагах, словно боялся посмотреть сестре в глаза.

– Выбор всегда есть, Кили, отец нам так говорил! Забыл? Он ни в чем не виноват, я не позволю его убить, я… я…

Ив вскочила с дивана, оказалась перед капитанским столом и отчаянно вцепилась в его крышку. Слезы сдавили девочке горло, не давая продолжить гневную тираду, когда вдруг зазвучал другой, намного более громкий и мощный голос:

– Мир до неба, а небо до тверди,

Слова смолкли, но их раскатистый гул будто продолжал отдаваться в стенах корабля. Ив, капитан МакНамара и О’Брайен повернулись в сторону кресла, в котором сидел друид, и не отрываясь глядели на поднявшуюся в полный рост фигуру.

Тень старика, выросшая и заполнившая собой всю комнату, постепенно съеживалась. Огонь в камине, разгоревшийся было так, что, казалось, вырвется из его выложенной зеленым мрамором пасти и поглотит все вокруг, тоже стих. На черных трескучих углях остались плясать лишь маленькие редкие всполохи. Тут Маэл наконец-то открыл глаза, и непонимающе огляделся:

– Я что, опять громко храпел?

* * *

Рори остался в каюте один, и ему стало совсем не по себе. Не верилось, что ещё сегодня утром он преспокойно собирался в школу и знать ничего не знал ни о каких кораблях и безбраслетных беглецах, а теперь лежал в настоящей каюте без какой-бы то ни было связи с внешним миром, его миром – простым, понятным и, по сравнению со всем этим, очень даже уютным…

– Ха, вот уж не сказал бы! Как будто эти ваши наспех наштампованные ерундовины могут заменить нормальную обстановку?! Был я в одном таком доме, и, скажу тебе, больше – ни ногой. Хотел было кухонный шкаф открыть, полакомиться чем-нибудь, так там даже ручки не было! Зато всё как давай мигать и переливаться, как взбесившиеся блуждающие огоньки, и пищать, как сто полёвок разом, я чуть со страху не помер! А стул? Это же была форменная ледяная горка из этого вашего вездесущего мерзкого пластика – дрянь, а не вещь! И все такое зализанное, гладенькое, как дохлая жаба, тьфу!

Ворчливый стариковский голос раздавался откуда-то из области шкафа и казался приглушенным, как будто кто-то вещал из его деревянного нутра. Но Рори знал, что в комнате нет никого, кроме него самого. Человеку спрятаться здесь было совершенно негде.

«Наверное, я все-таки схожу с ума» – подумал мальчик без особенного испуга, – «началось с дурацких видений, а продолжилось слуховыми галлюцинациями. Тем более, что я потерял много крови, еще и ушибы, может и головой ударился…»

– Да не, скорее всего не сходишь, рановато еще, – произнес невидимый собеседник где-то совсем близко от него.

«Да уж, конечно, еще как схожу, если решил поболтать с воображаемым другом».

– Ох ты батюшки, я ж проявиться забыл! – с этими словами на столике в ногах Рори образовался человечек. Не больше полуметра ростом, в годах, но ещё не стар, курчавая черная борода подернута сединой, в гранатово-красном пиджачке и такого же цвета котелке. Он сидел, довольно развязно закинув ногу на ногу, и обе, кстати, были облачены в клетчатые бежево-зеленые брюки. Также на нем была белоснежная рубашка «бат-энд-даун» с воротником на золотых пуговицах и изумрудная бархатная жилетка, а из нагрудного кармана торчал краешек алого шелкового платка.

Он будто соткался из воздуха, и теперь взирал на Рори, ожидая реакции.

– Ты… Вы… кто? – промямлил тот, слегка ошалев от неожиданности.

В голове возникали предположения одно глупее другого, но ни одно не могло бы объяснить того факта, что перед Рори только что появился читающий мысли и умеющий делаться невидимым человечек.

– Ох, ну и народ пошел невежественный, я бы даже сказал туповатый, – пожаловался неизвестно кому престарелый джентльмен, и принялся увлеченно начищать и без того блестящий глянцево-черный ботинок на небрежно закинутой левой ноге. Рори и не заметил, откуда у него появилась мягкая ворсистая тряпочка, которая замелькала туда-сюда с немыслимой скоростью, а мальчишка завороженно смотрел на смуглые сморщенные ручки, приводящие её в движение.

– Ладно уж, тугодум. Меня зовут Пука, – смилостивился человечек, на секунду отвлекшись от натирания обуви, и приподнял шляпу.

– А я Рори, – произнес мальчик, и как не силился, не смог сдержать улыбку.

– Что ж, неплохое имя, как для человека, – невозмутим заметил Пука, – хотя по мне слишком заносчивое: то что ты рыжий, как из рыжиков рагу, я вижу, а вот ничего королевского пока не разглядел.

Рори возражать не стал, тем более что о значении собственного имени он узнал максимум полчаса назад. Нет, такого он бы напридумывать не смог, как ни старайся, значит либо этот тип реален, либо кто-то решил таким изощрённым образом над ним поиздеваться, используя, например, скрытый голографический проектор.

Тут тряпочка с громким хлопком исчезла из рук Пуки, а сам он подскочил, с ужасно обиженным выражением лица, и одним прыжком очутился на кровати рядом с Рори.

– А так бы твоя голограмма смогла?! – воинственно прокричал он, весьма болезненно тыча под рёбра мальчика откуда не возьмись взявшейся деревянной тростью с закрученной спиралью ручкой из молочно-желтого, отполированного бараньего рога.

– Ай, вы что творите?! Больно же! – Рори попытался схватить наконечник грозного, хоть и мелкокалиберного оружия Пуки, но у него ничего не вышло. Казалось, старичку были нипочем все законы темпоральной физики, настолько неуловимо-быстрыми были его движения.

– Перестаньте, у меня и так синяков полно! – взмолился наконец Рори.

– Тот-то же. – удовлетворенно просопел Пука, и трость схлопнулась так же, как обувная тряпка. – Я всегда говорю, крепкое словцо да меткий удар – лучший способ и завязать, и окончить разговор. Еще чего выдумал, голограмма. Это у себя там в городе будешь такими словечками разбрасываться. И выкать мне прекращай, я, к счастью, тоже не царских кровей буду.

– Хорошо…

– Вот и ладненько, хоть вслух заговорил. Думаешь приятно в мыслях твоих копаться? У тебя там, кстати, бардак страшный, хоть бы прибирался иногда. Голову ведь, как хлев или там амбар, тоже проветривать надо, регулярно, – тоном заправского школьного учителя наставлял Пука.

Рори, во избежание возможных неприятностей, кивнул.

– Итак, ты, наверное, хочешь узнать, почему удостоился чести общаться с самим властелином посевов, подателем колосьев, многоликим и вселяющим страх, темным, как ночь и стремительно летящим, как ветер, благословляющим плоды и приносящим благополучие?

– С кем-с кем? – не понял Рори.

– Со мной, невежда ты эдакий.

– А, ну да, конечно, очень хочу.

– Ох и тяжело же мне придется, – удручено вздохнул Пука, устраиваясь на краешке кроватной спинки в его ногах. – Ты же понятия не имеешь, кто я такой, да? И вообще про нас, народ из сидов, ничего не слышал?

– Да, если честно, совсем ничего.

– Ну конечно, у вас же там теперь дивный новый мир, чтоб ему провалиться, – неожиданно злобно выругался старикашка. – Тогда слушай, и не перебивай что ли.

Так, начну, как водится, с начала. Тысячи лет назад, до всех этих катаклизмов, устроенных по милости людей, мой народ приплыл на этот остов с благословенных северных земель. Веками мы жили в мире и с людьми, и с фоморами, не без стычек, конечно, но и без взаимного истребления. Да и что нам было делить, кроме самого острова, его прекрасных гор и холмов, рощ и дубрав, полей и долин? Ведь как бы мы не пыжились, в итоге земля всегда сама решает, кому принадлежать. Фоморов, правда, пришлось-таки потеснить на окраинные острова, больно много они пакостили, но оттого людям было только лучше.

Нас называли «добрыми соседями», но есть сиды очень зловредные, «маленьким народцем», но среди нас есть и великаны, «дивными», но в холмах привечают и уродцев. Нас считали волшебниками, но в нашем племени есть воины и пастухи, певцы и поэты, пекари и травники, кузнецы, плотники, каменщики и просто бездельники. Нас почитали духами холмов и лесов, но мы селились везде, где нам было по душе, даже в жилищах людей, – сквозь бороду Пуки проглянула мечтательная улыбка.

Но рассказ перешел ко времени более близкому и понятному Рори, он нахмурился, а в его словах зазвучали печаль и тоска.

– И вот твое безумное племя дошло до того, что смертоносным огнем, который сжигает тела изнутри, уничтожило практически всё живое на острове. Даже океан восстал против вас, но и тогда вы не образумились, а теперь прячетесь за стеной, как стадо перепуганных овец.

Вы отравили наши леса, реки, озёра – всё, что мы любили и что было нам дорого, но мы были с вами до конца, до тех пор, пока вы не замахнулись на священное, на саму суть жизни, пока не решили извратить её смысл и не стали подменять доброе злым, важное наносным, праведное бесчестным.

Только тогда мы ушли назад в сиды, в свои холмы, скрылись в тумане и закрыли все двери. Некоторые уплыли за море, а самые стойкие до сих пор ютятся в потаённых пещерах и гротах. Я вот последовал за теми, кто решил возрождать старую жизнь здесь, на заброшенном корабле. Помогаю, чем могу, но в основном просто наблюдаю, и надеюсь… – Пука как-то сник, смолк, и сквозь красочную браваду стало видно, что и в его сердце пульсирует боль утраты.

– Надеешься на что? – спросил Рори. Пука уставился на него непропорционально большими, круглыми, медово-карими, выпуклыми, как у лошади, глазами. Он медлил с ответом, раздумывая о чем-то своем.

– На перемены, юноша. Может, я – старый дурак, и в отличие от остальных, всё ещё надеюсь на твое племя, на таких вот недорослей, как ты. Они, те, что живут на корабле – другие. Их сердца чисты, они слушают древние легенды и сказки и верят им, а значит могут поверить и в себя.

– А мы, те, кто живет в Городе?

– По правде говоря, юноша, я не знаю… пока.

– Так вы пришли на меня посмотреть, как в зоопарк, да? Понять сгожусь ли, достоин ли внимания?

Рори почему-то ужасно разозлился. У него болел нога и другие ушибы нещадно ныли, он ужасно устал, хотел есть, спать, но никак не выслушивать обвинения от чудаковатого престарелого коротышки. Что они за манеру взяли, обвинять его во всём подряд, что им не нравится в Городе? Сначала девчонка, теперь вот этот.

– Хотите узнать, как мы живем там за стеной? Отлично живем, и вполне справляемся без вас, без всяких сказок, волшебства и прочей мистической ерунды! Я лично никаких лесов не сжигал и рек не отравлял, но таковы последствия войны, и нам тоже пришлось с ними справляться. Там в городе люди, знаете ли, тоже много трудились, и к счастью, придумали, как выжить в новых условиях.

Теперь у нас есть достаточно энергии, чтобы обеспечивать себя всем необходимым. Техника сделал ненужными большую часть устаревших профессий, которыми вы так гордитесь. Кому нужны кузнецы и плотники, когда есть целые заводы, производящие всё, от машин до пуговиц, причем из новейших суперпрочных и программируемых материалов? Зачем нужны каменщики, если дома печатаются на промышленных 3D-принтерах, как какие-нибудь детские игрушки?

И не надо смотреть на меня этим вашим сожалеющим взглядом, – окончательно распалился Рори. – Может быть я и не верю в сказки, зато умею жить в современном мире, а не прячусь где-то на свалке.

К удивлению Рори, старикан не накинулся на него с кулакам и не начал опять тыкать тростью, а только звонко расхохотался в ответ. Если бы Рори когда-нибудь встречался с лошадьми, он бы заметил, что смех Пуки напоминает их заливистое ржание.

– Ох, да ты горяч, как торф в очаге у хорошей хозяйки! – произнес он отсмеявшись. – Это славно, не люблю я тех, кто ни рыба ни мясо, ни платье ни ряса. Одно тебе скажу – не торопись верить всему, что слышишь, но хорошенько думай над тем, что видишь. Может и не зря тебя занесло к нам именно сегодня, под самый Самайн…

– Что еще за Самайн?

– О, это чудесное время! В такие ночи стена между вашим миром и сидом истончается до предела. Люди могут видеть нас, а мы, по традиции, делимся с ними частицами своего знания.

Конечно, есть и те, кто занят в основном шалостями да проказами, например, мой беспутный кузен Леприкон, или малютки шифра. А некоторые выкидывают и что похуже: подменивают новорожденных, губят в дороге путников, к королям, ни в чем неповинным, в невесты набиваются. Одним словом, развлекаются, как могут!

– То есть вы хотите сказать, что разная сказочная нечисть, фейри всякие, сегодня преспокойно разгуливает по земле и могут к кому угодно явиться?

– Ну я же к тебе явился? Хотя в тебе воспитания ни на грош, дай только простонать и пожаловаться на судьбу, как бекас на вересковой топи. Ты бы лучше старшим-то не дерзил, а спрашивал, пока есть такой шанс!

То ли под действием обезболивающих, то ли в результате пережитого стресса, на Рори накатила странная бесшабашная веселость. Побеседовать с собственными галлюцинациями? – Почему бы и нет. Психологиня мисс Доннели всегда советует «обратиться к своему внутреннему я», а тут на тебе, прямое включение!

– Окей, тогда скажи мне, Пука, властелин посевов и прочее-прочее, выберусь ли я благополучно с вашего корабля и вообще, чем закончиться для меня вся эта история?

– Несложно ответить, – произнес Пука, усмехаясь, – тебе придется полететь, чтобы научиться плавать, ты закроешь дверь, но откроешь дорогу, ты обретешь друга, но не избежишь утраты, а твой гейс прост и страшен – не протягивать руку помощи, пока не сгорит птица.

Произнося последние слова, Пука становился всё более и более прозрачным, и наконец, совсем растаял в воздухе. Каюта опустела, а разочарованный Рори так и остался лежать гадая, не привиделся ли ему этот странный визитер.

Глава 4. Нора Ламфады

October and the trees are stripped bare

Of all they wear.

What do I care?

October and kingdoms rise

And kingdoms fall

But you go on

And on.

October, песня группы U2

– Ну и, что сказал Слане? Когда ходить сможешь? – с порога начала расспрашивать Ив, заметив, что возле кровати Рори появились костыли.

Рори хотел было в красках рассказать девчонке, какой шок он пережил, поняв, что Слане – это не название модели робота-ДД, а настоящий живой человек, который своими собственным, наверное, не вполне стерильными, руками стал осматривать его ногу. И про Пуку думал рассказать, но заметил, что она и без того чем-то сильно взволнована, а последнее вообще могло оказаться горячечным видением.

Лицо Ив ужасно побледнело, отчего веснушки на нем стали еще ярче, а руки беспрестанно теребили концы шнурков для затягивания капюшона толстовки.

– Да говорит все нормально, и мне ужасно повезло, что он меня быстро заштопал. Если боль будет терпимая, можно попробовать поковылять с костылями.

– Отлично! – искренне обрадовалась Ив. – Может тогда поднимешься на пир? У нас сегодня праздник. Капитан официально тебя приглашает.

– Да мне домой надо, родители волноваться будут, наверное…

На самом деле Рори уже успел об этом поволноваться и вспомнил, что отец предупреждал его о каких-то делах в другом районе Острова, из-за чего его пару дней не будет дома. А мать сегодня собиралась укатить на выходные в новый спа-салон на Блессингтонских озерах, значит пока его скорее всего никто не хватится.

– Ну, ночью тебя к стене все-равно никто не поведет, темно уже, тем боле что сегодня запрещено выходить из «Темры» после заката. А завтра утром я тебе помогу выбраться. Или тебя будут искать?

Рори представил, как он пробирается в одиночку на костылях по окутанному ночным мраком кладбищу кораблей, и решимости двинуться домой как можно скорее у него поубавилось.

– Нет, искать меня пока не будут, родители уехали, а вот Шэй и Нэйт… надо бы как-то с ними связаться, но визор у меня тут не работает, как и браслет.

– О, с этим как раз проблем не будет. Мы можем сходить к инженерам, они войдут в вашу сеть и отправят кому надо сообщение с твоего визора.

– Но у вас же тут ничего не работает! – возмутился было Рори.

– Тут работает только то, что мы хотим, – не без гордости заявила Ив. – Глушилки в том числе.

– Так вы это специально делаете? Но зачем?

Ив медлила с ответом.

– Слушай, Рори. Тут кое-что произошло, и мне теперь сложно сказать, что о нас тебе стоит знать, а чего нет. Давай просто пойдем наверх, и ты все сам увидишь. Только сначала заглянем к Ламфаде – он один из лучших наших технарей, мастер на все руки, и его нора как раз рядом, в противоположном конце палубы.

– Нора?

– В смысле каюта, так у нас говорят.

Рори согласился. Он видел, что девчонка не врет, и что-то в её отношении к нему сильно изменилось. Кроме каюты, самой Ив, старичка с дурацким именем Пука, который скорее всего был галлюцинацией, лекаря Слане и суровой тетки, принесшей ему с час назад тарелку пюре, он здесь ничего пока не видел, и Рори стало ужасно любопытно, как эти беглецы умудряются скрываться на старом лайнере.

Зачем они променяли спокойствие и уют Города на жизнь на свалке затонувших железяк? Сколько их – двадцать, тридцать, сто человек? Ив говорила так, словно их было и впрямь много.

Идти на костылях по ровному прямому коридору оказалось легче легкого. Обезболивающие, которые дал Слане, подействовали, голова больше не кружилась, а Ив шла впереди и рассказывала байку о том, как Ламфада, к которому они направлялись, однажды нашел на военном фрегате навороченного робота для подводного разминирования и, никого не спросив, приспособил его для сбора устриц.

– А когда Кили, в смысле капитан увидел, как бездарно растрачиваются высокотехнологичные ресурсы, ну там же у сапера этого всякие сверхчувствительные щупы и прочие прибамбасы, – было уже поздно. Ламфада, конечно, долго выслушивал увещевания по поводу важности военных технологий для обеспечения безопасности и прочее бла-бла-бла, но в итоге в свое оправдание выдал убийственно логичную фразу: «Зато все любят устрицы, капитан». – закончила она, весело улыбалась.

Рори тоже развеселила эта история, хотя в его мире за такое неповиновение начальству могли и в Замок отправить.

– Короче, теперь у нас эта фраза стала крылатой. Если кому-то не терпится закончить спор или просто прекратить бессмысленную болтовню, он может сказать «Зато все любят устрицы, капитан», и станет ясно, что разговор окончен. Вот, уже пришли!

Свернув в небольшое ответвление, они остановились перед пошарпанной железной дверью, которая, выглядела весьма неприступно и как будто нарочно негостеприимно, что подтверждал нарисованный черной краской внушительный кулак и выведенная красивыми округлыми буквами непонятная фраза с восклицательным знаком в конце: «Tiocfaidh ár lá[11]!». Но Ив это, видимо, совершенно не смущало, и она постучала серией из двух двойных и одного короткого стуков.

За дверью была полная тишина, и казалось, никто не собирался открывать. Но тут она неожиданно резко отворилась, и перед ребятами предстал очень высокий и худой человек в темной, давно не стираной одежде. Засаленные черные волосы собраны на затылке в хвост, черты весьма неприветливого лица резкие, грубые. Его странного покроя камуфляжные штаны с множеством накладных карманов топорщились от обилия неопределенного содержимого и позвякивали при движениях. Растянутая футболка с облупившимся зелено-бело-рыжим флагом висела на тощих плечах, как на вешалке, а из-под нее выглядывала еще парочка не менее потрепанных одежд, только с длинными рукавами.

– Скажи мне, что это тот самый мальчишка, о котором уже вся «Темра» гудит, – сказал он, обращаясь к Ив и не переставая буравить Рори красными опухшими от недосыпа глазами. Видимо, хозяин этой «норы» жил по собственному суточному режиму и только что проснулся.

– Он самый. Знакомься, это Рори. Рори – это Ламфада.

– Заходите, – технарь кивнул и пропусти пришедших в комнату, закрыв за ними дверь на мощный засов.

Пройдя вслед за хозяином через небольшой коридорчик, заставленный запыленными стальными стеллажами с ворохом непонятных деталей, проводов, плат и чипов, гости оказались в просторной комнате, система хранения в которой ничем не отличалась предыдущей: десятки полок, ящики и несколько столов, заваленных разнокалиберным хламом. Но Ив знала, что за внешней хаотичностью в этом помещении царила тайная логика и порядок, каким видел его хозяин убежища. Жаль, что эта концепция не была доступна простым смертным.

– Садитесь, – то ли предложил, то ли приказал Ламфада, махнув рукой в сторону стоящего у стены грязного продавленного дивана.

Сам же он сел за стол справа от ребят, над которым возвышалась конструкция из пяти допотопных мониторов: один большой, дюймов пятьдесят пять-шестьдесят в диагонали по середине, и по два поменьше по бокам, как крылья довольно уродливой безголовой бабочки. На столе тихонько жужжало с десяток коробочек, в которых Рори не без труда опознал старинные компьютерные блоки, что объясняло стоящие рядом древние тачпады и клавиатуры.

Удобное мягкое кожаное кресло Ламфады было крутящимся, так что он повернулся лицом к гостям и продолжил с интересом рассматривать еле-еле справившегося с костылями Рори, как коллекционер-энтомолог насаженного на булавку кузнечика.

– Что, не приходилось с таким прежде встречаться? – спросил Ламфада с усмешкой, заметив, что Рори обратил внимание на его технику.

Рори коротко мотнул головой.

– Еще бы, у вас в городе сплошные визоры, дополненная реальность, бесконтактное управление и прочая ламерская фигня, а живого кода никто и в глаза не видел, – заключил он презрительно. – Так с чем вы ко мне пожаловали? Неужели браслет жмет?

Рори инстинктивно схватился за руку, прикрыв драгоценный ремешок с экраном, чем вызвал уничижительный смешок волосатого технаря.

– Нет, Ламф, нам нужно отправить сообщение в застенную сеть, причем используя айди его визора для доступа.

– Ну это запросто, не первый раз воюем, как говорится, – здоровяк сложил руки в замок и потянулся, подняв их вверх.

Рори показалось, что его конечности как минимум вполовину длиннее, чем у обычного человека. Неужели мутанат? В Городе дети с генетическими сбоями рождаться не могут, потому что все женщины проходят во время беременности обязательные обследования, в ходе которых любые отклонения от нормы отсеиваются, но тут в их корабельном недогосударстве всякое было возможно.

Ламфада закатил рукава, и, как Рори ни старался сохранить «покер-фейс», на нем отразилась крайняя степень изумления, потому что обе руки этого несуразного человека были испещрены причудливыми узорами, вытатуированными прямо на коже.

Среди переплетений разноцветных линий разевали свои зубастые пасти львы, расправляли крылья грифоны, цветы и изогнутые стебли растений складывались в заглавные буквы, от которых разбегались строчки на неизвестном Рори языке. Ужасное варварство, но Рори не мог не признать тонкое мастерство и странную завораживающую притягательность этих рисунков.

– И зачем оно вам? – невозмутимо поинтересовался Ламфада, уже повернувшись к ним спиной и отстукивая на клавиатуре очередной замысловатый программный этюд.

– Чтобы его искать не кинулись, – пояснила Ив. В ответ раздалось безразличное «угу», так что, видимо, такое объяснение считалось здесь достаточным, для того чтобы взять и запросто взломать суперзащищеную внутреннюю сеть Города – главный источник и хранилище информации всего острова.

– Ив, ты это, чаю может сварганишь, пока я тут копаюсь? – попросил Ламфада, – чего просто так сидеть? И музло вруби какое-нибудь, а то от тишины уши вянут.

– Не вопрос, – отозвалась девчонка. – Она явно чувствовала себя в этом технологове как дома. Ив нырнула в какой-то неприметный закуток, отгороженный несколькими большими пластиковыми контейнерами, и оттуда послышался стук посуды и звук закипающей воды. Затем она вынесла три больших железных термокружки с чем-то горячим. Та, что предназначалась Рори, была подозрительно заляпанной снаружи, но внутри плескалась полупрозрачная жидкость карамельного цвета.

– Это что? – спросил он, стараясь говорить очень тихо, чтобы не показаться Ламфаде полным дураком.

– Чай, – также тихо ответила Ив, с вербеной и еще чем-то, – очень вкусный, и кстати, редкий, такого в столовке не водится, но Ламф дружит с Бригитой и него свои, эксклюзивные поставки.

– Пей давай, всяко лучше вашего мерзкого шоко, – добавила она слегка раздраженно, видя, что Рори не решается попробовать напиток. – И без транквилизаторов.

– В смысле?

– А ты не знал, что вам в еду и напитки часто всякие седативные подмешивают, чтобы нервная система не сбоила? Вся эта ваша негативная энергия – та еще нагрузка на организм, приходится им как-то это регулировать. Раньше витамины прописывали, лекарства от придуманных болезней, а теперь просто так пихают везде.

– Не-а, знал… – недоверчиво протянул Рори.

– Ещё бы, – с превосходством подчеркнула Ив.

Сделав несколько глотков, мальчишка с удивлением понял, что этот кипяток с плавающими зелеными листиками – чуть ли не самое вкусное, что он пил в жизни. Упоительный сладкий аромат словно наполнил всё его тело, а непривычный, терпкий, горьковато-вяжущий вкус отдавался в голове всполохами странных щемящих эмоций, как будто внутри него проснулись и ожили воспоминания, или наоборот предчувствия чего-то чудесного.

Рори смотрел на нежные легкие завитки пара, поднимающегося над кружкой, и видел, как из тумана встают серые стены и башни замков, а затем вновь растекаются призрачными волнами, беспрестанно бьющимися о скалистые каменные берега острова. Из серой гущи выступили пять холмов, соединяемые тонкими линиями дорог, а на их вершинах поднялись древние, как сама земля, кряжистые деревья. Видения казались таким же реальным, как его собственные руки, греющиеся о теплые жестяные бока чашки.

– Ламф, ты что, кошку завел? – полюбопытствовала между делом Ив, указывая на стоящее в углу комнаты блюдце с какой-то белой жидкостью.

– Не тупи, – отозвался компьютерщик в свойственной ему отстраненно-грубоватой манере, – это для Кат Ши.

– А-а, – протянула девчонка и пояснила для Рори. – Кат Ши – это такой огромный черный кот, ну он не кот, конечно, а сид, волшебное существо, но больше всего любит оборачиваться котом. Появляется в ночь на Самайн, и, если выпьет оставленное для него молоко, в наступающем году человека ждет удача и незримая помощь народа из сидов.

– Понятно, – кивнул Рори.

Не смотря на наличие некоторых технологий, по части суеверий у них тут всё не просто на допотопном уровне, а на каком-то совсем уж вопиюще диком, когда люди верили во всякую потустороннюю чушь, бегали к гадалкам и поклонялись разным «богам». О недавнем знакомстве с ярким представителем этих мракобесных суеверий, Пукой, Рори старался не думать. Мало ли что может привидеться на фоне стресса?

Тут на Рори со всех сторон полились звуки – целый дождь из нот, к которому он совершенно не был готов, а потому вздрогнул, и пролил несколько горячих капель на комбинезон.

Сначала заиграл инструмент, который, кажется, в фильмах называли «пианино». В нем Рори услышал осень, шорох опавших листьев, песни ветра в лесных кронах, которые он видел вживую лишь пару раз в жизни во время поездок в их семейный загородный дом у озера. А затем вкрадчивый голос, проникающий прямо под кожу и еще глубже, запел. Там было всего два куплета, начинающиеся с одного и того же слова – «Октябрь». Рори до конца жизни запомнил каждый из них.

Композиция закончилась, сменившись какой-то другой, более быстрой и энергичной, но эти слова так и продолжали звучать у Рори в голове: go on and on…

– Эй, Рори, прием! Тебе опять что ли плохо? – Ив теребила его за плечо, а на её лице отразилась озабоченность.

– Нет, нет – опомнился Рори, – я так, задумался просто.

– Ламф спрашивает, какое у тебя полной имя и айди.

– А лучше давай-ка сюда свой визор, будет такая эмуляция, родной ИИ не отличит. – передумал длиннорукий.

Рори покорно достал из нагрудного кармана очки и передал их Ламфаде. Тот аккуратно и немного брезгливо, как слизняка или дохлого таракана, положил их справа от себя и продолжил колдовать, подключаясь к сети.

– Так ты, Рори, фоморы тебя подери, Дойл! – Ламфада вскочил, будто его током ударило, и уставился на Рори. – Сын того самого Дойла?!

– Какого «того самого»? – спросил Рори, хоть и почувствовал, что лучше бы ему этого не говорить, но уже поздно.

– Какого-какого, Джона Дойла, бессменного главы нашей доблестной Службы безопасности, у которого в кармане и гарда, и, как говорят, всё правительство!

– Я мало что знаю о работе отца… – честно признался Рори, но Ламфада уже не слышал его слов и затараторил, обращаясь к Ив.

– А что если эти проклятые сасанахи заслали его к нам специально? Может он просто выведывает информацию, а потом всё сольет своему папочке? Да нас тут всех до одного положат, в песок прибрежный закатают!

Ламфада метался по комнате, махал своими тонкими длинными руками и выкрикивал обвинения. Он стал похож на большую перепуганную черную птицу, запертую в клетке. Ив пыталась его успокоить, но у парня как будто щелкнул какой-то переключатель – взгляд помутнел, в голосе сквозила нескрываемая паника, его даже начало потряхивать.

Вдруг он кинулся к столу, дрожащими руками еле совладал с выдвижным ящиком, и спустя мгновение наставил на Рори дуло пистолета. Ив коротко вскрикнула.

Ламфада держал оружие неуверенно, криво, но Рори сразу понял, что в этой допотопной железяке скрыта вполне реальная для него возможность моментально распрощаться с жизнью. Ему стало страшно, но совсем не так, как тогда, в тумане. Всё происходящее показалось ему ужасно смешным и глупым, ведь она даже не успел допить этот чудесный чай, и вообще…

– Ламафда, послушай меня внимательно, – Ив уже не просила и не успокаивала, в её интонациях звучала уверенность и властная жесткость. – Рори попал к нам совершенно случайно, но это произошло именно сегодня, сегодня ночью, и ты понимаешь, что это значит.

– Сегодня ночью, ночь на Самайн, да, – взгляд Ламфды стал проясняться. – Но я ему не верю, не могу верить, он враг, он сын врага, подлые сасанахи…

– Но ты веришь Маэлу. Ты же помнишь, какое пророчество он изрек сегодня? Я специально звонила тебе перед нашим приходом и его пересказала, так?

– Да, точно, пророчество… мы пригласили его на пир, он под защитой… – оружейный ствол опустился вниз. Ив медленно, спокойно подошла к Ламфаде и взяла пистолет из его рук.

– Вот так, Ламф, вот так, ты же все понимаешь, ты дома, здесь нет врагов, здесь ты в безопасности, здесь всё, что ты любишь, здесь твоя работа.

– Работа… Ну да, я ведь должен отправить сообщение! – Ламфада плюхнулся в свое кресло, и, как будто ничего не произошло, опять застучал по клавишам.

Когда он отвернулся, Ив сделала несколько глубоких вдохов, нервно пригладила волосы, а потом, глядя на Рори, одними губами сказала: «Прости. С ним такое бывает».

Рори не знал, что и ответить, а потому просто кивнул. Спустя какое-то время он продиктовал Ламфаде нужное сообщение, и представил, как где-то там, далеко, словно в другом мире, Шэй сидит в своей комнате и читает его короткое послание:

Я дома. Всё хорошо. Не знаю, куда вы там делись в тумане, надеюсь тоже не потерялись. Увидимся в понедельник.

P.S. Привет кудряшке

(^_^)/\(^_^).

Глава 5. Ночь на Самайн

Каждую ночь на Самайн приходила к нему женщина из сидов, и пришла она, чтоб о явлениях чудесных и королевских дворцах, волшебном народе и разных диковинах поведать ему в эту ночь на Самайн.

Ночное видение Фингена

Блестящие медные буквы над выгнутым аркой дверным проемом складывались в надпись: «Ресторан «Уллис». Рори не знал, что значит это название, но спрашивать не стал. В этом месте ему было непонятно практически всё, и дергать Ив по каждому мелкому поводу он не решался.

Вместе со своей проводницей мальчишка проковылял внутрь, сопровождаемый любопытными взглядами корабельщиков. В просторном светлом зале было расставлено множество столов, и входящие рассаживались, занимая свои места.

– Это был самый большой ресторан на лайнере, для торжественных ужинов и всяких праздничных банкетов, сейчас у нас тут днем столовая, а по праздникам вообще красота. – рассказывала Ив, пока они пробирались к длинному большому столу, стоящему на возвышении возле дальней стены.

– Вообще, нам ужасно повезло с «Темрой» – её чудом не разбомбили во врем войны и не разграбили после, потому что она стояла на техобслуживании в доках, так что нам досталось всё, что было на лайнере, включая эти штуки, – она обвела рукой зал, убранство которого и впрямь впечатляло.

Пол здесь, как и в большинстве общественных помещений лайнера, был покрыт мягким ковролином с повторяющимся цветочным узором. Тяжелые гобеленовые портьеры на окнах, опоясывающих полукругом всё помещение, были наглухо задёрнуты, но с потолка, из множества точечных светильников лился теплый желтый свет. Он дробился на тысячи вспышек и бликов, отражаясь в зеркалах, наполняя изысканные хрустальные бокалы, искрясь на золоченой узорчатой посуде и прокатываясь по хромированным изгибам столовых приборов.

Плотные бежевые скатерти были безукоризненно чисты и отглажены, а на каждой тарелке лежала белоснежная салфетка. Рори с удивлением подумал, что видел такое лишь однажды, когда отец взял его с сбой на торжественный прием в дом правительства. Оказывается, по части олдскульной роскоши вкусы высокопоставленных шишек и каких-то оборванцев с кладбища кораблей вполне себе сходятся.

– Никогда бы не подумал, что на такой старой посудине может быть нечто подобное, – признался Рори.

– Эй, выбирай выражения, «Темра» – это тебе не «посудина», а наш дом, и не только… – девчонка замолкла, не решаясь закончить мысль.

– Не только дом, а что?

– Не важно, забудь.

Рори понял, что больше ничего от неё не добьется, и не стал допытываться. Эта рыжая могла бы посоперничать в упрямстве хоть с Шэй, хоть с ним самим. Рори продолжил перебирать костылями, прыгая на одной ноге, и, с трудом преодолев небольшую лесенку подиума, наконец-то уселся за полупустой стол.

Оказалось, отсюда открывался отличный обзор на весь зал. Наверное, за этим столом сидят местные привилегированные особы, в число которых Рори попал благодаря личному приглашению капитана.

Остальные столики, а их в зале было расставлено не меньше восьмидесяти, а может даже и все сто, были значительно меньше и преимущественно овальной формы. За такими, судя по сервировке, помещалось от шести до десяти человек, а значит… Сколько же их тут? Пятьсот-семьсот спятивших, сбежавших из Города маргиналов? Но зачем, ради чего?

Люди входили целыми семьями. Рори поразило, что в некоторых было по двое, трое, а то и четверо детей. В их школе даже наличие одного брата или сестры было редкостью. Отец говорил, что представителям их класса не престало размножаться, как кроликам, и воспитание даже одного полноценного отпрыска – та еще головная боль, и так считало большинство горожан. Да и Остров не резиновый, чтобы вместить столько народу, сколько может появиться при бесконтрольном деторождении, дикость какая. Теперь хотя бы понятно, почему эти решили уйти за стену. Но остальные?

Зал постепенно заполнялся людьми, очень разными людьми. Здесь были и молодые парочки, и большие группы смеющихся и что-то оживленно обсуждающих друзей, и мужчины в белых рубашках и пиджаках, зачем-то отодвигающие стулья перед дамами и пропускающие их вперед при входе, и крепкие седовласые старики с такими огромными пышными усами и бородами, каких Рори видеть не приходилось, и старушки в совершенно неуместных шляпках и старомодных платьях в цветочек. А может, половина из них и не люди вовсе, а этот самый волшебный народ из сидов, потому они такие странные?

– Вот это наряды! – не сдержался Рори.

– Не всем же в одинаковых комбинезонах маршировать, – огрызнулась Ив.

Вообще, необычно по городским меркам одеты здесь были буквально все, хотя некоторые претенциозные наряды вполне соответствовали обстановке: пышные юбки и платья из цветного шелка, атласа и бархата, белые манишки, фраки, галстуки-бабочки. Другие же заворачивались в неимоверные боа, надевали на себя цветные парики, каблуки и обувь на высокой платформе, один вид которой напоминал Рори о его недавнем падении и травмированной ноге. Корабельщики повытаскивали из закромов всё самое лучшее, причем вкусы у всех были очень разные.

– Зато у нас все просто и понятно. Для каждого ведомства – своя униформа, так что легко школьника от студента отличить, врача от учителя, робототехника от журналиста и так далее. А у вас как разобрать, кто здесь кто?

Ив наклонилась к нему, как будто хотела сказать что-то по секрету.

– О, ну я тебе сейчас расскажу один верный способ… – прошептала она интригующе. Повисла театральная пауза, лицо мальчишки вытянулось в ожидании, он чувствовал дыхание Ив на своем правом ухе. – Спросить!

Она откинулась на своем стуле, и рассмеялась, глядя на разочарованную физиономию Рори.

– Всё-таки ты ненормальная, – пробурчал он обиженно.

– Да ладно тебе, прости! Не смогла удержаться, я же вижу, как ты в ужасе по сторонам глазеешь. У нас и так все друг друга знают, а на праздник одеваются в то, что кажется красивым, тут нет никаких правил.

– Ну, у нас в свободное время тоже разрешается одежду модифицировать. Вон у Шэй в комбезах куча цветовых гамм, всяких отделок и прочей ерунды.

– Ага, только они же все равно в ткань заложены на фабрике, правильно?

– Ну да…

– И когда ей хочется чего-то новенького, она просто открывает каталог и заказывает другую модель, которую до этого кто-то (скорее всего очередной ИИ) спроектировал, протестировал и сшил. Это же скука смертная! Никакого творчества! А мы сами всё делаем. Перешиваем наряды, которые тут на «Темре» были в багаже и в гардеробе артистических гримерок, придумываем всякое.

У нас, конечно, есть швеи и портные, у которых лучше, чем у остальных получается. Но даже у кого с фантазией не ахти, могут попросить какую-нибудь цветную вставку сделать, воротник вышить, или там шарф повязать красиво. Главное, чтобы интересно было, необычно, празднично, понимаешь?

К сожалению, Рори не понимал решительно ничего. С одной стороны, он чувствовал себя ужасно неуютно, как будто находился внутри экспериментального сюрреалистичного вирта, причем смотреть его он начал откуда-то с середины. Окружающие его персонажи словно занесло сюда то ли из дурацкой детской сказки, то ли из далекого допотопного прошлого, где ещё не было нормальных правил поведения, общепонятных норм, браслетов, в конце концов. Как они вообще тут выживают без отрицательной энергии? С другой стороны, его необъяснимо притягивала эта пестрая, разноцветная и разномастная хаотичность.

– Честно говоря, не особо, – признался Рори. – Хотя тебе твое платье очень идет, – добавил он поспешно, видя, что Ив опять нахмурилась.

– Спасибо, – откликнулась она без особой радости, и зачем-то пригладила топорщащаяся оборки смешной клетчатой юбки и поправила волосы, которые успела расчесать и собрать в прическу а-ля морской узел, когда переодевалась к пиру.

Рори решил перевести тему в другое русло.

– Слушай, ну ладно, вы тут все такие отказались от браслетов, не копите баллы, но энергию-то где берете? Вон как все сверкает!

– Ну у нас не каждый день, так. Сегодня просто праздник, Самайн, самая темная и холодная ночь в году, а мы своим светом от неё так защищаемся.

Рори скептически хмыкнул.

– Ну вот, у тебя опять на лице написано «Что за психи?». Только мы не какие-то фанатики повернутые, просто тут, за стеной, все не так, как у вас в городе устроено. Здесь свои правила, свои законы, и нам приходится по ним жить… – Ив помрачнела, задумавшись на секунду о чем-то своем, но потом спохватилась и продолжила. – А насчёт энергии всё просто и ужасно логично, тебе понравится. «Темра» оснащена генератором, который обычно в плавании работает на жидком топливе.

– На каком таком жидком топливе? На воде что ли?

– Ты правда такой дурак, или претворяешься? Двигатель внутреннего сгорания, как раньше на всяких машинах стояли, только очень большой, вернее несколько гигантских двигателей, работают на обычном дизельном топливе.

– Это которое из нефти делали, пока она не кончилась?

– Ага, только не пока она не кончилась, а пока война не началась. А уж из-за того, что нефти на всех хватать перестало, или из-за того, что в правительствах такие же дуболомы сидели, как у вас в городе сейчас, это мы вряд ли когда-нибудь узнаем.

Рори еле сдержался, чтобы не отчитать эту несносную дикарку за её постоянные нападки на Город.

– Так где вы его берете-то теперь, дизель этот?

– Не твое дело, – в который раз отрубила девчонка. – И вообще, ты же не дослушал ничего, прекращай перебивать, может и узнаешь.

– Окей, извини, – Рори смирился с тем, что нормального разговора с Ив у него все равно не выходит, и решил стараться просто не реагировать на её колкости.

– Понятно, что канистры с топливом на деревьях не растут (да и самих деревьев почти не осталось), но кое-что собирателям в первые годы удавалось найти. Что-то слили с других кораблей, один танкер почти полный попался с другой стороны острова, в общем, перебивались мы как могли – мерзли, экономили страшно.

Но сейчас всё стало намного проще. Техники с полгода назад наконец-то подключили «Темру» напрямую к гидроэлектростанции – её днём даже видно отсюда, торчит такая колонна черная из воды вдалеке, вернее их там много торчит, но запустить удалось пока только одну.

Не врубаешься, да? Короче, если в двух словах, когда в море прилив-отлив и воду туда-сюда гоняет, на станции такие винты большие под водой крутятся, а энергия от их вращения в электричество преобразуется и по кабелю идет к лайнеру.

– Ничего себе…

– Круто, да? А ты думал только ваш аккумулятор такое может? И не надо никаких браслетов!

– Но как вы все это провернули? Неужели правительство ничего не подозревает?

Ив посмотрела на него долгим, тяжелым взглядом.

– За это спасибо инженерам и Ламфаде в частности. Глушилки – наше спасение, и надеюсь, никто об этом не узнает.

– Ты намекаешь, что я могу всё разболтать? – ощетинился Рори, хотя прекрасно понимал, что у корабельщиков нет причин ему доверять, а у него, по правде говоря, нет особенных причин не сдать их гарде, как только вернется домой. Разве что из благодарности к этой рыжей…

Оказывается, быть в долгу у кого-то тоже довольно неприятное чувство. Конечно, хорошо, что она не бросила его умирать там снаружи, но теперь он как будто с ней связан, обязан не чем-нибудь, а собственной жизнью. Как вообще можно отдать такой долг?!

– Я ни на что не намекаю, а прошу тебя. Посмотри на этих людей, на детей, в конце концов… Если о них узнают, то отправят в Замок только за то, что у них нет браслетов и они хотят жить по-своему, а из Замка, как ты знаешь, никто еще не возвращался. Там всех нас ждет только смерть.

Рори окинул взглядом почти заполнившийся зал. Люди улыбались, смеялись, держались за руки, обнимали друг друга. Маленькие дети сидели на коленях у родителей, ползали по полу, а те, кто постарше уже успели затеять какую-то игру под одним из столов. Многие поглядывали на него с интересом, но без ненависти или страха, как можно было бы ожидать.

Для них он был просто гостем, гостем на празднике, который отличался от остальных лишь тем, что носил браслет. Правда еще одна штанина обрезана, нога до колена забинтована, плюс костыли, но все равно – не самый экстравагантный персонаж.

Тут одна малявка лет шести, из тех, что возились на полу с какими-то самодельными игрушками, поймала его взгляд, и улыбнулась широкой беззубой улыбкой. Рори смутился и отвел глаза. Дружелюбие считалось в Городе проявлением слабости, и дети очень рано учились не улыбаться кому попало. А эта девчушка поднялась, аккуратно одернула и пригладила складки пышного розового платья, и, не смотря на оклик матери, направилась к Рори.

Она смело подошла и протянула через весь стол свою тоненькую ручонку, в зажатом кулаке которой что-то пряталось. Когда она разжала ладошку, на скатерти перед Рори остался лежать плоский округлый, обкатанный морскими волнами камешек.

– Подарок, – выдохнула девочка немного смутившись. Ив узнала в ней принцесску, которую недавно героический рыцарь спасал от змея в атриуме.

Подаренный Рори голыш разительно отличался от бесчисленного множества своих серых собратьев, которыми был усеян весь берег. Мальчик даже не понял, что это камень, пока не почувствовал в руке его вес, пока не пробежал пальцами по его гладкой поверхности, расписанной удивительными узорами, похожими на те, что он видел на руках Ламфады. Он не успел сказать «спасибо», а малышка уже убежала назад к своим друзьям, оставив его разглядывать чудесную вещицу.

– Ого, я смотрю, у тебя уже появилась поклонница, рыжий король! Не удивительно, судя по сказкам, принцессы вечно на таких западают.

– А что это?

– Тебе же сказали, подарок. Малышня с такими обычно играет, по ним можно сочинять и рассказывать сказки, истории, на каждом – своя картинка: герой, королева, змей, меч, замок, гора, лес, с сотню разных персонажей и значений наберется. У всех детей – собственные коллекции, нет ни одного одинакового, а расписывают их, в основном, взрослые. Этот – настоящий шедевр, смотри, какие краски, а линии тонкие, четкие, большая редкость. Действительно королевский подарок.

Рори было подумал, что Ив опять прикалывается, но на её лице не было и тени насмешки. Она с таким же непритворным интересом рассматривала причудливый орнамент на камне.

– Это что-то значит, все эти черточки и закорючки?

– Видишь, эти три завитка будто вырастают из одного центра, прицепившись к нему хвостами. Такой символ из трех соединенных друг с другом спиралей называется трискелион.

Честно говоря, я не знаю, что он обозначает, но похожие рисунки есть в одном альбоме с фотографиями в нашей библиотеке, там рассказывается про одну ужасно древнюю книгу из места под названием Келлс. В ней полно похожих картинок, ты у Ламфа на руках их видел, он прямо её фанат. А еще у него где-то есть фотки древних гробниц Острова, и перед одной там стоял огромный камень с такими же знаками, на нем вырезанными. Вроде бы ими обозначали границу между миром живых и миром мертвых. Может он там и сейчас стоит.

– А с другой стороны, смотри, птица что ли… – Рори перевернул камень.

– Угу, это лебедь. Наверное, для истории про детей одного древнего короля, которых злая мачеха-колдунья обратила в лебедей. Хотя есть и другие, в лебедей превращаются, Энгус и Кейр, или принцесса Дербфоргайль, например. – Ив начала загибать пальцы и бросила, – Короче, там про любовь неземную и верность до гроба в основном. Но главное, что эти птицы почитались у древних островитян, потому что могли проходить из мира людей в мир Дивных и обратно, а еще они предвещают смерть.

– Отлично, и что же она мне этим хотела сказать?

– Думаю, ничего особенного, просто очень красивый камень историй, который она решила тебе подарить. А вот что ей в тебе понравилось – бо-о-ольшой вопрос, выглядишь ты, честно говоря, не ахти. Но в таком возрасте девчонки очень падки на таинственных героев! – весело рассмеялась она.

Рори бережно спрятал камешек во внутренний карман комбинезона.

– Я никому не скажу, обещаю. – произнес он твердо, продолжая прерванный появлением девчушки разговор.

– Хорошо, – кивнула Ив, как будто и не ожидала другого ответа. Будто она верила в Рори больше, чем он сам еще пару минут назад.

– А-а, наш гость уже здесь, – протянул скрипучий старческий голос. На помост поднялось сразу человек десять, в числе которых седовласый старец в несуразном длинном белоснежном балахоне.

– Это Маэл, наш друид, будь вежлив и постарайся не говорить лишнего, – прошептала ему Ив, потянув за собой вверх. Видимо, важных людей здесь было принято приветствовать стоя.

Рори понятия не имел, кто такие друиды и как принято с ними общаться, поэтому просто сказал: «Добрый вечер».

– Ну вот, какой хороший вежливый мальчик, а вы говорили «бесполезный застенник» – обрадовался друид, обращаясь к остальным.

Но большинство пришедших заметно не разделяли его оптимизма – их лица были холодными, неприветливыми, а взгляды оценивающими.

– Это главы кланов, – тихонько пояснила Ив.

– Я рад, что ты принял мое приглашение. – К Рори приблизился мужчина лет тридцати пяти, и крепко пожал ему руку. Рори инстинктивно ответил на такое необычное для него приветствие, и отметил, что рука была очень теплой, почти горячей, по сравнению с его собственной. – Меня зовут Киллиан МакНамара, ты можешь звать меня Капитан МакНамара или просто капитан.

Рори представился в ответ.

– Сегодня ты наш гость, так что ешь, пей, пируй вместе с нами на главном и самом веселом празднике в году.

– А, да, спасибо… – промямлил Рори.

Капитан кивнул и прошел к своему месту, сопровождающие его люди тоже расселись и начался пир. После того как друид многословно благословил всех собравшихся и поздравил с праздником, заиграла музыка, а на столах стали появляться разносимые официантами блюда. По больше части они казались Рори не очень съедобными, но некоторые он всё же решился попробовать.

– Ну да, это тебе не протеиновые коктейли со вкусом чего угодно, – прокомментировала Ив его кислое выражение лица. – Зато мы все собираем и выращиваем сами – морская капуста, устрицы, салат, картошка, морковь, фасоль. Знаешь поговорку «форель в горшке лучше, чем лосось в море»? Так вот эта уха тебе точно должна понравиться, она из океанского лосося, вкуснее ничего на свете нет! Мясо, правда, мы едим редко, коз держим для молока, а вот сыр очень советую попробовать.

Рори внял рекомендациям и не пожалел. Оказалось, что еда здесь совершенно не похожа на то, к чему он привык в Городе. Да, особенным разнообразием не блещет, но все равно очень вкусная. А от жареной картошки он вообще пришел в полный восторг и не мог заставить себя оторваться от большого блюда с аппетитными подрумяненными ломтиками. Это вам не безвкусное растворимое пюре!

– Слушай, а где же вы всё это растите? Я знаю, что у нас выделены кое-какие площади под посевы в глубине острова, но в основном всё выращивается на фермах, да и то в очень ограниченном количестве – синтезировать дешевле.

– Много что растет прямо на верхних палубах – гидропоника и всё такое, а картошку сажаем и на некоторых больших баржах, мы туда землю завезли, сколько смогли.

– В городе бы народ за такое никаких баллов не пожалел, – похвалил Рори, жуя очередную порцию поджаристых корнеплодов.

– Ага, только нам-то ваши баллы на что? – по привычке съязвила Ив, но увлеченный едой Рори на колкость не отреагировал.

Когда первый голод был утолен, на довольно обширное пустое пространство между подиумом и остальными столами стали выходить разные артисты.

Рори завороженно слушал песни филидов и истории сказителей, повествующие о древних битвах, воинских подвигах, нарушивших запреты королях, о страстной любви и безбрежной печали, о рождении богов и смерти героев.

Прекрасная музыка сменялась залихватскими танцами, а те уступали место трюкам и фокусам. Дети разыграли для зрителей смешную сказку про какого-то обжору по имени Дагда, у которого был неиссякаемый котел с едой и гигантская неподъемная палица, и Рори хохотал до упаду вместе со всеми.

Потом какой-то парень пригласил Ив на танец, и она прыгала по залу вместе с десятками других парочек, громко отстукивая ногами причудливые ритмы, а Рори смотрел на взлетающие вверх огненно-рыжим столпом волосы, на то, как она беззаботно весело смеётся, как кружатся разноцветным вихрем складки её юбки, и думал, что, наверное, тоже хотел бы научиться так отдаваться празднику, хотел бы стать его частью и ненадолго забыть обо всем на свете. Но покалеченная нога и стоящие рядом костыли однозначно говорили о том, что даже пытаться не стоит.

– Ты не против побеседовать в каком-нибудь более уединенном месте?

Рори и не заметил, как капитан подошел к нему.

Они вышли в скрытую портьерой боковую дверь позади подиума, и, пройдя немного по коридору, оказались в библиотеке. Рори сразу понял, что это именно она, потому что все стены от пола до потолка были покрыты филенчатыми деревянными панелями со встроенными застекленными книжными шкафами.

Куполообразный потолок подсвечивался изнутри и представлял собой один большой витраж, по которому летали разноцветные райские птицы и где распускались большие мясистые экзотические цветы. Камин был потушен, но здесь все равно было очень тепло и уютно.

Капитан сел в глубокое кожаное кресло, и предложил Рори расположиться в таком же напротив.

– У моей сестры очень доброе сердце, тебе повезло, что именно она нашла тебя, – начал Киллиан издалека. – Лично я был против твоего присутствия, потому что это ставит под удар безопасность «Темры», но Маэл убедил нас в том, что ты не спроста здесь появился.

– Мне уже говорили о этом, но я так и не понял, что в действительности произошло.

– Действительность – интересная штука, парень. Там за стеной вы считаете, что действительность состоит из молекул, атомов и магнитных полей, и убеждены, что отпрыски из хороших семей и те, у кого больше негативной энергии в браслете, имеют больше прав и возможностей.

Капитан не смотрел на Рори, его взгляд то перебирал корешки расставленных на полках фолиантов, то замирал на висящей над камином картине, изображающей смутно знакомое Рори, древнее на вид здание.

– Мы же считаем, что человека можно узнать только по его делам, причем и по тем, что он уже совершил, и по тем, что ему только предстоят. Маэл – друид, ему доступно подлинное знание о людях. Он говорит, что ты можешь стать великим воином и повести за собой наш народ. Он верит, что ты должен сесть на корабль и отправиться в путь, чтобы мы могли обрести дом и спастись о того, что нам грозит.

– А что вам грозит? – взволнованно прошептал Рори. Горло сдавило, да и он почему-то боялся говорить громко.

– Смерть, – безразлично отозвался Киллиан, – как и всем людям на этом злосчастном острове нам грозит смерть, только несколько раньше, чем тем, кто прячется за стеной.

Рори вопросительно смотрел на капитана, и тот будто нехотя пояснил.

– Понимаешь, дело в том, что я не думаю будто твой отец и все, кто сидят в доме правительства настолько глупы, что не замечают нас. Пока мы просто не создавали им проблем и потому могли вариться здесь в собственном соку, а они ждали, когда мы сами собой издохнем от холода, голода или болезней. Даже если ты будешь держать язык за зубами, приход сюда карательных отрядов гарды – всего лишь вопрос времени. Поэтому мы должны уйти в плавание.

– Плавание?! – удивился Рори, – но на чем? Куда?

– Конечно на «Темре». Этот корабль еще очень крепок и может хоть весь шар земной обогнуть. А вот куда – вопрос непростой.

Со времен первых корабельщиков, к которым относились и наши с Ив родители, ходили легенды о существовании еще одного незатонувшего острова. Его называли то «Тир на Ног», то «Эмайн Аблах», то просто «Остров блаженных», потому что во многих древних сказаниях упоминалась волшебная страна за морем, где нет горя, болезней, голода, страха и смерти, где вечно цветут яблони и где каждый страждущий может найти пристанище.

Считалось, что это не более, чем допотопная выдумка. Она передавалась из уст в уста, чтобы те, кто вынужден прятаться здесь, не сошли с ума, чтобы и у нас была надежда на лучшее будущее.

Но недавно случилось кое-что, заставляющее задуматься, нет ли в этих старых преданиях доли истины. Наши рыбаки повстречали в море птицу. Она прилетела откуда-то с северо-востока и держала в клюве веточку яблони с ещё не увядшими белоснежными цветами на ней. Я видел её сам, и старейшины подтвердили, что это настоящий яблоневый цвет.

– Но яблони исчезли еще до войны! Я помню, что там было что-то связанно то ли с неумелой генной инженерией, то ли насекомые какие-то вдруг вымерли, которые эти деревья опыляли.

– Да, мы тоже так думали.

– То есть птица прилетела из-за моря? Значит где-то и впрямь есть другой остров?!

– Многие из нас верят, что это так, в том числе Ив.

– Но почему вы рассказываете мне об этом? – спросил Рори после недолгой паузы, потребовавшейся ему, что переварить порцию новой невероятной информации.

– Потому что она попросит тебя поплыть с ней в следующую разведэкспедицию, потому что она верит в предсказание Маэла, и потому что я хочу, чтобы ты отказался.

Глава 6. Замок

Тишах – высшее должностное лицо Города, обладающее всей полнотой власти. В целях безопасности его личность строго засекречена, имя не подлежит огласке, а разглашение тайны приравнивается к государственной измене.

Специальный раздел BADB, статья 5972-25-806 (доступна только при наличии спецдопуска)

Первые дни ноября выдались на удивление прохладными, будто намекая на то, что приближающаяся зима будет, как и обещали метеорологи, ощутимо холоднее предыдущей.

Говорили, что это из-за извержений подводных вулканов, то и дело выходящих на поверхность где-то за тысячи миль от Города. Сдвиг тектонических плит, который спас остров, значительно подняв его над тогдашним уровнем моря, не только затопил всю остальную пригодную для жизни сушу, но и запустил ряд процессов в тканях земной коры, отголоски которых всё еще оказывали сильное влияние на климат.

Рори прошел весь путь от дома до Замка пешком и был в самом начале Палас-стрит, уже виднелись входные ворота. Это заняло минут тридцать, поэтому он успел немного продрогнуть. Мальчик прикоснулся к нарукавному сенсору, подкрутил подогрев комбинезона и накинул на голову капюшон, спасаясь от пронизывающего ветра.

Хотя, если честно, в последнее время он надевал капюшон даже дома, потому что тот отлично скрывал от любопытных глаз блестящие головки наушников-вкладышей, черные проводки которых еле заметными струйками стекали в нагрудный карман.

Там, потеснив сложенные смарт-очки, покоился маленький, не больше одной из потухших линз визора, прямоугольник – плеер. Ив вложила его в руку Рори перед уходом, в последний момент, когда мальчик скорее ожидал, пары «ласковых» в её коронном пиратско-моряцком стиле.

– Ты точно решил, не передумаешь? – в десятый раз переспросила она, когда Рори уже стоял у стенного проёма. – Я понимаю, что это ужасно опасно, но мне казалось, ты все-таки…

Это диалог повторялся на разные лады уже добрый десяток раз. Девчонка всё не хотела верить, что он решил вернуться в Город, к своим.

– Слушай, Ив… – Рори запинался, как последний лузер, и никак не мог подобрать нормальные слова, чтобы объяснить, почему он решил уйти.

Как будто если бы он нащупал нужные выражения, из её взгляда исчезла эта невыносимая смесь горького разочарования и противоестественно-стойкой, неубиваемой надежды. Наверное, в их мире, зажатом среди ржавых развалин, между стеной и морем, по-другому просто не выжить. Постоянно приходится надеяться на чудо. Прости, не в этот раз.

– Ты пойми, я не могу. У меня родители, школа… Я ужасно тебе благодарен, правда, и Слане, и капитану, и даже Ламфаде, наверное. Но я не могу. Ты не переживай, я никому не скажу, честно.

– Ладно, ясно, как говорится, when your mind's made up…

– Кем говорится? – не понял Рори.

– Это из одной песни: «When your mind's made up, There's no point trying to change it[12]»…

– «Неужели она наконец сдалась?»

– Иди давай, – она махнула рукой в сторону дыры. Рори замялся, хотел еще что-то сказать, но сам не знал, что.

– Хотя нет, постой, дай руку. – Она достала из кармана металлический квадратик с маленьким экраном, на него были намотаны старинные проводные наушники. – Это мой плеер. Я видела, что тебе понравилась наша музыка. Там мои любимые треки – не много, у него памяти маловато, сам понимаешь, старьё, но работает пока. Выбери плейлист «Осень». Послушай, думаю, это твоё.

– Спасибо… Но как я тебе его верну?

– Как наслушаешься, оставь на крыше, под козырьком, возле двери. Я потом заберу как-нибудь. Только никуда его не подключай, не копируй и в сеть не сливай, ни в коем случае.

– Ага, я понял. Тогда… пока?

– Угу, вали уже, – пробурчала она нарочито грубо и отвернулась.

Рори перешагнул через обглоданный, топорщащийся клыками железой арматуры край бетонной пасти забора и побрел в сторону Города, не оборачиваясь, с зажатым в руке холодным квадратиком, наполненным музыкой.

Вернувшись домой, он вот уже три дня не мог оторваться от удивительных песен, которые были сложены давным-давно, когда люди еще и не подозревали о надвигающейся на них катастрофе. Они пели о вещах не всегда понятных, но некоторые положенные на музыку слова заставляли его сердце непривычно сжиматься, а мысли сами собой убегали куда-то далеко-далеко: к колышущимся на ветру пышным макушкам сосен, к солнечным бликам, отражающимся в хрусталиках росы на паутине, к стуку чужих шагов по отполированной дождем мостовой, к тихому шепоту чьих-то губ, открывающих ему тайны невиданных, невозможных, давно сгинувших миров.

Мужские и женские голоса рассказывали истории о себе и о других людях, и вся их жизнь как будто состояла из чувств, названия которых раньше ни о чем Рори не говорили, а теперь он барахтался в них, как застигнутая штормом утлая лодчонка, норовя утонуть, но упорно всплывая. Вся эта не вмещающаяся ни в какие буквы и ноты любовь: любовь ко всему на свете, от серых прибрежных камней до чьих-то зеленых глаз, обескураживала и буквально сбивала с ног.

Были там песни дикие и задорные, нахальные и злые, веселые и бесшабашные, грустные и проникновенные, до одури романтичные и до тошноты меланхоличные – любые, кроме плохих. Рори понял, что до знакомства с Ив и корабельщиками вообще не слышал нормальной музыки. То, что преподносилось в этом качестве в Городе было бессмысленным фоновым сопровождением в магазинах, рекламными джинглами или бездушными чеканными гимнами, но никак не песнями.

Он приложил браслет к пропускной панели и прошел под каменными блоками ворот, оказавшись на территории Замка. Отец редко брал его с собой на работу, а уж чтобы срочно вызвать вот так, прямо сюда – такого еще не было. Рори вынырнул из-за угла обложенного старым бурым кирпичом здания и оказался на небольшой квадратной площади, предваряющей вход в цитадель правительственного комплекса.

Зубчатая тень огромной круглой башни, где располагалось главное управление гарды, легла перед Рори темным вязким пятном, словно не желая пропускать дальше. Башня стояла в противоположном от ворот дальнем левом углу, а к ней примыкало не менее древнее строение, часовня, с множеством остроконечных башенок вдоль всего ребра крыши. Окна в ней тоже были стрельчатые, вытянутые, устремленные куда-то ввысь, к ясному осеннему небу.

Эта парочка раньше казалась Рори вопиющим анахронизмом, чем-то чужеродным, чему не место среди гладких, блестящих стеклом и промышленным суперпластиком фасадов. Еще недавно он удивлялся, почему такие уродливые пережитки допотопного прошлого не снесли или хотя бы не облицевали декоративными панелями, как большинство зданий в Городе, но сегодня он будто бы заново знакомился с этими строениями.

Он осознал, что почерневший от времени камень каждой своей шершавой порой впитывал сменяющиеся эпохи. Эта кладка видела пышные въезды королей и марши армейских парадов, грохот войн и пожары революций, в ней было больше жизни, чем в тысячах самых реалистичных виртов.

Видно, несмотря на то, что правительство неустанно заботилось о разработке и внедрении в жизнь современных технологий, здесь, в самом его сердце, напротив не спешили прощаться с наследием ушедших технически отсталых эпох.

В этих стенах и сейчас вершились судьбы людей, и ответственным за многие решения был отец Рори, мистер Дойл, сидящий в одном из многочисленных кабинетов, окна которых выходили на эту площадь. Зачем он позвал сюда сына, почему именно сегодня, что за срочность такая?

Рори не то чтобы волновался, он был уверен, что в школе у него все отлично, баллы в электронных отчетах для родителей как всегда «выше всяких ожиданий», и кроме этой безумной вылазки в Старый порт, о которой отец точно не мог узнать, никаких нарушений за ним не числилось. Но легкая тревога всё равно сверлила ему виски и отдавалась где-то под ребрами неприятным предчувствием.

А может это и не тревога вовсе, а побочный эффект от приема таблеток? Рори, как вернулся домой, конечно, сразу проверил себя на ДД, что называется, от макушки до самых пяток. Ногу подлечил, а уровень витамина B₃, как он и думал, оказался ниже нормы, так что аппарат выдал ему блистер с капсулами на ближайшую неделю.

«Принимать два раза в день после еды» – отрапортовал электронный голос устройства, и Рори на автомате выпил первую дозу. Но потом вспомнил тираду Ив про тайно скармливаемые горожанам транквилизаторы и убрал упаковку в стол. Нет уж, он лучше будет жить с риском легкого авитаминоза, чем переживать, насколько его решения продиктованы его собственной волей, а насколько успокоительными.

Рори миновал ряд из трех нависающих над пешеходами тяжеловесных каменных арок, средняя из которых была проходом к следующей, центральной площади Замка. Здесь он тоже приложил браслет к считывающему устройству и оказался в гулко-пустом дворе-колодце, вымощенном старыми стертыми булыжниками.

Если по предыдущей площади то и дело сновали офицеры гарды и какие-то замковые клерки, то всё, что происходило здесь, было надежно укрыто от внешнего мира толстыми стенами и специальными правительственными декретами, запрещающими проход всем гражданам города, не имеющим специального допуска.

Следуя инструкциям отца, Рори прошел наискосок сквозь окруженную кирпичными фасадами старинных зданий площадь прямиком к Башне с часами. Её длинная шея, увенчанная куполом-луковкой, покоилась на широких плечах двухэтажного строения с балконом, скрывающимся под портиком с простым треугольным фронтоном и стройными колоннами.

Раньше Рори видел эту башню только на картинках, и на секунду замер, пораженный простой и в тоже время тонкой красотой этого небольшого гармоничного сооружения. Ведь кто-то же в незапамятные времена взял и придумал, что, например, первый этаж башни должен быть отделан графитово-тёмным камнем, крупные прямоугольники которого кое-где покрылись выщерблинами и разводами от сбегающих дождевых капель, второй – обложен рыжим кирпичом, кажущимся на контрасте мелким, тёплым и немного легкомысленным.

А вот круглая восьмигранная верхняя часть башни – опять мрачный, серый камень, но зеленый купол, поблескивающие на солнце круглые окошки, расположенные по периметру барабана, и сами часы с золотистыми римскими цифрами делали всю конструкцию изящной, соразмерной, законченной.

По обе стороны от часовой башни располагались величественные ворота, увенчанные скульптурами. Справа от стоящего лицом к башне Рори – воин в странного вида доспехах и с копьем, а слева – фигура женщины в длинном платье с мечом в одной и с весами в другой руке. Рори помнил по рассказам отца, что женщина была какой-то древней богиней и заведовала вроде бы правосудием, но скульпторы что-то намудрили с её изображением, и она мало того, что была повернута спиной к Городу, так еще и обязательная повязка на глазах, символизирующая её беспристрастность, отсутствовала.

Рори вынул наушники и спрятал в кармане вместе с самим плеером. Затем вставил в ушную раковину обычный силиконовый «вкладыш» от визора, скинул капюшон и уже подошел вплотную к башне, как вдруг со стороны правых ворот послышался шум. Совершенно не смущаясь грозного взгляда Фемиды, двое офицеров гарды волокли во внутренний двор кого-то небольшого роста, но зато с большим словарным запасом, состоящем, очевидно, в основном из ругательств.

– Проклятые сасанахи! Ни черта я вам не скажу, крысы сухопутные! Лучше пристрелите меня сразу – и дело с концом! – не унималась арестантка, как лисица, продолжающая тявкать, даже когда собаки тащат её за хвост из норы.

Заинтересованное удивление на лице Рори за доли секунды сменилось неподдельным испугом, когда он узнал голос верещащей пленницы, её нелепую одежду и торчащие в разные стороны рыжие патлы.

– Ну уж нет, безбраслетница, с тобой очень хотят потолковать в наших подземельях, – сказал, презрительно усмехаясь, один из гардейцев – невысокий, но плотный и широкоплечий мужчина с на редкость противным вытянутым и впрямь крысиным лицом.

– Они-то точно узнают, что вы там замышляете. И не таким языки развязывали, уж поверь, – пообещал второй, крепко держа Ив за шиворот.

Сердце в груди Рори сжалось, пропустило пару ударов, а все внутренности будто скрутило в морской узел, как те, рамочку с которыми он видел в библиотеке на «Темре». Он хотел что-то закричать, побежать на помощь, но ноги намертво приросли к брусчатке.

Хотя Рори сам еще пару дней назад хотел сдать эту рыжую в гарду, он не мог поверить, что им удалось её схватить. Как? Где? В Старом порту, когда она пришла проверить, не вернул ли он плеер? И теперь она из-за него попадет в руки… а собственно, кому? Палачам из таинственных пыточных подвалов или бесстрастным чиновникам в черной униформе, такой же, как у отца Рори?

Даже до благополучных детей из Города доходили страшные слухи о том, что творится в подземельях Замка. Утверждалось, что туда попадали все нарушители законов и предписаний, а вот назад не возвращался никто.

Одни говорили, будто преступников просто безболезненно и гуманно казнили, устраняя тем самым досадную помеху общему развитию их прогрессивного общества.

Другие считали, что вряд ли правительство будет так разбазаривать человеческий ресурс, а скорее отправит неугодных Городу на какие-нибудь особенно тяжелые фермерские работы, или на заводы, расположенные в глубине острова.

Никто не зал, что производят за обманчиво неприметными оградами, ведь любой, кто попытался бы туда проникнуть, погиб, сотрясаясь в разрядах пронизывающего железные прутья электрического тока. Само существование этих объектов официально не подтверждалось: не было таких статей ни в BADB, ни в СМИ.

Возможно, это были особенно опасные лаборатории, где синтезировались новые редкоземельные элементы или выращивались невиданные доселе бактерии и вирусы. Молчаливые безвольные помощники и подопытные кролики могут сослужить Городу добрую службу, не смотря на упорное неприятие его законов.

Третьи были уверенны, что пойманных нарушителей отправляют в специальные психостационары, где используют как дойных коров, день за днем выцеживая из них всю негативную энергию до капли, пополняя тем самым общий баланс Города.

– Муксу ухс ба орт![13] – Ив с яростью плюнула непонятные слова под ноги тащившим её гардейцам.

Тот, что с крысиным лицом, залепил ей звонкую пощечину – хлестко, наотмашь, не скрывая собственного удовольствия.

– Понятия не имею, что ты там бормочешь, но советую поберечь пыл для дознавателей, – добавил он, мерзко осклабившись.

Рори продолжал безотрывно смотреть на развернувшуюся перед ним жуткую сцену. Площадь, еще пару минут назад казавшаяся ему красивой, превратилась в тюремный двор, а окружающие её здания уже не выглядели безобидным пристанищем бюрократов. Здесь, за каждым окном, в каждом кабинете сидели люди, имеющие право решать кому и как жить в их Городе. Они могли приказать пытать или казнить каждого, кого их исполнительные доблестные гардейцы схватят на улице. И сегодня они схватили Ив.

Девчонка даже не заметила, что он стоял под колоннадой башни, такой же неподвижный и бледный, как статуи над воротами. Что ж, это к лучшему, а то могла выдать его с потрохами.

Конвоиры завели Ив в здание напротив, а башенные часы тут же разразились тремя гулкими «Бом». Бой лишь ознаменовал приход нового часа, но для Ив он был не менее печальным и зловещим, чем три холостых залпа в воздух и звук похоронного горна, когда тело погибшего матроса отправляется в последнее плаванье.

* * *

– Проходи, сын, садись, – отец выглядел еще более угрюмым и уставшим, чем обычно, но, когда Рори вошел в его кабинет, всё-таки выдавил из себя блеклое подобие улыбки.

– Привет, пап. – пока Рори шел по длинному коридору с множеством одинаковых дверей, он смог кое-как взять себя в руки и заставил лицо выдавать нужные эмоции: расслабленное дружелюбие, вялый интерес, немного раздражения от того, что ему пришлось притащиться к отцу на работу – именно то, что было нужно в данный момент.

В Городе все с малых лет учились владеть собой, «переключаться» и скрывать настоящие чувства, подменяя их заранее заготовленными масками, и Рори не добился бы таких внушительных цифр на эмосчету, не владей он этим мастерством в совершенстве.

«Только с Ив, почему-то, такие штуки не проходят» – подумал мальчик, – Она легко «считывала» его потаенные переживания, и задавала ужасно неудобные вопросы, на которые можно было отвечать только правдиво.

Вообще, Рори постоянно мысленно возвращался к той ночи, проведенной на корабле. Прокручивал все события, знакомства, разговоры, эхо которых то и дело раздавалось у него в голове, обрастая новыми смыслами.

«Отпусти его, пусть идёт» – сказал Маэл, положив руку с темными рельефными венами на плечо Ив, когда она вскочила, готовая накинуться на Рори чуть ли не с кулаками. «Если сегодня кому-то нужно уйти, это не значит, что он не вернется завтра» – продолжил друид, а его светлые улыбающиеся глаза в обрамлении лучиков белых ресниц и тонких морщинок смотрели на Рори спокойно и ласково.

– Как дела в школе?

– Да все отлично, как обычно, пап.

– Хорошо. Мать говорит, что учителя тобой очень довольны. Считается, что вы с Шэй – гордость школы?

– Ага, типа того, – отец стоял возле окна и смотрел во двор, а Рори уселся в нарочито непринужденной позе на потертом кожаном диване, откинувшись на мягкую спинку.

Конечно, Рори не стал рассказывать отцу, что вчера Шэй без предупреждения нагрянула к ним домой. Он все выходные не выходил на связь, в понедельник целый день усиленно избегал их с Нейтом и слинял до конца занятий, так что она не выдержала и явилась проверить, все ли с ним в порядке.

– Что там с тобой стряслось в порту? Ты сам не свой! – налетела она с порога.

– Всё в норме, а тебе какое дело? – огрызнулся Рори.

– Что значит «какое дело»? Ты сначала теряешься в тумане, потом пропадаешь на два дня, а потом и вовсе прячешься от нас, как будто мы не знакомы!

– От нас? В смысле от вас с красавчиком кудряшкой? Мне кажется, вы вполне самодостаточны и прекрасно обходитесь без меня. Или ты хочешь, чтобы мы все втроем ходили, взявшись за ручки?

Шэй залилась краской, и её лицо со взметнувшимися вверх бровями и испуганными глазами напомнило Рори о том, какой она была давным-давно, в их общем детстве. Наверное, без неё те годы прошли бы для Рори намного более сложно и болезненно, но она всегда без лишних слов поддерживала его, вставала на его сторону, и действительно была ему настоящим другом, хотя это слово и не стоило произносить в Городе вслух.

– Как ты узнал?..

– Какая разница, – отвесил Рори беззлобно. – Проходи давай.

Они уселись на кухне, и проговорили несколько часов к ряду, чуть ли не впервые за последние много лет по-честному, как сказали бы корабельщики, «по-душам». Рори сам не заметил, как выложил ей всё о своем пребывании на «Темре».

Оказывается, его прямо распирало от впечатлений, предположений и вопросов, ответы на которые они, конечно, не смогли найти, но даже само обсуждение помогло что-то устаканить в его голове.

– Теперь ты понимаешь, почему я… почему мы с Нейтом никому ничего не говорили, даже тебе?

– Да всё я понимаю, любовь и прочие розовые сопли, но могла бы и раньше сказать.

– Ага, конечно, чтобы ты к нему еще больше придираться начал? – усмехнулась Шэй. – Есть в Городе вещи, о которых нужно молчать, как минимум, для своего комфорта.

– А как максимум, для безопасности, – закончил невысказанную мысль Рори.

– Но почему ты вернулся? Не подумай, что я издеваюсь или еще что, просто такое предложение… я не уверенна, что смогла бы отказаться. Ведь там, в море, может быть что угодно! Другие острова, другие города, люди!

– Наверное, я хотел убедиться в том, что если всё-таки уйду из Города, то не зря, не просто потому, что мне что-то показалось, привиделось. Хотел ещё посмотреть на него, только с другой стороны что ли…

– Ну и как?

– Если честно, Шэй, паршиво. Очень паршиво. Не могу объяснить, но что-то у нас здесь ужасно неправильно устроено, а у них наоборот, есть что-то такое настоящее, важное…

– Ты прав. Мы с Нэйтом тоже много об этом думали: искали информацию в старом кино, в сериалах, о том, как люди до потопа жили. И знаешь, я раньше не замечала, а теперь постоянно внимание обращаю, что в этих фильмах как будто куски вырезаны, особенно там, где должны быть всякие романтические сцены или даже хеппи-энд банальный. И в BADB тоже. Я некоторые статьи даже стала от руки переписывать, потому что они меняются постоянно и через неделю уже можно не обнаружить того, что раньше было.

– Ого, ты еще не разучилась от руки писать?! Я в последний раз маркер в руках держал, когда маме открытку подписывал, в детском саду еще, наверное… А про то, что BADB – не самый надежный источник, мне Ив тоже говорила, так что ты права.

– Она, я так поняла, вообще во всём этом в сто раз лучше нас разбирается, да? Везет же им.

– Разбирается – это точно, а насчет везет…Жить там на самом деле тяжело очень, надо всё самим добывать и производить: воду они, например, морскую опресняют, электричество при помощи гидротурбины качают, еду прямо там на корабле в теплицах растят. А еще они очень странные, верят в какие-то сказки, легенды, волшебство всякое…

– Ну а мы тут верим во всемогущую негативную энергию, хотя сами её в глаза ни разу не видели, чем это лучше?

– Ничем, даже хуже. Они хоть никому вроде зла не делают, ну в смысле боли не причиняют, и не убивают почем зря.

– И я о том же.

На прощание Шэй неожиданно порывисто обняла его, а Рори и не подумал отстраниться. Это было хорошо и правильно, такое дурацкое проявление чувств показалось ему на удивление уместным. Они договорились в ближайшее время опять совершить вылазку в порт, чтобы поискать встречи с Ив, а теперь…

Теперь эта рыжая в плену, где-то в пыточных подвалах под Замком, которые представлялись Рори эдаким скопищем геймерских штампов из хоррор-локаций со всеми соответствующими атрибутами в виде мрачных каменных стен, затхлого воздуха, пищащих под ногами крыс и свешивающихся со стен прямо в лицо пауков.

– Как твое здоровье?

Этот вопрос отца застал Рори врасплох. Он был уверен, что стер в ДД историю визитов, так что родители ничего не могли узнать о его травме, полученной на кладбище кораблей. Но вдруг отец все-таки как-то выяснил, что Рори воспользовался репликантным лечением для быстрого сращивания тканей на ноге? А может он заметил шрам? Но Рори следил, чтобы никто не видел, как он, например, переодевается, чтобы избежать лишних вопросов.

– Отлично, а почему ты спрашиваешь?

– Да какой-то у тебя вид уставший, может не выспался? Мать жаловалась, что ты часто по ночам в виртуальной реальности пропадаешь.

– Устаревшая информация, – с облегчением заметил Рори. – У нас с Шэй была затяжная лазертаг-кампания, типа парного соревнования, но мы её давно закончили, всех разделал под орех, она же настоящий снайпер, да и у меня неплохо получается. А когда некого побеждать, уже скукота.

– Понятно. Так чем же вы теперь с ней занимаетесь в свободное от школы время?

Рори как ни старался, не мог уловить в голосе мистера Дойла никаких намеков на скрытый смысл этого допроса, поэтому насторожился еще больше, опасаясь сболтнуть лишнего.

– Тусим в парках развлечений, троллим всяких лузеров, что нам еще делать-то?

– Ну да, ну да… – протянул мистер Дойл задумчиво, достал похожую на крупнокалиберную стальную пулю электронную сигарету, блестящий зажим-прищепка которой всегда виднелся снаружи его нагрудного кармана, и выпустил несколько густых струек вонючего пара. Мать запрещала ему курить при Рори, но, видимо, её запреты в рабочем кабинете отца силы не имели.

Рори смотрел на лицо человека, которого, если задуматься, он по-настоящему любил, причем вот так, как пелось песнях с плеера Ив: не за что-то конкретное, не потому что был ему благодарен или восхищался тем, что он делает, а просто потому, что он был его отцом. Одним из двух самых родных для Рори людей. И сейчас этот человек выглядел очень печальным и озабоченным. Рори даже стало его жаль. Что же его так гнетет?

Если подумать, Рори ничего толком не знал ни о работе отца, ни о его жизни до того, как в ней появились жена и сын. Кто он вообще такой? Чем занимается целыми днями здесь, за этими древними стенами?

Может он и есть один из тех самых жутких дознавателей, призрачных палачей, обитающих в подземельях Замка? Вдруг, закончив разговор с Рори, он спустится по каменным ступеням на много метров под землю и приступит к страшным пыткам, кровавым изуверствам с выдёргиванием ногтей и дроблением костей, а потом, как ни в чем не бывало, отправится домой к ним с мамой?

Хотя нет, вряд ли. Он слишком важное лицо в системе Города, чтобы лично заниматься какими-то безбраслетниками. Тогда что же? Не похоже, что он планирует годовые бюджеты или озабочен повышением качества коммунальных услуг. Ламфада что-то бормотал про то, что отец может управлять гардой, значит он точно в курсе, где держат Ив…

– А ты не бывал в Старом Порту? – вопрос был задан резко, в лоб. Отец развернулся и приблизился к Рори, глядя ему прямо в глаза, так, чтобы тот точно не мог отвертеться.

«Он все знает» – заверещал панический голосок где-то на задворках сознания.

– Нет, да и как? Там же стена, – произнес Рори вслух уверенным, ни на йоту не изменившимся тоном. Спасибо многолетним тренировкам, всё-таки он – истинный homo negans.

«Отрицать, до последнего всё отрицать» – решил Рори.

Мистер Дойл еще несколько секунд внимательно вглядывался в лицо сына, а затем опять вернулся к наблюдательному посту у окна, где продолжил свивать кокон из серых дымных нитей.

– Ничего особенного, так, задержали в том районе сегодня одну странную особу, ты её, наверное, видел сейчас снаружи, на площади. Твоего возраста девчонка, вот я и подумал, вдруг вы знакомы?

– С чего бы, пап? Я что, похож на любителя странных компаний? Мне, знаешь ли, авторитет терять нельзя.

– Нет, не похож, конечно, не похож… – к отцу вернулась прежняя задумчиво-меланхоличная манера речи.

– Пап, так зачем всё-таки ты меня сюда позвал? – пауза затянулась, и Рори набрался наглости, чтобы задать отцу очевидный вопрос. – Ведь не для того, чтобы о школе расспрашивать?

– Да, не для этого, сын, – мистер Дойл убрал стальную сигарету обратно в карман и присел на диван рядом с Рори.

Теперь он не выглядел рассеянным, а наоборот, словно заново пристально изучал собственного сына, как запутавшуюся в паутине букашку. Рори смотрел на блестящие хромом пуговицы на черном отцовском пиджаке, и на секунду они показались ему влажными хищными паучьими глазами.

– Дело в том, сын, что мне нужен помощник, здесь, в Замке. Понимаешь, в наше время практически невозможно довериться кому-то со стороны. – Его речь переминалась, вместо вялой отстраненности ней появились страсть, жар, настойчивость. – Город кишит предателями, завистниками, недовольными своим положением глупцами, и я не могу себе позволить выбирать из столь неблагонадежного материала.

– Но почему? Ты же говорил, что с каждым днем мы живем все лучше, люди могу получать всё больше гарантированных благ, а потому наше общество – это взаимовыгодный договор…

– Договор, который всегда может быть нарушен, – отрубил отец, скривившись в горькой усмешке. – И моя работа, в том числе, заключается в том, чтобы следить за его сохранностью и непоколебимостью.

– И чем же я могу тебе помочь? Я же даже из школы еще не выпустился, и ничего толком не умею!

– Главное, что ты – мой сын, моя плоть и кровь, а, судя по твоим успехам, научить тебя нашей работе не составит большого труда.

Браслет отца – особая модель, стальной, на форменном черном ремешке, – завибрировал, сообщая о звонке голокома.

– Извини, сын, я на секунду. – Мистер Дойл исчез за неплотно прикрытой дверью смежной комнаты, где, судя по сигналу принятого соединения, располагалась кабина голографической связи.

Мальчик просидел несколько секунд неподвижно, пытаясь осознать последние слова отца. Что именно он ему предложил? Стать чиновником в Замке? Гардейцем? Членом карательного отряда? А может одним из таинственных палачей?

Из-за двери послышалось характерное электрическое жужжание голопроекции, и Рори передвинулся на другой край дивана, прислушиваясь к доносившимся звукам.

– Да тишах-сэр, так точно, тишах-сэр, – рапортовал безличный мужской голос.

– Куда поместили безбраслетницу? – при этих словах у Рори от волнения перехватило дыхание.

– Минус третий этаж, комната тридцать-ноль-один, тишах-сэр.

– Миссис МакНемайн уже приступила к допросу?

– Проводит предварительные процедуры, тишах-сэр, девчонка еще в сознании, тишах-сэр.

– Хорошо, попросите её не переходить к основной фазе до моего прихода, пусть пока займется вчерашними арестантами.

– Есть, тишах-сэр, будет исполнено, тишах-сер.

– Команда зачистки готова к исполнению приказа?

– Так точно, ждет ваших дальнейших указаний, тишах-сэр.

– Я передам вам точные координаты и подробные указания, когда мы с ней закончим. Отбой.

Щелчок, конец связи, и Рори уже сидит на своем прежнем месте, с маской вежливого интереса на лице. Мистер Дойл вернулся в кабинет и продолжил прерванный разговор, мерно расхаживая по комнате.

– Понимаю, тебе сложно принять решение, не зная, на что именно ты соглашаешься, поэтому в порядке исключения, я решил предоставить тебе возможность немного ближе познакомиться с нашей работой.

Назовем это испытательным сроком. Если согласишься, на твоем браслете сейчас же активируется трехнедельный пропуск в Замок с возможностью беспрепятственного перемещения по его внутренним помещениям, за исключением нескольких особо секретных зон. С завтрашнего дня я приставлю к тебе офицера, который будет вводить тебя в курс дела, идет?

– Отлично, пап, – бодро отозвался Рори, – мне всегда было интересно, чем ты занимаешься!

* * *

Если Рори все правильно рассчитал, у него было не больше минут десяти, чтобы спуститься на минус третий этаж, найти комнату 30–01, и попробовать вытащить оттуда Ив. Это было сущее безумие, но, когда отец упомянул об активации пропуска, он понял – это их единственный шанс.

Еще стоя на площади и глядя, как гардейцы уводят Ив, он начал продумывать план побега, но не хватало информации. Он хотел каким-нибудь кружным путем выведать у отца, где держат пленников, но по счастливому стечению обстоятельств, к подозрительным расспросам прибегать не пришлось.

Память не подвела – когда шел к отцу, Рори боковым зрением приметил ответвление коридора, упирающиеся в двери лифта. Считывающая панель, не смотря на опасения, послушно приняла его браслет, а значит мистер Дойл исполнил обещанное и дал сыну временный пропуск.

Холодный металл кнопки «-3», с минуту неспешного спуска, и вот Рори уже стоит посреди ярко освещенного коридора, какие бывают в дорогих медклиниках. Он не мог вспомнить, откуда ему знаком этот характерный больничный запах: удушающе-мерзкий коктейль из ароматов дезраствора, медикаментов, мочи, кала, крови, непременных озонаторов, ионизаторов… и страха.

Но здесь стоял страх дистиллированный, без разбавляющих примесей заботы и надежды на выздоровление. Он был так густо разлит в воздухе, что у Рори даже кожа покрылась мурашками и волосы на руках встали дыбом, но мальчик продолжал уверенно двигаться вперед, как будто мог видеть сквозь стены или, что было совершенно невозможно, уже ходил по этим коридорам когда-то давно.

Двери располагались по обе стороны, в шахматном порядке. Миновав несколько одинаковых пластиковых прямоугольников Рори остановился у таблички «30–01», над которой блестело маленькое застеклённое окошко.

Он осторожно заглянул внутрь, и увидел, что Ив лежит на медицинском кресле: на голову нацелен мигающий разноцветными лампочками датчиков шлем, руки и ноги схвачены прочными металлосиликоновыми ремнями, а в запястье правой воткнут здоровенный катетер, соединенный с подвешенной рядом капельницей.

«Да чтоб их затопило!» – мысленно выругался Рори и ворвался в палату.

Ив пребывала в каком-то полубредовом состоянии. Глаза её под тонкими полупрозрачными веками хаотично двигались, руки и ноги подрагивали, а изо рта то и дело вылетали стоны и обрывки бессмысленных фраз.

Рори попытался растормошить её. Девочка открыла глаза, но в них блуждал туман.

– Шон Ру! – пролепетала она с блаженной улыбкой, от которой Рори стало еще более не по себе. – Ты пришел спасти меня, но тебе еще придется победить трех великанов…

– Именно их мне сейчас и не хватало, – проворчал Рори, расстегивая ремни. Он закинул освобожденную руку Ив себе на плечо, и попробовал сделать вместе с ней несколько шагов, но пленница безвольно повисла на нем, продолжая бормотать отборнейшую чушь про великанов, мечи и черных коней.

– Ив, соберись, нам надо идти, скорее! – Рори потряс её за плечи, пытаясь привести в чувства.

– За нами погоня? Оиллифейст вырвался из океанских пучин и хочет нас проглотить?! – встрепенулась она.

– Ага, он самый, так что надо бежать со всех ног, поняла?

– Конечно, мой рыцарь… но разве ты не хочешь сразиться с ним, принять честный бой и победить супостата, навеки избавив наши земли от страшной напасти? – спросила она ехидно, что в её положении было форменной наглостью.

– Очень хочу, прямо сил нет как хочу, только не сегодня, ладно? – попытался выпутаться из затянувшегося препирательства Рори.

– А-а-а, ты ещё не завладел печёным яблоком? Ведь только оно способно уничтожить страшного монстра!

– Точно, без яблока никак, двигай уже давай! – не выдержал Рори, и потащил за собой Ив, которая хоть и не сопротивлялась, но как на зло раздружилась с собственными ногами, которые цеплялись за всё подряд и ужасно мешали их продвижению к заветному лифту.

Каким-то чудом они незамеченными добрались до выхода из башни, хотя несколько раз им приходилось нырять в закутки и ниши, а Рори вынужден был довольно бесцеремонно зажимать рот Ив рукой, чтобы прикрыть фонтан восхищения «волшебным дворцом».

Внутренняя площадь по счастью оказалась пустой, а вот возле башни гарды, они наткнулись на компанию одноклассников Рори, некстати решившую поглазеть на припаркованные у неё новые бронемашины.

– Эй, смотри, это Дойл, – закричал один из ребят, указывая на них рукой, так что лица всех пятерых школьников обратились к оторопевшему Рори.

– О, у тебя новая подружка, Дойл? – спросил Пэдди Кеннеди, издевательски скалясь своими неровными крупными зубами.

– Да она никак миста перебрала? Вон на ногах еле держится! – поддакнул кто-то.

– Вы б лучше заткнулись и поскорее, если проблем не хотите. Я при исполнении, доставляю пленницу в медицинский корпус, – уверенно соврал Рори и кивнул на блестящее пластиком здание напротив.

– О-о, – только и смогли выдохнуть мальчишки. – Так ты теперь в Замке, вместе с отцом?

– Да, – Рори продемонстрировал браслет, на котором высветилась эмблема пропуска, изображающая часть башни и ворота с Фемидой, – так что валили бы вы отсюда, пока не пришлось вас задержать за непреднамеренное получение сведений ограниченного доступа, у нас с этим, знаете, строго, и за меньшее в подземелья отправляли.

Ребята все как один, не прощаясь, заторопились к южному выходу, а Рори пришлось тащиться к указанному зданию с другой стороны площади, пройти в его внутренний двор (вдруг недоумки все-таки решили проверить его слова), а уже оттуда, через узкий переулочек, наконец-то удалось выбраться на Палас-стрит.

Рори, недолго думая, взял опять начавшую терять сознание Ив на руки, врубил на кроссовках максимальное ускорение, и рванул в Старый порт.

Глава 7. Отплытие

Форматирование памяти – метод психо-неврологического дознания посредством дефрагментации и изъятия секторов памяти с заменой или их полным стиранием.

Специальный раздел BADB, статья 8864-09-173 (доступна только при наличии спецдопуска)

– Я смотрю, у вас входит в привычку притаскивать сюда друг друга в полумертвом состоянии, – бухтел себе под нос Слане. Было заметно, что корабельный врач ужасно волнуется, и продолжает говорить, чтобы отвлечься, пока ждёт результатов анализов.

– Наверное, – согласился не до конца пришедший в себя Рори.

– Расскажи-ка мне еще раз, как можно подробнее, что за шлем был на неё нацеплен.

– Ну такая штуковина медицинская, из тонких стеклопластиковых обручей, не знаю, как называется, которая колебания токов там считывает или еще что. Она мигала по-всякому, а основной кабель шел к компьютеру, встроенному в стену за спиной Ив.

– А к экрану этого компьютера ты не пригляделся, может хоть мельком взглянул?

– Да нет, не до того было, если честно. Вроде там какие-то строчки бежали, типа программных кодов.

– Ах ты ж, проклятые сасанахи! – видя недоумение Рори, Слане пояснил. – Они, скорее всего, пытались залезть к ней в мозг – вытянуть нужную информацию, переписать или вообще стереть всё к морским чертям, мда… Есть у вас за стеной такие технологии, чтобы нормальных людей в роботов послушных превращать.

Эти слова укололи Рори, но уже не как раньше, когда он кидался защищать Город и все его методы, а просто как факт – да, правительство не гнушается ничем, чтобы добиваться своего, но теперь Рори не испытывал за это стыда. Он будто отделил себя от Города, провел черту, когда вытаскивал Ив из Замка, и теперь мог только злиться, что не успел прийти к ней на помощь раньше.

– Но ты молодец, парень, правда! – Слане с чувством похлопал его по плечу, так что Рори даже покачнулся, сидя на маленькой круглой табуретке. – Если бы не ты, ей бы конец пришел, стала бы овощем бессмысленным, а благодаря тебе они вроде не успели приступить к стиранию, только препаратами её накачали. Но я постараюсь вывести эту отраву из её организма как можно скорее, а там поглядим.

– Ага, – кивнул Рори, не особенно вдохновленный таким прогнозом.

– Ты бы пошел поспал что ли, – предложил Слане, заметив, что его собеседник ужасно измотан. – Я тут подежурю, никуда уже она от нас не денется.

Рори, как добрался до Тары, еще не выходил из лазарета, хотя в палату к Ив его пока не пускали. Он боялся уйти, ждал хоть каких-то изменений, но Ив всё еще мирно лежала в прозрачной камере гемодиализа, со счастливой улыбкой спящей красавицы на губах.

– У меня еще одно дело есть. Как думаешь, капитан меня примет?

– После того, как ты его сестру спас? Ещё бы! Он бы тоже тут вместе с тобой торчал, да капитанские дела не дают, долг прежде всего. Но Киллиан её на самом деле любит ужасно, и боится за неё, конечно, потому и бывает через чур суровым. Вообще, парень-то он очень неплохой, мда…

Рори, следуя указаниям Слане, поднялся из больничного отсека прямиком в капитанскую, и даже умудрился не заблудится. Корабельщики торопливо бегали туда-сюда по палубам, на «Темре» царила какая-то необычная суета, но с ним здоровались, жали руки, а одна старушка даже пылко обняла его и рассыпалась в благодарностях за «спасение нашей милой девочки».

Возле двери как всегда дежурили братья МакМанусы, которые стройным хором сообщили капитану, что идет хороший, очень хороший человек Рори Дойл. Вот так-то, ни больше, ни меньше.

В комнате как всегда тлел камин. И где они только берут дрова, уголь, или что там надо подкидывать в пасть этого огнедышащего чудища?

При входе Рори, капитан МакНамара тут же вскочил из-за стола.

– Как она, очнулась? – в его голосе было столько боли, тревоги и заботы, что невозможно было представить, как тот же самый человек пару дней назад холодно и презрительно отчитывал Рори, намекая, что такому изнеженному городскому мальчику не место на «Темре», в их брутальном обществе выживальщиков. А ведь ты прекрасно знал, что за стеной не слаще, капитан.

– Нет, всё ещё спит, капитан. Я не по этому поводу пришел.

– В таком случае походи, располагайся. Теперь тебе здесь всегда рады.

– Спасибо, – ноги у Рори и впрямь подкашивались, и он тяжело осел на диван, чувствуя себя выжатым, как браслет с обнуленным счетом. Зато, не смотря на физическую усталость, мозг Рори работал также неумолимо четко, как часы в замковой башне. Он и так, и эдак обдумал события последних дней, и пришел к нескольким выводам, один другого хуже.

Во-первых, отец каким-то образом узнал о корабельщиках, и, вполне возможно, виной тому была его собственная болтливость с Шэй. Какой бы хорошей подругой она ни была, запросто могла растрепать всё своему белобрысому бойфренду, а того и пытать не надо. Рявкни пару раз в его присутствии, Келли как миленький выложит все свои самые страшные преступления от рождения и до сего дня, такие как, например, зажиленная в детском саду игрушка или тайная любовь к симпатичной однокласснице. Угораздило же связаться с таким сопляком! Хотя вариант с прослушкой тоже исключать нельзя.

Во-вторых, гарда готовится к зачистке порта, которая может начаться в любую минуту. Ну и что с того, что ему удалось сбежать вместе с Ив? Неизвестно, какую информацию они уже успели из неё выкачать, а могут и просто начать прочесывать кладбище кораблей, пирс за пирсом. Этими безрадостными новостями он и поделился с капитаном.

– Что ж, ты только подтвердил мои опасения, именно поэтому мы готовимся к экстренному отплытию.

– Отплытию? В смысле прямо вся «Темра» возьмет и поплывет?

– Не поплывёт, а пойдет, так у нас говорят, – поправил его Киллиан без тени издевки, как будто наоборот, гостеприимно поясняя: «Это теперь и твой мир, парень, так что привыкай выражаться правильно».

– А как же топливо?

– Наших запасов хватит, чтобы дойти до безопасного места, а там, надеюсь, придумаем план получше.

– Тогда я с вами.

Фраза вырвалась у Рори сама собой. Четыре простых коротких слова, которые окончательно разделили его жизнь на «до» и «после».

– Я так и думал. Прости, что ошибся в тебе тогда, в первый раз, Дойл. Занимай любую каюту, а мне нужно наверх, еще очень много надо обсудить с инженерами. Вообще, если что, ищи меня теперь в ходовой рубке, – он ткнул пальцем в висящий на стене план, показывая её месторасположение.

– Понял. – Рори поднялся и направился к двери.

– Только знаешь, что, Дойл, – остановил его капитан, – зайди сначала к Ламфаде, и сними, пожалуйста, эту дрянь с руки, ладно?

– Не вопрос, – равнодушно ответил Рори, хотя внутри него что-то противно ёкнуло.

* * *

– Я до последнего надеялся, что ты – галлюцинация, – сообщил Рори появившемуся перед ним Пуке.

– Опять тростью огреть? Зато смотрю «выкать» перестал, осваиваешься.

– Спасибо, меня сегодня разве что ещё не били.

– Тяжелый денек? – осведомился Пука, бесстрашно устраиваясь на широком деревянном поручне ограждения, опоясывающего всю верхнюю палубу. – Что-то вид у тебя тоскливый, как дождливое воскресенье.

После визита к Ламфаде, который дался Рори очень нелегко, он, проведав так и не проснувшуюся Ив, решил подняться сюда, чтобы посмотреть, как огромная железная махина лайнера будет отчаливать от берега.

На бухту опустились сиреневые сумерки. Вечер казался тихим, умиротворенным. Никакого зловещего тумана, как в день их первой встречи с Ив, не наблюдалось. Под ногами Рори то и дело меняла звучание «Темра» – откликалась на команды механиков все новыми рокочущими раскатами, стучала и вибрировала, готовясь к первому за долгие годы путешествию.

Не смотря на усталость, Рори не мог пропустить такой момент, да и тревожное беспокойство не спешило его оставить. Неужели он вот так запросто бросит всё, что прежде казалось ему дорогим и важным? Что сейчас делает отец? Понял ли он, что это его собственный сын помог улизнуть из Замка арестованной безбраслетнице? Не мог не понять.

А что бы сказала мать, когда увидела на его правой руке на месте эмобраслета лишь полоску белой, незагоревшей кожи, похожую опоясывающий всё запястье шрам, как у неудачливого самоубийцы? Они с ней так редко виделись и уже много лет не говорили по-настоящему. Мать всегда торопилась куда-то убежать, уехать на очередной курорт или в гости, и Рори, хоть поначалу чувствовал себя брошенным, потом понял, что так лучше для его становления как личности. Не хватало еще прослыть «маминькиным сынком», как некоторые лузеры типа Нейта.

Палуба стала заполняться людьми. Видимо, всем хотелось засвидетельствовать отплытие, и, не смотря на грозящую опасность и преждевременные сборы, вокруг царило радостное оживление.

Верхняя двенадцатая палуба «Темры» по сути была широким помостом, опоясывающим всю одиннадцатую палубу, именуемую огородом. В центре её располагался бассейн с закачанной в него для полива растений водой, а зеленые листья, стебли и пёстрые соцветия торчали из бесчисленного количества горшков, вазонов и кадок, расставленных и подвешенных здесь повсюду.

За стеклом примыкающей к открытой части палубы оранжереи виднелись огромные колонны и стенды с аэропоникой: сочные листья салата, лука, базилика и другой зелени пучками торчали из отведённых им отверстий. Стройными рядами тянулись высокотехнологичные, по большей части обходящиеся без земли и обогреваемые лампами солнечного света, грядки с картофелем, морковью и капустой, а цепкие побеги фасоли разрастались по решетчатым стойкам и обвивали сохранившиеся от прежнего интерьера нелепые, выгоревшие искусственные пальмы. Рори стоял, повернувшись спиной к одному из таких облезлых пластиковых монстров.

Раньше всё это называлось «солнечной палубой». Здесь стояли лежаки, на которых допотопные путешественники в ленивой неге поджаривали свои тела, растолстевшие от чрезмерного количества вредной пищи полного отсутствия физических нагрузок. Большинству из них, впрочем, как и Рори, никогда не приходилось обрабатывать землю, добывать нужные материалы, охотиться, и вообще, работать собственными руками.

Интересно, о чем они думали, сходя на берег, когда «Темра» в последний раз причалила в порту? Что война не продлится больше пары недель, скоро все закончится, и они смогут вернуться к сладкому безделью и жадному поглощению новых впечатлений в своих любимых круизах? А может, они, побросав всё, в панике бежали в подземные укрытия, спасаясь от бомбардировок вражеских беспилотников?

Какими они были, эти глупые homo sapiens, в одночасье уничтожившие мир, бережно созидаемый тысячами предыдущих поколений?

Рори все ещё теребил браслет в руках, ощущая пальцами привычную мягкую упругость силиконового ремешка и гладкий полукруг экрана, стараниями Ламфады безжизненно погасшего. Технарь отдал его в качестве сувенира: «Бери, мне такие трофей не нужны». Но и Рори он тоже уже не нужен.

– Да, Пука, денёк и впрямь выдался тяжелый, – согласился он, глядя на текучий, изменяющийся морской пейзаж.

Размахнувшись посильнее, Рори зашвырнул браслет в море, расстилающиеся перед пока еще неподвижным кораблём. Волны с неразличимо тихим всплеском сомкнулись над падающей на дно частью его жизни, которая еще вчера казалась такой же неотъемлемой, как сердце, и естественной, как дыхание.

– А я вот давно ждал этого дня, – признался Пука, который даже сидя на перилах выглядел заправским щеголем: одет с иголочки, а трость элегантно покачивается на правой руке. – Я ведь, признаться, в отличие от всяких беспутных мерроу, по морю еще никогда не хаживал. И вот на тебе, на восьмой сотне лет жизни выдалась такая оказия…

Рори пропустил мимо ушей пассаж о немыслимом долголетии Пуки, а вот кто такие мерроу, уточнить не постеснялся.

– О, я думаю, мы с ними еще повстречаемся. Это такие хвостатые бестии с отвратительными манерами, раньше и поблизости от берега шныряли, и рыбаков в пучину заманивали, а теперь, сдаётся мне, сидят в своих подводных пещерах, сокровища из кучи в кучу пересыпают, а на сушу и носа не кажут.

В войну же оно как было: море от снарядов, пуль да взрывов аж кипело, и их племени досталось хорошенько. Тогда всех косило без разбора, вот и зазевавшихся русалок немало полегло на морское дно. Но кораблей на море уже давненько не было, так что они обязательно явятся поглазеть, как нас на волнах приметят.

Вдруг Рори заметил, что слева, со стороны берега к «Темре» медленно приближается странный мерцающий огонек. Он летел по ровной траектории прямиком к лайнеру, а частые вспышки красного цвета повторялись через одинаковые промежутки времени.

– Дрон! Надеюсь, без боевого модуля, но… нельзя дать ему просканировать лайнер!

– Ох! Что делать-то будем, молодой человек? – как-то наигранно всплеснул руками Пука.

– Мне нужен лазерный пистолет, сойдет любой, но лучше максимальной дальности.

Услышав Рори, к нему подскочило несколько корабельщиков.

– Ты чего кричишь? – обратился к нему парень, очень кстати с ног до головы обвешанный оружием, видимо, один из членов отряда собирателей, который оправляли на самые рискованные задания. – Сначала смотрю, стоишь сам с собой разговариваешь, а теперь и вовсе раскричался, ты бы пошел прилег, а?

– В смысле сам с собой? Я же тут с… – Рори увидел, что перила перед ним опустели.

То ли Пука незаметно растворился в воздухе, то ли его вообще никто кроме Рори не видел.

– Вот же! Да не в этом дело, вон ту точку красную видишь? Это дрон! Если его не сбить на подлете, он просканирует «Темру», и они смогут навести на нас ракеты прямо с острова!

– Проклятые сасанахи! Я хоть и стрелок неплохой, с такого расстояния в эту фитюльку не попаду… – растерялся вояка, которому на вид и лето-то было не на много больше, чем Рори, максимум двадцать с небольшим.

– Дайте мне пистолет.

– Тебе?! Сопляку сухопутному? Да вы, застенники, боевого оружия даже в руках держать не умеете!

Но что-то во взгляде Рори заставило корабельщика достать из кобуры тяжелую потрепанную «пушку» и не без сомнения протянуть её мальчишке. Рори не имел дела с боевыми моделями, бьющими пулями вместо лазерного луча, но по аналогии разобраться оказалось не сложно: ствол, прицел, спусковой крючок.

Он вспомнил, как в лазертаге Шэй беспрестанно дотошно исправляла его ошибки: «Руки держи прямо!», «Локоть ровно, дальше!», «Да не дергайся ты, нажимай на курок плавно!». Вот и сейчас, Рори на автомате встал в нужную стойку: плечи развернуты параллельно бедрам, под углом сорок пять градусов к направлению стрельбы, колени свободны, не зажаты, захват пистолета жесткий, а в голове звучит строгий голос подруги: «Готовься – целься – давай!».

Красный луч прицела разрезал сумерки, раздался один короткий, усмиренный глушителем, выстрел, а через доли секунды на другом конце луча прыснула ярким светом вспышка. Плюясь трескучими искрами, дрон рухнул в море. По стянувшейся к месту действия толпе прокатился вздох, перешедший в радостные возгласы.

– Ну ты даешь, застенник! – удивленный собиратель похлопал Рори по плечу, и остальные наблюдатели тоже бурно выражали свое одобрение.

– Я знал, что ты вернёшься к нам, Рори, – произнес мягкий, но сильный, голос, делавший сказанные слова правильными и полновесными, как обкатанные морем прибрежные камни.

Корабельщики почтительно расступились перед появившимся на палубе друидом.

– Давай пройдемся немного, – предложил Маэл, и они, к облегчению Рори, направились в сторону от гудящего скопища корабельщиков.

– А если дрон был не один? Надо поставить наблюдателей! – заволновался мальчик.

– Не переживай, дозорные стоят по всему периметру. Они бы и эту муху близко не подпустили, да ты оказался быстрее. Умеешь ты появляться в нужное время в нужном месте, Рори Дойл.

Рори понял, что, если бы он не попал по дрону, его бы все равно сбили часовые, и это слегка резануло по самолюбию. Он-то чувствовал себя героем, спасителем «Темры» и всех её обитателей от страшной угрозы, а оказывается, ему и оружие-то дали, чтобы посмотреть, на что он годен.

– Наверное, только не знаю, хорошо это, или плохо для меня самого, – растерянно откликнулся мальчик. Пистолет он сразу же отдал владельцу, но рука всё ещё болела от отдачи, какой не бывает у лазерок. Наверное, и синяк будет. Он принялся массировать ноющую ладонь большим пальцем левой руки.

– Не знаю и я, – согласился друид, но для всех обитателей, а точнее уже пассажиров «Темры», твое присутствие – это знак.

– Знак чего?

– Чаки ар ла, так говорили наши предки, и мы верили, что наш день придет. А ты, Рори Дойл, стал тем маленьким камешком, что, сорвавшись с горы и начал обвал, способный изменить облик всей земли.

– Вот и Пука говорит, что ждал сегодняшнего отплытия. Только мне все равно кажется, что всё это из-за меня, что, если бы я не притащился тогда в порт с Шэй и Нэйтом, если бы не проболтался обо всем, вам бы сейчас не грозила опасность и не пришлось бы плыть неведомо куда, а Ив бы не арестовали и не мучали… – у Рори перехватило горло, когда он вновь вспомнил Ив, распростертую на медицинском кресле и обвитую ремнями, трубками капельницы и поводами, словно её терзала сотня ядовитых змей.

Друид и мальчик остановились в отдалении от остальных корабельщиков. «Темра» под их ногами перестала икать, зазвучала ровно и уверенно.

– О, ты видишь народ из сида! Даже мне они являются крайне редко, и то в основном нахальные пыхтуны и зловредные клураканы, распоясались ужасно и всякое почтение к людям потеряли, зато хоть за «старым Бушмилсом» исправно приглядывают. А вот многоуважаемый господин Пука совсем не показывается, хотя я часто чувствую его незримое присутствие, – посетовал Маэл, поглаживая бороду.

Полы его балахона колыхались на ветру, а взгляд устремился куда-то в даль, к кромке дымчато-синего, как ягоды терновника, горизонта.

– Что же до твоей роли в последних событиях, Рори, мы ни в чем тебя не виним, и ты напрасными упреками себя не мучай. Жизнь течет как должно, а не как нам того хочется, и вместо того, чтобы плыть против течения, мы стараемся его оседлать.

Рори заметил, что здесь, у противоположного от причала борта, где они стояли, к корпусу вплотную прильнул небольшой, в сравнении с масштабами лайнера, корабль. От него к «Темре» тянулся черный шланг, судя по звуку, перекачивающий что-то внутрь судна. Любопытство пересилило желание Рори хотя бы иногда, для разнообразия, не выглядеть полным идиотом.

– А что это там, внизу? – спросил он Маэла, указывая на присосавшиеся к «Темре» суденышко.

Выглядело оно весьма потрепанным, но все же значительно лучше остальных «артефактов» с кладбища кораблей. Кто-то сильно постарался, отчищая его от вездесущей ржавчины. На надстройке даже просматривались большие красные буквы, складывающиеся в предупреждающую фразу «Не курить», а на палубе торчали какие-то краны, вентили, колена и изгибы труб.

– Мы вкушаем пищу перед дальней дорогой, мой мальчик, ведь пуповина, связывающая нас с гидроэлектростанцией уже перерезана. Это наш танкер, бункеровщик, он заправляет «Темру» необходимым для дальнего перехода горючим.

– Но куда «Темра» направится? Что за безопасное место может быть в море? – этот вопрос мучал Рори еще со времени разговора с капитаном.

– Думаю, ты имеешь право знать, – помедлив, сказал Маэл, – но вместо прямого ответа разразился страной не то песней, не то стихотворением.

Есть далекий-далекий остров,

Вкруг которого сверкают кони морей,

Прекрасен бег их по светлым склонам волн.

На четырех ногах стоит остров.

Радость для взоров, обитель…

Напевная речь Маэла прервалась на полуслове, и оторвавшийся от созерцания мерного покачивания волн Рори увидел, что старик схватился за живот и кренится к палубе, как сломанная мачта. Мальчик подхватил друида под руки, и вместе с ним опустился на растрескавшиеся доски.

Темное бурое пятно проступило через ткань под рукой Маэла, и рядом с этим местом его седая борода, как древесина свежесрубленной ольхи, из белоснежной обратилась в яко-красную. Друид как-то виновато, по-детски улыбался, но по глазам было видно, что ему нестерпимо больно.

– Гарда… они пришли… прячься! – шептал Маэл, силясь одной рукой оттолкнуть мальчишку.

Над их головой раздался искаженный диффузорами и металлом громкоговорителя голос капитана МакНамары: «Боевая тревога! Нас атакуют, всем укрыться во внутренних помещениях! Повторяю, всем, кроме оборонных отрядов, спуститься во внутренние помещения!».

Этот призыв заставил Рори вынырнуть из вакуума, в который он погрузился из-за шока, и он услышал звуки отскакивающих от металлической обшивки корабля пуль, панические крики людей, чей-то плач, брань и стоны. Отряд зачистки всё-таки сумел вычислить местонахождение «Темры» и незаметно подкрался к самому борту!

Рори оттащил друида за примыкающий к надстройке железный короб, бывший когда-то барной стойкой. Его толстая внешняя стенка, расписанная голубыми дельфинами, контуры которых всё еще можно было различить в оставшихся среди ржавчины пятнышках краски, надёжно защищала от пуль. Рори колотила крупная дрожь, от страха в глазах все расплывалось, и казалось он вот-вот потеряет сознание.

«А ну возьми себя в руки! Не будь тряпкой!» – ругала его Шэй во время их первых похождений по особо кровавым локациям виртуальных игр, – «Здесь же все не настоящее!». Что бы ты сказала, подруга, когда увидела настоящую кровь, настоящие раны, и настоящие пули, с тонким, нежным, птичьим свистом пролетающие мимо твоей головы? Фьюить-фьюить-фьюить…

– Уходи, тебе нужно бежать! – прохрипел друид.

– Я не брошу вас здесь, – решительно мотнул головой Рори, стряхивая с себя оцепенение.

– Что ж, значит нам суждено встретить эту битву вместе, – согласился Маэл.

– Но у нас нет оружия!

Вместо ответа, раненный друид, с глухим стоном привалился к стене и взглядом приказал Рори сесть рядом.

– Закрой глаза, Рори Дойл, и будь мне верным помощником в последнем бою, – прошелестели его подрагивающие от боли губы. Маэл схватил своей окровавленной рукой ладонь мальчика, и, спустя мгновение, Рори очутился внизу, на пятой палубе.

Словно в очках виртуальной реальности, Рори видел и слышал, что происходит вокруг, но никто поначалу не замечал его присутствия. Точнее его не замечали люди. Одни сломя голову бежали к дверям, чтобы спрятаться в надежном бронированном нутре «Темры», другие, с оружием на перевес, спешили к трапу или отстреливались через иллюминаторы.

– Ламфада, давай! – мимо пронеслась фигура капитана, кричащая в рацию не своим голосом. Видимо, исполняя команду, сверху часто загрохотало какое-то крупнокалиберное орудие. Там, за бортом, что-то трещало, скрипело и взрывалось, кричали раненные.

Повернувшись направо Рори увидел, что друид стоит рядом с ним, вернее его полупрозрачная копия, похожая на голограмму. Взгляд на собственные руки и ноги подтвердил пугающую догадку о том, что и сам Рори выглядит не лучше.

Прямо парочка приведений из старой игрушки, в которую он рубился когда-то в детстве. Там было что-то про осаду крепости полчищами нечисти, а он должен был защищаться. Теперь же он сам стал какой-то бестелесной проекцией самого себя и должен защищаться не от монстров, а от самых настоящих людей.

Рори как будто раздвоился: он чувствовал себя, сидящим на шершавых досках палубы под защитой железной барной стойки, чувствовал горячую липкую кровь Маэла на своей руке, и в тоже время, был здесь, в гуще битвы.

Призрачный друид поманил его к поручням палубного ограждения, и Рори увидел, что на причал въехало три бронированных машины гарды. Из них продолжали выскакивать бойцы группы зачистки в полной выкладке: в шлемах, пуленепробиваемой униформе да еще и под прикрытием огромных бронированых щитов. Они лишь изредка высовывали из-за них дула многозарядных автоматов и не глядя лупили по корабельщикам. Но кто же тогда стрелял по верхней палубе?

Ответ нашелся сам собой: из верхнего люка одной из машин вылетел небольшой квадрокоптер, завис над ней на пару секунд и словно растворился в воздухе. Маскировочный щит! Только по искаженным контурам предметов за ним, Рори понял, что боевой дрон набрал высоту, а затем и вовсе скрылся из вида.

Прожекторы и красно-синие проблесковые маячки на броневиках гарды окрашивали все вокруг в резкие, неживые тона театральных декораций, и Рори не мог до конца поверить в то, что всё это реально.

– Нам нужно выиграть время, осталось совсем немного, – голос Маэла здесь был совсем другим – сильным, мощным, властным.

– Время до чего?

– До полной заправки. Если отплыть прямо сейчас, горючего не хватит, чтобы добраться до острова на четырех ногах. Значит пришло время просить помощи у народа сидов, а ты помогай мне!

Маэл открыл рот, и поначалу казалось, что ничего не происходит, что ни звука не прибавилось к рвущей барабанные перепонки оружейной какофонии. Но вот в воздухе завибрировало раскатистое, будто идущие откуда-то из глубины земли и моря гудение. Рори сначала не понял, что эту ноту извлекает из себя именно друид. Он воздел руки вверх, и даже внешне стал похож на вибрирующий живой камертон.

«Ну и чем я могу здесь помочь?» – подумал Рори. «Проси» – раздалось в ответ, хотя кто произнёс это слово, откуда шел голос, он не понял.

Подчиняясь порыву, зародившемуся в тайных закоулках подсознания, Рори закричал. Он вспомнил всё, что удалось ему за это короткое время узнать о сидах, и решил позвать всех и каждого, чьи имена упоминали в разговорах Ив и Маэл, о чьих подвигах и похождениях рассказывали сценки импровизированного детского театра во время пира в ночь на Самайн, и даже тех, о ком он еще не слышал, но кто, возможно, жил совсем рядом, в этом сверхъестественном параллельном мире.

Рори выкрикивал слова, а бойцы, прячущиеся тут же, радом с иллюминаторами, посылали врагам свои пули, но те практически не достигали защищенных со всех сторон целей. Зато корабельщики то и дело вскрикивали от боли и кляли проклятых сасанахов на чем свет стоит.

Первым плечо к плечу с Рори встал на палубе Пука.

– Мы слышим тебя, Рори Дойл, и мы пришли на помощь. – Пука кивнул мальчику, вскинул повыше свою закрученную бараньим рогом трость и ринулся вниз по трапу. Рори понял, что гардейцы не видят разъяренного маленького человечка, несущегося на них как выпущенная из бойницы самонаводящаяся торпеда. А зря. Подрубленные тростью, они валились на колени, и, если бы не затемненные стекла шлемов, можно было видеть их искаженные болью изумленные лица.

За ним последовал целый отряд карликов разных мастей, облаченных в основном в зеленые одеяния и с непременным чудны́ми шляпами всех оттенков красного на голове. Они, как игрушечные солдатики, ровным маршевым шагом прошли по трапу, вооруженные самыми разными, сгодившимися за оружие предметами – гаечными ключами, кусками железных труб, отвертками, и даже большими гвоздями.

Не смотря на потешный вид и громкое верещание, они показали себя храбрыми бойцами. Например, один человечек лихо щелкал противников отрезком толстого кабеля, орудуя им на манер пастушьего кнута, другой, нацепив на голову жестяное ведро разил гардейцев заостренной пикой, похожей на антенну, третий прицельно метал разнокалиберные снаряды из болтов и гаек.

На выражения они тоже не скупились. На фоне остального такие фразочки как «Кочергу тебе в глотку», «Давай взглянем на твои протухшие потроха» и «Катись отсюда амбарная крыса» можно было считать лишь вежливыми дружескими пожеланиями.

Те коротышки, которых Рори опознал как «зловредных клураканов», заведующих корабельным самогоноварением, видимо, пустили в ход тот самый «Бушмилс».

– А ну, подходи, кто еще хочет отведать барбекю по-клуракански!?

Оглушительно вопя, они пуляли в нападавших «коктейлями молотова», которые, разбиваясь, превращали людей в горящие факелы. Несчастные падали под ноги своим же товарищам, катались по причалу и сеяли хаос на позициях.

Затем из «Темры» вылетела целая стая существ, которых Рори поначалу принял за бабочек. Но когда одна такая малышка с разноцветными крыльями легким ударом крохотной ручки выбила из рук гардейца автомат раз в пять больше неё, мальчик понял, что это самые настоящие феи.

Они накидывались на врагов целым роем: из-под мельтешащего облака переливающихся радужных крыльев были слышны сдавленные крики, а спустя пару минут на месте вооруженного до зубов противника оставалась лишь аккуратная кучка блестящей цветной пыльцы.

Ещё Рори с радостью понял, что феи, в отличие от него, могут видеть дроны не смотря на их маскировку, потому что они вдруг разом взмыли и сгрудились на уровне верхних палуб «Темры». Послышался громкий треск, и в ареоле искр и пламени на один из броноевиков гардейцев рухнул собственный боевой квадрокоптер.

В рядах нападающих началась сумятица. Они не видели народ сидов и не могли понять, кто их атакует.

На борту стоящего с другой стороны причала судна появился огромный черный кот с белым пятном на груди. Ростом он был человеку по пояс, а длинные белые усы казались наэлектризованными и торчали как пики из его хищно оскалившейся морды. В один прыжок он оказался на крыше бронемашины и темным пушистым облаком стек в открытый люк, из которого вылетали смертоносные дроны. Рори не слышал звуков борьбы, но очень скоро кот выскочил оттуда перепачканный красным и довольно облизываясь.

Не менее кровожадными оказались и вервольфы. К ним с Маэлом подбежали пятеро безоружных и, к немалому удивлению Рори, совершенно голых парней.

– Клан из Оссори пришел на твой зов, Маэл, – сказал один из них, чинно поклонившись, и тут же все юноши обратились в огромных черно-серых волков. Стая с воем кинулись на бойцов гарды, многие из которых при виде мчащихся на них рычащих оскаленными пастями зверей в ужасе пытались сбежать, побросав щиты и оружие. Но волки настигали трусов и вгрызались им в глотки, острые клыки без труда проходили сквозь бронированную ткань.

Рори не мог сказать, сколько длилась битва, но в какой-то момент он осознал, что призывный крик Маэла смолк, а сидящий на верхней палубе Рори почувствовал, что «Темра» пришла в движение. Он открыл глаза, подбежал к ограждению и увидел отходящий от лайнера танкер. Его мотор был выключен, и никто не управлял судном из рубки. Схватившись за канаты швартовых, бункеровщик уводили прочь человекообразные существа с рыбьими хвостами и огромными водянистыми глазами – мерроу!

– Маэл, мы отплываем! Мы успели, «Темра» заправлена!

Рори повернулся к друиду, и увидел, что тот лежит без движения, скрючившись в неудобной, неестественной позе, а вся его одежда и пол вокруг залиты кровью.

«Темра» отчаливала, с берега доносились отголоски удаляющейся битвы, а Рори сидел рядом с телом мертвого друида и впервые за много лет плакал, не скрывая слез, и не боясь, что кто-то сочтет его слабаком.

Глава 8. Остров на четырех ногах

На южной равнине, на Серебристой Поляне.

Стоит остров на ногах из белой бронзы,

Блистающих до конца времен.

Милая страна, во веки веков…

Плавание Брана, сына Фебала

Двери «Уллиса» распахнулись настежь, и опровергающая сл