Читать онлайн Велислава. От страхов к величию бесплатно

Часть 1. Земля

14 февраля 2004 года.

На переменах все девчонки собираются возле стола наших классных красавиц, Анечки и Марго, с охами-вздохами рассматривать энные по счету валентинки и сообщения. Некоторые счастливицы, если местные принцессы заинтересуются, смущаясь, представляют на общий суд поздравления от своих кавалеров. Четырнадцатого февраля общий уровень IQ женской половины школы падает до пугающих значений.

Согласна, я просто завидую. Мне-то открытки не дарят, по телефону в любви тоже не признаются. Наверное, чтобы на тебя обращали внимание, обязательно нужно манерничать и смеяться каждой второй фразе собеседника. Других «изюминок» в наших популярных девушках за годы совместного обучения я не нашла. Внешность у них, на мой вкус, вполне себе средненькая.

Вообще я нормальная, но хочется быть какой-нибудь особенной. Да какая девчонка в пятнадцать лет об этом не мечтает.

Февраль 2005 года.

Мама, папа, Света – все возле моей кровати. И глаза у них перепуганные.

Горло болит – кричала.

Кажется, я своими воплями посреди ночи подняла семью.

Если бы им подобное приснилось, они бы тоже орали. Такой кошмар с эффектом полного присутствия даже папу напугал бы.

Август 2005 года.

Сегодня мы с мамой идем к «очень хорошему специалисту по Инночкиной рекомендации».

Полагаю, вечером успокоительные травки отправят в мусорное ведро. Лишь бы не назначили антидепрессанты. Я про них в интернете читала. Жуть! Это для психов, а я нормальная.

Ноябрь 2005 года.

– Как ваши кошмары? – с профессиональным участием в голосе спрашивает Ольга Федоровна, «хороший специалист».

Вообще-то прекрасно, но так мы дойдем до антидепрессантов. А у меня и от этих таблеток единственный эффект – головная боль.

– Я больше не кричу во сне. – Это правда, кстати.

Май 2006 года.

Полгода без лекарств. По ночам веду себя тихо.

Родители решились. Сегодня озвучили университет, факультет и специальность, куда пустят меня поступать. Жуть. Один плюс – жить одной.

Декабрь 2006 года.

Скоро сессия, но кто бы знал, что у меня в голове. Там не вопросы-билеты. Нет, не парень. Даже не клубы. И не распродажи…

В голове у меня трупы. Ровно двадцать один свеженький труп. Всегда считала это выражение странным, но моим оно как раз подходит. Толпа людей, стоящих в очереди банка, и персонал отделения за десять секунд разложились до состояния давно поднятых и благополучно забытых всеми зомби, а потом взорвались ко всем чертям вместе с этим офисом и доброй частью пятиэтажки, где он располагался.

За последний год с лишним чего мне только не снилось. Я, наверное, могла бы спокойно в медицинский поступать: желудок и нервы крепкие. Этот кошмар был не более мерзким, чем предыдущие, но напугал меня до дрожи. Сегодня я впервые почувствовала рядом чье-то незримое присутствие. Этот кто-то спокойно наблюдал за происходящим, вернее, за результатом проявления своей воли. И этот кто-то меня не видел. Пока не видел.

Проснулась я без криков, но с ощущением надвигающейся паники и с твердой уверенностью в том, что через пять дней сон сбудется. Невидимая тварь сожрет людей. От мысли самой быть обнаруженной этим существом меня и начинало трясти. Даже перспектива позвонить по номеру, написанному краской на асфальте в сновидении, не вызывала такого ужаса. За всю жизнь я не запомнила ни одного числа длиннее четырехзначного, я даже свой номер диктую с листочка. А здесь – одиннадцать цифр врезались в подкорку за несколько мгновений. На мой взгляд, очень похоже на знак.

Сейчас я сижу на складе вот уже второй час, сортирую поступившие утром книги и настраиваюсь на предстоящий разговор. Пока не представляю, что скажу тому, кто возьмет трубку.

Дверь внезапно открывается, и в проеме появляется Катя.

– Ты решила вздремнуть?

– Вот, перебираю. – Я киваю на стопки книг и коробки.

– Обычно ты справляешься быстрее.

– Давай поменяемся: я пойду в зал, ты закончишь здесь.

– Нет-нет! – Она еще и руками машет. – Я просто подумала, вдруг тебе плохо стало. Ты какая-то потерянная сегодня.

– Я не потерянная. Я сосредоточена на проблеме.

В магазине зазвенели колокольчики.

– Тогда решай свою проблему быстрее, разгребай остатки и выноси все в зал. Хочу закончить с этим до конца рабочего дня.

Дверь медленно со щелчком закрывается.

Значит, быстрее разобраться с проблемой. Ладненько. Где у меня телефон? По памяти набираю номер и жму кнопку вызова, пока не передумала. Надежда на то, что на звонок не ответят, умирает после третьего гудка, когда мужской голос с акцентом произносит:

– Я вас слушаю.

– Здравствуйте, меня зовут Вела.

Длительное молчание собеседника вновь возродило надежду, но поскольку он все еще на связи…

– Вы ошиблись номером?

Хочется смалодушничать и ответить: «Да». Мешают призрачная тварь и двадцать один труп, все еще сидящие в моей бедной голове.

– Я увидела ваш номер во сне, – с запинкой признаюсь незнакомцу.

– Хотите рассказать мне свой сон по телефону?

– Я… – Честно говоря, такого вопроса я не ожидала. – Я сейчас занята.

– Когда освободитесь?

– Часа через два… Мы могли бы встретиться.

Вновь пауза.

– Встретиться?

– Да… Это плохая идея?

– Нет. Это отличная идея. Просто… – мой собеседник замолкает, подбирая нужное слово, – несколько странно слышать это предложение от вас. Диктуйте адрес и время.

– В половине седьмого, кафе «Арго» в старой части города. По-моему, оно здесь одно с таким названием. У него еще вывеска в греческом стиле…

– Не волнуйтесь, я найду вас. До встречи.

Гудки, свидетельствующие о прекращении вызова, я слушаю до конца, пребывая в некотором ступоре. Он сказал, что найдет меня. Не кафе, а меня. Кажется, этот человек представляет, хотя бы в общих чертах, о чем я собираюсь ему рассказать.

До «Арго» пешком от работы можно спокойно дойти за десять минут. Еще двадцать я накинула, чтобы точно прибыть вовремя, даже если бы пришлось задержаться в магазине. Ну, и чтобы подготовиться, то есть понервничать. Поскольку ничего непредвиденного не случилось, я уже восемнадцать минут сижу в кафе и усиленно «готовлюсь».

Место выбрала в самом дальнем углу от входа. Не сказать, что я там как-то затерялась – в этом заведении на освещении экономить не стали. Все столики вокруг пока свободны. Новые посетители садятся ближе к двери, постепенно подбираясь ко мне. Я не предполагала, что по вечерам здесь так людно! Однако все еще сохраняется вероятность провести предстоящий разговор в относительной тишине, избегая любопытных взглядов.

Я медленно пью чай, периодически поглядывая то на часы над входом, то на сам этот вход. В двадцать девять минут седьмого мое ожидание заканчивается: только что вошедший молодой человек направляется прямо ко мне. Одет он не по погоде – легкое полупальто, без перчаток и головного убора. Последнее обстоятельство наряду с хорошим освещением привлекает мое внимание к его прическе. Волосы незнакомца, чуть вьющиеся, каштановые с неравномерно выгоревшими прядями, почти доходят до плеч. Наверное, он раньше часто бывал на солнце, а теперь такая возможность выпадает гораздо реже. Цвет лица мне сначала кажется смуглым, но когда он занимает место напротив, и я могу разглядеть его ближе, понимаю, что это скорее загар. Каре-зеленые глаза смотрят на меня в упор.

– Здравствуйте, Вела! Меня зовут Давид.

Вот и познакомились.

Подошедшая официантка избавляет меня на какое-то время от необходимости отвечать. Девушка не успевает открыть рот, как получает вежливую улыбку и заказ:

– Чашку черного кофе, пожалуйста.

А у него действительно есть акцент, мне это не показалось.

Едва официантка отходит от нашего столика, внимание собеседника вновь концентрируется на мне, то есть он снова пристально меня разглядывает. Может, ему намекнуть, что это не очень-то вежливо. Я, конечно, тоже за ним наблюдала, когда он шел к столику, но мой взгляд скользил от детали к детали. А он смотрит в глаза, и ему безразлично, что от смущения я уже сосредоточилась на содержимом своей кружки.

– Нам придется немного подождать моего друга. Он не так пунктуален, как мы с вами.

Неожиданно. Я даже отрываюсь от созерцания чая.

– А присутствие друга обязательно?

– Не обязательно, но положено.

– По уставу что ли? – Что-то я ничего не понимаю.

Теперь и меня одаривают улыбкой.

– В некотором смысле.

Этот взгляд уже начинает бесить.

– А вам не говорили, что так пристально рассматривать людей…

– Говорили.

А толку-то. Хорошо хоть моргает периодически, а то совсем жутко выглядело бы.

На столе внезапно появляется чашка. Я даже вздрагиваю. А вот Давид и бровью не ведет. То ли у меня нервы расшалились сильнее, чем я думала, то ли у него слух лучше.

– Спасибо. – Еще одна вежливая улыбка девушке, а потом и мне. – Нам с вами предстоит небольшая поездка и одна встреча. Но вы не волнуйтесь, в десять точно будете дома.

– С чего вы взяли, что я вообще куда-то с вами поеду?

– А вы планируете просто встать и убежать?

– Я планировала просто рассказать вам свой сон. Почему я должна от вас бегать?

– Подобные вам именно так и поступают.

– Подобные мне? Это как понимать?

Его брови поднимаются. Я его удивила?

– Очень интересно…

Развить свою мысль он не успевает, отвлекается на зазвонивший телефон. Вместо того чтобы принять вызов, он нажимает отбой и встает.

– Мой друг на месте. Пойдемте.

Я тянусь к вешалке, где оставила свое пальто, но меня опережают. Приходится встать и послушно искать рукава.

– Шапку не надевайте, и можете не застегиваться – в машине тепло.

Ладненько. Я посильнее запахиваю пальто и набрасываю капюшон. В машине, может быть, и тепло, но до нее еще добежать надо, а сейчас на улице минус двадцать. Взяв с соседнего стула сумку, роюсь в поисках кошелька, но краем глаза замечаю, как Давид уже кладет на стол несколько купюр. Кто-то сегодня помимо улыбок получил отличные чаевые.

Внимательно рассмотрев мою сумку, парень решает, что она все же дамская, а не хозяйственная (если судить по размеру, то спутать легко), крепко подхватывает меня под локоть и ведет к выходу.

Передо мной сначала открывают двери кафе, а затем и дверцу внедорожника. Наконец, я оказываюсь в обещанном тепле на заднем сиденье. Там нас уже ждет и обещанный «друг» – смуглый парень со светло-русым ежиком, на вид еще моложе Давида. Он тут же представляется:

– Карим.

И этот с акцентом.

– Вела.

В ответ мне улыбаются. Я так поняла, он уже в курсе, как меня зовут. Ах, какие тут все улыбчивые и вежливые! Мурашки по спине.

– Поехали, – командует Давид мужчине за рулем.

В отличие от товарища Карим не сканирует меня взглядом, за что ему большое спасибо.

– Вот это времена наступили! – произносит он, обращаясь к Давиду. – С ума сойти! Носители сами ищут охотников, сами договариваются о встрече, и, представьте себе, приходят на нее. Предки, наверное, рыдают от зависти!

Так, про охотников я не поняла. Кажется, моя интуиция отталкивала идею со звонком не из-за возможности попасть в психушку.

– И не говори, – поддерживает тон друга… охотник. – Еще они сами себя инициируют, сами же блоки ставят. Кстати, впервые вижу, чтобы страусиная тактика срабатывала применительно к человеку.

– Какой одаренный ребенок!

– Не ребенок, а девушка.

– Ну, так по ней не скажешь.

– Паяц!

– Это слово уже многие годы как вышло из лексикона.

– Оно звучит оскорбительнее. Ты работать будешь сегодня? Мы уже скоро из города выедем.

– А она разве вернется? Ведь по закону…

То есть у меня есть шанс не вернуться домой?!

– Вот по закону и вернется. Я уже все посмотрел. Хватит ее пугать, делом займись наконец.

– Вела, посмотри на меня!

Что-то не хочется.

– Велочка, будь благоразумна! Тут сейчас такая дорога начнется – я бы сам вместо тебя поспал.

– Что?

Я все-таки поворачиваюсь к нему.

– Подъем, подъем!

Из тяжелой дремы меня вырывает смутно знакомый, жизнерадостный голос. С трудом разлепляю веки, чтобы увидеть скалящегося во все тридцать два зуба Карима.

– Приехали!

Мозги с трудом включаются. Я чувствую, как справа сильно веет холодом. Давид уже вышел из машины и держит дверь открытой для меня. Медленно переползаю по сиденью, неловко путаясь в полах пальто. Мне тут же подают руку.

Сзади слышится смех:

– Ты такая забавная! Теперь я понял, что значит сравнение с мореным тараканом.

Очень хочется сказать что-нибудь гадкое в ответ, но в горле пересохло.

– У вас есть платок? – интересуется Давид, когда я, выбравшись из автомобиля, наклоняюсь за сумкой.

– Какой платок? – приходится все-таки напрячься и выдавить из себя слова.

– Носовой. Или салфетки, – перечисляет парень.

– Нет.

– Тогда сумку можете оставить здесь.

– И зачем мне может понадобиться платок?

Он вытаскивает из нагрудного кармана пиджака свой (интересно, ему правда не холодно в такой мороз) и протягивает мне.

– Пригодится.

Приходится взять. После чего меня вновь берут под руку и ведут по направлению к какому-то зданию – то ли старой усадьбе, то ли летнему лагерю образца какого-нибудь древнего года. Даже не знала, что у нас за городом сохранились и вообще есть подобные постройки.

Фасад хорошо освещается фонарями, расставленными по периметру дома. Судя по высоте и расстоянию между верхними и нижними окнами, потолки там должны быть высоченные. Возле широкого крыльца в рядок компактно стоят четыре внедорожника, такие же, как тот, на котором приехали мы. С трудом протиснувшись между машинами, мы поднимаемся по лестнице к огромным двойным дверям из массива темного дерева. Я мельком гляжу на ближайшее окно. Его наличники сделаны из такой же старой сплошь усеянной резьбой древесины. Господи, сколько же лет этому дому?

Когда мы входим, петли даже не скрипят. Я думала, нам придется подняться по лестнице на освещенный второй этаж, но Давид направляет меня прямо, к проему, завешанному портьерой.

После полутемного коридора свет в комнате неприятно ударяет по глазам. Проморгавшись, я рассматриваю обстановку. В центре, боком к входу, стоит стул, вокруг него в уютный полукруг выстроены два кресла и диван. Среднюю часть правой стены занимает камин и дымоход, рядом расположилась тахта. Стена, что по левую руку, от пола до потолка закрыта стеллажом с книгами, чуть ближе к окну – лестница, видимо, для верхних полок.

– Проходите. – Давид чуть подталкивает меня вперед и начинает стягивать пальто. Я не возражаю. В комнате очень тепло и немного душно – греет камин и баратеи, скрытые резными решетками под подоконниками.

– Присаживайтесь на стул.

Я послушно выполняю просьбу и наблюдаю, как парень подходит к камину, аккуратно кладет на тахту мое пальто, затем снимает свой тренч и бросает его рядом. От камина Давид не отходит.

– Они сейчас придут.

Мое сердце внезапно ускоряет свой ритм.

– Не волнуйтесь, в конечном счете, все будет хорошо.

Моя интуиция про «конечный счет» молчит, но о том, что вот прямо сейчас будет очень-очень плохо, она просто-таки орет. Главное, вовремя, да.

Я поворачиваюсь к входу и невольно задерживаю дыхание. Наверное, сотня картин разных размеров и жанров (тут и пейзажи, и портреты, и натюрморты) заполняет все пространство стены. Коричневато-зеленая цветовая гамма – единственное, что объединяет это разнообразие. Именно в этих тонах решен интерьер всей комнаты.

– Удивительно, как умиротворяюще действует на вас живопись, – раздается из-за спины.

Стоит мне только отвлечься на Давида, как ткань, скрывающую арку, отдергивают в сторону, и в комнату входят четверо мужчин вполне солидного и добропорядочного вида в возрасте от сорока до пятидесяти лет. Одного взгляда на них хватает, чтобы свести на нет весь успокоительный эффект от встречи с искусством.

– Добрый вечер! – Давид первым приветствует вошедших.

Вербального ответа он не получает. Удостоив его лишь кивками, прибывшие господа занимают свободные предметы мебели, то есть окружают меня с трех сторон.

Между тем Давид продолжает говорить, словно такое поведение для них в порядке вещей:

– Позвольте вам представить Велиславу.

Интересно, откуда он знает мое полное имя? Этот вопрос, правда, я не озвучиваю, а лишь слабо киваю, чем заслуживаю четыре пристальных взгляда.

– Сегодня днем она позвонила мне и сообщила о желании показать свое видение.

– Вообще-то, мне хотелось просто рассказать вам о своем кошмаре, – во второй раз за вечер напоминаю я.

Мужчина, сидящий в кресле справа, довольно странно реагирует на мои слова:

– Словами нужно уметь пользоваться. Не все в состоянии правильно сформулировать свои мысли и поведать о своих чувствах.

Честно, меня это задевает.

– Мне говорили, что я с двух лет вполне нормально пользуюсь речевым аппаратом. И лет с шести проблем со связной речью у меня не возникало.

– Ты не можешь даже отличить ночной кошмар от пророческого видения, а хочешь уже рассказать нам о нем, – в голосе мужчины слышатся насмешка.

Я оборачиваюсь, чтобы увидеть Давида. Он кивает, соглашаясь со старшим.

– Просто подумайте о своем видении.

И я думаю…

Сижу на стуле, закрыв лицо руками. Меня трясет. Ломит затылок, виски, лоб, нос. По лицу текут слезы. Хочется рыдать в голос, но странное онемение сковало горло, мне остается только тяжело дышать, захлебываясь воздухом. Кошмарное мельтешение картинок сменила абсолютная темнота. Я не знала, что так бывает. Звуки воспринимаются словно издалека, с трудом пробиваясь сквозь звон в ушах.

– …на мой взгляд, очень четкое и подробное видение. Срока реализации достаточно, чтобы двенадцать раз залатать это место. И демон ее не обнаружил. – Это Давид.

– Да, все прекрасно. – А это, кажется, один из тех, кто сидит напротив. – Теперь можете избавиться от нее.

Что?! Давид же сказал, что я сегодня вернусь домой! Выходит, что эта четверка в состоянии перетряхнуть мой мозг, но не в состоянии реально навредить. Из присутствующих здесь только Давид на это способен, а он не настроен на такое развитие событий с самого начала вечера. Господи, ну пожалуйста, пусть он не поменяет своего решения…

– Нет.

Спасибо!

– Молодой человек, по закону…

– В любом законе есть оговорки. Она сама себя инициировала. Она смогла самостоятельно поставить блок. Я проверил: ни с другими носителями, ни с проклятыми она не сталкивалась. Видение идеально, вы сами это признали. К чему упускать такую возможность?

– Какую еще возможность? – взвивается все тот же Кровожадина.

– Третий, Давид имеет в виду новаторскую идею, выдвинутую несколько лет назад и принятую с большим оптимизмом. – Эти слова принадлежат мужчине, расположившемуся слева. Если они себя по номерам называют, то он получается Четвертый. Или Первый. Это если они в порядке очередности сидят… Бред какой-то! О чем я вообще думаю.

– И благополучно забыта, – подает голос до сих пор молчавший мужчина.

– Не забыта, – возражает Давид. – У нас просто не было подходящего носителя. Я не помню, когда в последний раз в архивах упоминался хоть кто-то сравнимый по силе с этой девушкой.

– Не очень-то на нее рассчитывайте! – Язва, начавший со мной разговор, видимо, тоже не может промолчать.

– Начало очень хорошее, если она…

– Я не об этом. У меня большие сомнения, что ваш найденыш согласиться еще раз пережить подобное. – Еще раз?! – Но если вам удастся убедить ее с нами сотрудничать, мы представим ее совету в лучшем свете. Теперь дело за вами, я жду звонка.

Слышится скрип, шорохи и звук удаляющихся шагов. Уже от входа доносится:

– Мы все, конечно, благодарны, что вы не стали травмировать наш слух ее воплями, но не забудьте все вернуть, как было.

Потом все стихает.

Все-таки Язва – Первый.

– Вот и все.

Действительно все – онемение спадает с горла.

Давид садится на диван напротив.

– Доставайте платок и вытирайте лицо.

Совет действительно разумный, можно и воспользоваться.

Я вытираю глаза и принимаюсь за губы, кажется, туда тоже натекло. Отняв платок, чтобы расправить, обнаруживаю на нем кровавые разводы. У меня никогда в жизни кровь носом не шла…

– Для первого раза все прошло очень удачно.

Он что, шутит? Я демонстрирую ему испачканный кусок материи.

– В следующий раз будет лучше. Не очень приятно, но точно легче, чем сегодня.

И что тут скажешь?

– Вела, вы сегодня спасли двадцать одну жизнь. Как вам это?

– Больно.

– Мы помогаем людям. Благое дело, не находите? И вы можете ему поспособствовать.

– Альтернатива сотрудничеству с вами, как я поняла, смерть.

– Неправильно вы поняли. – Он качает головой.

Я совсем сбита с толку.

– Что же тогда?

Я рассчитываю на прямой ответ, но мне задают встречный вопрос:

– Скажите, что вы чувствуете, когда думаете о физической смерти?

– Конец всему.

– Отличное описание чувства, – комментируют мой ответ.

Сдается мне, зря я обижалась на Язву.

– Прислушайтесь к самой себе, а не вспоминайте чужие мысли на эту тему. И не про мысли мы сейчас речь ведем.

– Ну, наверное, это должен быть страх. Хотя чего бояться, если меня уже нет…

– Вы опять думаете.

Думаю, не думаю… чувствую, не чувствую… Ерунда какая-то! Я начинаю злиться.

– Ничего я не чувствую! Я абсолютно спокойна!

– Правильно. Волноваться не о чем. Физическая смерть – это выход. Это начало. То, что могло произойти с людьми из вашего видения и произойдет с другими, если мы не узнаем или не успеем, – ужасно, я согласен. Но они все вернуться когда-нибудь, так или иначе, снова и снова. А вот от вас демону нужно то, что вы называете душой. Конкретно для вас встреча с ним действительно станет концом. Носителя с таким хорошо развитым даром, как у вас, можно найти максимум за восемь часов. Единственное, что этому препятствует, – ваш удивительный, абсолютно невозможный в теории, блок.

– Вы можете его снять.

Он кивает, соглашаясь.

Почему-то заболела правая рука. Опускаю взгляд и с удивлением вижу побелевшие костяшки – носовой платок намертво зажат в кулаке. Медленно расслабляю мышцы. Прежде чем заговорить, прочищаю горло.

– Что ж, все предельно ясно.

– Вы испугались.

Я смеюсь. Нервы сдают, это очевидно.

– А вы ожидали чего-то другого?

– Вам меня не нужно бояться. Поверьте, мне очень важно, чтобы наше сотрудничество стало успешным, поэтому я буду вам помогать. Я не говорю, что мы станем друзьями, но если у вас возникнут проблемы, связанные с даром, я к вашим услугам. В случае необходимости я встану на вашу защиту.

– Как сегодня?

– Именно. Мое мнение имеет вес. Дар этих четверых здесь ценится выше, но я сильнее, и этот факт они всегда учитывают.

– Вы читаете мысли, – решаю уточнить на всякий случай.

– Воспоминания. Наши сегодняшние гости могут увидеть лишь то, на чем вы сосредоточены в текущий момент, я же – абсолютно все. Однако для меня существуют определенные правила. Если представить, что ваши воспоминания это книги, хранящиеся в огромной библиотеке, то существуют полки, на которые я стараюсь не заглядывать, на другие не посмотрю ни при каких обстоятельствах, на третьи – только в самом крайнем случае.

– Почему я не ощущаю ваше присутствие?

– Работая с чужим сознанием, я стабилизирую объект на физическом, психическом и эмоциональном уровнях.

– А они так не могут.

– Не могут. У такой стрессовой техники имеется единственный, но очень весомый плюс – если в воспоминании есть ложь, преднамеренная или занесенная кем-то, она открывается. Для объекта такое вмешательство всегда чревато… неприятными последствиями. Без поддержки менталиста моего уровня он в девяноста процентах случаев сходит с ума. Физические повреждения обычно гораздо серьезнее тех, что вы получили сегодня. В первую очередь страдает кровеносная система. – Он смотрит на испачканный платок. – Я не знал порога вашей чувствительности при воздействии извне и корректировал ваше состояние по ходу сеанса, как мог. В следующий раз, я буду предугадывать ваши реакции.

– Звучит очень просто.

– Так оно и есть. В теории. Так вы согласны нам помогать?

Я киваю. Он поднимается с дивана. Я наблюдаю, как парень идет к кушетке за нашей одеждой. На ходу он бросает:

– И, напоследок, примите совет – отучите себя смотреть людям в глаза. Не облегчайте работу менталистам.

От этих слов внутри все леденеет.

– То есть кто-то может узнать о наших встречах, о моих кош… то есть видениях. Это представляет опасность?

Давид подходит ближе и расправляет мое пальто, чтобы я смогла в него влезть.

– Не забивайте себе голову. Об этом позабочусь я: поставлю пару простеньких блоков, – успокаивает он.

Снова киваю. Начинаю чувствовать себя китайским болванчиком. Внутренне напряжение потихоньку спадает.

– Когда вы скажете, что я согласна с вами сотрудничать?

– Позвоню Язве сразу после того, как мы с Каримом доставим вас домой.

Я вновь теряю дар речи, на этот раз, ради разнообразия, от удивления.

– Что такое? Первому действительно подходит.

– Не думаю, что, узнав про это прозвище, он придет в восторг.

20 ноября 2007 года.

В день знакомства Давид пообещал мне помочь, если возникнут трудности с даром.

Почти год все было прекрасно. Просыпаясь после очередного вещего сна, я тянулась за телефоном, набирала одиннадцать заветных цифр (забить номер в список контактов я до сих не удосужилась) и ждала ответа. За все это время Давид только один раз не взял трубку, но почти сразу перезвонил сам. Мы обговаривали время. Место осталось неизменным. «Арго» для меня было оптимальным из-за относительной близости к квартире, работе и даже университету. Давиду, скорее всего, оно просто казалось вполне безопасным.

Кариму как-то удалось избавиться от привычки опаздывать (или он сделал исключение для меня), поэтому каждый раз, выходя из кафе в условленное время, я видела знакомый внедорожник, припаркованный на одном и том же месте. Молодой человек неизменно встречал меня новой шуткой, а после того, как я отсмеюсь, награждал своим ужасным снотворным заклинанием (или как это там называется). Через тридцать-сорок минут меня вытаскивал из автомобиля Давид, и мы шли «смотреть кино», точнее, его показывать.

Такие сеансы проходили нечасто, где-то раз в месяц. Исключением стал июль – нам пришлось собираться три раза. Последнюю встречу мы организовали в первых числах октября. Длительный перерыв, последовавший за ней, начинал меня немного беспокоить, но вот ожидание завершилось новым видением, а беспокойство только усилилось.

Сейчас утро. Часы на стене показывают шесть минут восьмого. По вторникам пар в университете нет, работаю я сегодня во вторую. Нужно собраться с мыслями, позвонить и назначить встречу, потом встать, привести себя в порядок и готовиться к семинарам, а я все лежу и думаю.

Интуиция кричит, что у меня проблемы, но с чем именно они связаны, не уточняет. С одной стороны, это может иметь какое-то отношение к моему дару, ведь видение оборвалось. Мне не захотелось наблюдать процесс поглощения души демоном до конца, пусть даже жертвой был Первый. Именно этим Давид и пугал меня, если я не буду себя хорошо вести. С другой стороны, за месяцы нашего сотрудничества я ничего нового не узнала об этой организации, а вопрос о межличностных взаимоотношениях в ней после сегодняшнего сна встал очень остро. Может быть, причина моего беспокойства кроется в этом. Что греха таить, вид обнаженного Давида оказался зрелищем приятным и волнительным, но у этих ребят до встречи со мной даже рабочие отношения с носителями считались табу, а тут… Впрочем, с этим самым «тут» тоже какая-то ерунда получается. Пусть парень и был совершенно голый, но находился метрах в пяти от меня, как всегда непробиваемо спокойный, с явным намерением залезть в кровать, стоявшую рядом, а не бежать ко мне. И говорил он при этом не слова, положенные романтичному любовнику, а что-то утешительное, вроде «скоро все закончится»…

Я переворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку.

Может все гораздо проще, и после года Катиных рассказов о приключениях с парнями мне наконец-то стали сниться хоть сколько-нибудь неприличные сны. А выбор героя можно объяснить так: сознание подкинуло того, с кем я чаще всего общаюсь. Странно только, что это не Карим, он поадекватнее. Хотя нет, до адекватности, ему о-о-чень далеко, но поживее он точно. Как бы то ни было, не хочется показывать ЭТО разлюбезной четверке. Думаю, здесь Давид может мне помочь. Но как ему об этом сказать? «Привет! Я сегодня видела тебя во сне без одежды и мне кажется, что показать такое сам-знаешь-кому – плохая идея, не находишь?» – на мой вкус, звучит довольно глупо.

Снова переворачиваюсь на спину. Одеяло не выдерживает моей гимнастики и падает на ковер. Подниматься за ним лень. Глядя в потолок, вожу рукой почти возле пола, благо высота дивана позволяет. Наконец нащупываю вредный текстиль и затаскиваю обратно к себе. Обвившись вокруг него, как обезьянка (меня это почему-то всегда успокаивает), беру телефон и звоню.

– Доброго утра, Вела. – В голосе Давида помимо привычного акцента слышится легкая хрипотца. Неужели мне все же удалось застать его спящим?

– И вам доброго утра. – Как всегда стараюсь поддерживать безукоризненно вежливый тон парня.

Я не тороплюсь озвучить время, размышляя, как бы деликатнее подготовить Давида к грядущему просмотру. Парню приходится спрашивать самому:

– Во сколько вас сегодня забирать?

– В шесть тридцать. Только не могли бы вы приехать за мной лично?

– Что-то случилось?

– Я бы хотела показать вам свои воспоминания до того, как их увидят сами-знаете-кто.

– Вела, вы же понимаете, что я всегда первым просматриваю ваши видения. Пары минут до начала встречи мне вполне хватает.

– Я бы хотела обсудить мой сегодняшний сон с вами.

– Вы меня озадачили. – По голосу, конечно, не скажешь. – Думаете, у вас проблемы с даром?

– И за это я опасаюсь.

В трубке секунд на десять воцаряется тишина.

– Хорошо. В шесть тридцать выходите из «Арго».

Он отключается.

Морально подготовить его не получилось. Буду надеяться на непрошибаемую броню сдержанности. И вообще, может статься, что этот сон только меня смутил, а он не примет его так близко к сердцу.

Вот теперь с чистой совестью можно вставать и заниматься привычными делами!

В магазине сегодня удивительно тихо, но девочки с первой смены жаловались, что утром покупатель шел косяком, и каждый торопился. Я коллегам сочувствую. Когда клиент спешит, то продавец у нас вешается. Интересно, кто подкинул директору идею разложить книги на полках в произвольном порядке безо всякой системы? Может, и сам догадался – он человек чудаковатый. Нет, над стеллажами висят указатели с жанрами, как положено, и на полках под ними, действительно, можно найти книги, им соответствующие. Если очень хорошо порыться среди литературы совершенно другого характера. Василий Алексеевич считает, что так кроме разыскиваемой книги человек может приобрести еще что-нибудь. Определенная логика в таких рассуждениях, наверное, есть. Ведь не разорился же он до сих пор.

Новый завоз при всей своей занятости девчонки разложить успели, так что мне совсем грустно. Обычно в таких случаях выручает Катя. Но сегодня она не в настроении. Делает вид, что увлечена изучением каких-то статей в интернете. При этом зависает по три минуты, прежде чем прокрутить страничку ниже. Удивительная скорость чтения для человека ее профессии.

Забавно, но кто она по образованию, я до сих пор не знаю – то ли филолог, то ли переводчик. Помимо работы в магазине она занимается именно переводом книг. На самом деле, то, что мне известно о ней хотя бы это, уже является достижением, так как она больше любит делиться подробностями своих отношений с мужчинами. За время совместной работы мы не то чтобы подружились, просто она почему-то выбрала меня объектом для своих откровений. Еще в самом начале знакомства я пару раз делала попытки тактично намекнуть о своем безразличии к подобного рода разговорам, но меня проигнорировали. Я рассудила так: читают же некоторые барышни любовные романы, а мне вот даже деньги на сентиментальную литературу тратить не приходится. Язык изложения пожестче, но жизненно. Честно признаться, меня всегда удивляло ее отношение к мужчинам. Каждый из ее бывших легко мог осчастливить не только любую девушку, но и ее маму, и даже папу. А вот Катя, заканчивая очередное повествование, неизменно говорила: «Это не серьезно!»

Вереница «несерьезных» знакомств завершилась в начале августа, когда в ее жизнь вошел Сергей. То есть вошел он в наш магазин в сопровождении троих своих друзей. Они веселились, вспоминая незадачливого знакомого, который, как я поняла из их разговора, прожужжал все уши про отпуск в Тунисе, а вернувшись, признался, что перепутал эту страну с Таиландом. В общем, друзья решили подарить ему карту, и наш магазин случайно оказался у них на пути.

Карту искать пришлось мне. Катя замерла возле кассы, разглядывая во все глаза Сергея. Он отвечал не менее заинтересованным взглядом. Я его понимаю. Смотреть на Катю – удовольствие. Не сказать, что она прямо-таки раскрасавица, но впечатление производит сногсшибательное. Природа расщедрилась, наделив девушку женственной (в пределах разумного) фигурой, мягкими чертами лица, потрясающими черными кудрями, серыми глазами и чистой, как у фарфоровой куклы, кожей. И этой коже я завидую просто черной завистью. Никогда такой не видела. Нет, вру – видела у Давида и Карима. Ну, надо же!

Лично на меня Сергей не произвел неизгладимого впечатления, видно, альбомы по искусству испортили мое восприятие прекрасного. На мой вкус, просто симпатюшечка, на каких сейчас спрос. А Катя вот влюбилась. Выходя в тот вечер из магазина, она встретила у самого входа Сергея. Он ждал ее с букетом цветов и предложением выпить кофе. До сих пор фирменной фразы от нее я не дождалась. Наверное, уже не и дождусь, потому как, каждую нашу совместную смену мне приходится выслушивать дифирамбы в честь самого замечательного мужчины на свете. Исключением, похоже, станет только этот день.

Еще полчаса тишины, и я не выдерживаю:

– Извини, у тебя все нормально?

Девушка нехотя поворачивается на мой голос.

– Да, все в порядке. – Ее взгляд при этом рассеянно скользит по мне, потом фокусируется на чем-то за моей спиной.

– У тебя на следующей неделе День рождения?

Неожиданный переход.

– Во вторник.

– Как отмечать планируешь?

– Как всегда. С семьей.

– Но это же девятнадцатилетие!

– И что? Любая дата в жизни человека бывает только раз.

– Но это ведь начало взрослой жизни…

– По-моему, «взрослая жизнь» начинается в восемнадцать. Но все равно – ха-ха.

– Не поняла?

– Кать, я учусь в университете на специальности, которую выбрала моя мама. Я живу в квартире дяди и оплачиваю ежемесячно счета, хотя мне могли бы предоставить место в общежитии. Угадай, чья это идея? Я не удивлюсь, если она мне скоро представит какого-нибудь парня, рассчитывая на определенное направление развития наших отношений. Вот и вся моя «взрослая жизнь».

– Жесть!

– Ладно, моя семья не самая лучшая тема для обсуждения. Сейчас ведь модно говорить о том, что человек ничего не меняет в своей жизни исключительно из-за лени. Выходит, какую-то извращенную часть моего сознания устаивает текущее положение дел.

В шесть тридцать выхожу из кафе. Настроение паршивое. После разговора с Катей поднять его так и не сумела. И впереди меня ожидают два сеанса мозгокопания. Чудесные перспективы! Вот одна из них уже ждет меня возле внедорожника:

– Добрый вечер!

– Добрый, – соглашаюсь только из вежливости.

Давид как всегда галантен: дверцу открыл, руку подал, дверцу закрыл.

Пока парень садится в машину, я смотрю на уличного кота, пытающегося вместе с очередными посетителями прошмыгнуть в «Арго». Ничего у него не выходит. Жалко котика.

На плечо внезапно ложится ладонь. Вздрогнув, оборачиваюсь – глаза в глаза. Ни тошноты, ни головокружения, просто несколько секунд пустоты и легкости в голове. В качестве визуального ряда – каре-зеленые глаза.

Потом меня накрывает темнота. Мгновение спустя, черная пелена светлеет, приобретая синеватый оттенок. Желтые фонари вдоль дороги, как могут, освещают здания. Картинка движется с невероятной скоростью. Улицы, улицы, улицы… Выезд из города… Шоссе… Грунтовая дорога… Деревья вокруг потихоньку замедляют свой бег, затем останавливаются.

Я открываю глаза. Удивительно, но шея не затекла, и, в целом, я себя вполне комфортно чувствую. Чуть погодя понимаю, что моя голова лежит на плече Давида. Действительно он даже немного съехал вниз по сиденью для моего удобства. Пристальный, изучающий взгляд ощущается кожей. Ловлю себя на мысли, что уже привыкла к нему, и раздражение даже не шевелится.

– Выходим?

– Выходим. – При водителе поговорить мы все равно не сможем.

Покорно жду, когда меня выпустят на волю. Не такая я уж беспомощная и избалованная: вполне могу сама открыть дверцу и выбраться. Один раз даже попробовала продемонстрировать свое умение Давиду. Его взгляд помню до сих пор. Расшифровать то безмолвное послание я так и не смогла, но неприятный осадок остался. В общем, подобные эксперименты больше не провожу.

Сегодня подход к крыльцу свободен.

– У нас есть минут десять до их приезда.

Я киваю. Десяти минут будет достаточно для беседы.

Двери, не смотря на свои лета, открываются как всегда бесшумно. Коридор встречает привычным полумраком. В комнату я захожу, прищурившись. Со стороны, наверное, выглядит забавно, но мне все равно. Мой сопровождающий от комментариев воздерживается, и ладно.

С благодарностью принимаю помощь в избавлении от пальто. Сажусь на стул боком, чтобы видеть парня, расположившегося около камина. Еще одно «как всегда», кстати.

Все эти действия похожи на ритуал. Странно, но мне только сегодня пришло в голову это сравнение. Ведь если вспомнить минувшие встречи, порядок наших действий остается неизменным…

– Что именно вы хотели обсудить? – Голос Давида отвлекает меня от рассуждений.

– Свой сон… тот, который после видения. – Оказывается, я умею краснеть. Неприятное открытие.

– Еще одно видение. – Парень равнодушно пожимает плечами.

Я была права. Фурора пригрезившаяся картинка не произвела.

– Мы будем показывать это великолепной четверке?

– Думаю, не стоит. К нападению на Первого это отношения не имеет, а вас изрядно смущает.

– Но я не смогу о нем не думать.

– С этим я, естественно, вам помогу. Обещал же.

– Да, помню. Я на это очень надеялась.

– Но не очень-то рассчитывали, судя по тону. Почему вы мне не верите? Разве я вас когда-нибудь обманывал?

Мне становится неловко.

– Нет, не обманывали. – Это приходится признать. – Я переживала, что вы не поймете… просто не поймете.

– Вы правы, я иногда плохо вас понимаю, но всегда вас чувствую.

Повисает пауза, дающая мне понять, что эту тему мой собеседник считает закрытой. Хорошо, тогда перейдем ко второму вопросу.

– Еще мне не дает покоя тот факт, что видение про Первого оборвалось.

Давид улыбается.

– Вот об этом переживать вам точно не следует.

Я удивлена, и, видимо, это отражается на моем лице.

– Пусть будет сюрприз, – произносит Давид, не дожидаясь вопроса.

На дальнейших объяснениях я не настаиваю. Знаю, что это бесполезное дело. Больше, чем хочет сказать, он все равно не скажет.

Справа слышится шорох – входят наши гости. Как верно Давид рассчитал время!

– Добрый вечер! Как поездка?

Мужчины рассаживаются на привычные для них места, по традиции отвечая на приветствие лишь легкими наклонами голов. Я единственная веду себя невежливо – молча разворачиваюсь к ним лицом. Это не проявление гонора или гордости, а всего лишь желание подольше не привлекать к себе внимание.

– Впечатление от дороги как всегда неоднозначное. Я заметил, что в твоей машине не было Карима. С ним что-то случилось? – интересуется Первый.

– В полдень уехал домой. Он сообщил мне о своих планах только утром, когда я звонил по поводу сегодняшней встречи, поэтому не успел найти замену, – докладывает Давид.

– Что-то серьезное?

Парень пожимает плечами.

– Что ж, спрошу у него сам при случае, а сейчас займемся делом. – Первый только что руки не потирает от предвкушения.

Ладненько, делом так делом. Любуйтесь, господа!

Возвращение к реальности из воспоминаний уже давно похоже на подъем с небольшой глубины. Перед глазами темно, какое-то время приходится фокусировать взгляд. Уши немного заложены. Хочется вдохнуть полной грудью, желательно не раз. Что я и делаю. Чем быстрее приду в себя, тем быстрее начну адекватно воспринимать происходящее вокруг. Однако меня ожидает сюрприз. «Воспринимать» нечего. В комнате стоит абсолютная тишина. Взгляды мужчин устремлены куда-то за мою спину. Мне становится интересно, что же там они рассматривают, поэтому я снова разворачиваюсь и сажусь на стул боком. Странно, они все смотрят на Давида.

Тишину разбивает голос Язвы, то есть Первого:

– Вы все-таки добились своего.

Давид вопросительно поднимает брови.

– Разве? Я с ней не занимался. Советов я ей не давал. Она все сделала сама.

На эту реплику никто из четверки отвечать не спешит. И кто мне скажет, что же я такого важного сделала сама? Оборачиваюсь и спрашиваю:

– Прошу прощения, но мне может кто-нибудь объяснить, что происходит?

Я думала, ответит Первый, но до моей скромной персоны снисходит Третий:

– Давид тебе объяснит… кое-что.

Звучит так, словно мне скажут «а», отложив знакомство с остальными буквами алфавита на неопределенный срок.

– А почему не все? – Надеюсь, они не решат, что я наглею.

– Все… Если совет даст согласие, то он расскажет тебе все.

– Я не сомневаюсь, что решение совета будет мудрым. – Эта реплика Давида вызывает смешки у всех четверых гостей. Какое удивительное единодушие! – А если оно еще и своевременным окажется…

– Не забывайся! – Третий резко обрывает парня. Какой же он все-таки нервный. – Решения совета всегда мудры и своевременны.

После этой фразы лицо Давида приобретает странное выражение, как будто он сходу может привести несколько примеров, доказывающих обратное. Однако парень сдерживает себя.

– Да будет так.

Прозвучало несколько архаично и странно, но четверка воспринимает такую покладистость на ура.

– Вези ее домой, проводи короткую разъяснительную беседу и жди дальнейших указаний, – озадачивает Давида Первый, вставая с кресла. Его примеру следуют и остальные.

Через минуту в помещении остаемся только мы с Давидом.

– Домой?

Я киваю. Любопытство и нетерпение – не очень приятный коктейль. Я радуюсь, что ближайшие тридцать или сорок минут мне предстоит спать, а не изводить себя ожиданием и предвкушением близкого раскрытия тайны.

Мы с Давидом стоим на улице перед подъездом дома, где я живу.

– Доброй ночи, Виталий! Вы мне сегодня больше не понадобитесь, – парень отпускает своего водителя, вернее, он пытается это сделать.

– Но, господин Розман…

– Мне необходимо проводить свою спутницу до квартиры и удостовериться, что ей по дороге не станет вновь плохо.

Когда это мне было плохо? Или он имеет в виду мои отключки во время пути, им же и устроенные? К чему такая конспирация? Раньше подобных проблем не возникало. Странно.

– Как же вы доберетесь? – Голос у Виталия очень растерянный.

– На такси доеду. Я не знаю насколько задержусь, так что поезжайте домой – уже поздно.

Мужчине приходиться смириться с тем, что довести до ума свою работу сегодня он не сможет. Как только Давид закрывает дверцу, автомобиль мягко трогается с места.

Парень оборачивается ко мне.

– Ведите меня.

После этих слов я вдруг четко представляю наш дальнейший маршрут. Сейчас мы войдем в подъезд, где встретим Николая Федоровича, он как раз в это время выгуливает собаку. Некоторое время будем ждать лифт, а, когда откроются двери, из него выйдет Женечка, вечно забывающая в магазине какую-нибудь мелочь и непременно возвращающаяся за ней. На лестничную площадку, пока я буду возиться с ключами, обязательно выглянет Зоя Михайловна, чтобы поздороваться. Потом все эти замечательные люди сочтут своим долгом позвонить моей маме, чтобы доложить с кем и когда меня видели. Затем мама позвонит мне… Столько возможностей закону подлости в отношении меня еще ни разу не выпадало.

Возвращаюсь из мира грез, то есть кошмаров, и вижу, что Давид уже стоит рядом, держит меня за руку и внимательно смотрит в глаза.

– Вела, еще раз спрашиваю: что-то не так?

Я отрицательно качаю головой и тяжело вздыхаю.

– Идемте. – Звучит так обреченно и жалко, даже самой противно.

Входная дверь подъезда тихо, но неприятно скрипит, впуская нас, однако заядлый собачник, бывший мамин коллега, навстречу не выходит. Один – ноль в мою пользу.

В тишине ждем лифт. Створки открываются… Женечки там нет. Два – ноль.

Лифт ползет на четвертый этаж.

– Вы меня кофе угощать будете? – неожиданно спрашивает Давид.

– Хм… а вы хотите? – Я несколько удивлена таким вопросом.

– Было бы замечательно.

– Значит, буду.

Вот и мой этаж. Стараюсь греметь ключами как можно тише, хотя понимаю, что не поможет. Ура! Я успеваю затолкнуть Давида в квартиру и чуть прикрыть дверь, до того как в щелку выглядывает соседка.

– Здравствуй, Велочка! Что-то ты припозднилась сегодня.

– Добрый вечер, Зоя Михайловна! – говорю как можно спокойнее, а про себя молюсь, чтобы парень не стал мне еще какие-нибудь вопросы задавать. – В магазине книги после смены расставлять пришлось, потом в кафе забежала.

– Неужели до дома пешком добиралась? Поздно ведь!

– А я с коллегой была, – сочиняю прямо на ходу, но выходит удивительно складно, – за ней на машине приехали, ну и меня подвезли.

– Тогда ладно.

Так и подмывает поинтересоваться, будет ли она звонить маме. Вместо этого я, вежливо улыбаясь, прощаюсь и закрываю дверь.

– Три – ноль.

– Простите?

Ой!

– Ничего. Это я… Мысли вслух.

Включаю свет и начинаю раздеваться. Самостоятельно стягиваю шарф с шапкой. Пальто мне, конечно же, снять помогают.

– А вам не говорили, что врать нехорошо?

– Нехорошо, но порой необходимо. Лучше соврать в малом, чем потом лгать по-крупному. – Наверное, так оно и есть, но практиковать подобное мне раньше не приходилось. Не скажу, что я патологически честная, просто обманывать не умею.

– Вы верите в существование меньшего зла?

Откуда мне знать, я философскими изысканиями на эту тему не занималась и не собираюсь.

– Понятия не имею, – обрываю назревающую дискуссию. – Тапочки не предлагаю – в квартире чисто и пол теплый.

Быстренько снимаю сапоги и прохожу на кухню ставить чайник.

– А вы к кофе что будете?

– А что есть? – отзывается Давид из прихожей, все еще шурша одеждой.

Интересно, это он сейчас про еду или про сахар-сливки-молоко? Хотя нет, он, насколько я помню, предпочитает черный. Значит, все-таки про еду.

– Я блины утром пекла. – Залезаю за тарелкой в холодильник. – Варенье есть…клубничное, сметана… Может, тогда лучше чай?

– Давайте чай.

Оборачиваюсь и вижу, что парень уже стоит возле стола. Место занять без разрешения воспитание ему не позволяет.

– Вы присаживайтесь! Если нужно, то можете воспользоваться ванной. – Я киваю на дверь рядом с входной.

– Спасибо.

Естественно, Давид первым делом отправляется в ванную.

Сама мою руки тут же, под краном. Накрываю на стол и грею блины. Куда он пропал? Выхожу в прихожую. Там Давид медитирует на зеркало, медленно поглаживая раму.

– Все в порядке? – возвращаю его же вопрос.

– Все хорошо. – Его голос звучит как-то медленно, тягуче. – Антиквариат?

– Да, мой дядя любил старые и дорогие вещи. Когда оба этих определения подходили одному предмету, он просто впадал в эйфорию… Чай, кстати, готов.

Давид отрывается от рамы и покорно идет за мной, по пути продолжая допрос.

– Вы говорите о нем в прошедшем времени. Он умер?

И где такт потерялся?

– Нет. Овдовел. Теперь он любит вещи современные и дорогие, как и его новая супруга. Так что эта квартира в корне не совпадает с недавно приобретенными вкусами. Однако как объект недвижимости, представляет собой хорошее вложение денег, поэтому до сих пор не продана.

– Понятно. Варенье домашнее?

Я вздыхаю. Мастер плавных переходов – это не про Давида.

– Домашнее.

– А сметана?

– Нет, конечно! – Улыбаюсь.

– Почему так категорично? Я знаю, что на рынке у частника вполне можно приобрести нормальную сметану.

– А эта ненормальная? – Я несколько обескуражена.

– Кушайте сами, если вам нравится. – Давид с невозмутимым лицом принимается намазывать на блинчик варенье.

Ничего себе тон! По-моему, я не предлагала ему чувствовать себя как дома! Очень много слов на языке, но ни одно никак не может сорваться. Видимо, решают, которое должно быть первым. В итоге мне остается только молча смотреть на парня. Удивительно, но он не давится. Конечно, мой взгляд не обладает такой же степенью материальности как его, но спустя полтора блинчика Давид все же обращает на меня внимание. Наверное, заметил, что я никак не займусь своим чаем.

– Что-то не так? – Парень тянется ложечкой за очередной порцией варенья.

Я отрицательно качаю головой.

– Вам не говорили, что так пристально рассматривать людей невежливо? – задает он следующий вопрос.

Это напоминает мне о нашей первой встрече. Кажется, кто-то пытается пошутить: по интонации похоже. Невероятно! Обычно кроме удивления и улыбки в плане эмоций ждать от него ничего не приходится, но за сегодняшний вечер это уже второй случай проявления чувств.

Я молча переключаюсь на еду. Вновь воцаряется тишина. Меня она немного нервирует. Мой сотрапезник, напротив, спокоен и сосредоточен на уничтожении блинов. Утром придется придумывать что-нибудь на завтрак.

– Понравилось? – интересуюсь, когда Давид приканчивает последний блин.

– Я без обеда и ужина остался из-за сегодняшней встречи.

– Это значит «нет»? – Честно говоря, мне немного обидно.

– Вы хотите обсудить мои пристрастия в еде?

– Нет. – «Я хочу, наконец, услышать таинственный рассказ, обещанный Третьим».

– Вот и хорошо. – Он кивает, удовлетворившись моим ответом. – Покажете мне квартиру?

Я в ступоре.

– Мне показалось, что…

– Не переживайте, мы поговорим, но сначала я хочу посмотреть квартиру. – Он очаровательно улыбается и добавляет: – Пожалуйста.

Приходиться встать. Оказавшись в коридоре, я жестом указываю на дальнюю дверь.

– Там гостиная.

Давид обходит меня и заглядывает в комнату. Осмотр помещения занимает секунд пять, и он вновь поворачивается ко мне.

– Справа от вас находится спальня, слева – кабинет.

Следующей парень выбирает спальню. Я думала, что он так же бегло окинет ее взглядом, но нет. Что-то привлекает его внимание, и Давид заходит внутрь. Меня разбирает любопытство. Прохожу в комнату следом и наблюдаю знакомую картину под названием «Давид и зеркало».

– У меня в доме не все в порядке с зеркалами?

– Оно новое. – Как это часто случается, парень игнорирует мой вопрос.

– Да. Это эффект такой, древесину специально состарили. – Понятия не имею, зачем ему это объясняю, сам ведь может догадаться.

– Идемте в кабинет.

– Конечно. – Мы вновь выходим в коридор. – Но вам будет неинтересно.

– Почему вы так решили?

– Там нет зеркал. – Открываю дверь и отхожу в сторону, пропуская Давида.

– Шутите?

– Если честно – даже не знаю.

Парень внимательно изучает каждый предмет интерьера: книжный шкаф, стол, кресло, мой диванчик…

– Большую часть времени вы проводите здесь, – заявляет он.

– И как вы догадались?

– Диван. – Коротко, емко и, главное, понятно.

– Очень на меня похож? – интересуюсь насмешливо. – Такой же странный и неказистый?

– На самом деле вы его любите.

– Это единственный вариант, который я смогла купить на сбережения с нескольких стипендий.

– И каким образом ваше высказывание должно противоречить моему утверждению? Я знаю, что вы никогда не приобретаете вещи, которые вам не нравятся.

А еще мне не нравится, когда он показывает, что копается в моих воспоминаниях. Наверное, что-то отражается на моем лице, или он опять меня «чувствует», но тему меняет.

– Спасибо за экскурсию. Вот теперь давайте поговорим. – Давид устраивается на диванчике. Мне приходится занять кресло.

– И мне можно задавать вам вопросы?

– Нет, поскольку в таком случае мне придется по большей части молчать, ожидая правильного и безопасного. Вы готовы просто послушать?

– Готова. – Как будто у меня есть выбор!

– Вот и хорошо… Итак, долгое время для организации, в которой я состою, все было очень просто: мы находили людей, наделенных даром, и устраняли их. Но вы с вашим блоком нас удивили. Результаты нашего сотрудничества очень радовали. Однако кое-кто сверху, как у вас говориться, не учел одного момента: любой дар развивается при частой или хотя бы регулярной практике. Именно это с вами и произошло.

– И как же вы поняли, что мой дар развился? – Лично я никаких изменений не почувствовала.

– Вы остановили видение, когда сообразили, что должно произойти, и осознали нежелание это видеть.

– Я думала, это плохо.

– Как посмотреть. Поверьте, для вас – хорошо. Это значит, что вы можете управлять своими видениями.

– И что?

– И это для вас хорошо, – вновь повторяется он.

Вот и все. Поговорили.

– Я ожидала большего. – Скрыть разочарование не удается.

– Даже не сомневаюсь. Но все остальное вы узнаете только после согласования с советом. – Он с улыбкой смотрит на меня.

Ладно, если по делу он больше ничего сообщать не собирается, попробую еще раз получить разъяснение его странному поведению в прихожей и спальне:

– Так какие проблемы с зеркалами?

– С зеркалами все в порядке, не берите в голову. – Он отмахивается он от меня, оставляя без подробностей. – Можно теперь мне задать вам один вопрос?

– Конечно. – Я понимаю, что спрашивает парень исключительно из-за желания соблюсти хотя бы видимость приличий: если ему ответ нужен для работы, он сам залезет в мои воспоминания и узнает. Но все равно приятно.

– Дорога, которую вы видели сегодня во время поездки… Как часто она вам снится?

Ощущаю, как внутри все сжимается от неприятного предчувствия. На самом деле, я сразу сообразила, что это дорога до особняка, где происходят наши встречи. Поскольку каждый раз меня в самом начале путешествия усыпляли, я давно осознала нежелание Давида и его товарищей открыть мне этот путь. В общем, появление этой дороги в моем сне – проблема. Но я почему-то решила: раз он сразу о ней разговор не завел, может, проскочу. Наивная.

– Сегодня в первый раз, – честно признаюсь я.

– Хорошо. Об этом я сам сообщу Первому. – Давид резко встает, и я вздрагиваю от неожиданности. – Проводите?

– Да.

Поднимаюсь с кресла и шагаю к двери. Когда прохожу мимо парня, он берет меня за правое запястье и тянет к себе. Растерянно поворачиваюсь к нему лицом. Давид второй рукой обхватывает мой подбородок, вынуждая посмотреть ему в глаза. От этого взгляда ощущаю, как тугой узел внутри рассасывается… Сеанс релаксации быстро заканчивается, и меня отпускают.

– Так-то лучше.

Действительно стало лучше… Из полукоматозного, но приятного, состояния выбираюсь только возле входной двери. За время моего «отсутствия» Давид успел обуться и надеть пальто, теперь застегивает пуговицы.

Что-то не нравится мне, как он на меня действует. Если подумать, пять минут назад он сообщил, что его организация убивает людей. Ох, простите, не убивает! С его слов, то, что с ними происходит – гораздо хуже! И я эту информацию восприняла совершенно спокойно. Даже сейчас не ощущаю ни страха, ни отвращения – ничего. Как он там говорил: стабилизация объекта на всех уровнях.

– Кстати, готовите вы хорошо.

Эта внезапная оценка возвращает меня в действительность и тут же вводит в ступор.

– Вам же не понравилось!

Пожав плечами, парень разворачивается и открывает дверь.

– Я свяжусь с вами, как только узнаю решение совета, но если опять возникнут проблемы, звоните сами.

– Обязательно. До встречи.

Два щелчка замка, и Давид уже стоит возле лифта. Пока кабина поднимается, он внимательно смотрит на меня, но внезапно поворачивается к двери Зои Михайловны. Вот черт! Но черт, точнее ведьма, так и не показывается из своего логова.

22 ноября 2007 года.

До окончания смены осталось меньше часа, а я уже не знаю, что бы еще полезное сделать. Дважды наводила порядок на полках. Первый раз после нескольких покупателей, оказавшихся в нашем магазинчике впервые и по доброте душевной решивших найти «правильное» место для просмотренных ими книг. Второй раз после Кати. Сегодня она опять «вне зоны доступа» и с чего-то решила заняться тем же, что и старательные клиенты.

– Вела, можно с тобой поговорить?

От неожиданности я вздрагиваю и поворачиваюсь к Кате.

Девушка похожа на приведение: необычайно бледная и очень-очень печальная. Еще у нее красные, явно зареванные глаза.

– Конечно можно, – уверенно говорю я, правда, с трудом представляю, чем смогу помочь. – У тебя все-таки что-то случилось?

– Да… Я с Сережей рассталась.

– Когда? – На самом деле хочется узнать почему, но такое любопытство не очень-то уместно.

– Сегодня ему позвонила.

– Но ты еще позавчера сама не своя была.

Она кивает.

– Только сегодня решилась.

– Я думала, у вас все прекрасно.

Она снова кивает.

– Прекрасно.

Я молчу и жду продолжения, не сомневаясь, что оно последует. Паузу Катя держит недолго.

– Я встретила другого мужчину. Я знаю, что ты обо мне думаешь, после всех моих рассказов, но я… – Она нервно смеется. – Я не хорошая, совсем не хорошая, но у меня правило: не встречаться с двумя парями одновременно. А тут такое! Я впервые в жизни почувствовала себя… – Катя поднимает на меня взгляд, и он очень мне не нравится. – Это помешательство какое-то. Мы с ним от силы пятнадцать минут поговорили, а потом… потом у нас был секс, прямо в машине на стоянке за кафе, где мы познакомились… Мне было абсолютно наплевать, увидит нас кто-нибудь или нет…

Девушка закрывает лицо руками, делает несколько глубоких вдохов и, справившись с собой, продолжает:

– Мне плохо, Вел. Очень плохо. Просто кошмарно! Понимаешь, я люблю Сереженьку, но Стас… Только от одной мысли о нем мне становится так… Я думаю, что Стасу нужен только секс, но все равно не могу без него. Это просто помешательство! – Она снова смотрит на меня. – Что мне делать?

Отличный вопрос! И по адресу. Понятия не имею, что ей посоветовать. Такие вещи со своим парнем обсуждать надо… наверное.

– А что сказал Сергей? – неуверенно спрашиваю я.

– Сказал, что не понимает, что со мной происходит. Сказал, что очень беспокоится за меня, что ему не нравится мое состояние и голос по телефону. Сказал, чтобы я подумала. Обещал подождать, пока я немного не приду в себя, потом обсудить все это снова… Не представляю, как мне смотреть ему в глаза, если мы вновь встретимся.

– Подождать, подумать, потом спокойно поговорить – отличный план действий, по-моему.

– А сейчас-то мне что делать?!

– Ну… предаваться греху до полного раскаяния или отвращения, раз ты без него не можешь, – пытаюсь я отшутиться.

Катя слабо улыбается.

– Да уж. Выбора-то у меня действительно нет. Спасибо. – Она разворачивается и направляется зачем-то к кассе.

– Пожалуйста.

В голове засело слово «помешательство». Очень похоже на то, что я и видела в ее взгляде.

Тишину в торговом зале разрывает звонок телефона. Музыка тяжелая, певец почти с первых аккордов затягивает песню, слов не разобрать, да это и не нужно, от одного тембра по спине бегут приятные мурашки.

– Привет, Стас, – Катя говорит очень тихо, но я все равно слышу, и мне почему-то становится неуютно. – Да, на работе… Планы на вечер? Честно, еще не думала… К тебе в клуб? Не знаю… Хорошо. Приезжай в шесть.

Девушка медитирует на отключившийся телефон в своей руке, а я тем временем быстренько сбегаю в третий раз перебирать книги. Ввергнем покупателей в маразм!

Заодно попробую избавиться от этого странного ощущения, появившегося во время чужого телефонного разговора.

Почему не звонит Давид?

23 ноября 2007 года.

Экономика не самый страшный предмет, но сегодня у меня настроение явно не для нее. Записываю лекцию за преподом, пропуская слова, часть из них, кажется, термины. Как потом буду учить это, не представляю. От мрачных перспектив меня отвлекает вибрация мобильного, лежащего в сумке на коленях. Бросаю ручку и принимаюсь рыться в своем бауле – вдруг это Давид. На самом деле, больше и некому.

Вообще-то разговоры во время пар по экономике – табу. Карается не смертью, конечно, но разъяснительная беседа с деканом в присутствии Ганнибала Лектора, (так мои одногруппники окрестили Александра Витальевича) – крайне неприятный процесс. Участником одной из них стал наш самый безбашенный парень Леха. После он поделился впечатлениями со всеми желающими его выслушать. Желающих нашлось много, и рассказ произвел на них неизгладимое впечатление. В общем, больше прецедентов не было.

Чувствую, поиски затягиваются. Да где ж ты? Вот, наконец-то! Действительно Давид. Сгораю от любопытства, но придется быть краткой.

– Я на парах, – выдыхаю в телефон и отключаюсь, после чего снова хватаюсь за ручку, всем своим видом выражая готовность конспектировать.

Александр Витальевич одаривает меня строгим взглядом, но от чтения материала не отвлекается. Кажется, обошлось.

Лежу на спине. Руки вытянуты вдоль туловища, ноги согнуты в коленях. Поднимаю бедра, напрягаю мышцы и фиксирую позу. Один, два… Интересно, почему Давид мне не перезвонил? Я набирала его номер несколько раз, но трубку он так и не взял.… Начинают ныть мышцы – опять сбилась со счета! Ладненько, еще разок, и заканчиваю.

– Интересное упражнение. – Голос Давида доносится от дверей. – Не проще ли завести парня?

От неожиданности я резко опускаю таз, со всего маха ударяясь копчиком об пол. От боли зажмуриваюсь.

– Лучше посмотрите на меня, – советует парень.

С трудом разлепляю веки и встречаюсь с ним взглядом. Сразу же становится легче.

– Синяк все равно будет, – предупреждает Давид.

– Главное, не болит… Почему вы не брали трубку?

На мне шорты кроя «очень мини», папина футболка времен перестройки и носочки психоделической расцветки, так что заботится о благопристойности бессмысленно, но я все же принимаю приличную позу.

– Как вы вообще вошли в квартиру?

– Я был занят. Увидев количество пропущенных вызовов, посчитал, что ваша настойчивость заслуживает личного, а не телефонного разговора. – Я краснею за свои четыре звонка. – Так что насчет парня?

– Пустые траты, которые, вероятнее всего, не окупятся, – выдаю, не задумываясь, первую пришедшую на ум фразу и решаюсь вновь проявить настойчивость и капельку наглости: – Так что там со способом проникновения в квартиру?

Давид тяжело вздыхает.

– Не волнуйтесь, соседка меня не видела. Идемте пить чай. Я расскажу вам о решении, принятом на совете, и послушаю ваш рассказ о затратах, возникающих при общении с противоположным полом.

Какое интересное предложение! Еще интереснее было бы узнать, можно ли от него отказаться.

– Чай заваривать надо. – С надеждой смотрю на Давида: вдруг у него нет времени, и он передумает.

Только сейчас замечаю, что на парне нет пальто и обуви. Почему я не слышала, как он раздевался?

– А я никуда не тороплюсь, могу и подождать. Но зачем? Вы ведь уже заварили ромашку с мелиссой. – Давид наклоняется и поднимает довольно объемный бумажный пакет, который, видимо, стоял в коридоре. – Выпечку я принес.

Понятно. Отказаться не получится.

– Того чая всего на кружку. – Поднимаюсь с пола. – Если кипятком разбавить уже не вкусно будет, а с молоком магазинным вы, наверняка, не будете. И вообще, какая выпечка после физических упражнений! – Сама не знаю, к чему генерирую эти отговорки, если он уже все решил.

Медленно плетусь к выходу из гостиной.

– Молоко в этом пакете тоже есть. Если так переживаете за фигуру, можете просто попробовать. Чуть-чуть.

Иду по коридору и продолжаю брюзжать:

– Знаете, что говорят о причинах полноты поваров?

– Просветите меня, пожалуйста.

– Им приходится пробовать блюда, которые они готовят. Хотя бы чуть-чуть.

Включаю свет на кухне и направляюсь к шкафчику за чашками. Слышу, как за спиной шуршит пакет, из которого, по всей видимости, извлекают содержимое. Ловлю себя на мысли о том, что забыла проверить наличие чужых вещей в прихожей, а ведь собиралась.

– Смешно. – Давид садится за стол. – Давайте, вы мне сейчас расскажете то, о чем я просил. Мне кажется, это тоже будет забавно послушать. Потом уже будем пить чай, а то мало ли что.

Переживает, что подавится?

– Смешно, – копирую его.

На самом деле, мне немного обидно, что я его так веселю, но в данной ситуации лучше не капризничать, а ловить момент. Если предоставляют возможность выбрать вербальный способ общения, нужно соглашаться. Он, конечно, уверяет, что без необходимости в голову ко мне не лезет, но тут я вынуждена полагаться исключительно на его порядочность.

– Идея с парнем представляется мне излишне затратной в плане времени, нервов и денег, – отвечаю, развивая мысль, высказанную в гостиной. Попутно пытаюсь разлить травяной настой поровну.

– И на какие же цели должны идти денежные средства с вашей стороны?

– Одежда, обувь, косметика, парикмахер и прочие салонные радости, – продолжаю плести чушь.

Давид внимательно на меня смотрит, подперев подбородок ладонью. Пока он размышляет над сказанным, я доливаю в кружки молоко из стеклянной бутылки. Замечаю, что она очень странная: по форме напоминает советскую тару из-под кефира, а по размеру – детскую с молочной кухни.

– И вы считаете эти расходы обязательными? – интересуется Давид и пробует чай.

Я следую его примеру, пододвигая к себе кружку и отщипывая кусочек от ближайшей булочки.

– Я – нет. Но глянцевые журналы, мужские и женские, пишут, что обязательны. А еще в этих журналах пишут, чем современная девушка должна радовать своего молодого человека в постели. Думаю, что если лет в тринадцать начать, то как раз к восемнадцать профессионально всеми техниками овладеешь. – Господи, что я несу!

После окончания моего монолога Давид решительно ставит чашу на стол и, по-моему, задерживает дыхание, чтобы проглотить выпитое и не подавиться.

– Но вам не кажется, что в реальной жизни все по-другому? – спрашивает, он, прочистив горло.

Я согласно киваю:

– Кажется. Я считаю, что самое главное – быть хорошим человеком, правда, следуя этой философии, я пока одинока. Кстати, вам уже смешно?

– Нет, – признается парень.

Несколько секунд он разглядывает стену, потом вновь поднимает на меня глаза.

– Вы мне врете.

Могу поклясться, что расслышала в его голосе удивление. Если он рассчитывал на исповедь, это его проблемы. Я лишь киваю, соглашаясь, и наконец-то отправляю отломленный кусочек в рот. Боже! Вот это вкус!

– Где вы это купили? – Не могу удержаться от вопроса, и надеюсь, что это не окажется очередной тайной, о которой мне знать не положено.

– Это домашняя выпечка. – Давид выглядит немного растерянным, видимо, никак не может прийти в себя после личного открытия: задавая интимный вопрос, не факт, что получишь честный ответ. – Вы остальное доедать будете или ограничитесь уже съеденным во спасение фигуры?

– Какая фигура?! – Я продолжаю потрошить булку. – Рецепт не скажете?

Мой вопрос вызывает улыбку.

– Простите, но тут я ничем не могу вам помочь. Кулинария не является моей стихией.

– Жаль. – Я искренне огорчена.

– Не стоит расстраиваться. У меня для вас есть хорошая новость.

– Вы про решение совета?

Он чуть наклоняет голову в знак согласия.

– Решение по вам в целом можно считать положительным, но поскольку ранее подобных прецедентов не случалось, они несколько нерешительны и медлят. Хотят еще раз убедиться в вашей полезности.

– И как мне их убедить?

– Спать как можно эффективнее. – Давид вновь улыбается. – Думаю, с этим у вас проблем не возникнет.

– Не совсем поняла, что именно от меня требуется. – Я начинаю нервничать.

– К примеру, можете попробовать увеличить число видений в течение месяца, – поясняет он. – Или предсказать событие, которое произойдет не через пятнадцать дней, как часто у вас бывает, а, скажем, через тридцать и более.

– И как мне это сделать? – Чувствую, что от волнения сердце стучит уже где-то в горле.

– Стандартные методики по развитию дара вам не подойдут. Мне кажется, что вы вполне можете обойтись без них… Вам просто нужно очень захотеть. Ваши воспоминания показали, что этого вполне достаточно.

«Если очень захотеть, можно в космос полететь…» – приходит на ум строчка. По-моему, это из песни.

– Но можно все-таки узнать поподробнее об этих стандартных методиках? – настаиваю я, рассчитывая обрести запасной план действий.

– Конечно! – подозрительно легко соглашается Давид. – Их всего-то две: длительные медитации и усиленные тренировки концентрации.

– Черт! – невольно вырывается у меня.

Парень понимающе кивает.

– Я же говорил, это вам не подойдет.

Устало тру ладонями лицо.

– Вы, главное, с мотивацией определитесь, и все будет прекрасно, – продолжает наставлять меня Давид.

– Угу, – невразумительно мычу в ответ.

– Что ж, спасибо за чай, – с этими словами он встает из-за стола.

– И вам спасибо за плюшки.

– А как же фигура?

– Теперь я точно похудею. Узнав, какой на самом деле должна быть выпечка, откажусь от мучного навсегда.

Он вновь улыбается мне. Вообще, какое-то благодушное у него настроение. Может быть, все действительно не так сложно и страшно, как кажется.

– До встречи. – Давид кивает и скрывается в темноте коридора.

– Вы свет включите! – говорю ему вдогонку.

Никакой реакции.

– Рядом с вешалкой, – уточняю я.

В ответ – тишина. Не поняла. Выхожу в коридор – там никого. Впотьмах нащупываю выключатель… Пусто. И вещей нет.

Что-то мне нехорошо. Раньше я не задумывалась, какими талантами, кроме мозгокопания, обладают эти господа, состоящие в своей суперсекретной организации. Чувствую, что зря.

24 ноября 2007 года.

Сегодня суббота, и в магазине торговля идет довольно бойко. Помимо постоянных клиентов к нам забредают незнакомые люди. Кто-то из новичков уходит с покупками, например, молоденькая девчушка, которую я недавно рассчитала. Хихикая, она сообщила, что непременно придет снова и знакомым нашу лавку посоветует. Другие, увидев на стеллаже под табличкой «Психология» парочку книг из серии «Сделай сам», недовольно поджимают губы и уходят. В общем, сегодня не скучно. Я люблю, когда торговля идет ровно, и нет нужды придумывать себе занятие. В такие дни для меня часы летят как минуты. Кстати, о часах! Ольга, одна из девушек, работающих сегодня после двух, уже пришла. Осталось дождаться Наташу, и можно бежать в университет.

Мне в напарницы по смене вновь поставили Катю. Выглядит она гораздо лучше, не избегает общения с клиентами, а, напротив, любезно предлагает помощь. Интересно, ее помешательство уже прошло или еще нет?

Дверь в магазин в очередной раз открывается. Ура! Входит не покупатель, а Наташка. Я ищу взглядом Катю. Поняв, что есть контакт, пальцем показываю на дверь в подсобку. В ответ она согласно кивает. Я быстренько выбираюсь из-за прилавка с кассой и иду в служебное помещение, где обычно лежат наши вещи, и в данный момент находится Ольга.

– Я все! – заявляю с порога своей сменщице.

– Хорошо. – Она залпом допивает остатки уже остывшего кофе, поднимается со стула и выходит, столкнувшись в дверях с Наташей.

– Привет! Привет! – щебечет девушка.

Я киваю, а Оля строго напоминает своей напарнице:

– Пять минут.

Дверь за нашей серьезной барышней закрывается.

– Полет нормальный! – дразнится Наташа и смеется своей шутке.

Я вежливо улыбаюсь. Чаще всего Наташа ведет себя как классическая блондинка из анекдотов, но при этом ей абсолютно несвойственны непунктуальность и суетливость. Вот и сейчас я с восхищением наблюдаю за ее быстрыми, но четкими движениями. Пока я воюю со своим пальто, Наташа успевает стянуть с себя курточку, берет и перчатки. В помещении довольно тесно, поэтому девушка даже не пытается подойти к вешалке, возле которой стою я, а просто бросает свою одежду на ближайший стул прямо поверх сумки. Затем снимает с крючка фартук, ловко его на себе завязывает и крепит бэйджик. В итоге из отведенных Ольгой пяти минут потрачено только две. Посмотревшись напоследок в зеркало, девушка покидает подсобку.

Я все еще вожусь с шарфом, когда заходит Катя.

– Не убегай без меня! Разговор есть. – Ее голос звучит живо, не сравнить с шепотом давешнего приведения.

– Ладненько. Только я тебя на улице подожду, здесь жарко.

В зале прощаюсь с девочками. В ответ слышу пожелания удачного дня. Не знаю, будет ли он удачным, но стать интересным у него есть все шансы. Любопытно, о чем хочет поговорить Катя. Пока жду ее на крыльце, перебираю в голове разные варианты.

Наконец-то Катя выходит.

– Идем! – Она берет меня под руку и тащит по направлению к университету. – Я в четверг разговаривала со Стасом. Он жалуется, что у него в клубе я перезнакомилась со всеми его друзьями, а он ни одну из моих подружек не знает. С подругами, честно сказать, у меня напряженка.

Я недоверчиво на нее смотрю. Видимо, она ловит этот мой взгляд и правильно его понимает.

– Да-да! Не делай такие глаза. Кроме тебя я ни с кем не общаюсь.

Без меня меня женили, то есть сдружили… Между тем Катя продолжает:

– Так вот. Я ему сказала, что есть один человечек, но по клубам он не ходит. Пожурила его, мол, это он из своего заведения почти не вылезает, а некоторым для такого похода нужен грандиозный повод. Тут Стас в шутку говорит: «День рождения». И я вспоминаю – он же у тебя на следующей неделе!

Девушка с нетерпением глядит на меня. Я молчу.

– Ну! Что скажешь?

– Не думаю, что моей маме это понравится, – осторожно пытаюсь умерить ее восторги.

– Да брось! Скажи, что подруга решила устроить тебе сюрприз и намекнула на поход в клуб. Пусть думает, будто все уже готово, и отказаться не получится.

Начнем с того, что мама не в курсе наличия у меня подруги, поскольку я об этом сама только узнала. Правда, такой довод в данной ситуации будет неуместным.

– Ладно. Если ты намекнула на сюрприз и рассказала про клуб, то в мамином сознании у заведения автоматически появится приставка «стрип», – делюсь своими опасениями.

– Ты не хочешь идти? – В ее голосе чувствуется обида, но она собирается и более спокойным тоном продолжает: – Мы можем придумать какой-нибудь другой вариант.

– Нет, мысль отличная, – старательно вру. – Просто нужно подумать, как эту новость преподнести маме. Не волнуйся! Вечером я обязательно ей позвоню и сообщу о твоих… э… своих… то есть наших планах.

– Так мне сказать Стасу, что ты согласна?

Я киваю. Еще немного и Катя запрыгает от радости и нетерпения. Пожалуй, ради такой реакции можно и потерпеть вечерок. Пусть уж она радуется, будучи на чем-то позитивном сосредоточенной, а не пугает окружающих своим отрешенным видом.

Дальше мы шагаем молча, кажется, она решила проводить меня до университета. Я все никак не могу придумать, как бы спросить про отношения с Сергеем, и боюсь, что такой вопрос опять ее расстроит.

Мои метания прерывает сама Катя. Когда показывается ограда, за которой располагаются университетские корпуса, она внезапно останавливается, разворачивается ко мне.

– Вел, спасибо тебе огромное за наш разговор позавчера. Я поняла, что ты мне не совет давала, а шутила, но я все равно так и сделала. И знаешь, мне, правда, стало легче. Если не сопротивляться и не думать, то нет этого ужасного чувства раздвоения и ощущения, что я схожу с ума. Может быть, у нас со Стасом действительно что-нибудь получится. Если нет, подумаю потом. Когда… то есть если эти отношения все же закончатся, вдруг Сергей будет ждать. – С каждым новым словом я вижу, как выражение ее лица меняется, она вновь становится похожей на призрак.

– Кать, не думай об этом, – советую ей исключительно в своих корыстных целях, потому что не знаю, как буду ее успокаивать, если она снова доведет себя до истерики.

Девушка закрывает глаза, глубоко вдыхает, и с выдохом все тревожные мысли словно покидают ее. Секунду спустя Катя вновь улыбается.

– Не буду, обещаю! – Она порывисто меня обнимает. – Увидимся во вторник. Я позвоню.

– Ладненько. Пока. – Неловко отвечаю на объятия девушки.

Наконец-то меня отпускают. Катя убегает вперед, на ходу пытаясь найти что-то в сумке. Наверное, телефон, чтобы Стаса порадовать.

По-моему, ей нужна помощь хорошего психиатра или психолога, я в них, к счастью, не очень хорошо разбираюсь.

Вот бы Давиду ее показать.

Вплоть до самого вечера искала в себе силы и храбрость для разговора с мамой. Ни того ни другого в достаточном объеме найти так и не смогла. Теперь смотрю на звонящий телефон. Вызов, конечно же, от нее. Наверное, сейчас она чуть-чуть раздражена из-за моего молчания в течение дня, но есть только один способ это проверить.

– Привет, мам! – говорю я как можно бодрее.

– Вела! Ты почему за весь день ни разу не позвонила?

Я ошиблась, мама очень раздражена.

– Извини, пожалуйста.

– Не объяснишься?

Набираю в грудь побольше воздуха и начинаю доклад:

– Утром провозилась с завтраком дольше обычного. На работе было много покупателей. Из университета, сама знаешь, я никогда не звоню. Дома нашлись дела по хозяйству… – Ой, я же по вторникам этим занимаюсь! – Но так, по мелочи. Потом села за английский и как-то увлеклась.

Замолкаю и жду вердикта своему сочинительству.

– Сейчас без двадцати двенадцать. Ты хочешь сказать, что все еще сидишь за учебниками?

Смотрю на разобранный и застеленный ко сну диванчик, разглядываю на себе пижаму, трогаю пальцем прядь влажных после душа волос…

– Ты меня слышишь? – нетерпеливо напоминает мама о своем вопросе.

– Да, все еще за учебниками.

– Ты ужинала?

– Нет, но я целый чайник травы себе заварила и потихоньку пила настой весь вечер, – на этот раз отвечаю честно.

Я мысленно представляю, как после этой фразы она недовольно поджимает губы.

– Ладно… У тебя все хорошо?

– Да, мам.

– К нам с отцом завтра приедешь, или до вторника мы так и не встретимся?

Черт!

– Да, я планировала к вам заехать. А по поводу вторника…

– У тебя какие-то идеи? – В мамином голосе море удивления.

– Вообще-то да.

– Вот как. – Теперь я слышу металл.

– Понимаешь, коллега по работе меня сегодня просто огорошила своей новостью, – я очень нервничаю, поэтому тараторю на одном дыхании, надеюсь, она хоть что-нибудь поймет. – Это было очень неожиданно! Катя сказала, что организовала мне сюрприз – поход в клуб. Отказаться, как я поняла, уже не получится.

– И какой же клуб вы собрались посетить? В качестве сюрприза, я так понимаю, будет приватный танец.

Да, все именно так, как я и предполагала.

– Нет. Обычный ночной клуб. Его владелец – Катин парень. Стриптиза, и мужского, и женского, там точно не будет.

– Уверена?

– Да, я спрашивала.

– Так в чем же сюрприз заключается?

– Ну, наверное, сам поход в такое заведение.

– Вот как. – Судя по ее тону, я была не очень-то убедительна.

Можно подумать для меня такое мероприятие сюрпризом не будет! Как будто я каждые выходные в клубах пропадаю.

– И что я, по-твоему, должна сказать нашим друзьям, которые ждут приглашения и уже наверняка приготовили для тебя подарки?

Во-первых, не «нашим», а ее. Во-вторых, они не разорятся от покупки открытки. Цветы и коробка конфет, как правило, покупались уже по дороге к нам на ужин. Сказать такое я, разумеется, не осмеливаюсь.

– Мам! Раз в жизни-то можно! Не в тридцать же лет мне в клуб идти. – В конце своей пламенной речи, я уже немного сбавляю обороты.

– Я поговорю с отцом. Мы обсудим этот вопрос, – говорит она уверенно, значит, не сомневается в папиной поддержке. – Спокойной ночи! Мы тебя любим.

– Спокойной. Я вас тоже люблю.

В раздражении бросаю телефон на диван. Он подпрыгивает и приземляется, к счастью, на ковер, а не на паркет. Я бешусь еще больше и тянусь за вредным аппаратом. Только беру его в руки, он начинает звонить. На дисплее высвечивается «мама».

Что, уже?

– Да, мам.

– Отец говорит, что ты можешь пойти в клуб.

Спасибо, папочка!

– Предлагает перенести ужин на следующие выходные, но ты знаешь, как я к таким вещам отношусь. День рождения на то и день, что отмечать его следует один раз в год, а не растягивать празднества на неделю.

То есть меня ставят перед выбором.

– Отлично, семейно-дружеский ужин откладывается до осени две тысячи восьмого года, – уверено заявляю в маме.

В ответ – тишина.

– Мам?

– Инночка, на днях сказала, что среди ее знакомых появился замечательный молодой человек. – Что-то мне не нравиться, куда так внезапно свернул наш разговор. – Ему лет двадцать пять. Он иностранец, вроде бы англичанин. Вежливый, с отличными манерами и приятной внешностью. Работает в нашем местном филиале какой-то серьезной столичной фирмы… Знаешь, Инночка многим моим коллегам и просто своим знакомым личную жизнь устроила. Она говорит, что вы могли бы стать отличной парой!

Господи, только не это! Эта та самая Инночка, рекомендовавшая докторшу с ее кошмарными таблетками, от которых у меня голова болела. Теперь ей поручили заняться моей личной жизнью! «Жесть», как любит говорить Катя.

– Я планировала пригласить этого молодого человека к нам во вторник, – продолжает мама.

Получается, меня все еще уговаривают, и это знакомство рассматривается как козырь в рукаве. Молюсь, чтобы он оказался единственным. Других таких мои нервы могут и не выдержать.

– Ну, значит, не судьба… Или судьба, если у нас все же получится встретиться по какому-нибудь другому поводу.

– Хорошо. – А по ее интонации и не подумаешь. – И на счет завтрашнего дня… Я забыла, что Светик прилетает. Она нас с отцом весь день по магазинам таскать будет. Думаю, тебе к нам ехать не стоит.

Слышу, на заднем плане папино возмущенное восклицание: «Даша, зачем же так!», но мама сурова.

– Пока! Ждем с отцом завтра твоего звонка.

– Пока, – говорю параллельно с гудками.

Гаденько на душе от чего-то. Забираюсь под одеяло и выключаю торшер. Было бы здорово успокоиться. Может, пореветь? Прислушиваюсь к себе: пускать слезу не хочется. Тут же вспоминаю, что после вечерних истерик мне всегда снится какая-нибудь ерунда. Мысли сами возвращаются к совету Давида про эффективный сон. Вчера я честно попробовала себя на это дело уговорить, потом всю ночь видела несданные зачеты, невыполненные планы, кипы книг, не расставленных вовремя в магазине. Правда, под утро мне приснилось замечательное сновидение. Забавно, но я его толком не помню, однако настроение после него было радостным и светлым… Кажется, я видела море… Странно, я же не люблю море.

27 ноября 2007 года.

На ощупь пытаюсь найти на полу звонящий телефон. На удивление быстро мои усилия завершаются успехом.

– Да, – хрипло выдыхаю, так и не открыв глаза.

– Доброе утро, именинница! – Меня буквально сносит с дивана волной радости и восторга, звучащей в голосе Кати. Сон убегает под натиском таких эмоций моментально. – Соня, ты готова к сегодняшнему выходу в свет?

«Да» – прозвучит слишком самоуверенно. «Нет» – вызовет панику.

– Относительно, – выбираю нейтральный вариант ответа.

Катя смеется.

– Я сейчас к тебе приеду.

– А как же работа?

– Я поменялась с Наташкой.

– С ума сойти… А «сейчас приеду» – это когда? Мне в душ имеет смысл идти, или ты уже возле моего подъезда стоишь?

– У тебя есть пятнадцать минут, так что решай сама, чем тебе заняться до моего прихода. – В Катином голосе слышится улыбка.

– Ладненько, жду.

Я отключаюсь и сползаю с диванчика. Для меня принять душ за пятнадцать минут – невыполнимая миссия, но нужно постараться.

Катя рассматривает мой осенне-зимний гардероб: трое джинсов, две водолазки, два свитера и юбка… Откуда здесь эта юбка? Я же еще летом ее вывезла на вечное хранение в дачном чулане. Или только собиралась.

– Это все?

У человека шок, видно сразу.

– А как у тебя с деньгами? – помявшись, интересуется Катя.

– Зарплату мы с тобой одновременно получаем и, насколько мне известно, в равном объеме, – напоминаю я.

– Ладно, в каждом магазине есть одежда с прошлой коллекции, – уговаривает она себя. – А что с косметикой?

– Блеск для губ бесцветный и тушь, но я ей не пользуюсь, она постоянно осыпается, – рапортую в ответ.

Катя начинает помахивать рукой себе на лицо. Вот только обмороков мне не хватало!

– Слушай, у вас что, такой жесткий контроль на входе?

– Нет, но сегодня ведь у тебя праздник… А в чем бы ты пошла на семейный ужин?

– Ты действительно хочешь это увидеть? – насмешливо интересуюсь я.

Катя бросает еще один взгляд на содержимое моего шкафа и быстро-быстро качает головой.

– Ладно, поехали в торговый центр, – заявляет она, окончательно смирившись с тем, что никакие прекрасные платья у меня не завалялись.

– В который?

– В какой-нибудь побольше.

Мы с Катей вместе рассматриваем мое отражение – я с интересом и удивлением, она придирчиво. В конечном итоге мы обе остаемся удовлетворены увиденным. Большое зеркало в прихожей транслирует меня любимую в трикотажном платье шоколадного цвета с золотистой отделкой. Волосы в художественном беспорядке (его создание потребовало полчаса Катиного времени) рассыпаны по плечам, на лице – тон, подводка для глаз, новая тушь и мой блеск для губ.

– Хоть в ресторан… – немного задумчиво произносит Катя. – Дай-ка ручку.

Я протягиваю ей правую ладонь. Она внимательно рассматривает мой воскресный маникюр «а ля натюрель по-домашнему».

– Нормально, – выносится вердикт.

– Согласна.

Вкусы у нас с Катей довольно разные, но в данном случае я ее полностью поддерживаю.

– За тобой когда заехать?

Я пожимаю плечами.

– Дома я должна быть в одиннадцать.

Катя строит недовольную гримаску.

– Значит, к половине восьмого будь готова.

– Хорошо.

Она начинает собираться.

– Постарайся прическу не убить до этого времени.

– Постараюсь, – обещаю я, наблюдая, как Катя вызывает такси. – Слушай, тебе зарплату повысили – ты все на машинах разъезжаешь?

Катя явно смущена моим вопросом.

– Нет, на этом Стас настаивает. Ему не нравится, что я в общественном транспорте буду в пробках стоять.

– Так это он твои поездки оплачивает? – От удивления у меня в прямом смысле рот открывается.

– Да.

– А не дешевле предоставить тебе машину с личным водителем? – шучу я.

– Он предлагал, я отказалась.

Катя стоит красная как рак и, по-моему, почти решила убежать на улицу от моих вопросов, чтобы там спокойно дожидаться машину. Видя такую реакцию, я от нее отстаю.

Что ж, некоторым потрясающе везет с мужчинами.

Около восьми мы стоим перед большим зданием, значительную часть фасада которого занимают объемные алые световые буквы «Инферно».

– Миленько.

– От старого владельца осталось, – оправдывается Катя, чувствуя мою иронию. – Сейчас увидишь, как внутри здорово и интересно!

Вообще-то, снаружи вид тоже занимательный, за исключением букв. Навскидку, по высоте строение трехэтажное, только нижние два этажа без окон, а третий, напротив – сплошное тонированное стекло.

Мы входим в клуб через огромные стеклянные двери. Катя на ходу расстегивает пальто, я следую ее примеру, попутно знакомясь с обстановкой. Внутри действительно здорово. Я бы даже сказала – солидно. Помещение, где мы оказались, решено в черно-золотистой гамме. Стены обтянуты тканью с набивным рисунком, на полу – плиты из натурального камня, а не керамика с принтом. Массивная стойка сделана из настоящего дерева, чья лакированная поверхность отражает свет бра и люстр, выполненных в классическом стиле. За этой мощной баррикадой стоит администратор, ярко-рыжая девушка в строгом черном брючном костюме. При нашем появлении она поспешно покидает свое место и спешит к нам.

– Добрый вечер, Екатерина Сергеевна! Станислав Игоревич вас уже ждет.

Мы со Стасом, оказывается, тезки, вот совпадение!

– Здравствуй, Маша! – Катя поворачивается ко мне. – Вел, познакомься с Машенькой. Она является одним из двух самых лучших администраторов в нашем городе, по мнению Стаса. И вообще она просто замечательная девушка.

Маша приветливо и вполне искренне улыбается, глядя на меня. Я старательно ее копирую.

– Маша, а это Велислава Игоревна, моя подруга. Надеюсь, в будущем она станет частой гостьей в твоих владениях.

Полное имя непривычно режет слух – слишком громко звучит для пигалицы вроде меня. Я решаю, что раз Маша такими церемониями не смущена, то и мне не стоит забивать себе голову лишними переживаниями.

– Очень приятно с вами познакомится! – заверяет меня администратор.

– Мне тоже. – Не могу удержаться и не полюбопытствовать: – А кто второй лучший администратор в нашем городе согласно рейтингу Станислава Игоревича?

– Мой коллега, Артем, – сообщает мне девушка. – Разрешите, я пристрою ваши вещи, – обращается Маша к моей спутнице.

– Да конечно!

Мгновение спустя я чувствую, как на мои плечи ложатся чьи-то руки. Оборачиваюсь и вижу двух подошедших к нам охранников. Катя ловко вытряхивается из своей верхней одежды. Я тоже позволяю стоящему за моей спиной парню выполнить работу, явно не входящую в список его должностных обязанностей.

Потом мы движемся вслед за администратором через ало-черный зал с множеством столиков и оказываемся в огромном помещении. Черный пол, черные стены, потолка не видно, наверное, это танцпол. Танцующих, кстати, не очень много, большинство посетителей стоит возле огромной барной стойки у дальней стены. Именно туда мы и направляемся. Внезапно Маша поворачивает налево. Среди всего этого мрака я не разглядела лестницу на второй этаж. К счастью, ступеньки с подсветкой, ее просто не было видно сбоку.

Наверху, расположено несколько низких столиков, каждый из которых окружен диванчиками. Эти серебристо-стеклянные островки уюта разделены между собой черными драпировками. За самым дальним от лестницы столом вольготно устроилась компания троих молодых мужчин. Один из них сразу же встает, стоит нам попасть в поле его зрения. Я так понимаю, это и есть Стас, он же Станислав Игоревич. Надо признать, что этот кавалер Кати внешне нравится мне гораздо больше Сергея. На вид ему около тридцати. Он чуть выше среднего роста, со светло-русыми волосами. Глаза, кажется, карие. Лицо приятное. Не красавец, но смотреть на такие черты можно до бесконечности и без усталости для органов чувств. Одет Стас просто: темные джинсы, рубашка и свитер, – но выглядит очень стильно. Чем ближе мы подходим, тем шире становится его улыбка. Когда мы оказываемся рядом, он заключает Катю в объятья, целует в макушку. Потом его внимание сосредотачивается на мне.

– Ну наконец-то! Вела, так вот вы какая!

Стас отпускает Катю и протягивает мне руку. Я отвечаю на рукопожатие.

– Мне тоже приятно с вами познакомится. – Удивительно, но это правда.

Замечаю, как Маша и охранники с нашими вещами скрываются за дверью с табличкой «Вход только для персонала».

– Присаживайтесь за столик, девушки.

Стас, взяв нас под локти, мягко направляет к диванчикам.

Не знаю, сколько времени нахожусь в клубе. Я уже успела перепробовать несколько видов безалкогольных коктейлей. Меня приятно удивило отсутствие набившего оскомину вопроса «почему ты не пьешь спиртное?», с которого на моей памяти начиналось любое праздничное мероприятие вне дома. Распитие напитков сопровождалось поеданием разнообразных вкусностей и разговорами из серии «ни о чем и обо всем». В основном моим собеседником был Антон. Милейший молодой человек, должна признать. Все же правы те, кто советует не судить о людях по внешности. После знакомства с этим парнем я бы еще добавила пункт о воздержании от оценочных суждений, основанных исключительно на выборе профессии индивида. Во-первых, Антон крашеный блондин с салонным загаром. В моем видении мира солярий и перекись водорода (или чем там сейчас волосы обесцвечивают) никаким образом не могут сочетаться со словом «мужчина», но этому парню идет и то и другое. Во-вторых, он зарабатывает на жизнь исполнением тех самых танцев, что смущают меня и возмущают мою маму. Весьма сомнительный талант, говорящий о невысоком уровне интеллекта. Во всяком случае так я думала раньше, но этот парень удивил меня просто энциклопедическими знаниями и способностью поддержать разговор на любую тему. Например, где-то минут пять назад он закончил читать лекцию про архитектурные и инженерные находки, использованные при строительстве этого клуба, и, что удивительно, это было интересно слушать. Еще Антон пообещал мне медленный танец. Я честно предупредила, чтобы он готовился к катастрофе, и даже поделилась воспоминаниями о выпускном вечере, когда я с кавалером неудачно натолкнулась на одну из пар. Девушка из параллельного класса не устояла на каблуках. Дальнейшие события развивались согласно избитым штампам комедий: в процессе свободного падения она схватилась рукой за скатерть, стоявшего рядом стола, естественно, с него тут же полетели в разные стороны все напитки и закуски. В итоге выпускной вечер стал для меня (и не только для меня, чего уж скромничать!) просто незабываемым событием. Историй о совместных танцах в моем арсенале немного, все они разнообразны, но общая черта у них есть. Какая? По-моему, понятно. Антона мой рассказ рассмешил, но от своих планов он не отказался.

Еще мы с Катей посетили дамскую комнату. Впервые поняла, почему некоторые люди в таких помещениях фотографируют себя любимых. В таком интерьере действительно не грех устроить фотосессию. Кажется, сейчас Катя в очередной раз собирается вытащить Дениса, второго друга Стаса, на танцпол. Да, так и есть, парочка поднимается и уходит. Антон стоит в сторонке и разговаривает с кем-то по мобильному.

Впервые за вечер остаюсь наедине со Станиславом. Как выясняется, я в его обществе ощущаю себя не очень уютно. Не смотря на все его заверения о неистребимом желании со мной познакомиться, он за все это время перекинулся со мной лишь парой довольно формальных фраз. И теперь, когда мы одни, он опять молчит и просто смотрит на меня, улыбаясь… Чувствую, как начинает болеть голова.

– Сейчас поставят медленную композицию. – Шаги Антона скрадывает покрытие пола, поэтому, услышав его голос, я вздрагиваю от неожиданности.

– Ты готова? – спрашивает он.

– Я-то готова, а вот тебя ждет сюрприз и, боюсь, неприятный.

– Хватит меня пугать, идем! – Смеется парень и помогает мне подняться с дивана.

Когда мы спускаемся по лестнице, он шагает рядом со мной, почти заключив в объятья: одной рукой поддерживая за правый локоть, другой за левую кисть. Все же мои страшилки возымели действие.

Танцевать с Антоном – одно удовольствие! Оказывается, две моих левых ноги и грацию слона в танце вполне может компенсировать опытный партнер. В отличие от других пар, мы не просто топчемся на месте, прижавшись друг к другу, а делаем какие-то повороты и вообще не стоим как вросшие в землю, а движемся по площадке. У нас обоих с лиц не сходят улыбки. Я удивлена и, честно признаться, восхищена процессом. Антона, скорее всего, ситуация забавляет, но, думаю, удовольствие получает и он.

Мелодия становится все медленнее и наконец затихает. Парень отвешивает мне поклон, явно дурачась. Я смеюсь и аплодирую ему.

– Не страшно? – интересуется он, стараясь перекричать с новой силой зазвучавшую танцевальную музыку, при этом прижимая меня поближе к своему боку, чтобы я никого не сшибла. Или чтобы меня не задели.

Я отрицательно мотаю головой.

– Дело за малым – дойти до места! – Не могу удержаться и не добавить ложку дегтя.

– Да ты пессимистка!

– Реалистка, – возражаю я.

Когда мы с Антоном возвращаемся за столик, нас уже ждут бокалы с новыми коктейлями. Здорово, после танца очень хочется пить! Незамедлительно приступить к дегустации новых напитков мешает Стас.

– Предлагаю тост!

– За что пьем? – интересуется Денис.

Судя по его виду, Катя на танцполе так его измотала, что он, как и я, горит желанием быстрее добраться до содержимого бокала безо всяких тостов и прочих речей.

– Ради разнообразия давайте вспомним, зачем мы вообще сегодня здесь собрались, – насмешливо произносит Стас. – Предлагаю выпить за нашу именинницу!

Взгляд парня устремляется на меня. Под этим пристальным взором крайне неуютно. Я старательно пытаюсь скрыть нервозность, беру свой бокал и мило улыбаюсь.

– За тебя, Вела! Ты очень необычная девушка. Я бы сказал, особенная… За тебя!

Мы все чокаемся и пьем за меня, такую особенную. Интересно только, как же он умудрился разглядеть мою исключительность в течение вечера, практически со мной не общаясь?

– Добрый вечер!

От звука этого голоса с легким акцентом у меня внутри все леденеет. Господи, как хорошо, что я уже допила свой коктейль. Впрочем, шок помогает мне промахнуться, когда я ставлю стакан на стол. Сейчас Антон удивленно переводит взгляд с моего лица на мою же руку, которая покоится у него на колене. Я невнятно бормочу извинения и ставлю-таки бокал на положенное место.

Медленно поворачиваюсь к подошедшему человеку. Может быть, все не так уж плохо, и у меня просто слуховые галлюцинации… Ой нет! Это действительно Давид.

– Вы Велислава, верно? – обращается парень ко мне.

Я неуверенно киваю.

– Меня зовут Давид. Ваша мать планировала познакомить нас на ужине в честь вашего Дня рождения, но вы внезапно его отменили.

– Но вы все же решили с ней встретиться? – спрашивает с ехидцей в голосе пришедший в себя первым Денис.

Давид улыбается и оставляет колкую реплику без ответа.

– Ваша мать волнуется. Вы не отвечаете на звонки и, по ее словам, должны быть уже дома. Она попросила меня за вами приехать.

– А как вы узнали, где я?

– Вы же оставляли ей адрес. – Тон у парня немного удивленный.

Вот балда!

Я поспешно лезу в сумку за телефоном. Отыскивается он очень быстро – это не к добру… Без двадцати час! Шестнадцать пропущенных вызовов! Меня убьют медленно и мучительно. Ну почему я ни одного звонка не слышала?!

Телефон в моих руках оживает.

– Да, мам.

– Ты где? – Это не голос, это рык.

– Я все еще в клубе. За мной приехал Давид, мы уже уходим.

– Я жду твоего звонка. – Зловещая пауза. – Из дома.

Она отключается.

– Где можно забрать вещи? – обращаюсь к Стасу, резво вскакивая с дивана.

Парень кивает кому-то за моей спиной.

– Сейчас их принесут.

– Вел, извини, пожалуйста! – виновато восклицает Катя. – Так здорово было! Я совсем на часы не смотрела.

– Ничего страшного, – вру я. – Сама виновата.

– А что, будут какие-то проблемы? – беспокоится Стас.

– Нет, никаких проблем. Мама у меня излишне заботливая, – отвечаю я, гипнотизируя заветную дверь с табличкой, за которой в начале вечера скрылась Маша и охранники.

О, вот и вещички!

Маша подходит к нам и вручает мое пальто… Давиду. Ладненько.

– И часто вы не в меру заботливым маменькам помогаете? – снова подает голос Денис.

Интересно, он всегда такой противный, или на него так алкоголь действует?

– Мне не трудно, – совершенно спокойно отвечает Давид, словно он на самом деле регулярно откликается на всякие вздорные просьбы.

Все, я застегнула пальто, а шапку надену на улице.

– Всем пока! Было приятно познакомиться, – прощаюсь я.

В ответ слышится нестройный хор голосов, из которого выбивается голос Антона.

– Я спрошу у Кати твой номер?

– Номер? А… Да конечно! – Какой, к черту, номер?!

Чуть ли не бегом покидаю клуб. Только оказавшись на улице, задаюсь вопросом, на чем мы собственно будем добираться до моего дома.

– Я на такси. Машина припаркована на той стороне дороги, – говорит Давид будто в ответ на мои мысли.

Мы пересекаем пустынную в такой час улицу и подходим к автомобилю со включенным аварийным сигналом. По-моему, это так называется. Меня усаживают на место за водительским креслом. Сам Давид устраивается рядом и называет мой адрес. Я вижу в зеркале, как мужчина за рулем кивает. Автомобиль трогается.

– Подождите меня, пожалуйста, – просит Давид, помогая выбраться из салона машины.

Я киваю и отхожу к дверям подъезда. Рассеянно наблюдаю, как парень о чем-то договаривается с водителем и возвращается ко мне. Такси остается на месте.

– Идемте, я провожу вас. – Привычным движением меня подхватывают под локоть.

Весь путь до моей квартиры мы молчим. Я думаю о предстоящем разговоре с мамой. Она в бешенстве, но пугает не это. Я не могу представить, какие репрессии меня ожидают с ее стороны – вот от чего становится по-настоящему жутко.

Створки лифта наконец-то открываются. Сегодня соседки можно не опасаться, но в свете последних событий эта мысль уже не радует.

Открываю замок, захожу в квартиру и включаю свет, не особо обращая внимания на спутника. Слышу, что Давид шагает следом.

– Чай? – спрашиваю я, а потом вспоминаю про оставшееся ждать такси.

– Нет, спасибо, – ожидаемо отказывается парень и достает что-то из нагрудного кармана пиджака: пальто у него как всегда нараспашку. – Вот, возьмите.

Давид протягивает мне… визитку.

– В следующий раз звоните на этот номер.

Я разглядываю карточку, строгую и лаконичную. «Международный лингвистический центр «Слово» – читаю я. Ниже напечатаны имя, фамилия и телефон.

– Старый номер стереть?

– Вы же его не забивали. – Значит, он действительно просматривает в моих воспоминаниях все, что связано с ним самим и его конторой. – Почистите списки вызовов.

Шпионские игры какие-то!

– Но ведь где-то информация о звонках останется?

– Этим уже занялись, – заверяет он и тут же меняет тему: – Как ваши успехи со снами?

– Пока никак, – честно признаюсь я.

– Постарайтесь, Вела. Это очень важно. Чем быстрее вы добьетесь нужного результата, тем лучше. – Такая настойчивость слышится в его голосе, что мне становится неуютно!

– Ладненько.

Давид снова забирается под пальто. На сей раз он достает сложенный вчетверо листок.

– Не весть какой подарок, конечно, да и на нужный результат особо рассчитывать не стоит, но все же…

Разворачиваю бумагу, на ней от руки написан рецепт.

– Булочки, – сразу соображаю я.

– Да. Не могу сказать, что убил ради этого дракона, но несколько неприятных минут, наполненных странными взглядами и обидными комментариями, пока все это писалось, пережить пришлось.

– Я оценила жертвы, правда. Можно узнать, кто же этот монстр? – Наверное, подружка.

– Моя домработница.

Кто? Я не ослышалась?

– У вас есть домработница?

– К сожалению, я абсолютно не приспособлен к быту. – Особо огорченным он не выглядит.

Я возвращаюсь к созерцанию совершенных пропорций идеальных булочек.

– Мне пора, – напоминает о своем присутствии Давид. – Удачи вам в разговоре с мамой и успехов в работе со снами. Жду звонка.

– Спасибо. Я обязательно вас наберу, как только что-то получится.

Сегодня Давид покидает мою квартиру самым банальным способом – через дверь.

Что ж, вот и пришло время и мне встретится со своим драконом. Набираю мамин номер. Пока иду в кабинет слушаю гудки.

– Почему не с домашнего? – наконец-то отвечает мама.

– Мне перезвонить с городского?

– Не надо. – В трубке на несколько секунд воцаряется тишина. – Не желаешь объяснить свое сегодняшнее поведение?

– Мам, я не специально, – начинаю свою речь, заранее осознавая ее бессмысленность. – Просто так получилось. Было весело и здорово, я совершенно забыла о времени. И телефон не слышала. Извини, пожалуйста.

– Весело и здорово! – орет в трубку мамочка. – Мы с отцом чуть с ума не сошли! Твое поведение абсолютно возмутительно! Отец говорил, что тебе нужно позволить быть чуть более самостоятельной. Я возражала, однако он настоял. И что и итоге? Я оказалась права! Какая самостоятельность? Ты до нее, видно, не доросла еще. Контроль во всем! Вот что тебе действительно требуется!

Господи, куда уж больше контроля?!

– Ладно, отложим этот разговор до утра. Некоторым на работу вставать нужно. – Это, как я полагаю, она на себя намекает.

– Мне вообще-то тоже утром на работу.

В ответ я слышу пренебрежительное фырканье. С какой это стати? Я давно на свои деньги живу, только кое-кто этого почему-то не замечает.

– Я позвоню в половине восьмого. Надеюсь, ты возьмешь трубку. – Таким образом, мама ставит точку в нашем разговоре и отключается.

Я еду в вагоне метро. Судя по количеству народа, сейчас, наверное, час-пик, но я не уверена – в нашем городе нет метрополитена. В общем, меня окружает толпа народа. Я вишу на поручне, стараясь не свалиться на сидящего передо мной мужчину. Товарищ читает газету. Это он удачно!

– Простите! – пытаюсь обратить на себя его внимание.

На успех данной затеи я особо не рассчитываю, раньше в видениях окружающие вели себя так, словно меня нет рядом.

Мужчина поднимает голову. Кажется, сегодняшний сон будет эксклюзивным.

– Можно посмотреть первую полосу?

Пальцем, хоть это и не вежливо, я указываю на газету.

– Пожалуйста. – Мужчина явно удивлен, но сворачивает газету так, что мне теперь видны ее название… и дата.

– Спасибо! – Улыбка помимо моей воли появляется на лице, но ничего не могу с ней сделать и не хочу.

29 декабря 2007 года! Газета, кажется, столичная, но этот факт можно будет уточнить, проверив станции… Ура! Все, как просил Давид.

Охваченная эйфорией я упускаю момент, когда состав в очередной раз начинает тормозить и довольно резко. Странно, ведь только что была остановка. По инерции людей заносит вперед. Слышаться вскрики, недовольный ропот и ругань. Нас хорошенько встряхивает. Раздается оглушительный скрежещущий звук, и в окно я наблюдаю, как впереди стоящий вагон немного разворачивает, наш при этом почему-то остается на месте. Свет от лап тоннеля становится каким-то странным: не то дрожит, не то пульсирует неравномерно. Я слышу рядом крики. Отвлекшись от попыток рассмотреть, что же происходит в отсоединившемся вагоне, бросаю взгляд на пассажира с газетой. В ту же секунду мое тело леденеет, чувствую, как волоски на руках встают дыбом – стекло за мужчиной мутнеет, сквозь него просачивается нечто сероватое, но прозрачное настолько, что я толком не могу разглядеть очертания этого существа. Вопли вокруг набирают громкость, а я все в том же онемении наблюдаю, как тварь проникает в тело человека, постепенно превращая его в труп уже привычного для меня вида. Внезапно до меня доходит, что как только эта мерзость выскользнет из бедолаги, она займется мной. Меня уже заметили…

Я резко сажусь на своем диванчике и открываю глаза.

Черт! Почему?! Раньше они меня не видели из-за блока, про который говорил Давид. Что изменилось? Он что, куда-то делся? Черт!

Я ложусь обратно. Влажные простыни неприятно холодят спину. Подтягиваю к себе одеяло и, обвившись вокруг него, тянусь за телефоном. На дисплее – шесть двадцать восемь. Пытаться заснуть бессмысленно, лучше встать и привести себя в порядок перед разговором с мамой. Можно чем-нибудь себя занять. Например, опробовать подаренный рецепт.

Как только немного приду в себя, позвоню Давиду.

Бывают дни, когда посещает мысль о том, что лучше бы утром не вставать вовсе. Каждый раз потом думаю: хуже уже не будет, но жизнь непременно доказывает, как я ошибаюсь. Видимо, сегодня у меня один из таких дней.

Утром по телефону мама прочитала мне вторую часть лекции о вреде самостоятельности и необходимости тотального контроля надо мной. Ругала за несостоявшиеся отношения с выбранным ею кавалером, поскольку «ни один нормальный парень не будет встречаться с девушкой, которую пришлось вытаскивать среди ночи из сомнительного клуба». Эти нравоучения затянулись, в итоге я опоздала на работу.

Булочки тоже не получились. Конечно, их вполне можно есть, но ни какого сравнения с принесенной Давидом выпечкой быть не может.

В магазине произошло внеплановое поступление книг. Директор дал команду непременно их расставить. На вопрос «куда?» был получен вполне логичный ответ, а тот факт, что полки заняты, его не интересует. Я уже час ломаю голову, где все это пристраивать. Звонок Давиду все откладывается, меня это начинает нервировать.

В подсобку заглядывает Катя:

– Скоро закончишь?

Я рада ее появлению. Чувствую, что пора сделать перерыв и отвлечься от тяжелых мыслей.

– Сейчас вынесу последнюю партию. Куда все это ставить, я так и не придумала.

Поднимаю приготовленную стопку книг и иду к двери. Катя заботливо ее придерживает.

– Я с тобой поболтать хотела, пока покупателей нет.

– Давай поболтаем. – Непринужденная беседа, наверняка, поможет мне.

– Как мама отреагировала на твой загул? – С «непринужденной» я ошиблась.

Не знаю, что ей сказать. Не люблю выносить семейные дрязги на всеобщее обозрение. Мне до сих пор немного неловко за свою отповедь неделю назад, поэтому сейчас я лишь неопределенно пожимаю плечами.

– Сильно ругалась, да?

Вот ведь настырная!

– Не больше, чем обычно.

– Извини, мне на самом деле очень жаль… – На ее лице появляется умилительное выражение. – Но тебе ведь понравилось?

– Понравилось.

– Честно-честно? – оживляется Катя.

– Правда-правда, – заверяю я.

Девушка улыбается.

– Ты приглянулась Антону.

– Да?

Катя, довольная, кивает.

– Стас говорит, что на девушек он реагирует довольно спокойно. То есть он не мальчиков предпочитает, конечно, и монахом не живет, но… Антон шутит, что это у него профессиональное. В общем, ты произвела на него впечатление.

– Ну… мне тоже понравилось с ним общаться.

– Он взял у меня номер твоего телефона.

– Эм… да… он что-то такое вчера спрашивал перед моим уходом, – неуверенно говорю я, с трудом вспоминая подробности своего побега из клуба.

– Эй! Земля вызывает, прием! Ты вообще понимаешь, к чему я? Как тебе перспектива романа с Антоном? Конфетно-цветочный период, следующие за ним радости жизни и все такое.

Ощущаю себя идиоткой. Стою, хлопаю глазами, а губы медленно, но верно вытягиваются в беззвучном «О!». Катю такая реакция забавляет, она начинает хихикать.

– Что ж, судя по твоей реакции, Антон в пролете. – Она лукаво подмигивает. – И правильно, ведь у нас есть Давид – рыцарь без страха и упрека! Ты бы видела себя со стороны, когда он появился.

Я краснею. Черт! Она все не так поняла. Впрочем, пусть уж лучше думает, что это у меня внезапно романтические чувства вспыхнули, а не ужас накатил.

– Ты должна согласиться, что он был очень эффектен, – бормочу я.

– Спорить с этим я не стану. Он иностранец?

– Мама говорит, что англичанин.

– По акценту не похоже, – высказывает сомнение Катя.

– Он в лингвистическом центре работает.

– Во всяком случае по-русски он отлично говорит.

От необходимости продолжать разговор меня избавляет входящий в магазин клиент. Я быстренько сбегаю к дальним стеллажам. Идея развеяться за беседой оказалась провальной, лучше сосредоточусь на поиске свободных поверхностей для книг.

Перед самым входом в университет у меня звонит телефон. Ловко выбираюсь из потока студентов, спешащих на пары, и только потом начинаю его искать. Номер незнакомый. Неужели Антон?

– Да?

– Добрый день, Вела! Это Стас.

Только его не хватало!

– Привет.

– Мы можем сегодня встретиться?

Можем, но я не хочу.

– Когда? – Звучит, наверное, немного вымученно.

– Как тебе удобнее?

– У меня только сейчас лекции начнутся. Может быть, вечером? – предлагаю я, искренне надеясь, что любитель ночной клубной жизни таким вариантом не вдохновится.

– Во сколько подъехать за тобой?

Вдохновился. Жаль.

– Давай к пяти.

– Отлично, в пять я тебя заберу.

– А мы куда-то поедем?

– Ко мне в клуб. Поговорим там.

– Ты хочешь поговорить о Кате?

Он смеется.

– Нет, не о Кате.

О чем тогда?

– Тебе, наверное, нужен адрес…

– Нет, Катя говорила, где ты учишься. Жди меня на стоянке возле главных ворот в пять.

Стас отключается.

Чувствую, что «удачный» день завершится столь же «удачным» вечером. Но будет забавно понаблюдать, как парень ищет место для парковки.

В пять часов выхожу из университета. Держу телефон в руках, ожидая звонка от Стаса. Ну не верю я, что в это время можно найти свободное место на нашей стоянке. Тем не менее телефон упорно молчит. Оказавшись за оградой, вижу Стаса. Он стоит, облокотившись на дверцу своей иномарки со стороны водителя, и разговаривает с кем-то по телефону. Заметив меня, парень улыбается, приветственно махнув рукой, он огибает автомобиль, чтобы открыть для меня дверь.

Я подхожу к нему.

– Привет еще раз! – С этими словами он наклоняется ко мне и целует в щеку. – Забирайся!

От такой фамильярности меня немного передергивает, но я все же сажусь на кресло пассажира. Когда Стас устраивается за рулем, мы аккуратно покидаем парковку, встраиваясь в поток машин.

– Я заметил за тобой странную привычку. Ты не смотришь в глаза людям.

– Правда? – Какой не в меру наблюдательный тип! – Я не замечала. Может быть, тебе показалось?

– Нет. – Он отрицательно качает головой. – Я наблюдал за тобой в клубе.

Очень хочется сказать ему что-нибудь неприятное, как когда-то Кариму. На этот раз я не сдерживаюсь.

– Ну, у некоторых, – я делаю акцент на последнем слове, – есть еще более странные привычки.

Краем глаза вижу, как он мельком бросает на меня взгляд. Понял, что я на него намекаю.

– Какие же странные привычки, присущие мне, тебе известны?

– Например, заниматься сексом с незнакомыми девушками на людных стоянках.

Стас смеется.

– Странные формы иногда принимает женская дружба… – О, можно подумать, мальчики девочек не обсуждают! – На самом деле, тот случай нельзя отнести к категории привычек. Я бы назвал его приятным экспромтом.

Даже не обиделся и не смутился! Поглубже зарываюсь носом в шарф и сосредотачиваюсь на пейзаже за окном.

До клуба мы едем молча.

Стас паркует автомобиль, и я, не дожидаясь его помощи, выбираюсь из салона сама – не хочу, чтобы он меня снова трогал. С отвращением рассматриваю ужасные светящиеся буквы. Сегодня они мне нравятся еще меньше, чем вчера.

– Как тебе? – раздается за моей спиной.

– На мой вкус, все отлично, кроме вывески и названия, – честно отвечаю я.

– И как бы ты предложила назвать заведение? – интересуется Стас, остановившись справа от меня и тоже любуясь видом.

Я задумываюсь на несколько секунд.

– Данте.

Парень улыбается и согласно кивает.

– Интересное предложение. Подходит, и звучит здорово. К сожалению, я не могу ничего менять.

– Почему? Ты же хозяин. – Удивленно смотрю на парня.

– Да, клуб принадлежит мне, но он является подарком. В договоре прописан такой пункт. Кроме того, «Инферно» это не название заведения, а наименование клуба.

Я не сразу соображаю, о чем он.

– Клуба в смысле… по интересам?

– Что-то вроде. Скорее, по способностям.

Загадочно звучит. И мурашки по спине бегать начали.

– Идем внутрь, я тебе все расскажу.

Стас легонько подталкивает меня к входу.

Сегодня за стойкой рыжий молодой человек в черном костюме. Думаю, это и есть Артем.

– Добрый вечер, Станислав Игоревич!

– Здравствуй, Артем! – Угадала. – Все в порядке?

– Да, все в норме.

– Замечательно. Распорядись, пожалуйста, чтобы ко мне принесли чашку кофе и… – Стас поворачивается ко мне. – Ты что будешь?

– Воду. – Вообще-то я хотела заказать чай, но мой речевой аппарат… или мозги несколько переклинило.

– Может быть, хотя бы сок или морс?

Я отрицательно качаю головой. Парень сжимает губы. Он явно недоволен.

– Минералку без газа и бокал.

– Хорошо.

Артем стремительным шагом направляется в соседний зал на поиски официантов. Мы следуем за ним, но не так быстро. Как и вчера вечером приходится подниматься по лестнице, только сегодня мы минуем VIP-зону и направляемся к двери с запретительной табличкой. За ней скрывается от посторонних глаз серый коридор с множеством черных дверей без вывесок. Оказывается, что нам нужна самая дальняя. Когда Стас включает свет, я невольно делаю шаг назад – белизна комнаты ослепляет, и вообще она вызывает ассоциации с операционной или лабораторией. Единственным ярким пятном в помещении является алый кожаный диван, все остальное белое: пол, стены, потолок, шкаф, стол и два кресла. Окно отсутствует. Крайне неприятная обстановка.

Меня вновь подпихивают вперед.

– Заходи, не бойся! Сейчас принесут напитки.

Парень проходит к столу, на пути бросая свою куртку на диван.

– Вещи можешь положить рядом с моими. Если хочешь, можешь и сама там сесть.

Он занимает кресло за столом и набирает кого-то со стационарного телефона:

– Привет! Я на месте… Хорошо, я понял.

Я устраиваюсь на диване. Пальто не снимаю, просто расстегиваю. Шапку все же стягиваю с головы и немного ослабляю шарф.

– Замерзла?

– Немного, – вру я.

Почему-то совсем не хочется раздеваться. Хочется встать, уйти, предварительно попросив, чтобы он меня больше никогда не беспокоил, но я беру себя в руки. Моя интуиция сейчас вопит, что это очень-очень плохое место, но послушать, что парень собирается мне сказать необходимо, даже жизненно важно.

От стука в дверь я вздрагиваю.

– Войдите.

В комнату заходит девушка с золотисто-русыми волосами в черной униформе. Почти рыжая. Интересно, персонал сюда по цвету шевелюр набирают, чтобы с интерьером сочетались, или краситься заставляют?

– Добрый вечер! – приветствует нас официантка и ставит поднос на стол.

– Я сам поухаживаю за гостьей, – заявляет Стас, замечая, что девушка собирается открывать мою минералку.

– Что-нибудь еще нужно, Станислав Игоревич?

– Нет, спасибо.

Золотце кивает и выходит.

Когда мы остаемся одни, парень сам открывает бутылку, наливает воду в стакан, встает и идет ко мне. Его молчание нервирует.

– Спасибо, – благодарю я.

Он кивает и, возвратившись на свое место, принимается за свой кофе.

– Мы так и будем молчать? – интересуюсь я, стискивая от внутреннего напряжения бокал.

– Я просто не знаю с чего начать, – признается Стас, отставляя чашку в сторону.

– Попробуй с начала, говорят, помогает, – советую я.

Он усмехается.

– Ладно, попробую… Начало – это клуб «Инферно». В него входят люди с необычными способностями.

Мурашки вновь стартуют от затылка вниз по спине.

– Ты же понимаешь, о чем я?

Какой проникновенный голос, прямо таки, как у профессионального гипнотизера… Я-то все понимаю, но что мне с этим делать?

– Вы спиритизмом увлекаетесь или секта какая-то? – пробую прикинуться дурочкой, то есть в данном случае нормальным вменяемым человеком без «способностей».

– Нет. Шарлатанов к нам не берут. Здесь все по-настоящему.

– Выходит, вы все здесь колдуны и маги? – спрашиваю я со смешком, надеясь, что он прозвучал скептически, не выдав приближающуюся истерику.

– В некотором смысле… Мы такие же, как ты, Вела.

«Мы с тобой одной крови…» Черт!

– Раз вы такие же как я, то могу посоветовать специалиста, который меня наблюдал. До конца не вылечили, но прогресс есть и значительный.

– Ты так уверена, что твои кошмарные видения – просто кошмары. Ты не думала, что это просто видения.

Знакомая ледяная глыба катится от горла по пищеводу в живот. Там она замирает, и холод от нее быстро расползается по всему телу, до кончиков ногтей… Он знает! Он на самом деле знает, кто я… Тяжело сглатываю и отпиваю немного воды.

– Понимаю, все это звучит странно. Ты много лет считала себя больной и пыталась вылечиться от того, что для тебя норма. Неужели тебе не станет лучше, если ты взглянешь на свои особенности с такой точки зрения и примешь их?

Вообще-то я их уже приняла и без его помощи. Лучше мне стало, согласна, но не на много.

– Ладненько, допустим, у меня все в порядке с психикой, и твои товарищи по клубу такие же нормальные, как я. Что дальше-то?

– Ну, не такие же. У всех разные способности. Даром предвидения из нас никто не обладает. Мы тебя очень давно искали…

– Какой дар у тебя? – перебиваю я Стаса.

– Я менталист.

Твою же…

– Нужно объяснить подробнее? – Парень не злится, что я его перебила, кажется, наоборот, он считает мой интерес хорошим знаком.

– В мозгах копаешься?

– Угадала. Я могу воздействовать на психику людей. И не только на психику.

– Так что там с поисками меня?

– Мы искали тебя давно. Подобрались очень близко, но тут вышла осечка.

– В смысле?

– Катя. Я перепутал тебя с ней. Сам не знаю, как получилось.

Это не осечка, это… Так, стоп!

– Ты имеешь в виду, что на ее месте должна была быть я? Секс при первой встрече, истерики, депрессия и прочие радости?!

– Нет! Я просто действовал так, как она хотела.

– У нее парень был! Она его любила! – возмущаюсь я.

– Хорошо, я действовал так, как ей хотелось, если бы у нее не было парня, – примирительно уточняет Стас.

Так вот почему Катю так раздирает: одного она любит такого, как есть, а другой копается в воспоминаниях и ведет себя так, как она всегда мечтала. Вот уж, действительно, бойтесь своих желаний!

– Так делают все менталисты, – продолжает парень. – Они подстраиваются под объект. Согласен, с Катей вышло некрасиво, но она мне нравится, может быть, мы будем вместе.

Ловлю себя на мысли, что мне абсолютно все равно, врет он сейчас или нет. Меня интересует другое.

– Ладненько, вот вы меня нашли, и что дальше?

– Дальше – самое интересное. Есть одна организация, для которой такие одаренные личности как мы, словно кость в горле. Они нас ищут и убивают. Они не хотят конкуренции, сдерживают развитие человечества. Мы новая ступень эволюции, а нас уничтожают.

– Бессмертные подвиги героев комиксов покоя не дают, – комментирую я его слова.

– А как, по-твоему, должна выглядеть следующая ступень развития?

Я бы предпочла, чтобы на этой самой следующей ступени люди стали более человечными, чаще думали головой и не только о себе. А так выходит, что обезьяне достается граната. Но своими мыслями я делиться не намерена, поэтому игнорирую этот вопрос и задаю свой.

– Ты копался в моей голове?

– Попытался. Посмотреть толком ничего не удалось. У тебя блок. Удивительно, что ты сама смогла его поставить, я даже завидую.

– Ты так не умеешь?

– Нет. Мне помогали.

Интересно, кто?

– И что ваш клуб хочет получить от меня?

– Учредители клуба хотят, чтобы ты попыталась найти членов недружественной нам организации и точки прорыва.

– Какие точки?

– Места, через которые те, кто нам помогают, могли бы проникнуть в наш мир.

Я в шоке. Он что, серьезно?

– Ты видел, хоть один мой сон?

– Нет, но я понял, к чему ты клонишь. Это нужно воспринимать, как неизбежную жертву ради общего блага.

– Меньшее зло… – Вспоминается разговор с Давидом, но я гоню эти мысли прочь.

– Именно! Эти люди все равно потом вернуться.

Помню-помню: когда-нибудь, так или иначе, снова и снова.

– Я все поняла.

– Ты нам поможешь?

– Я могу подумать? – То есть: «меня выпустят сегодня отсюда?»

– Можешь, но не долго. Мы тебя нашли, и они рано или поздно найдут, – стращает меня Стас.

Внезапно звонит телефон, стоящий на столе.

– Да… Нет, не совсем… Хорошо.

Он кладет трубку.

– Вот в принципе и все.

Действительно, что тут еще скажешь?

– Воду допивать будешь?

Я бросаю взгляд на стакан, к которому еле притронулась.

– Нет, пожалуй.

– Тогда идем, я тебя отвезу домой.

При входе в ало-черный зал со столиками у меня подворачивается лодыжка.

– Вела, осторожней! – восклицает Стас.

На мое счастье, навстречу идет какой-то молодой человек, поэтому я не лечу кубарем вперед, а падаю на него. К чести незнакомца, он меня ловит до того, как мои коленки встречаются с полом.

Наконец-то принимаю вертикальное положение и поднимаю голову. Парень с улыбкой смотрит на меня. В полутьме перехода не могу толком определить ни цвет глаз, ни цвет волос: с этой подсветкой в клубе все пронизано золотистой дымкой.

Мимо проходит официантка, нас окутывает кофейно-ванильное облако аромата. После ухода девушки скульптурная группа «Спасение девы» приходит в движение. Я расцепляю пальцы, которыми впилась в предплечья незнакомца.

– Спасибо, – произношу смущенно.

Меня молча выпускают из объятий, ослепляя еще одной шикарной улыбкой.

Как под гипнозом, стою и наблюдаю за своим спасителем. Он уверенной походкой движется вглубь черного зала к лестнице.

– Вела, нам пора! – окликает меня Стас.

Я разворачиваюсь на его голос. Голова немного кружится, сердце бьется быстро, дыхание сбилось – наверное, адреналин гуляет в крови.

На дверь в свой подъезд смотрю как утопающий на спасательный круг. Виски ломит нестерпимо. Единственная мысль – добраться до дома, там есть волшебный порошочек от всяческих вирусов и простуд.

Стас мне что-то говорит, кажется, о чем-то спрашивает. Отвечаю явно невпопад. Выбираюсь из машины и шагаю к зданию. Холодный воздух немного освежает голову.

Весь путь до квартиры я, то вспоминаю, где лежит лекарство, то мысленно ругаю жарких однокурсников, не согласившихся закрыть окно в аудитории.

Дома быстро стягиваю верхнюю одежду и иду в ванную. Если мне память не изменяет, в последний раз лекарство я оставляла именно там. Пока роюсь в таблетках, звонит телефон. Беру трубку – мама. Наверное, утром не все мне выговорила.

– Да, мам. – Сама слышу, что голос у меня стал глухой и немного хриплый.

– С тобой все в порядке?

– По-моему, на лекциях протянуло. Как раз сейчас ищу лекарство.

– Температуру мерила?

– Нет, но на ощупь голова нормальная. Скорее всего, завтра позвоню старосте и скажу, что не приду.

– Ты права, лучше отлежаться денек дома…

– У вас с папой все хорошо? – прерываю готовящееся нравоучения.

Надеюсь, что она не станет пересказывать мне события всего дня.

– Да, все хорошо.

– Отлично! Давай тогда до завтра, а? Я наберу, как проснусь.

– Эм… Хорошо, до завтра. Мы с папой тебя любим.

– Да-да, – говорю в трубку и отключаюсь – наконец-то нашла пакетики с порошком!

Быстро, насколько позволяет мое состояние, перемещаюсь на кухню и развожу лекарство в стакане с водой. Пить его собираюсь в кабинете. Пока разбираю диванчик, порошок как раз успевает полностью растворится… Как же болит голова… Осушаю стакан в три глотка… Помнится, принимать это нужно не на пустой желудок, ну и ладно… Я так и не позвонила Давиду…

Лежу на полу каменной площадки под открытым небом. Щека и висок от холода онемели. Ветер налетает на меня почему-то сверху яростными порывами. Мой затылок просто заледенел. С большим трудом удается подняться на ноги. Замерзшее тело плохо слушается, когда я иду к высокому и широкому (явно больше двух метров) бортику, окружающему площадку по всему периметру. По пути несколько раз с трудом избегаю падения, спотыкаясь об обломки камней, рассыпанных по полу. Во мне два желания: узнать, где я нахожусь, и защититься от ветра. Последнее кажется более важным, но ровно до тех пор, пока я не заглядываю за бортик. Там ничего нет. Если смотришь вверх – облака, если смотришь вниз – тоже облака… Я устало опираюсь руками о кладку и медитирую на сизую мглу. Не знаю, сколько времени я так стою, но из транса меня выводит ощущение ветра, бьющего уже в лицо, а не в макушку. Я оборачиваюсь и с удивлением обнаруживаю высокую стену, которая вполне логично переходит в потолок. Вновь взглянув перед собой, понимаю, что бортик везде трансформировался в стену, единственным препятствием для его превращения в монолит являются мои руки. Я их тут же убираю, не смотря на грустную перспективу оказаться в каменном мешке. К счастью, брешь в кладке не исчезает. Я направляюсь в центр площадки и опускаюсь на пол. Уже без удивления замечаю проем, закрывшийся окном: массивная рама, ажурная сетка, толстое стекло – красота! Сижу и наблюдаю, как мглу за окном пронизывают солнечные лучи. Под напором света серые облака рвутся на клочки и довольно быстро рассеиваются. Солнце греет через стекло. Вот теперь все хорошо.

29 ноября 2007 года.

Меня будит звонок телефона. Кажется, это становится традицией. Смотрю в окно и понимаю: пары в университете уже начались. Добравшись до телефона, оставленного на кресле, выясняю, что услышать меня хочет Верочка, наша староста.

– Привет, Вер, – хриплю в трубку.

– Вела! Ты заболела? У тебя такой голос!

– Да. Кажется, зря вы не закрыли окно, когда я попросила. Извини, что не предупредила о пропуске. Вечером подумала, что как проснусь, наберу тебя, но меня просто вырубило.

– Ладно, не переживай. Если получится, я тебя отмечать не буду. Ты же в больницу не пойдешь?

– Нет, думаю, что завтра уже приду.

– Хорошо. Поправляйся!

– Спасибо!

Героически борюсь с желанием лечь обратно на диван, но я вчера уснула, даже не раздевшись, не говоря уже о душе и прочих радостях, так что первым делом нужно посетить ванную. Потом перекусить – со вчерашнего дня остались булочки. Далее по плану будет звонок маме… Давид… Ладненько, ему я позвоню завтра утром.

30 ноября 2007 года.

Никогда не любила начинать свой день с просмотра новостей. Опыт показал, что после подобного «заряда бодрости» настроение невозможно поднять до самого обеда, и это в лучшем случае. Однако сегодня я просто-таки страдаю от информационного голода.

Я встала минут сорок назад. Ради разнообразия, наверное, сегодняшний подъем был организован будильником. Все это время сопротивляюсь соблазну включить телевизор, но решимость моя постепенно тает. Не воспользоваться ли мне советом, данным Кате на прошлой неделе, и предаться искушению до полного отвращения. К счастью, последнее в данном случае наступит очень быстро. Наконец решаю, что правильно и справедливо принимать те лекарства, что советуешь другим. Отыскиваю пульт под залежами газет на холодильнике и включаю круглосуточный новостной канал:

– … станции метро произошло ЧП – состав сошел с рельс, после чего последовал взрыв. На месте трагедии ведутся работы, выясняются причины происшествия. По предварительным данным выживших нет…

Автоматически жму на кнопку выключения. Внезапно на кухне раздается странный звук – тонкое поскуливание. Мне требуется несколько секунд на осознание того факта, что его источником являюсь я сама. Зажимаю рот одной ладонью, когда это не помогает, кладу пульт на стол и прикладываю вторую. Результат такой же… Я не могу поверить в увиденное. Я точно знаю – это состав из моего видения, но с датой я не могла ошибиться… Что мне делать? Как сказать Давиду? Какая же я идиотка! Нужно было звонить ему сразу, а я все нервы сердечные в порядок привести не могла! Голова у меня, видите ли, болела! Зато теперь я себя прекрасно чувствую… Господи, сколько же там было людей? Сколько человек я убила… Так, отставить панику и прочие душевные терзания! Где телефон?

Телефон отыскивается в кабинете на кресле. По привычке начинаю забивать номер вручную, но дойдя до шестой цифры, вспоминаю про визитку. К счастью, она лежит рядом, на столе. Перебиваю номер. В процессе соображаю, с чего начать разговор… Жму на вызов… Может быть, первым делом спросить, видел ли он новости сегодня?

– Здравствуйте, Вела.

Тихий спокойный голос сбивает меня с мысли, и я говорю вовсе не то, что планировала:

– Помогите мне… пожалуйста, – последнее слово выходит особенно жалким, горло сдавливает, и я начинаю самым безобразным образом рыдать в трубку.

В ответ от Давида долгое время не раздается ни слова. Я слышу, как на заднем фоне вещает диктор. Видимо, парень включил телевизор.

– Я буду через тридцать минут. Приведите себя в порядок… Постарайтесь, во всяком случае.

– Мне на работу нужно, – говорю, а сама понимаю, насколько глупо это звучит. Какая, к черту, работа?

– Договоритесь с кем-нибудь из коллег, чтобы на сегодня вас подменили. Или просто откажитесь выходить, сославшись на плохое самочувствие, – советует мне Давид.

– А завтра? – со страхом спрашиваю я.

– Что «завтра»? – спокойно уточняет парень.

– Завтра я смогу выйти?

– Завтра сможете.

– Хорошо, – с облегчением выдыхаю в трубку. Кажется, убивать меня за это художество в метро не будут.

– Отлично. Через тридцать минут я буду у вас. Никаких слез, договорились?

– Договорились.

Давид отключается.

Господи, какой он терпеливый со мной! Я бы себя давно прибила или обругала.

Ровно через полчаса мой телефон оживает. Пунктуальность – второе имя Давида.

– Я возле вашего подъезда. Вы готовы?

– Да.

– Тогда спускайтесь.

Убираю мобильный в сумку и в последний раз смотрюсь в зеркало: вроде бы глаза не выглядят очень опухшими, а лицо я немного замазала тональным кремом. Самое главное, в процессе общения снова не разреветься.

Давид ждет меня возле машины. С удивлением замечаю, что сегодня пальто на нем застегнуто – неужели замерз? Господи, какая чушь мне лезет в голову!

Меня сажают за водительское кресло. Я где-то читала, что это самое безопасное место в машине в случае лобового столкновения… Так, не отвлекаться!

Давид по обыкновению устраивается рядом.

– Поехали, – командует он водителю.

– В центр? – уточняет мужчина. Замечаю, что речь у него с таким же акцентом, как у Давида с Каримом.

– Да.

Парень поворачивается ко мне и заглядывает в глаза. Я послушно не отвожу взгляд, только уточняю очень тихо:

– А как же конспирация?

Он чуть улыбается.

– В прошлый раз вы застали меня врасплох, и пришлось воспользоваться услугами Виталия. Этот водитель в курсе нашего с вами сотрудничества.

Закончив говорить, Давид переключается на мельтешащие за окном дома и витрины магазинов. Неужели ему требуется так мало времени?

– Ну и что вы скажете про увиденное? – Чувствую, как в горле снова закипают слезы.

Парень бросает на меня быстрый взгляд и опять отворачивается.

– Мы же договорились: без истерик.

Я делаю глубокий вдох через нос и выдыхаю ртом. Вроде бы становится легче.

– Все будет хорошо, не переживайте, – уверяет меня Давид, не помню уже в какой по счету раз.

– А те люди? Если бы я позвонила вам сразу…

– Но вы не позвонили. Точка. Такое случается. Поверьте мне, нет ни одного провидца, который бы хоть раз не ошибся. На самом деле это не смертельно, даже на карму не влияет – они же не боги, да и вы тоже. Всякое может случиться. Главное, сделать правильные выводы из произошедшего.

Его слова немного успокаивают мою совесть и, что греха таить, инстинкт самосохранения, поэтому я переключаюсь на другой интересующий вопрос.

– Почему дата поменялась?

– Это результат встречи с сильным менталистом. Он попытался сломать ваш блок и залезть в воспоминания.

Вариант у меня на данную роль только один.

– Это Стас?

– Стас? – удивленно переспрашивает Давид. – Стас – это, как у вас любят говорить, детский сад, ясельная группа. Вы на днях в клубе чуть не упали… точнее, упали в объятья проходившего рядом парня. Это он.

Надо же, а я и забыла уже про этот случай! Пытаюсь вспомнить, как выглядел мой таинственный спаситель. Видимо, мысленные усилия отражаются на лице, потому что Давид прерывает мои бесплодные попытки:

– Можете не стараться. Бесполезно.

– Почему я не помню, как он выглядел? – Никогда не думала, что от терзания своего собственного мозга можно вспотеть, но сейчас я отчетливо ощущаю на лбу и висках бисеринки влаги. Устало стираю их ладонью.

– Такова обычная защита всех менталистов, – сообщает мне парень.

– Ваша тоже?

– Разумеется. Я же сказал – стандарт. Так даже удобнее. Если она какая-то особенная, то ты уже выделяешься, и тебя могут вычислить.

Я задумываюсь. Упоминание об особенностях, присущих всем менталистам, оживляет в памяти разговор со Стасом.

– Вы ведете себя так, как я хочу? – задаю вопрос, возникший у меня сразу после откровений Стаса. Формулировка, конечно, вышла еще та.

В ответ я получаю внимательный взгляд и глубокий вздох. Думаю, что этим он и ограничится.

– Первое правило менталиста: общение с объектом происходит в том ключе, который наиболее оптимален для него на подсознательном уровне. На начальных этапах работы воздействие на объект допускается в крайних случаях, которые четко регламентированы.

Однозначный положительный ответ. Интересно, что бы он делал, если я по… хм, складу характера была похожа на Катю? Или это и есть «крайний случай»…

– Вариант с людной стоянкой мной не рассматривается.

Черт! Он же уверял, что мысли не читает! Мои щеки, шея и уши начинают гореть.

– Мы бы добрались либо до вашей квартиры, либо до моей.

Мельком смотрю в зеркало заднего вида – в нем отражается невозмутимое лицо нашего водителя. Как здорово, что он не прислушивается к нашему разговору!

– Вы шутите, да? – с надеждой спрашиваю я.

– Шучу. – Давид действительно изображает легкую улыбку. – Мне показалось, что вы должны именно об этом подумать, после полученного от меня ответа. Вашу беседу со Стасом я тоже посмотрел. Напоминаю: чем дольше мы с вами общаемся, тем лучше я вас понимаю и чувствую.

Да, что-то такое он уже говорил.

– Что будет с клубом и с Катей? – Я меняю тему, наверное, тоже подстраиваюсь под манеру общения Давида – он не мастер плавных переходов в разговорах.

– Клубом теперь займутся. А вашей подруге станет лучше, как только она на время расстанется со Стасом.

– Вам не кажется, что его поведение… – Приходится взять паузу и долгое время подбирать приличное описание поступкам этого товарища. – Не слишком этично.

Давид кивает.

– Неэтично, согласен. Только не в том смысле, который вы вкладываете в это слово. Я вам озвучил только свое первое рабочее правило. На самом деле их много. Та степень управления объектом, что применил Стас к вашей подруге, согласно моим законам, недопустима.

Автомобиль начинает тормозить, и мне приходится на время отложить дальнейшие распросы. Водитель аккуратно паркуется на стоянке возле большого четырехэтажного офисного здания. Над входной группой висит световой короб, сообщающий, что именно здесь находится филиал международного лингвистического центра «Слово».

В очень просторном холле многолюдно, не смотря на ранний час. Давид просит меня подождать и усаживает на один из диванчиков. Сам он направляется к немолодой, но весьма привлекательной даме за администраторской стойкой. Женщина спокойно и деловито отвечает на вопросы людей, стоящих в очереди за консультацией, даже периодически умудряется прерываться на телефонные звонки. И все это с вежливой полуулыбкой. Мне бы в мои годы иметь хоть толику такой выдержки!

Давид аккуратно обходит посетителей, оккупировавших сотрудницу центра, и привлекает ее внимание.

– Елизавета Павловна, доброе утро!

– Подождите секундочку, пожалуйста, – просит женщина стоящую перед ней девушку. Впрочем, та так внимательно уставилась на Давида, что, наверное, и не слышала обращенные к ней слова. Ну кто бы мог подумать! – Доброе утро, господин Розман!

Давид улыбается.

– Не могли бы вы отменить мои занятия на сегодня?

– Все? – уточняет Елизавета Павловна.

– Да.

– Так, сейчас… – Слышится тихий шелест кнопок клавиатуры. – У вас занятия с Сафоновой через пять минут. Она, кстати, уже ждет возле аудитории. Следующий ученик через два часа. Возможно, его тоже придется принять. Остальным я позвоню.

– Спасибо большое.

Парень поворачивается ко мне и жестом просит подойти. Я послушно встаю с дивана. По пути замечаю, что девушка возле стойки все еще заворожено наблюдает за Давидом. Нет, ну кто бы мог подумать!

Прежде, чем отправиться на занятие, Давид отводит меня в комнату отдыха преподавателей и озадачивает несколькими поручениями. Во-первых, я должна позвонить маме. Во-вторых, выключить телефон. В-третьих, выпить чай. В-четвертых, лечь спать на диванчик. Первые три пункта из списка мной уже выполнены. Сейчас я свернулась клубком на одном из диванов, обнявшись с подушкой, и честно пытаюсь воплотить в жизнь четвертое распоряжение. Пока получается плохо. Лениво рассматриваю обстановку. Диваны, столик, пуфики и даже несколько стеллажей расставлены в свободном порядке в центре комнаты. По идее, должен получиться бардак, но на ум приходит слово «уют».

С каждой минутой в помещении становится все светлее. Сквозь жалюзи солнце медленно раскрашивает стену напротив окна розовыми полосами. Удивительное и умиротворяющее зрелище. Я закрываю глаза, а когда открываю их всего несколько секунд спустя, оттенок розового кажется уже более насыщенным. Вновь закрываю глаза. Открываю. Закрываю.

Запах кофе и ванили витает в воздухе. Я падаю вперед, но меня ловят сильные руки.

– Вела, осторожней! – Знакомый голос вырывает меня из сна.

Я открываю глаза.

Давид навис надо мной, сидящей на диване. Одной рукой он сжимает мое плечо, а в другой держит чашку кофе.

– Вы страдаете лунатизмом?

– Нет. С чего вы взяли? – Голос у меня немного вялый после сна, и такое странное ощущение, словно мозг пытается что-то вспомнить.

Давид все еще пристально и несколько обеспокоенно смотрит на меня.

– Я подошел к вам с намерением разбудить и предложением выпить кофе, а вы внезапно подскочили.

Я изучаю чашку в его руке так внимательно, будто это очень важный предмет. Бред какой-то.

– А запах ванили откуда? – задаю вопрос, поняв, что меня раздражает.

Парень втягивает воздух полной грудью.

– Моя коллега заходила. У нее духи такие оригинальные.

Я киваю и наконец ловлю за хвост мысль, вертящуюся у меня в голове.

– Если встречу того менталиста из клуба, я его узнаю.

– Как? – Давид с интересом смотрит на меня, потом, видимо, опомнившись, передает мне кофе.

– Ваниль и кофе. – Я салютую ему только что взятой чашкой.

Ни тени понимания на лице собеседника не отражается. Я даже не сомневалась.

– Во время моего исторически-катастрофического падения мимо проходила официантка с подносом, на котором был кофе и что-то очень сильно пахнущее ванилью. Я запомнила этот запах.

– И?

– У меня есть такая особенность: я могу какое-то событие, произведшее на меня впечатление, пусть даже на подсознательном уровне, привязать к запаху. После, когда я вспоминаю этот случай, я вспоминаю и запах. И наоборот это тоже работает. К примеру, наш менталист. Его самого я не помню, да и про тот инцидент уже благополучно забыла, но стоило ванили встретиться с кофе, как мне тут же приснился мой полет.

Давид присаживается рядом и внимательно смотрит на меня.

– Вы думаете, встретив его снова, вспомните этот запах и поймете, что это он?

– Обычно так это и работает. – Киваю я после очередного глотка.

На несколько секунд повисает пауза.

– Должен признать, вы полны сюрпризов. Что особенно радует, они всегда приятные.

Не могу сказать, будто я с ним согласна, но…

– Вам виднее.

Парень кивает каким-то своим мыслям и вновь обращается ко мне:

– Допивайте кофе и собирайтесь.

Сам он встает с дивана и направляется к одному из столов, где принимается перебирать какие-то бумаги. То есть, в принципе, мы никуда не спешим, можно спокойно смаковать последние глоточки вкусного напитка.

– Сейчас мы с вами сходим пообедать. Здесь недалеко, в пяти минутах ходьбы, есть небольшое заведение, где вполне прилично готовят.

Ничего себе! Что же это за место такое? Зная, как он придирчив к еде, меня, наверное, поведут в ресторан с пятью звездочками. Боюсь, что мой бюджет такого похода не выдержит.

– Может быть, обойдемся без обеда? Видите ли, я сегодня забыла свою платиновую карточку дома.

Давид бросает на меня странный взгляд. Интересно, поймет мой юмор или нет?

– Ничего страшного, моя всегда со мной.

Хм… понял.

– Ладненько.

Я поднимаюсь и иду к вешалке с одеждой, на ходу все же решаюсь уточнить:

– Уже можно одеваться?

– Да конечно! Давайте, я вам помогу.

Давид оставляет в покое документы и спешит избавить меня от борьбы с пальто.

«Заведение», куда мы пришли, действительно оказывается небольшим. Называется оно «Прованс». На самом деле, вывеска у ресторанчика не очень приметная, но зайдя внутрь, других вариантов, как его окрестить, уже не придумаешь – дизайнер с интерьером поработал на «отлично».

Мы с Давидом заняли один из столиков возле окна, где уже минут пять изучаем меню. То есть я с заказом определилась быстро, а Давид завис на странице с десертами. До этого момента в моей картине мира этот парень представлялся, как недавно выразилась Катя, рыцарем без страха и упрека. У меня никогда и мысли не возникало, что у Давида могут быть какие-то слабости, а вот одна нашлась, да еще такая… милая.

– Чему вы улыбаетесь? – интересуется парень, не отрываясь от меню.

Я удивлена, поскольку мои мимические мышцы в данный момент ничего такого не выражают.

– С чего вы взяли, что я улыбаюсь?

Давид поднимает глаза от страницы и вглядывается в мое теперь уже вытянувшееся лицо.

– А! Тихая, внутренняя улыбка… Извините. – Он снова погружается в изучение списка сладенького.

Я в шоке. Так вот что он имел в виду, когда говорил, будто чувствует меня.

– Я определился с заказом. А вы?

Голос Давида выводит меня из некоего транса, в который я впала, после его заявления.

– Я уже давно выбрала.

Бросаю взгляд на папку, лежащую передо мной. Здорово, что она закрыта, и я не вижу столбик со стоимостью блюд. Пока я предаюсь воспоминаниям о впечатляющих ценах, Давид приглашает к нашему столику официанта.

– Вы готовы сделать заказ? – интересуется молодой человек с карандашом и блокнотом наизготовку.

– Да. Вела?

– Луковый суп с картофелем, черный чай и яблочный штрудель.

– Это все? – интересуется у меня Давид.

– Не хочу объедаться.

– Ужин будет поздно, – продолжает уговаривать меня парень, но я лишь пожимаю плечами. – В девять вечера, – обозначает он более четкие временные рамки.

Ой! Вот это уже аргумент. В принципе, я еще думала, может быть заказать… Название блюда вылетело из головы совершенно…

– Овощное рагу, – выхожу я из положения.

– Рататуй? – уточняет официант.

– Точно!

– Что-нибудь еще?

– Это все, спасибо, – говорю я твердо.

Молодой человек обращает свое внимание на Давида, и тот его не разочаровывает: салат, суп, мясо с гарниром и, конечно же, десерт к кофе.

Когда официант уходит, Давид провожает его глазами, затем взгляд переключается на интерьер. Судя по выражению лица, такой стиль он находит вполне приемлемым, во всяком случае, никаких отрицательных эмоций я не замечаю. Интересно.

– Вам не нравится, когда за вас платят. Почему? – Давид вновь фокусируется на мне.

– Чувствую себя неловко, – нехотя признаюсь я.

– Но почему? – настаивает на ответе он.

Неопределенно пожимаю плечами.

– Может быть, виновато воспитание. Неудобно быть обязанной.

– Обязанной? – переспрашивает он и кажется искренне удивленным. – Но я же сам вас пригласил.

Не люблю самоанализ.

– Может, оставим в покое выверты моего сознания? – интересуюсь я с откровенной мольбой в голосе.

– Как скажете, – легко соглашается Давид. – Но это удивительно, сколько проблем вы сами себе создаете. Причем, существуют они исключительно в вашей голове и к реальности никакого отношения не имеют.

– Это воспитание, – теперь уже уверенно заявляю я.

– Странное воспитание.

– И не говорите. К примеру, многие родители с детства вдалбливают своим чадам, что те должны их слушаться. Я вот всегда хотела изучать языки. Смотрю на вас и понимаю: желание было правильным. Домработница, «платиновая» карточка… жаль, родители решили, что мое призвание в другом.

Давид улыбается.

– Вы же понимаете, что деньги я получаю не за обучение студентов нашего центра. Однако стоит признать, что по местным меркам, платят там вполне прилично. А мои услуги – товар редкий, штучный, можно сказать, потому и стоит соответственно.

– Ну вот, вы заставили меня в очередной раз разочароваться в себе, – с усмешкой произношу я. – Всегда думала, что хоть в этом своем стремлении была права.

– Конечно вы были правы! Всегда нужно заниматься тем, к чему лежит сердце. Не факт, что выбранный вид деятельности окажется именно тем, что вам нужен, но вполне вероятно, он станет отправной точкой для поиска себя.

Я киваю, соглашаясь.

– Но у этой теории есть свои минусы. Не очень-то она соотносится с реальностью среднестатистического человека.

– У вас, к сожалению, да.

– Вы имеете в виду наш город или страну?

Ответить Давид не успевает: появляется официант. Передо мной ставят тарелку с супом, а перед Давидом еще и салат.

– Горячее будет готово через десять минут. Приятного аппетита!

– Спасибо, – мы с Давидом почти одновременно благодарим молодого человека.

Я собираюсь приступить к трапезе, но меня отвлекают вопросом:

– Вам не показался странным сон с башней?

– С какой башней? – Я теряюсь от этого вопроса.

– Каменная площадка, ветер, тучи, – напоминает Давид, и я сразу погружаюсь в атмосферу недавнего «холодного» сна.

– Так это была башня! Я данное сооружение так и не смогла идентифицировать. Интересно… Да, странный сон.

Парень внимательно на меня смотрит.

– У нас блюда остывают. – Я пытаюсь привлечь его внимание к более насущным проблемам.

Давид загадочно улыбается и берется за приборы.

Я начинаю есть суп, а меня начинает кушать собственное любопытство.

– Так что не так с тем сном? – не выдерживаю после нескольких ложек.

К счастью, держать таинственную паузу парень не намерен и сразу же отвечает:

– В этом сне вы видели визуализацию собственного блока.

Я вспоминаю полуразрушенную смотровую площадку.

– Хиленький какой-то блок, – делюсь своими впечатлениями.

– Он вам несколько лет служил верой и правдой, а вы о нем так неласково. – Укоризненно качает головой Давид. С ума сойти, он про совершенно абстрактную вещь говорит как про живое существо! – Вам его даже снести не удалось, хотя, я полагаю, тот парень честно старался. Если вспомнить, как плохо вам было физически после встречи с ним, готов биться об заклад – силы у него много.

Я снова в шоке.

– Так это не простуда была?

– Нет.

– Но… Во сне площадка, то есть башня, восстановилась.

– Маленький нюанс! Вы ее восстановили.

– Я? Но как?!

– Вспомните, о чем вы думали, находясь там?

Я напрягаю память.

– Мне было холодно. Я хотела избавиться от ветра.

Давид делает неопределенный жест ладонью в мою сторону, словно говоря «вот о чем я и толкую».

– С ума сойти… – Другие слова в данный момент у меня отсутствуют.

– Я же вам говорил: главное для вас определиться с мотивацией. Остальное пойдет как по маслу. И не важно, возможно ли это… хотя бы в теории или нет. Такие пустяки вас не останавливают.

С остатками первого блюда мы расправляемся в молчании.

Официант, как выясняется, зорко следит за нашим столиком, поскольку стоит нам отложить приборы, он тут же подходит за посудой и вновь исчезает. Наверное, за горячим отправился.

Я все еще нахожусь под впечатлением слов Давида. У меня рождается один вопрос. Я не надеюсь получить на него ответ, но задать-то мне его никто не запрещает.

– При первой встрече вы упомянули какую-то страусиную тактику. Можете объяснить, о чем шла речь? Или нужно одобрение вашего таинственного совета?

– Одобрение совета я получил сегодня утром, пока вы спали. Предстоящая встреча с нашей знакомой четверкой – скорее формальность. – Вот это новости! – Что касается тактики… Вы же знаете, как прячутся страусы?

– В анекдотах они прячут голову в землю.

– Точно. Вот и вы решили пойти по похожему пути – если убедить себя в отсутствии проблемы, то проблема вас не коснется.

– Не очень-то понятно, если честно, – признаюсь я.

В нашем разговоре вновь возникает затишье, а на столе – мое рагу (то есть рататуй), картофель дофин, кажется, и каким-то извращенным образом приготовленное мясо с овощами.

Как только официант покидает нас, Давид терпеливо начинает объяснять:

– Сначала вы хотели стать особенной. Помните?

Я неуверенно киваю… Какая девчонка не хочет быть особенной в пятнадцать.

– То, что с вами произошло, к магии, в вашем понимании смысла этого слова, не имеет никакого отношения. Это была самостоятельная инициация, элементарное раскрытие заложенных природой способностей. В этом деле существенны лишь три момента: предрасположенность, время и обстоятельства.

– То есть раньше или позднее я бы…

Давид кивает, прерывая меня:

– Когда начались видения, вы испугались. Чуть позже вы в полной мере осознали их возможные последствия и грядущие перспективы. Я имею в виду лечение в психиатрической клинике. После этого вы внушили себе, что вы нормальная, обычная, как все… и построили свою башню. Она защищала вас не только от внимания нашей организации, от ищеек проклятых из «Инферно», но и от самой себя. Как вы рассуждали год назад: желудок и нервы крепкие… Все благодаря вашему блоку.

Я медленно перемешиваю содержимое своей тарелки вилкой. Сосредоточенно наблюдаю за этим занимательным процессом.

– Какая я талантливая.

Мой голос звучит очень-очень тихо, но Давид все равно разбирает слова, потому как в ответ я слышу:

– Не то слово, Вела… не то слово.

С того момента, как мы с Давидом покинули ресторан и сели в ожидающий нас фирменный внедорожник, прошло уже минут сорок, а мы все не можем выехать из города. Усыплять меня в этот раз никто не стал, поскольку дорогу я уже видела, в итоге все прелести простаивания в пробке переживаю, находясь в бодрствующем состоянии. С каждой минутой, я все отчетливее ощущаю, как чувство неловкости, вызванное настоятельной рекомендацией Давида посетить дамскую комнату, когда мы находились в ресторане, уступает место огромной благодарности.

– Карл, а объехать никак нельзя? – Давид нетерпеливо постукивает пальцами по сиденью.

– Нет, такая беда на всех выездах, – разочаровывает его водитель и добавляет, после недолгой паузы: – Когда будем возвращаться, нас ожидает тоже самое.

– Я слышал прогноз в утренней сводке, но не понял по нашей это части или как?

– Нет, такое случается иногда и само собой. – Вижу в зеркале, как Карл ухмыляется. – Нам здесь еще около часа куковать.

Давид вздыхает и поворачивается ко мне:

– Хотите, я погружу вас в сон?

– Спасибо, не стоит. Я вчера чуть ли не сутки проспала, сегодня прекрасно выспалась, и вы еще утром настояли на трех часах сна. Чем я ночью заниматься буду?

– Спать, – невозмутимо отвечает парень.

– Да не получится у меня уже заснуть, – приходится втолковывать ему как маленькому. – Или вы придете ко мне вечером домой и опять меня усыпите?

– Разумеется, нет. Сегодняшнюю ночь вы проведете у меня, – совершенно спокойно заявляет Давид.

Чувствую, как широко открылись глаза, и опустилась нижняя челюсть. Зато Карлу весело – в зеркале прекрасно видно, что он еле сдерживает смех.

– А мое мнение по данному вопросу кого-нибудь интересует?! – почти кричу я.

Давид морщится от громкости моего вопля, а Карл не выдерживает и начинает… нет, даже не смеяться – бессовестно ржать.

– В вашей квартире не безопасно. Вечером я наведаюсь туда, заберу вещи, которые завтра могут вам понадобиться, и с помощью амулета закрою проход. – Это, как я понимаю, и есть объяснение его безумному предложению.

– Какой еще проход? – устало интересуюсь я.

Новая информация разной степени паршивости, валящаяся на меня с самого утра, жутко давит. Еще немного и моя башня начнет сыпаться сама собой, без помощи вражеских менталистов.

– Зеркало.

– Что «зеркало»?

– Закрою проход – зеркало, – поясняют для меня еще раз.

– Вы перемещаетесь по средствам зеркал, – уточняю я.

В ответ получаю согласный кивок, и сама тут же копирую этот жест. Мозгокопание, управление людьми, предвидение – это я еще понимаю, но зеркала…

– Все. Кирпичи полетели. Усыпляйте!

Последнее, что я слышу, прежде чем погрузиться в сон – повторный приступ хохота Карла и его фразу:

– Карим прав: она забавная!

Четверо мужчин с невыразимой смесью эмоций уставились на меня. Одно могу сказать точно: и видение, и новость о его экстренной реализации произвели фурор.

Драматическая пауза затягивается. Оживляет атмосферу в комнате Первый. Он переводит взгляд сначала мне за спину, на Давида, затем на Третьего и, наконец, сообщает:

– Нам нужно посовещаться.

Все четыре номера начинают шевелиться каждый на своем месте, с явным желанием встать и выйти, но их поползновения пресекает Давид.

– Не утруждайте себя. Совет уже в курсе, и сделать меня виноватым в сложившейся ситуации у вас не получится. – Мужчины замирают, а парень продолжает говорить: – Я здесь уже почти два года. За это время вы могли бы догадаться, что передо мной поставлены несколько иные цели, раз с меня не спрашивают статистику по устраненным носителям дара. Когда мы только начали работать с Велиславой, получив на то безоговорочное согласие совета, вы могли бы понять, что настроения в нем изменились. В том, что вы не сделали правильных выводов, моей вины нет. И причины своего, скажем… упрямства вам предстоит самостоятельно объяснять совету. В целом ситуация с носителями уже давно стала кардинально другой, и появление «Инферно» – прямое тому доказательство. Проклятые уже не жрут все подряд, не разбирая обычный перед ними человек или носитель. Они планируют. Планируют и медленно претворяют в жизнь то, чего мы так старались избежать с самого начала. Они поменяли правила игры, а вы все еще пытаетесь действовать по-старинке, не замечая, что проигрываете.

– Но клуб – это уже ваше упущение, – зло произносит Первый.

– С чего вы взяли, что это упущение? – В голосе Давида слышится удивление. – О состоянии дел в «Инферно» я докладываю каждый раз, когда меня принимают. И о новых членах клуба в совете узнают незамедлительно. Пока у них нет провидца, это вполне безобидная организация по интересам, поэтому я изначально был сосредоточен на поиске носителя именно с этим даром.

– Вы искали?! – выкрикивает Третий. – Да она сама вас нашла!

Хм, а он ведь прав, так и было…

– Сама? – насмешливо переспрашивает парень. – При всем к вам уважении, Третий, у меня нет привычки писать номер своего телефона краской на асфальте.

На лицах мужчин передо мной отражается богатая гамма чувств: и удивление, и недоверие, и шок.

– Конечно, его там не могло быть на самом деле, – мертвым голосом отзывается Второй.

– Признаться, я даже горжусь собой немного: одна из самых сильных четверок не смогла увидеть в видении то, что, собственно, ищет – привнесенное извне. И это моих рук дело!

Второй шипит сквозь зубы довольно длинную фразу, из которой я понимаю лишь первое слово «таланты», а остальное – либо ругательство, произнесенное еще тише, либо какой-то чужой язык. Если судить по замечательному акценту, присущему им всем, то более вероятным мне кажется второе предположение.

Первый трет лицо ладонями и потом интересуется:

– Что вы с ней собираетесь делать дальше? – В его голосе больше нет злобы, только усталость.

– Завтра переправим в Ямель, – отвечает Давид. Его тон тоже поменялся, стал ровным и спокойным, как обычно.

Интересно, куда это он меня собирается отправить? Географию в школе я не очень любила, но мою учительницу чувства воспитанников мало волновали, поэтому политическую карту, как и остальную школьную программу по предмету, в классе знали все без исключения, даже заядлые троечники. Это я к тому, что впервые слышу подобное название. Ямель… Непонятно даже, в какой это стране. Впрочем, каких только имен собственных нет на необъятных просторах России, не говоря уже про мир… Кроме того, было бы неплохо узнать, есть ли возможность отказаться «переправляться» куда-либо. Хотя после того, как обо мне узнал Стас и его компания, идея исчезнуть выглядит весьма заманчивой. Вряд ли, услышав в ответ на предложение о сотрудничестве «нет», они спокойно отстанут… Но университет, работа, родители… Если разобраться, первые два пункта – это явно не мое, да и с третьим вечные проблемы, но просто так взять все бросить и исчезнуть, как-то…

Пока я размышляю о своей дальнейшей судьбе, Первый продолжает допытываться:

– Хорошо. А как вы собираетесь ее там удерживать? Я так понимаю, на какое-то время вам придется остаться здесь. Вы рассчитываете на помощь своего друг из совета?

– Посмотрим по обстоятельствам, – уклоняется от прямого ответа Давид.

Теперь у меня появился еще один вопрос. Почему меня нужно будет где-то удерживать? Я же адекватная и все понимаю… или не все?

– Что ж… – Первый поднимается со своего места. – Я думаю, это наша с вами последняя рабочая встреча. Вас, вероятно, отзовут на родину, чтобы более плотно работать с Велиславой дальше?

– Вы правы. Здесь я задержусь максимум еще на две недели.

– Тогда всего вам доброго! – Первый кивает. Трое его спутников тот час как по команде поднимаются со своих мест и направляются к выходу, скрытому портьерой.

Первый уходить не торопится. Вдоволь наигравшись в «гляделки» с Давидом, он переключается на меня:

– А вам, Велислава, я хочу пожелать сил и терпения. Они вам понадобятся.

На такой оптимистичной ноте Язва нас покидает.

Карл медленно ведет машину по узким улочкам старого города. Я наслаждаюсь проплывающими мимо видами. Оранжевый свет фонарей довольно часто вырывает из густой синевы сумерек занятные детали: витражи, деревянную резьбу, лепнину. Наше петляние в хитросплетениях переулков завершается на стоянке возле небольшого парка.

Давид выбирается из автомобиля, и я жду, когда он меня выпустит. Рассматриваю через заднее стекло здание, в которое мы, вероятнее всего, и пойдем. По-моему, такие дома называются купеческими и, судя по состоянию фасада, они, должны находиться в собственности администрации и охраняться как памятники культуры или истории.

Дверца открывается, и мне протягивают руку.

– Идемте, Вела. Доброй ночи, Карл.

– Всего доброго, – прощаюсь и я с водителем, выбираясь на свежий воздух.

В ответ из салона доносится какое-то невнятное бурчание. Ну, будем считать, что Карл все же пожелал нам доброй ночи, а не послал к черту.

– Я даже не знала, что такие постройки сейчас бывают жилыми, – обращаюсь я к Давиду, чтобы прервать молчание, отчего-то кажущиеся мне неловким. – Всегда думала, будто они внесены в особый реестр и заняты какой-нибудь государственной конторой.

– Я не интересовался другими зданиями подобного рода, но историю этого конкретного в общих чертах знаю. Могу рассказать, если интересно.

– Да, интересно… – И тут я замолкаю, потому как мы заходим в просторный вестибюль, где я сразу же натыкаюсь взглядом на… консьержа. Ловлю себя на мысли, что впервые в жизни вижу представителя данной профессии.

– Добрый вечер, господин Розман! – приветствуют Давида.

– И вам доброго вечера, Федор Николаевич!

Я лишь вежливо киваю мужчине, в ответ получаю изучающий, неприязненный взгляд. Какой милый человек!

– Что-то вы сегодня припозднились.

– Дела, – коротко бросает парень.

Мы направляемся к лестнице, ведущей на второй этаж. Нам в спину несется ехидное пожелание:

– Хорошей вам ночи!

– И вам того же, – не оборачиваясь, отзывается Давид. Звучит его голос довольно холодно. Кажется, у кого-то сегодня опять день повышенной эмоциональности.

Пока мы поднимаемся по ступеням, парень решает поведать мне обещанную историю:

– В девяностые годы этот дом совсем забросили. К нулевым от него фактически остались только несущие стены. Потом его выкупили у города, сделали капитальный ремонт, перепланировку и восстановили исторический вид фасада. Теперь это, можно сказать, элитное жилье.

Да, у кого-то явно губа не дура.

Между тем Давид продолжает:

– На самом деле, выбор этого здания для постоянного места жительства никак не связан с тем, что это престижно или чем-то в подобном духе. Я не очень комфортно чувствую себя среди искусственных материалов, здесь же при ремонте использовались только натуральные, природные… Вот мы и пришли.

Он, словно фокусник, бесшумно извлекает из кармана пальто ключи и ловко открывает дверь. Мы находимся очень близко друг от друга, поэтому парень на мгновение нависает надо мной и протягивает руку куда-то влево и вниз. В квартире загорается свет.

– Заходите.

Я нерешительно делаю шаг вперед. Нельзя сказать, что на меня внезапно накатил приступ паники или робости, просто картина, представшая моим глазам, несколько… ошеломила что ли. Впервые оказываюсь в квартире, интерьер которой словно сошел со страниц какого-нибудь журнала о скандинавском дизайне.

– Это квартира-студия. – Сама не понимаю: то ли это вопрос, то ли утверждение.

– Что? Студия? Да, наверное, это так называется. – Давид поворачивается и запирает дверь. – Шаг вперед, и давайте ваше пальто.

Я принимаюсь расстегивать пуговицы, продолжая рассматривать обстановку. Интересно, сколько здесь квадратов? Наверное, немного, но из-за малого числа предметов мебели, комната выглядит просторной. Чувствую, как с меня стягивают пальто.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Я вам тоже тапочки предлагать не буду и по той же самой причине.

– Ладненько.

Я наконец-то отлипаю от коврика возле двери и, сняв сапоги, прохожу к одному из трех окон. Вид на парк со второго этажа открывается занимательный: вдоль пешеходных дорожек расставлены фонари, свет которых пробивается сквозь ветви множества деревьев, в итоге, получился эффект многоплановой подсветки.

– Милый вид из окна, – озвучиваю свои впечатления. – Почему не видно домов за парком?

– Потому что их там нет. – Голос Давида доносится откуда-то справа.

Поворачиваюсь и вижу, что парень стоит возле дальней стены, где расположена кухня и островок столовой, образованный очень длинным прямоугольным столом, шестью стульями и светильником, зависшим над этой композицией. Давид сосредоточенно просматривает содержимое полок одного из настенных шкафов.

– Почему их там нет? – продолжаю я свой допрос.

– Вы, видимо, не очень хорошо представляете, где мы находимся. Парк выходит прямиком к стене, за которой уже спуск к реке. А за рекой, как вы помните, лес.

Давид оставляет в покое шкафчик и переходит к холодильнику.

– У нас проблемы с ужином?

– Нет. Его всего лишь нужно найти. Наталья обычно не предупреждает меня, что собирается готовить, поэтому приходится искать… сначала в буфете, потом в холодильнике. – Парень открывает духовку. – Порой еду мне оставляют здесь, чтобы не остыло… Картофель с мясом в сливочном соусе под сыром.

Я невольно сглатываю слюну. Желудок недвусмысленно дает понять, что две чашки кофе с сахаром, выпитые в центре по возвращении со встречи, никаким образом не принимаются им за нормальную еду.

– Сейчас поужинаем или после возвращения из вашей квартиры?

Я задумываюсь на пару секунд, потом решаю:

– Можно и после возвращения, если вы планируете недолго там пробыть.

– Я только возьму ваши конспекты. Закрытие прохода не займет много времени – от силы минут семь.

Хм… просить о чистых вещах как-то неловко, но очень хочется.

– Верхнюю одежду менять не стоит, – будто в ответ на мои мысли произносит Давид. – Завтра вы должны быть в том же что и сегодня – нас видело множество людей, наверняка, кто-нибудь запомнил, что на вас было надето.

Мне в голову сразу приходят объявления о пропавших людях: ушел тогда-то, приметы такие-то, был одет в то-то.

Давид поворачивается ко мне:

– Не пугайтесь вы так! Все будет нормально.

– Тогда объясните, как и, самое главное, куда вы собираетесь меня завтра отправлять.

– После ужина, – категоричным тоном произносит он.

Мне остается лишь тяжело вздохнуть.

– Ладненько, мне нужны тетради по…

– Я в курсе, какие у вас по субботам предметы в университете. Лучше скажите, где они лежат.

Вот так сюрприз!

– В кабинете. Верхний правый ящик стола.

– Спасибо.

Парень направляется к огромному зеркалу в рост, стоящему возле входной двери.

– Я быстро. Нарежьте, пожалуйста, салат. Овощи в холодильнике.

Я наблюдаю, как Давид, не сбавляя скорости, подходит к зеркалу, в последний момент вытягивает руку, словно хочет открыть дверь, и его ладонь просто… погружается внутрь. Затем он исчезает в зеркале целиком.

Мои руки как-то сами собой ищут за спиной подоконник для опоры.

– Вот это я понимаю – «ложки нет», – шепчу еле слышно.

Так! Он попросил нарезать салат. Овощи в холодильнике. Нарезка это нормально, овощи это хорошо…

Я как раз заканчиваю с салатом, высыпая нарубленную зелень в миску, когда раздаются тихие шаги. Поднимаю взгляд и вижу Давида, раскладывающего мои конспекты на столике перед диваном.

– Вы действительно быстро! Где у вас масло?

– Сейчас достану. – Парень подходит к одному из шкафчиков и извлекает из его недр бутылку масла, на вид оливкового, и солонку. – Я смотрю, вы уже оправились от шока.

– И зачем вам нужно было меня шокировать? – интересуюсь, заправляя салат из любезно открытой бутылки и приправляя его солью.

– Ну, считайте это своего рода тестом на уровень психологической адаптации к нестандартным ситуациям.

– Даже так? – Интересно. – Хочу заметить, что, на мой вкус, для вашего способа использования зеркал нужно подобрать несколько иное определение.

– Самое главное, вам не было страшно. Значит, и все остальное вы тоже сможете перенести.

– Все остальное? – я перестаю перемешивать салат.

– После ужина. – Давид еще и пальцем на салатник указывает. Как не вежливо.

Я расположилась в гостиной зоне, где героически борюсь со сном. Наплевав на все правила хорошего тона, забралась на диван с ногами и свернулась в клубочек. Вышло очень уютно и по-домашнему. А я еще переживала, что мне грозит бессонница!

Слышно, как Давид изредка позвякивает посудой, к мытью которой меня не подпустил. Тихо шелестит вода, навевая почему-то мысли о море. Уже второй раз за довольно непродолжительный период времени, я думаю о данном виде естественных водоемов. К чему бы? Надеюсь, что просто совпадение, и в этом самом Ямеле, куда меня собираются отправить, моря нет.

Кстати, о Ямеле… Звуки льющейся воды больше не терзают мой слух, а заодно и мозг ненужными ассоциациями, их сменили тихие шаги по деревянному паркету. В поле моего зрения возникает Давид. Его взгляд задумчив, как это часто бывает, стоит ему сфокусировать свое внимание на моей персоне. Мне становится не то чтобы неуютно, но я сразу, принимаю сидячее положение. Это выводит парня из задумчивости:

– Лежите, если вам удобно, места мне хватит.

Диван и в самом деле достаточно широкий, и предложение кажется очень соблазнительным, но я вынуждена его отклонить.

– Нет спасибо, я так засыпаю, а в предстоящем разговоре мне, полагаю, потребуется незамутненное сознание.

Давид кивает и устраивается рядом.

– Давайте, задавайте свои вопросы, – огорошивает он меня.

От такого щедрого предложения я несколько теряюсь.

– Что, любые вопросы можно задавать?

На мое уточнение он лишь неопределенно пожимает плечами.

– Ладненько. Вопрос первый: куда вы собираетесь меня отправить?

– В Ямель.

– И? В географии я не то чтобы не сильна, но это название слышу впервые.

– География вам и не поможет. Ямель это не страна и не город. Это параллель.

– Понятнее не стало.

– Не сомневаюсь, – усмехается Давид и тянется за бумагой и ручкой, которые лежат на столике рядом.

– Смотрите. Это Земля. – Он рисует круг и пишет внутри букву «з». – Вот – Ямель. – На листе над первым кругом появляется второй, с подписью «я». – Здесь – Эль. Это мир эльфов. На самом деле, название у него длинное и безумно красивое, но, кажется, им самим неудобно им пользоваться, поэтому все ограничиваются этим любимым данными существами слогом. – Под Землей появляется еще одна фигура. – Тут обитают безымянные. Самоназвание у этой расы есть, конечно, но они плохо идут на контакт, поэтому за тысячелетия, прошедшие с того момента, как мы друг о друге узнали, по-другому их никто не называл. – По ходу рассказа справа возникает еще один кружок. – И, напоследок, мир проклятых, по-нашему, или демонов – по-вашему.

Я смотрю на получившийся рисунок.

– Вы сказали «параллель»? – переспрашиваю я на всякий случай.

Давид кивает и соединяет на рисунке Землю с остальными мирами линиями. В итоге получается крест.

– Это не от местоположения относительно друг друга. Просто мы развиваемся параллельно. Ваш мир как гостиная, в которую открываются двери четырех комнат. Между этими комнатами тоже есть сообщение, но больше похожее на потайные окна в ваших старинных дворцах.

Я обдумываю информацию и прихожу к некоторым выводам, которыми и спешу поделиться:

– Жители этих миров используют Землю для путешествий в качестве перевалочного пункта.

– Совершенно верно, – соглашается Давид. – Если очень нужно, и ты обладаешь определенным умением, а также силой, то можешь ходить напрямую, но зачем напрягаться лишний раз?

– И каким образом вы собираетесь меня туда отправить? Мои таланты, как я понимаю, лежат совсем в другой плоскости.

– Вы пройдете через зеркало. Точнее, Карим вас проведет.

Пройти через зеркало… Да легко! Только от чего-то руки начинают дрожать, и в животе странные ощущения. Не сказать, что приятные.

– Вела, не волнуйтесь! Это не страшно и не опасно.

– Угу.

– Вела, я серьезно.

– Да-да, вы меня никогда не обманывали, я помню, – с трудом выдавливаю дрожащим голоском.

Давид понимает, что убедить меня не удалось, и оставляет попытки достучаться до моего разума, который, судя по всему, забился в дальний уголок сознания. По крайней мере признаков его активной деятельности я не ощущаю.

– У вас есть еще вопросы ко мне?

Пытаюсь собраться с мыслями и вспомнить, что еще насторожило меня в его беседе с Первым. Это требует некоторых усилий, но в конечном счете попытки заканчиваются успехом.

– Первый интересовался у вас, как вы планируете удерживать меня в Ямеле. Объясните, пожалуйста, почему он считает, что мне захочется покинуть это место. Я так понимаю, теперь на Земле меня ждут неприятности со стороны демонов и Стаса с его клубом. Там же я буду в безопасности.

– На самом деле вы правильно сейчас рассуждаете. Логично. Но боюсь, покинув пределы этого мира и потеряв на некоторое время связь со мной, вы станете более… эмоционально оценивать многие события. И вот тут могут возникнуть проблемы.

– Вы же мне рассказывали, насколько хороша моя башня, и как она мне помогает, – напоминаю я о сегодняшнем разговоре за обедом.

– Да, она хороша, и она помогает, но за последний год на вас столько всего навалилось, что я решил не рисковать и немного вам помог сам.

– «Немного» – это мера относительная. Хотелось бы больше конкретики.

Меня совершенно не вдохновляет перспектива внезапно превратиться в психопатку или истеричку.

– Более точного ответа я вам дать не могу, к сожалению. Придется выяснять это опытным путем. Но на крайний случай я заручился поддержкой своего друга. Он будет с вами рядом в мое отсутствие, и поможет, если в этом возникнет необходимость.

Какое-то не радужное будущее вырисовывается. Очень смущает отсутствие определенности.

– Я недолго пробуду на Земле. Покину этот мир при первой же возможности, – успокаивает меня Давид.

– А я? Насколько я задержусь в вашем мире?

– Вы пробудете там столько, сколько потребуется. Наше с вами сотрудничество можно рассматривать как прецедент. Наша политика по вопросу Земли однозначно изменится, но насколько быстро будут происходить эти изменения, никто сказать не может.

– А ваши провидцы? У вас же они есть.

– Наши провидцы предсказали только появление человека, способного изменить сложившуюся ситуацию. Сдвинуть ее с мертвой точки в лучшую для всех сторону. В этом предсказании даже пол этого уникума не был определен. Все виделось крайне аморфно и нечетко, без определенных дат, так что…

Так что вполне реально мне застрять в чужом мире. Чудесно! Но это все эмоции, а есть моменты более практичного характера.

– Хорошо. Допустим, дело с вашей политикой пойдет медленно. Где и на что мне жить?

– Эти вопросы легко решаемы, – уверенно заявляет парень. – Первое время вы будете под моей опекой. В дальнейшем способность к прорицанию вас вполне прокормит. Носители, то есть те, кто обладает даром, могут работать и на себя, и на совет. Сидеть без дела вам не придется, поверьте.

Звучит хорошо, но все равно как-то неспокойно на сердце.

– На Ямеле ведь есть моря? – сама не знаю, зачем спрашиваю, видимо, бессознательное вылезло наружу, пока его практично-логичный брат обдумывает информацию.

– Есть конечно. Мой дом как раз находится в одном из портовых городов.

Чудесная новость!

– Что-то не так?

Интересно, сейчас он меня чувствует, или на моем лице так заметен «восторг». Хорошо, что я сегодня открыла универсальное средство для борьбы со стрессом, депрессией и прочими неприятностями.

– Мне бы поспать.

– Может, сначала примите ванну? И вам, наверное, нужно сделать пару звонков.

– Ладненько.

Ванна так ванна. Звонки подождут.

При входе в ванную комнату Давид мне вручает целую стопку полотенец разных размеров, халат, купленные по дороге из Центра тапочки и зубную щетку с пастой. Придерживая всю эту кипу подбородком, я уточкой протискиваюсь в дверной проем и внимательно изучаю пространство на предмет наличия свободных поверхностей для складирования и развешивания покоящихся на моих руках вещей. К счастью, находятся и вешалки, и полочки, и даже пуфик, на который я все это добро и кладу. Включив воду, чтобы набиралась ванна, я возвращаюсь за зубной щеткой и пастой к пуфику, а потом направляюсь к раковине.

На автомате совершаю привычный ежедневный ритуал и рассматриваю себя в зеркале. Ничего нового мне там не показывают: все те же темно-русые волосы, разделенные на прямой пробор и собранные в хвост, смугловатая кожа, черные глаза… и пена на губах. Почему-то от этой последней мысли меня пробирает смех. Да, теперь пена уже и на кончике моего курносого носика. Пытаюсь стереть пасту и едва не смахиваю локтем с полки под зеркалом стакан со щеткой. Зато в полет отправляется плоская круглая баночка, стоящая рядом. Выписывая кульбиты в воздухе, она летит, поблескивая лакированными боками, падает на пол недалеко от ванной, немного скользит по плитам пола и открывается с тихим щелчком, встретившись-таки с ножкой. Воздух мгновенно наполняется ароматом мяты.

Я смотрю на дверь. Уф! Кажется, инцидент остался незамеченным…

Раздается осторожный стук в дверь.

– Вела, у вас все в порядке? – Голос Давида звучит тихо и немного приглушенно – вот что значит деревянная дверь.

Я поспешно освобождаю рот от остатков пены.

– Да, у меня все нормально, – уверяю я.

В конечном счете со мной ведь действительно ничего не случилось. Даже коробка цела, и порошок не рассыпался. Впрочем, коробку пора срочно закрывать, иначе есть вероятность задохнуться от насыщенного запаха мяты.

Вообще-то, зубной порошок – это забавно, но раз уж он такой сторонник природных материалов и столь трепетно относится к еде, то у этой смеси в составе, наверное, только натуральные ингредиенты. Кроме того, должна признать, хотя эта коробочка представляет собой какой-то дикий анахронизм, но на удивление удачно вписывается в интерьер комнаты с латунными кранами, чугунной ванной, винтажными светильниками и причудливыми деревянными полочками… которые пусты. Хм, я конечно, понимаю, что мужчина должен быть суров, но все же… Где шампуни, гели для душа или хотя бы обычное мыло? Давид же всегда выглядит очень ухоженным, у него даже маникюр имеется!

Чтобы немного отойти от культурного шока и успокоить свои сердечные нервы, я развешиваю три выданных мне полотенца, халат, ставлю тапочки ближе к ванне, выключаю воду. Только потом направляюсь к двери. Перед выходом еще раз окидываю внимательным взглядом немногие имеющиеся в наличии поверхности, убеждаюсь, что по рассеянности точно ничего не просмотрела, затем решительно дергаю ручку на себя.

В комнате Давид уже разложил диван, на котором мы сидели и беседовали, теперь застилает его бельем. При моем появлении он тут же оставляет это занятие.

– Проблемы?

– Да. Я кроме вашего зубного порошка прочих чистящих и моющих средств не обнаружила.

– Наверное, Наталья убрала.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не задать вопрос «куда?». Вдруг я все же что-то просмотрела, неудобно потом будет.

– Идемте, – приглашает меня парень обратно в ванную, мне остается только послушно проследовать за ним.

Когда я вхожу в комнату, отставая буквально на несколько секунд, Давид уже держит в руках симпатичненькую бутылочку из темного стекла. Он ловко, но довольно небрежно, что свидетельствует о большой практике в этом деле, пристраивает крышку пуфика к основанию.

– Весьма занятное место для хранения! Мне даже в голову не пришло там искать, – признаюсь я.

Давид лишь улыбается в ответ на мои слова.

– На такой объем воды вполне достаточно одного колпачка масла. – Парень стоит возле ванны и льет масло в воду на глазок. В этом деле он также имеет завидную сноровку. – С непривычки могут быть не очень приятные ощущения на коже, поэтому после можете воспользоваться душем, чтобы смыть остатки средства, – продолжает инструктировать меня Давид.

– Ладненько. – С маслом все понятно, но есть еще один момент. – А шампунь?

– Шампунь? – удивленно переспрашивает парень. – Шампунь не нужен. Просто полностью погружаетесь в воду буквально на несколько секунд и все, этого достаточно.

– Ни намыливать, ни смывать не нужно, правильно? – ошарашено уточняю я.

– Правильно.

Пока я нахожусь в прострации, пытаясь усвоить новую информацию о чудо-средстве, парень перемещается к одной из стен, где расположена довольно узкая и высокая дверца. Честно говоря, я думала, что она скрывает какие-нибудь технические моменты, но когда он Давид ее открыл, я поняла: пуфик, выступающий в качестве ящика для хранения, – это мелочи.

– Тут машинка и сушилка для белья. Еще вопросы есть?

– Нет. Наверное, мне пора уже нырять, пока вода совсем не остыла.

– Не остынет, – уверенно говорит Давид и выходит из комнаты.

Раздевшись, я встаю босыми ногами на пол и понимаю, что плиты теплые, даже, можно сказать, горячие. Ради интереса решаю коснуться стены – она тоже оказывается на удивление теплой. С любопытством изучаю вид стены сбоку в том месте, где открыта дверца в тайничок с машинкой. Отсутствие присутствия системы подогрева, чудо-масло, чудо-камень… Думаю, что еще немало чудесных открытий мне приготовил мир, в который я завтра попаду.

– Вер, привет! Извини, что так поздно.

– Вела! Ты куда пропала? Обещала же, что сегодня придешь на пары! – В голосе Верочки отчетливо слышится забавное сочетание возмущения и облегчения.

– Да, обещала. Прости. Завтра точно буду.

– Тебе уже лучше?

– Да-да, все хорошо, спасибо. В общем, жди завтра.

– Хорошо. До завтра!

– Да. Пока!

Я жму на отбой. Уф! Неловкий разговор вышел, как и с мамой. Просто-таки вечер неприятных звонков какой-то.

– Обзвон закончен?

Я вздрагиваю от неожиданности – Давид бесшумно вышел из ванной. Или я настолько погрузилась в переживания, что даже не заметила его появления.

– Обзвон – занятное слово. Кажется, его нет в словаре.

– Я иностранец. Мне можно.

– Тогда уж – иномирец, – со смешком уточняю я.

– Тогда уж – можно наверняка. – Парень улыбается. – Так что со звонками?

– Обзвон закончен.

– Хорошо. Машинка, кстати, остановилась.

Ну почему так бывает? Кажется, что стоит только коснуться головой подушки, сразу же уснешь, а приляжешь – начинается! Одеяло неудобное, матрас жесткий, пижама – в моем случае халат – мешает. Но самое главное, мысли просто как с цепи срываются.

Давид выходит из ванной.

– Вела, засыпайте уже! Хватит думать.

– Не могу. Мне неудобно и я нервничаю.

– Вы в халате под одеяло забрались?

Неожиданный вопрос.

– М-м-м… ну да, – осторожно отвечаю я.

– Снимите его, станет легче.

– Не думаю, что без него буду чувствовать себя комфортнее, – еле слышно бурчу в ответ на предложение.

Давид лишь качает головой и щелкает выключателем в ванной. Подойдя к своей кровати, он выключает светильник на тумбочке. Комната погружается в темноту.

Глаза постепенно привыкают к полумраку. Слышно, как шелестит ткань, когда парень избавляется от одежды. Проступающие из сумрака очертания предметов воскрешают в памяти недавнее видение. Я понимаю, что сейчас увижу, если посмотрю в сторону Давида. Интересно, а я могу видение отменить, если знаю о нем? Сердце ускоряет свой бег, я чувствую его биение где-то в горле. Крепко зажмуриваю глаза…

– Вела! – Стоит ему произнести мое имя, как веки сами открываются, и взгляд устремляется к нему – красивый как в том сне. – Все будет хорошо… Правда.

Контуры обнаженного тела закрывает одеяло, которое Давид поднял. Потом он забирается в постель.

Вывод первый: видение отменить нельзя. Вывод второй: он не эксгибиционист, просто неправильно меня «почувствовал»…

В четвертый раз пояс халата оказывается где-то под грудью. Достал! Развязываю его к черту и сдираю вместе с халатом. Выпихиваю получившийся комок ткани из-под одеяла, слушаю, как он, шурша, приземляется на пол.

В тишине раздается негромкий смешок Давида и шепот:

– Приятных снов.

Да, неловко вышло. Нехорошо ведь так с чужими вещами обращаться.

1 декабря 2007 года.

Передо мной стоит стол, на нем – деревянная тарелка, с аккуратно разложенными ломтиками сыра тончайшей нарезки, источающими аппетитный запах. Внезапно сыр начинает плавиться. Аромат усиливается. К нему примешиваются нотки пряных трав и жаренного бекона. Мой рот наполняется слюной, и… я просыпаюсь.

Раздается сигнал, оповещающий об отключении микроволновки.

– Доброго утра, Вела! – желает мне Давид, стоит открыть глаза.

– И вам того же, – бормочу в ответ.

– Сейчас семь часов, шесть минут. Предлагаю встать и принять душ. Пока вы будете собой заниматься, омлет как раз успеет приготовиться.

– Вы же говорили, что не приспособлены к быту, – напоминаю я, лениво водя рукой по полу возле дивана в поисках халата. По моим расчетам он вчера должен был упасть где-то рядом.

– Перемешать несколько яиц и стакан молока до однородной консистенции я вполне способен. Овощи, естественно, тушила Наталья.

Голос Давида почему-то становится громче наконец он появляется возле дивана, держа в руках искомую мной вещь. Парень до отвращения бодр, свеж и как всегда одет с иголочки – можно прямо сейчас выпускать к студентам на лекции. Кажется, я начинаю понимать ту девушку в Центре…

– Не его ищете? – прерывает мои размышления Давид.

– И где он был? – Нет, мне действительно интересно!

– Возле окна.

Я смотрю на окно, на диван и прикидываю расстояние между ними… Вроде бы швыряла ткань, а не метала диск или что там еще запускают, как можно дальше.

– Как?

Вместо ответа Давид бросает комок ткани, зажатый в руке в меня, но тот не летит в лицо, а медленно планирует как перышко и опускается на одеяло в районе коленей.

– Эльфийская ткань. Они любят эффектные выходы на церемониях.

– А я думала, это шелк.

– Идите в ванную, – настаивает Давид. – Скоро вернется Карим.

Парень разворачивается и направляется к столово-кухонной зоне. Воспользовавшись моментом, я быстренько скидываю одеяло и влезаю в халат. Уф! Успела! Как только во сне умудрилась не раскрыться?

– Не забудьте свои вещи, – доносится от плиты напоминание.

Своевременное замечание, надо сказать. Приходится вернуться к столику, где на полке, предназначенной по идее для каких-нибудь журналов или книг, стопочкой сложена моя одежда.

– Вашим маслом можно в душе пользоваться или, это средство исключительно для ванн? – интересуюсь я, уже взявшись за ручку двери.

– Можно.

Ну вот, жизнь, кажется, начинает налаживаться.

Стою, чищу зубы и изучаю белоснежную керамическую поверхность раковины. Странное занятие, согласна, но бодрости водные процедуры сегодня не прибавили, поэтому ни на какие более интеллектуальные действия меня не хватает…

Закончив, ставлю щетку в стакан, хотя логичнее было бы выбросить ее в мусорное ведро. Взгляд непроизвольно цепляется за отражение меня любимой в зеркале… Вот жто масло! Несмотря на то, что укладка поле сна похожа «воронье гнездо», каждая прядка блестит словно залитая лаком. Лицо не похоже на мордочку грустной панды с черными кругами под глазами – взгляд заметно посвежел. Провожу пальцами по коже. Не шелк с бархатом, конечно, но на привычные тактильные ощущения не похоже. Да и цвет кожи стал ровнее. Как завороженная продолжаю внимательно рассматривать свое отражение. Обращаю внимание на руки – где моя вечно сухая кутикула? Вот это масло! Кажется, в этом Ямеле все же найдуться вещи, которые мне понравятся.

Из ванной я выхожу, находясь под впечатлением от увиденного в зеркале. Погруженная в свои переживания и мысли, на автомате плетусь к столу и занимаю место, где сидела вчера за ужином.

– Привет! – внезапно раздается над головой жизнерадостный голос Карима. От неожиданности я даже дергаюсь.

– Привет, – выдавливаю из себя, когда вновь обретаю голос.

– Плохо работаешь, Давид! – журит друга парень, присаживаясь рядом со мной. – Ты посмотри, какой у тебя объект нервный.

– Нормальный у меня объект, – возражает Давид, раскладывая по тарелкам омлет и ставя их на стол. – Мы готовимся к переходу в Ямель и моему временному отсутствию.

– Так это правда? – восклицает Карим, и в его голосе отчетливо слышится удивление.

– Что именно, Карим? – спрашивает Давид.

– Карид, – уточняет парень, чем заслуживает пристальный, но абсолютно лишенный эмоций взгляд друга.

– Хорошо, Карид, – Давид выделяет имя друга интонацией. – Так в чем же ты убедился?

Вместо ответа Карим-Карид поворачивается ко мне.

– Меня зовут Карид Саар, – сообщает мне парень. – Приятно познакомиться.

– Угу, – невразумительно мычу я и перевожу взгляд с одного парня на другого.

– Карид! – пытается напомнить Давид о своем присутствии.

– Не нервничай! Я узнал, что ты собираешься оставить свою подопечную под присмотром Сорада.

– Собираюсь. Он вполне справится с этой задачей. – Давид достает столовые приборы и садится на стул напротив меня. – И еще хочу напомнить, что в данное время я не могу нервничать или активно проявлять какие-либо другие чувства по известной тебе причине.

Вот так новость! Во всяком случае, теперь ясно, что он не всегда такой… сдержанный, а это лишь временное явление.

– Ты уверен в правильности своего решения? – со смешком интересуется Карид.

Давид держит паузу, демонстративно дожевывая порцию еды, которую успел отправить в рот. Карид в ответ не менее демонстративно откладывает в сторону вилку и сцепляет кисти в замок под подбородком, облокотившись о стол. Детский сад какой-то, честное слово!

– Я доверяю Сораду и уверен в его способностях, поэтому у меня нет сомнений в правильности принятого решения.

– А о Веле ты подумал?

– Именно о ней я и думал.

– Но ты должен согласиться, что наш общий знакомый из совета весьма… своеобразный товарищ. Не каждый выдержит общение с ним даже в течение нескольких минут, а ты планируешь отсутствовать в Ямеле две недели.

– Почему с этим Сорадом трудно общаться? – вклиниваюсь я в разговор, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Потому что он псих, – заявляет Карид.

Одновременно с этим ответом я получаю вариант Давида:

– Просто он очень много знает.

– Что никоим образом не противоречит моей оценке, – продолжает гнуть свою линию Карид.

Приехали! Можно мне моего фирменного лекарства, пожалуйста? И так, чтобы на две недели хватило, потому как нет у меня желания общаться с тем, кого не совсем нормальный человек считает психом… Или не человек…

– Вела, Сорад умеет очень хорошо чувствовать собеседника, а в разговоре зачастую мы говорим совсем не то, что думаем, его это раздражает. Темы предстоящего общения будут в основном серьезными, а в подобных вопросах вы довольно прямолинейны, кроме того, обладаете удивительной способностью избегать неприятных формулировок, не меняя сути. Я думаю, что вы с ним поладите.

Какой пространный ответ. Я вяло гоняю стручок фасоли по тарелке. Очень вкусный омлет, кстати, получился. Эх, такой завтрак мне испортили!

– Но он все равно псих, так? – напрямую спрашиваю я.

– Каждый гений больше чем на девяносто процентов сами знаете кто.

Значит, псих. Ладненько.

– Вы обещаете, что мы с ним найдем общий язык?

– Обещаю. Я рассказывал ему о вас, он заинтересовался, а такое редко с ним бывает.

– Но какое отношение его интерес имеет к его поведению. Я лично связи не наблюдаю.

– Мне думается, он приложит некоторые усилия при общении с вами, чтобы иметь время лучше вас узнать.

Я киваю.

– Отлично. А теперь, давайте просто позавтракаем, – вношу предложение.

Давид послушно возвращается к еде на своей тарелке, а Карид никак не может перейти в беззвучный режим:

– То есть ты просто говоришь ей, что все будет хорошо, а она верит? Друг, ты уверен, что не превысил допустимый уровень воздействия на объект.

Прежде чем Давид успевает ответить, я вношу уточнение в свое пожелание специально для туго соображающих:

– Карид, давай просто поедим в тишине.

Парень было открывает рот, но в итоге лишь качает головой и принимается за омлет. Вот и чудно, сразу бы так!

После завтрака, включавшего в себя помимо омлета чай и горячие бутерброды с сыром, из-за которых я, собственно, проснулась, каждый из нас занялся своим делом. Карид куда-то умчался через зеркало, напоследок пообещав вернуться до восьми. Давид приступил к мытью посуды – интересно все же, почему к этому делу он меня ни вчера, ни сегодня не подпустил? Ну а я осталась сидеть за пустым столом, наблюдая за Давидом и размышляя над услышанным во время беседы за завтраком.

На третьей тарелке Давид не выдерживает:

– Если у вас появились вопросы, задавайте, я постараюсь на них ответить.

– Я так громко думаю? – пытаюсь выяснить причину столь неожиданного предложения.

– Нет, просто мысли у вас тяжелые. Я это чувствую и мне не комфортно.

– Вы же сказали, что пока не будете лезть мне в голову!

– Я сказал, что не буду помогать вам справляться с эмоциями. Вы, наверное, меня не совсем правильно поняли, или я неверно выразился.

Ладно, это мелочи – кто кого неправильно понял. Лучше тратить время с умом.

– Как вас по-настоящему зовут?

– Мне с именем повезло. Не пришлось менять. Некоторые переставляют или изменяют несколько букв, но чаще всего приходится учиться откликаться на совершенно новое имя.

– А фамилия? – Странно, про имя он сказал, а про фамилию – нет.

– Розман – это не фамилия, это имя моего отца. В нашем мире нет фамилий в том смысле, что вы вкладываете в это слово.

– Выходит, Саар – имя отца Карида?

– Верно.

Я на некоторое время задумываюсь, что бы еще интересненькое разузнать. Размышления мои длятся ровно столько, сколько у парня уходит на мытье столовых приборов. Тщательное и скрупулезное. Наконец-то меня осеняет:

– А как вы себя называете? – Вижу удивленно приподнятые брови парня и пускаюсь в уточнения. – Вы говорили про эльфов, демонов, безымянных. На Земле живут люди. А вы кто?

Выходит несколько сбивчиво, должна признать, но парень кивает в знак того, что понял, о чем я веду речь.

– Самоназвание моего народа, моей расы – мельвы.

– Мельвы… – пробую незнакомое слово, как конфетку на вкус. – Красиво звучит. Ямель, мельвы…

– Красиво. – Давид улыбается. – Дословно это означает «дети ямеля». Ямель – это цветок. У нас он растет повсюду. К примеру, на деревьях как земные орхидеи и даже на дне океанов.

– Красивый цветок?

– Да. Некоторые виды особенно хороши, и их используют для очень важных в жизни каждого мельва ритуалах.

Его взгляд на несколько секунд фокусируется на неопределенной точке пространства, и становится понятно, что в этот момент парень как раз вспоминает эти особенные цветы.

– Самое удивительное заключается в том, что как бы ямель ни выглядел и где бы ни рос, запах у всех видов абсолютно одинаковый. Его ни с чем нельзя спутать, а почувствовав хоть раз, невозможно забыть. Он навсегда остается с тобой.

Я слушаю, затаив дыхание. Впервые, Давид говорит о чем-то с таким чувством. Пусть сейчас он лишен возможности проявлять эмоции в полной мере, и без того мне понятна степень глубочайшего поклонения и любви, которую он питает к этому растению. Любовь к цветку, слепая и нелогичная, – вот уж чего я не ожидала от такой рассудительной личности как Давид. Интересно, если расспросить Карида про ямель, он тоже будет так восторженно о нем говорить. Впрочем, Карид не лучший вариант для эксперимента. Вряд ли сегодня у него найдется время на пустую болтовню со мной, и кто знает, когда мы увидимся в следующий раз. Попробую раскрутить на разговор о местной растительности Сорада. Раз нам предстоит общаться две недели, наверняка получится выкроить минутку для беседы на отвлеченную тему.

– Восьми еще нет, а я уже вернулся! – жизнерадостно вопит Карид, выбравшись из зеркала. Интересно, у него хоть изредка бывает плохое настроение?

Будь я сейчас на месте Давида, вытирающего посуду, в этом доме на одну тарелку стало бы меньше, но благодаря удачливости парня (или предусмотрительности, что более вероятно), комплект тарелок так и остался комплектом.

– Вела, радуйся, я нашел твой труп!

– Че-чего? – переспрашиваю, заикаясь.

– Ну, то есть труп для тебя.

– На кой черт мне нужен труп? – Я с трудом, но удерживаюсь от визга, однако голос уже стал гораздо выше обычного.

Давид со звоном ставит тарелку на рабочую столешницу. Этот звук нарушает течение моих мыслей в сторону истерики и не дает мне броситься в ее объятья.

– Карид хочет сказать, что нашел подходящее тело, которое превратил в ваше, чтобы использовать его для инсценировки вашей же трагической кончины.

Про трагическую кончину мы вообще не договаривались! Не зря мне вчера в голову лезли ассоциации со сводками о пропавших без вести.

– Знаете, еще пара реплик в таком духе, и моя смерть будет не инсценированной, а самой, что ни на есть, настоящей. Даже причину ее могу назвать. Инфаркт.

– Карид просто не знал о том, что я не посвятил вас в детали плана по перемещению между нашими мирами. С другой стороны, после подобных выходок Сорад покажется вам вполне адекватным.

Я бросаю взгляд на Карида, а тот лишь ухмыляется и отрицательно качает головой, видимо, не соглашаясь с последними словами Давида.

В магазине со мной работает Катя. Она весела, бодра и энергична, помогает посетителям, которых довольно много для субботнего утра. Я же после того как Давид поделился со мной «деталями плана» (какое дипломатичное выражение!), пребываю в несколько подавленном настроении. Именно по этой причине я без возражений согласилась занять место за кассой, когда мы распределяли обязанности. Не хочется ни с кем разговаривать, не хочется ни о чем думать. И если с первым пунктом своих желаний я разобралась, отправив в зал к покупателям Катю, то со вторым, к сожалению, ничего не могу сделать.

Давид сказал, что демоны (или проклятые, кому как больше нравится) почувствуют мое исчезновение из мира и на этом успокоятся. Однако не стоит забывать про ребят из клуба. Если я сейчас просто возьму и исчезну, буквально сразу после получения «делового предложения», меня будут искать. Товарищи из «Инферно» прекратят поиски только в одном случае – когда увидят мое хладное тело. Но и тогда они непременно встретятся со всеми людьми, с какими только я могла общаться, и перетряхнут их воспоминания в попытке найти меня или же окончательно увериться в моей кончине. В общем, спасибо Кариду за оперативность и талант – труп мне сегодня действительно понадобится.

– Уф! Ну, привет что ли! – Голос напарницы отрывает меня от неприятных дум.

Я быстрым взглядом окидываю опустевший зал.

– Кажется, немного отбились, – вторит моим наблюдениям Катя.

– Кажется. – Я киваю в знак согласия и даже пытаюсь изобразить улыбку.

– Эй, у тебя что-то случилось?

Да, мои усилия оказались напрасны. Впрочем, я не очень-то рассчитывала на успех. Если подумать, то забавная ситуация сложилась – ведь совсем недавно я сама донимала ее таким же вопросом. Почти две недели, а кажется, будто год прошел.

– Я два дня болела. Наверное, еще не оправилась.

– Болела? – удивленно переспрашивает Катя. – Если честно, то по тебе не скажешь. Наоборот ты выглядишь лучше, чем… то есть хорошо.

Я улыбаюсь ее попыткам быть деликатной.

– Эти двое суток я почти все время спала. Видимо, это мой персональный рецепт красоты – полноценный и здоровый сон в течение восемнадцати часов каждый день. Может быть, в прошлой жизни я была кошкой?

Девушка смеется шутке, но потом становится серьезной и… любопытной.

– Вообще-то, когда увидела утром, что тебя подвез Давид, я подумала, что вы… – Она замолкает, не окончив фразу до конца, и внимательно на меня смотрит.

Хм. Нужно что-то отвечать. Начинаю импровизировать:

– Он, правда, странный. Мне было плохо, я ему позвонила… Не спрашивай почему, – сразу предупреждаю я. – Он помог. Был рядом со мной весь день.

Катя хмурится.

– Я думала, у тебя была простуда или что-то вроде этого.

– В первый день – да. А вчера… Знаешь, это очень личное. Я понимаю, мы с тобой подруги… – Тут я, конечно, лукавлю, но выхода другого нет. – Короче говоря, некоторыми проблемами я бы пока не хотела с тобой делиться. Извини.

– Но вы не… – Она опять замолкает, обрывая себя. С ума сойти, и этот человек мог без остановки рассказывать в течение всей смены все самые интимные подробности очередного романа!

– Нет.

Я с надеждой смотрю на Катю. Вдруг она все же не будет настаивать на более развернутом ответе.

– Ладно, человек-коробочка. Захочешь – расскажешь.

Я быстро-быстро киваю, соглашаясь.

– Стас мне сказал, что вы с ним на днях встречались, – неожиданно меняет тему Катя.

– Да. Он позвонил, предложил увидеться. Я подумала, что он хочет поговорить о тебе, но, в итоге, мы болтали ни о чем. Стас немного рассказал о клубе.

Катя снова внимательно на меня смотрит. В этом взгляде теперь не любопытство, скорее она чего-то ждет. Чего? Моей реакции?

– Он предложил тебе работу?

Так-так-так…. Интересненько!

– Ну, в некотором роде. Пытался приобщить меня к клубной жизни, – пытаюсь отшутиться я.

– А ты что? – не дает сбить себя с толку девушка.

– Сказала, что подумаю.

Катя продолжает сверлить меня взглядом своих серых глазищ.

– Что-то не так? – Долго этот сканирующий взор я не выдерживаю.

Она пожимает плечами и старается выглядеть безразличной.

– После вашего знакомства мы с ним встретились всего лишь раз. Раньше он названивал мне каждые два часа, теперь мне приходится набирать его самой. – Она замолкает на несколько секунд. – Вел, я ничего не понимаю. Если честно, когда я узнала о вашей встрече, а ты пропала на двое суток, отключив телефон, и он резко переменил свое отношение ко мне, я такого себе понапридумывала…

Я смотрю на нее в полном шоке. А Стас мне все-таки врал!

– Катя, ты что?! Проблемы с самооценкой? Давай встанем возле зеркала, и ты сравнишь наши отражения – сразу все пройдет. Знаешь, по-моему, Стас не очень порядочный человек. Мне он говорил, что ты ему нравишься, уверял, будто не против серьезных отношений с тобой. Может быть, тебе стоит прекратить встречи с ним. Помнишь, что тебе говорил Сергей – подождать, успокоиться, подумать. На мой взгляд, момент настал.

Катя увлеченно ковыряет ноготком наклейку на шариковой ручке.

– А что ты ему ответишь по поводу работы?

Значит мои вопросы, предложения и увещевания игнорируют. Это уже попахивает клиникой.

– Я скажу, что не подхожу под стандарты, предъявляемые к персоналу в его заведении.

Я слышу, как она облегченно выдыхает.

– Пообещай мне одну вещь? – прошу я, мечтая, чтобы она в ответ произнесла эту глупую фразу: «Все, что угодно!»

– Какую?

Да, разрыв шаблона вышел, но я продолжаю:

– Не говори ему о моем отказе сегодня, пожалуйста. Я хочу сообщить эту новость Стасу лично. И обязательно сделаю это, но завтра. И ты тоже можешь позвонить ему и послать к черту, раз он так по-свински ведет себя с тобой. Как тебе идея, объяснить человеку на реальном примере, что такое женская солидарность?

Я вижу, как на Катином лице расцветает улыбка, сначала робкая, но потом она начинает сиять на привычные сто киловатт.

– Отличная идея… Хочешь, скажу, какая мысль меня вчера посетила?

– Ну, если это не мысль о моем жестоком убийстве, то осчастливь, пожалуйста.

Она снова улыбается.

– Я подумала, как, должно быть, соскучился за эти дни по мне Сереженька. – Катя отводит взгляд и рассматривает входную дверь. – Я плохая – да?

Понимаю, что одних слов сейчас Кате недостаточно, поэтому я вылезаю из-за прилавка с кассой, подхожу к ней и крепко обнимаю, как она меня тогда возле университета.

– Кать, ты хорошая. Очень хорошая! Просто ты запуталась. Но самое главное, вовремя понять ошибку, и свернуть на правильную дорожку. И ты знаешь, что для тебя правильно, да?

– Сережа, – шепчет она мне в макушку, отвечая на объятье.

– Да. Сережа. Поэтому бросай Стаса и возвращайся к Сергею. Ни в чем себя не вини. Постарайся вообще забыть эти две недели. Я знаю, ты умеешь. Я видела.

Немного отстраняюсь так, что теперь без труда читаю на ее лице удивление.

– Да, видела, – настаиваю на своем. – Помнишь, возле университета? Ты вдохнула и выдохнула, словно отпуская все плохие мысли.

Катя медленно кивает, но потом, наверное, вспомнив этот случай, повторяет движение более уверенно. Пару мгновений спустя, мне кажется, что я вижу перед собой того человечка, которого знаю уже несколько лет.

– Тебе не надо себя винить, – снова повторяю я.

Действительно виновата во всем этом безобразии я и только я. Господи, или кто там есть наверху, пожалуйста, сделай так, чтобы у этой девушки все было хорошо! Я осознаю, что я эгоистка, и ты, наверное, в шоке от моей просьбы, но ты же знаешь: все, что с ней приключилось, произошло из-за меня. И ты знаешь, жизни скольких человек из метро на моей совести, что бы там не говорил Давид. Прошу, не добавляй еще один камень на мою душу.

Ольга и Наташа уже как пятнадцать минут суетятся в зале с покупателями. Катя рядом со мной в подсобке быстро одевается. Я же в четвертый раз перевязываю шарф, усиленно делая вид, что никак не могу с ним справиться.

– Вел, тебя подождать? – интересуется уже готовая к выходу Катя.

– Нет, не стоит. Чувствую, у меня это надолго. – Я машу ей кончиком шарфа. – Давай на сегодня попрощаемся, а завтра созвонимся.

Она улыбается.

– Хорошо. До завтра!

Мне машут ручкой и оставляют в одиночестве.

Я отыскиваю в сумке свой телефон и смотрю время. Так, я пока не опаздываю. Чем бы еще заняться? Или просто посидеть подождать?

В раздумьях верчу в руках телефон, периодически нажимая клавиши, от чего дисплей загорается на несколько секунд. После очередного поворота мобильный оживает в моих руках сам… Папа.

– Привет, пап.

– Привет, ребенок. Почему не звонила?

– Тебе мама не говорила, что я болею?

– С ее слов я понял, что все не очень серьезно… А ты, выходит, до телефона дойти не могла.

– Ну нет, пап. Все было не так плохо. Просто ничего не хотелось… Даже разговаривать с кем-нибудь.

В ответ повисает молчание. Длинные паузы в разговорах с отцом – дело привычное. Я даже неловкости не ощущаю. Просто жду реакции на свои слова.

– Я соскучился. Мать в этот раз сильно палку перегнула с твоим праздником.

– Да, есть немного.

– Ты когда теперь до нас доберешься?

После этих слов меня словно ледяной водой окатывает. Никогда. Я больше никогда его не увижу. Ни его, ни Светку… ни маму. Я ведь даже об этом не думала ни разу с того момента, как узнала о сегодняшнем переходе. Вообще ни одной мысли не было…

– Слав! Ты меня слышишь? Когда я тебя увижу?

Что же ответить? Это же не Катя, которую, как показала практика, легко увести от цели.

– Я… я не знаю, пап. У меня сегодня пары.

– А завтра?

Сглатываю подступившие слезы. Интересно, когда найдут тело?

– Завтра домашние дела по расписанию.

В трубке слышится тяжелый вздох.

– Понятно. Ладно.

Я понимаю, что он собирается прощаться и отключаться.

– Пап, слушай! Я тоже очень по тебе соскучилась. И по Светику. Ну, и по маме… Я обязательно постараюсь на следующей неделе заскочить. Я… я тебя люблю… Передай там нашим привет от меня.

Мой порыв вгоняет отца в ступор, и он снова замолкает на некоторое время.

– Слав, у тебя все нормально?

– Нет, пап. У меня осенняя депрессия. То есть уже зимняя.

– Ясно. Давай уже заканчивай с этими своими депрессиями, – советует он мне. – Привет передам. На следующей неделе жду. Предупреждаю, никакие предлоги для внезапного отказа уважительными считаться не будут. Все. Люблю, целую. Пока, ребенок.

У меня вырывается истерический смешок. Интересно, смерть будет тоже отнесена к неуважительным предлогам.

– Пока, пап.

До начала пар остается пятнадцать минут. Значит, теперь я опаздываю. Можно одеваться дальше. Рефлексировать буду уже в Ямеле.

Из помещения для персонала я вылетаю пулей. На ходу прощаюсь с коллегами и покидаю магазин. На улице не сбавляю темп – пусть все видят, как я спешу.

Быстро семеню по тротуару, при этом старательно обегаю заледеневшие лужи и считаю повороты в переулки, пытаясь не пропустить нужный.

Согласно плану, озвученному Давидом, я должна опаздывать в университет, потому что задержалась на работе и, чтобы сэкономить время, мне нужно срезать дорогу, пройдя по четвертому переулку от магазина. Поскольку о том, что можно проскочить этим обходным путем, я узнала только сегодня утром, мне и приходиться периодически внимательно заглядывать направо, одновременно определяя подворотня это или улочка и считая эти самые улочки…

О! Вот сюда, кажется, мне и нужно.

Какое живописное место – кусочек промзоны в сердце нашего славного города. Действительно мечта маньяка!

Немного пройдя вперед по асфальтовой дороге, я сворачиваю на протоптанную людьми тропинку и направляюсь к просвету между гаражами.

Неожиданно на плечо ложиться чья-то ладонь. Я подпрыгиваю и пытаюсь обернуться. В итоге мои ноги запутываются друг о друга. Я заваливаюсь в сторону.

– Стоять! – командует кто-то сверху голосом Карима, то есть Карида и хватает меня за плечи, предотвращая падение.

– Ты совсем придурок! – не выдержав, шиплю на парня и сбрасываю его руки. – У меня чуть сердце не остановилось!

Тут я, конечно, немного сгущаю краски. Сердце мое ни в данный момент, ни в момент, когда я почувствовала его прикосновение, останавливаться не собирается и не собиралось – так и бьется комком в горле. В придачу к этому руки трясутся, и дышу я как паровоз. Видок, наверное, у меня еще тот!

– Извини. – К его чести, в голосе на самом деле слышится раскаяние, наверное, впечатлился моим состоянием. – Я подумал, вдруг ты заблудишься, и решил встретить.

– Спасибо за заботу, – язвительно благодарю я.

– Ладно. Идем за гаражи. Я там труп оставил.

Пока мы шагаем в указанном направлении, я задаю вполне закономерный в такой ситуации вопрос:

– А если кто-нибудь увидит тело?

– Не увидит. Я чуть ли не на квартал растянул сетку для… как это по-вашему объяснить… А! Для отвода глаз, вот!

Ладненько, «отвод глаз» это понятно.

– Ну вот мы и пришли!

Да уж, а то я не вижу. Как-то не по себе смотреть на собственное тело со стороны. Особенно напрягает алая полоса на шее. Я отворачиваюсь.

– Что с ней было?

– Тебя интересует, как она погибла?

Я киваю. Карид возится с каким-то небольшим предметом, который он извлек из кармана и держит в руках, но мое движение он замечает, и я слышу в ответ:

– Ножом по горлу.

Я стараюсь не смотреть на девушку, лежащую на земле, но взгляд помимо воли возвращается к ней.

– Почему так мало крови? Я не эксперт, конечно, но…

– Стазис. Знаешь что это такое, или объяснить?

– Даже если бы не знала, то по ней понятно.

Я снова отворачиваюсь от тела.

– А что будет с убийцей?

– Понятия не имею.

– Как это, не имеешь понятия? – набрасываюсь я на Карида.

– Если хочешь услышать лично мое мнение о дальнейшей судьбе этого недостойного субъекта, пожалуйста. Я думаю, что после того как у него из-под носа исчезла жертва, он, скорее всего, умом тронулся. Если ты намекаешь на обращение к стражам порядка, то, во-первых, я не говорю по-немецки, и, во-вторых, трупа-то на месте преступления нет.

– Как ты вообще нашел эту девушку?

– Есть у меня парочка вещиц для подобных фокусов, – туманно объясняет парень.

Я понимаю, что мое любопытство никто удовлетворять не собирается, и меняю тему разговора:

– Долго еще?

– Нет. Пара минут, и прогуляемся. Как только мы уйдем через зеркало из этого мира, заклятие развеется. И кровища будет, и люди прибегут…

– А что, после применения заклятий никаких следов не остается?

– Остаются следы, куда ж без них! Ювелирная это работа – чистка последствий всяческих магических фокусов. Мало, кто к ней способен. Я же в этом деле очень хорош, потому меня и взяли на службу. Великие, могучие и ужасные натворят дел, а моя забота, чтобы этого никто не почувствовал. – Карид кивает на тело возле своих ног. – Еще мои таланты пригодны для создания таких вот копий. Эх, ты даже не представляешь, сколько тут умения нужно! Она идеальна вплоть до запаха и отпечатка ауры. Здесь даже каждая вещь, что твоя собственная. Меня Давид пригласил до того, как ты проснулась, чтобы я на твою одежду взглянул. Решил, так сказать, лишний раз тебя не смущать.

– Ты говоришь как маньяк, – замечаю я.

– Нет, как фанат своего дела, – не соглашается со мной парень.

Он замолкает на несколько секунд, а потом заявляет:

– Готово. Пожалуйте вашу ручку, мадмуазель.

Карид протягивает мне правую руку, а в левой у него зажат осколок зеркала.

– Такое маленькое? – невольно вырывается у меня.

– Тут не размер важен. К тому же нормальное зеркало в рост вызовет кучу вопросов, а осколок никто и не заметит – мало ли мусора вокруг. Руку давай.

Я несмело тянусь вперед. Пальцы дрожат, и сердце заходится.

– Не бойся, – подбадривает Карид, но я медлю. Тогда парень оставляет пустое ожидание и сам перехватывает мою кисть.

В момент, когда наши пальцы соприкасаются, окружающий мир перестает существовать, его сменяет серая туманная мгла. Ничего не видно вокруг. Только серый туман.

– Сейчас мы немного прогуляемся, – болтает, как ни в чем не бывало, Карид. – По ощущениям это займет минут пятнадцать, если ты, конечно, сдвинешься с места. Идем!

Он поворачивается ко мне спиной и тянет за собой. Я, озираясь, следую за ним.

– Не видно ничего вокруг.

– Правда? – Он оглядывается и с любопытством уточняет: – Для тебя вокруг ничего нет? Все черное? И меня не видно?

– Не черное. Серое… Словно туман. А ты как… привидение выглядишь.

– Забавно! Я думал, твой конек – сны, а ты не такая уж безнадежная и в магии, оказывается. Свет впереди заметила?

Я всматриваюсь в туман перед нами. Никакого света я, разумеется, не наблюдаю, разве что…

– Там мгла более однородная, а не рваная. И вроде чуть-чуть светлее. Но в последнем не уверена.

– Ничего, если захочешь, натренируешься и будешь видеть как я.

– Угу.

– Когда мы выйдем, в Ямеле будет вечер.

И море там будет… Терпеть не могу море.

Карид что-то увлеченно мне рассказывает о своей родине, но я не вслушиваюсь в слова. Я пытаюсь представить, какую картинку увижу, когда мы доберемся до места. Сосредоточиться на своих мыслях и отключиться от голоса Карида мне помогает серый туман. Я так напряженно в него вглядываюсь, что через какое-то время мне начинает казаться, будто я действительно вижу свет впереди.

Я делаю очередной шаг и едва успеваю выставить руку, чтобы не врезаться в толстый ствол дерева.

Здравствуй, Ямель.

Часть 2. Ямель

– Что ж ты прямо перед деревом зеркало-то не поставил! Тогда было бы удобнее об него головой биться, – возмущается Карид.

– Скажи спасибо, что я вообще его сюда доставил, – огрызается в ответ некто за моей спиной.

Я отрываюсь от созерцания сосновых стволов, стоящих стеной прямо по курсу, и поворачиваюсь к людям… Нет, пора начинать называть все своими именами. Я поворачиваюсь к мельвам, продолжающим спор.

– Ох ты ж бедненький, устал, наверное, под такой непосильной ношей!

Карид стоит на коленях и скрупулезно отряхивает с груди иголки, кусочки коры и землю. При переходе он упал что ли? Интересно получилось: входили в зеркало мы в месте, шли, держась за руки, а выбросило нас поодиночке, причем парень оказался позади меня.

– Ты ведь использовал заклинание. Ну признайся! Зеркало или за тобой летело, или ты его уменьшил, или, вообще, вместе с ним сюда перенесся.

– Третий вариант. Как, по-твоему, мне так точно удалось определить точку прохода? – уже спокойным тоном интересуется незнакомец, точнее, знакомец, просто официально мы еще не представлены. Впрочем, если принять во внимание тот факт, что Сорад до сих пор предпочитает изучать вид на город, раскинувшийся у подножия горы, где мы находимся, пополнять список знакомых моей скромной персоной он не торопится.

Правда, стоит мне об этом подумать, мельв разворачивается к нам.

– Привет, – произносит он, глядя на меня. В отличие от Давида парень выбирает обращение на «ты».

– Привет, – отвечаю я в том же тоне.

– Как приятно, когда на тебя не взирают с ужасом и почтением.

– А надо? Что-то я не заметила особого благоговения в поведении Карида.

Сорад улыбается.

– На этого можешь не смотреть даже. У него ни мозгов, ни воспитания не хватает на достойное обращение с такой важной личностью как я.

Карид с озвученной характеристикой не спорит. Он просто закатывает глаза. Какие-то странные у них взаимоотношения.

– Так вы с ним тоже друзья? – решаю уточнить у Сорада на всякий случай.

– А ты мне нравишься. Сообразительная.

Сорад переводит взгляд на Карида.

– Вставай, хватит валяться! Я хочу добраться до дома Давида засветло.

– Да здесь идти от силы полчаса! – находит новую причину для возмущения парень, словно в ближайшее время он планировал оставаться сидеть на земле.

– Это тебе полчаса, а для неподготовленной городской жительницы путешествие по скалам в сумерках далеко не рядовое мероприятие.

Благодаря мне, спуск с горы и прогулка по улочкам занимает у нашей компании приблизительно час. Несмотря на мои героические усилия, во всех местах, которые могли бы оказаться для меня труднопроходимыми, я благополучно падала, хотя Сорад заранее предупреждал о них.

В итоге, на пороге дома в презентабельном виде стоит только Сорад, а два поросенка – я и Карид – прячутся за его широкой спиной.

На стук дверь открывает женщина. Увидев Сорада, она тепло ему улыбается и произносит какое-то слово. Что-то я не очень хорошо расслышала… Парень отвечает длинной фразой, из которой я не понимаю ни звука. Оглядываюсь на Карида. Тот кивает, то ли соглашаясь с Сорадом, то ли в знак приветствия. Женщина дарит улыбку и ему, затем обращает свое внимание на меня. Следуя примеру Карида, я тоже киваю и пытаюсь улыбнуться, но гримаса от осознания сложившейся ситуации выходит, наверное, еще та.

Между тем нас пропускают в дом, а Сорад продолжает заливаться соловьем… на абсолютно незнакомом языке. Наконец-то он берет небольшую паузу и поворачивается ко мне:

– Давид говорил, что ты мечтала стать лингвистом, вот у тебя и появилась такая возможность. – Это он издевается или пытается приободрить?

Женщина что-то спрашивает.

– Са, – отзывается Карид.

– Ты ужинать будешь? В смысле, голодная? – переводит мене Сорад.

– Нет, я бы… – Ну и что сказать? Что я бы не прочь отмотать время на четыре года назад и прикусить язычок в тот памятный февральский день? Боюсь, что в этом он мне не поможет, а больше ни о чем я сейчас думать не могу и не хочу. – Я бы поспала.

– Что, опять?! – удивляется Карид.

– Ты можешь меня усыпить? – интересуюсь у Сорада, игнорируя Карида.

– Могу конечно.

Сорад вновь переключается на впустившую нас даму (надо будет узнать, как ее зовут) и что-то спрашивает. Женщина внимательно слушает и, как мне кажется, утвердительно кивает, сопровождая это движение словом, только что произнесенным Каридом:

– Са.

Так, «са» это получается «да» по-местному.

Женщина что-то говорит Кариду, тот коротко с улыбкой ей отвечает и довольный, чуть ли не вприпрыжку, покидает комнату, исчезая из поля зрения через полуоткрытую дверь слева. Потом она заговаривает со мной, но обрывает себя на полуслове и, смутившись, смотрит на Сорада. Абракадабра, им произнесенная, возвращает ей душевное равновесие. Дама бодрым шагом направляется к лестнице. Сорад двигается за ней.

– Идем. Орри покажет комнату, подготовленную для тебя. – Здорово! Даже спрашивать ничего не пришлось.

Мы друг за дружкой поднимаемся по ступенькам на второй этаж и попадаем в длинный коридор, заканчивающийся окном во всю стену.

Моей оказывается вторая дверь по правой стороне. Орри открывает ее и терпеливо придерживает, дожидаясь, когда я войду в комнату. За мной следом заходит Сорад.

Я оборачиваюсь, чтобы поблагодарить женщину, но останавливаю себя, понимая, что меня все равно не поймут. Впрочем, мои телодвижения оказываются не такими уж бесполезными. Я замечаю обескураженный взгляд Орри, которым она провожает парня, шагающего по выделенным мне апартаментам. Когда же он садится на кровать, выражение ее лица однозначно свидетельствует об ужасе, охватившем женщину.

– Саи Сорад… – сдавленно произносит Орри.

Парень вскидывает голову. Заметив гримасу страха на ее лице, он начинает смеяться, потом укоризненно качает головой и что-то говорит. Я наблюдаю, как Орри заливается краской.

– Что? – спрашиваю я у Сорада.

– Ничего, – все еще посмеиваясь, отвечает парень.

Женщина что-то лепечет, явно извиняясь. Сорад лишь машет рукой. После этого жеста Орри оставляет нас одних, прикрыв дверь.

– Так чего она испугалась?

– Потом как-нибудь расскажу. Лучше иди сюда, посмотришь, как у нас светильники работают.

Я подхожу к нему. Теперь мне стало понятно, зачем он сел на кровать – так удобнее демонстрировать на примере настольной лампы до чего дошел прогресс в этих краях. Все-таки он очень высокий, выше Карида, да и Давида тоже. Если бы такая каланча надо мной нависла, мне точно было бы неловко. Так что я от всего сердца мысленно благодарю парня за проявленное понимание. А еще говорили, что он неадекватный!

– Это просто. Вот здесь рычажок. Влево до упора – свет погаснет. Вправо до упора – будет гореть очень ярко. Сейчас он в среднем положении. Для мельвов нормально. Тебе, наверное, темновато.

– Есть немного, – соглашаюсь с Сорадом, рассматривая, как он аккуратно поворачивает металлический хвостик, торчащий в основании светильника.

Не удержавшись, стучу ногтем по плафону: раздается знакомый звук.

– Это стекло. – Я понимаю, что внутри шар пуст. – А какой принцип работы?

Сорад убирает пальцы, жестом приглашая меня освоить нехитрую технику. Пока я экспериментирую со светильником, что на яркости, к слову, не очень сказывается, он пускается в объяснения:

– Все дело в особом сорте песка. Видимой и светящейся части придают нужную форму и цвет. Стандарт – это золотистый шар. Поскольку Давид у нас во многом очень консервативен, никаких других форм у него дома ты не найдешь. Но вот выберешься как-нибудь, хотя бы в одну из лавок на Торговой площади, там уже поймешь, какое разнообразие бывает. А о столице и говорить не приходиться! Так вот, в постаменте спрятан механизм на пружине, с помощью которого молоточек с определенной частотой ударяет о стекло, о ту часть, что спрятана внутри, и оно начинает светиться. Чем чаще удары, тем ярче свет. Соответственно, чем сильнее поворот рычажка, тем чаще удары. Если ты обладаешь острым слухом, будешь слышать тихий щелчок, но со временем привыкнешь и перестанешь обращать на него внимание.

Я киваю. На Земле я часто слышала, как гудели провода у некоторых бытовых приборов, и жить мне это не мешало. Так что к щелчкам я точно привыкну. Еще мне теперь ясно, почему мои манипуляции не привели к мгновенному результату.

– Гораздо проще, чем электричество, – произношу я и понимаю, что это довольно слабый комплимент: на самом деле идея гениальна – никаких проводов, розеток, ГЭС, АЭС и что там у нас пришлось изобретать. Все элементарно и красиво.

– Это уж точно! – Сорад улыбается. – Купаться будешь?

Я задумываюсь над вопросом. На самом деле не очень-то и хочется, и Сораду, наверное, ждать меня совсем не улыбается…

– Нет, не хочу.

– Как скажешь. Тогда забирайся в кровать, только раздеться не забудь.

Ой! Я лишь сейчас поминаю, что на мне все еще зимняя одежда. Надо же, а мне совсем не жарко! Я принимаюсь растеривать пуговицы на пальто.

– Это нервное.

– Что? – Я вскидываю голову на мельва.

– У тебя, наверное, и пальцы ледяные. Тебе холодно. Это от нервов.

– Ясненько.

Я стягиваю шапку и разматываю шарф.

– А класть куда?

– Первая дверь от входа ведет в гардероб. Вторая – в ванную.

Я открываю указанную дверь и захожу в небольшую комнатку. Полочки, ящички, вешалки… Я пристраиваю свои вещи.

– Там наверняка есть какая-нибудь одежда для сна. И тапочки… – Слышу шорох. – А нет, тапочки здесь, под кроватью.

Осмотревшись, я понимаю, что он прав. На одной из полок небольшая стопка ночных сорочек, рядом халаты. Один из ящиков чуть выдвинут. Заглянув внутрь, обнаруживаю там белье… Хм… А они здесь с фантазией! Или местные девушки моего возраста именно такое предпочитают? В том, что это все из шелка, сомневаться не приходится, а кружево похоже на ручную работу. Внутренне содрогаюсь, представляя, сколько в моем мире, может стоить подобный клочок ткани. Ладненько! Беру верхнюю сорочку из стопки, первые попавшиеся трусики, снимаю с ближайшей вешалки халат и выхожу из комнатки. Вместе со всеми этими вещами иду в ванную.

– Тапочки! – напоминает Сорад.

Возвращаюсь за ними и снова направляюсь в ванную.

Через открытую дверь в комнату попадает достаточно света, поэтому я без труда обнаруживаю стоящий почти у входа пуфик «с секретом», на который складываю вещи. Затем подхожу к светильнику возле раковины оттачивать на практике только что приобретенные навыки. С задачей я справляюсь успешно: комнату медленно, но верно заливает золотистым светом. Теперь я наконец-то могу закрыть дверь и приступить к разоблачению.

К кровати, где все также восседает Сорад, пробираюсь, как по заминированному полю, обходя грязные следы от обуви.

Парень с любопытством наблюдает за моим передвижением, но от язвительных комментариев воздерживается.

– У нас принято в домах носить сменную обувь. Завтра найдешь там туфли. – Он кивает на гардеробную. – Пока будешь спать, Орри приберется в комнате.

– Хорошо.

Вот я и добралась! Залезаю под одеяло, поворачиваюсь на бок, лицом к Сораду и встречаюсь с ним взглядом. Глаза у него серо-голубые, очень светлые…

День второй.

Просыпаюсь от того, что вокруг внезапно становится светло. Открываю глаза и некоторое время просто рассматриваю деревянный потолок, выкрашенный в белый цвет.

Слева что-то шуршит. Поворачиваюсь на звук и наблюдаю, как Орри поправляет портьеры. Покончив с этим занятием, она разворачивается ко мне. Заметив, что я проснулась, женщина улыбается и о чем-то вещает. Я разбираю только свое имя и имя Сорада. Еще мой мозг из общего потока непонятных звуков вычленяет слово «саи», которое Орри снова ставит перед именем Сорада. Наверное, это обозначает какое-нибудь обращение, принятое здесь, вроде нашего «господина».

– С добрым утром, – говорю я на своем родном русском и сбегаю в ванную.

Настроение паршивое, но это неудивительно: ночью снился вчерашний спуск с горы, только мерзкое море постоянно маячило перед глазами, куда бы я ни сворачивала.

Все время, что я отмокаю в ванной, внимательно изучаю обстановку, стараясь, чтобы взгляд не останавливался на окне, за которым тоже виднеется кусочек моря. Как я здесь буду жить?

Очень хочется залезть обратно в постель, а еще лучше – на мой любимый диванчик, и всласть поплакать. Мечты, мечты…

Раздается стук в дверь. Я ничего не успеваю ответить, как она чуть приоткрывается, но в образовавшуюся щель никто не заглядывает.

– Извини, что нарушаю твое уединение и мешаю предаваться меланхолии. Согласен, это дело нужное и важное, но завтрак уже готов, и стол накрыт. Еще хочу предупредить, у нас с тобой очень напряженный график.

Последнее замечание Сорада вызывает у меня удивление.

– Напряженный график?

– Очень напряженный график, – дабы я осознала важность, парень интонацией выделяет первое слово. – С добрым утром, кстати.

– И тебе того же, – бормочу в ответ, вылезая из ванной. Думаю, он меня услышал, не смотря на плеск.

– Даю тебе пятнадцать минут. Оденься теплее. Орри сказала, что в гардеробе есть вещи для любой погоды.

Дверь закрывается.

В гардеробной я обнаруживаю целые залежи одежды. У меня, наверное, за всю жизнь столько не было. Вчера при беглом осмотре, увидев полупустые полки и вешалки, я подумала, что все придется покупать самой. Как выяснилось сегодня, я просто не сообразила открыть дверцы, за которыми скрываются те же полки и вешалки, но уже со шмотками. И еще не стоит забывать про ящички. Открытым в стратегических целях оставили, лишь тот, где лежит белье…

Чувствую, пора уже выбирать одежду, а не искать новые места, где она может храниться. Время, выделенное Сорадом, по моим внутренним ощущениям, если и не подошло к концу, то уже на исходе.

В итоге я останавливаю свой выбор на невнятно-темных брюках из плотной ткани, белой рубашке и светлом свитере, кажется, из чьей-то шерсти. Обещанные вчера Сорадом домашние туфли, тоже нашлись. Мягкие, кожаные, по ноге сели как влитые. Прелесть!

Отыскав ящик с хлопково-шерстяными чулочно-носочными изделиями, я поняла, что день еще может удачно сложиться. Как говорится, красота красотой, но на улице сейчас не месяц май, да и ветер с моря дует наверняка не тропический.

Собравшись наконец, я выхожу из комнаты, бодро шагаю по коридору и спускаюсь по лестнице в холл.

Как и говорил Сорад, Давид – приверженец классических форм, поэтому на стенах по пути следования мне встречаются только золотистые светильники-шары, расположенные в стратегически важных местах… Так! Я начала воспринимать реальность. Боже, неужели мне, как и любой девушке, может поднять настроение всего лишь вид огромного вороха одежды? Надеюсь, это временно! Никогда не страдала вещизмом, ни в каком из его проявлений и не очень-то хочу подцепить эту штуку.

В холле возникает небольшая заминка. На выбор мне предлагается две двери. То есть дверей, конечно, три, но одна из них входная. Мыслим логически: вчера Карид, когда ему пообещали ужин, рысью побежал через ту, что напротив лестничного марша, значит, наиболее вероятно, что кормить будут там.

Толкаю дверку от себя, и – о чудо! – моему взору предстает довольно просторная столовая. Две стены занимают панорамные окна, из мебели только обеденный стол на восемь персон и буфет. Да, Давид не только консервативен, но и любит минимализм в интерьере.

За столом меня ожидает Сорад.

– Присаживайся. – Он жестом указывает на стул напротив себя.

В принципе вариантов, где мне примоститься, больше нет. Стол, как парень и упоминал, накрыт всего на две персоны. Однако я не ерничаю, а спокойно сажусь, куда указано.

Как только я занимаю свое место, в столовую входит Орри. Зашла она через вторую дверь, присутствующую в помещении. Видимо, там находится кухня.

Перед собой женщина катит сервировочный столик, уставленный тарелками, вазочками и прочим, прочим, прочим…

– Куда столько? – невольно вырывается у меня возглас.

– Орри очень вкусно готовит, – уверяет меня Сорад.

Вообще-то я не собираюсь подвергать сомнению кулинарные таланты домработницы (или как ее должность вежливо и правильно тут называется) Давида, просто дело не в этом.

– Это чудесно, но я столько не съем. А если съем, то после недели подобной диеты, все вещи, купленные мне, придется выбрасывать, потому как я в них просто не влезу! Это же ужасное расточительство!

Сорад смеется.

– Не переживай. Ты не только не поправишься, но еще и похудеешь.

Я вопросительно поднимаю обе брови. Всегда хотела в таких случаях элегантно изгибать лишь одну, и почему-то правую, но не судьба.

– Помнишь, я говорил про плотный график?

– Угу.

– Так вот, у нас на ближайшие недели запланировано обучение тебя нашему языку. Еще я расскажу кое-что из местной географии, истории. Обсудим некоторые моменты, которые могут пригодиться тебе в быту. Ну, и, конечно, прорицание. Давид поделился со мной некоторыми наблюдениями касательно твоего дара. Я согласен с его оценкой, он уникален, но его нужно развивать. Я думаю, классические методики тебе помогут быстрее овладеть способностями.

– Медитация и концентрация? – уточняю, вспомнив, что именно про это говорил Давид.

– Точно. Заниматься будем на свежем воздухе. Так что готовься к длительным пешим прогулкам.

Сорад замолкает. Орри заканчивает сгружать еду на стол и что-то короткое произносит.

– Приятного аппетита, – переводит парень.

– Спасибо. – Я киваю женщине и берусь за приборы.

Орри улыбается, слегка кланяется и выходит из комнаты.

Завтрак проходит в молчании. Когда я пытаюсь заговорить с Сорадом, тот напоминает мне о существующей в моем мире поговорке про «когда я ем…». Зато после еды он оживляется и предлагает мне подняться за верхней одеждой и сапогами. Я с трудом встаю со стула. Сколько же я съела!

– О, молодец, что не стала оставлять туфли в комнате, а то опять грязь по всему дому растащишь, – так комментирует Сорад мое второе за сегодняшний день появление в холле.

– Да уж, сообразила.

– Что ты опять дуешься? Ты выспалась, тебя покормили, теперь ведут на прогулку, где будут рассказывать много интересных историй, – продолжает фонтанировать оптимизмом парень.

– Да уж, выспалась, – бурчу я, влезая в сапоги.

– Ставь сюда туфли. – Сорад показывает мне полочку, на которой уже стоит его обувь. – Что не так?

– Спасибо… Мне всю ночь снилось море. И сейчас я опять его увижу.

– Ты не любишь море? – удивляется парень. – А Давид любит.

Наконец-то мы выходим на улицу и направляемся в гору по той же дорожке, по которой вчера пришли, и продолжаем разговор.

– Догадываюсь, что любит, иначе он бы не выбрал этот городок, верно?

– Верно. Мельвы всегда стремятся к гармонии и стараются создать такие условия, чтобы чувствовать себя максимально комфортно. Можно сказать, что гармония это наше все. – Так, видимо, лекция уже началась, включаем запись. – По своей сути мы очень близки к природе, поэтому нам не нужно многого, но при этом мы хотим, чтобы окружающие нас вещи были красивы и просты. Мы любим натуральные материалы, открытые пространства и всегда желаем видеть природу.

– Поэтому в доме везде панорамные окна?

– Да.

– Что еще интересного мне нужно знать о вас?

– Мы довольно спокойные. У нас очень устойчивая психика и крепкая нервная система, но на прочность мы ни то ни другое не проверяем. Мы неконфликтны.

– Если вы все такие пацифисты, то как же вас до сих пор не завоевали те же демоны?

– Довольно трудно покорить тех, кто может предвидеть вторжение. А если потенциальный враг все же решиться на подобную авантюру, то выжечь мозг, появившимся агрессорам не составит труда… м-м-м… то есть раскрыть их сознание, до полного слияния с природой.

– Не поняла. Вы никого убивать не будете? Ну, теоретически?

– Нет, с нашими менталистами в этом нет нужды. Они легко могут сделать из самой свирепой армии толпу сумасшедших. Именно так со стороны и выглядит состояние полного просветления.

Что-то в его словах меня беспокоит.

– Давид говорил в начале нашего сотрудничества о том, что в случае отказа с вами работать, он снимет мой блок. Тогда меня найдут демоны и заберут душу. Он врал, да?

Сорад довольно долго молчит.

– Я полагаю, – осторожно начинает он после паузы, – Давид решил, что окончательная смерть представляется для тебя более ужасной перспективой, чем заключение в психиатрической клинике. Поэтому и выбрал в качестве устрашения именно этот вариант. И, признайся, он ведь не говорил прямым текстом: либо сотрудничество с нами, либо ужин для демонов в качестве антре. Кроме того, стать причиной гибели чьей-то души… – Он качает головой. – Это никогда не смоешь с себя.

Значит, Давид мне все-таки врал. Ну хорошо, умело формулировал предложения, но сути это не меняет. Что ж, как выяснилось, нет совершенства в мире и не только в моем родном.

Я решаю перевести разговор о неконфликтности мельвов немного в другую плоскость.

– Знаешь, та четверка, что работала с Давидом, спокойствием не отличалась, – делюсь я наблюдениями.

– Это издержки профессии. Нам трудно общаться с людьми. Логика и вы просто несовместимы. Обычно мы прибегаем к различным седативным средствам, если приходится поддерживать с вами контакт длительное время. Четверка, про которую ты говоришь, на Землю приходила ненадолго и нечасто, скорее всего, они пренебрегали советом пить успокоительный чаек. – Сорад улыбается.

– Судя по тому, что ты говоришь, Давид на этом «чайке» сидит крепко. Он просто непробиваемый. Я порой удивлялась, как ему хватает выдержки со мной возиться. Будь я на его месте, давно бы себя пристукнула.

Улыбка Сорада становится шире, потом он не выдерживает и начинает смеяться.

– Какая самокритика!

– Просто констатация факта.

– Ну, как тебе угодно. Ладно, оставим на время психологию и обратимся к вещам более приземленным. Знаешь, какой сегодня день?

– Второе декабря, воскресенье, – немного подумав, отвечаю я.

– Правильно. На Земле действительно второе декабря две тысячи седьмого года. Воскресенье. А здесь – пятнадцатый день третьей Хес. Год десять тысяч двести двадцать четвертый. Дни недели в Ямеле отсутствуют.

Я молчу и хлопаю глазами, уставившись на Сорада.

– Ножками шевелить не забывай, – просит парень, потому как я от неожиданности даже остановилась.

– А Хес – это…

– Это спутник нашей планеты. Кстати, названия нашего мира, планеты, страны и столицы совпадают. Так вот, месяцы мы считаем по этому самому спутнику.

– Лунные, – говорю я и понимаю, какую глупость сморозила.

– Да, некоторые трудности перевода присутствуют, – замечает мою неловкость Сорад. – Итак, в году шестнадцать месяцев, в месяце тридцать дней. Получается, что каждый сезон длится четыре месяца.

Я перевариваю полученную информацию.

– Сейчас весна.

Парень кивает.

– А почему у вас нет разделения на недели?

– Корни этого, как ты считаешь, казуса с ориентацией во времени, тоже связаны с нашей близостью к природе. Наш язык, к примеру, очень созвучен с ней. Наблюдая за окружающим миром, мы давали названия тем или иным явлениям, понятиям, действиям, чувствам. Видимо, опираясь на эти наблюдения, наши предки смогли вычленить во временном потоке только годы, месяцы и дни.

Логично.

– Но у меня для тебя есть хорошая новость. В наших сутках тоже двадцать четыре часа.

– А в каком-то из миров с этим, дело обстоит как-то иначе?

Сорад кивает.

– Во всех остальных. Больше всего повезло эльфам. Мало того, что их за долголетие считают практически бессмертными, у них еще и день длится двадцать восемь часов.

Ого! Бессмертные эльфы… Интересненько!.

– А сколько живут мельвы?

– Лет сто пятьдесят. Это в среднем.

– Сколько? – Я в шоке. Ладно, эльфы, но эти так похожи на людей! Хотя откуда мне знать, как выглядят настоящие эльфы, а не плоды земных фантазеров.

– А что тебя удивляет? Чистая экология, отсутствие стрессов, физический труд или нагрузки, у кого как получается, здоровое питание, магия некоторым, опять же, помогает. Останешься у нас, имеешь все шансы прожить столько же, не превратившись при этом в старуху, а уж если к магии окажешься способна… Заманчивая перспектива, правда?

– Карид говорил, что я не безнадежна в плане магии.

– Вот как?

– Я вроде выход из зеркала увидела. И еще… моя интуиция меня порой просто пугает.

– Ну вот видишь как все здорово…

Я понимаю, что поступаю невежливо, но все же прерываю Сорада на полуслове:

– Сколько тебе лет?

Он смотрит на меня так, словно только и ждал, когда же я задам ему этот вопрос.

– Пятьдесят два, – огорошивает он меня с самодовольной ухмылкой.

Сил удержать челюсть у меня не находится. Чувствую, как рот широко открывается после его признания.

– Давиду тридцать пять, – говорит Сорад, предвосхищая мой вопрос.

Да они оба… То есть Сорад на вид действительно постарше выглядит, но максимум на тридцать. А Давид вообще на моих ровесников похож! С ума сойти можно.

– Давай собирайся с мыслями! Мы пришли.

– Куда? – тупо спрашиваю, осматриваю полянку, на которую мы забрались.

– Не «куда», а «зачем». Приступим к осуществлению твоей давней мечты.

Я смотрю на пар… то есть на мужчину все еще без проблеска понимания.

– Приступим к изучению нового языка.

Теперь я точно знаю, как улыбался Чеширский кот.

16-ый день 3-ей Хес.

В начале шестого выхожу из своей комнаты и направляюсь в столовую на ужин.

Сегодня пошел дождь, поэтому прогулки в первой половине дня были отменены. Однако Сорад пообещал вытащить меня на улицу поздним вечером, если дождь прекратится. Я уже предвкушаю это событие с нетерпением. Синяки, набитые мной во время многократных падений за два прошедших дня, начинают ныть все сильнее, видимо, в ожидании пополнения своих рядов.

Спускаясь по лестнице, застаю в холле Сорада, замершего перед зеркалом. Он за чем-то увлеченно наблюдает. Уверена, мужчина слышал мои шаги, но от просмотра не оторвался, так что я могу любоваться только его светло-русой макушкой.

– Что показывают? – интересуюсь, оказавшись на нижних ступеньках.

Вчера вечером он объяснил мне, как зеркалом пользуются те, кто не обладает магическими способностями. Все оказалось довольно просто. Мельв вызывает настройщика-мага, который зачаровывает небольшой кристалл, чтобы тот связывался с нужным зеркалом, когда его располагают в специальном отверстии в раме. Поэтому в каждом доме перед зеркалами стоят шкатулки с грудами этих камней абсолютно разных цветов. Для человека запомнить весь набор – особенно если он очень велик – непосильная задача, но не для мельвов с их феноменальной памятью. Услуга мастера и стоимость кристалла по местным меркам чисто символические. Вообще, Сорад говорил, что бытовые амулеты и прочие артефакты в их мире очень дешевы, чтобы обделенные магическим талантом жители не чувствовали себя ущемленными…

Поток моих воспоминаний прерывает Сорад:

– Идем сюда, тебе тоже будет интересно на это взглянуть.

Я подхожу к нему и вижу в зеркале какие-то вазочки, хрустальную посуду, причем смутно знакомую. Потом сосредотачиваюсь на интерьере за ней. Забавно, но диван точь-в-точь, как в гостиной у родителей… Медленно доходит, что это и есть гостиная моих родителей. В подтверждение моих мыслей раздаются родные голоса. Папа с мамой заходят в комнату, за ними подтягивается Света. Войдя в помещение, она закрывает за собой дверь.

Отец садится на диван. Он бледен и сосредоточен. Светик с зареванным лицом занимает свое излюбленное место возле окна. Угол обзора мешает мне ее увидеть, но раз она направилась в ту сторону, то застыла сейчас статуэткой возле шторы и смотрит на улицу, периодически поглаживая бахрому портьеры. Мама, скорее всего, уселась в кресло, приняв обычную для себя позу: чуть наклонившись вперед, спина прямая, предплечья упираются на правый подлокотник.

– Господи, я не знаю, что теперь делать, – раздается в тишине ее трагический шепот.

Отец тяжело вздыхает и кивает головой.

– Ужасная ситуация! – мама продолжает развивать свою мысль. – На работе начнутся пересуды. И дернуло же ее пойти в эту подворотню. Что она там забыла, скажите мне? Как я это буду объяснять коллегам?

У меня внутри все холодеет. Одно дело предполагать, что ты не самый любимый ребенок в семье, но услышать такое я оказалась не готова.

От окна доносится истерический смешок сестренки. Отец медленно поднимает голову и впивается взглядом в маму. Раньше я никогда не видела у него такого выражения на лице и, честно признаться, не очень-то хочу увидеть снова.

– Закрой рот, дура! – тихо, но четко произносит он. – Тебе сейчас дочь хоронить, а ты о своих курицах безмозглых думаешь. Ты с ними совсем из ума выжила, или окончательно в стерву превратилась?

– Игорюша… – растерянно и даже обиженно произносит мать.

– Что, «Игорюша»? – рявкает папа, обрывая ее.

Мама замолкает. В комнате наступает тишина.

– Я в Питер на совсем перебираюсь, – внезапно говорит Света. – Папуль, если хочешь, можешь со мной поехать. У меня знакомый как раз специалиста ищет по твоему профилю. Я в общих чертах рассказала, чем ты занимаешься. Он в полном восторге и зовет к себе. Предлагает большие деньги. У него ты бы смог заниматься реальными проектами, а не «в стол» работать. Кроме того, он обещал патенты оформлять на твое имя. Прибыль от продаж, конечно, в фирму по большей части уходить будет, но и ты в обиде не останешься. Ты как?

Взгляд отца по-прежнему направлен в тот угол, где сидит мама.

– А знаешь, Светик, отличное предложение. Почему бы не попробовать? Теперь-то меня здесь уже ничего не держит.

– Игорюша… – Вновь слышу шепот мамы.

– Даш, оставь. Трагические роли тебе никогда не удавались. И мы это уже не раз обсуждали.

Где-то в глубине квартиры раздается трель звонка.

– Машина приехала. Сейчас выносить будут.

Папа встает и выходит из комнаты. Света следует за ним.

– Светик… – тем же трагическим шепотом обращается мама к моей сестре.

– Мам, папа прав – не стоит. У нас только Славка не понимала происходящего в семье. Да и то, исключительно по той причине, что слишком боялась, как бы ты ее в психушку не пристроила.

– И что мне теперь, по-вашему мнению, делать? – уже нормальным голосом интересуется мама.

Света равнодушно пожимает плечами.

– Понятия не имею, но тебя же никогда не волновало, как твои поступки отразятся на нас. Сейчас тебе выпала возможность оказаться на нашем месте.

С этими словами сестра выходит из комнаты.

Окружающие предметы вдруг резко плывут вверх, и я с трудом различаю их очертания…

– Вела!

Нехотя поднимаю голову на голос и ударяюсь затылком о стену. Это немного приводит меня в чувство. Я осознаю, что сижу на корточках возле стены. Резко встаю и пытаюсь сморгнуть слезы.

– Я не… – В горле стоит комок, с усилием его сглатываю и пробую снова: – Я не буду ужинать.

В голове две мысли: не упасть и не разреветься, пока не зайду к себе. Обхожу Сорада и мир вновь превращается в мешанину размытых золотистых пятен.

Не помню, как добираюсь до постели. Снимаю туфли друг о дружку и залезаю под одеяло. Рыдаю беззвучно, взахлеб, так что не хватает воздуха…

Ну почему так? Почему всю жизнь пытаешься заслужить если не любовь, то хотя бы одобрение человека, которому абсолютно безразличен, при этом невольно обижая тех, кому действительно дорог? Как можно так относиться к собственному ребенку?

Слез уже нет. Внутри пустота и онемение. Ничего не хочется…

На стук в дверь я не реагирую. Тем не менее, Сорад входит и без приглашения.

– Плохо? – задает он совершенно бессмысленный вопрос, потому как мой внешний вид в данный момент точнее, чем когда-либо, отражает внутреннее состояние.

– По-твоему, мне должно быть хорошо?

– Сейчас – нет. Если бы ты этого не увидела, потом тебе было бы гораздо хуже, поверь… – заявляет он мне, а подумав, добавляет: – впрочем, тебе ведь ничего другого и не остается.

Я смотрю на него и не знаю, какое из чувств, охвативших меня после его слов, сильнее – удивление или недоверие. Кто он вообще такой, чтобы что-то за меня решать? И тут на ум приходит характеристика Карида. Псих. И Давид, если вспомнить, с ней спорить не стал.

– Впервые в жизни, если не считать собственную мать, я так ошибаюсь в человеке… Ну, ты меня понял.

– Ты еще так молода, все впереди. – Сорад неопределенно пожимает плечами.

– Что впереди? Новые разочарования? Или ты имел в виду, что со временем я опыта наберусь и стану лучше разбираться в окружающих?

– Тут все от тебя зависит.

Парень продолжает меня пристально разглядывать. Я ловлю себя на мысли, насколько это не похоже на те игры в «гляделки», которые предпочитает Давид. С ним у меня складывается впечатление, что меня хотят лучше понять, а сейчас я осознаю, что Сорад просто ждет реакции на свой поступок.

– Скажи, а сегодняшнее мероприятие ты согласовывал с Давидом?

– Можно и так сказать. – Широко улыбается Сорад.

– Поподробнее, пожалуйста. – Терпение мое на исходе, из последних сил держу себя в руках, стараясь не сорваться.

– Я попытался, как ты выразилась, согласовать с ним этот просмотр. Давид… м-м-м… очень эмоционально выразил свое несогласие, но я решил, что в данном случае он не может совсем уж объективно оценить ситуацию.

– С чего это вдруг у него начались проблемы с объективностью? Чаек закончился, а на занятия к ученикам все еще нужно ходить?

Сорад вновь демонстрирует мне улыбку кота, знакомого со странной девочкой Алисой.

В итоге мне остается лишь тяжело вздохнуть и, откинувшись обратно на подушку, попробовать поменять отношение к произошедшему. Кто его знает, если хорошо все обдумать, может быть, еще и удовольствие от этой ситуации получу…

Мне в голову приходит интересная мысль, но тут начинать надо издалека:

– У тебя есть девушка?

Брови Сорада взмывают вверх, но отмалчиваться или возмущаться по поводу вторжения в его личную жизнь он не собирается, сразу же отвечает:

– Нет, у меня нет девушки. Позволишь встречный вопрос? Чем вызван столь неожиданный переход от одной темы к другой?

– На самом деле, он не неожиданный, а вполне закономерный.

Брови мужчины вновь стремятся встретиться с волосами, а глаза широко-широко распахиваются.

– Объяснись, пожалуйста.

– С превеликим удовольствием, – говорю я, при этом совершенно не лукавлю. – Я хотела бы дать тебе совет. Можно?

– Попробуй! Мне даже интересно, правда. Не помню, когда кто-либо осмеливался на подобное, – усмехается мужчина.

– Заведи себе подружку и экспериментируй с ней, оставь мозги и психику окружающих в покое. Уверяю, тогда всем будет счастье!

Первой реакцией Сорада оказывается удивление, впрочем, это я и предполагала, но потом… он начинает хохотать!

– Разреши спросить, чем же тебе так не угодил наш мир? – задает он мне весьма странный вопрос, когда немного приходит в себя.

Попав в Ямель, я, конечно, уже встретилась с некоторым количеством неприятных неожиданностей, но в целом… При чем здесь вообще конец света? Или он неправильно выразился?

– Что-то я не очень тебя поняла, – сознаюсь после некоторых раздумий.

– Я универсал, – говорит он мне таким тоном, будто этот факт все объясняет.

– Рада за тебя. Но мне бы еще знать, что это такое, и как оно связано с моим пожеланием.

Сорад наконец-то отлипает от стены рядом с дверью, подходит к кровати и… нет, не садится на нее! Он ложиться поперек, так что ноги свешиваются с одного края. Руки сцепляет в замок на затылке. Мне же приходится поспешно перегруппировываться, чтобы не придавили.

– Среди мельвов встречаются маги разных направлений, менталисты и прорицатели. Дар в чистом виде – гораздо более частое явление, чем сочетание разных талантов. Давид, к примеру, чистый менталист, Карид – маг, более того, узкопрофильный. У тебя уже комбинация – прорицание и способность к переходам.

Я хочу заикнуться про интуицию, но он меня опережает.

– Твое внутреннее чутье – лишь еще одно доказательство того, насколько сильной провидицей ты можешь стать. Обычно те, кто обладают даром прорицания, видения наблюдают лишь во сне или в состоянии измененного сознания, кому как повезет. Я же универсал.

– Три в одном, – делаю вывод из сказанного. – Но какое это отношение имеет к личной жизни?

– К сожалению, самое прямое. Хотя глупо расстраиваться из-за того, чего у тебя никогда не было.

Сорад замолкает. Я с нетерпением жду окончания истории. В отличие от Давида, он всегда все рассказывает до конца, эту особенность я за ним уже заметила. Однако может статься, что к Давиду я несправедлива, все же у нас было так мало времени на долгие разговоры, и над ним постоянно довлел запрет совета.

Сорад вновь оживает:

– В наших хрониках, не помню уже за какой век, упоминается один весьма способный юноша. Этот молодой человек официально считается первым среди мельвов, кто обладал универсальными способностями. Предки довольно радостно восприняли новость о появлении такого уникума, даже большинство членов совета положительно охарактеризовали саму возможность существования многогранного дара. Так вот, шли годы, мальчик вырос и встретил на своем жизненном пути девушку. Он влюбился, его избранница, вроде как тоже испытывала к нему ответные чувства. В один прекрасный, с точки зрения метеорологов, день парень пригласил ее в небольшое путешествие. Он хотел показать ей остров Мира Хес.

– Зеркало Луны, то есть Хес? – уточняю я перевод.

– Да. Находился этот островок на самом экваторе. По размерам небольшой. Озеро делало этот кусок суши достопримечательностью. Оно имело почти идеальную круглую форму, как и сам остров. Если верить запискам путешественников, на нем побывавших, вид в полнолуние там открывался роскошный.

По крайней мере, теперь стало понятным происхождение названия.

– Как ты понимаешь, юноша потащил туда подругу ночью не только на Хес любоваться. Никто не знает, что произошло между возлюбленными. То ли он не перенес отказа, то ли наоборот все сложилось прекрасно, но как бы то ни было, остров в ту ночь перестал существовать. Девушка и парень не выжили. После этого случая, жизнью гения очень сильно заинтересовался совет. В итоге выяснилось, что парень был нестабилен. Не в психическом смысле, а в магическом. Под давлением сильных чувств его способности вырывались из-под контроля. Семья паренька жила вдалеке от города, и о его срывах никто не знал, а родные молчали. В общем, после того случая совет принял решение избавляться от детей с такими способностями.

– Как избавляться? – Я чувствую, что внутри у меня все холодеет от картинок, которые тут же нарисовало мое воображение.

– У вас ведь беременные женщины проходят обследование, прежде чем зачать ребенка, так?

– Ну, в идеале, так и должно быть, а на самом деле к этому прибегают, только если какие-то проблемы со здоровьем. Запланированная беременность не такое уж частое явление. Во всяком случае мне так кажется. Я этой темой пока вплотную не интересовалась.

– Да? Ну ладно… У нас дети всегда планируются, редкостью является как раз безответственное отношение к данному вопросу. Я к тому, что с тех пор женщина, решившая стать матерью, обязана сходить к прорицателю и проконсультироваться у него.

Хм, звучит логично, но не все же такие правильные, он сам это признает.

– А что случается, если женщина все же родила такого ребенка?

– Просветление. А там ей уже самой решать: оставить ли безумное чадо себе на воспитание или отдать в приют.

Невеселая перспектива. Действительно лучше один раз напрячься и сходить к профессионалу, чем потом остаток жизнь раскаиваться.

– А ты?

– Я? Мне, можно сказать, повезло. Я средний ребенок в семье. Мама перед тем, как зачать, ходила к Старой Хальме – прорицательнице, довольно известной не только своими необычными видениями, но и складом характера, если так можно выразиться. Эта особа сказала, маменьке, что ее сынишка, на которого она так рассчитывает, станет очень необычным магом. Однако есть одно условие. Не позднее чем через полгода после его, то есть моего, рождения ей необходимо снова забеременеть. Услышав это, моя родительница успокоилась и решила приступить к выполнению своего плана по улучшению демографической ситуации в Ямеле. С учетом рекомендаций старухи, конечно же. Уж не знаю, как она уговорила отца на третьего ребенка… как бы то ни было, я родился здоровеньким, никаких проблем родителям не доставлял. А вот моя младшая сестра – это просто редкий цветок!

Подобное сравнение вызывает у меня недоумение. Мужчина, видимо это чувствует и решает уточнить:

– Так у нас называют очень капризных мельвов.

– А говорил, что вы железобетонные.

– Так эти редкие, – усмехается Сорад. – Ладно, не отвлекай меня! Со старшей сестрой у нас довольно большая разница в возрасте. К моменту моего появления на свет, ее уже год как не было дома – отправили в какую-то глухомань развивать магический талант в закрытой школе. В общем, все внимание родителей было сосредоточено на младшенькой. Когда мне исполнилось три года, доставили подарок от Старой Хальмы. Забыл сказать, что предсказание моей матери стало последним в карьере провидицы. Буквально через месяц после него она скончалась. Впрочем, никакой тайны в ее гибели нет. Старой перечнице на тот момент было уже под двести лет. Но, как выяснилось позже, перед смертью она успела подготовить для меня сюрприз. Это была книга с занятными картинками и целая папка с ее записями. В том возрасте, когда все эти вещи попали в мои руки, заметки одной из величайших провидиц в истории нашего мира, мне были безразличны, а вот книга… Никто не мог понять, чем же она меня так привлекает. На обложке было написано всего одно слово. Я поинтересовался у отца, что оно обозначает. Тот, выглядел несколько озадаченным, но все же ответил. На обложке было написано: «Молчи!» Когда я открыл ее, быстро сообразил, что к чему. Картинки на страницах двигались, как в вашем кино, но окружающие видели только первый кадр. Это были комплексы упражнений на концентрацию, помогающие держать силу под контролем. Со временем я добрался и до дневников предсказательницы. Там, кстати, было и пророчество о тебе. – Сорад замолкает и закрывает глаза, потом внезапно выдает. – Так что никакие любовные приключения мне не светят!

Парень поворачивается ко мне и вновь сверлит меня взглядом.

– Вот так.

Я подпираю ладонью подбородок.

– Печально, конечно, но ставить эксперименты над людьми – это жестоко. Если ты не уверен в правильности своих действий на сто процентов, лучше ничего не предпринимать. Ты не бог.

Возможно, Сорад в целом и разделяет такую точку зрения, но в случае с моими родителями, у него иное мнение:

– Теперь, думая о своем старом мире, ты вспомнишь боль, которую испытала от слов матери, и вину, за то, что была слишком холодна с отцом и сестрой. Земля тебя не отпустит, и ты ее не отпустишь, пока будешь крепко связана с ней эмоциями. Эту связь нужно разорвать, как можно быстрее, тогда и процесс освоения в Ямеле станет протекать быстрее и легче… Уверяю, здесь тебе будет гораздо лучше, чем на Земле. Там ты чужая. Твой дар не позволит тебе ни семью создать, о которой ты мечтаешь, ни уйти с головой в работу, ведь та профессия, на которую ты училась, опостылела тебе еще на первом курсе. Тебя и окружающая реальность не очень-то увлекала. Гораздо интереснее было думать о монстрах из сновидений. Кто они? Откуда? Что происходит с теми людьми, встречающимися на их пути. Похоже на клинику, верно?

Сорад снова замолкает.

– Я поняла. Я никогда не вернусь обратно, да? Но Давид говорил…

– Давид говорил правду, – мужчина обрывает меня чуть ли не на полуслове. – Сроки твоего возвращения зависят от того, как будут продвигаться дела с решением вопроса о магически одаренных людях. Я член совета. И я тебе говорю – медленно. Что-то изменится, реально изменится, лет через двадцать. Что ты почти в сорокалетнем возрасте, да еще после такого длительного отсутствия будешь делать на Земле?

В комнате повисает пауза. Она длится и длится. Мои мысли похожи на желе…

– Здесь это дурацкое море, – говорю я после долгого молчания первое, что приходит в голову.

Сорад закрывает лицо руками.

– Далось тебе это море! Переедешь потом, если станет совсем невмоготу! – Мужчина встает с постели. – Все! На сегодня хватит. Шагом марш в ванную, и я тебя усыпляю, – категорично заявляет он.

– У меня последний вопрос! Можно?

– Попробуй. – Сорад тяжело вздыхает.

– После твоего рассказа у меня в голове никак не укладывается один момент… – начинаю я осторожно.

– Толь один? Ты меня радуешь!

Не люблю сарказм.

– Не ерничай, пожалуйста! Вот, что я не могу понять – допустим, межличностные отношения для тебя под запретом, сильные эмоции тоже, но… ты же обычный человек, ну то есть мельв. Чувства это такая штука, которой логика безразлична… – Я останавливаюсь, осознав, что начинаю путаться в словах, пытаясь донести свою мысль до мужчины.

– Я тебя понял. Можешь не продолжать. Ты, конечно же, права, но амулеты и обереги никто не отменял. У меня на браслете защитных подвесок около двадцати, периодически эта коллекция пополняется. Еще есть несколько татуировок, обладающих схожими функциями. Хотя тоже время от времени проходится рисовать новые знаки.

– Они защищают тебя от сильных переживаний?

– Они блокируют эмоции совсем, – уточняет Сорад.

Недоверчиво смотрю на него – как-то я не заметила за ним отсутствия эмоций. Мужчина без труда понимает причину моего скептицизма.

– Чудаковатый циник – это маска для окружающих. К такой личности лишний раз обращаться не захочется.

– А без нее ты какой?

Сорад молчит, только его лицо неуловимо меняется. Всего мгновение спустя мне кажется, что я смотрю на восковую куклу, а не живое существо. Глаза его пусты, лицевые мышца расслаблены – абсолютно невозможно понять, о чем он думает, от этого становится страшно… Так же внезапно лицо и взгляд обретают жизнь.

– Напугал?

– Да, жутковато выглядит.

Он вновь ухмыляется.

– Ну так что, в ванную?

– Знаешь, может быть, все-таки поужинаем? Что-то я проголодалась.

20-ый день 3-ей Хес.

За завтраком Сорад объявил мне, что вынужден отлучиться в столицу на очередное заседание совета, но обещал вернуться к обеду. А еще упомянул о сюрпризе, который меня ожидает сегодня. В общем, раздразнил мое любопытство и умчался.

Прослонявшись минут тридцать по дому, я решила все-таки занять себя каким-нибудь полезным делом. Первое, что пришло мне тогда на ум, – перебрать записи, сделанные за время, прошедшее с момента моего появления в Ямеле.

Сейчас уже около полудня. Я сижу в гостиной, разбираю списки слов и удивляюсь, как их много. Еще большее удивление вызывает то, как быстро и легко они запоминаются. Никогда не считала себя таким уж гением в лингвистике и прочей филологии, но успехи в изучении языка меня просто шокируют, к счастью, в хорошем смысле этого слова.

Прекрасной новостью при знакомстве с местным языком для меня стало отсутствие нескончаемого количества времен, так пугавшее, при изучении английского. Прошедшее, настоящее, будущее – что еще нужно для общения и хорошего настроения! Порядок слов в предложении тоже радует, он свободный, как в родном русском – что вижу, о том пою. Единственное, что мне пока не удается запомнить, это всякую мелочь: местоимения, союзы и предлоги. Эти коротенькие (и не очень) словечки безбожно путаются в моей голове. Порой я думаю, что если бы Сораду были доступны эмоции, то он на второй день скончался бы от смеха, слушая мою речь. Насколько печально у меня обстоят дела с этими частями речи, говорит тот факт, что самой первой на языке мельвов я выучила фразу: «Теперь подумай, что сказала». Маленькая радость – союз «что» уже въелся мне в подкорку.

Параллельно с разбором списков я на отдельном листочке пишу слова, которые хотелось бы выучить. Этот процесс настолько меня увлекает, что я даже не обращаю внимания на приход Сорада. От занятия чистописанием меня отвлекает его голос:

– Я вернулся. Как провела время?

Поворачиваюсь к мужчине.

– Сначала я систематизировала свои записи, теперь вот готовлю работу для тебя.

Он имитирует удивление.

– Составляю списки слов, которые кажутся мне необходимыми для общения.

– Ясно. Что ж, я поднимусь к себе, не буду тебя отвлекать. После обеда мы идем на прогулку. В общем, готовься морально или физически, не знаю, что для тебя важнее.

Машинально потираю бедро, ушибленное вчера.

– А сюрприз когда будет? – напоминаю я, отрываясь от синяка.

– Позже, – неопределенно бросает в ответ Сорад и покидает гостиную.

Позже, так позже. Я снова углубляюсь в работу.

Когда раздается тихий стук в дверь, к своему удивлению, я его слышу. То ли не до конца сконцентрировалась на своем занятии, то ли еще мало времени прошло. Как бы то ни было, открывать дверь никто не спешит. Орри из кухни, скорее всего, и не расслышала даже, Сорад со второго этажа – тем более.

Стук повторяется.

Я спихиваю с колен на пол бумаги и встаю, разминая затекшие от длительного сидения ноги. Медленно плетусь в холл, морщась на каждом шагу. Наконец-то добираюсь до двери и открываю ее…

На пороге стоит девушка. Один взгляд на нее, и меня охватывают восхищение и зависть. Она хорошенькая как куколка. Прическу – волосок к волоску – венчает кокетливый беретик изумрудно-зеленого цвета. Приталенное пальто того же оттенка сидит как влитое. Сапожки, сумочка и перчатки из какой-то фактурной черной кожи. Ярким пятном в образе служит алый шарф. На лице незнакомки, обрамленном золотисто-рыжими локонами, ярко выделяются умело подкрашенные зеленые глаза… Ловлю себя на мысли, что молчу и тупо пялюсь на эту красотку. Как-то неприлично получается.

– Здравствуйте! – после длительной паузы все же приветствую девушку, естественно, на местном языке.

– Добрый день, – отвечает она, мило улыбаясь.

За спиной раздаются шаги. Я оборачиваюсь и вижу, как Сорад спускается по лестнице и направляется к нам.

– Здравствуй, Эльва, – произносит он.

– Приветствую вас, господин Сорад.

Я отхожу в сторону, пропуская гостью в дом.

– Я могу увидеть Давида?

– Он еще не вернулся.

– Мне сказали, что в доме появились… Я подумала, что это он.

– Жаль вас… но это не так.

Я молча стою, изображая предмет интерьера и внимательно прислушиваюсь к разговору. Некоторых слов я, конечно, не знаю, но общий смысл беседы улавливаю. К счастью, они не устройство ядерного реактора обсуждают.

Интересный момент – чем дольше я смотрю на девушку, тем более трезво начинаю оценивать ее внешность. Золотая пыльца очарования осыпается буквально с каждой секундой.

После бессодержательных фраз о различиях погодных условий в столице и здесь в провинции парочка переходит к обсуждению последнего заказа Эльвы. Вынуждена признать, что тут мои познания в языке оказываются недостаточными.

Во время беседы с Сорадом, взгляд гостьи скользит по окружающей обстановке, пока не натыкается на меня.

– Давид пригласил новую… в помощь Орри? – интересуется Эльва у Сорада.

– Нет, это моя…

Не знаю уж, как он меня представил, но девушка очень удивляется.

– Вы не местная? У вас очень странный… – спрашивает она у меня.

По растерянному выражению моего лица мужчина соображает, что ответить связно я не смогу, и спешит на помощь, отвечая за меня:

– Да, Вела прибыла издалека.

– А почему вы со своей… поселились в доме Давида, а не живете в столице?

– Это решение совета.

Подкрашенные губки вытягиваются в беззвучное «о».

– Тогда мне лучше не упоминать лишний раз об этой встрече.

– Правильная мысль. – Сорад благосклонно кивает.

– Что ж, приятно было познакомиться, – обращается она ко мне, затем переключается на Сорада: – Рада нашей встрече. Всего доброго!

Не дожидаясь просьбы, распахиваю дверь, и Эльва с благодарной улыбкой покидает дом. Я быстренько притворяю дверь за ней.

– Ну как она тебе?

Я неопределенно пожимаю плечами, поскольку не очень понимаю, что конкретно Сорад желает узнать.

– Это и был твой сюрприз? – задаю встречный вопрос.

Мужчина тяжело вздыхает.

– Нет, скорее неприятная неожиданность. Встречу с этой особой я не планировал, потому как не вижу проку в твоем общении с бывшей подружкой Давида.

Ловлю на себе изучающий взгляд Сорада: сообразила ли я сама, кто она, или нет, а если да, то какова моя реакция… Твердо смотрю ему в глаза – да, я поняла, кто она такая.

– Ну, так как она тебе? – проявляет настойчивость мужчина.

– Эффектная, но исключительно потому, что умеет себя подать. В принципе, ничего особенного. Катя, это моя знакомая, красивее… Кстати, я не вполне уверена, что девушка в курсе своего статуса. Я про «бывшую».

Сорад пожимает печами.

– Я специально за ней не следил, но хорошие люди… – он усмехается, использованному обороту, – рассказали, что в отсутствие Давида Эльва от одиночества не страдала. У нас, конечно, довольно свободные взгляды на межличностные отношения, но Давиду подобная новость не понравится.

– Мне бы тоже не понравилось, если бы в мое отсутствие, мой парень гулял налево.

– То есть для тебя возможен только вариант любви до гробовой доски? – немного насмешливо спрашивает Сорад.

– Я считаю, что пока ты состоишь в отношениях с одним человеком, искать другие варианты не следует. В жизни всякое может случиться. Можно не сойтись характерами, можно до такой степени возненавидеть какую-нибудь привычку парня, к примеру, разбрасывание носков по комнате, что это не компенсируется ежедневными цветами, уверениями в любви или утренним кофе… Есть множество причин, ведущих к разрыву, но мне кажется, что пока кто-то думает, что ты с ним, нужно быть верной.

Сорад внимательно меня слушает и задумчиво потирает подбородок пальцами.

– И все же. Каково твое отношение к любви до гроба?

– На мой взгляд, если бы она была возможна, то было бы здорово… Вероятно, у меня старомодные взгляды для вашего прогрессивного в этом вопросе мира, – смеюсь я.

– Знаешь, ничуть! Напротив, твои взгляды прекрасно вписываются в наше мировоззрение.

Я изображаю на лице искреннее удивление.

Продолжению нашей дискуссии мешает появление Оррии.

– О, вы здесь, да еще вместе! Как чудесно! – восклицает она.

– Куда же мы денемся. Более того, мы как раз направлялись в столовую на обед, – заявляет Сорад.

Ну, может быть, он это и правда планировал, только еще не успел меня в известность поставить.

– Чудесно! – повторяет женщина с явным облегчением.

Орри разворачивается и возвращается в столовую. Мы с Сорадом следуем за ней.

– Мне показалось, что я слышала еще чей-то голос, – говорит женщина, выкатывая из кухни столик, груженный к обеду.

Видя небывалое разнообразие блюд, к которому, кажется, пора бы уже привыкнуть, я понимаю, чем было вызвано облегчение, написанное на ее лице. Мне тоже было бы обидно, наготовь я столько всевозможных вкусностей, а они вдруг возьми, да окажись ненужными.

– Да, это приходила Эльва. Хотела навестить Давида. Думала, что он уже вернулся.

– Как жаль, что она не осталась на обед, – сетует Орри, накрывая на стол.

– Она спешила. Не переживаете, мы с Велой справимся сами. Упакуете остатки, если будут? Мы после двух пойдем на прогулку.

– Конечно, господин Сорад! – соглашается Орри, радуясь, что не в пустую столько времени у плиты простояла.

Удивительное дело! На слух я мелкие части речи совершенно не путаю, но стоит мне только самой что-то попытаться сказать, как в голове образуется каша. До чего же обидно! Чтобы отвлечься от горестных мыслей, я приступаю к супу.

Домой мы с Сорадом возвращаемся только в седьмом часу вечера. Моя голова распухла от новых знаний: мужчина внимательно изучил список, составленный мной в первой половине дня, дополнил его словами, которые я не поняла в его беседе с Эльвой, и сверху накинул еще около трех десятков слов. Так что, в принципе, причину головной боли я могу определить, но вот почему поясница ноет – непонятно. Неужели умудрилась где-то ее застудить, или мышцы потянула…

После такой насыщенной прогулки аппетит проснулся зверский, поэтому к ужину я спускаюсь, перепрыгивая через ступеньки.

Возле входной двери меня останавливает стук. Замираю. Памятуя об обеденном инциденте, открывать не спешу. Этот визитер оказывается не так скромен как подружка Давида, и барабанит на совесть. Из кухни появляется Орри. Увидев меня застывшей в нерешительности, она недоуменно поднимает брови.

– Я сегодня уже открывала, мне не понравилось, – поясняю возникшую заминку.

Мое высказывание вызывает у нее улыбку.

С интересом наблюдаю за дальнейшими действиями женщины. Меня съедает любопытство – кто же в такой час мог прийти…

Гостьей вновь оказывается девушка. По-моему, еще моложе, чем Эльва. Ее каштановые кудряшки треплет ветер, щеки раскраснелись, а взгляд зеленовато-карих глаз теплеет, стоит ей увидеть Орри. Более того, девушка с приветственными восклицаниями бросается женщине на шею. Та смеется и отвечает посетительнице в том же духе.

Стоит двум сплетенным в дружеских объятьях фигурам немного продвинуться вглубь холла, открыв мне обзор, я замечаю стоящий на пороге кофр. Миленько!

Поскольку дамы все еще не способны толком воспринимать реальность, а с улицы дует все ощутимее, приходится выйти на крыльцо за вещами. К моей несказанной радости, рядом внезапно материализуется Сорад и забирает этого монстра сам. Мне же остается только закрыть дверь.

Когда я оборачиваюсь, парочка уже расцепилась, и девица бойко о чем-то тараторит Сораду. Сначала мне кажется, что я просто не знаю всех этих слов, но постепенно до меня доходит, что у данной особы жуткий акцент и странное произношение. Вот так новость!

– Я за тебя рад, – наставник кратко комментирует прослушанную речь.

Улыбка девушки становится еще шире, словно без одобрения Сорада ее восторг был неполным. В любом случае слова мужчины оказывают магическое воздействие, так как она начинает замечать окружающую действительность. Я имею в виду себя.

– Добрый вечер! – обращается она ко мне на русском, правда с ужасным акцентом. У нее он гораздо сильнее, чем у всех мельвов, чью речь мне приходилось слышать. – Вы, наверное, считаете меня жуткой невежей.

Я усиленно качаю головой из стороны в сторону, мол, «нет-нет, что вы».

– Мое имя Далия, я сестра Давида. – Меня одаривают солнечной улыбкой. – Он мне о вас немного рассказывал. Кстати, ваш гардероб собирала именно я.

– Очень приятно познакомиться. Думаю, мне не имеет смысла представляться – мое имя вам ведь известно. За одежду большое спасибо!

Она кивает.

– Это он вас попросил меня навестить? – интересуюсь ненавязчиво.

– Нет, что вы! – Девушка смеется. – Это целиком и полностью моя инициатива. Просто я подумала, что мужчины порой такие… мужчины! Некоторые вещи им просто не придут в голову. Я попытаюсь помочь вам освоиться. В принципе, с этим справилась бы и Орри, но она знает только язык мельвов, а вы им пока довольно неуверенно владеете.

Боже мой, вот это формулировка! Кто бы мог подумать, что так изящно можно обозвать практически полную языковую безграмотность. Между тем ее замечание про мужчин и их образ мыслей что-то затрагивает в подсознании. Почему-то вспоминаются мои рассуждения о причинах боли в спине. Быстро перевожу в уме местную дату на земной календарь. Меня как волной накрывает осознание того, насколько вовремя появилась здесь Далия. По моим расчетам буквально через двое суток я бы сидела в своей комнате в полном шоке, не зная, куда бежать, и что делать.

21-ый день 3-ей Хес.

Сегодня я впервые просыпаюсь в относительно приличном настроении. Думаю, связано это с планами на грядущий день, озвученными за ужином Далией.

За несколько суток, прошедших со дня моего появления в этом мире, я узнала много нового. В принципе, я согласна, что язык и магия это очень важные вещи, но то, какова настоящая жизнь здесь для меня до сих пор остается загадкой. Сегодняшний поход должен приоткрыть завесу тайны в этом вопросе. Я, конечно, верю обещаниям Давида и Сорада, что все окажется не таким уж страшным, ведь мельвы и люди довольно похожи, но… убедившись в этом лично, спать стану спокойнее.

– Готова? – интересуется перед дверью Далия.

Еще вчера вечером мы с ней выяснили, что по возрасту она лишь немного старше меня, и решили перейти на «ты». Ее, кстати, очень удивило мое лишенное трепета и почтения общение с Сорадом.

– Это ты мне скажи, готова ли я? – спрашиваю я с усмешкой, справившись с застежками на сапогах.

Девушка окидывает меня придирчивым взглядом:

– Ну в целом пойдет. Знаешь, я думаю, для первого раза лучше быть одетой, как тебе привычно. А там уже посмотришь, кто во что рядится, и решишь, какую одежду сама захочешь примерить.

– Ладненько. Зато теперь я готова к тому, что на меня будут смотреть как на пугало.

– Это вряд ли. Главное, когда к нам кто-нибудь подойдет поприветствовать, вежливо отвечай и улыбайся.

– Хорошо.

– Пойдем!

Далия распахивает дверь.

Гулять с Сорадом мы ходим только в горы, поэтому за калиткой, всегда поворачиваем направо. Минуя несколько улочек, выходим на грунтовую дорожку, затем – на одну из тропинок и потом постепенно поднимаемся наверх. Сегодня впервые я сворачиваю налево, следуя за Далией.

В молчании мы проходим несколько кварталов. Пауза в беседе меня абсолютно не смущает. Моей сегодняшней спутнице она, кажется, тоже не помеха. Я с любопытством рассматриваю дома, мимо которых мы идем. Все они двухэтажные, с огромными окнами, занимающими большую часть фасадов. Крыши покрыты оранжево-красной черепицей, а в качестве строительного материала для самих зданий использован камень. Занятно, но камень выглядит одинаково серым. Только глядя на улицу в перспективе, я понимаю, что оттенок у него разный: синий, красный, зеленый, желтый и бирюзовый. В целом выглядит не так уж мрачно даже, можно сказать, пестренько.

Нам по пути встречаются мельвы, но пока здороваться ни с кем не приходится, поэтому я спокойно изучаю местность, ни на что не отвлекаясь.

Пройдя еще три квартала, мы выходим на круглую площадь, в центре которой стоит фонтан в виде огромного цветка. Несмотря на довольно прохладную погоду, он работает. По бортику важно расхаживают птицы, а ребятня вокруг то гоняется друг за другом, то пытается поймать этих самых пернатых.

– Этот цветок, это и есть ямель? – обращаюсь я к Далии.

– Да, ты угадала. Один из самых красивых видов. Кстати, любимый у Давида. Хочешь, подойдем поближе, рассмотришь внимательнее?

– Давай.

Когда мы оказываемся вблизи фонтана, я понимаю, почему Далия предложила мне полюбоваться им вблизи. Каменный цветок абсолютно не стилизован, просто гигантское растение, чьи листья, того и гляди, затрепещут на ветру. С точностью воспроизведены все мелочи: неровные, чуть помятые края лепестков, их изгибы, само строение соцветия. Все поверхности покрыты сетью тончайших узоров. Я сначала принимаю их за прожилки, но, всмотревшись, осознаю, что это больше похоже на какую-то вязь или орнамент.

– А узор? Это слова или просто рисунок?

– Это текст легенды о сотворении нашего мира.

– Впечатляет.

Далия улыбается.

– Рада, что тебе нравится.

– Нравится, это не то слово. Я просто в восторге! – честно признаюсь ей. – Ничего подобного прежде в жизни не видела!

– А как же скульптуры в вашем мире?

– Признаться, я не очень-то интересовалась этим видом искусства. Мне как-то ближе была живопись.

И тут меня внезапно посещает страшная мысль.

– Далия, ты сказала, что эта вся красота – это текст. То есть эти закорючечки, это все буквы?

– Да, – подтверждает она мою догадку и смотрит на меня при этом удивленно, наверное, не может понять причину паники, которая без труда угадывается в моем голосе.

– Вязь… Досадно! Я так надеялась, что в конце концов смогу читать на вашем языке!

– А, ты об этом! Не переживай. Это декоративный, каллиграфический вариант нашей письменности. Им почти не пользуются. На самом деле, обычные буквы гораздо проще по форме и их не так много. Чуть больше, чем в твоем языке. У нас некоторые часто используемые звуки, которые можно написать, как сочетание двух букв, заменяются одним символом.

– Понятно.

– Ну что, насмотрелась на первый раз? Идем дальше?

– Идем, – соглашаюсь я.

– С чего начнем?

– Давай с белья.

Девушка улыбается.

– Отличный выбор! Кстати, это единственный магазин из нашего списка, находящийся на этой площади.

– Интуиция проснулась, наверное.

Далия подводит меня к дверям довольно неприметного магазинчика. Фасад его выкрашен в белый цвет. В витрине нет никаких манекенов или образцов продукции, которую здесь предлагают. За стеклом на фоне светлой красиво задрапированной ткани стоят лишь вазы с белыми цветами. Над входом висит бежевая вывеска с золотыми буквами той самой редко используемой, по словам Далии, вязи.

– И как это место называется?

– «Женские секреты», – отвечает девушка, берясь за ручку.

В такой ранний час мы оказались единственными посетителями. На звон колокольчика, висящего над входной дверью, откуда-то из недр помещения появляется женщина, наверное, владелица лавки. Она спешит к нам с радушной улыбкой и явным настроем поговорить по душам. Я быстренько шагаю за спину Далии, которую тут же заключают в приветственные объятья.

– Добрый день, дорогая! Ты так давно у нас не появлялась! – причитает дама между поцелуями в щеки.

– Здравствуйте, госпожа Яффе. Я только вчера прибыла, и с утра сразу иду к вам. Цените!

– Ценю, ценю, дорогая – Женщина заливисто смеется. – А кто это с тобой за компанию ко мне пожаловал?

– Позвольте представить госпожу Велу. Она подруга моего брата.

Хм, если честно, то я думала, что девушка представит меня как свою подругу, ну, в крайнем случае, как знакомую. Странно. Тем временем госпожа Яффе меня внимательно рассматривает. Этот взгляд оживляет в моей памяти встречу с консьержем в доме Давида. Какая все-таки разница! Если в тот раз меня оценили крайне низко, то сейчас я почувствовала, что мне по десятибалльной шкале досталась, как минимум, восьмерка.

– Очень приятно с вами познакомится …!

Как меня обласкала женщина, я не разобрала, ну да ладно.

– Взаимно, – я отвечаю с приветливой улыбкой, как и просила Далия.

Госпожа Яффе, истратив весь свой запал дружелюбия на Далию, с рукопожатиями и объятиями ко мне не лезет, вот и ладненько!

– Вы очень вовремя пришли! – уверяет нас владелица лавки. – Только вчера вечером разложили новое поступление. Показать вам?

Раздается звон колокольчика, и дверь распахивается. В магазин заходят три женщины.

– Спасибо, госпожа Яффе, мы не хотели бы отрывать вас от других клиентов. Сами разберемся, – говорит Далия и тащит меня к одному из стеллажей, переходя на русский. – Ну вот, ночные сорочки здесь. Ты мне только объясни, чем тебе не понравились те, что я купила. Ты не подумай, я не обижаюсь, просто интересно!

Я с чувством все возрастающего отчаяния ворошу стопку так называемых сорочек, в поисках чего-нибудь более подходящего, но все они как на подбор – одно кружевное безобразие.

– Не бери в голову. Все вещи, купленные тобой, необычайно красивы. Просто мне хотелось чего-нибудь более практичного.

– Практичного? – переспрашивает Далия. – Знаешь, когда я занималась твоим гардеробом, заминка у меня возникла именно с бельем. Долго мучилась, но потом все же решила проконсультироваться по этому вопросу с Давидом. На успех я не рассчитывала, но он, к моему удивлению, оказался способен помочь в этом вопросе. Посоветовал особо не увлекаться и все. Я, честно говоря, решила, что он у вас с кем-то познакомился.

– Не факт. – Я отрываюсь от пустых поисков и поворачиваюсь к Далии.

– Что прости? – переспрашивает она.

– Я говорю: не факт, что он с кем-нибудь встречался. Это у вас магазин нижнего белья можно перепутать с лавкой, торгующей кухонной утварью. У нас ошибиться сложно. Товар выставляют в витринах, выбирая, как правило, самые замысловатые модели. У вас белье, хм… поинтереснее большинства нашего будет, но и похожие вещи тоже встречаются. Правда, цены на них – космос… ну, ты понимаешь.

– Понимаю… – задумчиво тянет девушка, но задумчивость быстро уступает место удивлению: – Нет, ну надо же! Показывать белье в витринах! А как к этому относятся ваши мужчины?

– А никак не относятся. Еще лет десять, и их уже ничто не расшевелит.

– Ясно, – осторожно отвечает Далия, отказываясь делиться своими мыслями по поводу моего последнего высказывания. – Так что мы ищем?

– Мы ищем нормальную сорочку, основной функцией которой будет сохранение тепла. У вас такие бывают вообще?

– Если только на полках для девочек посмотреть… – неуверенно предлагает она.

– Знаешь, мне все равно. Пусть думают, что я ребенок или, что покупаю подарок племяннице, сестре – не важно! Я мерзну по ночам. Это факт!

– Правда? – Как я и ожидала, в ее голосе сомнение.

– Угу. Я уже в курсе, что мельвы более морозоустойчивы, чем люди – Давид частенько в холод нараспашку ходил.

– Хорошо. Идем тогда к стеллажу с детской одеждой, вдруг там действительно найдется одежда подходящего размера. Ты вроде… стройненькая.

Это она имеет в виду «плоская».

К моей нескончаемой радости, нам с Далией все же удается отыскать несколько подходящих вещей для меня. Я даже нахожу вполне себе приличную пижамку со штанишками. Правда, длина у них три четверти, но если одеть с гольфами, то будет чудесно!

В общем, лавку мы обе покидаем в веселом расположении духа. Я счастлива своими приобретениями, а Далию развесели недоумение и растерянность, которые никак не могла скрыть госпожа Яффе, когда отпускала мне покупки.

– Давай теперь зайдем в лавку с банными принадлежностями и прочей парфюмерно-косметической продукцией, – предлагает Далия, как только мы оказываемся на улице.

– Давай, – соглашаюсь я. После того, как куплено самое главное… ну, почти все… дальнейшая очередность не так уж важна. – А где этот магазин находится?

– На Главной улице, ближе к морю, – девушка кивает вперед, в сторону противоположную той, где расположен дом Давида.

Туда мы и направляемся.

– Забавное название улицы.

– Не очень. – Он пожимает плечами. – Мы с названиями никогда не… как это вы говорите… не заморачиваемся, вот! Даже с географическими.

– Правда? Приведи пример, пожалуйста!

– Пример… Тебе Сорад общие сведения о нашем мире давал?

– Давал. – Я утвердительно киваю.

– Так вот он наверняка тебе большую часть названий говорил, но ты не сообразила.

Я растерянно смотрю на девушку.

– Наша планета не очень густо заселена. – Да, припоминаю, Сорад что-то такое рассказывал. – В семьях обычно по два ребенка, многодетные и бездетные встречаются крайне редко, то есть общее число живущих в нашем мире мельвов в течение времени колеблется незначительно. Мы не строим новые города, живем там же, где жили наши предки испокон веков, поэтому крупных поселений очень мало. Про Ямель, столицу, ты слышала. Мы сейчас находимся в Восточном Фьорде. Фьордов, к примеру, всего восемь. Их названия соответствуют местоположению по сторонам света. Похожая история и с другими городами в лесах и горах. У нас только поселения в степях имеют отличные названия: Алая Степь, Золотая Степь и Серебряная Степь.

В голову приходят маки, пшеница и ковыль.

– Эти названия связаны с растениями, которые растут неподалеку?

– Именно так, – соглашается Далия.

– Забавно… Получается, что дом Давида стоит на Главной улице?

Девушка усмехается.

– А вот и не угадала! Главной называется та часть, что берет начало от Набережной и до Торговой площади с фонтаном, а все что выше и упирается в горы, называется Пестрой.

– Потому что дома из камня разных оттенков.

Далия вновь улыбается.

– Сообразила, надо же! Даже не все приезжие мельвы обращают на это внимание. При строительстве дома камень стараются подобрать того же оттенка, что и у остальных зданий, а здесь пестренько вышло почему-то.

– Что ж это выходит… у вас в стране нигде больше нет Пестрых улиц.

– Выходит, что нет.

Далия замолкает. Я обдумываю полученную информацию. В общем, к следующему магазину мы вновь продвигаемся в тишине. Вопрос раздается внезапно:

– Почему ты хмуришься?

Я машинально провожу ладонью по лбу и переносице.

– Не знаю, даже не обратила на это внимания.

Странно, думала ведь о том, как тепло теперь будет по ночам… Потом соображаю – море. Шум волн слышен очень отчетливо и становится громче с каждым шагом буквально.

– Не люблю море.

– Правда? А почему?

– Без причины.

– Нет, так не бывает. Оно у тебя с чем-то ассоциируется или вызывает какие-то неприятные воспоминания.

– Впервые я увидела море пять дней назад, так что не знаю, какие оно может вызывать воспоминания.

– Ну, может быть, в детстве ты видела картины или читала стихи или смотрела какой-нибудь фильм, так они у вас называются, да?

– Далия, я не очень люблю заниматься самоанализом.

– Да, Давид говорил… Мы, кстати, пришли.

Я рассматриваю витрину магазина, к которому привела Далия. Тут все понятно – бутылочки с маслами, разные губочки и щеточки, мыло. Такое ощущение, что владельцы на витрину выставили весь товар, которым торгуют. Впрочем, стоит нам оказаться внутри, я понимаю насколько ошибалась. С ума сойти, чего здесь только нет!

– Итак, доверься мне! – уверенно заявляет Далия, оглядывая помещение взором генерала, осматривающего войско на построении. Продавщица за прилавком удостаивается только легкого кивка, и вновь все внимание девушки сосредотачивается на представленном ассортименте.

– Угу, сейчас я доверюсь тебе, и счет Давиду после тоже я показывать буду.

– Брось, он не разорится. – Девушка от меня отмахивается. – В крайнем случае попробуешь договориться о возврате денег, но уверяю, он откажется их брать!

Я хмыкаю иронично.

– Послушай, ты хочешь хорошо выглядеть?

– Честно? – Дождавшись утвердительного кивка, продолжаю: – Меня вполне устраивает то, что я вижу в зеркале.

Далия смотрит на меня так, словно я ей сообщила какую-нибудь ужасную новость, например, что на их планете все виды горячо любимого ими ямеля передохли.

– Хорошо. Подойдем к этому вопросу с другой стороны. Сорад говорил тебе о занятиях медитацией и концентрацией, которые тебе придется в ближайшее время включить в расписание?

– Говорил. И что?

– Как ты думаешь, сколько времени ты будешь тратить на эти упражнения?

Я задумываюсь на несколько секунд.

– Много?

Дадия вздыхает.

– Ну, примерно. Но ты можешь совместить приятное с полезным. Я имею в виду уход за собой и физические упражнения с нужными практиками.

– Да, я что-то читала о пользе концентрации на том, чем занят в текущий момент времени.

– Вот и здорово! – От восторга она даже хлопает в ладоши. – Теперь вперед!

Из лавки мы выходим только через сорок минут. В моих руках появляется еще один пакет, который, к слову сказать, оказался гораздо тяжелее первого.

– Теперь на очереди магазин, торгующий музыкальными дисками.

Я даже сбиваюсь с шага.

– Чем-чем? – переспрашиваю, ошарашено.

– Дисками, – с хитрой улыбочкой повторяет Далия.

– Я в шоке.

– Я вижу! – она уже откровенно смеется.

Вообще, идея приобрести музыкальные записи для меня принадлежала Далии. Она заявила, что читать я местные руны пока не умею и не понятно, когда Сорад за их изучение возьмется, потому как тренировку моих способностей и изучение языка считает первостепенными задачами, поэтому знакомство с местной литературой откладывается на неопределенное время, но я могу развлекаться, слушая музыку. Однако как у них устроен процесс воспроизведения записей, она умолчала, видимо, чтобы не лишать себя удовольствия полюбоваться на мое удивленное лицо.

Буквально через пару минут, благо музыкальная лавка оказалась напротив предыдущего магазина, я наконец выясняю, как выглядят местные диски. Они полупрозрачные, сделаны из материала похожего на хрусталь, довольно тонкие и без привычного отверстия в центре. Диаметр этих вещичек как минимум раза в два меньше, чем у знакомых мне. Одна сторона гладкая и на ней нанесены символы, наверное, название, другая – неровная, на ней четко просматриваются концентрические окружности.

– И как этим пользуются? – Я внимательно изучаю диск, держа его по привычке двумя пальцами за ребра.

– Нужна шкатулка. – Девушка поворачивает голову влево и кивает на одну из полок недалеко от нас.

Добыв себе коробочку, она продолжает ликбез, забрав диск из моих пальцев и уложив его на дно гладкой стороной вниз.

– Кладешь диск внутрь и закрываешь. Если спросишь, как это устроено, я тебе не отвечу.

– А можно как-то… перемотать композиции вперед или назад?

– Конечно! Смотри.

Она демонстрирует мне крышку, точнее появившийся на ней рисунок, похожий на лабиринт – мелкие руны формируют множество окружностей, их диаметр уменьшается к центру, и они разделены на сегменты, начало и конец каждого отмечены перпендикулярной черточкой. В центре этого рисунка небольшая окружность, размером чуть больше отпечатка указательного пальца. Самое интересное, что все эти линии чуть светятся зеленоватым светом.

– В центре это вроде кнопки «играть», так?

– Да. Если приложить к ней палец на несколько секунд, то вокруг появится еще ода окружность, означающая, что запись закольцована. А если вот так сделать, – Она ставит палец на конец крайнего сегмента и проводит до его окончания – теперь он не светится, – эта композиция не будет проигрываться, запись начнется со второй. Можно и по-другому. – Далия быстро касается черточек, ограничивающих несколько строк, и строки эти тоже гаснут. – Это мы тоже из списка исключили.

– Интересно… А громкость регулировать можно?

– Конечно. Это сбоку.

Девушка чуть приподнимает шкатулку и показывает на линию, опоясывающую мудреное устройство.

– Стираешь, как я тебе показывала, часть линии пальцем, и громкость уменьшается. Держи.

Я беру шкатулку из ее рук и тренируюсь на линии громкости. Сенсорное управление чистой воды! В общем, первый опыт общения с местной техникой можно считать успешным.

– Какую музыку посоветуешь выбрать?

– Можешь попробовать взять всего понемногу. Вот и определишься сама со вкусами.

Я окидываю тоскливым взглядом ряды полок, кажущиеся мне бесконечными. Далия все же приходит мне на помощь.

– Ты скрипку любишь?

– Могу послушать под настроение.

– Отлично! Возьми вот это. Классика наша. В исполнении небезызвестной тебе Эльвы Кати.

Я от удивления приподнимаю брови.

– Да-да, она не только весьма эффектная особа, но и довольно талантливая скрипачка. Еще возьми вот это, похоже на ваши флейты и прочее в таком же духе. Можешь послушать вот это – узнаешь, на что похожи наши песни. Сразу предупреждаю, что слова ты не разберешь, так что не расстраивайся. – Далия с улыбкой протягивает мне еще два диска.

– Это все? Теперь можно идти на кассу?

– На кассу? – недоуменно спрашивает девушка.

– Ну, в смысле, расплачиваться.

– А, да, можно.

По возвращении домой Далия сообщает мне новость – она лично продемонстрирует, как пользоваться всеми средствами, что закупила во второй лавке.

– А когда?

– Можно сегодня вечером. Сорад предоставил тебя в полное мое распоряжение, но вдруг завтра у него появятся грандиозные планы, так что не будем откладывать.

– М-м-м… И где ты собираешься проводить экзекуцию?

– Какой-то неправильный у тебя подход к мероприятию, мы же обсуждали это, – укоризненно напоминает мне девушка.

– Да, извини. Так где?

– В сауне.

Мне это уточнение ни о чем не говорит.

– Ты обратила внимание, что на заднем дворе есть еще одно здание?

– Нет.

– Ты же довольно часто проводишь время в гостиной, там его через окна видно! – то ли удивленно, то ли возмущенно восклицает Далия.

– Значит, я ни разу не смотрела толком в окна. Я там обычно бумаги свои с записями проверяю, а природы мне и в горах на прогулках с Сорадом хватает.

– Для мельвов природы много не бывает.

– Вот мы и нашли еще одно различие между твоей расой и моей, – со смешком замечаю я.

– А еще какие различия ты обнаружила? – любопытствует девушка.

– Ну… – Я не решаюсь озвучить свои наблюдения, боясь, что на некоторые мои субъективные оценки, она может обидеться.

– Расскажи! Интересно же, как нас со стороны воспринимают!

– Вот. Именно этого я и опасаюсь! Что ты примешь мое личное мнение за мнение всех людей в целом.

– Все равно, мне интересно! Обещаю, что учту твое замечание, – продолжает она меня уговаривать.

– Ладно. Тогда так… – Собираюсь с мыслями и приступаю: – Я думаю, что вы очень сдержанные и уравновешенные. Многие наши поступки вы воспринимаете довольно странно. Порой ваша логика крайне отличается от нашей. И с чувством юмора тоже некоторые… нестыковки есть. Еще вы никогда не обманываете, но можете выразить свою мысль так, что она приобретает диаметрально противоположный смысл. И вы очень правильно говорите, мне порой даже стыдно за то, сколько мусора в моей речи, хотя я являюсь носителем языка. – На этом я иссякаю и перевожу дыхание.

Во время своего монолога я старалась не смотреть на Далию, предполагая, что ее реакция собьет меня с мысли. Когда я сейчас поднимаю на нее взгляд, осознаю, что мои опасения имели основания. Интуиция не подвела – глаза у девушки просто огромные от удивления, и она как рыбка на берегу беззвучно открывает и закрывает рот.

– Что, полная чушь?

– Ну, как тебе сказать… Тут нужно подумать.

– Значит, все-таки чушь.

– Нет… Так. – Теперь, видимо, ее черед собирать мысли в кучку. – Знаешь, ты все же меня несколько… ошеломила. – Девушка смеется. – Давай подумаем: ты вот сейчас про кого-то конкретного говорила, или это все же некий собирательный образ.

– Ну, в основном про твоего брата. Общение с другими мельвами меня в этом мнении укрепило.

– Орри? – Далия вносит на рассмотрение кандидатуру.

– Справедливости ради, стоит отметить, что я с ней не общалась.

– Хорошо, – соглашается она. – Карид?

– Замечание про юмор касается именно его. Еще был мельв, которого мне представили как Карла, но настоящего имени я не знаю.

– Та четверка, что с тобой работала? – девушка продолжает перечислять варианты.

– Упоминая логику, я имела в виду, помимо Давида, этих господ.

– Я?

Тут мне приходится задуматься.

– Нет, ты в эту схему не вписываешься. Единственная странность, что я заметила, скорее всего, объясняется культурными особенностями.

– Это ты о чем? – вскидывается Далия.

– Да так, мелочь. Просто ты меня сегодня представила как знакомую брата. Я бы в такой ситуации сказала, что ты моя подруга.

Девушка задумывается.

– Ты переживаешь, что Яффе начнет строить какие-либо гипотезы о… глубине ваших отношений?

– Знаю, что это глупо и абсолютно беспочвенно, но все же я предпочитаю не распространяться о своих отношениях с кем-либо. – Я пожимаю плечами, как бы извиняясь за бредовость своих мыслей.

Далия замолкает, и на несколько мгновений в разговоре возникает пауза.

– Я поняла! Ты в основном общалась с магами и менталистами, а они и по нашим меркам довольно своеобразные личности. Работа откладывает отпечаток, знаешь ли.

– Мозгокопание даже в чужой голове до добра не доводит?

Далия после некоторой заминки воспринимает незнакомое слово, потому как утвердительно кивает.

– Общение со стихиями тоже. Это я про магов. Их профессиональный исследовательский энтузиазм в повседневной жизни принимает зачастую весьма интересные формы.

– Да уж! – соглашаюсь я, с содроганием вспоминая рассказ Карида о создании моего двойника.

Удивительный день – его окончание так же прекрасно, как и начало! Мероприятия по подгонке моего внешнего вида к местным стандартам, запланированные Далией, оказались весьма приятными. На счет полезности можно будет точно говорить, когда в зеркало посмотрюсь и ощупаю себе поподробнее в своей спальне. Но вообще я чувствую себя такой легкой, будто сбросила килограмм пять.

– Как тебе? – словно прочитав мои мысли, спрашивает девушка.

Не могу сдержать улыбку от такого совпадения. Да, и благотворный психологический эффект процедур на лицо.

– Я как раз об этом думала. Понравилось. Легкость такая во всем теле…

– Вот видишь, я же тебе говорила! Пара-тройка таких сеансов, плюс постоянный уход за собой, и ты будешь такой же холеной дамочкой, как бывшая Давида.

Я отставляю в сторону стакан с соком, за который как раз схватилась, в сторону и удобнее устраиваюсь на своей лежанке.

– Прости мое любопытство, но почему вы с Сорадом считаете, что Эльва бывшая девушка твоего брата. По-моему, у нее другое видение своего статуса.

– Не имеет значения, какое у нее видение. – Далия отмахивается от меня в прямом смысле слова. – Когда Давид вернется, он точно скажет ей, что они будут теперь встречаться исключительно как друзья, если, конечно, у нее возникнет такое желание. Но я нахожу это маловероятным.

– Но почему? Она же прибыла сюда сразу, как только узнала о том, что в доме кто-то появился.

– Прибыла… А до этого где она была? – В голосе девушки появляется жесткость так ей несвойственная. – Пока брат был на Земле, у нее даже мысли не возникало связаться с ним через зеркало или навязаться к Кариду в компанию.

– Я думала, такие визиты запрещены или строго регламентированы.

– С чего ты взяла? – удивляется Далия. – У вас нам делать нечего, поэтому мельвы нечастые гости. Кроме того, нужно же тренироваться подрастающему поколению одаренных и прочих особенных товарищей с переходами между мирами. Земля для нас не под запретом. Что касается Эльвы, то она даже не могла найти время для встречи с Давидом в те редкие периоды, когда он возвращался в Ямель. Единственным исключением стал его первый визит.

– А тебе Давид сам сказал, что его девушка избегает с ним встреч? – Не могу представить парня, жалующимся кому-либо на что-либо – не такой у него характер!

– Нет, конечно, – подтверждает мои соображения Далия. – Это я у него спросила. Но все равно… Вот ты бы стала так себя вести с тем, к кому неравнодушна?

– Нет, – отвечаю, даже не задумавшись. – Хотя в случае с Давидом…

Я прерываюсь на полуслове, поймав недобрый взгляд Далии.

– Нет, ты дослушай, пожалуйста! Согласись, что ему присуща некоторая… отстраненность, что ли. Может быть, именно его поведение и вызвало такие ответные шаги со стороны Эльвы?

– Я не замечала за ним никакой отстраненности, как ты выразилась. Давид либо принимает тебя в круг своего общения, и ты не чувствуешь себя в чем-то ущемленной, либо не принимает.

Я вздыхаю.

– Что ж, видимо, со мной ему общаться не хотелось, но по долгу службы он был обязан, поэтому у меня сложилось такое мнение. А ты еще пыталась моими глазами взглянуть на свой вид!

Я ловлю на себе странный изучающий взгляд. Теперь девушка как никогда напоминает мне своего брата.

– Странно… – задумчиво тянет она, явно обращаясь к себе самой, а не ко мне.

Я спешу сменить тему.

– Расскажи мне, пожалуйста, чем ты занимаешься! – прошу я более воодушевленно, чем следовало бы. – Я так поняла, что ты в магии не сильна.

Далия перестает сканировать меня взглядом.

– Да, в магии я бездарь. Ментальные фокусы и прорицание тоже не мое. Особыми талантами я не наделена. Мне нравятся книги, точнее старинные рукописи и фолианты. С самого детства хотела стать хранителем.

– Кем? – уточняю я, не уловив связи между книгами и только что озвученной профессией.

– По-твоему будет библиотекарем. Знаешь, о чем одно из моих самых первых воспоминаний?

Вопрос, конечно, риторический, но я все равно отрицательно качаю головой.

– Мне года три. Я вернулась с прогулки взъерошенная, в перепачканном плате, с рассеченной ногой, и в таком виде бегаю по дому в поисках родителей, выкрикивая: «Мам, пап, я хочу быть хранителем у эльфов!» Няня, причитая, носится за мной, а следом – служанка с тряпкой, которой вытирает капли крови. – Девушка смеется так заразительно, то я сама не удерживаюсь от улыбки. – Родители тогда думали, что это детская блажь. Мол, пройдет пара дней, ребенок забудет. Как же! На следующий день я забросала их вопросами: когда они мне преподавателя эльфийского наймут, сколько лет нужно учиться на хранителя, смогу ли я попасть в наше столичное хранилище, а потом и в Королевскую библиотеку эльфов. Шли недели, родители все ждали, когда я перебешусь, а я ждала обещанного мне преподавателя. В общем, через полгода они поняли, что это у меня серьезно, и сдались. Теперь я дипломированный хранитель. Сорад помог мне устроиться в столичное хранилище. Коллеги вначале косо на меня смотрели, но поняв, что толк от меня все же есть, и дело свое я знаю и люблю, успокоились. Несколько лет назад я подала заявку о переводе к эльфам. Жду ответ.

Последние фразы девушки вызывают у меня легкий шок.

– Ты ждешь уже несколько лет?

– Да, – как ни в чем не бывало, произносит Далия. – Я думаю, скоро этот вопрос решится.

– А если тебе откажут?

– Попробую снова, – невозмутимо отвечает она. – Я проживу минимум сто пятьдесят лет, попытки три я могу себе позволить, правда?

Я пожимаю плечами – откуда мне знать.

– А потом? То есть если тебе все равно будут отказывать, что планируешь делать?

– Переберусь в Эль как частное лицо. Устроюсь к какому-нибудь аристократу следить за его коллекцией. Обживусь, получу гражданство и попробую снова.

– Ты очень… упорная.

Сама не знаю, то ли я в восхищении, то ли в ужасе.

– Судя по тону, ты имела в виду – сумасшедшая. – Девушка улыбается. – В моей жизни есть цель – первый уровень доступа в эльфийской Королевской библиотеке. Даже если я ее не достигну, то от самого процесса непременно получу удовольствие, поверь!

– А если достигнешь?

– То окажусь там, где я всегда мечтала побывать, и смогу узнать о самых необыкновенных тайнах всех пяти миров.

– Ты очень целеустремленная.

– Все мельвы такие. Мы всегда знаем, чего хотим, и всегда занимаемся тем, чем хотим, или же идем к этому. И совсем не важно, что это за дело – печь хлеб или вершить судьбы миров. Выбранному пути мы отдаем всех себя и никогда не сворачиваем.

– Здорово, – говорю с легкой завистью. – А я вот понятия не имею, где мое место, и в чем состоит призвание.

Подумав, добавляю:

– Да и есть ли оно вообще.

– Считаешь, что прорицание – это не твое?

Я вновь неопределенно пожимаю плечами. Мне всегда казалось, что человек должен выбрать свой путь, а когда происходит наоборот, то мало что хорошее может выйти.

– Ну, ты же хотела иметь возможность изучать иностранный язык?

В ответ я лишь тяжело вздыхаю. Слишком уж экстремальные условия сопутствуют претворению моей мечты в реальность.

– Начни с этого, а там посмотришь. Но вообще, прорицание – удивительный дар. Ты сможешь помогать окружающим.

– А я думала, это лишь способ прокормить себя, – замечаю иронично. – По крайней мере Давид об этом таланте именно так отзывался.

– Ну, как я поняла, за идею у вас на Земле давно никто ничего не делает, поэтому он и выбрал, как ему показалось, наиболее убедительный для тебя аргумент.

– Я произвожу впечатление такой уж меркантильной особы?

– Нет. Ты производишь впечатление особы вдумчивой, которая оказывается в чужом мире практически без связей и без средств к существованию, поэтому очень заинтересована в том, какие из своих талантов, может предложить, чтобы заработать на жизнь.

– Да, так звучит гораздо лучше.

28-ой день 3-ей Хэс.

Семь дней назад, в конце наших милых посиделок с Далией, я спросила у нее, где в городе можно купить тетрадь или блокнот какой-нибудь. Она мне подробно объяснила, как найти магазинчик, торгующий канцелярскими принадлежностями. Так подробно, что в голове даже сама собой нарисовалась схема прохода. Правда, возможности совершить топографический подвиг мне не представилось – в тот же вечер девушка постучалась в мою комнату и протянула тетрадь из личных запасов. Теперь каждый вечер я делаю записи: что со мной произошло, что я узнала нового. Сегодня пришла к поразительному выводу: моя жизнь превратилась в рутину.

За завтраком следует прогулка с Сорадом, где в мою голову загружают новую порцию слов. После обеда мы возвращаемся в горы и занимаемся теорией прорицания. Никогда бы не подумала, что в этом деле нужна теоретическая подготовка, но оказалось – нужна. Все уроки ведутся исключительно на местном языке. Если вначале, мне переводили незнакомые слова, то сейчас требуют их самостоятельно понимать, исходя из контекста. Теперь уже у меня интересуются их значением.

После ужина остается несколько часов перед сном, в течение которых я освобождена от общества Сорада. За это время я умудряюсь послушать несколько композиций на недавно приобретенных дисках, немного уложить в голове новые знания, поболтать с Далией на отвлеченные темы. Вместе с ней выполняю какой-нибудь комплекс упражнений, больше всего похожий на знакомую мне йогу. Разве что за дыханием и визуализацией мой ментор следит очень строго. Должна признать, эти занятия дают свои результаты. Сорад недавно заявил, что у меня появилось хотя бы общее представление о концентрации.

Ну, и на десерт, перед самым сном – ежевечерний ритуал омовения и обмазывания себя любимой всевозможными средствами, купленными Далией. А потом – дневник.

Если вдуматься, у меня теперь очень плотный график, и никакой возможности отклониться от него не имеется. Так что могу себя поздравить с обретением какой-никакой почвы под ногами. Цель, которую я поставила, начав делать записи, достигнута. Мне больше не кажется, что все вокруг чужое и непонятное. Мой теперешний мирок очень мал, но был ли он больше на Земле? Если да, то не намного.

Я даже удивлена степени своей способности к адаптации. Скорее всего, это Сорад что-то химичит-магичит с моими мозгами. Ну и пусть! Никому не станет лучше, если я буду, рыдая, биться в истерике. Утешение не его конек. На это у мужчины нет ни времени, ни желания.

Единственное, что меня тревожит – чувство ожидания, не поддающееся логике и здравому смыслу. Это ощущение порой очень мешает. Я все никак не могу понять, с чем оно связано. Чего мне не хватает? О сестре и папе я стараюсь не думать, от этих мыслей одно расстройство. Я уже смирилась с мыслью о том, что никогда их больше не увижу. По работе и университету не скучаю однозначно. Друзей у меня не было, подруг… Чем закончилась Катина история узнать хочется, но это не смертельно. Одним словом, странно.

О, чуть не забыла про еще один приятный момент! В родном мире я частенько страдала от кошмаров (какими бы пророческими они ни были, суть-то не меняется), а здесь сны меня радуют. Несмотря на интенсивные занятия с Сорадом, ни одно видение меня не посетило. Вместо полезных сновидений я почти каждую ночь вижу море, и от одного вида на него мне становится так хорошо – словами не передать! Наяву же я по-прежнему передергиваюсь только от шума волн и звуков прибоя. В общем, с моей бедной головой творится что-то неладное. Как обычно… Значит, все действительно в порядке.

После обеда буквально на несколько минут возвращаюсь в свою комнату переодеться перед прогулкой. Господин Сорад Расти не любит ждать. Выхожу из спальни, и сразу же до моего слуха долетают обрывки разговора на языке мельвов, но для меня это уже не такая большая проблема. Один голос принадлежит Сораду, второй тоже кажется знакомым.

С неровно бьющимся сердцем подхожу к лестнице. Моему взору предстают две макушки: светлая Сорада и каштановая Давида.

– Все успел сделать в столице? – спрашивает Сорад своего друга.

– Все, и даже чуть больше, чем запланировал. Не забывай, я там пробыл целых три дня.

Совершенно неожиданно для себя выдаю:

– Вы здесь уже три дня?!

Этот вопль на местном языке крайне удивляет Давида.

– Вела?

– Вы обещали, что вернетесь сразу, как сможете! – перехожу на родной, боясь запутаться в чужих словах.

В горле стоит комок, хуже того, чувствую, что я сейчас разревусь. Мне в голову не приходит ничего лучшего, чем развернуться и убежать обратно в спальню.

Краем уха слышу возглас Сорада:

– Давид, не надо!

– Отпусти.

Оказавшись в комнате, сажусь на кровать и пытаюсь взять себя в руки. Нужно признаться, что вела я себя безобразно. Он мне вообще ничего не должен. Вдох-выдох. Стараюсь прислушаться к себе… Чувство ожидания, в очередной раз терзавшее меня на протяжении утренних часов, прошло. Дождалась, ага.

От стука в дверь вздрагиваю. Молчу, уставившись на нее, как тот баран из поговорки.

– Вела, я могу войти?

Вопрос был задан на русском. Неужели опасается, что я в истерике и вообще не воспринимаю адекватно происходящее?

Я встаю и иду открывать.

– Конечно, вы можете войти. Это ваш дом.

Давид бочком протискивается мимо меня и устраивается на кушетке.

– Что за глупости вы говорите? Разумеется, вы можете меня оставить на пороге, комната-то ваша.

Я смотрю на него и борюсь с желанием броситься ему на шею с объятьями. Господи, да что за день такой идиотский!

Наверное, парень это чувствует, потому что встает и подходит ко мне. Приходится делать шаг назад.

– Не надо, – прошу я и для убедительности даже головой качаю. Правда, взгляд отвести не могу.

Давид отворачивается первым и устало трет глаза рукой. Потом возвращается на место.

– Я не понимаю. Сорад предупреждал меня, что вам будет неприятно, когда вы узнаете о моей поездке в столицу. Я от него отмахнулся. Мы же с вами чаще общались. Я же лучше вас должен знать…

– Не берите в голову. Прошу прощение за свое поведение – вела себя как сумасшедшая. Я понимаю, что вы мне ничем не обязаны, и вообще уже очень много для меня сделали.

– Я решил, что несколько дней особой роли не сыграют. В любом случае мне пришлось бы возвращаться в столицу по делам. Я не очень люблю частые переезды.

После этого признания он замолкает. Думаю, что можно ответить откровенностью на откровенность:

– Я вас ждала. Самой удивительно.

Парень немного рассеянно кивает, рассматривая пейзаж за окном.

– Это я почувствовал.

– А вы не могли бы… как бы это сказать… поменьше меня чувствовать? – прошу я с запинкой.

Давид демонстрирует крайнюю степень удивления.

– Мне так удобнее с вами общаться.

– А мне от этого неловко. Сорад же справляется с этой задачей. Или он тоже мухлюет, как и вы?

Парень пожимает плечами.

– Ладно, если вы так хотите, я постараюсь.

– Буду вам очень признательна.

Давид вновь замолкает. Теперь его внимание сосредоточилось на ровных стопочках с моими записями – черная лакированная столешница выглядит причудливой рамой для бумаг, ярко белеющих в полуденных лучах солнца, проникающих через окно.

Уходить парень явно не торопится, но что ему еще может быть нужно – загадка. Я решаюсь его немного подтолкнуть к более активным действиям, так как время мое ограничено. Не думаю, что из-за приезда друга Сорад отменит вечернее занятие.

– У вас ко мне есть еще какой-нибудь разговор? Меня внизу с нетерпением ждет Сорад.

– На самом деле, есть еще несколько новостей. Не знаю, как вам их преподнести.

– Они хорошие? – Я перебираюсь от двери на кровать, парень внимательно следит за моими перемещениями.

– Скорее да, чем нет.

– Ну, тогда вперед! – Ловлю на себе очень внимательный взгляд. – Обещаю дослушать до конца и подумать головой, а не поддаваться первой же реакции.

Давид вздыхает, видимо, решив, что большего от меня все равно не дождешься.

– Во-первых, у вас есть теперь документы на имя Велы Игори.

– И что в них написано?

– Имя, год рождения и место рождения.

– Земля? – уточняю я.

– Да. Вам скрывать нечего. Но в ближайшее время, если станут расспрашивать, откуда вы, отвечайте, что из окрестностей Восточного Фьорда. В принципе, это правда.

– «Ближайшее время» – это пока вы не скажете, что можно?

Дождавшись утвердительного кивка, продолжаю допытываться:

– А есть способы проверить эту информацию?

– По документам – нет. Только если ехать на место и обходить с вопросами все ближайшие деревушки, но такая тактика вызовет подозрения, и кто-нибудь обратится в соответствующую инстанцию.

– Понятно. Какова новость под номером два?

– Новость вторая – я официально отказался быть вашим опекуном, потому что в этом случае, вам пришлось бы уехать в столицу на обучение. Сорад этим вопросом занялся еще во время моего отсутствия, мой визит был чистой формальностью, но все же.

– Теперь мной будет заниматься только Сорад, а вы самоустранитесь? У вас же были другие планы на этот счет, если я помню.

– Мои планы не изменились. Я так же буду вам помогать, параллельно с моим другом и в его отсутствие. По нашим правилам тот, кто находится под опекой, не может жить со своим опекуном.

– Ерунда какая-то! – озадаченно восклицаю я.

Я замечаю, что взгляд Давида становится каким-то сосредоточенным, будто он о чем-то напряженно размышляет.

– Прошу прощения, я не то слово употребил. Не «опекун», а «наставник».

– А, тогда более понятно… Но ведь фактически мы с Сорадом все равно будем жить под одной крышей.

– Фактически да, но формально… Кто будет это проверять?

– Для галочки, что ли? Не думала, что вам такой пофи… то есть такое халатное отношение к правилам присуще.

– Исключение сделано только для вас. В остальных случаях за соблюдением этого закона следят. К нам тоже с проверкой приедут.

– Заранее обговорив время, – догадливо продолжаю я.

– Именно так. Дальше?

Я киваю.

– В-третьих, вам будет начисляться пособие как проходящей обучение. Завтра сходим в банк, оформим документы. Вопросы есть по этому пункту?

– Да. Я хочу вернуть вам деньги, которые вы потратили на меня.

К моему удивлению Давид кивает. Не поняла? Далия говорила, то он будет категорически против. Нет, мои планы не поменялись, но неужели сестра так плохо знает брата? Мне она показалась довольно проницательной особой.

– Так я начинаю откладывать?

– Что откладывать?

– Как что? Деньги.

– Зачем?

– Вам отдавать долг. Вы же на мое предложение кивнули.

– Вы сказали, что хотите вернуть мне деньги, так? Так. Ну что же я могу поделать с этим вашим желанием? Хотите, так хотите. Только я их не возьму.

Меня разбирает смех.

– У вас очень длинные шутки.

Он пожимает плечами, мол, какие есть.

– А что у нас «в-четвертых»?

– В-четвертых, пятнадцатого числа седьмой Хес вы предстанете перед советом.

– Через четыре месяца. – Слава местному календарю, долго возиться с расчетами не приходится.

– Да.

Что-то я начинаю нервничать.

– И что там будет?

– С вами побеседуют, только и всего… Я вам книгу привез.

Переход от темы к теме как раз в духе Давида. Но новый предмет беседы более интересен и менее волнителен, чем предыдущий.

– Какую?

– «Мастер и Маргарита». Вечером перед вашим уходом в Ямель я ее увидел. Она лежала на столе и выглядела так… В общем, я подумал, вам она нравится. Купил такую же.

– Спасибо, – благодарю абсолютно искренне.

– Пожалуйста.

Вновь пауза, и полное отсутствие двигательной активности.

– Сорад сказал мне, что вы делаете значительные успехи в обучении.

– Когда это он успел?

– Да вот недавно внизу.

– Странно, мне показалось, что вы другое обсуждали.

– Я его для начала расспросами о вас замучил, а потом уже о своих делах в столице рассказывать стал.

Очень интересно…

Давид резко встает и покидает комнату, плотно закрыв за собой дверь. Я же еще немного гипнотизирую взглядом дверной проем, в котором он исчез.

Ладненько, подумаю об этом позже, сейчас и мне пора на выход навстречу Сораду и знаниям.

29-ый день 3-ей Хес.

В том, что банк окажется на Главной улице, я даже не сомневалась. Дорога до этого заведения заняла у нас с Давидом времени больше, чем прогулка с Далией. Если на девушку прохожие внимания не обращали, то с парнем было знакомо очень много местных жителей. Разумеется, я помнила о наставлении Далии – улыбаться и вежливо отвечать на приветствия, но как только дошло до практики, все равно сделала по-своему, точнее по привычке. Мне показалось, что на кивок с доброжелательными выражением лица никто из встреченных на пути мельвов не обиделся.

Забавно, но со знакомыми Давид не обменивался дежурными фразами, принятыми в моем мире. Беседы были короткими, но содержательными, а темы выбирались совершенно неожиданные. Так что путь до банка не превратился в череду бесконечных и утомительных остановок.

– Вот мы и добрались, – объявляет парень, открывая передо мной дверь одного из зданий.

Тут не очень-то просторно, но это только если считать квадратные метры. Я заметила за мельвами такую особенность, как стремление к минимальному захламлению помещений мебелью. В комнатах обычно находится место только самому необходимому, и расставлены эти предметы всегда наиболее удачным способом с точки зрения практичности.

Зал для клиентов не стал исключением из правила. Вдоль двух стен размещаются восемь рабочих столов – по четыре возле каждой. В дальнем конце помещения вижу стойку, за которой в гордом одиночестве работает мельв, разбирая какие-то бумаги. Оглянувшись, я замечаю возле входа несколько банкеток, где устроились двое посетителей.

Без проблем лавируя между стоящими около клерков мельвов, Давид подводит меня к той самой длинной стойке, явно рассчитанной на двоих.

– Доброго дня! – Давид привлекает внимание мельва, закопавшегося в бумагах и не заметившего, как мы подошли.

Мужчина вздрагивает от неожиданности и поднимает голову.

– Прошу прощения! Вам так же доброго дня! Чем я могу быть вам полезен.

– Госпожа Вела Игори хотела бы открыть счет.

Я с улыбкой киваю.

– Будьте любезны – документы.

Извлекаю из кармана пальто небольшой тубус, где в скрученном виде теперь хранится аналог местного паспорта. Мои манипуляции вызывают удивление у сотрудника банка, но он довольно удачно его скрывает. Вообще-то, винить его за такую реакцию я не могу. Давно заметила, что местные дамы, начиная лет с трех, всегда носят с собой сумки.

Мои документы он быстро изучает. Затем следует вопрос:

– Для каких целей вы будете использовать счет?

Ой, слов для ответа на этот вопрос в моем словарном запасе не хватит, кажется! Я оглядываюсь на Давида.

– Госпожа Вела с недавних пор является подопечной моего друга Сорада Расти и совет планирует выделять ей средства на время обучения.

Смысл этой фразы я улавливаю лишь в целом. Так что моя оценка собственных лингвистических способностей верна. Отвлекшись от рефлексии, я понимаю, что данное Давидом объяснение вполне устраивает сотрудника банка. Он вытаскивает из одной папочки стопку листов и протягивает мне.

– Это договор, ознакомьтесь, пожалуйста, и распишитесь на последней странице.

Я послушно беру в руки документы и внимательно изучаю мелкие руны, щедро испещряющие листок. Один, второй, третий… Господин за стойкой уже аккуратно переносит мои данные в какой-то формуляр, потеряв на время ко мне интерес.

– Поможешь? – обращаюсь я к Давиду.

Моя реплика заставляет мужчину напротив отвлечься от заполнения документа:

– Какие-то проблемы?

Да нет, что вы, я просто не умею читать!

– Нет. Моя подруга никогда не сталкивалась с нашей банковской системой, – в очередной раз спасает ситуацию Давид.

Сотрудник вновь обретает душевное равновесие и возвращается к прерванному делу. Давид просматривает текст договора, я же делаю вид, что тоже понимаю написанное.

– Подписывайте, – наконец выносит он свой вердикт.

Я берусь за ручку (на вид она перьевая, только в чернильницу макать не нужно, потому как в стержень что-то заливают сразу) и готовлюсь поставить свой автограф, как меня осеняет.

– Мне имя целиком писать или только… – Мысленно хвалю себя за правильную постановку слов в предложении, ввиду внезапного приступа склероза – как будет «подпись» на местном языке внезапно вылетело из головы. В итоге выходит незавершенная фраза, о смысле которой собеседнику предстоит додуматься самостоятельно.

– … — произносит Давид с невозмутимым лицом.

Ясненько, значит, подпись.

Старательно вывожу на ходу придуманный вензель из букв «И» и «В». Работник банка оказывается расторопнее. За время, потраченное мной на возню с одной жалкой закорючкой, он успел настрочить в формуляре небольшое письмо.

– Позвольте договор.

Передаю ему требуемые бумаги. Мужчина смотрит на мое художество так, словно там откровения богов. Он открывает рот, потом закрывает, потом переводит беспомощный взгляд на Давида.

– Все в порядке.

– Да? – неуверенно выдавливает клерк, но совладав с собой, ставит штамп. – Номер счета станет известен канцелярии совета вечером. Денежные средства будут поступать двадцать девятого числа каждого месяца.

Я внимательно слушаю и киваю. Позже поинтересуюсь у Давида, правильно ли я все поняла.

– Благодарим за то, что обратились в наш банк. Удачного вам дня. – Мельв с видимым облегчением выполняет последний этап работы с клиентом.

На эти официальные слова я отвечаю вполне искренне:

– Спасибо. Всего доброго!

Давид ограничивается кивком, после чего мы дружно разворачиваемся и выходим на улицу.

Оказавшись вне зоны досягаемости чьих-либо ушей, я перехожу на русский и спрашиваю:

– Что он так рассматривал мою подпись? Ну, корявенько, но мои руки под ваши письменные принадлежности не заточены.

Давид смотрит на меня с хитрой улыбкой.

– А что вы от бедняги хотите? Вы же ему не руны нарисовали, а свои родные буквы.

Хм.

6-ой день 6-ой Хес.

Восемьдесят два дня я живу в Ямеле. Кажется, что это немного, но когда я раз в пять дней перебираю накопившиеся записи, мое мнение на неопределенный срок меняется, а после все возвращается на круги своя.

Считать время земными неделями здесь очень неудобно, поэтому я перешла на исчисление пятидневками. Никто из здешних знакомых до сих пор не может понять, для чего делить месяц на более мелкие отрезки, а я толком объяснить не могу – это просто привычка.

Через несколько дней после возвращения Давида, Далия засобиралась домой. Я так поняла, что она до сих пор живет с родителями где-то в пригороде столицы. Мы с ней довольно часто общаемся через зеркало. Во время сегодняшнего сеанса она пообещала приехать перед моим отъездом в Ямель на аудиенцию к совету и привезти с собой кое-что интересное и полезное. До сих пор гадаю, что бы это могло быть, но немного узнав девушку, я поняла одно: делать какие-либо предположения на ее счет или пытаться предугадать ее действия – занятие бесполезное. Этой чертой характера она очень похожа на брата. В общем, почти весь вечер я стараюсь себя чем-нибудь занять, чтобы не достаться на десерт собственному любопытству. Я уже несколько раз перечитала списки слов. Теперь слушаю музыку, пытаясь все же разобрать слова песен. Правда, чувствую, и на этот раз победа останется за местным творчеством – ничего не понятно, но красиво до мурашек! Путем проб я определилась со своими пристрастиями, выяснив, что из музыкального наследия этого мира больше всего мне нравятся именно песни. После первого посещения музыкальной лавки в обществе Далии я туда наведывалась еще несколько раз уже в одиночестве. Итогом этих походов стало изрядное пополнение моей коллекции дисков. Кроме сольных распевок прибыло и классики, потому как под настроение я могу послушать и ямельскую вариацию скрипки. Из исполнителей в этом жанре все же предпочитаю Эльву.

Эльва… Давид об этой особе ни словом не обмолвился. Дома сидит как привязанный. Нет, он уходит по каким-то делам, гуляет со мной и Сорадом, но дальше Фьорда не выбирается. Видимо, сестричка и друг были правы – на отношениях с Эльвой поставлен крест.

Сорад продолжает радовать меня своей проницательностью не только в плане оценки межличностных отношений. Мы с ним очень мило общаемся – «маска» у него вышла крайне удачной, на мой вкус. Жаль, я не могу так же восторженно отзываться об отношениях с Давидом. От того внезапного порыва, испытанного при первой встрече после его прибытия во Фьорд, след простыл довольно быстро. Парень настолько сдержан со мной, что я чувствую себя неприятной обязанностью, отказаться от которой не позволяют долг и воспитание. Я никогда не любила делиться своими переживаниями с окружающими, а теперь, когда у меня дневник появился, стараюсь самостоятельно все анализировать и вести себя адекватно, но в данном вопросе моя логика вместе с терпением пасуют. Где-то на втором месяце совместного проживания я не выдержала, и завела разговор с Сорадом на интересующую меня тему. В ответ услышала невнятное: «Он считает, что так будет лучше». Ответ меня не удовлетворил, но настаивать на дальнейших объяснениях я не стала.

Единственное, что постоянно поднимает мне настроение – это мои успехи в изучении языка. Я переборола себя и спокойно говорю на местном с кем угодно. Спокойно, а не правильно. Если раньше я мучилась и переживала из-за ошибок, то теперь не обращаю на это внимания. Домашние поправляют мои оговорки, а просто знакомые, как госпожа Яффе, к примеру, тактично делают вид, будто так и надо. Сорад перемену моего отношения к разговорной речи всячески приветствует и поощряет. Он заверяет, что теперь дело пойдет еще быстрее. Читать худо ли бедно ли я могу, единственное – не все слова мне знакомы. А вот с письмом какая-то беда. Давид меня успокаивает по этому поводу, уверяя, что писать мне часто и не придется.

Мои тренировки дара – это уже предмет гордости. Все упражнения я щелкаю как орешки. Печально, но полноценных предсказаний пока не было. Отсутствие видений мне объясняют слишком интенсивными тренировками своего мозга во все стороны.

Ну, и если уж быть совсем откровенной, то имеется еще один повод для тихой радости. Я бы даже сказала, для тихой женской радости. Комплексы упражнений типа йоги в сочетании с удивительными средствами по уходу за собой дали такой результат, что каждый раз глядя на себя в зеркало (специально поставила его прямо перед ванной) я довольно улыбаюсь. В общем, при следующей встрече с Далией нужно не забыть ее поблагодарить.

7- ой день 6-ой Хес.

Я меланхолично гоняю по тарелке кусочек омлета под позвякивание столовых приборов. Сорад с Давидом проявляют к завтраку больший интерес.

Ночью опять видела море и радовалась ему как сумасшедшая, впрочем, как всегда. А утром ждал сюрприз – вместо привычной бодрости, накатила апатия, причем такая, что соседи по дому заметили. Пока дело ограничивается лишь обеспокоенными взглядами. С разговорами никто не лезет, за что всем им спасибо.

Внезапно раздается стук в дверь.

– Ты кого-то ждешь? – озвучивает Сорад мой вопрос.

Давид смотрит на дверь в холл так внимательно, словно пытается увидеть незваного гостя через дерево. Повторный стук выводит его из оцепенения. Парень предпринимает попытку встать из-за стола и выполнить обязанности хозяина дома.

Из кухни появляется Орри:

– Сидите, я открою.

Давид садится на стул, но от созерцания холла не отказывается.

С моего места за столом совершенно невозможно увидеть разворачивающуюся возле входной двери сцену приветствия, но мне вполне хватает и того, что я слышу. По восторженным воплям понимаю – Далия приехала. Теперь уже я подрываюсь со стула и выбегаю ее встречать. Как только оказываюсь в поле зрения девушки, она кидается ко мне с объятьями, словно мы с ней не вчера разговаривали, а год назад. Настроение мое от таких восторгов тут же поднимается, и на довольно эмоциональное проявление дружеского расположения я отвечаю вполне искренне.

– Вот и я! Подумала, что ты дольше суток не продержишься после обещания сюрприза, – объясняет она жизнерадостно.

– Ты угадала. Я рада тебя видеть!

– Я тебя тоже… А где братишка и Сорад?

– Мы завтракаем.

– Да-да, – включается в разговор Орри, поняв, что обсуждается близкая ей тема. – Для вас накрыть?

– Да, спасибо. Сама не знаю почему, но после этих перемещений я всегда ужасно хочу есть!

Орри быстренько уходит на кухню, пока Далия не передумала.

– Ты сейчас смотреть будешь, что я тебе привезла?

– Давай сейчас.

– Давид, иди сюда, – зовет девушка брата. – Мне нужно твое благословение на передачу Веле этих вещей. Заодно и решишь во временное пользование отдашь или на постоянной основе.

Такой поворот событий Давида интригует – он быстро материализуется в холле. За ним степенно вышагивает Сорад.

– Привет, братик! – Далия повисает у родственника на шее.

Улыбаясь, Давид кружит девушку несколько раз, чем вызывает у нее счастливый смех.

– Все, отпускай! – просит Далия.

Давид тут же аккуратно ставит свою ношу на пол и разжимает объятья. Далия тут же возвращается к своим вещам, как и в прошлый раз оставшимся на пороге. Благо дело, сейчас уже тепло, и ветер из открытых дверей нас не сносит.

– Ничего себе, ты нагрузилась! Я смотрю, к кофру добавился саквояж, – искренне восхищаюсь грузоподъемностью подруги.

– Да, в нем и лежит сюрприз.

– Какой большой!

– И тяжелый, – замечает Далия между делом.

Этот намек оказывается очень своевременным. Сорад, нагнувшийся было за вещами, распрямляется и взмахивает рукой, словно отгоняя невидимую муху, – саквояж и кофр отрываются от пола и планируют в холл. Наконец Далия расстегивает замок и выставляет содержимое на всеобщее обозрение. Саквояж забит книгами.

– Я несколько дней назад разбирала вещи на чердаке и нашла их. Здесь твои словари, Давид, и книги.

– Какие словари и книги? – интересуюсь я.

– Словари, по которым я учил ваш язык, – отвечает Давид и подходит ближе. – Книги на русском – классика ваша.

– О! Здорово! – Я готова захлопать в ладоши от восторга.

– Сорад, ты можешь отнести их в гостиную? – спрашивает Давид у друга.

Мужчина открывает рот, но не успевает ничего ответить.

– Разумеется, может. Только после завтрака, – уверяет нас Орри, стоя на пороге столовой.

8-ой день 6-ой Хес.

Книги мне отдают в вечное пользование. Я так увлекаюсь чтением, что засиживаюсь в гостиной до одиннадцати, а после ванны продолжаю чтение часов до двух уже в своей комнате. Меня даже не останавливает перспектива раннего подъема – Далия заметила насколько свободно сидят на мне вещи и настояла на обновлении гардероба, хотя бы частичном, для поездки в столицу на встречу с советом. В общем, жуткий шум в холле, будит меня, когда за окном еще темно, то есть, очень-очень рано и совсем-совсем не вовремя.

Кое-как на ощупь натягиваю халат и выхожу из комнаты. Шум и возня доносятся откуда-то из холла. В считанные секунды добираюсь до лестницы. Оказывается, у нас гости! Двое взрослых мельвов крепко держат третьего, на вид совсем мальчишку. Если учесть, какие тут фокусы с несоответствием внешнего вида возрасту, сколько лет бедняге, я не берусь судить.

Давид внимательно слушает одного из «охранников». Понимаю я через слово, но общий смысл улавливаю. Чуть ли не час назад у паренька умер дядя, и после этого трагического события он начал шустро собираться. По версии мальчишки – с перепуга, по версии сопровождающих – чтобы скрыться с места преступления.

– Посмотрите на меня, пожалуйста, – просит Давид.

Молодой мельв с опаской поднимает взгляд.

Через несколько минут игры в гляделки, Давид изрекает:

– Скажите, ну зачем вы убегали? – Вопрос явно риторический, поскольку Давид не дает возможности своему собеседнику ответить, продолжая: – Вам нужно было вызвать стражу самому и дождаться ее. Сходили бы вы разок к менталисту, и все.

– Я испугался, – повторяет бедолага.

– Вы же ни в чем не виноваты.

– Как это не виноват? – вопрошает возмущенно один из бдительных горожан. – Вся прислуга в доме говорит, что он постоянно ссорился со своим родственником, выпрашивая у него деньги!

– А разве у этих мельвов есть экономическое образование? – задает встречный вопрос Давид.

Да, вопрос не очень-то соответствует теме беседы, потому господа уставились на Давида с таким видом, будто он умом повредился.

– Отпустите же его! – словно не замечая выразительных взглядов, просит Давид.

Мужчины нехотя разжимают пальцы, и молодой человек наконец-то обретает возможность стоять самостоятельно.

– Господину Хасти не нравилось, как именно его дядя управлял финансами. Он неоднократно указывал родственнику на ошибки, но тот его не слушал. Зря, кстати. Наш юный друг много раз пытался выпросить у своего дядюшки некоторую сумму, если не для демонстрации своих талантов в плане финансов, то хотя бы, как начальный капитал, на случай если старик к концу жизни совсем разорится.

Хасти во время всего этого монолога старательно изображает китайского болванчика. Удивительно, как только голова на месте осталась. А вот его сопровождающие грустнеют с каждым новым словом, ведь так неловко получилось! Мужчины принимаются забрасывать Давида уточняющими вопросами, я же отвлекаюсь на шорох откуда-то сверху. Обернувшись, вижу Далию, с любопытством наблюдающую за разворачивающимся действом с самого верха лестницы. Поймав мой взгляд, она спускается ко мне.

– Из-за этого шума сон как рукой сняло, – ворчит девушка. – Вот бы сейчас чаю выпить.

– А в чем проблема?

– Ну, я не очень люблю лазить на кухне в этом доме. Пока найду, где что стоит, вечность пройдет, а потом еще и уберу все не туда к расстройству Орри.

Довольно интересное объяснение, но звучит оно гораздо лучше, чем признание в бытовой некомпетентности как у брата.

– Идем, я заварю нам чай без последствий для настроения Орри.

Далия светлеет лицом и стремительно сбегает к подножию лестницы. Ночные визитеры тут же рассыпаются в словах приветствия, словно только сейчас на нас внимание обратили. Впрочем, может, так оно и есть.

– Вы куда направились? – спрашивает Давид у сестры.

– Чай пить. – Заметив, что брат заинтересовался, девушка продолжает: – Вела обещала приготовить. Ты присоединишься?

Весь интерес Давида тут же улетучивается. Ну, я-то другой реакции и не ожидала.

– Нет, но спасибо за предложение, – отвечает парень, даже не посмотрев в мою сторону.

Я тяжело вздыхаю и прохожу в столовую мимо толпы у входа, но удивленный взгляд Далии поймать успеваю. Кажется, мне сейчас устроят допрос с пристрастием.

Уже из кухни слышу, как велеречиво Далия прощается с мельвами. Она появляется в дверях очень быстро, я даже чайник до раковины донести не успеваю.

– И что это сейчас было? – спрашивает у меня девушка прямо с порога.

– Ты о чем? – Старательно изображаю непонимание.

– Я о своем брате! Вы поссорились?

– Нет конечно, с чего ты взяла?

Вода наконец-то набирается. Я подхожу к плите выбрать подходящую подставочку для чайника, но потом решаю, что под нашим присмотром он не убежит, и ставлю прямо на камни. Принцип работы плиты похож на осветительные шары, только этот материал дает не свет, а тепло. Регулировка с помощью ручки, на мой вкус, и так очень точная, но мельвам, которые в еде непередаваемые гурманы, этого мало. Они придумали специальные четырехногие подставочки, под кухонную утварь. Длина их ножек различается, за счет чего можно дополнительно регулировать температуру нагрева блюда. Пока я в очередной раз размышляю об устройстве местной плиты, Далия успевает закончить свою прочувствованную речь, изобилующую характеристиками на брата. Почти всю ее тираду я пропускаю мимо ушей. Насколько я знаю девушку, уже завтра она пожалеет о своих словах, вот тогда и признаюсь, что не очень внимательно к ним прислушивалась.

– Не стоит так переживать, – прошу я Далию, когда ее пыл окончательно иссякает. – Я очень признательна твоему брату и стараюсь не обращать внимания на его отношение ко мне. Более того, я уже интересовалась у Сорада причинами такого поведения. Он сказал, что твой брат считает его вполне целесообразным. Если так, то пусть!

– Но как ты можешь…

Приходится перебить девушку, чтобы она не начала поносить брата по второму кругу:

– Я живу в его доме, он меня кормит, он меня учит. Наверное, стоит быть благодарной и пережить, желательно молча, его капризы, или что там оно есть на самом деле.

Чайник уже закипел, я его быстро снимаю с плиты, чтобы не залил ее, и приступаю к завариванию трав. Этот отвар Далия скорее для моего удобства называет чаем. К сожалению, настоящий чай здесь не растет, как и кофе. Справедливости ради, должна признать, что вкус местной растительности, используемой для приготовления напитков, очень хорош и служит достойной заменой и чаю, и кофе.

После длительной паузы Далия говорит:

– Во всяком случае, я теперь понимаю, что ты имела в виду, когда упоминала про его отстраненность.

Я лишь пожимаю плечами.

– После его возвращения хуже ведь не стало?

– Давай пить чай! – вместо ответа предлагаю я. – В шкафчике за тобой есть выпечка, оставшаяся после ужина.

Девушка с горестным стоном выполняет мою просьбу. То ли это был возглас отчаяния, вызванный нежеланием двигаться, то ли – переживание по поводу моего невысказанного «да, стало хуже». Даже и не знаю, как для себя его идентифицировать.

9-ый день 6-ой Хес.

Интересно, у мельвов в принципе не принято нанимать в штат прислуги дворецких? Нет, я не против открывать дверь на стук. Меня это ни в коей мере не смущает, но всякий раз я немного нервничаю: вдруг не пойму, что будет требовать очередной посетитель. К примеру, вот этот красавец-брюнет под метр девяносто ростом, рассматривающий меня как редкую зверушку, и скалящийся, как… как Давид и Карид при первой встрече.

Произнести приветствие первой мне не дают.

– Вы Вела?

Удивленно приподнимаю брови. Не очень люблю фамильярности.

– Прошу прощения! Госпожа Вела Игори, верно? – исправляется неизвестный господин.

– Вы не ошиблись. А с кем я имею честь беседовать? – интересуюсь у незнакомца.

– Ларри Карсти, к вашим услугам. – Мужчина сопровождает фразу таким четким и выверенным кивком головы, что напоминает мне военного. – Вы позволите мне войти?

Вряд ли прохожий с улицы будет без повода стучаться в дверь Давида, да и меня он откуда-то знает.

– Конечно, входите.

Открываю пошире дверь и прячусь за ней, пропуская посетителя.

– Господин Сорад дома?

– Нет.

– Давно уехал?

– Не знаю. – Я пожимаю плечами. – Он не отчитывается передо мной.

Во время ночного переполоха Сорад действительно не показался из своей комнаты, но когда он покинул дом, я точно сказать не могу. Да и не нужно всяким малознакомым личностям знать о том, что этот товарищ практически безвылазно здесь сидит.

– Ну конечно, не отчитывается! – весело произносит этот Ларри. Судя по тону, он точно знает о нашем большом нарушении, но будет играть и дальше по нашим же правилам.

Мужчина замолкает, однако от внимательного изучения моей персоны не отвлекается, пытаясь постоянно поймать мой взгляд. Еще один менталист на мою голову!

– Давида пригласить? – спрашиваю я не очень дружелюбно.

– Не стоит, он сейчас сам к нам спустится.

Ларри устремляет взор своих глаз цвета шоколада на лестницу. Я следую его примеру. Буквально через пару мгновений слышится звук открывающейся и закрывающейся двери, затем шаги. И вот наконец перед нами предстает хозяин дома… несколько небрежно одетый, с влажными после ванной волосами. Спускаясь по ступенькам, он приветствует визитера:

– Ларри! Какой приятный сюрприз! Чем же мы заслужили честь лицезреть тебя?

Несмотря на ироничный тон, Давид заключает мужчину в дружеские объятья.

– Да вот, до меня дошли слухи, что ты мою работу делаешь. Решил проверить. А заодно и выполнить поручение совета. Там очень интересовались продолжительностью присутствия в твоем доме Сорада.

– Ну, и как успехи?

– С парнем этим, Хасти, я уже поговорил. Естественно, ты был прав во всем. А пока ты экстренно выбирался из ванной, расспросил твою постоялицу про Сорада. Заверю совет, что правила соблюдаются, и они могут спать спокойно. В общем, я все уже успел и кругом молодец!

Я понимаю, что успешно слилась с интерьером, и предпринимаю робкую попытку улизнуть в гостиную, но ее пресекают.

– Не уходите, пожалуйста! – просит Ларри. – Мне бы хотелось с вами побеседовать. Никогда не видел такого блока как у вас. Давид, твоя работа? Ты всегда на выдумки был горазд.

– К сожалению, я здесь не при чем. Хотелось бы самому создать нечто столь удивительное, но этот блок – полностью заслуга Велы.

Ларри поворачивается ко мне, и по его лицу я легко читаю горячее желание засыпать меня парой-тройкой миллионов вопросов, но меня спасает внезапно распахивающаяся входная дверь. Любознательный господин переводит свой взор в ту сторону и обратно уже не поворачивается. На пороге стоит Далия.

– Доброго дня! – приветствует она наше сборище и благодушно выслушивает нестройный хор ответных реплик.

– Давид, не пригласишь старого друга на обед? – интересуется Ларри, только смотрит он при этом почему-то на Далию.

Девушка спокойно выдерживает этот взгляд, и отвечает, опережая брата.

– Прекрасная мысль, братец, ты не находишь? Посидите, поговорите о всяких своих делах. Вы же давно не виделись.

– Что ж, действительно отличная идея, – соглашается Давид.

– А вы с госпожой Велой разве не составите нам компанию?

– Боюсь, что нам придется отказаться от участия в этом мероприятии, – отвечает Далия.

Даже я чувствую, сколько в ее голосе притворства, а у менталиста, наверное, и вовсе ум за разум заходит от несоответствия картинки и звука.

– Что же так? – спрашивает Ларри у девушки.

– Мы с Велой планировали пройтись по магазинам.

– Сходите после обеда, – предлагает Давид.

– Во-первых, нужно ловить момент, пока отсутствует Сорад. Кто знает, когда он вернется! Но одно могу сказать точно, как только он здесь появится, сразу же утащит Велу в горы на очередное занятие. А во-вторых, походы за одеждой у женщин могут занимать о-о-очень много времени. Есть шанс не уложиться до закрытия.

– Еще одежда? – удивляется Давид. – Мне показалось, что ты выкупила несколько лавок целиком еще четыре месяца назад.

– Одежды, дорогой братец, много не бывает. Кроме того, если бы Вела предпочитала силуэты по фигуре, или ты был бы более внимательным, то давно бы уже заметил несоответствие между размером вещей и ее комплекцией.

Давид молчит, явно смущенный внезапным выпадом сестры в свой адрес. Далия этим пользуется, подхватывая меня под локоть. Мне приходится приложить усилия, чтобы вырваться из захвата обманчиво хрупких пальцев.

– Подожди минутку, я схожу накину что-нибудь.

– Сейчас же лето! – возмущается Далия.

– Я в курсе, только ветер у вас, похоже, круглый год одной температуры.

Девушка нехотя меня отпускает.

Когда я спускаюсь вниз, в холле никого не обнаруживаю, но из гостиной доносятся голоса. Заглядываю в комнату. Ларри рассказывает какую-то забавную историю. Поскольку начало я не застала, соль ее от меня ускользает, однако слушателям она явно приходится по вкусу: Давид смеется, и даже Далия улыбается.

– Я готова. Мы идем? – обнаруживаю свое присутствие, предварительно дав своими знакомым повеселиться.

Увидев меня, девушка легкой птичкой вспархивает со своего места.

– Что ж, мы побежали. Возможно, вечером увидимся, – обращается Далия к Ларри.

– Боюсь, что не выйдет. Через два часа я уже должен быть в столичном управлении, – сокрушается он.

– Ну, значит, не судьба, – легкомысленно отвечает подруга. – До встречи!

Ларри провожает девушку таким разочарованным и сосредоточенным взглядом, что мне становится ясно: мою прощальную реплику он не услышит, поэтому ни к чему лишний раз сотрясать воздух.

На улице Далия мне заявляет, что для начала мы зайдем в «Выпечку на любой вкус». Название у заведения не очень удачное, но пекут там действительно на любой вкус.

– В кафе сегодня проходит выставка-продажа готового платья? – спрашиваю я насмешливо.

– Нет, в кафе мы сегодня будем обедать. Точнее, я там буду заедать плохое настроение.

Тратить время на дальнейшие уточняющие вопросы мне кажется глупостью. Почему она не осталась на обед дома, и что стало причиной ее расстройства, мне и так ясно. В общем, я сразу перехожу к сути:

– Чем же тебе не угодил господин Ларри?

– Своим поведением, – отзывается Далия без промедления.

– Вот как? По-моему, вел он себя вполне прилично. Или наедине с тобой он предпринимает какие-то оскорбительные поползновения?

Девушка сначала фыркает на мое шутливое предположение, но потом и до более содержательного ответа все же снисходит:

– Как тебе сказать… Я его поведение воспринимаю, как флирт, а мне он не интересен. Но, если подумать, я никогда не видела, как Ларри ведет себя с другими девушками. Может быть, он флиртует со всеми подряд, а я себе придумываю непонятно что. Вот с тобой, к примеру, как он себя держал?

Этого вопроса следовало ожидать. Странно, что она сама не догадывается, каков будет ответ. Видимо, общение с Ларри на самом деле выбивает ее из колеи.

– Далия, к сожалению, я не самый удачный пример.

– Почему? – удивляется она.

– Он менталист. Как только Ларри заметил мой блок… – я замолкаю и лишь качаю головой.

Она понимающе хмыкает.

– Да, согласна, ты не самый удачный пример.

На этом беседа иссякает.

В кафе мы надолго не задерживаемся. Я с трудом впихиваю в себя одну булочку с пряностями и пирожное, а Далия ставит свой личный рекорд: три кусочка торта, два бисквитных печенья с сиропом и пирожок с абрикосовым джемом. Трапеза занимает не более пятнадцати минут, но после такой загрузки дальнейшее передвижение по улицам происходит в более медленном темпе.

В лавке господина Касмана, торгующего женской одеждой, нам приходится задержаться на гораздо более продолжительное время. Я никогда не считала себя особо привередливой в том, то касается одежды, но некоторые эстетические принципы в этом вопросе у меня все же имеются. Именно по этой причине я минут сорок провожу за примеркой четырех платьев, решая, которое из них будет прилично смотреться хотя бы с одним из дюжины предложенных продавцом жакетов. Насколько я поняла, изначально в планы Далии входило приобретение большего количества одежды, но прикинув на месте длительность процесса, она отказывается от этой затеи. Как заявляет девушка, если меня пока устраивает имеющаяся одежда, то и ладно. Главное, удалось подобрать наряд для встречи с советом.

Очень радует тот факт, что Далия не читает мне лекцию о необходимости отказаться от теплых вещей на лето. Мельвам, может быть, и тепло, а я такой холодоустойчивостью не обладаю. Впрочем, в уме я делаю пометочку – заняться закаливанием. То, что на меня на улице смотрят как на сумасшедшую, не очень-то смущает, плохо другое – слишком уж много времени, как показала практика, мне нужно тратить на подбор более менее сочетающихся вещей. В общем, об одежде за последние четыре месяца я думаю больше, чем за все предыдущие годы.

Далию наш поход изрядно выматывает, у нее нет сил даже на разговоры, поэтому магазин мы покидаем в молчании, к счастью, оно меня никогда не тяготило. Если подумать, тем для разговора у нас с Далией не так уж много. Чему новенькому меня учат, мы обсуждаем при каждом разговоре и личном, и через зеркало. Музыкальные вкусы у нас довольно разные. Ей рассказывать о своих знакомых в столице не имеет смысла – я все равно никого из них не знаю. Чаще всего мы просто беседуем о жизни, но постоянно болтать о чем-то возвышенном и философском не очень-то реально. В общем, прогулка в молчании – вполне приемлемый вариант для нас обеих.

Когда мы обходим фонтан на площади, Далия задает мне неожиданный вопрос:

– Ты переживаешь из-за поездки в столицу?

– Нет, – честно отвечаю я. – Я переживаю из-за предстоящей встречи с вашим советом.

Девушка смотрит на меня огромными глазами.

– Почему?

– Я не знаю, что они ожидают увидеть. Что им от меня нужно? И вдруг я им не понравлюсь! – За усмешкой я стараюсь скрыть волнение, охватившее меня, как и всякий раз, стоит мне подумать о предстоящем мероприятии.

– Вела, по-моему, ты не совсем правильно понимаешь свое положение.

– По-моему, его у меня вообще нет.

Девушка кивает.

– О чем я и говорю. Тебе кажется, будто от тебя чего-то ждут, но на самом деле, ты уже сделала все, что от тебя зависело, и все в совете тобой уже довольны. Они просто посмотрят, какие у тебя возможности, как ты адаптировалась в целом. Ну, считай это своего рода заботой с их стороны о твоем комфорте.

Теперь наступает моя очередь