Читать онлайн Проблемы философии права евразийства бесплатно

В истории философии и социально-политической мысли России уникальное место занимает концепция евразийства. Как отмечает исследователь данного течения Г.В. Жданова, евразийство – «это течение особого рода, оно… представляет собой полидисциплинарное течение, которое было сформировано представителями разных направлений. Евразийство как общественно-политическое и научное течение претерпевало эволюцию, меняясь и трансформируясь под влиянием разных причин… Однако, все это было неотъемлемой частью научной жизни движения. Понятие евразийства, как научной системы взглядов, выраженной его основоположниками, неизменно соединяло свою сущностную природу и целостность»[10]. Историк Л. Люкс писал, что: «В разработке концепции евразийства приняли участие этнологи, географы, языковеды, историки, правоведы и др. Это разительно отличает евразийство от большинства идеологий, возникших в Европе между двумя мировыми войнами, (курсив мой – А.А.) тут за дело взялись не дилетанты и политические доктринеры, а люди, прошедшие научную школу, владеющие искусством изощренного анализа. Вот почему воздвигнутое евразийцами построение не так просто было повалить, хотя большинство русских эмигрантов было изрядно шокировано их откровениями»[11]. Представляется возможным отметить, что в 20-е годы прошлого века евразийство имело немалый успех в российской эмигрантской среде. Н.А. Бердяев писал, что: «евразийство было единственным пореволюционным и активным идейным направлением, которое не было лишено творческого значения в будущем (курсив мой – А.А.)»[12]. Однако, с точки зрения современного исследователя евразийства А.Г. Гачевой: «евразийство 1930-х годов было более демократичным в сравнении с элитарным евразийством предыдущего десятилетия, тон в котором задавали ученые. Молодые члены пражской, парижской, брюссельской евразийских групп, также как евразийцы в Прибалтике, в массе своей не являлись ни представителями академической среды, ни патентованными философами, подобно Н.С. Трубецкому, Г.В. Флоровскому, П.Н. Савицкому, Л.П. Карсавину, В.Н. Ильину. Среди них, разумеется, были и люди, причастные к интеллектуальным занятиям, вроде В.А. Пейля, окончившего Русский кооперативный институт в Праге, или писательницы и публицистки С.Д. Бохан, но были и просто рабочие (характерна жалоба Пейля на дефицит авторов в газете „Свой путь“: „Народ не хитрый в публицистике. Есть шахтеры, но нет литераторов“[13]). Однако, несмотря на скромный социальный статус, во многом вынужденный обстоятельствами жизни русских эмигрантов на чужбине, молодые евразийцы стремились к творческой работе внутри движения, в их среде созревали новые замыслы – увы, в подавляющем большинстве случаев, они не имели никакой возможности реализоваться на практике из-за скудости средств евразийства…»[14].

1.1. Основы евразийства

П. Савицкий, один из ведущих евразийцев и автор названия течения, писал: «тот вывод, что земли ее (России – А.А.) не располагаются между двумя материками, но составляют скорее третий и самостоятельный материк – имеет не только географическое значение. Поскольку мы приписываем понятиям „Европы“ и „Азии“ также некоторое культурно-историческое содержание, мыслим, как нечто конкретное, круг „европейских“ и „азиатско-азийских“ культур, и обозначение „Евразии“ приобретает значение культурно-исторической характеристики»[15]. С точки зрения евразийцев: «Россия-Евразия – это особый географический и культурный мир»[16]. С позиции евразийцев, Россия как геополитическое, государственное и культурное целое занимает центральную, срединную часть крупнейшего на планете материка Евразии и своими восточными и западными границами равно принадлежит как к Европе, так и к Азии[17]. Евразийское месторазвитие, на основе которого и сформировалась уникальная евразийская цивилизация, включает Восточно-Европейскую, Западно-Сибирскую и туркестанскую равнины «вместе с возвышенностями, отделяющими друг от друга (уральские горы и так называемый Арало-Иртышский водораздел) и окаймляющими их с востока, юго-востока и юга (горы русского Дальнего Востока, Восточной Сибири, Средней Азии, Персии, Кавказ, Малой Азии), и представляет собой особый мир, единый в себе и географически отличный как от стран, лежащих к Западу, так и от стран, лежащих к юго-востоку и к югу от него»[18]. Таким образом, с позиции евразийцев, внешние контуры Евразии, в основном, совпадают с границами Российской империи начала XX века и «Россия занимает пространство земель Евразии»[19]. Обобщая выводы евразийцев относительно географического расположения Евразии, Н.С. Трубецкой, в свою очередь, писал, что «национальным субстратом того государства, которое прежде называлось Российской Империей… может быть только вся совокупность народов, населяющих это государство, рассматриваемая как особая многонародная нация, и в качестве таковой, обладающая своим национализмом. Эту нацию мы называем евразийской, ее территорию – Евразией, ее национализм – евразийством».[20]Итак, с точки зрения евразийцев, Россия представляет собою особый мир. Судьбы этого мира в основном и дальнейшем протекают от судьбы стран к западу от нее (Европа), а также к югу и востоку от нее (Азия). Особый мир этот должно называть «Евразией»[21]. Народы и люди, проживающие в пределах этого мира, способны к достижению такой степени взаимного понимания и таких форм братского сожительства, которые трудно достижимы для них в отношении народов Европы и Азии[22].

Вообще, говоря очень обобщенно, в основе евразийской доктрины лежат три априорных постулата: 1) существование особого континента

Евразии, характеризующегося специфическими для данного климатического региона природными условиями и ландшафтами; 2) жительство на этой территории порождает определенный культурно-исторический тип нравственности, менталитета, религиозности (в этом положении евразийцы развивали идеи Ш. Монтескье, В.И. Ламанского и В.О. Ключевского); 3) культурный менталитет и географические условия жизни народа порождают особую социально-политическую организацию на территории Евразии. Империя Чингиз-Хана, Московское государство, Российская империя, СССР, с точки зрения евразийцев, несли в себе зародыш будущего евразийского государства[23].

Евразийцы подчеркивали, что название их учения связано с понятием «месторазвитие», т. е. особой цивилизацией, сферой взаимопроникновения природных и социальных связей русского народа и народов т. н. «Российского мира», являющихся не европейцами, не азиатами, а именно евразийцами[24]; «русские люди и люди народов „Российского мира“ не суть ни европейцы, ни азиаты. Сливаясь с родною и окружающей нас стихией культуры и жизни – мы не стыдимся признать себя – евразийцами»[25]. Евразийцы считали, что: «Мы должны осознать себя евразийцами, чтобы осознать себя русскими. Сбросив татарское иго, мы должны сбросить и европейское иго (курсив мой – А.А.)»[26]. В евразийской литературе отмечалось: «Много ли на Руси людей, в чьих жилах не течет хазарской или половецкой, татарской или башкирской, мордовской или чувашской крови? Многие ли из русских всецело чужды печати восточного духа: его мистики, его любви к созерцанию, наконец, его созерцательной лени? В русских простонародных массах заметно некоторое симпатическое влечение к простонародным массам Востока, и в органическом братании православного с кочевником или парнем Азии… Россия есть не только „Запад“, но и „Восток“, не только „Европа“, но и „Азия“, и даже вовсе не Европа, но „Евразия“…»[27]. Еще всемирно известный химик Д.И. Менделеев отмечал: «Страна-то наша особая, стоящая между молотом Европы и наковальней Азии, долженствующая так или иначе их помирить…»[28].

Необходимо отметить, что кроме евразийцев уже в начале XX века взгляды многих других исследователей обратились на Восток, как на «источник» с большим потенциалом для разработки новых научных концепций. Л.П. Карсавин писал в связи с этим: «Задача наша – хотя бы несколько уяснить русскую идею в ее отношении к Западу и Востоку. Очевидно, нам необходимо взять за исходящее то, что наилучше нам известно и в России, и на Западе, и на Востоке. Но если мы обратимся к истории Востока, мы без труда убедимся, что она нам почти неизвестна, за исключением двух ее составляющих – религии и искусства. Истории Востока у нас нет... (выделено мной – А.А.)»[29].

В свою очередь историк М.Рейснер писал, что: «Нет никакого сомнения, что Восток смог бы и обожать победоносное развитие Европы, если бы не ряд обстоятельств, остановивших развитие восточного хозяйства и приведших его, с одной стороны, к окостенению и застою, а с другой, – к такому развитию мистической магической и теократической идеологии, которая, в конце концов, и окрасила собой в глазах европейцев всю восточную культуру»[30]. Отечественные философы не только на Родине, но и в эмиграции, думая о путях развития России, мыслями «поворачивались» к Востоку как источнику новых начал социально-культурного обустройства России. Н.А. Бердяев писал о евразийцах: «В эти годы (20-е гг. прошлого века – А.А.) в среде русской молодежи, более обращенной к политике, образовались новые течения, отличные от течений старой эмиграции, получивших наименование „пореволюционных“. Таковы были, прежде всего, евразийцы, утвержденцы, впоследствии младороссы. Пореволюционная молодежь, в противоположность старой эмиграции, признала революцию и пыталась утверждать не дореволюционное, а пореволюционное. Они примирились с тем, что произошел социальный переворот, и хотели строить новую Россию на новой социальной почве»[31] (курсив мой – А.А.). В своих исследованиях евразийцы продолжили лучшие традиции русской исторической школы Н.М. Карамзина, А.Н. Щапова, В.О. Ключевского и др. Евразийцы были продолжателями мощной традиции русского философского и исторического мышления. В то же время в среде русской эмиграции, кроме евразийцев, активно действовали представители других интеллектуальных течений: новоградцы, утвержденцы и др.

Кроме вышеуказанных исследователей, к евразийцам можно отнести Л.П. Карсавина, Г.В. Вернадского, В.Н. Ильина, Б.Н. Ширяева, А.В. Кожевникова, Д.П. Святополк-Мирского, В.П. Никитина, В.Н. Иванова, Я.Д. Садовского и др. Евразийцем является также выдающийся историк и географ, сын знаменитых поэтов Анны Ахматовой и Николая Гумилева, основатель теории пассионарности и автор известной для любого современного отечественного историка работы «Этногенез и биосфера Земли» Лев Николаевич Гумилев. Так, в одном из своих последних при жизни интервью он сказал: «Вообще меня называют евразийцем – и я не отказываюсь. Вы правы: это была мощная историческая школа. Я внимательно изучал труды этих людей. И не только изучал. Скажем, когда я был в Праге, я встречался и беседовал с Савицким, переписывался с Г. Вернадским. С основными историко-методологическими выводами евразийцев я согласен (курсив мой – А.А.)»[32]. В одной из своих работ Л. Гумилев писал: «Знаю одно и скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство»[33] (выделено и курсив мой – А.А.). Уместно отметить, что Евразийство было идейнонеоднородным, в связи с чем состав участников движения часто менялся.

Изучение евразийства, да и любой научной школы, невозможно без подробного изучения творчества тех личностей, которые являются основателями и идейными вдохновителями того или иного социально-политического течения. Как представляется, среди множества приверженцев евразийства в 1920-30 гг. можно выделить несколько его «отцов-основателей», т. е. тех, кто непосредственно стоял у истоков формирования теоретической базы всего евразийского движения, и благодаря огромным трудам и стараниям которых, евразийство получило впоследствии широкую известность и популярность в русской эмигрантской среде.

Основателем евразийского учения, его вдохновителем был Николай Сергеевич Трубецкой (1890 – 1938). Он активно занимался изучением философии, этнографии, истории культуры. В 1920 г. Н.С. Трубецкой эмигрирует за границу. Сначала в Софию (где и зарождается собственно евразийство), а затем в Вену и Австрию[34]. Трубецкой является автором знаменитой работы «Основы фонологии»[35], без ссылок на которую, теперь не обходится ни один теоретик-языковед. Другим основателем евразийства был Петр Николаевич Савицкий (1895 – 1968). Выдающийся экономист, географ, историк, культуролог, дипломат, свободно владеющий шестью европейскими языками. На книгу Н.С. Трубецкого «Европа и человечество»[36] первым откликнулся именно Савицкий своей статьей «Европа и Евразия». Так был введен в новом, «узком» значении, термин «Евразия». Савицкий говорил о Евразии, противостоящей как Европе (западной), так и Азии (переднему Востоку, Индии, Дальнему Востоку). В число основоположников евразийства входит также Петр Петрович Сувчинский (1892 – 1985). Выдающийся искусствовед, теоретик музыки, публицист и философ. В Болгарии он организовал российско-болгарское издательство, в котором и вышли в свет «Европа и человечество» Трубецкого и первый сборник евразийцев «Исход к Востоку». Он был активным автором всех «Евразийских временников», «Евразийских хроник», журналов «Версты» и газеты «Евразия». Сувчинскому принадлежит разработка концепции бытового православного исповедничества, обеспечивавшего на всем протяжении этнической истории православного населения Евразии устойчивость жизненных форм приходской общины. К основоположникам евразийства относится также Георгий Васильевич Флоровский (1893–1979) – философ, религиозный мыслитель. В 1930 г. эмигрировал в Болгарию, где активно участвовал в издании первых евразийских сборников. Однако, после раскола в движении отошел от движения по богословским вопросам, подверг его критике, впервые употребив широко используемый потом оппонентами евразийства термин «евразийский соблазн». Позже он преподавал в институтах Праги, Парижа, Белграда. С 1948 года работал в США, преподавал в различных учебных заведениях (Гарвард, Принстон и др.). Являлся одним из учредителей Всемирного совета церквей[37].

Среди вышеперечисленных евразийцев невозможно выделить одного явного лидера, ибо каждый из «отцов-основателей» евразийства был очень яркой и в тоже время уникальной фигурой в той научной сфере, в которой проводил свои исследования и в которой выдвигал свои идеи и концепции. Основной вклад в разработку евразийской философии государства и права среди евразийцев внес ученик П.И. Новгородцева Николай Николаевич Алексеев[38]. Если Н. Трубецкой специализировался на разработке культурно-этнических и идеологических аспектов евразийства, П. Савицкий разрабатывал геополитические и политические вопросы, то

Алексеев являлся столпом «теории евразийского государства и права». По мнению современного исследователя евразийства А.Г. Дугина: «Этот культурно-политико-правовой триумвират должен рассматриваться как три основные линии евразийского учения, составляющие совокупно абрис уникального, полноценного, крайне оригинального мировоззрения, единственно непротиворечивого, адекватного самой сути русского пути в истории»[39].

Изучая философию евразийства, генезис и эволюцию этого движения, нельзя обойти стороной проблематику возникновения и периодизации евразийского движения.

Необходимо отметить, что сегодня среди исследователей евразийства отсутствует единая точка зрения относительно даты возникновения евразийства. Из числа современных исследований, рассматривающих феномен евразийства, выделяются главным образом две тенденции в определении даты возникновения этого течения. Ряд авторов (В.Я. Пащенко, С.М. Половинкин, Л.В. Пономарева, А.В. Соболев и др.) связывают эту дату с опубликованием в 1920 году в Софии работы Н.С. Трубецкого «Европа и человечество», в которой была заложена методология новой концепции, сформулированы принципы и модели социально-исторического исследования, применимые не к отдельным странам, а к отношениям культур и цивилизаций. С точки зрения другой группы исследователей (И.В. Виленты, Р.А. Урхановой, Л.И. Новиковой и др.), дата возникновения евразийства связана с августом 1921 г., когда в Софии вышел в свет первый коллективный сборник статей Н. Трубецкого, П. Савицкого, П. Сувчинского и Г. Флоровского под общим названием «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждения евразийцев». В нем впервые присутствует сам термин «евразийство», а также новые проекты преобразования пореволюционной России с позиции евразийцев[40].

Отсутствует единая точка зрения у исследователей и по поводу причин возникновения евразийства. Наиболее распространенным объяснением является мнение о том, что евразийство было следствием ностальгических настроений определенной части русской эмигрантской интеллигенции, вынужденно покинувшей Россию, растерянности ее перед катастрофическими событиями в мире и в России (М.Г. Вандалковская, И.В. Вилента, А.Л. Налепин, И.Б. Орлова и др.). Сторонники другой точки зрения (В.И. Керимов, Н.И. Толстой, Н.И. Цимбаев и др.) считают недостаточным объяснение причин возникновения евразийства через «психологическое антизападничество». Эти авторы отмечают, что евразийцы были уверены в том, что именно в Советской России, в СССР следует искать начала, которые обновят мир. Что же касается третьей группы исследователей (В.Я. Пащенко, Л. Люкс и др.), то здесь в качестве главной причины, породившей евразийство, рассматривается уникальность той исторической обстановки, которая сложилась в первой четверти XX века как в России, так в Европе и в мире в целом[41].

Особо среди мнений о причинах возникновения евразийства представляется возможным отметить позицию историка Е.А. Гогохии, изложенной в ее исследовании «Русская революция 1917 года в идейно-политическом наследии евразийцев (1921–1931 гг.)»[42], которая является достаточно аргументированной, обоснованной, и которой придерживаемся и мы. С точки зрения этого исследователя, евразийство возникло под воздействием ряда объективных конкретно-исторических обстоятельств и общественной реакции на них со стороны русской интеллигенции; именно в результате взаимодействия ряда произошедших за короткое время исторических событий и состоялось рождение нового пореволюционного движения русской мысли – евразийства (т. е. первая мировая война, которая породила в обществе волну эсхатологических настроений, разочарование русской интеллигенции в революции 1917 года, разрушение традиционной русской государственности и прежнего образа жизни). В то же время, евразийство, несмотря на свое эмигрантское происхождение, по своему содержанию было типично русским явлением, представлявшим собой закономерный продукт развития общественно-политической мысли в России и своими корнями уходившими в традиции «Серебряного века» русской культуры[43].

Необходимо отметить, что евразийские «ячейки» существовали не только в Европе, но даже в Америке – в Бостоне, Чикаго и в Нью-Йорке. Однако, евразийство располагало двумя крупными базовыми центрами: первый находился в Берлине и действовал с 1922 по 1925 гг., а затем переехал в Париж, в связи с переездом туда П.П. Сувчинского. Второй евразийский центр функционировал постоянно в Праге с 1922 по 1930-е годы. Его лидером был П.Н. Савицкий. Этим двум центрам были подчинены все остальные евразийские организации, появившиеся в 1920-х годах. Существование евразийских ячеек почти во всех уголках Европы свидетельствовало о значительных размерах евразийского движения и о немалой степени влияния его идей на русскую эмиграцию[44].

В деятельности евразийцев теория и практика были теснейшим образом связаны, и разделить их можно лишь условно. Это дало возможность ряду исследователей типологизировать развитие евразийства как теоретического феномена и как феномена практической деятельности в их диалектическом единстве[45]. Наиболее убедительной представляется периодизация, предложенная С.С. Хоружим[46], которую также разделяют и некоторые историки[47], а также известный современный исследователь евразийства В.Я. Пащенко. Данной периодизации придерживаемся и мы, в силу того, что она представляется наиболее полно отражающей эволюцию евразийства.

Первый этап (1921–1925) – это период теоретического и организационного становления евразийства, первые публикации документов и научных произведений, закладывающих основы различных концепций, которые впоследствии составят базу евразийской идеологии. После выхода первой базовой и фундаментальной работы евразийского движения «Исход к Востоку. Предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев» четверка основателей движения покидает Софию (где все они впервые и встретились) и разъезжается в Вену, Прагу, Париж, где возникают своеобразные «евразийские центры», начинают издаваться различные базовые публикации евразийского содержания («Евразийские временники», «Евразийские хроники» и многие др.). Евразийские организации также начинают функционировать в Братиславе, Пернике и др.

Второй этап эволюции евразийства (1926 – 1929) связан с тем, что этим движением начинает интересоваться один из крупнейших русских философов – Л.П. Карсавин, который становится одним из главных соавторов вместе с Н.Н. Алексеевым и другими евразийцами базового программного документа евразийского движения – «Евразийство. Опыт систематического изложения». Начинает функционировать в Париже «Евразийский семинар» под руководством самого Карсавина, на котором обсуждался интереснейший, с нашей точки зрения, цикл карсавинских лекций «Россия и Европа» с выделением главных проблем: смысл революции, будущее России, теоретические основы евразийства[48]. Этот период в развитии евразийства самими евразийцами характеризовался как период величайшего успеха и вместе с тем как период резкой политической поляризации, приведший в последствии к расколу в движении.

В начале 1929 г. публикуются статьи Савицкого «Газета «Евразия» не есть евразийский орган», Алексеева «О газете «Евразия», Ильина «Социальные цели и достоинство евразийства»[49], что впоследствии приводит к т. н. «кламарскому» расколу евразийства[50]. Как отмечает исследователь евразийства А.Г. Гачева: «В литературе, посвященной евразийству, господствует та точка зрения, согласно которой течение, блестяще стартовавшее в начале 1920-х годов и более семи лет находившееся на гребне волны, к концу 1920-х годов идейно и духовно исчерпало себя, а 1930-е годы были для него периодом упадка и разложения и даже агонии… От евразийства, в результате „кламарского“ раскола или вскоре после него, отошел целый ряд идеологов движения (В.Н. Ильин, Л.П. Карсавин), в том числе один из его зачинателей – Н.С. Трубецкой. Упадок классического евразийства прямо приписывается сближению наиболее радикально настроенных членов газеты „Евразия“ с марксизмом и троцкизмом (Д.П. Святополк-Мирский, П.П. Сувчинский, С.Я. Эфрон), в работе органов ГПУ, стремившихся активно внедряться в движение, подрывая его изнутри…»[51]. В то же время большинство исследователей причины раскола евразийцев трактуют как стремление левого крыла движения апологизировать большевицкий режим, его достижения[52]. Такую позицию разделяют исследователи евразийства С.С. Хоружий, Н.А. Нарочницкая, К. Мяло[53] и др. В связи с этим необходимо отметить работы Г.В. Флоровского, одного из лидеров евразийства. Основным моментом в критике Флоровским евразийства была несовместимость христианской догматики и евразийской идеи коллективного политического и социального преобразования. С точки зрения Флоровского, евразийская теория культурно-исторических типов не могла сочетаться с христианским пониманием истории[54].

Теоретические разногласия в евразийстве перешли в противоречия не только в содержательном плане, но и в организационном, в результате чего была распущена т. н. «парижская группа», которая находилась, по сути, в центре русской эмиграции. Центром евразийского движения становится Прага, где продолжает работать группа евразийцев, главой которой был П.Н. Савицкий, лидер позднего евразийства. Пражские евразийцы не только проводили регулярные семинары, но и деятельно участвовали в культурной жизни русской Праги, налаживали сотрудничество с чешской интеллигенцией. Тогда же возникают и укрепляются евразийские группы в Прибалтике[55].

Третий период эволюции евразийства (1930–1939) связан с попытками евразийцев после закрытия газеты «Евразия» и раскола парижской евразийской группы предпринять ряд действий, направленных на консолидацию движения. Выходит в свет ряд крупных теоретических работ, намечаются цели на будущее («В борьбе за евразийство» Савицкого, «Пути и судьбы марксизма: От Маркса и Энгельса к Ленину и Сталину» Алексеева, издаются несколько новых номеров «Евразийской хроники» и др.). В сентябре 1931 г. в Брюсселе проводится первый Съезд евразийской организации, в результате которого принимается основной программный документ движения под названием: «Евразийство: декларация, формулировки, тезисы». С началом Второй мировой войны евразийское движение прекращает свою деятельность[56].

Однако, прекращение деятельности самих евразийских организаций не означало немедленной «идейной смерти» этого уникального общественно-политического течения. Уже после раскола и распада евразийства вышли в свет отдельные издания, посвященные тематике евразийства[57], а анализу множества публикаций по евразийству была посвящена книга П.Н. Савицкого «В борьбе за евразийство». Впервые целостные исторические исследования евразийства проводились в 1956 г. (как ни парадоксально, при всей антизападнической направленности идеологии евразийцев) в США в работах Г. Струве[58]. В конце 1950-х в начале 1960-х гг. евразийство было подвергнуто научному изучению рядом западных исследователей (О. Босс и др.). Эти исследования продолжались также и на протяжении 1970-80-х годов (Р. Вильямс, Н.В. Рязановский, С. Утехин и др.)[59]* В 1980-е гг. на Западе был опубликовании ряд специальных работ, посвященных исследованию евразийской русской истории[60]. Однако специальной темой исследования евразийство стало лишь в 1979 г., когда были опубликованы тезисы доклада М.И. Черемисской «Концепция исторического развития у евразийцев»[61]. Автор рассматривала евразийство как «реакцию части буржуазной интеллигенции на крах традиционных буржуазных ценностей в условиях победы пролетарской революции в России»[62]. В то же время, Чемерисская отмечала ряд позитивных моментов евразийства, в частности, их подход к проблемам культурного взаимодействия народов[63].

Вообще, широкое возрождение интереса к проблематике евразийства (после М.И. Черемисской) начинается с публикации глав в монографии В.А. Кувакина «Религиозная философия в России: начало XX века» (М., 1980). В середине 1980-х гг. были депонированы в ИНИОН АН СССР статьи Д.П. Шишкина «Историософия евразийцев и русский консерватизм второй половины XIX – начала XX в.» (М., 1984) и А.В. Гусевой «Концепция русской самобытности у евразийцев: критический анализ» (Л., 1986), в которых затрагивались отдельные проблемы идейного и государственно-правового наследия евразийства[64].

В период «гласности» в конце 1989 г. вышло в свет сразу несколько работ, посвященных евразийству[65]. И именно тогда началось широкое знакомство российского общества с евразийством, с его идеями. Начинают издаваться многочисленные публикации по евразийству, организуется ряд научных столов и конференций[66]. Результатом первых в постсоветское время размышлений о евразийстве и его значении стал выпуск двух специальных сборников, в которых исследовались различные идеи евразийства с учетом тогдашнего развития России[67]