Читать онлайн История цивилизации в Древней Руси бесплатно

§ 1 Предпосылки образования Киевской Руси

Социально-экономические предпосылки. Цивилизация, которую мы привыкли называть Киевской Русью, возникла на месте, где уже существовали политические объединения восточных славян. Ко времени, когда началось становление новых форм жизнедеятельности, восточнославянское общество достигло необходимого уровня развития, достаточного для того, чтобы здесь могла возникнуть и существовать цивилизация. Речь идёт о политических и социально-экономических условиях, без которых сохранить вновь возникшую структуру общества и обеспечить устойчивость развития было бы невозможно.

Первой предпосылкой, создавшей условия для образования цивилизации у восточных славян, является участие славян в международной торговле. Роль международных торговых путей, проходивших через земли восточных славян, выражается в том, что они вызвали к жизни военно-торговые общины, нередко состоявшие из разноплемённого люда – оторванного от производительного труда, объединённого общим делом, спаянного кровью и воинским братством. Об их существовании можно судить на основе ряда источников. Так, Ибн Русте рассказывает о том, что русы часто нападают на славян, берут их в плен и везут на продажу в Хазарию и Волжскую Булгарию. Гардизи сообщает о том, что русы ходят на славян по сотне или двести человек, а славяне приходят к русам и служат им. На основе данных общин на Руси сформировался господствующий слой, ставший социальным ядром древнерусской цивилизации.

Существование военно-торговых общин – недостаточное условие для образования цивилизации. Для того чтобы мог возникнуть слой людей, живущий за счёт чужого труда, необходимо, чтобы непосредственный производитель делал больше, чем ему нужно самому. Вторым важнейшим условием расслоения общества и зарождения цивилизации является развитие произ-водящего хозяйства, в нашем случае, земледелия – основного занятия восточных славян. Иначе все эти военно-торговые общины были бы обречены рано или поздно слиться с господствующим народом без каких-либо последствий для социального строя.

По данным археологических раскопок изменения в сельском хозяйстве у восточных славян начинаются с IX века. Прежде всего, это связано с переходом к использованию озимой ржи, что было общим явлением как для славян, так и для скандинавов. Рожь зреет раньше других хлебов и может довольно долго стоять на корню. Зная это, земледельцы оставляли рожь до поры до времени и принимались за уборку других культур. Рожь стабильна, почти всегда урожайна. Не требуя весенне-летней подготовки, рожь давала приемлемый урожай на любой почве. Русский народ рожь называл «матушкой», она не раз спасала людей в трудные годы. «Матушка-рожь кормит всех дураков сплошь, а пшеница – по выбору» – гласит русская пословица. Или: «Красно поле рожью…», «когда рожь, тогда и мера…», «тот хорош, у кого родилась рожь». Озимая рожь обладает сороочистительной способностью и менее яровых культур требовательна к наличию питательных веществ и поэтому более приспособлена к выращиванию на окультуренных почвах. Посев озимых культур чаще всего осуществляется по пару, и поэтому использование озимой ржи косвенно свидетельствует о переходе восточных славян к интенсивной системе земледелия – трёхпольному севообороту. Использование паровой системы увеличивало производительность земли в 10 – 15 раз.

Первые находки озимой ржи датируются IX веком (городище Свила I , Витебская обл.). В X – XIII веках она выходит на первое место среди зерновых культур, а в XIII – XV столетиях количество озимой ржи превышает общее количество яровых. Динамика изменения доли озимой ржи в посевах точно совпадает с динамикой развития древнерусской цивилизации: ростом городов, развитием ремесла, зодчества, культуры и искусства. Это говорит о взаимозависимости этих процессов. Использование озимой ржи, дававшей стабильные урожаи, переход к паровой системе (трёхполью) растёт синхронно с увеличением числа городов, а значит и доли людей, освобождённых от труда. Достаточно высокие урожаи хлеба позволяли использовать в земледелии чужой труд, что превращало городских земледельцев в землевладельцев. Озимая рожь давала возможность прокормить не только самих пахарей и хозяев земли, но и ремесленников, художников, строителей, слуг, скоморохов и т.п., которые делали жизнь этих хозяев более яркой и насыщенной. По существу древнерусская цивилизация выросла на ржи, перефразируя «Слово о полку Игореве», – на ржи взлелеяна, на ржи вскормлена, ржаными колосьями спелената. На ней и держалась. Матушка-рожь кормила Матушку-Русь.

Распространение озимой ржи сопровождалось и другими новшествами. Особое значение имеет появление дуговой и шлейной упряжки, давшее возможность использовать в качестве тягловой силы лошадь, которая в этом качестве является в два раза эффективней быка или вола. Использование лошади как тягловой силы позволило значительно расширить посевные площади. В это же время появляется и соха, с помощью которой можно было обрабатывать тяжёлые почвы.

Политические предпосылки. Первой политической предпосылкой следует считать накопление достаточного опыта объединения больших социальных групп на основе территориального признака. Основой политической системы, которую впитала в себя Русь, стала традиция межплеменного объединения славян. А. А. Горский предлагает называть такие объединения «племенными княжествами» или «славиниями». Сведения о них крайне скудны. Греческие авторы, в частности Прокопий Кесарийский, главной чертой политической системы славян и антов называл народоправство (демократию). Он писал, что славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. Имеется в виду, что дела, которые касаются всех, славяне привыкли решать на общих собраниях.

Источники знают и предводителей славян – князей. Греки называли их риксами или архонтами. В латинских источниках они – короли (rex). Некоторые из них известны по именам. Это Ардагаст (Радигост), Пирагаст (Пирогост), Дерван, Даврит (Добрит, Доброслав?), Славун и другие. Одно из них, возможно, не имя, а титул – Валдук, т.е. Владыка. Все они возглавляли войска, занимались судебными тяжбами и на свой пост, вероятно, избирались. Есть сведения о царе славян и о кагане русов. Ибн Русте называет славянского царя «главой глав». По его словам, он коронуется, имеет помощника – супанеджа, который является его заместителем. Ежегодно «владыка» славян объезжает свою страну, собирая подарки в виде одежды. Попутно он занимается судебными разбирательствами. Похожее положение, по данным Ибн Русте, занимал и каган русов. Несколько иначе о нём пишет Ибн Фадлан. Царь русов живёт во дворце, около него находятся четыреста мужей из числа его сподвижников. С каждым из них – две девушки. Все они сидят рядом с ложем кагана. Оно огромно и украшено драгоценными самоцветами. С ним на этом ложе сидят сорок девушек. Иногда он использует одну из них, как наложницу, в присутствии своих сподвижников. Каган русов не спускается со своего ложа никогда. У него есть заместитель, который управляет войсками, нападает на врагов и замещает его во всех остальных делах.

Границы и хронологические рамки существования объединений подобного рода являются предметом споров. По мнению В. В. Мавродина, в борьбе с аварами в VI веке на Волыни, в Прикарпатье, создаётся мощное политическое объединение восточных славян-антов под руководством дулебовволынян. Это политическое объединение он считает начальным этапом русской государственности. Ещё до революции 1917 года подобную мысль высказывал А. А. Шахматов. К VII веку относится объединение, которое возглавлял некто Само. Как следует из «Хроники Фредегара» в 623 (624) году он был избран славянами королём и царствовал 35 лет. У него было 12 жён, которые родили ему 22 сыновей и 15 дочерей. Будучи королём, он принимал послов, проводил всевозможные разбирательства (суд), возглавлял войско – воевал с аварами и франками. Межплеменными объединениями, очевидно, были летописные восточнославянские народности: древляне, кривичи, северяне, вятичи и другие. Автор «Повести временных лет» указывает на существование у них самостоятельных княжений и называет землями, как и Русь. В IX веке становится известным так называемый Русский каганат. По мнению О. Прицака, он располагался в междуречье Волги, Трубежа и Которосли. Д. А. Мачинский, А. Н. Кирпичников и К. Цукерман считают, что он находился в ВолгоИльменском бассейне, и его столицей была Ладога. Б. А. Рыбаков, Х. Ловмяньский и П. П. Толочко относят каганат русов к среднему Поднепровью и считают его непосредственным предшественником Киевской Руси. Е. С. Галкина помещает Русский каганат в верховьях Донца, Оскола и на среднем и верхнем Дону, связывая его с салто-маяцкой археологической культурой. В. В. Седов создателями Русского каганата считает носителей волынцевской культуры. По его мнению, располагался он между Днепром и Доном. Как бы то ни было, существование подобных политических союзов позволяет предполагать, что определённый опыт, и мы знаем, примерно, какой именно, у восточных славян был, и он мог лечь в основу формировавшейся политической системы Киевской Руси.

Второй политической предпосылкой, сыгравшей большое значение для становления цивилизации у восточных славян, является военная активность, позволявшая быстро накапливать материальные средства, необходимые для содержания государства и социальных слоёв, освобождённых от производительного труда. По словам Менандра Протиктора, византийского историка второй половины VI века, до нашествия аваров славянские земли изобиловали деньгами, потому что славяне издавна грабили римлян… их же земля не была разорена никаким другим народом. Набеги славян на Восточную империю известны под 547, 549, 550, 578, 581, 583, 589 и другими годами. Под 844 годом Ал-Якоби сообщает о нападении русов на Севилью в Испании. В «Житии Георгия Амастридского» говорится о нападении русов на южное побережье Чёрного моря в начале 40-х годов IX века. 18 июня 860 года русы напали на Константинополь. «Повесть временных лет» связывает этот поход с киевскими князьями Аскольдом и Диром. Под 912 – 913 годами Масуди рассказывает о походе русов на Каспий. Хорошо известны походы Олега и Игоря на Царьград.

Таким образом, древнерусская цивилизация возникла на почве социально-экономического и политического развития восточнославянских племён. Важнейшими социально-экономическими предпосылками были: вовлечение восточных славян в международную торговлю и развитие земледелия, связанное с началом использования озимой ржи и переходом к трёхполью. Главными политическими предпосылками стали: опыт создания протогосударственных объединений (держава волынян, Русский каганат, восточнославянские земли) и возросшая военная активность восточных славян.

§ 2 Время и признаки зарождения цивилизации на Руси

Города. Важнейшим признаком цивилизации является наличие городов. Возникновение города фактически датирует время появления цивилизации. Советская наука внесла огромный вклад в изучение древнерусского города. Среди историков, которые занимались его исследованием такие видные представители советской историографии как Б. Д. Греков, В. Т. Пашуто, Б. А. Рыбаков, М. Н. Тихомиров, М. Х. Алешковский, В. В. Карлов, А. В. Куза, М. Г. Рабинович, П. П. Толочко, И. Я. Фроянов, В. Л. Янин и многие другие.

Рисунок 2 – Усадьба простого горожанина

Первый важнейший признак древнерусского города, отличающий его от родового посёлка – наличие дворово-уличной застройки. Двор – воплощение нового положения семьи и, как следствие, новой территориальной системы связей в общине. По данным археологических раскопок, по крайней мере, до конца IX века, чёткие следы наличия дворов отсутствуют, да и в X столетии они прослеживаются далеко не всегда и не везде. В Киеве усадьбы появились во второй половине IX – начале X веков. С начала X столетия первые улицы появляются в Ладоге, хотя следы дворовых настилов, как утверждают археологи, прослеживаются здесь ещё в IX веке.

Новгород Великий застраивается дворовыми усадьбами во второй половине X века, но устойчивый характер дворы в городе приобретают лишь к началу XI-го. К Новгороду и Киеву примыкают Полоцк рубежа X – XI веков и Чернигов того же времени. Дворовые участки XI и последующих веков носят повсеместный и устойчивый характер. В «Повести временных лет» дворы впервые упоминаются под 945 годом. Речь идёт о трёх усадьбах киевского князя. В летописной статье 946 года говорится о дворах в древлянских городах, при этом перечисляются все присущие усадьбе постройки, известные и по археологическим находкам: «клеть» – неотапливаемое помещение, «вежа» – терем, башня, «одрина» – сеновал или спальня.

Рисунок 3 – Усадьба богатого горожанина

Вторым главным признаком городского характера поселения в Древней Руси является инженерное благоустройство улиц – пожалуй, даже более важный, чем двор, показатель «окультуренности» территории. Во всех городах, по крайней мере, лесной зоны археологи, вскрывая древние улицы, обнаруживают деревянные мостовые, а на территории усадеб и вдоль улиц всевозможные системы дренажей и водоотводов. Они найдены в Новгороде, Пскове, Москве, Белоозере, Минске, Смоленске, Мстиславле, Полоцке, Витебске, и многих других городах. В Новгороде деревянные настилы улиц появились в первой половине X века.

Рисунок 4 – Часть мостовой Холопьей улицы в Новгороде. Фотография с раскопа 1951 г.

Древнейшая мостовая Черницыной улицы была сооружена в 938 году. Первая мостовая Великой улицы в Неревском конце уложена в 953 году. На Михайловской улице, в Торговой стороне – в 974 году. Появление в древнерусских укреплённых посёлках дворов, мостовых и водоотводов надёжно определяет время перерастания родоплеменных крепостей в города.

Дополнительным свидетельством городского характера укреплённого поселения можно считать находки дверных замков и появление надписей на вещах. Использование замко́в отражает новые социальные условия – появление обособленной, а затем частной собственности и, как следствие, воровства (татьбы). Дело в том, что развитый родовой строй не знал воровства, по крайней мере, внутри общины. Оно было невозможно по двум причинам. Вопервых, родовые общины жили обособленно друг от друга. Более крупные, чем род, единицы – фратрия и племя – выступали как единое целое крайне редко, и их социальные функции были минимальными. Во-вторых, внутри рода воровство лишалось почвы в силу характера собственности. Поскольку всё было общим – воровать было бессмысленно. Воровство могло возникнуть только после нарушения родовой системы, т.е. как раз в результате распространения городов.

Рисунок 5 – Древнерусские замки, ключи к ним и личины для замков

Появление надписей на вещах связано с правилами судебного разбирательства на Руси, когда о пропаже той или иной вещи нужно было заявить на торгу и, что самое главное, затем опознать её. Владельческая надпись или знак должны были помочь в этом. Данная система нашла отражение в Русской Правде (Ст.32, 34, 37. Простр. ред.) и других источниках, например, берестяных грамотах.

По данным археологических раскопок, дверные замки́ на Руси появляются с начала X века. Нет ни одного крупного поселения X – XIII веков, при раскопках которого не было бы найдено несколько замков и ключей. Количество найденных замков или ключей к ним увеличивается к началу XI века, а в XII–XIII веках это уже один из самых распространённых видов находок. Если в IX – X веках бытовал один тип кубического замка, то к концу XII – XIII веков, замочники изготавливали уже около 12 типов замков разнообразного назначения.

Самая ранняя надпись относится к середине X века. Это знаменитая «горухща», процарапанная на корчаге, обломки которой были найдены Д. А. Авдусиным в Гнёздово, под Смоленском. Её значение до сих пор спорно. Д. А. Авдусин и М. Н. Тихомиров считали, что она означает «горчичное семя» или вообще «горькая пряность». Г. Ф. Корзухина полагала, что это нечто «горючее» – что-то вроде нефти. Любопытное объяснение этому слову предлагал в своё время чешский исследователь Ф. Мареш. В его версии «горухща» читается как «Горух пса». В переводе это означает «Горух писал». Иначе говоря, перед нами – подпись владельца. Если использовать предыдущее прочтение надписи, можно предположить, что «горухща» – это притяжательное прилагательное от имени «Горух» или «Горуша». В этом случае, древнейшая русская надпись также окажется владельческой. Кроме гнёздовской известны ещё три надписи на корчагах XI – XII веков: «Ярополче вино» из Пинска, «Новое вино Добрило послал князю Богунка», найденная в Старой Рязани и «Благодатнеша плона корчага сия» из Киева. Почти все они так или иначе говорят о владельцах корчаг. В XI – XII веках надписи на вещах уже далеко не редкость. Подписывали гусли, пряслица, гривны, братины и т.п.

Русинок 6 – Фрагмент корчаги с надписью «горухща»

Время появления дворов и мостовых, замков и надписей на вещах, а также динамика их распространения показывает, что становление городов и цивилизации у восточных славян приходится в основном на X век. Это был своего рода переходный период, когда новые отношения (если иметь в виду динамику распространения) постепенно завоёвывают свои позиции и окончательно побеждают к началу XI столетия.

Зодчество, предметы роскоши, письменность. Сведения о других признаках цивилизации подтверждают сделанный вывод. Монументальное зодчество в X веке известно лишь в Киеве. В летописи есть сведения о каменном княжеском тереме середины X века, но археологи пока не могут его обнаружить. Самой ранней монументальной постройкой, от которой до нас дошли материальные свидетельства, является Десятинная церковь, возведённая в Киеве в 996 году. Настоящее бурное строительство даже здесь начинается в первой половине XI века. Тогда возводится «город Владимира» и создаётся «город Ярослава» с великолепным Софийским собором и Золотыми воротами. Киев становится одним из красивейших городов Европы, соперником Царьграда.

Рисунок 7 – Десятинная церковь. Реконструкция Н. А. Холостенко

Согласуются со всем перечисленным и данные о производстве и распространении предметов роскоши. Древнерусские ювелиры обладали высокой степенью мастерства, широко применяя такие операции, как чеканка, прокатка, ковка, гравировка, тиснение, штамповка, волочение, скань, чернение, эмаль, наведение золотом и другие. Но развиваться ремесло начинает только с X века. Большинство собранных археологами коллекций инструментов и приспособлений ювелиров не уходят вглубь ранее этого столетия.

Красноречивы и материалы кладов из монет, женских украшений, слитков серебра и золота. Самые ранние из них относятся к рубежу IX – X веков. Они крайне немногочисленны (их всего одиннадцать). Основная масса кладов приходится на вторую половину X – сер. XIII веков. Знаменитые турьи рога-ритоны из «Чёрной могилы», окованные серебром, датируются второй половиной X века. Ничего подобного по изяществу и красоте, мастерству и богатству более раннего времени в землях восточных славян не найдено.

Рисунок 8 – Серебряная оковка турьего рога из «Чёрной Могилы»

Данные о развитии письменности на Руси частично уже приводились в связи с распространением подписанных вещей. О грамотности населения можно судить и на основе находок берестяных грамот. Первые инструменты для берестяного письма (писала) обнаружены в Новгороде в слоях 953 – 972 годов, но до сих пор не найдено ни одной берестяной грамоты X века. Древнейшие грамоты извлечены из слоёв первой половины XI столетия.

Рисунок 9 – Древнерусские писала и церы

По данным на 1996 год, к XI веку относится 21 грамота, а к XII веку – уже 230. Рост числа находок, говорящих о развитии письменности (от первых писал и полного отсутствия текстов в X веке к десяткам грамот в XI и уже сотням в XII–м) свидетельствует о сходной динамике, что и в случае с распространением дворов, дверных замко́в, храмов и кладов с драгоценностями.

Рисунок 10 – Количество берестяных грамот, найденных в Новгороде

Перед нами достаточно надёжные основания, чтобы сделать окончательный вывод: цивилизация в Древней Руси складывается с конца IX века в течение X столетия, а полностью оформляется в начале XI-го.

§ 3 Роль варягов и русов в создании древнерусской цивилизации

Призвание варягов. Сообщение «Повести временных лет» о призвании Рюрика ильменскими словенами и их соседями породило множество мнений и нескончаемые споры. Большинство исследователей признают легендарный характер рассказа. Известно, что сообщение русской летописи о призвании Рюрика не является оригинальным. Почти буквально оно совпадает с рассказом Видукинда Корвейского о приглашении бриттами саксов, написанном в X веке. И. Н. Данилевский полагает, что летописец вряд ли знал о труде немецкого хрониста, и речь следует вести о каком-то общем для них литературном источнике. Таким источником он считает третий стих 111 псалма. Иную библейскую параллель летописному рассказу находил Г. М. Барац. По его мнению, в основе летописного сюжета лежит текст I Книги Царств. Знал или нет древнерусский книжник о «Деяниях саксов», написанных Видукиндом, пользовался им, или его путеводителем была только Библия, вывод напрашивается один: легенда о призвании варягов – плод литературного творчества, основанный на книжной традиции. Летописный рассказ является результатом осмысления событий IX века со стороны автора XII столетия.

Степень достоверности, точность и полнота известия представляются историкам по-разному. М. Н. Покровский писал, что весь рассказ, несомненно, стилизован, и настолько, что разглядеть его историческую основу почти невозможно. С. В. Юшков полагал, что рассказ летописца сплошь легендарен и в нём трудно отделить правду от вымысла. Примерно так же думал и Д. С. Лихачёв. Б. Д. Греков верным признавал факт найма новгородцами варяжских вспомогательных отрядов. Близки к его мнению В. В. Мавродин и И. Я. Фроянов. Если судить по уровню материальной культуры, словени, кривичи и прочие участники предполагаемого найма вряд ли могли это сделать. Они жили в то время первобытным строем и не имели средств для найма. У словен этого времени преобладают поселения сельского типа с хаотичной застройкой и бедным инвентарём. Между тем, судя по более поздним данным, варяги требовали за свои услуги немало. Например, у Владимира Святославича после взятия Киева они запросили по 2 гривны с человека, которые он обещал собрать за месяц, но так и не смог.

Рисунок 11 – Памятник «Тысячелетие России» в новгородском кремле, поставленный 8 сентября 1862 года, спустя 1000 лет после легендарного призвания варягов

Археологические источники IX – X веков подтверждают присутствие скандинавов в землях восточных славян. По данным раскопок Ладоги, они здесь жили с момента возникновения посёлка около 750 года. На северовостоке Руси скандинавские материалы впервые появляются, начиная с IX века, но большинство из них относятся к X столетию. Для Руси X – XI веков, главным образом в отношении новгородского севера, характерны так называемые «вещи-гибриды», которые могут рассматриваться как результат взаимодействия скандинавской и славянской традиций. Гибридными являются скандинавские погребения в районе Гнёздова и Верхней Волги. Как показали раскопки, многие захоронения здесь совершены «по смешенному обряду со сложным инвентарём», в котором археологи видят различные этнические черты. Погребальный ритуал становится стандартным, но объединяющим в себе разноэтнические черты к середине X столетия. В Тимереве процент комплексов со скандинавскими вещами во второй половине X века резко падает. В Киеве и Чернигове в курганах IX – X веков складывается сложная иерархия погребений (монументальные курганы, срубные гробницы, захоронения воинов с конём и оружием), но в них нет никаких специфически скандинавских черт. Материалы Шестовицкого могильника под Черниговом содержат некоторое количество вещей скандинавского происхождения, что можно рассматривать как свидетельство сложного этнического состава Черниговской общины. Однако большинство захоронений здесь чисто славянские. В XII веке «скандинавский след» практически уже нигде не прослеживается.

Русы. Согласно летописи, русы были находниками – людьми, пришедшими в земли, где уже обосновались кривичи, дреговичи, вятичи, радимичи, северяне, древляне и другие славянские племена. Откуда они пришли – точно не известно.

Сведения иностранных источников о русах противоречивы. По данным Бертинских анналов епископа Пруденция в 839 году франкский король Людовик Благочестивый узнал в росах (так они называются в греческих источниках) шведов. Это свидетельство нередко привлекают для доказательства норманнского происхождения русов. Между тем данный вывод нельзя считать обоснованным. Согласно сообщению, к императору франков явилось греческое посольство, вместе с которым прибыли некие люди, которые назвались представителями народа «рос». Император не сразу понял, кто именно перед ним. После расследования выяснилось, что они шведы. Может быть даже разведчики, а не искатели дружбы. Если бы имя «рос» означало «швед», то никакого расследования для того, чтобы это понять не требовалось бы. Народом норманнов русов называет и «Венецианская хроника» (рубеж X – XI вв.) Иоанна Диакона. Константин Багрянородный даёт двойные названия днепровских порогов, с одной стороны славянские, с другой – росские. И. Тунманн предложил считать последние скандинавскими по происхождению. Многие современные исследователи, в том числе М. В. Бибиков, Е. А. Мельникова, Р. Г. Скрынников, В. Я. Петрухин, И. Н. Данилевский, С. В. Думин, А. А. Турилов и другие, признают его точку зрения наиболее вероятной. Действительно, греки, которые хорошо знали славян как минимум с VI века, столкнувшись с росами, увидели в них народ неведомый. Патриарх Фотий писал о росах, что это народ неименитый и неизвестный, получивший имя со времени похода на греков. Однако Фотия, как замечают В. Я. Петрухин и Д. С. Раевский, нельзя понимать буквально. Имя народа «рос» знали в Империи. Известно, что в первой половине IX века росы напали на византийские порты на черноморском побережье. Тот же Фотий в другом месте назвал народ рос «пресловутым». По мнению Е. С. Галкиной, Фотий имел в виду лишь то, что росы до нападения на Константинополь не были знамениты.

Продолжатель Феофана указывает на франкское, т.е. германское происхождение росов. Описывая поход князя Игоря 941 года, он отмечает, что росов именуют так же дромитами и происходят они из племени франков. Рассматривая сообщение Ибн Фадлана, который лично наблюдал русов в Булгаре в 921 году, многие исследователи отмечают, что описание внешности русских купцов больше всего роднит их с норманнами.

О русах известны и противоположные данные: во многих арабских источниках они называются славянами или говорящими на славянском языке. Ряд историков считают в связи с этим, что русы довольно быстро ославянились. А. Е. Пресняков полагал, что в X веке они были двуязычными. Главным основанием для такого вывода ему послужило сообщение К. Багрянородного о славянских и росских названиях днепровских порогов. По мнению современных исследователей Е. Г. Галкиной и А. Г. Кузьмина, реальное двуязычие русов, которых они считают по происхождению аланами, сохранялось только в IX веке, а с начала X-го русы полностью перешли на славянскую речь.

О близости русов славянам свидетельствуют данные арабского географа IX века Ибн Хордадбеха. По его данным, русам, которые отправлялись в Багдад с товарами, переводчиками служили славянские рабы. На этом основании можно допустить, что они говорили по-славянски, или, по крайней мере, понимали славянскую речь. В сочинении Ибн Хордадбеха русские купцы названы «видом славян». В сходном рассказе другого арабского географа Ибн ал-Факиха, эти купцы обозначены как славянские. Ибрагим ибн Йакуб упоминает русов в числе народов, говорящих по-славянски, так как они смешались со славянами. Один из возможных путей смешения раскрывает Гардизи. Согласно его сообщению, много людей из славян приходят к русам и служат им, чтобы этой службой обезопасить себя.

Бесспорное доказательство принадлежности русов к славянским народам в X веке (когда скандинавы здесь наиболее активны) содержится в договорах Руси с греками 911 и 944 годов. Это означает, что открытые археологами следы пребывания скандинавов на восточнославянском севере и северовостоке, никакого отношения к русам не имеют. Оба соглашения были составлены на греческом и славянском языках. Славянская сторона называла себя Русью: «мы от рода Рускаго» – говорили послы и ссылались при этом на закон русский. И этот русский закон, как показали исследования, относится к славянскому, а не скандинавскому праву. Тексты договоров 907 – 911 годов указывают, что «варяжский» князь Олег и «варяжская» знать Руси клянутся перед греками не Одином и Тором – скандинавскими богами, а Перуном и Волосом – чисто славянскими божествами. Выходит, князья, захватившие власть в Киевском государстве, и их мужи с самого начала являлись язычниками-славянами.

О принадлежности русов к славянам свидетельствует и политическая терминология, которой они пользовались. Вся она, без исключения, славянская: князь, вече, дружина, тысяцкий, посадник, сотский, десятский. Считается, что слово «князь» германского происхождения. Однако предполагаемое заимствование произошло ещё во времена славянского единства, поскольку слово это общеславянское.

Для русского летописца конца XI – начала XII веков, русы, несомненно, славянский народ. «…А Словеньскыи языкъ и Роускыи одно [есть]» – пишет он. Можно заметить, что летописец, хотя и называет русов варягами, явно отличает их и от шведов, и от норвежцев, и от норманнов вообще, т.е. тех, кого мы привыкли называть варягами. Русов летописец считал находниками, но не причислял их к скандинавам или германцам. Поздние западные источники эпохи расцвета Киевской Руси так же однозначно относят Русь к славянам.

Язык и религия, особенно национальная, являются объективными признаками принадлежности к тому или иному народу. Славянская речь русов, обычаи и боги, в которых они верили, неопровержимо доказывают, что русы в X веке – это славяне.

Русская цивилизация складывается в результате взаимодействия славян с местным населением (в основном финнами, балтами, сарматами (?)) и скандинавскими находниками. При этом господствующей силой были, несомненно, славяне.

Возникновение социального ядра цивилизации. Зарождение городов и другие отмеченные выше явления свидетельствуют о переменах в общественных отношениях, основной смысл которых – выделение социальной группы, позволяющей личности, входящей в её состав, получить высокую степень свободы. Это была новая знать, представляющая собой социальное ядро древнерусской цивилизации.

Данные письменных источников о Древней Руси X – XIII веков включают упоминания лучших людей, нарочитых мужей, бояр, огнищан и других. Великие бояре и просто бояре (боляре) известны по наиболее ранним источникам – договорам Руси с греками 911, 944 и 971 годов. Наряду с ними здесь упоминаются Светлые и Великие князья и «всякое княжьё». Практически все эти категории населения не сходят со страниц письменных источников вплоть до монгольского нашествия, а в некоторых случаях и гораздо позже.

Основу социального ядра на Руси, составили бояре. В источниках они предстают в качестве воинов, крупных землевладельцев, ростовщиков, государственных деятелей. В числе привилегий боярства значится право участвовать в управлении обществом – в качестве должностных лиц (посадников, тысяцких, сотских и т.п.), советников князя и участников вечевых собраний. Любимыми видами отдыха бояр были охота и пиры. Происхождение боярства вызывает споры. «Боярин» – слово общеславянское и, скорее всего, восходит к эпохе первобытности. В племенном обществе боярин – первый в общине, возможно, старший в роду. По мнению В. В. Колесова, «боярин», «болярин» – тот, кто на́больший, «сильный представитель рода». В корне этого слова – «боль», заключено значение: большой, сильный. Однако, это вовсе не значит, что бояре происходили от местной родовой старейшины. Скорее всего, древнерусские бояре вели происхождение от основателей городов и первопоселенцев. Если обратить внимание на то, как появляются первые города на Руси и как заселяются, можно сделать вывод, что русскими боярами становились «лучшие люди», которые «нарубались» в них киевскими князьями (подробнее см. след. параграф). Иначе говоря, это была родовая аристократия, оторванная от своего племени и не связанная с местным населением, принимавшим иной социальный статус. Основу киевского боярства составили воины, пришедшие вместе с Олегом – представители его разноплемённой дружины и местная родовая знать.

§ 4 Возникновение городов

Краткая историография вопроса. Проблема возникновения первых русских городов до сих пор вызывает споры. В. О. Ключевский считал, что они возникли вследствие успехов восточной торговли славян, как пункты склада и отправления русского вывоза. В советское время против этого выступил М. Н. Тихомиров. По его мнению, торговля не вызывала города к жизни, она лишь создала условия для выделения из них наиболее крупных и богатых. Настоящей силой, вызывавшей к жизни русские города, он считал развитие земледелия и ремесла в области экономики и феодализма – в области общественных отношений. Конкретные пути появления городов представлялись советским историкам достаточно разнообразными. По убеждению Н. Н. Воронина, города на Руси строились на основе торгово-ремесленных поселений, феодальных замков или княжеских крепостей. С ним, в той или иной степени, соглашались Е. И. Горюнова, М. Г. Рабинович, В. Т. Пашуто, А. В. Куза, В. В. Седов и другие. М. Ю. Брайчевский выделяет одну из перечисленных возможностей. Большинство городов, с его точки зрения, возникло вокруг раннефеодальных крепостей-замков. В. Л. Янин и М. Х. Алешковский полагают, что древнерусский город развился не из княжеских замков или торгово-ремесленных поселений, а из административных вечевых центров сельских округ-погостов, мест концентрирования дани и её сборщиков. В. В. Мавродин, И. Я. Фроянов и А. Ю. Дворниченко считают, что города на Руси конца IX – X вв. строились на родоплеменной основе. Они возникли в результате образования племенных союзов, как жизненно необходимые органы, координирующие и направляющие деятельность союзов.

Киев. Согласно археологическим данным о появлении усадебной застройки, мостовых, дренажных систем и т.п., применительно к X веку, можно говорить о существовании только пяти настоящих городов. В конце IX – начале X века возникли Киев и Ладога, в первой половине века – Новгород и в конце столетия – Полоцк и Чернигов.

Автор «Повести временных лет» первым русским городом называет Киев, а основателем Русской земли считает Олега. Это следует из слов, которые он вкладывает в уста вещего князя: «И сел Олег, княжа, в Киеве и сказал Олег: “Это будет мать городам русским”. И были у него, – продолжает летописец, – варяги, и словени, и прочие прозвавшиеся Русью»2. Под «прочими» он подразумевал других участников похода (чудь, мерю, кривичей) и полян. Получается, что «Русская земля» возникла в результате слияния разноплемённых родов с приходом в Киев Олега и его войска. Смысл явления понятен. Оно хорошо известно с глубокой древности и называется обычно греческим словом «синойкизм». Выражение «мать городов русских», как и греческое «metropolis» (от meter – мать и polis – город) – означает город-основатель. Слова Вещего Олега «Киев – мать городов русских» – своего рода пророчество, предрекающее Киеву лавры оснавателя всех русских городов (или старших городов).

В летопись проникли и такие сведения, которые не укладываются в концепцию киевского книжника. Опираясь на греческие хроники, он рассказывает о том, что Русская земля стала известна еще в правление императора ромеев Михаила. Согласно летописи, в 866 году (по греческим источникам в 860), русы напали на Константинополь. Эти русы связываются летописцем с киевскими князьями Аскольдом и Диром. Если это и в самом деле было так, получается, что Русская земля возникла, по меньшей мере, на четверть века раньше прихода Олега.

Рассказ о походе Олега на Киев противоречив, и как выясняется – полон легендарных подробностей, на самом деле никогда не происходивших. Летописец утверждает, что Олег взял по пути Смоленск и Любеч и посадил там своих мужей. Однако в то время этих городов не существовало. По данным летописи Олег шёл на Киев с большим войском – «поимъ воя многи». Но, придя к горам Киевским, почему-то стал прятать его в ладьях и притворяться купцом. Во-первых, если это разноплеменное войско было действительно велико, запрятать его было не так уж просто. Во-вторых, если оно на самом деле было значительным, почему Олег не взял Киев открыто – осадой или приступом, как это он якобы сделал с Любечем и Смоленском, вести о взятии которых дошли бы до киевских князей раньше самого огромного воинства? Скорее всего, поход Олега был в действительности разбойничьим набегом небольшого отряда, состоявшего из представителей словен, кривичей, варягов, мери и т.п. Но никак не предприятием государственного масштаба. В этом случае смысл притворяться купцами есть, тем более что в определенной мере это на самом деле было так. Набеги русов на славян, о которых рассказывают восточные авторы, были напрямую связаны с торговыми интересами последних.

Согласно археологическим раскопкам, Киев возник на месте гнезда славянских поселений, располагавшихся в VII – IX веках на Старокиевской горе и её склонах, горах Киселёвке, Детинке, Щековице и на Подоле. Поселения перемежались пустыми пространствами, пашнями и могильниками. Древнейшее городище располагалось на северо-западе Старокиевской горы. По мнению Б. А. Рыбакова, оно датируется концом V – нач. VI вв. В конце IX века бурно развивается киевский Подол, здесь появляется дворовая застройка и уличная планировка.

В 969 – 971 годах, в княжение знаменитого князя-воителя Святослава Игоревича, Киев едва не потерял свой статус «середины» Русской земли. Его могли покинуть не только князь и его семья, но и лучшая часть местной знати. Киевское боярство готово было поменять место своего пребывания на более привлекательное, согласившись вместе с князем разместиться в другом городе – Переяславце на Дунае. И Святослав, и его дружина ждали только смерти больной матери князя. Причиной, по которой такой исход не состоялся, стала неудача русичей в борьбе с империей ромеев. Причиной, по которой такой исход мог бы состояться, было то, что киевская дружина к тому времени ещё не осела окончательно на землю и старые дружинные идеалы верности и братства значили для неё больше, чем собственные сёла в округе Киева.

Рисунок 12 – Центральная часть Киева в XII веке

При Владимире была изменена не только религия, но и сделан окончательный шаг к оседанию русской дружины. Развитие Киева, его укрепление и разрастание начинается именно в это время. Это видно по предпринятому князем строительству. Вначале было построено языческое святилище «вне двора» теремного, затем – Десятинная церковь и укрепления «города Владимира».

Настоящий скачок в развитии Киева произошёл в эпоху Ярослава Мудрого после периода временного упадка, вызванного шоком от введения христианства и борьбой сыновей Владимира за киевское наследство. Тогда пределы города заметно расширяются. Планировка становится устойчивой. Окончательно оформляется центр – «город Владимира» и «город Ярослава» с Золотыми воротами и грандиозным Софийским собором. Крепостные сооружения Киева увеличиваются по площади в 7 раз.

Ладога. Судя по археологическим данным, Ладога возникла в то же время, что и Киев. Это единственно возможное место, куда мог прийти легендарный Рюрик, и откуда мог двинуться в поход на Киев Вещий Олег. О призвании Рюрика в Ладогу, а не Новгород говорится в Ипатьевской и Радзивиловской летописях.

Археологические раскопки показали, что Ладога как поселение возникает ещё в середине VIII века, но в то время наряду со славянами здесь жили балты, финны и скандинавы. Археологи обнаруживают и славянские квадратные срубы с печью в углу, и скандинавского облика большие дома. Славяне стали преобладать здесь в X веке. Первая крепость в Ладоге построена на рубеже IX – X веков. Постепенно Ладога становится славянским городом. Появляются первые улицы, вытянувшиеся вдоль берега Волхова, и дворовоусадебная застройка, типичная для древнерусских городов.

Когда Рюрик пришёл в Ладогу – это была международная торговая фактория, с более-менее постоянным земледельческим и торговоремесленным населением. Олег покинул её вместе со своей ватагой ещё тогда, когда Ладога не представляла собой единого организма. И только при непосредственном его участии она приобретает городские черты. Скорее всего, именно Олег строит здесь каменную крепость, датируемую археологами концом IX – началом X веков, ставшую первым шагом к славянскому преобладанию. Олег и его люди брали торговый путь «из варяг в греки» под свой контроль – в этом заключается цель укрепления самого северного пункта данной торговой системы. В X веке Киевская община настойчиво стремилась освоить восточнославянские земли, отстраивая крепости в наиболее важных, с точки зрения Киева, местах. Древнейшие русские города (киевские крепости) обеспечивали господство Киева среди славянских племён.

Новгород. Сведения о строительстве Новгорода противоречивы. Первоначально, согласно летописным данным, новгородская крепость была построена пришедшими в эти места словенами, затем свои укрепления поставил здесь Рюрик. Наконец, в 1044 году Новгород ещё раз заложил Владимир, сын Ярослава Мудрого. Словенский Новгород – родовой посёлок или племенной центр, местоположение которого неизвестно. Новгород Рюрика многие соотносят с «Рюриковым городищем», расположенном в 2-х км от древнерусского Новгорода. Раскопки показали, что поселение здесь существовало уже в середине IX века. Наряду со славянами, которые строили здесь деревянные срубы (длина стен 4 – 6 метров) и оставили после себя лепную посуду и втульчатые наконечники стрел, характерные для западных славян, здесь обитало какое-то число скандинавов. Скандинавский след представлен гривнами с привесками в виде молоточков Тора, равноплечными и скорлупообразными фибулами, игральными шашками, подвесками с руническими заклинаниями и т.п. К известному ныне новгородскому детинцу относится только последнее сообщение. Оно подтверждено археологическими раскопками. Новгород Владимира Ярославича – древнейший детинец, который занимал северо-западную часть современного детинца и включал Софийский собор и епископский двор. В. Л. Янин и М. Х. Алешковский считают, что на месте Софийского собора раньше находилось языческое капище, т.е. эта часть детинца и в дохристианские времена была центром, окружавших его боярских хуторов. Здесь стоял и более древний детинец. Первая крепостьдетинец могла быть поставлена на этом месте при Олеге или Игоре.

Рисунок 13 – Древнерусский Новгород

Первоначально новгородцы – часть киевской городской общины. О единстве Киева и Новгорода X века говорят сообщения летописи о данях, установленных Олегом, а затем Ольгой, оброках, ловищах и знаменьях киевских князей в новгородской земле. Связь с «матерью» была главным образом политическая. Из Киева присылались посадники. Если это был князь, например, Святослав, Владимир, Ярослав – это льстило новгородцам и делало их более самостоятельными. Личность князя придавала городу завершённость – как политическую, так и духовную: язычники верили в мистическую связь между правителем и благом общества.

Полоцк. Впервые Полоцк упоминается в «Повести временных лет» под 862 годом в числе городов, подвластных Рюрику. Есть он и в списке русских городов, которым предназначалась греческая дань, взятая Олегом в 907 году. Под 980 годом в летописи говорится о первом полоцком князе Рогволоде, якобы пришедшем «из-за морья».

Рисунок 14 – Древнерусский Полоцк

Системное археологическое изучение города началось в советское время. Здесь вели раскопки А. Н. Лявданский, М. К. Каргер, П. А. Раппопорт, Л. В. Алексеев и другие. По археологическим данным первоначальное поселение в Полоцке возникло в IX веке на правом берегу р. Полоты. Древнейшие славянские напластования датируются X веком. Детинец в устье реки Полоты сооружается во второй половине X века. Он и стал центром будущего города. Городские черты Полоцк приобретает в конце X – начале XI веков, когда распространяется дворово-усадебная застройка и строятся мостовые. Полоцк был основан для осуществления контроля торгового пути «из варяг в арабы» (как выражается И. В. Дубов), проходившего из Балтийского моря по Западной Двине, через волок по Волге в Каспийское море.

Чернигов. Город впервые упоминается в летописи под 907 годом, в числе русских городов – получателей греческой дани. Константин Багрянородный говорит о Чернигове как об одной из «росских крепостей», откуда приходят в Константинополь славянские однодревки. Первое событие, связанное с городом, датируется 1024 годом. Тогда князь Мстислав Владимирович, не принятый в Киеве, «седе на столе Чернигове».

Рисунок 15 – Древнерусский Чернигов (По Б. А. Рыбакову)

Город давно привлекает внимание исследователей. Массовые раскопки черниговских курганов осуществлял в 70-е годы XIX века Д. Я. Самоквасов. Детинец изучал Б. А. Рыбаков. Архитектурные памятники исследовали Н. В. Холостенко и П. Д. Барановский. В наше время раскопками в Чернигове руководит В. П. Коваленко. К истории Чернигова обращались П. В. Голубовский, Д. И. Багалей, М. Н. Тихомиров, А. Н. Насонов, В. В. Мавродин, А. К. Зайцев, М. Ю. Брайчевский, А. В. Куза и другие.

Археологические раскопки показали, что на территории Чернигова в VIII – IX веках существовало несколько поселений Роменской культуры, традиционно связываемой с племенами северян. В конце IX века они прекращают своё существование в результате военного разгрома. Их место занимают памятники древнерусского типа. Первые укрепления в районе черниговского детинца, по всей видимости, были сооружены в начале X века (точных данных на этот счёт нет). Считается, что в 80 – 90-е годы X века детинец был заново отстроен князем Владимиром. Городской характер Чернигов приобретает в начале XI века, как и Полоцк. Город, вероятно, следил за движением по Десне и держал выход к торговому пути «из варяг в греки», соединяя его через Угру и Оку с Волжским путём.

Принудительный синойкизм. К числу первых киевских крепостей относятся Вышгород и Псков. В Вышгороде нет непотревоженных отложений X века, есть только отдельные находки. В Пскове первые укрепления относятся к началу или середине X века, но городом поселение становится только в XI столетии.

В конце X века Владимир Святославич строит ряд крепостей вблизи Киева для защиты его от набегов печенегов. Среди них были Белгород и Переяславль. Археологические раскопки подтвердили сведения летописи. Белгород был построен на месте славянского городища (площадью 8,5 га), располагавшегося на мысу, образованном оврагом и берегом р. Ирпень. По данным раскопок, в конце X века здесь были построены укрепления детинца (12,5 га) и первого окольного города. Валы города имели внутренние срубные конструкции и мощную кладку из сырцового кирпича. Древнейшие укрепления Переяславля также относятся к концу X века.

Рисунок 16 – Основание Белгорода князем Владимиром. Миниатюра Радзивиловской летописи

Сообщения летописи о строительстве Белгорода и сведения, стоящие под 988 годом, позволяют выяснить, как именно создавал свои колонии Киев. Согласно летописи, Владимир «наруби», т.е. собрал, набрал людей в Белгород из иных городов. То же самое он делал и при заселении других, безымянных городов, о постройке которых сообщается в статье 988 года. Следовательно, Владимир соединял в одно целое представителей различных племён и родов, т.е. искусственно делал то, что раньше само собой случилось в Киеве. Перед нами самый настоящий принудительный синойкизм, подобный тем, что устраивали Селевкиды в своём царстве более чем за тысячу лет до этого.

Сведения летописей о других древнейших русских городах не получили подтверждения в результате археологических раскопок. Первые укрепления Смоленска датируются археологами рубежом XI – XII веков. Заселение подола относится к середине XI века. Как известно, древнерусскому Смоленску предшествовало Гнёздово X – XI веков – открытое торгово-ремесленное поселение с многонациональным населением. Однако Гнёздово невозможно признать за первоначальный Смоленск. В действительности это было поселение, тесно связанное с интересами международной торговли и далёкими грабительскими походами. Оно представляло собой в первую очередь торговое место, факторию и прямого отношения к будущему Смоленску не имело. Белоозеро (уп. под 862 г.) в X веке – посёлок веси. Древнерусским городом он становится только в XII столетии. Укрепления Изборска были сооружены на рубеже X – XI веков, хотя поселение здесь известно ещё с VIII века. Ростов по археологическим данным появляется не ранее XI века. Ему предшествует Сарское городище IX – X веков, но его, как и Гнёздово по отношению к Смоленску, нельзя признать первоначальным Ростовом. Древнейшие напластования Турова относятся к рубежу X – XI веков, а укрепления города были сооружены не ранее XI столетия. Укрепления Любеча были построены также в XI веке3.

§ 5 Формирование территории Киевской Руси

Метод определения границ древнерусской цивилизации. Свидетельством принадлежности определённой территории к древнерусской цивилизации и, следовательно, киевскому государству является появление здесь города. Восточнославянские союзы не знали настоящих городов. Все известные нам городские поселения на территории Восточной Европы – древнерусские. Они однотипны по структуре и материальной культуре. Территорию древнерусского государства ориентировочно можно определить путём сопоставления данных о строительстве города в земле какого-либо восточнославянского племени и границ племенного объединения.

Первый этап. Исходя из того, что в конце X – начале XI веков существовало всего пять городов, можно сделать вывод, что территория Руси вряд ли тогда была большой. Тем более она не могла быть такой на рубеже IX – X веков, когда известно только два города. Началось всё с небольшой точки – это северо-западная часть Старокиевской горы. Территориальным ядром древнерусской цивилизации является Киев. К нему, видимо, примыкала небольшая округа в пределах земли полян.

Выявление границ племенной территории полян вызывает у исследователей большие трудности. Основная проблема – отсутствие надёжных полянских черт. Неуловимость этнических особенностей полян наряду с попытками найти такие особенности вызвала к жизни версии о том, что поляне возникли в результате смешения разных славянских племён или же полян вовсе не существовало. Отсутствие надёжных примет, по которым можно было бы очертить территорию «самого главного» восточнославянского племенного союза, действительно подозрительно. Однако у этого, казалось бы, безнадёжного спора есть один положительный результат. «Территория без лица» с центром в Киеве отличается тем, что сочетает в себе черты различных славянских и неславянских племён. Это отражает начальный этап формирования нового социального организма на общей славянской основе. Перед нами территория межплеменного котла, в котором в течение IX века варилась будущая культура Древней Руси. Древнерусская цивилизация – результат совместного творчества всех Восточных славян. И результат этот впервые возник именно на этой территории. В IX веке она, скорее всего, не выходила за границы, очерченные Ю. В. Готье. Для Черниговского Подесенья этого времени характерны немногочисленные роменские, т.е. северянские памятники – урочища Еловщина в Чернигове, Шестовица, Седнев. На рубеже IX – X веков они прекратили своё существование в результате военного разгрома. Тогда им на смену пришли памятники древнерусского типа. Уничтожение северянских посёлков в районе Чернигова произошло в результате походов киевского князя Олега, которые отмечаются в летописи примерно в это время – 883 – 884 годы. В конце IX – начале X веков в Среднем Поднепровье Русь владела лишь небольшой областью в округе Киева – по водоразделу Тетерева и Ирпени на северо-западе, Днепру – на Востоке и в районе Поросья – на юге. На левобережье Днепра Русская земля охватывала Черниговское Подесенье до реки Снов или Мены.

Ещё меньше было подвластно Руси на севере восточнославянских земель в районе Волхова – там, где находился второй русский город Ладога и был основан третий – Новгород. Это была узкая полоса вдоль Волхова от Ладоги до озера Ильмень или до истока Ловати. Прилегающие области вошли в состав Руси позже. Освоение славянских и финно-угорских земель началось с Луги, где обитала водь, побережья Псковского озера и реки Великой – владений кривичей, а также Помостья, где жила весь. Согласно летописи, произошло это в княжение Ольги. Под 947 годом летописец рассказывает о том, как она строила здесь погосты и знаменья, определяла размер дани, оброков, устраивала ловища и посещала Псков. Археологические данные подтверждают сведения летописи – древнерусский детинец Пскова строится, примерно, в это время.

К середине X века территория Руси в Среднем Поднепровье расширяется за счёт Деревской земли. Древляне потеряли самостоятельность после убийства Игоря Старого и войны, вызванной этим убийством. Граница древнерусского государства на западе отодвинулась как минимум до реки Случ, а на северо-западе почти вплотную подошла к Припяти. Разделительной полосой между Русью и дреговичами стала бывшая древлянская граница, проходившая по болотистым местам южнее Припяти.

Второй этап. Значительный территориальный рост Руси приходится на княжение Владимира Святославича. Первые приобретения он сделал, отправляясь на борьбу с братом Ярополком. Согласно летописи, в 980 году Владимир взял Полоцк, где княжил Рогволод. Археологические раскопки подтверждают – в конце X века старая кривичская крепость была разрушена, а новый древнерусский детинец Полоцка построили в конце X – начале XI веков на другом более высоком месте. Вместе с городом к Руси отошла только наиболее заселённая правобережная часть Западной Двины, на востоке доходившая до Межи или Волги. Закрепившись в Киеве, Владимир двинулся на запад. В 981 году он отвоёвывает у поляков Червенские города. Тогда же к Руси присоединяется Волынская земля, через которую киевский князь проходил, направляясь к полякам. Здесь строится город Владимир, упомянутый в летописи под 988 годом. Следом за волынянами присоединяются хорваты. Согласно «Повести временных лет» Владимир ходил на них в 992 году. Судя по данным археологических раскопок здесь в конце X – начале XI веков строится город Галич. Вскоре приходит черёд и земли дреговичей. О походе на них летопись не рассказывает. Под 988 годом упоминается город Туров на правом берегу Припяти – видимый результат неведомого похода Владимира. По данным археологических раскопок он построен в начале XI века. На северо-западной границе земли дреговичей в конце X века строится город Новгородок (Новгородок Литовский, современный г. Новогрудок). Вероятно, Владимир присоединил к Руси только южную часть дреговичей: начиная от правобережья Припяти до верховьев Случи, Птичи и Немана – границ будущей Минской волости. Северные территории ещё долго остаются нетронутыми цивилизацией. В конце X века Владимир укрепляет положение Руси на левобережье Днепра. По данным археологических раскопок в это время в устье реки Сулы строится город Воинь (первое уп. 1055 г.), на Трубеже – Переяславль, на Десне обновляются (или возводятся впервые?) стены Чернигова. Между Северской землёй и Радимичами строится Стародуб. Как показали археологические исследования города, древнерусский слой частично покоится здесь на юхновском горизонте, частично на материке. Древнейшие укрепления детинца датируются концом X века. Радимичи были присоединены к Руси чуть позже – в начале XI века, хотя летопись рассказывает о походе на них Владимира под 984 годом.

В самом конце княжения Владимира Святославича в состав Руси вошла Северская земля. Археологические исследования свидетельствуют, что в результате пожаров в конце X – начале XI веков здесь гибнет целый ряд поселений: городище на месте Новгорода-Северского, поселения у с. Слободка, Горбово, Пушкари, Свердловка, Сосница, Роговка и другие.

Событие, с которым можно связывать разрушение Северска (так, возможно, назывался предшественник Новгорода-Северского) и других городищ в Среднем Подесенье, произошло в последние дни жизни Владимира. В конце 1014 года Владимир Святославич был опечален неповиновением своего сына Ярослава. Он отказался отправлять дань в Киев. Оба стали готовиться к большой войне. В 1015 году в Новгороде происходит столкновение местных жителей с нанятыми Ярославом варягами, а в Киеве узнают о движении к столице печенегов. Против них Владимир отправил своего любимого сына Бориса. В житийной версии, помещаемой ниже во всех летописях, поход этот опущен. Сказано лишь, что Борис вернулся, не найдя печенегов. В «Сказаниях о святых Борисе и Глебе», изданных И. И. Срезневским, поход 1015 года описывается более подробно. Оказывается, Борис с самого начала направлялся на северян, которые, возможно, и наняли печенегов. Те же, в свою очередь, узнав, что киевское войско находится в Северской земле, посчитали исполнение своих обязательств излишним. Борис Владимирович, если судить по археологическим данным, сжёг большинство северских центров. Опустошённая земля восстанавливала свои силы целое столетие.

Сразу после гибели роменского городища на месте НовгородаСеверского появляются новые укрепления на Замковой горе – чуть в стороне от центра северянского поселения. Археологи не отмечают промежуточного слоя, который говорил бы о временном запустении этого места. Новгород-Северский ставится прямо на слое пожара.

Рисунок 17 – Детинец Новгорода-Северского в XII веке. Макет. Реконструкция А. В. Кузы, автор макета А. А. Логвиненко

Не такие масштабные, но всё же значительные перемены в этот период происходят на северо-востоке восточнославянского мира. Русь существенным образом продвинулась здесь по направлению Волга – Ока. По мнению археологов, в конце X – начале XI веков на берегу озера Неро строится первый русский город в этих местах – Ростов. Вместе с тем, как признаются исследователи, здесь пока не найдено слоёв XI века, что объясняется недостаточной археологической изученностью города. Возникновение Ростова можно связать с летописным сообщением 988 года о распределении княжеских столов князем Владимиром. Согласно летописи, сюда первоначально был направлен один из старших сыновей киевского князя – Ярослав. В то время это был крайний пункт, принадлежащей Руси территории. По данным о заселении Ярославля и Суздаля настоящее освоение Волго-Окского междуречья начнётся только в первой половине XI века, когда Ярослав Мудрый становится киевским князем.

Таким образом, в годы княжения Владимира Святославича Киевская Русь расширилась довольно существенно. На юго-западе граница прошла по верховьям Прута и Днестра – крайним хорватским территориям. На западе Русская земля была ограничена Бугом – от его верховьев до Припяти. Дальше пределы Руси совпадали с бывшей границей земли дреговичей. Рубежи киевской державы шли на северо-запад от устья Лани до Немана, в районе впадения в него реки Шары. Северная граница данного анклава шла по верховьям Случи и Птичи до Днепра. На левобережье Днепра в состав Руси входили бывшие земли радимичей и северян. Граница шла из бассейна среднего Сожа к Десне и далее верховьям Сейма. Юго-восточной границей служила Ворскла, её верхнее и среднее течение. На самом юге пограничным был Днепр до г. Воинь и устья Сулы. На севере Русь также расширила свои пределы. Западная граница данного анклава прошла от среднего течения Нарвы, Чудского и Псковского озёр по реке Великой на юг до Западной Двины. Далее – по Двине к верховьям Волги до впадения в неё Которосли. Затем граница поворачивала на северо-запад и проходила в направлении от междуречья Волги и Мологи к Помостью, далее по Мсте к Поволховью.

Рисунок 18 – Территория Киевской Руси в конце IX – пер. чет. XIII вв.

Третий этап. Среди князей, которые «расплодили землю Русскую», почётное место принадлежит Ярославу Мудрому. Летопись обращает внимание только на западное направление его внешнеполитической деятельности. Незадолго до столкновения с братом Мстиславом Ярослав завоевал Берестье с волостью. В 1030 году он идёт в поход на эстонскую чудь и строит здесь город Юрьев. В 1031 году уже вместе с Мстиславом возвращает потерянные во время усобицы Червенские города. Летописные известия полностью соответствуют данным археологических исследований. Как показали раскопки Сутейска – одного из Червенских городов – укрепления древнерусского детинца и окольного города были возведены здесь одновременно в первой половине XI века на месте более древнего поселения IX – X веков.

Целый ряд военных акций, направленных на присоединение новых земель, остался за рамками летописных текстов. В первой половине XI столетия Русь окончательно закрепляет за собой Волго-Окское междуречье. В начале века строится Ярославль. Затем – Суздаль. Согласно легенде, Ярослав Мудрый основал Ярославль, будучи ещё ростовским князем. По данным археологических раскопок город действительно строится в начале XI века, но эти данные в значительной мере условны. Более вероятно, что город был основан после того, как Ярослав закрепился в Киеве, во второй четверти – середине XI столетия. Суздаль, как показали раскопки, был построен в середине XI века. В это же время основывается Рязань.

Рисунок 19 – Ярослав Мудрый. Скульптурный портрет. Рекострукция по черепу М. М. Герасимова

Ярославу Мудрому удалось соединить в одно целое два территориальных анклава – собственно киевский («Русь») и новгородский («внешнюю Русь»). Ещё в начале XI века при Владимире Святославиче был построен город Друцк. Однако жизнь здесь еле теплилась, а застройка детинца была хаотичной. В таком состоянии поселение находилось довольно долго. В середине XI века строится Орша. Тогда же начинается заселение смоленского посада. Детинец Смоленска возводится на Соборной горе только в конце XI века. Смоленск – важнейший стратегический пункт на пути «Из варяг в греки», до середины XI века никак себя не проявлял. Владимир Святославич, распределяя княжеские столы от моря до моря, Смоленска не заметил и никого из своего многочисленного потомства туда не определил – явный намёк на отсутствие этого города в конце княжения Владимира. Первым, кто это сделал, был Ярослав. Под 1054 годом говорится о направлении в Смоленск Вячеслава, а после его смерти в 1057 году – Игоря Ярославича. Это были лишь первые шаги по включению Верхнего Поднепровья в состав Руси.

Таким образом, к середине XI века Русь приобретает облик, близкий тому, что обычно рисуют на исторических картах. Отныне Русская земля, за исключением двух анклавов («черниговских» вятичей и северных дреговичей), раскинулась на значительную часть Восточной Европы: с севера на юг от Балтики до Ворсклы, среднего течения Днестра и Южного Буга и с запада на восток от Западного Буга до Волги.

Четвёртый этап. При Ярославичах во второй половине XI века в состав Руси входят земли северных дреговичей и ятвягов. В это время у дреговичей строится Минск на Свислочи (скорее всего полоцким князем), а у ятвягов – Городен, ставший центром древнерусского Понеманья. Так, к началу XII века складывается основная территория Киевской Руси.

Вятичи – та часть их земель, которая располагалась в районе средней и верхней Оки – были присоединены не ранее середины – второй половины XII века черниговскими князьями. Владимир Мономах в «Поучении» рассказывает о походе на вятичей в конце 70-х – начале 80-х годов XI столетия.

Возглавлял вятичей, по его словам, местный князь Ходота. До этого похода своё путешествие «сквозь вятичи» он упомянул как своего рода подвиг. В начале XII века в районе будущего Серенска вятичами был убит русский миссионер Кукша, распространявший среди них христианство. В 1147 году черниговские князья Владимир и Изяслав Давидовичи вели переговоры с вятичами о выдаче новгород-северского князя Святослава Ольговича, скрывавшегося у них. Это означает, что в середине XII века в земле вятичей ещё сохранялась своя вятичская знать. Древнерусские города появляются в этом районе не ранее середины XII века. По данным археологических раскопок Серенск – один из наиболее известных городов в земле «черниговских вятичей» – основывается в середине XII столетия на необжитом месте. Козельск («градъ злыи» как его назовут татары за долгое сопротивление) археологически практически не изучен. Экспедиция 1992 года не смогла однозначно ответить на вопрос о местоположении древнего города. Наиболее вероятное место – холм у реки Жиздра, при впадении в неё Другусны – не позволяет изучить плотная застройка. Но появление здесь русского княжения свидетельствует о позднем вхождении в состав Руси. Первый русский князь известный в Козельске – Мстислав Святославич, участник битвы на Калке.

Рисунок 20 – Женщина из племени вятичей. Скульптурный портрет

В XII веке Русь продолжала расширять свою территорию. Новгород стремился подчинить своей власти северо-восточные земли по направлению к Белому морю и далее на восток. Как установил А. Н. Насонов, уже в конце 70-х годов XI века Новгород распространил свои «становища» в Заволочье. В 30-е годы XII века новгородские погосты появились на нижней половине Ваги. Новгородская дань доходит до Печоры. Однако речь идёт пока только о даннической зависимости, а не о вхождении в состав Руси.

Натиск Руси на юг в XII столетии ещё более настойчив. Попытки овладеть Причерноморьем в междуречье Прута и Днепра предпринимались ещё в X веке. Князь Игорь, если верить новгородскому летописцу, в 20-х или 30-х годах посылал воеводу Свенельда на город уличей Пересечен. В 1111 году киевский князь Святополк и Владимир Мономах совершили глубокий рейд в Половецкую степь до самого Дона. В 1116 году Владимир Мономах предпринял наступление сразу в двух направлениях. На Дунай был послан воевода Иван Воитишич – речь идёт о городах от Дерстра (Доростола) до Килии. На Дон в том же году был отправлен Ярополк Владимирович. Во второй половине XII века в отношения зависимости от галицких князей входит Берладь. К рубежу XII – XIII веков Русь значительно продвинулась в степь. В XII веке, как выявили археологические исследования, русичи активно заселяют днепровское Надпорожье. Древнерусские поселения этого времени обнаружены в устье реки Суры, балки Яцевой, на о. Камянуватом и многих других местах. При этом Русь сохраняет в своих руках город Олешье, располагавшийся в устье Днепра. Русские князья фактически берут под контроль территорию от устья Дуная до Днепра. Держат земли вдоль торговых путей: Греческого (вдоль Днепра), Соленого (вдоль Днепра в Крым) и Залозного (вдоль Северского Донца к Дону и Тмутаракани). Попытки половцев препятствовать торговле вызывали у русских князей решительный отпор. Наиболее вероятной причиной этого «натиска на юг» были причерноморские владения Киевской Руси. О существовании Причерноморской Руси можно говорить, начиная с IX века, вполне определённо об этом свидетельствуют источники X столетия, XI-го и начала XII-го.

Таким образом, основная территория Киевской Руси складывалась в течение X – XII веков. Можно выделить несколько этапов. Первый – с конца IX – начала X-го до середины X столетия. Второй – начиная с середины X века до начала XI века. Третий – с начала XI столетия до его середины. Четвёртый – с середины XI века до середины XII столетия. Первоначально существовало три группы русов: северная с центром в Ладоге, а затем Новгороде; центральная с центром в Киеве; и южная с центром в Тмутаракани и Корчеве. Киевские князья стремились объединить их в единое пространство. К середине X века в состав Руси вошли земли древлян и псковских кривичей, территории по Мсте и Луге. К началу XI века Русская земля охватывала земли хорватов, волынян, южных дреговичей, радимичей, северян, полочан. К середине XI-го территория Руси в основном сложилась. Слились северный анклав русов и центральный, присоединены земли Волго-Окского междуречья, Червенские города, земли до Онежского озера. К середине XII века в состав Руси вошли практически все восточнославянские земли. Судьба третьего анклава оказалась другой. В древнерусское время так и не удалось соединить его с основной территорией Руси. Сделает это только Екатерина II.

§ 6 Введение христианства на Руси

Краткая историография вопроса. Крещение Руси – одна из наиболее популярных тем в русской историографии. К ней обращались уже первые русские историки-рационалисты. В XVIII веке закладывается фундамент, на котором будут основывать свои построения ученые XIX – XX веков. В. Н. Татищев впервые выделяет и сводит воедино сведения о крещении Руси и выражает сомнения в отношении предания об апостоле Андрее. Он публикует Иоакимовскую летопись, которая до сих пор служит одним из источников по истории крещения. И. М. Стритгер выпускает переводы византийских текстов, послужившие многим поколениям ученых. Екатерина II решительно отбросила как выдумку рассказ о сватовстве императора Константина к княгине Ольге. Она же обратила внимание на роль вечевого собрания в смене религии. А. Л. Шлецер и И. Н. Болтин выдвинули идею альтернативных путей распространения христианства – варяжского и болгарского. Многими учеными активно прорабатывается вопрос «домашнего» или «семейного» знакомства князя Владимира с православием (через посредство бабки – княгини Ольги или жен и наложниц).

В XIX – начале XX веков проблеме крещения было посвящено большое количество трудов. Среди них наибольшее значение имеют работы историков конца XIX – начала XX вв. (главным образом историковпозитивистов) В. Г. Васильевского, Е. Е. Голубинского, А. А. Шахматова, М. Д. Присёлкова. Внимание историков было сосредоточено на таких вопросах, как время появления первых христиан в землях восточных славян; степень достоверности рассказа «Повести временных лет» о просвещении Руси апостолом Андреем; время и место крещения Ольги; уровень христианизации Руси в княжение Игоря, Ольги и Ярополка; обстоятельства крещения Владимира Святославича и другие вопросы. Каждый из них был предметом оживлённой полемики, но к единому мнению историки царской России так и не пришли.

В. Г. Васильевский (1838 – 1899 гг.) – знаменитый русский византинист, многие работы которого не потеряли значения до нашего времени, разделял факты на достоверные, вероятные и возможные. К первой категории он относил вывод о том, что в 986 – 989 гг. между Византией и Русью был заключен договор о союзе, скрепленный браком русского князя с сестрой императоров и связанный с крещением Владимира. При этом он отмечал, что ни византийские, ни русские источники ничего не говорят об этом союзе и о крещении Владимира именно византийскими миссионерами. В. Г. Васильевский указывал на противоречивость русских источников. Он, в частности, отдавал предпочтение «Памяти и похвале» Иакова перед летописью, утверждая, что Владимир брал Корсунь, будучи уже крещеным. Тексты, связанные с апостолом Андреем, по мнению академика В. Г. Васильевского, сохранили живое свидетельство о посещении группой апостолов, включающей Андрея Первозванного, Петра и Матфея, ряда городов Северного Причерноморья и Скифии.

Е. Е. Голубинский – историк русской церкви, профессор Московской духовной академии, по всякому, даже мельчайшему вопросу, старался говорить только то, что было отражено в источниках. Летописное предание о путешествии апостола Андрея по берегам Днепра и Волхова, известия о крещении Аскольда и Дира, русского князя в Суроже, св. Ольги, летописную повесть о крещении Владимира он считал легендами, не имеющими ничего общего с правдой. Мирное распространение христианства на Руси он считал выдумкой неумеренных патриотов, приносивших здравый смысл в жертву патриотизму. Введение новой веры, по его мнению, сопровождалось немалыми волнениями в народе – были открытые сопротивления и бунты, о чём красноречиво говорит новгородская поговорка – “Путята крестил Новгород мечом, а Добрыня огнем”. Это значит, писал он, «что в Новгороде новая вера была встречена открытым возмущением и что для подавления последнего потребовались и были употреблены самые энергичные меры. Очень возможно, что подобные возмущения были не в одном Новгороде. Е. Е. Голубинский полагал, что князь был окрещен местными варягами-христианами. Варягов он считал норманнами и допускал, что местная христианская община была ближе к Риму, чем к Византии. «Речь философа», писал Е. Е. Голубинский, мог с одинаковым успехом произнести и греческий, и папский миссионер.

А. А. Шахматов (1864 – 1920 гг.), более двадцати лет занимавшийся летописями, полагал, что «Речь философа», которую он считал памятником болгарской литературы, помещалась в выделяемом им «Древнейшем своде 1039 г.», а корсунская легенда сложилась не ранее последней четверти XI в. Здесь же, утверждал он, впервые появился рассказ о блудной жизни и идолопоклонстве князя Владимира, в чем он усматривал руку грека или грекофила, стремившегося опорочить киевского князя.

М. Д. Присёлков (1881 – 1941 гг.) считал, что вопрос принятия христианства был предметом не личной убеждённости правителя в истинности новой веры, а являлся вопросом государственным и затруднялся проблемой установления форм церковной иерархии без потери политической самостоятельности. Попытки получить независимое церковное устроение начались, по его мнению, ещё с князя Игоря, продолжились при Ольге и Святославе и получили законное оформление при Владимире получением иерархии из Болгарии. Неудовлетворённость Руси положением церковно-политических отношений с Болгарией приводит в 1037 году к установлению в Киеве греческой митрополии.

Реакция первых советских историков на оценки дореволюционной исторической науки была негативная. М. Н. Покровский подчеркивал, что «христианская церковь обязана своим существованием и процветанию в России князьям и боярам. Когда у нас начал образовываться верхний слой общества, он гнушался старыми, славянскими религиозными обрядами и славянскими колдунами, а стал выписывать себе вместе с греческими шелковыми материями и золотыми украшениями греческие обряды и греческих „волхвов“. Православная церковь, конечно, всячески раздувала значение так называемого „крещения Руси“, но на самом деле перемена была чисто внешняя, и дело шло об изменении только обрядов».

Поворот во взглядах советских историков на проблему крещения Руси произошёл во второй половине 30-х годов XX века. Толчком к этому послужило постановление Всесоюзного комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР «О пьесе „Богатыри“ Демьяна Бедного», принятого 13 ноября 1936 года. Здесь отмечалось, что эта пьеса «дает антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры».

Яркой иллюстрацией перемен во взглядах советских историков по данному вопросу, которые последовали после этого, служит статья С. В. Бахрушина, опубликованная в 1937 году в журнале «Историкмарксист» (№ 2). С. В. Бахрушин поставил перед собой задачу уяснить прогрессивные моменты, которые заключало в себе принятие христианства на определенном этапе исторического развития, то есть в X – XI веках. Главную причину принятия Русью христианства он увидел в социальных и культурных условиях, сложившихся в древнерусском обществе в X веке. По его мнению, в это время образуется слой феодальной знати, которая «торопилась освятить свои притязания на господствующее положение». Христианство стало «энергичным поборником» передового (по сравнению с первобытнообщинным строем) феодального способа производства, ускоряя процесс развития феодализма на Руси. Согласно взглядам С. В. Бахрушина, христианство боролось с остатками родового строя, стремилось ликвидировать элементы рабского труда. Заметное воздействие, считал С.В. Бахрушин, крещение «оказало на культурную жизнь страны». Оно простиралось и на материальную, и духовную культуру: земледелие (огородничество), ремесло, строительную технику, архитектуру, изобразительное искусство. Сразу после крещения Русь получила письменность на славянском языке, что позволило начать организацию школьного дела, распространение книжности. Христианство стало «проводником в Киевской Руси высокой феодальной культуры Византии и содействовало установлению культурных связей с западноевропейскими феодальными государствами». Иначе говоря, влияние христианства на древнерусское общество, согласно С. В. Бахрушину, было всеобъемлющим, распространяясь на экономику, социально-экономические отношения, политические связи, культуру и просвещение.

С точки зрения потребностей феодализации рассматривал крещение Руси академик Б. Д. Греков, называвший принятие христианства фактом «первостепенной важности». Для М. Н. Тихомирова установление христианства на Руси было крупнейшим историческим событием, ознаменовавшим собой победу новых феодальных отношений над отживающим родовым строем. В культурной жизни Древней Руси утверждение христианства означало присоединение к традициям Византии и эллинизма. Близкие взгляды высказывал и другой крупный советский историк Б. А. Рыбаков.

Особый всплеск исследовательской активности был вызван отмечавшимся в СССР в 1988 году юбилеем – 1000-летием крещения Руси. К юбилею в свет выходит ряд монографий и сборников. Среди авторов, которые посвятили этому событию свои труды, были А. Г. Кузьмин, О. М. Рапов, Я. Н. Щапов, И. Я. Фроянов, А. Д. Сухов, А. П. Новосельцев и другие. В исторических исследованиях этого времени проводится мысль о жесткой взаимосвязи процессов феодализации и христианизации, на основании чего делается вывод о прогрессивности крещения Руси. Исключением является позиция И. Я. Фроянова. Он исходил из отрицания наличия феодализма на Руси. Подлинные причины введения христианства на Руси, полагал он, невозможно понять, отвлекаясь от предшествующих ему языческих преобразований. Не являлся простой случайностью и выбор новой веры, павшей на христианство византийского толка. Для древнерусского общества с его доклассовой структурой большое значение имел определенный демократизм византийской церкви, известная терпимость ее служителей по отношению к язычеству. Важную роль сыграли тесные торговые и политические связи двух стран. Предпочтение, оказанное Владимиром христианству из Византии, зависело в немалой мере и от внешней обстановки на южных границах Руси. Во второй половине X века участились набеги печенегов на русские земли. В этих условиях дружеские и союзнические отношения Киева с Константинополем являлись весьма желательными для Руси. Приняв в соображение все эти обстоятельства, Владимир принял крещение от греков. Нет оснований, писал И. Я. Фроянов, считать его прогрессивным в том плане, что оно, якобы, содействовало победе феодального строя и идеологически освящало господство нарождавшегося класса феодалов. Христианство вводилось не для утверждения новых, «исторически прогрессивных институтов», а для сохранения старых родоплеменных порядков. «Крещение Руси» означало переход в христианство киевского князя с домочадцами, близко стоящей к нему знати и какой-то части (возможно, значительной) жителей Киева, а также населения близлежащих городов и сел. Обращение в новую веру этих людей было добровольным, что понять нетрудно: ведь христианство учреждалось для поддержания господства киевской верхушки и всей полянской общины над покоренными восточнославянскими племенами. Что касается племен, подвластных Киеву, то к ним христианство входило с огнем и мечом. С точки зрения поступательного развития Руси введение христианства в конце X столетия являлось в некотором роде опережением событий, считает Фроянов, забеганием вперед. Не имея под собой твердой социальной почвы и ближайшей политической перспективы, оно скользило по поверхности древнерусского общества и значительно позднее (в XIV – XV веках, когда завершилось формирование классов) превратилось в орудие классового господства, а также в рычаг объединения русских земель вокруг Москвы. И. Я. Фроянов пришёл к выводу, что, несмотря на консервативную социально-политическую роль, христианство оказало и положительное воздействие на некоторые стороны древнерусской жизни, облегчив налаживание связей Руси с Византией, христианскими странами Центральной и Западной Европы, способствуя росту культуры, формированию древнерусской народности.

Вопрос о крещении Руси по многим причинам остается актуальным до сих пор. Интерес к этой теме определен тем, что она находится на пересечении важнейших проблем истории русской государственности и культуры. Оценка этого события практически не изменилась за всё время существования русской исторической науки: введение христианства – прогрессивное явление; крещение имело массовый характер; вместе с христианством на Руси появилась письменность; христианство приобщило восточных славян к достижениям византийской культуры, содействовало их сближению с народами более высокой культуры. Взгляды отдельных историков, которые подвергали сомнению некоторые из этих тезисов, на общий фон не повлияли4.

Причины и предпосылки введения христианства на Руси. Принятие Русью христианства пытались объяснить ещё современники этого события. Арабский хронист Яхья Антиохийский связывал крещение Киевской Руси с военной помощью, оказанной князем Владимиром византийским императорам для подавления восстания Варды Фоки, а также с последовавшей за ней женитьбой Владимира на принцессе Анне. Последнее обстоятельство, по его мнению, и склонило чашу весов в пользу христианской веры, так как византийская принцесса не пожелала, чтобы её выдавали замуж за язычника, и настояла на крещении князя и населения страны. Немецкий хронист конца X – начала XI в. Титмар Мерзебургский писал, что Владимир крестился под влиянием своей жены гречанки Елены. В скандинавской саге об Олаве Трюггвасоне утверждается, что Русь своим крещением обязана норвежскому конунгу Олаву, который, приехав в Киев из Византии, уговорил своего воспитателя князя Владимира и его жену Аллогию принять христианство греческого образца. Русские писатели XI в. Иларион и Иаков Мних заявляли, что Русь обязана христианизацией только Владимиру Святославичу, на которого сошла милость Бога и он сумел понять, что православная вера – единственно правильная. Иаков Мних заметил также, что на формирование христианского мировоззрения Владимира оказала большое влияние его бабка княгиня Ольга. Автору «Повести временных лет» казалось, что поводом к крещению Руси послужили искусная пропаганда византийских миссионеров и желание киевского боярства.

Первые русские историки обычно следовали в своих объяснениях данным источников. Н. М. Карамзин, например, свёл христианизацию Руси к личной прихоти князя Владимира. Подобных воззрений придерживались также историки церкви Филарет и Е. Е. Голубинский. В XIX в. возникла ещё одна версия христианизации. Её приверженцами были историк церкви Макарий, С. М. Соловьёв, Т. Барсов, С. Ф. Платонов, С. И. Гречушкин, а в XX в.

– Н. Н. Рожков. Все они утверждали, что русское язычество было «бедно», «бесцветно» и «примитивно» и потому не могло, якобы, конкурировать ни с одной современной ей религией. Князя Владимира и его окружение чрезвычайно удручало это обстоятельство, поэтому он и решил позаимствовать религию у самой передовой державы того времени – Византийской империи. Ф. И. Успенский высказал предположение, что христианство Руси было необходимо для получения из Византии государственных учреждений, что должно было привести к возникновению государственности и в Восточной Европе. М. Д. Присёлков считал, что главная причина принятия Русью христианства заключалась в отсутствии в Восточной Европе церковной иерархии византийского типа, в которой страна очень нуждалась. Её поиски привели Русь ко двору болгарских царей и к последующей затем христианизации русского народа, который принял крещение вовсе не от Византии, а от Болгарии. И. Е. Забелин, В. Заяц, Н. М. Никольский и ряд других историков пытались объяснить крещение Руси торговыми интересами страны, а также теми влияниями, которые испытывали на себе русские люди при международных сношениях. С. В. Бахрушин отмечал, что христианство своим утверждением на Руси было обязано «интернациональному характеру Киева».