Читать онлайн Дракон старой ведьмы бесплатно

Глава 1

Я нечаянно…

В замке волшебника Олафа было очень холодно. Выбитые взрывной волной окна-витражи разноцветными льдинками усыпали черный мрамор пола магического кабинета. Волшебное зеркало, в котором Олаф провел когда-то в заточении без малого пятьсот лет, лежало опрокинутым в центре золотой пентаграммы; красная настенная драпировка была содрана со стен взрывом и теперь валялась на полу грязными комьями. И вообще казалось, будто в замке затеяли глобальный ремонт – для начала, естественно, развалив и разломав все, что только можно. Даже вся мебель куда-то исчезла… Хотя это как раз и не удивляло – живая волшебная мебель, скорее всего, сама о себе позаботилась, когда стали взрываться невидимые стены Закрытого королевства: судя по всему, столы и шкафы попрятались в лестничной шахте, внутри скалы, на которой стоял замок.

– Однако! – Тимка недовольно поежился и, согреваясь, обхватил себя руками. – Ну и холодина у вас тут, волшебник Олаф! И сквозняк жуткий. Вот возьму и как простужусь!

– Ты это брось, – Боня Хозяйственный, хрустя стеклянным крошевом, подошел к выбитому окну, осторожно выглянул в него. – Отличный вид, – повернувшись к друзьям, похвалил Хозяйственный волшебника, – со знанием дела замок поставлен. Одно только плохо: и впрямь без стекол холодновато. И ветер бешеный. Как в горах. У вас есть фанерка окно заколотить, пока новые стекла не поставят? А то Тим действительно простыть может.

– Фанерка! – возмущенно фыркнул Олаф. – Новые стекла! Тут, можно сказать, весь мир на кусочки разваливается, а они окно ремонтировать затеяли, – но, взглянув на дрожащего от промозглого сквозняка Тимку, ругаться передумал. – А насчет ветра – мы же в горах и находимся, – пробурчал волшебник, обводя ведьминым посохом вокруг себя, – странно было бы, если бы не дул… Ага, есть!

Стеклянное месиво исчезло с пола – витражи, новехонькие, без трещинок и сколов, снова стояли на своих местах, заливая разноцветными лучами рабочий кабинет волшебника. Кроваво-красная драпировка с нарисованными по ней большими серебряными иероглифами повисла на стенах; чудесное зеркало плавно взлетело с пола и встало на витые ножки радом с пентаграммой. Пол вновь сиял чистотой, гладкий, как полированный черный лед.

– Кр-расота! – вдруг подала голос Нига. – Вот теперь порядочек. Чисто, как в читальном зале после хорошей уборки, – волшебная книжка наполовину высунулась из кармана походной куртки Олафа и явно собиралась обстоятельно поболтать о пользе чистоты. И, как всегда, не вовремя. – Между прочим, чистота – залог здоровья…

– Тихо там! – сердито прикрикнул волшебник и поглубже засунул Нигу в карман. Книжка ойкнула и обиженно замолчала.

– Присесть бы, – попросил Хозяйственный, переминаясь с ноги на ногу, – сил уже нету пешком стоять. И Тим тоже устал.

– Это можно, – кивнул Олаф и неожиданно, сунув два пальца в рот, свистнул с такой силой, что у Тимки зазвенело в ушах.

– Это… зачем это? – Хозяйственный ожесточенно стал ковыряться в ухе пальцем. – Оглохнуть можно! Неужели нельзя по-тихому, по-волшебному? Прошептать заклинание там или чего другое тайное промурлыкать.

– Так надо, – усмехнулся Олаф.

Далекий дробный топот донесся до Тимки, как будто по замку из зала в зал скакал табун резвых лошадей. Вот топот стал ближе, и в кабинет, весело стуча деревянными ножками по мрамору пола, влетели пара дубовых шкафов, десяток стульев и громадный стол странной шестиугольной формы. Шкафы быстро, по-военному четко выстроились вдоль стены; стол, обойдя Тимку стороной, замер у пентаграммы, напротив зеркала. Стулья, цокая ножками, деловито заняли свои места вокруг стола. Последним в зал вошло кресло с высокой спинкой – вошло с важным видом, по-хозяйски неторопливо.

– Ко мне! – Олаф нетерпеливо хлопнул себя по ноге ладонью. – Место! – Кресло, взбрыкнув задними ножками, мигом подскочило к волшебнику и услужливо застыло рядом с ним.

Тимка подумал, что если бы у кресла был хвостик, то этот хвостик сейчас мотался бы, как заводной, – очень уж оно своим поведением напоминало псину, соскучившуюся по любимому хозяину.

– Ну-с, присаживайтесь, – Олаф устало сел в мягкое кресло, положил на стол перед собой красный хрустальный посох. – Будем считать, что совет по спасению нашего мира открыт. Для начала позвольте…

– Давайте для начала поедим, – невежливо перебил его Тимка, с неудовольствием оглядывая пустой стол, – я и не помню, когда в последний раз ел. По-моему, это было давным-давно, в проклятом Змеей мире. Еще до того, как мы в Драконий храм вернулись. Вечность тому назад!

– И то дело, – охотно подтвердил Хозяйственный, нетерпеливо подкручивая свои рыжие усы, – у меня в животе волки воют. Штук двадцать. Целая стая!

– Ах да, действительно, – Олаф смущенно улыбнулся, – что же это я так… Негостеприимно как-то получается. – Волшебник щелкнул пальцами и пробормотал короткое заклинание.

На столе возникла всякая всячина: были там и разные печеные пирожки-закуски, и салаты, и что-то мясное, и еще много чего было. Посреди стола, на специальной высокой горке из серебряных блюд, лежали всяческие пирожные. Можно сказать, это была целая гора пирожных! Какой-то Эльбрус из сладостей.

– Вот это дело! – Боня азартно потер ладони и, пододвинув ногой стул поближе к столу, решительно принялся за еду. Тимка не отставал от товарища – мальчик только и делал, что жевал и глотал, жевал и глотал, почти без разбору. Что под руку попадется.

– Эк изголодались-то, – поразился Олаф, изумленно наблюдая за быстро пустеющим столом, – и как они меня самого еще не слопали под горячую руку, не понимаю… Ладно, пока вы едите, я позову сюда дракошу Каника и Шута. Раз я назначил совет – значит, надо, чтобы все здесь были, – волшебник вылез из уютного кресла, подошел к магическому зеркалу и, сложив ладони рупором, громко крикнул в стекло, словно в открытое окно:

– Каник! А ну-ка, дракон, бегом ко мне! Очень важный вопрос решать будем. Ать-два, одна лапа здесь, другая там!

С минуту было тихо – Тимка даже подумал, что дракона в его пещере нет и Олаф зря так надрывается, как вдруг из-за зеркала донесся далекий заспанный голос Каника:

– Тортиком угостишь? А то я, понимаешь, чай пить собрался, а сахар и пироги у меня, оказывается, закончились. Ежели угостишь, то приду. А если нет, тогда и лапой не пошевелю. Со мной понимаешь сезонная космедуляция приключилась.

– Косме… Чего там у тебя приключилось? – не на шутку всполошился волшебник и даже голову в зеркало засунул. – Это что, болезнь такая? – гулко донеслось из зеркала, словно Олаф в бочку говорил. – Заразная, да? Э-э, да ты, миленький, здоров, как я погляжу! Космепуляцию какую-то придумал, надо же, а сам просто лентяйничает. А ну слезай с кровати и иди сюда. Кстати, обязательно захвати с собой «всегляд», тот самый, что я тебе подарил. И чай с собой бери. Будет тебе и сахар, и торт будет, все будет! Только приходи, – волшебник отошел от зеркала, недоуменно развел руками:

– Вот лентяище! Можно подумать, я его заставляю пешком от своей пещеры к моему дворцу топать, а не волшебным путем прийти. – Олаф сел в кресло, чуток подумал, затем взял со стола посох и несильно стукнул им в пол:

– А подать мне сюда Шута, живо! И чтобы никаких космопуляций!

Тимка чуть не поперхнулся пирожным: откуда-то сверху, из потолка, внезапно вывалился Шут – резиновый надувной человечек, старый Тимкин знакомый – и с ошалелым видом плавно спланировал прямиком на пирожную горку, аккурат на самую ее вершину.

– Гляньте-ка, – с невозмутимым видом сказал Хозяйственный, беря с тарелки очередной пирожок, – какое оригинальное резиновое кушанье объявилось. А ну слезай с продуктов, нечего харч ногами топтать! Я его, может, еще есть буду.

– Я не нарочно, – Шут неловко спрыгнул на пол, – это Олаф меня…

– Ать-два! – громогласно донеслось от зеркала, – ать-два, шагом марш, левой, левой, раз-два-три, – и из магического стекла, как сквозь зеркальную дымку, вывалился фиолетовый и очень лохматый дракон Каник. Громко выкрикивая военные команды и весело топая совершенно не в такт, он бодро подошел к столу, поставил на свободное место принесенные с собой большой хрустальный шар на подставке и ведерную кружку заваренного чая. После чего мимоходом сунул себе в пасть горсть пирожных, сколько в лапу влезло, и, плюхнувшись под окно в разноцветный солнечный квадрат, шумно зачавкал.

– Каник, твои манеры меня иногда просто убивают! – возмутился Олаф. – Даже «здрасте» не сказал, а сразу туда же, за еду.

– Здрасте, – прожевав, сообщил дракон. – Не обращайте на меня внимания. У меня, понимаешь, период драконьей космической медитации начался. Космедуляция то есть.

– Это как? – деловито поинтересовался Тим, старательно слизывая крем с пальцев. – Ты что, йогом стал? Я слышал, йоги только и делают, что медитируют. Как правило, стоя на голове. Ты тоже сейчас на голову встанешь?

– На голову? – Каник задумался. – Нет, не получится. Больно у меня живот большой! Перевесит, – дракон с сожалением оглядел себя. – А мысль, конечно, интересная. Вот закончится космедуляция, тогда может быть. Бегать буду, похудею. А пока что мне все неохота, ходить неохота, лежать неохота, стоять не интересно. Даже спать – и то лень. Одно слово – драконья медитация! Вам не понять.

– У меня в детстве, значит, все время космедуляция была, – грустно сказал Хозяйственный, сочувственно глядя на Каника, – а я и не знал. Она, гадость такая, особенно обострялась, когда мне домашние задания надо было делать. Но должен сказать, папик мой иногда эту космедуляцию неплохо лечил – ремнем, знаешь ли. Может, мы тебя сейчас тоже полечим?

– Не надо! – Каник резво вскочил с пола и отбежал от Хозяйственного подальше в сторону. – Никаких ремней! Все, я уже здоров. Почти, – после чего, погрозив Боне лапой, развалился под другим окном.

– Тихо! – Олаф нетерпеливо постучал ложкой по столу. – Хватит болтать. Итак, все в сборе. Для начала Хозяйственный нам расскажет, что случилось с ним и Тимкой в том мире, куда они ходили за ведьминым посохом, а потом будем решать, как нам быть дальше.

– А что случилось-то? – Шут, пристроившись за спинкой кресла, в котором сидел волшебник, с подозрением оглядел гостей. – Из-за чего шум?

– Великая Змея и Белый Дракон на воле, – охотно пояснил Тимка, – разломали Драконий храм, развалили волшебные стены вокруг королевства и теперь колбасят друг дружку почем зря. Ну и всех остальных тоже, за компанию.

– Мама! – сказал Шут и попытался упасть в обморок, но у него ничего не получилось, очень уж он был легкий.

– Ух ты! – Каник открыл глаза и сел, сложив нижние лапы под себя кренделем. – Ух ты! – повторил он, вытаращив глаза на Тимку. – Белый Дракон на свободе! Чудеса.

– Если бы только Дракон, – с досадой воскликнул волшебник, – так ведь и Змея тоже! Ладно, Боня, давай рассказывай.

И Хозяйственный приступил к повествованию. Тимка, оседлав стул задом наперед и положив подбородок на спинку, внимательно слушал Боню и как будто по-новому переживал все свои приключения.

Освободив волшебника Олафа из зазеркального плена, Тим и Боня отправились на поиски магического посоха ведьмы Лурды – очень вредной тетки, которая и упекла когда-то Олафа в зеркало. Дело в том, что ведьмины помощники, «пальцы», унесли ее посох в чужой мир, решив стать там могущественными волшебниками. При этом «пальцы» взломали запретную дверь в подземном Драконьем храме и тем самым нарушили усыпительное заклятие, которое тысячи лет держало в плену двух могучих врагов: Великую Змею и Белого Дракона.

В свое время Великая Змея, очень злая и могущественная чародейка, похозяйничала в том мире, куда удрали «пальцы». Однако тамошние жители дали серьезный отпор Змее и ее воинам, выгнали их прочь! Но перед уходом Змея прокляла непокорный мир, наложила на него заклятие искажения. И победа обернулась поражением – все жители превратились в таких чудовищ, что змеиные солдаты по сравнению с ними выглядели добрыми и милыми увальнями.

Тимка и Боня повстречали в исковерканном мире карлика Ворчу, который составил им компанию в нелегком путешествии и неоднократно странным волшебным образом выручал друзей из самых разных переделок. Впрочем, Хозяйственный тоже ухитрился стать волшебным существом: он случайно нашел оборотневский браслет и смог запросто превращаться в кого угодно, хоть в тигра, хоть в орла. Хоть в кита.

Когда отряд плыл к острову колдунов, Тимка выудил из моря ларец с необычным кинжалом. Как оказалось потом, кинжал некогда принадлежал самой Великой Змее и мог снять проклятие с этого заколдованного мира!

В конце концов посох был найден: Тимка похитил его из подземной сокровищницы пародуйного Червя. А карлик Ворча оказался духом этого посоха, его магической силой! И все было бы хорошо, если бы один из «пальцев» не напал на Боню, когда отряд собирался вернуться домой. В драке Хозяйственный лишился чудесного браслета, а Тимка заколол мерзкого «пальца» найденным в море кинжалом. И тем самым снял с испоганенного мира колдовское проклятие! Правда, кинжал после этого растаял, но на память Тимке от него остались вышитые золотом ножны.

К сожалению, отряд чуть-чуть не успел со своим возвращением в Драконий храм, опоздал на самую малость! Увы, этого хватило, чтобы Змея и Дракон ожили. Храм перестал существовать, а волшебный хромовый глаз, множество веков усыплявший колдовских зверей, был уничтожен. От него остался только зрачок – плоский холодный камень, похожий на веретено. Черное и очень мертвое веретено…

Олаф, дослушав Бонин рассказ, достал из кармана тяжелый каменный зрачок и небрежно бросил его на стол. Зрачок брякнулся в тарелку из-под пирожков, и волшебник, поморщась, легким движением руки убрал со стола всю посуду и угощения. На матовой столешнице остались лишь хрустальный шар «всегляда», драконья кружка и сам камень, твердый и неживой.

– Можете полюбоваться, – волшебник с сердитым видом скрестил руки на груди, – я его и так, и эдак проверял – нет в нем никакой магической силы! Камень как камень. И как он змею столько лет усыплял? Не понимаю.

Тимка потянулся через стол, взял холодный зрачок в руки и принялся с любопытством его разглядывать. В это время Хозяйственный, солидно откашлявшись, произнес:

– Я думаю, что этот камушек теперь ни в жизнь не заработает. Он, наверное, действовал, только лишь когда внутри волшебного глаза был. Так сказать, в комплексе магических элементов, составлявших универсальную колдовскую конструкцию усыпительного назначения.

У Каника от услышанного отвисла челюсть и дыбом встала шерсть; дракон шумно задышал и восхищенно уставился на Хозяйственного. Олаф секунду-другую смотрел на Боню остановившимся взглядом, а затем звонко расхохотался, в восторге хлопая себя ладонями по коленям.

– Я что-то не так сказал? – смутился Бонифаций и покраснел.

– Все так, – волшебник с трудом сдержал смех. – Это ты здорово выдал! Очень по существу. Как там… «комплекс усыпительного назначения»… ха-ха-ха! Ой, уморил!

– Хозяйственный, – проникновенно заговорила Нига, шелестя внутри себя страницами, – я всегда знала, что вы начитанный и жутко образованный человек. Вам школьные учебники надо было писать, а не за всякими дурацкими посохами гоняться. Вы все очень внятно излагаете. По-научному.

– Да ну вас, – Боня расстроенно махнул рукой, – я лучше пока помолчу. Умнее буду выглядеть.

– Эх-хе, – вздохнул волшебник, вынул из кармана платок и промокнул глаза. – Все нормально, Бонифаций, не переживай. Это я от неожиданности так… э-э… развеселился. А в общем-то ты прав. Возможно, камень и проявит себя как-нибудь при случае, возможно…

Теперь поговорим о другом – о том, как справиться со Змеей. Разумеется, Белый Дракон ей сейчас задает трепку, но в одиночку он со Змеюкой не справится. И мое волшебство, боюсь, Белому тоже не сильно поможет – не владею я боевой магией! Надо, чтобы к охоте за Змеей подключился кто-то, сведущий в разрушительном чародействе. Думаю, нужно обратиться за помощью к горным драконам. Вернее, к главе драконьего племени, правителю Изеру.

– Дельная мысль, – согласился Хозяйственный, – значит, прямо сейчас и двинем? Я готов. Колдуйте.

– Нет уж, не так быстро, – Олаф погрозил ему пальцем, – надо сначала продумать, как их найти, да как правильно к ним обратиться. А то еще съедят по нечаянности, с них станется.

– Драконы людей не едят, – назидательно изрек Каник, – сказки это. Я разве вас ем?

– Так это ж ты, – волшебник повернулся к дракону, – можно сказать, одомашненный. А в пору моей юности вольные горные драконы иногда не брезговали… э-э… и людей кушать.

– Они, наверное, с большого голода хулиганили, – вздохнул Каник, – с голодухи какую только гадость не съешь.

– Эт-точно, – Боня согласно покивал головой, – а потом маешься от несварения желудка. Ладно, хватит о грустном. Давайте, Олаф, прикинем, что нам необходимо взять с собой в поход, да как драконов уговаривать будем.

И тут Хозяйственный с волшебником затеяли длинный деловой разговор. Тимка вскоре перестал их слушать и чуть было не заскучал, но вовремя вспомнил о таинственном зрачке, который все еще держал в руках.

Камень заметно нагрелся в Тимкиных ладонях – Тимка мельком глянул на него и, не веря себе, поднес каменное веретено поближе к глазам: со зрачком творилось что-то непонятное. Камень перестал быть черным! Скорее, сейчас он напоминал стеклянную плоскую флягу странной формы, куда непонятно зачем напустили густого светящегося дыма – полупрозрачный зрачок сиял ровным перламутровым заревом. С одного конца веретено стало ощутимо теплее, а с другого – холоднее. Да и светилось оно как-то неравномерно: теплый край зрачка был гораздо ярче холодного, словно там включилась маленькая лампочка.

– Класс! – восторженно выдохнул Тимка, так и сяк вертя в руках оживший камень. – Вот так сюрприз. Олаф, Боня, смотрите, что случилось!

Но волшебник и Хозяйственный были слишком увлечены разговором и не обратили на мальчика никакого внимания. Боня лишь нетерпеливо махнул рукой – отстань, мол, не до тебя. И Тим отстал. А так как делать все равно было нечего, Тим принялся ломать голову, для чего можно приспособить перламутровый камень. Не орехи же им колоть! Раз вещица волшебная, решил Тимка, значит, надо выяснить, чего она может. Провести эксперимент, стало быть… А потом поставить Боню и Олафа перед фактом – он, Тимка, мало того что оживил камушек, так еще и без посторонней помощи разобрался в том, как он работает. И тогда все просто обалдеют. Точно – обалдеют! Напрочь.

Недолго думая Тим прицелился светящимся концом камня в окно и… ничего не случилось. Тогда мальчик направил камень на дракона, лежавшего под окном: Каник в ответ лишь улыбнулся Тимке, показав острые зубы. И ничего с драконом не случилось.

– Может, к камню какое специальное заклинание надобно? – с сомнением предположил Тимка. – Нет, похоже, без помощи волшебника не обойтись. Олаф! Олаф!!

– Да? – Волшебник наконец обратил внимание на мальчика.

– Вот у меня чего есть, – загадочным голосом сказал Тим и протянул руку с камнем к волшебнику. Скользкий зрачок вдруг поплыл в Тимкиной потной ладони, норовя выскользнуть, и Тимка невольно сжал камень в кулаке, резко и сильно. Рука дернулась в сторону, словно мальчик выстрелил из невидимого пистолета.

– Ну-ка, что у те… – Олаф собрался было встать из кресла, опираясь на магический посох, как вдруг замер, умолкнув на полуслове: волшебник – весь и разом – покрылся стеклянно поблескивающей пленкой.

– А? Что такое? – Хозяйственный испуганно посмотрел на застывшего, сверкающего ледяным отблеском Олафа, на сияющий камень в руке у Тимки и все понял. – Ты чего сделал, колдун-недоучка! – грозно крикнул Боня, подбежав к мальчику и вырвав у него из руки опасный зрачок. – Ты хоть соображаешь, что натворил?

– Соображаю, – мрачно ответил мальчик. – Похоже, я только что заколдовал Олафа.

– Вы чего там шумите? – донесся от окна голос Каника. Дракон неспешно встал на лапы и подошел к столу. – У нас какие-то проблемы?

– Проблемы! – с истеричными нотками в голосе воскликнул Хозяйственный, возбужденно тыча пальцем в сторону замершего Олафа. – Ха, это еще слабо сказано. Смотри, чего наш вредитель учудил – он самого волшебника заколдовал! Вместе с посохом и заклинательной книгой в кармане!

– Эге, да он не только Олафа остеклил, – уныло заметил Каник, заглядывая за спинку кресла волшебника, – он еще и Шута таким же сделал. Хрустальным, – и дракон горестно покачал головой.

– Я нечаянно… – буркнул Тимка. А что еще он мог сказать?

Глава 2

«Всеглядный» полет

– Надо же, как крепко держит! – Хозяйственный, кряхтя, в который раз попытался выдернуть рубиновый посох из руки волшебника. – Похоже, намертво примерзло… Может, кипятком на палку полить? Осторожненько.

– Ага, – поддакнул Тимка, для пущей безопасности держась от Бони подальше, – ты еще предложи ее газовой сваркой разогреть! Осторожненько, до полного расплавления.

– Заваркой? – не понял мальчика дракон. – Ну ежели очень надо, так я мигом чайку накипячу. А как лучше, с сахаром или без? Или, может, кофейком попробовать?

– Вы, знатоки! – Хозяйственный бросил бестолково дергать посох и обернулся к друзьям, уперев руки в бока. Усы у него воинственно встали торчком, в глазах сверкали молнии. – Помолчали бы лучше! Один, видите ли, великим колдуном себя возомнил, другой только о чае и может думать. Вы лучше бы чего дельного предложили, чем дурака валять!

– Знаешь что, – Тимка нерешительно шагнул поближе к Хозяйственному и показал пальцем на камень, который Боня впопыхах уронил под стол, – попробуй теперь ты этим зрачком поработать. Вдруг у тебя он не усыпительным будет, а разбудительным?

Хозяйственный молча поднял камень, осмотрел его со всех сторон.

– Где у него кнопка? – не глядя на Тимку, сердито спросил Боня. – На что надо нажать, чтобы сработало?

– Ты зрачок в руках погрей, – торопливо стал объяснять мальчик, – а когда он светиться начнет, направь каменюку на Олафа и сильно сожми, тогда и сработает. Может быть.

– Понятно, – Боня укрыл зрачок в ладонях и стал терпеливо ждать. Минут через пять Хозяйственный обнаружил, что камень не только не нагрелся и не засветился, а вроде бы стал даже еще холоднее и чернее. И даже через полчаса согревания камень все также оставался ледяным. А через час Боня выронил морозный зрачок из онемевших рук и, стуча зубами от холода, погнал дракона срочно заваривать чай.

– Не такое оно простое дело, волшебные камни отогревать, – глубокомысленно заметил Тим, подбирая зрачок с пола. – Это вам не пирожки лопать или дракона за чаем гонять! Тут творчески надо, с умом.

– Т-тоже мне т-творец, – пробормотал Хозяйственный, усиленно растирая руки и притоптывая на месте, будто только с мороза пришел, – умный какой нашелся! Д-давай, сделай хоть ч-что-нибудь, н-не стой столбом.

– Фокус! – крикнул Тим, несильно сжав зрачок в руке. – Покус! – и показал оторопевшему Бонифацию светящийся камень.

– Ну и ну, – Хозяйственный даже заикаться перестал, – ого! Действительно, заработало. Так чего ты ждешь? Давай, пробуй!

И Тим попробовал. Камень исправно стрелял чем-то невидимым – Тимкину руку то и дело швыряло отдачей в сторону, пришлось даже прижать кулак со зрачком к животу – а Олаф как сидел в кресле без признаков жизни, так и продолжал сидеть. Более того, он, похоже, вовсе не расколдовывался, а скорее наоборот, все сильнее и сильнее заколдовывался! Потому что если раньше волшебник всего лишь поблескивал чем-то вроде покрывшего его тонкого слоя стекла, то теперь Олаф словно сидел внутри глыбы прозрачнейшего горного хрусталя – прочно, монументально и недосягаемо. Но это был не хрусталь: Боня попробовал поковырять глыбу столовым ножом – нож легко вошел в прозрачную массу, да там и остался. Вытащить его назад Хозяйственный не смог.

– Все, хватит, – наконец не выдержал Каник, с тревогой наблюдавший за Тимкиными магическими экспериментами, – кончайте Олафа консервировать! Сколько можно над человеком издеваться. Вы его так сейчас уделали, как и сама Лурда не смогла бы!

– Да уж, – неохотно согласился Боня, – далеко ведьме до Тимкиных талантов. Он у нас мальчик хоть и неколдучий, заклинаниям неподвластный, но вредное волшебство у него на удивление хорошо получается. Профессионально, – и Хозяйственный с огорченным видом плюхнулся на стул, демонстративно отвернувшись от Тимки.

– Кстати, – Тим хлопнул себя по лбу ладонью, – Лурда! Она же здесь, рядом! Как я про нее забыл? Надо у ведьмы совета спросить, – и мальчик скорым шагом направился к большой, почти метр на метр, картине, одиноко висевшей на стене возле дальнего окна.

– Она тебе насоветует, – пренебрежительно хмыкнул Боня, но встал и пошел за Тимкой.

Когда-то король Бегий, один из прежних правителей Закрытого королевства, подарил Олафу картину. Не ахти какое произведение, так себе полотно, но ценность картины была в том, что Бегий сам написал ее. В знак особого уважения к волшебнику.

Спустя много лет Олаф нашел новое применение для ценного подарка: он заключил в него проштрафившихся ведьму Лурду и коварного Торсуна, последнего правителя Королевства.

Тимка и Боня одновременно остановились перед картиной. Тим внимательно вгляделся в королевское произведение: на обрамленном золотым багетом холсте был изображен королевский бильярдный зал с широченным игральным столом посреди и с роскошной вычурной мебелью вдоль стен. Раньше, когда Тимка впервые увидел картину, на ней царили порядок и какое-то торжественное спокойствие. Нынче все выглядело иначе: пол был завален пустыми консервными банками, грязными тряпками, обрывками бумажек. С бильярдного стола кто-то сорвал зеленое сукно и старательно разодрал его на лоскутки. У шкафов были отодраны все дверцы, а у стульев не хватало ножек. Вообще создавалось такое впечатление, что в нарисованном зале похозяйничала веселая стая чокнутых обезьян. Бабуинов, например. Или горилл.

– От души постарались, – оценил увиденное Хозяйственный, – со знанием дела ломали! С чувством. – Боня повернулся к мальчику:

– И у этих ненормальных ты хочешь просить помощи?

– Может, это они нарочно, – предположил Тим, – чтобы Олафу досадить, в знак протеста.

– С них станется, – поморщился Хозяйственный, – что-что, а насвинячить эта парочка горазда. Хоть в знак протеста, хоть просто так. Давай, вызывай ведьму!

Тимка осторожно постучал пальцем по обрамлению картины:

– Уважаемая Лурда! Отзовитесь, пожалуйста.

Тим и Боня подождали минуту, но на картине ничего не изменилось – никто не появился по Тимкиному зову.

– Эх, Тим, не умеешь ты с ведьмами правильно обращаться. – Хозяйственный отодвинул мальчика в сторону от картины, сложил руки на груди, нахмурился и, топнув ногой, зычно крикнул:

– Лурда, ведьма вредная! А ну-ка появись немедленно, не то мы твою картину вверх ногами перевернем! Или что другое с ней интересное учудим.

– Из рогатки расстреляем, – тут же подсказал Тимка, – из скорострельной. Прямой наводкой.

– Тихо! – Боня сердито глянул на мальчика. – Не мешай работать… Гляди-ка! Подействовало.

Внутри картины началось шевеление: то ли сильный ветер подул, то ли короткое землетрясение – вернее, картинотрясение – случилось, но мусор на полу зала вдруг закрутился в вихре и вылетел в открытое нарисованное окно. Стол поехал в сторону, уперся в разбитые шкафы, а на освободившемся месте возникла ведьма.

Выглядела Лурда нынче несколько странно: в зеленом парчовом платье с высоким стоячим воротником, в темно-зеленых сапожках, с маленькой золотой короной на седой пышной прическе – она скорее походила на какую-нибудь добрую фею весеннего леса, чем на былую зловредную чародейку. В руке Лурда держала короткий изумрудный жезл, уменьшенную копию своего прежнего рубинового посоха.

– Интересно, зачем она такая травяная? – шепотом спросил Тимка.

– Кто ж ее знает, – тоже шепотом ответил Боня, – небось в тюбике с зеленой краской ночевала. С нее станется.

– Кто звал? – ведьма, близоруко щурясь, подошла ближе к невидимой границе, отделявшей ее рисованный мир от мира Бони и Тимки. – А-а, – вглядевшись, разочарованно протянула Лурда, – наши бравые охотнички за ведьмами… Я думала, кто посолидней будет. Чего надо?

Хозяйственный открыл было рот, чтобы всего лишь дипломатично поинтересоваться, где живут драконы, – о случившейся с волшебником беде он и не собирался говорить, – как Тимка выпалил скороговоркой:

– Змея с Драконом на свободе, а я нечаянно Олафа в хрустальную глыбу заколдовал, и нам очень нужна ваша помощь. Скажите, где живут горные драконы?

Боня закрыл рот и с кислым видом покосился на мальчика. Все, что не надо было говорить, было уже сказано.

– На свободе? И Змея и Дракон? – Лурда изумленно задрала брови. – Олафа заколдовал? – ведьма задумчиво потерла жезлом щеку, звонко расхохоталась. – Право слово, молодцы, одобряю! Значит, конец теперь Закрытому королевству – ведь Олаф теперь вам не подмога… А после зверята и остальные королевства угробят, а заодно и всех бесполезных людишек, что в тех королевствах проживают… И вас угробят. И Олафа! Хм, славно… Что ж, в добрый час! Знаете что – ничего я вам не скажу. Ладно, я пошла, – ведьма подмигнула опешившему Тимке и величаво взмахнула жезлом.

– Эй, погоди, – встрепенулся Хозяйственный, – как это «я пошла»? Куда пошла? Стой, кому говорю! Уходить она собралась, деловая… Ты сначала головой своей подумай – если звери все-все уничтожат, так они и дворец этот, и картину вместе с тобой не пожалеют!

– Дурачье вы. И Олаф ваш не умнее оказался, – ведьма зло скривила губы. – Вы думаете, что наказали меня, когда в картину засунули? Не-ет, все очень даже не так оказалось. Эта картина, между прочим, вмещает целый мир! Свой, особенный мир. Ведь там, – Лурда кивнула в сторону нарисованного окна, куда вылетел мусор, – идет настоящая серьезная жизнь. А сама картина – всего лишь дверца из вашей реальности в другую. И каждая, повторяю, каждая картина, когда бы и где бы она не была нарисована, – это всегда новый, неповторимый мир, со своими законами и со своей жизнью. Где-то там, – ведьма небрежно ткнула жезлом назад через плечо, – они все неощутимо соприкасаются друг с дружкой.

Что мне ваши мелочные дела и ваш неблагодарный мир! Когда-нибудь я найду то самое необходимое заклинание, которое сможет открыть мне переход в любую из этих нарисованных реальностей! Выберу себе мир по собственному вкусу и буду там править. Вот только пусть мой новый посох немного подрастет, – ведьма ласково погладила изумрудный жезл, – силенок наберет. А там посмотрим.

– З-зараза, – в сердцах ругнулся Хозяйственный. – Вот я сейчас эту художественную дверцу вместе с тобой со стены как сорву! И сапогами по ней, сапогами!

– Хоть сожги – мне все равно ничего не будет. Этот мир теперь неуничтожим, – равнодушно ответила Лурда, взмахнула жезлом и исчезла.

– Вот так, – крякнул Боня и тоскливо посмотрел на Тимку. – Что скажешь?

– А что тут говорить, – Тим пожал плечами, – пошли чай пить. Каник расстарался, целый самовар кипятка из своей пещеры приволок. Пошли, – мальчик потянул Хозяйственного за руку к столу.

Пили чай молча и грустно, не глядя друг на дружку. Точно только что с похорон вернулись. Да оно к тому и близко было – ведь пока они тут чаи гоняют, где-то Змея и Дракон наверняка ведут свой бесконечный волшебный бой, громя мимоходом целые города.

– Знаете что, – наконец сказал Тимка, поставив пустую кружку на стол, – давайте, раз никто ничего дельного предложить не может, хоть во «всегляд» посмотрим. Авось чего интересного увидим!

– Верно, – оживился Бонифаций. – И то дело. Ну-ка, дракон, включай свою штуковину. – Хозяйственный вынул из кармана белый носовой платок, подтянул к себе хрустальный шар на подставке и тщательно протер его. – Чего это хрусталина у тебя такая грязная? – Боня брезгливо оглядел ставший серым платок.

– В кофе недавно уронил, – коротко пояснил дракон, делая лапами непонятные пассы над хрустальным шаром, – в сладкий. И забыл облизать.

– Ага, – сказал Хозяйственный, подумала и незаметно выбросил платок под стол.

Внутри шара беспорядочно замелькали неясные тени. Наконец изображение установилось, стало ярким и сочным. Тимка присмотрелся: в шаре, маленькие, но поразительно реальные сидели за столом и Боня, и Каник, и он сам.

– Точка отправления, понимаешь, – тихо пояснил дракон. – Куда глядеть будем? В какую сторону? Только предупреждаю – у меня в пещере «всегляд» не очень-то всеглядил. До горизонта только.

– Мы же в башне, на верхотуре, – Тимка осторожно дотронулся до холодного шара пальцем, – он теперь куда дальше видеть должен… Ух ты, какое изображение! Цветное, резкое, ясное. Прямо «Сони» какое-то!

– Сони в постелях лежат, а мы спать пока не будем. – Хозяйственный отодвинул Тимкину руку от шара. – Не цапай, сломаешь. Каник, а как насчет звука?

– Звука нет, – с сожалением развел лапами дракон, – не научил меня Олаф звуки из «всегляда» добывать. Сказал, мол, довольно с тебя и просмотра.

– Ну ладно, – Боня поудобнее устроился на стуле, закинул ногу на ногу. – Рули машинку. Поехали!

– Куда рулить? – деловито поинтересовался дракон.

– Давай по кругу, – приказал Хозяйственный, – и понемногу удаляйся от башни. Тогда больше увидим.

– Правильно, – одобрил Тимка, – но только не очень быстро. А то у меня в глазах рябить будет. Я в компьютерные игры и то стараюсь помедленнее играть. А тут «всеглядный» полет!

Каник угукнул и щелкнул по шару когтем; шар принялся плавно вращаться на подставке. Внутри хрустального шара замелькали картинки: вот замок Олафа на высокой скале (вид со всех сторон); вот горы, охраняющие долину с замком; равнина, где когда-то хозяйничал охранный колдовской дождь; болото с жуткими «заморочками»…

– Стоп, – Хозяйственный резко подался к изображению. Дракон тут же коснулся когтем подставки шара, и тот остановился.

Перед ними была столица Королевства. Вернее, под ними – «всегляд» показывал город сверху, с высоты птичьего полета: город был пуст. Нигде не было видно ни одного человека. Вездесущие кошки – и те исчезли!

– Вон оно как, – угрюмо пробормотал себе под нос Боня, – всех разогнали, зверюки… Ладно, полетели дальше.

А дальше пошли леса, маленькие безлюдные поселочки… Мелькнул и скрылся в деревьях сгоревший замок рыцаря Бронса; чуть погодя пронеслась мимо гора с пещерой, где жил Каник. Потом потянулись приграничные пустоши. И наконец в шаре высветились места, где прежде находились невидимые волшебные стены.

В свое время эти стены защищали Закрытое королевство от возможного нападения каких-нибудь коварных врагов. Теперь стен не было, а были вместо них широкие и глубокие рвы, заполненные мутной водой.

– Плакала наша защита, – грустно вздохнул Хозяйственный, – приходи, завоевывай кто хочет.

– Не переживай, – успокоил его Тимка, – может, и завоевывать больше некому будет.

– Это еще страшнее, – убежденно сказал Бонифаций и мрачно умолк.

Едва только волшебный взгляд миновал бывшие границы Королевства, как с изображением начало твориться что-то неладное: оно становилось то слишком ярким, то тускнело до невидимости; цвет пропал полностью. Наконец изображение исчезло вовсе.

– Приехали, – сообщил Каник, – дальше не видно, сплошные помехи.

– Напряжение село, – авторитетно сказал Тимка. – Или контакты забарахлили. Да у тебя шар, наверное, дефективный! Ты по нему кружкой постучи как следует, он и заработает.

– Ты лучше себя по голове кружкой постучи, – возмутился дракон, – по дефективной! Надо же, по волшебному шару стучать удумал, понимаешь, – Каник на всякий случай отодвинул шар подальше от Тимки.

Хозяйственный, не вникая в перепалку между драконом и мальчиком, сосредоточенно думал о чем-то своем, по привычке теребя усы. Придя к какому-то решению, он встал со стула; Тимка и Каник, враз умолкнув, уставились на Боню.

– Значит, так, – веско сказал Хозяйственный, для убедительности поставив ногу на стул, – слушайте мое королевское решение! Помощи ждать неоткуда, потому мы сами найдем драконью гору и уговорим царя драконов нам помочь. Потом разобьем в пух и прах Змею и с победой вернемся домой. Вот таким образом. – Боня оглядел притихших друзей. – Вопросы есть?

– Никаких, – Тимка в восторге застучал кулаками по столу, – отличное решение! Всю жизнь мечтал на колдовских змей поохотиться. А мы из чего убивать Змею будем – из пушки или из гранатомета? Давай ее бомбами закидаем! Или лучше ракетой застрелим, межконтинентальной. Атомной.

– Ну с Тимкой все ясно, – усмехнулся Хозяйственный, – ему бы только повоевать. А ты, Каник? Пойдешь с нами?

– Ох-хо, – дракон задумчиво почесал лапой темечко, аккурат между вислыми ушами, помолчал. – Нет, пожалуй, не пойду, – Каник виновато отвел взгляд в сторону от Хозяйственного.

– Почему? – поразился Боня, даже ногу со стула снял.

– Видишь ли, – запинаясь и с трудом подбирая нужные слова, принялся объяснять дракон, – я бы и рад. Да. Несомненно. Но дело в том, понимаешь, что кто-то должен остаться здесь! Для охраны и догляда. Негоже Олафа в таком состоянии одного бросать, мало ли что с ним может приключиться… Опять же замок бесхозным станет. А в нем столько ценностей и магических вещей по всяким тайникам запрятано, что любой негодник с удовольствием весь замок по камушкам разберет, лишь бы ими завладеть. Да и Лурда в картине… Мало ли что она, понимаешь, вам наговорила! А сама, может быть, ждет не дождется когда все отсюда уйдут, чтобы из картины каким-нибудь окаянным способом выбраться и снова начать бедокурить. Нет, нельзя мне уходить, – Каник помотал головой, – никак нельзя. К тому же мой старый дедушка в моей пещере… Вы о нем и забыли небось. А кто его кормить будет?

– Ладно, – неожиданно легко согласился с драконом Бонифаций, – уговорил. Тогда я назначаю тебя замковым сторожем с выгонятельно-кусательными обязанностями. Смотри зорко во «всегляд» днем и ночью, чтобы ни один грабитель в замок не влез! А Лурда из картины не вылезла.

– Слушаюсь! – дракон с готовностью вскочил и застыл по стойке «смирно», приложив лапу к оттопыренному мохнатому уху. – Так точно! Будет исполнено. Рад стараться!

– Никогда не слышал про цепных военных драконов, которые охраняли бы не золото, а пустой дворец с заколдованным в нем волшебником, – пробормотал Тимка.

– …И данной мне королевской властью присваиваю тебе на время боевых действий воинское звание капитан, – Хозяйственный на миг запнулся, решительно рубанул воздух рукой. – Да чего там мелочиться – генерал! Генерал-дракон высшей армейской категории, с обязательным ношением бриллиантовой звезды на атласной перевязи. Звезду с перевязью возьмешь у меня в сейфе, во дворце, когда время свободное будет. Ключ от сейфа под ковриком. Все, генерал, свободен!

– Со звездой – это, однако, перебор, – осуждающе заметил Тимка, когда дракон от избытка чувств грохнулся в обморок. – Эк ты его из рядовых да сразу в генералы! Такое не каждый человек выдержит, что уж говорить о всяких чувствительных драконах. – Тим потянул Бонифация за рукав. – Что нам теперь с Каником делать?

– Ничего страшного, – Хозяйственный, очень довольный собой, гордо посмотрел на мальчика, – от счастья не умирают. Очнется.

– Верно, – во весь рот зевнул Тимка, – поспит и очнется. Все правильно.

Тим неожиданно почувствовал, что смертельно устал. И то сказать – сколько всего, за один день случилось! Он и сам, как дракон, готов был сейчас свалиться прямо здесь, на пол, и уснуть.

– Эге, да ты же на ходу спишь! – вдруг заметил Хозяйственный. – А ну-ка давай иди к себе в комнату и немедленно ложись спать. Слышишь – немедленно! Помнишь, где она?

– Помню, – ответил Тимка и вяло побрел по коридору в глубь замка.

– А я пока с генералом побуду, – сказал Бонифаций, садясь на пол, – надо же ему будет объяснить, когда он проснется, как правильно носить перевязь со звездой. А то еще по простоте своей что-нибудь не так сде… – Хозяйственный не договорил, привалился к теплому генеральскому боку и громко захрапел.

Глава 3

Ведьмин сундук и секретный склад

Тимка проснулся рано – в открытое окно еще были видны бледные звезды, и солнце пока не встало над окружающими замок горами. Так как никто не заставлял Тимку немедленно умыться и почистить зубы, не стоял у него над душой, то Тим взял и умылся. И зубы почистил. Не умываться приятно, лишь когда от тебя требуют того умывания в приказном порядке! А когда не требуют – что ж, можно и ополоснуться.

На столике возле кровати Тимка нашел оставленные им на хранение волшебнику драконий стаканчик и скакулий кинжал, Олаф заботливо положил их на самое видное место.

Драконий стаканчик, вырезанный из целого куска фиолетового хрусталя, когда-то – казалось, давным-давно! – подарил Тимке дракон Каник. Этот необычный стакан волшебным образом был связан с точно таким же стаканчиком, который имелся у самого Каника. Через эти стаканчики можно было не только переговариваться, но и передавать какие-нибудь мелкие предметы, что не раз помогало Тимке выбраться из затруднительных ситуаций. Смертельно затруднительных.

Скакулий кинжал был сделан из жала ядовитого скакула, весьма опасной двухголовой змеюки. Эту змею Тим лично убил секирой, разрубив пополам, и тем спас от скакульей угрозы целый поселок! Благодарные жители сделали из жал скакула пару кинжалов и подарили их Тимке и Боне. Такой кинжал был незаменимым оружием против колдовской нежити: убивал ее на раз! Или на два, но – убивал.

Тимка сунул стаканчик в карман курточки, а кинжал повесил себе на пояс. С противоположной стороны от скакульего кинжала на поясе у Тимки висели пустые ножны от Змеиного кинжала. К сожалению, прозрачный кинжал Великой Змеи расплавился, когда мальчик снял проклятие с далекого, закрытого одной из волшебных дверей, мира. А потертые старенькие ножны, с вышитым на них золотыми нитками изображением Змеи, остались Тимке на память. Тим недолго думая всунул в пустые «змеиные» ножны чародейный камень-зрачок – камень вошел в них так удачно, словно ножны были сшиты специально для него.

– Отлично, – Тим, нарочно хмуря брови для устрашения, осмотрел себя в зеркале – обычном, не волшебном. С двумя кинжалами на поясе он выглядел весьма внушительно! Для полного счастья не хватало лишь густых усов, бурки, папахи и горячего коня под седлом: вылитый джигит был бы. Тимка рассмеялся, вышел из комнаты и направился в рабочий кабинет волшебника.

Хозяйственный, сложив руки за спиной, стоял у окна-витража и разглядывал восход солнца через разноцветные стекла. Каник, вытянувшись во фрунт, охранял статую волшебника: в одной лапе дракон держал тяжелый двуручный меч, казавшийся в той здоровенной лапе игрушечной сабелькой, а в другой у Каника была любимая ведерная кружка, из которой он изредка, пока Хозяйственный не видел, то и дело прихлебывал чай. В общем, службу нес.

На голове у дракона была парадная генеральская треуголка, посаженная между ушей на манер солдатской пилотки; через грудь наискось протянулась широкая алая лента. На ленте, в районе пупка, весело искрилась бриллиантами тяжелая золотая звезда, больше похожая на пузатую многолучевую снежинку. Похоже, Каник успел-таки наведаться во дворец к наградному сейфу.

– Доброе утро, кормилец! – радостно поприветствовал Хозяйственный мальчика, с живостью поворачиваясь к нему навстречу. – Заждались мы тебя!

– А в чем дело? – Тимка подмигнул дракону и похлопал себя растопыренной пятерней по животу, намекая на орден.

– Вот именно, – кивнул Боня, – пора завтракать. А здесь хоть шаром покати! Ни корочки тебе, ни огрызочка. Давай, доставай свою знаменитую записную книжку с рабочими заклинаниями! Кушать будем.

– А… э… – Тимка покраснел. – Я ее потерял. Когда в озере купался, тогда и потерял. В Драконьем храме. Вместе с фонариком.

У Хозяйственного вытянулось лицо.

– Как же теперь? – мученическим голосом спросил он. – У Олафа ведь никаких запасов нету, даже консервов. Он же все магией из воздуха доставал! И у меня, как нарочно, из дворца все сбежали – и министры, и повара. Всю еду с собой унесли, негодники! Я проверил, когда Каника под утро орденом награждал.

Дракон, услышав свое имя, оживился:

– Осмелюсь доложить, – отрапортовал Каник, старательно пряча кружку за спиной, – в углу, за драпировкой… во-он там… есть вход в потайную кладовочку. В ней Олаф всякое магическое старье хранит. Кажется, вроде была там и скатерть-самобранка… я бы вам свою отдал, да она у меня заговоренная – только мне, понимаешь, и подчиняется.

– Самобранка! – встрепенулся Боня. – Скатерочка! Так чего же мы стоим и печалимся? – с этими словами Хозяйственный подошел к стене и в указанном драконом месте решительно сорвал со стены драпировку.

В стене обнаружилась высокая железная дверь, расписанная красками точь-в-точь под каменную кладку. Даже камушки были прорисованы. Если бы не подсказка дракона, вряд ли Хозяйственный нашел бы ее так быстро.

– Отлично! – Бонифаций дернул за утопленную в дверь ручку, но дверь не открылась.

– Заколдованная, – понимающе сказал Тимка, – фигушки просто так откроешь. Динамитом надо ее рвануть! Как в кино про ограбление.

– Дина… – Хозяйственный умолк. Дернул ручку еще раз и повернулся к дракону:

– Каник! Приказываю выбить дверь! Под мою личную ответственность.

Дракон положил меч на пол, поставил рядом кружку и подошел к двери. Сунув в замочную скважину коготь мизинца, Каник слегка пощекотал им замок изнутри: в замке звонко щелкнуло, и дверь приоткрылась.

– Олаф от нее частенько ключ теряет, – пояснил Каник, – вот мне и приходится иногда… Вместо ключа, понимаешь.

– Очень хорошо, – похвалил дракона Хозяйственный, – буду теперь знать, что ты и по замкам специалист. Умелец ты наш! – Боня повернулся к Тимке и насмешливо передразнил его:

– Заколдована! Дурамотом взрывать! Тю, – и вошел в кладовую. Тимка смущенно хихикнул и последовал за ним.

В кладовке было светло. Под потолком ровным белым огнем сияла круглая лампа, освещая ряды стеллажей вдоль стен; возле входа стояла небольшая лесенка-стремянка. В глубине комнатки темной горой высился здоровенный сундук, больше похожий на пассажирский вагон, чем на ящик для хранения вещей. По бокам сундука поблескивали гладкие латунные ручки.

– Смотри, ничего не трогай, – предупредил Хозяйственный мальчика, – волшебные штучки-дрючки очень опасны, если не знаешь, как с ними грамотно обращаться. Ищи только скатерть.

– Ладно. – Тимка пошел вдоль стеллажей, внимательно разглядывая предметы, аккуратно разложенные по полкам. Было здесь множество «штучек-дрючек», как их назвал Боня, совершенно непонятного назначения: какие-то разноцветные стеклянные бутыли с изогнутыми запаянными горлышками, полные то ли дыма, то ли тумана; закрученные в замысловатые узлы серебряные и золотые прутики; корявый черный пень с неровным спилом, в который зачем-то густо понабивали длинные медные гвозди; здоровенный плоский бублик с маком, высохший до твердости мореного дуба; штук двадцать маленьких оловянных обезьянок с дубинками в лапах. Отдельно, занимая целую полку, лежали разные жутковатые маски – вырезанные из коры, вылепленные из глины, просто на скорую руку склеенные из бумаги. Тимка улыбнулся, представив себе на миг, как Олаф в такой маске в потемках пугает ведьму Лурду, а та верещит со страха и отмахивается от волшебника посохом.

– Караул! На помощь! – чуть ли не под ухом у Тимки истошно заорал Хозяйственный. – Спасите!

Тимка обернулся и чуть не упал от неожиданности – Бонифаций, суча ногами и размахивая руками, висел под потолком вниз головой. Распахнутая куртка занавесом колыхалась под Хозяйственным, подметая пол; сапоги оставляли черные полосы на белом потолке. Лицо у Бони покраснело от прилива крови.

– Что случилось? – Тим схватил Хозяйственного за куртку и дернул его вниз – Боня запрыгал в воздухе, как поплавок, громко стукаясь подошвами о потолок.

– Часы, – прохрипел Хозяйственный, – переверни песочные часы! – и с трудом показал пальцем на соседний стеллаж. Тимка рванулся к полке, на которой стояли большие песочные часы. Тонкая струйка белого песка уже насыпала в нижней половинке часов маленькую горку: она странно походила на лицо Хозяйственного. Только усы были белые.

– Оп! – Тим перевернул часы, песок ссыпался обратно, Хозяйственный грузно упал на пол.

– Вот же хреновина, – сказал Боня, становясь на ноги. – Дурацкие часы, ей-ей…

– А ведь кто-то предупреждал – ничего здесь не трогать! – ехидно заметил Тимка.

– Подумаешь, – фыркнул Хозяйственный, – может, я это нарочно сделал. Чтобы тебе, неслуху, на примере показать, как не надо с волшебными вещами обращаться.

– Очень наглядно получилось, – серьезно покивал Тимка, – главное – убедительно.

– Эт-точно, – согласился Боня и пошел дальше вдоль стеллажей. Скатерти они так и не нашли, хотя несколько раз просмотрели все полки, от самой нижней до самой верхней.

– Видать, не судьба нам самобраночкой разжиться, – грустно подвел итог Хозяйственный, направляясь к выходу из кладовки, – будем, стало быть, голодать. И худеть.

Тимка тоже собрался было уходить. Он напоследок окинул взглядом стеллажи, таинственный сундук… И тут его осенило:

– Боня, а сундучок? Мы же в нем не посмотрели.

– Верно! – Хозяйственный на ходу развернулся и быстрым шагом прошел к сундуку. – Надо бы его под лампу подтащить, – озабоченно сказал Боня, берясь за ручку, – темно здесь, как у Каника в желудке. Давай помогай! Он, наверное, страсть какой тяжелый.

Однако сундук на удивление легко стронулся с места и заскользил по полу, стоило только Хозяйственному потянуть его за толстую латунную ручку. Тимка из любопытства присел на корточки, чтобы посмотреть – не на колесиках ли сундучок? И с удивлением обнаружил, что днище ящика вовсе не касалось пола – сундуковый вагончик плыл по воздуху.

– Славно, – Хозяйственный пыхтя подтянул вагончик под лампу, с натугой откинул незапертую крышку. Тимка, встав на цыпочки, заглянул в пыльное нутро сундука. Первым, что ему бросилось в глаза, был большой лист плотной бумаги, приколотый кнопкой к стенке. Лист покрывали крупные корявые буквы – мальчик без труда узнал пляшущий почерк Шута.

– Ну-ка, ну-ка, – Боня выдернул кнопку и взял лист в руки. – Э-э, знакомые закорючки! Тэк-с, что у нас тут… Да это список!

Тимка деловито подтащил к сундуку стремянку и залез на верхнюю ступеньку – чтобы удобнее было смотреть. Но едва он нагнулся над пыльной темнотой, как стремянка накренилась и мальчик свалился в сундук. Облако пыли взметнулось к потолку, и Тим отчаянно расчихался.

– Это ты молодец, – одобрил Хозяйственный, отмахиваясь от пыли списком, – только я хотел попросить тебя залезть внутрь, а ты уже там! Полезная инициатива. Но чересчур грязная и чихательная.

Тимка протер глаза и обнаружил, что сидит на куче всяческого старья.

– Хлам какой-то, – сообщил он Боне, щупая под собой вещички, – утильсырье. Зачем оно Олафу?

– Не скажи, – Хозяйственный наклонился над сундуком. – Знаешь, что это? Вещички Лурды. Помнишь, Шут собирал их по всему замку? Так это они. Хоть и хлам, зато волшебный. – Боня поднес список к глазам:

– Что у нас тут имеется? Вот, например: «Рог носорога магический, непонятного предназначения». Интересно, кто такой носорог? Козел какой-то, наверное. Та-ак, дальше… «Тапок летательный, на левую ногу… кувшин дождевой… громобойный веник… нож-саморез…» – голос Хозяйственного становился все глуше, переходя в малопонятное бубнение. Тимка ради интереса покопался в тряпках и выудил из них здоровенный тапок – тот действительно был на левую ногу, но не на обычную, а на великанскую!

– Так, – бодро сказал Боня, заглядывая в сундук, – судя по списку, почти все вещи здесь – непонятного предназначения. Следовательно, пользоваться ими мы не можем. Иначе будет как с песочными часами, хе-хе. А вот на кой-какие штуковинки даются довольно подробные инструкции. Давай, Тимка, ищи: тапок летательный…

– На левую ногу. Есть! – Тимка протянул Хозяйственному тапок.

– Хорошо, – Боня уткнулся носом в список:

– Веревка защитная, один моток… есть… перчатка-прихватка непрожигаемая… есть… скатерть-самобранка!

Тимка нашел и скатерть. Правда, она была изрядно подпорчена, можно сказать – почти уничтожена. Потому что кто-то старательно отрезал ровно половину скатерти, пройдясь ножницами поперек нее. И превратилась скатерть-самобранка в большую салфетку. Салфетку-самобранку.

– Все? – Тим передал Боне скатерку.

– Вроде все. Вылезай, – Хозяйственный опять принялся читать список: не пропустил ли чего? Тимка, прежде чем вылезти, еще разок переворошил рухлядь – вдруг какая ценная безделушка попадется, на память. На память попался лишь блестящий стальной свисток, похожий на маленькую морскую раковину. Как сказал бы Хозяйственный, «свирестелка магическая непонятного назначения». Впрочем, Тимка и не задумывался, для чего эта раковинка нужна. Свисток – он и есть свисток, ничего особенного.

Сундук Бонифаций отволок на место, потом отряхнул Тимку от пыли – мальчик опять расчихался – и, собрав волшебные вещи в охапку, вместе с Тимкой покинул кладовку.

– Удачно сходили? – полюбопытствовал Каник, когда Тимка запер за собой дверь. – Скатерть нашли?

– Нашли, нашли, – отмахнулся Боня, – ровно половину скатерти и нашли. Вторую враги украли. Ну-с, давайте попробуем ее в действии, – Хозяйственный расстелил скатерку на столе.

– Какое заклинание сказать-то нужно? – вполголоса, чтобы не помешать Боне, спросил Тимка у дракона. Тот отрицательно помотал головой:

– Понятия не имею.

– Простое заклинание, – вмешался Хозяйственный. Он, оказывается, все слышал. – Подать мне походный королевский обед! И немедленно, – Боня трижды стукнул костяшкой согнутого пальца по скатерти.

Скатерка подернулась дымкой, и через мгновение оказалась заставленной одноразовыми картонными тарелочками с салатами, бутербродами с колбасой и сыром, со свежими помидорами и огурцами. Там и сям стояли вскрытые баночки с консервированной в масле и томате рыбой. Венчал все это великолепие закопченный мятый чайник с круто заваренным в нем чаем: видимо, Хозяйственный именно так и представлял себе походную королевскую трапезу. В одном только была загвоздка – все угощение состояло из половинок.

На половинках тарелок лежали половинки бутербродов; разрезанные пополам помидоры соседствовали с обрезками огурцов. В половинках консервных банок плавали половинные от нормального размера дольки рыб, а в половинке чайника, словно разрубленного от крышки до дна, плескался наполовину сладкий чай и странным образом не выливался из боковой дыры. Половинки аккуратно разрезанных вдоль ложек и вилок стояли в половинке стакана, тоже словно бы разрезанного вдоль.

– Однако, – опешил Боня.

– Половина скатерти, чего ж ты хотел, – Тимка взял бутербродик, осторожно укусил его. – Вкусно!

– Ладно, сойдет, – Хозяйственный повертел в руке узкую вилку, бросил ее на стол и плеснул себе чайку в полстакана. – Но кружки, вилки и ложки придется брать свои, с этими только намучаешься… Итак, обедаем и – ко мне во дворец! Надо будет собраться в дорогу. Со склада и начнем!..

Переход из замка Олафа во дворец Бонифация сквозь местные волшебные зеркала Тимку не впечатлил. В отличие от ошеломительного зазеркального пути, неудачно проложенного когда-то волшебником из своего кабинета в Тимкин мир, здешнее Зазеркалье было унылым и напоминало коротенький тусклый коридорчик. Пара шагов – и ты уже в другом месте. И никаких острых ощущений. Тоска.

Во дворце не было ни души, повсюду стояла гнетущая тишина. Лишь эхо от шагов гулко отдавалось под высокими сводами залов, да тихонько позвякивали на сквозняке хрустальные висюльки люстр.

– Удрали. Все как есть удрали, – сердито бормотал Хозяйственный, по пути открывая встречные двери и мельком осматривая пустые комнаты и залы. – Бросили своего короля на съедение чудовищам! Выкручивайся, мол, как знаешь… Ох и подданные у меня, ох и министры!

– Боня, но они же не знали, что ты у волшебника в замке, – попытался остудить его гнев Тимка, – они наверняка решили, что тебя уже съели. И с чистой совестью разбежались прятаться кто куда.

– Хорошее объяснение, – угрюмо согласился Хозяйственный, – но все равно обидно. Хоть бы один дежурный министр остался! На всякий пожарный случай.

На королевском складе, которым Боня когда-то заведовал, царил жуткий беспорядок – видимо удирающие подданные и министры в спешке хватали подряд все, что под руку попало. Перешагивая через разбросанные свертки, пакеты и рулоны, обходя перевернутые ящики, Хозяйственный уверенно вел Тимку известным только ему путем. Все-таки недаром Боня много лет проработал на складе: он знал его, как свой собственный карман, – где что лежит и как это «что» найти.

– Пришли. – Хозяйственный открыл малозаметную серую дверь за высоченным, покрытым пылью и паутиной, фанерным коробом.

– Галоши для солдат, – стукнув по коробу ладонью, пояснил Боня в ответ на Тимкин вопросительный взгляд. – Уже лет пять лежат невостребованными. И то – зачем солдатам галоши? Но зато дверцу мою надежно за собой прячут. Я здесь давным-давно свой секретный складик организовал. Представляешь, склад на складе! Вот умора, – Хозяйственный перешагнул порог, Тимка последовал за ним.

В отличие от главного складского зала здесь был полный порядок. Вдоль стен стояли разнообразные ящики с аккуратно наклеенными на них бирками; в глубине комнаты под жестяным козырьком от стены к стене тянулась железная штанга. На штанге висели самые разные одежды – от робы грузчика до парадного министерского фрака. Особое место в секретном складике занимало оружие: в широком стальном шкафу, за дверью-решеткой, оно было по-хозяйски развешано на крючьях и даже приковано к ним цепями. Были здесь сабли и секиры, были арбалеты и булавы… да много чего было! Тимка сразу так и прилип к шкафу, в уме примеряя на себя всю эту амуницию.

– Эгей, Тим! Бросай железки разглядывать, – нетерпеливо крикнул от штанги с одеждой Бонифаций, – мы пришли сюда вовсе не за ними. Иди-ка сюда и переодевайся, а то мы в этих наших походных костюмах очень даже приметные. Надо, чтобы мы выглядели как все – не очень броско и не выделялись в толпе. Если, конечно, нынче хоть где-нибудь толпа отыщется… Как насчет бродячего мастера и подмастерья? Ну а потом, может быть, и оружие для тебя подберем, раз тебе скакульего кинжала мало.

– Арбалет хочу! – возбужденно заявил Тимка на ходу. – Саблю хочу! И кольчугу тоже!

– Все сразу? – усомнился Хозяйственный. – Не потянешь. Тяжелые они.

– Тогда хотя бы арбалет, – неохотно согласился Тимка, – но самый дальнобойный! С разрывными стрелами.

– Переодевайся, арбалетчик, – Боня, посмеиваясь в усы, подтолкнул Тимку к развешанной одежде.

– Слушай, а для чего тебе эта секретная кладовая нужна? – спросил Тим, выбирая подходящую куртку. – Ты что, тайком в кладовщика играешь, когда королем быть надоедает, да? Молодость вспоминаешь?

– Охота была! – рассмеялся Хозяйственный. – Нет, Тим, тут другое дело. Когда я еще заведовал этим складом, у нас был очень строгий и вредный Королевский Ревизор, который частенько проводил внезапные ревизии. И разговор у него с такими, как я, был простой: не хватает, предположим, на складе каких вещей по списку – в тюрьму! А если переизбыток – лишнее что-нибудь найдет, не записанное в ведомостях и накладных, – тоже в тюрьму! На всякий случай. Вот я и приноровился всякие излишки сюда прятать. А если чего вдруг на складе не хватало, отсюда и пополнял. Ясно?

– У-у, какой ты хитрый, – уважительно сказал Тимка, – я бы и не догадался такую полезную комнатку устроить.

– Поработал бы с мое, еще хитрее стал бы, – усмехнулся Бонифаций. – Ну как, готов?

– Порядок, – Тимка оглядел себя, Боню. Одетые в серые неброские куртки и штаны, в прочных легких ботинках и круглых шапочках – они были очень даже похожи на бродячих ремесленников, которых Тимка частенько встречал на улицах Столицы и дорогах Закрытого королевства.

– Вот теперь нас точно никто не узнает. Особенно меня, короля, – удовлетворенно заметил Боня. – Мы теперь совсем неприметные! Обычный мастер с подмастерьем…

– Рыжий конопатый мастер, – согласился с ним Тимка, – очень-очень неприметный! Невидимый.

– Ерунда, – Хозяйственный невозмутимо пригладил усы, – сейчас пойдем к архивариусу Штоту и все уладим. У него много всякой химии есть! Перекрашусь, и вся недолга.

– Ты думаешь, он здесь? – удивился Тимка.

– А куда Штот от своих книжек денется, – Боня пошел к выходу. – Тут хоть сто Великих Змей в небе будут кувыркаться, он все равно от книг никуда не уйдет. Для него книги – все!

– А арбалетик, – заканючил Тимка, догоняя Хозяйственного, – а разрывные стрелы?

– Во-первых, бродячие мастера путешествуют без армейского оружия, – Боня вытолкал Тимку из секретной комнаты и плотно закрыл за собой дверь, – а во-вторых – у тебя же волшебный зрачок есть! Это посерьезней любого арбалета будет.

– И то верное – успокоился Тимка и, насвистывая что-то веселое, пошел следом за Хозяйственным.

Глава 4

Старый знакомый

– Минуточку! – Хозяйственный, проходя мимо дворцового волшебного зеркала, вдруг остановился. – А вещички Лурды? Я же рюкзачок с ее барахлом в замке Олафа забыл! Это все дракон виноват – заболтал меня перед уходом. Дай, говорит, скатерочку, я себе впрок пирожных да конфет наколдую, к чаю. Вот, доколдовался. Чуть сами без самобранки не остались. – Бонифаций осмотрелся, ткнул пальцем в сторону глубокого кресла напротив зеркала:

– Посиди здесь и никуда не уходи. Я мигом! – и торопливо нырнул в зеркальную гладь.

Тимка сел в кресло. Оно оказалось страшно неудобным, ноги у мальчика высоко задрались, и все ценности, переложенные из карманов старых брюк в новые, с дробным стуком высыпались на черную кожу сиденья.

– Посидишь тут, как же. – Тимка с недовольным видом вылез из кресла и принялся распихивать свое добро назад по карманам: два золотых даллера – здешние монеты; серебристый камушек из мира, где похозяйничала Змея и откуда они с Боней недавно вернулись; штук пять конфет со стола волшебника; стальной свисток в виде речной ракушка.

– Ах да, свисток! – обрадовался находке Тимка. – Я же его ни разу не проверил. Самое время посвистеть! – Мальчик опасливо оглянулся на зеркало – не вылезает ли из него вернувшийся Бонифаций? Но Хозяйственного пока не наблюдалось, и, значит, никто не мог помешать Тимке опробовать волшебную свистульку в действии.

Тим осторожно прижал холодный свисток к губам и легонько, еле-еле, дунул в него. Слабая замирающая трель вырвалась из стальной ракушки, эхом отдалась под высоким потолком зала. Тимка быстро огляделся – чего он тут наколдовал? Что-то ведь должно было произойти, не зря же свисток лежал в ведьмином барахле! Но ничего не случилось. Все так же стояли вдоль стен широкие диваны и неудобные кресла, так же светило сквозь мозаику цветных окон-витражей предзакатное солнце, так же позванивали на ветерке хрустальные подвески люстр.

Тимка недоверчиво осмотрел свисток и, набрав полную грудь воздуха, со всей мочи дунул в него. Вот теперь ракушка уж свистнула так свистнула! У Тимки даже уши заложило.

– Ты чего вытворяешь! – словно сквозь вату услышал Тим возмущенный крик Хозяйственного. – Надо же, ни на минуту его одного оставить нельзя! Обязательно какую-нибудь шкоду устроит.

– А чего я устроил? – непритворно удивился Тимка. – Все нормально! Подумаешь, в свисток посвистел. Ничего и не случилось.

– Нормально? – вылезая из зеркала, рявкнул Хозяйственный. – Не случилось? Ты на потолок погляди, свистун!

Тимка задрал голову.

Вместо прежнего лепного потолка с роскошными хрустальными люстрами над ними теперь было ночное летнее небо. Яркие синие, красные и фиолетовые звезды густо усыпали его; зеленая овальная луна неспешно плыла среди звездной каши. А следом за луной, словно хвост дивной кометы, через все небо разворачивалась широченная радуга: цветные полосы в ней располагались почему-то не вдоль, а поперек.

– Подумаешь! Обычное небо с зебровой радугой, – Тимка нарочито равнодушно пожал плечами, как будто всю жизнь только и делал, что заменял потолки в королевских дворцах на чужие небеса. – Лично мне нравится. Правда, красиво?

– Гм, – Бонифаций оценивающе глянул вверх. – Оно, конечно, красиво. Спору нет. А вот если дождик, к примеру, пойдет?

– Под зонтиками походите. – Тимка стоял, задрав голову, не в силах оторвать взгляд от поразительной радуги. – И учти, Боня, не у каждого короля-иператора такой потолочек есть!

– Тут ты прав, – задумчиво согласился Хозяйственный. – Ладно, пусть себе висит. Ради красоты можно и с зонтиками… А теперь, вредный мальчишка, признавайся, как ты это сделал! – голос Бонифация опять загремел на весь зал.

– Да вот, – Тимка смущенно протянул Хозяйственному свисток на ладони, – я в него чуть-чуть дунул…

– Слышал я твое чуть-чуть, – Боня, нахмурясь, взял свисток, оглядел его. – Точно, был такой в сундуковом списке! «Свисток-ракушка для устройства ненужных сюрпризов», как сейчас помню. Особо отмечен как непредсказуемая вещица с вредной бесполезностью. Или с бесполезной вредностью? А, какая разница. Н-да-а… – Хозяйственный неохотно отдал ракушку Тимке. Судя по всему, Боня предпочел бы лучше выкинуть опасный свисток куда подальше, чем возвращать его мальчику.

– Я на память взял, – пояснил Тимка, поспешно пряча свисток в карман, – и я больше не буду!

– Что не буду? – удивился Хозяйственный. – Свистки на память брать? Или дудеть в них?

– И то и другое, – убежденно ответил Тим.

– Так я и поверил, – пробормотал Боня, поправил за плечами рюкзак и молча пошел к выходу из дворца; Тимка поплелся следом за Хозяйственным.

Вечернее солнце уходило за крыши, пустые улицы выглядели крайне подозрительно: густые тени столбов и домов исчеркали дороги и тротуары темными полосами, в каждой из которых Тимке мерещилась или бандитская засада, или готовая к прыжку Великая Змея. На всякий случай Тим сунул в рот свисток, в левой руке зажал обнаженный скакулий кинжал, а в правой – зрачковый камень. Воевать так воевать!

– Слушай, ты, солдат удачи, – Хозяйственный, увидев такие боевые приготовления, раздраженно выдернул у Тимки изо рта свисток и отобрал скакулий кинжал. – Спрячь свою амуницию немедленно! И камень в ножны засунь. Ты что, с пустыми домами сражаться надумал? Вот чудак! Да здесь, кроме нас, никого нет.

– А если засада? – не унимался Тимка, обеспокоено вглядываясь в темноту уличных теней, – во-он там, видишь? Там точно что-то сверкает. Наверняка бандитские ножи! Две штуки.

Боня молча нагнулся, поднял с земли камень и швырнул его в подозрительную темноту. С перепуганным мявом из тени выскочил здоровущий черный кот с непривычно красными глазами и вприпрыжку кинулся в подъезд ближайшего дома.

– Однозначно бандитский кот, – согласился Хозяйственный. – Он там за мышами бандитил, – и, посмеиваясь, взял Тимку за руку. – Надеюсь, теперь не страшно?

– Ха! – Тимка сердито вырвал руку. – Да я вообще никого и ничего не боюсь!

– А зубные врачей? – со смешком напомнил Боня.

– Это отдельный разговор, – отрезал Тимка и наддал ходу, далеко обогнав Хозяйственного.

Высокое мрачное здание библиотеки серым утесом возвышалось над соседними жилыми домами. Многочисленные колонны по фасаду королевского книгохранилища угрожающе нависали над Тимкой, редкие подслеповатые окошки между колонн казались замаскированными бойницами, из которых вот-вот должны были полететь стрелы.

– Там точно засада, – зловеще прошептал Тим подошедшему Хозяйственному, – мы у них как на ладони. Сейчас прицелятся получше и ка-ак…

– Ты недавно головой об пол случаем не стукался? – Хозяйственный старательно ощупал Тимкину макушку. – Вроде шишки нет. А-а, понял! Ты, братец, все свои мозги через свисток высвистел. Дорвался, понимаешь.

– Ладно-ладно, – обиделся Тимка, – мы еще посмотрим, кто прав!

– Посмотрим, – согласился Хозяйственный. Он поднялся по ступенькам и сильно дернул толстое медное кольцо, висевшее справа от высокой дубовой двери. В глубине здания басовито загудел колокол.

– Открываю! – глухо донеслось из-за двери. Лязгнул засов, и в темном дверном проеме возникла крупная фигура архивариуса Штота. Тимка взглянул на представителя самой мирной на свете профессии, охнул и невольно попятился, наступив Боне на ногу.

Когда Тим в последний раз видел архивариуса, тот произвел на мальчика сильное впечатление: высокий, грузный, в ярко-фиолетовом балахоне, с черной бородой-лопатой и седой гривой по пояс – Штот показался Тимке похожим то ли на священника, то ли на культурного пирата в отставке, морского разбойника в золотых очках и деревянных сандалиях на босу ногу.

Сейчас Штот однозначно был похож на пирата, удачно ограбившего камбуз какого-нибудь встречного судна. Потому что великий знаток древних книг с ног до головы был облачен в очень странные доспехи: грудь и спину архивариуса закрывали поварские кожаные фартуки с нашитыми на них железными обеденными тарелками, а сами тарелки зачем-то были разрисованы непонятными значками и фигурками. С одного бока у Штота свисал широкий разделочный нож, а с другого – маленький кухонный топорик. Голова архивариуса была на пиратский манер обмотана пестрым полотенцем, а поверх полотенца вместо каски сидел новенький медный котелок. Борода у Штота растрепалась и грозным веником торчала во все стороны. В левой руке архивариус держал заряженный арбалет, а правой рукой… Правой рукой Штот бесцеремонно схватил Тимку за шиворот и мигом втащил его в темный, пахнущий старыми книгами коридорчик. Через секунду и Боня с вытаращенными от удивления глазами влетел следом за Тимкой.

– Ты чего толкаешься! – заорал Хозяйственный, со всего маху шмякнувшись спиной о стеллажи с книгами. – Дружба дружбой, но нельзя же короля вот так ни с того ни о сего башкой в книги тыкать! Пусть даже и в очень ценные.

– Молчи! – басом рявкнул Штот, проворно запирая входную дверь на мощный железный засов. – Ты что, с луны свалился? Не знаешь, что здесь со вчерашнего дня творится?

– Не знаю, – сердито ответил Боня. – Тимка, ты не ушибся?

– Не-а, – Тим поправил шапочку на голове, отряхнул куртку. – А что творится? Дядя Штот, вас что, из архивариусов в младшие библиотекари разжаловали, да? Поэтому вы и буяните?

– Тс-с, – Штот прижал палец к губам, кивнул на входную дверь, – не здесь. Пошли в курительную комнату, там и поговорим. Здесь – опасно!

– С ума все тут посходили, что ли, – проворчал Боня, но возражать не стал и вместе о Тимкой последовал за архивариусом.

Коридор тускло освещали квадратные потолочные светильники, заливая пол и корешки книг в стенах-стеллажах нежным голубым заревом. Штот шел впереди, выставив перед собой арбалет и сторожко поводя им из стороны в сторону: чувствовалась в архивариусе какая-то не свойственная книжному человеку военная сноровка! Во всяком случае, обращаться с оружием Штот явно умел.

– А где рыцарь Бронс? – поинтересовался Тимка, вспомнив, что рыцарь когда-то по Бониной подсказке спрятался от преследований короля Торсуна именно в книгохранилище. – Как он поживает?

– Нормально поживает, – ответил Штот не оборачиваясь, – вот, пристрелить вас только что хотел, да я не разрешил.

– Что?! – Хозяйственный сбился с шага.

– Толковый рыцарь, – пояснил на ходу Штот, – прирожденный книголюб! Только воевать слишком любит, все бы ему стрелять или на мечах рубиться… Ну ничего, книжек побольше прочитает – поумнеет. А пока что он у меня вместо дозорного трудится: из окошек то бандитов отстреливает, то нежить пугает. Оборону держит, стало быть.

– Вот видишь, – Тимка пихнул Боню локтем в бок, – а ты говорил «никого нету»! Вон, оказывается, и бандиты уже есть, и нежити. Зря ты арбалет со склада не взял! Надо было меня слушаться, я страсть какой предусмотрительный.

– Отстань, – Боня откашлялся, спросил архивариуса в спину:

– Нежити, говоришь?

– Разумеется. – Штот открыл обитую железными листами дверь курительной комнаты, пропустил вперед Тимку и Боню. Затем внимательно осмотрел пустой коридор и с силой закрыл за собой дверь.

Тимка огляделся. Все здесь было как и прежде: обшитые железом голые стены, одинокий табурет, противопожарное ведро со стоялой водой; над головой, сквозь стеклянный потолок, виднелись багровые вечерние облака. Тим подошел к стене, привычно откинул струганную лавку на цепях, сел. Рядом с ним примостился Хозяйственный.

– Когда вы с Олафом не смогли усыпить волшебных зверей и они вырвались на волю… – Штот, с хитрецой поглядывая на изумленных Боню и Тимку, раскурил длинную фарфоровую трубку и устало присел на табурет. – Только не делайте удивленных глаз! Я все про вас знаю… У меня, между прочим, тоже «всегляд» имеется, для служебных целей. Только работает плохо… Так вот, когда заварилась вся эта жуть со взорванными пограничными стенами и боевым магическим хулиганством – я имею в виду драку между Змеей и Драконом, – все, конечно, разбежались кто куда… Остались лишь бандиты, решившие под шумок хорошенько пограбить город – их еще мародерами называют. Но они недолго безобразничали, и на бандитов нашлась управа. Страшная управа! – Штот затянулся дымом, помолчал. Тимка, раскрыв рот, смотрел на архивариуса; Боня о чем-то думал, машинально подкручивая свои усы. Похоже, он и не слышал рассказа Штота.

– Призраки! – архивариус сердито выпустил струйку дыма в далекий потолок. – Кровожадные ночные призраки! Зубастые. Голодные. Побочный эффект одного из боевых заклинаний, уж не знаю чьего – Змеи или Дракона… Так что днем в городе орудуют грабители, а ночью с грабителями разбираются колдовские нежити. Повезло вам, что вечером ко мне пришли! Точнехонько в самое спокойное время. Бронс, правда, хотел было в вас на всякий случай стрельнуть, да я его вовремя остановил – уж кого-кого, а рыжего Бонифация я ни с кем не спутаю!

– А меня, значит, можно спутать? – весьма заинтересовался Тим. – Я что, в самом деле на призрака похож? Класс! Но все одно хорошо, что Бронс в меня стрелять не стал.

– Мальчишка, – усмехнулся в бороду Штот, – такой же, как и все другие мальчишки. Больно ты Бронсу нужен! Он поопаснее цели для своих стрел находит.

– А ты чего с оружием? – Боня кивнул на арбалет. – Неужто мародеры и книжки воруют? Умные однако, бандюги, нынче пошли. Начитанные.

– У меня стрела со скакульим наконечником, – архивариус вынул стрелу из арбалета, протянул ее гостям. – Можете посмотреть. Многоразовая, от призраков! Они, пакостники такие, хотели поначалу нас съесть, меня и Бронса. А когда мы им не по зубам оказались – я вовремя кое-какие охранные амулеты успел раздобыть, – Штот постучал кулаком по тарелкам на своей груди, – тогда нежити принялись книги грызть. Из вредности, наверное… Прямо крысы какие-то, а не привидения! Вот, хожу и отстреливаю этих грызунов.

– Понятно, – Хозяйственный отобрал у Тимки стрелу, которой тот уже принялся что-то царапать на лавке, – тогда сразу перейду к делу… На, забери стрелу, а то останешься без оружия… Нам нужно узнать, где находится Драконья гора. И как с драконами правильно разговаривать, чтобы они не съели нас сразу, а для начала хотя бы выслушали. Мы, Штот, идем к царю драконов за подмогой! Решили вот устроить охоту на Великую Змею.

– Лихо, – архивариус неторопливо пригладил бороду. – И как всегда, Боня, у тебя все задумано с истинно королевским размахом. Охотиться – так на Змею, в помощники брать – так царя драконов! Молодец.

– Он такой, – Тимка щипнул Хозяйственного, – он и призраков не боится, и кошек камнями запросто лупит!

– Ой, не щипайся! А чего их бояться, – Боня отодвинул Тимку от себя подальше, – у нас против нежити скакульи кинжалы есть. Чик – и нету призрака.

– Кошки? – всполошился Штот. – Где кошки?

– Да там, – безразлично махнул рукой Хозяйственный куда-то в сторону, – в тени одна пряталась, возле библиотеки. Черная такая, лохматая. Уличная.

– Кошек-то призраки в первую очередь всех и слопали, – мрачно сообщил архивариус, – а потом сами их вид и приняли. Чтобы подкрадываться к добыче незаметней. А черные – самые из них опасные. За один укус вою жизненную силу из человека выпивают! Я в справочнике прочитал. Привиденческом.

– Мамочки, – прошептал Хозяйственный, бледнея на глазах. – А я ее камнем, как простую…

– Удачливый ты, – сказал Штот, вставая с табурета, – везунчик! Этот призраковый кот попросту испугался твоего нахальства. Подумал, что ты сильней его, что ты умелый волшебник… Ладненько, посидите минутку одни, без меня, а я схожу книгу о драконах поищу. Где-то была, кажись. – Архивариус взял арбалет и вышел из комнаты.

– Тим, быстро доставай оружие от призраков! – Боня выдернул из ножен скакулий кинжал, затравленно огляделся. – Вдруг эти вампирские кошки где-то здесь притаились? Эге, вон там, в углу… Видишь? Возле двери, в тени! – Хозяйственный примерился метнуть костяной кинжал в дальний темный угол.

Тимка едва успел перехватить его руку:

– Стой! Кинжал разобьешь. Нету там никаких призраков! Тебе показалось.

– Да? – Боня пригляделся, пофыркал в усы. – Наверное, и впрямь показалось. Напугал меня Штот, елки-палки!

Хлопнула дверь, и в комнату вошел архивариус. Под мышкой он держал большую толстую книгу в синем бархатном переплете и многоразовую стрелу. Небрежно помахивая на ходу разряженным арбалетом, Штот прошел к своему табурету и грузно осел на него.

– Семнадцать, – довольным голосом сказал архивариус и потянулся за погасшей трубкой. – Не зря прогулялся.

– Чего – «семнадцать»? – живо опросил Тимка. – Это драконий пароль такой? Крикнешь дракону в ухо: «Семнадцать!» – и он сразу добрым становится, ласковым? Кто бы мог подумать.

– Мальчишка! – сердито рыкнул Штот и не больно стукнул Тимку по голове чубуком трубки. – Семнадцать – это количество убитых мной призраков! Сейчас только что последнего застрелил, как раз перед дверью.

– Вот видишь, – прошептал Боня на ухо Тимке и недолго думая залез на лавку с ногами. Для пущей безопасности.

– Можешь не бояться, – Штот заметил Бонины перемещения, – призраки в эту комнату не сунутся, железные стены и стеклянный потолок не дают. Они же заговоренные! От огня, от нежити, от грабителей всяких. Сам Олаф заговорил, когда библиотеку только построили. Лет пятьсот тому назад.

– Ну, если Олаф… – Хозяйственный опустил ноги на пол, подбоченился и гордо расправил плечи. – Подумаешь, какие-то кошки! Тьфу, ерунда! Давай, Штот, показывай книжку.

– Значит, так, – архивариус разложил на коленях увесистый том, открыл его на оглавлении. – Гора драконья… м-м… сто пятнадцатая страница… ага, нашел! Слушаете, – и Штот размеренным голосом принялся читать:

– «Драконьи горы – основное место жительства драконов. Различаются драконьи горы как малые, средние и большие…» Вам какая из гор нужна? – архивариус оторвался от книги.

– Самая большая! – потребовал Тим.

– Самая главная, – поправил его Боня, – где драконий царь живет. Изером его кличут.

– Так бы сразу и сказал. – Штот зашелестел страницами. – Э-э… похоже, нашел, – и продолжил читать:

– «Гора драконья Небесная. Она же Драконья Глава. Обитают в ней драконы царского семейства, а также особи, наиболее отличившиеся в драконьих науках и военном чародействе…»

– То, что надо! – Тимка от избытка чувств ковырнул Хозяйственного в бок пальцем, за что сразу и схлопотал от него по затылку.

– «…Гора Небесная находится в той стороне, куда на ночь уходит солнце, но путь к сей горе весьма долог и опасен. Однако же смельчак, решившийся достичь Главы, должен помимо всего прочего знать, что царские драконы по природе своей крайне нелюбезно относятся к людям. Любые попытки завести с царскими драконами какие-либо деловые отношения всегда заканчиваются для такого храбреца печальным образом». Больше здесь ничего не написано, – Штот захлопнул книгу и обвел друзей озабоченным взглядом. – Вам все понятно?

– Все, – убитым голосом ответил Боня. – Если долго идти на запад, то рано или поздно придешь к Небесной горе. Где тебя и съедят печальным образом, из чувства крайней нелюбезности.

– Да ладно тебе переживать, – Тимка дружески хлопнул Хозяйственного по напряженной спине, – это когда еще будет! Очень и очень не скоро.

– Ладно, что-нибудь по пути придумаем, – Хозяйственный встал с лавки, с хрустом потянулся, – не люблю переживать заранее.

– Верно, – тут же подтвердил Тимка, – от лишних переживаний только голова кругом идет и в животе бурчит. Во, уже началось! – и Тим прислушался, склонив голову набок. – Слышите? Бур-бур, бур-бур.

– Это у тебя от голода кишечный марш разыгрался, – пояснил Боня, доставая из рюкзака сложенную скатерть-самобранку. – Штот, прошу к столу! Сейчас ка-ак поужинаем! И спать.

– Вы сами ужинайте, – архивариус с натугой взвел арбалет, зарядил его скакульей стрелой. – Мне на обход надо. Боюсь, опять книгогрызы где-нибудь шалят… А за меня и Бронса не беспокойтесь, у нас все есть. И пожевать найдется, и попить. Да, кстати, – Штот махнул рукой в сторону лавки, на которой сидел Тимка, – там, как раз за мальчишкой, в потайном шкафчике лежат пара раскладушек и постельное белье. Пользуйтесь, – и ушел, помахав на прощанье рукой.

– Душевный он все-таки человек, – сказал Боня, проводив архивариуса теплым взглядом, – благодетель!

– Эт-точно, – согласился Тимка и, облизываясь, развернул скатерть-самобранку.

Глава 5

Серые призраки

Тимка и Боня вышли к окраине Столицы. Широкие проспекты понемногу сменились узкими кривыми переулками, высокие дома с островерхими башенками – полуразваленными кособокими домишками. Грязь и запустение нежилых переулков, мрачные покосившиеся хибары сразу вызвали у Тимки неприятное ощущение, что он все это уже когда-то видел. Кажется, в фильмах ужасов. По таким переулкам в этих киношках очень любили бродить разные вредные чудовища в обнимку с не менее вредными инопланетянами. А особенно любили такие места развеселые гнилые зомбики, специально удиравшие из своих могил для бодрящих предутренних прогулок. Поэтому Тим настороженно поглядывал по сторонам, держа в руке хорошо прогретый зрачковый камень и готовый в любой момент начать стрельбу волшебными лучами.

Хозяйственный прикрывал мальчика со спины. После ночевки в королевской библиотеке Боня стал на улице куда как осторожней: он шел за Тимкой, озираясь по сторонам, держа наготове скакулий кинжал и ракушечный свисток – свисток Хозяйственный временно отобрал у Тимки, объяснив это тем, что колдовская свистулька ему необходима по стратегическим соображениям. Что, мол, он – Хозяйственный то есть – в случае внезапной атаки ошеломит нападающих оглушительным свистом и обязательным неведомым сюрпризом, а Тимка в это время превратит их в статуи. На том и порешили.

К счастью, никто на друзей не напал и отряд благополучно миновал подозрительные места. Правда, пару раз откуда-то издалека доносился голодный, вовсе не кошачий вой, но это было не опасно – Штот сказал, что днем нежити прячутся по темным подвалам и на улицу почти не высовываются. Боня по дороге больше опасался случайной встречи с бандитами или разбойниками, чем с кошками-вампирами.

Тимка же вообще ничего не опасался. Да и чего страшного могло теперь произойти, когда зловещие улочки остались позади, а впереди зеленел лесок, и Тимка собирался предложить Хозяйственному сделать там привал, чтобы попить чайку и отдохнуть после нервного напряжения. Короче – и Тим, и Боня расслабились и даже немного разомлели под пригревшим их солнышком. И потому пропустили момент нападения.

Разбойники словно выросли из густой травы, чуть ли не перед носом у опешивших путешественников; были разбойники хмурыми и не выспавшимися – видимо, всю ночь воевали с призраками и только недавно легли отдыхать.

– Кто такие? – недовольным голосом спросил один из разбойников. Наверное, он был самым главным, потому что и ростом вышел побольше остальных, и в плечах пошире. – Откуда взялись? Только не врите, что заблудились или что из города пришли. Там живых никого нет! Мы проверяли, – разбойник осторожно потрогал свежую ссадину на щеке. – Впрочем, можете ничего не говорить. А ну, выворачивайте рюкзак! И карманы выворачивайте!

Лениво помахивая дубинками, остальные разбойники стали обходить путников кругом, чтобы взять их в кольцо. Посмеиваясь, лихие потрошители рюкзаков приготовились к неожиданному развлечению.

– Боня, камень-то у меня в руке, – громко шепнул Тимка, – свисти, пока не поздно!

– В чем дело? – нахмурился, главарь. – Прекращайте болтать и живо отдавайте все ценности! А они у вас должны быть: я тебя узнал, рыжий! Ты – наш король!

Хозяйственный чертыхнулся – перекраситься у Штота он так и не успел из-за призраковой угрозы: архивариус всю ночь пробродил по книгохранилищу с арбалетом наизготовку. А после уже и некогда было красками заниматься, потому что настало время уходить. Правда, Штот дал Боне перед дорогой пакетик с каким-то травяным, особо въедливым красителем, но использовать его Хозяйственный, разумеется, не успел.

– Давай-давай, – атаман замахнулся дубинкой, – не серди меня…

И тут случилось то, что и должно было случиться: Тимка, не целясь, выстрелил в главаря, а Бонд дунул в свисток; атаман так и застыл с занесенной над головой дубинкой, заблестел, словно стеклянный. Остальные разбойники расхохотались – они не поняли, что произошло! Они решили, что это такая шутка, атаманская.

– Свисти не свисти, а стражников здесь нет! – сквозь смех ехидно крикнул кто-то из них. – Конец вам… Ой! Что… Что это?!

Тимка обернулся, готовый перестрелять всех головорезов подряд, но стрелять ему больше не пришлось. Побросав дубинки и нелепо размахивая руками, разбойнички дружно бросились врассыпную: над каждым из них шумело и жужжало темное облачко, то и дело облепляя удирающих грабителей со всех сторон.

– Ты что, ос ухитрился высвистеть? – Тимка повернулся к Хозяйственному – тот, закрыв лицо ладонями, изо всех сил мотал головой: над Боней висело точно такое же облачко! Но это были не осы, нет, это были птички – маленькие как мухи, пестрые, с длинными клювиками-иголочками, они безжалостно клевали Хозяйственного куда попало. Ко всем этим бедам они еще одновременно и гадили – Боня на глазах покрывался слоем вонючего птичьего помета.

– Ложись! – крикнул Тимка, – падай!

Хозяйственный рухнул на землю, как подкошенный. На секунду птичья стайка растерянно зависла в воздухе и Тимка не упустил этого момента – меткий выстрел из магического камня, и кусачие птички навсегда замерли в воздухе искрящимся разноцветным облачком.

– Фу-у, – Бонифаций встал на ноги, с отвращением оглядел себя. – Ну и видик у меня! Весь в крови, весь в какашках! Тьфу ты, досвистелся. На, забери свою дрянь, – Хозяйственный сунул мальчику липкий свисток. – Пошли отсюда! Надо поскорей найти лужу или ручей и хорошенько помыться. Да чтобы я еще хоть раз в твою свиристелку подул… – ругаясь и отплевываясь, Боня обошел статую главаря и чуть не бегом припустил к лесу. Тимка потрусил за ним, на ходу пряча остывающий камень в ножны – разбойникам теперь наверняка было не до погони.

Ручей нашли быстро, на самой границе леса. Он, как нарочно, оказался рядышком, в ближайшей ложбине – долго его искать и не пришлось. Боня, на ходу срывая с себя испоганенную одежду, со стоном облегчения нырнул в мелкий ручеек, исцарапав себе живот о каменистое дно. Мылся Хозяйственный долго и яростно, а потом не менее долго стирался, от души ругая в полный голос мерзких птиц, разбойников, дурацкий свисток, а заодно и Тимку. За то, что подобрал этот свисток.

Тим, отойдя подальше от разбушевавшегося Хозяйственного, достал драконий стаканчик и не торопясь рассказал все Канику. И как они в библиотеку ходили, и как от разбойников спасались. Дракон только крякал в особо напряженных местах, но мальчика не перебивал.

– И вот еще что, – закончил обстоятельный рассказ Тимка, – поставь-ка на всякий случай ведьмино зеркало путешествий лицом к стене, и поплотнее! Не то всякие бандиты вместе с нежитью запросто могут к тебе залезть, через другие зеркала.

– Никак нет! – бодро доложил генерал-дракон. – Ничегошеньки у них не выйдет, зеркала, понимаешь, волшебные! Так что они сами знают, кого можно пропускать, а кого – нет. А и залезут – не велика беда! Арестую и в окошко выкину. Ать-два, и готово. Всего делов-то!

– Ну и хорошо, – Тимка спрятал стаканчик в карман куртки и пошел к Хозяйственному.

Пока Тимка беседовал с драконом, Бонифаций успел развесить свои постиранные вещи на кустах и ветках деревьев, на самом солнцепеке. Теперь Хозяйственный сидел на бережку ручья, терпеливо ожидая, когда наконец просохнет его одежда.

– Вот ты мне скажи, – потребовал Боня, едва мальчик подошел к нему поближе, – объясни мне, покалеченному, почему такая несправедливость вышла! У тебя, видите ли, от свиста луна с радугой получилась, а у меня – клевательная ерунда вышла! Почему?

Тимка присел рядом с Хозяйственным, разулся и сунул ноги в ручей.

– Откуда я знаю! – Тим побултыхал в воде ногами. – Наверное, дело в том, что когда свистел я, то в этот момент ни о чем таком и не думал. Вот и приключилось бесполезное, но красивое чудо. А когда ты свистел, то хотел, чтобы разбойники убрались куда подальше! И они убрались, потому что случилось вредное чудо. Свисток-то с вредной бесполезностью, ты сам говорил.

– Но меня-то за что эти птичьи осы поклевали? – возмутился Хозяйственный. – Это же я их вызвал, а не разбойники!

– За компанию, – рассмеялся Тимка, – потому что ты такой вкусный и рыжий.

– Ах да, – спохватился Боня, – точно, рыжий, хорошо, что ты мне напомнил. – Хозяйственный порылся в рюкзаке и достал оттуда свернутый пакетик. – Будем краситься, – он подмигнул мальчику.

После покраски Хозяйственный стал не похож сам на себя: Тимка долго приглядывался к Бонифацию, привыкая к его новому облику. Мало того что Боня превратился в жгучего брюнета с вислыми смоляными усами, он еще и заметно посмуглел – Хозяйственный не поленился хорошенько обтереться остатками краски, отчего его веснушки пропали, спрятались под искусственным загаром.

– На кого я теперь похож? – мимоходом поинтересовался Боня, натягивая на себя полусырую одежду. – Надеюсь, не на грабителя с большой дороги?

– Ни в коем случае, – успокоил его Тимка, – ты, Боник, теперь похож на бродячего цыгана-жулика. Который у поселян лошадей ворует.

– Очень мило, – пробурчал Хозяйственный, – спасибо за откровенность. Главное, что нынче мои дорогие подданные во мне короля не признают, Бонифация Первого.

– Уж не признают, так не признают, – охотно согласился с ним Тимка, – а вот по шее запросто накостылять могут.

– Это за что? – удивился Боня. – Я же хороший!

– За то, что на жулика похож, – пояснил Тимка. – Сначала накостыляют, а уж потом, возможно, и разберутся, хороший ты или не очень.

– Так, – задумался Хозяйственный. – Значит, будем вот как поступать, – Боня скрутил из полотенца толстую чалму и пристроил ее себе на голову. – Станем всем говорить, что я – мастер-волшебник из дальних восточных земель, а ты мой ученик. Тогда никто про нас ничего плохого не подумает и по шее костылять не будет. Кто же волшебникам костыляет!

– А если потребуют доказательств? – Тимка упер руки в бока. – Ты же в магии ноль без палочки!

– Ничего, – Хозяйственный кинул лямки рюкзака на плечи, – докажем как-нибудь. В крайнем случае в твою дудку посвистим. Тогда точно и доказательства будут, и к нам приставать всяким любознательным перехочется. Пошли, – Боня направился в глубь леса по еле заметной тропинке.

Весь день Тимка и Боня шли по лесу. Тропинка все время вела их в нужном направлении, лишь изредка пропадая среди кустарников – ею, похоже, не часто пользовались. Тимка строил всяческие предположения, пытаясь догадаться, кто же протоптал эту тропинку, но на ум ничего хорошего не приходило, только одни разбойники, лешие, ночные вурдалаки и одичавшие ниндзя. Боня вполуха слушал Тимкины фантазии и лишь снисходительно усмехался в свои новые черные усы.

Когда стало темнеть, Хозяйственный объявил привал. Они как раз вышли на широкую поляну, поросшую высокой мягкой травой, с маленьким озерцом посреди. Лучшего места для ночевки и представить было трудно!

Ужинали в темноте, при свете звезд и полной яркой луны. Боня категорически отказался разжигать костер, сказав, что поесть можно и так, на ощупь, все равно ложку мимо рта не пронесешь. А вот на пламя костра запросто могут притащиться всякие неприятные личности! Вроде полудохлых кусачих тварей, вызванных из небытия военным колдовством, или утренних любителей чужих карманов.

Тимка особо и не возражал, тем более что скатерть-самобранка выдала на ужин – в половинном варианте, конечно, – кучу разной вкуснятины, в том числе и сливочное мороженое с малиновым сиропом. Заказ с мороженым Тимка успел повторить дважды, пока Хозяйственный не отобрал у мальчика скатерть, раздраженно бубня себе под нос о «…возможном ограничении дальнейших продуктовых поставок в случае перерасхода заказов на еду». Иногда Бонифаций при желании мог выражаться крайне заумно и непонятно! Как и положено бывшему заведующему складом.

Перед сном Хозяйственный достал из рюкзака защитную веревку. Тимка внимательно осмотрел ее и ничего особо защитного в той веревке не нашел. Разве что одно в ней было необычно: на концах веревки имелось что-то вроде кнопки-застежки, какие ставятся на легких курточках в Тимкином мире; Боня окружил веревкой место ночлега, соединил концы веревки и защелкнул кнопку. Поначалу вроде бы ничего не произошло, и Тимка с тревогой заподозрил, что веревка вовсе не охранная, а самая обычная, самая что ни на есть бельевая! Однако чуть погодя мальчик почувствовал, как вокруг них постепенно возникли невидимые стены. Конечно, самих стен Тимка не увидел, но все, что находилось за этими стенами, вдруг странно исказилось – как будто между людьми и лесом возникло заграждение из прозрачного волнистого стекла.

Тимка немедленно решил проверить это стекло на прочность и попробовал протаранить его плечом. Что ему вполне удалось – мальчик вылетел из защитного круга и кубарем покатился по сырой траве прямиком к озеру.

– Боня, мура твоя веревка! – возмутился Тимка, едва не упав в воду. – На ней только носки после стирки сушить! Никакого от нее толку.

– Да? – Хозяйственный с хитрым видом поманил Тимку пальцем. – А ты давай назад попробуй.

Тимка пожал плечами, но, чуя подвох, ломиться сквозь невидимую преграду не стал. Для начала он легонько потыкал в нее кулаком, постукал ногой и убедился, что преграда есть: мальчик словно в бетонную стенку постучался.

– А ты говоришь – носки сушить, – Боня расстегнул изнутри веревку, впустил Тимку и опять защелкнул кнопку. – В инструкции так и сказано, что из защищенного веревкой места можно легко выбраться, а вот попасть обратно просто так – никогда!

– Мог бы и предупредить, – зевнул во весь рот Тимка, укладываясь на тонкое одеяло.

– Тогда бы неинтересно было, – зевком на зевок ответил Боня, – видел бы ты себя со стороны… как мячик покатился. – Но Тимка не ответил – он уже спал.

Отчего Тим проснулся, он и сам бы не смог оказать. Просто ни с того ни с сего открыл глаза и, осторожно поворачивая голову, огляделся. Рядом с Тимкой мирно похрапывал Хозяйственный, завернувшись в одеяло с головой; легкий ветер чуть слышно шелестел листвой деревьев, над верхушками которых зависла круглая оранжевая луна. Вроде бы все было мирно и спокойно, спи себе всласть и ни о чем не беспокойся! Но Тимка определенно чувствовал – что-то произошло. Но что?

Где-то неподалеку раздалось частое бульканье. Такое же, какое бывает, когда подуешь через соломинку в воду, только громче. Тимка привстал, всмотрелся в оранжевый ночной полумрак и понял: булькало в озерке.

Озерко подернулось тонкой пленкой предутреннего тумана, неспокойного, шевелящегося. И сквозь этот туман, пробивая в нем рваные дырки, вылетали из озера мутные шары-пузыри. Не задерживаясь над водой, пузыри медленно, но уверенно плыли по воздуху к месту стоянки. Наткнувшись на защитную стенку, они лопались и стекали по невидимой ограде серыми потеками. И там, где эти потеки касались земли, тут же вырастала дымчатая фигура, похожая на человеческую, – но бесформенная, расплывчатая. Страшная.

– Боня! – Тимка кинулся будить Хозяйственного, но все его попытки растолкать Бонифация были напрасны – тот лежал как убитый. Словно сильнодействующего снотворного принял.

– Вон оно что, – наконец сообразил мальчик, – кто-то против нас усыпительную магию применил! То-то я проснулся… – Тимка, бросив зря тормошить Хозяйственного, встал с коленок и огляделся.

Серые тени были везде. Они окружили людей со всех сторон: то и дело сливаясь в однородное серое месиво, проникая один сквозь другого, призраки стремились к Тимке и Боне как ночные бабочки к огоньку яркой лампы. И так же бестолково бились о незримую преграду, как бабочки о стекло лампы. Бессвязный шепот и мокрое причмокивание вспугнули ночную тишину; призраки были чем-то недовольны, и Тимка понимал – чем.

– Что, хотели нас усыпить и сонными слопать?! – прокричал мальчик, оглядываясь по сторонам. – Не вышло, да? И не выйдет. Меня ваши заклинания не берут! И сюда вы фигушки влезете, уж я позабочусь!

Тимка выдернул из змеиных ножен зрачковый камень, тот послушно засветился в его ладони. Но только Тим решил стрельнуть в мерзкие серые фигуры, как вовремя спохватился: а не делает ли он сейчас жуткую глупость? Вдруг волшебный луч такой сильный, что может заодно и невидимую стенку ненароком разрушить? Тогда ведь полный капут произойдет! В том смысле, что у призраков вкусный завтрак будет… Или не разрушит, а отразится от стенки и превратит Хозяйственного в навеки уснувший монумент. Тоже хорошего мало!

Тимка задумчиво поглядел на клубящееся серое марево за волшебной стеной, на луну, уходящую за деревья, на бледные звезды и решил… вообще ничего не предпринимать! Скоро настанет рассвет, нежить уберется в свое озеро, а Боня проснется сам по себе: ночное колдовство быстро разрушается под солнечными лучами.

Тимка сел на рюкзак и принялся от нечего делать швырять камушки в серую призрачную круговерть за охранной веревкой – ждать рассвета.

Призраки заволновались. То ли они почувствовали скорый восход солнца, то ли их возмутило Тимкино показное пренебрежение к ним – но серые тени судорожно задергались, быстро сливаясь друг с дружкой и тут же рассыпаясь на отдельные силуэты.

Внезапно шепот и причмокивание сменились тихим заунывным стоном. Казалось, все призраки одновременно затянули одну и ту же тоскливую ноту: продирающий морозом стон перешел в дикую, мрачную мелодию, однообразную и усыпляющую.

– Ха! Меня такой ерундой не возьмешь, – усмехнулся Тимка, – мы с Боней и не такое… Боня! – мальчик вскочил с рюкзака.

Хозяйственный медленно, как лунатик, выполз из-под одеяла, поднялся на ноги и, выставив перед собой руки, деревянным шагом направился к призракам. Тимка подбежал к Боне, заглянул ему в лицо – Хозяйственный шел с закрытыми глазами: он спал. Тимка недолго думая толкнул Боню в грудь так, что тот пошатнулся и упал. Но это не остановило Хозяйственного: все так же невозмутимо он поднялся с земли и опять пошел к невидимой границе, только в другую сторону. Тимка в отчаянии еще раз уронил Боню на землю, и еще раз, и еще… Хозяйственный каждый раз с неутомимостью самоходного робота снова вставал и шел куда ноги несли. А несли они его прочь из безопасного круга.

– Ну все! – зло крикнул Тим призракам, в очередной раз припечатав Бонифация к земле. – Вы меня достали, нежити чертовы! Буду вам сейчас харакири делать. – Мальчик схватил полупустой рюкзак, вытряхнул из него остатки вещей на траву и сунул обе Бониных ноги в горловину мешка, после чего туго затянул веревку горловины. Хозяйственный обезножился – он лежал на спине с закрытыми глазами и вяло перебирал руками в воздухе. Ходить Боня теперь не мог.

– У-ух! – взвыл Тимка, выхватил из-под куртки скакулий кинжал и помчался вдоль волшебной стены, остервенело тыкая костяным клинком сквозь нее. – Ага, не нравится! – радостно закричал Тим, видя как отшатнулись в сторону мутные тени. – Знай наших! Лупи гадов!

Призраки сбились в кучу и отодвинулись от стены на безопасное расстояние. Призывный хоровой вопль прокатился над поляной, утонул в лесном мраке.

– Это что-то новенькое, – Тимка озадаченно прислушался. Творилось что-то непонятное: призраки присмирели и утихли все разом; в наступившей тишине лишь раздавался далекий ритмичный хруст, становившийся все ближе и громче. Страшный, неживой хруст!

– Боня, просыпайся, – Тимка изо всех сил затормошил Хозяйственного. – Беда, Боня!

– Прекратите меня кантовать, я вам не ящик, – сонно пробормотал Хозяйственный, перевернулся набок и захрапел, поджав ноги.

– Фу-у, и то хорошо, что опять гулять не собирается, – с облегчением вздохнул Тимка, после чего пошарил на поясе у Бони, нашел и вынул из ножен второй скакулий кинжал.

– Я готов! – Тим развернулся навстречу неведомой опасности, выставив перед собой два костяных кинжала. – Подходи, если не боишься! – и растерянно умолк. Потому что существо, вышедшее из темноты к стоянке, вряд ли могло кого-нибудь бояться!

Это было ожившее громадное дерево – изогнутое, горбатое, с тремя мощными ветками-руками, с множеством тусклых зеленых глазков, разбросанных в темной кроне где попало. Дерево шагнуло ближе – Тимка услышал, как захрустели корни, раздирая землю, – и, наклонившись, крепко обняло защитный купол ветками: деревянные руки давили и мяли невидимую преграду, но прорваться внутрь так и не смогли.

– Смотри, не тресни от натуги, – насмешливо посоветовал мальчик дереву, – а то одни щепки от тебя останутся!

Но дерево и не собиралось мериться силами с волшебством защитной веревки. Крепко упершись ветвями в прозрачную стенку, деревянный великан надавил на нее всем своим весом, и надежный, непробиваемый купол медленно поехал по земле! Вместе с чудесной веревкой.

– Ого! – Тимка встревожено оглянулся. – Куда это мы едем? Ой-ой. Боня, да проснись ты!!!

Дерево старательно толкало их к озерку, откуда недавно вылезли дымчатые призраки. И озерко уже было близко. Очень близко. Рядом.

Глава 6

Воздушные замки

Хозяйственный и не думал просыпаться, хотя Тимка тряс его изо всех сил. Тем временем великанское дерево перестало толкать защитный купол – видимо, притомилось. Оно стояло рядом, зловеще шелестя листьями в безветренной темноте, перемигиваясь зелеными глазами-светлячками.

Призраки топтались в отдалении, за деревом. Подлетать близко к куполу они не решались – им и одного скакульего кинжала оказалось много, а теперь у Тимки их было два!

– Надо что-то делать, – сам себе сказал Тимка, – еще немного, и деревце нас попросту утопит в озере. Ладно, – Тим внимательно огляделся. Но никакого подходящего оружия – надежного, дальнобойного – у них не имелось. У Тимки мелькнула мысль как-нибудь поджечь горбатое дерево, но и это оказалось невозможным – костер Боня не разводил, а искать в потемках кресало, выстукивать искры и разжигать огонь было некогда.

Тим поднял с земли летательный тапок, который выпал из рюкзака вместе с остальными вещами. Тапок был старый, потертый, местами даже дырявый. Но других волшебных вещей у мальчика не было – таких, которые могли бы сейчас пригодиться. Не скатертью же самобранкой обороняться, в самом деле! Хотя… Тимка захихикал от неожиданно пришедшей ему в голову мысли, сунул скатерть под мышку и встал обеими ногами на тапок. Шлепанец вздрогнул и плавно взлетел над землей. Стоять на нем было не так уж и сложно – как на хорошем скейте. А Тимка в свое время достаточно покатался на роликовых досках, опыт имелся! Тим немного задрал носок тапка, и летающий шлепанец, сначала неуверенно, а потом все быстрее, заскользил вперед и вверх. Сделав несколько пробных кругов внутри купола, Тимка понял, что теперь может уверенно управлять полетом тапка. И без лишних колебаний мальчик направился прочь из защищенного веревкой круга.

Повиснув аккурат над хулиганским деревом, Тимка громко крикнул в темноту:

– Хочу юбилейный торт с двумя сотнями зажженных свечей! – и торопливо развернул скатерть. Толстенная половина громадного торта, плотно утыканная сотней горящих свечей, ароматной бомбой упала вниз и взорвалась в древесной кроне комьями липкого крема, разметав свечки во все стороны. Тимка немедленно нырнул в сторону и, снижаясь, облетел защитный купол, оставив великанское дерево с другой его стороны. Похоже, дерево еще ничего не поняло – оно продолжало старательно махать над собой ветками-руками, запоздало ловя нахального бомбардировщика. А в это время внутри кроны дерева, среди глаз – светлячков, багрово разгорались огоньки юбилейных свечек: язычки пламени уже перекинулись на тонкие ветки.

– Есть! – радостно махнул скатертью Тимка, после чего скомкал ненужную пока самобранку в тугой комок и сунул ее за пазуху. Вынув из карманов куртки спрятанные туда второпях костяные кинжалы, мальчик на бреющем полете понесся навстречу призракам.

Дальнейшее чем-то напоминало охоту за сонными мухами, с той лишь разницей, что вместо мух были ополоумевшие от страха призраки, а вместо убийственных мухобоек – костяные кинжалы. Там, где кинжал хоть слегка задевал дымчатое тело призрака, сразу появлялась дыра и через миг нежить с коротким визгом испарялась.

Великанское дерево в возникшую суматоху не вмешивалось – оно неподвижно стояло возле озера, задумчиво растопырив ветви во все стороны, и горело ярким желтым пламенем. В горячем воздухе вкусно пахло свежеиспеченным тортом и почему-то горелыми блинами.

– А теперь так! И вот так! – Тимка на лету молниеносно орудовал кинжалами, бесшумно носясь между неповоротливыми призраками. Через минуту все было кончено: разбитые в пух и прах призраки окончательно исчезли; сгоревшее дерево вдруг накренилось и с шипением упало в воду.

И тут взошло солнце. И проснулся Хозяйственный.

– С добрым утром, – потягиваясь, сказал Боня, – раненько ты сегодня что-то разгулялся. А, понятно! Летающий тапочек решил освоить? Хорошее дело, нужное. Только смотри, не ушибись, – Боня неторопливо расстегнул защитную веревку, позевывая смотал ее в бухточку. – Как спалось? – спросил Хозяйственный у Тимки, когда тот завис радом с ним. – Кошмары случаем не замучили? А меня, брат, всю ночь ужасы донимали. То призраки какие-то снились, то деревья ходячие. А ты с ними воевал. Бр-р, хорошо, хоть во сне все это было.

– Во сне? – Тимка расхохотался, не удержался на тапке и шлепнулся под ноги к Боне. – А это видал? – мальчик ткнул пальцем в сторону озерка, из которого вверх корнями торчал обгорелый комель хулиганского дерева. – А это? – Тимка подал Хозяйственному его кинжал, испачканный серой слизью: слизь на клинке быстро испарялась под солнечным светом.

– Смотри-ка, до чего иногда сны реальными бывают! – удивился Хозяйственный и спрятал кинжал в ножны. – Мне, значит, кошмарик снился, а ты его в это время ножиками в капусту рубил! Хорошее развлечение, но, по-моему, зряшное и утомительное. Надо было меня попросту разбудить, и все. Эх ты, недотепа!

– Разбудишь тебя, как же, – пробурчал в сторону Тимка. Он понял, что убеждать Хозяйственного в реальности происшедшего без толку, и потому каждый из них остался при своем мнении.

Хозяйственный, посмеиваясь над зевающим Тимкой, расстелил мятую скатерть-самобранку и заказал легкий походный завтрак. К великому его удивлению, легкий завтрак сегодня состоял из толстой половины истекающего кремом праздничного торта с сотней зажженных на нем свечек. И все. Даже чая не было.

– Вроде бы я такого не заказывал, – с сомнением в голосе сказал Хозяйственный, но от предложенного скатертью угощения отказываться не стал. Тимка тоже с удовольствием съел кусок торта, с улыбкой думая о том, что ночью – видимо, с испуга – он слишком сильно пожелал от самобранки целый торг, с двумя сотнями свечек! Вот скатерка и довыполнила заказ.

– Надо же, еще и свечек понатыкали, – Боня по-хозяйски загасил юбилейные свечечки и аккуратно уложил их в кармашки рюкзака. – Восковые! – тоном знатока пояснил он Тимке. – Будет с чем по темноте ходить. К тому же восковые свечки вполне съедобны. Если что – с голоду теперь не помрем.

– Ты что, и свечки ел? – поразился Тим. – А живот потом не болел?

– Не помню, – Хозяйственный бережно упаковал в рюкзак остатки торта, – я тогда маленьким был. Но что ел – точно! Мне мама говорила.

Плотно позавтракав, путешественники двинулись в путь. Было по-утреннему прохладно, солнце только-только поднялось над верхушками самых высоких деревьев. До полуденной жары было еще далеко, и Тимка с Боней бодро шагали по тропинке.

Часа через три лес стал редеть, густые заросли постепенно сменились чахлыми кустиками. Редкие молодые деревца одиноко стояли среди тех кустов, как дозорные вышки, охраняющие подступы к лесу. А когда закончились и кусты, путники неожиданно оказались перед глубоким и широким – метра три шириной – рвом, заполненным водой. Этот ров, опоясывающий Королевство, Тимка уже видел во «всегляде» – здесь когда-то проходила невидимая граница. За рвом начиналась неизвестная ни Боне, ни тем более Тимке, чужая земля. Пустынная, неприветливая земля: до самого горизонта тянулась поросшая жесткой травой степь.

Вода во рву оказалась чистой и холодной. Тимка первым делом напился, скинул с себя одежду и немного ополоснулся, поплескал на себя из ладошки. Боня, как ни странно, довольно спокойно отнесся к тому, что через ров придется так или иначе перебираться: дело в том, что Хозяйственный совершенно не умел плавать и потому терпеть не мог всяческих водных переправ. Однако Боня тоже помылся, из кружки, благоразумно держась подальше от водной глади.

Вопрос с переправой решился быстро – Тимка на летающем шлепанце перемахнул через канал, разматывая за собой охранную веревку и унося с собой рюкзак. А потом мальчик перебросил тапок Хозяйственному и отбуксировал Боню на свой бережок.

Хозяйственный с понурым видом сидел на тапке верхом, как на лошади, чиркая подошвами ботинок по воде и старательно глядя куда-то вверх и вдаль – лишь бы воды не видеть. И, наверное, поэтому Боня углядел то, что Тимка, стоя спиной к степи, заметить никак не мог.

– Летающие дворцы! – завопил Хозяйственный, в волнении забыв и про опасную воду под собой, и про свой страх перед ней. – Тимка, смотри – летают! – Но Тим отвлекаться не стал и вовремя вытянул Бонифация на сушу, не то Хозяйственный впопыхах спрыгнул бы в воду. И запросто мог бы утонуть.

– Там… Там такое! – Боня показал рукой и замолчал, в восхищении покачивая головой. Тимка обернулся.

Где-то на полпути к горизонту, сияя поразительно свежими и насыщенными красками, высоко над жухлой травой висели разноцветные дворцы. Разные: высокие и стройные, больше похожие на сторожевые башни, чем на жилые дома; широкие и приземистые, с золотыми луковичными куполами; причудливо изогнутые, схожие с шахматными фигурами и нестерпимо блестящие зеркальными окнами – все эти дворцы и башни висели вплотную друг к другу. Нижняя часть воздушных зданий таяла, словно в дымке.

– Миражи, – авторитетно заявил Тимка, деловито пряча тапок в рюкзак, – что я, пустынных миражей не видел? – Потом на секунду задумался и с удивлением добавил:

– Нет, не видел! Пошли, Боник, поближе их рассмотрим.

– Само собой, – согласился Хозяйственный, – нам же все равно в ту сторону идти, – но, прежде чем двинуться в дорогу, набрал во флягу свежей воды и заставил сделать то же самое Тимку, несмотря на его искреннее возмущение:

– Зачем нам лишняя тяжесть? У нас же скатерть есть, суперсамобранистая!

– Самобранка самобранкой, – вешая флягу на пояс, нравоучительно пояснил Бонифаций, – а хоть маленький запас самого необходимого все равно должен быть. Вдруг скатерка испортится? Или того хуже – пропадет? Что же нам тогда, от жажды помирать, да? Припасы – дело святое.

Тимка хихикнул, представив себе рваную скатерть и Хозяйственного, мрачно жующего над ней припасенные свечки и запивающего их припасенной водой. И сразу перестал сердиться.

– Вот так-то лучше, – похвалил его Боня, надел рюкзак, и они ходко направились к летающим дворцам.

Миражные дворцы вблизи оказались не очень-то и миражными. Хотя сквозь них и было видно солнце – правда, довольно тускло, как сквозь цветную пленку, – однако тень эти воздушные дома отбрасывали. А Тимка читал в одной умной книжке, что от миражей теней не бывает. И вообще миражи обычно исчезают, если к ним слишком близко подойти.

– Нет, что-то здесь не так, – Тимка задрал голову, рассматривая висящие над головой здания, – неправильные они какие-то, миражи эти. Не миражные.

– Много ты в явлениях природы понимаешь! – возмутился Хозяйственный. – Сам говорил, что никогда такого не видел! Нормальные миражи, с тенью. Прохладные. Мне нравится, – и бодро зашагал дальше. Тимка пожал плечами и пошел за Боней, то и дело поглядывая вверх: когда солнце просвечивало очередной дворец, он становился виден насквозь. Как будто из стекла был сделан. И тогда видны были прозрачные этажи, на которых стояла прозрачная мебель. И где ходили прозрачные люди.

– Ты глянь-ка, – вдруг сказал Хозяйственный и остановился. – Посмотри туда, – голос у Бони был растерянный, – похоже, нас встречают. Ишь, чего делается!

Тимка посмотрел в указанную сторону и тоже остановился.

Один из дворцов, самый большой и самый красивый – с высокими башенками, зеркальными окнами, золотыми куполами крыш – медленно опустился на землю и замер, мягко колышась всеми своими призрачными стенами, окнами и башенками. И как раз на их пути!

– По-моему, он опасный, – сказал Боня, делая шаг назад. – По-моему, он нам угрожает. По-моему, с ним надо что-то сделать. По-моему…

– Хватит тебе помойкать! – топнул ногой Тимка. – Если ты считаешь, что эта штуковина опасна, так я с ней сейчас живо разберусь!

Тим вынул из ножен камень, подождал пока тот хорошенько прогреется и, спокойно прицелясь, выстрелил в миражный дворец волшебным лучом.

Дворец на глазах стал материальным и непрозрачным. Твердым. Земля дрогнула под Тимкиными ногами, как от мощного взрыва, – дворец осел на землю, прочно утвердясь на ней: мираж стал реальностью.

– Ёлы-палы, – пробормотал Хозяйственный. – Тим, погоди-ка в него стрелять! Сдается мне… – но что хотел сказать Боня, осталось неизвестным. Потому что во дворце раскрылись центральные ворота, и из них с радостными криками выплеснула толпа странно одетых людей.

– Удираем пока не поздно, – Хозяйственный схватил Тимку за руку и припустился бегом прочь – в ту сторону, откуда они только что пришли.

– Что, убьют? – перепугался Тимка, вскачь несясь за Хозяйственным. – Я их что, плохо заколдовал?

– Наоборот, – на бегу пропыхтел Боня, то и дело отплевываясь от пыли, – ты их слишком хорошо расколдовал! Они были миражными, а теперь стали настоящими. Вот с радости могут и покалечить. Заобнимают досмерти!

Они миновали последний из дворцов миражного города, и тут Тимка вырвал свою руку из руки Хозяйственного.

– Все, я не могу больше бежать, – задыхаясь, с трудом проговорил Тим, – у меня ноги отваливаются.

– Догоняют, однако, – уныло заметил Боня, поглядев назад, – через минуту целовать будут. Вот радость-то!

– Авось не догонят, – Тимка что-то прикинул в уме и, тщательно прицеливаясь, стал расстреливать волшебным лучом висящие в воздухе дворцы и замки. К счастью, миражные постройки, по мере своей материализации, тяжелели не сразу, а постепенно: плавно опускаясь на землю, они становились настоящими, полновесными – теперь земля под ногами дрожала не переставая, словно Тимка организовал небольшое плановое землятресение. Не обошлось, конечно, и без неприятностей: кое-где во дворцах побились окна, в некоторых замках обвалились башенки. Но, похоже, никто из людей особо не пострадал – обалдевшие от счастья преследователи успели вовремя вернуться назад, в свой дворец, едва Тим начал колдовать. Остальные жители странного города благоразумно оставались в своих домах все время, пока вокруг них творилась невиданная волшба.

Теперь, когда все закончилось, оживший город напоминал собой праздничную ярмарку: до Тимки и Бони доносились ослабленные расстояниям многоголосые крики, нарастающий шум оживших улиц. Неожиданно рявкнула музыка, словно десятки духовых оркестров заиграли одновременно что-то веселое и совершенно разное. В общем, в спасенном городе начался великий праздник. Одним словом – сущий бедлам.

– Надеюсь, они там с ума от радости не посходили, – Боня задумчиво посмотрел на Тимку, – а то от сумасшедших мало толку, ничего от них путного не узнаешь.

– Мы что, пойдем туда? – Тимка кивнул в сторону дворцов.

– Обязательно, – подтвердил Хозяйственный, – надо же узнать, далеко ли до Драконьей Главы. Опять же интересно, что с местными жителями случилось, отчего они такими летучими стали. Думаю, без наших боевых зверушек тут не обошлось. И, что самое главное, – Боня широко улыбнулся, – очень хочется поспать в чистых, мягких постелях, хотя бы ночку!

– Только давай пойдем, когда стемнеет, – предложил Тимка, – а то нас многие видели. Могут узнать и зацеловать.

– Могут, – согласился Хозяйственный. И они, найдя небольшую ложбинку, устроили там привал. Самобранка выдала им заказанный чай в обязательном получайнике, а в рюкзаке нашлись кружки и остатки торта.

– Надо же, – сказал Боня, с удовольствием прихлебывая горячий чай, – оказывается, твой камушек… ну хорошо, не твой, наш… не только вредные вредности устраивать умеет, но и кое-что полезное может сделать. Кажется, я понял, как он это вытворяет.

– Как? – Тимка от удивления не донес до рта кружку. – Как?

– Очень просто. Призрачные вещи он уплотняет до нормального состояния. А нормальные – до сверхнормального. До полного окаменения. Ох, боюсь, что наш зрачковый камешек еще преподнесет нам много сюрпризов! Вот только я себе пока представить не могу, каких.

– Поживем – увидим, – мудро рассудил Тимка и уткнулся в кружку.

В город отряд вошел уже в темноте – тайно, крадучись. Словно и не спасители они были, а вражеские лазутчики. Впрочем, это оказалось лишним: даже если бы Тимка с Боней прибыли в город под барабанный бой, с развернутыми знаменами и раскрашенными в полосочку, их бы все равно не заметили. Потому как в городе был праздник – шумный, бестолковый, с хлопушками и духовыми оркестрами, с красочным фейерверком; все жители были разряжены самым невероятным образом и потому несколько смахивали на клоунов – так показалось Тимке.

Продираясь сквозь толпу, Хозяйственный тащил за собой мальчика, как трактор прицепную тележку, изредка рыча на мешающих ему встречных-поперечных и расталкивая их крепким плечом. Наконец над одним из дворцовых входов мелькнула вывеска: «Гостиница». Боня махнул в ее сторону рукой – говорить в таком шуме и гаме было невозможно, – и Тимка согласно кивнул.

Слегка оглохнув от праздничного грохота, они вошли в тихий уютный холл гостиницы. Навстречу им из-за стойки вышел немыслимо разодетый высокий человек – Тимка вспомнил, что в его мире таких гостиничных людей называли портье. Портье больше походил на попугая, чем на официального служащего серьезной гостиницы: в ярко-зеленых шортиках, пушистой желтой кофте и розовых чулках, он здорово смахивал на африканского какаду. Или на какую другую птицу, но именно африканскую. Яркую, цветастую. Как заметил Тимка, обут этот смешной дядька был к тому же в прозрачные тапочки.

Боня заворожено глядел на малиновый гребень из волос, венчавший голову портье.

– Ты что, клоунов никогда не видел? – шепнул мальчик Хозяйственному.

– Нет, – покачал головой Боня. – А клоуны – это кто? Городские сумасшедшие?

– Вроде того – уклончиво ответил Тимка.

– Боже, куда я попал, – вздохнул Хозяйственный и подошел к стойке. – Нам комнату на двоих, – Боня достал золотой даллер и протянул его портье, – и обязательно с ванной, креслом-качалкой, пуховыми матрасами и музыкальным ящиком. Для услаждения слуха.

– А, королевский номер! – догадался портье, вертя в пальцах золотую монетку. – Хм, интересная какая. Никогда таких не видел. Вы, верно, издалека в наш город приехали?

– Издалека, – согласился с ним Хозяйственный, – из очень далекого далека.

– Мы с Востока, – сообщил Тимка, вспомнив Бонину легенду, – мы бродячие фокусники. То есть волшебники. Бродячие.

– Хоть бродячие короли с принцами, – портье торжественно положил на стойку связку из трех ключей, – мне-то какое дело, если вами все уплачено. Прошу!

– Вы знаете, – Бонифаций помялся, а затем осторожно показал пальцем на входную дверь гостиницы, – мне кажется, что там, на улицах, чересчур шумно, у вас что, праздник сегодня?

– Сразу видно, что вы приезжие, – усмехнулся разноцветный портье, – какой же это праздник! Это будни. Вы наших праздников не видели! Хотя действительно, что-то сегодня шумновато.

– А у вас, случаем, ничего необычного в последнее время не случалось? – продолжал гнуть свое Боня, – странного такого, необъяснимого?

Портье надолго задумался, в рассеянности поглаживая себя по малиновому гребню.

– Нет, не припомню, – наконец покачал он головой, – все как всегда. Разве что на днях в небе среди бела дня змея с драконом сражались. Между прочим, здорово сражались! Гром, молнии! Не поверите – даже пепел на голову сыпался. Как настоящие были, честное слово! И не подумаешь, что куклы… Это, конечно, необычно. Как правило, такие зрелища наш магистрат устраивает для приезжих только по ночам – с положенным фейерверком и стрельбой из пушек. Кстати скажу: вот уж затейники сидят в нашем магистрате! – портье оживился. – Представляете, после номера с драконом и змеей они еще и все дома ухитрились летучими сделать! Золотые головы, ей-ей, – разноцветный человек восторженно всплеснул руками, – такая изумительная реклама для нашего города! Гостей теперь будет невпроворот.

Боня и Тимка переглянулись.

– Счастливчик! Он так ничего и не понял, – восхитился Тимка.

– Да что это у вас за город такой странный? – с раздражением спросил Хозяйственный. – Драконы со змеями вас не пугают, летучесть домов не изумляет – так, легкое любопытство… Шум, песни по будням! Фейерверк с пушками! В чем дело?

Портье удивленно покачал головой, отчего малиновый гребень колыхнул воздух словно опахало:

– Неужели вы и впрямь не знаете, куда попали? Вот это да! Тогда вы и есть то самое странное и необъяснимое, что я видел за последнее время. Знайте же, что вы находитесь в великом городе развлечений, в славной Токке. Милости прошу, – и портье шутливо помахал рукой, словно оконное стекло ладонью протер. – Все богатые люди мира – наши клиенты! Бездна развлечений, море удовольствия, – портье говорил нараспев, точно с листа читал. Видимо, он знал рекламный текст наизусть. – Максимальный комфорт и надежная охрана! Чудесный климат и ровная погода, потому что с трех самых ветреных сторон света наша Токка защищена изгибом волшебной границы Закрытого королевства, таинственного и ужасного.

– Уже не защищена. Ни таинственно, ни ужасно, – Тимка привстал на цыпочки, забрал со стойки ключи и принялся разглядывать бирку на кольце. – Боня, ты как, не чересчур суеверный? А то у нас комната под номером тринадцать.

– П-погодите, – портье вытаращил плаза на Тимку, – в к-каком таком смысле – «не защищена»?

– В прямом, – развел руками Хозяйственный. – Боюсь, в вашем славном городе скоро будет слишком ветрено и слишком неуютно для веселой жизни, – Хозяйственный пошел за Тимкой к лестнице, ведущей на следующий этаж. Перед лестницей Боня обернулся и сочувственно посмотрел на побледневшего портье. – На вашем месте я бы собрал вещи и уехал отсюда поскорее, – посоветовал Хозяйственный.

– Пока не началось, – многозначительно добавил Тимка и пошел по лестнице вверх, весело бренча ключами на ходу.

Глава 7

Спасайся, кто может!

Тимка все-таки ухитрился выспаться, несмотря на гремевшие всю ночь пушечные выстрелы салютов, взрывы петард и всполохи разноцветных огней фейерверка в окне. К общему шуму добавлялись и квакающие звуки, которые издавал установленный в номере музыкальный ящик – натуральная древняя шарманка, с гнутой ручкой и сменными картинками в окошке! Хозяйственный заказал в местном ресторане полдюжины бутылок крепкого пива и, придя после него в хорошее настроение, до полуночи крутил ручку шарманки, раскачиваясь в кресле-качалке и развлекая сам себя веселыми мелодиями. На Тимкины возмущенные замечания Боня отвечал только одно: «Уплачено! Имею право», – и продолжал старательно крутить ручку. Тимке в конце концов надоело препираться с Хозяйственным, он засунул голову под подушку и крепко уснул.

Где-то к обеду Тимка с Боней покинули гостиницу, но перед уходом побеседовали со сменщиком ночного портье. Дневной портье оказался одетым не менее забавно, чем ночной дежурный дядька, и на все Бонины вопросы старательно отвечал лишь фразами из рекламных проспектов гостиницы. Похоже, этот портье был еще бестолковее предыдущего. Ничего от него не добившись, друзья вышли на улицу.

Улицы города были почти пустыми. После шумного ночного праздника жители и гости веселой Токки мирно спали в своих постелях, и дела им не было до яркого полуденного солнца, чистого неба и свежего, пахнущего дождем ветра. Судя по всему, этот полусумасшедший город привык жить исключительно ночной бесшабашной жизнью: все встречные магазины и ресторанчики оказались закрыты, а случайные прохожие были угрюмы и неразговорчивы. Так что возникшая было у Хозяйственного идея пораспрашивать кого-нибудь о Драконьей Главе, кажется, становилась все труднее и труднее осуществима. И вряд ли Тимка с Боней узнали бы то, что их интересовало, если бы они не встретились случайно с городским дозором – тремя бравыми стражниками.

Стражники вывернули из боковой улицы совершенно неожиданно, и Боня чуть не столкнулся с одним из них. Тимка успел отскочить в сторону от второго стражника, но с размаху врезался в третьего. Словом, ни Тим, ни Боня незамеченными не остались.

– Стоять! – грозно рявкнул рослый начальник дозора, пузатый и усатый стражник в ярко надраенных железных доспехах. – Ни с места! Руки по швам, смирно! – и направил на Боню острую алебарду. Боня с кислым видом, нехотя, выполнил команду; Тимка замер, как стойкий оловянн