Читать онлайн Мёртвое сердце. Том 1 бесплатно

Пролог

Многоликий бог, чьё имя запрещено произносить во всех храмах Альтдорфхейма, мастер уловок, обманов и злоключений. Мало кто решается обратиться к нему с молитвой, ещё меньше тех, кто служит ему сознательно. Однако же есть у Мастера Масок страсть к коллекционированию душ смертных, таких же, как и он сам. Если такому счастливчику повезло, на него нисходит божественная благодать, дарованная каждому жрецу. И тогда путь к прежней жизни заказан – Многоликий заполняет её всю целиком и без остатка. Иногда у него появляются любимцы и любимицы, и ветреный бог благоволит им… на свой лад. Так случилось и с Мистлев, Маленькой Пташкой, жемчужиной преступного мира. О её умении взламывать замки и обходить ловушки ходили легенды уже при жизни, а о познаниях в ядах и мастерстве метания ножей старались говорить только шёпотом. Кто пытается проникнуть в тайны маленькой воровки долго не живёт.

Но этой ночью первого числа Месяца Яблок Мистлев не повезло – она попалась в руки имперской стражи и теперь ожидала решения своей участи в маленькой каморке. Сбежать из неё было невозможно – в камере не было дверей. Власти не поскупились на услуги мага Земли, сотворившего идеально гладкие стены. Лишь крохотное окно с решёткой на самом верху позволяло дневному свету и мало-мальски свежему воздуху проникать внутрь вместе с шумом большого города. Скрип колёс повозок и карет, топот копыт, шаги и голоса людей теперь Мистлев слышала постоянно. Безоружная, лишённая всех своих спрятанных в одежде ножей и отмычек, она сидела на полу и то молилась своему богу, то кляла его почём свет стоит.

Скорее всего её казнят, в лучшем случае отрубят обе руки, после чего было только две дороги – в дом призрения или в бордель. Мистлев была наслышана об отвратительных сексуальных развлечениях развратных аристократов.

– Ты оставил меня! – кричала она в потолок. – Я служила тебе верой и правдой! Я благословляла убийц и воров, наделяла их твоей силой!

Мистлев слышала в ответ только эхо своего голоса. Она не хотела умирать на потеху публике, долго и мучительно. Грешков за ней набралось на несколько казней подряд, будь у неё несколько жизней в запасе. Но их, само собой, не было.

– Прости мне моё малодушие, – шептала Мистлев, сложив бледные пальцы в молитвенном жесте. – Бог мой, ты видишь все наши пути, я вверила свою жизнь тебе. Так молю же тебя, помоги мне!

Мистлев прикрыла глаза, замолчала и прислушалась. Где-то на задворках сознания она почувствовала, как Сила пришла в движение. Улыбнувшись, поняла, что её смерть откладывается на более отдалённый срок. Многоликий решил, что преданная жрица ещё может развлечь и удивить своего бога, а уж наблюдать за приключениями и злоключениями людей он любил…

Глава 1. Башня Высоких Звёзд

Реван Вегри, молодой и амбициозный маг, не верил в Многоликого, что, однако, нисколько не мешало ему стать участником грандиозного импровизационного спектакля. Он явился в Башню Высоких Звёзд на всеобщий Конклав, где маги со всего Альтдорфхейма собирались, чтобы обсудить важнейшие дела в мире магии и политики и, что интересовало Ревана больше всего, научные исследования.

Некромант волновался – раньше он никогда не бывал в этой древней величественной Башне, слывшей оплотом Архимага и святая святых величайшей магической академии со времён эльфийского господства. Когда-то это звание носила Башня Кости, когда в ней безраздельно властвовал легендарный Ардос, один из последних истинных некромантов. Но то время прошло, и ныне Башня Кости принадлежала Ревану Вегри и из жемчужины магического мира и архитектурной мысли превратилась в блеклый осколок былого величия, став кафедрой теоретической некромантии. В этом был некоторый толк. Ученики появлялись в её стенах очень редко, что позволяло молодому некроманту заниматься собственными изысканиями, отгородившись от мира за высокими стенами.

Но теперь амбиции Ревана заставили его покинуть тёплое насиженное место и отправиться на Конклав, чтобы добиться официального разрешения на исследования, без которого они не будут иметь законных оснований – слишком темна и опасна была область, к которой тяготел разум мага. Некромантия и вампиры занимали его с раннего детства. Реван осторожно погладил корешок старинной книги, попавшей в его руки по чистейшей случайности. Это настоящее сокровище! И единственное материальное свидетельство того, что вампиры прошлого не миф и не вымысел. Некромант берёг эту книгу как зеницу ока. Листы так пропитались восстановительными чарами, которые он использовал, чтобы древний пергамент не рассыпался в пальцах, что его чуть не отказались пропускать охранные ворота, сочтя книгу незаконным артефактом.

Реван поморщился, прогоняя прочь воспоминания о том, как дежурный маг вынужден был проверить все его вещи. И ни должность, ни происхождение не спасли некроманта от унизительной процедуры. Законы магического сообщества были обязательны для всех вне зависимости от ранга и уровня силы, как бы некоторым это не нравилось.

– Что, Реван, всё со своими книгами носишься, да?

Некромант почувствовал дружеский тычок в бок и повернулся. Рядом стояла Шания, давняя подруга по академии и бывшая сокурсница. Магичка не хватала звёзд с неба, но нашла своё место среди целителей, и теперь нет-нет, а появлялась в Башне Высоких Звёзд, чтобы получить нужные разрешения на новые алхимические исследования. Шания занималась редкими болезнями, вызванными чёрной магией.

– Всё ношусь, да, – Реван вежливо улыбнулся, прижимая книгу и свитки с исследовательской работой покрепче к себе.

– Говорят, ты её выкопал где-то, да? Не знала, что ты сам…

– Больше слушай, что говорят, – Реван покосился на Шанию, которая с присущим ей любопытством пыталась разглядеть потёртую золотую надпись на корешке. – Я её не выкапывал, я её… не важно, это совершенно не важно.

Какими путями достался ему дневник Эрлины из Арра, записанный на предположительно вампирском диалекте эльфийского языка, Реван предпочитал не уточнять. Как бы плутоватый старьёвщик, в чью лавку некроманта занесло по чистой случайности в одной из экспедиций, ни уверял, что весь товар добыт честным путём, сомнения всё же то и дело закрадывались Ревану в душу. Книга пришла откуда-то с севера Верянских земель, самой дикой имперской провинции.

– А кто такая эта Э… Эрлина из… из… – попытки Шании прочитать текст на корешке, скрытый рукой Ревана, были безрезультатны.

– Эрлина из Арра, – терпеливо пояснил Реван. – Это её дневник… Летопись одного клана, можно сказать. Я восстановил всё, что мог, к сожалению, некоторые страницы утрачены навсегда, а сама Эрлина вряд ли жива, чтобы расспросить её об этом. Но и того, что там есть, достаточно, чтобы доказать реальное существование вампиров в древности.

Реван вздохнул, косясь на створки дверей в большой зал. Совсем скоро была его очередь выступать, и он начинал нервничать всё сильнее.

– Ты не слишком-то уверен, да? – от Шании ему никогда не удавалось скрыть эмоции.

– Немного волнуюсь.

Реван был неразговорчив. И волновался, конечно, гораздо сильнее, чем показывал. «Я, Эрлина из Арра, Старшая клана Красной Луны, записала эти слова…» – так гласили первые строки дневника. К сожалению, многое восстановить не удалось, книга изрядно была подпорчена крысами, плесенью и временем. Но и нескольких обрывков пророчеств, открытых Эрлине некоей Моррейн, а также фрагментов из описания войны вампиров с первыми жрецами светлых богов было более чем достаточно, чтобы утверждать, что по крайней мере часть народных легенд не выдумка. Реван надеялся, что книга послужит доказательством для собравшихся учёных магов, и они одобрят исследования. Но уверенности действительно было мало, а когда двери зала открылись, и его пригласили внутрь, она исчезла окончательно.

– Удачи, – шепнула Шания, – а мне пора спешить по своим делам.

Реван рассеянно кивнул вслед поднимающийся по ступеням винтовой лестницы магичке и наконец вошёл в распахнутые двери. Некромант едва сдерживал волнение, держа свою речь перед сотней лучших умов Башни Высоких Звёзд. Слова он заготовил заранее, десятки раз перепроверяя текст своего выступления. Увлечённый приведением доказательств в пользу своей теории о существовании в древности вампирских кланов и их связи с истинными некромантами, он не видел лиц своих слушателей. Умудрённые опытом лбы хмурились, что Ревану, слишком молодому по здешним меркам магу, не сулило ничего хорошего.

Магистры, профессора и деканы других факультетов совещались тихо и делали пометки длинными роскошными перьями в своих свитках.

– Мы достаточно выслушали ваш… доклад, мэтр Вегри, и приняли решение. Ваших, с позволения сказать, доказательств недостаточно, чтобы мы одобрили дальнейшие исследования и дали официальное разрешение на практику. Ваша деятельность прямой удар по репутации Башни Высоких Звёзд и всего магического сообщества Альтдорфхейма, мы вынуждены отклонить запрос. Мы всё сказали, – старый маг, пригладив длинную серебристую бороду, сел в своё высокое кресло.

Реван побелел так, что это стало заметно на и без того бледном лице, он стиснул зубы, но ничего не сказал. Маг коротко поклонился собранию и вышел, он держался прямо и с достоинством, но никто из собравшихся не захотел встречаться с ним взглядом. Коллеги спешно расступались, пропуская его к высоким стрельчатым дверям – выходу из Залы Советов. Белые драконы скалились с узких створок и сверкали глазами-изумрудами, провожая мага взглядом.

Только выйдя в просторный холл, в котором не было ни души, он перевёл дух. Руки предательски дрожали, едва не выронив драгоценную книгу на пол. Зная, что Соран, юнец-подмастерье, преданно ждал его в гостинице при Башне, Реван направился к выходу через верхнюю галерею. Но уйти ему не дали, маг услышал за спиной торопливые шаги, а вместе с ними громкое сопение.

– Не лезьте вы во всё это, мэтр Вегри, – Реван обернулся на голос и увидел лорда Нотта, мага Огня. – Конклав очень недоволен.

– Ещё бы! – воскликнул некромант, глядя на собеседника сверху вниз с высоты своего роста.

Лорд Нотт тяжело вздохнул, промокая шёлковым платком высокий лоб с залысиной, на котором выступили капельки пота. Он скомкал в пальцах платок и продолжил:

– Я не желаю вам зла, память о вашем отце…

– Ближе к делу, лорд Нотт, – Реван поморщился, он не любил упоминаний о своём погибшем родителе.

– Посидите у себя в Башне, займитесь обучением вашего подмастерья. Для декана кафедры некромантии, простите, теоретической некромантии, гоняться за сказками не солидно. Не давайте Архимагу повода задуматься о… смене рода деятельности для вас, – уклончиво пояснил лорд Нотт.

На толстом лице мага Огня была виноватая улыбка. Когда-то он входил в круг друзей семьи Вегри, и у Ревана действительно не было повода сомневаться в правдивости его слов и намерений. Некромант прекрасно осознавал это, но мириться с решением Конклава не хотел.

– Спасибо за вашу доброту, лорд Нотт, но я тороплюсь. Прощайте, – Реван развернулся и шагнул в прозрачные языки голубого огня.

Натянув на голову чёрный капюшон мантии, маг процедил сквозь зубы:

– Внутренний двор!

Стена огня послушно взметнулась до потолка, и вскоре чёрный силуэт некроманта исчез. Лорд Нотт только покачал головой.

Глава 2. Судьбоносные встречи

Соран послушно сидел в комнате, снятой на двоих мэтром Вегри. Как декану высшей Академии Ревану и его спутникам полагались роскошные многокомнатные апартаменты, но к большому разочарованию ученика, маг не отличался любовью к роскоши, хоть и мог позволить себе многое. Вместо шикарных зачарованных комнат, где всякая утварь слушалась постояльцев, они вынуждены были остановиться в простом номере без изысков. В таком впору селиться тем, кто только-только приехал сдавать вступительные экзамены после Общей Школы Магии. В номере были две добротные кровати, письменный стол со стулом, шкаф для одежды, а в небольшом помещении за дверью ванная, куда воду должны были носить слуги или сами жильцы, если у них не хватало денег оплатить работу.

Подмастерье сидел за столом и кропотливо переписывал свиток с таблицами лунных фаз и перечнем доступных заклинаний. Практическая некромантия, которая вот уже много веков изучалась лишь в теории, сильно зависела не только от того, в какой фазе находится луна, но также от времени года и суток. Самый сильный день приходился на новолуние в канун Дня Мёртвых, который праздновался в конце Месяца Тёмных Ночей. Слабее всего тёмные чары действовали во время Короны Лета, когда над миром светила полная луна, а солнце находилось в зените своего могущества. Чтобы устранить этот серьёзный недостаток, некроманты прошлого создавали амулеты для накопления силы. Её можно было использовать в любой момент, однако само создание артефакта процесс длительный и сложный.

Соран выводил знаки предельно аккуратно, чтобы не наставить клякс или случайно не забыть о правильном наклоне букв. Реван заставит всё переделывать, если заметит малейшую оплошность в точности линий и написании рун. Древнеэльфийские диалекты давались Сорану с трудом, но он старался как мог, чтобы закончить свой труд до возвращения единственного учителя. Других преподавателей на кафедре теоретической некромантии не было, мало кто из закончивших высшую академию жаждал похоронить себя в мрачных залах и кабинетах Башни Кости. Поэтому мэтру Вегри приходилось самостоятельно вникать в тонкости зельеварения, магических рун, экзорцизма, монстрологии и нежитеведения. Ходили слухи, что раньше на факультете был ещё один некромант, специалист по алхимии, но он бесследно исчез, и об этом случае старались не упоминать.

В конце курса Соран должен будет сдавать все положенные предметы комиссии, и он очень боялся этого дня. Некромантов традиционно трясут сильнее всех и придираются к каждой мелочи, но на благо Сорана час испытаний ещё далёк. А пока он сидел на стуле, слишком неудобном и скрипучем, и… Дверь в комнату хлопнула с такой силой, что Соран подскочил на месте, его рука дёрнулась и задела чернильницу. Огромное чёрное пятно стремительно расползалось по листу пергамента с записями.

– Собирай вещи, мы возвращаемся обратно! – велел Реван, вернувшийся явно не в духе.

Маг ненадолго подошёл к столу и бросил мимолётный взгляд на пергамент, уже безнадёжно испорченный. Виднелся только фрагмент таблицы с наполовину заполненным столбцом. Исходный свиток тоже пострадал от чернил, а Соран застыл в прострации, не зная, что ему сейчас делать и за что хвататься первым делом – то ли встать и поприветствовать вернувшегося учителя, то ли спасать исходник, либо реанимировать собственный пергамент. Соран боялся встретиться взглядом с Реваном, в ярости тот был особенно суров к любым промахам подмастерья, поэтому оставалось только соглашаться со всем, что учитель скажет.

– Испорченный свиток восстановишь.

– Да, мастер.

– Без магии.

– Конечно, мастер.

– Перепишешь таблицы вручную без использования инструментов и будешь делать это столько раз, пока они не выйдут идеальными.

– Да, мастер.

– Все соответствия выучишь к утру.

– Слушаюсь, мастер.

Реван придирчиво оглядывал Сорана. Он был не в духе и сейчас выискивал, к чему бы придраться, но ученик оказался смиренен и послушен. Вечно торчащие во все стороны светлые лохмы были тщательно причёсаны и убраны в низкий хвост на затылке. Соран умудрился даже не запачкать рукава мантии и пальцы во время письма. Прикрыв глаза, Реван наконец бросил:

– Я, кажется, велел собирать вещи.

Сам маг устало опустился в кресло у камина, думая, что ему делать дальше. Если торговец не врал, и в Верянских землях на севере нашлась одна вампирская книга, то должны там быть и другие. Неблагие эльфы не делятся магическими секретами с людьми, но вампирские рукописи не имеют характера и лишь ждут, чтобы кто-то прочёл их вновь. Когда Белая Леди отвернула свой лик от людей, сила истинной некромантии осталась лишь у эльфов, уделом смертных стало изучение теории, несложные оградительные и атакующие чары против естественной нежити, да способность вступать в контакт с неупокоенными душами мёртвых. Последнее было очень опасно даже для опытного мага, поэтому все современные некроманты, коих было не так уж много, носили особые амулеты, блокирующие этот дар.

Если одна Богиня не слышит воззваний людей, полагал Реван, вторая, которой поклонялись вампиры древности, всего лишь спит. Если некроманту удастся найти нужные тексты и провести обряд, людям, наконец, некромантия станет доступна в полной мере, как это уже бывало.

Соран собирал вещи тихо и аккуратно, не отвлекая учителя от размышлений, чему сам Реван был несказанно рад. То, на что он собирался решиться, нужно было обдумать в тишине и хорошенько подготовиться.

– Надолго мы в Башне не задержимся, Соран, – Реван наконец поднялся с кресла, с удовольствием отметив, что всё уже собрано.

– Мы? – переспросил ученик, будто новости об ещё одном путешествии его не удивили.

– Да, мы. Как ты собрался учиться в моё отсутствие, Соран? Считай, что у тебя будет практика.

Соран просиял. Наконец-то что-то более интересное, чем штудирование толстенных книг и свитков, некоторые из которых были такими старыми, что страшно прикасаться.

– Надо только найти опытного взломщика и мастера ловушек, – задумчиво проговорил Реван. – В древних руинах такого добра много, а мы с тобой люди честные, к отмычкам не приучены. Честные же?

Ученик нервно сглотнул:

– Д-да, мастер, к-конечно.

И то правда, не говорить же учителю о периодических визитах в кабак, пока его нет в Башне или о том, что однажды Соран привёл девушку… Реван в свою очередь не стал сообщать парнишке, что прекрасно обо всём знает и даже придумал подходящее наказание, но пока его мысли были заняты более важным.

Вместе учитель и ученик направились к связующему порталу – Башни находились слишком далеко друг от друга. Обратный путь без магии занял бы добрый месяц по суше и пару недель морем, если повезёт с погодой. Несмотря на то, что порталы между Башнями работали в обе стороны, без магического приглашения или права собственности попасть внутрь было нельзя.

Реван провёл рукой перед аркой портала, пустой проём подёрнуло рябью, за ним показались очертания Башни Кости вместе с её знаменитыми каменными горгульями. Прочитав заклинание-ключ, Реван вместе с Сораном шагнул в проём. В мгновение ока они перенеслись во двор Башни, окружённый стеной. Когда-то она была намного выше, но после страшной войны с зимними эльфами король приказал сделать стены такой высоты, что во двор мог заглянуть любой проходящий мимо. Невысокая стена смотрелась жалко и куцо по сравнению с гигантской Башней, но шесть веков назад эстетика мало заботила правителей. Это был показательный акт и только.

Сорана шатало, телепортация давалась ему тяжело – он не привык к такого рода путешествиям и магические перегрузки давали о себе знать. По мощёной дорожке навстречу двум магам уже спешила старая Ханна, заведующая хозяйством. Обычная женщина без всякого магического дара, честно выполняющая свою работу. Она работала в Башне так долго, что со временем стала восприниматься как член семьи. Ханна лично занималась стряпнёй и руководила закупкой необходимых продуктов и бытовой утвари, а вот уборка в жилых помещениях ложилась на плечи Сорана. Это было не так уж сложно, учитывая, что большая часть кабинетов, залов и комнат была закрыта и не использовалась по назначению.

– О-о-о, вернулись! Как раз к ужину, – Ханна улыбнулась.

– Как ты всегда угадываешь со временем, Ханна, в тебе точно не пропал талант провидицы?

Соран перевёл дух. Если мастер Реван шутил, значит его настроение становилось не таким мрачным и задумчивым как это часто бывало в последнее время. Вряд ли он забудет про задания, которые сам же дал Сорану недавно, но ученик надеялся, что учитель не заметит ещё одной его оплошности.

Ужинали, как обычно, все вместе. Ханна дипломатично не спрашивала о том, как прошёл визит в Башню Высоких Звёзд. Мудрая женщина была уверена, если Реван не рассказал всё с самого начала, не стоит донимать его расспросами.

– Ханна, как дела в городе? – скорее из вежливости, чем из интереса, спросил Реван.

Женщина тут же оживилась и принялась рассказывать, что на северных окраинах, кажется, видели оборотня, а в часовню на Старой площади повадился какой-то нечистый дух. Ханна с радостью бы передала все услышанные на улицах сплетни за время отсутствия Ревана, но вместо этого неожиданно замолчала, переменившись в лице.

– Ох, как я могла забыть! – Ханна всплеснула руками, встала с места и принялась что-то искать в кармане платья. – Вот!

Выудив из складок маленький неприметный конверт, она передала его некроманту в руки. Реван тут же узнал печать и, не говоря ни слова, вскрыл письмо. В нём сообщалось, что в городской тюрьме Сароха заключена под стражу известная воровка, Пташка. Осведомитель писал, что скоро состоится казнь и, если Реван ищет помощника в своём долгом путешествии, он должен торопиться и не скупиться.

– Ханна, – пробежавшись глазами по письму, сказал Реван, – оставь нас пожалуйста вдвоём.

Ханна улыбнулась, поднялась из-за стола и, попрощавшись, ушла. А тем временем Реван не верил своим глазам и неожиданной удаче, которая благоволила ему в этот день. Зная, что благосклонность Богов леди ненадёжная, маг решил, что не нужно терять время зря.

– Вот и нашлась наша спутница, Соран.

Подмастерье поднял на некроманта вопросительный взгляд.

– Пташка здесь, в тюрьме Сароха. Это наш шанс! Она проведёт нас через ловушки, которых наверняка в старом замке полно. Более того, нам скорее всего не придётся гадать, какую магию использовать, чтобы пройти через зачарованные земли!

– Вы уверены, что это хорошая идея? – Соран явно не разделял энтузиазма своего наставника. Подумать только, пытаться сотрудничать с неназванной королевой воров! – Эта женщина обворует нас при первой же возможности и сбежит! Не лучше ли обратиться в Лигу наёмников? Эти хоть предоставляют гарантии и возмещают ущерб… в случае чего.

– Против нас она не шевельнёт и пальцем, – Реван улыбался.

Учитель улыбался очень редко, а потому улыбка на его худом бледном лице выглядела особенно жутко. Тёмные длинные волосы, мягкими волнами обрамлявшие лицо, только усиливали эффект ужаса. В зеленоватом свете волшебных огней маг ничем не отличался от тех, кого с таким усердием изучал. Им несказанно повезло и, если слухи о происхождении Пташки правдивы, она сможет провести Ревана правильными путями к легендарному замку, который упоминался в дневнике Эрлины.

– Но… она же в тюрьме! – Соран попытался использовать самый веский аргумент.

– О, предоставь мне решить этот вопрос самому. Убери всё со стола и займись свитками, а мне пора кое-кому напомнить о своём законном праве,– с этими словами Реван покинул зал.

Соран остался один на один с уборкой и пугавшими его скелетами костяных драконов под потолком. Даже в малом обеденном зале всё убранство напоминало о том, чем когда-то занимались в Башне Кости.

Глава 3. На свободу

В камере стало темно – наступил вечер. И, хоть солнце ещё не село, тени от домов уже погрузили улицы во мрак. Мистлев была спокойна, темнота не пугала её, вопреки поверьям она ни разу не встретилась с душами тех, кого убила в своей жизни. Совесть не гложила её, не мучили воспоминания. Холодное равнодушие к окружающим досталось Мистлев с эльфийской кровью её отца, которого она никогда не видела. Она не злилась на него и не испытывала обиду, лишь благодарность за то, что ловчее, быстрее и гибче обычных людей.

Воровка сидела, прикрыв глаза, и ждала. Если ей удалось уловить отклик Мастера Масок, это значило, что её ждёт возможность сбежать отсюда. В то, что за ней придёт благородный рыцарь или даже собратья по цеху она не верила. Да, в Стае она обладала авторитетом, но много там было и тех, кто смог бы заменить её, она была не единственной жрицей Многоликого. Да и немало тех, кто желал избавиться от слишком удачливой конкурентки.

Когда за ней пришли, ещё не настала ночь. Пара стражников ввалилась в камеру, оба были вооружены до зубов. Маленькая Пташка только усмехнулась про себя, слыша, как звенят кольчуги и как тяжелы шаги людей. Её опасались, но, кажется, совершенно зря – Мистлев была безоружна и не владела боевой магией. Маг Земли стоял где-то у входа, готовый в любой момент закрыть его.

– Поднимайся, за тобой прислали, – грубо окликнули её, Мистлев наконец открыла глаза и одним рывком оказалась на ногах.

Одного из стражников передёрнуло. Многих пугала кажущаяся неестественность движений Пташки, слишком текучая для человека. Полуэльфы для людей были ещё более диковинными созданиями, чем сами эльфы, о которых почти забыли. С самого детства Мистлев презрительно звали подменышем, благо не догадались бросить в огонь по старой традиции. Считалось, что такие полукровки способны испортить человека одним взглядом, уморить скот, заставить скиснуть молоко или не дать маслу взбиться как следует. И это если, дай Боги, отродье светлого эльфа, что уж говорить тогда о тёмных?

– Знаешь, я бы на твоём месте так не улыбался, – сказал один из конвоиров, когда они уже шли по тюремному коридору мимо камер с другими узниками.

Пташка молчала, перебирая в памяти тех, у кого было достаточно средств, чтобы выкупить её у закона. Неужели всё-таки Стая решила сложиться всем миром, чтобы выручить Мистлев? Она мысленно возносила хвалу своему покровителю, предвкушая, как снова окажется в Логове, давно ставшим для неё надёжным и уютным домом. Воровка шла, не обращая никакого внимания на сопровождающих её стражников и мага, на улюлюканье, доносившееся из камер ей вслед, она была в хорошем настроении.

Мистлев привели в кабинет начальника тюрьмы, который ей был уже знаком: когда легендарную воровку наконец поймали, Крастос Курио пожелал лично увидеть её. Заметив торчащие из-под вечно взлохмаченных коротких волос острые кончики ушей, он только и сказал: "Я должен был догадаться…" И вот, Пташка оказалась в святая святых Крастоса снова, но на этот раз в куда более хорошем настроении.

– Ну, кто из наших не пожалел денег на меня? – радостно воскликнула она, надеясь в кресле напротив увидеть Кристофа или Большую Анни.

Двери за спиной захлопнулась, двое стражников остались в кабинете. У стола стоял Крастос Курио собственной персоной, он был необычно бледен этим вечером. В руках он держал свиток со сломанной печатью, из-за чего рисунок герба угадать было невозможно. Но это не имело значения, чёрный цвет сургуча говорил сам за себя. По спине Мистлев пробежал холодок. Она никогда не имела дел с некромантами и как огня опасалась всего, что было связано с магией смерти.

– Я вижу, не стоит объяснять тебе, что это, – Крастос улыбнулся одними губами и потряс свитком. – Должен признаться, с удовольствием бы посмотрел на казнь, но увы. Теперь тебя ждёт участь менее завидная, наш некромант решил воспользоваться своими правами на осуждённых на смерть…

– Ч-что… – Мистлев так и застыла, не заметив, как её взяли под руки, крепко держа.

Сердце ушло в пятки. Древним законом, позволяющим любому магу претендовать на жизнь осуждённого на казнь преступника, пользовались невероятно редко. В последний раз его применяли ещё во время расцвета Башни Кости и одноимённого Ордена, от которого ныне остались лишь записи в летописях. Понятное дело, что именно некроманты чаще всего и пользовались этим законом, не считая магов целителей. Да вряд ли можно надеяться, что оказаться у последних было бы лучше.

С момента запечатления соответствующей магической печати преступник переходил в собственность мага. Чаще всего жил он после этого не очень долго, всё зависело от сложности магических экспериментов и выносливости самого подопытного. Пташка считала, что у неё очень крепкие нервы, но не выдержала, повиснув в полуобморочном состоянии на руках у стражи. Потерять сознание, конечно, ей никто не дал. Пара звонких пощёчин быстро привела воровку в чувство. Опомниться от происходящего ей не позволили.

– Поставь свою подпись в журнале тут и тут, – велел Крастос, ткнув толстым пальцем в тюремный журнал.

Мистлев взяла перо и черкнула инициалы там, где было указано. Обычная бюрократическая процедура при освобождении. Мол, претензий не имею, вещи возвращены в целости и сохранности.

– Вряд ли тебе это пригодится, но по закону мы обязаны всё вернуть, – Крастос указал на мешок с вещами Мистлев. – Забирай и на выход, там тебя ждёт повозка. Проводите её.

Мистлев только успела схватить в охапку все свои пожитки, как её подтолкнули к двери на выход. В этот раз конвоиры даже не прикасались к ней, точно перед ними была прокажённая. На лицах застыла смесь страха и отвращения. Некромантова девка. Мистлев слышала перешёптывания в коридорах. Разумеется, новость разлетелась быстро, не каждый день некроманты пользовались своим законным правом забирать преступников у смерти.

«Будь что будет!» – с этими мыслями воровка переступила порог тюрьмы и села в поджидавшую её повозку вместе с конвоирами. Когда они наконец прибыли на место и вышли, на город уже опустилась ночь. Перед полуэльфийкой высилась исполинская серебристо-серая башня со стрельчатыми окнами, арками, резными балконами и роскошными барельефами. Стена же, её окружавшая, была совершенно гладкой и на удивление низкой. Воровка никогда не оказывалась так близко к легендарной Башне Кости, а теперь ей предстояло подняться по жемчужным ступеням самой. Воровку уже ждали.

Высокая мрачная фигура, чёрной тенью застывшая у ворот, определённо принадлежала владельцу Башни. Редкий по нынешним временам цвет мантии выдавал его деятельность с головой. Маг был в простом чёрном одеянии без роскошной отделки, как обычно любили выделиться его коллеги по цеху. Бледная рука сжимала древко самого обыкновенного посоха, не чёрного, не костяного белого, а обычного серого с навершием в виде двух переплетённых змей. Единственное, что действительно делало этот посох необычным, так это короткое серебряное лезвие внизу древка. Лица некромант не прятал, хотя многие из них любили устрашающие маски и капюшоны. Сарохский Чернокнижник, единственный некромант к востоку от столицы. Мистлев слышала о нём, но лично видеться не доводилось. До сегодняшнего дня.

Вопреки расхожим представлениям перед Мистлев был не дряхлый старик и не демонически очаровательный красавец. Обыкновенный мужчина не старше тридцати-тридцати пяти на вид с худым лицом и усталым взглядом. Тёмные глаза и волосы делали его ещё бледнее, но никакого страха и потусторонней жути на Мистлев некромант не нагнал. Конвоиры, очевидно, были более суеверными – ещё немного, и Мистлев бы расслышала, как стучат их зубы.

– Полуэльф, – только тихо сказал он, оценивающе осмотрев Пташку с ног до головы, – этого стоило ожидать.

Обычно смелая и бойкая Мистлев поёжилась. Если бы некромант смотрел на неё как мужчина, она бы и бровью не повела, но её оценивали как… инструмент. Воровка была окончательно сбита с толку и не понимала, что происходит. Может быть, это очередной поклонник её таланта, решивший выкупить гениальную взломщицу, чтобы такое сокровище не пропадало на плахе? Это могло бы многое объяснить.

– Мы знакомы? – спросила она, но некромант только отрицательно покачал головой.

Один из охранников кашлянул, привлекая к себе внимание:

– Итак, господин… эээ… мэтр Вегри, все бумаги подписаны, ваши притязания на жизнь преступницы признаны… эээ… законными. Вот в-ваша часть договора, Крастос Курио желает всех благ.

Некромант не глядя забрал из рук стражника свиток и сунул его в карман.

– Что ж, полагаю вы свободны, – он улыбнулся краешком губ.

Конвоирам не нужно было слов. Выполнив свои обязательства, они так спешно покинули это место, будто за ними гнались все демоны преисподней.

– Итак, – теперь некромант повернулся к Мистлев, – осталось уладить последние формальности. Идём.

Маг провёл Мистлев через внутренний двор, пока они не оказались у дверей. За ними был очень просторный и высокий холл со статуей в центре. Эльф, высеченный из белого мрамора, застыл с книгой в одной руке и с посохом в другой. Длинная мантия мага сидела точно по фигуре, белые волосы уложены в аккуратную причёску, а выражение лица гордое и честолюбивое. Мистлев не сразу увидела, что маг стоит на черепах людей и животных.

– Это Ардос, основатель Ордена и Башни Кости, – пояснил некромант, заметив, как завороженно Мистлев смотрела на изваяние.

– А-а-а, – протянула она, разглядывая статую, не забывая подмечать особенности обстановкиДвери, лестницы, переходы, окна – всё это было важно, если воровка собиралась бежать отсюда. Она запоминала все закоулки и коридоры, которыми некромант её вёл. Вот одна лестница, вот другая… Не ускользала от взгляда и роскошь самой Башни. Редкие породы дерева, драгоценные металлы, дорогой камень… Маги прошлого умели жить на полную катушку, да и современные не отставали.

Они уже были на третьем этаже, пока наконец не остановились перед неприметной стрельчатой дверью без ручки и замка. Некромант провёл по ней рукой сверху вниз, на чёрном дереве блеснули магические знаки, и дверь открылась.

– Дамы вперёд.

Мистлев сочла вежливость за издевательство, к чему это всё, если её сделают подопытной зверушкой? Она первой вошла в комнату, которая оказалась кабинетом. Вдоль стен стояли шкафы высотой от пола до потолка, сплошь забитые книгами и свитками. Увесистые томики были везде, на тумбах, столиках, подоконнике. Рядом с окном стоял чёрный стол, на котором сейчас лежала лишь аккуратная стопка листов пергамента. Сбоку была ещё одна дверь, куда она вела, Мистлев могла только гадать. Возможно, в лабораторию. При этой мысли фантазия тут же нарисовала жуткие подземелья с несчастными жертвами предыдущих опытов.

– Что ж, – некромант прислонил посох к спинке мягкого кресла, обитого тёмно-зелёным шёлком, уже местами потёртом от времени, – думаю, самое время представиться. Я Реван Вегри, некромант, как ты уже заметила. Твоё имя мне известно. Итак… Мистлев, ты имеешь представление насчёт того, зачем мы здесь?

– Для наложения печати, надо полагать.

Мистлев попыталась произнести это как можно непринуждённее, но голос её подвёл.

– Это верно, – согласился Реван, закатывая рукав мантии на левой руке. – Не волнуйся, от этого ещё никто не умирал. Но всё же советую тебе сесть, многие теряют после. Некромант произносил это таким будничным тоном, будто проводил подобные ритуалы каждый день. Мистлев села во второе кресло, стоявшее напротив камина, по-прежнему прижимая к груди свои вещи.

– Положи сумку на пол, с ней ничего не случится, уверяю тебя. Твои вещи мне без надобности.

Делать было нечего, и Мистлев пришлось послушаться. Бежать было некуда, а пытаться убить некроманта в его же Башне показалось воровке глупейшей затеей на свете. Мистлев ненадолго прикрыла глаза, чтобы успокоиться, а когда открыла их, маг уже был рядом, возвышаясь над ней чёрной тенью. Воровка боялась увидеть в его руках ритуальный нож, но они оказались пусты.

– Постарайся не кричать, – только и сказал некромант, схватив Мистлев за левую руку.

Вопреки ожиданиям воровки пальцы у некроманта были вовсе не могильно-ледяными, а такими же тёплыми как и у всех живых людей. Мистлев, затаив дыхание, наблюдала за всем, что делает маг. Указательным пальцем он вырисовывал знаки на запястье воровки, водя длинным ногтем по коже. Делай это обычный человек, она бы только рассмеялась от щекотки, но сейчас каждая линия пронзала руку страшной жгучей болью. С новыми знаками боль только усиливалась, не будь Мистлев в кресле, она наверняка бы уже в конвульсиях рухнула на пол.

Слова заклинания, которое шептал маг, не давали провалиться в забытье, удерживая сознание Пташки здесь. Мистлев видела, как некромант иногда морщится, а потом заметила, что по его левой руке, прямо по пальцам, текут тёмные струйки крови. Пара капель упала на пол. Когда некромант закончил начатое, на запястье Мистлев красовалась сложная печать, будто выжженная тонкими линиями. Края раны кровили и болели, кожа вокруг покраснела.

– Если ты убежишь, я найду тебя. Если попытаешься меня убить своими или чужими руками, умрёшь первой, всё понятно? – спросил маг, в упор глядя Мистлев в глаза.

Воровке не понравился этот взгляд, она ничего не ответила, только кивнула. Она отчётливо услышала бесплотный смешок. Вот она, помощь от Многоликого. И то правда, Пташка просила помочь, ей и помогли, она больше не рискует расстаться с жизнью на рассвете. Но попасть в лапы к некроманту? Очень смешная шутка.

Тем временем Реван щелчком пальцев разжёг камин и уселся в кресло напротив, он выглядел очень спокойным, Мистлев же вся дрожала от пережитого. Но всё же силы на колкости у неё нашлись.

– Никогда не ставил опытов над полуэльфами? Боюсь, из меня получится хреновый зомби, – воровка пыталась разговаривать непринуждённо прежде всего для того, чтобы успокоить саму себя.

– Ч-что? – некромант опешил, на секунду Мистлев показалось, что на его лице мелькнула тень удивления. – А, это. После всего, что произошло, пора кое-что объяснить. – Реван откинулся на спинку кресла и закинул ногу на ногу. – Печать единственный способ вытащить тебя из тюрьмы законно, теперь ты принадлежишь мне и будешь выполнять ту работу, которая мне нужна.

– Нормальные люди просто меня нанимают и платят деньги, – хмыкнула Мистлев.

– Тебе я отплатил кое-чем более ценным, твоей собственной жизнью, – сухо бросил некромант, дав понять, что колкости в данном разговоре не уместны. – Поверь, я не садист и убивать людей и нелюдей не люблю и, если бы мог, нанял бы тебя в обычном порядке. Но с приговорённым на казнь заключить договор найма, как ты понимаешь, невозможно, а абы какой вор мне не нужен.

Пташка нахмурилась, но поделать ничего не могла, некромант был совершенно прав. Левое запястье всё ещё пульсировало от боли, постоянно напоминая о себе, а кровь, кажется, пропитала рукав рубашки. Реван заметил беспокойство Мистлев:

– Я не могу снять метку, иначе сам окажусь там, откуда тебя вытащил. Не поставить её я тоже не мог, как ты понимаешь.

Мистлев вздохнула, некромант говорил правду. Или был отличным актёром. Черты его бледного лица расплывались перед глазами, воровка чувствовала, как на неё накатывала дурнота. Ритуал с печатью не прошёл бесследно и, видимо, ещё долго будет давать о себе знать. Должно быть, Реван тоже это заметил, потому что встал, подошёл к двери и дёрнул за серебристый шнур. Прошло совсем немного времени, когда в кабинет вошла пожилая женщина в строгом тёмно-сером платье, застёгнутом под горло.

– Ханна, найди для нашей… гостьи подходящую комнату. Подальше от Сорана, пожалуйста, ему сегодня ещё мои задания выполнять.

– Пойдём, милая, – Ханна улыбнулась и помогла Мистлев подняться, – я покажу тебе, где ты будешь сегодня спать.

Ханна повела Мистлев за собой, попутно рассказывая ей о Башне. Так воровка узнала, что живут они тут втроём – Ханна, Реван и его нынешний ученик Соран. Студенты на факультете теоретической некромантии появляются очень редко, поэтому большую часть времени кабинеты и лаборатории пустуют. Многие залы и комнаты не отапливаются и не убираются, поскольку в этом нет никакой необходимости, да и возможности. Раньше Башню обслуживал целый штат слуг, но теперь никто не идёт сюда работать. Сам мэтр Вегри только рад этому, поскольку не любит суету и толпы людей. Болтовня Ханны утомляла, звук её голоса доносился будто через толщу воды, но в то же время это было единственное, что не давало потерять сознание.

Ханна привела Мистлев на ученический этаж, где располагались спальни для студентов. В комнате, которую отвели для неё, было мало мебели, только всё самое необходимое, чтобы ничто не отвлекало юные умы от занятий магией. Но сейчас даже самая простая кровать казалась Мистлев роскошным ложем после каменного тюремного пола и соломенного тюфяка. По комнате было видно, что подготавливали её в спешке, должно быть, Реван велел Ханне сделать это перед самым своим отъездом. Но бывшей заключённой было совершенно плевать, где забыли протереть пыль или сменить шторы. Главное, что здесь было тепло и комфортно.

– Располагайся, я принесу ужин, – с этими словами Ханна вышла из комнаты, оставив Мистлев одну.

Вздохнув, воровка села на кровать, пытаясь осознать всё происходящее с ней в этот вечер. Саднящая рука напоминала о том, что всё вокруг не сон и не плод больного воображения, голова кружилась. Мистлев закатала рукав рубашки, кровь уже подсохла, образовав багровую корку, теперь было важно случайно не содрать её. Вдруг некромант солгал и, подгадав момент, принесёт её в жертву или заставит ученика отрабатывать на ней заклинания? Воровка не видела причин отвергать этот вариант развития событий, предпочитая быть настороже.

После ужина самочувствие улучшилось и Мистлев хотела было поразмышлять на тему того, как быть дальше, но тёплая еда, вино и мягкая постель слишком расслабили её. Пташка уснула, едва её голова коснулась подушки, однако вместо сладостного забытья её мучили кошмары. Ей снилось море с кроваво-красными волнами, багряные небеса и чёрное солнце. В этой картине не было ни единого звука, что пугало ещё больше. Волны беззвучно набегали на тёмно-серые камни берега, в ушах звенело от тишины. А потом из кровавых вод вышла женщина, слишком белая, чтобы быть человеком.

Страшный сон оказался пророческим. Утром Реван рассказал Мистлев о том, что они отправляются, возможно, в единственное оставшееся место в мире, где можно найти следы их. Вампиров.

Глава 4. Ночь Яблок

Альтдорфхейм, Верянские земли, город Зимнев.

Красавица Марыся умела и любила танцевать. Вот и сейчас она задорно кружилась в танце, отстукивая новенькими расшитыми бисером сапожками ритм. Лютни и флейты подыгрывали ей, барабан стучал как сердце влюблённого, с каждой минутой всё учащаясь. Её толстая девичья коса, увитая красной лентой с бубенцами, мерно позвякивала в такт, почти не качаясь из стороны в сторону – такой она была тяжёлой. Остальные девушки городка стояли в сторонке, кто с завистью, кто с досадой наблюдая за тем, как были взоры местных юношей и молодых мужчин устремлены на черноволосую верянку. Марыся знала об этом и только подзадоривала толпу, бросая короткие взгляды из-под длинных пушистых ресниц.

«Женюсь, непременно женюсь!» – думал Гийом, попивая густой праздничный эль, и тут же с грустью отбрасывал эти мысли прочь. Какая уважаемая семья верян, гордящаяся храбростью своих крепких сыновей и отвагой статных дочерей, отдаст такую красавицу в жёны чужеземцу, да ещё и магу. А потому молодой маг не бросал лишний раз свой горячий взор на Марысю, не навязывал ей, румяной и белокожей, своего общества. Даже сейчас, на ежегодном празднике по поводу сбора урожая яблок, когда все пьяны, добродушны и веселы, не решился бы он даже заговорить с ней.

Закатное солнце вызолотило макушки деревьев, сделав уже зажёгшиеся золотые осенние огоньки среди зелёного убранства ещё ярче. Здесь, на северо-востоке Альтдорфхейма в Верянских землях, осеннее время начиналось раньше обычного. Высоко горели костры, дым серыми клубами вился в ясное небо, а по праздничной поляне на опушке леса растёкся ароматный запах жареной оленины.

Музыка играла всё громче, захмелевшие веряне, вдоволь утолив жажду доброй драки днём на кулачных состязаниях, завели свои песни, такие же суровые, как и земли вокруг, где лето так коротко. Верянская поэзия всегда влекла Гийома своей напевной простотой и красотой. Он и сам пытался сочинять стихи на тот же манер, но первые же его потуги на этом поприще были столь неказисты, что пергамент был тут же испепелён несложным заклинанием.

На небе зажглись первые звёзды, и Гийом собрался было покинуть празднество, на котором ощущал себя лишним, как звон бубенцов раздался совсем рядом, и вот уже тянулась к нему маленькая белая ручка, звеня медными браслетами с бирюзой. Сладко, до головокружения, пахнуло лавандой.

– Не откажи мне в танце, добрый человек, – прозвенел юный голосок. Марь какая, не марь, сон не сон, а вот она, Марыся, тут, да ещё так близко. Омут чёрных глаз, блестящих от хмельного мёда, тонкая шерсть искусно расшитой жилетки поверх белоснежной блузки, мягкий перезвон стеклянных бус. Сказка наяву, о которой не смел и мечтать.

Гийом поднялся, приосанился. И правда, плох он что ли? Ну и пусть, что не местный. А ручка Марыси так мягка и тепла, так нежна её улыбка. И тёплый вечер, переходящий в ночь, жаркую от костров, вина и мёда. Лето здесь коротко, и последние его деньки стоило отметить с большим размахом перед временем тьмы и морозов, да лазурных всполохов Пояса Эрты в стылом зимнем небе.

Ночь была жарка и кружила в своём танце. Гийом с трудом мог поверить в своё счастье, а, может быть, и правда случилось так, что милостивая богиня любви вняла его мольбам и смягчила сердце красавицы. Музыка звенела в ушах, кружилось небо над головой. И вот, Гийом и сам не заметил, как они оказались в лесу на берегу озерца, мягко мерцающего в свете луны. Острый белый серп висел точно над водой и отражался в её глади. Тут и там в траве мелькали светлячки. Плащ был расстелен на траве, голова Гийома покоилась на коленях Марыси. Где-то вдалеке остался смех и песни, едва-едва доносившийся из-за деревьев. Несмотря на ночь холодно не было – грели молодость, любовь и подогретый со специями мёд.

– Отчего ж ты не говоришь со мной? Я тебе не нравлюсь? – спросила Марыся. – Болотные ведьмы и то добрее бы взглянули. Печалишь ты меня, запал мне в сердце с первого дня, как появился у нас, а нос воротишь.

– Что? Нет, нет. Вовсе не ворочу, – Гийом сел, поджав под себя ноги. Он опёрся на руку так, что она оказалась рядом с ручкой Марыси, горячей-горячей. Сердце билось так часто и его стук казался таким громким, что Гийому казалось, будто его слышит весь лес вокруг.

У противоположного берега озера что-то плеснуло, не иначе выдра. Над парой скрипнула на ветру сосна, где-то упала шишка. И уж в скрипе дерева Гийому слышался укор. Не молчи, мол, говори уже, сам видишь, страшиться нечего уже. Ты уже стоишь одной ногой на другом берегу.

– Да как же твой отец купец тебя за меня отдаст, Марыся! Быть женой бедного мага – та ли судьба, которую он тебе желает? – Гийом покачал головой. Ладонь Марыси коснулась его щеки, парень повернул голову, встретившись с ласковым взглядом васильковых глаз.

– Глупенький, – Марыся улыбнулась, её щёки зарделись румянцем. – Сейчас ли время думать об этом?

На её мягких губах ещё чувствовался терпкий привкус мёда, Гийом на мгновение отстранился, словно пытаясь убедиться, что всё происходящее не грезится ему. Но потом, жарко целуя Марысю в губы, мягко подмял её под себя и уложил на тёплый плащ.

Когда Гийом и Марыся вышли из леса на праздничную опушку, была уже глубокая ночь. Ещё дымили костры, но толстые брёвна давно прогорели, теперь лишь изредка в золе перемигивались друг с другом красные огоньки углей. Людей уже почти не было – кто постарше, те ещё после заката ушли по домам. Молодёжь либо всё ещё гуляла в лесу, либо продолжала кутить несмотря ни на что. Самые крепкие не спали, но изрядно пошатывались и норовили упасть. Иные храпели под лавками, прижимая к себе кружки с недопитым мёдом или вином. Яблочная Ночь была единственным временем в году, когда не суеверия не имели власти над жителями городка.

И лишь один человек на опушке не спал не оттого, что загулял до глухого часа и не оттого, что провёл ночь в праздности и веселье. Его взор был мрачен, а лоб испещрили морщины. Тяжёлая рука лежала на рукояти кинжала. Высокий седой мужчина шагнул навстречу Гийому и Марысе.

– Отец! – воскликнула Марыся, загораживая Гийома собой. – Убьёшь его, и мне не жить на свете!

– Молчала бы, глупая! – рыкнул Вацлав. – Ступай домой, мать глаз не смыкает, молится сидит, – смягчился его голос на мгновение. – Ступай! Не прибью я твоего дружка, разве что потолкую с ним крепко, – мужчина засучил рукава.

– Иди домой, – мягко сказал Гийом Марысе. – Послушай отца.

Марыся хотела было что-то сказать, но отца ослушаться не посмела.

– С тобой дома поговорю, – сказал ей вслед Вацлав и повернулся к Гийому.

Его удар в челюсть был крепок, Гийом пошатнулся и едва устоял на ногах. Во рту появился вкус крови, парень утёр рукавом алую струйку с подбородка.

– А теперь, парень, поговорим. Первое моё слово запомни крепко, уж уважь старика, – Вацлав усмехнулся, Гийом потёр ноющую челюсть. Что ж, могло быть и хуже. – Я вижу, дело молодое, где уж нам, старикам, дочерей и сыновей уберечь. Сам, помнится, охоч до девиц был, пока не женился. Кто на праздниках в лесах не гулял ночами? Вот и вы погуляли, да хватит. Уразумел? Или ещё какое словцо тебе вбить надо? Уж с голубкой своей я дома потолкую, а тебя чтобы у ворот не видел больше.

– Я всё понял, – сказал Гийом.

Вацлав важно кивнул и зашагал размашистым шагом в сторону деревни. Молодой маг схватил со стола пузатую бутыль мёда и залпом выпил до дна всё, что там осталось. Слово старого купца он запомнил крепко – долго ещё челюсть ныть будет, чудом зубы уцелели.

Этой ночью Гийому не спалось, он сидел за столом в тягостных раздумьях. Может и прав был старый Вацлав, ну что простой маг-бытовик может дать дочери купца? Уж она-то и к дорогим подаркам привыкла, нарядным платьям, да и по хозяйству наверняка не хлопочет с раннего утра до заката. Будь у Гийома больше способностей, он бы смог поступить после школы магии в Академию, а там уж после выпуска и должности более хлебные получить можно. Но увы, молодому парню не повезло и выдающимися талантами боги его не одарили. После школы отправили его по распределению в верянскую глушь, да и, кажется, позабыли совсем. От тяжёлых мыслей мага отвлёк стук в дверь.

Гийом вздохнул – наверняка пришла очередная старушка, которой в тенях за окном примерещился вурдалак. Старики, в отличие от местной молодёжи, были куда более суеверны. Но даже в магических школах, не в Академии, всех магов учат тому, что ни восставших мертвецов, ни тем более упырей и вампиров не существует. Даже те немногие, кто осмеливался пойти на кафедру теоретической некромантии, прекрасно понимали, что ни одним заклинанием нельзя поднять мёртвых из могил.

Мысленно готовясь вести разъяснительную беседу, Гийом открыл дверь. Но на пороге стояла вовсе не старушка, а Марыся, растрёпанная и зарёванная. Она стояла, кутаясь в шаль, и размазывала по лицу слёзы.

– Пропала я, Гийом, пропала! – шептала она, боясь, как бы кто не услышал.

– Входи, – маг приобнял её и провёл в дом.

Марыся принесла с собой прохладную свежесть ночи.

– Что случилось? – спросил он, зажигая в очаге огонь, чтобы подогреть травяной отвар.

Только сейчас он увидел, что Марыся была боса и в одной рубахе, она куталась только в шерстяной плащ, который был ей не по размеру – первое, что попалось ей под руку ночью, когда она сбегала из отчего дома.

– Бежим! Бежим со мной! – горячо взмолилась она, обвивая шею Гийома холодными бледными руками. – Не будет нам здесь жизни! Отец сосватал меня кузнецову сыну, – Марыся разрыдалась у него на плече.

– Бежим со мной! – целовала она его, и в этот раз её губы были не сладки от мёда, а солоны от слёз.

Сердце Гийома дрогнуло, но он крепко помнил наставления её отца. Иной бы на его месте, кто посмелей да отчаянней, схватил бы деву и бежал бы с ней без оглядки. Но Гийом рассудил иначе. Жизнь простого мага не сладка и не богата. Да, во время бедствия, его, скрепя сердцем, учтиво примут в доме, но, как только отступит беда, вновь перестанут замечать и здороваться на улицах. Гийом привык к такой жизни сам, но не хотел такого для Марыси. Иштван, сын кузнеца, был хорошим парнем, крепким, добродушным, рукастым, всякое дело в его руках спорилось. Такой и пяток детишек прокормит, и жену не обидит. Любит, разве что, медку хлебнуть, да какой северянин не любит? Уж не пропадёт с ним Марыся, родит ему здорового сына, да и забудет о Гийоме в делах и заботах.

– Нет, Марыся, – Гийом покачал головой. – Не могу я так.

Вдребезги разбилась керамическая кружка, расплескав по полу горячий, ещё дымящийся, отвар. Побледнела Марыся, но смолчала. Не говоря ни слова, она пошла к двери, отрицательно мотнув головой, когда Гийом вскочил с места…

Марыся шла по пустынной улочке и дрожала от ночного холода. Сверху начал накрапывать дождь, стало ещё холоднее. Девушка бесцельно брела вдоль домов, пока её внимание не привлёк силуэт в жидком пятне света от уличного фонаря. Приглядевшись, Марыся от волнения закрыла рот рукой – там, в конце переулка стояла пропавшая неделю назад Йоана. Марыся замахала женщине рукой и ускорила шаг, думая, что бедняжке нужна помощь.

Йоана, пошатываясь, повернулась на звук.

– Йоана, где ты была? Тебе нужна помощь? – спросила Марыся, подходя ближе.

Но Йоане помощь не нужна была давно. У неё была трупно-серая кожа и длинные чёрные когти на руках. В почерневшем от запёкшейся крови рту виднелся ряд длинных и острых зубов.

– Упырица, – только и смогла сказать Марыся, не смевшая пошевелиться от страха.

Глава 5. Путешествие начинается не с доброго утра

Итак, страшный сон Мистлев, что говорится, оказался в руку. Тем утром, как записал Соран в своём путевом дневнике, третьего числа Месяца Яблок, речь действительно пошла о вампирах. План Ревана был предельно прост: добраться до руин, исследовать их и вернуться обратно с находками или пустыми руками. Если же будет обнаружено нечто ценное в виде золота или драгоценных камней, всё это богатство должно быть разделено на три части. Никто не возражал. Цель похода, разумеется, должна сохраняться в тайне. По официальным документам, которые Реван уже отправил в Башню Высоких Звёзд, он с учеником едет изучать природную нечисть в Верянских землях. В той глуши в горах и лесах действительно водилось много разных тварей, живых и не очень, по которым можно было собрать массу практического материала. Водилась там и мелкая нежить естественного происхождения – то немногое, что осталось для изучения некромантам современности.

Мистлев в документах, разумеется, не значилась, но это её саму волновало мало. Воровка не оставляла надежды улизнуть и наконец затаиться на какое-то время в Логове. Полуэльфы что эльфы – как кошки в темноте. А пока Мистлев вместе с Реваном и Сораном покидала неприветливый для неё Сарох. Маг вернул ей только короткий кинжал, а всё остальное оставил при себе, пока они не доберутся до Верянских земель. Не следовало привлекать на дорогах лишнего внимания, именно так он объяснял свои действия. Мистлев была не в восторге от этой идеи, но делать было нечего – пока она вынуждена подчиняться некроманту, даже если он велит идти до Зимнева без одежды пешком.

У магов при себе не было оружия, лишь посох у Ревана, Соран же не носил ничего кроме ножа. Подмастерье был бледным и явно не выспавшимся, под глазами виднелись синие круги, а на пальцах заметны следы от чернил. Казалось, что краска навсегда въелась в кожу. Соран то и дело посматривал на Мистлев, она делала вид, что ничего не замечала. Парень старался держать свою сумку от воровки подальше и, думая что она не видит, незаметно проверял свои карманы. Мистлев только мысленно улыбалась, глядя на это.

Троица шла пешком – их путь лежал к портовому городку недалеко от Сароха. Реван рассудил, что плыть по озеру будет быстрее, а дальше можно взять коней по дороге на северо-восток. С ним никто не спорил, глядя на карту. Переплыть озеро оказалось более заманчиво, чем терять дни по вихляющим среди холмов и невысоких гор тропам при его обходе.

– Ну и сколько нам плыть? – спросила Мистлев у Ревана, стараясь нарушить тишину, молчание её тяготило.

– Если повезёт, завтра в полдень будем на том берегу.

– А если не повезёт?

Реван не ответил, задумчиво глядя на серое небо. Ветер усиливался, начинал накрапывать дождь, что лишь портило настроение и планы. С востока донёсся глухой раскат грома, Мистлев накинула капюшон.

– Придётся пережидать непогоду или пешком огибать Ветреное.

Перспектива делать крюк никого не радовала, а потому путники ускорили шаг. Сарох когда-то был столицей Альтдорфхейма, а потому дороги от него к близлежащим городкам были добротными, так что идти было одно удовольствие. Конечно, местами попадались рытвины и выбоины, но это было мелочью по сравнению с другими дорогами, где круглый год грязи по колено.

С хлипких веток молодых берёз, росших вдоль дороги, неприветливо каркали вороны. Суеверные селяне признали бы это плохим знаком в начале пути, но троица путешественников не верила в приметы. Маги были слишком образованы для суеверий, Мистлев слишком практична, да и Озёрный городок уже виднелся с высокого холма. Дальнейший путь был как на ладони, вон и кладбище в небольшой рощице виднелось впереди. На этом погосте жители Озёрного хоронили своих покойников, но было в нём нечто странное.

На воротах и оградках висели пучки чеснока и ещё каких-то трав. Реван тут же не преминул спросить своего ученика, какие травы используются в качестве оберега от нежити. Соран принялся перечислять:

– Полынь, ветви рябины, горецвет красный, зверобой, чертополох. Все эти травы способны защитить от нежити естественного происхождения, то есть русалок, призраков, крикуш, ночных страхов и прочих мелких духов. От истинно неупокоенных, поднятых магией, защитит только серебряное оружие, зачарованные некромантом амулеты и обережные магические круги.

Реван слушал, Мистлев смотрела по сторонам, но взгляд то и дело цеплялся за оградку кладбища. За хлипким забором виднелись покосившиеся от времени деревянные памятники и каменные надгробные плиты. Мертвецов и призраков Мистлев терпеть не могла и не признавалась никому, что боялась нежити. Крохотный погост внушал ей странный ужас, хотя разумных причин опасаться его не было. А что местные навешали пучки трав на забор, так это для их же спокойствия. Порой такой небольшой псевдообряд способен избавить от беспричинных страхов целый городок.

– Вот тебе народные верования в естественной среде, Соран, – раскат грома послышался совсем близко, – наглядный пример, когда действующие приёмы постепенно смешиваются с фантазией людей. Как видишь, чеснок здесь совершенно лишний, уверен, вампир бы или вурдалак только спасибо сказали, что блюдо само решило придать себе пикантный вкус.

Мистлев предпочла не вслушиваться в разговор, рана на руке снова стала саднить, на белой ткани повязки проступило красноватое пятно.

– Да когда ж эта дрянь заживёт?! – воскликнула Пташка в сердцах.

На что Реван только пожал плечами:

– Не знаю, обычно подопытные умирают раньше.

Мысленно воровка кляла мага самыми непечатными словами и в тайне злорадствовала, зная, что такая же печать на руке и у него. Жаль, по лицу Ревана было не понять, доставляла ли ему рана неудобства или нет. И так, кто за разговорами, кто за мстительными раздумьями, троица наконец дошла до Озёрного. Во тьме грозовых туч городок выглядел особенно неприветливо. Жуткую атмосферу нагнетали пустые улицы, на которых почти никого не было. Всё можно было бы объяснить надвигающейся грозой, разогнавшей людей по домам, но именно в это верилось слабо. Мистлев чувствовала, что что-то не так, но не могла объяснить причины своего волнения.

По волнам на озере и сильному ветру уже было понятно, что в ближайшее время ни о какой переправе можно не думать, оставалось только найти постоялый двор и переждать непогоду в сухости и тепле. И вот в последний-то хозяин наотрез отказался впускать Ревана и его спутников. Несмотря на то, что некромант был не в привычной длинной мантии, он по-прежнему носил всё чёрное от сапог до плаща. Соран и Мистлев на его фоне выглядели более безобидно, но тоже не внушали доверия, особенно девушка в мужской одежде и чуть раскосыми лисьими глазами. В такой недолго нечисть признать даже не заглядывая под капюшон.

– То есть как это ты, господин хороший, отказываешься нас впускать? – вкрадчиво поинтересовался Реван, прищурив глаза. – Ты видишь, кто перед тобой?

Трактирщик побледнел, но продолжал стоять на своём:

– Как не видеть, хорошо вижу – чёрный маг передо мной стоит и нечисть его подручная, – мужик покосился на Мистлев.

– Да что ж ты, невежда, несёшь? – Соран хотел было протиснуться вперёд Ревана, но некромант жестом остановил его.

– Так, стало быть, и помощь вам без надобности? То-то же вы на погосте травок навешали, для красоты видимо… – Реван покачал головой и развернулся, чтобы сойти с крыльца.

– Мэтр… – начал было Соран, но Мистлев больно пихнула его локтем в бок, мол, не мешай учителю мозги суеверным людям пудрить.

Трактирщик замялся, сминая узловатыми пальцами края передника:

– П-постойте, господин маг, не сердитесь. Напуганы мы жуть как, вот и… – мужик развёл руками, виновато улыбаясь. – Заходите внутрь, сейчас ливень будет, негоже оно мокнуть-то.

Внутри было тепло и сухо, а вот посетителей почти не наблюдалось – местные по домам сидели, а на постоялом дворе остались лишь немногие путешественники, решившие переждать грозу. Большая ярмарка по поводу сбора первого урожая уже прошла, поэтому гостей в городке оставалось немного. Последние торжища ожидались только в середине осени, когда созреют тыквы.

На мага и его спутников внимания обращали мало, местных тут считай не было, а братия наёмников и торговцев кого только не повидала в своих странствиях. Свободный стол нашёлся быстро, у самого окна, наглухо закрытого ставнями. В помещении, достаточно просторном и опрятном, было заметно, что жители городка действительно напуганы – помимо традиционных талисманов на привлечение постояльцев и защиту от дурного глаза виднелись пучки трав, отгоняющих нежить и призраков. Затесался и полюбившийся простолюдинам чеснок, который, как известно, нисколько не защищал от настоящей нечисти любого происхождения.

Мистлев привычно обводила взором посетителей, намётанный глаз примечал любые мелочи, особенно цепляясь за украшения, карманы и поясные сумки. Хмыкнув, воровка уставилась в миску с заячьей похлёбкой. Ничего интересного, сплошь дешёвки, такое и воровать-то стыдно, свои же засмеют.

– Не смей, – раздался над ухом голос Ревана. Маг больно схватил Мистлев за запястье, заметив, как она присматривается к чужому добру.

– Да тут всё равно ничего нет, – пожала плечами воровка, прищурившись.

– И правильно, – тихо, едва слышно прошипел Реван. – Пока ты в моём подчинении, даже не думай сунуть руку в чужие карманы, понятно?

Мистлев рывком высвободила руку из цепкой хватки, принявшись за еду как ни в чём не бывало, будто и не было тут никого. Владелец постоялого двора наблюдал за гостями и ждал момента, чтобы наконец поговорить с некромантом о делах, творящихся в Озёрном. Представившись Отиком, мужчина рассказал, что беды у местных начались после таинственной смерти Керы, жены кожевенных дел мастера. Говорят, дух покойной стал донимать жителей города – то в окна стучать начнёт, то по чердаку ходит стонет, то заставит кого блуждать на одной улице, детей пугает, посуду в доме бьёт.

– А третьего дня так и вовсе беда началась, стали видеть бедную Керу воочию, вот прям как живую, – трактирщик осенил себя защитным знаком. – Ходит по городу, плачет, заговорить-то ни с кем не может, нет у нас таких… таких как вы, – добавил мужик, чуть помедлив.

– Она только ночью появляется? – уточнил Реван, размышляя, действительно ли они столкнулись с призраком, или дело принимает более серьёзный оборот.

Отик замотал головой:

– Днём, говорят, тоже видали. Так мы на кладбище-то травок развесили, думали сдержат нечисть, а толку никакого, всё равно ходит, воет, людей пугает, ладно не жрёт никого…

– Это пока не жрёт, силёнок мало. Где её могила?

Отик побледнел при упоминании кладбища, но всё подробно рассказал. Велев Мистлев с Сораном оставаться внутри, Реван вышел на улицу. Воровка при упоминании о том, что призрак может кого-то жрать, позеленела и только что-то невнятно пробормотала вслед некроманту. Подмастерье был хмур и не спускал глаз с полуэльфийки, очевидно ему велено следить за ней, а ну как сбежит.

Сидеть в молчании быстро надоело обоим, а Соран, видя как Мистлев боится нежити, начал рассказывать о том, во что могут превратиться беспокойные духи, если вдоволь напитаются страхом людей. Появляются такие твари редко, их укусы не заразны, но от живых они даже косточек не оставляют, только печень не жрут. Почему не жалуют эти непокойники печень, так никто и не знает, говорят мол дряни в ней всякой за жизнь скапливается столько, что даже нежить брезгует.

– Ну знаешь, тебя даже надкусывать эта Кера не будет, не то что печень не жрать, – Мистлев повернулась к окну.

Сквозь щели можно было разглядеть пустынную улицу в полумраке – они с Сораном даже не заметили, как уже наступил вечер, а Реван всё не появлялся. Мистлев решила, что темнота лучшее время для побега, глаза полуэльфов куда зорче чем у людей, так что искать таких полукровок во тьме гиблое дело. В голову воровке пришёл простейший план:

– Мне надо выйти на минутку, – она заёрзала на скамье, поглядывая на входную дверь.

– Это куда это? – тут же насторожился Соран. – Мастер Реван велел нам оставаться здесь, мы и будем здесь, пока он не вернётся.

– Что, – Мистлев встала и перегнулась через стол, – даже в сортир сходить без дозволения твоего любимого нельзя?

– Ч-что, – Соран опешил, – любимого? Да я не… да мы не… Так, – парень наконец взял себя в руки, – я иду с тобой.

Мистлев вздохнула, но делать нечего. Неужели она и правда решила, что этот дурень просто даст ей выйти на улицу минут на пять? Снаружи был такой ливень, что можно промокнуть до нитки, от толщи воды парочку отделял только деревянные навес над дверью. Мистлев, не без неприязни понимая, что Соран за ней следит, зашла за угол – между постоялым двором и соседним строением был небольшой проулок. Судя по запаху, не ей одной приходило в голову использовать это относительно укромное, особенно в полумраке, место для отправления нужды.

– Посторожи, – шепнула Мистлев Сорану, продвигаясь чуть подальше от основной дороги.

– Что?

– Что-что, чтобы не заметил никто, вот что, у меня нет желания сверкать своим бельём на всю улицу, придурок, – огрызнулась Мистлев, Соран покраснел, услышав как звякает пряжка ремня.

Когда, выждав минуты две, парень обернулся, позади него никого не было. Соран побледнел так, что сам мог сойти за непокойника, мастер Реван шкуру с него спустит, если узнает. Глубоко вздохнув и проверив, что сумка с вещами при нём, Соран нырнул в полумрак зловонного проулка.

Глава 5. Часть 2. Кера

Кладбищенские тропки под проливным дождём быстро превратились в скользкое месиво, погост находился на пригорке, что доставляло Ревану массу неудобств. Если бы не посох и сапоги на толстой рельефной подошве, карабкаться пришлось бы ещё дольше. Среди покосившихся от времени надгробий из камня и дерева некромант искал свежую могилку, для этого даже не пришлось использовать магию – белоснежные гладкие камешки, которыми выложен круг, чётко указывали на свежее захоронение. Даже багрянки, традиционные траурные цветы для замужних женщин, ещё не завяли и выглядели на удивление свежо, будто только вчера сорваны.

Реван присел на корточки и рукой коснулся земли, под пальцами пробежал холодок – знак того, что могила была беспокойной. Это пока непокойница является в город в бесплотном облике и пугает людей, иногда находя силы на перемещение предметов. Если ничего не предпринять, через несколько месяцев жители Озёрного получат полноценную плотоядную тварь, накопившую достаточно сил, чтобы выбраться из могилы и отомстить своему убийце. Да только на одной жертве она не остановилась бы.

Некромант прикрыл глаза и увидел сначала простой деревянный гроб под землёй, а потом и саму Керу. Как и следовало ожидать, её тело было в хорошей сохранности, но пока ещё оставалось в той же позе, в котором и было похоронено. Усопшая почувствовала простейшее заклинание просмотра, и в ушах некроманта зазвучал тихий бесплотный голос:

– Я не уйду, красавчик, – холодно сообщила Кера. – Мой убийца на свободе.

– Расследовать убийства не моя задача. Не в этот раз, – Реван поднялся на ноги, опираясь на посох, перед ним стоял призрак убитой женщины.

При жизни Кера была красива и ещё не дошла до того возраста, когда женщины начинают прятать своё лицо за слоями косметики и вуалями. Призрак был практически бесцветен, но ещё можно было разглядеть синий цвет глаз и каштановый отсвет волос.

– Я должна отомстить и сделаю для этого всё! – Кера оставалась непреклонной, Ревана обдало ледяным ветром.

Она с жутким криком, от которого у любого не подготовленного поседели бы волосы, бросилась на некроманта, но тот даже не шелохнулся. Амулет на шее мигнул мертвенно-голубым и погас, призрак бессильно бился о невидимый барьер.

– Ты давно бы вселилась в тело кого-либо из местных, правда? – голос Ревана был тихим и совершенно бесстрастным. – Но кроме меня и моего ученика медиумов тут нет, так что будь добра, не мешай, мне не в радость торчать тут под ливнем.

Некромант чувствовал бессильную ярость призрака, но Кера не могла ему навредить, защитный амулет работал безотказно. Реван принялся чертить острым концом посоха символы, обходя могилу против часовой стрелки. Встреться бы ему сейчас кто живой на кладбище, тут же сбежал бы с воплями, некромант в магическом трансе больше походил на тех, кого упокаивал.

– Нет, нет! Не делай этого! – не унималась Кера, кружась вокруг него бесплотной тенью.

Она хватала пальцами воздух рядом с магом, потому что не могла вцепиться ему в плечи, а ещё лучше в горло. Но некромант никак не реагировал ни на мольбы, ни на угрозы, в отчаянии Кера стала тихонько всхлипывать, её горестные стоны сливались с завываниями ветра, теряясь в раскатах грома. Она не могла сбежать далеко от Озёрного, будучи привязанной к погосту и месту убийства, проведённый на могиле ритуал полного упокоения настиг бы беспокойную душу в любой точке города.

Реван чертил руны разрыва, призванные отвязать беспокойный дух от могилы, последней должна была ставиться Печать Упокоения, но маг не успел совсем немного. Когда некромант начертил последний знак и принялся за печать, Кера замерла, не моргая глядя на левое запястье Ревана. По её полупрозрачному лицу, под которым нет-нет да проглядывал оскаленный череп, расползалась змеиная улыбка.

– Да ты ко мне с подарком пришёл, чародей, – прошипела она и растворилась в воздухе прежде, чем было завершено заклятье.

Реван, понимая, что обрывать колдовство нельзя, чертил последние линии Печати, это единственное, что он сейчас мог сделать. Но, когда круг замкнулся, знаки не вспыхнули белым огнём как должны были при успешно наложенный чарах. Это могло значить только одно – призрак успел найти пристанище во плоти. Реван точно знал, что ни одного потенциального некроманта в Озёрном и его окрестностях не было, за этим строго следила Академия и такого мага давно бы уже направили на обучение или устранили, окажи он сопротивление.

В отличие от эльфов, среди людей дар взаимодействия с духами мёртвых был только у тех немногих, кто имел способности к некромантии. Да и тех копни поглубже, пара капель эльфийской крови обязательно всплывёт в родословной. Реван сжал древко посоха с такой силой, что побелели костяшки пальцев. В Мистлев не было ни капли магических способностей, как маг он бы почувствовал, но эльфийская кровь в ней проявлялась слишком сильно и вполне достаточно, чтобы…

– S'shaentte!

***

…Бесплотной тенью Мистлев кружилась вокруг собственного же тела, которое без тени сожаления на лице мастерски вырубило Сорана точным ударом в голову. Парень всё-таки выследил её по магической печати, не будь этой дряни на руке, точно бы не нашёл никогда! Но злиться воровка на это будет позже, сейчас её куда больше беспокоило то, что она совершенно прозрачна и не чувствует ни дождя, ни ветра, а её тело бодро бежит какими-то незнакомыми тёмными улицами и закоулками. Мистлев ничего не оставалось кроме как лететь за собственным телом, которое так нагло заняла Кера.

– Эй! Эй! – кричала она самой себе в спину. – А ну верни всё обратно! О, Многоликий, за что мне ещё и это!

Но Кера невозмутимо бежала без устали, пока наконец не оказалась за чертой города и не замедлила шаг, так что Мистлев смогла её догнать. Она увидела, как сама же опустилась на колени, не обращая внимания на грязищу, и принялась голыми руками разрывать землю под раздвоенной берёзой.

– Что ты делаешь? – Мистлев хотела было развернуть собственное тело к себе, ухватившись за плечо, но её рука только прошла насквозь.

Кера не обращала совершенно никакого внимания на происходящее, она копалась в земле с таким усердием, с каким Мистлев обычно взламывала самые заманчивые замки. Скоро в грязи блеснуло что-то металлическое. Ну конечно, нож! Мистлев видела как собственными пальцами достала оружие, на котором остались засохшие следы крови. Кера с силой сжала рукоять ножа в руке и развернулась, встретившись взглядом с Мистлев. Но оказалось, янтарные глаза смотрели вовсе не на бывшую хозяйку тела, беспомощно парящую в воздухе, а в сторону города.

– Плохо ты нож закопал, Дренн, – прошипела она и, будто растягивая удовольствие о предстоящей мести, ровным шагом направилась обратно.

– Так чего доброго на меня убийство повесят ни за что ни про что, – пробормотала Мистлев.

Ещё вчера она в жизни не подумала бы, что добровольно будет искать встречи с некромантом, в чьей власти теперь была. Но сейчас его нужно было найти как можно скорее, пока не случилось непоправимых дел! Да и, в конце концов, не скитаться же вечно бесплотным духом по всему Альтдорфхейму…

***

Когда Реван, запыхавшись от бега, влетел на постоялый двор, ни Мистлев, ни Сорана там не оказалось.

– Где? Где они? Куда они пошли, Отик?

– О… они? Г-где? – мужик от волнения трясся как осиновый лист.

– Отвечай же наконец! – рявкнул некромант, глядя на то как Отик то краснеет, то бледнеет, на его лбу с залысиной выступили капельки пота.

– Реван! – окликнул его со спины женский голос, некромант ощутил холод вдоль позвоночника. – Скорее же, идём! Нужно найти Дренна!

Некромант обернулся и увидел перепуганную, если так вообще можно было сказать о духе, Мистлев. Она парила в полуметре от него и выглядела крайне взволнованной. Всё-таки правда.

– Соран где? – спросил он в пустоту, как казалось посетителям и Отику.

Мистлев замялась, закусив призрачную губу:

– Недалеко… я его вырубила… э-э-э… ну… не я, моё тело и…

Реван пальцами потёр виски, пытаясь разобраться, что вообще сейчас происходит.

– Вырубила, говоришь… Дренн, говоришь…

– Это же наш мясник, господин маг, живёт в конце улицы, – встрял в разговор один из посетителей. – А он что…

Мужчина не успел договорить, как некроманта уже и след простыл. Отик, утирая краем фартука пот со лба, мотнул головой в сторону двери, мол, быстро за магом. Трое крепких мужчин, не сказав ни слова, вышли на улицу вслед за чародеем.

Глава 5. Часть 3. Справедливость мёртвых

Сегодня Дренн собирался закрывать лавку раньше обычного – свежее мясо, которое привозили с его же фермы неподалёку, раскупалось быстро. В качестве свинины и птицы сомневаться не приходилось, хозяин лавки пристально следил за свежестью своего товара. Попробуй-ка продай кому несвежее в небольшом городке, в один миг лишишься всех покупателей! Дренн не жалел денег на магические печати, поддерживающие в погребах нужную температуру, в Сарохе были отличные бытовые маги.

Владелец лавки привычно вознёс молитву Аранне Золотой Руке, чья небольшая статуэтка всегда стояла под прилавком. Даже гроза не испортила сегодняшний день, богиня торговли благоволила своему любимцу, и Дренн не без удовольствия пересчитывал монеты, распределяя их по номиналу. Денежный звон приятно успокаивал, прогоняя тревогу – хоть Кера и сама виновата, убивать он её всё-таки не хотел, но эмоции, алкоголь и нож под рукой во время очередного выяснения отношений…

– Ну, – делая записи в торговой книге, пробормотал Дренн, гоня прочь навязчивые мысли, – слава Аранне, ещё денёк прожили.

Захлопнув толстую книгу, торговец, которого жители города по старой привычке продолжали звать мясником, снял наконец рабочий фартук и повесил его на крючок. Дренн пригладил рукой густую рыжую бороду и тяжело вздохнул. Призраков он, взрослый мужчина, всё-таки побаивался. Мёртвая Кера, конечно, никому уже ничего не расскажет, но несостоявшийся любовник нет-нет, а возвращался к мысли, что его найдут и вместо подозреваемого ревнивца мужа за решёткой в ожидании приговора окажется сам Дренн.

– Что видит Многоликий Бог, того не видит закон, – произнёс он известную формулу, что была одновременно и короткой молитвой, и негласным девизом преступной братии.

Дренн ещё раз проверил, все ли мешочки с выручкой на месте, пересчитал их и спрятал в тайный сейф. Скрипнула входная дверь, торговец подумал, что надо бы смазать петли, пока не осознал, что забыл запереть дверь в лавку, на втором этаже которой, собственно, и находились жилые комнаты.

– Извините, но лавка уже закрыта, – привычным тоном произнёс Дренн, поворачиваясь в сторону гостя.

Он не слышал как посетительница вошла, её шаги были по-кошачьи беззвучны. Дренн вздрогнул, его одолевало дурное предчувствие, когда он смотрел на девушку, стоявшую перед ним. На первый взгляд это была обычная путешественница, каких не так уж мало можно встретить в Озёрном. Женщинами, сменивших платья на брюки, можно было удивить разве что жителя совсем уж глухой деревни.

– Милая, – Дренн, увидев, что перед ним совсем ещё молодая девушка, решил сменить тон. – У тебя ко мне какое-то дело?

Но голос предательски дрожал, посетительница молчала и только смотрела на Дренна в упор. Он бы решил, что она пьяна, но гостью не шатало из стороны в сторону, от неё не пахло алкоголем или травяным дымом. Всё-таки что-то в девчонке его пугало. То ли дело в неестественной для человека бледности, то ли в странных чуть раскосых глазах… По помещению пронёсся шипящий вздох:

– Не подумала, что в таком виде ты меня не узнаешь, прости. Дренн, – одним резким неуловимым для глаза движением странная девчонка вонзила в прилавок нож. – Я правда умерла и мне это совсем не нравится! – взвизгнула она совсем как Кера в приступе истерики.

Дренн побледнел, нож он узнал мгновенно.

– Теперь умрёшь ты, – и этот голос Дренн не мог спутать ни с чьим другим.

Перед ним, пусть и в чужом обличье, действительно была Кера, вот уже более десяти дней мёртвая. Дренн присутствовал на похоронах и видел лицо в гробу, видел высокий воротник на перерезанном горле. Что же пошло не так?

– Я… я не хотел убивать тебя! Ты сама виновата, что так вышло! Я виновен только в том, что не сдержался.

– Не сдержался? – закричала Кера. – Это ты называешь не сдержался?

– И с радостью сделаю это ещё раз, чтобы ты наконец заткнулась! – рявкнул Дренн. – Может быть ты и мёртвая, но твоё новое тело всё-таки дышит.

С невероятной для долговязого и чуть полноватого мужчины прытью Дренн, обогнув прилавок, бросился на Керу, сбив её с ног. Оба с шумом повалились на пол, и девчонка оказалась под Дренном. Воспользовавшись ситуацией, он тут же принялся душить её.

– Моё новое тело… – едва выговаривая слова, прохрипела Кера, – с сюрпризом.

Дренн не сразу заметил, что произошло. Он почувствовал удар в левый бок, но сильную боль ощутил не сразу, лишь когда Кера ловко выскользнула из под него как змея и, пошатываясь, поднялась на ноги.

– Я передумала. Ты будешь умирать долго.

…Взволнованная Мистлев летала вокруг Ревана, чем изрядно его раздражала. Будь она во плоти, маг давно бы споткнулся или упал, налетев на воровку, но вместо этого он просто проходил через неё насквозь.

– Мне это не нравится, очень не нравится, – причитала Мистлев. – Она убьёт его, а повесят на меня! Я протестую!

– Лучше присмотри за Сораном, пока я разбираюсь с проблемой. Ты всё ещё мне подчиняешься, не забудь.

Мистлев нахмурилась, но не могла ничего поделать. Поклонившись некроманту с мерзейшей улыбочкой на лице, она растворилась в воздухе. Реван вздохнул, ему предстояло тяжёлое дело по изгнанию духа мёртвой из живого тела. И дай то боги, если всё получится без гибели самой Мистлев.

Когда некромант добрался до мясной лавки, которая располагалась на первом этаже жилого дома, в окнах не горел свет, а входная дверь была открыта настежь. Кера в теле Мистлев сидела на крыльце и улыбалась, подставив лицо дождю. Её руки и одежда были испачканы в крови, некроманта она поначалу будто бы не заметила, но потом лениво повернулась к нему, глядя прямо в глаза:

– Знаешь, это очень приятно снова быть живой и чувствовать дождь. Я должна сказать тебе спасибо, мне нравится это тело. Может не такое фигуристое как было у меня, но молодое и протянет лет триста. Или сколько там полуэльфы живут?

– Оно не твоё, – заметил Реван, держа наготове формулу изгнания духов.

Чтобы осуществить заклятие, нужно было хотя бы на какое-то время прикоснуться к жертве одержимости. Как это сделать некромант не знал, в распоряжении Керы были все телесные умения самой Мистлев, усиленные энергией самого духа. Если завяжется драка, вряд ли Реван выйдет победителем, боевая подготовка современных некромантов не шла ни в какое сравнение с тем, чему обучали магов прошлого. И то правда, нежить измельчала, осталась лишь природная, да редкие случаи непокоя. И всё же кое-что в запасе у него было. Базовым боевым заклинаниям обучали всех чародеев вне зависимости от дальнейшей специализации.

Кера прищурилась, почувствовав магию, она рывком вскочила на ноги и прыгнула на Ревана, но змеиный посох уже очертил дугу над головой некроманта, реакция у мага была хороша. Реван успел выставить левую руку вперёд, вспыхнул леденяще голубой свет, запахло озоном и обездвиженная Кера на несколько мгновений зависла в воздухе. Маг сделал короткое движение кистью, стараясь рассчитать силу удара – наносить смертельные ранения Мистлев он не собирался. Керу отбросило в сторону от крыльца, она с криком упала на брусчатку и замерла, не двигаясь.

Некромант нахмурился, подходя к Кере ближе. Уж не перестарался ли? Мистлев нужна была ему живой, пока они не исследуют руины на севере Верянских земель. Реван осторожно подошёл к телу полуэльфийки, казалось, она не дышала. Маг чертыхнулся про себя, нужно было проверить пульс, но делать это он не спешил, беспокойный дух с жаждой вернуться в мир живых может быть очень коварным и хитрым.

– Эй, что ты делаешь? – послышался женский крик за спиной.

Дождь заканчивался, и на улице стали появляться люди. Реван обернулся и, как оказалось, Кера только этого и ждала. Когда некромант понял, что произошло, она была уже на ногах и напала со спины, прыгнув на Ревана. Девушка оказалась лёгкой как пушинка, но руки были слишком цепкими и сейчас тонкие острые пальцы впивались прямо в горло. Маг пытался освободиться из смертельных объятий, но ничего не получалось. Так бы он и крутился, пытаясь стряхнуть с себя одержимую, если бы в голову не пришла идея – для заклятия изгнания нужен был прямой физический контакт, и именно сейчас Реван и Кера были близки друг к другу как никогда.

А тем временем зрителей становилось всё больше, даже Отик наконец покинул стены своего заведения. Реван закашлялся, никогда ещё ему не приходилось читать заклинания в таких условиях, но выбора не было – либо сейчас, либо никогда. Воздуха не хватало, но никто из местных не сделал ни шага, чтобы помочь или помешать, мага шатало, только посох не давал потерять равновесие. Реван не произносил заклинание вслух, не мог, ему оставалось лишь сипло шептать в надежде, что каждый звук всё-таки будет произнесён правильно.

С первой строкой хватка одержимой ослабла, Кера застонала от боли, но теперь некромант крепко держал её за руку, не отпуская даже тогда, когда девушка оказалась на земле. Реван продолжал шептать заклинание, несмотря на боль в неудобно вывернутой кисти, ему пришлось развернуться к Мистлев лицом. Девушку трясло в припадке, воздух вокруг сгущался до духоты.

– Я не уйду из этого тела! – взвыла Кера нечеловеческим голосом так, что невольные свидетели ритуала попятились подальше. – У тебя нет такой власти!

– Ошибаешься, – спокойно произнёс Реван, касаясь пальцами лба одержимой.

Лицо Мистлев исказилось до неузнаваемости, она выла, кричала, колотила по земле руками и ногами, изгибалась, но заклинание действовало, и теперь одержимой некуда было деться от пальцев мага. Должно быть, прикосновение жгло её как раскалённый металл, крик перешёл на визг, какой некромант уже слышал на кладбище.

Когда Реван произнёс последние слова, Кера замерла, неподвижным взглядом уставившись в небо. Тело дёрнулось как от удара, пока наконец изо рта и из носа не пошла серебристая дымка, которая постепенно стала принимать очертания настоящей Керы, мёртвой жены невинно осуждённого кожевенника Клеффа. Толпа ахнула.

– Это же Кера! – пронёсся взволнованный возглас.

Даже стражники, за которыми кто-то послал, стояли, с изумлением глядя на призрака, которого в Озёрном видели уже не раз на улицах. В свете дня после прошедшей грозы Кера не выглядела такой пугающей.

– Дренн убил меня, – произнесла она перед тем, как исчезнуть навсегда.

Призрак женщины медленно истаял в воздухе, а Реван почувствовал как на погосте наконец пришла в работу Печать Упокоения. Патрульные, не медля ни минуты, отправились в дом Дренна, а тело Мистлев неподвижно лежало на брусчатке без малейших признаков жизни.

Медлить было нельзя, пока её дух ещё рядом. Полуэльфийка была бледнее обычного, черты её лица некрасиво заострились, делая его ещё менее человеческим. Не обращая внимание на гомон толпы, взбудораженной словами Керы, некромант опустился рядом с воровкой на колени и распустил на вороте её рубашки шнуровку. На ключице остались красные следы от пальцев Ревана, будто от ожога.

Магический знак надлежало чертить над сердцем одной линией, прерываться было нельзя, если рука дрогнет хоть раз, дух не найдёт дорогу к собственному телу. Реван глубоко вздохнул и, не дыша, нанёс сложную руну, оттачивать начертание которой приходилось многие месяцы.

Никогда прежде некроманту не приходилось возвращать душу в тело, всё их путешествие с Сораном сейчас висело на волоске. Только когда линия была доведена до конца, Реван наконец позволил себе дышать. Эльфы в отличие от людей были намного ближе к миру духов и легче совершали переходы из одного мира в другой, некромант надеялся, что именно эльфийская кровь усилит действие его заклинания.

– Мастер! – Соран, живой и практически невредимый, прорвался сквозь группку людей. – Сюда идёт ещё стража, – тихо сказал он на ухо Ревану.

Подмастерье выглядел помятым, под глазом наливался здоровенный синяк, но парень не унывал. В отключке он пробыл недолго, призрачная Мистлев нашла Сорана почти на том же месте, где Кера его отправила в нокаут. После короткой перепалки с духом подмастерье, когда понял, что не получил серьёзных травм, поспешил к дому Дренна, но пришёл уже тогда, когда всё закончилось. Над домами, пробиваясь сквозь рассеивающиеся тучи, светило закатное солнце, багрянцем отражаясь в лужах после дождя.

– Как у меня всё болит, – прохрипела Мистлев, открывая глаза, Реван облегчённо вздохнул.

– Будешь знать как сбегать, – буркнул Соран. – Ничего бы этого не случилось, если бы ты осталась внутри.

– Если бы вы оба остались внутри, – прошипел Реван, глядя на обоих как на провинившихся школяров.

Некромант с удовольствием бы отчитал обоих прямо сейчас, произнеся длинный и нудный монолог о том, как глупо кое-кто себя повёл, но педагогический процесс был прерван самым наглым образом. На улице появились новые стражники, о которых говорил Соран, и сейчас они направлялись прямо к троице.

Отряд из одиннадцати человек с гербом Озёрного на груди остановился, беря обоих магов и еле держащуюся на ногах Мистлев в полукольцо. Мужчина в синем офицерском плаще вышел вперёд, шлем с лазурным плюмажем он держал в руках, показывая, что настроен на разговор. Офицер был ещё довольно молод, но уже отрастил длинные чёрные усы и бороду, которую аккуратно стриг.

– Мэтр Реван? – уточнил он, глядя на некроманта в упор.

Маг кивнул, понимая, что в конфликт лучше не встревать. Некромант не был удивлён, что его имя известно в Озёрном, он был единственным представителем своей школы в Сарохе, не считая собственного ученика. Ревана знали в бывшей столице, не мудрено, что о нём было известно и в ближайших селениях.

– Да, это я. С кем имею честь говорить? – вежливо поинтересовался он, мысленно прикидывая, какие у него в запасе есть заклинания.

– Капитан городской стражи Клинт Орлав, – представился офицер. – Бургомистр хочет вас видеть, мне велено сопроводить вас к нему. Всех троих, – уточнил он, окидывая взглядом Сорана и Мистлев.

– Вы понимаете, что светская власть не может… – начал было Реван, но капитан его перебил.

– Это не арест. Последние… гм… события заинтересовали господина бургомистра, наш город небольшой, информация распространяется в мгновение ока и не забывайте, мэтр Реван, вы должны отчитаться по использованным заклинаниям.

Реван стиснул зубы. Ну конечно, эта унизительная процедура отчёта по каждому использованному заклинанию сферы некромантии выше первого уровня. А это, к слову, любые чары мощнее поисковых маячков на обнаружение нежити. Ни один стихийный маг, ни один целитель или бытовик, никогда не отчитывались перед Академией за использование магии. Но некромантов после давней Эльфийской войны держали на коротком поводке даже после того как Мёртвая Мать отвернула свой взор от людей и большинство высших чар потеряло свою силу.

– Что ж, – некромант стиснул посох, – не смею нарушать законы, установленные Академией.

Глава 6. В поисках Марыси

Альтдорфхейм, Верянские земли.

Молодой маг в одиночестве сидел в своём доме, после ухода Марыси сон к нему не шёл. Так и коротал он время за старыми отцовыми книгами, полными полезных советов, заметками и записями о бытовой магии. Чары на урожай соседствовали с заклинаниями на выведение из дома вредителей, на то, чтобы стены стояли крепко, с чарами, охраняющих скот от волков, а дом от пожара и молнии. В них применялись методы настолько простые, что маги из Академии редко уделяли им внимание, о магии, которую пренебрежительно называли деревенской, рассказывали лишь в паре лекций за весь курс. Считалось, что тараканы вовсе не то, что должно заботить истинного исследователя и мага.

Уснул Гийом за чтением и бутылкой вина ещё тогда, когда луна не скрылась за горизонтом. И спать бы магу до самого полудня, если бы совсем рано поутру его не разбудили кулаки в дверь и крики. Дверь трещала под мощными ударами кулаков, но держалась крепко, впервые укрепляющие чары, на неё наложенные, были оправданы. Целы были и окна, как бы ни пытались их выбить камнями.

– Выходи, выходи, колдун! – кричали снаружи мужики.

– Покажем мы тебе, как дочерей чужих со двора уводить!

– Обманщик!

– Сжечь! Сжечь!

Бесновалась разъярённая толпа у дома Гийома. Маг услышал, как по двери ударили топором. От такого зачарована она не была. И ему было страшно, в его арсенале не было толковых боевых заклинаний, их изучали лишь в старших классах общей магической школы, которую Гийом так и не закончил – не хватило денег до конца обучения.

– Никого я не похищал! – крикнул он, жалея, что боевые заклинания не его конёк.

– Лжёшь, паскуда! – пробасил знакомый голос. Вацлав. – Надо было ещё вчера хребет твой крысячий сломать!

– Не похищал, значится? А ну, открывай дверь, пока не выломали, раз и правда скрывать нечего!

Удары топором прекратились, а у Гийома не было иного выбора, кроме как открыть дверь. Пусть толпа посмотрит, что в его доме никого нет кроме мышей в углу и воробья под самой крышей, может, и успокоится.

С опаской он приоткрыл дверь на самую малость, но сильный пинок ноги снаружи распахнул её настежь так, что парень, получив сильный удар по лбу, упал на пол. Люди, вбежавшие в дом, не замечали его, пятеро рослых мужиков вместе с Вацлавом во главе принялись заглядывать в каждый угол, под стол, лавку и кровать, рыться в сундуках, будто и правда надеясь найти Марысю там. Однако ж, даже самому пьяному мужику тут же стало бы ясно, что никакой девушки, разумеется, в доме нет.

– Нет её тут, мужики, – Вацлав снял с головы свой берет и с силой бросил на пол, который весь был в грязи, налипшей на подошвы сапог вошедших. И весь вид безутешного отца выражал такую скорбь, что Гийом не выдержал.

– Я могу попробовать найти её, – тихо сказал он.

Вацлав резко метнулся к щуплому магу и вцепился в ворот рубахи так, что ткань затрещала, его взгляд был безумен:

– Что хочешь делай, что хочешь дам тебе, только найди её!

Гийом сглотнул, оглядел всех – мрачного Вацлава, бледного как полотно, Винса, мясника, красного и круглого как порось, фермера Олафа, который приволок с собой вилы, да Забияку, злющего как вурдалак, громко сопящего носом.

– Вещь мне её дайте и колодезной воды, – наконец сказал Гийом. – Если она жива, мы её найдём.

– Поприкуси язык, колдунишка, пока я тебе эту миску под гузно не засунул! – вскипел Вацлав. – Конечно она жива!

Гийом кивнул. Конечно жива, ну что с ней могло случиться? Волкодлак утащил? Дракон, которых сотни лет не видывали? Оборотень позарился? Так их в этих местах отродясь не водилось. Троллю приглянулась? Их уж лет двести как повывели. Не снежные же духи с островов Льдистого моря Марысю украли, их час пурги и вьюги ещё не настал.

– А что, и правда ты не при чём? – тихо спросил Вацлав.

– Правда. И я даже представить себе не могу, что с ней случилось. Хотела уговорить меня сбежать с ней, – честно признался Гийом, – но я сказал ей, чтобы домой шла.

Вацлав вздохнул и, пообещав вернуться с пояском и водой, вышел. Так и повисло в доме неловкое молчание, пока безутешный отец не вернулся со всем необходимым.

– Пойдёт, – удовлетворённо сказал Гийом, беря в руки поясок. Совсем новый и почти не ношеный, но и то сойдёт – где сейчас локон волос достать или любимые бусы?

Маг поставил миску на пол, зажёг свечи, взял в руки поясок и сел на колени, закрыв глаза. Долго он так сидел неподвижно, одними губами проговаривая заклинания из отцовой книги. Время для собравшихся здесь тянулось медленно, казалось, что и ветер перестал дуть за окном. Гийом качнулся вперёд. В Академии не признавали такой род колдовства, считая, что будущее за научным подходом к магии. Простое народное колдовство презиралось и считалось пережитком прошлого. Над деревенскими знахарками посмеивались, глядя свысока, ведунов не считали себе ровней. Но, как бы то ни было, магия была гибка и работала в руках любого, у кого есть к ней талант, и безразлично ей было – в трактатах ли научных заклинание написано или на клочке бересты, сочинённое на ходу.

Гийом открыл глаза, задержал дыхание и провёл руками над миской с водой. Раз рябь прошла по водной глади. Мужики переглянулись, проверяя, не трясётся ли пол. Но нет, всё было как есть. Два прошла рябь, и пар пошёл от воды. Три – забурлила вода, закипела и через миг стала гладкой как зеркало, а в нём… Вацлав с удивлением смотрел то на чёрный от копоти потолок хижины, то в воду. Но не было у него над головой утреннего лесного неба, а в воде оно ясно отражалось, будто в окно выглянули.

Лес, ещё жемчужно-серый проступал в утреннем тумане, чёрными пятнами виднелись ядовитые красные ягоды кровавки, которая так разрослась, что всю чернику с брусникой с земли выжила. Пруд и водопад ещё мерцали в свете заходящей луны, а на берегу лежала фигура, маленькая и тёмная. Волосы спутались, платье порвано, будто кто-то пытался сорвать его. Но вот, изображение стало меркнуть и затягиваться марью, дымом. Запах смерти расползался от миски, чернота пробивалась наружу. Гийом одним быстрым движением схватил миску, ошпарив руки, и швырнул её об стену. Что-то зашипело, застонало и затихло как ни в чём не бывало. Гийом нахмурился – очень дурной был знак.

– Все к пруду! – зычно скомандовал Вацлав, и никто его не ослушался.

Похватали мужики то, с чем пришли мага бить, и пошли в лес, к пруду. Гийом без раздумий бросился за ними, считая себя виноватым в том, что случилось с Марысей. Зимнев, выросший на месте деревни, был городком небольшим и практически вплотную подходил к лесу, росшем на пологих горах, это была единственная преграда для холодных ветров и туманов Льдистого моря на севере. И в этот лес уже давно не отправлялись на поиски пропавших, медведей и волков в окрестностях не водилось, не говоря уже о хищной нечисти. Местные знали все тропинки и дорожки и не плутали даже после грандиозной попойки, но теперь небольшая группа мужчин шла в прежде безопасную чащу, не зная, чего ожидать. На уме у тех, кто постарше, вертелось только одно. Упыри.

Марыся нашлась там, где и показала зачарованная водная гладь. Она лежала на траве у пруда и, казалось, мирно спала. Становилось всё светлее, а первые лучи солнца уже позолотили верхушки столетних деревьев.

– Марыся! – бросился было Вацлав к дочери, но его остановили спутники.

– Пусть маг идёт, – пробасил Забияка, переминаясь с ноги на ногу. – Пусть проверит.

С ним согласились все и, последним, нехотя кивнул Вацлав. Делать было нечего, Гийом подошёл к Марысе, неподвижно лежащей на земле. Её волосы были спутаны, чёрная коса расплелась, а неподалёку на цепкой ветки терновника виднелась цветастая лента. Маг не верил в суеверия местных, вампиры сгинули тысячи лет назад, а упыри, низшие и слабейшие представители братства, без своих хозяев самостоятельно не жили.

Гийом опустился на колени и наклонился над девушкой, чтобы проверить пульс. Она была очень бледная, вся ледяная, но едва заметное биение сердца всё-таки ощущалось. Марыся была жива, без сознания и будто похудевшая за одну ночь.

– Она жива! – воскликнул Гийом, но его спутники, хоть на их лицах и было видно облегчение, не спешили подходить ближе, будто ждали чего-то.

На лице Вацлава застыла смесь радости и волнения, он с тревогой поглядывал за тем, как солнечные лучи медленно заливали пространство светом. Пока солнце не коснулось лица и тела Марыси, никто и шага не сделал, чтобы наконец подойти ближе, даже родной отец. Видя, что дочь не сгорела в агонии, Вацлав наконец бросился к ней, вознося хвалы всем светлым богам.

– Шею смотрел, маг? – спросил он Гийома без былой неприязни.

Парень отрицательно замотал головой, но медлить не стал. Он внимательно осмотрел шею Марыси и на всякий случай запястья, но на них не было ни следа ранений или укусов, только несколько капель крови на платье.

– Странно, – пробормотал Гийом, Вацлав нахмурился.

Несмотря на отсутствие ран, Марыся выглядела так, будто потеряла много крови. Вацлав сам осмотрел зубы собственной дочери, но и они оказались в порядке, а во рту не было ни одной алой капли. Купец велел своим спутникам осмотреть место, может быть, остались какие-то следы, а сам не знал что и думать.

– Не нравится мне всё это, маг, очень не нравится. Я приставлю к Марысе врача и жреца, а ты отправляйся-ка в старый замок на горе, там… гм… живёт твой коллега по мастерству. И не смотри на меня так, ты его не знаешь, поселился он в развалюхе той ещё до тебя и носа не кажет. Некромант он.

Гийом побледнел, хоть и знал, что в народе о некромантах ужасов ходит гораздо больше, чем они сами из себя представляют. Современная некромантия сильно оскудела по части чёрной магии, однако огромных познаний в нежити у её адептов по-прежнему не отнять. Чёрные мантии зубрили тысячи страниц с описаниями разных тварей, разумных и совсем диких, так что если у кого и спрашивать совета о вампирах, так только у них.

– И вы не боитесь такого соседства? – недоверчиво спросил Гийом, уж не ослышался ли он.

– Да что его бояться, нормальный мужик, – хохотнул Винс, – видал его в лесу пару раз, корешки какие-то тут копал. Вреда от него нет, есть не просит, девок не портит, нехай себе живёт.

– Так уж и живёт? И с вилами да факелами жечь его не ходили никогда, да?

Мужчины рассмеялись было, но в холодном утреннем тумане смех быстро смолк. Не место и не время было для шуток, но Винс, почесав затылок, всё-таки поделился историей про то, что да, дескать, было один раз. Год плохой выдался лет десять назад, как раз когда некромант-то тот пришёл, ну и пошёл народ к нему претензии предъявлять, а факелы взял, поскольку ночь была на дворе, темнота кромешная. Ну а вилы… так чтобы не страшно было. Да когда ватага молодых людей наконец добралась до заброшенного замка, встретил их там уже седой старец, правда, крепенький на вид.

Быстро старый маг растолковал местным, кто он такой и чем тут занимается, не без помощи тяжёлого посоха, разумеется. Удалился некромант в глушь, чтобы природную нежить в естественной среде изучать, да вон из замка заброшенного призраков повыгонял всех. Да что замок, название одно – башня и уцелевший кусок стены. Больше местные некроманту не докучали, а он и сам общество горожан не жаловал, жил себе в затворничестве. Так и забыли бы о старом маге до сегодняшнего утра.

– А если он того? – недоверчиво спросил Гийом. – Вдруг умер уже давно? Старый же.

– Ты, маг, не каркай лучше, – прошипел Вацлав. – Дорогу до развалин найдёшь и уговоришь этого хрыча, понял?

Гийом вздохнул:

– Понял.

Где находится невысокая гора с редкими еловыми порослями он знал, её видно было и из города, как и остов стен. Но Гийом, считавший, что достаточно уже живёт здесь, ни разу не видел признаков жизни – ни света, ни тонкой струйки дыма, ни какого-никакого движения, ничего. Только вороны часто кружили над остатками донжона, нагнетая и без того мрачную атмосферу того места. Но делать было нечего, его собственных знаний не хватало, чтобы помочь Марысе.

От озера вела тропинка, идущая на восток в сторону старых развалин. Это сейчас такое строение замком назвать ни у кого язык не повернётся, а раньше, думал Гийом, наверное это был настоящий шедевр. Он быстро скрылся в зарослях, не оглядываясь назад. Парень шёл по тропке и думал, мог ли он тогда что-то сделать? Не отпускать Марысю до утра или, не взирая на её отказ, всё-таки проводить её?

В тягостных раздумьях Гийом углублялся в чащу, свет утреннего солнца стал меркнуть – небольшой пролесок из лиственных деревьев кончился, начался ельник с елями, острыми как пики. В таких местах всегда неуютно, среди елей темно и мрачно, а нижние ветви, укрытые лишайником и паутиной, напоминали о призраках и руках мертвецов. Гийом чувствовал, что идёт в нужном направлении и не сбился, свернув с тропинки чуть севернее. До самого замка хоженых троп не было, оно и не удивительно, если жители города на гору не ходят, а живущий там маг не спускается вниз.