Читать онлайн Золотые яблоки желаний бесплатно

В поисках удачи

Мне не везло, и это было мое обычное состояние. Я шел пешком по пыльной дороге в Рошен и клял судьбу, которая не послала мне удобную карету или хотя бы драконьи крылья. Эдвину повезло превратиться в дракона, а мне нет, поэтому приходилось протирать до дыр последние сапоги.

Я присел на придорожный камень и стал размышлять, как удобно иметь друга-дракона. Это еще лучше, чем иметь роскошный экипаж, ведь на его спине можно летать с куда большей скоростью, чем ездят самые быстрые кони. Правда, его бывшая невеста Одиль, почему-то предпочитала кареты. Вероятно, поэтому она рассталась с Эдвином. Летать на драконьем загривке, очевидно, оказалось не слишком комфортно, но меня бы это весьма устроило. Ноги нестерпимо болели. Я стер пальцы в кровь. Кончики ногтей выглядывали из прорех в сапогах. Где тот гном, который на прошлой неделе шел за мной по пятам и предлагал обменять последнюю золотую монету, что у меня осталась на сапоги-скороходы? Едва я серьезно начал задумываться о его предложении, как он исчез. Впрочем, и монета исчезла тоже. Не удивлюсь, если она провалилась в одну из бесчисленных дыр в моих карманах. Хорошо, еще если застряла в подкладке одежды. Хуже, если гном ее стащил, воспользовавшись тем, что я зазевался, разглядывая сельские пасторали кругом. И сдалась ему всего одна монета, когда у самого, поди, в шахтах целые копи! Хотя, если учесть недавний спрос, выросший на золото с личной чеканкой Эдвина, то интерес гнома не удивителен. После недавней коронации монеты с профилем Эдвина с одной стороны и силуэтом дракона с другой необычайно возросли в цене. Я понял это, когда пару недель назад также сидел на придорожном валуне и любовно разглядывал сияющее золото. Пикси, привлеченные его блеском, тут же облаком окружили валун.

– Профиль императора! – заверещала самая прелестная фея размером с мотылька. Она сама могла бы уместиться на моей монете, но зачем-то стала выманивать ее у меня в обмен на какие-то волшебные посулы и побрякушки.

– Я принесу тебе за нее все желуди с окрестных дубов! И все орехи с ближайших орешников.

– А мы поможем тебе прокатиться по радуге. Отдай монету нам! – загомонили хором все остальные. Облако пикси окружило меня, хорошо еще не защипало до смерти.

– Я могу устроить для тебя бурю или наводнение, или вызвать грозу, – напевала голубоватая фея, размером не больше наперстка, но с телом, светящимся, как молния, выглядела она грозно.

– А я могу показать тебе, где течет волшебный источник, – встрял крохотный эльф.

От всех их посул я только насторожился и сильнее зажал монету в ладони.

– А откуда монета у тебя? – спросил кто-то самый рассудительный.

На это я мог ответить с гордостью.

– Мне дал ее сам Эдвин.

Облако верещащих пикси на миг от удивления затихло.

– И за что же? – изумленно пискнул кто-то. Я что так похож на попрошайку? Или на фокусника, который развеселил императора каким-то трюком? Эдвин, что, не мог дать мне свое золото просто так.

И все-таки пикси были правы. Мне просто стыдно было признаться в том, как обстояло дело.

– Я приготовил для него особенное вино. А он поделился со мной своим золотом.

– А ты имеешь в виду не то наговоренное вино, которое потом пытался продать гномам?

– Хм! – на это мне было нечего сказать.

– Говорят, троллям в кабаке как-то раз стало плохо после вина, которое ты им споил. И теперь они ищут тебя, чтобы проучить.

Как много эти крохи знают! Я опасливо взглянул на дорогу. Не спешит ли кто за мной? Да, как-то раз я одурманил троллей особой выпивкой. И что с того? Разве это повод за мной гоняться? Вот Эдвин точно за мной не гнался, хоть при его-то крыльях и мог найти меня запросто, нужно было лишь глянуть на проселочные дороги с облаков. А ему я пытался подсунуть вино, специально заговоренное, чтобы он мною заинтересовался. Жаль, что пить он не стал. Решил, наверное, что я побираюсь, и в ответ на щедрое предложение распить бутылочку, сунул мне в руку горсть монет.

Знать бы тогда, что эти монеты окажутся такими ценными, я бы все не растратил. Повезло еще, что одну монету я решил сохранить, как сувенир. Теперь можно будет выгодно ее на что-то обменять. Хотя расставаться с ней жалко. Ведь на ней запечатлен во всей красе сияющий профиль Эдвина. Всего лишь чеканка на монете, но на нее можно смотреть, сколько угодно без риска обжечься.

Будто уловив мою мысль, монета вдруг больно обожгла пальцы, и я сунул ее в карман. С тех пор я ее не доставал, хоть пикси еще долго летели за мной и обещали наперебой то одно, то другое. А потом мне встретился надоедливый гном, который плелся за мной следом, вздымая облако пыли на дороге, и пытался навязать мне в обмен на монету пару непритязательных на вид сапог, якобы скороходов, хорошо еще не крылатые сандалии предложил. Я весьма неучтиво посмеялся над его предложением, и вот теперь монеты не было. А о крылатых сапогах я начал задумываться и сам. Уж очень надоело плестись по дороге, каждый раз отскакивая на обочину при приближении дрожек и телег. Когда проезжавшая мимо повозка с сеном чуть не сбила меня с ног, я разразился ругательствами. Только ни крестьянину, ни его хромой кобыле, тянувшей повозку, до моих воплей не было дело.

Может, наколдовать им какую-нибудь пакость? Я стоял на дороге со сжатыми кулаками, пока далеко позади не послышался шум подъезжающего экипажа. В этот раз я благоразумно отошел в кусты и стоял там, от удивления раскрыв рот, пока роскошная карета плавно прокатывала мимо. Вдруг она остановилась всего в десяти шагах от меня. Я даже мог рассмотреть причудливые вензеля на заднике и герб, как удивительно, в виде дракона. Обычно, смертные таким не пользуются, чтобы не привлечь несчастье. Люди суеверны, а посему не используют в своих гербах опасных волшебных существ, за исключением разве безобидных единорогов или пегасов.

Я изумленно пожирал глазами золоченый экипаж. Откуда такая роскошь посреди сельских дорог? И почему он так внезапно затормозил? Неужели сошло с оси колесо, или лошадь потеряла подкову?

Пока я размышлял, происходило нечто уж совсем необычное. Крылатый зеленый змей отделился от крыши кареты и парил изумрудным облаком над дорогой. Из приоткрывшейся дверцы высунулась разодетая в зеленый шелк дама и поманила меня рукой.

Я не спешил к ней, хоть предложение и было заманчиво. Слишком рискованно! И удачно до подозрительности! Когда это мне в жизни улыбалась удача? И кто в последний раз был со мной так любезен, что даже приглашал прокатиться в своем экипаже?

– Ну, же! – дама явно заждалась. Ее голова в островерхом зеленом колпаке под изумрудного оттенка вуалью высунулась из кареты. Я наконец-то рассмотрел рыжие кудри и чуть было не решил, что за мной явилась одна из прях, чтобы препроводить меня назад к Одиль, или еще хуже к князю Ротберту. Ну, уж нет, я ни за что не вернусь. Не хочу впредь работать задарма и получать в благодарность одни тычки. Хорошо еще, что я смылся до того, как князю пришло в голову меня заколдовать, чтобы превратить в своего покорного раба навечно.

Я уже приготовился бежать, как вдруг разглядел, что дама в карете совсем не одна из прях. Ее личико сердцевидной формы с россыпью веснушек совсем не было похоже на вечно недовольные мины бледных прях.

Я невольно проникся симпатией к путнице. К тому же она так любезно приглашала меня в свой экипаж. Почему бы не проехаться с ней? Вряд ли она причинит мне зло, особенно если по пути я развлеку ее болтовней и парой волшебных фокусов. Скучающие дамы падки на чудеса и ухаживания, а еще на комплименты. Я вдруг ощутил подъем настроения. Наконец-то, мне повезло. Еще недолго, и я почувствую себя настоящим героем. Особенно если удастся обыграть попутчицу в карты. Судя по экипажу, она далеко не бедна. Карты у меня имелись с собой, заговоренные для моего выигрыша. А если что, то я и судьбу предсказать могу. За хорошую оплату, разумеется.

Забыв об осторожности, я бросился к гостеприимному экипажу со всех ног и резко затормозил, заметив, что приглашает меня внутрь не кто-нибудь, а самая настоящая фея. И как я только мог принять ее за обычную даму. Ведь заостренные уши, рельефно выпирающие из-под колпака, красноречиво намекали на ее происхождение.

Недаром в свое время мне пришлось убраться из Школы Чернокнижия. Учился я плохо. Вот и сейчас с трудом припоминал, что фей и прочую нечисть не обдурить в карты так легко, как пьянчуг из кабака. Все равно, я не оставил надежду, отвесил даме изысканный поклон, продемонтрировал пригоршню искрящихся чар, припрятанную в кулаке. Они сложились в воздухе в сердечно из блесток, и снова юркнули ко мне в рукав.

– Мило! – пропела рыжая фея, расправила зеленые юбки и указала мне на место рядом с собой. Поскольку лесенка была уже собрана, а никакого грума рядом не вертелось, мне пришлось влезть в экипаж одним прыжком. Он тут же стронулся с места. Я едва успел забраться внутрь.

Дверца, естественно, захлопнулась сама. Фея не трудилась что-то делать своими руками, но грумы на запятках ей бы точно не помешали. Обычно они сопровождали любой дорогой экипаж, и мне показалось странным, что здесь их нет. А есть ли на козлах кучер? Или экипаж двигается сам? Я заметил, что миловидная фея назвала по именам всех четырех своих лошадей, как раз перед тем, как карета сдвинулась с места. Значит ли это, что она управляет ими сама без помощи кучера? Если она сильная фея, то слуги ей и не нужны. Если только не найдется какой-то тролль, готовый работать на нее за одну лишь улыбку.

Лично я был уже прекрасно осведомлен о том, как тяжело работать на волшебных покровителей, не получая взамен ничего, даже благодарности. Поэтому честь находиться с ними рядом, перестала быть для меня желанной. А вот обмануть их и выудить что-то в свою пользу я был не прочь.

Карты приятно тяготили карман. Колода шевелилась, как живая стайка насекомых. Это означало, что в карете есть что-то ценное, что стоит игры.

Я оглядел бархатную внутренность с мягкими диванами и гербовыми подушками. Шторы на окнах из парчи, на полу вместо коврика шкура леопарда, а вместо глаз у него два драгоценных камня. Изумруд и опал! Мне бы выковырять хоть один из них до конца поездки. Но как отвлечь фею?

– Я – Мелисандра, – она заметила, с каким интересом я разглядываю золотые цепочки на ее наряде, и очевидно, переадресовала этот интерес к своей персоне.

– А я Винсент.

– Да! Я знаю.

– Знаешь? – я изумленно уставился в ее зеленые глаза. Неужели я так знаменит?

– Я слышала, как называли тебя духи, – пояснила она.

А вот что! Я то думал, что слухи о том, как меня отшил Эдвин, уже стали притчей во языцах среди волшебного народа. Или еще лучше сплетни о том, какую неудачу я потерпел в Школе Чернокнижия. Я ведь был единственным учеником, которому пришлось бежать, не окончив учебу, а место было очень престижным. Все из-за леди Серены и моего глупого пари подсмотреть за ней. Кто бы знал, что во время купаний она превращается в морское чудовище? И кто бы знал, что она выживет меня из школы так же легко, как пробку выбивают из бутылки?

– Ты заметил горох на моем гербе? – Меллисандра поглаживала головку саламандры, притулившейся на одной из подушек у нее под боком. Как я раньше не заметил эту тварь? Об одно прикосновение об нее можно обжечься так, что потом не исцелишься год даже с помощью магии. А Меллисандра гладит ее, как котенка, и хоть бы что. Кажется, что саламандра сейчас под ее пальцами заурчит.

Я и вправду заметил золотую вышивку в виде горошин на оборках ее платья, и на всем, что только было в карете. Кайма в виде гороховых стеблей, гербовые знаки вились зелеными побегами и рассыпались в причудливую вязь из золотых горошин.

– Занятно! – одобрил я. – Нигде не встречал такого однообразия.

– Я фея гороха, – пояснила Меллисандра. – Весны и гороха.

– А разве горох созревает весной? – хоть я знал и немного, но что-то явно не стыковалось.

– Какая разница? – она изящно подернула плечами, потянулась за кошельком и как ни странно, достала оттуда не монеты, а стручок гороха.

– Вот, возьми!

Горошины посыпались прямо мне на колени. Я поспешно собрал их и сунул в карман, чтобы не расстраивать попутчицу. Интуиция говорила мне о том, что кроме бесполезного гороха в ее кошельке из зеленого бархата, наверняка, завалялась еще и пригоршня монет. Кажется, мельком я видел блеск золота вперемешку с гороховыми стручками.

– У меня тоже кое-что есть, – доставая из кармана колоду, я уже готов был назвать себя демоном карт, но Меллисандра недовольно скривила хорошенькое личико.

– Игра демона Рианон, – фыркнула она, смотря на карты, шевелившиеся в моих пальцах сами собой, подобно пойманным паукам.

– Я перехватил у него инициативу, и теперь демоном карт можно назвать меня.

– То же самое утверждают цыгане и прочие плуты, – Меллисандра деловито расправила оборки на платье.

Цыгане! Где она видела хоть одного? А плуты! Неужели это про меня? Я сделал невинный вид, и колода начала тасоваться сама собой. Карты перескакивали друг через друга, попутно меняя окрас и знаки, но дама видела только однотонные рубашки карт и серебристую пыльцу, сыпавшуюся с них.

– Я знаю несколько игр, чтобы скоротать дорогу.

– Дорога и так короткая, – Меллисандра нахмурила рыжие брови, будто подозревала меня в чем-то. – А что бы ты хотел в обмен на эту колоду? Она выглядит довольно роскошно.

– Ты можешь выиграть ее у меня, – я сказал это с легкой душой, потому что был уверен в одном – заклинание, поставленное на карты, не даст выиграть никому, кроме меня. Как выяснилось позже, я жестоко ошибался. Меллисандра начала выигрывать одну партию за другой. Проигрывать мне особо было нечего, поэтому я вскоре остался без последних запонок. Сперва я проиграл одну, потом другую, и рукава вдруг стали неудобно широкими.

– Ты можешь поставить на кон любую услугу, какую я от тебя потребую, – предложила хитрая рыжая фея. – А я поставлю червонцы.

В ее кошельке их действительно оказалось много, и может, мне только померещилось, что горох в нем тоже золотой.

В итоге я проиграл Меллисандре столько услуг, что не мог сосчитать и сам. Неужели теперь придется расплачиваться? Я с надеждой взглянул на карты. Может, они, наконец, усовестятся и начнут выигрывать. Не зря же я их заговаривал.

Выходит, заговорил я их недостаточно сильно. Фея ловко перетянула победу. Да, слишком рано я покинул Школу Чернокнижия. Мне бы еще учиться и учиться.

– Не расстраивайся так! – Меллисандра гладила своего ручного зверька и смотрела на меня весьма снисходительно.

– Что за услугу ты от меня хочешь? – с обреченным видом вздохнул я. – Назови хотя бы первую, – об остальных мне было страшно и подумать. Может, стоит предложить ей гадание по руке, чтобы хоть как-то от нее откупиться? Я молча дал себе зарок никогда больше не играть с феями.

– Поедем со мной в мой замок, – поставила первое условие Меллисандра. – У меня так давно не было гостей, что я рада пригласить любого путника, встреченного на дороге.

В замок? У нее даже свой собственный замок есть? Я посмотрел на фею с невольным уважением. А вот ее саламандра как-то хищно оскалилась на меня, будто желала выжить нежданного соперника.

Местность за окном становилась все живописнее. Я видел плодородные земли, виноградники, даже поля и работающих на них пахарей.

– Это мои феодальные владения, – самодовольно пояснила фея.

– Но на них работают живые люди, – даже не чучела, оживленные волшебством, я был поражен.

– И что с того? Людей тоже можно использовать, как рабочую силу. Это даже удобно.

Я бы сказал, что это странно. Обычно феи используют волшебство, и все делается само: прялка прядет сама, кони пашут сами, косы пускаются сами косить сено, вино из ягод винограда делается само. В общем, идиллия! Но Меллисандра почему-то считала иначе. Видно, на то были скрытые мотивы. Например, питалась энергией этих людей, а им за работу даже не платила, задуряя им сознание волшебством. Это ее дело. Я не стал задавать вопросов, потому что понял, что они нежелательны. Отметил только одну странность – пахарям за работу раздавали эль и пиво. Не помню, чтобы феи отличались такой щедростью.

– Они черпают хмель из колодца, – Меллисандра указала на него пальцем, когда мы проезжали мимо. – С утра в нем пиво, днем эль, а вечером…

– Хотел бы я стать тут пахарем, – перебил я ее. Это была вовсе не шутка, но фея кокетливо рассмеялась. Ее сердцевидное личико с россыпью веснушек показалось вдруг странно неприятным.

– Людей можно использовать по-разному. Но ты маг. Юный маг и неопытный. Сбежал из Школы Чернокнижия? Впрочем, неважно, – Меллисандра раскрыла зеленый веер с зеркальной вставкой, он был сделан из перьев какой-то удивительной птицы, каких я даже не видал. В зеркальной вставке в нем отражались несуществующие пикси. Я даже оглядел карету, здесь их точно не было.

Хорошо, что Меллисандра ненадолго замолчала. Мне вовсе не хотелось пускаться перед ней в объяснения насчет того, что я на самом деле не такой юный и неопытный, каким кажусь, ну разве только слегка неудачливый. А из Школы Чернокнижия меня простаки выставили. Благо, всю оставшуюся дорогу до замка она молча, а когда мы подъезжали в воротам, начала тихо напевать. Пение феи было красивым, вот только языка, на котором она пела, я не понимал.

В такт ее песне возле замка вдруг что-то загрохотало, но вовсе не подъемный мост, так как вокруг крепости никакого рва не было. Впервые видел замок вокруг, которого нет оборонных сооружений. Видно, Меллисандра считает, что чтобы защититься от нападения вражеской армии, одних чар ей хватает.

– Я веду мирный образ жизни, – она глянула на меня вдруг так пристально, будто видела мои мысли.

– Но на тех, кто ведет мирный образ жизни, как раз чаще всего и нападают, – предостерег я. – Нужно уметь защищаться.

И она засмеялась снова, так звонко, что полным дураком ощутил себе именно я. А ведь это она поступала глупо. Такие красивые, разукрашенные барельефами ворота, как у нее, одним ударом тарана легко снесут. Долго замок осаждать не придется. Я мельком глянул на изображение головы великана, у которой в нос было продето дверное кольцо, и почему-то мне стало жутко. А вот силуэты грифонов на створках ворот меня совсем не напугали.

Замок гороховых стеблей

Когда во внутреннем дворе замка мы вышли из кареты, оказалось, что кучера на козлах действительно не было. Лошади ехали сами, управляемые лишь пением, сидевшей внутри, Меллисандры. Вот и сейчас она всего лишь назвала их по именам, и они умчались в конюшню сами, волоча за собой роскошный экипаж.

– Зарница, Пичужка, Белянка, Касатка, – фея пропела лишь женские имена. Видно, все кобылы у нее, дамы. Я отнесся к ситуации с юмором. А вот зеленый змей с крыльями, дремавший на крыше кареты, весьма неохотно спорхнул и теперь изумрудным дымком клубился над головой хозяйки.

Неплохо быть тут гостем. Я с радостью осматривал замок, который выглядел весьма богатым, но на душе от чего-то было мрачно.

– А вы случайно не из общины волшебных прях? – задал я вопрос напрямую, заметив золоченое веретено, привязанное к поясу Меллисандры. У шести прях, служивших княжне Одиль, были такие же. Они пряли ими золотые нити, которые тут же принимали любую нужную им форму, без участия в деле ткацкого станка или швейных иголок, создавая причудливые наряды. Поэтому в замке княжны Одиль белошвеек никогда не было, только шесть рыжеволосых прях, которые одевались, как знатные дамы и вели себя так, будто им принадлежал весь мир.

– Я сама по себе. Ни разу за всю вечность не принадлежала ни к каким общинам или семействам, – Меллисандра взяла меня под руку и подтолкнула к лестнице во внутренние покои замка. – Я вообще не пряха. Я фея гороха, если ты заметил.

Вот откуда ее зеленый однотонный наряд. Это я уже понял. И зеленые побеги на стенах замка отсюда же. Ее волшебство оплетало тесным покровом каменную крепость, и гороховые побеги вырастали изо всех щелей. Все стены ими обросли. Признаться, картина была красивой. Яркая зелень, и гороховые стебли. Будь я здесь один, то с радостью собрал бы больше гороха, чем могло уместиться в карманах. Но в присутствии Меллисандры обдирать ее живую изгородь было неудобно.

Внутри замка, правда, тоже рос горох. Он пробивался прямо меж плит в полу. Такое впечатление, что до феи гороха, поселившейся здесь, замок принадлежал кому-то еще. Тому, кто его отстроил, а фея заняла место, прогнав или убив владельца. И теперь всюду проросли ее зеленые стебли, готовые со временем пожрать не причудливую человеческую архитектуру.

После того, как моего отца казнили за измену королю, на руинах моего поместья тоже гнездились феи. Им было весело, хоть я тогда впал в уныние. Не хотелось об этом даже вспоминать.

Хорошо, что красивые гобелены на стенах, изображавшие дам, жар-птиц и единорогов, еще не заросли горохом. Хотя нет, в одной дырочке в гобелене уже пробивался зеленый побег. Листочки почти свились с рваными нитями ткани.

Жаль, что Меллисандра не применяет своих чар, чтобы залатать прореху. Иногда волшебство нужно применять с пользой, а не для забавы. Я тут же забыл про эти мысли, когда увидел в большой зале накрытый стол. Здесь все было подготовлено, как для пира. Ожидалось явно большое торжество. Но где же гости? Где слуги? Слуг-то в замке, где все делается с помощью волшебства, могло и не быть. Но неужели единственным гостем на этом пиршестве буду я? Стол ломился от яств. Чего здесь только не было? И фрукты, и овощные салаты, и пудинги, и пироги. Даже целый зажаренный баран.

– Садись! Не стесняйся! – учтиво пригласила Меллисандра. Она заняла место во главе стола, где и положено сидеть хозяйке дома, раз уж хозяина тут нет. А мне остались все остальные место. Это меня более, чем устраивало. Так я смогу медленно передвигаться по пустым местам ко всем интересующим меня блюдам. Тут и вино, кстати, было, самых разнообразных сортов и выдержек. Вот бы наесться и напиться на неделю вперед. Хорошо бы перед едой прочесть какое-то заклинание, помогающее сохранить ощущение сытости на месяц, но я не помнил ни одного. Иначе читал бы перед каждым приемом пищи, как другие читают молитву. Бродя по дорогам, я сам не знал, когда удастся поесть в следующий раз. Интересно, а Меллисандра не хочет, чтобы я навсегда остался здесь, у нее.

Сама она ела только какие-то зеленые листья, совсем не похожие на листья салата, и даже странные цветы. Еще немного ягод. Вина она вообще не пила.

Я же перепробовал все, до чего смог дотянуться. Кусок оленьего пирога, куриный суп, холодец, жаркое, даже какое-то лакомство с орехами и сливками. Рядом с обычными блюдами попадались и необычные. Пикси, летавшие разноцветным облаком над столом, даже не думали прислуживать, поэтому дотягиваться до всего приходилось самому. Это было непросто. Стол оказался огромным. Или он увеличивался в размерах по мере того, как я пил. Бокал за бокалом. Когда я начинал пить, это обычно затягивалось надолго. Но мое пьянство и неумеренный аппетит госпожу замка не смущали. А вот на разноцветных пикси она недовольно щурилась, будто хотела прихлопнуть их, как насекомых.

А зря! Они придавали столу праздничную атмосферу. Разноцветные и подвижные, как фейерверк.

– Берегись! Опасность! – пропищали они мне, пролетая у меня над ухом. Мне это только послышалось? Или это был отвлекающий маневр, чтобы вырвать пару засахаренных фруктов прямо у меня из рук.

Я с подозрением посмотрел им вслед. Чтобы пикси вдруг предупреждали кого-то об опасности.

– Остерегайся! – их шепот все еще стоял в том ухе, в которое они чуть не залетели. Ну, подумаешь, чуть не оглушили. И тут же украли пирожок. Наверное, врут, мошенники. Еще они прошептали мне у входа, что я пожалею, если сяду за стол, над которым они летают. А я сел и наелся. И ничего плохо не произошло. Уже час прошел, а никаких признаков отравления у меня до сих пор не наблюдалось. Я бы и вовсе из-за этого стола не ушел, будь на то моя воля.

Когда графин в моих руках ожил, я слегка пожалел о легкомыслии, но ненадолго. Ведь любые говорящие предметы можно отнести на счет недавней попойки. А этот графин еще и говорил со мной. Он был сделан в виде какого-то существа с лицом на боку. Оно-то как раз мне и шепнуло:

– Берегись!

Красивая вещь! Из чистого серебра! И работа искусная! Вон, какая резьба. И, правда, кажется, что лицо живое.

– Берегись! – опять повторило оно серебряными губами, и я напрягся. Куда только смотрит Меллисандра? Ее вещи ведут себя, как хотят, а ей хоть бы что. Она хоть на меня смотрит? Вот глаза с графина на меня смотрели, мутные, серебряные и полные страха перед чем-то.

Это просто я напился!

Так уж вышло, что пьянство это единственное приемлемое и привычное объяснение для всего странного, что вокруг происходит. Ну, есть еще безумие! Только с ним сажают на цепь, а пьяницам просто дают проспаться. Поэтому я лучше припишу себя к первым. О том, что я маг, я привык помалкивать, чтобы не попасть на костер инквизиции.

Собачки лаяли у входа в залу. Откуда они только здесь взялись? Я их даже не заметил.

– Уходи! – явно слышалось в их лае.

Наверное, это я неправильно их понял, всегда не понимал их язык, или боятся плуты, что я их лежанку у камина займу. Хитрые ведь, бестии. Вон у них какие роскошные поводки. Я бы такой умыкнул и продал. Будь у меня на шее такой, снял и продал бы уже очень давно. На шее! Что-то это мысль мне не понравилась. Я шатался. Меллисандре пришлось бы тащить меня на себе, если б не незримые слуги, все-таки, наконец, появившиеся. Когда уже не нужно было прислуживать за ужином, они, естественно, пришли. И откуда они берутся? У меня вот таких нет. Я хотел об этом спросить у нее, но язык заплетался. Ладно, утром спрошу, вдруг она чему меня полезному научит. Лучше учиться у знакомых, чем в Школе Чернокнижия. А Меллисандра почти уже моя компаньонка. С этими сладкими мыслями я засыпал на ходу, представляя, как сытно буду ужинать каждый вечер в ее обществе на протяжении ближайшей сотни лет. В замке среди чудесных полей. И обедать, и завтракать. И если в мою постель легла такая дама… Хотя что это я? Слишком поспешные мысли. Так быстро даму не увлечешь. Уж я-то знаю по опыту. Иногда и столетия недостаточно. Века можно провести вместе. А тебя бьют по рукам, как в первый день знакомства. Лучше об этом и не думать. Если Мелисандра чего захочет, то предложит сама.

Покои располагались на верхнем этаже. Невидимки почти протащили меня вверх по лестнице. Меллисандра гордо вышагивала рядом. Подсвечник сам плыл перед ней в мрачном воздухе, озаряя путь. Я обратил внимание, что все подсвечники, расставленные на столе, как и этот, имели ровно по девять свечей. Это какая магия? Волшебное число?

Наверху, в коридоре, все гобелены заросли не только гороховыми стеблями, но и гроздьями зеленого винограда.

– Он остался от моей подруги, – нехотя пояснила Меллисандра. – Феи винограда. Он был синим и красным, пока она жила тут, но сейчас стал зеленым.

– И что она здесь делала? – я едва ворочал языком.

– Нацеливалась на владельца замка, как и я, – Меллисандра шла за парящим подсвечником, что-то шептала огонькам свеч и попутно охотно делилась сплетнями. – Ловкая была, нахалка. Но ей пришлось уйти. Но побеги винограда отсюда уже не выжить. Они тянутся из подземного колодца, через который она убегала, когда я вцепилась ей в волосы. У нее в волосах тоже рос виноград.

– А что теперь с владельцем замка? – меня почему-то он заинтересовал, куда больше, чем виноградная фея, упавшая в колодец.

– Теперь владелица я, – Меллисандра сделала ударение на последнем слове, и летящий подсвечник остановился, повиснув над одной определенной дверью. – Вот твоя спальня!

Спальня! Да, это целые апартаменты! Дверь раскрылась сама, даже не скрипнув, и я в очередной раз подивился своей удаче. Как внутри было роскошно. Кровать с балдахином, диваны, зеркала, ломберный столик, даже ванна. Пыли всюду почти не было, за счет гороховой зелени ковром пробивавшейся то здесь, то там. Волшебное место! Я бухнулся на мягкие пуховые перины и даже не обратил внимания на фею, которая так и не пожелала пройти в спальню вслед за мной. Подсвечник тоже завис над порогом. Такой же недотрога, как и его хозяйка. Ну и пусть спят одни. Мне и без них тут хорошо.

Спать было сладко и удобно. Какая тут мягкая пуховая перина. Неужели мне и в правду повезло. Впервые за века. Ну и ну! Даже засыпая, я поражался своему нежданному везенью. Как вдруг в приятный сон начали вторгаться чьи-то голоса. Мне снилось, или Меллисандра правда шла по замку в сопровождении кого-то отвратительного? Какая-то жуткая тень ползла за ней по коридору. Как будто тролль. По зеркалам живыми змеями ползли трещины. Они наполнялись чернотой и двигались, как клубок гадюк. Гороховые стебли, обвившие потолок, в темноте напоминали паутину, в которой запуталось нечто пугающее.

Я проснулся ночью как-то раз, и мне почудилось, что сверху на меня смотрит существо с женской головой и туловищем из листьев и стеблей. А потом все кануло во мрак. Сон оказался еще хуже, чем пьяные иллюзии. Жуткий сон. В этом сне Меллисандра пряла, совсем как пряхи Одиль. Ее живая прялка вертелась сама по себе, колесо светилось, но нить, которую пряха вытягивала была не золотой, а кровавой. Меллисандра пела на незнакомом даже мне языке. А в Школе Чернокнижия я поневоле знакомился с азами самым древних и опасных наречий. И вот я не понимаю, о чем она поет, но песня каким-то образом касалась и меня, и пахарей в поле, и заезжих вельмож, и купцов, и коробейников, и всех глупых дурачков, которые сюда придут за легкой наживой. Меллисандра пела в такт верчению колеса, побеги гороха вились со всех концов темноты вокруг нее. Лицо феи во сне было непривычно заостренным и хищным. Ее пальцы были в крови. А потом вдруг во сне появился великан.

Шаги великана

Шутка ли? Я проснулся в холодном поту и в ужасе. Приснится же! Великан! А вот прекрасные пери мне почему-то не снятся. Больше бы хотелось увидеть во сне их.

– Закажи на следующий раз, – громко гаркнула какая-то пестрая птица, севшая на подоконник раскрытого окна. И как она прочла мои мысли? Говорила она, кстати, по-человечески, поэтому я понял. Ну и ну!

– А что можно заказать? – я недоуменно взирал на птицу, которая отвернулась от меня, как от идиота.

Судя по цветным осколкам, которые она изучала, окно было не распахнуто, а разбито. Похоже, не так давно здесь находился витраж. А птица вела себя совсем, как сорока, собирая клювом яркое стекло.

Тем временем я размышлял, что, к сожалению, сны заказать нельзя. Хотя где-то я читал, что есть способ. Я почесал в затылке. Была книга о сновидениях, пути с завязанными глазами в царство снов и о феях грез, но она осталась в Школе Чернокнижия. Ее с собой унести было никак нельзя, уж слишком большая она была и тяжелая, а вернуться назад, чтобы посмотреть хоть одним глазком тоже нет возможности.

– Посмотри вниз! – посоветовала птица. Она улетела быстро, взмахнув хвостом, похожим на радугу. Всех оттенков ее перьев было и не упомнить.

Что там, внизу, много таких птиц, и все они выстроились на очередь в услужение к Меллисандре? Если нет, то незачем и смотреть. Я все же неохотно поднялся и заметил, что одно из зеркал на стене действительно разбито, а в трещинах пробивается горох. Он разрастался и напоминал какие-то символы, сложенные из пышной зелени. Красиво, но отчего-то жутко.

Я выглянул из окна. Зрение у меня было чуть лучше, чем человеческое. Сказался магический опыт. Я сразу разглядел тело пахаря у колодца возле стены, кровь на траве и некую силу, которая волокла тело прочь.

Как пахарь мог погибнуть? Наступил на грабли, порезался о косу или что-то в подобном роде. А еще проще подрался с другими пахарями и получил по горлу серпом. Хотя нет, серпами, кажется, орудовали жнецы. Я плохо разбирался в таких тонкостях. Что поделаешь, родился я дворянином, и в поле никогда не работал.

Но вот сила, утягивающая труп, меня заинтересовала. Будто кто-то огромный бродил у замка и подцепил тело, как рыбу на крючок.

Если б Меллисандра не позвала меня играть в шахматы, то я бы еще долго пялился из окна. Она подготовила изящный столик в самой высокой и светлой башне замка. И это вместо завтрака! Наверное, хозяйка решила, что я вчера так сытно наелся, что утро можно начать на голодный желудок.

Шахматы в виде зимних и летних фей двигались по зелено-голубой доске сами. Зеленые поля заросли травой, голубые покрылись льдом. Чудесная магическая вещица. Фигурки тоже были частью изо льда, частью из цветов. Кто только мог сделать такую вещь, и сколько можно выручить за нее на ярмарке? Такую невидаль можно даже ко двору короля отнести и попросить за нее мешок золота. Она и большего стоит, если только не растает по дороге. Кстати о золоте. Оно тоже на столе блестело. Я даже зажмурился от яркого сияния, а потом ущипнул себя, чтобы убедиться, что мне не привиделось.

Золотое яблоко лежала меж шахматных фигур. Золотое! Это был не сон. Вчера я уже заметил одно такое в самом центре праздничного стола. Значит, мне не показалось. Яблоко из чистого золота явно предназначалось не для еды, а в качестве дорогого украшения. Мне бы украсть такое.

– Их было три! – деловито растолковала Меллисандра. – Но осталось только два. Одно уже потрачено. Лишь поэтому у меня теперь есть замок.

Я не вполне ее понял. Она имеет в виду, что продала яблоко за замок? Оно так много весит? Или золото такой высокой пробы? Или это все женские витиеватые обороты речи.

– Ты забыл, что должен отдать мне колоду карт? Я разрешила тебе не расставаться с ними лишь до утра, а уже утро, – напомнила меркантильная фея, едва я сел за стол.

Ну и мелочность! Колода отлично лежала в моем кармане, и расставаться я с ней не хотел.

– А что ты попросишь потом в качестве услуг, которые я тебе задолжал? – я тянул время.

– О, это уже совсем не важно, – безразлично протянула Мелисандра.

– Как это неважно? – я надеялся, что она попросит, чтобы я остался в замке навсегда. Стал управляющим, например, и следил за всеми ее пахарями. Или даже женился на ней. Последнее было бы недурно, учитывая ее приданое. Целый замок, и плодородные земли кругом. Учитывая это, я бы стал супругом капризной феи, не задумываясь.

– Сейчас от тебя требуется только одна услуга, посидеть спокойно! – промурлыкала фея, лукаво поглядывая за шахматными фигурками, которые двигались сами. Моя партия игралась за меня неизвестно какими силами. Я сидел на стороне доски с более слабыми летними феями и безучастно наблюдал, как зимние феи их бьют.

Кажется, с поля донеслись какие-то звуки. Там кричали!

– С твоими пахарями все в порядке? – а то вдруг на них нападают лепрехуны или прочие духи местных земель. – Они вообще на твоих полях в безопасности?

– Да, дорогой!

Мне понравилось, как это прозвучало. Уже называет, как супруга, но тон такой холодный. И изумрудные глаза поблескивают, как у хищной рыси.

Под замком что-то громыхнуло, будто в подвале взорвался бочонок с порохом. Я вскочил с места.

– Землетрясение! – вскричал я, ощутив толчки. Кажется, что почва под замком тряслась. – Скорее, пускай чары в ход. Спасай все, что может разбиться.

Вот почему кричали пахари! И вот почему в ее окнах разбитые витражи! Землетрясения не шутка. Нас самих может завалить камнями, если обрушится замок.

Я паниковал, а Меллисандра смотрела на меня все так же безучастно. Неужели землетрясения в ее краях происходят так часто, что она уже привыкла. Вот значит, откуда замок… Все сбежали отсюда, а она заняла место. Ведь с ее крыльями отсюда легко улететь, а люди тут легко погибнут.

Толчки земли не прекращались. Кругом стоял грохот, крошилась штукатурка. А я думал, как мне спастись, если рухнет башня, в которой мы находимся. Тонкие зеленые крылышки Меллисандры не прочнее стрекозиных, ее они унесут, а я буду уже лишним грузом.

– Может, у тебя в замке где есть воздушный шар?

Фея рассмеялась, а живые шахматы пропели:

– Не тревожься!

Надо же! Еще и говорить умеют. Даже поют. Помню, вчера перед входом в зал для пира большая напольная арфа тоже играла сама. Ее чуть прикрывала портьера, чтобы скрыть, что музыканта нет. Видно, Меллисандра привыкла приглашать в замок гостей, но от частых землетрясений они либо гибли, либо разбегались в рассыпную. Как и пахари. Своим острым магическим слухом я улавливал, как они бегут с полей, вопят, а что-то их ловит и утягивает под землю. Да, сила стихии страшная вещь, но, кажется, было что-то еще. Грохот постепенно перемещался к замку. Окна бились, крошилась крыша, но побеги гороха быстро вырастали на тех местах, откуда выпадали стекло и камни.

Грохот был размеренным и монотонным. Он долго не прекращался. Землетрясение стало напоминать о неком живом и грузном существе, протопывающем землю. Похоже, на шаги великана.

– Слушай, Меллисандра!

– Ш, – оборвала она меня, поднеся тонкий палец к губам. Ее пальчики тоже были обвиты гороховыми листочками, как колечками. Подол платья так ими вообще оброс, будто кружевом. Фея беспечно достала зеркальце и начала вдруг прихорашиваться.

– Он идет! – пропела она.

– Кто?

– Тот, кто выше скал, – она что-то пропела в такт грохоту, будто приманивала кого-то, и крыша над башней вдруг сдвинулась, проломанная нечеловеческой дланью.

Я опешил, заметив кончики ногтей больше меня размером. Мозоли на каждом из чудовищных пальцев, наверняка, были больше экипажа, примчавшего нас сюда. И эта рука размером с дом пытается пролезть внутрь башни.

– Он хочет достать тебя!

– Почему меня, а не тебя? – ее беспечность начала вызывать у меня подозрения. Меллисандра только фыркнула, не отрываясь от зеркальца, а изображение медузы на его заднике уже хохотало надо мной и моей тупостью. Хотя причем тут глупость? Я просто был не осведомлен, вот и попался, как мышь в мышеловку.

Меня же предупреждали. Пусть и путем магических уловок. Сам ведь делал такие фокусы, а другим не поверил. Ну, дурак! Ругать себя теперь только и осталось. Я тут заперт, а снаружи верзила размером выше башен. Землетрясение это его шаги. Можно было и с самого начала догадаться. Жаль, что показная любезность Меллисандры меня раньше не насторожила. Когда это дамы были со мной любезны?

– Странно! – фея смотрела на меня, как на любопытное насекомое, которое вдруг заговорило. – Мои угощения на других действовали быстрее.

– На других? – я опешил.

– На прежних гостей. Всех тех путников, купцов, разжалованных вояк и незадачливых фокусников, которых я приглашала к себе до тебя. Все они скитались по моей дороге на пути к гороховому замку. А прежде всех здесь жил один лорд. Но перед моими яствами не устоял никто.

– Еда вчера была отравлена? – вот теперь я перепугался.

– Нет, что-то, всего лишь сдобрена чарами, помогающими людям утратить контроль над происходящим, забыться, впасть в транс. А ты вдруг мыслишь так трезво!

Кто бы обо мне такое сказал? Впервые кто-то назвал трезвым махрового алкоголика. Меллисандра спешила во всем стать оригиналкой. Первая отнеслась ко мне учтиво, первая пригласила за стол, первая предоставила бесплатный ночлег, но совсем не первая попыталась причинить мне вред.

– А зачем гостям впадать в транс? – все же спросил я. От непрекращающейся беседы с ней мне становилось спокойнее, хоть башня вокруг нас и тряслась. И разговаривая, мы напоминали двух воркующих голубок на ветке дерева, шатающегося под топором дровосека.

– Глупенький, куда проще питаться безвольной пищей, чем той, которая от тебя убегает.

– Ты же не собираешься меня съесть? – прозвучало абсурдно до смеха.

– Я нет, но великан…

Его огромный глаз уже смотрел в окно башни. Коленки у меня тряслись, а Меллисандра все ворковала.

– Пахари от эля из колодца так сразу засыпают прямо в поле. Собирать их можно, как урожай. И он собирает.

Очевидно, он и сейчас кого-то попутно подбирал, потому что башня до сих пор не рухнула. Я сидел и обливался холодным потом. Не сон ли я вижу. Я ущипнул себя. Нет. Так стоит обдумать происходящее. Что я такого натворил, чтобы попасть в такие неприятности? Ну, украл крынку молока и краюху хлеба в ближайшей деревне. Мне бы и так все это подали, если б начал попрошайничать. Так что тут особого греха нет. А вот за то, что я в свое время из подлости пытался убить Эдвина, небеса мне воздают по заслугам.

Не везет мне жутко! Подумать только, приехал в замок, а в замке великан. Одно эхо его шагов стены сотрясает. Скоро все рухнет, камушки уже сыплются с потолка башни, которую расшатывает великан, и в которой мы как раз и сидим, как ни в чем не бывало, пьем, играем… и как непосредственно она себя ведет. А мне вот стало дурно. Великан тряс башню, а я потел от ужаса, воротник меня начал душить, и я его расстегнул.

Далеко не радужная сложилась картина. Если б все кругом не крошилось, я бы прямо сейчас кинулся бежать. Но упасть с шатающейся лестницы и разбиться, перспектива совсем не лучшая, чем оставаться здесь.

– Обычно он питается пахарями, – утешила меня Меллисандра, – пока очередь дойдет до тебя, мы успеем закончить игру.

Как будто игра не велась сама собой! Шахматам все равно, что назревает катастрофа.

– Ты знала, и все равно привезла меня сюда, – рука великана уже лезла в окно, проломав хрупкое стекло с мелким переплетом.

– Прости! – как пусто и невинно сверкнули ее глаза. Виноватой она себя явно не ощущала.

– Меллисандра! – как мне упросить ее остановить его. Нет, ее вряд ли упросишь, ведь ей совсем не выгодно меня спасать. Я прикинул смогу ли стать невидимым или, например, спрятаться в трубе ближайшего к нам камина. Последнего делать не стоило, иначе рука великана раздавит меня, как насекомое, вместе с дымоходом. А стать невидимкой у меня вряд ли выйдет. Я начал наугад читать первое заклинание, которое вспомнил, но оно не помогало. Язык путался от страха, слова звучали нечетко. К тому же крыша проломилась под стуком гигантских ногтей. Меллисандра тут же взлетела вверх и вальяжно уселась на плечо великану. Я остался в башне один. Поражаясь проворством зеленой феи, я прикусил себе язык и бормотать заклятия больше уже не мог.

Что делать? Пальцы великана крушили башню, пытаясь добраться до меня. Я мельком глянул вниз в разбившееся окно. Слишком высоко, чтобы прыгать отсюда. Крыльев у меня нет, я просто разобьюсь. Остался один путь – бежать вниз. Плевать, что стены трясутся, а лестница осыпается. Другого варианта спасения нет. Я кольнул тянущийся за мной палец великана первым острым предметом, который мне подвернулся, раскрыл шатающуюся дверь башни и юркнул в нее.

Меллисандра истошно взвизгивала на плече великана, подгоняя его ловить убегающую дичь, то есть, меня. Я пропустил все эти оскорбления мимо ушей и кинулся бежать. Пол подо мной трясся, люстры над головой раскачивались, мелкие камушки дождем сыпались отовсюду. Да уж, и, правда, похоже на землетрясение.

Я удирал так быстро, как только мог. В лестнице уже недоставало ступеней, но я использовал магию, чтобы преодолеть провалы. Моих небольших магических способностей хватало лишь на мелкие деяния. Побеги гороха тянулись отовсюду, цеплялись за одежду, хотели задержать, но мне повезло, я достиг входных дверей, затем ворот. У выхода я ошеломленно остановился. Его преграждала ступня великана. Я попятился, лишь секундой позже сообразив, на ногах у него глаз нет, значит, можно пройти мимо. Как мышь. Я крался очень тихо.

– Стой! – Меллисандра, спорхнувшая с плеча своего громадного слуги, уже стояла во дворе замка, а ее зеленый змей парил над колодцем, пуская яд в воду. – Ты же не покинешь нас так быстро!

Я жутко боялся, что эти двое ринутся за мной: и змей, и фея. Однако этого не произошло. Меллисандра жалела силы, полагаясь на своего громилу. Змей тоже, как выяснилось, был ленив. Может, поэтому весь их замок и зарос буйной зеленью. Никто тут не убирался. И даже слуг не заставлял.

Лютня с лопнувшими струнами, небрежно брошенная у колодца, вдруг запела о том, как хорошо встречать гостей в зачарованном замке. Ее песнь отвлекла внимание великана, уже жадно заглядывавшего во все окна в поисках сбежавшей добычи. У меня появился момент, чтобы сбежать.

Я удирал по полю, жалея о том, что не могу превратиться в крота и юркнуть в подземную нору. На поверхности я был слишком хорошо заметен. Великан уже шагал за мной семимильными шагами. А Меллисандра снова восседала у него на плече и прикрикивала, чтобы он шевелился быстрее. Она, видишь ли, массу времени и яств на меня потратила, чтобы теперь так легко меня упускать. Какой визгливый и капризный у нее был голос. Я слышал его даже на большом расстоянии.

Куда бежать? Кругом ни леса, ни реки. Разве только нырнуть в колодец, в котором, по словам Меллисандры, пахари черпали эль, лишающей рассудка. Нет уж. Слишком рискованно. И я побежал дальше с такой скоростью, какую можно было развить лишь с помощью магии.

Заметив у распутья дорог гнома с повозкой, я окликнул его.

– Постой, любезный! Не подвезешь меня!

Гномы были еще теми ловкачами. Для него ничего не стоило прямо сейчас пересечь границу волшебных миров, и великан с Меллисандрой остались бы совсем в другом измерении. Сам я так не мог, поэтому рассчитывал прицепиться к встречному. Само провидение мне его послало.

Но гном, заметив великана, идущего за мной, кинул повозку, и быстро исчез. Как сквозь землю провалился.

То же самое случилось и с троллем, который только что крал где-то коня и весьма радовался этому событию. Он шел по тропинке с довольной рожей, но при моем любезном окрике:

– Друг, подвези!

Он тут же кинулся прочь. Лишь столб пыли взвился вверх в том месте, где он скакал.

Пара эльфов тоже исчезли, едва я воззвал к ним о помощи. Я остался наедине со своим горем. А оно шло сзади, громко топая ногами великана и неся с собой явную катастрофу.

Горох. Он завалялся в кармане. Я расковырял стручок, обронил горошины и едва успел отскочить. Там. где они упали, разверзлась земля. Расщелина росла, а оттуда лезли зеленые побеги. Один вцепился мне в ногу, но я отполз. Правда, сапог чуть-чуть не был утерян. В одном сапоге далеко не дойдешь. Я долго хромал, пока не удалось надеть порванный.

Зато великан отстал! Я понял это, заслышав, как громко ругается Меллисандра. Были еще и звуки пощечин. Неужели она от досады бьет своего громадного слугу веретеном? Я обернулся. Так оно и было. Фея неистовствовала, а побеги гороха плотно оплели ноги великана, утягивая его в обрыв. Он тужился, пытаясь от них освободиться, а зеленая фея все пуще злилась и кричала.

Я спасен! И все же радость не оглушила меня настолько, чтобы я замедлил бег. Вдруг громила освободится и снова пойдет за мной. Лучше поспешить. Я бежал, на ходу ругаясь.

Великаны! Ну и существа! Громилы, да еще такие вредины! Ну, ничего пусть тварь, если освободится, сторожит Мелисандру, а мне в башне все равно не сидится. Я уходил, вернее. убегал, а за моей спиной все грохотало от попыток великана выбраться из обрыва. Лепрехуны прятались в норках в поле, пели прялки подземных прях, а я удирал, унося с собой узелок, в который влезли несколько серебряных блюд и кувшинов, позаимствованных у Мелисандры. Когда она их недосчитается, то, наверняка, сообщит о пропаже великану. Я ускорил шаг, представив себе, как громила идет за мной, сокрушая ногами селения, а на его плече сидит фея и напевает ему на ухо о том, что воров надо давить в первую очередь.

Мне даже ночью это приснилось. Она сидела у него над ухом и пела, а прялка пряла. Заснул я в первом попавшемся дупле, пообещав дриаде, охранявшей дерево, что с утра отдам ей один серебряный кувшин за ее защиту. Кувшинов у меня теперь было три. Все из чистого серебра и с изящной гравировкой. Я решил, что оставлю себе лишь один с оживающим лицом на боку. Пусть еще раз предупредит меня об опасности, когда она будет рядом. Такую вещь полезно иметь.

Однако, когда я уходил, говорящего кувшина в моем узелке уже не было. Вероятно, я ошибся и отдал дриаде не тот. Или она сама сжульничала и вместо обещанного выбрала самый лучший. Возвращаться назад и спорить с ней по мелочам не хотелось. К тому же ее дерево я вряд ли смогу теперь отличить от множества других. Нужно идти только вперед. Главное, не пойти по кругу и не завернуть назад к роковому замку Меллисандры. Жаль, что компаса у меня нет. Хотя даже если б был, в волшебным мире он не помощник. Владения фей не делятся на запад, юг, север и восток. Они начинают занимать собой все, если ты попал к феям в плен. Куда не свернешь, всюду будет то место, из которого только что ушел. Я лишь уповал на то, что Меллисандра не такая могущественная фея, которая может завернуть любую мою дорогу кругом, приводящим обратно к ней.

Перья грифонов

Несколько горошин, из стручка, преподнесенного мне Меллисандрой, все еще остались у меня в кармане. К полудню следующего дня меня так терзал голод, что я серьезен начал задумываться, а не съесть ли их. Хотя разве четырьмя горошинами насытишься. Когда-то в детстве я любил свежий горох. Сейчас после короткого знакомства с гороховой феей он начал вызывать у меня неприязнь.

Наверняка, стоит съесть эти горошины, как у меня из кожи или даже прямо изнутра полезут зеленые ростки, и в итоге сам я превращусь в огромное беспомощное растение, которое ничего не стоит затоптать великану.

Меллисандра на меня, наверняка, жутко злилась, потому что ее хорошенькое веснусчатое личико, покрасневшее от гнева, прямо-таки стояло перед глазами.

– Вернись! – шептала она мне, едва я прикрывал глаза, и все ее веснушки наливались алым цветом. – Вернись, Винсент! И уладь все неприятности, какие мне причинил.

Неужели она способна посылать сообщения мысленно? Или у меня шалят нервы?

На всякий случай, я бросил горошины на сухую бесплодную землю, когда проходил мимо гор. Здесь уж точно ничего не прорастет!

Как оказалось, я ошибся. От горошин, упавших на каменистую почву, земля начала трескаться. Горошины подобно зеленым бусинам скатились в трещины и исчезли там. Ну, может, теперь все кончится. Однако земля дрожала. Что-то ползло наружу из ее недр.

Я испугался в ожидании очередного великана. Но из-под землю спустя минуту показался лишь крупный зеленый росток. Он тянулся ввысь, становился все тоще и прочнее, и вот уже целый столб переплетенных зеленых стеблей устремился ввысь.

Ну и дела! Я смотрел как невообразимое растения все больше вытягивается вверх. Через считанные минуты оно выросло выше гор. Неужели оно так и будет расти, пока не упрется в небеса.

– Ты хоть знаешь, что наделал? – гнусавым тоном спросил только что выползший из горной пещеры и. вроде бы, незнакомый гном.

– Откуда ж мне знать? – искренне изумился я.

– Ну и молодежь пошла! – проворчал он, качая головой. – Делает все, что в голову взбредет.

Ворчит прямо, как мой наставник. Еще бить накинется. И чего я такого сделал? Всего лишь хотел избавиться от злополучных горошин Меллисандры, выкинул их и вот… Выросло не то дерево, не то зеленый столб из стеблей высотой до небес.

– А что интересно там, на небесах? – я прищурился, глядя вверх. Глаза обжигало нестерпимо ярким сиянием золотистых облаков, к которым тянулись зеленые листочки гороха.

– Слазь, да посмотри! – посоветовал гном таким тоном, будто посылал меня на верную смерть.

Я притронулся к гигантскому зеленому стволу. Ощущение было таким, будто странное растение дышало.

– Дерево до небес! – назвал его я. Слышал это выражение в какой-то старинной балладе, которую напевал эльф-менестрель под окнами приглянувшихся ему дам.

– Не совсем, – явно со знанием дела констатировал гном. – Но ты можешь называть его, как хочешь. Оно твое, раз ты его вырастил, сам с ним и разбирайся.

С этими словами он заковылял назад в свое логово, которое тут же сомкнулось за ним так, будто там была лишь гладкая гора. А я остался наедине с гороховым стеблем.

Ну, что мне терять. Я полез вверх. Что-то будто звало меня с высоты. Может, хоть раз мне повезет и там, на небесах, я увижу прекрасных воинственных ангелов, когда-то низвергших Мадеэля. Будет, что рассказать Эдвину, когда вернусь. Если вернусь вообще. Лезть наверх оказалась поразительно просто. Стебель, словно сам мне помогал. Руки и ноги легко липли к нему, но я не увяз, как муха в меду. Просто не мог сорваться вниз. Листья и многочисленные стебли сами меня поддерживали. Горох на них почему-то больше не рос. Может, он просто не успел созреть?

Я лез до тех пор, пока не устал. Гороховый стебель и впрямь вытянулся до самых небес. Я уже висел на высоте гор, когда ко мне вдруг подлетел какой-то крылатый дух: не то птица, не то фея. Она распространяла вокруг себя легкое облачко светящейся радужной пыльцы.

– Что ты делаешь глупый? – заверещала она тоненьким писклявым голоском.

– А что? – удивился я. – Там, наверху, твое гнездо?

С чего иначе ей так возмущаться, что я лезу наверх.

Она противно фыркнула в ответ на мое предположение.

– Я не сорока, чтобы вить гнезда.

– Да, прости, я глуп и не заметил.

Вместо того, чтобы принять мое оправдание, она больно меня ужалила. Должно быть, решила, что я говорил с сарказмом.

– Зачем же сразу нападать? – я с трудом цеплялся за гороховый стебель, потому что пальцы вдруг перестали липнуть к нему. – Почему нельзя договориться мирно? Если не хочешь, чтобы я лез наверх, хотя бы скажи почему.

– Там опасность, простачок!

Неужели? Заподозрил неладное. С чего это фее, или кто бы она там ни была, предупреждать меня об опасности. Обо мне издавна никто не беспокоился. Так с чего вдруг она так обо мне печется? Я что ей понравился?

Вряд ли. Даже обладая довольно привлекательной наружностью, я почему-то не нравился вообще никому. Говорили это оттого, что мои манеры оставляют желать лучшего.

– Что за опасность? – наконец осведомился я, как можно более деловым тоном.

– Небеса! Огонь! Воители с крыльями! – фея вся задрожала. – Они же там до сих пор живут. Мы пали давно, но я помню, как больно это было. Вернемся туда, и все повторится. А ты еще, чего доброго, приведешь небесных воителей к нам, на землю.

– Им вроде бы нельзя нарушать границы, – я лихорадочно пытался припомнить все, что читал когда-то в увесистых фолиантах Школы Чернокнижия на эту тему.

Видимо, я задел крылатую собеседницу своей образованностью, потому что она гневно сжала когтистые кулачки.

– К тому же, вы это не я. Мы из разных рас. Вы нечисть, я был человеком и фактически им остаюсь. Немного магии ничего не меняет. На меня крылатые воины не злятся. Я ведь никогда не шел на них с битвой.

– А вот и ошибаешься, – она снова восторжествовала от моей неграмотности, будто экзаменатор, обнаруживший ошибку. – Ты же маг. Ты постиг запретные искусства, занесенные на землю падшим легионом, а, следовательно, почти породнился с нами. Небесные воины отнесутся к тебе, как к нашему слуге, и просто раздавят тебя.

А вот это был уже веский довод! И самое главное, закономерный. Магией я действительно занялся смолоду, потому что больше было нечем. Поместье отца конфисковали после того, как он устроил заговор против короля. Я сам попал в розыск. Кроме, как в Школу Чернокнижия, мне податься было некуда. Ведь простым смертным путь туда заказал. Значит, и стражи короля меня бы там не нашли. Туда никого не допускали, кроме избранных, которые видели дорогу к Школе, а другие ее просто не замечали.

И вот теперь для ангелов я считался шестеркой нечисти, потому что стал магом. Они и впрямь раздавят меня еще быстрее, чем я доползу до небес. А еще вернее. обожгут огнем и скинут вниз. Пора ползти назад! Я попытался, но стебель вдруг вцепился мне в руки всеми своими зелеными отростками.

– Помоги! – попросил я летающую фею, больше похожую на помесь стрекозы и малиновки с курчавой женской головкой.

– А что ты мне за это дашь?

Вот негодница! Нет, чтобы помочь ради дружбы и доброты.

– Любой кувшин из моего узелка.

– Идет!

Узелок все еще болтался у меня за плечом, и проказница успела в него заглянуть. Она ловко сыпанула своей пыльцы на стебли, и те зачахли прямо у меня под рукой. Сам стебель зашипел.

– Скорее прыгай! Иначе он раздерет нас обоих, – пропищала помощница.

Прыгать?! Но куда? Я оглянулся через плечо. Небольшой горный выступ располагался довольно далеко от меня, но выбора не было, я прыгнул туда, надеясь, что не промахнусь.

Фею, успевшую выхватить из моего узелка заинтересовавший ее кувшин, моя участь уже не волновала. Я приготовился к худшему. Ни одно оберегающее заклинания не вспоминалось. Сейчас я переломаю все кости или просто разобьюсь, но упал я удачно.

Это горное плато оказалось таким мягким, или кто-то подставил мне свою пушистую спину? Я поспешно отполз, когда обнаружил, что лежу на оперенном крыле грифона.

Птица была огромной, размером с крестьянскую хижину. Если б она захотела, то легко утащила бы троих таких, как я, на спине.

Сейчас грифон отдыхал и взирал на меня весьма лениво. Наверное, он сыт, иначе бы давно заклевал меня. Я слышал, что такие птицы бывают очень хищными.

Животным я не нравился: ни коням, ни псам. Я же не Эдвин, которого любят все. Он понимал язык и птиц, и зверей. И тем более, магических животных. А грифоны именно такие.

Невольно я восхищался огромной птицей, ее роскошными перьями, радужной каймой на кромке крыла. Не хотелась даже уходить от такого великолепного зрелища. Вот только клюв у нее был очень острый, и я чувствовал себя, как мышь, которая восхищается спящим котом.

Нужно отсюда бежать, пока грифон не проголодался и не всполошился оттого, что добыча бродит совсем рядом. Бежать?! Но куда? Я глянул вниз, и мне сделалось дурно. Ну и вышина! Страшно даже посмотреть! И горные выступы это совсем не липкие стебли, которые сами помогают карабкаться вверх. Я просто сорвусь и упаду вниз, если придется карабкаться самому по горной вершине. Можно, конечно, постараться припомнить какое-нибудь заклинание, чтобы чары удерживали меня, пока я буду медленно спускаться. Я присел и задумался. Кое-что вспомнилось. Магический свет пополз по кончикам пальцев, но стоило попробовать уцепиться за край горного выступа, как он потух.

Не везет! Как всегда!

Какие-то звуки привлекли мое внимание. Шум, чавканье, гоготание, будто у людоедов наверху идет трапеза. Я обернулся и осмотрел горные вершины за спиной. Птиц я заметил не сразу, уж слишком их оперение сливалось по цвету с горной породой, будто они сами были всего лишь шевелящимися выступами.

Грифоны! Их тут была целая стая, и они рвали мясо. Я приготовился прятаться, но вдруг заметил, что в отличие от прочих волшебных существ гордые птицы смотрят на меня снисходительно. Я видел их впервые, поэтому тоже опешил. Каждая птица размером с огромную карету, если не больше. Даже горные орлы такими не бывают. Мне бы с ними подружиться. Но как? Язык птиц и зверей я так и не освоил. Куда там? Я даже магические заклинания понимал, лишь пропуская слова. Вероятно, из-за этого и колдовать получалось плохо. Ведь любая магическая формула, утратив даже один знак, безвозвратно менялась. Помню, еще было какое-то правило о знаках, которые нужно читать перевернутыми, ведь только тогда они дают сильный эффект. В общем, всем этим премудростям нужно было учиться много столетий, а я удрал из школы поразительно быстро. Мой след давно простыл, а проклятия леди Серены все еще звучали в ушах. К сожалению, в Школе Чернокнижия она числилась великой начальницей. Иначе, я мог бы туда вернуться.

Грифоны не спешили улетать, от чего я сделал вывод, что еще не поздно предложить им свою дружбу. Рискованно, конечно, но я попытался погладить их по перьям. До их голов мне не дотянуться, но я коснулся кончиков крыла. И птицы приятно заворковали. Мясо пастуха было доедено, но меня никто не тронул. Видно, магов они не едят.

От пастуха, которого они, вероятнее всего, схватили и утащили в горы, когда он пас овец на ближайшем лугу, остались только посох и шапка. Я решил забрать их себе. Все равно птицам не нужно. Вещи ведь несъедобны. На обрывки окровавленной одежды я как-то не польстился.

Один грифон, видно, сжалившись надо мной, кивнул мне своим сверкающим, будто позолоченным клювом.

– Забирайся мне на спину? Это ты хочешь сказать? – я довольно долго ходил вокруг него, прежде чем все же решился на него вскарабкаться. Грифон даже слегка подсадил меня, шевельнув крылом. Неужели он и вправду хочет подвести меня? Надеюсь, что в не заколдованный замок и не в какое-нибудь черное урочище.

Как ни странно, грифон понял, что самому мне с гор не спуститься. Он что-то пророкотал мне на своем сложном птичьем языке. Конечно же, я ни звука не понял, но все равно кивнул. И мы полетели.

Вот это было настоящее волшебство! Полет на спине настоящего грифона! Я вдруг понял, что кататься на таких птицах, куда приятнее, чем колдовать самому.

Мы летели. Солнце светило прямо мне в затылок, и его свет постепенно становился алым. Значит, близится закат. Я обернулся. Гигантское дерево шипело, напрягшись всеми своими стеблями и листьями. Наверное, нужно было его срубить. Но разве мне такое под силу? Вырастил я его абсолютно случайно, а все остальное было, определенно, выше моего понимания. С высоты полета я мог наблюдать, как гномы, очевидно, выползшие из гор, пытаются срубить дерево топорами, но зеленые стебли хватают их за руки, вырывают топоры, душат самих гномов. От страха я вздрогнул и поспешно развернулся назад, к голове грифона. Лучше на такое не смотреть.

Думаю, неприятностей от этого дерева будет не меньше, чем от великанов, которые, как оказалось, живут в волшебной Империи. Ах, да отныне она называлась Империя Дракона. С тех пор, как родился Эдвин, она уже называлась так. Его там ждали еще задолго до того, как он пожаловал и принял власть. А вот меня не ждал нигде и никто. Наоборот, меня отовсюду гнали. Только грифоны отнеслись ко мне по-дружески.

Птицы ласково ворковали, опустив меня на поляну с очень мягкой травой. Небольшой группой они окружили меня, будто не хотели оставлять одного. Подумать только, грифонам я понравился. Особенно тому, который нес меня на спине.

Я поблагодарил его, помахал на прощание и только спустя пару минут обнаружил, что по дороге потерял свой узелок. Наверное, он упала во время полета.

Было какое-то заклинание, чтобы вернуть потерянную вещь, но я не мог его припомнить.

Может, попросить птиц отнести меня назад к местам, над которыми мы пролетали? Но как я их попрошу, если не понимаю их речь? На языке жестов?

Я все же уныло поплелся назад, но птиц на поляне уже не было. Лишь несколько перьев лежали на траве, нежно мерцая золотистой каймой по краям. Вот все, что осталось на память от грифонов. Придется поднять хотя бы их. Потому что это единственная ценность, которую я могу заполучить.