Читать онлайн 25 профессий Маши Филипенко бесплатно
Вступление, или Почти начало
Однажды в третий класс, в котором училась Маша, пришёл лектор. Он был пожилого возраста, старше тридцати, такой, ничего себе, в сером костюме, и сразу сказал:
– Здравствуйте, меня зовут профессор Баринов. Сейчас мы все возьмём ручки и напишем сочинение: «Что бы я сделал, если бы я был председатель горсовета». Понятно?
Ребята во главе со старостой Киселёвым вытаращили глаза и сказали:
– Понятно.
Хотя им ничего понятно не было. А профессор продолжал:
– Лучшие сочинения будут переданы в горсовет и выполнены. Договорились?
Ребята посмотрели на Екатерину Ричардовну. Она кивнула им головой: мол, пишите, ребята, договорились.
И они начали писать. Класс у Екатерины Ричардовны очень самостоятельный. Раз она решила за них, что надо писать, они уж напишут.
Главное – их включить. И вот они сидели, залитые последними осенними лучами солнца, и писали. А профессор Баринов смотрел во все стороны: в окно, на лампочки, в шкаф, только не на Екатерину Ричардовну. Наверное, влюбился.
Валера Готовкин, сосед Маши Филипенко по парте и главный школьный друг, написал:
«Если бы я был приседателем городского совета городских трудящихся, я бы не ломал старые дома. Которые из дров. Они такие старинные у нас. Я бы ставил их на крыши новых кварталов. Или бы оставлял их во дворе для играния ребят. Чтобы они сохранились для будущих детей и людей. И ещё я на улице сажал бы не деревья, а яблони».
Дима Аксёнов, второй Машин школьный друг, заместитель Валеры Готовкина по хозяйственной части, поглядел, что у него написано, и тоже написал:
«Я бы сделал так, чтобы на газонах росли капуста и помидоры. Уж, в крайнем случае, репа. И надо, чтобы граждане на балконах сеяли картошку и виноград. Тогда с продуктами будет легче, когда они созреют. Если бы я был председателем, я бы запретил продавать водку в магазинах и везде».
Дима Аксёнов был легендарный мальчик, очень глазастый и очень хозяйственный. Его глаза всегда были распахнуты и на хозяйство направлены. Он всегда знал, в какой магазин что завезли и где что выбросили. Где валенки, где рыбу. Родители на него не нарадовались. А папа у него выпивал.
Впрочем, не только Дима Аксёнов был хозяйственный. И другие дети тоже. Только каждый по-своему. Маша Филипенко придумала так:
«Если бы я была председательница городского совета, я бы сделала так, чтобы электрички и метро по ночам ходили в один вагон. А то они идут длинные и пустые. И ещё. Я перенумеровала бы все станции Киевская. А то их много и я в них с мамой путаюсь. Надо, чтобы была Киевская 1, Киевская 2 и Киевская 3. И ещё. В больших домах дети много пользуются лифтами без толку. Особенно вниз. Надо сделать специальные детские винтовые съезжалки на ковриках».
В общем, ребята много чего толкового написали. Так что пожилой профессор Баринов стал ещё пожилее и серьёзнее. Он прочитал все сочинения и сказал:
– Я всегда считал, что дети – это люди с незамутнённым мышлением. Сегодня я в этом ещё раз окончательно убедился. Мы все сочинения передадим заместителю председателя горсовета по улучшению товарищу Костомарову. Потому что в сочинениях есть много ценных советов. И пусть он их воплощает. Но этого мало…
Профессор заложил руки за спину и сурово прошёлся по золотому от солнца классу. Значительно оглядел всех, кроме Екатерины Ричардовны, и продолжал:
– Среди ребят с незамутнённым мышлением встречаются особо незамутнённые ребята. У вас тоже есть один такой ребёнок. Я не буду называть его точно, чтобы не смущать. Просто скажу, что это Маша Фэ. Или Филипенко Мэ. И этот ребёнок понадобится нам для дальнейших исследований и работ.
– А какие у вас исследования? – спросила Екатерина Ричардовна. – Этот ребёнок очень зазнательный, и вы можете его испортить.
Удивительный человек Екатерина Ричардовна. Никогда не кричит, никогда никого не наказывает, а все её слушаются. Она даже двойки ставит совсем не двоечные, а воспитательные.
– Мы исследуем производство – колхозы, фабрики, магазины. Стараемся новыми глазами посмотреть на старый труд. Берём ребят с незамутнённым мышлением и сажаем на взрослую работу. Чтобы ребята делали открытия.
– И у вас уже есть успехи?
– Да, и очень большие. Вы слышали, что недавно у Савеловского вокзала подъёмный кран упал на электричку?
– Слышали.
– Это результат нашей работы.
– В чём же тут успех?
– На кране работал наш улучшатель мальчик Валера Петросов. Он грузил вагоны и увидел машину с квасом. И решил машину с улицы перенести на платформу к пассажирам. Кран упал, квас разлился. Но мы узнали, что устойчивость крана недостаточная, что её надо увеличивать. А главное – сработало противопадающее устройство мальчика Петросова.
– В чём же оно заключалось? – спросила засекреченная Маша Фэ. – Кран не до конца упал?
– Кран упал до конца. Но с мальчиком ничего не случилось. По его предложению кабина крана была оклеена надувными матрасами. И теперь все крановщики так работают.
Профессор Баринов попрощался и ушёл. Он только ещё зашёл в учительскую и спросил адрес незамутнённой третьеклассницы Филипенко М.
Оставшийся третий «А» долго сверкал и светился под взглядами любимой Екатерины Ричардовны. Вот это урок – ни одного замечания, ни одной даже тройки!
Глава 1
Первая профессия Маши Филипенко. Лучшая закройщица
Целую неделю Маша жила как на вулкане. И всё ждала, когда же он взорвётся, когда её позовут исследовать колхозы и фабрики. И вот наконец она приходит из школы, а в почтовом ящике открытка.
«Уважаемая Маша!
Институт Улучшения Производства приглашает тебя для получения работы. Ждём тебя в понедельник, в три часа дня. Рекомендуем прийти вместе с родителями (папа, мама), но без бабушек и дедушек. При себе необходимо иметь дневник и фотографию.
Нам кажется, работа тебе понравится. Тем более что она оплачиваема. Наш адрес: дом самый близкий к Музею Пушкина.
Главный учёный института – профессор Баринов».
Маша как вытащила открытку из почтового ящика, так с места и пошла в институт получать работу. Чего там понедельник, зачем там беспокоить родителей – папу и маму.
Через тёплый дождик по городу прошагала она по указанному адресу.
У входа в длинное трёхэтажное здание её остановил вахтер.
– Ты куда?
– К учёному Баринову. По приглашению.
– Успеется. Дневник при тебе? Видно, этот вахтер никуда не спешил.
– При мне.
– Покажь, пожалуйста.
Маша достала дневник. Вахтер долго горестно кашлял над ним:
– Надо же! Восемь троек. А туда же в незамутнённые попала. Ну и времена. Не иначе как родители ценный подарок сделали руководству. Или родственники из министерства звонили.
У Маши так и заскакали в голове всякие остроумные выражения типа: «Сами вы ценный подарок!» или «Это ваши родственники звонили из министерства, а мои не звонили!» Но Маша сдержалась, ничего не сказала, строго взяла дневник и прошла мимо.
Она поднялась на второй этаж. По бокам на дверях висели таблички: «Сотрудник по алгебре», «Сотрудник по русскому языку», «Начальник отдела диктантов».
Маша сразу поняла, зачем эти сотрудники. Если какой-то улучшатель увлечётся улучшением и нахватает двоек, его немедленно начнут подтягивать. Профессор Баринов очень обрадовался, что Маша пришла. Он усадил её в мягкое кресло, так что Маша совсем исчезла, и сказал:
– Мы вас направим в ателье женской одежды. Там уже три года не выполняется план. Им прислали сильную руководительницу, но и она ничего не может сделать. Посмотрите, в чём там у них дело, и столкните с мёртвой точки. Их необходимо расшевелить, взбудоражить.
Он забрал у Маши фотографию и повёл её в отдел кадров. Там строгие люди в очках выдали ей напечатанное на бланке направление на работу.
Маша взяла его и весь вечер радостно читала:
«Институт Улучшения Производства направляет свою улучшательницу Марию Александровну Филипенко в ателье женской одежды „Силуэт“ № 78 для исследования условий работы и улучшения. Просим руководство „Силуэта“ обеспечить сотрудницу типовым рабочим местом и материалом.
Рабочий день сотрудницы не должен превышать трёх часов. О всех затруднениях с ней просим звонить по телефону 42-29-86 научному руководителю пр. Баринову».
Маше очень хотелось показать эту бумагу родителям – папе и маме, но она не стала рисковать. Покажешь им бумагу, они спросят: «А как у тебя с отметками?» А потом будут долго думать и вздыхать не хуже того вахтера из Института Улучшения. И неизвестно, чем всё это кончится. Потому что мама может сказать:
– Знаешь что, девочка, сначала ты свою успеваемость улучши, а потом чужой производительностью занимайся.
А папа добавит:
– Я скоро стану седым от горя. Я такого количества троек за всю жизнь не встречал. Их тут тысяча или две?
На следующий день Маша отправилась улучшать. В ателье № 78 «Силуэт» было очень интересно. Горели длинные лампы дневного света. Стояли швейные машинки и манекены. Приёмник в углу светился зелёным светом и рассказывал про новые домны.
Все работники сбежались смотреть на Машу. Толстая пуговичница Лизавета Чуркина сказала:
– Ой, прислали сиротку! С такими только план выполнять! А мужская брючница Четверикова добавила:
– Тоже мне улучшательница! Её саму улучшать и улучшать, вон она какая дохленькая!
Директриса товарищ Сабинова строго спросила:
– Девочка, ты когда-нибудь работала на швейной машинке?
– Я папе джинсы подшивала.
– И что, получилось? Подшились джинсы?
– Не совсем. Машинку заклинило. Папа до сих пор не может её стронуть с места. Он говорит, что то и другое спасти не удастся. Придётся или машинку выбрасывать, или джинсы. Надо только узнать, что дороже стоит. Кажется, джинсы дешевее.
– Джинсы шьют из парусины, – сказала Сабинова. – Это очень плотный материал. Мы тебе для начала мешковину дадим. А пока иди садись к машинке и крути её, как мясорубку. Привыкай к вращательным движениям. Другой рукой можешь книжку читать. Будем автоматизм вырабатывать.
Маша так и сделала. Села и стала одной рукой машинку крутить, а другой стала журналы переворачивать.
Пуговичница Лизавета Чуркина, такая маленькая и кудрявая, спрашивает:
– Скажи, девочка, почему у тебя волосы так красиво блестят и так хорошо уложены?
Маша возьми да и ответь:
– А я их молоком перед сном промываю. Слабым раствором. Уже целый год.
Лизавета Чуркина всё это запомнила и мужской брючнице Четвериковой секрет открыла. И обе они глубоко задумались.
Закройщик Лопухин, такой высокий и воспитанный, говорит:
– Девочка, а вот те джинсы недорогие, которые ты папе испортила, где покупали?
– Как вы не знаете? – отвечала Маша. – На станции Клязьма новый магазин открыли, «Дом джинсов» называется. Там на первом этаже польские брюки продают, на втором – чешские, а наверху – из итальянской народной капиталистической республики. Там этих джинсов завались, даже бархатные есть.
Закройщик Лопухин всё это тоже запомнил и даже в книжечку записал.
Для чего всё это Маша наговорила, она и сама не знала. Может быть, потому, что профессор Баринов просил ателье взбудоражить, чтобы они не закисали.
На другой день было воскресенье – самый рабочий день для ателье. Маше в школу идти не надо было. Она с утра в ателье направилась – улучшать.
Маша шла по улице вся важная и занятая. И всё хотела, чтобы попался кто-либо из одноклассников и спросил бы:
– Куда это ты, Филипенко, направилась?
А она бы ответила:
– Это тебе делать нечего, ты весь извертелся. А я на работу иду.
Но, как назло, никто не попадался. В это прохладное мохнатое утро все ещё, наверное, спали после тяжёлых школьных битв.
Товарищ Сабинова строгая, как сабля, стояла у входа с тетрадкой и отмечала, кто опоздал. Только отмечать было некого. Никто не приходил.
Товарищ Сабинова дала Маше большой кусок подкладочной мешковины и стала звонить, куда все делись:
– Алло. Позовите к телефону Чуркину Елизавету Аркадьевну.
Ей там говорят:
– Лизавета Аркадьевна подойти не может. Она к подушке приклеилась.
– Что это за шутки? – вскричала товарищ Сабинова. – Скажите ей, чтобы немедленно шла на работу.
А там отвечают:
– Не можем сказать. Подушка мешает. Не слышит она ничего. Потому что она пуховая.
Товарищ Сабинова совсем рассердилась:
– Вот я сейчас сама приеду с ней поговорю. Она у меня всё сразу поймёт и услышит всё. Она у меня станет шёлковая.
– И у вас она ничего не поймёт. Она в ванной сидит. Отмокает, чтобы отклеиться.
Товарищ Сабинова мужской брючнице Четвериковой позвонила:
– Почему это вас нет? Немедленно явитесь на работу! А Четверикова в ответ говорит:
– Да как же я явлюсь? У меня подушка к затылку прилипла. Я в ней – как Наполеон в треуголке.
– Так и приезжайте, как Наполеон в треуголке. Я здесь ножницы возьму и буду вас отстригать.
Следующим делом товарищ Сабинова закройщику Лопухину позвонила. У Лопухина к телефону подошла бабушка:
– А Володенька заболел. Он за джинсами поехал на станцию Клязьма.
– Всё ясно! – сказала директор Сабинова. – Кто-то хочет нас погубить. Кто-то на наше ателье порчу наслал. Это, наверное, всё та же Митрохина из главка. Не любит она нас. И материалов хороших не даёт. И глаз у неё дурной – чёрный.
Товарищ Сабинова так разволновалась, что побежала в аптеку успокаивающее покупать. А Маше велела клиентов развлекать и задерживать.
И сразу клиентка пришла. Такая высокая, с большими глазами и грустная. Маша стала её развлекать.
– Хотите, я вам анекдот расскажу?
– Хочу, – говорит клиентка, но как-то не очень уверенно.
– Он вам понравится, – говорит Маша. – Про тараканов. У одного человека были тараканы. Он не мог их вывести. Он на работу пришёл и горюет. А ему один сотрудник говорит: «Ты не горюй. Ты дырку в стене прокрути и в двенадцать часов ночи скомандуй: „Все тараканы, из моей квартиры шагом марш!“ Они и уйдут, только при этом смеяться не надо ни за что». Этот человек с тараканами так и сделал. Пришёл домой, дырку прокрутил и скомандовал: «Все тараканы, из моей квартиры шагом марш бегом!» Тараканы из всех щелей вылезли, построились и в дыру зашагали. Человек увидел и засмеялся от радости. Вдруг вылез большой рыжий таракан на костылях и как закричит: «Ребята, он пошутил! Возвращайтесь!» И все тараканы обратно вернулись. Интересно?!
– Интересно, – вежливо ответила красивая клиентка. – Только мне тараканы не нравятся.
– А кому они нравятся, – сказала Маша. – А дальше ещё интереснее будет. Этот человек на работу пришёл и снова горюет, даже плачет весь. Ему сотрудник снова говорит: «Ты не рыдай. Ты ночью проснись в двенадцать часов и закричи: „Тараканы, на нас враги напали! В атаку на врагов!“ Они в атаку уйдут, а ты дырку закрой. Только не спи ни за что». Человек так и сделал. Ночью как закричит: «В атаку на врагов шагом марш!» Тараканы отовсюду выскочили впопыхах, схватили иголки, гвозди всякие и в дырку побежали. А наш человек заснул. Просыпается, кругом полон дом тараканов. Все полы заняты, все табуретки. Рыжий таракан его за ногу дёргает: «Просыпайся, хозяин. Мы войну выиграли, пленных привели!»
Тут Маша остановилась и клиентку спрашивает:
– Интересно я вам про тараканов рассказываю?
– А много ещё? – с надеждой спросила женщина.
Нет, совсем немного осталось. Этот человек плачет, а сотрудник ему говорит: «Два раза ты меня не слушал. Больше я тебе ничего не скажу. Только ты рыжего таракана не убивай». Человек, который с тараканами, домой ушёл. Назавтра приходит на работу весь-превесь в слезах. Его все спрашивают: «Что случилось?» – «А вот что. Я домой пришёл, там одни тараканы. И этот рыжий, на костылях, спрашивает: „Ну как дела, хозяин?“ Я как закричу: „Какой я тебе хозяин?“ – и как тресну его столовой ложкой по лбу, он и сдох». – «Ну и что?» – спрашивают на работе. «Ничего, – говорит человек. – Со всего города тараканы на похороны собрались. У меня теперь тараканов в сто раз больше стало». Всё, конец.
Красивая клиентка была поражена. Она внимательно всё прослушала про тараканов и говорит:
– Я к вам в ателье столько раз прихожу, и никогда у вас материалов хороших нет. Ничего интересного и особо модного.
Маша даже обиделась за родное ателье:
– Как ничего особо модного? А вот мешковина из Италии.
– Интересно, – говорит клиентка, – как может быть мешковина из Италии? У них там даже картошки нет. У них там одни апельсины. А апельсины в ящиках бывают, а не в мешках.
– Мешков у них нет, – согласилась Маша, – а мешковины завались. Потому что это самый модный материал в этом осенне-летнем сезоне. Сейчас все о мешковине просто мечтают.
– Почему? – удивилась клиентка. – Почему никогда о ней не мечтали, а в этом осенне-летнем сезоне начали?
– Потому что этот осенне-летний сезон будет особенно жарким. Такая жара раз в сто лет бывает. Наша Земля будет очень близко от Марса пролетать.
Вежливая клиентка совсем запуталась:
– При чём тут Марс? Тепло-то от солнца бывает.
– Правильно, от солнца. Но когда мы к Марсу подлетим, он всю атмосферу на себя оттянет. И с нашей стороны атмосферы будет мало. Поэтому солнце без задержки всех нагревать начнёт. Понятно?
Маша на себя поражалась – как это всё из неё сыплется? Она за всю жизнь не наговорила столько ерунды, сколько за эти два дня.
– Понятно, – сказала женщина. – А при чём тут мешковина?
– Мешковина с дырочками. Через неё и ветер проходит, и загорать можно. Давайте я сошью вам вечернее платье из мешковины, с вышивкой.
– Это не очень дорого? – спросила клиентка.
– Нет, совсем не дорого. Ведь я ученица.
Клиентка согласилась, и они стали размеры снимать. Измерили клиентку с головы до ног.
Маша тут же за ножницы схватилась. Стала мешковину резать.
– Что-то вы не так делаете, – сказала женщина. – Надо сначала выкройку из бумаги сделать.
– Передовые методы! – объяснила Маша. – Новая культура производства! Сейчас мы прямо на вас приметаем и сразу же шить начнём. Вы сегодня в платье и уйдёте.
– Ой, как хорошо! – сказала женщина.
Маша стала примётывать и увидела, что размахалась. Что ни в каком вечернем платье из мешковины клиентка сегодня не уйдёт. В лучшем случае, в летнем облегчённом, с коротким рукавом. Тогда она клиентку спросила:
– Скажите, пожалуйста, как вас зовут?
– Ирина Вениаминовна.
– Я забыла вам сказать, Ирина Вениаминовна, что ещё в моде короткие спортивные платья сарафанного типа. Сейчас ими вся Италия охвачена и юг Франции.
Ирина Вениаминовна сказала, что она ничего об этом не знает.
– Наверное, это очень красивая мода, если ею охвачена вся Италия.
Но она не выразила немедленного желания перейти на спортивное платье сарафанного типа. Видно, идея недорогого вечернего платья из мешковины с вышивкой была для неё более привлекательна по возрасту.
Маша решила шить дальше, что получится, и уже потом, когда выйдет удача, уговорить Ирину Вениаминовну это носить.
Она внесла кое-какие поправки, сделала выкройки из газеты, но когда она стала собирать всё в одно целое, она поняла, что и сарафанное южнофранцузское платье куда-то исчезло. И если клиентка прямо сегодня в чём-то уйдёт, то это будет максимум безрукавка бальная плюс юбка конноспортивная… южнопляжный вариант.
Слава богу, явилась мужская брючница Четверикова в подушке, надетой треуголкой. Следом за ней прошла товарищ Сабинова, щёлкая ножницами. Они немного отвлекли клиентку. Но после того как они прошли, Ирина Вениаминовна насторожилась и у неё стал такой вид, словно она хотела спросить: «А что это с этой женщиной? Почему она в подушке ходит?» И если она ничего не спросила, то только из-за своей повышенной интеллигентности. А Маша сказала:
– Вы знаете, сегодня какой-то день невезучий. Как вы смотрите на вечерние шорты из мешковины?
– Которыми охвачены вся Англия и Южная Скандинавия? – ехидно спросила Ирина Вениаминовна. – Это всё, что осталось от вечернего длинного платья?
– Ещё четыре носовых платка.
– Из мешковины?! Нет уж, не надо.
«Эх, – подумала Маша. – Не понимает. Это же так удобно – носовой платок с дырочками. Сморкаешься – и всё пролетает. В руках чистый платок остаётся. И стирать не надо, только гладить».
Пришёл высокий закройщик Лопухин, потом кудрявая пуговичница Чуркина. И спрос на Машу резко повысился.
– Простите, Маша, я бы хотел с вами поговорить, – сказал Лопухин.
– И я бы хотела, – сказала мокроголовая Чуркина.
– И я бы! – закричала товарищ Сабинова. – Ученица Филипенко, срочно зайдите ко мне.
Вместе с этими словами из её двери вылетело много-премного пуха.
– Сейчас! – ответила Маша. – Я только Ирину Вениаминовну провожу, клиентку постоянную.
Они вышли на улицу. Маша не отходила от Ирины Вениаминовны ни на шаг. И провожала её всё дальше. Она говорила:
– Вы не удивляйтесь, что я вас провожаю. У нас теперь в ателье только так. Передовые методы, новая культура обслуживания. Провожаем клиентов до всех видов транспорта.
– Я вам очень благодарна, – отвечала Ирина Вениаминовна. – Если вы уж так любезны, позвоните мне, когда у вас будут новые ткани. А то у вас уже два года шаром покати. Вот вам мой телефон.
Она дала Маше визитную карточку:
Ирина Вениаминовна Архангельская.
Заведующая литературной частью
Детского театра марионеток.
Адрес: Москва. Телефон: 217–740.
У метро они расстались. Маша тоже захотела себе такую карточку.
«Маша Филипенко. Сотрудница ателье „Силуэт“ № 78».
Но она поняла, что, наверное, она уже не сотрудница. И направилась не в ателье, а прямо в Институт Улучшения.
Мимо вахтера она прошла по-деловому, как своя, и поднялась к научному руководителю.
– Здравствуйте! – закричала она. – Здравствуйте… – Она забыла, как профессора зовут, высунулась из кабинета, посмотрела табличку на двери – «Профессор Баринов Д. Д.» – и снова засунулась: – Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич. Я всё поняла про ателье номер семьдесят восемь.
– Я вовсе не Дмитрий Дмитриевич, – сказал профессор, – а Дементий Дементьевич. И что же вы поняли?
– Почему у них ничего не повышается. Я уже два дня там проработала.
– Два дня это мало. Но если вы поняли, напишите докладную записку и передайте мне. Вот вам стол, садитесь и пишите.
Маша села и написала:
Дакладная записка.
Дакладываю: ателье № 78 плохо работает патаму, что кто-то наслал на него порчу. Наверное это Митрохина из главка. Не любит она ателье № 78 и второй год не даёт хороших материалов. Вот клиенты уходют, и плана нет. Клиентам надо послать открытки.
– Написали? – спросил Баринов.
– Да.
– Хорошо, оставьте, будем рассматривать. Если всё окажется правильным, примем меры. А вам найдём новую работу. Ждите от нас открыток.
Маша грустная пошла домой и стала ждать открытки, как люди зимой ждут лета, а летом отпуска.
Глава 2
Вторая профессия Маши Филипенко. Один в поле не воин
Маша ждала от них известий, а известий не было.
«Какие противные! – думала Маша. – Хотят извещают, хотят – нет. Когда я буду взрослая, я буду не такая. Я всех буду извещать».
В классе жизнь шла своим чередом. Екатерина Ричардовна даже не заметила, что Маша стала улучшательницей и по-прежнему ставила ей то двойку ближе к тройке, то тройку ближе к двойке.
Сегодня на уроке она сказала:
– Ребята, называйте мне домашних животных.
Ребята стали кричать:
– Собака! Лошадь!
– Овца!
– Бык!
– Курица!
– А ещё? – сказала Екатерина Ричардовна.
– Всё, – ответили ребята. – Больше нет.
– Кончились животные.
– Эх вы! А самого домашнего зверя забыли. Давай, Маша, называй.
А Маша и не слышала ничего. Она о мешковине думала и о вечерних валенках на высоком каблуке. Она молчит. Екатерина Ричардовна ей подсказывает:
– Что ж ты, Маша. Вот у бабушки живёт. Ласковый такой, с усами. Кто это?
Маша как ляпнет:
– Дедушка!
Валера Готовкин в жизни так не смеялся. У него от смеха мыльные пузыри изо рта пошли. Екатерина Ричардовна сказала:
– Ой, не могу! Беру тайм-аут на две минуты. Смейтесь, кто сколько хочет. – И даже ругать Машу не стала.
А вечером открытка пришла.
«Уважаемая Маша!
Институт Улучшения Производства сообщает тебе, что твоя докладная об улучшении работы ателье № 78 оказалась правильной.
В ателье завезены новые материалы, и уже сделано много хороших заказов. Тебя там ещё помнят.
Приглашаем тебя для следующего улучшения.
Научный руководитель профессор Баринов».
Маша сразу нарядилась и в институт пошла. На ней была длинная юбка до пола и белая кофточка. Профессор Баринов был потрясён и сказал ей в своём кабинете:
– Есть две заявки на улучшение. Первая – сельскохозяйственная, с отрывом от обучения. Вторая – торговая, без отрыва от школы.
Маша сказала:
– Я хочу с отрывом. – Уж больно её тройки измучали.
– Тогда придётся пригласить родителей.
– А можно пригласить Екатерину Ричардовну? Это наша учительница. Она добрая, она поможет.
– Можно пригласить Екатерину Ричардовну. Можно и директора школы. Можно и из Министерства просвещения кого-нибудь. Но главное, чтобы были папа и мама.
Маша пошла домой. Уговорить родителей на отрыв. Эта операция будет посложней, чем работа в ателье № 78.
Теперь пришла пора поговорить про Машиных родителей. И надо о них узнать всего побольше, чтобы они неожиданно чего-нибудь не выкинули.
Как вы знаете, родителей себе не выбирают. Берут, какие достаются. Но достаются почему-то самые лучшие.
Я сколько хочешь знаю людей, которые недовольны своими учителями, соседями по парте, своей работой. Даже руководителями Центрального телевидения: мол, что это за ерунду у нас показывают! Но я не знаю людей, которые недовольны своими родителями.
(Это всё у нас. Может быть, у них, у капиталистов, наоборот. И какой-нибудь человек ужасно возмущается: «Ах, зачем мои родители миллионеры! Лучше бы они были из трудового крестьянства и воспитали бы меня тружеником».)
А Маше Филипенко особенно повезло. Ей достались просто самые лучшие родители. Мама – технолог в троллейбусном парке. Папа – инженер с электрическим уклоном. Они были современные люди, любили музыку и конный спорт. Говорят, что папа в молодости был хиппи.
Маша прибежала домой и заявила:
– Папа и мама! Вас срочно вызывают!
Папа сразу сказал:
– Допрыгалась! – но даже с места не сдвинулся. Как читал на диване фантастику, так и продолжал читать. А мама спросила:
– Почему срочно?
– Потому что весь урожай может пропасть.
Мама отошла от телевизора, отложила в сторону жилетку, которую вязала, и спокойно произнесла:
– Не дави на психику и спокойно расскажи. Мы твои методы уже давно изучили.
У Маши действительно были методы. Она, например, прибегала в дом в слезах и говорила, что на свете есть злые и жестокие люди.
И что ей, Маше, тяжело, потому что они котёнка на помойку выбросили. И что все взрослые такие. Тогда папа говорил:
– Не все. Есть и хорошие. Не рыдай, тащи сюда своего котёнка.
Маша сразу переставала плакать. Так она натаскала домой много всякой полудохлой живности: галчонка Кралю, кудлатую собаку Астру, рыбок. Ухаживали за всем этим разнообразием, разумеется, родители – папа и особенно мама.
– Так зачем нас срочно вызывают?
– Понимаешь, мама, группу молодёжи посылают за город, чтобы усилить сбор урожая. И меня тоже, как сотрудника Института Улучшения Производства.
Папа и мама совсем отложили свои дела и решили всё выслушать от начала до конца. Пришлось Маше рассказывать про то, как в школе писали сочинения, про то, как она попала в незамутнённые, про то, как она уже работала в ателье.
Папа посмотрел на маму, улыбнулся и сказал:
– Ладно. Будь по-твоему. Поехали к профессору Баринову.
Папа с мамой нарядились. Папа даже галстук надел. И они приехали.
Дементий Дементьевич принял их очень серьёзно. Посадил в большие кресла в своём кабинете. Позвонил в кнопочку и сказал секретарю:
– Ко мне, пожалуйста, никого не пускайте. У меня важные посетители.
Он рассказал папе и маме, что Институт Улучшения приносит много пользы. Что ребята по-новому подходят к взрослым работам и дают полезные рекомендации. Они решают всякие загадочные проблемы.
Папа на это сказал, что у них на заводе есть одна загадочная проблема:
– Мы выделяем детали на пятьсот пять телевизоров. А на склад поступает только пятьсот. Пять телевизоров куда-то деваются.
– Вы напишите нам заявку об этом. Мы направим к вам улучшателя, – сказал Баринов. – И проблема будет решена.
– Не знаю, не знаю! – сказал папа. – Лучшие умы нашего завода, все контролёры в тупике, а вы возьмёте и решите?
– А мы возьмём и решим! Потому что у нас работают незаштампованные мозги. И мы просим родителей оказывать содействие.
– А как же её отметки? – спросила мама.
– Это мы берём на себя. Опыт показывает, что работа улучшателем улучшает успеваемость. Даже читаемость книг у ребят повышается.
– Ладно! – сказал папа. – Тогда по рукам.
Дома он сказал маме, что профессор Баринов ему очень понравился.
Под конец разговора они обговорили, сколько одежды давать Маше в сельскую местность и что объяснить в школе Екатерине Ричардовне.
Через день мама провожала Машу за город. Она несла рюкзак по платформе и говорила:
– Пятая по счёту остановка будет называться Опалиха. Прямо напротив станции правление. Там тебя встретит бригадир Шкатулкин. В правлении есть телефон. Позвонишь и скажешь, всё ли у тебя в порядке.
– Хорошо, мама.
– Желаю успеха в повышении урожайности!
Маша вошла в вагон и сразу же высунулась из окошка. Электричка поехала.
– Мама, ты не беспокойся. Я буду учить математику. Я вернусь, ты меня не узнаешь!
ЦИФРЫ И ДОКУМЕНТЫ
1. «ПРИКАЗ от 21-го 9-го о зачислении ученицы Филипенко М. А. на должность бригадира полеводческой бригады с заданием собирать кабачки сорта им. Мичурина.
Приказываю зачислить с окладом 90 руб.
Директор совхоза Демидов».
2. «ПРИКАЗ от 29-го 9-го об объявлении строгого выговора бригадиру полеводческой бригады Филипенко М. А. за просыпание на работу и за неявку всей бригады.
Приказываю объявить.
Директор совхоза Демидов».
3. «СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА СТАРШЕМУ БРИГАДИРУ тов. ШКАТУЛКИНУ.
Безобразие! Во время рабочего времени бригада Филипенко разучивает песни. Почему? Как у тебя с планом по сбору?
Директор совхоза Демидов».
4. «СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА ДИРЕКТОРУ СОВХОЗА тов. ДЕМИДОВУ.
План у них выполнен на 30 процентов. У меня потребовали баян и баяниста. Я принесу брандспойт и смою их с поля… вместе с этой Филипенко М. А.
Старший бригадир Шкатулкин».
5. «СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА СТАРШЕМУ БРИГАДИРУ тов. ШКАТУЛКИНУ.
Отставить брандспойт. По условиям договора с Институтом в работу улучшателей вмешиваться нельзя. Что они делают сегодня? Как у них с планом на второй день работы?
Директор совхоза Демидов».
6. «СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА ДИРЕКТОРУ!
Поют. Баяниста посадили на ящик, заставляют играть. Имею вопрос: у нас совхоз или праздник песни? И репертуар какой-то сомнительный, не сельский – „Чунгу-чугунгу“ разучивают. Сил моих больше нет. План у них выполнен на 50 процентов.
Старший бригадир Шкатулкин».
7. «ЧЕРНОВИК ПИСЬМА В ИНСТИТУТ УЛУЧШЕНИЯ РУКОВОДИТЕЛЮ ПРОФЕССОРУ БАРИНОВУ.
Товарищ Баринов, заберите, пожалуйста, ваш хор имени Пятницкого. Горим с планом! Пришлите лучше обычных студентов для сбора кабачков им. Мичурина. Да побольше!
Директор Демидов».
Не отправлено.
8. «СЛУЖЕБНАЯ ЗАПИСКА ДИРЕКТОРУ ДЕМИДОВУ.
Тов. Директор! Какая-то чертовщина. Весь день плясали, а план выполнили на 60 процентов. Это похуже, чем наши деревенские, но получше, чем студенты. С чунга-чанговским приветом. Всё-таки я бы очень хотел, чтобы весь этот ансамбль песни и пляски заменили на обычных студентов. От них хоть знаешь, что ждать.
Старший бригадир Шкатулкин».
В поле была осень жёлтая и тёплая. Какая-то вся праздничная, родная. Хотелось взять книгу предложений и написать:
«Дорогая природа! Спасибо за хорошую погоду и за солнце. Просим наградить всех работников чем-нибудь».
Машина бригада сидела в перерыв в поле на ящиках для кабачков, и Маша с ней беседовала. Все женщины с полеводческой бригады внимательно Машу слушали.
– Мы почему отстаём? – говорила Маша. – Потому что у нас коллектива нет. Каждый для себя работает и себе зарабатывает. Мы будем коллектив создавать. Согласны?
Женщины не спорили особенно, но и не соглашались.
– Лучше всего коллектив создавать в игре. Мы будем завтра в ручной мяч играть. Вы, Евдокия Павловна, будете стоять на воротах. Хорошо? – предложила она самой старшей работнице. – А вы, Антонина Семёновна, будете играть в нападении.
Старшая Евдокия Частова, робкая такая женщина в платке, отрезала:
– Не могу я стоять на воротах, когда у меня корова не доена. Да и стара я на воротах стоять. Я с них упаду. Я лучше дочку свою пришлю, Галку. Пусть мать на трудной работе заменит.
Антонина Семёновна Павловская, крупная такая работница, её поддержала:
– Я в телогрейке и сапогах в нападении играть не могу. Тяжело это. Я лучше Ваську, сына своего, командирую. Он и играть мячом любит, и в поле давно не работал. Завтра воскресенье, в школу ему идти не надо.
Старший бригадир Шкатулкин радостно вспомнил:
– У меня тоже сын есть, Шуряйка. Он на баяне играть может не хуже баяниста нашего, в пионерском лагере выучился. Он вам эту «Чунгу»! А мы с баянистом сходим пива попьём на станции. Мы три года в отпуске не были.
Потом он добавил:
– Только одно плохо. Мой Шуряйка на месте сидеть не умеет. Всё время бегает. Хоть к табуретке его приколачивай.
– Вот и хорошо, – сказала Маша. – Пусть табуретку с собой принесёт, молоток и гвозди.
И все остальные работницы из бригады просили себя детьми заменить. То есть к утру весь состав бригады у Маши обновился.
Пришли аккуратные девочки Галя Частова и Лида Расторгуева – дочки участниц бригады. А старушка Татьяна Семёновна ни дочек, ни внучек не имела. Она прислала соседку тимуровку Туманову Свету.
Шкатулкин Шуряйка в самом деле принёс табурет, молоток и гвозди – всё, как было велено городским начальством. Видно, авторитет Маши, как руководительницы производства, всё ещё был достаточно высок.
Маша не стала с ними играть в весёлые игры, как со взрослыми. Каждому отвела грядку и сказала:
– Работайте, товарищи ребята! Собирайте мичуринки. А ты, Шуряйка, садись на табурет и играй «Чунга-чангу».
– Он хромает, – показал Шуряйка на табурет. Видно, дома ему выделили не самую лучшую мебель. – Можно, я в клуб слетаю, стул принесу?
– Не надо летать, – строгим бригадирским басом сказала Маша. – Вон ящик стоит для кабачков. Садись и играй.
Шуряйка сел и заиграл. Тут его укусил слепень. Шуряйка схватил доску от ящика и помчался за слепнем.
Маша догнала его и усадила. Все стали работать. Укладывать кабачки в ящики. Так они и ползали вдоль грядок каждый со своим ящиком. А Светка Туманова, как самая маленькая, тащилась с ведром.
– Мне мама говорила, что здесь мяч гоняют! – ворчала Галка Частова.
– Лучше бы я осталась дома дрова пилить! – горестно говорила Лида Расторгуева.
А Светка Туманова вздыхала, как пароход на мели.
– Эх вы! – стыдила их Маша. – А ещё сельская местность! Я этот спорт для взрослых заводила. Они у вас какие-то дохлые. А мы можем и без игр работать. Мы – молодёжь!
Тут бригадиров Шуряйка бросил баян и куда-то помчался.
– Ты куда?
Шуряйка замер:
– Эвон Павловский телок действует.
– Как он действует?
– Объявление ест около клуба.
– Ну и что?
– Его пора проучить. Ишь моду взял!
– Без тебя проучат. Садись и играй.
Шуряйка сел и зачунгачангил. Но как-то так уныло. Будто эта самая Чунга тяжело заболела. И бригада стала вся какая-то квёлая, никудышная. Хуже, чем вчерашняя, родительская.
Каждый нехотя накладывал кабачки в свой ящик. Тащил ящик через всё поле к дороге. Брал новый ящик, пустой, и снова возвращался к бригаде.
– Нет, мы так много не насобираем! – сказала Маша. – Слушайте, я буду рассказывать одну историю про любовь.
Девочки так и потянулись к Маше и стали даже свои кабачки к ней в ящик укладывать.
– У нас в школе одна девочка влюбилась в одного мальчика. Он был из другой школы, для трудных ребят. Там те учатся, которые воришки, скандалисты, которые курят.
Маша не успела и начала истории рассказать, как её ящик стоял уже полон. Никто его не понёс на край поля, чтобы не расставаться, а так на грядке его и оставили.
Маша дальше рассказ продолжила:
– Учителя девочке объясняют, что влюбляться в школе нельзя. Уж, в крайнем случае, в отличников и достойных пионеров. А девочка не согласна. Она этому мальчику письма пишет и встречается с ним в парке. Там, где значки меняют.
И все они вместе ящик Светки Тумановой заполнили. Что делать? Послали Шуряйку за пустым ящиком:
– Ты, Шуряйка, положи баян и за ящиком сбегай. Ты у нас бегать мастак. Пусть твоя беготня со смыслом будет.
Шуряйка помчался за ящиком. Пока ящика не было, все стояли с кабачками в руках.
– Бросайте мне кабачки! – сказала Маша. – Как в штандар!
Все стали в неё кабачками бросаться. Она их ловила и к ногам складывала. Как только Шуряйка с ящиком примчался, кабачки в ящик быстренько запихнули. И Шуряйка снова за ящиком полетел.
– Встречались они в парке. Там этот мальчик значки менял у коллекционеров. Потом гуляли везде, на каруселях катались. Уроки учили на лавочке. Наша девочка очень способная была. А её родители сердились: «Где это ты гуляешь? Откуда у тебя столько значков? Прекрати немедленно!»
Тем временем под рассказ прошли поле до конца в одну сторону – от реки к дороге. Не успели оглянуться, как пять больших ящиков наполнили.
ЦИФРЫ И ДОКУМЕНТЫ
9. «ПИСЬМО В ИНСТИТУТ УЛУЧШЕНИЯ.
Уважаемые товарищи!
Когда мы узнали про вас, мы обратились к вам за помощью. Мы думали, что вы улучшаете производство, как все нормальные институты, путём присылания студентов. А вы прислали эту Филипенко с небывалыми полномочиями. И говорите, что она всё улучшит.
Пока у нас тётки в телогрейках играют в мяч. Баянисты играют „Чунгу-чангу“, а сама ваша Маша в первый день проспала на работу.
Давайте договоримся так. Я никому ничего не скажу. А вы заберёте эту организационную Машу и пришлёте обычных студентов 10 человек.
Если не верите, приезжайте и проверите.
Директор совхоза Демидов».
– И друзья девочке не помогали. Они говорили ей: «Эх ты, влюбилась, и металлолом мы без тебя собирали». Тогда девочка стала сердиться и на родителей, и на учителей, и на товарищей. А от сердитости хуже учиться стала, стала нервная и скандалистка.
Тем временем ребята решили без ящиков обходиться. Они расходились в стороны от Маши и кидали ей кабачки. Она их в кучу складывала. Когда куча большая вырастала, ребята на другое место переходили ближе к дороге. Скоро десять больших куч цепочкой стояли от реки до дороги. Огромные кучищи.
Маша говорит:
– Ребята, вон нас сколько. Я одна не успеваю все кабачки ловить. Давайте мы на две бригады разобьёмся. Шуряйка у нас готовый ловильщик кабачков. И так будем рядом идти от речки к дороге.
Теперь две бригады медленно двигались по полю. А кабачки летали над ними, как стая чаек над рыбацкой лодкой.
Появился бригадир Шкатулкин и ахнул! Батюшки, да они треть поля собрали! Надо бы председателю доложить. Но он не пошёл, потому что от него пивом пахло.
По дороге с поля Маша историю докончила:
По дороге с поля Маша историю докончила:
– Потом девочка совсем испортилась. Непослушная стала, капризная. В родителей стала книжками кидаться. Её отдали в школу для трудных детей. В ту самую, где мальчик со значками учился. Там она опять сделалась отличницей. Потому что она не трудная была, а нормальная. Неудобная просто.
Ребятам так Маша понравилась, что они решили и на следующий день прийти в поле работать. Правда, не целый день, а после школы.
…Как только ребята пришли, они на две бригады разбились и снова работать начали.
Работали, работали, а через час всё поле было покрыто кабачковыми кучами.
Шуряйка говорит:
– Давайте мы будем кабачки хватать и к дороге наперегонки бегать.
– Нет, – возражает Маша, – кабачков много. Так мы будем до конца четверти бегать. Мы по-другому сделаем.
Маша выстроила всех ребят цепочкой вдоль грядок, и они стали кабачки из рук в руки через всё поле перебрасывать. А на краю поля их уже в ящики укладывали.
Тут подъезжает чёрная «Волга», и из неё выходит начальство разное: директор совхоза Демидов, старший бригадир Шкатулкин, профессор Баринов и другие лица. (Вернее, одно другое лицо. Это был сотрудник по математике – Игорь Игоревич. Мы потом с ним ещё ближе познакомимся.)
Директор Демидов на поле посмотрел и глазам своим не поверил:
– Не может быть! Эти кабачки кто-нибудь ночью собрал.
– Наверное, на это поле ночью кабачковый десант выбросили, – согласился профессор Баринов. – Они кабачки собрали и в леса ушли.
Он к себе Машу позвал и спросил:
– Как дела, товарищ Маша, есть трудности?
– Есть, – говорит Маша. – Шуряйка у нас на шаг перешёл. Из него вся шустрость вылетела. И ящики уже кончаются.
– Как кончаются? Как кончаются? – заволновался Шкатулкин. – Я за ними сейчас грузовик пошлю. И у Шуряйки шустрость опять появится. Я ему только ремень покажу от брюк.
– Расскажите, как вы работаете, – попросил профессор Баринов.
– Мы всё поле на клетки разбили. В середине вратарь стоит, и все ему кабачки кидают. Он их ловит и складывает. Потом бригада на новую клетку переходит. А потом все бригады объединяются и кабачки на край поля по цепочке передают.
– Это же бригадный метод! – ахнул Демидов.
– У нас такого никогда не было! – сказал Шкатулкин. – У нас каждый за себя собирал. Поэтому скорость была низкая. Да и ящики эти тяжёлые, как танки, не натаскаешься. А теперь мы по-другому заживём. Теперь мы всё сами будем быстро собирать. Теперь нам никаких студентов не надо будет.
Они стали втроём обсуждать бригадный метод. А сотрудник по математике отвёл Машу в сторону, усадил на ящик и стал знания проверять.
Он нашёл, что знания у Маши есть. Но их не много, и все они неправильные. И что надо срочно её в Москву забирать и учить там математике.
С этой «Волгой» Маша в Москву уехала. А вся бригада за ней бежала и махала вслед. Потом стала отставать. Дольше всех Шуряйка бежал. К нему опять шустрость вернулась. То ли ему ремень от брюк показали, то ли он Машу больше всех любил.
Маша кричала из окна:
– Не грустите. Мы ещё встретимся!
ЦИФРЫ И ДОКУМЕНТЫ
10. «ТЕЛЕГРАММА В ИНСТИТУТ УЛУЧШЕНИЯ.
План по сбору кабачков и тыкв выполнили. Приезжайте пробовать. Метод бригадной работы внедряем везде.
Директор Демидов. Заместитель директора Шкатулкин»
Значит, Шкатулкина повысили.
Глава 3
Третья профессия Маши Филипенко. Тайна овощной палатки
Третью профессию Маше долго не давали: сотрудник по математике Игорь Игоревич запрещал. Он всё время с ней занимался, подтягивал её. Задачки ей давал.
«Из пункта А в пункт Б ехали велосипедисты. Половина велосипедистов остановилась около бочки с квасом. Из оставшейся половины половина вырвалась вперёд. Когда половина из них приехала в пункт Б, оказалось, что их семь человек. Сколько всего велосипедистов выехало из пункта А».
Маша решала:
– Сначала вперёд уехало несколько велосипедистов. Потом ещё половина несколька. Получается полтора несколька. Потом ещё половина половины несколька. Всего стало одна несколька и три четвёртых. Значит, велосипедистов приехало больше, чем выехало. Совсем вы меня запутали, Игорь Игоревич!
– Это ты меня запутала, – отвечал он. – Нет такого понятия «несколько». Есть понятие – одно целое и его части. Целое можно обозначить буквой X.
Маша обозначала целое буквой X, и у неё ещё хуже получалось.
– Сначала у нас было X велосипедистов. Потом половина X пошла за квасом, а половина отстала. Значит, весь X растерялся по дороге и никто в пункт Б не приехал.
Игорь Игоревич аж зеленел. Он говорил:
– Есть учащиеся, которые не могут освоить понятие «неопределенное количество», им всегда нужно точные цифры называть. И ещё они не понимают, что такое пункт А, пункт Б и почему в бассейн в одну трубу вода вливается, а из другой выливается. Да ещё с разной скоростью. Они только глаза таращат и задыхаются, как рыба без воды.
– Совсем как я, – сказала Маша.
– Таким учащимся нельзя говорить, «из пункта А в пункт Б шёл пешеход». Им надо говорить, «из пункта АПТЕКА в пункт БИБЛИОТЕКА шёл пешеход профессор Баринов». У них тогда всё проясняется.
– Ой, – сказала Маша. – У меня всё прояснилось. Давайте про профессора Баринова решать.
– Этот метод, – сказал Игорь Игоревич, – называется методом конкретных действий. – Но решать задачу про своего научного руководителя отказался. – Мы возьмём пример из художественной литературы, – сказал он. – Записывай условие задачи: «Как ныне сбирается вещий Олег из пункта А в пункт Б, отмстить неразумным хазарам. Их сёла и нивы, расстояние до которых двести километров, за буйный набег обрёк он мечам и пожарам. Из тёмного леса навстречу ему, из пункта Б в пункт А, идёт вдохновенный кудесник со скоростью пять километров в час. Требуется узнать, где встретятся эти пешеходы, если первый смирно стоит под стрелами врагов, а второй мчится по бранному полю». Автор задачки Пушкин.
В это время профессор Баринов вошёл.
– Как дела у вас?
– Трудная учащаяся, никакой ответственности. Её бы учётчицей в магазин послать, чтобы она за товар отвечала. Тогда она быстро и ящики, и килограммы, и литры, и мешки считать научится! – сказал Игорь Игоревич.
– У нас как раз есть заявка на улучшение работы одного овощного магазина. Население сердится, что там покупать нечего. А начальник торга говорит: «Мы эту палатку завалили продуктами. Даже бананы шлём». В общем, надо разобраться, в чём там дело.
Игорь Игоревич сказал:
– Отправляйте туда Машу немедленно. И меня к ней прикрепите. Я не думаю, что там порядок появится. Но считать она научится, это точно. И пятёрку по математике получит.
Через два дня был издан очередной приказ в Институте Улучшения.
«ПРИКАЗ.
Сотрудницу Филипенко М. А. направить в овощной магазин-палатку по улице Гашека, 18, в качестве продавца-исследователя.
Срок работы в пределах месяца.
Без отрыва от производства, без материальной ответственности.
В качестве консультанта к Филипенко М. прикрепить сотрудника по математике И. И. Кулибина с половинной материальной ответственностью.
Директор института профессор Баринов».
…Папа Филипенко прочитал приказ и спросил:
– Что такое материальная ответственность?
– Ответственность за материалы, – ответила Маша.
– Какие материалы в овощном магазине?
– Мешки всякие, целлофан. А есть ещё ящичная ответственность. Это за ящики. Или бочечная – за бочки. А у директора магазина, наверное, есть уже вагонная ответственность.
– Очень ответственная у вас работа, – сказал папа.
И вот после школы Маша отправилась на улицу Гашека. У неё было такое ощущение, что ей не очень обрадовались. Продавщица Зоя Абрикосова спросила:
– Ты что, умственно отсталая, раз тебя к нам прислали? Почему ты в школе не учишься?
– Я умственно нормальная, – ответила Маша. – Я к вам зарабатывать пришла.
– Ой, – засмеялась продавщица Клава Абрикосова. – У нас тут заработаешь!
Зоя и Клава были сестры.
Работа у них была тяжёлая и сложная. Может быть, поэтому от них и не веяло теплом к покупателю.
– Я научу тебя, как работать, – сказала младшая Зоя. – Главное, чтобы покупатель не капризничал. Его первым делом надо на место ставить.
Маша вопросительно посмотрела на старшую сестру Клаву. Та в ответ кивнула головой:
– Да, на место ставить и одёргивать. При случае можно и припугнуть. Он спросит: «Дайте мне двести граммов капусты». А ты ему в ответ: «Двести граммов! Буду я возиться из-за каких-то двухсот граммов. Это капуста, а не шоколадные изделия! Я людям мешками вешаю!» Если другой покупатель придёт и скажет: «Дайте мешок капусты!» – ты ему в ответ спокойно так и с достоинством заявляешь: «Ишь распустились! Людям на суп двести граммов не хватает, а тут мешками берут! Это тебе капуста, а не железобетонные изделия!»
– Он тогда ручным становится! – подхватила Зоя. – Ещё ему можно сказать: «Ишь шляпу надел!.. Вы бы тут у нас сами поработали!.. Я двадцать лет за прилавком стою, а такого не видела!»
Маша всё это с первого дня запомнила. И ещё много чему у продавщиц научилась.
– Значит, главное – припугнуть и на место поставить?
– Припугнуть и на место поставить.
Маша стала готовиться к самостоятельной работе.
На складе она нашла старую тыкву и все внутренности из неё вынула.
Прорезала в тыкве глаза, нос, рот зубастый до ушей. Сверху к хвостику верёвку привязала. И верёвку за трубу у потолка забросила. Если за верёвку потянуть, улыбающаяся тыква вверх выезжала.
К тыкве Маша привязала старый мешок, как платье, и хоккейную клюшку.
Получилась смерть с косой. Такая овощная смерть со спортивным уклоном.
Эту смерть Маша до поры до времени в углу держала в боевой готовности.
Как за верёвочку потянешь, это улыбающееся изделие немедленно под потолок выкатывалось как солнышко.
Ещё одну верёвочку Маша к ручке двери на склад привязала. Дверь скрипела ужасно, будто асфальтовый каток по стеклу буксовал. Таким образом Маша звуковое сопровождение приготовила.
А чтобы довершить спектакль, наша ученица научилась крышку погреба ногой толкать. Погреб своей крышкой не хуже пушки грохал.
И стала Маша ждать, когда ей самостоятельную работу доверят.
Однажды продавщицам Зое и Клаве надо было на овощную базу ехать товар отбирать. Потому что туда репу завезли из Турции. Зоя говорит Клаве:
– Давай мы магазин закроем. «Учёт» повесим или «Ушла на базу».
Клава отвечает Зое:
– У нас и так каждый день «Учёт» или «Ушла на базу». Надо что-то другое придумать.
– Чего тут придумывать, – говорит Зоя. – У нас практикантка есть. Пусть поработает. Чего она без дела изюм грызёт.
Маша тоже говорит:
– Дайте мне самостоятельную работу. И у вас уже три дня сижу, всё умею.
Старшая Клава посмотрела на неё и согласилась:
– Ладно. Будешь тот товар продавать, который не больше двадцати копеек за килограмм. Дороже чтоб ничего не продавать. А то ты нам наторгуешь!
Продавцовые сестры уехали. Маша осталась за главную. Тут покупатель пришёл. Это был большой начальник из одного министерства.
Маша этого не знала. Она приготовилась покупателя на место ставить.
Он говорит:
– Дайте мне двести грамм изюма.
Она в ответ:
– Вот ещё! Буду я из-за двухсот граммов возиться. Люди мешками берут.
Покупатель из министерства даже подпрыгнул от удивления:
– Мешками?!
– Ну да! – бодро отвечает Маша. – Ишь, а ещё шляпу надел!
Покупатель говорит:
– Я шляпу не надел. Я, наоборот, снял шляпу. Потому что мне жарко стало.
А Маша дальше кричит:
– Вы бы у нас тут поработали! Я двадцать лет за прилавком стою, а такого не видела!
Покупатель тихо так спрашивает:
– Какого такого?
Маша не знала, что сказать, поэтому закричала совсем басом:
– Такого такого! Ишь чего хотят! Это изюм, а не железно-капустные изделия!
Она так расстаралась, что у неё изо рта пена пошла. Покупатель стал её успокаивать:
– Вы не волнуйтесь. Может, действительно, все мешками берут. Я тогда тоже мешком возьму. Только боюсь, у меня денег не хватит. Сколько стоит ваш изюм?
– Дороже двадцати копеек я не продам, – говорит Маша. – И не просите. А то я тут наторгую.
Покупатель совсем удивился:
– Пока я в своём министерстве сидел сельскохозяйственном, тут большие изменения произошли. Цены почти даровые сделались. А мне жена ничего не сообщала. Зарплату по-прежнему требовала.
Он на витрину внимательно посмотрел:
– А кедровые орехи у вас почём?
– По двадцать копеек.
– А грецкие?
– Дороже двадцати не продам.
Покупатель успокоился и говорит:
– Дайте мне полмешка того и полмешка сего.
Маша видит, он опять спокойный стал, неодёрнутый. Она решила в ход своё главное дисциплинирующее устройство пустить. За верёвочку потянула. Тут овощная смерть со своей улыбочкой наверх полезла.
Клюшкой размахивает. Покупатель глаза выкатил, шёпотом спрашивает:
– Это-о что-о?
– Ах, это? – небрежно говорит Маша. – Это смерть продуктовая. Каждый день ровно в обед приходит. Сейчас кричать начнёт.
Сама за верёвочку от двери на склад потянула. Дверь страшно скрипеть и визжать принялась на своих петлях. Маша ногой люк подняла – и грох!!
Будто пушка из-под земли шарахнула.
Покупатель как закричит:
– Караул! На помощь! – и бежать.
Только он за углом скрылся, Зоя с Клавой пришли. Клава спрашивает:
– Как торгуется?
– Нормально, – отвечает Маша. – Один покупатель уже убежал.
– Почему убежал? – спросили сестры Абрикосовы.
– Я его на место поставила. Проучила чуть-чуть.
– А что, он платить не хотел?
– Почему не хотел? Хотел. Он хотел изюма целый мешок купить.
– Может, он какое недовольство проявлял? Жалобную книгу требовал?
– Ничего он не проявлял, – успокоила их Маша. – Он вообще хороший человек, из министерства.
– Так зачем же его на место ставить?
– Мне надо было средство проверить, – объяснила Маша. – С которым я дальше работать буду. С плохими покупателями. Это были испытания.
– Какие ещё испытания? Какое ещё средство? – спросила старшая Абрикосова.
– Вот это, – сказала Маша и потянула за верёвочку. Овощная смерть опять на каменный небосклон вылезла. А дверь страшно скрипеть начала. Сестры сразу побелели. Потом Зоя говорит:
– Вот что, пока не поздно, нужно эту командировочную из торгового помещения убирать. Нечего из нашего магазина комнату ужасов устраивать… Какая-нибудь бабушка здесь рассудка лишится, нас же потом под суд отдадут. Мы её на склад отправим, пусть ящики считает.
Старшая Клава поддержала:
– Я двадцать лет за прилавком стою, а такого не видела. На складе ей самое место, там посторонних нет. Пусть и чучело с собой берёт. Может, какой жулик залезет. Пусть лучше он окачурится, чем честные труженики.
Маша согласилась. На склад так на склад. Лишь бы пользу приносить. Она смотала смерть продуктовую и на склад отправилась.
Скоро туда и Игорь Игоревич пришёл с Машей заниматься. Вообще-то Игорь Игоревич был студентом педагогическим. То есть он был наполовину учителем. Но из него, наверное, очень хороший учитель получится. Потому что из-за одной Маши он как на праздник одевался. На нём был костюм в искорку и галстук в серый горошек.
Они занимались и одновременно работали. Морковь по пакетам рассовывали.
Маша просто рассовывала, а Игорь Игоревич задачки придумывал:
– На склад привезли десять ящиков с яблоками и десять с бананами. И пять бумажных мешков с лимонами. В первый день продали несколько ящиков и мешков и во второй столько же. Нужно узнать: сколько продали во второй день? Если в третий продали всё, что осталось. И это было меньше, чем в первый.
Маша спросила:
– Игорь Игоревич, где вы условие задачи взяли?
– У кладовщика в накладной прочитал.
Маша говорит:
– Это неправильная задача. Я в этом магазине три дня работаю и ни разу ни яблок, ни бананов, ни лимонов на прилавке не видела.
– Так быть не может! – говорит Игорь Игоревич. – Если в первый день завезли бананы, то во второй день продали бананы. Так во всех учебниках пишут.
Они к кладовщику пошли, товарищу Поросёнкову. Это был спокойный человек, в брезентовом фартуке. Он говорит:
– Что там в учебниках пишут, я не знаю. У нас всё по-другому. На первый день привезли двадцать ящиков с яблоками, на второй день увезли двадцать ящиков с яблоками. На первый день привезли бананы, на второй день вывезли. Только картошка с капустой задерживаются.
Товарищ Поросёнков был пенсионер. Ему не повезло с фамилией, но очень повезло с характером. Его ничего не сердило, и из него никогда не выскакивали вопросы. А из Маши они так и летели во все стороны:
– А когда же их увозят эти бананы-яблоки?
– Не знаю, – ответил пенсионер. – Вечером я склад запираю, они есть. Утром я склад отпираю, их нет.
– Это какая-то загадочная тайна, – говорит Игорь Игоревич. – Пока мы ответа на эту задачу не найдём, мы другими заниматься не будем.
Они решили на ночь на складе спрятаться и узнать, куда ящики деваются.
Договорились потеплее одеться, взять фонари, чтобы не страшно было, и всё-всё расследовать.
Но до этих пор они как обычно картошкой и капустой занимались. Брали мешки, грузили на тележку и везли в торговый зал к Зое и Клаве. Игорь Игоревич всё равно удержаться не мог. Он Маше снова и снова задачи задавал, правда, уже полегче – про картошку и капусту:
– На склад привезли десять мешков с капустой и десять с картошкой. И пять бумажных мешков с морковью. В первый день продали несколько мешков и во второй столько же. Нужно узнать: сколько продали во второй день? Если в третий продали всё, что осталось. И это было вдвое меньше, чем в первый.
Маша подходила к кассе и спрашивала:
– Скажите, тётя Зоя Михайловна, за сколько часов мы картошку продадим?
– Продадим к вечеру.
– Почему?
– К вечеру народ пойдёт. Всё расхватает.
Всё это Маша сообщала Игорю Игоревичу:
– Я решила всё. Картошку продадут к вечеру.
– Почему?
– К вечеру народ пойдёт. Всё расхватают. Это мне Зоя Михайловна сказала.
– Вот человек! – говорил Игорь Игоревич. – Вместо того чтобы просто решить, полгорода с вопросами обегает. Маме на работу позвонит, справочное бюро на ноги поставит. Всё умеет делать, только думать не может.
Они стали готовиться в складе прятаться. Игорь Игоревич пошёл домой за фонарями и телогрейками. Маша домой позвонила:
– Папа, не пугайся. Я домой ночевать не приду. У меня дело есть важное. Я буду всю ночь на складе сидеть в засаде против жуликов.
Папа закричал:
– Что это за засады? Ты где работаешь – в магазине или в городской милиции?
– Я в магазине работаю. А здесь постоянно бананы пропадают. И лимоны куда-то деваются.
– Всё ясно, – говорит папа. – У вас волки завелись лимонные. По ночам приходят и налимониваются. А ты будешь их арестовывать.
– Волки не волки, – отвечает Маша, – а бывает так, что кобылицы волшебные по ночам приходят и всё едят. Как в «Коньке-Горбунке». И потом, я не одна буду, а с Игорь Игоревичем.
Тогда папа успокоился:
– Ладно. Я маме про жуликов ничего говорить не буду. Я ей только скажу, что вы с Игорь Игоревичем в засаде сидите, математику решаете. Это такой новый метод засадный. Современные дети просто заниматься не умеют. Им нужны какие-то особые условия. Им нужно в засаде сидеть или на крыше. Или в поход идти по Африке. Чтобы кругом слоны были и бегемоты. Они тогда всё лучше усваивают.
Тут Игорь Игоревич вернулся. Они с Машей засунулись в магазин к Зое и Клаве. Сказали, что домой уходят. А сами тихонечко пошли на склад и спрятались в капусте.
Они тихо-тихо сидели, как мышки. Игорь Игоревич задавал Маше задачки:
– В одну столовую завезли грибы. Белые и подосиновики. Подосиновиков было в три раза больше, чем белых. Сколько всего было грибов, если подосиновиков было девяносто.
Маша сразу решила… Она твёрдо решила, что летом соберёт много грибов и принесёт их в школьную столовую для супа. А то у них всё рассольник с уткой и рассольник с уткой. Рассольник с уткой и рассольник с уткой. Если каждый начнёт в столовую грибы приносить или сухофрукты, у них будет не столовая, а кафе ресторанного типа. Можно будет даже гостей приглашать.