Читать онлайн Влада и маг-убийца бесплатно

Иллюстрации: Саша Готти
© Саша Готти, текст, ил., 2025
© Ана Награни, ил. на обл., 2025
© ООО «Издательство АСТ», 2025
* * *
Пролог
«Распоряжение.
В связи с нападением некромагии корпус Темного Университета для начальных курсов под названием Утесум подлежит закрытию. Все студенты начальных курсов переведены в корпус Носферон по адресу: г. Москва, ул. Сретенка, Сухаревская зловоротня.
Произошедшие события помещаются под гриф „секретно“ и не подлежат разглашению.
Из распоряжения Темного Департамента от 28 ноября 2012 г.»
Прочитав писклявым тенорком этот текст, управляющий Темным Департаментом, старый и хитрый оборотень Эдуард Вольфович Доденко, отложил листок и посмотрел на Алекса Муранова.
Молодой вампир сидел за столом, наблюдая, как за окном темнеет хмурый московский день. В зеркально-полированной поверхности стола отражались рваные тучи и верхние этажи белого угловатого здания на Садовом кольце через дорогу напротив. В Темном Департаменте по адресу: Лихов переулок, дом десять, шло тайное собрание в урезанном составе.
– Как прошло расследование произошедшего? – спросил оборотень, помешивая чертополоховый чай в изящной чашке мейсенского фарфора. – Алекс, вы собрали все необходимые свидетельства, материалы, документы об этом нападении? До начала учебного года в Носфероне осталась пара дней, мне нужна ясность в том, что происходит. Нам стоило огромных усилий подавить панику и слухи, которые поползли среди студентов и их родителей.
– Минуточку. – Алекс раскрыл папку. – Прежде всего, вот заключение нескольких ведьмаков, что на данный момент опасности повторения удара некромагии нет. Прошло три месяца, все тихо и спокойно. Ушли только несколько студентов, но по личным причинам. Все остальные возвращаются с каникул на учебу.
– Я жду объяснений, почему именно этого больше не повторится, а не «баю-бай, Эдуард Вольфович», – фыркнул шеф. – Прежде всего, я хочу услышать подробности о той студентке, которая подверглась нападению некромагии. А точнее, как я считаю, из-за которой это все и произошло.
– Минуточку. – Алекс принялся листать папку, пока его шеф потягивал чай из чашки с резными краями.
– А ведь еще полгода назад я бы поднял на смех того, кто сказал бы мне, что в тайном мире может родиться… кхм… полукровка вампира с этими… – Эдуард Вольфович сделал выразительный бросок глазами за свою спину. – Со светлыми магами. По-лу-кров-ка… – Последнее слово он произнес медленно, будто пробуя его на вкус.
– Итак, Огнева Влада. – Алекс нашел то, что искал в папке, и вытащил оттуда напечатанные листки с приклеенной сверху маленькой фотографией бледной темноволосой девочки. – Четырнадцать лет, родилась в Петербурге, там же и училась в обычной школе среди людей. Очень необычные волосы… Скорее всего, это следствие игры взаимоисключающих друг друга хромосом. Мать – Ольга Огнева, потомок семьи магов Венго. Ее местонахождение неизвестно. Отец, как выяснилось недавно. – вампир…
– Как выяснилось недавно… Темный Департамент обо всем узнал последним! – Эдуард Вольфович вдруг изменился в лице и треснул кулаком по столу с такой силой, что изящная чашка подпрыгнула на нем, звякнув донышком. – Под носом у Департамента творилось черт знает что! Вампир, этот Виктор Суморок, оставил семью ради девицы из магического рода! Бросил сына и сбежал к этой Ольге Огневой! Мало того, учился он через пень-колоду, а бо́льшую часть времени за него учились фантомы, которых делал его тролль-приятель! А?! Докатились?! Дочка у них с Ольгой родилась, а наша темная сторона ни сном ни духом! Они, видите ли, скрывали, они прятались. Куда они пропали с Ольгой после рождения дочери, кто знает? Убили их, Алекс?
– Думаю, что да. – подумав, ответил вампир. – Ведьмаки не видят их среди живых… ну вы понимаете, в каком я плане говорю.
– Значит, умерли. Или убиты. Поскольку обоим было по двадцать лет и умереть от старости они никак не могли. И ребенок их рос бы в обычном мире, даже не подозревая о мире тайном, а мы бы ничего так и не знали! Если бы Виктор не оставил своему троллю-приятелю распоряжения на случай своей смерти. Тот тролль, Бельверг, вытаскивал всеми правдами и неправдами девчонку в тайный мир и устраивал в Темный Университет, выполняя распоряжение Виктора! Я не понимаю, как получилось, что эта Ольга влюбилась по уши в вампира и родила от него ребенка?! Она же из магов, они нас ненавидят, презирают! Кто теперь этот ребенок… Он их? Наш?! А?! Эта Влада – кто, чья?! Она вампир или маг?
– Эдуард Вольфович. – с подчеркнутым спокойствием произнес вампир, постучав ногтем по столу. – Вы… чашечку разобьете. А потом будете беситься и страдать. У нее и так все края отбиты и покусаны.
– Ошибаешься, это просто дорогой резной фарфор, в котором ты ничего не смыслишь, – раздраженно заметил оборотень, полюбовавшись чашкой и отодвигая ее подальше. – И не надо мне намекать на мое ранение. Да, я был ранен магами и не стыжусь этого. Перекидываюсь в зверя иногда бесконтрольно. Но пить чай я буду только из достойных предметов! Терпи старика. Позлодействую, порву окончательно твою паршивую кожаную куртку, раздражает она меня… Костюм надо носить в Департамент, а у тебя еще и серьга в ухе! Тьфу, позор на мою седую голову! – Оборотень зарычал, ощерив желтоватые зубы за ярко-красными губами.
– Так, продолжаю доклад об Огневой. – С трудом сдержав улыбку, вампир начал листать черную папку. – Вампиром, как ее отец, она не является. Никаких признаков, кроме сильной анемии. Это недостаток железа в организме, который восполняется у вампиров кровью, – пояснил Алекс. – Характер не вампирский, ранима, есть комплексы и страхи…
– О-о-о! Не верю… Потомок светлых магов – и страхи. Да они считают себя пупом земли с рождения… – прорычал шеф.
– От магов тоже почти ничего. Есть базовая способность видеть нечисть, которая юркнула в янв, но этого слишком мало.
– Нет способностей мага, когда она из семейки самых сильных магов?! Бред… – прорычал Эдуард Вольфович и шумно выдохнул, сощурив глаза. – Ох не верю я в эти сказки. А как они взбесились, да?! – Оборотень вдруг захохотал, подпрыгивая в кресле. Пейзаж за его спиной с изображением высокой башни, подписанный «Сухаревская», закачался на стене. – Можешь себе представить, как взбеленились маги, когда узнали, что их светлая полюбила одного из наших и родила ребенка? Как перекосились их светлые рожи, эх, жаль, я не видел. Как говорится, получай, фашист, гранату. Накося выкусите!
– Эдуард Вольфович, чашечка.
– Она не просто из семейки магов! – бушевал шеф. – Эти самые маги самые кровавые маги Трансильвании, у них руки по локти замараны в крови нечисти!
– А в наших учебниках истории говорится, что они герои, – осторожно напомнил Алекс.
– Еще бы, ведь нам же надо представлять историю так, как нам выгодно, – фыркнул оборотень. – Напиши мы в учебниках правду, что Венго – убийцы нечисти, так получится, что вообще никто из магов не имел положительных сторон. И тогда попробуйте объяснить нашей юной нечисти, что они должны соблюдать Конвенцию! А я тут не на уроке истории, потому скажу тебе: Венго не просто убивали наших. Они охотились на них, как на зверей! Хвалились и вели счет убитым, как трофеям! А вот уже когда темной крови пролилось слишком много, тогда они спохватились. Тогда они здорово струхнули, эти светлые маги, когда нарушили баланс мироздания! Ух как они струхнули! Убивая нечисть, вгоняя деревянные колья в вампиров, они и не подозревали, что отправляют их в мир некромагии, во Тьму! Они и не думали, что те могут вернуться в страшном облике! Что об это говорит кафедра физики темной материи, Алекс? Тьма – это ведь что?
– В щенячестве взорвал кафедру физики Носферона, когда хотел пообщаться с загробным миром нечисти, – эхом откликнулся Алекс, подыгрывая тон в тон своему шефу. – Но кафедра знает о Тьме почти столько же, сколько и остальные. Ни-че-го.
– О! – Старый оборотень закивал, отхлебнув из чашки ярко-красный чай. – И я торчал на этой кафедре когда-то, но до взрывов не доходило. Мы знаем только, что Тьма наполнена некромагией, которая гибельна для нашего мира. Убитый магами вампир обретает там чудовищную силу, да еще и эти… Как называлась та тварь, которая напала на Университет?
– Умертвие, – подсказал Алекс. – По последним сведениям кафедры физики темной материи, это сгусток некроэнергии чудовищной силы. Убивает прикосновением, оставляя в теле жертв иллюзию в виде изображения когтя. Уничтожает все живое легко и непринужденно.
– Вот умертвия-то и напугали тогда этих Венго, триста лет назад. Ах, как тогда было жарко в Европе! Трансильвания кипела, тайный мир был как одно поле битвы! Встали боком магам все войны и убийства. А когда у самих земля под ногами горит, то куда деваться?
– Венго выполнили свой долг, загнали обратно все, что вырвалось в этот мир, – не согласился Алекс. – Ценой жизни. Вся семья погибла.
– Вся семья… – проворчал оборотень. – Не вся, к сожалению. Дед-то этой девчонки остался живой, иначе ей и не родиться. Он, видите ли, не убийца был и не маг, потому и выжил. Светлый боевой маг, который был против убийств нечисти, который якшался с темными и считал многих из нас друзьями! Ах ты, ух ты! Мы так любим перебежчиков на нашу сторону. Но это все в прошлом, дела давние. Меня интересует настоящее. В настоящем мы имеем в своем Темном Университете потомка магов, чья кровь смешана с вампирской. И умертвие, которое пробралось в Университет и говорило о долге этой девочки. Она должна освободить Тьму, выпустить всех, устроить миру новый апокалипсис. Я уверен, что рождение такого гибрида Света и Тьмы не случайно, а связано с магическими причинно-следственными связями. Мы в них не разбираемся, мы не маги. Алекс, как она может это сделать, каким образом?
– Открыть Тьму и устроить апокалипсис? – переспросил вампир. – Не может, я уверен. Она обычный человек. Она сама боится.
– Как такие дети называются, Алекс?
– Сироты, – подсказал вампир, но его шеф поморщился, махнув рукой.
– Нет, я про такую чудовищную помесь. Маг и вампир, а какое у них название? Вот странность, верно? Мы с тобой прекрасно знаем, что у магов информированность о событиях в тайном мире на порядок лучше, чем у нас. Они же – фюйть! – Оборотень покрутил пальцем у виска. – У них ясновидение и дар. Как же они тринадцать лет упускали из вида существо, которое несет угрозу всему миру?! Спокойно смотрели, как она растет, пока мы ее не увели на свою темную сторону!
– Получается, они тоже не знали, как и мы. Прохлопали ушами.
Шеф Департамента с трудом подавил приступ ярости.
– Вот что, Алекс… – Он сдавил переносицу пальцами. – Когда дело касается магов, тут все крайне запутанно. Маги и интриги – это одно целое, – проворчал оборотень. – Та война закончилась, но продолжается совсем другая. Мы говорим молодому поколению темных, что сейчас мирное время, но и ты и я прекрасно знаем, как иллюзорен мир. Маги, едва появится возможность, нанесут по нам удар. А сейчас идет это бесконечное противостояние со взаимными пакостями и провокациями. Вчера мне опять звонили по поводу какой-то банды домовых из Петербурга. Я твердо знаю, что любой звоночек из Магиструма с вопросом: «Добрый день, как ваше здоровье, уважаемый Эдуард?» – означает, что они поймали кого-то из наших на нарушении Конвенции и мне предстоит бессонная ночь. А ваш доклад ничего не прояснил, Алекс! Вот вам вопрос – она может открыть Тьму как потомок этих убийц Венго?
– Уверен, что нет.
– Уверен он! У-у-уверен… – протянул оборотень с подвыванием, нехорошо косясь на куртку Алекса. – Послушай, Муранов. Ошибаться может кто угодно, но не Департамент. Если мы прозеваем, когда эта девчонка станет смертельно опасной, когда она обретет способности… Вопрос – какие? – Эдуард Вольфович схватил чашку с чаем, но снова поставил ее обратно.
– Не знаю. – Алекс смотрел на шефа без улыбки.
– Он не знает! Тогда какой это доклад, если там в итоге «я не знаю»! Я хочу знать: она может общаться с Тьмой, она способна ею управлять? Или – только орудие во всех этих магических водоворотах? А если потребуется ее убить, Муранов? Может ли Департамент рассчитывать на вас?!
Алекс напрягся, сжав зубы.
– Не будем говорить об этом, Эдуард Вольфович, – спокойно произнес он. – Мой младший брат взял ее под свое покровительство как вампир.
– Ну да, ну да, – согласился оборотень. – Это меня несколько успокаивает. Это даже хорошо. Ваш младший брат способный юноша, и Департамент внимательно наблюдает за ним, учитывая его происхождение. Моя секретарша держит на экране своего ноутбука его фото и прячет, когда я подхожу. Вот пусть ваш брат и опутает эту Огневу, как цепями! – прорычал оборотень. – Держит так, чтобы ни шагу не ступила в сторону! Чтобы каждое ее дыхание было под его контролем! Связь вампира и человека нерушима!
– Рушима, к сожалению, – остановил Алекс. – Но я надеюсь, что…
– Не желаю этого слышать! Ваш брат должен держать ее, как муху в паутине! Вот! Да! Цепями! Мы ради этого переведем всех ее возможных конкуренток в другие отделения Носферона, подальше.
– Это уже перебор, Эдуард Вольфович! Гильсу еще пятнадцать лет…
– Алекс, это интересы тайного мира. – Оборотень прищурился. – Надо ли мне напоминать вам о том, что и выше Темного Департамента есть власть, которой беспрекословно должны подчиняться все мы?
– Как не помнить о нем… О Темнейшем, – со странным выражением лица тихо проговорил Алекс. – Значит, он тоже в курсе всего этого.
– Безусловно. – Эдуард Вольфович с удовольствием отметил, как помрачнело лицо несносного молодого вампира. – Что ж… А ваш доклад… ему место вот где!
Оборотень лихо отшвырнул папку, и листки спланировали на пол, не долетев до квадратной сетчатой урны в углу кабинета.
Глаза Алекса вспыхнули на секунду ярко-багровым пламенем, но вампир быстро взял себя в руки.
– Понял. Я могу идти, Эдуард Вольфович? – тихо спросил Алекс.
Ответа не последовало.
Облик оборотня изменился – теперь в кресле сидело нечто вроде полуволка-получеловека. Уши заострились, свернувшись по бокам, зрачки глаз сузились, подбородок выдвинулся вперед, рот искривился в неприятной ухмылке. Шеф Темного Департамента перешел в свое второе состояние, и дырявая куртка Алекса прекрасно помнила, чем это может закончиться. Локти оборотня так заострились и вытянулись, что прорвали рукава дорогого серого костюма, купленного на Новый год в ЦУМе. Драгоценная чашка мейсенского фарфора, поехав по столу от яростного дыхания шефа Департамента, трагически завершила свою недолгую жизнь на каменном полу кабинета.
Вскочив со стула, Алекс кивнул и быстро вышел за дверь, ускоряя шаги по коридору.
– Мур-р-ранов, я не собираюсь пить чай из обычного стекла… – послышалось из приоткрывшейся двери кабинета.
– Когда весь фарфор в Москве кончится, будешь хлебать чай из пластиковых стаканов, обормотень…. – с раздражением пробормотал Алекс, стремительно заворачивая за угол коридора Темного Департамента.
Глава 1. Асоциальный домовой элемент
Вечером на лестнице старого питерского дома на Садовой улице конвульсивно мигала полуразбитая лампа дневного света, а январская пурга испытывала на прочность стекла в подъезде.
С дверью тринадцатой квартиры тоже было неладно – в старый коричневый дерматин какой-то хулиган вкрутил сухие макаронные рожки, которые торчали в художественном беспорядке, а стена вокруг двери была изрисована угловатыми каракулями.
Владе было не до этого – она возилась с тугим замком, то отогревая дыханием замерзшие пальцы, то вновь ковыряя ключом замочную скважину. Один поворот, второй, третий…
Когда злишься, то получается медленнее.
– Да открывайся ты уже!
Влада изо всех сил толкнула дверь, и та наконец-то поддалась, натужно заскрипела, открывая квартиру, в которой сейчас было так же зябко и темно, как и на улице.
По привычке нашарила выключатель, щелкнула им раз, другой. В углу, за старым дедовским пальто, как-то слишком громко и сердито загудел электросчетчик. Лампочка в надтреснутом абажуре, будто нехотя, замигала и вспыхнула холодным бледным светом.
После долгого отсутствия родная квартира казалась меньше, будто сжалась в размерах, сдвинув стены – съежилась. Или же просто жизненное пространство настолько расширилось, что все прежнее стало казаться маленьким и тесным. Все так же скучала стопка старых газет на лавке под вешалкой, тоскливо жались друг к дружке брошенные на полу дедовские тапки, дрожала на холодном сквозняке паутина в кухонном проеме. Влада стянула с головы кусачую шерстяную шапку и пригладила волосы перед своим отражением в запыленном зеркале.
Самая обычная тоненькая четырнадцатилетняя девчонка: могла бы родиться и покрасивее. Ничего примечательного, кроме волос – вот ими можно гордиться. Длиной до пояса, прямые, цвета горького черного шоколада. На солнце они переливаются, как перья черного павлина – если бы такой существовал на свете. Больше, в принципе, смотреть было не на что. Особенно сейчас: с заплаканными припухшими глазами, которые ее портили. Неудивительно, если она только что беззвучно рыдала во дворе почти целый час, промерзая на холодном ветру. Рыдала, пока двор не поменял синие сумерки на ночную темень. До тех пор, пока не услышала звук цокающих каблуков и в подворотне не появилась соседка из двенадцатой квартиры, Лика Глебовна. Как всегда намазанная по уши косметикой, надушенная и разодетая во что-то бело-леопардовое. Это был самый последний из людей, который должен был видеть, что у Влады неприятности, поэтому она моментально отвернулась, надеясь, что соседка не успела ее заметить, юркнула в подъезд и ворвалась в свою квартиру.
В ее жизни только что произошла катастрофа. Надо было вспомнить все по порядку и восстановить в памяти все события, чтобы понять, почему все так случилось…
Еще час назад Влада была в Москве, куда ее привез автобус вместе с однокурсниками по Темному Универу.
Автобус – сверкающая лаком и пестрыми надписями громада – остановился на Сухаревской площади, и завуч Лина Кимовна долго объявляла, что, пока все не проверят на себе наличие значков Носферона, наружу никого не выпустят. Влада его и не снимала – блестящий темно-синий ромбик на булавке жил за отворотом воротника ее весенне-осенне-зимней куртки. После этого двери автобуса открылись, и ребята вывалились на свободу. Незнакомая и огромная Москва тонула в вечерней морозной синеве. На Садовом кольце толкалась пробка, в сумерках фары машин размазывались в море ярких сердитых огней.
– За мной, ребята, внимание! Мы сейчас спускаемся в «Сухаревскую» станцию метро, но на самом деле попадаем в наш родной Носферон! Это я вам все рассказывала в автобусе, поэтому тупых вопросов мне не задавать! Горяев! – рыкнула Лина на юного долговязого вурдалака, который чувствовал себя на поверхности земли крайне неуютно. – Никаких ползаний под асфальтом! Входим в вестибюль Университета и тихо ждем остальных! Бертилов, вы что думаете, до вас никто не пытался запечатлеть вход на территорию нечисти на видео?
Егор Бертилов, который держал мобильный телефон с включенной камерой, обернулся и почесал телефоном макушку, позванивая серьгой в ухе.
– Не знаю, Линкимовна. А че – не запишется?
– Я вам очень советую – запишите и выложите на ютуб с подписью: «Эти черно-серые помехи и есть основная деятельность моего безмозглого мозга», – выдала Лина. – Не надо было спать на физике темной материи, Бертилов. Стыд вам и позор!
– Ура-а-а!!! – эхом отозвался Отто Йорг, худющий гоблин, тут же схлопотавший от Бертилова тяжелой сумкой по шее.
О том, что вход в Темный Универ совпадал со входом в «Сухаревскую» станцию метро, Влада знала – в теории, как и то, что такие места в учебнике по физике темной материи назывались зловоротни. Люди обычно проходят их, не замечая ничего особенного. А вот нечисть, попадая в них, переносится совсем в другое место. Правда, сейчас юная нечисть, которой предстояло войти в зловоротню впервые, чувствовала себя очень нервно. Разумеется, начались дежурные шуточки про «встретимся в аду» и про написание завещаний. Чернявый Герка Готти, один из многочисленных братьев и сестер вампирской семьи, храбро насвистывал, надвинув на нос капюшон толстовки. Крупный и рыжий тролль Антон Колыванов громким басом пел «Боже Царя храни» и при этом зачем-то крестился. Марик Уткин, пятнадцатилетний упырь со всеми фобиями и неврозами, которые только можно было представить, отчаянно трусил: его пухлые губы дрожали, а глаза за толстыми стеклами очков были полны отчаяния.
Остальная нечисть бузила, обращая на себя внимание людей, спускающихся в подземный переход. Пожилая женщина возмущенно оглядывалась, обещая Бертилову безрадостное будущее упыря-бездельника.
– Я не упырь, я тролле! – орал Егор, звякая серьгой в ухе. – Я есмь нечистая темная сила на этой грешной земле! Вы мене еще в темноте не видели!
– В московских ночных клубах найдутся линзы похлеще, чем наши горящие в темноте глаза, этим тут никого не удивишь. К тому же люди не обращают внимания на тайный мир, к которому мы принадлежим, – поучительным тоном заметила Дрина Веснич.
Юную кикимору в красной шубке было трудно отличить от шагавших по улице обычных московских девчонок, устремленных и деловитых, прямо на ходу тыкающих в мобильные телефоны наманикюренными пальчиками.
– А правда, что если я толкну Огневу, то меня сразу убьет Гильс Муранов?! – делая страшные глаза, выкрикнул Отто Йорг, в притворном ужасе отшатываясь от Влады. – Огнева, вот эта веревка на твоей руке, она что значит? Это вроде обручального колечка вампира для человечка?
– Угомонись, гоблин. – Заправив под рукав выцветшую ленточку, Влада бросила взгляд на Гильса, но вампир был слишком занят болтовней с однокурсниками, чтобы обратить внимание на насмешку.
Ну еще бы, ему-то что. Все насмешки достаются ей, а Гильсу все нипочем. Он вообще привык собирать восхищенные девчоночьи взгляды, с его-то смазливой смуглой физиономией, широкоплечей фигурой и бесконечными победами на всех соревнованиях Темного Универа. А еще у него нос с горбинкой, драные джинсы и упрямая челка, которую вампир не трудился сдувать с носа. Какое у него красивое лицо – просто невозможное для обыденной окружающей действительности! У Гильса уже была девчонка: валькирия Эля Флаева, которая была похожа на глянцевую фотографию с обложки девичьего журнала. В Носферон Эля не приехала, перевелась в другое отделение Университета. Эта мысль вселяла в сердце Влады эгоистичную надежду на что-то такое, что заставляло сердце биться сильнее.
Эту ленточку на руке, завязанную на хитрый узел, она не променяла бы на самый дорогой браслет из бриллиантов. То единственное, что приближало к ней Гильса, такого невозможно далекого для нее. Разве можно было даже представить, что она может на равных, без смущения и дрожи в коленках смотреть в эти черно-багровые нахальные глаза?!
Если бы Гильса не было, Владе жилось бы на свете гораздо легче. Не было бы той пронзительной боли, которая прокатывалась по всему телу, стоило только увидеть ЕГО. Не было бы навязчивых мыслей о том, что он о ней подумал или сказал, как посмотрел. Жизнь была бы другая, гораздо проще, – счастливее, что ли? Она приняла защиту от вампира, только вот Гильс явно не рвался ей навстречу. Ни одного ласкового слова, ни взгляда – только фирменная мурановская улыбка, которая говорила – «знай свое место, я не твой».
Даже рассказать об этой своей беде Владе было некому. Какая разница, что ее отец был вампиром, а мать происходила из древней магической семьи. Какая, к черту, разница, если ее родители были убиты проклятием, которое преследовало род Огневых? Если не к кому было прийти со своими проблемами и трагедиями, рассказать о мальчишке, из-за которого она не спит по ночам, спросить совета? Да хоть бы ее отец с матерью были гоблином и болотной кикиморой, лишь бы они были…
Влада оторвалась от мыслей и вздрогнула, увидев под ногами полосы снежной поземки, которая струилась по заледеневшему асфальту. Поземка немного похожа на пыль, или просто показалось…
Отругав себя за плохие мысли, Влада ободряюще улыбнулась Марику Уткину, который неуклюже топтался на ступеньках, поправляя очки и бормоча себе под нос. Эх, Марик, Марик… Когда Владе начинало казаться, что она сплошной ходячий комплекс и недоразумение, она вспоминала про Марика, и ей становилось легче.
Вот уж кто нелепый. Вечно волнуется и нервничает, напоминая всем окружающим, что упыри – существа сложные в прямом смысле слова. «Сложные» означало – сложенные из нежити, которая в момент стресса может взять да и рассыпаться на части. Марик, к примеру, однажды на глазах у Влады чуть не рассыпался на стаю летучих мышей…
– Все, пошли, хватит топтаться на месте! – громко скомандовала Лина Кимовна. – Живо-живо!
Влада, зачем-то надвинув на голову капюшон куртки, начала спускаться вниз. Если предстоит попасть в пространство, отодвинутое от реального мира на 0,13 миллиградуса, невидимое и недосягаемое для людей, то лучше быть в капюшоне.
Егор Бертилов традиционно куролесил.
Тролль есть тролль. Всегда крайне веселое существо, которое стремится довести окружающих до агонии своим мороком и наваждениями, чтобы потом радостно прохихикать в уголке и отправиться за следующей жертвой. В свои пятнадцать лет Егор выглядел на семнадцать, а одевался так, что люди от него шарахались на улице.
Егор профессионально прищурился, его физиономия с правильными, но грубоватыми чертами напряглась, а зеленые глаза вспыхнули хулиганским светом. На голове у Лины Кимовны тут же заветвились полупризрачные оленьи рога. Студенты традиционно обрадовались, пока ничего не подозревающая преподша шагала вниз по ступенькам. Это несколько разрядило обстановку, и девчонки начали спускаться, ступая как зомби-паралитики и взвизгивая на каждом шагу. Первый проход зловоротни пугал всех, как прыжок с парашютом.
Идущий впереди с компанией вампиров Гильс Муранов быстро и равнодушно оглянулся на нее, и Влада моментально стерла с лица напряжение, будто зловоротни она проходила каждый день и по многу раз. Пусть он видит, что она не боится. Шагнула на нижнюю ступеньку, еще, еще…
ШАРАХ!!!
Ее не просто швырнули, а пнули, причем довольно болезненно. Сначала Влада решила, что так и надо, стараясь не закричать, пока тянулись несколько мучительных секунд полнейшей темноты. Это было как в остановившемся лифте, когда гаснет свет. Отвратительно и ужасно. Потом снова грубый толчок в спину и…
Под пальцами чиркнуло что-то холодное и шероховатое.
Это был двор, ее двор на Садовой улице в Петербурге, если она не сошла с ума. Она сидела у подъезда, на люке, на котором зимой грелись голуби. Сейчас из него несло болотной вонью, а лениво отлетевшие в сторону птицы сердито косились на Владу сизыми бусинами глаз, будто ожидали, когда она уберется и освободит их законно насиженное теплое место.
Влада поднялась с люка, ноги противно дрожали, в горле першило. Вместо попадания в Темный Универ ее вышвырнули домой, бесцеремонно и грубо. Первое, что могло прийти в голову, – начать звонить по мобильному своим однокурсникам, но телефон «умер» и не включался, хотя еще десять минут назад был полностью заряжен.
А если это было кем-то подстроено?
Как и у каждого нормального человека четырнадцати лет, у нее были мелкие традиционные враги по месту учебы, дома и наверняка где-то еще. Инга Тановская, например, которая открыто враждовала с Владой. Все, на что была способна троллиха Тановская. – мелкий пакостный морок, вроде запутавшейся в волосах заколки, которая начинала шевелиться и царапаться, или зеленого тумана в глазах, который легко убрать, если закрыть правый глаз ладонью. Нет, это не Тановская, она на такое не способна. Тут было что-то другое. А что, если это не каверза, а ловушка?
Влада вдруг почувствовала приступ липкой паники, которая захлестнула ее, забившись в ушах противными волнами. А если это и правда смертельная ловушка и сейчас повторится то же самое, что было тогда, три месяца назад? Только не думать про пыль, про то, что из нее может собраться…
С трудом заставив себя успокоиться, Влада, краем внимания отметив, что под лавкой нет ее тапок с вышитыми солнышками, сняла ботинки и босиком прошла на кухню, за окнами которой оцепенел темный двор.
Щелкнула выключателем – свет загорелся, но настолько тусклый, что осветил лишь небольшой голубоватый круг на потрескавшемся потолке. Странно, неужели от холода лампочка поменяла цвет?
Открытая настежь форточка морозила так, что заледенела вода в стакане на кухонном столе, а от дыхания шел густой пар. Быстро захлопнув форточку и задернув летавшие на сквозняке занавески, Влада залезла в ящик, где у деда всегда валялась всякая хозяйственная мелочь, нашла спички и зажгла сразу все четыре конфорки. Кухня осветилась чуть-чуть больше, когда на плите деловито заплясали четыре огнисто-синих хороводика.
Под ногами что-то надоедливо бренчало, и Влада в сердцах пнула это от себя ногой. Об батарею со звоном ударилось что-то железное, а потом покатилось по полу и остановилось посреди кухни. Странно, но это оказалась консервная банка из-под черной икры, вспоротая настолько грубо, будто ее открывал зубами голодный крокодил. Только сейчас Влада заметила, что вообще в кухне было что-то не так, как в день отъезда.
По углам пол был усыпан обертками из-под конфет «Мишка на Севере», свернутыми в виде корабликов. На подоконнике валялась целлофановая пачка из-под итальянских макарон, пустая скомканная коробка «Пирожные „Трюфели в шоколаде“», под столом – обертки от жвачек и баночки из-под йогуртов.
Кто-то носил сюда продукты, ел, мусорил, хозяйничал в их с дедом квартире, пока она пустовала…
Влада скорее почувствовала, чем увидела, что в темноте за холодильником шевельнулась едва заметная тень.
В кухне, кроме нее, был кто-то еще. Влада вскрикнула, отпрыгнув назад и схватив из угла швабру. За холодильником чихнули, и два светящихся фиолетовых глаза, моргнув, уставились на нее.
– Выходи!!! – Влада крикнула это так громко, что у самой зазвенело в ушах. Она наставила швабру на фиолетовые глаза, будто та была грозным оружием. – Я тебя вижу, выходи, эй?!
– Да ла-адно, – проворчал чей-то недовольный голосок, и из-за холодильника на середину кухни прошлепала худенькая фигурка.
– Диня? Диня Ливченко? – Влада с трудом узна-ла знакомого домового, тщедушного, как двенадцатилетний подросток, который утопал в огромном, явно с чужого плеча, шелковом халате. На тощих кривых ножках красовались ее любимые тапки с вышитыми солнышками. В ухе у Дини болталась серьга, а прическа напоминала вскинувшего хребет динозавра. Вид у домового был какой-то неухоженный, дикий и беспризорный.
– Что ты делаешь у меня дома?!
– А ты что делаешь у себя дома?! – несколько развязно отозвался Диня. – Должна быть в Универе. Прогуливаем, ага?!
– Не твое дело, – рассердилась Влада, отбрасывая швабру в сторону. – Я спросила, что ты тут делаешь?! Я тебя не приглашала, убирайся вон!!! Ты что, не помнишь домовое право? Нечисть не имеет права вламываться в дом без приглашения хозяев.
– Меня это больше не колышет. – Диня пожал плечиками и выставил вперед нижнюю губу. – Мою хозяйку прежнюю того… убили, между прочим. А дядька к себе не взял. А по домовому праву, если у домового кокнули хозяйку, он получает свободу навсегда. Где хочу, там и живу. Что хочу, то и делаю. – Диня воинственно подбоченился и возмущенно повысил голосок, надуваясь с каждым словом, как индюк: – Я теперь сам по себе. Мне уже сто двенадцать лет, я уже взрослый! У меня на районе своя компашка: все домовые без домов. По ночам круто отрываемся. Рисуем на стенках! Граффити, йоу!
– Твои художества в подъезде? – нахмурилась Влада. – Вот сам и сотрешь.
– Эт мне полгорода стирать надо будет, – похвастал Диня и вытер нос рукавом шелкового халата. – А чо – прикольно. Бузим, шнырим по хатам, воруем всякие интересности. Свободная жизнь, йоу, тыц-тыц!!!
Влада поморщилась. Последний раз, когда она видела Диню Ливченко, он был вполне приличным домовенком, да и лексикон у него был попроще. Наверное, полученная внезапно свобода слишком сильно ударила домовому в голову, к тому же он хулиганил в городе не один, а с компанией таких же отщепенцев-домовых, потерявших хозяев по тем или иным причинам.
Пока Диня хвастался подвигами, Влада воткнула зарядник мобильного телефона в розетку и принялась яростно тыкать в кнопки, стараясь его оживить.
– А еще мы, тыц-тыц, по крышам, развлекуха, на крыше автобуса, йоу, гоняли! Вау, жесть!!! – с интонацией дворового бомонда вещал Диня.
Влада, не слушая, переключила зарядку в другую розетку, предпринимая одну за другой попытки оживления своего несчастного телефона. Все впустую, экран оставался темным.
– И мы с пацанами, значит, того охранника того, бамц по кудряцам, он барах в швондарь и, тыц-тыц, восвояси… Давай того, пожрем че-нить… – Не прерывая увлекательный рассказ, Диня принялся гостеприимно накрывать на стол. Если, конечно, словом «накрывать» можно назвать то, что он локтем сгреб на пол весь мусор со стола и распахнул холодильник.
Влада, скрестив руки, наблюдала – и ждала, когда же у домового проснется совесть, и он вспомнит, что шастает по чужой квартире, которую и так перевернул вверх дном.
– Хлеб, ща… было где-то. – Диня со стуком откинул крышку деревянной хлебницы. Хлеба не было. В магазин домовой не ходил, как и не выносил мусор. Поэтому цивилизация плесени в помойном ведре успела пережить зарождение, каменный век, феодальную раздробленность, буржуазный расцвет, революцию и упадок. Зато в холодильнике наблюдался резкий контраст: на дверце закаменело разбитое яйцо, жалась к стенке покрытая жестким треснувшим настом открытая банка со сгущенкой, а рядом гордо стояли три банки с черной и красной икрой и почему-то мужской одеколон «Шанель».
– Диня, откуда это все? – громко окрикнула домового Влада. – Это же не наше с дедом. Я спрашиваю, откуда??
– Это боевые трофеи, – довольно хихикнул Диня. – Нечего ему было сюда ломиться! Чувак крупно обломался, тыц-тыц, получил в лоб стопудово…
– Диня, говори на нормальном языке. – Влада поморщилась. – Переведи.
– Толстый чувакен, который живет под полом. – Диня шмыгнул носом и вытер его рукавом роскошного халата. – Он реально вломился сюда, и еще какая-то визгливая тетеха вместе с ним. Я их выгнал. Ты бы видела, как они драпали! Я его за полу халата хвать – так тот чувачелло в одних трусах убег… хи-хи-хи…
– Так ты с Царевыми воевал? – догадалась Влада. – То-то я смотрю, халат знакомый…
Соседи снизу, из двенадцатой квартиры, Лев Михайлович Царев и его визгливая жена Лика Глебовна, уже давно мечтали занять квартиру Огневых. Царев был большой шишкой, про всякую нечисть ничего не знал и проблемы решал с помощью кошелька или звонка «кому надо». Его крайне злило, что его хрустальная мечта – соединить две квартиры, сделав одну двухэтажную, – никак не могла осуществиться из-за упрямого старика, деда Влады. Последний набег, предпринятый соседом еще в конце лета, закончился для него плачевно. Он нарвался на тролля Егора Бертилова, который «вынес мозг» всему наряду полиции, прикинувшись Маршал-Императором Всея Двора, а самого Царева отправил в клинику неврозов на целый месяц.
Значит, когда Огневы уехали и квартира опустела, отошедшим от тролльского морока соседом был предпринят еще один – отчаянный, но вновь неудачный – марш-бросок.
– Он потом до-олго вокруг двери ходил, но зайти побоялся. Все каким-то своим знакомым угрожал позвонить, – с удовольствием продолжал рассказывать Диня. – Полиция приезжала, я отбился, хе-хе… Правда, он провода обрезал, зараза, чтобы в квартире света не было.
– Странно. – Влада посмотрела на тускло-голубую лампочку под потолком кухни. – Если в квартире нет электричества, почему тогда горит свет?
– Альтернативный источник энергии, – гордо заявил Диня, кивнув на лампочку. – Лет на тыщ-щу хватит. Или на две. Спасибо шаровой молнии, и кстати твоей. Сама прилетела и теперь в электросчетчике сидит.
– Мой Жужик здесь? Как, и он тоже? Да вы что, сговорились все, сколько вас тут живет?!
– Мы не живем, а просто тусуемся, когда влом на районе торчать, – честно признался Диня. – Ща расскажу, как мы с пацанами позапрошлой ночью бузили на Невском…
– Диня, как позвонить в Темный Универ? – громко отчеканила Влада, сунув домовому под нос выключенную мобилку.
– Ща… Короче, мы подняли бузу, типа непруха с… – Домовой, не переставая трещать, набрал на мобильном номер тринадцать и долго держал единицу и тройку двумя пальцами. Пока экран не вспыхнул яркой заставкой.
«Носферлинк» – отобразилось на экране. – «Сотовый оператор нечисти приветствует вас!» Почти сразу телефон будто взорвался от эсэмэсок, которые посыпались одна за другой. Хотя это была одна и та же, которая пришла сразу десять раз.
«Уважаемый студент Темного Универа Огнева В.! При вашем прохождении зловоротни на входе в Университет по адресу: Москва, Сухаревская пл., произошла непредвиденная ситуация. Как и положено, портал доставил вас домой по месту указанной вами в документах прописки, и к вам в течение получаса подъедет агент из Темного Департамента. Он поможет вам решить сложившуюся проблему. С уважением, деканат Университета».
Влада выдохнула с облегчением, будто с души свалился огромный тяжеленный камень.
Ее исчезновение заметили, это уже хорошо. Интересно, что за агент из Департамента приедет? Наверняка какой-нибудь напыщенный упырь, который будет отчитывать ее, если выяснится, что она сама что-то нарушила.
Эти полчаса очень хотелось провести без болтовни Дини Ливченко, и Влада смылась в свою комнату, прикрыв дверь.
И сразу же издала яростный вопль, полный ужаса. Ее вещи из шкафа были вывалены на пол, книги с книжной полки скинуты на стол, на обоях – накарябаны каракули, кровать усыпана обгрызенными чипсами, а на полу валяется распахнутым ее «тайный» девчоночий дневник.
Она спрятала его здесь, в старой квартире еще тогда, когда они с дедом поздней осенью заехали за забытыми теплыми вещами. И пока внизу ждало такси, а дед наспех паковал зимние шапки да рукавицы с шарфами, Влада доверила глубинам своего шкафа самую сокровенную для себя вещь. Опасно было хранить эту помятую тетрадь на дне сумки, куда в любой момент могла залезть Тановская, или Йорг, или кто-нибудь еще…
Тот самый дневник, куда она продолжала писать даже тогда, когда ее сверстники уже почти разучились писать авторучкой, дружно заведя блоги в Интернете.
Там были нарисованы папа с мамой, какими она их представляла, хотя ни разу в жизни не видела. Цветными карандашами, идущие рука за руку, а вокруг – зеленые деревья и солнышко с глупой рожицей.
Она принялась пролистывать помятые страницы.
Вот наклейки с принцессами, обведенные авторучкой; издевательские шаржи на Анжелу Цареву, нарисованную с клешнями вместо рук, и на ее крикливую мамашу Лику Глебовну – с рогами и хвостом.
А вот самых последних страниц дневника не было. На этих страницах была сумбурная и безумная запись про Гильса Муранова, сделанная будто в беспамятстве, единым порывом. В те дни она исписала несколько страниц, чтобы излить душу хоть кому-то, хоть разлинованной полосками бумаге. А написав, на обороте страницы нарисовала портрет Гильса шариковой авторучкой. У нее почти получилось передать его черты, хотя некоторые неправильные штрихи пришлось подправлять резинкой. Под портретом она написала «Гильс + Влада = …», чувствуя себя идиоткой-первоклассницей.
А ведь могла бы влюбиться в Егора Бертилова…
Этот кошмарный, на первый взгляд, раздолбай и хулиган смотрел на нее с такой отчаянной нежностью в глазах, что слов было просто не нужно. После долгих зимних каникул она и сама начала испытывать что-то вроде тоски по Егору. Некому было ее веселить, не с кем дурачиться… И еще некому было смотреть на нее так, как смотрел только Егор. А уж чего стоили его неповторимые эсэмэски! Бертилов присылал ей сообщения на мобильный, и они приходили ровно в два часа дня, когда тролль просыпался в Пестроглазово, обозревал начатый и брошенный в квартире ремонт, говорил своей матери: «Я поехал в Огоньково к своей подружке Владке», – и та начинала орать. Орала троллиха Эмма Бертилова так, что соседям на голову сыпалась штукатурка, а трава вокруг дома ложилась в форме огромной бабочки, как после Тунгусского взрыва. В результате парень оставался дома, красил потолки, клеил обои, а Влада получала очередную трагическую эсэмэску: «владка мать дастает ремунт капец мне трулю скучаю егр». Были и другие: «скучаю патибе твайегр», «приизжай камнесама», которые приходилось долго переводить на нормальный язык. Все-таки мобильные телефоны и ноутбуки давались нечисти нелегко. Кнопка «ноль» и буква «о», как любой круг, под пальцами вампира или тролля попросту не работали. Поэтому нечисть, набирая тексты, заменяла «о» на «а» или «ю» – либо пропускала совсем. А Бертилов вообще не сильно стремился к вершинам орфографии, считая, что троллю это необязательно в принципе.
В дневнике она написала и о нем. Влада смутно помнила, что там было что-то о дружбе, которая похожа на любовь. Кажется, именно так. Все, что в ее душе касалось Егора, было безмятежным, без бурь и ураганов. Как спокойный зеленый лес на рассвете. Светящийся такой же зеленью, как и глаза тролля-раздолбая.
– Я любила бы тебя, если бы не Гильс. Я знаю тебя из своих снов, но ты появился вторым… – пробормотала она, представив, как чужие любопытные глаза читают эти сокровенные строки.
И теперь именно те страницы, на которых она написала о своих чувствах к обоим мальчишкам, были выдраны из дневника чьей-то грубой рукой так, что остались зазубрины на полях.
– Ливченко, – нехорошим голосом позвала Влада. – А иди-ка сюда.
– Ась? – настороженно отозвался Диня, просунув рожицу в комнату. – Чо чилось, ась?
Влада молча ткнула ему в нос истерзанный дневник, и домовой озадаченно шмыгнул носом, почесывая колтуны на затылке.
– Эт не я, – тут же попробовал он увильнуть от ответственности. – Эт кто-то из нашей компахи, когда тут кантовались до заката. Это все главный наш, Мамай… Такой крутой чувак, просто улет. Он говорил: «Тырьте то, что важно для чела в метафизическом плане…»
– Что-о?! – Услыхав от Дини это слово, Влада показала ему кулак. – Ты всех слов из лексикона своей компашки нахватался, ни одного не забыл? Метафизическом, значит? Поэтому в мои личные вещи совали свои носы все беспризорные домовые в этом городе?!
– Слушай, ну это же не я! – возмутился домовой. – Говорю же, когда они сюда приперлись, я их сам долго выставить не мог. У тебя же ничего из ценных вещей не пропало? Они ценности не крадут, а только метафизические…
– Умолкни уже, Конфуций недоделанный. – Влада вытолкала Диню в коридор и захлопнула дверь комнаты. Яростно выдрав все оставшиеся страницы из дневника, она сложила их вдвое, потом вчетверо, потом ввосьмеро и дальше, пока каждый лист не превратился в пружинящий кубик. Нет, теперь, когда на этот дневник смотрели чужие глаза, его придется уничтожить. Не спрятать – ее способности прятать уже и так подводили при каждом удобном случае, а именно уничтожить.
За секунду до того, как по квартире пронесся требовательный звонок в дверь, Влада успела разорвать оставшиеся листки на мельчайшие клочки и выкинуть их в форточку.
Глава 2. Экстренная вампирская помощь
Пока она бежала к двери, звонок все не унимался – тот, кто звонил, был уверен, что квартира не пустует.
– Кто там?
– Скорая вампирская помощь, – раздался из-за двери в ответ сердитый, но знакомый голос. – Открывай, зараза Огнева.
Влада распахнула дверь и увидела на лестнице Алекса Муранова, старшего братца Гильса. То, что Алекс вампир, неопытному глазу было и не распознать. На вид обычный короткостриженый нагловатый парень лет двадцати пяти в кожаной куртке и потертых джинсах. Только черные глаза слегка отливали багровыми отсветами.
Закончив Темный Универ и оставив после героических лет своей учебы славу самого отпетого хулигана, Алекс добился того, что его не подпускали к Универу на пушечный выстрел, зато младшекурсники регулярно возлагали цветы к монументу из жвачки, установленному в его честь.
– Пригласи меня, – потребовал Алекс, хватаясь за виски. – Быстрее!
– Приглашаю тебя, Алекс Муранов, в свой дом, – быстро выпалила Влада.
Алекс прислонился к косяку двери, потирая виски пальцами.
– Теперь еще раз. Мне нужно два приглашения.
– Это зачем?
– Затем, – проворчал вампир. – Как я в дом-то попал, по-твоему? Домофон у вас не работает. Пришлось нарушать домовое право. Теперь моя башка хочет отделиться и объявить суверенитет.
Влада прекрасно помнила, что для нечисти нарушение домового права начинается со страшных болей в висках. Алекс сейчас мало что соображал и был очень раздражен.
– Приглашаю тебя в дом, Алекс Муранов, – быстро сказала Влада. – Проходи. Как хорошо, что ты приехал! Ты знаешь, сейчас сюда явится агент Темного Департамента, я тут влипла…
– …в историю ты влипла, – закончил за нее Алекс, шагнул через порог и сразу протопал на кухню, оставляя на линолеуме рифленые грязные следы сорок третьего размера. – Огнева, как ты думаешь, есть связь между тем, что ты ждешь агента Темного Департамента, и тут появляюсь я?
– Она тупит седня, – встрял Диня. – Влюбилась, наверное, в кого-то, вот и тупит. А что, дело обычное. Я когда сам в эту Муську Клопову из Москвы втрескался, так чуть не помер.
Влада схватила кухонное полотенце, и Диня ловко увернулся, захихикав уже совсем из другого угла кухни.
– Так ты, что ли… – растерялась Влада. Слова «агент Департамента» и Алекс Муранов состыковывались так же удачно, как домовой Диня и его шелковый огромный халат.
– Будем приятно знакомы, нарушительница Огнева, – загремел с кухни зычный голос вампира. – Не думай, моя работенка не из тех, за которую дерутся. Чаще приходится решать проблемы какого-нибудь вурдалака, который застрял в канализации, или упыря, заснувшего в вагоне метро. Тут нервишки нужны крепкие плюс связи в тайном мире. Так какого рожна тебя вышвырнуло из зловоротни? Ты узнала сакральные слова, как ее разозлить?
– Ты издеваешься? – фыркнула Влада. – Я и так боялась спускаться, но чтобы еще злить! А что за сакральные слова?
– Все зловоротни ненавидят определенные слова. – Алекс сел на табуретку, закинув ногу за ногу. Кавардак на кухне, учиненный домовыми, он не оценил по достоинству, так как в его собственной квартире на Старой Басманной улице царил такой разгром, увидев который даже домовой Мамай позеленел бы от зависти. – Вообще-то ваш курс еще не вник в эти штуки, но если сказать «Свет победит Тьму», то зловоротня швырнет будь здоров.
– Нет! Алекс, я не говорила этого! Я даже об этом не знала.
– Ну да, вообще-то такие тонкости младшие курсы еще не знают, – задумчиво заговорил Алекс. – Хорошо еще, что она тебя именно домой доставила. Как говорится, темная древняя магия – это одно, а порядок – это другое. Швырнуло по адресу, который указан в твоем студенческом билете. Хоть за это спасибо, а то пришлось бы тебя искать по всему миру… – Вампир задумался. – Но раз ты ничего не говорила, значит, причина в чем-то другом. Ты за каникулы не превратилась в светлого мага, а, Огнева?
– Вряд ли. – Влада криво улыбнулась. – Знаешь, я бы, наверное, первая об этом узнала. Ко мне бы завтрак сам прилетал в постель или…
– Есть экспресс-тест на мага, – снова встрял Диня. – Берешь булку, мажешь маслом и бросаешь на пол. У мага падает маслом вверх, зуб даю. Можем проверить, но у нас булка с плесенью осталась. Пойти своровать посвежее?
– Стоять, бандит, стрелять буду… – не отрывая внимательного взгляда от Влады, скомандовал Алекс. Потом, удостоверившись в ее непонимающем взгляде, он повернулся к домовому: – Ваша шайка, которая болтается по центру Питера, уже привлекла внимание определенных сил.
– Эт каких таких сил? – буркнул Диня, выпячивая подбородок и лихо подбочениваясь. Очевидно, этот непривычный для себя жест он подсмотрел у знаменитого Мамая.
– Если не помнишь, что за силы противостоят нечисти, то я тебе напомню, – громко отчеканил Алекс. – Магиструм, дорогуша. Светлые маги, сильные мира сего. Это те, кто таких глупых ребятишек, как ты, обращают в воспитанных и аккуратных дворников в оранжевых жилеточках. Они по ночам подметают город, красят стены, собирают мусор. При этом не помнят, кто они такие, и не вспомнят никогда.
– Светлыми магами меня пугаешь? – с тревогой переспросил Диня. – Да за всю жизнь ни одного настоящего не видел!
– И потому ты до сих пор жив, дурачок, – хмыкнул Алекс. – Домовые для светлых магов вроде клопа для человека. Мешает – раздавит. А если насолите кому-то из светлых серьезно, так они попросту сотрут тебе память о тайном мире, и будешь ты жить как обычный человек… При этом страшно мучиться, пытаясь вспомнить тайный мир, который ты забыл. И поверь, пытки страшнее нету.
Домовой побледнел, глазки его забегали.
– А мы чо, мы ничо. Это же все Мамай, он нам говорил, что делать, – забормотал Диня. – Мы ж только шутили с пацанами. Мы ничо. Они ведь, эти… светлые которые… наши имена не знают. Не могут знать… – голосок домового дрогнул.
– А вы автографов побольше оставляйте, и они до вас быстро доберутся. – Алекс взял нож, подцепил на его кончик остатки черной икры из банки, попробовал и минуту молчал, закатив глаза в потолок. – Мерзость, – вздохнул вампир. – Один плюс, что соленая. Так… У меня нет никаких догадок насчет финта этой зловоротни, надо бы нам посоветоваться кое с кем. Желательно с ведьмаком, который спец по зловоротням и нечисти. Я сам в темной магии не силен.
В кухне воцарилась тишина, нарушаемая только многозначительным и виноватым сопением домового носа.
– Та-ак. – Алекс встал и схватил домового за шкирку. – Я вашего брата как облупленного знаю. Выкладывай, что натворили.
– Ну да-а… – нехотя простонал Диня. – Да шарились мы этой ночью по хате одного чувака, а когда доперло, что он ведьмак… утекли сразу. До меня первого и доперло! Гляжу – черепушка баранья на столе, карты, черные свечи… Я им говорю – харе́ тут шнурить, ноги в руки и утекаем. Мы и утекли…
– Мне не очень нравится слово «утекли», – сурово сказал Алекс. – Плиз, литературный перевод в студию.
– Ну пацан один, когда мы там, значит, с Мамаем, тыц-тыц… кран с водой открыл и тряпочкой раковину заткнул. Сказал, в Джека Воробья поиграем, когда кресла поплывут. Да там почти ничего и не случилось, чесслово… – Диня прижал руку к сердцу. – Ниже этажом все равно мужик с удочками живет, так ему как раз то, что надо…
– Вы спятили? – изумился Алекс. – Забрались в квартиру, хозяйничали там, да еще и потоп устроили? Диня, я уже не хочу находиться с тобой в одной кухне, это может плохо для всех закончиться. А если это не ведьмак, а светлый маг, а?
– Нет, вряд ли, – залопотал вконец перепуганный домовой. – Он точно не светлый маг. Честно, клянусь дядей. Он у меня завхоз Темного Универа, вы же знаете…
– Нет, связи тебе не помогут и дядя твой тоже. – Алекс поставил домового на пол, по-отечески поправив ему смятый воротник шелкового халата. – Так по какому адресу вы так дружно хулиганили этой ночью?
– Г-гороховая, к-кажется, пятьдесят семь… – пролепетал домовой, потупив глазки.
Алекс с минуту молчал со странным выражением на лице, потом нахмурился и загремел на всю кухню страшным голосом:
– Да ты хоть знаешь, монстр открытых кранов, что это за дом, куда вы забрались?!! Ты хоть Викинечисть иногда почитывай, а не картинки с котами на сайтах разглядывай!!!
– А что коты? – смутился Диня. – Ну люблю я их. Не собаками же любоваться. Ненавижу этих гавкающих… тьфу…
– Дом по тому адресу – это место светлой магии. – Алекс ткнул указательным пальцем домовому в лоб. – Мы все дружно едем туда, после чего ты на добровольных началах ремонтируешь то, что там натворил. Так что, граффитист ты наш Бэнкси, будешь ты сегодня ночью очень занят созиданием. Я думаю, что один, поскольку твои приятели, скорее всего, уже в курсе того, что натворили, и давно разбежались. Ты понял, без пяти минут долбанутый светлой магией?
– П-понял.
Побледневший Диня яростно кивнул.
– Поехали, – приказал вампир. – Влада, не забудь свои вещи. Я надеюсь, что сегодня ты уже будешь ночевать в общаге Универа. Тут я тебя не оставлю, в любой момент могут нагрянуть светлые маги.
– Ох… – Лицо Дини вытянулось. – Ох… Алекс, знаешь, у меня что-то живот болит. Наверное, я траванулся чем-то.
– Я даже знаю чем. – Алекс встал с табуретки, схватив Диню за шкирку. – Удар светлой магией так и начинается. Сначала болит живот, потом начинает болеть совесть. Знаешь, что это такое?
– Нет… – пискнул Диня.
– И не вкручивай потом, что у тебя нету денег на краску, валик и обои. Где у вашей домовой банды заначки хранятся, ты прекрасно знаешь, по носу вижу, – проворчал Алекс, пиная ногой входную дверь, чтобы вытащить домового на лестничную площадку.
Владе оставалось только ураганом ворваться в ванную комнату, чтобы смыть с лица следы недавней истерики. Не являться же к магу с зареванной физиономией.
Схватив сумку, она выскочила на лестницу. В подъезде тянуло сигаретным дымом, ниже этажом, на лестнице, слышались голоса и смех.
Дочка соседа Льва Михайловича Анжела Царева и ее приятель-одноклассник Макс Громов торчали на лестничной площадке, обсуждая, как лучше убить предстоящие выходные – просидеть в Интернете или пойти в кино. Судя по паузам в разговоре, личная жизнь у Анжелы была значительно насыщеннее, чем у Влады.
– Лучше на выхи в киношку, – послышался голос Макса. – Про мертвецов всяких ужасы посмотреть.
– Ага, – согласилась Анжела. – Только меня маман может не отпустить, надо будет договариваться.
Увидав Владу, она презрительно фыркнула. Одетая в изящную меховую шубку, с искусным макияжем – Анжела выглядела как очень красивая фарфоровая куколка.
Влада молча кивнула бывшим одноклассникам, решив, что этого с них вполне хватит.
– Ты еще жива или мне привидение мерещится? – поморщилась Анжела, смерив Владу взглядом.
– Не кури, Царева. Еще и не то померещится, – съязвила Влада в ответ.
В проеме дверей двенадцатой квартиры мелькнул белый пушистый халат Лики Глебовны. Та, заметив Владу, открыла было рот, чтобы традиционно на нее заорать, но Влада ринулась вниз по лестнице с такой скоростью, что вылетела из подъезда во двор как комета.
Во дворе Царевы не заканчивались: рядом с джипом Алекса стояла трапециевидная плотная фигура в дорогом коричневом пальто и норковой шапке и осторожно попинывала носком ботинка заднее колесо.
Соседа из двенадцатой квартиры Льва Михайловича Царева мучили сомнения.
С одной стороны, на том месте, где могли ставить свои три машины только Царевы (и весь двор это знал), нагло стоял чужой, грязный, облепленный непонятными наклейками джип.
Будь на этом месте машинка попроще, вопросов бы не возникло. Но рожи и подписи на толстом слое многолетней грязи говорили о неординарной, способной на многое личности владельца. Номер машины «В 666 АМП» тоже не внушал доверия, а на лобовом стекле болтался маленький водяной в прозрачной упаковке для одноразовых шампуней. Водяному не нравился Лев Михайлович, и он яростно корчил тому рожи.
К тому же, помня ошибки прошлого, Лев Михайлович теперь вел себя гораздо осторожнее и осмотрительнее. Он больше не бросался с кулаками на посторонних, как налетел когда-то на Гильса Муранова и Егора. И квартиры номер тринадцать боялся как огня, особенно после того, как невесть откуда взявшаяся рука просунулась сквозь закрытую дверь и исчеркала ему физиономию несмываемым черным маркером. Да и сухие макаронные рожки, сами собой вылезшие из дверного дерматина, внушили соседу панический ужас. А сами собой пропадающие из холодильника продукты и постоянный заунывный ночной вой на лестнице помогли личному психоаналитику Льва Михайловича полностью расплатиться за взятый в кредит дорогой автомобиль.
Увидав Владу, сосед побледнел и открыл от удивления рот. Та поздоровалась едва заметным кивком и поспешила нырнуть в кожано-металлическое нутро джипа.
– Вечер добрый? – широко улыбаясь, поинтересовался Алекс, давая понять, что есть и другие варианты.
– Д-доб… – невнятно вякнул Лев Михайлович, пытаясь припомнить, где он видел этого наглого парня раньше. Нет, не его, а только похожего на него и помладше. – Ммм…
– Не скучайте, папаша, заходите к нам в тринадцатую на огонек. – Алекс подмигнул соседу.
– Ч-что?.. Н-на огонек? – с опаской переспросил сосед. Кроме всех прочих неразрешимых вопросов, его мучило и то, что в окнах тринадцатой квартиры горит бледно-голубой свет, хотя он и его жена самолично руководили обрезкой электричества.
Алекс повернул ключи зажигания и взревел мотором так, что Лев Михайлович отпрыгнул назад, а джип, брызнув из-под колес грязноватым снежком, стартанул с Садовой на Гороховую улицу.
Глава 3. Ведьмак и колбаса
Вечерний Питер был серо-синим, а луна в черном небе какой-то слишком маленькой, будто съежилась от мороза. Влада вцепилась в свою сумку и мечтала, чтобы Алекс не врезался в какую-нибудь машину. Водил вампир отчаянно, крутя руль одной рукой, чтобы второй показывать нехорошие жесты бибикавшим вслед ему возмущенным водителям. Хорошо хоть, что Алекс уважал на дороге красный сигнал светофора, чувствуя с ним родственную связь. Да и от Садовой до дома на Гороховой было не так уж далеко. Диня даже не успел рассказать всю историю погрома у мага до конца и остановился на том месте, когда Мамай заявил, что глотать магические хрустальные шары прикольнее, чем электрические лампочки.
Дом номер пятьдесят семь на Гороховой улице с виду был самым обычным, зеленым и трехэтажным. Как Влада ни силилась рассмотреть в нем следы светлой магии, ничего особенного ни в унылом заснеженном дворе, ни на железной двери в подъезд, обклеенной оборванными объявлениями, не заметила. Хотя следы разгулявшейся банды домового Мамая были видны уже с первых шагов. Стены подъезда густо пестрели странными угловатыми каракулями, пахло серой, под ногами хлюпала вода.
Но то, что находилось внутри подъезда, заставило Владу сказать «ух ты!» и застыть с вытаращенными глазами.
– Что, ротонд не видела? – поинтересовался Алекс, разглядывая странное сооружение внутри подъезда, похожее на беседку. Такие круглые башни с колоннами можно было увидеть в каком-нибудь старинном парке или в Эрмитаже. Но здесь, прямо посреди самого обычного подъезда…
Влада даже захлопала глазами, проверяя, не морок ли это, не наваждение, наведенное кем-нибудь из троллей.
– Не морок, – заметил ее сомнения Алекс. – Эта штука называется «ротонда». Их много по всем городам. Потом объясню зачем.
– Ау-у! – тихо позвала Влада, задрав голову и разглядывая высокий белый купол.
– У-у-у… – отозвалось гулкое эхо с высоты. Где-то далеко капала вода, испуганно мяукал за дверью кот, натужно трезвонил телефон, хозяин которого не брал трубку…
Алекс тем временем изучал двери одной из квартир, не выпуская из пальцев плечо Дини. Тот поскуливал, жаловался на живот, совесть и рассказывал про тяжелое детство.
– Да. Это тут. – Вампир нажал на пуговку звонка, и тот надтреснуто заверещал под его сильным пальцем.
Из недр квартиры раздались быстрые шаги, и дверь распахнулась резким рывком. На пороге стоял паренек с растрепанными черными волосами. Он был босиком, его тренировочные штаны были закатаны по колено. В коридоре по щиколотку хлюпала вода, а стены квартиры представляли собой живопись лучших кистей банды домового Мамая поверх обойных цветочков и полосочек.
– Приветствую, – громко гаркнул Алекс, не дав пареньку даже раскрыть рот. – Вы ведь главный светлый маг, не так ли?
Паренек удивился, меряя глазами странную компанию на пороге своей квартиры. Поймав едва заметное подмигивание Алекса, он молча кивнул головой.
– До нас дошли сведения, что в вашем жилище хулиганила банда бездомных домовых под предводительством самого Мамая, – сообщил Алекс очень серьезным голосом. – И мы обещаем, что все участники будут строго наказаны светлой магией в самое ближайшее время. Вот один из банды. – Он встряхнул Диню за руку, и тот словно даже уменьшился в размерах. – Вот он, этот мелкий беспризорный домовой, за которого я хотел бы замолвить словечко перед Магиструмом.
– Давай валяй, – согласился парень, скрестив руки и склонив голову набок.
– Он не виноват, его сбили с пути плохие домовые, – выпалила Влада, увидав, что Диня находится почти в полуобморочном состоянии. – Пожалуйста, простите его!
– Простить? – Парень окинул разъяренным взглядом коридор своей квартиры. – А кто мне ущерб возместит?
– Он все исправит, – снова тряхнув Диню за шкирку, пообещал Алекс. – Ведь правда, Денис?
– Да-да-да-да… – закивал Диня, с ужасом разглядывая тряпку в руках паренька. Ему казалось, что сейчас он взмахнет ею, и он, Диня, станет послушной жабой, или лягушкой, или дворником, который будет убираться в городе от заката до рассвета веки вечные.
– Вы ведь не накажете его светлой магией, если он переклеит обои, перестелет линолеум и покрасит потолки? – уточнил Алекс, обмениваясь с пареньком странными подмигиваниями.
– Если он все это сделает быстро, то у него есть шанс был прощенным мною, – важно заявил тот, включаясь в игру. – Только обои пусть клеит аккуратно, а то испепелю светлой магией, а это ой как больно…
– И-и-и… – Диня принялся вырываться из железной руки вампира, пока тот не отпустил его. Получив свободу, домовой ракетой влетел в разгромленную им квартиру и принялся носиться по коридору со скоростью электровеника. Испорченные художествами обои полетели на пол, Диня вытащил на середину коридора ящик с инструментами и принялся возиться в нем, деловито копаясь в железках.
Парень кинул тряпку на пол и вышел в подъезд, прикрыв за собой дверь и протянув руку Алексу:
– Привет, сто лет, это что был за цирк?
– А ты собирался в ЖЭК трезвонить и просить помощи? – съязвил Алекс. Они с парнем обменялись рукопожатиями, потом ударами локтей, и Влада сообразила, что это какой-то личный ритуал двух старых друзей. – Познакомься, это Жора Темнов, мой старый приятель, настоящий ведьмак, – представил ей парня Алекс. – Свой человек, ручаюсь за него.
– Так вы… не светлый маг? – Влада переводила взгляд с ухмыляющейся физиономии Алекса на длинное лисье лицо Жоры.
– Тсс… – Алекс кивнул на закрытую дверь квартиры, из-за которой раздавались звуки внезапного истерического ремонта. – Темных ведьмаков домовая нечисть не боится. За своих считает. Пусть пацан поработает, ему на пользу.
– Я тебя хорошо знаю, выкладывай, чего пришел, – сообразил ведьмак. – Ваш народец просто так не появляется. Только не надо мне говорить, что ты теперь надзиратель за питерскими домовыми, я скорее поверю, что ректор Темного Универа танцует партию лебедя в Мариинке.
– Я агент Темного Департамента, как и было до сих пор. – Алекс кивнул на Владу. – Вот, знакомься. Владочка Огнева. Человек не смог пройти в Носферон на учебу, нештатная и сложная ситуация.
Жорик прищурился, разглядывая Владу. Взгляд был тяжелый и пронизывающий, она даже пожалела, что стянула с головы капюшон. Жорик пялился на ее волосы, причмокивая и кивая головой.
– Ну правильно, Владочка Огнева, прекрасное имя… – произнес в конце концов ведьмак. – Человек не прошел в Универ для нечисти, так и должно быть. А что вас смущает?
– Ее отец вампир, – мягко объяснил Алекс. – Мать… про магов Венго слышал что-нибудь?
Жорик долго переваривал, сведя брови к переносице.
– Ух ты, – выдавил он наконец. – Если не врете, то впечатлили. Это же те, которые нечисть месили веками подряд…
– Жора, мы об этом все знаем, – оборвал его Алекс. – Главное то, что она учится в Носфероне. Начало года отучилась в Утесуме, но там вход обычный, даже люди проходили. Утесум закрыли, всех студентов оттуда перевели в Носферон. А там на входе зловоротня, ты знаешь. Как мага почует, сразу вышвырнет.
– Так нечисть же заходит в свой Универ по пропуску, – напомнил Жорик.
Влада молча отогнула воротник куртки, показав синий ромбик с изображением глаза. Странно, что ведьмак назвал его пропуском.
Жорик прищурился, склонив голову набок.
– Помесь мага и вампира, – медленно произнес он. – Полукровка Света и Тьмы, значит. Никогда таких не видел. Очень интересно! Наверное, цвет волос поэтому такой вот… удивительный. Кр-р-расота…
– Наверное, – нетерпеливо отмахнулся Алекс. – Жора, так что? Она заходила на вход, в зловоротню, со значком Носферона. А это дает перевес для полукровки в сторону темной стороны, сам знаешь.
– Ну да, – подтвердил Жорик. – Еще какой перевес! Эти значочки я слышал кем делались. Не то что на полукровку нацепить, на обычного человека – и того зловоротня за своего примет. Только с билетом в один конец… – Жорик нехорошо захихикал.
– Жора, посмекай, что могло заставить зловоротню выбросить вполне приличную студентку Темного Универа, да еще дошвырнуть до самого дома, в Питер? Сделай мозговой штурм, а? – попросил Алекс, похлопав ведьмака по плечу.
– Ммм… – замялся Жора, подняв брови. – В полевых походных условиях, прямо тута, в подъезде?
– И как можно быстрее, – добавил вампир. – Поскольку в Универе сейчас идет приветствие студентов, а ей нельзя пропускать такое событие.
– А ботинки вашему домовому не почистить? – проворчал Жорик, обходя Владу по кругу и покачивая головой. – Срочно им, и сразу. С магией поспешишь, так потом смешить будет некого… и некому. Погодите здесь, я сейчас.
Ведьмак нырнул в недра своей разгромленной квартиры, и целую минуту Влада и Алекс слышали, как он ворчливо раздает Дине указания, громовым голосом обещая кару имени светлой магии, которая рухнет на голову преступника. Ведьмаку явно понравилась игра в светлого мага. Спустя некоторое время Жора появился обратно со странным предметом, напоминающим согнутую под прямым углом спицу.
– Самый лучший детектор на предмет наличия магии, – объяснил Жорик, увидев озадаченную физиономию вампира. – Не корчи рожи, Муранов. Значочек сними на минуточку, – обратился Жорик к Владе.
Та послушалась, доверив значок ладони Алекса. Ведьмак принялся ходить вокруг Влады, сгорбившись и что-то беззвучно нашептывая одними губами.
– Темная сторона, сторона темная… – шептал ведьмак. – Что тебе не нравится, что?.. Расскажи мне… Что тебя бесит… что?
Спица в его руках поворачивалась то вправо, то влево, будто оглядывалась и вертела носом. Влада напряженно застыла, сжимая в руке ремень сумки, переброшенной через плечо. Это было похоже на металлодетектор в аэропорту перед входом в самолет.
– А это что такое? – Жора протянул худую ладонь, перехватив запястье Влады. – Что я вижу! Ленточка с вампирским узлом. Ух ты, а не рановато для четырнадцати лет? Это же у вампира с человеком типа как помолвка! Алекс, это не с тобой, часом?!
– Это мой младший брат ее выбрал, – раздраженно объяснил вампир. – Мне и так хватает своей собственной Дашули с ее истериками.
Пока Влада, впечатленная словом «помолвка», целую минуту не в состоянии была что-то другое слышать, ведьмак говорил и говорил, хмуря брови и размахивая руками.
– Вижу, но не то… Далекое что-то, но не то. Нет, она не стала светлой… – заключил Жорик. – Но у нее есть что-то с собой, связанное со светлой магией.
– Влада, думай, – попросил Алекс. – Сумка мамина?
– Нет, я ее решила не брать, и так в прошлый раз чуть не потеряла. Эту мне кикимора подарила.
– Кикимора – это хорошо. – Жорик кивнул. – Нет, так мы не поймем. Погодите. – Жорик, кашлянув, нахмурился – спица вертелась как бешеная, как только он подносил ее к сумке Влады. – Вот тут, скорее всего, и источник ваших бед, темные вы мои!
– Досмотр. – Алекс указал Владе на подоконник подъезда, и та поставила на него сумку, недоуменно пожав плечами. Вампир принялся копаться в вещах, вытаскивая и поочередно поднося к «детектору магии» свитер, шампунь, расческу…
– Еда, смотрите-ка, – вдруг сказал Жорик. – Бутербродики? – Ведьмак двумя пальцами подцепил и осторожно положил на подоконник закукленные в прозрачную упаковочную пленку бутерброды с докторской колбасой, которые Влада сама приготовила перед отъездом в Москву.
– Обычные бутерброды, даже не испортились еще. – Разворачивая пленку, Алекс понюхал колбасу. – Что тут не так?
Жорик думал, склоняя голову то вправо, то влево. В конце концов он вдруг выдал:
– А каким ножичком нарезана колбаска?
И тут Влада почувствовала себя полной, кромешной и чудовищной идиоткой.
– Ой, – сказала она убитым голосом. – О-ой…
Вампир и ведьмак переглянулись, и оба посмотрели на нее с такими выражениями на лицах, что объяснять, наверное, уже ничего было не нужно.
Конечно, ее дед, Вандер Францевич Огнев, не был «действующим» светлым магом. Зато имел семейную реликвию в виде серебряного меча-трости с коротким кинжалом в ручке. Кинжал прекрасно резал все, даже дерево и булыжники. Наверное, когда-то этим кинжалом далекие предки Влады перешибали загривки горным гоблинам и срубали головы вампирам. А вот в доме у кикиморы ножи были тупые, как и положено у нечисти.
– Дед свой кинжал на столе оставил, а я не подумала… – выдавила Влада, хмуро глядя, как ведьмак и вампир покатываются со смеху. Сейчас она готова была расплакаться с досады.
– Прекра-а-асно, – посмеиваясь, протянул ведьмак Жорик. – Ребята, а вы клевые, чесслово. Если б не нечисть, цены бы вам не было. Мне даже полегчало, после этих домовых ваших. А какие у вас еще есть веселые приколы для бедного дяди Жорика?
Влада, отвернувшись к стене, прикалывала к куртке значок Носферона, кусала губы и мысленно ругала себя такими словами, которые никогда не сказала бы вслух. Из-за такой мелочи, из-за собственной глупости она теперь не попадет в Универ!
«Вот теперь стой и беззвучно рыдай тут, уткнувшись в изрисованную домовыми стенку подъезда, идиотка несчастная…»
– Ну не надо так убиваться. – Жорик даже растерялся, вдруг устыдившись своего веселья. – Ты – как атомарные весы, на обеих сторонах которых одинаковое что-то. Тебе любая темная мелочь – и ты вроде немного нечисть, чуть светлая – и ты на ноль целых и одну миллионную долю процента светлая. Просто для зловоротни твой значок перевесила колбаска. Вот такая магическая арифметика. Мы же все-таки нашли причину, поставили диагноз, это же главное.
– Главное, что они все там, а я здесь, – прошептала Влада. – И теперь… сколько до Москвы на самолете, Алекс?
Вампир молча показал четыре пальца.
– Это плюс дорога до аэропорта и до посадки часа два, – добавил он. – К тому моменту все твои однокурсники будут баиньки в общаге, а ворота закрыты на ночь охранным домовым.
– Что же делать?..
– Попасть туда, как вся нормальная нечисть, – подал голос Жорик, который цинично чавкал бутербродами, нарезанными кинжалом-артефактом. – Через ротонду. Не зря же вы сюда явились. Через пару минут будешь в столице.
– Через пару минут? – Влада даже рассердилась, решив, что Жорик издевается, но длинное лицо ведьмака было совершенно серьезным.
– Ну если тебе в Москву надо очень сильно и прям сейчас, то сделаем. Ведь это, по-твоему, что такое? – Ведьмак обвел широким жестом стоящие кругом синие колонны. – Это же древнее все, со времен войны. Магов и нечисти, а не людской войны, конечно. Вот, древнее военное сооружение магов. Круг в колоннах, сверху купол – называется ротондой. Когда шла война, маги прятались в ротондах от вас. – Он ткнул в сторону Алекса надкусанным бутербродом. – Стоило вампиру или нежити какой сунуться туда, и их парализовало на сутки, а то и больше. А вот сейчас, когда мирное время, можно сказать военный нейтралитет, ротонды уже не парализуют. Зато они нечисть пинают, толкают и швыряют будь здоров. А какая нормальная нечисть этим не будет пользоваться в своих интересах, верно? Вот, например, видели на площади Восстания в конце Невского круглый павильон метро? Это главная питеро-московская ротонда… Нечисть заходит в двери метро, и она их – бамц – и пнет в Москву. Почти в самый центр.
– Так ротонда – это как зловоротня, только наоборот? – догадалась Влада.
– Ага, умничка, – похвалил Жора. – Зловоротня пинает магов, ротонда отшвыривает нечисть. С маленькой поправкой – ни один маг, ни темный, ни светлый, не сунется в зловоротню, чтобы она его швырнула, например, в Сочи… или там в Париж. Поскольку зловоротня силы магические отнимает, а силенки у магов на вес золота.
– Долго треплемся, – оборвал его Алекс. – Скоро закончится торжественная часть приезда новичков в Универ, и до деканата дойдет, что одна из студенток не явилась. У них и так по поводу нее паранойя. А на Восстания мы не пойдем, главная ротонда злющая, может ее так толкнуть, еще сломает себе что-нибудь… Но ведь и эта ротонда действующая? – Вампир кивнул на каменный круг в колоннах.
– А что ей сделается. – Жорик прошлепал к перилам лестницы. – Все работают, все вашего брата пинают. Любая из них пинает, смотря сколько в ней светлой магии осталось. Иногда просто споткнетесь, иногда на метр отшвырнет. А вот конкретно эта, Гороховская, – так она в Тверь швыряется.
– В Тверь нам не надо, – заметил Алекс, царапая ногтем густо изрисованные каракулями синие колонны.
– Так а я на что?! – Жорик дожевал бутерброд и вытер ладони о тренировочные штаны. – Тут вы без меня не обойдетесь. Пошлю, как ведьмак, адресно. Где там ваш Универ, на Сретенке? Вот прямо туда никак не получится. За такие вещи у меня неприятности могут быть от светляков, так что только куда-то на окраину. Выбирайте… Чертаново, Медведково, Химки, Бутово?
Алекс, не говоря ни слова, достал свой мобильный телефон и набрал телефонный номер абонента «мая кракадилка».
– Еще раз здравствуй, мой вечный план «Д», – мягким, как шелк, голосом заговорил вампир. – Как твои успехи на работе? Ага, ага. Сообщи мне твои драгоценные координаты местоположения, ну очень нужно.
Услыхав ответ недовольным девичьим басом, Алекс расплылся в улыбке. – Медведково, улица Полярная, дом тридцать семь? Забираешь оттуда охранного домового и везешь его в Носферончик? Да ты просто чудо, Дашечка! Отлично. Хочу подкинуть тебе еще работку. Надо отвезти к главному входу Носферона еще кое-кого. Нет, без чемодана…
С кем договаривался Алекс, можно было долго не гадать. Влада уже не раз слышала про сердитую московскую пассию вампира. Даша была человеком, а Алекс опекал и берег ее в обмен на необходимые взрослому вампиру небольшие порции ее человеческой крови. Без них ни один вампир не смог бы существовать на свете.
Курс по вампирологии гласил, что до восемнадцати вампиры черпают собственные внутренние запасы сил, отличаясь от людей быстрой реакцией, силой и ловкостью. А вот после пересечения этого возраста их ждет тяжелое перерождение в кровососа, и без надежного человека рядом им никак не обойтись.
Девушка Алекса отличалась тяжелым характером, неумением водить машину и способностью скандалить с вампиром в любое время суток. Пока Алекс отбивался от сердитого девичьего голоска, который терзал его по телефону, Жорик подтолкнул Владу в сторону ротонды.
– Встаньте, дети, встаньте в круг, – шепотом скомандовал ведьмак. – Давай-давай.
– Ага. – Влада вцепилась в ремень сумки, вдруг ощутив себя ребенком, которого родители запихивают в кабинет зубного врача. – А сильно швырнет?
– Не так сильно, как тебя зловоротней пнуло, – успокоил ее Жорик. – Эта ротондочка ласковая и хорошая. Только ею мало кто пользуется, ну в Тверь-то нечасто из Питера темные рвутся. А вообще, она нечисть аккуратненько очень за шкирку – швырь…
– Жора, у меня вопрос, – решилась наконец-то спросить Влада. – Если ты ведьмак, ты можешь рассказать мне кое-что о моей семье?
– Хмм. – Жорик подумал. – Нет, я за это не возьмусь. Учитывая твоих предков Венго, я даже не стану связываться. Их именем темные пугали своих детишек, ты в курсе?
– Я только и слышу, какие у меня могущественные предки, а сама я никто, – обиделась Влада. – Чего бояться-то?
– Дело не в тебе, а в том, что это проклятие Венго такое, что на ночь лучше не упоминать. А ведь у тебя есть еще один родственник. – Жорик прищурился. – Дед, да?
– Да. Я бы хотела понять, зачем проклятие убило моих родителей, за что. Но его расспрашивать обо всем бесполезно.
– Та-а-к. – Жорик склонил голову набок. – Слушай, да и не мучай ты тогда его. Вполне возможно, что твой дед под действием магии забвения. Попытки вспомнить вызывают у него тревогу.
– Магия забвения? – Влада вспомнила свои попытки разговорить деда на тему о родителях. – А можно эту магию снять?
– Не советую. Снятие чужой застарелой магии может стоить старику жизни, – напугал Владу ведьмак. – Узнавай другими способами, если хочешь выяснить правду.
– К-конечно.
Влада растерялась и расстроилась. Вот и еще одна загадка ко всем остальным – кто поставил на деда забвение и зачем?
– И вот еще что. – Жорик понизил голос: – Я, когда тебя артефактом проверял, кое-что увидел нехорошее. Пугать не хочу, но будь осторожна. Проклятие Венго, которое, как я понял, убило твоих родителей, тянется за тобой как невидимая нить.
– Какая еще нить?
– Пугать не хочу, – повторил Жорик. – Про некромагию слышала?
– Про умертвие слышала, – мрачно ответила Влада.
– Нет, это пока не умертвие, – подумав, ответил Жора. – Так, легкая тень. Нечто совсем слабое. Но не советую тебе оказываться в беспомощной ситуации и в одиночестве.
Влада с усилием кивнула, стараясь, чтобы лицо не выглядело слишком перепуганным.
– Будь осторожна. – Жорик понизил голос и оглянулся на Алекса, который был занят пререканиями по телефону. – Хорошо, что ты в Москву едешь. В Москве некромагия в открытую нападать не станет, слишком там сильны светлые.
– А могу я спросить… – быстро начала Влада, но ведьмак поспешил ее прервать:
– Нет, про свое будущее и способности меня не спрашивай! Не знаю. И так говорили про то, что лучше бы на ночь не поминать, – криво усмехнулся Жорик. – А то спать не буду, а мне завтра с утра зелье варить для клиентов…
Влада кивнула и замолчала, прекратив расспросы. Поддавшись секундному страху, она обернулась и долго вглядывалась в полумрак подъезда, но в темноте у нее за спиной никого не было. Да и что могло быть страшного здесь, когда в двух метрах от нее Алекс комично ссорился со своей Дашулей?
– Нет, в этом доме ничего подобного быть не может, тут ротонда стоит… – поспешил заявить Жорик. – Все, тема закрыта. Ну что, тебе надо в Москву или нет?!
– Надо. – Влада не сводила взгляда с острого лица Жорика, но тот поспешил отвернуться.
– Алекс, ты со мной в Москву? – напомнила о себе вампиру Влада, когда тот закончил свой трудный разговор по телефону и в ярости пнул кроссовкой основание синей колонны.
– Лучше не надо, – вмешался Жорик. – Я двоих сразу не смогу послать. Злости не хватит. Все, иди в центр круга.
Влада поднялась вверх на три ступеньки и медленно двинулась к центру ротонды. Все-таки неприятное ощущение – ожидание толчка в спину. Да еще ведьмак напугал своим предсказанием. Что против нее готовится, откуда этого ждать, кого опасаться?..
– Чтобы тебе провалиться, проклятая нечисть, по адресу: Москва, Медведково, улица Полярная, дом тридцать семь, – торжественно и громко продекламировал Жорик, ткнув в сторону Влады ногтем с черным облупившимся лаком.
И ее снова швырнуло.
Глава 4. План «Д» и летучий Ацкий
Когда Влада моргнула, никакого подъезда, Алекса и Жорика рядом уже не было.
Челку взметнул холодный резкий ветер, больно хлестнув ею по глазам. Вокруг, в темноте улицы, громоздились кирпичные новостройки.
Зря она спросила ведьмака про свои страхи. И зря выслушала ответ. Влада, стараясь унять подступающий приступ паники, обернулась, пристально вглядываясь в пустую темную улицу.
Если Жорик не ошибся, она снова была в Москве. И, к счастью, ее здесь ждали.
Маленький красный «купер» с огромным чемоданом сверху на багажнике посигналил фарами и, лихо развернувшись, остановился, взвизгнув покрышками. Да, можно было не сомневаться – это была Дашуля.
– Привет. – поздоровалась Влада, усаживаясь в машину и с любопытством разглядывая пассию своего «опекуна». Дашуля на первый взгляд была под стать Алексу: длинная челка до подбородка, серьги-каффы, делающие форму уха кверху заостренной, как у киношного эльфа, нелепые роговые очки и ярко-красные вельветовые джинсы. – Я… в Москве?.. – осторожно уточнила Влада на всякий случай.
– Ты вроде не похожа на вурдалака, – заметила Дашуля по странноватой московской манере слегка растягивая слова. – Я их ненавижу. Паркуешься-паркуешься, а это чмо выползает из-под асфальта и орет, что тут его законное место для вылезания, а изо рта несет такой мерзостью, как из мусоропровода в июле. А потом выясняется, что милая нечисть перепутала Выхино с Бирюлево.
– Я не вурдалак, – быстро оборвала словесный поток Дашули Влада. – Просто у меня сложности были, Алекс помогал.
– А-а-а, точно, – вспомнила рассеянная Дашуля. – Ты же девочка его брата. – Дашуля скользнула взглядом по запястью Влады, увидав ленточку. – Повезло, этот Гильс красивый вампирчик.
Влада едва сдержалась, чтобы не ответить резкостью – только молча пожала плечами.
В этот момент «купер» резко рванул с места, вылетел с тихой улицы на оживленный проспект и едва не зацепил проезжавший мимо автобус. Тот сердито загудел, и водитель яростно покрутил пальцем у виска.
– Где права покупал, чмо?! – неожиданным басом рявкнула Дашуля, нажав на газ так, что Владу прижало спиной к сиденью. Машину девушка Алекса водила крайне агрессивно. – А что тебе понадобилось в Носфероне? – Дашуля продолжала допрос. – Кем подрабатываешь там?
– Я не подрабатываю, я там учусь, – холодно ответила Влада.
Услышав это, Дашуля присвистнула, как мальчишка, и от избытка чувств чуть не въехала в повернувшую справа машину.
– Вау… – Ее голос зазвучал с уважением. – Учишься в Носфере? Ты? Как это? Там же нечисть! А ты не нечисть, глаза не светятся.
– Я наполовину нечисть, по отцу, – нехотя объяснила Влада. – А моя мать была светлым магом. Вот поэтому.
– Прикольно… – Дашуля вздохнула с плохо скрываемой завистью. – А-а-а… А как же тогда Гильс будет твою кровь того… пить?
– Отравится. – Влада с улыбкой пожала плечами.
– Как – отравится? – возмутилась Дашуля. – А зачем тогда он тебя выбрал? Столько людей вокруг, зачем ты ему, с твоей отравленной кровью?
– Я не знаю, – терпеливо ответила Влада. Что бы ни несла Дашуля, главное, добраться до Универа.
– Тогда его наверняка привлекли какие-то твои сверхспособности, – поучительным тоном заявила Дашуля. – Колись какие?
– Я могу разозлить древнюю темную магию с помощью бутербродов так, что меня швырнет в другой город, – серьезно ответила Влада, разглядывая пролетающие мимо московские новостройки, усыпанные огоньками окон.
– Круто! – не уловив сарказма, похвалила Дашуля. – А я вот работаю волонтером в Темном Департаменте! Ведь что для человека главное? Главное – понимать, что мир больше, чем вся эта серость за окном квартиры. Больше, чем аудитория в моем задолбавшем МГИМО. Мне там тесно, я задыхаюсь! Понимаешь?
Влада кусала губы, нервно теребя молнию на сумке. Она ненавидела, когда посторонний, едва знакомый человек вдруг начинал изображать доверие, принимался делиться своими проблемами и пытался влезть в ее собственные. В такие минуты Влада вспоминала слово «интроверт», и оно ей нравилось.
– Я не хочу быть ничтожеством, как та масса баранов, которая населяет землю! – продолжала Дашуля. – Мать достает, что ей Алекс мой не нравится. Но разве ей объяснишь, что он вампир? Она же из тех людей, которые ничего и никогда не поймут!
«Ей что, поговорить совсем не с кем?» – с раздражением подумала Влада, мечтая найти нейтральную и отвлекающую тему для разговора. Или, еще лучше, для молчания.
Позади нее постоянно раздавалось странное фырканье, которое усиливалось на поворотах. Влада обернулась и увидела, что на заднем сиденье пыхтит маленькое существо, закутанное до самого носа в поеденную молью шубу. Нижнюю часть его личика туго перевязывал шерстяной шарф.
Существо порывисто вздохнуло, взметнув вокруг себя облачко белесой пыли с резким запахом нафталина.
– Это кто?! – ахнула Влада, стараясь не чихнуть от резкого запаха, который ударил в нос. – ОНО ЖИВОЕ??
– Конечно, живое. – подтвердила Дашуля. – Это охранный домовой Носферона, Буян Бухтоярович. Вожу его на работу каждую неделю, он на выходных у родичей в Медведково гостит.
– А что с ним, почему он так фыркает?
– Так его родственники в тулуп упаковали и сказали, что лучше не трогать, – пояснила Дашуля.
– Мне кажется, ему трудно дышать… – Влада с жалостью смотрела на крохотное сморщенное личико старичка, который раздувал ноздри и яростно пучил налитые кровью глазки.
Не став дожидаться отклика Дашули, Влада протянула руку и ослабила туго завязанный шарф.
– Вам лучше? – спросила она у старичка-домового. – Дышать легче теперь?
– Дышать повсеместно вскоре ужасть будет нечем! – сразу же заверещал дедуля, шамкая вставной челюстью. – Повсюдуча бяда поселилси! Чертов растреклятый черт чертовой бабушки, и тот бы не сунул носа туда, где страхосвет действует ночными временами! Взываю, дабы онные отроки послушание проявляли к старым словам!!! Слушайте, что старшия глаголють, всем нам смертушка придет от них, окаянных!
– С шарфом все-таки было лучше. – Дашуля, нервно крутанув руль, снова чуть не въехала в соседнюю машину.
– Дарья, сиюминутно поворачивай и ехай в Тарховку, что на тридцать верст восточнее Камчатки! – начал командовать Буян Бухтоярович. – В энтой вашенской Московии опасно, здеся покоя и жизни не будеть! Кольцо проклятущее грозит всем, грядет ниспослание убийственное! Дыхнуть не даеть зловредное удушение!!!
– Он как новости по телику у родственников посмотрит, так у него нервный срыв, – пояснила Дашуля. – Не привык дедуля, вот и колбасит его…
– Грядет бурища вселенская! – вознес указательный палец к потолку машины старый домовой. – Изыдет страх страшный, в ночное время приходящий в наше предмирье из проклятущего гнездовия!
– Буян Бухтоярович. – громко воззвала Дашуля. – Вам до места работы, в Носферон, надо доехать? Надо. А будете каркать, как ворона, мне под руку – не доедем.
– Носферон темнющий провалится, как пить дать! – не унимался дедуля. – Знамо, чему там отроков учат, какие прицельные страсти у тамошних негодных землепротивцев! Кем становится огнеглазая нежить, ежели ея сцапают светляки проклятые?! Кем, спросите вы таки меня???
– А кем? – заинтересовалась Влада, обернувшись на старого домового.
– Молчать об этом приходится во избежание кары вседержащих! – с восторгом выпалил тот, торжествующе сверкнув глазками. – Потому как за учение в вашенском непотребном колледжиуме светлыя силы выползут и призовут к свержению мировому! И наступит война промежду земелием нашим и чужеродным светодержателем…
– Высажу сейчас! – пригрозила Дашуля. – Будете пешком топать со своим чемоданом!
– А не страшны вашенские непотребные грозословы! Все одно выползут силы вражеские и уташшат всех в заземельную гать!!! – проорал дедуля, яростно потрясая сухими кулачонками. – Выползут, как пить дать!
Вдруг Дашуля пронзительно взвизгнула, ударив каблуком по педали тормоза.
Машина затормозила так резко, что вильнула и ударилась бампером о бордюр, при этом ремень безопасности больно резанул Владу по плечу, а старый домовой потерял вставную челюсть, которая вылетела и со звоном брякнулась о лобовое стекло.
Впереди на дороге из снежной наледи выкарабкивалось что-то черное, растопырив длинные руки с крючковатыми пальцами. Оно яростно пыхтело, со скрежетом выбираясь из земли, вытягивая свое туловище и длинные ноги. Одна из ног оказалась в ботинке, а вот второй повезло меньше. Вытащить застрявший в земле второй ботинок не получалось, и существо тоскливо взвыло, устремив на машину два горящих в темноте фиолетовых глаза.
– Я фе фофорил, фофорил!!! – восторженно истерил домовой. – Фот, фот!!!
– Опять чертов вурдалак, – разозлилась Дашуля. – И почему именно ко мне под машину они лезут, почему?! Вот точно сказал Алекс – как узнаешь про тайный мир, так он от тебя не отстанет. Вурдалаками будет выползать, упырями в очереди толкаться, вампирами вместо нормальных парней встречаться… Закапывайся, чмо!!! – отворчавшись, проорала Дашуля.
Но вурдалак оказался тормознутый, он не торопился обратно в землю, принюхиваясь и вертя круглой головой по сторонам.
– А еще все удивляются – чего такие плохие дороги? – Дашуля крутила рулем, выворачивая из переулка. – А потому что эти паразиты всегда выкапываются посреди дороги, а потом дырки за собой оставляют! Это они нарочно, мол, вот вам, не будет у вас никогда хороших дорог, пока вурдалачье под вашим асфальтом ползает!
Они вывернулись из темного переулка, и машина тут же уткнулась в длинный хвост красных огней, который двигался по улице со скоростью улитки.
– Пробка! – с выражением объявила Дашуля. – Черт бы ее подрал, пробка. Тебе во сколько надо быть в Универе?
– Лучше прямо сейчас, – напряженным голосом ответила Влада.
– Не успеешь. Видишь – роллеры катят? Сто процентов, что это упыри на роликах. Перекрыли часа на три. Так… – Дашуля кивнула на дверь. – Беги на метро. Если поторопишься, то через час будешь на Сретенке.
– С-спасибо…
Мысленно обругав противную девицу, Влада подхватила свою сумку с вещами и выскочила из машины.
«Москва совершенно чокнутая, – растерянно думала Влада. – Тут все еще быстрее, чем в Питере. Одна эта Дашуля как танк. Все какое-то сумасшедшее…»
Она какое-то время бежала, потом перешла на шаг. Сегодняшний день казался ей сплошной безумной каруселью, а мгновенные перемещения из Москвы в Питер и обратно – фантастическим фильмом про телепортацию.
По дороге ей попался рекламный плакат. Тщательно отредактированная в фотошопе девушка, закинув голову назад и откинув белые волосы, устремляла вверх мечтательно-томный взгляд. Ее губы были похожи на политое глазурью пирожное, которое вот-вот отвалится от лица и черкнет по блузке жирной красной полосой.
«Эта помада – мое счастье! – гласил шрифт внизу плаката. – Нас не разделить!»
– Кому что, – проворчала Влада помадной девушке. Как мало надо для счастья этим людям с рекламных плакатов. Помада, пудра какая-нибудь или машина – и человек уже полностью счастлив.
«А мне для счастья надо добраться до Универа», – вдруг подумала Влада, стараясь отогнать панические мысли про свое опоздание. На часы уже просто страшно было смотреть, наверняка вот-вот закончится торжественная речь ректора, и при перекличке обнаружится, что студентки Огневой нет. Влада снова перешла на бег, увязая в густой снежной каше.
Кокетливая тетенька, которая деловито вгоняла свои острые каблуки в снег, держа на руках маленькую собачку, вдруг вскинула накрашенные глаза наверх, как помадная девушка. Собачка визгливо затявкала, открывая розовую острую пасть и потрясая локонами на ушках.
Влада задрала голову, но не успела ничего увидеть. Ее вдруг схватили под мышки и потащили вверх, в темноту. Садовое кольцо начало стремительно удаляться, будто падало вниз.
– Что это, кто?! – Влада ощутила себя кроликом, который беспомощно болтается в воздухе, когда его хватает ястреб. – Отпустите меня!!
– Ты уверена? – захохотал на ухо ломающийся юношеский басок. – Точно отпустить? Мы сейчас на высоте Останкинской башни, это полкилометра…
– Нет. – Влада судорожно вцепилась в того, кто ее схватил. – Нет, мне надо вниз. Я нечаянно, ведь и так уже за это меня швырнуло, может, хватит?
– За что хватит-то? – зычно поинтересовались ей в ухо.
– За бутерброды… – Это слово выдохнулось с остатками теплого воздуха в легких, а вместо него внутрь проник парализующий холод. Дышать было почти невозможно, в лицо бил удушающе-ледяной ветер.
– Я про эту группу не слышал, – хохотнул голос. – Наверное, ваши, питерские. Не боись, сонц, чичас будем в Носфероне. Ты же сама сказала – хочу в Носферон. У меня ухи знаешь какие? Ловят инфразвук, особенно когда сверху слышишь.
– Ты… кто?
– Как это кто?! – громко возмутился незнакомец. – Да я же самое крутое московское такси! Валькер я!
– В-валькер… – Влада вдруг поняла, что парализована страхом высоты. Сердце колотилось так отчаянно, будто пробивалось в истерике в сторону пяток, расталкивая сосуды и мышцы. – Вниз, мне надо… поставь… – прохрипела Влада. – Пожалуйста… Не хочу летать…
Валькер залетел чудовищно высоко, и город внизу казался ковром из огней.
– Вниз?! – Валькер возмутился еще больше. – Ни за что! Ты видела Москву с такой высоты хоть когда-нибудь, питерская? Надо совмещать полезное с приятным. Во-он там внутренности Садового кольца, смотри… С крыши на крышу очень круто, только тапочки надо с мягкими подошвами надевать, а то по башке потом от деканата за топот по крышам. Во-он там ЦУМ, у меня там сеструн работает в отделе сумок, где каждая финтифля из крокодила стоит как питерская хата. А во-о-он… видишь? Это Москва-река, туда лучше не падать. Вода грязная, потом башку не отмоешь никакими шампунями…
– Мне… в Носферон… – напряженно прошептала Влада, отчаянно вцепляясь в рукава куртки валькера. Кажется, когда-то в детстве она смотрела мультик, где упорный муравей полз в свой муравейник и шептал: «Мне – домой, а у меня – нога…» Детство проносилось перед глазами яркими картинками, особенно когда валькер перехватывал ее, подкидывая вверх, или держал одной рукой, чтобы второй почесать нос.
– А вон там – Арбат, тебе видно? – захлебывался восторгом валькер. – Люблю ночной Арбат, если я когда-нибудь рухну, то только там!!! Прямо бабамц! И чтобы искры из глаз! Ух!
– Мне… вниз…
– Не-не-не! – проорал валькер ей прямо в ухо. – Ниже низ-зя, замректора скажет, а-та-та, и будет мне взбучка. Вон толкается Сретенка, нам сюда! – сообщил валькер. Влада уже была даже не в состоянии пискнуть. – Сретенка – древнейшая улица Москвы, в ее конце и находится наш любимый альма-матер! – голосом дурного экскурсовода объяснил валькер. – Ващ-ще днем его никогда не видно, только если ночью гроза, то его силуэт, когда молния шарахнет, можно увидать! Хотя я лично не видел, так что, может, это и враки! О! Вот и Сухаревская, идем на посадку, тут мона…
Валькер действительно начал снижаться. Позади раздавался свист, как будто в сто форточек дует чудовищный ураган. Владу по щеке чем-то хлестало. Оказывается, крылья у валькеров могут выворачиваться, как зонтик от порыва ветра. Спустившись, валькер парил над мостовой как дельтаплан. Это место Влада узнала, тут она была еще пару часов назад. Вот и снова вывеска «МТС» и уходящие вниз ступени перехода, куда сейчас торопливо спускалась толпа человеческих шапок. Вязаные яркие, меховые, капюшоны, помпончики… Сверху люди выглядели как-то смешно, будто одни ходячие шапочки. А вот и копна кудрявых темных волос без шапки – из-под нее кто-то смотрит, остановившись на ступеньках перехода.
– А-а-ацки-ий! – долетел снизу строгий девичий голос. – Это что за фокусы, опять шляешься по ночам?!
– Ха-ха-ха, ты дурр-ра, Синицина! – восторженно заржал валькер, опасно кувыркнувшись в воздухе так, что у Влады мир перевернулся вверх ногами. – Что, опаздываем на начало учебы, зубрила?! Сама-то хороша! Мне сверху видно все! Звезда ты наша…
Валькер спустился еще ниже и висел, как огромная жужжащая муха, прямо над головами людского потока. Люди их не замечали, ни один человек не поднял головы. Влада догадалась – вот оно, дневное право, люди-то не воспринимают их как нечто странное. Про это еще Лина Кимовна объясняла в автобусе.
– Ну мне-то можно, – отозвалась девица. – А вот влетать в зловоротню запрещено, ты в курсе вообще?
– А чо?
– Распоряжение деканата, балда. Влетать в Универ валькерам нельзя, так что понизу и ножками, ножками… – отозвалась Синицина. – И в нормальных туфлях, а не в этом, что у тебя на лапах. Позорище!
– Ножками… – Валькер с досадой крякнул. – Всегда влетал, когда всякие там фурии где не надо не болтались…
Влада вдруг поняла, что валькер снова держит ее одной рукой, второй копаясь у себя в заплечном рюкзаке. Если упасть прямо здесь, то уже, наверное, можно остаться в живых, разве что сломаешь руку или ногу…
– Где они были-то… блин… ща… – ворчал Ацкий.
– Эй, держи меня! – выкрикнула она, вцепившись в рукав куртки несносного валькера, пока тот рылся в рюкзаке.
– Да держу, держу… – проворчал валькер. – Знал бы, положил бы ближе их… Эх-х…
Это было чудовищно. На ногах у валькера оказались огромные плюшевые тапочки в виде двух щенков с высунутыми розовыми языками. Наверняка в них было здорово прыгать с крыши на крышу. Прямо в воздухе он стянул их с ног – сначала вниз полетела одна тапка, потом вторая.
– Потом подберу, тут никто не сопрет… – ворчал валькер. – Что за фокусы, входить в Носфер в ботинках и ногами.
Драные и грязные кроссовки он выудил из рюкзака последними, после того как на головы людей просыпался ворох обкусанных карандашей, потекших авторучек, мятых страниц из тетрадей и прочего мусора, которым был набит рюкзак Ацкого до самого верха. Надевание кроссовок сопровождалось воздушными кульбитами, после каждого из которых Влада очередной раз радовалась, что не позавтракала утром и не успела съесть те злосчастные бутерброды. Нацепив кроссовки на дырявые носки, валькер решил спуститься, выискивая «проплешину» в потоке людей. Синицина зловредно ухмылялась, зачем-то держа в вытянутой руке мобильник.
Приземление было несколько жестковатым. Валькер сказал «ы-ык», а Влада ощутила обеими коленками, что асфальт около метро очищен дворниками на совесть.
Вот теперь можно было получше рассмотреть своего «спасителя». Ацкий, наверное, волосы не стриг никогда. Зато заплетал их в дреды, перевязывая ленточками и нитками. Голова у валькера выглядела как огромный скандал в змеином гнезде. А физиономия была, наоборот, улыбчивая и смешная. Курносый нос, улыбка до ушей… А уши такие оттопыренные, что любого давно задразнили бы до смерти. Интересно, они тоже работают чем-то вроде крыльев?
– Ой, чего-то ноженьки мои не того… – Теперь Ацкий налег Владе на плечо, и ей пришлось тащить незадачливого летуна, как медсестра тащит раненого бойца с поля боя. Крылья валькера волочились по земле, издавая скрип, будто по стеклу вели ножом. Люди вокруг упорно игнорировали их, проскальзывая незаинтересованными взглядами мимо.
– Ходить разучился, да? – острила Синицина, пятясь и снимая Ацкого и Владу на свой мобильный телефон, как папарацци. – А ушами похлопай, Ац… Ну похло-опай…
Они спускались в подземный переход осторожно, ступенька за ступенькой, шаг за шагом.
– Вот-вот, и так будет с каждым, – издевалась фурия. – Нечего из себя колибри изображать… У колибри вообще ноги отваливаются, потому что они не хотят приземляться, знаешь?
– Харе́ меня лечить, язва, плевать мне на колибри… – огрызнулся Ацкий, вдруг выкинув вперед почти негнущуюся ногу.
Синицина благоразумно отпрыгнула, зато валькер потерял равновесие и покатился вниз по ступенькам, задевая их крыльями со звуком «клюк-клюк». Падая, он не забыл прихватить с собой обеих девчонок, поэтому на этот раз проход зловоротни для Влады увенчался полным успехом.
Глава 5. Носферон на Сретенке
– Колбаса-таа хоть вкусная была, Огнеффа? – хихикнул Тойво Переполненн, медбрат Носферона, полноватый упырь в белом халате и круглых очочках.
Тойво был знаком Владе еще с Утесума, где он работал медбратом. Свой прибалтийский акцент он объяснял финно-угорским происхождением и старательно усиливал, как только поблизости появлялось университетское начальство.
Влада улыбнулась, показав упырю-медбрату большой палец. Слухи в мире нечисти распространялись со скоростью лесного пожара. Наверняка или Диня, или ведьмак уже растрезвонили эту историю по всем своим знакомым, а те поспешили поделиться со своими приятелями-нечистью в Москве.
Ацкий и Влада сидели рядышком на лавочке в медпункте, приходя в чувство. На физиономии валькера красовалась эффектная царапина от переносицы до подбородка, а Влада сидела с закатанными по колено джинсами и прикладывала к царапинам кусочки ваты, смоченной йодом. Теперь коленки стали ярко-рыжего цвета, как физиономия ее бывшей одноклассницы Анжелы Царевой, которая зимой обычно не вылезала из солярия.
– Царап-пина от фурии приводит к летальному исхот-ту, – предупредил медбрат. – Если запустить, конешна, та-а…
– Летальный исход у меня и так каждый день, – проворчал валькер, отбирая у Влады вату с йодом и проводя ею по своей физиономии.
– Кстат-ти, не совет-тую обклеивать свои крылья наклейками и делать стольк-ко пирсинха, – заметил Тойво, кивая на пестрые крылья Ацкого. – Я теп-пе, обормот-ту, новые крылья пришивать не бут-ту.
– Да ла-адно, все наши так летают, – проворчал валькер, покосившись на Владу. – Ты-то как, не поцарапалась об Синицину?
– Не-а. – Влада не отводила взгляд от огромной телевизионной панели на стене медпункта, в которой сейчас слышалось торжественное «бу-бу-бу», пересыпанное аплодисментами. Приветствия преподавателей и ректора все-таки похожи, как в обычной школе, так и в Темном Универе. Речи, слова, вдохновенные лица, которые превратятся в самые обычные уже через секунду после окончания торжественной части.
– А это у тебя на руке не знак вампира? – Валькер ткнул пальцем в запястье Влады. – Я такие видел у некоторых людей. Кто твой вампир?
– Ну, Гильс Муранов. – Влада небрежно пожала плечами.
– Муранов Гильс, – задумчиво повторил Ацкий. – Ух ты. Победитель вампирских боев, знаменитый на весь Универ старший братец… серьезная семейка. Рискую схлопотать так, что буду собирать косточки по всей Москве.
– Испугался? – Влада коварно улыбнулась. – А жаль.
– Не-а, не испугался… – Валькер, закинувший удочку в дебри девчоночьего разума и выудивший приятный для себя ответ, встал и дохромал до стола. Стол был завален медкартами студентов, которые Тойво по указанию сверху заносил в файлы, стуча двумя пальцами по клавиатуре новенького компьютера. Схватив со стола пульт от телевизора, валькер прогнал шкалу громкости до максимума, так что в медпункте задрожали стены.
– …свою ответственность за судьбы тайного мира, – мрачно и торжественно вещал ректор Носферона. – Я, Людвиг Батори, работаю на благо студентов, чтобы их будущее было лучше. Но многое зависит и от вас. Упорная учеба, постоянный труд на благо тайного мира, устремление в будущее и соблюдение Конвенции. Ваши деканы и преподаватели, старосты и помощники делают все для того, чтобы…
– Чтобы свести вас с ума домовым правом. Надо было нам лететь помедленнее… – прокомментировал валькер, а Тойво за столом едва слышно хихикнул, размеренно стуча по клавишам.
– Тайный мир огромен, – гремел голос ректора. – И закон в нем на всеобщее благо, так говорит и Темный Департамент, и тот, кто стоит над ним…
– Ура-а-а-а!.. – загремело на весь медпункт, не дав Владе дослушать дальше.
– Ура-а-а, – замогильным голосом эхом прогудел Ацкий, и Влада прыснула со смеху.
Тойво поморщился и погрозил валькеру кулаком, состроив выразительную рожу.
В телевизоре громко хлопали, потом камера начала ездить влево-вправо.
– Прошу знакомиться и запоминать своих преподавателей и деканов, – провозгласил Батори. – Горан Горанович, замректора и декан Троллиума.
Камера задержалась на веснушчатом молодом лице под рыжей челкой. На вид замректора был слишком молод для своей должности.
– А также декан Валькируса Ада Фурьевна…
– Вот, что племяшка, что ее тетка, – фыркнул валькер, ткнув пальцем в экран телевизора. – Одна ядовитая семейка. Синицина-лайт царапается, Синицина-хард вообще чума. Ты учишься на Валькирусе, сонц? – Он повернулся к Владе.
«Сонц… А что – пусть так меня называет, а Муранов слышит», – подумала Влада, рассматривая валькера. А он совсем не такой уж и страшненький, если ему прижать уши к голове, чуть усмирить прическу и научить нормально ходить.
– Да, я на Валькирусе. – Она улыбнулась. – Влада Огнева, первый курс.
Валькер вдруг удивленно охнул, повернувшись к ней.
– А-а-а… та самая Влада, которая наполовину светлый маг и чей отец оказался вампиром? Я слышал сплетни, но не знал, что это ты. А меня и это не пугает! – Валькер отважно протянул Владе худую обветренную ладонь. – Димон Ацкий, третий курс Валькируса. Если я кого реально и побаиваюсь, только вот ее…
Он кивнул на экран телевизора, где в такт высокопарным словам качалась высокая прическа, из-под которой окружающих буравили два маленьких фиолетовых глазика. Деканша Валькируса и тетя Синициной была похожа на большую ящерицу, которую одели в дорогой синий костюм, повесили на уши блестящие серьги, напялили рыжий кучерявый парик и обидели на всю жизнь.
– А здесь, вообще, строгие преподы? – поинтересовалась Влада.
– Вообще-то все они классные чуваки, и жить вполне можно, – доверительно сообщил Ацкий, – если ректору и фуриям всяким под ноги не попадаться. Горан свой в доску, Лина – прикольная тетка, препод по физре вообще… еще увидишь его – обхихикаешься. Когда-то таким был, что… – Ацкий присвистнул, закатив глаза к потолку. – Если бы этот водяной стал прежним, то пол-Москвы бы уже под водой булькало. Он в древности одной левой корабли топил в Средиземном море, пока кто-то из твоих предков… в смысле из магов, ему по кумполу не настучал. – Валькер хмыкнул. – От Водиона мало что осталось, теперь жуть как стесняется: из бассейна никогда не вылезает, бедняга.
Дверь медпункта скрипнула, и внутрь заглянула голова с острыми ушками. Домовой Фобос Карлович Ливченко после повышения до главного завхоза был очень горд взлетом своей карьеры. Даже всклокоченные на его лысой голове три волосины теперь умудрялись принимать форму царской короны, а самомнение взлетело до небес.
– Драсти, Фобос Карлович, – громко пропел Тойво, выглянув из-за экрана своего компьютера. – Заболели чемтта-а или, как всегда, валерьяночки, та-а?
– Тьфу-тьфу, нет. – Завхоз сурово смерил глазками Ацкого, тот сделал брови домиком и тягостно вздохнул. – Да-да. Вас, Ацкий, в деканат. Вы собирались влететь в зловоротню, – сухо произнес Фобос Карлович. – А вы… – Он воззрился на Владу и ее рыжие коленки с неодобрением. – А вы идите к своей группе, нечего тут прохлаждаться. Могли бы и поприсутствовать на приветствии ректора.
Влада встала, опустив закатанные штанины джинсов, помахала рукой Ацкому, который не слишком торопился туда, куда его послали, и похромала вслед за Фобосом Карловичем.
Носферон, невидимый снаружи, изнутри был более чем материален. По длинным коридорам с высокими полукруглыми окнами, за которыми мерцали московские огни, бежали очень деловые студенты. С этажа на этаж вели не лестницы, а быстро бегущие эскалаторы с широкими перилами, которые многие использовали как сиденья. Завхоз прикрикнул, и с перил соскочил маленький домовенок, чтобы тут же, за спиной у завхоза, усесться обратно.
– Твоя группа вон у тех колонн. – Фобос Карлович показал на противоположную сторону огромного холла, куда они спустились. – И вообще, Огнева. Учитывая ваше происхождение…
– А что не так с моим происхождением? – Влада остановилась, пристально глядя на домового. Тот с торжественным видом поднял к потолку указательный палец, и три его волосины встали дыбом.
– Нужно соблюдать! – многозначительно вымолвил домовой, зыркнув глазками куда-то вверх, на длинную вереницу портретов на стене. Портреты взирали вниз с суровыми лицами, к носу одного из них была прилеплена жвачка.
– Хорошо, Фобос Карлович. – Влада поспешила отойти, чтобы отыскать среди толкающихся в холле свою родную группу. Среди голов подпрыгивала одна светловолосая и лохматая. Бертилов заметил Владу и, распихав всех локтями, бросился вперед.
– Троллюшка, меня пнула зловоротня! – Влада, сама не ожидая от себя, вдруг бросилась к нему и повисла на шее у Егора, смеясь, жалуясь и рассказывая о пережитом кошмаре. Нахальная физиономия тролля, не ожидавшего такого теплого приема, расплылась от удовольствия.
– Живая хоть? – выпалил тролль ей в ухо, крепко обняв ее за талию и не торопясь отпускать. – Владка, глупая…
Высвободиться из рук Егора было непросто. Что же, пусть все смотрят. А то эти разговоры про то, что «она девочка Муранова», пришли в Носферон раньше, чем она. Пусть смотрят, что она сама выбирает себе кого обнимать, раз уж Гильс с ней как кусок льда.
Влада вдруг поняла, что за последний час своей жизни как-то резко повзрослела. Из тихони, которая все семь школьных лет только провожала мальчишек глазами, будто те были инопланетянами, Влада вдруг превратилась в сердцеедку. За какой-то один час умудрилась начать флиртовать с валькером, и с Егором отношения вдруг резко поменялись… Как тронувшийся с места поезд, в топку которого подбросили угля.
«Муранову все равно», – отметила про себя Влада, глядя на черный свитер с красным пауком. Вампир лишь прищурил глаза, отметив ее присутствие. Будто хищник проверял, не сбежала ли его жертва, которую он не собирается сожрать в обозримом будущем, но и не отпускает от себя. Зато от ревности ярко позеленела Инга Тановская. Все-таки жаль эту грузную и глуповатую старосту, с ее неуклюжими попытками завоевать Егора.
– А? Как было швырнуться отсюда в Питер? – весело расспрашивал Бертилов, обнимая Владу за плечи.
– Огнева, колбаса была вкусная?! – заржали сразу несколько голосов, и Влада помахала им рукой с видом видавшей виды валькирии, в один прыжок сиганувшей с Кремля на Эрмитаж.
Потом она ощутила, что рука тролля прижала ее за талию к себе, и, конечно, не только для того, чтобы поддержать ее хромающую походку.
– Огнева, ты чуть до истерики меня не довела своими фокусами! – Запричитала позади Лина Кимовна. – Все идут нормально, а она брык – и нету ее! Еще один такой фортель, и у меня будет инфаркт!
– У оборотней не бывает инфарктов, Линкимовна. – Бертилов обернулся.
– У меня будет, в виде исключения, – проворчала та в ответ. – Доведете, ироды. Еще поплачете потом, когда вспомните меня.
– Нечисть не умирает, Линкимовна, – это уже отозвался голос Гильса в тон Егору. – Вы же сами нас учили, когда замещали Носфераторику. Уйдете в подпространство, будете на нас оттуда смотреть веками.
– Вот только мне не хватало на ваши физиономии веками любоваться, – очень искренне испугалась оборотенесса.
Они прошагали в смеющейся радостной толпе через весь огромный холл Носферона, ввалились на эскалатор, долго вертелись по хитрой системе коридоров, пока не выбрались в квадратный огромный зал, заставленный новенькой, пахнущей краской мебелью. Стулья с кожаными черными спинками, длинные скамьи – все было приготовлено для расстановки по аудиториям.
Со всех сторон над залом нависали огромные, как балюстрады, балконы. С них гроздьями свешивались старшекурсники, которые свистели, орали и комментировали стоящих внизу.
– Эй, новички, ждем вас в спортзале! – послышался чей-то возглас сверху. – В команде вампиров теперь младший Муранов, плакал Троллиум…
– Это мы еще посмотрим, кто плакал! – отозвались в ответ.
Влада, задрав голову, увидела яркие красные банданы на головах у местных аборигенов. Они тут же начали пререкаться с ребятами, на которых были зеленые.
«Это спортивные команды факультетов, – догадалась Влада. – Соперничают, как дворовые коты, понятно…»
– Так, расходимся по общежитиям! – надрывала голосовые связки Лина Кимовна. – Мальчики, отлепитесь наконец от девочек. Девочки… Веснич! Вспомните приличия…
– Общежития у нас раздельные разве? – возмущенно ахнул Егор. – Я протестую…
– Бертилов, заткнитесь, – посоветовала Лина Кимовна. – Мальчики пойдут на правый эскалатор, за старостой. Где староста Ганц Готти?
– Я тут, – полузадушенным голосом отозвался высокий паренек с аккуратной короткой стрижкой. На нем сейчас висела валькирия Юлька Красавина, и вампир был очень занят.
– Очнитесь и отложите личную жизнь, – гневно фыркнула Лина Кимовна. – Ганц, вот списки распределения по комнатам. Как обустроитесь, я приду и проверю. Если устроите то, что обычно, – получите взыскание от деканата. Тут вам не Утесум.
Теперь девочки. – Лина повернулась к Инге Тановской: – Девочек распределяет по комнатам староста Тановская. Предупреждаю: в Москве водяной почтой не пользуются, поэтому краны с водой открытыми по часу не держать. Записочки своим мальчикам пишите по вот этим… – Она вытащила из сумки свой мобильный телефон и потрясла им в воздухе.
– А они тут не фурычат, – нервно отозвался Марик. – Я своей бабуле уже час не могу позвонить.
– Для тупиц есть плакаты на стенах, которые подробно объясняют, что у нечисти есть свой сотовый оператор: вам давно пора перейти на него, а не пользоваться всякими людскими, – даже не повернув в сторону тролля голову, отозвалась Лина. – Кстати, имейте в виду, что здешняя уборщица Тетьзин – это не то существо, с которым стоит ссориться. Все, расходитесь!
Сразу же стало весело и шумно. Ребята загалдели, разделяясь на два потока.
– Ну, темноглазка. – Егор провел рукой по волосам Влады, откидывая их со лба. – Увидимся теперь только утром. Может, еще пообнимаемся?
Это было сказано будто бы в шутку, но Владе достаточно было взглянуть Егору в глаза, чтобы понять, насколько все серьезно.
– Мы ведь с тобой… типа встречаемся, да? – не отставал тролль, который жаждал окончательной ясности в отношениях.
– А как же Муранов? – игриво засмеялась Влада. – На мне знак вампира, забыл?
– Не забыл, – тролль криво усмехнулся. – Но я не слепой и прекрасно вижу, что между вами ничего такого…
Тролль умолк, почесывая затылок, но его зеленые глаза отчаянно ждали от Влады подтверждения этих слов. Так ждали, что Владе пришлось быстро закивать головой.
– Ну да, – буркнула она, вдруг пожалев о том, что бросилась обнимать тролля. Объяснив смущение Влады в свою пользу, Егор неожиданно чмокнул ее в щеку, закинул потрепанную сумку за плечо и помчался вслед за уходящими в двери общаги мальчишками.
Влада поспешила догнать вереницу девочек, которых староста Инга Тановская, неторопливо виляя упитанной спиной, уводила к противоположному эскалатору. По спине Инги всегда можно было сказать, какое у нее настроение. Сейчас она ревновала Егора и терзалась мучительной ненавистью к Владе. Что поделаешь, все ее попытки завоевать Бертилова терпели крах, и шумный тролль вместо романтических охов обычно высмеивал грузную девицу.
«Все, на сегодня с меня хватит приключений и нервотрепок. В общаге я буду спать… – мечтала Влада. – Спать и спать. И еще спать. Только бы до кровати добраться…»
Быстро добраться не получилось. Из вестибюля до общежития был долгий путь сначала по огромной каменной спиральной лестнице, затем через чудовищно широкий коридор, который больше был похож на переулок. Старинная готика повсюду смешивалась с хайтеком: каменные вековые стены и своды коридоров были увешаны рекламными светящимися плакатами, по пути попадались вполне современные эскалаторы, как в супермаркете. Кругом была толкучка и неразбериха – курсы продирались друг через дружку, да еще и домовые путались под ногами.
– Не смей заказывать на дом суши! – пробегая между студентами по эскалатору, орал в мобильный телефон маленький домовой в вязаной яркой шапке. – Я приеду, сделаю лапшу с тушенкой! Нам еще кредиты выплачивать, обормот!
Этаж общежития был вполне современным: сверкающие бежевым мрамором стены и пол, стеклянные стойки с информацией и рекламой, бесконечные повороты с электронными указателями комнат…
Когда она добралась до места, Инга все еще тупила, хмурясь и водя толстым пальчиком по убористому списку и путаясь в фамилиях. К тому же номера комнат были кое-где перевернуты или дописаны с комментариями фломастером под ними.
– Тановская-а-а… – стонали кикиморы, пока троллиха тщательно и с тролличьим упрямством сверяла номера комнат и фамилии.
Влада терпеливо ждала, когда доберутся до ее фамилии, хотя в списке она была не последней.
– Теперь Колбасина, – сострила Инга, кинув на Владу уничтожающий взгляд. – Колбасова или Колбасевич, как правильнее?
– А ты очки надень, Тормозова. – Влада подавила зевок, прислоняясь к стене. Все, теперь пререкания с Тановской продлятся долго. Троллиха будет огрызаться до последней издохшей от недостатка сна кикиморы.
– Девки, если не расцепитесь, я прямо тут лягу спать, – пообещала кикимора Лиза Маркина. – Вот прям тут, в коридоре. И буду храпеть, как некоторые.
– Огнева, шестьдесят восьмая комната, – процедила Тановская, бросив на Владу многообещающий взгляд, который ясно давал понять, что сведение счетов впереди. – Чтоб там кровать под тобой провалилась, вампирша недоделанная!
– Так посиди на ней – и провалится… – Влада развернулась и толкнула матовую дверь, похожую на разлитое по стеклу молоко. Все-таки нечисть патологически ненавидит дерево: ни в одной другой общаге не станут тратиться на дорогущее стекло, когда есть возможность влепить простую деревянную дверь.
В просторной комнате, выстеленной пахнущим лавандовым шампунем ковром, были как попало расставлены блестящие хромовым покрытием новенькие кровати. Видимо, их затащили внутрь радостные старшекурсники и не стали заморачиваться, расставили поперек входа и накидали поверх одеял и подушек, новеньких, еще с огромными полотнищами неоторванных этикеток. На стенах пестрели плакаты с фотографиями мальчишек в яркой спортивной форме. На одном из плакатов красовался совсем еще юный Алекс Муранов в черной бандане с эмблемой Вампируса.
Девчонки с ворчанием перелезали через кровати, началось нудное бытовое обустройство с долгими пререканиями, что куда поставить, и дежурными: «Дура совсем? – От такой же слышу! С этой стороны надо!»
Влада не принимала деятельного участия в процессе, поскольку Маркина поругалась с Жанной Болотовой из-за подушек, и обе девчонки парализовали созидание в комнате. Желтолицая шишимора Жанна смахивала на жабу и щедро поливалась духами, что все равно не убирало с ее тускло-желтой косы стойкий аромат болота. Одевалась Болотова в джинсовые костюмы, которые почему-то всегда были ей велики размера на два. Да и характер у этой Болотовой был жабий – она постоянно бегала за Тановской, жалуясь на всех остальных и ожидая возмездия.
Обнаружив в углу спальни ванную и душевую за черной металлической дверью, Влада принялась умываться, обнюхивая стоящие на длинном ряду раковин для умывания баночки с шампунями и гелем для душа. Нажала на один – бутылочка прогнулась, горлышко сказало: «бульк» – и в воздух выплыл большой радужный пузырь, который полетел по ванной, вылетел в открытую дверь спальни и лопнул над головой у Болотовой, забрызгав ее затылок мыльной пылью.
– Развлекаешься все, деточка… – хмуро буркнула Жанна. – Вон твоя кровать, Огнева. Проспись, очень советую.
– С вами выспишься. – Зевнув, Влада бухнулась на кровать у стены. – Вы как: сначала ржать будете полночи, потом про парней шушукаться, потом в ванную попретесь или в обратном порядке?
– А ты нам колыбельную спой. – Лиза хихикнула. – А ты чего, Тановская, собралась с нами, что ли, тут вот… спать?!
Троллиха, пыхтя, взгромоздила огромный кожаный чемодан на кровать, и та жалобно скрипнула.
– Ага. – Инга открыла чемодан и принялась копаться в нем. – А чо?
– Так ведь комната старост должна быть отдельная. – Лиза переглядывалась с остальными. Все прекрасно знали, что Тановская храпит, как носорог с мегафоном в носу.
Вот она – месть. Причем месть всеобщая: пусть Влада ночью не спит, заодно – и девять других, ничем не провинившихся девчонок.
– Кошмар… – прошептали Красавина с Маркиной, удалившись в ванную с перекинутыми через плечо полотенцами. Оттуда потянуло мятной зубной пастой и послышалось недовольное перешептывание.
– Ну спокойной ночи тебе, Огнева, – пожелала Инга, поворачиваясь на бок в ее сторону. – Приятных снов.
Влада не ответила, и через минуту комната начала сотрясаться от зычного храпа. Видимо, за каникулы Инга натренировалась, и теперь ей удавалось храпеть еще громче, чем она это делала обычно. Даже тапочки Влады, которые та поставила у кровати параллельно, с дрожью съезжались носами друг к дружке.
– Спокойной ночи, дорогая Огнева, – передразнила Влада Тановскую, завидуя остальным девчонкам. У каждой нашлось по плееру с наушниками, и соседки дружно забрались под одеяла.
– Хррр… пссс… р-р-р… Хрррр… – старалась Тановская. Во сне она наверняка висла на шее у Бертилова, обнимая тролля массивными ручищами. Как только Егор пытался вырваться, храп становился озлобленным.
Влада ворочалась в кровати, считая Ацких, перепрыгивающих через Останкинскую башню, потом села в кровати, когда уже сотый по счету валькер закричал: «Я ненавижу перфораторы!!!» – и врезался носом в арбатскую мостовую.
– С ума же сойти можно. – Влада зажала уши руками и, качаясь, села в кровати.
Вот ее далекие предки, когда не нарезали кинжалами колбасу, спасались от нечисти с помощью кругов. Ротонды, круги – то, что отшвыривает нечисть прочь. Влада тихо подошла к чемодану Тановской и откинула крышку. В косметичке троллихи нашлась ярко-красная помада, почти такая же, как у фотошопной девушки с рекламного плаката.
Очень старательно Влада обвела вокруг своей кровати аккуратный алеющий на черном ковре круг. От помады Тановской остался только огрызок, который Влада гордо установила на шишечке кровати. Влада шагнула внутрь круга, и… храп стал не слышен. Какие-то звуки сюда, конечно, доносились – далекий шум Москвы за окнами, редкие уже гудки машин. А храпа не было!
Поздравив себя с победой, Влада с удовольствием растянулась в кровати. Все-таки половину ее светлой крови иногда можно неплохо использовать. Например, находиться в круге и спокойно спать, когда вокруг храпят всякие троллихи Тановские.
Бок подушки заморгал светом – мобильный телефон, поставленный на виброрежим, конвульсивно задергался, принимая сообщение.
«муранав этат редкая падлюка!!! Этат маг ни светлый!!! А темный!!! Какава черта я клеил сраные абаи?!»
Это был настоящий вопль души. Домовой Диня Ливченко с ужасом убедился в том, что не он один способен на мелкие, радующие собственное эго пакости ближнему. Когда от домового пришла пятая эсэмэска, Влада не выдержала и принялась быстро набирать ответ: «Так тебе и надо, Ливченко!!!!!!!!!!!!!!!»
Набрав на экране пятнадцатый восклицательный знак, Влада задремала, уронив телефон на подушку.
Глава 6. Колбасевич-Утонулова
Первое, что сделала Влада, открыв глаза утром, – начала хохотать.
Может, это был нервный смех, но уж очень впечатлял глубокомысленно-идиотский вид Тановской c грозно сдвинутыми к переносице бровями, изучающей толстую книжку на пороге круга. На обложке было видно название: «Конвенция тайного мира. Домовое право, пятый курс». Болотова стояла рядом с видом метателя снаряда и ждала на старте отмашки, держа наготове таз с водой сомнительного цвета и запаха.
– Картина маслом, – давясь от смеха, прокомментировала Влада. – Ищете способы разомкнуть круг, да? И как, пока не очень?
– Это была моя любимая помада. – Инга листала страницы. – Во… Можно плеснуть водой.
– Давай валяй, – согласилась Влада. – Водичка чистая, тепленькая, надеюсь?
– Ледяная, грязная, из унитаза, – обрадовалась Тановская, выхватив таз у болотницы и выплескивая мутную жижу в сторону Влады. Только вот стоило воде коснуться невидимой границы очерченного круга, как она разбилась в мелкие брызги, покрыв физиономию и одежду троллихи грязными пятнами.
– Нам еще по Носфераторике говорили, что в руках нечисти любой инструмент, или вещь, или жидкость не сможет достать того, кто в круге, – поучительным голосом заявила Влада. – Вот если бы плескала ведьма или человек – тогда да.
– Дура совсем, Огнева?! – взревела троллиха, потрясая кулаками. – Будешь стирать мне одежду, поняла?!
– Не стыдно тебе? – с укоризной спросила Болотова, потрясенно разглядывая свои еще минуту назад чистые джинсы.
– Очень стыдно, – призналась Влада, стараясь не смеяться. Потом посмотрела за спину Инги, сделала испуганное лицо и вскрикнула, почти натурально изобразив ужас: – Простите, ректор Батори! Я не заметила, как вы вошли!
Эти слова подействовали мгновенно: больше всего на свете старосты боялись ректора Университета, глаза которого способны были просверлить дырку в стене, чтобы повесить туда портреты лишенных стипендии и получивших выговоры студентов.
Троллиха так резко обернулась, что выплеснула на Болотову остатки грязной воды и выронила таз, который с оглушающим звоном начал наматывать ободом круги по полу.
Поскольку процесс разворота туда и обратно тролличьего туловища был не быстрым, Влада вскочила с кровати и метнулась в ванную, не забыв прихватить с собой одежду. Еще накануне она заметила задвижку – троллихе та была не по силам.
– Ах ты дрянь!!! – рявкнула Инга, ломясь в дверь ванной с силой носорога. – Я тебя убью, никакой Муранов не спасет! Мне нужна душевая, а ну вон оттуда!
– Открыто, толкни посильнее! – отозвалась Влада.
Что ж, если троллиха сама напомнила про душевую, отчего же было не преподнести ей роскошный сюрприз? В ванной была всего одна душевая, и Влада, взяв кусок розового мыла, обвела ее аккуратным кругом. Пусть троллиха ищет душ в соседних комнатах. Быстро одевшись и умывшись, пока троллиха стучала и ругалась за дверью, Влада слегка отодвинула задвижку – совсем немного, чтобы та под ударами массивной ноги открылась тогда, когда нужно.
Оставалось взобраться на подоконник. С него открылся вид на широченный коридор, больше похожий на переулок.
Коридор был пуст, если не считать какой-то мелкой белобрысой девчонки-домовихи в яркой футболке, которая неслась вприпрыжку, держа в охапке стопку ярких маек. Влада приземлилась вниз, слегка содрав кожу на ладонях и напомнив многострадальным коленкам о вчерашней встрече с асфальтом. Домовиха отскочила назад, испуганно прижав майки к себе.
– Убью-у-у-у-у!!! – сверху раздался рев тролличьей глотки. Видимо, Тановская ворвалась в ванную и обнаружила сюрприз. Об пол, как граната, разорвался запущенный сверху из окна кусок мыла, обдав Владу мыльной пылью.
– Весело живете. – Девчонка хихикнула, состроив на треугольном личике милую улыбочку. – Тебе футболка нужна?
– А ты знаешь, где сейчас будут лекции у младших курсов? – ответила Влада вопросом на вопрос.
– А тебе футболка точно нужна? – среагировала девчонка, хитро прищуриваясь. – Какую тебе?
– Расскажешь по дороге.
Пока Влада бежала за домовихой по коридору, под болтовню местной нечисти ей пришлось кое-что понять о разнице между московскими и питерскими домовыми. Если Диня мог болтаться без дела и портить все, что попадалось под руку, то московский домовой в это время усердно устраивал свой мелкий, но доходный бизнес. За несколько минут, пока домовиха вела Владу по коридорам, она узнала, что Носферон – это настоящая золотая жила, и остальным приезжающим в Москву домовым лучше сюда не соваться.
Они неслись по Носферону, и Влада только мельком успевала удивиться смешению средневековой старины стен, окон и огромных каменных лестниц с вполне современными электронными табло расписаний занятий, рекламными экранами и сверкающими хромом эскалаторами.
– Все домовые лезут в Носферон, знаешь какая тут конкуренция? – Домовиха не забывала зыркать глазками по сторонам, сканируя и отмечая про себя студентов, которые были еще не офутболены ее товаром. – Только потеряешь нюх – и выживут: сразу же слетишь на обочину… Потому как домовых много, а торговать надо уметь! Вот наш завхоз Фобос, он тоже хотел сюда своего племянничка охранником пристроить, но Буян встал стеной! Еще нам не хватало тут лишних конкурентов! У меня тридцать братьев и сестер, все работаем и днем и ночью! Поэтому ты должна теперь покупать товары только нашего местного производства, поняла?! Запомни, только товары семейного консорциума «Клоповы»!
– Клоповы? – Влада вспомнила эту фамилию. Вот кто разбил маленькое хулиганское сердце Дини Ливченко! – А ты не Муся случайно, а?
– Вообще-то Марианна. – Домовиха закивала. – Хотя тем, кто купит много товара, можно и Муся. Тебе какие? Вот есть футболки… – Домовиха принялась трясти ярким ворохом. – Самые трендовые принты сезона: «Гильсик LOVE», «Алекса Муранова – в ректоры Носфера», «Вампирские бои – СУПЕР!». Это те, прошлые, на которых Гильс Муранов победил. Самая ходовая футболка, супертренд! Есть эмблемы наших универских команд: «Вампы», «Грины»… «Вальки» хуже продаются, они редко побеждают на играх… Вот наклейки обалденные… была бы валькирией – обклеила бы крылья себе…
– У меня еще стипендии не было, – пыталась отбиться Влада. – Так ты говоришь, что у вас семейный… этот… конвульсиум?
– Консорциум, балда! Все ларьки около всех московских зловоротен наши. – Муся вытащила из кармана новенький айфон, вызвав программку калькулятора. – Так, возьмешь у меня две футболки в кредит. Расплачиваться будешь постепенно, проценты небольшие. К тому же намечаются суперские рекламные акции к лету. Платья на Вальпургиев бал покупать только у нас! Никаких ЦУМов и ГУМов. Узнаю – прокляну, до конца жизни икать будешь. – Девчонка свела брови на переносице и даже приоскалила передние зубки. – Проклятие домового – это О-ГО-ГО!..
– Ух. – Влада сделала перепуганное лицо, чтобы не рассмеяться. – Ладно, возьму одну футболку, вот эту. «МОЕ ДЕЛО ТЕМНОЕ». А другие – потом.
– Заметано. – Муся кивнула. – Кстати, ты уже пришла, куда тебе надо было. Вот… Ваши в аудиторию заходят. Увидимся, клиент. С нашей компанией ты всегда будешь в тренде!
И домовиха бросилась в сторону компании старшекурсников, еще не осчастливленных консорциумом Клоповых.
Влада слилась с толпой своих однокурсников, с опаской оглядываясь назад. Тановская не появлялась, вероятно, все еще занятая поисками душа.
Аудитория наполнялась как улей, гудя и жужжа.
– Салют, темноглазая! – На Владу налетел Бертилов, снова чмокнув ее в щеку. Они сели рядом, заняв места на галерке. У Егора был боевой вид, тролль хихикал, громко переругиваясь через несколько скамеек с Йоргом, который обещал отомстить – как только, так сразу.
– А что ты сделал-то ему? – поинтересовалась Влада у тролля.
– Да ничего, научил его кроватку скакать галопом. – Егор хмыкнул. – А вот через препятствие прыгать не вышло. Колыванова они не преодолели.
– Угу, – хмуро подтвердил Антон, почесывая сиреневую шишку на лбу. – Ты, Бертилов, того… ващ-ще уже идиот…
– ДОРОГИЕ ДЕТИ!!! – Зычный вопль отдохнувшей с утра глотки завуча Лины Кимовны врезался в уши бритвой, и Влада поморщилась. – Дорогие дети, – уже тише повторила оборотенесса, стоя у доски. – Это ваша первая лекция в Носфероне, и поэтому обратите свое внимание, что замректора Горан Горанович уже долго стоит и ждет, когда вы, наконец, замолчите. – Лина Кимовна указала рукой на огромную зеленую доску, на которой мелом было написано: «Вытри меня!»
– Где-где, какой Змей Горыныч? – Егор вытянул шею.
Ребята недоуменно переглядывались.
Зеленая гладь на доске шевельнулась, пестрый ковер у длинного черного стола дрогнул, как дрожит воздух над раскаленным асфальтом, и около Лины Кимовны материализовался замректора, которого Влада вчера видела на экране телевизора в кабинете медпункта. Это был молодой тролль в черных шароварах и меховой жилетке, с забранными в пучок светлыми волосами. Впрочем, понятие «молодой» для нечисти всегда было относительное. А уж для троллей-то, с их тягой к мо́року, его почти и не существовало.
– Учтите, что тролли высокого уровня могут быть невидимы, и им для этого вовсе не нужно нырять ни в какое подпространство. – Горан Горанович снисходительно усмехнулся.
– Пилотаж на уровне, – с уважением в голосе подтвердил Бертилов. – Вау! Да.
– Вот вам и вау. – Горан состроил улыбочку Лине Кимовне, которая означала: «Хватит тут торчать. Это моя лекция». Та, зацокав каблуками, ретировалась за дверь. – Итак, ваша первая лекция в нашей темной альма-матер, – торжественно заговорил Горан, расхаживая из угла в угол. – Это будет лекция об устройстве нашего с вами тайного мира. Я завидую вам, если честно. Двадцать… ну будем считать год моей жизни за три… двадцать лет назад я сам сидел во-он на том месте, где сейчас сидит…
– Это вурдалак Горяев, – услужливо подсказал Отто Йорг. – Уже восемь лет на одном курсе учится!
– Да, там, где сидит студент Горяев и зачем-то жует учебник Носфераторики. Федор, а новый вам в библиотеке не выдадут, будете покупать у Клоповых за бешеные деньги, – пообещал замректора Горяеву. – Так вот… Я сидел там и мечтал о будущем, глядя, как мой препод чертит на доске схемы взаимодействия тайного мира. О чем я тогда мечтал?
– О девочках, наверное, – подсказал Герка Готти, и аудитория захихикала.
– Это само собой. – Горан усмехнулся. – Но я надеюсь, что вы все мечтаете еще о чем-то важном для себя. И схемы взаимодействия, скучные формулы мне тогда казались чем-то неважным, как расписание автобуса в Марьиной Роще. И только когда я стал взрослым, я понял, насколько важно понимать и осознавать очень многие вещи, а не проскальзывать их, стараясь сразу же забыть после экзамена, чтобы напрыгаться на Вальпургиевой ночи. Вот, к примеру, вчерашний инцидент, который войдет в историю нашего Универа под названием «Колбаса в зловоротне».
Последовало пять минут здорового смеха, которые Влада пережила с улыбкой. Гильс Муранов снисходительно посмеивался.
– И в этом заключена вся, на мой взгляд, философия отношений тайного мира. – Горан возвысил голос: – Мы – темное начало, нечисть – для этого мира на долю процента чужие по своему строению. Наши глаза горят в темноте, мы другие и знаем об этом. Кто мы на самом деле? Извечный вопрос… Вампиры, тролли, кикиморы, упыри и гоблины, болотники и валькирии, домовые и… даже вы, Горяев. – Горан постучал указкой по столу. – Хватит там чавкать, ведь подавитесь Носфераторикой! Все мы владеем определенными способностями. Вампиры – сильные и ловкие, валькирии – летают, тролли владеют искусством мо́рока, и все это дано нам темным началом нашей сущности. Но у нас есть в этом мире смертельные противники. – Горан выдержал паузу, пока аудитория переваривала сказанное. – Это – маги, светлая сторона.