Читать онлайн Шкатулка Судного дня бесплатно

«Не суди о тако по его цене».

Хантер Томпсон «Страх и ненависть в Лас-Вегасе»

* * *

Richard Kadrey

The Everything Box

This edition published by arrangement with Curtis Brown Ltd. and Synopsis Literary Agency.

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Copyright © Richard Kadrey, 2016

© Нечаева И., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2018

Один

Земля. Четыре тысячи лет назад. Плюс-минус.

Величественный ангел в паутинно-тонких одеждах стоял на вершине скалы, обозревая все вокруг. Небо было ясным. Несколько минут назад он потыкал палочкой труп кита. Насколько он был осведомлен, киты редко надолго задерживались на высоте пяти тысячи футов. Возможно, именно поэтому кит и умер. Ангел в первый раз попал на землю, и все казалось ему новым и захватывающим. Особенно ее уничтожение. Подумать только, затопить всю планету. Отличный способ избавиться от всего этого человеческого беспорядка. В результате потопа, конечно, получился новый беспорядок – города, людей и животных раскидало по всей земле. А теперь, когда дождь кончился, все это… скажем так, гнило. Но это все не его проблемы. Господь все это начал, он позаботится и об остальном. Ангел поднял руки и развернул крылья. Большие крылья. Огромные. Как у кондора с нарушением гипофиза. Ангел прочистил горло и заговорил:

– Прими, человечество, возмездие за свои грехи!

– Нечего так орать, я же здесь.

Ангел обернулся. За его спиной стоял человек. Мужчина. Прическа его выглядела так, как будто он не мылся и не расчесывался несколько недель, на лице темнели пятна грязи, а от одежды остались грязные тряпки.

– Прости. Я тебя не заметил.

– Ты из тех, кто тут летал последние пару дней?

Ангел улыбнулся и расправил плечи. Взмахнул крыльями.

– Видал? Да, это был я. Я не знал, заметил ли кто-нибудь. Надеялся, что ко мне пришлют вестника. Это ты?

– Типа того. Люди попросили меня прийти сюда. Я Тирас.

– Очень рад с тобой познакомиться, Тирас.

Тирас подошел поближе. Он только что выбрался из полуразрушенного мира и вонял, как пердеж Люцифера. Ангел ничего не сказал – во-первых, он был очень вежливый, а во-вторых, сразу же задержал дыхание.

– Судя по всему, ты пришел уничтожить выживших, – сказал Тирас.

– Это если коротко. Я хотел поговорить с кем-нибудь, кто передаст мои слова… сейчас, все точно вспомню… наполнилась земля злодеяниями, Бог устал от вас, и вам следует… как там… произнести последние молитвы, взмолиться о прощении и подготовиться к жуткой смерти. – Ангел улыбнулся Тирасу, гордясь тем, что все запомнил верно. – На самом деле я собирался встретиться с тобой пару дней назад. Теперь я немного выбиваюсь из графика.

Тирас кивнул, посмотрел со скалы вниз и снова перевел взгляд на ангела.

– Так ты ангел смерти?

Ангел немного обиженно покачал головой:

– Нет, что ты. В раю я приношу гигантские золотые перья, серебряные ручки и священный пергамент, на котором наш Господь записывает судьбы вселенной.

Тирас прищурился.

– Короче, отвечаешь за канцелярские товары. Ты ангел канцелярских товаров.

Ангел посмотрел на него.

– Ты все упрощаешь. К тому же это неуважительно. Ты же понимаешь, что я – живой представитель Бога на земле?

– А как тебя зовут? – спросил Тирас.

– Кассиил.

– И ты пришел нас прикончить?

– Надеюсь справиться к вечеру. Я уже говорил, что немного выбился из графика, – радостно ответил Кассиил.

– Тогда позволь передать тебе привет от тех, кто еще ползает в грязи, и от мертвецов.

Тирас согнул пальцы и сложил их вместе. Кассиил зачарованно смотрел на него. Что-то он такое читал. Для этого есть специальное слово.

Тирас замахнулся и ударил Кассиила в нос. Было больно. Очень больно.

Кулак. Вот как это называется.

– Ты с ума сошел?! – воскликнул Кассиил. – Бить небесного посланника, который сидит по правую руку Господа?

– Я не думаю, что правой рукой Господа можно назвать того, кто караулит ящик с точилками.

– Но это очень большой ящик. Да и кто ты такой, чтобы судить праведных?

Кассиил отступил на шаг, когда Тирас снова сжал кулаки.

– За твой поступок мне следовало бы надрать тебе задницу.

У Кассиила все еще болел нос, но он выпрямился и заговорил самым величественным тоном, который смог изобразить:

– Потоп – не мое деяние и не деяние моих братьев. Его устроил Господь. Многие из нас не поняли зачем, но, встретившись с человеком, я осознал, почему Господь так поступил.

Человек ткнул Кассиила пальцем в грудь. Это тоже было больно. Все люди такие задиристые и причиняют боль?

– Я тебе не нравлюсь? – спросил человек. – И что ты по этому поводу сделаешь? Отнимешь у меня дом и сандалии? А у меня ничего и нет, все смыло!

Глаза Кассиила вспыхнули гневом.

– Хотя я не ангел смерти, Господь отправил меня закончить его работу. Великий потоп должен был очистить землю от людей. Но некоторые из вас выжили.

Человек покачал головой:

– Немногие. В ковчеге было мало места.

– Остались и другие, разбросанные по всему миру, на островах и высоких горах вроде этой. Их хватит, чтобы заселить землю заново. Поэтому я здесь. Я – десница Господа. Воплощение Гнева Господня.

– Ты же сказал, что отвечаешь за зажимы для бумаг.

Кассиил тихо сказал:

– Это мой шанс на повышение. Серьезно. Да, обычно я этого не делаю, но мысль уничтожить всех людей нравится мне все больше с каждой минутой.

Человек улыбнулся и отшатнулся, поднимая руки в притворном ужасе.

– И что ты сделаешь? Утопишь нас в чернилах? Заколешь стилом?

– Нет, – ответил Кассиил. Над головой у него сгустились тучи, и на вершине горы стало темно. Молния ударила с небес, попав прямо в гниющего кита. На них обрушился дождь вонючих обрывков. – Зрите! Грядет конец света! – закричал Кассиил.

Тирас огляделся. Глаза у него вращались в глазницах, как будто пытаясь сбежать от хозяина.

– Послушай, Кассиил. Может быть, мы неправильно начали. Мы мало спали и мало ели, а у меня низкий уровень сахара в крови…

– Слишком поздно, жалкий смертный! – прогремел Кассиил, и земля затряслась у него под ногами. Тирас побежал прочь от ангела. Кассиил прекрасно себя чувствовал. Он ощущал свое могущество. Да, он с удовольствием уничтожит всех людей и навсегда забудет о канцелярии.

Он посмотрел на Тираса и произнес голосом, от которого задрожали небеса:

– Узрите орудие своей смерти!

Кассиил сунул руку в карман одеяния. Потом другую руку в другой карман. Похлопал себя по груди, заглянул в шелковый мешочек, закрепленный на поясе. Там было пусто. Он обернулся и посмотрел на землю.

– Гм…

Он пропал. Кассиил посмотрел с горы вниз.

Человечество все еще ползало по лику земли.

– Вот дерьмо.

Два

Земля. Наше время

Жаркой ночью в Лос-Анджелесе Чарли Купер – для друзей просто Куп – висел на тонкой проволоке в нескольких футах от пола столовой Белликоз-мэнора, надеясь, что его не съест монстр.

– Осторожно, – прошептал Фил.

– А то что?

– Просто осторожнее. Не хочу, чтобы ты сломал ноготь.

– Я подумаю об этом. А теперь заткнись.

Фил Спектр, внештатный полтергейст, продолжал блуждать в голове Купа. Как будто стая безумных хорьков чесалась о его череп изнутри.

– Прекрати, – велел Куп.

– Ничего не могу с собой поделать. У тебя такой толстый череп, что меня мучает клаустрофобия.

Куп – высокий, светловолосый, лет тридцати пяти – медленно полз вверх по проволоке, стараясь ничего не задеть. К счастью, Фил на минуту замолк. За это время Куп сумел сосредоточиться. Он огляделся и, еще не видя сейфа в стене, понял, где он спрятан.

Белликоз-мэнор, похожий на готическую коровью лепешку, стоял на вершине холма в районе Бенедикт-каньон. Он выглядел не так уж ужасно сам по себе, но мучил и выматывал любого, кто слишком долго болтался рядом без приглашения. Это было сделано специально – одно из многих средств магической защиты, за которые заплатило семейство Белликоз, чтобы ценные вещички не покинули пределов дома. Любой, кто хоть что-нибудь собой представлял, защищал дом несколькими заклинаниями. А как еще сообщить всем вокруг, что в доме полно ценных вещей? Эта мысль наконец дошла до голливудских хипстеров и даже некоторых семейств среднего класса. Тех, которые питают слабость к правительственным заговорам и вторжениям инопланетян. Ну, тех, которые верят, что монстры и колдуны на самом деле существуют и с ними можно столкнуться в супермаркете, у полки с печеньем. В результате индустрия фальшивых защитных чар и охранных амулетов процветала, лишний раз доказывая, что умные парни избавляли людей от лишних денег задолго до того, как первая ведьма подружилась с первой черной кошкой.

– Вендиго[1], – вдруг сказал Фил, – уверен, что они держат вендиго. В таком-то большом доме. У них куча денег. Вампиры – это пошло. А вот голодный вендиго – другое дело. Прямо за обеденным столом, скорее всего. – Он снова затих. – Или что-нибудь с тентаклями. Тебе что меньше нравится? Не помню.

– Помнишь.

– А что снова я? Думаешь, пора обсудить твой страх близких отношений?

Куп весь вспотел, и не только из-за физических усилий. Рука у него соскользнула и задела старинный деревянный стул, один из тех, что стояли вокруг огромного стола. Белликоз-мэнор был до потолка набит всякими безделушками, неправильное прикосновение к которым могло убить.

– Как ты думаешь, что вендиго откусит для начала?

– Пожалуйста. По-хорошему же прошу, – сказал Куп.

Когда Купу было двенадцать, он взял в школьной библиотеке учебник по оказанию первой помощи, чтобы узнать, без каких органов человек может выжить. Оказалось, что человеку нужен почти каждый кусок тела, внутри и снаружи. И хуже того, Куп знал, что и Фил это знает. А когда полтергейст скучал или нервничал, заткнуть его было трудно.

– Жаль, что люди не похожи на ящериц, – болтал Фил, – отращивали бы просто нужную ногу или легкое. Но ты так не можешь. Люди умеют выращивать кости, ногти и опухоли. Вот и все.

Фил, хотя и был невыносимым засранцем, отлично делал свою работу. Он увидел множество защитных чар и электронных устройств, защищающих особняк, и даже обезвредил несколько, чтобы Куп смог войти. Если бы он только заткнулся, Куп бы с удовольствием назначил его работником месяца.

У Купа болели пальцы. Проволока, на которой он висел, цеплялась за дальнюю стену столовой крюком из хладного железа. На него не действует магия, и оно дешевле серебра. Только ковбои и европейцы еще пользуются серебром. Зачем деньги-то швырять? Хотя неплохо было бы как-нибудь раздобыть деньжат и потратить на снаряжение и на напарника понадежнее, чем нервный полтергейст.

– Брось, – сказал Фил, – если у тебя и появятся деньги, ты все равно наймешь меня, потому что ты мелочный и тебе жалко денег на что-нибудь получше. Не поэтому ли как-ее-там тебя бросила?

– Отстань от моей личной жизни и займись делом. Ищи ловушки.

Фил порыскал вокруг.

– Становится жарковато. Как ты себя чувствуешь?

– Заткнись.

– Эй, ты не забыл, что я твой партнер? Мне не нравится твой тон.

– Ты уволен.

– Пригнись! – велел Фил.

Куп наклонил голову, разминувшись с почти невидимой стеклянной иглой, свисавшей с почти невидимой нити на уровне глаз.

– Хорошо, ты снова принят на работу.

– Отлично. Теперь-то я выкуплю тот домик на Багамах.

Выпрямившись, Куп медленно прополз по проволоке чуть дальше. На нем был тесный комбинезон из углеволокна, который прятал его дыхание и температуру тела. Фил был прав – костюм нагрелся и вонял, как потные носки, но свое дело делал. Датчики давления и температуры его не замечали.

Вот бы покончить с этим и убраться уже отсюда.

Сказать проще, чем сделать. Белликоз-мэнор был широко известен в преступном мире благодаря ловушкам и проклятиям. Поэтому он был идеальным местом для кражи. Но действовать приходилось очень медленно, и денег ушла куча.

Фил брал почасовую ставку.

– В этот раз должно получиться немало, – сказал Куп.

– Это будет приятным разнообразием, – ответил Фил.

Через целую вечность Куп добрался до дальней стены. Перед ним висела огромная картина маслом – невероятно уродливая женщина в бальном платье цвета фуксии. Семья Белликоз утверждала, что портрету первой леди Белликоз в Хрензнаетгдении исполнилось уже двести лет. Куп знал из достоверного источника, что это был дедуля Белликоз в парике и маскарадном костюме, проигравший пари Алистеру Кроули. Куп тронул медную дощечку с надписью на раме, и картина уехала вверх, открыв сейф.

– Фу, как просто, – заметил Фил.

– Соскучился по вендиго?

– Немного. Я имел в виду, что мы тут уже полчаса торчим, а еще ни одной жертвы. И мы ничего не украли. Немного нервно. Можно, я спою?

– Не смей.

Куп почувствовал щекотку внутри черепа.

– Это успокаивает нервы.

– Пожалуйста, не пой.

– Хорошо, – надулся Фил, – буду жужжать.

Фил замычал какой-то дикий немелодичный джаз. Назвать это шумом значило бы сильно ему польстить. Куп подумал, что это похоже на царапанье мелом по доске, только вместо мела – бензопила, а вместо доски – разозленные медведи гризли. Теперь, подобравшись близко, Куп понял, почему Фил выбрал эту минуту, чтобы устроить у него в голове караоке.

В полном темной магии доме вроде Белликоз-мэнора фраза «сейф в стене» могла значить почти что угодно. В данном случае это оказалась десятифутовая морда рептилии с зубами размером с драконьи клыки. Ладно, это и были драконьи клыки. Дракон нерешительно посмотрел на Купа, будто не зная, поджарить ли его или пригласить на рюмочку. Куп не любил драконов.

– И я не люблю, – сказал Фил.

– Ты знаешь, что это?

– Это дракон. С одного конца вываливается дерьмо, а с другого огонь.

– Я имел в виду, что это за дракон.

– Точно. Прости. Это французский. Богачи любят французских драконов.

– Почему?

– Они верные и злые. Кстати, я же уже сказал, что это дракон? Тебе стоит поторопиться.

– Точно.

Куп вытащил походный алхимический набор из мешочка на ремне. В другой ситуации Фил не упустил бы возможности пошутить про ведьминский кошелечек, но сейчас он был очень занят – боялся, – и это совершенно устраивало Купа.

Дракон зарычал по-другому. Кажется, он решил, что Куп похож на пирожное чуть больше, чем на собутыльника. Он открыл рот, втягивая в себя воздух, чтобы растопить внутреннюю печь. Куп тут же подсунул ему зелье, и дракон вдохнул довольно много. Чихнул раз, другой. Потом зевнул, демонстрируя жуткие мелкие дальние зубы и язык, похожий на американскую горку из мяса, в дальнем конце которой ждал кипящий котел внутренностей парижской твари. Дракон медленно закрыл глаза и расслабился. Еще пара секунд – и он заснул.

– Молодец, – сказал Фил, – жалко только, рот у него закрыт. Ты же не Шварценеггер, такие челюсти разжать. У тебя яиц на это не хватит.

– Мог бы сказать об этом раньше.

– Мне казалось, это очевидно.

– Ты стареешь, Фил. Становишься ворчуном.

– Да? А ты… заткнись.

Куп, не обращая на него внимания, снял с ремня пару инструментов. Засунул между драконьими челюстями маленький домкрат, вставил рукоятку и потихоньку разжал рот.

– Вот молодец, – сказал Фил, – проблема решена.

– Я напрягаюсь, когда ты говоришь что-нибудь хорошее. Обязательно будет подвох.

– Как-то я нервничаю. Надеюсь, ты любишь Нила Даймонда?

– В твоем исполнении – нет.

Куп достал фонарик и посмотрел в пасть дракону, пока Фил мурлыкал «Я верю». В глотке чудовища валялась куча всего: золотые монеты, наличка, украшения, оружие, но Куп искал что-нибудь поценнее. Наконец он увидел то, за чем пришел: зеленая папка, запечатанная красной восковой печатью. Папка лежала за зубом дракона, между кучкой евро и краденым Пикассо. Купу картина напоминала портрет женщины, которой уронили на голову холодильник. Наверняка это значило, что она очень дорогая. Жаль, что для нее не хватит места.

Полтергейст прекратил напевать.

– Ты ведь не сэкономил на домкрате? Не хотелось бы, чтобы он упал и эти зубы тебя перекусили. Это, конечно, было бы забавно, но не тогда, когда в твоей голове я.

– Я купил лучший, который можно найти за деньги.

По крайней мере, лучший, который мог себе позволить.

Они оглядели пасть дракона, ища ловушки.

– Вот ты и признал это наконец, – сказал Куп, – ты хочешь, чтобы я умер.

Куп чуть-чуть продвинулся вперед и теперь почти касался головой передних зубов дракона. Вытащил из кармана складной зажим. Несколько раз сложил его и разложил, проверяя, работает ли захват.

– Ни капельки, – сказал Фил, – я имел в виду, что быть пожранным драконом – это кармическая расплата за то, что ты ешь мясо. Справа, у твоего локтя.

Куп посмотрел направо. В бурлящем зелье плавал человеческий глаз, прикрепленный к распылителю с кислотой. Он пригнулся, чтобы глаз его не заметил.

– Спасибо.

– Ну что, команда снова вместе!

Убедившись, что зажим работает как следует, Куп раздвинул его и сунул как можно дальше в драконью пасть. До папки он не дотягивался на добрых два фута. Куп спрятал лицо в ладони, зная, что придется сделать.

– Я не хочу сглазить, – сказал Фил, – но ты же на самом деле не собираешься этого делать?

– У меня нет выбора.

– Конечно, есть. Собирайся, и пойдем съедим по вафельке. Я угощаю.

– Не сейчас. Я сумею. Мне придется.

– Господи. Я, пожалуй, спою.

– Не смей.

Фил во всю глотку заорал припев «Милой Каролины».

Оттолкнувшись руками, Куп приземлился на язык чудовища и заскользил вперед, мимо гор золота и брильянтов. Не остановившись даже, он протянул зажим вперед и схватил папку. Убрал ее в карман на липучке.

– Мы уже умерли? – спросил Фил.

– Мы молодцы.

Фил снова запел.

– Только поем хреново.

Выбраться из пасти дракона оказалось куда сложнее, чем залезть туда. Уцепиться за скользкий язык не получалось, так что пришлось медленно ползти наверх, мимо сокровищ Белликозов. Он почти вылез, но задел ногой один из клыков, порвал костюм и поцарапался. Дракон зарычал во сне, почувствовав вкус крови.

– А. Вот что ты имел в виду. Теперь мы умрем, – сказал Фил.

Куп одним мощным рывком выдернул себя из пасти, чуть не промахнувшись мимо проволоки. Он схватил ее перед самым полом.

Скользкий, как обсосанный леденец, покрытый драконьей слюной, Куп медленно полз назад через столовую. Сегодня он не заснет. А может, и завтра. Пока не позабудет, как выглядит драконья глотка изнутри. Может быть, потратить остатки сонного зелья на себя? Нет, лучше выпить. Много выпить.

– Я думал, мы больше не пьем, – сказал Фил, – не после… ну ты знаешь. Я снова вынужден вспомнить о твоих проблемах с близкими отношениями.

– Я очень долго не пил. А моя основная проблема с отношениями – это ты.

– Осторожнее. Я кое-что знаю из Сондхайма. А ты мюзиклы не любишь.

– Дай мне минуту порадоваться хорошо сделанной работе.

– Пожалуйста. Можно, я кое-что скажу?

– Ну?

– Ты забыл домкрат.

Куп оглянулся на дракона, у которого в пасти блестел домкрат.

– Черт, – он посмотрел на дверь и на выход, – забудь. Я куплю другой. Нам заплатят. Десяток, если надо. Все хорошо. Нас ждут вафли. – Куп добрался до двери, спрыгнул на пол холла и упаковал снаряжение.

А неплохо. Сложная работа, но он справился. Давно он так хорошо себя не чувствовал.

– А до рассвета еще несколько часов, – заметил Фил.

Куп оглядел стены. Белликозы уехали из города в летнюю резиденцию – в какой там стране с мягким климатом богачи предпочитают тратить деньги. Дом был в его распоряжении. На стенах висели картины старых мастеров в золотых рамах. На полу лежал антикварный персидский ковер. Даже ваза с восковыми фруктами на столе была золотая. Он помотал головой.

– Я думал об этом, но нет. Работа сделана, и нам пора.

– Кудах-тах-тах, – Фил очень убедительно изобразил род-айлендскую курицу.

– Заткнись, Фил. У меня еще осталась профессиональная гордость.

– Ты думаешь, одного дела хватит, чтобы восстановить репутацию?

– А почему нет? Никто еще не выбирался из Белликоз-мэнора живым. А у нас все прошло как по писаному.

– Э-э-э. Нет. – Фил кашлянул.

Куп закончил паковать вещи и посмотрел наверх.

Черт.

– Мой источник сказал, что в доме никого не будет всю неделю.

Фил заерзал у него в черепе, как будто ища катапульту.

– Я пошел, – объявил он, – удачи.

– Не смей!

В конце холла стояла маленькая светловолосая девочка в футболке с Чудо-женщиной. Она сонно протерла глаза и прищурилась, увидев Купа, как будто сомневалась, что он реален. Куп замер, надеясь, что она еще не проснулась и он сможет свалить.

– Ты думаешь, что нам повезло? – спросил Фил.

Девочка вздрогнула, и в ее взгляде что-то изменилось. Куп знал, что ее мозг наконец сообщил ей: «да, ты не спишь». Она уронила стакан с водой и закричала. Куп встал и прижал палец к губам, надеясь, что сонный ребенок может послушаться взрослого просто по привычке. И она бы послушалась, вот только ее лицо вдруг сползло вниз, как банановая кожура, открывая уродливую красную обезьянью рожу.

– Вот черт, – хором сказали Куп и Фил.

Это не ребенок. Сторожевой бес. Считалось, что их нельзя оставлять одних дома, тем более в обличье маленькой девочки.

Куп пошарил в кармане, пришитом к окровавленной штанине, и вытащил пакетик размером с грецкий орех. Бес снова завопил, скидывая человеческую личину. Куп бросил на пол пакетик, взорвавшийся белым дымом. Когда туман рассеялся, перед бесом стояли три Купа. Двое бросились бежать в разные стороны. Настоящий Куп застыл на месте, как крыса на выставке ротвейлеров. Сторожевые бесы были не слишком умны и чаще всего реагировали на движение. Но этот остался стоять.

– Твою мать, – сказал Фил, – мы наткнулись на Стивена Хокинга мира бесов. Нам конец.

– Заткнись и дай мне подумать.

Один из двойников добежал до конца холла, огляделся и побежал обратно, к лестнице. Для беса это оказалось слишком. Он бросился за двойником, вопя, как банши на конкурсе сирен воздушной тревоги.

– Оглянись, умник.

Что-то щелкнуло у Купа за спиной, и весь дом задрожал. Он оглянулся и успел увидеть, как дракон глотает обломки домкрата.

– Бес его разбудил, – завопил Фил, – мы окружены. Сделай что-нибудь, сволочь!

Куп присел, и язык багрового пламени пролетел над его головой. Дракон передернул плечами, и весь дом снова сотрясся. Стена потрескалась – монстр начал вылезать в столовую.

– По крайней мере, это не вендиго, – сказал Куп.

– Не смешно, – отрезал Фил.

– Зато точно.

Куп достал из своего алхимического набора фальшивую свинцовую монету и бросил через комнату. Она ударилась о табличку с именем на картине. Рама рухнула на шею дракона, как гильотина, заблокировав его на месте. Дракон зарычал и снова пыхнул огнем, но Куп уже выбежал в коридор и вылез через то же самое окно, в которое влез. Веревку с блоком он натянул заранее. Фил закричал и запрыгал у него в голове.

– Отсосите, гребаные монстры!

Куп пересек половину территории поместья и уже приближался к стене, когда веревка провисла. Он оглянулся и увидел, что за ним скользит бес, зацепившийся за веревку когтем.

– Прости, чувак, но эти твари едят и полтергейстов, я не одет для такого случая, – сказал Фил, – я сваливаю.

На этот раз он исполнил свою угрозу, и Куп почувствовал внезапную пустоту в голове, которая всегда сопровождала уход Фила в… куда он там девался. Куп даже не злился на то, что его бросили. Если бы он мог свалить отсюда, то свалил бы.

Он оглянулся через плечо. Бес был уже совсем близко. Еще чуть-чуть, и он его схватит.

Куп вытащил секретное оружие, которое приберегал как раз на такие случаи: набор маникюрных кусачек. Пока бес тянулся к его лицу свободной лапой, Куп спокойно перерезал коготь, которым он держался за веревку. Мозгов у беса было чуть-чуть меньше, чем у куска чеддера, поэтому он не понял, что произошло. Падая, он удивленно пялился на свою лапу. Купу показалось, что перед самой встречей с землей на его лице мелькнуло понимание, но бес летел вниз слишком быстро, чтобы уверенно об этом говорить.

Оказавшись за деревьями, растущими за стеной, Куп сжал тормоз на блоке и замедлился достаточно, чтобы спрыгнуть вниз. Он бросился к машине, припаркованной в соседнем тупике.

«Я справлюсь».

Он не справился.

Машина ободряюще пискнула, когда он нажал на кнопку на брелке. Но стоило ему открыть водительскую дверь, как ему в лицо ударил свет фар. Ему пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы понять, что происходит. Красно-белые мигалки на нескольких машинах пульсировали, как огни тюремной дискотеки. Куп уронил сумку на землю. Копы. Не меньше десятка.

«Все это время они ждали здесь».

Ну что ж, хотя бы Фил не орет дурным голосом у него в голове.

Первыми подошли два человека в костюмах. Мельком показали корочки, но Куп не сумел ничего прочитать в резком свете. Да и зачем. Он прекрасно знал, кто это: абракадабратцы. Детективы из отдела Криминального чародейства полиции Лос-Анджелеса.

Детектив повыше прижал Купа к машине и вытащил украденную папку из кармана.

«Откуда он знает, что искать? И где искать?»

Детектив пролистал бумаги и показал их напарнику. Второй проглядел несколько страниц и вздохнул. Куп вдруг понял, что понятия не имеет, что именно ему пришлось украсть.

«Что я им только что дал? Коды запуска ракет? Формулы кока-колы? Порнодневник Эйба Линкольна?»

В любом случае ничего хорошего там не было.

– Никто не собирается зачитать мне мои права? – спросил Куп.

Детектив поменьше ростом подошел ближе и покачал головой. Куп наконец разглядел его, когда свет фар перестал мешать. Невысокий коренастый мужик ростом и шириной примерно с почтовый ящик. Судя по выражению лица, чувства юмора ему досталось столько же.

– Дело плохо, Куп. По-настоящему плохо, – сказал детектив.

Господи. Он даже знает его имя. Да уж, еще веселее эта ночка точно не станет.

Абракадабратец в форме развернул Купа спиной и надел на него наручники. Развернул обратно, лицом к говорящему почтовому ящику. Коп нажал кнопку на мобильнике, и отвращение на его лице сменилось удивлением.

– Да, – сказал детектив, – он тут. Даю ублюдка.

Почтовый ящик прижал трубку к уху Купа. Несколько секунд он ничего не слышал, потом в трубке заговорили:

– Куп? Это ты? Это Морти.

Мортон Рамзи. Они были знакомы с шести лет. Купу не досталось никаких магических способностей, а вот Морти был прирожденным взломщиком: он мог открыть любой замок, окно или дверь. Проблема в том, что преступник из него был хреновый.

А друг – еще хуже, честно говоря.

– Прости, чувак, – сказал Морти, – они меня взяли вчера. Третий раз. Пришлось им кого-нибудь сдать. Не сердишься?

Почтовый ящик забрал телефон и закончил звонок. Приподнял бровь.

– Есть что сказать?

– Ага, – ответил Куп, – ложись!

Он несся сквозь деревья, шипя и хромая, прямо на них. Детектив обернулся и увидел беса – зубы оскалены, оставшиеся когти растопырены. Один из копов швырнул Купа лицом вниз на капот машины, и следующие несколько минут он слушал, как маленькая армия лучших солдат Лос-Анджелеса пытается оторвать беса от орущего детектива.

«Ну хотя бы развлекся, – подумал Куп, – хотя меня и в этом обвинят».

И все-таки, слыша звуки ударов, он не мог не улыбаться.

Три

Восемнадцать месяцев спустя

Из соображений преступной солидарности и собственной вины Морти оплатил Купу лучшего адвоката, которого мог себе позволить (если бы денег было чуть меньше, ему оставалось бы только заявиться в суд самому). Адвокат по имени Фертингтон не понравился Купу с первого взгляда. Он сразу заулыбался, а Куп не доверял юристам, которые слишком много улыбаются. «Улыбающиеся юристы – фаталисты, а ты – их фатум», – однажды сказал ему старый жулик. Глядя в глаза Фертингтону, Куп почувствовал себя кормом для акулы.

Морти тщательно подбирал слова:

– Может быть, это не фатализм. Может быть, это ирония.

– О, это гораздо лучше. С иронией время течет быстрее.

В результате Куп не отправился на электрический стул (не то чтобы он сильно этого хотел). Но судья оказался приятелем Белликозов и приговорил его к десяти годам строгого режима.

Фертингтон улыбался, когда приставы уводили Купа из зала суда. Это был не фатализм и не ирония. Это была улыбка человека, которому не хватало ума понять, что пользы от него в зале суда не больше, чем от форели с нарушениями речи. Куп хотел что-нибудь крикнуть, но один из приставов заботливо ткнул его дубинкой в бок, заставив сложиться вдвое. Он спас Купа от пары лет, которые бы несомненно добавили к его сроку за «нападение». «Может быть, стоило нанять копа в адвокаты?» – размышлял Куп, лежа в тюремном фургоне и потирая больную почку.

По крайней мере, второй будущий узник заметил, что Куп уже подрался с копами, и оставил его в покое.

Это явно был не лучший момент в его карьере, но он хотя бы сумел скрыть, в каком он ужасе от того, что направляется в тюрьму.

Названия у тюрьмы не было, только GPS-координаты и скандинавская руна, означавшая что-то вроде «Вы что, правда хотите посмотреть на этих мудаков?».

Обитатели тюрьмы прозвали ее «Город прибоя», потому что она была очень далеко от океана. Город прибоя располагался в пустыне, и большая его часть пряталась под землей. Таким образом он оставался закрытым от глаз публики и, что немаловажно, прессы. Нечего кормить никчемную индустрию и позволять разным идиотам пускать слухи, что воры-маги, снежные люди и суккубы действительно существуют и могут не только угнать у вас автомобиль, но и выпить душу.

Когда Куп получил уведомление о том, что его собираются отпустить всего через восемнадцать месяцев, это показалось ему таинственным, а он терпеть не мог тайн, напрямую его затрагивающих. Сначала он подумал, что его дело перепутали с каким-то другим, но, когда охранник подтвердил, что выпустить собираются именно Купа, он закрыл рот и опустил глаза, потому что береженого Бог бережет. И все-таки ему это не нравилось. Даже с учетом хорошего поведения ему оставалось года три, прежде чем он мог бы подать заявление о досрочном освобождении.

Две недели между объявлением и освобождением Куп то ничего не понимал, то начинал всех подозревать, то снова ничего не понимал, то снова решал, что это подозрительно, и наконец впал в старую добрую мрачную паранойю. Может быть, он стал подопытным в эксперименте тюремных психологов и, когда он подойдет к воротам, все хором заорут «С первым апреля!» и вернут его в камеру?

– Удачи, Куп, – сказал его сокамерник Родни, пока Куп паковал вещи.

– Удачи? Зачем мне удача? Ты что-то знаешь?

– Расслабься, – велел Родни, – это просто выражение типа «Пока» или «Увидимся». Это ничего не значит.

– Ага, – сказал Куп, пытаясь говорить спокойно… или хотя бы не впадать в панику, – ничего. Ты ведь ничего не слышал?

– Ни слова.

– Ладно.

Родни протянул ему руку, когда Куп собрался уходить. Родни был одним из многих атрибутов тюрьмы, по которым Куп не будет скучать. Не то чтобы Родни был плохим человеком. А уж сокамерником просто отличным. Он всегда знал, когда стоит помолчать, и не трогал вещи Купа без разрешения. Больше Куп ничего толком о Родни не знал и был слишком вежлив, чтобы спросить. Он знал, что до тюрьмы Родни жил на болоте в Сьенега Гранде в Мексике и что он попал в какую-то жуткую аварию с участием автобуса тупых детишек во время весенних каникул. В чем Куп был точно уверен, так это в том, что от Родни воняло, как от кучи гниющего мусора на скотобойне, выстроенной в кишках больного слона.

Несколько секунд Куп смотрел на протянутую руку, так что неудобно стало обоим. Родни уже убирал вечно влажную ладонь, когда Куп все-таки пожал ее. Родни улыбнулся, показав зеленые зубы.

– Береги себя, Родни, – сказал Куп и вышел из камеры.

Он дошел до самой лестницы и понюхал свои пальцы. Ему показалось, что рука состоит из ливерной колбасы, которую кто-то забыл под заплесневелым диваном.

По дороге к выходу Куп постарался обменяться рукопожатием со всеми охранниками в блоке.

А потом все закончилось, и он вышел на улицу. После всех параноидальных фантазий настоящий выход из тюрьмы его почти разочаровал. Он стоял за воротами в той же голубой рубашке, которая была на нем в день суда. Теперь она сидела чуть свободнее.

Под палящим солнцем Куп дошел до автобусной остановки и сел на скамейку. В пластиковом пакете лежало все его имущество. Никто не сказал, как часто ходит автобус, но он и с места не сдвинется, пока чертов автобус не придет. Куп пожалел, что не позавтракал и не поужинал, но желудок скручивало от нервов, а он совсем не хотел заболеть в день освобождения. Сидя на остановке в слишком свободной одежде, в казенных кроссовках и с тюремной стрижкой, он ощущал себя жалким, как никогда.

Черный «Корвет» промчался по двухполосной дороге мимо тюрьмы и взвыл тормозами, останавливаясь. На асфальте остались две черные полосы. Половина корпуса была выкрашена черной краской, чтобы она переходила на вторую половину, и в результате машина выглядела так, как будто медленно превращалась в крокодила.

– Эй, арестант! – завопил водитель.

Куп наклонился посмотреть, кто там. Водитель нажал кнопку и опустил окно.

Это был Морти. Он был всего на пару лет старше Купа, но уже начинал седеть. Одет он был в строгий красный пуловер, чиносы и лоферы. Куп подумал, что он похож на младшего менеджера в «Бургер кинге». Морти улыбнулся Купу и открыл пассажирскую дверь.

– Садись. Довезу тебя до города, Джесси Джеймс.

Куп, севший всего минуту назад, встал, пошел к пассажирской двери, остановился, потом подошел к водительской. Морти вылез и распахнул объятия. Они обнялись. Куп встал так, чтобы Морти стоял спиной к тюрьме, загораживая его от всех, кто мог смотреть изнутри. Убедившись, что он в безопасности, Куп пнул Морти по яйцам. Несильно, чтобы он не согнулся. Это привлекло бы слишком много внимания. Куп ударил как раз так, чтобы Морти рухнул на водительское место, хватая ртом воздух и наблюдая звезды перед глазами. Глядя, как он уходит, Морти не смог ничего сказать.

До Лос-Анджелеса было четыре часа езды. В автобусе никого не было, кроме Купа и пары незнакомых преступников. Кажется, это были суровые парни из банды оборотней. Куп смотрел в окно, отмечая полное отсутствие живописных видов, и старательно не смотрел на волков, надеясь, что они заметят его подчеркнутое невнимание.

Автобус высадил их на Седьмой улице, рядом с Першин-сквер. Как только он уехал, примчался синий «Форд», грохоча блэк-металлом из колонок. Куп не знал группы, но узнал стиль, потому что больше всего это походило на крики гориллы, застрявшей в сушильной машине. «Форд» просто кричал о том, что он краденый – об этом говорили и волосатый водитель, явный ликантроп, и дымок марихуаны, тянущийся из окна, и само разбитое окно. Куп порадовался, что волкам плевать было на то, что он на них не смотрит. Один из банды – тот, который был в автобусе, – спустил штаны и выставил в окно человеческую задницу, а второй показал Купу средний палец. Машина умчалась, оставив за собой дым с запахом анаши, и увезла гангстеров веселиться с друзьями. Купа ждала одинокая кровать в номере однозвездочного отеля с дружелюбными тараканами и телевизором, намертво застрявшим на прогнозе погоды.

Послышался гудок. Обернувшись, Куп заметил Морти примерно в полуквартале. Он вылез из машины и ждал на тротуаре, но ближе не подходил. Когда Куп подошел, Морти отступил на шаг.

– Нечего корчить из себя чертова Родди Пайпера, – сказал Морти, – по-твоему, кто тебя вытащил из тюряги?

– Для начала ты меня туда засадил.

– И сам же вытащил.

– И как? Ты никого не знаешь. Я никого не знаю, а ты знаешь еще меньше людей, чем я.

– Это потому, что ты антисоциален. Нужно больше тусить.

– Мне не нужны люди. Они могут меня арестовать.

Морти огляделся, не обращая внимания на его слова.

– Не те, о ком я говорю. Они тебя освободили.

Куп покачал головой и отвернулся.

– Ничего не хочу об этом знать.

– Тебе придется, – сказал Морти.

Куп остановился.

– Почему?

– Именно так я тебя и вытащил. Я сказал, что ты подойдешь для одного дела.

– Знаешь, для чего я лучше всего сейчас подхожу?

– Для чего?

– Чтобы с тобой не разговаривать.

Куп перешел дорогу в неположенном месте, завидев напротив автобусную остановку. Наковырял в пластиковом пакете мелочи на проезд. Морти снова подошел к нему.

– Ты только что сказал, что никого не знаешь. Куда ты пойдешь?

– Подальше от тебя и твоих сомнительных дружков.

Куп зашел было в автобус, но вышел назад.

– Сигареты не найдется?

– Конечно, забирай всю пачку.

– Целую пачку? Этак мне придется тебя простить.

Дверь закрылась, и автобус уехал вместе с Купом.

Четыре

Ангел стоял в дверях магазина с порнухой на Седьмой улице, рядом с Першин-сквер, и смотрел на карту. Желудок у него урчал. Ангел ничего не ел четыре тысячи лет. Пластиковые сандалии из дешевого магазина, которые он нашел в корзине Армии Спасения, царапали ноги. На нем были коричневые вельветовые штаны, местами вытертые до гладкости и напоминавшие карту Анд, и зеленая ветровка, застегнутая под горло, чтобы спрятать крылья. К счастью, нимб у него отобрали, иначе бы еще шапка понадобилась. Кассиил, лишенный еды и тепла, был уверен, что, если бы ему пришлось надеть еще какую-нибудь человеческую одежду, он бы давно переметнулся на сторону Сами-знаете-кого. Может быть, тогда, когда Черная Смерть выкосила половину Европы и Азии… когда это было? Для него все шло очень удачно. Целые города вымирали. Флагелланты сходили с ума. Бунты. Убийства. Анархия. Человечество могло исчезнуть, и ему не пришлось бы дальше искать шкатулку. Но случилось немыслимое. Чума закончилась. Человечество выжило. Прямо как после Потопа. Вонючие грязные людишки жили себе, размножались и снова загадили всю планету. В солнечные дни – вот как сегодня – люди казались такими счастливыми и живыми, как будто их уничтожение не имеет смысла.

Карта у ангела в руках была необычная. Для начала она была напечатана не на бумаге, а на наполовину затвердевшей эктоплазме. По ней перемещались какие-то закорючки, точки, сферы и пирамиды, двигаясь в четырех измерениях. Некоторые из них плавали, другие скрывались под потоком, как рыба в стиле кубизма. Это было простое символическое изображение Земли, людей, сверхъестественных созданий и небесных жителей.

Кассиил искал очень необычную вещь. Он не видел ее уже сорок веков. Именно из-за этого его изгнали на Землю. Холодными земными ночами, когда он лежал в Гриффит-парке среди алкашей и бухих подростков, пытаясь зарыться в редкую сухую листву и глядя на звезды, он скучал по старым добрым денькам на небесах, где он пил амброзию и вместе с остальными ангелами играл со звездной пылью и ДНК. Его старый дружок Рафаил, архангел исцеления, в ходе игры изобрел утконоса, а Нецах придумал пульсары. Когда Кассиилу еще разрешали играть с остальными, он предпочитал звездные игры. Единственный раз, когда он сумел собрать сложный рабочий узор ДНК, оказалось, что он изобрел сифилис, который никому не понравился.

Теперь, ко всему прочему, что-то было неладно с картой. Она показывала рядом с ним очень важные фигуры, но, оглядываясь, он видел только пару вервольфов в грузовичке и двух людей, споривших на автобусной остановке. На одном из них красовалась потертая голубая рубашка, а второй походил на менеджера из «Бургер кинга». От человека в рубашке пахло так, как будто он слишком долго проторчал в болоте.

Кассиил покачал головой. Тут ничего интересного, что бы ни говорила карта. Он встряхнул ее и пошел на север, подальше от болотного запаха.

Пять

Куп не представлял, куда идет автобус, но его вполне устраивало любое место подальше от Морти. Не то чтобы он его ненавидел… просто чувствовал, что Морти причинил ему больше боли, чем можно было бы компенсировать одним легким пинком у дверей тюрьмы. А в основном он хотел уйти от Морти, потому что ему повезло. Выбравшись из тюрьмы, Куп чувствовал, что его удача очень хрупка и любая из кособоких схем Морти может привести его назад.

А назад он не хотел.

Выглянув, наконец, в окно, он понял, что автобус привез его в Голливуд. Ну и ладно. Нормальный район, полный туристов, карманников и уличных артистов, то есть людей, которым пришлось даже хуже, чем ему. Не так уж и плохо пошататься среди тех, кто никогда не бывал в тюрьме, и повариться в блеске и нищете Голливуда. В крайнем случае он хотя бы почувствует себя дома.

Пока автобус ехал, Куп прикинул, какие у него есть варианты действий. Времени на это ушло немного. У него был купон на две ночи в ночлежке в Восточном Лос-Анджелесе, подальше от достопримечательностей и соблазнов города. Но что делать и куда деваться после этих двух ночей, он не представлял. Никаких сбережений у него не было. Машину угнали через пару ночей после визита в Белликоз-мэнор, и он не знал, где она сейчас. Может быть, ее разобрали и продали на запчасти для подержанных автомобилей. В любой из машин, которые он видел в окно, мог стоять его двигатель или коробка передач. При этой мысли он даже не разозлился.

Говоря Морти, что у него нет связей, он не преувеличивал: у него почти не было друзей. По крайней мере, тех, которых он хотел видеть. Наверное, нашлась бы парочка приятелей, у которых он мог бы переночевать, но что дальше? Сколько можно скитаться по друзьям, не раздумывая при этом о самоубийстве? И в любом случае это не поможет ему найти какое-то занятие, которое могло бы его содержать.

Что, черт возьми, с ним случилось? Его добил последний срок в тюрьме. Не столько предательство Морти, сколько все вообще. Он больше не был молодым и многообещающим вором. Старым его тоже никто бы не назвал, но он отсидел достаточно, чтобы тюремная вонь смылась не сразу – примерно как запах Родни с пальцев.

«На этой работенке, – подумал Куп, – ты либо лезешь наверх, либо выходишь из бизнеса. Ну, либо умираешь. К этому я пока не готов. Мне просто нужно подумать. Забиться куда-нибудь и собраться с мыслями».

Он вышел напротив отеля «Рузвельт» на Голливудском бульваре. У Китайского театра какой-то парень, наряженный Джеком Воробьем, уговаривал пару краснолицых типов со Среднего Запада сфотографироваться с ним. За деньги, разумеется. Еще там были Человек-паук, провонявший потом, и Чудо-женщина, налитые кровью глаза которой казались краснее ее сапог. Все вместе это угнетало. Купу показалось, что приехать в Голливуд – не такая уж хорошая идея.

«Ты просидел в клетке полтора года, тупица», – подумал он.

Куп огляделся. По крайней мере, на бульваре хватало дешевых магазинов. Он зашел в сувенирную лавку, в витрине которой стояли мини-«оскары» и висели футболки с Аллеей звезд, на которых можно было написать свое имя. Внутри он нашел витрину с пластиковыми зажигалками. Остались только зажигалки с Волшебником из страны Оз. На одной стороне – Дороти и Тото, а на другой – Лев, Страшила и Железный дровосек, лыбящиеся так, как будто они все вместе отправились в отпуск, и там им вместо временных татуировок сделали лоботомию.

Покопавшись в пакете, он нашел мелочь. Копаться пришлось довольно долго, и это его бесило. Он положил деньги на прилавок и ушел, не дожидаясь сдачи. Снаружи его ждал Морти.

– Вау, – сказал он, – ты за наличные ее купил или взял ипотеку?

– У меня есть деньги, – сказал Куп.

– Да я уж вижу. Отличный пластик.

Куп понимал, что полезнее было бы притвориться, что все в порядке, чем признать, что он в полной заднице, но ничего придумать не мог.

– Ты должен мне восемнадцать месяцев жизни, – сказал он.

Морти постучал костяшками пальцев по знаку «Парковка запрещена».

– Я знаю, чувак. Еще я должен тебе выпивки на эти восемнадцать месяцев.

– Это первая разумная вещь, которую ты сказал.

Куп зажег сигарету. Она оказалась хуже, чем он надеялся. Какая-то хрень с пониженным содержанием смол. Ужасы обычного мира снова рухнули на его плечи.

Морти сказал, как будто читая его мысли:

– Пошли, знаю я тут одно местечко.

Куп прошел за ним пару кварталов до забегаловки под названием «Старое доброе время». Заглянул в тусклый зал и вышел, уверенный, что единственное развлечение, доступное в этом месте, – гадать, чем именно тут разбавляют виски. Забегаловку украшали две вещи: грустные старые забулдыги у стойки и сломанный музыкальный автомат, облепленный желтой полицейской лентой.

Но все-таки он зашел вместе с Морти внутрь – там было прохладнее, чем снаружи. Сигарету он бросил на тротуар, и в нее тут же вцепился плешивый голубь. Купу стало стыдно, что птице досталась такая дрянь, но нищим выбирать не из чего.

Морти заказал два виски-сауэра. Куп приподнял бровь:

– Коктейли? Мы что, на школьном выпускном?

– Расслабься. Коктейли хорошие, а я не хочу, чтобы ты быстро нажрался и снова полез в драку.

Куп пожал плечами:

– Ты платишь, тебе и выбирать.

– Именно.

Принесли напитки, и Куп попробовал. Коктейль оказался слишком сладким, но виски в нем хватало. Да и после полутора лет туалетного божоле коктейль был достаточно хорош.

– Значит, у тебя есть работа, – сказал Куп.

– Да.

– Я знаю этого чувака?

– Нет.

– А ты?

– Да, – ответил Морти. И через секунду: – Нет. Но у него отличные рекомендации.

– Что значит «отличные рекомендации»?

– Это значит, что ему нельзя сказать «нет».

Куп отпил еще.

– Я пас, – сказал он, не глядя на Морти.

Морти замахал руками, как будто дирижировал оркестром.

– Что? Нет! Ты для этой работы и вышел.

Куп оглядел бар.

– Я не работаю на сумасшедших и на тех, кто плюет на закон еще больше, чем я. А этот чувак попахивает и тем и другим.

– Кстати о запахе…

– Не спрашивай. Спасибо за коктейль.

– Подожди. Есть еще бонус…

Куп остановился.

– Какой еще бонус?

Морти наклонился вперед и зашептал:

– Если мы справимся до следующего новолуния, получим лишнюю сотню тысяч.

– Это еще почему?

– Не знаю. У него день рождения, или так велела луна. Тебе-то какая разница?

Куп сделал еще глоток. Виски начинал неприятно жечь желудок.

– Он точно сказал про сотню тысяч?

– Да.

– Он нас не кинет?

– У него репутация.

Куп долго молчал, а потом сказал:

– Твою мать.

– Значит, ты в деле?

Куп допил коктейль.

– Ты был прав. Я в заднице. Купи мне поесть и дай подумать.

– За такую работу я тебе даже собачатины куплю.

– Я не ем собачатину. Она не кошерная.

– С каких пор ты соблюдаешь кашрут?

– С тех самых, как ты решил кормить меня псиной.

Шесть

Агенты Бэйлисс и Нельсон сидели в фургоне напротив кафешки с сэндвичами, всего в квартале от «Старого доброго времени». Снаружи на машине красовались логотипы «Пасифик газ энд электрик», а внутри пахло водкой. Бэйлисс смотрела через окно с односторонней прозрачностью, подкручивая бинокль. Все автомобили с современной аппаратурой наблюдения были в поле или в ремонте, так что им достался этот мусор из каменного века. Бэйлисс была уверена, что это вина Нельсона. Он разозлил кого-то в гараже… или всех. Она вздохнула и снова подрегулировала бинокль, добиваясь ясного изображения.

– Это он? – спросил Нельсон.

– Нет, – сказала Бэйлисс, – это мистер Роджерс восстал из мертвых.

– «Нет, это мистер Роджерс», – передразнил ее Нельсон противным высоким голоском.

Бэйлисс, младший агент, была одета в недорогой пиджак и поддельные туфли «Гуччи». Она посмотрела на Нельсона. На нем был дорогой костюм с галстуком, но белая рубашка выглядела так, как будто он не снимал ее пару дней. Наверное, снова спал в машине.

– Ты там что, пьешь? – спросила она.

– Если бы я пил, я не мог бы разговаривать.

Бэйлисс смотрела, как бывший заключенный и преступник едят. Нельсон помолчал минуту, а потом сказал:

– Заметила тишину? Вот тогда я пил.

Бэйлисс не обратила на него внимания.

– С ним кто-то, кого я не знаю.

– Дай посмотреть.

Нельсон взял бинокль, дернув Бэйлисс за волосы, а потом долго его настраивал. Бэйлисс была уверена, что он специально ее злит. Наконец Нельсон сказал:

– Это его тупой дружок, Мортон как-то-там. Он его и сдал.

Он отдал ей бинокль и сел на пол, прислонившись к кузову изнутри.

– Почему этого не было в инструктаже? – спросила Бэйлисс.

– А должно было быть? Я же тебе сказал, кто это?

– А если бы тебе отказала печень и ты бы помер? Никто другой его не знает.

– Тогда молись, чтобы я не помер.

– Да я каждый вечер молюсь о твоем здоровье. Твоя чудесная, искрящаяся жизнь мне важнее мира во всем мире.

– Как мило с твоей стороны. – Нельсон встал, покачнулся и рухнул на пассажирское сиденье. Выглянул в окно.

– Какой ты мерзкий, – заметила Бэйлисс.

– Выпить хочешь?

– Не хочу.

– Ну и хорошо, потому что я не в настроении делиться.

– Зачем тогда спрашивал?

– Это был тест, и ты его прошла.

Бэйлисс опустила бинокль и нахмурилась.

– Ты же знаешь, что на самом деле я за тебя не молюсь. Я молюсь, чтобы ты нас не угробил и я не оказалась в отделе зомби.

Нельсон хрюкнул.

– Тебе для этого даже умирать не придется. – Он прихлебывал из обтянутой кожей фляжки. – Ты уже зомби. Тянешь лямку, выполняешь приказы, носишь фальшивого «Армани».

– А ты тогда кто?

– А я ношу настоящего «Армани»… и вижу нашу цель. Он вышел.

Бэйлисс приникла к окну.

– Дерьмо какое! – Она бросилась на водительское сиденье.

Нельсон снова хрюкнул.

– Ты ругаешься, как моя бабушка.

– Я тебя иногда ненавижу.

– Ты – ветер в моих крыльях.

Бэйлисс встроилась в поток, следуя за двумя мужчинами. Она старалась держаться подальше, чтобы они не заметили «хвоста».

Нельсон немелодично мычал что-то себе под нос. На светофоре Бэйлисс ударила по тормозам, и он пролил водку на свои мятые брюки.

– Отлично, – одобрил он, – очень по-взрослому.

– А что такое взрослость? Зомби этого не понимают.

Нельсон вытер брюки шелковым носовым платком, таким же несвежим, как и рубашка.

– Поехали уже.

Семь

Они поехали к Морти, в квартиру с двумя спальнями на Фонтан-авеню, построенную в семидесятых годах. Тогда такие здания считались «приютами для холостяков», но сейчас любой разумный человек счел бы его опасным местечком, потому что половина здания держалась только за счет сомнительных колонн на открытой парковке. Куп выглянул из окна, представил себе землетрясение и последние моменты своей жизни – телевизионная антенна воткнется ему в грудь, а сверху рухнет золотистый велюровый диван, который Морти получил от подозрительного юриста как гонорар за кражу нескольких обличающих фотографий у еще более подозрительного юриста. На фотографиях клиент, облаченный только в черные, взятые напрокат туфли, наслаждался обществом надувной овцы, а на заднем плане по телевизору размером с танк «Шерман» показывали финал чемпионата по боулингу… при этом клиент располагался на этом самом диване. Когда Морти предложил Купу взглянуть на фотографии, тот вежливо отказался. Но ванная у него была чистая, душ работал, а о большем Куп и мечтать не мог. Смыть тюремную грязь водой погорячее. Когда он обсох, Морти одолжил ему блейзер и рубашку, которая не висела на Купе так, как его собственная.

На бондмобиле Морти они проехали через весь город к отелю «Сотилеж Палмс» в Беверли-Хиллз. Морти ехал по Голливудскому бульвару, так что Куп смог заново оценить это место. Восемнадцать месяцев он провел под землей и почти не видел света, и теперь, когда село солнце, он немедленно начал по нему скучать. Но тут включились огни. Фонари. Неоновые вывески. Фары. Осветились витрины магазинов и ресторанов. Они вызвали в памяти воспоминания о лучших временах, и Куп улыбнулся. Так он и улыбался, пока какой-то парень в ободранной «Хонде-Цивик» не проехал на красный свет и чуть не врезался им в бок. Морти ударил по тормозам, и машину пронесло мимо музея восковых фигур и музея Книги рекордов Гиннесса. Остановились они у «Верьте не верьте с Рипли». Куп посмотрел на модель тираннозавра на крыше, а затем на Морти.

– Ни хрена себе, – сказал Морти.

Куп промолчал.

– Ты в порядке? – спросил Морти.

– У тебя никогда не было ощущения, что что-то пытается тебя убить?

– Например, что?

– Например, этот город.

– Ну, это было не так страшно.

– Мы чуть не погибли.

– Не будь пессимистом. Мы же выжили.

Куп увидел пару, стоявшую на той стороне улицы. Одетые в шорты, сандалии и одинаковые футболки из университета Виксберга, они смотрели на «Корвет». На секунду Купу стало лучше. Может быть, ему суждено было погибнуть в тени пластикового динозавра, в окружении карманников, шлюх и попрошаек, но, по крайней мере, в Миссисипи он даже никогда не бывал. А это уже кое-что. Куп наконец разжал руки и зажег одну из мерзких сигарет Морти. Выдохнув дым, он попросил:

– Если ты когда-нибудь увидишь меня рядом с женщиной – любой женщиной – и на нас будут одинаковые футболки, просто пристрели меня.

Морти кивнул.

– Мог бы и не просить. Я бы из принципа это сделал.

– Спасибо.

– Не могу спокойно на такое смотреть.

Гигантский отель стоял на насыпи в Беверли-Хиллз. Сплошные башни, укрепления, разводной мост и неоновые пальмы, качающиеся под воображаемым ветром.

– Этот отель похож на ублюдка замка Дракулы и Диснейленда, – сказал Куп, – если они думали про типа камелот, при чем тут пальмы?

– А я знаю? – спросил Морти. – Богатые часто любят всякую вульгарную хрень.

– Но это бессмысленно. Это как парковать космический шаттл перед деревянной хижиной.

– Почему ты мне это говоришь? Оставь им отзыв. Уверен, им наплевать, что думают люди вроде нас.

Морти завернул на длинную кривую подъездную дорожку. Мальчик, который подошел и взял ключи, был одет придворным шутом. На «Корвет» он глядел как на криптонит.

– Не паркуйся, где голуби летают, – велел Морти.

Мальчик нахмурился:

– Как вы могли подумать.

Морти с Купом вошли в отель.

– Не знаю, в чем проблема, – заявил Морти, – машина самая что ни на есть классическая.

– Ну, если ты так говоришь.

– Говорю.

По дороге к лифтам Куп оглядывался. Выбравшись из жуткого домика Морти и ощутив под ногами твердую землю, он стал чувствовать себя лучше.

– Помню это место. Как-то пришлось здесь поработать. Украл жемчужное ожерелье и «Некрономикон» у кинопродюсера, который играл в доктора с любовницей своего начальника.

– И как ты это сделал?

– Взял тележку рум-сервиса и бутылку вина и пришел в номер. У меня в кармане лежал камень контенго, так что, как только меня пригласили внутрь, все заклинания перестали на меня действовать.

– Ты заставил их себя пригласить? Ну прямо вампир. – Морти улыбнулся.

– Ага, прямо Дракула.

– А камень у тебя остался? Судя по всему, он может пригодиться.

– Не, потерял. – Куп покачал головой.

– Потерял, – повторил Морти. Кажется, он не поверил.

Наконец приехал лифт. Из него вышел старик в смокинге, под ручку с суккубом. Суккуб подмигнула Купу. Ему это не понравилось, и он рефлекторно проверил, на месте ли бумажник. В лифте Морти нажал самую верхнюю кнопку.

– Я тебе говорил, что одно время сидел в камере с вампиром? – спросил Куп.

– Нет. И как?

– Я научился очень чутко спать.

Номера этажей сменялись на дисплее.

– Я встречался с вампиршей, пока тебя не было, – сказал Морти.

– И как?

– Все было хорошо, пока она мне не сказала, сколько ей лет. Она родилась в один день с моей бабушкой! И каждый раз в постели я представлял себе бабушкино лицо. Сам можешь представить, что из этого получалось.

– Я предпочитаю встречаться с людьми.

– Да. У тебя было…

– Да.

– С…

– Да.

– Тогда и пропал камень контенго?

– Не знаю. Это тайна.

– Она миленькая была. А что с ней случилось?

– Понятия не имею. Она исчезла, как только мы расстались.

Морти хихикнул:

– Расстались? Она тебя бросила. На Хеллоуин. Я помню. Я никогда тебя таким пьяным не видел. Она разбила тебе сердце.

– Не разбила.

– Это нормально, со всеми бывает. Разбила сердце.

– Нет, не разбила. Она вырвала его из груди, залила бронзой и носит на ремне вместо пряжки.

Лифт остановился, и они вышли. Морти двинулся к другому лифту на другом конце холла.

– А это что еще? – спросил Куп.

– Те лифты для нижних этажей, а этот поднимается в пентхаус.

Лифт приехал через секунду. Куп невольно посмотрел в камеру над дверью.

– Я могу тебя кое с кем свести, – предложил Морти.

– Слушай, по-хорошему прошу. Не надо меня ни с кем сводить. С людьми, рыбами или с кем там еще. Я и разговариваю-то с тобой только из-за бизнеса. Мысль о светской болтовне с незнакомым человеком заставляет меня думать о самоубийстве… и об убийстве всех в этом лифте.

Морти огляделся. Они были вдвоем.

– Понял. Но позволь тебе напомнить, что мы встречаемся с клиентом, который тебя никогда не видел. Немного светской болтовни неизбежно.

– Разница в том, что я не пытаюсь его охмурить. Мне нужны только его деньги.

Лифт начал замедляться.

– Приехали. Готов? – спросил Морти.

– Конечно.

– Охмурить. Какое красивое слово. Ты такой милый.

– Заткнись. Ты не сказал мне имени клиента.

– Мистер Вавилон.

– Как?

– Не думаю, что это его настоящее имя.

– Да насрать, – сказал Куп, и тут открылась дверь. За ней стоял человек средних лет, одетый в темно-красный халат с золотой отделкой. Человек был лыс, как яйцо.

– И правда насрать, мистер Купер, – сказал мистер Вавилон.

– Извините, сорвалось.

Мистер Вавилон был очень бледен и очень кругл, а пухлые щеки делали его похожим на гигантского младенца.

– Не извиняйтесь. Пара ругательств всегда помогает разбить лед, – сказал мистер Вавилон и кивнул Морти, – добрый вечер. Хотите выпить?

– Спасибо, – сказал Купер.

– Что предпочитаете?

– Любой коричневый напиток с надписью «бурбон» на этикетке.

Мистер Вавилон двинулся к бару на другом конце комнаты.

– Думаю, мы что-нибудь найдем. Морти?

– То же, что и вам, сэр.

Мистер Вавилон оглянулся.

– Я пью имбирный эль без сахара. Доктор велел.

Морти ткнул пальцем в Купа.

– Тогда то же, что и ему.

– Отлично.

Телевизор, настроенный на канал отеля, тихо гудел. Симпатичный молодой менеджер шел по коридору, больше всего напоминающему банковское хранилище, выстроенное инквизицией. Сплошные шипы, решетки и кресты. Только серебряная пентаграмма на двери навевала на мысли, что хранилище зачаровано.

Симпатичный менеджер говорил:

«…как наш трижды брильянтовый посетитель, вы можете пользоваться всеми службами безопасности отеля, как земными, так и сверхъестественными, от наших подземных хранилищ, которые круглосуточно охраняются сертифицированными ведьмами, до компьютеров с шифрованием и персональных оракулов…»

Раньше Куп никогда не видел, чтобы о магии говорили в открытую, да еще в отеле. Он привык держать язык за зубами, но тут магию показывали прямо на экране, вместе с меню рум-сервиса и предложением вызвать массажиста.

Он подумал, что богатых считают более осторожными, чем чернь, особенно когда речь заходит о деньгах.

Мистер Вавилон принес напитки и поднял свой стакан с имбирным элем. Куп и Морти сделали то же самое.

– За хорошую работу и честных компаньонов.

Купер не знал, что и подумать об этом. Насколько ему было известно, честных людей в комнате не было. А может, и во всем отеле.

– Ну да, за вот это все, – сказал он.

– И даже больше, – добавил Морти.

Несколько секунд мистер Вавилон смотрел в свой стакан.

– В общем, мистер Купер. Насколько я понимаю, вас только что выпустили из, как говорят в старом кино, Большого дома.

Куп отпил бурбона. Он был куда лучше, чем в «Старом добром времени».

– Из государственной тюрьмы, если быть точным. В пустыне на востоке.

– Тогда вы, наверное, привыкли к жаре.

– Если честно, там очень хорошие кондиционеры. Некоторые заключенные давно мертвы, а другие могут растаять, если будет слишком жарко.

Мистер Вавилон передернул плечами.

– В каком интересном мире вы живете. Всякие фокусы, блуждающие огоньки. У меня вот никаких способностей. Однажды в молодости я достал волшебный набор и сжег гостиную.

– Чтобы выполнить любую нужную вам работу, и правда нужна магия, – сказал Морти.

– Просто на всякий случай, – заявил Куп, – я как вы. У меня тоже нет магических способностей.

Мистер Вавилон отсалютовал Купу стаканом.

– Хорошо, что вы в этом признались, мистер Купер. Я это, конечно, уже знал, потому что смотрел ваше досье. Но раз уж вы говорите это вслух, мне будет проще вам доверять.

– Мы для того и пришли, чтобы вас радовать, – сказал Морти. Куп взглядом велел ему попридержать коней.

– Разумеется, – согласился мистер Вавилон. Подошел поближе к Купу и заговорил очень тихо: – Раз вы не умеете колдовать, объясните-ка мне, за каким хреном мне нанимать именно вас?

Куп подумал, что слово «хрен» из уст огромного бледного младенца звучит смешно.

– Потому что у меня есть то, чего нет у вас, мистер Вавилон. Другие способности. Очень редкие. Я иммунен к магии. К чарам, заклинаниям, гипнозу, чтению мыслей, распиливанию девушек пополам. На меня это вообще не действует.

Мистер Вавилон отхлебнул имбирного эля, скривился и поставил стакан на большой стол красного дерева. Обошел стол и заглянул в ящик.

– Да. В вашем досье сказано то же самое, но мне трудно было в это поверить. Вы хотите сказать, что ни одно проклятие или заклинание не может причинить вам вреда?

– Не совсем, – объяснил Куп, – некоторые чары могут повлиять на меня косвенно. Например, если я вломился сюда, а тут наложено, скажем, отравляющее проклятие, я могу разгуливать по комнате и есть мороженое, и ничего мне не будет. Но если кто-то поставит тут отказоустойчивый сейф, при прикосновении к которому падает потолок, мне придется задействовать другие свои способности.

– Это какие?

– Я очень быстро бегаю.

Вавилон усмехнулся, вынул из ящика стола маленький золотой пистолетик и направил его на Купа.

– Вы хотите сказать, что если я выстрелю в вас из этого пистолета, на который наложено разжижающее заклятие, это вам не повредит?

– Именно.

– Вы знаете, что такое разжижающее заклятие?

Куп кивнул.

– Оно превращает человеческое тело в суп-пюре.

– Да. Вы растаете, как мороженое в пустыне.

Морти поднял руки.

– Давайте не увлекаться. Вы же сами сказали, мистер Вавилон, что мы честные люди.

Мистер Вавилон слегка наклонил голову.

– Точно? Документы могут врать. Прошлое легко изменить чарами или за деньги. Если мы договоримся, я доверю вам свое время, свои деньги и очень ценный предмет. А может быть, даже свою жизнь. Мне кажется, я должен знать точно, кому и за что я плачу. Вы согласны, мистер Купер?

Куп выпрямился.

– Стреляйте, если хотите, но это обойдется вам в тысячу долларов.

Мистер Вавилон приподнял детскую бровь.

– Правда?

Куп кивнул.

– Стреляйте. Если я не стану бульоном, вы будете должны мне тысячу.

– На тебе мой пиджак, – прошептал Морти. Куп его проигнорировал.

– А если я выстрелю, но не заплачу?

Куп сделал шаг вперед.

– Тогда я разозлюсь.

Морти сжал предплечье Купа и сказал мистеру Вавилону:

– Он просто шутит, сэр.

– Нет, не шучу. Договорились?

Луч кроваво-красного света вырвался из пистолета и ударил Купа прямо в грудь. Прошел насквозь и врезался в тележку у стены, превратив стейк на шестнадцать унций в бурлящую массу, которая больше походила на овсянку, забытую в циклотроне, чем на стейк. Мистер Вавилон рассмеялся и хлопнул себя по бедру. Бросил пистолет обратно в ящик.

Морти отпустил Купа и разглядывал свою руку, как будто удивляясь, что она все еще на месте.

– Впечатляет, – сказал мистер Вавилон, – я еще никогда не пользовался этим пистолетом. Надо его еще как-нибудь испытать.

– Можете попробовать на мне любые проклятия, только платите.

Мистер Вавилон поднял палец.

– Ваши деньги. Точно.

Он вытащил пухлый бумажник, набитый купюрами. Купу бумажник показался похожим скорее на огромную записную книжку в кожаной обложке. Мистер Вавилон отсчитал десять стодолларовых бумажек и протянул их Купу.

Убирая деньги в карман, Куп старался казаться спокойным, как будто он частенько подставлялся под выстрелы в дорогих отелях, если по телевизору не шло ничего хорошего. Он сказал:

– Если вы закончили играть в Энни Оукли[2], расскажите, что за работа.

– Да, конечно. Садитесь.

Куп с Морти сели на диван, а мистер Вавилон снял трубку и заказал еще стейк. Закончив, он спросил:

– Еще выпить хотите?

– Я еще это не допил, – отказался Куп.

– Да, конечно.

Мистер Вавилон плюхнулся на диван напротив них. Морти сказал:

– Я надеюсь, в ходе этой работы в нас не будут стрелять, мистер Вавилон. Я не Куп, для меня пули опасны.

– Если все будет хорошо, никто и не узнает, что вы там были.

– Где это «там»? – спросил Куп.

– В здании Блэкмур. Рядом со стеклянной витриной в офисе моего конкурента. У него осталось нечто, что принадлежит мне, и я хочу получить его назад. Оно хранилось в моей семье долгие годы, и меня оскорбляет то, что он добыл его преступным путем.

– Поэтому вы нанимаете воров, чтобы получить его назад, – сказал Куп.

– Именно.

– А что это? – спросил Морти.

– Шкатулка.

– Большая? – спросил Куп.

– Не слишком.

– А внутри что?

Мистер Вавилон откинулся на спинку дивана.

– Не вижу ни одной причины, по которой вам стоило бы это знать.

– Я имею в виду, вдруг там динамит, который может взорваться? Или золото, так что нам понадобится кран.

– Нет, ничего такого. Она весит максимум фунт-другой.

– И не взорвется?

– Пока еще ни разу не взорвалась.

– Ну, нам этого хватит, – сказал Морти.

– Не совсем, – возразил Куп, – какие на ней лежат проклятия? Мне кажется, что человек вроде вас может купить что угодно у кого угодно или подкупить кого-то в организации вашего конкурента, чтобы он его украл. Что не так со шкатулкой?

Мистер Вавилон покачал головой:

– На ней нет никаких чар или проклятий. Только одна проблема…

– И какая же?

Мистер Вавилон потыкал пухлым пальцем свою ногу.

– Ни при каких обстоятельствах вам нельзя ее открывать. Она запечатана восковой печатью. Если вы ее сломаете, все пропало.

Куп и Морти нахмурились.

– Она что, радиоактивная? – спросил Морти.

– Я не очень хочу таскать в кармане кусок плутония, – согласился Куп.

– Вам не о чем беспокоиться, – сказал мистер Вавилон, – просто проследите, чтобы она оставалась закрытой.

Куп уставился в свой бурбон. Вводная ему не нравилась. Он быстро перебрал все варианты действий и очевидные недостатки предложенной работы. Это не заняло много времени. Даже с тысячей долларов в кармане деться ему было некуда.

– И сколько вы платите? – спросил он.

– Двести тысяч.

– И дополнительные сто тысяч, если мы справимся до новолуния.

Мистер Вавилон кивнул:

– Я могу еще добавить, если это поможет.

– Правда? – заинтересовался Морти.

– И так нормально, – сказал Куп, – мы не жадные. Вы предложили сотню, и мы согласились.

– Отлично. Вы и правда честные люди.

Куп допил бурбон и поставил стакан на журнальный столик.

– До новолуния всего три дня, так что придется работать быстро. Нам нужна информация. Схемы здания. Расположение защитных чар. Расписание обычной охраны и магической. Может быть, кое-какое оборудование.

– Естественно, я оплачу все расходы в разумных пределах, – сказал мистер Вавилон.

– В разумных. Конечно, – согласился Морти.

Мистер Вавилон обернулся и взял со стола зеленую папку. Протянул ее Купу. После последнего случая с зеленой папкой Купу не хотелось ее трогать, но он все-таки взял.

– Здесь часть того, о чем вы просили, – объяснил мистер Вавилон, – планы, список работников, чары, которые использует мой конкурент. Если вам нужно больше информации, скажите.

В дверь постучали. Морти подпрыгнул. Мистер Вавилон поднялся и впустил официанта с тележкой.

– Быстро тут готовят, – заметил Куп.

Мистер Вавилон подписал счет за стейк:

– Только для меня.

Официант убрал счет в карман и пошел забрать первый поднос. Увидев то, что осталось от стейка, он невольно сделал шаг назад, а потом накрыл растекшееся мясо серебряным колпаком, взяв его через салфетку. Мистер Вавилон придержал дверь – официант толкал тележку кончиками пальцев.

– Думаю, на сегодня довольно, джентльмены, – сказал он, – мне не удалось попробовать свою еду, так что я умираю от голода.

Куп и Морти встали и направились к двери. Мистер Вавилон двинулся в другую сторону.

– Приятного аппетита, – сказал Куп.

– Приятно потратить вашу тысячу, – отозвался мистер Вавилон, – может быть, мы еще поиграем в Вильгельма Телля.

– Сообщите заранее и не забудьте захватить бумажник.

Ждать ответа Куп не стал. Мистер Вавилон уже резал свой стейк. Куп с Морти вышли.

В лифте Морти вздохнул и нервно засмеялся.

– Ну и хрень. Ты с ним так разговаривал, что у меня чуть инфаркт не случился.

– Он вытащил пистолет. – Куп пожал плечами. – Мне это не понравилось. И вообще мерзкое место. Давай выбираться отсюда.

У Морти было при себе всего несколько долларов, так что, когда им подогнали машину, Купу пришлось дать на чай сотню. Парковщик очень удивился, когда Куп попросил сдачу.

Восемь

В просторной темной комнате, освещенной только красными свечами, двенадцать фигур в мантиях собрались вокруг алтаря, покрытого древними рунами и жуткой резьбой. На алтаре стоял серебряный поднос с пятью черными треугольными гостиями, уложенными в виде пентаграммы. Жрец, стоящий перед алтарем, воздел руку с зажатой в ней гостией, которую вынул из чаши с надписями и иероглифами птиц, похожими на свиные рыла. И со следами наклейки с котенком, которую налепил чей-то ребенок и которую не удалось отодрать до конца.

– Услышь меня, о Калексимус, громовержец, враг рода человеческого, владыка небесного трона, создатель и разрушитель. Прими в жертву плоть избранного тобой животного. Твой дар нам, твоим недостойным служителям.

Мантия на жреце была такой темной, что его лицо и ладони словно бы плыли в темноте.

– Услышь нас, Калексимус. Нам есть что тебе рассказать.

Он положил гостию в рот и проглотил. Точнее, попытался. Сначала он закашлялся, потом сделал такое движение, как будто пытался выплюнуть дикобраза. Упал на колени перед алтарем и закричал. Потом рухнул на четвереньки. Все замерли, пытаясь понять, чем же он разгневал вздорное божество. Кто-то попятился к выходу.

Наконец жрец выплюнул гостию на пол. Медленно встал и вытер рот ладонью. Оглядел остальных и сказал:

– Джерри, это ты готовил жертвы?

Все замолкли.

– Джерри?

– Да? – тихо сказал кто-то.

– Ты отвечал за жертвы?

– Да.

Жрец подошел к нему и положил руку ему на плечо.

– Это обожженная плоть черного вепря, заколотого клинком в виде орлиной головы на вершине горы в грозу?

Джерри покачал головой:

– Не совсем.

– Не совсем? А что это тогда?

– Чипсы из синей кукурузы.

По комнате пробежал возмущенный шепот.

– Кукурузные чипсы. Не идеальное соответствие, прямо скажем.

Джерри пожал плечами.

– И что это за чипсы?

– В смысле?

– Какой марки?

– «Месье Кранчеро».

– Ты хотел сказать «Сеньор Кранчеро»?

– Нет, «месье». Они канадские.

– Потому что типичную мексиканскую еду всегда покупают в Саскачеване, – согласился жрец.

Джерри откинул капюшон мантии и оказался очень молодым, рыжим, рябым, с намеком на усы.

– В магазине других не осталось.

Жрец вздохнул.

– Не в этом дело, Джерри. Что случилось с черным вепрем?

– Убежал.

– Убежал?

– А ты попробуй удержать взрослого вепря на месте в грозу! Все вокруг мокрое и скользкое. Темно, хоть глаз выколи. Я порезался этим чертовым ножом. Так получилось. Извини.

В комнате зашептались. Послышались слова «хрень» и «дебил». Жрец вздохнул.

– Я не знаю, что делать. Ты купил какие-то левые чипсы…

– Из синей кукурузы! Нужного цвета!

– Молодец, Джерри. Ты попытался подсунуть нам чипсы, как будто Калексимус, который, черт возьми, бог, не заметит разницы. А теперь ты говоришь, что потерял вепря. Ты знаешь, сколько в наше время стоит хороший вепрь?

– Нет, – Джерри покачал головой.

– До хрена! – крикнул кто-то.

– Примерно столько же, сколько тонна сраных чипсов, – объяснил жрец, – ты купил тонну сраных чипсов?

– Нет, один пакет.

– То есть мы вызывали Калексимуса, но нам нечего ему предложить.

Джерри оглядел комнату.

– Извините, пожалуйста.

Жрец, которого звали Стив, откинул капюшон. Он тоже был рыжий, но постарше, с морщинистым мятым лицом.

– Я не знаю, что делать, сын мой. Видимо, ты несерьезно относишься к концу света.

– Серьезно!

– Ты что, хочешь, чтобы авадонийцы из Бербанка первыми вызвали своего ложного бога и начали апокалипсис?

– Нет, – ответил Джерри, – терпеть их не могу.

– Молодец. Ты же понимаешь, что наш апокалипсис – единственный настоящий апокалипсис и никто, кроме нас, не может принести в жертву землю и неверующих?

– В задницу авадонийцев! – крикнула женщина в углу.

Все закивали и повторили:

– В задницу авадонийцев.

– Отлично. А теперь потише, – велел Стив, – в соседней комнате старики ужинают своими спагетти. Не надо портить им аппетит.

Все засмеялись. Стив Саллис, жрец, повернулся к мальчику и покачал головой:

– Ладно, Джерри. Тебе есть чем заняться.

– Я знаю.

Стив посмотрел на остальных:

– Для тех, кто опоздал и не услышал, у меня хорошие новости. Мы получили новые сведения о Сосуде Призыва, так что мы сможем привести Калексимуса на землю прямо сейчас.

В комнате снова зашептались, на этот раз более радостно.

– Но найти его будет нелегко. Мне нужны добровольцы, – сказал Стив.

– Выдвигаю Джерри, – крикнул кто-то.

Джерри оглянулся.

– Иди на фиг, Томми.

Но Стив уже смотрел на него.

– Что скажешь, Джерри? Готов исправить свою чипсовую ошибку?

– Наверное, – угрюмо сказал он.

– Вот и чудненько.

Стив обратился к остальным:

– Один он не справится. Еще добровольцы?

Ни одной руки.

– Прекрасно, просто прекрасно. Калексимус безумно гордится вами всеми, мудаками, простите за мой французский. Тогда так. Пойдут все. Ясно?

Послышались восклицания вроде «о боже» или «а за няню кто заплатит?».

Стив расстегнул мантию. На спине у нее красовалась вышитая молния с орлом и головой вепря. Сьюзи вышила ее к третьей годовщине свадьбы.

– Думаю, можно официально назначить призыв на ночь. Зажгите свет кто-нибудь.

Лампочки замигали на стенах двойного трейлера, припаркованного на строительной площадке в Глендейле. Столы и стеллажи отодвинули к стенам, чтобы освободить место для церемонии.

Складывая мантию, Стив позвал:

– Джерри?

– Да, папа?

Стив перевернул две шляпы и высыпал туда чипсы.

– Калексимусом клянусь, что, если ты купил чипсы, но не взял гуакамоле и сальсу, я сдеру с тебя шкуру живьем, и на следующем собрании будем есть тебя.

Мальчик не мог точно решить, пошутил ли он.

– В машине, – ответил он.

– Ну так принеси.

Стив оглядывался, ища взглядом жену.

– Сьюзи, милая, открой пивко. Погасите свечи, пожалуйста. Апокалипсис может и подождать пару дней, главное – уложиться до новолуния.

Остальные тоже принялись разоблачаться. Хорхе, совместно со Стивом владеющий маленькой строительной фирмой, крикнул с другого конца трейлера:

– А где хранится Сосуд Призыва?

– В офисе в городе. Нужно вломиться туда и забрать его.

– И как мы это сделаем?

Томми, который выдвинул кандидатуру Джерри, сказал:

– Мой шурин работает там охранником. Может нас впустить.

Стив воздел руки к потолку.

– Во имя Калексимуса и уничтожения человечества!

– Во имя Калексимуса и уничтожения человечества! – подхватили другие.

– Они даже не поймут, что с ними случилось. – Стив улыбнулся.

– И еще очень долго этого не узнают, – сказал Хорхе.

Все радостно рассмеялись и стали расставлять мебель по местам. Сьюзи вернулась с пивом и взъерошила Стиву волосы.

– Не ругай мальчика, милый. Он очень старается.

– Я знаю. Только у него не больше здравого смысла, чем у стаи белок.

– Ну да.

Стив глотнул пива.

– Не пей слишком много, – сказала Сьюзи, – ты обещал мне помочь с пирогом на ярмарку.

Стив вздохнул.

– Да, кстати. Ты точно хочешь участвовать? Любой магазин в городе скажет, что апокалипсис вреден для бизнеса.

Сьюзи тоже взяла бутылку.

– Да, но мне нужен повод испечь еще один яблочный пирог. Я не собираюсь отправляться в ревущее пламя преисподней, пока не поставлю на место эту сучку Рэнди Хьюстон и ее чертовы лимонные квадратики.

Стив обнял жену за плечи.

– Хорошо, милая. Еще одна ярмарка.

Сьюзи чмокнула его в щеку и вытерла ладонью след от помады.

– Слава Калексимусу, – сказала она.

Девять

Незнакомец сидел в одиночестве в отдельной кабинке ресторана «У большого Ларри» в Ред-Блаффе, калифорнийском городе, расположенном примерно в пятистах милях к северу от Лос-Анджелеса. День выдался солнечный, и через окно он видел одновременно шоссе I-5 и реку Сакраменто. Он пока не определился насчет рек. Текущая вода ему нравилась, но реки вечно изгибаются под странными углами. Какие-то они слишком меандровые. Наверное, с этим надо что-то делать.

Под потолком висели картинки и всякие вещицы времен Золотой лихорадки и позднее, когда Ред-Блафф стал станцией железной дороги. Прямо напротив его столика красовалось фото Лео Горси из «Тупика» с автографом.

Незнакомец был высок и строен, с выдающимися скулами, какие бывают только у греческих статуй и у богачей, которые заплатили хирургам, чтобы выглядеть как греческие статуи. Дорогие черные оксфорды покрывала дорожная грязь. Хотя на улице было тепло, он кутался в длинное пальто – в другой, более нервной, обстановке это пальто заставило бы людей… занервничать? Как будто он что-то под ним прятал (на самом деле и правда прятал). Когда он снял солнечные очки, оказалось, что один глаз у него черный, а второй – ярко-голубой. Он полагал, что это придает ему лихой вид. Другие люди обычно думали, что ему не помешала бы медицинская помощь или доза живительного огня.

Он взял со стола меню и открыл его с таким почтением, как будто это была Библия Гуттенберга.

Меню ему нравилось. Ему вообще нравились меню. Они всегда были покрыты глянцевым пластиком и заполнены цветными фотографиями красивой еды. Ему казалось, что фотографии – это современные иероглифы, так что каждое меню представлялось чем-то вроде засаленной копии египетской Книги мертвых. Меню – идеальная система. Чтобы ею воспользоваться, не нужно уметь читать или знать английский. Достаточно ткнуть пальцем в изображение омлета с халапеньо, сальсой и ветчиной или беконом или двойной бургер с авокадо и жареной картошкой, и ты немедленно переместишься в прекрасный холестериновый рай.

Ему нравилось отслеживать, сколько времени можно провести, ни с кем не разговаривая. Это была своего рода игра – почти как «Сожги церковь» или «Ограбь город». Молчанка была не такой веселой, зато он мог менять правила в любой момент. Например, сегодня. Сегодня он с кем-нибудь заговорит. Ему нравилась эта мысль. Он оглядывался, подбирая себе собеседника.

Мимо прошла официантка в красно-белой клетчатой форме и светлом парике, таком же, как на статуе Большого Ларри, стоящей у дверей. Ресторанчик явно пытался копировать «Большого Боба», знаменитую бургерную в Бербанке, но это и привлекло незнакомца. Здесь не прятали свои мелкие преступления. Украв чужую идею, они вели себя несколько высокомерно, а незнакомцу нравилось высокомерие.

На бейджике официантки значилось «Кэролайн». Она поставила на стол стакан воды и сказала:

– Добро пожаловать к Большому Ларри. Чем могу помочь?

Незнакомец улыбнулся и поднял меню. Указал на шоколадный коктейль и сэндвич со стейком, который подавали с картошкой с чесноком. Официантка громко повторяла названия, и он каждый раз поднимал вверх большой палец в знак того, что она поняла его правильно.

– Еда будет готова через несколько минут. Не хотите ли пока выпить?

Он покачал головой, и Кэролайн ушла с заказом.

Он развернул карту Калифорнии, которую складывал и разворачивал уже столько раз, что на сгибах она порвалась и вытерлась до белизны. Разложив ее на столе, он провел пальцем по магистрали I-5 и уткнулся в Ред-Блафф. Он передвигался пешком. Он любил ходить пешком, потому что это превращало любую прогулку в своего рода Исход. К счастью, он все еще укладывался в график. Хотя он не умел водить, ему все равно временами хотелось иметь машину. Он считал, что водить весело, а угнать машину – еще веселее. Он отлично обращался с любыми инструментами, так что наверняка смог бы завести машину без ключа, но красть против правил. Ну и плюс проблема с вождением. Даже если он бы умел, то не мог бы себе позволить рисковать. Его основной задачей было не привлекать к себе внимания по пути на юг.

Вот только он до сих пор не понял, что идти пешком по обочине одной из главных магистралей Калифорнии без, например, канистры в руках – примерно так же незаметно, как ехать на белом слоне, запряженном в тележку с огненной надписью «Меня никто не видит». Пока ему везло. Ему почти всегда везло.

Иногда кто-то останавливался рядом с ним, и он охотно садился в машину. Чаще всего это были дальнобойщики или одинокие путешественники на большие расстояния. Но в целом он пытался этого избегать. Многие нервничали из-за его молчания и заставляли его говорить. Некоторые даже становились агрессивны. Такие поездки всегда заканчивались одинаково. Вверх колесами в канаве. Огонь. Орущие люди. А он шел дальше, в грязных штанах и со стеклянными крошками в волосах. Поэтому он всегда носил с собой расческу и щетку для одежды.

Незнакомец вздохнул, сложил карту и убрал ее в карман. По времени он укладывался. Нужно было просто идти вперед. Несколько дней можно не смотреть в карту и просто наслаждаться пейзажем. Правда, река начинала его раздражать.

Кэролайн вскоре вернулась с его едой. Когда он взглянул на нее, она дернулась, но тут же собралась. Он знал, что дело в его глазах. Его глаза всегда так действовали на людей. Официантка поставила на стол его сэндвич и коктейль и ушла к стойке принять заказ.

Он не ел несколько дней, поэтому жадно набросился на еду. Коктейль оказался вкуснее сэндвича, так что он пил его медленно, чтобы оставить напоследок. Закончив, он вытер рот и руки салфетками, которые официантка положила у тарелки. Выглянув в окно, он увидел машины на дороге и реку. Надо что-то с ней сделать. Через пару минут официантка вернулась.

– Вы, наверное, были очень голодны, – сказала она, – съели все в рекордное время.

– Конечно, был, – ответил незнакомец, решившись прервать молчание. Ткнул пальцем в фотографию: – Лео Горси правда тут бывал?

Кэролайн посмотрела наверх и покачала головой.

– Нет, никогда. Но он местный. Родился и вырос в Ред-Блаффе, а потом уже уехал в Голливуд.

– Голливуд, – сказал он, – точно. Спасибо.

Собирая посуду, официантка поинтересовалась:

– Вы надолго в Ред-Блафф? Или проездом?

Он помолчал, прежде чем ответить. Потом сказал:

– Проездом. Симпатичный городок.

– Викторианский город у реки. Так его зовут здесь.

– А вас река не бесит?

– С чего бы?

– Она такая… кривая.

– Не уверена, что понимаю вас. – Она покачала головой.

– Неважно. Это личное. – Он улыбнулся.

– Принести счет?

– Да, спасибо.

Она положила счет на стол и унесла посуду в кухню. Он отнес его на стойку и положил сверху несколько банкнот. Они были старые и мятые, но еще годились. Он был в этом уверен. Официантка вернулась из кухни, рассчитала его и принесла сдачу.

– Приходите еще, – сказала она.

– Спасибо, – ответил он. Пошел к двери, но задержался: – Вы слышали о ресторане «У Большого Боба»?

– Конечно. Наш владелец, Боб – правда, смешно, что его так зовут? – взял оттуда идею названия.

– Очень смешно, – согласился он.

– А вы собираетесь туда зайти? – спросила Кэролайн.

– А с чего вы взяли, что я еду в Лос-Анджелес?

– Просто предположила. – Она пожала плечами. – Вы же спросили про «Большого Боба».

– Конечно, – сказал он, – конечно. – И еще раз оглядел ресторан. Он хотел запомнить его как можно лучше, запечатлеть в памяти каждую молекулу. Кивнул Кэролайн и вышел.

На улице он надел солнечные очки и пошел к дороге, считая про себя. «Две официантки. Повар. Десять посетителей за стойкой и столами. Всего тринадцать. Всегда бывает интересное число, хотя каждый раз складывается по-разному». Ему будет о чем подумать по дороге.

На краю парковки он остановился и вдохнул свежий утренний воздух. Земля затряслась под ногами, и несколько сот футов реки Сакраменто, видимой из ресторана, распрямились. Он подождал пару секунд, чтобы все в ресторане успели увидеть его работу. Когда это наверняка случилось, ресторан взорвался. Оранжевый шар пламени рванулся в небеса вместе с диванчиками, машиной для молочных коктейлей, горящими деньгами, Лео Горси и загорелыми конечностями. Незнакомец не обернулся. Зачем? Он все это видел не раз и знал, что никто не выжил. А потом что-то с громким стуком рухнуло на землю у него за спиной, и он все же обернулся.

В паре футов от него лежала обгорелая статуя Большого Ларри. Светлые волосы сгорели, но он все еще улыбался. Статуя упала так близко, что он подумал, что это может быть совпадением. Он оглянулся, но никого не увидел, только по дороге ехали машины. Многие притормаживали, чтобы полюбоваться догорающим рестораном и новой рекой.

Он пошел дальше, думая о Кэролайн. Если бы она только не спросила, куда он направляется. Кем она была на самом деле? Она могла работать на кого угодно. Кроме того, его картошка размокла. Ее точно разогрели в микроволновке, а не поджарили, как полагается. Он любил высокомерие, но не терпел плохой картошки.

Он перешел через магистраль и вернулся на дорогу, ведущую к югу. Вдалеке зазвучали сирены.

Десять

Куп провел ночь на надувном матрасе в свободной комнате у Морти. Ему не нравилось, что спать придется на воздушном шарике, но, улегшись, он обнаружил, что это довольно удобно. Гораздо лучше, чем тюремная койка, явно спроектированная инопланетянами, имеющими форму бретцеля, для других инопланетян, которые любят просыпаться с пудингом вместо позвоночника.

Морти ушел с утра, и Куп сидел в гостиной, переключая каналы телевизора. Ничего интересного. Какое-то землетрясение на севере, которое разрушило ресторан и выпрямило русло реки. Фигня какая-то для любителей катастроф.

Все, что нормальные люди считали смешным, печальным, пикантным или важным, казалось таким… бессмысленным? Глупым? Безумным? Он не мог подобрать верное слово. Может быть, заключение сломало его, лишив шанса на нормальную жизнь. Он нервничал и не находил себе места. Сделал глоток из девятой чашки кофе и задумался об этом. У него дернулось веко. Правая нога сама собой отстукивала по полу какой-то ритм. Куп поставил чашку. Наверное, пора сделать перерыв. Он встал, собираясь выйти покурить, но тут открылась дверь и вошел Морти с пакетами. Из пакетов вкусно пахло.

– Я был в Бербанке, кое-что проверял. Принес нам пожрать, – сказал он, ставя на кухонный стол два пакета из «Большого Боба». Куп подошел к столу. Морти протянул ему бумажный стаканчик:

– Кофе?

– Я пас, спасибо. – Куп старался не дрожать.

– Мне больше достанется. – Морти разложил на столе бургеры, картошку и упаковки с кетчупом. – Чем ты без меня занимался?

Куп оглянулся на телевизор. Там показывали какую-то игру. Парень вращал колесо, крича и трясясь так, как будто, если он проиграет, ему вырвут сердце. На мгновение Куп заинтересовался, потом вспомнил, что игры работают не так.

– Ничем, – ответил он, – пытался реинтегрироваться в общество и обнаружил, что не замотивирован на это.

– Так обычно охранники говорят.

– Ну, это мне один из них и сказал.

Морти развернул свой бургер и откусил кусок, продолжая говорить с набитым ртом:

– Жизнь в тюрьме идет по расписанию. А у тебя больше нет никакого расписания. Пора возвращаться к работе.

– Что-то точно пора делать, – согласился Куп, – работу или лоботомию.

– Не говори так. Ты смотрел на планы, которые дал Вавилон?

Куп сходил к журнальному столику и принес кучу чертежей и распечаток. Были там простые таблицы с именами и рабочими заданиями. Были какие-то сложные штуки, похожие на астрологические прогнозы, составленные умниками из НАСА. Куп вывалил все это на стол.

– Я вчера вечером все просмотрел.

– И что думаешь? Мы справимся?

– Нет.

– Что? – Морти подавился бургером и схватил стакан с кофе, чтобы его запить, но в результате только обжег язык. – Фто ты имеешь ф фиду?

Куп постучал ему по спине.

– Ты что? Мы сказали мистеру Вавилону, что все сделаем. Я не собираюсь возвращаться к нему с дурными новостями и ждать, пока он не пристрелит меня из бластера.

– Не беспокойся, это было всего лишь разжижающее проклятие, а никакой не бластер.

– Да, так гораздо легче. Напомни мне об этом, когда горничная будет вытирать меня с пола.

– Расслабься, – велел Куп, – я сказал, что мы не справимся, а не что этого вообще нельзя сделать. Просто я надеялся, что это останется между нами. Поделим деньги на двоих. С учетом бонуса получится сто пятьдесят тысяч на брата.

– Но нам понадобятся еще люди.

Куп кивнул. Разорвал обертку бургера и откусил кусок. Хороший бургер. Лучшее, что он съел за последние восемнадцать месяцев.

– Сколько еще людей? – спросил Морти.

– Об этом я как раз думаю. Если эти чертежи точные, то в здании очень серьезные системы безопасности. Проклятия, лабиринты и все такое. А еще коды на всех замках, видеонаблюдение и вооруженная охрана.

– Звучит так, как будто нам понадобится целая армия.

– Не помешает.

Морти отложил бургер.

– Что-то аппетит пропал.

– Не куксись, – сказал Куп, – я всю ночь думал. Наверное, нам хватит четверых. Если люди будут правильные.

Морти откинулся на спинку стула.

– Четверо – это еще не так страшно. Сколько будет триста тысяч долларов поделить на четыре?

– Семьдесят пять тысяч.

Морти взял бургер и откусил кусок.

– Не самая ужасная новость.

– Да уж. Могло быть сильно хуже. – Куп одновременно жевал бургер с картошкой и раскладывал бумаги по столу примерно в пятидесятый раз за день.

– И кто же остальные двое?

Куп прикончил бургер, скомкал бумажку и бросил ее в мусорку. Бумажный комок отскочил от края, прокатился по столешнице, отскочил обратно в мусорку, но промахнулся примерно на дюйм. Вот так всегда. Куп пошел на кухню подобрать бумажку.

– Смотри, – сказал он, – ты умеешь открывать замки, а я сейфы, так что с этим все в порядке. Нам нужен кто-нибудь, кто умеет высматривать ловушки, и кто-нибудь, кто нас оттуда выведет.

– Мэрилин и Мастеровой? И все?

– Нет. Мы с ними можем добыть шкатулку, но нам надо бы еще и выбраться оттуда.

– Да. Я голосую за выбраться. Возражения есть?

Куп открыл коробочку с кетчупом, вывалил его на картошку и стал жевать, медленно и тщательно.

– Ты что, жвачку жуешь? – спросил Морти. – Мне же не придется тебя доить потом?

Куп покачал головой.

– Прости. Скажи мне вот что. Кто из твоих знакомых хуже всех?

– В смысле кого особенно не люблю или от кого нужно удирать на всех парах?

– Удирать.

Морти побелел. Куп уже начал думать, что у бедняги случился инфаркт, когда Морти улыбнулся.

– Быстрый Эдди Лансдейл, – сказал он.

– Быстрый Эдди. Из Детройта? Тот, который увел у тебя из-под носа пару дел?

– И подставил меня, убежав с добычей.

– И во что это тебе встало? – спросил Куп.

– Дорого, – ответил Морти, – «Мерседес», например. Он был даже не краденый! Я его купил за деньги, как нормальный человек.

– А он его увел?

– Да.

– Отлично. Представляй свой пропавший «Мерседес», пока я рассказываю дальше.

– Слушаю.

– Единственный способ это сделать, насколько я понимаю, – заставить Вавилона заплатить за два дела одновременно.

Морти прищурился.

– Что-то я потерял нить. Два дела?

Куп поднял два пальца.

– Второе будет ненастоящим. Но другая команда должна быть уверена, что все чисто. Они будут искать одну вещь, а мы придем чуть позже и заберем шкатулку.

– Почему?

– Потому что есть маленький, прямо крошечный шанс, что их поймают.

– Что? – Морти распахнул глаза.

Куп жестом велел ему успокоиться.

– Не совсем поймают. Если они хоть что-то умеют. Просто они в любом случае задействуют сигнализацию и привлекут внимание охраны.

– Так мы их подставим, – заметил Морти.

– Конечно, – сказал Куп, – нужно убедить Вавилона нанять Быстрого Эдди.

Морти потер затылок:

– Ну не знаю.

– А кто этого заслуживает сильнее? Кого ненавидит весь город?

– Понял, – сказал Морти, – но посылать вторую команду неэтично.

– Нет, если мы говорим о людях. Но мы же о Быстром Эдди и его ребятах. И мы же не хотим, чтобы их поймали. Просто чтобы заметили. Пока охрана будет разбираться с Эдди, мы проскользнем внутрь и выполним задание.

Морти допил кофе.

– Погоди-ка… – сказал он.

Куп навалился на стол:

– Как ты думаешь, если бы ты помогал Эдди, он бы хоть на секунду усомнился в такой ситуации?

Морти обдумал эту идею и сказал:

– Эдди – мрачная личность.

– Хуже некуда, – согласился Куп. – В тюрьме я слышал, что он сдал Ласло Крота.

– Старика с выпученным глазом?

– Его.

– Неплохой был старикан.

– Этот неплохой старикан пашет сейчас в тюрьме.

Морти поставил стакан.

– Старый Ласло? Чертов Эдди. Давай, берем его. Но откуда нам знать, что его заметят?

– Потому что Вавилон даст ему неверные планы, – сказал Куп, – вход и выход там будут отмечены. Но по зданию он проломится, как слон по посудной лавке.

Морти как-то странно посмотрел на Купа. Мрачно, но с улыбкой.

– Ты дьявол, – сказал он.

– Только с теми, кто этого заслуживает.

– И при этом мы собираемся оставить Быстрому Эдди шанс сбежать?

– Ему понадобятся только мозг и две ноги.

Морти потер руки.

– Отлично. Что еще?

– Я думаю, Эдди не хватит. Если что-то пойдет не так, я хочу иметь возможность отключить всю систему безопасности. Наверное, во всем здании.

– И как ты себе это представляешь?

– Я думаю, Вавилон раскошелится на несколько Джимини.

Морти скривился.

– Зачем тебе эта саранча?

– Они едят пластик, металл, стены…

– И все остальное, что им на глаза попадется, в том числе и людей.

– Да, но электричество им больше нравится. Запустим их в проводку и все выключим.

– Терпеть их не могу, – сказал Морти.

– Никто не может, в том и смысл.

Морти подумал.

– Наверное. Надеюсь, сможем обойтись без них.

– Я тоже, – согласился Куп.

– Отлично. Тогда нам нужна Мэрилин. Есть кто на примете?

Куп немного подумал.

– Как насчет Читала из Портленда? Он неплохо справляется со всеми этими мысленными штуками.

– Забудь, – Морти покачал головой, – ему дали в глаз, когда он пытался задурить кое-кого, и уже год не может отключить невидимость.

– Хреново.

– Могло быть и хуже. Теперь он изображает призраков при медиуме, говорит разными смешными голосами и редко где бывает. По вечерам он сидит дома и присматривает за детьми.

– А они его не видят, – подхватил Куп.

– Правда смешно?

– Усраться можно. – Куп открыл стаканчик с кофе. Кофе уже остыл, но он все равно выпил. – А еще кто?

– Может, Салли Гиффорд? Она хороша.

– Она ведь не невидимая?

– Только когда сама этого хочет.

– Остается Мастеровой.

– Может, Фил Спектр? Вы неплохо работали вместе.

– Только не Фил, – отказался Куп, – не хочу больше впускать его в свою голову. К тому же я предпочел бы кого-нибудь из плоти и крови. Лучше бы даже из мускулов.

– А зачем нам мускулы? – поинтересовался Морти.

– Потому что я не до конца доверяю Вавилону. Если что-то пойдет не так, я бы предпочел иметь человека, который сможет двигать тяжелые предметы и убивать людей. Может, Джонни Ринго?

Морти нахмурился.

– Не везет тебе сегодня. Он вышел из бизнеса.

– Он что, что-нибудь поднял и заработал грыжу?

– Хуже. – Морти собрал остатки еды и засунул в бумажный пакет. – Он нашел Иисуса.

– И как это случилось?

– Он нес со стройки медные трубы, и его ударила молния.

– Молния? В Лос-Анджелесе?

– Вот именно. В этом все и дело. Гроза пришла ниоткуда. Он сказал, что видел ангелов, слышал пение и встретился с мертвой тетей Клариссой.

– Он же просто обдолбался.

– И это тоже, – согласился Морти, – и хотя бы по этой причине не стоит его звать.

– Кто еще остался?

Морти откинулся на спинку стула и сплел пальцы.

– Как насчет Тинтина?

– Не знаком.

– Он из Сан-Франциско. Заработал себе на колледж, днем работая силачом на Рыбацкой пристани, а по ночам выглядывая проклятия для воров. Хороший парень.

– А зачем человеку с образованием браться за такую работу? – спросил Куп.

– Потому что он преступник, – пожал плечами Морти.

– Тоже верно.

– Нам понадобится какое-нибудь снаряжение от Вавилона?

Куп достал из кармана бумажку.

– Да, я список составил, пока тебя не было. В основном это оборудование, которого я лишился после Белликоз-мэнора.

Морти жалобно посмотрел на Купа:

– Извини.

– Хватит извиняться. Это уже в прошлом.

– Спасибо.

Куп вручил Морти список.

– Только не воображай, что ты соскочил с крючка. Я просто не хочу об этом разговаривать прямо сейчас.

– Хорошо, давай потом.

– Потом. А сейчас позвони Вавилону.

– Хочешь, сходим в кино?

– Кино? – переспросил Куп.

– Ну да, кино. Мы типа в Голливуде. Мировой столице развлечений. Может быть, тебе не помешало бы развлечься.

– Да. – Куп кивнул. – Ладно. Но никаких субтитров. Если я захочу почитать, я останусь дома и почитаю книжку.

– И когда ты читал последний раз?

– В тюрьме. Там я много читал, делать было нечего.

Морти выкинул остатки еды.

– Прости.

– Хватит.

Одиннадцать

– Властью Христа заклинаю тебя! – завывал священник, продолжавший экзорцизм уже добрых четыре часа. Часовня была выстроена в форме треугольника, по одной стене на каждый из ликов Троицы. Кроме священника, в нее набилось еще девять человек, потому что Департамент считал девятку священным числом. Бэйлисс склонялась к тому, чтобы поверить в эту теорию. Нельсон зевнул и посмотрел на часы.

– Властью Христа заклинаю тебя!

– У нас что, двенадцатый век? – спросил Нельсон. – Дайте мне телефон, у меня есть для этого специальное приложение.

Бэйлисс толкнула его и прошептала:

– Это особый случай.

– Я видел не меньше сотни экзорцизмов. Поверь, в этом нет ничего особенного, – прошептал Нельсон в ответ.

– Особенный, конечно. Это наш босс.

– Гм, – сказал Нельсон, – я его по-другому представлял.

– Все начальство одержимо, – сказала Бэйлисс, – как ты умудрился об этом не знать?

– Потому что, в отличие от тебя, у меня помимо работы есть жизнь.

– Напиваться – это еще не жизнь.

– Если хорошо напиваться, то очень даже, – возразил Нельсон.

– Нет.

– Да.

– Властью Христа заклинаю тебя! – сказал священник сквозь сжатые зубы, глядя на них двоих.

– Извините, – одними губами сказала Бэйлисс. Нельсон, как и все остальные, держал распятие. Только его распятие было полым. Он открутил Иисусу голову и сделал глоток.

– Вот она, власть Христа, – прошептал он Бэйлисс.

Часовня пряталась глубоко в коридорах обычного офисного здания на бульваре Уилшир в финансовом квартале Лос-Анджелеса. Строго говоря, на тринадцатом этаже располагалась настоящая фирма, занимающаяся импортно-экспортными операциями. Во-первых, это было неплохое прикрытие, а во-вторых, ни один из настоящих обитателей здания не стал бы работать на этом этаже. Работники компании тоже бы не стали, если бы знали настоящую природу того, чем занимались.

Помещения Департамента необычайных наук и подземная часовня, где проходил экзорцизм, издавна считались священным местом. Раньше тут располагалась церковь Фрейдис, малоизвестной норвежской святой, в основном прославившейся тем фактом, что Рим хотел бы видеть ее как можно дальше от себя, а церквей в Антарктиде тогда не было. Причина была не в ее видениях, хотя они сами по себе достаточно раздражали. Но то, как она на них реагировала, было куда хуже. Отец святой Фрейдис был силачом и работал борцом в шоу, и поэтому Фрейдис регулярно раздевалась до нижних юбок и бросала вызов любым демонам, наглым волшебникам, а впоследствии и сумасшедшим ученым, которые оживляли трупы, превращая их в неудержимые машины для убийства. Три раунда до двух побед. Победитель получает все.

Она всегда побеждала и вскоре стала известна как святая Фрейдис с «верблюжьей лапкой».

– Яйца Господни! Святой отец, сколько нам еще торчать тут и слушать, как вы завываете, как Литл Ричард? – спросил Нельсон.

Бэйлисс зашипела на него.

В конце концов церковь отправила нескольких проблемных священников и палачей к Фрейдис, в безбожный ранний Лос-Анджелес. Они изучали и уничтожали то, что называлось «необычайными науками», емкий термин, применимый и к магии, и к странным супертехнологиям, служащим всяким нечестивым целям вроде сохранения говорящей головы Гитлера (которая покоилась в подвале здания Департамента необычайных наук вместе с другими сокровищами). Еще там был, например, пергамент, написанный алхимиком по имени Уэксфорд в 1377 году и содержащий рабочий рецепт превращения свинца в золото. Уэксфорд произвел столько золота, что чуть не обрушил европейскую экономику. Инквизиция распространила поддельную формулу, и алхимики по всему миру бились, пытаясь восстановить оригинальный рецепт. Так изобрели, например, газировку «Фреска».

Священник продолжил:

– Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа…

– Да мы бы уже до луны добрались за это время, – заметил Нельсон.

– Вы заткнетесь когда-нибудь? – рявкнул священник.

Нельсон нахмурился и сделал еще глоток из распятия.

– Я плачу налоги, падре, так что вам нет смысла записывать себе лишние рабочие часы. – Он сунул распятие в карман и подошел к лежащему на возвышении Вулричу, их с Бэйлисс наставнику. Изо рта у него текла зеленая жижа. День святого Патрика давно прошел, так что Нельсон был почти уверен, что босс не напился зеленого пива.

Священник встал между Нельсоном и Вулричем.

– Не приближайтесь к нему. Он в неустойчивом состоянии.

Нельсон кивнул.

– Прекрасно понимаю. – Он ударил кулаком в грудь Вулрича и проревел: – Эй, ты! Как тебя там?

Зеленые губы Вулрича зашевелились, изрыгая мрачные слова:

– Имя мне легион, потому что нас много.

– Мы не в Ватикане, – скривился Нельсон, – бросайте эту хрень. Кто ты на самом деле?

– Асмодей, Мефистофель, Дагон…

– Кончай, Карл, – велел Нельсон, – я узнал твой голос.

– Нет! – зашипел голос. – Я – Бегемот, я – Ваал…

Нельсон пнул Вулрича по яйцам.

– Ай! – возопил голос.

– Карл, сраный комок эктоплазмы, вылезай оттуда. У взрослых дядь есть дела.

Через мгновение рядом с ним стоял призрак строгого молодого человека, одетого в черный костюм и крахмальную манишку. Руки Карл скрестил на груди. Он походил на викторианского банкира, пытающегося выплюнуть крабий панцирь так, чтобы никто не заметил.

– Хватит работать, – заявил Карл, – весь наш отдел объявляет забастовку, пока наши требования не будут выполнены.

– Я не думаю, что вам стоит запросто болтать с нечистым духом, – заметил священник.

Нельсон мрачно посмотрел на него:

– Это же не Люцифер. Это Карл. Он тут работает. Отдел призрачных клизм и праздничного угощения, да?

Карл расправил плечи:

– Фантомная рекогносцировка и логистика. Но я вообще нигде не буду работать, пока меня и остальных призраков, привидений, духов и полтергейстов не выслушают. Нас не устраивают условия труда.

Нельсон отвинтил распятие и сделал глоток. Священник посмотрел на Бэйлисс, которая только пожала плечами.

– Хочешь поговорить об условиях труда? – спросил Нельсон. – Вообще-то шататься по иностранным посольствам – не то чтобы тяжелая работа. Половина вас, мудаков, должна завывать на кладбищах и являться людям в развалинах. Вы хотя бы в цивилизованных условиях находитесь. Посмотри, где мы сами все застряли, – Нельсон обвел рукой подземную часовню, – она похожа на замок Серого Черепа из семидесятых.

Карл огляделся.

– Тем не менее. Мы считаем, что нас не оценивают по достоинству.

Нельсон склонился над возвышением. Когда уже Вулрич восстанет и надает по заднице этим сверхъестественным слюнтяям?

– Добро пожаловать на государственную службу, парень. Карл, мы – куча призраков и умников, которые подчиняются бюрократам из Вашингтона. Нас всех не ценят. Ты вообще уже умер. А мы, живые твари? Нам платят из бюджета и даже не доплачивают в пенсионный фонд. Когда мы уйдем в отставку, большинству из нас придется ночевать в машинах. Остальные сунут себе дуло в рот и займут ваши рабочие места, потому что не станут ныть. А вам останется вернуться на свои грязные чердаки с трупами крыс. Ты этого хочешь, Карл? Хочешь скитаться по гниющему подвалу или пугать первокурсников, рассчитывая на карманную мелочь?

– Нет, – угрюмо сказал Карл.

– Разумеется, нет. А теперь ты и остальные твои клоуны оставят начальство в покое, вернутся на рабочие места и прекратят думать о забастовках. Помнишь, как Рейган уволил всех бастующих авиадиспетчеров? И как по-твоему, что сделают с кучкой мертвых забастовщиков? Для начала позовут нормальных экзорцистов…

– Эй! – обиделся священник.

– А потом выгонят вас всех, и следующую тыщу лет будете работать в Диснейленде, в доме с привидениями. Весело, правда? Орущие дети, вонючая сахарная вата, рвота везде. Родители, мечтающие о десятибалльном землетрясении, лишь бы это закончилось. Две смены по выходным. Забудь про все свои якобы переработки. Тебя могут отправить в ад быстрее, чем ты успел бы потрясти своей тощей задницей перед султаном Брунея.

– Хватит, – сказал Карл, – я тебя понял. Поговорю с остальными. К вечеру получите своих людей обратно.

– Спасибо, Карл. Ты душка. – Нельсон был не до конца уверен, что такое «душка», но он однажды слышал это слово в старом фильме, и ему показалось, что Карлу оно должно понравиться.

Карл исчез с тихим хлопком, оставив за собой одну часть тела, как Чеширский кот. В воздухе плавала прозрачная рука с одним оттопыренным пальцем.

Нельсон развернулся и поклонился присутствующим. Все, кроме священника и Бэйлисс, зааплодировали. Пожав несколько рук, Нельсон подошел к напарнице.

– Не пора ли пообедать? – спросил он.

– Девять утра, – ответила Бэйлисс.

– Ну а в Нью-Йорке уже пора. А в Англии уже ужинают.

– Ну да, но в Лос-Анджелесе все еще девять утра.

– Я пойду за буррито. Тебе взять?

– Для тебя это ужин, да? Ты еще не ложился?

Он хотел ответить, но между ними вклинился священник:

– Вы испортили мой экзорцизм.

– Нет. Я просто не позволил ему продлиться до следующего ледникового периода. Если бы я что-нибудь не сделал, наши останки выкопали бы через миллион лет и удивлялись бы, почему мой скелет душит ваш.

– Вам нельзя так со мной разговаривать, – возмущенно заявил священник, – я сообщу вашему наставнику.

– А вот, кстати, и он, – сказал Нельсон, указывая на Вулрича. Он как раз начинал шевелиться, – не забудьте сообщить, кто именно изгнал из него призрака.

Священник открыл рот, но Бэйлисс перебила его.

– Вы должны признать, что агент Нельсон добился зримых результатов, – сказала она, – и быстрее, чем вы, отец.

Священник надулся.

– Я его ослабил.

– Разумеется, – согласился Нельсон и обнял священника за плечи, – и я ему обязательно об этом скажу, как только кто-нибудь смоет гуакамоле с его лица. Кому фахитос? Я угощаю.

Большинство агентов уже ушли. В часовне появились два медика, которые занимались Вулричем.

– Предлагаю валить, пока он не ожил, – сказал Нельсон.

Бэйлисс посмотрела на Вулрича.

– Почему? Разве тебе помешает поощрение?

– Нет, конечно. Люблю, когда люди признают, что я был прав. Но если мы останемся тут, священник явно доложит Вулричу, что я пнул его по яйцам, что твой Майк Тайсон. Это ему не понравится.

Они двинулись к выходу. У дверей Бэйлисс сказала:

– Как это ужасно – признавать, что ты все-таки умеешь работать. Иногда.

– Не парься, я разрушу твою веру в меня уже к вечеру, – утешил ее Нельсон.

– Знаю. Только поэтому и сказала.

На лифте они поднялись на несколько этажей – мимо Невыразимого ужаса, мимо Смертных лучей сотоварищи, мимо Пороговой столовой в гараж. Нельсон собирался съездить за буррито. Они с трудом выехали наружу, и он двинул не в ту сторону со скоростью сорока миль в час, но потом все же свернул на нужную улицу. Он улыбался.

Нет, она довольно быстро возненавидит его снова.

Бэйлисс показалось, что ресторан не столько открылся, сколько умудрился скрыться от государственных органов, мечтающих его закрыть, сжечь дотла и посолить землю. Интерьер напоминал фильмы о лагерях и тюрьмах. Интересно, кто наедет на нее первым, один из мрачных посетителей или повар? Или она просто отравится?

– Введи меня в курс дела, – велел Нельсон, вгрызаясь в буррито со свининой, черными бобами и двойной порцией сметаны, – как там поживают Купер и Мортон? Все еще работают на Вавилона?

– Все есть в отчете. Я отправила его по почте.

– Я был немного занят, спасая нашего босса от призраков. Давай, расскажи. Как наши парни?

Бэйлисс заказала буррито с яичными белками и соевыми сосисками. По вкусу ей показалось, что курица, отложившая яйца, жила в наркопритоне. О сосисках просто не хотелось думать. Они наверняка были не соевые, но животные, из которых их изготовили, вряд ли водились на этой планете. Благодаря своей работе Бэйлисс видела очень много животных, которых не хотела бы съесть ни в коем случае. Но Нельсон угощал, так что из вежливости она ковыряла кусочек яйца пластиковой вилкой.

– Купер и Мортон повстречались с Вавилоном и, судя по всему, согласились на него работать.

– Хмфпфрфф? – спросил Нельсон.

– Что?

Нельсон проглотил буррито.

– Я спросил, на когда назначено дело.

– Говорят, через три дня. В новолуние.

Нельсон потянулся за острым соусом. Вскоре его буррито выглядел так, как будто его пристрелили при выполнении служебного долга.

– Почему новолуние? – спросил он.

– Неизвестно. Может быть, Вавилон – реверсивный вервольф, обращается только в новолуние.

Нельсон не донес буррито до рта.

– Они что, правда бывают?

– Нет, – Бэйлисс смотрела в сторону, – я это только что придумала.

Нельсон отложил буррито и сделал глоток из распятия. Какая-то старуха перекрестилась, увидев это.

– Отличная попытка, – сказал он, – чудесный образец пассивной агрессии. У тебя есть все шансы стать агентом.

– Я уже агент.

– Ты уверена? – Нельсон наклонил голову набок. – Я-то думал, тебя наняли подавать мне напитки, чтобы я не перестал блистать на своей работе.

Бэйлисс выковыряла из буррито еще несколько кусков яйца и отставила его в сторону.

– Если ты так хорош, почему ты не знаешь, зачем Вавилону шкатулка?

– Почему это не знаю? Затем же, зачем и нам. Это очень важная вещь. Только он не знает, что там внутри, а это еще одна причина, по которой она должна достаться нам. Этот идиот может ее открыть.

– А что в шкатулке? – спросила Бэйлисс.

– Это секретная информация, – покачал головой Нельсон.

– У меня допуск девятого уровня, ты же знаешь.

– Правда? Мне никто не говорил.

– Ну и что там?

– Где?

Бэйлисс покачала головой и выкинула буррито и салфетки в переполненную мусорку.

– Почему мы просто не заберем шкатулку себе?

Нельсон ткнул в ее сторону обкусанным буррито:

– Вот теперь я точно знаю, что у тебя нет допуска девятого уровня. На девятом уровне ты бы знала, что, если собираешься добывать доказательства незаконным путем, чужие отпечатки пальцев не помешают. К тому же так веселее.

– На самом деле ты просто не хочешь защищать мир в то время, когда положено выпивать.

– Ты возвращаешься в список допущенных к секретной информации. Молодец, салага.

– О нет, – возразила Бэйлисс, – я от тебя любое дерьмо стерплю, кроме этого слова.

Нельсон поднял буррито в жесте, который Бэйлисс показался примирительным.

– Понимаю. Меня так Вулрич звал, когда я начинал.

– Это когда еще динозавры не вымерли?

– Два акта пассивной агрессии за две минуты. Ты в ударе, – оценил Нельсон.

– Это была вполне себе активная агрессия.

– Я учту.

Пока Нельсон прилежно жевал свой буррито, Бэйлисс молча думала.

– А если Купер и Мортон откроют шкатулку? – спросила она.

– Наша работа станет намного легче. Мы просто сядем, расслабимся и поцелуем сами себя в задницу на прощание, – радостно сказал Нельсон.

Бэйлисс повернула голову назад как можно сильнее, потом бросила попытки.

– Мне кажется, нельзя одновременно сидеть и целовать себя в задницу.

– Три ножа в спину. Хет-трик, – Нельсон положил буррито и зааплодировал.

– И что мне за это будет? – спросила Бэйлисс.

– Тебе придется броситься на амбразуру. Если кто-то спросит, это ты пнула Вулрича.

– Ты же на самом деле этого не скажешь? – Бэйлисс села прямее.

Нельсон пожал плечами и вытер пальцы.

– Может быть. Не знаю. Я не всегда понимаю, что сделаю в следующую минуту.

Бэйлисс поджала губы и выглянула в окно. Вот бы Купер открыл шкатулку. Все, что угодно, будет лучше ее нынешней жизни.

– Тут вкусно? – спросила женщина в красном. Бэйлисс быстро развернулась к ней. Странно, что она появилась так внезапно. Ее специально учили замечать объекты размером с человека. Но женщина в красном – красное платье, красные туфли, красные ногти – стояла рядом и спрашивала, пришлась ли ей по вкусу местная кухня.

– По-моему, повар скоро покончит с собой, – сказала она.

– Так хорошо? – Женщина в красном криво улыбнулась. Она казалась странно знакомой, как будто они уже встречались где-нибудь в книжном магазине или в кино. Глаза у нее были темные, а длинные черные волосы она собрала в хвост.

– Если вас интересует местная еда, лучше спросите у него, – Бэйлисс указала на Нельсона, – он тут завсегдатай.

– Я бы спросила, но он меня не видит. Никто не видит, кроме вас, – объяснила женщина, – и никто не замечает, что мы разговариваем.

Бэйлисс мгновение смотрела на женщину, потом перевела взгляд на Нельсона. Он ел свой буррито, откусывая громадные куски. Он как будто боялся, что, если он на секунду отвлечется, буррито бросится к двери. В принципе это казалось вполне вероятным. Он немного наклонил голову, глядя на еду. Но не на них. Бэйлисс помахала рукой у него перед лицом. Нельсон посмотрел сквозь нее.

– Кто вы? – спросила она у женщины в красном.

– Жизель, – сказала женщина и протянула руку. Бэйлисс ее пожала. – Я тоже работаю на департамент. На пятнадцатом этаже. Нами обычно затыкают все дыры.

Бэйлисс взяла со стола пластиковую вилку и воткнула в буррито Нельсона. Тот продолжил есть. Вилка торчала, как трамплин для тараканов, которые наверняка жили где-то в ресторане. Потом до Бэйлисс дошло, и она повернулась к Жизель.

– Пятнадцатый этаж? – переспросила она и прошептала: – Так вы Мэрилин?

– Всю свою жизнь, – согласилась Жизель, – шептать не надо, нас все равно никто не слышит.

– Вау. Никогда не встречала Мэрилин.

– Да нет, встречали. Меня. Но большую часть времени я отводила вам глаза. Ничего личного. Мы просто следим за новыми людьми в Департаменте. Проверяем их для больших дядь на верхнем этаже.

– Гм. Ладно.

– Не беспокойтесь. Я всем говорю, что вы ас.

Бэйлисс ничего не сказала. Она понимала, что должна разозлиться на человека, который может воздействовать на ее чувства, а может, и на память, но могла только улыбаться.

– Спасибо, – сказала она, – значит, прямо сейчас нас никто не видит?

– Точно, – согласилась Жизель. Взяла пластиковый стул от соседнего столика и села.

Бэйлисс оглядела ресторан и заорала изо всех сил:

– Вы едите дерьмо! – и тут же вся сжалась, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее.

Через пару секунд Жизель спросила:

– Все в порядке?

– Угу.

– Хорошо. Потому что вы похожи на черепаху с нервным срывом, так вы скрючились.

Никто на нее не смотрел, так что Бэйлисс потянулась через стол и подвинула к себе стакан орчаты. Нельсон потянулся туда, где он стоял прежде, схватил воздух и поднес руку ко рту.

– Это охренительно, – сказала Бэйлисс. – Весь день бы так развлекалась.

– Несомненно, – согласилась Жизель.

– Извините. Кстати. Откуда вы знали, где мы? Вы за нами следили?

– Вроде того, – сказала она, передвигая орчату обратно к Нельсону, – я сидела на заднем сиденье машины.

– Вы все время были тут? Зачем?

Жизель огляделась и взяла с соседнего столика бумажный лоточек с банановыми чипсами. Панк с дредами, лишившийся еды, и ухом не повел.

– Я хотела посмотреть, с кем мне придется работать.

Бэйлисс кивнула.

– Хотели посмотреть на сэра Блеванслота? Не виню вас. Наверное, его репутация в Департаменте никуда не годится.

– Нельсона я знаю, – сказала Жизель, – я хотела посмотреть на вас.

– Вы же только что сказали, что уже проверяли меня.

Жизель взяла несколько банановых чипсов.

– Я видела достаточно, чтобы понять, что вы не Мата Хари. Но хотела еще увидеть, как вы ведете себя с напарником.

Бэйлисс скрестила руки на груди и откинулась на спинку стула.

– Ну и как?

Жизель подвинула к ней чипсы.

– Вы еще не пристрелили Нельсона, так что в целом неплохо.

Бэйлисс взяла кусочек и вдруг замерла, уронив руку на стол.

– Но я каждый день об этом мечтаю. Это считается?

– Только если вы его убьете. А дырку в руке или ноге вам наверняка простят.

Бэйлисс захотелось пить. Она взяла орчату Нельсона, сделала глоток и поставила стакан перед собой. Жизель снова подвинула его на прежнее место.

– Лучше ему не знать, что я тут была, поэтому постараемся оставить все как было, ладно?

– Хорошо, – согласилась Бэйлисс, – не хочу, чтобы его удар хватил, когда он придет в себя. Вообще-то хочу, но сегодня он меня везет, так что придется подождать.

Жизель вытащила у панка из кармана пачку сигарет и зажигалку. Взяла сигарету, прикурила и сунула все назад.

– Еще вопросы есть? – спросила она.

Бэйлисс подумала.

– Должны быть, но я немножко… удивлена. Я не знала даже, реальны ли Мэрилин или это просто слухи вроде инопланетян в подвале.

– Да. – Жизель смотрела в сторону. – Слухи. – Она затянулась, вытянула ноги и откинулась на спинку стула. – Я понимаю, что мы познакомились довольно странно. В следующий раз мы встретимся в нормальной обстановке, зато сейчас можно поговорить без Департамента и без прекрасного принца.

– То есть это неофициальная встреча? – уточнила Бэйлисс. От сигаретного дыма ей хотелось чихнуть, но она не стала чихать при Жизель. Та казалась настолько готовой ко всему, что Бэйлисс предпочла хотя бы дышать нормально. Она потерла нос указательным пальцем и слабо улыбнулась.

– Извини, – сказала Жизель, бросила сигарету на пол и придавила ее каблуком, – это было невежливо. Я пытаюсь бросить, но от этого только еще сильнее хочется. – Она помахала в воздухе рукой, пытаясь разогнать дым. Бэйлисс взяла кусочек банана. Вкусно. Гораздо вкуснее буррито, хотя даже половая тряпка с начинкой из фасоли была бы вкуснее этого буррито. Она взяла еще кусочек.

– Ну так что, нам предстоит работать вместе? – спросила она.

Жизель пожала плечами.

– Зависит от расстановки сил. Но культ Аваддона поднял голову. Умники захотят его проверить.

– Отлично. Почитаю о них.

– Нет. Пока нет. Ты о них никогда не слышала. И обо мне тоже. Я просто вышла покурить, а ты обедаешь со своим партнером, и никто ни о чем не знает. Компренде?

– Ага, – сказала Бэйлисс, – а дальше что? Ты исчезнешь в клубах дыма и сотрешь мне память.

– Нет. – Они обе посмотрели на Нельсона. Он доел буррито, но не заметил этого и теперь жевал воздух, вытирая рот пучком салфеток. – Я просто не хочу, чтобы этот Кэри Грант и остальные милые люди что-то узнали. Если нам троим придется работать вместе, пусть эта встреча останется нашим маленьким секретом.

– Хорошо. Приятно было познакомиться, Жизель. Странновато, но приятно.

Жизель поставила остатки чипсов на стол к панку и встала.

– Девушки из Департамента должны помогать друг другу. Братство странствующих трусиков и все такое.

– Точно, – сказала Бэйлисс, не понимая, о чем говорит Жизель. Надо будет потом посмотреть, но только не на рабочем компьютере.

– Увидимся в машине, – сказала Жизель.

– Разве я тебя увижу?

– Бинго. – Жизель посмотрела на Нельсона: – Этот голодающий бегемот проснется через пару минут. Будь с ним понежнее.

– Хорошо, – сказала Бэйлисс, – приятно было познакомиться.

– И мне. – Жизель исчезла. Только что она была тут, и вдруг ее не стало. Бэйлисс огляделась. Все продолжали жевать свои тако с ботулотоксинами. Она улыбнулась.

– О чем мы говорили? – спросил Нельсон. Посмотрел на свои руки. На стол.

– Что-то случилось?

– Задумался. Не заметил, как доел.

– Может, тебя отвлекло мое блистательное общество?

– Не мечтай. У меня дома живет фикус, так он и то веселее тебя, – сказал Нельсон и нахмурился. – Что ты улыбаешься, как Рональд Макдональд под грибами?

– Ничего, – сказала Бэйлисс, – вспомнила про это место. Говорят, тут отличные чипсы.

Двенадцать

Стив, Хорхе, Джерри, Томми и зять Томми, Ллойд, столпились вокруг стола в офисе строительной компании. Пока Томми не привел Ллойда, все остальные тщательно обошли офис, пряча подальше все священные символы, печати, статуи, диванные подушки и тарелочки с изображением Калексимуса. Ллойд мог быть им полезен, но он не принадлежал к числу истинно верующих. Стив опасался, что, если объяснить ему, как они хотят его использовать для разрушения мира, переговоры могут усложниться. Все, что ему нужно было знать, – что они хотят войти в здание, где он работает. Они стояли вокруг стола, глядя на нарисованный Ллойдом от руки план здания Блэкмур. Хорхе указал на край рисунка:

– Почему мы встречаемся рядом с догом? Что еще за дог?

– Согласен, из собаки неважный ориентир, – согласился Стив, – она может уйти.

– Не «дог», – объяснил Ллойд, – док. Встретимся у грузового дока.

– А по-моему, тут написано «дог», – сказал Джерри.

– Нет, док. Д-О-К.

– Так-то лучше, – кивнул Стив.

Томми похлопал Ллойда по спине.

– Тебе бы над почерком поработать, чувак.

– Зачем? Я охранник, а не… учитель каллиграфии.

– Ты хотел сказать, учитель английского? – спросил Джерри.

– Ага, – тихо ответил Ллойд и пожал плечами, – я ко всему этому не привык и теперь волнуюсь.

На Ллойде была серая форма. Длинные черные волосы он зачесывал назад, а еще отрастил бакенбарды, как у байкера. К сожалению, из-за них он походил не на опасного парня, а скорее на фаната Росомахи.

– Все хорошо, мы на тебя не наезжаем. Просто хотим понять, куда нам идти, – сказал Хорхе.

– Ладно. Хорошо.

– Значит, проходим через дога. Дальше куда? – спросил Стив.

Ллойд мрачно посмотрел на него:

– Я проведу вас через грузовой док, пока у уборщиков перерыв. Потом на служебном лифте мы поднимемся на девятый этаж.

– А сигнализация? – поинтересовался Хорхе.

– Никакой сигнализации. Мы зайдем, когда в здании будет уборка, и я смогу впустить вас и провести наверх, пока мне не пора будет на смену, к девяти.

– А где офис? – спросил Джерри.

Ллойд вынул из кармана еще лист бумаги и разложил его на столе. На листе были жирные пятна.

– Извините, крылышки вчера ели.

– Повезло вам, – отозвался Стив, – так и выглядит девятый этаж?

– Ну да, а что не так?

– Я не уверен… это похоже…

– На жирного чувака из той игры. Из «Операции».

– Да, точно. Это жирный чувак.

Ллойд развернул лист и ткнул в него пальцем.

– Ничего подобного. Вот лифты, а вот стойка ресепшен.

– Ага. А вот рядом лошадка и веселые кости[3].

– Блин, я вам не художник. Я на гитаре играю.

– А я-то думал, ты охранник, – сказал Хорхе.

– Не по выходным. – Ллойд перевернул карту. На другой стороне красовалась зернистая отксеренная фотография пяти молодых людей в очень обтягивающей одежде. Ллойд стоял с краю, держа «фендер стратокастер» как гарпун. Снизу было подписано «Жемчужная змея».

– Что за хрень такая жемчужная змея? – спросил Стив.

– Группа Ллойда, – ответил Томми.

– Мы играем каверы на «Белую змею». На все новые песни, где-то с «Тревоги».

– У них есть новые песни? – спросил Стив.

– У них есть старые песни? – спросил Джерри.

Стив перевернул лист.

– И на этом ты нарисовал план?

– У меня не было другой бумаги. – Ллойд пожал плечами.

– Да уж, ты точно не учитель каллиграфии. – Стив кивнул. – Понимаю твою боль.

– А жирный чувак тоже в группе? – спросил Джерри.

Остальные заржали.

– Я же сказал, что я не художник. Лучше не могу. В любом случае, вот офис.

– Прямо у кадыка.

– Да какая разница.

– Значит, в здании сигнализации нет. А в самом офисе? – спросил Хорхе.

– Я там постоянно хожу, это легко.

– И прямо на стене висит стеклянная витрина с ценными предметами?

– Ага. Маленькие статуи из всякой Африки, украшения, коробочки и все такое.

– А сейф в офисе есть?

– Не знаю. – Ллойд сунул руки в карманы и нервно посмотрел на остальных. – Вы что, хотите сейф взломать? Томми ничего такого не говорил.

Стив взял флайер и стал разглядывать его с разных сторон, пытаясь увидеть план офиса, а не жирного чувака.

– Не парься. То, что нам нужно, скорее всего, лежит в витрине.

– Ладно. Я не собираюсь из-за вас работу терять.

Стив положил бумагу, сдавшись.

– Не беспокойся, Стиви Рэй Вон. Мы будем тихи, как мыши.

– Отлично. Еще что вам надо?

– Что за хрень такая, жемчужная змея? – спросил Хорхе, перевернув флайер.

– Это моя группа.

– Это я понял. Но что это значит? Вот, например, название «Битлз» – это игра слов. Типа бит-музыка.

– Я не знал, – вмешался Стив. – Правда?

– Клянусь Калексимусом, – сказал Хорхе.

Стив и Джерри мрачно посмотрели на него.

– Богом. Богом клянусь, – покраснел Хорхе.

– Что такое Калексимус? – спросил Ллойд.

– Бухло такое. – Джерри поглядел на остальных.

Хорхе кивнул.

– Ага. Дешевое южное бухло. Ты им клянешься, и если ты соврал, тебе придется выпить рюмку.

– От него голова раскалывается, – сказал Стив.

– Ужас какой, – одобрил Ллойд, – а у вас есть? У меня пиво в машине, можно выпить.

– Попозже, – сказал Стив, угрожающе глядя на Хорхе. Хорхе угрюмо кивнул.

– Так что, все? – спросил Ллойд.

– Если не считать вопроса жемчужной змеи.

– Ты серьезно? – спросил Стив.

– А то. Очень интересно.

– Это просто группа, – зло сказал Ллойд, – ну там белая змея, жемчужная змея, понял?

– Наверное, – согласился Хорхе, – а что вы играете?

– Метал.

– Глэм-метал, – поправил Джерри.

– Обычный метал, – обиделся Ллойд.

– Металлисты не одеваются в трико, как моя мама на аэробике.

– Это спандекс, и он стоит кучу денег. И телочки на него клюют.

– В восемьдесят девятом году клевали. Вы что, играете в домах престарелых?

– Жемчужная змея круче всех! – крикнул Ллойд.

Стив поднял руки.

– Стоп. Давайте помолчим. Джерри, даже если ты не любишь глэм-метал, следует признать, что что-то в нем есть.

– Ну, раз ты так говоришь, – промямлил Джерри.

– Что?

– Глэм-метал ничего. Бывает.

– Ллойд, – сказал Стив, – а ты признай, что глэм-метал во многом предназначен для любителей ностальгии и мальчики вроде Джерри, воспитанные на более современных видах жанра, могут не сразу оценить все нюансы вашей версии.

– Наверное, – нерешительно сказал Ллойд. Вынул руки из карманов и скрестил их на груди. Покачался на пятках. Сунул руки обратно в карман. – Так вот, Томми еще обещал…

Томми толкнул Ллойда плечом.

– Он очень смущается, но хотел бы знать, что получит за свою неоценимую помощь.

Что-то привлекло взгляд Стива. Он ткнул пальцем в пятно на рисунке:

– Кто такой Виктор?

Ллойд присмотрелся и сказал:

– Выход. Это аварийный выход.

Стив кивнул.

– Из-за пятна выглядит как «виктор». Аварийный Виктор. Отличный псевдоним, кстати. Более рок-н-ролльно, чем Ллойд. Как тебе?

– Вроде неплохо.

– Так чего ты хочешь, Аварийный Виктор? Во что нам обойдутся твои услуги?

Ллойд переминался с ноги на ногу. Попытался что-то сказать, но осекся. Наконец скрестил руки и сказал:

– Десять тысяч долларов.

Все засмеялись.

– Сынок, мы похожи на людей, у которых есть десять тысяч? Последний раз я видел такие деньги в кино с Клинтом Иствудом.

– «Хороший, плохой, злой», – пояснил Джерри.

– Ага, в нем самом. А теперь скажи, чего ты действительно хочешь.

Ллойд сглотнул и посмотрел на Томми, который показал ему большой палец. План сбывался, и Ллойд вдруг понял, что не очень этого хочет.

– Знаете, я пропустил репетицию, чтобы сюда прийти, – сказал он.

– Мы это оценили, – согласился Стив, – но десяти тысяч у нас все равно нет.

Ллойд вспотел. Больше всего он хотел пойти домой, разложить диван и накрыться одеялом с головой. Вместо этого он выпрямился.

– Пять, – сказал он.

– Невозможно, – покачал головой Стив.

– Ллойд, давай серьезно, – добавил Том.

– Ты с таким же успехом мог у нас грузовик попросить, – сказал Джерри.

Ллойд огляделся, раздумывая, но в бизнесе он ничего не понимал. Неделю назад он купил цветной телевизор у парня из грузовика, а придя домой, обнаружил, что в коробке лежат кирпичи и пачка «скиттлз», и те чем-то воняют.

Стив оперся о стол.

– Неплохая идея, сын, – сказал он Джерри, – как тебе, Ллойд? У твоей группы есть, на чем оборудование возить? Грузовик вам пригодится.

Ллойд почесал шею.

– Грузовик? Вы серьезно?

– Куда уж серьезнее, Ллойд. Вон, стоит за дверью. Не совсем новый, правда, пару миль уже проехал, но он чистый и отлично ездит. У него даже есть брезентовая крыша, так что ваши колготки не промокнут.

– Так, минутку, – сказал Джерри, – ты говоришь про мой грузовик. Ты не можешь его отдать.

Стив ухватил Джерри за руку и отвел его в дальний угол.

– Я знаю, что твой, только не забывай, что грядет Апокалипсис. Конец света. Когда Калексимус придет в мир и обратит его в поджаристый тостик, куда ты поедешь? Дай ребенку конфетку. Пока мы не призовем Калексимуса, возьмешь машину матери.

Джерри посмотрел на остальных и снова на отца. В голосе его послышалось странное отчаяние:

– Я не могу ездить по городу в этой мелкой «Хонде». Она желтая! И почему мой грузовик, почему не твой или не Хорхе?

– Хорхе не терял вепря и не пытался накормить повелителя кукурузными чипсами. У тебя есть шанс загладить вину.

Джерри мрачно посмотрел на отца, чувствуя, что проиграл. Не было никакого смысла говорить с ним, когда он входил в режим крестоносца.

– Ладно, отдавай.

– Молодец. Только обещай больше никогда не приносить кукурузных чипсов.

– Жизнью своей клянусь.

– Отлично.

Стив вернулся к столу, обнимая Джерри за плечи.

– Ллойд, мальчик хочет тебе что-то сказать.

– Забирай грузовик, – пробормотал Джерри, – F-150, стоит сразу за воротами. – Он медленно вытащил из кармана ключи – как будто тянул из болота тело на удочке. Протянул ключи Ллойду: – Документы все в бардачке.

Ллойд улыбнулся и взял ключи.

– Группа оценит, – сказал ему Томми.

– Как круто! Спасибо, – сказал Ллойд.

Стив сложил планы и сунул в задний карман.

– Приятно иметь с тобой дело. – Он протянул Ллойду руку.

– Пошли посмотрим на твою новую машину, – предложил Томми.

Уходя, Ллойд сказал:

– Флайеры не потеряйте. У нас концерт в субботу, по ним скидка пятьдесят процентов.

– Отличная идея. Мы подумаем, – сказал Стив.

Когда Ллойд ушел, Джерри спросил:

– Мы же пойдем его слушать, правда?

– Господи, нет, – ответил его отец. – Если все пойдет, как мы задумали, к субботе мир превратится в шар пламени, а мы займем свое место среди избранных.

– Слава Калексимусу, – сказал Хорхе.

– Слава Калексимусу, – сказал Джерри.

– Слава Калексимусу, – сказал Стив, – и в задницу глэм-метал.

Тринадцать

Куп надеялся больше никогда не попасть в «Старое доброе время», но там дешево наливали, любой мог туда зайти, а среди профессиональных алкоголиков их компания не привлекала внимания. За столом – в дальнем углу бара – сидели он, Морти, Салли Гиффорд и Тинтин. Куп уселся спиной к стене – эту привычку он приобрел в Городе прибоя. Сейчас он очень старался не вспоминать о тюрьме.

– Какое милое местечко, – заметила Салли. – Судя по всему, вы в полной заднице.

– Не так тут и плохо, – обиделся Морти.

– Именно так, – возразил Куп и посмотрел на Салли, – мы его выбрали потому, что тут тихо и сюда не ходит никто, кого мы знаем.

– Ужас, – сказала Салли. Короткие волосы она красила в ярко-синий цвет. На ней была черно-серая клетчатая рубашка с закатанными рукавами.

– Жаль, что кабак не в Сан-Франциско, – сказал Тинтин, – богачи любят такие забегаловки. С них легко можно содрать двадцатку за банку пива, если назвать его «деревенской классикой».

– Серьезно? – заинтересовалась Салли.

– Абсолютно.

– Идиоты.

– Именно поэтому я сижу тут в прекрасной компании и дышу чистым воздухом Лос-Анджелеса.

Тинтин, громадный бородач, был одет в черную рубашку и чиносы. Куп старался не пялиться на него, но про себя пытался понять, где такой огромный человек мог найти нормальную одежду. Он уже вообразил бутик для гигантов, где вешалки снабжены лифтами, любой ботинок можно использовать как лодку, а высоко в люстрах вьют гнезда орлы.

– Вы нормально добрались? А отель как? – спросил Морти.

Салли и Тинтин переглянулись.

– Живал я в местах и похуже, – уклончиво сказал Тинтин.

– Я тоже, но я думала, что для такого дела жилье будет получше. Горячей воды нет, а ледогенератор такой древний, что в нем, наверное, лежит череп динозавра.

– Ну да, наверное, это не самое современное место в Лос-Анджелесе. Извините, – согласился Морти, – за все платит наш клиент, а вы знаете богачей. За цент удавятся.

Куп отхлебнул виски-сауэра. Он был не хуже, чем в прошлый раз, но казался грустнее. Как будто напитку не нравилось здесь находиться. Он отметил на будущее, что нельзя позволять Морти заказывать выпивку.

– К счастью, страдать вам придется недолго. На дело пойдем завтра вечером.

– Что за спешка? – нахмурилась Салли.

– Клиент хочет получить товар до новолуния, а нам нужны деньги.

Все кивнули.

Куп протянул Салли и Тинтину большие коричневые конверты:

– Там чертежи и планы здания Блэкмур. Посмотрите на них. Выучите наизусть. Судя по всему, попасть внутрь несложно, но мне бы хотелось, чтобы все еще и вышли. Особенно я.

– Согласна, вот только выбраться первым делом должна я, – возразила Салли.

– А точнее, я, – сказал Тинтин.

– Я… – начал Морти.

– Понял, – оборвал их Куп, – давайте сосредоточимся.

– Сколько времени займет работа? – спросил Тинтин.

– На то, чтобы войти и выйти, понадобится меньше тридцати минут, но будет еще небольшой простой до начала работы.

Тинтин водрузил на стол огромные локти.

– Что еще за простой?

– Ну, отвлекающий маневр, чтобы нас не заметили, – сказал Морти.

– Какой еще маневр? – спросила Салли.

– Громкий. Где-то в здании включится сигнализация, – пояснил Куп, – Морти проведет нас внутрь, и мы поднимемся наверх по технической лестнице. Пешком.

– Высоко? – Салли пригубила свой мартини, скорчила гримасу и отставила стакан. – Как можно испортить мартини?

– Взять плохой джин, – пояснил Тинтин, – пробовала джин в бутылках с пластиковой крышкой? Вот и не надо. Он на вкус как оловянный солдатик.

– Ты пробовал оловянных солдатиков? – поинтересовался Морти.

– Когда я был маленький, – сказал Тинтин, – в продаже не было подходящих по размеру пустышек. Поэтому мама брала в Армии Спасения игрушки, и я их жевал.

– Подержанные? Представляешь, сколько на них было микробов? – спросила Салли.

– Ну да, теперь я бы предпочел новые.

– По-моему, микробы не затормозили твой рост, так что все нормально, – вклинился Куп, – вернемся к работе?

– Извини, – сказал Тинтин.

– Как я уже сказал, нам нужно будет пешком подняться на девятый этаж. Лифтом пользоваться нельзя. Когда включится сигнализация, охрана может их отключить.

– Или сама воспользуется лифтами, – предположила Салли.

– Это хороший вариант. Мы можем замкнуть проводку и запереть их в лифте.

– Как?

– Мы берем с собой Джимини.

– Они едят любые электроприборы, – объяснил Морти.

– И все остальное тоже, – сказала Салли.

Тинтин поднял раскрытые ладони.

– Только пусть их тащит кто-нибудь другой и подальше от меня. Они меня пугают.

Салли скривилась, как будто проглотила средство для полоскания рта.

– И меня. Я знаю, что они мелкие, и все такое, но они мне напоминают фильмы про гигантских насекомых, которые мне отец показывал. Всякие там «Начало конца», «Черный скорпион».

– «Земля против паука», – добавил Тинтин.

– Мотра, – вспомнил Морти.

– Ты боишься Мотры? – Салли посмотрела на Морти. – Это гигантская моль. Как плюшевый мишка в мире насекомых.

Он пожал плечами:

– Мишек я тоже боюсь. Ты знаешь, что медведи каждый год убивают больше людей, чем акулы? Они и есть акулы, только меховые и с лапами.

– Они, – сказал Тинтин, – про гигантских муравьев под Лос-Анджелесом.

– Господи, не напоминай. Честное слово, я неделю просилась в кровать к родителям, – вздрогнула Салли.

– Тарантул, – припомнил Морти.

Тинтин кашлянул. Салли покачала головой.

– Я понесу, – сказал Куп как можно выразительнее, стараясь не кричать. Все посмотрели на него. – Я понесу Джимини. Вопрос закрыт.

– Извини, – сказал Морти.

– Как мило, – сказала Салли.

Куп покачал головой.

– Каждый из нас получит семьдесят пять кусков за это дело. Мы сможем поехать в отпуск, посмотреть «Нападение божьей коровки» и обсудить все свои фобии.

– Ладно, – согласился Тинтин, – обсудим мою роль. Насколько я понял, для этой работы вам нужен Мастеровой. Я умею находить и обезвреживать сверхъестественные ловушки не хуже других. Но, судя по словам Морти, этого вам недостаточно.

– Если все пойдет по плану, достаточно, – сказал Куп.

– А если нет?

Морти покачал лед в стакане.

– Дело в том, что мы раньше не работали с этим клиентом. Мне клялись, что он идеально честный, но если нет…

– Или если в планах ошибка, – добавил Куп, – или если Джимини не доедят сигнализацию и появится охрана. Неплохо иметь план Б.

– И это я, – уточнил Тинтин.

– Именно.

– Я думала, это я план Б, – сказала Салли, – на обратном пути я могу затуманить мозги всем вокруг. Никто не увидит, как мы выходим из здания. Я могу сколько угодно продержаться.

– Нет. Ты часть плана А. План Б – на случай, если все пойдет не так.

Салли покачала головой:

– Какой ты зануда, Куп. Раньше ты был намного веселее.

– В тюрьме как-то не хочется веселиться, – объяснил он.

– Этим в отпуске и займешься. Мы будем лежать на диване и болтать о насекомых, а ты пойдешь к психотерапевту, чтобы он тебя развеселил. А то ходишь, как Скрудж.

Куп вытащил из бокала вишенку и хотел бросить ее на пол, но Салли выхватила ее.

– Чего добру пропадать.

– И я после этого Скрудж, – сказал Куп. – И вообще, какая разница? До Рождества еще далеко.

– Да, но если ты будешь таким угрюмым, с кем ты проведешь День святого Валентина?

– Я думал, мы оставили психотерапию на потом.

Салли встала:

– Пойду посмотрю, есть ли тут что-то, что можно пить. Можете ко мне присоединиться. Все, кроме Купа. Тебе не нужна выпивка, тебе нужно с кем-то переспать.

Куп кисло ей улыбнулся.

– Не волнуйся. С деньгами в кармане друзей найти легко.

– Я не имею в виду секс за деньги. Я про нормальный секс. С человеком, который тебе нравится. – Салли пошла к бару. Тинтин улыбнулся и пошел за ней.

Куп и Морти молчали. Морти допил стакан. Куп проглотил свой коктейль залпом. На вкус он напоминал мармеладных мишек со спиртом.

– Я не Скрудж. Я просто осторожный, – сказал Куп.

– Да, – согласился Морти.

– Ты тоже думаешь, что раньше я был веселее?

Морти поерзал на стуле и посмотрел в пустой стакан, жалея, что не пошел к бару.

– Не в веселье дело.

– А в чем?

– Ты какой-то нервный. Наверное, Салли права. Может быть, тебе нужна девушка. Я могу тебя кое с кем познакомить.

– Я уже говорил, что не хочу ни с кем знакомиться.

– Да, я помню. Но если ты вдруг передумаешь… например, отметить окончание дела.

– Просто забудь об этом навсегда. Этого разговора не было.

– Ты не можешь всю жизнь страдать по как-ее-там…

– Я не страдаю, я просто…

– Ты просто осторожный, – сказал Морти, – пошли к бару. Надо же посмотреть, есть ли у них человеческие напитки.

Куп прислонился к стене.

– Ты иди, а я через минуту подойду.

Морти ушел, и Куп остался за столом один. Оглядел «Старое доброе время». Вокруг сидели обреченно выглядящие люди. Такие покупают места со скидкой на автобусном вокзале Арканзаса. Куп знал, что он не такой и унылый. А по сравнению с ними он просто гребаный рождественский эльф.

Разглядывая зал, он увидел женщину, которая сидела одна. Блондинка. Не совсем его типаж, но она, по крайней мере, не выглядела так, как будто похоронное бюро сгорело вместе с телом ее папочки. Она посмотрела на Купа и улыбнулась. Куп попытался улыбнуться в ответ, но вдруг понял, что вообще забыл, как это делается. Как будто у его лица случилась амнезия. Наконец он приподнял уголки губ, надеясь, что это сойдет за улыбку, и посмотрел на блондинку.

Она подхватила сумку и вышла.

Куп встал и пошел к бару.

– Судя по всему, мне придется скоро покинуть город. Или штат, – сказал он.

– Что случилось? – встревожился Морти.

– Мне кажется, что та блондинка пошла прямо в полицию, заявить, что я маньяк.

– Какая блондинка? – Морти огляделся.

– Она ушла. Я ее напугал. Я отталкиваю женщин.

– Может, тебе повезло, – утешил его Морти, – может, это она серийный убийца.

Куп подумал над этим.

– Вряд ли. Но спасибо.

– Обращайся.

– Я не уверен, что мне вообще стоит улыбаться другим людям.

– Да, улыбаешься ты чуть натянуто, – согласился Морти.

Подошла Салли со стаканом в каждой руке.

– Конечно, не улыбайся. У тебя такой вид, как будто ты смотришь на человека и думаешь, какова его печень на вкус.

– Спасибо.

Она кивнула:

– Пожалуйста. Куп, тебе нужен секс. И не улыбайся даже собакам до этого.

– Разве что симпатичным, – предложил Тинтин.

– Даже очень симпатичным. Это квалифицируется как жестокое обращение с животными. – Салли вернулась за стол. Остальные двинулись за ней. Никто из них не сказал ему ничего полезного. Помахав бармену, он сказал:

– Виски. Чистый.

– Один? Двойной? Сколько?

– Сколько у вас есть.

Четырнадцать

Ангел по имени Кассиил и человек, который называл себя просто Фрэнком, сидели за карточным столом в восьмом номере отеля на Шестой восточной улице, в лос-анджелесском квартале ночлежек. На первом этаже отеля работала очень сомнительная забегаловка с фиш-энд-чипс (больше всего вопросов вызывала порода рыбы. Но все-таки это была рыба, а не какое-нибудь научное изобретение вроде арахиса со вкусом камбалы. Картошка была нормальная, хотя вырастили ее, возможно, в Юрском периоде). В номере воняло горелым маслом и химическим хвойным ароматизатором – елочки свисали со всех вертикальных поверхностей. Это походило бы на рай, думал Кассиил, если бы рай поджарили во фритюре рядом с химическим заводом. Но даже в такой прискорбной обстановке Кассиил приятно волновался.

– Итак, – сказал он.

– Итак, – сказал Фрэнк.

– Спасибо, что встретились со мной.

– Всегда приятно встретить еще одного искателя истины.

В номере было очень жарко. Кассиил наполовину расстегнул ветровку, следя, чтобы не показать крылья.

– Значит, вы религиозный человек.

– Скорее духовный, чем религиозный. Так я и нашел шкатулку.

– Как именно?

Фрэнк восторженно заговорил:

– Я был в Тибете, медитировал вместе с очень старыми и очень сильными монахами. Много дней мы ничего не ели и не пили, кроме чая с жиром яка.

– Холодно?

– Вы про чай?

– Про Тибет.

– Это Тибет. Сами-то как думаете?

– Значит, холодно.

– Да, он холодный, как ведьмина задница.

Кассиил улыбнулся:

– Выразительно. Значит, вы медитировали.

– Да, с монахами. И тут мое сознание пронзил слепящий белый свет. – Фрэнк воздел руки, как будто благословлял собеседника.

– И тогда вы ее увидели?

– Нет, тогда я повстречал своего духовного наставника, Фламеля.

– Николаса Фламеля? Алхимика? – уточнил Кассиил.

– Да. Вы о нем слышали?

Кассиил кивнул, чувствуя, что у него зарождаются подозрения. Но он оборвал их. Он так долго искал шкатулку, что немудрено было стать циником.

– Разумеется. Должно быть, вы очень хорошо говорите на средневековом французском.

Фрэнк выглядел озадаченным. Вдруг он кивнул и добродушно улыбнулся:

– Ну, вы сами знаете, как это бывает, когда выходишь из тела. Он понимал меня, а я его.

– Конечно. Мне следовало догадаться. Продолжайте.

– Фламель отвел меня в глубокую пещеру в безымянной горе высоко в Гималаях.

Кассиил оглядел номер. Везде громоздились книги о скрытых шифрах в Библии, египетская Книга мертвых, несколько книг по тибетскому буддизму, гримуары. И еще старые номера «Плейбоя», прикрытые молитвенным ковриком.

– Вам очень повезло встретить французского алхимика в Тибете.

– Да ладно, – отмахнулся Фрэнк, – старик Николас везде бывает.

– Наверное, у него очень много бонусных миль.

Фрэнк засмеялся:

– Типа того. Он привел меня в пещеру, полную священных предметов. Истинный крест. Утерянные книги и рукописи. Дордже. Реликварии.

– И там вы нашли шкатулку.

– Нет, там я нашел книгу с картой Агарти.

– Агарти?

– Да. Это центр земли, где живут высшие посвященные.

– Центр? – Кассиил повернул голову.

– Да.

– Земли? – Скрестив пальцы, Кассиил спросил: – И там вы нашли шкатулку?

– Нет. Там я встретил жреца, который провел меня в Шамбалу.

Кассиил вздохнул.

– Может быть, не нужно рассказывать мне все шаг за шагом?

Фрэнк пожал плечами:

– Я просто хочу объяснить, что это было долгое и трудное путешествие.

– Мне уже кажется, что я совершил его вместе с вами.

Фрэнк раздраженно забарабанил пальцами по столу.

– Там был океан огня. Разбойники и пираты.

– Пираты в океане огня?

– Нет, там было еще одно море. – Фрэнк покачал головой.

– Тогда мне точно не нужны все подробности.

– Как хотите. Но история интересная.

– Мне же хуже, – сказал Кассиил, – покажите мне шкатулку.

Фрэнк замялся.

– Путешествие вышло недешевым… нужно было купить куртку, снаряжение, билет в Тибет…

– Вы хотите увидеть деньги?

Фрэнк сложил ладони, как будто в молитве.

– Пожалуйста. Я планирую новое путешествие. В Индии живет бобер, который может рассказать вам все ваши предыдущие жизни…

– Бобер? В Индии?

– Да. Как он туда попал – отдельная история. Если у вас есть время…

– Нету! – быстро сказал Кассиил и добавил: – Я обычно не ношу с собой наличные. Это подойдет? – Он разжал ладонь, и на стол посыпались золотые монеты.

– Твою мать, – сказал Фрэнк.

– Слова истинного просветленного, – напряженно улыбнулся Кассиил, – а теперь покажите мне шкатулку.

– Сейчас. – Фрэнк подошел к алтарю Ганеши и принес откуда сверток ткани.

Кассиил вынул свою карту. Фигуры и линии плыли по ней, отмечая узоры божественной силы.

– Как интересно, – сказал он, – если это правда шкатулка, то почему на моей карте ее нет?

Фрэнк прикрыл сверток ладонью.

– Она скрыта волшебной защитной тканью.

– Да, наверное, – улыбнулся Кассиил. Больше всего ткань походила на поддельный шарф «Гуччи» с оторванной биркой.

Фрэнк складывал монеты в столбик на краю стола, пока Кассиил осторожно разворачивал шкатулку на другом. Увидев ее, он нахмурился, наклонился над ней и приоткрыл крышку, чтобы заглянуть внутрь. Тут же ее захлопнул.

– Нет. Это не та шкатулка, – сказал Кассиил.

Фрэнк оторвался от монет.

– Точно? Проверьте еще раз.

– Поверьте мне. Я знаю, что там должно лежать.

Фрэнк пожал плечами:

– Ну, блин. Это единственная подобная шкатулка в мире. Я принес ее из…

– Оттуда, где был монах, француз, пират, а еще наверняка сфинкс и говорящий бобер по имени господин Болтун, который и рассказал, где она спрятана. – Кассиил перевернул шкатулку.

Фрэнк мрачно посмотрел на него, оторвавшись от сокровища:

– Не так-то просто было ее найти!

Кассиил повертел ее в руках.

– Правда? Первый магазин по пути оказался закрыт?

– Вы обвиняете меня в мошенничестве? – Фрэнк сузил глаза.

Кассиил указал на пятнышко на коробке и передернул плечами:

– Тут ясно написано «Сделано в Японии».

– Нет, не написано.

– Кто-то постарался надпись стереть, но ее видно. У меня зрение лучше, чем у простых смертных.

Фрэнк отодвинул стул от стола.

– Кто вы?

Кассиил поставил шкатулку на стол.

– Зря я смотрел на крейгслисте[4]. Но именно там Гавриил нашел Святой Грааль, так что попробовать стоило.

– Эй, парень, я спросил. Ты кто такой? – Фрэнк сунул руку в карман. До этого Кассиил не замечал там пистолета.

Он вздохнул.

– Ты – тринадцатый смертный, который пытается продать мне поддельную шкатулку.

Фрэнк встал.

– Ладно, братан. Ты хотел шкатулку. Я принес тебе шкатулку. Теперь я забираю деньги и ухожу.

– В чем-то ты прав, – согласился Кассиил, – когда-то я обладал могуществом. Но большую его часть забрали архангелы после моей… оплошности.

– Архангелы, так. – Фрэнк медленно продвигался к двери.

Кассиил смахнул шкатулку со стола на пол, и она тут же открылась.

– В былые времена я бы превратил тебя в червяка, и остаток дней своих ты бы обдумывал свои грехи.

Фрэнк почти добрался до двери.

– В червяка? Отличная мысль. Все, я пошел.

– Эти силы у меня отняли, но я все еще кое на что способен. – Кассиил направил на Фрэнка палец и сказал: – Бах!

Фрэнк взорвался, как пиньята, полная ирландского рагу.

Кассиил подошел к алтарю Ганеши и обнаружил там прищепку для косяка рядом со старым бонгом, по совместительству служившим вазой для цветов. Осторожно обходя обрывки Фрэнка, он оглядел его пожитки, пытаясь понять, кем Фрэнк был на самом деле.

Прежде всего он нашел медальон на цепочке. Кассиил взял его прищепкой, ожидая увидеть символ инь и ян или анкх. Поднеся медальон к свету, он вздрогнул и уронил его на пол. Это была печать ангела бездны Аваддона.

Рядом лежал сложенный лист бумаги. Кассиил поднял его прищепкой и осторожно развернул. Это была реклама ярмарки выпечки. Кто-то пририсовал ко всем булочкам неприличные детали. Пончик в глазури трахал кусок морковного торта. Кассиил хотел выбросить рекламу, но что-то привлекло его внимание. Крошечный рисунок в нижнем углу. Почти незаметный.

Символ Калексимуса Разрушителя.

Так вот в чем дело. Последователи Аваддона и Калексимуса? Идиоты, мечтающие о Судном дне. Он понял, что началась очередная гонка к концу света. Нужно найти шкатулку. Как можно быстрее.

Он взял карту со стола. Линии силы плыли на юг и запад, к точке в Голливуде. Фонтан-авеню.

Фонтан-авеню?

Кассиил бросил прищепку и рекламу и осторожно вышел из комнаты, приговаривая свою неизменную земную мантру:

– Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо какое.

Пятнадцать

В тридцать пять минут десятого Куп сказал:

– Помните, что просто найти шкатулку недостаточно. Мы должны отдать ее покупателю до полуночи.

Они все сидели в фургоне, который им любезно предоставил мистер Вавилон, на Пятой улице. Здание Блэкмур стояло в полуквартале к северу, между улицами Фигуэйра и Флауэр-стрит. Оттуда открывался живописный вид на отель «Бонавентура».

– Ты нам об этом напомнил примерно двадцать раз за последний час, – сказала Салли.

Все четверо сидели в кузове вместе со своим оборудованием – сумкой снаряжения для Купа и кувшинчиком размером с пивную банку. Внутри кто-то скребся, как будто там копошились насекомые. Тинтин сидел как можно дальше от кувшинчика.

– Потому что это нужно помнить, – объяснил Куп.

– Точно, – согласился Морти, – а что случится, если Быстрый Эдди не попадет внутрь? Ну, там, свалится с крыши или еще что?

Все посмотрели на Купа. Он поднял кувшинчик и встряхнул его. Звук стал громче. Морти кивнул. Салли сдвинулась ближе к Тинтину.

– Еще вопросы?

Никто ничего не сказал. Тинтин посмотрел на часы:

– Почти пора.

Куп открыл дверцу. Потянулся за сумкой со снаряжением, но Салли ее перехватила.

– Я возьму. А ты, главное, не урони это, – она указала на кувшинчик.

Куп кивнул. Они вышли из машины и пошли в сторону здания Блэкмур. Выглядели они настолько не подозрительно, насколько могут выглядеть не подозрительно четыре человека, затянутые в черное и несущие с собой сумку волшебных инструментов и каменный кувшинчик с шестиногими чудовищами.

Быстрый Эдди стоял на крыше здания страховой компании «Кетчум», всего в паре ярдов от крыши здания Блэкмур. На нем были черные джинсы и черная футболка со стрелкой, указывающей вниз, и словами «Пиво – сюда». Он был высокий, бородатый, с впечатляющим – даже, пожалуй, гигантским – животом. Одежда ему шла, хотя, возможно, он рассчитывал на другой эффект. Большинству людей Эдди казался не вором, а, скорее, медведем, который пытается сойти за человека, напялив человеческую одежду. Среди женщин он популярностью не пользовался, зато поддерживать дисциплину в команде мог с легкостью.

Харрисон первым съехал по веревке с одной крыши на другую. За ним последовал Рейсер Икс. Эдди проверил, заряжен ли его «кольт» сорок пятого калибра, и сунул его на место. Подошел к веревке. Стальной трос напрягся под его весом, и металлические зажимы, удерживавшие его на месте, задрожали. Но через пару секунд почти что падения он приземлился целым и невредимым, хотя и громко. Посмотрел на часы. Девять пятьдесят девять. Кивнул остальным. Рейсер Икс осторожно положил ладонь на запертую дверь, ведущую на чердак, и через пару секунд она открылась. Оказавшись внутри, они заглянули в открытую дверь лифта, и Харрисон принялся натягивать новые веревки. Прицепив страховки к поясным обвязкам, они повисли на тросах.

Быстрый Эдди дотянулся до рюкзака на спине у Харрисона и достал оттуда два рюкзачка поменьше. Нацепил один и протянул второй Рейсеру Иксу:

– Ты же знаешь, как он работает?

Рейсер Икс кивнул:

– Конечно. Я новичок.

– А что делают новички?

– Я несу детонатор, а вы взрывчатку.

– Какова твоя главная задача?

– Не взорвать собственную жопу, – ответил Рейсер Икс.

– И почему?

– Потому что таких, как я, на пятачок пучок, а детонаторы дорогие.

– Молодец, – одобрил Эдди.

Харрисон нахмурился, следя, чтобы Эдди не заметил. Посмотрел на огромного человека рядом со своим маленьким братом.

– Плюс, ты меня бесишь, – сказал он.

– И меня, – оскалился Рейсер Икс.

– Ну и отлично, – заключил Эдди и толкнул мальчика. Он исчез в открытой шахте лифта, – ты идешь первым.

Все двенадцать последователей Калексимуса втиснулись в фургончик строительной компании, напоминавший теперь ящик с огромными плюшевыми игрушками. За рулем сидел Стив. Он свернул с улицы Фигуэйра как раз перед Пятой улицей и припарковался у грузового дока страховой компании. Хорхе посмотрел на часы:

– Десять ноль пять.

Стив повертел головой. Никого не было.

– Ладно, – сказал он, – мы приехали чуть раньше, так что давайте все успокоимся. Ллойд появится через пятнадцать минут. Все помнят, что делать?

Все закивали, кто-то буркнул «Да».

Стив обернулся к пассажирам.

– Завтра эти аваддонийцы окажутся в дерьме по уши.

Все засмеялись, но как-то напряженно. Томми поднял руку.

– Мы не в начальной школе, Томми. Если у тебя есть что сказать – говори, – велел Стив.

– Зачем мы все приехали? – спросил он, поводя плечами, как будто надеялся магическим образом добыть себе больше пространства.

– Я говорил зачем, – объяснил Стив, – я искал добровольцев, но вы все разочаровали Калексимуса. Так что я назначил добровольцами всех нас. Ясно?

– Нет. Мне нужно в уборную.

В фургончике дружно застонали. Джерри ткнул его локтем в ребра:

– Сходил бы пораньше, как мы все.

– Я не мог, – захныкал Томми, – эти химические сортиры уже сто лет не мыли. Я не мог подставить свою задницу шоколадному вулкану. Мало ли что оттуда вылезет.

Стив посмотрел на Хорхе, который покачал головой.

– Молодой человек, у вас был шанс, но вы его упустили, – сказал Стив, – твоему шоколадному вулкану придется потерпеть. Ясно? Нас ждет священное дело. Не думаю, что крестоносцы, которые шли в бой, останавливались посрать.

– Вообще, я читала, что большинство крестоносцев страдало дизентерией, когда они достигли Святой земли, – вставила Дженет, девушка Томми, – они срали, прямо сидя на лошади. В доспехах. Везде.

– Спасибо за такую аппетитную информацию, – сказал Стив, – к счастью, нам не потребуется ничего столь…

– Барочного? – предположила Сьюзи.

– Спасибо, дорогая.

– Том, – спросил Джерри, – ты что, купил ей книгу о том, как люди ходят в сортир? Гадость какая.

– Нет, я купил ей книгу по истории. Это она запомнила только про дерьмо.

– Иди в задницу, Томми, – обиделась Дженет, – я хотя бы читать умею.

Джерри засмеялся. Томми надулся. Дженет отодвинулась от него и скрестила руки на груди.

– Успокойтесь, дети, – велел Стив, – никаких перебранок внутри. Ллойд и без того нервничает, как свинья на бойне. Если увидит, как мы спорим, его собственный шоколадный вулкан взорвется еще до того, как мы войдем.

– Есть, сэр, – сказал Джерри. Остальные кивнули.

Они замолчали, глядя на боковую дверь дока.

– Кто придет на ярмарку выпечки в субботу? – спросила Сьюзи.

– А ты приготовишь яблочный пирог? – спросил Хорхе.

– Да, конечно.

– Тогда приду.

– Какой ты милый, – сказала Сьюзи.

– Мы все придем. Правда? – спросил Стив. – Последнее сладостное событие перед призывом.

Они ждали в тени круглосуточного фитнес-центра. В десять десять Куп сказал:

– Салли? Ты уже?

– Начинаю, – отозвалась она. Закрыла глаза и расслабилась, отпуская мысль. Плечи у нее обмякли, и она снова раскрыла глаза.

– Готово.

– Нас никто не видит? – спросил Морти. – Точно?

– Господи, ты хуже его! – Салли кивнула на Купа.

Из-за угла вышел бездомный и двинулся к ним по Пятой улице, толкая перед собой тележку из супермаркета, набитую мусорными мешками. Когда он подошел ближе, Куп вынул из кармана двадцать баксов, скомкал и бросил перед тележкой. Бездомный остановился и подошел к купюре. Минуту стоял над ней, оглядываясь. Убедившись, что вокруг никого нет, он поднял ее, разгладил, сунул в карман одной из своих многочисленных кофт и пошел дальше.

– Доволен? – спросила Салли.

– Круто, – сказал Морти.

Они пересекли Флауэр-стрит и обошли здание Блэкмур, чтобы подойти к служебному входу. Куп положил руку Морти на плечо.

– Твоя очередь.

Морти кивнул и сделал глубокий вдох. Накрыл ладонью дверную ручку, а второй – панель с кодовым замком. Глаза его опустели. Замок пискнул, и дверь открылась. Морти выдохнул. Куп и Тинтин похлопали его по спине. Они вошли в здание, и Куп проверил время. Десять пятнадцать.

– Давайте на девятый. Не торопясь. – Они двинулись вверх по лестнице.

Когда Эдди и остальные спустились на двенадцатый этаж, Харрисон монтировкой отжал дверь лифта. Открыл ее наполовину и огляделся. Никого не было. Даже уборщиков.

– Все хорошо? – спросил Эдди.

– Вавилон был прав. Верхние этажи убирают первыми, – сказал Харрисон.

– Отлично. Заходим. Эта обвязка мне яйца чуть через нос не вытолкала.

Харрисон и Рейсер Икс открыли двери до конца. Они вылезли на двенадцатый этаж и подхватили Эдди под мышки. Упираясь ногами в стену, они вытащили его наверх, как огромного волосатого марлина. Утром Рейсер Икс спросил, почему они, учитывая огромные размеры Эдди, лезут в нужное место, а не едут на долбаном лифте. Харрисон закатил глаза:

– Двести фунтов тому назад Эдди служил в спецназе. И все еще не заметил разницы.

– Может быть, стоит ему сказать?

– Конечно. Приступай. Будешь единственным человеком, который обозвал Эдди жирным прямо в глаза.

Рейсер Икс обдумал это предложение.

– Мне кажется, он не слишком хорошо принимает конструктивную критику.

– Ты узнаешь об этом все, когда он будет засовывать тебя в шахту лифта. Головой вперед или ногами.

– Может, я тогда подожду до окончания дела?

– Именно так я и делаю. Жду. Лучше всего вообще молчать.

– Да, чем больше я думаю, тем больше мне нравится идея молчать.

Когда братья втащили Эдди наверх, они рухнули на пол, тяжело дыша и обливаясь потом.

– У вас, девчонки, спа-сеанс? – поинтересовался Эдди.

Рейсер Икс слишком устал и слишком нервничал, чтобы хотя бы показать Эдди средний палец. Когда братья встали на ноги, Эдди уже заходил в один из угловых офисов. Увидев это, Рейсер Икс невольно сделал шаг назад.

– А как же сигнализация?

– Чувак, который все организовывал, ее отключил, – объяснил Харрисон.

Рейсер Икс кивнул, начиная думать, что это была не такая хорошая идея. Он ничего не сказал брату, но нервничал он вовсе не из-за предстоящего взлома сейфа.

Как они, интересно, потащат Эдди вверх по шахте лифта?

Куп с подручными поднялся на девятый этаж в десять двадцать пять.

– Вот это я ненавижу сильнее всего, – прошептал Морти, – ждать.

– У тебя есть семьдесят пять тысяч причин все-таки это сделать, – объяснил Куп.

– Ну, если с этой стороны смотреть… – Морти пожал плечами.

Пока они ждали, Тинтин вытащил из кармана сникерс и откусил кусок. Все посмотрели на него.

– У меня низкий уровень сахара в крови.

– А ты разве не хочешь с нами поделиться? – спросила Салли.

Тинтин достал еще несколько батончиков и дал по штуке Салли и Морти. Куп отказался:

– Я слежу за фигурой.

– Тебе не помешала бы пара лишних фунтов, Куп. – Салли развернула батончик. – Ни одна женщина не бросится на твои кости – страшно тебе ребра сломать.

– Я учту, – сказал он, – но я не хочу конфет, я хочу сигарету.

– Да, сигарета не помешала бы, – согласился Морти с набитым ртом, – сколько там времени?

– С твоего последнего вопроса прошло две минуты.

– А сколько еще ждать?

– Ты доедай. Думаю, недолго.

В десять тридцать Ллойд вышел из боковой двери грузового дока. Увидев фургончик, он яростно замахал руками и стал похож на нелепую чайку, пытающуюся убраться с пляжа, пока не начался прилив. Стив и все остальные вышли из машины и подошли к двери, у которой махал Ллойд. Стив и Хорхе выскочили из машины первыми, мечтая скорее приступить к работе. Остальные медленно расправляли конечности и выбирались наружу, радуясь, что снова могут дышать.

– Все ушли на ланч. Пойдемте за мной, и, пожалуйста, потише, пожалуйста-пожалуйста, – сказал Ллойд.

Стив хлопнул его по спине:

– Большое тебе спасибо. А теперь соберись – и пойдем.

Ллойд подчинился. Легче ему не стало. У него слегка закружилась голова. Его немного шатало, пока он вел всех к лестнице. Когда они дошли до лифтов, Ллойд уставился на цифры над головой.

Через минуту Стив спросил:

– Чего мы ждем?

– А? – встрепенулся Ллойд.

– Может, ты нажмешь на кнопку?

Ллойд посмотрел на него, потом на лифт.

– Точно. Извини. – Он нажал кнопку, чтобы вызвать лифт вниз. Единица загорелась, и он напряженно улыбнулся, думая: «Пожалуйста, пусть они меня не убьют и не съедят. Так ведь поступают секты? Едят тех, кто им не нравится?»

Стив улыбнулся Ллойду, как щенку, который только что научился делать свои дела на улице. Посмотрел на часы. Десять тридцать пять.

«Они же не съедят меня, пока не закончат, так что я еще могу убежать». Увидев улыбку Стива, Ллойд уверился, что маринад для него уже подобрали. Он снова нажал на кнопку лифта, надеясь, что тот поедет быстрее.

На двенадцатом этаже Эдди просверлил шесть отверстий вокруг сейфа в стене. Вытащил пластиковую взрывчатку, заранее скатанную в длинные палочки, и стал засовывать ее в отверстия. Закончив, он кивнул Рейсеру Иксу:

– Твой ход, новичок. Передавай мне детонаторы по одному. И ничего не урони.

Рейсер Икс открыл рюкзак и протянул Эдди детонатор. Он двигался очень медленно. Слишком медленно – Эдди помахал ладонью перед его лицом. Рейсер Икс весь вспотел, когда Эдди взял последний детонатор и поставил его на место. Потом он вынул из кармана таймер и подключил к нему провода. Закрыл всю конструкцию тяжелой звукоизолирующей тканью и махнул остальным, чтобы они выходили.

Они залегли под столом секретаря прямо за углом от офиса.

Куп снова посмотрел на часы. Десять сорок.

Сколько еще провозится этот жирный урод?

Остальные доели свои батончики и нервно смотрели на него.

– Вот поэтому не нужно есть конфеты перед работой. Из-за них вы какие-то дерганые, – сказал он.

– А меня они успокаивают, – возразил Тинтин.

– Ну, буду нервничать за тебя, – согласился Куп и снова посмотрел на часы, – в любую минуту.

В лифте Стив хотел посмотреть на часы, но не смог и рукой пошевелить. Отправляя всю группу на ограбление, он не учел некоторые логистические проблемы. Например, каково это – втиснуться в лифт с двенадцатью людьми, включая одного неверующего, настолько испуганного, что его мог в любую секунду хватить удар. Стив молился своему злобному повелителю, чтобы лифт поехал чуть быстрее, он смог бы выйти и снова дышать.

На двенадцатом этаже послышался взрыв, приглушенный тканью. Облако пыли вылетело из офиса, как миниатюрный песчаный шторм. Эдди с подручными выскочили из-под стола. Рейсер Икс посмотрел на Эдди. Увидев на его лице широкую улыбку, он расслабился впервые за вечер.

А потом заорала обычная калифорнийская сирена.

– Пора, – сказал Куп. Они бежали по девятому этажу, а во всем здании надрывалась сигнализация. – Салли, нас все еще никто не замечает?

– Примерно как любого толстяка на сборище Санта-Клаусов.

Тинтин и Куп подошли к офису. Дверь уже была открыта, поэтому они заглянули внутрь.

– Ты помнишь комнату? – спросил Куп.

– Да.

– Смотри внимательнее. Видишь что-нибудь, чего не было на планах клиента?

Тинтин оглядывал помещение, а сирены все выли.

– Нет. Ничего. Все как на карте. Ловушки и пара связывающих заклятий вокруг витрины. Никаких физических ловушек я не вижу. Может быть, их нельзя использовать в офисе, потому что все время народ ходит.

– Это я хотел услышать, – сказал Куп. Салли протянула ему сумку с инструментами, и он вытащил оттуда молоток и закрывающийся пакет. Сделал осторожный шаг внутрь и почувствовал тихое шипение у ног – он наступил в какое-то проклятие. Сделал еще один шаг и ощутил легкую вибрацию со стороны стены. Впрочем, она принесла ему не больше вреда, чем первое заклятие. Еще шесть шагов, и он пересек комнату, ничуть не пострадав.

– Погоди. Стул не трогай, – велел Тинтин, – там что-то новенькое.

Куп присмотрелся и увидел проволоку в волос толщиной, которая тянулась от подлокотника куда-то под стол. Что бы там ни скрывалось, злить его не хотелось. Он осторожно обошел стул, воображая, как Фил носится по его голове, ища выход. «Работать с живыми людьми – серьезный шаг вперед», – решил он.

Добравшись до витрины, Куп потянул на себя дверцу, но та не подалась. Неудивительно. Полная витрина ценных старинных предметов. Конечно, она заперта. Но чтобы ее открыть, не нужен Морти. Замок достаточно простой, можно справиться самому.

Он треснул по стеклу молотком.

Быстро посмотрев, нет ли здесь еще каких растяжек, он схватил среднюю шкатулку с верхней полки и бросил ее в пакет. Поворачиваясь к двери, он ощутил что-то странное, чего не было очень давно. Его губы растянулись сами собой. Он улыбался. Остальные тоже улыбались.

Положив шкатулку в сумку с инструментами, Куп услышал неожиданный звук.

Щелкнул лифт.

Как только включилась сигнализация, Стив сразу понял, что происходит. Хуже того, он понял, что ничего с этим не сделает.

Когда открылась дверь лифта, его прижало к стене. Ллойд и половина его людей выскочили наружу и забегали по холлу девятого этажа в поисках выхода, как стая слабоумных куриц. Те, кто не носился как бешеный, остались в лифте и нажимали кнопки. Двери начали закрываться, но Стив сунул между ними руку. Когда они снова открылись, он ударил по кнопке аварийной остановки лифта, включив другую сирену. Впрочем, он счел, что это уже не имеет значения.

Он спокойно прошел к кабинету, изображенному Ллойдом на засаленном плане. И остановился в дверях. Внутрь он не пошел, не было смысла. Он и отсюда видел разбитую витрину и пустоту там, где должна была стоять шкатулка Калексимуса.

– Она пропала! – заорал он, перекрывая сирены. На полу валялись осколки стекла. – Кто-то ее унес! Наверняка он еще здесь!

– Я нашел пожарный выход! – крикнул Джерри с дальнего конца коридора.

– Молодец, сынок. Оставайся там и следи за дверью. Остальные пусть осмотрятся.

– Папа, нам надо идти!

– Сначала поищем. Вы, трусы и слабаки, осмотрите все вокруг. Чем быстрее справимся, тем быстрее уйдем.

История говорит нам, что при отсутствии очень точных указаний паникующие группы людей чаще всего начинают паниковать еще сильнее, а не пытаются выполнить приказы, едва доносящиеся сквозь звуки сирен. Ллойд рванулся к Джерри, который ждал у выхода, а остальные последователи Калексимуса одновременно бросились к одной и той же стеклянной двери.

«Естественно», – подумал Стив и покачал головой. Но он успел что-то заметить: по дороге они все на что-то наткнулись. Очень странно. Любому было видно, что тут нет никого и ничего.

Куп и все остальные ничего не могли поделать. Прижавшись к стенам подальше от неизвестных людей – кто это, черт возьми? – они медленно двигались по коридору в сторону лестницы. Когда главный мудак, быдло-робин-гуд, предводитель банды Веселых Уродов, велел всем обыскать офис, Куп подумал, что это их шанс сбежать. Но ничего не получилось, потому что все эти гномы бросились в тот самый кабинет, рядом с которым они стояли. Куп, Морти и Салли успели отступить, а вот Тинтин попался им под ноги. Его толкнули прямо в стеклянную дверь.

– Тинтин! – крикнула Салли.

И тут Куп заметил, что у них появились настоящие проблемы. Вся команда внезапно стала видимой.

Две группы людей смотрели друг на друга. Салли схватила Тинтина и подняла его на ноги. Не успели они сделать и трех шагов, как Белоснежка заорала:

– Держите их! – Гномы повиновались.

Морти схватил Салли, Салли тащила истекающего кровью Тинтина. Куп огляделся. Ему ничего не оставалось.

Он изо всех сил швырнул кувшинчик с Джимини прямо под ноги гномам. Один из них засмеялся.

– Смотри-ка, они кидаются в нас кузнечиками.

Быстрый Эдди не зря носил свое имя. Когда включилась сигнализация и двери лифта захлопнулись, лишив их возможности взобраться на крышу, и они с Харрисоном и Рейсером Иксом бросились искать лестницу, Эдди оказался первым.

Они спустились уже на пятый этаж, но тут он услышал топот ботинок.

– Охрана! – сказал он. – Обратно наверх. – Они побежали дальше. На этот раз что-то было по-другому. Дверь девятого этажа оказалась приоткрыта. Зная, что охрана направляется на двенадцатый этаж, где сработала сигнализация, Эдди вбежал на девятый. Остальные последовали за ним.

Сигнализация все еще вопила, но на девятом этаже ее никто не слышал, потому что тут вопили все. Джимини расползлись, как саранча из Библии, и все жались от них по углам. Все, кроме Джерри и Ллойда, которые стояли у пожарного выхода. Куп подхватил Тинтина с другой стороны, и они с Салли потащили его в ту же сторону.

Для Джерри и Ллойда это было уже слишком. Шум, насекомые, а теперь еще четверо страшных незнакомцев – один окровавленный. Ллойд распахнул дверь лестницы. И его тут же сбили с ног три человека, вломившиеся внутрь. Один из них был размером с медведя.

Медведь посмотрел на Джерри и Ллойда. Потом посмотрел выше и сделал шаг назад. Испуганно произнес одно слово:

– Куп?

– Черт, – сказал Куп. – Салли!

Она на секунду закрыла глаза. Куп смотрел то на гномов, то на Эдди. Когда Эдди оскалился, они уже снова стали невидимы.

«Ну и что нам теперь делать?»

Стив то выкрикивал приказы, то бил себя по ногам, сбивая с них жуков. Эти чертовы твари были везде. Сориентироваться было непросто. Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Он утратил контроль над своими людьми. Никакой дисциплины. Сплошной хаос. Они метались по коридору, пытаясь спастись от паразитов. Он схватил Сьюзи и Хорхе и толкнул их к лифтам, но двери тут же закрылись. Система безопасности заблокировала их.

– Сюда! – кричал Томми, указывая на дверь, рядом с которой валялись Ллойд и Джерри. При виде открытой двери всеми овладела животная паника, и последователи Калексимуса толпой бросились к двери, гоня перед собой волну Джимини.

Стив наконец заметил странных людей в дверях. Не успел он сказать ни слова, как все трое бросились в пожарный выход и пропали из виду. К счастью, дверь осталась открытой. К несчастью, теперь туда могли попасть и жуки. Все, больше тут ничего не сделаешь. Он побежал вслед за остальными, не оглядываясь.

Двумя этажами ниже Стив передумал насчет жуков. По лестнице поднимались вооруженные охранники. Увидев их, последователи Калексимуса остановились. А вот жуки – нет. При виде прыгучего стрекочущего роя охранники немедленно развернулись и побежали обратно.

Позволь разрушителям сделать свою работу, Калексимус.

Стив побежал дальше.

На девятом этаже Куп с командой прижимались к стене, пока шум внизу не утих.

– Кажется, чисто, – сказал он.

– Ты отпустил этих тварей, – сказал Тинтин.

– Я пытался спасти тебе жизнь.

– Это же просто порезы. Я теперь месяц спать не буду.

– И я, – согласилась Салли.

– А по-моему, это было умно, – сказал Морти, – мы избавились от этих идиотов, кем бы они ни были, и даже от Быстрого Эдди. Как ты думаешь, он нас заметил? – спросил он у Купа.

– Не знаю. Может, когда он назвал меня по имени, он просто угадал?

– Извините, – покаялась Салли, – я отвлеклась, когда Тинтин упал.

– Теперь уже поздно об этом думать. Тинтин, идти можешь?

Гигант кивнул.

– Тогда давайте выбираться отсюда.

– Это лучшая мысль за сегодняшний день.

Когда они вышли через служебный вход, на улице никого не было. За ними выскочили несколько Джимини и радостно запрыгали по дороге. Остальные столпились вокруг фонаря и вгрызлись в него. Свет мигнул пару раз и погас. Куп с командой пошли по Пятой улице и помогли Тинтину залезть в машину.

– Ты отлично поработал сегодня, – сказал ему Куп, – я бы не заметил эту растяжку, если бы ты не сказал.

– Я просто делал свою работу.

Морти уже уселся на водительское сиденье. Салли устроилась рядом с Тинтином.

– Давайте, валите отсюда, – сказал Куп.

– Ты справишься? – спросил Морти, заводя двигатель.

– Осталось доставить товар. – Он наклонился к окну и сказал: – Увидимся завтра в «Старом добром времени».

– Ты платишь, – сказал Тинтин.

– Только в другом баре, – добавила Салли, – куда люди ходят.

– По рукам, – согласился Куп. Отошел на шаг и стал смотреть, как Морти заезжает на автостраду. Куп посмотрел на часы. Одиннадцать десять. Еще куча времени. В конце случилась пара накладок, но они добыли товар и выбрались, а остальное неважно.

«Но вот что это был за хренов Робин Гуд и его идиотская команда? Еще один отряд Вавилона? Нет, они же дебилы, а не профессионалы. Даже если Вавилон хотел бы подстраховаться, он бы никогда не выбрал таких уродов. И кто же это тогда?»

Куп отбросил эту мысль и зашагал по Флауэр-стрит к отелю «Бонавентура». Прошел через лобби и вошел в огромный стеклянный лифт. Поднимаясь в пентхаус, он смотрел на город под собой. Город сиял и подмигивал ему. Лицо Купа снова повело себя странно. Он улыбнулся и подумал:

«Я вернулся».

Шестнадцать

Незнакомец сидел на крыше фуры, ел сэндвич и смотрел, как горит шоссе. Конечно, на самом деле горело не само шоссе, а всего-навсего сотня или около того машин, наваленных друг на друга, как в огромной «Дженге».

Только мертвецов и сложностей со страховкой тут было побольше.

Он много раз слышал выражение «массовая авария», но никогда раньше не видел ее собственными глазами и сомневался, что она будет достаточно фантастичной и катастрофичной на его вкус. Черный дым горящих двигателей и шин поднимался к небу. Незнакомец прикончил свой сэндвич и зааплодировал. На мгновение он даже задумался о маленьком дополнении. Может быть, падение метеорита или нападение пчел-убийц на выживших… но потом решил, что хватит, и так хорошо.

Дело происходило на шоссе 100, у города Юкайя, штат Калифорния. До того – теперь он называл это «катастрофой» – он ехал в фуре, которая теперь лежала где-то в куче. Водитель предложил подвезти его где-то около Уиллоуса. Он сказал, что его зовут Билл. Незнакомец в шутку тоже сказал, что его зовут Билл.

– И куда ты направляешься? – спросил Билл.

– Прямо сейчас – на юг, – ответил незнакомец.

– В Сан-Диего или еще куда в те края? Я так далеко не еду.

– Нет, не так далеко. И мне еще надо остановиться по дороге.

Билл глубокомысленно кивнул:

– А, Сан-Франциско. Туда все хотят.

Незнакомец посмотрел на него:

– Серьезно? Не в город Ангелов, например?

Билли скривился:

– Лос-Анджелес слишком далеко. А еще там куча всяких придурков и подлиз. И все эти, из телевизора.

– Жуть.

– Ага. И смог там такой густой, что его можно на бутерброды класть. Пробки – как будто конец света наступил. Странные женщины, которые иногда оказываются не женщинами вообще, если ты понимаешь, о чем я.

Незнакомец не понимал, но интонация водителя не вызывала желания расспрашивать дальше. А вот замечание о конце света заставило его рассмеяться.

– И что смешного?

Он выглянул в окно.

– Все. Тебе не кажется, что это очень смешной мир?

– Как это?

Незнакомец повернулся к Биллу:

– То, во что люди верят. То, чего они хотят.

Билл покачал головой:

– Как-то ты странно говоришь порой.

– Есть такое. Я не отсюда.

Билл просветлел.

– Точно. Я подумал, что ты иностранец.

– Иностранец, – ухмыльнулся незнакомец, – точно.

– Ну, откуда бы ты ни был, по-английски говоришь здорово.

– Спасибо, я стараюсь.

Билл переключил передачу, и фура поехала быстрее.

– А я-то думал, почему ты так мало говоришь. Обычно стопщиков не заткнуть. Но мне показалось, что ты другой.

– Спасибо. Я стараюсь не лезть к людям. Даже когда… меняю декорации.

Билл помолчал с минуту:

– Так ты дизайнер, что ли? Странно. Не подумал бы, что ты из этих. Не то чтобы с ними что-то было не так. Просто ты на них не похож.

Незнакомец посмотрел на спидометр. Они разогнались почти до семидесяти миль.

– Внешность бывает обманчива.

– Господи, мне ли не знать. Взять хотя бы этих голливудских дамочек, о которых я говорил. Однажды мы с парнями устроили вечеринку в отеле, позвали девочек, вот только оказалось… Черт возьми! – взвыл Билл.

– Что случилось? – спросил незнакомец, радуясь, что Билл прервал свой рассказ. Судя по всему, рассказ мог его расстроить.

Билл указал на ярко-красные линии на экранчике навигатора, вмонтированного в приборную панель.

– Кажется, впереди авария. И пробки. На много миль. Весь день тут проторчим.

Незнакомец подвинулся, чтобы лучше рассмотреть навигатор.

– Авария? Пробки?

И тут ему пришла в голову мысль.

Он выглянул из окна и посмотрел на ярко-синее небо Северной Калифорнии, как будто сошедшее с рекламных плакатов. Красиво, но… не совсем. Чего-то недостает.

До места аварии оставалось еще несколько миль, и они не сбрасывали скорость, как и остальные автомобили вокруг. Начал сгущаться туман. Поначалу это была просто легкая дымка, но постепенно она становилась все гуще и темнее. Билл включил дворники.

– Еще и это.

– Не хочешь скорость сбросить?

– Пока нет. И не учи меня, а то пешком пойдешь.

– Прости. Я просто спросил.

Незнакомец выглянул из окна. Их окружали сотни машин – в тумане светились фары. Посмотрел на навигатор, тот моргнул и погас.

– Господи, – сказал он.

Билл раздраженно взглянул на приборную панель.

– Что за на хрен? Он же новый совсем.

– Может, постучать по нему?

Билл и постучал, каждый раз на секунду отводя взгляд от дороги. Пока Билл мучил приборчик, незнакомец наткнулся ногой на что-то мягкое в углу.

– А это что?

– Мой обед. Там сэндвичи.

– Можно мне один?

– Что? Нет, – сказал Билл, продолжая лупить навигатор, – я тебя уже подвожу, этого что, мало?

Незнакомец наклонился и открыл сумку, пока Билл щурился, как крот, глядя на дорогу. Услышав звук молнии, он повернулся.

– Твою мать, я же сказал, что это мой обед.

– Думаю, он тебе не понадобится.

– Это еще почему?

Они услышали, как первые машины врезаются в пробку, за пару секунд до того, как фура наехала на «Фольксваген Жук», который выскочил из тумана прямо перед ней. Билл ударил по тормозам. Кузов фуры мотнуло, он раскидал по сторонам несколько машин и мотоциклов. Фуру было уже не остановить. «Слишком поздно для них всех», – подумал незнакомец. Он взял сэндвич из сумки и закрыл глаза.

Когда они влетели в огромную пробку сзади, незнакомца выбросило через ветровое стекло, как цыпленка из пушки. Он упал на другую фуру, которая перевернулась прямо перед ними. Удар такой силы мог бы убить его, но не убил.

Вообще-то он даже не уронил сэндвич.

Когда туман стал рассеиваться, он услышал, что сзади наезжают все новые машины. Стряхнул крошки стекла с одежды и волос. Залез по груде искореженного металла обратно на фуру. Он не стал смотреть, как там Билл. Он и так знал, что увидит. Поэтому он просто забрался на кабину, а оттуда на кузов. Наверху было удивительно тихо. Разве что выли сирены да иногда кто-то вскрикивал. Новые машины не появлялись, и это было обидно. Нужно было забраться на крышу пораньше, пока они еще ехали. Здорово было бы на это посмотреть. Впрочем, не ему жаловаться на свой маленький этюд. Сэндвич оказался вкусным. С куриным салатом и без всякой горчицы.

Когда появились машины «Скорой помощи» и телевизионщики, незнакомец понял, что все интересное закончилось. Он скомкал обертку от сэндвича и бросил ее через плечо. Слез на землю и нашел на дороге бутылку воды. Подумал, что кульминация этюда пришлась на момент, когда он сидел в фуре, а вот развязка вышла отличная.

Он открыл бутылку и отпил воды, двигаясь дальше на юг.

Семнадцать

У Кассиила чесался нос. Всю ночь он ворочался и, проснувшись, понял, что откатился от сикоморы, под которой заснул, и снова оказался в кустах. Вечно эти чертовы кусты. Он поскреб нос и руки. Это случалось уже столько раз, что он даже не стал вставать. Просто выкатился из кустов и снова лег под дерево. При этом он почувствовал каждый сучок, камешек и мятую пивную банку на своем пути сквозь истертую ткань спального мешка. Он нашел мешок в заброшенном зооуголке в Гриффит-парке. Именно там, среди пустых клеток и дорожек, он спал чаще всего. Конечно, он мог доставать золото прямо из воздуха, но даже в самом занюханном мотеле пачку мятых двадцаток предпочли бы пригоршне крайне подозрительных золотых шекелей.

Ночь выдалась ясная и холодная, но к спине прижималось что-то теплое. Он поерзал в спальном мешке, стукнулся головой о ствол и наконец вытащил карту. Сел, прислонившись спиной к дереву, и развернул ее.

– Господи.

Он никогда не видел ничего подобного. Линии силы метались по поверхности карты, уворачиваясь друг от друга и тут же сталкиваясь в другом месте. На них падали звезды. Несколько смертных фигур засияли небесным светом. Они столкнулись в одном месте, потом разбежались, как миниатюрные сверхновые. Одна точка пульсировала ярким небесным золотом. Кассиил прекрасно знал, что это значит, – шкатулка. Она двигалась. Значит, он был прав и шкатулка все еще в Лос-Анджелесе. С другой стороны, это означало, что последователи Аваддона и Калексимуса тоже правы. Кассиил прикусил губу. Он упускал свой шанс уже множество раз, но теперь все по-другому.

Он хотел бы показать карту другим ангелам. Он очень по ним скучал, сильнее всего – по Рафаилу. Кассиил спал у старых тигриных клеток в зоопарке, потому что они напоминали ему о друге. Рафаил придумал тигров. Гавриил тогда только что предложил зебр, и в Раю все с ума сходили по полоскам.

Он посмотрел на небо, думая, чем же сейчас там занимаются. Он скоро вернется. За последние четыре тысячи лет он никогда не был в этом так уверен.

Найти шкатулку, взорвать эту помойку и двигать домой. Проще некуда.

Кассиил посмотрел на карту, нашел взглядом золотую точку и залюбовался ею.

А потом она погасла. Только что она сияла, как маяк, и тут же исчезла – одному Господу ведомо куда, а он редко кому помогает.

Кассиил мрачно сложил карту так же, как уже складывал ее тысячи раз, и сунул назад в спальный мешок. К счастью, линии силы все еще сходились в Голливуде. Нужно просто вернуться к оригинальному плану и следовать за ними. Все будет хорошо. Обязательно. Он лег.

– Твою ма-а-а-а-а-а-а-ать! – заорал он звездам.

А потом заснул.

Восемнадцать

Офис Вулрича располагался наверху в административном крыле здания Департамента необычайных наук. Остальное здание представляло собой типичный офисный ад с оупен-спейсом, а вот верхние этажи больше походили на старомодный клуб для джентльменов. Стены были оклеены обоями теплых тонов, а на полу лежали дорогие ковры. По углам стояли антикварные столы и стулья, которыми никто никогда не пользовался, но они придавали помещениям стиль. Наверху всегда было очень тихо. В остальном здании царил шум, а административный этаж был тихой гаванью. Бюрократическим храмом тишины. Нельсон знал, что они все здесь так думают. Но он на это не купится.

– Это не храм, а морг. Ты когда-нибудь видела здесь живых людей? Город-призрак. Именно поэтому Карл со своими парнями так легко взяли верх над всеми здешними шишками. Половина из них уже умирает, они просто пока еще не поняли этого.

– Тихо, – велела Бэйлисс, – тебя могут услышать. Не собираюсь отвечать за твою болтовню.

– Никто нас не услышит, – возразил Нельсон, – смотри, – он раскинул руки, подражая распятию, – настоящим я предаю себя Сатане. Приди и возьми меня, умничающая сексуальная обезьяна.

– Да заткнись ты! Что происходит?

Нельсон опустил руки.

– Видишь? Ничего не случилось. Ни удара молнии, ни мстительных ангелов, ни даже камер, которые за нами следят.

– Ты даже трезвый опасен для себя и других. – Бэйлисс покачала головой.

– Расслабься. Тут везде звукоизоляция. Большой Брат не подслушивает.

– Ну да, так считается. А как еще заставить ненадежных агентов говорить то, что они думают на самом деле?

Нельсон оглядел Бэйлисс с ног до головы.

– Туфли новые?

– Да. Как ты догадался?

– Ты всегда надеваешь новые туфли на важные совещания.

– Нет.

– Да. Это верный признак того, что ты нервничаешь. Не пытайся сделать карьеру в покере.

– А ты бы напился, если бы не совещание.

– Да. Но это ничего не значит. Я не хочу тратить хорошее бухло на бюрократов.

– Да-да, убеждай себя в этом дальше.

Нельсон улыбнулся.

– Пассивная агрессия у тебя отлично получается. Скоро окажешься в одном из этих кабинетов.

– Не хочу в администрацию. Мне нравится работать в поле.

– Ну и дура. Я просто мечтаю скорее сесть в удобное кресло и послать верного зомби за кофе.

– Скорее ты сам станешь зомби.

– Не мечтай.

Они остановились перед дверью со звериным силуэтом. Номеров и названий у кабинетов не было. Их различали только по изображениям на дверях. На этой двери красовались очертания чего-то паукообразного, но с рогами и щупальцами. Бэйлисс постучала по двери рядом с ним, не трогая изображение. Оно выглядело так, как будто могло укусить.

Раздался щелчок, и дверь приоткрылась на пару дюймов. Бэйлисс отошла в сторону, чтобы Нельсон вошел первым.

– Заходите, садитесь, – сказал Вулрич.

Нельсон и Бэйлисс послушались. Бэйлисс хотела закинуть ногу на ногу, но постеснялась новых туфель.

Вулрич выглядел куда лучше, чем при их первой встрече. С лица исчезла смертельная бледность, покрывавшая его при экзорцизме. На щеках виднелся румянец, а изо рта больше не текла зеленая жижа – к счастью. Впрочем, не факт, что он уже окончательно пришел в себя. Левая сторона его лица постоянно дергалась, как будто пыталась сбежать от хозяина. Было тяжело не обращать на это внимания, но Бэйлисс старательно уставилась Вулричу в глаза. Но тут же застеснялась снова и решила, что если она будет пялиться на него, как Чарльз Мэнсон, ее сочтут сумасшедшей. Ладно. Все хорошо. Она решила смотреть на стол.

На уголке стола стоял маленький аквариум, где плавало что-то, похожее на крошечный человеческий мозг с плавниками.

«Твою мать», – подумала Бэйлисс и все-таки закинула ногу на ногу.

– Спасибо, что так быстро пришли, – сказал Вулрич.

– Да уж. Для тебя, Нельсон, это странно, – заявил Зальцман, ассистент Вулрича, – то ли выслуживаешься передо мной, то ли новый напарник на тебя хорошо влияет.

Нельсон кивнул.

– Точно, Зальци. Пунктуальность – мое новое тотемное животное.

– Пунктуальность – возможно, а вот с расчетом времени у тебя плоховато.

– А теперь еще раз и по-английски, – прищурился Нельсон.

Бэйлисс смотрела на них, так и не решив, куда смотреть лучше. Зальцман ей не нравился, хотя в этом не было ничего личного. Она просто еще не привыкла к зомби. Конечно, они выглядели совсем как люди, но у всех ходячих мертвецов были бледные и мутные глаза. В результате Бэйлисс перевела взгляд на стол Вулрича. Она понимала, что проблема в ней, а не в Зальцмане. «Предрассудки начинаются дома, – говаривала ее мать, – работай над собой каждый день, и ангелы тебе улыбнутся». Бэйлисс решила почитать рассылку и посмотреть, какие в ближайшее время будут семинары. Вечеринка с нежитью или тренировки с после-живыми тоже подойдут. Что-нибудь в этом роде.

– Сэр, могу ли я спросить, почему мы здесь? – сказала она.

– Хорошо, что кого-то интересует тема встречи, – заявил Вулрич. Сплел пальцы и принял серьезный вид. – Вам плохие новости или очень плохие?

– Ну…

– Плохие, – решил Нельсон, – я уверен, что этот Герман Мюнстер ждет не дождется, чтобы мы услышали очень плохие новости. Пусть помучается подольше.

– Мне все равно, – отозвался Зальцман, – в моем распоряжении все время мира.

– Чудненько.

Вулрич прокашлялся.

– Если вы закончили… – он посмотрел на Нельсона, на Зальцмана и наконец на Бэйлисс, – плохие новости вот. Отдел предсказаний ошибся. Не фатально, но достаточно сильно.

– В чем ошибся, сэр? – спросила Бэйлисс.

– Этот Купер, за которым вы следите, во что-то ввязался, да?

Бэйлисс и Нельсон посмотрели друг на друга.

– Да, он планирует ограбление, – сказал Нельсон.

– Нет, – возразил Зальцман.

– И правда нет, – сказал Вулрич, – он уже его совершил, вчера ночью.

Нельсон сел прямее.

– Но как? Мудрецы говорили, что он планирует операцию на ночь новолуния.

– Значит, он передумал. Или что-то затуманило предвидения. Так или иначе, он уже совершил ограбление и украл объект.

– Вот блин, – сказала Бэйлисс.

– Да уж, – согласился Нельсон.

– Если это плохие новости, то каковы же очень плохие? – спросила Бэйлисс.

– Вы в этом виноваты, – объяснил Зальцман.

– Почему это мы?

– Да. Почему это она виновата? – сказал Нельсон.

– Потому что дело ведете вы. Вы должны были следить за ним, но упустили его, – ответил Вулрич.

– Но только потому, что нам сказали, что ограбление будет сегодня, – возразила Бэйлисс.

– Это не оправдание. Вы должны были за ним следить, – сказал Зальцман.

– У нас есть и другие дела, – пояснил Нельсон, – и вообще, Бэйлисс права. Мы отвели от него взгляд только потому, что ничего не должно было случиться.

– И где Купер сейчас? – спросил Вулрич.

– Ошивается где-то со своим дружком Мортоном.

– Я бы предложил вам найти этого Мортона или лучше самого Купера и прибрать за собой. За объект отвечает Департамент. Добудьте его.

– Любыми средствами, – добавил Зальцман.

У Бэйлисс внутри похолодело.

– Под любыми средствами вы имеете в виду…

– Любые.

Она посмотрела на Нельсона. Тот пожал плечами.

– Ты когда-нибудь стреляла в людей? – спросил он.

– Нет.

– Тебе понравится. Отлично прочищает нос.

– Нам придется его убить? – спросила Бэйлисс у Вулрича.

Вулрич поскреб щеку, пытаясь скрыть тик.

– Убейте. Не убивайте. Отрежьте ему голову и сделайте из нее елочную игрушку. Мне плевать. Просто добудьте объект. Отложите все остальные дела. Это важнее всего.

– Есть, сэр, – сказала Бэйлисс.

– Есть, сэр, – сказал Нельсон.

Вулрич откинулся на спинку кресла и посмотрел на охотничий трофей на стене. Голова, прикрученная к деревянной подставке. Бэйлисс тоже посмотрела на нее. Голова принадлежала, кажется, не человеку. Она больше походила на… на самом деле Бэйлисс не представляла, что это, но на стене висело много голов. То ли Вулрич коллекционировал редкие виды животных, то ли просто любил убивать.

Он поворошил бумаги на столе и мягко сказал:

– Сами понимаете, у вас есть множество альтернатив вашей текущей работе. Например, из-за высокого морального ценза в Департаменте транспространственных арахнид вечно недостает людей. – Он ткнул в фото, на котором позировал рядом с черным пауком, доходящим ему до плеча.

– И конечно же, в отделе зомби всегда рады новичкам, – оскалился Зальцман.

Вулрич кивнул:

– Мне кажется, мой ассистент имел в виду только то, что у вас обоих есть множество перспектив на случай, если вы не справитесь с полевой работой. Ясно?

– Да, сэр, – сказал Нельсон.

– Еще бы, – сказала Бэйлисс.

– Тогда все. Зальцман, проводи их.

– С удовольствием, сэр.

Зальцман вылез из-за стола и протянул руку к двери. Бэйлисс и Нельсон последовали за мертвецом.

– И еще, – окликнул их Вулрич. Они остановились перед открытой дверью, – кто из вас пнул меня… ниже пояса?

Бэйлисс и Нельсон указали друг на друга.

– Ясно. Валите отсюда.

Зальцман подтолкнул их к двери и заявил:

– Скоро увидимся, ребятки. Я возьму пилу для костей.

– Ты бы лучше подумал об отбеливании зубов, – посоветовал Нельсон, – я это только потому говорю, что мы коллеги.

Зальцман подмигнул ему, как акула могла бы подмигнуть гуппи, прежде чем сожрать его, и закрыл дверь.

Бэйлисс и Нельсон пошли к лифту.

– Думаешь, он серьезно? – спросила Бэйлисс. – Насчет пауков и зомби?

– Кто? Наш дергающийся начальник? Да брось, он просто пытается выработать норму угроз.

– Я бы выпила, – сказала Бэйлисс.

– Я бы выпил целый бар. Пошли отсюда.

Девятнадцать

Быстрый Эдди сидел, прислонившись спиной к стене, у столика в стрип-клубе La Belle Captive. Рейсер Икс и Харрисон пили вместе с ним один шот за другим уже два часа. Название заведения казалось Рейсеру Иксу подозрительным. Он не говорил по-французски, но точно знал, что слово «Captive» означает «пленника» на всех языках. Пока в плену был разве что его кошелек, но Рейсер Икс держал ушки на макушке.

Харрисон казался спокойным, а вот у Рейсера Икса все плыло перед глазами. При этом он отказывался признавать, что пьян. Он боялся, что Быстрый Эдди найдет еще одну шахту лифта и сунет его туда.

– Хорошее было дело, – сказал Эдди. Он говорил это каждые пять минут, после того как они пришли в клуб. Рейсер Икс заметил, что поначалу он еле шептал, а теперь уже ревел, как бульдозер, который заправили метом вместо бензина.

Хорошенькая рыжая девушка в короткой футболке с изображением Русалочки присела рядом с Рейсером Иксом.

– Привет. Меня зовут Ариэль.

– Ариэль. Какое красивое имя.

– Спасибо! А тебя как зовут? – спросила Ариэль.

– Его зовут иди на хрен, – ответил Быстрый Эдди, – нас всех зовут иди на хрен, так что иди на хрен.

Ариэль отодвинула свой стул и встала. Рейсер Икс залез в карман негнущимися пальцами и протянул ей двадцатку.

– Спасибо, – сказала она, – хоть один джентльмен за этим столом.

– Он не джентльмен. Он делает благотворительный взнос на содержание упрямых шлюх, – пояснил Эдди. Ариэль показала ему средний палец и отошла. Он крикнул ей вслед: – Ему нужен чек.

Пьяный Быстрый Эдди смеялся с таким звуком, как будто ножовка с болгаркой занимались любовью.

– Что-то ты совсем не в настроении сегодня, – покачал головой Харрисон.

Быстрый Эдди проглотил очередной шот.

– Хорошее было дело.

– Ага, – согласился Рейсер Икс, – жаль, что нам не повезло.

– Дело не в везении, – возразил Эдди, – а в неудачных компаньонах. Что там делал Куп?

– Работал, судя по всему, – отозвался Харрисон.

– Конечно. А каковы шансы, что мы оба работали в одном и том же здании в один и тот же день в одно и то же время?

– Думаешь, он знал, что мы пошли на дело? – спросил Рейсер Икс.

– Конечно. Хотелось бы мне знать, на что он глаз положил.

К ним за столик присела брюнетка.

– Привет. Я…

– Не интересуемся, – оборвал ее Быстрый Эдди, – скажи всем девочкам, что это деловая встреча, а не выпускной из сельской школы. И пусть бармен повторит.

– Конечно. Мне во все стаканы плюнуть или только в твой?

– Как хочешь, куколка, – сказал Быстрый Эдди ей в спину.

Рейсер Икс наклонился вперед.

– Эдди, блин, мы сидим тут всю ночь, и ты уже отогнал десяток девок. Зачем мы пришли в стрип-клуб, если не за ними?

Быстрый Эдди пренебрежительно махнул рукой.

– Я предпочитаю любоваться сиськами, а не разговаривать с ними.

Рейсер Икс посмотрел на Харрисона. Брат качнул головой, призывая его не лезть на рожон. Рейсер Икс решил заткнуться.

– Что дальше? – спросил Харрисон. – Будем искать новую работу?

Быстрый Эдди помотал головой:

– Нет, мы еще не закончили. Мы не достали товар, так что нам не заплатят. Это неприемлемо.

– И что мы будем с этим делать?

– Понятия не имею, что вы, сопляки, будете делать, а я найду Купа. Задам ему пару вопросов, ну и еще кое– что.

– Что кое-что? – спросил Рейсер Икс.

– Его медленная мучительная смерть пока является моей основной целью.

Рейсер Икс несколько раз прокрутил эти слова в голове, думая, правильно ли он расслышал. Потом посмотрел на девушек. Их было много. Клиентов тоже. Если он бросится к двери прямо сейчас, то сможет затеряться в толпе. А что будет потом? Глупый вопрос. Это тупик. Он окажется в том же списке, что и Куп. Он не знал, как именно Быстрый Эдди планирует убивать другого вора, но он видел, что лежит у него в сумке. Хотел бы он этого не знать. Жаль, что он так плохо учился в своем интернет-училище. Мог бы чинить кондиционеры в Майами, пить «май тай» с красивыми телочками, а не сидеть рядом с психом в ожидании бухла, в которое наверняка наплевали все, кому не лень. Он закрыл глаза и представил себе чистые белые пляжи и синюю воду. Он знал, что совершенно точно не закричит. Ни за что.

Двадцать

Великий темный магистр ложи Аваддона Кладис восседал на своем золотом троне – если вам хочется придираться, то трон был не из настоящего золота. Если вы будете придираться дальше, то это был не совсем трон. Это было позолоченное мягкое кресло, потому что спина Великого темного магистра болела так, «словно две шлюхи дерутся на ней, как на параде шлюх». (Великий темный магистр однажды был женат, но это ему не помогло.)

– Выйди вперед, Шестой адепт. Собрал ты десятину с остальных членов ложи в этом месяце?

Шестой адепт подошел к трону Великого темного магистра и положил красный бархатный мешочек на серебряный складной столик рядом с креслом.

– Да, ваше темнейшество. Вот она.

Магистр протянул руку и вздрогнул, когда спину прострелила боль. Он взял мешок и взвесил его на ладони.

– Легкий.

– Да, ваше темнейшество. – Шестой адепт повесил голову. – Мы потеряли нескольких братьев.

– Это еще почему?

Третий аколит, единственный член ложи, который удосужился заехать на собрание сегодня, сказал:

– Глава ложи Аваддона Кладис в Сан-Диего торгует «Вольво» и дает очень хорошие условия всем членам других лож, которые переходят к нему.

Магистр подумал минуту и серьезно кивнул.

– А что за условия?

– Лизинг на сорок восемь месяцев. Полная гарантия на три года. Никаких наличных.

Магистр устроился на троне поудобнее.

– Хорошие машины. И условия приятные.

– Да, ваше темнейшество, – сказал Шестой адепт, – плюс он ставит бесплатное блютус-радио.

– Бесплатно? – переспросил магистр. – Эта ложа всегда меня раздражала.

– Да, сэр. Они позорят владыку Аваддона, – сказал Третий аколит.

– Но они умны.

– Да, – хором согласились Шестой адепт и Третий аколит.

– Сан-Диего уроды, – сказал магистр и прочистил горло. Он чувствовал себя очень хрупким и смертельно усталым. Ему очень не нравилась старость. В сердце у него стояло столько стентов, что подчиненные звали его Железным человеком, когда думали, что он не слышит. Он дважды лежал в хосписе и один раз пережил клиническую смерть продолжительностью шесть минут. К жизни его вернуло сочетание таинственных трав и чистой ненависти. Ненависти к другим ложам и к последователям Калексимуса, которые прокляли его, наслав второй инфаркт, боль в спине и старость. Он не должен был стареть. Великие темные магистры не стареют. Магистр не сомневался, что это просто проклятие. Ему никогда не приходило в голову, что в высоком давлении и уровне холестерина следует винить скорее тонны жареной еды и лавочку с рыбой и жареной картошкой, которую он держал всю жизнь, а вовсе не ведьм.

– Сколько осталось? – спросил он.

– Адептов и аколитов? – уточнил Шестой адепт.

– Нет, грелок для чайника и обувных колодок! Конечно, адептов и аколитов.

– Минимум дюжина, ваше темнейшество.

– Что значит «минимум»? Больше дюжины?

Шестой адепт поджал губы и покачал головой:

– Нет. Всего двенадцать.

Магистр вздохнул:

– Некогда великая ложа пришла в плачевное состояние.

– Да, в плачевное, – согласился Третий аколит.

– Когда-то нас боялись. Лос-анджелесская ложа была самой большой в стране.

– Да, она была велика и устрашающа.

– А потом все пошло наперекосяк.

– Да, ваше темнейшество, – согласился Шестой адепт.

– А почему, как ты думаешь? – спросил магистр. Шестой адепт ничего не ответил и повернулся к аколиту. Третий аколит кашлянул.

– Возможно, сэр, дело в букве «д».

– Боюсь, ты прав, – пробормотал магистр.

Самые страшные противоречия в ложах Кладис Аваддона касались правописания. За многие века не один нож воткнулся в спину из-за вопроса, как писать имя бога – «Аваддон» или «Аввадон». Насчет самой фразы «Кладис Аваддон» тоже были сомнения. С этим сталкиваются почти все тайные общества. Обычно никто в ложе не знает, как на самом деле работает латынь. Всем нравится название «Кладис[5] Аваддон», потому что оно звучит официально и таинственно, но никто не представляет, есть ли в нем какой-то смысл. А попросить о помощи нельзя, потому что тогда священные тайны ложи будут раскрыты. В результате тайные общества держат пальцы крестиком и надеются на лучшее. И считают, что им повезло, потому что они такие таинственные, что за пределами общества его название почти никому не известно.

– Полагаю, нам нужно обсудить ситуацию с Фрэнком, – объявил магистр.

Шестой адепт и Третий аколит вздрогнули при упоминании реального имени члена ложи. Но это была только вина Фрэнка. Любой, прошедший через ритуал инициации, получал определенный статус в ложе. Магистр был всего один, а вот адептов и аколитов могло быть много. А вот Фрэнк так и не смог собраться и подняться выше… Фрэнка. Он был тайным позором всей ложи.

– Теперь, когда Фрэнк мертв, мы можем поговорить о слоне, которого мы все не приметили, – вздохнул магистр.

– Что за слон? – поинтересовался Шестой адепт.

– Не надоело умничать? – спросил магистр.

Шестой адепт покачал головой.

– А ты что думаешь, аколит?

Третий аколит тоже покачал головой.

– Боже, – сказал магистр и уронил лицо в ладони. Через мгновение он сказал: – Фрэнк нас обворовывал.

– Обворовывал? – спросил аколит.

– Обворовывал! Что в этом слове тебе не ясно? Он крал священные предметы и продавал их на онлайн-аукционе. Обычно всяким хиппи, которые делали из них четки и все такое.

Третий аколит прищурился.

– Это имеет какое-то отношение к комнате восемь?

– Это имеет непосредственное отношение к комнате восемь, – серьезно кивнул магистр.

Аколит скорчил гримасу.

– Это оттуда теперь воняет?

– Да. То есть внутри ты не был?

– Нет, ваше темнейшество. А нужно?

– Только если хочешь расстаться с завтраком, – сказал Шестой адепт, – точнее, со всеми завтраками, которые ты съел за жизнь.

– Не понимаю.

– Фрэнк взорвался. Точнее, его взорвали, – пояснил магистр, – вы видели видео, где кита подорвали динамитом на пляже в Орегоне?

Третий аколит радостно кивнул:

– Да, сэр. Оно крутое. Ваше темнейшество.

– Тогда представь, что это случилось в помещении. В этом здании. С Фрэнком. В комнате восемь.

– Он взорвался?

– Как пудель в микроволновке, – сказал Шестой адепт, – как будто кто-то размазал по стенкам чили с говядиной.

– По-моему, больше похоже на сто фунтов зельца, – сказал магистр.

– И это тоже, ваше темнейшество.

Третий аколит вздрогнул.

– Можно, я сяду, сэр? Мне что-то нехорошо.

– Конечно. Дай ему стул, адепт.

Шестой адепт прошел в заднюю часть комнаты и вернулся со складным стулом. Третий аколит тяжело рухнул на него.

– Опусти голову между коленей, – велел магистр.

Аколит наклонился и сказал приглушенно:

– Да, ваше темнейшество.

– Если тебя вырвет в священном зале, я…

– Не вырвет.

– Ну, тут довольно мерзко пахнет. Внизу жарят на горелом масле, а из комнаты восемь идут… испарения.

– Все будет хорошо, обещаю, – сказал Третий аколит.

– Молодец, – одобрил магистр, – итак, Шестой адепт, что мы будем делать с комнатой?

– Ваше темнейшество, несколько других адептов и аколитов ее уже убирали, но не смогли справиться до конца. Вы же сами видели.

– Да, понимаю. Но мы должны закончить.

– Конечно. Мы неплохо продвигаемся. Нам понадобится отбеливатель и пара респираторов.

– И ты наверняка хочешь потратить на это деньги ложи? – прищурился магистр.

Шестой адепт виновато переминался с ноги на ногу.

– Ну, это в некотором роде дела ложи, сэр.

– Сколько?

– У меня в куртке список. Подождите минутку…

Магистр махнул рукой.

– Успокойся, я тебе верю. Бери, – он протянул адепту мешочек с десятиной, – возьми деньги отсюда, только принеси сдачу. И чек.

– Да, ваше темнейшество. Спасибо.

Магистр покачал головой:

– Когда мы потеряли место для собраний в Бербанке, все покатилось как снежный ком. Нам нужна комната восемь. Ресторан внизу не приносит денег даже на налоги на здание. Нам нужны жильцы, причем еще вчера.

– Мы работаем над этим, – сказал Шестой адепт.

Магистр наклонился посмотреть на Третьего аколита и тут же пожалел об этом, потому что спину снова пронзила боль.

– Как ты там, аколит? Все еще тошнит?

– Уже лучше, ваше темнейшество, спасибо. Еще бы пару минут…

– Конечно, сколько угодно. Мы же не хотим отмывать еще и вторую комнату.

– Нет, сэр. Спасибо, сэр.

Магистр снова обратился к Шестому адепту:

– И что ты там нашел? Оно поможет нам найти виновника?

Шестой адепт вытащил из шкафа картонную коробку с надписью «Замороженная треска» и принес ее магистру.

– Покажи, – велел старик.

Шестой адепт вынул пластиковый пакет для еды навынос, захваченный в ресторане, и протянул его магистру. Тот достал из него сломанную шкатулку.

– Я ее искал. По крайней мере, теперь мы знаем, что он пытался продать.

– Старую шкатулку?

– Не просто старую шкатулку, – обиделся магистр, – да, это выглядит как старая шкатулка, но Фрэнк, скорее всего, заявил тому, кто превратил его в фарш, что это Сосуд Призыва.

– Который вызывает владыку Аваддона? Никогда раньше его не видел.

Магистр опустил руки.

– Ты и сейчас его не видишь, идиот. Это просто коробка для скрепок.

– Извините.

– Надо же, каким он был дерьмом. Пытался продать нашу главную реликвию. Да он почти заслужил то, что с ним сделали.

– Вы совершенно правы, ваше темнейшество.

Магистр сел поглубже в кресло, чтобы выпрямить спину.

– В твоем сундучке с игрушками что-нибудь осталось?

Шестой адепт поставил коробку и принялся перебирать лежавшие в ней пакеты.

– В основном всякие обломки и остатки, если можно так выразиться. Перстень. Медальон Фрэнка. Несколько зубов, пара золотых. Может быть, есть смысл передать это его семье.

– Все?

– Еще по мелочи, но это интереснее всего. – Шестой адепт передал магистру сложенный клочок бумаги. Клочок высох, но был покрыт грязно-бурыми пятнами.

Магистр развернул его кончиками пальцев и разложил на коленях. Посмотрел на него.

– Что ты мне показываешь? Это реклама ярмарки выпечки.

– Не только, сэр. Посмотрите на нижний край.

Глаза у магистра были уже не те, что прежде. Он прищурился, но разглядел только порнографическую выпечку.

– А что эта овсяная печенька с изюмом делает с кексом?

Шестой адепт нагнулся и указал на нижний уголок флаера:

– Сюда смотрите.

Старик ужаснулся.

Великий темный магистр ложи Кладис Аваддон принадлежал к древнему роду жрецов, который насчитывал много веков. Ложа существовала с тех пор, как люди научились писать. На самом деле, как только первый человек нацарапал что-то, он тут же захотел скрыть это от остальных. Показывать только избранным. Правильным. И тех, кто подглядывал, немедленно убивали. Примерно так и появились тайные общества. Ложа Кладис Аваддон стала одним из первых и самых тайных.

Конечно, об их существовании стало известно во время неприятностей с инквизицией, и на какое-то время ложа была распущена. Ее члены сохранили преданность своему божеству, но теперь поклонялись ему в частном порядке, видя, что инквизиция делает с теми, кого считает еретиками. То есть примерно со всеми. По целому ряду причин никто не хотел подставлять ни одну часть тела под раскаленный металл. Ложа затихла почти на четыреста лет и снова вернулась в 1835 году, когда последний инквизитор снял свой заостренный капюшон, уложил его в чехол для заостренных капюшонов и убрал с глаз долой вместе с тисками для пальцев, железными девами и другими безделушками, служащими для духовного убеждения.

Судя по тому, что Фрэнк прошел этот письменный тест, даже он понимал, кто выдал ложу инквизиции и заставил ее уйти в подполье.

А теперь эти уроды устраивали ярмарку выпечки.

– Это то, о чем я думаю? – спросил магистр, щурясь еще сильнее.

– Да, ваше темнейшество. Это печать культа Калексимуса, – сказал Шестой адепт.

– Кого? – подал голос Третий аколит, все еще смотревший в пол.

– Культа Калексимуса, нечестивых ублюдков, которые разрушили нашу жизнь. Значит, это они взорвали Фрэнка.

Шестой адепт пожал плечами.

– Похоже на правду, сэр. Это единственная мистическая вещь в комнате, которая не выпала из нашего шкафа.

Магистр скомкал бумажку.

– Значит, вот в чем дело. Им нужна шкатулка, чтобы устроить свой ложный апокалипсис до того, как мы устроим истинный. Вот что, Третий аколит. Пойдем покупать печенье и обрушим гнев Аваддона на их головы, как хренов грузовик кирпичей.

– Да, ваше темнейшество.

– Угу, – слабо сказал Третий аколит, не поднимая головы.

– Еще что-то? – спросил магистр, вынимая пакет с надписью маркером «сухой лед». – Тут что?

– Мы не знаем, – сказал Шестой адепт. – Надо посмотреть получше. Может быть, это еще одна улика. Или просто кусок печенки Фрэнка.

Тут Третьего аколита наконец вырвало.

Двадцать один

Торговый центр «Беверли» стоял на углу бульваров Беверли и Ла-Сьенега, на окраине Беверли-Хиллз, волшебной страны, жители которой делают покупки, глядя не на цены, а на имена дизайнеров. Людей, которые смотрели на ценники, остерегались и, не трогая физически, мысленно выгоняли в темные предместья, где обитают туристы в шлепанцах, аккордеоны и летающие обезьяны.

Выйдя, наконец, из торгового центра, Куп был счастлив и слегка шокирован. Он был из тех, кто смотрит на ценники, и каждый продавец заметил его в ту же секунду, как он вошел. Одежда на нем сидела так плохо, как будто он – в лучшем случае – позаимствовал ее у кого-то. А в худшем – зашел в благотворительный магазин и стащил первое, что попалось под руку. Если бы Куп знал хоть какие-то правила богатых людей, он бы сделал то, что сделал бы любой разумный человек на его месте. Встал бы в атриуме торгового центра и заорал: «Я вышел из тюрьмы, и у меня есть деньги. Оденьте меня, как полагается». Пребывание в тюрьме придало бы ему экзотический флер, он стал бы кем-то вроде щенка тибетского мастиффа или абиссинского кота. А больше всего на свете богачи любят одевать своих дорогущих домашних животных. Но Куп ничего этого не знал, поэтому он бродил по разным бутикам, трогал ткани, о которых раньше только слышал, ужасался ценам – в песо они выглядели бы еще ничего, а вот в долларах… – и воплощал собой то, что в «Беверли-центре» ненавидели. Он напоминал, что они рядом с Беверли-Хиллз, а не в самом районе, и поэтому к ним при желании может зайти кто угодно, нищий и необразованный.

Но Куп сидел в тюрьме и привык не замечать отвращения других людей. А с каким удовольствием он смотрел, как отношение продавцов меняется на прямо противоположное, когда он вытаскивал кучу наличных, полученных от мистера Вавилона.

В конце концов, хотя охранники бродили за ним по пятам, а продавцы смотрели косо, он вышел из «Беверли-центра» с двумя костюмами, несколькими рубашками и парой итальянских ботинок. Он пока не решился надеть один из костюмов, но симпатичная продавщица убедила его уйти из магазина в новых ботинках, слаксах и одной из рубашек. Куп чувствовал себя на миллион баксов, стоя на бульваре Беверли и ища такси. Когда к нему подъехал черный автомобиль с затонированными стеклами и мужик с пистолетом жестом велел ему сесть внутрь, Куп стал чувствовать себя несколько дешевле. Он был разумным преступником и понимал, что если попытается убежать в своих новых ботинках на кожаной подошве, то вскоре упадет на тротуар. Возможно, с пулей в спине. Поэтому он поступил так, как подобает разумному преступнику. Сел в черный автомобиль.

Человек с пистолетом захлопнул дверь и выбил пакеты из рук Купа.

– Повернись, – велел он.

Куп повиновался, и ему на глаза надели повязку и швырнули его на сиденье. Куп успел заметить молодую женщину в скромном офисном костюме. Она казалась совсем не такой мерзкой, как мужик с пистолетом. Вдруг она сказала:

– Будьте так любезны назвать свое имя.

– Так, – сказал Куп, – вы меня похитили, но не знаете, кто я такой?

– Я просто хочу проверить вашу личность.

– Тогда я Бенджамин Гаррисон, двадцать третий президент Соединенных Штатов.

– Пожалуйста, давайте серьезнее. Так будет проще для всех, включая вас.

– Вы шутите? – Куп начал злиться, а потом вдруг похолодел. – Вы работаете на Эдди?

– Что за Эдди? – спросил кто-то. Куп решил, что это мужик с пистолетом.

– Неважно. Грумер моего пуделя. Вы кто?

– Твои новые лучшие друзья.

– Тогда давайте вы снимете с меня повязку и мы все обнимемся?

– Боюсь, что нет, сладенький.

Куп сделал глубокий вдох. Он полностью потерял самообладание, но сумел этого не показать. Он попытался придумать резкий ответ, но сумел только спросить:

– Вы точно не с Эдди?

– Вас зовут Чарльз Купер, среднего имени у вас нет? – спросила женщина.

– Среднего имени нет. Да.

Он услышал, как она печатает что-то на клавиатуре ноутбука. Закончив, она сказала:

– Почему бы нам не снять с него повязку? Стекла затонированы, а нас он скоро увидит.

– Я вас уже видел, – сообщил Куп.

– Видишь? Он нас уже видел.

– Никакого веселья с тобой, – мрачно сказал мужик с пистолетом.

– Он думает, что мы хотим его убить. Это не лучший способ начинать деловые отношения, – возразила женщина.

– Вот об этом и я говорю. Работа, работа, работа. Наверняка когда ты первый раз смотрела «Звездные войны», то думала только о квартальном отчете Дарта Вейдера. Он упустил принцессу. Он придушил офицера.

– Он позволил взорвать Звезду смерти, – сказала женщина.

– Ну вот. Теперь понимаешь?

– Давай снимем повязку.

– Хорошо. Но только потому, что иначе ты не заткнешься.

– Спасибо.

Мужик с пистолетом наклонил голову Купу и стал возиться с узлом. Куп сказал:

– Я знаю отличного семейного консультанта в Долине, если вам надоело ссориться.

Наконец повязка упала, и мужик с пистолетом защелкнул на Купе наручники.

– Заткнись и думай о своем пуделе, – велел он.

– Собака – лучший друг человека, – сказал Куп, изучая наручники. Они казались очень крепкими, с хорошими замками.

Мужик покачал головой:

– Нет. Вот лучший друг человека. – Он достал из кармана фляжку и сделал глоток.

– Можно мне тоже глоточек, раз уж мы друзья? – Куп протянул руки.

Мужик улыбнулся и сделал еще глоток.

– Дай ему выпить, – сказала женщина, – он успокоится.

Мужик подумал и наконец протянул Купу фляжку. Он отсалютовал ей и отпил. Это был бурбон. Неплохой.

– Эй, жадина, хватит. Это на всех, – сказал мужик и наклонился забрать фляжку. Куп выплюнул виски прямо ему в глаза. Он вскрикнул и вытер лицо рукой. Куп пнул его, отбросив на женщину, и рванул ручку двери. Он не знал, как быстро они едут и где они. Ему показалось, что это богатый пригород. Он выпрыгнул на клочок травы у поворота и откатился как можно дальше. Поднявшись на ноги, он побежал по невероятно зеленым лужайкам.

Миновав пару домов и сделав резкий поворот, он заметил открытую калитку и вбежал во двор. Семья – мама, папа и двое детей, мальчик и девочка, – готовила барбекю. Куп не остановился. Папа, переворачивавший бургеры, тоже. Куп подбежал к забору и перевалился через него настолько грациозно, насколько позволяли наручники.

То есть совсем не грациозно. Он упал на спину, и под ним что-то пискнуло. Куп дотянулся до собственной задницы и вынул оттуда резиновую собачью игрушку. Очень большую. Какой вообще адский мутант может в это играть? Ответ он узнал сразу. Мутант выбрался из будки и потянулся. Это был ротвейлер с мордой размером с «Хонду Цивик». «Ладно, он большой. Нестрашно. Не привлекать внимания. Двигаться медленно. Я не угрожаю. Вот так вот. Ты там потягивайся, потягивайся». Но когда пес повернулся к нему и зарычал, Куп забыл про «Хонду».

Это был джип с акульими зубами.

Куп медленно встал, держа руки перед собой, на виду у собаки. Двинулся через двор к дому, приговаривая «Хорошая собака. Хорошая» снова и снова. Он сконцентрировался на ходьбе, потому что иначе представлял, что пес разорвал его на куски и проглотил, оставив только ступню в пятисотдолларовом итальянском ботинке, которую можно будет похоронить.

Потом он вспомнил о драконе в стене, которого однажды встретил…

Что-то рухнуло на землю у него за спиной. Он обернулся и увидел мужика с пистолетом. За ним следовала женщина. Пес задумался, увидев новых нарушителей, и Куп воспользовался моментом, чтобы двинуться чуть быстрее. Но пес быстро собрался. Куп появился тут первым, и чудовищная зверюга решила сконцентрироваться на нем. Наконец Куп бросился бежать.

Шансов у него не было.

Ротвейлер прыгнул ему на спину и уронил его на траву. После удара Куп мог только беспомощно лежать. Через секунду пес обвис на нем, как двухсотфунтовый мешок мехового цемента. Еще через минуту его стащили в сторону. Куп встал на колени и попытался вдохнуть. Ребра не сломаны. Из него никто не вырвал ни куска плоти. Пес лежал на спине рядом с ним, из холки у него торчала игла – транквилизатор. Женщина прятала пистолет в кобуру под пиджаком. Мужик с пистолетом поднял Купа на ноги и подтолкнул к забору. Он перелез первым. Женщина велела Купу лезть следующим, а сама пошла замыкающей.

Два то ли агента, то ли копа, то ли похитителя-любителя – Куп так и не решил, кто они, – вели его тем же путем, каким они сюда попали.

– Неплохо выглядит, – сказал Куп семье, когда папаша снял с гриля кучу котлет и сосисок. Ему никто не ответил. Купа посадили обратно в фургон, и он двинулся дальше.

По дороге мужик с пистолетом сказал:

– Если упомянешь, что сбежал, я прослежу, чтобы тебя скормили пауку.

– Большие у вас пауки, – заметил Куп.

– Собаку помнишь?

– Да.

– Паук больше.

Куп сплюнул траву, застрявшую между зубами.

– А тебе позволяют принимать такие решения? Мне почему-то кажется, что если я попрошу у тебя кофе без кофеина, ты принесешь мне галошу.

Женщина прикрыла рот ладонью, скрывая смешок. Мужик с пистолетом мрачно на нее посмотрел.

– Мы здорово повеселились, пока тебя ждали, парень. Ну и заварушку ты устроил.

– Спасибо. Я бы и не узнал, если ты мне не объяснил. – Куп посмотрел на пол и увидел чужие ботинки рядом со своей новой одеждой. – Можно поосторожнее? Тут все совсем новое.

Мужик с пистолетом приоткрыл дверь и выкинул все пакеты.

– Вы свободны, рубашечки! – крикнул он вслед.

Куп посмотрел на него:

– Ты представляешь, через что мне пришлось пройти, чтобы на них заработать?

– Да.

– Я просто спросил.

Женщина с отвращением взглянула на своего напарника.

– Если это тебя утешит, – сказала она Купу, – ты хотя бы уйдешь. А я с ним каждый день работаю.

– Ты, наверное, много тратишь на успокоительные.

– Столько же, сколько на квартиру.

– Вы разбиваете мне сердце, – сказал мужик с пистолетом, – кстати, умник, ты непоправимо испортил мне рубашку, плюнув на нее, так что мы квиты.

– Меня похитили и меня чуть не сожрал тираннозавр. Какое уж тут «квиты», – возразил Куп.

– Это не похищение, – покачала головой женщина, – рассматривай это как агрессивное предложение работы.

– Больше ничего не говори, – велел мужик с пистолетом.

– А какой соцпакет? – осведомился Куп.

– Что?

– Ну раз это работа. Сколько дней отпуска? Входит ли в страховку стоматология? Опционы?

– Я тебя не пристрелю, и этого хватит.

– Неплохой вариант, – согласился Куп.

– Так и думал, что тебе понравится.

Куп сел поудобнее, пока фургончик грохотал по… по чему он там грохотал. Он решительно ничего не мог сделать. Он пытался не показывать страха. Честно говоря, боялся он уже меньше, чем несколько минут назад. Он убежал, но его не пристрелили. Они даже спасли его от челюстей Куджо[6]. Значит, он им нужен. Он надеялся, что сможет справиться с задачей. Ему было неудобно, потому что в одном из пакетов, выброшенных на улицу, лежала одежда Морти. Может ли это считаться компенсацией за то, что Морти сдал его и засадил в тюрьму?

В конце концов он решил, что нет. Почти может, но нет.

Они ехали еще полчаса. Мужик с пистолетом держал Купа на мушке всю дорогу.

– А твоим боссам нет дела до того, что ты пьяный направляешь оружие на людей? – спросил Куп.

– Это сокращает количество мудаков в офисе. – Мужик отпил еще виски.

– А у вас есть специальная форма на тот случай, если ты кого-то пристрелишь?

Женщина прыснула и стукнула ладонью по ноутбуку. Куп быстро прошел путь от паники к тревоге и от нее к скуке.

Наконец фургончик сбавил скорость, повернул налево, проехал по короткому спуску, а потом остановился.

– Мы приехали, Золушка. Пора тебе повстречаться с принцем. – Мужик с пистолетом открыл дверь и вышел. Куп успел заметить, что они, скорее всего, приехали на подземную парковку. На полу красовалась желтая разметка. Рядом стояли другие фургончики. Потолок поддерживали бетонные колонны. Он выбрался из машины.

– Попробуй дернуться тут, и я стану меньшей из твоих проблем, – предупредил мужик с пистолетом.

– В следующий раз, когда будешь говорить что-то в этом духе, щурься, как Клинт Иствуд. Больше деревенских напугаешь. – Купу совершенно не хотелось никуда идти, и он дерзил. Стоял у машины и оглядывался. Да, это всего лишь подземная парковка. Ему стало легче, но он слегка разочаровался. После всего этого он надеялся увидеть тайное убежище в дремлющем вулкане или заброшенный ракетный склад. А его привезли в подвал «Уолмарта» или чего-то в этом роде. Но точно не в полицейский участок. Он бывал в них достаточно часто, чтобы узнавать их по запаху.

– Где мы? – спросил Куп.

– В Диснейленде. Будешь хорошо себя вести, дам тебе сфотографироваться с Даффи Даком.

– С Дональдом Даком. Даффи Дак – герой Уорнер Бразерз, не Диснея.

– Господи, – сказал мужик с пистолетом, – вам с ней надо пожениться и завести таких же скучных детишек.

– Я тут ни при чем. Если хочешь издеваться над людьми, изучи сначала материал.

– Надо было скормить тебя собаке.

– Но тогда я не смог бы помочь тебе разобраться с утятами. Признай это. Я уже полезен.

Мужик с пистолетом ткнул дулом в ребра Купу:

– Пошли, Аль Капоне. Сюда.

Втроем они подошли к тяжелой металлической двери, сбоку от которой висел экран. Когда женщина приложила к нему ладонь, на нем высветился странный узор, похожий на схему электропроводки, наложенную на астрологическую таблицу. Из стены выскочила игла, женщина прикоснулась к ней и уронила на экран каплю крови. Новый узор. Потом экран позеленел и выдал надпись «добро пожаловать». Металлическая дверь открылась.

– Вау, – сказал Куп, – и так каждый раз?

– Да, – ответила женщина.

– Тебе хотя бы конфетку за это дают?

– Заткнись, – велел мужик с пистолетом.

«Если они так ведут себя со своими людьми, то что они сделают со мной?» – думал Куп. Если водительских прав не хватит, чтобы доказать его личность? Он представил, как его утыкивают иглами, как подушечку для булавок, забирая кварты крови. Куп терпеть не мог иглы. Правда. Когда ему было пять лет и врач хотел сделать ему прививку от кори, Куп укусил его. Когда врач пошел за матерью Купа, Куп залез на стол, продавил внутрь одну из плиток потолка и залез за потолок. Стараясь не наступать на каркас, он добрался до вестибюля и выбрался наружу. Это был его первый побег и самый лучший. Но здесь не было плиток на потолке. Только мазохистка и человек, который хочет его пристрелить. «Возможно, мне стоило остаться в тюрьме».

За дверью оказался длинный коридор с крашеными стенами. Он так часто вламывался в такие коридоры, что чувствовал себя как дома. Кстати, а где он?

Пока они шли, женщина сказала:

– Меня зовут Бэйлисс, а джентльмена с пистолетом – Нельсон.

– Для тебя – мистер Нельсон.

– Я могу звать тебя Чарльз или Чарли? – спросила Бэйлисс.

– Куп, – ответил он, – Чарли меня звал только брат.

– Вы были близки?

– Если под близостью ты понимаешь неспособность выносить друг друга, то да. Мы были настоящей семейкой Партриджей.

– Плохо. Мы с братом дружим.

– Не слушай сопливых историй этого жулика, – велел Нельсон, – потом он расскажет тебе, как ходил в детский садик десять миль сквозь пургу и продал своего щенка, чтобы купить лекарство для бабушки.

– Не обращай внимания. Он злится, потому что ему уже две минуты не дают выпить, – пояснила Бэйлисс.

Они подошли к ряду лифтов, и одна из дверей открылась. Нельсон втолкнул Купа внутрь и нажал на кнопку шестого этажа. Они миновали этажи, помеченные «Сверхъестественный ужас», «Межпространственный ужас», «Разнообразные ужасы», «Научные ужасы» и «Турнир по пинг-понгу». Куп готовился к любому дерьму, которое могло ждать на шестом этаже. Подъем продолжался всего несколько секунд. Несмотря на ствол, уткнувшийся в спину, он готов был броситься бежать.

Лифт звякнул, и дверь открылась. Куп уже почти чувствовал пулю в спине, но он не мог сдаться без боя.

Он увидел, наверное, самое скучное зрелище в своей жизни. Куча мужчин и женщин, одетых в костюмы, сидела в офисных отсеках, обложившись бумагами и ноутбуками. «Меня что, похитили бухгалтеры?» Если он выживет, объяснить это Морти будет непросто. «Под дулом пистолета мне пришлось сводить дебет с кредитом».

Они вошли в другой лифт. Нельсон встал перед кнопками, так что Куп не увидел, куда они едут. «Если это в самом деле странный офисный планктон, сбежать будет нетрудно. С деньгами, полученными от Вавилона, я смогу купить фальшивый паспорт и уехать в Мексику».

Дверь снова открылась, и они вышли в огромный зал. Примерно в таком НАСА могла бы собирать орбитальные бластеры. Люди в белых халатах бродили вокруг странных машин всех форм и размеров. За лысым ученым гнался маленький круглый робот, утыканный вращающимися клинками. Еще у пары Эйнштейнов была в руках странная винтовка. При каждом выстреле мишень менялась. Сначала она превратилась в пишущую машинку. Потом в груду пластинок на 78 оборотов. Потом в испуганного лемура. Две головы в аквариумах вели серьезную беседу с парнем, который держал перед ними чертеж. Что-то, похожее на морскую звезду в старушечьих очках, взяло у одного из ученых планшет и прошло с ним сквозь стену. «Как это?» – подумал Куп. Это была единственная вещь, за которую сумел уцепиться его перегруженный мозг. «Как это?» Он шел вперед, пытаясь не пялиться на ученых, но все же поглядывал по сторонам, ища возможности сбежать.

Здесь это казалось куда менее вероятным, чем у конторских крыс внизу.

– Добро пожаловать в Департамент необычайных наук, – сказала Бэйлисс.

– Куда? Чего? – переспросил Куп.

– Департамент необычайных наук. Я знаю, звучит странно. Думаю, что когда они придумали это название много лет назад, оно было очень современным. Но теперь оно кажется старомодным.

– Или безумным, как и все эти люди.

– В первый раз многие так говорят. Здесь мы изучаем способы защищать мир от научных и чудотворных аномалий.

– То есть вы типа Охотники за привидениями.

– Мы не только гоняемся за привидениями, но это тоже бывает.

– Я не знаю, чего вы от меня хотите, но мне кажется, что мне тут не место, – сказал Куп.

– Мне тоже, но варианта было два: пристрелить тебя или привезти сюда, – сказал Нельсон, – можем вернуться к первому варианту.

– Нет, спасибо.

Они вышли в коридор и зашли в комнату без номера и таблички. К облегчению Купа, это оказался обычный офис со стульями вокруг большого стола, телефоном и компьютером в углу. Он еще никогда так не радовался при виде скучных вещей. Нельсон толкнул его на стул, а сам вместе с Бэйлисс сел напротив. Потом Нельсон наконец отложил пистолет.

Куп открыл рот, но Нельсон шикнул на него. Через минуту вошел высокий худой человек со странными мутными глазами. Он уставился на Купа.

– Вижу, вы привели его сюда. Хороший вариант. Хотя я думаю, что в отделе зомби он бы нам тоже пригодился. Ну да это никогда не поздно. Здравствуйте, мистер Купер.

Глаза этого парня Купу не нравились. Они казались какими-то ненастоящими. Он все равно посмотрел в них и решил, что они похожи на жареные яйца. Почему-то ему захотелось есть. Когда он ел в последний раз? Человек сел.

– Привет, – сказал Куп, – кто вы на фиг такой?

– Меня зовут мистер Зальцман. Я занимаюсь то тем, то этим. Вами в том числе. И ими, – он указал на Бэйлисс и Нельсона, – в каком-то смысле они командуют вами, а я ими.

– Повезло мне. А как это – командуют?

Зальцман посмотрел на Купа.

– Вы до сих пор в наручниках. Если пообещаете быть хорошим мальчиком, могу что-нибудь с этим сделать.

– Чтоб я сдох, – сказал Купер.

– Тоже очень на это надеюсь. Сними наручники, Нельсон.

Нельсон не стал вставать. Он покопался в кармане, нашел ключ и бросил его через стол. Куп подобрал ключ и, повозившись пару минут, открыл наручники и бросил их Нельсону. Приятно было снова владеть руками.

По экрану на дальней стене поползли странные символы.

– А это еще что? – спросил Куп.

Зальцман даже не посмотрел в ту сторону.

– Судя по всему, последняя воля и завет полубога, который жил где-то здесь около десяти тысяч лет назад.

– Полубога? И что, много их тут?

– Предпочитаю богов хулиганам.

– И я. Будем дружить.

Зальцман перевел взгляд с Купа на зеленую папку на столе и сказал:

– Вас посвятили в то, чем мы здесь занимаемся?

– Да, но это довольно странное место для ремонта плееров.

Зальцман улыбнулся:

– Плееров. Да, конечно. И вы поможете нам починить самый большой плеер.

– Да? И что это? – Куп потер запястья.

Зальцман взял из зеленой папки фотографию и передал Купу. На ней оказалось знакомое жирное лицо.

– Как я понимаю, вы знакомы с этим человеком, – сказал Зальцман.

– Да. Редкостный транжира, называет себя мистером Вавилоном. Не то чтобы я на это купился.

– Это его настоящее имя, – возразил Зальцман, – он, в некотором роде маг.

– Странно. Он сказал мне, что не может даже карты перетасовать.

– Он солгал. Когда-то он стоял во главе маленькой криминальной оккультной империи. Но теперь он состарился, и его сила уходит. Поэтому он нанял вас и ваших дружков украсть шкатулку.

– Он сказал, что это семейная реликвия. – Куп пожал плечами.

– И снова ложь. Хотите узнать, что это?

Единственное, чего Куп хотел, – выбраться отсюда, но он достаточно часто попадал за решетку, чтобы знать, что все должно идти своим чередом.

– Конечно. Если это не коробочка для сережек тети Сэди, то что?

– Это бомба, тупица, – сказал Нельсон.

– Не совсем. Но это настолько же смертоносно, как и бомба, – сказал Зальцман, – в шкатулке лежит устройство, способное уничтожить всю электросистему в мире, отправив нас назад в девятнадцатый век. Подумайте об этом. Самолеты упадут с неба. Спутники выйдут из-под контроля. Врачи не смогут делать операции.

С минуту Куп молчал, разглядывая комнату и лица собеседников. Он воровал и мошенничал с тех пор, как научился ходить, и прекрасно умел видеть ложь. Ему не нравилось, что ни один из этих сумасшедших, кажется, не врал. Врал ему Вавилон, который все-таки подсунул ему бомбу.

– Вы уверены, что оно там? Шкатулка небольшая, – сказал Куп.

– Это точно.

Куп сжал и разжал ладони.

– Это очень важно для мира, мистер Зальцман. Но при чем тут я?

– Вы украли шкатулку для Вавилона. Теперь украдите ее для нас.

Куп наклонился вперед:

– Что? Там внизу я видел оружие для Бака Роджерса и гребаную рыбу, которая ходит сквозь стены. Если вам нужна шкатулка, пошлите за ней Гензеля и Гретель и заберите ее!

– Ее украли вы, – пояснил Зальцман, – и теперь вы должны вернуть ее, пока Вавилон не продаст шкатулку какой-нибудь стране, которая устроит конец света.

Куп посмотрел на Зальцмана. Потом на Нельсона и Бэйлисс.

– Я вам не нужен. Вам нужен козел отпущения на тот случай, если всем снова придется носить цилиндры и турнюры. Вам пойдет, кстати.

– Заткнись, – велел Нельсон.

– Не тебе, – возразил Куп, – тебе лучше медвежью шкуру и кусок сырого мяса.

– Между прочим, – сказал Зальцман, – нам нужна шкатулка, а вы наверняка не хотите обратно в тюрьму. Но вы туда отправитесь, если нам откажете.

Куп посмотрел в жареные глаза Зальцмана и понял, что придется согласиться.

– Даже если я достану шкатулку, откуда я знаю, что вы меня не обманете и не отправите в тюрьму?

– Ниоткуда. Но если вы откажетесь работать на Департамент, я прослежу, чтобы вы провели в ней всю свою жизнь. Или чуть дольше.

Последняя фраза Купу не понравилась. Он обдумал ее и сказал:

– Даже если я соглашусь, я не занимаюсь поиском людей. Как мне найти Вавилона?

– Это наша проблема. У нас есть человек, который вам поможет.

– Кто?

– До этого мы дойдем позже. Вы согласны на наши условия? – спросил Зальцман.

– Не совсем, – сказал Куп, – если я достану шкатулку, что я получу?

– Вы сможете уйти и вернуться в свой богатый и перспективный мир мелких краж. Департамент защищает мир, до карманников нам нет дела.

– Я не занимался карманными кражами с шестнадцати лет.

– Приятно слышать, что вы перевоспитались.

Куп посмотрел на Нельсона и Бэйлисс. Бэйлисс уставилась в экран ноутбука. Ей явно было неуютно. Ей не нравились такие резкие разговоры. Это приятно. Нельсон, напротив, смотрел на Купа так, как будто хотел поджарить его на углях и подать с печеной картошкой.

– Хорошо, – сказал Куп, – но я наберу свою команду. Из людей, которым доверяю.

Зальцман покачал головой:

– В Департаменте много компетентных людей, которые смогут вам помочь. Просто скажите, что вам нужно.

– Нет.

Зальцман постучал пальцем по зеленой папке. Купа уже тошнило от вида зеленых папок. Одни проблемы от них.

– Предлагаю компромисс, – сказал Зальцман, – вы можете выбрать одного из своих товарищей. Ему или ей будет предложен тот же выбор, что и вам. Тюрьма или свобода.

– Хорошо. В качестве Взломщика я возьму Морти. Но мне нужно увидеть ваших людей, прежде чем соглашаться с ними работать.

– Это не проблема. Думаю, вы знаете кое-кого из наших агентов.

– Это кого?

– Фил Спектр высокого о вас мнения.

– Нет. Только не Фил. Работать с ним я больше не буду.

Нельсон потянулся за пистолетом, но Зальцман жестом велел ему сесть. Вынул телефон и набрал номер.

– Алло, Дорис? Пусть близнецы Вест принесут мне досье. Спасибо.

Они ждали. Каракули полубога бежали по экрану. Через несколько минут вошли двое. Назвать их людьми было бы слишком… милосердно. Один из близнецов представлял собой черноволосую бородатую человеческую голову на теле осьминога. Второй состоял из головы осьминога и человеческого тела. Они положили по еще одной чертовой зеленой папке перед Зальцманом. Аналитическая часть преступного мозга Купа наслаждалась зрелищем, но остальной мозг предпочел бы выцарапать себе глаза. Куп сел на стул плотнее.

– Спасибо, мальчики, – сказал Зальцман. – Увидимся в субботу на софтболе. Вы еще даже не были в крыле абракадабра, мистер Купер? – спросил он. – Увидите в свое время. Я позвал близнецов Вест, чтобы напомнить вам, что на свете есть вещи похуже тюрьмы. С Гербертом и Джимми недавно случился небольшой несчастный случай. Правда, если иметь дело с необычайными науками, несчастные случаи происходят постоянно. И со всеми.

– Понял, – кивнул Куп, – отказавшись, я окажусь в тюрьме или превращусь в чашку супа. Ясно. Но Фил – плохая идея. И мне нужна Мэрилин, чтобы сделать вашу работу. Я бы позвал Салли Гиффорд. Ей можно не говорить, что я работаю на Командира Кобры[7].

Зальцман погрозил ему пальцем:

– К сожалению, нет. У нас есть идея получше.

– И кто же это?

Открылась боковая дверь, которой Куп раньше не видел, и в комнату вошла женщина в красном. Она улыбнулась, и сердце Купа пропустило удар.

– Полагаю, вы знакомы с Жизель? – осведомился Зальцман.

– Привет, Куп, – оскалилась Жизель, – скучал по мне?

– Как по оспе, – улыбнулся в ответ Куп.

Двадцать два

В комнате было людно и жарко. Все забились в один угол офиса, потому что Стив не передвинул мебель, как обычно делал перед собраниями последователей Калексимуса. Даже Джерри было неудобно, и он нашел себе свободное местечко в дальнем углу, рядом со шкафами.

– Полагаю, вы все гордитесь собой, – сказал Стив.

Джерри хотел что-то сказать, но понял, что просто молча шлепает губами.

– Вы не только не достали сосуд, но и затоптали моего мальчика. Чуть не убили его.

Присутствующие кашляли и переминались с ноги на ногу. Они впервые собрались вместе после побега из здания Блэкмур. Джерри знал, что, оставив мебель, Стив решил наказать всех разом. И больше он ничего не мог сделать. И никто другой не мог. Джерри смотрел в пол, и ему было так же хреново, как и остальным. Хорошо, что отец его защищает, но почему он делает это так, будто Джерри пять лет и старше он уже не станет?

– Извините, – сказал Томми.

– Надеюсь, ты в порядке, – сказал кто-то еще. Послышалась пара невнятных извинений.

– Не беспокойтесь. Все хорошо, – сказал он.

– Мальчику сломали ребра. Он живет на викодине.

– Папа…

– Ты храбрый парень, сынок.

– Мое бедное дитя, – сказала Сьюзи.

Джерри промолчал.

– Что случилось в здании? – спросил Леонард, главный цементный рабочий.

– Где Ллойд? – спросил Хорхе.

– Что это были за жуткие жуки? – спросила Кларисса, мать Дженет.

Стив поднял руки.

– Я уже поговорил с молодым Ллойдом наедине. После долгой и местами очень громкой беседы…

Послышался тихий смех.

– Я пришел к выводу, что он ничего не знает о других людях, присутствовавших в здании.

– А как насчет жуков? – спросила женщина из толпы.

– Ллойд сказал, что они совсем недавно вызывали дезинсектора, так что никаких жуков быть не могло.

– Но они были.

– Мне кажется, Кевин обоссался, – заметил Томми.

– Нет! – возразил Кевин.

– А что тогда? Пролил лимонад себе на штаны?

– Иди в жопу, Томми.

– Ладно, давайте сосредоточимся, – велел Стив.

– Жуков сначала не было. Их принес тот молодой человек, – сказала Кларисса, – которого большой такой байкер назвал Купом.

– А кто из них байкер? – спросила Сьюзи.

– Тот, кто похож на байкера.

– У которого борода? – спросил Томми.

– Да, с бородой, – согласилась Кларисса.

– Мне кажется, он скорее похож на тех ребят из Сильвер Лейк. Как они называются? – спросил Хорхе.

– Мудаки? – предположил Кевин.

– Хипстеры, – ответил Хорхе.

– По-моему, он милый, – решила Дженет, – он похож на Иеремию Джонсона.

– А кто такой Иеремия Джонсон? – спросила Сьюзи.

– Этот… басист из «Линэрд Скинэрд», – пояснил Томми.

– Байкер, который играет в «Линэрд Скинэрд»? – переспросил Кевин. – Круто.

– Кто такие «Линэрд Скинэрд»? – спросила Кларисса.

– Ну, это у которых та песня… «Фрирайд».

– Это песня Эдгара Винтера, – возразил Томми, – «Линэрд Скинэрд» играли «Фриберд».

– Отличная песня, – заявил Леонард. Судя по одобрительному гомону, большинству присутствующих эта песня нравилась.

– Это может быть лучшая песня в истории, но байкер, которого мы видели, не играет в «Линэрд Скинэрд», – вмешался Стив.

– Да, там играл Ларри Янстром, – согласилась Дженет.

– Спасибо. А теперь вернемся к тому дню, ладно? – сказал Стив. – Кларисса права. Парня с жуками зовут Куп. Кто-нибудь знает это имя?

– Не считая той ночи? – спросил Леонард.

– Да. Не считая той ночи.

– Тогда не встречал.

– Еще кто-нибудь?

Все качали головами.

– Мне кажется, – сказал Стив, – что байкеру шкатулка не досталась, а вы все были слишком заняты, топча Джерри. Значит, ее унес этот Куп.

– И что мы будем делать? – спросил Джерри.

– Найдем его.

– Как?

– Хороший вопрос. Хорхе?

Хорхе сделал очень маленький шаг вперед.

– Я знаю частного детектива. Он помогал мне с первым разводом.

– Должны быть другие варианты, – сказал Джерри.

– Например? – спросил Стив.

– А вы заметили, что эти люди, которые с Купом, сначала были вроде как невидимы? Если бы тот здоровый мужик не упал, они бы просто прошли мимо нас.

– Да. Их не было, а потом они вдруг появились, – сказала Дженет.

– Ага. Я подумал, что они используют, ну, магию.

Все тихо рассмеялись.

– Сынок, завязывай с викодином. Магии не существует.

– А Калексимус? – спросил Джерри.

– Ты путаешь. Боги не пользуются всякими фокусами. Владыка Калексимус обладает силой могущественнее всякой магии. Мы, жалкие смертные, не можем ее понять.

– Ладно, но наверняка существуют люди, которые могут пользоваться магией. Я слышал про такое место… Проклятый город. Там продаются странные вещи и можно найти странных людей.

– И кто тебе это сказал? – поинтересовался Стив.

– Чарли, бригадир каменщиков.

– Чарли? Да он вечно обдолбанный, как растафарианская коала. И такой же тупой.

– Ладно, но я и от других слышал.

Стив положил руку Джерри на плечо.

– Сын, магии не существует. Эти люди использовали какой-то фокус, чтобы стать невидимыми.

– Наверняка зеркала, – сказал Леонард.

– Они потащили на дело кучу зеркал? – спросил Джерри.

– Именно так Дэвид Копперфильд заставляет девушек исчезать.

– Мы не в Вегасе, дебил, – сказал Томми, – это было офисное здание.

– Ну и как, по-твоему, они это сделали?

– Газ. Какой-то гипнотический газ.

– Это звучит еще глупее, чем магия, – возразила Кларисса.

– А вот и нет. Правительство постоянно его использует, чтобы заставлять нас покупать всякий хлам и превращать людей в геев.

– Ты о чем вообще? – не поняла Дженет.

– Слушайте, – сказал Стив, – мне плевать, были ли это зеркала, газ или они отрастили перья и улетели на крыльях песни. Это не поможет нам их найти. Нам придется нанять сыщика.

– И как мы ему заплатим? – спросил Томми.

– Из нашего фонда на различные расходы.

Послышалось ворчание.

– Успокойтесь, – велел Стив, – мне кажется, что этот Куп – заметный парень, и найти его будет несложно. К тому же часть денег мы сможем заработать на ярмарке.

– Папа, я хочу помочь, – сказал Джерри.

– Ты и поможешь. Будешь вместе с мамой готовить пироги, кексы и всякое такое.

У Джерри сжался желудок. Ему захотелось ударить отца в голову. Нет, нет, нет. Он попытался что-то сказать. «Забудь».

Сьюзи вышла вперед и убрала у него со лба прядь волос.

– Не дуйся, милый. Будет весело.

– Да, мам. Обязательно.

– На этом, пожалуй, все, – объявил Стив, – не забудьте подойти к Сьюзи и уточнить, что вы несете на ярмарку. Нам же не нужно пятьдесят одинаковых кексов. Еще вопросы есть?

– Я просто хотел убедиться, – сказал Леонард, – байкер точно не из «Линэрд Скинэрд».

– Нет. Он играл с Эдгаром Винтером, – ответил Кевин.

– А кто тогда играл в «Линэрд Скинэрд»?

– Твоя мамочка, – вмешалась Дженет.

Не успел Леонард ответить, как Стив громко сказал:

– Собрание закончено. Слава Калексимусу.

– Слава Калексимусу, – откликнулись остальные.

Пока люди подходили к его маме или выходили покурить, Джерри стоял в углу у шкафа. «Никто не заставит меня идти на ярмарку. Не в этот раз. Я покажу вам всем такое, чего вы еще не видели».

Карта вела себя странно. Она была старая и периодически словно бы впадала в маразм. Линии силы и звезды расплывались, ползли по поверхности. Иногда они останавливались совсем, и карта начинала походить на старый телевизор. Тогда Кассиилу приходилось стучать картой по чему-нибудь, чтобы заставить ее работать. И все же она привела его сюда, и он чувствовал, что это нужное место. Вот только он опоздал на пару дней.

Кассиил стоял на углу Пятой улицы и Флауэр-стрит, глядя на здание Блэкмур и офис страховой компании «Кетчум». Фонари не горели. Люди из электрокомпании стояли вокруг дыры, которую кто-то, кажется, прогрыз в тротуаре. Пара кузнечиков прыгала вокруг их грузовиков, голодными глазами глядя на шины и двигатели.

Теперь, когда Кассиил был так близко, яркие линии на карте переползали от одного здания к другому. Шкатулка была здесь совсем недавно. Треугольник, обозначающий присутствие смертного, сдвинулся по линии и ушел в сторону. Кассиил тронул треугольник и велел ему увеличиться. Изображение стало больше, но карта дрогнула и потеряла картинку, хотя Кассиил успел заметить светловолосого парня чуть за тридцать. «Наконец-то. Лицо. После всех этих лет». Куда парень ушел, побывав рядом со шкатулкой, Кассиил сказать не мог. Но карта уже много дней показывала Голливуд. Там он и найдет блондина. Точно. «Господи, а сколько людей в Голливуде? Не больше миллиона, наверное». В любом случае это были лучшие новости за последние много лет.

Вечер выдался теплый, и в ветровке Кассиилу было жарко. Крылья, плотно прижатые к спине, только удерживали тепло. Много лет назад у него был маленький пластиковый зеленый вентилятор. Он работал на батарейках и, если поднести его к лицу, создавал легкий ветерок. «И куда он делся?» Кассиил обшарил карманы. Нет. Вентилятора нет. В туристических магазинах на первых этажах ближайших отелей и офисных комплексов наверняка было что-то подобное, но перед ним стояла вечная дилемма: единственной доступной ему валютой было золото. Несколько тысяч лет назад оно годилось везде. Даже сто лет назад это было не так плохо. Но в современном мире никто никому не доверял. «Мне нужно найти новый ломбард». Он не мог слишком часто ходить в один и тот же. Когда он заходил в ломбард первые пару раз, владельцы предпочитали не спрашивать, откуда у человека в грязной ветровке и кедах куча золотых монет. Но больше одного или двух раз этого делать не стоило. Все ближайшие ломбарды были уже обработаны. Чтобы получить наличные, придется забраться подальше.

А еще он совершенно не умел хранить деньги смертных, когда добывал их. Когда спишь на улице, это непросто. Бумажные деньги вечно утекали сквозь пальцы. Он много раз думал, не обсчитывают ли его в магазинах. Но единственный раз, когда он обвинил продавца вслух, тот позвонил в полицию. Кассиил запаниковал и убежал. Многие годы он имел дело с вооруженными мечами воителями, преторианской гвардией, рыцарями, казаками, мадьярами, гуннами, жандармами, беглыми южанами, констеблями и самыми разными разбойниками. Но выступать против современной американской полиции он не хотел. У них было слишком много автомобилей. Слишком много стволов. Базы данных ДНК. Базы отпечатков пальцев. Базы фотографий. А если учесть, что ДНК у него была не человеческая, отпечатков пальцев не было вовсе, а сфотографировать его было нельзя, то от полиции точно стоило держаться подальше.

Кто-то тронул его за плечо. Это оказалась старуха в солнечных очках и футболке из Диснейленда.

– Простите, вы не знаете дорогу на ранчо Ла Брея?

– Боюсь, что нет, – ответил Кассиил.

– Я увидела у вас карту и подумала, что вы могли бы посмотреть.

– Это не такая карта, – он покачал головой, – на ней нанесены прошлое, настоящее, стихии, Бог и вероятность, но не достопримечательности.

– Полезная штука, – согласилась старуха. – Где мне такую купить?

– Нигде.

– А вы где свою взяли?

– Получил от архангела Гавриила.

– Это сайт такой? – нахмурилась старуха.

– Нет. Хотя, наверное, уже да, – сказал Кассиил. – Не знаю. Я не пользуюсь компьютерами.

– Вы прямо как моя мама, – вмешался старик, сопровождавший старуху, – она сходила на курсы при библиотеке и теперь не вылезает из моей машины.

– Спасибо. Я подумаю.

– А можно посмотреть на вашу карту? – спросила старуха.

– Она не предназначена для глаз смертных, – ответил Кассиил.

– Я только взгляну.

Кассиил посмотрел сквозь нее.

– В магазине напротив наверняка есть карты. Почему бы вам не пойти туда?

– А на вашей карте видны автобусные маршруты? – спросил старик.

– Нет.

– Только взглянуть, – попросила старуха.

– Ладно. – Кассиил развернул карту и показал ее старухе. Та склонила голову набок.

– Тут же ничего нет.

– Я же сказал, что она не предназначена для глаз смертных.

– Вы бы обратились к врачу, – посоветовал старик, – мой кузен видел маленьких фламинго, которые по нему гуляли. Но когда ему прописали литий, он пришел в себя.

– Давайте пойдем в магазин напротив, – предложил Кассиил, – может быть, они возьмут золото в уплату за карту. Я угощаю.

– Не нужно, – отказалась старуха, – а тут есть что посмотреть?

Кассиил показал рукой:

– В этом здании недавно хранился сосуд, содержащий судьбу человечества.

– По-моему, у моей сестры такой был, – задумался старик.

– Честно говоря, я в этом сомневаюсь.

– Нет, точно был. Она купила его в Мексике. Такая маленькая штучка. Мы ее повесили и сразу стали принимать все каналы. НВО. Спорт. Даже каналы для взрослых, если вы понимаете, о чем я.

Кассиил сложил карту и убрал в карман ветровки.

– Перехват кабельных каналов вряд ли можно сравнить с судьбой человечества.

– Кабельная компания решила, что это конец света, – возразила старуха, – они угрожали полицией.

Кассиил заметил вдалеке молодую пару.

– Смотрите, у них есть карта. Наверняка они позволят вам взглянуть.

– Но стоять тут и мучить вас гораздо интереснее, – сказал старик.

Кассиил посмотрел на них. Когда они улыбались, видны были желтые зубы. Зубов было слишком много.

– Кто вы?

– Ты нас не узнал?

– Нет. Хотя… Левиафан и Вельзевул?

– Точно, – сказал старик, оказавшийся Левиафаном.

– Оставьте меня в покое, – проревел Кассиил не как небесное существо высшего порядка, а как обычный смертный ребенок, обнаруживший, что ему совсем нельзя есть печенье перед ужином.

Вельзевул-старуха сказал:

– Мы не виделись пятьсот лет. Думали, ты будешь рад. Ты вообще часто разговариваешь со своими?

– Вы не свои. Вы служите Люциферу.

– Давай не мелочиться, – сказал старик, – мы самые близкие тебе существа здесь и просто хотели напомнить, что ты в любую минуту можешь бросить свои безнадежные поиски и перейти на нашу сторону.

– Вы мне не друзья, и я не пойду на вашу сторону.

– Почему нет? Признай это. Если бы ты собирался покончить с этим миром, ты бы это уже сделал.

– Я очень близок. Вы не представляете, – сказал Кассиил, – вот увидите. Приберегите свои искушения для кого-нибудь другого.

– Ты же знаешь, что Люцифер не позволит тебе использовать шкатулку, – сказал Вельзевул, – он очень любит этот мир. Столько боли. Столько смерти. Столько веселья.

У Кассиила возникло жуткое подозрение:

– Это же не вы ее украли?

– К сожалению, нет. Ты ее сам потерял, – сказал Вельзевул.

– Идиот, – добавил Левиафан, – и именно поэтому тебе стоит присоединиться к нам. Если бы ты только знал, что о тебе говорят в Раю…

– Вы пытаетесь меня обмануть. Я знаю свою судьбу.

– Судьбу? Твоя жизнь – самое худшее шоу в истории самых худших шоу, – улыбнулся Левиафан. Кассиилу показалось, что у него между зубов что-то ползает. – Клевая ветровка. В самый раз для ангела. Ладно, веселись, неудачник. Если передумаешь, позвони, – Левиафан вытащил из кармана визитку. По ней ползло нечто, судя по количеству ног, происходившее не из этого мира.

– Нет, спасибо. – Кассиил отступил на шаг.

Падший ангел пожал плечами и убрал визитку.

– Может быть, в следующий раз. Но на небесах вечно ждать не будут. Тик-так. Тик-так. Твое время уходит.

– Вскоре у тебя может не остаться другого выхода, кроме как присоединиться к нам, – сказал Вельзевул.

– Я ухожу, – заявил Кассиил.

– Подожди, – сказал Левиафан уже мягче, – на самом деле мы первый раз в Лос-Анджелесе и правда хотим посмотреть на битумные озера. Тут есть автобус?

– Вызовите такси из отеля.

– Такси? – рассмеялся Вельзевул. – Не с нашими деньгами. Ладно. Просто украдем автобус. Наверняка кто-нибудь будет знать дорогу. Увидимся через пятьсот лет.

Кассиил развел большой и указательный пальцы на полсантиметра.

– Мне вот столечко осталось. Увидите.

Левиафан ущипнул его за щеку.

– Ты очарователен. Передам Люциферу привет от тебя.

– Вы увидите. Вы все увидите. – но Вельзевул и Левиафан снова стали стариком и старухой.

«Обо мне правда говорят в Раю? Меня вообще вспоминают? Надеюсь, мои вещи никто не трогал?»

Кассиил вынул карту и увидел белые помехи. Убрал карту. «Я видел его лицо. Он в Голливуде. Я уже близко».

Он отвернулся от бывшего места хранения шкатулки и начал длинный путь по городу. У него за спиной послышался звук, как будто лопнуло несколько шин разом.

Двадцать три

Бэйлисс, Нельсон и Зальцман вышли из офиса, оставив Купа наедине с Жизель. Такого не случалось уже больше двух лет. Честно говоря, Куп вообще ни разу не оставался наедине с женщиной с момента ареста. Жизель сидела на столе рядом с дверью, в которую она вошла. Куп прилип к стулу. Между ними было не меньше двадцати футов. Он предпочел бы увеличить это расстояние до двадцати миль, но это было не так просто.

– Как поживаешь, Куп? – спросила Жизель.

– Меня шантажирует правительство. А ты как?

– Не драматизируй.

– Поверь, я ни капельки не преувеличиваю. – Он напряженно посмотрел на Жизель.

– Что?

– Забавно. Только позавчера я рассказывал Морти, что у меня украли камень Контего. Не знаешь, где он?

Жизель пожала плечами и провела ногтем по царапине на столе.

– Я его не крала. Просто… позаимствовала. Максимально жестко.

– Великолепно. Я бы мог его использовать в паре дел. У меня не всегда есть Взломщик, который открывал бы мне двери. Ты сильно усложнила мне жизнь.

– Прошу прощения, – сказала она, – но взгляни на это с другой стороны. Моя-то жизнь стала легче.

– Мне от этого должно стать приятнее?

– Мне ни разу не приходило в голову сделать тебе приятно.

– Зачем он тебе вообще? – вздохнул Куп. – Ты можешь затуманить разум кому угодно и войти куда хочешь.

– Ага. А если вокруг никого нет? С камнем быстрее.

– Ах да, конечно. Раз у тебя стало больше времени на скрапбукинг или чем ты там сейчас занимаешься, я спокоен.

Жизель скрестила ноги и посмотрела на Купа.

– Говорят, тебе пришлось посидеть немного? Жаль.

Куп взял со стола карандаш, подкинул его и поймал в воздухе.

– Ага. Немножко.

– Сколько?

– Ты работаешь на «Гидру»[8], так что наверняка знаешь ответ.

– Я просто пытаюсь с тобой поговорить. Восстановить отношения. Все такое.

Куп подбросил карандаш, поймал его и уронил на стол. Раскрутил там, как будто играл в грустную одинокую «бутылочку». Сердце уже перестало проламывать ребра, но все еще рвалось на свободу. Лучше с Купом, но можно и без него.

– Чтобы восстановить отношения, пришлось послать ударный отряд похитить меня на улице? – спросил Куп.

– Это была не моя идея, – покачала головой Жизель.

– Но тебе было все равно.

– Ну… я бы не отказалась увидеть твое лицо. – Жизель наклонила голову набок.

Куп раскрутил карандаш, который упорно указывал на него.

– Так что, ты теперь работаешь на А.Н.К.Л?[9]

Жизель принялась болтать ногами.

– Прямо как ты. Я провалила дело, и Департамент сообщил мне, что я могу присоединиться к ним или мыть сортиры в тюрьме следующие пятьдесят лет.

– Пятьдесят лет? Мне грозили пожизненным. Наверное, ты им понравилась.

– Это случается с людьми.

– Не бойся, это пройдет.

Она перестала болтать ногами.

– Ты искал меня после того, как я ушла?

– Я бы искал, но это помешало бы мне бухать и лежать на полу в позе эмбриона.

– Прости. Я на это рассчитывала. Мне просто нужно было… немного воздуха, чтобы подумать.

Минуту Куп размышлял.

– Знаешь, если бы мне сказали, что похищение и парк аттракционов на тему Доктора Кто – не самое странное, что со мной сегодня случится, я бы не поверил, – он поискал по карманам сигарету, но потом вспомнил, что их выкинули вместе с его новой одеждой, – погоди-ка. Когда ты украла мой камень, что я должен был сделать? Собрать поисковый отряд и выследить тебя?

Жизель оглядела комнату.

– Это было бы очень мило с твоей стороны.

– Когда ты исчезла, мне показалось, что ты не слишком хочешь меня видеть. Если ты хотела, чтобы я тебя нашел, стоило намекнуть. След из хлебных крошек или что-то вроде того.

Носком туфли Жизель указала на его рваные брюки:

– Что случилось с твоим костюмом? Ты весь в грязи.

– Ты смотрела «Большой побег»?

– Конечно.

– Я был Стивом МакКуином.

Она кивнула:

– Вот почему ты так понравился Нельсону. Ты чуть не сбежал.

– Ну, это громко сказано. Но я неплохо поразвлекся с чьим-то домашним саблезубым волком.

– Да, я слышала, что свиньи больше не в моде, теперь заводят волков. Как он, миленький?

– Он миленький, а вот зубы – нет.

– Уверена, ты смог бы с ним подружиться.

– Я пытался не превратиться в стейк.

Жизель улыбнулась, но Куп не улыбнулся в ответ. У его лица снова случилась амнезия в плане умения улыбаться.

– Зачем конкретно меня сюда притащили? Что мы должны сделать вдвоем?

Она подошла к столу и села через пару стульев от него.

– Все, как сказал Зальцман. Департаменту нужна шкатулка. Тебе придется ее добыть. А я тебе помогу.

– Ты вставила в нос имплант? Стала ищейкой? Потому что если нет, то я повторю тебе то, что уже говорил твоему боссу: я понятия не имею, где начинать искать Вавилона.

Жизель вздернула бровь. Он уже забыл, что она всегда поступала так, когда собиралась раскрыть секрет. Куп почувствовал, что многое о ней забыл. Во всяком случае, он очень пытался.

– Я знаю, где его найти, – сказала Жизель, – по крайней мере, знаю, где начать.

– И где же?

– Знаешь о проклятом городе?

– Нет. Что это?

– Может, ты слышал о Городе кальмаров? Пляже Вуду? Маленькой полуночи? Мутном квартале? Долине счастья? Его по-разному называют.

– Точно, – кивнул Куп, – слышал. Мой брат звал его Ранчо Странчо.

– Очаровательно. Как, кстати, Ник?

– Не могу тебе сказать.

– Ты все еще не можешь говорить?

– Да. Смирись с этим.

Жизель махнула рукой:

– Забудь. Что ты думаешь о Проклятом городе?

– Ничего. Я там никогда не был.

– Серьезно? – нахмурилась она. – Почему?

– А зачем? – Он пожал плечами. – У меня куча дел. Случая не было.

Жизель подобрала карандаш, которым Куп играл в «бутылочку», и раскрутила его. Карандаш снова указал на Купа. Жизель потянулась и перевернула его.

– А вот и нет, – объяснила она, – ты там не был, потому что ты старая бабка.

Куп снова раскрутил карандаш, и он упал со стола.

– Что?

– Старая бабка.

– Вообще меня по-разному называли, но так – никогда.

– А стоило бы. Ты – старая бабка, Куп.

– Нет.

– Если тебя это утешит, ты не всегда ею был. Но теперь точно в нее превратился.

– Когда? Погоди. Не говори. Прямо перед твоим уходом?

– Не совсем. Ты уже некоторое время ей был, и это сильно облегчило мне уход.

– Я очень рад, что разрушить мою жизнь оказалось легко.

– Так я об этом и говорю. Мне нужна была… активность. А ты был как старая бабка.

– Я тогда был очень даже активный и живой. Но пока мы были вместе, у меня были кое-какие проблемы. Пара верных дел, которые пошли наперекосяк.

Жизель положила карандаш обратно на стол. Когда она наклонялась поднять его, Куп мельком увидел, что у нее под юбкой. Его сердце снова ломанулось прочь из груди.

– Ты всегда хорошо работал, сам знаешь, – сказала она, – но вот партнеров часто выбирал не очень удачно.

– Да уж кому это и знать, как не тебе, – ответил он и немедленно пожалел об этом. Выражение лица Жизель вернуло к жизни воспоминания, которые он старательно упаковал в чемодан, вытащил в море и сбросил в Марианскую впадину. Теперь они всплыли на поверхность.

– Извини, – сказал он.

– Забей. – Жизель разгладила юбку и пошла к двери. Сказала через плечо: – Спустись на лифте на этаж и возьми новые шмотки в магазине. На самом деле это не магазин, его просто так называют. Тебе дадут одежду для маскировки. Я сообщу им, что ты придешь.

– Отлично.

Она взялась за дверную ручку и снова повернулась к нему:

– И съешь что-нибудь. Ты похож на борзую в стодолларовых штанах.

– Триста. Они стоили триста баксов.

– Кажется, они были ничего. Но ты все еще не научился беречь вещи, судя по всему.

Жизель ушла, и Куп несколько минут сидел один в пустом офисе.

«Давно меня так мило не посылали на хрен».

Все случилось так, как сказала Жизель. Когда он спустился, его уже ждали. Пара шестерок Департамента обмерила его, и женщина с клювом и колючими перьями, растущими вдоль позвоночника, кидала в него одежду, пока он не подобрал себе что-то, прилично сидевшее и не выглядевшее насмешкой со стороны дамочки-страуса.

Через пару минут он нашел столовую для сотрудников. Стряхивая с одежды перья, Куп с радостью обнаружил, что у него еще остались полученные от Вавилона деньги, поэтому он купил себе в автомате сэндвич с курицей, картошку и колу. Он бы предпочел нормальную выпивку. И нормальный сэндвич. Насчет сэндвича вариантов не было, но если бы он не взбесил Нельсона, тот мог бы показать ему, где прячет свою бутылку. Сейчас шансов на это оставалось мало. Но Куп же был вором. Если он найдет стол Нельсона, то, может быть, сумеет в него проникнуть. Вооружившись планшетом, который кто-то забыл в столовой, Куп принялся исследовать здание. На человека в местной одежде никто не обращал внимания. Он прошел насквозь три этажа, пока люди не начали на него странно смотреть. Тогда он притворился, что страшно увлечен бумагами, и спокойно вернулся в пустой офис.

Тарабарщина с экрана исчезла, и он опустел. Куп нашел пульт и включил экран обратно. Несколько минут повозившись с настройками, он нашел телеканалы. Он переключался между новостями и играми, не смотря их, а просто наслаждаясь шумом. Честно говоря, он не так планировал проводить время – деньги Вавилона жгли ему карман. Все это напоминало ему тюрьму. Интересно, как там Родни? И как его новый сокамерник выносит запах? Куп пару раз просил противогаз и один раз даже чуть его не получил. Но потом тюремный психолог долго разговаривал с ним о психологических последствиях «отрицания ольфакторности других заключенных». Куп не понял половину того, что тот наговорил, но все вежливо выслушал и позвал психолога к себе в камеру познакомиться с Родни. Противогаз он так и не получил, зато с удовольствием посмотрел, как психолог пытался не упасть в обморок, когда Родни протянул ему влажную руку. Только так и можно пережить заключение. Все дело в мелочах. В крошечных победах. Стащить лишнее яблоко, пока никто не видит, или заставить психолога блевать по дороге в кабинет.

Жизель вернулась около восьми. Она была уже не в красном. Когда-то в прошлом он находил, что она слишком уж любит этот цвет. Теперь он даже скучал по этому. Она надела кожаный пиджак, белую рубашку и черные джинсы. Она даже улыбалась. Куп не знал, искренняя ли это улыбка или рабочая. От этой улыбки ему становилось плохо, потом его переполняла надежда, потом ему снова становилось плохо… хотя чего-чего, а вот эмоций ему сейчас вовсе не хотелось.

Они вернулись в подземный гараж, и на казенной «Хонде Цивик» – Жизель объяснила, что это наименее подозрительная машина из возможных, – она отвезла их на бульвар Голливуд. Они припарковались у театра «Пантаж» и двинулись на запад с потоком туристов.

– Прости за то, что я сказал, – попросил Куп, – я не стану говорить, что не обижен на… многое, но это был удар ниже пояса.

– Забей, – велела Жизель, – я украла твой камень Контего не только потому, что он был мне нужен. Я на тебя злилась, а ты пользовался камнем.

– Да, что-то такое я и думал.

– Ага.

– И часто ты бываешь на Ранчо Странчо?

– Не очень. Обычно по работе. И пожалуйста, никогда не называй его так. Ты сам принадлежишь этому месту, как и все мы. Да, ты не умеешь затуманивать мозги или открывать двери, но у тебя есть магические способности.

– Нету. Я просто иммунен к магии.

– А тебе не кажется, что это тоже магия?

– Нет.

– Я же говорю, что ты бабка.

– А я уж подумал, что ты забыла.

Они дошли до Голливудской аллеи славы, где в тротуар вделаны металлические звезды с именами знаменитостей старого кино, телевидения и музыки. Туристы фотографировали все вокруг. Кто-то стоял над звездами, кто-то укладывался на землю рядом с именем кумира. Куп чуть не споткнулся о пару людей и, когда они дошли до отеля «Рузвельт», уже сильно устал от происходящего.

– Чуть-чуть осталось, – сказала Жизель.

– Может, сначала зайдем куда-нибудь выпьем? Я знаю тут пару местечек.

Она покачала головой:

– Прости, милый. Ты считаешься склонным к побегу, так что буду держать тебя на коротком поводке. Если будешь хорошо себя вести, куплю тебе смузи, когда закончим.

– Если только ты не называешь так бурбон, я воздержусь, – он огляделся, – а где мы?

Жизель остановилась. Куп успел сделать пару шагов, прежде чем понял, что ее больше нет рядом. Когда он повернулся, она стряхивала окурки и мятые стаканы с одной из звезд. Куп подошел и посмотрел на имя, написанное над силуэтом кинокамеры: Катрин Монвуазен.

– Твоя подруга? – спросил он.

– Звезда немого кино. Она умерла задолго до моего рождения.

– Живи быстро, умри молодым и оставь после себя звезду, на которую смогут поссать пьяные. Я думаю, есть худшие способы оставить память о себе, но что-то на ум ничего не приходит.

– Бывший заключенный, который упустил кучу возможностей, потому что…

– Не говори этого вслух.

– Потому что он старая бабка.

– Зато в Новый год на меня не писают незнакомые люди.

– А когда на тебя писают незнакомые люди?

– Оставь свои фантазии при себе, пожалуйста.

– Да, кстати, Катрин вовсе не умерла, – сказала Жизель, – если тебе повезет, я вас познакомлю. – Она опустилась на колени у звезды и нажала на силуэт камеры. Она ушла в тротуар примерно на дюйм, и Куп услышал щелчок, а потом далекое эхо. Жизель опустила руку вниз и открыла звезду, как крышку люка. Куп огляделся.

– Простите, мадам, мне кажется, вы ведете себя неблагоразумно. Мы находимся в публичном месте.

– Расслабься, – велела она, – никто в этом квартале нас не видит. Я затуманила всем мозги на пять минут.

– То есть я могу зайти в магазин и взять бутылку, и никто меня не поймает? Подумай об этом. В «Рузвельте» отличный бар. Можно выпить пару рюмок, а потом вернуться и сказать Зальцману, что мы ничего не нашли.

– Ты боишься идти в Проклятый город? – Жизель наконец посмотрела на него.

– Не боюсь. Просто проявляю разумную осторожность.

– Это умные синонимы слова «Боюсь».

– Я бы предпочел узнать, что там происходит. Ты так и не сказала ничего.

Жизель толкнула звезду так, что та повернулась на петлях и с грохотом упала на тротуар.

– Хочешь узнать? Полезай вниз, ковбой.

– Я не сказал, что хочу туда лезть. Я сказал, что ты мне ничего не рассказала.

– Боже мой, Куп. Чем быстрее мы двинемся с места, тем быстрее ты побежишь домой, поджав хвост.

Он заглянул в дыру.

– Ты пытаешься меня мотивировать? Задеть мою мужскую гордость?

– А это сработало? – улыбнулась она.

– Нет. Но мне нравится, что ты об этом подумала. Пошли.

– Ты первый, – сказала она и ткнула пальцем вниз.

Он отступил на шаг.

– Мне кажется, что у меня нет права говорить, но ни за что.

– Один из нас должен пойти первым, и это точно буду не я.

– Почему?

Она указала на него, потом на себя:

– Я агент. Ты склонен к побегу. Лезь давай.

Куп заглянул в дыру. Внизу была лестница. Он встал на верхнюю ступеньку и стал спускаться. Плечи его едва пролезли в дыру в тротуаре. Свет исчез, когда Жизель вернула звезду на место.

– Не хочешь лезть побыстрее, дедуля?

– Я вспоминаю, как мне нравилось твое общество, – буркнул он.

– И мне.

Куп не видел, куда он спускается, но примерно через минуту почувствовал под ногами твердую землю. Жизель встала рядом с ним.

– Ну и как тебе? – спросила она.

– Если это и есть Волшебная страна, то я слегка разочарован.

– Правда?

Она подошла к стене и открыла в ней дверь:

– Пролезешь?

Он пролез, и она последовала за ним.

Куп встал на месте. Он хотел что-то сказать, но мог думать только что-то вроде «ого» и «это что, летучие мыши?». Они оказались в просторном, ярко освещенном зале, похожем на лобби большого торгового центра. Но это не мог быть торговый центр. Он уходил наверх этажей на десять, а они с Жизель спустились не больше, чем на двадцать футов. Строго говоря, они должны были оказаться по колено в обкусанных веганских блинчиках с тофу и пустых бутылочках из-под солнцезащитного крема, в канализации. Вместо этого их окружало что-то среднее между отелем в Вегасе и домом с привидениями в старом фильме ужасов категории Б. Тут были сверкающие эскалаторы, бары и рестораны, но в затянутых паутиной витринах прятались странные вещи. В центре лобби стоял мраморный фонтан, но фотографировали его зеленокожие туристы с жабрами. Тут были даже летучие мыши, которые медленно летали кругами под потолком, а зомби и суккубы покупали дизайнерскую обувь в дорогих бутиках под названием вроде «Каннибал Клико» и «Бархатный саркофаг».

– Как тебе? – спросила Жизель.

– Уверен, именно это ты представляешь, оставаясь по ночам наедине со своим маленьким вибрирующим дружком.

Она рассмеялась и потащила его к подсвеченной карте у самого большого эскалатора.

– Тут тринадцать этажей. Этот светлый, но есть и темные. А еще мокрые, парные, сухие, видишь? Этажи для всех, где можно найти все.

– Понял. Диснейленд для существ, которые выходят по ночам.

– Добро пожаловать в Проклятый город.

– Спасибо. Без приветственного подарка обойдусь. Подозреваю, что здешняя колбаса придется мне по вкусу.

– Веди себя хорошо, – нахмурилась она.

– Веду. И чем мы займемся теперь? По-моему, там есть бар.

– Туда мы точно не пойдем. Мы пойдем наверх, на верхний темный этаж. Умники из Департамента утверждают, что именно там тусит Вавилон.

Жизель потянула Купа к эскалатору, но он встал как вкопанный.

– Что еще?

– Думаю, ты не хочешь мне сказать, что происходит на темных этажах?

Она пожала плечами:

– Ну, всякое. Вампиры, оборотни, другие создания, имен которых я не знаю. Все, кто любит тьму и ночь.

Куп кивнул:

– Да, конечно. Знаешь, я сталкивался с вампирами только в тюрьме, и они мне не понравились.

– В тюрьме хороших людей не бывает. – Она тянула его к эскалатору. – Все же попадают туда за дело, правда?

– Конечно. За дело. Но я людей не кусаю.

– Расслабься. Тут все ведут себя как следует. Это первое правило Проклятого города: будь хорошим или хотя бы притворяйся.

– Ну да. Примерно как в тюрьме. Думаю, справлюсь.

– Обязательно.

– Только если кто-то попытается съесть меня или выпить мою кровь, я заберу тебя с собой.

– Джентльмен до мозга гостей.

Они сошли с одного эскалатора и вступили на другой.

– С джентльменом я согласен, – сказал Куп, – но вот насчет мозга костей волнуюсь.

– Не бойся. Я брошусь на твою защиту.

– Ты просто вынуждаешь меня во что-нибудь вляпаться.

Жизель рассмеялась. Купу понравился ее смех, но он тут же возненавидел себя за это. Потом он вспомнил, что она по большому счету его надзиратель, и развеселился.

Но смеялась она красиво.

Двадцать четыре

Они миновали еще пару этажей, похожих на лобби. Темные и светлые витрины. Скамейки, на которых сидели люди (или существа, похожие на людей). Несколько раз мимо пролетели привидения с призрачными пакетами в руках. Куп увидел группу женщин-птиц, таких же, как в Департаменте. Пару магазинов для зомби. Не меньше дюжины разных человекообразных и не очень созданий, прогуливавшихся, прямо как толпа в «Беверли-центре». Куп даже не знал, как некоторые из них называются, и чувствовал себя глуповато. Если Жизель права и он принадлежит этому миру, то он многое пропустил. С другой стороны, что бы изменилось, если бы он знал об этом диковатом месте у себя под ногами? Он был вором. Рабочей скотиной. Даже если бы он знал, где найти крылатых, пучеглазых, змееподобных существ, прихлебывающих кофе с мороженым, его работа бы легче не стала.

– О чем ты думаешь? – спросила Жизель на следующем эскалаторе. – Я все еще тебя смущаю?

– Типа того. Я понимаю, что имел в виду Ник, называя это место…

– Не говори это слово.

– Не буду. Честно, я не знаю, что и подумать, поэтому пока помолчу.

– Крайне разумная реакция.

– Хорошо. Но я все еще не чувствую себя секретным агентом. Твое начальство знает, что «Департамент необычайных наук» очень тупо звучит?

– Да, и им это тоже не нравится. Несколько раз название пытались сменить, но научники очень к нему привыкли. Не могу им возразить. Никто даже не представляет, как работают киборги Сталина.

– Киборги комми у вас?

Жизель показала рукой у себя над головой:

– Да, вот такие огромные. Торчат тут с сороковых. Лазер в глазах. Пушистые усы. Похожи на дядюшку Джо, только побольше. Как тракторы с ногами.

Куп повертел головой:

– А тут есть роботы?

– Киборги.

– А в чем разница?

– Киборги круче.

– Спасибо за пояснение.

– Честно говоря, из металлических мужиков я видела тут только пару рыцарей. Кажется, это тамплиеры. Они выступают перед тапасной и сшибают сигареты у прохожих.

– Я бы мог подождать в машине, пока ты ищешь след. Обещаю не убегать. Только радио послушаю.

Жизель покачала головой:

– Ни за что. Это часть твоей работы и твоего образования. Ты теперь в Департаменте. Привыкай.

– Мне нужно выпить.

– Я куплю тебе «рой роджерс», когда мы найдем бар Вавилона.

Следующий этаж оказался мокрым, по выражению Жизель. Над эскалатором клубился туман. Сойдя с эскалатора, Куп тут же потерялся в этом тумане, теплом и влажном. Жизель нашарила его руку и потянула его вперед. Это было… забавно. Он почти ничего не разглядел, а то, что он увидел, выглядело еще бессмысленнее, чем лобби. Кажется, они оказались на краю огромного болота. Парочка встреченных гоблинов напомнила ему Родни. Люди со щупальцами и люди с жабрами, которых он уже видел внизу. Далекие костры. Голубые блуждающие огоньки, скользящие сквозь туман. Где-то сбоку он, кажется, увидел ларек с замороженным йогуртом.

Потом был сухой этаж. Купу пришлось прикрыть глаза рукой – над белой ротондой висел огромный, похожий на солнце, жаркий шар. Единственным осмысленным элементом пейзажа был бутик солнечных очков. В остальном этаж походил на Долину смерти. Огромное змееподобное существо скользило по песку. По дюнам брели люди в халатах и волокли пакеты из обувных и игрушечных магазинов.

Когда они добрались до следующего этажа – обычного, как лобби, – Куп все еще хлопал ресницами. Пока Жизель показывала фотографию Вавилона паре рогатых охранников, он попытался осмотреться. С момента ареста он никогда еще не чувствовал себя так одиноко.

Увидев очередной бар, он заглянул внутрь. Посетители воззрились на него мутными глазами. Куп бывал в куче баров. Были среди них открытые и дружелюбные. Большинству баров было плевать, зайдешь ты или нет. Но были и такие, в которые ты бы ни за что не зашел, кинув на них один только взгляд. Не то чтобы они излучали враждебность. Просто кто-то, казалось, распылил около их дверей средство от людей. По крайней мере, от людей вроде тебя. Визит в такой бар мог привести к серьезным проблемам. Именно таким Купу показался этот бар. А он всего лишь взглянул в окно.

Жизель тронула его за плечо, и он подпрыгнул.

– В чем дело, трусишка?

– Что с этими людьми? Они выглядят так, как будто хотят откусить мне голову.

Жизель посмотрела на бар и потащила Купа обратно на эскалатор.

– Это бар для зомби. Они обижаются, когда живые заходят и едят их арахис.

– Твой босс, Зальцман, похож на хорошенький труп. Он не из этих?

Жизель пожала плечами:

– Он не так плох. Разве что излишне честолюбив. В Департаменте куча таких, как он.

– Мне почему-то кажется, что если ты был уродом при жизни, смерть ничего не исправит.

– Ты все правильно понял. – Жизель сошла с эскалатора. – В Департаменте любят зомби. Они много работают и не жалуются.

Куп прислонился к поручню эскалатора, пытаясь справиться с нахлынувшим на него ощущением неправильности.

– Конечно, они не жалуются. Что еще им остается? Вряд ли мертвецов берут работать в «Дейри Квин».

Жизель посмотрела на него.

– Ты удивишься, когда узнаешь, сколько зомби работает в фастфуде. Мне вообще кажется, что зомби любят Департамент, потому что надеются, что кто-то найдет способ снова их оживить.

– Чтобы они стали настоящими мальчиками. Как Пиноккио.

– Я тебе что велела?

– Быть хорошим.

– Или хотя бы притворяться.

– Я притворяюсь.

С очередного эскалатора Куп увидел луну или что-то очень на нее похожее. Они оказались на темном ледяном этаже. Куп подышал себе на руки. Неподалеку стояла тележка, с которой предлагали бесплатные образцы напитков. Он подошел, надеясь найти там какой-нибудь сверхъестественный виски.

– Хотите что-нибудь попробовать, сэр? – спросила симпатичная вампирша. На бейджике значилось «Кристин».

– Привет, Кристин. Что у тебя есть, чтобы покрепче? И теплое. Но главное – покрепче.

Она налила чего-то из коричневой бутылки в бумажный стаканчик. Протянула его Купу и улыбнулась. Потом вдруг нахмурилась и отняла стаканчик обратно.

– Погодите-ка. Вы что, живой? – спросила она с жестким акцентом девушки из Долины, какого Куп не слышал уже двадцать лет.

– Да, пока живой. И хотел бы таким остаться.

Она покачала головой и поставила стаканчик на тележку.

– Тогда это точно не для вас.

– Поверю на слово.

Она налила ему из другой бутылки.

– Попробуйте, – сказала она таким голосом, что Купу немедленно захотелось убежать. Не то чтобы в голосе звучала какая-то угроза. Просто мозг Купа требовал немедленно убраться отсюда. Куп остался на месте. Проклятый город уже достаточно ему надоел. Не раздумывая, он взял стаканчик и опрокинул его. По всему телу прошла дрожь, и мозг разом расслабился. Сердце Купа чуть подпрыгнуло, и ему сразу стало теплее. Внезапно он захотел заняться математикой, вздремнуть и, может быть, выучиться танцевать чечетку. Все было прекрасно, а он сам – лучше всего.

– Ты что делаешь? – немедленно примчалась Жизель. – Ты вообще знаешь, что это?

Кристин улыбнулась Жизель:

– Не беспокойтесь. Я не стану тратить хорошую кровь на туристов. Это просто вино мариани.

Куп протянул Жизель стаканчик:

– Попробуй обязательно. Это как ехать на гоночном болиде по ванной, полной теплого желе.

– Конечно, – согласилась Жизель, – вино мариани – это вино с кокаином. Тебе повезло, что наркоконтроль сейчас не работает.

– В жопу Департамент. Всех в жопу. Я пришел в Проклятый город вот за этим.

– Нет. Ты пришел, чтобы не попасть в тюрьму. И давай этим и займемся. Пошли. У нас куча дел.

Куп поднял палец.

– Секунду.

Он посмотрел на Жизель и достал деньги.

– Я возьму ящик.

– Не возьмешь, – возразила Жизель.

– Да, ты права. Ящик я не унесу. Бутылку.

– Господи, Куп.

Кристин взяла у него деньги и протянула закрытую бутылку. Потом наклонилась вперед и сказала сценическим шепотом:

– Твоя мамочка злится.

– Ш-ш-ш, – Куп приложил палец к губам.

Жизель взяла его за руку и увела от тележки. Куп взял бутылку под мышку.

– Отнесись к делу серьезнее, – велела Жизель.

– Я серьезен.

– Недостаточно.

– Слушай. Я хотел свалить из этой Нарнии с той секунды, как мы сюда пришли. Теперь я думаю, что мог бы остаться. К тому же меня вставило. Со всех сторон хорошо.

– Ты только что купил хрен знает что у вампирской шлюхи, – Жизель кивнула на бутылку, – ты вообще думал, что она может отравить тебя или сделать своим рабом?

– Кристин бы так не сделала, – Куп нахмурился, – она милая девушка. И наверняка это запрещает политика компании.

– А еще ты обдолбался. От тебя теперь никакой пользы.

– От меня и раньше не было никакой пользы. Но, по крайней мере, теперь я не мечтаю с криками убежать к машине.

– Отлично, – сказала Жизель, – мы идем вон в тот бар. Я порасспрашиваю о Вавилоне, а ты будешь хорошо себя вести и не докучать нормальным людям.

Куп покосился на вывеску на двери.

– Týden Divu. Как это вообще произносится? Это вампирский бар? Если да, мне надо еще этого.

Жизель покачала головой:

– Не волнуйся. Это бар для всех. Просто помалкивай. И не пей больше.

– Усек.

– Пошли.

Когда она отвернулась, он открыл бутылку, сделал глоток и пошел за ней.

Одно в Проклятом городе очень понравилось Купу. Ни в одном баре не проверяли документов. Наверное, если уж человек добрался досюда, ему не просто можно, а даже нужно выпить. Куп подумывал об еще одной рюмочке, но он обещал Жизель и уже чувствовал себя немного виноватым из-за первой. Ему не нравилось, что она на него сердится, и он жутко злился на себя из-за того, что это его волновало. Это же просто работа. Он – преступник, а она – охранник. Это временно. Он зашел за ней в бар, пытаясь вести себя прилично, но слишком взвинченный, чтобы справиться с этим.

Жизель пошла поговорить с завсегдатаями бара. Ее лицо осветилось улыбкой, за которую не жалко было бы отдать миллион баксов. Он помнил времена, когда она так улыбалась ему, но это было очень давно. Он прошел между столами и оказался в игровой зоне. С одной стороны рулетка. С другой – кости. Посередине блек-джек. Купу всегда нравился крэпс, но шансы были уж слишком неравны. Казино всегда выигрывает. И с рулеткой то же самое. В тюрьме он играл в блек-джек, и это показалось ему не более интересно, чем отковыривать со стены чешуйки краски. К тому же в его нынешнем обдолбанном состоянии он и минуты ни месте не высидит. Тут и там стояли игровые автоматы. Он посмотрел на мигающие лампочки, послушал звонки и электронные щелчки, песню сирены, веками призывающей пьяных. Куп поставил бутылку, выбрал свободный автомат и нашарил в кармане деньги.

Он скормил машине двадцатку и потянул за рычаг в форме изогнутого щупальца. Выпали два черепа и человеческое сердце. В следующий раз он увидел уробороса, пентаграмму и что-то похожее на бутерброд, отрастивший копыта. Потом были две летучих мыши и голова истукана с острова Пасхи. Он начал снова понимать, почему он не азартен. Он не любил выбрасывать деньги на ветер и не любил скучать. Проигрывать было скучно, а выигрывать – страшно. Огоньки на автоматах показались ему слишком яркими, а звуки – слишком громкими. Оглянувшись в поисках Жизель, он увидел, что она болтает с группой хорошо одетых вервольфов. Ему понравились их костюмы. В другой жизни он мог бы спросить, где они куплены, но энергия и наглость, принесенные кокаином, уже испарились, оставив прежний мрачный ужас. Вместо того чтобы привлекать к себе внимание, он сунул в автомат еще двадцатку. Картинки сменялись долгую минуту, а потом он увидел перед собой три глаза. Глаза ему подмигнули, и сирена умолкла. Куп отпрянул назад, когда на пол хлынули алмазы и сапфиры. Вокруг него мигом собралась чешуйчатая, колючая, мохнатая толпа. Кто-то зааплодировал, когда он опустился на колени подобрать выигрыш. Жизель протолкалась сквозь толпу и встала над ним.

– Тебя на две минуты оставить нельзя, – зло сказала она.

Куп рассовал выигрыш по карманам и поднялся.

– Я делал то, что ты мне сказала. Вел себя тихо и никого не трогал. А тут мне просто повезло.

– Ладно, забей. Теперь мы бросаемся в глаза. К тому же я ничего не нашла. Если кто и знает Вавилона, они молчат.

– Отлично. Тогда пошли. Мне кажется, что кое-кто из толпы не отказался бы попробовать нас на вкус.

– Успокойся, – Жизель взяла его за локоть, – ты дома. Никто тебя не тронет.

Они дошли уже до бара, когда кто-то направил на них пистолет.

– А ты говоришь, – прошептал Куп Жизель.

Купу показалось, что это человек, но он не готов был поставить на эту версию свою бутылку. На стрелке красовался блестящий серый костюм с распущенным галстуком, как будто он мечтал, что призрак Фрэнка Синатры пройдет мимо и пригласит его на стейк и пару рюмок. Дуло пистолета прижалось к груди Жизель. Куп узнал необычную золотую модель.

– Почему вы спрашиваете о мистере Вавилоне? – спросил стрелок.

Жизель ответила, не задумываясь:

– Я впервые в городе. Я Мэрилин, и я слышала, что мистер Вавилон предпочитает работать с лучшими. А я лучшая.

– Правда? А он что скажет? – Дуло посмотрело на Купа.

– Он Взломщик. Он хорош, но не так, как я. Ты знаешь мистера Вавилона? Сможешь нас познакомить?

Стрелок перевел пистолет назад.

– Никогда о нем не слышал. Здесь никто о нем не слышал. И вы тоже. Ясно?

– Ясно, – ответил Куп, – извините за беспокойство. Мы не хотим раздражать несуществующих преступных боссов. – Он взял Жизель за руку. – Пойдем, ты обещала мне смузи.

Блестящий костюм опустил пистолет, и они уже почти вышли из бара, когда он сказал:

– Погодите-ка. У вас есть фотка мистера Вавилона. Кто вы вообще такие?

Куп развернулся, когда костюм снова поднял пистолет и выстрелил. Он отбросил Жизель в сторону и подставил грудь под выстрел. В баре завопили. За спиной у Купа в стене образовалась дыра с оплавленными краями. Жизель вытащила пистолет с транквилизатором и выпалила костюмчику в шею. Он рухнул, не успев сделать второй выстрел. Жизель бросилась к нему, схватила его за воротник, что-то быстро заговорила. Из задней части бара проталкивались вервольфы в хороших костюмах. Куп сразу понял, что они все вместе. Они приближались к Жизель.

Куп сунул руку в карман и бросил в воздух пригоршню бриллиантов и банкнот. Толпа бросилась за ними, а Куп схватил Жизель и потащил прочь. Они добрались до двери раньше, чем у него кончились камни и деньги. Он успел заметить, что вервольфы остались в обезумевшей толпе.

Он не удержался:

– Хорошие собачки! Стоять!

Они бросились к эскалаторам и бежали вниз все тринадцать этажей. Жизель дернула Купа за руку, не дав ему бегом броситься через лобби. Добравшись до выхода, они побежали дальше, поспешно вскарабкались вверх по лестнице и оказались на бульваре Голливуд. Куп хлопнул звездой с именем Катрин Монвуазен, и они встали, переводя дыхание. Человек-паук смотрел на них с другого конца квартала.

– Ежегодная проверка звезд, – сказал Куп, – с этой все в порядке. Передай от меня привет тете Мэй.

Они прошли по бульвару к припаркованной машине.

– Ты в порядке? – спросила Жизель.

– Нет.

– Что такое? – Она встала. – Ты ранен?

– Я потерял свое вино мариани.

Она ударила его так сильно, что он отлетел на пару шагов.

– Это тебе за то, что ты мудак, – потом подошла и обняла, – а это за то, что закрыл меня от выстрела. Как ты узнал, что это пистолет с проклятием?

– Вавилон стрелял в меня из такого же. Скорее всего, они знакомы.

Жизель высвободилась из рук Купа. Они смотрели друг на друга с опаской.

– Да. Знакомы. Пока он не очнулся, я вытащила из него адрес в Лаурел Каньон. Пойдем проверим?

– Почему нет? Правда, Департамент теперь должен мне около миллиарда долларов наличными и драгоценными камнями. Такие расходы возмещаются?

Жизель порылась в кошельке и протянула Купу карту:

– Это моя рабочая кредитка. Можешь ей пользоваться, пока мы не вернем тебе деньги. Только не наглей.

– Я могу купить немного одежды?

– Прямо сейчас?

– В «Рузвельте» есть круглосуточный магазин для больших шишек, где запонки стоят как целый ресторан. Хотел зайти туда.

Она кивнула и коротко улыбнулась:

– Хорошо. Когда мы наведаемся по адресу, купишь себе вещей. Только не сходи с ума.

– Спасибо.

Они забрались в «Хонду» и покатили в Лаурел Каньон. Когда они проехали мимо желтого «Приуса», тот развернулся и поехал за ними.

Часом раньше Джерри оказался у мусорного бака в переулке рядом со столовой на Хайленд-авеню. Седой алкоголик с бутылкой «аквавита» спал на расплющенной картонной коробке рядом с баком. Джерри огляделся, но больше никого не увидел.

– Простите, – сказал он алкоголику, – извините.

Старик открыл слезящиеся глаза и посмотрел на него мутным взглядом. Джерри снова огляделся, мечтая увидеть консьержа или кого-нибудь, кто скажет ему, что делать дальше. Никого не обнаружив, он вернулся к пьянице.

– Мне нужно место под названием Проклятый город. Вы что-нибудь о нем знаете?

– Никогда не слышал, – ответил старик.

– Мне сказали, что я найду его здесь.

– У тебя что-нибудь есть?

– Что? – спросил Джерри.

– У тебя что-нибудь есть? – спросил старик удивительно чистым голосом.

– А. Да.

Старик закатил глаза.

Джерри вытащил из кармана старомодный билет в кино. Он был рыжий, грязный и мятый, как будто его выудили из канавы после дождя. Джерри получил его от Чарли, бригадира каменщиков, и не хотел отдавать его старому алкашу. Старик оторвал от билета половину и отдал ее Джерри. Джерри сунул обрывок обратно в карман.

Не говоря больше ни слова, старик откатился в сторону и медленно поднялся на ноги. Обошел мусорный бак и, навалившись на него всем телом, отодвинул его на пару футов, открыв дыру в стене. Высотой дыра была не больше трех футов. Старик жестом велел Джерри пролезать внутрь. Он посмотрел в темноту, но ничего не увидел.

– Парень, ты идешь? Я не собираюсь тут всю ночь торчать.

Джерри зашел слишком далеко, чтобы теперь трусить. Сломанные ребра заныли, когда он опустился на четвереньки и полез в дыру. Тут старик выразительно кашлянул и протянул руку. Джерри дал ему пять долларов. Посмотрев на деньги пару секунд, старик кивнул и велел Джерри лезть дальше. Когда Джерри оказался внутри, бак вернулся на место.

Джерри закрыл глаза, потом открыл. Вокруг было совершенно темно. Он прополз вперед пару футов, а потом почувствовал, что вокруг стало свободнее. Вытянув руки, он сделал несколько осторожных шагов и нащупал что-то вроде стены. Пошарив по ней руками, он нашел что-то твердое. Дверную ручку. Джерри повернул ее и вошел внутрь.

Он оказался в гигантском торговом центре, среди множества магазинов и ресторанов. Вокруг бродили с пакетами и стаканами люди и существа, похожие на людей. Выходит, Чарли не врал и не обдолбался. Джерри глубоко вдохнул и выдохнул. Он нашел дорогу в Проклятый город. Стерев грязь с ладоней и коленей, он отправился гулять.

Джерри шел медленно, удивляясь всему подряд, но при этом пытаясь не походить на деревенщин, которые бродили по бульвару Голливуд у него над головой и таращились на прохожих. Но не таращиться было сложно. Когда кто-то, человек или нет, ловил его взгляд, Джерри опускал глаза и шел дальше.

Обойдя весь первый этаж, он нашел эскалатор, поднялся на один пролет и пошел гулять дальше. Джерри не знал толком, что ищет. Ему было достаточно того, что он попал сюда и узнал, что магия существует, что существуют люди, которые пользуются ею каждый день. Он не знал, как собирается доказывать это последователям своего отца, но об этом он подумает позже.

Если Джерри не разглядывал людей, он разглядывал битком набитые магазины с названиями вроде «Щегольский череп» и «Ведьмагазин». Судя по тому, что он увидел в витрине «Терапии по управлению ужасом», торговали там канцелярскими товарами пополам с пыточным оборудованием. Из витрины на него смотрели степлер и привидение в наручниках и с кляпом в зубах.

Он поднялся еще на пару этажей, не обращая внимания на мокрые и сухие этажи, и наконец оказался на темном этаже на самом верху.

Джерри смотрел в залитую лунным светом даль и пытался понять, где он. Он перегнулся через поручень и посмотрел на торговый центр внизу, собираясь смело двинуться во тьму, но все же радуясь близости света. Он знал, что Калексимус не обрадуется, если он, зайдя так далеко, струсит. А если Томми обнаружит, что он поджал хвост…

Сделав несколько глубоких вдохов, Джерри достаточно собрался с силами, чтобы идти дальше. Он развернулся, чтобы пойти во тьму, и немедленно уткнулся в двух рогатых охранников.

– Парень, а ты уверен, что ты отсюда? – спросил охранник пониже. Джерри замер. Что бы сделал на его месте отец? Джерри инстинктивно потянулся под рубашку и вытащил наружу амулет Калексимуса, держа его так, чтобы охранники увидели. Маленький посмотрел на большого, который кивнул.

– Хорошо. Приятного дня, сэр, – сказал маленький охранник, и оба пошли дальше. Джерри не дал им шанса передумать. Он бросился в темноту, под бледную луну.

Честно говоря, тут было примерно то же самое, что и внизу. Магазины, бары, рестораны. Симпатичная девушка раздавала с тележки бесплатные образцы чего-то. Он хотел попробовать, но потом заметил ее клыки. Желудок у него сжался от страха и восхищения. Это же вампирша! Настоящая живая вампирша.

Джерри сел у фонтана напротив магазинчика под названием «Профондо Россо». Кажется, это была мясная лавка, судя по странным кускам мяса, висевшим в витрине. Джерри не стал рассматривать их внимательно, особенно когда заметил, что некоторые из них смотрят на него в ответ. Вода плеснула ему на штаны и утекла. Остались красные пятна. Джерри вытер пятно и понюхал пальцы. Это оказалась не вода. У него в мозгу щелкнул какой-то выключатель. Может быть, это была ошибка. Он хотел доказать, что волшебный мир реален, и доказал это. И гораздо подробнее, чем думал. Он многого хотел, многое думал увидеть, но только не прямо сейчас. Сейчас ему хотелось только вернуться к старому алкашу и оказаться дома.

Когда он встал, кто-то тронул его за плечо. Ему хотелось бы верить, что он издал вполне мужественный звук, а не пискнул, как резиновая игрушка, но на самом деле он знал печальную правду.

Джерри повернулся и увидел шестерых маленьких девочек с косичками, одетых в клетчатые платьица. Они стояли вокруг него полукругом.

– Привет, – сказала рыженькая, – как тебя зовут?

Он выговорил это только с третьего раза:

– Джерри.

– Привет, Джерри. Ты тут новичок?

– Да, я здесь первый раз.

– Правда? И ты никого не ждешь? Никто не знает, что ты здесь?

Содержимое желудка немедленно запросилось наружу.

– Ну… мои друзья в лавке мясника.

– Врешь, – сказала девочка с краю. Из-за косичек и платьиц Джерри казалось, что его окружила кучка Лиззи Борден, нарядившихся герл-скаутами.

Маленькая девочка хихикнула и прошептала что-то остальным.

– Хочешь, покажем тебе все? – спросила рыжая.

– Спасибо, – ответил Джерри, жалея, что не послушался интуиции раньше, когда ему хотелось убежать, – я как раз собирался уходить.

– Но ты же просто сидел здесь. А тут столько всего интересного.

– Спасибо, но мне правда пора домой. – Джерри попытался встать, но маленькая рыжая девочка удержала его с силой, которую трудно было заподозрить в любой маленькой девочке.

– Ой, – сказал Джерри, – вау. А ты сильная. Как тебя зовут?

– А меня не зовут, я сама прихожу.

Девочки захихикали, показывая клыки. Джерри не мог решить, что лучше – убежать или упасть в обморок. Бежать, кажется, бесполезно. Но если он упадет в обморок, то будет слишком уж похож на еду для пикника.

– Не ешьте меня, пожалуйста, – сказал он.

Девочки расхохотались.

– Мы же не зомби, дурачок. Они на два этажа ниже. Познакомить?

– Нет? – сказал Джерри, не представляя, что еще ответить. Он чувствовал себя как на вступительных экзаменах. Тогда ему тоже хотелось сбежать.

– Понимаешь, в чем дело, Джерри, – сказала рыжая, – ты сможешь уйти, только если предложишь нам что-нибудь получше своей милой шейки.

Джерри вытащил амулет Калексимуса. Рыжая нахмурилась:

– А это еще что?

– Это кулон Калексимуса, – сказала брюнетка, – не уверена. Кажется, это какая-то метал-группа.

– А это не они играли со «Слэйер» в прошлом туре? Они просто сосут, – сказала другая, и все девочки рассмеялись.

– Придется тебе постараться получше, Джерри, – сказала рыжая.

– Я могу вас умолять. Только не говорите отцу.

Рыжая села рядом с ним на кромку фонтана.

– Звучит неплохо, но этого явно мало.

– У меня есть деньги.

– А у меня – черная карточка «Американ Экспресс».

– Вау. Даже у отца такой нет. Наверное, у тебя отличный кредитный рейтинг.

– Восемь пятьдесят. А у тебя?

Джерри хотел соврать, потом подумал еще раз и сказал:

– Около шести.

Рыжая улыбнулась.

– А ты милый для такого трусишки.

– Ну да. Но трусливее меня никого не найти.

Другая девочка сказала:

– Заканчивай сюсюкать. Давай выпьем его и пойдем мерить туфли.

– Подождите, – сказал Джерри. Он раздумывал всего секунду. То, что он замыслил, было страшнейшим грехом, но разве Калексимус не наградит его за находчивость, когда придет время? А Джерри очень, очень хотелось дожить до этого. Хоть до чего-то дожить. Джерри вынул из кармана куртки серебряный церемониальный кинжал, которым он должен был убить черного вепря. Отдать одну из реликвий Калексимуса, конечно, ужасно. Но лучше, чем стать вечерним коктейлем для кучки невест Дракулы – объемом по пинте каждая. Он протянул кинжал рыжей.

Он подняла его, и свет отразился от лезвия и упал на ее бледное лицо.

– Настоящее серебро? – спросила она.

– Да. Он полон темной магии. Когда-то он принадлежал нашему владыке.

– Да-да-да, – сказала темноволосая девочка, – это не «джордж-форман-гриль», так что не расхваливай его, розовый мальчик.

Рыжая девочка кивнула и протянула кинжал блондинке.

– Неплохо, Джерри. Ты можешь прожить достаточно, чтобы улучшить свой кредитный рейтинг. А теперь беги домой к бабушке, пока злые волки не съели тебя на ужин.

– Спасибо. Я пойду. – Он встал.

– Вали отсюда, лузер, – велела темноволосая, – нам нужно найти ужин.

Джерри, радуясь тому, что не превратился в шашлык, медленно прошел через толпу девочек, пытаясь не поворачиваться спиной ни к одной из них, понимая, что это невозможно, и изо всех сил мотая головой, чтобы смотреть на всех одновременно. Девочки умирали от смеха. Выбравшись из толпы, он бросился к эскалатору.

– Сопляк, – крикнула одна. Джерри бежал дальше, понимая, что спорить тут не о чем.

Он поравнялся с баром, откуда выбежали двое, мужчина и женщина. Он подумал, не бегут ли они от других милых девочек, и тут узнал одного.

– Куп, – прошептал он, – Куп.

Он сделал пару шагов назад, пропуская их. Они побежали вниз по эскалатору, и Джерри, подождав секунду, бросился за ними. Пересекая лобби, они шли медленнее, и Джерри последовал их примеру. Когда они вышли через боковой выход, он подождал пару секунд и пошел за ними. Когда он вышел, они лезли по лестнице. Когда они скрылись из виду, он полез за ними, толкнул крышку люка над лестницей и неожиданно оказался на бульваре Голливуд.

Куп и его спутница оказались на полквартала впереди. Они двигались на восток. Джерри держался к ним как можно ближе. Когда они пересекли Хайленд-авеню, он бросился вниз по улице, запрыгнул в мамин желтый «Приус» и рванул за угол. Ну, насколько «Приус» вообще мог куда-то рвануть. Он ехал за парочкой, держась в половине квартала от них, пока они не свернули с ярко освещенной части бульвара в темноту. Когда Куп с женщиной залезли в «Хонду Цивик» и тронулись с места, они поехали не в ту сторону. Джерри задержал дыхание, надеясь, что рядом нет копов, и резко развернулся.

«Может быть, папа и остальные и не поверят насчет Проклятого города, но этому им точно придется поверить».

Двадцать пять

Лаурел Каньон расположился непосредственно над Лос-Анджелесом. Это одно из самых дорогих скоплений холмов и долин во всей стране. К счастью, по всем этим жутким склонам проложены дороги, иначе тут не было бы никого, кроме хиппи, бэкпекеров и диких собак, да еще редких горных львов, которые охотились бы на этих хиппи, бэкпекеров и диких собак. К сожалению, из-за этих дорог и миллиардных цен на недвижимость населяют Лаурел Каньон в основном мажоры, пластические хирурги, малоизвестные кинопродюсеры и девушки с силиконовой грудью. История Лаурел Каньона длинна и красочна и слишком сложна, чтобы углубляться в нее здесь, поэтому скажем только, что она длинна и красочна, а то, что написано в учебниках, чаще всего неправда. В них пишут об индейских племенах, испанцах, местной фауне, при этом полностью оставляя за бортом обитателей Лемурии.

Лемурия – огромный древний остров в Тихом океане вроде Атлантиды, только суши тут были лучше и работал Wi-Fi. Когда Лемурия, опять же, как Атлантида, затонула (из-за серии взрывов, вызванных крайне рискованным экспериментом по использованию вулканов для обеспечения энергией «Лемуриленда», парка развлечений, который обанкротился за год, потому что лемурийцы были суровым народом и предоставляли веселиться этим соплякам из Атлантиды), выжившие уплыли туда, где позже появился Лос-Анджелес. Лемурийцы сочли равнины скучными и поселились в каньонах, которые гораздо больше походили на их родной остров. Впрочем, они никогда не удовлетворялись тем, что имели, и немедленно принялись за терраформирование, пытаясь сделать эту землю еще больше похожей на Лемурию. С точки зрения науки они были продвинутой цивилизацией, но в сейсмологии ничего не понимали. Пару лет подвигав холмы, повертев вспять подземные реки и покрутив поверхность земли, они очень близко познакомились с огромным тектоническим разломом, который прорезал каньон посередине и поглотил лемурийцев и их огромные замки.

Почти никаких физических доказательств существования этой цивилизации не осталось, но все же лемурийцы оставили на этой земле отпечаток своей психики, неуловимое желание строить здесь наиболее гигантские и нелепые здания. Этот дух никуда не делся из Лаурел Каньона до сих пор. Другого такого собрания безобразно дорогих и жутких домов не найти за пределами Беверли-Хиллз, где когда-то жила еще более глупая древняя цивилизация, время говорить о которой еще не пришло.

У Купа и Жизель ушло сорок пять минут езды, разворотов, проклятий, молитв несуществующим богам дороги, глупой удачи и чистого гнева, чтобы добраться до того адреса, который сообщил им парень в блестящем костюме. Когда они нашли нужное место – гигантский уродливый особняк в стиле испанского возрождения с небольшими римскими храмами, пристроенными к нему сбоку, – то заехали на поросшую травой обочину в четверти мили от дома и внимательно изучили его.

– Он гигантский, – сказал Куп.

– И уродливый, – согласилась Жизель.

– Вавилону принадлежит самый большой дом тут. Это удачно.

– Почему ты так думаешь?

– Ему не нужно выходить наружу и смотреть, как жутко он выглядит.

Жизель достала из бардачка что-то вроде бинокля. Хотя скорее это были очки-гогглы с дополнительными цветными линзами, которые можно было надеть сверху на увеличительные.

– Ты похожа на близорукую муху, – заметил Куп.

– А ты просто завидуешь, что мне достаются все крутые игрушки.

– Я завидую тому, что у тебя вообще есть игрушки. Где мое вино мариани?

– Алкаш.

– А ты коп.

Куп прищурился, глядя на вершину холма, но та была слишком далеко, чтобы различить детали.

– Ты их достала в Департаменте или купила в том торговом центре?

– Они достаются хорошим маленьким агентам, которые много работают, не напиваются и не устраивают драк.

– Я не напивался. Я был очень сосредоточен. Ты дашь мне посмотреть или мне придется лезть на крышу с лупой?

– Расслабься. Придет и твоя очередь. Я просто пытаюсь все настроить.

– Для чего?

– А вот. Посмотри.

Она протянула бинокль Купу. Когда он приложил его к глазам, особняк Вавилона осветился, как будто был белый день. Здания были выкрашены в дикие розовые, золотые и голубые тона, а местами их пересекали яркие, будто лазерные, лучи. Куп опустил бинокль и посмотрел на особняк. Никаких ярких цветов. Никаких лучей.

– Ты уверена, что все правильно настроила? Это похоже на рейв для фанатов «Маленьких пони».

Жизель забрала у него бинокль.

– С ним все в порядке. Эти цвета и лучи – заклинания и чары, которыми Вавилон защитил свой дом.

– Дай еще раз посмотреть, – попросил Куп и прижал бинокль к глазам, внимательно изучая здание, – оно все закрыто. Ни одного чистого места.

– Да, залезть туда будет непросто, – кивнула Жизель.

– Это в Белый дом непросто залезть, – возразил Куп, – а сюда невозможно. Если Вавилон не сошел с ума и не оставил заднюю дверь открытой, дело закончено.

Жизель забрала у него бинокль.

– Брось, Куп. Откуда столько негатива? Это снова твоя внутренняя бабка?

– Это не бабка. Это я просто хочу жить. Даже если я пройду мимо всех проклятий, тут наверняка есть и обычные ловушки. Стволы. Ножи. Драконы. Драконы со стволами и ножами. Избавь меня от этого.

– Зальцман не шутил, – сказала Жизель, – он снова посадит тебя в тюрьму.

– Буду живым заключенным. Этот город пытается убить меня с тех пор, как я вернулся. Эта кража станет последней каплей.

Жизель опустила бинокль на колени.

– А я уже было подумала, что у тебя есть шанс. В Проклятом городе ты целых две секунды вел себя храбро. Не мог бы ты повторить?

– Мне кажется, твоя проблема в том, что ты путаешь храбрость с глупостью.

– Нет, глупым я тебя все еще считаю.

– Понимаешь, подставиться под выстрел – это был рассчитанный риск. А это, – он указал на особняк, – будет самоубийство.

Жизель задвинула на место линзы бинокля и сунула его в бардачок.

– А я еще хотела тебя поцеловать потом. Ты все прощелкал и отправишься назад в тюрьму. Сегодня просто не твой день.

– Погоди. Что ты сказала?

– Ты про что?

– Ты собиралась меня поцеловать?

– Не понимаю, о чем ты. – Она поджала губы.

Куп хотел сказать что-то еще. Ему хотелось верить, что она правда думала его поцеловать, но это не меняло того факта, что она оставалась его боссом. И она снова вырвала сердце у него из груди. Это была какая-то хрень, а он устал проигрывать.

– Я не пытаюсь слиться или что-то в этом роде. Судя по тому, что я уже видел, мне кажется, что пролезть туда невозможно. Может быть, путь и есть, но его так просто не найти. Сколько времени мне дал Зальцман?

– Несколько дней. Может, неделю.

– Этого может не хватить.

– Ты кое-что забыл. Теперь ты работаешь на Департамент. У начальства наверняка есть вся информация об этом месте. И я тебе помогу. Тебе не придется действовать в одиночку.

– Не знаю, – сказал Куп после минутного молчания.

– Просто не зацикливайся на этом сейчас. Давай подождем день-другой, посмотрим, что придумают умники.

Куп устало покачал головой. Он уже устал от этих шпионских игр.

– Отлично. А если я откажусь…

– Никто не ждет от тебя самоубийства.

Он мрачно посмотрел на нее.

– Ну, разве что Зальцман, но он бы хотел, чтобы вообще все умерли.

– Большое утешение.

– А теперь давай просто действовать по обстановке. Ладно?

– Ладно. Прямо сейчас я хочу выпить. Ты не хочешь?

– Хочу, но завтра мне придется рано встать и написать отчет о сегодняшнем вечере.

– Ты выдашь меня? Насчет вина мариани?

Жизель скорчила гримасу.

– Ни за что. За это нам обоим влетит.

– Тогда вернемся немного назад. К тому моменту, когда ты хотела меня поцеловать.

– Поцеловать тебя? Первый раз об этом слышу. Ты, наверное, фантазируешь о той вампирской цыпочке из Проклятого города.

– Ты просто злишься, потому что она приняла тебя за мою маму.

– На что тут злиться? Тебе нужна нянька, а то ты собственную задницу не найдешь.

– Короче, ты хочешь сказать, что больше никаких мест для поцелуев.

– В этой жизни точно. И в следующей.

– Жаль. Я выучил пару новых движений, которые тебе бы понравились.

Жизель завела машину.

– А ты в тюрьме времени даром не терял.

– Нет. Йога. От нее становишься гибким. Ты бы офигела, если бы увидела, что я теперь умею.

Жизель искоса взглянула на него и выехала на дорогу.

– Ты никогда в жизни не занимался йогой.

– А тебе откуда знать? – Куп посмотрел в окно на особняк.

– Ты врешь.

– И кто теперь трусит?

– Ты. Не забывай, что я твой босс. Ты будешь делать то, что я скажу.

– Не слышу. Мне кажется, тебе нужны высокие сапоги и стек.

– Разве что в твоих фантазиях.

– Уж сегодня без них не обойдется.

Жизель вдавила педаль в пол, и они поехали обратно в Голливуд. Спускаться по холмам оказалось быстрее, чем подниматься. Через полчаса они уже оказались у отеля «Рузвельт».

– Приехали, – сказала Жизель.

– Приехали.

– Может быть, я слегка поторопилась. Я могу зайти и помочь тебе что-нибудь выбрать.

Куп выглянул наружу и покачал головой. Он дюжину раз прокрутил все это в голове по дороге обратно в город и решил, что все это слишком странно, чтобы снова в это лезть.

– Не сегодня. Некоторые вещи я хочу делать один. Ты классная, и это всем очевидно. Высокомерные курицы из магазина не хотят, чтобы я туда заходил, и именно поэтому я пойду один. Однажды это уже отлично сработало.

– Понимаю, – сказала Жизель. – Развлекайся. Увидимся завтра на работе. Я пришлю за тобой машину.

– Я сам умею водить.

– Но ты не знаешь, куда ехать.

– Буду готов к девяти.

– Хороший мальчик.

– Ну, спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – сказала Жизель.

Минуту они сидели, глядя друг на друга. Купу показалось, что ему снова тринадцать. Они с Жизель наклонились друг к другу и коротко, неуклюже обнялись. Он вышел из машины и помахал ей. Она кивнула и тронулась.

«О чем я вообще думаю? Я вышел из игры. Она хотела вернуться, а я отказался. Почему я так поступил? Я больше не играю в эти игры. Ни за что. Если я еще буду играть, то только в крестики-нолики. Игру для компьютеров, идиотов и куриц на ярмарках».

Куп глубоко вдохнул и вошел в отель, думая, как он все это объяснит Морти.

Джерри припарковался в квартале от отеля, следя за «Хондой». Через пару минут Куп вышел из машины и пошел в отель. Черт. Джерри был слишком далеко и не мог проследить, куда идет Куп.

Джерри смотрел, как «Хонда» выползает обратно на дорогу. Значит, еще не все потеряно. Узнать адрес девушки Купа почти так же хорошо, как найти его самого. Он завел «Приус» и ехал за ней всю дорогу.

Двадцать шесть

На парковке у органического магазина «Браун стар» работал фермерский рынок. Стояло великолепное лос-анджелесское утро, светлое и нежаркое, дул легкий ветерок. На рынке толпились покупатели со всего Лос-Анджелеса и долины Сан-Фернандо. Туристы бродили между лотками, высматривая местные деликатесы или собираясь позавтракать. Самые снисходительные останавливались у лотка с выпечкой – новая экологическая группа, о которой большинство вроде бы что-то слышало, проводила ярмарку.

Марианн Уайт из Энида, штат Оклахома, остановилась у прилавка с выпечкой и наклонила голову.

– «Бич Земли»? Какое необычное название для экологов. Расскажите поподробнее, пожалуйста.

Сьюзи улыбнулась ей:

– У нас совсем новая группа. Пока мы действуем локально, но скоро надеемся развернуться.

– Как мило. А над чем вы сейчас работаете?

– Наша основная цель – отравить моря, сжечь землю и уничтожить подлых людишек, – пояснил Томми.

– Простите?

– Мы спасаем деревья, – сказала Сьюзи, – хотим спасти деревья.

– И бельков, – сказала Дженет у нее из-за спины.

– Ой, обожаю бельков, – сказала Марианн.

– Попробуете что-нибудь? – предложила Сьюзи.

Марианн оглядела длинный ряд пирогов и кексов.

– А это что?

– Это «Ненависть в пылающем аду страданий».

– Какое необычное название.

– Спасибо.

– А какое оно на вкус?

– Лимонное.

– Можно попробовать?

– Конечно, – Сьюзи отрезала небольшой кусочек пирога и положила его на бумажную салфетку, – прошу.

Марианн кинула его в рот и прожевала.

– Вкусно. Я возьму два.

– Отлично. Владыка Калексимус сжалится над вами и поглотит вашу душу быстро и милосердно. Больно почти не будет.

– Вы точно экологи?

– Спасаем китов, – ответила Сьюзи.

– Разумеется, – Марианн прищурилась, – просто мне почему-то кажется, что вы и еще чем-то занимаетесь.

– Протестуем против ядерного оружия, – сказала Дженет.

Сьюзи вытерла ладони о передник.

– Если вы воображаете, что мы собираем деньги, чтобы вызвать наше черное божество из мрачной бездны вечных страданий и уничтожить человечество, то вы глубоко ошибаетесь.

– Ладно, хорошо. А это что? – ткнула пальцем Марианн.

– Морковный торт. С глазурью из сливочного сыра, рублеными орехами пекан и бескрайним ужасом.

– Что-то мне не нравится, как это звучит, – нахмурилась Марианн, – у вас есть что-нибудь совсем без ужаса, ну или с капелькой? Моя невестка худеет.

Сьюзи подняла тарелку.

– У нас есть безглютеновое печенье с шоколадными каплями и яростной жестокостью.

– Понимаете, почему мне кажется, что вы не просто экологи? – спросила Марианн.

– Брауни с ириской. Вы любите брауни?

– Не знаю. Можно попробовать?

Сьюзи протянула ей ломтик брауни.

– Думаю, вам понравится.

Марианн откусила кусочек и кивнула.

– А сколько тут ярости?

– Да вообще нет. К тому же они со скидкой. Три за пять долларов.

– Отлично, давайте три.

Сьюзи лопаточкой положила брауни в бумажный пакет.

– Держите.

– Спасибо, – поблагодарила Марианн.

– До свидания. Слава Калексимусу.

– Что?

– Спасаем китов.

– Вы это уже говорили, – заметила Марианн.

– Вы не любите китов? За что вы их ненавидите?

– Я вовсе не ненавижу китов.

– Отлично, потому что мы-то их любим, – сказала Сьюзи, – ворвань, добытая из них, осветит путь нашего владыки, когда он сотрет жизнь и надежду с лица этой проклятой планеты.

– Ну, если с бельками все будет хорошо…

– С бельками все отлично. Все любят бельков.

Марианн положила свои брауни в сумку «Браун стар».

– Спасибо. До свидания. Удачи с сожжением мира.

– Вам спасибо. Не забудьте рассказать друзьям. Мы тут все выходные.

Марианн отправилась бродить по рынку дальше, и тут появился Стив. На нем был белый передник и белый поварской колпак с надписью зеленым курсивом «Погибель со вкусом».

– Как дела, милая?

– Просто отлично. Деньги лопатой гребем. Разве что вот та женщина… она, кажется, не поверила, что мы из этих, которые деревья обнимают.

– Постарайся не забывать, что нас очень даже волнует окружающая среда. Мы хотим ее уничтожить. Сжечь дотла и посолить землю слезами смертных. Наверное, Гринпису этот план бы не понравился, но они скоро будут плавать в котле с кипящей желчью, так что нам нужно просто продолжать работать, пока мы не вернем себе шкатулку призыва.

– Ты наверняка прав. И вообще, ей понравились мои лимонные пирожные и брауни с ириской.

Стив приобнял ее за плечи.

– Из тебя вышла отличная продавщица.

– А как дела у остальных? – спросила Сьюзи.

– Прекрасно. Хорошо, что ты уговорила меня провести эту ярмарку. Мы неплохо заработаем, и все повеселятся напоследок.

– А разве не для этого мы устраиваем Армагеддон?

– Полагаю, что так, – согласился Стив, – кстати, ты не видела серебряный кинжал Калексимуса? Мы хотели нарезать проклятые ириски, и я бы не отказался сделать из этого маленький ритуал.

– Кажется, он у Джерри, – ответила Сьюзи.

– Отлично, спасибо.

– Еще увидимся.

Стив подошел к Джерри, который как раз уложил пару остроконечно очерченных черничных булочек в пластиковый контейнер маленькой девочки в футболке со смурфеткой. Девочка побежала к родителям и издали помахала Джерри. Он помахал ей в ответ, глядя, как семейство раскладывает инфернальную выпечку на одном из столов, собираясь перекусить.

– Привет, сынок, – сказал Стив, – мама говорит, что кинжал Калексимуса у тебя.

Джерри перекладывал булочки на подносе, не глядя на отца.

– Нет, давно его не видел. Наверное, он у Хорхе.

– Черт возьми, – вздохнул Стив, – а я его отправил за бумажными тарелками. Ладно, можно обойтись и обычным кухонным ножом. – Стив посмотрел на почти пустой поднос: – А ты неплохо потрудился.

– Спасибо.

– Как твои ребра?

– Гораздо лучше. Правда.

– Отлично. Ладно, меня ждут ириски. Трудись дальше.

– Спасибо, папа, я постараюсь.

Пухлый мужчина в солнечных очках и джинсовой куртке с Микки-Маусом подошел к Сьюзи:

– Привет. А это что у вас такое?

– Это персиковый коблер. Мой собственный рецепт. Хотите попробовать?

– Да, пожалуйста.

Сьюзи положила на бумажную салфетку кусочек и протянула мужчине пластиковую вилку. Он попробовал и улыбнулся.

– Великолепно.

– Спасибо. Все дело в секретном ингредиенте, в любви. Ну и в страстном желании увидеть, как человечество пожирают огромные огнедышащие осы. Но в основном любовь, конечно.

Толстяк выкинул салфетку в ближайшую урну и сказал:

– Давайте целый.

Сьюзи просияла:

– Отличный выбор. Вам завернуть?

Толстяк взял коблер и сказал:

– Спасибо, не надо.

Он поднял блюдо над головой и с силой грохнул его о стол. Оно разлетелось на куски, разбросав персиковый коблер во все стороны. Другие пироги и кексы попадали на землю.

За спиной у него взвизгнул тормозами фургон. Боковая дверь отъехала в сторону, и оттуда выскочили люди в масках монстров.

– Аколиты и адепты, за работу! – заорал толстяк.

Толпа из фургончика набросилась на столы, разбрасывала в сторону выпечку, кидала ее в последователей Калексимуса и в туристов на рынке. Они перевернули все столы и разбили витрины. Джерри попытался схватить одного, но получил локтем в ребра и рухнул на землю, корчась от боли. Стив умудрился задержать одного, но на него накинулись еще двое и оттащили своего. Еще один стер с лица взбитые сливки и склонился над Леонардом, который лежал на спине, тщетно пытаясь подняться, оскальзываясь на пончиках. Дженет кинула кекс с дыркой посередине в одну из женщин в маске. Она уклонилась и ответила полным подносом макарунов.

Издалека бежали охранники, и человек в куртке с Микки-Маусом заорал:

– Аколиты и адепты! Уходим!

Хулиганы, измазанные тестом, загрузились обратно в фургончик и рванули прямо через парковку, задев нескольких покупателей. Вскоре они исчезли на дороге.

Стив помог Сьюзи подняться.

– Ты цела?

– Все хорошо. Где Джерри?

Стив обнаружил его лежащим на земле и помог сесть.

– Все остальные живы?

Все закивали и забормотали что-то, стирая с лиц и одежды крем, джем и фрукты.

– Кто это был? – спросил Томми.

– Вариант только один. Ложа Аваддона Кладис, уроды, – пояснил Стив.

– Что им от нас нужно? – спросил Томми.

– И как они узнали, где мы? – добавила Сьюзи.

– Они на нас напали, потому что они нечестивые ублюдки, почему еще. И я почти уверен, что знаю, как они нас нашли. Это этот Куп. Он наверняка увидел наши подвески и натравил на нас аваддонийцев.

– Может быть, он вообще с ними, – добавила Сьюзи.

– Сукин сын, – сказал Стив, – я его найду во что бы то ни стало.

Леонард поставил Джерри на ноги.

– Папа, – сказал Джерри, – я могу помочь.

Двадцать семь

Они приступили к работе в половине десятого утра. Теперь шел третий час. Никто не обедал. Кофе кончился, как и пончики, которые кто-то стащил из столовой. Офис заполняли испуганные, лишенные кофеина и сахара и психопаты. У Бэйлисс в кармане пиджака был припрятан протеиновый батончик, но она не позволила бы никому это заметить. Особенно Нельсону. Он, запертый в кабинете с самого утра, не мог добраться до своей фляжки. Бэйлисс пыталась скрывать радость при виде того, как он потеет и трясется, но если бы она могла прочитать мысли Купа и Жизель, то успокоилась бы, поняв, что они чувствуют то же самое.

Они сидели в том же офисе, куда привели Купа в первый его день в департаменте. Огромный стол завалили чертежами, сканами чар и спектральными картами особняка мистера Вавилона в Лаурел Каньоне.

Куп поднял верхнее фото, изображавшее ауру дома. Аура была черная, а вокруг нее топорщились шипы, похожие на клешни злобного краба.

– Ненавижу эти чертовы дома с привидениями. Когда я последний раз залез в такой, то оказался в тюрьме, – сказал он.

– Это потому, что кто-то сдал тебя копам, – пояснила Жизель, – на этот раз такого не будет. Помни, что мы на твоей стороне.

– Копы спасают меня от копов. Несколько сюрреалистично.

– По крайней мере, у тебя стало одной проблемой меньше, – заметила Бэйлисс.

– Ну и что. Все равно дрянное дело. Я надеялся, что шкатулка будет лежать в хорошенькой банковской ячейке или хотя бы в пусковой шахте для ядерных ракет, тогда я бы справился. А это хрень какая-то.

– Почему? – спросила Бэйлисс. – Объясни подробно.

Куп бросил фото на стол и потянулся.

– Все, что я вижу, так это то, что в этот дом можно залезть, но нельзя из него вылезти. Или вылезти можно, но при этом включится пятьдесят разных сигнализаций.

Чуть раньше Нельсон нашел в столе ящик, забитый карандашами, и целый час кидал их в потолок. У него отлично получалось. Звукоизолирующая плитка ощетинилась тонкими желтыми сталактитами.

– А я тебе говорил, что дело гиблое, – сказал он и продолжил мерзким тоненьким голосом: – Поглядите на меня. Я волшебник. Я фея Динь-Динь. Я куда угодно заберусь.

– Можно подумать, от тебя есть польза, – сказала Бэйлисс, – позволь ему все обдумать. Как, по-твоему, – спросила она у Купа, – может быть, ты сможешь туда попасть под видом курьера или сантехника?

Куп покачал головой:

– Все равно я не смогу выйти. Комната, где хранится шкатулка, – это трындец какой-то. Невозможно проникнуть в нее и выбраться оттуда незамеченным. – Он в двадцатый раз заглянул в пустую чашку из-под кофе и с отвращением отставил ее в сторону. – И даже если я туда заберусь, мы же только предполагаем, что шкатулка именно там. А что, если она в спальне? Или он хранит в ней скрепки в кабинете?

– Он ее не открывал, поверь мне. Мы бы знали. Она отключила бы все лампы и компьютеры в мире, – сказала Бэйлисс.

– А откуда мы знаем, что она в хранилище?

– Отдел медиумов так говорит, – объяснил Нельсон.

– Медиумы Департамента? Которые не смогли узнать, когда я полезу за шкатулкой? Отличная работа. Очень успокаивает.

– Сука. Заткнись. Сука.

– Ладно, – сказал Куп Нельсону, – и каков же твой план, Роджер Кинт[10]?

Нельсон кинул в потолок еще один карандаш и повернулся к Купу:

– Я думал, что мы вломимся туда с оружием. Полноценный штурм. Скажем прессе, что нашли настоящего бен Ладена.

– Довольно оригинально, признаю, – сказала Жизель, – глупо, но оригинально.

Куп показал на точку на чертеже:

– Ты отправишь кучу агентов к входной двери и получишь кучу праха, костей и зубов. Может быть, чей-то мизинец, если повезет.

– Да неужели, Гэндальф? – сказал Нельсон.

– А ты сам посмотри.

Нельсон собрал карандаши и откинулся на спинку кресла.

– Я наставник. Я осуществляю общий контроль. Я не собираюсь делать твою работу за тебя. – Он кинул карандаш и не попал. Карандаш упал ему на голову. – Твою мать.

Бэйлисс подошла к Купу, который рассматривал спектральные карты. На них отображалась сила проклятий в разных частях дома.

– Мой напарник имеет в виду, что не умеет читать чертежи и все остальное.

– А ты умеешь? – спросил Нельсон.

– Конечно. Это часть базового обучения.

– Это часть базового обучения, – повторил Нельсон тем же мерзким голосом, которым передразнивал Купа.

– И как ты умудрился его пропустить?

Нельсон задумался.

– Погоди-ка. Может, я учил, но забыл? – Он посмотрел на Жизель: – Ты мне мозги не пудришь? Ты с ним не сговорилась? – Он ткнул пальцем в Купа.

– Конечно. Мне же так нравится сидеть тут без кофе и нюхать твой джиновый перегар.

– Это был виски, киска.

– Ты неспособен выполнять свою работу, а виновата я. Может, ты возьмешь свое игрушечное распятие и пойдешь жрать буррито?

– Откуда ты знаешь, что я люблю буррито?

– Да хорош уже. Все любят буррито, – сказал Куп.

– Лично я предпочитаю банановые чипсы, – сообщила Жизель.

– Ты за мной следила, – сказал Нельсон, – зачем?

– Мне просто нравится смотреть, как ты жрешь дерьмо с дополнительными бобами и блевальным соком.

– Вы что, сговорились? Это заговор?

– Я тут ни при чем, я «Макдоналдс» люблю, – сказал Куп.

– Расслабься, – сказала Бэйлисс, – она просто заходила разок поговорить.

– А когда? Я не помню.

Бэйлисс посмотрела на Жизель.

– Ну…

– Позавчера. Тебя там не было, – ответила Жизель.

– Ага. Но ты же никогда не ходишь туда без меня, скажешь, нет?

Бэйлисс смотрела в сторону.

– Нет. Ты слишком честная, чтобы мне соврать. Значит, у вас двоих есть секреты, – заключил Нельсон, – вы здесь все заодно.

– Мы пытаемся украсть Конституцию, – призналась Жизель, – видел этот фильм?[11] У нее на обложке карта сокровищ.

Нельсон смотрел то на Жизель, то на Купа.

– Успокойтесь, детки, – велел Куп, – мы все делаем свою работу. Я просто хочу, чтобы меня не арестовали и не убили.

Нельсон ткнул карандашом в сторону Жизель:

– Почему эта Алая ведьма[12] не может просто стать невидимой и провести тебя в дом через входную дверь?

– Вау, прям как Доктор Кто[13]. Решение найдено, – сказал Куп.

– Куп имел в виду, что Мэрилин – первое, о чем подумает Вавилон, – пояснила Жизель.

– У них везде проклятия и чары, – добавил Куп, – там некому затуманить разум.

– Повезло им, – заметил Нельсон и спросил, глядя на Жизель: – Если она все равно пятое колесо в нашей телеге, почему она все еще тут?

– Потому что, в отличие от тебя, я пытаюсь составлять планы, которые могут сработать, – сказала Жизель.

– А как насчет крыши? – спросила Бэйлисс. – Или вот. Трубы к бассейнам. Они достаточно большие, чтобы ты пролез.

Куп провел рукой по стопке чертежей.

– На крыше везде датчики давления. И даже если удастся туда попасть, там пираньи.

– Там что, бассейн?

– Нет, птичник.

– У Вавилона есть летающие пираньи?

– У Вавилона есть летающие пираньи, – согласился Куп, – а в трубы я не полезу, потому…

– Дай догадаюсь, – вставил Нельсон, – там огнедышащие подводные обезьяно-пауки?

– Нет, просто взрывчатка у входа.

– Блин. А мысль была хорошая.

Куп снова заглянул в чашку.

– Я бы предпочел огнедышащих обезьян. Они могли бы поджечь дом.

– И чем бы это помогло? – спросила Жизель. – Ты бы бросился туда и погиб от удушья?

– Нет, я просто подумал, что забавно было бы его сжечь.

В дверь тихо постучали, и вошел Зальцман.

– Добрый день. Я не хочу вам мешать, но нужно было зайти поглядеть, как у вас дела.

Куп поднял спектральную карту и бросил ее на стол.

– Никак. Никак у нас дела. Судя по тому, что я тут вижу, эта работа невыполнима. В принципе.

Зальцман сдвинул бумаги с одного конца стола и сел.

– Твое дело не говорить мне, что это невозможно. Ты должен сказать, как собираешься это сделать.

– Почему каждый раз, когда я говорю, что что-то невозможно, какая-нибудь заботливая училка сообщает, что нужно просто лучше стараться?

– Потому что ты…

– Молчи.

– Старая бабка.

– Ну и ладно. Я пас.

– Отлично, – согласился Зальцман, – тюремная машина приедет через час. А пока, Нельсон, надень на него наручники.

– Подождите, – сказала Жизель, – беру свои слова назад. Он не бабка. Он прав насчет этого дела.

Куп отодвинул от себя стопку планов.

– Судя по тому, что я вижу, все в этом доме будет пытаться нас убить. Под «нами» я имею в виду себя.

– Значит, придумай что-то другое, – велел Зальцман сквозь зубы, – у любого здания есть слабое место. Ты просто его еще не нашел.

– Нам нужно еще время, – сказал Куп.

Нельсон обходил стол с наручниками в руках. Зальцман жестом остановил его.

– Господи, – вздохнул Нельсон.

– Сколько еще времени?

– Неделя. Минимум.

– У вас два дня. – Куп хотел что-то сказать, но Зальцман указал на Нельсона, и Куп заткнулся. – Сейчас я поднимусь к мистеру Вулричу и скажу ему, что вы неплохо продвинулись, составляя план. Не заставляйте меня врать. Убери наручники, – велел он Нельсону, – пока.

Нельсон подошел к Зальцману и широким жестом указал на остальных:

– Эти трое о чем-то сговорились. Не знаю о чем, но что-то они задумали.

Зальцман оглядел их мутными глазами.

– Отлично. Заговоры демонстрируют умение работать в команде и инициативность. Поздравляю. По-моему, у вас неплохо получается.

– И еще, – сказал Куп и побарабанил пальцами по столу, – нужно уточнить одну вещь. Если я достану шкатулку и выберусь оттуда живым, на этом все. Я свободен и могу валить.

Зальцман кивнул:

– Мы договорились. Принеси нам шкатулку и можешь считать себя свободным, как…

– Огнедышащая пауко-обезьяна? – предположила Жизель.

Зальцман одернул пиджак.

– А у нас такие есть? Я бы взглянул.

– И я.

– Спроси в лаборатории и скажи мне.

– Есть, сэр.

Зальцман взялся за ручку двери, когда Нельсон сказал:

– Сэр. А как насчет заговора?

– Иди съешь буррито, – велел ему Зальцман, – от тебя все равно никакого толку, – с этим он ушел.

– Отличный план. – Нельсон вышел за ним следом.

Куп вернулся к схемам. Бэйлисс извинилась, вышла в туалет и съела свой батончик. Жизель взяла карандаш Нельсона и кинула в потолок.

– В яблочко, – сказала она.

Двадцать восемь

Незнакомец вошел в город по мосту Золотые ворота, из тепла Марины попав в туман Сан-Франциско-Бэй. Туман был холодный и мокрый, но это было даже приятно. Незнакомец поплотнее запахнул пиджак. Туристы дрожали в своих шортах не по погоде, снимая друг друга на подпрыгивающем сером фоне. Мимо проносились машины и трусили бегуны.

Незнакомец перегнулся через перила, думая, сколько же здесь случилось самоубийств. Разве не чудесно было бы посмотреть на одно из них? Он с надеждой огляделся, но никто не хотел заглотить наживку. Незнакомец мрачно пошел дальше.

Он прошел по парковке в конце моста, где остальные туристы оставили свои машины, и оказался в городе. Он проделал немалый путь от Ред-Блаффа, и ему оставалось пройти еще больше, но времени у него было полно. Пока он не задерживался нигде подолгу, конечно. Главное – четко планировать прогулки по городу. Незнакомец вытащил путеводитель десятилетней давности, полистал мятые страницы, сравнил со своей картой и продолжил маршрут по линиям разлома и старым кладбищам, которые сровняли с землей во время очередного строительного бума.

Сан-Франциско – густонаселенный город, но небольшой. Однажды он дошел от восточного края города до океана за пять часов. Сейчас у него ушло всего два часа на то, чтобы добраться до первой остановки: старого музыкального клуба, где он бывал с друзьями много лет назад. Он прошел по району Саус-оф-Маркет, дважды заблудился, но все же нашел адрес. Но не клуб. Клуб исчез. Осталась только заросшая сорняками площадка за забором да вывеска с изображением сияющего двадцатиэтажного комплекса, который якобы скоро вырастет на этой площадке. Еще там был телефон агентства недвижимости и фото привлекательной пары в одинаковых жакетах. Они были похожи, как брат и сестра. Или клоны. Интересно, клонировать людей умеют все или только агентства недвижимости? Надо бы в этом разобраться.

Незнакомец выдрал из путеводителя страницу и выкинул в урну на углу, а потом пошел дальше. Он прошел по Северному пляжу мимо кафе «Тоска», бара «Спец» и книжного магазина «Сити Лайтс». Раньше он уже бывал во всех этих местах и радовался, обнаруживая их на месте. Рядом с книжным было кафе «Везувий». Оно тоже осталось прежним. Но там он тоже уже бывал раньше, поэтому он решил поискать что-нибудь новое. Незнакомец завернул за угол, оказавшись на Бродвее, и пошел вперед, поглядывая на Бэй-бридж. Он проверил адрес кафе по путеводителю и зашел внутрь.

Он попросил у юноши за стойкой двойной эспрессо. У большинства посетителей кафе были татуировки или пирсинг. У незнакомца тоже были татуировки, но он их прятал. Они не предназначались для чужих глаз – только для него самого и нескольких близких соратников. Он надеялся, что они скоро воссоединятся. Но не сегодня. Сегодня он будет сидеть в кафе, пить кофе и читать путеводитель.

Когда бариста выкрикнул имя, которое он ему назвал, незнакомец подошел к стойке и забрал кофе. На стене за кассой висело большое фото в рамке. Три молодых человека, один в мешковатых брюках, другие два в джинсах. Расплачиваясь за кофе, он кивнул на фотографию.

– Здорово, наверное, работать там, где они бывали, – сказал он.

Молодой человек посмотрел через плечо и покачал головой:

– Не знаю, чувак. Я не здешний.

– Но вы же наверняка их узнали. Это же Уильям Берроуз!

Бариста снова оглянулся.

– Это очень старая фотка. Это группа такая? Мой друг Райн обожает все старые группы семидесятых. Я, наверное, о них слышал. Берроуз Тернер Овердрайв, да?

– Вы имеете в виду «Бахман Тернер Овердрайв». Они канадцы. Нет, это Уильям Берроуз, Джек Керуак и Лоуренс Ферлингетти. Они писатели.

Бариста нахмурился.

– Может быть. Не люблю читать. Предпочитаю всякие современные интерактивные штуки. Музыка, видео, свет.

– Да, это все тоже началось здесь. В середине шестидесятых. Они называли свои вечеринки «кислотными тестами».

– Вы уверены? – покачал головой юноша. – Никогда о таком не слышал.

– Конечно, – улыбнулся незнакомец, – откуда бы. Это все дело прошлого. Какой смысл в старье? Важно только современное. Будущее. Неожиданные повороты дороги. Это все, что имеет смысл.

– Точно, – согласился бариста, – вы понимаете.

– Благодарю за кофе.

Молодой человек помахал ему салфеткой и обратился к следующему покупателю. Незнакомец выпил кофе, но сидеть в кафе не стал. Он беспокоился. Все изменилось. Не ему, конечно, судить, для этого есть головы получше, но сложно не злиться на человеческую забывчивость. На способность умалять собственные достижения.

Он прошел по Коламбус-авеню, пока она не перешла в улицу Монтгомери, миновал Финансовый квартал и вышел на Маркет-стрит. Не зная точно, куда идти, незнакомец повернул к океану. Он хотел дойти до берега, но это заняло бы больше времени, чем у него было. Он вынул путеводитель и пролистал несколько рваных страниц. Все казалось ему серым и безжизненным. Поход на Северный пляж оказался плохой идеей. Лучше бы он пошел по Саус-оф-Маркет. Он понимал, почему животное, оказавшись в капкане, может отгрызть себе ногу, но зачем отгрызать себе ногу, когда все хорошо, когда ты процветаешь? Он знал, что отчаяние – грех, и хотя он еще не отчаялся, он чувствовал себя опустошенным и… глупым? Он выбросил путеводитель и просто пошел по Маркет-стрит без определенной цели.

Он набрел на еще одну пустую площадку. В отличие от первой, эта была заасфальтирована. На ней стоял десяток больших чистеньких автобусов. На боку у каждого было написано большими буквами: «Ликвидная индустрия, устранение разрыва». На краю парковки столпились люди. У них были барабаны, и они играли громко и с удовольствием, но без всякого ритма. Несколько полицейских присматривали за барабанщиками. Он подошел к ним.

– Простите, что здесь происходит? Это религиозная церемония? – спросил он.

Один из копов посмотрел на незнакомца так, как будто хотел арестовать его просто за появление здесь.

– Это круг барабанов. Хиппи протестуют против всего.

– Я с ними не знаком. Что они подразумевают под «всем»?

– Ты что, умный? – Коп потянулся за дубинкой.

– Нет, сэр. Просто я здесь человек новый и хотел правильно оценить ситуацию.

– Слушай, – сказал коп, – бизнес спас этот город. Он привел сюда кучу денег, ну и, может быть, несколько идиотов. Эти нищеброды не любят корпоративные автобусы, поэтому целый день колотят в барабаны. У меня уже мигрень.

– И у меня, – сказал другой полицейский.

– То есть люди, которые владеют корпоративными автобусами и двигают местную экономику, вам не нравятся?

– Богатые мудаки.

– И те, кто протестует против них, вам тоже не нравятся?

– Сраные хиппи.

– А нормальные люди вокруг есть?

– Что? – Полицейский снова потянулся за дубинкой.

– Ничего. Бессмысленный вопрос, – ответил незнакомец. Прежде чем копы начали обсуждать, что будет веселее – побить его или брызнуть в глаза перцовым спреем, он подошел к одному из хиппи.

– Привет. А что конкретно вы делаете?

– Мы демонстрируем, что не собираемся больше это терпеть, – пояснила девушка.

– А как вы собираетесь прогнать богачей, колотя в барабаны?

– Мы делаем это для Матери Земли, – ответила девушка.

– Да. Это ритм ее сердца, – согласился юноша рядом с ней.

Незнакомец поскреб подбородок.

– Может быть, ей стоит сходить к врачу? Сердце бьется нерегулярно.

Юноша мрачно посмотрел на него.

– Спасибо. Это было очень познавательно, – сказал незнакомец.

– Ты что, нарк?

– А что такое нарк?

– Да, он нарк, – сказала девушка.

– А вы знаете, что этому можно научиться? – спросил незнакомец. – Барабанить. Люди многие тысячи лет учат друг друга.

Барабанщики его проигнорировали. Когда он отвернулся, один из копов поманил его пальцем.

– Как ты связан с этой шайкой?

– Я просто хотел узнать, что они, да и вы делаете.

Полицейский пару секунд стоял молча, разглядывая незнакомца. Потом сказал:

– Предъявите, пожалуйста, документы.

– Вы имеете в виду права или свидетельство о рождении?

– Вы таскаете с собой свидетельство о рождении?

– Нет. У меня его нет.

– Тогда права.

– Прав у меня тоже нет.

– А паспорт?

– У меня нет документов, а свой путеводитель я выбросил. Там написано мое имя, если это подойдет. Он лежит примерно в квартале отсюда.

Подошли еще два полицейских и встали рядом с незнакомцем.

– Еще раз прошу вас…

– Можете просить что хотите. Документов у меня нет. Но если это вас утешит, я, кажется, понимаю, почему вы злитесь. От этого жуткого грохота у меня у самого голова заболела.

Один из копов крепко взял незнакомца за правую руку.

– Пойдем-ка, – велел он и дернул. Но, к удивлению полицейского, незнакомец остался стоять.

– Боюсь, я с вами никуда не пойду. Времени нет. Но я хочу кое-что вам оставить.

Коп тянул его за руку. К нему присоединились еще двое, но незнакомец не шевельнулся.

– Вот что я хочу вам сказать: все чудеса мира в вашем распоряжении. Единственное, чего нельзя делать в таком мире, – быть скучным. – Он повернулся к полицейскому слева. – Ты скучный, – потом к полицейскому справа, – и ты скучный, – крикнул барабанщикам: – Вы тоже скучные! Вы пытаетесь делать что-то осмысленное, но вы ужасны. Просто кошмар.

Город задрожал. Маркет-стрит пошла рябью, похожей на волны у океанского берега. Небоскребы зашатались. Окна в них полопались, и стекло посыпалось вниз. Полицейские отпустили незнакомца и попытались убежать, но улица тряслась, и через пару шагов они попадали. Машины и автобусы сталкивались друг с другом. Рвались провода.

Улица треснула. В тротуаре образовалась дыра, почва под ногами незнакомца затряслась. Трещина, продолжение неизвестной ранее линии разлома, поползла вперед, разрывая парковку, один за другим глотая автобусы, барабанщиков и полицию. За спиной у него падали здания. Когда земля перестала дрожать, несколько секунд слышался только шум воды от полопавшихся гидрантов и водопроводных труб. А потом разом загудел миллион машин. Люди затыкали уши. Кто-то орал. Другие просто собирались толпой, молча, в ужасе глядя на разрушения.

Незнакомец посмотрел на карту – ту, что держал сложенной, а не ту, что вырвал из путеводителя, – и пошел по бульвару Ван Несс, где оставил себе почти неповрежденный проход. Он перелезал через разбитые машины, проталкивался через орущую толпу, направляясь к дороге. Вытащив из кармана новый путеводитель, он пролистал страницы. На обложке у путеводителя красовались пальмы и Китайский театр в Голливуде. Заголовок гласил: «Пешком по Лос-Анджелесу». Незнакомец вздохнул. Придется идти. Других вариантов нет. Он вышел на совершенно целое шоссе 101, пустое, потому что почти все съезды были заблокированы, и отправился на юг.

Двадцать девять

Великий темный магистр ложи Аваддона Кладис сидел на своем священном троне и ел рыбу с картошкой с золотого подноса. Изрядную часть предыдущего дня он провел, корчась, изгибаясь и растягиваясь в руках хиропрактика из комнаты четыре. Сегодня спина чувствовала себя получше, но запах хлорки из комнаты восемь портил ему обед. Вокруг творилась какая-то ерунда. Неудивительно, что многие из его паствы сбежали к этим уродам из Сан-Диего. Что он мог предложить им, кроме скидок на треску в кляре? Ложа пребывала в жалком состоянии, но скоро все изменится. Может быть, лучше – а то, к своему тайному стыду, ему придется это сделать – заключить союз с врагами на юге. Его старый «Датсун» был на последнем издыхании, и льготный кредит на «Вольво» казался крайне соблазнительным. Но нет, он не сдастся. Не продастся за блютус-радио. По крайней мере, сейчас. В грязном мятом рукаве магистра еще оставались козыри. Но они во многом зависели от других людей, которые опаздывали.

Он плеснул еще бальзамического уксуса на рыбу и посмотрел на часы. Через минуту Третий адепт и Шестой аколит, тяжело дыша, ввалились в священный зал.

– Простите, ваше темнейшество, – сказал Шестой адепт, – снаружи стройка, и нам пришлось припарковаться аж на Седьмой улице.

– Мы бежали всю дорогу, – добавил Третий аколит.

Великий темный магистр успокаивающе махнул рукой:

– Все нормально. Я этот грохот уже много дней слушаю. Что они там строят?

– «Красного лобстера», сэр.

– Рыбный ресторан. Прекрасно. Может, городской совет просто придет и воткнет мне в задницу огромный штопор?

– Мы можем им помешать, – сказал Третий аколит, – налить клея в замки. Насыпать сахара в бензобаки.

– Там везде камеры, идиот, – ответил магистр, – вас увидят, и в ложе станет еще на два человека меньше. Нет. Это знак. Мы должны как можно быстрее вернуть Владыку Аваддона в этот жалкий мир. Посмотрим, как будет чувствовать себя «Красный лобстер», когда из моря вылезут тысячефутовые чудовища.

– Но, ваше темнейшество, у нас же тоже рыбный ресторан…

Магистр салфеткой прикрыл недоеденную рыбу.

– У всего есть причины, особенно у поступков Владыки Аваддона. К тому же ресторан скоро закроется. Как только мы получим шкатулку призыва. Между прочим, – он соединил пальцы, – как прошел налет на ублюдков Калексимуса?

– Это было круто, – сказал Третий аколит.

– Обалденно, – согласился Шестой адепт.

– Не стесняйтесь, мальчики. Давайте подробности. Детали. Я почти не сходил с трона в эти дни, разве что посрать да вытерпеть, пока меня свернет в крендель парень из четвертой комнаты. Я хочу хотя бы вообразить себе этот момент триумфа.

Шестой адепт и Третий аколит посмотрели друг на друга. Аколит, младший член ложи, робко улыбнулся Адепту, как будто ему оказывали большую честь, разрешая выступить первым.

– Понимаете, сэр… я не привык говорить.

– Не нервничай, – велел магистр, – с чего вы начали?

– Ну… Четвертый адепт притворился, что покупает персиковый коблер.

– И?

– На самом деле он его не покупал.

– А потом?

– Он бросил коблер на землю. Тогда мы все выскочили из фургона.

– И дальше что? Говори уже! Я хочу все прочувствовать, – сказал магистр.

– Мы перевернули стол, и выпечка разлетелась, – сообщил Третий аколит, – я наступил на пару пирогов.

– Молодец. Это почти компенсирует то, что ты тут наблевал.

– Спасибо, ваше темнейшество.

– Я поскользнулся на ириске и ушиб колено, – пожаловался Шестой адепт.

Магистр посмотрел на него тяжелым взглядом:

– Вряд ли это заслуживает Пурпурного сердца. Вы вселили в них страх перед ложей Аваддона Кладис?

– Да, конечно. Прямо в них. И на них. И кинули целый поднос маффинов.

– И булочек, – добавил Третий аколит.

– Да. Мы покрыли их позором и булочками.

– Отлично. А дальше что?

– Дальше мы убежали.

– Вы убежали?

– Там охрана была.

– На самом деле мы не бежали, – поправил Третий аколит, – мы прыгнули в машину и быстро уехали.

– Да. Так, – сказал Шестой адепт.

Магистр откинулся на спинку трона, и спину тут же прострелило. Когда вернется Аваддон, мошенник из четвертой комнаты окажется в расстрельных списках сразу после «Красного лобстера».

– А ты был прав, когда утверждал, что не умеешь толком говорить.

– Простите, ваше темнейшество, – сказал Шестой адепт.

– А ты, аколит? Не было ли у тебя травм, связанных с кексиками? Не забились ли уши крошками? Не сломал ли ты ногу о пирог?

Третий аколит наклонился, показывая крошечный синяк.

– Мне лимонное пирожное в глаз попало. Жгло сильно. Но вкусное было. Думаю, она использует настоящие лимоны, а не резиновую ерунду из супермаркета.

– Прямо как моя мама, – добавил Шестой адепт.

– И моя.

– Господи, – сказал магистр, – как вы вообще пережили эту резню? Вынужден признаться, что уровень жестокости вашей истории меня не обрадовал. Кто-нибудь потерял хоть каплю крови?

– Первый адепт наткнулся на фургон и сломал нос, – пояснил аколит.

– Да не мы, идиот. Они. Вы оставили их истекать кровью?

– Нет, сэр, – ответил адепт, – но вот что у нас есть.

Он протянул магистру коричневый бумажный пакет.

– Тяжелый, – заметил тот, заглянул внутрь и улыбнулся. Сунул в пакет руку и вынул целую горсть четвертаков. – Вот это разговор. Вы украли их кассу. Отлично. И какова наша добыча?

– Сто шесть долларов восемьдесят три цента, – ответил Шестой адепт.

Магистр дернул углом рта.

– Ну, с Дональдом Трампом мы пока тягаться не можем, но это лучше, чем ничего.

– Спасибо, ваше темнейшество, – сказал адепт.

– Спасибо, – повторил аколит.

Магистр бросил мелочь на поднос, слегка наклонившийся под ее весом.

– А теперь я хочу открыть вам маленький секрет, – сказал он.

– Только не говорите, что свора Калексимуса добыла шкатулку, – воскликнул Шестой адепт.

Магистр хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ты о чем вообще? Ты не думаешь, что это было бы первое, что я сказал? «Привет, парни. Как дела? Кстати, готовьтесь к страшной смерти, потому что наши злейшие враги собираются вызвать Армагеддон». Мне кажется, это было бы поважнее всего остального.

– Простите, сэр. Конечно, ваше темнейшество. Я просто немного нервничаю, раз конец близок.

– Конечно. Это можно понять.

– Достойны ли мы услышать ваш секрет, сэр? – спросил Третий аколит.

Адепт мрачно посмотрел на него. Магистр последовал его примеру.

– Не делай так. Если он идиот, это не значит, что ты должен вести себя так же.

Аколит уставился в пол:

– Простите, сэр.

– Ничего. А вот и секрет. Я знаю, где шкатулка призыва.

Адепт и аколит разом посмотрели на него.

– И где? – спросили они почти хором.

– Я не уверен на сто процентов, но у меня есть отличная идея, – сказал магистр, – видимо, ваше маленькое безобидное нападение принесло больше пользы, чем вы думали. – Магистр посмотрел на своих последователей и сделал паузу для большего драматического эффекта. Впрочем, он не знал, оценят ли они драматический эффект, даже если он выйдет в балетной пачке и примется лупить их по голове молотом с «Хелло, Кити». Он сказал как можно серьезнее: – У нас есть агент среди еретиков Калексимуса.

– И кто? – спросил Шестой адепт.

– Нет. Это пока останется моим секретом. Хватит с вас и того, что после вашей унизительной атаки он утратил веру в их ложного бога и готов рассказать нам все, чтобы мы добыли шкатулку.

– Где она, ваше темнейшество? – спросил Третий аколит.

– У человека по имени Куп.

– Тогда давайте ее отнимем.

– И как же я об этом не подумал? Возможно, дело в том, что я не знаю, где он, потому что эти обсосы Калексимуса тоже не знают. Но они его ищут. Это самое важное.

– Тогда нам тоже нужно его поискать? – спросил Шестой адепт.

– Зачем? У нас есть крот. Он скажет, когда они до него доберутся. Мы подождем, пока они его найдут, и выхватим его у них из-под носа. – Он посмотрел на адепта. – Нас все еще двенадцать?

– Да, сэр, – кивнул Шестой адепт.

– Прекрасно. Тогда мы справимся.

– А Владыка Аваддон? – спросил Третий аколит. – Он ждет нашего призыва до новой луны.

– Значит, ему придется потерпеть чуть подольше, как и всем нам.

– Да, сэр.

Магистр снял жирную салфетку с остатков рыбы с картошкой.

– Ладно, парни. Это все в будущем. У нас остались недоделанные дела?

– Восьмая комната, сэр, – сказал Шестой адепт.

– Да, я чуть не забыл, – согласился магистр. – Прежде всего скажи всем, кто в этом участвовал, хотя я так и не получил сдачу с денег, выданных на чистящие средства, что я и ложа очень ценим их усилия.

Шестой адепт нервно переступил ногами.

– Там не было сдачи, ваше темнейшество.

– Ты ее потерял? Признай это и будешь прощен.

– Клянусь, я положил ее прямо на тумбочку, – кивнул Шестой адепт.

– Я так и думал. Примерно десять секунд я воображал, что ты мог ее украсть, но после вашей захватывающей повести о Великой пирожной битве я понял, что у тебя воображения не больше, чем у грязного носка.

Магистр указал на Третьего аколита:

– С этого дня за деньги отвечаешь ты. Понял?

– Да, ваше темнейшество, – просиял аколит, – спасибо.

– Не благодари меня. Благодари Слиппи МакКламси.

Третий аколит хотел было поблагодарить адепта, но, увидев его выражение лица, понял, что доля секунды отделяет его от страшной смерти от удара мешком с мелочью. Поэтому он просто коротко кивнул и снова повернулся к магистру.

– Еще дела есть? – спросил старик.

– Вы, кажется, говорили, что хотите сдать восьмую комнату, сэр.

– Ах да, – сказал магистр, вытащил из кармана несколько карточек и протянул каждому пару штук. – Прогуляйтесь по университетам и развесьте их на доске объявлений. Когда мы последний раз писали на «крейглисте», пришло несколько идиотов и Фрэнк. Сами видите, что из этого получилось.

– Да, сэр, – сказал аколит.

– Еще что-то? – спросил магистр.

Шестой адепт ткнул куда-то пальцем.

– Передвиньте, пожалуйста… – Он не закончил. Под весом мелочи подносик опрокинулся. Пакетики с монетами пережили падение, а вот рыба с картошкой разлетелась по всей комнате. Магистр вытер руки салфеткой и тоже бросил ее на пол.

– Несите хлорку, парни, – велел он, – а то опять будет, как в восьмой комнате.

Магистр попытался встать, но боль в спине заставила его рухнуть обратно. Он вздохнул. Чертову концу света лучше уже случиться. То аколиты взрываются и развешивают по стенам свои кишки, то «Красный лобстер» пытается уничтожить весь его рыбный бизнес. Он молча взмолился Аваддону, чтобы его секта Калексимуса оказалась не такой тупой, как он всегда говорил своей пастве. «Просто помоги им найти этого Купа. Это все, о чем я прошу. А потом восстань из океана и утопи мир, Аваддон. Начиная с Сан-Диего».

Магистр смотрел, как аколит с адептом поднимают с пола объедки и мелочь, и в уме подсчитывал свертки с центами и четвертаками. Не меньше двадцати фунтов. Неплохая добыча. Они отправятся в диванные подушки вместе с остальными средствами ложи, обращенными в монеты. Магистр прикинул, что его трон должен весить не меньше двухсот фунтов. Когда Аваддон вернется и мир утонет, плавать трон точно не будет. Он, его трон и его хренова спина затонут, как только первые волны коснутся земли, и ни идиоты из Сан-Диего, ни Калексимус, ни «Красный лобстер», ни его тупая паства – никто ничего не сможет сделать. Магистр закрыл глаза и скрестил пальцы.

«Найдите Купа, сукины дети. Найдите Купа».

Было восемь вечера. Две женщины сидели напротив мистера Вавилона за его любимым столиком в Týden Divu, баре в Проклятом городе, откуда так поспешно сбежали Куп и Жизель. Женщины – Жизель и немного нервничающая Бэйлисс – прихлебывали «Манхэттен». Вавилон с видимым отвращением хлебал «Рой роджерс».

– Надеюсь, леди, вы простите меня за то, что я не пью вместе с вами, – сказал Вавилон, – врач велел.

– Ничего страшного, – отозвалась Жизель, – мы очень рады тому, что вы согласились с нами встретиться.

Вавилон покрутил стакан в руках и скривился, глядя на него.

– Я тоже рад. Я всегда открыт для новых предложений. Впрочем, это, вероятно, окажется дороже многих других.

– Все хорошее дорого стоит, – сказала Бэйлисс.

Ага, отметила Жизель. Если оторвать ее от Нельсона и влить в нее пару стаканов, она оттаивает. Надо это запомнить. Жизель оглядела бар. Никто не обращал на них ни малейшего внимания. Ей пришлось сосредоточиться, чтобы затуманить такое количество мозгов и убедиться, что ее никто не вспомнит, но вроде бы у нее получилось. Да и светлый парик помог. Нужно просто не пить слишком много.

– Как вам это место? – спросила она. – Любите темные этажи?

Вавилон оглядел игорные столы, снова посмотрел на дам.

– Да, они мне всегда нравились. Здесь спокойнее, чем на сухих и мокрых, но нет суеты, свойственной светлым этажам.

– Если только вам не нужны туфли. Тогда всегда выбирайте светлые этажи, – вставила Бэйлисс. Жизель коротко описала ей Проклятый город, но теперь мечтала, чтобы она заткнулась. Никакой больше выпивки.

– Не стоит сбрасывать темные этажи со счетов, если речь идет о шопинге, – возразил Вавилон, – здесь есть несколько отличных местечек. Почти все костюмы я покупаю здесь.

– Спасибо. Наверное, прогуляюсь тут попозже.

– Возьмите с собой головку-другую чеснока, – посоветовал Вавилон, – бродячие эксангвинаторы утомительны.

– Не беспокойтесь, мне уже приходилось работать с вампирами, – ответила Бэйлисс.

«Ну приехали», – подумала Жизель и тихо пнула Бэйлисс под столом.

– Правда? И где же? – спросил Вавилон.

– То тут, то там, – сказала Бэйлисс, – сами знаете, как это бывает. Бизнес сводит вас с самыми разными людьми.

– Разумеется, – согласился Вавилон.

– Вы не расскажете нам о шкатулке поподробнее? – спросила Жизель, пока Бэйлисс опять что-нибудь не ляпнула. – То, что я о ней слышала, правда?

Вавилон допил свой коктейль и поднял стакан. Официант кивнул.

– Зависит от того, что вы слышали. Вокруг нее много слухов.

– Поскольку мы покупаем, мне бы хотелось услышать все от вас, – сказала Жизель.

– Если объяснять простыми словами, это победа, – сказал Вавилон, – воплощенная удача. То, что нужно любому дельцу вроде нас. Постоянное и надежное преимущество над конкурентами.

– Ходят слухи, что в шкатулке скрывается кое-что еще, – вставила Бэйлисс.

Вавилон пожал плечами.

– Слухи о шкатулке так же бесконечны, как тысяча и одна сказка Шахерезады. Недавно мой человек с трудом ее спас от пары низкопробных сект судного дня. Они считают, что с ее помощью можно устроить конец света. Представляете, глупость какая.

– Хорошо, что вы нашли ее раньше, чем они попробовали уничтожить мир. Тогда мы с вами могли бы никогда не познакомиться.

– За отмененный апокалипсис. – Вавилон поднял стакан.

– И новые бизнес-возможности, – добавила Бэйлисс.

– Разумеется.

Жизель улыбнулась. Отводя глаза всему залу, особенное внимание она уделяла Вавилону. Алкоголя он не пил, поэтому она чуть-чуть расслабила его своим способом. Несильно. Примерно с силой пары порций виски. Просто чтобы он был радостным и дружелюбным, а не тупым и наглым.

Она пила коктейль и думала, как хорошо было бы закончить это все и просто бить Вавилона по голове бутылкой гренадина, пока он не отдаст им чертову шкатулку. Куп бы справился с этим делом лучше. Ей вовсе не хотелось потратить весь вечер, развлекая этого жирного Скруджа МакДака.

У нее зазвонил телефон. Она извинилась и посмотрела на экран, быстро нажав кнопку, чтобы перевести звонок на голосовую почту. И в эту минуту Очень Важные Персоны немедленно приступили к Очень Важным Делам.

Двумя этажами ниже Týden Divu Зальцман сидел в баре для зомби и смотрел, как его звонок сбрасывают. Это был сигнал. Он набрал другой номер, и после всего одного гудка трубку сняли.

– Внимание Вавилона отвлечено. Ты готов? – спросил он.

– Нет, – ответил Куп.

– Позволь сформулировать по-другому. Ты готов выполнить свою часть нашей сделки?

– Насколько это вообще возможно.

– Команда в сборе? Включая этого, как его?

– Да. Морти тут.

– А Фил Спектр? Спрятался у тебя в котелке?

– Да. И уже скулит, что хочет обратно. Он не хочет быть земляным червяком, – сказал Куп.

– Вели ему заткнуться и делать свою работу.

– Это описывает примерно все диалоги, которые я когда-либо с ним вел.

Зальцман откашлялся.

– Я еще раз вынужден напомнить, что Департамент не дает никаких гарантий вашей безопасности. Если тебя или твоих людей поймают или убьют, это будут ваши проблемы.

– Ничего другого я и не предполагал, – сказал Куп.

– Тебе удобно в канализации?

– Я тоже никогда не хотел стать земляным червяком. Но я бывал в худших местах за меньшие деньги.

– Удачи, – сказал Зальцман, – не разочаруй меня.

– Честно говоря, ты примерно на сотом месте в списке вещей, которые меня беспокоят.

– Позвони мне, как освободишься.

– Позаботься о Жизель и Бэйлисс.

– С ними все отлично. Принесите мне шкатулку.

– И куколку-кьюпи для твоей коллекции.

Зальцман отключил телефон и сунул его в карман. Глотнул мартини и представил, что сделает с Купом, если тот провалит дело. Никакой тюрьмы. Существуют куда более интересные и более хирургические вещи, которые можно устроить за ошибку таких масштабов.

Зальцман огляделся. Он ненавидел всех зомби, а больше всего себя. Все, что он совершил, и все, что хотел, находилось в руках идиота, штатского и призрака-параноика. Точнее, идиота, идиотского штатского и идиотского призрака-параноика. Если бы он уже не был мертв, он бы сильно тревожился. Будучи мертвым, он испытывал не ужас, а отчаянный страх перед одинаковостью. Он боялся, что завтра не будет отличаться от сегодня. Он не мог даже напиться. Его физиология такого не предусматривала. Может быть, ему стоит выйти на улицу и кого-нибудь убить. Это всегда весело. Случайного человека. Первого встречного. На остановке, например. Сунуть тело в мусорку. Спустить пар и вернуться в офис ко времени звонка Купа. Он посмотрел на часы и встал. Нужно идти, чтобы не застрять в пробке.

Вавилон казался чуть более пьяным и нервным, чем хотелось бы Жизель. Пора двигать отсюда.

– Итак, мистер Вавилон. О какой конкретно сумме идет речь?

– Сто миллионов, – немедленно ответил он.

Бэйлисс села прямо. Жизель тихонько ткнула ее ногой.

– Учитывая все, что вы рассказали о шкатулке, цена выглядит разумной, – согласилась она, – но, если только вы не примете чек, нам потребуется примерно день, чтобы собрать столько наличных.

Он улыбнулся:

– Как и вы, леди, я предпочитаю исключительно наличные. Когда вы сможете найти деньги?

– Как насчет пятницы? – спросила Бэйлисс.

Вавилон посмотрел на свой пакостный напиток таким взглядом, как будто молил Иисуса превратить не воду в вино, но «Рой роджерс» в джин.

– Нормальный срок, – согласился он, – тогда в десять вечера пятницы в отеле «Бонавентура»? Я там постоянно снимаю номер.

– Отлично, – сказала Жизель, – я заметила, что вы смотрели на столы. Хотите во что-нибудь сыграть? Мы угощаем, само собой.

– Вы играете в рулетку? – спросил он.

– Нет. Может быть, вы нас научите?

– Почту за честь.

– Я возьму еще выпить и подойду туда, – сказала Бэйлисс.

Когда Вавилон встал, Жизель протянула ему руку. Он взял ее, и они пошли к рулетке. Она молилась, чтобы Куп уже был на месте. Несмотря на огромный риск, она ему завидовала. Он будет играть в Индиану Джонса, хотя в Департаменте есть она. Если Вавилону не повезет в рулетку, ей придется залезть в фонд непредвиденных расходов, а проще застрелиться, чем заполнить потом все бумаги. Лучше уж лезть по канализации в Лаурел Каньоне с призраком в голове, чем думать о бумажной работе.

Тридцать

Дорожные рабочие раскопали улицу примерно в ста ярдах от особняка Вавилона и устроили жуткий беспорядок. По крайней мере, так думали местные. Куча бульдозеров, экскаваторов, самосвалов и каких-то штук с когтями, которых никто раньше не видел, но которые, как и сама дорога, были оплачены драгоценными налогами. Значит, они должны слушаться местных, начиная с приказа «немедленно убрать отсюда эту хрень».

Из-за работ дорога сузилась до одной полосы, а ответственный за регулировку движения то ли вообще не представлял, что делает, то ли ему было плевать на свою работу. К тому же в той дыре, которую они вырыли, можно было потерять «Хаммер», «Кадиллак Эскалейд» и один из этих дурацких лимузинов, собранных из кучи мини-куперов, и их бы никто никогда не нашел. Никто из водителей не подозревал, что в этом-то и дело.

Нельсон страстно ненавидел все происходящее. Он стоял на дороге в идиотском оранжевом жилете и идиотской каске и помогал идиотам объезжать идиотскую дыру, вырытую для Купа. Он был уверен, что все это – сплошная махинация. Что весь план Купа – либо хитрый способ сбежать, либо часть его сговора с Жизель и Бэйлисс, и что он просто тратит время Департамента и в особенности личное время самого Нельсона.

Они трудились на дороге с шести часов, чтобы докопаться до местной канализации. Дыра вышла такой ширины, что туда влезла бы вонючая ракета. Это Нельсона как раз радовало. Куп проплывет по потоку дерьма, а на другой стороне его может ждать ужасный и мучительный конец. Когда поток машин на время поредел, Нельсон достал фляжку и сделал глоток. Это его тоже порадовало. Время подходило. Дыра вышла достаточно огромной, и на дне стояла платформа с ракетой. Нельсон подал сигнал другим агентам Департамента, переодетым дорожными рабочими. Они должны были остановить движение в обе стороны, задержав все машины внизу.

– Давай, мачо, жги, – сказал Нельсон в спрятанный в жилете микрофон.

– Я только что поговорил с Зальцманом и не нуждаюсь еще и в твоей поддержке.

– Но я подготовил столько милых глупостей, чтобы шептать их тебе на ухо…

– Я тебе не говорил, что тебе очень идет жилет? – осведомился Куп. – Оранжевый – прямо твой цвет.

Один из людей на дне ямы сделал круговое движение рукой, и Нельсон кивнул:

– Сейчас тебя смоет, гений. Тебе, кстати, не говорили, что у нас тут бомба? Если ты не вернешься через два часа, твои ошметки уплывут в океан вместе с органической чечевицей, которую жители Каньона смывают в свои золотые сортиры.

– Нельсон, если я не закончу за два часа, я проберусь прямо тебе под задницу и ты присоединишься ко мне в говенной Вальхалле.

– Даже не мечтай, солнышко. Тут все готово. Этот твой парень вообще умеет водить вонючую ракету?

– Ты готов? – спросил Куп.

– Да, – ответил Морти, – это как водить большой грузовик. Миллион раз это делал.

– Мы готовы.

– Пристегнись, умник, – велел Нельсон. Он подал сигнал платформе, и та наклонилась. У нее ушло добрых тридцать секунд на то, чтобы подняться под нужным углом. Вонючая ракета соскользнула в канализацию. В мире не было другого транспортного средства, похожего на ракету. Она делала сумасшедших две мили в час и больше всего походила на матово-черного лобстера, выстроенного по технологии «стелс», с титановым сверлом спереди и маленькими ножками сзади.

И тремя крысами внутри.

Когда они оказались на месте, Морти завел двигатель, и ракета поехала вперед. Пару раз он стукнулся о стены туннеля, но потом освоился с управлением, и они ровно заскользили вперед.

– Как справляешься, Морти? – спросил Куп.

– Проще простого, – отозвался Морти, – мы двинулись, и мне нужно только смотреть на экраны. Всю работу делает автопилот.

– А когда мы начнем сверлить туннель?

– Вот тут, – Морти указал на карту канализации, – тут трубы сужаются, подходя к дому Вавилона. Мы пробьем стенку и проложим себе дорогу прямо к нему в подвал. Отличный план, Куп. Простой, как яблочный пирог.

– Звучит и правда несложно, – сказал Фил Спектр у них в головах, – все планы поначалу звучат просто, а потом дерьмо попадает на вентилятор. А в этом случае на нас.

– Эй, Фил, – сказал Морти, – я и не знал, что на этом рейсе намечена развлекательная программа.

– Не начинай, – сказал Куп.

– Специально для тебя, – отозвался Фил. – Тук-тук.

– Кто там? – спросил Морти.

– Стивен Хокинг.

– Что за Стивен Хокинг?

– Стивен Хокинг, у которого, будь он здесь, хватило бы ума отвезти нас подальше от этих уродов из Департамента в теплое и безопасное место.

Морти посмотрел на Купа:

– Ты был прав. Доверять ему нельзя.

– Ты слышал того парня, Фил, – пояснил Куп, – у нас на борту бомба. Далеко под землей мы за два часа не убежим.

– Ты счастлив прямо сейчас? Доволен своим выбором в жизни? – спросил Фил. – Ты знаешь, как они называют штуку, в которой мы сидим?

– Нельсон назвал ее Вонючей ракетой, – отозвался Морти.

– Это приличный вариант. Обычно ее зовут Говном в трубе. Коричневой пулей. Моча-экспрессом. Я могу продолжить.

– Нет, спасибо, – ответил Морти.

– Не обращай на него внимания, – велел Куп, – он, скорее всего, сам сделан из этого самого.

– Ультразвуковая свеча. Летающая монахиня.

– Ну это-то ты точно придумал, – возразил Морти.

– Но это хорошее название, согласись.

– Ничего так. Я бы предложил Мотыжную мину.

– Терпимо. Ты гораздо веселее Купа.

– Помолчите оба, – велел Куп, – далеко еще?

Морти взглянул на навигатор:

– Примерно минута до поворота. Лучше тебе пристегнуться, а то скоро мы начнем бурить скалу. Может немножко трясти.

Морти оказался прав почти во всем.

Ракета сама остановилась и развернулась, когда навигатор показал, что они приблизились к концу туннеля. Из носа ракеты выдвинулся плазменный резак, и огромное сверло завелось, чтобы проникнуть сквозь трубу в землю. Когда в трубе возникла дырка достаточных размеров, из трубы высунулись две суставчатые руки и принялись отгребать землю. Впервые в жизни Куп подумал, что Фил, может быть, прав, и им нужно было валить подальше отсюда.

– Как мило. Спасибо, что привел меня сюда, Куп, – сказал Фил, – никто не хочет спеть хором?

– Он серьезно? – спросил Морти.

Куп кивнул:

– Именно это он и делает, когда нервничает, но тебе ни за что не признается.

– Ни фига. Конечно, я нервничаю, – возмутился Фил, – я сижу под землей с двумя кусками мяса. Если вы умрете прямо здесь, где нет места выбраться, я застряну в этой консервной банке на пару столетий. Как вам такая перспектива? Пугать земляных червей и диких собак? Как-то не вдохновляет. Я же профессионал.

– Как ты оказался в Департаменте? – спросил Куп, чтобы отвлечь Фила.

– Как и вы все. Я подписался на работу, которая пошла, скажем так, не по плану.

– Тебя никто не выдал? – спросил Куп.

– Нет.

– А с кем ты работал, Фил?

– С Быстрым Эдди Лансдейлом. Знаешь его?

Морти взглянул на Купа.

– Да. Мы знакомы. Но почему ты работал с Эдди? У него своя команда.

– А ты как думаешь? Он им изменил. Дельце казалось совсем легким. Ограбление банка. Мы решили сделать это вдвоем.

– Легкое ограбление банка, – сообщил Куп, – это всегда подстава.

– Резиновую сигару этому парню, – распорядился Фил, – уроды из Департамента знали, что мы там будем, еще до того, как я получил возможность насладиться утренним пердежом Эдди. Он не самый приятный компаньон.

– Я тоже это слышал, – согласился Куп.

– Но мы недавно видели Эдди, – вмешался Морти, – как он ушел?

– Никак. Поймали нас обоих, но этот хрен уговорил меня взять вину на себя. Департаменту не нужны гориллы на зарплате, так что они договорились. И вот мы здесь, друзья.

Ракета задрожала, уперевшись во что-то твердое. Купу показалось, что у него на позвоночнике выросли зубы и он пытается прокусить себе дорогу наружу. Хорошо, что он пристегнулся.

– Кто хочет сыграть в «правду или желание»? – спросил Фил.

– Заткнись, Фил, – попросил Куп.

– Ты очень много болтаешь для призрака, – сказал Морти.

– Я просто общительный. Хочешь, поговорим о тебе, Морти?

– Нет, спасибо.

– Долго еще? – спросил Куп.

– Еще пять минут. – Морти посмотрел на навигатор.

– Ты боишься близкого знакомства, Морти? Куп вот очень боится.

– Я бы так не сказал, – возразил Морти, – видел бы его с Жизель на работе… никогда бы не подумал, что она разбила ему сердце.

– Морти… – начал Куп.

– Жизель? – спросил Фил.

– Телочка. Подружка.

– Замолчи.

– Прости, – повинился Морти.

– Не слушай, Морти. Я его психотерапевт. Расскажи мне все.

– Фил много болтает, но подожди, пока мы не доберемся до места, – сказал Куп, – он неплохо делает свою работу, но ты увидишь его и с другой стороны.

– Серьезно? Будет хуже?

– Предоставлю тебе судить.

– Эй, я тут, – сказал Фил, – я все слышу.

– Сколько еще? – спросил Куп.

Ракета дрожала. Шум снаружи становился все громче. Им пришлось заткнуть уши. Потом послышалось что-то вроде слабого взрыва. Ракета дернулась вперед и замерла. Сверло выключилось. Манипуляторы втянулись. Морти включил фары. Они оказались в темном помещении, полном старой мебели, картин и ящиков.

– Ни хера себе, – сказал Морти, – кажется, мы на месте. – Он посмотрел на навигатор. – Да, точно. Мы в подвале Вавилона.

– Я знаю, что тут не слишком много заклятий. Нужно просто добраться до его сейфа и выбраться наружу. Все знают, что делать?

– Я выпускаю вас из подвала и жду здесь, не заглушая двигатель ракеты, – сказал Морти.

– Верно.

– А я слежу, чтобы ты все не развалил, – добавил Фил.

– Ты уверен, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил Морти. – Там могут быть и другие замки.

– Судя по чертежам, их там нет, – сказал Куп. – Раз мы залезли снизу, то большую часть ловушек уже обошли. Единственная сложность – это комната с сейфом.

– Я не уверен, Куп, – возразил Фил, – чем больше, чем веселее. Давай возьмем с собой старину Морти. Ничего личного, но ты такой мрачный…

– А Жизель не так говорит, – вставил Морти, – она говорит…

– Заткнись. Вот как она говорит. Морти остается, – твердо заявил Куп.

– Как скажешь. Я буду готов к вашему возвращению.

– Этого ответа я и ждал. Фил, готов поработать?

– Прежде чем мы пойдем, подумай-ка вот о чем. Тут, внизу, среди всей этой дряни, вполне может оказаться антикварная шкатулка. Почему бы нам просто не прихватить ее, вместо того чтобы скакать по всему особняку? Как начальство-то узнает?

– Я ни за что не вернусь в тюрьму только потому, что ты струсил. Просто будь наготове и смотри, нет ли ловушек. Мы мигом вернемся.

– Морти, – добавил Фил, – если мы тут квакнемся, обещай дать Нельсону по яйцам от меня.

– Обещаю.

– И поцелуй Жизель. Как следует. Ты знаешь, что я имею в виду.

– Это я передам другому, Фил. Жизель у нас целует Куп.

– Строго говоря, нет, – ответил Куп.

– Нет? Да что с тобой вообще? Ты же можешь отсюда не вернуться.

– Знаю.

– Ты идиот, – заявил Морти.

– Знаю.

– Отлично. Признать, что проблема существует, – первый шаг к выздоровлению.

– Куп, послушай его, – посоветовал Фил, – тебе грозит смерть в терминальной стадии. Давай просто останемся тут в подвале и не будем умирать.

Но Куп вылез из ракеты, и Морти последовал за ним. Он поднялся по лестнице перед Купом, подошел к двери, осторожно накрыл замок ладонью и закрыл глаза. Через мгновение раздался щелчок, и дверь приоткрылась на пару дюймов.

– Удачи, – сказал он.

– Спасибо.

– Отомсти за меня, Морти, – воззвал Фил, – если этот невежда убьет меня, отомсти!

– Заткнись, Фил. – Морти залез обратно в ракету.

Куп вошел в особняк Вавилона в том же комбинезоне, в котором залез в свое время в Белликоз-мэнор. Он изолировал тепло тела и прятал его от инфракрасных датчиков. На ремне у него крепился обычный набор инструментов, а на это дело он взял еще и маленький рюкзак, набитый дорогими приспособлениями от Департамента. С большинством из них он вообще не знал, что делать, но ему казалось разумным взять все предложенное. В результате он походил на горбатого дайвера, тащащего с собой все свои пожитки. Он понадеялся, что вокруг нет камер. Если потенциальные клиенты увидят, как глупо он выглядит во время работы, это сильно навредит его карьере. Конечно, беспокоиться о будущей работе было несколько оптимистично, если учесть расстояние между ним и шкатулкой. Лучше сконцентрироваться и постараться не лишиться жизни и тех частей тела, которые вряд ли отрастут, а не думать об опасностях, которые могут подстерегать по пути к сердцу особняка Вавилона.

Фил уже скребся у него в голове, выглядывая ловушки, иллюзии и проклятия. Пока все шло неплохо. Первое серьезное проклятие ударило Купа, когда он прошел мимо чулана с метлами под лестницей. Второе – как только он завернул за угол и подошел к лестнице. Третье, которое должно было трясти ему кости, пока они не сломаются, – на первой ступеньке. Все прошли сквозь него, испарившись бесследно или оставив следы на полу и стенах.

В голове у него Фил орал «Джеронимо!» при каждом попадании проклятия. Еще одна из его не слишком очаровательных привычек. Куп хотел попросить его заткнуться, когда Фил сказал:

– Растяжка на третьей ступеньке.

Куп опустился на колени, разглядел, как свет отражается от тончайшей нити, и переступил через нее.

– Не вставай, – предупредил Фил, – вторая натянута на уровне шеи на следующей ступеньке, на тот случай, если первую ты заметишь.

– Вижу. – Куп пригнулся.

– Дальше на лестнице вроде чисто. Просто будь готов к проклятиям. Их еще много.

– Ясно. Ты не такой болтливый, как всегда, Фил. Все нормально?

– Я обиделся. Я пытаюсь давать тебе советы о жизни, о твоем страхе близких отношений, смерти, а теперь все это сконцентрировалось в одном месте, а ты даже ничего не сказал.

– Ты о чем?

– Жизель. Мне всегда нравилось это имя. Отлично подошло бы для героини стихотворения По или кого-то в этом роде. Такое длинное и мрачное, о брошенном любовнике, который проводит остаток своих никчемных дней, поедая бутерброды у нее на могиле.

Проклятие ударило Купа прямо в живот, отскочило и расплавило вазу династии Минь. Фил усмехнулся:

– Отличный выстрел, ковбой.

– Оно жглось, – заметил Куп.

– Прямо как любовь, если ты понимаешь, о чем я.

– Твои намеки понял бы даже умственно отсталый трицератопс.

– Посмотри вон на то плетеное кресло слева. У него в спинке духовая трубка, – сказал Фил.

Куп остановился и вытащил из бокового кармана рюкзака маленький планер. Запустил его к креслу, и дюжина шипов, похожих на кухонные ножи, выскочила из спинки, утыкав стену.

– Вау. А вот это неплохо, правда? – спросил Фил.

– Хорошая попытка, – согласился Куп.

– Где там кабинет Голдфингера?

– Еще этаж остался.

– Фу, – сказал Фил, как шестилетка, которого в девятнадцатый раз попросили повторить таблицу умножения, – у Департамента нет телепорта или чего-нибудь такого? Почему мы не могли просто пролететь мимо всего этого?

– Я забыл свой реактивный ранец.

– Если я вдруг поверю, то начну являться тебе во сне.

– Ты в Департаменте дольше меня. Почему не поговорил с начальством?

– А они не слушают призраков. Сплошная дискриминация по признаку эктоплазмы.

Куп на секунду остановился.

– А ты был среди тех, кто напал на администрацию пару недель назад? Об этом тоже говорят.

– Нет. Ничего не было. Я ничего об этом не знаю. Я в это время сидел в аквариуме с кальмарами в океанариуме.

– Врешь, паршивец, – сказал Куп.

– Хватит обо мне. Давай поговорим о тебе и Жизель. Тебе скоро снова понадобится кардиохирург?

– Нет. Мы не собираемся этого делать.

– Ладно тебе. Брось мне косточку. Ты в эмоциональном раздрае – одна из немногих вещей, которые меня радуют.

– Извини, в этот раз ничего не будет. – Перед ним сверкнули лучи, которые должны были разрезать его пополам. Как и все остальные, они бессильно прошли сквозь его тело, но один из них прожег правый ботинок, заставив его станцевать в холле неуклюжую чечетку.

– Пригнись, – велел Фил, когда нож вылетел из картины, изображающей уток на пруду. – Пригнись. Ты слышал? Я сказал пригнуться.

– Слышал, Фил. Ты умеешь делать несколько дел за раз? В водевиле ты бы всех поразил.

– Я думаю, что твое сердце в очередной раз окажется в мясорубке примерно в тот момент, когда ты закончишь это дело и снова попадешь за решетку.

– Знаешь, что я думаю?

– Что?

– Что ты завидуешь. Когда в последний раз приличная девушка-призрак уделяла тебе внимание?

Фил молчал почти целую минуту.

– Мы почти на месте.

По мере приближения к кабинету, где хранился сейф, проклятия стали сильнее и быстрее. Два проклятия столкнулись на рюкзаке Купа и начали плавить нейлон. Куп прыгнул вперед, чтобы не загореться.

– Страшно, – сказал Фил, – наверное, пришла пора спеть.

– Не утруждайся. Мы пришли, – ответил Куп. Они стояли перед тяжелыми деревянными скользящими дверями. Казалось, что за ними прячется викторианская гостиная. – Видишь какие-нибудь ловушки?

– Дай мне минуту, – попросил Фил, а потом сказал: – тут ничего, но внутри наверняка целая куча.

– Тогда пошли, – решил Куп. Он открыл двери и немедленно отпрыгнул назад, за угол. Из комнаты ничего не появилось. Ни драконьего пламени. Ни шипов. Ни летающих барсуков с ножами вместо когтей. Куп выглянул из-за угла и увидел обычную комнату. За одним исключением. Серый металлический сейф в три фута высотой – такие обычно стоят в офисах – плавал в паре дюймов над полом.

– Почему ты до сих пор ее не поцеловал? – спросил Фил.

– Не сейчас, – сказал Куп, – я не хочу и не думаю, что она этого хочет. То есть в какой-то момент она, кажется, была не против. Но момент я упустил.

– И вот так у тебя всегда.

– Просто сделай свою работу.

– А я чем занимаюсь? Давай рассуждать разумно. Судя по тому, что мы оба видим, большинство сильных проклятий развешаны снаружи, чтобы никто не проник внутрь. Мы добрались сюда без приключений, так что я, пожалуй, вернусь в нашу вонючую ракету и поиграю с Морти в «сумасшедшие восьмерки».

– Ты не вылезешь из моих мозгов, пока мы не выберемся из этого дома. А теперь ищи ловушки.

Они оба осмотрели комнату, выглядывая растяжки и электронные датчики.

– Что-нибудь видишь? – спросил Куп.

– Погоди. У тебя есть карандаш? Кинь его внутрь.

Куп вынул из кармана ручку и швырнул ее в дверь. Два лезвия выскочили из потолка, перерубили ее надвое и рухнули на пол.

– Ладно. Еще что-нибудь?

– Ничего. Ни капельки.

Куп вздохнул, стараясь не думать о половинках ручки, лежащих перед ним.

– Я пошел.

– Расслабься, Аль Пачино. Тут никого нет, кроме меня. Не переигрывай.

Куп сделал шаг. Пол взвизгнул.

– Стой! – заорал Фил, но было уже поздно. Инерция увлекла Купа вперед, и он наступил на ненужную доску. В стенах завертелись шестерни, раздался треск…

И пол целиком провалился вниз, увлекая столы, стулья и цветы в горшках в бездонную пропасть. Куп не улетел в бездну только потому, что в последнюю секунду извернулся и схватился за бра. Теперь он висел там, слишком далеко, чтобы выбраться обратно в холл, и слишком далеко, чтобы допрыгнуть до сейфа.

– Вытащи нас отсюда! Вытащи! – орал Фил.

– Ты нас сюда завел. И что нам теперь делать?

– Вытащи нас! Вытащи!

– Замолчи. Почему ты не пытаешься помочь?

– Это у тебя снаряга для Бэтмена, ты и думай.

Куп залез в рюкзак и вытащил оттуда маленький водяной пистолет. Поднял его и выпустил в сторону сейфа струю воды. Она испарилась на полпути.

– Ладно. Если я пойду туда, там, скорее всего, окажется просто тепловое заклятие. Это я могу выдержать. Еще что-то видишь?

– Куп, мне тут непросто приходится. Можно, я переведу дыхание?

– Ты вообще не дышишь, а это бра недолго продержится. Есть еще ловушки?

– Я ничего не вижу, но чувствую, что они должны быть. Попробуй что-нибудь еще.

Куп достал из рюкзака бумажный самолетик и кинул его в сейф. Над головой у них скрежетнул металл, и стальной маятник с бритвенно-острыми краями выскочил из потолка, пересекая комнату.

Куп запустил еще три самолетика, включив три других маятника. Щекой он чувствовал движение воздуха.

– Считай это заявлением об увольнении, – сказал Фил, – работать с тобой было круто, но у меня дома остался несобранный пазл с котенком. Все уголки я уже собрал.

– Заткнись. Ты меня сюда завел. Дай подумать. И не смей петь. Мне нужно посчитать, как двигаются маятники.

– Зачем?

– Потому что бра расшаталось, и через пару минут мы упадем, если только я…

Куп прыгнул, когда мимо пролетел первый маятник. Он сумел уцепиться за него и теперь медленно мотался по комнате, разрезая воздух. Фил не сказал ни слова. Он просто орал.

Куп перелез повыше и добрался до потолка. Там была ось, идущая от двери через всю комнату. С верхней части маятника он дотянулся до оси и пополз по ней, перебирая руками в такт движению маятников.

Через несколько тяжелых, нервных, болезненных минут он оказался на дальнем конце оси и спрыгнул вниз, на сейф.

Фил перестал орать.

– А откуда ты знаешь, что он выдержит твой вес?

– Я не знаю. Но Вавилон наверняка не хочет, чтобы его сейф улетел в Шанхай, так что, какое бы заклинание он ни использовал, оно должно быть сильным.

– Очень успокаивает, – согласился Фил, – не возражаешь, если я снова закричу?

– Можешь орать всю дорогу до дома в ракете. А теперь ищи новые ловушки.

– Как ты собираешься его открыть?

– Я взламывал сейфы до того, как научился разогревать пиццу в микроволновке. К тому же парни из Департамента кое-чем меня снабдили.

– Будь осторожнее.

– Что? Ты что-то видишь?

– Нет, но я бы закрыл этот сейф чем-нибудь посложнее кодового замка.

– Ага. – Куп вытащил свой раскладной зажим и осторожно постучал по цифровой панели. Что-то зашипело.

– Газ! – завопил Фил.

– Спасибо. Я же не глухой, – ответил Куп, доставая из рюкзака респиратор и защитные очки.

– Хочешь, чтобы я снова заорал? Я могу громче.

Куп ощупал остальную дверцу, но ничего не случилось.

– Надо было взять с собой Морти, – сказал Фил, – он бы одной левой этот замок открыл.

– Ты думаешь, мы бы добрались досюда втроем?

– Я думаю, мы бы дошли вдвоем. А ты бы навсегда остался в нашей памяти.

Куп нашел черную коробочку размером чуть больше мобильного телефона и на магнитах прикрепил ее к цифровой панели.

– Ладно. Посмотрим, соответствует ли Департамент необычайных наук своему имени.

– А что это? – спросил Фил.

– Живые цифры. Что-то вроде муравьев, призраков и бинарного кода, собранных в один странный организм. Если они не откроют сейф, придется делать это вручную.

– Десять секунд назад ты сказал, что ты в этом мастер.

– Да, но не в том случае, если ракета взорвется через два часа. Нужно работать побыстрее.

– Ага. Не взорваться. Отличный план.

Несколько минут по коробочке бегали огоньки. Сначала они все были красные. Потом медленно, один за другим, стали зеленеть. Когда вспыхнул последний огонек, коробочка запищала, и Куп снял ее и сунул в рюкзак.

– Давай, Том Свифт. Забирай добычу, и валим отсюда, – сказал Фил.

– Почти готово, – отозвался Куп. Когда он потянул дверцу сейфа, Фил снова заорал. Даже Куп издал несколько звуков, которые, к счастью, никто не услышал.

Сотни пауков, больших и маленьких, волосатых и гладких, рванули наружу из сейфа и разбежались во все стороны, в том числе и по руке Купа.

– Убери их! – орал Фил. Куп пытался стряхнуть пауков, но их становилось все больше. Куп не то чтобы сильно боялся пауков, но все-таки обнаружил, что не совсем к ним равнодушен, когда на него напала целая армия многоногих и многоглазых созданий, многие из которых наверняка рассматривали его как ланч. Единственной причиной, почему он не спрыгнул с сейфа – не считая нежелания прыгать в бездонную яму и неизбежно погибать мучительной смертью, – была крошечная разумная мысль о том, что он одет в защитный комбинезон с дополнительной защитой глаз и лица. Этого как раз хватило, чтобы назначить самоубийство вторым вариантом действий.

– И что теперь? – кричал Фил.

– Ты знаешь ответ.

– Пожалуйста. Я прошу как друг, коллега и последний законченный трус. Не делай этого.

– А какие варианты? – спросил Купер. Он лег на сейф и засунул руку внутрь, отодвигая паутину и ощущая, как шевелится многоногая масса. Через мгновение он нащупал что-то твердое и вытащил его. Оно было настолько покрыто пауками, что он не понял, что именно нашел. Он вытянул руку над бездной и тряс находку, пока большая часть пауков не свалилась. После этого он узнал шкатулку, которую украл из здания Блэкмур. Стряхнув последних пауков, он сунул шкатулку в рюкзак и застегнул молнию. Из сумки на поясе он достал пластиковую бутылочку с распылителем и обрызгал себя. Пауки стали отваливаться десятками. Кто-то бежал обратно в сейф.

– Что там? – спросил Фил.

– Святая вода, волчья моча, кайенский перец и чеснок. Такой репеллент от всех сразу.

– Распыляй дальше. Он же работает.

С этим Куп поспорить не мог, так что еще несколько минут он поливал себя из бутылочки, пока все видимые пауки не убрались.

– Инспектор Гаджет, мы могли бы убраться отсюда до того, как на нас спустят бешеного пасхального кролика?

– Не бойся, я уже иду, – сказал Куп. Он подпрыгнул, схватился за ось маятников под потолком и пополз к двери. Он был очень доволен собой, пока что-то не зашипело и не защекотало ему руку. Куп скосил глаза и увидел тарантула размером примерно с колесо от «Кадиллака». Он стоял на задних ногах и размахивал в воздухе передними, как будто собирался схватить кого-то. Фил хрюкнул, как будто его пнули в призрачный живот. Куп промолчал, потому что потерял голос, и при этом разжал руки.

Падая, Куп вытянул руки и схватился за один из маятников. Это было хорошо. Плохо было то, что теперь они с Филом медленно мотались взад-вперед по комнате. До двери в холл было не больше двадцати футов, но от пути наружу их отделяли еще три маятника. Куп взглянул наверх и увидел, что тарантул лезет по маятнику, за который он держится, и сделал единственную вещь, которая показалась ему сколько-нибудь разумной. Он перепрыгнул на следующий маятник, когда тот пролетал мимо.

На этот раз Фил не кричал. Он мертвым грузом лежал у Купа в голове. Могут ли призраки потерять сознание? Решив исследовать это явление позже, Куп прыгнул на следующий маятник. Еще один маятник, и он сможет выбраться из кабинета. Пока он отсчитывал секунды, готовясь к прыжку, его очки почернели.

Тарантул упал ему на голову.

Куп заорал и прыгнул. Или прыгнул и заорал. Он так и не смог до конца понять, что именно сделал, – понял только, что совершил какое-то резкое движение и при этом не погиб. Он сильно ударился о последний маятник, скользнул вниз и уперся коленями в лезвие. Из этого положения он не мог дотянуться до своего репеллента, так что он стал колотить себя по лицу, пока очки не посветлели. Он не стал ждать Фила, искать паука или еще что-нибудь. Он просто прыгнул, приземлившись на пол, откатился к стене и секунду лежал, скорчившись и надеясь, что не запустил никакие другие ловушки.

Через минуту Куп встал на ноги и побежал вниз по лестнице тем же путем, которым они с Филом пришли. Все убивающие проклятия – жара, холод, невидимые лезвия – казались даже приятными, и не только потому, что напоминали, что он еще жив. Он знал, что на земле нет такого паука, пусть даже он размером с вагонное колесо (у него в голове тарантул становился все крупнее), который переживет такое количество темной магии.

Куп ворвался в подвал и прыгнул в вонючую ракету, закрыв за собой люк.

– Как все прошло? – спросил Морти.

Куп сорвал респиратор.

– Ты ничего не слышал?

– Сначала слышал, а потом все как-то заглохло.

Куп снял очки и сдвинул назад капюшон.

– Давай убираться отсюда. Потом все расскажу.

– Ладно. Почему, кстати, ты пахнешь так, как будто волк нассал на тебя в ту минуту, когда ты ел лингуини?

Куп не мог оторвать взгляда от панели управления.

– Серьезно? Почти два часа прошло? Мне казалось, меньше.

– Успокойся. Туннель уже готов. У нас куча времени.

– Ты помнишь, как Нельсон сказал, что мы взорвемся, если не вернемся вовремя?

– Успокойся. Пока тебя не было, я поиграл с таймером. Может быть, он теперь работает чуть быстрее.

Куп посмотрел на Морти:

– Зачем? Почему бы нам просто не выбраться наружу так же, как мы попали сюда?

– Успокойся. Все будет хорошо.

– Почему ты все время говоришь «успокойся»?

Морти протянул руку и открыл маленький ящичек сбоку от панели управления.

– Я нашел тут ксанакс. Поездка стала намного приятнее. Будешь?

Куп откинулся на спинку сиденья. «Интересно, что хуже – пьяный водитель на шоссе или в канализации?»

– Это что, дзенский коан? – спросил Морти.

– Я вслух это сказал? Ну да. Подумай над этим, когда ошметки наших тел разлетятся по всему Лаурел Каньону.

Морти нахмурился и дотронулся до головы Купа.

– А где Фил?

– Не знаю. Я его уже давно не слышал. У призраков бывает инфаркт?

– Может, если ты примешь ксанакс, он тоже успокоится?

– Я не принимаю таблетки. Я просто хочу вылезти из этой штуки, пока мы не превратимся в фейерверк на Четвертое июля.

– Чего ты такой нервный?

– Там были пауки. Сотни пауков. Один тарантул размером с грузовик. Он стоял на задних лапах, как медведь!

Морти кивнул:

– А, точно. Они называются птицеедами. Водятся по всей Амазонке. Я фильм про них смотрел. Знаешь, они…

– Морти.

– Да?

– Дай мне таблетку.

Они ползли под землей к канализационной трубе. Куп смотрел на навигатор и на часы. Что показывают часы, он понимал. Надо было внимательнее смотреть на навигатор по пути сюда.

– Долго еще? – спросил он.

– Да мы просто летим.

– Морти. Долго еще?

Ракета задрожала и остановилась. Морти улыбнулся.

– Мы на месте. Я же сказал, что обратно будет быстрее.

Куп сгреб Морти в объятья, когда что-то схватило ракету и потащило ее наружу. Теперь он не отрывал глаз от таймера.

Он показывал час пятьдесят восемь минут.

Как только ракета оказалась снаружи, Куп распахнул люк и выскочил. Огляделся и подбежал к Нельсону:

– Мы вернулись. Выключи таймер.

– Какой таймер? – спросил Нельсон.

– На два часа. Бомба.

Нельсон расхохотался.

– Ну и тупой же ты. Ты поверил, что я собираюсь взорвать федеральную собственность? Жизель считает тебя идиотом, но Бэйлисс ты вроде понравился. Но я ей расскажу, что ты обоссался от самой старой шутки в мире.

У Купа обвисли плечи – ксанакс подействовал.

– Ты достал шкатулку? – спросил Нельсон.

– Да, – ответил Куп. Развернулся всем телом и ударил Нельсона в нос. Нельсон рухнул на асфальт. Куп открыл рюкзак и бросил шкатулку ему на живот.

Он вернулся к Морти и обнял его за плечи:

– Спасибо за ксанакс. Мне намного лучше.

Тридцать один

Было слишком рано. Принесли кофе, но все равно было слишком рано. К тому же у Нельсона было забинтовано лицо. Но Куп полагал, что сейчас его, скорее всего, арестуют, в первую очередь из-за отсутствия пончиков.

Они сидели в том же самом кабинете в Департаменте, где всегда сидели с того дня, когда его затянули в машину и чуть не скормили адской гончей. Нельсон стоял у стены напротив Купа и ухмылялся. Бэйлисс держалась подальше от Нельсона. Купу показалось, что ее сочувствие к пострадавшему напарнику минимально. Ну что ж, это довольно мило. Жизель сидела рядом с ним, на той же стороне стола, но Купу было на это плевать. Кофе пил только он. Воспоминания о кофе в Городе прибоя были слишком ярки. Тюремный кофе варили примерно так: нужно было громко крикнуть слово «кофе» в мешок перегноя, сварить то, что получилось, и процедить через грязную футболку. Раз уж придется отправляться в тюрьму, надо напоследок как следует накачаться кофе за счет правительства.

– Как тебе последняя ночь на свободе, дерьмо? – поинтересовался Нельсон. – Зальцман уже несет сюда все бумаги, чтобы снова засадить тебя в тюрьму.

Куп положил локти на стол.

– Не могу сказать, что сесть за то, что набил тебе морду, очень весело, но раз уж мне все равно придется отправиться в тюрьму, то хотя бы за что-то приятное.

Бэйлисс выглядела еще неувереннее, чем обычно. Она посмотрела на Нельсона и сказала:

– Ты же знаешь, что не обязан выдвигать обвинения?

– Конечно, обязан. Он же опасен. Скоро ты услышишь, что он начал кусать людей.

– Ну ты и урод, – покачала головой Бэйлисс.

– Что? Кто тут пострадавшая сторона, не напомнишь?

– Ты все это время только и делал, что наезжал на него и Жизель. Честно говоря, я немного удивлена, что тебя никто не избил раньше.

– Спасибо, что ты на моей стороне, напарник. Никогда этого не забуду.

– Прекрати, Бэйлисс, – сказал Куп, – я рад, что его ударил. И ударил бы снова, окажись я в прошлом. Блин, да я бы и сейчас его треснул.

– И я, – сказала Жизель.

– Тоже хочешь проблем, сестренка? – поинтересовался у нее Нельсон. – У меня целая куча бланков. Могу на вас всех заявить.

– И я, – сказала Бэйлисс. Она с минуту смотрела в пол, а потом обратилась к Нельсону: – Подумать только, сколько раз я молчала, когда ты приходил на работу поддатый.

– Ты что, на его стороне? – Нельсон приподнял бровь.

– Нет, на своей. Если ты выдвинешь обвинения, я тоже выдвину.

– Слишком поздно, – ухмыльнулся Нельсон, – бумаги уже отправлены. Что бы ты ни успела придумать, нам придется попрощаться с нашим дружком «Пулеметом» Келли.

– Хороший кофе, – заметил Куп. Он устал как собака и мечтал, чтобы все замолчали. Большую часть ночи ему снились пауки, плывущие по бесконечной реке. Пару раз он чуть не позвонил Жизель, но удержался. Он посмотрел на нее, и она грустно улыбнулась в ответ. Тихонько сжала его руку, потом отпустила. – Спасибо, что вы задержали Вавилона вчера вечером. Если бы он меня увидел, нам с Филом бы не поздоровилось.

Бэйлисс и Жизель улыбнулись друг другу.

– Я слышала, что ты оставил за собой жуткий бардак, – сказала Бэйлисс.

– Ничего, с чем нельзя было бы справиться при помощи бульдозера и банки «Рэйда».

– Ты же понимаешь, что он узнает, кто это? – спросила Жизель.

– Ну и хорошо. Он один раз уже стрелял в меня в упор. Верну себе его расположение.

– Много болтаешь, – заметил Нельсон, – как ты думаешь, если он узнает, что это был ты, сколько ты проживешь в тюрьме?

– Столько же, сколько ты проживешь здесь, если я расскажу всем, что это ты меня заставил.

– Ты не посмеешь.

– Ты плохой парень с проблемами с алкоголем. Мало ли кому ты должен? Ты меня шантажировал, чтобы я сделал это грязное дело. Я плакал и умолял, но ничего не вышло. Вполне рабочая история.

Нельсон хотел что-то сказать, но в кабинет вошел Зальцман с папкой под мышкой и шкатулкой в прозрачном пластиковом пакете в руках. Он сел во главе стола, положил папку перед собой, а шкатулку поставил рядом.

– Надеюсь, я вам не помешал, – он взглянул на Нельсона, – ну и фингал, Нельсон. Порезался при бритье?

– Нет, сэр, – ответил он, – я вчера вечером сообщил об этом.

Зальцман отмахнулся, не поднимая глаз. Открыл папку и принялся перебирать бумаги.

– До этого мы дойдем. Давайте, все сядут, и будем начинать?

Потом он посмотрел на Купа и спросил:

– Как тебе наша ракета? Мы возлагаем на нее большие надежды, но серьезных полевых испытаний пока не проводили.

Куп отхлебнул кофе.

– Вонючая ракета доставила нас на место и обратно, не убив при этом. Высший балл.

– Отлично. Ты придумал хороший план и быстро его воплотил. Наверху все под впечатлением. Честно говоря, мистер Вулрич послал меня сюда предложить тебе постоянную работу в Департаменте.

Нельсон кашлянул.

– Извини, а как он будет здесь работать, если сядет в тюрьму? Что мы будем делать с тем фактом, что он причинил мне телесные повреждения?

– Да, конечно. Но давайте по порядку, – сказал Зальцман, – что думаешь, Куп? Не хочешь заняться Необычайными науками?

Куп посмотрел на Жизель. Она приподняла бровь, всем выражением лица умоляя его не быть идиотом. Он отпил еще кофе.

– Извините, – сказал Зальцман, – кое-что забыл. – Он вытащил телефон, набрал номер и заговорил: – Родерик, принеси мою серебряную ручку. Да, ту, которая лежит у бланков заявок.

– Сэр, я протестую, – сказал Нельсон, – этот человек – профессиональный преступник. Все его друзья – профессиональные преступники. Все его интересы крутятся вокруг преступлений. И вчера он чуть не сломал мне нос.

– Насколько мне известно, большая часть команды, которая вчера участвовала в возврате шкатулки, когда-то была профессиональными преступниками. Господи, половина наших зомби и отдела Фрактальных ДНК разыскивается в той или иной части мира. Ты же не хочешь сказать, что мы должны избавиться от самых ценных агентов?

– Нет, только от того, кто меня ударил.

– Правда? Столько шума из-за маленькой царапины? Как я понимаю, большая часть отдела иногда хочет тебя ударить. По-твоему, откуда в твоем кофе столько плевков? – поинтересовался Зальцман.

– Что? – спросил Нельсон.

– Скажем так. На твоем месте я бы не оставлял свой кофе на столе без присмотра. Полагаю, ты дожил до этого дня только потому, что алкоголь, который ты постоянно употребляешь, сделал большую часть твоих органов нечувствительной. А что бывает с едой, которую ты кладешь в общий холодильник, один бог знает.

Нельсон тихо сидел, положив руки на стол. Куп был совершенно уверен, что он пытается подсчитать, сколько чашек беззащитного кофе оставил на столе за годы работы в Департаменте. Судя по цвету, который приняло его лицо, это число было несколько больше того, что казалось бы ему допустимым.

– Ладно, Куп, вернемся к тебе. Ты готов стать частью нашей маленькой семьи?

Куп и Жизель снова обменялись взглядами. Ему показалось, что он увидел ту улыбку на миллион долларов, которую заметил пару дней назад в Týden Divu. Ему нравилось думать, что улыбка предназначалась ему.

В дверь постучали. Она открылась, и внутрь что-то влетело. Больше всего это напоминало большую летучую мышь или маленького летучего ската со ртом-щелью и мясистыми крыльями. Оно пару раз облетело комнату, зависло над Зальцманом и уронило ручку ему на колени.

– Спасибо, Родерик. Попроси Лилиан передвинуть встречу с двенадцати на час, будь так любезен. Спасибо.

Летучий скат сделал еще круг по комнате и вылетел через дверь, каким-то образом закрыв ее за собой. Зальцман щелкнул ручкой и занес ее над бумагами.

– Куп, думаю, что слово за тобой.

Куп еще раз посмотрел на дверь и спросил у Зальцмана:

– Что это было?

– Родерик. Один из моих ассистентов.

– Один из ваших необычайных проектов?

– Да. Ну так что?

Куп вздохнул.

– Не поймите меня неверно, но любой джоб-оффер, который начинается с похищения, а заканчивается летучей мышью-курьером, я вынужден с благодарностью отклонять. Мы уже работали вместе, и мне хотелось бы этим и ограничиться.

– Жаль, – нахмурился Зальцман, – если это важно, я тоже считаю, что нам с самого начала следовало обойтись с тобой поприличнее, но вышло по-другому. Даже мы не можем вернуться в прошлое и все исправить. Ну, то есть мы можем, но люди возвращаются оттуда без костей, или вен, или чего-то еще. Не помню.

– Значит, мы договорились? Изначальный договор остается в силе? Я могу просто уйти? – спросил Куп.

– Конечно. Мы тут все держим слово. – Зальцман затолкал бумаги в папки. – Полагаю, ты вернул собственность компании после вечернего дельца?

– Да. Вчера вечером, перед уходом.

– Очень хорошо.

– И еще пара вопросов. Получу ли я назад деньги, с помощью которых вытащил нас с Жизель из бара в Городе кальмаров?

– У тебя есть чек? – спросил Зальцман.

– Нет.

– Тогда, боюсь, мы ничем не можем помочь.

– Ладно. А возмещение ущерба за одежду, которую этот Дик Трейси выкинул из машины по дороге сюда?

– На этот раз чек есть?

– Да.

– Ага. Ладно, с этим мы попробуем что-нибудь сделать. Дайте ему все необходимые формы, пожалуйста.

Жизель встала, подошла к шкафу в углу и вернулась со стопкой бумаг. Без единого слова она грохнула их на стол рядом с Купом.

Нельсон обвел кабинет взглядом.

– И все? Он выполнил одно маленькое задание и уходит счастливый и свободный, несмотря на то что он меня избил?

– Все выглядит именно так, – сказал Зальцман. Он встал, взял папку и шкатулку и протянул руку Купу, который заполнял формы. – Ты точно не передумаешь?

– Боюсь, что нет.

– Тогда спасибо за отличную работу. И отдельное спасибо за шкатулку.

– Всегда рад помочь, – ответил Куп.

Зальцман вышел, и Нельсон побежал за ним. Куп заполнил все, что мог, но вопрос внизу страницы поставил его в тупик. Он хотел спросить у Жизель, что делать, но ее стул опустел. Она ушла. Бэйлисс только пожала плечами.

– Прости, – сказала она, – найди меня, когда закончишь, я прослежу, чтобы форму передали, куда надо.

Она ушла. Он написал еще несколько строчек. Потом скомкал лист и выкинул в мусорку. Встал и вышел.

Любому, кто не узнал бы в нем ангела с неисправной небесной картой мира, Кассиил показался бы не совсем нормальным. Он бродил взад и вперед по Норс-Гауэр-стрит, глядя на нечто, что любому смертному показалось бы маленькой чистой салфеткой. Тряс ее. Складывал и разворачивал. Поднимал над головой. Переворачивал вверх ногами. Время от времени пришлепывал ее к стволу пальм, которые в изобилии росли на улице. Ничто не помогало ни ему, ни карте.

Кассиил заметил впереди какую-то тень и сел на ступени неработающего магазинчика. Он был так близок. Карта шаг за шагом привела его на Гауэр-стрит, и он успел даже увидеть человека с песочными волосами, и вдруг карта снова замерла. Он закрыл глаза и представил себе лицо того человека. Кассиил знал, что он близко. Несколько минут пешего хода. Но Гауэр-стрит тянулась на десятки кварталов с севера Голливуда и до Беверли. Тут жили тысячи людей. Это что, испытание Небес? Он должен идти по улице, стучать в каждую дверь и спрашивать, не знают ли они блондина, который держит в руках судьбу планеты? Кассиил снова потряс карту и протер глаза. Наступал вечер, но от солнца, которое весь день отражалось от карты, у него разболелась голова. Закрыв глаза, он немедленно услышал сигнал машины. Открыв глаза, он увидел, что патрульная машина останавливается у тротуара. Коп с пассажирского сиденья жестом велел Кассиилу валить. Ангел встал, устало помахал ему рукой и пошел дальше. Машина поехала дальше. Весь сегодняшний день был испытанием.

Он смотрел в какую-то точку на карте, когда сошел с тротуара на бульваре Санта-Моника и оказался прямо под колесами машины, мчащейся на красный свет. Она задела Кассиила, и он пролетел по улице добрых пятьдесят футов. Встав на ноги – измученный, но целый, – он похромал обратно на угол. Машина, задевшая его, стояла. Капот смяло в блин, и в том месте, где он соприкоснулся с ангелом, красовалась глубокая U-образная вмятина.

– Вы в порядке? – спросил Кассиил у водителя.

– Мать твою. Ты как жив остался? – спросил тот. Это был молодой человек в университетской футболке, шортах и кроссовках. – Ты целую милю пролетел.

Кассиил отряхнулся. Он чувствовал себя нормально и не собирался тратить время зря. Развел руками и широко улыбнулся:

– Видишь? Я цел.

Молодой человек недоверчиво посмотрел на смятую машину.

– Все хорошо. Я в порядке, – сказал Кассиил.

– Ты… – молодой человек указал на него дрожащей рукой, – у тебя есть крылья.

Кассиил посмотрел через плечо. Рухнув на асфальт, он порвал ветровку в клочья. Теперь крылья торчали прямо из спины.

– Блин.

Молодой человек подошел ближе.

– Ты типа мутант? – спросил он.

Кассиил кашлянул:

– Как тебя зовут?

– Хансен.

– Нет, Хансен, я не мутант. Я… э…

– Ты из людей Икс, да? Я знал, что вы правда есть. Читал в Интернете. – Он возбужденно тыкал пальцем в Кассиила, скача вокруг своей искалеченной машины. – Я нашел сайт, на котором доказывается, что все фильмы и комиксы – это пропаганда правительства и что нас готовят к тому, что вы правда появитесь.

Кассиил нервно оглянулся, боясь увидеть свидетелей.

Он хотел согласиться с Хансеном, но это было бы ложью и нарушило бы правила. Все, что он смог придумать, было:

– Кем бы я ни был, можешь ли ты сохранить это в тайне?

Хансен уже вытащил телефон и снимал крылья ангела.

– В тайне? Да, конечно. Нет проблем.

Кассиил протянул руку и прикоснулся к телефону. Одна крупная искра – и экран вспузырился и потек.

– Что ты натворил, чувак? Мама меня убьет.

– Никогда не ври людям Икс. Особенно когда едешь на красный.

Хансен оглянулся.

– Блин, прости. Пожалуйста, не звони копам. Что я могу для тебя сделать?

Кассиил выпутался из рваной ветровки. Честно говоря, очень приятно было расправить крылья, снова выглядеть ангелом и чувствовать себя ангелом, пусть даже всего на одну минуту.

– Дай мне какую-нибудь куртку.

Хансен вытащил с переднего сиденья куртку с логотипом Калифорнийского университета. Стряхнул с нее осколки стекла.

– Моя счастливая куртка, чувак. Настоящий магнит для телочек.

– Магнит для телочек. Как раз этого мне и не хватало.

– Забирай, она твоя.

Ангел снова сложил крылья на спине и надел куртку. Она была немного велика, и для крыльев оставалось больше свободного места, так что авария в чем-то даже ему помогла.

– Господи, – сказал Хансен, – никто не поверит, что я встретил одного из людей Икс.

– Не забывай о нашем уговоре. Это остается между нами.

Хансен взглянул на остатки машины:

– А что мне сказать страховой компании?

Кассиил задумался.

– Форс-мажор, как вариант?

– Они за это не заплатят!

– Тогда ничем не могу помочь. Разве что посоветую покупать страховку получше. Спасибо за куртку. – Кассиил отошел на пару шагов. Когда боль в колене стала невыносимой, ему кое-что пришло в голову. Он вернулся, схватил парня за грудки и посмотрел ему в глаза.

– Вельзевул, это ты там?

Хансен не двинулся и не попытался вырваться, но выглядел он так, как будто, если бы он мог выскользнуть из своей кожи, как змея, он с удовольствием убежал бы прочь по улице грудой голых мышц и костей.

– Блин, не знаю я никакого Вельзевула. Это тоже люди Икс?

Кассиил оскалился.

– Левиафан?

– Пожалуйста, отпусти. Я просто хочу домой. Забирай мою куртку. Только не превращай меня в оборотня.

– Извини, – сказал Кассиил, отпустил парня и разгладил его рубашку, – я просто должен был удостовериться.

Стемнело. Вокруг разбитой машины собиралась толпа. Кассиил похромал дальше. Он развернул карту. Линии силы были на месте. Звезды. А нужная точка пульсировала всего в паре кварталов от него. Кассиил засмеялся и помахал рукой.

– Спасибо, Хансен, – крикнул он, поднимая карту, – она снова работает.

Никто не помахал ему в ответ. Все были слишком заняты фотографированием машины и надуванием мышц, как Халк.

Кассиил поднял взгляд к небесам, уверенный, что сегодня прошел испытание. Он подобрался так близко, а потом карта сломалась, а сам он попал в аварию. Это явно одна из маленьких придумок Люцифера, которую кто-то на Небесах использовал для него. Рафаил? Да, кто-то в толпе мог сфотографировать его крылья, но в мире полно диких отфотошопленных картинок. Нет, авария и фотографии – это ерунда. По сравнению с работающей картой. Кассиил побежал по адресу, указанному пульсирующей точкой, но нога отказалась подчиняться. Мать твою. Терпение, конечно, добродетель, но он очень долго был добродетельным. Если бы ему пришлось проскакать до Фонтан-авеню на одной ноге, он бы и это сделал.

Идя по улице, он думал, что после уничтожения Земли будет скучать кое по чему. По закатам. Панголинам. Устрицам (честно говоря, он давно их не видел, но отлично все помнил). Дрейфу материков и фотосинтезу. Спагетти и банановому пудингу (Кассиил не ел, но ему нравился запах). Мощным машинам. Клетчатому цвету. Он задумался. Клетчатый, вообще, цвет? В любом случае ему он нравился. И еще, конечно, эти шумные горы, которые все раскрашивают в такие красивые цвета. Вулканы.

Да, он будет скучать.

Хромая к Фонтан-авеню, он думал, не купить ли один из тех одноразовых фотоаппаратов, которые продаются на бульваре Голливуд. Неплохо было бы прихватить домой пару снимков. Может быть, человек с песочными волосами ему поможет. Вот и еще одна причина спешить.

Морти отправился гулять с агентом Департамента по имени Zorya Vechernjaja, которую он описывал как «сумасшедшую русскую телочку, которая работает по ночам и никуда не выходит днем, но при этом она не вампир». Куп полагал, что он встречается с вампиршей, но просто не хочет в этом признаваться. Морти нашел ее в тот вечер, когда они ограбили Вавилона. Пока Куп обдирал кулаки о нос Нельсона, Морти болтал со славянской красавицей, а Куп даже ничего не заметил. Она была не совсем человеком, но Морти заверил его, что у нее нет копыт, меха, жабр и всего такого прочего. Купа немного удивила скорость, с которой Морти свел близкое знакомство с ее анатомией, но в эти дни его удивляло все, касающееся отношений между людьми. Когда Жизель ушла утром, это его обидело. Так сильно обидело, что он в пятисотый раз пересматривал «Запретную планету» и ждал, пока ему привезут огромную пиццу, совсем один. Никаких девушек, мальчиков и всяких существ, которые бродят по ночам.

Сразу после восьми в дверь постучали. Куп вытащил пару двадцаток и подошел к двери. Разочарование от того, что это был не курьер с пиццей, быстро сменилось вихрем головокружения, смущения и легкой тошноты, которую он всегда испытывал, когда его сердце начинало плясать по грудной клетке и биться головой о стены.

В дверях стояла Жизель.

Он смотрел на нее.

Она смотрела на него.

Наконец она нахмурилась.

– Куп, тебе придется что-то сделать. Выгони меня или впусти. Снаружи комары и грабители.

– Тут не водятся комары, – сказал он.

– Хорошо, подловил. Насчет комаров я соврала. Это значит, что мне лучше уйти?

– Да нет, заходи. Только не упоминай никаких насекомых. Мне все еще снятся кошмары о тарантулах.

– Кошмарные тарантулы. Хорошее название для группы.

– Нет, спасибо. Особенно если петь будет Фил.

Куп отодвинулся и пропустил ее. Она была в строгой рабочей одежде и туфлях на каблуках, в которых выглядела на миллион баксов.

– Квартира Морти не изменилась, – заметила она, обходя комнату.

– Ага. У меня было слишком много работы, чтобы искать собственную квартиру.

Она пожала плечами.

– Тут не так плохо. Такое ретро из семидесятых. Мне нравится.

– Я не думаю, что это специально. Скорее всего, мебель просто стояла тут, а Морти хорошо с ней обращался.

– Хороший мальчик, – сказала Жизель, – далеко не все преступники так аккуратны с вещами.

– Это в мой огород камень? Подожди хотя бы, пока пиццу не привезут. Я не хочу выслушивать оскорбления на пустой желудок.

– Ух ты, пицца! Какая? Можно мне тоже?

Куп поставил «Запретную планету» на паузу. Невидимое существо убивало команду космического корабля.

– Ты задержишься так надолго? Я думал, ты гуляешь с парнями из Департамента, которые планируют украсть мозги у Страшилы.

Она села на диван и покачала головой:

– Нет, до следующей недели мы страну Оз не трогаем. У жевунов намечается забастовка, а мы планируем напасть, пока их не будет.

Куп сел на другой конец дивана.

– Ты что, правда сюда пришла?

– Ты, когда сдавал казенное имущество, забыл «Американ Экспресс», которую я тебе дала.

– А, точно… – Он пошел в комнату, пошарил в кармане среди ключей, поковырялся в бумажнике, нашел карту и принес ей: – Забирай.

– Ты купил одежду в результате? – спросила она.

– Нет. Мне не понравилось ничего, что у них есть, но я заплатил за такси досюда. Думаешь, Нельсон обвинит меня в воровстве?

– Нет, я умею скрывать расходы, – сказала Жизель, – он ничего не узнает.

– Отлично, – сказал Куп, – раз ты получила то, за чем приходила, ты теперь снова исчезнешь? Тогда удачи со спасением мира. Передай Бэйлисс привет. А теперь, если ты не против, я хотел бы посмотреть фильм.

– Что за фильм?

– «Запретная планета».

Она посмотрела на экран.

– Мы однажды смотрели его вместе. Тебе понравилась Энн Френсис, а мне – робот Робби.

– Да? Не помню, – соврал он. На самом деле он помнил почти все, что они когда-либо делали вместе. Он сел в кресло-мешок. – Не забудь закрыть за собой дверь. Я слышал, тут водятся комары.

Жизель осталась сидеть.

– Мать твою, Куп, зачем ты все так усложняешь?

Он неловко повернулся в кресле.

– Усложняю? Я усложняю? Ты исчезаешь. Если считать сегодняшнее утро, ты исчезала уже два раза. Если еще и вечер, то три. Тебе что, дают звездочку каждый раз, когда ты меня бросаешь? А когда накопишь десять, сможешь обменять их на бесплатный гамбургер?

Она поковыряла дырку на диванной подушке.

– Я вовсе не бросала тебя сегодня. Я просто вернулась в свой кабинет. Ты мог бы найти меня там, если бы хотел.

– Ага. Прямо как в старые времена. Ты исчезаешь, пока я не вижу, но виноват в этом я. Знаешь, некоторые люди разговаривают друг с другом. Прикинь? Говорят что-то вроде «пока», или «до свидания», или «извини, что я разбиваю тебе сердце». Всякое такое.

Жизель кивнула и обвела рукой комнату:

– Почему ты не согласился на работу? Чтобы вернуться сюда? Или в тюрьму?

– Я не люблю, когда меня похищают, и не люблю ультиматумов. Еще мне не нравятся Нельсон и Зальцман.

– Эй, а как же я? Я бы тебе все показала. Тебе не пришлось бы ничего делать самому. Я бы помогла.

– Пока я бы не сделал чего-то, что тебе бы не понравилось. И ты немедленно превратилась бы в точку на горизонте.

Жизель решительно встала.

– Глупо было приходить сюда. Извини, что я причинила тебе боль, Куп. Я надеялась, что мы сможем постараться и как-то справиться с этим, но, видимо, уже слишком поздно.

В дверь постучали.

– О, ужин, – сказал Куп, – как раз вовремя.

– Ты можешь, по крайней мере, пригласить меня на кусок пиццы?

– Не сегодня, – ответил Куп.

– Ладно, я хотя бы попыталась, – сказала она, – не забывай, что когда Энн Френсис улетит с капитаном космического корабля, ты останешься один. Не забывай, что я та, кто дал тебе шанс.

Куп вытащил деньги и пошел к двери, а Жизель за ним. Открыв дверь, он сделал шаг назад: на него смотрело дуло.

«Не надо открывать дверь, не спросив, кто там».

Жизель врезалась в него и вздохнула. Куп сделал маленький шажок, загораживая ее от громилы с пистолетом.

– Привет, Куп, – сказал Быстрый Эдди, – кто твоя подружка?

– Это уборщица. Чистила занавески. Давай отпустим ее и поговорим лично.

Эдди, возвышавшийся над Купом, заглянул ему за спину:

– Не похожа на уборщицу. Одета хорошо, и все такое.

– Это специальный сервис. Горничные в формальной одежде. Довольно дорого, но зато мы с Морти чувствуем себя Фредом Астером.

Эдди вошел в квартиру. Куп отступил назад вместе с Жизель.

– Где Морти? – спросил Эдди.

– Ушел. У него свидание. Ты, наверное, о таком не слышал, но с людьми это порой случается.

Эдди закрыл за собой дверь.

– Сядь, – велел он, подкрепляя свои слова пистолетом. Куп и Жизель двинулись к дивану. На этот раз они сели рядышком, а не по разным концам дивана.

– Мы знакомы, леди? – спросил Быстрый Эдди.

– Нет, – ответила Жизель.

– Да. Ты была там той ночью. Ты же Мэрилин, нет?

– Оставь ее в покое, Эдди, – велел Куп.

Эдди наступил Купу на ногу, пригвоздив его к месту.

– Сестренка, если попытаешься затуманить мне мозги, я выстрелю. Усекла?

– Усекла, – согласилась Жизель.

Эдди вздохнул.

– Прежде чем я убью тебя и твою уборщицу, я хотел бы задать несколько вопросов.

– А зачем мне на них отвечать, если ты все равно нас убьешь?

– Потому что сначала я убью уборщицу.

Куп выставил руку вперед:

– Не спеши. Почему бы нам не помириться? Ты хочешь узнать, что случилось в здании Блэкмур?

– Да. Как так вышло, что я, ты и целая толпа каких-то дебилов работали в одном месте и в одно время?

– Насчет толпы дебилов я не в курсе, – сказал Куп. – А насчет того, как мы с тобой оказались в одном здании в одно время, то я тебя подставил.

– Ты – что? – заревел Быстрый Эдди. Звучало это так, как будто волк жевал стекло.

– Я тебя подставил. Мне нужно было отвлечь внимание от себя, и поэтому я подкинул дело тебе.

– Это еще почему?

– Потому что ты урод, Эдди. И ты это заслужил.

– Может быть, тебе стоит немного успокоиться? – спросила Жизель у Купа.

– Да. Может, тебе стоит немного успокоиться и вспомнить, что ты говоришь с большим человеком с огромной пушкой?

Куп сел поудобнее.

– Иди в задницу, Эдди, – предложил он, – ты все равно собираешься нас застрелить, что бы я ни сказал, так что на тот случай, если ты в первый раз меня не услышал, забирай свою пушку и засунь ее себе в задницу где-нибудь в Диснейленде. Я слышал, что завтра там два билета по цене одного, поэтому тебе не придется платить за пистолет дополнительно.

– Спасибо, Куп, – сказал Эдди, – я очень давно никого не убивал. Я думал даже с этим завязать, но ты все упрощаешь. Последний выстрел на дорожку. – Быстрый Эдди вытянул руку и прицелился Купу между глаз. Спустил курок.

Стоило Жизель сказать «твою мать» и сделать себя и Купа невидимыми, как Быстрый Эдди взорвался. Не пистолет взорвался. Сам Эдди. Это было очень громко. И очень грязно. И очень, очень неожиданно.

Куп и Жизель рухнули на диван, глядя, как ошметки Эдди падают с потолка и шлепаются на пол.

– Ты как? – спросил Куп.

– Нормально. А ты?

– Вроде цел. Ты видела того парня у дверей?

– Да.

– Кто он?

– Не знаю.

– Он не из Департамента?

– По-моему, нет, – сказала Жизель.

Куп протянул руку и задвинул пистолет Эдди – и, кажется, пару пальцев – под диван, подальше от растрепанного человека в грязных штанах и чистой куртке с эмблемой Калифорнийского университета.

– Рад, что я вовремя, – заметил растрепанный человек.

– Я тоже, – согласился Куп, – кто ты, мать твою? И что ты сделал с Эдди?

– Как его звали полностью? – спросил таинственный человек.

– Быстрый Эдди.

– Необычное имя. Я помолюсь за него потом, но сейчас у меня нет времени.

– Это еще почему? – спросила Жизель.

– Я должен поговорить с человеком рядом с тобой. Меня зовут Кассиил. А тебя?

– Барни Рабл. Что, ты говоришь, ты сделал с Эдди? Я не заметил ни пистолета, ничего.

– Я не пользуюсь оружием, Барни, – Кассиил покачал головой, – и я лишился большей части сил, так что я просто лишил его тела.

– Ты его взорвал.

Кассиил огляделся.

– Да, не очень аккуратно. Простите. Может быть, это компенсирует уборку? – Он наклонился и положил пригоршню золотых монет на чистое место у кофейного столика.

Куп и Жизель переглянулись.

– Замри, – сказал Куп, вынул у нее из волос что-то красное, сморщился и выкинул его.

– Что это было? – спросила Жизель.

– Не спрашивай.

Куп посмотрел на золото, потом на Кассиила:

– Оно настоящее?

– Конечно. Я уверен, что этого хватит, чтобы покрыть ущерб.

– Я бы предпочел чек.

– Мне кажется, этого вполне достаточно. – Кассиил сложил руки на груди.

Куп вдруг понял, что они с Жизель держатся за руки. Он отпустил ее и подобрал пару золотых. Протянул ей одну монету, повертел в руках другую.

– Ты о чем? Ты ворвался сюда, взорвал человека, а потом высыпал передо мной кучу золота. Это что, какое-то шоу?

Кассиил оглянулся и прикрыл дверь.

– Строго говоря, я никуда не врывался. Дверь была открыта. Когда я постучал, она распахнулась, и я увидел, что происходит.

– А зачем ты влез? – спросила Жизель. – Любой другой убежал бы.

– Да. Согласен. Просто я не любой, – сказал Кассиил. – Я ангел.

Куп вздохнул.

– Как бы тебе сказать… за последние пару дней я взял заказ у мертвеца, тусил с полтергейстом, вампирами, оборотнями, людьми со щупальцами, людьми с жабрами и побывал внутри субдерьмины. Я, наверное, не должен удивляться, если кто-то говорит, что он ангел, но ты знаешь, кто я?

Кассиил смел куски Эдди с кресла и протер его рукавом куртки. Подтащил кресло поближе к Купу и Жизель.

– Ты должен кое-что узнать, Барни.

– Меня зовут не Барни, а Куп.

– Ты солгал? Завидую. Ангелы не могут лгать. Если я бы мог, жизнь была бы намного проще.

– Я очень странно себя чувствую, Куп, – прошептала Жизель.

– И я. – Он посмотрел на Кассиила. – Погоди минутку. Ты ангел, который случайно забрел в квартиру.

– Я не забрел. Я же сказал, что дверь была открыта, так что…

– Я имею в виду, что ты просто проходил мимо и решил заглянуть?

– Нет, я тебя искал.

– Зачем?

– Шкатулка.

Куп и Жизель снова переглянулись.

– Куп прав, – сказала она, – мы видели много интересного в последнее время. Чем докажешь, что ты ангел?

Кассиил подумал секунду. Он уже забыл, с каким трудом современные смертные верят в то, что среди них могут оказаться небесные создания. Их воображение ограничивалось тем, что кошки – идеальные животные, внеземная жизнь существует, Джим Моррисон и Амелия Эрхарт до сих пор живы и что рептилоиды, живущие в центре земли, контролируют все мировые правительства. Из всего этого списка верен только один пункт, но попробуй объясни это смертным. Кассиил понимал, что бесполезно доказывать свою божественную природу в дешевых пластиковых тапках и старой куртке, медленно погружаясь при этом в кресло-мешок.

– Я только что взорвал человека, – сказал он, – это довольно хитрый фокус.

– Недостаточно, – Куп покачал головой.

– Ладно, – ответил Кассиил. Он встал и снял куртку, высвободив крылья. Спросил громоподобным голосом: – А это вам как?

– Отлично. Особенно голос. Пожалуйста, не делай так больше, – сказал Куп, – я не буду говорить, что купился на эту историю про ангела, но ты нас спас и поэтому мы тебя потерпим. Кстати, надень, пожалуйста, куртку. У тебя на крыльях куски Эдди.

Кассиил оглянулся и действительно увидел красные пятна на крыльях.

– У вас душа нет? – спросил он.

– Мы не могли бы поговорить в другом месте? – спросила Жизель, зажимая нос. – Тут воняет.

– Я могу удалить все останки, если хотите, – сказал Кассиил, – это поможет?

– Если ты можешь убрать Эдди, зачем ты дал нам денег на уборку? – спросил Куп.

Ангел пожал плечами:

– Смертные любят золото. А ты к тому же вор. Мне показалось, что это логично.

Куп поднял руки.

– Если ты можешь это исправить, шмыгни носом, или моргни, или как ты там колдуешь.

– Конечно. – Через секунду беспорядок исчез. Комната выглядела точно так же, как до появления Кассиила. Если не считать запаха. Слабый аромат «О-д’Эдди» все еще витал в воздухе. Куп встал и открыл окна.

– Как вам? – спросил Кассиил.

– Сойдет на время, – ответил Куп.

Жизель провела рукой по волосам и осталась довольна, не обнаружив там ничего… анатомического.

– Значит, шкатулка.

– Шкатулка, – сказал Кассиил, – шкатулка. Я ищу ее четыре тысячи лет. Я должен получить ее.

– А что ты с ней сделаешь? – спросил Куп.

Кассиил смутился:

– Нам обязательно это обсуждать? Вам может не понравиться ответ.

– Тогда, – сказала Жизель, – нам абсолютно необходимо знать, зачем тебе шкатулка.

– Как бы вам объяснить… В шкатулке хранится то, что вы назвали бы Апокалипсисом.

– Что это значит? – спросил Куп.

Кассиил оглянулся, поднял руку и с силой опустил ее.

– Ну, Апокалипсис. Армагеддон. Четыре всадника. Конец всему.

– Так, подожди. Департамент говорит, что это какая-то технобомба, – сказал Куп.

– А Вавилон – что в шкатулке удача, – добавила Жизель.

Куп посмотрел на Жизель, потом на Кассиила:

– Значит, у нас есть три версии насчет этой шкатулки. Должны ли мы знать что-то еще?

– К сожалению, да, – сказал Кассиил, – прямо здесь, в Лос-Анджелесе, есть две группы… вы бы назвали их сектами… которые верят, что шкатулка призовет их темных демонических божеств обратно в мир, чтобы уничтожить землю и поработить человечество.

– Вероятно, это объясняет присутствие сборища дебилов в здании Блэкмур. Видимо, они тоже искали шкатулку.

– То есть, если кто-то откроет шкатулку, мир погибнет? – спросила Жизель.

– Да.

– А зачем нам тогда помогать тебе ее достать? – спросил Куп. – Ведь ты же наверняка первым принес ее на землю, чтобы нас уничтожить.

– Да.

– А что случилось? Почему Земля цела? – спросила Жизель.

– Я потерял шкатулку. – Кассиил смотрел в пол.

– Повезло нам.

Кассиил поднял взгляд.

– А мне не повезло. Меня изгнали на Землю на много тысяч лет, и я не могу вернуться на небеса, пока не найду шкатулку и не уничтожу человечество.

Куп кивнул и наконец сказал:

– Ладно. Тогда давайте забьем на это.

– Что?

– Забудь. Спасибо за уничтожение Эдди, и все такое, но я повторю тебе то же самое, что и ему: иди в задницу.

Кассиил задумался.

– Я предлагаю тебе сделку. Если ты поможешь мне найти шкатулку, я не стану ее использовать. По крайней мере, прямо сейчас. Я подожду еще, скажем, лет сто. Я уверен, что смогу договориться на небесах. За сто лет человечество сможет исправиться, и Земля будет спасена.

– Знаешь, это, может быть, странно звучит… Я ненавижу почти всех людей на Земле, но почему-то не хочу, чтобы этот мир погиб. Даже через сто лет.

– Двести?

– Все равно не поможет.

– Почему?

– У меня нет шкатулки, – пояснил Куп, – она у Департамента, и мне ее никак не вернуть.

– Должен быть способ. Ты отличный вор. – Кассиил повернулся к Жизель: – Ты тоже, правда ведь? Наверняка вы вдвоем что-нибудь придумаете.

– Куп прав, – не согласилась Жизель, – даже если бы мы знали, где шкатулка, отбить ее у Департамента невозможно.

– Ты слышал, что дама говорит, – сказал Куп, – кстати, там она в безопасности. Они считают ее бомбой. Никто ее никогда не откроет.

– А если откроют? – спросил Кассиил.

Жизель положила руку на плечо Купа.

– Ну вообще-то они могли бы. Им страшно интересно, что внутри, и если они сочтут, что смогут обезвредить бомбу…

– Погоди-ка, – сказал Куп, – ты утверждаешь, что ты ангел. Что ты провел на Земле четыре тысячи лет. Ты взорвал человека и уничтожил потом то, что от него осталось. Почему ты тогда просто не перенесешься в Департамент и не заберешь оттуда шкатулку?

– Потому что я ангел, – ответил Кассиил, – я не могу красть.

– А почему ты пришел ко мне? – спросил Куп. – В Лос-Анджелесе миллион воров.

Кассиил встал и снова сказал голосом, от которого сотряслись стены:

– Потому что ты Избранный. Спаситель человечества.

– Правда, что ли? – спросил Куп.

Кассиил сел.

– Нет. Я пошутил. Прости. Я очень редко разговариваю с людьми.

– Никогда бы не подумал.

– Ты просто человек, но не первый встречный. Ты тот, кто на вечеринке толкнул другого, который толкнул третьего, который толкнул четвертого, который пролил выпивку на хозяина. Понимаешь? Ты часть цепной реакции, которая длится тысячи лет. К тому же ты единственный вор, которого я знаю. И ты кажешься довольно честным.

– «Довольно», – подчеркнула Жизель.

– Мой камень все еще у тебя, – сказал Куп.

Она не обратила на него внимания.

– Это все не имеет значения. Департамент, скорее всего, уже сдал шкатулку в архив. С ней покончено. Она в хранилище.

Кассиил рухнул на кресло-мешок.

– После стольких лет, – сказал он.

– Прости. Мы можем еще чем-нибудь помочь?

Ангел огляделся.

– Обычно я сплю в парке, но сегодня не очень хочу туда возвращаться. Если я оставлю вам золото, можно мне поспать на диване?

– Думаю, да. Ты же спас нас от Эдди, – сказал Куп, – да, оставайся. Но золото оставь себе. Диван неудобный.

– Видишь? Честный вор, – сказал Кассиил.

В дверь постучали. Куп тихо подошел к ней и заглянул в глазок. Скорчил гримасу и распахнул дверь. Там стоял мальчик с коробкой пиццы.

– Привет. С вас двадцать два пятьдесят, – сказал он.

Куп вытащил из кармана две двадцатки и сунул мальчику.

– Сдачу оставь себе.

Кассиил оперся локтями о колени.

Куп жестом подозвал Жизель к себе.

– Как думаешь, он правда ангел? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Куп, – но я уже ничему не удивлюсь.

– И я, – Жизель приоткрыла коробку с пиццей и понюхала, – вкусно пахнет.

– Ага. Вкусно.

Она придвинулась чуть ближе к Купу и тихо заговорила:

– Знаешь, а ты повел себя даже галантно. Встал между мной и Эдди.

– Я просто не хотел, чтобы он тебя увидел и решил, что я встречаюсь с копом.

– Встречаешься? – спросила Жизель. – Мы что, теперь встречаемся?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Она посмотрела на Кассиила, который молча страдал.

– Последний раз спрашиваю, ты меня выгоняешь? Хочу напомнить, что существует нечто, способное уничтожить мир.

– Если мы ему верим.

– И даже если никто не откроет шкатулку, они могут ее уронить или просветить рентгеном и запустить.

Куп кивнул и посмотрел на нее, держа перед собой коробку с пиццей.

– Да, не очень выйдет.

– А если б ты меня выгнал, было бы еще хуже.

– Зато если бы я это сделал, ты бы быстро забыла о всякой моей галантности.

– Можешь быть уверен. Исчезла бы вот так, – она щелкнула пальцами.

– Тяжелый выбор, – заявил Куп, – если я позволю тебе остаться, мне же придется делиться с тобой пиццей.

Жизель ущипнула его за руку.

– Ой.

– Мир может погибнуть сегодня. Буквально. Ты правда отправишь меня домой одну?

Куп посмотрел на пиццу. На Кассиила. На Жизель.

– Ты согласишься досмотреть «Запретную планету» и съесть пиццу в моей комнате?

– Ты же знаешь, что роботы меня заводят, – улыбнулась она.

Куп посмотрел на ангела:

– Эй, Кассиил. В шкафу в коридоре есть одеяла. Не стесняйся не стучать в мою дверь. Если придет Морти, не взрывай его. И не говори, что ты ангел. Скажи, что мы в тюрьме познакомились.

– Я не могу лгать, – отозвался Кассиил.

– Тогда скажи, что ты ангел и что мы все объясним утром, – предложила Жизель.

– Спасибо.

– Спокойной ночи, – сказала она. Она хотела сказать что-то еще, но Куп уже утащил ее в комнату. Она закрыла дверь и заперла ее за собой.

Тридцать два

На следующее утро Жизель нашла Купа стоящим на коленях перед унитазом.

На нем были пижамные штаны, а на ней – его единственная чистая рубашка.

– Ты жив? – спросила она. – Это пицца?

Куп отмахнулся, не вставая.

– Не парься. Это мой обычный ритуал для тех случаев, когда меня пытаются пристрелить, а потом у меня на лице оказывается паук.

– Я могу тебе помочь?

– Да. Если кто-то спросит, скажи, что я очень храбро себя вел.

– Хорошо. Хочешь, сварю кофе?

– Да, пожалуйста.

Жизель махнула Кассиилу, который сидел на диване:

– Доброе утро. Кофе будешь?

– Спасибо, но я ничего не ем. Впрочем, мне нравится запах.

– Тогда тебе чашку черного пара.

Куп проторчал в ванной еще несколько минут. Он умывался, чистил зубы, полоскал горло и повторял все сначала. Давным-давно, когда он был еще подростком и только учился пить, он решил, что утренняя рвота – хуже всего на свете, потому что тело и то, что внутри его, борются друг с другом за право первым совершить суицид. Этим утром выиграли внутренности, но к тому моменту, как Куп вышел из ванной, тело уже отвоевало свои позиции, так что он смог стоять и ходить. Поскольку сегодня еще никто не ткнул в него пистолетом, утро начиналось неплохо.

Куп увидел Кассиила на диване. Рядом лежали сложенные одеяла и простыни.

– Ты спал ночью?

– Да. Спасибо, что позволил мне остаться. Тут куда лучше, чем в парке.

– Не сильно, думаю. – Куп постучал в дверь Морти, но никто не отозвался. – Ты Морти видел?

Кассиил покачал головой.

– Повезло Морти, – сказала Жизель, появляясь из кухни. – Его русская, кажется, бодибилдерша? Надеюсь, она не переломала ему кости.

– Морти в порядке. Мне кажется, что эта заварушка с Департаментом оказалась нам полезнее, чем я думал сначала.

– Говори за себя, – сказала Жизель, – пицца была жуткая. В следующий раз я сама выберу.

– Хорошо. В следующий раз, – согласился Куп, стараясь не улыбаться при мысли о следующем разе.

– Блин, – сказала Жизель, – а эти часы правильные?

Куп взглянул на них:

– Всегда были правильные.

– Тогда я опоздала. – Она бросилась в спальню. Дверь она закрыла, и Куп слышал, как она мечется по комнате, одеваясь. Вчера он оставил свой телефон на столе в гостиной. Теперь он зазвонил.

– Алло. Это Чарльз Купер?

– Да. С кем я говорю?

– Мы не встречались. Я мистер Вулрич из Департамента необычайных наук. Технически я был вашим начальником, пока вы от нас не ушли.

– Точно. Вы босс Зальцмана. Он о вас говорил. – Куп старался говорить весело, а сам тихо прокрался в спальню к полуодетой Жизель. Мрачно посмотрел на нее: – Чем я могу вам помочь, мистер Вулрич?

Жизель наморщила лоб.

– Вулрич? – спросила она одними губами.

Куп кивнул.

– У нас в Департаменте произошли перестановки, и я надеюсь, что вы сможете нам помочь.

– А в чем дело?

– Не могли бы повторно рассмотреть предложение о работе, полученное вами вчера?

Куп посмотрел на Жизель. Она подошла и приложила ухо к трубке с другой стороны.

– Спасибо, мистер Вулрич. Но, как я уже объяснял Зальцману, наша сделка завершена, и я хотел бы вернуться к работе на себя.

– Зальцман, – медленно, подчеркивая каждый звук, произнес Вулрич. – Понимаете, в этом и дело. Он исчез. Вместе со шкатулкой.

Жизель зажала рот ладонью. Куп отодвинул телефон подальше и прошептал:

– Мать-мать-мать-мать.

Успокоившись, он снова заговорил:

– Вы что, издеваетесь?

– Боюсь, что нет, мистер Купер.

– Мне очень жаль, – тихо ответил Куп, – но я не уверен, что это имеет ко мне какое-то отношение.

– Боюсь, что имеет. Видите ли, поскольку он исчез с ценнейшим имуществом Департамента, он становится подозреваемым в преступлении. А это значит, что все его недавние договоренности аннулируются.

Теперь настала очередь Жизель шептать:

– Твою мать за ногу.

– Твою мать, – сказал Куп.

– Согласен. Мы все немного… охренели.

– Вы хотите сказать, что я все еще работаю на Департамент, хочу ли я этого или нет?

– Именно.

– И если я не соглашусь, мне придется отправиться в тюрьму?

– Боюсь, что так. Именно поэтому я спросил, не хотите ли вы официально получить место. Так мы могли бы забыть об этих глупых угрозах.

– Думаю, вы понимаете, что еще слишком рано для таких вопросов. Могу ли я перезвонить вам позже?

– Разумеется. Думайте, сколько вам нужно. На кону всего лишь будущее нашего мира, – согласился Вулрич, – я обратил внимание, что агента Петерсен еще нет на месте. Если вы вдруг ее увидите, – он заговорил громче, – сообщите ей, когда прибудете, и мы завершим формальности.

– Хорошо. Спасибо.

– До встречи. – Трубка замолчала.

Жизель сидела на кровати и натягивала чулки.

– Значит, Зальцман пропал. А мой начальник знает, что я провела ночь с преступником. И у меня нет времени на кофе. Охрененное утро.

– Насколько я понял, ему плевать. Ну, на то, что ты здесь. Его больше волнует Зальцман.

Жизель застегнула рубашку и спросила:

– И что ты будешь делать?

– Для начала скажу тебе, что ты надела мою рубашку.

Жизель закатила глаза и расстегнула рубашку. Он улыбнулся:

– Я не возражаю, что ты ее носишь. Или снимаешь. Мне и то и другое нравится, но если ты пойдешь в ней на работу, то можешь нас выдать.

Жизель кинула Купу его рубашку, нашла свою, застегнула ее и взяла туфли. Оперлась рукой о плечо Купа, надела одну туфлю, потом вторую.

– Как я выгляжу?

– Очень сексуально, – ответил Куп.

Она ткнула его в плечо.

– Бесполезный уголовник.

Жизель вышла в гостиную и поинтересовалась у Кассиила:

– Как я выгляжу? Как профессионал? Специалист?

Кассиил кивнул:

– Да. Ты выглядишь очень хорошо. Как женщины в офисах в центре.

– Отлично. Спасибо. – Направляясь к двери, она бросила Купу: – Позвони мне попозже. Нужно решить этот вопрос с Зальцманом и Вулричем.

– Нечего тут решать. Я снова работаю на Департамент. Что бы Зальцман ни сделал, мне придется украсть шкатулку. Снова.

– Приходи к часу, пообедаем. Заодно разработаем стратегию.

– Договорились. Морти расстроится. Если не считать пауков, дело было неплохое. Повторять его – плохая примета.

– Подумай об этом. Увидимся позже. – Она хлопнула дверью, и Куп услышал, как она сбегает по ступенькам. Он взглянул на Кассиила:

– А ты бы что сделал на моем месте? Работал бы на людей, которые тебе не нравятся, или отправился бы в тюрьму? Да, конечно, это спасает тебя от кучи дурных людей, но зато ты заперт… и все равно окружен дурными людьми, которые могут мечтать сбросить тебе на голову что-нибудь тяжелое.

Кассиил подумал несколько секунд.

– Я провел на этой планете четыре тысячи лет. Тебе Земля кажется целым миром. Ты ходишь куда хочешь и делаешь что хочешь. Для меня Земля – тюрьма. Не важно, где я окажусь и что я сделаю, я все равно заперт здесь, вдали от дома. Это больно.

– С этой стороны я вопрос не рассматривал. А все ангелы такие веселые по утрам?

– Я слышал, что Люцифер иногда бывает угрюмым.

– Ну еще бы, неудобно же спать, когда у тебя хвост с шипами, – сказал Куп. – Думаешь, мне стоит согласиться на работу?

– Я думаю, что ты сам знаешь ответ. Осталось только признаться в этом самому себе.

– Спасибо, Будда. Я точно знаю, что буду делать. Сварю кофе и посмотрю, не осталось ли пиццы. Ты будешь?

Кассиил встал:

– Нет, спасибо. Я понимаю, что тебя это расстроило, но меня-то нет. Если этот Зальцман украл шкатулку, значит, она больше не в неуязвимом хранилище, о котором вы говорили, и я снова могу начать ее искать.

– И как ты это сделаешь?

Кассиил показал ему карту.

– Это какая-то тряпка.

– Для смертных. Для меня это карта Земли и космоса. Тебя я при помощи карты нашел, найду и Зальцмана.

– Ты же знаешь, что он зомби?

– Это что такое?

– Он мертв, но все еще одевается и разговаривает так, как будто его за задницу укусил Дональд Трамп.

Кассиил сцепил пальцы.

– Интересно. Я раньше не пробовал найти восставшего. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Куп налил в чашку черного кофе и огляделся в поисках сахара.

– Я предпочитаю не рисковать. А то работать придется слишком много.

Кассиил вышел в кухню и простер руку:

– Рад был встрече, Куп. Удачи тебе, что бы ты ни выбрал. Надеюсь, мы еще увидимся.

– Ага, я тоже. – Куп пожал протянутую руку. – Но ты все еще собираешься уничтожить мир, если найдешь шкатулку, да?

Кассиил кивнул:

– Боюсь, что да. Я не могу себе позволить снова ее потерять. И это еще одна причина, по которой вы с мисс Жизель должны друг другу радоваться. Никогда не знаешь… – Он громко причмокнул губами, имитируя взрыв.

– Веселые вы ребята, ангелы. Ладно, увидимся. В этой жизни или в следующей.

Кассиил тихо вышел из квартиры. Он не хотел демонстрировать, насколько напряжен, чтобы не обижать Купа. Подобраться так близко к шкатулке и потерять ее… это было больно. Но раз она снова ничья, ангелу казалось, что шкатулка ждет только его. Все, что нужно, – найти способ выследить мертвого. Он немедленно примется за работу.

Великого Темного магистра разбудил звон. Он огляделся, злобно раздумывая, какого хрена эти уроды из «Красного лобстера» трезвонят с утра пораньше.

Звон раздался снова, и звук шел не с улицы. Звенел его собственный карман. Магистр вынул трубку и нажал на кнопку.

– Алло, – сказал кто-то.

– Да, – сказал магистр.

– Это я. Коралловая змея.

– Коралл? Кэрол? Не знаю никаких кораллов. Вы уверены, что набрали правильный номер?

– Это я. Коралловая змея. Это мое кодовое имя, – прошипел голос.

– Глупость какая. Что за кодовое имя такое, Кэрол?

Голос стал громче:

– Это я. Томми из конгрегации Калексимуса.

«Идиот», – подумал магистр.

– А почему сразу не сказать?

– Кораллы. Коралловая змея. Это кодовое имя, которое мы придумали, чтобы никто не знал, что это я звоню.

– Не припомню что-то.

В трубке молчали.

– Может быть, мы ошиблись?

– Нет, продолжай, – быстро сказал магистр, – у тебя есть для нас информация?

– Мы все еще не знаем, где шкатулка.

«Полный идиот», – подумал магистр. Зачем он вообще связался с этим мальчишкой?

– А этот, как его, Крейг?

– Куп.

– По-моему, нет.

– Поверьте, его зовут Куп. И мы все еще не знаем, где он.

На подлокотнике трона валялось что-то хрустящее. Кусочек кляра от вчерашнего ужина. Магистр подцепил его пальцем.

– Очень интересные новости. Ты мне позвонил сказать, что вы, идиоты, ничего не знаете и изо всех сил трудитесь над тем, чтобы ничего не знать дальше. В этом смысл нашей беседы?

– Нет. Слушайте. Мы не знаем, где Куп или шкатулка, но мы знаем, где находится тот, кому это известно. Стив, наш верховный жрец, утверждает, что если мы ее схватим, мы убедим Купа отдать нам шкатулку.

– Погоди, – сказал Магистр, – вы называете верховного жреца Стивом?

– Ну да, так его зовут.

– Даже наши дебилы из Сан-Франциско не стали бы звать своего лидера по имени. Впрочем, чего ожидать от секты последователей Калексимуса.

– Эй, – обиделся телефон, – у нас в конгрегации много прекрасных людей.

– Ты, конечно, прав, но дело не в этом. Мы говорим о полном разрушении мира. Ты же хочешь быть с победителями? Ты правда думаешь, что темное божество вроде Аваддона позволит Стиву управлять миром вместе с собой?

– Наверное, нет.

– Ты чертовски прав. И когда там ваш верховный жрец Стив планирует схватить подружку Крейга?

– Купа. Сегодня. Или завтра. Мы следим за ее квартирой.

Наконец-то что-то осмысленное.

– Молодцы. Когда вы ее схватите, немедленно сообщи мне. И проследи, куда ее денут. Мы ее перехватим и сами договоримся с Крейгом.

– Вы же никому не причините вреда?

Магистр заговорил высоким, мягким голосом, который он использовал в разговорах с детьми и нашкодившими котятами:

– Конечно же, нет. Аваддон – добрый и милостивый бог, полный сострадания ко всем живущим.

– По-моему, это сарказм.

– Разумеется, нет.

Тишина.

– Мы собираемся уничтожить любого, кто встанет на нашем пути. А теперь слушай. Никто не должен узнать, что ты нам помогаешь. Когда ворвемся, чтобы забрать девушку, сражайся, но мы постараемся тебя не тронуть. Просто падай, как только кто-то тебя заденет.

– Это я могу. Не люблю драться.

– Хорошо, но не переиграй, – велел магистр, – пусть тебя как следует приложат. Ты же хочешь остаться хорошим для всех. Понятно?

– Да, сэр. Я это сделаю.

– Да, с этого момента обращайся ко мне «Великий темный магистр». Или «владыка», когда мы узнаем друг друга получше.

– Да, темный великий магистр.

– Нет, Великий темный.

– Великий темный. Понял. Ладно, я пойду, пока меня никто не услышал.

– Как надо попрощаться?

– Ой. Спокойной ночи, Темный великий магистр.

– Великий темный.

– Великий темный магистр. Спокойной ночи, сэр.

– Спокойной ночи, Кэрол.

Смешной у нее все-таки голос для девочки.

Около половины первого Куп вышел из квартиры Морти и пошел к бульвару Сансет, чтобы поймать такси до Департамента. В Лос-Анджелесе, как и в большинстве крупных городов, любят парады. Есть большие парады вроде Парада роз, Китайского нового года, Синко-де-Майо, гей-парада, Четвертого июля, рождественского парада, но есть и куча мелких. Но единственный истинный парад Лос-Анджелеса, продолжающийся круглосуточно, триста шестьдесят пять дней в году, – это бесконечное шествие машин. Навороченные лоурайдеры сталкиваются нос к носу с древними «Мустангами» шестьдесят шестого года, чудаки водят перебранные вручную «Стэнли Стимеры», семьи пылят в ржавых говновозах эпохи Рейгана, а рядом едут серебристые «Роллс-Ройсы». Куп вырос среди всего этого. Видел все возможные комбинации. Это все, а еще тот факт, что он думал об обнаженной Жизель, говорящей «трахни меня, человек из космоса», и сладкого запаха пепперони в воздухе, он не заметил, что рядом с ним едет лимузин.

Куп не замечал ничего странного, пока задняя дверь не открылась и из нее не высунулся блондин в темном костюме, с телефоном в руке.

– Вам звонят, – сказал он. Куп огляделся, пытаясь понять, шутка ли это или очередная задумка Департамента.

– Меня нет дома.

Блондин взмахнул телефоном и сказал:

– Морти очень хочет с вами поговорить.

Куп взял трубку у него из рук.

– Да?

– Куп, это ты? Это я, Морти.

– Что происходит? Ты где?

– Хрень какая-то. Садись в машину, Куп. Тебе все объяснят.

Трубка замолчала. Куп протянул ее блондину, который жестом пригласил его сесть в машину. Куп улыбнулся… и побежал. Он завернул за угол и пробежал целый квартал, пока «Кадиллак» не подрезал его на углу. Выбравшись из машины, блондин показался ему намного крупнее. И негр со спецназовской стрижкой, вставший рядом с блондином. Они схватили Купа с двух сторон и швырнули в машину с такой же легкостью, с какой ваша бабушка бросила бы в багажник пакет бананов.

Машина сорвалась с места и встроилась в поток. Внутри сидело несколько человек. Никто из них не улыбался и только один уступал размерами грузовику. Куп сел на единственное свободное место напротив человека нормального размера. Из колонок орал «Убитый смертью» «Моторхед». Человек нормального размера нажал кнопку на подлокотнике, и музыка притихла.

– Почему вы убежали? – спросил он.

– Потому что это похоже на похищение, – объяснил Куп.

– Это был телефонный звонок. Если бы я собирался вас похитить, я бы не стал делать это среди бела дня, на бульваре Сансет.

– Но примерно десять секунд назад вы это и сделали.

– Это было недоразумение. Поверьте мне, что если бы намеревались вас похитить, а вы бы попробовали бежать, мы бы не беседовали по-дружески. Вы бы кричали от боли в переломанных конечностях. Ясно?

– Конечно. Вы просто хотите подвезти меня на работу. Где Морти?

– Вас зовут Куп, так?

– Да. Вы кто?

Несколько секунд человек нормальных размеров прислушивался к музыке, а потом сказал:

– Зовите меня Лемми[14]. Мистер Лемми. – Остальные заржали.

– Где Морти, мистер Лемми?

Он подумал минуту и сказал:

– Вы когда-нибудь летали на самолете, Куп?

– Что? Конечно.

– Тогда вы знаете, что такое пакет для рвоты. Такой маленький пакетик на пластиковой подкладке. Когда самолет трясет и вас укачивает, вы берете пакетик, блюете в него и выкидываете.

Куп посмотрел на мистера Лемми, на его улыбку. Он был маленький и гибкий, с редкими волосами и тоненькими усиками. Как Джон Уотерс с «глоком» под пиджаком.

– Могу ли я высказать догадку, мистер Лемми?

– Разумеется.

– Я – пакет для рвоты?

Мистер Лемми ткнул в него пальцем:

– Да. Вы и ваш друг Морти.

– Понял. Но с этой минуты вы не могли бы обращаться со мной как с человеком и не говорить больше о рвоте? У меня было тяжелое утро.

– Конечно, Куп. Никаких больше метафор и сравнений. Не уверен, что это было.

– Метафора, босс, – заявил чернокожий со спецназовской стрижкой.

– Точно? Спасибо. И заткнись, – велел мистер Лемми и снова повернулся к Купу. – Вы хотите это закончить? Хорошо, я тоже. Мне нужна гребаная шкатулка удачи.

– Я, кажется, слышал об этом. Это новая шведская порнуха, да?

– Ударьте его кто-нибудь.

Блондин ткнул его в живот. Это оказалось удивительно больно. Купу показалось, что кости похожи на воздушные шарики, из которых кто-то выпустил воздух.

– У меня нет шкатулки, – сказал он.

Мистер Лемми погрозил ему пальцем.

– Мистер Вавилон утверждал обратное, пока мы не скормили его паукам, которых он так любит. Мы договорились, что я куплю шкатулку. Потом я обнаружил, что он ведет за моей спиной переговоры о продаже шкатулки с какими-то шкурами. Только вот, как оказалось, они не собирались ничего покупать. Они просто отвлекали его, чтобы вы могли проникнуть в дом и украсть шкатулку.

Куп поднял руку.

– Вы правы. Я вломился в дом и украл ее, но больше она не у меня.

– Добудьте ее. Купите. Украдите. Любым способом.

– Это не так просто. Понимаете, я не знаю, где она. На это уйдет какое-то время.

– У вас есть сорок восемь часов, – сказал мистер Лемми.

– Этого может не хватить.

Блондин набрал какой-то номер и протянул трубку Купу.

– Тогда попрощайтесь с беднягой Морти, – велел мистер Лемми.

– Забудьте, – сказал Куп и оглядел машину, глядя на лица громил. Ему здорово повезет, если он хотя бы уйдет отсюда живым. «Ни при каких обстоятельствах такие люди не отпустят кого-то вроде меня и Морти. Даже если получат то, что хотят». Но вслух он сказал совсем не это. Вслух он сказал:

– Я найду шкатулку.

– Сорок восемь часов.

– Сорок восемь часов.

Мистер Лемми вынул ручку и написал что-то на листке бумаги.

– Позвоните по этому номеру, когда найдете шкатулку. Не утруждайте себя, передавая его копам или еще кому-то, поскольку это одноразовый номер, который будет немедленно уничтожен в таком случае.

«Уничтожен вместе с нами», – прикинул Куп. Взял листок и сунул его в карман. Машина подъехала к тротуару, и блондин распахнул дверцу. Куп вышел наружу. Он стоял перед «Беверли-центром».

– Вавилон сказал, сколько он вам, ублюдкам, заплатил за кражу шкатулки. Купите себе нормальной одежды, вы одеты, как бомж, – велел мистер Лемми.

– У меня была нормальная одежда, но люди ее постоянно портят.

– Тогда вы лузер.

– Это приходило мне в голову.

Мистер Лемми ткнул кнопку на подлокотнике, и из колонок загремел «Эйс оф Спейдс». Машина умчалась прочь. Куп вытащил телефон и позвонил Жизель.

– Ты где? – спросила она. – Мистер Вулрич ждет.

– Именно поэтому я тебе звоню. Сказать, что я опоздаю.

– Нет, ты уже опоздал.

– Правда? Мне показалось, что это заняло не так много времени.

– Что?

– Меня вроде как похитили.

– Тебя вроде как похитили?

– Да. Проблема в том, что Морти похитили по-настоящему.

– Кто?

– Бандиты. Плохие парни.

– А почему, ты знаешь?

– Причина все та же. Им нужна шкатулка.

– Господи, Куп. Приезжай скорее, мы все решим.

– Перед тем как мы расстались, похититель сказал мне, что я одет, как бомж. Это он просто со зла?

– Нет, милый. Ты не одет, как бомж. Ты выглядишь как бомж. Тебе плевать на свою одежду.

– Это потому, что меня постоянно похищают.

– Приезжай скорее.

– И Морти жалко. Кроме тебя, он – самый близкий человек, который у меня остался.

– Ничего не случится. Вот увидишь.

– Скоро буду.

На то, чтобы остановить такси, ушло почти двадцать минут. Водитель заставил Купа показать ему деньги, прежде чем ехать. Еще полчаса ушло, чтобы пересечь город.

Куп попросил остановить такси за несколько кварталов от здания Департамента и прошел остаток пути пешком, потому что это показалось ему хорошей идеей. Ведь так поступают в фильмах про шпионов. Если выйти из такси пораньше, никто же не узнает, куда он направляется на самом деле? Во внезапном приступе паники он подумал, не нужно ли было пару раз сменить машину по дороге. Нет. Пожалуй, не стоит преувеличивать опасность. К тому же он с трудом остановил даже одно такси. Два такси он поймал бы в самый удачный день своей жизни, а сегодня явно был не он. Но при этом ему все равно казалось, что пройти пешком несколько кварталов – хорошая идея.

Это же не паранойя. Его дважды похитили за пару дней. Вечером ткнули пушкой в лицо. Довольно разумно будет стать немного осторожнее. Куп боковым зрением разглядывал каждую машину, проезжающую мимо него. Каждую машину, которая замедляла ход. Каждый фургон, грузовик и вообще любой автомобиль, в который влезло бы тело. Потом он начал думать о людях на улице. А если все-таки нужно было пересесть в другое такси? Если за ним кто-то проследил? Он пытался идти нормальным шагом, но шея скоро заболела из-за того, что он постоянно оглядывался. Куп встал перед витриной, чтобы в отражении посмотреть, не остановится ли кто-то еще. В результате он не сошел с ума по пути к зданию Департамента только потому, что женщина, шедшая вслед за ним, хлопнула его по плечу. Куп развернулся, напрягаясь всем телом, готовый убегать, бить или, вероятнее всего, падать лицом вниз, когда вражеский агент его застрелит.

Женщина с сильно накрашенными глазами, в футболке «Баухаус», спросила:

– Вы не знаете, где тут продуктовый магазин?

– Я не хочу проблем, – сказал он, все еще готовый бежать.

Женщина удивилась.

– Магазин. Моя собака нагадила, и мне нужен пакетик, чтобы за ней убрать.

Куп посмотрел ниже. У женщины в руках был поводок с пыхтящим корги. Он пригляделся, пытаясь понять, не уловка ли это. Может быть, это боевой корги? Нет, это звучало довольно глупо. Даже при наличии реактивного ранца выше колен бы он не достал. Куп снова посмотрел на женщину, понимая, что тяжело дышит и вспотел.

– Вы в порядке? – спросила она. – Вы какой-то бледный.

– Да, в порядке. На том углу есть аптека. Там, наверное, есть пакетики.

– Спасибо, – сказала она. И добавила высоким голосом, для собаки: – Пошли, Питер.

Они пошли дальше, а Куп прислонился к стене, переводя дыхание. Просто отлично. Прямо как у Джеймса Бонда. Нельзя даже до работы дойти, чтобы на тебя не напал суперзлодей в образе маленькой собачки. Он покачал головой, сильно забеспокоившись, и остаток пути до Департамента прошел как нормальный взрослый человек.

Дошел он нормально. Никто не увез его на вертолете, никто не выстрелил в него капсулой со снотворным. Самое странное, что с ним случилось, – он понял, что будет приходить сюда каждый день, в одно и то же время. Идея ежедневного похода в офис казалась ему довольно странной. В его прошлой жизни не было никакой рутины, за исключением того, что он время от времени встречался с людьми в одних и тех же кофейнях и барах и планировал ограбления. И еще тюрьма. К новой жизни придется привыкнуть. Впрочем, к тюрьме тоже нужно было привыкать, и он справился. И в тюрьме не было Жизель. И пиццы не было. И «Запретной планеты». И Морти, если уж на то пошло. Он получил в холле гостевой пропуск и поднялся наверх, где работала Жизель.

– Привет, герой. Я слышал, ты все-таки устроился к нам на работу, – сказал кто-то у него за спиной. Куп узнал голос Нельсона. Он проигнорировал его и подошел к столу Жизель.

– Нос все еще болит, спасибо, что спросил, – сказал Нельсон, прибавил ходу и обогнал Купа, – хотел сказать, что когда ты получишь документы, я подам запрос на включение тебя в свою команду. Будем мучиться вместе, урка.

– Ты Жизель не видел? – холодно спросил Куп.

– Нет.

Куп посмотрел сквозь него.

– Она же прямо у тебя за спиной.

Когда Нельсон повернулся, Куп свернул в другую сторону, прошел по коридору и добрался до стола Жизель длинным путем.

– Привет, – сказал он, увидев ее.

– Привет. Я бы тебя обняла, но это офис.

– Да, конечно. Я понимаю. Я и сам бы не стал себя обнимать, я какой-то потный.

– Да. Ты что, бежал сюда?

– Нет, просто всю дорогу ждал нападения ниндзя и Хищника.

– А, – Жизель сочувственно улыбнулась, – чтобы привыкнуть, уйдет некоторое время. Когда получишь легенду, станет полегче.

– Легенду? А у тебя какая?

– Я работаю в бухгалтерии. Мы занимаемся импортом персидских и индийских ковров. Если соберешься обставлять квартиру, могу помочь.

– А коврики для ванной у вас есть? Мне нужен.

– Есть таинственная земля, имя которой «ИКЕА». Там ты сможешь найти все, что нужно. Я тебе покажу как-нибудь.

– Хорошая идея. – Куп оглядел офис, думая, как именно можно захватить мир, проверяя одновременно свои ставки на «ебее».

– Еще раз извиняюсь за опоздание. Эта история с Морти мне немного помешала. Могу ли я встретиться с Вулричем?

– Не нужно, – отозвалась Жизель, вытащила из ящика кучу бумаг и положила перед Купом. Опять чертовы папки. Он открыл папку и уставился на первый лист. Обычное заявление о приеме на работу. Он заполнил кучу фальшивых заявлений в те годы, когда ему требовалось проникать в здания и грабить их. А теперь нужно заполнить такое заявление всерьез.

– Это все ужасно странно, – сказал он.

– Мне тоже приходилось это делать. Я могу тебе помочь.

– Ладно. Где расписаться, чтобы продать душу?

– Могу отвести тебя в пустой кабинет.

– Спасибо. А, кстати, я нашел уже три способа проникнуть сюда и стащить ваши ноутбуки. Упоминать об этом?

Жизель покачала головой.

– Пока ограничимся твоим именем и номером социального страхования, – она странно посмотрела на него, – у тебя же есть номер социального страхования?

– У меня была нормальная мама, так что все у меня есть. Вот с налогами некоторая проблема, я их не всегда платил вовремя.

– И когда ты платил последний раз?

– Дай подумать… никогда.

Жизель оглянулась, не подслушивает ли кто.

– Ладно, давай решать проблемы по мере их поступления. Пошли.

Она отвела его в пустой темный кабинет в конце ряда одинаковых стеклянных отсеков. Щелкнула выключателем. Куп сел за стол.

– У тебя ручка есть? – спросила она.

– Нет.

– В ящиках посмотри, иногда там что-то валяется.

Он открыл средний ящик, где в самом деле лежали две синие ручки. Показал их Жизель.

– Отлично. Похоже, ситуация исправляется.

Она улыбнулась.

– Слушай, у меня дела. Если у тебя возникнут проблемы с документами, приходи и спрашивай.

– Ладно, – сказал он, – постараюсь справиться сам.

– Не обязательно. Я рада буду отвлечься.

– Постараюсь.

Жизель обошла стол и встала рядом с ним, делая вид, что показывает ему документы. Куп потрогал ее ногу под столом.

– Тук-тук, – сказал кто-то у дверей.

Они немедленно отшатнулись друг от друга. Жизель быстро вышла из-за стола, расправляя на ходу платье. В дверях стояла Бэйлисс.

– Вы не заняты? – улыбнулась она. – Я могу войти?

– Конечно, – сказала Жизель, – я просто показывала Купу, как заполнять девяносто четыре-шесть.

Куп улыбнулся и поднял ручку. Бэйлисс вошла и закрыла за собой дверь.

– Вы умеете хранить секреты? – спросила она.

Оба кивнули.

– Конечно, – сказал Куп.

Бэйлисс быстро оглянулась.

– Я о Зальцмане. Я думаю… я не уверена, но… кажется, я знаю, где шкатулка.

– Отлично, – сказала Жизель.

Куп бросил ручки и скрестил руки на груди.

– Есть тут одна проблема. Иначе ты бы с нами не разговаривала. Просто бы пошла и взяла ее.

Бэйлисс кивнула.

– У Зальцмана в кабинете есть тайный сейф. Считается, что никто о нем не знает, но я однажды видела, как он его открыл. Уверена, что шкатулка там.

– А почему он не взял ее с собой? – спросила Жизель.

– Потому что если бы кто-нибудь заметил ее отсутствие до того, как он сбежал, на него бы подумали первым делом, – объяснил Куп.

– Именно, – согласилась Бэйлисс, – и поэтому я пришла к вам. Во-первых, если я ошиблась, Нельсон скроет от меня конец этой истории. Но еще я боюсь, что если Зальцман оставил шкатулку, у него может быть сообщник. И им может оказаться кто угодно.

– Ладно, я поняла, – сказала Жизель, – и что ты собираешься делать?

Куп вздохнул. Каждый. Просто каждый.

– Она хочет, чтобы я ее украл.

Бэйлисс помедлила и кивнула:

– Я хочу украсть ее вместе с тобой. Это может быть неплохим началом работы здесь. И может помочь мне получить повышение и уйти от Нельсона.

Куп прикинул кое-что в уме. Мистеру Лемми нужна шкатулка. Ангелу нужна шкатулка. Дебилам из секты нужна шкатулка. Но никто не знает, где эта шкатулка. Правда, Бэйлисс говорит, что знает. Если она права и шкатулка именно там, это может быть единственный шанс найти ее и спасти Морти. Но для этого придется обмануть Бэйлисс, а Жизель этого не простит. Дальше этого он пока не загадывал. Сейчас важно было найти шкатулку. Об остальном он подумает потом.

– Я в деле, – сказал он.

– Спасибо, – просияла Бэйлисс.

– И я, – вставила Жизель, – нечего без меня веселиться. Кроме того, когда Куп пойдет на дело, я смогу затуманить окружающим мозги, так что они ничего не заметят.

– Где сейф? – спросил Куп.

– В комнате отдыха, наверное, – ответила Бэйлисс.

– А где конкретно в ней?

– В микроволновке.

Куп озадаченно посмотрел на нее:

– Сейф за микроволновкой?

Она покачала головой:

– Сейф и есть микроволновка. Судя по тому, что я видела, там межпространственный портал.

– Тут вообще есть что-нибудь нормальное?

– Честно говоря, у меня не очень большой опыт работы с порталами в другие измерения. С драконами я работал. С пауками, господи спаси, тоже. С обычными сейфами – сколько угодно. Но вот это…

– Это межпространственный сейф, но он работает как обычный. Нам нужно только вычислить комбинацию на панели управления микроволновкой.

Куп задумался. Жизель и Бэйлисс смотрели на него.

– Ладно, я могу попробовать. Но без гарантий. И если мы провалимся…

– Я все беру на себя, – подняла руку Бэйлисс, – ты же новичок, вот я тебя и подговорила.

– Не парься, я придумаю, как свалить все на Нельсона, – сказал Куп, – когда?

– Как насчет десяти вечера сегодня? В офисе будет почти пусто, но я могу притвориться, что у меня много работы, и остаться.

– Ладно, договорились. Мне кое-что понадобится, так что я схожу домой и вернусь.

– Хорошо.

– Я тоже домой, – сказала Жизель, – мне нужно переодеться после вчерашнего.

Куп покрутил головой.

– Не такая уж и плохая работа, выходит. Я буду получать стабильную зарплату, но моим первым заданием будет кража у нового начальства. Хорошее начало.

– Давайте больше не говорить об этом. Увидимся в десять.

В дверь постучали, и вошел Нельсон.

– Привет, детки. – Тут он увидел бумаги на столе. – Вы серьезно? Тебе нужно два агента, чтобы помочь заполнить стандартные формы?

– Я боюсь длинных слов, – пояснил Куп, – может, подержишь меня за ручку, пока я пишу?

– Я бы подержал твою голову под водой, пока пузыри бы не прекратились.

– Значит, ты тоже боишься длинных слов.

– Бросай этого урода и его девку, – Нельсон повернулся к Бэйлисс, – у нас полно дел.

Они вышли, и Жизель спросила у Купа:

– Я что, твоя девка теперь?

– Ты соучастник серьезного преступления, так что, думаю, да.

– Я думала, что так называют подружек гангстеров. Таких шикарных девиц.

– Это уже от тебя зависит, – сказал Куп, – но я бы не отказался попробовать.

– Увидим, – сказала она, – а теперь мне нужно работать. Еще увидимся, офисная крыса.

Она закрыла дверь, и у Купа защемило сердце. Он в самом деле собирался устроиться на работу. Стать никчемным офисным планктоном, пусть даже он будет работать вместе с Жизель и ему все равно придется красть. Он будет работать на правительство. Это звучало не слишком весело. Впрочем, нужно действовать по порядку. Найти шкатулку. Вызволить Морти. Не уничтожить мир. Разобраться с налоговой службой.

– Долго нам еще здесь сидеть? – спросил Томми.

– Пока не появится объект, – ответил Стив.

– Ты прямо как из ЦРУ, пап, – хихикнул Джерри.

– Спасибо, сынок.

Джерри взглянул на Томми и улыбнулся, как будто не веря, что эти слова сошли ему с рук. Томми только нахмурился и поерзал. Они сидели в грузовике, ожидая женщину, которую Джерри видел вместе с Купом. Джерри искусно – по крайней мере, так он думал – обошел в своем рассказе вопрос встречи с ними. Он говорил только о женщине, и это все и запомнили, особенно его отец, и только сам Джерри знал правду. Уже стемнело, они просидели в грузовике больше двух часов, и им было страшно скучно.

– Мне нужно в уборную, – сказал Томми.

– Тебе не нужно было пить всю ту диетическую колу, которую ты с собой притащил, – ответил Стив, – эта дрянь проходит сквозь тебя быстрее, чем мексиканское пиво на Четвертое июля.

– Или Синко-де-Майо, – вставил Хорхе.

– Или любой праздник, на котором абсолютно невозможно не нажраться.

– Ладно, не надо быть пивным расистом. Любое пиво гринго ведет себя точно так же. «Будвайзер» пролетает насквозь со скоростью гоночного болида.

Стив глубокомысленно кивнул.

– По-моему, все недорогие эли такие. Из-за этого ты покупаешь больше.

– Мне все еще нужно пописать, – заявил Томми.

– У тебя мочевой пузырь, как у термита, – сказал Стив.

– Как у самки термита, – добавил Хорхе.

Стив повернул зеркало заднего вида, чтобы посмотреть парню в глаза.

– Сходи к «Арби» за угол.

– Там наверняка придется что-то купить, – мрачно сказал Томми.

– Купи картошки на всех. И никакой больше чертовой колы, – предложил Хорхе.

Когда Томми открыл дверцу, Джерри сказал:

– Я с тобой.

– Сиди, – велел Стив, – ты знаешь, как выглядит объект, так что тебе придется остаться.

Джерри снова сел.

Томми выскочил наружу и побежал по улице, слегка сгорбившись и сунув руки в карманы.

– Что такое с Томми? – спросил Стив. – Где азарт?

– Он в порядке. Просто немного переживает. Ну, из-за ярмарки, – пояснил Джерри.

Стив свирепо посмотрел на сына в зеркале заднего вида.

– Тебе придется его как следует пнуть, или это сделаю я. И забудьте о ярмарке. Это был последний раз, когда аваддонийцам удалось повеселиться в этом мире.

– Я поговорю с Томми, когда он вернется.

– Хорошо. Калексимусу не нужны лентяи.

Джерри хотел сказать что-то в защиту Томми, но осекся, когда белая «Хонда Цивик» подъехала к парковке напротив.

– Кажется, это она.

Стив встал, бессильно уронив руки.

– Конечно же, она появилась, когда Томми ушел. Я рассчитывал на четверых. Если она преступница, она наверняка умеет драться. Поэтому я и взял побольше народу. Черт возьми.

Они смотрели, как «Хонда» медленно заезжала на свободное место. Оно было узковато, так что потребовалось несколько попыток.

– Твою мать, – сказал Хорхе, – она сидит в крошечной иностранной жестяной коробке, а мы в грузовике. Давайте на нее наедем.

Стив завел двигатель и оценил обстановку на дороге. На дороге никого не оказалось, так что он переехал через улицу и врезался в «Хонду» сзади. Джерри и Хорхе выскочили из кузова и вытащили потерявшую сознание женщину из машины. Стив ждал за рулем, пока они пытались засунуть ее в грузовик.

– Поехали! – заорал Хорхе. Стив дал газу.

Джерри сунул голову в кабину.

– А Томми как же?

– Доедет на автобусе.

Джерри вытащил телефон.

– Я ему позвоню.

– Нет, – сказал Стив, – если она очнется, ты должен проследить, чтобы она не буйствовала.

– Да она в отключке, – ответил Джерри, – я просто позвоню Томми и скажу, что мы его не бросили.

Они проехали по пробкам и выехали на шоссе.

– Ладно, звони своей подружке. И передай ему, что нам предстоит серьезный разговор, когда все закончится.

– Есть, сэр.

– Серьезный!

Стив перестроился в правый ряд.

– Знаете, – сказал Хорхе, – теперь мне вроде как нужно в уборную.

– И мне, – сказал Стив и посмотрел на Джерри, – но не вздумай сказать это Томми.

Куп складывал инструменты в сумку, в кои-то веки вполне довольный этим миром. Зазвонил телефон, и на экране высветилось «Жизель». Он схватил трубку:

– Привет. Я как раз хотел тебе позвонить. Как ты?

– Это Куп? – спросил мужской голос.

– Кто вы? – сказал Куп, чувствуя, что хорошее настроение испаряется, как обычно.

– Сегодня мы забрали кое-что, что принадлежит тебе. Твою подружку. Жизель Петерсен, судя по ее правам.

Куп заговорил очень холодно и собранно, пытаясь скрыть эмоции:

– Я хочу поговорить с ней.

– Говори сколько угодно, но сначала верни то, что по праву принадлежит нам.

Только не это. Не снова.

– Вы группа дебилов?

– Кто?

– Идиоты, которые позавчера вломились в здание Блэкмур?

– Да. А еще мы те идиоты, у которых твоя девушка. Ты знаешь, что нам нужно.

– Шкатулка.

– Шкатулка.

– У меня ее нет.

Минуту Куп ничего не слышал.

– Алло? Вы еще там?

– А где она? – Голос встревожился, почти как сам Куп.

– Она у кого-то другого. Я могу ее найти, но это потребует времени.

– Сколько?

Куп подумал секунду, прикидывая, каковы его шансы обмануть голос.

– Семьдесят два часа.

– Ты издеваешься? А почему не месяц? Можно было бы поехать в Мексику позагорать.

– Слушай. Шкатулка спрятана. Возможно, я смог бы справиться за сорок восемь часов.

В трубке опять замолчали. Куп ждал, надеясь, что просьба о семидесяти двух часах даст ему те сорок восемь, на которые он рассчитывал.

– Не знаю, – неохотно сказал голос, – сорок восемь часов – это долго.

– Ну, такие вещи не то чтобы в «ИКЕЕ» купить можно. Если вам нужна шкатулка, на это потребуется сорок восемь часов.

Голос снова замолчал. Куп пожалел, что он не в Департаменте. Там наверняка смогли бы проследить звонок.

– Ладно, – сказал голос, – у тебя есть сорок восемь часов. И не пытайся нас обмануть, а то сам знаешь, что будет.

– Ага, вы придумаете что-нибудь еще глупее, чем позавчера.

– Нет.

– И то верно. Глупее уже некуда.

– Я хотел сказать, что мы ее убьем.

– Нет, не убьете, потому что если вы причините ей вред, то никогда не увидите шкатулку.

Голос вдруг стал глухим, как будто человек прикрыл телефон ладонью.

– Что? Ключи от ванной в ящике стола, – тут голос снова сделался нормальным, – ты что-то сказал?

– Я позвоню, когда добуду шкатулку.

Голос снова отдалился.

– В другом ящике!

Куп повесил трубку. Сначала он сам, потом Морти, теперь Жизель. Кто еще остался, кого можно похитить? По крайней мере, мистер Лемми был профессионалом. Кто бы ни схватил Жизель, хорошо бы, если бы они обращались с ней лучше, чем с ключами от ванной.

Стив мрачно посмотрел на телефон. Этот урод Куп бросил трубку. Стив занес его в свой мысленный список, который вел на случай возвращения Калексимуса. Сразу после аваддонийцев. Посмотрим тогда, кто тут тупой. После короткой остановки для посещения туалета они отвезли Жизель на другую строительную площадку, через весь город. Стив вынул из ее телефона батарейку.

– Ты что делаешь? Как он теперь тебе позвонит? – сказал Джерри.

– Я не хочу, чтобы они отследили телефон. И я могу вставлять батарейку каждые несколько часов и проверять сообщения. Не беспокойся, сынок. Все под контролем.

– Ладно, – согласился Джерри и посмотрел на Жизель, которая так и не пришла в себя, – с ней все будет хорошо?

– Просто она получила по голове. Со мной это часто случалось в твоем возрасте. Она будет в порядке.

– Надеюсь. Мне немного неприятно из-за того, что мы делаем.

– Не надо. Неверные, еретики и воры ни хера не стоят по сравнению с нашим святым делом. И не говори своей матери, что я употребил при тебе слово «хер».

«Господи, он, кажется, правда начал священную войну».

– Да, наверное, ты прав.

– Молодец, парень. Кстати, у меня есть новая идея. Нам нужен миньон.

– Кто?

– Один из миньонов Калексимуса. Демонический вепрь.

Хорхе посмотрел на Стива:

– А ты умеешь ими управлять?

– Я читал в книгах. А ты разве нет?

– Читал, конечно, но в книгах никогда всего не пишут. По крайней мере, о демонических вепрях. С ними непросто.

– Вот поэтому нам один и нужен, для проверки. Думаю, этот Куп как раз подойдет. Как вам?

Хорхе оскалился. Стив посмотрел на Джерри. Тот тоже улыбнулся, только вымученно и испуганно.

– Мне нужен серебряный клинок для ритуала, – сказал Стив, – у кого он?

– Кажется, у Джерри, – сказал Хорхе.

– Смешно, – заметил Стив с тревогой в голосе, – он говорит, что у тебя. Джерри? Что ты по этому поводу думаешь?

Джерри уставился в пол. Он был в уборной пять минут назад, но ему показалось, что он с удовольствием навестил бы ее и сейчас.

– Я его потерял.

– Потерял?! – гаркнул Стив. Хорхе пробормотал по-испански что-то, даже отдаленно не напоминающее «ну ладно, найдем новый кинжал».

Стив прижал ладонь ко лбу.

– Где ты его потерял? – спросил он.

– Я, ну, не совсем потерял, – пояснил Джерри, – я отдал его вампирам.

Стив сел на стол. Хорхе затряс головой.

– Сынок, вампиров не существует.

Джерри подошел к отцу.

– Тебя там не было. А вот вампиры были, поверь.

Стив скрестил руки на груди так же, как когда Джерри в шестилетнем возрасте пытался объяснить, что брокколи ядовитая.

– Да? И как же выглядят вампиры?

– У них есть клыки. И их было очень много.

– И они были огромные, да?

– Не слишком.

– А, то есть были вампиры среднего размера?

– Скорее маленькие. Как герл-скауты, но с клыками.

Хорхе рассмеялся. Стив посмотрел Джерри в глаза:

– Ты принимаешь наркотики? Не страшно. Просто скажи мне правду. Я тебя люблю, и мы найдем хорошего врача.

Джерри отступил на шаг.

– Нет, пап. Не принимаю. Тебя там не было. Я видел вампиров. Там же, где встретил Купа и эту Жизель. В волшебном месте, о котором я говорил. В Проклятом городе.

Хорхе подошел к Стиву, и Джерри услышал его шепот «у нас нет времени на эту хрень». Стив кивнул.

– Джерри, я не сержусь. Но я очень разочарован. Я доверил тебе священную реликвию.

– Знаю. Прости.

– И нам все еще нужен серебряный кинжал для ритуала.

– Знаю.

– Правда? И знаешь, что из этого следует?

Джерри посмотрел на отца, представляя себе человеческие жертвоприношения.

– Нет. И что же?

– Мне придется позвонить маме и попросить ее достать бабушкино серебро. Там есть нож, который вполне подойдет. Но мы говорим о демонической крови. Поэтому, если нам не удастся очистить серебро, именно тебе придется все объяснять маме. Ясно?

– Да, сэр. – Стоя там с повинной головой, Джерри не понимал, что больше его пугает. Огромный зубастый красноглазый монстр из иного мира или тихий выговор от матери за то, что он испортил бабкино серебро. В первый раз за долгое время Джерри захотел, чтобы все прошло нормально и мир погиб. По крайней мере, вепрь убьет его быстро. А мама может сердиться очень, очень долго.

Ночные охранники в холле Департамента вообще не заинтересовались личностью Купа, его намерениями и содержимым его сумки. Тактическое ядерное оружие в эту сумку все равно бы не влезло, но Купу показалось, что если бы оно у него с собой было, нужно было просто сказать, что это бутерброды для вечеринки наверху, и охранник бы его пропустил. Он слегка затосковал по минутам в самом начале каждого дела, когда ты только знакомишься с местом. Узнаешь расположение комнат. Расписание охраны. Персонала. Он будет делать все то же самое, но для кучки людей в костюмах и для других, таких же преступников, как и он, однако одобряемых государством, поскольку у них есть кабинет в этом здании и кружка с их именем у кофемашины.

Куп забрал у охранника пропуск и на всякий случай пожал ему руку. Потом он поднялся наверх, к Бэйлисс, так и не решив, что именно ей сказать. Она должна знать правду о ситуации – в некоторой степени, но он не хотел ее ошарашивать и пугать. Ему нужна шкатулка. В конце концов, он решил действовать по обстоятельствам.

Бэйлисс сидела за своим столом, заваленная бумагами и папками.

– Это что? – спросил Куп.

– Ничего, – ответила Бэйлисс, очень довольная собой, – я просто взяла из архива кучу старых папок и перекладывала их по столу, пока все не ушли.

– Отличная легенда, – впечатлился Куп, – выглядит ужасно скучно. Я бы не стал с тобой разговаривать.

– Спасибо, – поблагодарила она. – А где Жизель?

Ему не хотелось врать, но больше ничего не оставалось.

– Она задержалась и не придет пока. Но мы можем начать без нее.

– Как? Если у нас нет Мэрилин, люди нас заметят.

– Не заметят, если в комнату отдыха никто не войдет, – возразил Куп и вынул из сумки табличку с символом биологической опасности и надписью «Зона возможного загрязнения» большими красными буквами, – думаешь, на это купятся?

– Учитывая, кто здесь работает? Конечно, – кивнула Бэйлисс.

– Тогда пошли.

– Что от меня нужно?

– Просто вспомни, что ты видела.

– Поверь, я никогда этого не забуду.

Они прошлись по офису и увидели только пару новичков, которые трудились за своими столами. Куп кивнул Бэйлисс, и они отправились в комнату отдыха.

Пристроив табличку на дверь, они вошли внутрь, и Куп припер дверь стулом.

– Ну, где тут дверь в Нарнию? – спросил он.

Бэйлисс подошла к не очень чистой микроволновке – такие же Куп видел в сотне офисов. Там всегда стоят старые модели, которые наверняка излучают столько радиации, что знак биологической опасности на дверях уже нельзя назвать лживым.

– И как это работает? – спросил Куп.

Бэйлисс проделала несколько движений, поясняя по ходу:

– Я видела только, как Зальцман набрал код на панели, а потом открыл дверцу в другую сторону.

– Как это – в другую сторону? – не понял Куп.

– Ну, смотри, дверца микроволновки открывается справа налево. А он открыл ее слева направо.

– И ты думаешь, что таким образом она превращается в портал в другое измерение?

Она пожала плечами.

– Я видела несколько порталов, и в этом нет ничего особенного. Разве что греть суп в другом измерении не стоит. – Бэйлисс нервно рассмеялась.

Куп поставил сумку на стол и раскрыл ее.

– И что ты будешь делать? – спросила Бэйлисс. – Тут двадцать кнопок. Миллионы комбинаций.

– Я даже пробовать не буду, – сказал Куп, – у меня есть они. – Он достал маленькую металлическую коробочку.

Бэйлисс наморщила лоб.

– Это бинарные муравьи, которых мы тебе дали для дела Вавилона? Предполагалось, что ты их вернешь.

– Я преступник, – напомнил Куп, – придержал немного. Надеюсь, их хватит.

Бэйлисс внимательно смотрела, как Куп несет муравьев к микроволновке.

– Ты бы отошла от дверцы. Если у меня ничего не выйдет, мало ли какое межпространственное дерьмо случится.

– Ты думаешь, она взорвется? – спросила Бэйлисс.

– Если из нее не полезут пауки, я на все готов, – он замер на секунду, – ты знаешь, что микроволновка может сломаться?

– Отлично, уже пару лет как пора купить новую.

– Ладно, начинаем.

«Пожалуйста, можно, мы выживем?»

Он вытряс коробочку с муравьями на панель микроволновки. Они немедленно исчезли внутри, и микроволновка зашумела. Вспыхивали и гасли цифры и разные настройки. Она включалась и выключалась раз за разом. Круг внутри делал половину оборота и останавливался. Потом целый – и снова останавливался. Микроволновка пищала.

– Работает? – спросила Бэйлисс.

– Да. Я совершенно точно ее угроблю.

Микроволновка шумела еще несколько минут, как будто в нее запустили шершней. Потом дверца мягко засветилась по краям. Куп подумал, что это похоже на рассвет. Или на атомную бомбу. Желтый свет сменялся голубым, он дрожал и сверкал, как рыбья подводная дискотека. Микроволновка слегка задымилась.

– Блин, – сказала Бэйлисс, – может, выключить? Не хотелось бы пожар устраивать.

– Давай посмотрим, что будет, – предложил Куп.

Через пару секунд гудение прекратилось. Цифры вспыхнули. Лампа под потолком загорелась и погасла. Комнату освещала только микроволновка. Казалось, что кто-то подогревает в ней маленькую звезду.

– Дальше что? – спросил Куп.

– Не знаю.

– Надо ее открыть.

– Наверное, мне надо?

– Я за тебя.

Бэйлисс помолчала.

– Ты думаешь, это безопасно?

– Есть только один способ узнать ответ.

Они подошли к микроволновке, и Бэйлисс тронула ручку дверцы.

– Если я умру, а ты выживешь, можешь еще раз дать Нельсону в нос за меня?

– Обещаю.

Она взялась за ручку и медленно потянула ее, справа налево. Микроволновка растянулась, как ириска, вслед за ручкой, но ничего не взорвалось. С точки зрения Купа, это уже был огромный плюс.

Наконец, максимально растянув ручку, Бэйлисс дернула ее на себя, и дверца открылась. Свет, идущий изнутри, на секунду ослепил их. Потом они увидели металлическую коробку с бумагами, пистолетом… и шкатулкой. Куп сгреб все, потом бросил пистолет обратно. Мало ли, для чего его использовали.

Он кивнул Бэйлисс, и она закрыла дверцу и вернула ручку на место. Микроволновка затихла, и лампы снова загорелись. Комнату наполнил запах горелой проводки. Сзади микроволновка почернела.

– Вам точно нужна новая.

– Зато мы живы.

– Отличная работа, – сказал Куп.

– Спасибо.

– Давай выбираться отсюда.

– Давай.

Куп сунул шкатулку и бумаги в сумку, отодвинул стул от двери и снял табличку. Они вернулись к столу Бэйлисс. Куп подвинул к нему еще один стул, и они сели. Бэйлисс широко улыбалась. Куп даже не думал, что она умеет так улыбаться.

– И как ты себя чувствуешь после кражи? – спросил он.

– Теперь я немного лучше понимаю, почему вы с Жизель этим занимаетесь.

– Да, когда все удается, это… кайф.

– Да уж.

«А теперь я испорчу тебе вечер», – подумал он.

– Слушай внимательно. Насчет Жизель… – И он рассказал ей все о телефонном звонке и похищении Морти.

– Господи. Нужно кому-нибудь рассказать. Я позвоню мистеру Вулричу, – сказала Бэйлисс. Она потянулась к телефону, но Куп накрыл ее ладонь своей.

– Только один вопрос. Ты правда думаешь, что Департамент станет рисковать шкатулкой ради спасения парочки мелких жуликов?

– Жизель работает на нас. Это их обязанность.

– Они – правительство. Они ничего не обязаны делать. Вулрич просто скажет Нельсону. Думаешь, он поможет? Он похоронит Жизель, просто чтобы насолить мне, а ты закончишь свои дни секретаршей.

– И что мы будем делать? – спросила Бэйлисс.

– Мне придется забрать шкатулку.

– С ума сошел? – шепотом завопила Бэйлисс. – Это же оружие!

– Да, нацеленное прямо в голову Жизель. Спустишь курок?

Бэйлисс обмякла на стуле и стала грызть ноготь.

– И что ты сделаешь со шкатулкой? Ты не можешь отдать ее тем, кто похитил Жизель. Тогда у твоего друга Морти возникнут проблемы. И ты не можешь отдать ее тем, кто похитил Морти…

– Я ее никому не отдам, – пояснил Куп, – нужно просто убедить их в этом. У меня есть идея. Если она сработает, мы вернем Жизель и Морти и, может быть, сможем поймать Зальцмана и остальных идиотов, которым нужна шкатулка. Но тебе придется мне поверить и позволить забрать шкатулку.

Бэйлисс нервно побарабанила пальцами по столу. Встала, огляделась и села обратно.

– Только если ты возьмешь меня с собой, – сказала она.

Куп обдумал этот вариант. Она отлично держалась в комнате отдыха, она больше любила рисковать, чем он думал, и она ненавидела Нельсона. Он протянул руку.

– Партнеры? – предложил он.

Бэйлисс пожала ему руку.

– Партнеры. С чего начнем?

– У тебя есть номер Зальцмана?

– Могу достать.

– Отлично. Тогда этим и займись. – Куп взял ручку и написал на листке адрес Морти. – Завтра притворись больной. Встретимся в полдень по этому адресу. Принеси номер Зальцмана. Если мне понадобится что-то еще, я позвоню. Дай свой телефон. – Она записала его, и он спрятал бумажку в сумку.

– Я все пытаюсь понять, зачем Зальцману шкатулка, – сказала Бэйлисс, – ну, такому, как он. Дело в деньгах?

– Понятия не имею. Все, кто знает о шкатулке, думают о ней что-то свое. Удача. Карточка для звонка древнему богу. Бомба. Конец света. Мало ли, что думает Зальцман.

– В любом случае, она ему нужна, – сказала Бэйлисс, – завтра увидимся.

– Отлично.

Куп встал, и тут Бэйлисс схватила его за рукав. Глаза у нее стали огромные.

– Ты ведь меня не кинешь?

– С чего бы это?

– Ты же преступник.

– Мы напарники. Хороший преступник никогда не кинет напарника.

– Как ты и Жизель.

– Типа того.

– Ладно, до завтра.

– И еще. Нужно уволить охранника в холле, – сказал Куп.

– Зачем?

– Он слишком скучает на этой работе, и он не очень умен. – Куп вытащил из кармана часы: – Когда вы его уволите, верни ему часы от моего имени.

Бэйлисс улыбнулась и спрятала часы в ящик стола.

– До завтра, – сказала она.

– До завтра.

Магистр предавался одному из немногих оставшихся ему пороков: смотрел «Верную цену» по маленькому переносному телевизору, спрятанному под коврами в углу священного зала. Он всегда смотрел эту передачу с выключенным звуком, так что неплохо научился читать по губам. Какой-то идиот в гавайской рубашке поставил целую кучу денег на роскошное кресло, весьма похожее на его собственное. Магистр покачал головой, и спину тут же скрутило.

«Уничтожь мир поскорее, владыка Аваддон, и избавь меня от этой проклятой плоти».

Они уже приближались к большой витрине, знаменующей конец шоу, когда зазвонил телефон. Магистр вытащил его из кармана, разозлившись заранее.

– Алло? Кто это? Я занят.

Тихий голос в трубке сказал:

– Это я. Коралловая змея.

– Кто?

Магистр услышал вздох.

– Кэрол.

Настроение у него немножко повысилось.

– Кэрол. Рад тебя слышать. Есть новости от наших друзей?

– Да. Они поймали девушку.

– Какую девушку?

– Девушку Купа.

– Что за Купа?

После короткой паузы последовал ответ:

– Крейга. Они поймали девушку Крейга и держат ее у себя, пока он не принесет им шкатулку.

Магистр выбросил кулак в воздух, из-за чего спина заболела еще сильнее.

– Отлично. Теперь нам нужно только забрать девушку, и он принесет шкатулку нам.

– Только я не знаю, где она.

– Что? – спросил магистр, чувствуя, как его настроение снова падает ниже некуда.

– Они отправили меня за картошкой, а сами уехали без меня.

– Меня не интересует картошка. Я хочу знать, где девушка.

– Я об этом и говорю. Я не знаю. Она не на этой площадке. Но есть кое-что. Стив договорился с Купом, то есть с Крейгом, что он принесет шкатулку в течение сорока восьми часов.

– Снова жрец по имени Стив? – Магистр задумался. – Можешь узнать, где будет произведен обмен?

– Уверен, что могу, но только тогда, когда он случится.

Магистр кивнул, чувствуя, как ржавые колесики с трудом проворачиваются у него в голове.

– Хорошо. За сорок восемь часов можно как следует подготовиться. Отличная работа, Кэрол.

Томми вздохнул.

– Меня зовут… ладно, какая разница. Мы же договорились, да? Вы берете меня с собой?

Магистр постарался ответить самым ласковым тоном:

– Владыка Аваддон наградит тебя богатствами, которые ты не в состоянии себе представить.

– Круто.

– Еще бы. Позвони, как узнаешь что-нибудь.

– Ладно. Пока.

Магистр кашлянул.

– Как мы прощаемся?

– Простите. До свидания, великий темный магистр.

– Молодец, Кэрол.

Магистр повесил трубку и набрал другой номер. Шестой адепт ответил:

– Да, магистр?

– У нас есть надежные люди в ресторане?

– Боюсь, что не сейчас. Среди них несколько неверующих. Утром будет полная команда.

Магистр поскреб ухо, обдумывая ситуацию.

– Хорошо. Когда все придут, вели им отогревать Пушистика.

Послышался судорожный вздох.

– Пушистика? Вы уверены, ваше темнейшество?

– Более чем. И никому о нем не говори. Это будет сюрприз.

– Еще какой, магистр. Еще какой.

– Дай мне знать, когда он будет готов. Я хочу надеть свою лучшую мантию. Наверное, алую, с голубой каймой.

– Вам очень идет.

– То-то. Ладно, исполняй. А, и принесите мне наверх немного картошки. Эта глупая девчонка Кэрол только о ней и говорила.

– Уксус нужен?

– А ты как думаешь?

– Глупый вопрос. Простите, магистр.

Магистр повесил трубку и посмотрел на телевизор. Шли титры. Он пропустил все чертово шоу. «Владыка Аваддон, спаси меня от моих собственных людей», – подумал он, закапывая телевизор под ковры.

Зальцман сидел в люксе на верхнем этаже отеля «Мондриан», в очень удобном кожаном кресле, напротив человека в таком же кресле. Между ними стояла бутылка охлажденного шампанского. Человек напротив был размером с холодильник и двигался примерно так же изящно. Вокруг него стояло несколько охранников еще крупнее хозяина, в блестящих угловатых бронежилетах. Зальцману подумалось, что они похожи скорее не на телохранителей, а на официантов, написанных каким-то кубистом.

– Я Завулон, – сказал огромный человек. Они пожали друг другу руки.

– Я полагал, что встречусь с Ольгой, – заметил Зальцман.

– Она приболела, так что пригласили меня, – объяснил Завулон, – я обычно работаю в Южной Америке – знаете, Бразилия, Аргентина… так что говорю по-английски не так хорошо, как она.

– Думаю, разберусь, – сказал Зальцман, – кстати, очень милые телохранители. Это антитауматургические жилеты, да?

Завулон оглянулся, потом посмотрел на Зальцмана:

– Анти что?

Зальцман таинственно пошевелил пальцами:

– Волшебство. Они защищают от магии.

Завулон засмеялся:

– Да. Магическая броня.

Зальцман откинулся назад и положил ногу на ногу.

– Стоит заметить, что зомби созданы магией, но при этом мы – не волшебные существа.

Завулон наклонился вперед, и кресло под ним скрипнуло.

– Но шкатулка волшебная.

– У меня нет ее при себе.

– Я заметил. Где она?

– Технически она вообще не на Земле, – сказал Зальцман, – так что если со мной что-то случится, больше никто ее никогда не увидит.

Завулон раскинул руки.

– Кто же на такое осмелится? Кто вас тронет? Кстати, я не представляю, как убить мертвеца.

Зальцман приложил руку к сердцу и сказал с иронией:

– Я вам не верю, но слышать это приятно.

Завулон приподнял бутылку:

– Давайте лучше выпьем. Правительство уже заплатило за шампанское, так что не будем им пренебрегать.

– Хорошая идея.

Завулон налил два бокала, и они чокнулись.

– Как вам? – спросил Завулон, пробуя свое шампанское.

– Весьма недурно. Надо бы записать название.

– Не беспокойтесь. Оставьте мне адрес, и я пришлю вам ящик.

– Очень мило с вашей стороны.

Огромный человек прикончил шампанское и налил себе еще бокал, но не стал пить сразу. Он поставил его на стол рядом с бутылкой.

– Если вы не возражаете, – заявил он, – мне хотелось бы расставить все точки над «і».

– Вы это уже сделали, – сказал Зальцман.

– Простите?

– Вы ставите точки над «і», когда пишете.

Завулон рассмеялся.

– Spasibo. А теперь проясним все подробности сделки. Вы даете нам tekhnologiya создания зомби, разработанную Департаментом…

Зальцман поднял палец:

– Не технологию. Только планы.

– Разумеется. Планы по созданию зомби. И маленькую шкатулку. Которая может обратить процесс вспять.

– Да. Вы будете единственными людьми в мире, способными создавать зомби и снова делать их людьми.

Завулон взял бокал со стола, сделал глоток и поставил бокал на подлокотник кресла.

– Объясните мне вот что. Вы сам зомби. Вы не стареете. Не болеете. Вас нельзя отравить. Многие… как это… виды магии на вас не действуют. И мало ли что еще. Почему вы так хотите снова стать живым?

Зальцман налил себе еще шампанского.

– Давайте вы попробуете побыть мертвецом и снова зададите мне этот вопрос.

– Это я понимаю. Без всякого переводчика, – улыбнулся Завулон.

Зальцман задумался, сильно ли ему могут навредить телохранители. Антимагическая броня не спасет от сломанной шеи. И все же сейчас не время и не место для таких удовольствий. Этим можно будет заняться попозже.

– У вас есть эксперты, которые умеют обращаться со шкатулкой? – спросил он.

Завулон кивнул:

– Мы изучили все рукописи и книги о шкатулке за много веков. Мои люди… что-то вроде вашего Департамента… готовы приступить в любую секунду. – Он засмеялся и постучал себя по груди. – Мы сделаем вас сильными, как медведи.

– Странная какая фраза, – сказал Зальцман.

Двое охранников подняли ружья на пару дюймов. Завулон гаркнул на них по-русски, и ружья опустились.

– Они знают английский, – заметил Зальцман, мечтая убить одного из них еще сильнее, чем раньше.

– Да. Гораздо лучше меня, – сказал Завулон, – простите за шутку. Но ведь именно так думают о нас в Америке. Борщ, цирк, лук и медведи?

Зальцман отпил шампанского и кивнул:

– Да. И еще живая и процветающая клептократия.

Завулон нахмурился:

– Не знаю этого слова. Как оно пишется?

– К-л-е-п-т-о-к-р-а-т-и-я.

Завулон вытащил небольшой блокнот и записал все буквы.

– Spasibo. Потом посмотрю в словаре.

– Есть еще что-то, что вы хотели бы обсудить?

– Не прямо сейчас. Но, думаю, есть. Будет? Простите. Английский довольно сложный.

– Шампанское вам поможет.

Завулон налил им обоим.

– Когда вы сможете доставить шкатулку?

– Я с вами свяжусь через свое контактное лицо. В пределах двадцати четырех часов.

– Отлично. Мы будем ждать. Вскоре вы будете дышать воздухом, видеть нормальными глазами и умирать, как обычные люди.

Зальцман посмотрел на охранников и снова на Завулона.

– Звучит прекрасно. Позвоню своему человеку вечером.

– Отлично, – Завулон приподнял бутылку и посмотрел, сколько осталось, – не хотите допить? Для них это слишком хорошо, – он кивнул на охранников.

– Почему бы и нет?

Завулон налил еще по бокалу, осушил свой и спросил:

– Зомби вроде вас могут напиться?

– Наливайте и посмотрим.

Завулон рассмеялся, Зальцман улыбнулся. Охранник с краю. Тот, который первым поднял ружье. Вот кого он убьет. Или Завулона. Интересно, это настоящий акцент? Зальцман вздохнул. Это несправедливо. Противный охранник его разозлил, но нужно сделать звонок. По дороге домой просто не будет времени задержаться и кого-нибудь придушить. Зальцман взял бокал с шампанским и вспомнил счастливые мертвые времена.

Тридцать три

Добравшись, наконец, до Лос-Анджелеса, незнакомец вытащил путеводитель и пошел в Гриффит-парк. Оказавшись в парке, он немедленно направился к известному ему сикомору. Не обнаружив того, что искал, он подобрал палку и побрел по тропинкам, тыкая палкой под все кусты.

Ничего. Он прошел очередную тропинку, миновал обсерваторию, туристов, делающих селфи на фоне туманного города.

Это место явно нуждалось в косметическом ремонте.

Наконец он дошел до брошенного зоопарка. В длинной пустой клетке, где когда-то жил тигр, незнакомец нашел старый спальный мешок, но ничего больше. Он даже не почувствовал никаких запахов. Смог, мускусная вонь давно исчезнувших животных и пот тех, кто за эти годы жил в зоопарке, заглушали все остальное. Незнакомец снова вытащил путеводитель и посмотрел на карту парка, прикидывая другие возможные места.

Он тащился по длинной тропе, идущей куда-то вверх, когда с ним разминулась молодая пара. Они светились. На девушке было светлое летнее платье, а на мужчине – синяя рубашка-поло и дорогие белые слаксы. Элита Лос-Анджелеса. Изящные, сияющие, красивые. Незнакомец едва взглянул на них. Он думал совсем о другом, мысленно переставляя здания. Поэтому он немного испугался, когда пара подошла к нему.

– Привет. Я Дарла, а это мой муж Кристофер, – сказала девушка, – вы не знаете, как пройти к Музею восковых фигур?

Незнакомец покачал головой:

– Боюсь, что нет. Я не местный.

– Я просто увидела у вас путеводитель и подумала, вдруг вы знаете.

Незнакомец протянул ей книгу:

– Посмотрите сами, если хотите.

– Не получится, – встрял Кристофер, – мы оба потеряли рюкзаки, а там были очки для чтения. Если вас не затруднит, поищите, пожалуйста, за нас.

– Очень жаль, что с рюкзаками так вышло. Конечно, сейчас посмотрю. А тут есть Музей восковых фигур? Я бы и сам сходил.

Дарла улыбнулась лучезарной улыбкой:

– А вы тут по делу?

Незнакомец листал путеводитель.

– По очень важному, – ответил он.

– А что у вас за дела? – спросил Кристофер.

– Понимаете, – вмешалась Дарла, – муж спрашивает об этом, потому что вы не похожи на бизнесмена. Скорее на бомжа.

Незнакомец поднял глаза от путеводителя:

– Правда?

– В этой грязной куртке и заляпанных ботинках? Вы кто? Наркоман? Дилер? И то и другое? – спросил Кристофер.

– Я не думал, что куртка такая уж грязная.

– Кошмар просто, – Дарла смотрела на него, – нормальный бизнесмен ничего подобного не наденет.

– Спасибо, я подумаю, – ответил незнакомец, открывая указатель в путеводителе, – а что касается Музея восковых фигур…

Кристофер вынул из кармана нож, раскрыл его и сделал шаг вперед:

– К черту музей. Неужели я не узнаю дилера, если увижу? Сколько у тебя с собой? Выворачивай карманы! Я заберу все.

– Нож для этого не нужен, – возразил незнакомец, уронил путеводитель и поднял руки, – забирайте все. – Он сжал кулаки, а когда разжал их, на землю полился поток золотых монет.

– Черт, – мрачно сказал Кристофер.

– Мать твою, – жалобно сказала Дарла.

Незнакомец вынул нож из руки Кристофера, переломил его надвое и выкинул обломки в кусты.

– Вот чем вы занимаетесь целыми днями? Покажите мне свои истинные лица.

– Не можем, – сказал Вельзевул, и лицо Кристофера покраснело.

– Мы можем немножко изменять свои тела, но единственная реальная черта, которую мы можем продемонстрировать, – зубы. Потому что смертные их очень боятся, – сказал Левиафан. Девушка оскалилась, демонстрируя отвратительные серые клыки.

– Войны. Убийства. Голод. Рак. А вы, значит, помогаете Люциферу тем, что пугаете бродяг? – спросил незнакомец.

– И туристов, – добавил Вельзевул.

– И священников, – сказал Левиафан, – и библиотекарей. И водителей автобусов. И того грубого бармена в кабаке с тапасами в Фейрфаксе. Как он там назывался…

– На кончике языка вертится, – отозвался Вельзевул.

– Цыц, – сказал незнакомец, и оба замолчали.

Левиафан посмотрел в землю, водя роскошной белой туфлей по грязи.

– Иногда мы насылаем болезни. У Вельзевула туберкулез.

– И я все время кашляю на людей. – Он приложил руку ко рту и несколько раз кашлянул. Посмотрел на незнакомца с видом дворняги, только что научившейся приносить палку.

– У тебя правда туберкулез? – спросил незнакомец.

Левиафан пожал плечами и сунул руки в карманы.

– Нет.

– Так я и думал.

Мимо них прошла пожилая пара, направлявшаяся на вершину холма. Незнакомец замолчал. Старушка улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, думая, куда они идут, а потом снова вернулся к парочке злодеев.

– На самом деле вопрос в том, что мне с вами сделать. Позволить продолжать ваши жалкие попытки причинения вреда…

– Да. Отличный вариант, – сказал Вельзевул.

– Или уронить весь парк в линию разлома. Или только вас двоих. Не уверен, что тела, в которых вы застряли, хорошо реагируют на соприкосновение с магмой.

– Пожалуйста, не надо, – сказал Левиафан, – у нас будут проблемы.

– К тому же это больно, – добавил Вельзевул.

– Помогите мне, и я вас отпущу, – сказал незнакомец, – вы знаете, что мне нужно.

Левиафан и Вельзевул указали в разные стороны и заговорили одновременно:

– Мы только что его видели…

– Позавчера…

– Выглядел жутко…

– Но Кассиил приближался к шкатулке.

– Стоп, – сказал незнакомец, – шкатулка?

– Да, – ответил Левиафан, – он вроде как знает, где она.

– Вроде как?

– Да. Он все еще ищет, но убежден, что найдет.

– Наконец-то, – хихикнул Вельзевул, – идиот какой, правда? – Незнакомец не улыбнулся в ответ, и Вельзевул резко замолчал.

– Он это вам сам сказал?

Левиафан и Вельзевул дружно посмотрели в сторону.

– Нет, – ответил Левиафан, – мы догадались.

– Язык тела, и все такое, – сказал Вельзевул.

– Психология.

– Но он не говорил вам прямо, что знает, где шкатулка?

– Нет, – признал Вельзевул, – но у него была карта, и он разглядывал на ней какие-то здания.

– И он был еще ненормальнее, чем обычно, – добавил Левиафан, – честное слово. Мы смотрели на него, и он очень волновался.

– Где он сейчас?

– Э-э-э, – сказал Вельзевул.

– Ну, – сказал Левиафан, – мы, как говорят смертные, его проворонили.

Незнакомец положил руку на плечо Вельзевула и сжал ее. Треснули кости.

– Вы его упустили?

Вельзевул заговорил сквозь очень большие острые зубы:

– В городе проходила конференция христианских издателей. Столько душ, которые можно искусить и соблазнить.

– Он имеет в виду, что мы несколько отвлеклись, – сказал Левиафан.

Незнакомец разжал руку. Вельзевул поморщился и со щелчком вставил сломанное плечо на место.

– Ой.

– Ладно. Слушайте меня, – сказал незнакомец, – вы найдете Кассиила. Если шкатулка у него, дайте мне знать. Если он почти нашел шкатулку, дайте мне знать. Но не пытайтесь добыть ее самостоятельно. Это его задача. Пусть он этим и занимается.

– Конечно, – согласился Вельзевул.

– Будем очень рады, – сказал Левиафан.

– А теперь прочь с глаз моих, – велел незнакомец.

Вельзевул и Левиафан снова приняли симпатичное человеческое обличье и быстро пошли вниз по холму.

– Спасибо, – сказал Левиафан.

– Да, спасибо, – добавил Вельзевул.

– Мы так благодарны…

– Правда. Мы очень ценим…

– Быстро! – рявкнул незнакомец.

Падшие ангелы побежали вниз по склону, оскальзываясь в своей дорогой обуви и поддерживая друг друга, чтобы не падать. Незнакомец больше не мог их вынести. Их и всю глупость этого мира. Он пошел наверх, вслед за пожилой парой.

Наконец он добрался до зоны для пикников, заполненной семьями. Родители, дети, животные. Шум, запахи, человеческая суета. Незнакомец встал в стороне и принялся наблюдать. Мужчины смотрели на чужих жен. Жены следили за своими мужьями. Дети кричали и носились. Незнакомец был в восторге. Он подсчитал все грехи, взвесил их на мысленных весах и покачал головой.

Ремонт.

Конечно, это не целиком их вина. Они же смертные. Простофили. Но после встречи с Левиафаном и Вельзевулом это было уже немного слишком. Настроение у него никуда не годилось. Он вообразил себе тектонический разлом. Внезапный пожар. Шальное торнадо.

Маленькая девочка лет пяти, одетая в голубое платьице, пробежала мимо вслед за воздушным шариком. Глаза у нее были красные, а по лицу стекали слезы, мешаясь с грязью. Она нашла шарики в кустах, куда они залетели, и заплакала еще сильнее. Незнакомец видел, что все веревочки спутались, что разноцветные шарики сливались друг с другом. Маленькая девочка увидела, что он на нее смотрит, и подтащила шарики к себе.

Незнакомец услышал мужской голос:

– Карли! Отойди от этого странного человека, милая.

Незнакомец обернулся на голос и увидел невысокого человека с редеющими волосами. Конечно. Позволяйте своим детям носиться где ни попадя. Пусть натыкаются на незнакомых людей, которые могут обрушить на вас всех дождь из серы и огня. Девочка схватила свои шарики.

– Он лопнул, – сказала она, – видишь? В середине.

Он опустился на колени и посмотрел на связку шариков. Они переплелись друг с другом, образуя подобие собаки, но в боку у собаки была дыра. Незнакомец посмотрел на отца. Тот снова завелся:

– Карли, иди к папочке, милая.

Незнакомец взял шарики у девочки и поднес к губам. Подул. Собачье тело медленно стало надуваться. Девочка захлопала покрасневшими глазами. Незнакомец поставил собаку на землю, когда к ним подбежал папаша. Не успел он схватить дочку, как незнакомец отпустил собаку из шариков. Она сделала несколько шагов, обернулась и залаяла на девочку. Девочка протянула руки, и собака прыгнула к ней, радостно лая.

– Спасибо! – крикнула девочка и помахала ему.

– Не за что, – кивнул незнакомец.

Девочка спустила собаку на землю, та поскакала вперед, и девочка, радостно засмеявшись, побежала вслед за ней. Когда незнакомец поднял глаза, он увидел, что папаша стоит рядом, сжав кулаки. Впрочем, он не выглядел сколько-нибудь опасным. Он смотрел, как дочь бежит за новым питомцем.

– Как вы это сделали? – спросил он.

– Ваша дочь очень вежливая, – заметил незнакомец, – но вы проводите с ней слишком мало времени.

– Простите? – переспросил незнакомец.

– Я всегда вижу такие вещи. Как летит время. Как стареют люди. Как гибнет мир.

– Да что с вами такое?

Незнакомец приблизился к папаше вплотную и заговорил очень тихо:

– Еще не поздно перестать быть уродом. Но времени осталось совсем немного.

Папаша отступил на шаг и достал телефон.

– Если ты не отвалишь немедленно, я вызову полицию.

– Тайм-менеджмент. Вот ключ ко вселенной, – сказал незнакомец, рассмеялся и пошел вниз, слушая, как радуются девочка и ее собака.

Около десяти утра Куп очнулся от кошмаров. Пауки никуда не делись. Дюжины пауков. Но теперь некоторые из них выглядели как Зальцман, а другие – как Нельсон, Вулрич и мистер Лемми. Кое-кто напоминал тюремных охранников из города Прибоя, мистера Вавилона, близнецов со щупальцами из Департамента, людей с жабрами из Проклятого города, девушку с клыками, наливавшую ему вино, и вервольфов, которые выгнали его с Жизель из бара. На всех пауках были маленькие цилиндры и блестящие ботинки, а в руках они держали крошечные тросточки. Они исполняли сложный танец в паутине под звуки «Танцуя под дождем». Честно говоря, танцевали они очень хорошо. Конечно, голоса у пауков были высокие и скрипучие, но все-таки это был отличный номер, с оркестром, световыми эффектами и взрывом конфетти в конце. Во сне Куп невольно аплодировал и проснулся в своей постели, размахивая руками. Это уж слишком. Он встал и налил себе кофе.

Ровно в полдень раздался стук в дверь. Это оказалась Бэйлисс, радостная, испуганная и озадаченная.

– Ты правда здесь, – сказала она.

– Я же сказал, что буду здесь.

– Да. Но я сомневалась.

Куп посторонился, пропуская ее внутрь.

– Хочешь чего-нибудь? Кофе? Выпить?

Он указал на диван, и она села.

– Нет, спасибо. – Она оглядела квартиру с видом палеонтолога, который пытается восстановить внешний вид мамонта по клыку и паре бедренных костей.

– Ты слышал о большом землетрясении?

– Тут?

– Нет, в Сан-Франциско.

– К черту Сан-Франциско. Конец света случится в Лос-Анджелесе, а не в долине капусты.

– Да, наверное, ты прав.

Посмотрев на нее, Куп понял, что она внимательно изучает квартиру.

– Это не моя квартира, а Морти, – объяснил он.

– Тогда понятно. Я не ожидала, что ты живешь в таком месте.

Куп налил себе кофе.

– А как должна выглядеть моя квартира?

– Не знаю, – Бэйлисс поморщилась, – немного…

темнее?

– Почему люди вечно говорят так? Я очень жизнерадостный человек. Посмотри, на кружке написано «Лучший преступник в мире». Разве это не весело?

Бэйлисс посмотрела на кружку и покачала головой:

– Вообще-то это даже грустно.

Куп поднял свободную руку:

– Ладно, ладно, я не особо веселюсь. Но, поверь, я совершенно счастлив, что меня никто не засовывает в машину и что незнакомые люди не пытаются сделать из моих друзей кошачий корм.

– Понимаю. Хотя нет, не понимаю. Никого из моих друзей никогда не похищали. Никого, кого я знаю. По крайней мере, никто об этом не говорит.

– Тогда, наверное, их и правда не похищали.

– Наверное, нет, – согласилась Бэйлисс и хлопнула себя по коленям. – Что будем делать? Какой у нас план?

Куп наклонился над столом и отхлебнул кофе.

– Какова диспозиция: шкатулка нужна целой куче народа, но она у нас всего одна, так что надо быть похитрее. По крайней мере, хитрее их. Хотя, судя по некоторым, это не очень сложно.

– Сколько их всего?

Куп задумался:

– Основных трое. Плюс, конечно, их подручные. Но могут быть и другие клоуны, которые уже знают о нас или еще нет. На самом деле их очень много.

Бэйлисс нахмурилась. Этот сценарий ей не слишком нравился.

– И что мы будем делать?

Куп поставил кофе и сказал:

– Соврем всем и будем надеяться, что прокатит.

– Что-то не похоже на план.

– А это и не план. Поэтому у него есть шанс сработать. Когда в деле столько людей, переусложнять не стоит. Да ладно, ты наверняка все время этим занимаешься в Департаменте.

Бэйлисс мотнула головой:

– Я в основном занимаюсь наблюдением. Сбором данных. Всем таким.

– Тогда попробуем что-нибудь новенькое. Тебе понравится.

Бэйлисс просияла:

– Ты правда так думаешь?

– Нет, – ответил Куп, – это ужасно. Ты возненавидишь все вокруг. Как я. Нам придется действовать быстро, но если ты будешь меня слушаться, то у нас будет шанс выжить больше пятидесяти процентов.

– Так много? – Бэйлисс снова нахмурилась. – Надо было надеть кроссовки.

– Ты точно не хочешь выпить? – спросил Куп.

– Нет.

– Расслабься. Мне нужно сделать пару звонков.

– Можно мне взглянуть на шкатулку? – спросила Бэйлисс.

– Она на кухонном столе. – Куп махнул рукой в том направлении.

– А ты не хочешь ее спрятать?

– Она рядом с виски, так что это самое безопасное место в квартире.

Бэйлисс взяла шкатулку в руки.

– Интересно, что все-таки там внутри?

– В лучшем случае – конфеты, а в худшем – пауки.

– Далеко не везде спрятаны пауки.

– Но их много, так что зачем испытывать судьбу?

Бэйлисс поставила шкатулку обратно.

– Ладно, давай приступим.

– Мне нужно позвонить, чтобы все устроить.

– Я буду сидеть тихо, – заверила Бэйлисс.

Куп набрал первый номер.

– Мистер Лемми? – сказал он.

– У телефона.

– Это Куп. Друг Морти. Ну, вы знаете, бомж.

– Я знаю, кто ты, куча дерьма, – отозвался мистер Лемми, – кто еще может звонить с этого номера? Чего хочешь? Достал шкатулку?

– Да.

– Быстро, – заметил мистер Лемми. На секунду он показался не таким злым. – Видишь, что бывает, если тебя как следует мотивировать? Хорошо. Приноси ее ко мне. Адрес…

– Мне не нужен ваш адрес. Если хотите шкатулку, встречаться будем у меня.

– Не шути со мной, урод. – Голос мистера Лемми вновь задрожал от едва сдерживаемого бешенства.

– Я не собираюсь встречаться с вами где-нибудь, где вы можете нас обоих пристукнуть, – сказал Куп, – пересечемся в общественном месте и разойдемся счастливые. Если вам нужна шкатулка, это единственный вариант.

Он слышал тяжелое дыхание мистера Лемми. Как будто пыхтел тигр, страдающий изжогой. Куп ждал и боялся. Все зависело от тех, кто скажет «да».

– Ладно, уродец, – сказал мистер Лемми, – но не забывай, что твой друг у меня. Если ты меня обманешь, то люди вокруг не спасут ни тебя, ни твоего идиота-дружка.

– Встретимся завтра в восемь. Вот где. Добираться туда непросто, так что лучше запишите. Это место называют Проклятым городом. Слышали о нем?

– Господи, это же не вегетарианский ресторан? – спросил мистер Лемми.

– Не беспокойтесь, ваша честь не пострадает. У вас есть ручка? Пишите адрес. – Он рассказал мистеру Лемми о звезде на Аллее славы. Ответа не последовало, только сухой смешок в трубке, а потом тишина.

– Ну и как? – спросила Бэйлисс.

– Если бы телефон был чуть побольше, он бы дотянулся до меня и вырвал мне сердце.

– Иногда Нельсон со мной так же разговаривает.

– Твой напарник вообще страшно милый.

– Я рассматриваю его как последний экзамен. Смогу ли я работать с ним и не пристрелить его, пока не получу повышение.

Куп налил себе еще кофе.

– Агент Бэйлисс, я очень удивлен, что вы строите подобные планы насчет своего боевого товарища.

– Это не планы. Просто я иногда мечтаю об этом, задувая свечи на торте. – Бэйлисс устало улыбнулась. – Кто там следующий?

– Ты нашла номер Зальцмана?

Бэйлисс нашла в сумке листок бумаги и протянула Купу. Он набрал номер. Трубку сняли, но ничего не сказали.

– Зальцман, привет. Это Куп. Помнишь меня?

– Откуда у тебя этот номер? – спросил Зальцман. Голос у него был такой холодный, что айсберг заработал бы воспаление легких при этих звуках.

– От Бэйлисс. Она рядом со мной. Хочешь с ней поздороваться?

Бэйлисс в ужасе посмотрела на него. Куп махнул рукой.

– Что ты хочешь?

– Шкатулка у меня, – ответил Куп.

– Не представляю, о чем ты.

– Представляешь. Кстати, с тебя новая микроволновка для Департамента.

После долгой паузы Зальцман спросил:

– Как ты ее нашел?

– Я разогревал бутерброд, а нашел шкатулку.

– Смотрю, ты уверен в себе.

– Нет, в тебе. Тебе нужна шкатулка.

– Что возвращает нас к изначальному вопросу. Что ты хочешь?

– Миллион долларов.

Куп услышал смешок.

– Конечно. И пони на день рождения. У меня нет миллиона.

– У тебя есть связи. Найди его к завтрашнему дню.

– Где и когда?

– Восемь часов. Проклятый город. Верхний темный этаж.

– Я, пожалуй, передумал. Дай сюда Бэйлисс.

– Извини, она вышла за мороженым. Я люблю фисташковое. А какое едят зомби?

– Давай ее сюда или попрощайся со своим миллионом.

Черт.

– Держи, – Куп протянул трубку Бэйлисс. – Он хочет поговорить с тобой.

Она взяла телефон и тихо сказала:

– Алло? Да. Она правда у нас. Это я ее нашла и сдала ему. – Больше Бэйлисс ничего не сказала. Она только слушала и бледнела. Через минуту она вернула телефон Купу.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Да. Водички можно?

– Что он сказал?

– Я не хотела бы это повторять.

– Ладно.

Бэйлисс села за кухонный стол.

– А что такое колумбийский галстук?

Куп пошел в кухню налить ей воды.

– Его надевают для покупки пиньяты, – объяснил он и протянул ей стакан.

– По-моему, ты врешь, – сказала она.

– Может быть, все-таки налить что-нибудь покрепче? Капельку?

– Может быть. Сколько еще звонков осталось?

– Всего два. Тебе не обязательно тут сидеть, если не хочешь.

– Нет, – сказала Бэйлисс, – я бы не хотела пока оставаться одна.

– Могу пиццу заказать.

– Звучит неплохо.

– Правда, пицца тут не очень.

– Тогда придется выпить еще.

– Отличная мысль.

Куп позвонил и заказал большую пиццу с пепперони и грибами. Потом набрал номер, который ему дал человек, у которого якобы была Жизель. Этот звонок он оставил напоследок, чтобы все обдумать и успокоиться. Телефон немедленно переключился на голосовую почту. От голоса Жизель, велевшего оставить сообщение после сигнала, затошнило. Дождавшись щелчка, он сказал:

– Это Куп. Шкатулка у меня. Я отдам ее вам в Проклятом городе. Завтра в восемь. Верхний темный этаж. Жизель знает, как туда добраться. Не опаздывайте.

Он дал отбой и сел.

– Теперь выпить нужно мне.

Куп налил бурбона в свой остывший кофе и подогрел его. Несколько минут они с Бэйлисс выпивали молча. Куп сунул «Танцуя под дождем» в DVD-плеер и выключил звук. Бэйлисс смотрела, попивая виски. Привезли пиццу, и Куп принес тарелки.

– Тебе лучше? – спросил он.

Бэйлисс кивнула:

– Все хорошо. Просто немного расслабилась. Скорей бы все это кончилось.

– Ага.

Бэйлисс посмотрела на экран.

– Не думала, что ты любишь мюзиклы.

– Не люблю.

– Тогда почему…

– Не спрашивай, а то я отвечу, и ты не сможешь есть.

– Тогда мне нужно еще выпить.

– И мне.

Куп взял телефон и набрал еще один номер. Салли Гиффорд сняла трубку.

– Привет, Куп. Что ты такой нервный? Ты вообще ложился?

– Привет, Салли. Вообще да, но звоню я по делу.

– Какой ты стал деловой. Ну, рассказывай. Сколько мы получим?

– Начну с хорошей новости, – радостно заявил он, – денег тут никаких.

– Эй, – сказала Салли, – мне послышалось, ты сказал, что денег не будет? Что ты скрываешь?

– Мне нужна твоя помощь. Кто-то похитил Морти и Жизель и не хочет их отдавать.

– Погоди. Ту телочку, которая тебя бросила? И кому придет в голову похищать Морти?

– Очень плохим людям, которые станут еще хуже, если ты мне не поможешь.

Он услышал вздох.

– Не знаю, Куп. По-моему, там будут стрелять. Ты мне нравишься, и Морти тоже, но я не люблю ходить туда, где во мне могут проделать пару лишних дырок.

– Дело не только в Морти, – сказал Куп, – вообще-то, если у нас не получится, пострадают все. Ты, я, Морти, Жизель, Тинтин и даже твоя кошка.

– Моя кошка? – спросила Салли.

– Боюсь, что так. Но есть и светлая сторона. Если мы сделаем эту работу, то денег не получим, но возьмем верх над кучей богатых важных людей.

Секунду помолчав, Салли сказала:

– Круто. Я в деле, – и добавила резко: – Никто не смеет угрожать моей Джоан.

– Отлично. Тогда приходи в пять, и я тебе расскажу все леденящие душу подробности.

– Только не в тот мерзкий бар.

– Нет, приходи к Морти.

– Тогда до встречи.

– Это один из твоих дружков-преступников? – спросила Салли.

– Да. Она тебе понравится, – пообещал Куп, – однажды она тоже выстрелила в своего напарника.

Бэйлисс подавилась пиццей и закашлялась.

– Она кого-то пристрелила?

– Не волнуйся, он не умер. Он распускал руки, так что она приставила ствол сорок четвертого калибра к его яйцам и спустила курок.

Бэйлисс сглотнула.

– И что с ним случилось?

– Пистолет просто щелкнул. Салли хорошо воспитана, и для таких ситуаций у нее всегда есть одно пустое гнездо в барабане, – объяснил Куп, – я не призываю тебя сделать то же самое с Нельсоном… просто подкидываю пищу для размышлений.

Бэйлисс положила кусок пиццы.

– Поверь, если я когда-нибудь прицелюсь в Нельсона, пистолет будет заряжен.

– Завтра ты отлично справишься. В тебе больше преступного, чем ты думаешь.

– Спасибо, – улыбнулась Бэйлисс.

– Честно говоря… это касается любого копа.

– Я так и думала.

Повесив трубку, мистер Лемми поглядел на своих людей, которые слонялись по его офису, опустошая его запасы кофе и выпивки. Они страшно его бесили. Он не хотел иметь дело со всей этой дрянью. Работа для тупых. К этому моменту никто не знал, в чем заключается работа. Все еще нет. А он кормит их, дает им деньги, слушает их отрыжку и болтовню о девках. Это не способствует ощущению собственного достоинства. Может быть, стоило послушать отца и заняться фамильным бизнесом, изготовлением снежных шаров? Он помнил, что самое серьезное решение, которое принял отец за всю жизнь, касалось наполнения для шариков. Традиционный пластиковый снег или новомодные блестки? Мистер Лемми вздохнул. Вот бы сунуть их всех в огромный чертов снежный шар и потрясти как следует. Авось немного здравого смысла натрясется.

– Короче, – сказал мистер Лемми своим людям, – этот урод Куп хочет встретиться в каком-то месте под названием «Проклятый город». Кто-нибудь о нем слышал?

– Я, – сказал Бейкер. Его отец был мясником. Это всегда развлекало мистера Лемми. Мясник по имени Булочник. Не очень смешная шутка, но в наши говенные времена и не за такое хватаешься. – Это плохое место, босс, – продолжил Бейкер, – там сплошь странные штуки и сумасшедшие.

– Что ты имеешь в виду? Странные штуки и сумасшедшие? Говори нормально. – Из этих идиотов каждое слово приходится клещами тянуть.

Бейкер слегка покраснел и покосился на других громил.

– Те, кто занимается всякими плохими вещами. Магия. Вуду. И там должны быть… ну… монстры… другого слова не подберу.

– Монстры.

– Ну, вампиры, и все такое. Вы знаете.

Остальные заржали, а мистер Лемми в упор посмотрел на Бейкера:

– Ты всерьез веришь в это дерьмо?

– Об этом многие говорят, – пояснил Бейкер, – даже моя бабуля. А она слышала от своей бабули.

Мистер Лемми закрыл глаза на секунду и представил снежный шар с кровью внутри.

– Это хренова сказочка. Как про чудовище под кроватью, – сказал он, – чтобы ты держался в рамках. Только, по-моему, сработало плохо, мудила криминальная.

Все снова заржали.

– Если вы не против, я бы взял с собой чеснока, – заявил Бейкер.

Мистер Лемми чуть не заорал.

– Бери с собой хоть целый салат, только пушку не забудь прихватить. Потому что Куп и этот, в той комнате, оба должны сдохнуть.

Стив проверил голосовую почту Жизель, и давление у него взмыло вверх, как Сатурн-Пять, но он не хотел, чтобы это заметили остальные. Но совсем скрывать такую информацию тоже не годилось.

– Звонил этот, Куп, – сказал он, – и снова бросил трубку.

– Конечно, он повесил трубку, – заметила Сьюзи.

– Нет, он ее агрессивно бросил. Как будто несерьезно ко всему относится. – Он повернулся к Хорхе: – Как там наш вепрь?

– Отлично. Будет готов к вечеру.

– Хорошо. Он хочет встретиться завтра вечером.

– Поздно? У меня утром заседание в суде присяжных, – сказала Дженет.

– А мне нужно отвезти маму в аэропорт, – сказал кто-то. Остальные заворчали.

– Ладно, – сказал Стив, – вы и не нужны для финальной битвы. Со мной пойдут только Хорхе, Джерри и Томми.

– Почему я? – заныл Томми. – Вы меня бросили вчера.

– А теперь все исправим, – сказал Стив, – будешь нашим атакующим защитником.

– А что такое атакующий защитник? – спросил Томми.

– Это что-то из баскетбола, – пояснила Дженет.

– Разведчик, наверное, – решила Сьюзи.

– Они будут играть в баскетбол на шкатулку призыва? – спросил кто-то.

– Тогда я пойду. Я играл в старших классах, пока колено не выбил, – заявил Фредди, один из штукатуров Стива.

– Мы не будем играть в баскетбол. Томми пойдет в дозор, – сказал Стив.

– Мне нездоровится, – сказал Томми.

– Главное, чтобы завтра тебе не понадобилось пописать. Мы собираемся на какой-то темный этаж в каком-то Проклятом городе.

– Я же говорил, что он существует! – обрадовался Джерри.

– Вот и посмотрим.

– А фонарики нужны? – спросил Хорхе.

– У нас будет вепрь. Вепрю не нужен фонарик. Завтра – день Икс. Мы получим шкатулку и призовем нашего бога на Землю, – сказал Стив. – Слава Калексимусу!

– Слава Калексимусу! – заорали все.

Томми издал такой звук, как будто нечаянно наступил на хвост щенку, и вылетел из трейлера.

– Не мог бы кто-нибудь за ним сходить? – спросил Стив.

Через несколько часов, в безопасности своей спальни, Томми набрал номер. Говорил он еле слышным шепотом:

– Алло.

– Алло. Кто это? – спросил магистр.

– Это я.

– Говорите громче, а то звук, как из жопы.

– Это я, Темный великий магистр.

– Великий темный.

– Извините. Это я. Кэрол, – сказал Томми.

– Кэрол. У тебя есть новости?

– Да. Это случится завтра вечером в месте, которое называется Проклятый город.

– Девятый город? Это что? Что-то вроде «Уолмарта»?

– Проклятый. Проклятый город.

– А, точно. Слышал о таком. Владыка Аваддон улыбнется тебе за это, Кэрол.

– Вы обещали вытащить меня отсюда, – сказал Томми жалобно.

– Конечно. Слушай. Когда я подам сигнал, бросай все и беги к нам.

– А что за сигнал?

– Марвин Хэмлиш банановый сэндвич. Лучше запиши, чтобы не забыть.

– Нет, я точно не забуду.

– Хорошая девочка. Увидимся завтра вечером. Скоро владыка Аваддон уничтожит мир, оставив только нас, верующих в него.

– И меня.

– Конечно, Кэрол, милочка, – пообещал магистр.

– Ладно, – сказал Томми, – мне пора. Спокойной ночи, Великий темный магистр.

– Темный великий. Хотя погоди. Ты права. А как насчет… – никто не ответил. Томми повесил трубку. Магистр набрал номер Шестого адепта. – Как дела у Пушистика?

– Он голоден, – доложил адепт.

– Отлично, вот и не корми его. Первым делом он съест предателя из стана Калексимуса.

– Да, ваше темнейшество.

В желудке у магистра заурчало.

– А у нас креветок не осталось?

Шестой адепт что-то крикнул в сторону, а потом снова заговорил:

– К сожалению, они испортились, и их пришлось выкинуть.

– Черт. Скорей бы покончить с этой дурацкой планетой.

– Прислать вам трески?

– Нет, – отказался магистр, – шоу уже начинается.

– Шоу, ваше темнейшество?

Черт.

– Душик, – поправился Магистр, – я иду в душ[15].

– Конечно.

– Пришли трески через час, – велел магистр, – потом я спущусь и засвидетельствую свое почтение Пушистику.

– Следите за руками. Пушистик любит треску.

– Ты хочешь сказать, что я не соблюдаю гигиену?

– Нет, ваше темнейшество, прошу меня простить. Я просто имел в виду, что Пушистик настолько голоден, что может кусаться.

Магистр раскопал в углу телевизор. Когда он наклонился, в спине что-то щелкнуло.

– Я зол, – сказал магистр, – принеси треску сейчас, но оставь ее в коридоре.

Он повесил трубку, не дожидаясь ответа от Шестого адепта.

Поискал «Верную цену» и даже немного прибавил громкости. В конце концов, случай особый. Это последнее шоу, которое он увидит.

Лучше бы ему оказаться хорошим.

– Privyet.

– Это, – сказал Зальцман, – возникло затруднение.

– Какой род? – спросил Завулон.

Зальцман на мгновение замолчал. Сомнительный русский акцент начинал его раздражать.

– Шкатулка попала в руки преступнику. Мне нужна помощь, чтобы вызволить ее.

– Какая помощь?

– Несколько ваших троглодитов в броне, – сказал Зальцман.

– Без проблем. Я тоже приду.

– Это не обязательно. Может быть опасно.

– Отлично, я давно не видел ничего опасного, – обрадовался Завулон.

– Ладно. Встреча назначена на восемь часов завтра вечером. Я буду в вашем отеле в половине седьмого. Будьте готовы к этому времени.

– Мы вооружимся до рта.

– До зубов. Вооружимся до зубов, – поправил Зальцман.

– Spasibo.

– До завтра.

Зальцман налил себе выпить и задумался, кого же убить первым. Начать он решил с русского. Куп, конечно, неприятный, но этот чертов акцент… если бы он не был мертв, он бы покончил с собой, лишь бы не слушать Завулона снова.

Кассиил уныло дрых в обсерватории Гриффит-парка. Его острый слух различал голоса людей, проходящих по улицам внизу, и возню бродяг в кустах. Еще одна идеальная ночь. Сколько всего их было за четыре тысячи лет? Он начал считать, но от всех этих нулей расстроился еще больше.

Шкатулка была так близко… но у Купа ее не оказалось, и он отказался ее искать. И к тому же карта снова перестала работать. Теперь ему некуда идти и нечего делать, разве что бродить по городу вместе с плохими сценаристами, режиссерами-неудачниками и укуренными гитаристами, которые приехали в Лос-Анджелес, полные надежд, и были растоптаны его огромной босоножкой, раскрашенной в «техниколоре».

Чтобы немного взбодриться, Кассиил принялся вспоминать времена похуже. Например, тот случай во времена инквизиции, когда испанский священник попытался его сжечь. Конечно, ангелы не горят, как и ангельские карты. К сожалению, одежда горит прекрасно, и для церкви в тринадцатом веке его вид не годился. Кассиилу пришлось завернуться в карту, как в саронг, чтобы найти одежду поприличнее.

Или на «Титанике». Тогда он подобрался очень близко к шкатулке. Она точно была у какой-то из этих богатеньких семей на борту. А потом они столкнулись с айсбергом, и Кассиил не нашел себе места в шлюпке. Он опустился на дно Атлантики вместе с полутора тысячами людей. Разница состояла в том, что он не утонул. Но, достигнув дна, он уже настолько наглотался воды, что не мог всплыть. Ему пришлось идти по дну океана к ближайшей земле, стараясь не думать дурно о вы-знаете-ком, сыночке Бога. Он бы небось долетел обратно до Англии с ветерком. А Кассиилу пришлось брести по илу всю дорогу, отбиваясь от гигантских кальмаров, ничего не понимающих акул и любвеобильных русалок. Это заняло несколько недель, а когда он выбрался на землю и снова посмотрел на карту, то обнаружил, что шел не в ту сторону. Шкатулка оказалась в Америке. Какое-то мгновение Кассиил прикидывал, не прогуляться ли по дну обратно, но решил, что с него хватит.

Теперь он думал, что карта могла испортиться как раз во время этой прогулки в ледяной воде. Кассиил добирался до Америки много недель, спрятавшись в трюме парохода, и карта всю дорогу испускала искры и дрожала. Он плюнул и проспал почти все время. Оказавшись в Нью-Йорке, карта какое-то время вела себя неплохо, так что Кассиил отправился на запад, иногда оплачивая проезд золотом, а иногда шагая по рельсам. Ему было очень одиноко. Когда он добрался до Калифорнии, все вроде бы немного выправилось. Но с тех пор прошло больше ста лет. Теперь он был так близок… и, конечно же, карта отказалась работать. Это было уже слишком. Он может провести следующую сотню лет прямо в обсерватории, отказываясь спускаться вниз и искать эту глупую штуковину. И как Небесам это понравится? Но он, конечно же, так не сделает. Он снова начнет поиски утром. Может быть, ему придется снова попасть под машину. Нога все еще болела после прошлого раза, но карта проработала какое-то время.

Может быть, если броситься под автобус, она проработает подольше. Это была первая удачная идея за целый век. Завтра он позволит автобусу себя сбить и посмотрит на карту. В полусне логика показалась ему безупречной.

На этой радостной мысли Кассиил почувствовал вибрацию в кармане. Он перекатился на бок и вытащил карту. Звезды и весь мир раскинулись перед ним во всей своей красе, сверкая жизнью и мощью. Карта снова работала. Может быть, кто-то наверху услышал его жалобы и кинул ему кость?

Кассиил изучил карту и увидел ровно посередине пульсирующую точку. Как солнце, только это было не солнце. Это была его цель. Она медленно двигалась, как падающая звезда. Кассиилу оставалось только ждать и смотреть. Вот оно. Знак. Завтра шкатулка будет у него. Он прижал карту к груди и лег на спину, сразу же провалившись в глубокий счастливый сон. Он наконец вернется домой.

Тридцать четыре

Куп, Салли и Бэйлисс добрались до Проклятого города к семи, за целый час до того, как должны были появиться все остальные. Салли и Бэйлисс охали и ахали, как дети утром Рождества, но Куп не дал им полюбоваться городом. Он повел их по эскалаторам на верхний темный этаж. Он сохранял серьезное выражение лица. Чуть мрачнее, чем «Как дела?», но не так жутко, как «Мы все умрем сегодня».

У всех троих были серебряные цепочки на шее, а в карманах – столько приготовленной Департаментом святой воды, что они чувствовали себя как в компании поливальной машины в солнечный день. Но день был совсем не солнечный. День проходил под землей, и, возможно, это вообще был последний день существования мира.

– Все знают, что делать? – спросил он.

– Да, – ответила Бэйлисс.

– Так точно, сэр! – отсалютовала ему Салли. Куп криво ей улыбнулся.

– Ладно. Тогда рассредоточимся и начнем готовиться к вечеринке.

Куп опустился на колени и стал вынимать из сумки снаряжение.

– Ты правда думаешь, что это сработает? – спросила Бэйлисс.

– Это не похоже на один из твоих крутых планов, – заметила Салли.

Куп продолжал раскладывать снаряжение.

– Это все должно проработать ровно столько времени, чтобы мы все остались живы, – ответил он.

– Да уж, умеешь ты вдохновить. Нельзя нанять тебя лайф-коучем? – спросила Салли.

Они разошлись в разные стороны, раскладывая сюрпризы для своих гостей. Несколько жителей Проклятого города разглядывали странных смертных. Потом их стало больше. К восьми часам их окружала целая толпа разных существ и призраков.

Потом появились и гости, один за другим. Первыми прибыли мистер Лемми со спутниками. Он стоял в середине плотной группы, сошедшей с эскалатора, как стая волков в костюмах. Бейкер заранее обвесился чесноком и нес с собой набитую сумку. К тому моменту, как они поднялись на верхний этаж, венки из чеснока надели все шестеро, включая мистера Лемми. Морти – с кляпом во рту и связанными руками – шел с ними. Он еле заметно помахал Купу, и тот кивнул.

Потом появились Стив и последователи Калексимуса. Черный вепрь размером с небольшую лошадь, с двойным набором клыков и пламенеющими глазками, не поместился бы на эскалаторе, так что они вышли из лифта у фонтана. Джерри держал Жизель за руку. Выглядел он при этом как подросток, укравший в магазине порножурнал. Когда они подошли к Купу и бандитам, в толпе послышались смешки и разговоры.

– Привет, Куп, – сказала Жизель. Голова у нее была неплотно обмотана бинтами, – у меня небольшие проблемы. Прямо сейчас я никому не смогу затуманить мозги, извини.

– Не парься, все будет в порядке, – ответил он, надеясь, что говорит правду.

– Это что за хрень? – спросил Стив, державший вепря на толстой цепи. – Кто все эти люди? – он указал на мистера Лемми.

Куп поднял палец.

– Я отвечу на этот вопрос через минуту.

Семеро громил в роботоподобной броне сошли с того же эскалатора, на котором пару минут назад приехал мистер Лемми. Толпа негромко вскрикнула. Потом появились улыбающийся Зальцман и хмурый Завулон.

– Что за место-то? – спросил русский.

– Мать твою, заканчивай с этим акцентом, – велел Зальцман, – дело серьезное.

Завулон посмотрел на него:

– Вы считаете, что я специально говорю неправильно?

– Именно.

– Это неприятно, – заметил русский, – но да, пожалуй, все это немного устарело, – добавил он с легким британским акцентом.

– Учились по обмену в Оксфорде? – спросил Зальцман.

– В Кембридже, – ответил Завулон.

Зальцман сочувственно посмотрел на него:

– Удачи в следующий раз.

– Я так и не понимаю, что здесь происходит, – сказал Завулон.

– И что это за придурки, – добавил Зальцман, глядя на других.

Ему очень не понравились голодные взгляды жителей Проклятого города. В первый раз за долгие годы он обрадовался, что уже мертв.

– Спасибо, что пришли, – сказал Куп, – все как раз вовремя. Сейчас вы получите приказы и инструкции. Это сегодня очень важно.

– Что это за цирк уродов? – поинтересовался мистер Лемми. – Мне нужна моя шкатулка.

– Твоя шкатулка? – переспросил Стив. – Иди в жопу. Мы ждали ее с начала времен. Это наша шкатулка.

– Подумай еще раз, свиновод. Но мне нравится твоя девчонка. Хорошо смотритесь вместе, – мистер Лемми указал на вепря.

– Простите, – сказал Зальцман, – малыш…

– И ты иди в жопу! – заревел мистер Лемми.

– …задал очень верный вопрос. Что это за цирк уродов?

– Это соревнование, – пояснил Куп, – как охота за пасхальными яйцами, только гораздо веселее. Понимаете, шкатулка всего одна, а нужна она троим. Так что придется вам за нее побороться. Я дам каждому из вас по одной подсказке. Тот, кто первым найдет шкатулку, победит.

– Погоди секунду, – попросил мистер Лемми, вытащил из подмышечной кобуры «магнум» триста пятьдесят седьмого калибра и приставил к голове Морти, – прекращай это дерьмо и отдай мне шкатулку.

Стив вынул пистолет и направил его на Жизель.

– Папа, что ты делаешь? – спросил Джерри.

– Служу нашему владыке, сынок. Карлик прав. Отдай мне шкатулку.

Вооруженные русские подняли ружья, наставив их на Купа.

– Я забыл кое-что сказать, – заявил Куп. Он поднял руку, и все увидели маленькую серебряную коробочку. – Наша милая мисс Бэйлисс прихватила кое-что, что может взорваться. Если кто-то выстрелит, кто угодно, я уничтожу шкатулку.

– Ты не осмелишься, – сказал мистер Лемми.

– Вы угрожаете моим друзьям, а друзей у меня немного. Так что осмелюсь. Еще вопросы?

Салли сделала несколько шагов в сторону и нырнула в магазин.

– У меня вопрос, – сказал Зальцман, – что помешает нам тебя убить, когда мы закончим?

– Думаю, я не могу полагаться на вашу добрую волю? – улыбнулся Куп.

– Наверное, нет, – ответил Зальцман.

– Взрывчатка останется на шкатулке, пока мы не уйдем целыми и невредимыми. После этого я скину вам код, чтобы ее снять.

– У Калексимуса есть специальный ад для уродов вроде тебя, – крикнул Стив и убрал пистолет. Мистер Лемми последовал его примеру.

– Прикажите им, – сказал Зальцман Завулону.

– Согласен. – Он дал своим людям сигнал опустить оружие.

Сердце Купа на мгновение замерло. Прошло уже целых две минуты, а они все еще были живы.

– Все готовы начинать?

– Где девка? – мистер Лемми огляделся.

– Вот, – Куп указал на Бэйлисс.

– Не эта, другая.

– А, та. Не знаю. Спросите у Морти.

Мистер Лемми покосился в сторону. Сделал шаг назад, покрутил головой.

– Что за хрень? Где он? – Люди мистера Лемми только через пару секунд поняли, о чем он говорит.

Морти пропал.

– Где он? – заревел мистер Лемми, снова вытаскивая пистолет.

Куп снова поднял серебряную коробочку.

– Очевидно, его нет. Но сейчас это не ваша проблема. Проблема – шкатулка.

Мистер Лемми убрал пистолет. От магазина к Купу и Бэйлисс подошла Салли.

– Как ты это сделала? – крикнул ей мистер Лемми.

– Что? – спросила Салли. – Я просто ходила припудрить нос.

Мистер Лемми погрозил кулаком всем присутствующим.

– Вы все умрете. Все до единого, – сообщил он.

– Болтать все горазды, – сказал Стив.

– Ты следующий, свинюшка.

Стив немного ослабил цепь вепря, и мистер Лемми отшатнулся.

– Если все готовы, то мы трое отправим вам по сообщению с одной подсказкой. После этого все будет зависеть от вас, – сказал Куп, – смотрите. Не забывайте, что мы в волшебном мире.

– Бум, – сказала Салли.

– Бум, – сказала Бэйлисс.

Куп и девушки вытащили телефоны.

– На счет три сообщения уйдут. Вам тоже лучше достать телефоны, мальчики.

Зальцман, Стив и мистер Лемми послушно полезли в карманы.

– Раз. Два. Три. – Три человека нажали на кнопку «отправить». Трое других смотрели на экраны. Потом посмотрели друг на друга.

– Не забывайте, что это гонка, – добавил Куп. – Возможно, вам стоит шевелиться быстрее.

– Вперед, парни! – заорал мистер Лемми. Они все понеслись к далекому фонтану.

Зальцман посмотрел на Купа. Во взгляде его было столько яда, что хватило бы убить носорога.

– Туда, – велел он, и русские последовали за ним.

Последователи Калексимуса оглядывались, пытаясь сориентироваться.

– Где мы? – спросил Стив.

Жители Проклятого города рассмеялись.

– Что там написано? – спросил Хорхе.

– Ищите лавку мясника. Она за ней.

– Вон, – Джерри указал куда-то в сторону. Он сделал шаг, запнулся и зашарил руками в воздухе. Жизель исчезла. Джерри держал пустое пространство.

– Папа! Она пропала, но я могу ее нащупать!

– Держи ее, сынок, – велел Стив.

– Она невидимая, – сказал Джерри.

Стив оглянулся.

– Это та, другая. Она снова устраивает фокусы с зеркалами!

– Не думаю, что это зеркала, – сказал Джерри. Он упал на бок, и его потащило куда-то по полированному полу. Толпа засмеялась и заулюлюкала.

– Верни девушку и моего сына! – крикнул Стив. – Или я спущу на тебя вепря!

Салли, продолжая затуманивать всем мозги, вместе с Жизель протащила Джерри еще несколько футов.

– Последний раз предлагаю! – сказал Стив, еще немного отпуская цепь.

– Еретики! – завопил старик с верхней ступени эскалатора.

Куп обернулся и увидел десяток людей в мантиях, которые вдруг появились в толпе.

– А это еще кто? – спросила Бэйлисс.

– Не представляю, – ответил Куп.

– Может быть, велеть Салли перестать, пока он не спустил вепря?

– Не думаю, что в этом есть смысл, – не согласился Куп.

Стив развернул своего демонического вепря к толпе в мантиях, бегущей прямо на него. При виде зверя они замерли, но старик не испугался. У него был свой собственный зверь: шестифутовая, радужно переливающаяся рыба фугу с острыми шипами и огромными белыми клыками. Толпа радостно вздохнула, кто-то зааплодировал.

– Как вы сюда попали, жалкие аваддонийцы? – спросил Стив.

– Марвин Хэмлиш банановый сэндвич! – завопил Томми и бросился, оскальзываясь и падая, через весь этаж прямо к Магистру. – Марвин Хэмлиш банановый сэндвич!

– Томми! – крикнул Стив. – Ты предатель!

Зальцман и русские громили фасад вампирского бара. Услышав шум, Зальцман на мгновение остановился.

– Становится интересно, – заметил он.

– Какая разница! Ищи! – велел Завулон.

– Не уверен. Куп что-то задумал, и я собираюсь это выяснить.

– Ладно, вали. А мы тут займемся настоящим делом, так, что ли?

– Томми? – кричал Джерри, которого тащили по полу невидимые силы. – Это правда?

Томми добежал до аваддонийцев и укрылся за ними.

– Кэрол? – спросил магистр, прищурившись. – Ты не девочка.

– Я пытался вам это сказать, – объяснил Томми.

Магистр еще раз посмотрел на него:

– И что ты сделал с Кэрол?

– Я и есть Кэрол! – заорал Томми.

– Держите его. Потом выясним, в чем дело, – велел магистр и обратился к Стиву: – Ощути гнев владыки Аваддона! – проревел он.

Магистр вытянул руки, и Пушистик заревел, яростно переливаясь всеми цветами радуги. Он покатился вперед, набирая скорость с каждой секундой, оставляя следы шипов на мраморном полу, стремясь к последователям Калексимуса.

– В жопу тебя и твоего гуппи! – Стив отпустил вепря. Он пробежал полдюжины шагов и остановился. Пушистик алел с каждым движением.

Зальцман любовался представлением, тихо посмеиваясь. Черный вепрь копнул пол копытом, развернулся и побежал от Пушистика.

– Нет! – закричал Стив.

– Папа! – закричал Джерри.

– Черт, – сказал Зальцман, обнаружив, что вепрь несется прямо на него. Он бросился обратно к русским.

– Пристрелите его! – орал он. – Пристрелите!

Пока Пушистик катился на врага, Джерри вдруг понял, что больше никто не тянет его за руку. Он увидел приближающуюся демоническую рыбу, понимая, что невидимые женщины исчезли и что молитвы и крики отца не спасут его.

Мистер Лемми и его люди копошились вокруг черного фонтана, издавая очень много шума, и не слышали, что на другом конце зала идет битва.

– Босс, мне не кажется, что это красная вода, – заметил Бейкер, – по-моему, это…

– Заткнись и ищи! – велел мистер Лемми.

Вокруг них стояли зрители и смеялись, пока охрана шарила руками в густой жидкости, нащупывая дно и стенки. Честно говоря, мистер Лемми и его люди так увлеклись, что не заметили, как невидимые руки срезали чесночные гирлянды и выбросили их в темноту.

Чеснок исчез, и толпа тут же перестала смеяться. Они придвинулись ближе, став вокруг фонтана тесным кругом. Мистер Лемми поднял взгляд и тут же поскользнулся, упав на спину. Он не видел столько клыков даже в готическом борделе, куда однажды заходил в Новом Орлеане. Вампирское шоу было не слишком убедительным, никто из девиц не мог как следует имитировать румынский акцент, но вечерок получился приятный. Но эта толпа… это было другое дело.

– Босс, – сказал Бейкер.

– Что? – крикнул мистер Лемми, глядя на клыки.

– Я потерял чеснок.

Мистер Лемми поднял руку к шее. Остальные сделали то же самое.

– Ой. Я, кажется, нашел шкатулку, – сказал один, – черт, нет. Это сундучок с золотыми монетами для аквариума.

Мистер Лемми хотел ему что-то сказать и успел произнести:

– Иди… – когда шесть девочек в полосатых платьицах вытащили его из фонтана. Последней его мыслью было «Надо было перейти на блестки».

Зальцман посмотрел через плечо. К его удивлению, вепря больше не было. Вместо него была огромная рыба. Вепрь улепетывал в другую сторону с дикой скоростью.

– Пристрелите ее! – закричал он и нырнул в вампирский бар.

Русские подняли винтовки, а Завулон вытащил «ТТ» размером с небольшую собаку. Выстрелили они все одновременно, но толку в этом оказалось мало.

Магическая броня русских защищала от пуль и волшебства, но не от раскаленного шипастого шара весом в тонну, врезавшегося в них на скорости тридцать миль в час. Их разбросало в стороны даже не как кегли, а как барби, попавших в бетономешалку. Закончив, Пушистик лег на бок, медленно сдуваясь. Радужное мерцание бледнело. Если бы кто-то из русских изначально светился, его свет тоже бы бледнел.

Через минуту, убедившись, что он в безопасности, Зальцман выбрался из укрытия, переступил через тела русских и снова стал искать шкатулку.

Вепрь, быстро и аккуратно убегавший от Пушистика, миновал последователей Калексимуса и попытался втиснуться в лифт. По дороге он задел аваддонийцев, и они попадали на эскалатор. Томми не упал, он просто побежал.

– Ваше темнейшество, – сказал Шестой адепт, – возможно, нам стоит подумать о… не сочтите за недостаток веры… о небольшом отступлении?

– Всем стоять, – велел магистр, – владыка Аваддон защитит нас.

Он раскинул руки и затрясся всем телом, произнося жуткое заклинание подводного народа, тысячи лет не звучавшее на земле. Раздался булькающий звук, смешанный со странными обертонами, как будто пчелы жужжали в джакузи. Воздух вокруг магистра потемнел. У его ног образовалась дымящаяся лужица соленой воды. Адепты и аколиты радостно закричали – большинство из них впервые увидело, что магистр делает что-то мистическое (Шестой адепт впервые увидел, как магистр творит заклинание, имеющее какой-то смысл). Магистр наклонился к луже и зачерпнул пригоршню раскаленной морской воды, кипящий шар белой плазмы. Увидев, что магистр действительно на что-то способен, адепты и аколиты поползли вверх по эскалатору.

– Узнайте гнев Аваддона! – крикнул магистр. Он ждал, пока вепрь не подберется достаточно близко, чтобы швырнуть в него плазмой.

И тут у него схватило спину. Он скорчился и уронил шар себе на руки.

– Черт! – закричал он, прыгая и ругаясь. Воздух вокруг него засветился, а вода на полу высохла.

– Шестой адепт! – заорал он. – Помоги мне, чтобы я мог поразить этого сукина сына новым заклятием! Шестой адепт!

Магистр обернулся и увидел, что его верные последователи бегут вниз по эскалатору с Шестым адептом во главе.

Когда вепрь столкнулся с магистром, удар был таким сильным, что магистр его не почувствовал. Он только ощутил, что один из позвонков вдруг встал на свое законное место. Долю секунды спина магистра была совершенно здорова, и он врезался в стену, сохраняя улыбку на лице. Вепрь не успел подумать ничего, но если бы успел, это было бы что-то вроде: «Черт. Вот я, один из высших демонов, вооруженный клыками и копытами размером с качели, и я умираю только потому, что какому-то идиоту пришло в голову натереть полы». На этом он ударился головой в стену.

– Нет! – крикнул Стив, бросаясь к вепрю и становясь на колени рядом с павшим гигантом. Джерри подбежал к отцу.

– Папа? Папа, не надо здесь сидеть, – сказал он. Они с Хорхе схватили Стива за плечи, пытаясь оттащить от зверя.

– Он умер, – сказал Стив, – все кончено.

– Точно, – согласился Хорхе, пиная вепря, – Калексимус нас кинул. Давайте валить отсюда.

– Я не верю. Где мы ошиблись?

– Я что-то не уверен, что тут есть какое-то «мы».

– Ты о чем? – спросил Стив.

– Ну, боссом же был ты. Ты и ошибся. А еще позволил своему слабоумному сыночку потерять серебряный кинжал.

Стив и Хорхе сцепились и повалились на тело вепря. Джерри потянул отца за рукав.

– Папа! – закричал он. – Обернись!

Стив оглянулся и увидел толпу вампиров и оборотней. Тех, которые отвлеклись на мистера Лемми и его ребят. Клыки сияли в темноте, как драгоценные камни.

– Калексимусову мать, – сказал он, и они побежали к эскалатору.

Джерри бегал кроссы в старшей школе, так что даже со сломанными ребрами миновал все тринадцать этажей первым. Добежав до первого уровня, он выбросил кулак в воздух и победно закричал. Все – люди с жабрами, привидения, туристы и охранники – странно на него посмотрели.

Оглянувшись на эскалатор, он увидел, что сзади никого нет.

– Черт.

Наверху одинокое существо, заляпанное чужой кровью, брело, спотыкаясь, мимо трупов, мертвых зверей и толпы кормящихся вампиров. Мертвец их всех нисколько не интересовал.

Зальцман добрался туда, где начался этот вечер. Остановился в нескольких футах от Купа и ткнул ему в лицо шкатулкой, чуть не задев по носу.

– Я победил, – сказал он.

– Извините, – вмешалась старушка и постучала Зальцмана по плечу. Он посмотрел на нее сверху вниз, не понимая, откуда она вообще взялась.

– Я искала такую шкатулку для своей племянницы, – пояснила она.

– Ей исполняется шестнадцать, – поддержал ее старик рядом.

– Валите отсюда, – велел Зальцман.

– Шкатулка, – сказала старуха, – мы хотели бы ее купить.

– Бабуля, шкатулка не продается. Отвали.

– Не надо грубить, – сказала старуха.

– Да, не забывайте о манерах, – сказал старик. Вынул из кармана нож и ткнул Зальцмана под ребра. Старуха тоже вынула нож и ткнула его с другой стороны. Зальцман задохнулся. Он был уже мертв, и ножи не могли его убить, но было очень больно.

Левиафан и Вельзевул широко улыбнулись, показывая все свои лица сразу.

Зальцман, человек, который был живым, потом мертвым, потом снова живым – в каком-то роде – и уже перестал удивляться, удивился. На секунду он забыл о ножах. Его заворожили их клыки. Такие огромные. Такие серые и грязные. С ползающими по ним насекомыми.

А потом Левиафан откусил ему голову целиком и проглотил ее. Зальцман уронил шкатулку, и Вельзевул ее подобрал.

– Кажется, мы победили, – сказал он.

– Не обязательно, – возразил Куп.

– Совсем не обязательно, – сказал Кассиил, сходя с эскалатора. Он отпихнул Купа и бросился на Вельзевула, выхватив у него шкатулку.

– Она моя, – сказал он громоподобным голосом и поднял шкатулку над головой, – человечество, приготовься встретить свою судьбу. – Он медленно, осторожно, наслаждаясь каждой секундой, начал приоткрывать крышку.

– Стоп! – крикнул незнакомец.

– Ты вообще представляешь, кто все эти люди? – поинтересовалась Бэйлисс.

Куп пожал плечами:

– Бросил думать, когда появилась рыба.

Незнакомец накрыл руку Кассиила своей, прижав крышку к шкатулке. Кассиил посмотрел на него, не веря своим глазам.

– Рафаил?

– Да, это я, – ответил ангел, – твой старый друг Рафаил. Обними меня.

Кассиил раскрыл старому другу объятья, и Рафаил схватил шкатулку и опрокинул Кассиила на спину.

– Что с тобой такое? – спросил Кассиил, с трудом вставая на ноги.

Рафаил сделал шаг назад.

– Я не позволю тебе это сделать, друг. Мир не должен погибнуть. Не сегодня и не от твоей руки.

– Ты о чем? Это повеление дал мне Господь, – сказал Кассиил.

– Уже нет. Все отменилось.

– Ты говорил с Господом?

– Да, – радостно сказал Рафаил, – он сказал тебе забить на это все и возвращаться домой.

Кассиил нахмурился.

– Я знаю, что ангелы не должны лгать, но, по-моему, именно это ты и делаешь.

– Нет. Это ровно то, что он сказал.

Кассиил подозрительно посмотрел на Рафаила:

– Я тебе не верю.

– И что? Шкатулка у меня. Вопрос закрыт.

Ничего не было закрыто.

Кассиил бросился на Рафаила и выбил шкатулку у него из рук. Она пролетела по воздуху, перекувырнулась несколько раз, ударилась об пол и разбилась на сотню кусочков.

Ничего не случилось. Никаких землетрясений. Никаких вулканов. Никаких цунами. Ни у кого даже живот не заболел. Мир остался прежним.

Рафаил и Кассиил посмотрели на Купа.

– Я разве не говорил, что это ненастоящая шкатулка? – спросил он.

– Но это она. Я ее узнал, – возразил Кассиил.

– Может быть, память тебя подвела? Уже четыре тысячи лет прошло.

Рафаил встал.

– А где настоящая? – спросил он.

– Я забыл.

– Может быть, это поможет? – спросил знакомый голос.

Куп обернулся как раз тогда, когда раздался выстрел. Он дернулся и упал на пол. Кто-то закричал. Он понадеялся, что это был кто-то из его знакомых, а не один из этих идиотов. Тогда, значит, кто-то любил его достаточно, чтобы нервничать, когда его убили.

Нельсон подошел и встал над ним, водя пистолетом в стороны.

– Где Зальцман? – спросил он.

– Мертв, – ответила Бэйлисс, – как ты нас нашел?

– Он мне позвонил, дура. Сразу же, как ему позвонил твой дружок. Значит, он погиб? Выходит, шкатулка моя. И где она?

– Господи, я совсем забыл, – сказал Куп, медленно осознавая, что жив, а пуля попала всего лишь в руку. Нельсон приставил дуло к голове Купа.

– Не слышу, – сказал он, – так где шкатулка?

– Тут! – крикнула Бэйлисс, вытащила что-то из сумки Купа и протянула руку. Нельсон схватил ее.

– Точно, это она, – сказал Кассиил, – теперь я вспомнил.

– Спасибо за подтверждение, кем бы вы ни были, – сказал Нельсон и повернулся к Купу, – а что до тебя, заноза в заднице… – Палец на спусковом крючке напрягся. Но больше ничего не произошло, потому что в эту секунду раздался взрыв, и в груди у Нельсона появилась огромная кровавая дыра. Он посмотрел на Бэйлисс, которая держала в руках пистолет.

– Хорошей рекомендации не получишь, – сказал он и упал рядом с Купом. Шкатулка покатилась по полу.

Кассиил и Рафаил бросились на нее. Кассиил оказался быстрее.

– Она снова у меня, – сказал он, – после всех этих лет.

– Подожди секунду и послушай меня, – попросил Рафаил.

– Ни слова лжи, – предупредил Кассиил.

Рафаил поднял руки.

– Правда, только правда и ничего, кроме правды. Я не хочу называть тебе причину, по которой ты не можешь уничтожить мир.

– Почему?

– Потому что это тебя расстроит.

Рафаил вытащил из кармана куртки потертую зеленую папку. Куп моргнул. Она в точности походила на ту, которую он украл из сейфа Белликоз-мэнора.

– Как ты… – закончить фразу он не смог.

– Что это? – спросил Кассиил.

– Дарственная, – пояснил Рафаил.

– На что? На шкатулку?

– На Землю.

– В смысле? – Голос Кассиила дрогнул.

– В прямом. Господь даровал Землю мне. Ну, то есть как даровал. Я ее выиграл. После твоего ухода Он пристрастился к техасскому холдему. Проблема в том… – Рафаил подозрительно огляделся, – что и у Него есть слабости.

– То есть я провел тут четыре тысячи лет, и все было зря? – спросил Кассиил.

– Не зря, – возразил Рафаил, – там, наверху, все очень впечатлены твоей настойчивостью. Тебя даже примут на прежнюю работу. Правда, я боюсь, что за четыре тысячи лет в шкафу с канцелярией образовался жуткий бардак.

Кассиил присел на скамейку у стены.

– Это неправда. Мир не может принадлежать тебе.

– Боюсь, что может. Честно говоря, я уже приступил к ремонту, пока добирался сюда. Начал с мелочей. Потом Сан-Франциско. Скоро примусь за Лос-Анджелес, – Рафаил покачал головой, – прости, старый друг, но твое путешествие не имело смысла. – Он аккуратно убрал папку.

Куп попытался встать. Жизель подала ему руку.

– Лежал бы лучше, – сказала она.

– Толкни меня, – попросил он.

– А как же бомба?

– Нет никакой бомбы. Если я тебе не безразличен, толкни меня.

Жизель сильно ткнула Купа в плечо. Он отлетел назад, наткнулся на Рафаила и сполз на пол. Рафаил в ужасе посмотрел на него. По куртке у него стекала кровь.

– Видишь, что я имею в виду? Именно это я и собираюсь прекратить, раз уж я теперь главный. Построю новый рай на земле.

– Это бред, – возразил Кассиил, – Земля не может стать Раем. Это грешное место, и оно должно таковым остаться.

– Нет, – сказал Рафаил, садясь рядом с другим ангелом, – больше нет. Люди, звери, растения, все будут вести себя как следует. И никакого больше дрейфа материков, и так все нормально.

– Ты не можешь принимать такие важные решения, – рассердился Кассиил.

– Могу. Любые решения. Это мой мир.

– А Рафаил урод, – поделилась Салли.

– Это грубо по отношению к уродам, – не согласилась Жизель.

– Прости. Тебе они нравятся больше, чем мне.

– Точно.

Куп полз прочь от ангелов. Жизель и Салли помогли ему встать.

– Кто-нибудь, затуманьте кому-нибудь мозги, и валим отсюда, – сказал он.

– Я не могу бросить Нельсона, – сказала Бэйлисс.

– Ладно, – согласился Куп, – но потащишь его сама, я помогать не стану.

Они ушли как можно тише. Если кто-то из ангелов оглянулся бы, то увидел бы, что они исчезли, а к лифту тянутся две кровавых полосы. Но никто не оглянулся.

Вельзевул и Левиафан оглядели побоище и спорящих ангелов со всем отвращением, на которое только способны два демона на зарплате.

– Эти двое же не заткнутся? – спросил Левиафан.

– Похоже на то, – согласился Вельзевул.

– Ясно. Значит, мир пока не погибнет.

– Точно. Люцифер будет доволен.

– Снимет нас с этой дерьмовой работы и вернет домой? – поинтересовался Левиафан.

– Есть только один способ выяснить, – сказал Вельзевул.

Взявшись за руки, они исчезли в клубах вонючего дыма.

Другие ангелы, не падшие, продолжали спорить.

Тридцать пять

Вечеринку устроили в квартире Морти ровно через неделю, когда Купа выпустили из клиники Департамента. К его удивлению, подлечили его совсем немного. Под повязками на его плечо посадили несколько сверхъестественных паразитов, которые обкусали клочья кожи и заполнили рану тщательно контролируемым сочетанием кости и мышц. Думать об этом было довольно неприятно, и Куп старался не думать. Это было не так сложно, учитывая происходящее.

Морти отделался легким испугом после похищения – он слегка вздрагивал, если кто-то оказывался у него за спиной. Большую часть вечера он старался прислониться к чему-нибудь твердому. К стене, двери или холодильнику, так, чтобы видеть всю комнату и выходы из нее.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Куп.

– Прихожу в себя, – ответил Морти, – скажи мне как человек, которого похищали намного чаще, сколько времени нужно, чтобы справиться с последствиями?

– Я расскажу, когда справлюсь.

– Ты бесполезен, – заявил Морти, и они с Купом чокнулись бутылками пива.

Появилась Жизель, тоже с пивом.

– Видите, я уже в норме. Могу вскружить голову кому угодно.

– Ты всегда могла, – сказал Куп. На другом конце комнаты Салли беседовала с Тинтином. За последнюю неделю Куп привык к мысли, что теперь работает на Департамент и постоянно будет рядом с Жизель. А вот по тайным встречам с Салли и Тинтином он будет скучать. Теперь, когда он будет планировать какое-нибудь дело, ему придется заполнять бумаги в трех экземплярах. Хотя этого все равно никогда не случится.

– Я знаю, что ты чувствуешь, – сказала Жизель.

– Ты читаешь мои мысли?

– Это несложно. Ты привыкнешь к честной жизни. Я привыкла. И не оглядываться постоянно довольно приятно.

– Мне нравится быть параноиком. Самые скучные вещи становятся интересными. Однажды я сидел в прачечной и тут решил, что за мной гонится целая армия якудза. Оглянуться не успел, как белье достиралось.

– Почему якудза?

– Долгая история.

– Значит, надо держаться поближе, чтобы ее услышать.

– А ты хочешь ее услышать?

– Я подумаю.

В дверь постучали. Морти открыл, и на пороге появилась Бэйлисс с подарочной коробкой. Она подошла, поцеловала Купа в щеку и обняла Жизель.

– По-моему, повышение тебя взбодрило, – заметил Куп.

– Ага. Я теперь официально выполняю обязанности Нельсона. И у меня новый напарник.

– Кто?

– Догадайся, – сказал голос в голове у Купа.

– Фил? Тебе дали Фила? Кто тебя так ненавидит?

– Эй, я обижусь. Скажи ему, – надулся Фил.

Бэйлисс кивнула.

– Не так плохо иметь напарника, который может смотреть, что у людей в мозгах. К тому же он не ест, так что никаких больше тухлых тако, – она протянула Купу коробку, – считай это ранним рождественским подарком. Открывай.

Куп поднял раненую руку.

– Не уверен, что справлюсь.

– Тогда я открою, – сказала Бэйлисс, хотя Жизель и Морти немедленно обозвали его ребенком. Она развязала ленточку и открыла коробку. Внутри оказалась фотография в рамочке – бледный человек в плохо сидящем костюме, явно сшитом на кого-то другого.

– Кто это? – спросила Жизель. – Кого-то напоминает.

– Это Нельсон, – сказал Куп.

Бэйлисс кивнула.

– Познакомьтесь с новичком-зомби из отдела писем.

Куп вынул фотографию из коробки и поставил на стол.

– Я буду стирать с нее пыль, – пообещал он.

Под потолком промелькнули летучие скаты с бокалами «Маргариты» в длинных пастях. Один спустился и вручил бокал Бэйлисс, а потом вылетел через заднюю дверь.

– Я так и не узнал, что ты сказала Вулричу о шкатулке, – заметил Куп.

Бэйлисс попробовала коктейль.

– Я сказала, что она сломалась при убийстве Зальцмана. Принесла несколько кусочков фальшивой шкатулки, которую разбили ангелы.

– И Вулрич купился?

– По-моему, он просто рад, что шкатулки больше нет и не придется за нее отвечать. С другой стороны, его страшно бесит необходимость возместить ущерб после погрома в Проклятом городе.

– Ха, – сказал Куп, – если они хотят спрятать концы в воду, придется платить.

Жизель сказала, отхлебнув пива:

– Непонятно только, что случилось с огромной рыбой и вепрем.

– Это самое простое, – возразил Куп, – загляни в лавку мясника на темном этаже. Уверен, у них до сих пор есть специальное предложение на суши и ребрышки.

– Как мило, – сказал Фил, – теперь у меня отличная картинка перед глазами.

– У тебя нет глаз, – сказала Бэйлисс.

– Спасибо на добром слове, босс. Пойду я.

Подошел один из близнецов со щупальцами и сказал:

– Куп, тебя кто-то ждет у дверей.

– Спасибо, Рэй, – поблагодарил Куп. Они с Жизель пошли к двери, оставив Бэйлисс болтать с научником, у которого вместо головы была огромная божья коровка.

Куп не удивился, увидев нового гостя. На мгновение он испугался божественного возмездия, но потом смирился и приготовился принять любую кару.

В дверях стоял Кассиил в новом сером костюме и улыбался.

– Посмотрите-ка на него, – сказал Куп, – по-моему, у тебя все хорошо.

– Это куда лучше зеленой ветровки, – согласился Кассиил.

– Ты пришел… ну, по делу? – немного нервно спросил Куп. – В смысле, если зайдешь, то у нас есть пиво, а летучие скаты мешают «Маргариту».

– Нет, спасибо, – отказался Кассиил, – просто подумал, что ты не отказался бы узнать, что некая шкатулка на Небесах, в целости и сохранности.

– Правда? – спросил Куп. – А если кто-нибудь опять решит уничтожить мир?

– Я сказал, что она в целости и сохранности, но не сказал, где она. Этого никто не знает, честно говоря, – он пожал плечами, – она вроде как потерялась.

– И не найдется?

– Ну, это небесные дела, а не земные. И это вторая причина, по которой я пришел. Ты не знаешь, куда делась дарственная? Ее не оказалось в кармане Рафаила, когда мы вернулись домой.

Куп посмотрел на Жизель и снова на Кассиила.

– Боюсь, что она потерялась.

– А, ясно. Такое случается, – согласился ангел, – ладно, возвращаю тебя друзьям. Повеселитесь как следует.

– Спасибо, – сказал Куп.

– Удачно добраться, – пожелала Жизель и закрыла дверь, – и оставайся, пожалуйста, дома. Не надо нам никаких ангелов.

– Мне нужен аспирин, – сказал Куп, – кажется, он в спальне.

– Я больше пива не буду, возьму пару коктейлей, – предложила Жизель.

– Отлично.

В спальне Куп зарылся в свою сумку. Наконец он нашел в ней бутылочку с таблетками, которую не смог открыть одной рукой. Он попытался сорвать крышку зубами, а потом ободрал палец. Поставил бутылочку на комод.

– Ты бы подождал свою подружку, – сказал Фил у него в голове.

– У тебя случайно пальцев нет? – спросил Куп.

– Есть один, я его тебе как раз показываю. Видишь?

– Как некрасиво. Я болен.

– А я мертв. Хотел бы я быть просто больным.

– Ты и Зальцман. Вечно носитесь со своей смертью. Быть живым совсем не так весело, как кажется.

– Скажи это Жизель, – предложил Фил, – разрешаю.

– Что ты ему разрешаешь? – спросила Жизель, входя в спальню с двумя бокалами.

– Он разрешает мне сказать тебе, чтобы ты мне сказала, что я не идиот, хотя и пытался открыть таблетки сам. – Куп продемонстрировал ободранный палец.

Жизель наклонилась и поцеловала царапину.

– Ты идиот. – Открыла бутылочку и протянула Купу две таблетки. Он запил их «Маргаритой». – Я только что слышала от доктора – божьей коровки, что Вулрич назначил тебе первое задание.

– Профессиональные разговоры? Сегодня? – не поверил Фил.

– А что за дело? – спросил Куп.

– Кажется, Вулрич услышал слухи о том, что где-то есть дарственная на весь мир. Он хочет заполучить ее раньше русских и китайцев. И ЦРУ. И ФБР. Ну ты понял.

– Представляешь, – спросил Фил, – что можно сделать, имея эту штуку?

– Не представляю, – сказал Куп.

– Ладно. Ненавижу профессиональные разговоры, это страшно скучно. Пока, – Фил удалился.

– И правда, что можно сделать с такой штукой? – спросил Куп.

Жизель осмотрелась.

– Может быть, тебе пора завести собственное жилье?

– Дворец, например?

– Лучше просто квартиру.

– Только если в ней будет огромная кровать и огромный телевизор.

– А это поставишь на каминную полку, – она протянула ему камень Контего. Он посмотрел на нее. Она поцеловала его, и они стояли так некоторое время, пока не вернулся Фил.

– Близнецы со щупальцами играют в твистер, – радостно сообщил он у них в головах, – вы должны это увидеть.

– Выйдем через минуту, – сказал Куп, и Фил исчез. Куп вынул из ящика комода зеленую папку.

– А ты неплохой карманник, – сказала Жизель, – в твоем-то возрасте.

– Да нет, просто повезло. Кровь и мертвецы всех отвлекали.

Они посмотрели на дарственную на весь мир. Первые слова гласили: «Предъявитель настоящего документа…»

– Видишь, – сказала Жизель, – она не для ангела. Это ты, Куп. Ты предъявитель.

– Выходит, так.

– Целый мир. Сложно будет от него отказаться.

– Не очень, – возразил он, достал зажигалку и поднес огонек к листу. Они открыли дверь в крошечную ванную, бросили бумаги в раковину и посмотрели, как они горят.

– Идите быстрее, все пропустите! – Фил снова появился у них в головах.

– Он прав. Вернемся к гостям, отличный вечер, – сказала Жизель.

– Да, вечер отличный, – согласился Куп.