Читать онлайн Королева красоты. Большая книга романов о любви для девочек бесплатно

Глава I

Неожиданная гостья

Все началось в тот день, когда к Ане Морозовой, ученице десятого класса одной из московских средних школ, приехала из Англии ее троюродная сестра.

Двадцать пятого февраля в холле школы появилось объявление. Оно было написано огромными красными, зелеными и фиолетовыми буквами на большом листе картона. Буквы так плясали, что приходилось присматриваться, что же там написано. Поэтому все застревали перед ним надолго, пытаясь прочитать, зато, когда прочитывали…

– Слушай, как ты думаешь, это правда? – спросила Вика Климанова свою подругу.

– Конечно, – повела плечом Жанна Козлова и еще раз вчиталась в текст. В нем говорилось, что в школе будет проходить конкурс «Мисс Совершенство» и победительница поедет на спонсорские деньги в турне. Что за турне, куда она поедет, – не указывалось. Зато было сказано, что спонсор этого конкурса – банк «Мистраль». Имя громкое. В их школе этот банк знали даже первоклашки, которым первого сентября от лица банка вручили новенькую школьную форму.

В прошлом году школа боролась за звание Лицея, и среди многих новшеств было и введение обязательной школьной формы. Удовольствие не из дешевых, если учесть, что ее шили на заказ. Зато теперь все девочки ходили в аккуратных темно-синих мини-юбках и жилетах. Блузки можно было надевать какие угодно, и хотя бы этим их наряды отличались друг от друга. В холода разрешались брюки и жакеты. Мальчики ходили в темно-серых костюмах с обязательными белыми рубашками.

Еще от прошлогодних усилий в школе остались шикарный класс информатики из списанных в банке компьютеров и твердое убеждение администрации, что в этом году звание Лицея их школе точно достанется.

Аня стояла позади подружек и тоже прочитала объявление. «Какое из меня Совершенство», – усмехнулась она, повернулась и пошла в класс. К своим пятнадцати годам она была твердо убеждена, что хотя красота – страшная сила, но это не ее оружие. В школе блистали другие. Ну хотя бы та же Виктория. Похоже, не зря родители назвали ее «Победой» – так переводится это имя с греческого. Девушка победно шла по жизни. Яркая, уверенная в себе, она умело распоряжалась тем, что дала ей природа. А природа дала немало.

Во-первых, она натуральная блондинка. Все девчонки завидовали – ей даже красить волосы не надо! Во-вторых, у нее идеальная фигура. Говорили, что она регулярно ходит в фитнес-центр. Ну и в-третьих, есть родители, которые денег на нее не жалели. Так что введение школьной формы стало для нее ударом, хотя и не в финансовом плане: Вика не представляла, что будет выглядеть как все! Правда, она недолго переживала и переключилась на всякие аксессуары – украшения, сотовый телефон, косметика – и, в конце концов, даже выиграла от этого. На фоне всех остальных она смотрелась как тропическая птица. Мальчишки обалдевали и сворачивали себе шеи, глядя, как она идет по коридору. А Вика целенаправленно выбрала себе постоянного парня из одиннадцатого класса, Корнилова Никиту, и на остальных смотрела, только если ей что-то было от них надо.

Никита считался одним из лучших учеников школы, к тому же спортсмен: в прошлом году выиграл первое место на городских соревнованиях по плаванию. Красивый, высокий, темноволосый, он смотрелся рядом с Викой так естественно, что, хотя многие девчонки по нему сохли, никто и не думал пытаться разбить эту пару. Наоборот – они смирились с тем, что Никита потерян для общества, и тихо радовались, что Вика не покушается на внимание других парней.

У Ани не было крутого сотового телефона, она не пользовалась косметикой, и у нее не было парня. И хотя в конкурсе могли участвовать все девушки с девятого по одиннадцатый класс, да и главный приз выглядел соблазнительно, хотя и неопределенно, но принимать в нем участие она не собиралась. Эти игры – не для белых ворон. Аня подумала, что все в классе просто обхохотались бы, если бы она решила стать «Мисс Совершенство»! Ее и за «Мисс» никто не считал – так, ходит в классе привидение, у которого можно списать английский и математику. А уж «Совершенство»?

Так что она подавила невольный вздох и пошла на урок.

Класс гудел. Похоже, мимо объявления не прошел никто, и никого оно не оставило равнодушным. Девчонки достали зеркала и придирчиво изучали каждая свое лицо. Анна прошла к своему месту, плюхнула рюкзачок на парту и стала доставать учебник и тетрадку. Сидевшая впереди Валька повернулась к ней:

– Читала?

Аня кивнула. Что интересовало соседку, было нетрудно понять. Валя покосилась на дверь, куда входила Виктория. Аня посмотрела туда тоже. Вика улыбалась и раздавала царственные взгляды.

– Я участвовать не буду, – продолжила Валя. – И вообще – зачем еще конкурс какой-то? Отдали бы сразу ей главный приз – и все дела. И так ясно, что она его получит. Там, правда, еще за второе и третье места неплохие призы…

Да, точно. Занявшей второе место оплачивали годичные курсы иностранного языка, а для третьего места приготовлен годовой абонемент в бассейн. С турне не сравнить, зато хоть понятно, что это такое.

– Так что попробовать хотелось бы, – рассуждала Валя, – но только шансов у нас…

– Подумаешь – Вика! – пожала плечами Аня. – Не одна она на свете.

– Ты что, хочешь сказать, что тоже могла бы?..

– Конечно! – сказала девушка. Не то чтобы она на самом деле так думала, но Валькины вечные ахи по поводу Прекрасной Виктории просто достали.

И она села. Валька вытаращилась на нее, хотела что-то сказать, но вошла учительница литературы Нина Петровна, и разговоры пришлось прекратить.

Урок протекал сегодня очень нервно. Нина Петровна то и дело обрывала разговоры, которые возникали стихийно в разных углах класса, поставила пять двоек и в конце концов задала на дом сочинение на тему «Почему душевные качества не менее важны, чем внешний вид индивидуума». Класс захихикал, Вика презрительно поджала губы, а Василий Ненашев на весь класс крикнул:

– Индивидуум – это кто? Фамилия такая?

Все откровенно заржали, и тут прозвенел звонок. Под его грохот Нина Петровна еще что-то пыталась сказать, но класс уже ничего не слушал. Десятиклассники собирали вещи и галдели, обсуждая утреннюю новость. Учительница пожала плечами и вышла.

Следующим уроком была математика. Если точнее, то алгебра. Если еще точнее, то самостоятельная перед контрольной. Но математичка задерживалась, и класс продолжал обсуждение предстоящего конкурса.

– Там будет несколько этапов, – со значительным видом сообщила Жанна. – Танцевальный, конкурс лучшего костюма, кулинарный, по истории города и оригинальный.

– Что это за «оригинальный»? – влезла Валентина.

– Это еще неизвестно. Объявят позже.

– Откуда ты все знаешь? – хмыкнул Васька Ненашев, проходя мимо на свое место.

– Оттуда! – и Жанна, недовольно сморщив носик, отвернулась. В общем-то, понятно откуда. Никита Корнилов наверняка будет в конкурсной комиссии, значит, про условия осведомлен. Тогда и Вика все знает, конечно – она же его девушка. А Жанна – близкая подруга Вики.

Вот только зачем при этих условиях еще и конкурс объявлять! Разве только распределить второе и третье места? Хотя и тут все относительно ясно. Жанне, как близкой подруге победительницы, дадут второе, а Светке из одиннадцатого – третье. Светка – она действительно классная. Ане стало на минутку смешно, что девчонки будут заниматься такой ерундой, как этот конкурс, да еще и думать, что идет честная игра, но тут Валя на весь класс сказала:

– А у нас Аня Морозова собирается участвовать.

На миг воцарилась мертвая тишина. Аня стиснула зубы, посмотрела сквозь устремленные на нее взгляды и, постаравшись придать голосу беззаботность, сказала:

– По-моему, там нет ограничений по уровню интеллекта.

– Чего? – покосилась на нее Жанна недоуменно. Мальчишки заржали, Аня обиделась и отвернулась. Тут как раз математичка принесла варианты самостоятельной, их стали писать на доске, и обсуждение прекратилось.

До конца дня во всех коридорах среди старшеклассников только и было разговоров, что про этот несчастный конкурс красоты. Судачили и о том, кто будет в комиссии, и когда все это начнется. Всех занимали еще два вопроса – кто будет участвовать и по какому принципу идет отбор.

К последнему уроку страсти накалились до такой степени, что делегация из десятого «Б» отправилась к директору школы.

До директора их не допустили, а секретарша сказала, что правила отрабатываются и будут вывешены завтра в коридоре, рядом с расписанием. Девчонки просили сказать хоть что-нибудь и узнали, что поскольку конкурс называется «Мисс Совершенство», то с тройками, а тем более с двойками нечего и соваться. Эта новость застала врасплох. Сразу отсеялась половина претенденток на звание.

Аня только усмехнулась. У нее с отметками все было в порядке. У Вики, кстати, тоже. Но Аня уже решила, что участвовать не собирается.

Дома никого не было. Как всегда, родители на работе. Аня залила кипятком стакан супа быстрого приготовления, поела и села за уроки. Сегодня ей никуда не надо было идти: на занятия по синхронному плаванию она ездила в бассейн при «Динамо» два раза в неделю. Говорили, что у нее неплохие данные, хотя она не мечтала об олимпийских медалях. Просто ей очень нравилось плавать и танцевать, а синхронное плавание позволяло объединять эти два дела.

Уроков было не так много, поэтому, дописывая упражнение по русскому, Аня уже думала, что сегодня было бы неплохо сходить в книжный магазин, посмотреть, что появилось новенького за эту неделю. В это время в дверь кто-то позвонил.

Девушка отложила ручку и прислушалась. Обычно к ней никто не приходил в гости. У родителей ключи, да они и звонят иначе, если ключи не под рукой. Остаются соседи и сектанты. Свидетели Иеговы почему-то полюбили их дом и регулярно, раз в неделю, пытались развлекать ее и ее родителей беседами о Библии и о том, как надо любить ближнего. Насчет любви к ближнему Аня не возражала, но у нее было смутное опасение, что посетителей более волнуют другие проблемы – а именно, собирание денег на нужды своей секты.

Поэтому она очень осторожно подошла к двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке стояла какая-то девушка. Лампочка, как всегда, еле светила, но Ане показалось, что девушка знакомая. Это не сектантка – обычно они ходят по двое, наверное, чтобы легче было отбиваться от жильцов. Девушка держала за ручку огромный чемодан на колесиках. Почувствовав движение за дверью, она позвонила еще раз и весело закричала:

– Это я, Марина. Тетя Лена, дядя Паша, откройте!

И тут Аня ее узнала! Это была ее троюродная сестра Марина, которая училась в Англии! Но что она здесь делает? И девушка торопливо отперла дверь.

– Привет! – обрадовалась ей Марина.

– Привет! – тоже обрадовалась Аня. – Ты к нам?

Вообще-то глупый вопрос. Если позвонила к ним в дверь, значит, пришла не к соседям! И она спохватилась:

– Заходи, что мы тут стоим!

Марина прошла в прихожую и с трудом перекатила свой огромный чемодан через порожек.

– Замучилась с ним, – пожаловалась она. – Пока из аэропорта добралась, пока по всем лестницам побегала… Поверишь – я прилетела в восемь утра!

Аня ничего не понимала. Она прекрасно знала своих родственников. Тетя Наташа была двоюродной маминой сестрой, и они часто встречались. Иногда родные сестры реже видятся! А дядя Максим – вообще классный дядька. С их дочерью Мариной, которая стояла сейчас перед ней, она вообще почти все время проводила вместе, пока та не улетела учиться в Лондон два года назад. А сейчас родители Марины были в командировке. Они собирались уехать только осенью, но внезапно планы изменились. Буквально позавчера тетя Наташа звонила маме и сокрушалась, что все так неожиданно. Собраться по-человечески не успевают, и главное – никак не удается дозвониться дочери в Лондон.

Значит, так и не удалось. Аня моментально сообразила, что получилась обычная накладка: родители уехали в командировку, а дочь приехала погостить.

– Слушай, а ты разве не должна быть сейчас в Лондоне? – забеспокоилась Аня.

– Должна, – пожала плечами Марина. – Но планы резко изменились, я приехала, а никого нет дома. Звоню родителям, а они вне зоны доступа – прикинь! А ключи я забыла.

Она всегда забывала ключи!

– Ань, можно я пока посижу у тебя, а вечером, когда родители придут, папа меня заберет, а то я с этим чемоданом с ума сойду. Вот, – она растерянно улыбнулась, – ехала сюрпризом, хотела обрадовать, а получается, что устроила сюрприз самой себе.

– Проходи, – посторонилась Аня, не представляя, что будет, когда Марина узнает, что папа придет домой вечером дней этак через пятьдесят…

– Что? – ахнула Марина. – Они уехали в эту чертову командировку?! Но она должна быть только через полгода!

Аня сочувственно посмотрела на нее:

– Поживи у нас. Ты надолго?

– На три недели, – вздохнула Маринка. – И надо же было им укатить… А я тоже хороша. Хотела им сюрприз устроить. У нас практику отменили, меня друзья звали к себе, но я решила… Если бы я знала, что у родителей командировка!.. Почему они мне не позвонили?!

– Мама тебе все расскажет вечером, но мне кажется, что они не смогли дозвониться.

– Да? – растерянно посмотрела на нее Марина и сообразила. – Ну да, у меня телефон не работал. Я его утопила в реке, пришлось новый купить, а номер я еще не сказала. Вот дура! – и она стукнула ладонью себе по лбу.

Аня осторожно предложила:

– Может, поесть хочешь? Все-таки с восьми утра.

– Нет, я перекусила, – тряхнула волосами Марина. – Вот что мне точно надо – это в ванную. Можно?

– Конечно, – вскочила Аня. – Пойдем. А вещи ко мне в комнату перенесем. Пока.

Они быстро пристроили огромный чемодан к Ане в комнату, потом Марина в него залезла чуть ли не с головой, разыскивая свой халатик, а юная хозяйка дома пошла готовить гостье ванну. Наливая воду и наводя пену, Аня думала о том, как было бы хорошо, если бы Марина могла у них остаться! Они всегда прекрасно находили общий язык в любых вопросах. И хотя Марина была старше на полтора года, девочки отлично понимали друг друга. И раньше, и, надо надеяться, сейчас. Поэтому к тому моменту, когда ванна наполнилась, а Марина наконец пришла с халатиком в руках, у Ани созрел план. Ну, не план, а так – планчик.

Пока Марина плескалась, Аня осмотрелась в комнате. Если притащить из комнаты родителей кресло-кровать, то его вполне можно поставить у этой стенки. В шкафу Аня срочно освободила полку и несколько вешалок для вещей сестрички. Потом уселась за стол и спешно дописала упражнение по русскому.

Скоро из ванной вышла порозовевшая, успокоившаяся Марина и села на диванчик:

– Как идут дела?

– Нормально, – Аня пожала плечами и подсела к ней. – У тебя-то как?

– Отлично, – улыбнулась Марина. – В школе нет проблем, у меня показатели одни из лучших. Соседка по комнате нормальная, без тараканов в голове. Но парень у нее с придурью, это точно.

– А у тебя какой парень? – спросила Аня.

– У меня? – Марина вздохнула. – Майкл очень даже неплохой. Правда, на него иногда находит.

Больше она не стала ничего говорить, и Аня ничего не стала спрашивать. Ясно – поссорились. «Наверное, поэтому она и уехала домой», – осенило девушку, но высказывать свои соображения она не стала. Вместо этого стала расспрашивать о Лондоне, и Марина достала свой фотоаппарат. За разглядыванием фоток прошло все оставшееся время до возвращения родителей.

Мама, увидев у себя дома Марину, удивилась до такой степени, что сначала просто слов не могла найти. Она жутко разволновалась. Хорошо, пришел папа и расставил все по местам.

– Что такого случилось? – удивленно спросил он. И все как-то сразу задумались: и правда, что такого произошло? А он продолжал: – Наташа с Максимом уехали, но ведь после командировки приедут? А это время Марина может пожить у нас. Поставим у Ани в комнате кресло-кровать.

Аня радостно кивнула.

– Ну вот и отлично, – улыбнулся папа. – Когда ее родители позвонят, мы им все расскажем и посоветуемся, как быть дальше. Но вообще я не думаю, что здесь есть проблема. Если только Марина не будет с нами скучать.

Та рассмеялась и заверила, что скучать она не будет.

– Вот и хорошо, – подытожил папа. – Если твои родители к тому времени, когда тебе нужно будет уезжать обратно, еще не вернутся, то обещаю проводить тебя на самолет тогда, когда это понадобится. А пока располагайся как дома.

– Спасибо, дядя Паша, – признательно сказала Марина.

Похоже, что она все-таки перенервничала из-за сегодняшней накладки и теперь была очень рада, что все так просто разрешилось.

– Ну, вот и славно, – с облегчением вздохнула мама и пошла на кухню готовить ужин и заодно обед на завтра. Папа тоже ушел к себе. Девушки остались наедине.

– Я тебе тут не помешаю? – осторожно спросила Марина у Ани.

– Да ты что! – искренне удивилась та. – Наоборот, я очень рада. Вот только что ты здесь делать будешь целыми днями?

– А, ерунда, – махнула она рукой. – У меня же друзья здесь остались, потом – по Москве похожу, а то я соскучилась по Арбату. В общем, найду, чем заняться.

Тут заглянул папа и напомнил, что кресло-кровать хорошо бы принести в комнату до того, как все улягутся спать. Девчонки рассмеялись и пошли помогать. В хлопотах по расстановке мебели и разгрузке чемодана прошел остаток вечера. Марина удивилась, что для ее вещей Аня уже приготовила место, потом обняла ее, и они закружились по комнате:

– Мы с тобой еще вместе по Москве погуляем! Ты мне свои места покажешь, а я тебе – свои. Идет?

– Идет! – ликовала Аня, она была просто счастлива.

Во дворе у нее друзей не было, в школе тоже. Не вписалась она в общественную жизнь. Училась нормально, без проблем, никто к ней не приставал, но и не замечали особенно. Только если что-то списать надо было. Ни в одну компанию она не входила. Сначала ей не было это нужно: помимо всего прочего, Аня училась еще и в музыкальной школе, и времени на развлечения оставалось мало. А когда закончила музыкалку и появилось свободное время, то оказалось, что в школе все заняты чем-то своим, и места в жизни ей нет. Можно было попытаться вклиниться в какую-нибудь компанию, но гордая Аня ничего предпринимать не хотела. В конце концов она решила, что и так прекрасно проживет.

Так что приезд троюродной сестры был для нее праздником. Девушке все-таки отчаянно не хватало друзей, хотя она и не хотела в этом признаваться даже себе.

Вечером улеглись очень поздно. Вернее, легли в одиннадцать, но проболтали до полвторого. В конце концов мама, проснувшаяся ночью, зашла к ним и напомнила, что завтра Ане в школу. Девочки рассмеялись, пообещали, что сразу же уснут, и мама пошла спать. Но они еще полчасика проговорили. Им было что обсудить: столько всего накопилось! Но усталость взяла свое, и про конкурс красоты Аня сказала, уже засыпая.

Глава 2

Конкурс красоты

Утром они проспали.

Вернее, проспала Аня, потому что Марине, в общем-то, торопиться было некуда. Но она тоже встала, из солидарности и, пока Аня в спешке собирала учебники, сделала ей бутерброды.

Мама тоже опаздывала. Она сунула Марине ключ от квартиры, пообещала вернуться пораньше и умчалась. Папа уже ушел – у него сегодня была какая-то деловая встреча с утра. Так что Аню провожала в школу только Марина. Они договорились, что, когда она вернется, девочки куда-нибудь сходят.

– Я пока разложу свои вещи и посмотрю тебе что-нибудь к конкурсу, – сказала Марина, когда Аня уже выходила.

– Какому конкурсу? – очумело повернулась та к ней.

– Красоты, конечно, – удивилась сестричка. Аня хотела сказать, что не собирается ни в каком конкурсе участвовать, но Марина выразительно посмотрела на часы, и разговор закончился.

Весь день в школе пролетел как во сне. И при этом тянулся словно резиновый. Аня с трудом сосредоточивалась на занятиях, и англичанка даже сделала ей замечание:

– Расскажите, Морозова, где это вы сейчас?

– На конкурсе красоты, – пискнул кто-то из ребят с задней парты нарочно тонким голосом, и все рассмеялись, а Аня покраснела от досады.

На перемене к ней подошла Валентина Семеновна, их завуч, и сказала, чтобы Аня подавала заявку на конкурс. Ее возражений она слушать не стала, а, наоборот, стала уговаривать девочку, чтобы та «придала блеск и глубину мероприятию». Аня кисло улыбнулась, но завуч уже отвлеклась на кого-то, и девушка осталась в коридоре одна. Совершенно ошеломленная, она тупо смотрела, как Валентина Семеновна уходит по коридору, и пыталась сообразить, что же теперь ей делать.

Потом она повернулась и неожиданно наткнулась на взгляд Никиты. Он, видимо, ждал Вику, но смотрел именно на Аню. Девушка вздрогнула, резко повернулась и пошла в свой класс.

На последнем уроке учительница москвоведения поддалась на уговоры девчонок и разрешила им обсуждать предстоящий конкурс. Поставила только два условия:

– Чтобы было тихо, а то меня уволят, – тут ребята сдержанно засмеялись. Чтобы ее уволили – это трудно было себе представить. – И второе: вы все, то есть каждый, напишете мне реферат по одной из улиц. Список я вам дам.

Тут мальчишки стали возмущаться. Закричали хором, что их конкурс совсем не интересует и что пусть лучше будет урок. Тогда Марина Сергеевна пообещала им лично за реферат по лишней пятерке, и они утихли.

Сама Марина Сергеевна уселась на заднюю парту. Класс проводил ее взглядами и отвернулся к доске: там уже стояла Жанна с торжественным видом. Она явно гордилась тем, что все знает. Знала, конечно, и Вика, но будущая королева красоты не торопилась всех оповещать об условиях конкурса. Не царское это дело!

– Значит, так, – с удовольствием оглядев нетерпеливые лица, сказала Жанна. – Конкурс состоит из пяти этапов.

По классу прокатился стон. Никто не ожидал, что выбор первой красавицы потребует столько времени.

– Не шумите, а то собьюсь, – серьезно предупредила Жанна. Это вполне могло случиться, потому что при устных ответах у доски девушка сбивалась уже на первой фразе. Но конкурс – не уроки, и она довольно связно продолжала, загибая пальцы. – Кулинарный, конкурс на лучшее платье, танцевальный, история города и оригинальный.

– Мы это еще вчера слышали, – выступила Валька. – Ты поконкретнее давай. Кулинарный – это что?

– Ну, кулинарный – это ясно. Оригинальное блюдо, надо самой его приготовить и сер-ви-ро-вать, – выговорила Жанна.

– А готовить где? – влез Васька. – А то некоторые домработницу загрузят, а сделают вид, что сами сделали.

– Нет, – тихо сказала Варя Караваева. – Дадут всем набор продуктов и выделят час времени. Салат, котлеты и гарнир. Хотели еще суп варить, но решили, что времени не хватит.

– А ты откуда знаешь? – повернулась к ней Жанна.

– Я на той неделе у секретаря дежурила.

У них в школе был такой порядок – в приемной перед кабинетом директора кроме самого секретаря должен быть один из старших учеников на подхвате – отнести журнал, вызвать кого-то к директору, да мало ли еще что понадобится. Дежурство несложное, бывает раз в полгода, так что пережить его можно. А иногда даже очень полезно. Как сейчас, например.

Все дружно зашумели, чтобы Жанка села и замолчала, а Варвара рассказала о том, что слышала. Жанна с оскорбленным и мстительным видом – мол, вы еще меня попросите! – уселась, а Варя встала, посмотрела в окно, припоминая, и повернулась к классу:

– Конкурс на лучшее платье – надо самой сшить вечернее платье, в котором потом будешь на балу. Оценивать будут оригинальность фасона и качество исполнения.

– А если она в магазине платье купит? – снова влез Васька.

– Разберутся, – усмехнулась Татьяна Васина. – Что, они наше «творчество» от магазинного не отличат? Там швы совсем другие.

– Танцевальный, – продолжала Варя, – это просто танцевальный. Но танец и музыку можно выбирать самим. История Москвы – в виде теста. Вопросы придумывает Марина Сергеевна.

Все оглянулись на учительницу, которая что-то писала, сидя на задней парте.

– А оригинальный? – снова спросил Васька.

– Что это тебя так интересует? – пожала плечами Вика.

– А я любознательный, – отпасовал он.

– Оригинальный еще не придумали, – сообщила Варя и села на место.

– А что же ты раньше молчала про конкурс? – не выдержала Жанна.

– А что? – пожала плечами Варя. – Объявили же в конце концов.

Жанна с легким презрением подняла бровки и поджала губы. Потом встала и сказала:

– Ну, в общем-то, на этом программа исчерпана. Завтра на большой перемене вывесят подробное объявление. Заявки на участие надо будет подавать тоже завтра, а пока можно готовить костюм. Но вообще на каждый этап отводится по дню, а подготовка к конкурсу – две недели.

– Это чтобы готовить научиться! – вставил все тот же Васька. – А то комиссия отравится!

Все дружно захохотали, и Марина Сергеевна прервала обсуждение:

– Так, первое условие вы не выдержали. Пишем самостоятельную.

– Ну, Марина Сергеевна, мы больше не будем, – заныли девчонки, но та была неумолима, и только неожиданно грянувший звонок спас всех от позора.

Хотя этот урок был последним, никто домой не торопился. Все стояли кучками и обсуждали новость. Аня собрала сумку и пошла из класса. У двери ее остановила Варя:

– Слушай, ты и вправду собираешься участвовать в конкурсе?

– Нет, – искренне ответила Аня. – А ты?

– Скорей всего нет. Хотя очень хочется, чтобы наши красотки, – она кивнула на Вику с Жанной, – хотя бы раз почувствовали, что такое конкуренция. Правда, я им не опасна. А вот ты…

– А что я? – удивилась Аня. – Какая из меня конкуренция?

И она пошла домой. Шла, ускоряя шаги, потому что дома ее ждала Марина! По дороге спохватилась, забежала в магазин и купила мороженое – будет чем отпраздновать приезд сестрички!

Открыла дверь, прислушалась – тишина. Скинула обувь, куртку и помчалась к себе в комнату – никого. На кухне тоже пусто. Аня даже расстроилась вначале – неужели Марина уехала? Но потом обнаружила выпотрошенный чемодан в углу и успокоилась. Мало ли куда она решила съездить! Может, друзей навестить поехала. И хотя стало немного досадно, что ее нет дома, но Аня решила, что это к лучшему – по крайней мере, успеет уроки сделать. А то столько стали задавать в последнее время – мама дорогая! Как только остальные все успевают? Особенно те, кто все вечера, а то и ночи торчит на дискотеках и в ночных клубах.

Но вообще-то, это их проблема. И Аня с головой погрузилась в неправильные глаголы. Потом пришла очередь физики, потом надо было рисовать всякую ерунду на контурных картах по истории. До химии дело не дошло, потому что вернулась Марина.

– Ты не представляешь! – закричала она с порога. – Динка замуж выходит!

– Какая Динка? – растерялась выскочившая в коридор Аня. Ей в первый момент показалось, что случилось что-то непоправимо ужасное.

– Моя Динка, – разматывая шарф, радовалась Марина. – Ну, мы с ней учились в школе. Пока я не уехала. А теперь она поступила в педагогический, и – представляешь себе! – выходит замуж! Вот надумала! Свадьба через три недели. Может, смогу попасть, – прикидывала она, сбрасывая ботинки. – А вообще все здорово. Я по Москве пошаталась, все так изменилось, просто жуть.

У нее в речи проскальзывали иностранные интонации. Чуть-чуть, но все-таки проскальзывали. Вчера Аня этого не заметила. Наверное, если долго жить за границей – это неизбежно. Хорошо бы как-нибудь попробовать, в смысле – пожить там и посмотреть, что получится. Но вообще-то учиться за границей – это нереально. Не всем же быть, как дяде Максиму, исполнительным директором русско-шотландской фирмы. Фирма и оплатила обучение его дочери в хорошем колледже в Лондоне. Ну а простому смертному столько денег не заработать.

– Есть хочешь? – спросила ее Аня, улыбаясь. Все-таки сестричка у нее – чудо.

– Не-а. Перекусила в кафе. Мы там с Динкой посидели. К нам какие-то парни приклеились, – хихикнула она, – сели рядом, протрепались, а потом мы слиняли и оставили их платить.

– Ты что, серьезно? – ахнула девушка.

– А что? – хохотала Марина. – Сначала они, правда, вели себя прилично, просто разговаривали, но потом стали так откровенно намекать на пустую квартиру и хорошую музыку, что у нас не осталось выбора.

Аня покачала головой. Ну и сестричка! В первый же день – и угораздило ее попасть в историю.

– Ладно, сейчас мороженого поедим.

– Мороженое буду, – согласилась Маринка.

Они сидели на кухне, пили кофе с мороженым, и Марина рассказывала про свою английскую жизнь, про друзей и вечеринки. У Ани просто кружилась голова от обилия имен и событий. Ей стало казаться, что где-то рядом идет настоящая яркая жизнь, а она сама сидит в каком-то темном углу со своими учебниками и ничего не видит.

– Ну, теперь ты рассказывай! – прервала свои воспоминания Марина. – Как у тебя дела, кто по тебе сохнет?

– Никто, – пожала плечами Аня. Кто мог по ней сохнуть! Эта мысль даже развеселила ее на минутку.

– А что будет на конкурсе? – сменила тему сестричка.

– На каком? – не сразу сообразила Аня.

– Как на каком? Красоты, конечно, – удивилась Марина. – У нас тоже хотели провести такой, но руководство школы не разрешило.

– Почему?

– Решили, что это неправильно – ориентировать девушек на то, что красота – это главное в жизни. У нас очень строгое начальство.

– Но у нас не будет конкурса красоты! Там всего пять этапов, – припоминала Аня, – но внешность не будут оценивать.

– А что тогда будут оценивать? – удивилась Марина.

– Ну, платье, причем шить его надо самой, потом – приготовление обеда, танец, и еще тест по истории Москвы. И оригинальный, но его еще не сказали.

– Оригинальный? – подняла бровки Марина.

– Да, но что в нем будет – пока неизвестно.

– И что – выхода в купальниках не будет?

– Про купальники ничего не сказали.

– Может, готовить надо будет в купальнике? – серьезно спросила Марина.

– Ага, чтобы платье не испачкать, – хихикнула Аня, и обе они расхохотались.

Отсмеялись, и Марина мечтательно сказала:

– Жаль, что я не учусь в вашей школе. Везет же тебе!

– Да не собираюсь я ни в каком конкурсе участвовать! – возмутилась Аня. – Что вы все на меня насели?

– Да? А почему не хочешь? – удивилась сестричка. – Ты красивая, фигура у тебя что надо… Танцевать, что ли, не умеешь? Готовить – ерунда, справишься. А шить помогу. Купим журнал какой-нибудь, смоделируем фасончик поинтереснее. Хочешь – как в Средние века, хочешь – современное. Здорово будет!

Аня закусила губу. Ну как объяснить, что она в классе белая ворона. Что корона королевы красоты пойдет ей как корове седло. Что при одной мысли о том, что надо будет танцевать, у нее все внутри сжимается. Да и вообще – это все для таких, как Вика. Она умеет подать себя, это точно. Ну а нам, со свиным-то рылом… И насчет того, что она красивая, – это еще большой вопрос.

Марина ждала от нее объяснений. Шуток на тему: нам конкурсы ни к чему, все и так видят, что я королева, – она не принимала. И Аня наконец нехотя сказала, что ничего у нее не выйдет, так что нечего и соваться.

– Приехали! – негодованию Марины не было предела. – Я, конечно, не видела ваших красавиц, но уверена, что ты все равно лучше всех! И сдаваться заранее, даже не попробовав победить?

– Я не умею танцевать, и вообще – не могу я так! – пыталась втолковать ей Аня.

– Как – так? Я что, на панель тебя толкаю? – возмутилась Марина. – Если бы в этом было что-то неприличное, то конкурс не проводили бы в школе.

– Да я не об этом, – поморщилась девушка. – Просто нет смысла участвовать в конкурсе, если все места распределены заранее.

– Да? Интересно, и кто это их распределил?!

– Ну, это же просто! Вика у нас самая красивая. У нее есть парень, он будет в комиссии по распределению мест. Так что с этим все ясно. Ее подруга – получит второе место. Но есть еще одна девочка из одиннадцатого, она совершенно точно получит третье место, даже не думай. Ну и какой в этом смысл? – горячо спросила Аня сестру.

– Ну, почему ты думаешь, что ее парень… Как его зовут?

– Никита…

– Почему ты думаешь, что он обязательно будет в комиссии?

– Просто… Он лучший в школе, – пожала плечами Аня.

Марина пристально посмотрела на нее и прищурилась:

– Так, так… Кажется, я знаю, кто тебе нравится.

– Да нет же! – запротестовала Аня. – Он, конечно, красивый, но он такой…

– Какой?

– Не знаю. Слишком уверен в себе.

– Это плохо? – засмеялась сестричка.

– Нет, наверное, но он смотрит так, словно все на свете знает и его уже ничего удивить не может. И еще – он как будто знает себе цену и другим тоже.

– Это тоже плохо?

– Может, и нет, но… Такое ощущение, что он никого не замечает! Кроме себя и своей драгоценной Вики.

– Ладно, я не хотела тебя обидеть, – подруга подсела к ней ближе. – Просто мне кажется, что если он на самом деле в школе лучший, то должен был давно тебя заметить.

– Это еще почему?

– Потому что ты – это ты, – ответила Марина нелогично. Но как это часто бывает, нелогичный довод оказался самым убедительным. Аня внезапно поверила, что Никита, если бы только он хоть раз посмотрел на нее внимательно, обязательно разглядел, что она лучше, чем эта Вика. И может быть, даже пригласил бы ее куда-нибудь. Не то чтобы она мечтала об этом, но внезапная идея, что лучший парень в школе может обратить на нее внимание, ее заинтересовала.

Она посмотрела на сестру заблестевшими глазами:

– Ты серьезно так думаешь?

– Конечно! Просто ты не бросаешься в глаза. Чтобы понять, какая ты на самом деле, к тебе надо присмотреться. Понимаешь? Ты не на поверхности! Ты, как айсберг, вся в глубине. Когда парень захочет узнать, какая ты на самом деле, он просто утонет. А те, кто на виду, у них часто под водой ничего нет. Так – льдинка. Чуть солнце пригреет, она вся растает. Понятно? Главное – всмотреться.

Аня кивнула.

– Но тут есть одна проблема, – сказала она спокойно. – А вдруг он – тоже льдинка?

– Не нырнешь – не узнаешь. Вот и попробуй это выяснить, – улыбнулась Марина. – Но ты схватываешь на лету!

– Он меня не замечает, – развела руками девушка.

– Значит, надо, чтобы заметил. Кстати, конкурс – очень хороший повод для знакомства.

– Ты думаешь?

– Еще бы! Тем более что он будет в комиссии, как ты говоришь.

Глава 3

Начинаются перемены

Марина решительно встала и пошла в комнату.

– Ты куда? – Аня пошла за ней следом.

В комнате ее сестра открыла шкаф:

– Что ты обычно носишь?

– Зачем это? – пожала плечами девушка.

– Как это – зачем! Встречают по одежке.

– Меня уже не встречают. Я в этой школе сто лет учусь.

– Тем более. Значит, надо постараться произвести впечатление. Нужно, чтобы перемена во внешнем виде бросалась в глаза, – говорила Марина, вытряхивая содержимое шкафа на диван.

– Ты что делаешь?!

– Сейчас подберем что-то интересное на первый день. Конечно, перемены должны бросаться в глаза, но шокировать никого не надо, – бормотала она, перебирая вещи. – Слушай, а у тебя тут не так много одежды. Где-то еще есть?

– Нет, все здесь.

– Да, не густо. Но ничего. Что-нибудь придумаем. В конце концов, не так важно, ЧТО ты носишь, а КАК ты это делаешь. Ты обычно в школу что надеваешь?

– У нас форма. Брюки и жакет. И блузка.

– Форма – это хорошо, – неожиданно обрадовалась Марина. – Будем делать акценты. И главное – осанка. Вот пройдись по комнате.

– Зачем?

– Ну, пройдись, пройдись. – Марина уселась поудобнее и посмотрела на Аню. Та немного поколебалась, потом встала и прошла от дивана до окна.

– Так, спину выпрями, голову выше, – командовала сестра.

– Ты прямо как папа, – возмутилась Аня. – Он тоже все время говорит – спина!

– Правильно говорит, – одобрила Марина. – У женщины главное – это как спину держишь. Смотри, – она встала. – Я могу идти вот так, – и она гордо распрямилась, приподняла подбородок и, чуть опустив глаза, слегка улыбнулась. – А могу вот так.

На этот раз она чуть ссутулила плечи, опустила голову и посмотрела исподлобья, к тому же сжала губы. Аня ахнула. Перемена была такой огромной, что казалось, будто это совсем другая девушка. Первая – красивая и уверенная в себе, а вторая – замкнутая и нелюдимая. Даже лицо стало другим – некрасивым.

– Поняла? У нас в колледже психологию общения проходят. Очень полезная штука, – победно улыбнулась Марина, довольная произведенным впечатлением.

– Жалко, у нас ее не изучают…

– А я тебе краткий курс прочитаю, – пообещала она. – Начнем с того, что с завтрашнего дня ты ходишь только с прямой спиной. И даже на уроках сидишь только прямо. Это трудно, но возможно.

– На уроках-то зачем?

– Ну, во-первых, чтобы не расслабляться, а во-вторых, когда спина прямая, энергии меньше тратится.

Аня недоверчиво покачала головой, но возражать не стала. Все-таки это у Марины в школе преподают психологию общения, а не у нее.

– Сейчас подберем кофточки, и ты будешь каждый день их менять. И не спорь. И наконец, надо сменить прическу.

– Вот это – ни за что! Стричься я не собираюсь!

Марина посмотрела на Анину косу и сказала:

– Кто говорит, что надо все отстричь? Мы просто чуть тонируем волосы и немного поработаем феном. Но это не сегодня. Завтра я схожу в магазин, куплю красящий шампунь, тогда все сразу и сделаем.

Аня вздохнула с облегчением. Слишком резкие перемены пугали, и отсрочка в изменениях ее немного успокоила.

– И, наконец, косметика. – Марина достала свою сумку и вытряхнула оттуда на стол целую груду всяких карандашей, футлярчиков с помадой, коробочку с набором теней и румян, пудру и еще какие-то флакончики и тюбики. – Ну, полный макияж тебе не понадобится, надо только чуть подправить форму бровей, освежить тон, подкрасить реснички, наложить тени – немного. Губы у тебя отличные, с формой ничего делать не будем…

– Спасибо, – не удержалась от ехидного замечания Аня. – А то я думала, что надо немного отрезать.

– Да ты что! – не заметила иронии та. – У тебя очень хорошая форма губ. В меру красивые, в меру умные…

– Губы – умные?

– Ну да. Но не злые. В общем – идеально. Надо только их немного освежить блеском для губ. Это я тебе подберу.

Марина воодушевилась необыкновенно, отчего Аня слегка забеспокоилась. Уж очень активно сестричка стала принимать участие в ее жизни.

– Ты не бойся, – заметила та. – Я только попробую. Если тебе не понравится, мы сразу все смоем. Хочешь?

Аня кивнула. Ей и правда хотелось. Да и какая девушка устоит перед блеском и невероятной красотой тюбиков и флакончиков с красками.

– Да, руки покажи, – спохватилась Марина. – Так я и знала!

– Что? – испугалась Анна.

– Ты когда маникюр последний раз делала? Понятно, никогда. Ладно, в парикмахерскую не пойдем, попробуем сделать все сами. Заусенцев у тебя нет, может, и справимся.

– С чем справимся? – энтузиазм Марины пугал Аню все больше и больше.

– С маникюром. Сегодня приведем в порядок руки, подберем макияж и одежду… Пошли в ванную.

И она потащила слегка упирающуюся Анну «на процедуры». До самого вечера Марина заставляла ее что-то делать – она очищала кожу, смазывала ее какими-то кремами, причем лицо – одним, а руки – другим. К вечеру Ане показалось, что это никогда не кончится.

– Слушай, я что, всю жизнь должна этим заниматься? На это же уходит уйма времени!

– Нет, – засмеялась Марина. – Просто сегодня мы делаем все сразу. А потом надо будет слегка поддерживать достигнутую красоту.

Потом они подбирали нужные тона для лица, красили ногти – прозрачным лаком.

– Надо только добавить блеск, – пояснила она.

В двери повернулся ключ, и раздался мамин голос:

– Девочки, вы дома?

– Да! – хором закричали обе.

– Только не входите! – добавила Марина. – Мы сейчас выйдем. У нас сюрприз!

– Что еще за сюрприз? – сказала мама, но входить в комнату девочек не стала.

Марина еще немного поколдовала над Аниным внешним видом, потом отошла на два шага и пристально посмотрела на нее.

– Ну как? Очень страшно получилось? – поинтересовалась Аня.

– Совсем нестрашно, – засмеялась сестричка. – Ладно, завтра немного поярче надо будет сделать вот здесь, а тут наоборот, тон потемнее. Хотя и так ничего.

– Дай хоть посмотреть!

– Смотри, – сжалилась Марина и пустила ее к зеркалу. – Спину держать!

Аня даже вздрогнула от окрика, выпрямилась и подошла к дверце шкафа, в которой было вставлено большое, почти во весь рост, зеркало.

И замерла.

На нее смотрела совсем незнакомая девушка. Волосы были ее, халатик – тоже. А все остальное – принадлежало совсем другой, тревожно глядящей темноглазой красавице.

– Это я? – растерянно спросила Аня. Отражение в зеркале шевельнуло губами, изумленно распахнув глаза.

– А ты думала! – Марина была довольна своей работой. – Погоди, мы еще над прической поколдуем, будет просто глаз не отвести!

– А не чересчур? – засомневалась Аня.

– Ничего, пусть помучаются! – заявила Марина и подтолкнула ее к двери. Хотя и не уточнила – кто должен мучиться. – Пойдем твоей маме покажемся. А то она не знает, что мы с тобой тут делаем.

Но первым преображенную Анну увидел отец. Он как раз пришел домой, когда девушки вышли в коридор. Сначала он опешил – не узнал. Потом присмотрелся:

– Аня, это ты?! Марина, твоя работа? – догадался он.

– Здорово, да?

– Да уж, – покачал он головой. – Лена, выйди, посмотри на дочку!

Мама вышла в коридор и тоже ахнула.

– Анька, вот это здорово!

– Теперь ты поняла, почему я на тебе женился? – заявил папа. – Я знал, что у нас с тобой родится потрясающе красивая дочь!

– Пап, не шути так!

– Я не шучу, – серьезно сказал он.

Мама позвала всех ужинать. Потом девочки отправились подбирать одежду к «парадному выходу», а утром Марина разбудила ее в половине седьмого.

– Ты что так рано? – удивилась Аня, посмотрев на часы. – Еще целый час поспать можно!

– Хочешь быть красивой – будь ею! – заявила та и потащила ее в ванную. Проследила, чтобы сестричка умылась не просто водой, а лосьоном, потом причесала ее, чуть по-другому зачесав волосы. – Потом будешь делать все сама, а пока учись.

И главное – немного ее подкрасила. Так, слегка прошлась карандашом по контуру век и наложила блеск для губ.

– Пока сойдет, – осталась она довольна результатом. – Пошли одеваться.

Пока Аня одевалась, Марина успела накраситься и принарядиться.

– Как ты быстро! – удивилась Аня.

– Ничего, тоже научишься! – И Марина ловко, несколькими движениями, взбила пышные короткие волосы.

Вышли из дома одновременно. Марина проводила сестру до школы, напомнила на прощанье про спину – держать! – и поехала куда-то по своим делам. Аня, вздохнув, выпрямилась изо всех сил и вошла в открытые двери в толпе спешащих школьников.

Уже переодевшись, посмотрелась в вестибюле в большое зеркало. Поправила выбившуюся прядку, повернулась, чтобы идти, и наткнулась взглядом на… Никиту! Он смотрел прямо на нее. Какое-то мгновение они смотрели глаза в глаза, а потом…

– Анька, привет! – завопил кто-то над ухом. – Пошли скорей, там тебя в кабинет директора зовут. Заявку оформлять.

Аня повернулась – ну конечно, Валька!

– Какую заявку? – удивилась девушка.

– На конкурс!

Она хотела привычно отмахнуться, но вчерашняя Аня, которая всегда пряталась в скорлупу, куда-то делась. Вместо этого девушка чуть заметно улыбнулась и сказала:

– Сейчас иду.

И, еще раз посмотрев на Никиту, пошла в кабинет.

Конечно, Валька зря ее торопила: эту заявку вполне можно было подать и в конце дня. Формальностей было немного – секретарша записала ее фамилию и класс. Правда, она отвлекалась на звонки, и поэтому все немного затянулось, к тому же директриса пожелала непременно высказать ей свои пожелания. По лестнице Аня бежала бегом, но звонок прозвенел, когда она все еще шла по коридору.

Так что девушка все равно опоздала.

Их географичка отличалась тем, что очень не любила, когда опаздывают. Всех провинившихся она допрашивала с пристрастием – кто, где и по какому поводу задержался. Допрос иногда заканчивался записью в дневнике и двойкой в журнале.

Аня остановилась, прислушалась – Нина Михайловна громко призывала всех достать учебники. И если у нее еще была какая-то надежда проскочить незаметно – вдруг учительницы еще нет? – то теперь она испарилась. Девушка вздохнула и решительно открыла дверь – помирать, так с музыкой!

В классе все обернулись на шум и уставились на Аню. Та кашлянула и сказала:

– Нина Михайловна, можно войти?

Кто-то тихонько присвистнул. Похоже, Васька. Аня слегка разозлилась: подумаешь, преступление – на урок опоздала! И не надо свистеть по этому поводу. Поэтому она выпрямилась и посмотрела на учительницу, не обращая внимания на галдеж, поднявшийся в классе.

– Тихо! – прикрикнула географичка на народ. И спросила у Ани: – В чем дело?

– Меня Татьяна Григорьевна задержала, – пояснила девушка.

– Она на конкурс красоты записалась! – крикнул кто-то из ребят. Но точно не Васька.

– Хорошо, – поморщилась Нина Михайловна. – О конкурсе поговорите на перемене. А теперь у нас новая тема. Морозова, садись!

Аня едва поверила своему счастью – надо же, без репрессий обошлось! – и пошла на место. Сидела она почти на задней парте, и, пока шла, все оборачивались, провожая ее взглядами. От этого было ужасно неловко и хотелось куда-нибудь спрятаться. «Привыкай! – подумала она. – Сама это себе устроила! Конкурс, взгляды, оценки – вот и получай!» Так под взглядами всего класса она и села.

Валька повернулась к ней, пристально посмотрела, хотела что-то спросить, но передумала и отвернулась. Почти до самого конца урока класс перешептывался, и даже Вика удостоила ее своим вниманием. Она посмотрела на Аню с некоторым удивлением, как ей показалось, и что-то тихо сказала своей тени – Жанке. Жанна захихикала, а у Ани появилось странное ощущение опасности. Хотя откуда она могла взяться? И девушка постаралась не обращать внимания на всякие глупости. Мало ли кому от чего смешно бывает?

На перемене к ней подошла Варя Караваева.

– Аня, ты не передумала? Насчет конкурса?

– Да что вы все! – взорвалась девушка. – Заладили – конкурс, конкурс! Как будто кроме этого поговорить не о чем?

Варя посмотрела на нее удивленно, потом вспыхнула и отошла. Аня стиснула зубы, собрала вещи и вышла из класса. Шла по коридору и злилась сама на себя: не надо было влезать в эту историю. Ничего хорошего из этого не получится. Шла, торопясь, не глядя по сторонам и, конечно, на кого-то наткнулась. Он охнул, Аня подняла глаза и обмерла – Никита!

Он стоял так близко и смотрел на нее так серьезно, что у девушки заколотилось сердце. Она не знала, что сказать, и только надеялась, что вообще сможет что-нибудь сказать.

– Куда летишь? – поинтересовался Никита.

Надо же, заговорил! Ане стало любопытно – что это он? Первый раз за столько лет обратил на нее внимание!

– Вот, держи! – он достал из рюкзака какой-то листок.

– Что это?

– Расписание мероприятий. Ну, по конкурсу, – пояснил Никита. – Ты же участвуешь?

Аня кивнула и неожиданно для себя рассмеялась.

– Ты что? – опешил он.

– Да так, – улыбаясь, сказала она. – Значит, все дело в конкурсе?

Она взяла листок и, все еще улыбаясь, пошла дальше. А Никита остался на месте. Он просто смотрел ей вслед. Но Аня этого уже не видела. Как не видела и то, что к Никите подошла Вика, но он не сразу обратил на нее внимание. Девушке пришлось хлопнуть его по плечу, чтобы тот обернулся. В этот момент Аня уже была в классе.

Первым делом она подошла к столу Вари: та молча раскладывала тетрадки. Аня помедлила и сказала ей:

– Ты извини, что я сорвалась так. Ты тут ни при чем. Это все конкурс. Знаешь, мне не кажется, что я должна в нем участвовать. Как-то это все…

– Да ты что! – повернулась Варя к ней. – Наоборот, попробуй! Ты вполне можешь выиграть.

– Ага! – иронично кивнула Аня. – Первое место.

– А ты попробуй! У тебя получится, – горячо сказала она.

Прозвенел звонок, вошел учитель физики, и Аня с досадой сказала:

– Не дадут поговорить. Слушай, давай после уроков побеседуем.

– Давай, – улыбнулась Варя. – Без присмотра.

Аня не сразу поняла, о чем идет речь, но потом догадалась, когда увидела любопытные взгляды со всех сторон. Весь урок она рассеянно слушала объяснения. Она думала о Варе.

Девушка появилась у них в классе почти год назад. Маленькая, худенькая, рыжеволосая, она вошла первого сентября в их школу, улыбаясь. Но прошло всего несколько дней, и она перестала улыбаться так радостно. Не та обстановка была в классе, чтобы просто радоваться жизни. Скорее всего, Вика почувствовала в ней какую-то опасность, иначе с чего бы она стала так усердно ее третировать, пока Варя не осталась совсем одна? Аня вспоминала с досадой, что, хотя она не принимала в травле никакого участия, но и не поддержала девчонку.

Не оттого, что она ей не нравилась: скорее, наоборот. Просто от лени. Вернее, от желания сохранить нейтралитет. Жила по принципу: меня не трогают, и я никого не трогаю. И все в их классе по этому принципу жили. А что из-за этого поганого принципа у хорошего человека жизнь покалечена, никого не волновало.

Ане внезапно стало не по себе. Она еще считала себя неплохим человеком! Да какое она имела на это право?

Вспомнилось вдруг, что Варя пыталась с ней заговорить, но Аня тогда решила не устраивать себе сложностей. К тому времени она привыкла быть в классе одна, и менять жизнь ей не хотелось. Пришлось бы перестраивать свое положение в классе, быть может, даже воевать. А воевать ей совсем не хотелось. У нее была вполне удобная позиция, и ничего нового просто не хотелось. «Хорошая позиция – сидеть в углу и радоваться, что об тебя не вытирают ноги! – со злостью подумала Анна. – А если бы тебе так пришлось: прийти в новый класс? Да еще в такой, как наш?»

Надо признаться – Варя выстояла в неравной борьбе. Не сломалась, только угасла чуть-чуть. Еще неизвестно, как бы Аня выжила на ее месте. Ей было проще – все-таки с первого класса здесь, к ней все привыкли. А Варя, теперь Аня вспоминала, хотела что-то изменить в жизни их класса. На Новый год подготовила сама какую-то музыкальную программу, хотела конкурс рисунка провести… Программу так никто и не увидел – оказалось, что магнитофон сломался в последний момент. А кроме самой Вари да еще Васьки – никто никаких рисунков не принес. Причем Васька сказал, что нарисовал картину под названием: «Корова на лугу». Правда, это был совершенно белый лист. Когда его спросили, где же луг и корова, он ответил, что корова съела всю траву и ушла домой. Это было смешно, ничего не скажешь.

А насчет магнитофона – темная история. Он работал ровно до тех пор, пока не понадобился Варе. Так что у Ани еще тогда родилось подозрение, что тут что-то нечисто. Но она тогда недолго сидела на классной вечеринке и, как только появилась возможность уйти незаметно, сразу это сделала. Сейчас вспомнила, что Варя проводила ее тоскливым взглядом, и от этого теперь у Ани на душе кошки заскребли. Как раз после этого неудачного вечера Варя и притихла. Не пыталась ничего предпринимать – просто ходила на занятия в класс, и только.

До конца урока Аня никак не могла сосредоточиться на задачках. Все думала – почему так получилось, что она вычеркнула сама себя из класса? И не только музыкальная школа тому виной. Не надо все валить на музыкалку! Дело в ней самой… Она сидела, погрузившись в свои мысли, и Валя, несколько раз оглядывавшаяся на ее серьезное лицо, ни разу ни о чем не спросила.

Уроки прошли тихо: ничего особенного не произошло. Ну, если не считать того, что на третьей перемене Аня неожиданно встретила в коридоре Маринку.

– Ты что здесь делаешь? – удивилась она.

– К тебе зашла, – улыбнулась та. – Я сейчас уезжаю, буду дома к четырем, так что раньше не жди.

Вообще-то она могла бы и потом позвонить, чтобы предупредить, так что, скорее всего, дело было не в этом. Аня догадалась, в чем именно, когда Марина тихо спросила:

– Которая тут Вика?

Аня хотела показать, но Марина вдруг сказала:

– Не надо, я поняла. Вон та, светленькая, в розовой кофточке. Верно?

– Да, а как ты…

– Элементарно, Ватсон! У нее такой вид, словно ей все вокруг должны по меньшей мере пять тысяч долларов.

– Почему – пять? – хихикнула Аня.

– Ну, может, десять. А та, крашеная, ее подруга?

– Жанна, – подтвердила девушка.

– Понятно, – Марина оглядела класс. – Ну, я пошла. Дома поговорим.

И ушла. Ее появления никто, в общем-то, и не заметил. Только Васька Ненашев, который вертелся неподалеку в коридоре, подошел потом к Ане и спросил:

– Это кто был?

– Из одиннадцатого, – схитрила она.

– Не ври, – строго посмотрел на нее. – Там таких нет.

– Каких – таких?

– Ну, таких. Чего ты, Морозова, дурная, что ли? Она же не из нашей школы!

– Она вообще не из нашей страны.

– Врешь! По-русски чешет, как своя.

– Ладно, – сжалилась над ним девушка. – Это моя троюродная сестра, она в Лондоне учится. Приехала в гости. Понял?

– Понял, – кивнул Васька. – А что, к тебе в гости можно?

– Почему – нельзя? Она же приехала, – оторопела девушка.

– Тогда я сегодня приду, – пообещал он.

– Размечтался! – расхохоталась Аня и пошла обратно в класс. Но до конца дня настроение у нее было неплохое. Все-таки забавный этот Васька.

Глава 4

Первый урок танца

После уроков Аня быстро побросала вещи в сумку и подошла к Варе:

– Пойдем?

– Ко мне, – уточнила Варя и подняла на нее глаза. – Не возражаешь?

– Нет, – улыбнулась Аня. – Наоборот, я давно хотела.

– Правда? – обрадовалась она. – Тогда идем. Только в магазин загляну, а то у меня в доме шаром покати.

Провожаемые удивленными взглядами девушки вышли вместе из класса. Аня заметила, как на них смотрели, усмехнулась – получите! – выпрямилась и гордо подняла голову. Хватит съеживаться. У нее было такое чувство, как будто она вышла на тропу войны. И отступать не собиралась.

По дороге они зашли в магазинчик, где Варя купила хлеба с молоком, курицу и вермишель. Аня взяла мороженое в брикете – отпраздновать знакомство. С тем и пришли к Варе домой, в крохотную двухкомнатную квартирку в соседнем доме. Надо же, оказывается, живет совсем рядом.

– Проходи, раздевайся, – бросила Варя свой рюкзак в угол и повесила курточку на вешалку. – Вон тапочки, надевай.

– Я лучше свою сменку надену, – покосилась Аня на расшлепанные тапки сорок второго размера.

– Давай, – согласилась Варя. – А я на кухню. Курицу сварю, чай поставлю. Хочешь чаю?

Она заметно волновалась. Ане даже неудобно стало – кто она такая, чтобы из-за ее прихода так переживать?

– Я мороженое купила.

– О, тогда я кофе сварю. Меня Женька научил варить классный кофе.

И Варя скрылась на кухне. Аня огляделась в коридоре – пустовато. Вешалка, прибитая к стене, тумба и, в общем-то, все. Девушка повесила свою куртку на вешалку рядом с Варькиной и отметила, что там висел только еще какой-то шарфик. И больше ничего. «Наверное, все на работе», – решила она и прошла на кухню.

Там тоже было не слишком много мебели. И всего три табуретки у стола. Похоже, в этой квартире нет перенаселения.

– А где все? – спросила Аня, присаживаясь у стола.

– Все? – Варя запихивала курицу в кастрюлю. – Женька на занятиях, а больше никого и нет. Мы с ним вдвоем живем здесь.

– Женя – это брат? – осторожно уточнила Аня.

– Ага. Он старше меня на три года, но жутко серьезный. А когда он уезжает, то я тут одна.

– И часто уезжает?

– Нет, раз в два месяца примерно. У него соревнования.

– Он спортсмен? – Аня привалилась спиной к стене для удобства.

– Не совсем, – засмеялась Варя. Дома она была совсем другой – веселой и свободной. – Как на это посмотреть. Он танцор. Спортивные бальные танцы. Сейчас идет чемпионат России, а через месяц – чемпионат Европы. Если выиграет Россию – поедет в Вену.

– Он может выиграть?

– Надеюсь, – пожала плечами Варя, заваривая кофе. – В прошлом году выиграл. На Европе тоже занял неплохое место – был десятым. Это здорово. На чемпионат мира, правда, не поехал – денег не хватило. Но в этом году у него хороший спонсор. Банк «Мистраль».

– Здорово! – удивилась Аня. – Наш школьный спонсор.

Варя налила кофе в чашки и развернула принесенный Аней брикет мороженого. Девушки сидели, пили кофе с мороженым, и Варя излагала свой план:

– В конкурсе есть этап – танцевальный.

Аня кивнула. Она уже начала догадываться, о чем пойдет речь.

– Чтобы выиграть, недостаточно просто хорошо танцевать. Надо их поразить. Наверняка судить будут пристрастно, так что надо, чтобы твое превосходство просто бросалось в глаза.

– Погоди, – перебила ее Аня. – А почему ты сама не хочешь участвовать? С отметками у тебя вроде бы неплохо, а танцевать брат точно научит. Вот и выигрывай!

– Нет, – серьезно покачала головой Варя. – У меня шансов нет.

– Какая ерунда! У всех есть шанс! – рассердилась Анна. Она уже забыла о том, что еще вчера думала иначе – про шанс для всех.

– Смотря в чем. Нет, правда, подумай – какая из меня мисс Совершенство, – развела Варя руками. – Стереотип сработает против. Потому что всякая Мисс – это ноги от ушей, фигура 90–60—90 и яркая косметика. А я ростом не вышла.

– Ты очень симпатичная, – запротестовала Аня. – И фигура классная.

– Но рост 162. Так что в данной ситуации моя фигура не имеет значения. Согласись, что на конкурсах красоты, как и в баскетболе, по росту отсеивают. Да и с моими конопушками и курносым носом…

Аня промолчала. Пожалуй, Варя права. Хотя это и несправедливо, на ее взгляд.

– Ну вот, – продолжала Варя. – Так что надо правильно оценивать ситуацию, бороться с врагом его же оружием и не идти с пистолетом против пулемета.

– А я кто тогда? – Сравнение с пистолетом Ане не очень понравилось.

– Ты – секретное оружие.

Странный получался разговор. Аня вдруг почувствовала себя заговорщицей, которая среди верных друзей обсуждает план свержения королевы с трона. И нужно понять: ей самой это надо?

Сложный вопрос. Пока Аня жила не так плохо. Скучновато, пожалуй, в школе, но мы же туда приходим не веселиться, а учиться. Викины претензии на лидерство ее не очень задевали. Хочется девушке повыпендриваться – на здоровье! Но вдруг Аня поняла, что за эти годы она просто приспособилась. Она старалась не влезать в проблемы, отсиживалась за своей партой, тем более, что по какой-то странной школьной моде парта была у каждого своя. Но каждый свой шаг она выверяла очень тщательно – чтобы не пересекаться с Викиными интересами. В целях самосохранения.

Варя молча выжидательно смотрела на нее, а Аня никак не могла решить, что ей, в конце концов, делать. Можно отсидеться. Просто сказать – пошутила, мол, и в конкурсе участвовать не собираюсь. И все останется по-прежнему. Недельки две хихикать будут, пальцем показывать – собиралась, а не стала! Но это можно пережить.

А что пережить нельзя?!

Разве она моральный урод, чтобы прятаться по углам от посторонних взглядов? Или просто уродина? Еще до конца не решив, что же делать, она сломала затянувшуюся паузу:

– Значит, ты предлагаешь…

– Я попрошу Женьку, – подхватила Варя радостно, – и вы с ним поставите танец. Настоящий, как на танцевальном конкурсе. Он посмотрит, что тебе больше подойдет, и потом можно сделать платье под этот танец. Хочешь? А то у вас в школе настоящее сонное царство! – вырвалось у нее с досадой. – В той школе у нас такие праздники были! И конкурсы мы проводили, и спектакли ставили. Для малышей на Новый год устроили поиски сокровища! Написали везде записки и пометки, стрелки всякие, и малышня носилась по школе, разгадывала маршрут.

– А что за сокровище было?

– Мы в воздушный шарик конфет напихали, и в актовом зале под потолок повесили. В конце поиска, когда одна команда нашла его, они получили лук со стрелами и его сбивали. Долго стреляли, – тихо засмеялась Варя. – Наконец попали, шарик лопнул, и конфеты по всему залу рассыпались! Потом они всех бегали угощать – и ребят, и учителей. А тут – каждый сам за себя, сплетни вечные, кроме MTV, никто ничего не смотрит. Только оценивают – клево и супер.

– Ну и что? – пожала плечами Аня. – Я не только MTV смотрю. А «супер» – это просто слово.

– Может, и так. Но вот скажи, у вас вечера школьные как проходят?

Аня вздохнула. Плохо проходят вечера. Занудная торжественная часть с двумя-тремя номерами самодеятельности, потом дискотека. Потом парочки разбредаются кто куда, а в зале остаются только безнадежные оптимисты. Сама Аня обычно уходила домой почти сразу, там включала хорошую музыку и садилась читать.

– Ты что, считаешь, что если – если! – я что-то выиграю, то школьные вечера сразу изменятся? – иронично спросила Аня.

Варя вспыхнула:

– Если сидеть и ничего не делать, точно ничего не изменится. А то закончите школу и будете ныть: пропали десять лет! Пока люди сами за ум не возьмутся, ничего хорошего не получится. Я пробовала, когда пришла, думала, что будет как у нас… А здесь… – Она махнула рукой и отвернулась к окну.

– Погоди, – попыталась урезонить ее Аня. – Но от меня что зависит? Если у тебя не получилось, почему…

– Понимаешь, – снова повернулась Варя. – Конкурс – это что-то необычное. У вас же его не было до сих пор? Народ начнет шевелиться, что-то делать. Может, и привыкнет соображать не только для того, чтобы позвонить, что в школу бомбу заложили. Но если оставить Вику с Жанной распоряжаться вашей жизнью, все останется по-прежнему. И тогда – все. Можно с песнями расходиться по домам.

– Чего ж ты тогда перешла в нашу школу? – Аня все еще сопротивлялась тому, что говорила Варя.

– Куда я денусь! – махнула та рукой. – Я раньше в Волгодонске жила. Брат танцами всю жизнь занимался. Хотели и меня научить, но мне слон ноги оттоптал.

– В самом деле? – хихикнула Аня.

– Ну, говорят же, что медведь на ухо наступил, если у человека слуха нет! Я к танцам не способная. Нет, просто потанцевать – это пожалуйста. Но не больше. А у Женьки талант. Его заметили на одном конкурсе и пригласили заниматься в Москву. Кто же откажется!

– Так он в прошлом году приехал?

– Нет, он здесь уже три года. Сначала один жил, а в прошлом году бабушка наша умерла, и он меня сюда забрал.

– А родители? – тихо спросила Аня.

– Я их и не помню совсем. Дом там остался – мы в частном секторе жили. Скотину соседям продали, а дом заколотили. Соседи присматривают, чтобы никто не спалил, летом я туда опять поеду. Там хорошо.

Аня промолчала. Оказывается, живет совсем рядом человек в большом городе вдвоем с братом, старается не просто выжить, а еще и другим помочь, а она даже не удосужилась поинтересоваться, надо ли что-то девчонке. Залезла в свою раковину и сидит. Тепло, уютно, родители помогут, если что…

– Погоди, – вдруг сообразила она. – А живете вы на что?

– Пенсию перевели за родителей. Правда, на Женьку уже не полагается. Ну и брат работает. Он ведет курсы по танцам, недалеко отсюда. Платят немного, но нам хватает. Правда, костюмы очень дорогие, но я только ткани покупаю, а шью ему сама. Возни много, зато экономим здорово. Да еще я платья бальные на конкурсы шить стала – первое сшила из-за того, что Женькиной партнерше платье угробили, а до конкурса совсем мало времени оставалось, вот я и рискнула. Платье понравилось, и сейчас мне иногда заказы делают. Все-таки приработок. И теперь вот спонсор образовался. Теперь легче будет, если не обманут, конечно.

Варя спокойно топила ложечкой кусок мороженого в чашке с кофе, а у Ани в голове не укладывалось, как это все у ее одноклассницы просто выходит – живет одна с братом, выкручивается с деньгами на его крохотную зарплату, готовит, в школу ходит, шьет платья на заказ и еще пытается сделать жизнь других немного поярче. Радостнее. Хотя у самой поводов радоваться меньше, чем у других.

И Аня решилась. Она поняла, что потом не простит себе, если сразу же сдастся.

– Слушай, а твой брат… У него, наверное, времени мало, а тут еще и я, – засомневалась она.

– Нет, время найдется. Я вчера с ним разговаривала, – призналась Варя. – Он сказал, что если ты хоть немного лучше танцуешь, чем я, то за неделю он справится. Только заниматься надо каждый день хотя бы по часу. Получится?

– Ну, если у него время найдется, то у меня – тем более.

– Отлично, – повеселела Варя. – Ой, суп закипел.

Она вскочила и стала вытирать тряпкой выплеснувшийся на плиту бульон. Аня посмотрела на часы – почти три. Марина придет в четыре. Так что еще час у нее есть.

– А когда придет Женя?

– У него работа в два заканчивается, потом сорок пять минут – персональное занятие. Так что минут через пятнадцать будет. Как раз я суп сварю. Ты цветную капусту любишь? Женька ее просто обожает. В ней минералов полно, – тараторила Варя, снимая пену с куриного бульона и ставя на плиту сковородку для цветной капусты. Она была возбуждена. Похоже, уже ни на что не рассчитывала, когда подруга согласилась, и теперь радовалась. А у Ани было ощущение нереальности происходящего. Это же надо – Мисс Совершенство!

В двери повернулся ключ.

– Женька! – обрадовалась Варя и кинулась в коридор. Аня немного помедлила и тоже вышла.

Женя оказался невысоким светловолосым молодым человеком. У него были плавные и точные движения, тонкие черты лица и чуть смущенная улыбка.

– Здравствуй, ты – Аня? – спросил он.

– Да, – кивнула она.

– Я очень рад. Варя про тебя много рассказывала.

Аня решила, что он говорит про конкурс, но Женя тут же добавил:

– Когда она сказала, что ты тоже собираешься принять участие в конкурсе, мы решили, стоит попробовать.

Пока Аня переваривала мысль, что, оказывается, Варя и раньше говорила про нее брату, – он успел переобуться и прошел мимо нее на кухню.

– Голодный сегодня, – пожаловался он. – Что у нас на обед?

Варя уже наливала суп в три тарелки. Аня не успела опомниться, как уже сидела за столом и ела действительно очень вкусный куриный суп. От добавки она, правда, отказалась, но тушеную цветную капусту съела с удовольствием. Она даже и не предполагала, что цветная капуста может быть такой аппетитной.

После обеда они немного посидели на кухне. Варя помыла посуду, причем от Аниной помощи категорически отказалась. А Женя рассказывал, что на днях у него встреча с хореографом, подбор музыки уже сделан, так что теперь главное – заниматься.

– У меня есть более или менее свободная неделя, а потом буду пахать, – подытожил он и посмотрел на Аню. – Ну что, начнем работать?

Она кивнула, слегка оробев.

– Тогда пойдем.

– Я с вами, можно? – спросила Варя.

– Пойдем, тоже подскажешь что-нибудь. – Женя поднялся и пошел по коридорчику в комнату. Аня – за ним. На пороге она остановилась и с недоумением оглядела помещение. В этой комнате не было мебели. Вернее, у стены стоял шкаф, а рядом – диванчик. Комната показалась огромной, но, присмотревшись, Аня поняла, что на самом деле она просто кажется такой, потому что напротив диванчика стояло зеркало. Даже не так – вся стена была одно сплошное зеркало. А вдоль этой зеркальной стены стоял отполированный руками до блеска поручень на уровне пояса. Такой был в зале для гимнастических упражнений, там, куда Аня ходила заниматься синхронным плаванием. Каждый раз перед тем, как нырнуть в бассейн, она и другие девушки минут пятнадцать проводили, разминаясь у этого поручня. Но чтобы он находился в обычной городской квартире, да еще не самой большой из тех, которые Аня видела в своей жизни – это уж слишком! Похоже, хозяин квартиры очень серьезно относится к своей профессии.

Она осматривалась, а Женя между тем внимательно смотрел на нее. Потом спросил:

– У тебя есть какая-нибудь хореографическая подготовка?

– Я занимаюсь синхронным плаванием, – призналась Аня. – Это считается?

– Конечно! – обрадовался он, а Варя запрыгала на месте.

– Здорово! Тогда вам не надо с нуля начинать, – отметила она с видом знатока.

Женя снисходительно улыбнулся и предложил выполнить несколько движений: батман, арабеск, атитюд. К счастью, Аня знала, как выполняются эти чисто балетные упражнения, и легко с ними справилась, чем очень обрадовала своего нового учителя.

– Будем считать, что предварительная разминка нам не очень нужна. Ты же не собираешься выступать на международном конкурсе бальных танцев?

– Пока нет, – сдержала улыбку Аня.

– Тогда надо решить, какой танец будем ставить: самба, мамба, румба, танго, вальс…

Девушка растерялась. Из всех перечисленных она хорошо, как ей казалось, знала только вальс. Ну, еще слышала про танго. Остальные…

– Понятно. Ты танцевальные конкурсы не смотришь?

– Нет.

– Слушай, не надо мудрить, – вмешалась Варька. – Сделайте вальс. Можно медленный.

– Ну, это слишком просто, – поморщился он.

– Зато эффектно, – настаивала Варя.

Он задумался, прошел по комнате, посматривая на Анино отражение в зеркале, потом заколебался:

– У нее вполне мамба получится. И типаж подходящий, и гибкость хорошая.

– Можно и мамбу, но вальс – обязательно, – уперлась Варька.

– Ладно, – решился Женя. – Значит, сделаем так: подготовим Венский вальс, добавим движений для публики…

– Можно, кстати, немного отступить от классики, – опять влезла Варя с советами. – Там же не будет специальной комиссии, которая из-за лишних элементов очки снимает.

Похоже, это была больная тема, потому что Женька поморщился и кивнул.

– Вальс начнем прямо сейчас, а еще я тебе дам диски с записями, посмотришь, какие бывают танцы. Кстати, и на костюмы обрати внимание. Может, тебе самой какой-то танец понравится. Если не определишься, завтра вместе посмотрим. Идет?

– Идет, – весело кивнула Аня. Ей понравился Варин брат. Он, похоже, с головой ушел в танцы – вон, даже комнату в тренировочный зал превратил. Но согласился помогать – надо же! И вообще – с ним было очень легко разговаривать. Не скажешь, что на Европейских соревнованиях десятое место занял. Ну и что, что не первое. Все равно это значит, что лучше него танцуют только девять человек во всей Европе. А это чего-то стоит!

Женя подошел к ней, обнял одной рукой за талию, Аня нерешительно положила руку ему на плечо, а другой рукой парень взял ее руку и отвел в сторону. Варька подошла, поправила положение Аниной руки на плече, профессионально подняла ей локти и, довольно кивнув, отошла к окну. Там стоял на подоконнике музыкальный центр и кучей были навалены рядом диски. Она порылась в дисках и поставила один. Зазвучала музыка – вальс.

– Спину держи, – велел Женя. Он как-то сразу подобрался, стал даже выше ростом. Аня покосилась в зеркало, выпрямилась и, повинуясь указаниям Женькиной руки, чуть прогнулась в талии назад. И сразу почувствовала, что у нее есть спина и на ней есть мышцы. По крайней мере, они сразу дали о себе знать. «Болеть вечером будут», – сообразила девушка, но тут Женя сделал первый шаг, потянул ее за собой, и Аня стала перебирать ногами, поглядывая в зеркало и пытаясь угадать, что нужно делать.

– Нет, так не пойдет, – вдруг отпустил он ее. – Мы слишком торопимся.

– Быстрый темп? – спросила Аня.

– Да. Ты все-таки этим не занималась никогда. Надо начать с простого. Итак, простой шаг…

Выяснилось, что под быстрым темпом парень имел в виду не темп музыки, а то, что они начали танцевать, когда Аня еще не имела представления о том, что надо, собственно говоря, делать под музыку.

Начался урок. Варька здорово помогала. Она изображала партнершу, чтобы Аня увидела, что она должна делать, потом танцевала за партнера, чтобы Женя мог подправить ее движения. Голова у Ани начала постепенно кружиться вместе с комнатой, она уже с трудом отличала правый поворот от левого, когда Женя неожиданно сказал:

– Стоп, на сегодня хватит.

– Как? – Аня вдруг увидела, что в комнате, оказывается, зажжен свет. Значит, за окном темно, а стало быть, уже поздно. Сколько же они занимались?

– Здорово! – сияла Варька. – Слушай, а может, ты с ней и на своем конкурсе танцевать будешь?

– Наташа будет возражать, – серьезно сказал Женя и заторопился. – Я ухожу, буду в девять. – И вышел из комнаты.

Аня посмотрела на часы – полседьмого.

– Ничего себе! – ахнула она. – Мне же домой надо.

Варя пошла провожать ее в прихожую. Аня оделась и посмотрела на нее:

– Ты знаешь, у меня, наверное, ничего не получится.

– Почему? – удивилась та.

– Я ничего не понимаю. Делаю что-то, голова кругом идет, и ничего запомнить не могу.

– Это пройдет! – засмеялась Варя. – На самом деле у тебя здорово получается, можешь мне поверить. Я-то повидала танцоров на своем веку!

Она многозначительно покачала головой, и обе расхохотались.

– Погоди, – спохватилась Варвара. – Диски!

Она забежала к себе в комнату и вернулась через пару минут с пакетом.

– Смотри, тут они по видам подобраны, на дисках написано: вальс, мамба и так далее. А вот на этом Женьку сняли, как раз на конкурсе. Он там под номером 32 с Наташей танцует. Она его партнерша.

Аня заглянула в пакет и ахнула:

– Я все посмотреть до завтра не успею! Их пять штук! Они по скольку минут?

– Можешь все целиком не смотреть, – разрешила Варя. – Пока главное – определиться, какой из танцев тебе больше всего подходит. И посмотри на костюмы.

– Да, а когда завтра приходить? – Аня вспомнила, что она так и не договорилась о времени урока.

– Позвони утром, часов в десять. А то я не знаю, когда Женя свободен.

Они обменялись телефонами, и Аня вышла на улицу.

Глава 5

Ничего особенного

Пахло сыростью, подтаявшим снегом и близкой весной. За время занятия девушка привыкла держать спину и сейчас все еще шла, как в танце – легкой походкой, высоко подняв голову. Прохожие оборачивались вслед, но она этого не замечала. В душе у нее пела музыка. Жизнь иногда меняется так сильно…

Она влетела домой как на крыльях.

– Марин, ты дома? Извини, я опоздала…

Но в ответ – тишина. Аня скинула ботинки, прошла к себе в комнату. Никого. Странно – она сказала, что будет в четыре, а теперь уже почти семь…

Но вообще-то мало ли как бывает. Вполне могла задержаться. Аня решила без нее диски не смотреть, а пока сделать уроки на понедельник. Вдруг в выходные не останется на это времени. Она еще немного покружилась по комнате, вспоминая движения вальса, и удивилась – помнит. Час назад казалось, что ничего во всем этом не понимает. Она кружилась, пока не налетела на стол, потерла, морщась, ушибленную ногу и позавидовала Жене – как у него просторно. Вот выкинуть бы все отсюда!

Но что выкинешь? Пианино – жалко. Книжный шкаф – можно бы, но тогда где хранить все эти книги? Вот платяной шкаф – громоздкий до ужаса, его не жаль. Но мама не разрешит. В нем она хранит постельное белье и сезонную одежду. Тумба с телевизором – это тоже нужно. И Аня, вздохнув, решила, что лучше всего завести еще одну комнату.

– Вот когда у меня будет собственный дом!.. – пропела она, расхохоталась и села за письменный стол. Настроение у нее было приподнятое. А с таким настроением не только уроки – и Эверест штурмовать легко. Так что расщелкала математику с физикой за полчаса. Еще полчаса потратила на английский. Русский не задали. Вернее, надо было провести работу над ошибками, но их в Анином сочинении не было, так что и делать ничего не надо.

Историю и биологию она решила выучить в воскресенье: все равно ничего особенного не задали. А прочитать параграф всегда успеется. Аня еще поколебалась, не подождать ли Марину, но потом решила, что можно будет все посмотреть еще раз вместе с сестренкой. И она поставила первый диск в DVD-плеер.

То, что она увидела, ее просто ошеломило. Раньше Аня никогда не смотрела внимательно эти соревнования. Да и соревнованиями их не считала. Не понимала – как можно оценивать пары, когда они находятся на площадке все одновременно. Выступали бы, как фигуристы – по очереди, тогда еще как-то можно разобрать, кто что делает. А так…

Но теперь у нее была задача – попробовать понять, что происходит на площадке, и Аня старательно следила за танцующими парами. Сначала просто мелькало в глазах от разнообразия поз и ярких платьев. Потом захватило дух от четкости движений и бешеного ритма. Но все же это было не то, что ей нужно. Невозможно было даже представить себе, что за неделю можно научиться так танцевать. Некоторая нарочитая, преувеличенная резкость выбрасывания ног и рук… А эти быстрые волнообразные движения туловищем! Аня подумала, что сначала надо удалить из организма все кости, иначе ничего не выйдет.

– Нет, это не вариант, – подумала она вслух и посмотрела, что написано на диске: «Финал европейского конкурса». – А, это та, где Женя! – сообразила она и стала искать среди номеров, прикрепленных на спинах партнеров, 32-й номер. Нашла и ахнула. Она бы ни за что не узнала рыжеватого невысокого Женю в этом темноволосом стройном подтянутом молодом человеке. Он вился змеей вокруг своей партнерши. Девушка была в ярком коротком платье из лоскутков. Большая часть тела была просто затянута капроном телесного цвета, так что казалось, что все эти лоскутки держатся на ней чудом. Ее светлые волосы туго забраны в пучок, и еще почему-то они сверкали и искрились в свете прожекторов. Девушка танцевала прекрасно, а Женя был просто неотразим!

«И все-таки эти танцы – не для меня», – подумала Аня.

Диск закончился, и девушка перебрала остальные диски, разглядывая надписи: «Вальс», «Мамба», «Румба», «Танго».

Аня поставила диск с надписью «Вальс». Оказалось, что это краткий курс. Танцоры, одетые достаточно скромно по сравнению с предыдущей парой, показывали движения, голос за кадром их комментировал, потом движения объединялись в целую связку. Потом показали по очереди несколько вальсов. Их исполняли разные пары, причем кавалеры были одеты в черные костюмы, Ане даже показалось, что это были фраки. А дамы – в длинных платьях с необыкновенно пышными юбками, некоторые были украшены внизу пушистой оторочкой. А одно платье выглядело так, словно вся юбка заполнена воздушной пеной, она мелькала у ног, а верхняя юбка была легкой, взлетала в такт музыке, и возникало ощущение, будто партнерша плывет по облаку.

Девушка завороженно смотрела на летящие по кругу пары и узнавала движения – вот так они с Женей поворачивали сегодня, а вот так она сама держала руку у него на плече… Она даже не заметила, как вошла Марина, и вздрогнула, когда та радостно с ней поздоровалась.

– Привет, – перевела Аня дыхание, придя в себя.

– Засмотрелась? – поглядела Марина на экран, где плыла очередная пара. – Это что за кино?

– Мне Варя дала, – пояснила она. – У нее брат занимается танцами, представляешь? Он сегодня меня учил вальс танцевать.

– Здорово, – кивнула Марина. – Вальс – это классно. Можно еще что-нибудь. Мне, например, рок-н-ролл нравится. Там музыка заводная, и движения не очень сложные.

– А мне такого не дали, – Аня посмотрела еще раз на надписи.

– Понятно, это же отдельный вид спорта. Но вообще-то можно и танго. Ладно, мы это посмотрим. Ты завтра не учишься?

– Нет.

– Вот и отлично. Завтра у нас с тобой поход по магазинам. Сегодня я провела разведку, так что с утра поедем покупать.

– Что покупать?

– Все подряд, – заявила Марина.

– А денег хватит – все подряд покупать? – засмеялась Аня.

– Разберемся! – Марина была настроена оптимистично. Аня решила пока не возражать. Правда, она не любила покупать новые вещи. Привыкала к старым свитерам, платьям и носила до тех пор, пока мама не отбирала их на тряпки. Но если сестра предлагает – почему бы и не съездить за компанию. Она сама себе не решалась признаться, что тоже хочет пройтись по магазинам, потому что раньше посмеивалась над девчонками, которые, кроме тряпок, ни о чем думать не могли. Но с другой стороны – если не покупать ничего, то в конце концов придется в простыню заворачиваться. Аня представила себе такую картину: нет, в нашем климате это не пройдет. Это вам не тропики, где можно в фиговых листиках весь год бегать.

– Ты так в магазинах задержалась? Обещала в четыре, а теперь уже почти восемь…

– Мы с Динкой туфли искали, – пояснила Марина. – Слушай, давай поедим что-нибудь, а то мы с ней только кофе пили.

– Давай, – согласилась Аня. – Я вообще-то у Вари обедала, но уже проголодалась. Ты представляешь, Варя, оказывается, с братом живет. Он в конкурсах участвует и работает, а больше у них никого нет…

Они нашли в холодильнике котлеты, разогрели и сделали гамбургеры: положили их на хлеб, полили кетчупом, нарезали соленого огурца и лука, потом прикрыли другим куском хлеба, – и с удовольствием съели.

– Ну вот, – облизываясь, сказала Аня. – А то мама всегда заставляет с гарниром есть. А так гораздо вкуснее!

Девушки переглянулись и съели еще по одной котлете.

– Интересно, куда родители делись? – задумчиво спросила Аня, сооружая себе третий бутерброд. На этот раз она добавила еще и кусок сыра – получился чизбургер.

– Не знаю, – отозвалась Марина. – Может, пошли куда? Слушай! – спохватилась она. – Я же купила краску для волос!

– Может, не надо, – засомневалась Аня.

– Надо! – уверенно ответила сестричка. – Не бойся, это не настоящая краска. Просто оттеночный шампунь. В следующий раз смоется.

– Тогда зачем красить? – пожала плечами девушка.

– Надо! – веско сказала Марина и потащила ее в ванную.

Процедура оказалась очень простая. Намыливаешь голову этим шампунем и сидишь ждешь двадцать минут. Потом смываешь – и готов новый цвет волос. Аня очень волновалась – что у нее получится? Так вышло, что за все свои пятнадцать лет она ни разу волосы не красила. Многие девчонки перекрашивались уже по пятому разу, и в рыжий цвет, и в красный, одна даже зеленой как-то пришла. Правда, быстро перекрасилась обратно, когда Васька Ненашев сказал, что она наконец приобрела свой настоящий цвет, который лягушкам положен от природы.

Так что, когда Марина наконец разрешила смыть шампунь, Аня пристально уставилась в зеркало, пытаясь понять, что изменилось у нее на голове.

– Не смотри, – засмеялась Марина. – Мы тебе не очень сильно цвет сменили, сразу не поймешь. Вот когда волосы высохнут…

Аня разочарованно повернулась к ней.

– Ладно, подождем. А сейчас что делать будем?

– Сейчас… Так, что там на конкурс надо?

– Платье, обед, танцы, история Москвы, – весело перечислила Аня.

– Ага. Значит, танцам тебя есть кому учить, с историей сама разберешься, остается платье и обед. Чем займемся?

– Давай посмотрим, что можно сшить, а то там такие костюмы, что я просто не знаю, из чего и как это делать!

– Ладно, посмотрим…

И они посмотрели. Изучили запись, в которой кружились в вальсе пары, останавливали ее несколько раз, спорили, что лучше – юбка с пышной многослойной подкладкой или юбка с пушистой оборкой. Единственное, в чем пришли к единому мнению – это что платье должно быть изумрудного цвета. Ане этот цвет очень шел. Но даже в таком простом вопросе, как наличие или отсутствие рукавов, они не сошлись. Марина считала, что рукавов быть не должно, а Аню больше всего смущало декольте, которое было на некоторых нарядах.

– Ладно, потом решим. А теперь иди, посмотри на себя в зеркало.

Аня схватилась за волосы – сухие! – помчалась в ванную и ахнула. Такого она не ожидала! Нет, цвет волос существенно не изменился, они как были темными, так и остались. Но появился какой-то светящийся блеск. Как будто солнышко отсвечивает, и из-за этого волосы стали какими-то… более живыми, что ли?

Марина довольно смотрела на нее:

– Ну что, я же тебе говорила, что будет классно! Если захочешь, в следующий раз другой тон попробуешь, но мне кажется, что так отлично. Ну, чего молчишь?

А она не знала, что сказать. Ей и нравились те перемены, что происходили с ней, и немного пугали. Что же будет дальше? Марина как будто подслушала ее мысли и сказала:

– Дальше будет еще лучше. Завтра подберем подходящее белье, купим туфли, съездим за тканью и начнем шить. Да, еще мне завтра надо с Динкой встретиться. Мы договорились, что поедем ей платье заказывать. Она не хочет брать напрокат свадебное платье, ты представляешь? Я ее уговаривала – зачем сумасшедшие деньги тратить на то, в чем покрасуешься один день, а она говорит, что если платье напрокат, то и счастье такое же будет, временное. Ерунда, конечно, – пожала она плечами, – но она уперлась, и все тут. Так что поедем в ателье. Есть такое в Москве, специальное свадебное. Только там цены – с ума сойти!

Неожиданно в кармане ее куртки в прихожей зазвонил телефон. Аня кинулась в коридор и чуть не упала, поскользнувшись.

– Ты чего, как кошка угорелая? – засмеялась Марина. Но Аня не слушала, она схватила трубку – мама!

– Алло!

– Ты что запыхалась? – раздался в трубке мамин голос. – Случилось что-то?

– Нет, – успокоилась Аня. – Вы где? Мы тут уже волноваться начали.

– В театр неожиданно с папой попали, – пояснила мама. – Пытались перед спектаклем позвонить, но не смогли дозвониться. У вас все в порядке?

– Да, все нормально.

– Ложитесь спать, нас не ждите. Мы еще через полтора часа доберемся только.

– Хорошо, – Аня положила трубку и немного постояла в коридоре. Она сама не могла бы объяснить, чей звонок она ожидала услышать, чей голос…

– Ну, где они? – полюбопытствовала Марина.

– В театре. Через полтора часа будут. Велели их не ждать.

Они жили довольно далеко от центра, поэтому любой выход в театр или в центральный магазин превращался в целое путешествие. Иногда Аня думала – во времена Толстого Москва была совсем маленькой, уже не говоря о Пушкинских временах. И то тогда люди в гости ездили, основательно собираясь, подолгу добирались до места, где намечался бал. Интересно, если бы до сих пор все ездили в каретах, а не на метро, сколько бы сегодня родители добирались домой? Дня два, наверное.

– Знаешь, что? – предложила сестричка. – Давай-ка уляжемся и посмотим то, где «Танго». Идет? А то надо с танцем определяться.

– Давай, – согласилась Аня.

Они расстелили постели, поставили диск, начали смотреть. Ане танго понравилось. Она примерила движения на себя – пожалуй, сможет попробовать. Конечно, так, как у этих пар, у нее не получится, но в принципе…

Она внезапно почувствовала, что глаза у нее слипаются. Посмотрела – Марина уже спит. И тогда Аня из последних сил встала, вытащила диск из DVD-плеера и выключила телевизор. Легла и уснула моментально. Как пришли родители, она уже не слышала.

Мама заглянула к ним, поправила на дочке одеяло и погасила свет.

– Знаешь, – сказала она папе, вернувшись в комнату, – я очень рада, что с Мариной так получилось. Ну, что она у нас оказалась.

– Я тоже так думаю, – кивнул папа. – Мне кажется, что ее общество Ане не повредит. Ты заметила, что она изменилась за эти два дня?

– Да, – улыбнулась мама. – А ты знаешь, она сегодня еще и волосы покрасила…

– Да ну?

– Точно. Не ходи, разбудишь, – остановила она его. – Не бойся, не в экстремальный цвет. Всего лишь оттенок каштанового. Но очень красиво.

– Да, – папа покачал головой. – Это что, превращение Золушки в принцессу?

– Хорошо бы. Ты знаешь, ей всегда не хватало азарта. Такого огонька в глазах. Она старательная, даже талантливая, но при этом очень неуверенная в себе. Может, сейчас что-то изменится?

– Похоже, уже меняется.

– Да, а всего-то надо – слегка подкрасить волосы, – засмеялась мама тихонько.

Глава 6

Покупаем ткань на платье

Утром все проспали. Когда Аня открыла глаза, солнце уже вовсю светило в окна. Она посмотрела на часы, ахнула:

– Десять! Это же надо!

И кинулась в ванную. Она с самого детства не могла даже разговаривать ни с кем, пока не умоется. Издержки воспитания, ничего не поделаешь. От шума и грохота, который поднялся, когда она уронила в ванну тазик, подвернувшийся ей под руку, проснулись все.

– Да уж, – качая головой, мама отправилась на кухню – готовить завтрак. – Вот поспали так поспали. Ну и хорошо. Раз в неделю можно никуда не торопиться.

– Мам, но мне же звонить надо! – выскочила Аня из ванной и помчалась за сотовым. На звонок тут же ответили.

– Варя, привет, это я, Аня.

– Здравствуй, – обрадовалась Варя. – Женя уже уехал на занятия. Он сказал, что ждет тебя в семь вечера. Диски посмотрела?

– Не все. Только вальс, и еще ту, которая с конкурсом, – сказала девушка. – Знаешь, мы с сестрой сегодня поедем ткань покупать, ты не могла бы подсказать, где и какую купить?

– Хотите, я с вами съезжу, – предложила Варя. Но тут же торопливо добавила: – Если, конечно, не помешаю.

– Да ты что! – удивилась Аня. – Наоборот, я хотела тебя попросить, только не знала, может, у тебя планы другие.

– Я сегодня совершенно свободна.

– Здорово! Тогда я сейчас узнаю, когда мы поедем, и тебе перезвоню, ладно?

Она вернулась в комнату:

– Марина, просыпайся! Когда ты договорилась встретиться с Диной?

– Что? – сонно повернулась та.

– Нам в магазин надо! – Аня потянула с нее одеяло.

– В какой магазин? – Марина глаза уже открыла, но еще не совсем понимала, что от нее хотят.

– За тканью, ты что, не помнишь? И ты еще хотела со своей Диной шить свадебное платье! Ну, давай, просыпайся же! – сердилась она.

Марина наконец села в кровати и посмотрела на часы.

– Что ты паникуешь? У нас весь день впереди.

– Ну да, весь день, – согласилась Аня. – Но время идет, а я совсем не представляю, как шить это платье и из чего. А Варя может помочь подобрать ткань, и к тому же она этим занималась и, наверное, знает, сколько чего надо брать. Ну?

– Чем она занималась? – сестричка никак не могла понять, о чем идет речь.

– Она говорила, что делает бальные платья.

– Хорошо делает? – заинтересовалась Марина.

– Не знаю, не видела. Но если в ее платьях на международных конкурсах танцуют…

– Идея! – Марина вскочила с кровати и начала одеваться. – А она сможет сделать свадебное платье? Только хорошее?

– Наверное, – пожала Аня плечами. – Чем оно от бального отличается, в конце концов?

– Фатой, – рассмеялась Марина. – Так, сейчас звони Варе, зови ее сюда. А я договорюсь с Динкой, когда она сможет поехать. Как ты думаешь, Варя согласится сшить свадебное платье моей подруге?

– Подожди, ты что, хочешь, чтобы она…

– Ну да! А то в ателье обдерут как липку, да еще и испортят ткань. И не докажешь потом ничего. И еще, – говорила она, натягивая брюки, – очень в ателье любят делать такой фокус: сначала назначают срок, когда платье будет готово, потом выясняется, что работа слишком сложная или мастер внезапно ушел в отпуск. Так что к свадьбе ничего не успевают сделать. Невеста в панике, жених мечется, и в конце концов цена платья взлетает вдвое. За срочность и сложность. А у Динки жених хоть и состоятельный, но лишних денег не бывает. Лучше их на что-то полезное потратить. Ну что стоишь, звони!

– А что сказать? – растерялась Аня от Маринкиного напора.

– Что есть дело на миллион долларов.

– На сколько? – ахнула девушка.

– Может, и на два, – хохотала Маринка. – Это смотря какой фасон выберем.

Аня пожала плечами: миллион – это уж слишком! – но Варе позвонила.

– Варя, – нерешительно сказала она, когда услышала в трубке знакомый голос. И замолчала, соображая, как бы ей сказать про свадебное платье. Ничего не придумала и предложила:

– Ты можешь прийти ко мне? Мы от нас и поедем. Я в соседнем доме живу, где сберкасса, второй подъезд, пятый этаж. Квартира слева от лифта. Найдешь?

– Найду, – сказала Варя и положила трубку.

Аня вздохнула и пошла посмотреть, что делает подруга. Та уже занималась макияжем.

– Ну что, придет? – тщательно подводя глаза, спросила Марина.

– Придет.

– А платье Динке сошьет?

– Вот сама и спросишь! – парировала Аня, повернулась и пошла на кухню.

Там мама готовила сырники. Уже целая гора аппетитных золотистых кругляшков возвышалась на блюде, а мама дожаривала последнюю партию.

– Ну что, – повернулась к ней мама. – Идете завтракать?

– Да, только сейчас ко мне одноклассница зайдет. Можно, мы вместе позавтракаем?

– Если она захочет – конечно, – улыбнулась мама. Она любила всех кормить.

Аня пошла к себе в комнату, застелила свой диванчик и печально села на него. Ей что-то больше никуда не хотелось ехать. И Маринкин энтузиазм по поводу свадебного платья ее просто пугал. А вдруг Варя не захочет ничего шить? Получится полная ерунда из этой затеи.

Вошла Марина и сразу увидела скучную подругу. Подсела к ней:

– Ты чего? Что-то не так? Не волнуйся, сделаем тебе такой наряд – все просто закачаются. Я немного шить умею, ты тоже. И вообще – все будет хорошо.

– Ты так думаешь? – слабо улыбнулась Аня.

– Ну конечно, – обняла ее сестра. – Сейчас только немного подкрасим глазки.

И хотя Аня не слишком в это поверила, но все-таки ей стало веселее. А к тому времени, когда пришла Варя, она и вовсе забыла обо всех своих колебаниях, потому что в зеркале, которое подсунула Ане Марина после того, как сделала ей макияж, отражалась совсем другая девушка – с прекрасными удивленными глазами, нежным цветом лица и четкой линией красивых губ.

– Нормально получилось, – констатировала Марина. – Так и будешь краситься. Можно еще чуть поярче румяна, но днем это не обязательно. Конечно, на торжественный выход надо тона чуть поконтрастнее…

Она еще что-то говорила, но Аня ее уже не слышала. Она смотрела на свое отражение и думала: неужели это она? Вот эта симпатичная, если не сказать больше, девчонка – это она?!

– Аня, к тебе пришли, – оторвала ее от размышлений мама. Она заметила перемену, но не стала ничего говорить. Просто вышла, пропустив в комнату Варю. Та посмотрела на Аню и ахнула:

– Здорово! Я же говорила, что ты лучше всех!

– Нравится? – гордо сказала Марина. – Это моя работа. В смысле: я ее накрасила. Слушай, – она сразу приступила к делу, – есть идея…

Но тут мама вошла снова и поинтересовалась, когда девочки будут завтракать, а то сырники катастрофически остывают.

– Да, сырники! – спохватилась Аня. – Пойдемте поедим, заодно и поговорим.

Варя сначала пыталась отказаться, но девочки ее мигом уговорили, и все втроем – поскольку родители решили их не дожидаться и позавтракали без них – уселись за кухонным столом. Налили кофе, переглянулись и стали таскать сырники из общей тарелки руками. Так вкуснее.

Когда они наелись, а в тарелке ничего не осталось, Марина спросила у Вари:

– Аня сказала, что ты умеешь шить бальные платья. Правда?

Варя кивнула.

– Можешь проконсультировать? – торопливо вмешалась Аня, пока Марина не начала говорить про свою идею со свадебным нарядом.

– Да, конечно. Вот, кстати, я принесла фотографии, – Варя принесла из своего пакета в прихожей альбомчик и протянула Ане. – Платья на конкурс. Тут не все шила я, только первые восемь, но остальные очень интересные, может, тебе идеи понравятся.

Аня с Мариной столкнулись головами над альбомом и обе ахнули. Такого Аня не видела еще никогда. Наверное, на диске, который они смотрели вчера, были похожие платья, но там все двигались, и ничего не понятно. А тут…

– Роскошь! – выдохнула Марина. – Слушай, это действительно ты сшила сама? Вот это платье?

Она ткнула пальцем в фотографию серебристого платья с ажурными вставками и вышивкой бисером и блестками.

– Ну да. Это в позапрошлом году для Наташи. Они тогда выступали на отборочном турнире, и так вышло, что у нее платье погибло – кто-то на него утюг поставил! А ее портниха тогда в отпуск уехала. Тогда они меня и уговорили. Я еще жутко паниковала, потому что шила в первый раз…

– Первый?! – не поверила Аня и еще раз посмотрела на платье. – Но оно просто великолепно!

– Я старалась, – призналась Варя, слегка покраснев. – Наташа тоже оказалась довольна, к тому же она почему-то решила, что победу на этом турнире ей принесло именно мое платье. Раньше у них не получалось так легко выиграть. И теперь я шью для них все костюмы.

– И Жене тоже? – удивилась Марина.

– Ну да. Собственно, я и раньше ему шила. Но там другие хитрости. А с платьями иногда проще, а иногда сложнее. От фасона зависит.

– Послушай, а ты свадебное платье могла бы сшить? Ну, к примеру, похожее на это, – Марина показала на серебристое платье.

– Вообще-то свадебное платье должно быть немного другим, – осторожно заметила Варя. – Но проблем никаких. А что, кому-то нужно свадебное платье?

– Да. У меня подруга замуж выходит, – сказала Марина. – И она хочет шикарно выглядеть на свадьбе. Вот скажи, это платье ты за сколько времени сделала?

– За неделю. Но сидела не вставая. Там вышивка очень сложная – ты видишь, весь корсаж пришлось блестками отделывать, и еще все вставки по бокам.

Аня присмотрелась – и правда, клинья длинной юбки тоже расшиты.

– А само платье сделала за три дня, – продолжала Варя. – Так что все будет зависеть от фасона.

– Так ты возьмешься? – встала Марина. – Тогда я сейчас звоню Дине, и мы поедем подбирать ткань! Да, – остановилась она в дверях. – Сколько ты берешь за работу?

Варя растерянно посмотрела на нее.

– Ну ладно, потом сами договоритесь, – решила Марина и пошла звонить.

Варя повернулась к Ане:

– Она это серьезно?

– У нее все всегда серьезно, – вздохнула Аня. – Смотри, вчера мне волосы покрасила. Пообещала, что купит краску, купила и затащила меня в ванную. Ничего получилось?

– Здорово! Но я насчет оплаты за работу. Это она серьезно?

– Конечно. Она сказала, что подруга хочет заказать платье в ателье, но там сумасшедшие цены, и еще они боятся, что могут испортить.

Тут вернулась Марина:

– Значит, так. Если поедем сейчас, то через полчаса будем на кольцевой. Кстати, куда лучше ехать? Чтобы купить все сразу?

– На «Добрынинскую». Метро «Добрынинская», потом надо пройти немного, и там на улице специальный магазин. В нем продается все для танцевальных костюмов – ткани, обувь, отделка. И цены приличные.

– «Добрынинская» – это на кольцевой? – уточнила Марина и предложила: – Давайте поедем и захватим Дину по дороге. Кстати, сколько надо, чтобы купить все для платья Ане?

…Мама почему-то обрадовалась, когда узнала, что Аня хочет купить себе ткань на вечернее платье, и тут же выдала ей целую кучу денег. В расчете, что кроме ткани на платье ей понадобится и еще что-то – туфли, например…

– Вот это да! – пробормотала Аня, глядя на зажатую в руке пачку. – Теперь надо охрану нанимать, с такими-то деньгами.

Но Марина не разделила ее восторга. Она пересчитала деньги, что-то прикинула в уме, подумала немного и сказала:

– Ну ладно, может, и хватит. Если что, я добавлю. Поехали?

И уже через пять минут они шагали к метро. По дороге болтали обо всем, Марина рассказывала о жизни в Лондоне, и как-то так выходило, что жизнь там не слишком отличалась от жизни в Москве. Ну разве только зимой теплее.

День был солнечный, яркий. Уже чувствовалось, что весна близко, но под ногами хрустели замерзшие лужицы. Стайками перелетали с куста на куст беспокойные воробьи. Наверное, они тоже чувствовали приближение теплых дней. Или Ане так казалось?

Она шла к метро, не слишком прислушиваясь к оживленной беседе подруг. Смотрела по сторонам, присматривалась к прохожим. Внезапно на той стороне улицы она увидела идущих вместе Никиту и Вику. Вика что-то рассказывала, хохоча и жестикулируя, а Никита рассеянно смотрел по сторонам. В какой-то момент он увидел трех девушек, встретился взглядом с Аней, и – она могла бы поклясться! – вздрогнул. Отчего?!

Вика все еще продолжала говорить, а он смотрел на Аню внимательно и неотрывно, губы его дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но Вика требовательно положила руку ему на рукав, и Никита повернулся к ней.

Они поравнялись, и, хотя их разделяла целая улица, Аня продолжала смотреть на него, а он… Он говорил с Викой. Но был ведь момент, когда он забыл о ней! Забыл, хотя она шла рядом. «Почему?» – недоумевала Аня, но скоро выбросила это из головы. Никита – не тот парень, из-за которого она стала бы ломать себе голову или шею. Да, учится хорошо. Наверное, поступит в престижный институт. Красивый – в этом ему не откажешь. Но холодный и бездушный. Иначе что он делает рядом с этой расфуфыренной куклой!

День был удивительным. Столько всего сразу в Аниной жизни еще не происходило! Сначала они встретились на «Баррикадной» с Диной. Тут же сели в поезд, и Марина дала Дине посмотреть фотографии платьев.

Когда Дина увидела первую фотографию, она ахнула и на весь вагон закричала, что хочет такое же платье! Хорошо еще, что было шумно, и на нее обернулись не все, а только стоящие неподалеку. Но Марину это нисколько не удивило, она радовалась так, словно платье было ее собственным произведением. А Варя покраснела – непонятно только, от удовольствия или от смущения.

– Ты смотри дальше, – предложила Марина подруге. – Там дальше такое!..

Когда они вышли на «Добрынинской», Дина уже не знала, что именно она хочет. Похоже, что она с удовольствием заказала бы себе все наряды из тех, что увидела на снимках.

Магазин оказался на небольшой улице, с довольно скромной дверью, зато внутри него!.. Везде на стендах висели такие необыкновенные ткани, каких Аня в жизни не видела.

– Сначала давайте на свадебное платье ткань купим, – предложила Аня. Она боялась, что не сможет сейчас сообразить, что ей нужно самой, и хотела потянуть время.

Девушки остановились и стали оглядываться, но Варя прекрасно знала, что где надо смотреть, и повела их к одной из стен. Ткани всех оттенков белого – вот уж не знали, что у белого бывают оттенки! – висели на стенде от пола до потолка ярусами.

– Что выбрать? – растерялась Дина.

– А какое ты хочешь платье? – спросила ее Марина.

– Ну, такое… – Дина развела руками, показывая, что платье должно быть непременно с пышной юбкой. Потом задумалась, припоминая, что же она видела в альбоме с фотографиями. Но оказывается, что всю дорогу Варя присматривалась к ней и составила собственное мнение. Она достала блокнот и карандаш, отошла в сторонку и начала там что-то рисовать. Девушки переглянулись, подошли и заглянули через плечо.

На листочке возникало платье – воздушное, легкое, с пышной двойной юбкой, узким лифом и…

– Можно тебя попросить снять пальто? – Варя подняла глаза от листочка на Дину.

– Конечно! – и девушка мигом осталась в брюках и джемпере.

Варя подошла, покачала головой:

– Все равно непонятно. Пойдем в примерочную пройдем.

И потащила Дину куда-то за угол.

Марина с Аней остались в зале – ждать. Аня удивилась – в классе Варя была самой незаметной, тихой, а тут… Откуда взялся этот командный тон, уверенность в голосе и движениях?

Оказывается, когда человек занимается тем, что любит и знает, и к нему не цепляются на каждом шагу, то он меняется просто на глазах. Аня подошла к стенду и стала всматриваться в развешанные блестящие и роскошные ткани.

– Ой, – увидела она сумасшедшую цену на не очень-то интересную, на ее взгляд, материю – всего-то черный гипюр с какой-то аппликацией! – А у нас денег хватит?

– Я добавлю, – спокойно сказала Марина. И шепнула: – У меня есть пятьсот фунтов.

Появились Дина с Варей. Обе довольные. Дина протянула Марине листок:

– Смотри, что мы решили сделать.

Аня тоже посмотрела. На листочке было сказочное платье с широкой юбкой, узким корсажем и совсем без рукавов. Зато по плечам у предполагаемой невесты проходила широкая кружевная тесьма, расшитая бисером и блестками. Спереди ее концы спускались по корсажу, образуя хитрый узор, и уходили куда-то назад.

– Сзади можно сделать бант, – пояснила Варя. – Но это решим позже. Сейчас подберем ткань. Мне кажется, что чисто белый цвет не совсем подходит. Надо взять оттенок слоновой кости. У Дины смуглая кожа, и на фоне слоновой кости она будет казаться белее.

Дина не возражала. Видимо, она уже полностью доверилась Вариному вкусу. Марина пожала плечами – мол, вам виднее, и Варя стала вместе с Диной перебирать ткани. Выбор не занял много времени. Видимо, она уже представляла, из чего должна шить это платье, еще когда рисовала эскиз. Так что через полчаса Дина, нагруженная двумя огромными, хотя и не слишком тяжелыми пакетами, стояла в радостном предвкушении примерок.

– Ну, теперь давай с твоим платьем разберемся, – предложила Варя Ане. – Во-первых, какого оно должно быть цвета?

– Зеленого. Ну, не как трава, а темно-зеленого. Изумрудного.

Варя оценивающе посмотрела на Аню и кивнула.

– Тебе пойдет. Но для конкурса надо что-то яркое. В темно-зеленом ты потеряешься в зале. Так что надо выбрать какой-то броский…Скажем, красный цвет.

Аня поморщилась – у нее была аллергия на «броские» цвета. Варя заметила это и засмеялась:

– Красный – он разный бывает. У него оттенков столько, что какой-нибудь тебе обязательно понравится. К тому же мы подберем отделку… Скажем, золотом!

Аня вытаращила глаза. Красный с золотом! Как она это наденет?! Но Варя уже деловито перебирала ткани, советовалась с продавщицей по поводу какой-то особенной тесьмы – почему ее нет в продаже и чем ее можно заменить. Потом подбирала кружево – почему-то белое, хотя о белом цвете речь вроде бы не шла. Еще какие-то бусы, блестки кораллового цвета, золотую тесьму… Потом потащила Аню в другой отдел, там тоже что-то выбирала. У Ани уже кружилась голова от всего этого изобилия. Она время от времени оплачивала очередную покупку и хотела только одного – выбраться отсюда поскорее.

Но вот она оказалась с двумя пакетами в руках и сильно похудевшим кошельком. Марина подтолкнула ее к выходу, и совершенно обалдевшая от суеты и суматохи Аня наконец вдохнула свежий холодный воздух и обрадовалась, что все закончилось.

На самом деле все только начиналось! После магазина тканей Марина потащила всех в центр, в какой-то магазин, где продавалось все, что только можно себе представить. Там Ане подбирали белье, в котором она ничего не понимала, и от отчаяния, что ей сейчас придется выбирать, хотелось сбежать. Марина не дала ей смыться, сунула что-то в руки, Аня кивнула, чтобы от нее отстали, потом, посмотрев на цену, ахнула, но было уже поздно, и ей вручили покупку. После этого приобретение колготок показалось милым недорогим развлечением, и в конце концов пакет в ее руках раздулся просто до неприличных размеров. Но она уже не могла вспомнить, что же там такое лежит. Одно показалось странным: деньги у нее еще оставались!

Дина тоже себе что-то покупала, да так активно, что даже Марина помогала таскать ее пакеты. В конце концов все, изрядно подуставшие, оказались на каком-то этаже, где располагался кафетерий, и Марина объявила, что «это дело надо отпраздновать». Аня была настолько вымотана всем этим походом, что даже на меню не посмотрела. Варя попыталась улизнуть, сославшись на то, что вовсе не хочет ничего есть, на что Марина возразила:

– Мы же не есть собираемся! Просто кофе и еще что-нибудь. И прекрати переживать. У нас девичник, Дина всех угощает.

Дина уже распоряжалась у стойки. Аня обессиленно сидела на стуле и смотрела в окно. Там шел снег, и солнца не было видно. Навалилась какая-то усталость. Марина это заметила:

– Что, тяжело с непривычки? Ничего, мы потом еще походим, когда Динке подарок будем выбирать. Вот это будет история! А сейчас – это так, пустяки.

Аня улыбнулась. Ничего себе, пустяки! А кстати, сколько денег у нее осталось? Но пересчитывать сейчас не хотелось. Ясно только, что они еще есть. Как это она ухитрилась не все потратить?

Они сидели, пили удивительно вкусный кофе, ели пирожные, и девушка понемногу приходила в себя. Аня вдруг вспомнила, что, перед тем как зайти в метро, она увидела Никиту, и удивилась – почему вспомнила? Девушка никак не могла выкинуть из головы его изумленный взгляд.

– Ну что, поехали? – спросила Марина. – Нам еще столько дел предстоит переделать! Кстати, Дина, вы с Варей договорились насчет примерки?

– Да, – спохватилась та. – Запиши мой телефон. Когда надо будет, я сразу приеду!

– А мерки? – удивилась Аня. – Или ты на глазок шьешь?

– Нет, – засмеялась Варя. – Так я еще не умею. Я в магазине все мерки сняла, проблем не будет.

Они вышли из кафе, спустились на улицу и, не торопясь, пошли к метро. Прохожие оглядывались им вслед – четыре счастливые девчонки шли, улыбаясь, с огромными пакетами!

В метро расстались с Диной. Ее пакеты с тканью перешли к Варе, и уже втроем девушки поехали к Ане домой. Дина торопилась куда-то по предсвадебным делам, доверив судьбу своего платья Варваре.

Глава 7

Неожиданная встреча

Дома Анина мама просто ахнула, когда увидела, сколько всего купили девушки.

– Мам, не волнуйся, тут половина не наша, – постаралась успокоить ее Аня.

– А чья? – удивилась мама.

– Моя подруга замуж выходит, тут материал ей на платье, – пояснила Марина.

– Но тут и мне на платье купили, – поспешила сообщить Аня. – Мы сейчас шить будем. И еще много всего. Посмотришь?

– Сейчас приду, – пообещала мама и пошла на кухню. Там у нее что-то шипело на сковородке.

Девушки сняли куртки и прошли в комнату к Ане. Пакеты со свадебными тканями отставили в сторону, а то, что купили к конкурсу, развернули и живописно разбросали по дивану.

Тут как раз и мама зашла. Увидела алую шелковую ткань и ахнула:

– Красота какая! И что, из этого платье себе шить будешь?

– Попробуем! – смело сказала Марина. – Вы не волнуйтесь, тетя Лена, у нас Варя крупный специалист по бальным платьям.

– Правда? Это здорово! А что-то кроме ткани приобрели?

– Вот тут тесьма для отделки, кружево, краска для него, ну и так далее, – поясняла раскрасневшаяся Варя.

– Еще вот, – Аня развернула пакетик с бельем – красный лифчик и трусики, и ждала маминой реакции. Как ни странно, она не стала возмущаться ни фасоном, ни ценой. Ей даже как будто понравилось. После этого Аня уже смело продемонстрировала остальные покупки. Их мама тоже одобрила. Но больше всего ей понравились красные туфли, которые Марина достала из последнего пакета.

Аня никак не могла сообразить, когда же это она их купила. Потом припомнила – мерила что-то в магазине, но чтобы покупать… Надела – в самый раз. Каблучок высокий, но очень устойчивый. И на ноге так красиво… Она попыталась вспомнить, как вчера танцевала с Женей, приподняла руки и сделала поворот, потом чуть откинулась назад, словно танцевала с партнером, и покружилась по комнате.

Мама посмотрела на нее с улыбкой и тихонько вышла.

– Ой, – спохватилась Варя. – Сколько времени?

Оказалось, что уже пять. Девушка забеспокоилась:

– Давайте с платьем разберемся, а то мне скоро идти. Я еще ужин не готовила.

Она достала свой блокнот и стала объяснять, что хотела предложить сшить для конкурса.

– Вот смотри, юбка будет сборная. Подъюбник надевается отдельно, шьешь его из сетки, а внизу пришиваешь двойную оборку…

Она рисовала эскиз за эскизом, прорисовывая все подробно, во всех деталях.

– Скроить корсаж надо аккуратно. Чтобы он повторял линии тела, но не мешал двигаться. Знаешь, – сказала Варя, – давай я сама подберу дома выкройки, мы их подгоним, а потом вместе скроим.

– Так что, кроить завтра будем? – огорчилась Марина.

– Завтра! – Аня, наоборот, обрадовалась. Она совсем не была готова к тому, чтобы придумывать себе платье. И вообще все это – весь сегодняшний день – казалось ей нереальным. Да было ли что сегодня? Она с трудом могла вспомнить все, что они делали. Вдруг опять всплыл в памяти взгляд Никиты. Аня зажмурилась и потрясла головой, чтобы отогнать ненужное воспоминание.

– Ты что, случилось что-то? – забеспокоилась Варя.

– Нет, все нормально. Давайте поедим, а то кофе у меня давно в организме рассосался. – Аня вдруг почувствовала, что жутко проголодалась.

Варя попыталась сбежать под предлогом, что ей надо готовить Жене ужин, но этот номер у нее не прошел. Мама накормила их такими отбивными, что девочки дружно попросили добавки. Мало того, Варе завернули пакет отбивных для Жени, хотя она и сопротивлялась изо всех сил. Но мама убедительно сказала, что раз она целый день потратила на то, чтобы подобрать наряд для Ани, то не будет ничего плохого в том, чтобы сэкономить ей время на приготовлении ужина брату. И Варя сдалась.

Потом Аня собралась на репетицию к Варе домой. Марина осталась. Правда, сначала она хотела пойти с ними, но Аня испугалась – она и так плохо танцует, как ей казалось, а тут еще Маринка смотреть на все это будет. Ноги подгибаться начнут! И девушка уговорила сестричку остаться.

Женя был уже дома, готовил себе яичницу и ужасно обрадовался отбивным. Пока он ужинал, Варя затащила Аню к себе в комнату. Комнатка оказалась крохотной, с мебелью тоже было негусто – продавленная тахта в углу под накидкой из гобеленовой ткани и большая чертежная доска, лежащая на каких-то подпорках. На ней – утюг. Еще на стене висели полки, три штуки, и на полу стояли коробки с какими-то обрезками тканей. Даже шкафа не было. Вместо шкафа – стеллаж в углу, где на полках лежали вещи. К полкам прикреплена палка, а на ней на вешалках несколько платьев и школьный костюм. Варя, слегка покраснев, задернула занавеску, прикрыв свой «шкаф».

– А где ты уроки делаешь? – удивилась Аня, оглядевшись по сторонам.

– На кухне, – пояснила Варя. – Мы хотели письменный стол купить, но не решили – какой. Я вообще-то хочу компьютерный, такой большой, с полочками. Когда-нибудь у нас компьютер будет, к тому же брату Интернет нужен. Но пока что ни на компьютер, ни даже на стол для него денег нет, – Варя развела руками.

– Мне иногда кажется, что мебель просто мешает жить. Она стоит по всем углам и командует – здесь не стой, там не ходи. И если она пустая, то обязательно хочется в нее что-то положить. А потом не знаешь, как избавиться от лишнего барахла, – задумчиво сказала Аня. – А у тебя просторно. Эта квартира… Вы ее снимаете?

– Нет, Женя ее купил. Раньше он снимал здесь комнату у одного алкаша, а год назад, когда брат решил, что я должна к нему переехать, то хозяин сам предложил обмен. Мы купили ему комнату в коммуналке и доплатили за переезд. Женя как раз тогда выиграл конкурс и получил хороший приз. Он хотел сначала накупить костюмов, бросить работу, чтобы готовиться к конкурсам, но решил, что такой случай упускать нельзя.

– Наверное, он прав.

– Наверное. И тогда же мне купили швейную машинку! – с гордостью показала ее Варя. – Я о такой давно мечтала.

Машинка была неплохая, но ничего особенного. «Бразер». Правда, похоже, это было главное Варино сокровище.

Заглянул Женя:

– Ну что, начнем?

Аня судорожно вздохнула и кивнула головой.

– Тогда пойдем! – предложил он.

– Я немного поработаю тут, – сказала Варя. – А вы занимайтесь.

Ближайшие полтора часа пролетели как одно мгновение. Аня даже не запомнила, что она делала. Только музыка, плавные движения под нее, и еще одно: Женькина рука, казавшаяся такой мягкой и гибкой, оказалась неожиданно жесткой. Она требовательно направляла девушку в нужном направлении, пока Аня не стала понимать, что ей надо делать. Вот тогда она закружилась в вальсе, и в какой-то момент ей показалось, что она летит в небесах, а вокруг парят облака. И тут как раз Женя отпустил ее и заявил:

– Все, на сегодня хватит.

– Что? – растерянно посмотрела на него Аня. Она еще не пришла в себя.

– У тебя все получается. Завтра добавим движений руками, повороты, пируэты, и считай, что вальс готов.

– Правда? – обрадовалась Аня. Она сама еще не совсем поняла, получается у нее или нет.

– Ну, скажем, для международного конкурса еще сыровато, но для школьного – вполне, – улыбнулся он.

Аня присмотрелась – он выглядел усталым. Ей стало неловко: парень целый день работал, потом еще с ней возился, а она к нему пристает!

– Спасибо, – сказала она, но тут же не удержалась, добавила: – Но мне кажется, что у меня ничего не выходит.

– Завтра, – устало обронил он. – Завтра еще поработаем, и все тебе станет ясно. Не волнуйся.

– Не переживай!

Аня обернулась к двери – это пришла Варя. Она улыбалась, глядя на нее.

– У тебя все нормально! – уверенно сказала она. – Пойдем, я чай налила. Отдохните.

Они сидели на кухне, пили чай с печеньем, и Варя рассказывала брату, что ей заказали свадебное платье. Он молча улыбался. Теперь Аня отчетливо видела, как он устал. Ей стало неудобно: втянула парня в свои проблемы, а ему работать надо, на жизнь зарабатывать и к конкурсам готовиться, а тут она со своими смешными танцами.

Но он посмотрел на нее ясными глазами и спросил:

– Насчет второго танца подумала?

– Не знаю, – замялась Аня. – Я посмотрела диски, но там все так… Слишком сложно. Там такие движения… Я так не смогу.

Друзья молча переглянулись.

– А если квик-степ? – предложила Варя.

– А что, это идея! – воодушевился Женя.

– Что это такое? – удивилась Аня.

– Понимаешь, – начала объяснять Варя. – Квик-степ похож на вальс, только очень быстрые движения, пробежки по залу, иногда пары замирают на месте, а потом опять бегут. Видео тебе покажем.

– Хорошая мысль, – одобрил Женя. – Во-первых, специальное платье шить не надо, а во-вторых, все основные движения мы уже выучили. Добавим кое-что, и танец готов. Отличная идея! Но у меня этого диска нет. Я его ученикам отдал.

– Пусть завтра принесут, – предложила Варя. – Ань, пошли, я тебе выкройку покажу.

Домой Аня шла в сумерках с пакетом выкроек и тетрадкой, в которой Варя ей подробно разрисовала, что надо вырезать, и в каком направлении раскладывать детали на ткани. «Будем надеяться, что я ничего не перепутаю», – думала она, шагая по вечерней улице к своему подъезду. Воздух резко потеплел к вечеру, и запахло весной. Скоро уже придется снимать теплые зимние вещи. Воробьи загалдят, точно ошалелые, в ветках деревьев, и все начнут мечтать о лете.

Аня шла, легонько помахивая сумкой, и хотя идти ей было совсем недалеко, но в неприятности влипнуть она успела.

– Эй, девушка, почему одна?

Аня даже не обратила внимания на окрик. Она шла, держа голову прямо, и слегка улыбалась своим мыслям. Поэтому, когда перед ней появилась нетвердо стоящая на ногах фигура, девушка не сразу поняла, что, собственно, происходит.

– Такая девушка скучать не должна, – продолжал неизвестный, довольно ухмыляясь. Аня попыталась его обойти, но рядом встал какой-то тип и обнял ее за плечи. Девушка отшатнулась, взмахнула пакетом и как-то особенно удачно попала углом пакета ему в глаз. Тот схватился за лицо, выругался и завопил:

– Сема, держи ее!

Девушка кинулась в сторону и помчалась, не разбирая дороги. Сначала ужасно боялась, что эти двое за ней погонятся и в конце концов догонят. О том, что будет дальше, она старалась не думать. Потом, не слыша за спиной топота, остановилась, задыхаясь, и прислушалась, готовая в любой момент сорваться с места. Но за спиной было тихо, только где-то вдалеке играла музыка.

Интересно, где это она оказалась?

Ане показалось, что место незнакомое. Но потом присмотрелась – не так уж далеко и убежала. Если напрямик пойти, то через два дома ее родной подъезд. Но как туда пойти?! И как назло, сотовый дома забыла… Девушка как представила себе, что снова может встретиться с этими двумя. И ведь неизвестно, когда они уйдут. «А может, до утра караулить будут!» – подумала она, и ей стало совсем нехорошо.

Как-то в голову не пришло пройти сторонкой к Вариному дому, позвонить от нее родителям или хотя бы попросить Женю ее проводить. Наверное, она очень сильно перепугалась, когда убегала, если перестала соображать. И теперь стояла, слушала, не идет ли кто-нибудь, и слышала только стук своего бешено колотящегося сердца.

Понемногу Аня успокоилась и осторожно двинулась вдоль дома, огибая его. Она дошла до угла и остановилась, не смея заглянуть за поворот. Хотя это, конечно, не выход – стоять тут. Нельзя же прятаться на улице всю ночь! К тому же эти подонки могут запросто завернуть сюда, и тогда…

Испугавшись этого, Аня выскочила за угол дома и… на кого-то наткнулась! Она просто впечаталась в человека со всего маху! Ахнула, шарахнулась в сторону, но убежать не успела. Человек поймал ее за руку и изумленно спросил:

– Морозова, ты куда?

Она замерла, медленно подняла глаза и увидела Никиту!

– Ты что здесь делаешь? – спросила она и тут же себя обругала – глупый вопрос. Конечно, идет от своей Вики!

– Да так, – отчего-то смутился он. – А ты что по ночам бегаешь?

– Тебя не спросила! – огрызнулась она и хотела уйти, но тут же вспомнила про своих недавних «знакомцев» и остановилась. Потом повернулась к Никите и неожиданно для себя спросила:

– Ты можешь меня проводить?

Он сначала опешил, потом понимающе кивнул:

– Какие-то проблемы?

– Догадливый! – улыбнулась Аня. – Ладно, если не хочешь…

– Почему? – пожал он плечами. – Пойдем. Так что случилось?

– Да так… Встретились тут двое, приставали.

– Вот почему ты в этой стороне очутилась… – сказал он.

– А что? – от неожиданного замечания Аня даже остановилась.

– Ну, ты живешь в том доме, у дороги, и здесь никогда не бываешь.

– А откуда ты знаешь, где я живу? – удивилась она.

– Знаю.

Аня хотела поинтересоваться, откуда это ему известно, но решила не спрашивать. А то еще подумает, что она с ним кокетничает. Они прошли молча до соседнего дома, и там Аня остановилась. Ей стало страшно, вдруг эти типы не ушли. И хотя рядом теперь был Никита, но все равно – их ведь тоже двое. А из нее каратистка еще та…

– Давай постоим, – предложил парень, видя, что девушка не двигается с места. – Смотри, какой вечер хороший.

– Точно, весна скоро… – мечтательно протянула Аня.

– Каникулы, – подхватил таким же тоном Никита. – Скоро кошки орать начнут…

Аня тихонько засмеялась. И правда, у нее около дома каждый год в марте кошки начинали орать дурными голосами. А потом к лету рождались в подвале котята, и ребята их растаскивали по домам. Конечно, часть из них потом приносили обратно разъяренные родители, и они пополняли армию бездомных кошек.

– У тебя есть кошка? – спросила она.

– Есть, – признался он. – Хитрая такая! У мамы рыбки в аквариуме, так она их ловить пыталась. Притаится у стекла и смотрит.

– Ест? – ахнула Аня.

– Нет, у нас аквариум крышкой прикрыт. Она один раз эту крышку на пол уронила, только хотела лапу в воду запустить, но мама пришла с работы, грохот услышала, – Никита засмеялся. – Она бегом в комнату, думала, что весь аквариум свалился, а кошка прыгнула на штору с перепугу и всю штору когтями изодрала! Мама разозлилась на нее, поймала и в аквариум сунула.

– Утопила? – испугалась Аня за кошку.

– Нет, зачем. Вытащила тут же и в ванной заперла до вечера, чтобы не наследила нигде.

– Ну и что? – полюбопытствовала Аня.

– Теперь кошка к аквариуму даже не подходит!

Аня представила себе несчастную мокрую кошку, которая всего-то хотела рыбку половить, и рассмеялась.

Девушка вспомнила своего котенка, который жил у них дома, пока куда-то не пропал. Они тогда его искали везде, но так и не нашли. Мама утешала ее, говорила, что такого хорошенького скорее всего кто-то подобрал, но Аня долго по нему скучала. Нового котенка они не завели, так что больше зверей у нее не было. Котенок и правда был очень симпатичный – рыженький, с белой грудкой и беленькими лапками. Пушистый и веселый. Аня не знала даже, кошка это или котик.

Она вдруг стала про него рассказывать – как Рыжик однажды ушел по балкону к соседям. Они думали, что он вниз упал, а он просидел до вечера на соседском балконе. Даже не мяукал. Только когда соседи пришли с работы, его обнаружили.

– Наверное, голодный был, – предположил Никита.

– Еще как! – хихикнула Аня. – Две миски молока вылакал, когда нам его вернули.

Они стояли, болтали о кошках – какие они бывают умные и что иногда вытворяют. Хоть и говорят, что кошки ходят сами по себе, но на самом деле они лучше всех понимают, что с человеком происходит.

– Моя Василиса, если у меня настроение плохое, – говорил Никита, – приходит, ложится на письменный стол и животом кверху поворачивается – мол, почеши! Потом с карандашами начинает играть. Развеселит, посмотрит в глаза – ты уже в порядке? – и уходит. Представляешь?

Аня улыбалась. Она потеряла чувство времени и пространства. И только когда почувствовала, что ноги замерзли, спохватилась:

– Ой, а сколько времени?

Оказалось, что уже десятый час. Ничего себе! Она заторопилась:

– Мне домой скорее надо.

Девушка осторожно выглянула за угол дома: во дворе сидели какие-то парни. Целая компания. Присмотрелась к ним – вроде бы не те.

– Ну, пойдем, – он предложил ей руку, она несмело за нее ухватилась и, спрятавшись за Никиту, без проблем прошла мимо веселой компании.

До самого подъезда Аня ждала, что вот-вот появятся те двое, кто перепугал ее до смерти, но обошлось. Проходили озабоченные собачьими проблемами хозяева, семенили рядом их хвостатые друзья. Гуляли, обнявшись, парочки. Все было тихо и спокойно.

У подъезда Никита остановился:

– Ну, вроде все в порядке. Может, до двери проводить?

– Нет, – улыбнулась Аня. – Я думаю, что эти типы вряд ли знают, где я живу, так что у двери караулить не будут, – помолчала и добавила: – Ты извини, что время у тебя отняла.

– Ты что! – искренне, по крайней мере, так показалось Ане, сказал Никита. – Я рад, что так вышло.

– Что на меня напали? – нахмурилась девушка.

– Нет, – почему-то снова смутился парень. – Что мы встретились. А то в школе ты все время мимо ходишь, на меня не смотришь.

Аня изумленно посмотрела на него – шутит он, что ли? Но он только слегка улыбался, а глаза были серьезные. Она растерялась – что сказать? Не нашла ничего лучшего, чем попрощаться, и опрометью кинулась вверх по лестнице, совершенно забыв про то, что в ее доме есть лифт.

Глава 8

Странный сон

Дома, к счастью, никто еще ее не хватился. Мама встретила дочь и сразу ушла на кухню – что-то готовила на завтра. Анна задумчиво разделась в прихожей, посмотрелась в зеркало, висевшее на стене. Оттуда на нее смотрела огромными распахнутыми глазищами удивленная девчонка.

– Я хожу мимо, – прошептала Аня ей. – Он сказал, что я на него не смотрю.

Она и правда ни на кого не смотрела в школе. Только не думала, что это кого-то волнует. Всегда, когда она случайно замечала, что кто-то обращает на нее внимание, она старалась уйти в сторону. И вот что еще удивительно – три дня назад она ни за что не заговорила бы с Никитой. Пробиралась бы окольными путями к дому, маскировалась как угодно, но ни за что не попросила бы о помощи!

Что же такое сегодня случилось? Или это случилось не сегодня?..

– Ты что там застряла? – вышла в коридор Марина. – Получается?

– Что получается? – не поняла Аня.

– Как что? Танец, конечно! – тоже удивилась Марина. Потом присмотрелась к Ане. – Ты чего такая?

– Какая? – посмотрела на себя в зеркало девушка.

– Никакая! – засмеялась сестричка. – Пойдем, я кое-что придумала с платьем.

Анна подхватила пакет с выкройками и пошла вслед за Маринкой в комнату. Про бандитов и Никиту она решила не говорить. Самой еще надо разобраться, что такое происходит. Не с бандитами – это понятно. С ними как раз все ясно. Марина в комнате раскинула алую ткань на диване, сверху положила золотую тесьму зигзагами, а рядом – кружево…

– Погоди! – спохватилась Аня. – Кружево у нас было белое.

– А я его покрасила, – гордо сказала Марина. – Здорово получилось?

Получилось здорово. Кружево стало потрясающе алого цвета и классно смотрелось на фоне шелка.

– Вот посмотри, если сделать вставку из кружева, а под кружево подшить золотую ткань, то…

Аня с сомнением покачала головой:

– Надо с Варей посоветоваться. Она завтра зайдет, посмотрит, как корсаж получился, и тогда все остальное приспособим.

– Корсаж?

– Ну да, вот она выкройку дала, – показала Аня пакет. – Только я устала что-то сегодня, завтра посмотрим, ладно?

– Ладно. С танцем получается?

– Женя говорит, что получается, – пожала плечами девушка. И неожиданно для себя зевнула. – Спать хочется…

Сестрички улеглись рано. День и в самом деле был трудным.

Аня лежала в темноте, прислушивалась к сонному дыханию Марины и не могла уснуть. Вот ведь беда – с ног падала, пока не улеглась, а как свет потушили, и сна нет никакого. Вспоминала, как они разговаривали с Никитой. И главное – о чем? – о кошках! Интересно, с Викой он тоже про кошек разговаривает? Вообще-то он ничего. Сразу сообразил, что ей надо помочь, и пошел провожать, хотя это могло оказаться опасной затеей. Значит, смелый. И не такой уж он непрошибаемо самодовольный, как она раньше думала. Только что он общего с Викой нашел в таком случае? Или… любовь зла?

Незаметно Аня уснула, но и во сне не нашла покоя. Всю ночь она бежала куда-то по темным переулкам, следом за ней грохотали шаги. Она боялась оглянуться. Понимала, догонят – не пощадят! Но бежать становилось все труднее, потому что стены домов сдвигались, скоро она уже могла коснуться их руками. А шаги становились все ближе, и страшно было посмотреть назад.

Вдруг впереди появилась какая-то дверь, Аня с разбегу распахнула ее и оказалась в огромном зале. Тихо играла музыка, откуда-то сверху падал неяркий свет. Он ложился на пол ровными кругами, а между ними – полумрак. Аня остановилась в нерешительности – куда теперь? Зал такой огромный, что стены теряются в темноте.

Стало на самом деле жутко. Когда бежала по переулкам, было страшно, но не так. Тогда было понятно, что делать – бежать, и все. А что делать теперь?

Кто-то подошел к ней сзади – тихо, почти неслышно, мягко положил руку на плечо. Аня вздрогнула и проснулась.

За окном тишина. Даже машин не слышно. На светящемся табло электронных часов – четыре часа. Аня повернулась на другой бок и уснула снова.

Но сбежать из этого сна ей так и не удалось. Как только девушка потеряла ощущение реальности, она снова оказалась в том самом зале. На этот раз он был больше освещен, чем в предыдущий раз. Видны были тяжелые бархатные портьеры вдоль стен, огромная сверкающая люстра в вышине. И музыка стала чуть громче. В зале много народа, все женщины – в длинных платьях со сверкающими украшениями. А кавалеры – в черных фраках. Пары кружатся по залу, медленно, как во сне. Впрочем, это и в самом деле сон.

Музыка звучит так, что на месте стоять невозможно. Хочется танцевать вместе со всеми и чтобы платье развевалось у ног, в такт плавным движениям. Но она одна. А чтобы танцевать – нужна пара.

И вновь кто-то подходит к ней, берет за руку, и, хотя Аня все еще не видит его лица, она поднимает руку ему на плечо, и они начинают кружиться по залу, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Все сливается вокруг в одну сияющую полосу, и зал постепенно тает, а тот, с кем Аня танцует, внезапно наклоняется к ее уху и тихо говорит:

– Ты – самая лучшая.

Но голоса не узнать и лица не увидеть. Аня хочет спросить, кто он, но вместо этого говорит:

– Правда?

И просыпается.

Сначала не может понять, где она. Кажется, что все еще продолжается сон, где музыка, и огромный зал, и вальс…

Постепенно, как проявляется фотография, появилось ощущение реальности. Сон кончился. Жаль. Это был самый интересный сон из всех, что она видела в своей жизни.

Марина все еще спала. Аня тихонько встала и вышла в коридор. Всего только семь часов. В воскресенье никто так рано не встает. Что ж она-то проснулась?

За окном на кухне медленно рассветало. Небо уже было светлое, а внизу, между домами, синие сумерки. И никого на улице. Даже с собаками никто не проходит. Аня встрепенулась, посмотрела на ту сторону, где вчера ее чуть не поймали двое. Кстати, их лиц она не запомнила. Днем увидит – не узнает. Ну что, будем надеяться, что это взаимно.

Аня поставила чайник, полезла в холодильник. Почему-то ужасно хотелось есть. Проснулась мама и зашла на кухню:

– Доброе утро. Ну что, какие на сегодня планы?

– Шить платье, – припомнила Аня. – Потом схожу к Варе.

– Хорошая эта Варя, – не то спросила, не то подсказала мама.

– Хорошая, – согласилась Анна.

Выглянул папа и поинтересовался, не хотят ли дамы куда-нибудь съездить прогуляться.

– Нет, я сегодня занята, – покачала девочка головой. – А Марина еще спит.

– Ладно, подождем, пока проснется.

– И куда ты хочешь? – спросила мама.

– Можно в кино. А можно еще куда-нибудь, – предложил папа.

Вообще-то это было бы здорово. Они так давно никуда вместе не выбирались! И Аня заколебалась.

– Позавтракаем, а потом посмотрим, – увидела мама ее колебания. – Может, и съездим куда-нибудь ненадолго.

– Или надолго, – вставил папа и пошел бриться.

Аня вопросительно посмотрела на маму.

– Там видно будет, – улыбнулась та. – Давай-ка на стол соберем.

Скоро встала Марина, они вместе позавтракали, но сестричка отказалась ехать.

– Я сегодня с Динкой в двенадцать встречаюсь. Мы поедем кольца выбирать, так что извините, – развела она руками. Все были в курсе свадебных дел Маринкиной подружки, поэтому никто не удивился.

– Но ты обещала мне помочь шить платье, – напомнила Аня.

– Я ненадолго. В одиннадцать уеду, в три приеду. Если не задержусь.

– Ну что, отец, остались мы с тобой одни, – повернулась мама к нему.

– И что такого? – заявила Аня. – Съездите, отдохнете от нас. А я тут обед приготовлю. Мне все равно надо когда-то учиться готовить.

– А что? – обрадовалась мама. – Кулинарную книжку я тебе дам, что хочешь, то и сделай. Весь холодильник вместе с морозильником в твоем распоряжении.

Папа с сомнением на них покосился, открыл рот, как будто хотел высказать свое мнение по поводу возможных опечаток в кулинарной книге, но ничего не сказал… Родители после завтрака быстро собрались и уехали. На вопрос – куда? – дружно сказали: «Там видно будет». Девчонки переглянулись и стали мыть посуду.

Когда на кухне все сияло чистотой, Аня поинтересовалась:

– Ну что, кроить или готовить?

– Кулинарный конкурс? – догадалась Марина. – А что надо будет делать?

– Салат, котлеты и гарнир, – припомнила Аня. – Дадут продукты, только я не знаю какие.

– Ну, котлеты – значит, фарш. А кстати, у тебя он есть?

– Не знаю, – пожала плечами девушка и полезла с ревизией в холодильник. Оказалось, что фарш есть. Он лежал в морозилке, замороженный до остекленения.

– Ничего страшного, – взяла Марина упаковку. – Положим на батарею, он и разморозится. Жалко, что у вас нет микроволновой печи. Мы бы за десять минут его разогрели в ней. Но и так сойдет. Просто подождем подольше. Я такой классный котлетный рецепт знаю!

– Пока можно салатом заняться, – предложила Аня.

– Овощным?

– Наверное…

– Тогда делаем сборный пикантный.

– Это какой?

– Ну, что обычно в овощной салат кладут?

– Огурчики, помидорчики, редиску, морковку, зелень… – перечисляла Аня.

– Ну вот, а в твой салат мы положим все то, что обычно в него не кладут.

– Ага, гусениц и тараканов, – понимающе кивнула Аня, ехидно улыбаясь.

– Ну, не так экстремально, – засмеялась Марина. – Например, ты маслины любишь?

– Люблю.

– А маринованные огурцы?

– Тоже, – начала догадываться Анна.

– Ну и положи их в салат. А чтобы было не так остро, добавь…

– Вареное яйцо, – подхватила девушка. – И еще можно яблоко.

– Класс! – одобрила Марина. – Можно еще что-то придумать – простое, но необычное.

– У меня маслин нет.

– А мы сейчас в магазин сходим. Заодно сделаем фруктовый салат. Накупим всяких фруктов, нарежем и зальем подтаявшим мороженым. И кстати, можно будет посмотреть, что еще можно положить в твой салат. И главное – надо придумать название салату.

– А надо? – засомневалась Аня.

– Ты что! – Марина даже возмутилась. – Это самое главное! При хорошем названии любое блюдо на ура пройдет.

– И какое название придумать?

– Потом сообразим. Проведем вечером дегустацию с твоими родителями, может, и осенит. Ну, с котлетами и салатом разобрались, а на гарнир что? Надо тоже что-то необычное.

– Сборный гарнир? – Аня вспомнила, как они с родителями ходили в ресторан, когда фирма, в которой работал ее отец, отмечала десятилетие со дня своего основания. Тогда больше всего ей запомнился жюльен из грибов в металлических мисочках и еще то, что к котлете по-киевски подали сборный гарнир – по чуть-чуть всяких закусочек на тарелке.

– Можно, – согласилась Марина. – Но это очень долго готовить. А у тебя будет время ограничено. Так что надо что-то одно, но оригинальное. Например, цветную капусту.

– Хочу! – обрадовалась Аня. Ей понравилась та цветная капуста, которой ее угощала Варя.

– Вот и договорились, – подвела итог Марина. – Ну что, пошли в магазин? За маслинами?

В магазине они пробыли недолго. Приобрели банку маслин, маринованные огурчики, кучу всяких фруктов, и еще Марина присмотрела среди лоточков всяческих салатов маринованные грибы вешенки. Чуть не забыли цветную капусту. Брать свежую не стали, купили замороженную в пакете, чтобы не возиться чистить. Мороженое взяли самое простое – «48 копеек» в большом брикете.

Вернулись и стали колдовать над салатом. Накрошили маслин, съели полбанки между делом. Порезали огурчики, сварили три яйца и накрошили туда же, потом начали кидать в этот салатик все подряд – тертое яблоко, нарезанные грибы, сверху натерли сыр. При этом жутко веселились, потому что никто из них не знал, что в конце концов получится. Наконец залили майонезом, размешали и нерешительно уставились на получившееся месиво.

– Ну, – наконец сказала Марина. – Пробуй.

– Почему это я! – возмутилась Аня.

– Это же твой салат, – хитро посмотрела на нее сестричка.

Аня вздохнула, помешала салат ложкой, зачерпнула немного и, помедлив, отправила ложку в рот.

– Ну? – с интересом спросила Марина. – Съедобно?

– М-м-м, – и Аня зачерпнула еще ложку. На этот раз с верхом.

– Эй, а мне!

Они съели полтарелки, прежде чем Аня спохватилась, что неплохо было бы оставить родителям.

– А ничего получилось, – задумчиво сказала Марина, облизывая ложку. – Надо запомнить, что там лежало.

– Ничего, – пожала плечами Анна. – В следующий раз можно положить что-нибудь другое. Главное – творчество.

– Ага, – кивнула Марина и спохватилась. – Ой, мне пора, а то Динка ждет.

И она пошла одеваться.

– Погоди, а котлеты? – пошла следом Аня. – Ты же сказала, что есть классный рецепт… И салат из фруктов.

– Приеду, сделаем, – отмахнулась Марина, выскакивая в коридор. И через минуту лифт уже увозил ее вниз.

Аня осталась дома одна.

И наступило ощущение пустоты.

Но не пустая квартира была тому виной.

Она встала, прошлась по комнатам. Села на свой диванчик и откинулась на спинку, глядя в окно. Мокрое серое небо, никакого ощущения близкой весны. Бесцельность. Вот именно – бесцельность! Что из того, что жизнь идет своим чередом, день за днем? Если от этого ничего не меняется? Подумаешь – уроки, занятия, плавание… Кстати, завтра очередная тренировка. Странно – обычно она ждала этих тренировок, вспоминала о том, что было в прошлый раз, повторяла в памяти движения. А за эти дни она не вспомнила про свое синхронное плавание ни разу. Неужели этот нелепый конкурс красоты так заполнил ее мысли? Или дело не в нем?

А в чем тогда дело?!

Вспомнился вчерашний смешной разговор с Никитой. Хотя почему – смешной? Потому что про кошек? Или потому, что раньше она даже представить себе не могла, что кто-то захочет стоять с ней рядом на промозглой улице в холодный предвесенний вечер и разговаривать о разных пустяках? Что изменилось за эти дни? Аня вздохнула – гадай не гадай, толку от этого немного. Да и потом – случайная встреча, случайный разговор. А Никита – кто знает, что он подумал о ней вчера?

Почему-то стало неуютно. Ане пришла в голову неприятная мысль: может быть, он решил, что она навязывается со знакомством, потому что он будет в конкурсной комиссии? Подкараулила его, притворилась, что боится одна идти домой, а сама просто хочет выиграть первое место? Ужас какой!

Девушка нервно встала и вдруг заметила, что уже полвторого. Вот это да! Надо же, время куда-то делось. А она ведь ничего не делала, просто сидела. Надо торопиться. Скоро Варя зайдет посмотреть, что у нее получилось с платьем, а она еще не раскроила ничего. Да что там не раскроила, – не посмотрела даже, какие выкройки ей дали. Аня вытряхнула все из пакета на диван и стала разбирать бумажные детали.

Сначала она никак не могла разобраться, что к чему, потому что из головы не выходил Никита и все, что он вчера ей говорил. Но постепенно все встало на свои места, и она разложила все части корсажа на ткани. Обвела их мелом и вдруг запаниковала – а правильно ли у нее получилось? Вдруг она оставила не те припуски, и у нее ничего не выйдет!

Зазвонил телефон, и Аня взяла трубку – Варя!

– Алло!

– Как здорово, что это ты! – обрадовалась девушка. – Знаешь, я все нарисовала, а вырезать боюсь!

– Почему? – удивилась Варя. – Ну ладно, сейчас зайду. Сегодня Женя вечером занят, так что сможет с тобой позаниматься с трех до четырех. Потом им с Наташей дают зал, и он до вечера репетирует.

Аня снова почувствовала укол совести. Отрывает занятого человека от дел со своими глупыми проблемами! Он еще время выгадывает, чтобы ее потренировать! А потом должен будет тащиться в школу, чтобы вместе с ней участвовать в конкурсе… Но она ничего не сказала Варе об этом. По крайней мере, пока…

Варя пришла почти сразу. С порога, скинув курточку, она отправилась смотреть, что накроила Аня. Как ни странно, осталась довольна увиденным. Сказала, что все отлично. Они вырезали детали и принялись соединять их булавками. Потом Аня осторожно, чтобы не уколоться, примерила корсаж на себе. Затем они, достав мамину машинку, сострачивали детали. Аня все время боялась, что что-нибудь не получится, но Варя была абсолютно спокойна, и, в конце концов, все получилось. Полтретьего они отложили шитье и отправились заниматься к Варе домой.

На этот раз Аня четко представляла себе все движения танца, выполняла их с азартом, чем ужасно обрадовала Женю. И к концу занятия она даже пыталась импровизировать в поворотах и пируэтах. Женя моментально к ней подладился, и они закружились по комнате, временами останавливаясь. При остановках Женя слегка нажимал своей рукой на ее талию, и Аня выгибалась назад, а он наклонялся вперед, нависая над ней. Краем глаза Аня увидела все это в зеркале – ничего, здорово получается!

Потом Женя добавил еще пируэт: когда он стоит, а Аня кружится на месте, держась за его руку. Отрепетировали и это, и парень ушел на свои занятия.

– Пойдем чай попьем, – предложила Варя.

– Пойдем, но только ко мне. Заодно и с платьем разберемся до конца, ладно? – попросила Аня. Она боялась заниматься шитьем одна.

Дома у Ани еще никого не было. Ох уж эта Марина! Опять она где-то задерживается…

Но вместо того чтобы заняться платьем, Аня вспомнила про фарш, который, конечно же, давно разморозился. И они пошли готовить котлеты с гарниром из цветной капусты. Аня с удивлением обнаружила, что готовить котлеты не так и трудно. Варя научила ее добавлять в фарш вместо размоченного молоком хлеба манную крупу: проще и быстрее. Накрыли крышкой сковородку и оставили париться. А с цветной капустой оказалось совсем легко справиться – всего-то отварить в подсоленной воде пять минут, откинуть на дуршлаг, а потом обвалять в панировочных сухарях и обжарить на сковородке в растопленном масле.

Остаток дня провели с пользой и удовольствием. Шили платье, болтали обо всем… Ане давно не было так легко и весело. Они сшивали юбку с лифом, придумывали отделку и делились мечтами. Оказывается, Варя очень хотела съездить к морю. Причем не так важно, где это море будет находиться, но оно должно быть обязательно теплым. Аня в ответ рассказала о своей мечте – обязательно когда-нибудь побывать в Англии.

– Почему не в Париж? Или в Италию? – рассмеялась Варя. – Махнем не глядя!

– Туда тоже поедем. Но сначала в Англию. Хочется с англичанами поговорить. – И Аня неожиданно для себя призналась: – Я хочу учиться в институте иностранных языков, чтобы потом быть переводчиком. Только туда поступить сложно, – вздохнула она.

– У тебя получится, – уверенно сказала Варя. – Ты талантливая.

– Брось ты! – отмахнулась девочка, но вдруг поверила.

Когда пришла Марина, алое платье Ани уже почти совсем было готово. Оставалось только пришить отделку, подогнуть низ платья, и еще Ане что-то не нравилось в верхней части, но она пока не понимала, что именно.

Варя улыбнулась:

– Платью надо дозреть. Ты пока покрутись, почувствуй его, посмотри в зеркало. Оно само подскажет, чего ему не хватает.

Марина приготовила фруктовый салат с мороженым, и девочки, честно оставив родителям половину, съели свою долю с огромным удовольствием. Потом Варя пошла домой – ее ждало свадебное платье Дины. А Марина с Аней еще долго занимались Аниным нарядом. В конце концов Ане показалось, что теперь с ним все в порядке.

Родители совсем от рук отбились: приехали домой в двенадцатом часу ночи, страшно довольные. Сказали, что были в театре. Попробовали, что приготовили девочки, и мама пришла в восторг:

– Потрясающе! Не знала, что салат может быть таким необыкновенным! А фруктовый – так это просто сказка!

В общем, ложась спать, Аня решила, что к конкурсу она практически готова. Осталось позаниматься москвоведением, и все в порядке.

Вот только, уже засыпая, она вдруг вспомнила о вчерашней встрече с Никитой на темной промозглой улице. Моментально сон ушел, будто его и не было, и снова ее кольнула неприятная мысль, что он, может быть, решил, будто она с ним стала разговаривать из-за конкурса.

– Но это же не так! – с отчаянием сказала девушка довольно громко. Спохватилась, что может разбудить Марину, но, к счастью, та не проснулась. И мысли Ани опять вернулись к Никите.

Но как объяснить ему, что она вовсе не думала о конкурсе, когда встретила его вечером? И надо ли объяснять… Часа два она пролежала без сна, пытаясь принять правильное решение: что ей делать завтра, когда она в коридоре встретит Никиту. Сначала думала, что надо гордо пройти мимо, как будто ничего в субботу не произошло. Потом сообразила, что это будет выглядеть как полная потеря памяти, и поняла, что это не лучший вариант. Но и вести себя как Вика, то есть весело хохотать, положа ему руку на плечо, она не собиралась. В конце концов Аня решила довериться судьбе. Может, он завтра не заметит ее, и не придется ничего придумывать. И потом – утро вечера мудренее. С тем и уснула.

Глава 9

Конкурс отменяется?

Утром Марина проспала. Вернее, не проспала, потому что ей торопиться было некуда. А вот Аня проснулась по привычке в половине восьмого, и ей пришлось понервничать, потому что она хотела подкраситься перед школой, а без опыта в этом деле уложиться в пятнадцать минут трудновато. К тому же пришлось еще и завтракать, потому что мама без завтрака ее не отпускала. Так что из дома она вышла довольно поздно, за пять минут до звонка, и до школы пришлось бежать, чтобы не опоздать. За ночь потеплело, шел мелкий дождик, поливая раскисающий снег. Ноги разъезжались, как по мылу, идти было просто невозможно, и девушка, торопясь на урок, скользила, балансируя изо всех сил. Когда Аня, наконец влетев в школу, второпях переодевалась в раздевалке, то искренне позавидовала сестричке, мирно спящей дома.

В класс девушка вбежала следом за учительницей биологии, стараясь не привлекать внимания. Проскользнула за свою парту, посмотрела на доску и замерла. Там крупными печатными буквами было написано: «Конкурс красоты начинается в среду!»

Аня изумленно посмотрела по сторонам, встретилась глазами с Варей, и та кивнула головой, одновременно и здороваясь с ней, и подтверждая информацию.

– Почему? – одними губами спросила ее Аня.

В ответ Варя открыла было рот, но тут в их диалог вмешалась учительница Оксана Павловна, и все объяснения пришлось отложить до перемены.

На уроке Аня чудом не получила пару – почти не слушала вопросы, лихорадочно думая, почему изменились сроки. И еще – что будет в среду, какой из конкурсов?! Когда она несколько дней назад решила участвовать, то не думала о том, что сразу пять конкурсов провести невозможно. Ну, или почти невозможно.

Как же все это будет проходить? Аня чуть голову себе не сломала за урок, но ничего не придумала.

На перемене она сразу же повернулась к Варе:

– Ты что-нибудь знаешь? Почему сроки изменили? Все должно было состояться еще через две недели!

– Ничего не понимаю, – развела она руками. – Просто пришла девочка какая-то и написала. Еще почти никого не было в классе. Я оглянуться не успела, как она уже ушла.

– А что девчонки говорят?

– Вика перед самым уроком пришла, но я с ней не разговаривала, – призналась Варя и посмотрела на девочек, которые оживленно, но не слишком громко что-то обсуждали.

Аня тоже на них посмотрела, потом повернулась к Варе и попросила:

– Может, сходим к секретарю? Она точно должна что-то знать.

Варя с облегчением вздохнула и улыбнулась:

– Значит, не передумала? Я боялась, что…

– Нет, – твердо сказала Аня. – Ни за что. Понимаешь… – Тут она заметила, что на них смотрят, и не стала ничего говорить из того, что передумала за эти дни. А сказать Аня могла многое: что ей надоело прятаться по углам в школьных коридорах от людей и от жизни. Что недавно она первый раз сама заговорила с парнем, и ничего страшного не произошло. Наоборот, прекрасно поболтали.

Но все это она не была готова сказать Варе. Вместо этого Аня предложила:

– Давай сходим к секретарю на большой перемене, ладно?

– Почему не сейчас? Хотя как хочешь, – понимающе улыбнулась Варя и начала собирать учебники.

Аня побросала в сумку свои тетрадки. Настроение у нее немного упало, зато по коридору в следующий класс девушка шла с гордо поднятой головой.

– Аня, – она услышала, что ее кто-то окликнул. Оглянулась – Никита! Сердце забилось где-то в животе, и Аня остановилась, ожидая, пока он подойдет.

А он подошел и остановился рядом. И ничего не говорил. Просто стоял, и все. Когда он подошел, Аня в первый момент опустила глаза, по старой привычке, но, когда пауза затянулась, она подняла голову. Никита смотрел на нее и как-то странно улыбался. Если бы у Ани был некоторый опыт в отношениях, она бы увидела, что улыбка – нежная. Но она еще ничего в этом не понимала, поэтому растерялась и от неожиданности резко спросила:

– Что случилось?

– Ничего, – отступил он на полшага. – Просто…

И снова замолчал. Потом словно вспомнил что-то и сказал:

– Репетиция завтра.

Повернулся и пошел по коридору. Аня смотрела ему вслед и чуть не плакала от злости на себя. Это же надо – взять и рявкнуть на парня. Можно подумать, что он ее чем-то обидел! К тому же был такой прекрасный повод поговорить с ним, узнать, что случилось с конкурсом, потом спросить, как поживает его кошка, и мирно расстаться, когда прозвенит звонок. Нет, накинулась на человека! А теперь непонятно, что делать дальше. Идти извиняться? Но Аня не представляла себе, как это можно сделать в такой ситуации. Да и стоит ли? Так и не решив эту проблему, она дошла до кабинета английского и, только усевшись за свою парту, поняла, что именно сказал Никита. Репетиция завтра!

– Какая репетиция? – вслух удивилась она, и сразу к ней обернулась Валька.

– Как это – какая? По конкурсу, конечно, – заявила она.

– Ты что-то узнала, – догадалась Аня.

– Ну да. Пока ты ходила, нам тут все рассказали, – и Валя выразительно оглянулась на Вику с Жанной.

– Ну и что? – как можно более безразличным тоном поинтересовалась Аня.

– Да ничего. Репетиция, – повторила Валя, – завтра, в пять часов вечера. А вся остальная информация – в расписании.

– В каком расписании? – не поняла девушка.

– Ну, в расписании конкурса, – подняла брови соседка. – Тебе что, не дали? У Вики оно есть, и у Жанны тоже.

Аня недоуменно посмотрела на нее, но тут вошла Елена Андреевна, и пришлось прервать разговор.

Темп на уроке английского всегда очень быстрый, и отвлекаться на посторонние вопросы некогда. В конце урока Елена Андреевна дала самостоятельную работу на все времена. То есть не в смысле эпохальную. Надо было всего-навсего составить двенадцать утвердительных предложений и столько же вопросительных в разных временах. Аня справилась с этим достаточно быстро, когда остальные еще только приступали к составлению вопросов – английский она любила и в рамках школьной программы знала неплохо.

Дожидаясь, пока задание сделают все остальные, Аня посмотрела в окно. Там дул ветер, и на мокрой березе, росшей около школы, сидела взъерошенная ворона, изо всех сил пытаясь не свалиться с раскачивающейся ветки. Наконец вороне все это надоело, и она, тяжело взмахнув крыльями, взлетела. Видимо, она промокла под дождем, потому что сначала крылья ее не удержали, и ворона резко просела в воздухе, но справилась и полетела куда-то в сторону. Аня сочувственно посмотрела ей вслед и грустно усмехнулась – она тоже сейчас похожа на эту несчастную ворону. Вылезла из уютного укрытия, сидит на промозглом ветру, и ветка под ней раскачивается, норовя скинуть. Удержится или нет? Аня вздохнула, и ее мысли снова переключились на конкурс. Что за расписание такое, о котором ей говорила Валя?

Вдруг ее осенило – расписание! Ну конечно, расписание! В пятницу, когда ее остановил в коридоре Никита, он дал ей какую-то бумажку и сказал, что это расписание конкурса. Она тогда сунула ее куда-то и даже не посмотрела, что в ней. Надо срочно найти!

Аня полезла в сумку, перерыла все и, как раз когда кончился урок, в учебнике по физике нашла сложенный пополам листик. Ну конечно, тогда была перемена перед физикой, и она листок машинально сунула в учебник. Девушка сразу же развернула его и ахнула. Конкурс действительно начинается в среду. В расписании было указано – что в какие дни будет происходить. А она даже не удосужилась посмотреть, когда получила лист от Никиты!

Оказывается, в среду конкурс на знание Москвы. Для этого выделяют один урок в середине дня, сдвигая все остальные. В четверг, когда у большинства старших классов по расписанию уроки труда, состоится кулинарный конкурс – на третьем и четвертом уроках. Причем было помечено, что продукты для конкурса надо приносить самим. Будет оцениваться качество приготовления и стоимость продуктов. То есть еда должна быть вкусной, но не слишком дорогой. Интересная подробность.

А основной – танцевальный, совмещенный с конкурсом платьев – пройдет в пятницу, в шесть часов вечера, причем – тут Аня присвистнула, – в помещении дома культуры, расположенного на соседней улице.

– Это что, у нас выступление будет? На публику? – удивилась она вслух.

– Что такое? – подошла Варя. – Что-то случилось?

– Еще нет, но скоро будет. Смотри, где у нас танцы будут проходить, – протянула Аня листок подруге.

Варя заглянула в него и пожала плечами:

– Ну конечно, там удобно. Зал большой, место есть, куда народ посадить, а то в нашем актовом зале на сцене не развернуться, сразу в стенку вмажешься. Что тебя смущает?

Аня неопределенно покачала головой, давая понять, что и сама не знает.

– Брось ты! – влез в их разговор Васька. Он, оказывается, подошел и подслушивал их разговор. – Я своих парней со двора приведу, болеть за вас будем.

– Вот еще! – хором возмутились девушки.

– Нам одного тебя по уши хватит, – добавила Аня.

– Зря от помощи отказываетесь. Я, между прочим, крупный специалист в области танцев.

– Ага, на дискотеку один раз сходил, – съехидничала Варя.

Но Васька выразительно посмотрел на них:

– Ошибаетесь, девушки! Вы еще ничего не знаете про Великого и Ужасного Василия Ненашева!

И гордо пошел к выходу из класса.

Аня успела крикнуть ему вслед:

– Что ужасный – это заметно!

Он, не оборачиваясь, поднял руку, в знак того, что все слышал, все понял, но снисходить до ответа не стал.

Девушки переглянулись и расхохотались.

– Ну что, пойдем на физику? – предложила Варя.

Дальше за весь день ничего интересного не было. Как всегда, шествовала по коридорам Вика, сегодня почему-то одна: Жанна куда-то исчезала на переменах, а Никита ни разу не появился. Неожиданно Аня стала ловить себя на том, что ищет его глазами, разозлилась и попыталась перестать думать о нем. В конце концов, у них разные дороги. Насколько она знала, он увлекался компьютерной технологией и математикой, а для Ани не было ничего интереснее неправильных английских глаголов.

После уроков Варя сразу пошла к ней доделывать платье. С ним надо было спешить, потому что времени практически не оставалось, а Варя заявила – и ей можно было верить, – что в новом платье сразу выступать нельзя. Надо потренироваться, потанцевать в костюме. Привыкнуть к нему.

Женя сегодня до пяти занимался со своей партнершей Наташей. Как сказала Варя, у них начались какие-то заморочки с программой, и приходилось много работать, поэтому девушки пообедали у Ани, а потом взялись за платье: пришили кружево к лифу и расшили его золотой тесьмой. Красиво уложили ее по кружеву, прикололи булавками, а потом в четыре руки пришили, осторожно прихватывая, чтобы шов не был заметен. Получилось просто здорово. Аня хотела еще по низу платья пришить тесьму, но Варя не посоветовала. Сказала, что в этом случае оно будет чисто театральным, а так его можно будет надеть на какое-нибудь торжество. Аня слабо представляла себе торжество, на которое можно так нарядиться, но возражать не стала. А вдруг?

Когда они закончили с платьем, Аня предложила пойти попить чай. У них в семье заваривали очень хороший чай – с мятой, зверобоем, липовым цветом, донником и боярышником. Мама летом на даче сама собирала травы, сушила их, и потом всю долгую зиму они пили душистый чай. Может, Ане это просто казалось, но от него настроение поднималось, как от хорошей музыки.

Девушки посидели на кухне, обсудили сложившиеся обстоятельства с переменой сроков конкурса, но, отчего это произошло, так и не додумались. А потом просто решили не ломать голову, а принять все как есть и встретить конкурс во всеоружии.

– Да что тебе переживать? Все готово, – уговаривала Варя подругу. Но Аня почему-то и так не волновалась. На душе у нее было легко и спокойно. И только одно немного омрачало настроение – воспоминание о том, что сегодня она в коридоре не смогла нормально поговорить с Никитой. И то, как он отшатнулся от нее, видела, точно это происходило сейчас.

В половине пятого они захватили с собой новое платье и красные туфли и пошли к Варе. А Марина, между прочим, так и не появилась. Конечно, понятно – у нее свой круг друзей, свои дела, но все-таки Ане было немного грустно. Ее поддержка сейчас бы очень помогла…

Жени дома тоже еще не было. Варя провела Аню в свою комнату и показала разложенные части свадебного платья.

– Смотри, я платье уже почти скроила, осталось только украшений добавить, если Дина захочет. Но это будет ясно после примерки.

– И когда примерка?

– В среду. А потом еще буду расшивать жемчугом.

– Настоящим? – удивилась Аня.

– Нет, конечно, – Варя улыбнулась. – Вот, мы уже нити искусственного жемчуга купили. Но это тоже решим после примерки – что и как украшать.

Юбка была огромная, она лежала на чертежной доске, свисая с нее во все стороны. А корсаж, уже сметанный, свисал на плечиках с люстры.

Варя смущенно улыбнулась:

– Я очень хочу купить манекен. Знаешь, бывают такие, безразмерные, но денег пока на это нет. И еще надо бы вешалку, такую, как штанга. В магазине продается, но дорого. Я уже придумала, как сделать самой, но надо ехать на строительный рынок. Так что если только на каникулах…

Пришел Женя, и они сразу приступили к занятиям. Аня переоделась в алое платье, надела новые туфли и, непривычно ступая на высоких каблуках, прошла в зеркальную комнату. Женя критично оглядел ее платье – у Ани екнуло сердце, – но парень одобрил и фасон, и отделку. Попросил покружиться по комнате, посмотрел, как развевается юбка, и остался доволен.

Варя включила музыку, и урок начался. С вальсом они в этот день долго не мучились. Просто прошли по комнате два раза под музыку, попробовали разные варианты поворотов, поддержек – и все. Зато потом долго разбирались с квик-степом. Движения этого танца в самом деле похожи на движения вальса, но только с виду. Ритм совсем другой, акценты не такие, и вообще – это совсем другая история. Аня сначала никак не могла попасть в такт, но зато когда сообразила, в чем суть, то пришла в восторг. Это было так здорово!

В перерыве она сказала Варе:

– Жалко, что в школе никто так не танцует. Представляешь, на школьном вечере – квик-степ. А то встанут в кружок и руками-ногами дрыгают, кто как умеет. И никто ни на кого внимания не обращает.

– Если бы умели! – понимающе кивнул Женя. – Современные танцы тоже бывают очень красивыми, только никто же не пробует им всерьез учиться.

Они сидели на кухоньке и пили кофе.

– Ну, в общем, почти все готово. Только придать блеск степу – и можно на международный конкурс, – улыбалась Варя.

– До пятницы успеем? – спросила Аня.

– До какой пятницы? – насторожился Женя.

– До этой, – безмятежно улыбнулась она. Но тут же от этой безмятежности у нее не осталось и следа, потому что Женя удивленно произнес:

– Но в эту пятницу я не могу.

– Как это? Почему не можешь? – вскинула глаза его сестра.

– У нас выезд.

– На природу? – ничего не понимала Аня, но Варя, похоже, отлично знала Женькину терминологию:

– Концерт?

– Да, в Останкино. Выезжаем утром, возвращаемся поздно вечером, – развел Женя руками. Он тоже был расстроен.

– Что же делать?

– Да что случилось-то? – тревожно спросила Аня. Она уже догадывалась, что происходит что-то неприятное. Или, скорее, катастрофа.

И Варя объяснила ей, что студия, в которой занимается Женя, дает в год несколько концертов. Дети выступают перед состоятельной публикой, а Женя с Наташей показывают высший пилотаж, то есть происходит этакая агитация – отдавайте детей в нашу студию, и они научатся прекрасно танцевать. Для студии такие концерты – совершенно необходимая вещь, и отказываться от них недопустимо. И то, что совпали по времени концерт и конкурс, это действительно катастрофа, поскольку ни то, ни другое перенести нельзя.

– И что теперь делать? – растерянно спросила Аня.

Женя с Варей молча переглянулись. Потом Варя встала:

– Хочешь еще кофе?

– Нет, – упавшим голосом ответила девушка. – Значит, все было зря?

– Ну почему? – сказал Женя. – Я же не единственный партнер в этом городе. Это тебя нельзя заменить, а я не так и важен. И вообще, вам наверняка каких-то партнеров дадут на конкурс. Так часто делают.

– Как это не важен! – запротестовала Аня. Она просто не представляла себе, кто сможет еще так танцевать, как Женя. И с кем она сможет так же танцевать…

После перерыва они еще раз попробовали квик-степ, но на этот раз Аня занималась без азарта. Она все время думала о том, что ничего не получится, ну, конечно, ничего и не получалось. В конце концов Женя сдался:

– Что-то не идет. Давай не мучаться сегодня больше, завтра я попробую найти себе замену, и мы повторим все сначала.

– Как может кто-то за два дня выучить танец! – расстроилась Аня.

– Ну, у тебя же это получилось, – улыбнулся он.

Вечером Аня в спешке делала уроки, и то, что так и не съездила на занятие по синхронному плаванию, вспомнила только, когда ложилась спать. Кстати, Марина в этот день осталась ночевать у Дины. Мама слегка заволновалась:

– Как это она где-то ночует? Я же за нее отвечаю!

Но папа возразил ей, что Марина совершеннолетняя и вполне может отвечать за себя сама, тем более что она уже второй год живет совершенно самостоятельно в чужой стране, и за это время с ней ничего плохого, слава богу, не произошло. И мама успокоилась. А вот Аня никак не могла успокоиться. Она не понимала, как так случилось, что конкурс, о котором она еще неделю назад ничего не знала и в котором сначала вовсе не собиралась участвовать, стал ей жизненно необходим. Но это было так, и всю ночь ей снилась музыка, большой зал, танцующие пары, правда, она не танцевала, потому что у нее не было партнера. Аня стояла у стены в прекрасном платье, звучала волшебная музыка, а она была никому не нужна…

…Девушка проснулась среди ночи, перевернула мокрую подушку другой стороной, вытерла слезы на щеках и снова уснула. Сон вернулся. Все та же музыка, тот же зал, но на этот раз кто-то кружил ее по залу, и Аня была счастлива. Правда, лица своего партнера она так и не увидела.

Глава 10

Первый поцелуй

Утром Аня проснулась удивительно рано. Сразу вспомнила, что осталась без пары на танцевальный конкурс, но очарование сна было так велико, что она почему-то нисколько не расстроилась. Утро было ясным, и так же ясно было на душе.

Она тихонько прошла в ванную и стала колдовать над своей внешностью с помощью косметики, позаимствованной у Марины. Полчаса упорных усилий привели к тому, что она решительно умылась, смывая все, что натворила за это время, затем просто подкрасила губы блеском, и на этом успокоилась.

В школу шла как на битву, с гордо поднятой головой. И только у самых дверей вдруг сникла. Показались бесполезными все ее усилия. Может, то, что Женя не сможет выступать вместе с ней, это такой знак? Ну, что ей не надо влезать в эту историю? Но как теперь из нее выбраться?

Да еще сегодня эта репетиция непонятная. Что они будут репетировать, интересно? Вручение призов Вике и Жанне?

– Ну, как конкурс? – неожиданно раздалось над ухом. – Что танцуем?

Аня шарахнулась в сторону от неожиданности и увидела Ваську Ненашева.

– Фу, напугал!

– Что, такой страшный? – засмеялся он. – Ну, так как танцы?

– Да какие там танцы! – вырвалось у Ани. – Женька как раз в пятницу, когда конкурс будет проходить, занят. И танцевать мне не с кем. Вот так! Так что можно не приводить парней из своего двора, потому что болеть за меня не надо будет.

И она прошла мимо оторопевшего парня в раскрытые школьные двери.

Варя уже сидела в классе. На вопросительный взгляд Ани она печально покачала головой – никого Женя не нашел. Аня вздохнула и уселась за парту. Осмотрелась по сторонам – Вика была в ударе. Она громко хохотала, встряхивая светлыми волосами, и о чем-то рассказывала восхищенно глядящим на нее двум девчонкам из соседнего класса.

– А эти что здесь делают? – спросила Аня у Вари.

– Зашли уточнить что-то о конкурсе и застряли, – пожала плечами Варя. – Сейчас еще автографы брать будут.

– Ты серьезно? – оглянулась на них Валя.

– Нет, конечно. Но дело к этому идет, – усмехнулась девушка.

Начался урок, и девчонки ушли. Что самое странное – Васька Ненашев появился только следом за учительницей, до самой перемены сидел тихий, ничего не комментировал и не лез с приколами.

Аня удивилась бы этому больше, если бы не думала все время о своей проблеме. На перемене у нее было ощущение, что Васька хочет ей что-то сказать, но ей было не до его дурацких шуточек. Она прошла мимо, демонстративно не обращая на него никакого внимания, и он промолчал.

Весь день прошел как в тумане. Она что-то делала на уроках, по математике даже получила четыре, отвечая у доски, но, что решала при этом, не могла бы вспомнить.

На репетицию решила не ходить. Какой в этом теперь смысл? Жаль только, что Женька зря старался. И Варя… Хотя вот этого не жаль. Теперь у нее есть подруга, и прекрасная подруга, а это дорогого стоит. Так что будем считать, что конкурс сделал свое дело. Но отчего-то было грустно.

После уроков Варя заторопилась домой:

– Надо обед готовить, а то Женька приедет голодный. Ты останешься на репетицию?

– Нет, – пожала плечами Аня. – Какой теперь в этом смысл?

– Смысл есть всегда! – прозвучало позади.

Девочки вздрогнули и оглянулись. Рядом, почти вплотную, стоял Васька. Очень серьезный, что было совсем на него не похоже.

– Ну и какой смысл? – вскинула голову Аня. Что он себе позволяет! Постоянно подслушивает в последнее время, с какими-то идиотскими замечаниями лезет…

– А такой, – оглянулся он по сторонам, – что надо поговорить.

Девочки опешили, переглянулись, и Варя сказала:

– Надо так надо. Пойдем за школу.

И сама первая зашагала к выходу.

За школой стояла беседка, в которой не одно поколение учеников сидело, целовалось и просто хорошо проводило время после уроков, а иногда и вместо них. Беседка по чьему-то недосмотру была выстроена капитально, с мощными стенами, к тому же вокруг густо росли кусты и деревья, которые директор школы каждый год грозился выкорчевать, но ни разу своей угрозы еще не выполнил. Теперь, правда, пока ветки стояли еще голые, они не давали такого укрытия, как поздней весной, но все-таки…

По счастью, там никого не было в этот день, и они спокойно расположились на скамейке, укрывшись за высокой стенкой от резкого холодного ветра.

– Ну, рассказывай, что у тебя за дело? – повернулась Аня к Ваське.

– Да, в общем-то, это не мое дело, – он снова принялся ерничать, но под строгими взглядами тоже стал серьезным. – Словом, если тебе не с кем участвовать в конкурсе танца, то я могу найти тебе партнера.

– Да? – ахнула Варя. – И кто это?

Парень немного замялся, потом сказал:

– Вы только не смейтесь, но это я.

– Ты? – ахнули девушки и дружно расхохотались.

– Ну да, я. Только я же просил – не смеяться, – с досадой сказал он. – Так я и знал, что этим все кончится!

– Нет-нет, ты не обижайся, – заторопилась Варя. – Это мы от неожиданности. Мы же не знали, что ты танцевать умеешь!

– Кстати, этого никто не знает, – предупредил Васька. – Так что если меня в долю не берете, то хотя бы не трепитесь об этом пока.

– В долю! – прыснула Аня.

– В общем, решайте, – Василий посмотрел на них серьезно.

И Аня тоже посмотрела на него. Посмотрела другими глазами. Так, как будто видела первый раз в жизни. И оказалось, что он вполне нормальный парень. По крайней мере, на первый взгляд. И глаза умные, и, в общем-то, сам он симпатичный, ничего не скажешь. И рост у него хороший, что иногда немаловажно.

– Так ты что, танцами занимался? – поинтересовалась Варя.

– Почему занимался? И сейчас занимаюсь.

– И в конкурсах участвуешь? – удивилась Аня.

– Ну да, в прошлом году в Чехию ездил, пятое место заняли в юниорском турнире.

– Ничего себе! А кто у тебя партнерша? Из нашей школы? – затараторила Варя.

– И никто в школе не знает? – вторила Аня.

– Никто не знает, партнерша не из нашей школы. – Видно было, что парень не очень уютно себя чувствует под градом вопросов.

Еще немного, и он сбежал бы от всего этого на другой конец города, но тут Варя сообразила, к чему идет дело, и серьезно сказала:

– Так, времени у нас осталось всего ничего. Женька сегодня дома, завтра его весь день не будет. В четверг он будет дома вечером. Значит, у нас только два урока. Пошли!

И она торопливо выбралась из беседки. На порожке остановилась и посмотрела на Аню с Василием:

– Ну, пойдемте же!

По дороге Васька забежал в магазин на минутку. Варя пошла домой поскорее, готовить обед. Аня осталась ждать парня у магазина и, пока стояла, думала – у скольких еще ребят из ее класса двойная жизнь? Про ее синхронное плавание тоже никто не знал до того дня, пока она сама не сказала об этом Варе. И Васька… Кто бы мог подумать, что он танцами занимается! Он и по школе ходит, ноги косолапит. И вообще – валенок валенком! И – пятое место в Чехии! Это же надо…

От размышлений ее оторвал Васька, выскочивший из магазина так, словно за ним волки гнались. Увидел Аню и притормозил:

– А где Варя?

– Домой пошла. Ей еще обед готовить. Ничего, я знаю, где она живет, – улыбнулась Аня. – Идем?

У нее возникло ощущение, что он боялся, что они уйдут без него. Хотя куда они теперь от него денутся!

Варя открыла им дверь и сразу убежала на кухню, где у нее что-то кипело.

Василий огляделся по сторонам:

– Это что, они переезжают?

– Почему? – улыбнулась Аня, вешая куртку на крючок. – Просто у некоторых людей нормальное отношение к мебели. Я бы, например, половину своей выкинула с удовольствием.

Но когда Васька увидел танцкласс, то просто дар речи потерял. Единственное, что смог сказать:

– Ни фига себе!

– Нравится?

– Еще бы! Вот это я понимаю, – парень прошелся по комнате, глядясь в зеркала.

– Ой, а конкурсное платье у меня дома, – спохватилась Аня.

– Ничего, сегодня и так позанимаешься, – заявил Васька. – Я тоже не во фраке. Кстати, мне позвонить надо.

Аня покосилась на него – что-то он раскомандовался! – но ничего не сказала. А все-таки быстро он пришел в себя. Позавидуешь. Сама Аня до сих пор не могла понять, зачем она все это делает.

Пока Васька звонил, пришел домой Женя. Девочки кинулись к нему и наперебой рассказали, что партнер нашелся, и так радовались при этом, что тот заулыбался:

– Ну вот, видите, значит, нужным делом занимаетесь, раз все сразу уладилось.

– Это как? – удивилась Аня. – Что ты имеешь в виду?

– Понимаешь, – объяснил он. – Если то, чем ты занимаешься, дело хорошее и нужное, то все проблемы будут решаться достаточно просто.

– А если дело хорошее, но проблемы легко не решаются? – спросила Аня.

– Тогда надо посидеть и подумать, все ли так делаешь, как нужно. Может, надо пока не торопиться.

Варя улыбалась, слушая брата. Видимо, она уже была знакома с этой его теорией.

– Вы немного подождите, а то я обед не успела сделать, – извинилась она. – Через полчаса все будет готово.

– Ладно, пока позанимаемся, – согласился Женька.

И они приступили. Как ни странно, Васька оказался неплохим партнером. С ним было даже проще, чем с Женей. Или это Аня уже научилась танцевать? Но главное, что Василий мигом схватил суть того, что они придумали, вписался в повороты, и они закружились по комнате легко и свободно. Васька разошелся не на шутку и так ловко ее поворачивал, что они ни разу даже в стенку не врезались, хотя иногда Ане казалось, что это неизбежно.

Когда музыка кончилась, Женя одобрительно сказал:

– Неплохо. Ты в юношеском разряде выступаешь?

– Да, – Васька шумно дышал. Все-таки не так это легко ему далось.

– И как результаты?

– В прошлом году пятое место в Чехии.

– Можешь лучше, – заметил Женя. – У тебя какая программа?

Тут они заговорили специальными терминами, в которых Аня ничего не понимала, и Варя утащила ее на кухню:

– Пусть поговорят, а мы пока на стол соберем. У Женьки аппетит после занятий просто волчий.

Обед прошел весело. Васька, как всегда, хохмил, но никто его не одергивал, а, наоборот, все смеялись. Оказывается, у него неплохо с юмором.

После обеда Аня думала еще позаниматься, но Женя сказал, что в этом нет необходимости.

– Почему? – удивилась девушка, на что получила ясный ответ:

– Все отлично. Завтра придете с Василием и в костюмах попробуете и вальс, и квик-степ. А начерно у вас уже готово.

– У меня за вальс была наивысшая отметка, – гордо сказал Василий, покосился на Варю и покраснел. Та тоже отчего-то вспыхнула и потащила Аню из комнаты:

– Пойдем, платье покажу.

– Готово свадебное? – обрадовалась Аня и удивилась, увидев, что Варя густо покраснела. Они пошли в комнату к Варе, и Аня недоумевала: что такое случилось? Может, она что-то не так сказала?

Но когда она увидела наконец свадебное платье, над которым трудилась Варя, то позабыла обо всем. Это была просто фантастика! Вчера, когда лиф и юбка лежали по отдельности, они не производили такого впечатления. Но теперь…

По контрасту с пышной, словно сделанной из пены, юбкой, лиф казался особенно узким. Казалось невероятным, что он кому-то может быть впору. По верху корсажа, изящно повторяя линию декольте, проходила атласная лента.

– Тут пойдет вышивка, так что материала почти не будет видно, – пояснила Варя. – А с рукавами пока не ясно. Мне кажется, что здесь должны быть съемные рукава, что-то вроде длинных перчаток, только без пальцев. Ну, завтра посмотрим, вместе с Диной.

– А почему юбка такая пышная?

– Ну, во-первых, она многослойная, а во-вторых… – Варя приподняла верхний слой юбок и показала сложную конструкцию из тесемок и каких-то обручей. – Эта штука надевается отдельно и все держит. Ходить не мешает, танцевать тоже. А если надо упаковаться в машину, то она легко сминается. А потом распрямляется, вот, смотри.

И Варя продемонстрировала возможности этого каркаса.

– Это я сама придумала, – похвасталась она. – Ничего получилось, да? – и она гордо посмотрела на Аню, ожидая, что та скажет.

– Класс! – одобрила девушка.

Варя расцвела и расправила юбку свадебного наряда.

– А можно примерить? – вдруг спросила Аня.

– Попозже. После примерки, когда пришью как следует, а то юбка пока на честном слове держится.

Аня кивнула и посмотрела на часы:

– Я домой пойду. Уроков полно, к тому же завтра по москвоведению конкурсный тест, надо хоть немного полистать учебник.

Она вышла в коридор и удивилась – Васькина куртка все еще висела на гвозде. Что он там делает? Потихоньку заглянула к Жене в комнату и увидела, что ребята самозабвенно танцуют, показывая друг другу разные па. Осторожно, чтобы они ее не заметили, прикрыла дверь и пошла домой. Это же надо, такая любовь к танцам! Ну, Васька, ну удивил.

Но ведь и выручил! Если бы не он – сидела бы она сейчас у разбитого корыта. Кстати, интересно, а с кем остальные девчонки, которые в конкурсе участвуют, танцевать будут? И с этой мыслью она и дошагала до дома. Там снова никого не было. Марина дневала и ночевала у Динки, родители, как всегда, на работе. Дома скучно и неинтересно. Аня переоделась и устроилась за столом делать уроки. Дело не то чтобы увлекательное, но необходимое. За упражнением по русскому и застал ее звонок в дверь.

Девушка удивилась – кто это может быть? Подошла к двери и заглянула в глазок. Но то, что она увидела в глазок, поразило ее настолько, что она сразу распахнула дверь. На пороге стоял Никита.

– Ты почему на репетиции не была? – спросил он сурово.

– А что? – насторожилась она. – Это обязательно?

– Вообще-то, да. Могли и снять с конкурса за неявку.

– И сняли? – спокойно спросила Аня, заранее решив не волноваться ни в коем случае.

– Нет, я сказал, что ты к зубному пошла.

– Правда? – рассмеялась Аня. – Почему?

– Я хочу, чтобы ты участвовала, – твердо сказал он и заглянул ей в глаза. У нее перехватило дыхание. Она еще ни разу вот так, глаза в глаза, не стояла рядом с парнем. А Никита смотрел на нее так пристально и строго, что у Ани заколотилось сердце часто-часто.

– Почему? – после паузы спросила она тихо.

Но он отвел взгляд и уже другим тоном ответил, слегка усмехаясь:

– Для интриги. А то скучно будет. Понимаешь, все девчонки, которые собираются участвовать в конкурсе, давно всем известны, и вдруг появляешься ты…

– И что такого со мной? – увидев, что Никита замолчал как-то уж очень надолго, спросила Аня.

– Они даже представить не могли, во что ввязались, когда ты решила выступать! – широко улыбнулся он.

– Почему? – насторожилась девушка.

– Потому что ты – это ты, – непонятно сказал Никита. И тут же достал какие-то бумаги. – Вот, это тебе, список возможных вопросов на завтра. Посмотри.

– Спасибо, – взяла их Аня. И спохватилась:

– Ой, что это мы в дверях стоим? Проходи, кофе хочешь?

– Хочу, – согласился он.

Они долго сидели на кухне. За окном почти стемнело, но свет зажигать не хотелось. Пили кофе, разговаривали о всяких пустяках, и на душе у Ани было так спокойно и хорошо…

– Как поживает твоя кошка? – спросила она.

– Хулиганит, – махнул он рукой. – Вчера научилась кран открывать в ванной, так среди ночи пришлось ее оттуда выгонять. Представляешь, мы спим, и вдруг – как польется! Мама вскочила, думала – трубу прорвало. Я бегом в ванную – а там кошка сидит и струю воды лапой трогает.

Они расхохотались. Аня представила себе картину, все семейство мчится смотреть, как кошка под краном лапы моет, и закатилась от смеха.

– Да, она еще посмотрела на нас…

– И кран закрыла? – спросила, еле живая от хохота, Аня.

– Нет, спрыгнула – и удрала в коридор. Поняла, что не похвалят.

Аня еще посмеялась, успокаиваясь, и вдруг – не иначе, как в беспамятстве, – спросила:

– Почему ты с Викой все время ходишь?

Он чуть не поперхнулся своим кофе, осторожно поставил чашку и изумленно посмотрел на нее:

– С чего ты взяла?

– Ну как с чего, – отчаянно раскаиваясь в своем вопросе, ответила Аня. – На переменах… И после школы вместе идете… иногда.

– Именно, что иногда! Это она решила, что я ей подхожу, – успокаиваясь, сказал он. – Понимаешь, – наклонился он к ней ближе. – Это совсем не то, что ты думаешь. Она привыкла, что ей никто ни в чем не отказывает…

– И ты тоже… – голос у Ани предательски дрогнул.

– Вот еще! Но она решила, что хоть видимость победы у нее должна быть.

– И тебе это нравится?

– Нет, но не кричать же, что она ко мне липнет! Ходит и ходит, какая, в конце концов, разница? Главное – что меня это не волнует.

– А что тебя волнует? – тихо спросила Аня. У нее не было опыта в любовных делах, и она не знала, что некоторые вопросы лучше не задавать, пока ты не готова к ответу на них. А она еще не была готова…

Они сидели совсем рядом. Никита повернулся к ней, посмотрел в глаза и так же тихо ответил:

– Ты…

Аня в наступивших сумерках почти не различала черты лица, но ясно видела его заблестевшие глаза. Он придвинулся к ней и продолжил:

– Я давно жду тебя. Но ты все ходишь мимо, не поднимая глаз. Между тобой и всем остальным миром – стена. Сквозь нее не пробиться. И вдруг эта стена рухнула. Что-то случилось с тобой…

– Это плохо? – прошептала Аня.

– Нет. Это здорово, – точно так же – одними губами – ответил Никита.

И осторожно, словно боясь спугнуть птицу счастья, коснулся своими губами ее губ.

Словно весь мир перевернулся! Ане показалось, что все вокруг исчезло. Взорвались стены ее кухоньки, растворились в радужном свете, и девушка поплыла куда-то, не понимая, что с ней происходит и что происходит с этим миром. Впрочем, пока что ей не было никакого дела до целого мира. У нее перехватило дыхание, и на мгновение показалось, что она умирает. Но в следующее мгновение к ней вернулись все ощущения.

Аня увидела, что она все так же сидит на кухне, а рядом – Никита, который тревожно глядит на нее:

– Извини, если…

– Тише, – прервала она его негромко и медленно покачала головой.

– Что?! – он, похоже, испугался.

– Ни-че-го, – медленно сказала она и улыбнулась. – Просто…

Никита бережно взял ее руку и поднес к губам. Они были мягкие, теплые и сухие. Теперь Аня это чувствовала ясно. Девушка медленно, как во сне, подняла другую руку и дотронулась до его волос. Зарылась в них пальцами, провела по голове. Он поднял к ней свое лицо и снова поцеловал в губы, на этот раз требовательно и нежно. Аня ответила на его поцелуй, и мир снова исчез куда-то…

Глава 11

Что происходит?

Вдруг все перевернулось, снова мир стоял вокруг непреклонно, и было слышно, как в двери поворачивается ключ. Аня кинулась к выключателю, щелкнула клавишей, включая свет, и, задыхаясь, с пылающими щеками вернулась обратно, тревожно прислушиваясь к звукам в коридоре.

– Аня, ты дома? – раздался голос мамы.

– Да, мы здесь, – ответила девушка, изо всех сил стараясь сказать это как обычно. – Ко мне Никита зашел, тетрадь принес.

– А, здравствуй, Никита, – заглянула к ним мама и внимательно посмотрела на мальчика. – Чай пить будешь?

– Спасибо, мне пора, – встал он. – Уроков много, и потом, Аня меня уже угощала.

– Ну, тогда до свидания. Заходи еще, – улыбнулась мама и ушла к себе в комнату.

Никита быстро ушел, Аня даже не успела ничего сказать. В коридоре он шепнул, что завтра желает удачи, и дверь за ним захлопнулась. Девушка без сил прислонилась к стене, потом спохватилась и помчалась к себе в комнату – оттуда был виден подъезд. Ждать пришлось недолго – скоро входная дверь открылась, и вышел Никита. Сверху были видны только его макушка и плечи, но Аня смотрела не отрываясь – ведь это он только что целовал ее. Она целовалась впервые – можете поверить? Что с ней случилось такое? Почему все изменилось в ее жизни?..

И вдруг…

От детской площадки напротив подъезда отделилась фигура и подошла к Никите. Это была Вика. Ее светлое пальто ни с каким другим не спутаешь. Он кивнул ей головой, она взяла его под руку, и оба ушли по тропинке к дому, в котором жил Никита.

Почему?! За что?! Беззвучный крик замер у Ани на губах. Она отшатнулась от окна и упала на свой диванчик, глухо рыдая. Как так можно? Ведь только что он сидел здесь, у нее, целовал ее губы, руки, а оказывается, все это время там, внизу, его ждала Вика?

До какой подлости можно дойти?!

– Но зачем, зачем он это сделал? – шептала она.

К счастью, мама занялась чем-то у себя в комнате и не зашла. Аня сама еще не понимала, что случилось, только почувствовала, что уже ничего не будет так, как раньше. Все изменилось. И в первую очередь – изменилась она сама.

Постепенно слезы иссякли, но Аня еще долго лежала, всхлипывая в темноте. Потом почти что успокоилась. А, собственно говоря, что случилось? Ну, поцеловал ее мальчик, бывает такое. Ничего ведь больше не произошло. А то, что это произошло впервые в ее жизни, так ведь никто, кроме нее, про это не знает…

Она вытерла щеки – впрочем, слезы уже высохли сами, – встала и зажгла свет. Жизнь продолжается. Как пел незабвенный Фредди Меркьюри, «show must go on». Аня вспомнила: зачем он приходил? Он что-то принес!

Девушка вскочила и метнулась на кухню. Именно там она оставила бумаги, которые он передал ей. К счастью, мама их никуда не убрала, и они лежали себе спокойно на кухонном диванчике. Аня на секунду замерла, глядя на то место, где совсем недавно сидел Никита, потом встряхнула волосами и пошла к себе. Пусть. Она не будет об этом думать.

Пришла Марина – радостная, оживленная, сразу сказала, что жутко голодная, и мама стала ее кормить. Попыталась позвать поужинать и Аню, но есть ей совсем не хотелось, и она дождалась Марину у себя в комнате, сидя на диване и уронив руки с бумагами себе на колени. Сидела и ни о чем не думала, только чувствовала на губах вкус его губ.

– Что-то случилось? – присмотрелась Марина к ней, когда вошла в комнату.

– Нет, ничего.

– Но я же вижу: что-то случилось!

Но Аня не была еще готова сказать, что произошло. Она отрицательно потрясла головой и показала бумаги:

– Вот, смотри, вопросы по москвоведению на завтрашний конкурс.

– Ничего себе! – удивилась Марина, взяла в руки список вопросов и просмотрела его. – Это что, всем дали?

– Не знаю, наверное, всем, – равнодушно пожала плечами Аня.

– Как это – не знаю? Вас же там много было на репетиции. Каждому отдельно выдавали, что ли?

– А я на репетицию не попала. – И Аня рассказала, что вчера узнала, что ее партнер не сможет принять участие в конкурсе, и она уже решила совсем все бросить.

– И что, не будешь участвовать? – ахнула сестричка и села рядом.

– Буду. Представляешь, неожиданно выяснилось, что один парень из нашего класса тоже занимается бальными танцами. Вот уж на кого никогда бы не подумала, – улыбнулась Аня. – Васька меня и выручит в пятницу. Но пока я решала, что делать, репетиция прошла.

– А это тогда откуда? – Марина потрясла листками.

– А это Никита принес. – Аня густо покраснела. Марина пристально посмотрела на нее, и девушка покраснела до малинового цвета. У нее было такое ощущение, что щеки сейчас просто запылают огнем – так жарко им стало.

– Та-ак, – понимающе протянула Марина, и Аня, не выдержав ее взгляда, резко отвернулась к окну. – Да ладно, чего ты, я же все понимаю. Поговорили, да?

Аня, не поворачиваясь, неопределенно повела плечом, и сестричка ахнула:

– Что, все так серьезно?

– Нет, – развернулась к ней Аня. – Несерьезно. Потому что когда он вышел, я выглянула в окно. И можешь представить, кто его ждал у подъезда? Вика!

– Та самая Вика, с которой он все время ходит и которая тоже участвует в конкурсе? – уточнила Марина и, услышав утвердительный ответ, задумалась.

– Ты представляешь, – удивленно продолжала Аня, – он здесь сидит, говорит, что я его волную, потом еще поцеловал…

Она ахнула, поняв, что проговорилась, и снова отвернулась от сестры. Но Марина нежно обняла ее за плечи и тихонько засмеялась:

– Вот оно в чем дело! Ты посмотри, я же тебе говорила, что он обязательно тебя заметит! А всего-то стоило чуть подкрасить губы и немного поучиться танцевать вальс.

– Тебе смешно?! – Аня подняла на нее глаза, полные готовых пролиться слез.

– Нет, ну что ты! Это все серьезно. Но тогда… подожди, получается, что он объяснялся тебе в любви, а под окном его дожидалась эта кукла?

– Да-а… – всхлипнула Аня.

– Тише, тише, – испугалась Марина. – Всех переполошишь. Но кому он тогда говорит правду?

– Как это? – от неожиданности Аня перестала плакать.

– Ну, неужели ему нужны сразу две девушки? Ладно бы еще вы не могли встретиться все вместе. Ребята так иногда делают – в каждом районе своя подружка, – с горечью сказала Марина, и Аня вдруг подумала, а не относится ли эта ситуация к ней самой?

– Но вы все учитесь в одной школе, так что это не вариант, – продолжала она. – Значит, одной из вас он врет.

– Но зачем?!

– Ну, а тебе не приходила в голову такая идея, что он почувствовал в тебе сильного конкурента своей Вике, а бросать ее не хочет. Но хочет создать ей наиболее благоприятные условия для того, чтобы она выиграла конкурс. Может, она ему за это что-нибудь обещала…

Аня вдруг почувствовала себя оскорбленной. Если это так – тогда берегись! Она выпрямилась и посмотрела на сестру:

– Тогда зачем он принес мне эти вопросы? Да, – припомнила она. – Еще он сказал, что заступился, когда за неявку на репетицию меня хотели вычеркивать из списка.

– Ну, это он мог и соврать, – недоверчиво покачала головой Марина. – А насчет вопросов… Ты уверена, что это именно те самые вопросы?

– Как это?

– Ну, он дал тебе одни, а всем остальным раздали другие.

– Но зачем?! – Аня уже ничего не понимала. Единственное, что она поняла – это то, что ее бессовестно обманули.

– Как-как! Да просто ты по ним готовиться будешь, а дадут те, про которые ты ничего не знаешь! – растолковала ей Марина.

– Ну и ладно, – тихо ответила Аня. – Тогда я вообще готовиться не буду.

– Нет, зачем уж так, – пошла Марина на попятный. – Готовься. Все равно – других вопросов у тебя ведь нет.

– Ой, а уроки! – спохватилась Аня и вскочила. – Я же еще ничего не делала!

– И много? – посочувствовала ее подруга.

– Порядочно, – вздохнула она и уселась за свой стол. Конкурс конкурсом, а двойки получать перед концом третьей четверти неохота. Сначала Аня сидела с уроками, потом разбиралась с москвоведением, так что спать улеглась ближе к полуночи. Марина тоже еще не спала, она что-то читала и, когда погасили свет, стала рассказывать про Динку – какие кольца выбрали, в какой церкви будут венчаться.

Аня сказала, что видела свадебное платье, которое шьет Варя.

– Красивое? – поинтересовалась Марина.

– Шикарное. И еще Варя его разошьет бисером и бусинками под жемчуг. Такого ни у кого не будет, – сонно сказала Аня. Марина еще пыталась что-то спрашивать, потом что-то рассказывала сама, но Аня уже не слышала. Уснула.

Ночью ей опять приснился огромный зал, в котором танцевали пары под прекрасную музыку. Она сама тоже танцевала, кружась вдоль стен, и вдруг около одной стены увидела… Никиту! Он стоял и смотрел на нее, но почему-то очень тревожно. У Ани во сне екнуло сердце, и, в очередной раз проносясь вдоль этой стены, она искала его глазами. Нашла, остановилась напротив, и он пошел к ней. Ее партнер куда-то исчез, и вообще – все пропало. Только музыка осталась. Под эту музыку Никита подошел к ней вплотную, посмотрел ей в глаза – у него они были серо-зеленые, – хотел что-то сказать, но тут отчаянный порыв ветра взметнул тяжелые портьеры, подхватил Аню в воздух и закружил в одиноком вальсе высоко над полом. И все исчезло…

Аня вскочила с постели, посмотрела на часы – половина седьмого. Спать больше не имело смысла – все равно скоро в школу. Так что она тихонько выбралась в ванную, придирчиво осмотрела себя в зеркале – может, не красавица, но и не уродина. Вздохнула и принялась умываться. После того, как почистила зубы, решилась на вторую попытку изобразить на своем лице макияж. Как ни странно, на этот раз получилось гораздо лучше. Не слишком ярко, но этого Аня и добивалась. Она хотела другого. Неосознанно, не признаваясь в этом самой себе, она хотела сегодня произвести впечатление на Никиту, чтобы он понял – она не хуже этой выскочки!

Мама за завтраком с подозрением покосилась на Аню, но ничего не сказала. Девушка, чтобы не было лишних вопросов, побыстрее проглотила овсяную кашу с вареньем и, уже уходя, вспомнила:

– Нас завтра на труд просили продукты купить. Будет конкурс кулинаров.

Мама без возражений дала денег, сколько попросила Аня, и посоветовала:

– Что-то можно и из дома взять, например, муку и соль.

– Ладно, – кивнула Аня и пошла одеваться. Надела под жакет Маринкину изумрудную кофточку и ушла в школу. Марина все еще спала. Счастливая, ей можно, у нее ведь каникулы!

В школу девушка не шла, а просто летела. По пути неожиданно вспомнила свой сон и удивилась: это же надо – третью ночь подряд одно и то же снится. Ну, или почти одно и то же.

Бежала до самых дверей. Там остановилась, отдышалась и шагнула в школу, прямо держа спину и не замечая, какими изумленными взглядами провожают ее идущие по коридорам ребята.

В класс Аня вошла, высоко подняв голову, отметила, что Вика проводила ее почти до самого места неодобрительным взглядом, но решила, что ее это не касается. Вика может смотреть куда угодно и как угодно, если ей нравится, нам на это наплевать.

Варя восхищенно взглянула на нее:

– Классно выглядишь. Кстати, знаешь, конкурс будет проходить в кабинете черчения, на третьем уроке.

– На третьем так на третьем, – кивнула Аня, и тут прозвенел звонок на урок.

На перемене подошел Васька.

– Ну что, когда сегодня встречаемся?

Аня увидела, что к их разговору заинтересованно прислушивается Жанна, и довольно громко сказала, косясь на нее через Васькино плечо:

– Как всегда, у Жени, в три.

Васька оглянулся, тоже увидел Жанну, поэтому повернулся к Ане, подмигнул ей и тоже громко сказал:

– Идет. Я тебя сегодня в такое место свожу – будет лучше, чем в прошлый раз!

– Хорошо, – важно кивнула Аня и поймала удивленный Варькин взгляд. Чтобы та не подумала ничего такого, наклонилась к ней и шепотом сказала:

– Дезинформирование противника.

Варя – сообразительная девчонка! – улыбнулась и кивнула.

На конкурс Аня шла, махнув на все рукой – будь что будет. Те это были вопросы, которые она вчера получила, или не те – какая разница? Ее волновало другое – будет ли там Никита и что делать, если он там будет? Вчерашний поцелуй не стерся из памяти. До сих пор при мысли о нем у девушки начинало стремительно колотиться сердце, поэтому она никак не могла заставить себя зайти в класс и отсиживалась в столовой. Ела какой-то пирожок, запивала его стаканом остывшего невкусного кофе и старалась ни о чем не думать. И только когда прозвенел звонок, она пошла на третий этаж.

В кабинет черчения вошла последней. Все остальные девушки уже сидели за партами, и перед каждой лежал листок с заданием.

– Задерживаешься, – неодобрительно посмотрела на нее Марина Сергеевна.

Аня кивнула, прошла на свободное место и осмотрелась. Да, и Света Грамотеева, и Полина Стручкова – здесь. И конечно, Вика с Жанной, как же без них! И еще девчонок десять. В общем, больше половины парт заняты участницами конкурса. Но Никиты в классе не было, и Аня слегка успокоилась. Успокоилась и посмотрела на листок с вопросами. Он был составлен в виде теста, только последний вопрос был построен так, что на него надо было дать развернутый ответ: «За что я люблю Москву».

Девушка покачала головой: разве можно ответить на такой вопрос? Разве города любят за что-то? И вообще, разве можно ЛЮБИТЬ за что-то?! Просто любишь – и все…

– Анечка, начинай, – проходя мимо, сказала Марина Сергеевна, и девушка, вздохнув, наклонилась к тесту. Ответить на вопросы не составило труда, все они были очень знакомы. Вот с сочинением на тему любви пришлось туго. Она несколько раз принималась писать – и что Москва самый красивый город, и что здесь есть улочки, по которым можно ходить бесконечно, и что этот город затягивает тебя своим колдовством, и ты растворяешься в нем. Что каждый находит в нем то, что дорого только ему – суету городских улиц, вечерние огни, яркие краски. Но и те, кто любит тишину и покой – тоже найдут себе родные уголки. Он не требует от тебя многого, только тебя целиком. И если тебе тяжело в этом городе, то ты просто еще не разобрался в себе самом, не понял, что ищешь в этой жизни.

И о том, что любовь приходит не потому, что ты решил любить ЗА ЧТО-ТО, а потому, что она приходит.

Дописав, она сразу отдала листок, чтобы не мучиться и не переписывать десять раз, и вышла в коридор. И только в коридоре вдруг поняла, почему вопросы показались ей знакомыми – все они были в том листке, который вчера принес ей Никита. Значит, он не хотел сбить ее с толку фальшивыми вопросами?! Но тогда зачем он вчера приходил, оставив Вику во дворе? И к тому же…

– Аня? Морозова! – проходившая мимо завуч остановилась около нее. – Ты что такая бледная? Что случилось?

– Конкурс был, – немного невпопад ответила девушка.

– Хочешь, иди сейчас домой, – предложила Валентина Семеновна. – Классному руководителю я скажу, что тебя отпустила. Отдохни немного, полежи.

Аня изумленно посмотрела на нее.

– Иди, иди, – Валентина Семеновна взяла ее за плечо и подтолкнула к выходу на лестницу. – Ничего не случится, если ты один день пропустишь. Завтра можешь тоже на уроки не приходить, а сразу на кулинарный конкурс, к третьему уроку. Продукты захвати, не забудь, – напомнила она.

И девушка, не совсем понимая, за что такая милость, пошла домой. Даже в класс заходить не стала, решила, что Варе потом позвонит. Она боялась лишний раз пройти по коридорам, чтобы не столкнуться с Никитой. Конечно, она понимала, что не сможет прятаться от него всегда, но хотела хотя бы оттянуть встречу…

Дома опять никого не было.

– Ну, гуляет сестричка! – весело удивилась Аня и пошла перекусить. Потом задумалась – чем заняться? Еще двенадцати нет, а к Варе надо идти только к трем. Уроки? Ну что ж, уроки так уроки. Но занятия шли туго, в голове все время мелькали обрывки смятых мыслей – о Никите, о конкурсе, да еще и Вика иногда в них мелькала, отчего хотелось хорошенько встряхнуть головой, чтобы выкинуть ее оттуда. И телефонный звонок застал ее врасплох.

Звонила Варя:

– Что случилось? – в голосе была тревога. Вот это подружка!

– Ничего страшного, – поспешила ее успокоить Аня. – Просто после конкурса меня Валентина Семеновна в коридоре поймала и домой отправила.

– А Вика сидела до конца уроков, – недоумевала Варя.

– Значит, ее она не встретила, – улыбнулась Аня. – Ты уже дома?

– Да, я бегом из школы. Думала, у тебя что-то стряслось.

– Нет, все нормально, я к тебе приду сейчас! А Васька тоже у тебя?

– Нет, он домой пошел за костюмом.

Точно, костюм! Аня уложила свое платье и туфли в пакет и помчалась к Варе. У нее она в ожидании кавалера переоделась и расхаживала по комнатам, стуча каблучками. Привыкала к туфлям.

– Ко мне скоро Дина приедет, – сказала Варя, помешивая что-то в кастрюле, – но мы у меня посидим. Вы не обращайте внимания, занимайтесь, ладно?

– Ладно, – вздохнула Аня. Она совсем забыла про примерку и надеялась вообще-то, что Варя посмотрит, как они танцуют. Но ничего не поделаешь: дело есть дело.

Скоро пришел Васька – в джинсах. Увидел Аню в бальном платье и оценил:

– Классно смотришься. Где платье шила?

– Сама делала, – огрызнулась Аня. Подумаешь – ценитель красоты!

– Что, серьезно? – ахнул он.

– Если честно, то Варя помогала. Она такие платья шьет – закачаешься, – смягчилась Аня. И правда, что она на него кидается?

– Здорово. Надо будет Эльке сказать, а то у них вечная проблема – где платье сшить.

– Элька – это кто? – поинтересовалась подошедшая с кухни Варя.

– Партнерша моя, – пояснил Васька. – Элеонора. Младше меня на два года, задавака, но танцует здорово. Подожди, я переоденусь, – и он скрылся за дверью Женькиной комнаты.

Варя пожала плечами и ушла обратно на кухню.

– Заходи! – сказал из-за двери Василий спустя несколько минут. Аня зашла и остановилась на пороге, пораженная увиденным. Васька был одет в темную рубашку и темные же брюки свободного покроя, только рубашка была чуть светлее. Но цвет Аня определила не сразу, лишь присмотревшись, поняла, что его костюм – с зеленоватым оттенком. Ботинки на каблуке, а на шее в распахнутом вороте виднелась золотая цепочка с крестиком.

– Атас! – так она определила степень восхищения его внешним видом.

– Ладно, – он слегка смутился. – Ставь музыку, давай работать.

И они стали «работать». Пожалуй, это действительно была работа, и не из легких. Васька оказался более требовательным партнером, чем Женя. Он гонял ее до умопомрачения и все время ругался, что у нее, видите ли, то руки не так лежат, то поворачивается она не так, как нужно… В конце концов Аня обиделась и сказала, что она не на международный конкурс готовится, и нечего к ней придираться.

– Для школы и так сойдет. И потом, учти, что я занимаюсь четвертый день, а не четвертый год!

Тогда Васька немного поостыл и перестал вредничать. А когда Варя пришла звать их пить чай и, посмотрев, как они танцуют вальс, пришла в восторг, то и вовсе сменил гнев на милость:

– Вообще-то ничего получается.

– Ты что! – сияла Варя. – Просто отлично! Только ты на поворотах попробуй платье чуть в сторону отбрасывать.

– Совсем? – захохотала Аня, но попробовала сделать так, чтобы юбка сильнее развевалась. Получилось! Они сделали два круга по комнате и пошли пить чай.

На кухне уже сидели Дина и Марина! Оказывается, девушки пришли уже час с лишним назад, померили платье, договорились о вышивке и хотели посмотреть, как ребята танцуют, но Варя не пустила.

– А что, – пожал плечами Васька. – Посмотрите, и Ане будет неплохо к публике привыкнуть.

– Вот чай попьете, отдохнете немного и покажете, – согласилась Варя. Она была неожиданно скованна. Все время посматривала на Марину. А та с интересом разговаривала с Василием о его танцевальной карьере. Васька вполне освоился в незнакомой компании и весело трепался на разные темы. Наконец он случайно посмотрел на Варю, которая молча, не глядя ни на кого, размешивала чай, отвел взгляд и резко свернул разговор на «показательные выступления», как он это назвал.

– Правда, мне уже домой надо, и еще продукты покупать, – спохватилась Аня, и все пошли в комнату с зеркалами. Она уже вполне сносно чувствовала себя в танце, и все равно – посторонние взгляды сначала ее немного смущали, понадобилось какое-то время, чтобы она перестала думать о том, что на нее кто-то смотрит, так что репетиция выступления перед публикой оказалась как нельзя более кстати. Квик-степ всем очень понравился, и его попросили повторить на бис. Потом Аня пошла в комнату к Варе – переодеваться. Варя зашла следом.

– Марина надолго к тебе приехала? – спросила она сумрачно.

– Не знаю. Недели на три, – сказала Аня, вылезая из платья. – А что?

– Да так, – пожала плечами Варя. Она была какая-то скучная. – Как ты думаешь, ей понравилось, как вы танцевали?

– Наверное. Васька точно понравился!

– Я заметила, – кисло сказала Варя.

Аня с удивлением на нее посмотрела и вдруг до нее дошло: весь вечер ее новая подруга просто мучается от ревности!

– Варька, ты что? У нее парень есть в Лондоне, и вообще она старше на два года!

– Ну и что? – Варя закусила губу.

Аня не знала, что ей сказать. И в самом деле – ну и что? Подумаешь – на два года старше.

– Может, она ему вовсе не нравится? Ты у него спроси! – предложила она.

– С ума сошла! Как это я спрошу? Ладно, не бери в голову, – махнула Варя рукой. Аня вдруг подумала – надо же, Васька, которого она знала как облупленного с первого класса, оказывается, стал интересен сразу двум девчонкам! Но ведь она и сама изменилась, так чему тут удивляться?

Переодевшись, Аня вышла в коридор и обнаружила, что Марина ее уже дожидается – в пальто и сапожках.

– Пошли в магазин, – скомандовала она. – За продуктами.

– А Дина?

– Дина еще остается, у нее пара вопросов есть к Варе. Идем?

Аня оглянулась – Варя стояла чуть поодаль и с нескрываемым удовольствием смотрела на то, как Марина уходит. Васька остался дожидаться Женю. Сказал, что у него к нему дело. Правда, перед ее уходом он выглянул из комнаты и строго сказал, чтобы она завтра в три была здесь.

– И никаких отговорок! – сурово предупредил Василий.

Аня улыбнулась и потащила сестричку к выходу.

Глава 12

«Я тебя люблю»

В магазине быстренько купили все, что нужно для завтрашнего конкурса, дома сунули в холодильник, и Марина неожиданно предложила:

– Хочешь, погуляем?

И Аня согласилась. И в самом деле, почему не погулять? Уроки делать не надо – ее отпустили завтра на весь день, так что время есть.

Погода наладилась. Снег уже таял вовсю, но слякоти не было. Ветер за день сдул все, что натаяло, так что асфальт был сухой, и только в воздухе витало ощущение близкой весны. Аня любила эти дни перед теплом. Еще прохладно, но уже нет зимнего холода, и воздух влажный. Через несколько дней начнут продавать нежные ветви мимозы, все вокруг наполнится свежим и резким ароматом этих необычных весенних цветов, которые обычно бывают только перед Восьмым марта. Некоторым нравятся розы, гвоздики. Можно восхищаться орхидеями – но Аня почему-то любила мимозы. Может быть, потому, что после долгой и скучной зимы они волновали ярким цветом и запахом, будили воображение?

Солнце уже почти село, ветра не было совсем. Мимо проходили, торопясь, люди с работы, не спеша прогуливались мамы с малышами, шли парочки в обнимку. Одна пара целовалась прямо на улице, на углу дома. Аня увидела это и поспешно отвернулась – еще очень болело. Марина заметила это и сочувственно обняла ее:

– Сегодня его не видела?

Аня отрицательно покачала головой.

– Я сразу после теста ушла. Кстати, – повернулась она к сестре. – В нем как раз были те самые вопросы, которые он принес мне вчера. Так что я ничего не понимаю.

– А может, он просто нерешительный? – предположила Марина. – Не может пока выбрать и решил, что пусть за него выберет комиссия.

– Как это?

– Ну, кто выиграет первое место, с той он и будет продолжать встречаться.

– Глупость какая! – возмутилась Аня.

– Может, и глупость. Но тогда это многое объясняет.

Некоторое время они шли молча. Аня не могла поверить: ее сестра права? Но что это за парень, которому для того, чтобы на что-то решиться, надо полное одобрение окружающих? Измельчал народ в таком случае, ничего не скажешь.

Сделав небольшой круг по району и купив у метро мороженое, они не спеша дошли до дома. Марина рассказывала про своих лондонских друзей. Оказывается, у одной ее подруги, Джейн, дома была целая конюшня скаковых лошадей. Между прочим, это именно она приглашала ее на каникулы. Марина уже собиралась поехать к ней, но неожиданно выяснила, что ее друг Майкл тоже приглашен, причем на правах близкого друга. Она психанула и уехала в Москву.

– И как теперь будешь? – сочувственно спросила Аня.

– Не знаю, – пожала плечами Марина, выбросив обертку от мороженого в урну. – Может, и зря я это устроила? Подумаешь…

– Как это – подумаешь? – опешила Аня. – Что теперь, тебе с этой Джейн в очередь выстраиваться? Неделю с ним встречаешься ты, неделю – она?

– Глупенькая, – нежно обняла ее Марина, но в глазах у нее блестели слезы. – Это жизнь, она не бывает такой, как в книгах. В жизни все иначе, и не всегда Золушка находит своего прекрасного принца…

– У меня будет по-другому, – упрямо сказала Аня.

– Конечно, – легко согласилась Марина.

– И у тебя все будет хорошо, – обняла ее девушка. – Только не сдавайся.

Домой пришли умиротворенные, посмотрели еще немного диски с записями танцев и почти сразу легли спать. Аня очень устала за сегодняшний день, да и завтрашний обещал быть трудным. Она только предупредила маму, чтобы завтра ее не будила, потому что ей к третьему уроку.

Утром встала неожиданно рано – в восемь. Могла бы еще поспать, но что тут сделаешь? Вот всегда так – когда можно поваляться, встаешь ни свет ни заря, и спать не хочется. Мама еще не ушла на работу, и они вместе – Марина еще спала – позавтракали бутербродами с сыром. Потом после маминого ухода Аня походила еще немного по комнатам, собираясь с мыслями. Но мыслей никаких не было – только сосущая пустота внутри. Отчего – она сама не понимала: то ли от грядущего конкурса, то ли еще по какой-то причине.

Промаялась до самого выхода из дома, потом вдруг спохватилась – надо же собираться! Хорошо, Марина уже встала. Она-то все и собрала – и фарш, который, к счастью, вчера положили в холодильник, а не в морозилку, и приправы, и пакет с замороженной цветной капустой, и еще бог знает что. Сунула все ей в пакет вместе с ситцевым фартуком и выпроводила в школу.

Аня добежала за пять минут, чуть не поругалась с охранником у входа, который не хотел ее почему-то пускать. Вероятно, его смутило то, что девушка пришла не вовремя, а к третьему уроку, и к тому же при ней были только пузатый пакет неизвестно с чем и сменная обувь. Она бы так и простояла у входа, но сообразила сказать, что идет на конкурс красоты, и произошло неожиданное – охранник засуетился, сказал, что так и надо было говорить с самого начала, и чуть не вызвался ее провожать до дверей кабинета труда.

Девушка удивилась, но от такой чести поспешила отказаться. К этому моменту до начала конкурса оставалось всего ничего. Она быстро переобулась в раздевалке, кинула куртку на крючок вешалки и помчалась в кабинет со своим пакетом, на ходу соображая, все ли она взяла, что надо, и надеясь, что как-нибудь выкрутится.

Аня с порога поняла, что снова опоздала. Все участницы уже что-то нарезали на разделочных досках, месили в кастрюлях – словом, были при деле.

– Анечка, занимай стол, – Зоя Григорьевна, их учительница по трудовому воспитанию, проводила Аню к ее рабочему месту. Рядом резала лук Светка Грамотеева. Она кивнула ей, не отрываясь от работы. Аня тоже поздоровалась с ней, вздохнула и посмотрела на стол. На нем были разделочная доска, нож, ложка, глубокая миска, две тарелки, сковорода, кастрюля и тряпка. Аня еще раз вздохнула и стала разгружать свой пакет. Вытащила оттуда фарш, майонез, маслины, сыр… Даже терку Маринка ей туда положила! Замороженную цветную капусту Аня сразу поставила вариться. Вернее, поставила кастрюлю с водой на плиту, а сама занялась котлетами.

Смешала фарш с мелко нарезанным луком, добавила манную крупу, всякие приправки и нарезанный укроп – совсем немного. Она только боялась, что перестаралась с приправами. Но, в конце концов, их оттуда уже не вытащить, поэтому Аня положилась на удачу и все тщательно перемешала. Потом сформовала маленькие котлетки. Она решила, что, поскольку их будут пробовать все, кто участвует в оценке конкурса, то котлет должно быть много. Обваляла их в манной крупе, потому что решила, что мука – это для конкурса слишком просто. Посмотрела на плиту и ахнула – вода уже кипела вовсю. Добавила соль в кастрюлю, высыпала цветную капусту из пакета и едва успела занять последнюю свободную конфорку своей сковородкой. Жанна опоздала буквально на две секунды и, недовольная, отошла в сторону. Пока сковородка грелась, сварилась капуста. Аня слила воду, придерживая крышку тряпкой, хотела поставить на плиту – прогреть, но там уже стояла сковородка Жанны, а сама Жанна ехидно на нее оглянулась. Аня пожала плечами и пока поставила кастрюльку на свой стол. Положила масло на раскаленную сковороду и туда же выложила котлетки. Хотела заняться салатом, но покосилась на Жанну, которая стояла совсем рядом с ее сковородкой, и передумала, от греха подальше. Мало ли что Жанночке в голову может прийти? Еще посыплет щедро какой-нибудь гадостью ее котлеты, потом доказывай, что это не Аня так накулинарничала! Так что девушка решила никуда не отходить, а покараулить свое творение. Тем более что все равно котлетки надо переворачивать, а то они могут сгореть. Кстати, они действительно начали пригорать, поэтому пришлось подлить воды и прикрыть сковородку крышкой. Так даже лучше получится, решила Аня. Ждать пришлось довольно долго, и в ожидании, когда котлеты приготовятся, она огляделась по сторонам.

Работа вокруг кипела. На Жанночкиной сковородке жарилось что-то, по внешнему виду очень напоминавшее гордон-блю, а проще сказать – изделия из мяса индейки с сырной начинкой, которые замороженными продавались в соседнем магазине. Аня фыркнула – даже приготовить не удосужилась – и отвернулась к своей сковороде. Сняла ее с плиты и потащила к своему столу. Перегрузила котлеты в тарелку, помыла сковороду – от нее пошел густой водяной пар, – и снова поставила ее на плиту, пока никто не успел занять конфорку. Обваляла сваренную и уже остывшую капусту в муке, разогрела масло и обжарила в нем цветную капусту. После этого вздохнула с облегчением, перенесла сковороду на свой стол, поставила ее на подставочку и теперь, уже не торопясь, занялась салатом. Спохватилась, что не успела сварить яйца, но посмотрела на плиту и поняла, что безнадежно опоздала – оказывается, народ сначала сделал салат, и теперь девчонки толпились у плиты, дожидаясь очереди, чтобы поставить каждая свою сковородку.

– Ну и ладно, – сказала она негромко. – Будет салат без яиц.

– Тебе яйца нужны? – услышала она и повернула голову к соседке. Светка чистила вареную картошку.

– Да ладно, сойдет, – качнула Аня головой.

– Если надо – бери. У меня два остается.

– Спасибо, – обрадовалась Аня.

– Э, за спасибо не пойдет, – засмеялась та.

– А что ты хочешь? – удивилась девушка.

– Мне зелень нужна, в салат немного и для украшения, а я купить вчера не успела, – серьезно сказала она и посмотрела на Аню. – Можно у тебя попросить?

– Бери, конечно! У меня много всякой. И петрушка, и укроп. А хочешь, я тебе еще маслину дам, для красоты?

– Давай, – улыбнулась Светка.

Прошлась мимо столов Зоя Григорьевна, раздала маленькие салатницы. Напомнила:

– Не забудьте, сервировка учитывается.

Аня повернулась к соседке:

– Какая сервировка?

– А, ты же опоздала, – сообразила она и объяснила, что надо сервировать порцию на одного человека, а все остальное оставить для дегустации.

– На одного так на одного, – пожала плечами Аня и приступила к салату. Просто так крошить продукты было скучно, и они со Светкой стали болтать. В основном – куда поступать после школы. Для Светланы это была уже серьезная забота, потому что через три месяца она сдавала выпускные экзамены и собиралась отдавать документы в МГУ, на юридический. Но там жуткий конкурс, так что она уже год ходила на подготовительные курсы, и то не совсем была уверена, что поступит, хотя пока все шло прекрасно.

За разговором Аня незаметно накрошила все, что нашла в своем пакете – включая крабовые палочки. В салат она кинула три штучки, а остальные они со Светкой на пару съели, оставив несколько штук для украшения. Натерла на крупной терке сыр, перемешала салат, заправила его майонезом, еще раз перемешала и уже хотела накладывать в салатницу.

– Погоди, – остановила ее Света. – Сначала надо в салатницу на дно положить лист салата. Держи.

– А накрошить его не надо? – Аня повертела зеленый лист в руках.

– Нет, но на дно – обязательно, – авторитетно заявила Света и отправилась жарить куриное филе, обмазанное каким-то густым тестом с орешками.

Аня украсила салат всем, что еще не успела нарезать в него, выложила волнами по краю крабовые палочки и полюбовалась на произведение своих рук. Здорово получилось. Надо будет на Восьмое марта маме сюрприз устроить.

Положила на отдельную тарелку цветную капусту, две котлетки, на капусте разложила веточки петрушки – для красоты.

– Возьми зеленый горошек, – предложила вернувшаяся от плиты Света. – У меня остается.

Аня благодарно кивнула и разложила горошины по краю тарелки длинным многоточием. Подумала и положила сверху маслину. Посмотрела – вроде бы все. И поставила тарелку на стол.

Подошла Зоя Григорьевна, раздала картоночки с номерами и переписала всех – кто под каким номером выступает. Ане достался седьмой, Свете – восьмой.

Когда они сдали свои сервированные тарелки, то остававшиеся в мисках и на сковородках остатки тоже пронумеровали и оставили на столах. Их еще заставили написать список использованных продуктов, на что, правда, ушло совсем немного времени. Аня еще ехидно подумала: было бы интересно узнать, что напишет в своем списке Жанночка – неужели «гордон-блю»?

Выйдя из кабинета по труду, Аня задумчиво спустилась на первый этаж, оделась и, выходя из школы, лицом к лицу столкнулась с Никитой! От неожиданности Аня вздрогнула всем телом и отшатнулась в сторону.

– Ты что пугаешься? – улыбнулся Никита. – Это я.

– Я вижу, – холодно ответила Аня.

– А куда ты вчера пропала после конкурса?

– Домой отпустили, – так же спокойно сказала девушка, хотя сердце у нее трепетало, а в голове была только одна мысль: «Главное – не разреветься!»

– А почему… – и тут Никита осекся и всмотрелся в ее лицо. – Что с тобой случилось?

– Со мной? – на этих словах Аня сделала ударение. – Со мной – ничего.

– С кем тогда? – Никита встал перед ней, требуя ответа. – Что произошло?

– Дай пройти, – попросила Аня. Она боялась, что если начнет что-то объяснять, то расплачется прямо здесь.

– Нет, пока не объяснишь, – уперся Никита и тихо добавил: – Я думаю, что имею на это право – знать, что происходит. Мне казалось, что тогда ты… Что я стал тебе не совсем чужим, а сейчас…

– Да, стал, – голос у Ани зазвенел. – Но когда ты ушел, все изменилось.

– Что изменилось, почему? – Никита с болью смотрел на нее.

– Спроси у Вики, – упавшим голосом ответила Аня. – Она ждала тебя тогда. А теперь дай пройти.

Она прошла мимо остолбеневшего Никиты и направилась домой, не оглядываясь, из последних сил удерживая слезы. Она не видела, как Никита, который молча провожал ее взглядом, внезапно рванулся ей вслед, остановился на бегу, махнул рукой и, ссутулившись, пошел в школу.

До самого дома Аня все ускоряла и ускоряла шаг. Ей хотелось убежать от Никитиных недоуменных глаз. Но она не могла забыть его срывающийся голос: «Я не совсем чужой…»

Да уж, не чужой… Мало того, что он всю душу ей перевернул своим поцелуем, так еще потом, когда она увидела, что его встречает Вика… Аня всхлипнула, вспомнив то, что она почувствовала тогда, и поняла – такое простить нельзя. Какое же черное сердце надо иметь, чтобы вот так – целовать одну и тут же идти к другой. Может, если бы Ане был безразличен его поцелуй, то ничего страшного и не было бы, а поскольку самой Ане было все это небезразлично… Тут девушка поняла, что запуталась в своих рассуждениях, и покраснела от злости – неизвестно на кого больше: на себя или на Никиту.

Внезапно она обнаружила, что, оказывается, стоит перед своей дверью. Удивилась – когда успела к ней подойти? – и усмехнулась: так, того и гляди, крыша съедет от всех переживаний.

А это вовсе ни к чему. Вся жизнь еще впереди.

Дома опять никого не было. Аня вздохнула – снова Маринку где-то носит!

Но вообще-то хорошо, что ее нет. Ане хотелось немного побыть одной, подумать. А подумать было о чем. Сегодня она со Светкой Грамотеевой разговорилась, и оказалось, что та совсем неплохая девчонка. И, наверное, не одна она такая в школе. Получается, что если бы не этот конкурс красоты, в котором Аня стала участвовать неизвестно почему, то она так и доучилась бы до конца школы сама по себе, так и не поняв, что за люди рядом с ней.

И Васька… На первый взгляд – так, шут гороховый, но если припомнить все, что он делал за эти годы в классе, то понимаешь, что не так он прост, как казался. И к тому же – оказывается, здорово танцует! Прямо-таки разведчик в тылу врага. Штирлиц какой-то! Аня задумалась – сколько же таких «штирлицев» по школе ходит? Ну, скажем, сама тоже хороша, так что нечего на других кивать. Спряталась за свое синхронное плавание, а если подумать – и там никого не знает толком. Только по именам. Да, это уже симптом – как там это в медицине называется – аутизм? То есть когда человек на внешний мир не реагирует никак.

Обидно это. Но поправимо. Главное теперь – больше не прятаться в скорлупу, как бы это ни было трудно. А это тяжело, если учесть, что к вниманию окружающих она не готова. Особенно если вспомнить, что случилось, когда на нее обратил внимание Никита…

Звонок в дверь прозвучал неожиданно. Наверное, Марина ключ забыла. И Аня, все еще погруженная в свои мысли, не посмотрев в глазок, машинально открыла дверь. И обмерла. Перед ней стоял Никита собственной персоной! Она так растерялась, что не знала, что теперь делать. Просто стояла и молча смотрела на него.

Никита шагнул вперед, оттеснив ее с пути, и Аня была настолько растеряна, что не сопротивлялась. Он закрыл за собой дверь и повернулся к девушке. Парень был сосредоточен и серьезен настолько, что она забеспокоилась. Он это заметил и слегка усмехнулся:

– Не бойся, я ненадолго. Просто я должен тебе сказать одну вещь…

Аня молча подняла на него глаза. Никита же наоборот – глаза опустил и быстро сказал:

– Мне очень нужно, чтобы ты знала – тогда… когда я был у тебя, я ни о ком другом не думал. А Вика… Я не знал, что она меня там ждет. Мне, кроме тебя, никого больше не надо, поверь!

Аня молчала. Он посмотрел на нее и тихо произнес:

– Я сейчас уйду, но хочу, чтобы ты знала: я тебя люблю!

Она вспыхнула, а Никита повернулся и вышел. Хлопнула входная дверь. В коридоре стало пусто и тихо. Ане стало неожиданно зябко. Ее просто колотила дрожь, ноги не держали, и она присела тут же в коридоре на корточки, обхватив колени руками. В голове была какая-то страшная путаница, и только одна мысль все время пробивалась на поверхность: «Он любит меня». Но верить этому или нет, она не знала.

Глава 13

И все-таки конкурс состоится!

Постепенно Аня успокоилась. Она села на пол, прислонившись к стене, уставилась взглядом в висевшие куртки и замерла. В голове раз за разом прокручивалось все, что сказал ей Никита.

В этой позе и застала ее вернувшаяся домой Марина.

– Привет, ты что здесь сидишь? – удивилась она.

– Да так, – Аня встала и спохватилась. – А сколько времени?

– Три часа пятнадцать минут, – посмотрела сестричка на часы.

– Опаздываю! – девушка кинулась к себе в комнату, схватила пакет с платьем, накинула куртку и помчалась к Варе.

К счастью, Варя была дома. Но не одна, а с Васькой. Что уж там они делали – неизвестно, но когда Варя открыла ей дверь, то она была немного смущена и ничуть не удивилась, что Аня опоздала.

– Ну что, потанцуем? – перевела дыхание Аня.

– Давай, – согласился Васька. Он, кстати, тоже еще не переоделся.

И они танцевали. Занимались довольно долго, но как-то рассеянно. По крайней мере, Аня несколько раз пропускала нужный поворот, да и Василий не так легко, как вчера, выполнял свои па.

– Ну вот, – расстроилась Варя. – Ребята, соберитесь, завтра же выступление!

– Завтра все будет нормально, – твердо пообещала Аня и предложила: – Давайте сейчас сделаем перерыв, а потом повторим.

Они выпили чай, посидели немного, а потом повторили всю программу. То ли успокоились за это время, то ли еще что, но на этот раз все получилось легко и просто.

Аня взяла у Вари уроки на завтра и стала прощаться. Васька еще остался. Он сказал, что ему надо поговорить с Женей, а тот что-то задерживался. Уже в прихожей Варя сказала:

– Знаешь, сегодня к нам в класс Никита Корнилов заходил, как раз после вашего конкурса.

– И что? – у Ани громко застучало сердце.

– Не знаю. Он к Вике подошел и о чем-то с ней говорил. Так странно, всегда она к нему первая подходит, а тут сам подошел.

– Как это – она всегда первая подходит? – опешила Аня. Она никогда не обращала внимания, кто к кому подходит. А на что она вообще обращала внимание?!

– А вот так. Это она к нему липнет. Ты что – не знала?

Аня молча покачала головой. Да, конечно, Никита сказал ей тогда у нее дома, что это Вика к нему клеится, но девушка ему тогда не слишком поверила, а после того, как увидела их из окна, и вовсе верить перестала. Так получается – он не врал?

– Ну как, это же видно.

– А он?

– Ну что – он, – засмеялась Варя. – Что же ему – от нее на стенку кидаться, что ли? Но и обниматься с ней у него тоже желания нет.

– И что? Сегодня появилось? – тихо спросила Аня.

– Наоборот, – засмеялась Варя. – Что-то он ей такое сказал, что она сначала покраснела, потом позеленела, а когда он из класса вышел, то села и ни на кого не смотрела, хотя Жанночка что-то пела ей все время.

– А Вика?

– А она в стенку уставилась, а после урока отпросилась. Ты завтра в школу придешь?

Аня молча кивнула. Потом, когда уже шла домой, не торопилась, шагала, слегка раскачивая пакет, и никак не могла понять, как ее жизнь так круто могла измениться за какую-то неделю. Что касается Никиты – о нем у нее подумать не получалось. Тут же начинало колотиться сердце, и от этого голова шла кругом.

Дома она сразу села за уроки, тем более что их оказалось очень много. Просидела с ними до ночи, время от времени обнаруживая, что бездумно смотрит на стену. Заставляла себя вернуться к алгебре и через минуту снова слышала взволнованный голос Никиты: «Я люблю тебя!» Вздрагивала и снова пыталась погрузиться в уравнения.

Подходила мама, что-то спрашивала, Аня отвечала, но, видимо, невпопад, потому что мама как-то странно на нее посмотрела, потрогала ей лоб – нет ли температуры, и отошла. Тут только девушка спохватилась, что, как ни крути, завтра в школу, и всерьез занялась делами.

Ночью, как ни странно, ничего не снилось. Просто заснула вечером, а проснулась утром. Впервые за последние несколько дней. Ей даже обидно стало, что не было того прекрасного сна про бал. Что не было музыки…

Перед школой Марина взялась за ее внешний вид. Никакие отговорки, что она опаздывает и что конкурс только днем, а сейчас просто уроки, не подействовали. Сестричка тщательно накрасила ее, правда, неярко, и на том спасибо. Потом вытащила еще одну кофточку из своего обширного запаса и напоследок слегка начесала волосы, отчего те стали казаться гораздо пышнее. Затем потащила Аню на родительский суд. Мама восторженно ахнула, а папа сдержанно одобрил перемены во внешнем виде дочки. Правда, посоветовал держаться хоть и прямо, но более естественно.

– А то ты словно аршин проглотила, – сказал он.

Аня рассмеялась, правда, легче чувствовать себя не стала. Она боялась встречи с Никитой больше, чем самого конкурса. Девушка так и не решила, что ему сказать, когда они встретятся. Стоило ей задуматься об этом, как она снова слышала: «Я люблю тебя», щеки начинали пылать, и она переставала что-либо соображать.

В класс вошла стремительно, как будто боялась, что ее вот-вот окликнет Никита, и класс замер, обернувшись на нее.

– Вот это я понима-аю! – протянул кто-то из ребят.

Аня недоуменно посмотрела на всех и прошла к себе за парту. Тут же к ней обернулась Валька и вдруг спросила:

– А как ты думаешь, ты выиграешь? – И в голосе не было ехидства, как ни странно. Аня подозрительно посмотрела на одноклассницу, но та глядела на нее с каким-то странным чувством уважения и легкой зависти.

– Посмотрим, – серьезно ответила девушка.

Начался урок, и Валя, вздохнув, повернулась к доске. Странно, но Вари до сих пор не было в классе. Аня уже решила, что подружка не придет, но тут она появилась и, воспользовавшись тем, что Нина Петровна раздавала тетради, прошла к своему месту и шепнула Ане:

– Женя сегодня свободен. У них перенесли мероприятие.

– А как же Василий? – растерялась Аня.

– Он не обидится, – улыбнулась Варя. – Мы с ним уже говорили, и он считает, что с Женей ты будешь смотреться солиднее.

– Вы о чем? – обернулась Валя. Аня хитро подмигнула ей, но ничего не ответила. Тут Нина Петровна, постучав мелом по доске, вывела название новой темы, и пришлось сосредоточиться на уроке.

Весь день прошел как во сне. Никита ни разу не появился, Вика ходила гордая, но злая и ни на кого не смотрела. Валентина на очередной перемене куда-то исчезла, а когда вернулась, рассказала, что кулинарный конкурс оценили, никто толком не знает результатов, но по слухам, лучше всех получилось у Ани и Светки Грамотеевой.

– Откуда ты знаешь? – не поверила Аня.

Но Валя хитро улыбнулась – мол, просто слухи, и все. Удивительно, как это она всегда все знает? Характер такой…

После уроков народ разошелся по домам, Аня тоже пошла к себе домой. Она так и не увидела Никиту и теперь не знала, радоваться или огорчаться тому, что она увидит его первый раз после вчерашнего разговора только перед самым конкурсом.

Долго дома Аня не усидела. Пообедала вместе с Мариной, которая в этот день никуда не поехала, а сидела и ждала ее. Потом они захватили пакет с Аниным концертным нарядом, Марина взяла с собой косметику для макияжа перед конкурсом, и девушки отправились к Варе. Та сильно волновалась – это было заметно. Женя, наоборот, не волновался ничуточки, а лишь посмеивался над сестрой:

– Брось переживать. Можно подумать, у нас финал международного конкурса!

Потом повернулся к Ане, положил ей руку на плечо и сказал, что она со всем прекрасно справится.

– Главное – слушай музыку!

Аня кивнула, и волнение сразу куда-то делось.

В Доме культуры народу было полно, хотя до выступления оставался еще почти час. Ошеломленная Аня пробралась сквозь толпу к раздевалке и там встретила завуча Валентину Семеновну.

– Анечка, иди срочно по лестнице на второй этаж, дальше по коридору направо. Комната номер десять – там все наши переодеваются, – торопливо проговорила она и отвернулась, выискивая кого-то взглядом.

Варя растерялась, пораженная размахом мероприятия, а Женя совершенно спокойно двинулся к лестнице. Без него ребята, пожалуй, заплутали бы, потому что на втором этаже никаких номеров на комнатах не было. Просто двери, выходящие в коридор, – и все. Но Женя свернул налево, потом повернул направо, открыл какую-то дверь и тут же ее закрыл, оглушенный сокрушительным визгом.

– Ничего себе, – повернулся он к девушкам. – Там полно девчонок, и все переодеваются. Вот что, – решил он. – Пошли со мной.

Он развернулся и пошел по коридору в другую сторону от лестницы. Девушки, ничего не понимая и переглядываясь, двинулись за ним. А он прошел до конца коридора, завернул за угол и толкнул дверь в ближайшую комнату. Там стоял десяток стульев, пюпитры, стол на шатких ножках, и все. Крашеные унылой грязно-зеленой краской стены, два окна без штор.

– Здесь переоденемся. Заодно и разогреться можно.

– Откуда ты здесь все знаешь? – удивилась Марина.

– Мы выступали в этом ДК прошлой осенью. Только эта дверь не запирается, так что вещи потом в десятую комнату отнесем.

– А почему бы там не переодеться?

– Там народа как сельдей в бочке, – пояснил Ане Женька. – И потом, там ведь одни девчонки, мне все равно надо в другой комнате переодеваться. А тут спокойно.

– Да, интересно, а где партнеры? – вдруг осенило Аню.

Валентина Семеновна что-то ничего про это не говорила – ну, про то, где ребята переодеваются.

– Наверное, обычная практика, – пожал плечами Женька, снимая куртку.

– Какая еще практика? – Аня вдруг заподозрила подвох во всем этом.

– Ну, как правило, на конкурсы красоты для танцевальных конкурсов приглашают профессионального партнера. Или нескольких партнеров. Их же не оценивают, они просто так, «для мебели», – объяснила Варя. – Женька в прошлом году тоже где-то выступал, в Газпроме, кажется. Кстати, неплохо тогда заплатили.

– А у тебя свой партнер, – расстегивая рубашку, добавил Женька. И распорядился: – Так, Варя идет в десятую комнату – караулить, может, что интересное скажут, а вы двое отвернитесь.

Марина с Аней переглянулись, пожали плечами и отвернулись к окну. На улице по оттаявшему тротуару шел серый полосатый кот. Он шел, прижимаясь к асфальту, вытянув подрагивающий хвост и нагнув голову. Но при этом зорко смотрел куда-то вперед. Наконец остановился и почти прижался к земле.

Марина вдруг фыркнула:

– Смотри, кот на птиц охотится! Вон они сидят, на траве рядом с кустами.

Аня теперь увидела – и правда сидят. Кот присел еще больше, упруго переступил несколько раз лапами, потом замер и внезапно кинулся вперед. Птицы вспорхнули на дерево, а кот, попав в лужу, остановился, брезгливо потряс лапой, посмотрел вслед улетевшей дичи, повернулся и неторопливо пошел восвояси, делая вид, что ничего не произошло.

Девушки расхохотались.

– Ну, все готово, можете повернуться, – сказал Женя. Он полностью был в костюме, даже туфли танцевальные надел. – А теперь я выйду в коридор, покараулю.

Девушки остались одни. Аня, торопясь, все сняла и мигом нырнула в концертное платье. Она немного боялась, что кто-то все-таки войдет. Марина расправила все складочки, застегнула ей молнию на спине и отошла полюбоваться:

– Нормально. Повернись-ка, а теперь в другую сторону… Порядок! Теперь займемся макияжем. Садись на стол.

– Куда?!

– Мне так удобнее будет, – пояснила Марина.

– Только не слишком ярко, – предупредила Аня, усаживаясь на стол.

– Это тебе не летний пикник, а выступление на сцене, – пожала плечами Марина, принимаясь за дело. Аня не поняла, что именно ее сестричка имеет в виду, и послушно подставила лицо.

Марина занималась макияжем долго. Пришел Женя, посмотрел, что она делает, дал несколько советов, но в целом остался доволен. Заглянула Варя:

– Там начинается. Пойдемте скорее… Вот это да! – отреагировала она на Анин внешний вид.

– Что там у меня? – заволновалась Аня. – Дайте наконец зеркало!

– Держи, – протянула Марина ей пудреницу с крохотным зеркалом. В нем толком ничего нельзя было рассмотреть, но цвет губной помады привел Аню в замешательство.

– Не слишком ярко?

– Ты что, это же в тон к платью, – отобрала у нее зеркало сестричка. – Иди, все нормально, вон у Вари спроси, если хочешь.

Варя кивнула головой, не отрывая от Ани глаз, и та немного успокоилась.

Глава 14

Решающий момент

Марина с Варей потащили все вещи в десятую комнату, а Женя с Аней пошел по коридору – держа ее за руку. Вообще все происходящее казалось Ане каким-то нереальным. У нее кружилась голова, и последовательность событий ускользала. Каким-то образом она оказалась среди участниц конкурса, но не на сцене, а сбоку. Кажется, это называется «за кулисами», припомнила она смутно. Жени рядом не было, и девушка забеспокоилась, но тут же обнаружила, что он стоит чуть поодаль, рядом с ним Варя, а Марины вообще нигде нет.

Подошла Валентина Семеновна, сказала что-то бодрое. Что – Аня не разобрала. Одно хорошо – Никиты нигде не было видно. Встречи с ним Аня сейчас точно бы не пережила.

Вдруг девчонки подобрались, зашевелились и куда-то двинулись. Аня растерянно оглянулась на Женю, но тот замахал ей руками – мол, иди скорей за ними! – и Аня тоже пошла вслед за конкурсантками.

Перед самым выходом на сцену стоял какой-то парень и всем девчонкам надевал на руку, как большие часы, круглую картонку на резинке. На картонке – номер. Ане достался седьмой, и она посчитала это счастливое для нее число хорошим знаком.

Все девушки прошли на сцену и остановились. Валентина Семеновна стояла уже впереди, перед микрофоном, и громко что-то говорила. Аня посмотрела в зал и обмерла. Там было полно народа. Просто места свободного не было. И самое жуткое – что в пятом ряду сидели ее родители рядом с Мариной.

«А, теперь уже все равно!» – мелькнуло у Ани в голове. Она выпрямилась, гордо посмотрела на зал и увидела, что папа поднял большой палец в знак одобрения. На душе немного отлегло, и она уже спокойнее осмотрелась.

Девушки были одеты очень разнообразно – от яркого мини до длинных бальных платьев. Светка Грамотеева стояла от Ани через два человека, и на ней было светлое шелковистое платье с широкой юбкой, длиной слегка ниже колен, с оригинальной конструкцией лифа. Воротник-хомутик, похоже, мог даже при желании накидываться на голову, как капюшон. Вика стояла первая, на ней было ярко-красное платье, высоко открывающее ее ноги и облегающее, как вторая кожа. «Как это она его сшила? – подумала Аня. – И как она в нем танцевать будет?..»

Валентина Семеновна закончила свою речь, зал захлопал, и по ее команде все девушки повернулись направо и двинулись по сцене, описывая круг. «Ансамбль «Березка», – подумала Аня, шагая вслед за девчонкой из одиннадцатого, гордо подняв голову и улыбаясь. Улыбаться ей не очень хотелось, но, как говорится, помирать – так с музыкой! Сделав круг почета, все остановились вслед за Викой. Видимо, она прошла подробный инструктаж – что, когда и как делать, и это лишний раз доказывало, что у нее были самые большие шансы на победу. Но Ане было уже все равно: в первом ряду она неожиданно увидела Никиту.

Он сидел с краю. Весь ряд был заполнен знакомыми и незнакомыми людьми. Знакомые – учителя, незнакомые – вероятно, сотрудники банка. Перед ними стояли столы, на столах – бутылки с минералкой, стаканы и карандаши с бумагой. «Комиссия», – сообразила Аня.

Как это она сразу не заметила столы – уму непостижимо!

Аня собралась, выпрямилась и приподняла подбородок. Стало легче дышать, и пришел какой-то азарт. Она уже другими, ясными, глазами посмотрела в зал и увидела, что многие смотрят именно на нее. Раньше она бы постаралась съежиться и поскорее скрыться от этих взглядов, но это было раньше. Что-то все-таки случилось с ней за эти дни. Ее скорлупа треснула, и, оказавшись под пристальным вниманием, она не испугалась. Только щеки немного раскраснелись. И, посмотрев на Никиту, она неожиданно для себя ему улыбнулась. Но он не ответил на улыбку, а, наоборот, смотрел на нее – только на нее! – очень серьезно.

Тут вся колонна конкурсанток пришла в движение, и Аня вместе со всеми ушла вновь за кулисы, бросив напоследок взгляд на маму. Та ободряюще ей улыбнулась.

За кулисами девчонки захихикали, что-то стали обсуждать, а к ней подошла Светка, посмотрела на платье и кивнула:

– Здорово получилось. А мое тебе как?

Она закружилась, и юбка, оказавшаяся неожиданно широкой, взмыла в воздух.

– Это я к выпускному делала, – пояснила она, гася складки ладонями. – И фасон мой. Смотри, это я сама придумала! – она продемонстрировала возможности своего «капюшона». Он, действительно, трансформировался и в накидку, и в воротник сложного покроя, и даже в красиво оформленное декольте.

– Танцевальный конкурс! – прозвучало со сцены, и первой танцевать пошла Вика.

Оказалось, что, в самом деле, в помощь конкурсанткам пригласили учеников танцевальной студии. Навстречу Вике с другого конца сцены вышел симпатичный молодой человек, одетый примерно так, как и Женя, только его костюм был темно-синим. Включили музыку, и Вика начала под нее быстро-быстро двигать руками и ногами. Что это был за танец, Аня не знала, – но надо признаться, получалось у нее неплохо.

И вдруг Аня запаниковала.

– Слушай, а что, всем надо танцевать именно это?

– Нет, – Светка даже удивилась. – Мы же на репетиции список писали, кто подо что танцует.

– А меня на репетиции не было! – покачала головой Аня, понимая, что произошла катастрофа.

– Ты что! – ахнула Света. – Ищи скорее Валентину Семеновну!

– Где я ее сейчас найду?.. – Аня кинулась назад, за кулисы, и наткнулась на Женю.

– Ты куда? – поймал ее он. Аня, чуть не плача, обрисовала ему ситуацию. Но он почему-то не огорчился: – Ну и хорошо, что никто не знает, что именно ты танцуешь. Музыка у нас с собой, Варя уже со звукооператором договорилась, она проследит, чтобы поставили наш диск. А партнер у тебя – я. Так что иди обратно и не переживай.

Она облегченно вздохнула и вернулась назад. Вика уже оттанцевала, и на сцене была совсем другая девушка, из параллельного. У этой красавицы получалось не слишком хорошо. Пожалуй, она зря взяла для конкурса танго, потому что в решающий момент, когда партнер выгнул ее назад, она подвернула ногу и чуть не свалила парня на пол. В зале сдержанно захихикали, и девица ушла со сцены абсолютно пунцовая.

Аня украдкой выглянула в зал и посмотрела на Никиту. Он не смеялся.

Потом выступали другие девчонки, но Аня опять впала в какое-то странное состояние. Она все слышала, все видела, но воспринимала события с какой-то задержкой. И никаких попыток осмыслить происходящее у нее тоже не было. Просто стояла и смотрела, как в телевизор.

Наконец объявили ее имя.

Она глубоко вздохнула и, забыв выдохнуть, пошла вперед. Дошла до середины, остановилась и посмотрела в зал. Он расплывался у нее перед глазами. Вернее, зал выглядел так, словно она смотрела на него сквозь фотоаппарат, в котором не настроен фокус. Почувствовала на талии Женькину руку, и он шепнул:

– Все хорошо. Только слушай музыку…

Аня прислушалась – тишина. Она медленно, как во сне, повернулась к своему партнеру, медленно положила руку ему на плечо. Зазвучала знакомая мелодия вальса. Женя требовательно потянул ее к себе, и тут все исчезло. Это было какое-то колдовство – пропал неуютный клочок сцены, исчез зал Дома культуры, стены раздвинулись, а Аня оказалась в том самом зале, который и снился ей всю неделю. Звучал вальс, девушка кружилась в танце и была абсолютно счастлива в этот момент. Она чувствовала, как развевается ее платье, видела ободряющую Женькину улыбку, слушала музыку…

Музыка кончилась неожиданно. Женя отпустил ее талию, Аня еще мгновение по инерции кружилась, но потом вспомнила, что они придумали окончание танца, и, держась за Женькину руку, присела в глубоком реверансе.

Зал взорвался аплодисментами, а Женька, подмигнув ей, громко объявил:

– Квик-степ!

– Ты что, все только один танцуют! – в панике шепнула Аня.

– Все будет отлично, – шепнул в ответ он.

И правда, все было великолепно. Второй танец понравился зрителям еще больше. По крайней мере, аплодисменты потом долго не стихали. Аня посмотрела на родителей – те хлопали изо всех сил, Марина – тоже. А на Никиту она поглядеть не решилась…

Уже за кулисами Аня пришла в себя. Первая, кто встретил ее с радостным визгом, была Варька. Она повисла у нее на шее и горячо повторяла:

– Вот видишь, я же говорила – у тебя получится. Ты была лучше всех!

– Погоди, – осадил ее Женя. – Еще половина не выступала.

– Чего ждать? – уставилась на него Варя в полном недоумении. – Все равно вы были лучшими!

– Поздравляю, – обняла Аню Света.

– Спасибо, а ты когда выступаешь?

– Уже не выступаю, – грустно сообщила Света.

– Почему? – ахнула Варя.

– Мой партнер не приехал. Заболел. Мне Валентина сейчас сообщила. Можно, конечно, одной, но…

– А что, с другим партнером нельзя выступать? – удивился Женя.

– Другие не танцуют чарльстон…

– Ты что, чарльстон выбрала?

– Ну да, я немного ходила на танцы, и там у меня он лучше всего получался, – вздохнула Света. – Можно, конечно, одной… – повторила она.

– Не надо одной, – сказал Женя. – Аня, скажи организаторам, что она будет выступать последней.

И потащил растерянную Светку куда-то в коридор.

– Я скажу, – вызвалась Варька. – Ты отдыхай пока.

И тоже исчезла. Аня осталась одна за кулисами. Смотрела, как выступают другие участницы, и думала о том, что конкурс организован кое-как. Никого не волновало, какая у нее будет музыка, как не волновало и отсутствие партнера у Светки. Такое ощущение, что конкурс был устроен совсем не для того, чтобы выявить «Мисс Совершенство», а с какой-то другой целью. Вот только с какой? Но, пожалуй, к Ане это не имело никакого отношения.

На сцене сейчас царила Жанна с номером «Менуэт». Ане что-то не верилось, что платье с кринолином, которое было на ней надето, сшила сама Жанна. Она грациозно раскланивалась во все стороны, а ее кавалер порхал вокруг своей дамы.

– Жанка-то, смотри, – услышала она разговор по соседству. Скосила глаза – это две девчонки из одиннадцатого делились впечатлениями. Сами они уже исполнили свои танцы, причем не слишком удачно, и теперь обсуждали соперниц.

– Чего там, – пожала плечом одна из них. – И так все ясно. Первое место ей с самого начала обеспечено было.

– В общем-то, да…

Ане стало настолько интересно это неожиданное мнение, что она, забыв о правилах приличия, повернулась к ним:

– Почему она будет первой, а не Виктория?

– Ты что, не знаешь? – вторая девчонка посмотрела на нее. Ее удивил тот факт, что кто-то еще не знает такой новости. – Ее папочка – директор банка! Он для нее этот конкурс и устроил!

– Погодите, ее папа с моим отцом работает, и вовсе не в банке, – не поверила Аня. – Вы ничего не путаете?

– Это родной отец. Он с ее матерью развелся еще в прошлом году, а летом ее мамочка вышла замуж. За директора банка, – терпеливо объяснила ей первая девушка. – Жанка отчима невзлюбила, вот он теперь и старается. А тур за первое место – это кругосветное путешествие.

– А Вика? – все еще не понимала Аня смысл такого расклада.

– А что Вика? – фыркнули девчонки. – Это вы у себя в классе носитесь с ней как с расписной! А тут она со всеми на равных. Не считая Жанны, конечно.

Аня ничего не понимала. Оказывается, на самом деле все не так, как она думала. И главными героями в этой истории являются совсем другие люди. Пожалуй, надо попробовать выстроить новый мир, теперь уже более похожий на реальный. И постараться, чтобы в этом мире нашлось место для нее и для ее новых друзей.

Вдруг прозвучало:

– Выступает Светлана Грамотеева. Чарльстон!

Аня вздрогнула и посмотрела на сцену, оторвавшись от своих размышлений.

На сцене стояли, взявшись за руки, Светка и Женька. Он хитро улыбался, а Светка заметно успокоилась. Что они там придумали?

Грянула музыка, и Светка с Женькой стали лихо отплясывать этот старый, начала двадцатых годов прошлого столетия, танец. Танцевали долго, с поворотами и проходами. Светка отчаянно кокетничала со своим партнером, а тот снисходительно отвечал на ее улыбки. Юбка развевалась, каблучки стучали, и в конце, когда оба они, повернувшись к залу, пошли в наступление на зрителей, зал просто взвыл от восторга!

Светка и в самом деле здорово танцевала. Аплодисменты потом долго не стихали. «Почти как у меня», – ревниво подумала Аня, тоже хлопая изо всех сил.

Светка влетела за кулисы, задыхаясь, но совершенно счастливая:

– Спасибо, спасибо, – обняла она Аню. Потом Варьку. Потом опять Аню.

– Мне-то за что спасибо? – смеялась она.

– За все! Женя, – повернулась она к молодому человеку и отвесила ему грациозный глубокий реверанс. – Вы просто спасли меня от гибели. Теперь я ваша должница навеки и приглашаю всех в Макдоналдс!

Аня расхохоталась, а Женя церемонно раскланялся:

– Хорошо, мы принимаем ваше приглашение.

– Сегодня! – уточнила Света, и тут их вызвали на сцену.

Глава 15

Победа!

Аня шла, уже не думая ни о чем. Перед самым выходом из кулис она вдруг вспомнила про оригинальный конкурс и замедлила шаг. Что еще ей надо будет сделать?

Но делать ничего не пришлось. Их пригласили для того, чтобы объявить результаты конкурса.

Все стояли, заметно нервничая. Только Жанна была поразительно спокойна. Хотя в свете услышанных Аней сведений это спокойствие не было удивительным. Значит, первое место предназначено не Вике, а Жанне. Тогда Вика займет второе? Интересно, как она это переживет? Она ведь привыкла быть первой. Подумаешь, а Аня привыкла быть последней, и что? Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Главное – быть готовым к переменам.

Валентина Семеновна уступила место у микрофона толстому дядьке в сером костюме. Его лысина слегка поблескивала в свете прожекторов.

– Итак, – начал он, откашлявшись, – комиссия, обсудив результаты всех четырех конкурсов, пришла к единодушному мнению.

Он сделал паузу, вытер платком шею. Зал замер в предвкушении сенсации. Кто? Этот вопрос занимал сейчас всех. Аня посмотрела в зал. Марина сидела, прижав к груди крепко сжатые кулачки – на счастье. Папа обнял маму и тоже немного волновался. Краем глаза Аня посмотрела на Никиту, но он сидел, слегка опустив голову, и на сцену не глядел.

– Все девушки, – продолжал дядька, – показали отличные результаты.

По рядам прошел легкий смешок, но дядька не обратил на него никакого внимания. Он поднял к глазам какую-то бумажку, посмотрел на нее и сказал:

– У нас был трудный выбор, но мы его сделали.

Смешок, уже более отчетливый, прокатился по залу. Аня посмотрела туда, откуда он начинался, и увидела Ваську. Он сидел в компании каких-то ребят и, увидев, что Аня на него глядит, сделал преувеличенно серьезное лицо. Ох уж этот Васька! Хотя и правда, смешно, ничего не скажешь. Аня сама похохотала бы над штампованными фразами этого дядьки, но ей было не до смеха. А между тем дядька подошел к самому главному.

– Единодушно было решено третьего места не присуждать.

По залу прокатился легкий стон.

– Вместо этого присудили два вторых места, с призом в размере суммы, которая необходима для годичных занятий на языковых курсах. Каждому, – дядька подчеркнул это слово, видимо, предвидя недоуменные вопросы. – Это… – он поднес бумажку к глазам и прочитал фамилии: – Грамотеева Светлана и Морозова Анна!

По залу пошел радостный гул. Скорее всего, это были поклонники Светки. Друзей и в классе, и за его стенами у нее немало. Но Аня сквозь пульсирующую в ушах кровь расслышала и радостный Маринкин вопль «Ур-ра!», и шумное одобрение Васьки, и Варькин счастливый визг за кулисами.

Странное было ощущение. Она и радовалась, и пугалась. И еще – ей казалось, что все это происходит не с ней. Что она спит и вот-вот проснется. Как в том ее сне, где она танцевала вальс в большом зале с тяжелыми портьерами. А между тем дядька зачитал фамилию победительницы конкурса, и Аня не удивилась, услышав имя Жанны Козловой. Впрочем, это уже не имело никакого значения.

Дядька – его фамилию Аня так и не услышала – вручил победительницам грамоты и банковские чеки. Мальчишки из пятого класса, тоже из их школы, дали каждой из участниц по гвоздичке, и на этом конкурс закончился.

Жанна стояла в стороне, наслаждаясь ролью первой красавицы школы. Она еще не знала, что отчим сослужил ей плохую услугу, устроив этот конкурс. После этого отношение к ней резко переменилось. Вика перестала с ней разговаривать, а остальные… Некоторые стали заискивать, как перед дочерью главного спонсора, но большинство сторонились. Но это станет ей ясно гораздо позже, а сейчас был ее звездный час!

А к Светке и Ане подошли другие девчонки, обнимали, поздравляли, и Аню удивило, что все считали ее победу как нечто само собой разумеющееся. Никого как будто не удивило то, что все годы она пряталась в тени своих более ярких одноклассниц. Наоборот, все восторгались ее танцем и тем, как она выглядит. И даже если у кого-то была какая-то обида за то, что выигрыш прошел мимо, то об этом никто не заикался.

Растерянная и смущенная неожиданной победой, Аня не сразу расслышала призыв к вниманию. Постепенно все утихли, и Валентина Семеновна, постучав для проверки по микрофону, сказала:

– А теперь победительницы конкурса скажут несколько слов!

Аня снова растерялась. Танцевать перед народом – еще куда ни шло, но выступать с речью – вот так, без подготовки – это уж слишком!

Зато Жанна, видимо, хорошо отрепетировав дома, гладко и с выражением произнесла слова благодарности учителям, родителям и руководителям банка. Девчонки сдержанно захихикали у нее за спиной, но королева красоты ничего не замечала. Она еще что-то говорила, пока Аня пыталась сообразить, что же ей самой сказать народу. Отвертеться не удастся, это ясно. Хорошо еще, что следующей вызвали Свету. Аня еще раз обвела взглядом зал и неожиданно увидела глаза Никиты. Он на этот раз смотрел прямо на нее. У девушки перехватило дыхание и сердце забилось так, словно сейчас выпрыгнет.

Он смотрел на нее, и глаза его спрашивали: «Ты мне веришь?»

«Верю», – ответила взглядом Аня, но понял ли он?

– А теперь Аня Морозова! – услышала она чей-то голос и поняла, что ее приглашают выступить.

Девушка подошла к микрофону, поправила его и слегка откашлялась. Она еще не знала, что сейчас скажет, мысли метались в голове. Аня вновь посмотрела на Никиту и вдруг поняла, что нужно делать. На душе стало спокойно и ясно.

– Я очень рада, что выиграла сегодня, – негромко начала она. – Не только потому, что это очень здорово, когда выигрываешь. Еще и потому, что за эти дни, когда я готовилась к конкурсу, я поняла, как нужно, чтобы рядом с тобой были хорошие друзья. Без них у меня ничего не получилось бы. Так что моя победа – это и их победа. Я надеюсь, вы знаете, о ком я говорю. И еще: хочу сказать одну очень важную вещь, – Аня посмотрела на Никиту и только для него произнесла: – Иногда случается, что не веришь человеку, который заслуживает доверия и… любви. Прошу вас, не делайте ошибок.

Никита – одну секунду! – смотрел на нее недоверчиво, но вдруг просиял. Девушка облегченно перевела дыхание и отошла от микрофона. Зал зааплодировал, все стали вставать, хлопать сиденьями кресел и с шумом пробираться к выходу.

Аня тоже повернулась, чтобы идти, и вдруг поняла, что на сцене не было Вики. Бывшая королева класса, или даже школы, бесславно бежала.

Когда, уходя со сцены, Аня шла вместе с другими девушками по длинному коридору, то в глубине зеркала, которое было в его конце, увидела незнакомую красивую девушку в красном платье и даже не сразу поняла, что это идет она сама. «Как! Эта яркая, уверенная в себе девушка – я?! Не может быть!»

Но это была она. Аня даже приостановилась – все-таки Маринка наложила слишком яркий макияж! – но ее утащили в десятую комнату переодеваться.

Когда она, уже в привычной куртке и брюках, вышла из комнаты с пакетом в руках, ее встречала целая толпа. Варя, Маринка, родители… А чуть в стороне стоял Никита. Увидев Аню, он улыбнулся ей, правда, подходить не стал: слишком много народа. Поднес руку к уху в международном жесте – «позвоню!», кивнул и ушел.

Аня улыбнулась ему вслед, но останавливать не стала. Зачем? Он позвонит, раз обещал. Мама поздравила ее с победой, а папа – с возможностью заниматься на курсах английского.

– Ведь это именно то, что ты хотела!

Из комнаты вышла Света:

– А где Женя?

– Он внизу ждет, – пояснила Варя.

– Отлично. Ну что, в Макдоналдс? – Светка обняла Аню и Варю.

– Мам, можно? – посмотрела Аня на родителей.

– Конечно, – улыбнулся папа. – Давай свои вещи.

Он забрал у нее пакет с платьем, дал деньги и посоветовал долго не гулять.

– А то такие красивые, да без охраны… – пошутил он.

– Как это без охраны? – раздался Васькин голос, и Варя покраснела. – Не беспокойтесь, доставим в целости и сохранности.

– Кто тебя звал? – засмеялась Марина, но Васька ничуть не смутился:

– Добровольное охранное общество к вашим услугам!

Тут расхохотались все, и Анины родители пошли к выходу.

Девчонки – тоже, вместе с Васькой. На улице их встретил Женя, и всей компанией они двинулись в ближайший Макдоналдс.

На улице потеплело. Солнце, к сожалению, пряталось за сплошной серой пеленой облаков, но никто этого не замечал. Всем казалось, что воздух вокруг просто светится. Наверное, это был отблеск счастья? По крайней мере, Аня была совершенно счастлива.

Весь день до вечера они смеялись, вспоминали, как все было.

– Интересно, когда покажут конкурс? – задумчиво спросила Марина. – Хотелось бы посмотреть, как сняли.

– Что сняли? – насторожилась Аня.

– Ну, в зале ведь было телевидение, а ты не заметила? – удивилась сестричка.

– Я ничего не заметила.

– Я тоже, – вмешалась Света. – И если честно, то не заметила бы даже слона, если бы он там был.

Остальные рассмеялись и объяснили победительницам конкурса, что в зале присутствовали тележурналисты с камерой, вели репортаж, но, когда его будут показывать, никто не знал.

– Ладно, – махнула рукой Светка. – У Валентины потом спросим, она должна знать.

Уходить домой никому не хотелось. Правда, Женя довольно быстро попрощался – ему надо было на репетицию, а остальные еще долго сидели за столиком и говорили обо всем на свете.

Домой Аня с Мариной пришли почти в девять, и почти сразу зазвонил телефон. Оказалось, что приехала Маринкина мама из командировки! Она свернула все дела и вырвалась раньше, чем рассчитывала. Марина обрадовалась, тут же собрала чемодан, обняла Аню:

– Увидимся! Приезжай ко мне в Англию, я тебе страну покажу, поездим…

Одну ее домой не отпустили, Анин папа отвез Марину на машине. Ане было грустно – она так за эти дни привыкла к тому, что рядом есть классная подружка! И комната ей показалась пустой…

Через некоторое время – Аня уже собиралась укладываться спать: устала за день! – зазвонил телефон.

Аня почему-то решила, что это Варька, и, не посмотрев, от кого звонок, весело сказала в трубку:

– Алло!

– Здравствуй…

Никита!

– Здравствуй, – ответила Аня и замерла, ожидая продолжения. Она почти не дышала…

Он помолчал немного, потом спросил:

– Можно пригласить тебя в кино?

От неожиданности Аня выпалила:

– Да!

– Хорошо! – обрадовался он. – Я завтра утром позвоню. В десять.

– В десять, – подтвердила Аня. Она хотела бы поговорить еще и еще, но тут мама из коридора спросила, идет ли она в ванную. Аня сбилась с мысли, сказала: «Пока» – и повесила трубку.

Аня еще долго не могла уснуть в эту ночь. Вспоминала – как все началось, как репетировала, как прошел конкурс, сколько было проблем. И Никита – она чуть было его не потеряла, только-только найдя… А сейчас ей казалось, что все проблемы позади. И впереди – только радость.

Эпилог

Прошло две недели. В Аниной жизни не так уж много и изменилось. Она продолжала ходить в школу, правда, каждый день после уроков они с Никитой гуляли или шли в кино.

Синхронным плаванием она продолжала заниматься, но теперь это было не единственной отдушиной в ее жизни, а просто интересным делом.

С Варей дружили по-прежнему. Только свободного времени у той было все меньше и меньше. После того как Динка вышла замуж, в ее институте прокатилась волна свадеб. И все невесты хотели шить свадебное платье только у Вари! Мало того, что платье оказалось необыкновенно красивым, так еще прошел слух, что оно приносит удачу. И правда, день венчания Дины выдался необыкновенно солнечным, а когда молодые выходили из церкви, шел небольшой дождик, что, как известно, предвещает семейное счастье. И никаких неприятных заминок, которые иногда случаются, когда собирается такая куча народу, не было. Так что заказами Варя была просто завалена. Она и радовалась этому, и огорчалась. Радовалась по понятной причине – постоянный заработок давал уверенность в том, что им будет что есть и что Женьке хватит денег на поездку на международный конкурс, даже если спонсор разорится. А огорчалась оттого, что свободного времени почти не было и сходить в кино с Васькой не всегда удавалось.

Васька попритих в классе и больше не высказывался громогласно по каждому поводу. Он быстро понял, что Варе это не очень нравится. И вообще он оказался сообразительным парнем и к Варе относился очень серьезно.

Жанна гордо ходила по школе дней десять, а потом как-то сникла. Вика с ней не разговаривала. Аня не понимала почему – ведь первое место просто никому не отдали бы, кроме Жанны, а то, что остальные места достались ей и Светке, так это так получилось. Как сказали Ане, на комиссию произвели неизгладимое впечатление Анин салат и Светкино жаркое. Ну и танец сыграл не последнюю роль.

А потом Аня догадалась: Вика настолько привыкла, что в этой дружбе она играет главную роль, что не смогла пережить поражения. К тому же Никита уже не провожал ее домой. Вернее, она его не провожала.

Кстати, их конкурс показали по телевидению, но только по кабельному районному каналу. Сюжет был очень небольшой, всего минут пять, не больше, и к тому же основную часть времени показывали танец Жанны и момент вручения наград. Хотя и Светкин чарльстон, и Анин вальс тоже промелькнули.

После конкурса в школе что-то изменилось. Правда, может быть, это изменилась сама Аня? По крайней мере, на Восьмое марта старшеклассники устроили такой великолепный концерт для всей школы, что им учителя потом благодарность объявили. Аня на этом концерте танцевала свой вальс вместе с Васькой, и никто над ним не смеялся. Жаль, что Марина на концерт не смогла прийти – она уже уехала в Англию.

Оттуда она прислала письмо по электронной почте, на трех листах. В каждой строчке были восторг и счастье. Оказалось, что ее подруга Джейн не имела к Майклу никакого отношения. Просто Майкл, когда узнал, что она приглашает Марину к себе в гости, попросил пригласить и его тоже. Он хотел сделать Марине сюрприз – она приедет, а он ее там уже встречает! Но Джейн проболталась об этом кому-то, злые языки передали Марине, приврав и разукрасив, та запсиховала и уехала, никому ничего не сказав. А Майкл метался по Лондону, ее разыскивал. Аня даже удивилась – она-то думала, что англичане хладнокровные и чопорные! Оказывается, не все. Майкл, к примеру, когда Марина вернулась, чуть с ума не сошел от радости. По крайней мере, она так уверяла.

Ну и хорошо. Аня была очень за нее рада.

Женька выиграл Российский конкурс бальных танцев с огромным преимуществом. Теперь поедет на Европейский конкурс, но и там у него шансы высокие, как Варя сказала. А ей можно верить. Кстати, она сшила Васькиной партнерше Элеоноре платье. Шикарное. Денег за работу брать не стала ни в какую, поэтому папа этой девочки теперь им в квартире ремонт делает и тоже деньги брать отказывается.

У Васьки с танцами тоже неплохо получается, но он не собирается связывать с ними всю свою жизнь. После школы он будет поступать в институт – станет компьютерщиком. Элеонора одна, без партнера, не останется. Женька сказал, что его Наташа танцует еще только год, а потом ее парень, Толик, заканчивает институт, они поженятся и сразу уезжают в Германию – к его родителям. Женя ходил на выступление Василия и Элеоноры, где они выиграли первое место, и Васькина партнерша произвела на него впечатление. Он сказал, что через год она как раз дорастет до взрослого уровня и сможет танцевать с ним вместе. Так что все очень хорошо получается.

А жизнь шла своим чередом. Странный и прекрасный сон про бал в огромном зале Ане больше не снился. Она немного жалела об этом, иногда вспоминая то ощущение полета, которое было во сне. Но это неважно. Теперь ощущение полета у нее очень часто случалось наяву. И музыка звучала в душе.

А это главное – чтобы музыка звучала…

Глава 1

«Я к вам пишу…»

Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Как и с позавчерашнего, и с позапозавчерашнего. Инна хорошо понимала, что ЭТО не изменится никогда, но все же каждый день пристально разглядывала себя в зеркало. Конечно, разве может уменьшиться огромный нос? Увеличиться – это пожалуйста. А вот стать ни с того ни с сего меньше – вряд ли. В сравнении с замечательным украшением ее лица хуже дела, пожалуй, только у Буратино в компании с одним известным карликом. А глаза? Ну что за цвет у них – грязно-зеленый в бурую точечку! У всех девчонок в классе глаза как глаза: серые, голубые, карие. А у нее – нате вам: какая-то болотная жижа, а не цвет! И волосы… Ну почему у нее такие жидкие и тусклые волосы? Их даже до плеч отращивать не имеет смысла: станут висеть тонкими пегими прядями.

Инна давно поняла, что не красавица, но сейчас ощутила это особенно остро и больно. Дело в том, что в школе объявили подготовку к конкурсу красоты среди девочек восьмых-одиннадцатых классов под названием «Школьная жемчужина». Конечно, она не будет в нем участвовать. Какой смысл? Но если честно, то ей очень хотелось бы.

Инна сбросила халатик, погасила свет и легла в постель. Сон не шел. Она попыталась представить себя на конкурсе в алом атласном платье с кринолином, в котором видела по телевизору новую мисс Вселенная. Нет… Пожалуй, это даже представить невозможно. К Инниной-то почти мужской стрижке – и кринолин? Все равно, что к кроссовкам – декольтированное платье и шляпа с перьями. «Очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь», – вспомнила она слова Золушки из замечательного старого фильма и подумала, что они как раз о ней. Вот бы Инне тетушку-фею, а в приятели того кудрявого мальчика из фильма, который учится быть волшебником! Она бы тогда… Нет! Хватит мечтать о том, чего никогда не может быть! Она живет не в сказочном королевстве, а в обыкновенном городе, и завтра ей придется вместо танцев с принцем на балу писать контрольную работу по алгебре.

– Спасибо, – небрежно бросила Инне Дана Язневич и сунула ей в руки пособие по математике, которое брала у нее для подготовки к контрольной.

– На здоровье! Не жалко, – Инна пожала плечами в спину Язневич и проводила ее взглядом.

Вот она – та самая, которая считается первой красавицей их класса. Честно говоря, Дана ей не очень нравилась. У нее были небольшие и какие-то плоские темно-карие глаза. На круглом бледном лице они казались инородной, не очень удачной аппликацией. А ее губы, тонкие и слишком красные, напоминали Инне те длинные минусы, которые так любила использовать в своей практике географичка Анна Семеновна по прозвищу Недремлющее Око.

Но Дана с первого класса отличалась от всех девчонок. Ни у кого не было таких ярких школьных рюкзачков с десятками молний, накладных карманчиков и брелоков, как у нее. Никому мамы за все годы учебы так и не смогли завязать банты большего размера и более яркой расцветки. Только Язневич имела такое удивительное имя – Видана. Все знали, что оно составлено из первых букв имен ее родителей, Веры и Ивана, а также слова «дана» с ударением на последнем слоге. Получалось, что Видана была дана Вере и Ивану. Никто нигде и никогда не встречал больше таких удивительных имен.

Вот и сейчас только Дана имела набор французской косметики в белом кожаном футляре, от которого приходили в состояние полного отпада даже одиннадцатиклассницы. Только она одна из параллели восьмых классов ходила по школе в узких черных бриджах, насборенных по боковым швам, в обтягивающем красном свитерке, коротком и периодически обнажающем жемчужную бусинку пирсинга на пупке, и в туфлях с длинным, узким, загибающимся вверх носком. Любой другой девочке этот обнаженный пирсинг вышел бы боком, только не Дане, богатенький отец которой на благотворительных началах оснастил кабинет информатики новыми компьютерами. Собственно, она и пособие-то по алгебре брала напрасно: ни один учитель, исключая только уже упомянутую географичку, не посмел бы поставить Язневич «три», не говоря уже о «двойке».

Инна еще раз глянула вслед Дане и машинально, одним движением, пролистнула страницы пособия. Из его глубин вылетел, описал плавную дугу и приземлился у ее ног сложенный пополам листок из тетради в клетку. Инна подняла его, развернула и прочла: «Ты мне нравишься. А.». У нее дрогнули руки, и листок опять упал к ногам. Инна еще раз подняла его, воровато оглянулась по сторонам, быстро сунула записку в карман и пошла к кабинету математики.

Она села на свое место и достала тетрадь. По-прежнему дрожащие руки не слушались и никак не могли вырвать из нее двойной лист для контрольной. Инна испортила полтетради, а потом, сжимая в руках обрывки бумаги, погрузилась в тревожные и вместе с тем очень приятные размышления. Неужели это ей? Неужели она вместе со своим жутким носом кому-то понравилась? Вот так подарок! Такого не смогли бы ей сделать даже Золушкина фея со своим малолетним помощником-полуволшебником! Интересно, кто же этот «А.»? У них в классе трое мальчиков имели фамилии на «А»: Авдеенко Саша, Алейников Кирилл и Агеев Дима. Неужели это…

Инна уже хотела с чувством и толком перебрать претендентов по одному, но весьма неприятная догадка заставила ее отказаться от этого столь сладкого занятия. Она вдруг вспомнила, что пособие ей отдала Дана. Наверняка, это ее записка. Конечно, чего ей ее беречь! У нее таких записок, скорее всего, тысячи. Одной больше, одной меньше – невелика потеря. А она-то, глупая, размечталась! Инна разочарованно усмехнулась, с удивлением оглядела гору рваных двойных листков и аккуратно, твердой рукой вырвала последний, оставшийся целым лист.

Говорят, если попросить человека не думать о белой обезьяне, то даже тот, кто никогда в жизни не загружал свой мозг размышлениями о человекообразных, начнет против своей воли думать только о ней. Такой обезьяной для Инны стала обнаруженная в пособии записка. Как ни заставляла она себя забыть про нее, мысли продолжали методично возвращаться к одноклассникам, которые могли бы подписаться буквой А.

В конце концов Инна решила, что не случится ничего плохого, если она попытается вычислить, кто из них прислал Язневич записку. Так, из чисто спортивного интереса…

Первым по списку идет Сашка Авдеенко. Дана, конечно, ему нравится, но, похоже, у него никакой надежды нет. Простоват Сашка для Язневич. Авдеевские кроссовки родной фирмы «Динамо» никогда не смогут ступать рядом с туфлями от… Инна призадумалась. Пожалуй, она не сможет назвать фирму, в обуви которой дефилирует по школе Данка. Она, эта навороченная фирма, не для простых людей со скромным достатком. Однако Сашка все же по двум параметрам годится в авторы записки: он ведь, кроме того, что Авдеенко, еще и Александр. То есть и имя у него на «А». Интересно, а мог ли Сашка обратить внимание на нее, Инну (если все-таки взять да и предположить, что записка написана ей, а не Дане)? Вряд ли… Никогда она не замечала за ним повышенного интереса к собственной персоне. Да разве только Авдеенко не балует ее вниманием? Инна мрачно усмехнулась. Она вообще никому не интересна. Ладно, не стоит сосредоточиваться на грустном.

Следующим по списку идет Алейников Кирилл. Еще в прошлом году все спокойно называли его Киркой. В этом году Алейников от всех потребовал, чтобы называли его только полным именем, и на «Кирку» принципиально не откликался. Собственно, кандидатуру Кирки-Кирилла можно было и не рассматривать. Он был единственным парнем их 8 «Б», который терпеть не мог Язневич. В прошлом году он предлагал Данке свою дружбу, но она высмеяла его прилюдно, предложив «сначала хоть немного подрасти». Тогда он действительно был ниже ее на целую голову. Теперь Кирилл ровно на столько же перерос Данку, но попыток подружиться с ней больше не предпринимал, так как, похоже, простить ей своего прошлогоднего позора не мог. Зато он мог бы заметить ее, Инну. Кирилл, еще будучи низкорослым Киркой, ей всегда нравился, может быть, потому, что отличался от всех. Единственный в классе, он носил не стрижку, а волосы до плеч. Он гладко зачесывал их назад и заправлял за уши. Кончики волос, которые сзади спадали на джинсовку, закручивались в колечки, и на висках и лбу Кирки тоже слегка кудрявились прозрачные прядки. Инна снова усмехнулась, но уже не мрачно, а печально, понимая всю несостоятельность своих мечтаний об Алейникове.

Агеев Дмитрий? Что ж, он вполне мог написать записку Данке, а вот Инне – никогда. Они были врагами еще с пятого класса, когда сидели за одной партой, – из-за какого-то пустяка они разодрались, и победителем некстати оказалась Инна. Их рассадили подальше друг от друга в разные места и даже на разные ряды, и с тех пор Агеев так же ненавидел Инну, как Алейников – Видану Язневич.

Еще в 8 «Б» есть два парня, у которых имена начинаются на «А»: Перепелкин Андрей и Яковлев Артем. Последнего Инна сразу отмела: не годится он в авторы записки ни Дане, ни ей. У него в самом разгаре недавно завязавшийся роман со Светой Петровой, и до других девочек ему нынче нет никакого дела. Теперь Перепелкин Андрей, конечно, по примеру многих, очарован богатенькой Язневич, и никогда он без надобности дольше секунды не смотрел на Инну Самсонову. Это ее ничуть не огорчало, поскольку у нее самой Андрей не вызывал никаких эмоций. Одноклассник как одноклассник – и ничего более.

Так что по всему выходило, что тот, кто никогда бы не написал записку Данке, больше всего был симпатичен Инне. Вместо радости этот вывод окончательно поверг ее в уныние. Никогда Алейникову не сможет понравиться ее нос. У него-то самого он вон какой: ровный, прямой и весьма умеренной длины.

Глава 2

Обойдемся без противогаза!

Каждый класс на школьный конкурс красоты должен был выдвинуть из своего коллектива одну самую достойную девушку. Ольга Ивановна, классная руководительница 8 «Б», предложила провести свой, местного значения, конкурс, в котором примут участие абсолютно все их девчонки. Призовых мест будет три. Для обладательницы первого места призом станет участие в школьном конкурсе, а двум другим девочкам вручат подарки, на которые еще с прошлого года остались деньги в общей кассе, организованной родительским комитетом.

У Инны от страха сразу сместилось со своего места сердце и, похоже, стало биться в абсолютно неположенном ему месте. Ей совершенно не хотелось оказаться самой страшной из конкурсанток. Ведь если она выйдет демонстрировать себя среди одноклассниц с нормальными носами и глазами традиционного глазного цвета, то даже те, которым не было до нее дела, вынуждены будут приглядеться и ужаснутся ее уродству. Она не успела еще придумать, каким образом поприличнее, не привлекая к себе особого внимания, отказаться от участия в конкурсе, как ее самая близкая подруга Лида Логинова сказала:

– По-моему, все это не имеет смысла. Победит все равно Язневич. Не надо и огород городить.

– Это еще неизвестно, – отозвалась классная руководительница.

Инна осторожно глянула на Данку. Та сидела полная такого достоинства и спокойствия, что было ясно – она нисколько не сомневается в собственной победе.

– А кто будет в жюри? – спросила Света Петрова.

– Я думаю, наши мальчики, – ответила учительница. – А мой голос пригодится для того, чтобы в случае необходимости разрешить спорную ситуацию.

– Ну, я же говорила! – рассмеялась Логинова. – Наши мальчики, – и она с презрением обвела их глазами, – как один проголосуют за Данку. Так что, Ольга Ивановна, записывайте сразу ее, чтобы мы зря и не надеялись.

– А мы сделаем так, что никто не догадается, где Дана, а где, например, ты, Лида! – хитро улыбнулась Ольга Ивановна.

– И как это? – все еще недовольным тоном спросила Логинова.

– Этот вопрос предлагаю обсудить с девочками отдельно, а мальчиков давайте отпустим по домам. Надеюсь, возражений не будет?

Возражений, конечно же, не было.

Когда мальчишки покинули территорию, Ольга Ивановна предложила костюмы готовить всем вместе в классе, а выступать – в масках с полностью закрытым лицом.

– Ничего себе конкурс красоты – с закрытым лицом? – усмехнулась Язневич. – Может, нам вместо масок лучше противогазы надеть? В кабинете ОБЖ этого добра полно!

– Напрасно иронизируешь, Дана, – недовольно покачала головой учительница. – Мне хочется справедливости и непредвзятости. Все знают, что ты можешь позволить себе платье от великих кутюрье, и уже только оно одно произведет фурор. А что прикажешь делать остальным девочкам – локти кусать, оттого что их родители менее материально обеспечены, чем твои?

– И что вы мне предлагаете? В половую тряпку завернуться, чтобы всем угодить? – с вызовом выкрикнула Дана.

– Зачем же такие крайности? – спокойно отреагировала Ольга Ивановна. – Я предлагаю собрать деньги, купить разноцветного дешевого ситца или марлевки и под руководством вашей учительницы труда сшить всем интересные, нетрадиционные наряды.

– Ага! И в этом ситце соревноваться на школьном конкурсе с одиннадцатиклассницами, которые разоденутся в пух и перья? – не унималась Язневич.

– До школьного конкурса еще надо дожить. Условий пока не объявляли, поэтому о нем будем думать после. Но тебе, Дана, если ты так уверена в себе, никто не мешает начинать шить умопомрачительное платье прямо хоть для «Петербургской жемчужины».

– Какими бы масками или противогазами мы ни прикрывались, все равно мальчишки узнают нас по голосу, – заметила Лида.

– Я все продумала, – ответила ей Ольга Ивановна. – Сначала пройдет большая часть состязаний, где голос совершенно не нужен. Это могут быть конкурсы платьев, масок, танца, быстрого приготовления сладкого блюда. Или сервировки стола, или еще какой-нибудь другой. Ребята будут сдавать свои листочки с баллами за каждый конкурс отдельно, чтобы исключить последующие исправления. И после этой, анонимной, части «Жемчужины 8 «Б» определятся победительницы. Последним предлагаю провести конкурс, где девочки расскажут что-нибудь о себе, уже сняв маски. Можно, конечно, придумать и что-то другое. Это пока только, как говорится, «рыба». То есть план, наметки. Вы все можете предложить что-нибудь свое.

Девочки еще пошумели, обсуждая план Ольги Ивановны, высказав варианты проведения конкурса своего 8 «Б». Но потом все пришли к выводу, что предложения классной руководительницы самые удачные и подлежат лишь самой незначительной корректировке.

Инна тайком наблюдала за Язневич, которая демонстративно смотрела в окно, не принимая участия в обсуждении. Инне казалось, что Дана с минуты на минуту вскочит со своего места и вообще откажется принимать участие в конкурсе, но та молча просидела все собрание до конца. Скорее всего, она, хоть и презирала всякие там ситцы с масками, победить хотела и на этих условиях.

Домой Инна шла возбужденная и растревоженная. Она не могла представить, как будет танцевать одна перед всем классом. Да у нее просто не хватит смелости! Она растеряется и перепутает все фигуры. Но если она даже сможет взять себя в руки и все у нее получится лучше всех, то последний конкурс со снятой маской перечеркнет достигнутое. В конкурсе КРАСОТЫ она, носатая, с болотного цвета глазами, Инна Самсонова, победить не может.

Глава 3

Трудный выбор

На следующий день в школе вывесили наконец долгожданное объявление о том, что конкурс «Школьная жемчужина» состоится в канун Нового года, 25 декабря. Девочки восьмых – одиннадцатых классов должны будут, помимо своей неземной красоты, продемонстрировать еще и собственноручно сшитое платье, исполнить песню, танец и подготовить себе рекламное выступление на английском языке. Зрителям обещали, что они тоже будут при деле, так как смогут путем тайного голосования выбрать «Мисс зрительских симпатий».

Инна Самсонова очень внимательно прочитала объявление до последней буквы «ы» в подписи «Администрация школы» и, вместо того чтобы обрадоваться, огорчилась окончательно. Исходя из условий школьного конкурса, на «Жемчужине» своего класса девчонкам придется еще и петь. Это было уже свыше Инниных сил. Станцевать она, может, как-нибудь и умудрится, а вот спеть… Последний раз она пела соло в средней группе детского сада знаменитую песню про день рождения, который, к сожаленью, только раз в году. И то, кажется, всего один куплет – тот, что про бесплатное кино и эскимо… Так что, дело ясное, надо отказываться. На почетное звание «Школьной жемчужины» она не претендует, поэтому ей совершенно не обязательно позориться перед своими одноклассниками. Принятое решение окончательно успокоило Инну, и она с самым независимым видом пошла на литературу.

На четвертом этаже одноклассницы Инны сбились в стайку у окна напротив кабинета русского языка. У соседнего окна с отрешенным лицом стояла в полном одиночестве Видана Язневич. Инна поколебалась немного и выбрала окно с Язневич.

– И чего это мы такие мрачные? – спросила она Дану.

– Да на наших девчонок смешно смотреть! Абсолютно помешались на конкурсе красоты. А ты глянь хотя бы на Мамаеву! Тоже мне – «жемчужина»!

Инна послушно посмотрела на Тоню Мамаеву, хотя и так прекрасно знала, что она собой представляет. Она, Инна, даже со своим буратиньим носом и глазами цвета болотной тины, все-таки имеет шанс хотя бы на предпоследнее место в «Жемчужине 8 «Б», а вот Тонька…

Антонина Мамаева была здоровой, высокой и неуклюжей девчонкой, которая, продвигаясь в классе вдоль рядов, вечно сбивала с парт учебники и тетради, а если пыталась их поднять, то непременно въезжала локтем кому-нибудь в лицо. Поговорка времен татаро-монгольского ига «Будто Мамай прошел…» придумывалась, очевидно, и в расчете на возможное появление в 8 «Б» Тони Мамаевой. В этом году она, правда, несколько постройнела и даже приобрела некоторую уверенность в движениях, если не сказать своеобразную грациозность, но все равно при ее приближении одноклассники старались на всякий случай обеими руками придерживать учебники на краю своей парты.

У Тоньки-Мамая были прямые жесткие волосы соломенного цвета, остриженные по плечи. Ровно один день после парикмахерской они еще напоминали заказанную Антониной прическу «каре», а потом непослушные жесткие пряди разъезжались в стороны, и казалось, будто на голову Мамаевой надет небольшой соломенный шалаш. Из него клювиком выглядывал остренький носик и периодически показывались очень крупные и пухлые губы. Между собой девчонки называли Тоньку Страшилой, но не со зла, а потому что она очень напоминала одноименного и весьма симпатичного героя из знаменитой сказки про Изумрудный город.

– Я, знаешь, тоже не лучше, – самокритично заметила Инна.

Язневич внимательно оглядела ее, будто видела впервые, и помотала головой:

– Не скажи… В тебе изюминка есть…

– Да? – удивилась Инна и тут же добавила: – У меня даже не изюминка, а… целая груша, которую нельзя скушать…

– Ты про что? – вскинула тонкие бровки Дана.

– Будто не знаешь? – почему-то рассердилась на Язневич Инна и перешла от нее в компанию у соседнего окна.

– А я считаю, что все должны быть в равных условиях! – горячилась Лида Логинова. – Ткань у всех должна быть одна! Ольга Ивановна говорила же: соберем деньги и купим всем одинаковую!

– Нельзя, чтобы была одна ткань!

– Ольга Ивановна такого не говорила!

– Конечно, не говорила!

– Мне, к примеру, желтый не идет.

– А мне – синий.

– А мне нельзя с крупным рисунком – он меня полнит!

– А я не люблю цветочки!..

Девчонки наступили на Лиду.

– Тогда будет несправедливо! – не соглашалась Логинова. – Кто-нибудь купит себе такую навороченную ткань, что другим сразу и соревноваться расхочется. Как ты думаешь, Инка? – заметила она подошедшую Самсонову.

– Я думаю, Лида, что девчонки справедливо возмущаются. Должна быть хоть какая-то свобода для творчества. Заодно, кстати, выяснится, у кого лучше вкус. Мы ведь договорились покупать самую дешевую ткань. А значит, ни с расцветкой особо не разбежишься, ни с фактурой.

– Ну, хорошо, – нехотя согласилась Логинова. – Пусть каждый сам выбирает себе ткань в пределах обозначенной суммы, а фасоны, я думаю, все же надо обговорить.

– Здрасте пожалуйста! – возмутилась Алена Глазкова, вторая по красоте девочка 8 «Б» после Виданы Язневич. – С какой это стати? Ольга Ивановна говорила как раз обратное! Что же это за конкурс платьев, если и ткани одинаковые, и фасоны? Ты уж совсем ничего не соображаешь, Логинова!

Прозвенел звонок на урок, и девочки, нехотя оторвавшись от обсуждения самой животрепещущей на сегодняшний день темы, отправились на литературу.

– Знаешь, Инна, – ткнула Самсонову в бок Лида. – У меня, пожалуй, нет никаких шансов! Мне ни за что не придумать фасон. Ну… не умею я… Я вообще платьев не ношу. Только джинсы да футболки с джемперами. Может, поможешь мне что-нибудь придумать?

– Да я тоже в этом не очень разбираюсь. Последнее платье у меня было, кажется, в третьем классе: на выпускном утреннике при переходе в среднюю школу. Беленькое такое, с розовенькими бантиками по подолу. Но придумать что-нибудь, мне кажется, даже будет интересно! А может, в журналах чего подберем… – ответила ей Инна, тоже предпочитавшая джинсы. Причем она напрочь забыла, что пять минут назад окончательно и бесповоротно решила вообще не принимать участия в конкурсе.

После уроков Инна с Лидой Логиновой отправились в соседний магазин «Ткани» и проторчали перед стойками и прилавками часа два. Чего там только не было: и шелка всевозможных цветов и степеней прозрачности, и муары, и вуали, и шифоны, и совершенно необыкновенные ткани с невозможными для произношения названиями. Больше всего Инну поразила нежно-лимонная прозрачная органза с золотистыми прожилками.

Она тут же представила себя в длинном платье из этой органзы, с королевским стоячим воротником и со шлейфом, который поддерживали бы по два бородатых карлика с каждой стороны. Почему именно карлика, Инна затруднилась бы ответить, но она видела их, как живых, – в малиновых бархатных камзолах, лаковых черных туфлях с золотыми пряжками и островерхих шапках с блестящими плюмажами.

– Хорош мечтать! – рявкнула ей в ухо Логинова. – Пошли к нашим тряпкам.

«Наши тряпки» занимали небольшой закуток и назывались весьма скучно, зато очень легко для произношения: ситец, сатин, фланель, бязь простынная. Исключение составляло полотно полотенечное, но это название даже читать не стоило, поскольку на платье данный материал никак не годился. Расцветки «наших тряпок» были соответствующие: однотонные блекло-сиреневые или грязно-розовые, набивные, – в невыразительную клеточку, с полосочками или, наоборот, необыкновенно выразительно усыпанные желтыми утятами и красно-синими мячиками.

– Да-а-а, – огорчилась Логинова. – Ну-ка представь меня в мячиках!

– А что? Оригинально! – улыбнулась Инна. – И, главное, ни у кого такого не будет!

– Ага, просто замечательно. Тогда уж лучше ничего не покупать и не шить. У моей мамы есть ночная рубашка в зайчиках и морковках. Она мне по длине как платье будет. Надену – и первое место, пожалуй, в кармане!

Самсонова сначала представила Лиду в зайчиках с морковками, потом – как разбегаются от нее в ужасе карлики в камзолах, теряя островерхие шапки и путаясь в длинных бородах, и рассмеялась на весь магазин. Закрыв рот обеими руками, она подошла к стойке, на которой с одной стороны висели негнущиеся сатины темных похоронных цветов, а с другой – пестренькие цветастые ситчики. Среди них Инна приметила наконец нечто, достойное внимания.

– Лид! Быстро сюда! – крикнула она подруге.

– Ну и что ты в этом нашла? – удивилась Логинова, брезгливо ощупывая черный ситец в мелкий розовый цветочек с крошечными зелеными листочками. – Его хорошо старушке на передник, а не на бальное платье.

– А ты посмотри, сколько вариантов: и розовые цветочки, и желтые, и красные, и даже оранжевые. Ой, а вот тут, гляди, белые и сиреневые! Если их как-нибудь скомпоновать поинтереснее…

– Да ну-у-у, – недовольно протянула Лида. – Во-первых, мне ни за что не догадаться, как это сделать, во-вторых, не можем же мы выступать в одинаковых платьях!

– Верно, не можем, – огорченно согласилась Инна и еще раз решила пройтись вдоль развешанных тканей. Чтобы ненароком не пропустить чего-нибудь интересного, она внимательно оглядела даже все варианты полотна полотенечного и бязи простынной и… именно там наконец нашла кое-что подходящее.

– Лида! Смотри-ка, что я отыскала! Вот – ткань простынная…

– Ну, ты даешь! Дома у нас и так простыней навалом.

– Да ты посмотри, какая тонкая ткань! Это не бязь, а что-то с синтетикой, значит, не будет сильно мяться. А цвет! Ты посмотри только, какой цвет – небесно-голубой, прямо к твоим глазам!

– Ты думаешь? – недоверчиво посмотрела на подругу Логинова, смяла в кулаке край материи и тут же отпустила его. Голубой комок мгновенно расправился, распрямился, а когда Инна еще и встряхнула ткань, то та оказалась первородно гладкой.

– Ну что? Берем? – спросила Лиду Инна.

– И тебе тоже? – потупила глаза Логинова.

– Нет, это тебе. А я потом куплю, когда рассчитаю, сколько нужно кусков того ситца в разноцветный цветочек.

– А шить как будешь?

– Ольга Ивановна обещала же нам помощь трудовички. Забыла, что ли? А фасоны из «Бурды» подберем. У меня этих журналов видимо-невидимо! Они, правда, старые, но это даже лучше: никто не догадается, откуда мы свои платья взяли. – Она еще раз заглянула в глаза подруге: – Ну, так что? Берем голубую ткань?

– Только под твою ответственность! – согласилась осторожная Логинова.

Глава 4

Полезные ископаемые против бального платья

– Безобразие! – возмущалась в 8 «Б» географичка Анна Семеновна по прозвищу Недремлющее Око. – Превратили среднюю школу в школу моделей! Про учебу все и думать забыли – одни прически и походки «от бедра» на уме! Я вот сейчас проведу «кастинг» по знаниям полезных ископаемых. Кто его не пройдет, имейте в виду, не увидит этой «Жемчужины» как своих ушей! И на педсовете я поставлю вопрос ребром: кто имеет «двойки» и даже «тройки», не имеет никакого права крутить хвостом на конкурсе. Думаю, это справедливо.

– Нет, несправедливо! – тут же возмутилась Алена Глазкова. – Красавицам вовсе не обязательно знать вашу географию на «пять» и «четыре».

– Это Мамаевой можно обойтись без географии! – безапелляционно заявила Недремлющее Око. – А красавицам просто необходимо ее знать, чтобы мимо Голливуда случайно не проехать.

– Они не проедут, потому как полетят на «Боинге» с секьюрити, массажистками, маникюршами и другими сопровождающими лицами, – заметил Кирилл Алейников.

– Я просто поражаюсь, какие слова знают нынешние молодые люди – cекьюрити, маникюрши… В мое время мальчики и выговорить бы этого не сумели! Штанга, бокс – вот настоящие мужские слова. А тебе, Глазкова, хочу заметить, что красота, как, впрочем, и молодость, – явление проходящее. Боюсь, что добираться обратно из Голливуда уже придется без «Боинга», – не собиралась сдаваться пятидесятилетняя Анна Семеновна. И по ее лицу было видно, как она сочувствует несчастным красавицам, которые по глупости и некоторой недоразвитости сомневаются в этом. Она снисходительно оглядела неприлично молодой 8 «Б» и добавила: – Так что прошу для «кастинга» по полезным ископаемым приготовить двойные листы.

Инна вспомнила, как недавно уродовала тетрадь по математике, выдирая листы для контрольной работы по алгебре, и опять подумала о записке с подписью «А.». Она посмотрела на Кирилла. Он что-то писал, склонившись к самому столу, хотя команды «на старт – внимание – марш» еще не было. Кирилл, почувствовав взгляд, обернулся, но, обнаружив, что именно она смотрит на него, снова уткнулся в свою писанину. Инна вздохнула, разгладила перед собой листок и погрузилась в тяжкие думы о полезных ископаемых.

Где-то в середине урока сидящая за Инной Алена Глазкова, толкнув ее в спину, впихнула ей куда-то под мышку записку и прошептала: «Передай дальше». Инна вытащила из-под руки бумажку. На ней сверху было написано одно слово – «Язневич». Инне очень хотелось развернуть записку и прочитать, но она не смела и глупо таращилась на сложенный в маленький квадратик листок бумаги. Когда она все-таки решилась передать записку дальше, Антонине Мамаевой, Недремлющее Око, как всегда, в очередной раз оправдав свое прозвище, незамедлительно оказалась рядом и ястребиными когтями выхватила из ее рук добычу.

– Та-ак! Поглядим, насколько грамотно нынче подсказывают! – заявила она, разворачивая записку. По мере чтения лицо географички вытягивалось и из ядовитого превращалось в виновато-брезгливое. – Мда-а, я как-то не подумала, что это послание может быть личным и к тому же таким отвратительным. Я же говорила, что конкурс красоты пробудит в вас самые низменные инстинкты, и была права! Потом администрация еще пожалеет, что меня не слушала! – Анна Семеновна смяла записку и бросила ее в мусорную корзину под своим столом. – Так! – хлопнула она в ладоши. – Не расслабляемся! До конца урока осталось пятнадцать минут.

В конце урока Инна совершенно забыла об инциденте с запиской, поскольку чувствовала, что не успевает достойно изложить свои глубочайшие знания по означенной в контрольной теме. Она очень удивилась, когда ее подруга Лида, отдав Недремлющему Оку свою работу, зачем-то резко склонилась над урной и что-то быстро оттуда выхватила. Инна удивилась еще больше, когда Логинова, дождавшись ее в коридоре, вдруг потащила ее в туалет для девочек, молча и грубо втолкнула в единственную кабинку и зашуршала перед ее носом какой-то смятой бумажонкой весьма непрезентабельного вида. Лида пошевелила губами, читая про себя записку, а потом трагическим шепотом объявила Инне:

– Все… У нас в классе завелись интриганы… Как это ни прискорбно осознавать, но кое в чем Недремлющее Око права.

Инна скромно молчала, ожидая продолжения, и оно незамедлительно последовало:

– Ты только послушай, что здесь написано: «Все равно не победишь! Папочка не поможет! Тухлыми яйцами забросаем!»

Поскольку у Самсоновой, еще глубоко погруженной в полезные ископаемые, ничего не отразилось на лице, Лида Логинова вынуждена была как следует тряхнуть подругу за свитер, чтобы та быстрей въехала в суть вопроса.

– Ты что, не понимаешь, что Данке угрожают?

– Да, ты права, – очнулась наконец Инна. – Гады какие! Данка еще ничего не сделала, а ей уже угрожают… Как ты думаешь, чьих это рук дело?

Логинова открыла дверку кабины, окинула взглядом собравшуюся в туалете мелкоту и, удостоверившись, что им по малолетству нет дела до «Школьной жемчужины», вновь щелкнула внутренней дверной задвижкой и продолжила:

– Версий у меня пока три. Первая: это сделал Алейников по причине всем известной ненависти к Язневич. Вторая: автор записки – Глазкова, которая спит и видит себя в короне школьной красавицы. Третья: все остальные.

– Особенно мне нравится последняя версия, – иронично заметила Самсонова. – Большой простор для следствия и воображения. Надеюсь, хотя бы нас с тобой ты исключаешь?

Логинова подозрительно оглядела подругу, шмыгнула носом и заявила:

– Честно говоря, если бы я тебя не знала с ясельного возраста, то тоже не исключила бы.

– Спасибо и на этом. – Инна щелкнула задвижкой, вышла из кабинки и, не глядя на Логинову, направилась на первый этаж, в кабинет труда девочек.

– Я тебе скажу, что ты совершенно напрасно обиделась! – виновато бубнила Инне Лида, раскладывая на столе рядом с подругой принадлежности для урока труда. – Я просто стараюсь сохранять беспристрастность.

– Ну и продолжай сохранять. Кто тебе мешает? – Инна отодвинулась от Логиновой на другой край стола.

Лида подтянула свои манатки поближе к Инне и снова принялась оправдываться:

– Не понимаю, чего ты злишься? Я же тебя ни в чем не обвиняю.

– Еще не хватало! А я не понимаю, чего ты так беспокоишься о Данке? По-моему, тебе совсем недавно тоже очень не хотелось, чтобы на «Школьную жемчужину» выбрали Язневич. Еще с Ольгой Ивановной пререкалась зачем-то.

– Ты не понимаешь… Уже началось… – прошептала ей в ухо Логинова.

– Что началось? – отшатнулась от нее Инна.

– Жесткая конкуренция. Вот увидишь, свалят Данку, за других примутся. Кто-то хочет провести свою претендентку или…

– Или что?

– Или… автор записки сама – девушка не промах.

– Совсем с ума сошла, – Инна покрутила пальцем у виска. – Это ж тебе не выборы президента или губернатора!

– Ничего не сошла! Кандидаток на звание первой красавицы нашей школы побольше будет, чем на президентский или губернаторский пост. Ты только посчитай, сколько девчонок учится у нас с восьмого по одиннадцатый классы!

Инна не успела это сделать, поскольку раздался голос учительницы труда Татьяны Васильевны:

– Самсонова! Логинова! О чем вы так напряженно спорите? Вы что, звонка не слышали?

Девочки тут же молча уселись на свои места.

Урок труда был посвящен обсуждению платьев, которые предстоит сшить для конкурса красоты. Прежде всего восьмиклассницы достали купленные накануне ткани. Кабинет тут же расцвел, как сад, от обилия разнообразных расцветок. У большинства девочек ткани были однотонными, потому что именно такими они видели шикарные бальные платья в кино и телевизионных передачах. Только перед Инной лежала небольшая стопка кусков ситца с цветочками разного цвета.

Самая красивая ткань, как всегда, оказалась все-таки у Даны Язневич: нежно-лиловая и вся в дырочках, обшитых по краю блестящей ниткой в тон.

– Конечно, папочка где-то достал… за бешеные деньги…

Инна не поняла, кто это сказал, но в классе тут же стих веселый гул и лица всех девочек обратились к Татьяне Васильевне.

Учительница подошла к Дане, которая мрачно молчала, скрестив руки на груди.

– Вы возводите на Язневич напраслину, – заявила Татьяна Васильевна, пристально разглядывая ткань. – Это обыкновенный хлопчатобумажный штапель, только с любовью отделанный. Если кто-нибудь еще хочет такие дырочки, я вам покажу, как обметывать их на машинке. Ничего сложного: как петли для пуговиц. Весь наряд, конечно, замучаешься продырявливать, а отделку такую вполне можно сделать.

– Ой! Глядите, что Мамай принесла! – засмеялась Света Петрова. – Это ж только на младенческие пеленки да подгузники годится – фланель байковая! Ну, ненормальная!

Восьмиклассницы, тут же забыв про Язневич, окружили Страшилу. Перед ней действительно лежала светло-желтая, слегка ворсистая фланель. Инна видела такую в том магазине, где они выбирали ткань для себя.

– Да-а-а, – протянула Логинова. – И расцветка подходящая, – как говорится, цвет детской неожиданности. Лучше бы ты, Тонька, в мячиках взяла или хотя бы в утятах. Они же рядом висели. Мы с Инкой видели.

Тоня в полном огорчении совсем спрятала лицо в соломенный шалашик своих волос и нахохлилась, как воробей под дождем. Учительница, раздвинув девчонок, взяла в руки мамаевскую фланель, осмотрела ее с таким же вниманием, как штапель Язневич, и заключила:

– Не расстраивайся, Антонина! Они тебе еще завидовать будут! Когда фланель состирывается, она действительно делается страшненькой: ворс скатывается и цвет становится грязным. А пока… вы только посмотрите, – она повесила ткань себе на руку и повернула к свету, – как золотятся ворсинки. Мы тебе, Мамаева, такое золотое платье отгрохаем, никто и не поверит, что оно всего лишь из жалкой фланели! Только работать придется аккуратно, чтобы не пришлось стирать.

Довольная Тонька вылезла из своего шалаша и с благодарностью посмотрела на учительницу.

Оставшуюся часть урока девочки снимали друг с друга мерки, а как только прозвенел звонок, помчались в столовую. Кабинет труда находился с ней рядом, и у них была надежда первыми занять очередь в буфет.

Со звонком на урок Инна с Лидой подошли к кабинету самыми последними. Из-за дверей не раздавалось ни звука. Татьяна Васильевна очень не любила, когда на ее урок опаздывают, и девочки с самыми виноватыми лицами вдвоем одновременно протиснулись в дверь кабинета. Никто на них не обратил внимания. Более того, никто даже не повернул к опоздавшим головы. Одноклассницы во главе с учительницей молча стояли вокруг стола Виданы Язневич. Инна с Лидой подошли поближе, и Логинова ахнула так громко, что все тут же заметили ее присутствие.

– Кто это сделал? – спросила она, расширившимися от ужаса глазами оглядывая нежно-лиловую ткань Даны. Она была расстелена по столу, и через все ее поле красным ядовитым маркером огромными кривыми буквами кто-то вывел: «И не надейся!»

– Пожалуй, ткань не спасти, – не отвечая на вопрос Лиды, сказала учительница. – Она все-таки дешевая, и если стирать, то, во-первых, сядет, во-вторых, потеряет цвет, в-третьих…

Она не успела договорить, потому что бледная Дана сгребла ткань в безобразный комок и бросилась к мусорной корзине. Пока она яростно запихивала материал в эту небольшую емкость, никто не проронил ни звука. Только Лида весьма выразительно посмотрела на свою подругу Инну Самсонову, как бы говоря ей взглядом: «Вот видишь! Я была права!»

Глава 5

Модильяни приходит на помощь

После последнего урока Логинова моментально убежала из школы, поскольку у нее был талон к зубному врачу, а Инна пошла в библиотеку, как и обещала классной руководительнице. Весь 8 «Б» по очереди отбывал там повинность по подклейке разваливающихся учебников, и пришел как раз Иннин черед.

Кроме еще парочки девчонок из параллельных восьмых она увидела там своего врага – Дмитрия Агеева, что было, в общем-то, неудивительно. Димка приходился библиотекарше не кем иным, как родным сыном, и довольно часто делал уроки под ее строгим родительским надзором.

Инна, не обращая на него никакого внимания, сразу прошла в конец библиотеки, где, как она знала, на столе разложены драные учебники и приготовлен материал для работы. Она успела заклеить бумажным скотчем только одну страницу учебника литературы для девятого класса, как на стул рядом с ней вдруг взял да и подсел Агеев.

– Что надо? – напряглась Инна, ожидая от него какой-нибудь гадости и одновременно удивляясь, как он может столько лет помнить об их младенческой драке.

– Говорят, Самсонова, сегодня у вас на труде произошло ЧП? – спросил он и сунул в рот кончик карандаша, который держал в руке.

– И кто же это говорит? – Инна удивилась скорости, с какой неприятное известие долетело до мужской части класса.

– Да вся школа уже в курсе.

– Не может быть! – еще больше удивилась Инна. – Дело-то всего лишь на прошлой перемене произошло. Врешь ты все, Агеев!

– Дуры вы, девчонки, – проигнорировал обвинение во вранье Димка. – Крыши у вас совсем набекрень съехали с этой «Жемчужиной».

– Тебе-то что за дело! – раздраженно бросила ему Инна и вновь принялась заклеивать учебник.

– Вообще-то, никакого. Жаль вас просто!

– С чего тебя так разжалобило, интересно?

– Неужели вы всерьез надеетесь переиграть одиннадцатиклассниц? Там такие девушки – просто модели. Куда вам до них!

– Я, конечно, точно не знаю, – ответила Инна, – но думаю, что возрастную категорию как-нибудь учтут, иначе, ты прав, соревноваться бесполезно и глупо.

Димка, по всей видимости, не ожидал, что она так скоро согласится с ним, и решил вернуться к предыдущему вопросу:

– А как ты думаешь, Самсонова, кто Данке такую подлянку устроил?

– Не знаю. Какой-то бессердечный человек.

– Железный Дровосек… – лениво проронил Агеев.

– Почему дровосек? – оторвалась от учебника Инна.

– Ну, как же! Помнишь, именно у Железного Дровосека не было сердца, а Гудвин ему потом вставил заменитель из какой-то тряпки.

– Тот сказочный Железный Дровосек был и без сердца добрым!

– А наш, стало быть, из настоящего железа.

– Слушай, Агеев, ты, может быть, что-то знаешь? Так лучше скажи, нечего тут из себя посвященного в тайны корчить.

– Ничего я не знаю. Так только – ассоциации…

– А еще каких-нибудь ассоциаций у тебя нет? Какой такой Дровосек может навредить в кабинете труда девочек? Может, скорее Дровосечиха?

– Не исключено, – согласился Димка. – А, кроме ассоциаций, у меня еще есть интуиция. И она подсказывает мне, что это только начало.

– И ты туда же! Прямо как Логинова! Тоже считаешь, что кто-то хочет протолкнуть свою претендентку?

– Не исключено, – еще раз повторил Агеев и вдруг улыбнулся. – А хочешь, Самсонова, сколотим тебе группу поддержки, и приз зрительских симпатий будет наш!

– С моим-то носом, – не смогла удержаться Инна.

– А что с твоим носом? – удивился Димка.

Отступать было некуда, и Инна, резко дернув ленту скотча, отчаянно выплеснула на Агеева горькую чашу своего комплекса:

– Это же не нос! Это же просто… топор Железного Дровосека!

– Чего-чего? – расхохотался Димка. – Придумала тоже… Нос как нос.

– Ты специально так говоришь, я знаю. И про группу поддержки специально. Чтобы мне досадить!

– Делать, что ли, мне больше нечего?

– Видимо, нечего… Ты вот скажи, сколько можно на меня злиться?

– С чего ты взяла, что я на тебя злюсь?

– Скажешь, забыл ту драку?

– Какую? – почему-то испуганно спросил Агеев.

– Ну, ты артист! Такую, в пятом классе… Нас еще сразу рассадили в разные места. Неужели будешь утверждать, что не помнишь?

– Да… вроде было что-то такое… Я и забыл совсем.

Инна недоверчиво посмотрела на него:

– Не может быть…

– Точно. И нос у тебя нормальный. Даже лучше, чем нормальный, – греческий!

– Это как?

– Прямой. Классический. Есть, конечно, – Димка беззастенчиво развернул за подбородок лицо Инны, чтобы лучше видеть его в профиль, – небольшая горбинка, но это тоже классика… Портрет Ахматовой видела? У нее точь-в-точь такая же.

– Так Ахматова ж старая, – проронила Инна.

– Это она потом стала старая, а сначала была молодая. Меня мамаша тоже без конца напрягает книги подклеивать, так вот я вчера как раз Ахматову клеил. Погоди, сейчас принесу!

Димка сорвался с места и через несколько минут плюхнул на стол перед Инной пухлый, затрепанный томик стихов.

– Вот, гляди! – и он ткнул пальцем в портрет молодой женщины с тяжелой челкой до бровей и с носом, действительно имеющим вполне приличную горбинку.

– Ну и что? – не сдавалась Инна. – Вовсе не значит, что это красиво!

– Что бы ты понимала! Ее, между прочим, сам Модильяни рисовал! А он кого попало рисовать бы не стал.

– А кто такой Модильяни? – осторожно спросила Инна.

– Модильяни-то? Художник! Не веришь? Пожалуйста! Открываем страницу пятьдесят четыре – она вчера еще была вырвана почти с мясом, но я подклеил, – и что мы видим? Видим портрет. Теперь читаем подпись под ним: «Амедео Модильяни. Анна Ахматова». Вот!

Инна вгляделась в портрет полулежащей женщины, выполненный тонкими, круглящимися линиями. Да, пожалуй, нос у нее тоже… так себе… Но портрет с нее действительно нарисован, и не каким-нибудь Иваном Петровичем Сидоровым, а человеком с потрясающим именем – Амедео Модильяни.

Иннин комплекс по поводу носа рухнул, и она тут же решила прояснить вопрос с цветом глаз:

– Жаль, что портрет черно-белый. Не видно, какого цвета у нее глаза.

– А какая разница? – опять очень удивился Димка.

– Как это какая? Ты только глянь на цвет моих глаз! Это же просто непристойность какая-то, а не цвет.

– Да ну… – не согласился Агеев и заглянул в самую глубину Инниных глаз. У Самсоновой при этом мороз пробежал по коже, а Димка, пожав плечами, сказал: – Цвет как цвет… Зеленоватый… Что глупости придумываешь?

Инна почувствовала, что внутри нее от удовольствия распускается что-то вроде цветка. Жаль, что Димка не мог его видеть. Хотя, может, чего и заметил, когда глядел в ее глаза, в самую Иннину суть.

Она благодарно улыбнулась, Агеев тоже улыбнулся в ответ, смущенно и как-то вопросительно. Инне вдруг резко расхотелось клеить учебники. Она, скривясь, посмотрела на ленточки нарезанного скотча.

– Знаешь что… – Без слов поняв ее, Димка безжалостно сгреб рукой эти ленточки, и они молниеносно и навсегда склеились в его руках. – Брось-ка ты эти учебники! Они все равно никогда не кончаются. Две штуки сегодня подклеишь, а завтра Витек Чересседельников из 6 «А» еще штук десять порвет.

– И что ты предлагаешь? – опять-таки очень осторожно, чтобы раньше времени не обрадоваться, спросила Инна.

– Предлагаю пойти погулять. С мамашей я сейчас договорюсь.

Димка исчез, а Инна Самсонова с носом Анны Ахматовой и с нормальными зеленоватыми глазами оставалась сидеть ни жива ни мертва. А что, если та записка, подписанная инициалом «А.», все-таки была не Дане, а именно ей? И, может быть, ее написал Агеев, которого она сразу глупо отбросила по причине вражды, каковой, как оказалось, и не было?

Агеев вернулся уже со своим рюкзаком на плече и весело поманил Инну за собой.

А потом они гуляли. Димка болтал всякую чепуху, и у Инны в конце концов разболелись челюсти от смеха.

– Хватит, Димка, – взмолилась она. – Не могу больше смеяться. Давай по домам! Столько уроков задали, да еще платье для нашего конкурса надо раскроить. Времени немного осталось. – Она вспомнила изуродованный материал Язневич и добавила: – Знаешь, я думаю, что Данке все-таки девчонки мстят, а не сказочный Железный Дровосек.

– За что?

– За то, что вы все в нее влюблены. Как будто в других девочках ничего хорошего нет!

– Я, например, в нее не влюблен, – смутившись, сказал Димка.

– Рассказывай кому-нибудь другому! – скороговоркой пробормотала Инна, которой очень хотелось, чтобы его слова оказались правдой. Она посмотрела ему в глаза и вдруг решилась на отчаянный шаг. Она достала из джинсов записку, которую все время носила с собой, и сунула Агееву под нос. – Скажешь, не ты писал… Данке?

Димка взял уже затершийся в Иннином кармане листок бумаги, прочитал текст и покачал головой:

– Моя фамилия, конечно, на «А», но я этого не писал.

Инна обрадовалась и разочаровалась одновременно. Было бы в сто раз лучше, если бы он сказал что-нибудь другое. Например, так: «Это я писал. Но не Данке, а тебе».

Глава 6

Нервные клетки не восстанавливаются

На следующий день после уроков девочки 8 «Б» опять собрались в кабинете труда. Татьяна Васильевна любезно обещала потратить свое личное время, чтобы посмотреть, правильно ли восьмиклассницы раскроили материал, чтобы к следующему уроку они могли принести уже сметанные платья. Все боялись даже смотреть на Язневич, но она выглядела абсолютно спокойной, а когда очередь дошла, выложила на стол раскроенное платье совершенно из другого материала – очень яркого, цвета морской волны.

– Ну, Данка, молодчина! – восхитилась Лида, когда они с Инной шли из школы. – Решила не сдаваться. И правильно! Хотя, конечно, – она тяжко вздохнула, – наши шансы при ее участии почти нулевые.

– Ну, почему? Маски же будут и все такое, – ответила Инна.

– Не верю я что-то в эту конспирацию. Все равно парни как-нибудь узнают, где кто. Хотя бы по туфлям. Таких моднючих, как у Данки, ни у кого нет. Так что, хоть мне и глубоко отвратительна история с испорченным материалом, – Лида приостановилась и заглянула подруге в глаза, чтобы удостовериться, что та не сомневается в ее искренности, – но тот злодей нам здорово помог бы.

– Как тебе не стыдно, Лидка! Ты только вспомни, какое бледное лицо было у Данки! Она, наверное, миллион нервных клеток потеряла. Тех самых, которые не восстанавливаются.

– Этих клеток у нас, чтоб ты знала, до ужаса много. Пока человек живет – они нипочем не кончатся. Знаешь, – Логинова оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, не подслушивает ли кто, – мне кажется, что это все-таки дело рук Кирки… то есть Кирилла Алейникова. Он, наверное, никак забыть не может, как она его тогда при всем классе отбрила.

– И как, интересно, он в наш кабинет труда пробрался?

– Откуда мне знать? Но мы ведь все на перемену уходили. Мог как-нибудь и проникнуть.

Инна вспомнила Димку Агеева, который, как оказалось, и думать забыл о нанесенной ему Инной в пятом классе обиде, поэтому спросила:

– С чего ты взяла, что Алейников еще помнит Данкины обидные слова? Может, ему вообще уже давно кто-нибудь другой нравится… – И Инна опустила руку в карман, чтобы проверить, не потеряла ли она записку. Та была на месте.

– Ты думаешь, где я вчера была? – усмехаясь, спросила Лида.

– Я не думаю, я знаю – у зубного врача! Тебе талон дали на лечение после осмотра, на который мы всем классом ходили.

– Вот именно! А за мной в очереди знаешь кто сидел?

– Ну?

– Не «ну», а Кирилл Алейников! Ему, оказывается, тоже талон дали.

– И что?

– Так вот, я решила времени в очереди зря не терять, тем более что просто так сидеть и ждать, когда в тебя вгрызется бормашина, совершенно невозможно. Я завела с Киркой разговор про конкурс. Мол, как они, парни, к нему относятся, как им кажется, кто победит, и т. д., и т. п.

– Ну и?..

– Он сказал, что все эти конкурсы только девчонкам нужны для самоутверждения, а им, парням, и так все ясно, кто есть кто. Так что совершенно не для чего в дурацкие бальные платья рядиться.

– Прямо так и сказал? – огорчилась Инна.

– Представь себе! Ну, а я опять за свое: спрашиваю впрямую, кто же, по его мнению, возьмет первое место. Язневич, наверно?

– А он?

– А его всего прямо перекосило от ненависти, и он говорит: «Вот уж эта мымра точно не победит!» Представляешь?

– А ты?

– А я говорю: «Хватит прикидываться, Алейников! Девчонки знают, что все парни нашего класса по уши влюблены в Данку».

– И что он?

– А он сказал, что я дура…

– И все?

– И все.

– Знаешь, Лида, все-таки не все мечтают о Язневич. Видишь, Кирка продолжает ее ненавидеть. И еще один… человек… мне вчера говорил, что в Данку совершенно не влюблен.

– Кто же этот человек? – насторожилась Логинова.

Инна поколебалась с минуту и все же рассказала Лиде о вчерашней прогулке и разговоре с Димкой Агеевым.

– Вот те на! – изумилась Лида. – Что ж получается, он в тебя влюблен, что ли?

– Он мне этого не говорил, – покраснела Инна.

– А ты хочешь, чтобы тебе с первого раза так все и выложили? Подождать придется, – проворчала Логинова, и Инне показалось, что подруга ей завидует, поскольку ей ничего подобного никто пока не говорил.

Девочки помолчали, думая каждая о своем. Инна, например, никак не могла решить, чего ей больше хочется: чтобы Димка оказался в нее влюблен или чтобы записка, лежащая в кармане ее джинсов, была написана Кириллом Алейниковым, и не Дане, а ей. Вдруг в голову Инне пришла совершенно гениальная мысль:

– Лида! Все ведь проще простого! Надо потихоньку сверить почерки.

– Какие? – не поняла Лида.

– Ну, почерк в записке, которую ты выудила из мусорки Недремлющего Ока, надо сличить с почерком всех наших. Так мы всех проверим и узнаем, кто угрожал Язневич.

– Я уже думала об этом. Ничего не выйдет. Вот гляди, – Лида достала из кармашка школьного рюкзачка записку, – видишь, почти печатными буквами написана.

Инна заглянула в листок и побледнела почти так же, как Видана Язневич, когда ей испортили ткань на платье. Она вытащила свою записку и приложила к записке, которую держала Логинова. Хотя обе были выполнены буквами, близкими к печатным, не оставалось никакого сомнения, что они написаны одним и тем же человеком. Та же бумага в тонкую черную клетку, паста того же темно-синего оттенка и, главное, буквы «т» в слове «ты» Инниной записки и в слове «тухлыми» из записки с угрозой имели совершенно одинаково изогнутую верхнюю перекладинку.

– Это твоя записка? Тебе написана? Где ты ее взяла? – забросала Инну вопросами Лида, выхватив из ее рук измятый листок.

– Я не знаю, кому эта записка, – ответила Инна и открыла Логиновой тайну ее появления.

– Она написана тебе! – твердо заключила Логинова.

– Почему ты так решила? – удивилась Инна.

– Сама-то подумай, как один и тот же человек может Данке написать такие разные записки: одна – практически про любовь, другая – вся в ненависти! – Лида с подозрением оглядела Инну и добавила: – Что-то в последнее время ты, подруга, приобрела среди наших парней небывалую популярность. Тут тебе и Димас Агеев, и этот… который букву «т» не смог для маскировки по-разному написать. Когда ты только все это успела?

Инна не знала, что сказать. Неужели записка не Данке, а все-таки ей? Неужели ее автор Кирилл Алейников? Она вспомнила, как вчера хохотала над приколами Димки, и не могла понять, чему ей теперь радоваться, чему огорчаться.

Глава 7

По следу Железного Дровосека

В день, когда девочки 8 «Б» принесли в школу почти готовые платья, произошло отвратительное событие.

На труде все нарядились на пробу в только что сшитые платья. Кому-то оставалось только пришить пуговицы, кому-то вставить «молнию», кому-то поработать над отделкой. Инна, например, должна была каждый ряд своих многочисленных оборок из тканей в цветочек разного цвета обшить кружевами. А Лида собиралась расшить голубым бисером лиф платья.

Инна с восхищением рассматривала одноклассниц. Длинные платья даже из самых дешевых тканей абсолютно всех превратили в красавиц. Девчонки в обычной жизни, как и Лида с Инной, действительно почти не носили платьев. Куда удобнее ходить в джинсах и свитерах! А тут – прямо девятнадцатый век! Не хватало свечей, мазурки и гусар.

Самое красивое платье получилось, как и предсказывала учительница, у Тони Мамаевой. Оно действительно казалось золотым и тон в тон совпадало с цветом ее волос. Они теперь не напоминали солому, а тоже отливали золотом. Поскольку Тонькина фланель была довольно ворсистой, Татьяна Васильевна предложила основной упор делать как раз на фактуру ткани и не перегружать платье деталями. Оно было сшито очень просто: как и у всех, длинное, чуть расклешенное книзу, с небольшим шлейфом, рукава – фонариком, а неглубокое декольте обрамлял мягкий воротник хомутиком. Нескладная Мамаева казалась в своем новом платье стройной, хрупкой и очень элегантной.

Как всегда, хороша была и Дана. Ее платье цвета морской волны было отрезным по талии. Вырез лодочкой на груди на спине переходил в декольте до пояса. Голая спина декорировалась множеством крест-накрест пересекающихся шнуров из той же ткани, обшитых сверкающим люрексом. Лиф впереди тоже был расшит косой клеткой серебристых ниток. Дана в этом платье напомнила Инне Джульетту. Почти в таком же платье она была изображена в книге, которую ей подарила мама на день рождения.

Инна подумала, что надо будет посоветовать Данке и волосы собрать в сеточку, которую тоже можно украсить чем-нибудь блестящим. Сходство с Джульеттой тогда станет окончательным. Инна уже было двинулась к Язневич, но потом одернула себя. Еще не хватало подсказывать сопернице, как лучше выглядеть! Совсем с ума сошла!

У зеркала крутились Лида и Алена Глазкова. Глазкова в нежно-кремовой марлевке выглядела настоящей невестой. Ее платье, как и у Мамаевой, тоже сшито было очень просто. Жатая ткань спадала к полу красивыми волнами. Сверху, через голову, надевалась воздушная, сильно клешенная пелерина. Задрапированная таким образом Алена казалась нежной розой.

Лида тоже смотрелась не хуже. Они с Инной подобрали ткань очень удачной расцветки. Лидины глаза, казалось, широко распахнулись в мир и приобрели оттенок ярко-голубого летнего неба. Немнущаяся простынная ткань позволила украсить юбку многочисленными мелкими оборочками и складочками, а рукава – буфами. На лифе синим карандашом был нанесен узор, который Лида на уроке собиралась расшивать бисером.

Когда Глазкова отлепилась от зеркала, Инна подошла к Логиновой, глянула на свое отражение рядом с Лидиным, и настроение у нее испортилось так, что хуже некуда. По сравнению и с Логиновой, и с остальными одноклассницами, наряженными в платья нежных пастельных тонов, Инна в своем пестреньком ситчике показалась себе артисткой кубанского народного хора. Она ничего не сказала занятой собой подруге, отошла от зеркала, быстренько переоделась в джинсы и села в тягостном раздумье за стол.

Стоит ли пришивать кружева на это нелепое платье? Пожалуй, оно станет еще хуже, еще народнее и проще. Ну почему ей так не везет? Лидке выбрала такую хорошую ткань, а себе… Между девчонками в настоящих бальных платьях она будет выглядеть прислугой, разрядившейся к господскому балу. Барышня-крестьянка! Дура набитая!

Что же теперь делать? Другое платье она уже сшить не успеет. Да и мама вряд ли еще раз отстегнет денег на платье, которое и надеть-то придется только один раз. Ладно, не сидеть же все два урока в безделье! Она пришьет эти глупые кружева, а на конкурс не пойдет. Что ей там делать? Она ведь с самого начала говорила себе, что все эти «Жемчужины» не для нее. Чего ее вдруг разобрало? Неужели из-за той странной записки, неизвестно кому адресованной, и… из-за Димки? А впрочем… Нет, она пойдет на конкурс! И именно в этом платье! И кружев нашьет побольше! Вот и проверим вас, мальчики, что вам нужно: платье или живой человек…

И она, несчастная Инна Самсонова, весь первый урок, не поднимая головы, нашивала на оборки белые кружева.

Как только прозвенел звонок, дверь кабинета открылась и в дверном проеме показались головы одноклассников с блестящими от любопытства глазами и растянутыми в улыбках лицами. Похоже, они специально подкарауливали у дверей, чтобы подглядеть, чем в большой тайне от них уже целый месяц занимаются их одноклассницы. Девчонки, многие из которых были наряжены в свои платья, оглушительно завизжали.

Татьяна Васильевна, сурово сдвинув брови, вытолкала мальчишек обратно в коридор, велела девочкам переодеться и идти на перемену.

Инна сидела в столовой против Лиды и раздражалась все больше и больше, сравнивая в уме платья одноклассниц со своим собственным. Сравнение было настолько не в ее пользу, что она жевала ватрушку, абсолютно не замечая ее вкуса и забывая даже запивать компотом. К их столу с тарелкой салата подошла Алена Глазкова. Она успела съесть ложки две, как в столовую вбежала учительница труда с такими ужасными глазами, что девчонки 8 «Б» побросали недоеденные булочки с салатами и вслед за Татьяной Васильевной бросились в ее кабинет. На ближайшем же к двери столе лежало платье Виданы Язневич цвета морской волны. Из него были с мясом выдраны все декоративные шнуры и оторван большой кусок подола от юбки. Инна заставила себя посмотреть на Дану. А та уже знакомым движением собрала в комок изувеченное платье, запихнула его себе в сумку и, ни на кого не глядя, вышла из кабинета.

– Ну и как тебе все это нравится? – спросила Инну Лида, когда они собрались в квартире Логиновых, чтобы делать маски для конкурса.

– Разве это может нравиться? В самом деле, – Инна вспомнила слова Димки Агеева, – просто какой-то Железный Дровосек орудует! Маньяк!

– Железный Дровосек? – удивилась Лида. – Почему?

– Потому что без сердца!

Логинова, конечно, тоже, как и сама Инна в ответ Димке, стала говорить, что Железный Дровосек из Изумрудного города был добрым и никогда не стал бы кромсать платья девочки Элли.

В заключение Лида повторила те же слова, которые Инна говорила Агееву:

– Нет, я думаю, что это не Дровосек, а Дровосечиха.

Девочки помолчали, вновь переживая неприятный инцидент на уроке труда. А потом Лида встрепенулась и спросила Инну:

– Ты вот, наверное, думаешь, что я на труде у зеркала вертелась, чтобы лишний раз собой полюбоваться?

– А разве нет?

– Именно что – нет! Я осторожно вела за всеми пристальное наблюдение.

– Ну и каковы же результаты?

– Отчитываюсь! Первое: Глазкова смотрела на Данкино платье глазами, полными зависти и отвращения.

– Да ладно тебе, – махнула рукой Инна. – Глазкова сама, как майская роза, в своей кремовой марлевке! Еще неизвестно, кто лучше смотрелся: она или Язневич. По мне, так Глазкова. А что второе?

– Второе: на перемену я выходила из класса предпоследней. Догадываешься, кто был последней?

– Нет.

– Она же! Алена Глазкова! – торжественно провозгласила Лида. – Ты же знаешь, Татьяна всегда оставляет запасной ключ от кабинета последней выходящей девочке. В этот день ею была Глазкова.

– Глазкова, между прочим, рядом с тобой в столовой салат ела, – не согласилась с ней Инна.

– А ты обратила внимание, насколько позже нас она пришла? Сначала разорвала платье, а потом решила пойти подкрепиться. Дело-то оказалось не таким уж и легким – одних шнуров штук десять выдрать пришлось. Кстати, ее имя тоже на «А» начинается.

– Совсем с ума сошла? Аленка станет мне писать, что я ей нравлюсь?

– Так ведь вовсе не факт, что записка тебе!

– Ну вот… У тебя семь пятниц на неделе. Сама же говорила, что мне. И, вообще, она в моем пособии лежала! Раз не Данке, значит, мне! Все очень логично.

– Такие пособия у многих в классе есть. Она могла и перепутать.

– Не могла. Я Данке пособие в гардеробе отдала, после уроков, а утром она мне его назад принесла. Никто ничего не мог перепутать.

– То, что ты сейчас сказала, как раз подтверждает мои слова!

– То есть?

– Да очень просто: в тот раз вообще никто не мог ничего в книжку подложить, раз вы ее из рук в руки передали! Записка попала туда раньше. И тогда действительно возможна путаница.

Инна сказала себе, что в логике подруге не откажешь, и в очередной раз сильно огорчилась. Записка, которая последнее время так грела ей душу, скорее всего, действительно написана не ей. Еще один удар ниже пояса в дополнение к убогому платью в меленький цветочек. Что ж, надо приготовиться к тому, что и Димка просто так болтал про Модильяни, а на самом деле ему в тот вечер просто некуда было время девать. Да и нос у нее самый что ни на есть буратиний, а никакой не ахматовский. А про глаза и вообще говорить нечего.

– Вот интересно, кому Глазкова писала записку? – продолжила между тем Логинова. – Кто же ей так нравится? Не знаешь?

– Понятия не имею. Да, признаться, мне это и неинтересно, – нехотя отозвалась Инна.

– Ну и зря! Я же тебе уже говорила – свалят Данку, за других примутся.

– На мое платье никто не позарится, а ты свое оберегай получше, вот и все дела.

Логинова, увлеченная своим расследованием, не обратила внимания, насколько горько Инна отозвалась о своем конкурсном наряде, и продолжала рассуждать:

– Врал мне все Кирюшка у зубного, что парням наш конкурс до лампочки. Вон как они в кабинет труда к нам вломились! И глазищи у всех любопытные-любопытные были. Ты, Инка, не заметила среди них Алейникова?

– Нет. Я вообще не поняла, кто там был. Татьяна их быстро вытурила.

– Ладно, – подытожила Лида. – Над всем этим еще стоит подумать, но мы с тобой здесь совершенно не для того собрались. Давай маски делать. Только… – голос ее из делового и решительного сделался жалобным и заискивающим. – Я даже не представляю, как их делать. На тебя, Инка, вся надежда. На твой художественный вкус.

Инна, которой уже не хотелось никаких масок, опять вынуждена была заняться конкурсными делами. Она немного подумала, попросила подругу дать ей лист бумаги и тут же набросала на нем маску для Лиды. Поскольку платье ее было голубого цвета, она решила сделать маску в виде двух соприкасающихся пухлыми губками рыбок. Голубые Лидины глаза в прорезях окажутся, таким образом, глазами этих рыбок. Хвосты им можно сделать из блестящих париков из мишуры, которые продаются в магазинах. Надо только подобрать парик сине-голубого цвета. Кстати, можно купить их два, и один использовать по прямому назначению, то есть надеть на голову. Можно вообще посоветовать такие парики всем девчонкам. Инна опять с горечью подумала о себе. С ее платьем такой парик будет выглядеть нелепо. Ей скорее подойдет на голову какой-нибудь павлово-посадский платок с кистями. Однажды выбранный стиль придется поддерживать.

Лида пришла в восторг от своей рыбьей маски. Она тут же попросила подругу перенести рисунок на тонкий картон, потом вырезала по контуру и начала, высунув язык, раскрашивать маску гуашью так, как посоветовала Инна: каждую чешуйку в разные тона синего и голубого.

А Инна призадумалась над своей маской. К ее народному костюму никакая карнавальная маска вообще не подходила. Сначала она все-таки попыталась сделать ее в виде двух ярких роз, как на тех же павлово-посадских платках, потом в виде двух птиц… Но быстро отбросила оба варианта. Инна грустно задумалась, не зная, что бы еще придумать. И вдруг поняла: есть всего одно-единственное решение. Тогда она взяла новый лист бумаги и нарисовала на нем лицо матрешки с кругляшками ярко-красного румянца на щеках, с губами сердечком и с пшеничными волосами, разделенными на прямой пробор.

Маска неожиданно получилась очень удачной. Мало того, что само личико вышло довольно миленьким, оно еще абсолютно скрывало под собой настоящее лицо Инны Самсоновой с носом, похожим на топор Железного Дровосека.

Лиде Иннина маска тоже понравилась.

– Какая лапочка! – сказала она о нарисованной матрешке. – И, главное, все лицо скрыто, а мне надо еще что-то придумать, потому что и нос, и губы видны, а по ним довольно легко узнать человека.

– Когда купим парики, на низ маски тоже нацепим мишуры. Под ней и скроется то, что останется открытым, – решила Инна.

– Инка, ты чудо! – обрадовалась Лида. – Ты настоящий дизайнер и самая настоящая подруга! Если бы не ты, у меня ничего бы не получилось.

И она звонко чмокнула Самсонову в щеку.

Глава 8

Первое свидание

Инна пришла домой и решила примерить платье вместе с маской. Она быстренько переоделась, посмотрела на себя в зеркало и решила, что получился довольно-таки забавный образ. Совершенно не бальный, конечно, зато абсолютно отличающийся ото всех. Все ее одноклассницы будут одеты трогательно-романтически, а она – как на народном гулянье: ярко и празднично. Что ж, пусть будет так! Может, кто-нибудь из парней и оценит ее оригинальность. Она уже собиралась снять маску и платье, как вдруг услышала звонок во входную дверь. Наверное, пришла с работы мама. Увидела в окнах всей квартиры свет и решила не доставать ключи. Отлично! Сейчас проверим наряд на маме. Инна поправила маску и пошла открывать дверь.

– Милости просим… – начала она, дурачась, с поклоном, и замерла, увидев возле порога не мамины сапоги на тонких каблучках, а синие с белым кроссовки.

Инна подняла голову и ахнула. Перед ней с совершенно растерянным лицом стоял Димка Агеев. Она сорвала маску и упавшим голосом сказала:

– Ну вот… Ты видел…

– Я же не нарочно, Инна, – тут же понял свою вину Димка. – Я же не знал… Я просто хотел пригласить тебя погулять. Я никому не скажу, честное слово!

– Не скажу… – передразнила его Инна. – А никому и не надо говорить. По крайней мере, ты теперь сам знаешь, за кого тебе голосовать не надо. Я еще одним голосом получу меньше.

– А я не буду против тебя! Вот увидишь!

– Жалко меня стало, да? – Инна с трудом держалась, чтобы не заплакать.

– Жалко, что лишил тебя тайны. Но ведь не совсем! Остальные-то ничего не узнают! Я тебе обещаю.

– Ладно, – шмыгнула носом Инна, прогоняя нечаянные слезы, – ты действительно не виноват. Страшное платье, да? Скажи честно!

– Если честно, то я ничего не понимаю в этом, Инна. Мне все равно, в платье ты или в джинсах. Ты мне в любом виде нравишься. – Димка сказал это и густо покраснел. Видимо, последнее предложение вырвалось у него совершенно неожиданно для него самого.

Инна вздрогнула, недоверчиво посмотрела на него и грозно потребовала:

– Ну-ка повтори, что ты сказал!

– Мне все равно, в каком ты платье… – промямлил Агеев.

– Нет… Не это… Ты говорил еще другое…

– Другое… – Димка поднял на нее свои серые глаза и, запинаясь, произнес: – Ты мне н-нравишься… Еще с пятого к-класса…

Инна почувствовала, как по правой щеке проползла все-таки вырвавшаяся на волю слеза. Она повернулась к Димке другой щекой и сказала глухим голосом:

– Подожди меня во дворе. Я переоденусь и выйду.

Сначала их разговор не клеился. Неожиданное признание Агеева смутило и растревожило обоих. Потом Инна опять вспомнила о той драке в пятом классе, которая почти на три года напрочь оборвала их отношения.

– Знаешь, Димка, – сказала она, – а я все время была уверена, что ты меня ненавидишь.

– Глупость какая, – отозвался Агеев. – Разве можно так долго злиться?

– Но Кирилл ведь злится на Данку, хотя уже больше года прошло.

– У него есть на то причина.

– И ты ее знаешь?

– Ну… в общих чертах, хотя могу и ошибаться. Мы ведь с ним не такие уж близкие друзья, чтобы он мне все рассказывал.

– И в чем же дело?

– Я не буду, Инна, выдавать чужие тайны. Тем более что точно ничего не знаю. Вдруг я ошибаюсь?

– Как ты думаешь, может, он от злости на Данку решил уродовать ее платья? Может быть, он и есть тот самый бессердечный Железный Дровосек?

– Не знаю… Мне кажется, как раз у Кирюхи-то сердце присутствует.

– Вообще-то, последняя версия моей подруги Логиновой, которая взялась за расследование этого дела, состоит в том, что испорченные платья – дело рук Дровосечихи Алены Глазковой. Как тебе Глазкова в качестве преступницы?

Димке, похоже, версия не понравилась, потому что он как-то весь стушевался и промямлил, что Алена на такое не способна.

– Ты настолько хорошо ее знаешь? – Инна с подозрением оглядела Димку.

Агеев так неопределенно пожал плечами, что Инна вынуждена была спросить:

– Опять чужие тайны?

Димка очень обрадовался, что она сама догадалась, и усиленно закивал головой.

– Что-то очень много тайн! – рассердилась Инна.

– Я тебе потом расскажу, если ты…

– Что я?

– Ну… мы же с тобой еще не очень хорошо знакомы.

– Не доверяешь? – Агеев хотел что-то возразить, но Инна его остановила: – Ладно, может, ты и прав. Зачем лезть в чужие дела? Со своими бы разобраться…

На следующем уроке географии Недремлющее Око потрясала в 8 «Б» листком с контрольной по полезным ископаемым Тони Мамаевой.

– Антонина, у тебя единственная «двойка» в классе! – возмущалась она. – Это все результаты опасных для юных душ конкурсов красоты. Что себе администрация думает, не понимаю? Нет, чтобы провести викторину по географии или по какому-нибудь другому, не менее важному, предмету… Все в этой школе занимаются ерундой! Тебе, Мамаева, как никому другому, нужно учиться. Это за Дану Язневич папа решит все проблемы, и за всяких там… моделей все сделают их продюсеры, а куда ты, Антонина, без географии денешься, я, право, не представляю. Забудь, милочка, про все эти «Жемчужины». Я тебя к ней не допускаю. Займись-ка делом. Потом сама же спасибо скажешь.

Бедная Тонька, которую девчонки между собой и так называли Страшилой, теперь прилюдно окончательно и навсегда была приговорена к вечной географии по причине своей невыдающейся внешности. Скрывшись в своем шалашике, она чуть не плакала. А может быть, и плакала. Кто это увидит за жесткими соломенными прядями?

Инна посмотрела на свою подругу Логинову. Та с ужасающими ужимками кивала ей на Алену Глазкову. Инна обернулась к Глазковой и попросила у нее совершенно ненужный карандаш. Алена молча протянула его Инне, а на лице ее при этом читалось явное удовлетворение происходящими событиями. Самсонова хотела уже отвернуться от Алены, как вдруг неожиданно встретилась с ней глазами. Она тут же отвернулась, но долго еще чувствовала на своем затылке взгляд Глазковой и почему-то краснела.

После географии у окна коридора одноклассницы горячо утешали Страшилу, потому что все к ней очень неплохо относились. Антонина Мамаева была доброй, отзывчивой девчонкой, которая совершенно не умела ни злобствовать, ни злорадствовать, ни даже сплетничать по пустякам. Бедная Тонька расстроилась не на шутку – настоящие крупные слезы капали из ее шалаша прямо на голубенький свитерок.

– Наплюй ты на это Высохшее Географическое Око! – втолковывала ей Дана. – Она не имеет никакого права вмешиваться в дела нашего класса. Пусть свой 9 «А» воспитывает. На «Школьную жемчужину» мы пока и не замахиваемся, а «Жемчужина 8 «Б» – наше личное дело!

– Точно, Мамай! У тебя ведь тако-о-ое платье! – протянула Глазкова, и ее насмешливый тон очень не понравился Инне. Чтобы Тонька не успела прочувствовать всю глубину Аленкиной издевки, Инна поспешила добавить:

– У тебя, Тоня, действительно самое красивое платье! И Данка абсолютно права. Нашим классом руководит Ольга Ивановна, а не это… Бесполезное Ископаемое…

Новое прозвище географички показалось всем таким удачным, что столпившиеся возле Антонины девчонки дружно рассмеялись. Из желтого шалашика показалось наконец красное лицо Мамаевой, которая тоже попыталась улыбнуться сквозь все еще бегущие по щекам слезы. Инна хотела еще как-нибудь подбодрить Страшилу, но Логинова довольно грубо, за локоть, вытащила ее из группы девчонок и выволокла на лестницу.

– Ну? Теперь ты видела? – свистящим шепотом спросила она Инну.

– Что именно?

– Лицо Глазковой видела?

– Лицо как лицо, – ответила Инна. – А вот тон, которым она говорила про Тонькино платье, мне действительно не понравился.

– Вот именно! Мне, знаешь ли, очень не нравится, и как она на тебя смотрит. По-моему, ей кажется, что тебя тоже неплохо бы устранить с дороги.

– Что ты несешь, Лидка?

– А то! У Данки уже, считай, два платья пропало, и никто не знает, готовит ли она третье. До мамаевского наряда Глазковой не добраться, поскольку он уже сшит и находится у Тоньки дома в шкафу. Поэтому Алена так и обрадовалась, когда это… Ископаемое попыталось отлучить Мамая от конкурса.

– Ну а я при чем?

– Видимо, Глазкова видит и в тебе сильную конкурентку. Платье твое, конечно, сейчас вне досягаемости, но она может придумать что-нибудь и почище!

– С чего ты взяла?

– Она на географии на тебя так смотрела…

– Как «так»?

– Кровожадно, вот как! И когда ты Мамая утешала, тоже глядела на тебя самым зверским взглядом. Вот честное слово!

– Да не может такого быть…

Вечером Инна опять встретилась с Агеевым. Первое, что она ему сказала, все-таки касалось Алены:

– Вот ты, Димка, не хотел мне ничего про Глазкову говорить, а она скорее всего Дровосечиха и есть!

– Глупости! Кто тебе сказал?

– Это мы с Лидкой вывели… путем некоторых умозаключений.

– Ну-ка, ну-ка… Поподробнее, если можно.

– Пожалуйста, – и Инна вкратце передала ему наблюдения Логиновой и свои тяжкие ощущения под взглядом злодейки Алены на географии.

– Про Мамая и Данкины платья ничего не скажу – не знаю, – сказал Димка и опять как-то занервничал и сжался. – А вот насчет тебя… тут дело в другом…

– Ты знаешь и молчишь? – ужаснулась Инна. – Хочешь, чтобы она меня слопала?

– Что ты несешь? Говорю же, здесь другое…

– Если сейчас же не объяснишь, в чем дело, то можешь мне больше не звонить, ясно?

Димка нервно дернул «молнию» на куртке, выдохнул и сказал:

– Ну, хорошо… я скажу… Только ты пойми правильно…

– Ну?! – угрожающе подбодрила его Инна.

– Дело в том, что на прошлой дискотеке я пригласил танцевать Алену… а потом она меня… Вот…

– А потом?

– А потом снова я ее… А потом она пригласила меня в клуб «Star»…

– И ты, конечно, побежал! Полетел! А теперь она небось возмущается, почему ты больше в этот «Star» не ходишь! Или ходишь? С ней ходишь? – Вопросы сыпались из Инны, как из прорвавшегося мешка картошка. Еще бы! Разве ей с ее носом может повезти так, чтобы Дима Агеев ходил только за ней, как хвостик. Этого же просто не может быть – вот этого и нет!

Она хотела было повернуться и уйти от Казановы-Агеева, но чуть промедлила, и он успел сказать:

– Никуда я не хожу. И вообще, я и в тот раз отказался, а она, кажется, обиделась…

– Слушай, Агеев! – уперла руки в боки Инна. – А почему ты меня никогда танцевать не приглашал?

– Так… тебя на той дискотеке не было…

– Ну и что? Зато на других-то я была. Да только тебя что-то рядом не наблюдалось! – продолжала яростное наступление Инна, пытаясь разоблачить и развенчать Димку, как отрицательного героя, окончательно.

– Ну вот! Я так и знал! – Агеев не менее энергично хлопнул себя по бокам руками, как рассерженный ворон крыльями. – Я поэтому и не хотел говорить. Знал, что ты сразу сделаешь дурацкие выводы.

– Ах, это у меня выводы дурацкие? Поведение у тебя дурацкое, ловелас несчастный! Казанова! – Инна на минуту смолкла, чтобы подобрать еще более подходящее определение, но в голову пришло не очень обидное: – Дамский угодник! Вот ты кто!

– Ах, я дамский угодник? Ловелас? Казанова? Может, еще чего придумаешь? – все-таки обидевшись, кричал чуть ли не на весь двор Димка. – Да я, может быть, потому тебя не приглашал, что стеснялся очень!

– Ага! А Глазкову не стеснялся? – крикнула в ответ Инна и хотела добавить, чтобы он убирался вон прямо сейчас, немедленно и к этой самой Глазковой, но Агеев вдруг схватил ее за локти, приблизил свои глаза к ее лицу и тихо сказал:

– Слушай, мы, кажется, сейчас подеремся, как в пятом классе. Зачем? Кому это нужно?

Инна после его слов сразу сникла, сдулась, как воздушный шарик, осторожно высвободила свои руки и совершенно растерялась, не зная, что сказать ему в ответ.

– Ты мне не веришь? – спросил Димка.

– Ну почему? Я верю, – хрипло, не своим голосом произнесла Инна. – Так ты хочешь сказать, что Глазкова на меня из-за тебя злится?

– Я думаю, да.

– Ты что, ей про меня рассказывал?

– Видишь ли, она нас уже два раза видела вместе. А вчера прямо спросила: не из-за тебя ли я в «Star» не пошел.

– А ты?

– А я что… я сказал правду…

– А она?

– А она, по-моему, огорчилась.

– Но это не мешает ей быть Дровосечихой!

– Не верится мне, что Алена на такое способна.

– А кто, по-твоему, из нашего класса способен?

– Не знаю… А может, Дровосек вовсе не из нашего класса? – обрадовался своей новой идее Димка. – Может, девчонки из параллельных восьмых классов орудуют? Из зависти?

– Вряд ли. Мы же готовимся не к «Школьной жемчужине», а к конкурсу 8 «Б». Какое им до нас дело? Нет, Дима, это мог сделать только кто-то из своих. И повод должен быть достаточно серьезным.

Глава 9

Хобби есть у каждого!

Как и предполагала Дана, Ольга Ивановна сделала все возможное и даже невозможное, чтобы Антонина Мамаева наладила отношения с Недремлющим Оком и переписала контрольную по полезным ископаемым. И вот Мамай-Страшила, неся перед собой, как хрустальную вазу, дневник с вожделенным «трояком» по географии, явилась в кабинет музыки. Девочки 8 «Б» во главе с классным руководителем в это время обсуждали, как лучше провести конкурс песни.

– Я вам сразу скажу, что петь одна я не сумею, – заявила Лида Логинова. – Да и… – она бросила взгляд на вошедшую Мамаеву и добавила: – Вот и Тонька тоже наверняка не сможет.

– Ну-у-у, во-о-обще-то… – начала было Антонина, но ее никто не услышал.

– А может быть, вам исполнить всем вместе одну песню, а кто почувствует себя в силах, пусть поет какой-нибудь куплет соло? – предложила Ольга Ивановна.

– Конечно, тот и получит больше всех баллов, – недовольно буркнула Лида.

– Можно и так спеть, что перечеркнутся все ранее набранные баллы, – не согласилась с ней учительница. – Конечно, в исполнении песни соло есть определенный риск. Все-таки среди вас нет профессиональных певиц.

– Я лично согласна петь вместе со всеми, – поддержала Ольгу Ивановну Алена Глазкова. – А кто хочет – пусть рискует. Я, например, не против.

Девочки поспорили еще, а потом, как часто бывало, приняли предложение своей учительницы. Но вскоре спор снова разгорелся, потому что все начали препираться, какую песню исполнить.

– «Belle»!

– «Шоколадный заяц»!

– «Такие девушки, как звезды»! – неслось со всех сторон.

– Девочки, – остановила их учительница, – никак не пойму, почему вы все время предлагаете мужские песни? Это же вам петь, а не мальчишкам! Вспомните что-нибудь женское!

Восьмиклассницы долго перебирали девчачьи песни и в конце концов остановились на «Море зовет» группы «Фабрика». Конечно, песня несколько не по сезону – какой уж в октябре-то зов моря, – зато веселая. И мотив несложный. Каждая девочка решила, что уж «а мы такие, отдыхаем» она вытянет.

– Раз уж вам понравилась эта песня, то хочу внести еще одно предложение, – с трудом пробилась сквозь возбужденные возгласы своих учениц Ольга Ивановна. – Может, попробуете, как девушки группы «Фабрика», заодно и танцевать? Совместим два конкурса в одном, а баллы жюри может выставлять за пение и танец отдельно. Хотя, наверно, это трудно: петь и танцевать одновременно…

– Нет!

– Это здорово!

– Мы сможем!

– У нас получится! – ухватились за очередную идею учительницы девчонки.

– Представляете, можно петь и танцевать не всем вместе, а четверками, как «Фабрика»! – предложила Лида, у которой пылали щеки в предчувствии того замечательного момента, когда она будет выступать, как в настоящей шоу-группе.

– В «Фабрике» не четыре девушки, а три, – поправила Лиду Глазкова.

– Но cначала-то было четыре! – возразила Логинова. – Нас как раз двенадцать. На каждую четверку по куплету. И, главное, движения можно у девушек из «Фабрики» скопировать. У кого-нибудь есть видео?

Глазкова сказала, что принесет видеокассету, а Ольга Ивановна обещала договориться с учителями музыки и ритмики, чтобы те помогли провести несколько репетиций. Все уже хотели расходиться, весьма довольные собой и тем, что им предстоит, как раздался голос Виданы Язневич:

– Интересно, и как вы собираетесь прыгать «Море зовет» в ваших длинных бальных платьях?

В классе, в котором только что было невероятно шумно, повисла напряженная тишина. Обескураженные девочки все как одна посмотрели на свою учительницу.

– Да, – согласилась она, – тут у нас нестыковка. Но мы что-нибудь придумаем!

– Что тут можно придумать… – огорченная Лида покраснела еще больше.

– Ничего страшного – вы переоденетесь, – успокоила ее Ольга Ивановна. – Значит, с открытыми лицами проведем не один, а два конкурса, только и всего. Было бы из-за чего расстраиваться!

Девочки несколько повеселели, но каждая уходила домой в раздумье, получится ли у нее выступать без маски так же свободно, как и в ней.

В гардеробе Инна спросила у Язневич:

– Почему ты сказала: «Как вы собираетесь прыгать…»? Разве ты не будешь участвовать в конкурсе?

– Я еще не решила, – мрачно ответила Дана. – Платья нет, и, признаться, браться за третье мне не хочется. Подумаю, как поступить. Время еще есть.

– «Море»-то учить будешь?

– Сказала же: подумаю! – отрезала Дана, и Инна поняла, что говорить на эту тему она больше не хочет.

Дома у Логиновых Инна с Лидой обсуждали, каким образом представить на конкурсе свое хобби. Такое задание восьмиклассницы вчера получили от неугомонной Ольги Ивановны.

– Тебе-то хорошо, – как всегда, заныла Лида, – ты принесешь свои рисунки, и все сразу выпадут в осадок. А мне что делать? У меня нет абсолютно никакого хобби.

– Этого не может быть! – возмутилась Инна. – Есть же что-нибудь такое, чем ты очень любишь заниматься и что у тебя хорошо получается?

– Я люблю есть пирожные со взбитыми сливками. Это у меня очень хорошо получается. Сразу могу съесть штук пять! Еще люблю слушать Андрея Губина. Он такой душка! Но это же не хобби…

– Думай еще! – велела подруге Инна.

– Еще… еще люблю читать про любовь… люблю свою кошку Глафиру… сериал «Две судьбы» и передачу «Последний герой» люблю смотреть, – Лида с ужасом глянула на Инну. – И больше ничего, честное слово! Прямо стыдно… Выходит, я человек без хобби…

Инна поняла, что из Лиды больше ничего выжать не удастся, и решила напрячься сама. Уставившись в одну точку, она начала перебирать в памяти неоспоримые достоинства подруги: ее отзывчивость, доброту, верность человеку и слову, некапризность и незлобивость. Ничто из этого, к сожалению, не могло сойти за хобби. Еще Лида была хорошей спортсменкой: отлично играла в баскетбол, имела юношеский разряд по лыжам. Но разве на конкурс красоты притащишься с лыжами? Инна в своих воспоминаниях дошла чуть ли не до ясельного возраста, покопалась на всякий случай и там тоже, однако не нашла ничего интересного, вздохнула и подошла к окну – отдохнуть взглядом на осеннем пейзаже за окном.

– Ну вот! Я же говорила, что я… уродливый человек без хобби… – Лида уже собиралась всплакнуть, поскольку, пристально следя за Инниным мыслительным процессом, поняла, что та тоже не смогла ей придумать никакого, даже самого завалящего, увлечения, которое могло бы на конкурсе сойти за хобби.

– Ну и что! – Инна в отчаянии рубанула рукой воздух, намереваясь сказать Логиновой, что она и без хобби самая лучшая подруга на свете, и взвизгнула, как ужаленная. Ее и в самом деле в тот момент, когда она опустила руку вниз, ужалил своими колючками огромный кактус, стоящий на подоконнике.

– Yes!!! – крикнула она и засунула пол-ладони, на которой выступили капельки крови, в рот.

– Укололась? – тут же забыла все свои неприятности Лида. – Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты у окна была осторожна! У Дуси иголки как стальные. Сейчас принесу перекись.

– Не надо никакой перекиси! – засмеялась Инна. – Я нашла тебе хобби.

– Какое? – с подозрением спросила ее Логинова, тревожась о том, не повредилась ли подруга умом от боли.

– Самое настоящее! Маму Дусю!

«Мамой Дусей» в семье Логиновых прозывался тот самый гигантский кактус, о который укололась Инна. Он был очень большой и толстый. Изгибаясь аркой, он являл собой на подоконнике некие ворота в мир за окном, и эти ворота были покрыты веером из толстеньких, ровненьких, длинненьких деток. За что кактус и получил свое имя – Мама Дуся. У самой Дуси были удивительно длинные и острые блестящие колючки, а детки щетинились во все стороны частыми, похожими на подстриженную шерстку, тоненькими колючечками. Вместе все это явление природы по прозванию «Мама Дуся» поражало воображение каждого, кто его хоть раз видел. Все знакомые и родственники Логиновых, звоня по телефону, всегда интересовались, как поживает Дуся, а когда приходили в гости, первым делом шли навестить необыкновенный кактус. Каждый раз подсчитывалось количество деток и каждый раз выяснялось, что у Мамы Дуси опять прибавление в семействе.

Инна вспомнила, как однажды они с Логиновой встретили в автобусе Лидину тетю, и та, по обыкновению, спросила, здорова ли Дуся. Лида, как ни в чем не бывало, ответила, что Дуся в очень хорошей форме и что у нее появился двадцать пятый ребенок. Женщина, которая почти дремала на одном сиденье рядом с Лидиной тетей, тут же открыла глаза и содрогнулась в ужасе, очевидно, представив необыкновенную ораву настоящих человеческих детенышей в одном доме.

– Издеваешься, да? – с горечью спросила подругу Лида.

– Ни в малейшей степени! Это же ты вырастила Маму Дусю!

– Начала еще моя мама…

– А ты продолжила! Сколько ты книжек перечитала, чтобы у нее земля была подходящая, и освещение на уровне, и полив особый, по годовому графику? Если бы не ты, Дуся не была бы такой холеной, жирненькой и невероятно плодовитой! Сколько раз я отрывала у нее детенышей в надежде, что хоть один приживется на моем подоконнике. И где они? Все погибли смертью храбрых.

– Это потому, что ты их все время заливала. Кактусам не надо так много воды. И удобрение я тебе советовала…

– Вот все это, – перебила ее Инна, – ты и расскажешь, если попросят, на конкурсе, представляя свое хобби – необыкновенный кактус Маму Дусю!

– Ты думаешь…

– Я просто уверена, что все разинут рты от удивления, когда ты представишь на всеобщее обозрение свою Дусю. Потому что никто никогда не видел ничего подобного!

– Если я просто расскажу о Дусе, то никто ничего не поймет. Подумаешь, кактус!

– А если сфотографировать?

– Мало ли где я могла его сфотографировать.

– Тоже верно. Тогда выход один.

– Ну?

– Придется тащить Дусю в школу.

– Да ты что? Во-первых, она очень тяжелая, во-вторых, защищаться будет: исколет насмерть. И вообще, ей это может повредить!

– Лида, вы когда-нибудь окно моете?

– Что за странный вопрос?

– Ничего не странный! Когда окно моете, Дусю ведь с подоконника снимаете?

– Ой, Инка! Это же целое событие! Мы с папой вдвоем снимаем ее, причем оба в брезентовых рукавицах, а мама страхует.

– Значит, как-нибудь справимся. Поставим в коробку, разборную такую… из-под какого-нибудь печенья.

– У нас нет коробки из-под печенья… А у вас разве есть?

– Коробка – не проблема! В магазине спросим, в кондитерском отделе. Мы в прошлом году в нашей «Весне» брали, когда родственникам надо было большую посылку отправить.

– Ну, не знаю… Только если под твою ответственность.

– Я уже брала на свою ответственность голубой материал. Ты все сомневалась, а как хорошо получилось. Так что верь мне, Лидка! Я тебе плохого не посоветую.

Лида наконец улыбнулась, так как поняла, что, поскольку хобби нашлось, она из конкурса не выбывает и может продолжать готовиться к нему изо всех своих сил.

– А я тоже вчера «Фабрику» на видик записала, – сказала она. – Давай попробуем с ними спеть и движения заодно поучим…

Инна с готовностью кивнула, и подруги часа два пели, танцевали и смеялись вместе с группой «Фабрика». Особенно весело у них получалось: «А мы такие, отдыхаем!»

Глава 10

Следствие продолжается

На английском у доски отвечал Кирилл Алейников. Он плохо подготовился, все время сбивался, а потому покраснел и даже разлохматился. Длинные волосы выскочили из-за ушей, и два темных колечка прилипли к разгоряченной щеке. Инна разглядывала Кирилла и думала о том, что он действительно очень симпатичный, но, пожалуй, теперь ей совсем не хочется, чтобы та записка с подписью «А.» была от него. Если бы она была от него, то пришлось бы объясняться с ним, говорить: «Извини, но я и Дима…»

Инна усмехнулась. Надо же, как все повернулось! Если бы в начале года ей кто-нибудь сказал, что Дмитрий Агеев объяснится ей в любви, она ни за что бы не поверила. А сейчас она сама каждые пять минут думает о нем, вспоминает его лицо, темно-серые глаза, и ей тоже хочется сказать ему что-нибудь такое… такое… Но она пока не станет… Пусть самое лучшее в ее жизни останется на потом! На вырост!

Димка учил английский в другой группе, и Инна ждала конца урока, чтобы встретиться с ним в гардеробе и вместе пойти домой. Лида, конечно, обидится, но Инна потом еще раз ей все объяснит. Она поймет, хотя, конечно, не сразу…

Инна отвела глаза от Алейникова и хотела посмотреть в окно, не закончился ли на улице зарядивший с утра дождь, но наткнулась взглядом на Тоньку-Мамая. Та, слегка высунувшись из своего шалашика, с выражением неподдельного страдания, оказывается, тоже смотрела на Кирилла. Сочувствует, поняла Инна. Еще бы! Тонька – добрая девчонка, а дело идет к тому, что Алейников схватит «лебедя».

Чуть позже Инна еще раз посмотрела на Мамая и вдруг с удивлением поняла, что глаза Антонины полны не только страдания, но и самого страстного обожания. Та-а-ак! Вот так новость! Неужели Тоня втрескалась в Алейникова? Бедняжка! Разве он когда-нибудь обратит внимание на такое нелепое существо, как неуклюжий Мамай? Надо ей посоветовать отрастить волосы. Длинные, они наверняка перестанут так глупо топорщиться, и Мамаева перестанет выглядеть соломенным Страшилой.

Прозвенел звонок. Взмыленный Алейников понес к парте дневник с заслуженной «двойкой», а Инна поспешила собрать свой рюкзачок.

Неожиданно к ней подошла Антонина.

– Инна, ты не могла бы мне помочь? – спросила она.

– Что случилось? – удивилась Самсонова.

– Понимаешь, я составила текст на английском языке и хочу, чтобы ты проверила. У тебя ведь лучше с иностранным, чем у меня. Боюсь, я могла написать что-нибудь такое, над чем все будут смеяться.

«Уж ты-то точно могла бы», – подумала Инна и уточнила:

– А что за текст-то?

– Ну как же! Для «Жемчужины», рекламу себе… Ты свою уже составила?

– Слушай, Тонь, – не стала отвечать на ее вопрос Инна. – Я сейчас очень тороплюсь. Приходи ко мне сегодня домой часов в семь, мы и посмотрим твою рекламу. Договорились?

Антонина радостно кивнула, а Инна побежала навстречу Димке.

В половине седьмого перед приходом Мамая Инна решила еще раз просмотреть листочек, где сама пыталась составлять себе рекламу или, как говорила Ольга Ивановна, нечто вроде резюме, которое предоставляют работодателям при устройстве на работу в некоторые фирмы. Учительница говорила, что суть этого резюме состоит в том, чтобы показать себя с самой выгодной стороны.

Инна уже несколько дней размышляла, какие ее стороны наиболее выгодны, но материала никак не наскребалось на целое резюме. Она, правда, рисует лучше всех в классе, хотя ни в какую художественную школу никогда не ходила. Этот дар у нее природный, от папы. Но что-то она никогда не замечала, чтобы это как-то выгодно отличало ее от других. А больше, хоть убей, никаких достоинств в себе Инна не находила. Интересно, что понаписала о себе Страшила? Наверное, много, раз назвала это текстом и хочет, чтобы его проверили.

Антонина оказалась очень пунктуальной и пришла ровно в семь. Инна усадила Мамаеву на диван, бросила ей на колени старые журналы мод «Бурда», где они с Лидой пытались найти себе фасоны для платьев к конкурсу. Правда, ничего подходящего они там не нашли и наряды обеим придумала сама Инна.

Мамай углубилась в изучение моды прошлых лет, а Инна начала читать лист ее тетрадки, исписанный крупным, округлым почерком. И чем дольше она его читала, тем больше удивлялась. Во-первых, текст, насколько она могла судить, был составлен довольно грамотно. Она нашла только одну грамматическую ошибку и всего одно неправильно составленное предложение. А во-вторых, Инну поразило другое: ей показалось, что перед ней лежит тетрадь совсем другого человека, а вовсе не Тоньки-Мамая. Она даже оторвалась от текста и внимательно посмотрела на одноклассницу.

Антонина сидела к ней боком и читала какую-то статью. Она заправила непослушные волосы за ухо, и Инна наконец смогла хорошо разглядеть ее освещенный настенным светильником профиль. Он оказался нежным и тонким, а волосы, как и тогда в классе, золотились и вовсе не напоминали солому.

Инна снова уставилась взглядом в листок и еще раз перечитала его. Если перевести Тонькин текст на русский, то в нем говорилось примерно следующее: «Меня зовут Антониной. Я учусь в восьмом классе. Собираюсь закончить девятый и пойти учиться на парикмахера. Мне очень хочется делать людей красивыми. Я думаю, что у меня получится, потому что я очень терпелива и умею ладить с людьми, умею видеть их самые лучшие стороны. Я умею радоваться всему, даже мелочи. Я могу целый день быть счастливой, оттого что по дороге в школу увидела огненно-красный клен. Мне очень мало надо. Я не хочу лишнего. Мне важно, чтобы были здоровы и радостны мои родные и друзья. Мне кажется, что люди ценят во мне эти качества, и потому друзей у меня много».

– И ты сама это написала? – с подозрением спросила Инна.

– А что, очень плохо? – оторвалась от журнала Антонина. – Мне мама немножко помогала, но она уже перезабыла все. Языковой практики у нее давно нет.

– Наоборот, по-моему, очень даже хорошо! Честно говоря, я никак не могла придумать, что написать про себя, просто голову сломала. Ты мне помогла. Я теперь знаю, в каком ключе это делать. А ты действительно хочешь быть парикмахером?

– Да. Если ты не обидишься, то я тебе кое-что посоветовала бы изменить в твоем имидже.

– Что изменить? – удивилась Инна.

– А ты точно не обидишься?

– Ну… я постараюсь…

– Я бы посоветовала тебе сменить стрижку.

– Вот как? – еще больше удивилась Инна.

– Мне кажется, тебе очень пошла бы рваная окантовка.

– Это еще что такое?

– Ну… это когда челка, баки и затылок выстрижены такими разновеликими перьями.

– Ну ты, Тонька, даешь! Такая терминология! Откуда ты ее набралась?

– В парикмахерской слышала. Я там всегда очень внимательно прислушиваюсь, приглядываюсь, как мастера ножницы держат, какие инструменты в каком случае применяют. Я теперь своего отца сама стригу. Вприглядку научилась. Он уже и забыл, когда в последний раз был в парикмахерской.

– А женщин можешь?

– Женские стрижки сложнее, конечно… Но маму я тоже уже несколько раз стригла. Ей так понравилось, что она даже подругу приводила. Та вроде бы тоже довольна осталась. Даже заплатить мне хотела. Я, конечно, не взяла деньги, потому что еще не мастер… – Антонина вздохнула. – Жаль, на себе нельзя практиковаться: затылок не видно, а то я бы уже попробовала что-нибудь со своей головой сделать.

– Слушай, а меня можешь… ну… этими… перьями?

– Сейчас еще не получится. Надо, чтобы волосы у тебя отрасли подлиннее.

– А когда отрастут, пострижешь?

– Если ты доверишь, то, конечно, постригу.

– Тонь! Тогда я не понимаю, почему… Ну, словом, а ты не обидишься, если я у тебя тоже кое-что покритикую?

– Нет, конечно!

– Мне кажется, что тебе тоже не идет это, с позволения сказать, «каре».

– Я знаю. Дело в том, что до последнего времени я была абсолютно равнодушна к собственной персоне.

– А теперь что-то произошло?

Антонина смутилась, порозовела, но все-таки ответила:

– Этот конкурс… Я вдруг увидела, что выгляжу хуже всех, и это мне здорово мешает.

Инна вспомнила взгляды, которые на английском Мамай бросала на Кирку, и подумала, что такая скирда на голове, без сомнения, помешает ей покорить его сердце. Инна захлопнула тетрадку, хотела отдать ее Тоне и вдруг зацепилась взглядом за ее имя и фамилию, написанные на обложке полупечатными буквами. Надо же, как они похожи на ту самую записку… Не очень понимая, зачем она это делает, Инна достала из кармана джинсов уже очень потертый листок в клеточку, развернула его и приложила к мамаевской подписи на тетради.

– Тонька, неужели это ты писала?

Антонина взглянула на записку и из розовой сделалась пунцовой.

– Откуда она у тебя? – еле выговорила она.

– От верблюда! Наплела мне тут, понимаешь, с три короба про свой ангельский характер, а сама…

– А что сама? Я не понимаю…

– Не понимаешь? Неужели? Сейчас, – Инна посмотрела на часы и уточнила: – Минут через пятнадцать сюда придет Логинова и предъявит вторую записку, и мы посмотрим, что ты запоешь!

– Как? – совсем растерялась Тоня. – И у Логиновой такая записка? Не может быть…

– Очень даже может, потому что она совсем даже не такая, а гораздо хуже! И тебе придется дать нам объяснение… – Инна не договорила, потому что раздался звонок во входную дверь. – Ну вот! – злорадно объявила она. – Это наверняка Логинова! И пятнадцать минут ждать не надо!

Инна пошла открывать входную дверь и вернулась в комнату с Лидой.

– Какой кошмар! – отдуваясь, провозгласила Логинова и рухнула в кресло. – У вас лифт так и не работает! Пока к вам на двенадцатый этаж добираешься, можно забыть, зачем идешь. Но я, – она подняла вверх указательный палец, – все-таки не забыла! В нашем деле открылись новые обстоятельства!

Инна пихнула ее ногой, качнув головой в сторону испуганной Страшилы: мол, не стоит при посторонних, но Логинова отмахнулась:

– Мамаю можно слушать. Она уж этого точно сделать не могла!

– Напрасно ты так в ней уверена, – довольно ядовито заметила Инна. – Вот! Погляди, что я только что обнаружила. – И она протянула подруге мамаевскую тетрадь вместе с запиской. Не все ей, Логиновой, новые обстоятельства в деле отыскивать! Инна тоже не лаптем щи хлебает!

– И что? – не поняла Лида, переводя взгляд с тетради на записку, с записки – на Инну, а с Инны – на вжавшуюся в угол дивана Тоньку-Мамая.

– Как это что! – возмутилась Инна. – Ты присмотрись, имя с фамилией на тетради и записка написаны одной рукой. И эта преступная рука – мамаевская! Значит, вторую записку про тухлые яйца тоже писала она. Что и требовалось доказать. И имя ее, между прочим, как раз на «А» начинается.

– Какие еще тухлые яйца? – совершенно окоченев от ужаса, непослушными губами спросила Страшила.

– Такие! Которыми ты Данку собиралась закидывать!

Антонина с большой надеждой посмотрела на Логинову, будто умоляя спасти ее от внезапно сошедшей с ума Инны Самсоновой, что та не преминула сделать.

– Почерк просто похож! – уверенно заявила Лида. – Если бы я попыталась писать печатными буквами, у меня тоже получилось бы что-нибудь в этом роде. Да и у тебя наверняка тоже. А заглавной буквы «т» с покривившейся перекладиной, на которую мы делали ставку, в ее подписи нет.

– Девочки, я ничего не понимаю, – дрожащим голосом проговорила Тоня. – Может быть, все-таки объясните, в чем дело?

– А дело, Мамай, в тухлых яйцах! – объяснила ей Логинова.

Антонина в полной безнадежности окончательно впечаталась в диван. Она даже не стала переспрашивать, поскольку теперь решила, что обе ее одноклассницы серьезно повредились в уме. А Лида между тем продолжила:

– И именно исходя из этих яиц ясно, что дело провернула не Дровосечиха, а именно Дровосек, жестокий и беспощадный!

После этих слов Лиды на Антонину стало жалко смотреть, и Инна смотреть не стала. Отвела взгляд и потребовала от Логиновой объяснений.

– Пожалуйста, – тут же согласилась подруга. – Только сначала ответьте мне на несколько вопросов. Первый: кого обычно закидывают тухлыми яйцами?

– Плохих артистов, – мгновенно отозвалась Мамай, видимо, решив, что чем быстрей она будет отвечать, тем лучше для нее.

– Правильно, – опять согласилась Лида. – Вопрос второй: кто закидывает плохих артистов тухлыми яйцами?

– Зрители, которым не нравятся плохие артисты, – Антонина подумала, что чем полней будет ее ответ, тем скорее кончится этот кошмар.

– Тоже правильно! Значит… Ну-ну! Шевелите мозгами! – Лида обводила лукавым взглядом своих подружек. – Угадайте с трех раз!

Мамай поняла, что ее дело, скорее всего, проиграно, и замолчала, а Инна действительно мозгами пошевелила и предположила:

– То есть, ты думаешь, что ту записку мог написать только зритель, то есть парень, и только из нашего класса, поскольку другим классам нет дела до «Жемчужины 8 «Б»?

– Я знала, Инка, что ты сообразишь! – похвалила ее Логинова.

– Неужели парень уродовал Данкины платья? Не может быть! Зачем ему?

– Ну, Инна, мы же уже обсуждали этот вопрос! Наверняка ему надо протащить свою кандидатку, а Данка мешает в первую очередь!

– Может быть, конечно… Но меня тогда интересует еще кое-что. Тонька явно узнала мою записку! – вспомнила Инна. – Ну-ка колись, Мамай, что ты знаешь про нее?

Ант