Читать онлайн Рожденный свободным бесплатно

Brandon Mull

WILD BORN

Печатается с разрешения издательства Scholastic Inc, 557 Broadway, New York, NY 10012, USA и литературного агентства Andrew Nurnberg

Copyright © 2013 by Scholastic Inc, 557 Broadway, New York, NY 10012, USA SCHOLASTIC, SPIRIT ANIMALS and associated logos are trademarks and/or registered trademarks of Scholastic Inc.

© Г. Манукян, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2014

1

Бригган

Если бы у Конора была возможность выбирать, он ни за что на свете не стал бы проводить самый важный День рождения в жизни, помогая Дэвину Трансвику одеваться. Честно говоря, по доброй воле Конор вообще ни в чем и никогда не стал бы помогать Дэвину Трансвику.

Но Дэвин был старшим сыном графа Эрика, властвующего надо всем Трансвиком, а Конор – третьим сыном пастуха Фенрэя, которому подчинялись лишь овцы. Фенрэй задолжал графу, и Конор поступил в услужение Дэвину, чтобы помочь отцу отработать долги. С тех пор прошло уже больше года, и, по подсчетам, оставалось еще не меньше двух.

Конор по одному застегивал хитроумные крючки сзади на куртке Дэвина. Делать все приходилось аккуратно, иначе складки лягут некрасиво, и Конору неделями будут это припоминать. Нарядная ткань была скорее декоративной, чем практичной. Попади Дэвин в бурю, считал Конор, он не отказался бы от куртки попроще да понадежнее. Уж точно без застежек. От такой, в которой не было бы холодно.

– Эй, там, сзади, ты уже закончил возиться? – раздраженно спросил Дэвин.

– Прошу прощения за задержку, милорд, – ответил Конор. – Здесь сорок восемь крючков. Я застегиваю только сороковой.

– И сколько же дней это еще займет? Я успею состариться и умереть! И вообще, откуда ты знаешь, сколько их там – на ходу выдумал?

Конор еле сдержался, чтобы не надерзить. Он вырос, считая овец, и определенно знал арифметику куда лучше Дэвина. Но спорить со знатным господином себе дороже. А Дэвин, словно нарочно, постоянно его поддразнивает.

– Я просто предположил.

Дверь распахнулась, и Доусон, младший брат Дэвина, ворвался в комнату:

– Дэвин, ты еще одеваешься?

– Я тут ни при чем, – заявил Дэвин. – Это Конор никак не проснется.

Конор лишь мельком взглянул на Доусона. Чем быстрее он покончит с застежками, тем быстрее и сам подготовится.

– И как Конор умудрился заснуть? – хихикнул Доусон. – Ты, братец, вечно как скажешь что-нибудь забавное!

Конор хмыкнул про себя.

Доусон болтал не переставая. Частенько надоедал, но иногда мог быть довольно забавным.

– Не сплю я.

– Ты еще не закончил? – недовольно спросил Дэвин. – Сколько осталось?

Конору хотелось сказать «двадцать».

– Пять.

– Думаешь, ты вызовешь Дух зверя, Дэвин? – спросил Доусон.

– Почему бы и нет, – ответил Дэвин. – Дедушка призвал мангуста. Отец – рысь.

Сегодня в Трансвике должна была состояться Церемония Нектара. Меньше чем через час каждый из местных детей, кому в этом месяце исполнилось одиннадцать, попытается призвать дух зверя.

Конор знал, что некоторым семьям чаще других удавалось устанавливать связь с миром зверей. Однако точно сказать, появится дух животного или нет, не мог никто, и род здесь был ни при чем.

Сегодня только трем ребятам предстояло отведать Нектар, и вряд ли кому-то из них повезет. Хвастаться, прежде чем все свершится, уж точно не стоило.

– Как думаешь, какое животное ты получишь? – поинтересовался Доусон.

– Мне известно не больше твоего, – пожал плечами Дэвин. – А по-твоему, кто это будет?

– Бурундук, – уверенно ответил Доусон.

Дэвин бросился на брата, а тот, хихикая, помчался прочь. Доусон не был облачен в официальный костюм, как его старший брат, поэтому одежда не стесняла его движений. Но Дэвин все равно быстро поймал Доусона и прижал к полу, усевшись на него верхом.

– Скорее всего, это будет медведь, – сказал Дэвин, упершись локтем в грудь брата. – Или хищная кошка, как у отца. И первое, что я сделаю, – велю ей попробовать, каков ты на вкус.

Конор терпеливо ждал. Ему в данном случае вмешиваться не следовало.

– А может, ты ничего не получишь, – смело сказал Доусон.

– Тогда я буду просто-напросто графом Трансвика и твоим господином.

– Если только отец не проживет дольше тебя.

– На твоем месте я бы следил за языком, второй сын.

– В таком случае хорошо, что я – не ты!

Дэвин принялся выкручивать нос Доусону, пока тот не завизжал, а потом встал, стряхивая пыль со штанов.

– У меня хоть нос не болит.

– Конор тоже будет пить Нектар! – закричал Доусон. – Вот он возьмет и призовет дух животного!

Конору хотелось превратиться в невидимку. Надеялся ли он призвать дух животного? Конечно! А кто не надеялся? Заставить себя не надеяться было невозможно. Если подумать, никому в их семье не везло уже несколько десятков лет со времен какого-то малоизвестного двоюродного прапрадедушки, все равно шансы есть.

– Точно, – хохотнул Дэвин. – Наверное, и дочка кузнеца тоже кого-нибудь призовет.

– Это никому не известно, – сказал Доусон, усаживаясь на полу и потирая нос. – Конор, ты кого хотел бы получить?

Конор уставился в пол. Ему задал вопрос дворянин, поэтому пришлось ответить:

– Я всегда хорошо ладил с собаками. Поэтому хотел бы овчарку, наверное.

– Вот это воображение! – засмеялся Дэвин. – Мальчишка, который пасет овец, мечтает призвать овчарку.

– С собакой было бы весело, – сказал Доусон.

– Скажи-ка, Конор, – сказал Дэвин. – Сколько у тебя собак?

– У моей семьи? Когда я считал в последний раз, было десять.

– А сколько времени прошло с тех пор, как ты виделся со своей семьей? – спросил Доусон.

Конор постарался говорить безразличным тоном:

– Больше полугода.

– Они сегодня придут?

– Думаю, постараются. Если им, конечно, удастся вырваться.

Он не хотел показать, что для него это важно, – на тот случай, если его родные приехать не смогут.

– То-то будет для тебя событие, – фыркнул Дэвин. – Сколько еще осталось застежек?

– Три.

Дэвин обернулся:

– Хватит канителиться. Уже опаздываем.

На площади собралась огромная толпа. Не каждый день сын великого лорда испытывает судьбу, чтобы узнать, будет ли у него свой дух животного. Все от мала до велика пришли на торжество: и простой люд, и знатные господа. Музыканты играли, солдаты вышагивали туда-сюда с важным видом, торговец продавал с лотка засахаренные орешки.

Для графа и его семьи соорудили трибуну.

Конор подумал, что все выглядело так, будто объявлен праздник. Праздник для кого угодно, только не для него. День был прохладным и ясным. Зеленые холмы, по которым с такой радостью побродил бы сейчас Конор, неясно вырисовывались вдали над голубыми крышами и трубами Трансвика.

Конор уже бывал на нескольких церемониях Нектара. Ему ни разу не доводилось увидеть, как является дух животного, хотя Конор знал, что за одиннадцать лет его жизни такое на этой площади все же несколько раз случалось. Церемонии, на которых он побывал, проводились без пышности. Ни на одну столько зрителей не собиралось, и ни на одну не приводили столько живности.

Считалось, чем больше соберут вокруг разных зверей, тем больше шансов призвать дух. Если так, то Дэвину наверняка повезет. Здесь были не только домашние животные. Конор увидел клетки, заполненные птицами в экзотическом оперении, загон с оленем и лосем, несколько хищников из семейства кошачьих за прутьями, трех бобров в живоловке и черного медведя в железном ошейнике, цепью привязанного к столбу. Там был даже зверь, о котором Конор слышал только по рассказам, – огромный верблюд с двумя мохнатыми горбами.

Конор пошел к центру площади, чувствуя себя не в своей тарелке перед толпой зевак. Он не знал, куда девать руки – нужно ли их сложить на груди или вытянуть по швам? Конор вглядывался в толпу, приводящую его в смущение, и пытался не забывать о том, что большинство глаз все же приковано к Дэвину.

Вдруг Конор заметил, как ему машет рукой мама. За ней стояли его старшие братья и отец. Даже Солдата, любимую овчарку мальчика, они привели с собой.

Ура! Все пришли! При виде семьи страх частично улетучился и ужасно захотелось погулять по родным лугам, наплаваться в речушках, снова исследовать рощи. Конор всегда занимался настоящей работой на открытом воздухе: колол дрова, стриг овец, кормил собак. Их дом был маленьким, но уютным, совсем не похожим на продуваемую всеми ветрами громадину графского замка.

Конор махнул маме в ответ.

Будущий граф Трансвика важно прошествовал к скамье в самой середине площади. Эбби, дочь кузнеца, уже ждала их. Она сидела не шевелясь и казалась подавленной. Конечно же, Эбби была одета в свои лучшие одежды, но те были до смешного хуже самого затрапезного платья матери или сестры Дэвина. Конор не сомневался, что и сам, наверняка, выглядит чересчур просто рядом с Дэвином.

Двое представителей Зеленых Мантий стояли по обе стороны скамьи. Женщину Конор узнал – это была Айзилла. Ее седеющие волосы, обрамляющие бледное лицо, были собраны под блестящую сетку. Щегол Фрида устроилась на ее плече, как на жердочке. Обычно Айзилла руководила церемонией Нектара. Именно она давала Нектар и двум братьям Конора.

Второй представитель Зеленых Мантий был чужестранцем – высокий, худой, широкоплечий, с лицом, настолько же обветренным, насколько поношенной была его мантия. Его кожа была темнее, чем у местных жителей, – скорее всего, он был родом из северо-восточного Нило или юго-западного Цонга и выглядел очень необычно для центральной Эвры. Его зверя не было видно, но Конор заметил едва различимую татуировку, большая часть которой была прикрыта рукавом, и не на шутку разволновался. Она означала, что дух животного чужестранца сейчас спал на его руке.

Эбби встала и сделала реверанс, когда Дэвин подошел к скамье. Он уселся и жестом велел Конору последовать его примеру. Конор и Эбби также сели.

Айзилла подняла руки, призывая толпу к тишине. Чужестранец отступил назад, и она осталась в центре внимания.

Конору было интересно, почему приехал этот человек. Наверное, тоже для того, чтобы оказать уважение высокому статусу Дэвина, ради которого устроили и всю эту показуху.

– Слушайте все, слушайте все, добрые люди Трансвика! – громким голосом провозгласила Айзилла. – Мы собрались сегодня здесь, чтобы на глазах у человека и зверя принять участие в самом священном из всех ритуалов Эрдаса. Когда человек и животное объединяются, их сила увеличивается. Мы пришли сюда, чтобы узнать, раскроет ли Нектар подобную силу хотя бы у одного из трех присутствующих здесь кандидатов: лорда Дэвина Трансвика, Эбби, дочери Гралла, и Конора, сына Фенрэя.

Аплодисменты, послышавшиеся при упоминании Дэвина, тут же стихли, когда были названы два других имени. Конор старался не обращать на это внимания. Если он будет сидеть тихо и не станет переживать, скоро все закончится. Дэвин, как и полагается титулованной особе, выпьет Нектар первым. Считалось, что тот, кто первым отведает Нектара на церемонии, скорее всего, и призовет дух зверя.

Айзилла наклонилась, чтобы поднять закрытую пробкой флягу в кожаном чехле замысловатой формы. Подняв сосуд над головой, чтобы продемонстрировать всему собранию, она раскупорила его.

– Дэвин Трансвик, подойди.

Толпа свистела и хлопала, пока Дэвин шел к Айзилле, а затем, когда та поднесла палец к губам, притихла. Дэвид преклонил перед Айзиллой колени – такое Конору приходилось видеть не часто. Эвранская знать становилась на колени лишь перед более могущественными эвранскими господами. И только Зеленые Мантии не становились на колени ни перед кем.

– Отведай Нектар Нинани.

Как Конор ни старался, волнение захлестнуло его, когда фляга коснулась губ Дэвина. Возможно, он впервые увидит, как дух зверя возникнет из ниоткуда! Разве может Нектар не сработать, когда здесь столько животных? Конору было любопытно, что это будет за зверь.

Дэвин глотнул. Айзилла отступила назад, и площадь замерла в полной тишине. Зажмурившись, Дэвин запрокинул голову и подставил лицо небу. Тишину нарушил чей-то кашель. Ничего необычного не происходило. Озадаченный, Дэвин оглянулся.

Конор слышал, что если дух животного не появился сразу же после того, как человек попробует Нектар, он не появится никогда. Дэвин встал с колен и прошел по кругу, его взгляд блуждал. Ничегошеньки рядом с ним не появилось. В толпе начали перешептываться.

Айзилла заколебалась, повернувшись к трибуне. Конор проследил за направлением ее взгляда. Граф мрачно сидел на троне со своей рысью. Несмотря на то что он смог призвать дух зверя, граф решил не носить зеленую мантию.

Айзилла отвернулась и теперь смотрела, на чужестранца в Зеленой Мантии. Тот чуть заметно кивнул.

– Спасибо, Дэвин, – нараспев сказала она. – Эбби, дочь Гралла, подойди.

Похоже, Дэвину стало дурно. У него был пустой взгляд, и, судя по опустившимся плечам, юный граф чувствовал себя униженным. Он украдкой глянул на отца, а потом уставился себе под ноги. Когда Дэвин снова поднял глаза, в них появилась жесткость: стыд уступил место ярости. Конор постарался на него не смотреть. Хоть бы Дэвин на какое-то время забыл о его существовании!

Эбби выпила Нектар, но, как и ожидал Конор, ничего не случилось. Она вернулась к скамье.

– Конор, сын Фенрэя, подойди.

Услышав свое имя, Конор нервно вздрогнул. Если уж Дэвину не удалось никого призвать, вряд ли Конору повезет. Впрочем, могло случиться все что угодно. Никогда еще столько глаз не было приковано к нему. Конор поднялся, пытаясь смотреть только на Айзиллу и не обращать внимания на толпу. Выходило не очень хорошо.

Ладно, раз ничего другого не остается, будет просто интересно попробовать, какой у Нектара вкус. Старший брат Конора говорил, что он похож на прокисшее козье молоко, но Уоллес любил дразниться. Второй брат, Гаррин, сравнил Нектар с яблочным сидром.

Конор облизал губы. Конечно, дело тут было совсем не во вкусе, а в том, что для всех, кто попробовал Нектар, детство официально заканчивалось.

Конор встал на колени перед Айзиллой. Та посмотрела на него сверху вниз со странной улыбкой. В глазах Айзиллы мелькнуло любопытство. Интересно, а на других она тоже так смотрела?

– Отведай Нектар Нинани.

Конор пригубил из протянутой ему фляги. Нектар был густым, как сироп, и очень сладким, как фрукты в меду. Попав в рот, Нектар стал жиже. Конор глотнул. Как же вкусно! Лучше всего, что он пробовал!

Айзилла забрала флягу, и Конор не успел потихоньку отхлебнуть еще. Ему полагался только один глоток. Конор поднялся и хотел было вернуться на скамью, как вдруг в груди стало жечь и покалывать.

Животные зашумели. Птицы принялись пронзительно кричать. Завыли дикие кошки. Медведь зарычал. Заревел лось. Верблюд захрапел и затопал. Под ногами затряслась земля. Облако мгновенно закрыло солнце, и небо потемнело. Яркая, как молния, вспышка пронзила сумрак. Она мелькнула гораздо ближе, чем любая из виденных Конором молний. Даже ближе, чем в тот раз, когда он поднимался на холм и на самой вершине загорелось дерево.

Зрители охнули и раскрыли от удивления рты. Ослепленный вспышкой, Конор часто заморгал, чтобы вернулось зрение. Дрожь, словно исходящая из сердца, пробежала по телу к рукам и ногам. Несмотря на то что все было таким странным, Конор почувствовал необъяснимую радость. А потом он увидел волка.

Как и большинство пастухов, Конор с волками встречался не раз. Волчьи стаи утащили немало овец, за которых он отвечал. За эти годы волки загрызли трех его самых любимых собак. По большей части отец Конора задолжал графу из-за овец, украденных волками. И конечно, невозможно было забыть ту ночь на высокогорном пастбище два года назад, когда Конор с братьями отбивались от дерзкой стаи, напавшей на отару.

Но теперь огромный волк, крупнее всех волков, что встречались Конору, стоял перед ним с высоко поднятой головой. Это было особенное существо – с длинными лапами, в меру упитанное, покрытое роскошным, невероятным бело-серым мехом. Конор заметил и мощные широкие лапы, и острые когти, и хищные зубы, и поразительные кобальтовые глаза с голубыми отблесками. Голубые глаза?

За всю историю Эрдаса только у одного волка были глаза такого насыщенного голубого цвета.

Конор взглянул на эвранский флаг, свисающий с трибуны графа. Верховный Зверь Эвры, Волк Бригган, с умными, проницательными глазами был изображен на темно-голубом фоне.

Волк спокойно прошел вперед, неслышно ступая мягкими лапами, и остановился прямо перед Конором. Он сел, как ручная собака, готовая выполнить приказ хозяина. Его голова доставала до груди Конора. У мальчика напряглись все мускулы, и он еле сдержался, чтобы не отпрыгнуть в сторону. При других обстоятельствах Конор уже бежал бы сломя голову от этого зверя или кричал на него. Он кидался бы камнями или схватил что-нибудь покрепче, чтобы защищаться. Но в дикой природе нельзя было встретить подобного зверя. Коннора по-прежнему била дрожь. Сотни людей смотрели на него. Этот волк возник словно ниоткуда!

Зверь уверенно рассматривал Конора. Крупный и страшный хищник, казалось, полностью владеет собой. Конор почувствовал благоговейный страх от того, что подобное существо выказывало ему уважение. В голубых глазах ясно читалось, что волк понимает куда больше, чем любое животное. Он чего-то ждал.

Конор протянул дрожащую руку, и волк теплым розовым языком лизнул его ладонь. От этого электрического прикосновения покалывание в груди Конора мгновенно прекратилось.

Смелость, ясность и бодрость, каких раньше испытывать не приходилось, переполняли Конора. Его ощущения усилились, и он вдруг по-другому учуял запах волка и каким-то образом узнал, что это был самец и что он считал Конора себе равным. Затем чувства стали слабее.

Несмотря на массу доказательств, именно взгляд Дэвина Трансвика дал Конору понять, что же с ним только что произошло. Ему никто еще так не завидовал и так неприкрыто не желал зла.

Он призвал дух зверя!

И не просто какого-нибудь. Волка. Никто не призывал волков! Волк Бригган был одним из Великих Зверей, которые никогда не являлись человеку. Все это знали. Такого просто не могло быть.

И тем не менее чудо произошло. Это было настолько же необъяснимо, насколько неопровержимо. Взрослый волк водил носом по ладони Конора. Волк с серьезными голубыми глазами.

Ошарашенная толпа молчала. Граф всем телом подался вперед. Дэвин кипел от ярости, а у Доусона на лице блуждала изумленная улыбка.

К Конору приблизился чужестранец в зеленой мантии и взял его за руку.

– Я Тарик, – тихо сказал незнакомец. – Я проделал долгий путь, чтобы найти тебя. Оставайся рядом со мной, и я позабочусь, чтобы никто не причинил тебе вреда. Я не стану заставлять тебя дать обет, пока не будешь готов, но ты должен меня выслушать. От тебя зависит многое.

Еще оцепеневший, Конор кивнул. Все произошедшее было слишком для него.

Чужестранец в зеленой мантии высоко поднял руку Конора и объявил во всеуслышание:

– Добрые люди Трансвика! Сегодняшняя новость облетит весь Эрдас! В трудную для нас минуту Бригган вернулся!

2

Ураза

Пригнувшись, Абеке медленно пробиралась сквозь высокую траву. Девочка ступала осторожно, как учил ее отец, неслышно продвигаясь вперед. Резкое движение или звук спугнут добычу. А если она удерет, Абеке не успеет выследить другую.

Антилопа опустила голову и принялась щипать траву. Животное было молодым, но и за таким Абеке не угнаться. Стоит антилопе отпрыгнуть в сторону, и охотнице придется возвращаться с пустыми руками.

Остановившись, Абеке опустила стрелу на тетиву. Когда девочка начала ее натягивать, лук скрипнул. Антилопа мгновенно насторожилась. Но стрела уже устремилась в верном направлении, пронзив сердце и легкие животного. Оно чуть качнулось и повалилось наземь.

Эта антилопа будет много значить для деревни Абеке. Из-за засухи еды стало мало, а поскольку ничто не указывало на то, что засуха отступит, на счету была каждая крошка.

Абеке преклонила колени возле упавшего животного и мягко проговорила:

– Сестра, прости, что отняла у тебя жизнь. Нашей деревне нужно твое мясо. Я подошла близко и сделала точный выстрел, чтобы ты не страдала. Пожалуйста, прости меня.

Абеке взглянула на чистое небо. Солнце оказалось выше, чем она ожидала. Сколько же времени она выслеживала добычу? К счастью, Абеке нашла не такую большую дичь – проще будет нести. Абеке взвалила антилопу на плечи и направилась к дому.

Солнце палило над испепеленной, коричневой равниной. Кустарник высох, стал ломким, растения завяли от жажды. Поодаль высились одинокие баобабы с толстыми стволами и растопыренными ветвями, нечеткие в дрожащем от жары воздухе.

Абеке была начеку. Львы и леопарды предпочитали на людей не охотиться, но сейчас пищи стало совсем мало, кто знает, не изменят ли они свою привычку. К тому же по саванне Нило рыскало немало других опасных зверей. Рисковал любой, кто отправлялся за пределы деревни.

Чем дольше шла Абеке, тем тяжелее становилась антилопа. Но девочка была для своего возраста высокой и сильной, она с нетерпением ждала момента, когда покажет свой подарок отцу. Абеке старалась не обращать внимания на жарящее солнце.

В ее деревне обычно охотились мужчины. Женщины редко отваживались выходить из деревни без сопровождения. То-то все удивятся антилопе! Разве можно лучше отметить одиннадцатые именины?!

Да, конечно, может быть, ее сестра Соама красивее. Может, она лучше танцует и поет. Может, она лучше умеет ткать. Может, она даже более талантлива в рукоделиях. Но она никогда никого не убивала.

Прошло чуть больше года с тех пор, как Соама подарила деревне на свое одиннадцатилетие расшитый бисером гобелен, на котором цапли летели над прудом. По словам многих, эта работа была лучшей из всех, что делали юные умелицы. Но разве гобелен можно съесть, когда лютует голод? Утолит ли вышитый бисером пруд жажду? Станет ли людям легче от ненастоящих цапель, если ужасно хочется есть?

Абеке сама не заметила, как улыбнулась. Насколько ей известно, ни один из детей никогда не приносил дичь в качестве подарка к именинам. Разве нужен деревне еще один раскрашенный кувшин? И для чего – хранить воду? Откуда ее взять?

Ее подарок будет по-настоящему полезным.

Стараясь проскользнуть незамеченной мимо дозорных, Абеке тайком приблизилась к деревне и вошла так же, как вышла, – подняв сломанные дощечки в ограде со стороны оврага. Нелегко было вскарабкаться наверх с тяжелой ношей на плечах, но Абеке все же удалось.

Времени не было. Не обращая внимания на таращившихся на нее соседей, Абеке поторопилась домой. Как и большинство домов в деревне, их жилище было круглым с каменными стенами и конусообразной соломенной крышей. Когда Абеке забежала в дом, ее уже ждала Соама. В оранжевой юбке с расшитым бисером шарфом, она выглядела потрясающе. Абеке и сама была не уродливой, но давным-давно смирилась с тем, что по красоте уступает своей сестре. В любом случае, Абеке отдавала предпочтение более практичной одежде и заплетала косички, которые можно было завязать в узел сзади.

– Абеке! – воскликнула Соама. – Где же ты была? Отец знает, что ты вернулась?

– Я на охоту ходила, – гордо пояснила Абеке, удерживая антилопу на плечах. – Сама.

– Ты уходила из деревни? За ворота?

– А откуда бы я взяла антилопу?

Соама закрыла глаза рукой шоколадного цвета.

– Абеке, почему ты такая странная? Ты исчезла. Отец волновался! Ты опоздала на ритуал соединения.

– Все будет хорошо, – заверила Абеке сестру. – Я быстренько. Я не такая копуша, как ты. Никто не станет жаловаться, когда увидит мою прекрасную добычу.

Позади Абеке отворилась дверь. Она обернулась и увидела своего отца, высокого, худого и мускулистого мужчину с бритой головой.

– Абеке! Чинве сказала мне, что ты вернулась. Я уже собирал людей, чтобы идти тебя разыскивать.

– На свои именины я хотела принести в дар нечто особенное, – с воодушевлением произнесла Абеке. – Смотри, какую антилопу я поймала.

Тяжело дыша, отец закрыл глаза. Ему стоило больших усилий сдержаться и не закричать на дочь.

– Абеке. Сегодня важный день. А ты опоздала. Ты вся в крови и пыли. Твое исчезновение заставило всех в деревне волноваться. Ты что, не понимаешь? В тебе вообще нет достоинства?

Внутри Абеке все опустилось, гордость растаяла, а счастье угасло. Она не нашлась, что ответить. К горлу подкатил комок.

– Но… ничего же плохого не случилось. Ты знаешь, как хорошо я умею охотиться. Я хотела сделать сюрприз.

Отец покачал головой:

– Это было эгоистично. Бестолково. И ты не можешь принести антилопу как подарок на твои именины. Это доказательство твоего проступка. Что это расскажет людям о тебе? О нас? Какой урок преподаст другим детям? Ты отнесешь кувшин, который сделала.

– Но тот кувшин такой ужасный! – в отчаянии воскликнула Абеке. – У обезьяны получился бы лучше. У меня в этом совсем нет таланта.

– Ты просто мало старалась, – ответил отец. – То, что ты вернулась живой и с добычей, несомненно, говорит о сноровке, но это также говорит об отсутствии мудрости. Мы обсудим наказание позже. Приведи себя в порядок. Я пойду скажу людям, что мы наконец-таки проведем твой ритуал соединения. И пусть Соама тебе поможет. Если бы ты брала с нее пример, меньше было бы позора на наши головы.

Девочка почувствовала себя совсем несчастной.

– Да, отец.

После того как он ушел, Абеке сбросила антилопу на пол. Теперь девочка и сама обратила внимание на то, что вся была покрыта пылью и кровью, – отец был прав. Абеке уныло посмотрела на свою великолепную добычу. Вместо радости та принесла только стыд.

Абеке едва сдерживала слезы. А ведь сегодня должен был быть ее день! Ее единственный день. Всегда все только и говорили о Соаме. Какая она была заботливая. Какая милая. Талантливая.

А сегодня Абеке отведает Нектара Нинани. Сможет ли она призвать дух зверя? Возможно, нет. Но она наконец станет взрослой. Полноправной гражданкой своей деревни. Именно поэтому она и хотела принести особенный дар.

Абеке пожалела, что рядом нет мамы. Она бы поняла ее, в отличие от других. Но мама никогда не была сильной, и ее забрала болезнь.

Поддавшись чувствам, Абеке зарыдала.

– Для слез нет времени, – жестко сказала Соама. – Ты опоздала. Ты и так ужасно выглядишь.

Сжав зубы, Абеке справилась с эмоциями. Разве она хотела, чтобы сестра видела, как она плачет?

– Что нужно делать?

Соама подошла к ней и вытерла слезы с щек Абеке:

– Хотя, если подумать, может, тебе и стоит поплакать. У нас не хватит воды, чтобы отмыть тебя.

– Не буду я больше плакать.

– Ладно, давай-ка тебя почистим.

Абеке сидела безропотно, как кукла. Не жаловалась на царапающие стебли или едва влажную тряпку. Ни слова не сказала о своем наряде и украшениях.

Абеке позволила Соаме делать с собой все, что требовалось, и старалась не смотреть на антилопу.

Когда Абеке вышла из дома, она обнаружила, что ее ждет вся деревня. В конце концов, это был действительно ее день. От самых дверей односельчане выстроились справа и слева, образовав дорожку. Абеке так ждала этого момента! Было забавно делать это для других.

Но отец смотрел на нее сурово, как и все остальные мужчины. Одни женщины разглядывали ее с недовольством, другие – с жалостью. Кое-кто из малышни хихикал.

Абеке шла сквозь строй односельчан, прекрасно зная о том, как разочаровала их. Хотелось убежать подальше, чтобы ее съел лев. Вместо этого она прижимала к боку жуткий горшок и продолжала идти с высоко поднятой головой. Подул ветер, поднимая пыль. Солнце закрыла туча. Абеке не улыбалась. Ее лицо ничего не выражало.

Абеке шагала по извилистому живому коридору, как сквозь строй. За ее спиной люди с обеих сторон сходились и следовали за девочкой.

Впереди она увидела Чинве. Та стояла в самом конце коридора в зеленой мантии, которую доставала только для ритуалов соединения, небрежно набрасывая на одно плечо. На худой босой ноге Чинве проступало тату ее антилопы.

Заметив Абеке, Чинве начала петь. Жители деревни повторяли каждую фразу на языке старого племени. Абеке не знала значения большинства слов, впрочем, другие тоже его не знали, но традиция есть традиция.

Абеке подошла к Чинве и преклонила колени, кожей ощутив землю и песок. Продолжая петь, Чинве окунула маленькую чашку в большой сосуд и пристально посмотрела на Абеке. В Чинве не было ни злости, ни неодобрения. Она была такой же, как во время всех остальных ритуалов соединения, разве что выглядела немного скучающей.

Чинве протянула чашку, и Абеке приняла сосуд из ее рук. На дне было совсем немного жидкости, бесцветной, как вода, но чуть более густой. Абеке выпила ее.

Вкус у Нектара был похож на холодный суп из толченых орехов, раньше такой готовила мама. Нектар был слаще, но во всем остальном удивительно похож на тот самый суп. От воспоминания на глазах Абеке выступили слезы.

Абеке вернула чашку Чинве, полная сомнений и вопросов. Неужели это и правда был Нектар? Или Чинве подменила Нектар супом из орехов и корешков?

Но та, как ни в чем не бывало, забрала чашку и продолжила петь.

У Абеке вдруг закружилась голова, задрожали ноги, на плечи опустилась тяжесть. У всех так было? Ощущения девочки стали ярче.

Абеке почувствовала в воздухе, который принес ветер, отчетливый запах дождя. Она могла различить каждый голос в поющем хоре и даже сказать, кто фальшивит. Она хорошо слышала голоса отца и сестры.

В небе загрохотало и потемнело. Односельчане прекратили петь и запрокинули головы. Только один раз Абеке видела, как появился дух зверя. Его вызвал Хано, внучатый племянник старой Заклинательницы Дождя. Тогда Абеке было всего шесть, но грома в тот раз точно не было. За спиной Хано просто появилось мягкое свечение, и из него лениво вышел муравьед.

А этот свет никак нельзя было назвать мягким: ослепительный столп пламени возник буквально из ниоткуда. Он была ярче костра, от него падали длинные тени на всю деревню. Кто-то пронзительно закричал. Когда свет рассеялся, появился леопард.

Окаменев, Абеке в изумлении уставилась на зверя. Леопард был большим, размером почти со льва, с гладкой, лоснящейся шерстью. Его блестящая шкура была безупречной. Окажись Абеке возле такого хищника где-нибудь в саванне, живой она бы не ушла.

Все молчали. Великолепное животное с невероятной грацией направилось к Абеке. Было видно, как мускулы перекатываются под шкурой хищника. Он обнюхал ногу девочки, и стоило ему прикоснуться к Абеке, как вся тяжесть из тела мгновенно исчезла.

Подчинившись инстинкту, Абеке свернулась калачиком на земле. Внезапно деревня показалась чужой и тесной, будто тюрьма. Отсюда надо было выбираться! Может, прыгнуть? Абеке показалось, что она с легкостью бы запрыгнула на крышу ближайшего дома, если бы пожелала. Ей захотелось свободно мчаться по саванне, побродить, отправиться на охоту и вкарабкаться на дерево.

Леопард потерся о бедро девочки и вернул ее на землю, остановив непонятный натиск инстинктов. Абеке поднялась, все еще до конца не веря в то, что случилось.

Зверь, стоящий рядом с ней, мог убить ее, лишь щелкнув зубами.

– Он похож на Уразу, – пропищал какой-то ребенок, нарушив всеобщее молчание.

В толпе зашептались. Леопард неторопливо отошел от Абеке, как будто хищнику было все равно, а потом обернулся. Эта дикая кошка и впрямь напоминала Уразу! У нее даже глаза были фиолетовыми, как в легенде. Они сияли, словно аметисты.

Но это же невозможно! Люди не вызывают леопардов. Гепардов – еще ладно, но леопардов и львов – никогда, не говоря уже о леопардах с фиолетовыми глазами.

Над головой прокатились раскаты грома. На землю упало несколько капель, а затем начался настоящий ливень. Люди раскрывали рты и подставляли лицо небу, протягивали к нему руки.

В толпе послышался смех и радостные восклицания. Кто-то схватил Абеке за руку.

Это была Чинве. Она улыбалась, а улыбку на ее лице увидишь не часто.

– Думаю, мы нашли новую Заклинательницу Дождя.

Старая Заклинательница умерла более двух лет назад, и с тех пор дождя в Окаихи не было. Пару раз грозы подходили довольно близко, но ни капли не упало на крыши деревни. Несколько надежных колодцев высохли. И народ не раз собирался на сход и обсуждал, как снять проклятие.

– Заклинательница Дождя? – изумилась Абеке.

– С этим не поспоришь, – ответила Чинве.

Подошел отец Абеке, с опаской поглядывая на леопарда:

– Нам нужно домой.

При таком ливне у Абеке получалось смотреть на него, только прищурившись.

– Ты можешь в это поверить?

– Если честно, не могу, – сказал он сухо.

Все еще злился на нее?

– Благодаря твоей дочери закончилась засуха, – сказала Чинве.

– Похоже, что так.

– И она вызвала леопарда. Возможно, самого великого из леопардов.

Отец задумчиво кивнул:

– Утраченного хранителя Нило. Что это значит, Чинве?

– Не знаю, – проговорила неуверенно Чинве. – Мне нужно посоветоваться с кем-нибудь, кто знает больше.

Отец Абеке рассматривал леопарда.

– Он безопасен?

Чинве пожала плечами:

– Как любое дикое животное. Это ее дух зверя.

Отец смотрел на Абеке, по его бритой голове отчаянно били капли.

– Дождь наверстывает упущенное. Пойдем поскорее.

Абеке в промокшей насквозь разноцветной юбке побежала за отцом, пыталась понять, почему он недоволен.

– Ты разочарован? – осмелилась спросить она.

Не обращая внимания на дождь, он остановился и сжал ее плечи:

– Я растерян. Мне бы радоваться, что ты призвала животное. Но ведь ты вызвала леопарда! Да не обычного, а похожего на нашего легендарного хранителя. Ты всегда была не такой, как все, но это уже слишком! Навлечет этот зверь зло на тебя или принесет добро? А чем это обернется для нас? Я не знаю, что и думать.

Леопард издал негромкий рык, не ужасный и угрожающий, а лишь демонстрирующий неудовольствие. Отец Абеке развернулся и первым пошел к дому. Леопард последовал за ним. Когда они подошли к входной двери, их ждал незнакомец.

На нем были эвранские одежды: сапоги, штаны и роскошная синяя мантия. Лицо чужестранца скрывал капюшон.

Отец Абеке остановился возле него:

– Вы кто такой?

– Меня зовут Зериф, – ответил человек. – Я прибыл издалека. Ваша дочь совершила невозможное, как и было предсказано несколькими неделями ранее Непостижимой Юмарис, мудрейшей из женщин Эрдаса. То, что произошло сегодня, должно изменить мир. Я пришел, чтобы помочь.

– Тогда входите, – ответил отец. – Мое имя – Пожало.

Они втроем вошли в дверь, леопард грациозно последовал за ними.

Соама ждала их дома, она совсем не промокла – дождь едва коснулся ее одежды. Сестра успела добраться домой раньше остальных.

– Все так и есть, – сказала она, с опаской глядя на леопарда, – или это мне снится?

– Разве она не замечательная? – сказала Абеке, надеясь, что это произведет впечатление на сестру.

Самка леопарда быстро обнюхала комнату, затем легла на пол у ног Абеке. Склонившись, девочка погладила влажную шерсть, запах которой совсем не претил девочке.

– Мне страшно, – сказала Соама. Она посмотрела на отца в поисках поддержки. – А она обязательно должна находиться вместе с нами в доме?

– Она принадлежит мне, – тут же ответила Абеке.

Незнакомец опустил капюшон. Это был человек средних лет, с чуть смуглой кожей и аккуратно подстриженной бородой, закрывавшей только низ его подбородка.

– Возможно, я могу помочь. Все это, наверняка, сильно сбивает с толку. Когда ты сегодня проснулась, Абеке, ты, должно быть, и не думала, что сможешь изменить судьбу всего мира.

– Откуда вы, Зериф? – спросил Пожало.

– Такой путешественник, как я, родом ниоткуда и отовсюду, – ответил Зериф.

– Вы из Зеленых Мантий?

Абеке показалось, что незнакомец ведет себя так же уверенно, как они, хоть и одет был по-другому.

– Да, я – один из Отмеченных, но я не ношу зеленую мантию. Я с ними связан, но занимаюсь исключительно делами, относящимися к Великим зверям. Доходили до вас известия о войне в южном Нило?

– Только слухи, – ответил Пожало. – О захватчиках из соседней страны. Но в последнее время нас больше беспокоило отсутствие воды и еды.

– Эти слухи подобны треску плотины, которая вот-вот прорвется, – проговорил Зериф. – Война охватит не только весь Нило, но и весь Эрдас. Возвращаются Павшие Звери. Ваша дочь призвала одного из них и потому скоро окажется в центре событий.

Пожало с тревогой повернулся к леопарду.

– Мы думали, что он похож…

– Он не просто похож, – поправил Зериф. – Абеке призвала саму Уразу.

– Но как?.. – прошептала Соама испуганно, широко раскрыв глаза.

– Невозможно сказать «как», – ответил Зериф. – Единственный вопрос: что она будет теперь делать. Я предлагаю свою помощь. Вы должны действовать быстро. Этот леопард принесет Абеке много врагов.

– Что вы предлагаете? – спросил Пожало. – Она теперь наша Заклинательница Дождя и очень нужна деревне.

– Ее сила, – покачал головой Зериф, – принесет гораздо больше, чем просто дождь.

Абеке нахмурилась. Очевидно, у этого чужака Зерифа есть на нее планы, а отец, похоже, слишком уж к нему прислушивается. Он хотел от нее избавиться? Вел бы он себя так же, если бы Соама призвала этого леопарда?

Зериф потер бороду двумя пальцами:

– Нам многое предстоит сделать. Но прежде всего – разве вы не заметили, как беспокойно ведет себя Ураза? Вы либо отдайте ей антилопу, либо уберите ее.

3

Джи

Мейлин сидела на подушке перед большим зеркалом, тщательно накладывая макияж. Она не возражала, когда служанки помогали ей готовиться к праздникам или пирам, но сегодня был особый день. Сегодня она хотела выглядеть идеально. А когда хочешь, чтобы что-то было идеально, сделай это сам.

Закончив накладывать тени, Мейлин принялась внимательно изучать результат своих трудов. Это было не просто произведение искусства, а самое лучшее из них. Люди всегда говорили, что она удивительная. Ей вовсе не обязательно было наносить макияж, чтобы получать комплименты. Но сегодня искусный грим затмил природную красоту Мейлин.

Кто угодно мог правильно нанести белила и подчеркнуть губы. Но Мейлин знала несколько хитростей, неизвестных ее служанкам – как подобрать румяна, как использовать золотые блестки возле глаз и как намек на небрежность сделает ее волосы привлекательнее.

Мейлин отрепетировала скромную улыбку, затем восхищенную, а потом удивленный взгляд и в конце концов – хмурый. Расправив и разгладив удобное шелковое платье, Мейлин согласилась сама с собой в том, что работа закончена.

В дверь осторожно постучали.

– Госпожа, – любезно произнес высокий голос. – Все в порядке? Могу ли я предложить вам свою помощь?

Таким образом Куша вежливо извещала о том, что празднование Дня Соединения приостановлено и самые важные люди провинции ждут только ее.

– Я почти готова, – ответила Мейлин. – Выйду через минуту.

Мейлин не хотела слишком долго заставлять всех ждать, но немного задержаться все же стоило – в таком случае все глаза точно будут прикованы к ней. Другие кандидаты уже успели отведать Нектар. Мейлин выпадет честь пить его последней. Традиционно считалось, что у того, кто последним пьет Нектар, больше всего шансов призвать дух зверя.

Дочери генерала Тенга, одного из пяти главнокомандующих армии Цонга, Мейлин с самого рождения было гарантировано завершаюшее место на церемонии Дня Соединения, которая проводилась каждые три месяца. Мейлин оставалась единственным ребенком генерала и поэтому занимала столь высокое положение, ведь брата, который мог бы отнять ее право по рождению, у нее не было.

Мать Мейлин призвала дух животного, как и все четверо дедушек и бабушек, а также восемь прадедушек и прабабушек. Ее отец, дед и оба прадеда были генералами. В ее семье даже те, кто по статусу считался ниже, были влиятельными купцами. Только семья императора могла похвастаться лучшей родословной.

Отец Мейлин не призвал дух зверя, но, несмотря на это, достиг большего в военной службе, чем любой из его предков. Он был человеком, наводившим ужас – никого не было хитрее, наблюдательнее, и никто не был так страшен в гневе. Вчера вечером отец сказал Мейлин, что ему точно известно, что она призовет сегодня духа животного. Она не знала, ходил ли он к предсказателю или у него самого было видение, но говорил отец уверенно, и он никогда не ошибался.

Мейлин взяла зонтик. Сделанный из бумаги, причудливо раскрашенный, он был не более чем декоративным. Мейлин положила зонтик на плечо и в последний раз взглянула в зеркало.

Кто-то заколотил в дверь тяжелым кулаком, приведя девочку в совершенное изумление. Это была не служанка.

– Да? – ответила Мейлин.

– Ты уже одета? – послышался мужской голос.

– Да.

Открылась дверь, и вошел генерал Чин, ближайший помощник отца. На нем был порадный мундир. На сколько же она опоздала?

– В чем дело, генерал?

– Приношу свои извинения за вторжение, – проговорил он и, помолчав немного, облизнул губы. Он казался обеспокоенным и явно не знал, как продолжить. – У меня… плохие новости. На Цонг напали. Мы должны скорей завершить церемонию и уходить.

– Напали?

– Ты наверняка знаешь о стычках на юго-востоке.

– Конечно.

У отца были свои секреты, но он никогда не говорил о том, что существовала серьезная угроза.

– Нам только что сообщили, что это было лишь начало вторжения. Твой отец готовился к чему-то подобному, но у наших врагов больше людей и оружия, чем полагал генерал Тенг. Город Шар Ливао уже пал. Официально объявлена война.

Мейлин потеряла дар речи. Она не могла поверить в то, что говорил генерал Чин. Шар Ливао был важным для Цонга портом и одним из крупнейших городов по ту сторону Стены. Именно так и начинаются войны? В дни, которые должны быть счастливыми? Девочке внезапно стало дурно, но она была не одна и могла предаться эмоциям. Отец скоро уедет. Цонг был сильным, и в Эрдасе не было военачальников лучше. С отцом все будет хорошо. Но он рассказывал ей о том, что во время войны ничего не предопределено. Шальная стрела может убить самого могущественного героя. В военное время никто по-настоящему не остается в безопасности.

– Весь город уже сдался? – выдавила из себя Мейлин.

– Да. Донесения еще продолжают поступать. Чужеземные захватчики вместе с цонгезскими повстанцами атаковали молниеносно.

– Я пропущу церемонию, – сказала Мейлин. – Я могу принять в ней участие позже.

– Нет, новости только поступили, люди об этом еще не знают. Пусть пока все так и остается. Не говори ничего о нападении. Все должно выглядеть спокойно и естественно.

Мейлин кивнула:

– Хорошо, я сыграю свою роль. Но отец может ехать, ведь обстоятельства неотложные.

– Он настаивает на том, чтобы ты отведала Нектар до того, как он отправится в путь.

Мейлин вышла из дома вслед за генералом Чином. Она не ответила на вопросы служанок, которые покорно последовали за ними. Их особняк примыкал к центральной площади, где проводились парады, поэтому долго идти до места проведения церемонии не пришлось.

Раскрыв зонтик, Мейлин вышла с центрального входа и направилась к сцене. Тысячи людей вытягивали шеи, чтобы увидеть ее. Генерал Чин шагал рядом с ней, на его груди поблескивали медали.

Люди приветствовали Мейлин восклицаниями и аплодисментами. Все выглядело так, как если бы проходил обычный праздник. Эти люди и понятия не имели о том, что вот-вот произойдет.

Возле сцены восседали зрители. Чем богаче и знатнее был человек, тем более удобное и комфортное место он занимал. Когда подошла Мейлин, даже высокие сановники, купцы и представители правительства встали и захлопали.

Мейлин заставила себя улыбнуться так естественно, как только смогла. Она кивала чуть заметно тем, кого узнавала. Происходящее казалось таким зыбким, ненастоящим. Она спрашивала себя, видят ли люди то, что она так тщательно пытается скрыть.

С края одного из проходов какой-то мальчик выкрикнул ее имя. Это был Йенни, из школы. Его отец был местным чиновником. Йенни не скрывал своих чувств к ней, хотя и был почти на три года старше. Мейлин одарила его робкой улыбкой. Он покраснел, засиял и улыбнулся во весь рот.

Мейлин никогда не целовалась с мальчиком, хотя многие и проявляли к ней интерес. Ей претило чувствовать себя трофеем. Она была привлекательной и утонченной, не говоря уже о том, что ее отец был богатым и к тому же известным генералом. И ни один из этих мальчишек не знал, какая она на самом деле. Мейлин была желанной и труднодостижимой наградой, и нельзя было угадать, какая сторона этой награды их привлекала больше всего.

Любопытно, как все эти люди повели бы себя, если бы знали то, что было известно ей. Под краской на лице, под дорогими шелками скрывался совсем не нежный цветок. Мейлин умела себя вести, как подобает, наносить макияж, правильно подавать чай, заниматься садом, декламировать стихи и петь. Но ее любимым времяпрепровождением были боевые искусства. Они стали невинной забавой, когда ей было пять лет. Отец был еще и практичным человеком. В его распоряжении были лучшие воины Цонга, и генерал решил, что дочери не повредит наука самозащиты. Но он и представить себе не мог, насколько Мейлин окажется способной и как ей все это понравится.

С каждым годом тренировки становились все серьезнее, но проводились они тайно. Мейлин заменила отцу сына, которого у него никогда не было. Она могла сражаться на ножах, палках и копьях. Она умела стрелять из большого лука, арбалета и обращаться с пращой. Но ее любимым видом боевого искусства был рукопашный бой без оружия.

Задолго до своего одиннадцатого дня рождения Мейлин уже знала, как перехитрить в бою самых великих мастеров. А после достижения совершеннолетия победить ее, скорее всего, будет практически невозможно.

Мейлин надеялась, что ее дух животного еще более усилит ее умения в борьбе. Девочка знала, что при мощной связи с духом зверя могут появиться самые разные способности. С помощью животных хорошие воины становились великими, а великие – легендами.

От каких зверей она получила бы больше выгоды? Отец называл ее Тигренком. Хорошо, если б это был тигр или снежный леопард. Буйвол мог бы принести большую силу. Мейлин старалась не настраиваться на что-то слишком экзотическое.

Толпа смотрела на нее с воодушевлением. Только высокопоставленные чиновники знали о начавшейся войне. Скоро всем будет не до церемоний Нектара.

Приблизившись к сцене, Мейлин сложила зонтик и передала его служанке. Девочка увидела отца – он стоял напротив скопившихся людей, военная форма подчеркивала его выправку. Мейлин заметила в глазах отца одобрение. Он восхищался самообладанием дочери.

Вокруг сцены и на ней стояли клетки с разными животными. В королевском зверинце имелись орангутанги, тигры, панды, лисы, аллигаторы, журавли, павианы, питоны, страусы, водяные буйволы и даже пара молодых слонов.

В их провинции всегда к церемонии привозили немало зверей, но такого разнообразия, как в этот День Соединения, Мейлин еще не видела. Отец постарался.

На сцене ее ожидал Шеу, глава местных Зеленых Мантий. Он был одет просто, и так как его пятнистого леопарда не было видно рядом, тот, вероятно, находился в пассивном состоянии. Если Мейлин помнила верно, у Шеу татуировка была на груди.

Отец к Зеленым Мантиям относился неоднозначно. Он их уважал, но считал, что у них слишком много власти и слишком много международных связей. Ему не нравилась их монополия на Нектар и то, как они ею пользовались, постоянно вмешиваясь в чужие дела во всем мире.

Мейлин же втайне восхищалась ими по одной простой причине: в армию Цонга женщин не брали, но Зеленые Мантии это не волновало. Они оценивали людей по их способностям.

Мейлин заметила на сцене еще и незнакомку, судя по виду, иноземку. И ее платье, и черты лица отличались от местных, к тому же она была босой. Худая и невысокая, незнакомка была из того рода хрупких женщин, который особенно ценят многие мужчины. Перья в волосах выдавали в ней амайянку. Экзотическая птица с разноцветным оперением стояла на сцене рядом с незнакомкой.

Шеу жестом подозвал Мейлин. Она двинулась к нему, не забывая о том, чтобы не поворачиваться спиной к толпе. Когда кандидаты так делали, это всегда выглядело по-дилетантски.

Скрипучим голосом Шеу проговорил церемониальное обращение – то же самое, что произносил всегда. Мейлин сказала себе, что, если ее отец ошибся и ни один из духов животных не появится, она не расстроится. Отец ведь и без этого добился положения в обществе, значит, и Мейлин сможет.

Шеу поднес нефритовый сосуд к губам девочки. Она сделала глоток. Теплая жидкость оказалась такой горькой, что Мейлин едва сдержалась, чтобы не выплюнуть ее. Проглотив напиток, девочка, напротив, сумела выдавить из себя улыбку. Мейлин не успела испугаться того, что поперхнется от ужасного вкуса, как лихорадочный жар наполнил ее изнутри. Тепло рвалось наружу, в ушах начало звенеть.

Небо было чистым, сияло солнце. Мелькнула яркая вспышка, и рядом с Мейлин на сцене появилась черно-белая панда. Она была больше животных своего вида, с приводящими в смущение серебристыми глазами – такими же, как у Джи на Великой Печати Цонга.

Переваливаясь, панда подошла к Мейлин и встала на задние лапы, положив передние девочке на плечи. Обжигающий жар тотчас прекратился.

На мгновение Мейлин почувствовала себя совершенно свободной. Она больше не играла роли перед толпой. Она стала самой собой и с удовольствием ощутила тепло солнца и порадовалась приятному ветерку, ласкающему кожу.

Но это мгновение закончилось так же быстро, как и наступило.

Мейлин в недоумении разглядывала дух своего зверя. Гигантская панда? Никто не призывал гигантских панд, потому что гигантской пандой была Джи, а Джи – это Великое Животное, одно из Павших. Огромная статуя Джи возвышалась в дальнем углу площади для парадов, слишком большая и немного нелепая.

По своей сути панда считалась полной противоположностью тигру. Скорее глупая и милая, чем угрожающая и внушительная. И какими же умениями она может одарить бойца? Способностью есть бамбук?

Зрители сидели беззвучно. Мейлин посмотрела в глаза отца. Тот был в шоке.

Амайянская женщина неторопливо приблизилась к ней.

– Я Ленори, – тихо сказала она. – Я пришла, чтобы помочь тебе.

– Вы из Зеленых Мантий?

– Я ее не ношу, но да. Ты понимаешь, что сделала?

– Невозможно поверить, что я смогла призвать панду.

– Совершенно верно.

Ленори взяла девочку за руку и подняла ее вверх:

– Мейлин исполнила забытое пророчество! Павшая Джи вернулась в Эрдас! Давайте же все…

Ленори так и не закончила предложение, потому что, поднимая тревогу, ударили колокола – те самые, что были предназначены для чрезвычайных случаев.

Мейлин окинула настороженным взглядом площадь. Было ли это связано с вторжением? Вряд ли. Шар Ливао далеко, за Стеной Цонга. В тот момент, когда Мейлин вспомнила о собственном выражении лица, большие горны на городской стене протрубили трижды – протяжно и низко, оповещая о близкой опасности.

Толпа зашевелилась и зашумела. Зная, что множество глаз все еще устремлены к ней, Мейлин держалась спокойно, ничуть не выдавая собственное волнение. Горны подтвердили: это не было учебной тревогой. Надвигалось нечто ужасное. Показалось или она на самом деле почувствовала запах дыма? За высоким ограждением площади для парадов трудно было что-либо увидеть.

Затем послышались вопли. Ближе к задней части площади для парадов, за тщательно охраняемыми креслами высокопоставленных сановников вспыхнула драка. Мужчины и женщины сбрасывали плащи, призывая духи своих зверей. Мечи и топоры врезались в гущу рядом стоящих людей. Когда те бросились убегать, давя друг друга, в толпу понесся бык. Три стрелы дугой пролетели в воздухе и вонзились в основание сцены.

Мейлин не обратила внимания на стрелы, несмотря на то, что одна из них приземлилась так близко, что можно было пнуть ее ногой. Говорили же, что вторжение произошло далеко, по ту сторону Стены! Мейлин слышала ранее о мятежах в некоторых отдаленных городах, но ничего подобного никогда не происходило в Джано Рион. Он был образцовым городом, одним из самых могущественных в Цонге.

Мелькнула вспышка, и Шеу освободил дух своего животного. Пятнистый леопард издал дикий рык. Шеу натянул перчатку с четырьмя острыми лезвиями. Другой рукой он схватил Мейлин и потянул за собой.

– Они, должно быть, пришли за тобой! – крикнул он.

Пока Мейлин, спотыкаясь, бежала за ним к задней части сцены, она вытягивала шею, пытаясь рассмотреть, что происходит на площади. Стража вступила в бой с повстанцами. Копья скрестились с мечами, топоры лязгали по щитам. Некоторое оружие достигало цели. Раздавались пронзительные крики мужчин и визг женщин.

Мейлин многое слышала о битвах от отца, но до этого момента ни разу не видела, как убивают живых людей. Сейчас смерть была в двух шагах от нее, и это было выше сил Мейлин. Последнее, что она увидела, прежде чем спрыгнуть со сцены вслед за Шеу, была ее старшая служанка Куша. Та упала на колени, пронзенная стрелой в спину.

Мейлин почувствовала облегчение, заметив отца. Рядом с ним стояли генерал Чин и Ленори.

– Поторопись, – приказал отец. – Мы должны пробраться в башню и увидеть, что происходит в городе.

Его слова будто пробудили Мейлин ото сна.

– Верно, – ответила она, обернувшись назад в тот момент, когда ее панда неуклюже прыгала со сцены. По крайней мере, Джи казалась невредимой.

Погибла ли Куша от той стрелы? Все выглядело очень плохо.

Отец побежал к двери за сценой. Мейлин последовала за ним, Шеу не отставал.

С фланга несколько вооруженных повстанцев бросились вперед, чтобы преградить им путь. Вместе с ними бежали огромная собака, рыжая панда и горный козел с длинными, витыми рогами.

Генералы Тенг и Чин одновременно выхватили мечи. Отпрянув от двери, они с силой обрушились на повстанцев. Натянув вторую перчатку с когтями, Шеу кинулся им на помощь.

Мейлин хотела помочь, но была безоружна, а у врагов оружие было. Мейлин отчаянно высматривала хоть что-нибудь, чем можно было бы вооружиться, но ничего не нашла.

Генерал Чин и отец вступили в бой с врагом, ничуть не теряя самообладания, будто все происходило на тренировочной площадке. Они сражались плечом к плечу, отражая атаки, уничтожая неприятеля, то и дело разворачиваясь и соприкасаясь спинами, чтобы помочь друг другу. Шеу и его пятнистый леопард нырнули в гущу повстанцев и слились с ними, точно уклоняясь от ударов и убивая противников одного за другим.

Ленори потянула Мейлин к двери. Джи держалась рядом. Когда к ним кинулась вторая группа мятежников, Шеу и генералы подались назад.

Генерал Чин открыл ключом дверь, из раны на его плече хлестала кровь.

– Торопитесь! – крикнул он.

Беглецы ворвались внутрь, и генерал Чин запер за ними дверь.

Отец Мейлин побежал вперед, уводя их по проходу во внутренней части стены, окружавшей площадь для парадов. Мейлин не отставала от отца. Толстые стены приглушали шум и крики, несущиеся с площади, поэтому шаги беглецов отдавались громким эхом. Оглянувшись, Мейлин увидела, как за ее плечом подпрыгивала и махала крыльями птица Ленори. Панда неуклюже переваливалась, торопясь ровно настолько, чтобы не отставать.

Мейлин точно знала, куда вел их отец. Наблюдательный пункт на углу площади для парадов был самой высокой точкой Джано Рион. Они смогут увидеть бо2льшую часть города и окрестности достаточно далеко, чтобы можно было быстро оценить ситуацию.

Пока они бежали по коридору, Мейлин не задавала вопросов, рвущихся с ее языка. Если бы они остались одни, все было бы иначе. Но в такой смешанной компании отец не стал бы разглашать информацию, даже если б захотел.

Солдаты, собравшиеся у основания наблюдательной башни, вытянулись в струнку и отдали честь отцу, когда тот приблизился. Он торопливо ответил им и забрался на подъемник.

– Что это? – с опаской поинтересовалась Ленори.

– Искусное изобретение, – пояснил Шеу. – Противовес поднимет платформу на верхушку башни.

Они все ступили на платформу. Даже панда зашла на нее без колебаний. Мейлин смотрела в ее серебристые глаза, пока подъемник быстро вез их наверх. Несмотря на хаос вокруг них, панда выглядела невозмутимой и, что настораживало, все понимающей. Мейлин первой отвела взгляд.

Когда подъемник достиг верхней площадки башни, отец стремительно повел всех на наблюдательную террасу. Солдаты с подзорными трубами отвлеклись, чтобы отсалютовать отцу.

– Продолжайте, – сказал он.

К ним подошел старший офицер, но отец зна́ком велел ему удалиться, предпочитая составить собственное мнение о ситуации. Мейлин стояла позади отца с широко раскрытыми глазами, не в силах поверить в то, что видела.

На Джано Рион напали. В столице провинции, в одном из крупнейших городов Цонга, а также за его пределами, шли ожесточенные бои. Огромное войско окружило стены города и переливалось через них, как мощный поток. Повстанцы сметали на своем пути группки защитников, которые пытались держаться вместе. Рядом с одними бежали животные. Другие ехали на животных верхом. В их руках были копья и мечи, булавы и топоры. Откуда они пришли? Почему никто не предупредил об этом?

Город горел. Черный густой дым вздымался вверх по меньшей мере над дюжиной кварталов, которые могла видеть Мейлин. Академия, где она училась, была объята пламенем! Это старинное здание стояло здесь многие века. Все предки Мейлин были в числе ее учеников, а теперь дом обрушился на ее глазах. Яростные стычки велись на улицах тут и там, куда ни посмотри. Мейлин вытянула шею, чтобы разглядеть остальное, – увы, бо2льшая часть разворачивающихся действий происходила за зданиями и деревьями.

Сердце Мейлин сжалось, когда она взглянула на мужественное лицо отца. Она догадывалась, что он потрясен увиденным, хотя отец тщательно скрывал это. Те, кто не знали его близко, никогда бы не поняли, насколько он шокирован происходящим.

Отец протянул руку, чтобы взять подзорную трубу. Поднеся ее к глазам, он внимательно и долго осматривал границы города за пределами городской стены, а затем снова переключился на то, что происходило внизу.

– Так много духов зверей, – прошептал он.

Генерал Чин наблюдал в свой бинокль.

– Беспрецедентно. Подобной армии не было со времен…

– Пожирателя, – закончил вместо него отец.

Мейлин зажмурилась. Пожиратель считался легендой из прошлого, чудовищем из детских сказок. Почему отец вдруг вспомнил о нем в такой момент?

– Откуда все они взялись? – спросил Шеу. – Как такая армия могла пройти сквозь Стены Цонга так, что ни один дозорный ее не заметил?

Мейлин посмотрела на отца. Ей хотелось задать тот же вопрос.

– На них нет военной формы, – сказал отец. – Это не было обычным нападением. Они, должно быть, съезжались сюда тайно, возможно даже не один год. Многие из них выглядят как цонгезцы, хотя не все. Это заставляет меня предположить, что в тылу их тоже поддерживали. Я бы сказал, что нападение подобного масштаба невозможно, но, тем не менее, оно состоялось! Силы Цонга сконцентрированы далеко отсюда, вдоль внешней Стены. Множество соединений сейчас направляются к Шар Ливао. Но, очевидно, там была всего лишь диверсия.

– Что нам делать? – спросил генерал Чин.

– Мы исполним свой долг, – проговорил генерал Тенг и добавил громче: – Оставьте нас.

Солдаты покинули наблюдательную террасу. Шеу взял Ленори под руку и также собрался уйти.

– Зеленые Мантии, вас это не касалось, – тихо прорычал генерал Тенг.

Он не отпускал плечо Мейлин, и она поняла, что также должна остаться.

Шеу и Ленори подошли ближе. Мейлин смотрела на отца, и ей было не по себе от выражения его лица. Она постаралась подавить охвативший ее страх.

– Джано Рион падет, – прямо объявил отец. – У нас здесь не хватит солдат для сопротивления. Ленори, по твоим словам, Мейлин призвала саму Джи, оживший символ Цонга. Что это значит? Каковы твои предположения?

– Я хочу отвезти ее к нашему предводителю, – сказала Ленори. – Джи не первая из Четверки Павших, вернувшихся за последние недели. Война разворачивается во всем Эрдасе. Мы считаем, что нужно объединить Четырех Павших и вступить в бой. Это наш единственный шанс.

Мейлин почувствовала, как пальцы крепко стиснули ее плечо. Отец лишь кивнул:

– Так тому и быть. Ленори, забирай мою дочь. Сейчас ей здесь не место. Шеу, пожалуйста, проследи, чтобы они беспрепятственно добрались в порт Цин Као Дай и сели на корабль.

Шеу прижал кулак к груди и склонил голову:

– Это будет для меня честью.

– Отец, я не хочу уезжать! – воскликнула Мейлин. – Позволь мне отстаться с тобой. Пожалуйста, позволь мне защищать наш дом!

– Это небезопасно для тебя.

– Разве есть для меня более безопасное место, чем рядом с самым великим генералом во всем Эрдасе?

– К тому же, – продолжил он, поднимая руку, чтобы прервать ее, – у тебя могут быть крайне важные задачи где-то еще.

Он наклонился и посмотрел прямо в глаза дочери:

– Мейлин, отправляйся к предводителю Зеленых Мантий. Выслушай его. Если в словах его будет смысл и то, что он предложит, покажется тебе верным, окажи ему помощь, как того потребует долг. Если нет, выбери лучший путь. В любом случае не забывай, кто ты и откуда.

– Но…

Генерал Тенг покачал головой:

– Такова моя воля.

Мейлин поняла: разговор окончен. Ее судьба решена. От горячих слез жгло глаза. Она посмотрела на армию, защищающую ее дом, затем вниз – на разрушающих все на своем пути предателей, которые уже заняли парадную площадь. Как она может бежать, оставляя отца в такой страшной опасности, когда его армия разделена и уже наполовину повержена?

Мейлин взглянула на Джи. Панда тоже посмотрела на нее с пониманием и будто бы с сожалением. Неужели Мейлин показалось, что она видит сочувствие в этих проницательных глазах? Мейлин уставилась в землю. Ей не нужно было понимание. Ей нужна была сила. А с этой пандой не только не прибавилось возможности улучшить мастерство ведения боя, из-за нее Зеленые Мантии уводили Мейлин. Из дома. От отца.

Из лестничного колодца послышался шум. Раненый солдат, пошатываясь, показался на ступенях:

– Они идут сюда! Их слишком много!

Генерал Тенг кивнул:

– Удерживай их, сколько сможешь.

Солдат повернулся и, припадая на одну ногу, заторопился вниз по лестнице. Послышался лязг оружия. Завыло животное. Направляясь за ним, генерал Чин поднял меч.

Отец Мейлин потянул рычаги, которые опускали подъемник, затем жестом указал в сторону подвесной лестницы, которая уходила вглубь шахты.

– Полезай в первый попавшийся тоннель. Это позволит тебе ускользнуть от повстанцев. Выбирайся из города.

Мейлин не скрывала тревоги:

– А как же…

Отец резко махнул рукой, заставив дочь замолчать.

– Как только я и генерал Чин убедимся, что вы добрались до тоннеля, мы уйдем. – Он натужно улыбнулся дочери: – Я не позволю этому сброду схватить меня. Иди!

Спорить было некогда. Мейлин не станет позорить его непокорностью и мольбами.

Она посмотрела в его глаза:

– Как пожелаешь, отец.

Другие уже устремились вниз по подвесной лестнице. Мейлин была слегка удивлена, обнаружив, что панда Джи способна спускаться сама, без помощи. В тот момент, когда Мейлин поставила ногу на первую перекладину, генерал скрестил мечи с первым неприятелем. А перед тем как голова Мейлин скрылась в шахте, девочка увидела, как сверкают в воздухе мечи генерала Чина и ее отца, отбивающихся от множества врагов.

Мейлин не позволила себе ни крика, ни всхлипа. Если ли бы враги заметили, как она спускается, все усилия отца оказались бы тщетными. Возможно, ему все же удастся спастись. Он был хитрым человеком.

Когда Мейлин догнала остальных в узком тоннеле, она почти ничего не видела из-за слез. Взяв ее за руку, Шеу пошел вперед.

4

Эссикс

Роллан околачивался на углу возле аптеки, повернувшись спиной к двери. Вниз по мощеной улочке, между зданиями с закругленными фасадами и стенами, покрытыми толстым слоем штукатурки, караулили Умник и Рыжий. Роллан попытался глазами показать, чтобы они не привлекали к нему внимания. Приятели поняли и отвернулись в другую сторону.

Мальчишка остался сиротой в пять лет и знал: чтобы выжить, надо воровать. И все-таки по возможности он старался этого не делать. Роллан знал массу хитроумных способов как раздобыть объедки и ненужную одежду. К примеру, ему ничего не стоило попросить остатки обеда, когда было очевидно, что эти блюда доедать не будут. Для людей с деньгами эти крохи ничего не значили. И это было всего лишь утилизацией отходов, а вовсе не воровством.

Увы, сейчас его проблему было не решить попрошайничеством. В отбросах и мусоре такую вещь, как экстракт ивы, не найти. Он был слишком ценным. У Роллана и беспризорников раньше было немного экстракта благодаря Клешне, но теперь запасы кончились.

У Крота началась ужасная лихорадка, а они растратили ценное лекарство на менее серьезные болезни. Знали бы, что такое случится, обязательно припасли бы хоть чуть-чуть, а теперь уже поздно.

Они не попали бы в такую передрягу, если бы Клешню не арестовали. У этого мальчишки имелся настоящий дар воровать в магазинах, и жизнь была бы гораздо проще, будь он рядом. Но Клешня пожадничал и начал охотиться за дорогими вещицами. Полиция поймала его и посадила под замок.

Роллан мельком взглянул через плечо на аптеку. Как у большинства городских лавок, на вывеске над входной дверью красовался герб с ястребом Эссикс, Верховным Животным Амайи.

Кроту действительно нужна была помощь. Он весь пылал от высокой температуры, и ему становилось только хуже. Без лекарства он мог умереть. Скрестив руки, Роллан хмуро рассматривал землю. Воровать он не любил, но вовсе не из-за глубокого уважения к закону. Множество богачей Конкорбы сколотили состояние, шагая по спинам бедняков, забирая всё, что попадалось, у тех, у кого и так почти ничего не было, а закон такую систему защищал. Просто воровать было слишком рискованно. Если ребята попадались, стянув даже какую-нибудь мелочь, наказывали их жестоко, особенно тех, кто был постарше. Роллан жил по собственному закону, который гласил: редко или никогда не красть у бедных, никогда – у больных и немощных, и всегда сначала попробовать найти другой выход.

За такое отвращение к воровству другие мальчишки подтрунивали над Ролланом. Они попытались прозвать его Законником, но Роллан отчаянно этой кличке сопротивлялся. На самом деле он и на другие не очень-то отзывался, а потому ни одно прозвище к Роллану не приклеилось, чем он от остальных и отличался.

Но как бы Роллан ни относился к воровству, что-то стащить у аптекаря будет трудно. Репутация у того была прескверная. Работники его смотрели в оба и чуть что – сдавали нарушителей спокойствия в полицию. Роллан всех отговаривал от похода за экстрактом. Клешня, конечно, справился бы, а у всех остальных и толики его сноровки не наберется.

Роллан не чурался попросить о помощи. И подавали ему хорошо. Некоторые пекарни и постоялые дворы без проблем отдавали черствый хлеб и другие продукты, на которые не нашлось спроса. Но времена были тяжелыми и становились все труднее. Амайя была молодым континентом, бо2льшая часть которого оставалась неосвоенной, и даже в таком крупном городе, как Конкорба, в неурожайные годы или во времена, когда пираты не давали покоя купцам, очень скоро каждому приходилось затягивать пояс. А тем, кто находился внизу иерархической лестницы, было хуже всего.

Милостыней насобирать достаточно денег для покупки экстракта Роллан не успеет. Он решил, что украдет лекарство, если сможет, – в конце концов, жизнь друга важнее всяких правил. Но, изучив аптеку со всех сторон, Роллан перестал верить в успех и теперь решал, стоит ли рисковать.

Роллан просил о помощи везде, где это имело смысл. Вот только у аптекаря не просил. И хотя такой вариант казался маловероятным, все же он может принести больше пользы, чем остальные. Убеждая себя в этом, Роллан вошел вовнутрь.

За прилавком стоял аптекарь в белом фартуке, Эллой Вальдес. У него были короткие, но пышные седые баки и залысины на голове. Глаза аптекаря остановились на Роллане – обычное дело, если он заходил в какую-нибудь лавку. Даже в лучшей своей одежде Роллан выглядел слишком юным и слишком грязным.

Мальчик направился прямо к аптекарю.

– Добрый день, господин Вальдес, – Роллан улыбнулся так широко, как только мог.

Он знал, что был очень даже симпатичным со своими темными взъерошенными волосами и смуглой загорелой кожей, но, увы, из-за глубоко въевшейся грязи это не всегда замечали.

– Здравствуй, мальчик, – ответил мужчина, подозрительно присматриваясь к вошедшему. – Могу я тебе помочь?

– Не столько мне, сколько моему другу, – ответил Роллан. – У него уже третий день ужасная лихорадка, и она становится сильнее. Я сирота, он – тоже. Другу нужен экстракт ивы. У меня нет денег, но я готов усердно поработать, помочь вам прибраться. Я сделаю все, что вам нужно.

Господин Вальдес надел на лицо выражение «Жаль-но-я-не-смогу-тебе-помочь», которое Роллану так часто доводилось видеть.

– Это дорогое лекарство, а сейчас его очень мало осталось. Оттого оно стало еще дороже.

– Я буду работать много, – предложил Роллан.

Господин Вальдес шумно вздохнул:

– Ты же знаешь, какие сейчас времена. У меня уже есть двое помощников, и они выполняют всю работу. Других заданий у меня нет, к тому же множество квалифицированных людей ждут, когда освободится место. Так что извини.

Щеки Роллана пылали от стыда, но он должен был помочь Кроту.

– Возможно, вы сможете что-то придумать, чтобы помочь ребенку не умереть?

– Ты хочешь милостыни, – с понимающим видом сказал господин Вальдес. – Боюсь, я придерживаюсь строгой политики не давать никаких подаяний. Лекарства стоят денег. Если бы твой друг был единственным в городе, кто не может заплатить, я, конечно же, помог бы. Но людей, которым что-то сильно надо, а денег на это нет, тысячи. Если я дам лекарство бесплатно тебе, мне и всем другим придется его дать. Так я разорюсь за неделю.

– Я никому никогда не скажу, откуда я его взял, – пообещал Роллан. – Вы, вероятно, не сможете помочь каждому, но вы можете помочь моему другу. Пожалуйста, господин Вальдес. У него никого нет.

– Такие секреты, как экстракт ивы, полученный задаром, сложно утаить, – сказал аптекарь. – Вдобавок то, что ты говоришь, может быть правдой, а может и не быть. Как прикажешь мне разобраться, правда это или ложь? Нет, я не смогу помочь тебе. Всего хорошего.

Затея провалилась. Что еще оставалось делать? Если теперь Роллан вернется в аптеку, господин Вальдес будет следить за каждым его движением. Получается, что даже украсть экстракт стало невозможным.

– Как вы чувствовали бы себя, если бы были совсем один, без крова над головой, больной, вам некуда было бы идти и никому до вас не было бы дела?

– Именно поэтому я не живу на улице, – с важным видом произнес господин Вальдес. – Именно поэтому я много трудился, чтобы достичь нынешнего достойного положения, и не собираюсь его потерять. И я не обязан обеспечивать какого-то беспризорника всем, что ему нужно.

– Тяжелая работа не всегда позволяет выбраться с улицы, – сказал Роллан, чувствуя все большее разочарование. – И это вовсе не гарантия, что вы там никогда не окажетесь. А что, если ваша лавка сгорит?

Господин Вальдес сузил глаза:

– Это угроза?

Роллан поднял обе руки:

– Нет! Я просто имел в виду, что несчастья могут произойти где угодно.

– Альдо! – громко позвал господин Вальдес. – Помоги этому молодому человеку найти выход.

Дело было проиграно. Роллан решил: пресмыкаться перед аптекарем он больше не станет.

– Вы бессердечный человек. Надеюсь, вы тоже заболеете чем-то, от чего не будет лекарств. И я говорю не о старости.

Здоровенный детина с закатанными рукавами, обнажающими крупные волосатые руки, вышел из подсобки и вразвалку направился к Роллану. И в этот момент позади него Умник юркнул за прилавок аптекаря.

Как Умник туда пробрался? Через заднюю дверь? О чем он думал? Умником его прозвали в шутку, а не за светлую голову. Да ведь сейчас их обоих поймают!

Роллан старался не смотреть на друга, вместо этого наблюдая, как к нему приближается Альдо.

– Ты тупой?! – рявкнул Альдо. – Марш отсюда!

Роллан попятился к двери, стараясь делать это помедленнее. Отсюда надо было срочно убираться, но если он убежит, Умника наверняка повяжут.

Альдо был уже рядом. Он грубо схватил Роллана за шкирку и потянул к выходу.

– И чтоб мы тебя здесь больше не видели, – предупредил здоровяк.

– Альдо! – вскричал господин Вальдес.

Оглянувшись, Роллан увидел, как Умник припустил к задней двери аптеки.

– Этот вор забрал упаковку ивового экстракта! – во весь голос завопил господин Вальдес. – Сантос!

Альдо потащил Роллана обратно к подсобке.

– Верни обратно или твой дружок получит по заслугам! – закричал здоровяк.

Умник даже не обернулся. К тому моменту, как Альдо добежал до задней двери, того и след простыл.

– Сантос! – кричал аптекарь, подбегая к ним. – Где Сантос?

– Вы ж его по делу отправили, помните? – сказал Альдо.

Господин Вальдес в бешенстве посмотрел на Роллана:

– Ты развел всю эту болтовню об отработке долга лишь затем, чтобы твой сообщник сюда пробрался! Это подлость даже для такого отброса, как ты!

– Он сделал это сам по себе, – возразил Роллан.

– Да ладно, парень, – усмехнулся Альдо. – Ты помог украсть товар, и тебе придется за это отсидеть.

Роллан пнул Альдо в колено, но здоровяк и глазом не моргнул. Мальчик почувствовал тяжелую руку на своей шее.

– Твоя следующая встреча будет с полицией, – сказал господин Вальдес.

Роллан знал, что спорить бесполезно. Ладно, по крайней мере, Крот получит свое лекарство.

Тюремные камеры находились в подвале здания Главного управления городской полиции. На сырых стенах пышным цветом разрослась плесень, бесцветный каменный пол закрывала прелая солома. Камеры разделяли железные решетки, и заключенные могли видеть друг друга. Роллан сел на прогнившую подстилку из ивовых прутьев. В трех соседних камерах сидели мужчины. Один был тощим и болезненным на вид, другой спал, когда привели Роллана, а третий был из того сорта людей, которых Роллан предпочитал избегать. Наверняка его посадили сюда за что-то серьезное.

Охранник сообщил Роллану, что завтра он предстанет перед судом. Мальчик был достаточно юным, и, скорее всего, его отправят обратно в приют. От этой мысли Роллан вздрогнул. Места хуже приюта для сирот в Конкорбе не было. Его начальник жил хорошо, потому что кормил детей такими крохами, которых хватало только чтобы не умереть с голода. Он заставлял воспитанников работать, как рабов, одевал, как нищих, и никогда не тратил деньги на такие «ненужные вещи», как лекарства. Роллан сбежал оттуда не просто так. Возможно, лучше было оставаться в тюрьме.

Раскрылась дверь, на лестнице послышались шаги. Новенького привели?

Роллан привстал, чтобы рассмотреть получше. Нет, тюремщик был один. Тучный, небритый, он держал в руках книгу учета.

Тюремщик подошел к камере Роллана:

– Сколько тебе лет?

Вопрос простой или с подвохом? Выгоднее будет казаться старше или младше? Роллан не был уверен, поэтому ответил честно:

– Мне будет двенадцать в следующем месяце.

Мужчина сделал пометку.

– Ты – сирота.

– На самом деле я – принц. Просто потерялся. Если вы отвезете меня обратно в Эвру, мой отец вознаградит вас.

– Когда ты сбежал из приюта?

Роллан подумал над вопросом и решил, что нет смысла увиливать.

– Мне было девять.

– Ты свой Нектар пил?

Вопрос, мягко говоря, удивил Роллана.

– Нет.

– Ты знаешь, что происходит, если ты не выпьешь Нектар вовремя?

– Связь может возникнуть сама собой.

– Верно. И не пить Нектар в течение трех месяцев после одиннадцатилетия – это нарушение правил нашего города.

– Хорошо, что я уже за решеткой. Хотите совет? Вам, ребята, надо принять закон, который запретит одиннадцатилеткам умирать, потому что у них нет лекарств!

Тюремщик фыркнул:

– Это не игра, мальчик.

– А разве похоже на то, что я играю? – сказал Роллан. – Вы когда-нибудь играли в «умри-один-от-лихорадки-потому-что-кора-ивы-стоит-слишком-дорого»? Послушайте, просто добавьте невыпитый Нектар к моему списку обвинений. И кстати, пометьте, что мне его никто не предлагал.

– Полиция дает выпить Нектар всем детям, которые этого еще не делали.

– Да вам, ребята, надо выдать медали, и побольше, – сказал Роллан.

Тюремщик поднял указательный палец:

– Если у тебя есть потенциал для того, чтобы призвать дух зверя, это случится само собой в двенадцати– или тринадцатилетнем возрасте. Но знаешь ли ты, что может с тобой произойти без Нектара? Связь как азартная игра. Кого-то сводит с ума, кого-то доводит до болезни, другие умирают на месте. Ну а с остальными все в порядке.

– Но с Нектаром-то все всегда нормально, – сказал Роллан.

– Великие звери, возможно, не многое сделали для нас за последнее время, но мы всегда будет признательны Нинани за Нектар. Однако для того, чтобы получить от него пользу, его надо попробовать.

Роллан запыхтел:

– Каковы шансы, что я призову дух зверя? Один к ста? Меньше?

Тюремщик не ответил.

– Я знаю одну девушку из Зеленых Мантий, которая заботится о сиротах. Скоро пришлю ее сюда.

Тюремщик развернулся и зашагал вверх по ступеням. Роллан потянулся, высоко вскинув руки.

– Не ожидал сегодня представления, – сказал тощий человек в дальней камере. – И кого, на твой взгляд, ты призовешь?

– Никого, – ответил Роллан.

– Я тоже так думал, – сказал тощий. – И ошибся. Я призвал ежа.

– Ты из Зеленых Мантий? – удивился Роллан.

Тощий человек громко расхохотался. Глаза его были пустыми, вид – изможденным.

– Разве ты видишь хоть какую-нибудь мантию на мне? Мое животное убили. Когда его не стало, я… Лучше б мне ногу или руку вместо этого отрезали.

Через час или два тюремщик вернулся с двумя полицейскими в форме и девушкой среднего роста в зеленой мантии с добрым, но некрасивым лицом. Ей не было и двадцати.

Тюремщик отпер дверь камеры и жестом велел Роллану выйти. Один из полицейских держал в руках клетку, в которой сидела крыса.

Выходя из камеры, Роллан кивнул на крысу:

– Это шутка?

– Говорят, людям проще установить связь, если рядом есть животные, – сказал полицейский с насмешливой улыбкой. – Мы поймали эту крысу пару лет назад. Теперь она наш талисман.

– Очень смешно, – сердито сказал Роллан. – Может, нам еще на пауков поохотиться? Или на тараканов?

– Люди не устанавливают связь с насекомыми, – успокоила его девушка в зеленой мантии. – Хотя было несколько прецедентов, когда призывали паукообразных.

– Ставлю медную монету на то, что он ничего не призовет! – крикнул беспокойный арестант. Он похлопал по карманам: – Погодите, ставлю две монеты.

Он просунул медяки через прутья наружу.

– Кто хочет со мной поспорить?

Желающих не нашлось.

– Может, уже сделаем это? – предложил Роллан, прерывая неловкое молчание.

Для некоторых детей церемония призыва была чем-то особенным. Они наряжались, приглашали родителей, зрителей, им читали лекции, подавали закуски. Роллан же находился в грязной тюрьме с крысой и такими же заключенными, как он сам. Ему просто хотелось с этим покончить.

Женщина в зеленой мантии достала флягу, сняла крышку и протянула ее Роллану:

– Достаточно одного глотка.

– Вот это речь, – сказал Роллан, принимая флягу из ее рук. – Твои таланты пропадут даром в сырых подземельях. Ты должна подумать о карьере.

Он сделал маленький глоток.

В одном ресторане Роллану иногда давали сладкий тост с корицей, его любимое угощение. Нектар на вкус был похож на него, разве что жидкий.

Роллан вытер губы. Когда Зеленая Мантия сделала шаг вперед, чтобы забрать флягу, Роллан качнулся. По его телу пронеслись искры.

В чем дело? Он протянул флягу, но его рука тряслась. Зеленая Мантия взяла сосуд, и Роллан упал на колени.

– Что со мной? – пробормотал заплетающимся языком Роллан.

Грохот прокатился по всей тюрьме. В помещении потемнело. Или просто потемнело в глазах? Ослепительный свет вспыхнул на секунду и исчез.

В помещении появился ястреб, крупный и сильный, с коричневато-золотистыми перьями и белыми пятнышками на груди. Хлопая крыльями, хищная птица вспрыгнула на плечо Роллана. Когда когти вонзились в кожу мальчика, ощущение покалывания во всем теле прекратилось. Все ошарашенно уставились на Роллана.

На мгновение зрение его стало необычайно острым. Он смог даже разглядеть пористую поверхность камня на полу и стенах. Обнаружил паука, прячущегося в тонкой паутине в верхнем углу, и с аномальной ясностью почувствовал испуг окружавших его людей. А затем так же внезапно все стало обыкновенным.

– Это ястреб! – поразилась Зеленая Мантия. – Кречет… с янтарными глазами!

– Самка ястреба, – уточнил Роллан. – Это девочка.

– Откуда ты это знаешь? – спросил тюремщик.

Роллан подумал немного:

– Знаю и все.

– Да, это и должна быть самка, – прошептала Зеленая Мантия. И будто бы выйдя из транса, девушка изучающе посмотрела на Роллана: – Как это возможно? Кто ты?

– Обычный беспризорник, – пожал плечами Роллан.

– Должно быть что-то еще, кроме этого, – тихо сказала она больше самой себе, чем кому-то.

– Ну, еще я преступник, – предложил Роллан. – Худший из преступников на самом деле.

– Почему это? – спросила Зеленая Мантия.

– Потому что попался, – ответил ей Роллан.

Зеленая Мантия повернулась к тюремщику:

– Верните его обратно в камеру. Я скоро вернусь.

– И птицу тоже? – решил уточнить тюремщик.

– Конечно, – ответила Зеленая Мантия. – Это дух его зверя.

– Думаю, сегодня мне повезло, – промямлил жалкий арестант. – Никто не стал со мной спорить, и мои медяки остались при мне.

Довольно скоро тюремщик привел к камере Роллана мужчину. Незнакомец был похож на какого-нибудь иностранного лорда. На нем были высокие сапоги, кожаные перчатки и вышитый синий плащ, который, как подумал Роллан, стоил больше упряжки лошадей. Кроме того, он был при шпаге с разукрашенной рукоятью. Мужчина с аккуратной стриженой бородкой посмотрел на Роллана с интересом.

– Ты бы хотел отсюда выбраться, Роллан? – спросил незнакомец.

– Я бы с удовольствием избавился от чесоточной подстилки и черной дряни, которая сыплется с решеток, – произнес Роллан. – Иногда мы не ценим то, что имеем, пока это не потеряем.

Незнакомец улыбнулся, но в его улыбке таилась издевка.

– А почему на вас не зеленая мантия? – просил Роллан.

– Мое имя герцог Зериф, – ответил мужчина. – Я работаю с Зелеными Мантиями, но я не из их числа. Они посылают меня на помощь в случаях, подобных твоему.

– Случаях, подобных моему?

Зериф взглянул на тюремщика:

– Будет лучше, если мы поговорим один на один. Я внес за тебя залог.

– Ничего не имею против, – сказал Роллан.

Тюремщик открыл дверь камеры. Роллан шагнул из нее с птицей на плече и, не взглянув на других заключенных, молча двинулся вслед за Зерифом. Что нужно этому парню?

Когда они вышли на улицу, Зериф внимательно осмотрел Роллана:

– Необычная птица.

– Спасибо, – буркнул Роллан. – Что теперь?

– Сегодня у тебя начинается новая жизнь, – важно проговорил Зериф. – Нам нужно многое обсудить.

– Залог – это еще не помилование. Как насчет господина Вальдеса?

– Обвинения будут сняты. Я об этом позабочусь.

Роллан чуть заметно кивнул:

– Как насчет той девушки, что дала мне Нектар? Где она?

По лицу Зерифа снова скользнула высокомерная усмешка.

– Эти вопросы выше ее полномочий. Она больше не будет тобой заниматься. Пойдем.

Ястреб больно впился когтями в плечо Роллана и отпустил. Несмотря на вес птицы, Роллан почти забыл о ее присутствии. Что-то странное было в том, что когти сжались именно в тот самый момент, когда Зериф говорил о девушке, и в том, как он о ней говорил. Роллану стало не по себе.

– С ней все в порядке?

В улыбке Зерифа появился намек на изумление или это мальчику показалось?

– Уверен, с ней все в порядке.

Он лгал, и Роллан понял это. Странно, но Зериф словно зауважал его оттого, что Роллан стал его подозревать. Мальчик почувствовал тревожную уверенность – Зериф что-то сделал Зеленой Мантии. И вообще, кто он, этот парень?

Зериф торопливо повел их по улице.

– Куда мы идем? – спросил Роллан.

– В какое-нибудь укромное место, где мы сможем можно спокойно поговорить. Затем подальше отсюда, если не возражаешь. Ты когда-нибудь хотел увидеть мир? Эта птица – твой билет.

Ястреб закричал так пронзительно и громко, что у Роллана даже заложило уши. Глаза Зерифа заметались между птицей и Ролланом, и мужчина перестал так широко улыбаться.

– Ты ей точно не нравишься, – отметил Роллан.

– Она просто пробует голос, – возразил Зериф. – Я не причиню тебе вреда.

Роллан готов был поспорить на две медные монеты, что тот снова лжет. Его ответ прозвучал почти мягко, но Зериф определенно притворялся. И к тому же у него была большая шпага.

– Ой, что это там тетка делает? – воскликнул Роллан, показывая пальцем на другую сторону улицы.

Как только Зериф обернулся туда, куда указывал мальчик, тот кинулся наутек. Он свернул в переулок, который они только что прошли, и побежал со всег ног. Добежав до переулка, Роллан оглянулся. Зериф мчался за ним, и синий плащ развевался за спиной преследователя. На бегу он резко дернул рукав вверх, и отметка на его руке вспыхнула. Существо, похожее на собаку, бросилось бежать, едва приземлившись.

Зря Роллан понадеялся, что этот надменный незнакомец не станет опускаться до погони. Он ошибся. Однако появившийся шакал доказал, что Зериф действительно был одним из Отмеченных. Но даже если он и принадлежал к Зеленым Мантиям, все равно Роллан не доверял ему, и птица тоже. От него надо было смыться как можно скорее.

Роллан не раз уже убегал по переулкам. Он летел вперед что было мочи, опрокидывая ящики и мусорные баки перед своими преследователями. Несмотря на все старания, мальчик слышал, что его догоняют. Мысли о клыках шакала и дорогой шпаге Зерифа заставляли его бежать быстрее.

Завернув за угол, Роллан бросился в другой переулок. Он юркнул мимо какой-то двери, даже не пытаясь толкнуть ее. Она может быть заперта или те, кто за ней, помогать ему не станут. Роллан назубок выучил жестокую правду жизни – у сироты в бегах друзей мало. Он быстро глянул вверх, пытаясь увидеть, как забраться на крыши, но на глаза ничего подходящего не попалось. Зериф и шакал продолжали настигать.

Впереди слева Роллан увидел между домами забор, подскочил и, уцепившись за верхушку ограждения, перекинул через него ногу.

Рыча, шакал прыгнул и цапнул Роллана за ту ногу, что еще оставалась по эту сторону ограды. Зубы разодрали штанину и оцарапали кожу.

– Спускайся оттуда! – приказал Зериф, приближаясь со шпагой наперевес.

Роллан спрыгнул с ограды и упал на заросший сорняками участок, в углу которого стояла лачуга. Мужчина в лохмотьях недружелюбно зыркнул из своей хибары. Вскочив на ноги, Роллан помчался через участок. Подбегая к противоположному забору, Роллан обернулся. Шакал несся за ним, но Зерифа видно не было. Он перебросил свой дух животного через ограду?

Роллан оглянулся, пытаясь найти под ногами что-нибудь, что сгодится в качестве оружия, но ничего подходящего не оказалось. Шакал приближался. Роллан понимал, что ему вряд ли удастся опередить зверя и когда он будет перелезать через забор, шакал наверняка нападет.

Добежав до ограды, Роллан подпрыгнул и ухватился обеими руками за верхушку, будто бы собирался залезть на нее, затем обернулся и ударил ногой подпрыгнувшего за ним шакала прямо в морду. Удар оказался точным, и зверь с визгом рухнул на землю. Роллан успел перебраться через забор прежде, чем животное пришло в себя.

Улица, на которую Роллан приземлился, была шире. Пока он решал, в какую сторону бежать дальше, из-за угла выскочил мчавшийся нечеловечески быстро Зериф. Ничего себе скорость! Роллану и вполовину того не разогнаться. Зериф успел одолеть больше половины квартала, пока Роллан перебегал один лишь участок.

Роллан слышал немало историй о том, что Отмеченные могут получать дополнительные силы благодаря своим связям с животными. И как сбежать от кого-то подобного? Роллан повернулся и бросился в противоположном от Зерифа направлении.

Свернув за угол, Роллан увидел впереди крупного человека в мантии насыщенного зеленого цвета. Тот сидел верхом на лосе. Выглядело это странно, но времени обдумывать, что и почему, не было. Лось на полном ходу приближался, и его рога были так велики, что в ширину простирались почти от одной стороны улочки до другой. Широкое, полное лицо седовласого наездника закрывала жесткая борода. Под его мантией позвякивала кольчуга.

– С дороги, мальчик! – взревел человек в зеленой мантии.

Отскочив в сторону, Роллан прижался к стене, и лось пронесся мимо. Мальчик услышал над головой резкий крик и скрежет когтей по металлу – это его птица села на крышу.

Зериф и его шакал показались из-за угла и резко затормозили при виде надвигающегося на них лося. Человек в зеленой мантии с боевым кличем поднял булаву. Зериф толкнул плечом первую попавшуюся дверь, возможно черный ход какой-то лавки, и ввалился вовнутрь.

Всадник задержался на секунду, будто решая, продолжить ли погоню, но потом направился обратно к Роллану.

– Как он тебе представился? – рявкнул мужчина.

– Тот парень? Зериф.

– Не соврал. Ты его знаешь?

– Я с ним только что познакомился. Он заплатил за меня залог в тюрьме.

Мужчина спешился:

– Что он тебе сказал?

– Не много, – ответил Роллан. – Хотел забрать меня отсюда.

– Думаю, да, – сказал мужчина. – Мы называем его Зериф Шакал из-за духа его зверя, хитрого существа, что водится в Нило. Зериф работает на нашего заклятого врага, Пожирателя.

– Пожирателя? – переспросил Роллан. Это казалось таким невероятным, что у него перехватило дыхание. – Вы не шутите? А вы кто?

– Я – Олван.

Роллан посмотрел на огромного лося и снова отступил назад. Не может быть. Это невозможно.

– Тот самый Олван? – спросил потрясенный Роллан, переходя на шепот.

– Если под «тем самым» ты имеешь в виду предводителя Зеленых Мантий всего мира, то да, тот самый Олван.

Ястреб крикнул и спикировал вниз, опустившись на плечо Роллана, который протянул руку и погладил перышки птицы.

Мальчик долго молчал и наконец сказал:

– Что-то вдруг все захотели быть моими друзьями. Вы оба так быстро объявились. Все из-за моего ястреба?

– Эта птица – не твой ястреб, сынок. Она – тот самый Ястреб. – Олван подождал, пока смысл слов дойдет до Роллана. – Ты призвал Эссикс обратно в этот мир.

5

Обучение

Абеке села на край пухового матраса. В ее комнате стоял резной письменный стол, изысканный диван, кресла с мягкими подушками и зеркало в раме, которая, как подумала Абеке, могла быть из настоящего золота, – и все это было предоставлено в ее личное распоряжение. Все, с кем она встречалась, обращались с ней уважительно, а слуга приносил вкусные блюда. Леопард Абеке превратил ее в королевскую особу.

Комната слегка покачивалась из стороны в сторону. Трудно поверить, что такая роскошь может быть на корабле! Если бы Абеке не увидела этого собственными глазами, ни за что бы не поверила. Она была признательна за обходительное обращение, но в этой изысканной комнате Абеке было неуютно. Здесь все было не так, как дома. Не было знакомых лиц и привычных мест.

Зериф не отправился вместе с ней в путешествие по морю. В порту он объяснил, что ему нужно ехать в какое-то другое место по срочному делу, и поручил чужестранцу, парню по имени Шейн, заботу об Абеке. После того как она потеряла все, расставаться снова было больно.

Еще не прошло и недели с того момента, как Зериф убедил ее отца, что Абеке надо покинуть Окаихи не просто ради собственной безопасности, но ради блага деревни. Пожало согласился быстро. В глубине души Абеке жалела, что отец не противился этому решению дольше. В голове то и дело возникал вопрос: сдался бы он так же легко, если бы речь шла о Соаме. С одобрения отца Зериф тайно увез Абеке и Уразу в ту же ночь.

Абеке сожалела о том, что, прежде чем уехать, так и не поговорила с Чинве. Та ведь подумала, что Абеке станет новой Заклинательницей Дождя, которая была так необходима деревне. Торопясь последовать совету Зерифа, Абеке совсем об этом не подумала. А что, если из-за ее отсутствия продолжится засуха? Что, если она отказалась от своей судьбы? Вдруг она упустила последний шанс найти наконец свое место в жизни?

На борту корабля было комфортно, но все же Абеке отчаянно скучала по сестре и отцу. Дома им хватало одной комнаты на всех. У них были общие дела по хозяйству, они вместе ели, и Абеке привыкла засыпать под храп отца.

А на корабле Абеке вообще не могла заснуть. Все было чужим. Поначалу ее окружало слишком много нового и по дому скучать было некогда: восхитительная поездка в экипаже, шумный город, море – вода без конца и края, слишком соленая, чтобы пить; а затем корабль, большой настолько, что на нем уместились бы почти все жители деревни. И только после того, как подняли паруса, Абеке почувствовала беспокойство. Появилось время на размышления, время на ностальгию о прогулках в саванне, время для тоски по знакомым лицам.

По крайней мере, у нее была Ураза. Абеке чесала шею леопарда, и громадная кошка урчала, приятно щекоча вибрациями ладонь. Ураза не проявляла любовь как-то особо, но никогда не возражала против того, чтобы Абеке ее гладила.

В дверь постучали. Должно быть, пришел Шейн. Его присутствие было еще одной приятной частью путешествия. Он помогал Абеке понять, как улучшить связь с Уразой.

– Войдите, – сказала Абеке.

Шейн открыл дверь. Он был всего лишь на год старше Абеке, ему исполнилось двенадцать. Белокожий, но симпатичный. Абеке восхищало его крепкое телосложение и спокойная уверенность. Как и у Абеке, у Шейна был свой дух зверя – росомаха.

– Сходим в трюм? Ты готова? – спросил он.

– Я уже думала, что ты не придешь, – пожаловалась Абеке. – Не привыкла сидеть взаперти.

Шейн стоял в дверном проеме, выжидающе глядя на девочку.

– Трудно бросить все, что знакомо. Мне тоже пришлось уехать от родителей. Мой дядя помог мне в обучении, но его тоже теперь нет рядом.

– Моя мама умерла четыре года назад, – призналась Абеке. – Она была единственной, кто меня понимал. Отец и сестра… с ними все по-другому. Но я все равно по ним скучаю. Знаю, что они беспокоятся обо мне так же, как и я о них.

Выражение лица Шейна смягчилось.

– Здесь люди тоже заботятся о тебе, Абеке. Мы видим в тебе большой потенциал. У нас непростая судьба, и приходится искать семью там, где получится. У тебя есть дух зверя. Ты научишься находить в этом утешение. Пойдем.

Ураза последовала за ними. Когда они проходили мимо солдат и матросов, которые украдкой поглядывали на леопарда, Ураза двигалась с естественной грацией дикого хищника, и никто не хотел оказаться к ней слишком близко. Даже самые храбрые держались подальше, тогда как остальные старались и вовсе с ней не сталкиваться. Только через четыре дня в море Абеке начала спокойно относиться к подобному вниманию.

Шейн подготовил трюм под площадку для тренировок. Деревянные ящики, тюки и бочки были расставлены по бокам, формируя длинный открытый коридор. Там ребят никто не беспокоил.

– Ты разговаривала с Уразой? – спросил Шейн. – Показывала ей, что ты ее любишь?

– Да, – ответила Абеке.

– Любой дух зверя необычайно умен, – напомнил ей он. – А твой – намного умнее других зверей. Ураза не умеет разговаривать, но это совсем не значит, что она не понимает.

– Великие Животные умели разговаривать, – сказала Абеке, входя в дверь грузового трюма. – По крайней мере, в легендах.

– Когда Ураза была Великим Животным, она была крупнее лошади, – напомнил ей Шейн.

– Это значит, что моя Ураза еще маленькая? – спросила Абеке.

Мощный леопард точно не выглядел, как звереныш.

– Духи животных всегда появляются взрослыми, – ответил Шейн. – Трудно сказать, вырастет ли Ураза до таких размеров, какие были у нее когда-то. Со временем станет ясно.

Абеке повернулась лицом к Уразе. Леопард смотрел на нее умными фиолетовыми глазами.

– Ты можешь почувствовать ее настроение? – спросил Шейн.

– Не знаю, – присматриваясь, сказала Абеке. – Может быть, ей интересно?

– Похоже на то, – подтвердил Шейн. – Чем больше ты будешь заниматься, тем лучше ты станешь понимать ее эмоции. Это первый шаг к тому, чтобы брать у нее энергию, когда потребуется.

– А как вернуть ее в пассивное состояние?

Абеке всегда поражала способность Чинве превращать свою антилопу гну в тату на ноге.

– Это больше зависит от Уразы, чем от тебя, – ответил Шейн. – Ты должна завоевать ее доверие. Она входит в пассивное состояние добровольно, но не сможет появиться снова до тех пор, пока ты ее не выпустишь.

– Ты держишь свою росомаху в спящем состоянии? – спосила Абеке.

Однажды ей удалось уговорить Шейна, и он стыдливо показал татуировку на груди.

– Бо2льшую часть времени. Реннег великолепен в схватке, но с остальными не ладит. Когда Ураза согласится, тебе придется выбирать, где будет татуировка. Многие предпочитают руку или тыльную сторону кисти. Это удобно.

Абеке видела росомаху только один раз, когда они садились на корабль. Она была небольшой, но выглядела угрожающе.

Шейн взял короткую деревянную палку:

– Вчера мы достаточно постреляли из лука. У тебя хорошо получалось, но я не заметил, чтобы Ураза как-то помогала тебе делать это лучше. Я подумал, что сегодня надо попробовать что-нибудь более энергичное. Представим, что это нож. Тебе нужно всего лишь ударить меня им.

Он протянул Абеке палку. Девочка подошла к Уразе и опустилась на колени. Леопард развалился на полу, немного приподняв голову, и вяло помахивал хвостом. Абеке восхитилась совершенством пятнистой шкуры, черной обводкой вокруг живых глаз, силой мышц холеного тела.

Как такое мощное, дивное существо может быть ее партнером? Ураза смотрела на Абеке, не мигая.

Абеке осторожно прикоснулась к одной из лап Уразы:

– Мы теперь – команда. Нравится тебе или нет, мы обе теперь далеко от дома. По крайней мере, мы вместе. Вижу, что ты не в восторге от этого корабля. Я тоже. Но он просто перевозит нас туда, где мы снова сможем гулять. Ты мне правда нравишься – ты спокойная, не назойливая, и мы из одних и тех же мест. Я хочу научиться действовать вместе.

Ураза заурчала, и Абеке тоже задрожала внутри. Сработало ли воображение или они начали соединяться? Так точно и не скажешь. Абеке обернулась к Шейну.

– Начнем, как только будешь готова, – сказал он.

Абеке скользнула вперед, держа перед собой палку. Еще дома она временами пользовалась копьем и много упражнялась с луком. Но о том, как драться с ножом, она почти ничего не знала. От него, казалось, было мало толку в сражении с более крупным и опытным противником. Абеке ни за что не приблизилась бы открыто к кому-то вроде Шейна. На такого можно напасть только сзади, оставаясь незамеченной, – это единственный шанс. Абеке очень удивилась бы, если б узнала, что с ножом у нее гораздо больше возможностей победить. Но это была просто тренировка. Абеке надо будет сражаться, как говорил Шейн.

Может быть, что-то от хищника прибавит силы ее попыткам? Приблизившись, Абеке попробовала сделать быстрый выпад. Шейн извернулся, шлепнув ее по кисти. Три следующих выпада привели еще к трем шлепкам. Абеке не почувствовала помощи от Уразы.

– Это бессмысленно, – простонала Абеке, выходя из боевой стойки.

– Тебе просто надо…

Абеке бросилась вперед и с силой ударила, надеясь застигнуть Шейна врасплох. Он уклонился от ее атаки и схватил за кисть. Они боролись всего мновение. Абеке мысленно попросила Уразу помочь. Шейн выкрутил палку из рук Абеке и коснулся ею живота девочки.

– Хорошая попытка, – сказал он. – Ты почти поймала меня.

– В реальной жизни я бы никогда так на тебя не нападала, – ответила Абеке. – Я бы подкралась.

Шейн кивнул:

– Это было бы умнее, и это больше похоже на то, как охотился бы леопард. А давай так: я пойду в дальний угол трюма и повернусь к тебе спиной. И не буду оборачиваться, пока не услышу что-то подозрительное. Идет?

Абеке кивнула в ответ. В этой новой игре можно будет использовать уже проверенные способности.

Шейн вернул Абеке палку и побежал в другой конец помещения. Пригнувшись и выставив наготове воображаемый нож, Абеке начала на цыпочках продвигаться вперед. Шаг, еще один, она подходила все ближе.

– Ты еще стоишь? – спросил Шейн, не поворачиваясь к ней лицом. – Если нет, то у тебя получается неплохо. Если да, поторопись, мы не можем заниматься целый день.

Абеке сдержала улыбку, зная, что подкрадываться она умела хорошо. Было приятно услышать, что и Шейн признал это. Скользнув взглядом через плечо, Абеке увидела, что леопард наблюдает со всем вниманием, приняв более настороженную позу, чем раньше.

Дверь возле Шейна внезапно распахнулась, и на него набросился какой-то человек. Одетый в черное, с закрытым лицом, нападающий держал наготове кривую саблю. Шейн увернулся от обрушившейся на него сабли и сцепился с незваным гостем.

– Беги, Абеке! – выкрикнул Шейн. – Это ассасин. Зови капитана!

Ассасин был крупнее Шейна. Они начали драться за выпавшую саблю.

Абеке инстинктивно припала к полу в непривычной позе. Чужая энергия закипела в ее мышцах, погрузив в напряжение каждую клеточку тела. Она была готова выплеснуться в любой момент. Никогда еще ее ощущения не были такими острыми. Абеке услышала легкое потрескивание шпангоутов из-за того, что корабль чуть повернул вправо. Она чувствовала запах нападавшего взрослого мужчины и могла запросто различить, как пахнет он и как пахнет Шейн. Ее зрение тоже улучшилось, стало четче. Абеке даже не собиралась бежать за подмогой, как велел Шейн. Ее сердце переполнила смелость, и Абеке бросилась вперед.

И хотя до Шейна было несколько шагов, Абеке преодолела это расстояние в один прыжок. Со свистом рассекая воздух, она ногой ударила по руке нападающего. Тот рухнул на колени, выронив саблю, и она с грохотом упала на деревянный пол. Мужчина вскочил на ноги, нанося коварный удар снизу, от которого Абеке уклонилась, даже не задумавшись, почти инстиктивно. Убийца отступил на пару шагов и поднял руку, готовый к бою, другая его рука повисла как плеть.

Абеке выпрыгнула вперед и ударила его ногой по ребрам, несмотря на поставленный ассасином блок. Удар оказался такой силы, что ассасин отлетел к стене и упал лицом вниз.

Внутренние инстинкты требовали прикончить его, но, прежде чем Абеке напала снова, она почувствовала на своем плече твердую руку.

– Нет, Абеке! Хватит! Он не настоящий. Он притворялся.

Абеке вынырнула из своего измененного состояния и уставилась на Шейна:

– Не настоящий?

Ураза сердито зарычала – первое, что услышала Абеке от леопарда.

– Я хотел увидеть, как ты будешь действовать в экстремальных условиях, – пояснил Шейн. – Сработало, Абеке. Это было невероятно! Многие из Отмеченных тренируются всю жизнь и все равно не могут так же атаковать.

Дрожа от переполняющей ее энергии, Абеке изо всех сил попыталась успокоиться. Похвала не ускользнула от ее внимания, но ее было трудно принять сейчас, когда оказалось, что опасности не было.

– Ты получил настоящую реакцию при помощи хитрости, – сказала она. – То, что ты сделал с нами, было предательством.

– П-прости, – Шейн перестал улыбаться. Радостное возбуждение уступило место смущению. – Правда. Я пытался помочь. Это такая техника обучения. Я не знал, что ты так это воспримешь.

– Больше никогда так не поступай, – сказала Абеке, все еще пытаясь успокоиться, – иначе в следующий раз, когда ты попадешь в переделку, мы позволим напавшим делать с тобой все, что они захотят.

– Согласен, – Шейн запустил пятерню в волосы. – Ты права. Это было нечестно по отношению к тебе и Уразе. Больше не повторится.

Абеке почувствовала, что напряжение стало отступать. Она кивнула на упавшего ассасина:

– С ним все в порядке?

Шейн наклонился над мужчиной и пощупал пульс на шее.

– Без сознания. Жить будет. – Он покачал головой. – Честно, я и представить себе не мог, что у тебя получится вывести из строя взрослого, хорошо обученного соперника. Я позабочусь о нем. Дорогу до своей каюты ты знаешь.

Абеке отвернулась и обнаружила позади Уразу, приблизившуюся к ней совершенно бесшумно. Теперь не было и сомнений в том, что они понимают друг друга без слов. Абеке вытянула руку. Ураза прыгнула, Абеке обожгла яркая вспышка боли, и на ее руке появилась татуировка.

6

Башня рассвета

Роллан стоял, запрокинув голову и прикрыв ладонью глаза от солнца, и следил за полетом своего ястреба. Эссикс сделала два широких круга, взлетев выше самого высокого шпиля.

Трава доходила Роллану до колен. В Башне Рассвета были комнаты для обучения и просторные дворы, но Роллан предпочитал проводить время за стенами крепости. В самой крепости люди постоянно смотрели на него: одни с сомнением, другие с надеждой. И от того и от другого Роллану было не по себе. Вдобавок снаружи было красивее. Конкорбу окружал дикий пустырь, но и тот Роллан видел редко. В городе было несколько парков, участков, заросших сорняком, и грязные берега реки Сипимисс. Портовый город в основном жил торговлей. Роллан однажды случайно увидел фермерскую землю за пределами города, но и там не было ничего похожего: ни больших холмов, ни лесов, ни диких лугов.

Башня Рассвета представляла собой внушительное собрание громоздких строений, окруженных высокими стенами из тяжелого камня, но не была основным оплотом амайянских Зеленых Мантий. Она, скорее, играла роль их самого западного аванпоста в Северной Амайе. Дальше на запад простирались лишь дикие земли, где хозяйничали в основном звери и амайянские племена.

Роллан свистнул:

– Эссикс, ко мне!

Птица продолжала скользить, подхваченная воздушными потоками.

– Эссикс, сюда!

Ястреб лениво повернул на еще один круг.

– Спускайся! Неужели так трудно выполнить простые указания? Уверен, самый тупой ребенок может это сделать!

Неудачный ход. Эссикс теперь будто специально улетела еще дальше. Роллан вдохнул, пытаясь успокоиться. Он уже знал, что если сердито кричать на птицу, она может летать хоть целый день.

– Пожалуйста, Эссикс, – позвал он более вежливо. – Олван хочет, чтобы мы научились действовать как одно целое.

Ястреб сложил крылья и направился к Роллану. Тот вытянул руку, защищенную большой коричневой перчаткой – подарком Олвана. Упав камнем вниз, Эссикс в последний момент расправила крылья, чтобы замедлить снижение, и села на его предплечье.

– Хорошая девочка, – сказал Роллан, щекоча ее перышки. – Хочешь попробовать пассивное состояние, побыть немного татуировкой?

Роллану не нужно было знать птичий язык, чтобы понять, что ее пронзительный вскрик означал «исключено».

Роллан стиснул зубы, но продолжил ее гладить:

– Ну же, Эссикс. Ты же не хочешь, чтобы мы с тобой выглядели бесполезными, когда сюда прибудут другие. Давай покажем, что мы умеем.

Ястреб задрал голову и уставился на Роллана одним янтарным глазом. Его перья вздыбились, но птица больше не издала ни звука.

– Между прочим, ты тоже выглядишь не лучшим образом, – пробурчал Роллан.

Позади мальчика вострубил горн. Другой ответил ему. Зеленые Мантии в Башне Рассвета любили сообщать о своем прибытии и отбытии при помощи горнов.

– Это, вероятно, означает, что они уже тут, – сказал Роллан.

Эссикс вспрыгнула на его плечо.

Вчера Олван сообщил Роллану, что двое других Павших зверей направляются в Башню Рассвета вместе со своими людьми-партнерами. Олван пояснил, что после того, как они прибудут, Роллан узнает больше о том, что от него требуется. По неизвестной причине Олван не захотел объяснять все сразу.

Роллану было интересно, присягнули другие дети Зеленым Мантиям или нет. Олван сказал, что эта присяга – клятва всю жизнь защищать Эрдас и действовать вместе с другими Зелеными Мантиями. Взамен Роллан получит помощь в развитии связи с Эссикс, он получит цель и обязанности, к тому же он никогда больше не будет голодать, не останется без крова или товарищей.

Роллан сомневался, нужно ли ему это. Возвращение Четверки Павших вообще-то должно было значить что-то очень важное, но Олван не говорил, чем на самом деле они будут заниматься. Интересно, сколько, по мнению Олвана, Роллан еще станет ждать?

Теперь, когда Эссикс овободила Роллана от жизни в нищете, он был совсем не уверен, хочет ли связывать себя обещаниями. Ему никогда не нравилось выполнять приказы. Люди, у которых была власть, обычно ею злоупотребляли. Но с другой стороны, с Эссикс на плече неизвестно, есть ли у него выбор. Может быть, вступить в Зеленые Мантии и вправду будет лучше всего, особенно принимая в рассчет то, что за ним охотятся такие люди, как Зериф. Роллан не успел обдумать все свои альтернативы и поэтому не отказал Олвану, а попросил время на размышления. С того момента прошло уже три дня.

Когда Роллан брел по высокой траве к воротам Башни Рассвета, вдали показался суровый человек в зеленой мантии. Он ехал на крупной лошади. По одну сторону от него шла девочка, по другую – мальчик. Панда неторопливо переваливалась рядом с девочкой, а рядом с мальчиком трусил волк. Все они направлялись к Роллану, поэтому он прибавил шагу. Роллан понял, что панда и волк наверняка были Джи и Бригганом, тоже из Павших Животных.

Подъехав ближе, человек в зеленой мантии спешился, и Роллан рассмотрел его внимательнее. Мужчина принадлежал тому типу людей, каких Роллан, встречая на улицах Конкорбы, предпочитал обходить стороной.

У мальчика были светлые волосы, за его спиной развивалась зеленая мантия. Это значило, что он уже присягнул им на верность. И хотя для своих одиннадцати лет мальчик был вполне нормального роста, выглядел он младше. У мальчика было дружелюбное, открытое лицо, как у детей, которые еще не хлебнули настоящей жизни.

Девочка была необыкновенная. Роллан даже остановился, увидев ее сияющие глаза и робкую улыбку. Выражение ее лица чуть изменилось, и Роллан понял: она заметила, какое произвела на него впечатление, а, значит, робкая улыбка была лишь хитрым приемом. Судя по одежде и чертам лица, девочка была из Цонга, и это объясняло ее дух животного.

Роллан никогда не видел настоящей панды. Впрочем, волка тоже. Он и слышал-то об этих животных только от вдовы Ренаты, которая приходила в приют и читала детям книгу о Великих Животных, показывая картинки.

– Я Тарик, – сказал человек в зеленой мантии. – Полагаю, ты – Роллан?

– Я старался не высовываться, – сказал Роллан. – Откуда вы знаете? Из-за ястреба, не так ли?

– Мейлин, Конор, познакомьтесь с Ролланом, – сказал Тарик. – Он родился и вырос в Амайе. Так же как вы двое призвали Джи и Бриггана, он призвал Эссикс.

Волк вышел вперед, а ястреб слетел вниз и встал перед ним. Панда тоже приблизилась, и Эссикс негромко вскрикнула. Трое животных острожно изучали друг друга.

– Они помнят? – спросила Мейлин на общем языке.

У нее был приятный голос. Впрочем, как и внешность.

– Возможно, – сказал Тарик. – Трудно сказать точно, что они помнят из своих прошлых жизней. Многое на этом уровне пока может быть инстинктивным.

– А как насчет четвертого из Павших Животных? – спросил Роллан. – Уразы?

Тарик нахмурился:

– Кто-то добрался до Уразы и ее нового партнера раньше нас. Так же как Зериф пытался забрать тебя. Девочку зовут Абеке. Мы не знаем, где она сейчас, но будем искать, пока не найдем. Ленори считает, что Абеке и Ураза еще живы. Но разыскать их будет непросто.

– Вы нашли нас благодаря Ленори? – спросил Конор.

Тарик кивнул:

– Ленори – самая талантливая ясновидящая из всех Зеленых Мантий. Благодаря ее уникальному предсказанию мы были готовы к тому, что Четверка Павших вернется.

– Ее способности не так уж уникальны, – отметил Роллан. – Иначе как бы вас обошли с той девочкой из Нило?

– Если пока Ураза потеряна, – проговорила Мейлин, – мы трое должны представлять Четверку Павших. Теперь, когда мы собрались вместе, по-моему, наступило время объяснить нам, что происходит, не так ли?

– Вам все расскажет Олван, – сказал Тарик. – Как вы уже знаете, мы хотим, чтобы вы присоединились к Зеленым Мантиям и помогли сохранить Эрдас.

– Неужели от Пожирателя? – спросил Роллан, не скрывая скептицизма.

На мгновение им показалось, что Тарик испугался этого вопроса.

– Кто говорил о Пожирателе?

– Тот парень, которого я встретил, – сказал Роллан. – Он был верхом на лосе.

– Мы все еще до конца не уверены, против кого нам придется сражаться. Если это не сам Пожиратель, значит, кто-то очень на него похожий. Думаю, Олван совсем скоро вам объяснит, почему нам требуется ваша помощь. А пока вы трое должны воспользоваться возможностью лучше узнать друг друга. Я поскачу вперед и сообщу о нашем прибытии.

– Будьте готовы к тому, что на вас все будут пялиться, – предупредил Роллан остальных, когда Тарик ускакал. – С тех пор как я сюда приехал, люди только этим и занимаются. Сначала я даже волновался, что у меня лицо чем-то измазано.

– Людям присуще рассматривать новичков, – сказала Мейлин. – Особенно важных.

– Думаю, нас делают важными наши животные, – сказал Конор так неуверенно, будто сам не очень в это верил.

Разговор оборвался. Конор выглядел очень скованным. Роллан изучил двух новичков и их животных. Бригган произвел на него наибольшее впечатление. Роллан знавал кое-кого в Конкорбе, кого он с удовольствием попугал бы таким волком. Панда просто уселась в траву. Конор казался скромным. Мейлин, похоже, ничего не интересовало.

– Судя по твоей одежде, ты из богатых, – сказал ей Роллан.

– Богатство относительно, – ответила она холодно. – У императора намного больше денег, чем у моего отца.

Роллан хмыкнул:

– Если император Цонга – пример кого-то богаче тебя, то ты уж точно при деньгах.

– Мой отец – генерал, кроме того, в моей родословной есть успешные купцы.

– Ага, богачка, значит, – кивнул Роллан. – А как насчет тебя, Конор? У тебя есть семья или родословная?

Конор чуть покраснел, взглянув на Мейлин:

– Семья. У нас есть, наверное, и родословная, но мы этим словом не пользуемся. Мы пасем овец. Я застрял в слугах на некоторое время, но мне всегда больше нравилось проводить время за пределами замка.

– А я сирота, – прямо сказал Роллан. – И я здесь только потому, что Эссикс оказалась моим билетом из тюрьмы.

– Из тюрьмы! – воскликнул Конор. – А что ты натворил?

Роллан выдержал паузу, чтобы эти двое слушали его внимательно, затем признался:

– На самом деле я невиновен, хоть и нет этому доказательств. Меня арестовали за кражу лекарства у аптекаря.

– Ты был болен? – спросил Конор.

– У друга была жуткая лихорадка. Но это не я стянул лекарство. Это сделал другой мой друг, я лишь оказался поблизости, когда это случилось. Поэтому и решили, что я с ним заодно.

– И что из этого ложь? – спросила Мейлин. – То, что ты был в тюрьме или то, что тебя посадили за кражу лекарства?

Роллан пожал плечами:

– Ты меня раскусила. На самом деле я – сын Олвана, и он послал меня за вами шпионить.

Мейлин больше его не расспрашивала, но Роллан понял, что девочка ему не доверяет. А она, похоже, не так уж глупа. История ведь была довольно притянутой за уши. К тому же она еще не согласилась стать Зеленой Мантией.

Конор обернулся, рассматривая Башню Рассвета:

– Как ты думаешь, что они от нас хотят?

– Может быть, тебе стоило спросить прежде, чем ты надел мантию? – предположил Роллан.

– Я считаю, что они хотят, чтобы мы были солдатами, – ответила Мейлин. – Вероятно, лидерами. Война уже началась.

– Готов поспорить, что они хотят сделать из нас талисманы, – сказал Роллан. – Они, вероятно, добавят меня на Амайянский флаг.

Конор рассмеялся, а Роллан продолжил:

– Можешь себе такое представить? Будто бы все это внимание меня еще не окончательно достало.

– Не время для шуток, – бросила Мейлин, и ее глаза вспыхнули. – На Цонг совершено ужасное нападение. Зеленые Мантии тайком вывезли меня, пока мой отец сражался, защищая наш город. Я до сих пор не знаю, жив мой отец или нет! Надеюсь, то, что они нам предложат, будет достойным.

Роллан следил за Мейлин с осторожностью.

– Не уверен, что от меня будет польза, – проговорил он. – У вас есть какие-нибудь успехи в общении с вашими животными? Я едва ли смогу чего-то добиться от Эссикс.

– Я пробую наладить связь с Бригганом, – сказал Конор, нагнувшись, чтобы потрепать холку своего волка. – Он может быть упрямым. Но чем больше мы узнаем друг друга, тем лучше становится. Тарик сказал мне, что в конце концов мы получим от них силы.

Роллан взглянул на Мейлин и ее панду:

– А у тебя что будет за способность? Обнимашки?

Лицо Мейлин стало ледяным. На мгновение ее губы задрожали, и лишь потом в глазах появилась злость. Мейлин вытянула руку, и тотчас Джи стала рисунком на тыльной стороне ладони. Девочка развернулась и стремительно пошла прочь.

– Гляди-ка, – сказал Роллан. – А мне это нравится! Как ты этому научилась?

– Поздно, – вздохнул Конор. – Я не так долго знаю Мейлин, но уже понял, что характер у нее еще тот.

– А ты тоже так можешь делать? – спросил Роллан. – Штуку с татуировкой?

– Еще нет, – сказал Конор.

Роллан погладил Эссикс:

– По крайней мере, мы с тобой не единственные, кто медленно учится.

В Башне Рассвета было темно и тихо, когда Роллан на цыпочках выбрался из своей комнаты. Он остановился, прислушиваясь. Он заготовил ответы, если вдруг его окликнет часовой: не мог заснуть, хотел что-нибудь съесть. Но никто его не окликнул.

Оглянувшись на свою комнату, Роллан увидел Эссикс, устроившуюся на ночлег у окна. Она спала, засунув голову под крыло. Роллан осторожно закрыл дверь. Открытое окно позволит ястребу догнать его. Возможно, птица не одобрит его решения, и потому он не попытался с ней объясниться. Впрочем, она наверняка последует за ним. Теперь они были связаны.

Коридор был тускло освещен небольшими масляными лампами. Мальчик испытывал тревожное чувство вины, будто задумал что-то плохое. Час был поздний, и Роллан наверняка никого не встретит, но если бы встретил, это бы выглядело чересчур подозрительно. Чем дальше он уходил от пути, ведущего на кухню, тем очевиднее казались его намерения. А как объяснить, почему он направляется к воротам замка, полностью одетый и с ранцем за плечами? Зачем ему на кухню, если его ранец до отказа набит украденной едой?

Заготовленные ответы теперь казались такими неправдоподобными, что Роллан не мог расслабиться и чувствовал себя заключенным, ему хотелось на свежий воздух. Да будь у человека хоть половина мозга, и то он догадается, в чем тут суть. Роллан решил сбежать.

Эта мысль вызвала прилив угрызений совести, от которых Роллан пытался отделаться. Разве он просил, чтобы его привезли сюда? Олван пообещал защищать его от Зерифа, но кто защитит его от Олвана? Роллан понимал, что теоретически он был гостем Зеленых Мантий, но на самом деле все больше и больше начинал чувствовать себя пленником. Конечно, пока все улыбались и были вежливы. Но ожидания Зеленых Мантий сковывали Роллана будто цепями. Долго ли продлится это дружелюбие, если он откажется выполнять приказы? Надолго ли их хватит, если они поймают его ночью?

Он и остальные прибыли в крепость раньше под самым пристальным наблюдением. Зеленые Мантии помогли Конору и Мейлин устроиться, но дополнительной информации от них ожидать не стоило. Роллан задавал больше вопросов, но – опять-таки – ни на один не получил прямого ответа. В тот вечер Роллан решил, что слишком долго ждет конкретики. Чем дольше он оставался здесь, тем яснее становилось: Зеленых Мантий устроит только клятва на всю жизнь остаться с ними. Лишь тогда они получат выгоду от его ястреба. В присутствии Конора и Мейлин давление на Роллана лишь усилится. Каждый день ему и так намекали на то, что он должен присягнуть Зеленым Мантиям. Так что, если Роллан хотел уйти, сейчас – самое время.

Сбоку от больших ворот Роллан заметил во внешней стене три двери поменьше. Все они были серьезно укреплены и замаскированы снаружи. Насколько понял Роллан, они открывались только изнутри. За последнюю неделю он проверил каждую из них и теперь знал, какой можно воспользоваться сегодня ночью.

Роллан услышал отзвуки разговоров где-то вдалеке впереди и застыл. Он не мог разобрать слов, но неясное бормотание того и не стоило. Очевидно, это болтали стражники, отвечающие за центральный выход во двор, чтобы скоротать время. Препятствий не было. Слишком много дверей вели из основного здания во двор, каждую охранять не станут. Здесь, в Амайе, войны не было, а людям надо было спать.

Ступая легко и быстро, Роллан шел вперед по узкому коридору к другой двери, ведущей наружу.

Вдруг откуда-то спереди до него донесся голос:

– Ну же, Бригган! Есть ты не хочешь, гулять не хочешь, так почему же это не могло подождать до утра?

Это был Конор! Что он там делал? Роллан скользнул в боковой коридор, не зная точно, куда он ведет. Роллан зашел за угол и притаился, прислушиваясь. Волка он едва слышал, но Конор даже не старался идти тихо. Они шли сюда!

Прибавив шагу, Роллан завернул за пару углов и оказался в зале перед запертой дверью. Он старался дышать тихо, но слышал, что Конор и волк подходят все ближе и ближе. Конечно же, они повернут в другую сторону! Зачем им идти в тупик? Если только волк не шел по его следу.

Роллан скрестил руки и оперся о стену, надеясь, что они поверят в то, что он просто слонялся по замку. В этот час это казалось маловероятным, но Конор не производил впечатления гения.

Вскоре из-за угла показался Конор вместе с Бригганом. Волк остановился, глядя на Роллана.

Взъерошенный и уставший, Конор прищурился:

– Роллан? А ты что здесь делаешь?

– Заснуть не мог, – сказал Роллан. – Исследовал замок. А ты чего так поздно на ногах?

Конор зевнул и потянулся:

– Я пытался заснуть, но Бригган все скребся и скребся в дверь.

Роллан посмотрел на волка. Тот сел, открыв рот и свесив язык.

Конор сморщил нос:

– А почему ты гуляешь здесь? Ты что-то задумал?

– Ладно, – ответил Роллан с облегчением, как будто бы решил сказать правду. – Эссикс вылетела наружу, но до сих пор не вернулась. Я хотел убедиться, что с ней все в порядке.

– И поэтому ты пришел сюда. В тупик, – уточнил Конор.