Читать онлайн Реальные короли. Турнир бесплатно

Глава 1. Преображение.

«Говорят, будто осторожные редко ошибаются.

Это потому, что они больше осторожничают,

чем что-либо делают».

Афоризм приписывают Гонзо-прозревшему

Я – маленький пещерный троглодит. Мое родовое имя слишком сложно для неповоротливого человеческого языка, поэтому можете называть меня Гонзо. Такую достойную кличку мне дал мой сиятельный хозяин – принц Дилморон. Как и все мои сородичи, я слепой и немой от рождения. По крайней мере, так считают владыки, уши которых не воспринимают наш свист. И еще мы умеем осязать тепло и различаем энергетические потоки, что исходят от всего живого и неживого, потому как даже у камней есть своя аура. А ничего другого нам и не нужно, поскольку троглодиты обитают в подземных катакомбах планеты Подземелье. По энергетическим и тепловым следам мы ориентируемся в пространстве и находим себе пропитание. Так было всегда. Пока в Овиум не пришли герои из неведомого мира, который они именуют «Реальность». Ах, да – Овиум! Мы никогда бы не узнали, что он так называется, если бы не хозяева. Овиум – то место, где мы живем. Вы спросите, а как же планета Подземелье? Все правильно, просто в нашем Овиуме не одна, а целых девять планет. И все они покоятся на ветвях Великого древа Иггдрасиль, что простирается по центру сферы. Вот, вспомнил. Овиум – это сфера с Иггдрасилем посередине. Вокруг Древа летают «светляки», они приносят нам смену дня и ночи. Для восьми других планет это очень существенно, но не для Подземелья. У нас на поверхности только пыльные вихри и кратеры, а вся жизнь сосредоточена внутри, среди скальных серпантинов, пещер и подземных рек. Кому-то такое бытие покажется тусклым и беспросветным, но некоторым людям Подземелье пришлось по вкусу и они его завоевали. Как, впрочем, и все остальные планеты Овиума. А сама сфера вокруг Иггдрасиля осталась нейтральной из-за ее слишком больших размеров. Дикое место, не зря владыки называют ее Пустынью (с ударением на первый слог). Миры Древа торгуют со сферой, потому что большинство всяких ресурсов Овиума находится именно там.

– Пустынь – это наша Сибирь, вкупе с Амазонией и пустыней Намиб, – как-то высказался принц Дилморон, мой хозяин.

Не знаю, что это за территории, но, наверное, тоже богатые и живописные. Для бесперебойной торговли каждая планета Иггдрасиля обзавелась на поверхности сферы кучей стационарных торговых постов или факторий. Окрестные жители тащат туда всякий товар для мены, а потом его отправляют на Древо воздушным путем. В облаках есть специальные площадки для отдыха небесных вьючных животных. Мы, граждане Подземелья, таскали скарб на скорпикорах. Одна даже до сих пор уцелела, валяется сейчас на стрелковой палубе Зайца и охраняет верхний люк.

Впрочем, я перескакиваю через несколько историй, одна печальнее другой. Началось с того, что Подземелье рассорилось со всеми планетами Овиума и оказалось в блокаде. А следом за этим прискорбным событием, под осаду врагов попали все наши фактории, в том числе и ставший мне уже родным Паялпан. Так уж получилось, что в нем в этот момент находился наследник правящего рода принц Дилморон вместе со своей свитой, включая маленького троглодита по имени Гонзо. Командовал гарнизоном фактории его кузен – могучий воин из рода Таргонов. Да, совсем позабыл, некоторые герои, когда попадают к нам, отчасти меняют свой внешний облик. Таким образом, они пытаются походить на исконных представителей мира, ими завоеванного. На планете Болото властвуют люди-гноллы и люди-ящеры, в Некрополисе живут люди-вампиры и люди –Рыцари Тьмы, а наши вельможи выбрали себе внешность самых сильных представителей Подземелья – минотавров. Ну, не в безобидных же троглодитов им обращаться?

Но вернемся в факторию Паялпан. Кругом противник и мы никак не могли оттуда смыться. Нас бы обязательно прикончили. Но грозный Таргон нашел выход. Был предпринят ложный прорыв. Цвет гарнизона во главе с Таргоном пробился сквозь кольца блокпостов неприятеля, сковал и утащил за собой его главные силы. И даже это было не всей нашей военной хитростью. Лорды Минотавры вообще славятся разными обманными задумками, когда один план скрывает в себе несколько потайных замыслов. Еще до осады мы, кроме торговли, были очень заняты одним проектом. Наши мастеровые строили железные самодвижущие ковчеги. Хозяева окрестили их «машинами», именно так в их родном мире называют огромных стальных монстров на колесной тяге.

В результате были построены два железных идолища, на которых мы сумели вырваться на просторы Пустыни. Из-за внешнего сходства с одноименными грызунами эти машины окрестили Зайчихой и Зайцем. По мне так прозвища притянуты за уши, но не я их придумал. Первый – имитирующий агрегат, он был призван увести за собой остатки вражеских сил, а на втором поехал Дилморон и меня из фактории забрал. Так я оказался внутри механического Зайца.

Наша команда – то еще общество единомышленников. Один другого краше. Главный – само собой разумеется, принц Минотавр, потом механик Горгот (человек с внешностью орка), Махор – телохранитель нормального людского облика и Ниама, демонесса с планеты Инферно (любовница принца и шпион врага). Да, именно так, вы не ослышались. Мы тащим с собой вражеского агента. Исключительно по сердечной прихоти хозяина. Причем, не только мы знаем, что она была к нам специально подослана, но и она знает, что мы знаем. Махор бы сейчас сказал: «Вот так ситуация!». Остальные члены экипажа стального грызуна – начкар Ноздрин, минотавр и мой бывший злейший враг; мантикора Марис; гномы–ремонтники и несколько моих соотечественников–троглодитов в качестве сторожей и подсобных рабочих. Бригада разномастная, спору нет, но вполне дееспособная. Жаль только, что противник не удовольствовался одним шпионом и подкупил нашего замечательного разведчика – гарпию по имени Дора. Я сумел раскрыть ее игру, но сам пострадал при этом. Гарпия разорвала мне спину и своими стальными когтями повредила позвоночник. Ее тут же пришиб топором начкар Ноздрин, но для меня было уже поздно. Целительные зелья не помогли, и маленький Гонзо лишился подвижности. Поэтому я все время провожу в своей каморке в ранге большого молодца и изгоя одновременно. Кому нужен слуга с парализованными ногами? А добить жалко, потому что герой.

Знаете, какое время суток самое тяжкое для недавнего калеки? Утро. Вернее момент просыпания, когда еще мгновение назад ты гонялся за добычей в подземных катакомбах или расточал улыбки вполне фертильной самочке, а потом очнулся от грез и осознал себя беспомощным инвалидом. Ты лежишь, не чувствуешь ног, зато остро ощущаешь свою ненужность. Наверное, то же самое испытывают приговоренные к смерти или неизлечимо больные. Спасительные цветные сны – это все, что нам осталось. А потом ужасная и безнадежная реальность раздавливает все мысли. Хочется забыться криком или стиснуть зубы на подушке, чтобы не завыть от горя.

Жизнь не останавливается, она по-прежнему ликует солнечными лучами, завораживает вечерними звездами. Но теперь ты остался вне ее. Она где-то там, сама по себе, а ты – отдельно, на грязном смятом матрасике. Тебе хочется в гальюн, а ноги не хотят слушаться.

Я перетащил свое тело к коляске, сумел заволочь себя на сиденье, при этом несколько раз больно стукнулся о железную раму. Хорошо хоть моя каморка настолько мала, что инвалидное кресло стоит вплотную к топчанчику. Мой визит в гальюн занял чуть более получаса, после чего я опять очутился у себя в келье, весь мокрый. И даже не спрашивайте, почему. До обеда читал «Толковый словарь» через специальные очки (подарок орка Горгота), а потом слушал последние новости от Ноздрина. Начкар приносит мне еду и часто задерживается, чтобы немного поболтать. Вернее, он говорит, а я, немой, истово ему киваю, потому как общество Ноздрина для меня намного приятней, чем касающиеся от качки стены ковчега.

Затем я снова остался в одиночестве. Затолкал в себя пищу, а после в очередной раз силился, чтобы дотянуться и выставить за порог пустую плошку. Как же непривычно быть помехой для всех бывшему незаменимому слуге! Потом снова были книги через очки, а когда голова начала болеть он напряжения, я читал через специальный волшебный трафарет. Он помогает воспринимать буквы наощупь.

Иногда днем меня одолевает сон, потому что Зайца болтает на ходу и это укачивает. После пробуждения утренний кошмар возвратился, и я второй раз за день привыкал к своему бедственному положению. Чтобы как–то развеять одиночество, подтягивал тело к иллюминатору или прислушивался ко всему, что происходит на палубах. А потом наступил вечер. Обычный финал безнадежных суток, но только сегодня меня навестил Горгот.

Он зашел, сдвинул инвалидное кресло от порога и уселся рядом, на спальном месте:

– Привет, старина. Как самочувствие? Вижу, что неплохо. На вахте все по–прежнему. Махор утром из дальнобойника снял пару горгулий. Сказал, что береженого Бог бережет. В остальном тихо. Мы, как и последние дни, карабкаемся по горным дорогам. Слышишь скрежет? Это обшивкой царапаем камни. Очень узко. Жуть. Дилморон за рычагами, а я сменился. Вот странная штука – если сам рулю – не страшно, когда же рядом сижу – просто мороз по коже. С трех сторон пропасти. Вообще ваш Овиум я нахожу приятственным местечком. Нижегородская олигархия совсем не то. С приходом туда цивилизации… ну заводов всяких, повального увлечения фермерством пропало что–то натуральное. Нет, ты не подумай, природа есть, ее вокруг полно, навалом. Но все равно что–то не так. Тут, в Овиуме, воздух свежее что ли… Нравится мне тут, хоть убей. Ладно, выздоравливай, лягушонок. Утром прикачу тебя в рубку, когда моя смена придет. А сейчас – отдыхай.

Даже когда Дилморон остановил ковчег, и исчез лязг гусениц и противный скрип дорожного гравия, мне все равно не спалось. Тоска, безнадежная тоска сковала мое троглодитское сердце. А если подвижность ног никогда не вернется? Ну, кому я буду такой нужен? Да, хозяин заходил, обещал, что не бросит, и я всегда смогу иметь кусок мяса подле него. Обещания… Я знаю цену обещаниям людей. Они все забывают. Недели не прошло со дня, когда он узнал о гибели Таргона, своего наставника. И глаза опять сияют, рога воинственно блестят, уши ловят слова любви, которые щебечет ему Ниама. Их каюта рядом, я все слышу.

Вечер отошел ко сну, ковчег затих, и только искалеченный несчастный Гонзо бодрствовал, дожидаясь рассвета, когда, наконец, придет Горгот и покатит мой стул в рубку. Хоть какое–то разнообразие. Безысходность. Стоп. А Заяц?! Наш железный дом, наполовину оживший благодаря таланту гениальных и сумасшедших механиков! Его же ожидает уничтожение! Так было заранее договорено и спланировано минотаврами! Смертоносные амулеты Имплозии глубоко запрятаны в большое тело, насторожены и терпеливо ждут своего часа, чтобы разорвать стальной корпус. Каково это – ощущать под сердцем собственную гибель? Нужно что–то придумать! Как мне помочь ему уцелеть? Раз мы теперь товарищи, то должны помогать друг другу. Мои мысли лихорадочно заметались и начисто вымели из головы сожаления об увечности. Я должен. Я смогу! Планы роились в моей голове, один безумнее другого, пока не наступил рассвет.

Там, за железной шкурой, уже запели первые птицы. На южную часть эклиптики накатывалась утренняя свежесть. Скорей бы меня забрали. Просиживая время тут, я не смогу ничего предпринять. Наконец, казалось спустя треть жизни, дверь отворилась, и на пороге возникла улыбающаяся персона Махора:

– Меня Горгот послал. Он уже сел за рычаги. Ждем нас и трогаемся. Веселей, лягушонок. До Древа осталось меньше недели пути. Цель близка!

В голове Зайца, нашей рубке, мы застали всех героев. Ниама хлопотала по хозяйству, раздавала людям тарелки с едой. Присвоила себе мои обязанности! Я, было, дернулся вскочить и помочь, но вновь отвалился на сиденье. Ноги, мои ноги! Как же мне без них?

Орк повернулся, его массивные челюсти что–то жевали. С усилием втолкнул в себя комок пищи и предупредил:

– Народ, я жму на топалки. Примите усидчивое положение. Махор, придвинь Гонзо к стенке, чтобы не швыряло.

Дорога вела нас среди косичек перистых облаков. Ощутимо похолодало. Новые, вставленные после переправы стекла, уже покрылись тонкими разводами изморози. Демонесса грациозно накинула зеленую эльфийскую шаль на плечи. Ниама, уже в статусе официальной избранницы Владетельного минотавра, вольно развалилась в кресле рядом с пилотом и в который раз оценивающе рассматривала своего лорда. Своего. Я попробовал на вкус это слово и чуть не выплюнул вместе с оставшимися зубами. Каков будет этот союз, замешанный на страсти? Что несет он нам, простым жителям Подземелья? И какие планы бродят в голове у этой женщины, сейчас безмятежно улыбающейся своим тайным помыслам? Зато Махор сумел отселить Горгота в соседнюю, теперь освободившуюся каюту, избавиться от крепкого орочьего духа в жилище и был чрезвычайно рад этому.

– С меня простава, – так он объявил Дилморону, когда помогал перетаскивать горготовы пожитки.

А я, бессильный, следил за ними, и по ткани моей души текли настоящие человеческие слезы.

Сквозь палубу я услышал брякающий стук молотков. То Мудрот с помощником трудились, отковывая нам запчасти для разогнутых лебедок. На днях мы чуть не погибли. И как только уцелели манипуляторы! Ух, и жуткая же могла быть кончина! Едва–едва. Хвала инферналке с ее Магией Огня! Поставила Пламенный щит и спасла всех от верной гибели. Лавина, сметающая все на своем пути, сошла с вершины и пыталась захватить нас за собой в ущелье. Корпус сильно побило камнями, несмотря на волшебные блоки. Ноздрин с моими бурыми потом до вечера разбирали валуны, скидывали их в пропасть и освобождали проход.

Вдруг по стальной морде Зайца снова забарабанил дождь из мелкого гравия. Горгот тут же крутанул педали в обратную сторону, сдавая назад.

– Гони вперед! Снова оползень! Проскочим! – вскинулся Махор.

А Дилморон даже рогом не повел. Лишь ответно улыбнулся своей коварной обольстительнице. Вот у нас, троглодитов, не так. Выбрал самку – изволь все время не терять бдительности. Вокруг достаточно охотников занять твое место!

– Какой оползень? – фыркнул орк. – Маленький дождик, и он уже кончился.

Он перегнулся через приборную панель, заглянул в иллюминатор и тут же отпрянул назад.

– Там дракон. Здоровенный. Сидит сверху, на каменной круче, – тревожно объявил Горгот.

– Жалюзи закрой! – среагировал наконец Дилморон.

Лязгнули стальные створки. И вовремя. Через секунду их гребенку лизнуло жадное пламя. Одно окно тут же лопнуло сотней стеклянных брызг.

– Тьфу, нечисть, – выругался Махор, вынимая острый осколок из небритой щеки. – Сейчас я ему задам.

Огромные когти скрежетнули по кабине, сорвав половину ограждений. Показалась лапа, покрытая золотой чешуей. Еще одно стекло вылетело из креплений и ударило в грудь пилота.

– Да чтоб его! – рыкнул Горгот, потирая ушибленное место.

В зиявшем проеме смотровой перспективы возникла огромная заинтересованная морда. На нас пахнуло дыханием, в сравнении с которым запах Ноздрина показался мне благоуханием полевых цветов. Блеснула слюна на белоснежных конических клыках.

Ф–ф–фыр! Дракона приложило по рылу Ледяной сосулькой. И еще одной. Эх, жаль, Дилморон промазал магией мимо кроваво–красных буркал. Пасть исчезла. Зато вновь возникла когтистая лапа, попытавшаяся пробраться в кабину. Махор от души рубанул по ней палашом и отхватил палец. Струя пунцовой крови ударила прямо ему в лицо.

– Да так тебя растак! – взревел баркидец и нырнул в оконный проем.

Сумасшедший! Все вскочили с мест и бросились к остаткам жалюзи. Махор шустро проехал юзом по округлой голове Зайца и скатился на дорогу. Небо закрыла огромная туша. Хлопнули распахнутые перепончатые крылья. Тварь рванулась за выпорхнувшим из рубки баркидцем. Дракон завис над носом ковчега, выискивая жертву. Его шкура горела багряным светом. В хребет реликту вонзился Сокрушающий топор Дилморона. Владыка метнул его почти плашмя, сумев убраться в габариты проема. Тяжелое лезвие вспороло золотую драконью кожу и рухнуло куда–то вбок. Горгот продрался сквозь стеклянные осколки и тоже выбрался на нос. За ним проворно протиснулась Ниама. Дилморон бросил на меня взгляд, полный отчаяния. Его могучий торс никак не мог пролезть в образовавшуюся на морде Зайца брешь. Выругавшись, принц рванулся из рубки к лестнице, ведущей вниз. Я чувствовал, что мое сердце того гляди разорвется от страха. Как эти люди не боятся? Или налицо приступ массового помешательства? Без брони и магических артефактов вступить в противоборство с взрослым Золотым драконом!

Ящер, не обнаружив юркого противника (видимо, в том неожиданно пробудилась его разумная половина, и он заполз под заячье брюхо), развернулся в сторону прибывшей к врагу подмоги и полыхнул по Горготу и Ниаме струей напалма. Безрассудных помощников спас Огненный Щит, мгновенно выставленный демонессой. Мыльный пузырь заклинания принял на себя пламя, и жаркие струи обтекли его вогнутую плоскость. Мое зеленое рыльце опалила струя горячего воздуха. Не особо соображая, что делаю, я подтянулся к приборной панели и рванул на себя рычаги сложенных ушей. Зажмурил от ужаса глаза и свел манипуляторы вместе. Свист! Громовой удар! Меня чуть не сбило с ног струей омерзительной темно–красной жидкости. Горготовы окуляры начисто залепило, а в мозгу плясали непонятные тепловидения. И полмира закрыл силуэт древнего монстра. Я в полной покорности судьбе сполз прямо на пол и закрыл голову руками.

Но ничего не происходило. Кроме бульканья и резкого запаха крови, напитавшего все вокруг. Сзади хлопнула дверь. Послышались шаги, человеческие ноги снаружи ступали по стальной обшивке заячьей морды.

– Одного топора как не бывало. Сильна пневматика! – это Горгот. – Похоже на то, что истинный был… Матерый.

Хорошо, что орк выжил. Надеюсь, остальные тоже.

– Эй, кто–нибудь! Да, ты, Ноздрин! Немедленно убери с капота Зайчика эту падаль! За хвост тащите! – раздался звонкий, немного вибрирующий от волнения голос.

Ниама, кому еще тут взяться из женской национальности!

– Вечно я прибираюсь за этим недомерком, – Ноздрин не смог удержаться.

– А ну, поговори мне еще, рогоносец! – рявкнул снизу Махор. – Гонзо очень вовремя ушатал дракона. Еще бы чуть–чуть, и эта гадина дала бы наркозу всей честной компании.

Спасибо, конечно, добрый Махор. Начальник стражи и так меня терпеть не мог, а теперь и просто со свету сживет. Стоп! Как это «ушатал»?! Я лихорадочно стал протирать свою оптику. Положительно, мои врожденные осязательные способности ухудшись почти до нуля после обретения зрения. За плечо меня легонько потрясла сильная рука Дилморона:

– Очнулся, малыш? Ты сегодня проявил себя настоящим героем! Надо же, догадался применить механические топоры против Истинного Золотого. Если б не ты…

Я почувствовал, как рассудок, который из последних сил держался на тонкой ниточке паники, вдруг облегченно куда–то поплыл. Все. Больше я ничего не слышал.

Мое сознание вернулось обратно, вежливо постучалось и заняло приличествующее ему место в голове. Спина ощутила под собой привычный топчан моей кельи. Вроде, живой, но какое–то странное чувство. Вытянул лапы и неожиданно уперся ими в стену. Попытался подняться, облокотился рукой о подушку и в изумлении опять рухнул на тахту. Мимо меня проплыла незнакомая лапа. Не рука, а именно лапа – огромная, раздутая изнутри сплетением перекрученных мышц, увитая стрелками кровеносных сосудов. Что это делается? А? Я беспомощно покрутил головой. Раздался противный скрип. Это мои трехдюймовые (!!!) позвоночные шипы процарапали в стенке каюты глубокие отметины.

– Спокойно, Гонзо, не дергайся, – рядом на стуле сидел Махор и насмешливо наблюдал за моими истерическими метаниями. – Ишь, вымолил себе счастье. Судьба, она, как и карты – слезу любит. Так у нас каталы говорят.

– Да как не дергайся? Что со мной произошло? Я распух, да?

– Вроде того, малыш.

Ой, это я сказал? А почему он мне ответил? Он меня слышит! Слышит!!! Как такое может быть? Я, что – сошел с ума?!

– Задал ты всем задачку… Ты себе еще в зеркало не видел. Хм… Что же придумать… Я сейчас.

Через пару минут он вернулся, держа в руках мифриловую кирасу.

– Ну–ка, глянь!

Я приподнялся, посмотрел в отражение на доспехе и в ужасе нырнул обратно на топчан. Из зеркального гномьего серебра на меня пялилось пугалище. Раздутый череп, выпирающие вперед жвала, бляшки костяной брони на короткой шее. Кожу с ног до головы покрывала серебристая чешуя.

– Вот–вот. И рост под два метра. Помесь огра с морским окунем. Весь в бронированном панцире и с хитиновыми иглами до самого хвоста. Лапы толстые, как у циклопа. На ладонь посмотри. Когти себе отрастил. Думаю, ты сможешь теперь деревянные щиты кулаком прошибать.

– А как?! – только и смог вымолвить несчастный Гонзо.

Мне стало жутко. Вдруг люди решат, что я стал жертвой неизвестной болезни, и ликвидируют заразу? Но следующие слова Махора меня успокоили.

– Похоже на апгрейд вне класса. Все юниты Мидгарда имеют два уровня – обычный и матерый. Вот троглодиты, к примеру, как отличаются?

– У мастер–троглодитов буреет шкура и появляются костные иглы на позвоночнике. Молодь по цвету зеленая, как трава, и гладкая, словно булыжник.

Голос хриплый, немного лающий. Мой ГОЛОС. Я отвечал, словно контуженный боевым молотом Ноздрина, толком ничего не понимая.

– Угу. Но ты, лягушонок, умудрился лично свалить Истинного Золотого дракона. Даже для героев это серьезная задачка. А уж для троглодита… Между вами – пропасть по левелам. Ты – первый юнит планеты Подземелья. Твоя добыча – восьмой юнит Оплота. Высшее существо этой мини–планеты и самое сильное. И ты его срубаешь лично. Да, манипуляторами, но их привела в действие твоя рука. Думаю, что такого ребуса с начала времен не бывало. И вот ты, мастер–троглодит Гонзо, слуга и каптенармус Паялпана, стал обладателем такого дикого количества экспириенса, что перескочил на новый, почти недостижимый для первых созданий левел. Как тебя классифицировать еще никто не определился. Супертроглодит?

Я пожевал новыми клыками. Потрогал каменное от брони лицо могучей лапой.

– В нашем народе ходят легенды о царе троглодитов – Бривале. Это на пещерном наречии означает – благородный вождь. Он был ростом вдвое выше обычных существ и в бою один на один брал верх над мантикорами и вивернами.

– Ага. Ситуация проясняется. Значит, ты не первый такой нарядный. Лежи тут, не пугай команду, я метнусь к остальным. А то они в рубке там уже головы сломали. И самое смешное – ни у кого даже мысли нет, как такая фигня могла произойти.

Не прошло и пары минут, как ко мне ввалилась вся компания героев во главе с хозяином. В комнатке не поместились, поэтому дверь в коридор осталась открытой. Дилморон оглядел меня с ног до головы и рассмеялся:

– Ну ты и монстр, брат. Как ты себя ощущаешь в новом обличье?

– Непривычно немного.

– Ничего, освоишься. Гонзо, ты теперь говоришь. Поверить не могу. А зрение? На тебе ведь нет горготовых бифокалов!

– Вроде, вижу так же, только цвета поярче.

Ниама продела тонкую кисть под рукой Дилморона и прижалась к его плечу:

– Мое волшебное видение подсказывает, что у этого поганца еще и абсолютная Резистентность к Магии. Как у алмазного голема.

– Гонзо, малыш, расскажи мне об этом вашем Бривале. Все, что знаешь.

Я развел руками в любимом заимствованном у хозяина жесте. Обычно выходило забавно, но на этот раз никто не смеялся.

– В далекие времена, когда Овиум еще не был под властью героев, когда Иерархи и люди еще не нашли дороги в наш мир, Подземелье жило по своим законам. Троглодиты враждовали с минотаврами, охотились на мантикор. У нас были Защитники. Раса воинов. Бривал, наш владыка, лично отбирал самых достойных из молодых троглодитов, чтобы создать из них Защитников. Они уходили в глубину Подземелья, туда, где кончаются скальные лабиринты, туда, где обитали невиданные чудовища, – я встретился глазами с Дилмороном и замолчал.

Принц нахмурился, видимо, вспоминая историю нашего народа, поэтому следующий вопрос задала Ниама:

– А как происходила инициация Защитников? Посвящение?

– В безднах Подземелья обитали Ледяные Черви. Легенды гласят, что они были огромные и сильные.

– Как Лавовые Черви Инферно? – быстро спросила демонесса.

– Наверное. В борьбе с червями рождались воины. Много юношей погибало. Только один из сотни смельчаков мог стать Защитником.

– А что было дальше?

– Дальше… Потом в Подземелье пришли люди. Герои. Они истребили Ледяных червей в глубине планеты, основали свое государство. Троглодиты всем народом принесли вассальный омаж новым владыкам. Наши Защитники к тому времени уже все погибли. Именно они противостояли первым человеческим поселенцам. Но люди оказались сильнее.

Герои переглянулись, и растерянность светилась в их взорах. А Дилморон тихо произнес:

– Теперь все понятно.

Молчание затянулось. Затем хозяин легонько потрепал меня по панцирю:

– Ладно, дракона скинули в пропасть. Нам пора двигаться дальше. Можешь полежать, освоиться с новым телом. Когда придешь в себя – приходи. Только аккуратно двигайся, стены не поцарапай.

Они ушли, со мной остался только орк. Похоже, Горготу пришлось взять на себя должность моего персонального доктора. А, может, ему просто наконец–то нашлось с кем поговорить на равных. Как ни крути, как ни учитывай былые заслуги, все равно, внешне он оставался орком с клыками и диким волосом по всему телу. И настоящие люди его чуть–чуть, но сторонились.

– Так, рефлексы в порядке. Да не маши граблями, камрад, неровен час, мне челюсть свезешь. Хорошо, что ты не только прозрел, Гонзо, но и отмерз с языком, – похвалил меня Горгот. – Теперь будешь просвещать меня в культуре и традициях Овиума. Герои моего общества долго не выдерживают.

– Или крепкого запаха, – ехидно ввернул я.

– Не без этого, – покладисто согласился орк. – Пока лежишь без дела, давай–ка расскажи мне, как устроена жизнь в локации.

– Обычно устроена. Абсолютная гегемония меньшинства. Презрение к интересам рабочего класса. Борьба за привилегии, которыми повсеместно подменяется термин «права».

– Ха. Ты случайно не «эсэр»?

– Ни в коем случае. Мы, троглодиты, вообще консервативны в плане семейной жизни.

– Издеваться надо мной вздумал? Превратился в бугая и мгновенно зазнался?

– Не серчай, Горгот. Я не хотел тебя обидеть.

Но гордый штабс-капитан все равно насупился:

– Лечи его, время трать. А он в ответ – одни издевки. Валяйся, отдыхай в одиночестве. Умник…

Я еще полежал маленько, потом поднялся, пару раз врезался в косяк двери, задел ужасно низкий потолок и вылез в коридор. Похлопал лапой по стене и сказал негромко:

– Заяц! Друг, ты слышишь меня? Я теперь стал большим. И страшным. Увидел свое отражение – чуть сам себе ноги не обгадил. Все благодаря тебе. Теперь моя очередь выручать. Ты не волнуйся, я придумаю что–нибудь.

Интересно, он воспринимает мои слова, или я и взаправду – чокнутый? Не важно. Дружба бывает и односторонней.

Поднялся на стрелковую палубу. Марис взвизгнула и забилась в угол. Оттуда начала агрессивно рычать и хлестать во все стороны скорпионьим жалом. Когда–нибудь она себя им поцарапает.

– Ты чего? Это же я – Гонзо! Не узнала?

Мантикора припала на передние лапы и оскалила зубы. Ее рыжая шерсть на загривке встала дыбом. Я на всякий случай попятился. Еще хватанет с перепуга, придется позвоночник ломать. Видимо, нужно выбрать время и с каждым заново познакомиться. Но внутри подпирало что–то проказливо–озорное, и я не утерпел и спустился вниз на общий ярус. Гномы, побросав свои инструменты, в панике забились в кубрик. Через секунду оттуда послышался грохот опрокидываемых ящиков. Похоже, за дверью спешно возводилась баррикада. Вы когда–нибудь видели бледного от ужаса минотавра? А я – видел! Ноздрин встал в боевую позицию, судорожно сжимая в руках обглоданную капустную кочерыжку:

– Только двинься с места, чудовище! Тревога! Всем – к оружию!

– Спокойно, приятель. Это я – Гонзо. Вот, понимаешь, убил дракона и переродился. Ничего плохого я не замышляю. Уразумел? Я – Гонзо. Опусти оружие, пожалуйста. Все равно – я капусту не ем.

А мои бурые уже лежали на полу, распластавшись ниц. Один из мастеров–троглодитов прошептал в священном экстазе:

– Великий Бривал! Ты воскрес, чтобы освободить нас? Да здравствует кармическое колесо! Великий Иерарх снова вернул Бривала на землю!

Бривал? Надо подумать… Нет, я не стану присваивать себе легендарное имя, хоть это и сулит немалые преимущества. Ноздрин опасливо, бочком придвинулся ко мне и потрогал костяные шипы. Теперь наши головы были наравне, моя даже чуть повыше.

– Ты…это… я иногда придирался к тебе… ну там, на хвост наступал, толкал, бывало. Давай сразу скажи – ты злопамятный или как?

– Ладно, начкар. Злопамятные люди помнят даже возможные обиды. Неужели мы хуже людей? – солидно пробасил я.

Минотавр испуганно моргнул, и я счел разумным присовокупить:

– Шучу. Давай забудем прошлое, лады?

Но забыть прошлое у нас не получилось. Как только вечером подвернулась подходящая площадка для ночлега, Махор решил немедленно устроить нам тренировочный поединок.

Глава 2

. Прощание с ушастым

«Великие помыслы и святые цели – всегда прекрасный повод,

чтобы кому–то сделать гадость…»

Гонзо–прозревший

Высоко-высоко над нами сияли девять планет Иггдрасиля. Вокруг Желтка порхали солнечные плазмоиды, Болото скрылось в хороводе облаков. Наверняка там сегодня дождь, впрочем, как и всегда. А у нас, на поверхности сферы, минул жаркий полдень, и теперь было свежо и ветрено. Я дрожал. Но не от холода, а потому что впервые за свою троглодитскую жизнь должен был сразиться в поединке. И не с каким-то корявым гоблином или синемордым гремлином. Мне будет противостоять сам боевой минотавр, элитный боец планеты Подземелье. То, что этот конкретный минотавр являлся моим старым врагом, тоже не добавляло настроения.

– Поспаррингуйтесь малость, а мы посмотрим, – заявил баркидец, выдавая нам защитную амуницию. – Только без членовредительства! Виновник будет наказан мной лично в грубой и травматичной форме.

Остальные вельможи расселись на валунах в ожидании представления. Как все–таки люди охочи до зрелищ! Вот то ли дело – у нас, троглодитов… хотя какой я сейчас троглодит – рептилия переросток, ни дать, ни взять. Мои бурые поклонники оживленно мелькали в дверном проеме. Гномы принимали ставки. Я подошел поинтересоваться.

– Извините меня, сильномогучий Гонзо, но беру против вас три к одному. Я считаю, что воинская выучка телесного здоровья попуще будет, – виновато пояснил Мудрот. – Хотите сделать ставку?

– Ты что, борода, совсем ума лишился? Кто же против себя деньги поставит?

– Много вы знаете, – обиженно пробасил гном, торопливо пряча мифриловую деньгу в просторный карман. – У человеков завсегда такое водится.

– Бойцы! На исходную! – рявкнул Махор.

Мы с Ноздриным встали напротив друг друга и поднятым оружием поприветствовали противника.

– Не буду скрывать, что я долго ждал этого момента, Гонзо, – раздвинул в ухмылке свои коровьи губы мой враг. – Новые габариты тебя не спасут.

– Опять за свое?

– Не бойся, не покалечу, – Ноздрин плотоядно облизнулся. – Но поучить тебя давно следует. Без обид.

Вот упорный какой! Вроде, только что помирились, так нет – снова за старое. Желает проломить мне голову, и уверен в своей победе. К сожалению, я думал то же самое. Да мне вообще не хотелось драться! Как помогут неумехе получасовые упражнения под началом Махора против закаленного ветерана, уже много лет не выпускающего из рук оружия? Да, баркидец успел научить меня нескольким коронным финтам и реалистично подвел он итог нашим занятиям:

– Науку боя ты не скоро освоишь. Но против такой неуклюжей дубины может и проканать.

Вечерняя прохлада остужала камни от жара светляков. Низко над головами проплывали редкие тучки. Такая красота, только вот почему меня всего трясет от страха? Дилморон помахал мне ладонью. Самое обидное – никто не проявлял и малейшего беспокойства. Конечно, откуда им знать, что этот выродок из благородного племени рогатых больше всего на свете мечтает свести со мной одному ему ведомые счеты.

В правой руке я сжимал короткую алебарду – «поллэкс», на левой висел спартанский щит гоплита.

– Начали! – скомандовал Дилморон, и все наставления Махора мгновенно вылетели у меня из головы.

Ноздрин сместился вбок, сделал несколько шагов по окружности и вдруг рванулся ко мне. Помогите! Убивают! Я увидел закрывший полнеба боевой топор, резко выставил вперед щит и спрятался за ним. Раздался глухой удар, внизу мелькнули копыта, и установилась прочная тишина, которую нарушил Горгот:

– С боевым духом, мне видится, у нас имеются определенные проблемы, но сила у камрада сумасшедшая.

– Да, дури в нем хватает, – брякнул Махор.

Я опасливо выглянул из–за края щита и остолбенел. Ноздрин неподвижно лежал на траве, оскалив передние резцы. Нос минотавра был разбит. Неужели это я? А как? Хм, похоже, щитом припечатал.

– Но–о–оздр –ин, ты живой? – осторожно протянул я, склоняясь над минотавром.

Тот приоткрыл кровавый глаз и отчетливо произнес:

– Вот ты гад! Это же был тренировочный бой!

– В настоящем он тебя пополам порвет, – пообещал Махор, протягивая начкару руку. – Только чуть–чуть поупражняется.

Наш путь по горным кручам подходил к концу. Заяц начал спускаться в долину. Мы преодолели очередной перевал и остановились, оцепеневшие от прекрасной далекой перспективы. Хребет навис над нами, как застывший навсегда водяной вал. Лучи светляков не проникали за его гребень.

– Знаменитая долина Теней, – прошептала Ниама. – Божественное место. В таком краю забываешь о доме.

Наша фурия как–то присмирела в последнее время. Домой она не хочет. Слышали? А может, ее пленили рассказы Дилморона о прохладных гротах и хрустальных подземных реках нашей планеты? Упаси нас Иерарх от такого варианта! Подданные лишат монарха жизни и его полюбовницу тоже.

– Судя по названию, здесь должно быть полно Холодных, – нахмурился Махор.

– Вовсе нет, – возразила ифритка. – Здесь волшебная атмосфера.

– Эльфы, значит, – еще больше помрачнел баркидец.

– Судя по карте, мы проедем в восьми километрах от их фактории, – подтвердил Дилморон. – Даже жаль, что нам нужно побыстрее миновать эти места. Но у нас будет целый день, чтобы на них насмотреться.

Заяц сползал по горному серпантину, как обычно, скрежеща гусеницами по твердым породам. Ширина пути позволяла не думать ежесекундно об оползнях и зияющей пропасти обрыва. С кручи неподалеку сорвался крупный орел. Он распростер крылья с бахромой перьев, недоуменно сделал над нами круг и отвернул в сторону низины. Даже отсюда, из кабины, я различал изумрудную зелень склонов, мягкое колыхание разлапистых крон деревьев с сапфировыми глазками небольших озер. И на все это была наброшена тенистая вуаль. Горы наклонились над долиной, словно хотели закрыть ее от резких верховых ветров, как от внезапных невзгод судьбы. Очарование картины еще больше накрыло людей.

– В таком краю хорошо провести свои преклонные годы. Тут на всем лежит печать покоя и отстраненности, – прошептал Дилморон.

Ниама улыбнулась и нежно погладила его по плечу.

– На–ка, примерь, малыш, гномы распороли запасной доспех Ноздрина, сделали мифриловые вставки, получилась вполне себе нарядная вещица.

Я облачился в броню, напоминавшую куяк, только с надутой впереди позолоченной пекторалью. На спине были сделаны специальные прорези для моих костяных игл. По самые надбровные дуги Махор вбил мне низкий шлем–мисюрку и расхохотался:

– Нежный видок! Теперь ты не лягушонок–акселерат, а всамделишный бронированный таракан. И попробуй на руке «моргенштерн». Я считаю, что меч для тебя слишком изощренное оружие. Силы полно, умений ноль. Будешь крошить палицей врагов, раз быстро обучиться фехтованию у тебя не получается.

Я сделал несколько неуверенных шагов. Уперся в выход, повернулся. Шипы с визгом проскребли по стене. Нанес удар воображаемому противнику и чуть не высадил дверь. Пришлось безопасности ради притулиться на лежанке рядом с баркидцем. Хорошо, что она была не на ножках – войлочный матрасик, туго набитый травой, не то, как пить дать, сломали бы. Маленькая уютная подстилка. Еще хранившая мой недавний скулеж и сдавленные подвывания об утраченных ногах. Новое громоздкое тело теперь на ней не убиралось. Придется теперь переезжать в каюту к орку. Этим я и занялся сразу после примерки. Пока перетаскивал к Горготу свои пожитки, он, развалившись на кровати, с интересом разглядывал мою внешность и задавал вопросы о нашей Родине:

– Гонзо, а какие права у королевского дома Азмоэлов?

Вот нашел знатока геральдики! Ладно, попробую ему растолмачить:

– Ну что ты, Горгот, хочешь от абсолютной монархии? Король распоряжается армией, отвечает за внешнюю политику. Когда Подземелье находится в состоянии войны, то собирается временный военный совет кланов, аналог ногайского джихангира. А так… Ленные владения закреплены за вельможами–минотаврами. Это почти все внутреннее пространство планеты. Очень жесткая система наследования. Оставшиеся десять процентов территории под незыблемыми правами монаршего дома.

– Ага. Из них–то правитель и раздает кусочки отличившимся вассалам.

– Шутишь? Ни в коем случае! Герои получают награды от кланов, к которым принадлежат. Король может поощрить должностью или какими–то привилегиями.

– Типа стоять в его присутствии?

– Что–то вроде. Или получить место за обеденным столом

– Не густо. А как же Таргон с должностью пестуна наследного принца? Сделал стремительную карьеру при дворе?

С каких таких соображений штабс–капитан захотел вдруг стать настоящим знатоком наших традиций? Интересно. Но вслух я ответил:

– Опять мимо. Клан Таргонов испокон веков поставляет воинов и наставников для королевского двора. У нас большинство общественных обязанностей давно закреплены и ревностно блюдутся семьями Владетельных минотавров. А ты с какой целью интересуешься? Хочешь поступить на службу к Дилморону?

– Издеваешься? Я уже понял, что у вас в Подземелье ловить нечего. Ладно, перекур закончен, потопали на вахту. Пора менять принца. Судя по карте у нас впереди небольшая речка. Возможно, придется срывать берег, делать пологий спуск. Ты и Ноздрин отряжаетесь в прикрытие. Троглодитов направишь на земляные работы.

Пейзаж за иллюминаторами вновь сменился. Ковчег не въехал, а вплыл в невиданную кущу. Она состояла из древесных лиан, свивших свои тонкие тела в крученые веревки. С виду это были стволы – мощные и высокие, но состоящие из десятка или более независимых живых организмов. Они росли правильными рядами, словно укоренившиеся шеренги войска, их хлысты находились друг от друга на отдалении. А в вышине наоборот, кроны растительных жгутов соединялись в плотный ковер, по которому при желании мог пройти троглодит без боязни сверзиться вниз. Мы ехали, словно внутри рукотворной арки. Где–то там, наверху, ветер раскачивал ветви, но у самой земли было удивительно тихо и спокойно. Гусеницы ковчега зарывались в подушки опавших листьев на добрых пять локтей. Я подумал, что по этому пестрому, шуршащему морю наверняка не безопасно ходить. Слишком удобно среди такой толстой подушки незаметно подкрадываться к жертве. Тут и тигр по–пластунски может приелозить, не то что лиса какая. Или росомаха. Одна такая зверюга стояла неподвижно на толстом глянцевом корне и провожала Зайца неодобрительным взглядом. Явно прикидывала: получится или нет оторвать от такой неповоротливой туши пару кусков на память.

Диковинный лесок закончился, и ковчег вкатился на берег узкой речушки. К счастью, обошлось без ковыряния почвы.

– Пройдет, – выставил диагноз Горгот, и мы полезли в воду.

Они из благородного рыцарского чувства дали нам переправиться, после чего напали сразу. Два десятка оплотовцев (порази их Джорней!) на белоснежных боевых единорогах. За эльфами шли, раскорячив узловатые корни ног, древесные пастыри – онты. Без всяких попыток переговоров, ультиматумов. Просто ударили всей силой. Посыпались боевые заклинания школы Природы.

– Сферы Запрещения на пределе, – доложил орк. – Нас атакуют минимум три или четыре героя.

– Этого не может быть, – пробормотала демонесса, но я слышал каждое слово. – Они не должны были… Что–то пошло не так.

Ага. Правда выходит наружу. Подумаешь – враги забыли уведомить собственного шпиона о том, что планы поменялись.

– Горгот, держи управление. Ниама, приготовься ударить манипуляторами, как подойдут, – сухо распорядился Дилморон и вылетел из рубки.

В коридоре Ноздрин уже ждал приказаний.

– Бехолдеров к бойницам. Стрельба по готовности. Пехоте занять позицию у входного люка. Вооружить троглодитов алебардами. Онтов нельзя подпускать к ковчегу. Гонзо, переводи зеленым приказания Махора.

Гарпия. Это она донесла врагам, что измена раскрыта. И те решили перейти к активным действиям. А как же вариант с Ниамой? Почему они подвергают риску своего агента, да и самого принца? Его же могут случайно укокошить!

Баркидец в полном вооружении скатился по винтовой лестнице и через меня обратился к солдатам:

– Я возглавлю вылазку. Выбегаем наружу по моей отмашке.

Через несколько секунд с верхнего яруса высунулась Ниама:

– Махор! Онты уже в двадцати шагах.

– Приготовились, лягушата! Ноздрин, держись рядом! Гонзо, увалень, за порог ни шагу! Сгинешь за понюх табака! Открывай дверь и бегом наверх, ты нам только помешаешь!

Его последние слова перекрыло грохотом сверху. Я легко провернул массивную ручку люка и вновь поднялся в рубку. Весь нос ковчега был смят, окна выбиты. Дилморон держал Магический щит, Горгот работал рычагами. Обе баллисты уже отстрелялись. Преодолев страх, я высунулся, чтобы осмотреть пространство перед Зайцем. Несколько трупов единорогов лежали на сверкающей росой утренней траве. С десяток дендроидов полыхало яркими факелами. Школа Огня в действии. Что я вижу?! Неужели Ниама стала биться за нас? Против союзников своей планеты?!

– Готовность!

– Заряжено!

– Щит убран!

Огненная вспышка. Мой лоб обдало жаром. Объемное заклинание Испепеляющего Зноя накрыло эльфов. Ай да, демонесса! Как ей это потом сойдет с рук? Языки пламени потухли, и я увидел, что на этот раз они не нанесли потерь атакующим. Герои врага оказались не лыком шиты и сблокировали урон. Баллисты сухо щелкнули тетивой. Первая стрела промазала, а вторая насквозь прободала одного из конных. Медлительные онты подобрались совсем близко, почти на расстояние удара топоров, когда наша группа выскочила на перехват. Два ближних к ковчегу дендроида рухнули практически синхронно. Их стволы взорвались щепками от порухи, причиненной боевым топором Ноздрина. Махор палашом стесал еще пару онтов, превратив их в межевые столбы – ни единого сучка. Бурые солдаты подрубали алебардами узловатые сухожилья остальным дендроидам. Из–за ближайшего холма вылетела новая атакующая волна всадников. Не снижая хода, эльфы сделали залп из луков. Еще один. После третьего на ногах не осталось никого из моих соотечественников. Но что творил Махор? Он не только умудрился увернуться от стрел, но и отбить палашом пару, направленных в грудь Ноздрина. Дилморон и Ниама теперь попеременно били магией неприятеля, только их заклятья словно впитывались в воздух и не доходили до цели. Я понимал, почему. Три героя. Три человеческих воина в сверкающих рельефных «лориках сегментата» остались на вершине холма. Они были без шлемов, простоволосые, и я видел, что это две девушки и один мужчина. Все представители расы ясноглазых. Одна из эльфиек со второй попытки повесила на поле боя нейтрализующий любую магию Радужный купол. Два других героя сразу же тронули поводья единорогов и мерной рысью покатились на Махора.

– Я должен ему помочь, – рванулся с места хозяин.

Ниама повисла у него на руке:

– Мой принц, ты не имеешь права рисковать собой. Ты принадлежишь Подземелью! Я прикрою баркидца.

– Нет!

– Гонзо, не выпускай его! – демонесса толкнула меня на принца, а сама бросилась на выручку к Махору.

Пока мы с Дилмороном поднимались на ноги, наше положение на поле битвы сильно ухудшилось. Баркидец пятился к Зайцу. Ноздрина он уже отправил в ковчег и теперь остался один перед неприятелем. Несколько уцелевших в стычке конных эльфов гарцевали вокруг, но никто не мог задеть нашего бойца – настолько стремительно он уходил от ударов. С рычаньем сверху спикировал яростный мохнатый клубок. Скорпикора выбралась из люка на крыше ковчега и нырнула в схватку. Марис сбила из седла ближайшего всадника, мгновенно перекусила шею коню, расправилась еще с одним, но тут первый же из подоспевших героев пронзил ее тело тонким клинком. Раздался вой, и наша охранница рухнула наземь. Карусель конных замкнулась вокруг фигуры Махора. Пропал задира? Но Ниама успела. А еще говорят, что человеческие самки не могут быстро одеваться! На бегу она сдернула с пояса что–то вроде шипастой ленты и метнула ее в противников. Лента в воздухе свернулась в обруч, который, вращаясь, снес головы двум эльфам и вернулся к хозяйке. Интересно, как мы проморгали ее оружие? Было укрыто волшебными чарами? Оплотовец с холма, увидев появление демонессы, пришпорил коня и тоже рванулся вниз. Очевидно, прикинул изменившуюся расстановку сил. Махор не стал его дожидаться а, изловчившись, выбил из седла последнего солдата, и на истоптанной поляне осталось четыре героя. Двое против двоих. Но к ясноглазым вот–вот должен был присоединиться третий. Дилморон молнией вылетел из рубки. Горгот обернулся от окна и одобрительно бросил:

– Правильно, минотавр! Честь важнее безопасности!

Но моему хозяину не удалось поучаствовать в стычке. Махор мгновенно разделался со своим противником – коронным ударом распластал и лошадь, и седока. Обоих. И человека, и единорога. Остроухая противница Ниамы пребывала в явном замешательстве – она не атаковала демонессу, а лишь отражала ее заклятья. Этим воспользовался баркидец. В одну секунду он выбил эльфийку из седла и приставил к ее шее острие клинка. Последний из героев Оплота, женщина–маг оказалась в явном численном меньшинстве. Дилморон успел тоже присоединиться к нашим.

– Опусти меч, – потребовал Махор. – Если хочешь сохранить жизнь подружке. Вы вчистую слили бой.

Они находились всего в нескольких шагах от Зайца, и мы с Горготом слышали каждое слово.

– Кто ты, незнакомец? И почему боец Инферно сражается на стороне Подземелья? Кто мне объяснит – что происходит?

– Сначала сдача. Все «трали–вали» потом, – баркидец выразительно покрутил в руке палаш. – Одного вашего мы уже прикончили. До трех посчитать не проблема.

Вторая эльфийка лежала на траве без движения. Видимо, была оглушена падением.

– Хорошо. Мы признаем поражение. Что теперь?

– Вы в нашей власти?

– Да.

– А вот теперь и поболтать сподручно, – Махор бросил клинок в ножны, вытянул из поясного кошеля целительное зелье и влил эликсир сквозь зубы второй девушке, по–прежнему находившейся без сознания.

Эльфийка открыла глаза, приподняла голову и инстинктивно схватилась за эфес лежащей рядом ландскнехты. Ниама сделал шаг вперед и отбросила клинок носком своей туфли.

– Солиара! Мы сдались. Не трогай меч! – приказала первая ясноглазая.

Ниама обернулась вокруг:

– Сколько юнитов вы положили напрасно! Какая глупость! И человека потеряли!

– Ты! – в бессильном припадке гнева выдохнула лишенная оружия эльфийка. – Как ты могла?!

– Как вы могли?! Кто отдавал приказ о нападении?! – в ответной яростной вспышке вскинулась Ниама.

– Ша, барышни. Давайте разберемся без кошачьих концертов, – голос Махора перекрыл выкрики дам. – Горгот, дорогой, отводи Зайца назад и бери правее! Через час сюда сбегутся падальщики со всей округи. Как отъедешь на милю, встань и спусти стальные шторы! Мы найдем тебя по следу.

– Хорошо, – ответил орк из кабины и привел ковчег в движение.

На секунду я встретился с ним глазами и вдруг неожиданно увидел в них печать разочарования. Что это было? Или мне просто показалось? И почему Махор вздумал услать штабс– капитана? Удержав руку нашего водителя от переключения Зайца на задний ход, я знаками объяснил ему, что хочу выйти наружу.

– А чего жестами? Опять речи лишился? – поразился орк.

– Ой, забыл от волнения. Погоди, я выскочу, ладно?

– Валяй, – ухмыльнулся Горгот. – Какие же переговоры без нашего любопытного Гонзо? Ты не мемуары, часом, намылился кропать? Тогда уговор – про меня только хорошее.

Он уже полностью овладел собой, и выражение лица стало нейтральным. Полузвериным, орочьим рылом. Совсем другое дело. На нижнем ярусе я нашел Ноздрина, истекающего кровью от многочисленных ран. Могучий минотавр лежал подле люка, его глаза уже подернулись предсмертной неподвижностью. Пришлось опрометью нестись в рубку и тащить к люку Горгота.

– Прилично досталось камраду. Ничего, сейчас я его починю, – орк достал целебное зелье для нелюдей и принялся отпаивать нашего стражника. – А ты шуруй, куда собрался. Мы тут сами управимся.

Ковчег сдал назад через минуту. Отъехал на десяток шагов, резко развернулся и, обходя стороной павших, покатил вглубь леса. Все компания неспешно направилась по борозде вслед за Зайцем. Обе эльфийки вели под уздцы боевых единорогов.

– А где ваш знаменитый сбитый летчик в шлемофоне? – немедленно отреагировала на мое появление та, которую звали Солиара.

Я вообще стал замечать, что при беседах между людьми ехидные реплики о моей внешности служат вроде как приправой к основному блюду разговора. Стоп! Было же перерождение. Шлемофон? Откуда они знают? Ах, да – псевдонейтральная гарпия…

– Вот он! – неожиданно для себя я рявкнул в ответ, и единорог шарахнулся в сторону, утащив за собой эльфийку.

– Мой слуга, – прокомментировал Дилморон. – Он настолько ужасен и могуч, что ему даже не разрешили участвовать в схватке.

– Какой славный. Предлагаю его засушить и выставить в оплотском музее естествознания.

– Не цепляй Гонзо, он тебе не листок гербария, – мгновенно взъярился Махор.

– Вы давно не имели связи с Иггдрасилем? – Ниама перевела разговор на другую тему.

– Две декады, – за Солиару ответила вторая ясноглазая, по повадкам – командир группы.

– Но, тем не менее, решили дать нам бой, – невесело усмехнулась демонесса.

– Нам? Странно слышать это местоимение от подданной Инферно, с учетом того, что речь идет о Подземелье, – съязвила эльфийка. – Когда до нашей фактории долетела лазутчица и поведала нам о Железном ковчеге, в котором следует принц, мы не колебались.

Сильный ход. Правда обезоруживает не хуже стали. Впрочем, оплотовцы всегда гордились, что ведут честную игру.

– То есть, вы не отряд, присланный с Великого Древа, а просто защита торгового поста? – изумилась Ниама.

Она вела нить беседы, а Дилморон лишь слушал, и его пламя жизни горело сапфировым огнем напряжения.

– Верно, – согласилась ясноглазая. – Я – Хальдира, начальник охраны, и я говорила с лазутчицей. Мы в курсе ситуации с Паялпаном, снабжали продовольствием осаждающие части, поэтому решили помочь нашим. Отправили гонцов на пегасах в столицу и послание на Желток Контуру, после чего немедленно выступили.

Демонесса вздохнула.

– Когда вы вернетесь в факторию, Хальдира, вас будут ждать неприятные известия с Древа. Обещаю.

– Что ты имеешь в виду, перебежчица?

– Я не перебежчица! Меня взяли в плен во время боя за Паялпан! Как и вас, между прочим!

– И поэтому ты теперь сражаешься за Подземелье, жертва стокгольмского синдрома?

Или я заблуждаюсь, или у человеческих женщин тоже гиперфункция территориальности. Хуже, чем у минотавров. Как иначе объяснить их такое трогательное отношение друг к другу? Ниама неожиданно замолчала, серьезно посмотрела на Дилморона и, встряхнув копной черных волос, произнесла:

– Мой принц, думаю, пришло время открыть тебе то, что известно каждому юниту на Центральном Стволе. Я не хотела до поры волновать твой разум этой новостью, но удивительное неведение Хальдиры относительно последних событий в локации не оставляет мне выбора…Дорогая Хальдира, вы ошиблись относительно моего статуса. В настоящий момент мне приходится совмещать роль заложницы и представителя планет Овиума при королевском дворе Подземелья. Да–да, это свершилось… Правитель Азмоэл покинул этот мир, и теперь перед вами, эльфийские воительницы, новый правитель сурового подземного края – король Дилморон.

Я про себя подумал, что хитроумная демонесса не все сказала относительно совмещений. Моя каюта рядом с покоями хозяина, и каждую ночь мне через стенку слышны все ее совмещения. Но на представительниц Оплота слова Ниамы произвели впечатление. Как и на Минотавра. Лицо Дилморона окаменело. В нем вдруг проявились какие–то доселе незнакомые мне черты – неукротимая властность и величественное достоинство. Наследник никогда не был особенно близок со своим предком. Скорее так, каждый из них знал – где–то по белу свету ходит другой. Что касается Махора, то он и ухом не повел. Для баркидца кончина Азмоэла новостью не явилась. Как ухитрился старый монарх все предвидеть на смертном одре и заручиться его услугами? Или это было сделано там же, где договорились с механиком Франком? В странном и загадочном месте, которые герои Овиума именуют «реалом»?

В любом случае я церемонно опустился на одно колено. Ко мне тут же присоединилась Ниама, и следом за ней – Махор. Вассальный оммаж был принесен. А подданные Оплота вежливо склонили головы. Хальдира виновато произнесла:

– Право, я теперь не знаю, что и сказать…

– Твое поражение – твоя небывалая удача, – перебила ее демонесса. – Пленить неосторожного принца – одно, захватить самодержца – другое. Ты понимаешь это, воительница. Если бы твоя затея удалась, имя Оплота навеки покрылось бы клеймом позора. Эльфийские войска добывают славу на полях сражений, а не в тайных заговорах и похищениях. Ты должна быть мне благодарной. Защищая короля, я помогла тебе избегнуть огромных проблем в будущем. Сама подумай: Контур не пожелает, чтобы его имя связывали с такой постыдной затеей, и открестится от участия в ней. Планете Оплот придется в одиночку нести всю ответственность за эту непродуманную акцию. Как тебе такой исход?

– Ты передергиваешь, слуга Адского Пламени – коронации еще не было. Впрочем, ложь свойственна представителям вашей расы. Но это неважно. Главное, ты дала нам знание и теперь от него не отмахнешься, – хмуро парировала Хильдира и, не обращая внимания на готовую вцепиться ей в лицо Ниаму, повернулась к Дилморону. – Будущий правитель Подземелья! Мне выпала честь приветствовать тебя на пути к трону. Жаль, что при нашей встрече была пролита кровь юнитов. Надеюсь, твоя политика поможет уладить многочисленные разногласия, охватившие Овиум, и это было последнее кровопролитие между нашими нациями. Мы, эльфы, не разбрасываемся пророчествами. Но специально для тебя дарю одно – я верю в твою звезду, что восходит и вскоре заблистает на небосклоне сферической локации.

Любопытно. Дилморон и слова не промолвил, а удостоился такого лестного комплимента. Может, эта надменная ясноглазая командирша видит что–то, пока недоступное нам, простым смертным? А как она разговаривала с демонессой! Ничего себе – отношения у союзников. С такими друзьями и врагов не надо.

– Спасибо тебе за предсказание. Мы смогли забыть вражду здесь, забудем ее и на Древе, – с достоинством ответил ей Дилморон.

Эльфийская начальница нанизала на свой холодный взор всю нашу разношерстную компанию, а потом снова обратилась к Дилморону:

– Я хочу сказать вам пару слов наедине.

В голосе принца прозвучали хрустальные нотки твердости:

– Вокруг нас люди, которым я доверяю.

– Это ваше право. Как и мое право считать иначе. А меж тем сведения, которые я намереваюсь вам сообщить, стоят того, чтобы их услышали.

Дилморон обернулся к Махору.

– Думаю, что с ней нужно перетереть. А мы подождем. Чай не замерзнем! – весело поощрил хозяина баркидец.

Ниама горделиво поджала губы.

Они удалились всего на десяток шагов в сторону, но когда Хильдира начала говорить, до нас не донеслось ни звука. Даже до меня. Впрочем, трава вокруг принца и эльфийки сразу расцвела серебряными искрами. Стало быть, ясноглазая применила заклинание Укрытия. Их беседа продолжалась недолго, после чего Дилморон кивнул и шагнул в нашу сторону. До меня долетела конечная часть его фразы:

– … в курсе, но меня это не беспокоит. Еще раз спасибо.

Своим движением, господин разрушил охранную сферу, и теперь я услышал Хильдиру:

– Такое безрассудство…

– Назовем его осознанным риском, – засмеялся в ответ Дилморон.

Эльфийка развела руками, словно признавая, что у нее нет слов, чтобы выразить свое удивление. А в глазах ясноглазой я отчетливо увидел уважение или даже что–то большее. Когда они вернулись, принц помялся, словно не решался задать вопрос:

– Та гарпия, что улетела от нас… Я понимаю так, что ее подослали специально. А как быть со сведениями относительно отряда Таргона? Она сказала, что мой кузен убит. Вы вообще в курсе, о чем я сейчас говорю?

Хальдира тряхнула челкой и, не дрогнув, встретила умоляющий взгляд хозяина:

– Боюсь, что мне нечем тебя порадовать, юный король. Таргон погиб. Сочувствую твоей потере.

Минуту все шли в полном молчании. Затем старшая из ясноглазых произнесла:

– Мы с Солиарой сложили оружие во время поединка. Какова будет наша дальнейшая судьба?

От ее вопроса Дилморон словно очнулся от забытья:

– Я рассматриваю вашу сдачу, как проявление доброй воли. Таким образом, мы смогли избежать никому не нужных жертв. А мои руки не оказались обагрены кровью героев планеты Оплот. Разумеется, вы свободны. Если, конечно, пообещаете не нападать на нас снова.

– Благодарю за любезность и клянусь не быть помехой вашему пути. Более того, – Хильдира остановилась, будто еще раз взвешивала про себя те слова, которые сейчас собиралась произнести. – Я готова выделить вам провожатых из числа охранников фактории и тем самым поручиться за безопасность будущего монарха Подземелья. У нас есть несколько единорогов, которые согласятся нести седоков не из Оплота. Через несколько дней вы будет на Иггдрасиле. Разумеется, ваше средство передвижения придется оставить тут.

Махор круто обернулся, Ниама удивленно приподняла бровь, а я открыл и с лязгом захлопнул пасть. Ничего себе – поворот событий! Дилморон отрицательно покачал головой:

– Благодарю за такую честь, но если я приму помощь от тебя, то стало быть, испытываю сомнения в силе своей свиты… Думать так об этих людях – все равно, что нанести им оскорбление. Со всем уважением, я вынужден отказаться.

Ага. Принц не доверяет Оплоту нашего Зайца, но прячет сомнения за прозрачной ширмой вежливости. Хальдира остановилась:

– Благородные речи. В таком случае, нам с Солиарой надлежит вернуться в факторию. Удачи тебе, Дилморон. Я пошлю в Оплот отчет о нашей встрече и обязательно попрошу своих повелителей оказать всю возможную поддержку молодому королю. Помощь. Не покровительство.

Хозяин на прощанье протянул Хальдире руку в символическом жесте. Все замерли. Эльфы избегают рукопожатий с остальными смертными. Это общеизвестно. Даже на официальных церемониях данную часть ритуалов приходится опускать. Слишком важным является для оплотовцев скрепление соглашений таким способом. Для них это почти взаимная клятва верности. Мы ждали. А вдруг? И, по понятным лишь ей причинам, эльфийка вдруг сомкнула ладонь в боевой перчатке на массивной длани минотавра. Я потерял способность говорить, словно опять вернулась немота. Только что на моих глазах впервые за историю Овиума был заключен личный военный союз между двумя вельможами Оплота и Подземелья. Теперь эти двое никогда не поднимут друг на друга оружие, они никогда не станут злоумышлять против своего побратима. Юный монарх сделал свой первый политический ход.

Ровное спокойствие степи разливалось перед нашей ушастой головой. Глубиной по грудь взрослому человеку вставало разнотравье, в котором Заяц прокладывал широкую борозду. Я, в компании Махора, вылез из спинного люка на крышу, чтобы посмотреть на это живое море. Все герои, кроме Горгота, сидевшего за штурвалом, выбрались вслед за нами, да и Ноздрин за компанию. Мягкий ветерок обдувал лица людей, да и нечеловеческие морды тоже приятно освежал. Сквозь сотни миль безоблачного неба сегодня отчетливо был виден Иггдрасиль, особенно его самые длинные Ветви – Оплот и Некрополис. Зеленый и серый гигантские шары. Один – заповедный край волшебных лесов и живописных долин, второй – тусклая пустыня, покрытая пылью и пеплом. А там, на другой стороне Ствола, скрытая ночным пологом, покоилась наша планета. Не менее безжизненная, чем обитель мертвых. Вся в жесткой кожуре скалистых хребтов, в шипах остроконечных пиков, между которых зияют провалы кратеров. В нее упирается стрелка нашего пути. Осталось совсем немного. Люди, вдоволь напившись чистым степным воздухом, расползлись по каютам, а я направился прямиком в водительскую рубку – скрашивать вахту своего друга Горгота.

– Ну, как там на просторе? – встретил меня орк вопросом.

– Много незанятого места.

– Понятно, пещерный гражданин. Как здорово, что есть с кем поболтать. Дорога ровная, никакого напряжения. Теперь уже я дойму тебя с расспросами. Гонзо, поведай мне о монархиях Овиума. Ты же начитанный? Наверняка представляешь всю механизмы и отношения.

– Ну так, в общих чертах.

– Что ты знаешь о Холодной планете?

– Некроманты – сами по себе. У них там жесткая кастовая система, и все завязано на науке. Некрополис – самая могучая сила локации.

– То есть, при желании могут навалять любому миру?

– И даже нескольким вкупе. Поэтому их удел – извечный нейтралитет. Кроме тех случаев, когда угроза приходит извне.

– Типа войны с духовными пастырями?

– Именно. Тогда некроманты выходят на арену.

– И всем дают прикурить. А Вокиал? Что он за человек?

– Холодный герцог слывет одним из самых умных и проницательных политиков локации. Только болтают, что он несчастлив в семейной жизни. Его жена – настоящая стерва.

– Они такие. А Сияние?

– Малик Мордред создал из него подлинный мир алхимиков. Там изучают не только практическую магию, а еще и теорию…

– Нет, про этот институт мне не интересно. Расскажи об Инферно и Оплоте.

– Оплот – сокровищница волшебных ремесел. Основные национальности – эльфы и гномы. С тех пор, как Пий Контур взял в жены принцессу Норелет, они стали во всем поддерживать Желток. Кроме мастеровых в почете деятели искусств: художники, поэты.

– И вся богема непрерывно пьет и предается распущенности нравов?

– Шутишь? С их понятиями о достоинстве?

– Уныло. А Инферно?

– Круги Адского пламени. Идеально место для любителя жаркой погоды…

– Сразу дальше.

– Не по душе зной? Тогда тебе в Болото.

– Это где меньше всего героев? Да еще надо жить негумаидом? Говорят, что в Болоте людей меньше, чем в полковой библиотеке во время ужина.

– Точно. Там две основные расы – гноллы и ящеры.

– Тьфу, пакость! А Цитадель?

– Приятное местечко. Варвары, постоянная резня и никаких вегетарианцев. Свиноволки, циклопы, огры, хобогоблины. Главный народ – милые твоему сердцу орки.

– Милые?! Да ты опять издеваешься! Считаешь, что ста лет в орочьей шкуре мне было мало?

– Ну, не знаю… Может, ты притерпелся.

– Иди ты знаешь куда, Защитник троглодитов? Мдя… Похоже, Желток – оптимальный мир для гастролей.

– Окончательно решил у нас задержаться?

– Признаюсь, да. Элеадун мне надоел, тем более что там меня помнят орком и местные фифы воротят носики. Олигархия – огромный базар. Сплошная ярмарка. Никаких войн и распрей. Негде отличиться. Опять же – не захочется подводить ее правителя ярла Браги. Овиум мне идеально подходит.

– Желток выполнен по балладному образцу мира рыцарей и прекрасных дам. Обеты и клятвопреступления. Присяги и покаяния. Дуэли и измены.

– О, волшебные слова льются из твоих зеленых губ… А почему Контур не наведет там порядок?

– Зачем? Это равновесный хаос. И так было с момента его создания. Контур, по нашим, подземельевским, меркам, конечно, мерзавец, но отнюдь не идиот. Его подданные, как и все нормальные люди тешат свою гордыню насилием, а он правит.

– Какая прелесть! Значит, я все рассудил верно.

Последние слова сорвались с губ штабс–капитана машинально. Но меня они опалили жаром расплавленного свинца. В голове образовался смерч из имен: Пий Контур, Таргон, Заяц, Ниама, Махор, Дилморон, Горгот. На миг я подумал, что действительно впал в безумие, как и считали мои зеленые братья. Но потом картина прояснилась. И мне стало понятно все. Я, бывший ничтожный каптенармус фактории Паялпан разгадал весь коварный план великого регента Желтка. Отсюда, из чрева железного ковчега мне удалось проникнуть в его мысли и найти в них стройность, которую человеки именуют логикой. Спокойно и даже медлительно я поднялся со своего места и направился в коридор, но потом мои ноги сами перешли в бег, как бежал я раньше, спасаясь от Ноздрина по стылым коридорам нашего вулкана к моему единственному заступнику и хозяину – принцу Дилморону. По пути я стукнул в каюту Махора, остановился у апартаментов господина и настойчиво забарабанил в дверь. Грохот моих ступней заиграл на стальных нервах Зайца, тело нашего зверя пронизала какофония дрожащего железа.

И только потом я осознал, что сейчас творю. Так нельзя! Но как же быть? Какой сделать выбор? Остаться верным дружбе или долгу? В любом случае, я кого–то из них в данный момент предаю. Или Зайца с Горготом, или хозяина. Мои ладони неистово терли непривычное еще лицо, сердце отстукивало такие важные секунды, а я никак не мог найти решение. В коридор высунулась Ниама, и ее появление положило конец колебаниям:

– Гонзо? Чего тебе?

В проеме винтовой лестницы показался ищущий мокрый пятак Ноздрина. А еще через нескольких секунд с обнаженным палашом к нам из своей каюты вывалился Махор.

– Что за кипиш?

Все. Жребий снова выброшен куда не следует. Придется действовать, как велит внутренний голос. Будь он проклят.

– Все здесь? Отлично. Идемте на нос.

За моей спиной все господа выстроились в цепочку с начкаром замыкающим. Орк по–прежнему сидел за рычагами и недоуменно взирал на ввалившуюся в рубку толпу. Последним порог перешагнул Дилморон в ночной рубахе с расстегнутым воротом. Черный чуб на лбу хозяина был аккуратно завит в две кокетливые косички.

– Мастер Горгот, немедленно остановите ковчег, – прозвучал мой голос, и народ опешил еще больше.

Орк послушно крутанул педали Зайца в обратную сторону, и наша махина замерла на месте.

– А теперь сдайте оружие!

– Ага! – со значением произнес Махор.

Проклятье. Ну, конечно, баркидец уже просчитал ситуацию. Поэтому и отослал штабс– капитана сразу после рубки с эльфами. Странно, что телохранитель принца не пошел дальше, понимая всю подноготную.

– Погоди, погоди, Гонзо, что происходит? – в пламени жизни Ниамы раздражение слилось с любопытством. Интересно, от чего я их отвлек?

– Предательство, демонесса. Снова предательство. Обычное дело для нашей компании, – увидев, что волосатая лапа орка легла на рукоять кинжала, я рывком отодвинул принца и шагнул вперед. Острие палаша баркидца синхронно с моими действиями нацелилось в живот нашему водителю.

Горгот усмехнулся и демонстративно поднял вверх ладони. Я отстегнул с его пояса ножны с узким стилетом и передал Махору.

– Может, мне кто–нибудь соблаговолит объяснить, в чем именно меня обвиняют? – хладнокровно поинтересовался штабс–капитан.

Все немедленно уставились на мою фигуру.

– Конечно, дорогой Горгот. Я это сделаю. Ты был надежным другом, верным боевым товарищем. Прискорбно, что приходится нарушать твои планы, но им – не бывать! Право, мне очень жаль.

– Гонзо, малыш, у тебя что – мозги вскипели? Зачем ты разоружил пилота? Горгот доказал свою преданность, оживив Зайца. Без него мы вообще бы не выехали из Паялпана! – рявкнул Дилморон.

Горечь плеснула мне на язык липкой слюной. Принц, мой дорогой принц, разве ты забыл, что я вижу людей изнутри? Твои чувства, если они по – настоящему сильные понятны мне, как гусеницы в сахарной глазури. И сейчас я потрясен тем, что ты тоже все знал. Мои слова о предательстве орка для тебя – не ужасная новость, ты не испуган, а лишь раздосадован. Твой верный слуга вылез вперед со своей преданностью и нарушил планы господина. Но отвечать нужно, придется участвовать в твоей жестокой игре.

– Конечно, не выехали бы! До поры. Наш отъезд на Иггдрасиль был нужен не только вам и Таргону, мой принц. Все миры Великого Древа были заинтересованы в том, чтобы наследник Азмоэла целым и невредимым добрался бы до Подземелья. Разумеется, после смерти монарха, а не раньше. Чтобы вас случайно не убили в горячке придворных склок, пока Азмоэл пребывал на смертном одре. Вот причина блокады Паялпана. Ну а потом, вам уже ничего не угрожало. В отличие от Таргона. Наоборот, Контур, которого мы привыкли считать своим самым злейшим врагом, наверное, свою руку бы отдал за то, чтобы вы проследовали благополучно до Подземелья.

Блеснувшие глаза Ниама сказали мне, что я попал в точку.

– Вы – единственная надежда регента Желтка на благоприятный исход переговоров с нашей планетой. Принц Дилморон – новое свежее веяние в политике, молодая кровь. И если они не смогут разыграть эту карту, то – увы им, потому что прочие варианты будут намного хуже. И один человек, который здесь присутствует, уже наверняка передал через Дору сообщение своим союзникам – да, Дилморон именно то, что нам нужно.

Судя по выражению лица демонессы, она с удовольствием чем–нибудь проломила бы мне голову. Поздно, милочка, надо было раньше поворачиваться. Теперь мой череп надежно защищен бронированными пластинами. Но ифритка великолепно владела собой:

– Лягушонок, ты перегрелся под лучами «светляков». Или в тебя вселился дух Таргона. Тот тоже подозревал всех и каждого.

Самое глупое было в том, что я говорил, а свечение по–прежнему Дилморона не менялось. Принцу все это было уже известно.

– Да, да, хорошо, что ты упомянула Великого Рогатого. Он являлся главной мишенью. Таргон никогда бы не смирился с компромиссами или уступками в дипломатии. Он верил в особую судьбу Подземелья. Его присутствие по правую руку от Дилморона не устраивало Контура. А значит – Таргона необходимо устранить. Неизвестно, что у вас было ему уготовано, но Владетельный минотавр сам выбрал свою судьбу, возглавив самоубийственный прорыв из Паялпана. Это решило множество проблем. Но не все. Осталась еще одна задачка. Какая? Заяц! Могучий артефакт, созданный по свитку самого Иерарха. И рецепт ныне утрачен навеки. Ни в коем случае нельзя было упускать последний экземпляр. Но сначала следовало довести работу до ума. Нарушение технологии привело к тому, что ковчеги не желали двигаться с места. И нас снабдили лучшими механиками Мидгарда, не забыв внедрить в их группу своего человека. Кого? Подумайте сами. Франка интересуют лишь деньги. К тому же у него есть имя, которое маэстро ценит не меньше золота. Подкупить механика не получилось. Махор – тоже в пролете. Он для наших недоброжелателей явился неучтенным фактором. Кто предатель? Конечно, Горгот! Именно его подкупил Контур. И милейшему орку было что предложить. Награда, которой он жаждал всей своей душой. Он сумел заработать человеческое обличье, но путь от него до знатного вельможи долог и неприятен. Направленное перерождение! Вот ответ на все вопросы. Счастливый билет, выпавший орку Горготу. И реализовать его он желает тут, в Овиуме. Штабс – капитан! Что обещал тебе регент Желтка? Баронство? Графство? За то, что ты передашь ему с рук на руки неповрежденного Зайца? О чем вы договорились?

Ну, что камрад? Будешь отпираться? К его чести, благородная натура орка взяла свое. Он устало отмахнулся рукой:

– Я Контура и в глаза не видел. Все дела со мной вел герцог Преториус через Реальность. Тот, который потом пролил кровь Таргона. Прости, принц, я не знал, что все так неудачно сложится. Да и зачем вам эта железная животина? Я доведу ковчег до корней Древа, дальше вы, милый Дилморон, с почетным эскортом проследуете в Подземелье, вступать в королевские права. Никакого предательства не было. Речь шла только о ковчеге. Сделка по продаже металлолома. Они получают Зайца, я – награду, вы – вожделенный трон. Э–эх, вот ты Гонзо, въедливый, как клещ! Скажи, ну кто пострадает, если старый орк сможет толкнуть гусеничную жестянку регенту Желтка и поймать свой профит? Ваша компания желала добраться с Паялпана до Родины? Вы доберетесь. Неужели вы, принц, пожалеете пятьдесят тонн железа, когда на кону стоит целая планета в личное пользование?

Махор вложил в ножны палаш и развалился в кресле рядом с пилотом:

– Вот так ситуация! А вы, Горгот, оказывается, та еще сквалыга. Штабс–капитан! Стыдитесь!

– У самого кошки на душе скребут. Сначала согласился с легким сердцем, потом перезнакомился со всеми, и так совесть заела, что хоть в петлю лезь,– виновато промолвил орк.

– Махор! Хватит врать! – их общая двуличность пробрала меня до костей. – Ты же все вычислил! Почему не вмешался?

– Гонзо, дружище, меня Заяц не колеблет ни в малейшей степени. Моя задача – личная безопасность принца.

И опять я увидел, что хозяин не воспылал удивлением. Он, выходит, знал и это тоже. Ах, люди…Дилморон взъерошил косички, вернув чубу нормальное состояние, упер руки в бока и задумчиво произнес очень своевременную фразу:

– Ну и что нам теперь делать?

– Оставить все, как есть, – молниеносно отреагировала Ниама. – Контур оценит добрую волю нового монарха Подземелья. Осведомленность и расчетливая уступка. Тонкий ход.

– А на кой пес ему Заяц, Горгот? Давай колись до конца, служивый! – влез с вопросом Махор.

Горгот покачал головой – не имею представления, дескать. За него ответил мой господин:

– Это потенциально серьезное оружие, если хорошенько доработать. Сейчас основная мощь Овиума сосредоточена в оссуариях Некрополиса. Контур желает создать новый полюс силы с помощью машинного парка механических зверушек. Но этому не бывать. Последние события и твои, Ниама, речи и доводы в значительной степени обелили репутацию Контура в моих глазах. Он уже не кажется мне бездушным паразитом, только и думающем, как подчинить себе весь Овиум. Но и доверять ему до конца я пока не готов. Тем более что эти боевые машины эффективней всего использовать именно против Подземелья. Наши коридоры словно созданы для таких танков. Только заменить ножницы и топоры на буры и тараны. Нет, ребята, такой пулемет Желтку мы отдавать не можем. Извини, Горгот, но ковчег будет уничтожен.

– Просекаешь тему, принц, – согласился Махор. – Если тебя не приперли к стенке, не спеши искать компромиссы. Слишком много вокруг псов мохнорылых, что добро за слабость держат. Отступишь раз – слабаком останешься до смерти.

Народ задумался. Каждый понимал, что без орка Заяц никогда бы не проехал даже и половины пути. Сложилась ситуация, когда морально тяжело верного соратника за минуту взять и разжаловать в предатели. А я готов был растерзать сам себя. Вот до чего довела меня преданность хозяину. Друг, мой молчаливый железный друг будет предан жестокой казни. И я, который обещал ему помочь выжить, сам подтолкнул вперед руки палачей.

Орк выпятил толстую нижнюю губу, пожевал ее кривыми клыками и горестно сказал:

– Глупая моя судьба. Сто лет жил – добра не нажил. Честно хотел – не получилось. Один раз решил смухлевать, и то опаскудился. Э–э–эх! А все равно – спасибо. Что сгоряча в расход не пустили, в душу мою заглянули. Сердечная вам, камрады, благодарность.

– Ну–ну, ваше благородие, не дави ты из нас слезу, – усмехнулся Махор. – Слышь, принц, двигать отсюда надо. С эльфами ты столковался, да только чую – остальная кодла уже на хвосте. И с теми, другими, договориться нам не светит. У них интерес пиковый, стальной интерес. Надо нам глушить моторы и сливать воду, пока не нагрянули сюда незваные гости. Как считаешь, Дилморон?

– Ты прав. События перешли в активную фазу. Мы немедленно уничтожим ковчег.

– Вы не станете!!!

Народ остолбенел он моего яростного выкрика. А у Ноздрина даже вытянулась морда.

– Не понял, тебе, Гонзно, – нахмурился принц.

– Заяц – живой! Горгот сумел это сделать. Наш ковчег чувствует, слышит, он отвечает на вопросы. Вы не будет губить живое существо!

– Сожалею, малыш, но у нас нет другого выхода.

Остальные молчали. Никто меня не подержал.

– Так всегда! Вы, люди, быстро забываете распри и объединяетесь, едва речь заходит о том, чтобы кого–то убить! Вы относитесь к нам, как к ресурсам…

Бум! Перед глазами мелькнула жилистая кисть с зажатым в ней навершием меча. Это Махор зарядил мне в лоб эфесом палаша. Увидев, что оплеуха не произвела на меня никакого впечатления, баркидец недоуменно посмотрел на свой кулак и произнес:

– Однако.

Другая его рука нырнула в карман штанов и через мгновение взметнулась прямо к моим дыхальцам. Раздался негромкий щелчок, а потом мир вокруг утонул в ослепительно белой вспышке.

Мои плечи холодила вечерняя земля, в вышине прямо надо мной истово махала крыльями гагара. Куда она летит? Уши слышали близкое пение птиц, в ноздри настойчиво лез сильный запах курительного зелья. Когда я повернул голову, то увидел, что Махор сидит рядом со мной, лежащим на траве, а в его зубах зажата трубочка. Баркидец заметил, что ко мне вернулось сознание и поинтересовался:

– Как настроение, Гонзо?

– Голова гудит. Что со мной случилось?

– Видишь ли – я не маг. От слова совсем. Поэтому приходится таскать с собой всяческие фиалы и амулеты с заклинаниями. На тебя пришлось потратить талисман Оглушения. Дорогой, в плане бабок, кстати. Так что ты мне должен, браток.

– Бабок?

– Угу. Пробок.

– Пробок, – я произнес это слово, как окончательный вывод того, что полностью отупел.

А потом вскинулся в негодовании:

– Почему?!

Гранитное лицо Махора неожиданно треснуло ласковой улыбкой:

– Да у тебя крышу снесло, парень. Еще минута – и ты бы наговорил таких дерзостей, что потом бы пришлось сильно пожалеть. Гонзо, незлопамятный монарх, как ощипанная курица. Это уже не птица, а полуфабрикат. Не вкурил тему? По моим прикидкам, тебе с принцем еще придется тусоваться какое–то время. Твоя реликтовая персона очень пригодится ему в плане агитации сторонников, зуб даю. Не спеши мочиться против ветра, браток. Не нужно это тебе.

– А Заяц?

– Поверни зевало. Жив Заяц. Смех, конечно, но твое заступничество свою роль сыграло. Решено не взрывать ковчег, а только уничтожить Звездочку Иерарха. Горгот клянется, что душа Зайца в других агрегатах. Он не мог воздействовать своим талантом на артефакт Джорнея, даже не пытался. Туго соображаешь? Короче, наш железный грызун будет снова лишен подвижности, но не убит. Доволен? Ты своего добился. Горгот останется с ковчегом, постарается подписать приемо– передаточный акт с заказчиком. Ох и туго ему придется. А мы сначала устраиваем фейерверк, а потом делаем ноги. Такой вот расклад, Гонзо, и даже не пытайся что–то изменить. Понял меня? Давай, без сантиментов, лягушонок.

Это был древний лес. «Ведьмины круги» водили хороводы на сфагнумовых полянах. У пьедесталов величественных стволов плотными кучками стояли грибы с коричневыми шляпками. Сквозь ноздреватую губку мха там и сям прибивались тонкие стрелки травы или белоснежные чашечки цветков. Из–под разлапистых опахал папоротников на ковчег глазели десятки живых бусинок. Они, то вспыхивали цветными огоньками, то юркали обратно в тенистый полумрак лесной подстилки. Это местные зверушки выныривали посмотреть на железное чудище, что безжалостными колесами смяло задние дворы их благоустроенных нор. Глазастые столбики ночных сов недоуменно крутили шарнирные головы. Такое диво впервые вторглось в их заповедную обитель.

– Какой воздух здесь, господа, – прошептал смирившийся со своей участью Горгот.

– Хоть режь и на бутерброд намазывай, – присовокупил Махор.

– Может быть, если вы закончили анализ атмосферы, займемся делом, – сказала Ниама, прислушиваясь к благородному колыханию пущи.

Я машинально напряг рецепторы. Да, шум, но ничего тревожного. Далекий обиженный клекот ястреба, удовлетворенное медвежье ворчание.

Заяц. Наш верный ковчег, наша ездовая лошадь и надежная защита, замер в сотне шагов у самой опушки рощи. Латунные бока уже не сияли, как прежде. Острые камни горных круч оставили на них свои царапины, болотная жижа въелась в пазы и украсила шкуру стального грызуна фисташковыми разводами. Он стоял, мордой повернутый к нам, и грустно прощался опущенными топорами–манипуляторами.

– Не осуди, если сможешь, – покаянные слова слетели с моих губ. – Ты был добр ко мне, и как жаль, что тебя оставили в живых только такой ценой! Ты – огромен, но на самом деле – мы оба одинаково маленькие, по сравнению с людьми. Они играют нашими судьбами, как хотят. У тебя будут новые хозяева. Надеюсь, более добрые, чем нынешние.

Все пожитки уже рассовали в дорожные баулы. Дилморон простился с бехолдерами. Четверо оставшихся в живых стрелков, шурша осьминожьими щупальцами, ползли по дороге в сторону гор. Им подарили свободу за верную службу. А смогут ли они ей воспользоваться? Не знаю. Если им будет суждено добраться до Джорнея, пожалуй, этой четверке вполне по силам застолбить за собой небольшой участок берега. Добыть пропитание будет легко. Рыба, птицы и мелкие животные одинаково хороши для бехолдеров. Защитить себя им тоже по силам. Ни одна хищная лесная тварь в здравом уме не станет лезть под огонь ядовитых стрекал.

Вот и все. Мы остались одни. Трое человеков, Ноздрин и я – непонятно кто. Начальник стражи осторожно взял меня под локоть, чтоб не пораниться об острые пластины брони и отвел в сторону.

– Получил приказ – остаться с Горготом, проследить, чтобы все было по закону. Такие дела, Гонзо. Прощай, стало быть. Но помни, что я с рук на руки тебе его сдаю, в полной сохранности. Ты уж присмотри за принцем. Он своей головой хочет жить. Не знаю. Ну да ладно – я службу исполнял, как положено. А если придется принять смерть за господина, то значит, так мне суждено. И прости меня за старое…