Читать онлайн Этика банков бесплатно
Перевод с немецкого О.У. Ависа
Рекомендовано УМО вузов России по образованию в области финансов, учета и мировой экономики в качестве учебного пособия для студентов, обучающихся по направлению «Экономика» (уровень бакалавриата).
Предлагаемая книга представляет несомненный интерес для ученых, исследующих проблемы философии рынка, существа финансов и кредита, истории банковского и биржевого дела, будет полезна менеджерам коммерческих банков при разработке и соблюдении стратегий и этических кодексов развития, рекомендуется студентам экономических и финансовых институтов и университетов для формирования более полного представления о современном финансовом рынке, а также рассчитана на всех, кто пытается разобраться в истинных причинах разразившегося мирового финансового кризиса.
ISBN 978-5-406-02049-4
© Козловски П., 2014
© Авис О.У., пер. с нем., 2014
© ООО «КноРус», 2014
Предисловие
Банк, будучи общественным институтом, возникает вследствие необходимости удовлетворения потребностей людей и неизбежно должен ориентироваться на клиента, демонстрировать в своей производственной деятельности принципы социальной ориентации.
К сожалению, современные банки (отечественные и зарубежные), и прежде всего коммерческие денежно-расчетные институты, ставящие во главу угла интересы получения собственной прибыли, забывают свою роль социально значимых учреждений.
В стремлении к завоеванию потенциальных рынков и получению дополнительных доходов, к преумножению конкурентных преимуществ кредитные учреждения зачастую проводят агрессивную, наступательную политику, навязывают свои услуги, предлагают внешне весьма привлекательные условия обслуживания, сохранения и накопления временно свободных денежных средств. В современной практике нередки случаи неполного, непрозрачного и ложного информирования потенциальных клиентов о положении банка, возможных услугах и продуктах. При этом расхождения между заявленными, номинальными параметрами услуг и их реальной, эффективной ценой всегда нацелены на получение банкирами односторонней выгоды.
К приведенным примерам неэтичного поведения банков можно добавить и частое использование ими чисто технических приемов, таких как задержка в валютировании поступающих в адрес их клиентов платежей, манипуляции с валютными курсами в своих интересах; досудебных и судебных действий, таких как умышленно ускоренные процедуры отчуждения залогов и банкротства клиентов, которые испытывают проблемы с выполнением своих обязательств перед банками, граничащие с рейдерством; а также использование банками информационной осведомленности о делах клиентов, в частности торговлю инсайдерской информацией и коммерческой тайной.
Отдельную проблему представляет присвоенное банками право на особый статус в плане материального стимулирования персонала, работающего в этих кредитных учреждениях. Претензии на «финансовую гениальность» и «суперэффективность» в сочетании с чрезмерными бонусами в сравнении с реальными новациями, приносящими огромную пользу экономике, совершенно неоправданны. Изобретение многих финансовых продуктов, содержание и цель которых непонятны и недоступны абсолютному большинству неспециалистов, чревато самыми серьезными последствиями, что особо проявилось в кризисный период. Столь же пагубны признание и отстаивание топ-менеджерами банков неизбежности, востребованности и выгоды от огромных масштабов спекулятивных и фиктивных операций, которые позволяют перераспределять и манипулировать рисками и при этом не содержат в себе даже толики народно-хозяйственного эффекта, и наряду с этим столь же упорно отстаиваемое ими убеждение, что все беды не результат их необдуманных действий, а следствие объективного влияния рынка, чем оправдывается их уход от личной ответственности на фоне потребовавшейся помощи государства, налогоплательщиков, всего общества.
Очень часто этика банковского дела требует не введения новых правил, а соблюдения существующих, давно сформулированных.
Описанные нарушения этических принципов свидетельствуют о необходимости повышения роли банков как социально-экономических институтов, основывающих свою деятельность не только на базе профессиональной предприимчивости, но и на этических нормах, сочетающих корпоративные и общественные интересы. Представляется, что принципы Базельского соглашения, рекомендуемые им экономические нормы и правила поведения банков должны быть дополнены нормами этического поведения денежно-кредитных организаций. В составе репутационных рисков степень участия банков, в частности, в реализации социальных проектов, экологизации производств и регионов, в защите интересов потребителей, должна учитываться более отчетливо. Выполнение банками их социальной роли должно учитываться и в методиках международных и национальных рейтинговых агентств.
Россия могла бы в международном сообществе (Базельском комитете, в группе 20) инициировать постановку вопросов о повышении ответственности банков за соблюдение ими этических норм и о реализации их роли социально значимых денежных институтов.
Полагаем, что и в разрабатываемых стандартах банковской деятельности соблюдение банками этических принципов также должно найти свое отражение.
Представляется, что настоящее издание поможет вывести этические нормы из определенного забвения, даст возможность молодым банкирам, изучающим банковское дело, правильно понять его суть, а следовательно, быть более успешными на рынке.
Данная книга, эмоционально и искренне написанная немецким профессором Петером Козловски и переведенная О.У. Ависом, доцентом кафедры «Банки и банковский менеджмент» Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, без сомнения, станет прекрасным учебным пособием при изучении одноименной учебной дисциплины, предусмотренной учебным планом.
О.И. Лаврушин,заведующий кафедрой «Банки и банковский менеджмент» Финансового университета при Правительстве Российской Федерации, заслуженный деятель науки, доктор экономических наук, профессор.Октябрь 2013 г.
Введение
Характерна ли этичность для финансовой сферы?
За годы, предшествовавшие финансовому кризису, банки и финансовые учреждения уверовали в то, что их деятельность не может оцениваться с позиций этики, поскольку полностью подчиняется законам финансовой математики. Рыночная стоимость и доходность обосновывали концепции, которые игнорировали значимость этики и воспринимались исключительно как внутренне присущие финансам. Ориентация на рыночную стоимость выводила этические характеристики за рамки финансовой деятельности. Финансовое подразделение компании абсолютизировало значение рыночной стоимости, предполагая, что все ее участники придерживаются позиций, содержащихся в контрактах компании. Уверенность в том, что такие контракты с точки зрения этики находятся в полном порядке и соответствуют требованиям теории финансов компании, подкреплялась убежденностью в том, что рынок допускает заключение лишь этически безупречных контрактов.
При этом считалось, что банкам не следует настраивать себя на такие этические критерии, как честность, справедливость и законность, поскольку и без них рынок с учетом безусловной рациональности участников рынка и полного формулирования договорных условий (full disclosure – полного раскрытия информации) вынуждает их к этому.
Согласно такому утверждению, абсолютно рациональные участники рынка взаимодействуют с абсолютно рациональными банками, не обманывая друг друга и не сомневаясь при этом в этичной оправданности того, что они делают и предусматривают в своих контрактах. Проблема может показаться совершенно надуманной с учетом чрезмерной рациональности участников рынка. Для аргументации можно было бы привести несколько явно безответственных мнений о том, что рынок не может ошибаться, поскольку именно он обеспечивает получение абсолютной информации.
Однако на самом деле еще до кризиса финансовых рынков имелись многочисленные исследования, доказывавшие, что рынок полон опасностей. Он охвачен эпидемией, заражающей многих недооценкой или завышенной оценкой биржевых котировок. На нем проявляется своего рода «стадный инстинкт» (herding), характерный для тех, кто стремится опередить большинство следующих за ними людей. На нем происходит своеобразная отрицательная селекция далеко не лучших, но громче заявленных ценностей, допускается моральный риск (moral hazard), недооценка риска, вызванная собственной самоуверенностью. Напрашивается аналогия со стадным инстинктом: если вожаки стада по рациональным соображениям следуют за авторитетами, вероятно, рационально поступать таким же образом. Всем прочим, копирующим их поведение, уже непросто будет принять решение, как себя вести – рационально или следовать за теми, кто верит рационально действующим. Они могут следовать за другими, если те в свою очередь следуют за другими, не имея для этого рациональных причин.
Стремление следовать за теми, кто в свою очередь копирует поведение других, не является рациональной и этической максимой, так как здесь отсутствует интерес к вызывающим его причинам. Однако именно это зачастую является максимой биржи. Правило никогда не следовать за другими тоже не является рациональной и этической максимой, поскольку нерационально никогда не брать пример с других, так как принцип следования за другими имеет значение для определения биржевой стоимости ценных бумаг. При этом рациональным может оказаться и подчинение стадному инстинкту. Здесь проявляется первый признак этики – мудрость: не всегда правильно следовать за другими, так же неправильно не следовать за другими. Однако всегда оправданно, и это признак мудрости, умение пользоваться таким объемом информации, чтобы по приемлемым затратам разобраться в побудительных мотивах других, и на основе этой информации и оценки поведения других действовать самостоятельно.
Этика мудрости порождает скепсис в отношении самого себя и знаний других, осторожность при завышенных оценках, дополнительную проверку положения дел и качества услуг или товаров. Мудрость, практичность мудрости (practical wisdom) или практическая мудрость (phronesis) в греческой, главным образом аристотелевской, этике не исчерпывает полноту этики, но является ее важной составляющей.
Как же может мудрый человек согласиться с тем, что благодаря такому «структурированному продукту» (structured product), как обеспеченные долговые обязательства (collateralized debt obligation – CDO), на основе консолидации трех плохих по качеству ипотечных ссуд может получиться качественный кредит? Как мировая банковская система, поверившая в финансовую алхимию или финансовую магию, смогла допустить немыслимые убытки, если алхимия и магия на протяжении столетий пользовались плохой репутацией и были синонимами шарлатанства?
Весьма опасным и достаточно убедительным является аргумент, доказывающий, что до сих пор никто не осмелился создать такой структурированный продукт в кредитной сфере, который к тому же мог бы еще и функционировать. Ведь нельзя априори исключать возможность функционирования того, о чем до этого никто не задумывался. Нельзя отрицать того, что Колумб по пути на Запад мог открыть Индию, хотя она находится восточнее Европы. Если банк «Морган Стенли» впервые в истории финансового дела придумал обеспеченные долговые обязательства для того, чтобы расширить возможности выдачи кредитов, – то почему это не должно функционировать?
Алхимия ослеплена идеей преобразований, согласно которой можно изменять вещество. Эта идея в каком-то смысле близка христианской вере в то, что Бог способен изменять вещество. Так почему же в этом отказано человеку? Легко превратить навоз в золото, если овладеть принципом изменения вещества. При этом не обязательно использовать именно серебро или бронзу для их превращения в золото, для этого годится любое вещество. С алхимией связана магия, способность непосредственного влияния духа на материю и ее агрегированные состояния. Как иронически высказался философ Людвиг Виттгенштейн в отношении книги Льюиса Кэрролла «Алиса в стране чудес», дух в магии влияет непосредственно на материю. При чтении очень сухих стихов белье на веревке сохнет очень быстро. При менее сухих или неспешных стихах оно сохнет медленнее. Банкир своим хорошо оплачиваемым духом влияет на материю «структурированного продукта» (structured products) и превращает три плохих кредита в единственный хороший кредитный пул.
Старое правило гласит, что крестьянин или торговец зерном должен продавать не тощую, а полноценную пшеницу. Автор, только начав изучать экономическую этику, заинтересовался тем, что такое тощая пшеница. Оказалось, что это пшеница, в которой мало зерен на колоске. Кажется легко отличить полноценную пшеницу от тощей пшеницы. Несмотря на это, старая хозяйственная этика полна примеров такого рода предостережений. Мясная ассоциация в Кельне заставила членов ассоциации, которые добавляли в колбасу много воды, в присутствии всех членов ассоциации выпить воду из Рейна, что, понятно, было слишком унизительно. Члены ассоциации поступили таким образом потому, что понимали, что манипуляции с колбасой вызывают недоверие не только к ним, но и ко всем мясникам и ослабляют доверие к их продукции. Они хорошо представляли себе ущерб, нанесенный целой отрасли, – ведь клиенты могли найти ей замену: потреблять рыбный паштет, мармелад, овощную смесь и т. д. или просто меньше есть мяса и колбасы.
Финансовая отрасль потеряла доверие из-за таких некачественных продуктов, как обеспеченные долговые обязательства. По имеющимся оценкам, ущерб будет очень большим и долговременным[1]. Клиенты найдут замену коммерческим банковским кредитам. Кооперативные банки, строительные сберегательные кассы, различные формы участия вместо кредитов, сбережения в чулках вместо их хранения на счетах, ссуды банков с государственным участием и т. д. – все это уменьшит объемы кредитования коммерческих банков. Разобщенность банковской системы в интересах коммерческих банков приведет к противоположному – к ее консолидации в интересах кооперативных банков, сберегательных касс и т. д.
Что здесь имеет отношение к этике? Человеку сложно быть объективным в оценке реальности, так как он наделен умом, фантазией и силой воображения. И чем сильнее в нем эти качества, тем в большей степени он подвергается опасности познать не действительность как таковую, а ее фантом. Кто откажется превратить три плохих вещи в одну хорошую… Переход в другой вид (metabasis eis allo genos), так говорили греки, если речь шла о замене одного ошибочного решения другим. Этика в данном случае означает не что иное, как реальность – реальность предотвращения попыток поддаваться собственным фантомам.
Одним из самых больших врагов действительности является ценность, так как она находится между реальным и воображаемым. В чем же заключается ценность надежности кредита? Стоимость транспортировки, рыночная стоимость, налоговая база и т. п., множество возможных оценок являются подтверждением того, как легко ошибиться тому, кто что-то оценивает. Пригород одного американского города, возникший пять лет назад, за один год потерял привлекательность из-за снижения стоимости земли, которая теперь немногого стоит. Более трети жилых домов стоят пустыми, никто не желает больше жить и в других его частях. Весь город в упадке. Однако, с другой стороны, нам придется оценить эту ситуацию как неизбежную. Один умный швейцарский банкир крупного базельского банка, перешедший впоследствии на работу в другой банк, однажды сказал автору, что важнейшим уроком, полученным им в банковской профессии, было то, что сделку с деньгами следует рассматривать так, как сделку с картофелем: трезво, скептически, реалистично, неграндиозно.
Картофель в отличие от денег не годится для алхимии и магии. Для того чтобы не впасть в фантазм в обращении с деньгами, следует к ним относиться как к картофелю. Трезвость, скепсис и реализм в противовес собственному желанию завысить какую-либо ценность обеспечат возможность осторожной оценки, обоснованности цены и реализма в ожидании прибыли. Это трезвые цели этики мудрости финансового дела. То, что в категориях финансов речь однозначно не идет о картофеле, существенно осложняет соблюдение этики мудрости, так как фантазм постоянно подвергается опасности выбора между финансовым титулом и тем, как мы его оцениваем, и при этом искажает наше восприятие реальности. В конечном итоге финансовое дело с точки зрения этики значимее и уязвимее реальной экономики, поскольку в последней реальность продукта легче распознать и оценить.
Финансовая сфера, реализующая свои особо важные функции и участвующая в создании денег путем выдачи кредитов, этически более значима, чем отрасли реальной экономики. Однако изначально, как и в реальной экономике, речь должна идти о свободе, свободе деятельности и свободе договоренностей. Финансовое хозяйство имеет право на свое функционирование само по себе, а не на основе государственной лицензии на деятельность. Государство не является ведомством, дающим или отбирающим у банков и финансовых институтов лицензию на соответствующую деятельность – как во время финансового кризиса, так и после него. Даже в той ситуации, когда некоторые банки допустили большие ошибки, нельзя лишить всех граждан права создавать и поддерживать банки. Нельзя привлекать общество к лицензированию такой деятельности. Частная автономия и свобода договоренностей – это не то, что гарантируется государством, напротив, это принцип, на котором основывается государство, и оно не вправе на него покушаться. Государство не предоставляет свободу, а гарантирует ее. При этом свобода договоренностей и свобода деятельности в банковской сфере – это не то, что государство разрешает в виде исключения, а то, что оно обязано обеспечить.
При приеме вкладов и выдаче кредитов в банках можно осуществлять сделки тогда, когда обеспечиваются условия для заключения договоров с деловыми партнерами и гарантируется их выполнение в соответствии с договорами купли-продажи. Государство и во время кризиса не вправе отменять эти договоры или ограничивать их в массовом порядке, если не допускаются нарушения закона. Более того, необходимо безусловно гарантировать возможность обмена банковскими услугами на рынке. Государство обязано содействовать банкам в осуществлении коммерческих контактов в соответствии с частной автономией, не препятствовать им в этом или ограничивать ее неоправданными преференциями для банков с государственным участием.
Раздел I
Основы хозяйственной и финансовой этики
Развитый рынок денег, кредитов и капитала, который обеспечивает экономику финансовыми ресурсами, необходимыми для осуществления хозяйственных операций и экономического роста, является признаком высокого уровня экономического развития. Банки играют центральную роль в качестве финансовых посредников на рынке денег, кредитов, капитала и деривативов. Они опосредуют денежное предложение на рынке денег между центральным банком и экономикой. Они являются кредитными посредниками между спросом в кредите и предложением кредита в форме накоплений. И они, наконец, выполняют функцию посредника между спросом промышленности в капитале и в обращающихся на бирже ресурсах и предложением капитала, который предоставляется в распоряжение промышленностью, финансовыми учреждениями и частными индивидуумами. При этом банки выступают главным образом посредниками, финансовыми агентами.
Функция финансового сектора как посредника и агента усилилась в последние десятилетия. Уже в 2000 г. в экономике США 7 % валового национального продукта приходилось на финансовых посредников – вдвое больше аналогичного показателя 40-летней давности[2]. Современная экономика характеризуется отношением капитала к его отдаче, как 1: 3. Это означает, что рост эффективности вложения капитала на 2 % дает экономический эффект, соответствующий росту валового национального продукта на 6 %[3]. Эти показатели позволяют оценить значение финансовой сферы в обычное время. Правда, после финансового кризиса 2008 г. ожидается такое же сильное негативное мультипликативное влияние неудачных вложений капитала в результате кризиса финансовых рынков и соответствующее значительное сокращение показателей реальной экономики.
В универсальной банковской системе банки функционируют не только в качестве посредников при инвестировании капитала, но и в качестве арбитров при определении его альтернативных инвестиционных возможностей, а также оценивают кредитоспособность своих клиентов на рынке кредитов. Они не только являются посредниками между двумя сторонами, но постоянно оценивают при этом риски и кредитоспособность.
Кроме того, банки в качестве инвесторов функционируют за свой счет на бирже и консультируют институциональных и частных инвесторов в том, как они должны вкладывать свои средства на рынке капитала. Их роль в качестве оценщика и арбитра на кредитном рынке, как и в качестве инвестора и консультанта других инвесторов на рынке капитала, выражается в том, что они становятся важнейшими факторами влияния на хозяйственный процесс, значимость которых намного существеннее, чем при выполнении функции посредника между накоплениями и инвестициями[4].
Глава 1
Этическая экономия, хозяйственная этика, предпринимательская этика
Там, где в большой степени ощущаются влияние и власть, в той же мере должна присутствовать осознанная и моральная ответственность, поскольку сама власть является моральным и этическим феноменом. Любое властное действие должно быть морально ответственным и адекватным. При этом самим собой разумеющимся является требование соблюдения этического кодекса действий в банковской и биржевой сферах. Однако содержание современной дискуссии в сфере экономических наук показывает, что в литературе найдется немного публикаций, посвященных этике банков или финансовой этике.
1.1. Классическая экономическая теория и этическая экономия
Загадку этого феномена следует искать в отделении экономического анализа от этического анализа, вызванном господством теории всеобщего равновесия в неоклассической экономии. В теории всеобщего равновесия экономическое благо, т. е. эффективность, определяется вне зависимости от этического блага, морали. Если в соответствии с теорией всеобщего равновесия допустить наличие преференций как таковых (согласно теории фактических преференций), как и то, что сами они для достижения распределительного эффекта должны подчиняться мерам экономической, но не этической координации, то в таком случае нет места этическим критериям. Соображения, относящиеся к правомерности преференций, как и к первоначальному распределению имущественных прав и связанному с ними последующему распределению производственных факторов, имущества и услуг, в теории всеобщего равновесия не учитываются вообще.
Поскольку биржа в большинстве случаев признается совершенным рынком, который практически полностью создает условия для совершенной конкуренции, то в рамках теории всеобщего равновесия нет необходимости отстаивать этику рынка капитала. На рынке капитала – согласно позиции теории всеобщего равновесия – всеобщее равновесие распространяется на любой другой рынок без какой-либо связи с этикой.
Предлагаемая книга должна продемонстрировать, что такой подход недопустим и что тенденции, приближающие рынок капитала и биржу к совершенному рынку, не означают, что биржа не нуждается в специфической финансовой этике. Рынки кредитов и капитала в отличие от других рынков в значительно большей степени ориентированы на хозяйственную этику, так как их деятельность, финансирование характеризуются абстрактными и малопонятными особенностями и потому что их товары, деньги и капитал обладают представительным, ограниченным и при этом малоосязаемым характером.
Классическая экономическая теория исходит из того, что рынки при эгоистической мотивации их участников достигают оптимума и без учета этической мотивации. Кроме того, она предполагает, что участники рынка в собственных интересах выполняют возложенные на них обязанности и не нарушают договоры даже тогда, когда выявляются более выгодные, чем предусмотренные в договорах, альтернативы.
При этом классическая экономическая теория исходит из того, что информационные асимметрии не в состоянии играть существенную роль и могут устраняться участниками рынка. Проблема расхождения собственных интересов и интересов компании не является определяющей, поскольку может быть решена с помощью побудительных мотивов и процесса их внедрения. Существует даже предположение, что использование достаточно сильных экономических стимулов может привести к чрезмерной мотивации участников рынка. В этой связи следует подчеркнуть, что финансовые институты, о которых речь идет в данной книге, интенсивно использовали такие денежные стимулы, как бонусы и опционы на акции.
Классическая экономическая теория предполагает также, что растущие масштабы рынка, скорее, уменьшают, чем увеличивают названные проблемы, т. е. что ошибочный собственный интерес или расхождение собственного интереса менеджера с интересом компании, с одной стороны, и расхождение интереса компании с интересом клиентуры, с другой стороны, уменьшаются в результате усилившегося давления конкуренции растущего рынка. В действительности может произойти обратное – расхождения между собственным интересом, интересом компании или отрасли могут увеличиваться из-за возросших масштабов рынка.
Наконец, классическая экономическая теория допускает, что усиливающиеся коммерциализация и ориентация банков на рыночную стоимость не ослабляются даже при их отходе от своей специфической профессионализации, своих традиций и своих профессиональных норм как признака рациональности банковского дела, а наоборот, остаются такими же, потому что конкурентное давление глобализованной банковской сферы только укрепило сложившиеся традиции и профессионально-специфические нормы.
Этическая экономия как теория, которая признает этику в качестве одного из условий оптимизации рыночной экономики, во всех названных пунктах занимает противоположную позицию. Она исходит из того, что рынки при эгоистической мотивации их участников приходят к оптимуму не без учета этической мотивации. Кроме того, она допускает, что рыночные игроки исходя из собственных интересов склонны не выполнять взятые на себя обязательства и нарушать договоры, если выявляются более прибыльные, чем ранее достигнутые, альтернативы, и при этом не применяются юридические санкции в силу того, что иски и другие формы обращения в гражданский суд практически не имеют юридической перспективы из-за отсутствия в несовершенных договорах и сложных обстоятельствах необходимой доказательной базы.
Этическая экономия полагает также, что информационные асимметрии играют существенную роль именно в финансовой сфере, и ее участники, прежде всего непрофессиональные инвесторы и клиенты банков, с трудом справляются с ней. Проблема расхождения собственного интереса и интереса компании признается этической экономией определяющей, так как именно это расхождение в функционирующем процессе не может быть полностью откорректировано побудительными мотивами, а его можно лишь ослабить особыми, неизвращенными стимулами. Сомнительным является предположение, что использование достаточно высоких экономических стимулов может привести к чрезмерной мотивированности рыночных игроков, поскольку финансовая мотивация и внутренне присущая мотивация – это не одно и то же. Кстати, именно финансовые институты одними из первых прибегли к чрезмерному использованию денежных стимулов, которые привели к доминированию банковских интересов над интересами клиентов.
Этическая экономия допускает, что растущие масштабы рынка автоматически не сокращают, а, напротив, увеличивают все названные проблемы, так как ошибочный собственный интерес или расхождение собственного интереса менеджера и интереса компании, с одной стороны, и расхождение интереса компании и интереса клиента, с другой стороны, могут лишь тогда уменьшиться в результате конкурентного давления выросшего рынка, когда клиенты банка будут располагать значительной достоверной информацией о финансовом рынке, чего не может быть в случае сокращения регионального представительства банковского бизнеса, который характеризует высказывание «Вечный бизнес локален» (Every business is local).
Наконец, этическая экономия имеет достаточно оснований для утверждения того, что следствием растущей коммерциализации банков является их отход от своей специфической профессионализации, своих традиций и своих профессиональных норм и тем самым уменьшение рациональности банковского дела, потому что конкурентное давление и возможности прибыльного функционирования глобализованной банковской отрасли угрожают традициям и профессиональноспецифическим нормам без создания новых эквивалентных качеств.
1.2. Обоснование этических обязанностей из природы вещей
Этика финансовой сферы нацелена, во-первых, на этический анализ и нормы институциональных рамок этой отрасли, на законодательство и информационные отраслевые правила и, во-вторых, на этический анализ индивидуальных и коллективных действий в рамках этих правил и институтов.
Какие правила должны действовать в финансовой сфере и в финансовых институтах? По каким нормам и ценностным критериям финансовые институты формируют свои правила, уставы и предпринимательские стратегии?
Наличие проблемы, касающейся соблюдения определенных норм институциональной сферы, признающей необходимость такого нормирования, указывает на цель или функцию этой сферы. Поскольку она обходится без государственных норм и законов и сама определяет частную автономию индивидуумов, государственные нормы оказываются ненужными, и законодатель должен воздерживаться от вмешательства на основе законов. Однако, если необходимость норм оказывается неизбежной, возникает вопрос: по каким критериям законодатель должен принимать соответствующие решения? На этот вопрос и при демократичном законодателе нельзя ответить, ссылаясь только на один принцип консенсуса или большинства. Законодатель при наличии демократического парламента вместе с инициатором закона и исполнительной властью должны ориентироваться на существенные аспекты законотворчества. Они не могут признавать парламентский консенсус или парламентское большинство критериями законотворчества, не определяя заодно, в чем консенсус и большинство может обосновываться консенсусом и большинством.
Нормы и критерии правильного решения и действия в финансовой сфере, как и в других сферах общества и экономики, формируются истинностью, природой вещей, при инсайдерской информации – природой вещей доверительных отношений акционеров и финансовых посредников, что исключает возможность ее использования финансовым посредником для собственного обогащения. В связи с банковской тайной эта истинность возникает из природы вещей и задачи банков по предоставлению клиенту реальной и отдельной возможности сохранения его капитала.
Принцип возникновения обязанности из природы и цели институциональной сферы в равной степени относится как к праву, так и к этике. В праве цель и природа вещей определяют содержание закона, а в этике – выработку этически персонифицированной нормы.
Принцип возникновения обязанности из природы и цели институциональной сферы делится на три составляющие. Обязанность или обязательство определяется, во-первых, целью или телеологией института или сферы деятельности, о которой идет речь, во-вторых, идеей правосудия как равенства перед законом и в-третьих, требованиями гарантий соблюдения закона, причем принцип гарантии соблюдения законности больше относится к хозяйственному праву, чем к хозяйственной этике, хотя гарантии соблюдения законности как элементы истинности являются и этическими требованиями.
Цель или цели сферы культурных ценностей и правовых сфер финансовых институтов и финансовых рынков определяют содержащиеся в них нормы.
Идея справедливости является вторым принципом, который – прежде всего в качестве формальной справедливости – требует равенства прав всех тех, кто представлен в этой сфере.
Наконец, третий принцип гарантии соблюдения законности требует, чтобы занятые в этой сфере могли формировать постоянные ожидания в связи с перспективами соблюдения права и последовательности судопроизводства. Без стабильности ожиданий в отношении правовых норм невозможна эффективная и свободная экономика. Если хозяйствующим субъектам приходится допускать, что нормы, регулирующие сферу экономики, будут постоянно меняться, они не в состоянии будут заниматься долгосрочным планированием и формировать долгосрочные ожидания рамочных условий своего бизнеса и стратегий действий своих деловых партнеров.
Постановка этических проблем – не специальная перспектива, это главная перспектива блага в широком смысле. В связи с этим проблематика хозяйственной этики – это не просто дополнительный аспект, который формируется извне в дополнение к экономическим, социологическим и политическим аспектам хозяйствования. Напротив, этика является интегрирующей оценкой обобщенных аргументов, по которым мы оцениваем человеческую деятельность. К примеру, нельзя сказать: «Эта деятельности аморальна, но с экономической или технической точки зрения она хороша». Моральный вердикт зачеркивает все остальные аспекты блага, поэтому его следует выносить осмотрительно.
При оценке действий моральный аспект – это не просто один из многих, это путь оценки научных перспектив и аргументов, их систематизации и качества, а также полезного применения в человеческой деятельности. Этика, как уже подчеркивалось, должна быть не только морально убедительной, но и истинной, соответствовать всем качествам вещей.
При этом вопрос финансовой этики сводится к следующему: каковы институциональные рамки и какие нормы и правила финансовой сферы, т. е. функции и цели, соответствуют природе вещей, финансовой сфере, а поэтому справедливы?
Принцип этики в традициях естественного права заключается в том, что моральные обязательства возникают из природы вещей. Этика служит также истинности и определяется соответствием вещам. Этика определяет истинные нормы совместно с другими науками. Этическое не является противопоставлением эффективному и целесообразному, напротив, оно означает интеграцию аспектов экономичности в смысле эффективности и блага. Этика является интегрирующей оценкой обобщения критериев, в которых мы определяем человеческую деятельность. Обязанность возникает из природы вещей, из цели и функциональных законов той сферы деятельности, в которой мы работаем.
Принцип обоснования хозяйственно-этических обязанностей из природы вещей вытекает из теории обоснования права, представленного в правовой философии Радбруха, из обоснования норм Немецкого конституционного суда в отношении конкретного хозяйственно-этического случая, конкретной этики финансовых институтов. Согласно Радбруху, правовая идея возникает из цели, которая должна регулироваться в правовом порядке, из принципа формальной справедливости и принципа гарантий соблюдения законности[5]. Под правовой идеей понимается та идея, которая определяет идеальные нормы для исследуемой сферы в качестве путеводной звезды для инициатора законотворчества и принятия индивидуальных решений.
Как известно, право определяет только общие нормы, которые не в каждом конкретном случае позволяют принимать оптимальные решения. При применении права в каждом конкретном случае требуется конкретное этическое качество. Личное стремление реализации блага в дополнение к допустимым правовым возможностям является существом этики, которая тем самым верховенствует над правом, но не в смысле дополнительных требований и противопоставления праву. К этике относятся не только правовые обязанности, но и стремление к добродетели, а хозяйственная этика при этом не только включает в себя учение об обязанностях в смысле правового этического минимума, но выходит за рамки хозяйственного права при соблюдении требований теории добродетельности поведения и прекрасно квалифицируемых традиций, предъявляемых ко всем, кто действует в экономике.
Истинность как принцип конкретной этики сферы общественных ценностей противоречит утверждению, согласно которому наряду с целью и природой вещей существуют другие, более значимые принципы, которые возникают вне вещественной сферы. Примерами такого лишенного истинности нормативизма являются теория республиканской публичности как метасубъекта дискурса в трактовке Петера Ульриха и Ульриха Телемана[6] или теория консенсуса идеального дискурсного общества Юргена Хабермаса. Ульрих в своей концепции хозяйственной этики в значительной мере следует теории дискурса Хабермаса и Карла Отто Апеля. Эти теории «ходят по кругу», так как идеальный консенсус в своем применении в свою очередь опирается на конкретные нормы только через фактический консенсус, т. е. метод тоже является критерием метода. Они не достигают конкретики норм, так как не связаны с существом проблем и вытекающими из цели нормами.
Вследствие этого нормы финансовых институтов, отличающиеся от таких теорий, могут формироваться из их целей или предназначений. Необходимо избегать нормативизма должного, который Гегель называл «зрелостью должного», в интересах нормативизма реального, должного, вытекающего из природы вещей.
Для того чтобы объяснить, что является правильным решением и действием в сфере финансовой этики, необходимо прежде всего в полной мере обосновать и определить, какие из действующих в этих сферах норм существуют и должны существовать и как соответствовать целям этих правовых норм.
Что, к примеру, является целью закона, запрещающего использование инсайдерской информации, в частности в форме инсайдерской торговли на бирже? Использование инсайдерской информации означает, что кто-то использует знание конфиденциальной информации в своих интересах и для извлечения прибыли. Швейцарский уголовный кодекс очень четко формулирует такое широкое понятие инсайдерской информации в ст. 161 «Использование конфиденциальной информации»[7]. Инсайдерская торговля на бирже является лишь самым известным и, вероятно, самым спекулятивным видом использования инсайдерской информации, при котором речь идет о крупных суммах, фигурирующих на бирже.
Однако злоупотребление инсайдерской информацией не ограничивается биржей и финансовыми институтами. Существует проблема, касающаяся всех сторон принятия хозяйственных решений и действий, как в частном, так и в общественном секторе. Во всех отраслях и во всех сферах хозяйственной деятельности действующие лица стремятся к информации, которой могут обладать только они, и к тому, чтобы в таком качестве использовать ее для извлечения прибыли в собственных интересах. При этом можно сказать, что стремление к соответствующей инсайдерской информации вообще-то является легитимным. Предприниматель должен стремиться к знанию того, чем обладает исключительно он, например технологией, патентом, торговой маркой, чем владеет он один, на что имеет право и в связи с чем только он обладает инсайдерской информацией. При этом непросто и тем более важно разграничивать легитимное и неэтичное, незаконное и нелегальное стремление в получении инсайдерской информации и ее использовании.
Насколько сложно это делать, в частности, в «серых зонах», становится ясным из того, что в правовых и экономических науках не достигнут консенсус в отношении того, является ли инсайдерская торговля, т. е. использование инсайдерской информации на бирже, экономически вредной или полезной. Ряд экономистов придерживаются той точки зрения, что инсайдерская торговля допустима, потому что она обладает экономически важной функцией распространения информации.
Как видно, расхождение в позициях специальных наук касается того, что в сфере деятельности биржи вообще должно считаться нормой. Как объяснить такое теоретическое расхождение в трактовке правовых норм? Если даже при обосновании норм у экономистов и юристов имеются разногласия, то, как отдельно взятый предприниматель или банкир может определить для себя эту границу, делая выбор между правильной хозяйственной практикой и тем, что уже является неэтичным и нелегальным?
В хозяйственной этике нельзя обойти вопрос обоснованности норм. Для выяснения разногласий при принятии хозяйственных решений необходимо понять, что является нормой, действующей в отношении этих сфер, и что является сутью нормы, с тем чтобы хозяйствующие субъекты, предприниматели и менеджеры, служащие и доверенные лица учитывали цель и суть норм и могли найти в них руководство к действию.
1.3. Предпринимательская этика и доверительные обязанности менеджера
Предпринимательская этика наряду с институциональным анализом предпринимательских стратегий отраслей экономики включает в себя социальную или институциональную этику финансовой сферы, а также исследование индивидуальных действий отдельных менеджеров, их собственного позиционирования, как и анализ межличностных коммуникаций и контактов сотрудников компаний с другими коллегами по работе и клиентами[8]. Так как компании являются основными институтами и субъектами экономики, целесообразно объединить нормы устава компании и нормы поведения в организациях, имеющих статус компании, в одном понятии предпринимательской этики.
Этическая экономия формулирует общую теорию интеграции экономики и этики и тем самым создает основу для хозяйственной и предпринимательской этики. Она рассматривает хозяйственную этику как институциональную этику экономики, экономической системы и конституции, правовых норм отрасли экономики, а также норм юридического статуса компании, а предпринимательскую этику – в качестве прикладной этики менеджмента компании. Что касается классической экономической теории, то она не находит места хозяйственной этике и предпринимательской этике, поскольку простая личная заинтересованность в условиях действия «невидимой руки рынка» и без связи с этикой приводит к рыночному равновесию или к экономическому оптимуму. С точки зрения классической экономической теории этика представляется просто ненужной. Поскольку только этическая экономия может доказать, что такой подход необоснован, так как рынок с этической ориентацией рыночных игроков, к примеру, со стремлением к достижению обязательности договоров вне зависимости от обоснованности санкций по ним, дает лучший рыночный результат, чем рынок без этической ориентации, тем самым она создает пространство для возможностей прикладной экономической этики, предпринимательства и менеджмента.
Компания или организация являются возможными субъектами и объектами предпринимательской этики, так же как экономика в целом или ее отрасли являются субъектами и объектами хозяйственной этики, потому что такие организационные недостатки, как игнорирование институциональных норм и контрольных механизмов, возможны как в компании и в отрасли, так и во всей экономике. Организационные недостатки провоцируют проявление личных, индивидуальных недостатков сотрудников организации, так что их не следует приписывать отдельно взятым неэтично действующим сотрудникам организации. Профилактика этических организационных недостатков служит формированию этического кода и введению комплайенс-контролера (лица, уполномоченного осуществлять контроль за соблюдением правовых и этических норм) в штат отрасли и компании, как это было сделано после скандала с фирмой «Энрон», на основе закона Сарбаннеса – Оксли в США и вменено в обязанности всех крупных международных концернов.
Предпринимательская этика регулирует этические обязанности, ценности и добродетели коммерческих и аналогичных им компаний, а также совместных предприятий, нацеленных на извлечение прибыли. Важным объектом применения предпринимательской этики является менеджмент компании, так как в связи с осуществлением им управленческих функций он оказывает большое влияние на компанию. Поскольку задачи менеджмента не ограничиваются коммерческими компаниями, предпринимательская этика распространяется и на другие – некоммерческие организации.
Соблюдение и совершенствование правил в комплексной организации являются той задачей, которую компания должна выполнять сама, так как законодатель и суды в состоянии внедрять и совершенствовать адекватные правила для быстро меняющейся экономики и их технологий лишь совместно с компаниями и отраслями. Предпринимательской этике при этом отводится важная роль в процессе законотворчества хозяйственного и предпринимательского права.
Предпринимательская этика и комплайенс-контроль компаний являются средствами функционирования риск-менеджмента. Риски, возникающие из неэтичного или даже противоправного поведения сотрудников организации, наносят вред репутации и имиджу компании, а также могут быть причиной возможных штрафных или компенсационных платежей. Компания обязана минимизировать риск несоблюдения правил предпринимательской этики и права путем вмешательства и применения санкций на основе внутрифирменных правил, которые делают понятными этические принципы организации для всех ее участников. Предпринимательская этика является частью управления рисками компании.
Обязанности менеджера определяются его статусом в качестве руководителя компании, назначенного ее собственниками. Однако он является не только агентом собственников (principals), но и коммерческим руководителем компании. Он в полной мере несет ответственность перед компанией в целом и обязан заботиться о ее благе. В соответствии с этим менеджер крупной компании – это не только агент собственников или акционеров, но и их доверенное лицо и доверенное лицо тех, кто работает под его руководством. Это его доверительная обязанность (в англо-американском праве – fiduciary duty) действовать в качестве доверенного лица собственников и всей компании.
Доверительные обязанности как понятие предпринимательской этики включают в себя следующие составляющие: обязанность доверия и веры, обязанность лояльности, обязанность заботы и разумности, а также обязанность предотвращения или разрешения возможных конфликтов интересов. При выполнении этих обязанностей менеджеры не вправе реализовывать свою собственную заинтересованность за счет компании. Доверительные отношения формируют тип персональной связи собственников и менеджеров, которая определяет прямую собственную заинтересованность акционеров и менеджеров, а также идею обычного агентского статуса.
Обязанность лояльности в числе доверительных обязанностей вынуждает менеджера проявлять полную и лишенную субъективизма лояльность по отношению к компании, а не только к акционерам. Она означает больше, чем простой договор между менеджером и уполномочившим его собственником, это обязанность перед компанией как единым целым. Обязанность заботы и разумности вынуждает менеджера осознанно действовать в интересах компании, а не в собственных интересах (обязанность заботы, due diligence, надлежащего соответствия). Обязанность прозрачности (disclosure, раскрытия информации) требует от менеджера отказа от извлечения выгод из полученной информации или фактов, ставших ему известными от собственников компании в ходе выполнения доверенных ему задач. Его доверительная обязанность прозрачности исключает возможность использования им сведений, полученных в качестве инсайдерской информации в ходе выполнения его задач, или в качестве частного лица при осуществлении инсайдерской сделки. Запрет использования инсайдерской информации или обязанность прозрачности определяются доверительным положением менеджера по отношению к компании в целом, не только его агентским статусом в отношении собственников. Этот тезис подтверждается тем, что запрет инсайдерской торговли действует и там, где собственник разрешает менеджеру использовать инсайдерскую информацию. Общие интересы компании и право всех акционеров на инсайдерскую информацию запрещают менеджеру использование инсайдерской информации и там, где собственник или держатель контрольного пакета акций освобождают его от обязанности отказываться от инсайдерской торговли.
Обязанности, возникающие из доверительных отношений, распространяются и на доверительные отношения банковских работников и финансовых консультантов с их клиентами, на служащих в качестве аналитиков, на врачей в их отношениях с пациентами, на архитекторов при их контактах со строителями и т. п.
Формирование отношений между компанией и менеджером исключительно как отношений принципала с агентом и вознаграждение менеджера исключительно с учетом результатов биржевой динамики акций компании приводят к игнорированию других критериев успеха, отличных от показателей биржевой динамики. Здесь имеется в виду менталитет, характеризуемый выражением «после нас хоть потоп» (hit-and-run). Задача предпринимательской этики заключается в поиске ответа на вопрос, правильно ли выбраны стимулы (incentives), поскольку существуют и извращенные (perverse) стимулы, которые не служат поставленной цели. Речь при этом идет не только о внедрении экономических стимулов, но и о том, чтобы использовать экономически и этически правильные стимулы для достижения успехов компании.
В связи с наличием таких движений, как Глобальный договор (Global Compact) и Глобальная инициатива по отчетности (Global Reporting Initiative), можно уменьшить давление государства в попытках снижения экологических нагрузок и соблюдения прав будущих поколений, заменяя его добровольным самоограничением в качестве собственных обязательств компании. Учет естественного капитала создает компании репутацию, признанную инвесторами и позитивно оцениваемую партнерами. Инвесторы в рамках институционализированного этического инвестирования или вне их готовы намного чаще доплачивать компании, которая пользуется повышенной репутацией при учете этических принципов, а также прав природы и будущих поколений.
Учет экологического и социального баланса компании, составленного в соответствии со стандартом ООН «Три кита: люди, планеты, прибыль» (triple bottom line) и включающего в себя показатели экономических индикаторов (economic performance indicators), показатели экологической результативности (environmental performance indicators) и показатели социального развития (social performance indicators), сказывается на усилении значения этических критериев и показателей корпоративной социальной ответственности при совокупной оценке успеха компании. Эти критерии включают в себя достижения компании в общественной и естественной среде, учет равных прав будущих поколений и т. д. Новый смысл этических, экологических и социальных индикаторов вынуждает менеджмент и акционеров в конкуренции за инвесторов, потребителей и рабочую силу учитывать эти индикаторы успехов компании при принятии решений ее менеджментом.
Раздел II
Этическая экономия и финансовая этика кредитного рынка, рынков капитала, предпринимательского контроля и деривативов
Глава 2
Этическая экономия кредитного рынка
Банки занимаются предоставлением услуг платежного оборота и кредитования на рынке этих услуг, на рынке, на котором банки в качестве кредиторов встречаются с индивидуумами и компаниями в качестве заемщиков и потребителей кредитов. Банковское дело следует описывать понятиями рынка кредитов и платежных услуг, а не понятиями квазигосударственного ведомства «Кредитование». В прежние времена банковское дело и предложение кредитов часто формулировались понятиями квазигосударственного управления и выдачи кредитов заявителям. В течение десятилетий кредитной экспансии и легких денег кредит, прежде всего в виде потребительского кредита и кредита на покупку акций, рассматривался как своего рода потребительское благо, по большому счету не связанное с этическим нормированием, как и любое другое потребительское благо.
Финансовый кризис показал, что обе эти позиции необоснованны. Кредит не является ни суверенным актом предоставления ссуд, ни потребительским благом, как все остальные. Банки и финансовые институты должны осознавать особый характер своей деятельности, не утрачивая при этом своего высокого статуса. Элемент доверия и веры клиентов играет при кредитовании ту роль, которая на других рынках существенно менее значима, так что чисто коммерческое, ориентированное на получение прибыли понимание кредитного дела как квазивозвышенной функции эмиссии денег в результате кредитования тоже далеко не полностью оправданно. Банк должен убеждаться в сохраняющейся кредитоспособности заемщика на протяжении всего срока кредитования, используя мониторинг и продолжая отношения «банк – клиент». Если он этого не делает или пытается свои обязанности мониторинга, как в примере с обеспеченными долговыми обязательствами (collateralized debt obligation), перекладывать на других, в свою очередь в недостаточной мере реализующих свои функции, долговой риск в финансовой системе будет передаваться вне зависимости от длительности отношений банка и заемщика с тщательным мониторингом.
2.1. Цели и задачи кредитного рынка
Экономические связи между кредитным рынком и рынком капитала предпочтительно демонстрировать, используя для характеристики банковского дела понятия рынка кредитов. Согласно теории портфельных инвестиций, инвестор вкладывает свои накопления в проекты с различной степенью риска, с различным классом риска. Вкладчик и инвестор могут сделать выбор между хранением собственных средств на банковском счете с возможностью немедленного изъятия их в любое время, вложениями средств на банковский счет с определенными периодами реализации права на их изъятие или перевод в качестве срочного вклада, инвестициями в интересах кредитора и инвестициями в акции на рынке капитала. Различие зависит от восприятия инвестором рисков и от его предпочтений доступности к своим деньгам, вложенным на определенное время, т. е. от его потребностей в ликвидности[9]. Обладатели накоплений оптимизируют свой портфель, распределяя его между различными видами вложений, которые могут инвестироваться в кредитном рынке на краткосрочные или долгосрочные банковские счета или вкладываться в проекты в интересах клиента, а также размещаться на рынке капитала в виде долей участия или акций[10].
При этом банки конкурируют за финансовые активы или вклады своих клиентов, и прежде всего тех, кто открыл у них свои безналичные счета. Разумеется, они конкурируют не только между собой, с тем чтобы использовать эти средства в качестве банковских вкладов на своих счетах, но и с альтернативными способами использования накоплений в виде ценных бумаг с фиксированными процентами или акций.
а) Цель банка в отношениях с вкладчиками в качестве кредиторов банка
Владельцы счетов передают свои деньги банкам и тем самым хранят их на разного рода банковских счетах по трем причинам. Они размещают деньги на счета до востребования, с тем чтобы облегчить свои платежные операции и располагать своей наличностью таким образом, чтобы она была ликвидной в любой момент; они инвестируют также накопления во вклады на банковские счета, приносящие проценты, с конкретными сроками возврата как в ту часть своего портфеля, которая обеспечивает низкий риск и небольшую прибыль. Клиент, который имеет свой счет до востребования в банке, ожидает от него, что тот уменьшит и даже полностью возьмет на себя риски платежного оборота, а также послужит тем институтом, который будет гарантировать сохранность его ликвидных денег и финансовых инвестиций.
Первая обязанность банка перед своими клиентами, которые предоставляют ему свои деньги, вытекает из природы вещей банковского дела, из существа банковских операций, которые способствуют уменьшению рисков инвесторов, разместивших свои средства на счетах до востребования. Первая обязанность их менеджмента перед держателями вкладов до востребования – обеспечение доверия и надежности в управлении этими счетами. В этой обязанности проявляется и первая добродетель банкира – надежность и неприятие неоправданных рисков. Сюда следует добавить тактичность и соблюдение банковской тайны.
Обобщая все вышеназванное, задачу банков в отношениях с клиентами, имеющими безналичные счета, можно представить следующим образом:
1) банки облегчают и координируют платежные операции;
2) они обеспечивают сохранность ликвидных средств в условиях поддерживаемой ликвидности;
3) банки создают условия для инвестиций капитала, который должен вкладываться без риска и вместе с тем обеспечивать (незначительную) норму прибыли.
б) Цель банка в отношениях с пользователями кредитов как заемщиками банка
С позиций своих должников банки сталкиваются с совершенно различными ожиданиями. Частный и промышленный заемщик или получатель кредитов ожидает от своего банка, что тот предложит ему выгодные по ценам финансовые средства, включая возможность их использования и для рискованных сделок. На рынке кредитов для промышленных клиентов банки опять-таки конкурируют с рынком капитала и другими альтернативными возможностями, предлагаемыми компаниям для финансирования их инвестиций. Компании могут привлекать капитал путем выпуска займов или акций на рынок капитала, осуществлять самофинансирование на основе направления прибыли на пополнение собственного капитала. Банки конкурируют за своих должников и тем самым за приносящее прибыль кредитование как между собой, так и на рынке капитала или с различными формами самофинансирования компаний.
Первая обязанность банков перед своими клиентами, испытывающими потребность в кредите, возникает из природы вещей кредитования, из существа банковского дела, готовности предоставления финансовых ресурсов для рискованных сделок их клиентов.
Первая обязанность банков перед своими заемщиками при таком подходе отличается объективностью и благоразумным скепсисом даже при кредитовании хороших инвестиционных проектов. Первая добродетель банкира по отношению к своему заемщику – это объективность и взвешенный подход к риску.
в) Задача банка: посредничество между своими кредиторами и заемщиками
Очевидно, что обязанности и добродетели в активе банковского баланса не уравновешены соответствующими статьями в пассиве банковского баланса и находятся во взаимном конфликте. В своих действиях и правилах, определяющих отношения с клиентами – владельцами безналичных счетов или счетов до востребования, банк должен минимизировать риски и действовать осмотрительно, в то время как в отношениях с промышленными заемщиками он должен проявлять готовность к рискам и необходимую строгость. При этом банк должен найти путь, для того чтобы уравновесить различные обязанности и добродетели минимизации рисков и готовность взять их на себя. Он должен быть посредником между ожиданиями своих вкладчиков, обеспечивая минимальные риски, и ожиданиями заемщиков, беря на себя риски.
Противоречие между двумя ролевыми ожиданиями и добродетелями банковской деятельности и необходимостью достижения баланса между ними на уровне этики банковского дела отражает задачу банка, связанную с посредничеством между предложением и спросом на финансовые средства, между накоплениями и инвестициями или, выражаясь точнее, с посредничеством между предложением денежных средств для инвестиций с низким риском и спросом в финансовых средствах для инвестиций с высоким риском. Они отражают также тот факт, что банк одновременно выступает в роли должника и инвестора, заемщика и кредитора. Он является заемщиком в отношении своих вкладчиков и вкладчиком в отношении своих клиентов по кредитам. Он находится между двумя долговыми отношениями.
Не всегда легко выполнять задачу банка – соответствовать обеим ролям в качестве заемщика вкладчиков и кредитора заемщиков. В связи с этим необходимо в соответствии с требованиями хозяйственного права создать так называемую противопожарную стену (firewalls), реально изолировать подразделения одного и того же банка, которым по необходимости приходится руководствоваться различными правилами, с тем чтобы между ними не происходила инсайдерская торговля. Подразделение, консультирующее клиентов по вопросам покупки акций, должно функционировать отдельно от того подразделения, которое непосредственно осуществляет биржевые операции этих клиентов, их должна разделять своеобразная «противопожарная стена», для того чтобы различные ожидания клиентов этих подразделений не могли найти свое решение в инсайдерской торговле. Не все противоречия разрешаются путем торговли между банковскими подразделениями. В соответствии с этим должна существовать «противопожарная стена» между подразделением банка, управляющим его вкладами, и подразделением, которое занимается кредитованием. Здесь налицо конфликт интересов вкладчиков и интересов заемщиков, который надо иметь в виду для его успешного решения и соблюдения требуемого баланса. Пределы эффективности функционирования «противопожарной стены» определяются тем фактом, что правление компании и правление банка должны быть в курсе всех процессов, происходящих в компании, т. е. для них «противопожарная стена» должна быть прозрачной. Правление должно постоянно через «противопожарную стену» получать информацию обо всех проходящих в банке процессах. Применяемое иногда ограничение требований финансовой этики может позволить сторонам извлекать выгоду с любой стороны «противопожарной стены», что связано с их инсайдерским положением.
Из проделанного выше анализа следует, что банки не могут быть только маклерами, выступая посредниками между предложением финансовых средств для инвестиций с низким риском и спросом в финансовых средствах для инвестиций с высоким риском, так как предложение и спрос в финансовых средствах не совпадают по времени и по масштабам. Напротив, их следует в первую очередь уравновесить. Это возможно при выполнении банками задачи формирования пула средств с низким риском из привлеченных вкладов и трансформации их в финансовые средства с нормальным или высоким риском при выдаче кредитов. Банки должны точно так же брать на себя риски на стороне своих вкладчиков, выступающих в роли косвенных кредиторов, как и соглашаться с ними на стороне своих заемщиков или получателей кредитов.
г) Отступление от темы: долговые отношения
Долговое отношение – это любое отношение права или обмена, которое дает стороне, кредитору, продавцу, ребенку или одному из родителей, наконец, государству право требовать от другой стороны, должника, покупателя, ребенка или одного из родителей, наконец, гражданина определенного действия, возможно, даже в форме его неисполнения. Долговые отношения возникают из отношений обмена. Вступление в отношения обмена и изъявляемое затем согласие на обмен обосновывают долговое отношение, оформлено оно юридически или нет.
Правовые долговые отношения обосновывают определенный класс долговых отношений, а именно таких, которые регулируются в судебном или юридическом порядке, т. е. могут быть оспорены в суде. Согласно Гражданскому кодексу немецкого гражданского права, долговые отношения возникают из юридических сделок, неправомерных действий или особых положений (параграф 241). Долговое право формирует право долговых отношений и включает в себя юридические нормы, которые регулируют возникновение, формирование и завершение долгового отношения. В немецком законодательстве долговое право изложено в томе 2 Гражданского кодекса (параграфы 241, 853) и отличается от вещного права, а также от семейного и наследственного права. Свобода участников при заключении и формировании своих долговых отношений, или договорная свобода партнеров по договору, создает основу долгового права.