Читать онлайн Танец стихий бесплатно

Глава 1

Сегодня проводили показательное выступление для новичков. День открытых дверей всегда суетливый и энергоемкий, а если еще и совмещенный с тренировкой, то мы практически выползали из зала. Леля, учитель восточного танца, никогда нас не щадила. Правда, в отличие от многих, и сама ни минуты не сидела во время занятия.

И вот теперь девочки, привычно взмыленные, с бешеной скоростью пытались привести себя в порядок, дабы не выступать перед зрителями в таком виде, будто только что пробежали марафон. До выступления оставалось не более получаса. А что делать? Аренда помещения немалая и приходится экономить время, да и деньги заодно.

Тело потихоньку охватывало привычное ощущение легкого мандража: сколько ни выступай, а волнение всегда будет щекотать нервы. Остывающие мышцы упорно не хотели быстро двигаться, а непослушная застежка уже в третий раз выскальзывала у меня из рук. Ольга, уже переодевшаяся и поправляющая макияж, сжалилась над моими потугами:

– Давай помогу, чего мучаешься… Вот ведь какая тугая, зараза!

Я расслабилась, предоставив теперь попыхтеть подруге. Ожерелье было новым и застегивалось с большим трудом. Тут же спохватилась, ведь времени остается все меньше, и принялась надевать многочисленные браслеты. Вздох облегчения за моей спиной возвестил, что подруге все-таки удалось справиться с китайской бижутерией. Подправить лицо я уже не успевала. Ну и пусть с ним. Авось зрители прикинут, так ли легко все это дается.

– Быстрее, быстрее! – поторапливала Леля. – Зал заполнен, и Наталья вот-вот вас объявит.

Значит, разговоры и вопросы уже исчерпали себя, и теперь люди просили зрелищ. Наша группа легкой сиреневой стайкой впорхнула в ярко освещенный зал, где сразу попала под перекрестный обстрел взглядов множества дам различных возрастов и комплекций. Заиграла музыка, заполняя огромное полупустое помещение и рассеивая отголоски по пустым коридорам.

Искрясь улыбками, мы приступили к несложному танцу, вся прелесть которого заключалась именно в рисунке. Девочки менялись, переходя из одной фигуры в другую. После нескольких секунд страха перед зрителями, который испытывали абсолютно все, танцовщицы расслабились и задвигались свободнее и мягче. Так всегда бывает. У нас, по крайней мере. Увлекаешься самим процессом и перестаешь думать о возможных проколах и страхе опозориться. Заключительное па, и зал взорвался аплодисментами.

Танцовщицы, сияя, как новые монисто, змейкой потекли к выходу. Посмеиваясь и делясь впечатлениями, мы влетели в костюмерную. Я на ходу снимала украшения. Будет другой танец, другой костюм и другая бижутерия. Привычно быстро переодевшись, девочки выстроились по двое у входной двери.

Объявления не было, видимо, у зрителей возникли какие-то вопросы. Я, посмеиваясь, оглядывала подруг. В этих костюмах мы напоминали цыганок… и одновременно новогодние елки. Ольга поймала мой взгляд и тоже усмехнулась, выразительно оглядев меня с головы до ног. Ну еще бы! Мы так часто это обсуждали, и я не строила иллюзий, что выгляжу лучше остальных. Музыка стряхнула с наших лиц ехидные ухмылки. Я нацепила привычную «обворожительную» улыбку в тридцать два зуба. Вблизи страшно, но зато издалека видно.

И еще один танец, а потом еще два после утомительных переодеваний. Затем я медленно доплелась до маленькой комнатки, где молча переоделась в повседневную одежду. Руки слегка онемели от непомерной нагрузки, а ноги уже подкашивались. Но хорошее настроение щекотало нервы пузырьками шампанского.

Стоило выйти из костюмерной, как мы попали в объятия стайки молоденьких девушек, жаждущих что-то узнать у нас лично. За их спинами маячила донельзя довольная хитрюга Леля. Ольга и Мария, помогающие ей тренировать новичков, мрачнели все больше по мере увеличения вокруг нас восторженных глаз. И, как всегда, я порадовалась, что когда-то успешно отмазалась от этой повинности. Вроде мы все-таки прорвались без жертв…

Я возвращалась с тренировки, лениво передвигая ногами в сторону родного дома. Правое плечо оттягивала сумка с костюмами, а по левому бедру в такт шагам стукал проигрыватель. Все тело наполняла приятная усталость. На душе было легко и спокойно. Привычное состояние после хорошей тренировки.

В танце я всегда выкладываюсь полностью, ощущая, будто лечу и могу окинуть взглядом весь мир. Я улыбнулась, раскинула руки в стороны, запрокинула голову так, чтобы видеть лишь только небо, и побежала, стараясь создать ощущение полета. Словно были только звезды и я. Очень люблю загадочные, невероятно далекие звезды, рассыпанные по небосводу, как качественные чешские стразы по бархату цвета индиго. Они притягивают меня, манят несбыточным, зовут к мечте, отрывают от земли…

Да, наверное, правильно мама твердила, что надо хоть иногда и под ноги смотреть. Эта немудреная истина яркой вспышкой озарила мою бедовую голову во время краткого полета. Только не в звездное небо, а на грешную землю. Раздались смешки. Думаю, прохожие получили море удовольствия от моего пируэта. Я зажмурилась, не желая видеть их глаз, и молилась, чтобы никто ко мне не подошел. Но больше не было ни смеха, ни предложений помощи.

Я вздрогнула и схватилась за плеер. Если я его разгрохала, то мы на долгое время останемся без музыки и будем в танце прихлопывать в такт ладошками, изображая детский ансамбль. Или стырим деревянные ложки у соседей-народников. Я хмыкнула, представив себе эту колоритную картинку: танец живота с деревянными ложками. Хихикнув, я попыталась подняться и неожиданно почувствовала тревогу. Что-то было не так.

Меня окружала тишина. Жизнь в городе довольно шумная штука, да и в деревне никогда не бывает особенно тихо. А эта тишина настораживала, причем я отлично слышала шорох своей одежды, когда поднималась с земли. А вокруг стояла такая тишина, будто меня окружал кокон, старательно поглощающий все звуки.

По шее поползли мурашки. Меня окружал не свет фонаря, как я думала, а нечто иное. Я осмотрелась в странном световом шаре, за границами которого колыхалась лишь тьма, наполненная пугающей тишиной. Я продолжала стоять на чем-то невидимом, но какой-либо зримой опоры под ногами не было. Волна страха медленно поднялась по моему телу, оставляя за собой холодный липкий пот. Казалось, что стук моего сердца слышен во тьме и эхо раздается на всю вселенную.

– Тихо, без паники! – сказала я себе, и, как всегда, звук собственного голоса немного успокоил. Всегда приятно поговорить с хорошим человеком! – Этому наверняка есть какое-нибудь логичное объяснение. Если у меня поехала крыша, то остается надеяться, что меня скоро вылечат! К тому же здесь нет туннеля, свет собран исключительно вокруг, а не маячит где-то впереди. Значит, это не смерть. И вообще, возможно, что темнота вокруг просто оптический обман зрения. Может, посмотреть, что там, за его пределами?

Я подумала, решив, что мой голос дело говорит, зажмурилась и сделала шаг. В тот же миг меня окружили звуки, в лицо ударил колючий ветер, а под ногами хрустнула пожухлая трава. Волоски на руках встали дыбом. Холодно-то как! Вроде лето, но температура явно не выше десяти градусов.

Я быстро обернулась, но на том месте, где я только что стояла, никакого света не было и в помине. Меня снова со всех сторон окружала темнота. Но это уже другая, привычная ночная темнота, и ничего устрашающего в ней не было. Глаза постепенно привыкли, и я увидела себя посреди густого леса! Под ногами обнаружилась лысая тропинка, причем довольно утоптанная. Тропка виляла пьяными зигзагами и стыдливо скрывалась среди округлых кустов. Деревья над головой хитро перешептывались с ветром и вместе они с энтузиазмом засыпали меня высохшими листьями. Казалось, что все вокруг живое, и я ощущаю на себе пристальные взгляды. Ничего не понимаю!

Ноги сделали шаг, другой, я быстро побежала по тропинке, подгоняемая ветром, и уже на ходу подумала, что это неплохая идея. Не выберусь, так согреюсь!

Минут через десять спринтерского бега я увидела впереди мелькающий светлячок. Надежда подхлестнула меня, и я побежала еще быстрее. Когда мелькающая точка света обрела формы фонарика, лес вдруг неожиданно кончился, и я очутилась в населенном пункте. То, что пункт явно населенный, я поняла потому, что столкнулась с представителем местного населения лоб в лоб. Судя по тому, как нас отбросило друг от друга, пресловутая частица общества направлялась в мою сторону тоже с нехилой скоростью.

Пересиливая дурноту и звон в ушах, я попыталась сфокусировать взгляд на объекте столкновения. Тот тоже усиленно крутил головой и длинные волосы его разлетались как в рекламе известного шампуня, из чего я сделала вывод, что объект, скорее всего, женского пола. А потом присовокупила тщедушность тела, какой-то балахон вместо одежды и окончательно утвердилась в результативности своего дедуктивного метода.

Скажем прямо, Шерлоком мне не быть! Когда я подползла поближе, дабы извиниться, худенький мальчик с удивительно плоским носиком пытался собрать тонкие волосы в хвост. А балахон оказался широкой рубашкой, видимо, с отцовского плеча. Увидев меня, он пораженно замер.

– Ты как, не сильно ушибся?.. – начала было я.

Парнишка открыл рот и закричал. Я опешила:

– Ты чего орешь?!

Он замолчал так резко, будто выключили звук. Наконец он промолвил дрожащими губами:

– Ты кто?

Писк вместо голоса опять вверг меня в сомнение насчет пола ребенка.

– Меня зовут Мелайна, можно просто Мел. А ты кто? – растерянно проговорила я.

– Я Рови, сын кавайя[1]. А ты кто и откуда? Ты очень странная. И на тебе смешная одежда.

Похоже, мальчишка быстро пришел в себя, любопытство в его взгляде росло и крепло. Я внимательно оглядела себя: после таких-то приключений немудрено и забыть, во что одет. Блин, на дорогущем адидасовском трико дырка на колене, а оранжевый топ в пятнах. Зато черные кроссовки с оранжевыми полосами были целехоньки и прекрасно подходили для бега по пересеченной местности, в чем я только что убедилась. Хотя мальчишка прав: одета я совсем не по погоде. Я поежилась от сырого ветра.

– Рови, – сказала я, – я так сильно ударилась, что забыла, кто я и куда шла. Подскажи-ка, милый ребенок, что это за место.

– Это наше село Кряжны. Мой отец здесь кавай, а я бежал к ведунье нашей новой, у нас мамка чой-то приболела. Хочешь, пошли вместе, может, она и тебе поможет с памятью-то?

Рови оказался словоохотливым и легким в общении мальчиком. Я нарочно пропустила мимо ушей незнакомое слово, уцепившись за другое, хоть и неприятное, но понятное название.

– Спасибо, но я лучше сразу к твоему отцу обращусь с просьбой о помощи. Подскажи-ка дорогу, – осторожно попросила я.

После многочисленных статей про сглазы и порчу к ведьмам я относилась очень настороженно, стараясь избегать модного на сегодняшний день общества различных знахарок.

Рови мне подробно, даже слишком, объяснил, где находится дом кавайя, а потом, минут через десять после описания всех окрестных домов, мимо которых мне предстояло пройти, сказал с гордостью в голосе:

– Ты точно не ошибешься, это единственный каменный дом в селе!

Я изобразила на своем лице смирение и поблагодарила высшие силы, что мне не пришлось выслушивать, через сколько коров я должна повернуть направо!

Мы распрощались, и мальчик припустил по тропке в лес абсолютно без страха, словно всегда тут бегает, причем исключительно по ночам. Хотя, возможно так оно и было. А я, поправив на плече тяжеленную от сценических костюмов сумку, быстро двинулась в сторону тускло светящихся окошек.

* * *

Даже в исключительной темноте найти дом кавайя, что бы это ни значило, оказалось легче легкого. Хотя этот особняк язык не поворачивался обозвать домом. Он, словно замок, возвышался среди притулившихся вокруг него кривобоких избушек. Я изумленно присмотрелась к последним: да, кажется, они действительно сделаны из глины! И были более похожи на первые горшки криворукого керамиста, впервые засевшего за гончарный круг. Без углов, с тяжелыми наплывами вокруг прорубленных малюсеньких окошек и соломенным настилом вместо крыши.

Я растерянно моргнула и перевела взгляд на сам особняк. В отличие от гигантских горшков дом был аккуратно сложен из камней, плоская крыша скрывалась за каменными перилами наверху: видимо, она служила балконом, либо прогулочной площадкой. Окна в человеческий рост и широкий подъезд внушали уважение. Я прошла в настежь распахнутые ворота и направилась к добротной деревянной двери. Но стоило мне только потянуться к изогнутой кованой ручке, как дверь резко распахнулась и в светлом проеме показалась улыбка. Потом вышло и все остальное, но маленький человечек казался бесплатным приложением к своей потрясающей улыбке.

– Проходи, уважаемая ведунья, мы уже тебя совсем заждались! Ровку только за смертью посылать! Где же этот негодник? – Он посмотрел за мою спину, не заметив мальчишку, махнул рукой и опять расплылся в улыбке «мечта дантиста»: – Да ты проходи, не стой на пороге! Хоть и ведьма, но негоже так легко одеваться, ночи сейчас уже не такие теплые, как в ревень[2].

Я воспользовалась любезным предложением и прошла внутрь вслед за улыбчивым человеком, по пути пытаясь заодно прийти в себя от такого приема. Меня приняли за ведьму? Видимо, потому, что сейчас я на нее очень похожа, после таких-то приключений. И тут неожиданная мысль пригвоздила меня к месту. А что же произошло?! Моя память отказывалась выдавать информацию о событиях, происходивших со мной ранее, чем час назад. Паника поднималась по позвоночнику и, взобравшись, поставила волосы на голове дыбом, видимо, решив мне помочь еще более походить на ведьму.

– П-простите уважаемый, но, кажется, вы ошиблись! Я не ведьма… во всяком случае мне кажется, что это так, – тихо икнув, испуганно пробормотала я.

Кавай недоуменно обернулся, и я снова испытала шок: лицо толстого человечка было абсолютно серым! Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица, а перед глазами поползли разноцветные пятна. С трудом прогнав дурноту, я снова подняла глаза на озадаченного хозяина: но все осталось, как есть. На улице, в темноте ночи, я не разглядела цвета кожи маленького мальчика, да и на фоне белозубой улыбки цвет лица хозяина не сразу бросился в глаза. Но теперь, в ярком освещении продолговатой гостиной, сомнений не оставалось: человек был сер, словно мышь. И серые же глаза с красноватым зрачком смотрели на меня внимательно и с изумлением.

Помолчав немного, хозяин неуверенно спросил:

– А кто же ты?

– Я – Мелайна, – на автомате ответила я, судорожно сглотнув. – И, похоже, это единственное, что я знаю… Я сильно ушиблась головой и помню только этот вечер.

– Да уж скорее ночь! И как же тебя так угораздило? – голос толстячка, казалось, выражал искреннее сочувствие, а необычные глаза так и светились от любопытства. – Интересное на тебе платье, словно сделано из кожи гигантского коруга[3]… только цвета яркие, как драгоценные самоцветы. Да и внешность неординарная… я даже на ярмарке не видел таких… красавиц!

Я неопределенно пожала плечами. Сама знаю, что красивая.

И тут в дверь влетел Рови, я тут же уставилась на мальчишку. Маленький плоский нос, как мне показалось поначалу, оказался острым отростком с двумя продолговатыми дырочками. Я содрогнулась от неприязни. Как если бы обычный носик вывернули наружу и отрезали кончик. А губ у парня почти не было. Темно-серая ниточка под остатками носа. Зато длинные зубы сияли белизной так же, как у отца.

– Она идет! Ведьма идет! Батька, встречай! – заорал Рови и, тряхнув белесыми волосами, шмыгнул в сторону двери, откуда поползли такие аппетитные запахи, что я подавилась слюной, а живот громко заурчал. Наверное, я давно не ела.

Кавай снова нацепил свою эксклюзивную улыбку, за что я была крайне благодарна, ведь она скрывала общее уродство, и резво рванул к дверям. В дом вошла женщина. Я с любопытством уставилась на нее, но была разочарована: по-моему, она не сильно отличалась от толстячка… если, конечно, не считать голубоватого оттенка кожи. А кого я ожидала увидеть? Краснокожую бестию с ирокезом и продольными зрачками? Вот ведь начиталась всякой ерунды. Лучше бы вместо фэнтези штудировала научные трактаты, может быть и нашлось логичное объяснение происходящему. Забытые народы под землей, цвет кожи которых приобрел столь эксклюзивный оттенок вследствие длительной жизни поколений без солнца. И зрачок тоже…

Я действительно не видела ни неба над головой, ни звезд в абсолютной тьме. Никто не доказывал, что в подземных городах не может быть холодного ветра! Так что я просто могла провалиться под землю, двинуться башкой: свет померещился, а там дополнительная травма многострадальной головы о твердый лоб подземного человека. И все: научное открытие в кармане!

Кавай тем временем рассыпался в любезностях, а потом весь подобрался и грозно гаркнул что-то нечленораздельное в сторону, куда улизнул серый пацан. Из дверей мгновенно материализовались женщины разных возрастов: они испуганно сгрудились перед хозяином, бросая на меня и ведьму взгляды, полные паники.

– Смотри, – громкий перешепоток серых дам не стал для меня тайной. – Ведьма-то, похоже, из анахов…

– Да что ты, – голосок повыше, – у них же кожа синяя! Хотя, конечно, уродка такая же…

Я нервно рассмеялась: уродка?! С моей точки зрения, уроды – именно они. Хотя и моя персона не должна показаться местным привлекательной. Так что стала понятна пауза толстяка перед словом «красавица». А я-то, дурочка, приняла «комплимент» за чистую монету.

– Цыц, ванаги[4]! – гаркнул на них кавай. – Это не ведьма! Проводите лучше гостей в комнату хозяйки!

Тут все завертелось, закружилось, меня потащили наверх по винтовой лестнице, через пару поворотов по низеньким кривым коридорчикам. Когда же, наконец, все вокруг немного стихло, я обнаружила себя в небольшой комнате с плотно закрытыми шторами и одной горящей свечой. В легком полумраке с трудом разглядела огромную кровать, на которой лежала женщина с изможденными чертами лица, обрубок носа был еще резче и острее, чем у кавайя. Со стороны кровати доносились странные ритмичные клокочущие звуки. Вокруг женщины стояли три молчаливые персоны. Похоже, одна из фигур – это колдунья, вторая – сам кавай, а третья… как раз подходила ко мне.

– Ты помощница ведуньи? – робко спросила приветливая молодая женщина.

Волосы незнакомки были тщательно уложены в высокую гладкую прическу, отчего круглые серые глаза казались почти огромными.

– Скорее я ее потенциальная пациентка, поскольку потеряла память и пришла просить помощи у хозяина, – устало ответила я, не в силах больше удивляться.

– Кавай – хороший человек и в помощи не откажет! – решительно проговорила девушка. – Даже таким, как ты.

Я пожала плечами, поскольку и не спорила: это в моих интересах.

У кровати раздался шум, и мы обернулись. Ведьма склонилась над больной, прикасаясь к коже звенящим предметом.

– А что у вас случилось? – тихо спросила я.

– У главной мамы третий день икота. Ни есть не может, ни спать, измучилась совсем!

– Вы дочь кавайя? – поинтересовалась я, вспомнив, как Рови говорил, что болеет его мать.

– Дочь второй жены кавайя, – с гордостью ответила она. – Но главную маму я тоже люблю. Она меня не обижает, – добавила девушка, а я с изумлением пыталась осознать сказанное.

Тут что, типа гарема? И вся эта стайка серых женщин… Раздалось шипение, легкий вскрик и все стихло. Ведунья откинула с лица пряди волос и облегченно вздохнула:

– Ну, вот и все! Теперь поспите, а утром…

Но тут больная женщина подняла глаза в наш угол. «Главная мама» с шумом втянула воздух дырочками продольных ноздрей и уставилась в мою сторону расширившимися глазами. Я удостоверилась, что за моей спиной никого нет, и изумилась, чем же моя скромная персона так взволновала хозяйку. Наконец, сцена из «Ревизора», успевшая порядком потрепать мне нервы, закончилась. Казалось, женщина заново вспомнила, как дышать, и попыталась что-то сказать. Попытка не удалась, зато ее хрип вывел из недоумевающего ступора старосту.

– Дорогая, что с тобой? – взволнованно спросил тот, поглаживая тонкую руку жены.

– Что со мной? – возмущенно взвизгнула женщина. – Ты клялся, что больше баб водить в дом не будешь, и так ораву натащил – кормить скоро станет нечем! Теперь еще и моде решил поддаться и притащил иностранку?! Да я с тебя шкуру спущу!

– Ну что ты, – растерянно проблеял кавай, испуганно метнув затравленный взгляд в мою сторону. Я вдруг четко осознала, что это действительно было в планах уродца, и содрогнулась от мерзости. – И в мыслях не было, дорогая…

– Смотри у меня, – грозно прорычала женщина, но все еще косилась на меня, как лошадь на пожар.

А кавай тем временем счел за благо переменить тему и разразился благодарственной речью в честь ведьмы. Он потащил женщину из комнаты. По пути неугомонный толстячок подхватил под руку и меня. Я послушно потопала за хозяином вниз по лестнице. Сопровождаемые витиеватой речью, мы с колдуньей попали в ярко освещенную столовую. Ведунья весело подмигнула мне, словно мысли прочла, а я лишь кисло улыбнулась. Не люблю попадать в гаремы, хоть ни разу и не приходилось.

Казалось, что в столовой терпеливо ожидали нашествия многочисленных родственников. Пятиметровый монументальный каменный стол был уставлен разной снедью. Нас усадили, причем речь кавайя, ни на секунду не прекращавшаяся за наш переход, вылилась в высокопарный тост. Похоже, серенький мужичок пытался загладить передо мной вину. Он всячески подчеркивал, как любит свою жену и как рад ее хорошему самочувствию. Выпив за здоровье исцеленной бокал багрового вина, ведунья тихо обратилась ко мне:

– Кто ты?

Поднадоевший вопрос! Я послушно повторила свою краткую биографию, решив, что сегодняшний вечер я уже забыть не должна ни при каких обстоятельствах. И, вспомнив о потерянной памяти, озвучила просьбу о помощи в обретении оной.

Ведунья, представившаяся Марвией, надолго задумалась. Я уже успела попробовать немало блюд, настойчиво рекомендуемых хозяином дома, когда она заговорила вновь:

– К сожалению, я не смогу помочь, – разбила она мою надежду. – Судя по следу на твоем сознании, потеря памяти сопровождалась сильным магическим возмущением неизвестных мне сил. Я сначала приняла тебя за тайного мага с возможностью управлять этими самыми силами. Возможно, это силы, которые привели тебя сюда, а потеря памяти побочный эффект. Возможно также, что память восстановится сама, как в обычных случаях ее потери от шока. А возможно, это навсегда… Я не знаю, извини.

– Что же мне делать? – упавшим голосом спросила я, не знаю уж у кого.

– Для начала освоиться здесь, а потом попробовать найти человека или иное существо, которое способно тебе помочь. Что ты умеешь делать? – ведьма пытливо всмотрелась в мое лицо.

– Не знаю… – растерянно произнесла я, поражаясь ярко-алым глазам Марвии без признака на зрачок.

– Тогда посмотрим, что у тебя в сумке, и попытаемся определить это. – Ведьма улыбнулась и направилась к моим сумкам. Я услышала ее крик: – О, боги, что это?!

– Это плеер, – пожала я плечами.

– Уже прогресс, – усмехнулась Марвия. – А для чего это?

– Чтобы слушать музыку! – Я вскочила, боясь, что память вновь откажет, и торопливо продемонстрировала ведьме работу проигрывателя.

Марвия при первых же звуках замерла, на лице ее мелькнул ужас. А вот непривычно молчаливый кавай мгновенно принял позу суслика в поле, и только едва заметные тонкие усы подергивались от любопытства. Я выключила, решив, что с них пока хватит, чем вызвала искреннее огорчение толстячка.

– Так, допустим, – наконец очнулась ведунья. – И для чего тебе музыка?

– Чтобы танцевать, – мгновенно отрапортовала я и обрадовалась.

Хоть какое-то познание себя!

– Значит – ты танцовщица, – уверенно заключила Марвия.

– Я знаю, знаю, – аж подпрыгнул неугомонный кавай. – Мой хороший знакомый корчмарь в Валраде собирает труппу артистов для увеселения посетителей. Валл! Он небедный и, что важно, добрый. Так что скажешь, что от меня, и легкая прижимистость не помешает ему дать тебе приличное жалованье и место проживания в его же гостинице. Конечно же, если он вспомнит, что немного задолжал мне когда-то…

– Ну и замечательно, дорогой хозяин! А теперь, тебе не кажется, что гостье надо поспать, чтобы представить товар лицом этому твоему знакомому? – с легкой усмешкой произнесла ведунья.

Кавай на мгновение смутился, но тут же опомнился, и сразу же его исключительно деятельная натура создала вокруг меня серый смерч. К счастью, не настоящий, а из суетящихся женщин, которые меня за пару минут спать уложили. В буквальном смысле…

Глава 2

Наутро я тепло попрощалась с новыми знакомыми, стараясь не замечать тоскливого взгляда сальных глаз толстячка и грозного зырканья его старшей жены, которая вопреки рекомендациям ведуньи вскочила с постели, дабы убедиться в моем отбытии. Я же поспешила успокоить эту ревнивицу, стараясь выдвинуться в Валрад как можно скорее.

За плотными шторами я не могла разглядеть ничего, даже света дня. Будет ли этот свет? Я очень боялась, что подозрения оправдаются, и мы окажемся под землей. Поэтому ничто не могло меня заставить приподнять тяжелую ткань занавески. Я даже вышла за порог с крепко зажмуренными глазами и глубоко дышала, стараясь восстановить нормальное биение сердца. Убедив себя, что хуже уже не будет, я распахнула глаза и озадаченно уставилась на веселое оранжевое солнышко, карабкающееся на белоснежное небо. А озадаченно потому, что на горизонте, оттеняя багровую линию чужих лесов, следовало за братом точно такое же оранжевое солнышко.

– Два солнца! – ахнула я.

Нет, это не подземелье. Дело обстояло гораздо хуже. И единственное, что приходило в мою бедовую голову: меня похитили инопланетяне! Тот свет наверняка инопланетный луч, о котором так часто пишут в желтой прессе. А также об издевательствах над землянами и жутких экспериментах. Меня, благо, пока не препарировали. Но эксперимент явно был: простую землянку закинули на чужую планету. Может, это проверка на выживаемость индивидуумов с планеты Земля?

Пока я любовалась на двойное светило, из дома вышла веселая Марвия. По пути молодая женщина левой рукой поправляла многочисленные сумочки на длинных лямках. Правой она важно протягивала мне рекомендательное письмо от кавайя. Спрятав свои потрясающие глаза без зрачков, женщина пробормотала, что ей неожиданно понадобились в городе некоторые ингредиенты для зелий. Но я понимала, что добрая ведунья просто решила убедиться, что со мной все будет хорошо. Очень приятно, когда незнакомый человек, а особенно не человек, проявляет к тебе столько участия.

Но все же это немного настораживало. И я попробовала уточнить причину неожиданного счастья. Марвия рассмеялась по случаю такой «нечеловеческой» проницательности и объяснила, что хочет проследить за моей дальнейшей судьбой. Может быть, ей даже удастся установить, что за неизвестная магия решила почтить этот мир своим присутствием. Так что, все оказалось проще некуда: обычное любопытство. Точнее, не обычное, а ведьминское.

– Может, ты просто не знаешь о такой магии, – осторожно возразила я, вспомнив свою версию. Для таких вот миров, находящихся в период развития примерно рыцарских времен, любая техника – волшебство! – Ведь ты не можешь знать, какая магия обитает в далеких уголках Вселенной.

– Ты знаешь, Мел, я же не просто ведунья, я маг со степенью, – пожала плечами ведунья. – И хоть обучалась я целительству, это не освобождало меня от изучения других предметов. К тому же мне часто приходится лечить не только от болезней, но и от сглазов и проклятий различной сложности, которые могла вызвать любая магия мира.

– Тогда что же ты делаешь в этой глуши? – изумилась я.

– Таким, как я, непросто пробиться на хорошие места. Да и не глушь это. С одной стороны нашего леса Валрад – сход торговых путей, один из самых богатых городов Кеприи. Все из-за выхода к морю. С другой стороны простирается граница владений цваков[5]. А на севере лес упирается в горы, где живут анахи[6].

– О! Этих я знаю! – воскликнула я, вспомнив разговор жен кавайя. – Это те, на которых я похожа, только синие?

– Хороший у тебя слух, – криво усмехнулась Марвия. – Если уж на то пошло, я тоже похожа на анахов. Собственно, именно поэтому я маг. В роду анахов невероятное количество магов. Может, даже все… Они очень скрытны, ничего не знаешь наверняка. И не предугадаешь, что выкинут в следующий момент. Вот и мой папочка, – ведьма горько улыбнулась, – пошел на поводу моды. Взял в гарем иноземную женщину, а потом просто выбросил. А она меня родила.

– В смысле, – пораженно ахнула я. – Беременную бросил? Вот гад!

– Да от меня все равно после рождения избавились бы, – невесело покачала головой Марвия. – Анахи не допустят в своих владениях нечистокровного… Так что, он мне жизнь спас. Не хочу, чтобы ты попала в ту же ловушку, что и моя мать.

– То есть вот так завуалированно ты предлагаешь мне свою помощь? – уточнила я.

– И дружбу, – улыбнулась она.

Мы шли по дороге, вымощенной толстенными керамическими плитами, многие из которых уже давно раскололись в мелкую пыль, поэтому приходилось внимательно смотреть под ноги, дабы не покалечиться. По пути я попросила прочесть лекцию о здешних устоях и обычаях, чтобы не попасть впросак. Вышли мы на рассвете, и я уже имела представление, что эти загадочные цваки – высокомерные придурки, живущие на деревьях. А также, какие на самом деле анахи и как нужно обращаться к ним, чтобы не быть убитой на месте. И сколько стоят услуги мага. Так, на всякий случай. Все равно местных монет у меня не было…

Дорога все больше расширялась, и в нее, как в полноводную реку, вливались боковые тропинки и вполне утоптанные пути. Вскоре нас начали обгонять группы всадников и деревянные телеги с товарами. Становилось все более людно, а на подступах к городу стало совсем уж не пробиться. Более того, у ворот выросла приличная очередь.

Сами ворота были изготовлены из синего узорчатого металла. Дорога у замка выложена плоскими круглыми камнями. Насколько я поняла, каменных пород в мире не так много, и это дорого. Простые дороги мостят кривыми керамическими плитами. А из глины мастерят дома простолюдинов. Стена же замка была выложена из крупного и мелкого камня приятного серо-голубого оттенка. Скреплены камни, видимо, той же глиной, так как в стене пробивались пожухлые красноватые лианы. Вал перед стеной был старательно выложен уже изрядно поднадоевшими керамическими плитами.

Когда мы подошли к концу очереди, я уже начала слегка косеть от свалившейся на меня информации о количестве народов, населяющих этот нескучный мир, и об их нетривиальных, с моей точки зрения, обычаях. Запутавшись совсем, я заскулила, моля о пощаде. Марвия засмеялась и успокоила, что в этом городе живут практически все представители рас, и если бы каждый из них стремился исполнять обычаи своего народа, то город разлетелся бы на куски в тот же миг.

Так что я слегка расслабилась, а ведьма потащила меня мимо очереди к серой неприметной дверце. За дверью встретил влажный мрак. Пахло сыростью и прелой травой. Я нервно хихикнула, а Марвия потянула дальше и по пути объяснила, что это тайный ход специально для таких, как она. Я сделала вывод, что магов здесь любят. Или хотя бы боятся, что в огромной очереди они озвереют и разберут город по камешку. И правильно! Марвия сообщила, что магии учатся как минимум пятнадцать лет! Надо же получить какие-нибудь привилегии после этой пытки.

Вскоре посветлело, и мы вышли на узенькую улочку с другой стороны крепостной стены. Я огляделась, но ворот не увидела.

– В любом случае, спасибо! А то в такой очереди меня просто раздавили бы и свернули в рулон для большей компактности.

– В такой очереди тебя запросто украли бы в чей-нибудь гарем! – рассмеялась ведунья.

– Что?! Э…

Больше ничего я выдавить не смогла. Кажется, я лишилась дара речи.

– Мел, твоя внешность о-о-очень необычна для нашего мира, так что постарайся не пополнить чью-нибудь коллекцию раньше времени, ладно? – Марвия посмотрела на меня пронзительным взглядом красных глаз.

– И много у вас тут таких коллекционеров?! – нервно уточнила я.

– Хватает. Но стоит нам добраться до знакомого корчмаря кавайя, и тогда тебе ничего не будет грозить. Валл помешан на искусстве и всегда готов взять под свое крылышко очередного непонятого гения. Хотя, думаю, что ты и без рекомендации кавайя произвела бы на него впечатление. Но так с тебя вообще пылинки сдувать будут!

– А сам он, случайно, не любитель иноземных женщин? – осторожно уточнила я, вспомнив масленый взгляд толстячка.

– Да что ты, – рассмеялась подруга. И серьезно добавила, словно обрубила: – Он же валл[7]!

Как будто мне это что-то объясняло! Да уж… Будущее со слов подруги представлялось не в очень-то радужных тонах.

Мы бодро шли по улочке, и мелкие камушки городской мостовой шуршали под ногами. Да, без проводника на прогулку по городу я решусь еще очень нескоро. И как только Марвия разбиралась, в какую из абсолютно одинаковых подворотен нырнуть и куда повернуть на одном из многочисленных перекрестков? Вокруг суетливо сновали серолицые существа. Я часто ловила на себе любопытные взгляды.

Наконец, мы подошли к трехэтажному зданию, которое выглядело не как корчма, а скорее, как дворец. Ну, небольшой такой дворец с огромной конюшней, площадью и фонтаном перед входом. Помпезные керамические колонны, правда, уже были кое-где обколоты, и в гранитных урнах что-то вонюче дымилось, но все равно это не походило на корчму. Похоже, эти мысли отразились на моей не в меру живой физиономии, потому как Марвия весело рассмеялась.

– Удивлена? Не переживай! Это впечатление ты делишь со всеми приезжими. Дело в том, что здесь когда-то жил старый валл, у которого имелась куча родственников, претендующих на его немалое состояние. Но, увы, не было собственных детей. И он решил напоследок подложить всем большую свинью. После того, как родственники вылизывали его лет пять перед смертью… или морили, что, наверное, ближе к истине, он завещал все своему камердинеру. Правда, с условием, что тот сделает из дома гостиницу и будет бесплатно сдавать четверть комнат представителям любого искусства. Камердинер же пошел еще дальше, разместив на первом этаже корчму, а обласканным изменчивыми музами дает в пользование аж половину всех комнат, поскольку всегда разделял любовь своего господина к прекрасному. Правда, это не мешает ему драть с других постояльцев втридорога. А поскольку это сейчас самая модная, чистая и с безупречным обслуживанием гостиница, да еще с корчмой, то от желающих отбоя нет. Это единственное заведение среди сотен гостиниц города, где бронируют места!

Я прониклась и даже покивала с восхищением, а подруга иронично посмотрела на меня. Но, видимо, удовольствовалась этим спектаклем, потому как наконец провела внутрь. Правда, торжественность момента несколько нарушало наше дружное хихиканье.

Но через минуту мне стало не до смеха. Зал оказался просто огромен! И до некуда заполнен людьми. Впрочем, я поторопилась. Существ, похожих на людей, здесь было не так и много…

– Посмотри вон на тот столик, вот так выглядят цваки! Впечатляет? – Похоже, подруга решила подкрепить свою лекцию практикой. – А вон в том углу целая компания анахов. Вообще-то, подобное сборище весьма подозрительно, ну да ладно. Они всегда в черных плащах, поэтому неземную синеву благородной кожи нам не увидеть… но оно и к лучшему, уж поверь!

Мы медленно пробирались между столиками, а я не уставала удивляться: насколько странно постаралась природа этого мира. Может, тут радиоактивное солнце? Кожа существ серая или синяя… Но как же быть со страшными и одновременно очень трогательно-изящными цваками с их почти прозрачной фиолетовой кожей?

До меня долетел обрывок фразы, и я вздрогнула. Мужчины обсуждают меня! Прислушавшись, я поняла, какая именно часть пришлась гостям по вкусу, и начала медленно краснеть. А, оглянувшись, увидела, что следом за нами направились двое представителей этого народа, и вид их был весьма решителен.

– Ма-а-арвии-и-я! – в ужасе прошипела-прокричала я.

В минуты стресса я способна еще и не на такие звуки.

– Спокойно, Мел! Вот твой защитник! – громко продекламировала Марвия.

Я перевела взгляд вперед и испуганно икнула. Пред моими глазами появилось мохнатое пузо диаметром эдак метра в полтора. Я запрокинула голову, пытаясь посмотреть в глаза его обладателю.

– Привет! – улыбнулась живая гора скомканного меха.

Я оцепенела от ужаса, не в силах отвести взгляда от огромной пасти существа, снабженной целой батареей острых желтых зубов. На память пришли жуткие сценки из старого фильма про звездные войны. Я оторопело разглядывала чудовище с головы до ног. Заметив под пузом шикарные красные шаровары, невольно хихикнула. Не думая о последствиях, я дважды хлопнула себя по щекам. И, прежде чем разум остановил это безумие, присев, выдала:

– Ку!

Марвия оторопело покосилась на меня и, вынув письмо из моей сумки, передала его тоже ошалевшему от такого приветствия великану. Тот пробежал глазами по строчкам, и глаза его потеплели. Мохнатая лапа опустилась на мое плечо:

– Я – Дик. Не бойся, я тебя в обиду не дам! – Кажется, он специально произнес последнюю фразу так, что она громом пронеслась по всему залу.

Я торопливо оглянулась на самоуверенных типов, которые следовали за нами. Те внезапно стушевались и постарались сделать вид, что встретили знакомых за близлежащим столиком. Соседи несказанно удивились, и шуму в корчме прибавилось.

– Друзья пройдохи кавайя – мои друзья! – доброжелательно загудел Дик. – Слушай, а ты можешь выступить уже сегодня вечером?

– Это будет здорово, Мел! – поддакнула ведьма. – Мне не терпится увидеть, что могут такие странные существа, как ты…

– Хорошо, – не стала ломаться я, подозревая, что завтра подруги уже в городе не будет.

– Лады! – грохнул Дик. – Тогда пойдем, покажу тебе твою комнату, и до вечера можешь гулять где хочешь… только не уходи дальше фонтана.

* * *

Номер был выше всяких похвал! Целых три комнаты и огромная ванная… То, что это ванная, я догадалась по стоящей посередине бочке высотой с человеческий рост. Воду в ней подогревала хитрая конструкция из голубоватого металла с горячими углями. Я сердечно поблагодарила Дика и он, напомнив о предстоящем выступлении, вернулся в зал.

– Просто здорово! – заявила я.

Марвия была со мной согласна, на этот раз даже ее проняло.

– Знаешь, платные номера не такие шикарные, – ответила она. И тут же подмигнула: – Кто первый купаться будет?

Мы взвизгнули и наперегонки бросились к бочке, нетерпеливо срывая с себя одежду… Раздался всплеск и наш счастливый визг. Благо размеры бочки позволяли залезть в нее и вчетвером. Вымывшись, мы обнаружили в столовой блюдо с фруктами и, подкрепившись, решили немного погулять по городу. Заодно подкупить кое-чего в знахарскую сумку ведуньи.

Дик недовольно гудел за стойкой, не решаясь отпустить нас одних. Но, в конце концов, ведьма уговорила валла. Правда, нам пришлось таскать за собой другое чудовище – его младшего братца. Младший мохнатик оказался крайне молчалив… хотя, может, ему было просто унизительно прогуливать двух девиц по городу. Набродившись до ломоты в ногах, мы вернулись очень довольные. Я была полна необычных впечатлений, а сумка Марвии – трав, корений и засушенных частей мелких животных. Сдав нашу персональную охранную собачку Дику, мы разбрелись по комнатам. Кажется, я уснула прежде, чем рухнула на кровать.

Снилось, что я танцую в группе из шести девушек. Наши восточные костюмы сверкали и искрились в свете рамп. Концертный зал полон зрителей. И надо было выступить безупречно, поскольку именно сегодня выбирали лучшие коллективы, способные не уронить честь города перед высокими гостями. И, как назло, Ольга постоянно допускала ляпы, крутилась не в такт. Девушку мотало по всей сцене. Багровая Леля рассерженной гусыней шипела за кулисами. Я активно призывала подругу сосредоточиться, хотя танец был уже запорот. Вконец закрутившаяся Оля с грохотом рухнула в оркестровую яму. Но музыка продолжалась. Я огляделась, но на сцене никого кроме меня не было. Неужели, девчонки попросту сбежали? А как же Оля? Я бросилась к яме и увидела распластанное тело девушки. Закричав ее имя, я спрыгнула вниз, повернула подругу за плечи и вздрогнула: на меня смотрели круглые алые глаза без зрачков, дико выделяющиеся на нежно-фиолетовой, полупрозрачной коже. Узкие серые губы исказила болезненная гримаса…

– Да вставай же, наконец! Или хочешь проспать свое первое выступление?! – раздался крайне раздраженный голос Марвии.

Похоже, она будила меня очень долго и была уже на взводе.

– Не тряси меня! – простонала я. – Мне кажется, что я попала в миксер.

Тряска к моему облегчению прекратилась. Должно быть, Марвию озадачило незнакомое слово. Я открыла глаза и перед моим взором материализовалась дымящаяся чашка. Правда, к моим магическим способностям это не имело никакого отношения, просто подруга решила побаловать меня душистым чаем.

– Я надеюсь, в твои планы не входит моя скоропостижная гибель? – Я с подозрением покосилась на чашку.

Похоже, подруга обиделась; она грубо сунула горячую чашку, буркнула, что это добавит мне бодрости, и ретировалась из комнаты. Уж и поворчать немного нельзя! Я вдохнула чудесный аромат цветущих трав и, проорав «спасибо» в сторону распахнутой двери, выпила зелье.

Сладко потянувшись, поднялась. Ночной кошмар оставил на память о себе липкий пот, покрывающий все тело. Я смочила полотенце холодной водой из кувшина и быстро обтерлась. И лишь потом громко спросила:

– А сколько у меня еще времени? – Ответом была тишина, и я добавила извиняющимся тоном: – Ну, хватит дуться, подруга! После таких жутких снов, который мне сегодня привиделся, вообще странно, что я веду себя адекватно…

– Я не дуюсь, а пытаюсь разгладить твои наряды, – раздалось из соседней комнаты. – Выход твой через час. А тебе что, кошмар приснился?

– Еще какой, – буркнула я, содрогнувшись от воспоминания.

Вошла в соседнюю комнату и увидела Марвию за работой. От ярких сценических костюмов, развешанных на мебели и действительно находящихся в жутко смятом состоянии, летели разноцветные искорки. Да, часа тут мало! Даже если здесь найдется хороший утюг с отпаривателем, я и то буду корпеть как минимум часа три.

Ведунья метнула на меня лукавый взгляд, торжественно щелкнула пальцами, и костюмы стали выглядеть так, будто я их только что забрала из химчистки. Я восхищенно выдохнула, а Марвия гордо улыбнулась.

– Ты так и будешь стоять истуканом или все-таки приведешь себя в порядок? – спросила она.

Я метнулась к сумке, а подруга направилась за мной и следующие минут сорок ведунья провела за любимым занятием девочек всех времен и народов: игрой в куклы. В роли куклы выступала, конечно же, я. Ощущая легкие прикосновения к лицу, я дивилась, насколько быстро Марвия разобралась, как пользоваться нашей косметикой.

И вот в костюме и с почти безупречным макияжем я аккуратно, старательно избегая попадаться кому-либо на глаза, спустилась вниз. Ведунья важно несла за мной плеер, словно это самое ценное сокровище мира. В комнатке перед сценой никого не было: похоже, я выступаю первой. Это несколько нервировало, всегда трудно идти первой. Подруга осторожно, стараясь не измять платье, обняла, пожелала удачи и ретировалась в зал. Дверь снова открылась, и я увидела Дика. Валл окинул меня восхищенным взглядом черных глаз и присвистнул:

– Да ты и вправду танцовщица!

– Ты сомневался, но хотел, чтобы я выступила? – засмеялась я.

– От этого пройдохи можно ждать чего угодно! Я подумал, что он направил ко мне скрывающуюся анахиню-отступницу, – усмехнулся он. Потом вид его стал серьезным: – Теперь все в твоих руках… или ногах. Удачи тебе! И не переживай. Независимо от результата, ты все равно под моей защитой.

Великан вышел, а я глубоко вздохнула, прогоняя нервную дрожь в негнущихся коленках. Перекрестившись, вышла в темный зал. Несколько шагов по скрипучей деревянной сцене в тени тяжелого пыльного занавеса показались вечностью. Я поставила плеер в конце зала и, присев, задала программу проигрыша мелодии через пять минут. Выпрямилась и глубоко вздохнула, сосредоточившись на своем внутреннем состоянии.

По не такому большому, но опыту могу сказать, что от душевного состояния танцовщицы напрямую зависит успех выступления. Даже если ты в танце ничего собой не представляешь, но во время выступления у тебя светятся глаза, и улыбка сияет искренней радостью, то публика примет тебя с большим восторгом, чем суперпрофессионала с лицом мумии.

Я приготовилась получить удовольствие от своего танца. С этим проблем у меня никогда не было: танцевать люблю и всегда любила. Это песня тела, порыв души. В танце я выражаю эмоции, которые невозможно описать словами. Передаю свои чувства, свое видение мира. А здесь, в совершенно чужой и даже чуждой мне обстановке, танец стал единственным, что связывало меня с далеким домом.

За занавесом я слышала равномерный гул. Что ж, люди… и нелюди веселятся. Все правильно, надо же как-то разнообразить свою жизнь. По ткани проплыла огромная тень, и громоподобный голос произнес:

– Тихо! – И настала неправдоподобная тишина, как будто кто-то выключил звук. Дик добавил немного тише: – Представление начинается!

Стоя на сцене, я отсчитывала мгновения, оставшиеся до начала мелодии. Занавес уже медленно отъезжал в сторону, и я оказалась в столбике переливающегося света.

Сердце заколотилось так, что, казалось, его слышат даже зрители. По залу, словно шуршащий ветерок, прокатился вздох. Что же, я могу их понять. Сама, когда смотрю со стороны на танец наших девушек в группе, наслаждаюсь их сказочной красотой.

В свете магических лучей золотые босоножки нереально ярко сверкали перламутровыми блестками. Юбка, сидящая на моих бедрах, мягко переливалась фиолетовым атласом и таинственно мерцала воздушным туманом органзы, меняющей свет от сиреневого до красного. Углы верхней и нижней юбок расходятся, создавая образ воздушности, и богато украшены золотыми сверкающими пайетками и бисером. Фиолетовая блузка заканчивается под грудью, с длинными рукавами, которые вершат расклешенные манжеты, по стилю повторяющие юбку. Блузка расшита восточными узорами из золотого же бисера и пайеток, а по краю украшена длинной бахромой из сверкающего бисера. На бедрах закреплен золотой пояс, сплошь расшитый фиолетовыми, сиреневыми и красными камнями и тоже по краю украшен шикарной бахромой из золотого бисера. Все это великолепие сверкало и искрилось до рези в глазах в луче света.

Несколько мгновений пролетели для меня часом неподвижности на сцене. Глаза отказывались воспринимать публику как что-то овеществленное. Это плохо, надо танцевать для публики, иначе она почувствует обман и отнюдь не поблагодарит за него. Еще помидорами забросают. Хотя они по цвету и сочетаются с костюмом… Ну, в общем, не люблю я томаты. И мне уже все равно, свежие или тухлые. И тут в цветном расплывчатом пятне публики, которое упорно видели мои непослушные гляделки, я отчетливо увидела глаза. Не знаю, чем они меня зацепили. Конечно, явно нечеловеческие, цвета редкого красноватого янтаря, они словно светились, притягивали, гипнотизировали… Наконец началась музыка. Я облегченно вздохнула и, словно нырнув с пятиметровой вышки в холодную воду, начала свой танец. И танцевала для этих глаз. Выражая любовь ко всему живому, любовь к самой жизни, воплощала в танце восхищение прекрасным и необычным. Все это я видела в странных глазах. Тело повторяло заученные до автоматизма, отработанные до совершенства движения, а душа пела и искрилась, заполняя меня, словно яркий бокал веселящими пузырьками шампанского. Казалось, душа вышла за пределы тела и объемом уже превысила столб света, окружающий меня. Вокруг засверкали все краски жизни, засветилась радуга и тут же распалась на миллиарды светлячков. Словно кролик у фокусника, ниоткуда возникли и запорхали невиданной красоты птицы, а под ногами зацвели цветы, источающие аромат божественного нектара. Теперь каждое мое движение наполняла небывалая энергия, она уже охватила все тело. Даже померещилось, что руки светятся и стали полупрозрачными. Великое счастье жизни лилось из движений водопадом, я никогда не ощущала такого счастья! Последнее па плавно перетекло в поклон, и музыка стихла. Я стояла, ошеломленная ощущениями, а вокруг оседали хлопья света, которые гасли в сантиметре от пола, и тихая полумгла поглощала пространство танца.

«Странная тут иллюминация, наверняка магическая» – подумала я.

Когда стало совсем темно, я подняла глаза. Меня неприятно поразила тишина, абсолютная тишина. Не то, чтобы я так уж привыкла к бурным овациям, но полностью проигнорировать выступление артиста было совсем уж по-свински. Пыхтишь тут, стараешься, выкладываешься по полной, а в ответ тишина, он вчера не вернулся из боя.

И тут я опять увидела глаза. Только теперь из тумана для моего взора постепенно прорисовалось лицо. И какое лицо! Темное, нечеловечески красивое, с синим отливом. Таким, какой бывает на дорогущем импортном бархате. Тонкие черты: четко выраженные скулы, волевой подбородок, длинный узкий нос… и ничуть не похож на страшные отростки серых существ. Потом, как на картине художника появились волосы… абсолютно черные! Иссиня-черные. Но это его не портило, даже придавало еще более неземное ощущение. Волосы струились по плечам и ниспадали до талии по черному плащу, усиливающему контраст. Он сидел абсолютно неподвижно, не сводя с меня своих поразительных глаз. Я почувствовала, как кожа пошла красными пятнами от волнения. Надеюсь, это не очень видно из зала! Казалось, чистая энергия струится через наши глаза: золотистая из его в мои, и нежно-сиреневая из моих в его. Как будто издалека до моих ушей донесся нарастающий гул. Ощущение, что на меня надвигается огромный улей пчел. Я вздрогнула, связь между нами прервалась, и зал стал виден абсолютно нормальным зрением. Ну, слава богу! А то я подумала, что ослепла от неземных переживаний, да плюс глюк в виде глаз невероятно красивого парня! А со мной все в порядке! У-р-р-а-а-а-а! Я не псих! Да еще улей превратился в овации. Не то слово – это были бешеные овации! Все кричали, свистели, зал стоял на ушах. Конечно это лучше тишины, но, по-моему, ребята (да и девчата тоже) слегка (хм!) перебарщивают. Я окончательно смутилась и стрелой бросилась со сцены.

Не успела перевести дыхание, как в комнату ворвалась Марвия. Она махала руками, пыталась и ногами, но потеряла равновесие и рухнула в кресло. Повращала глазами, несколько раз попыталась что-то сказать, но только разводила руками. Я встала напротив нее и скрестила руки на груди: «Ну, мол, чего еще покажешь». Пантомима мне понравилась, но все же было интересно, что именно она пытается сказать.

– Марвия! Кончай придуриваться, скажи по-человечески, чего тебе нужно!

Она несколько раз вздохнула и выдохнула. Я восприняла благосклонно ее титанические усилия привести себя в порядок и стала спокойно ожидать окончания этой немудреной дыхательной гимнастики.

Наконец подруга начала издавать звуки, похожие на человеческую речь. Хвала небу, она не стала тренироваться на первых выученных, типа «папа, мама», а неестественно спокойным после вышеозначенного буйства голосом произнесла:

– И ты меня еще грузила, что не ведьма! Да первое твое выступление выдало в тебе Мастера! Ты это нарочно или и это забыла!?!

– Чего? – я опешила.

Смысл сказанных слов ускользал от меня, как скользкий уж из рук.

– Я так и знал, что ты ведьма, девочка! – ворвался в комнату Дик, заполняя собой все свободное пространство. Вся его по-волчьи серая шерсть стояла дыбом. – Но такой силы я в тебе и не подозревал!

– Ребята, объясните пожалуйста девушке, слегка сдвинутой по фазе, о чем собственно говоря вы толкуете! – тихо начала я, но в конце сорвалась на фальцет.

Марвия моргнула. Тут же выставила сопротивляющегося Дика за дверь: я и не подозревала в хрупкой женщине такой силы, посадила меня в кресло, сунула в руки какое-то пойло, села напротив, и – заговорила.

По ее словам выходило, что я мало того, что маг, так еще и Мастер (даже не магистр и не архимаг). Только Мастер может превратить магию в искусство! Или искусство в магию. К тому же, видимо, чтоб не скучно было, я использую в танце все имеющиеся в этом мире стихии. И то, что я принимала за разыгравшееся воображение (со мной это бывает), совершалось на самом деле. И чувства, которые я испытывала в танце, вместе со мной испытывал не только зал, но и весь город! И это не иллюзия, не внушение, они на самом деле это чувствуют, и еще долго будут находиться в состоянии эйфории. Короче говоря, все жители и гости города следуют правилу «Возлюби ближнего своего!» и сейчас помирились даже кровные, самые непримиримые враги. Дар магии всех стихий очень редок и труден в постижении. У меня же это естественно, словно я родилась с этим умением. Но этого не может быть, так как противоречит закону природы. В истории Мастера Танца Стихий за минуту могли остановить войну миров, так же, собственно, и развязать ее. И только от силы мага зависит «радиус поражения».

– Я теперь понимаю, почему она скрывается! – ухмыльнулся вновь появившийся в дверях Дик.

– Извините, ребята, мне срочно нужно побыть одной! – нервно хихикая, промямлила я.

Они как по команде скорчили самые понимающие физиономии, а я вылетела за дверь. И бежала, ничего не видя вокруг, и лишь каким-то чудом оказалась все-таки в своей комнате. Захлопнув дверь, я со стоном повалилась на кровать и попробовала отловить хотя бы одну дельную мысль в голове. Но моя бедовая верхняя конечность отказывалась выдать хотя бы и не дельную мысль. Вообще никакую, да еще и отзывалась на каждое усилие только гулким звоном. Я прекратила это издевательство над своим еще ни в чем не повинным организмом, встала с кровати и петляющей походкой направилась в столовую, где еще утром заметила графин с чем-то темным. Последняя надежда оправдалась: это оказалось вино. Выпив залпом целый бокал, я почувствовала первую мысль – «Обалденное вино!». Я усмехнулась этой немудреной мысли и, налив еще, направилась к кровати. В одной руке я держала полную (ну, уже почти полную) полуторалитровую бутыль, в другой бокал с оной же божественной жидкостью. Войдя в комнату, я вдруг столкнулась с оранжевыми глазами, к которым прилагалось все вышеизложенное мною. Я хихикнула и, помахав бутылью у него перед носом, нежным голосом пропела:

– Здравствуй, глюк!

Глюк, похоже, опешил, потому как застыл соляным столбом и усиленно захлопал своими прекрасными гляделками. Я же, выпив вино из бокала, протянула ему бутыль:

– Хоч-чешь глот-оч-очек? – а крепкое пойло: уже язык заплетается.

Из-за спины глюка вынырнула Марвия и, пытаясь отнять у меня бутыль, которой я многозначительно вертела перед носом у глюка, щедро обдавая того ароматными брызгами, сообщила мне громким трагическим шепотом:

– Мел, очнись! Это не глюк, это Верховный маг Лив’утвао, Рож’иальяр Л’ладаргра. Он анах.

– Можно просто Роже, – произнес этот тип, слегка поклонившись и даже не пытаясь спрятать насмешку в глазах. – Знаю, что произнести правильно мое имя не анахам не под силу, а перевирать лучше не стоит.

Услышав его вибрирующий баритон, я окончательно впала в ступор, бутылка выскользнула из рук и разбилась вдребезги. Что окончательно погубило щегольской костюм мага.

Я моментально протрезвела и насторожилась:

– И что же великому и ужасному верховному магу… как там, Ливьютао, вдруг понадобилось в комнате кабацкой танцовщицы? Покорен моим талантом? – иронично спросила я.

Вот так всегда, стоит мне смутиться, как я начинаю хамить. Что-то вроде условного рефлекса. Невероятные глаза Роже, немного похожие на глаза Марвии, сузились и вновь сверкнули насмешкой. Он снова слегка поклонился и галантно ответил:

– Несомненно, покорен! И приглашаю Мастера на гастроли в, – маг отчетливо произнес: – Лив’утвао! Спешу заверить, что тебе, несомненно, будут оказаны все возможные почести моим народом.

– Звучит угрожающе! – тихо пробормотала я, но этот тип обладал, как оказалось, феноменальным слухом.

– Уверяю, я обеспечу всю возможную безопасность. Ты будешь жить во дворце нашего порфироносца.

Услышав последнее слово, я хихикнула, но решила больше не проверять мага на терпимость. Хотя, надо бы уточнить один щекотливый вопрос:

– В каком качестве? Нового экспоната? Меня просветили насчет здешних обычаев…

Марвия толкнула в бок, и я благополучно подавилась концом фразы.

– Должен успокоить Мастера, что у анахов не принято заводить гарем, как у некоторых рас, – улыбнулся Роже. – Даже у порфироносца нет такой привилегии.

– Иными словами, даже если гаремы и есть, такую как я туда тащить не будут – лицом не вышла, – саркастически усмехнулась я, мельком взглянув на донельзя мрачную Марвию, которая сверлила анаха убийственным взглядом. – Так зачем же я вам понадобилась, только не говорите, что без ума от танцев, не поверю. Я никуда не поеду без ясной цели моего путешествия.

– Я все расскажу по прибытии, – бесстрастно ответил анах.

Потрясающе: мне готовят сюрприз! Только внутренний голос ехидно шептал, что оный вряд ли меня обрадует. Так что в ответ я пожала плечами, демонстративно развернулась и, подхватив под руку подругу, ушла в спальню, громко захлопнув за собой дверь.

– Какие у тебя будут мысли насчет этой бредовой поездки, цель которой мне не хотят сообщать? – спросила я Марвию.

– Знаешь, Мел, с анахами всегда нужно держать ушки на макушке. Они самые лучшие стратеги и ничего не делают просто так. Любой их, даже самый незначительный, поступок – есть звено в цепи большой интриги. А уж если они чего-то недоговаривают, то это вдвойне подозрительно, – нахмурив брови, сурово произнесла подруга.

– Я с тобой согласна, поскольку чувствую, что эти, с позволения сказать, «гастроли» принесут мне море проблем, – мрачно протянула я.

– Но анахи никогда не отступают, – ведьма с опаской выглянула в окно. – Будет трудно уйти от него. Если только, может быть, Дик поможет?

– Позови его, Марвия, а я постараюсь отвлечь анаха болтовней… – попросила я женщину.

– Смотри только поосторожнее, как бы он тебя саму не отвлек! – ехидно улыбнулась подруга. – Ну что, действуем по плану?

Марвия решительно взялась за ручку и, открыв дверь, уставилась на мага. Тот стоял в том же положении и на том же месте, где мы его оставили.

– Прости, Роже, нам надо было посоветоваться, – я постаралась улыбнуться как можно более обворожительно, но, судя по невозмутимости физиономии анаха, все мои старания прошли даром. – Давай присядем и обсудим все, как цивилизованные люди.

– Я анах, – машинально поправил Роже, все же изящно опускаясь в кресло.

Я, садясь напротив, начала атаку мощным обстрелом глазками. Лицо мага застыло: похоже, он решил, что у меня нервный тик. Так, ладно, женские чары на него не действуют… а жаль. Тогда я попыталась состроить максимально умную физиономию. Не то что бы получилась, но Роже пришлось удовольствоваться тем, что есть.

– Расскажи мне о вашем государстве, – жеманно попросила я, больше не пытаясь произнести странное название: и как только Марвии удается это? Ах, да – она же наполовину анах. У этих голубеньких, наверное, какая-то особенная физиология. Я гаденько захихикала, но, очнувшись, вновь вперила в мага кокетливый взгляд, опершись подбородком на руку: – Должна же я хоть иметь представление, куда собираюсь направиться!

Пока я как могла отвлекала внимание нашего гостя, Марвия стремительной тенью проскользнула к входной двери и постаралась раствориться. На мой взгляд, у нее это получилось просто великолепно.

Внезапно Роже довольно улыбнулся, встал и определенным образом взмахнул рукой в сторону двери. Щелкнул замок. Я недоуменно посмотрела на дверь, потом на мага. Сердечко екнуло: вскочив, бросилась в соседнюю комнату: там, кажется, была какая-то маленькая дверца… Анах перехватил меня за талию на полпути, развернул к себе лицом и положил мне на плечи руки. Лицо его медленно приближалось, а я опять подумала: «Как же он красив!». Я слегка откинула голову назад, губы мои раскрылись, глаза заволокло туманом… Вокруг нас что-то сверкнуло, и маг так же медленно отстранился. Но рук с плеч не убрал. А я так и осталась стоять, глупо хлопая глазами с приоткрытым ртом, ожидая поцелуя.

Глава 3

Туман рассеялся, и я увидела совершенно другую обстановку… Кажется, меня банально похитили. Волна ярости нарастала во мне. Правда, если честно, то не столько из-за похищения, сколько из-за того, что выставила себя дурой, неправильно истолковав его поведение. Так сказать, выдала желаемое за действительное.

Из моего горла вырвался крик гарпии на последней стадии бешенства, я обхватила правой рукой ладонь анаха, лежащую на моем левом плече, и, изогнув ее в определенную сторону, провела прием, следствием которого у обычных людей если не ломается, то выворачивается кисть. Да, не зря, видимо, я так сильно в детстве увлекалась айкидо; пять лет обучения данному виду, так сказать спорта, а для меня и стиля жизни, вбили приемчики буквально под корку в виде рефлексов. И когда я в бешенстве, это дает о себе знать, как нервный тик, помимо моей воли. Проще говоря, я сначала делаю, а потом, может, и подумаю, когда немного остыну.

К чести Роже, надо сказать, он не вскрикнул. Находясь в весьма неудобном и болезненном положении, вместо того, чтобы дергаться, маг наоборот расслабился. По телу мужчины прошла судорога, и он каким-то образом умудрился легко вывернуться из практически безвыходного положения законченного приема. Я вновь пошла в атаку, теперь уже действуя не приемами, а стараясь нанести телесные повреждения силовыми методами. Но он был готов к атаке, и все мои выпады разбивались о глухую защиту. Вскоре ему надоело наше импровизированное танго, и он обхватил меня, повернув к себе спиной, зафиксировал мои руки так, что я не могла пошевелиться вообще. А каждая попытка освободиться причиняла мне острейшую боль, но, к счастью, кратковременную. И, вскрикнув в очередной раз в безуспешной попытке освободиться, я обмякла, решив замаскироваться под обморок.

– Ну что, воительница, больше глаза мне выцарапать не хочется? – съехидничал этот хам.

Я скрипнула зубами от злости и пожелала ему счастливой и долгой жизни в месте настолько отдаленном, что отсюда не видать. Как можно витиеватее, разумеется. Мой партнер по стихийной тренировке замолчал, похоже, опять впав в ступор от моей новой выходки. Интересно, анаха кто-нибудь удивлял столько раз на дню, сколько я? Или это мой личный, хоть и сомнительный рекорд в этом мире?

– Ладно, больше нападать не буду, – с трудом выговорила я, почувствовав в теле нарастающую слабость.

– Точно? – спокойно уточнил маг.

Иронизирует, гад. Наверняка знает о последствиях данного приема на испытуемом и тянет время, что бы я вообще пошевелиться не могла.

– Тебе поклясться или перекреститься, или что там у вас принято? – пробурчала я.

– Да ладно, так поверю, хотя наверняка об этом еще пожалею! – медленно ответил Роже.

Я в ответ только многообещающе хмыкнула, подтверждая его худшие опасения. Но благоразумно оставила сладкое на третье, предпочтя плавно осесть на пол, когда он меня наконец-то отпустил. И обратила внимание на обстановку…

Из моего горла раздался полувскрик-полувздох. Роже заметно дернулся, но, увидев, что послужило причиной таких звуковых эффектов, довольно ухмыльнулся. Да, приятель, а после общения со мной нервишки придется подлечить.

Но мне было не до него, поскольку в это время я во все глаза рассматривала потрясающее по своей необычной архитектуре помещение: шестнадцатиугольная комната с высоченными потолками. Что шестнадцати – стало понятно, когда я пересчитала все восемь окон, перемежающихся с цельными плитами узорчатого камня фиолетового цвета. Из всего, что я видела в жизни, он более походил на чароит. Вот только еще и мерцал, словно тигровый глаз. Но даже не это повергло меня в такой восторг: в каждом высоченном окне я видела невероятной красоты заснеженные вершины. Небо на фоне заходящих кроваво-оранжевых солнышек приобрело серебристый оттенок. А снег на вершинах гор упоенно отражал краски заката, напоминая огромную гору пломбира с сочным сиропом, струящимся по желобкам разломов.

Не в силах больше любоваться этой разрывающей мое чувствительное сердечко красотой, я шагнула по пушистому мягкому ковру черного цвета, оставляя за собой глубокие темные следы в высоком ворсе, который с крайней неохотой принимал прежнюю форму. На каменных стенах были выбиты сцены сражений и мирной жизни изящных существ. То, что изображены не люди, становилось понятно с первого взгляда, как и то, что это творение рук отнюдь не человеческих. Мебель в комнате также выдержана в тонах в диапазоне от нежно-сиреневых до темно-фиолетовых. В глубоком алькове в одной из стен комнаты между окнами стояла огромная кровать с балдахином и занавесками. Стол находился ровно посередине и был вырезан из цельного куска полупрозрачного фиолетового камня с золотистыми искрами по всей поверхности. А окружающие его мягкие пуфики в тон ковру только подчеркивали величественность этого произведения искусства. Вот и вся обстановка. Ни одной двери пока не видно. Несмотря на сгущающуюся за окнами вязкую темноту ночи, освещение в комнате оставалось ярким и равномерным. Казалось, что светится сам воздух.

– Нравится, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Роже. – Это теперь твоя комната. Вы с ней прекрасно гармонируете, – уже более ехидно добавил он.

Я опустила глаза и увидела, что я еще в сценическом костюме! И как умудрялась еще и драться в этом наряде. Со стороны, наверное, смотрелось потрясающе. Я хмыкнула, а потом меня как током шибануло:

– А мои вещи! Мне даже не во что переодеться!

– Не волнуйся, скоро принесут все, что тебе нужно, – иронично произнес анах.

– А как эти «кто-то» узнают мои потребности? – возмущенно спросила я.

– Скоро к тебе придут, изложишь свои нестандартные потребности, – неопределенно ответил он, кажется, даже не пытаясь иронизировать.

На этом он просто пропал. Был… и нет! Я обвела пристальным взглядом всю комнату и убедилась, что двери все-таки на самом деле не видно. Похоже, я затворница, и меня будут навещать только таким эффектным образом. Однако если кто-то заявится без стука, уж не знаю, по какой поверхности они будут стучать, да хоть себе по тыковке! Но я в долгу не останусь! Пусть свои ножки да рожки потом сами собирают.

На этом мои размышления прервал стук в дверь, которая здесь все-таки была, просто искусно замаскирована в узкой нише за гобеленом с изображением снежных вершин.

Я открыла дверь и в комнату вошла красавица. Если к ней подходили другие эпитеты, то ее можно было назвать только еще совершеннейшей красавицей. Абсолютно белые волосы уложены в высокую сложную прическу: заплетенные от края роста волос косы с изящными украшениями перемежались с чисто выбритыми узкими полосками до самой макушки. Сочетание синей кожи и белых кос смотрелось органично, плюс сверкало и искрилось затейливо-ограненными красными и синими камнями, да игриво мерцало нежным лоснящимся мехом, похожим на серебристую норку, кусочки которого искусно вплетены в прическу. Огромные оранжево-красные глаза на голубоватом лице занимали наибольшую площадь из когда-либо видимых мной соотношений. Такие глаза только в мультиках рисуют. Прибавьте тонкий кукольный носик и капризно изогнутые пухлые губки, подчеркнутые иссиня-черной помадой, а также сногсшибательную фигурку. Если бы я была мужчиной, то сейчас тихонечко бы поскуливала у ног незнакомки, пусть даже она больше походит на инопланетянку из кинофильма. Я же, немного полюбовавшись творением неземной природы, спросила вполне твердым голосом:

– Кто ты, и что от меня нужно? – Немного грубовато, но кратко и по сути.

– Я Харле’ана, жена порфироносца Лив’утвао. Пришла спросить, не нуждаешься ли ты в чем-нибудь.

Я хихикнула:

– Уж никак не думала, что сама королева занимается подобными пустяками. Или у вас тут напряг со слугами?

– Да нет, скорее некоторый переизбыток, – Харле’ана вдруг неожиданно мягко усмехнулась, – просто мне было интересно на тебя взглянуть.

– Что на меня любоваться, не диковина чай. Или людей не видела? – буркнула я, чувствуя себя не в своей тарелке.

– Не злись, – примирительно ответила красавица. – Я хотела спросить, не желаешь ли прогуляться со мной. Я бы показала свою вотчину и изложила суть проблемы, из-за которой, собственно, тебя и пригласили сюда.

Пригласили, блин, я не стану молчать!

– Вообще-то я считаю, что меня похитили! – зло прошипела я, сжав кулаки.

Она опешила, как приятно наблюдать выражение растерянности на нечеловечески красивом лице! Правда, Харле’ана быстро взяла себя в руки и улыбнулась:

– Ты, наверное, не так поняла… – начала было она.

– А что тут понимать, ваш маг ворвался ко мне в комнату и, воспользовавшись тем, что моя подруга вышла, телепортировал меня сюда против моего желания! – еще больше вспылила я.

– Теле… чего? – опешила Харле’ана, но опомнившись, заученно спокойно продолжила: – Возможно, он слегка поторопился и превысил свои полномочия, но только потому, что проблема на самом деле очень важна. Я бы сказала, нам жизненно необходима твоя помощь, – терпеливо добавила королева, печально качнув прекрасной головкой.

– Ладно, – сдалась я под ее мягким взглядом, – мне нужно платье, но без корсетов и прочих садистских конструкций, а также обувь, белье и горячая ванна. И через двадцать минут я в вашем распоряжении.

Она кивнула, ничем не выдав удивления по поводу незнакомых слов, и, степенно шагая, вышла, а я устало легла прямо на мягкий ковер, подозрительно покосившись на королевское ложе, скромно именуемое кроватью. Столько впечатлений за короткое время, даже странно, что более-менее спокойно все воспринимаю. Как во сне.

Оказалось, я действительно заснула, причем так, что меня не разбудили, когда перетаскивали на кровать. И даже не потрудились это сделать, когда раздевали. Так что первое, что я сделала при пробуждении – возмутилась! Когда открыла глаза, зажмурилась от солнышка. Отвернувшись в другую сторону, тут же зажмурилась от второго. Ах, вот в чем дело: допрыгав до окна босая и в длинной шикарной полупрозрачной сорочке, я увидела, что на улице давно день и веселые солнышки развлекаются, подсматривая за иноземкой в различные окна. Я потянула на себя стекло за обнаружившуюся тут же ручку и вдохнула полной грудью свежий воздух с легким привкусом озона. Ну да, все правильно, я же в горах. И попыталась рассмотреть что-либо на улице, щурясь от ярких солнечных зайчиков, играющих наперегонки, отражаясь лучиками от множества продолговатых окон, вырубленных прямо в скалах.

А посмотреть было на что. Внизу, под балкончиком, на который я выскочила, не задумываясь, обнаружилась самая настоящая пропасть, судя по всему, бездонная, хотя скорее всего мои гляделки просто не в силах рассмотреть пресловутое дно на столь отдаленном расстоянии. На сколько простирался взгляд кругом виднелись горы, да не просто горы, а заснеженные пики. В соседних горах даже очень далеко можно было разглядеть точно такие же окна, выходящие на небольшие балкончики. Некоторые пики украшены мостами, соединяющими вершины между собой. Таких изящных мостиков имелось в избытке. Смотрелось, как будто титаны многие века оплетали горы в замысловатое кружево. Судя по всему, вершина, в которой я сейчас находилась, самая высокая с этой стороны гряды. Из окна напротив кто-то выглянул, и, сыграв живую пантомиму «бурное удивление», быстро ретировался обратно. Я решила последовать примеру и тоже вошла в комнату: все-таки в ночной рубашке в горах несколько прохладно. А если честно, я мгновенно замерзла до костей.

И тут увидела, что гобелен, изображающий сцену из жизни драконов, откинут, а за ним находится узкий коридорчик с лесенкой, ведущей вниз. Да, похоже, в моих умственных способностях тут не сомневаются, прекрасно зная, что их нет, вот и тыкают носом, как котенка. Что ж, посмотрим, куда нас приглашают. Я пошлепала босыми ногами по прохладному камню и попала в небольшое помещение всего с парой узеньких окошек.

Это оказалась ванная, выполненная в совершенном голубом цвете. Присмотревшись, я увидела, что стены выложены мелкой плиткой из круглых камешков, немного похожих на бирюзу. Да, керамика здесь не в почете. Анахи с большим рвением используют в интерьере полудрагоценные камни: признак ли это богатства, или просто булыжники девать некуда – оставалось только догадываться. Ванна была тоже, естественно, каменная, выточенная из цельного куска бледно-зеленого цвета, слегка полупрозрачного, в виде цветка кувшинки. Большой такой кувшинки, в которую я могла влезть целиком, что с удовольствием тут же и сделала, поскольку ванна была наполнена горячей ароматной водой. От нее пахло озоном, словно воду только что растаяли из большого куска льда с вершины… хотя, возможно, так оно и было. Немного понежившись, я быстро вымылась и облачилась в чистую одежду, которая лежала аккуратной стопкой на небольшом столике. Посмотревшись в зеркало, осталась довольна: нежно-розовое платье облегало талию и мягкими складками струилось до пола, фигурное декольте выгодно подчеркивало грудь и оставляло руки свободными. Мягкие кожаные туфли на пятисантиметровом каблучке были удобнее тапочек. Я расчесала свои длинные пепельно-русые волосы и повернулась на стук в дверь.

Я разрешила стучащим войти и положила резную костяную расческу. Выпрямившись и откинув с лица водопад шелковых волос, повернулась к вошедшим. То есть, к вошедшему. На пороге стоял высокий зеленоглазый мужчина с фиолетовым оттенком полупрозрачной кожи, который буравил меня странным взглядом, под которым становилось неуютно. Посередине абсолютно лысой головы забавно топорщился невысокий ершик серебристых волос, напоминая родных панков. С той лишь разницей, что у цвака (а это оказался именно он) ершик переходил в широкую косу. И оставалось только догадываться: то ли волосы цваков были настолько толстыми, то ли это типа парика, для красоты.

– Слушаю, – несколько напряженно сказала я, пытаясь вовлечь высокого блондина в разговор.

Но цвак упорно изображал статую, не отрывая от меня критичного взгляда. Воздух вокруг постепенно наполнился электрическими вспышками, а я, к своему изумлению, оказалась в центре сияния…

– Ривиэль! – Окрик прозвучал как-то предупредительно и угрожающе одновременно, и голос этот был до боли знаком.

И правильно, за незнакомцем обнаружился Роже в вечном черном плаще: он что, даже спит в нем? Цвак вздохнул и, как бы с силой оторвав от меня взгляд, почти дружески улыбнулся Роже. Сияние постепенно пропало.

– Прости, друг, не удержался, – виновато протянул он.

Правда, на лице если и было написано сожаление, то только тем, что Роже пришел весьма невовремя.

– Перемещайся в зал совещаний, – хмуро буркнул анах, не питая иллюзий по поводу цвака.

Тот пожал плечами и исчез. Роже подошел, медленно оглядел с головы до ног, чему-то довольно кивнул и, положив ладони мне на плечи, мягко привлек к себе. Я уже не обольщалась и, вздохнув, приготовилась к перемещению. Вспышка, и мы стоим посреди цветущей поляны, края которой терялись в склизком тумане.

– И куда ты меня на сей раз притащил? – с вызовом спросила я, кидая выразительный взгляд на его руки, все еще лежащие на моих плечах.

Маг быстро их отдернул, будто обжегся, завел за спину и ответил:

– Мы в зале совещаний. Только пока немного в стороне, но нас скоро позовут.

– В зале? – я задумчиво окинула поляну. – Это иллюзия?

– Нет. Эта поляна находится в кратере бывшего вулкана. Используется как зал совещаний и для встреч на высшем уровне, так как из-за природных магических особенностей именно этого вулкана разговор, проведенный здесь, невозможно подслушать ни обычным, ни магическим путем.

Он резко замолчал и направился в сторону тумана быстрым шагом. Шагов через десять обернулся и, увидев, что я все еще стою на месте, ехидно поклонился и сделал приглашающий жест:

– Не желаешь присоединиться к беседе?

Шагов через тридцать туман нехотя расступился, и я увидела широкую площадку, выложенную каменной мозаикой, на которой стоял круглый стол в форме бублика. В центре восседал невероятно тощий мужчина с темно-синей кожей и колючими глазами на жестоком лице. Вокруг стола сидели представители цваков и анахов. Среди присутствующих я заметила недавнего цвака и королеву, которая единственная мне улыбнулась. Остальные смотрели на меня настороженно и оценивающе одновременно. Роже галантно помог сесть за стол и, неожиданно ободряюще улыбнувшись, опустился рядом. Тишина продолжалась, теперь она начала отзываться звоном в ушах. В голове было пусто и что-то тихо гудело, словно первый шмель ранним утром решил полакомиться нектаром. Я догадалась, что меня сканируют. Звон закончился внезапно, а старый анах в центре усмехнулся.

– Можем ли мы рассчитывать на твою помощь, колдунья? – громом прозвучали его слова.

Я слегка оторопела.

– Ч-чем… помочь? – Надо срочно что-то делать с голосом, а то мой писк вызывает недоуменные взгляды. Я прочистила горло и продолжила уже твердым голосом. – Объясните, пожалуйста, чем я могу помочь вам.

«Таким всесильным, всемогущим и всезнающим магам из иного мира?!»

Похоже, мысль мою услышали все, так как некоторые лица пораженно вытянулись, а у других в глазах без зрачков заиграли смешинки.

– Ты, Мастер Танца Стихий! – словно обвинил меня старик. – Можешь ли ты помочь нам остановить войну? – Интересно, этот невозмутимый анах – так называемый порфироносец?

И где же его порфира?

– Каким образом? Встать на амбразуру? – саркастично усмехнулась я. – Я ровным счетом ничего не понимаю в войнах, да и вообще насилие не приемлю.

– Рож’иальяр Л’ладаргра! Зачем ты привез девчонку, которая не умеет пользоваться своей силой? Зачем ты внушил нам ложную надежду?! – порфироносец жестко смотрел в глаза Роже.

Тот не отвел взгляда:

– Я уверен, что она нам поможет, – без колебания ответил он.

– Объясни, что стало причиной для подобной уверенности! – старый анах сжал кулаки.

– За несколько унов[8] она без особых энергетических затрат остановила злобу и ненависть в сердцах жителей Валрада и его окрестностях, – просто ответил маг, словно не замечая гнева порфироносца.

– Знаю! Весть об этом пролетела сразу же среди всех разумных рас. Но я теперь понимаю: это вышло стихийно, она не управляет своей силой! – анах обвиняюще указал на меня пальцем.

Я поцокала языком: не обучали их хорошим манерам поведения! Цвак сузил глаза и нахмурил свои седые брови: читает мысли, редиска.

– Я научу ее. Завтра назначим испытание, – все так же бесстрастно отвечал порфироносцу Роже.

– Хорошо, – прозвучало, словно мне вынесли приговор.

По тону я поняла, что на сегодня разговор на тему моей персоны окончен, и облегченно вздохнула. Роже встал и потянул меня за руку. Я безропотно прошла десяток шагов, потом вдруг очнулась и набросилась на него с вопросами:

– Так с кем война-то?

– С цваками, – спокойно ответил Роже.

– Это с теми фиолетовыми панками, представители коих сидели с нами за одним столом?! – хихикнула я. – Вы делитесь с ними планами очередной военной вылазки в тыл врага, чтобы они подготовились, и вам не было скучно на месте? Правильно, а то непорядок: нападаешь на врага, а эти противные сидят дома и чаек попивают…

Маг взглянул на меня так, что смех застрял в горле:

– Скоро ты все поймешь, – тихо сказал он.

– Куда направляешься, Роже? – Ривиэль возник рядом так внезапно, что я подпрыгнула на месте, с трудом сдержав крик.

Цвак холодно усмехнулся тонкими губами.

– Ты вовремя, Ривиэль, я хочу отвести вас к ним…

Цвак понимающе кивнул. Вид у него стал донельзя угрюмый. Роже положил нам на плечи руки и медленно приблизился. Опять двадцать пять: вспышка и новые декорации. Очень мрачные, смею заметить. Полутемное освещение комнаты все-таки позволило разглядеть прутья клетки. Роже сделал пасс рукой, и комната наполнилась светом. Я вздрогнула.

В клетке находились цваки, бывшие когда-то фиолетовыми. Сейчас язык бы не повернулся их так назвать: кожа существ приобрела кровавый оттенок, словно они искупались в крови, и та запеклась, обозначив иссушенные края разводов и наплывов багровой жидкости. Вдобавок, оборванные, грязные, с кругами под глазами и оскалами, сделавшими бы честь любому вурдалаку. В зеленых, как у стрекоз, глазах читалась жажда убийства, а когда они увидели Роже, розовая пена обильно пошла у них изо рта. Они все полезли в его сторону, цепкие руки протягивались сквозь прутья, пытаясь дотянуться… Они давили друг друга в этом стремлении. Я поежилась:

– Что с ними?

– Проклятье. Кто-то вложил в них одно стремление – уничтожить всех анахов, – грустно ответил он: в глазах мага явно читалась жалость к пораженным магией существам.

– Роже, я все же хочу найти его! – с неожиданной болью в голосе произнес Ривиэль.

– Не стоит, друг, ты ему ничем не поможешь, – отрицательно покачал головой анах.

– Кого вы хотите найти? – тихо спросила я, не надеясь, впрочем, на ответ.

– Моего брата, – нехотя ответил Ривиэль. И резко повернулся ко мне, так что я отшатнулась, столько скорби было в его глазах. – Теперь ты понимаешь, как нам необходима помощь! Всем! Проклятье распространяется очень быстро, словно болезнь, но только неизвестным способом. Скоро оно поглотит всех цваков и начнется война, в которой не будет победителей.

Он метнулся к прутьям, а Роже с испуганным криком попытался его оттащить. Безумные цваки каким-то образом умудрились схватить обоих в свои цепкие объятия. Они попытались разорвать тела друзей в клочья прямо руками: брызнула кровь, какие-то мгновения… Не знаю, что произошло. Я вдруг закричала и, сделав па с разворотом, мягко послала руки волной. Эльфов за прутьями словно смело небольшим смерчем, и они затихли кучей неподвижных тел в дальнем углу клетки. Сглотнув, я пыталась осмыслить собственную выходку.

Ребята хрипели и сплевывали кровь, вполне красную, как и в моем мире, одновременно шаря по телам, пытаясь оценить ущерб своему здоровью. Я, отметая все размышления, бросилась к Роже со слезами на глазах.

– Помоги Ривиэлю, – прохрипел он, отшатнувшись, – я более-менее в порядке.

С сомнением посмотрев на него, я все же неохотно подошла к высокомерному цваку и неосознанно сделала пасс рукой, похожий на движение со свечой: та не должна упасть или потухнуть в этом движении, так что кисть надо было выворачивать очень аккуратно и быстро. Цвак стал дышать равномернее, лужа крови под ним более не расползалась. Помутневшим взглядом он посмотрел на меня исподлобья:

– Спасибо, чужачка, – и рухнул в обморок.

– Он потерял много крови, но ты спасла ему жизнь, – хрипло сказал анах.

Я непонимающе смотрела на свои руки и повторяла недавнее движение, но ничего больше не происходило. Нервно хихикнув, подумала, что или сошла с ума, или кто-то управляет моим телом. Роже похромал ко мне и бесчувственному цваку. Приблизившись, он с облегчением вздохнул и обнял нас за плечи. Вспышка.

Глава 4

Мы оказались в прежней комнате, куда меня определили на постой гостеприимные анахи. Роже оттащил цвака, все еще находящегося в отключке, на широкую кровать и, ни слова не говоря, прошел в ванную. Послышался всплеск и звуки воды, льющейся на пол. Вот нахал, он еще и в ванну залез, прощай, вечерний расслабон! Я махнула рукой, прибавив пару словечек позаковыристее для успокоения себя любимой, и осторожно подошла к кровати. Цвак лежал бледно-фиолетовый и, казалось, что безжизненный. Под полупрозрачной кожей я без труда могла разглядеть все кровеносные сосуды. Поняв, что такой загадочный оттенок коже придавали именно сосуды, а сама кожа просто прозрачна, я осторожно прикоснулась к запястью цвака: пульса не было. Сердце тяжело бухнулось в ребра. Я быстро наклонилась к нему, стараясь уловить дыхание, когда сзади раздался насмешливый голос:

– Наш красавчик сейчас не в состоянии выразить благодарность за внимание и ласку! – Я отпрянула от цвака и залилась краской.

От гнева, разумеется! Чего это он подумал! От возмущения не смогла сказать ни слова, да и не собираюсь я перед ним оправдываться, какого…

– Да, ладно, не красней, – понимающе усмехнулся анах, вытирая обнаженный торс полотенцем: я сглотнула, любуясь перекатами упругих мышц под атласной кожей цвета индиго, – помоги мне лучше привести Ривиэля в более-менее нормальное состояние, чтобы его дружки не закатили нам межрасовый скандал. На фоне происходящего любая мелочь может развеять шаткую иллюзию мира.

– Он, кажется, не дышит, – прохрипела я, с трудом справляясь с непонятными мне самой чувствами, – как бы не пришлось могилу копать.

– Это было бы крайне неприятно: копать в горах могилу дело небыстрое, уйдет пара сот[9] со сменой лопат, – иронично ответил анах, оборачивая мягкой тканью роскошную гриву черных волос.

Затем, небрежно забросив использованное полотенце в угол, маг приблизился. Я неосознанно шагнула навстречу, но потом опомнилась и с преувеличенной заботой посмотрела на цвака.

– К тому же, иногда и этот прохвост пользу обществу приносит. Да и отец Ривиэля меня по головке не погладит, за то, что не уберег его драгоценное, но глупое чадо, – неожиданно подмигнув, добавил анах. – Выхода нет, надо спасать.

– Я серьезно, посмотри, он… – проблеяла я, стараясь спрятать от мага глаза.

– Да успокойся, – уже без иронии, даже несколько раздраженно сказал Роже. – Жив он. – И добавил ехидно: – Мертвые цваки так активно не шевелят ушами, прислушиваясь к разговору. Ривиель, что ты хочешь услышать о своей персоне? Любят ли тебя девушки? Или будет ли старый больной анах рыдать над твоей могилой?

– Дождешься от тебя! – Раздался слабый голос Ривиэля. – Скорее, действительно девушки разлюбят. – Цвак так многозначительно посмотрел на меня, что я фыркнула и, резко развернувшись, ушла в ванную комнату.

Там я, беспрестанно ворча про наглых фиолетовых чудиков и тупых от природы голубков, наполнила тазик теплой водой и захватила пару полотенец в комнату. Роже уже успел раздеть цвака. Судя по тому, что на нем осталось, многое из одежды пришло в негодность. Точнее все. Я не ожидала такого откровенного зрелища, поэтому опять покраснела, но, собрав остатки сил, постаралась не уронить таз с водой. Не доставлю я им такого удовольствия. Они и так оба на меня глядели во все глаза, ожидая определенной реакции. Я же сделала вид, что лицезрение обнаженных прекрасных мужских тел входит в мой ежедневный распорядок дня, со скучающим видом поставила таз, подала мокрое полотенце Роже и обмакнула в воду свое. Отжав тряпку, я повернулась в сторону этих наглых типов и сказала:

– Ну?! Чего уставились? Ривиэль, тебе по сценарию положено изображать смертельно раненого! Роже, тебе надо осторожно обмыть раны друга, дабы проводить его в последний путь чистым и ухоженным! – И с размаху всучила ему в свободную руку мокрое полотенце.

– Мел, а что по сценарию будешь делать ты? – похоже, Роже опешил от моей наглости.

– Тушить пожар, который вы устроили в моей комнате! – проворчала я, довольная эффектом.

И обвинительно указала рукой в сторону чудо-стола, на котором догорало нечто окровавленное, подозрительно похожее на испорченную одежду этих двоих. Черный едкий дым подкрадывался к нам шкодливым котом, чтобы пощекотать нос невероятно противным запахом горелой ткани. Чихнув, я позеленела и бросилась к ближайшему окну. Распахнув его, с наслаждением вдохнула морозный воздух и оставила окно распахнутым, позволяя сквозняку хозяйствовать в комнате.

– И, кстати, как вы пойдете отсюда, голышом? – отдышавшись, я, кажется, начинала злиться.

– Мел, не ерепенься, голый у нас только Ривиэль, а я… – начал было Роже.

– А ты в одних дырявых подштанниках! Что хотите делайте, я больше в этих играх не участвую! Ты и сам справишься, ты же у нас вроде как великий маг, – буркнула я, исподлобья бросив взгляд на анаха, стараясь при этом не слишком любоваться его превосходным сильным телом.

– Я верховный маг, – поправил Роже, между делом успевший обтереть друга. – Но я еще и взял на себя тяжелую ношу учителя. Так что, не отлынивай от своих обязанностей! Урок первый – вылечи цвака.

Мы с Ривиэлем уставились на Роже, причем оба с ужасом!

– Но, но… – что-то проблеял сильно побледневший мужчина: кровеносные сосуды стали видны еще отчетливее, превращая цвака в анатомическое пособие.

Тем более, судя по тому, что я увидела, устройство цваков не слишком-то отличалось от человеческого. Но попытка больного воззвать к сочувствию анаха не удалась, Роже уже тащил меня к кровати, так что Ривиэль успел только прикрыться мокрым полотенцем. Видимо, пытаясь оградить от моих действий самое дорогое.

– Но, что я… Я же не умею! – отчаянно сопротивлялась я.

Роже же спокойно поставил меня перед оцепеневшим от безысходности цваком и лекторским тоном произнес:

– Ну ты же как-то спасла ему жизнь, причем бесконтактным способом. Значит, колдовала, логично? Вспомни свои действия и ощущения в тот момент и попытайся их повторить. Для начала…

– Вы знаете, мне вдруг стало намного лучше, – уверенно сказал цвак, пристально наблюдавший за моей растерянной физиономией. – Пожалуй, я даже сам до своей комнаты дойду. Правда-правда!

В стрекозьих зеленых глазах цвака читалось, что он готов в настоящем виде дойти и до самого своего дома, лишь бы отказаться от услуг такого «доктора», как я. Да уж, жить захочешь, еще и не так раскорячишься!

– Ладно! – неожиданно для самой себя решилась я, – в конце концов, это же твой друг.

Круглые от ужаса глаза цвака забегали в поисках спасения. Я резко выдохнула, зажмурилась и попыталась повторить свой пасс, сосредоточившись на создании нужного настроения. И тут четко поняла, что данный пасс вызывал стихию жизни и стихию смерти. Подумала, что этого недостаточно, и продолжила уже обеими руками. Веерообразные движения пальцами мягко переплетали стихии. Словно некто мудрый шептал мне на ушко простые истины незнакомого мира. Я вдруг осознала, что стихия смерти затягивает раны, а стихия жизни исцеляет их. То, что нужно.

Я приоткрыла один глаз: цвак все еще дышал! И как дышал! Только у него были подозрительно большие глаза: теперь они занимали почти половину донельзя удивленной физиономии. Я перевела взгляд на рваные раны на его теле… точнее, на то место, где они были. Там остались красные рубцы, будто раны зашил искусный врач, причем неделю назад. Перевела внезапно затуманившийся взгляд на Роже. Тот выглядел подозрительно довольным. Туман в моих глазах густел…

Когда я открыла глаза, оказалось, что мы с Ривиэлем поменялись местами. Теперь они с Роже нависали надо мной.

– Ну что? На ком следующем будем проводить полевые испытания? – слабым голосом спросила я.

Друзья заулыбались и помогли мне подняться. Я заметила, что мужчины уже оделись.

– У меня постшоковые глюки или вы успели ограбить проходящих мимо придворных? – пораженно уточнила я.

– Ни то, ни другое, Мел. Я просто перенес сюда содержимое своего шкафа.

Роже показал на кучу одежды, валяющейся на полу.

– Не надейся! Жить с тобой я не буду! Уноси отсюда свои манатки! – закричала я, срываясь на визг от едва сдерживаемого смеха.

Анах застыл столбом и захлопал длинными, как у барышни, ресницами. А мы с цваком переглянулись и залились слегка истеричным смехом. Роже понял, что это шутка, и терпеливо ждал, пока мы успокоимся. Но почему-то его невозмутимая физиономия только подливала огонь в наше веселье. Мы с цваком уже стекли на пол и тихо хрюкали в обнимку.

– Один-один, – все еще хихикая, произнес Ривиэль и помог мне подняться.

Я утерла слезы и посмотрела на него, скорчив максимально зверскую физиономию:

– Осталось отомстить тебе.

– Какая ты грозная да мстительная! С ума можно сойти от восхищения! А с чего ты так завелась? Что плохого мог сделать тебе скромный и обаятельный цвак, коим я являюсь?

Я только вздохнула и скорчила скептическую моську. А за спиной раздался скучающий голос Роже:

– Если вы закончили паясничать, то я хочу продолжить обучение. Урок второй – ты должна повторить свой танец для тех несчастных. Надеюсь, я не ошибся в противоядии.

– А вот это не получится при всем моем желании! – преувеличенно довольным голосом сказала я, да еще и язык голубку показала для пущей важности.

– Что тебя заставляет так думать? – удивился Роже.

– А то, что скоммуниздив мою драгоценную персону, ты не позаботился о моих вещах! Или то, что мой плеер остался там, ничего тебе не говорит? – уперев руки в бока, я наседала на удивленного мага.

– Нет, не говорит, – подумав, сказал он. А потом осторожно спросил: – А что это – плепер?

– Плеер! Он проигрывает мелодию! А без музыки я не смогу станцевать так же! – торжественно продекламировала я.

Анах немного расслабился и натянуто улыбнулся:

– Музыка не при чем. Тебе должно хватить мелодии твоего сердца, твоей души. Вспомни, что ты тогда чувствовала, о чем думала. Продолжительность и сила этих эмоций может сыграть большую роль, чем идентичность движений.

Я посмотрела на него и вспомнила… Все заволокло дымкой, я видела только его невероятные глаза, как тогда…

– Отлично, Мел, похоже, это то, что нужно. Не теряй ощущения, поддерживай это состояние. А теперь вслушайся в свое тело, оно подскажет нужные движения, – тихо, словно боясь спугнуть нежную бабочку, прошептал Роже.

Откуда-то словно изнутри меня раздалась божественная музыка, полился свет. Я опять танцевала для этих волшебных глаз цвета редкого янтаря. И снова пели птицы, цвели цветы, радуга переплеталась с шелком моих волос… «Мел, Мел». Прошла бесконечно долгая секунда, и я смутно различила две фигуры, потом знакомую обстановку. Ощущение мира возвращалось ко мне очень медленно. Мужчины что-то говорили, активно жестикулировали, комната заполнялась народом, что-то происходило. Но меня это не касалось, мне было покойно и хорошо где-то там… Там, где была любовь.

«Мел! Возвращайся!», – Зачем, думала я, зачем куда-то возвращаться…

И тут меня резко дернуло в завихрение эмоций, причем моих эмоций, таких сильных, красочных! Я моргнула и с шумом втянула воздух. Носом, так как мой рот был несколько занят. Роже целовал меня, как показалось, максимально старательно и с некоторой претензией на страстность. Я отчаянно забилась в его объятиях. Анах вздрогнул и отпустил. Кажется, он несколько увлекся, поэтому упустил момент моего возвращения. Нет, конечно, я бы и не подумала сопротивляться, если бы он целовал меня по-настоящему. Но я почему-то была уверена, что он просто применил максимально простой и эффективный способ вернуть загулявшую в грезах из астрала. Удивляюсь, что он не переложил эту тяжелую обязанность на цвака. Грустно улыбнувшись своим мыслям, я, наконец, обратила внимание, что мы в комнате совсем одни.

Немного подумав, я залепила магу пощечину: пусть или целует по-настоящему, или не лезет вообще! Анах бесстрастно принял удар как должное, даже не пытаясь уклониться.

– А где все? Кажется, тут была куча народу, – растерянно спросила я, не ожидая такой реакции.

Точнее, я ожидала хоть какой-то реакции.

– А, ты все-таки помнишь, – Роже утомленно опустился на мягкий пуфик.

Я села прямо там, где стояла, то есть на ковер, не в силах дойти до другого. А опуститься на колени к мужчине, как бы ни хотелось, после случившегося не смогла.

– Ты их вернула! – просто ответил верховный маг. – Всех! То есть, не только этих эльфов, что ты видела, а всех, кто был на расстоянии десятка калонов[10] вокруг. Из засад выскочили многочисленные шпионы и покаялись в своих грехах ближайшим анахам. Все в восторге! Обучение закончено, ты прошла проверку.

Я устало кивнула, сладко потянулась на ковре и провалилась в глубокий сон.

* * *

Проснулась я, когда оба солнца уже стояли высоко: прямо над вершиной той горы, в которой находилась моя комната. Это стало понятно потому, что ни в одном окне на ярком белесом небе не было видно ни одного оранжевого светила. Еще доброе, но уже давно не утро. Находилась я в кровати и, конечно же, опять в ночнушке. Ух, попадись мне тот, кто меня практически бесчувственную переодевает, глаза повыцарапаю. Я подняла голову и огляделась. В комнате никого не было. От вчерашнего разгрома не осталось и следа. Уж не приснилась ли мне вся эта история с эльфами? В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату ввалилась небольшая толпа. При ближайшем рассмотрении оказалось, что толпа состояла из двух уже до коликов знакомых проходимцев и еще парочки фиолетовых цваков сверх программы. Видимо, дабы отличаться от Ривиэля, один из панков носил оранжевый ирокез, второй – ядовито-зеленый. Развеселая компания сгрудилась у моей кровати. Я натянула одеяло до подбородка, так как ночнушка отличалась уж излишней прозрачностью, больше подчеркивая, чем что-то скрывая. Ривиэль, от которого не укрылось это движение, легко присел ко мне на кровать и подмигнул:

– Я думаю, нам уже незачем что-то друг от друга скрывать!

Компания обалдела и притихла. На лице Роже отразилось недоумение, типа, когда же вы успели. Я решила раз и навсегда разобраться с наглым цваком:

– Это только тебе нечего от меня скрывать, бесстыдник! Но, тем не менее, я попрошу тебя впредь сдерживать свою гиперсексуальность в большем количестве слоев одежды и не пытаться соблазнить меня своей неземной красотой, потому как в следующий раз, если тебя угораздит попасть в беду, голому тебе я помогать ни за что не буду!

Но этот нахал продолжал нежно улыбаться и смотреть на меня своими маслеными глазами цвета первой листвы… в моем мире, так как здесь растительность отличалась более агрессивными оттенками. Вот уж точно, как с гуся вода. Я с мольбой посмотрела на мага. Тот, все-таки смилостивившись, перестал хихикать над сценкой «неприступная девица» и потащил всех из комнаты. Хлопнула дверь. Я облегченно вздохнула и торопливо выскочила из-под одеяла. И натолкнулась на взгляд Роже, весьма красноречивый. Мои ноги словно приросли к полу. Через минуту он перевел взгляд на мое лицо и совершенно серьезно сказал:

– Да, Ривиэль много потерял. Если бы он остался, то уж точно вам обоим не было бы чего еще друг от друга скрывать.

Я вспыхнула до корней волос и, бросив в наглеца подушкой, метнулась в сторону ванной.

Через десять минут, одетая и причесанная, но все еще донельзя смущенная, я резво взбежала по крутым ступенькам и вошла в комнату, в которой уже давно гудели голоса. При моем появлении воцарилось молчание. Ривиэль тут же вскочил и, взяв под руку, усадил подле себя. Я мельком взглянула на Роже. Лицо его ничего не выражало, взгляд был отрешен. Казалось, он и не заметил, что я пришла.

Впрочем, лица у всех выглядели донельзя серьезными: это были уже не те балагуры, что ввалились ко мне полчаса назад.

– Что-то случилось? – спросила я, мой голос внезапно стал хриплым.

– Война случилась, – тихо произнес Роже и, посмотрев мне в глаза, добавил: – Проклятье сработало окончательно, охватив сразу всех цваков. Кроме тех, кто находился в радиусе десятка калонов отсюда, а также в Валраде. Этих ты спасла.

* * *

Два новоприбывших цвака оказались из числа недавно исцеленных. Это брат Ривиэля и его друг. Друзья торжественно объявили, что нас отправили на задание под кодовым названием «осчастливь цвака» впятером. Я – как рабочая лошадка, Роже – магическая поддержка, цваки в качестве живых щитов. Причем добровольных: мой поклонник клятвенно обещал ограждать меня своим горячим телом днем и ночью. Я уже устала отбиваться от ухаживаний Ривиэля и в ответ только нервно огрызнулась.

Брат Ривиэля прочитал мне лекцию на тему, как он рад, что в их семье появился такой замечательный чужак как я. И хотя цваки обычно против таких союзов, для Мастера они с удовольствием сделают исключение. На мои слабые возражения, что, дескать, я и не собиралась пополнять их семью своей особой, никто не обратил ни малейшего внимания. Я уже вообще не понимала, что происходит. Роже, кажется, поддерживал эльфа в его стремлении вскоре обзавестись парой-тройкой маленьких полукровок. Я же была просто в бешенстве от реакции анаха. Неужели установившаяся между нами в первую же встречу такая волшебная потусторонняя связь была плодом моего неуемного воображения?

Начались бестолковые сборы: порфироносец толкнул речь минут на сорок о мире во всем мире, но порфирой своей, как бы она ни выглядела, к моему сожалению, при этом не потрясал. Ривиэль постоянно крутился рядом, и я уже даже не огрызалась. Поскольку было все равно. Внутри как будто что-то сгорело, стало пусто и тоскливо. Но подобное состояние окружающие списали на форс-мажорные обстоятельства, тем более что эти самые обстоятельства, собственно говоря, никому настроение не повышали.

Мужчины взялись за руки и встали вокруг меня. Слаженно запели, как будто полжизни работали в церковном хоре. Мозг отказывался принимать информацию: хоть я и понимала отдельные слова, смысл песни ускользал; должно быть, это было заклинание перемещения групп, судя по эффекту. Свет рождался внутри их тел и с каждым словом становился ярче, накрыв в конце и меня облаком. Когда краски потускнели, мы оказались в каменном мешке с низким нависающим потолком. Было сыро, в нос ударил запах пожухлой травы и еле заметный кислый запах гниения. Из небольшой пещерки с влажными камнями стен открывался вид на огромное поле, поросшее низкой багровой травой. Цваки тут же выскользнули наружу. Ривиэль объяснил, отвечая на мой немой вопрос, что они будут охранять подступы к нашему небольшому партизанскому отряду. Лагерь цваков, подвергшихся проклятию, находился совсем рядом, и Ривиэль решил разузнать планы темной армии. Он торопливо чмокнул меня в нос и исчез вслед за товарищами.

Я же поежилась от промозглого холода, с дикой радостью набросившегося на мои оголенные плечи. Да и легкое платьишко не могло защитить тело от сырости, царившей на свежем воздухе. Ну вот, как всегда, экипировочка у Мастера страдает. Конечно же, я привыкла к небольшим неудобствам: иногда выступать приходилось в совсем нереальных условиях, даже порой зимой на снегу, поэтому мы всегда глотали перед выходом какую-нибудь горячую гадость из аптеки, чтобы потом не загреметь в больницу с пневмонией. Здесь же подобных удобств не было, местные знахари могли бы предложить только отвар из местных трав… хотя, кто знает – может статься, такое лечение гораздо эффективнее.

Пока я, синея от холода, предавалась воспоминаниям, от природы синий Роже уже расчистил от мелких камней небольшую площадку и принялся устанавливать по кругу черные магические свечи. Полюбопытствовав «зачем?», я услышала в ответ, что сие действие необходимо для усиления моей ворожбы, чтобы уж точно покрыть как можно большее пространство мира. Я хотела узнать, как он рассчитал диаметр нужного круга, но тут в пещерку ворвался пронырливый Ривиэль. Он бросил ироничный взгляд на ползающего по кругу Роже, а затем торжественно сообщил мне, что наступление на анахов назначено на утро. И, весело подмигнув, тут же умчался обратно. Похоже, чокнутому цваку вполне по вкусу подобные приключения. Меня же стал бить озноб.

– Роже! Мне кажется, я не справлюсь. Я какая-то пустая, ничего не помню, не испытываю никаких эмоций. Во всяком случае, положительных, – я потянула анаха за капюшон, отвлекая от нелепого занятия: анах в который раз медленно обходил созданный круг, придирчиво рассматривая его и чуть поправляя антрацитовые свечи.

Похоже, я сорвалась на скулеж.

– Соберись, Мел! От тебя сейчас зависит судьба двух народов. Причем, от судьбы одного из них напрямую зависит твое счастье, – отмахнулся маг, не прерывая движения.

Я растерянно выпустила натянувшуюся ткань из рук и, вскинув голову, вопросительно посмотрела на него, недоумевая над последней фразой.

– В смысле? – сердце сладко замерло от возродившейся надежды: а вдруг он скажет, что когда все закончится, мы сможем быть вместе?

Маг раздраженно передернул плечами: мол, зачем спрашивать про очевидные вещи! Потом, обреченно вздохнув, попытался объяснить:

– Если… Нет! Когда все у нас получится, ты заживешь счастливо с Ривиэлем. Его народ воспримет тебя, хоть и чужака, но спасительницу всего рода цваков. Ты должна сейчас думать только об этом, бери силы в своей любви. Это огромная сила, совершенная магия. У тебя все получится, я в тебя верю.

– Но я люблю не Ривиэля! – воскликнула я, едва сдерживая слезы разочарования.

Роже моргнул и недоуменно уставился на меня.

– Но ты же любишь? – прозвучало, словно обвинение. – Это даже видеть не требуется: твое чувство просто осязаемо.

– Да… это так. Но… – тихо прошептала я, не в силах продолжать.

Ибо просто не перенесу еще одного крушения надежды.

– Тогда дай волю силе своей любви, дальше тянуть нельзя, я отдам тебе все свои магические силы для ритуала. Сосредоточься и начинай, – сухо кивнул анах.

По спине побежали мурашки от паники, охватывающей весь организм, но я отчаянно тряхнула головой и вошла в импровизированный круг: самое лучшее лекарство от противоречивых эмоций – переключиться на что-то другое. К тому же, если Роже говорит, что медлить нельзя, значит это, как минимум, именно так. Мы с магом встали друг напротив друга: Роже скинул свой вечный черный плащ, завернул рукава рубашки из тонкой, чуть блестящей ткани серебристого оттенка, и собрал в хвост шикарные длинные волосы, глядя на которые многие дамы из моего мира просто бы тихо усохли от зависти.

Взгляды наши встретились, и я позволила себе утонуть в этих необыкновенных глазах, раствориться в янтарных брызгах без малейших признаков обычного человеческого зрачка или радужки. Волны света прошли в пространстве, воздух наполнился электричеством, на моих волосах засверкали искорки. Они стекали вниз и, падая на каменный пол, озаряли светом круг с зажженными свечами. Я почувствовала, как счастливая улыбка преобразила лицо и больше не сдерживала свою любовь, позволяя ей заполнить всю пещерку. Тело продолжило движение души и закружилось в танце, выплетая картину самой жизни из нитей всех стихий. Разноцветные узоры оживали причудливыми существами, которых уносили завихрения силы, создаваемые ударами, сложными восьмерками и волнами движений. Один за другим вокруг меня выстраивались мощные потоки сил. Стихии закручивались, соединяя мощь в чистую энергию. Физически ощущаемая субстанция текла из района солнечного сплетения и заполняла собою каркас из сияющих разноцветных потоков. Я вложила в танец всю свою любовь и несбывшуюся надежду, всю себя и, полностью опустошенная, опустилась на холодный каменный пол.

Но созданное мной заклинание продолжало жить и расти. Оно словно обрело сознание и теперь пульсировало сердечным ритмом, превратившись в комок ярчайшей субстанции, которую отказывались идентифицировать все пять человеческих чувств. Сознание положило заявление о своем уходе на мой лоб, и последнее, что я ощутила, это как субстанция, сжавшись до микрона, взорвалась. И от этой бесконечно малой величины пошли световые круги, словно мощные волны океана от упавшего метеорита, свободно проходя сквозь стены и любых существ. Затем все погрузилось во тьму.

Очнувшись, я подумала: судя по энергозатратам на подобные заклинания, я проживу недолго великим магом стихий. Моя голова покоилась на чем-то приятном, теплом и мягком. Я скосила глаза и определила, что в качестве подушки использую колени в черных штанинах. Подняв взгляд выше, я определила во владельце столь полюбившихся мне конечностей Роже. Анах гладил меня по голове и шептал что-то неразборчивое, но явно успокоительное.

В пещеру ворвался фиолетовый вихрь. Я резко села, чем вызвала мельтешение разноцветных кругов перед глазами, и со стоном уронила голову на руки. Роже, воспользовавшись неожиданной свободой, подорвался с места в сторону прибывших. Завязался жаркий разговор. Я восстановила равновесие в верхней конечности, которую пока язык не поворачивался назвать носителем разума, и осторожно направилась в сторону дискуссии.

На меня налетел небольшой ураган, при ближайшем рассмотрении оказавшийся не кем-нибудь, а Ривиэлем. Он закружил меня, сотрясая воздух дикими криками:

– Получилось! Ты гений, любимая!

И крепко обняв, страстно поцеловал меня.

– Ривиэль, ты что, с ума сошел?! Она же еле жива! – Хвала небесам, Роже отодрал от меня восторженного цвака.

Меня же, осторожно поддерживая, подвел к выходу. Фиолетовые существа снова выпорхнули мимо нас из пещеры и понеслись куда-то сплоченной стайкой.

За границами пещеры в пределах видимости моего зрения стояли цваки с абсолютно счастливыми лицами. У некоторых из глаз лились вполне человеческие слезы. На земле валялось разнообразнейшее оружие: некоторые экземпляры повергали в шок, но большинство смутно напоминали знакомые мне с детства арбалеты. Цваки же недоуменно оглядывались или трясли головой, сгоняя наваждение. Они походили на людей, вырвавшихся из кошмарного сна, который оказался жуткой явью. И пожухлая колючая трава багрового оттенка добавляла картине сюрреализма: Пикассо бы удавился от зависти.

– У тебя все получилось, ты умница, – почти нежно прошептал Роже, чуть прижав меня к плечу.

Я уже твердо стояла на ногах, а он отпустил меня и сам прошел вперед. Глаза его, обращенные к белесому небу, сияли от радости. И я знала, что он счастлив не столько за цваков, сколько за мой успех.

– Да, у меня получилось… но только благодаря тебе. Ты один такой. Я не могла не полюбить тебя, – тихо говорила я, мягко отступая назад.

Раздалась тихая печальная музыка: она лилась из моего измученного сердца. Я вдруг поняла, что сейчас просто вернусь туда, где не было боли и любви. Видимо, этот мир прогоняет меня, поскольку миссия иноземного существа завершена. Плавно проведя руками перед собой, я закрутила спираль ладонями вокруг тела: словно со стороны смотрела я на совершаемые движения, тело подчинялось сейчас не мне. Роняя слезы и опускаясь на колени, медленно провела круг над землей. Нет, постой, я еще не все сказала!

– Я люблю тебя, Роже! Прощай… – проговорила я из последних сил, и полупрозрачная реальность донесла до меня обрывок фразы «…стой!..»

* * *

Роже смотрел в белесое предрассветное небо, смотрел, как одинокие звезды исчезают одна за другой, унося с собой в небытие все проблемы… Он возносил хвалу этому небу за эту ночь, за Мел, за то, что он снова смог полюбить.

– Да, у меня получилось… но только благодаря тебе. Ты один такой. Я не могла не полюбить тебя. – Легкий шепот за спиной заставил его замереть, а сердце заработать в бешеном ритме.

– Я люблю тебя, Роже!

Он повернулся к Мел и счастливая улыбка, озарившая скуластое лицо мага, сменилась растерянностью.

– Прощай…

Фигурка девушки призрачным облачком таяла во тьме…

– Мел, стой! Я люблю тебя! – Очнувшись, анах метнулся к ней, пытаясь схватить струйку тумана.

В пещере стало темно. Роже упал на колени:

– Я люблю тебя больше жизни! Мел…

Глава 5

– Прощай, любимый! – вновь прошептала я тьме, в которой мне мерещился черный тяжелый плащ мага.

– Рано помирать-то собралась, милая! – Прозвучало у меня над головой. – Хоть и чебурахнулась так, что аж звездочки вокруг посыпались… но жить будешь.

Я открыла глаза и обнаружила себя в свете фонаря распластанной на земле. Слева валялась сумка с выпавшими костюмами, справа застыл на боку плеер. А надо мной возвышалась сухонькая улыбающаяся старушка и еще несколько заинтересованных лиц на заднем плане. У меня вырвался стон.

– Чаво стоите, люди добрые, помогите молодке! – засуетилась вокруг милая старушенция.

– Спасибо, мне уже лучше. Да и до дома сто метров осталось дойти, – пробормотала я, отчаянно тряся головой.

– Может, проводить? – бухнул басом какой-то мужик: сердце мое болезненно сжалось, он чем-то неуловимо походил на мохнатого Дика.

Неужели все это только бред больной на голову каскадерки? А на самом деле ничего и не было? Сердечко заныло еще сильнее.

– Огромное спасибо за заботу, но мне на самом деле близко, – пряча слезы, прошептала я.

И, судорожно запихав сверкающие в свете фонаря костюмы, подхватила плеер и побрела к дому. А вслед раздавались голоса очень живого обсуждения моего сальто. Сразу стало видно, как народ соскучился по художественной гимнастике. Поди, еще и оценки выставили.

Дома я первым делом залезла под душ, скинув нежное шелковое платье… Шелковое платье?! И тут в моем сознании вспыхнуло все произошедшее, я со стоном опустилась на дно ванны. Осознать правду оказалось намного больнее, чем считать все, что со мной произошло, сном. Струи, бежавшие по моему лицу, смешивались со слезами отчаянья. Но не приносили утешения…

* * *

Я открыла глаза ранним утром, и снова тоска начала упоенно грызть меня. Как эта зараза, видимо, соскучилась по мне за ночь! Сегодня опять снился тот мир. Во сне я была счастлива, я танцевала для Роже, только для него. Он смотрел на меня своими удивительными глазами и улыбался так, что в душе пели райские птицы…

Каждое пробуждение было мукой: я опять вопреки потаенной надежде просыпалась здесь, в мире без него. И так уже много-много дней. Тоска изъела всю душу, заострила некогда округлые черты, проложила тени под глазами. Я старалась реже смотреться в зеркало. Но уже стало все равно, ведь он на меня не смотрит. Я совсем перестала ходить на занятия, не танцевала даже дома. Для всех окружающих это было, по меньшей мере, странно, ведь все свои эмоции я всегда выражала в танце. Друзья постоянно звонили, чуть не насильно таскали мою тушку по любимым местам, старались отвлечь. Они знали только, что мой любимый уехал далеко, и я не могу поехать за ним. А что я еще могла сказать? Без опаски угодить в психиатрическую лечебницу, разумеется!

Ко мне часто приходила Леля. В последнее время это был единственный человек, присутствие которого приносило немного облегчения душевной боли. Она молча сидела рядом. Ни о чем не спрашивала, просто ждала. И однажды меня прорвало. Я рассказала все, не боясь, что меня потащат к доктору. И начав, не смогла остановиться, пока не излила подруге всю свою горечь, сжавшись в ершистый комочек от нахлынувших воспоминаний. После десяти минут молчания я не выдержала и подняла глаза.

– Что ты можешь мне на это сказать? – тихо спросила я, пытаясь унять бешеный ритм сердца.

Глаза подруги странно блестели:

– Ты знаешь, я не сильно поражена. Уж прости, – не удержалась Леля от усмешки. – История необычная, но не эксклюзивная. Если, конечно, отбросить фантастические персонажи, все становится рядовой эзотерической практикой.

– А вот с этого места попрошу поподробнее. – Я искренне заинтересовалась происходящим.

– Понимаешь, это философия. Философия танца…

Мое недоумение позабавило подругу:

– Я не говорила об этом, потому как считала, что вам еще рано… Правда, похоже, что тебе как раз давно пора. Как, ты думаешь, возник танец живота?

– Ну, вроде как есть легенда, что девушке под платье залетела пчела, и она волнообразными движениями попыталась прогнать нахалку. А окружающим понравилось… – растерянно пробормотала я: как пчела может быть связана с эзотерикой?

Леля искренне расхохоталась:

– Потешно! Но таких историй сотни, а правда одна. Это искусство, такое же, как каратэ, йога и прочая лабуда. В каждом направлении есть практическая часть, а есть духовная. Сейчас народ не желает постигать знание, все хотят сразу результат. Но нет на свете известной танцовщицы, которая изучала бы только физическую сторону дела. Это очень заметно… Два притопа, три прихлопа не сделают тебя знаменитой, нужна еще и духовная составляющая танца. Не делай такое страдальческое лицо, сейчас я объясню. Вернее, попытаюсь.

Подруга немного помолчала, собираясь с мыслями.

– Каждое движение, такое красивое и невинное, на самом деле несет с собой энергетическую линию. Если смотреть иным взглядом, меняется даже аура танцовщицы. А сам танец и есть создание структурного энергетического поля. И площадь этого поля зависит от вкладываемого в танец потока энергий. Так ты можешь оздоровить либо себя, либо кого-то другого, надо только, чтобы объект попал в созданную структуру. А ты рассказываешь по сути об огромнейшем поле и влиянии его на сознание множества людей… Ну хорошо, как там: кваков. Ладно, не в этом суть. Так что в произошедшем с тобой нет ничего неизвестного и странного. Древнее искусство танца трепетно передано нам поколениями. И не только восточными. Ката в каратэ – тот же танец. Можно просто выполнять движение, а можно постигать высшее искусство, неся поток энергий. Мне даже нечему учить, тело твое знает больше моего. Только не хватает теории: так что этот случай как раз из тех, когда ученик превосходит своего учителя. А сейчас тебе так плохо потому, что ты выложилась больше, чем имела право. Задействовала поток своей жизни, собственного здоровья. И, видимо, как умирающая лиса, вернулась в свою нору. Или восстановиться или окончательно сдохнуть. Но ведь последнее не так уж обязательно?

Леля подмигнула мне самым легкомысленным образом:

– Набирайся сил, восстанавливайся. Если ты смогла один раз, сможешь еще. Главное – не бояться перемен и верить в свою судьбу. И поменьше читай желтой прессы и фэнтезийных романов, тогда не будет глюков с голубыми инопланетянами!

Подруга ушла, оставив меня переваривать полученную информацию.

Я боялась. Конечно, надеялась, что магия еще при мне, и я смогу вернуться с ее помощью, но страх разочарования был сильнее. Страх потерять надежду, которая поддерживала в этом теле жизнь, перекрывал все другие эмоции.

Защипало в горле, и тяжесть подкатила к вискам…

– Хватит! – гаркнула я на саму себя. – Давай договоримся, милая. Ты сейчас встанешь, примешь душ и выпьешь кофе, а потом можешь устраивать истерики, если уж тебе так сильно приспичило.

Кажется, говорить с самим собой это первый признак шизофрении или еще там чего-то, но меня этот странный как будто не мой голос немного успокоил, я даже решила, что предложенный план неплох. И, откинув одеяло, приступила к его скрупулезному выполнению.

Уже сидя на кухне с чашкой свежесваренного черного кофе без сахара, я позволила себе немного расслабиться. Тоска обрадовалась и принялась грызть с удвоенной силой. Что-то эта стерва сегодня совсем разбуянилась! Я уже почти решилась на эксперимент, но надо было все тщательно взвесить, а таким тонким делом следует заниматься на светлую голову, причем обязательно с легким сердцем. Все вышеизложенное в данный период моей странной жизни можно было соединить только в одном состоянии. И я отправилась на пробежку.

На улице ярко светило солнце: я вдруг затосковала по оранжевым близняшкам из мира Роже. Одинокие прохожие с по-утреннему хмурыми лицами торопились на работу. Я мягко бежала в коротком топике, облегающих трико и легких кроссовках. Все это я купила, как только поняла, что танцевать я не буду, как минимум, очень долго. Тело у меня тогда воспротивилось, начало ломить все кости и мышцы, пока я не поняла, что совсем без физической нагрузки не смогу. Так что появилась альтернатива. Бегать мне нравилось, это поднимало настроение с отметки «хуже некуда» до вполне сносного «терпимо». Так как прежние мои вещи остались валяться где-то в чужом мире, я не пожмотилась и выбрала для экипировки новые, качественные, фирменные, бегать в них было еще приятней. С особенной тщательностью подбирала кроссовки. Взяла летние, упругие, без задника, с лентой, перехлестывающей пятку для фиксации. Плюс: в них было не жарко.

Через пару километров я начала замечать красоту природы и пение птиц. Это было хорошим знаком. Как раз где-то к этому моменту я выбегала из душного города и бежала вдоль реки, наслаждаясь свежим ветром. Солнечные блики носились толпами по волнам. Это мельтешение еще больше повысило настроение, что странно, почти до отметки «хорошо». Видимо, из-за того, что утром мне было хуже обычного, некто добрый сверху решил дать небольшую передышку. Я горячо возблагодарила небеса, распугав всю местную живность своим дурным голосом. Хорошо хоть людей не было.

Солнечные зайчики бегали по моему лицу, я чихнула и с все возрастающим удивлением заметила, что мне так похорошело, что даже захотелось искупаться. Решив не испытывать такую добрую сегодня тетушку-судьбу, я сбежала вниз по крутому склону к воде, на ходу раздеваясь, и со всего размаху нырнула в еще прозрачную с утра воду. Прохладные волны подхватили меня и нежными струями обвились вокруг тела, щекоча кожу пузырьками воздуха. Вынырнув на поверхность, я мощными гребками поплыла поперек реки, чувствуя под собой все возрастающую глубину. Настроение зафиксировалось на отметке «стабильно хорошее», а я не уставала поражаться необычному дню.

Наплававшись вдоволь, повернула назад и с удивлением заметила, что отплыла на довольно приличное расстояние. Я вообще не видела приметной березки на берегу, на которую повесила черные трико с широкими ярко-розовыми полосами: такой ориентир трудно пропустить. Видимо, меня отнесло течением вниз по реке. Дорога назад отняла гораздо больше сил, так как пришлось плыть против течения. Наконец, увидев полощущиеся на ветру черно-розовые полосы импровизированного флага, я буквально выползла на берег, еле живая от усталости. Рухнув на мелкий прохладный песок, попыталась восстановить дыхание. Через несколько минут мне это удалось, и я с наслаждением перевернулась на спину.

Над головой проплывали белоснежные облачка. Небо было глубокое, оно так и манило к себе, захотелось стать птицей. Взмахнуть крыльями и улететь в этот синий омут, как напоминающий чудной цвет кожи мужчины моей мечты… Мир вокруг разорвался на тысячи цветных бликов, стало трудно дышать, словно под водой, сдавило грудь, все больше усиливался звон в ушах. Вдруг я увидела перед глазами живую картину и в панике вскочила на ноги. Роже… истощенный, в разодранной одежде, с многочисленными кровоподтеками, будто только что подрался с тысячей бешеных кошек. Он был прикован, да практически вмурован в скалу, на которой явно различались какие-то магические письмена и знаки. Вдруг анах поднял, казалось уже, безжизненную голову и посмотрел прямо на меня, словно видел. Его глаза горели огнем, темно-синие губы сложились в подобие улыбки:

– Любимая… – раздался его тихий шепот, больше похожий на дуновение ветра.

Яркая вспышка ослепила, и мир вернулся ко мне со всеми зелеными красками шепчущихся сосен, задорным пением утренних птах, как будто и не было ничего.

– Было, – прошептала я, пребывая в полной растерянности. – Ну уж нетушки – было!

Что с ним произошло, почему он беспомощен, кем повержен? Миллион вопросов крутился вокруг меня, как пчелы. Каждый причинял боль и ввергал в панику.

– Спокойно, Мел, – попыталась я себя образумить. – Он жив, и это самое главное. Остальное можно исправить.

Быстро натянув одежду прямо на мокрое, щедро облепленное шершавым песком тело, я побежала, не понимая, что делаю. В голове с быстротой молнии прокручивались какие-то слова. И не успевала я их осознавать, как они бесследно исчезали, словно мыши при виде ловчей кошки. И только одна мысль, вполне понятная и ясная, родилась в голове громом среди ясного неба:

– А куда я, собственно говоря, так мчусь? До него мне не добежать, даже если я буду всю жизнь наматывать круги по планете.

Представив вытоптанную мною дорогу, опоясывающую Землю наподобие второго экватора, я усмехнулась и огляделась. Полянка, где закончился мой бешеный кросс, была совсем небольшой и окруженной темными соснами. Похоже, я убежала далеко в лес, даже этого не заметив. Вот что значит мчаться сломя голову, не разбирая дороги. Хорошо хоть, что не повстречалась лбом с одним из этих монументальных стволов многолетних елей.

Перед внутренним взором опять встало увиденное не так давно. И шепот: «Любимая…» ножом полоснул по сердцу.

По щекам потекли горькие слезы бессилия, из-за которых окружающий пейзаж принял облик зеленого пятна различных оттенков. Как будто из самой души вырвалась старая песня:

Мир без любимого,
Солнце без тепла, птица без крыла!

Под аккомпанемент своего голоса я закружилась по полянке, вкладывая всю любовь в песню:

Край без любимого,
Горы без вершин, песня без души!

И вдруг мое зрение отметило какое-то движение в мельтешении зеленых пятен. Скорее даже не зрение, а какое-то другое чувство подсказало, что я не одна. Я резко остановилась и инстинктивно приняла боевую стойку: мало ли какие маньяки бродят по нашим лесам.

Глава 6

Да вот так вот… такой веселенький столбняк. Я стою на еле заметной тропинке, которую окружают исполинские деревья. Ветви с сочными багровыми листьями начинались метров в пяти от земли, а верхушки щекотали синевато-серые облака. Я почувствовала, что рядом кто-то есть, но никого не видела.

– Паранойя, паранойя! – нервно хихикнула я и, сжав в маленьком карманчике недавно приобретенный баллончик со слезоточивым газом, заорала как можно более грозно. – Эй, кто там прячется в лесу?

От звука моего голоса, казалось, даже ветер оторопел, потому как все звуки стихли. Да нет, не паранойя, решила я изменить себе диагноз, а манька-догонялка, то бишь мания преследования. Да еще с глюками и звуковыми эффектами. Консилиум психиатров по мне плачет.

– Выходи, а то газовым пистолетом воспользуюсь! – дрогнувшим голосом добавила я.

Пистолет звучит более грозно, чем баллончик, решила я, может, маньяк сам испугается?

Но тут загадочный преследователь все-таки решил поберечь мне нервы.

– Не надо в глаза мне бить тестометом! – испуганно прорычал рядом красный куст, что шевелился вне зависимости от ветра. – Я и так все верну!

Я, взвизгнув, отскочила в сторону, когда из кустов вывалилось существо, которое я поначалу приняла за медведя. Но мохнатик оказался в подозрительно знакомых красных шароварах, похожие я видела некогда на добром Дике.

– Ку-ку, – растерянно протянула я. – Еще один пацак!

И тут до меня, наконец, дошло: красная листва, белесое небо, мохнатики, скачущие по багровой траве… Я наконец снова здесь! Да еще в славное теплое время соты, которое местные кличут ревень. Еще раз взвизгнув, теперь уже от восторга, я схватила мохнатые лапы звероподобного валла и закружилась с ним в круговороте дикой пляски радости.

Но потом, разглядев абсолютно круглые от ужаса глаза валла, я решила повременить с подобным проявлением своих эмоций:

– Ты кто, чудик? – ласково протянула я, отпустив густую шерсть валла: тот сразу отпрянул в прикрытие куста. – И откуда? Из Валрада?

– Я все-все верну! – проскулил тот, не вылезая из-под куста. – Прямо сейчас побегу к Дику и все отдам! И прощения попрошу! И ничего больше брать не буду!

– К Дику? – переспросила я. – Ладно, значит, нам по пути. Проводи меня к нему, а то я тут не очень-то в местности ориентируюсь. Тебя как звать-то, пацак?

– Я не пацан, – обиделся валл. – Я взрослый! Зовут меня Бак.

Он все-таки нехотя вылез из кустов, в густой шерсти застряли багровые листья, напоминая мне осенние болота с россыпью клюквы. Ну что ж, назвался взрослым – надо соответствовать, хотя валл был примерно в два раза ниже Дика и не такой еще круглый. Да и шерсть не торчала свалянными колтунами, а оставалась еще вполне гладкой и блестящей. Из всего этого и из поведения существа я заключила, что передо мной, скорее всего, подросток. Вслед за собой пацак вытянул из упругих ветвей красные шаровары и запихал их в большой холщовый мешок.

Похоже, Бак вполне осмелел, поскольку даже попытался обнюхать меня, за что получил по любопытному носу. Но это наглого вала не смутило: мальчишка махнул лохматой рукой, сметая с влажного темного носа приставшие песчинки:

– Фух, – восторженно рыкнул он. – От тебя пахнет морем! Садись на меня, я быстро побегу, а то будем плестись до заката.

Я растерянно моргнула: каким морем? Хотя, что я знала о здешних запахах моря, воды, рек, как и о существовании всего этого? Может, просто-напросто песок есть только там, где море? Или пахнет рыбой… интересно, здесь есть рыба?

Пока я размышляла об устройстве мира, мохнатик тем временем встал на четвереньки и в ожидании помахивал маленьким пушистым отростком. По-видимому, гордо именуемым «хвостом», более всего походящим на заячий. Сдавленно хихикнув сравнению – такой длинношерстой громадине никак не подходил такой куцый хвостик, я все-таки присела на чуть прогнутый хребет валла. И тут же судорожно вцепилась в длинную густую шерсть волчьего оттенка: валл так резво рванул с места, что меня чуть не снесло с его спины порывом невесть откуда возникшего ветра.

Я прижалась к Баку всем своим дрожащим телом: в глазах мельтешили пятна, к горлу подкатывалась тошнота. Бег по пересеченной местности на горбу резвого молодого валла оказался самым экстремальным видом аттракционов, на которых мне только приходилось бывать за всю свою жизнь.

Зато на такой скорости я напрочь забыла о беспокойстве за Роже. Если я на миг расслаблюсь и слечу с бешеного мохнатика, беспокоиться о маге будет уже некому.

Сопровождаемые очумелыми взглядами серого народца, подтягивающегося к еще закрытым воротам Валрада, мы подлетели к каменной стене. Стоять в перекрестном огне взглядов, которые будут сопровождать нас в очереди, мне совсем не улыбалось, поэтому я попыталась отыскать в густой шерсти валла нечто, похожее на уши, очень надеясь, что они есть. Нащупав вполне человеческие по форме раковины, причем, свободные от волос, я потянула за них, стараясь направить мое транспортное средство к малой неприметной дверке, через которую мы с Марвией проходили в прошлый раз.

Опешившая стража не решилась задержать белокурую бестию, мчащуюся на валле, и мы проскользнули в Валрад черным ходом. Тут Бак затормозил всеми конечностями и встал столбом, не доходя до шикарной гостиницы Дика.

– Чего стоим? Кого ждем? – поинтересовалась я, чуть переводя дух и с трудом отдирая скрюченные пальцы от изрядно покрасневших ушей валла, если не считать, конечно, это застрявшей листвой.

– Брат меня убьет, – Бак посмотрел на меня так жалобно, что я вздрогнула. – Может, ты сама отнесешь ему вещи?

– Вещи? – озадаченно переспросила я. – Так ты что, украл у Дика его знаменитые красные штаны?!

Бак сел на мостовую и стыдливо прикрыл волосатое лицо коленками, а я безудержно расхохоталась:

– Ради всего святого, скажи: зачем?!

– Сам ходит, как франт, а брату – ничего, – не открывая лица, буркнул Бак. – А я уже взрослый, мне уже можно штаны носить! А он не дает! Вот я и взял… А потом испугался и убежал. И не вернулся бы ни за что, если бы ты меня не нашла.

– Ладно уж, горе луковое, – я потянула жалкого мальчугана за руку. – Иди. Я отнесу братцу твоему страшному вещмешок: лишь бы только он не решил, что это я скоммуниздила его драгоценные шмотки!

Бак восторженно взвизгнул, лизнул меня в нос: я поморщилась, похоже, чистить зубы тут не принято, и быстро улизнул в ближайшую подворотню. Чтобы я не передумала, полагаю. Вздохнув, я покачала головой и потянула мешок. Крякнув от недюжинной тяжести, развязала грубую веревку и заглянула внутрь: множество широких штанов различной расцветки порадовали яркими красками в этот непогожий денек. Усмехнувшись, я пробормотала:

– Да уж – соблазн великий: в каждом из этих чехлов можно разместить среднестатистический танк! Ну да ладно, пусть танки стоят ненаряженные, а то Дик с голой задницей уже не будет так пугающе воздействовать на посетителей: срам один!

И завязав мешок, пыхтя, потащила его к входу в знакомое заведение. Бросив тот у двери: мне никогда не перетащить такой груз через порог, я закричала, что есть мочи:

– Дик! С Новым годом! Давай встречай Снегурочку! – с трудом разогнув ноющую поясницу, я вытерла с лица пот, льющий градом. – Тяжелая атлетика, блин!

Через минуту из двери высунулась знакомая морда, озадаченная донельзя:

– Мел, ты, что ли?

– Нет, это твоя бабушка, – буркнула я. – Смотри, что я нашла: вроде, в твоем ужасающем вкусе.

– Что там? – полюбопытствовал валл, но из дверей не вышел, протянув громадную лапу к вещмешку, буквально содрал веревку. – Да это же мой гардеробчик! Ах, Мел, ну ты умничка! Сейчас, погоди!

Дик исчез за дверью с драгоценной ношей и через мгновение появился на пороге весь, сверкая довольной физиономией и являя миру себя любимого в ярких красных штанцах.

– Ку, – привычно сказала я, а потом крякнула, придавленная благодарственными объятиями мохнатого валла.

– Вот спасибо! Вот удружила! А то я уж думал, придется заведение мое совсем закрыть: валл без штанов – сопляк, мальчишка; мне даже было за порог не выйти, чтобы прикупить себе новенькие. И не пошлешь ведь никого – позора потом не оберешься, – и он снова прижал меня к своей мощной мохнатой груди.

Я на собственном опыте ощутила все прелести эмоций лягушки, попавшей под каток. Когда Дик соизволил отпустить раздавленный полутруп, я сползла на пол, стараясь возвратить вытаращенные глаза на место, завещанное им природой, да пытаясь отплеваться от попавшей в рот жесткой шерсти. И потом зареклась навек повторять подобные «добрые жесты», особенно, если это связано с валлами.

Чуть оправившись, я поднялась… и была тут же сбита с ног налетевшим вихрем. Марвия, талантливо подражая разъяренной гарпии, затрясла меня так, что казалось дух скоро покинет бренное тело.

– Ты жива! – радостно взвизгнула ведьма между дикими воплями.

– Похоже, это временно, – пробормотала я, ощупывая свое многострадальное тело. – Удивительно, но кажется, сильных повреждений нет.

– Ты пострадала? – тут же насторожилась Марвия, впрочем, не торопясь слезать с меня. – На тебя напали? Кто посмел?..

– Если бы я знала, насколько горячий прием меня ждет, постаралась бы держаться подальше, – усмехнулась я, пытаясь выбраться из-под ведьмы. – Свои же и добьют, чтоб не мучилась долго.

– А ты где пропадала? – прогудел над ухом Дик.

– То тут, то там, – скривившись, ответила я: на самом деле, все верно, и здесь пропадала, и в своем мире пропадала. – Но речь сейчас не обо мне. Скажите, что тут у вас происходит?

– Да ничего, вроде, – пожал могучими плечами валл.

– Это он у нас вроде затворником стал, – саркастически ухмыльнулась Марвия. – В один прекрасный день взбесился и всех прогнал. Орал из своей комнаты, что сейчас выйдет и всех, кто не ушел, съест. Много шуму в городе наделал: столько камов[11] сразу лишились крова. И все с товарами. И это не считая музыкантов, поэтов и прочих балагуров. Так что, представь, какая сутолока была.

– Так что не так? – перевела я тему, с иронией косясь на здорового амбала, застывшего, словно в ожидании порки: видимо, Дик не надеялся, что я промолчу о действительной причине его добровольного затворничества.

– Через некоторое время, как ты пропала, цваки заставили камов закрыть ворота и никого не пускать. Разнеслась весть о проклятии. Ну, благо камов напугать легче легкого, ибо магией они обделены полностью. А анахи бушевали – выпускать их цваки тоже запретили. Бедные горожане не знали, кого слушать. Поползли слухи о войне. Но вскоре все как-то само собой разрешилось: веселые цваки возвращались в свои леса через Валрад, братались со всеми, кто под руку подвернется. Горожане совсем зашугались: добродушные цваки пугали их больше, чем цваки высокомерные. А потом пропали анахи, все разом, словно в один миг исчезли из города…

Марвия опять лукаво взглянула на Дика:

– Наш валл зачудил к тому времени, а вот другие гостиницы понесли убытки: анахи пропадали прямо из своих комнат, не заплатив. Ну, что пропадали – привычное дело, магия. А вот что не платили – странно, поскольку маги очень щепетильны. И хоть свысока смотрят на другие расы, но расплачиваются всегда.

– Это точно, – авторитетно покивал Дик. – Весьма щедры, никогда не экономят на чаевых. А почему ты спрашиваешь, Мел?

– Да, кстати, – словно очнулась ведьма. – И правда, почему?

– Мне как бы было видение, – с неохотой поделилась я, – что верховный маг в большой опасности. И вот я опять здесь, в вашем мире. Прямо Чип и Дейл спешат на помощь! Правда, в урезанном варианте: осталась только Гайка.

– Мне иногда кажется, что ты говоришь на другом языке, – растерянно моргнула Марвия. – Давай, пойдем ко мне и обсудим все спокойно…

– Как – ко мне? – грозно рявкнул Дик. – Вы всегда в безопасности под крылышком Дика!

И валл для пущей важности помахал перед моими глазами огромными ручищами: я тихонько хихикнула, любуясь на мохнатые «крылышки». А Марвия покачала головой:

– Ну уж нет: мало ли какая снезь[12] тебя еще раз ужалит! – нахмурилась ведьма. – Опять выгонишь на улицу посреди ночи, потом бегай, ищи ночлег! Я уже нашла весьма привлекательную комнатушку по приемлемой цене, туда и пойдем! А ты подумай над своим поведением!

И, резко развернувшись на каблуках, потащила меня в сторону от опешившего валла. Я оглянулась и на прощание помахала рукой Дику: тот выглядел расстроенным. Марвия бурчала всю дорогу, но если поначалу она честила валла на чем свет стоит, то потом перешла на мою скромную особу:

– Ну я так и знала, что не стоит оставлять тебя одну с этим проходимцем! – ворчала ведьма, имея в виду анаха. – Ну что ты так растаяла под взглядом этого ловеласа? Нет, я понимаю, за анахом, да еще за верховным магом, любая побежит… но от тебя я такого не ожидала! Хоть бы меня дождалась для приличия, а то я места себе не находила от беспокойства за твою бедовую голову. Теперь-то ты знаешь, как обращаются анахи с теми, кто не принадлежит к их «высшей» расе?

Я рассмеялась и, остановившись, нежно обняла подругу:

– Ну не ершись, – мягко сказала я нахмурившейся ведьме. – Не бегала я за ним… хотя, хотелось, не спорю. Меня банально похитили, ткнули носом в задачу, а когда я ее разрешила, ваш мир просто выплюнул меня в то место, откуда взял. Неприятная процедурка, скажу я тебе! И если бы не платье, в которое обрядили меня анахи, я бы просто решила, что все сон и томление духа. А вот теперь я снова здесь и ищу нового героя, который как слепого котенка сунет меня носом в очередную проблему этого нескучного мирка. Интересную халтурку мне подбросили… уж не знаю, кто!

Марвия стояла, как пригвожденная к земле ударом молнии, не в силах вымолвить ни слова. А что эти самые слова рвались наружу, было ясно по вытаращенным глазам.

– Да, – я успокоительно похлопала подругу по плечу. – Вот такая жизнь стала интересная. Но я тебе выразить просто не могу, как рада снова быть здесь. Единственно, что омрачает картину – неизвестная мне участь Роже. Ну давай, показывай, где твоя пресловутая хатка, я все по порядку расскажу – может, вдвоем мы сумеем понять, с какого края начинать есть этот каравай с сюрпризом.

Немного позже я с интересом разглядывала новое жилище ведьмы, пока Марвия переваривала мой рассказ. Обжилась она здесь основательно: по стенам в гармоничном порядке развешаны пучки пахучих растений, на многочисленных полочках, прибитых к стенам, педантично расставлены баночки и горшочки с таинственным содержимым. Из мебели одна узкая скамья, покрытая тонким одеялом – видимо, она служила кроватью. Все остальное пространство было занято сундучками, коробочками и горами свитков.

– Цваки! – вдруг радостно воскликнула Марвия.

Я подпрыгнула от неожиданности и схватилась за грудь:

– И незачем так орать! – с укором сказала я подруге. – Что – цваки?

– Ну, этот твой недоделанный жених, – ведьма выразительно провела по голове, намекая на ирокез. – Может, он что-нибудь знает?

– Жених-то доделанный, – усмехнулась я. – Но, к счастью, не мой. Но ты права – первым делом надо отправиться к цвакам. Вот только как до них добраться, я же не знаю…

– Я тебя отведу, – подпрыгнула Марвия. – Ты же не думала, что так легко от меня отделаешься? К тому же – я твоя единственная защита сейчас: надеюсь, ты не забыла об интересных порядках камов? По пути нам встретится еще не один кавай, желающий пополнить свой гарем таким уникальным экземпляром.

– Ах да, – поморщилась я. – Ну давай, что ж с тобой делать.

Честно говоря, я была в восторге, что подруга вызвалась помочь, но пусть она считает, что напросилась сама. Чтобы потом не оправдываться: мало ли в какую опасность нам придется влипнуть из-за моего стремления помочь Роже.

– Я только заплачу аванс владельцу гостиницы, – резво подпрыгнула Марвия. – Надо договориться, чтобы не выкидывал мои пожитки, пока я не вернусь. Я быстро, жди.

И ведьма выскользнула в покосившуюся дверь, которая, тоненько скрипнув, вновь открылась. Вздохнув, я встала, чтобы прикрыть дверь за торопливой подругой. Но, приблизившись к выходу, замерла с протянутой рукой. В этот момент я и забыла, что собиралась сделать, ибо услышала слова, донесшиеся до меня из приоткрытой двери.

– Зачем ты так упорно стремишься уничтожить всех анахов? – раздраженно спросил высокий женский голос.

– У меня было видение, – терпеливо бурчал неизвестный мужчина.

– Твои видения часто обманчивы, – вспылила дама.

– Но не это, оно повторялось много раз. Ты будешь сильно страдать от одного из них. И еще одно видение – он стоит, держа в руках окровавленный нуч,[13] – мрачно возразил мужской голос. – А мои видения связаны с тобой, ты знаешь. Я не могу допустить, чтобы тебя убили.

– Оставь мой мир в покое, жалкий старик, – закричала женщина. – Это моя жизнь, и тебе в ней нет места. Оставь в покое меня!

– Я не могу, ты же знаешь, – спокойно ответил мужчина.

– Тогда ты умрешь, – так тихо, что я еле расслышала, прошептала женщина.

– Ты мне ничем не сможешь навредить, Хранитель – насмешливо протянул ее собеседник.

– Я нашла способ, не вмешиваясь, победить твое заклятие, – с угрозой в голосе сказала женщина. – И я смогу убить тебя, не причиняя вреда самолично.

– Твоя воля, – безразлично ответил мужчина. – Но анахи все умрут.

Голоса стихли, а сердце мое бешено билось о ребра.

– Вот и я, – влетела Марвия, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности. – Что с тобой?

Я вкратце пересказала подруге подслушанный разговор. Потом мы осторожно выглянули в коридор: тот был пуст. Дверь в комнату напротив оказалась тоже приоткрыта. Я судорожно сглотнула, а Марвия тихонько заглянула внутрь:

– Ушли, – раздался приглушенный голос ведьмы. – Деньги на столе, самих нет… Если, конечно, все это тебе не привиделось.

– Но деньги-то есть, – рассудила я. – Значит, кто-то там был. Интересно, а у хозяина можно узнать, кто там гостил?

– Исключено, – погрустнела Марвия. – Хозяин ни за что не выдаст, будет юлить до последнего, но ничего ни про кого не расскажет. Хотя, именно поэтому я и выбрала эту гостиницу.

– Ну, что ж, – вздохнула я. – Тогда пойдем к цвакам, пока и они не исчезли.

Глава 7

Мы с Марвией весело шагали по утоптанной дорожке и в голос хохотали, вспоминая последнюю вылазку к камам за едой. Путь наш был долог, и приходилось добывать себе пищу разными методами, большинство из которых не очень-то нравилось прижимистым хозяевам. Но потрошить огороды и тащить готовую пищу из раскрытых окон нам надоело: захотелось нормальной горячей еды.

Поэтому мы рискнули и заявились к местному кавайю. Марвия представилась торговкой и предлагала толстому серому мужичку меня в качестве покупки. Я торжественно перевязала талию бантиком и подмигнула страшненькому каму. Тот, отпихиваясь от рыдающей в голос жены, выложил всю наличность, что была в настоящий момент. И тогда Марвия предложила как следует обмыть сделку. Толстяк повелся, приказал женушкам накрыть шикарный стол.

Мы так наелись, что я уже думала: нипочем теперь улизнуть не удастся. Просто бегать не смогу! Но Марвия оказалась хитрее: она подманила старшую жену, которая сидела с кислым выражением на плоской серой мордахе и буравила меня тяжелым ненавидящим взглядом.

Ведьма прошептала старушке несколько слов на маленький отросток, старающийся выглядеть нормальным ухом. Правда, ему никогда это не удастся: длинная мясистая мочка портила все впечатление. Но, несмотря на внешнее уродство, женщина оказалась весьма разумной, чтобы разглядеть свою выгоду: она поманила нас за собой.

Воспользовавшись тем, что кавай отлучился в очередной раз по особым потребностям: видимо, у бедолаги старческое недержание, мы прокрались вслед за его женой. Та вывела нас из дома черным ходом. Пообещала отвлечь мужа на сколько сможет и, получив половину денег, выцарапанных Марвией у кавайя, скользнула обратно в дом.

Так что теперь мы шли к цвакам довольные, сытые, веселые и богатые!

Я отметила, что лес постепенно редел, а деревья становились все выше, хотя мне и так казалось, что деревья в этом мире невероятно высокие: под ними даже валл выглядел муравьем. Здесь же листвы не было видно совсем – только мощные, в несколько обхватов, стволы. Конечно, кроны имелись, но где-то там, настолько высоко, что это уже не имело значения.

Трава под ногами тоже постепенно редела, уступая место сухой потрескавшейся почве. Конечно, сколько же влаги нужно этим исполинам! Ни кустика, ни низенького деревца – только коричнево-красные колонны кругом.

Мы с ведьмой притихли: смех казался чем-то неприемлемым в этом древнем лесу. Мне подумалось, что в величии эти необыкновенные деревья не уступают высоким пикам анахов.

Из возвышенного состояния вывели нас несколько странным методом, который называется «шоковая терапия». Существа выступили из-за деревьев все сразу, окружив глухой стеной, и ощетинились в нашу сторону заряженными арбалетами. Цваки?! Ну да, а кого же мы тут рассчитывали встретить? Но все равно – появление фиолетовых существ с мрачными физиономиями было весьма впечатляющим.

Один из них, похоже, маг, спросил, буравя холодными глазами почему-то меня, словно Марвии и не стояло рядом:

– Зачем вы заявились в Лес, камские ведьмы?

Похоже, нам не рады. Ну и ладно, мы не гордые. Но что-то ответить надо, а то скоро станем похожи на двух маленьких ежиков, но это что-то еще должно им понравиться. Похоже, от тяжелой работы мозги расплавились и отказались далее выполнять свою функцию, пискнув напоследок «Ривиэль». Я аж подпрыгнула – точно! Стрелы, старательно уложенные в арбалеты, завибрировали от напряжения. Похоже, нас отделял от гибели миг, поэтому я поспешно выпалила:

– Не стреляйте! Мы гости самого Ривиэля по его личному приглашению! И приглашению его брата, а также друга, которого не помню уж, как зовут. Простите, склероз на нервной почве.

От моей тирады маг обалдел, потом еще раз пристально посмотрел на меня. В голове загудело, но так как там было абсолютно пусто в данный момент, это ничего ему не дало. Не отрывая от меня холодных глаз, он махнул рукой, я зажмурилась, приготовившись к участи подушечки для иголок. Ничего не происходило. Я медленно приоткрыла один глаз. На дороге стояли только мы вдвоем с магом, который, увидев, что я все-таки не умерла от страха, презрительно бросил:

– Следуй за мной! – Развернулся и быстрым шагом направился по дороге.

Я вприпрыжку помчалась за ним, со стороны должно быть, напоминая Пятачка. Вот только мой высокий статный провожатый совсем не походил на доброго сладкоежку Винни. Шли долго. Я постоянно оглядывалась в поисках подруги:

– А где еще одна ведьма, что пришла со мной? – спросила я спину мага.

Цвак напряженно молчал, игнорируя меня. Тогда я решилась задать следующий вопрос: не отвечает, но и не пытается заткнуть.

– А почему вы решили, что я ведьма?

Маг снова проигнорировал.

– Два раза, – буркнула я, едко усмехнувшись. И настойчиво повторила, повысив голос: – Если вас не сильно затруднит, ответьте, пожалуйста, на что-нибудь.

Цвак слегка повернул в мою сторону исчерченное кровеносными сосудами лицо, я обрадовалась и рывком поравнялась с ним, приготовившись слушать. Но он только выразительно оглядел с головы до ног, обдав тройной дозой холодного презрения.

– Спасибо на добром слове! – буркнула я, добавив про себя: «Сам такой!».

Маг скосил на меня взгляд, в котором мелькнула легкая усмешка. Похоже, меня опять «сканировали». Тут мы вышли к поселению, и это отвлекло от выбора способа мести заносчивому магу.

Исполинские деревья словно расходились в стороны, открывая перед нами огромную круглую площадь, сплошь усеянную мелкими бархатными цветами различных оттенков зеленого. Что это? Намек на фантастический цвет глаз, присущий цвакам?

По краям этого благоухающего ковра прямо на толстых стволах росли дома. То, что эти неровные большие наросты – дома, было понятно по наличию изящных окошек. Более всего это напоминало чагу, что растет на березах. Огромную такую чагу, да еще и пустую, внутри которой запросто спрячется с комфортом с десяток валлов. Только мохнатиков сюда, конечно же, не допустят.

Да, красота: умеют же цваки устроиться… И тут же перед моими глазами встала иная картина: горы анахов, их балкончики и каменные мостики. Горький вздох вырвался у меня помимо воли. Маг удивленно оглянулся. Похоже, он впервые встречал существо, которое не замирало от восхищения этой величественной красотой, а страдальчески закатывало глаза.

Справившись с удивлением, маг повел меня вдоль всего этого великолепия: бабочки самых ярких цветов мелькали перед глазами, как заведенные, подчеркивая сочную зелень бархатного ковра. Лучи теплых солнышек отражались от многочисленных кристалликов, украшающих все, во что их только можно было воткнуть, рассыпаясь в цветных блестках по всему поселению. Я же семенила за цваком как побитая собачонка. Плечи все больше опускались под грузом тревоги. Тот уже косился на меня, как на сумасшедшую, не в силах разгадать сумбур в моей голове. Я и сама не в силах, образы и мысли с быстротой бешеных галок метались по всему сознанию. Но он был прав: надо прийти в себя, мне еще предстоял серьезный разговор с Ривиэлем. Почему он бросил друга в беде?

Мы подходили к дереву, на котором раскинулся обширный дом, более всего похожий на огромную летающую тарелку, прибитую к земле исполинским гарпуном, с десятком расходящихся в стороны ажурных подвесных мостков. Под ним стояла небольшая толпа, не сводящая с нас множества буравящих и колющих зеленых глаз. Я с детским любопытством рассматривала ирокезы самых немыслимых оттенков и сочетаний, как вдруг натолкнулась взглядом на абсолютно лысую черепушку: женщина! Миловидная молодая девушка была бы красавицей, если бы какой-то злодей, видимо, от ревности, не обрезал ей косы! Но тут я заметила еще одну даму, несколько постарше, и она тоже совсем лысая! Мне это напомнило куриную ферму: разноцветные петушки и неприметные самочки.

А тем временем навстречу уже шел улыбающийся во весь рот Ривиэль, раскинув руки с намерением заключить меня в теплые объятия. Судя по виду, цваки в толпе медленно косели, а позади раздался стук упавшей челюсти мага. Кажется, он мне вообще не поверил. Потом к нам подлетели еще двое знакомых цваков с яркими ирокезами и заключили нас с Ривиэлем в объятия с двух сторон. Толпа зашумела, хотя, может, это зашумело у меня в голове. Похоже, друзья все-таки услышали мой раздавленный хрип, потому как простора вокруг прибавилось и дышать стало значительно легче. Ривиэль подхватил ослабевшую меня на руки и, легко балансируя, взбежал по шатающемуся мостку в дом. Уложил на нечто мягкое и оставил приходить в себя. Ривиэль вышел на балкон и величаво продекламировал хорошо поставленным баритоном:

– Спасибо, Ллерекайен, что проводил мою невесту. Друзья, простите, но сегодня я останусь с Мел. Мы долго не виделись и нам многое надо обсудить. – В ответ раздались одобрительные выкрики, и вскоре все стихло.

И тут до меня дошло: «Невеста?!» Вошел цвак. Я подорвалась с кровати:

– И когда же это мы успели обручиться?! – Честно говоря, я была в гневе.

Цвак опешил, подумал, немного отошел от меня и робко произнес:

– В Лив’утвао. Я при своем брате, друзьях и порфироносце анахов назвал тебя своей невестой. Ты думала, я пошутил? Цваки не разбрасываются такими словами.

Я растерянно моргала, не в силах выудить из памяти сей занимательный момент. Цвак расценил мой вид по-своему и мягко улыбнулся:

– Не беспокойся, милая, никто не будет возражать, особенно, когда мы тебя приведем в порядок. Моя семья уже знает про тебя, и они в восторге от предстоящей встречи. Я попросил пока оставить нас наедине, а потом мы сходим к самому лучшему мастеру, и тебе уберут с головы эту чудовищную растительность.

– А мое согласие что-то значит? Или это не моего ума дело? – как можно ироничнее спросила я, выдавая такой оскал за улыбку, что Ривиэль отшатнулся: пусть только попробует меня остричь!

– Ты благосклонно воспринимала мое общество… или передумала? – насторожился тот.

Все правильно, он меня тогда так достал, что на его реплики я отвечала невнятным мычанием, не вслушиваясь в смысл слов. А зря, как оказалось! Я вздохнула, не до этого сейчас:

– Ривиэль, скажи, пожалуйста, когда ты в последний раз видел Роже?

Он наморщил лоб и выдал информацию:

– Так треть соты прошло всего, как он уехал отсюда, гостил у нас после проклятия примерно полсоты. Вы же двое – наши национальные герои. А так как ты переместилась домой, все бремя благодарности расы цваков легло на его могучие плечи. Правда, не расслабляйся, скоро и тебе достанется. Они только и ждут, когда же мы намилуемся.

С этими словами цвак попытался меня обнять, я же, кое-как отпихиваясь, закричала:

– Ривиэль, не зли меня! Выслушай! Я же не просто так спрашиваю.

Мужчина сделал серьезное лицо. Но его попытки не увенчались успехом, маска сосредоточенности постоянно расползалась в сладкой улыбке. Я понаблюдала за спектаклем, потом махнула рукой, попутно сбросив его руку со своей коленки:

– Роже в беде, я не знаю, жив ли он еще, но был, когда я попала в ваш мир. Серьезная переделка…

И я рассказала о скале. Лицо цвака мгновенно сосредоточилось, глаза стали холодными, в них засветилась мудрость двух-трех столетий. Мне вдруг подумалось, что в такой вариант Ривиэля я, пожалуй, могла бы и влюбиться, будь мое сердце свободным.

Цвак по-деловому произнес:

– Собирайся. Я позову Ллерекайена и объясню все совету.

Он быстро и бесшумно выскользнул из дома. Я с облегчением откинулась на низкий удобный диванчик: пока мои космы остались при мне, а впредь надо поаккуратнее выбирать друзей, а то еще приспичит меня всю перекрасить… Да и собирать собственно было нечего: все свое, так сказать, я всегда ношу с собой, находясь в этом мире.

* * *

Похоже, я опять заснула. Как сквозь туман до меня долетел гул голосов, постепенно обретая форму отдельных фраз, потом вычленялись слова, но смысл все равно ускользал от моего сознания. Я с трудом разлепила глаза. В другом конце комнаты стояли трое незнакомых цваков и что-то очень эмоционально обсуждали. Я, все еще стараясь понять смысл их дебатов, приподнялась на локте. Все трое тут же замолчали и уставились на меня колючими взглядами.

Я почему-то подбоченилась, выдвинула подбородок и грозно сверкнула глазами. В общем, вид приняла максимально соответствующий виду грозной ведьмы. По-моему, вышло не очень, так как незнакомые цваки, все как один, расплылись в насмешливых улыбках. Я пожала плечами, принимая свой нормальный вид, типа, не хотите, и не больно-то и надо. Потом испуганно вздрогнула и схватилась за голову: облегченный вздох опять вызвал смешки у цваков.

Пока мы все вместе практиковались в пантомиме, в дом бесшумно вошли Ривиэль с Ллерекайеном. Я поднялась с дивана и пошла им навстречу. Ллерекайен поклонился и улыбнулся максимально дружелюбно. Улыбка на его худой, не привыкшей к таким усилиям физиономии, смотрелось как на корове седло. Я тихонечко хихикнула, безуспешно пытаясь скрыть смех в кашле.

– Госпожа Мелайна, в следующий раз, когда решишь заглянуть к нам в гости, будет достаточно произнести свое имя, и тебе сразу будут оказаны все полагающиеся почести! Я прошу прощения за свое непочтительное поведение и спешу заверить, что ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку! – И он опустился передо мной на одно колено, опустив голову.

Эк его… Должно быть, у меня вытянулось лицо, вон как ехидно цваки косятся. Я стояла в растерянности и смотрела на склоненную голову мага, не зная, что сказать. Помощь пришла с неожиданной стороны. Ривиэль подошел ко мне с ослепительной улыбкой, покровительственно обнял рукой мои плечи и весело сказал коленопреклоненному Ллерекайену:

– Да ладно тебе, Ллер, ты слишком серьезно отнесся к словам моего отца. При всем моем к нему уважении, надо признать, он любит сильно сгущать краски. – Цвак нагнулся к магу и с силой потянул того за локоть вверх.

– Да уж, Ривиэль! Зато ты полная ему противоположность! Излишне легко ко всему относишься. Когда же ты повзрослеешь, сэр будущий повелитель! – проворчал смущенный Ллерекайен.

– Что-о-о? – изумленно протянула я.

Похоже, цваки решили удивить меня сегодня максимально возможное количество раз. Ко всем сомнительным достоинствам наглого цвака он еще и что-то типа принца в придачу! Но все смотрели на меня спокойно, даже с некоторым удивлением.

– А ты не знала? Странно, я вроде говорил, – задумчиво промолвил новоявленный наследник.

Ха, если бы я слушала все, что он говорит, я бы давно стала буйнопомешанной. Немного смущенно пожала плечами. И решила поинтересоваться:

– Мы собрались здесь по делу или будут еще хвалебные дифирамбы и неожиданные откровения? – Если и слышалась в моем голосе ирония, то совсем чуть-чуть.

Я беспокоилась о Роже все больше и больше. Трое цваков в углу, не вмешивающихся в наши споры, оказались такой специальной группой магов, которые взялись переместить несколько существ в определенное местечко. Ллера отправили с нами в качестве магической поддержки. Мне стало еще хуже, когда я подумала о том, что в прошлый раз магическую поддержку нам обеспечивал как раз Роже. Глаза мои наполнились слезами, а маг нахмурился в раздумьях, бросив быстрый взгляд на улыбающегося Ривиеля. Но ничего не сказал, только стал еще мрачнее. Да уж, непростой типчик. Мы втроем взялись за руки и подошли близко друг к другу. Остальные цваки окружили нашу троицу, расположившись равносторонним треугольником, и хорошо поставленными голосами запели заклинание перемещения.

– Стой, – я схватила Ривиэля за рукав. – Я же забыла про ведьму. Где Марвия?

– Та нахальная девчонка, что сопровождала тебя? – рассеянно переспросил цвак. – Не переживай, ее отпустят.

– Ну вот, – огорчилась я. – Опять Марвия решит, что я ее бросила.

Тем временем цваки, не обращая на нас внимания, засветились изнутри, и это сияние постепенно поглотило всю троицу. Мы переместились как раз в тот зал совещаний, который находился на цветущей поляне в кратере потухшего вулкана. В лучах последнего заходящего солнца легкий туман, видимо, всегда обитающий здесь, приобрел грязно-розовый оттенок. Это выглядело настолько зловеще, что мы быстро сгруппировались. Мужчины объединились в круг, поместив меня за спины в центр, и вскинули наизготовку арбалеты.

Впрочем, как раз природное явление тут было не при чем. Мы ощущали мощное проявление магии смерти. Но, поделившись своими впечатлениями, сообща решили, что это просто след. Ни фига себе, остаточное явление! Какой силы должен быть маг, чтобы оставить такой след!? Ллер прислушался и добавил, что эпицентр не так далеко, возможно даже, в этой самой долине. Хотя ничего нельзя сказать наверняка. Мы посовещались и большинством голосов решили найти этот самый эпицентр, чтобы иметь представление, что же тут произошло.

Маг снова прислушался к себе и решительно направился в сторону оранжевого светила, убегающего с небосвода вслед за уже скрывшимся собратом. Мы побрели за проводником. Ривиэль строил гипотезы произошедшего, одну другой фантастичнее. А перед моими глазами проходили сцены из прошлого. Роже перед своим повелителем, защищающий меня, ручающийся за меня. Мне вспомнилось его решительное лицо, потрясающие, бесконечно любимые глаза. И мягкая улыбка поддержки. Он одним своим присутствием мог создать атмосферу безопасности. Что же произошло? Кто смог одержать над ним верх?

Ох уж этот туман, мало того, что настраивает на мрачные мысли, так еще и скрывает все на расстоянии десяти шагов. Мы могли пройти в двадцати шагах от вражеской армии и не заметить ничего! Хотя насчет живых существ можно было не волноваться или, наоборот, волноваться, но уже за них самих. Так как, благодаря моей новообретенной способности, я точно могла сказать, что живых тут нет, причем на большом расстоянии. При этом я отчаянно надеялась, что нет здесь и мертвых.

Мы резко остановились. Маг внимательно огляделся, к чему-то прислушиваясь.

– Да, точно! Это здесь…

– Но здесь ничего нет! – разочарованно воскликнул Ривиэль, внимательно оглядевшись по сторонам. – Как же мы узнаем, что тут произошло?

Вдруг я резко покрылась холодным потом и хрипло прошептала:

– Что-то приближается, но неживое, это точно! Очень огромное… страшное.

– Насколько огромное? – деловито спросил Ллерекайен, примеряясь к площадке и закатывая рукава. – С какой стороны приближается?

Я попробовала еще раз пощупать пространство и закричала:

– Уже здесь! Позади тебя!

Маг стремительно обернулся и вскинул руки, а принц оттеснил меня к дереву и, молниеносно вскинув арбалет, закрыл своим телом.

Теперь уже слышалось какое-то странное шипение, к которому изредка добавлялся звук, более всего напоминающий хаотически выстроенный перестук камней. Но по-прежнему ничего видно не было. Звук же нарастал, тело из-за него наполнила какая-то ненормальная вибрация. Такое ощущение, будто внутренние органы перетряхиваются, внезапно решив поменяться местами, причем кардинально сменить постоянное место жительства. Ллер вдруг согнулся пополам, его вырвало кровью. Я закричала, оттаскивая принца, метнувшегося к магу. Сил моих явно не хватало, сомневаюсь даже, что Ривиэль почувствовал, что ему что-то мешает. Протащившись по земле пару шагов, я сочла за самое благоразумное отпустить цвака.

Ривиэль не добежал всего лишь шаг, как крик боли сотряс и его тело. На земле теперь корчились оба цвака. Я вскочила и, взмахнув руками вверх, с силой развела их в стороны. Какая-то часть меня, древняя как этот мир, взглянула на происходящее моими глазами. Будто со стороны я наблюдала за действиями своего тела. Это была я и не я: что-то подобное я переживала в холодной пещерке, во время ворожбы над цваками. Чувствуешь себя пешкой в уверенных руках гроссмейстера. Вот так люди и сходят с ума, разрываясь на две личности! Я увидела, что происходит на самом деле, и забилась в панике в самом дальнем уголке сознания.

Весь мир состоял из сгустков энергии различной плотности, полярности, внутреннего движения. Над поляной зависло мрачное облако гудящей осиным гнездом энергии. Оно тянуло щупальца в виде тонких смерчей к судорожно сжимающимся телам на земле. По завиткам этих смерчиков в направлении от цваков в облако перетекала сверкающая субстанция, растворяясь в черной туше.

Я осознавала в приступе глобальной ясности, что это жизненная энергия, и что уже сейчас их, скорее всего, не спасти. Тела цваков меркли, некогда ярко-зеленые глаза постепенно гасли. Лица корчились так, будто тела заживо пропускали через мясорубку. Во мне поднималась волна ярости. Она проходила снизу вверх по телу, закручиваясь в спираль, и выхлестывалась из рук в стороны. Я резко сжала ладони.

Яростная бушующая энергия цвета зимнего солнца забурлила вокруг кулаков, создавая два свирепых шара на моих запястьях. С силой взмахнув руками, я плавно раскрыла ладони и, создавая пальцами волну, развернула кисти ладонями вперед. Шары сорвались с моих пальцев и с невероятной, все сметающей скоростью устремились к чудовищу. По поверхности шаров проходили волны, по пути они подкармливались энергией от всего, что встречали на своем пути, мгновенно превращая в прах камни и остовы деревьев. В итоге, к тому времени, за какие-то миллионные доли секунды, когда они коснулись твари, каждый шар был чуть меньше, чем сама тварь. Шары внезапно соединились, заключив чудовище целиком внутрь огромного энергетического пузыря. Крик твари получил огромный резонанс в ментальном мире, заставил меня сжаться, но я не опустила рук. Мне была не нужна быстрая смерть твари, и не то, чтобы я хотела ее помучить. Причина более серьезная – надо, чтобы она вернула то, что успела отнять, причем как можно медленнее, а то скорость возвращения жизненной энергии может убить моих спутников.

Я глубоко вздохнула и медленно, очень медленно стала совершать волнообразные непрерывные движения от плеча к кисти. Тварь натужно загудела, а охватывающая ее платиновая энергия сотворила два мини-смерча как у твари, только обратной полярности, и по этим каналам по искорке начала поступать энергия в практически безжизненные тела. Я полностью сосредоточилась на волнах, так как только от меня зависело, выживут ли цваки.

Это как давать пищу умирающему от голода, очень важно строго соблюсти меру. Очень хорошо, что у меня так развита гибкость движений, я все делала идеально. Мастер древности, Мастер всех стихий проснулся как нельзя вовремя во мне. Сейчас я могла при желании вывернуть мир наизнанку и посмотреть, что получится, находясь в центре Хаоса. И знала, что сил хватит еще и не на такое. Но это никак не влияло на мои чувства (или уже не мои, поди разбери), я была спокойна как сфинкс и, подозреваю, что даже улыбалась как он. Цваки стали подавать слабые признаки жизни. Сила вернулась к ним, теперь им необходимо отдохнуть, а мне разобраться с тварью.

Правой рукой я удерживала в неволе тварь, левой же, выпустив нечто, похожее на светящееся лассо, аккуратно переместила цваков за спину. Ну, что ж, посмотрим, помню ли я еще, как там жабы препарируются. Хорошо, что рядом нет зеркала, вряд ли мне понравилась бы сейчас моя улыбка.

Мягкой танцующей походкой я приблизилась к чудовищу, положила ладони прямо поверх энергетического поля и медленно начала делать руками восьмерку над своей головой. Сфера начала раскручиваться, повинуясь моим движениям, все больше ускоряясь. Я постепенно наращивала темп, теперь в движение вступило все мое тело, изгибаясь в противоположные стороны, что создало эффект взаимодействия противоположностей. Из твари сыпались искры поглощенной ранее жизненной энергии, которые золотой пыльцой оседали вокруг меня. Тварь стала резко уменьшаться в размерах. Она была обессилена, у нее не осталось ни пылинки истинной жизни. Вот теперь поговорим.

Я протянула руку вверх и, без проблем проникая сквозь платиновую оболочку, взяла шар, который теперь был размером с детский мячик. Тварь стала медленно растворяться, без поддержки энергетической оболочки мгновенно потеряв форму шара. Я сморщилась: медлить нельзя, тварь умирала, а я должна выяснить все!

Одним резким движением, пока не передумала, я впитала тварь в свое солнечное сплетение. Тварь тут же распылилась, напрямую столкнувшись с Силой Стихий, но главное сделано – ментальная память чудовища стала частью моей памяти. Теперь я знала все, что знала тварь. Посмотрим, насколько был осторожен ее создатель!

Впрочем, не создатель, решила я, прислушавшись к чужой памяти. Тварь просто призвали и усилили магически. Существо, призвавшее тварь, память описывала сильным проводником стихии смерти. Информации очень мало.

Что делать с платиновой сферой, сердитым шмелем гудевшей у меня над головой, я не знала. Махнув рукой, мол, потом, я с трудом развернулась и подошла к цвакам. Они с суеверным ужасом смотрели на меня. От подобных взглядов я вздрогнула и … стала собой. Опять жалобно блеющим невротиком, не осознающим собственной силы.

Хотя нет, прислушавшись к себе, я поняла, что никуда моя сила не ушла и даже не спит. Она просто обернулась вокруг меня компактным вторым слоем ауры, практически незаметным, только более плотным на ощупь, словно спящая змея вокруг немощной дудочки. Но гроссмейстер, что направлял эту силу в нужное русло, исчез.

Цваки все еще подозрительно на меня косились, но увидев, что я ни во что больше не собираюсь превращаться, во всяком случае, пока, немного расслабились.

– Как вы? – задала я мучающий меня вопрос.

– Как цваки, которых убили и тут же воскресили, – хрипло ответил Ллерекайен. – Мел, ты спасла мою жизнь. Знай, что теперь ты вправе потребовать от меня любой услуги, даже если она будет противоположна моим принципам!

– Бла, бла, бла, – сразу запаясничал Ривиэль. – Мелайна, я ничего не буду говорить тебе…

– Ну и хвала Создателю! – страдальчески простонала я.

Принц фиолетовых панков, как ни в чем не бывало, продолжил:

– …так как моя жизнь и так принадлежит тебе, делай с ней все, что захочешь, любимая.

Я застонала:

– Ривиэль, ну сколько раз тебе повторять! Не нужна мне твоя жизнь…

– Да, да, я знаю, – усмехнулся этот нахал. – Ты меня не любишь, и я тебе не нужен. Видишь, я умею запоминать!

– Тебе важнее научиться понимать! – со злостью сказала я.

– Я все понимаю, Мел, – с умным видом покивал цвак.

– Ну и чего ты понял, – я саркастически приподняла левую бровь.

– Ты очень устала, любимая, тебе срочно надо выспаться. А я могу посторожить твой сон… ну и, заодно согреть тебя, – нежно пропел Ривиэль, тут же получив от меня подзатыльник.

Ллерекайен расхохотался и, вконец обессилев, опять опустился на землю. Все еще хихикая, он предсказал:

– Да, тяжело тебе будет, ведьма!

Ясновидец хренов.

Глава 8

Мы, собрав последние остатки энергии, переместились в тронный зал анахов, чтобы попытаться чего-нибудь еще выяснить. В огромном величественном зале, выбитом в сердце скал, царили мрак и запустение. Все было покрыто пылью, тонким слоем, но везде равномерно. Я глухо застонала, осознав свою ошибку. Цваки вопросительно подняли на меня глаза.

– Ребята, помните, я сказала, что на поляне нет живых существ? – Они слаженно кивнули. – Так вот, я ошиблась.

– Что ты хочешь сказать? – осторожно уточнил маг.

– Только то, что живых существ нет нигде в этом королевстве.

– Как это? – растерянно заморгал Ривиэль.

– А так! Я не ощущаю ни анахов, ни цваков, кроме вас, ни людей, кроме себя, ни камов, ни валлов, ни птиц… здесь даже тараканов нет! – под конец я сорвалась на крик и спрятала лицо в ладонях, испугавшись своего гнева.

Мне надо учиться контролировать свои эмоции, а то ничего живого не останется во всем этом мире. Восстановив равновесие стихий, я подняла глаза. Оба цвака выжидающе смотрели на меня.

– Что уставились? – раздраженно спросила я. Потом осеклась: нельзя так с друзьями. Но что я могу? И тут меня осенило: но ведь я действительно многое могу! – Так, кажется, можно попытаться попробовать проследить события последнего дня. Так как тогда наверняка был сильный всплеск энергии, должны остаться следы. Ллер будет исполнять роль поисковой овчарки, или какие тут собачки имеются, отыскивая эти следы, а я буду складывать мозаику в картину.

Маг поморщился от сравнения, но спорить не стал, да и мне было не до того, надо хоть как-то восстановить силы.

– Вот бы чуточку поспать! Друзья, переместите меня, пожалуйста, в комнату, которую привыкла считать своей, а потом, – выбросив предостерегающий жест в сторону открывшего рот Ривиэля, – найдете себе спальни сами, не сомневаюсь. Подъем через три часа и начинаем.

– Три часа – это сколько по-нашему? – бесстрастно уточнил маг.

– Ой, как с вами непросто, – фыркнула я. – Ну, как взойдет… фиолетовая луна, как раз вслед за той, пятнистой, словно лабрадор, так примерно будет полночь на моих кварцевых, если я ничего не путаю.

– Я провожу тебя и спою колыбельную, – Ривиэль улыбнулся и обнял за талию.

Цваку было фиолетово на мировые разницы во времени.

– Мне сейчас только концерта самодеятельности не хватает! – буркнула я, мягким жестом погружая Ривиэля в сон.

Пусть с ним Ллер разбирается, сгрузит куда-нибудь. И спокойно переместилась сама. Комната радостно приветствовала ночным пейзажем с вершинами из всех своих восьми окон. Я улыбнулась: как все-таки иногда удобно быть ведьмой, доползла до огромной кровати с немного пыльным балдахином и рухнула на мягкую перину. Сон мягко накрыл меня прохладной волной.

И тут же оказалась в полной темноте; хотя нет, это не просто темнота. Я почувствовала себя в первозданной Тьме, надвигающейся на меня со всех сторон. Тьма пыталась раздавить, сожрать этот смелый кусочек жизни. Я зябко передернула плечами и услышала зов. Мне надо идти вперед. Я сделала первый, самый трудный шаг и, тяжело переставляя непослушные ноги, понесла свое тело навстречу зову. Под ногами беспрестанно что-то шуршало, а при каждом моем шаге противно хрустело и хлюпало. Я старалась не думать, что может издавать подобные звуки, чтобы не исчез и так небольшой стимул продвигаться вперед. Потому что чувствовала: дальше будет только хуже.

Странная атмосфера сего ненормального места потихоньку начинала светиться невероятным черным светом. Я и представить себе такое не могла! Но факт. Оказывается, и такое возможно. Я уже что-то различала боковым зрением, но сознательно не присматривалась к окружающей обстановке. Ну их подальше с этими адскими интерьерами. Моя память подобрала единственный пример, хоть немного соответствующий происходящему. Правда, пример не был ничем обоснован и жив только благодаря слухам и Библии. Но сознание немного успокоилось, это было что-то более-менее знакомое, значит, можно к чему-то подготовиться, а, точнее, к самому плохому. Хоть я намеренно и не присматривалась к обстановке, но услужливая фантазия уже успела нарисовать отсыревшие своды с несметным количеством всякой низшей ползающей живности, а также горы костей и гнилых останков под ногами. Разумеется, человеческих. От подобных ассоциаций я содрогнулась, погрозила пальцем своему неуемному полету мысли, и, решив, что хуже не будет, решила все-таки оглядеться.

Да-с, как наивен человек! Реальность настолько потрясла меня, что я поддалась панике и затряслась всем телом: я находилась в узком коридоре абсолютно круглого сечения, на стенках, потолке и полу лежал толстый слой какой-то субстанции. Даже не лежал, а, к моему ужасу, непрерывно двигался с астрономической скоростью и в хаотичном беспорядке. Причем субстанция состояла из настолько маленьких тварей, что казалось, это грязь рождается, дышит, развивается и умирает сама по себе в бесконечной прогрессии. Местами в массе мелькали сегменты чьих-то тел: в шаге от меня промелькнул глаз с тянущимся от него нервом, в сантиметре от своей ноги я увидела фалангу пальца, очень уж похожего на человеческий.

В принципе я глубоко благодарна последнему видению, так как обратила внимание, что мои ноги постепенно покрывает толстым слоем эта проклятая грязь, взбираясь вверх. Причем, пальцев на ногах я уже не чувствовала. Я закричала и сама испугалась звука своего голоса. Это придало прыти, и я сломя голову метнулась вперед по коридору. Через минуту безоглядного спринта я почувствовала свои пальцы ног, но как-то слабо, как после анестезии. Эти твари успели впрыснуть какой-то яд в мой организм, но доза была, к счастью, невелика, и тело потихоньку справлялось само. Паника поутихла, странная грязь слетела с ног при быстром беге, а я перешла на шаг, пытаясь восстановить дыхание. Глупо мчаться вот так неизвестно куда, особенно после такого теплого приема! Мало ли, что там еще ждет впереди.

Черный свет здесь стал значительно ярче, а я все ломала голову, пытаясь найти логическое объяснение этому явлению. Моя голова обиделась на меня и отозвалась резкой болью, намекая на непосильность поставленной задачи. Я покивала, соглашаясь с неоспоримым мнением, и высокопарно извинилась перед своей пятой, периодически нужной конечностью. Похоже, извинения были приняты, поскольку боль немного поутихла. Воспользовавшись передышкой, я огляделась. Грязи из тварей здесь было значительно меньше, иногда моему взору даже представали стены, идеально гладкие, словно полированные, из какого-то темного материала, на вид больше всего походящего на металл. Если бы не полупрозрачность и расходящиеся неровными кругами разводы, словно у спила столетнего дерева. С каждым шагом тьма становилась все ярче, стены чище, а коридор расширялся, резко уводя потолок вверх.

Через метров сто взору моему предстала огромная пещера с множеством ходов, пробуравленных на разной высоте от пола. Все ходы отполированы до блеска, как будто ими ежедневно пользовались какие-то гигантские змеи. Я содрогнулась от собственного сравнения.

Посреди пещеры стоял огромный валун, походящий на сколотую часть горной вершины. Камень был сплошь покрыт непонятными письменами, напоминающими китайские иероглифы, и так походил на скалу, к которой был прикован Роже из моего видения, что я почувствовала дурноту и слабость в ногах. Пересилив эмоции, я медленно приблизилась к валуну. Где-то справа раздался легкий стон, больше похожий на последний вздох. Я вздрогнула и метнулась в сторону звука. Обогнув скалу, я увидела анаха.

Он был весь спеленат оковами из уже знакомого мне странного материала с разводами и прикован к скале на уровне около полуметра от пола. Грязные клочья, бывшие когда-то щегольской одеждой верховного мага Лив’утвао, свисали лентами мумии. Изможденное тело обтянуто потемневшей восковой кожей, сквозь которую было видно, с каким трудом пульсирует в венах кровь. Очень медленно. Спутанные грязные волосы свисали с опущенной головы паклей, полностью закрывая лицо. Не было слышно ни малейшего признака жизни.

– Роже… – прошептала я дрогнувшим голосом.

По телу мага прошла судорога, он немыслимо изогнулся от боли во всем теле, прошло несколько секунд. Потом он обмяк, а я с надеждой услышала неровное дыхание. Анах с трудом поднял голову, и его взгляд медленно сфокусировался на моем лице. Только его необыкновенные оранжевые глаза не подверглись страшному изменению. В них, как и раньше светились мудрость и грусть. Я со слезами метнулась к нему…

И со всего размаху врезалась в невидимую стену. Не поверив в такой жестокий обман судьбы, я прощупала пространство впереди себя. Стена была монолитной и окружала скалу плотной завесой. Анах печально улыбнулся и тихо сказал:

– Мел, я рад, что увидел тебя перед уходом. – Я с ужасом поняла, что он умирает.

Хуже, он уже умер, когда я пришла, и только его могучая сила воли вернула к жизни. Чтобы попрощаться.

Застонав от бессилия, я опустилась на пол. Из глаз моих потекли слезы.

– Нет, нет, только не сейчас! Я же нашла тебя, нашла!

– Не плачь, любимая, я буду ждать за порогом. Когда-нибудь мы снова встретимся…

Улыбка застыла на его прекрасном лице. Голова медленно опустилась, и волосы скрыли от меня любимые черты.

– Нет! – От моего крика завибрировали стены.

Страх потерять его, бурлящий внутри, наконец нашел выход, взбудоражив силу стихий во мне: она, словно внезапно разбуженная змея, вскинулась и яростно зашипела. Я выбросила вперед руки и, очертив ими идентичные спирали, развернула ладонями вверх. Раздался оглушительный хлопок. Преграды больше не существовало.

Избавившись от энергии страха, я воззвала к стихии воды, почувствовав, как она поднимается из глубин двумя ожившими столбами. Одновременно мягко провела руками вдоль тела снизу вверх и, завершая движение, так же мягко повела руками в спираль. Следствием этого движения пробудилась энергия огня и тоже спиралью взобралась по столбам ярко-голубой энергии воды. Приподнявшись на цыпочки, я перенесла вес тела на правую ногу, одновременно левой делая захлест вокруг оси тела, и с силой развела руки в стороны – энергия воздуха повлекла яркий клубок противоположных стихий к прикованному в скале телу, и окружила спиралями со всех сторон.

Яркий свет вспыхнул внутри Роже и пробежал интенсивным всплеском молний от центра по всем клеточкам организма. Когда тело мага закончило искриться, вокруг него коконом застыло облако яркого света. Странный свет тьмы вокруг нас заметно потускнел.

Тело анаха на глазах наполнялось силой, краски обретали яркость. Аура мага обретала объем и насыщенность живого анаха. Он поднял голову, рывком откинул волосы с лица и пораженно уставился на меня. Похоже, маг просто потерял дар речи. Я смущенно развела руками:

– И не надейся от меня избавиться! Либо оба здесь, либо вместе туда!

Роже усмехнулся:

– Прямо и не знаю, что и выбрать! А еще варианты есть?

Мы рассмеялись. Вдруг Роже резко замолчал, и я прочитала в его глазах беспокойство и непонимание.

– Что с тобой? – спросил он чужим голосом.

Я посмотрела на свои руки и, к своему ужасу, увидела сквозь них пол пещеры. Я медленно таяла и была уже полупрозрачной. Что происходит?

– Браво, Мастер! Не ожидал от тебя такого… энтузиазма.

Я резко развернулась. Позади меня на расстоянии двух шагов стоял человек. Темная аура клубами дыма окутывала его фигуру в черной одежде. От него исходили волны силы. Знакомой силы, по памяти твари. Маг продолжал:

– Явиться прямо в мою скромную обитель, да еще в таком, я бы сказал, неадекватном состоянии… Смело, очень смело. Но ты потратила слишком много сил на восстановление своего друга и скоро не сможешь поддерживать свое ментальное тело в таком виде. Это и так энергоемкий процесс, а с твоим непредусмотрительно выбранным резервом так и вообще дело дрянь! С минуты на минуту мы лишимся возможности лицезреть несомненно прекрасное тело. Но, признаться, я удивлен. Ты добилась того, что я не смогу причинить вред магу, но он ведь все равно остался моим пленником. Один-один. Хотя нет, два-один в мою пользу. Я узнал потенциал и теперь могу обещать, что скоро разделаюсь со всей вашей компанией, и вы больше не будете вставлять палки в мои колеса. Ты и понятия не имеешь, во что ввязалась, девочка!

Я вскипела:

– Ой ли? Уже носишь шкуру неубитого медведя? С тварью твоей мы справились. Не боишься, что справимся и с тобой?

– Мой уровень гораздо выше, победа над наивной девчонкой будет легким приключением, – плотоядно улыбнулся маг.

– А если девчонка сделает так? – я воззвала к древнему существу внутри себя и взглянула глазами вечности в лицо магу.

Он побледнел и, покачнувшись, отступил. Но, видимо, на эту ребяческую выходку ушел весь остаток резерва энергии, я провалилась во тьму.

Открыв глаза, я увидела, что опять лежу в комнате, выделенной мне некогда гостеприимными анахами, на смятой от беспокойного сна постели. За окном уже было утро. Трудолюбивые солнышки наперегонки карабкались на белесое небо, согревая все живое и стряхивая с меня остатки оцепенелости. Все тело била нервная дрожь. Оно уже вспотело, как будто меня всю ночь использовали в качестве черепахи, удерживающей Землю.

Я сползла с мокрой кровати и доплелась до шкафа. К счастью, там все еще висела одежда, которой меня снабдили в последний мой визит, а на полу нашлись и мои адидасовские шмотки. То ли не успели убрать, то ли на самом деле закрепили за мной данную жилплощадь. Последнее было приятно. Значит, меня здесь ждали. Я переоделась в сухое и облегченно вздохнула, раскинувшись в кресле. Сейчас я чувствовала себя такой разбитой, к тому же что-то не давало покоя, будто камушек попал в туфлю. Сон… кажется, это важно. Никак не удается вспомнить. Кстати, а почему, собственно, меня не разбудили? У нас же были грандиозные планы по поиску бесследно исчезнувшего народа! Или под шумок и цваки пропали, а я одна живая душа на километры вокруг? Прислушавшись к себе, я успокоилась: фиолетовые панки были где-то рядом.

Ладно, раз меня не хотят окружать вниманием и заботой и не надо! Я не гордая, сама найду и выскажу все наболевшее. Как они могли меня проигнорировать! В следующий раз не буду их спасать! Тут же рассмеялась, – ну и бардак в голове! И на этой оптимистичной ноте отправилась на поиски цваков. Я вышла из комнаты и пошла вниз по коридору. Спустившись по каменной винтовой лестнице, остановилась и задумалась, куда же свернуть, как тут же услышала приглушенные голоса. Тогда радостно побежала на звук и вскоре обнаружила друзей в огромном зале, по которому разносилось гулкое эхо, превращая беседу цваков для моего слуха в непрерывный гул.

– Привет, Мел, как спалось? – Ривиэль, приветливо улыбаясь, шел мне навстречу.

– Спасибо, хреново! Что ж не разбудили-то? – ворчливо отозвалась я, ловко увиливая от объятий белобрысого цвака.

– Мел, мы тебя будили, точнее, пытались, но ты вообще создавала впечатление не спящей, а завороженной, – улыбнулся подошедший Ллер.

В глазах у мага я прочла тревогу.

– А вы что-нибудь нашли, пока я пыталась разворожиться? – уточнила я.

В ответ маг махнул рукой на то место, где они стояли:

– Только вот здесь: очень сильный след. Увы, мы все обошли, но это единственный отпечаток магии во всем замке. А вот остатки магического возмущения наблюдаются абсолютно везде. Мел, я не то, что раньше такого не видел, я вообще о таком не слышал.

Я вздохнула: ну чем я могла помочь? Еще не так давно я была знакома с магией только по книжкам! Но попытаться необходимо, вдруг проявится еще какая-нибудь способность. Хотя, если честно, я бы немного подождала с новыми потрясениями. Легко мечтать о силе, но сложно владеть ею. Моя шкурка это испытала на себе. Я сейчас вообще не понимала: кто я или что я. Магические прозрения были милосердно короткими, но все равно сила, бушующая в такие моменты, пугала. И легче думать, что она вселилась в меня на время, пришла извне. Но гадкий шепоток внутри все подкладывал доказательства обратного. Я тяжело вздохнула и прошла в указанное Ллером место. Сосредоточилась на своих ощущениях. Что-то знакомое промелькнуло на уровне подсознания, возникло ощущение дежавю.

– Ребята, сдается мне, я знаю, кто оставил этот след, но почему-то не могу вспомнить ни этого типа, ни откуда я его знаю! Есть от чего сойти с ума!

– Давай-ка помогу, – воодушевленный маг быстро подошел. – Сосредоточься на нем.

И положил указательные и средние пальцы рук на мои виски. Голова загудела, как портативный компьютер, я тихо хихикнула насчет своей причастности к миру техники. Потом виновато скосила глаза на нахмурившегося мага и сосредоточилась.

В голове что-то звучно щелкнуло и поплыли образы… Да, конечно, как я могла! Как могла забыть такое! Я задыхалась, а тем временем мои глаза решили, что им тесно в глазницах, и почти вылезали из орбит. Маг отпустил мою голову и тихонько отошел в сторону. Все тело била крупная дрожь, холодный пот покрыл линию позвоночника. Я затравленно оглянулась на друзей.

– Мел, не тяни! – первым не выдержал Ривиэль. – Только не говори, что не вспомнила, не поверю. Это написано огромными буквами на твоем лице!

– Ну так прочитай! – мрачно буркнула я, внутри заново переживая минувшую ночь.

– А я люблю слушать твой голос, меня это успокаивает и настраивает на счастливую семейную жизнь! – хитро промурлыкал наглый цвак.

Я гневно сверкнула глазами и открыла было рот, чтобы высказать этому нахалу все, что я думаю о семейной жизни как таковой и о его жизни в частности. Но вспомнила, что момент, мягко говоря, не подходящий.

Мысли явно пропечатались на моем лице, потому как Ривиэль иронично хмыкнул. Ллер понял, что я уже более-менее в порядке, и спросил:

– Так кто это был, Мел?

– Темный маг, – просто ответила я и приступила к рассказу на тему: «Что я делала этой ночью».

Глава 9

После моего рассказа друзья впали в легкий ступор, переваривая услышанное. Я же усиленно почесывала тыковку в поисках мало-мальски дельной мысли. Все было против нас. Роже похищен, и хвала небесам, что он сейчас хоть в относительной безопасности. Но я не знаю, сколько продержится моя защита. И не знаю, где конкретно он содержится. К тому же, не знаю, что вообще произошло. Роже – один из сильнейших магов этого мира; как же удалось темному магу взять его в плен? И, главное, зачем он это сделал? Чего он хотел от него добиться? И куда делись все остальные анахи? Одни вопросы и ни одного намека на ответ. Я со злостью ударила кулаком по небольшой статуе из красиво переливающегося синими красками камня: от несчастной во все стороны полетели сколы, а я с удивлением уставилась на свой кулачок.

След стороннего магического вмешательства мы нашли, а толку. Только мага идентифицировали. А многочисленных «что?», «зачем?» и т. д. только прибавилось. И у меня родилось пока только одно решение.

– Ребята, я сейчас собираюсь сделать большую глупость, но прошу вас не мешать, – решительно пробормотала я.

Цваки очнулись от тяжелых размышлений и вопросительно уставились на меня.

– Я возвращаюсь в логово темного мага. – На лице Ривиэля был написан откровенный ужас, но маг ответил понимающей улыбкой.

Кажется, он тоже сделал вывод, что другого пути нет. Нам просто необходимо получить хоть какие-то ответы.

– У тебя получится, – просто сказал он и тут же в Ллера полетел возмущенный взгляд белобрысого цвака.

– У меня должно получиться! – Я решительно осмотрелась и добавила. – Да, именно здесь. Мне будет легче, пойду по следу словно гончая. Куда-нибудь да попаду. Только вот один нюанс…

Я сосредоточилась и магически перенесла в зал огромную неуклюжую кровать из своей комнаты. И, отвечая на удивленные взгляды цваков, кивнула в сторону холодного и грязного пола:

– Ну, вы же не думали, что я позволю своему бесчувственному телу валяться где ни попадя, да еще и в такой сомнительной компании, пока моя душа или что еще там шляется неизвестно где?!

– Я очень надеюсь, что нам станет известен ее маршрут, – спокойно улыбнулся Ллер.

Вот уж кто был уверен во мне за нас двоих… Или нет, глядя на вытянувшееся лицо Ривиэля, пожалуй, за троих! Но прекрасный принц молчал, правда, очень старательно и красноречиво пыхтел при этом.

– Что с тобой, Ривиэль, я думала, твой рот физически не способен оставаться закрытым хоть пять минут подряд! – я по-дружески хлопнула цвака по плечу. – Ты даже для проформы не повозмущался! Форму теряешь, приятель.

– Насколько я понимаю, тебя отговаривать бесполезно, – каким-то блеклым голосом ответил цвак.

Я только неопределенно пожала плечами и полезла устраиваться на кровати, как раздался страшный грохот. Я, наученная невеселым опытом, молниеносно нырнула под кровать, цваки тоже поспешили укрыться за спинкой.

Вслед за гулким шумом снаружи огромное окно зала, собственно, просто одна из стен, выполненная из стекла, разлетелась на мелкие кусочки, застывшие на стенах и полу расплавленными кляксами. Я словно сквозь сон проследила за полетом осколка, пролетевшего в сантиметре от меня. И поблагодарив себя любимую за столь дельную мысль, как своевременный перенос в зал такого надежного укрытия, с любопытством, но очень осторожно выглянула из-под кровати и уставилась на разбитое окно.

А там было на что посмотреть! В пролом, в клубах черного дыма, украшенного проблесками пламени, медленно влетал неопределенный летающий объект, гордо называемый в народе НЛО. Ярко-серебристый и продолговатый, он завис над полом в полной тишине, иногда нарушаемой шипением расплавленного стекла.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнула я. – Все оказалось гораздо проще, чем я себе представляла: меня банально похитили инопланетяне, накачали какой-то галлюциногенной гадостью и теперь вовсю потешаются, наблюдая за моими дикими эротическими фантазиями! Но теперь, видимо, время истекло, пора возвращаться в реальный мир. Так что сейчас меня переместят в какой-нибудь прозрачный бокс, и зеленые человечки будут препарировать мой мозг дальше…

Тем временем серебристый объект мягко опустился на каменный пол и… встряхнул полупрозрачными крыльями с четкой сеткой перепонок. Потом от серой глыбы отделилась длинная шея, увенчанная изящной продолговатой головой, на которой немного выше глаз ярко-красным веером раскинулись шипообразные наросты, создавая иллюзию нимба вокруг головы. Ярко-красные же шипы я увидела и вдоль позвоночника громадного ящера, начиная от нароста и заканчивая кончиком мощного хвоста длиной метров пять. Алый раздвоенный язык заметался в раскрытой длинной пасти.

– Красавец! – невольно вырвалось у меня.

Не то чтобы я не испугалась, очень даже наоборот, но я же в первый раз вижу дракона. Живая легенда, так сказать. Дракон остановился, странно кося на нас алым глазом, потом вытянул шею в нашу сторону и прошипел:

– Ес-с-ли уж на то пош-шшло, то красс-савица!

После этих слов дракон немыслимо изогнулся, вспыхнуло пламя, и сквозь клубы черного дыма вышла невероятно тоненькая девушка с черными глазами и черными, с синим отливом, волосами. Взмахнув длинными густыми ресницами, она улыбнулась:

– И спасибо за комплимент!

– Дракон-оборотень! – пораженно выдохнул Ллер. – Это же легенда… такая древняя, что уже давно кажется просто сказкой…

– Ну как тебе не стыдно, друг, – иронично покачал головой Ривиэль, отпихивая цвака. – Разве можно упоминать женщине про возраст… Скажите, какова цель вашего визита, прекрасная леди?

Девушка жеманно улыбнулась цваку и, метнув в него кокетливый взгляд, соизволила ответить:

– Я должна предупредить верховного мага о возможном нападении на обитателей Лив’утвао!

Ллер печально качнул головой и произнес:

– Ты немного опоздала, легенда… анахи бесследно исчезли. Верховный маг жив только благодаря Мастеру стихий, но все еще в плену.

Девушка растерянно огляделась, потом, нахмурившись, капризно топнула ножкой:

– Вот гад, опять меня обставил! Ну ничего, разговор еще не закончен…

Тут она заметила, как вытянулось в недоумении лицо стоящего рядом с ней Ривиэля, и мгновенно ослепительно улыбнулась цваку. Прекрасный принц заметно покраснел и пробормотал:

– А чего, побрить лохмы и сойдет…

Кажется, белобрысому панку было до лампочки, что там твердит прекрасная незнакомка, а вот она сама очень даже заинтересовала моего бывшего жениха. Что обрадовало бы меня в другой момент, но тут я поняла, почему голос оборотня кажется знакомым: это ее разговор мне довелось подслушать в зачуханной гостинице Валрада.

– Хранитель, – потрясенно прошептала я.

– Для начала, меня зовут Ссхенлишь, – обворожительно улыбнулась мне девушка: ну, милая, уж на меня свою харизму можешь не тратить! – Ты можешь называть меня Хен; знаю, как тебе, бедняжке, трудно ломать язык, пытаясь правильно произнести наши имена.

Я скорчилась: вот язва, это ж надо так принизить собеседника под глазурью трогательной заботы.

– Ты права, я – Хранитель, – безмятежно продолжила Хен, бросая томные взгляды из-под темных ресниц на цваков. – Точнее одна из Хранителей. И издавна охраняю границу нашего мира от непрошеных гостей. Особливо от тех, кто пришел с негативными намерениями. Если быть более точной, наша цель – соблюдать равновесие этого мира по отношению ко всей Вселенной. Около семи месяцев назад границу пересек очень сильный злой маг. В нашем мире не было мага, который мог бы противостоять ему. Не в силе, а в тонкости его ворожбы. Она чужеродна для этого мира и несет всему живому смерть. Посредством высасывания жизни. Мы не смогли засечь его самого, но чувствовали все, что он творит.

Я растерянно оглянулась на цваков и пораженно заметила, что те понимающе кивают каждому слову красавицы… она их что, загипнотизировала? Несет же полную чушь, а они ей верят, Ллер вон какой встревоженный!

– До последнего момента мы не знали, какую интригу он плетет, – тяжело вздохнула Хранитель. – Для нас была загадкой история, произошедшая полсоты назад. Зачем ему надо сталкивать два древних народа между собой, – она пожала плечами и обиженно надула пухлые губки. – Это же могло привести мир к гибели! Проблему надо было решать как можно скорее, и Хранители призвали из пограничного мира некое существо, – при этих словах Хен отвесила в мою сторону легкий полупоклон. Так это они меня сюда притащили, да еще и обозвали! – и одарили его возможностью управлять сразу всеми стихиями, поскольку на данный период в этом мире медиумов такого плана не имелось.

Глаза мужчин обратились ко мне: Ллер смотрел явно разочарованно, Ривиэль же просто глянул на меня и снова с обожанием уставился на Хен. То есть, эта стервочка хочет сказать, что сила не моя, а заимствованная? Я стояла, чувствуя себя так, словно на меня в жару неожиданно вылили ведро ледяной воды.

– Только сейчас мы разгадали его замысел, – печально продолжала Хен. – Все дело в том, что у всех анахов врожденные способности к магии смерти. Существует вероятность, что если собрать вместе всю расу и провести в замкнутом пространстве определенный ритуал, то через одного анаха, желательно сильного мага, можно получить всю силу клана. Или добиться одновременной их смерти и сразу впитать посмертный выброс силы. Это сделает его магом вне времени и пространства. Меня послали предупредить анахов, но я опоздала, причем, видимо, намного, – она задумчиво присела и провела тонким пальчиком по грязному полу.

– Ага, – со злостью прошептала я. – Протрепалась с самим злым и ужасным магом в захолустной гостинице.

– Он наверняка уже провел ритуал и вытягивает жизненные силы из несчастных, – заломила руки безутешная Хранитель и горестно замолчала, поникнув.

– Ривиэль, – я отчаянно затрясла рукав цвака: тот глупо улыбался, глядя на страдающую Хен. – Она лжет… то есть, я не могу поручиться, что лжет, конечно. Но всей правды не говорит!

– Полно, Мел, – цвак оторвал влюбленный взгляд от Хен, которая уже настороженно поглядывала на меня. – Ты же всегда говорила, что мы не пара, что тебе не пойдет ни ирокез, ни лысина, что бы это ни значило… да и зеленые глаза тебе напоминают каких-то там мартовских котов… не надо ревновать, милая!

– Кретин, – буркнула я, отталкивая Ривиэля и бросаясь к Ллеру: – Ты-то понимаешь, что происходит?

– Конечно, понимаю, – серьезно кивнул Ллер. – Медлить нельзя. И раз тебе дана сила, чтобы спасти наш мир, ты должна воспользоваться ею. Мел, я думаю, тебе нужно рассказать Хранителю все, что ты видела.

Ну что мне оставалось делать? Я тяжело вздохнула и затянула волынку по новой, стараясь не упустить ни малейшей мелочи. Хен слушала очень внимательно. В конце рассказа она просветлела и сообщила нам:

– Мел уже почти решила проблему. Во всяком случае, она отгородила верховного мага от посягательств испытателя, но остальные анахи могут умереть от истощения. Все дело в том, что анахи с помощью магии были заключены в этот самый обломок скалы, что видела Мастер стихий. Со своей стороны они наверняка ощущают себя просто в тесном каменном мешке. Связь между ними и испытателем выбран обеспечивать верховный маг, что совершенно логично вписывается в нашу догадку.

Цваки с умным видом покачали головой, соглашаясь с Хранителем. Я тоже покачала головой: надо же так ловко притянуть все факты за уши, чтобы вывернуть все наизнанку. Если эта краля хоть чем-то повредит Роже… нет, пусть только попытается, я выцарапаю ее прекрасные глазки!

– Проблемы темного мага начались с того, что Роже оказался все-таки уникальным магом, сильным духом, – словно прочтя мои мысли, продолжила Хен. – Он очень долго сопротивлялся, готов был скорее отдать свою жизнь, чем позволить испытателю провести свой мерзкий опыт. А своей магией Мел как бы запечатала вход. Заклятие наверняка продержится еще пару диос[14], судя по его силе. Но мы не можем ждать. Действовать надо прямо сейчас. Я настроюсь на энергию Мел и отыщу эту пещеру, вы полетите на мне. Наша задача освободить анаха и уничтожить мага…

– С одной только поправкой! – решительно вмешалась я, поскольку не доверяла Хранителю. – Вы втроем полетите, а я отправлюсь с черного хода.

Хранитель растерянно кивнула, тут же в голове я почувствовала легкий гул и усмехнулась: даже цваки давились противоречивым хаосом, творящимся в моей черепушке, куда уж тебе, милочка! Вздрогнув, Хен торопливо отошла к окну и, по-кошачьи выгнув спину, начала увеличиваться в размерах. Серебристое сияние, разрастаясь, охватило все тело девушки. Через пару мгновений перед нами стоял летающий объект по образу и подобию сказочных драконов.

Оглянувшись, Хранитель припала к полу, позволив цвакам взбежать по хребту и сесть себе на шею. Потом слегка повернула ко мне свою монументальную голову и, подмигнув, оскалила пасть в подобии улыбки. Я содрогнулась от этого неземного зрелища. Проводив глазами улетающих друзей, повернула в сторону кровати и начала вторично устраиваться.

Расслабившись и закрыв глаза, я сосредоточилась на внутренних ощущениях. Попыталась вспомнить пещеру, своды, темные провалы ответвлений до самой последней мелочи. И внезапно, словно кто-то переключил канал телевизора, пещера предстала передо мной в натуральном виде. Все осталось в том же состоянии, как и в мой первый визит. Я торопливо огляделась. Темного мага нигде не было видно, Хранителя с цваками пока тоже. Я подбежала к камню и облегченно вздохнула: Роже был все еще жив. Он спал, окруженный коконом света.

– Роже… – тихонько позвала я.

Маг тут же проснулся и, подняв голову, нежно улыбнулся:

– Мел.

– Роже, я не знаю, сколько у нас времени, поэтому буду кратка. Я знаю, что твой народ заточен в этом камне, а ты – замок. Я сейчас попробую подобрать к тебе отмычку, так что будь готов ко всему.

– Но существует опасность, что странный маг почувствует твое присутствие, – предупредил анах.

– Обязательно почувствует! На то и расчет. Не волнуйся, на этот случай у меня имеется отвлекающий дракон, и, судя по моим ощущениям, он как раз приближается, – весело сообщила я магу: раз Хранитель так нагло пользуется мной, отчаянно привирая всем вокруг, значит, я тоже имею право воспользоваться милашкой.

Роже растерянно моргнул и хотел было спросить о чем-то, но я прижала палец к тонким синим губам:

– Скоро роковая дракониха прилетит и пусть сама разбирается со своим старым поклонником, а мы тем временем посмотрим, сколько сил закачали в меня эти Хранители.

Потом немного отошла и воззвала к силе стихий, покоящейся внутри меня: скрученная вокруг ауры гипотетическая змея отозвалась практически мгновенно, мне даже показалось, что она очень обрадовалась новому делу. Сразу же мои глаза настроились на энергетическое видение. И яркий кокон вокруг Роже поблек на фоне скалы, к которой он был прикован. Гора, как оказалось, состояла из крошечных светящихся точек в миллионном количестве.

Я воззвала к силе любви и жизни и легким движением направила ее по спирали вокруг горы. Я скользнула, словно по льду на эту спираль, разворачивая в пространстве движение маятника. Вокруг зазвучала музыка жизни. Я выпустила на волю силу огня, и она саламандрой пробежала по спирали, поднимая меня все выше. Сила воздуха развеяла ментальное тело в пространстве. Я сама стала этим воздухом. В структуру ментального поля мягко вплелась сила воды, образовав новые завихрения невероятной силы. Воззвав к силе земли, я сумела проникнуть сквозь скалу, а сила смерти дала мудрость веков всех миров: теперь я прекрасно знала, как вытащить отсюда всех пленников. Я закрутилась в середине валуна, распрямляя пространство изнутри, раскрывая каждую клеточку камня. Словно со стороны услышала резкие щелчки и падение тела. Это скала отпустила Роже.

Теперь будет немного посложнее: я чувствовала, что истощена. Но тут вдруг перед внутренним взором возник образ серьезной Хен: Хранитель передала мне мощный поток серебристой энергии. Силы загудели шмелями, переплетаясь друг с другом, беспрестанно смешиваясь, но оставаясь отдельными потоками. Я охватила всю внутреннюю сторону камня и вывернула ее наизнанку. Это потребовало максимальной концентрации. В стремлении удержать шаткое равновесие, я немедленно, пока оставался хоть минимальный резерв, освободила анахов из пещеры на поверхность и плавно полетела навстречу тьме, не в силах более совладать с бушующими стихиями.

Теперь резерв магии, вложенный Хранителем, полностью исчерпался. Я постепенно растворялась в силе и тут почувствовала рядом чье-то присутствие, но не понимала, кто это, хотя ощущала чужой полный резерв, открытый для моего пользования. Одним «глотком» втянула в себя почти все, что было у существа.

Усмирив стихии, я ощутила, что на меня надвигается темный маг. Как вовремя пришла помощь: еще мгновение и от Мастера стихий осталось бы только воспоминание, да хладный трупик на огромной кровати в тронном зале анахов. Ментальное тело испытателя не совпадало с физическим, представив собой рваный каплеобразный силуэт. Я мгновенно распространилась вокруг него, создавая непробиваемую сферу. Тело задергалось, а я позволила силе смерти объединиться с силой огня. И субстанцией ярко-черного света пробила мага насквозь.

Астрально снизившись на уровень, позволяющий мне видеть своим обычным физическим зрением, оглядела поле боя. Да-с, картинка. На широком плато, прижавшись, друг к другу, стояли изможденные анахи. Ривиэль беспокойно склонился над бесчувственной Хен и отмахивался от Ллера, словно от мухи. Тот, невзирая на сопротивление товарища, перевязывал ему серьезную рану на плече. Хотя у самого вся одежда была в крови, будто в ней искупался. Опустившись на камень, я подбежала к окровавленному цваку и уже протянула руки, чтобы его исцелить, когда натолкнулась на его упреждающий взгляд. Он едва заметно покачал головой: кровь чужая, сам Ллер был здоровехонек.

– Почему ты так выглядишь? – удивилась я.

Похоже, тот в очередной раз лишился дара речи и только развел руками. Хен застонала и слабо зашевелилась. Ривиэль вздохнул с облегчением и обернулся ко мне:

– Ну и спектакль ты тут устроила, сестренка! Мы вполне честно сражались трое на одного. Этот хмырь успел меня вывести из строя и рванул к этой беззащитной девушке…

«Беззащитная девушка» хищно улыбнулась, но ничего не сказала против, нежно посмотрев на цвака.

– Не знаю, какое жуткое заклинание он применил, но Хен упала, как подкошенная! – продолжал Ривиэль, трепетно прижимая к груди изящное тело Хранителя: та благосклонно прильнула к мужчине, уткнувшись бледным личиком. – Отовсюду стали валиться тощие анахи, выглядевшие так, словно их только что выкопали из уютных могилок. Маг отвлекся от Хен и попытался уничтожить несчастных. Тут Ллер бросился наперерез, плетя новое заклинание, как вдруг злодей остановился как вкопанный, волчком покрутился на месте и, удивленно вскрикнув, разлетелся на молекулы. Ллера и всех, кто стоял внизу, окатило душем из свеженькой кровушки. И тут на месте чудовищного взрыва появляешься ты! Такой эффектный финал навеки запомнят все анахи, я тебя уверяю, еще и сотню легенд сложат!

Ривиэль даже восторженно подпрыгивал, рассказывая мне о битве. Хен, которой, видимо, надоела тряска, отвлекла цвака старинным женским способом. Целуя Хен, наглый цвак хитро скосил на меня глаза: может, надеялся увидеть признаки ревности? Я пожала плечами: что же, весьма сладкая парочка получилась, стоят друг друга. Тут мне пришло в голову, что заниматься чужой личной жизнью как минимум нелепо, когда своя есть.

– А кто-нибудь видел Роже? – встревоженно спросила я: Ривиэль удивленно моргнул и поднял голову, Хен обиженно укусила цвака за ухо.

– А я давно уже здесь, – раздался за спиной хриплый голос. – Вот стою, жду, когда и до меня очередь дойдет.

Я с воплем радости бросилась анаху на шею… и со всего размаху проскочила мимо. Непонимающе уставилась на свое прозрачное тело и провалилась в темноту.

* * *

– Ты меня выжала, как лимон, – терпеливо вторил мрачный анах на мои обвиняющие вопли. – У меня больше ни на что сил не осталось. Я отдал тебе весь резерв, ну как я смог бы без магии переместить к нам твое тело?!

– А ты не оправдывайся. Еле живая героиня после славных подвигов хочет только одного поцелуя, но и это у нее отбирают! – не могла успокоиться я, метаясь по опустевшей без кровати комнате. – А мне еще пришлось ждать, когда вы изволите доползти до города, не зная, в какой стороне вас искать! Я было рванула…

И тут меня попросили заткнуться, впрочем, самым приятным образом.

– Как же я тебя люблю! – произнесли мы вместе и счастливо рассмеялись такому единодушию.

– Ну, все? – спросил Роже. – Больше не будешь пытаться мне глаза выцарапать? Хорошо же ты встречаешь усталого пленника.

– Сам виноват, – пряча улыбку, буркнула я. – Все вас накорми, напои, да спать уложи…

– Вообще-то, – мечтательно закатил свои прекрасные глаза анах. – Можно ограничиться последним пунктом плана!

И повалил меня на мягкий ковер. Игриво борясь, мы катались по черному ворсу, срывая друг с друга остатки одежды. Вдруг Роже замер, восхищенно уставившись на результат своих действий:

– Что? – смущенно спросила я, переворачиваясь на живот.

– Ты такая необычная, – нежно проворковал анах и припал теплыми губами к моей шее.

– Кто бы говорил, – пробормотала я и, развернувшись к синекожему мужчине, поймала жадными губами его поцелуй.

Несмотря на мои опасения, с физиологией иномирцев оказалось все, как надо.

Позже, я, прижавшись к Роже, лежала на темном ковре и смотрела на фиолетовую луну в сером небе. Утомленная настолько, что не могла заснуть, но бесконечно счастливая, я нежно проводила рукой по длинным темным волосам любимого и слушала его сонное дыхание. Чтобы ни было за спиной, чтобы ни случилось впредь, мне казалось, это уже не имеет значения: большего счастья в моей жизни не будет, ибо человек просто не способен ощутить более сильные эмоции. Мне хотелось петь, летать, совершать акробатические трюки… и все равно, что я не умею. Поскольку казалось, что сейчас все смогу.

В дверь тихонько постучали. Я недоуменно оглянулась: после таких событий не представляла, кто бы это мог быть: анахи банально отлеживались, цваки тоже после битвы были никакие, Хен… наверняка занялась остатками сил Ривиэля.

Стук раздался снова. Вздохнув, я осторожно, чтобы не разбудить, выскользнула из объятий Роже и, завернувшись в остатки некогда тяжелого черного плаща, пошлепала к двери.

В коридорчике стояла бесстрастная Хен.

– Ты чего по ночам шастаешь, исполняешь обязанности заезжего привидения? – удивилась я, тщательно прикрывая за собой дверь: вдруг ей вид прекрасного обнаженного мужчины навеет мысли, что Ривиэль не так уж и хорош.

– Мне жаль, – качнула головой Хранитель. – Но тебе пора.

– В смысле – пора? – опешила я.

– Миссия твоя завершена, – печально продолжила Хен. – Силы должны вернуться к Хранителям, а ты уйти в свой мир…

– Но почему? – сердечко мое сжалось от страха все потерять.

– Потому что так надо, – уверенно произнесла девушка.

– А если я не соглашусь? – уточнила я. – Я нашла свое счастье здесь и никуда не собираюсь возвращаться.

– Тогда ты становишься врагом этого мира, – просто, без малейшей угрозы в голосе, ответила Хен. – И Хранители призовут другое существо, чтобы уничтожить тебя…

– И так они тащат в этот мир всяких проходимцев одного за другим, – невесело усмехнулась я. – Предыдущий тоже не хотел, видимо, покидать этот мир. Я слышала ваш разговор в гостинице. Что, надоел поклонник? Надо было срочно избавиться от старой пассии? Даже не пожалела мне все свои силы отдать для его уничтожения.

Хранитель вздрогнула и уставилась на меня с подозрением: ну хоть какие-то настоящие эмоции на милом личике.

– А что случится, если я выиграю у следующего спасителя мира? – как бы невзначай уточнила я.

– Ничего, – нахмурилась Хен, отводя глаза. – Мир не рухнет…

Я хищно усмехнулась: счастье свое так легко не отдам! И бороться буду до последнего.

– Но, – Хранитель подошла ко мне вплотную. – Ты не умеешь управлять данными тебе силами. И очень скоро стихии завладеют тобой, подчинят твою волю, вырвутся на свободу, и тогда… ты ничего не сможешь исправить. Никто не сможет выдержать прикосновения к чистой силе какой-либо стихии.

Я побледнела: все, что говорила Хен, красочной картиной встало перед глазами. Я знаю, что такое стихия, я ощущала в себе бурю. И если верить Хранителям, то вполне возможно, что стихии, не терпящие контроля, правда завладеют моим телом. Та змея, что ласково свернулась вокруг и пока спит, в один прекрасный момент может запросто позавтракать своей хозяйкой, если решит, что голодна. И первыми жертвами станут самые близкие… Роже. При всей силе верховного мага я чувствовала, что анах бессилен против стихий.

Хен удовлетворенно кивнула, поняв, что я смирилась:

– Прощай, Мастер, – иронично усмехнулась она и, сложив ладони, подняла их над моей головой.

– Подожди, – торопливо крикнула я, увидев, как нарастает вокруг меня светлый кокон.

Свет померк, и я продолжила, глядя на себя уже в открытое зеркало шифоньера:

– Дай хотя бы попрощаться…

Глава 10

Вязкий скользкий туман обволакивал все вокруг. Я пыталась вырваться, я бежала, сломя голову, но не могла убежать отсюда. Этот туман держал крепко, и для этого ему абсолютно не требовались ни руки, ни оковы. Просто он проглотил мою душу, спрятал мое сердце, а пустое тело никуда не денется и так.

Иногда в тумане звучали до боли знакомые голоса, пару раз я даже пыталась рассмотреть смутные овалы лиц, но все это было где-то там. А здесь только одиночество, боль, страх. Страх так никогда и не вырваться из этого склизкого тумана.

Проснувшись утром, я привычно поежилась: этот сон сопровождал меня все долгие тяжелые пять лет. И каждое утро я практически на автопилоте встаю, иду в ванну, где под еле теплым, так как с утра на воду большой спрос, душем смываю липкие остатки кошмаров. Потом варю кофе и шагаю в студию: занятия, тренировки, снова занятия, выступления – все смешалось в разноцветный хоровод фальшивых сцен. А потом тоскливый одинокий вечер и опять туман вместо увлекательных сновидений.

Нет, конечно, так было не всегда. Сначала я надеялась: каждый день возвращалась той же дорогой, как в мой первый визит, даже выверяла точное время, специально задерживаясь на тренировках, я молила звезды и глухое небо о новых опасностях. Которые могли бы грозить миру, чтобы Хранители снова призвали меня. Но день проходил за днем, а ничего не происходило.

Я возненавидела это небо, так отличающееся от того, я возненавидела единственное солнце, которое звало по утрам в еще один пустой день. По мне лучше было навеки остаться в том склизком тумане, это и так очень близко походило на мою теперешнюю жизнь, но было не так больно. Может, потому, что в тумане и не ждешь ничего хорошего.

Теперь каждая тренировка для меня за благо; и чем изнурительней, тем лучше. И бралась я теперь за все, лишь бы не думать, лишь бы убить лишнюю минутку, отобрать ее у одинокого вечера, когда в моей душе поднималась неконтролируемая волна безысходности. Плакать я давно уже разучилась – слезы не приносили утешения и почему-то лишь усиливали боль, словно иссушали тело, и от этого перегорали какие-то загадочные предохранители в душе.

Я взяла несколько групп новичков для тренировки. Но даже это не выматывало меня так, как я хотела: чтобы прийти и просто рухнуть от усталости, забывшись тяжелым сном. Тогда стала расширять свой круг: напросилась к друзьям на занятия, металась от стиля к стилю. Вскоре мой день состоял из многочисленных разъездов по городу: я хваталась за любую возможность узнать что-то новое, освоить еще несколько неизвестных движений. Ибо в танце находила если не утешение, то хоть какой-то смысл существования: вдруг тому миру потребуется помощь, я должна быть во всеоружии. И если стихии подчиняются танцу, то именно свой стиль я должна отточить до совершенства.

Теперь, через пять лет, меня не узнавали старые знакомые, даже если нас сталкивало лицом к лицу: конечно, я очень сильно изменилась. Одежду пришлось отнести в красный крест уже через год – я стала носить почти детский размер, ибо аппетит уже не навещал, а танцами я занималась иногда круглыми сутками. Я продала все восточные костюмы: все равно они с меня падали, а стриптизом никогда не хотелось зарабатывать на жизнь.

Еще я перестала улыбаться. Да, раньше улыбка составляла часть танца, но это были другие постановки. Постановки радости. Любви, счастья. Какая у меня могла сейчас быть радость? Так что восток я оставила за спиной, предпочитая искать свой стиль, ставить новые, часто на грани экстрима, танцы. Все стили смешать, но не взбалтывать – теперь я жила по этому принципу.

Но от востока все равно далеко не уйдешь, поскольку наша студия на нем, собственно, и основывается. Приходится и преподавать, и делать постановки соло и для групп. Девочки давно уже смирились, что я теперь не в группе, но часто припоминали мне бегство. Ну не могла я больше идти по старой дорожке: воспоминания буквально скручивали, стоило только глянуть на групповой танец в фиолетовых костюмах. Ведь именно в таком я впервые предстала перед Роже.

Горячий ароматный кофе обжег небо: задумавшись, я сделала излишне большой глоток. Откашлявшись, решительно возвратила чашку на мраморную столешницу: вечером допью. Подхватив рюкзачок, я выскользнула на улицу в прохладу зарождающегося утра. Прохожих пока никого – еще слишком рано. Это хорошо, я всегда чувствовала себя комфортнее в одиночестве, а теперь это стало моим стилем жизни. «Гордое одиночество», так теперь меня называют за глаза, да и в глаза тоже – некоторые невезучие парни, выбравшие для любовных страданий именно мою персону, словно вокруг нет девчонок посимпатичнее, поулыбчивее… да со свободным сердцем.

Сперва я хотела поменять квартиру, чтобы окончательно избавиться от воспоминаний, но потом, немного успокоившись, отказалась: сейчас лишь воспоминания составляли лучшую сторону моей жизни. Я смотрела на реальность вокруг, на людей, слушала подруг и поняла, что не имею права жаловаться: мое сердце тронула настоящая любовь. Та, которую ждут большинство людей на планете, возможно, всю свою жизнь. А некоторые, так и не дождавшись, уходят из этого мира ни с чем. Мне же улыбнулось великое счастье, и пусть лишь одну ночь – она стала путеводной звездой всей жизни.

Да, со звездами у меня особые отношения. Усмехнувшись, я вспомнила, как пробегала по этой дорожке как-то ночью, так же раскинув руки, как в памятный вечер, уперев глаза в звездное небо, да как с размаху налетела на фонарный столб. Вот тогда звезды окружали меня со всех сторон. А потом окружали кресты… нет, хвала небу, я оказалась не на кладбище. Но, к моему сожалению, и не в том мире. Просто загремела в больницу с сотрясением мозга. Передвигаться по стеночкам и отбрыкиваться от добрых врачей, наперебой предлагающих сделать пункцию мозга, мне не понравилось, поэтому я прекратила эксперименты и теперь всегда смотрю под ноги.

Поймав пустую маршрутку, я поехала на окраину: все равно еще очень рано. В одиночестве танцевать сегодня не хочется, а вот там мне было чем заняться. Поблагодарив говорливого водителя, который развлекал меня всю дорогу и не требовал какой-либо реакции, я выскользнула около рощицы: там, на небольшой вытоптанной полянке по ночам происходило почти волшебство. Когда я впервые увидела, как парни танцуют с горящими паями, то была совершенно очарована. Напросившись к ним в компанию, я начала заниматься со всей страстью. И освоив свою первую восьмерку, уже думала, как поставить клубный танец с такими вот штуками.

Конечно, танцевать с огнем в тесном помещении очень опасно, поэтому я решила ставить танец со специальными светящимися палочками. В темноте танцпола они смотрятся ничуть не хуже огня, зато не дымят, не чадят и не поджигают зрителей. Так что теперь мои тренировки дикой смеси беллиденса и хип-хопа с элементами нижнего брейк-данса, да еще с паями наперевес всегда вызывали аншлаг в тренировочном зале: люди специально оставались после занятий, чтобы поглазеть на весь этот ужас. А с учетом того, что я теперь принципиально не брала для танцев легкую музыку, предпочитая рок, металл, классику и прочие сложные для постановок композиции, каждый танец признавали «высокоинтеллектуальным». Так что, по прошествии этих тяжелых, но продуктивных пяти лет я стала личностью узнаваемой и востребованной в плане моего нестандартного творчества.

Выйдя на полянку, я скинула рюкзачок и легкую хлопчатобумажную курточку на отшлифованное многими сотнями задниц до зеркального блеска бревно. Натянув на голову тоненькую шапочку, спрятала под нее волосы. Не то, чтобы это сейчас необходимо – просто хорошая привычка, когда имеешь дело с огнем, ведь волосы вспыхивают мгновенно, а шевелюра мне еще нужна, так как волосами можно танцевать так же лихо, как и телом. Я даже поспорила однажды и составила небольшую композицию, движения в которой выполнялись исключительно свободно спадающими волосами. Получилось забавно: я выиграла спор, да еще заработала хорошие деньги, продав свое произведение рекламщикам какого-то шампуня. Правда, сама отказалась участвовать в съемках: мне до сих пор Леля это припоминает.

Подруге все не терпится вывести на новый уровень нашу школу. Хотя лично я не понимаю такого активного рвения: у нас и так все очень стабильно идет в гору. Еще пять лет назад существовал единственный и, честно говоря, довольно посредственный ансамбль из шестерых девчонок да несколько групп стареющих матрон, желающих приобщиться к прекрасному, пока песок еще не сыплется. Сегодня у нас официально зарегистрированная школа, которая проводит обучение и взрослых, и детей, а также ведет группы для начинающих. Есть несколько групп танцоров, работающих в различных направлениях. Ежегодные отчетные концерты, всегда проходящие с аншлагом, постоянный поток заказов танцоров на различные мероприятия, чего еще можно желать? Но нет, Леля никогда не останавливается на достигнутом и всегда твердит, что она так же упорна, как и я: только в бизнесе. И подруга права – в этом она как рыба в воде, мне же никогда не нравилась вся эта тягомотина с организацией, бухгалтерией и прочей лабудой.

Так что наш дружеский союз плавно перерос в коммерческий. Но хорошие отношения остались: Леля всегда прислушивалась ко мне, старалась найти компромисс между моими запросами и реальностью, тщательно взвешивала каждую каплю моего фонтанирующего творчества: что будет покупаться, что народ просто не поймет. У Лели на это всегда был нюх. Да и для Лели я оставалась единственной подругой, поскольку многие отношения сломались, когда стала бизнес-леди. Просто не выдержали лелькиного жесткого напора.

В глаза Леле лебезили, за спиной шушукались: какая дружба выдержит такое двуличие? Я лично не понимаю такого отношения, поскольку не ищу выгоды для себя. Выгода сама меня найдет, поскольку, гоняясь за синей птицей, рискуешь порвать последние штиблеты. А если делаешь свое дело упорно, с удовольствием, синяя птица сама сядет тебе на плечо. Чисто из любопытства: чем это ты так увлечен, что не замечаешь такое диво, как она?

Естественно, мы с подругой иногда ругались, поскольку не скрывали правды-матки и рубили сгоряча, высказывая претензии в лицо. Зато никогда друг на друга не обижались: смысл обижаться на правду? Просто поостыв, искали пути решения проблем.

Все это крутилось у меня в голове в унисон с полетом теннисных мячиков, засунутых в старые носки. Треники всегда валялись здесь под кустами в большом количестве: мало ли кому вдруг приспичит потренироваться? Обычно здесь круглые сутки народ, так как увлекаются кручением паев самые разнообразные люди. И порой в мешковатой одежде и не поймешь: кто здесь крутой бизнесмен, кто – домохозяйка, а кто и чеканутая танцовщица…

Я резко остановилась: упущенный треник больно ударился в затылок. Почесав тыковку, я попыталась поймать за хвостик ускользающую мысль. Ой, правда, я словно сегодня подвожу итог за все эти прошедшие пять лет. Судорожно сглотнув, припомнила, какое сейчас число. Точно: ровно пять лет назад Хранители выплюнули меня из своего мира. Второй раз в том мире я провела гораздо больше времени и была уверена, что меня потеряли. Тем больше удивилась, когда, позвонив Леле, узнала, что отсутствовала три дня! Лелька, конечно, забеспокоилась, но в милицию еще не ходила.

Живу я одна, родителей нет. Скажем так, мне абсолютно нечего терять здесь. Только Леля, но я была уверена, что без меня подруга не пропадет. Да, и я, и она будем скучать, но это не трагедия всей жизни. Но в тот день подруга махом примчалась ко мне домой и устроила мне, зареванной, допрос с пристрастием. Пристрастием служила бутылка коньяка, подаренная Леле поклонником пару лет назад. Так как мы с ней обычно совсем не употребляем алкоголь, бутылка долго ждала своего звездного часа. И дождалась.

После стакана, опрокинутого натощак, слезы высохли, и даже наступило некоторое облегчение душевной боли. Конечно, я осознавала, что завтра мне будет еще хуже, но была благодарна за некоторую передышку в страданиях. Бедной Леле пришлось выслушать все. Подруга, буравя меня пьяным взглядом, иногда испуганно ахала, порой просто не верила, но изо всех сил старалась понять.

– Ой, Мелка, – вздохнула она под утро, когда пустая бутылка валялась под столом, а мы сонными глазами мрачно встречали преувеличенно-бодрое утреннее солнышко, – как я тебе завидую…

– Завидуешь? – удивилась я. – Чему, интересно? Разлуке с любимым? Или тоске в душе?

– Глупая ты, – оборвала меня подруга. – Любви завидую, чувствам, словно в романе. Приключениям завидую. Ты хоть понимаешь, что была там, где никто не был? Видела другой мир, о чем люди только мечтают, пытаются хоть во сне прикоснуться к чему-то не столь обыденному?

– Не понимаю, – хмыкнула я. – Точнее, мозгами все понимаю, а вот сердце завидует как раз тебе. Что ты спокойно живешь, знать не зная об этих самых гипотетических других мирах, о любви ненормальной к существу, похожему на тебя лишь отдаленно. Хорошо, хоть в валла не угораздило влюбиться, тьфу, страсти какие!

– Ну, давай друг другу завидовать, – расхохоталась Леля. – С обоюдного разрешения.

На том и порешили, и с тех пор все делали вместе, Лелька даже хотела перебраться ко мне из общежития, да подвернулась квартирка недорогая рядом со строящимся зданием, которое в будущем и стало нашей школой танцев. Контора, строящая его, развалилась – партнеры не поделили что-то между собой, а Леля, как всегда, оказалась в нужное время в нужном месте, не побоялась за строительство взяться, хоть и не знала на тот момент об этом ничего. Но риск оправдался, здание окупилось через четыре года и в этом мы даже вышли на хорошую прибыль. Леля честно поделила деньги пополам. Я было отбрыкивалась: с тех пор, как меня лихим желанием Хранителя занесло в Кеприю, деньги перестали для меня что-то значить. Есть чего носить, есть чего поесть, а танцевать меня теперь везде бесплатно пускают, поскольку все уже свои. Но Леля была непреклонна, почему-то считая, что именно я помогла сбыться ее амбициозным планам.

Вздохнув: что-то тренировки не получается, мысли уводят в прошлое, я закинула треники обратно в куст, стянула шапочку и засобиралась в школу. Солнышко тем временем поднялось уже довольно высоко, и летняя удушливая жара набирала силу, так что курточка отправилась в рюкзак. Я достала кепку и резинку: сделала хвост, чтобы не было жарко от распущенных волос, закинула яркий розовый рюкзачок за спину и, надвинув кепку пониже на лоб, отправилась по дороге пешком, поскольку маршруток здесь немного, ждать, возможно, придется долго, а пройтись всегда веселее.

Позади отчаянно засигналила машина. Оглянувшись, я увидела знакомых, которые тоже иногда приезжали сюда паи покрутить. Оказывается, они ехали в город, но решили завернуть на полянку. Узнав, что я тоже возвращаюсь, друзья решили отложить тренировку и подвезли меня прямо до школы.

Пришлось самой отпирать дверь, больше похожую на металлический сейф: все еще было очень рано, даже Лелька не пришла. Справившись с упрямой дверью, я направилась к себе в кабинет. Зачем мне кабинет, я и сама не знала, но Леля уверенным тоном заявила, что положено. Куда положено, не сказала, зато провела меня в махонькую комнатушку, где невозможно танцевать или крутить паи. И сказала, чтобы я иногда занималась чем-нибудь еще просто так, для разнообразия. Я долго пыталась приспособить кабинет под склад многочисленных сценических костюмов, ибо терпеть не могла копаться среди чужих вещей в поисках своего, помятого многими копающимися до меня. И это если не брать в расчет запах, стоящий там: тошнотворная смесь пота, ведь выступление только со стороны смотрится легким, да табака, поскольку выступать часто приходилось и на корпоративах. Пока Леля не взбесилась и не выделила еще одну комнату под мой личный гардероб, где я тщательно проветривала каждый костюм, прежде чем повесить его к остальным.

И вот тогда, долгими обеденными перерывами, когда зал был занят, а больше делать нечего, я вдруг неожиданно для себя стала рисовать. Это после того, как зареклась навечно брать в руки карандаш, с трудом окончив художественную школу. С трудом, поскольку мне было абсолютно неинтересно рисовать скучные мятые самовары и восковые потрескавшиеся яблоки. А мои рисунки на вольные темы чопорный старичок, учивший нас, всерьез не воспринимал.

И вот теперь, когда я на столе обнаружила пачку бумаги и канцелярские принадлежности, руки от скуки сами вывели первую загогулину. Я вошла в свою обитель: теперь я могла сказать, что это моя комната. Стены сплошь увешаны рисунками, большинство из которых представляли собой загадочные пейзажи Кеприи. Некоторые давали представление о народах, населяющих этот веселый мир.

Я опустилась в мягкое вращающееся кресло, поприветствовавшее меня жалостливым скрипом, и карандаш словно сам собой скользнул в ладонь. Синий, конечно же. Я никогда не вывешивала на стены его. И вообще, тщательно прятала каждый портрет, хотя именно их рисовала чаще всего.

Длинное узкое лицо с почти квадратным подбородком, четко очерченные скулы и озорные ямочки на щеках. Как у ребенка. Тонкий длинный нос с маленькими ноздрями, какие рисуют в иллюстрациях про Древнюю Грецию. Высокий гладкий лоб, копна длинных черных волос. Глаза я всегда оставляла напоследок: миндалевидные, опушенные густыми черными ресницами. Интересно, мне даже не с чем сравнить эти прекрасные и удивительные глаза. Может, только с янтарем. Той редкой его разновидностью, внутри которой сияет множество искорок, скрывая собой прозрачность красновато-оранжевого камня.

Интересно даже, каким он видит мир через эту природную призму. Схожи ли наши версии? Может, он ощущает цвета, как совершенно иные? Или различает больше оттенков. Видит ли он далеко или может видеть сквозь преграду? Я так мало знаю о жителях Кеприи. Мое путешествие больше похоже на стремительную сказку… нет, скорее, на китайский фильм. Это у них любимый конец: «и все они умерли».

– Ну и урод, – фыркнула невесть откуда появившаяся Леля, заглядывая через плечо. – Это тот злодей, что соблазнил Хранителя и хотел бросить бедняжку?

– Ты все перепутала, – чуть улыбнулась я. – Но соблазнитель еще тот…

– А, – хлопнула себя по лбу подруга. – Это твой квака!

– Это не цвак, – покачала я головой, делая ударение на правильности названии расы. – И вообще, тебя поставили подслушивать, а ты подглядываешь! Кстати, поздравляю, – весело добавила я, шутливо щелкая Лелю в нос. – Сегодня ровно пять лет, как ты меня напоила коньяком до поросячьего визга.

– Пять лет? – ужаснулась девушка и виновато покачала головой. – Непорядок, надо исправляться, а то на старости лет решу, что жизнь прожита зря – напоила Мелку всего только один раз! Короче, надо это дело отметить, благо есть на что. Так что сегодня никакой работы…

– Не получится, – хмыкнула я. – Ты же сама вчера до потери пульса визжала, что приезжает мэр и нужно нечто интеллектуальное, как раз в моем стиле.

– Ах да, – поморщилась Леля. – Эх, в кои веки решишь расслабиться… так собственно и расслабимся! Прямо там и отметим это дело. Все равно государев человек сбежит с вечеринки быстро, как всегда. А мы к оставшимся присоединимся.

– На халяву, – поддакнула я, подмигнув. – Нужда прошла, а привычки остались.

– Заметь, – приосанилась стройная женщина в брендовом костюмчике. – Полезные привычки: опять-таки, экономия! Ну что, согласна?

– Ладно, – безразлично пожала я плечами. – Пить, так пить…

– Сказал котенок, когда понесли его топить, – рассмеялась Леля, сдернув с меня кепку.

Ох, я даже забыла головной убор снять, хотя подругу это не удивило: Леля привыкла еще не к таким чудачествам. Она медленно стянула резинку, распуская пепельный шелк волос:

– Поверить не могу, как они выросли за это время, – восхищенно произнесла Леля. – Уже Жозефину Павловну переросли! Красота! Зачем ты такую роскошь постоянно в хвост прячешь?

– А ты попробуй походить в парике подобной длины пару летних дней – узнаешь, – буркнула я, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза: всегда любила, когда мне причесывают мою гриву. – Вот цваки, название которых ты до сих пор запомнить не можешь, решают этот вопрос радикально. И, оцени, пришлось от принца прекрасного отказаться ради сохранения шевелюры!

– Ценю, – рассмеялась Леля и взяла в руки костяную расческу.

Ту самую, которую я случайно стырила в свой первый визит, вместе с шелковым платьем. Второй прошел менее продуктивно: мне достался лишь рваный плащ Роже. Хранитель не дала времени даже исподнее одеть. Хорошо, хоть в дом закинули, а то хороша бы я была в таком виде, допустим, посреди леса: бедные грибники бы за сексуальную маньячку приняли.

– Эх, пропал в тебе художник, – тяжело вздохнула Леля, проводя гребнем по волосам.

– Так это ты его сейчас ищешь? – усмехнулась я. – Теперь понятно, кто там все это время шебуршился… не дергайся – шучу я. Никто во мне не пропал, художник из меня так себе. Это просто от безысходности я вновь взялась за карандаши. Подожди, пройдет еще годик, за масляные краски возьмусь – все отсюда сбежите. Запашок там… мечта токсикомана! Сколько натикало унов?

– Через полчаса занятие, – посмотрела Леля на маленькие изящные часы, не проявляя удивления: она привыкла, что я произношу много незнакомых слов, и просто угадывала значение.

– Тогда возвращай мне хвост, пойду им покручу, – потянулась я. – Разогреюсь перед занятием да подумаю, чего бы такого высокоинтеллектуального выдать вечером.

Махнув рукой Леле, задумчиво разглядывающей рисунки, я быстро сбежала по ступенькам и ворвалась в прохладный зал. Жалюзи поднимать не стала – солнце слишком быстро нагреет воздух, а так кондиционер попозже включим. Мы еще не привыкли, что можно теперь не экономить, права Леля. Включив свет, проскользнула в тренерскую, переодеться.

Натянув эластичный топ и любимые штаны-мотню, вышла в зал. Включив медитативную музыку погромче, позволила телу совершать движения, какие оно само захочет, полностью освободив разум от мыслей. Динамическая медитация, продолжающаяся примерно минут пятнадцать, прекрасно подготавливала тело и мозги к серьезным нагрузкам и позволяла отвлечься от всех проблем. Завершила разминку несколькими любимыми асанами. Начал потихоньку подтягиваться народ, а йога любит тишину, поэтому я закруглилась и включила музыку поритмичнее. Проверено: слыша попсу, девочки и переодеваются быстрее, и в более веселом настроении приступают к работе. День обещал быть весьма суматошным.

В семь я почувствовала, что немного притомилась, а вечером предстояло выступление. Домой отдохнуть вырваться не удалось, поэтому придется восстанавливать силы так, без любимого дивана. Махнув на прощание девочкам из танцкласса, я поплелась в свой кабинет. Коврик для йоги умещался где угодно, так что за полчаса при закрытых дверях и берушах в ушах я становилась практически новым человеком, способным танцевать всю ночь без передышки.

Так что примерно за четверть до восьми часов я была уже в форме. Вынув беруши, услышала, что в дверь отчаянно ломятся, и, видимо, давно. Я спокойно поднялась, стараясь не расплескать равновесие, и открыла дверь. В комнату влетела Леля с вытаращенными глазами. От эмоций, бушующих в маленькой женщине, со стен повалились белые листы.

– И незачем так орать, – сказала я подруге. – Успеем, как всегда.

– Да ты что! Выход в девять, а надо еще одеться, накраситься, распорядиться с музыкой, сама знаешь, как нелегко объяснить ди-джею то, что от него требуется… – Леля металась по комнате в панике. – А еще надо девочек настроить, они сегодня новый танец показывают, волнуются…

– А еще надо доехать, – намекая на время, поддакнула я. – Да не переживай ты так, все будет в лучшем виде, как всегда. Я за костюмом, а ты девочек обзвони. Кто нас сегодня повезет? Мы же собирались отметить, так что ты за руль, надеюсь, не полезешь?

– О! – схватилась за голову Леля. – Точно! Надо еще и с машиной договариваться…

Оставив подругу улаживать организаторские вопросы, я торопливо спустилась в костюмерную, поскольку за весь день так и не подумала, какой бы танец показать сегодня. Я вошла в длинное узкое помещение. Не представляю, в каких целях можно было бы использовать еще эту комнату, но под костюмерную она подходила идеально: оставалось только протянуть между двух стен штангу, на которую нанизались вешалки с костюмами. Внизу стояла обувь. На широком подоконнике я расположила сценическую косметику, накладные ресницы, парики, большую вазу с бижутерией и увеличительное зеркало на ножке.

Пока Леля сейчас договаривается со всеми, я сразу надену костюм и приведу себя в надлежащий вид, чтобы быть готовой выступить, поскольку всегда есть какие-то проблемы, задержки. А оставаться незаметной до выступления мне поможет залатанный черный плащ Роже. Я осторожно прикоснулась к чуть мерцающей ткани: на ощупь она была прохладной, хотя грела даже в тридцатиградусный мороз – проверено на практике.

Теперь я знала, что буду танцевать. Этот номер родился из моего измученного сердца. Всю боль потери, всю невостребованную страсть я вложила в этот танец. Я стянула с вешалки комбинезон из биэластичной ткани и, спешно скинув тренировочные шаровары, натянула костюм. Большое, почти во всю стену костюмерной, зеркало отразило худощавую девушку с грустными голубыми глазами, чье тело было охвачено бушующим пламенем.

Мою задумку портниха очень успешно претворила в жизнь: на комбинезоне из ткани телесного цвета кроваво-красными пайетками и стразами вышиты языки яростного огня. В танце при определенном освещении иллюзия была такой правдоподобной, что иногда меня пытались тушить чуть подвыпившие граждане. Паника в их глазах читалась совсем не в шутку, как они потом пытались доказать, сорвав выступление.

Волосы оставлю распущенными, но перед самым выходом. Макияж можно сильный не делать: костюм предполагал узорчатую бархатную маску, тоже изображающую языки пламени. Накладные ресницы и багровая помада оттенят лицо, придав еще больше трагизма. Бижутерия здесь просто потеряется, так что я никогда и не пыталась цеплять даже сережки. Бежевые босоножки, пойдет семерочка, чтобы быть хорошо устойчивой, а то в танце много кружений. И последнее: я прикрепила на шею сверкающий стразами ошейник, от которого до самого пола струилась алая парча гофрированных крыльев.

Внимательно осмотрела себя, стараясь оценить общее впечатление. В этом танце тоже не нужно улыбаться, поскольку он выражает муки страсти. Спалившие нежное сердце дотла, а вот пара хищных гримас только помогут произвести большее впечатление. Криво ухмыльнувшись своему отражению, я накинула плащ анаха, схватила с вешалки дежурное вечернее платье и выскочила в просторный холл.

Как я и думала, Леля все еще где-то бегала, с кем-то договаривалась. Девочки, которые собирались показать новый танец, немного тряслись от волнения.

– Привет, котята, – дружески кивнула я двум Катям. – Что показываем?

– Фраки, – нервно икнула одна, зябко кутаясь в старенький халатик, из-под которого показался кусочек серебристо-черного костюма.

Девочки, зная заранее, что Леля сегодня не за рулем, тоже переоделись прямо в школе. Тут с лестницы почти скатилась бизнес-леди, в узкой дизайнерской юбке умудряющаяся перепрыгивать практически по три ступеньки.

– Хорошо, хоть из окна не решилась выпрыгнуть, – усмехнулась я, следуя за пронесшейся к дверям Лелей.

Котята подхватили пожитки, сваленные в углу, и подорвались следом.

Мрачный мужик за рулем джипа несся так, что котята повизгивали от ужаса на заднем сидении. Леля там же, на чем свет стоит, костерила кого-то по телефону. Я же, запихнутая подругой на переднее сидение, пыталась улыбаться в ответ на очень уж недвусмысленные взгляды водителя.

Так что все с облегчением вздохнули, когда оказались на месте: котята, что остались живы, я – что мужик наступил на горло песне и не увез нас куда-нибудь на хату, а Леля – что не опоздали. Водитель же грустно окинул нас взглядом, пробурчал что-то неразборчивое и, смущенно сунув мне в руки визитку, умчался в ночь.

Вздохнув, я перевсучила бумажку Леле и, накинув чехол с платьем на плечо, направилась к черному входу дорогого ресторана. Подруга аккуратно сложила визитку в специальный альбомчик: она каким-то образом умудрялась брать в оборот моих поклонников, не вмешивая меня саму в это дело. Оно и к лучшему, а то я бы эти визитки компостировала прямо зубами самих назойливых поклонников.

Конечно же, можно было и не торопиться: выход задерживали, и мы уже полчаса плевали в и так уже грязный потолок коридорчика, ведущего к кухне. Оттуда доносились дразнящие ароматы, девочки-официантки уже не раз пытались запихать в нас какую-нибудь вредную вкусность, но мы мужественно терпели: плясать с набитым животом все равно, что прыгать с парашютом, прихватив пару гирь. Мало того, что опасно. Так еще и неудобно: руки заняты, кольцо-то чем дергать?

Наконец в дверь влетела как всегда взъерошенная Леля:

– Ну, все. Котята, наизготовку! – скороговоркой выпалила она и унеслась обратно: надо проконтролировать, чтобы ди-джей, явно не отказывающий добрым официанткам, поставил именно ту музыку, которая требовалась.

Кати одновременно затряслись: дуэт у девочек был такой слаженный, они даже боялись одинаково! Скинув серые халатики, девчонки показались мне в костюмах. Я присвистнула:

– Эротичненько!

– И готичненько, – мрачно подтвердили Кати хором.

Черные сетчатые колготки обтягивали стройные ножки. Самое сокровенное

Продолжить чтение