Читать онлайн Командировка в западню бесплатно

КОМАНДИРОВКА В ЗАПАДНЮ

 (Из цикла "Сказки Долгой Земли")

Ирина Коблова (Антон Орлов)

Здешний небосвод выглядел так, словно его сделали из синтепона. Днем сквозь туманную молочную толщу сочился тускловатый свет, а по ночам все погружалось в сплошную темень, лишь кое-где призрачно мерцали белесые пятнышки: плесень, для которой тут раздолье, осклизлые бледные грибы, да еще что-то мелкое, ползучее - вполне возможно, ядовитое.  

На ночь обитатель неказистого домика под хлипкой двускатной крышей тщательно запирал двери и ставни. Впрочем, "запирал" - громко сказано: все это хозяйство закрывалось посредством ржавых крючков и расхлябанных петелек на шурупах. Хорошо, что в окрестностях нет крупных хищников, и извне, из Леса, никакому зверю сюда не пролезть.  

Хотя нельзя утверждать, что оно по-настоящему хорошо: ведь если бы кто-то смог попасть сюда снаружи, это означало бы, что отсюда можно выбраться.  

Он уже понял, что это за место: так называемая локалия - аномальная замкнутая полость в трехмерном пространстве. О локалиях ему рассказывали, они появились на Долгой Земле после Перемены. Не понимал он, хоть мозги вывихни, другого: он-то сам каким образом здесь очутился?..    

Не подумайте, я корректно отношусь к своим родителям, но состряпать мне имя из ДИПЛОматии и ДИСциплины было не самой лучшей их идеей. В школе прозвали Диплодоком, а я на это несдержанно реагировал, и дело закончилось беседой с контролером из КК. Мне доходчиво объяснили, что бывает с теми, кто не способен стать адекватной и счастливой частичкой нашего процветающего общества. Моих обидчиков тоже пожурили, а я благоразумно последовал совету контролера и согласился в неформальном общении быть для ребят Диплодоком, потому что надо оправдывать потребительские ожидания своей социальной среды.  

Федеральную службу Контроля Корректности некоторые антисоциальные индивиды называют Какой, но это недопустимо и чревато административной ответственностью. Нет-нет, я не улыбнулся, вам показалось.  

Я с детства был завзятым фант-геймером. Только этим от стрессов и спасался. Нырял в виртуалку и в нерабочее время, и в рабочее, если выдавалось лишних полчасика. Бывает же, что на работе нечего делать. На том и погорел. Собрали статистику, вызвали на ковер к шефу, огорошили ультиматумом: чем выручать за счет компании сексапильных принцесс и крутить хвосты драконам, отправляйся-ка ты в настоящую сказку. Не хочешь? Лучше уволишься? Тогда выложим на тебя такие рекоменды, что век будешь ходить за кибер-уборщиками и подтирать после них в труднодоступных местах, а на другие вакансии не рассчитывай.  

Я значительно смягчил то, что мне пришлось выслушать в кабинете шефа, ибо дословно повторять прозвучавшие в твой адрес оскорбления - признак таких психических деформаций, как злопамятность, обидчивость и неадекватная критичность. Надо сказать, я тогда тоже сорвался, проявил в ответ прискорбную неуправляемость и несдержанность. Позже стало ясно, что именно этого от меня и добивались: обвинение в недопустимом для нижестоящего лица поведении и угроза передать запись в Каку - дополнительный рычаг воздействия. Да нет же, вам послышалось, я сказал - в КК, невнятно сказал, потому что нервничаю. Это же был почти... Тьфу, нет, называть это шантажом некорректно, я и так достаточно себе навредил.  

Дали время подумать. Через сутки я ответил "да".  

Доигрался. Во всех смыслах.  

Выбора не было. В противном случае мне грозила беседа с контролером и направление на добровольную психокоррекцию, а если бы я воспротивился - потеря статуса полезного модуля общества и пинок под зад из компании, плюс занесение в черные списки.  

Что стряслось на Долгой Земле за тот двадцатичетырехлетний период, пока порталы находились в неактивной фазе, внятно объяснить никто не мог. По одной версии, катастрофа глобальных масштабов, и теперь там все куда как плохо. По другой версии, перемены к лучшему, опять же глобальных масштабов, и теперь там все куда как хорошо.  

Сведения, какими богаты все энциклопедии и справочники: Долгая Земля была колонизована более двух тысяч лет тому назад, в конце двадцать первого века, после открытия многомерной структуры пространства и феномена межмировых порталов. Параллельное измерение с тридцатидвухлетним периодом обращения планеты вокруг солнца, сколько там тянется каждое время года - можете прикинуть. Порталы находятся в активной фазе в течение долгианского лета и потом до следующего сезона схлопываются. Я не согласился бы там жить ни за какие чипсы.  

Из-за специфических аномалий высокие технологии на Долгой Земле неприменимы, зато процветает магия. Никто из ученых до сих пор не докопался, что это такое. Оттуда импортируют высококачественную древесину и уникальное природное сырье для многих отраслей промышленности.  

Вот-вот, так оно было на протяжении двух десятков веков с хвостиком. Долгая Земля - социум стабильный и консервативный, сюрпризов от нее никто не ждал, поэтому руководство нашей компании пошло на условный риск и заключило контракты, подразумевающие наличие долгианской древесины, до того как открылись порталы. Опередили конкурентов, сорвали банк... А теперь хоть стреляйся.  

Двадцать четыре года назад - иными словами, в начале минувшей долгианской осени - там произошел какой-то всеохватный катаклизм. Люди вроде бы не пострадали, но возникли обстоятельства, из-за которых сразу после раскрытия порталов земные государства объявили карантин. Только это и можно было почерпнуть из новостных лент. Насчет пресловутых обстоятельств - никаких подробностей, но в СМИ регулярно всплывали сенсации от умеренно тревожных до самых невероятных и химерических.  

Карантин установили не то чтобы строгий: никаких туристов, но через порталы пропускали дипломатов, а также, по особому разрешению, ученых и бизнесменов. Это чуть-чуть успокаивало: не эпидемия и не радиация, уже хорошо. И будет, мелькнула надежда, еще лучше, если для нашей компании разрешение окажется чересчур дорогим удовольствием.  

Золотая Федерация приняла "беглецов совести" - небольшую группу долгианских граждан, по идейным мотивам попросивших политического убежища. Крохи информации, перепавшие СМИ из этого источника, вызывали недоумение: якобы мировая катастрофа случилась, когда трое сумасшедших привели в действие то, что нельзя было трогать. Александра Янари, Залман Ниртахо и Дэнис Кенао, по другой версии - Александра Янари, Залман Ниртахо и Лидия Никес. Наши взятые под государственную защиту гости как будто сами не знали наверняка, кто же замешан в этом деле, но твердо стояли на том, что все трое психи.  

Вслед за этим косяком пошли официальные опровержения, так как мигом выяснилось, что Александра Янари - действительный член Долгианского Совета Согласия, с которым властям Золотой Федерации портить отношения не с руки.  

"Беглецы совести" обвиняли гранд-советника Янари, в прошлом Летнюю Властительницу Долгой Земли, в том, что она послала к чертям их предупреждения, спровоцировала мировую катастрофу и вдобавок поспособствовала освобождению приговоренного к бессрочному заключению политического бандита Валеаса Мерсмона. Пройдя по ссылке, я обнаружил, что упомянутый "политический бандит" тоже входит в Совет, причем уже адресовал властям Золотой Федерации запрос касательно выдачи скрывающихся от правосудия государственных преступников.  

Прозрачно, как один из тех бассейнов с яркими рекламными картинками на дне, какие есть около каждого торгового центра. И в то же время мутно, как доверху заполненный отстойник.  

Те, кто принимает решения, вряд ли остались без навара, но ссориться с долгианским правительством незачем, поэтому "беглецов совести" постараются поскорее сплавить в Дальний Космос. Мне было рекомендовано до этого с ними побеседовать. Шеф заявил, что все уладит: они охотно дают консультации.  

Вот тут-то и стало ясно, что разрешение заслать меня в эту параллельную жуть у него в кармане.    

Сырость неимоверная, как после проливного дождя. Хотя с тех пор, как он стал пленником этого печального места (сколько прошло времени - неделя, полторы, больше?), дождей ни разу не случалось, и неизвестно, возможны ли они тут в принципе. Для этого нужны тучи, а откуда им взяться в замкнутой полости локалии? Но влажность затхлого воздуха зашкаливает, порой становится трудно дышать, и кажется, что в легких тоже вот-вот заведется плесень. Брр, о таких вещах лучше не думать, а то ведь и вправду заведется... Она здесь повсюду.  

Под ногами на каждом шагу хлюпает, ботинки из кожи престижной инопланетной рептилии раскисли к исходу четвертого дня. Костюм тоже поистрепался: пропитанные грязью штанины, потеки пота подмышками, дурно пахнущие пятна, вдобавок на дорогую серебристо-серую ткань налипли уцепившиеся крохотными крючочками семена, похожие на засушенных насекомых. Переодеться не во что, и не будь здесь круглосуточной парной теплыни, он давно уже подхватил бы простуду.   

Несколько дней спустя после разговора с шефом я увидел воочию "беглецов совести". Первое впечатление: о-о, еще бы им отказали в убежище... Собственно говоря, "беглец" тут был только один. Представительный джентльмен, словно сошедший со страниц журнала для солидных преуспевающих мужчин. Сразу видно vip-персону, у себя на Долгой наверняка был птицей высокого полета. Господин Альфред Рунге, очень приятно. И с ним четыре шикарных беглянки. Фигуристая брюнетка с матово-белой кожей - леди Джиллина. Худощавая, изящная, беловолосая, с экзотически острыми чертами лица - леди Эрнестина. Обладательница роскошных форм и огненно-рыжей гривы - леди Ванда. Романтически прелестная шатенка с короткой стрижкой - леди Чармела.  

Во всех пятерых ощущалась, как тонкий аромат заоблачно дорогой туалетной воды, привычка повелевать. Не будь они изгнанниками на чужбине, вряд ли удостоили бы мою скромную личность хотя бы взглядом с намеком на заинтересованность. Не то дело сейчас: господин Рунге был сама любезность, корректнейший и воспитаннейший собеседник, а его прекрасный гарем расточал мне ободряющие улыбки.  

Они пожелали, чтобы разговор проходил в непринужденной обстановке, за столиком с легким вином и закусками. Также присутствовал господин Келсен, федеральный чиновник, одетый опрятно и сообразно своему рангу, но все равно чем-то неуловимо смахивающий на запыленный музейный экспонат. Возможно, по контрасту с безупречно элегантными "беглецами совести".  

- Не стесняйтесь, молодой человек, задавайте вопросы, - поощрил меня глава изгнанников. - Мы здесь для того, чтобы развеять ваше неведение.  

- Что произошло на Долгой Земле?  

- Тяжелейшая катастрофа, как бы ни передергивал этот факт так называемый Совет Согласия, - Рунге соединил кончики холеных пальцев, глядя на меня поверх воображаемой полусферы убедительно и доверительно. - Люди лишились привычного, их налаженная жизнь была разрушена. Причинно-следственные связи перепутались, и в течение нескольких лет по староземному исчислению, примерно до середины осени, наша несчастная реальность напоминала то ли безумный карнавал, то ли дурной фантасмагорический сон. Жертв не было, да, но лишь потому, что на тот период все обрели бессмертие - ни комара прихлопнуть, ни человека убить. Добавьте сюда развал экономики: никто не хотел работать, так как все пристрастились к дармовщине. Янари мало выпороть за эту авантюру.  

- Альфред, я когда еще говорила, что ее надо было соблазнить и приручить, - не то брезгливо, не то сожалеющее заметила рыжая красотка с глазами старой циничной герцогини - кажется, леди Ванда. - Вот какого черта меня никто не слушал?  

Альфред стоически вздохнул. То ли попытка соблазнения имела место, но не увенчалась успехом, то ли и впрямь проблему начали решать, когда от нее уже спасения не было.  

- Откуда же взялась дармовщина, если экономика развалилась?   Я задал вопрос с умыслом, чтобы вызволить Рунге из неловкого положения и внушить ему чувство признательности: такой капитал никогда не бывает лишним.  

- Отовсюду. Магии тогда развелось, как сырости в дождливую погоду. Можно сказать, наша реальность утратила свою обычную твердость и определенность, размягчилась, как пластилин в тепле. Из чего угодно можно было слепить что угодно. Из кирпича - деликатесный сыр, из бревна - велосипед, из гнилой картофелины - перстень с бриллиантом. Это было доступно почти каждому, кто обладал развитым визуальным воображением и способностью к достаточно сильным волевым импульсам. Товарно-денежные отношения пошли вразнос, то же самое постигло правопорядок и мораль, добавьте сюда извечную проблему автохтонов... Цивилизация приказала долго жить.  

Он удрученно вздохнул и потянулся налить вина, но отследивший его движение кибер-официант, похожий на гламурно розового богомола с добрым человеческим лицом, выхватил из-под носа бутылку, наполнил бокал и подал клиенту величаво-предупредительным жестом.  

- Никак не привыкну, - усмехнулся Рунге, будто бы обескураженный этой агрессивной услужливостью.  

Соврал. Они здесь уже с месяц. Наверняка успел привыкнуть к повадкам роботов, но хочет показаться проще, чем есть.  

А развал цивилизации - это плохо. Нет экономики, нет и контракта на древесину.  

- Не все так запущено, - утешил меня повествователь. - Карнавал закончился, и самозваный Совет Согласия, прибравший к рукам власть, кое-как навел то, что может с натяжкой сойти за порядок. Картина удручающая: у людей отняли смысл жизни, отняли стимул оглядываться на свою совесть... Поэтому мы называем себя "беглецами совести". 

  Прелестный гарем поддержал своего предводителя скорбными кивками, словно тот произнес коротенькую надгробную речь.  

- Я отправляюсь на Долгую Землю в командировку, и хотелось бы узнать побольше о текущей ситуации...  

- Сочувствую, молодой человек.  

Казалось, посочувствовал Рунге искренне. После этого он перестал гонять мяч по кругу и поведал, деловито и сжато, что сейчас творится в его родном измерении. Ровным счетом ничего хорошего.  

Континуум под названием "Долгая Земля" пустил своего рода побеги - боковые ответвления трехмерного пространства. В каждом из них образовалась своя собственная биосфера. В одни локалии постоянно "открыта дверь", а в иные можно попасть либо выбраться оттуда наружу лишь в определенные промежутки времени. Все это очень скверно.  

 Если раньше потомки земных колонистов подразделялись на три-четыре подвида, в зависимости от продолжительности жизни, силы иммунитета и кое-каких второстепенных признаков, то теперь различия исчезли: единый подвид долгожителей с удручающими способностями к регенерации. Бессмертие, поначалу доходившее до форменного безобразия, когда сгоревшие возрождались из пепла, а съеденные из нечистот, мало-помалу закончилось. Долгианцы вновь стали смертными, но убить кого-то из них непросто: по сравнению с землянами живучесть колоссальная. В этом тоже, если вдуматься, нет ничего отрадного.  

Беспредельный разгул волшебства, наблюдавшийся в тот же период, мало-помалу сошел на нет. Те, кто до катастрофы обладал магическими способностями, остались при своем, а все прочие поиграли - и будет. Плачевный итог. Вы, молодой человек, так не считаете?  

В Лесу обнаружилось несколько новых разумных видов: то ли результат сопровождавших катастрофу мутаций, то ли они и раньше были, но не давали о себе знать. Дикари дикарями, но пока неизвестно, во что это выльется в дальнейшем, как будто людям мало противостояния с кесу. Ситуация, мягко говоря, оставляет желать лучшего, но желай - не желай, возврат к прежнему положению вещей невозможен, и это крайне огорчительно.  

На Долгой Земле ныне всем заправляет Совет Согласия, куда наряду с людьми входят кровожадные серые твари - княгини и шаманки народа кесу. Не говоря уж о том, что немалым влиянием там пользуется Валеас Мерсмон, маг-преступник, также известный, как Темный Властитель. Рассуждать о гуманизме такого органа власти - значит отрицать очевидное и общеизвестное. Дела обстоят беспросветно плохо, и тем, в чьих душах не умерла совесть, ничего не оставалось, кроме как эмигрировать из беззаконного мира, едва открылись порталы.  

- Жаль, что вам предстоит окунуться в этот чертов омут, - подытожил господин Рунге соболезнующим тоном. - Хотя работа есть работа, ничего не попишешь.  

Все эти его "плохо" давили на меня, словно мешки с цементом, я почти физически ощущал их неподъемную тяжесть, но собрался с мыслями и поинтересовался:  

- Не могли бы вы порекомендовать, к кому есть смысл обратиться насчет закупок древесины?  

Келсен негромко, но со значением кашлянул, подкрепляя вопрос. Мне уже намекнули, что эта сделка отвечает стратегическим интересам Золотой Федерации: с одной стороны, тем более не отвертишься, с другой, если вернешься оттуда с контрактом, можно рассчитывать на поощрение.  

- Пожалуй, Трансматериковая компания. Когда всеобщий безумный праздник закончился, и людям пришлось озаботиться восстановлением разрушенной за ненадобностью экономической системы, услуги транспортников опять стали востребованы. У этих дельцов хватило здравого смысла сберечь большую часть своей техники, а то ведь после катастрофы ошалевший народ на радостях ломал что ни попадя: рай на земле, работать больше не надо, и орудия труда, естественно, на свалку! Еле успели наладить к началу зимы самое необходимое. Кое-кто из руководства Трансматериковой входит в Совет Согласия, их мнение имеет вес. Если эта влиятельная монополия вас поддержит, вы добьетесь успеха.  

Засушенный федеральный чиновник слегка кивнул, как будто одобряя его слова, и адресовал мне мимолетный взгляд.  

- Сама по себе ваша задача не кажется мне сверхсложной, - продолжил Рунге. - Проблема в другом: выжить на сегодняшней Долгой Земле, не являясь долгианцем. По сравнению с нами вы слишком уязвимы. Необходимые прививки вам поставят, мы оказали посильную помощь в разработке вакцин, но что касается остального риска - не знаю, что и сказать. Вы там будете, как стеклянный человечек, перебегающий через запруженную машинами дорогу в час пик.  

Жутенькое сравнение. Я окончательно уверился, что я туда не хочу. Нет, категорически не хочу, но кого бы интересовало мое мнение?    

Аномально-пространственная клетка, в которой его заперли - или, может, никто не запирал, а он сам по какой-то нелепой случайности сюда провалился и не способен выбраться? - была невелика. Площадью она не превосходила знаменитый Фейри-парк в Атланте. Только из Фейри-парка, где все запрограммировано, сертифицировано и контролируется обслуживающим персоналом, можно уйти, когда надоест, а отсюда -ине надейся.  

Кустарник с вечно мокрой черной корой и блеклой листвой страдал хроническим недостатком хлорофилла. Листвы было негусто, как будто здесь уже наступила осень. На стволах и ветках пушились, словно одуванчики, белые островки плесени. Из слякотной почвы выглядывали грибы с бледно-сизыми коническими шляпками. Если наступить, они расползались, как пастила, и липли к подошве пахучей вязкой массой.  

В этих зарослях было несколько небольших водоемов, выделявшихся среди тусклой сероватой хмари ртутным блеском. Словно там не вода, а холодное расплавленное серебро. В чем фокус, он так и не понял: возможно, микроорганизмы какие-нибудь или сплошной слой крохотных серебрящихся водорослей. Совать руки в эту завлекательно сверкающую жидкость охоты не было. Там вовсю кипела жизнь, кишмя кишели мельчайшие обитатели - то ли рачки, то ли водяные блохи. Он решил, что пить эту дрянь ни за что не станет, только кишечной инфекции с коликами и поносом ему сейчас не хватало. Между тем запас питьевой воды в домике был не особо велик, и все шло к тому, что через некоторое время ему придется в этом царстве сырости мучиться от жажды.    

После вакцинации я несколько дней провалялся в больнице. Гадость эти долгианские микробы, и токсичные продукты их жизнедеятельности гадость, и прививки та еще гадость... Не вслух. Позволять себе эмоциональные высказывания резко выраженного негативного характера - проявление некорректности, чреватое приглашением на беседу в КК.  

Люди не ангелы, все высказываются, а еще все сливают друг на друга в Каку, и там эти данные сопоставляют с поступившими ранее, сортируют, анализируют, делают выводы... Тебя могут всю жизнь не трогать, хоть вконец изойди на ругань - особенно если ты простой работяга, или охранник, или футболист, и при этом не конфликтуешь с начальством, не наступил на мозоль никому из больших людей. Но я-то менеджер среднего звена, один из тех разумных двуногих модулей, из которых слеплено ядро Золотой Федерации. К нам требования строже, и вдобавок я уже подвергался шан... Тьфу, нетерпимая негативная формулировка чуть не вырвалась.  

Ничего такого не бормотать себе под нос, сохранять на лице лучезарность. За мной, безусловно, наблюдают. Взаимное наблюдение - залог психосоциальной стабильности нашего общества.  

Итак, после вакцинации мое самочувствие было далеко от идеала, и хотелось сбежать от всего на свете в виртуальные сказочные дали, но вместо этого я добросовестно изучал материалы, предоставленные "беглецами совести". Тоже в своем роде сказка. Будь это очередная сетевая игрушка, рвался бы всей душой в этот "чертов омут", как выразился Альфред Рунге, но раз там все всерьез - кто-нибудь, не пустите меня туда!  

Как же, не пустят... Еще и пинка дадут для ускорения, заодно с напутствием "без контракта не возвращайся".  

Если не будет древесины с Долгой Земли, экономику Золотой Федерации ожидают нешуточные трудности. Разорится не только наша фирма, вперед всех выцыганившая правительственный заказ на эти злополучные поставки - реакция пойдет по цепочке, последствия так или иначе затронут многих. Запасной вариант: импорт из Дальнего Космоса. Дороговизна, кризисные ситуации на предприятиях, повышение стоимости потребительской корзины... Все это изложил Келсен, навестивший меня за день до выписки. В довершение он ворчливо-доверительным тоном посоветовал:  

- Главное, Диплодис, не паникуйте раньше времени, не съедят вас там.  

Гм, вот это спорное заверение. Там же все друг друга жрут, с чего он взял, что для командированного с Земли менеджера сделают исключение?   - Что за чушь, не все, - строго возразил федеральный чиновник, когда я в корректной форме высказал это соображение вслух. - Люди, живущие на Долгой Земле, не каннибалы.  

- Кроме людей там еще кесу, они же хищницы, им лишь бы мясо, "беглецы совести" так и написали в своих материалах. И новые разумные виды, которые непонятно кем питаются.  

- Послушайте, Диплодис, во-первых, представительницы народа кесу входят в Совет Согласия, поэтому будьте корректны и воздержитесь от нетерпимых расистских высказываний в их адрес. Во-вторых, все не так страшно, рядом с вами будет консультант и телохранитель в одном лице. Леди Чармела Шарто находится в лучшем положении, чем остальные эмигранты, преследования со стороны властей ей не грозят, и она уже согласилась сопровождать вас. Рунге утверждает, что она умелая магичка, так что бояться вам нечего. Кроме тех неприятностей, которых не миновать, если не привезете подписанный контракт.  

Завуалированная угроза. Уже наученный горьким опытом, я ответил корректно: сделаю все, что будет в моих силах.    

Домик, в котором ютился пленник аномалии, был подстать окружающему пейзажу. Те, кто его построил, то ли занимались этим первый раз в жизни, то ли сильно торопились, а стройматериалы добывали на помойке. На одной из свалок, которые находятся во внешнем мире, за пределами локалии... И в течение энного времени кто-то здесь жил, а потом исчез. Нынешний обитатель домика обнаружил немало следов его недавнего присутствия.  

Две смежных комнатушки, кладовка и кухня. Комнаты оклеены светлыми обоями с линялым геометрическим рисунком. Запятнанные обои местами отстали от стен и вздулись пузырями.  

На халтурно побеленном потолке распластались перекидники - плоские, как носовые платки, повторяющие цвет и фактуру фоновой поверхности. Эти твари, с их мимикрией, по крайней мере в глаза не бросаются - хотя, если перекидник оттуда свалится и начнет трепыхаться на полу, а потом с бумажным шуршанием полезет по стенке обратно, это действует на нервы. Зато волосатые пауки по углам и всякая летучая-ползучая дрянь, на которую те охотятся, удручают дальше некуда. Поэтому на потолок лучше лишний раз не смотреть.  

Облезлый коричневый пол ухмыляется во все щели. В подполе однозначно ничего хорошего: смутно белеют складки и холмики мохнатой плесени, словно там, в душных таинственных потемках, лежбище громадного зверя, которого толком не разглядеть. Или, может, целая колония таких зверей, погруженных в спячку. И несет оттуда, как из мусоропровода, целый год не чищеного. Квадратную крышку подпола он в первый же день не только закрыл на щеколду, но еще придавил сверху фанерным ящиком с плотницкими инструментами. На всякий случай.  

В кладовке нашлись овощные консервы, тушенка и сгущенка, несколько бутылок красного вина, завернутые в полиэтилен пачки галет. На кухне стояли канистры с питьевой водой. На подоконнике валялась ценнейшая вещь - замызганный консервный нож, а снаружи, за окном, громоздилась внушительная куча пустых банок: видимо, его предшественник прожил здесь довольно долго.  

Мебели было раз, два и обчелся. Тронутая ржавчиной кровать с панцирной сеткой, заваленная ворохом несвежих одеял, под которыми обнаружился засаленный полосатый матрас, рваная простыня и ощетинившаяся перьями подушка в истрепанной наволочке, вначале внушала ему непреодолимое омерзение. На вторые сутки он пересилил брезгливость и устроился в этом грязном гнезде на ночлег, так как больше спать было негде.    

Показывая Чармеле Атланту, я чувствовал себя так, словно кто-то всемогущий взял ножницы, вырезал меня из одной картинки в журнале и наклеил на другую.  

Это был все тот же город, который я с детства привык считать самым лучшим на свете местом. Днем и ночью над ним пылал все тот же неоновый слоган, господствующий над остальной световой рекламой - артериально-красный, ультрамариновый, празднично-оранжевый, изумрудный, льдисто-фиолетовый, словно сияние сверхновой, а потом снова алый, как свежая кровь.  

Цвет меняется, смысл остается неизменным, раз за разом отпечатываясь на миллионах сетчаток и неощутимо проникая в глубь мозга, поскольку это знакомое каждому изречение определяет самую суть нашей жизни - я так и объяснил Чармеле, когда она поинтересовалась.  

Город был во всех мелочах тот же самый, но появилось ощущение, будто он вот-вот обернется голографическим миражом, под которым прячется бездонный провал, и мне здесь ни в какую не удержаться.  

Близость Чармелы выбивала меня из реальности и в то же время отрезвляла: такая женщина не для рядового менеджера. Однако она осталась со мной и в первую ночь, и во вторую, и в третью... Когда я лежал с ней рядом, расслабленный и опустошенный, каждый раз возникало смутное предчувствие, что вот-вот кто-нибудь ворвется и с полным на то правом вышвырнет меня из моей же постели. Ну, представьте себе, что вы тишком пробрались в пустой зал, где приготовлен фуршет для руководства вашей фирмы, оприходовали закуску - и тут за дверью шаги, и с минуты на минуту вас застукают. Есть такой сериал, популярная семейная комедия со сплошными хохмами в этом роде, но то же самое в настоящей жизни не смешно, а до заикания страшно.  

Я спросил у Чармелы, будто бы в шутку, что ее во мне привлекает. Не бывает же такого, просто быть не может.  

- Ты симпатичный, - она улыбнулась, а в следующий момент отвела взгляд. - И похож на одного человека.  

Вот как? Не пришел бы этот человек с бейсбольной битой по мою душу...   - Он тоже эмигрировал сюда? - поинтересовался я вслух с наигранным спокойствием, словно на переговорах с проблемным клиентом.  

- Нет, он остался на Долгой. Не смог оттуда выбраться.  

Уф, это все объясняло: Чармела всего лишь нашла временную замену своему прежнему бойфренду. Решающую роль сыграло внешнее сходство. Немного обидно. Зато не опасно. А что до обиды, в самый раз вспомнить любимое высказывание генерального директора: "У наших менеджеров нет самолюбия - только предупредительность и доброжелательность!" Плакат с этой мудростью висит на первом этаже около кулера. Руководству нравится. Посетителям тоже.  

Что еще выбивало почву из-под ног, так это вопрос о ее возрасте. С виду не старше восемнадцати-девятнадцати, но, судя по некоторым оговоркам, она бывала на Земле и прошлым долгианским летом, и позапрошлым, и помнит, как все тут было по-другому, в постштатовскую эпоху, до Золотой Федерации.  

Однажды я исподволь подобрался к теме подвидов, на которые подразделялось до катастрофы население Долгой Земли: А - преждевременно стареющие, В - не затронутые мутациями, С - везучие долгожители. Обронил, словно хотел уточнить:  

- Если ты волшебница, ты, наверное, из подвида С?  

- Нет, - Чармела улыбнулась, но как-то грустно. - Я принадлежала к четвертому подвиду.  

Что-то мне попадалось о гипотетическом четвертом подвиде... Ага, там так и было сказано, "гипотетический" - то ли есть, то ли надвое.  

- Я читал, что насчет него никаких проверенных данных.  

- Потому что никто не позволил бы их проверять, - она почти передразнила мою интонацию, но такое впечатление, что не нарочно. - Ты слышал о Высших? Я была Высшей. Мы были бессмертны, и мы были единственной настоящей властью на Долгой Земле. До тех пор, пока не случилась катастрофа. А если тебя интересует, сколько мне лет - тебя ведь это интересует? - восемнадцать. Столько мне было, когда меня сделали Высшей. Человек, который меня полюбил, с согласия остальных членов ассоциации. И все это время я чувствовала себя, как школьница, заблудившаяся среди времен, пространств, жестоких взрослых игр... Больше ничего на эту тему не скажу.  

Ее загнутые на концах длинные ресницы были загадочно опущены, в глаза не заглянешь. Короткие темные волосы отливали радужным сиянием - словно она фейри, которая притворилась человеком, но кое-какие детали все же выдают ее истинную природу. Нежная кожа как будто мерцала, а на шее, впору гордиться, краснел утренний засос, однако вместо гордости я ощутил непонятную тревогу и рискнул спросить:  

- Остальные "беглецы совести" - тоже Высшие?  

- Да, - бросила Чармела с прохладцей, давая понять, что продолжать этот разговор не хочет.  

Понятно, почему с ними так носятся: бывшие хозяева жизни, отстраненные от власти Советом Согласия, вряд ли остались на бобах - наверняка на Земле у них и банковские счета, и вложенные в дело капиталы... Не побираться пришли. Хотя, кто помешает долгианскому правительству поставить вопрос об аресте имущества? Поэтому здесь они, скорее всего, надолго не задержатся: распродадут, обменяют, обналичат - и рванут в Дальний Космос, где их никакие "политические бандиты" не достанут.  

В другой раз я поинтересовался, уверена ли Чармела, что для нее не опасно будет вернуться на Долгую. А то и сама попадет под раздачу, и я останусь без сопровождения - как стеклянный человечек посреди автострады в час пик, черт бы побрал этого Рунге с его образным мышлением. Естественно, вслух я ничего недопустимого не брякнул.  

- Меня не тронут, - она глянула из-под ресниц быстро и тревожно. - Я оказала важную услугу двум влиятельным членам Совета. Кое о чем их предупредила. И тот, и другая обещали, что у меня не будет неприятностей, так что по сравнению с остальными нашими я на особом положении.  

Когда Чармела, договорив, сцепила изящные тонкие пальцы, жест у нее получился бессознательно трагический, почти обреченный. Гм, и это называется - "не будет неприятностей"?  

- Мне бы желательно знать, что тебя беспокоит, чтоб я тоже имел в виду.  

- Ничего такого, что тебя касается, Диплодис.  

Бывшая Высшая с Долгой Земли дала почувствовать, что я зарываюсь. Не взглядом и не тоном - чем-то едва уловимым, неназываемым, однако проигнорировать это было никак нельзя. И через минуту, проявив очевидную непоследовательность, объяснила, в чем дело:  

- Я думала, что смогу выторговать безопасность для двоих, но они сказали, речь только обо мне. Дай сигарету.  

Я молча выполнил ее требование.  

- Сволочи, - резко затянувшись, бросила Чармела. - И этот, и Янари. Если б банда покойного Андреаса взяла заложника, хорошо бы им было, и хороши бы они были. Ладно, Диплодис, забудь, это мое личное. Мне с их стороны ничего теперь не грозит, откупилась, остальное не твое дело.  

Нетрудно было догадаться, что она хотела спасти от преследований своего бойфренда, но не выгорело: те, кому она слила информацию - вероятно, о готовящемся нападении? - не стали распространять свою благодарность на еще одного фигуранта из стана противника.  

И впрямь не мое дело. Хотелось спросить, что это за банда покойного Андреаса, но пришлось "забыть": пожелание потребителя - закон, а в нашей паре, с какой точки зрения ни глянь, потребителем была Чармела.    

Здесь никогда не наступало полной тишины: вокруг постоянно что-то шуршало, капало, булькало, хлюпало. Негромкие звуки, такие же водянистые и приглушенные, как неяркие краски этого местечка или процеженный сквозь сотню слоев синтепона дневной свет. Больше всего шума производил человек: скрип половиц и ржавой кроватной сетки, чавканье слякоти под ногами, треск сломанных веток, звяканье выброшенной банки, безнадежная надрывная брань - ругайся, не ругайся, тебя тут никто не услышит.  Неумолкающий шепот этого промозглого пасмурного мирка сводил его с ума.    

Судьба мне вроде бы улыбнулась. Дональд, мой коллега, подкатил с предложением: как я смотрю на то, чтобы уступить эту командировку ему?  

Дональда вечно тянет на какой-нибудь экстрим, такие уж у него потребительские предпочтения. Пока не открылись порталы, он собирался на Долгую туристом, расстроился из-за карантина. Для него побывать там - счастье, а мне век бы этого счастья не видеть. И на Чармелу он запал, кто ж на нее не западет?  

Мы вместе отправились к шефу, предвкушая, как поменяемся местами к общему удовольствию. А шеф отчитал нас и выгнал. Сказал, руководству виднее, кто чем должен заниматься, так что пусть Дональд дописывает свой отчет, а Диплодис собирает вещички - нужные документы почти готовы, послезавтра переброска на Долгую. Мы пытались корректно и аргументировано отстаивать свою точку зрения, но какое там... Нам дали понять: "Валите отсюда!"  

Обычно начальство соглашалось на такие рокировки, но в тот раз на шефа накатило, и он уперся рогом, проявив необъяснимое самодурство. Ну, то есть мы с Дональдом тогда решили, что все дело в самодурстве.    

В отличие от вкрадчивых негромких звуков, здешние запахи были резки и назойливы. Отсыревшая, гниющая, одолеваемая вездесущей плесенью растительная органика. Покосившийся дощатый сортир в десятке шагов от лачуги. Внушительная куча банок из-под тушенки и маринованной черемши, благоухающая под окнами. Специфический аромат местных грибов. Печальная вонь запущенного жилья.  

Застоявшийся влажный воздух был перенасыщен этими запахами, спасения от них не было. Впрочем, обитатель домика постепенно к ним притерпелся - что ему еще оставалось?    

В предпоследний день перед отбытием мы с Чармелой бродили по Маркет-сити. Она призналась, что на Долгой нет таких больших и роскошных торгово-развлекательных центров: для нее это была иноземная экзотика, для меня - всего лишь один из ликов обыденности.  

Завороженная сиянием полированного камня и способного на любой обман пластика, величаво-плавным движением эскалаторов, великолепием фонтанов с искрящейся водой, в которой как будто растворены мириады бриллиантов, Чармела с упоением предавалась шопингу. Келсен говорил, что среди своих она считается неплохой колдуньей, но затягивающая магия ТРЦ оказалось сильнее, чем ее личное волшебство - разве это не повод для гордости за нашу цивилизацию?  

Мы завернули перекусить в маленькое кафе, где стены облицованы плиткой под перламутр, а столики и стулья сделаны в виде ракушек. Потолок имитировал сине-зеленую водную толщу, там скользили удивительные рыбы яркой окраски, словно сидишь на морском дне. Так я и знал, что Чармеле здесь понравится: для долгианцев море - хит из первой десятки, в их измерении нет мирового океана, только необъятный Лес, который они всегда пишут с большой буквы, с реками, озерами, болотами и манграми.  

 Нагруженный покупками магазинный робот - корзина на колесиках, украшенная дружелюбной собачьей мордой из искусственного меха и виляющим хвостом - закатилась в специальную нишу, чтобы не загромождать проход.  

За перегородкой, отделяющей нас от соседнего столика, кто-то тихонько всхлипывал, и сиплый мужской голос так же тихо бубнил:  

- Да ну их, Мультяшка, забей на них, чего плакать из-за уродов...  

- Кто там? - заинтересовалась разрумянившаяся после набега на бутики Чармела. - Отодвинь эту штуку!  

Я оказался в затруднительном положении: с одной стороны, раз она мой потребитель, я не могу ей отказать, а с другой, отодвинув ширму, я проявлю некорректность по отношению к незнакомым людям и дам повод для конфликтной ситуации.  

- Покажи, кто там! - требовательно прошептала моя спутница.  

Ей хотелось спектакля, все равно какого, лишь бы пощекотать нервы. Однажды она проговорилась, что на Долгой до катастрофы Высшие могли делать все, что заблагорассудится, и никто им был не указ. Мне тогда еще подумалось: ничего удивительного, что они нажили целый самосвал неприятностей и теперь вынуждены проситься на Землю в качестве "беглецов совести", чтобы не платить по счетам у себя дома, - но вслух я об этом не сказал.  

Видимо, гостья Золотой Федерации уже настолько освоилась, что у нее начали просыпаться старые замашки. Нетрудно догадаться, кто окажется крайним... Лучше бы Дональд, он экстремальщик, ему бы даже понравилось вляпаться из-за Чармелы в какой-нибудь тарарам, но я-то всю жизнь был миролюбивым потребителем, категорическим противником физического насилия, меня с детства приучали к дипломатии и дисциплине, чтобы имени своему соответствовал. Внезапно пришло решение: значит, пустим в ход дипломатию!  

- Здравствуйте, меня зовут Диплодис, я могу вам чем-то помочь? - осведомился я заинтересованным человеколюбивым тоном, сдвинув в сторону ширму с нарисованными раковинами.  

Вначале показалось, что там сидят папа с дочкой школьного возраста. Потом разглядел их как следует.  

Парень лет двадцати с небольшим. Плечистый, насупленный, русые волосы ежиком. В глазах недопустимое для успешного человека тоскливое выражение, как будто все окружающее вызывает у него вопрос "почему?" и душевную маету хуже зубной боли. В продавцы или промоутеры человека с такой физиономией не взяли бы ни за какие чипсы. На нем была лилово-серая униформа охранника с логотипом "Империя сыска", и его супервайзеру стоило бы провести с ним дополнительный тренинг, потому что сидел он некрасиво и мешковато, навалившись на столик, вдобавок от него сильно пахло пивом.  

Сколько лет его подружке, я определить затруднился: то ли тринадцать-четырнадцать, то ли все двадцать. Маленького роста, не худышка, но и не из фигуристых. Довольно милое круглое личико. Темные волосы коротко подстрижены, однако даже это не спасало положения - они у нее были совсем жидкие, как паутинка, и в просветах сквозила розоватая кожа. Девочке стоило бы носить парик, неужели до сих пор никто не делал ей тактичных замечаний на эту тему? Одета по-офисному, белая блузка и костюмчик шоколадного цвета.  

У парня левая скула опухла, на костяшках пальцев свежие ссадины. У нее тоже лицо опухло, но не от побоев, а от слез, и заплаканные глаза покраснели. Перед тем как сюда прийти, эти двое попали в неприятности.  

- Ничем, - буркнул охранник.  

Он глядел хмуро, исподлобья, но не показался мне опасным. Было в нем что-то от щенка-переростка.  

Закралась мысль, что мы с Чармелой выглядим, как пара состоявшихся преуспевающих потребителей, а эти двое - как неудачники, которые остро нуждаются в соответствующих тренингах, а то и в психокоррекции.  

- Что случилось?   Голос моей спутницы звучал сострадательно, хотя под ресницами пряталось самое обыкновенное жадное любопытство. Я вряд ли бы заметил это несоответствие, если б не присматривался к ней все эти дни.  

Парень еще больше насупился, но Мультяшка объяснила:   - У меня парик отняли, а Бруно с ними подрался.  

- Чем-то болеешь? - посочувствовала Чармела. - Есть же средства для волос, можно подобрать что-нибудь подходящее.  

- Это не лечится, это генетическое, - подавленно возразила девушка.  

Я задал вопрос по существу:  

- Если на вас напали, почему вы сидите здесь, а не в полицейском отделении?  

- Да мы их знаем, уродов, - угрюмо процедил Бруно.  

- Это наши ребята, - Мультяшка расстроено моргнула. - Они хотели пошутить. С нашего курса, их тоже взяли стажерами в "Империю сыска". И парик был дешевый...  

Н-да, положеньице у девочки незавидное: заявив в полицию на однокурсников, она тем самым еще больше настроит против себя и этих шутников, и их друзей, и преподавателей.  

Чармела удовлетворила свое любопытство, теперь в самый раз съесть пирожные в виде ракушек, выпить капучино и подняться на следующий этаж торгового храма, но меня разобрало желание показать Высшей с Долгой Земли, что я тоже кое на что способен. Например, с блеском разрулить конфликтную ситуацию, пусть даже весьма непростую.  

И еще, если честно, эта парочка вызвала у меня сочувствие - где-то глубоко-глубоко, я не стал бы это чувство никому демонстрировать. Ни с того, ни с сего подумалось: повернись в моей жизни все по-другому, я бы, может, тоже стал аутсайдером вроде Бруно и Мультяшки... Но эта мысль не из тех, что ведут к успеху, и я решительно ее отбросил.  

- Ты стажер или штатный охранник? - обратился я к Бруно.  

- Типа штатный...  

- Скажи "нет" словам-паразитам, - это вырвалось на автомате, словно я общался у нас в офисе с кем-то из младшего персонала. - Как я понял, ты отлупил обидчиков Мультяшки, и если они заявят в полицию, у вас будут неприятности. Но когда ты штурмуешь проблему, включив креативное мышление, из любого затруднительного положения можно найти выход. Расскажите мне, что произошло, и я вам подскажу, как вы должны поступить.  

Я произнес все это энергично и доброжелательно, отметающим возражения тоном, и они не устояли.  

Инцидент произошел в сквере перед офисом "Империи сыска", в обеденный перерыв, когда Бруно с Мультяшкой - грустная дружба двух белых ворон - отправились вместе за мороженым.  

Шутники воспользовались рыболовной удочкой, чтобы сдернуть парик, один из них снимал эту сценку на видео. Рассвирепевший Бруно двинул доморощенному папарацци в челюсть, выбил и пинком отправил под колеса автомобилей его коммуникатор. Трое остальных вступились за товарища, и после недолгой потасовки компания ретировалась. Затоптанный парик остался валяться на тротуаре, словно дохлая зверушка, хозяйка его так и не подобрала.  

Размышлял я не больше минуты.  

- Бруно, включай свой комм. Сейчас надиктую тебе заявление в полицию и объяснительную для начальства. Напишешь слово в слово, как я скажу.  

- Я... - встрепенулась девушка, и вправду чем-то похожая на забавного мультяшного персонажа.  

- А ты не должна в этом участвовать, в том-то и соль. Все мы потребляем друг друга, и так сложилось не в твою пользу, что по отношению к тебе твои однокурсники - потребители. Ради того чтобы ужиться с коллективом, ты должна оправдывать их потребительские ожидания. Зато Бруно - другое дело, он не из вашей группы, а штатный сотрудник "Империи сыска". То есть, он кто? Правильно, официальный представитель своей организации! И в качестве такового он этих остроумных мальчиков размажет тонким слоем, как масло по бутерброду. Я его научу, как это сделать. Бруно, жми на кнопку, диктую.  

И я начал надиктовывать, а они сосредоточенно слушали. Чармела тоже. Кажется, все-таки удалось произвести на нее впечатление.  

Факты - ничто, интерпретация - все. Бруно оказался свидетелем того, как четверо стажеров прямо перед главным офисом "Империи сыска" совершали некорректные и откровенно грубые действия по отношению к своей коллеге, тем самым создавая у потребителей-очевидцев негативное представление о корпорации. Один из них снимал происходящее на видео - заметьте, на фоне всем известного здания "Империи сыска"! Выполняя свои прямые обязанности, охранник воспрепятствовал съемке скандального ролика, после чего молодые люди проявили по отношению к нему недопустимую агрессию.  

- Ты от себя ничего не говори, не жалуйся на них, только правдиво отвечай на вопросы, как свидетельница, - проинструктировал я Мультяшку, которую, как выяснилось, звали Эльке. - Этого более чем хватит, чтоб их уделать.  

- Диплодис, да ты просто гений, - обескуражено и восхищенно выдохнул посветлевший лицом Бруно. - Когда-нибудь точно станешь директором чего-нибудь там... Ну, короче, тебе спасибо! Мне б и в голову не стукнуло так все повернуть.  

"Вот-вот, поэтому ты охранник, а я менеджер среднего звена", - подумав об этом, я невольно улыбнулся и посоветовал напоследок:  

- Главное, изложи все в точности, как надиктовано, никакой отсебятины. И то же самое повторяй вслух.  

Когда мы в сопровождении виляющей хвостом тележки с покупками вышли из ракушечного кафе, Чармела хмыкнула:  

- Значит, рыцарские подвиги и защита слабых у вас не в почете, другое дело - доблестно вступиться за имидж корпорации... И что теперь будет?  

- Для тех недоумков ничего хорошего. Для Бруно ничего плохого, и на том спасибо. Возможно, получит премию и потратит ее на пиво. А будь он посообразительней, сумел бы использовать этот эпизод, как ступеньку в своей карьерной лестнице.  

- Да у вас тут действительно все построено на этом самом... На взаимном потреблении, возведенном в принцип, - произнесла она негромко и с расстановкой, словно рассуждала сама с собой.  

Мы как раз дошли до зала, отделанного пластиком под бежевый камень с хрустальными прожилками. Внешняя стена там прозрачная, и за ней сверкающим алмазным королевством раскинулся Маркет-сити, на самом высоком здании горел знаменитый слоган Золотой Федерации:  

Человек человеку волк? - Нет!  

Человек человеку друг? - Нет!  

Человек человеку - потребитель!  

- Видишь? - я кивнул на неоновые слова, налившиеся в этот момент фиолетовым звездным сиянием. - В этом суть нашей культуры. Мы, люди - мыслящие модули, подчиненные основной задаче, между нами идет постоянный потребительский обмен, и наше общество процветает.  

- Да я уж поняла, - обронила Чармела все так же задумчиво, и вдруг посмотрела на меня в упор. - Диплодис, ты ведь тоже меня потреблял... Скажи, ты, как потребитель, мной доволен? Тебе со мной было хорошо?  

- Просто божественно, - заверил я, несколько опешив.  

Это показалось мне странным. Какой-то непонятный перебор... Подобные вопросы ожидаешь услышать скорее от профессионалки интимных услуг, чем от vip-леди, которая вовсе влюблена в меня, относительно этого я не заблуждался.  

Насторожился ли я тогда? Пожалуй, нет. Всего лишь растерялся и удивился.  

- Ладно, пойдем, - удовлетворенно произнесла Чармела, направляясь к медленно плывущей черно-белой клавиатуре эскалатора.  

С таким видом, словно до сих пор ее что-то слегка царапало, но теперь все улажено, и можно успокоиться.    

За минувшие дни он исходил это промозглое местечко, шлепая по грязи, вдоль и поперек. Отсюда не уйти. Определить, где находятся границы локалии, не представлялось возможным: везде и нигде. Если двигаться по прямой, в конечном счете выйдешь к домику с другой стороны. Проверено не раз и не два.  Стартовая точка остается за спиной, и ты никуда не сворачиваешь, а потом корявые кусты, как будто покрытые непросохшим черным лаком, в очередной раз расступаются - и на тебя таращится парой мутных окошек все та же чертова лачуга с угнездившимся на скате крыши выводком толстых сизых грибов, их конические шляпки, словно чьи-то персты, с дурной многозначительностью указывают на душное туманное небо. Добро пожаловать домой!  В такие моменты ему хотелось покончить с собой, но потом желание жить брало верх, и он предпринимал еще одну попытку.    

Когда портал остался у меня за спиной, мир просуществовал в цельном виде не дольше секунды, а потом рассыпался на пазлы.  

Переход в иное измерение - это для организма стресс, не сравнимый с чехардой часовых или климатических поясов. Шоковая смена окружающей среды со всеми присущими этой среде параметрами.  

Какие-то заботливые люди подхватили меня под руки и отвели к скамье для прибывающих, рядом пристроили багаж. Взгляд то затуманено блуждал, словно соскальзывая с поверхности чужеродной реальности, то ненадолго цеплялся за какой-нибудь из ее фрагментов.  

Ярко-голубое, как над потерянным раем, небо.  

Допотопный грузовичок, словно украденный из музея, но для музейного экспоната слишком неухоженный, с кляксами засохшей грязи на кузове.  

Дерево с могучим изогнутым стволом, который как будто состоял из нескольких слепленных стволов, устрашающе толстых, сплошь в складках, наростах и таинственных древесных письменах, притворяющихся трещинами на бурой коре. Его темно-зеленая крона трепетала и шелестела, напоминая растревоженную тучу.  

Мой завалившийся набок чемодан на колесиках, с оранжевым стикером "Потребляй в гармонии с окружающими" - ненавязчивая социальная реклама.  

Грациозное существо с заостренными эльфийскими ушами и клюквенно-красной радужкой раскосых глаз.

Тыльная сторона кистей рук покрыта бархатистой дымчатой шерстью - как и все остальное, включая лицо, а ладони и длинные пальцы гладкие, но при этом пепельно-серые. В ушах две пары сережек: крохотные голубые звездочки и блестящие, словно стальные лезвия, подвески.  

Ее штаны, украшенные прихотливой узорчатой вышивкой, были заправлены в шнурованные мокасины, поверх туники серебрилась кольчужная безрукавка. На поясе, кроме кобуры, висел длинный изогнутый клинок с орнаментом в виде обвивающей ножны змеи. Слегка загнутые на концах когти гламурно сверкали на солнце лазерными переливами.  

Мое полуобморочное сознание автоматически отметило, что это хороший признак: если местные потребители где-то берут косметическую лазерную пленку - значит, некоторый товарообмен между нашими измерениями налажен, можно надеяться, и с контрактом дело выгорит.  

Какие-то здания на заднем плане. Вот именно - "какие-то", больше ничего о них сказать не могу. Дерево это чудовищное, запыленная архаичная машина и представительница долгианского коренного народа так и впечатались в память, а строения вокруг портальной площадки совершенно не запомнились. Наверное, в них не было ничего особенного.  

Из портала - на сторонний взгляд, из ниоткуда - вышла Чармела с сумкой через плечо. Кесу с кошачьей плавностью развернулась ей навстречу, одновременно выпустив когти - они вдвое удлинились, и сразу стало ясно, несмотря на сияние радужного маникюра, что это страшное оружие: человеку играючи разорвет горло, и вызывать "скорую помощь" уже не понадобится.  

В поле зрения появились трое мужчин в форме цвета хаки и еще одна кесу. Все это общество принялось обсуждать, как поступить с моей спутницей - не пустить на Долгую Землю, или задержать, или, может, загрызть на месте? Люди колебались между первым и вторым вариантом, кесу больше привлекал последний.  

Перед командировкой я овладел долгианским языком, стандартный гипнопакет на полгода. По истечении гарантированного срока знания начнут стираться, как нестойкая краска. Говорят, если человек останется в той же языковой среде, у него будут шансы довольно быстро восстановить словарный запас и умение строить фразы, а если нет - оплаченный лингвообъем исчезнет, и для следующего путешествия придется покупать гипнопакет заново.  

Кое-как доковыляв до спорщиков, я объяснил, что прибыл для переговоров насчет взаимовыгодного сотрудничества, а Чармела мой официальный консультант, она сейчас не сама по себе, а тоже представитель деловых кругов Золотой Федерации, и я прошу немедленно связаться насчет нас с вышестоящим руководством. Кто-то из таможенников отправился в контору звонить по телефону - на Долгой, смешно сказать, нет мобильных коммуникаторов.  

Потом нас отвели в здание по соседству с порталом и продержали там до следующего утра, поместив порознь. Меня накормили и обедом, и ужином, и завтраком из натуральных продуктов отличного качества. Позже я узнал, что Чармела получила только ужин.  

Комната напоминала номер с удобствами в недорогом отеле. У них там ни Интернета, ни телевидения, и на случай, если придется коротать время, я запасся внушительной пачкой бумажных комиксов, но чемодан забрали для досмотра. Подозреваю, упомянутая процедура заключалась в том, что таможенники увлеченно листали комиксы: больше там просто нечего было столько времени "досматривать", а багаж вернули утром, перед тем как нас отпустить.  

Из интересного в моем распоряжении оставалось только зарешеченное окно. Пришлось довольствоваться тем, что можно было там увидеть, с высоты второго этажа.  

Сирень вдоль тротуара, окутанная прозрачным пухом - скорее всего, тополиным: словно облака спустились с небес, задремали посреди городской улицы, и приснился им кустарник, усыпанный пышными сиреневыми кистями. Дома в пять-шесть этажей, выцветшая штукатурка местами заляпана непонятными лиловато-черными кляксами. Мимо проезжали машины того же пошиба, что и грузовик на портальной площадке - антиквариат на колесах. Двадцать первый век, а то и двадцатый. Такие древние драндулеты обычно ставят около мотелей в стиле "ретро" для создания соответствующего настроения.  

Первый день прошел нестрашно: созерцание скучноватой картинки за окном, пока солнце не село. Когда начали сгущаться сумерки, явившийся охранник опустил стальные жалюзи и вдобавок запер эту систему на специальный замочек. Не сдержавшись, я раздосадовано заметил, что снаружи решетка, и мне отсюда никак не выбраться, да я и не собираюсь бежать, поскольку я командированный представитель солидной компании, а не нарушитель. Таможенник невозмутимо процедил, что это мера предосторожности ради моей же безопасности. Дальнейшие расспросы ни к чему не привели: парень невежливо отмахнулся и ушел - досматривать мои комиксы, полагаю.  

Спалось плохо. Не то чтобы я боялся произвола: в худшем случае (а если не лукавить, то в лучшем) меня попросту выдворят обратно на Землю, и злополучная командировка закончится, не успев начаться. Форс-мажор, я не виноват. Пусть в следующий раз посылают кого-нибудь из топ-менеджеров.  

За Чармелу я хоть и опасался, но в то же время понимал, что она далеко не девочка, и если бы ей всерьез что-то угрожало, нашла бы способ отвертеться от участия в этой затее. Сколько я с ней общался, ни разу не возникало впечатления, что ее принудили. Наоборот, она порой выказывала нетерпение, хотя при этом заметно нервничала. Словно у нее тут какой-то свой интерес: забрать шкатулку с любимыми драгоценностями или бумаги, которые обеспечат ей дополнительные дивиденды на Земле, а мои переговоры всего лишь прикрытие. Позже выяснилось, что я угадал. Ну, почти угадал.  

Беспокоилось меня другое: то, что происходило ночью на улице.   Машины проезжали изредка. Шум примитивных моторов, работающих на бензине, спать не мешал, но вкрадчивый шелест по ту сторону окна, доносящееся оттуда же влажное чмоканье, противное и пугающее, негромкие настойчивые звуки, словно кто-то осторожно царапал по стеклу не то гвоздем, не то когтем - все это вызывало приливы первобытного страха, не позволяя расслабиться и погрузиться в дрему. Это медузники-кровососы - или кто-то еще? Второй этаж, снаружи ни балкона, ни пожарной лестницы, а оно там скребется... Вдруг оно сумеет выдавить стекло?..  

Уснул я, когда начало светать и ночная нечисть убралась восвояси. После завтрака нас с Чармелой отпустили. Моя спутница надела солнцезащитные очки в пол-лица, но даже они не скрывали, до чего изможденный у нее вид: побледневшие щеки ввалились, губы как будто выцвели. Она все равно оставалась красивой, с пикантным налетом романтического страдания, чего нельзя было сказать обо мне - физиономия, как у дорвавшегося игромана, которого вытащили из гейм-кабины только на четвертые-пятые сутки.  

Портал, соединяющий Золотую Федерацию и Долгую Землю, находился в Шарсане - прибрежном городке на северо-востоке острова Кордея. Чармела не хотела там задерживаться, даже от завтрака в кафе отказалась, хотя в таможенной кутузке ее морили голодом, не считая скромного ужина. Если б знал, приберег бы для нее бутерброд с бифштексом. Мы арендовали машину под залог, и она сама села за руль. Шарсану я толком не рассмотрел, сразу выехали на шоссе. Осталось впечатление чего-то на старинный лад малоэтажного, утопающего в зелени, хотя и достаточно оживленного, да еще на повороте проплыла слева сложенная из замшелых бетонных блоков береговая стена.  

Берегом на Долгой Земле называют границу между Лесом и "островами" - территориями, колонизованными людьми. Морей у них нет, а острова, видите ли, есть.  

На участке, где с одной стороны сплошняком стояли картинно красивые громадные подсолнухи, а с другой что-то буйно колосилось, автомобиль начал вилять, но потом приткнулся к обочине, и Чармела буквально выползла на дорогу. Захлопнув дверцу, которую она оставила нараспашку, я тоже выбрался наружу и помог ей дойти до травы. Она уселась, как подкошенная. Бледная с прозеленью, руки и колени дрожат. Я полез было в карман за коммом - вызвать "скорую помощь", но через секунду спохватился: мы на Долгой, здесь нет радиосвязи.  

- У тебя с собой нужное лекарство? Где оно лежит?  

- Какое лекарство... - хрипло выдавила Чармела. - Пройдет скоро...  

- Что с тобой?  

- Меня допрашивали. С применением магии, серая сука-ведьма... Сейчас пошел отходняк.  

- Какая ведьма?  

- Кесу. Одна из тех сук, которые учились у Мерсмона и присягнули ему на верность, гребаная менталистка, все мозги мне растрахала...  

Очки она так и не сняла, в выпуклых черных стеклах маячило мое отражение, сочувствующее и встревоженное.  

- Нужно обратиться в прокуратуру - или куда здесь можно пожаловаться на противоправные действие силовых структур? Это ведь незаконно, ты же мой консультант...  

- Диплодис, не надо благоглупостей, - у нее вырвался не то истерический смешок, не то всхлип. - Тебе они что-нибудь сделали?  

- Замусолили комиксы, которые лежат у меня в чемодане.  

Хотел сострить для разрядки. Кажется, получилось невпопад.  

- Вот и не выпендривайся, - Чармела через силу усмехнулась, но была эта усмешка снисходительной, едкой или горькой, не позволяли определить ее очки, похожие на два нефтяных озера в сияющих бликах. - Я другое дело, я из Высших. До катастрофы мы были почти полубогами. Мы так считали, а все равно чертов Лес нас переиграл. Он, конечно, не разумен, но обладает чем-то таким... заменяющим ему разум. Нас было шестьдесят четыре человека, считая Мерсмона. Три группировки, я принадлежала к той, которую возглавлял Альфред Рунге. Все это напоминало вампирские кланы из вашего кино - тайная власть бессмертных и могущественных, которые творят, что хотят, и никто не может им помешать. А первым Высшим, еще в начале колонизации, стал Фабиан Дюпон. Геолог. Однажды он нашел камень, который, если взять его в руки особым образом, вызывает ураганную мутацию - кого угодно превращает в Высшего. Мы называли его Камнем Власти, а кесу, они тоже о нем знали, Сердцем Леса. Катастрофа случилась, когда те трое мерзавцев добрались до Камня и привели его в действие по-другому - так, чтобы эта перемена охватила всю Долгую Землю. Этого хотел Лес. Говорят, для него это было вроде перехода на новую ступень существования. После катастрофы Высшие перестали отличаться от всех остальных, и с нами начали сводить счеты. В первую очередь кесу. Высшие делали с серыми жуткие вещи - охотились на них, истребляли целыми племенами, а выживших ловили и убивали разными жестокими способами. Честное слово, Диплодис, мне это не нравилось, и если бы от меня что-то зависело, я бы так поступать не стала. Но нельзя же пойти против всех... Для этого надо быть кем-нибудь вроде Мерсмона. Он тоже состоял в ассоциации Рунге, и потом, когда он начал свою войну против Высших, все чуть не до драки переругались, обвиняя друг друга в том, что его к нам приняли. Убить его никаким способом не получилось - Высшие до катастрофы были бессмертны. К нему применили магию, которую надо было регулярно возобновлять, с ним обращались бесчеловечно, но иначе был риск, что он вырвется на свободу. Он и вырвался, когда началась вся эта катавасия. Теперь и он, и кесу мстят бывшим Высшим за старое.  

Чармела умолкла, как будто выдохлась. Ее короткие волосы слиплись в сосульки от выступившей испарины, зато дрожь почти утихла. Она сейчас напоминала нахохлившегося подростка, спрятавшегося от всего мира за стильными темными очками.  

- Охота на нас идет с начала осени. Больше двадцати лет по староземному счету. С некоторыми уже расправились. Мы впятером решили прорваться, когда откроются порталы, и, как видишь, нам это удалось. То, что я тебя сопровождаю - часть той платы, которую потребовала с "беглецов совести" Золотая Федерация. Мне здесь ничего фатального не грозит. По крайней мере, я на это надеюсь. Магический допрос - неприятная штука, но от него не умирают. Несколько лет назад я оказала услугу Мерсмону и Янари, и меня не то, чтобы оправдали, а скорее помиловали. Не важно, как это называется, главное, что не трогают. Мерсмон отморозок, но он всегда держит слово. Все наши давным-давно заврались, как не знаю кто, а ему верить можно, если что-то пообещает. Только не распространяйся на эту тему, чтобы меня не подставить, я тогда серьезно спутала планы другой группе Высших.  

- Банде покойного Андреаса?   Она кивнула.  

- Теперь это банда Конрада и Тарасии. Не удивляйся, в их компании в ходу одни имена. Хорошо, что не клички. Неизвестно, где они сейчас скрываются, но они всегда были самые отпетые. А мне помогло еще и то, что Мерсмон знал, как я отношусь к пыткам и убийствам кесу. До того, как он выступил против остальных Высших, мы однажды разговорились, и я сказала, что мне все это не нравится. Он тогда ничего не ответил, но запомнил. Мне приходилось убивать серых, чтобы быть как все, но я ненавижу убивать, я не хочу больше никого убивать! - в ее голосе появились нотки, предупреждающие о близкой истерике. - Диплодис, верь мне, я действительно ничего такого не хочу...  

- Но тебя никто и не заставляет, - напомнил я, стараясь ее успокоить. - Ситуация переменилась, Высшие больше не Высшие, ты теперь работаешь на Золотую Федерацию.  

- Не хочу я убивать, никогда больше не хочу... - не слушая меня, с надрывом твердила Чармела.  

Внезапно ее вырвало. Еле успела отвернуться.  

Я деликатно отвел взгляд, поднялся, отошел в сторону. Все сильнее припекало. Подсолнухи были похожи на блестящие черные блюда, обрамленные ярко-желтыми лепестками.  

Когда Чармела привела себя в порядок, я предложил:  

- Давай, сяду за руль? Только сначала объясни, как управлять этой моделью. Я ведь до сих пор имел дело только с цифровой техникой.  

- Я сама. Мне уже лучше. Отходняк после ментального допроса - редкая мерзость, но проходит, как насморк.  

Мы поехали дальше, вскоре за полем показалась россыпь разноцветных крыш среди зелени. Я сравнивал то, что услышал от предводителя "беглецов совести" в Атланте и от Чармелы во время недавней остановки, и где-то на задах сознания забрезжила догадка, что я попал в предельно скверную историю. Наверное, это было то самое, что называют интуицией.    

Вот удача, у него в кармане завалялась шариковая ручка! Хвала небесам, консервные банки на Долгой Земле оклеивали по старинке бумажными этикетками. Несколько штук, не совсем размокших, удалось отлепить и высушить. Вкратце изложив на обороте свою проблему, он затолкал этот размноженный крик души в бутылки, найденные в куче под окном, и побросал их в сверкающие жидким серебром водоемы.

Если верить фильмам и книгам, в древности аналогичным образом поступали жертвы кораблекрушений.  Возможно, здешние омуты так или иначе сообщаются с большим миром, и если хотя бы одну бутылку унесет из локалии подземным течением, если кто-нибудь ее выловит и прочитает послание... А дальше - что? Толку-то звать на помощь, когда понятия не имеешь, где находишься, и не можешь сообщить своих координат. Он все это понимал, но сидеть сложа руки было невыносимо, а возня с письмами хотя бы на полдня избавила его от ощущения беспросветной обреченности. Благодаря этой ерунде он спятит не завтра, а чуть позже.    

Из-за гостиницы мы едва не поссорились. Мне это заведение сразу приглянулось, а Чармела пыталась меня отговаривать, однако в этот раз я не уступил. Возможно, после неприятностей на таможне я перестал воспринимать ее, как своего потребителя? На Земле она была vip-персоной, а здесь - почти преступница, которую власти не трогают лишь потому, что она пошла на сделку с правосудием и своевременно слила чьи-то там криминальные планы.  

Двухэтажный дом из розовато-рыжего кирпича, с башенками и окнами-фонарями. По углам крыши сидит пара бронзовых ящеров, бесстрастно взирающих сверху на тихий переулок. Над дверью вывеска "У Помойного Тима", с рельефными готическими буквами, тоже как будто отлитая из потемневшей бронзы. Сбоку прилепилась бревенчатая пристройка с застекленной верандой - кофейня "Притон контрабандистов", как гласит еще одна вывеска в том же стиле.  

Я попросил Чармелу остановить машину, чтобы как следует рассмотреть и сфотографировать этот притягательно странный особнячок. Если б она предвидела, что я захочу здесь поселиться, вряд ли бы затормозила, но фото на память - это для гостя из чужого мира, считай, святое.  

- Смотри, да ведь это же гостиница! - сообщил я с энтузиазмом, углядев под названием надпись мелкими буквами. - Как раз то, что нам нужно.  

- Диплодис, только не сюда, - она по-прежнему была в своих шпионских очках, и насчет выражения лица оставалось строить догадки, но голос прозвучал напряженно и с прохладцей.  

- Что-то нелегальное?  

- Теперь уже наоборот. У хозяина этой забегаловки большие связи - лично знаком с кесейской верховной княгиней, до катастрофы был ее доверенным агентом. Все считали его чокнутым старьевщиком, а он пробирался, как крыса, в Гиблую зону и обратно, снабжал кесу информацией и выменивал у них всякую запрещенную дрянь, которую потом продавал магам. Помойный Тим - его тогдашнее прозвище, а теперь он сделал из этого бренд. Поехали, остановимся в приличном отеле. Все равно меня сюда не пустят.  

- Как тебя могут не пустить, если ты потребитель и захочешь снять свободный номер?  

- Во-первых, не захочу, еще чего не хватало, - раздраженно возразила Чармела. - Во-вторых, на Долгой Земле нет ничего похожего на вашу Декларацию о Правах Потребителя, а у этого Тима такие покровители, что он вполне может позволить себе отвадить не понравившегося клиента. И серая ведьма Иссингри, и Мерсмон, и трахнутая на голову авантюристка Янари - самые сливки Совета Согласия. Поехали отсюда!  

Ей не терпелось рвануть с места, но я-то все еще стоял около автомобиля. На солнцепеке, с непривычно увесистым механическим фотоаппаратом. И чувствовал себя, как в детстве, когда увидел что-то необыкновенное и манящее, и страшно хочется подойти ближе, но тебя поскорей тащат за руку мимо.  

Из приоткрытой двери "Притона контрабандистов" сочились на улицу умопомрачительно аппетитные запахи жареного мяса, незнакомых специй и крепкого кофе. У меня некорректно заурчало в животе.  

- Если все так, как ты говоришь, хорошо бы мне здесь остановиться. Вдруг удастся через хозяина выйти на нужных людей? А ты езжай тогда в приличный отель, потом свяжемся.  

- Диплодис, я за тебя отвечаю. Кто знает, что может произойти, если мы разделимся...  

- Мне. Нужен. Контракт. На древесину. Если я буду вместе с тобой прятаться по темным углам от представителей власти, я вряд ли добьюсь успеха, а без контракта мне лучше не возвращаться.  

Я еще некоторое время назад начал склоняться к мысли, что "беглец совести" Рунге чересчур сгустил краски. По дороге из Шарсаны в столицу нам не встретилось ничего из ряда вон выходящего. Может, сразу после катастрофы здесь и царила повальная неразбериха, но, судя по всему, жизнь давно наладилась и вернулась в берега, никакого бедлама вокруг не наблюдалось.  

И Чармелу мне в сопровождающие навязали почем зря, от нее больше осложнений, чем пользы. Бледная, затравленная на грани нервного срыва, ест по чуть-чуть, порой непонятно чего пугается без всякой видимой причины. Ага, телохранители и консультанты именно такими и бывают, о чем разговор. Яснее ясного, что у нее здесь какой-то свой крючок, и моя командировка - благовидный предлог, чтобы ей за компанию сюда вернуться, а потом без проблем вместе со мной отсюда убраться, но не за счет же контракта, который всем позарез нужен!  

Это были рациональные соображения, и в придачу к ним гостиница с симпатичными башенками и задумчивыми бронзовыми рептилиями на черепичной крыше покорила меня с первого взгляда - увидел и как будто прилип. Что-то вроде "хочу туда, в эту сказку".  

Дверь заведения распахнулась, на улицу вышел, шаркая шлепанцами, загорелый подросток с копной небрежно подрезанных пепельно-русых волос, в линялых джинсах и свободной, как балахон, футболке. По-мальчишески худой, хотя руки мускулистые. Черты смышленого лица мелковаты и невзрачны.  

- С Изначальной? - поинтересовался он, остановившись в двух шагах от меня.   Нашу Землю местные называют Землей Изначальной, чтобы не путать со своей родной Долгой Землей.  

- Оттуда. Найдется свободный номер?   Угадав в нем здешнего служащего, я улыбнулся ему широко и приветливо, хотя в душе забеспокоился: вдруг придерется к тому, что я без спросу фотографирую чужую частную собственность? Но тогда Чармела предупредила бы, что снимать нельзя.  

- Отчего ж не найдется?   Парнишка пусть и не улыбался в ответ, но выглядел дружелюбно. Впрочем, не такой уж он и парнишка: глаза взрослые, умудренные. По всей вероятности, лет двадцать пять - двадцать восемь, мой ровесник. А что наружность тинейджерская, так они тут все поголовно долгожители, в особенности после пресловутой катастрофы и ураганной мутации.  

- Замечательно. Сейчас вещи достану...  

Повесив фотокамеру на шею, я выволок из багажника чемодан с социальной наклейкой "Потребляй в гармонии с окружающими". В адрес затаившейся в машине Чармелы парень не сказал ни слова, скользнул по ней взглядом - и все, однако мне показалось, он уловил, кто она такая.  

Как только я захлопнул багажник, автомобиль плавно тронулся с места и исчез за поворотом. Стыдно сказать, но я ощутил малодушное облегчение.  

- Меня зовут Тим, - представился гостиничный работник, ухватив за ременную ручку мое дорожное чудовище на колесиках. - Идемте.  

Сын, внук или племянник хозяина, названный в его честь?  

- Диплодис. Я в командировке, и мне понадобится документ для отчета...  

- Устроим.  

Внутри гостиница выглядела не менее привлекательно, чем с фасада. Стулья с гнутыми ножками и потертыми атласистыми сиденьями, люстры в гирляндах подмигивающих стекляшек, оранжевые и горчичные плюшевые кресла, много картин в багетных рамках, портьеры с переливчатыми золотистыми пейзажами и разлохмаченной, словно ее кошки трепали, бахромой.  

В номере стояла двуспальная кровать с точеными шишечками на столбиках, а телефона не было. Телефон имелся только внизу, в вестибюле, похожем на небольшую арт-галерею.  

- День добрый, вы, наверное, проголодались?   Я обернулся. Молодая женщина, полная и статная, затянутая в платье из блестящего черного шелка с желтыми, синими, красными набивными тюльпанами. В ушах висели тяжелые рубиновые серьги, темные волосы пышной волной падали на плечи.  

- Барбара - наш шеф-повар, - отрекомендовал ее Тим. - Идемте, перекусите с дороги.  

Они определенно состояли в родстве. В чертах непрезентабельно худощавой юношеской физиономии и миловидного женского лица, которое слегка намеченный второй подбородок ничуть не портил - скорее, добавлял шарма - присутствовало не слишком заметное в первый момент, но явное сходство. Скорее всего, брат и сестра, то ли родные, то ли двоюродные. И Барбара наверняка старшая: в ней больше уверенного спокойствия и представительности.  

Меня по внутреннему коридору провели в "Притон контрабандистов". В маленьком зале с камином в полстены царил уютный кофейно-коричневый полумрак, за проемом сияла, словно полость внутри громадного алмаза, залитая солнцем застекленная веранда - выбирай, что тебе по вкусу. Я выбрал зал. Несколько столиков темного дерева, такие же стулья с высокими спинками. По углам расставлены разлапистые коряги: здесь они выглядели прирученными - безобидные и стильные элементы декора, а увидишь такое где-нибудь в Лесу, испугаешься до икоты.  

Когда я покончил с отменным обедом, и дошла очередь до кофе, Тим и Барбара подсели ко мне за столик. Капучино принесли в разноцветных керамических кружках с картинками: на зеленой хвойная ветка с шишкой, на голубой кувшинка, на желтой рыщак - местный зверь вроде леопарда.  

Хозяев интересовало, что сейчас делается на Земле, а для меня это была отличная возможность получить информацию о здешней обстановке - не от Чармелы, что немаловажно, а из любых других рук. И вот что странно, с ними я не чувствовал себя ни потребителем, ни тем, кого потребляют: мы просто сидели и общались, и это было хорошо, как никогда в жизни. Настолько хорошо, что в Золотой Федерации такие посиделки привлекли бы внимание СЭБа - Службы Экономической Безопасности: безвозмездный обмен позитивом между посторонними друг другу людьми не приветствуется, так как ведет к оттоку потенциальной клиентуры из сферы платных услуг.  

Тим подтвердил, что насчет контракта лучше всего обратиться в Трансматериковую компанию. Древесина - побочный продукт их основного бизнеса. Они обеспечивают связь между четырьмя заселенными людьми архипелагами, Кордейским, Лаконодским, Магаранским и Сансельбийским, а также между островами внутри архипелагов. Впереди каравана всегда идет таран-машина, пробивающая дорогу через Лес. Название говорит само за себя. После нее остается широкая просека, по которой может проехать весь остальной транспорт. И поваленных деревьев хватает, только успевай собирать, пока не заросло - на Долгой Земле это происходит несколько медленнее, чем в два счета. Все предприятия, которые занимаются добычей древесины, так или иначе сотрудничают с Трансматериковой.  

- Разве таран-машин ни у кого больше нет?  

- Монополия. Там чертовски сложная технология, по слухам, завязанная на магии. Думаю, слухи не врут, потому что по-другому просеку через Лес не проторить.  

- А шоссе проложить не пробовали?   - Вроде, когда-то раньше какие-то умники пробовали, пока не надоело раз за разом оставаться на бобах. Лес не позволил, ему этого не надо.  

- Но он же терпит таран-машины и позволяет ломать деревья?  

- Из милости, - совершенно серьезно пояснил Тим. - И позволяет-то, заметьте, не везде. В караване всегда есть следопыт - это такой специальный человек, который не только верное направление по приметам определяет, когда и компасы барахлят, и на небе облака в три слоя, но еще сумеет почувствовать, где Лес пропустит автоколонну, а где ни в какую. Это если хороший следопыт, но плохих в Трансматериковой не держат.  

- Выгоднее было бы вырубать деревья в ближайшем радиусе за береговыми стенами, тогда минимальные затраты на перевозку, а их там как будто не трогают.  

- Это верно, - подтвердил мой собеседник. - В береговой полосе можно брать понемножку - дерево там, дерево здесь, а если все враз оголить, взамен полезет не подлесок даже, а всякая ползучая дрянь, которая начнет цепляться за стены и крошить бетон, Санитарная служба замается с ней бороться. Видимо, Лесу это неугодно.  

- Давайте еще по кружке? - предложила Барбара. - Диплодис, это за счет заведения. Хотите попробовать черный кофе с лесными пряностями по кесейскому рецепту?  

- С удовольствием.  

- Папа, а ты какой будешь?  

- Тоже по-кесейски, - отозвался Тим.   - Пожалуй, сама сварю.   Она скрылась в проеме, который вел на кухню, а я хлопал глазами, огорошенный: этот тощий юнец приходится ей папой?..  

- Барбара - моя дочь, - подтвердил Тим, без труда угадав, что ввергло меня в ступор.  

- Никогда бы не подумал. Выглядите вы ровесниками.  

Если б не его глаза, он выглядел бы моложе своей дочери, но об этом я не стал говорить вслух.  

Хозяин гостиницы усмехнулся.  

- Мы с ней и раньше были подвидом С, а теперь и подавно.  

- Кстати, я обратил внимание, у вас тут одна молодежь, - этот вопрос меня занимал с самого начала, но Чармела вместо ответа лишь кисло вздохнула, как будто речь шла о чем-то до оскомины досадном. - Неужели никто из пожилых не пережил катастрофу?  

- Отчего же, все пережили.  

- Где тогда ваши старики? Я пока ни одного не видел.  

- Да кто где... Хоть на меня посмотрите - могу сойти за старика, мне триста с хвостиком.  

Вот тебе и тинейджер...  

- В жизни бы не подумал, - повторил я с оттенком скепсиса: вдруг разыгрывает?  

- Когда произошла Перемена - Высшие называют ее катастрофой, да для них это и была катастрофа, все их преимущества и привилегии лопнули, как мыльный пузырь - так вот, когда это случилось, мы получили способность менять свой биологический возраст в рамках прожитого. Каждый мог стать таким, каким он был в любой из моментов своей жизни. К середине осени это прекратилось, но большинство людей вернуло себе молодость. Дар Леса.  

- Большинство? Кто-то не успел?  

- Вернее, не захотел. Оно шло на убыль постепенно, совершать такие метаморфозы становилось с каждым разом все труднее. Было время для выбора. Жизнь - она ведь у всех разная, и кое-кто предпочел не оттягивать конец. Это уж всякому для себя виднее. Но таких нашлось немного, не удивительно, что вам никто из них на глаза не попался. А я решил, проживу еще одну жизнь, только уже не подневольную - для меня это будет в самый раз. Я ведь был контрабандистом, торговал с кесу, ползал по танарским заброшенным трубам в Гиблую Страну и обратно. Наргиянси Иссингри связала меня чарами. Все это продолжалось около шести долгих лет - прикиньте, сколько получится в пересчете на ваше исчисление. Захотелось и другой жизни попробовать, и чтоб впереди ее было много. Эту гостиницу мы завели больше для удовольствия, чем ради прибыли. Главным образом для Барбары. Понятное дело, нам раньше приходилось держаться наособицу, чтобы никто не раскусил, чем я на самом деле промышляю, а дочку всегда тянуло жить по-людски. Вот теперь и устроились так, чтобы люди сами к нам приходили, - до чего странно сочеталась с его мальчишеским лицом задумчивая, с грустинкой, усмешка много повидавшего человека. - Барбара довольна. А я то здесь живу, то по другим городам мотаюсь, то в Лес меня тянет - как был, так и остался бродягой, от себя никуда не денешься. Для вас это, может, прозвучит дико, но мы с внуком считаемся собственностью наргиянси Иссингри - об этом осведомлены и люди, и кесу, поэтому нет охотников мне мешать, тем более что и сам я никому не мешаю.  

- Рабство? - меня это неприятно удивило.  

- Да вовсе нет, как бы вам объяснить... В человеческой цивилизации не найти точной аналогии. Кесу - раса хищников. Знаете, как ведет себя хищный зверь, когда считает что-то своим? Попробуй тронь. Хотя, если мы попытаемся это себе представить, мы поневоле будем оперировать людскими категориями. Вот вы сразу подумали о рабстве, а между тем для кесу отношение к кому-то, как к своей собственности, предполагает прежде всего защиту объекта от чужих посягательств, а не эксплуатацию. Что-то в этом роде у домашних кошек и собак иногда проявляется.  

Я кивнул и поинтересовался:  

- Ваш внук тоже работает в гостинице?  

- Куда там, он пошел по дипломатической части и сейчас полномочный представитель при наргиянси Иссингри. До Перемены мы вместе с Демчо ей служили, и когда началось налаживание межрасовых отношений, наргиянси сама о нем вспомнила. Он молодой, хочет приносить пользу, так что ему это в самый раз.  

- С кесу ведь долгое время воевали, и они считались примитивным народом?  

- Стараниями Высших. Ох, эти господа и нагадили, где только смогли. Не то чтобы сейчас без проблем, но Совет Согласия прекратил войну между людьми и автохтонами. Кесу раньше истребляли целыми племенами, а из их шкур шили сумки, куртки, женские юбки и прочее барахло, такие вещи стоили больших денег. Серые воительницы тоже не оставались в долгу, людоедство для них было запасным вариантом решения продовольственной проблемы. Не сказать, чтобы все это до конца искоренили, но теперь оно хотя бы перешло в разряд наказуемой уголовщины, и взаимная охота под запретом.  

- Я видел кесу около портала, а потом, по дороге, мы их вроде бы не встречали.  

- Все правильно, - кивнул Тим. - Люди живут на островах за береговыми стенами, а они в Лесу. Порталы охраняются объединенными силами, и кесу, бывает, посещают прибрежные города, но для них тут чужая территория. Все, что было наворочено в течение долгих лет, просто так не исчезнет. Это по вашим меркам после Перемены прошло много времени, а по нашим - всего-навсего неполный год, и люди те же самые, и кесу те же самые, и между теми и другими много всякого, что не может быть просто так прощено и забыто. То, что мы нынче глотки друг другу не рвем, уже немалое достижение.  

Барбара принесла кофе по-кесейски. Превосходно, хотя и непривычно: тонкий привкус незнакомых пряностей как будто пытался разбудить ассоциации, которых у меня нет и быть не может - я ведь не отсюда, и не задержусь тут надолго, так что незачем поить меня этим приворотным зельем... Впрочем, от еще одной кружки не откажусь.  

- Вы говорили о Гиблой Стране - это разве не то же самое, что Гиблая зона? Там разрешается фотографировать?  

Надо сделать хотя бы несколько снимков, чтобы по возвращении выложить в сеть. Судя по тому, что я читал о Гиблой зоне, обстановка там не хуже, чем в самых кровавых игрушках, и все предельно жестко: не факт, что не умрешь, если туда сунешься. Мой коллега Дональд, которому шеф не разрешил отправиться в эту командировку вместо меня, спал и видел, как бы дорваться до пресловутого долгианского экстрима, а я бы туда ни за какие чипсы не полез, но щелкнуть издали с десяток видов можно без особого риска.  

- Кто ж вам запретит? Вот только снимать там особенно нечего. Лес как Лес. Еще осенью все заросло, от Гиблой Страны одно название осталось.  

- Жалко, - заметил я, тут же спохватившись, что это вопиющая некорректность.  

- Не обессудьте, но мы об этом не жалеем, - усмехнулся бывший контрабандист, угловатый парнишка с глазами видавшего виды старика. - Лес залечил свои раны, вот и хорошо. Лучше Танхалу поснимайте - и прежнюю, заброшенную, и новую, которую неподалеку от нее начали строить. Поговаривают, туда собираются столицу перенести. Старая Танхала была красивая, даже кесу нравилась, хотя им далеко не всякое людское поселение придется по вкусу. Новую проектируют в том же духе. Может, мы с Барбарой тоже туда переберемся, а может, и нет. Там дальше посмотрим. Обещали, что к середине осени это уже будет настоящий город, со всеми четырьмя дворцами - Зимним, Весенним, Летним и Осенним.  

- У вас же теперь Совет Согласия вместо сезонной монархии. Во дворцах устроят музеи?  

- Если не случится больше никаких катаклизмов, в конце осени будут выборы Зимней Госпожи, а потом она уступит трон Весеннему Господину, и так далее, как заведено. Зачем отказываться от добрых традиций? Что-то будет иначе, а что-то останется, как раньше.  

Барбара почти ничего не говорила, но с удовлетворенным видом слушала нашу беседу, отпивая маленькими глотками сладкий пряный кофе и сияя густо подведенными глазами.  

О Чармеле я вспомнил только под вечер у себя в номере. От нее не было никаких известий - ни звонка, ни переданной с посыльным записки. Должно быть, занялась своими загадочными делами, ради которых и пристроилась ко мне, якобы "для охраны". Без нее дышалось свободней. Естественное беспокойство за девушку потеснила мысль о том, что собирались бы ее арестовать - сделали бы это еще около портала, да к тому же она, по словам Келсена, "умелая магичка". Не пропадет. Не должна пропасть. Но если до послезавтра не даст о себе знать, придется выяснять, в чем дело.    

Неспроста его преследовало ощущение, что извилистые черные щели меж облезлых половиц таят в себе скрытую опасность.  

Вначале из-под пола донесся настойчивый стрекочущий звук - такой же негромкий, как все остальные звуки локалии. Словно там завелась цикада. Потом из беззубо ухмыляющейся трещины (хм, было бы куда хуже, окажись там еще и зубы!) начал неспешно выползать щетинистый червяк цвета ржавчины. Размеры гадины заставили человека содрогнуться от омерзения - вокруг много чего ползает, но не полуметровой же длины! - и он, схватив из ящика с инструментами молоток, обрушил на червяка серию ударов. Недобитый мохнатый шнурок втянулся обратно в потаенную темноту. Его измочаленный обрывок жилец домика выкинул на помойку, надев перед тем заскорузлые рукавицы.  

А на следующий день оно явилось целиком.  

Побежденный с помощью молотка "шнурок" был всего лишь одной из его ног, которых оказалось не меньше двух десятков. Болтавшееся в центре этой щетинистой "карусели" туловище напоминало дряблый рыжеватый мешочек. Как это существо протискивалось сквозь щель, корчась и складываясь в три погибели, человек не видел. Когда он обнаружил незваного гостя посреди комнаты, это зрелище едва не стоило ему преждевременной седины. Он швырнул табуретом, и даже попал, но твари с этого ничего не сделалось.  

Добравшись вдоль стеночки до двери, он распахнул ее настежь и кое-как выгнал пришлую пакость наружу, прицельно кидая тяжелыми предметами - инструментами из ящика и консервными банками.  

Три дня спустя он увидел то же самое существо на прогалине неподалеку от домика. Узнал его по болтающейся укороченной конечности. Оно заметно прибавило в росте: верхние коленца ржавой волосатой "карусели" теперь достали бы человеку до середины бедра. И раздалось вширь - не меньше метра в размахе, а подвешенное туловище стало величиной с футбольный мяч.  

В довершение оно оказалось хищником: било толстых розовато-сизых слизняков, молниеносно выбрасывая гибкий хоботок - либо электрический разряд, либо отрава- и посредством этого же органа высасывало соки из обмякшей жертвы. Питательные, должно быть, слизняки: поедая их, оно росло, как на дрожжах.  

Закрадывалось подозрение, что оно за человеком наблюдает. Выслеживает. Присматривается. То ли не забыло, кто покалечил ему ногу, то ли вознамерилось отвоевать территорию у потенциального конкурента, то ли просто хочет сожрать. Но шастает оно только днем, а в темное время никакого стрекота в окрестностях не слышно. И можно не бояться, что снова заберется в дом через щель - не пролезет, при своих нынешних габаритах.  

Он решил, что не позволит застать себя врасплох, и теперь не выходил наружу без тесака за поясом.    

В последующие несколько дней я понял, что остановиться у Помойного Тима меня побудил не только сказочно-интригующий облик его заведения с флегматичными бронзовыми рептилиями на крыше, но еще и благословенное деловое чутье.  

Бывший агент кесейской повелительницы, привыкший подмечать, собирать и сортировать факты, был много о чем осведомлен, и вдобавок в его "Притон" заглядывали на чашку кофе полезные и влиятельные персоны. Он в два счета свел меня, с кем нужно. За помощь я расплачивался информацией: рассказывал о Земле, о жизни в Золотой Федерации, о своей встрече с "беглецами совести"... Подозреваю, что на расспросы его толкало не просто досужее любопытство, отставной агент - понятие растяжимое, но это уже их местные игры, ко мне отношения не имеющие. Я чист перед здешним законом, я приехал сюда заключить контракт - и можно меня поздравить, дело в шляпе.  

Вместо того чтобы за компанию со мной порадоваться, Чармела выглядела встревоженной и раздосадованной. Как я и думал, она вскоре нашлась. Судя по недовольному выражению лица, у нее что-то не клеилось. Впрочем, меня, окунувшегося в привычную стихию переговоров с новоиспеченными партнерами, ее проблемы не касались, мы улаживали свои дела параллельно... Ага, если бы - параллельно. Но тогда я об этом "если бы" еще не знал.  

В день подписания контракта я получил приглашение на прием с фуршетом, который должен был состояться тем же вечером. До Перемены, или до катастрофы - смотря с чьей точки зрения на это событие оглянуться - праздников на Долгой Земле хватало, и проводились они во дворцах сезонных Властителей в согласии с вековыми традициями и придворным церемониалом. Как уверял Тим, через некоторое время все пойдет по-старому, а пока, за отсутствием Летней Госпожи, балы и банкеты на широкую ногу закатывали кордейские деловые круги во главе с Трансматериковой компанией. То, что я официально приглашен на такое мероприятие, было чертовски хорошим признаком.  

Вид здания, к которому съезжались гости, потряс меня почти до шока. За рулем сидел наемный шофер, а если б я сам управлял допотопным механическим автомобилем, лишенным даже простенького бортового компьютера, от такого зрелища неминуемо бы во что-нибудь въехал.  

О самом строении ничего сказать не могу, кроме того, что оно было четырехэтажное и вроде бы с классическим портиком над парадным входом. Невозможно рассмотреть и оценить архитектуру, когда все сплошь оплетено ползучими побегами. Как будто на дом взгромоздился гигантский сухопутный спрут с несметным количеством щупалец разной толщины и вцепился мертвой хваткой - не оторвешь, разве что вместе с крышей и водосточными трубами.  

Дома по соседству выглядели солидно и буднично: крашеная в консервативные цвета штукатурка, рельефные беленые обводы вокруг оконных проемов, внушающие доверие таблички - ничего из ряда вон выходящего. Этот контраст лишь усиливал дикое впечатление, которое производил культурно-деловой центр, заграбастанный древесным спрутом.  

Чудовищное растение напоминало те коряги, что стояли по углам в кофейне у Тима, хотя сокрушительно превосходило их размерами. Серовато-коричневое с прозеленью, морщинистое, без единого листика, но не засохшее, живое - это ощущалось сразу, а каким образом, объяснить не возьмусь. Возле окон свисали тонкие ветви, и такие же обрамляли дверной проем.  

- Интересное оформление, - пробормотал я, спохватившись, что слишком долго пялюсь на это диво с разинутым ртом.  

Хорош гость из мира, на несколько порядков опередившего Долгую Землю с ее примитивными технологиями!  

- Да уж, охрана здесь хоть куда, - отозвался шофер, явно гордый за свое измерение. - У вас там, небось, о таком и не слыхали.  

Так это -охрана?.. Гм...  

Когда я поднялся по ступенькам, длинные и гибкие, как хлысты, побеги по обе стороны от входа слегка шевельнулись, и вовсе не от ветра - это больше напоминало рассеянное разминочное движение человеческих пальцев. Уже внутри подумалось, что я только что благополучно миновал здешний фейс-контроль.  

Мысль об этой растительной жути, которая опутала снаружи весь дом, не сразу отступила на задний план. Было, знаете ли, ощутимо не по себе, тем не менее я держал марку, позитивно улыбался окружающим, поприветствовал двух-трех знакомых, а потом... Потом увидел ее. Дриаду.  

Она стояла вполоборота около сияющей черным глянцем трехногой громадины старинного рояля и болтала с пианистом. Лицо, звучание голоса, тема разговора - все это в первые моменты проскользнуло мимо моего внимания. Я с оторопью уставился на ее невероятные волосы: масса зеленых побегов с мелкой листвой, белыми цветочками, напоминающими жасмин, и крохотными молочными бутонами ниспадала до пояса - словно пышное вьющееся растение выплеснулось из кашпо во всей своей царственной красе.  

Сначала я решил, что это имитация. Подойдя поближе - чтобы маневр никому не показался некорректным, пришлось сделать вид, будто меня заинтересовал рояль - разглядел, что оно настоящее. Парик из живой флоры, смелая дизайнерская находка. Больше ни у кого из гостей ничего подобного не было.  

Девушка повернулась, медленным жестом откинув изумрудные стебли, и тут до меня дошло, что вовсе это не парик: побеги росли у нее на голове вместо волос.  

Я заворожено уставился на загадочное существо. Музыканта кто-то окликнул, и он отошел в сторону, оставив нас наедине. Уголки ее губ дрогнули, удерживая улыбку, в глазах разгорался азарт. Надо было срочно что-то сказать.  

- Добрый вечер, меня зовут Диплодис, - на тренинге меня бы высмеяли за такую интонацию. - Простите... Кто вы?  

Дурацкий вопрос вырвался сам собой. Ничего удивительного. Под ногами вместо пола что-то облачно зыбкое, как во сне, а напротив - насмешливое русалочье лицо в обрамлении цветущей зелени, тут еще не то ляпнешь.  

- А вы сами как думаете? - ответила она вопросом на вопрос, озорно прищурившись.  

- Дриада, наверное, - произнес я неуверенно. - Я и не знал, что на Долгой Земле есть дриады...  

- Правильный ответ. В награду я составлю вам компанию.   Она пробежалась пальцами по клавишам, перед тем воровато оглянувшись, как будто опасалась, что маэстро, если окажется поблизости, попытается пресечь ее попытки музицирования.   Мало-помалу обычная наблюдательность ко мне возвращалась, и я увидел, что пальцы у нее тонкие, с бледно-розовым маникюром, а сама она - худенькая, как школьница, угловато хрупкая, но при этом бойкая и верткая, словно ее распирает изнутри искрящаяся феерическая энергия.  

Исподтишка рассматривая Дриаду, никаких других признаков нечеловеческого, кроме роскошной растительной шевелюры, я не заметил. Ушные раковины округлые, мелькнувшие в улыбке зубы - самые обыкновенные. Брови неяркие, светло-каштановые.  

- Как вы сами понимаете, я здесь ненадолго, - она доверительно понизила голос. - Побуду немного среди людей, а потом должна вернуться в свою рощу. Нам, дриадам, иначе нельзя. Выпьем что-нибудь?   Мы подошли к одному из столиков с угощением. Все они были оформлены в виде шахматных досок с большими клетками из черного дерева и перламутра.  

- В первые годы после Перемены алкоголь ни на кого тут не действовал, - сообщила моя новая знакомая, взяв слоистый кремово-розовый коктейль с шапкой пышно взбитой пены и соломинкой. - Это было время не только великого бардака, но и великой трезвости. Потом все вернулось, но устойчивость к опьянению у большинства повысилась, поэтому будьте осторожны - то, что кого-то из местных доведет до кондиции "слегка навеселе", вас может свалить с ног.  

- Благодарю, уже в курсе, - улыбнулся я в ответ, тоже взяв высокий прозрачный бокал, в котором плавали две черничины. - Пока ни разу не нарезался до некорректного состояния. Да и само спиртное осталось прежним...  

Я осекся, заметив, что черничины в снежно-лиловой толще экзотического напитка не просто плавают, а гоняются друг за другом. Брр, не возьмусь угадать, что это такое, но я это пить не стану. С непринужденным видом вернул бокал на место и приглядел себе другой, с одной-единственной неподвижной вишенкой, однако передумал: кто знает, что это за вишенка и чего от нее ждать... Уж лучше бренди, водка или виски, где нет никаких ягод - ягод ли? - играющих в догонялки.  

Дриада с наслаждением тянула через соломинку свой коктейль, ее соображения такого рода не волновали.  

Взяв рюмку бренди, я огляделся.

Народу собралось довольно много, и так как большинство выглядело не старше, чем чуть-чуть за двадцать, это напоминало полуофициальную тусовку Общества Успешной Молодежи. Я в нем тоже когда-то состоял, несмотря на то, что зверские членские взносы существенно облегчали мою платежную карточку, иначе не рассчитывай на достойную карьеру в Золотой Федерации.  

Анфилада залов была обставлена с королевской роскошью, картину портили разве что провода, которые в открытую тянулись по потолку, а кое-где и по стенам. Зачем их столько? Хрустальные многоярусные люстры впечатляли и своими размерами, и игрой радужных огоньков, но неужели для них необходима такая паутина кабелей, и разве все это безобразие нельзя было спрятать за навесным потолком или хотя бы замаскировать штукатуркой? Небрежность? Выделенных средств на завершение ремонта не хватило? Зато бренди - высший класс.  

- Закусите лалунцевой икрой, - посоветовала Дриада, оторвавшись от соломинки. - Вкуснятина.  

Бутерброд с толстым слоем малиновых икринок поверх сливочного масла. М-м, и впрямь очень вкусно...  

- Какая-то здешняя рыба?   - Лалунец - не рыба, он вроде лягушки, но больше похож на тритончика величиной с кролика. Живет около лесных озер, лазает по деревьям и там же икру откладывает - на ветках, которые свисают над водой, чтобы головастики, когда вылупятся, сразу туда свалились. Со стороны кажется, будто ветки облеплены мыльной пеной, а внутри этой пены полно икринок. Деликатес!  

Я положил надкушенный деликатес на картонную тарелку. Бывает же, что у человека нет аппетита... Да он у меня и правда пропал после ее объяснений.  

- Вы живете в Лесу или в городе?  

- Конечно, за городом, - лукаво усмехнулась Дриада. - Недалеко от береговых ворот есть большое-пребольшое дерево, похожее на дуб, это мое жилище. Жаль, что я не каждый день могу его покидать, ведь оно без меня зачахнет. Только в течение недели после полнолуния, как сейчас - это магическое ограничение, обязательное для любой дриады, ничего не поделаешь. Зато я люблю, когда ко мне приходят в гости друзья, водят вокруг моего дерева хороводы с песнями, плетут и вешают на ветки венки...  

- И еще она любит морочить людям головы! - произнес у меня за спиной негодующий женский голос. - Марианна, тебе не совестно?  

Я в некоторой растерянности оглянулся. Около нас стояла девушка в белой кружевной блузке с черным бантом под горло и строгой юбке. Чертами лица она походила на Дриаду, но у нее были обычные русые волосы, ничего сверхъестественного - гладко зачесаны и собраны в пучок, перевитый ниткой жемчуга.  

- Меня зовут Ариадна Никес-Горских, - в ее бодрой лучезарной улыбке мне почудилось что-то невыносимо знакомое, как будто она тоже состояла в Обществе Успешной Молодежи, и мы с ней учились жизнерадостно улыбаться на одних и тех же тренингах. - А это Марианна Никес-Ланфранко, моя сестра, что бы она вам о себе ни наплела.  

- Ну вот, пришла и все испортила, - вздохнула Дриада, размешивая соломинкой остатки коктейля. - А мы здесь так хорошо общались...  

Я вежливо представился, стараясь излучать побольше энтузиазма и не ударить лицом в грязь.  

- Надеюсь, вы ей не поверили? - Ариадна пришпилила сестру осуждающим взглядом.  

- Поверил, еще как. Но я не в обиде.  

Может, Дриада, которую, как выяснилось, зовут Марианной, и навешала мне лапши на уши насчет своего дерева, но ведь у нее на голове и в самом деле растут вьющиеся зеленые побеги, усыпанные белыми звездочками цветов и нежными бутончиками! Волшебство в чистом виде.  

- В Марианне нет ничего необыкновенного, - произнесла Ариадна таким тоном, словно защищала доброе имя сестры от нехороших домыслов. - Она младшая в семье и привыкла вести себя, как младшая. Когда произошла Перемена, ей было семнадцать лет. Иногда она любит присочинить, не обращайте внимания.  

Дриада состроила гримаску.  

- А как же тогда волосы?  

Я задал вопрос не из желания защитить ее - она, по-моему, в этом не нуждалась - а из нестерпимого любопытства.  

- Меня заколдовал злой колдун, - стрельнув глазами по сторонам, шепотом призналась Марианна.  

- И не стыдно тебе, с какой стати злой...  

- А у тебя язык повернется назвать Валеаса добрым?  

- Диплодис, не слушайте ее. Что касается волос, это лечебный магический имплант, по медицинским показаниям, и никаких чудес тут нет.  

- Меня оскальпировали при попытке похищения, - дополнила Дриада.  

Я ожидал, что старшая опять начнет выводить ее на чистую воду, но та вместо этого хмуро поддакнула:  

- Ужасная была история. Меня до сих пор колотит, когда вспоминаю. Скорее бы их всех выловили.  

Ариадна собиралась добавить что-то еще, но тут ее окликнули, и она, кивнув мне с официальной вежливостью, направилась к тучному парню с юношеским пушком на щеках, щеголявшему в фиолетовом костюме с золотыми галунами - то ли какая-то униформа, то ли, наоборот, высокая мода.  

- Повезло ей, - беззлобно, хотя и с некоторой долей ехидства, ухмыльнулась Марианна, глядя им вслед. - Выходила замуж за богатого старика, нефтепромышленника с Сансельбы, но тут грянула Перемена - и они стали во всех отношениях молодой парой. Правда, повезло. Вы на меня не обиделись?  

- Нисколько, - я ничуть не покривил душой.  

- Первое время после Перемены все мы были немножко мартовскими зайцами. Потом, когда чудеса пошли на убыль, народ взялся за ум и остепенился, а я - исключение. Занимаюсь тем, что подтверждаю правила, насколько это ответственное дело у меня получается. А вы и вправду купились?  

- Не совсем. Я знаю, что на Долгой Земле нет никаких дриад, но решил, что ваши волосы - результат Перемены, почему бы и нет?  

- Ничего подобного, - она взяла еще один коктейль, тот самый, с черничинами. - Постепенно все вернулось в рамки, предопределенные человеческой природой. Хотя, кое-кому посчастливилось, но это большая редкость. Моя сестра, например, так и осталась оборотнем.  

- Ариадна? - я невольно оглянулся, ища взглядом в толпе недавнюю собеседницу.  

- Другая, - возразила Дриада таким тоном, словно я, к стыду своему, не знаю чего-то общеизвестного.  

- У вас много сестер?  

- Три сестры и три брата. Если ты слышал о торговом доме "Изобилие-Никес" - это наше семейное предприятие. Диплодис, давай уже на "ты"? Если хочешь, дерябнем на брудершафт.  

У меня в рюмке еще оставалось бренди, и мы "дерябнули".  

Хмель ударил в голову, и я задал вертевшийся на языке вопрос:  

- Тебе корни этой растительности не мешают?  

- Корешки там малюсенькие, два-три миллиметра. Это же все волшебное.  

- Бандитов, которые на тебя напали, хотя бы удалось задержать?  

- Кое-кто из них тогда же и доигрался, но скальп с меня сняли не они, а заботливый родственник. Крутейший маг Долгой Земли. Он от нашей семейки стреляться готов, сам однажды сказал, так что нам есть, чем гордиться, кроме замечательного торгового предприятия "Изобилие-Никес". Валеас Мерсмон, прозванный также Темным Властителем, эту кличку ему Высшие когда-то прилепили - сложная личность, он сделал довольно много хорошего и наворотил немало плохого. Я думаю, за плохое небеса решили его покарать, и послали ему в наказание Никесов - продвинутых, креативных, помешанных до радостного визга на передовом маркетинге и успешных продажах. Он связался с моей сестрой и в довесок получил всех нас. Жалко, ты никого не знаешь... Чтобы это оценить, надо иметь представление о том, что такое Валеас и что такое наша семья.  

- Ты только что охарактеризовала.  

- Ага, значит, ты понял. Из нас воспитывали идеальных менеджеров. Братья такими и стали, Арианда с Глорией тоже. Что касается Лидии, с ней этот номер с самого начала не прошел. А я сперва поддалась, но после Перемены решила, что не хочу на это время убивать, не получая взамен никакого удовольствия. Папе с мамой вполне хватит для счастья того, что пятеро из семерых пошли по их стопам.  

- Тебя хотели похитить, чтобы вымогать деньги у вашей семьи?  

- Если бы. Отморозки Андреаса напали на меня по ошибке, перепутали с сестрой. Мы с ней похожи, как двойняшки. На публичных мероприятиях она всегда появляется в облике Лидии Никес, чтобы всех заткнуть, не пугать народ неземной красотой и соблюсти видимость приличий. Как бы там ни было, для меня это прежде всего моя сестра, - в дерзких серых глазах Дриады мелькнул вызов, адресованный как будто не мне, а кому-то другому - наверное, той публике, которую надо "заткнуть". - В тот раз я уломала ее одинаково одеться и причесаться, чтобы вместе явиться в таком виде перед Борисом, моим мужем, и повергнуть его в замешательство. Борис Ланфранко из Совета Директоров Трансматериковой компании женился на мне, потому что я Никес. Обычное дело, сам знаешь, и я на радость папе с мамой не стала брыкаться, он мне понравился, но теперь я хочу его в себя влюбить. Почему бы и нет? Он по уши в делах, его надо время от времени удивлять, тогда он словно просыпается и смотрит на меня ошалевшими глазами. "Две Марианны - угадай, какая из них твоя" - это была часть моего стратегического плана. Мы тогда навели макияж, чтобы совсем не отличаться, словили презрительную ухмылку Валеаса и отправились морочить моего Бориса, который заливался коньяком в компании магаранских коллег. Договорились, что сначала появлюсь я, потом мой двойник, поэтому я пошла вперед, а навстречу - этот гад Андреас, теперь уже покойный. С того самого вечера покойный, как раз тогда он и нарвался, но я лучше по порядку расскажу.  

Она допила коктейль, но присмиревшие "черничины" есть не стала. Отщипнула дольку очищенного апельсина, который лежал вместе с другими на синем блюде с золотой виноградной лозой по ободку и, закусив, продолжила:  

- Андреас и его бандиты просочились туда под видом гостей. Грим плюс чары. Тех, под кого они косили, потом нашли, с трудом удалось откачать, так их волшбой приложили. Меня сцапали сразу, не вникая. Гости кинулись врассыпную, я закричала, тут и Валеас подоспел. Там были всякие магические заморочки, которые объяснять не буду, я в этом ни бельмеса не понимаю. Деваха из банды схватила меня за волосы, приставила к горлу нож, а Мерсмон превратил нож в железную змею, которая ей же в руку и вцепилась. С волосами оказалось сложнее - меня держали магическим способом, с захватом кожного покрова. На первый взгляд, ничего не сделаешь, а он, опять же применив какое-то колдовство, одним махом срезал то, что контролировали враги, рванул меня к себе и забросил на плечо, как в кино. Похитителям достался мой окровавленный скальп, Валеасу - я с освежеванным черепом. Дальше у них началась дуэль, а я все это время висела у него через плечо на манер банного полотенца. Это оказалось совсем не романтично. Страшно было очень.  

- Больно?  

- Боль он мне сразу перекрыл и кровотечение остановил, для него это мигом. Но от их боевой волшбы было совсем отвратно, и я переживала, что меня изуродовали, и еще за сестру боялась - понятно же, что это ее хотели утащить, чтоб Валеаса шантажировать, я-то им даром не нужна, наверняка бы убили с досады. Да и висеть вниз головой удовольствия мало. Мерсмон прикончил Андреаса каким-то жутким способом - мне запомнилось, что под конец на полу шевелилось что-то окровавленное и невообразимое, все проросшее изнутри костяными шипами. Еще двоих убили кесу, и двоим удалось сбежать. После этого злой, как дьявол, Валеас свалил меня на уцелевший диванчик и принялся лечить. Если б по окончании представления он спросил, как я себя чувствую, это была бы бессовестная издевка, но он не сказал ни слова. Чары там были довольно пакостные, поэтому, чтобы все без остатка вытянуть, он вырастил у меня на голове вот это. Честно говоря, уже через неделю клумбу можно было убирать - на ее месте оказалась бы нормальная кожа с волосяными луковицами. Но я попросила так оставить. На Бориса это произвело впечатление, на других тоже, - она с веселым кокетством прищурилась. - Я теперь Дриада.  

- И как же ты спишь с этой клумбой?  

- Как все люди, - Марианна пожала плечами. - Она волшебная, не требует ухода, и стебли прочные, ничего им не сделается. Попробуй сорвать цветочек, ничего не получится.  

Пробовать я не стал, вместо этого задал другой вопрос, вертевшийся на языке:  

- В кого превращается твоя сестра - в лису или в волчицу? Или в какого-нибудь местного зверя?   Дриада хмыкнула.  

- В человека.  

- То есть как, если она и так человек? Разве она тогда оборотень?  

- Моя сестра - это два разных человека. Облик она меняет мгновенно, и характер при этом тоже в какой-то степени меняется, хотя память остается. Над ней провели кесейский обряд, так было нужно, чтоб она смогла найти то, что спрятала в прошлой жизни, иначе не случилось бы Перемены. И потом Лес так и оставил ей эту способность. На празднике Первых Всходов я упросила Лидию появиться в своем втором варианте, - глаза Дриады подернулись мечтательной поволокой. - Зашибись, как на нас все таращились, когда мы под ручку прогуливались! Правда, потом Ариадна меня обругала, и братец Бертран прочитал лекцию на тему "Что такое репутация государственного деятеля и почему ее не надо гробить". Ладно, хватит об этом. Давай теперь ты что-нибудь расскажи, а то все я да я.  

Слушать она умела не хуже, чем Тим с Барбарой. Да еще вставляла замечания и комментарии, от которых мое повествование начинало играть, словно подвески на хрустальных люстрах.  

- Вот как - значит, "беглецы совести"! - фыркнула она с неприязнью, когда я рассказал о знакомстве с долгианскими эмигрантами. - Название себе в самый раз выбрали, лучше не придумаешь. Если б за мной тянулись такие же дела, я бы тоже всю оставшуюся жизнь от своей совести бегала.  

В гомон разряженной толпы вплетались клавишные аккорды. Живая музыка на старинный лад, столики с золочеными ножками, диванчики, обитые атласом в розовых гирляндах, у дальней стены по-королевски вздымается черное крыло рояля - во всем этом сквозило что-то чудесно театральное.  

И вдобавок грандиозные люстры в радужно-алмазных переливах: словно блистающие кристаллические существа из бездонных глубин звездного неба, безупречные в своем совершенстве, заглянули на людской праздник. Впечатление слегка портила непритязательная путаница кабелей на потолке. Когда я обронил, что напрасно это хозяйство не замаскировали, Дриада усмехнулась:  

- В таком виде они успокаивают нервы, в том числе мои, после уже знаешь какого прошлого раза. Напоминают, что все под контролем, и мы здесь под защитой. А то, хотя Андреаса больше нет, этих мразей с десяток уцелело, во главе с Конрадом и Тарасией, и они пытаются вербовать сторонников. И еще есть банда Варфоломея. И те, кто был в группировке Рунге - сам он с четырьмя ближайшими дамами свалил, его бывшие затаились и вроде бы сидят тихо, но все равно могут что-нибудь выкинуть.  

Из этого можно было уяснить, что на потолке никакие не кабели, а побеги древесного спрута, оплетающего здание снаружи. Сторожевая система. Что-то магическое, крайне опасное для злоумышленников. И собравшуюся публику это несказанно успокаивает, одному мне не по себе с непривычки.  

К нам подошел высокий темноволосый мужчина в парадном мундире Трансматериковой компании - Борис Ланфранко, муж Марианны. Она загадочно щурила глаза и с лисьим лукавством усмехалась, как будто пытаясь намекнуть ему, что не просто так мы с ней столько времени держимся вместе, очень даже не просто так... Ну, спасибо, удружила! На меня это подействовало, как снежный комок, попавший за шиворот: еще не хватало, чтобы такой влиятельный человек приревновал ко мне свою жену. Пусть контракт уже подписан, львов за усы лучше не дергать. Впрочем, побеседовали мирно, о межзвездных перелетах - господина Ланфранко они интересовали, как экзотика, на свой лад схожая с его бизнесом.  

Пока мы общались, Дриаду утащил танцевать парень с кудлатой черной шевелюрой и жгуче-черными глазами. Подумалось, что такие глаза должны быть у колдуна, и Марианна потом подтвердила, что я попал в точку, это и есть колдун. Зовут его Кирсан Новашек, и когда произошла Перемена, ему было четыреста с лишним лет, так что он тоже из тех, кто получил в подарок вторую жизнь.  

Вскоре после того, как раскрасневшаяся Дриада вернулась, а Борис Ланфранко нас покинул, в зале появилась девушка в сопровождении двух кесу. Это и оказалась Лидия, которая оборотень. Чертами лица она и впрямь очень походила на Марианну. Сестры заговорили о чем-то своем, а я ретировался к столу с закусками. Хищные рубиновые глаза серых туземок, мускулистых и собранных, словно элитные телохранители - каковыми они, очевидно, и являлись - следили за мной, пока я не отошел подальше и не укрылся за колонной. Так могла бы смотреть на человека пантера, в любой момент готовая к броску.  

Чтоб утихомирить разыгравшееся воображение, я выпил еще бренди, закусил копченой колбасой и сыром. Были там разнообразные салаты, но почем знать, вдруг среди их ингредиентов окажется что-нибудь вроде икры, отложенной тритончиками на ветвях деревьев, в живописных хлопьях вспененной слизи. В том, что касается еды, я консерватор и неожиданностей не люблю.  

Потом я устроился на диване, с удовольствием слушал игру пианиста - сумрачного, сутулого, с падающими на отрешенное лицо засаленными темными прядями - и наблюдал за гостями. В одиночестве, пока рядом не уселась Дриада.  

- Не скучаешь?  

- Пока нет. Музыка хорошая.  

- Это же маэстро Хольман! А Борис, по-моему, немного насторожился, так что тебе за это большая-пребольшая благодарность.  

- Да не за что.  

- За сотрудничество, - она довольно подмигнула. - Я в конце концов добьюсь, чтобы у нас с Борисом начались романтические отношения по полной программе. Как у Валеаса с Лидией - спасибо, лучше не надо, но мне бы хотелось, чтобы вот как у них... - она перешла на таинственный заговорщический шепот. - Туда посмотри, видишь, стоят около панно с хвойным пейзажем и тоже слушают маэстро? Знаешь, кто это?  

Я их, конечно же, не знал. Рослый, загорелый, коротко стриженый парень в форме Трансматериковой компании, но не из руководства: на рукаве у него можно было разглядеть отпечаток звериной лапы, перечеркнутый наискось остролистой веткой - следопытская эмблема. И рядом с ним круглолицая девушка, в общем-то симпатичная, хотя не красавица.  

- Это Залман Ниртахо, - прошептала Дриада, наклонившись вперед, возле ее бледной щеки покачивался спирально закрученный зеленый побег. - Тот самый, который вместе с Александрой Янари и моей сестрой выполнил волю Леса и устроил Перемену. Когда все утряслось, он опять пошел работать в Трансматериковую компанию, его там с распростертыми объятиями приняли - он у них лучший следопыт. А ее в этой жизни зовут Миленой. А в прошлой звали Эфрой. Она тогда была фиктивной женой Мерсмона, ему это понадобилось для имиджа и политики. Потом Эфра познакомились с Залманом, и у них началась любовь, причем Валеас к этому по-человечески отнесся, а Высшие позже распустили слухи, будто бы он ее убил. На самом деле она погибла, потому что ей медицинскую помощь вовремя не оказали. Когда она умирала, поблизости находился Андреас со своими, запросто могли бы ее спасти, но им было наплевать. Залман думал, что потерял ее навсегда, и после Перемены тосковал - все хорошо, но Эфры все равно больше нет. А Валеас разыскал ее среди живых уже в другом воплощении, благодаря тому, что их связывала клятва, которую он дал ей во время Темной Весны. Думаешь, как отреагировал Залман, когда ему показали Милену? Она ведь в прошлой инкарнации была фантастически красивой женщиной...  

- Разочаровался, наверное. Или сначала расстроился, но потом прошло, - предположил я, глядя на пару, которая казалась вполне благополучной.  

- А вот и нет. Обрадовался, как не знаю кто! И Милена сразу к нему потянулась, хотя она замкнутая и сдержанная в общении с людьми. Ту свою жизнь она не помнит, хотя бывает, что некоторые помнят. Наверное, у нее какие-нибудь смутные представления иногда мелькают, она ведь почувствовала, что Залман ей не посторонний. Поженились и теперь живут душа в душу. Если ты слышал дурацкую сказку про Темного Властителя, Эфру Прекрасную и Залмана-героя, которую Высшие когда-то запустили в оборот, так у этой сказки все-таки хороший конец, хотя первоначально его не предполагалось.  

Сказку я и в самом деле слышал. По аналогии вспомнил о комиксах, которые так и лежали нечитанные у меня в чемодане. Рассказал Дриаде о приключении на таможне и о своих подозрениях насчет того, что тамошние работники всю ночью мои комиксы листали.  

Глаза у нее вспыхнули:  

- Диплодис, если еще никому не обещал, оставь их мне! Ты ведь все то же самое сможешь посмотреть, когда вернешься на Изначальную, а к нам неизвестно когда что-нибудь такое попадет, из-за этой мороки с карантином.  

- Да, пожалуйста. Портал ждет меня послезавтра, а до этого обязательно их тебе завезу.  

- Какой ты хороший!   Она символически чмокнула меня в висок, мазнув по щеке нежными листочками, и вручила визитку с адресом.    

Эта неописуемая тварь, тонконогая щетинистая "карусель" цвета ржавчины, в один прекрасный день начала охоту на человека. Мозг у нее был с картофелину, не больше - вместе с сердцем, желудком и другими жизненно важными органами помещался в волосатом мешке объемом пять-шесть литров - но работал эффективно, раз она додумалась до такой хитрой пакости. А может, не мозг, может, инстинкты вроде тех, что заставляют паука плести паутину, а муравьиного льва закапываться в песок.  

Чертова скотина соорудила западню на подходе к кособокому дощатому сортиру, который стоял в десятке метров от домика. К нему вела от двери дорожка, выложенная кусками фанеры и вязанками прутьев, все это едва ли не плавало в грязи, расползалось вкривь и вкось - сущее непотребство, а не дорожка. Он там постоянно запинался, особенно в сумерках. Запнулся и на этот раз. Глянув под ноги, заметил в шаге впереди торчавшую из слякоти ветку. Если б носок ботинка зацепился за ее петлистый изгиб, он бы, скорее всего, потерял равновесие, растянулся во весь рост... И напоролся на острые сучья, кончики которых выглядывали из влажного месива чуть подальше. Это бы его не убило, но позволило бы твари атаковать и нанести удар хлыстообразным хоботом. Подняться после этого на ноги ему бы вряд ли довелось.  

Ожидавшая развязки "карусель" притаилась в кустарнике, почти слилась с фоном. Ее выдавал рыжевато-бурый оттенок, нетипичный для здешних черных зарослей. Когда человек демонстративно взялся за рукоятку тесака, она заспешила прочь, издавая негромкий разочарованный стрекот.  

У нее почти получилось его поймать, однако она не учла людской неуклюжести: если б его не угораздило споткнуться на относительно ровном месте, в шаге от ловушки... С тех пор до сортира и обратно он пробирался, как по минному полю.    

Вернувшись в первом часу ночи, я нашел письмо от Чармелы, доставленное рассыльным из отеля "Золотой гладиолус". В заведении Тима она не появлялась ни разу - то ли принципиально, то ли опасалась ненужных встреч.  

Бодрое предложение позавтракать в "Гладиолусе" и обговорить предстоящее отбытие на Землю, а я уж было подумал, что какие-то проволочки.  

Честно говоря, не возражал бы против проволочек. Запугали меня "беглецы совести" страшилками про свое измерение, словно студента каверзным тестом. Теперь эти страхи начали рассеиваться, и я совсем не прочь еще пожить в гостинице "У Помойного Тима", продолжить знакомство с ветреной и насмешливой Дриадой (вдруг ей взбредет в голову изменить своему Борису?), наконец-то выбраться за береговую стену, а то куда это годится - побывал на Долгой Земле, а Леса так и не увидел! Я уже почти перестал напрягаться, когда в сумерках за окном слышался шелковистый шелест, и в просветах жалюзи мелькали полосатые щупальца или тускловато-глянцевые бока плавающих в воздухе медузников.  

Чармела выглядела неважно. Похоже, что-то у нее здесь не выгорело. Поинтересовалась, как обстоят дела с контрактом, и когда я похвастался, что на десятку по десятибалльной шкале, контракт лежит у меня в кейсе, - улыбнулась с нервозным облегчением. Должно быть, наши федеральные службы поставили ей условие, что она отвечает за сохранность документа, после того как он будет подписан. Тем лучше, что это не только моя головная боль.  

В следующий момент облегчение схлынуло, но улыбка держалась на ее лице еще несколько секунд, как будто по инерции - изгиб коралловых губ, безупречные зубы, ямочки на щеках, а в глазах сквозит смутная тревога и вдобавок что-то мучительное, словно запертая в клетке больная птица. Я попытался выяснить, что ее беспокоит, но она делано усмехнулась и отрезала, что все в порядке.  

После завтрака мы поехали за ее вещами в Ронду - поселок в глубине Кордеи, в восьмидесяти километрах от столицы. У Чармелы раньше был там коттедж, от которого после "карнавального времени", наступившего вслед за Переменой, остались одни щепки. Вещи хранились у знакомых, что-то неинтересное само по себе, но ценное для нее, как память о прошлом. По крайней мере, так она объяснила, добавив, что не собирается там задерживаться, к обеду вернемся обратно. Подумалось: вот и хорошо, успею заглянуть к Марианне Никес-Ланфранко и отдать комиксы.  

По дороге Чармелу опять ни с того, ни с сего пробило на надрывное признание, что не хочет она никого убивать, и никогда не хотела, куда лучше было бы все на свете улаживать без насилия и обмана, да только от нее ничего не зависит, и раньше не зависело, и все мы жертвы обстоятельств, каждый по-своему.  

Вот зачем она мне все это говорит? Лучше б не отвлекалась, а то как сейчас не впишется в очередной поворот... Впрочем, водителем она была умелым и опытным, с таким стажем, какой земным шоферам и не снился.  

Вконец ее разобрало, когда мы, свернув с шоссе на скверную грунтовку, поехали мимо светло-коричневых с белесыми вкраплениями глиняных карьеров.  

- Я не хочу, Диплодис, - то ли она всхлипнула, то ли мне почудилось. - Ничего не отвечай, прости, у меня кружится голова.  

У меня тоже голова кружилась, до монотонного гула в ушах и радужно-солнечных пятен перед глазами. Я хотел ей сказать, чтоб остановила машину, что-то с нами сильно не так, неужели сама не замечает, но тут мучившие меня пятна слились в хоровод, и все поплыло...    

Очнулся я здесь. В домике с убогой мебелью, отслаивающимися замызганными обоями и страшным, как мертвецкий оскал, щелястым полом. В тихом царстве плесени и серебряных озер, под пологом туманного неба, которое казалось ненастоящим - то ли синтепоновая бутафория, то ли клубящийся сценический дым.  

Поначалу соображалось плохо и муторно, мысли как будто вязли в трясине. Несмотря на отвратительное самочувствие, я ковылял по окрестностям, искал Чармелу или кого-нибудь, кто сможет, ради всего святого, объяснить, что случилось. Потом просто искал людей - хоть кого, лишь бы живая душа. Наконец понял, что я тут совсем один. И что это, никаких сомнений, локалия. Относительно небольшая по площади, на первый взгляд никак не сообщающаяся с внешним миром.  

К этому времени я изгваздал костюм, насквозь промочил ботинки и чуть не рехнулся оттого, что в какую сторону ни пойди - вскоре выйдешь на то же самое место. Хорошо, что мне рассказывали о локалиях и о парадоксальной кривизне их внутреннего пространства, которая обеспечивает такой эффект: научное или хотя бы наукообразное объяснение - бальзам на душу... Всего лишь бальзам, а мне нужна отмычка либо на худой конец ломик, что угодно, что поможет отсюда выбраться.  

Пешеходных дорожек в этих не слишком густых, но хаотичных зарослях не было, я по нескольку раз на дню на что-нибудь натыкался и в скором времени был с головы до пят в синяках и царапинах. Последние болели, припухали, сочились сукровицей и никак не хотели заживать, а у меня не было антисептика, чтобы их обработать.  

На гигиену пришлось махнуть рукой. На второй день обнаружил на верхней полке заплесневелой кладовки два рулона слегка отсыревшей туалетной бумаги, но не оценил тогда, какое это сокровище. Чуть позже оценил, когда дошло, в каком положении нахожусь. Нашел также три грязных полотенца, растрепанную зубную щетку и обмылок в неожиданно аристократической мыльнице - массивной, из потемневшего серебра, с чеканным узором на крышке.  

Кто-то жил здесь до меня, но куда он запропастился?  

Ревизия припасов подталкивала к неутешительным выводам. Консервов хватит на полтора-два месяца, воды - пожалуй что на месяц, и то если расходовать минимальными порциями, только на питье и промывку царапин. Есть придется понемногу - меньше, чем просто "в меру". Впрочем, я всегда был поджарый и не давал воли аппетиту, поскольку участие в федеральной программе "Жизнь без живота: молодой менеджерский состав против лишнего веса" обеспечивало поощрительные бонусы. А теперь и вовсе умеренность в еде - гарантия... Нет, не гарантия, всего лишь малюсенький шанс дождаться помощи. И жажда не слишком мучает: воздух до того насыщен влагой, что пить почти не хочется.  

Угодил я сюда не случайно, в этом сомневаться не приходилось. Чармела неспроста твердила о том, что не хочет никого убивать. Наверняка заметила слежку (в то время как я никакой угрозы не улавливал), но из-за своего истерического "не хочу" не стала ничего предпринимать.  

Повезло мне с "консультантом и телохранителем в одном лице": все ее достоинства в этом качестве сводились к тому, что уголовное дело против нее закрыто, и арест ей не грозит. Не поспоришь, наиважнейшие для телохранителя характеристики!  

А наши федеральные службы, выходит, не разглядели вовремя, что леди неадекватна. Вот не поверил бы, что они способны на такую детскую ошибку... В результате я здесь. В локалии, смахивающей на сумрачный отсыревший овраг. Без шансов самостоятельно выбраться во внешний мир. Кейса с контрактом при мне нет. Куда он делся, неизвестно. Что стало с Чармелой, тоже неизвестно. Боюсь, ничего хорошего. Дороговато мне обошлась халатность господина Келсена и его сослуживцев.  

Версий по поводу своего плена у меня было несколько.  

Происки конкурентов, задумавших отнять у нашей компании лакомый кусок - федеральный заказ на импорт долгианской древесины.  

Опять же интрига конкурентов, но не с Земли, а здешних лесопромышленников, которые хотят оттереть в сторону фирму "Гутов и Лангборт", заключившую договор на поставки.  

Диверсия банды "покойного Андреаса". Может, за меня уже и выкуп миллионный затребовали, а я тут сижу и ничего не знаю?  

Месть пресловутой банды Чармеле за слив информации и сделку с властями. Я оказался в роли похищенного ценного объекта, за которым Чармела не уследила.  

Месть Бориса Ланфранко из Трансматериковой компании, приревновавшего ко мне Дриаду.  

Операция долгианских спецслужб, которые решили меня завербовать, мало ли зачем, и для начала запихнули сюда, с расчетом, что через два-три месяца я соглашусь на что угодно, лишь бы не остаться здесь насовсем.  

Целый букет версий, выбирай любую. Но даже если я сумею умозрительно вычислить, какая из них верна, это не поможет мне отсюда выбраться. Или поможет?.. Сколько ни ломал голову, до разгадки пока не додумался.  

И еще один важный вопрос: кто и почему жил в домике до меня? Предыдущий пленник тех же злоумышленников? Исследователь-отшельник? Складывалось впечатление, что это был один человек. И куда он подевался потом? Если он сам по себе, с "ними" не связан, вдруг в один прекрасный день объявится... Есть же тут какая-то потайная лазейка во внешний мир, иначе не было бы в локалии ни хлипкой лачуги, до того пропитанной сыростью, что рано или поздно она неминуемо размокнет, как забытая под накрапывающим дождем картонная коробка, ни злополучного меня.  

Оскальзываясь в грязи по дороге в сортир, неумело вскрывая тушенку с риском порезаться об острые края крышки, брезгливо стряхивая с обносков, которые вечность назад были моим офисным костюмом, белесое членистое создание с вытянутым рыльцем, студенисто-черными глазами и четырьмя парами крохотных клешней, я пытался смотреть на ситуацию с иронией. Или как на экстремальный тренинг, который надо успешно пройти. Какое там... Не очень-то поиронизируешь, когда болят воспаленные царапины, вонючая одежда липнет к телу, ноги сбиты в кровь раскисшими ботинками, и вдобавок на тебя охотится щетинистая "карусель", которая поначалу могла протиснуться в щелку скромных размеров, а теперь вымахала мне по пояс.  

Впрочем, если от всего этого отрешиться, здесь было на свой лад красиво. Пасмурно-белое туманное небо, изящные изломы черных ветвей с лаковыми листочками. Сверкающие, как серебряная фольга, водоемы, окруженные блеклой травой и голубовато-серыми растеньицами с длинными узкими листьями, закрученными в спирали.  

Толстые опушенные стебли, увенчанные чашечками в виде гофрированных бледно-коричневых воронок с отогнутыми наружу кромками и матово сияющими жемчужинами внутри. Когда я из любопытства попробовал одну такую достать, она брызнула едким соком, и у меня в пальцах осталась скукоженая оболочка: здешний жемчуг не предназначен для того, чтобы его хватали руками.  

Прогалины покрыты ковриками цветов - мелкие серые звездочки собраны в пышные кисти, и еще там встречаются растения стеклянисто прозрачные, с паутинками прожилок внутри мясистых листьев, как будто вылепленных из тряского желе.  

Плесень притворяется декадентскими драпировками, громоздится белесыми складками и фестонами, а слизни, похожие на суши (не иначе, это сравнение подсказал мой несчастный желудок), и грибы, которые здесь на каждом шагу, оживляют водянистый пейзаж розоватыми, желтоватыми и лиловатыми мазками.  

Все вокруг блеклое, бедное на краски, единственное исключение - пестрая куча консервных банок под окном, свидетельство того, что цивилизация все же где-то есть, но наклейки неумолимо выцветают и размокают, а то, что было выброшено давно, саваном укрывает плесень, напоминающая заиндевелую хвою.  

Домик, если смотреть на него с некоторого расстояния, выглядит по-своему трогательно: окошки с облупившимися голубыми ставнями обещают уют, которого там нет и в помине, двускатная крыша, словно сказочный пенек, заросла грибами, их вытянутые конические шляпки дружно указывают на небо. Если это подсказка, то спасибо, но летать я пока еще не научился.  

Эстет просыпался во мне нечасто, и от мысли, что моя западня не лишена своеобразной неброской прелести, легче не становилось.  

Во время очередного иступлено-отчаянного рейда по окрестностям я заметил под кустом сбившихся в кучку воробьев - их было несколько, но не больше десятка, так мне вначале показалось. Глазам своим не поверил: откуда бы в локалии взяться воробьям? До сих пор я не видел здесь пернатых. Они заинтересовали меня первым делом с гастрономической точки зрения: экономь - не экономь, консервы скоро закончатся, а в съедобности грибов и слизней я не был уверен, и экспериментировать на собственном организме не хотелось. Другое дело земная птица, попавшая на Долгую за компанию с первыми колонистами. Мяса в ней всего ничего, но за неимением лучшего сойдет.  

Медленно, чтобы не спугнуть, я протянул руку... И в следующий миг отдернул ее, словно от высоковольтного кабеля.  

Стайка не брызнула в стороны, как можно было ожидать. Вместо этого по бокам возникло шевеление, распрямились членистые конечности, и волосатый паук воробьиной масти, раза в три крупнее тех, что сидели по углам в домике, проворно заковылял в кусты.  

"Воробьиный паук", - я криво усмехнулся придуманному названию, стараясь унять нервную дрожь. Это случилось еще до знакомства с "каруселью", и я тогда наивно полагал, что в локалии нет хищников, опасных для человека. Позже, когда объявилась эта пакость и началась охота, мне стало не до усмешек.  

Идея утопить в серебряных озерах запечатанные послания "Если вы читаете этот текст - это не розыгрыш, я нуждаюсь в помощи" годилась разве что в качестве дешевого приема одноразовой психотерапии. Я и сам прекрасно это понимал. Никуда мои почтовые бутылки не уплывут, так и будут до скончания времен лежать на дне, среди осклизлых черных водорослей и разлагающейся органики.  

Поймать воробья, привязать к лапке письмо... Эта мысль иногда мелькала в моменты отупляющей усталости и в первую секунду казалась стоящей, но я спохватывался: тьфу, нет же здесь никаких воробьев, есть только воробьиный паук! Однако сознание с раздражающим упорством цеплялось за ложное впечатление, как будто птичья стайка, померещившаяся мне среди мокрой сизой травы, была настоящая, и не произошло с ней никакой метаморфозы.  

Однажды припомнился рассказ Тима: с долгианскими магами - правда, не с каждым, лишь с теми из них, кто по-настоящему силен - можно связаться с помощью зеркала. Или, скорее, не связаться, а отправить колдуну экстренное сообщение. Злоупотреблять этим чревато - огребешь хуже, чем за хулиганский звонок в полицию: те не любят, когда их беспокоят попусту.   Жаль, я тогда не расспросил, как это делается, а то рискнул бы позвать на помощь таким способом. Фирма потом расплатилась бы с откликнувшимся магом, ведь речь идет о спасении контракта на древесину. Плакал наш контракт... Эта мысль отозвалась в душе горьким злорадством: а вот не надо было меня сюда засылать, я же говорил, что не гожусь для такой командировки.  

Пусть знакомых среди долгианских волшебников у меня не было, я решил поэкспериментировать: вдруг получится кого-нибудь наугад дозваться? Может, и дозвался бы. Не знаю. Зеркала не нашлось - ни целого, ни, на худой конец, завалящего осколка. Даже то, что обычно лежало у меня во внутреннем кармане, плоская металлическая "книжечка" с эмблемой футбольного клуба "Тройное солнце", куда-то пропало. И никаких отражающих поверхностей в пределах досягаемости - ни стекол в окошках, ни металлического чайника, ни чего-нибудь еще в этом роде. Те, кто меня сюда запихнул, имели в виду, что я могу быть в курсе насчет зеркал. Подстраховались.  

Одного никак не возьму в толк: если я нужен им живым, почему не позаботились о том, чтобы у меня было вдоволь припасов и оружие для защиты от всяких там "каруселей", а если не нужен - что ж не прикончили сразу?  

Подросшая "карусель" день ото дня набиралась ума. Она оказалась сообразительной и коварной тварью, с интеллектом на уровне обезьяны, но при этом была труслива - ни разу не попыталась атаковать в открытую. Лишь это меня и спасало.  

Честно говоря, не уверен, что сумел бы отбиться от этого щетинистого многоногого ужаса, вооруженного хлыстом-хоботом, если б он набросился на меня, как бойцовая собака. Тесак бы не выручил. Но "карусели" не хватало собачьего остервенения, она строила козни исподтишка, делая ставку на то, что рано или поздно я попаду в ловушку.  

Она изучила мои тропки и несколько раз повторила номер с закопанной в грязь веткой, о которую я должен запнуться, после чего познакомлюсь с острыми сучьями - и всякий раз гадина верно определяла, куда я упаду, чтобы точнехонько на них напороться! Правда, человеческой способности к прогнозированию она не учла. После того похода в сортир, едва не закончившегося плачевно, я взял за правило смотреть под ноги, а в подозрительных случаях ворошил перед собой грязь суковатой палкой полутораметровой длины, без которой теперь не выходил из домика.  

Повезло мне найти эту палку - настоящий посох. И опираться удобно, и можно будет огреть "карусель", если та решится на атаку. Для разминки я отрабатывал с этой штукой киношные приемы боя, но вряд ли это спасло бы меня в стычке с реальным противником. Ну, разве что противник надорвал бы живот со смеха, увидев мою боевую пляску, а я бы, воспользовавшись моментом, геройски его добил... Так что свои возможности я не переоценивал. С другой стороны, не исключено, что шиворот-навыворот выполненные удары помогли бы мне защититься от трусоватой "карусели", если она вконец обнаглеет. Но "карусель" не наглела. Палка и тесак внушали ей уважение.  

Тренировками с посохом я не сильно увлекался. Трещины и царапины на ладонях, припухшие, покрасневшие, кое-где сочащиеся гноем, начинали нестерпимо болеть, и я вскоре прекращал это самоистязание. Порой думалось: "карусель" не спешит нарываться, потому что чует - рано или поздно моя иммунная система не выдержит, какая-нибудь болячка доведет до сепсиса, и тогда все устроится само собой. Надо только подождать. Несколько дней или месяц - какая разница, если конец предрешен? Человек никуда не денется, а пока можно питаться и слизнями.  

Убедившись, что запинаться о ветку я не собираюсь, щетинистая дрянь продолжила эксперименты. Однажды она выкопала у меня на дороге яму. И ведь додумалась. И ведь сумела!  

Дорога - пафосно сказано, это было всего лишь жалкое подобие тропки. С одной стороны - путаница черного кустарника, местами как будто запорошенного грязноватым снегом (ага, какой там снег, это плесень его заживо поедает). С другой - лужей разлитой ртути посреди блеклого растушеванного пейзажа слепит глаза круглое озерцо, проглотившее бутылку с моим SOS. Через небольшой открытый участок, заросший пепельными "звездочками", испускающими на радость местным насекомым густой карамельный аромат с гнилостной примесью, тянулась вытоптанная за минувшие дни слякотная полоса. Вмятые в грязь цветы превратились в склизкую кашицу.  

Следуя привитым с детства привычкам, я даже здесь, в локалии, чаще всего блуждал по мной же проложенным тропкам. Засело в мозгу, что есть "дорожки" и есть "газоны", по первым ходить можно, а по вторым возбраняется, и подсознание выбирало маршруты, исходя из этих установок. Видимо, "карусель" уловила логику моих перемещений - вроде того, как охотник, выслеживая животное, принимает в расчет его инстинкты.  

Уже наученный, я с подозрением оглядывал тропинку, но подвоха не заметил. Я его учуял.   Душное приторное благоухание невзрачных "звездочек", запахи гниющих стеблей, плесени, источенных червями и объеденных слизнями грибов, населенного загадочной бесцветной мелюзгой стоячего водоема - куда ни пойди, везде одно и то же. Но на этом месте в привычную для обоняния смесь вплелось нечто новое: затхлый смрад разрытой перепревшей биомассы. И еще вчера - я ведь был здесь вчера? - ничем в этом роде не пахло.  

Я прежний не придал бы этому значения. Подумаешь, какая-то вонь, мне и без нее тошно и плохо дальше некуда. Впрочем, еще несколько шагов - и я смог был напоследок убедиться, что пресловутое "дальше" всегда найдется.  

Я теперешний насторожился и остановился. С подозрением осмотрелся, потом медленно двинулся вперед, перед каждым шагом тыча в знакомую дорожку палкой. Почему-то пришла в голову мысль о болотной зыбучке, хотя в локалии вроде бы их не было.  

Внезапно палка провалилась в пустоту, и я тоже чуть не ухнул вперед, но сумел сохранить равновесие. Вялые стебли с кистями "звездочек" прикрывали яму в полметра глубиной. Чтобы сломать ногу, этого хватило бы. Но даже если обойдется без перелома, пока я буду, чертыхаясь, барахтаться в грязи, "карусель" нанесет удар. И ведь сумела же она выкопать ловушку своими длинными суставчатыми конечностями - такое впечатление, что со временем их стало больше, уже десятка три наберется, сплошной шевелящийся щетинистый шатер - да еще нагребла сверху вырванных из земли цветов!  

У меня вызвала оторопь не столько сама западня, так и не оправдавшая возложенных на нее надежд, сколько способность "карусели" планировать и просчитывать. Все-таки для животного это чересчур. Вспомнились слова Альфреда Рунге о новых разумных видах, которые были обнаружены в Лесу после катастрофы. Но даже если она разумна, с ней не договоришься. Между нами пропасть, и от одного взгляда на эту жуткую особь меня передергивает. Это вам не кесу, которые, если б не бархатная шерсть, внешне отличались бы от людей разве что "вампирскими" клыками и заостренными, как у виртуальных эльфов, ушами. Это нечто совершенно чуждое, в полном смысле слова другое. Возможно, наши чувства взаимны, и оно хочет убить меня главным образом из-за этого?   Изучив ловушку, из которой несло прелью и гнилью, я начал настороженно озираться. "Карусель" должна сидеть в засаде где-то поблизости. Если б она поспешила унести ноги, я бы услышал: при движении она стрекочет, а когда, затаившись, замирает, никакие звуки не выдают ее присутствия. В этот раз она хорошо спряталась: сколько я ни высматривал, так и не заметил в сквозистой черноте кустарника рыжевато-ржавого оттенка. Быть может, она распласталась по земле под ковром "звездочек", раскинув свои тонкие щетинистые ноги, словно многочисленные спицы страшного живого колеса? Для нее это запросто... Мне показалось, что в одном месте цветы подозрительно шевельнулись. В конце концов я повернул к домику, чутко ловя звуки за спиной и вдвойне бдительно проверяя палкой дорогу, словно слепой с тростью на незнакомой улице.  

В душе обреченно ныло: рано или поздно эта пакость меня прикончит. Вопрос времени.  

Мысль о том, что я стремительно утрачиваю цивилизованность - мало того, что зубы который день не чистил, так уже начал, как животное, нюхом чуять опасность - добавляла горечи. Хотя, с другой стороны, одичание увеличивает мои шансы выжить... Но в этом все равно нет никакого смысла, потому что вода и консервы скоро закончатся. Впрочем, даже если б того и другого было вдоволь, меня доконали бы многочисленные болячки: некоторые из них серьезно воспалились, на месте пустяковых царапин образовались гнойные нарывы. Аптечки в домике не нашлось, об этом мои похитители не позаботились. Будь под рукой хоть какой-нибудь антисептик, попробовал бы вскрыть ножом, но без дезинфекции это верное заражение крови.  

Я начал прикидывать, как бы устроить для "карусели" ловушку. Самое подходящее - подвесить что-нибудь тяжелое, вроде большого камня, и уронить на гадину... Да только в локалии нет крупных камней, и деревьев, которые можно распилить на увесистые кругляши, тоже нет, равно как и годной для такого дела веревки. А табуретом ее не прибьешь, это выяснилось еще в самом начале нашего знакомства.    

Во сне я занимался тем же, чем и наяву: блуждал по каким-то странным невнятным местам, искал выход или зеркало.  

Иногда находил. Выход выглядел как ворота, или как неприметная дверца с кодовым замком, или как ограда, через которую надо перелезть - в последнем случае меня охватывала эйфория по поводу того, что наконец-то додумался до столь простого решения. Выбравшись на свободу, я испытывал облегчение и радость, но стоило разлепить глаза, и эти чувства рассеивались, оставляя мутный осадок. Мерзкая комнатушка, вонючие прелые одеяла, пауки по углам, заунывно зудящая мошкара - я по-прежнему тут, ничего не изменилось.  

Если мне везло набрести в сновидении на зеркало, я проделывал с ним сложные манипуляции, словно с прибором, который нужно долго настраивать перед тем, как включить, или принимался читать оказавшуюся в руках инструкцию - распечатку на нескольких листах мелким шрифтом. Обычно просыпался, не дочитав.  

Однажды я поступил иначе: обнаружив зеркало, начал звать на помощь.  

Глупо это, должно быть, выглядело - стою в каком-то мглистом коридоре перед большим настенным зеркалом и кричу во все горло: "Помогите кто-нибудь, кто меня слышит! Помогите!" Впрочем, это же мой сон, все равно никто посторонний не увидит... Вот как раз посторонний там и появился.  

Внезапно я почувствовал, что рядом кто-то есть, и, замолчав, обернулся. Молодой парень, непонятно откуда взявшийся, казался ошеломленным дальше некуда, словно не ожидал на меня здесь наткнуться, и в то же время слишком настоящим для сновидения.  

- Помоги мне отсюда уйти!  

- Ничего себе, куда я забрел...  

Мы произнесли это почти одновременно, после чего снова уставились друг на друга.   Он первый нарушил обескураженное молчание:  

- До сих пор считалось, что сферы снов наших измерений не пересекаются, но я пошел на твой крик - и оказался здесь. Интересно, смогу я отсюда выбраться или меня теперь не добудятся?  

- Почему не добудятся?  

Мне бы его проблемы! Как только ночной мрак уходил из локалии, и все окружающее вновь становилось видимым, я неизменно просыпался, без всякого будильника. Хотя лучше б мне бодрствовать поменьше, ничего не имел бы против.  

- Потому что я сплю у себя дома на Долгой Земле, а сам угодил сюда, на Изначальную.  

- С чего ты решил, что это наша Земля? - я в замешательстве окинул взглядом коридор - темноватый, местами озаренный тусклым желтым светом, хотя ни одной лампы нигде не видно, с облезлым дощатым полом точь-в-точь как в чертовом домике. - Разве похоже?  

- Потому что здесь ты, - возразил мой собеседник. - Если я хоть раз видел человека наяву, во сне я его узнаю. Дар Леса. Ты ведь сейчас на Изначальной - значит, меня каким-то образом затянуло к вам. А твои сны могут быть похожи на что угодно, здесь все податливое и переменчивое, даже если выглядит твердым.  

- Где ты меня видел?  

- На вечеринке, где ты разговаривал с моей... С Марианной Никес-Ланфранко.  

- Ты знаешь Дриаду?  

- Кто ж ее не знает... Она сказала, ты так и не отдал ей комиксы, которые обещал.  

- Так я ведь не смог! Я собирался, специально приготовил их, чтобы вечером к ней заехать, но потом со мной случилось это. Меня там хотя бы ищут?  

- А зачем тебя искать?  

- Чтобы найти, - вздохнул я, капитулируя перед подступающим отчаянием: ясно, этот парень не помощник.  

- Но ведь ты не терялся.  

- Я пропал. Вместо того чтобы отправиться на Землю с подписанным контрактом. И это не вчера случилось, прошло уже больше трех недель! Неужели этого никто не заметил?  

- Ты вернулся через портал на Землю Изначальную, вместе со своим контрактом и с Чармелой Шарто. Точно, около трех недель назад.  

- Но я-то не там, я-то здесь!  

- Здесь - это где? - парень сощурил миндалевидные зеленые глаза. - Хочешь сказать, в этом коридоре? Он нам обоим снится.  

- Я все еще на Долгой Земле, - я со всей отчетливостью понял, что и в самом деле сплю, смотрю сон, только просыпаться ни в коем случае не хотелось, тут по крайней мере собеседник есть, а наяву - ни одной живой души, не считая "карусели". - Я в локалии, там сыро и пасмурно, повсюду плесень, и оттуда нет выхода. Не знаю, как я туда провалился. Там и раньше кто-то жил, после него осталось немного консервов, но они скоро закончатся.  

- Ты и правда ушел в свое измерение, - произнес парень в раздумье. - И в то же время говоришь, что находишься у нас на Долгой Земле, в закрытой локалии. Это значит...  

- Что я спятил и не приходил в сознание с того момента, как мне стало плохо в машине, а все дальнейшие действия выполнял на автомате, - заключил я убитым голосом, когда он сделал паузу. - И что сейчас я в психушке, но ничего из окружающего не отражаю.  

- Или что на Изначальную вместо тебя отбыл кто-то другой.  

- С моими документами и с моим контрактом?!  

- Видимо, да.  

- Как же его за меня приняли? Волшебство?  

- Вряд ли, чары сразу бы засекли. Вероятно, твой двойник воспользовался гримом вашего производства.  

- Ты знаешь, как можно выйти из локалии? Ты маг?  

- Не знаю и не маг, но у меня есть знакомый колдун. Скорее всего, он разберется, что делать. Я его сюда приведу.  

- Куда приведешь?  

- К тебе в сон, завтра ночью.  

- А ты когда-нибудь слышал о тварях, которые вроде пауков, только громадные, вот такие, и ног у них несколько десятков - похожи на карусели с креслами на цепях, только они без кресел, и покрыты щетиной, а когда бегают - стрекочут?  

- В первый раз слышу, но в Лесу чего только не водится.  

- Одна такая живет в локалии и хочет меня сожрать. Вначале маленькая была, вылезла через щель из подпола, а потом выросла с автомобиль...  

Думая о "карусели", я покосился на зеркало - и вдруг она там замаячила в просвете меж наших отражений.  

- Понятно, - парень кивнул. - Хорошо, что ты мне ее показал. Я расскажу о ней магу. У тебя есть хотя бы приблизительное представление, где находится твоя локалия?  

- Нет, - я беспомощно развел руками.  

- А где и когда ты потерял сознание, можешь сказать?  

- Мы с Чармелой поехали в Ронду за ее вещами. На плохой дороге около глиняных карьеров у нее будто бы закружилась голова, она пожаловалась, и я тоже почувствовал, что кружится голова - дальше ничего не помню. Пришел в себя уже в этой заплесневелой дыре.  

- Ага, понятно. Если до вечера вход в локалию не найдут, увидимся во сне.  

- Чармела говорила, что не хочет больше никого убивать. Она упрятала меня в локалию, чтобы не совершать убийство, так ведь? Теперь-то я понял... Я похож на ее бойфренда, она сама об этом сказала, еще в Атланте. Наверное, он и жил раньше в домике. А потом он, загримированный, ушел вместе с ней на Землю, а меня оставили вместо него. Все было спланировано заранее, поэтому мое начальство не согласилось на то, чтобы в командировку отправился другой человек. Нужен был я, потому что я похож. С нашим руководством эта потаскушка все уладила: им нужен контракт на древесину - они получат контракт... По времени, уже получили. И наверняка это не все, не за спасибо меня ей отдали. Взаимное потребление, будь оно проклято. У нас это в небе горит над городом - человек человеку потребитель. А я больше так не хочу, пропади оно пропадом, мне этой дряни больше не надо...  

Это очень давно во мне копилось, но я, не желая давать повода для вызова в Каку и направления на психокоррекцию, держал все под спудом, даже в мыслях не выпускал наружу, не позволял себе. А теперь прорвало. Это же сон! Во сне можно говорить что угодно, и я сумбурно рассказывал собеседнику о своей жизни, о контролерах из Каки, о Бруно и Мультяшке, о нашей фирме, о том, какими послушными и эйфорически услужливыми становятся те, кто подвергся психокоррекции...  

Выговорившись, я заключил:  

- Пропади оно все... Но вот я проснусь - и если меня все-таки вытащат из локалии, придется опять туда вернуться, в это болото.  

- А ты в болото не возвращайся. У нас тебе насовсем оставаться нельзя - неизвестно, что произойдет с организмом. Говорят, те из ваших, у кого сильный магический потенциал, даже теперь смогут прижиться на Долгой Земле, но остальным лучше не рисковать. Зато в вашем измерении можно переехать в другую страну или улететь в Дальний Космос, вряд ли везде такие порядки, как в Золотой Федерации.  

- Но я-то, как ни крути, продукт своего общества, - заметил я рассудительно, мало-помалу трезвея после своего сумасшедшего монолога. - Как выражаются у вас, человек своей среды. Это у меня в крови, в спинном мозгу... Куда я от самого себя денусь?  

- Я же делся.  

- Разве ты с Земли?  

- Не в этом смысле. Я с Долгой Земли, не с вашей. Но я так же, как ты, с детства привык подчиняться обстоятельствам. Так сложилось, подробности не важны. А потом, после Перемены, за мной и моими друзьями начали охоту бандиты. Главным образом за мной - они считали, что это поможет им избежать проблем. Нас было трое, а этих предприимчивых господ намного больше. Тогда я и начал меняться - не потому, что кто-то заставлял, а чтобы не подвести друзей. Если они дерутся за меня, я должен драться за них, иначе неправильно. Патологическим трусом я не был, мне мешало другое: инертный склад характера и заведомое согласие на страдательную роль - то же самое, что у тебя, между прочим. Ради друзей я себя переломил, но это был первый этап, а потом еще был второй, когда я сделал то же самое уже не ради кого-то, а просто из самоуважения. В общем, я сказал одному человеку, что он меня больше бить не будет, ни сейчас, ни в будущем. Естественно, сразу же получил так, что мало не показалось, но через несколько месяцев после этого он понял, что ему остается либо меня убить, либо согласиться с тем, что эпоха безответного мордобоя закончилась. Причем не потому, что я научился хорошо драться. То есть, да, научился, но главное не это, он по-прежнему намного сильнее и круче, к тому же он маг, а я нет. Просто наши взаимоотношения стали другими, но для этого сначала я сам должен был измениться. У тебя не такой тяжелый случай, хотя твой подход к жизни во многом напоминает мой тогдашний, до Перемены.  

- Для того чтобы что-то в своей жизни изменить, мне сначала надо выбраться из локалии...  

На середине этого крика души мои опухшие веки сами собой разлепились, и мутный дневной свет в два счета размыл и темный коридор с зеркалом, и собеседника, и проклюнувшуюся было надежду на спасение.    

На Земле я бы не ломал голову над тем, просто сон это был или я и впрямь разговаривал ночью с кем-то, реально существующим. Но это же Долгая Земля, магия здесь заурядное явление.  

Была одна нестыковка: он сказал, что знает меня, видел на той вечеринке, где я познакомился с Марианной. А вот я его там не видел, иначе запомнил бы непременно. Красивый человек привлекает внимание, даже если тебе нет до него никакого дела. Я мысленно воспроизвел облик ночного собеседника: худощавый, длинноволосый, зеленые глаза светятся в коридорном полумраке, узкое бледное лицо поражает какой-то нереальной утонченной красотой. Парень с такой наружностью не затерялся бы в общей массовке. Пусть я во все глаза смотрел на Дриаду, я бы хоть мимолетно его заметил, как нечто из ряда вон выходящее. Не было его там. Или все-таки был, но наяву у него неприметная внешность, а облик во сне - это что-то вроде сетевого юзерпика?  

Версия, что в локалию меня упекла Чармела, казалась вполне правдоподобной. Она магичка, могла околдовать. И она перед тем твердила с надрывом, что не хочет никого убивать, как будто оправдывалась. Вместо того чтобы совершить убийство, она оставила меня в наглухо запечатанной заплесневелой западне, с небольшим запасом еды и питьевой воды. А когда припасы закончатся, я волен умереть от голода и жажды, волен повеситься, чтобы избежать мучений... Гуманно, правда? У Чармелы, с ее точки зрения, совесть чиста, она же меня собственноручно не убивала! Неизвестно, что хуже, дрянь без совести или дрянь с остатками совести: вторая, в своих стараниях не замараться, порой способна на большую жестокость, чем просто смертельный удар.  

И понятно теперь, почему она тогда спросила, доволен ли я нашей близостью, как потребитель: мой утвердительный ответ обеспечивал ей иллюзию честной игры - ты пользуешься мной, я пользуюсь тобой, принцип взаимного потребления соблюден.  

Никаких разногласий с моралью Золотой Федерации, не удивительно, что Чармела нашла общий язык с моим начальством. Но это всего лишь одна из версий, которая исподволь складывалась, словно из паззлов, в моем подсознании, а во сне проявилась целиком. Кто знает, так оно или нет на самом деле?  

Я весь день изводился этими размышлениями. Потеряв бдительность, по дороге в сортир чуть не наступил на приготовленный "каруселью" сюрприз: закопанный в грязь чешуйчатый шар, ощетиненный длинными и острыми костяными шипами. Не знаю, где она взяла эту штуку, которая в недалеком прошлом явно была живым существом. Скорее всего, выудила в одном из серебряных водоемов. Учитывая плачевное состояние моей обуви, можно не сомневаться, что эта дохлая колючка пропорола бы мне ступню.  

Наверняка на тропинках были и другие ловушки, я их каждый день по две-три обнаруживал, но в этот раз я не пошел блуждать в поисках выхода, а с утра до темноты просидел в домике.  

Меня лихорадило, словно поднялась температура. Едва начало смеркаться, я примостился на кровати под несколькими истрепанными одеялами. "Карусель" по ночам не колобродила, и на том спасибо - видимо, устраивалась на ночлег в кустах, и обычно я сразу же засыпал под невнятный шепот локалии, но теперь, из-за нервного перевозбуждения, сон все не шел и не шел. Позарез надо уснуть, вопрос жизни и смерти, а я никак не могу.  

До утра сражался с бессонницей, и уже начало светать, когда меня наконец-то чуть не сморило, однако я не поддался. Сейчас спать нельзя, надо продержаться до вечера, а то опять та же история повторится. "Карусель" весь день слонялась вокруг домика, почти не таясь, как будто уловила, что со мной происходит что-то непонятное, и ей было любопытно.  

В этот раз я был слишком измучен для бессонницы и, закрыв глаза, тут же скользнул в забытье. Сновидение было какое-то размазанное, и когда они передо мной появились, это выглядело так, словно мы стоим на небольшом пятачке в окружении зыбкого тумана.  

Позавчерашний собеседник. И личность, известная мне по фотографиям - Валеас Мерсмон из Совета Согласия, один из сильнейших магов Долгой Земли. Тот самый, которому Дриада обязана своей роскошной зеленой шевелюрой с жемчужно-белыми бутончиками. Высокий, плечистый, длинные светлые волосы собраны в хвост, выражение недоброго худощавого лица можно расшифровать как "навязали еще одного идиота на мою голову".  

- Показывай локалию, - бросил он вместо ответа на мое вежливое "здравствуйте".  

- Простите, как же я могу ее показать? - растерялся я.  

Но маг, видимо, применил какое-то колдовство, потому что туман начал рассеиваться, и мы, все трое, очутились в моем домике. В комнатушке было светло, как днем - иначе говоря, царил гнетущий водянистый полумрак. Бегло оглядев помещение, Мерсмон дотронулся до стены, и когда отнял руку, на обоях остался отпечаток его ладони.  

- Идем, - кивнул он спутнику.  

- Пожалуйста, не уходите! - иррациональный страх, какой, бывает, нападает на человека во сне, сдавил мне горло холодной лапой. - Возьмите меня с собой, заберите отсюда!  

- Забрать тебя? - с сарказмом осведомился маг. - И что дальше?  

- Диплодис, тебя ведь отсюда не во сне надо вытаскивать, а в реале, как выражаются на Изначальной, - напомнил зеленоглазый парень. - Другое дело, если бы ты не мог проснуться. Сейчас главное было метку оставить, - он показал на отпечаток пятерни. - Это поможет найти локалию, так что все будет в порядке.  

- Охота тебе лекции читать, филантроп, - ухмыльнулся Мерсмон.  

Происходило бы это наяву, я бы внял голосу разума, но сон есть сон: и самодисциплина не та, и логика хромает на обе ноги. Вдобавок из-за изнуряющего стресса у меня в мозгу что-то перемкнуло - что называется, помрачение нашло, иначе не могу объяснить свою некорректную выходку, поэтому не стоит строго судить меня за дальнейшее.  

- Могли бы сразу сказать, - упрекнул я, заступив им дорогу. - Я же все-таки потребитель, а спасение меня из локалии - ваша услуга, которую я потребляю. Как потребитель, я имею право на получение полной информации о предоставляемой услуге, Декларация о Правах Потребителя, пункт четырнадцатый, параграф...  

В глазах у мага отразилась странная смесь сожаления, словно он увидел что-то, безнадежно искалеченное, и ледяного презрения, а в следующую секунду его кулак впечатался в мою скулу, я спиной вперед полетел в клубящуюся темноту... и ткнулся затылком о столбик кровати.  

Еще не рассвело, угораздило же очнуться посреди ночи... И что это было: плод моего расстроенного воображения - или они действительно приходили сюда во сне? Если второе, можно надеяться на спасение, но тогда получается, что я позволил себе недопустимое поведение по отношению к человеку, занимающему кресло в Совете Согласия Долгой Земли... Брр, после такого впору заснуть и никогда больше не просыпаться.  

В конце концов я задремал, а наутро левый глаз еле открывался. Зеркала под рукой не было, но на ощупь мягкие ткани как будто отекли и припухли. Колдун во сне двинул мне в глаз, а фингал появился наяву?.. Или меня ночью какая-то пакость покусала - хорошо, если просто напилась крови, а вдруг отложила яички под кожу?  

На обоях обнаружилось пятно, и впрямь напоминавшее очертаниями человеческую ладонь. Не такое, как тот отчетливый отпечаток во сне. Было ли оно здесь раньше - спросите что-нибудь полегче. Эти обои сплошь заляпаны: желтоватые разводы клея, бурые кляксы с присохшими ошметками раздавленных насекомых, следы отскобленной плесени. Грязных пятен тоже полно, в том числе оставленных немытыми руками. Так что ни о чем эта отметина не говорит, только бередит душу острой, как нож, надеждой.  

Весь день я провел в ожидании, однако ничего не произошло. И во сне в этот раз не было никаких визитеров. Наутро до ужаса не хотелось выбираться из кровати, и продолжать борьбу за жизнь не хотелось, вдобавок меня снова лихорадило. Аппетит пропал - даже к лучшему, консервы целее будут. Лежа на боку, я бездумно глядел воспаленными глазами на крышку подпола, придавленную ящиком с инструментами. Внезапно кровать тряхнуло, тяжелый ящик тоже подпрыгнул, из него со стуком выпали плоскогубцы.  

Что-то рвется наружу из подпола? Сначала оттуда вылезла "карусель" - а теперь кого ждать?  

Я начал выбираться из-под одеял, и тут пол снова содрогнулся. Снаружи донеслось чавканье потревоженной слякоти. С потолка свалилось несколько перекидников, один повис, как тряпка, на спинке кровати и судорожно задергался. Домик заскрипел, как будто невидимый великан пытался его сломать, а потом прямо посреди ходящей ходуном комнаты возник человек - Валеас Мерсмон, которого я прошлой ночью видел во сне. Вслед за ним материализовалось еще трое мужчин и две женщины. Наверное, тоже маги.  

- Пошли, потребитель с правами, - колдун сгреб меня за шиворот.  

Я хотел возмутиться, и в то же время хотел извиниться, но так как пребывал в замешательстве, не сразу нашелся, что сказать, а в следующий миг ощутил короткое мучительное головокружение, пространство раздалось вширь, слепящий солнечный свет заставил зажмуриться.  

- Принимайте пострадавшего, - услышал я голос своего невежливого спасителя.  

Ярко-голубое небо. Светлый склон глиняного карьера. В стороне, на дороге, стоит несколько машин, рядом люди. Пустая неровная площадка огорожена вбитыми в землю столбиками с натянутыми веревками и красными лоскутьями - я успел заметить, как маг перешагнул через веревку и растворился в воздухе: видимо, отправился изучать локалию вместе со своими коллегами.  

Надо мной склонились врачи.  

- В каком он состоянии? - поинтересовался кто-то из-за их спин.  

- В сознании. Весь в нарывах. И кровоподтек вокруг левого глаза.    

В больнице меня навестил следователь, показал фотографию Эвана Френвика из группировки Рунге. Приятеля Чармелы. Мы с ним похожи, как родные братья, немного грима - и не отличишь, кто есть кто.  

Нашей стороне уже сообщили, что на Землю вместо меня отбыл преступник, находящийся в розыске, и официально потребовали его выдачи. Федеральные власти на это ответили, что местонахождение Эвана Френвика и Чармелы Шарто в настоящее время неизвестно, но будут приняты меры к их задержанию. Кто бы сомневался.  

Незадолго до выписки ко мне пришла Дриада. В палату падало солнце, и цветы, похожие на жасмин, ярко белели среди массы вьющихся изумрудных стеблей. Залетевшая в окно бабочка с фиолетово-золотыми глазками на крылышках уселась на нежно-зеленый завиток возле виска.  

Я попытался выспросить, что за парень меня выручил, но Марианна только загадочно усмехнулась:  

- Так ты, что ли, не понял, кем он мне приходится?  

Неужели бойфрендом? Или это она сама и была - сон ведь, мало ли, кто в каком виде разгуливает по сновидениям... Выслушав мои догадки, она хитро сощурилась, не сказала ни да, ни нет, но пообещала передать ему от меня "спасибо".  

- Когда выпишут, обязательно привезу тебе комиксы, они остались у Тима в гостинице. Я рад, что мы с тобой познакомились.  

- Давным-давно на Земле был обычай дарить на память локон, а у меня их нет, зато могу дать отросток - посадишь его в горшок, будешь смотреть и вспоминать обо мне.  

- Хорошо бы, - я улыбнулся, стараясь не поддаваться подобравшейся грусти.  

Расставаться с ней не хотелось, но у нее своя жизнь, у меня своя.  

- Маги рады-радешеньки, что изловили в локалии воробьиного паука. Это редкая животина, с какими-то особенными свойствами.  

- Значит, он и правда так называется? Сразу пришло в голову, когда его увидел.  

Отростка на память Дриада мне не дала. Как выяснилось, волшебные побеги, заменившие ей волосы, получают силу от Леса и в другом измерении быстро зачахнут. Но я и так ее не забуду.    

Когда я вернулся, на работе меня встретили натренировано-позитивными улыбками, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло. Обычная командировка, все проблемы решились, и с контрактом я не подвел, могу рассчитывать на премию... Перед тем как пуститься вместе с Эваном Френвиком в бега, Чармела передала документы руководству компании. Надеюсь, мне никогда не доведется встретиться с этой парочкой мерзавцев, потому что если я с ними где-нибудь пересекусь... Возьмут верх дипломатия и дисциплина, так что ничего я не сделаю, а потом на душе будет гнусно.  

Золотая Федерация чем дальше, тем больше напоминает мне сумрачную заплесневелую локалию, в которой я провел около месяца. Кажется, что все другое, а на деле - та же затхлая западня. Но я уже сообщил шефу, что увольняюсь, и купил билет на космический лайнер до Ансилоны.

2011

    Приложение   Кесу - самоназвание коренного народа Долгой Земли, ударение на первом слоге - живут в Лесу, по большей части племенами и кланами, и наречия у них, конечно же, разные, но при этом у них есть язык межплеменного общения - сескаде.    

В именах кесу ударения ставятся по-разному: Лайя,Иссингри - на первом слоге, Ниранса, Яранса, Хэтэсси, Беалдри, Акайди - на втором.    

Алас - область теней, примыкающая к материальному миру. Воспринимают ее далеко не все, но среди кесу встречаются колдуньи-воины, которые способны уходить в Алас и благодаря этого становятся практически невидимыми для внешнего наблюдателя.  

Намутху - кесейская Страна Мертвых. В общем-то не страшное место, и оттуда можно родиться снова в материальном мире.  

Отхори - кесейская Страна Снов и Кошмаров. Вот там страшного хватает. Находиться там могут как умершие, так и живые, которые спят. У живых в Отхори есть тени, у мертвых - нет.    

Некоторые слова и выражения, встречающиеся в текстах "Сказок":  

адонайкано - один из гостей  

аласигу - воин-тень, кесейская воительница, способная уходить в Алас  

атхе'ориме - возлюбленный, возлюбленная   барьяхму - обитающий в Лесу зверь, похожий на медведя (люди называют его "медверах")  

канага-бодо - шарф или просто полоска ткани пурпурного цвета, символизирует дипломатическую неприкосновенность или, в другом варианте, свидетельствует о мирных намерениях своего обладателя  

каннеро'данлаки'сийве - тот или та, кто без сожалений отдает ненужное (отдает кому-то другому, кому оно может понадобиться)  

кьяне - госпожа (обращение к младшей)  

кьянси - госпожа (обращение к равной)  

лиарбе - благодарю  

манайме сафтамут - извините, что помешал  

мах кай гамо - кто ты такой (вопрос)  

наргиатаг - повелитель  

наргиянси - повелительница или госпожа (обращение к вышестоящей)  

рэуману - тот, кто сохранил воспоминания о своей прошлой жизни  

рэуману свирве нго'аху - тот, кто во сне снова становится той личностью, которой он был в прошлой жизни, и в этом качестве обитает в стране Отхори, посещает чужие сны (помнит или не помнит он об этом наяву, после пробуждения - по-разному бывает)  

та-вигунаэсса онкиу - это наша весна  

тавана кео - ради нашего общего торжества, пользы дела  

лип тагираго дакья харсайяльех - что вы делаете здесь, среди людей (вопрос)  

яльех - люди    

Апостроф ` обозначает придыхание вместо звука. Почему ударения именно такие... Сложно сказать. Тут нет какой-то определенной системы, просто звучание этих слов представлялось мне именно таким, когда я все это писала. Еще у кесу есть слова, где сразу по два ударения, такое и у людей в некоторых языках встречается.