Читать онлайн Основы творческой деятельности журналиста. Учебник для вузов бесплатно

К интеллектуальным способностям относят тип мышления, быстроту мыслительных процессов, систематичность ума, продуктивность умственной деятельности и т. д. Под понятием «интеллект» теоретики подразумевают «общую познавательную способность, определяющую готовность человека к усвоению, сохранению, развитию и использованию знаний и опыта, а также к разумному поведению в проблемных ситуациях».[19] А под журналистским интеллектом понимается «социально детерминированная совокупность способностей к творческому оперированию формами познавательной деятельности в процессе освоения действительности с целью успешного решения задач, возникающих в ходе осуществления профессиональной деятельности».[20]

Журналистская профессия ориентирована на познание быстро изменяющейся социальной реальности. Поэтому журналист должен уметь мгновенно определять суть события, на ходу оценивать значимость тех или иных фактов, подвергать анализу динамично развивающуюся на его глазах ситуацию, принимать адекватные решения и, наконец, с максимальной оперативностью собирать и обрабатывать информацию. Поскольку скорость мыслительных процессов здесь чрезвычайно высока, журналист должен обладать очень развитым интеллектом, который представляет собой сложное «структурное образование, в составе которого выделяются внимание, память, воображение, восприятие, мышление».[21]

1.4.1. К определению категории «мышление»

Мышление – один из важнейших инструментов познавательной деятельности журналиста. Знание механизмов его работы, особенностей функционирования, а также способов и методов применения является необходимой составляющей в познавательной деятельности профессионала. Неслучайно теоретики отмечают: «Мышление – основа познания, его орудие, средство».[22]

С помощью мышления человек отражает мир, осмысляет полученную извне информацию, логически ее обрабатывает, осуществляет различные мыслительные операции и т. д. Значит, мышление включено в познавательный процесс на всех его стадиях. Поэтому оно выступает в качестве основного орудия и средства в достижении поставленных перед журналистом целей и задач.

Почему столь важное значение придается этому орудию труда? В. А. Аграновский в свое время писал: «Хорошо пишет тот, кто хорошо думает». А что означает хорошо думать?

Одни опрошенные нами журналисты говорили о развитых аналитических навыках работы, другие – о способности человека к нестандартным решениям, третьи – об умении четко и логично выстраивать мысли и т. д. То есть, говоря о мышлении, большинство указывало на наличие у человека развитых логических навыков и умений. И в этом нет ничего удивительного. Современная логика определяется именно как теория мышления. Впрочем, познание объективного мира происходит не только на логическом, но и на чувственном уровне. Только при взаимодействии этих двух начал и становится возможным познание действительности. В. З. Панфилов пишет: «…понятие „мышление“ включает два принципиально различных аспекта: говоря о мышлении, обычно имеют в виду не только абстрактное содержание, не только абстрактные процессы, происходящие в форме понятий, суждений и т. п., но также и его чувственно-образное содержание в виде образов восприятия и представления».[23]

Как видим, мышление по своему составу представляет очень сложное и многослойное социально-психологическое образование. В чем состоит суть этого понятия?

В философском словаре дается следующая трактовка данной категории: «Мышление – высший продукт особым образом организованной материи – мозга, активный процесс отражения объективного мира в понятиях, суждениях, теориях и т. п.».[24] И далее: «…мышление возникает в процессе общественно-производственной деятельности людей и обеспечивает опосредствованное отражение действительности, раскрытие ее закономерных связей».[25] Как видим, с одной стороны, мышление определяется как некое материально-физиологическое образование, а с другой – как феномен, возникший в процессе общественно-производственной деятельности людей. Физиологические механизмы функционирования мышления являются предметом изучения физиологов, изучающих работу человеческого мозга как высшей нервной деятельности. Нас же больше будут интересовать проблемы мышления как продукта общественно-производственной деятельности человека: взаимосвязь мышления и познания, мышления и деятельности, мышления и языка, мышления и мысли и т. д.

Мышление, являясь высшим познавательным процессом, представляет собой, по мнению Р. С. Немова, «…форму творческого отражения человеком действительности, порождающую такой результат, которого в самой действительности или у субъекта на данный момент времени не существует».[26] Связь мышления с познавательным процессом обусловлена насущными потребностями людей в познании и осмыслении окружающего мира, в накоплении и систематизации знаний для передачи их последующим поколениям, наконец, в открытии новых законов мироздания и человеческого самопознания. Именно в этом смысле «…мышление сосредоточивает и реализует творческий потенциал человека, продуцирует новое знание, обеспечивая прогнозирование и принятие решений, анализ и разрешение проблемных ситуаций».[27]

Участие мышления в продуцировании знаний возможно только благодаря его отражательным возможностям. По мнению ученых, действительность отражается в сознании людей с помощью двух форм:

1) чувственных (ощущения, восприятия, представления);

2) рациональных, а точнее, форм абстрактного мышления – понятий, суждений, умозаключений.[28]

Мышление как форма рационального познания представляет собой опосредованное отражение действительности. Человек способен посредством своего мышления вырабатывать суждения, строить умозаключения, делать логические выводы и т. п. Данная способность, отмечается в философском словаре, чрезвычайно расширяет возможности познания. Она позволяет, отталкиваясь от анализа фактов, доступных непосредственному восприятию, познавать то, что недоступно восприятию с по мощью органов чувств.[29] Правда, заметим, что мышление не сводимо ни к восприятию, ни к ощущениям, ни к представлениям. Мышление как опосредованный процесс отражения объективной реальности «переходит границы непосредственно-чувственного познания и позволяет человеку получить знания о таких свойствах, процессах, связях и отношениях действительности, которые не могут быть воспринятыми его органами чувств».[30] Продукты мышления (мысли, суждения, умозаключения, аксиомы, аргументы, доказательства и т. д.) характеризуются обобщенным, опосредованным отражением действительности. Для их продуцирования человеку необходимо включиться в конкретную умственную и практическую деятельность, которая, по мнению психологов, предполагает определенную систему действий и операций преобразовательного и познавательного (ориентировочно-исследовательского) характера.[31] Мышление как определенный мыслительный процесс является предметом изучения следующих дисциплин: логики, психологии, социологии и теории журналистики.

Логика исследует логические формы мышления – понятия, суждения и умозаключения (силлогизмы).

Психология изучает закономерности самого мыслительного процесса (как рождается мысль).

Социология – особенности влияния социально-культурных факторов на мыслительную деятельность людей.

Теория журналистики исследует все этапы рождения социально-значимых идей и смыслов.

Все эти частные науки базируются на философской теории познания.

Таким образом, мышление как высший познавательный процесс характеризуется обобщенным, опосредованным отражением действительности. Продуктами мышления выступают суждения, понятия, умозаключения, доказательства, аргументы и т. д. Благодаря мышлению человек не только познает окружающий мир, но и продуцирует новые знания.

Категория мышления имела различную трактовку в психологических теориях.

Представители бихевиоризма весь опыт человека сводили лишь к непосредствен но наблюдаемым фактам. В данной теории мышление рассматривалось как процесс формирования сложных связей между стимулами и реакциями, становления практических умений и навыков, связанных с решением задач.[32]

В качестве стимулов для журналистов выступают информационные сигналы, поступающие человеку из внешней среды (в виде социального заказа, редакционного задания, информационного повода, повестки дня и т. п.). В этом случае сотрудник СМИ реагирует на данные стимулы соответствующими реакциями. С точки зрения бихевиоризма человек не должен особо задумываться о характере возникновения сигнала, о мотивах его появления, так как главное для него – соответствующим образом прореагировать на стимул. Поэтому все практические умения и навыки личности ориентированы на решение стандартизированных задач, не требующих особых мыслительных затрат. К сожалению, в современной журналистской практике мы нередко встречаемся именно с данным подходом, когда от журналиста требуется не осмысление факта, а быстрота его обработки и передачи по каналам СМИ. Здесь задача журналиста сводится к фиксации наблюдаемых фактов без их дальнейшего осмысления и анализа. Именно по этому принципу создается калейдоскопичная картина дня, где факты преподносятся без причинно-следственных связей.

В гештальт-психологии мышление понималось как интуитивное усмотрение искомого решения за счет обнаружения нужной для него структуры.[33] Такая трактовка весьма продуктивна для журналистики, так как в своей практической деятельности журналисты часто работают в ситуации неопределенности и неполноты информации. Поэтому версии, гипотезы, интуитивные догадки выступают в качестве основных ориентиров в поиске нужной им информации.

Мышление в теории деятельности рассматривают как прижизненно формирующуюся способность к решению разнообразных задач и целесообразному преобразованию действительности, направленному на то, чтобы открывать скрытые от не посредственного наблюдения ее стороны.[34] Что важно в данном подходе? Здесь мы видим, что мышление, выступая как деятельность, выражает активность субъекта.

Интеллектуальная активность журналиста в процессе познавательной деятельности должна быть ориентирована на поиск новых фактов, социальных взаимосвязей, явлений и различных сторон действительности, которые станут не только предметом журналистского отображения, но и осмысления. Здесь мышление выступает не только в качестве познавательной, но и интеллектуальной деятельности личности.

Знание особенностей протекания мыслительного процесса необходимо творцу, потому что оно всегда сопряжено с созданием журналистского произведения. По мнению исследователей, «мысль журналиста проходит сложный путь, минуя соблазн легких решений, обходя стороной или занося в ранг второстепенных подробности, весьма эффектные с точки зрения чисто литературной, но не выражающие сущности явления».[35] К. Р. Мегрелидзе считает, что «мыслительная операция есть, в сущности говоря, воображение еще не существующих (будущих) или уже не существующих (прошлых) образований, явлений, событий».[36] Значит, с одной стороны, мыслительная операция связана с проекцией будущих событий (в этом случае в журналистике применяется прогностический метод анализа действительности), с другой – с реконструкцией прошлых событий (с использованием исторических методов), с третьей – с описанием настоящего. Но для того, чтобы запустить мыслительный процесс, сознание человека должно быть наполнено «объективным составом реальности, где оно может оперировать образами и представлениями вещей или их заместителями и составлять воображаемые диспозиции».[37] Именно с этой целью журналисты знакомятся с участниками реальных событий, беседуют с людьми, наблюдают за развитием различных жизненных ситуаций и т. д., чтобы на этой основе строить мыслительные конструкции. Психологи по этому поводу пишут: «Всякий мыслительный процесс осуществляется и хотя бы в минимальной степени начинает развиваться в ходе непрерывного взаимодействия внешних и внутренних условий деятельности».[38]

Что можно отнести к внешним и внутренним условиям интеллектуальной деятельности журналиста?

К внешним условиям мы отнесем не только те непосредственные события, с которыми имеет дело журналист, но и среду его обитания. Продуктивность интеллектуальной деятельности зависит от условий труда, от микроклимата в редакционном коллективе, от внешних творческих установок, наконец, в целом от социальной среды. Мыслит не мышление, а человек, включенный в различные жизненные ситуации и приобретающий в ходе данного взаимодействия новый опыт.

К внутренним условиям интеллектуальной деятельности отнесем мотивы и интересы, творческие установки и стереотипы восприятия. В силу того что мыслительные процессы могут проходить на неосознаваемом уровне, решение некоторых задач приходит на интуитивном. Такие мгновенные озарения принято называть инсайтом.

Психологи отмечают, что на различных стадиях мыслительного процесса неизвестное, но постепенно прогнозируемое индивидом искомое возникает, формируется, развивается и фиксируется в виде очень нечетких, как бы диффузных, недизъюнктивных и под конец все более дифференцирующихся образований, которые принципиально отличаются от заранее и непосредственно данных промежуточных и конечных состояний, необходимых для обратных связей.[39]

Промежуточные и конечные состояния мышления возникают только в процессе решения конкретной мыслительной задачи со многими неизвестными. При этом «неизвестность нового означает, что оно выходит за пределы прошлого опыта индивида».[40] Мышление журналиста будет находиться на промежуточном уровне до тех пор, пока не будут найдены ответы на существующие вопросы; новая информация, раскрывающая суть изучаемого явления; факты, подтверждающие или опровергающие предварительные гипотезы и версии; рассказы очевидцев события и многое другое. Конечно, в начале мыслительного процесса искомое может предвосхищаться, прогнозироваться, но значит ли это, что мышление достигло своего конечного состояния? Наверное, нет, потому что мыслительный процесс завершается решением конкретной задачи.

Впрочем, сегодня существует такое убеждение, что мыслительное решение задачи можно заранее определить через прямое и непосредственное отношение к такой «конечной ситуации», или «конечному состоянию» мышления.[41]

Например, Рейтман строит классификацию проблем с учетом трехкомпонентной структуры задачи:

1) начальное состояние;

2) конечное состояние;

3) операция, преобразующая начальную ситуацию в конечную.[42]

Относительно данной классификации выходит, что уже на начальной стадии осмысления задачи журналисту необходимо определиться с темой, замыслом и жанровым воплощением будущей публикации. Здесь «начальное состояние» мышления непосредственно сопрягается с «конечным». В этом случае журналист может четко представить свои дальнейшие действия в незнакомой ситуации, лучше ориентироваться при сборе информации и т. д.

Операция, преобразующая начальную ситуацию в конечную, будет означать уточнение журналистом первоначального замысла произведения.

Продуктивность мыслительных операций во многом зависит от умения правильно мыслить.

Практика правильного и доказательного рассуждения требует от журналиста знания логических законов, владения различными способами убеждения, умелого использования различных видов аргументов (эмпирических и теоретических), навыков ведения споров и т. д. Все эти вопросы хорошо освещены в литературе по логике. Как справедливо отмечает А. А. Ивин, «…понимание принципов мыслительной деятельности – одно из самых ценных наших знаний. Оно делает ум максимально точным и ювелирно тонким в своем анализе, беспощадным к фальши и нелогичности, неизменно последовательным в своих выводах».[43] Но вряд ли учебники по логике помогут журналисту, если он не будет работать сам над совершенствованием своих мыслительных и логических навыков. Подобного рода умения приобретаются и оттачиваются в повседневной практике рассуждения. Умный человек от глупого тем и отличается, что умеет думать о том, как он думает.

С точки зрения логики мышление связано с абстрактными процессами, происходящими в форме понятий, суждений и т. п. Как писал Г. В. Ф. Гегель, «логика есть наука о мышлении в формах понятия, а не о каких-то других „предметах“; „предметом“ логики становятся не вещи, а суть, понятие вещей».[44] Нас в данном случае интересуют не логические приемы создания понятий и суждений, а работа мышления как процесса движения мыслей.

Новая мысленная репрезентация формируется в мышлении путем преобразования информации, достигаемого в сложном взаимодействии мысленных атрибутов суждения, абстрагирования.[45] Происходит это за счет языка. Мысль только тогда становится выявленной, когда приобретает свою словесную оболочку. Поэтому «соотношение восприятия действительности с точно найденным образным словом является характерной чертой журналистского мышления».[46] Именно этим объясняется ведение многими журналистами записных книжек. Сюда, как правило, заносятся не только наиболее характерные детали наблюдаемого события, но и мысли по поводу увиденного, словесные образы предметов и т. д. Все это в дальнейшем поможет в формировании не только опорной мысли, но и темы журналистского выступления. Опрошенные нами журналисты отмечали, что мыслительная работа над замыслом произведения постоянно сопровождается различными словесными набросками мыслей на полях и т. д. И здесь мы видим неразрывную связь между мышлением и речью. Но тождественны ли по своему составу эти два явления?

Согласно рационализму природа мышления изначально предопределена языковыми и понятийными свойствами. «Произвольность и условность языковых (речевых, знаковых, символических и логических) средств способствуют радикальному отделению мышления от перцепции. Мышлением можно называть лишь то, что выражено средствами языка и логики».[47] Здесь, как видим, подчеркивается нерасторжимая взаимосвязь между мышлением и языком. Считается, что язык возникает одновременно с сознанием и мышлением. Будучи чувственно воспринимаемой оболочкой мышления, «язык обеспечивает мысли человека реальное существование. Вне такой оболочки мысль недоступна для других. Язык – это непосредственная действительность мысли».[48]

Мышление и язык играют разную роль в жизни людей. «С помощью мышления, – пишет А. В. Брушлинский, – человек познает объективную действительность, а с помощью речи он общается».[49] Эти две реальности обладают своими специфическими функциями и законами.

Основная функция языка – коммуникативная, а мышления – познание как высшая ступень отражения, способ перехода от явления к сущности, нахождение нового в процессе решения проблемных ситуаций (задач).[50] Язык как система знаков подчиняется определенным правилам. Синтаксические устанавливают способы образования сложных выражений из простых. Семантические определяют способы придания значений выражениям языка.[51]

Мышление как способ познания, с одной стороны, подчиняется логическим правилам, а с другой – различным компонентам внутреннего мира человека, входящим в побудительную, регулятивно-смысловую, исполнительскую сферы личности.[52]

Таким образом, с точки зрения психологии мышление как познавательный процесс может протекать в различных формах: как в рациональных (в виде понятий, суждений и умозаключений), так и в чувственных (в виде ощущений, восприятий и представлений). Интеллектуальная работа журналиста связана с порождением определенных мыслей. Новая мысленная репрезентация формируется в нашем мышлении при непосредственном участии языка. Но, несмотря на тесную взаимосвязь данных процессов, они не тождественны. Законы языка и мышления имеют разную природу.

1.4.2. Мышление журналиста: проблемы типологии

В познавательной деятельности журналиста важную роль играют интеллектуальные задатки, благодаря развитию которых у человека формируется не только соответствующий тип мышления, но и склонность к определенным мыслительным стратегиям. В психологии существует множество классификаций типов мышления. Основой для их выделения могут выступить устойчивые сочетания интеллектуальных свойств личности. Поэтому в каждом типе мышления мы можем, с одной стороны, обнаружить что-то стандартное, повторяющееся для определенного множества людей, а с другой – нечто неповторимое, исключительное. Исходя из этих позиций попытаемся рассмотреть типы мышления.

Б. М. Теплов предлагает следующую типологию:

1) наглядно-действенное (осуществляющееся путем манипулирования объектом);

2) наглядно-образное (основанное на преобразовании образа предмета);

3) словесно-логическое (подразумевает опосредованное использование понятий, логических конструкций, языковых средств).[53] Наглядно-действенное мышление ориентировано на преобразовательную деятельность. Журналисты, обладающие данным типом мышления, нацелены на решение практических задач, на достижение действенности своих материалов, на налаживание обратной связи с аудиторией и т. д. В ходе работы предпочтение отдают наглядным фактам, которые способны продемонстрировать существо проблемы.

Для наглядно-образного мышления характерны образное постижение действительности, создание новых ассоциативных связей, реконструкция прошлых и будущих событий. По мнению психологов, «мысля наглядно-образно, человек привязан к действительности, а сами необходимые для мышления образы представлены в его кратковременной и оперативной памяти (в отличие от этого образы для теоретического образного мышления извлекаются из долговременной памяти).[54] Журналисты, обладающие данным типом мышления, как правило, работают в художественно-публицистических жанрах.

Словесно-логический тип мышления основывается на готовых знаниях, выраженных в понятиях, суждениях, умозаключениях. Приверженцы данного типа мышления предпочитают аналитические жанры, где в большей мере от журналиста требуются развитые логические навыки и умения.

П. А. Просецкий выделяет типы мышления на основе деления людей на дивергентов и конвергентов. Дивергенты, по его мнению, способны к широкому спектру творческой деятельности, легко устанавливают отдаленные связи между несоединимыми и несопоставимыми понятиями и явлениями; ориентированы на деятельность, требующую богатого воображения, оригинального подхода к проблеме, своеобразного восприятия ситуации и выраженной индивидуальности; могут настойчиво выступать против общепринятых суждений, ставших штампами; отличаются автономностью, независимостью от чужого, даже авторитетного, мнения и в своей деятельности руководствуются главным образом внутренними стимулами; смело и открыто идут навстречу новым идеям и экспериментам, испытывают удовольствие от познавательных открытий. Конвергенты склонны к узким, целенаправленным, глубоким и конкретным исследованиям; тяготеют к таким видам интеллектуальной деятельности, где необходимо сосредоточить внимание на более углубленном поиске в одном направлении; легко приспосабливают свое мышление к общественным стереотипам, оперируют общепринятыми штампами; для творческой деятельности им необходимы внешние стимулы; неторопливо и основательно ступают по заранее выбранной надежной тропе; к познавательным эмоциям равнодушны.[55]

Чрезвычайно интересна классификация типов мышления, предложенная А. А. Алексеевым и Л. А. Громовым. Исходя из тезиса, что всякий человек мыслит по-своему, они вывели пять таких мыслительных стилей: синтетический, идеалистический, прагматический, аналитический, реалистический. При этом под стилем мышления они понимают открытую систему интеллектуальных стратегий, приемов, навыков и операций, к которой личность предрасположена в силу своих индивидуальных особенностей (от системы ценностей и мотивации до характерологических свойств). Приведем здесь лишь краткие характеристики стилей мышления, которые анализируются учеными.

Синтезаторы – всегда интеграторы. Обладатели синтетического стиля мышления чрезвычайно чувствительны к противоречиям в рассуждениях других, питают повышенный интерес к парадоксам и конфликтам идей.

Идеалисты – это люди, которые прежде всего обладают широким взглядом на вещи. Мышление идеалистов можно назвать рецептивным, то есть легко и без внутреннего сопротивления воспринимающим самые разнообразные идеи, позиции и предложения.

Прагматики – люди, для которых главным и единственным мерилом правильности/неправильности идей, решений, поступков, жизни в целом служит непосредственный личный опыт. Прагматики – довольно гибкие и адаптивные люди как в плане мышления, так и в плане поведения.

Аналитики – носителей данного стиля мышления отличает логическая, методичная, тщательная (с акцентом на детали) и осторожная манера решения проблем.

Реалисты – прежде всего эмпирики, а не теоретики. Реалистическое мышление характеризуется конкретностью и установкой на исправление, коррекцию ситуации в целях достижения определенного результата.[56]

Отметим, что в реальности люди чаще всего являются носителями нескольких мыслительных стратегий. Поэтому здесь можно говорить только о доминировании того или иного типа мышления.

И. М. Дзялошинский рассматривает типы мышления, с одной стороны, относительно трех типов картин мира, а с другой – трех типов логико-эвристических комплексов. Именно на этой основе создается матрица основных типов журналистского мышления:

1) мифологическое мышление, использующее мифологическую картину мира, и мифологический, то есть безразличный к противоречию, логико-эвристический комплекс;

2) метафизическое мышление, опирающееся на представления высокой науки с формально-логическими схемами мышления;

3) диалектическое мышление, опирающееся на представления высокой науки, использующее в качестве логико-эвристического комплекса совокупность диалектических процедур.

По мнению исследователя, это своеобразные пределы, векторы трехмерного пространства, в рамках которого каждый журналист определяет основные параметры своего мыслительного процесса, тяготея к одному из этих пределов.[57]

Автор Е. Е. Пронина выделяет различные типы мышления относительно той научной парадигмы (от греч. – пример, образец), в рамках которой они развивалось. Основываясь на идеях методолога науки Т. Куна, который выявил специфическую цикличность развития познавательных процедур, исследовательница отмечает, что у каждого такого цикла есть свой высший период, когда теория четко выражена, методы исследования применяются повсеместно, а достижения несомненны. Именно в эти периоды вырабатывается, по мнению Т. Куна, общепринятый алгоритм, по которому разворачивается мыслительный процесс в обществе как коллективном субъекте познания.[58]

Е. Е. Пронина соотносит тот или иной тип мышления с его конечным продуктом – текстом. Среди единиц анализа она выделяет следующие параметры: социально-коммуникативные функции текста, базовые психические характеристики, выразительные средства. Типы текстов, по ее мнению, создаются журналистами для носителей соответствующих типов мышления. Но всегда ли оправданна такая жесткая корреляция? Ведь представители массовой аудитории могут обращаться к различным типам текстов с диаметрально противоположными базовыми характеристиками. Например, те, кто предпочитает знакомиться с текстами деловой направленности, одновременно могут увлекаться астрологическими прогнозами и т. д.

В своей книге Е. Е. Пронина предлагает следующие корреляции.

Магическое мышление, в основе которого лежат мифемы, ориентировано на создание мифологического текста (с опорой не на информацию, а на надежды; не на факты, а на оценки; не на логику, а на чувства).

Рационалистическое мышление, характеризуемое через картезианские идеи (онтологическая рациональность провозглашает разумность, законосообразность бытия, четкую детерминированность мира; гносеологическая рациональность предполагает способность человеческого разума овладевать истиной, до конца познавать мир; этическая рациональность провозглашает разум как основу блага), соотносится с убеждающим текстом, в основе которого лежит идеологема.

Позитивистское мышление, объясняемое через различные поведенческие реакции, ориентировано на создание прагматических текстов, содержащих различные полезные советы, сведения и т. д.

В основе драйв-мышления – удовольствие. Естественно, продуктом данного типа мышления является гедонистический текст, рассчитанный на актуализацию влечений индивидуального бессознательного.

Гуманистическое мышление, объясняемое через способность человеческого разума выходить за свои пределы (трансценденция), продуцирует смыслопорождающие тексты.

Net-мышление, выработанное сетевым обществом, отличается следующими характеристиками: дискретность, случайность, фрагментарность, фрактальность в восприятии действительности. На основе данного типа мышления создаются сетевые тексты с соответствующими характеристиками.[59]

В предложенной Е. Е. Прониной классификации рассмотрены чистые типы мышления и соответствующие им тексты в русле определенной научной парадигмы. Понятно, что в качестве анализа были взяты наиболее чистые типы мышления с их базовыми психическими свойствами. На практике мы чаще сталкиваемся с другой ситуацией. На одной газетной полосе могут соседствовать тексты, отличающиеся по своим социально-коммуникативным функциям. Отметим и другое. Для журналистского текста, в какой бы парадигме он ни был создан, важно наличие творческого начала. Значит, доминирующим типом мышления в журналистике является творческое, противостоящее догматически-рецептурному.

Для догматически-рецептурного мышления характерны жесткость установок, невосприимчивость к новой информации, приверженность к однажды усвоенным стереотипам.[60] Обладатели данного типа мышления склонны к решению стандартных задач; им сложно осваивать новые темы и формы работы; в своей деятельности используют только проверенные источники информации; при подготовке журналистских материалов предпочитают привычные способы реализации замысла произведения и т. д.

Творческое мышление отличается подвижностью и лабильностью.

По мнению психологов, «творческость» мышления связана с доминированием в нем четырех особенностей:

1. Оригинальность, нетривиальность, необычность высказываемых идей, ярко выраженное стремление к интеллектуальной оригинальности. Творческий человек почти всегда и везде стремится найти свое собственное, отличное от других решение.

2. Семантическая гибкость, то есть способность видеть объект под новым углом зрения, обнаруживать его новое использование, расширять функциональное применение на практике.

3. Образная адаптивная гибкость, то есть способность изменять восприятие объекта таким образом, чтобы видеть его новые, скрытые от наблюдения стороны.

4. Семантическая спонтанная гибкость, то есть способность продуцировать разнообразные идеи в неопределенной ситуации, в частности в такой, которая не содержит ориентиров для этих идей.[61]

В силу того что творческое мышление связано с продуцированием или генерацией оригинальных идей, возникает ряд проблем, без преодоления которых журналисту трудно бывает достичь желаемой цели.

Первая проблема касается развития творческих способностей журналиста. Среди них выделяют следующие: легкость генерирования идей, способность к переносу, «сцеплению», свертыванию, сближению понятий и др.[62]

Легкость генерирования идей предполагает способность человека к выдвижению самых разнообразных предложений в разрешении той или иной творческой задачи. Чем больше идей человек предлагает, тем больше у него шансов выйти на оригинальные и нестандартные решения.

Способность к переносу предполагает «умение применить навык, приобретенный при решении одной задачи, к решению другой, то есть умение отделить специфический аспект проблемы от неспецифического, переносимого в другие области».[63] Данное качество особенно необходимо при поиске различных аналогий и сравнений.

Способность к «сцеплению» понятий означает умение «быстро увязывать новые сведения с прежним багажом человека, без чего воспринятая информация не превращается в знание, не становится частью интеллекта».[64] Способность объединять ранее воспринятые факты и впечатления со свежими, находить при этом новые взаимосвязи между ними, не только помогает углубленному пониманию того или иного описываемого журналистом явления, но и открывает неожиданные грани этого явления.

Следующее качество мышления – свертывание. Оно обозначает способность человека к замене «нескольких понятий одним, более абстрактным, к использованию все более емких в информационном отношении символов».[65] В журналистской практике можно встретить массу примеров, когда при описании события или явления авторы, стремясь к наиболее сжатому и лаконичному изложению материала, прибегают к таким понятиям, в которых синтезировано множество более простых понятий, наблюдений.

Сближение понятий предполагает легкость ассоциирования различных понятий. Наличие в тексте богатых ассоциативных связей – один из признаков авторской одаренности.

Знание механизмов тех или иных мыслительных процессов позволит журналисту более осознанно подходить к организации своей интеллектуальной работы, умело управлять движением мысли, наконец, быть более эффективным в поиске решений стоящих перед ним творческих задач.

Другие исследователи пишут, что для творческого мышления необходимо развитие следующих интеллектуальных качеств:

• самостоятельность мышления, то есть умение ставить задачи и находить соответствующие решения и ответы;

• критичность и самокритичность мышления, то есть умение не поддаваться магии слепой веры и давать объективную оценку явлениям, собственным действиям и мыслям;

• широта ума, то есть умение конкретно и всесторонне подходить к рассмотрению того или иного вопроса;

• глубина ума, то есть умение доходить во всяком вопросе до сути дела, не успокаиваясь на первом, поверхностном объяснении;

• гибкость ума, то есть умение свободно распоряжаться исходным материалом (расчленять, перераспределять, взглянуть на него как бы с иной точки зрения и т. д.) и видеть его в развитии;

• открытость ума, то есть умение в известном находить неизвестное, или чувство новизны.[66]

Вторая проблема связана с преодолением существующих стереотипов. Стереотипное видение жизненной ситуации не позволяет человеку обнаружить новые связи в изучаемом явлении, не дает ему возможности по-новому взглянуть на старую проблему, не способствует поиску новых подходов в решении творческих задач. Преодоление стереотипов – это всегда выход за пределы устоявшихся и привычных знаний о мире, а значит, прорыв в новое и неизведанное.

Третья – с повышением уровня компетенции по изучаемому вопросу. В силу того что журналистам постоянно приходится работать на «чужих полях», перед ними стоит проблема овладения новыми знаниями. Конечно, легче отказаться от изнурительной подготовительной работы, от поиска нужных источников информации, от изучения литературы вопроса и т. д. Но неполнота знаний по изучаемой проблеме всегда мстит отсутствием разнообразных подходов в решении творческих задач.

Четвертая – с психологическими характеристиками человека. Исследователи Г. Линдсей, К. Халл и Р. Томпсон считают, что серьезным препятствием на пути к творческому мышлению могут выступать:

а) склонность к конформизму, выражающаяся в доминирующем над творчеством стремлении быть похожим на других людей, не отличаться от них в своих суждениях и поступках;

б) боязнь оказаться белой вороной среди людей, показаться для них глупым или смешным в своих суждениях.[67]

Все перечисленные преграды так или иначе сказываются на протекании мыслительных процессов, мешают поиску оригинальных идей, нестандартному решению творческих задач и т. д. Но прелесть журналистской работы в том и состоит, что в ходе решения творческих задач человека могут ожидать как удачи, так и провалы. Удачи вдохновляют, а провалы порождают боязнь перед творческими неудачами. Различного рода комплексы, неверие в собственные силы, защитные реакции от всего неизведанного и непонятного мешают проявлению творческого мышления. Поэтому путь к творчеству лежит через самоанализ, через преодоление различных психологических преград, через постоянное развитие интеллектуальных и творческих способностей.

Таким образом, мышление как высший познавательный процесс характеризуется обобщенным, опосредованным отражением действительности. В качестве его продуктов выступают суждения, понятия, умозаключения, доказательства, аргументы и т. д. Именно с помощью мышления человек не только познает окружающий мир, но и продуцирует новые знания.

Следующим структурным образованием интеллекта является память, которая в психологии определяется как процесс «запоминания, сохранения и последующего воспроизведения индивидом его опыта».[68] Журналист должен обладать хорошей зрительной и слуховой памятью. При этом его память должна быть настроена на четкое фиксирование происходящего. От журналиста не должна ускользнуть ни одна значимая деталь. Он должен уметь запоминать лица людей, их внешний и внутренний образ, обстановку события, особенности природной среды. Не всегда журналистам удается записать речь участников события на диктофон, поэтому приходится рассчитывать только на свою память, которую необходимо постоянно тренировать.

Особое значение для журналистов имеет «тренированное» внимание. Там, где зрение обычного человека рассеивается, не находя в окружающем ничего примечательного и существенного, профессионал должен уметь увидеть, услышать, уловить массу живых, неповторимых подробностей человеческого поведения, отметить характерные детали во внешности людей, в окружающей их обстановке, особенности их речи и мышления и др. При этом не следует забывать, что на человеческое восприятие обычно влияют привычные установки, стереотипы, оценки других людей, сложившееся общественное мнение, предубеждения, общепринятые взгляды и т. д. Поэтому способность увидеть то, что не укладывается в рамки ранее усвоенного, – это нечто большее, чем, скажем, просто наблюдательность. Как отмечает А. Н. Лук, «свежесть взгляда и „зоркость“ связаны не с остротой зрения или особенностями сетчатки, а являются качествами мышления, потому что человек видит не только с помощью глаза, но главным образом с помощью мозга».[69]

Отечественные психологи справедливо подчеркивают, что «в отличие от познавательных процессов внимание своего особого содержания не имеет, оно – динамическая сторона всех познавательных процессов. Внимание – это направленность и сосредоточенность сознания, предполагающие повышение уровня сенсорной, интеллектуальной или двигательной активности индивидов».[70]

В чем же может проявляться такая направленность? Прежде всего в избирательном выборе объектов наблюдения, которые соответствовали бы целям и задачам журналистского задания. Большинство опытных журналистов еще до выезда на место происшествия обдумывают, какие объекты исходя из ситуации могут быть наиболее значимыми при описании события.

При репортажном описании особенно важно обращать внимание не на результаты какой-либо деятельности людей, а на те процессы, в которых они участвуют. Только в этом случае становится возможной передача динамики действия. Поэтому журналист должен свое внимание сосредоточивать как на внешних, так и на внутренних процессах. К внешним отнесем все, что меняется в природной и вещественной среде, а к внутренним – все, что касается психических изменений (человеческие переживания, чувства, эмоции и т. п.).

Большое значение для репортеров имеет быстрое переключение внимания с одного объекта на другой. Как отмечают психологи, «переключение внимания проявляется в преднамеренном переходе субъекта от одной деятельности к другой, от одного объекта к другому, от одного действия к другому. Переключение может быть обусловлено либо программой сознательного поведения, требованиями деятельности (при переходе от одного объекта, одного действия к другому внутри определенной деятельности), либо необходимостью включения в новую деятельность в соответствии с изменяющимися условиями…»[71] Способность быстрого переключения внимания от одного объекта к другому – важная составляющая работы журналиста. Как известно, не каждый человек по своим психологическим характеристикам способен переходить от выполнения одной работы к другой. Данные процессы во многом связаны с «особенностями подвижности нервных процессов».[72]

Но психологи утверждают, что повышение показателей переключения внимания возможно путем определенных упражнений. Из опыта многих ведущих журналистов известно, что в начале своей деятельности многие из них страдали по поводу того, что не могли одновременно брать интервью и наблюдать за ходом развития события или что после приезда в редакцию нужно было сразу садиться за компьютер, чтобы дать материал в номер. Здесь мы можем обозначить ряд операций, которые требуют не только быстрой смены деятельности, но и максимальной синхронности. Подобное переключение внимания от одного вида деятельности к другой во многом определяется значимостью данной деятельности для личности. Сбор и фиксация информации, ее анализ и осмысление, подготовка материала в печать – все эти операции протекают, как правило, в экстремальных условиях, поэтому без навыков быстрого переключения внимания от одной деятельности к другой вряд ли журналист сможет достичь максимальной оперативности.

Для журналистского творчества необходимо и такое качество, как «цельность восприятия». Обычно этим термином обозначают способность человека воспринимать то или иное явление в его целостности. Для того чтобы воссоздать полную картину какого-либо события, журналисту иногда требуется от развернутого анализа перейти к синтезу различных частей. Цельность восприятия необходима и при композиционном построении произведения, когда автор стремится к гармоничному сочетанию различных частей текста.

Журналист должен обладать хорошей интуицией. Ведь ему часто приходится работать в неопределенных ситуациях, которые могут иметь разное развитие. От того, насколько верно он предугадает ход события, во многом зависит то, какие акценты будут расставлены в репортаже. Порой бывает и так: событие только разворачивается, а репортер, оперативно сообщающий об этом читателям, должен представить им предполагаемый сценарий его развития. Естественно, в подобного рода случаях он может полагаться только на свое интуитивное видение ситуации. Любая человеческая деятельность, как известно, предполагает владение определенной суммой знаний, навыков и умений. В творческой деятельности дела обстоят иначе. В процессе поиска творческих идей человек постоянно находится в ситуации неопределенности, неясности, смутных предощущений, предчувствий и т. д. Действуя в ситуации неполной ориентировки или неполноты информации, репортер в процессе обдумывания неожиданно находит правильное решение той или иной творческой задачи. Как это происходит? Где пролегает тот мостик, по которому человек в одночасье может пройти путь от незнания к знанию?

По мнению П. Вайнцвайга, «интуиция – не мистический процесс, а мостик между подсознанием и сознанием. Интуиция основана на безграничных способностях подсознания принимать, обрабатывать и хранить информацию со скоростью, немыслимой даже для самого мощного компьютера. Американскому изобретателю Фуллеру интуиция представляется в виде некоего челнока полусознания, скользящего на границе между сознанием и подсознанием. Интуиция координирует подсознание».[73]

Современная психология творчества и нейрофизиология утверждают, что интуиция включает в себя ряд определенных этапов:

• накопление и бессознательное распределение образов и абстракций в системе памяти;

• неосознанное комбинирование и переработка накопленных абстракций, образов и правил в целях решения определенной задачи;

• четкое осознание задачи;

• неожиданное для данного человека нахождение решения (доказательства теоремы, создание художественного образа и т. д.).

Этапность протекания мыслительных процессов только подтверждает мысль о том, что так называемая внезапность возникновения интуитивного решения – лишь иллюзия. На самом деле рождение новой идеи есть плод большой подготовительной работы как бессознательной, так и сознательной сферы. Таким образом, за способностью как бы внезапно угадывать истину на самом деле стоят накопленный опыт, приобретенные ранее знания. В основе интуиции лежит способность индивида в ходе информационного, сигнального взаимодействия с окружающим отражать наряду с прямым (осознанным) побочный (неосознанный) продукт. Однако при определенных условиях возникает возможность осознания индивидом этой (ранее не осознанной) части результата действия. Результаты интуитивного познания со временем логически доказывается и проверяются практикой.[74]

Действие интуиции ученые правомерно связывают с наличием в психике человека так называемых архивов памяти. «Дело в том, – пишет Р. Г. Бухарцев, – что объем реальных переживаний человека существенно превышает возможности осознания. По мысли И. П. Павлова, то или иное сложное, психически содержательное переживание может затормаживаться и устраняться из области сознания. Но при этом оно не разрушается, а при ослаблении торможения снова возникает в сознании. Так складывается некий неоформленный материал мысли, образующий в психике человека особый базальный слой и законсервированный до той поры, пока та или иная проблемная ситуация не вызовет растормаживания и не переключит его вновь в сферу сознания».[75]

В качестве такой «кладовой» выступает наша долговременная память. Именно в ней «накапливается большое количество фактов, идей, образов, перешедших туда из оперативной памяти. В долговременной памяти сосредоточено то, что И. Эренбург называл „вечными заготовками“. Это пережитое нами, прочитанное, изученное, это записи в досье, которые в известной степени отложились в памяти. В какой-то момент в процессе работы сведения, данные, знания, полученные ранее, по законам ассоциации переходят снова в нашу оперативную память».[76] При этом чем больше наша бессознательная сфера изобилует априорными идеями как формами мысли, тем больше шансов появляется в нахождении истины.

Работу бессознательного можно свести к подсознательному отбору лучшего варианта. Именно в процессе такого отбора возникает, как искра, верная мысль, вдохновляющая творца. Интуиция – «активный процесс высвобождения, активизации, использования накопленных знаний, сведений».[77] «Интуиция, – отмечает М. С. Черепахов, – обладает могущественной силой. Она действует многосложными путями, которые не все сегодня до конца выяснены. Но несомненно то, что интуиция в конечном счете подчинена определенной программе – идейной, политической, эстетической, нравственной, и всякий раз публицист, писатель, используя „озарения“, „внезапности“, идет к намеченной цели».[78] Р. Г. Бухарцев считает, что «исходным пунктом интуитивного познания является… появление творческой доминанты, детерминированной такой задачей, которая предполагает образование сложных ассоциативных связей и требует поэтому концентрации всей интеллектуальной и эмоциональной энергии вокруг замысла. Действие творческой доминанты выступает при этом в виде своего рода психической неуравновешенности, накопления психического заряда, требующего разрядки».[79]

Таким образом, внезапные идеи возникают в процессе большой предварительной работы, а бессознательная работа мысли ориентирована не только на перебор различных вариантов решения творческой задачи, но и на мысленное предвосхищение будущего результата.

Журналист должен также владеть знаниями в той области, в которой он работает. Вот что по этому поводу пишут авторы известной книги «Журналистское расследование: История метода и современная практика»: «Журналисту, избравшему для себя стезю криминального репортера, недостаточно быть мобильным и иметь навыки литературной и журналистской деятельности. Пишущему на криминальные темы требуется умение разбираться и ориентироваться не только в текущей криминальной, но и в политической и экономической жизни города и страны; кроме того, он должен владеть основами юридической грамотности и не путать, например, грабеж с разбоем, а кражу с мошенничеством, отличать задержанного от арестованного, а обвиняемого от подсудимого и, наконец, знать, какая именно информация требуется и где ее можно найти за кратчайший отрезок времени».[80]

Следовательно, рассмотрев такие структурные образования журналистского интеллекта, как мышление, память, внимание, знания и интуицию, мы можем сказать, что без определенного развития своих интеллектуальных способностей современному журналисту вряд ли удастся быть эффективным и успешным в своей практической деятельности. Особенность работы журналиста заключается в том, что он имеет дело с быстро изменяющейся текущей действительностью, в которой много непонятного, непредвиденного, скрытого. И для более глубокого познания новых реалий прежних знаний или навыков и методов работы порой недостаточно. Только благодаря постоянному развитию своих интеллектуальных способностей современный журналист сможет открывать что-то новое, неизвестное и еще не познанное другими людьми.

Среди умственных способностей творца выделяют следующие: легкость генерирования идей, способность к переносу, «сцеплению», свертыванию, сближению понятий и др.[81]

Например, название политической партии «Яблоко» возникло на основе свертывания фамилий трех лидеров данного политического движения: Явлинского, Болдырева и Лукина.

Что обычно подразумевали под литературными способностями? Во-первых, владение литературными навыками письма, во-вторых, знание жанровых форм, в-третьих, умение создавать законченные журналистские произведения. И наконец, языковое мастерство автора. В газетной практике советского периода особенно ценились легкость пера, отточенность и изысканность стиля, образность и лексическое богатство материала и т. п. Работа над материалом в большей степени воспринималась как творческий процесс. Сегодня, как отмечают исследователи, «на процесс работы, на литературную работу (причем она уже редко называется творчеством) в качестве мотива профессиональной деятельности указало только 4,3 % опрошенных, в том числе 12 % выпускников 1950-х гг., воспитанных еще в старой традиции, когда журналистика считалась в значительной степени литературным творчеством. Зато выпускники последних лет сказали, что их привлекает работа с информацией. Отчетливо проявляется тенденция переосмысления сути журналистского труда: от типа творчества к информационной деятельности. Еще 12 % сказали, что их привлекает в профессии творческое отношение к жизни, сам процесс ее пересоздания и преобразования».[82]

Подобного рода переосмысление журналистского труда обусловлено, на наш взгляд, рядом объективных и субъективных причин. К объективным отнесем: коммерциализацию всего процесса по выпуску издания (публиковать материалы на полполосы или на целую полосу стало экономически невыгодно, так как на значительную часть газетных площадей стала претендовать реклама); ориентацию большинства изданий на удовлетворение не эстетических, а информационных потребностей читателей, что, в свою очередь, привело к изменению критериев в оценке качества журналистских произведений (больше стали цениться фактологически насыщенные материалы, чем произведения с языковыми изысками автора). Возможно, именно по этим причинам с газетных полос практически исчезли очерки, в которых документальная основа произведения гармонично переплеталась с художественной. Ведь недаром именно очеркистов традиционно называли писателями в газете. И именно их работа в большей степени соотносилась с литературным трудом.

Подобные трансформации естественно сказались и на творческих установках журналистов, то есть на субъективных факторах журналистского труда. Современных исследователей поражает то, «…что талант, литературные способности назывались очень редко, тогда как в прежних исследованиях были на первых местах. Это связано с трансформацией профессии как вида литературного творчества в информационную работу («рипортинг» на западный манер) и с тем, что изменился сам стиль публикаций, когда литературная форма стала менее значима, чем прежде. А это… тревожащий симптом, потому что журналистика при любых обстоятельствах – искусство работы со словом».[83] Если обратить внимание на язык и стиль газетных публикаций большинства российских изданий, то любой мало-мальски грамотный человек отметит, что по своему языковому уровню они значительно уступают прессе советского периода. И это неудивительно. Ведь во многих изданиях давно упразднены должности корректоров, большинство журналистских материалов идет на полосу «с колес», сами авторы в основном полагаются на компьютерные редакторские программы. Именно отсюда и проистекают не только лексические и грамматические ошибки, но и небрежность и неряшливость стиля, что во многом снижает уровень восприятия подобного рода материалов.

К сожалению, сегодня не приходится говорить о развитии литературных способностей журналистов. Нет такой строки и в Государственных образовательных стандартах по подготовке журналистских кадров. Да и сама профессия все чаще воспринимается не как особый вид текстовой деятельности журналиста; журналист – лишь передатчик информации массовой аудитории. Анализируя феномен журналистики, профессор С. М. Виноградова отметила, что «меняется не только объективный характер журналистской профессии, но и субъективное представление об общественном предназначении журналиста». Журналист сегодня – «собиратель и распространитель „чистой“ информации; интерпретатор знаний, добытых другими; ремесленник, вынужденный продавать свой труд, чтобы жить; политический писатель, борец за справедливость, пропагандист, агитатор, организатор; подручный партии; репортер в погоне за сенсацией, готовый на персональный журналистский „подвиг“; разгребатель грязи; мистификатор, манипулятор сознанием, магнат прессы…»[84] В этом списке, как отмечает В. И. Кузин, отражены не только социально-психологические типы журналистов разных исторических эпох, но и отношение журналистов к своей профессии и к самим себе как к личностям.[85] Любопытные данные представила А. М. Сосновская, исследовавшая кризис идентичности журналистского сознания. Идентичность – это самоощущение себя в профессии. «Человек считает себя журналистом, если он:

• работает в СМИ;

• зарабатывает на жизнь с помощью этой профессии;

• регулярно публикует свои материалы;

• имеет журналистское образование;

• испытывает интерес к профессии;

• входит в журналистское сообщество и признан коллегами;

• обладает коммуникационными и публичными способностями и интересами, а также активностью в этой области».[86]

В этом перечне, как нетрудно заметить, вообще нет речи о творческой составляющей профессии, о склонности к литературному труду, о любви к самовыражению или к процессу создания оригинального журналистского произведения. Когда творческая составляющая профессии исчезает, остается ремесло, которым может заниматься любой человек, умеющий правильно и логично складывать слова в предложения. Вот что по данному поводу пишет В. Д. Мансурова: «Уровень „технэ“, как определили древние греки, – это знание ремесленника, умеющего создавать определенные вещи. Путем многократного повтора одних и тех же рутинных операций можно довести до совершенства технологию изготовления, к примеру, табуреток и корзин. Но даже малейшее усовершенствование их потребует интеллектуальных усилий. Вот почему уровни „искусности“ и „мастерства“ представляют собой прорывы в область уже не рутинной, а творческой деятельности».[87] «В этом смысле, – продолжает автор, – производство новостей существенно отличается от изготовления даже самых причудливых табуреток. Да, сбор и структурирование информации можно формализовать, нетрудно вывести некий усредненный образец, воспроизводя который можно поставить на поток выпуск новостей».[88] Но в итоге, продолжим мысль уважаемого автора, мы и получаем стандартизированные материалы, не отличающиеся ни индивидуальным авторским почерком, ни оригинальностью стиля, ни интересными формами подачи информации, ни сочностью языка. Репортерская профессия, которая по своей природе предполагает выявление авторской индивидуальности, таким образом, нивелируется в некую обезличенную профессию, что и дает повод говорить о появлении в информационном обществе нового типа журналиста-сенсатора. Сенсатор, по мнению В. И. Кузина, «отождествляется с информацией и становится ее специфическим проводником, думать ему некогда, так как он зависим от возрастающих скоростей передачи сообщений. Информация становится самодовлеющим фактором журналистской деятельности… его деятельность – это беспорядочный бег по информационным полям, которые сливаются в одну, пока что сложно определимую информационную смесь. В такой среде исчезает значимость авторства. Автор ставится на конвейер, становясь массовым продуктом. Здесь утрачивается понимание и осмысление необходимости передаваемых и потребляемых сообщений, которые несут на себе коды других значений, не прочитываемые с листа, а поступающие, наподобие 25-го кадра, в подсознание реципиента».[89] Для журналистов-сенсаторов главным становится «не творческое самоосуществление», а выполнение бездушной и лишенной всяких эмоций работы на конвейере, в которой напрочь отсутствует «духовно-душевное напряжение творца, так как оно будет, наоборот, мешать продуктивности работы».[90]

Впрочем, несмотря на общий кризис идентичности профессии журналиста, мы все же не стали бы так драматизировать ситуацию.

Как показывает наша многолетняя педагогическая работа на факультете журналистики СПбГУ, нынешнее поколение студентов вновь проявляет живой интерес к литературным аспектам творческой деятельности журналиста. Да, в редакциях большинства изданий от них никто не требует написания литературных шедевров, но у начинающих журналистов проявляется вкус к слову, к самому процессу создания произведения, к творческой самореализации. А это уже, согласитесь, немало.

Таким образом, путь журналиста в работе над материалом может быть задан системой координат, которые и предопределяют весь творческий процесс по воплощению конкретного замысла. К ним, как правило, относят знания, профессиональные умения и навыки; жизненный опыт и мировоззренческую позицию; развитые интеллектуальные и литературные способности и др. Для того чтобы журналист мог эффективно осуществлять свою деятельность, он должен обладать едиными для данного вида творчества свойствами и качествами. От развитости этих способностей зависит и степень раскрытия его творческого потенциала.

1.5.1. Воображение в журналистском творчестве

В отличие от литературного творчества, где воображение играет первостепенную роль в создании художественных образов, в деятельности журналиста оно выполняет определенные функции: во-первых, способствует углублению и расширению знаний, во-вторых, помогает предвосхитить результат рассматриваемых вопросов, в-третьих, так же, как и в литературном творчестве, участвует в создании образов.

По мнению И. М. Дзялошинского, «воображение имеет две формы своего существования. Одна из них – собственно воображение – более тесно связана с миром, как бы „заземлена“, в ней обнаруживается стремление субъекта максимально полно выявить реальные возможности объекта. Другая форма – фантазия – продуцирует образы, имеющие неправдоподобный вид, создающая то, что не существует и существовать, как правило, неспособно».[91] В принципе, соглашаясь с данным мнением, мы все же не стали бы смешивать эти два понятия. Несмотря на то что и фантазия, и воображение ориентированы на создание художественных образов, источники их возникновения имеют разный характер. Фантазия, по мнению Л. С. Выготского, «возбуждается обычно сильным, настоящим переживанием, которое будит в писателе старые воспоминания, большей частью относящиеся к детскому переживанию, исходному пункту желания, которое находит осуществление в произведении…»[92] Воображение имеет, на наш взгляд, более инструментальный характер. Может, потому, что воображение «…возникает из потребности предвосхитить, объяснить, заглянуть в будущее, чтобы оказать на него воздействие».[93] И не только.

В отличие от фантазии воображение в большей степени основано на использовании имеющегося у человека чувственного опыта. «Материалом воображения служат образы памяти и наличных восприятий. Источник воображения – всегда объективная действительность, которая выступает в результате деятельности человеческой фантазии в преобразованном виде, приобретает в сознании человека новые формы. Воображение, следовательно, есть не что иное, как процесс преобразования отражения действительности».[94]