Читать онлайн Ненавижу колдунов! бесплатно

Пролог

Легкий утренний туман сползал с холмов влажной дымкой. И хотя первые солнечные лучи еще приносили неясное осеннее тепло, внизу, у подножий, в небольших овражках уже давно поселилась осень. Воздух был прозрачен и звонок, как бывает только в эту короткую пору. Чувствовалось в нем неспешное, неотвратимое приближение зимы. И небо было тяжелым. Вроде и облаков особо не видать, а вот лезли в голову грустные мысли о скором снеге.

– Не нравится мне это затишье, – рослый плечистый воин со звероподобным лицом хмуро окинул взглядом подернутые утренней дымкой холмы. – Неспокойно на душе. Опять же, закат вчера нехороший был. Все небо алым изошло. Дурная примета.

– Перестань, приятель. На, взбодрись, – длинноволосый детина в дорогих вороненых доспехах, снятых когда-то с самого Разбойного Рыцаря, протянул Твердолобому объемистую фляжку. – Вечно ты дергаешься без толку. Увидишь, бароны еще очухаются. Прикинут нос к перцу, да и разойдутся по домам. Никому не удавалось совладать с нашим герцогом.

Твердолобый посмотрел с сомнением, но флягу взял. Глотнул, поморщился. Крепкое эллийское обожгло глотку, разлилось по телу приятным теплом. Фляга пошла дальше, по своим, что замерли рядом на склоне в тревожном ожидании.

– Слишком тихо. Роса подсыхает, а от баронов ни слуху ни духу. Вот я бы точно пораньше ударил, пока солнце нам в рожи.

Длинноволосый усмехнулся.

– Так говорю ж, страшно им. Ты глянь, какую силу герцог собрал. А бароны что – сотни две латной конницы да голодранцы, что по дороге пристали. Ну, может, лучники еще.

– То-то и оно. Козе ясно, что быть им битыми, а все равно прут. Не совсем же полоумные, видать, рассчитывают как-то выкрутиться.

Закрываясь от солнца, Твердолобый приложил ладонь к глазам, покрутил головой. Отсюда, почти с самой вершины холма, все сборное войско было как на ладони. Уж в чем, в чем, а в искусстве стратегии герцог Барн ре Лайнсент, сиятельный владетель Северной Долины и законный властитель всех Северных Предгорий, поднаторел порядком. Года не проходило, чтобы не высадились с моря наемные армии, нанятые алчными купцами Заморья, или не надвинулись из глубин лесистых холмов злобные северные варвары. Или вот, как теперь, свои бунтовали, местные бароны, заносчиво считавшие себя свободными, когда втихаря, а когда и вот так, с гиком и лязгом оружия. На все случаи единственно верным и действенным герцог считал одно средство – острые клинки закованных в броню легионов. Конницу герцог не жаловал: хлопотно, да и фуража не напасешься, а вот пехоту холил и лелеял. Три квадрата латников и еще отборная наемная дружина. Может быть, не маневренные, тяжелые на подъем, зато среди холмов, да хорошенько укрепившись, – непобедимые.

В это утро старый герцог не счел необходимым выдумывать что-нибудь особенное и войско свое расставил излюбленным порядком – вытянутым, стелющимся с высокого холма клином. Впереди, суетясь и переругиваясь, топтались пращники, лучники, меченосцы из простых. Эти хоть и понимали, что они – легкая добыча для баронской конницы, мелочь, которая может лишь ненадолго задержать кавалерию, сбить с ритма и геройски погибнуть под копытами, а только выжившим герцог всегда раздавал по полсотне монет, и желающие раз от разу находились. Дальше по холму стройными рядами стояли легионы. Стояли крепко, вгрызшись копьями в остывшую землю, закрывшись стенами квадратных щитов и ощетинившись. Фланги герцог не укреплял, ловко прикрывшись топкими оврагами по одну руку и утесами по другую. Только редкие цепочки арбалетчиков, чтобы досаждать прицельными осиными уколами, да две неповоротливые баллисты – по одной с каждой стороны. Эти стояли больше для страху, пользы от них в ближнем бою не было. Сам герцог с двумя дюжинами знатных рыцарей обосновался у шатра на вершине холма. Тут же при знаменах и личном штандарте стояла дружина – пять десятков отборных наемников, лихих головорезов, проверенных во многих кровавых передрягах.

– Слышь, Твердолобый, ты что за баронов-то переживаешь? Как к обеду с ними покончим, так небось на баб ихних рассчитываешь опосля залезть? – Громадный воин, тот, что стоял слева, у знамени, громко заржал, еще двое-трое подхватили. – Нам, считай, нынче и заняться нечем будет. Перед нами три заслона да еще голодрань, а мы знай себе грейся на солнышке, от сиятельного нашего мух отгоняй!

– Брось, Герг! Ему ж все едино: что в дружине, что в первом заслоне. Набегут бароны, так об него только шишек насобирают. Он же одно слово – Твердолобый!

Теперь уже ржали все, кто слышал. Твердолобый насупился, нервно упер в землю тяжелые ножны. Вроде и верно говорят, и гогочут не со злобы, а все одно: дерьмово на душе!

В стороне, у реки, хрипло взревели боевые горны. Вторя им, сипло завыло с соседних холмов. Несколько всадников, подгоняя лихих быстроногих коней, с гиканьем вырвались из-за гребня и стремглав промчались меж лучников. Один, подгоняя коня плетью, поворотил к штандарту герцога, в мгновенье ока взлетел вверх по склону.

– Теперь недолго ждать осталось, – Герг кивнул в сторону конного. – Если заслоны снялись, значит – поперли бароны.

До герцога и его свиты было все же далековато, не слыхать, о чем гонец докладывал, но по тому, как нахмурился сиятельный, как зашевелились славные рыцари, стало ясно: начинается. Твердолобый облизнул пересохшие губы, перехватил из чьих-то рук давешнюю фляжку. От вина стало малость веселее. Зазвучали горны, теперь уже во всю мощь. Длинноволосый подмигнул.

– Позабавимся? Эх, давно руки не разминали…

Кто-то хлопнул по плечу, Твердолобый оглянулся. Рист Глайм, старый приятель, с которым еще на лесных варваров ходили. Может, и впрямь дергаться не стоит. Вон какие парни вокруг. Каждый и в воде бывал, и в огне не сгорел. Ударил барабан, дружина отлаженно, без суеты сдвинулась в каре, надежно укрыв знамена за мощью начищенной брони.

Хоть и ждали баронской атаки, хоть и следили во все глаза за мятежным сбродом лучшие разведчики герцога еще с минувшей ночи, а только это всегда неожиданно бывает. Не было на холмах никого, ветер да сухую траву гонял, а вот уже высыпали на склоны яростно орущие, подбадривающие себя воплями орды. Хоть и далеко, а все же видать, что у каждого меч или секира. Кое-кто из простолюдинов даже в броне с чужого плеча. Отдельным аккуратным квадратом – малочисленная, но быстроногая в бою баронская конница.

– Многовато их чего-то… – Претт теперь тоже смотрел озабоченно. – Ишь, сколько народу бароны понагнали.

– Сами пришли. Лесные атаманы добычу учуяли, да и варвары свое урвать не прочь.

– Урвут сейчас… – На Твердолобого уже накатила пьяная винная удаль. – Будет им сейчас добыча…

Ему никто не ответил, только Претт смачно сплюнул и не спеша обнажил меч.

Над холмами вдруг стало тихо. Так тихо, что слышно, как кружит в вышине припоздавшая с летом птаха, как шумит холодный утренний ветер. Сотни глоток по склонам со свистом втянули воздух, замерли на мгновение, дожидаясь, пока взревут боевые рога, и разом сотрясли холмы единым дружным ревом. И неважно было, кто громче орет, свои или чужие, главное – чтобы все вместе, чтобы выплеснулась наружу боевая ярость, исторглись с кличем последние страхи и сомнения.

Нестройно колышась, орда нападающих стекла вниз по склону, преодолела низину и взметнулась вверх, навстречу схватке и яростному звону клинков. Редкие стрелы арбалетчиков не заметили вовсе. Десяток-другой упавших, хрипящих, захлебывающихся собственной кровью только заставляли поспешать.

Первые ряды сшиблись. Сзади тут же наперли, кто-то падал, кто-то бешено махал мечом, не глядя уже, куда попадает клинок. Место убитых занимали новые воины, бешенство схватки нарастало. Под трубный рев рогов с холма скатилась новая волна баронского разношерстного войска, шаг за шагом тесня меченосцев. Герцогский строй начал прогибаться, острие клина скруглилось, забурлило кровью. Из первых рядов примчался гонец в разодранной кольчуге с мольбой о помощи, но боевые барабаны молчали. Твердолобый ненароком оглянулся. Герцог Барн стоял неподвижно, скрестив руки на груди. Лица за забралом было не разобрать, но Твердолобый и так знал, куда он смотрит, – на склон холма напротив, где все неподвижным сверкающим квадратом стояла баронская конница. Один из рыцарей, владетель Сонных Оврагов, склонился к герцогу, что-то негромко сказал, но герцог отрицательно покачал головой. Понятно. Пращники и меченосцы, что сейчас десятками гибнут у подножия, в основном со стороны озер пришли, от Сонных Оврагов, и неохота владетелю своих людей терять. А только и легионы бросать в бой рано. Неизвестно, что задумали бароны, свежие силы пригодятся.

Видно, не одному Твердолобому такие мысли в голову пришли. Стройные ряды легионов стояли спокойно. Хоть и жалко тех, кто рубился внизу, а рано еще. Не время.

Подножие холма огласилось торжествующими воплями атакующих, потом сразу – предсмертными криками и стонами. Сметая остатки ополчения, возбужденная легкой победой баронская орава рванулась дальше и тут же напоролась на непробиваемый строй легионеров. Ударил барабан, разом взметнулись копья, заблестели клинки. Атака захлебнулась. Войско мятежных баронов откатилось назад. У подножия холма остались только горы изрубленных тел, вперемежку мертвецы и те, кто еще заходился в дурном крике от боли.

На баронской стороне тоже забили барабаны. Твердолобый ахнул и выругался. Из-за гребня выкатилась новая орда, еще больше прежней. Эти вооружены были куда лучше. На солнце сверкали лезвия боевых секир и широких мечей. Броня воинов была украшена шкурами, кожаные наручи обшиты медными бляхами, хотя шлемов на многих не было вовсе. Изрисованные зеленым лица делали их похожими на демонов.

– Ты, что ли, про варваров говорил? – Длинноволосый, что стоял рядом, тоже приложил руку ко лбу. – Вот и они. Уж эти точно не первый день кровь нюхают. Дети лесов, мать их…

– Варвары – они лихо мечами машут. Хоть и рожи зачем-то красят, и в побрякушках ходят, как бабы, – Рист Глайм перехватил меч, прикинул поудобнее в руке. Далеко еще до драки, а ждать, так и вовсе тяжело.

– Многовато их, и вправду. Эх, веселый будет полдень, чует сердце…

Твердолобый промолчал. Нехорошо как-то все. И дело не в варварах, хоть и орава собралась серьезная. А вот почему они замешкались? Почему стоят, чего-то ждут, хоть атаковать надо, не давать легионам опомниться? Сердце сжалось в дурных предчувствиях и вдруг екнуло, накачивая кровь с утроенной энергией. Вот оно. Вот.

Над холмами родился странный звук. Тонкий, едва слышный шелест, поначалу почти неразличимый за криками и лязгом железа. Но звук усилился, вынырнул из-за холма пронзительным, резким свистом. Что-то мелькнуло в утреннем небе – и обрушилось на землю, накрывая легионы. Полыхнула вспышка, и склон утонул в адском испепеляющем пламени. Кто-то истошно заорал, катаясь по земле, безуспешно пытаясь сбить пожирающий, плескающийся в стороны огонь. Кто-то заметался в надежде укрыться от падающей с неба смерти. Кто-то, бросив оружие, молил наславших ужасную кару богов о пощаде. А стремительные заряды катапульт вновь и вновь падали в самую гущу герцогских легионов, неся мучительную смерть.

Твердолобый похолодел. Только те немногие, кому довелось схватиться с лесными варварами у Черной реки, знали, что такое Пламя Богов, – страшное оружие варваров, полностью уничтожившее тогда боевые галеры вассалов Веселого Князя. Пустотелые комья обожженной глины, наполненные хитрой темной водой, что загорается сама и горит так, что затушить невозможно. Как же проглядели разведчики герцога массивные катапульты? Или… не придали значения, решили, что катапульты так, для солидности и устрашения, вроде баллист, что у герцога на флангах?

До вершины холма, где замерла дружина Твердолобого, смертоносные комья не долетали, да и третий легион, стоявший дальше других, почти не пострадал, зато первую и вторую линию сплошь заволокло дымом. Слышно было только вопли раненых, да ветер доносил запах горелой плоти. И даже не это страшно было, в конце концов, два пеших легиона – это не деревянные галеры, никакого Пламени Богов не хватит. Страшно, что строй развалился, бронированная стена распалась на кучки щитов и растерянные лица. Теперь не успеть собрать строй воедино в сплошном дыму. Последний раз жутко пропело в воздухе, и квадрат баронской конницы заколыхался стальными бликами. Твердолобый мотнул головой. Конных хоть и немного, да каждый пятерых пеших стоит. Таким никогда не пробиться сквозь броню построенного легиона, но им же ничего не стоит растоптать этот легион, прорвавшись за ряды копий и щитов.

За конницей рванули и варвары, и голодранцы. Первую линию бароны рассекли, даже не заметив, и вот уже сцепились легионеры с лесными в жестокой ближней схватке, когда царит хаос, когда каждый сам за себя и не успеваешь даже взглянуть, чья кровь осталась на клинке, не успеваешь смахнуть с лица свою собственную.

Второй легион кое-где сомкнул щиты, и удержались бы, но конные оказались быстрее. Просочились, врубились в щели, пошли топтать боевыми конями, перемешивая, ломая строй.

Рога сигнальщиков герцога ревели непрерывно, заставляя уцелевший легион перестраиваться. Дружина, последняя надежда Барна ре Лайнсета, ощетинилась мечами, прикрывая знамена и правителя. Каждый отчаянной решимостью ждал схватки, не легкой победной, а последней, на смерть. Склон – не подножие. Здесь широко, нет по флангам топей, нет скал. Никакой легион не устоит, если взять его в клещи. А после раздавить крохотную дружину, у которой и копий-то от конных нет, – дело времени.

Арбалетчики на флангах бились недолго, но отчаянно. Да только что может сделать пеший в легкой кольчуге, когда все его оружие – арбалет да короткий меч? Кто-то из наступавших в азарте запалил деревянные баллисты, и горький дым сырого дерева смешался с вонью горелой плоти. С гиканьем и яростью баронская конница вонзила острые клинья в бока обреченного легиона, не пробившись, завязла, но и откатиться уже не смогла, сзади напирали пешие… Рев пламени, крики, звон металла, хруст ломающихся костей, треск рассекаемых кольчуг.

Построившись вокруг знамен, дружина герцога Барна ре Лайнсета в молчании ждала смерти. Они еще могли попытаться бежать, прорваться к горам или отступить к замку, куда, бросив и обреченное войско, и знамена, уже умчались на породистых конях герцог и его закованная в латы свита. Но последний приказ герцога был стоять до последнего, удерживая натиск баронов. Бежать значило предать вождя. Не имело никакого значения, что вождь сам их предал, что они всего лишь обыкновенные наемники, что исход битвы уже решен. Только воин, сражавшийся до конца, попадет на благостные небеса. Только того, кто честно умер с оружием в руках, вспомнят за погребальным столом.

…Когда солнце было на полпути к зениту, а последние легионеры умерли под клинками варваров, бароны, смеясь, с великодушием победителей предложили наемникам жизнь и пощаду в обмен на герцогские знамена. Ответом было молчание. И тогда на дружину налетела конница. Звон клинков не смолкал почти до полудня. Лишь когда прославленные знамена герцогства Северных Предгорий рухнули под ноги победителей, несколько уцелевших воинов отступили к горам. Последний приказ герцога Барна ре Лайнсента был исполнен.

1

Я шел по улицам просто так, без цели, не замечая лиц шарахающихся от меня прохожих. Стало холодно, вдоль кривых улочек дул промозглый ветер, напитывающий влагой грязные стены домов. На душе было тускло и скверно. Я выжил. Вырвался из лап войны и теперь могу делать все, что угодно! Слышишь, город, вот идет счастливчик! Живой, радующийся жизни и людям!

Чертов город! Рука сама собой дернулась к мечу. Клинок, шурша, скользнул из ножен, со свистом рассек воздух. Я обрушил страшный удар на невесть откуда взявшуюся у забора старую бочку. Брызнули щепки, бочка развалилась пополам. В окне дома напротив мелькнуло чье-то испуганное лицо и тут же исчезло. Я опустил меч. Крушить бочки глупо. Глупее не придумаешь.

Во фляге на поясе еще осталось немного крепкого эллийского вина. Я торопливо глотал обжигающе огненную жидкость и не замечал, что по моим щекам катятся слезы.

2

Девушка была прекрасна. Взмахнув гибкими руками, она закружилась в легком кружеве мелодии. Десятки отражений в гранях хрусталя вторили ей, перемежаясь с отсветами горячих свечей. Полупрозрачное платье из тончайшего бледно-голубого шелка подчеркивало стройную фигурку. В вихре танца лица девушки рассмотреть было невозможно, но каждое ее движение, каждый поворот головы лишь усиливали впечатление от танца. Вот музыка зазвучала энергичнее и тревожнее, юная танцовщица закружилась быстрее, едва касаясь точеными ножками ровной винной глади.

Повелитель Берегов откинулся в кресле и поднес хрустальный кубок ближе к глазам. Крохотная танцовщица, двигающаяся в его кубке, была совершенством. Ни одна настоящая девушка, даже самая юная и гибкая, не могла бы танцевать так изящно и легко, как это нереальное видение, созданное силой хитроумного, мастерски выполненного заклинания. И в движениях танцовщицы, и в едва слышной хрустальной мелодии была настоящая жизнь и страсть. Музыка все ускорялась, переливаясь порывами любви и горя, в руке девушки блеснул кинжал. Вскинув руки, девушка вдруг замерла, рассыпав по плечам белокурые локоны. Зазвучали финальные аккорды феерии звука, с последней нотой девушка вонзила кинжал себе в грудь. Кровь окрасила вино в багряный цвет, видение растаяло.

Повелитель Берегов восхищенно поднес кубок к губам. Несмотря на то что чары рассеялись, вместо легкого белого вина южных виноградников в кубке было карносское красное, терпкое, с легким запахом острых специй.

– Браво, миледи! Мои искренние поздравления! Признаюсь, давно мне не приходилось видеть подобного мастерства! Ваше искусство в магии иллюзий достигло совершенства!

Царица Ветров улыбнулась польщенно, но в то же время натянуто, воспринимая похвалу как должное. Лицо ее, еще не старое, но уже несущее печать времени, выражало безразличие и вежливую скуку.

– Старое карносское! – Повелитель Берегов сделал еще один глоток. – И неплохого урожая! Воистину, солнечный дар богов!

Слова повисли в воздухе холодным эхом. Ни Царица Ветров, ни Ширрак ре Вайн, генерал Алой Гвардии и бессменный начальник охраны Дворца, беседу поддерживать не собирались. Более того, Ширрак ре Вайн скрестил руки на груди и откинулся в кресле, всем своим видом давая понять, насколько нежелательно присутствие Ааритайна ре Сайнселла во дворце Царицы. Повелителя Берегов это не обескураживало. Чего-то подобного он и ожидал. Впрочем, Повелитель Берегов Калунты имел право находиться во Дворце столько, сколько заблагорассудится, не обращая внимания на недовольство кого бы то ни было. Поставив бокал, Ааритайн преувеличенно громко вздохнул.

– Что и говорить, приятно иногда немного посидеть в уютном кресле, потягивая благородное вино и философствуя на вечные темы! Так жаль, что скоро об этом придется забыть! Калунту ждут тяжелые времена.

– Милорд Ааритайн имеет в виду беспорядки на севере? – отстраненно поинтересовалась Царица.

– Увы, миледи! – Повелитель Берегов грустно кивнул. – Беспорядки на севере представляют угрозу куда более серьезную, чем кажется на первый взгляд, и опасность движется к границам Калунты. Десять дней назад мятежные бароны взяли приступом Скалистое Гнездо, а ведь этот замок считался неприступным вот уже четыреста лет!

– Странно, – генерал неопределенно покачал головой. – До сих пор вести из Скалистого Гнезда приходили обнадеживающие. Было бы любопытно узнать, откуда у милорда Ааритайна столь грустные сведения. Не затруднит ли…

– О, нет, нисколько! – Повелитель Берегов обезоруживающе улыбнулся. – Эти сведения сообщил мне один из капитанов вольного морского народа. Вы же знаете, корабли морских братьев по праву считаются самыми быстроходными в прибрежных водах.

– И самыми опасными, – Царица Ветров поджала губы.

– Только для жадных торговцев, не желающих расстаться с несколькими монетами ради собственного же спокойствия. – Ааритайн ре Сайнселл продолжал улыбаться, но улыбка его вдруг стала хищной. – Так было всегда, и не стоит нарушать древних обычаев теперь. Что же касается честных купцов, они всегда могут найти у морских братьев помощь и защиту. Морские братья для Калунты скорее полезны, чем опасны. Вот и сейчас, в это смутное время, перед лицом угрозы с севера, вожди морского народа предлагают Калунте свою бескорыстную поддержку.

Царица Ветров недовольно нахмурилась.

– Мне кажется, повелитель Ааритайн, мы уже обсуждали этот вопрос некоторое время назад. И я достаточно ясно дала понять, что морские братья никогда не ступят на улицы Калунты. Толпы до зубов вооруженных головорезов в городе означают грабежи, беспорядки и панику среди горожан. Помнится, милорд, вы с этим согласились.

Старая фурия! Повелитель Берегов едва заметно скривился. Спокойно. Чертова карга истерически подозрительна, а подозрения сейчас ни к чему.

– Миледи, со времени нашего последнего разговора ситуация на севере резко ухудшилась. Мятежные бароны породили большую войну, города и замки северных предгорий в огне. И что самое ужасное, война приближается к нашим благословенным землям. Уже сейчас через Калунту движутся потоки беженцев, а передовые отряды баронов идут по их следам. Война неизбежна, миледи.

– Полагаю, мы достаточно сильны, чтобы не бояться жалкого сборища мятежников!

Ааритайн стиснул зубы. В словах Царицы Ветров послышалась явная издевка. С легкой улыбкой она повернулась к седовласому воину.

– Генерал Ширрак, несомненно, возьмет на себя командование нашими войсками. Обязанности начальника охраны Дворца могут подождать несколько дней.

Услышав свое имя, генерал выпятил грудь. До блеска начищенная броня сверкнула.

– Можете положиться на меня, властительница! Стены города высоки, а наши воины рвутся в бой! Нам не потребуется много времени, чтобы разметать несколько сотен конницы баронов!

Царица Ветров снова улыбнулась.

– Вы слышали, повелитель Ааритайн? Генерал уверен в победе, а в вопросах военной стратегии я ему полностью доверяю. Нет причин для волнения. Или отважный Повелитель Берегов опасается толпы голодранцев, что присоединилась к баронам?

– Армия, которую вы называете толпой голодранцев, прокатилась по северным землям, сметая все на своем пути. – Ааритайн угрюмо посмотрел на Царицу Ветров. – Эту толпу голодранцев не смогли остановить ни пограничные князья, ни объединенная армия герцога, тоже, видимо, рассчитывавшего на легкую победу. А между прочим, герцог располагал несколькими легионами прекрасно обученных солдат.

– В таком случае, – тон Царицы Ветров стал ледяным, – мы воспользуемся Книгой Ветров, как много раз делали наши предки. Жалкие бароны узнают, что такое Ветер Смерти и Черная Мгла!

Повелитель Берегов не спеша глотнул вина. Он предполагал, что разговор примет такой оборот, но ссориться с Царицей в открытую не следовало… пока.

– Миледи, я понимаю ваши сомнения по поводу договора с морскими братьями и даже в чем-то разделяю их, хотя именно благодаря морским братьям веками росло благополучие Калунты. И все же… – Повелитель Берегов помолчал, взвешивая каждое слово. – И все же я не уверен, что при необходимости мы сможем защитить себя, воспользовавшись древними боевыми заклинаниями из Книги Ветров.

Глаза Царицы Ветров сузились. Одним движением она взметнула вверх правую руку. Раздался сухой треск, воздух озарился вспышкой, и над столом повис яркий клубок магического заряда.

– Кажется, милорд Ааритайн сомневается в моей способности к боевой магии? Уж не он ли распускает по городу слухи о том, что Царица Ветров не в силах прочитать руны Книги, а секреты настоящих боевых заклинаний утрачены? Что все, на что она способна, – мелкие магические фокусы вроде тех, какие показывают на ярмарках деревенские колдуны?

Стиснув подлокотники кресла, Ааритайн не отрываясь смотрел на подрагивающий шаровой заряд.

– Великая Инмесфея неправильно меня поняла. Я лишь хотел сказать, что боевые заклинания такой силы не использовались вот уже несколько веков и неизвестно, насколько возможно будет управлять ими. У меня есть несколько магов, которые могли бы помочь разобраться в рунах Книги…

Царица Ветров отрывисто засмеялась.

– Однако ты ловок, милорд Ааритайн! Колдуны и чернокнижники всего побережья многое дали бы за то, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на заклинания Книги Ветров! Ключ к могуществу – вот что такое знания Книги!

Царица Ветров щелкнула пальцами, и огненный шар с хлопком лопнул.

– Только магические формулы, заключенные в Книге, сдерживают и степных варваров, и морских братьев от соблазна разорения Калунты. И те и другие слишком хорошо знают, что может случиться, если Царица Ветров использует заклинания Книги. А ты предлагаешь мне доверить великое знание твоим прихвостням? Так знай же, Ааритайн, я не верю в твои добрые намерения аб-со-лют-но!

Старая ведьма! Повелитель Берегов сжал кулаки и нехорошо ухмыльнулся.

– Ты ошибаешься, Инмесфея. Мне незачем строить козни против тебя. Мы с тобой слишком похожи. Ты правишь в Калунте властью магии, я – властью мечей. Ты – повелительница стихий, я – повелитель пространств. Это наш город и наша власть!

– Именно поэтому я не доверяю тебе, Ааритайн. Зачем ты попросил принять тебя именно здесь, в библиотеке? Чтобы лишний раз взглянуть на Книгу? Еще раз убедиться, что она надежно охраняется и по-прежнему недоступна для тебя? Вот она, смотри! Видишь сияние? Это защитные чары, и достаточно мощные, чтобы ни ты, ни твои прихвостни-колдуны не смогли дотронуться до нее даже пальцем! Только мне, мне одной Книга подвластна!

Царица Ветров поднялась из кресла и не спеша подошла к высокому пюпитру, на котором в призрачном голубом свечении лежала Книга Ветров.

– Я знаю, чего ты хочешь. Твоя цель – единоличная власть в Калунте, а захватишь ли ты ее с помощью морских братьев или воспользуешься войной на севере – тебе безразлично. Единственное, что тебе мешает, – моя сила!

Повелитель Берегов молчал, наблюдая за ней с выражением легкого сожаления.

– И даже если ты убьешь меня, это ничего не изменит. Мое место займет другая, и новая Царица Ветров будет стоять на твоем пути. Так было всегда, и так будет впредь. Тебе не помогут ни клинки морских братьев, ни нанятые чернокнижники! Смирись, Ааритайн, и твой сон станет спокойнее!

Ааритайн тоже встал, пожал плечами.

– Я всего лишь передал тебе слова морских братьев, Инмесфея. Все намного проще: братство предлагает помощь и ничего не просит взамен. Если в ней нет необходимости – что ж, так тому и быть. Я не стану настаивать.

– Ты не можешь настаивать. – Протянув руки сквозь свечение, Царица Ветров взяла Книгу и насмешливо посмотрела на него. – Не стоит играть, Ааритайн. Я знаю, что недавно ты заплатил огромную сумму, заручаясь поддержкой чернокнижника Маглоса из варварских степей. Говорят, он очень сильный колдун, но и ему не совладать со мной. По крайней мере до тех пор, пока не получит Книги, а уж о защитных заклинаниях и охране Дворца я позаботилась. Иди с миром, Повелитель Берегов, и пусть все будет как прежде.

Инмесфея небрежно взмахнула рукой, и тяжелые створки дверей распахнулись. В проем звучно шагнули гвардейцы караула. Не говоря ни слова, Повелитель Берегов резко развернулся и вышел, на прощание обменявшись с генералом Вайном мимолетными взглядами.

На протяжении всего времени, пока он в окружении телохранителей шел по переходам и галереям Дворца, пока салютовал, исполняя обязательный церемониал отбытия, почетный эскорт гвардейцев, пока подавали к парадной лестнице роскошные носилки с балдахином, Повелитель Берегов сохранял на лице мрачноватое и несколько озабоченное выражение ровно в тех пропорциях, какие предписывал дворцовый этикет. И только оказавшись за темными занавесями носилок, Ааритайн ре Сайнселл позволил себе торжествующе улыбнуться.

– Этого достаточно? Ты доволен? – негромко спросил он в пространство.

– Я узнал даже больше, чем надеялся, мой повелитель, – немедленно прозвучал ответ. Казалось, слова исходят ниоткуда, сразу со всех сторон. – Я увидел и услышал все, что требовалось. И я преклоняюсь перед вашей мудростью, милорд.

Повелитель Берегов рассмеялся.

– Да, не могу сказать, что это было просто. Я уж думал, никогда не сумею заставить старую дуру взять Книгу в руки.

– Но вам это удалось, милорд. И теперь я знаю, как срабатывают защитные заклинания. Я почувствовал их, милорд. А остальное… она проболталась сама.

– Ты сумеешь справиться ее чарами?

– Да, милорд. Потребуется некоторое время, чтобы изготовить талисманы… но это не слишком долго.

– Я возлагаю на тебя большие надежды, Маглос. И знай: награда тоже будет велика.

– Да, мой повелитель…

Ощущение близости собеседника стало таять, затем исчезло. Колдовство рассеялось.

Ааритайн ре Сайнселл глубоко вздохнул и мечтательно прикрыл глаза, погружаясь в собственные мысли. Еще совсем недавно он и подумать не смел тягаться в могуществе с самой Инмесфеей, Царицей Ветров, но теперь все стало иначе. Старая ведьма еще будет молить его, истинного властителя Калунты, о пощаде… если доживет. Конечно, способность Маглоса на протяжении получаса видеть и слышать глазами и ушами Повелителя Берегов стоила жизней трем туземным рабам, да и тот грудной ребенок, которого слуги Ааритайна купили вчера у портовой шлюхи по указанию колдуна, вряд ли дожил до рассвета, однако таковы издержки большой политики. Прибегать к помощи некроманта – занятие грязное, но для непривередливых возможности воистину беспредельны… Повелителя Берегов Ааритайна ре Сайнселла совесть не мучила никогда.

3

Весело звякнув, две золотые монеты легли на чисто выскобленный стол. Что еще я мог для нее сделать? Только добавить к ним последнюю, третью, но тогда уже завтра вечером мне будет нечем заплатить за ужин. Я подавил благородный порыв мыслями о горячей похлебке. Все, что было в моих силах, я для этой женщины сделал.

Вдова Твердолобого стояла неподвижно. За подол простого застиранного платья цеплялись двое ребятишек, мальчик и девочка. Детям было лет по пять, не больше. Глазенки обоих смотрели на меня удивленно и доверчиво. Вряд ли дети понимали, кто я и зачем пришел. Девочка, белокурый ангелок с розовыми щечками, озорно улыбнулась и спряталась за материн подол. Коренастый парень, весь в отца, напротив, ничуть не стесняясь, вышел вперед. Я едва заметно усмехнулся. Сам до стола едва достает, а храбрости на десятерых хватит. Если выживет, будет славным воином.

Я вообще до последнего не знал, что у Твердолобого есть семья. И жена, молодая, красивая. Чего только в Твердолобом нашла. Небось могла за торгаша выйти, жила бы припеваючи. А теперь поздно плакать, с детьми-то кто подберет?

– Как он погиб? – несмотря на боль и скорбь, голос ее звучал мягко и почти нежно. Почти.

– Он умер героем. Сражался с дюжиной врагов, многих убил и победил бы, если бы не предательский удар в спину. Его похоронили на высокой скале, и тридцать лучших воинов пели погребальную песню.

На моем лице застыла торжественная скорбь. Ответ я придумал и выучил заранее, знал, что она наверняка спросит. Зачем ей правда? Я не собирался рассказывать, что та схватка в далеких северных предгорьях была настоящей мясорубкой, что недоумок герцог позволил коннице баронов обойти нас с флангов, что почти вся дружина погибла под копытами горячих баронских коней в первые же минуты схватки. И я, и Твердолобый, и другие, сумевшие вырваться из окружения, пытались бежать к горам, но до спасительных лесистых склонов добрались единицы. Я не стал говорить, что был рядом с Твердолобым, когда он упал на камни и стал молить баронских прихвостней о пощаде. Кому теперь нужна правда? На его месте мог оказаться любой. Твердолобый не был трусом, как не был трусом никто из нас. И, как остальные, он не был виноват в том, что мы проиграли ту битву.

Я вздохнул. Когда-то в драке на Черной реке Твердолобый спас мне жизнь. Две монеты и несколько слов о великом воинском подвиге были не слишком большой платой за это.

– Ты должна гордиться своим мужчиной. Он умер как настоящий воин, – сказал я. – Память о нем останется в легендах.

Она молча кивнула. На лице, еще не тронутом морщинами старости, не отразилось ничего. Говорить было не о чем, все, что я мог предложить, – пара золотых. По правде сказать, ночью после той злополучной битвы я спустился к холмам, забрал меч Твердолобого, его перевязь, кошелек и кое-что еще у тех парней, что лежали поблизости. Часть добра я продал в уцелевших замках, кое-что менял на еду и ночлег. К тому времени, когда на горизонте показались шпили Калунты, я окончательно оказался на мели. Последние пять монет удалось выручить вчера за венчальный перстень Твердолобого. И мне, и вдове сейчас требовались деньги, а не воспоминания.

Дело было сделано. Молча повернувшись, я пошел к двери.

– Подожди, воин… – странно изменившиеся интонации ее голоса заставили меня обернуться. Вытолкнув детей в соседнюю комнату, она нерешительно шагнула ко мне.

– Наверное, ты устал с дороги… отважный солдат. Я могла бы помочь тебе… расслабиться.

Она и впрямь была очень ничего. Мягкие светлые волосы, падающие на высокую грудь, чистая кожа, ласковый голос. Я облизнул пересохшие губы и кивнул. В этом нет ничего такого. Твердолобый мертв, ему теперь все равно, а детей придется кормить этой женщине. Это не я придумал. Она сама выбрала самый быстрый и надежный способ.

– Хочешь, я сделаю так, чтобы тебе было хорошо? – Она приблизилась вплотную и положила руки мне на грудь. – С такого храбреца я не возьму много… Хочешь?

Я даже не знал ее имени. Было в этом что-то дерьмовое… и все-таки я сбросил плащ и отстегнул перевязь.

Было неплохо. Когда я положил на стол последний золотой, она расстаралась вовсю, я же утешал себя мыслью, что это все равно ее деньги.

Когда я вышел на улицу, уже вечерело. Я так и не спросил, как ее зовут. В окне мелькнуло лицо белокурой девочки, дочери Твердолобого. Прижавшись к мутному стеклу, она смотрела, как я ухожу. Почему-то вспомнилось, как пару лет назад в разгромленном урочище лесных варваров Твердолобый несколько часов подряд насиловал такую же светловолосую крошку на глазах ее отца-вождя, добиваясь, чтобы тот рассказал о тайном схроне с золотом. Ничего тогда у нас не вышло. Вождь молчал наглухо, только подвывал по-звериному, когда Твердолобый особенно старался. А может, и впрямь не было никаких сокровищ, одни сказки. Девчонка к утру померла, а упрямого вождя посадили на кол. Пустое было дело.

Я пошел прочь от дома с голубой крышей. На прощанье вдова Твердолобого, искательно заглядывая в глаза, предложила заходить еще, и я обещал. Я солгал ей. Возвращаться я не собирался. Вряд ли у меня скоро появятся лишние монеты, да и нет в ней ничего особенного, чтобы платить золотом. Хотя монету я, наверное, все равно отдал бы. Совесть бы заела.

Дождь начался совсем некстати. Хоть я и старался выбирать дорогу посуше, в дырявых сапогах тут же захлюпало. До убогого постоялого двора, где я остановился, было еще далеко, под плащ забирался холодный сырой ветер, стыли пальцы. В который раз я спросил себя, какого дьявола меня понесло проведать вдову Твердолобого. Чтобы отдать ей последние деньги? Чертовски захотелось выпить, я потянулся к фляге на поясе, но тут же вспомнил, что она пуста еще с утра. Чего ради я вообще так стремился в Калунту? Ради мерзкой осенней погоды побережья? Кому здесь нужен потрепанный наемник неопределенного возраста? Улицы Калунты, города, воспетого в легендах, оказались чужими и неприветливыми. Впрочем, мне было плевать и на Калунту, и на легенды, и на хреновую погоду. Единственное, чего я сейчас хотел, – забыть наивный взгляд девчонки, оставшейся там, в доме с голубой крышей.

4

В свете последних тающих лучей солнца вид на море и береговые скалы был удивительно хорош. Пейзаж не портил даже вид неряшливо сползающего к берегу порта. Отсюда, с высоты смотровой башни замка, паруса кораблей казались легкими белыми перышками, а пирсы и пакгаузы – хрупкими игрушками. Позади порта, в глубине бухты, раскинулся город. Его город. Город, которым он владел, – не по праву рождения, а по праву куда более солидному – праву сильного. Он усмехнулся. Весь этот город с грязными улицами, вонючими трактирами и обветшавшими домами был ему противен. Где-то там, далеко внизу, копошились людишки, мелкие, глупые, со своими смехотворными проблемками и заботами. Они рождались, жрали, спали, совокуплялись и плодили такое же тупое потомство, годное лишь на то, чтобы прислуживать сильнейшим. И лишь в часы заката, с высоты птичьего полета он удосуживал город взглядом, предпочитая, впрочем, смотреть на море. На паруса кораблей, казавшиеся отсюда лишь перышками.

Ааритайн взял с парапета изящный хрустальный кубок и поднес к губам. Недурно. Бесценное карносское вино столетней выдержки заиграло во рту терпким ароматом. Он прикрыл глаза, наслаждаясь букетом. Да, весьма недурно. Пожалуй, следует заказать кочевникам еще бочонок, про запас. Везде война. На севере, на востоке. Из степей давно доходили тревожные слухи о том, что творится за Пограничными Землями. И вот теперь чудесное вино Карносса привезли не сами карносские купцы, а кочевники. И хотя вождь племени на вопросы только туманно пожимал плечами и отмалчивался, выводы напрашивались сами собой. Ах, благодатные земли Карносса, тучные стада и роскошные виноградники! Огонь, смерть, запустение и пепел, только пепел до самого горизонта…

Повелитель Берегов покачал головой. Багрянец заката и багрянец вина навевали грустные мысли. Видимо, это стучится приближающаяся старость. Он уже не тот, что раньше…

Позади, в сумраке портика, негромко кашлянули. Ааритайн ре Сайнселл не спеша обернулся. Согнувшись в почтительном поклоне, на балкон шагнул низкорослый старик в бесформенном плаще до пят. Наброшенный капюшон почти полностью скрывал лицо, и только острый подбородок и тонкие старческие губы выступали из тени.

– А, это ты… – Повелитель Берегов поморщился. Он терпеть не мог, когда чернокнижник надвигал капюшон. Это все из-за глаз. С колдунами надо быть осторожным, очень осторожным, смотреть в глаза, чтобы вовремя заметить малейшую тень предательства. То, что проклятый чернокнижник сейчас низко кланяется и раболепствует, ничего не значит. Он и сам сейчас благосклонно кивнет. Что делать, они нужны друг другу… пока.

– Милорд, гости прибыли. Они ожидают в нижней зале.

Повелитель Берегов помедлил, долгим взглядом окинул бухту. Не следует торопиться. Колдун забывается. Следует напомнить ему, кто здесь главный.

– Сними капюшон, уважаемый Маглос. Я не вижу твоего лица… а это нехорошо.

Губы колдуна чуть дрогнули, но капюшон послушно скользнул на плечи, обнажая лысый череп с уродливыми вздутиями на макушке.

– Простите, милорд.

В голосе колдуна прозвучала скорее скрытая издевка, чем покорность. Маглос начинает показывать зубки. Что ж… скоро его миссия будет закончена. Ааритайн ре Сайнселл оперся о парапет, маленькими глотками, смакуя, допил вино. Потом, с удовольствием наблюдая, как вздрогнул колдун, легким движением отправил хрустальный кубок вниз, на камни. До слуха донесся еле слышный стеклянный звон.

– Ветер, шум прибоя и разбивающийся хрусталь… красиво! Романтично, не так ли, мой добрый Маглос?

– Конечно, милорд. – Выражение лица чародея не изменилось, но Ааритайн по голосу понял, что жест произвел должное впечатление.

– Есть в этом что-то завораживающее! Мы, простые смертные, сродни этому хрусталю. Вот так живешь, тешишь себя надеждами, строишь планы, а они внезапно разбиваются об острые камни бытия… Ты бывал когда-нибудь в Карноссе, колдун?

– Очень давно, милорд. Красивый край, но таких, как я, там не слишком любят.

– Как же, наслышан! – Повелитель Берегов рассмеялся. – Кажется, тамошний наместник имел привычку без лишних разговоров сажать чародеев на кол? Теперь можешь ехать туда совершенно спокойно. Сдается мне, ныне в Карноссе заправляют меднолицые дети степей. Дикари любят всякие колдовские штучки и чудеса.

– Я не хочу уезжать, милорд. Мне нравится Калунта и свежий морской ветер. И не нравятся степные дикари. Они грубы, невежественны, от них воняет.

– Вот как? Не ожидал от тебя такое услышать. Я полагал, колдуны не брезгливы. Вскрытие трупов, гробокопательство, порошки из лягушачьих лапок и помета летучих мышей… Кажется, тебе доводилось заниматься некромантией?

Колдун не ответил, и Ааритайн понял, что перегнул палку. Натянув на лицо улыбку, он картинно махнул рукой.

– Как бы там ни было, все в прошлом. Теперь у нас с тобой есть дела поважнее, верно?

– Да, милорд. – Колдун снова был само смирение и почтительность.

– Так что ты говорил насчет гостей?

– Они прибыли около часа назад, милорд. Ожидают вас внизу. На всякий случай я распорядился выставить снаружи охрану… если вдруг за ними следили.

– Люди проверенные?

– Не сомневайтесь, милорд. Вооружены и готовы к… различным ситуациям.

– Я надеюсь на тебя. Проводи гостей в каминный зал… впрочем, нет, лучше – в мои покои. Так будет спокойнее. И спрячь за ширмами несколько арбалетчиков, мало ли что. Я спущусь через несколько минут.

Поклонившись, колдун удалился. Повелитель Берегов задумчиво смотрел ему вслед. Чертов чародей! Еще не поздно все изменить. Магия Маглоса сильна, но, возможно, будет достаточно обычной острой стали? Морские братья обещают помощь… Впрочем, не стоит спешить. Посланники морских братьев ждут внизу, это хороший знак. Но и колдун способен на многое. Чародеев такой силы в городе больше нет… кроме Инмесфеи, Царицы Ветров. Рано решать. Пока – рано…

5

Все. Нечего тянуть. Сдернув перчатку, я с умным видом порылся в кошельке, будто выбирая что-нибудь подходящее, потом невзначай выловил одинокий серебряный кружок и аккуратно подвинул его по грубо обструганным доскам на другой край стойки. Моя последняя монета. Святые небеса, кого я хотел обмануть своей дешевой игрой? Трактирщик, грязный жирный детина в засаленном фартуке, тяжело глянул на меня из-под насупленных бровей. В хитрых маленьких глазках откровенно читалось презрительное недоверие к никчемному наемнику, крепко сидящему на мели. Я терпеливо ждал. Пауза затягивалась. Наконец, дыхнув перегаром и луком, трактирщик снизошел до беседы со мной.

– Этого мало, воин. Ты задолжал мне за два дня ночлега и вчерашний ужин.

– Деньги будут. – Я постарался, чтобы мой голос звучал убедительно. – Скоро. Завтра утром.

– Не завтра. Сегодня. Сегодня вечером, или тебе придется ночевать на улице.

Я промолчал. На серебряную монету, что грустно лежала на стойке, я возлагал большие надежды, рассчитывая усыпить бдительность хозяина. Конечно, ни на какие деньги ни сегодня, ни завтра, ни даже через неделю мне рассчитывать не приходилось. Вот только оттянуть расплату означало провести еще одну ночь под крышей и на нормальной кровати.

– И вот еще что, – опершись о прилавок, трактирщик придвинулся ко мне почти вплотную. – Не думай, что если денег не будет, я отпущу тебя просто так. Отдашь мне свой плащ, я постелю его собакам. И еще отработаешь.

Великие небеса, как же мне хотелось размазать эту жирную рожу по прилавку! Рука сама собой потянулась к рукояти меча, но я вовремя сдержался. Городская стража не станет церемонится с бродягой, напавшим на честного трактирщика средь бела дня.

– Как скажешь, хозяин. – Пытаясь сохранить остатки достоинства, я двинулся к свободному столу у стены. Несмотря на то что в таверне было людно и почти на всех скамьях сидели люди, там никого не было. Еще бы! Кому охота обедать возле чана с вонючими объедками и нюхать копоть чадящего очага? Но мне выбирать не приходилось. Если я буду торчать посреди зала, трактирщик может и передумать.

Подошедшая служанка тоже не скрывала своего пренебрежения. Ни о чем меня не спрашивая, она грохнула на кривой стол блюдо с пережаренным мясом, несколько засохших кусков хлеба и миску с овощами. Я угрюмо потребовал пива. Служанка поджала губы, явно готовясь сказать что-то нелестное, но передумала и ушла на кухню. Через несколько минут я уже был счастливым обладателем кувшина прогорклого пива и глиняной кружки с отколотым краем. То, что моя кружка была, наверное, самой грязной в таверне, а пиво собирались вылить в помои еще вчера, меня почти не волновало. Я и так получил больше, чем мог ожидать. Сделав несколько больших глотков и придвинув мясо поближе, я задумался.

Дела обстояли из рук вон плохо. Еще полгода назад я и подумать не мог, что вскоре окажусь в грязном портовом городишке, затерянном среди бухт восточного побережья, без денег, крыши над головой и хоть каких-нибудь планов на будущее. Я усмехнулся, припомнив, как еще недавно, сидя в казарме у теплого очага за кружечкой доброго эля среди таких же крепких парней, рассуждал о преимуществах острой наирской стали и достоинствах пышнотелых смешливых служанок герцога. Жизнь казалась прекрасной, власть герцога незыблемой, а мощь его закованных в броню легионов – несокрушимой. Святые боги, какой же я был дурак! Впрочем, мне еще повезло. Все, с кем я коротал те спокойные вечера, сейчас лежали где-то в стылых землях Северных Предгорий. Хваленые легионы и ополчение герцога армия баронов стерла в порошок за одно утро, от неприступного замка остались обгорелые руины, сам герцог с воплями о пощаде и обещаниями целовать сапоги победителей окончил свои дни на дыбе. Прячась по окрестным лесам и только по ночам выходя к жилью, я издалека наблюдал, как веселятся и празднуют победу мятежные бароны. Шум погромов, предсмертные крики и вопли насилуемых женщин разносились далеко по округе. Сначала, стуча зубами от холода среди промозглого леса, подвывая от голода, я хотел умереть. Оказаться среди тех, кто лежал в низине у замка и уже не чувствовал ни боли, ни тоски. А потом во мне родилась ненависть. Я ненавидел подлых баронов, заправлявших теперь в испепеленном герцогстве, и всех тех, из-за кого я, простой никчемный наемник, вынужден был прятаться по лесам как дикий зверь. С ненавистью пришла жажда жизни и осознание того, что в Предгорьях мне больше нет места. Я еще не знал, что буду делать, но путь мой лежал на юг, к морю. В конце концов, думал я, крепкие руки и честный клинок сгодятся везде… Я ошибался.

Война на севере многих подняла с насиженных мест. По широким торговым трактам на юг тянулись толпы уцелевших крестьян, повозки купцов, решивших поискать для торговли более спокойные места, ватаги покидавших родные края ремесленников. Отдельными группами, прячась за придорожными кустами, вдоль дорог передвигались солдаты разбитых армий, озлобленные и почти одичавшие. Их было много, очень много. Отчаявшиеся и озверевшие, они сбивались в банды, и тогда на трактах начиналась кровавая резня. До самых границ южных королевств по обочинам дорог валялись смердящие трупы, а над оврагами и лощинами вились стаи воронья.

Я на мгновение прикрыл глаза, пытаясь стряхнуть страшный груз воспоминаний. Мне доводилось участвовать в трех жестоких междоусобных войнах, и я насмотрелся всякого. Видел смерть, кровь, вываливающиеся из распоротых животов кишки и перекошенные от дикой боли лица. Но картины, встреченные по дороге на юг, до сих пор снились по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту. Хватит. Я прошел через это и выжил, хотя и самому тошно вспоминать, что мне приходилось для этого делать. Я выжил. Только… зачем?

Залпом осушив кружку, я снова наполнил ее и уставился в слабо пенящуюся, пахнущую кислятиной бурду, словно пытаясь разглядеть на дне выход из всех своих проблем. Сегодня я должен принять какое-то решение. В городе наняться телохранителем к кому-нибудь из торговцев или вельмож не удастся, улицы и так наводнены оставшимися не у дел наемниками, куда более крепкими и опытными, чем я. Надеяться на счастливый случай глупо. Не с моей рожей. Можно отправиться дальше, на восток, уходить в степи и наниматься к кочевникам, с твердой перспективой сгинуть в одной из не прекращающихся в пограничье стычек. Другой вариант – морем. Денег нет, но можно пытаться проникнуть на купеческий корабль и попытать счастья в чужих краях… Я отбросил эту мысль как совершенно бредовую. Таких умников на причалах небось целая толпа болтается. Купцы – они тоже не дураки. Корабли день и ночь охраняют усиленные патрули городской стражи, и приказ у стражников беспорядки пресекать беспощадно, а трупы смутьянов выставлять на всеобщее обозрение. На корабли не то что без денег – с деньгами не всякий попадет…

– Эй, хозяин! Встречай героев войны! Тащи на стол жратву и самое лучшее вино, да побольше!

Дверь трактира распахнулась, едва не слетев с петель. В зал, бряцая оружием, ввалились трое. Я поднял глаза. Заросшие лица, разодранные кольчуги, грязные плащи, на которых с трудом просматриваются бело-зеленые гербы. На лицах угрюмая ненависть к самим себе и готовность в любой момент схватиться за оружие. Крепкие ребята. Неприкаянные солдаты одной из разбитых баронами армий.

Грохоча подкованными сапогами, они прошли в центр зала. Двое, не церемонясь, вышвырнули из-за стола какого-то ремесленника и, усевшись, смахнули остатки еды на пол. Третий шагнул к стойке и схватил трактирщика за шиворот.

– Поторопись, приятель! Вина, мяса и девок, да побыстрее, а то мы возьмем все сами!

Он отшвырнул трактирщика и хрипло расхохотался собственной шутке.

– Герои вернулись с войны! А вы, кто здесь есть, жрите и пейте побольше! Я обещаю, сегодня все бесплатно, хозяин угощает!

Трактирщик побагровел и сжал кулаки, но тут же замер. Выщербленное, покрытое темными пятнами лезвие секиры солдата со свистом рассекло воздух и вонзилось в дерево столешницы. Солдат нехорошо ощерился беззубым ртом.

– Не суетись, хозяин, и я не буду тебя убивать. Герои устали и хотят отдохнуть. Нам нужна выпивка и бабы. Нет смазливых служанок – тащи свою жену!

Трактирщик не отрываясь смотрел на секиру. Пятна на лезвии подозрительно походили на засохшую кровь.

Я вздохнул и глотнул пива. Весь город был полон такими героями, пьяными и озверевшими. Погромы случались постоянно, и городская стража сбилась с ног, пытаясь навести порядок на улицах. Владельцы трактиров, лавок и других заведений нанимали охрану, пытаясь обезопасить себя, но кровавые стычки продолжались.

Наблюдая, как развеселая троица, вышвырнув хозяина на кухню, принимается за бочонок с вином, я занялся ужином. Нельзя сказать, чтобы происходящее мне нравилось, но следующего ужина не предвидится, я немало задолжал трактирщику… война научила меня быть циничным. Да и кто обратит внимание на нищего наемника, поедающего в самом дрянном углу зала несъедобную пакость? Те, кто был в зале, о себе думали по-другому. Один за другим посетители пробирались к двери и старались выскользнуть за дверь как можно незаметнее. Вскоре в зале остались только молчаливые парни за дальним столом, с виду достаточно крепкие и угрюмые, чтобы желание затевать спор отпало у кого угодно, я и старик в длинном черном плаще. Он сидел в тени, за угловым столом, не снимая широкого тяжелого капюшона, и не спеша пил вино. Наши взгляды на мгновение встретились, и я вздрогнул, с трудом преодолев желание отпрянуть. Чернокнижник или алхимик. Или даже колдун. Я уже встречал такой взгляд – холодный, пристальный и пугающий, как взгляд змеи. Так смотрел загадочный старик, обитавший в подвалах герцогского замка. Обитатели замка опасались его и старались обходить стороной. Считалось, что герцог дает ему кров из милости и покровительствуя высоким наукам, а тот с помощью науки пытается получить золото из свинца для пополнения герцогской казны, но мне всегда казалось, что загадочного старика боится не только дворня, но и сам герцог. По слухам, там, в тайной лаборатории, он занимался зловещими экспериментами, пытаясь воскрешать мертвых. Правда ли это, я так и не узнал. Старик остался в горящем замке, и больше его я никогда не видел.

– Эй, ты! Хозяин! Принеси хорошего вина, а не эти помои! – Один из солдат с размаху ударил по бочонку пустой кружкой. Бочонок треснул, вино, булькая, растеклось по грязному полу. – Еще раз посмеешь притащить такую кислятину – будешь до утра слизывать ее с пола!

Трактирщик попятился, но солдат, уже слегка покачиваясь, поднялся и поймал его за рукав.

– Куда собрался? Что-то ты заспешил!

– Вино… оно внизу… В погреб надо сходить, – язык у еле живого от страха трактирщика заплетался. – Я быстренько сбегаю…

– Постой-ка! – ухмыляясь, солдат обернулся к приятелю. – Марлин, помнится, он обещал нам девок!

Марлин рыгнул и тоже встал.

– Точно, друг! Сладких пухленьких девчонок с круглыми попками! Гляну-ка, не прячутся ли они на кухне!

Отшвырнув взвизгнувшего трактирщика к стене, он под громкий гогот приятелей двинулся на кухню. Вскоре раздался женский визг и его довольный рев. Марлин появился, таща за руку упирающуюся молоденькую служанку.

– Смотрите, ребята! Сладенькая, хоть и скромница. Хотела за бочками спрятаться, да я поймал! Там еще толстая была, страшная такая, так я ей пинка дал. – Марли плюхнул девчонку себе на колени и сунул в лицо кружку с вином. – Пей, красавица! Сейчас пойдем наверх, и трое отличных парней отучат тебя от глупой скромности!

Все трое заржали и, отпуская грубые шутки, продолжили веселье. Я особо не вслушивался. Воспользовавшись суматохой, мне удалось стянуть с соседнего опустевшего стола еще один кувшин и блюдо с куропатками. Теперь у меня было свое маленькое веселье… слегка подпорченное грустными размышлениями о завтрашнем дне. Выбор представлялся небогатым: к кочевникам или на корабль. Еще можно разбойничать на трактах – до первого путника, который окажется проворнее меня. Грустная история.

– Эй, ты, недоумок! Ты слишком громко чавкаешь! Тебя что, поучить хорошим манерам?

Задумавшись, я даже не сразу понял, что обращаются ко мне. Потом, не поднимая головы и не переставая жевать, осторожно глянул исподлобья. Предвкушая новое развлечение, вся троица смотрела на меня. Я тихонько вздохнул. Этого следовало ожидать. Крепкие парни в дальнем конце зала им не по зубам, с колдуном тем более никто связываться не станет, забаву с трактирщиком и девчонкой они оставили на потом. Оставался только я.

– А я-то думаю, что же здесь так воняет дерьмом? Дерьмо надо убрать!

Оставив в покое служанку, они медленно поднялись и двинулись в мой угол. Проклиная все на свете, я быстрее заработал челюстями. Если начнется потасовка, закончить ужин вряд ли удастся, да и трактирщик наверняка свалит на меня все убытки.

Тот, которого звали Марлином, подошел вплотную и навис над столом.

– Э, ребята, да он не просто лопает, как свинья, он и есть свинья! Видите, не хочет с нами разговаривать! Не хочет поднять свои косые глаза на трех доблестных воинов!

– Не беда, ща поправим! – беззубый с секирой отодвинул Марлина и гнусно ухмыльнулся. Краем глаза я наблюдал за ним. – Я научу его приличным манерам. А в благодарность заставлю лизать мои сапоги!

Все случилось так, как я и предполагал. Надеясь меня испугать, он взмахнул секирой. Тяжелое лезвие со стоном вошло в доски, разметав стол в щепки. Кувшины и куропатки посыпались на пол. И в то же мгновение я прыгнул вперед, выхватывая из спинных ножен меч. Церемониться я не собирался – противников было слишком много. Хороший, надежный боевой клинок из наирской стали, столько раз выручавший меня в драках, легко пробил тонкую кольчугу и вошел ему в грудь. Беззубый всхлипнул, неверяще глядя на быстро расползающееся по груди красное пятно, и стал заваливаться назад. Его приятели на мгновение остолбенели, я рванул меч на себя и прыгнул за соседний стол. Из освобожденной раны беззубого, заливая пол, широко хлестнула кровь. Служанка завизжала, парни за дальним столом вскочили, но не сделали ни шага.

Опомнившись, двое оставшихся с ревом бросились на меня. Сталь ударила о сталь. Они были крепкими и закаленными в боях воинами. Хотя оба орудовали мечами не слишком ловко, явно больше привыкли сражаться в фаланге, но сил у них было хоть отбавляй, а хмель придавал ярости. Я старался отбивать удары вскользь, но кисть уже ныла. Едва сдерживая бешеный напор, я отступил на несколько шагов и едва не упал, споткнувшись о перевернутую скамью. Удары сыпались один за другим. Перебросив меч в левую руку, я снова отступил. Солдаты переглянулись. Я недобро усмехнулся. В казармах герцога нас учили и не таким фокусам. Когда Марлин, грязно выругавшись, снова попер вперед, я поднырнул под свистнувший клинок, распрямился в развороте и нанес ему страшный удар рукоятью в лицо. С противным хрустом сломалась челюсть, солдат выронил меч, отлетел в сторону и с грохотом рухнул среди столов. Я увернулся от запоздалой атаки последнего противника и, перекатившись, подхватил второй меч.

Мы стояли напротив друг друга. Солдат, лишившись поддержки приятелей, растерял всю свою уверенность. Тяжело дыша, он ненавидяще смотрел на меня. По лицу его стекали крупные капли пота, руки мелко дрожали от напряжения. После моего эффектного удара он боялся опустить меч и уставал еще больше.

– Уходи. Или я тебя убью. – Я сам едва узнал свой голос, настолько глухо и отчужденно он звучал.

В ответ он только выругался и медленно пошел вперед. Я его понимал. Я бы тоже не отступил. Даже ценой собственной жизни. Но щадить его я не собирался.

В этой атаке он выложил все, на что был способен. Неумело перенеся вес на одну ногу, он крутанулся на месте и ударил снизу. «Удар змеи». Очень эффективный прием… если отточить владение им до совершенства. Этот парень совершенством не был. Он все делал слишком медленно. Я уклонился и ударил его правым мечом в голову. Плашмя. Не издав ни звука, он упал.

Я не знал, убил ли я его, проломив череп, или только оглушил. Да меня это не особо и интересовало. Я дал ему возможность выжить, а дальше все было в руках богов.

Отбросив в сторону чужой меч, я смахнул со лба мокрую прядь волос. На ладони остались капли пота. Надо же, оказывается, и я немного утомился.

В таверне царила абсолютная тишина. Я вытер клинок о чужой плащ и, сунув меч в ножны, не спеша обернулся. Парни за дальним столом смотрели на меня без испуга, но с легкой завистью. Лишь колдун в углу как ни в чем не бывало продолжал потягивать вино.

– Ты послан богами мне в наказание, – прохрипел наконец трактирщик. – Сломанные столы, посуды сколько перебили… А эти – за ужин не успели заплатить! И все из-за тебя! Считай, твой долг вырос на три монеты… золотом!

Я откровенно рассмеялся. Просто удивительная жадность! Человек, которого только что чуть не прирезали, способен думать о деньгах, да еще и требовать с меня долги. Я подошел к трактирщику и похлопал его по плечу.

– Знаешь, хозяин, по-моему, одному из этой троицы кошелек уж точно не понадобится. Можешь забрать его себе в качестве уплаты долга. – Трактирщик открыл рот, набравшись наглости возразить, но я сдавил плечо посильнее. – Знаю-знаю, что ты хочешь сказать. Если деньжат не хватит, сними с него сапоги. Или еще что-нибудь, что понравится. И считай, что мы в расчете, а я, пожалуй, пойду. Переночую где-нибудь в другом месте.

Трактирщик открыл и закрыл рот, судорожно закивал головой. Я тоже удовлетворенно кивнул. Дошло наконец. Потом повернулся и не спеша пошел к выходу. Никто не пытался меня остановить.

Я был уже у самой двери, когда какой-то звук заставил меня насторожиться. Звук шел снаружи, очень тихий, почти не слышный сквозь дверь, и оборвался на высокой ноте. Вздрогнув, я остановился. Я слишком хорошо знал этот звук – тихий звон взводимого арбалета. Опустив голову, я помедлил, достал из ножен меч. Ловушка захлопнулась, как и должно было случиться. Разбежавшиеся посетители сообщили о заварухе патрулям, и теперь снаружи терпеливо поджидали стражники. Они не станут лезть внутрь, зачем рисковать? Проще перебить всех, кроме, может, трактирщика и девчонки, а после спокойно разбираться. Обычное дело. Кто-то из горе-вояк позади меня завозился и протяжно застонал. Я усмехнулся. В любом случае я – безродный бродяга, участвовал в погроме и совершил убийство. Выход теперь только один – бежать. Резким движением я распахнул дверь, одновременно прижавшись к стене. Сразу несколько стрел с жужжанием вспороли воздух. Вот так. Перезарядить они не успеют. Пригнувшись, я нырнул в проем.

Их было пятеро или шестеро, точнее в сумерках надвигающегося вечера я не разобрал. За спинами стражников, на другой стороне улицы, толпились зеваки. Кто-то истерично взвизгнул. Я молча рванулся вперед, ударил ближайшего рукоятью меча, отшвырнул еще одного, бросившегося наперерез. Стражники не ожидали такого напора, и на какое-то мгновение мне показалось, что я почти прорвался, но тут затылок взорвался тупой болью. В глазах потемнело, я пошатнулся, все же устояв на ногах, но сзади меня уже схватили за плечи. Меч в потасовке стал бесполезен, я бросил его и наугад ударил кулаком, угодив в мягкое. Я еще успел осознать, как заныли содранные в кровь костяшки пальцев, и тут же мощный удар в живот заставил меня согнуться пополам. Еще удар, затем еще и еще. Упав, я попытался прикрыть голову и потерял сознание.

6

Грейан Марс широко и уверенно шел по самой середине улицы. Удрол Метатель и Гай Ви вышагивали рядом с ним, плечами расталкивая редких прохожих. Какой-то зеленщик, замешкавшись, не успел свернуть в сторону, и Гай Ви как бы невзначай ловким движением опрокинул его тележку. Пучки зелени, редька и всякая мелочь с шумом рассыпались по мостовой.

– Ах, приятель, какое несчастье! Надо быть расторопнее, а то твою редьку откажутся жрать даже свиньи!

Гай Ви подбоченился и с притворной жалостью покачал головой. Грейан и Метатель заржали. Тощий зеленщик затравленно опустился на колени и принялся поднимать тележку, так и не посмев даже пикнуть. Проходившие мимо тоже старательно отводили глаза и прибавляли шаг.

Грейан усмехнулся. Еще бы! Кому придет в голову связываться с гвардейцами самой Царицы Ветров, верными и беспощадными псами Инмесфеи? Алые плащи с широкими бархатными нашивками были заметны издалека, а начищенные до блеска лезвия боевых топоров у пояса символизировали мощь и силу. Нелегко было попасть в ряды гвардии, только самые достойные воины, пройдя девять смертельно опасных испытаний, могли заслужить право носить алый плащ. Правда, такого же права удостаивались и юноши из благородных родов, но только самых древних и знатных, таких, как род самого Грейана. Впрочем, он искренне считал себя способным пройти любые испытания, чтобы попасть в Алую Гвардию, не достанься ему такая возможность по праву рождения. И Удрол, и Гай, наследники двух обширных баронатов на юге, думали о себе точно так же. Уже много раз им доводилось дежурить в бесконечных галереях ночного Дворца, и они не испытывали страха перед темнотой и разгуливающими по коридорам призраками, считая подобное недостойным настоящего воина. Каждый из них мечтал, стоя в карауле, столкнуться с настоящим шпионом, злодеем-лазутчиком, и не отступить перед опасностью, а мужественно прогудеть в серебряный рожок тревогу и дождаться подкрепления, чтобы наброситься на врага всем скопом. Тогда, возможно, сама Царица Ветров, Имнесфея, захочет лицезреть отважного героя, узнать его имя и щедро наградить… Что и говорить, многие с завистью и опасением поглядывали на бравых гвардейцев Царицы. Уважение, достойная служба и хорошее жалованье звонкими монетами – что еще может желать человек?

– Смотрите-ка, ребята, какая-то зеленая плесень! – Грейан носком сапога растер пучек петрушки. – На улицах стало слишком грязно. Надо бы пожаловаться наместнику.

– Это все из-за разных оборванцев, – серьезно кивнул Удрол-Метатель, методично растаптывая редьку. – Развелось их… шныряют по улицам, дрянь растаскивают. Во, и тут гниль всякая валяется.

– Вообще-то таких оборванцев учить надо. – Гай Ви задумчиво посмотрел на зеленщика. – Отрезать, к примеру, уши – враз по щелям попрячутся…

Зеленщик задрожал.

– Прошу вас, милорды, пощадите! Я умоляю простить меня за то, что задержал вас…

– …но настоящие гвардейцы не тратят время на вонючих оборванцев. Гвардейцы устали после службы и собираются отдохнуть за кружечкой доброго пива, верно? – Подмигнув приятелям, Гай Ви со смаком раздавил еще несколько пучков. – А те, кто болтается на их пути, получают хороших плетей!

Гай Ви резко поднял руку и почесался. Бедный зеленщик, ожидая удара, сжался и задрожал под дружный хохот троицы. Посмеиваясь, гвардейцы двинулись к трактиру «Дохлая курица» – заведению с неоднозначной репутацией, дешевым пивом и самыми бойкими служанками в округе. Из-за близости к казармам Алой Гвардии «Дохлая курица» считалась излюбленным и традиционным местом отдыха гвардейцев.

Уже темнело, но они не слишком торопились, надеясь еще немного повеселиться по дороге. В этот вечер, впрочем, особого веселья не предвиделось: погода портилась, прохожих было мало, да и те при виде алых плащей старались прижаться к заборам и стать как можно более незаметными. Нищий, которому Удрол мимоходом дал пинка, и старуха-гадалка, до полусмерти испугавшаяся топора Грейана, были не в счет. Разочарованные, они уже было повернули к трактиру, когда Гай Ви жестом остановил приятелей. Чуть в стороне, у поворота в узкий кривой переулок, жалась к стене женская фигурка. Они переглянулись, Удрол плотоядно облизнулся. Пиво и трактирные девки вполне могли подождать. Не сговариваясь, они повернули к переулку.

– Эй, красавица, одна скучаешь? Это не дело! – Гай Ви поправил плащ. – Хочешь, трое смелых гвардейцев развеселят тебя?

Женщина испуганно дернулась в сторону, но Гай Ви ловко схватил ее за плечо. От рывка капюшон ее плаща сполз, из-под ткани выбились белокурые локоны.

– Куда же ты, дорогуша? Э, да ты хорошенькая! – Гай Ви рывком сорвал с нее капюшон, силой повернул к себе миловидное личико. – Почему же пренебрегаешь гвардией?

В глазах девушки отразился испуг. Дернувшись, она вырвалась и бросилась в переулок. Грохоча подкованными сапогами, гвардейцы со смехом побежали за ней.

В переулке, больше похожем на узкую нору, было темно и грязно. Редкие фонари не горели, у глухих, заляпанных грязью стен домов валялся мусор и дохлые крысы. Длинный плащ путался в ногах девушки, не давая бежать быстро, они догоняли ее, сыпля пошлыми шуточками. Гай Ви поскользнулся на вонючей луже и с проклятьями растянулся в грязи, вызвав у приятелей новый приступ смеха. Погоня близилась к концу. Грейан и Удрол притормозили. Переулок закончился тупиком, спешить было некуда. Прижавшись к грубо сколоченным доскам забора, девушка затравленно смотрела на них.

– Зря ты бежала, красавица. В трактире знакомиться было б сподручнее. Но мы ребята не гордые, можем с тобой и здесь… познакомиться!

Хрипло рассмеявшись, широко разведя руки, Удрол пошел на нее. Грейан хотел было отпустить очередную скользкую шуточку по поводу женских прелестей, но осекся. Его вдруг кольнуло нехорошее предчувствие. Сам не зная почему, он тревожно обернулся. Гая Ви позади не было. Рука против воли потянулась к оружию.

– Грейан, иди сюда! Крошка такая сладкая, что и тебе хватит!

Грейан не ответил. Он вдруг понял, что не слышал голоса Гая с того момента, когда тот упал. И не видел, чтобы он пытался подняться. По спине пробежали мурашки.

– Удро, здесь что-то нечисто!

Удрол захохотал.

– Конечно грязновато, приятель! Но с каких это пор ты стал чистоплюем? Главное, чтобы девочка была хороша!

Шагнув вперед, Удрол попытался обнять девушку и едва не упал.

– Дьяволы и небеса, что такое?! – в полном недоумении он посмотрел сначала на девушку, потом на Грейана. – Проклятие, что происходит?

Холодея внутри, Грейан трясущимися руками рванул из-за пояса топор. Он первым понял, что произошло. Руки Удрола прошли сквозь девушку. Призрак. Дьявольский фантом. Ловушка!

– Бежим! Бежим, Удро!

В воздухе свистнуло. С легким смешком фантом начал таять. Удрол, так и не успевший сообразить, что случилось, удивленно посмотрел на ставшую прозрачной фигуру, потом, охнув, перевел взгляд себе на грудь. Слева, чуть выше сердца, торчало оперение арбалетной стрелы. Снова пропело в воздухе, затем еще и еще. Грейан, пригнувшись, бросился прочь. Он уже не видел, как вторая арбалетная стрела пробила Удролу горло и отшвырнула к стене. Не видел, как Гай Ви, тоже со стрелой под ребрами, судорожно пытался выползти из лужи, но навсегда замер, добитый мечом молчаливого убийцы. Он только тихонько завыл от страха, когда дорогу ему преградил похожий на монаха человек в черном плаще, и даже не почувствовал короткого удара клинка в позвоночник.

Махнув подручным рукой, человек в плаще одним движением развеял в воздухе остатки призрака, потом не спеша подошел к трупам и сорвал с шеи каждого мешочки, в которых хранились верительные патенты воинов Алой Гвардии. Постоял немного, словно размышляя, затем прошептал заклинание и исчез без следа.

Часом позже, когда над городом сгустилась ночь, угрюмые существа с пустыми взглядами оттащили бездыханные тела к сточной канаве и утопили в грязной вонючей воде.

7

Неожиданно и резко повеяло могильным холодом. Повелитель Берегов вздрогнул. Пламя свечей, такое спокойное и яркое мгновение назад, задрожало и рванулось огненными обрывками. Один из подсвечников погас, приторно запахло горячим воском. Оставшиеся свечи не в силах были разогнать подкрадывающуюся темноту, углы кабинета погрузились в полумрак. Там, среди неровных теней, разгоралось зарево магического портала. Повелитель Берегов нервно встал из-за стола. Несколько пергаментов упало на пол, но Ааритайн даже не взглянул на них. Раздражению его не было предела. Весь замок, и уж тем более личные покои Повелителя, тщательно защищались от магического проникновения древними заклятиями, и нарушить запрет мог только один человек – чернокнижник Маглос Лысый. И только у него могло хватить на это не только сил, но и нахальства.

Призрачное свечение портала усилилось, контуры обрели четкость, и в кабинет шагнула знакомая фигура в черном балахоне. Портал потускнел, но не исчез окончательно.

– Приветствую тебя, о могущественный Повелитель Берегов! Прости за поздний визит, но…

– Ты не только поздно, уважаемый Маглос. Да будет тебе известно, я предпочитаю, чтобы в мои покои заходили через дверь! – Ааритайн почувствовал, что голос дрожит от ярости, и постарался взять себя в руки. Недостойно так нервничать в присутствии вонючего колдунишки. Подойдя к маленькому стеклянному столику, он плеснул в кубок вина и залпом выпил.

– Сожалею, мой повелитель, – колдун склонился в низком поклоне. – Но мой наглый шаг вызван необходимостью. Дело тайное, крайне важно было миновать охрану, не вызывая лишних вопросов. Поверьте, милорд.

Не предлагая чернокнижнику сесть, Ааритайн опустился в кресло. Что-то нехорошее проскользнуло в словах колдуна. Миновать вооруженную до зубов охрану, незаметно пробраться в покои… конечно, сейчас последует исчерпывающее объяснение, колдун наверняка об этом позаботился, и все же… неизвестно, что чернокнижнику взбредет в голову в следующий раз. Может, просто заглянуть на огонек, а может… В любом случае он, всесильный Повелитель Берегов, больше ни ночи не сможет спать спокойно, и тень подкрадывающегося колдуна будет мерещиться за каждой портьерой. Выход из сложившейся ситуации существовал только один… Но сначала колдун должен закончить свою миссию. Ааритайн откинулся в кресле. Следует взять себя в руки и спрятать мысли, колдун слишком проницателен…

– Полагаю, мне повезло, дорогой Маглос, что ты застал меня в кабинете, а не в спальне?

– В этом случае я не осмелился бы разбудить вас, милорд, – колдун снова поклонился.

«Может, и не осмелился бы, – зло подумал Ааритайн, – сразу кинжал под ребра, и все».

Далеко в порту послышался гулкий раскат колокола. Вечерняя смена караула. Самое время поболтать. Колдун снова поклонился.

– Я хотел сообщить, милорд, что все готово. Мы можем начинать.

Повелитель Берегов потер виски, пытаясь сосредоточиться.

– Я должен быть уверен в успехе, Маглос. И… даже в случае провала ни один человек в этом городе не должен посмотреть в сторону моего замка.

– Все будет проделано идеально, милорд.

– Ты подобрал людей? Они достаточно надежны?

Колдун тонко улыбнулся.

– Более чем, милорд. Сейчас вы увидите сами.

Прежде чем Повелитель Берегов успел ответить, магический портал снова озарился сиянием. Один за другим в кабинет вошли два рослых воина. Ааритайн отшатнулся. Рука невольно дернулась к спрятанному за спинкой кресла стилету, но воины неподвижно замерли в шаге от портала. Лица их были неподвижны, ничего не выражающие глаза смотрели в пустоту.

– Не беспокойтесь, милорд, они заколдованы. – Маглос похлопал одного из воинов по плечу, но тот даже не пошевелился. – Я наложил на них заклятия, и сейчас они ничего не видят и не слышат. Этот – Беберан по прозвищу Степной Волк. Из кочевников, но последние несколько лет ходил в наемниках у баронов Прибрежья. Искусный воин, большой мастер кинжала. А этот, по прозвищу Снег, пришел с севера. Никто не знает, кто он и почему оказался в наших краях, он слишком молчалив. Владеет и мечом, и топором, но предпочитает убивать голыми руками.

Ааритайн только кивнул, не в силах произнести ни слова. Снова в голосе колдуна ему послышалась скрытая угроза. Воины заколдованы… но ведь в силах Маглоса снять заклятие в любой момент.

– Крепкие воины, – выдавил он наконец. – Сколько ты заплатил им?

– Совсем немного, мой повелитель. По десять золотых каждому. Я нанял их в качестве телохранителей, а затем произвел необходимые… действия.

Нехорошо усмехнувшись, Маглос не спеша снял с пояса кочевника потертый кожаный кошель, аккуратно положил на стол.

– Впрочем, деньги им больше не понадобятся. Завтра они войдут во Дворец, выполнят свою миссию и исчезнут навсегда.

– Ты хочешь их отпустить?

– Нет, милорд. Нельзя оставлять свидетелей. Точнее сказать, свидетелей уже не осталось.

Дернув шнуровку, колдун распахнул куртку на груди кочевника, и Ааритайн увидел отвратительную глубокую рану. Кровь уже успела засохнуть, в развороченной плоти были видны обломки ребер.

– Викинг тоже мертв. Отравленное вино. Конечно, зомби примитивны по сути, но зато никому ничего не расскажут в любом случае.

Повелитель Берегов судорожно сглотнул, пытаясь справиться с подкатившей к горлу тошнотой. Стараясь не смотреть на зомби, вновь наполнил кубок. Выпил, даже не почувствовав вкуса.

– Будет еще третий, милорд, – тихо произнес колдун. – Живой. Ему предназначена особая роль.

Постепенно приходя в себя, Ааритайн выслушал план колдуна. План был безупречен. Следовало отдать чернокнижнику должное, лучше бы не придумал и сам Ааритайн. Впервые за весь вечер Повелитель Берегов улыбнулся.

– Ты весьма хитроумен, колдун. Если все пройдет как надо, я щедро вознагражу тебя.

Маглос ухмыльнулся. Маленькие, глубоко посаженные глаза прожгли Ааритайна насквозь.

– Любое серьезное дело, милорд, требует внимания к деталям. А убийство Царицы Ветров – это очень серьезно.

8

Меня куда-то тащили. Я чувствовал это, не открывая глаз. И еще я чувствовал, что руки и ноги у меня связаны, да так крепко, что бесполезно даже думать о том, чтобы пошевелиться. В висках пульсировала жгучая боль, голова гудела.

Р-р-р-раз! Меня швырнули на землю так неожиданно, что я даже не успел сгруппироваться. Кости хрустнули, от нового приступа нестерпимой боли я распахнул глаза.

– Очнулся, ребята! Говорю же, как ежели хорошо об землю кого припечатать, как враз в себя придет! Ну-ка, тащи сюда ведро!

Сверху обрушился поток ледяной воды. Пыль и земляная крошка подо мной тут же превратились в грязь. Во рту было солоно и противно скрипело на зубах. Приподняв голову, я попытался сплюнуть. Грязь мерзко чавкнула.

– Ишь, башкой задвигал! Давай еще маленько!

Новый шквал воды. Я дернулся, и тут же получил ногой под ребра.

– А ну, не шебаршись! Ща капитан выйдет, тогда и подергаешься! Он тебя, недоумок, быстро обломает!

Надо мной загоготали в несколько голосов, и я снова получил сапогом в живот.

Прикрыв глаза, я постарался забыть о боли и перестать дрожать от холода. И то и другое получалось плохо. Промокшая насквозь одежда прилипла к телу, голова и ребра нестерпимо болели. Грязь у лица пахла мочой и коровьим дерьмом, но шевелиться зазря я больше не собирался. Зачем мне лишние синяки? Да и воняет везде одинаково. Весь этот проклятый город воняет.

Я не знаю, сколько пролежал, уткнувшись носом в грязь. Стражники, видя, что я утихомирился, отошли в сторону и весело переговаривались. Кого-то, скинувшись, отправили в ближайший трактир за вином «для согреву». И только когда уже и гонец вернулся и принесенный бочонок, судя по заплетающимся языкам, опустел, где-то неподалеку скрипнула дверь.

– Эй вы, свиньи! Чего расселись! Почему здесь, а не в порту?

Я злорадно усмехнулся разбитыми губами. Если это их капитан, городской страже живется несладко. Не похоже, что он с ними церемонится!

– Так мы того, милорд, охраняем тут… – один из стражников шмыгнул носом. – Вон того, буйного. Парни, а ну, покажь его!

Меня перевернули и рывком поставили на ноги. Блеснул кинжал, веревки, стягивающие ноги, змеями упали вниз. Затекшие ноги не держали, я криво завалился вбок и рухнул на колени. Поднимать меня или развязывать руки никто не собирался.

– Этого стережете? Спутали по рукам и ногам, да еще и следите, чтоб не удрал?

– Там еще трое, милорд. Только они в телеге лежат. Этот вот попортил их сильно. Один помер, а двое других… тоже, кажись, не жильцы. Пока везли, стонали, а сейчас вовсе молчат. Точно, не жильцы…

Воспользовавшись передышкой, я огляделся. Вокруг раскинулся небольшой грязный дворик, с трех сторон окруженный стенами, скорее всего, зады казарм городской стражи. Было темновато, но у приоткрытой двери горел факел, отбрасывающий вокруг неверные тени. Человек, стоявший на крыльце, здоровенный красномордый детина с капитанскими нашивками на плаще, не спеша спустился по ступеням, принюхался, окинул стражников мрачным взглядом. Те попятились, один споткнулся о пустой бочонок.

– Так. Значит, вместо порта сидите здесь и вино жрете! Да еще приволокли какого-то недоумка и калек, что словили по дороге!

Даже в темноте было видно, что рожа капитана из красной становится багровой. Я криво ухмыльнулся. Ой, ребятки, отольются вам мои слезки!

– Милорд, это бандюга, разбойник! – один из стражей, видать старший, выскочил вперед и замахал руками. – И те, в телеге, тоже лихие… были. В трактире, что у портовой улицы, такой погром устроили – аж жуть! И свидетель есть, сам трактирщик! Тоже с нами пришел, у телеги ждет! А винцо – это ж мы так, по чуть-чуть, чтобы не замерзнуть, вас ожидаючи. Да и один маленький бочонок на такую ораву – что псу чихнуть!

Капитан притормозил, а стражник, окрыленный успехом, замахал руками сильнее.

– Сам-то трактирщик говорит, что бандюги этого, связанного, первым заранее заслали и он три дня на халяву столовался, а после платить не захотел. Ну, хозяин, конечно, сказал ему, что, мол, негоже без денег жрать, так он весь свой сброд притащил – и давай они столы крушить да посетителей пугать. В отместку, значит. А девка-служанка шепнула, что слышала, как грозились весь трактир запалить и саму ее… того, значит… отлюбить по-всякому.

Последние слова стражник договорил с особым смаком. Видать, приглянулась ему трактирная девчонка, не иначе.

Капитан перевел взгляд на меня, всмотрелся налитыми кровью глазами. Сходство его с дурным быком было таким сильным, что я не выдержал и хмыкнул. Разбитые губы отозвались болью.

– Так. Ну, если все было, как рассказываете, да еще и свидетели есть, то дело славно сработано. Еще и наместник отблагодарит. Но если врете…

– Вот святой знак, милорд! Так все и было, ща трактирщик подтвердит. Ребята, тащи трактирщика! А этот, в путах, и есть самый лихой. Вор, поджигатель, убивец, да еще и баб неправильно вылюбить норовит. Говорю ж, девка трактирная сама шепнула. Да что там, вы, милорд, на рожу его гляньте, там же как по писаному видать!

– Рожа и впрямь… – капитан склонил голову набок, кашлянул. – Рожа разбойничья. Грязный весь, такой точно с девками по-хорошему не станет. Сразу видать.

Предчувствуя дурное, я попытался отодвинуться, но не успел. Капитанский кулак мощно врезался мне в челюсть. Из глаз брызнули искры, не в силах опереться связанными руками, я кувырком полетел в грязь.

– Так ему, милорд, наподдайте хорошенько, ворюге! Говорю ему, плати, мол, я ж тебя и кормил, и поил, и на ночлег пускал. А он в ответ ухмылялся только да одну серебряную монету сунул. Издевался, гад!

Этот голос я узнал сразу. Трактирщик. Легок на помине. Извернувшись, я все-таки поднялся. Перед глазами плавали круги, в голове шумело. Ноги не держали напрочь, меня качнуло, но грубые руки стражников удержали. Трактирщик подскочил, радостно щерясь и тыкая в меня жирным пальцем.

– По тебе виселица плачет, урод! И будь спокоен, веревка уже на твоей шее! Думаешь, не заплатил старому Дюку, и все? Посидишь в подвале и выйдешь? Нет, ублюдок! Тебя повесят, потому что ты мне всех клиентов распугал. Я не прощаю разбой в моем заведении! Мало для виселицы? Так девка моя подтвердит, что ты ее супротив воли вылюбил да еще гадостями всякими заняться предлагал!

Пока он шипел и плевался, я прикинул и так и эдак. Выходило, что получится. Потом будут большие неприятности, но я и так влип по уши. Собрав остатки сил, неожиданным рывком я освободился от державших меня стражников и со всего размаху ударил трактирщика головой в лицо. Тот тихонько всхлипнул, мы оба упали. Я удовлетворенно улыбнулся, чувствуя на лице его кровь.

Стражники взревели, кто-то рванул меч. Слыша, как со свистом приближается лезвие, я успел откатиться, но клинок ударил совсем рядом. Стражник с руганью шагнул ко мне, я брыкнул обеими ногами. Стражник с воплями и шумом рухнул, увлекая за собой остальных, выпавший из рук меч жалобно звякнул. Началась потасовка. Кто-то навалился сверху, меня обдало тяжелым смрадным дыханием. Я пустил в ход зубы и, не обращая внимания на визги укушенного, стал извиваться, словно червяк. Только бы добраться до меча. Только бы успеть!

Капитан оказался умнее остальных. В общую свалку не лез, наблюдая со стороны, потому и маневр мой разгадал мгновенно. Только я оказался быстрее. Ремни чиркнули по острому как бритва лезвию. Не обращая внимания на боль в ладонях, я схватил меч прямо за лезвие и дернулся в сторону с отчаянной надеждой увернуться. Мне это почти удалось. Острие клинка с треском рассекло куртку, пройдя в волоске от тела. Рывком я вскочил, подброшенный в воздух меч привычно упал в руку, а на кровь из порезанных ладоней мне было плевать. Я взмахнул мечом, тяжелые капли, стекавшие по рукояти, веером разлетелись в стороны. Внутри родилось какое-то отчаянное, последнее веселье, я хрипло и страшно рассмеялся. Так бывает, когда уже нечего терять. Когда смерть уже дышит в лицо, жадно щерится, но еще боится подступиться. Когда знаешь, что теперь уже точно – конец, что небеса близки и ангелы поют прощальную песню.

От усмешки моей капитан попятился. Я ждал. Ждал, пока все они поднимутся и, рассыпавшись полукругом, двинутся на меня. Неторопливо, осторожно, словно хорошо натасканная собачья свора. Сталь тускло поблескивала в свете факелов, по хмурым злым лицам скользили красные всполохи. Я подобрался для прыжка. Вот он, мой последний бой…

– Остановитесь! Именем богов… и демонов!

Я увидел его первым. Он возник словно из ниоткуда… а может, так оно и было. Не знаю. Или дело в плохом освещении и общей суматохе. Как бы там ни было, он стоял посреди двора, там, где еще мгновение назад было пусто, за спинами моих врагов, собиравшихся меня убить.

– Остановитесь, ибо и боги, и демоны желают этого!

Стражники замерли. Я успел заметить, как вздрогнул капитан, обернувшись.

– Проклятие небес! Кто ты и какого дьявола тебе надо?

Человек в длинном черном плаще с капюшоном шевельнулся. Тень от капюшона полностью скрывала лицо, но я готов был поклясться, что он усмехнулся.

– Ты и вправду желаешь знать, кто я? Или достаточно будет сказать, зачем я пришел?

Капитан поперхнулся ответом. Человек расцепил руки. Скрытый прежде широкими рукавами талисман на тонкой золотой цепочке качнулся, по золоту пробежали молнии.

– Можешь обращаться ко мне «Прорицатель», воин. Ибо во многом это правда. Я вижу желания богов, светлых и темных, и мне ведомы их обращенные к людям мысли. Поэтому я здесь.

Стражники попятились. На лицах их читалось одно: никакого желания связываться с колдуном они не испытывали.

– Мы простые воины, и слова мудрецов нам неведомы. Наше дело добрая сталь и воля наместника, – хрипло пробормотал капитан.

На этот раз из-под капюшона прозвучал явственный смешок.

– Ты прав, воин. Тот, кто выполняет чужие глупые прихоти, никогда не станет мудрецом. Впрочем, я поясню, почему я здесь. Вы задумали убить этого человека, – рука с талисманом указала на меня, и я почувствовал, что по спине пробежали мурашки. – Боги, и светлые, и темные, не желают его смерти. Я знаю.

– Этот человек преступник, уважаемый… прохожий. – Явно чувствуя себя не в своей тарелке, капитан кашлянул. Его солдаты предпочли предоставить право решения командиру. – Он чинил беспорядки и блуд и убил несколько человек. Мы, слуги наместника, всего лишь вершим правосудие.

– Убийство – не всегда вред. И смерть – это не всегда плохо. Поверь, я знаю. Кто его обвиняет?

Словно холодный ветер прошелся по двору от негромких слов. Талисман в руках незнакомца засиял сильнее, воздух вокруг еле слышно потрескивал от разрядов Силы. А только мне все было до чертиков. Человеку, который минуту назад был готов умереть, почему-то становится плевать на магию, колдунов и богов, темных и светлых, вместе взятых. Устало вздохнув, я сел прямо на землю и положил рядом меч. Что мне оставалось делать? Обмотанная полосками кожи рукоять набухла от крови. Пальцы постепенно немели. Это плохо. Скоро я не смогу удержать меч. Я попытался согреть руки дыханием, без всякого интереса продолжая наблюдать за происходящим. Пытаться бежать не имело смысла. Меня, ослабевшего, еле волочащего ноги, догонят в два счета. Значит, надо просто ждать, чем все закончится, и копить силы для последней схватки.

Капитан нехотя махнул двум стражникам, и те, радуясь, что для колдуна нашелся ответчик, сноровисто приволокли от забора упирающегося трактирщика. Разом утратив спесь, тот мелко стучал зубами и всхлипывал. Некоторое время человек в плаще неподвижно рассматривал его. Талисман на золотой цепочке то вспыхивал ярче, то медленно гас, рассыпая вереницу призрачных искр.

– Ты обвинитель? Говори.

– Милорд… Видите ли… он деньги должен, харчился у меня. И за ночлег… А девчонку-служку наверняка отлюбить хотел… точно, не без этого. Ее все хотят… Может даже, и было у них что… И приятели его… ну, вроде как приятели, такие же голодранцы, безобразие устроили, посетителей распугали… – от страха и волнения у трактирщика заплетался язык.

Незнакомец жестом остановил его.

– Это все?

– Так разве мало, милорд? Деньги же задолжал, и приличные… два золотых… нет, три. И за погром с приятелями своими еще… не меньше четырех монет. А если девку нашу к себе водил, так и ей наверняка не платил тоже…

В неистовстве трактирщик бухнулся на колени, заелозил.

– Милорд, сразу видно, человек мудрый, богатый, все, что ни решит, – по справедливости выйдет. А я что, я ничего! Мне б только трактир восстановить да поруганной девахе на приданное, а то не возьмут замуж-то… Да еще мертвяков похоронить. А так – пусть идет на все четыре стороны… если заплатит.

– Хватит. – Незнакомец брезгливо оттолкнул ползающего на животе трактирщика. – Возьми это и убирайся. Я сегодня щедр, ибо так хотят боги.

Трактирщик плотоядно заурчал, хватая плюхнувшийся в грязь кошелек, трясущимися руками высыпал монеты.

– Щедрость милорда не знает границ! Пять… о, шесть монет! Девке, конечно, не хватит, но уж как-нибудь…

– Ты жаден и глуп, трактирщик. Надейся, что золото сделает тебя счастливее.

Трактирщик, что-то бормоча, поспешил к воротам, обеими руками прижимая к груди драгоценную ношу. Солдаты неподвижно смотрели ему вслед.

– Обвинение снято, капитан. А что касается хлопот и прочего… – человек в плаще вынул еще один увесистый кошелек, – потратьте эти деньги на благо городской стражи… по собственному усмотрению.

Стражники расступились, когда он подошел ко мне.

– Поднимись, воин. Мы уходим.

Молча рванув зубами надорванный край плаща, я оторвал лоскут и кое-как обмотал им руки, не спеша встал. Замечательно. Трактирщик доволен, городская стража претензий ко мне не имеет. Правда, теперь я задолжал человеку, подозрительно похожему на колдуна, но это мелочи. Все изменяется к лучшему, потому что хуже уже не бывает. Отчего-то хотелось удавиться.

Когда я проходил мимо, стражники и капитан, сжимавший кошель, проводили меня тяжелыми взглядами, но до самых ворот я не обернулся.

По улице со свистом гулял ветер, становилось холоднее. На землю упали первые капли дождя. Тот, с кем я шел, помедлил, словно бы решая что-то про себя, потом повернул направо, туда, где вдалеке над островерхими крышами возвышались шпили Дворца. Не оглядываясь, замедлил шаг, чтобы я смог нагнать его. Мы шли к центру, мимо роскошных особняков городской знати. В окнах утопающих среди густых парков домов горели яркие огни, вдоль оград, несмотря на близящуюся непогоду, прохаживались упитанные привратники, одетые в плащи родовых цветов своих хозяев. Здесь не было ни попрошаек, пристающих к прохожим даже поздним вечером, ни темных личностей, крадущихся в тени заборов. Вооруженная до зубов частная охрана надежно оберегала покой сильных мира сего. Сама улица освещалась не чадящими смоляными факелами, а масляными фонарями в солидных, украшенных медью колпаках. У поворота улицы расположилась опрятная чистенькая таверна, разительно отличавшаяся от того заведения, в котором я так неудачно начал вечер. Аккуратная вывеска, выкрашенные в зеленый цвет ставни. Из приоткрытой двери вместо сивушной вони доносился аромат жареного мяса, слышались веселые голоса и женский смех. Зажиточные лавочники и дворяне из тех, что не обзавелись родовыми поместьями, прожигали жизнь. Я вздохнул. Хорошо быть богатым и здоровым. Можно веселиться, пить хорошее вино и не думать, что где-то у границ мятежные бароны вырезают целые деревни, а завтра пьяные солдаты ворвутся и в твой дом, потому что только тугой кошель с золотом способен обеспечить спасительное местечко на одном из стоящих в гавани кораблей…

Мы уже подходили к площади, когда впереди, на перекрестке, послышался шум и возбужденные голоса. Толпа зевак, высыпавших из соседней таверны, окружала опрокинувшуюся набок телегу припозднившегося торговца. При свете факелов люди что-то разглядывали. Сам торговец, размахивая руками, что-то взволнованно объяснял хмурым стражникам. Мы были довольно далеко, и ветер доносил только обрывки фраз.

– …темно, видно-то плохо… он из-за поворота… не смотрит, все пересчитывает что-то… посреди дороги. Кобыла шарахнулась, телега на него… в лепешку, только золотые и покатились. Вот, собрал. Ровно полдюжины золотых. Мне чужого не надо…

Не останавливаясь, колдун прошел мимо. Я тоже старался не смотреть. Хватит. Пусть хоть весь мир попадет под телегу. Сегодня с меня было достаточно.

Погруженный в мрачные мысли, я шел молча. Впрочем, мой спаситель и не оборачивался. Мы миновали особняки сенаторов, здание городского совета и самые роскошные питейные заведения, слава о которых ходила по всем Срединным землям, затем прошли мимо казарм гвардейцев, выйдя на Дворцовую площадь.

Дворец Царицы Ветров поражал размерами. За все время пребывания в Калунте мне как-то не довелось побывать так близко от Дворца, и теперь я замер с открытым ртом. В общем-то, я знал, что сам Дворец огромен, а шпили его башен задевают крыльями чайки, – так говорили заезжие купцы и случайные путники, – но к такому зрелищу я готов не был. Стены Дворца, такие близкие и оттого еще более величественные, уходили ввысь. Где-то там, высоко-высоко, они исчезали в тяжелых сизых облаках, озаренных ярким светом, щедро льющимся из узких стрельчатых окон. Еще выше, за облаками, едва угадывались силуэты башен, пронзающих небо.

– Тебе стоило побывать на дворцовой площади раньше, воин. Купцы и путники не всегда преувеличивают. – Негромкий насмешливый голос вывел меня из оцепенения. Я понял, что стою посреди площади задрав голову, а на лицо мне падают холодные капли дождя. – И знай, что Главная башня Дворца еще выше, чем Западный и Южный шпили. Намного выше.

Мой спутник стоял неподалеку. Даже из-под тени капюшона я почувствовал насмешливо-снисходительный взгляд. Я вдруг разозлился. Снизошел до разговоров, видите ли, добрый какой. Плевать я хотел и на него, и на его золото. И…

– Кто ты такой? Почему спас меня?

– Ты же знаешь ответ. Можешь считать меня колдуном, хотя я предпочитаю слово «чародей». А чародеи тоже иногда нуждаются в услугах крепких воинов. Я хочу предложить тебе сделку. Выгодную сделку, наемник. Думаю, тебе понравится.

– Я могу сейчас развернуться и уйти.

– Конечно. – Слабое движение плечами. – Я тебя не держу. Только не забудь свой меч.

Я немного ошалело смотрел на аккуратный сверток. Из белесой холстины, небрежно перехваченной кожаным шнуром, выглядывала рукоять меча. Моего меча.

– Я купил его у стражников за один золотой. Видят небеса, за такое дрянное оружие это баснословные деньги, но… без оружия ты мне не нужен.

Мой клинок! Мой верный меч! Оружие, выручавшее меня в походах и схватках, клинок из прочнейших сплавов наирских мастеров, рассекающий любую кольчугу как бумагу, он осмелился обозвать дрянным! Пока я молча переваривал оскорбление, он подошел ближе. Лицо его по-прежнему оставалось скрыто капюшоном.

– Конечно, ты получишь настоящее оружие вместо этого… если мы договоримся. А пока – пойдем. У нас немного времени, и нужно залечить твои раны.

Одним движением он вдруг скинул капюшон, я непроизвольно отшатнулся. Абсолютно лысый череп, белесая, покрытая странными пятнами кожа и узкие, похожие на вертикальные щелочки, зрачки. Я слышал о таких. Разное болтали. Крестьяне говорили, что Измененные балуются некромантией, остальные считали, что они просто слуги демонов ада… Все сходились в одном: Измененных темные маги делают из тех детей, которых похищают в пригородах или выкупают у бродяг за гроши, а затем поят особыми ядовитыми настоями. Измененные становились лучшими лекарями и знахарями, вот только к их помощи прибегали лишь в крайних случаях. Потому что плата за услуги всегда была одинакова: новорожденный ребенок.

– Ты – некромант! Я убил двух некромантов. Первый пытался околдовать меня, чтобы превратить в живой труп. Второй как-то попался мне на старом кладбище, где осквернял могилы. Он молил о пощаде, но я все равно убил его.

– Некромантия – это сказка для глупых крестьян. На самом деле все сложнее… но сейчас это не главное. Я уже сказал, что я чародей. Но не некромант. И не ворую младенцев.

Он повернулся и пошел прочь. А я стоял под усиливающимся дождем, сжимая и разжимая кулаки, от бешенства не чувствуя никакой боли. Я ненавидел его, готов был убить, но… просто глазел на удаляющуюся фигуру в черном плаще. Мой верный меч валялся у моих ног. Я слабо махнул рукой, потом наклонился и торопливо подобрал оружие. Чувствуя себя идиотом, суетливо побежал следом, стараясь нагнать. Святые небеса, как же я проклинал себя в тот миг! И… прибавлял шаг. Ужин, тепло, ночлег. Или ночь, холод, промозглый дождь. А совесть наемнику не нужна, потому что он наемник. Будем считать, что меня наняли. С натяжкой, но пусть так.

– Подожди… подожди, колдун. Я пойду с тобой. Поговорим.

Он усмехнулся сквозь пелену дождя.

– Конечно, воин. И ты всегда можешь уйти. Только не уйдешь.

Я промолчал, шлепая по лужам следом за ним. Он был прав.

– Последний вопрос, колдун. Это ведь ты выслеживал меня еще в таверне, верно?

Снова смешок.

– Верно, воин. И та троица не случайна. Я должен был убедиться, что ты подходишь мне. Перестань думать о плохом, воин. Скоро мы придем, тебя ждет жаркое, теплая кровать и грог. И золото.

Вместо ответа я сплюнул. Не думаю, чтобы он заметил, но мне стало немного легче на душе. Совсем немного, но легче.

9

Миновав дворцовую площадь, мы обогнули аллею Героев, уставленную древними статуями. Здесь были и великие короли, и прославленные полководцы, и знаменитые мудрецы, когда-то известные всему миру. Традицию выставлять в городах на всеобщее обозрение статуи выдающихся героев ввел высочайшим указом кто-то из прибрежных властителей пару веков назад. Ему не было дела, кто станет гонять от статуй рыгающих нищих и убирать голубиный помет. Видимо, этот мудрый властитель считал, что решение таких мелких вопросов – задача городских советов. Может быть, так и было… но городской совет Калунты аллея со статуями нисколько не интересовала. Горожане поговаривали, что по большим церковным праздникам сюда пытались сгонять на уборку нищих, но после того как перепившиеся беспризорники оторвали и пропили бронзовую голову великого короля Гийома IV Прозорливого, церковники предпочли отмечать святые праздники обычными песнопениями и молитвами.

Сейчас, в темноте, в свете молний статуи выглядели жутковато. Не слишком приятно идти через корявый лес воздетых рук и потрескавшихся постаментов в компании колдуна… Я отогнал от себя эту мысль и постарался думать о хорошем. Впереди ждет ужин у горячего камина. Может быть, и бокал крепкого вина. Тоже не помешало бы. А там видно будет. Послушаю, что скажет колдун, глядишь, и впрямь дело стоящее.

Дальше улица повернула вверх по холму. Пройдя несколько кварталов, мы оказались на Широком Холме – в самом старом районе Калунты. Здесь было значительно темнее, фонари попадались редко. Колдун уверенно вел меня на улицу Королей.

Улица эта, когда-то самая престижная в городе, теперь переживала не лучшие времена. Аристократы и толстосумы предпочитали селиться в окрестностях Дворца, а не взбираться каждый день на холм. Дома приходили в упадок, роскошные некогда цветники заростали травой, чаши фонтанов ветшали и наполнялись грязью. В огромных особняках оставались лишь доживающие свой век, безразличные ко всему старики да еще обнищавшие аристократы из тех, что имели неосторожность промотать родительские деньги в многочисленных веселых заведениях Калунты.

Особняк, около которого мы остановились, мало чем отличался от других. Старинный дом, украшенный по углам небольшими башенками, располагался в глубине запущенного парка. Масляные фонари, стоявшие вдоль ведущей к дому дорожки, не горели, колпаки из цветного стекла были разбиты.

– Мы пришли, воин. Это мой дом.

Я с сомнением посмотрел на темные окна особняка, но колдун уже шел по мощенной камнем дорожке.

Дом встретил нас мертвой тишиной. Было темно, в воздухе пахло пылью и затхлостью. В голову мне снова полезли дурные мысли, но колдун вдруг взмахнул рукой, и светильники на стенах разом вспыхнули. От неожиданности я вздрогнул.

– Тебе придется привыкнуть к мелким чудесам, воин. – Обернувшись, колдун посмотрел на меня в упор. – Как тебя зовут?

– Ристенсин Глайм, – буркнул я. – Можно просто Рист. Я думал, ты знаешь.

– В первую очередь меня интересовали твои способности, а не твое имя. – Колдун усмехнулся. – Но я вижу, ты не слишком любопытен. Не хочешь узнать мое имя?

– Любопытные в земле лежат. А кто к колдунам с вопросами пристает, и вовсе плохо кончают.

Колдун захихикал.

– Ты прав, Ристенсин Глайм. Проходи, садись. Для начала выпьем немного. Вечер холодный, стоит согреться.

Кресло было старинным, с высокой спинкой, с обитыми бархатом подушками. И жутко неудобным. Колдун открыл стенной шкаф, достал пузатый граненый сосуд, наполнил пару серебряных кубков.

– Эллийское белое. В самый раз для такого случая. За твое здоровье, Рист… и за наши планы!

Кубок был тяжелый. Изрезанные ладони отказывались сжиматься, раны снова начало саднить. Сжав зубы, я обхватил кубок двумя руками и судорожно глотнул. Крепкое вино обожгло глотку, но я допил до конца. Хорошо! Эллийское белое – это действительно то, что сейчас мне надо. Поставил кубок, откинулся в кресле. На серебряных гранях остались кровавые следы. Колдун, потягивая вино мелкими глотками, наблюдал за мной.

– Похоже, я не ошибся в выборе, воин. В тебе есть упорство. Ладони болят, верно?

– Просто выпить очень хочется, – пробормотал я. Боль действительно доставала, но вино уже делало свое дело. В голове приятно зашумело.

– Выпей еще, Рист. Это хорошее вино. Вряд ли такое наливают в тавернах. – Колдун снова наполнил кубки. – А раны… сейчас мы ими займемся.

– Ты очень добр ко мне, колдун. – Я быстренько повторил фокус с кубком. – Честно говоря, это подозрительно.

Колдун поморщился.

– Перестань называть меня этим словом. Мое имя Маглос по прозвищу Лысый. Можешь обращаться ко мне так. Сними тряпки с ладоней и положи руки на стол. Так. Теперь расслабься. Лучше закрой глаза.

Я честно поерзал в кресле, но глаза на всякий случай закрывать не стал. Колдун выудил откуда-то крохотный хрустальный пузырек и, бормоча заклинания, брызнул на мои раны несколько капель. В воздухе запахло мятой, но ничего особенного я не почувствовал.

– Теперь не шевелись.

Колдун поднялся, достал уже виденный мной амулет и стал постепенно раскачивать его над столом. Воздух, напитанный магической энергией, задрожал знойным маревом, я вдруг ощутил жжение и страшный зуд в ладонях, а потом тряхнул головой, не веря своим глазам. Глубокие порезы на ладонях затягивались!

Не знаю, сколько прошло времени. Я даже не заметил, в какой момент колдун перестал читать заклинания и опустил талисман. По рукам волнами прокатывался жар, пальцы онемели, но раны заживали! Я закусил губу, борясь с желанием избавиться от зуда.

Все кончилось в одно мгновение. Зуд и жар пропали без следа. Ран на ладонях больше не было. Как будто и не хватал я клинок голыми руками и вся свалка у казарм только приснилась. Колдун как ни в чем не бывало наполнил кубки в третий раз.

– Видишь, воин, желания сбываются. Не зря мы пили за твое здоровье.

– Спасибо за исцеление, Маглос.

– Спасибо в карман не положишь, Рист. Ты тоже поможешь мне. За взаимную выгоду, воин!

Я поднял кубок – теперь уже легко, одной рукой, – и стукнул им о кубок колдуна. На самом деле все не так плохо, как казалось. Проблема ночлега решена, колдун обещает кое-какие деньги. Выкручусь.

– Идем. Ты, верно, голоден, нас ждет ужин.

Тяжело вздохнув, колдун поднялся и пошел к широкой деревянной лестнице наверх. Ступени заскрипели, вторя его неторопливым шагам. Я тоже встал, еще раз посмотрел на ладони. Ни одной царапины. Только быстро исчезающие едва заметные розовые рубцы. Здорово. Раньше мне доводилось слышать и о чудодейственных исцелениях в храмах, и о волшебных эликсирах, возвращающих жизнь и силу, но чтобы вот так, запросто, испытать такое самому – это было нечто.

– Поспеши, воин. Ужин может остыть, а холодная баранина вредна для желудка.

Я удивился, но решил не задавать вопросов. По моему твердому убеждению, для того, кто умеет мгновенно заживлять раны, подогреть кусок баранины при помощи какого-нибудь заклинания не составляло особого труда, но не спорить же с колдуном! Следом за хозяином я поднялся наверх.

Столовая впечатляла одновременно роскошью и запущенностью. Здесь царил такой же полумрак, что и внизу, из нескольких светильников, установленных в стенных нишах, только в двух дрожали чадящие огоньки масляных фитилей. При этом я готов был поклясться, что когда мы подходили к особняку, в окнах не горело ни одного огонька. Магия, однако… С золотой лепнины под потолком свисали хлопья запыленной паутины, в углах у стен виднелись кучи мусора. Дорогие гобелены на стенах кое-где висели лохмотьями. Впрочем, широкий обеденный стол посреди зала был уставлен хрустальными блюдами, а когда-то белая скатерть все еще выглядела достаточно чистой, чтобы не отбить у меня аппетит. На самом большом блюде действительно дымились куски хорошо прожаренной баранины.

– Проходи, воин, садись к столу. Можешь выбирать любое место. Когда-то давно этот дом видел и более пышные застолья, но сейчас все по-простому. У меня живет всего лишь один слуга, да и тот стар и тяжел на ноги. Его зовут Пуро.

– Когда мы подходили к дому, я не видел в окнах света. Твой слуга накрывал стол в темноте?

Губы колдуна скривились в неприятной усмешке.

– Ты задаешь неожиданные вопросы, Рист. Некто, расхаживающий по старому дому в темноте… звучит жутковато, верно? Впрочем, ты прав. Мой слуга слеп. Вернее, видит только в полумраке. Таким уж я его сделал.

Мне стало не по себе. Вопрос о том, занимается ли славный лысый чернокнижник некромантией, оставался открытым.

– Ты… сделал своего слугу при помощи некромантии, да?

– Есть множество других способов. Искусство некромантии лишь самое известное благодаря глупым крестьянам, которые любят рассказывать друг другу страшные сказки. Когда-то я занимался не только магией, но и многими другими науками: метафизикой, астрологией, алхимией. Пуро – первое удачное существо, которое я создал при помощи своих знаний. После были и другие, но Пуро я оставил у себя как воспоминание о давних временах, когда я был молод и лишен предрассудков.

– Странная у тебя ностальгия, чародей.

– Ну почему же? Художник хранит первый набросок, сделанный еще неуверенной рукой, сапожник иногда достает и рассматривает сапоги, сшитые им еще в подмастерьях, оружейник прячет в дальнем углу мастерской сделанный в юности арбалет. А я привык к Пуро. Он немного туповат и неповоротлив, к тому же уже стар, но все еще способен выполнять простейшие поручения. Хотя… – колдун вздохнул. – Время идет. Когда-нибудь мне придется расстаться с Пуро. Когда я создавал его, я был еще молод и неопытен, не знал многих таинств. Использованные заклинания оказались слабоваты и сейчас постепенно рассеиваются. Чем меньше остается в нем человеческого, тем больше проявляются врожденные инстинкты. Временами им овладевает жажда, тогда приходится быть осторожным или выпускать его погулять. Но это быстро проходит.

– Ты выпускаешь его погулять в город?

Колдун посмотрел на меня долгим странным взглядом.

– Ты не понял, Рист. Только в полнолуние и на пустынное побережье. Видишь ли, по природе своей Пуро любит кровь… человеческую кровь. Он не демон, но некоторые дурные привычки мне так и не удалось в нем подавить.

Я поперхнулся.

– Ты что, держишь в доме вампира?!

– Нет, конечно. Вампиры слишком опасные существа, ими трудно управлять. Но видишь ли, любое существо во плоти, чтобы жить, должно чем-то питаться. Магической энергией, аурой стихий, силой живущих. Проще всего искусственных существ питать человеческой кровью. Она обладает особой аурой… впрочем, ты не поймешь. Но именно таких примитивных существ поначалу делают ученики чародеев. В них закладываются примитивные реакции, желания, а уже потом – что-нибудь полезное. Так вот это самое «полезное» из Пуро постепенно выветривается. До полного распада еще далеко, однако он наступит неизбежно. Пока же достаточно лишь небольшой дополнительной подпитки. Иногда, время от времени.

Задавать вопросы мне почему-то расхотелось. Я ел молча, мысленно поклявшись себе, покуда я нахожусь в этом доме, даже во сне не расставаться с кинжалом. Изредка колдун бросал на меня короткие оценивающие взгляды, я делал вид, будто ничего не замечаю. Чего дергаться понапрасну? Баранина была отменная, в голове приятно шумело от вина, а влезть в очередную переделку я прекрасно успею и после ужина. Поэтому я прогнал все тревоги и отдался чревоугодию. За бараниной последовал гусиный паштет, окорок с тушеными овощами, затем последовали сырные пироги. На пирогах колдун не выдержал.

– Ты не спрашиваешь меня, воин, какая работа тебе предстоит.

Я не торопясь прожевал кусок, запил прохладным пивом.

– Я уже спрашивал, мастер Маглос. Ты сказал, что расскажешь, когда придет время. Не люблю бежать впереди лошади.

– Хороший ответ, Рист. Так вот, самое время поговорить.

Я кивнул, продолжая прихлебывать пиво. Неизвестно, когда еще придется. Колдун отодвинул блюдо и откинулся на спинку кресла. Пронзительные черные щелки зрачков прожигали меня насквозь.

– Догадываюсь, о чем ты думаешь, воин. Ты полагаешь, что хитроумный чернокнижник собирается втянуть тебя в грязную историю, не заплатив ни гроша.

Я хмыкнул.

– Ты не совсем угадал, мастер Маглос. На самом деле мне плевать, грязная будет история или какая другая, лишь бы деньги платили. Я всего лишь обыкновенный наемник, не более того. Я продаю свой меч и верность за звонкую монету.

– Еще один хороший ответ! Вижу, ты мне подходишь. Ты говоришь, главное для тебя – золото? Ну что ж, с него и начнем. Если ты выполнишь то, что я тебе поручу, получишь сто золотых.

Я посмотрел на него задумчиво. Мне доводилось слышать о сумасшедших королях, безумных богачах и ненормальных принцессах. Но вот о чокнутых колдунах слышать как-то не доводилось. Чернокнижник поймал мой взгляд.

– Я не шучу. Если ты согласишься, двадцать монет сразу, остальные потом.

Одним движением руки он извлек из складок балахона кошелек и вытряхнул содержимое на стол. Золотые монеты заиграли желтым масленым блеском. Да, на чокнутого колдун не походил. Даже если дело ограничится только авансом, я смогу довольно долго обедать в очень приличных тавернах. Если же получу все, то смогу купить место на купеческом корабле и убраться наконец из этих краев.

– Это еще кое-что, Рист. Когда я сочту твою работу законченной, в дополнение ты получишь камень.

Колдун сдвинул монеты в сторону и выложил на стол ограненный изумруд. Огромный камень, чистый и прозрачный. На рынках Калунты такой изумруд сам по себе стоил не меньше ста золотых, а уж если отвезти его дальше, в Пограничные земли… триста золотых, никак не меньше. Не то чтобы я слишком разбирался в драгоценных камнях, но приблизительную стоимость представлял вполне.

– Сдается мне, работа предстоит нелегкая… – Я закашлялся, чуть не добавив: «…но за такие деньги я готов на все!»

Колдун медлил, молчал.

– Ристенсин Глайм, что ты знаешь о Царице Ветров?

– Царица? Ну, слыхал, что Царица Ветров вроде как правит Калунтой и ее окрестностями. Калунта хотя и не королевство, но на деле получается, что вместо королевы здесь Царица Ветров верховодит. Нынешнюю зовут Имнесфея. Вот вроде и все. Да, и Дворец, конечно, видел. Тот, что в центре города. Мы же мимо проходили. Говорят, что внутри он просто огромен, потому что больше половины залов и галерей простираются в искусственных измерениях, созданных при помощи магии.

– Вижу, тебе известно немного, – колдун в задумчивости прикрыл глаза. – Впрочем, для чужеземного наемника достаточно. А теперь послушай, что расскажу тебе я.

– Даже за морем знают, что в Калунте и нескольких городах поблизости от нее устраивают крупнейшие торговые ярмарки на всем побережье. Через Калунту проходит большинство дорог на восток, в Пограничные королевства. Купцы, прибывающие из-за моря на кораблях, формируют здесь свои караваны, закупают провизию и снаряжение. Здесь торговцы платят пошлину за половину пути, пополняя и без того богатую городскую казну. С севера к портам Калунты везут лес, меха, руду, с юга – кожу и драгоценные камни. Считается, что Калунта и появилась на старых картах сначала как небольшое селение, где иноземные торговцы оптом сбывали заморский товар, и что все богатство горожан нажито благодаря честной и выгодной торговле. Это неправда. Сейчас, возможно, так оно и есть, но прежде… Горожане не любят говорить об этом вслух, но все знатнейшие люди Калунты, все эти аристократы и богатеи ведут свои родословные от жестоких и кровавых пиратов.

Почти пять веков через эти земли пролегали удобнейшие торговые пути. И пять веков в укромных прибрежных бухтах, скрытые скалами и лесистыми берегами, прятались пиратские корабли. Как коршуны налетали они на торговые эскадры, не брезговали и сухопутными вылазками. Купцы нанимали многочисленную охрану, пираты сбивались в хищные стаи. Эти берега залиты кровью, Рист. До сих пор у обрывов можно найти груды человеческих костей. В неуемной жажде наживы пираты уничтожали целые караваны, разъяренные купцы выискивали пиратские логова и не брали пленных…

Так продолжалось долго, но два века назад среди пиратов появился кровавый и безжалостный вождь, настолько жестокий, что его боялись даже самые отчаянные головорезы. Никто уже не помнит, как звали его на самом деле, осталось лишь прозвище: Повелитель Берегов. Дурная слава о нем распространилась от морского побережья до восточных степей, от алмазных копей Южных гор до холмов севера. Постепенно избавившись от соперников, он провозгласил себя властителем прибрежных земель и сумел сплотить пиратские шайки в одну варварскую армию, покорную своей воле. Даже самые большие караваны, хорошо вооруженные и охраняемые, не могли противостоять ей. Торговый путь на материк был закрыт. Тот, кто хотел провезти товары, должен был отдать Повелителю Берегов половину. Тех, кто сопротивлялся или хотя бы высказывал недовольство, без лишних разговоров вешали на ближайших деревьях. Купцы пытались договориться с Повелителем Берегов, дважды посылали к нему послов с золотом и дарами. И дважды вдоль берега выставлялись колья с насаженными головами послов, а золото бесследно исчезало в пиратских сундуках.

Короли и купеческие гильдии Заморья не могли терпеть подобного. И тогда богатейшие торговцы, вытряхнув кошельки, собрали огромную морскую флотилию. Десятки кораблей, сотни опытных и закаленных наемников. Ничто не могло противостоять такой силе. Ее назвали «Армада Возмездия». Судьба пиратов была предрешена.

Колдун помолчал, глотнул из кубка. Я не очень понимал, куда он клонит, и просто ждал продолжения.

– Никто не сомневался в разгроме пиратской армии. Подготовка к походу велась не спеша, в открытую. Слухи об Армаде Возмездия дошли до пиратов задолго до отплытия флотилии. Многие ждали, что кровавый Повелитель Берегов, узнав о готовящемся разгроме, попытается откупиться, пришлет послов с мольбой о пощаде. Несколько самых отчаянных торговцев даже отправились на зловещие берега в твердой уверенности, что уж теперь-то пираты не посмеют напасть на караваны. Они ошибались. Караваны были разграблены, а самим торговцам Повелитель Берегов приказал живьем вспороть животы и вывесить на прибрежных скалах умирать от палящего солнца. Мучительная смерть. Казалось, приближение Армады Возмездия совершенно не заботит его.

Командовал флотилией Хеликс Дармиатский, принц Дармиатских Отрогов и близкий родственник нескольких королевских домов Заморья. Отважный и опытный воин, прославленный мореход. Девизом его было «Вперед, не сворачивая!», и многие верили, что Хеликс любимчик богов. Может быть, окажись во главе армады иной адмирал, все сложилось бы по-другому. Привычка Хеликса идти напролом оказалась губительной.

Когда на сороковой день плавания с кораблей заметили далекий берег, адмирал приказал готовиться к бою. Все были уверены, что Повелитель Берегов встретит Армаду в открытом море, попытается потопить корабли, чтобы не дать многочисленной армии высадиться. Но время шло. Берег приближался, а ни одной галеры пиратов замечено не было. Это обстоятельство не смутило Хеликса Дармиатского, как не смутила и странная мгла у береговой кромки. Он продолжал следовать своему девизу. Лишь несколько капитанов, самых осторожных и опытных, приказали приспустить паруса и настороженно вглядывались в дрожащую мглу. Тогда-то все и началось. Мгла стала разрастаться, со стороны моря подул ураганный ветер, среди ясного дня начался шторм. Корабли Армады Возмездия не могли бороться со стихией. Один за другим их несло на рифы и разбивало в щепы. Вопли тонущих и треск ломающихся шпангоутов заглушал вой ветра. Тяжелые панцири влекли солдат на дно, мало кому удавалось добраться до спасительного берега.

Шторм продолжался несколько часов, а затем прекратился, будто его и не было. От Армады Возмездия остались лишь воспоминания да несколько сотен несчастных, цеплявшихся за обломки досок. Уцелело только два корабля, команды которых в последний момент успели убрать паруса. Но и они были настолько потрепаны бурей, что едва держались на плаву. Люди, находившиеся на них, могли только в бессильном отчаянии наблюдать, как все меньше и меньше среди волн становится молящих о помощи, как все тише и тише становятся их крики.

Судьба тех, кто выбрался на берег, оказалась еще ужасней. На закате колдовская мгла рассеялась, и с прибрежных скал спустились безжалостные воины Повелителя Берегов. Из выбравшихся на берег не выжил никто.

Крики несчастных, которых пытали, а потом сажали на кол прямо на берегу, были слышны даже на уцелевших кораблях Армады. До самого наступления ночи морская вода была красной от крови. Сами небеса содрогнулись от ужаса.

Колдун на некоторое время задумался.

– А потом, месяц или два спустя, в Заморье прибыло посольство Повелителя Берегов, которое возглавляла женщина неописуемой красоты. Черты лица выдавали в ней родство с восточными кочевниками, но в то же время светлые волосы достались ей от северных племен. Это была легендарная Ис-Гитайя, Царица Ветров – великая волшебница, союз с которой сделал Повелителя Берегов непобедимым. Мир был заключен очень скоро – достаточно было Ис-Гитайе легким движением руки обратить в пыль древний заброшенный замок, что стоял рядом с городом. Все купеческие гильдии Заморья согласились платить Повелителю Берегов торговую пошлину золотом, к ним присоединились и вольные караванщики. Противостояние закончилось, и на восточном побережье появился новый город-государство, где власть из века в век делили воин, которому подчинялась армия, и волшебница, владевшая боевой магией ИсГитайи.

Конечно, никто из них не мог сравниться с первыми Повелителем и Царицей, но они всегда опирались на силу клинков многочисленной и яростной морской армии, а самое главное – на силу магической книги, хранящей в себе самые страшные боевые заклинания древности.

Закончив рассказ, колдун вздохнул и наполнил кубки. Я проследил за кувшином и мужественно решил, что на сегодня это будет последний. Некоторое время мы молчали.

– Очень интересная история, чародей. Сказать по правде, люблю я слушать всякие легенды, в трактирах всегда поближе к менестрелям сажусь. – Я глотнул из кубка. – Глядишь, и вечер за быстрее пролетает. Вот только ты ведь не просто так меня развлекал, верно?

Колдун кивнул.

– Ты быстро соображаешь, воин. Я рассказал тебе все это для того, чтобы ты понял одно: оборона Калунты держится не столько на легионах Повелителя Берегов, сколько на магической мощи Царицы Ветров и ее Книге, названной Книгой Ветров. И не так уж важно, кто из городских волшебниц является сейчас Царицей Ветров, – в случае смерти Царицы ее место легко займет одна из семи подготовленных Советом Калунты преемниц. Главное – хранящиеся в Книге Ветров древние боевые заклинания. Книга была составлена самой Ис-Гитайей, возлюбленной легендарного первого Повелителя Берегов, ставшей первой Царицей Ветров. До тех пор, пока Царица Ветров Калунты владеет Книгой Ветров, ни морские братья, ни наши добрые соседи не смеют даже подумать о золоте Калунты.

– Наверное, жизнь Царицы не сахар, – я усмехнулся, начиная понимать, к чему ведет колдун. – Не иначе как добрые соседи спят и видят, как украсть Книгу. Или хотя бы прикончить саму Царицу. Просто из вредности.

– Шпионы рыскают вокруг Дворца постоянно. А убийцы… Если ты бывал на портовой площади, то наверняка заметил, что виселицы никогда не пустуют. Во Дворце надежная охрана, покой Царицы хранит Алая Гвардия.

Мне показалась, что в голосе колдуна прозвучала ирония, но я промолчал.

– Кроме того, Книгу Ветров пытались похитить еще во времена Ис-Гитайи. Именно поэтому первая Царица Ветров и защитила ее особыми заклинаниями. Книга Ветров как бы размазана по измерениям, и никто, кроме самой Царицы, не может прикоснуться к ней. Очень остроумно придумано. Книга Ветров вроде бы лежит у всех на виду, но украсть ее до сих пор никому не удавалось.

– В таком случае жителям Калунты нечего опасаться.

– Видишь ли, в паутине защитных заклинаний Книги Ветров есть одна тонкость… о которой я и сам узнал случайно. А узнав, долго размышлял и пришел к неутешительному выводу. Хорошо представляя, как действуют эти заклинания, украсть Книгу Ветров все-таки возможно. И тогда враги разорвут Калунту, как хищные звери.

Я откинулся в кресле и зевнул. Разговоры вокруг да около мне уже надоели.

– Хватит тянуть, чародей. Что я должен сделать?

Колдун посмотрел на меня долгим взглядом.

– Я хочу, чтобы ты охранял Книгу Ветров. А в случае опасности – вынес ее из Дворца.

10

Честно говоря, я ожидал большего. Рискованней, что ли… Например, предложения украсть эту самую Книгу. Или устроить во Дворце небольшой погром, чтобы ее спер кто-то другой. Или показать язык самой Царице. Не кривя душой, я признался самому себе, что за такие деньги не стал бы сразу отказываться. Но лицо постарался сделать серьезное и недоверчивое.

– Я так понял, уважаемый Маглос, что ты не только знаешь, как взять Книгу, но и ожидаешь скорого нападения на Дворец?

– Так сказали мне звезды, – нехотя проронил колдун. – Это не главное. Важно, чтобы ты сумел спасти Книгу Ветров и доставить ее в мой дом. Я смогу надежно ее спрятать.

– Удивительное доверие, уважаемый Маглос. Почему ты уверен, что, взяв Книгу Ветров, я принесу ее именно тебе?

Губы колдуна тронула нехорошая улыбка, и я вдруг почувствовал дыхание смерти.

– Будем считать, что это интуиция. Ты разумный человек, Ристенсин Глайм. Я ведь владею самыми разнообразными заклинаниями. Зачем тебе неприятности в виде мучительных незаживающих язв или, к примеру, внезапной неизлечимой слепоты?

Я кивнул. Очень убедительно. Будем считать, уговорил.

– По рукам, чародей. Моя забота – старательно стеречь книженцию за очень приличные деньги и в случае чего доставить ее сюда. Твоя забота – все остальное. И имей в виду, я не собираюсь забивать себе голову ерундой вроде того, как попасть во Дворец и торчать возле Книги Ветров, не вызывая раздражения окружающих.

Колдун снова улыбнулся, но на этот раз совершенно искренне. Кажется, я его позабавил.

– Можешь мне поверить, Рис, это как раз самая простая часть миссии. Выйти из Дворца будет значительно труднее, чем войти. Но прежде чем мы продолжим беседу, я хочу, чтобы ты понял: это твой последний шанс отказаться. Когда ты узнаешь все, у тебя будет лишь два пути: или во Дворец, или в могилу.

– В могилу не хочу, – твердо сказал я. – Хочу кучу золота и чтоб еще успеть ее потратить. Стало быть, лучше во Дворец.

– Похвальная целеустремленность. Что ж, считай, что ты нанят. За работу я буду платить тебе двадцать золотых каждое новолуние в течение трех лун. После этого ты получишь оставшееся золото. В случае если во Дворце начнутся неприятности и тебе придется спасать Книгу Ветров, в обмен ты получишь не только золото, но и изумруд. Вот твои первые двадцать монет.

Не спеша, смакуя удовольствие, я придвинул к себе монеты и ссыпал их в кошель. Одну за другой, все двадцать. Таким богатеньким я не чувствовал себя уже давно. Если быть точным, то никогда. Мой потрепанный тощий кошель и прежде не знал о богатстве большем, чем дюжина золотых, которые тут же уходили на раздачу долгов. Теперь же я едва смог завязать шнурок. Потом, не обращая внимания на откровенно насмешливый взгляд колдуна, взвесил кошель в ладони. Очень приятная тяжесть. Такое сокровище на поясе не потаскаешь, ремень оттянет… Ничего, позже перепрячу. От сладких мыслей я аж зажмурился. А еще говорят, что золото не греет душу. Когда много – еще как греет.

Чтобы успокоиться, я залпом осушил кубок. Колдун хихикнул, но сделал то же самое и поднялся из-за стола.

– Что ж, думаю формальности закончены. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Взяв со стола свечу, он провел меня в глубь комнаты, где за тяжелой драпировкой оказалась еще одна дверь. Короткий коридор закончился лестницей наверх. Пока мы поднимались по скрипучим ступеням, я удивленно молчал. Снаружи особняк показался мне двухэтажным. Или нет?

Поднявшись, колдун зажег несколько ламп. Мы стояли в небольшом зале, еще более грязном и запущенном, чем комнаты внизу. Развешанные на стенах гобелены, когда-то очень дорогие и нарядные, сейчас больше походили на выцветшие тряпки. Напротив лестницы висела картина в массивной позолоченной раме. В полумраке покрытый паутиной холст казался почти черным. Я подошел поближе, пытаясь рассмотреть, что же там изображено, но паутина оказалась слишком густой.

– Слушай, чародей, а твой слуга часом крысами не увлекается? – Носком сапога я отбросил в угол сморщенный, словно высосанный изнутри крысиный трупик. – Ты ему скажи, пусть хоть шкурки за собой убирает. Вонять ведь будет.

Колдун промолчал, жестом указав на единственную дверь, ведущую из зала, и хлопнул в ладоши.

Широкие створки беззвучно открылись. Я тут же забыл и о золоте, и о дохлой крысе, и вообще обо всем на свете.

Дверь вела в чудесный, наполненный птичьим пением весенний сад. Я обалдело застыл у входа и стоял бы, наверное, еще долго, если бы не получил от колдуна ощутимый тычок в спину. Щурясь от яркого солнечного света, я двинулся по аккуратной, посыпанной гравием дорожке. По обеим сторонам склонялись усыпанные белыми цветами яблони. Воздух казался густым и тягучим от нежного сладкого аромата.

Вытаращив глаза, я дико озирался вокруг.

– Пресвятые небеса, светлые и темные! Где мы, чародей?

– Это мир, в котором царит вечная весна. – Колдун загадочно улыбался, довольный произведенным эффектом. – Мир прекрасный и бескрайний. И повсюду в нем просыпаются деревья, цветут цветы и поют птицы. Это мой мир, Рист. Мир, где я отдыхаю.

– Ты хочешь сказать…

– Именно, воин. Ты видишь созданное мной искусственное измерение. Оно простирается на много дней пути вокруг и в то же время находится внутри моего дома. Кстати, весь третий этаж – лестница, ветхие гобелены и даже дохлая крыса – тоже не существуют в обычном мире. Я создал их у входа в весенний сад для контраста.

– Вроде рамы для портрета?

– Гм… сравнение неожиданное, но достаточно верное. Я – творец этого мира. Художник, явивший его в нашей Реальности.

– Великие боги! Разве можно создать целый мир?

– Создать – нет. Но вот разыскать среди бесконечного множества миров одновременных реальностей подходящий и сплести вокруг него кружево искусственного измерения возможно. Впрочем… моих объяснений ты не поймешь, это слишком сложно. Я привел тебя сюда, чтобы ты был готов к тому, что увидишь во Дворце Царицы Ветров. Искусственные измерения составляют основную часть внутреннего пространства Дворца. А сейчас я покажу тебе, что с ними может случиться, если кто-нибудь захочет уничтожить Книгу Ветров.

С этими словами колдун выудил из складок одежды несколько цветных хрустальных палочек. Солнечные блики красиво заиграли на полированных гранях.

– Что это, Маглос?

– Это Талисманы Единственной Магии, или такхоалы, как их называют далекие кочевые племена. Умение создавать их – редкое искусство, и уцелело оно только среди магов востока. Скажу не без гордости, что в Калунте я единственный, кто владеет им в совершенстве.

Он протянул руку. Ложась в мою ладонь, палочки тихонько звякнули друг об друга. Я поднес их ближе к глазам. Ничего особенного. Обычные палочки из цветного полупрозрачного стекла. Правда, неожиданно тяжелые и холодные, но и только. Я вопросительно посмотрел на колдуна.

– В каждом талисмане содержится заклинание Высшей магии. Одно-единственное, но очень сильное. И для того чтобы воспользоваться им, не требуется ни долгих обрядов, ни магического мастерства. Такхоал достаточно просто переломить пополам, и заключенная в нем сила вырвется на волю. Смотри.

Сжав дымчато-серую палочку в руках, колдун сделал резкое движение. Послышался хруст стекла, и Маглос исчез! Я растерянно посмотрел по сторонам.

– Этот такхоал содержал заклинание невидимости. Чтобы стать прозрачным, мне не пришлось ни читать заклинания, ни творить тайные знаки, ни прибегать к помощи магического жезла. Невидимость действует недолго, но иногда очень полезна.

Голос исходил словно бы из ниоткуда. И только спустя какое-то время колдун начал обретать очертания. Я настороженно посмотрел на такхоалы, оставшиеся в моей ладони. Колдун засмеялся.

– Не бойся, Рис. Они не так хрупки, как кажутся. Такхоал не просто стеклянная палочка, его можно сломать, только мысленно пожелав этого. Иначе мир недосчитался бы многих великих восточных магов. Ученые люди бывают очень рассеянны, и случайно расколоть хрупкое стекло для них ничего не стоит.

– Почему они разного цвета?

– Цвет такхоала зависит от вида и силы заключенного в нем заклинания. Вот этот, темно-синий, хранит в себе боевое заклинание магии воды и очень сильное заклинание. Воспользовавшись им, можно устроить небольшой потоп. Синие такхоалы светлого оттенка – это заклинания дождя. Красные – магия огня или крови, самые опасные боевые заклинания. А этот серебристо-серый на короткое время дает человеку возможность летать, подобно птице. Впрочем, такие заклинания редко кто применяет. Забывшись, можно задержаться под облаками слишком надолго, и тогда плавный спуск превратится в падение.

Колдун обошел розовый куст и осторожно взял такхоалы из моих рук.

– Ты должен не только уяснить, что означают цвета и оттенки такхоалов, но и знать, как они действуют. Когда ты пойдешь во Дворец, у тебя будут вот эти три: фиолетовый, алый и изумрудный. Ты не должен расставаться с ними ни на минуту, ибо это будет единственная возможность спасти Книгу Ветров и выбраться в нормальную реальность, если искусственные измерения Дворца рухнут. Всегда держи их под рукой и не бойся, что такхоалы кто-нибудь увидит. Магов, способных опознать их, во Дворце нет, а прочим можешь сказать, что это украшения или талисманы мужской силы.

Отделив нужные палочки, Маглос спрятал остальные в складках плаща.

– Слушай внимательно и запоминай. Фиолетовый такхоал создает магический портал, через который ты сможешь вернуться в мой дом прямо из Дворца. Портал родится мгновенно в том месте, куда ты бросишь обломки талисмана. Постарайся не разбрасывать обломки далеко друг от друга: чем меньше будет размер портала, тем дольше он будет действовать и тем больше у тебя шансов вернуться сюда… целиком.

Алый такхоал хранит заклинание Всепожирающего круга огня. Если ты его разрушишь, все, что будет вокруг тебя на десять шагов, вспыхнет пламенем, которое нельзя будет погасить. Тебе самому пламя вреда не причинит, ты сможешь смело идти прямо через огонь. Этот такхоал я дам тебе на крайний случай. Используй его только тогда, когда не останется других возможностей спастись. Высвобожденный демон огня может породить большой пожар, и успокоится он не скоро.

И, наконец, зеленый. Если придется спасать Книгу Ветров, этот такхоал пригодится тебе обязательно. Он способен на сто вздохов нейтрализовать защитную магию, окутывающую Книгу Ветров. Это позволит тебе приблизиться к Книге и взять ее, если такая необходимость возникнет. Я создал этот такхоал специально против защитной магии Книги, вложив в него лучшее заклинание Великого Оглушения, которое только знаю.

– Ты сказал, что твоя магия поможет мне взять Книгу? Кажется, ты утверждал, что на такое не способен ни один чародей.

– Именно так, воин. Магия зеленого такхоала позволит тебе лишь приблизиться к Книге Ветров. Взять ее ты сможешь и без моей помощи.

Наверное, выражение моего лица стало слишком глупым, потому что колдун ухмыльнулся.

– Помнишь, я сказал тебе, что знаю одну особенность защитной магии Книги? Никто из похитителей Книги не добился успеха, потому что не понял главного принципа, которым когда-то воспользовалась первая Царица Ветров. Там, где чародеи искали неимоверную сложность, следовало искать гениальную простоту.

Я откровенно зевнул. Колдун зыркнул на меня осуждающе, но понял правильно.

– Говоря коротко, все оказалось слишком просто, чтобы нынешние мудрецы сумели додуматься. Древние маги были люди умные, понапрасну времени не тратили. Принцип действия защиты самой Книги Ветров прост: ее может взять только тот, кто не собирается делать это тайно или со злым умыслом. И кто, естественно, сумеет преодолеть обычную оболочку защитной магии. Поскольку ты собираешься спасти Книгу, а не украсть, взять ее будет несложно.

– Ты хорошо осведомлен, чародей. – Я позволил себе легкую иронию. – И заметь, я не спрашиваю, как ты узнал секрет Книги. Главное – похвальная забота о будущем Калунты.

– Правильный подход, Рист. – Колдун ухмыльнулся. – Всегда говорил, что нелюбопытные живут дольше.

– А как я узнаю, что на Дворец напали? И что нападение серьезно, а Книге Ветров угрожает опасность?

Глаза колдуна стали холодными.

– Ты поймешь. Сейчас я покажу тебе, что будет, когда начнут рушиться измерения.

В руках Маглоса появился черный такхоал. В отличие от других он был непрозрачным. Казалось, что колдун держит в руках кусочек тьмы. Мне стало не по себе.

– Смотри по сторонам, воин, и постарайся увидеть опасность прежде, чем она тебя убьет!

Черный такхоал с хрустом лопнул. Прежде чем я успел что-нибудь сказать, где-то за горизонтом родился неясный гул. С веток яблонь вспорхнули потревоженные птицы. Земля вдруг задрожала, во все стороны пробежали частые извилистые трещины. Я покачнулся, с трудом удержавшись на ногах. Воздух будто загустел, превращаясь в тягучий густой кисель. Я судорожно вдохнул, грудь отозвалась надсадным хрипом.

Колдун бесстрастно тронул меня за плечо.

– Пойдем, Рис. Нам пора. За гибелью этого мира нам лучше наблюдать из более безопасного места!

Влекомый колдуном, я торопливо побежал по дорожке. Дверь в дом Маглоса висела прямо в воздухе, не касаясь земли. В раскрытых створках виднелись блеклые гобелены.

Со всех сторон искусственного измерения на нас надвигалась темная клубящаяся стена. В глубине туманного месива вспыхивали частые молнии, гром теперь гремел непрерывно. В воздух взметнулись вырванные с корнем деревья. Вращаясь, они разваливались на куски и растворялись в дымке Небытия.

Схватив меня за руку, колдун шагнул через порог и бесцеремонно втащил следом. И тут же остатки сада накрыла стремительная волна разрушения. В размазанной призрачной круговерти мелькнула мертвая птица, ударил мощный порыв ветра, и дверь в гибнущий рай захлопнулась.

Некоторое время я стоял, полностью оглушенный случившимся, потом повернулся к колдуну.

– Ты уничтожил мир, что был там, за дверью! Уничтожил целый прекрасный мир из-за собственной прихоти! – от волнения я не замечал, что сорвался на крик.

– Не преувеличивай мое могущество, воин. Никто не в силах уничтожить столь огромное пространство, – колдун безразлично пожал плечами. – Я всего лишь разрушил искусственное измерение, которое вело туда из нашей реальности.

– Какая разница… Для нашего мира весенний край исчез навсегда, и именно ты сделал это!

– Не забывай, что я же и нашел его. Возможно, спустя какое-то время другой чародей вновь проложит туда путь.

– Целый мир… целый мир… – я прислонился к стене. Перед глазами до сих пор стояла картина цветущего яблоневого сада, который я видел всего несколько минут… и больше не увижу никогда.

– Не слишком переживай, воин. Зато теперь ты знаешь, что такое Абсолютное Ничто. Ты должен быть готов к этому, чтобы не потерять голову и спасать Книгу, если вдруг начнут рушиться измерения Дворца. – Манерным жестом колдун спрятал оставшиеся палочки в рукаве. – Мир вечной весны был не так уж и хорош. Я давно собирался разрушить это измерение. Если б ты погулял там подольше, то убедился бы, что бесконечный цветущий сад довольно скучен. Одни и те же запахи, одни и те же краски, пусть роскошные, но однообразные. Есть куда более интересные места. Число их неизмеримо, и нет смысла жалеть об одном-единственном, когда рядом неисчерпаемое множество других. Если хочешь, можешь убедиться в этом прямо сейчас. Открой дверь, Рис.

Я медленно потянул дверь на себя и едва не упал, отброшенный порывом ледяного ветра. В лицо ударил снег, я тряхнул головой.

За дверью простиралось заснеженное горное плато. Колючие снежинки, кружащиеся в бешеном танце, иглами кололи кожу и превращались в холодные капельки.

– Войди, Рис. Этот мир несравненно лучше того, о котором ты сожалеешь.

Утопая по колено в снегу, я шагнул в новый мир. С плато открывалась грандиозная картина дикого горного края, мрачная и в то же время сурово-величавая. Колоссальные горные вершины то исчезали в снежной пелене, то возникали снова, прорезаясь сквозь белую круговерть острыми, рассекающими небо клинками.

– Это Белый Ад, Рис, один из моих любимых миров. Он полон величия! Он никогда не бывает одинаков; застывшая в вечной мерзлоте красота льдов сменяется кружением вьюги, на смену вьюге и метелям приходит спокойный снегопад. А когда в этот мир приходит солнце, ледяные вершины вспыхивают тысячами радужных искр, подобно дорогим бриллиантам!

Маглос стоял позади меня раскинув руки, его балахон трепыхался в порывах ветра, словно крылья гигантской птицы. Казалось, он вовсе не замечает трескучего мороза и наслаждается непогодой.

– Посмотри вокруг внимательно, Рис, и скажи: разве этот мертвый мир не прекрасен? Разве может сравниться с ним бесконечно долгая весна?

Ежась от холода, я угрюмо оглянулся.

– Никто и никогда не убедит меня, что зима лучше весны, чародей. Я не поэт, а всего лишь солдат и предпочитаю любоваться природой, греясь под теплым солнышком. Весенний сад ты уничтожил, а в этом замерзшем краю веет смертью.

Колдун пытливо заглянул мне в глаза.

– В смерти тоже есть красота, воин. Ничто не может быть величавее и неотвратимее смерти, ибо путь к смерти – неизбывное стремление всего сущего во всех мирах.

На этот раз я был слишком зол на него и твердо выдержал пронзающий насквозь взгляд. Некоторое время мы буравили друг друга.

– Плевать я хотел на это, уважаемый Маглос.

Колдун вздрогнул, словно очнувшись, отвел глаза.

– Иди за мной воин. Тебе пора познакомиться с теми, кто пойдет во Дворец вместе с тобой.

Увязая в сугробах, колдун двинулся к краю плато. Я поплотнее закутался в плащ и вздохнул, но все же пошел следом. Единственным моим желанием сейчас было оказаться в жарко натопленной комнате у пылающего камина, но ради ста монет приходилось терпеть.

Долго идти не пришлось. Край плато оказался неожиданно близко. Сквозь густой снегопад проступили очертания двух полузанесенных снегом человеческих фигур. Я подошел ближе. Это были воины, степной кочевник и северный варвар. Они стояли неподвижно, глядя сквозь метель немигающими глазами.

– Что с ними, чародей? Кто эти воины? Ты заколдовал их?

– Слишком много вопросов сразу, Рис. – Маглос, которого мороз этого распрекраснейшего мира тоже пробрал до костей, накинул капюшон.

– Не бойся. С ними все в порядке. Эти воины проделали очень долгий путь, и чтобы быстро восстановить утраченные силы, я погрузил их в магический сон. Здесь они отдыхают в полной безопасности. Просто спят.

Я не поверил ни единому его слову. Прожив в сумбурном и жестоком мире два десятка лет и оставшись в живых, я, может, и не поймал звезд с неба, но кое-что усвоил четко. Первое: никогда не ищи сложных объяснений, если есть простые. Второе: если человек не дышит, значит, он мертв.

Я посмотрел на кочевника. На бледных приоткрытых губах лежали аккуратные кристаллики снежинок. Что и требовалось доказать.

Что я, в сущности, знаю об этом колдуне? Ему ничего не стоит прошептать сейчас несколько заклинаний, и очень скоро я буду вот так же стоять посреди его любимого снежного плато очередной статуей… Мне стало жутковато, но я постарался взбодриться мыслями о золоте. В конце концов, до сих пор колдун меня не убил, и нет никаких причин думать, что он сделает это теперь. Подождем до похода во Дворец. Может, с этими ребятами и вправду все в порядке. Подумаешь, остановились отдохнуть на бодрящем морозце. Ну, дышать перестали, что с того? Значит, спят крепко… Мысли окончательно запутались.

– Ты сбит с толку, Рис? Просто прими все как есть и запомни их лица. Ты должен узнать своих приятелей, если у начальника стражи возникнут вопросы.

– Уже запомнил. – Я кивнул, откровенно стуча зубами. – Если что еще запоминать, так не тяни, говори быстрей. Я ж не любопытный, сам не спрошу. Так спокойней.

Колдун ничего и не стал объяснять, только похлопал меня по плечу.

Мы померзли еще немного, прежде чем он счел процедуру любования природой законченной и повернул обратно. Стряхнув с себя кучу снега, я с несказанным облегчением спустился вниз и вытянулся у камина. Колдун расхаживал по комнате. Снег, смахнуть который он даже не подумал, таял на его плечах темными влажными пятнами.

– Ваше дежурство начнется завтра и будет продолжаться три дня. По галереям Дворца передвигаться можно, только предъявляя жетоны, которые вам выдаст начальник караула в обмен на верительные грамоты солдат Алой Гвардии. После караульной башни вы расстанетесь.

– Желательно, чтобы до появления во Дворце эти ребята оттаяли. – Я кисло улыбнулся собственной неуклюжей шутке. – А то подозрительные они какие-то.

– Вот план Дворца. До утра есть время, внимательно изучи его. – Игнорируя мои умные речи, колдун расстелил на столе мелко исчерченный пергамент. – Здесь отмечена библиотека, тронный зал и остальное. Все эти залы находятся в искусственных измерениях, реально существуют только самая старая часть Дворца и боковые галереи. Запомни: такхоалом магического портала можно воспользоваться только из обычной, реальной части Дворца. Тот, кто войдет в портал среди искусственных измерений, останется в них навсегда. Вот эта линия – кратчайший путь от библиотеки до боковых галерей. Если возникнет опасность, постарайся воспользоваться именно им.

– Все это очень здорово, уважаемый Маглос, – я задумчиво посмотрел на хитросплетения линий плана. (Жуть какая. И ведь чертил же кто-то…) – Но я до сих пор не понял, как мы попадем во Дворец.

– Как и все остальные. Воспользовавшись верительными грамотами.

Колдун взял с камина небольшую каменную шкатулку и достал из нее сложенный вчетверо пергамент.

– Тебе нравится имя Гай Ви?

Я пожал плечами.

– Странное какое-то. Слишком короткое.

– Нет? Тогда будешь Грейаном Марсом. Поздравляю, Грейан. Верительные грамоты, кстати, настоящие.

– Да хоть зеленой обезьяной назови, лишь бы знакомых поменьше. – Я с тоской припомнил портовые виселицы. – Кажется, за самозванство в Алой Гвардии принято четвертование?

– За кражу верительных грамот тоже, – успокоил колдун. – И за прочие нарушения Алого Кодекса тоже.

– Хоть виселица не грозит. – Я плюнул на соглашение с самим собой и потянулся к кувшину. Ничего, завтра выпью поменьше. Ну разве что сниму похмелье.

– Знакомых не будет, это не ваш караул. О подмене знает только один человек и сами гвардейцы. Но они… никому не скажут. – Колдун отвернулся, доставая еще одну грамоту. Имя северного варвара будет Гай Ви, степняк назовется Удрол. Вы должны будете написать имена друг друга в поручительном листе, такова древняя традиция стражи. После этого вам и дадут охранные жетоны. Когда выйдете из караульной башни…

Я слушал колдуна вполуха. Чего там, на месте разберемся. Врубиться бы в план, остальное мелочи. И новое имя не забыть бы, а то вот смеху будет! Под монотонный голос колдуна я незаметно для себя задремал и едва не выронил кубок. Маглос, стоя лицом к огню, продолжал витиевато излагать какие-то тонкости дворцового этикета. Я взял план и тяжело поднялся.

– На сегодня хватит, колдун. Утро вечера мудренее.

11

Красный плащ с чужого плеча оказался не слишком удобным, к тому же малость поношенным и пропахшим тяжелым мужским потом. Успокаивало лишь то, что модные замшевые сапоги, за которые я переживал больше всего, пришлись мне впору. Дорогие добротные штаны из красной кожи и толстая куртка, обшитая позолоченными пластинами брони, тоже были вполне ничего. Миленькие безделушки вроде серебряных застежек, цепочек и расшитой бисером перевязи окончательно укрепляли в мысли, что жизнь солдата Алой Гвардии даже лучше, чем я предполагал. Хотелось расправить плечи, сделать морду кирпичом и вот так надменно пройтись по улицам, сшибая с ног зазевавшихся прохожих да заглядывая в дорогие таверны… Я выбросил подлую мыслишку из головы. Когда я получу сто золотых, успеется и это. А пока… я поправил ножны, непривычно болтающиеся у бедра. Меч я оставил свой, несмотря на громкие протесты чародея. Если все будет спокойно, его и доставать не придется. Если же случится потасовка, так и подавно никто разглядывать не станет.

Я покосился на молчаливых спутников, мерно вышагивающих по обе руки от меня. Ничего не скажешь, веселая компания. Но колдун слово сдержал, ни льдинок тебе, ни инея. Обычные воины. Правда, вид для изнеженных гвардейцев слишком матерый и смотрят тяжело, исподлобья. Зато форменные мундиры сидят как влитые, алые плащи эффектно развеваются на ветру…

Мы прошли мимо дворцовой площади и свернули в короткий переулок, ведущий к южному входу. Над дубовыми воротами, украшенными гербом Калунты, возвышалась квадратная караульная башня. Она казалась чрезмерно угловатой на фоне изящных линий угловых башен, к тому же слишком массивной, но я уже знал почему. В караульной башне искусственных измерений не было, чтобы не делать ее уязвимой для магических атак. Все помещения строились и существовали в настоящей реальности. Это не добавляло внешней элегантности, зато здорово укрепляло обороноспособность.

Солдаты у входа пропустили нас без лишних слов, лишь бросив мимолетные взгляды на алые плащи. Я хотел было удивиться, да не успел. По короткой лестнице мы попали в сумрачный зал, выход из которого вел на верхние этажи башни. Вот теперь за нас взялись по-настоящему. Здесь стражники были не в легких кольчугах и щегольских плащах, а в полных боевых доспехах. Пока широкомордый капрал с повадками медведя проверял верительные грамоты, плечистые ребята, с ног до головы закованные в латы, и не думали опускать мечи. Забрала шлемов были опущены.

Проникшись невольным уважением, следом за капралом я последовал наверх. На душе было неспокойно. Колдун не рассказывал о процедуре получения пропускного знака подробно, наверное, и сам не все знал. Приходилось подстраиваться на месте. Один неверный шаг – и все. Это моим морозостойким приятелям, похоже, на все наплевать…

Мы прошли через оружейные комнаты и оказались у тусклой темно-красной драпировки. По краю ее бежал узор гербовых вензелей Царицы. В зале было неимоверно шумно, из-за драпировки доносились гулкие удары и протяжный заунывный звук, похожий на шум ветра. Однако там, где мы стояли, было тихо, никакого намека на раскатистый грохот, и этот странный переход от тишины к ритмичному буханью действовал на нервы. Я ухмыльнулся. Чтобы избавиться от шума, в караульной башне все-таки использовали магию. Традиции традициями, а оглохнуть никому не охота. Капрал что-то спросил, я только неопределенно пожал плечами. Мои приятели не шелохнулись. Протягивая руку, капрал настойчиво повторил вопрос. Скорее догадавшись, чем услышав, мы протянули ему грамоты. Удовлетворенно кивнув, капрал отодвинул драпировку и посторонился.

О Молитве Ветрам Маглос предупреждал. Вернее, кратко сказал о нехитром молельном обряде, придуманном специально для солдат Алой Гвардии. А о внушительной часовне со всем антуражем, ураганном ветре явно магического происхождения, что завывал под высокими сводами, и о здоровяках, со всей дури дубасящих мечами по ритуальным щитам, совершенно не упоминал. Мелочь, конечно, но мне лично спокойствия это не добавило.

– Добро пожаловать в святой храм, дети истинной веры!

Седой жрец в серо-голубом наряде радостно улыбался. После долгого пребывания в храме старикан стал явно туговат на ухо, но глотка у него была луженая. Я бы, например, переорать размеренное «бух-бух» даже пробовать бы не стал.

– Идите за мной, благочестивые воины, и да помолимся Ветрам у священного алтаря!

За долгим стоянием на коленях последовало Созерцание Ветров, выражавшееся в неподвижном стоянии посреди гулкого пустого зала, затем Вкушение Благодати, где к нам присоединилось десятка два солдат из смены караула. Я выдержал эти процедуры только благодаря варвару и степняку. Злость меня взяла. Что же выходит, эти зимолюбивые уроды терпят себе и даже лица невозмутимые делают, а я не смогу? Когда начался Завершающий молебен, я специально сел в первый ряд и честно старался не заснуть. Пусть знают. Глупо, конечно, но, входя наконец в комнату начальника караула, я чувствовал себя отомщенным. То, что братья-снеговики так ничего и не сказали и даже вроде не обратили на мой подвиг никакого внимания, меня нисколько не смущало.

Помещение было невелико, к тому же набито всякой всячиной. По стенам на торопливо вбитых гвоздях висело оружие и снаряжение, в углу ярко пылал закопченный камин. Тут же, у стены, хранили и запас мыльного порошка, поэтому в комнате висел густой пряный аромат.

Человек, что сидел за простым дубовым столом, не слишком походил на начальника караула. По моим прикидкам, командовать тремя сменами дворцовой стражи должен был как минимум лейтенант, но у начальника караула на плаще красовались все те же капральские нашивки.

Варвар и степняк остановились позади меня и здесь, не собираясь утруждать себя пустыми разговорами, лишь молча протянули верительные грамоты. Я добавил свою и браво положил перед носом капрала. Главное – начать. Там разберемся.

– Защита и покой Величайшей! От имени себя и товарищей своих, что будут поручителями, вверяю в руки лейтенанта Раша Ветана, командира своего…

Что-то было не так. Повинуясь неосознанному чувству, я замолчал. Человек за столом болезненно закашлялся и укоризненно поднял на меня слезящиеся красноватые глаза.

– Перестань язвить, гвардеец. Твои приятели повторили эту шутку раз десять еще до вашего прихода. Ты прекрасно знаешь, что командир караула, лейтенант Раш Ветан, внезапно заболел и я лишь временно его замещаю. Могу добавить, что я, как и вы, от этого не в восторге и жду не дождусь, когда снова смогу занять свой пост интенданта.

Я чуть не плюнул с досады. Вот оно что! Кабинет начальника караула так похож на гарнизонную кладовую, потому что это кладовая и есть! Обычная досадная случайность. Или… Я задумчиво поправил перевязь меча. Очень уж удачно получилось. Маглос почему-то совсем не беспокоился, что командир караула может не признать своих солдат и поднять тревогу. И вот лейтенант чудесным образом заболел, а на его месте сидит недоумок, единственная мечта которого – побыстрее отделаться от чужих забот и смыться в свою тихую спокойную нору.

– Прошу прощения, капрал. Я всего лишь глупо пошутил и не хотел вас обидеть. – Я постарался говорить почтительно, чтобы интендант не заподозрил новую издевку. – Прошу принять верительные грамоты.

– Давайте. Так… Второй караул, покои Величайшей и Центральная башня. Вы едва не опоздали, в боковых галереях уже начался развод.

Разглядывая грамоты, интендант достал из ящика три серебряных жетона на длинных цепочках. Я облизнул пересохшие губы. Кажись, подгадали точно. Развод начался, солдаты разошлись кто куда. До нас никому нет дела. Что и было задумано.

– Имя – Гай Ви, урожденный наследник рода Ви с Южного Холма и баронского титула властителя Западного Склона, явился лично…

– Свидетельствую! – гаркнул я.

– Свидетельствую.

Капрал протянул воображаемому Гаю Ви серебряный жетон. Я искоса глянул на степняка. Это было первое слово за полдня. И кажется, последнее… Хотя нет, ему придется еще про меня говорить…

– Грейан Марс, урожденный наследник фамильного герба Марсов Приморских, чьи знамена вьются над замком Ир-Шелон…

– Свидетельствую.

– Свидетельствую.

Голос варвара был похож на скрип несмазанной телеги. «Уж в запевалы бы точно не взяли бы», – с неожиданным злорадством подумал я, цепляя серебряную пластинку на шею.

– Удрол Без Рода по прозвищу Метатель…

Дверь скрипнула. Капрал оборвал перечисление на полуслове и вытянулся, вскинув кулак в салюте. Я обернулся и последовал его примеру. Вот так номер!

В дверях стоял пожилой, но еще крепкий седовласый воин. Лицо его, изборожденное морщинами, выдавало следы былых тревог, но глаза излучали только твердость и спокойную уверенность. Я привычно бросил взгляд на перевязь с оружием – меч не парадный, настоящий боевой – и только потом поднял глаза на генеральскую нашивку поперек правого плеча. Сомнений не было. Захудалую кладовку посетил сам Ширрак ре Вайн, генерал Алой Гвардии, начальник дворцовой охраны и лицо, приближенное к самой Царице Ветров. Словно солнышко взошло.

Пока бедный капрал путался в докладе, я потихоньку рассматривал генерала. Командиров на своем веку довелось видеть всяких, и на хороших насмотрелся, и на плохих. Бывали злобные и беспощадные, как Ралл, вождь лесных варваров, мечтавший поработить мир. Были и такие, как герцог Лайнсент, небеса будут ему пухом. Ну, тот просто по глупости баронов прошляпил. Ширрак ре Вайн не походил ни на психа, ни на дурака, но и особой доброты я в его глазах не заметил. Это был настоящий воин. Из тех, что пользуются случаем, если можно предаться радостям жизни, но и клинок обнажат, не дрогнув, если к стенке припрет.

Поморщившись, ре Вайн махнул рукой. Я очень его понимал: в сумбурном докладе капрала все равно ничего не поймешь, а слушать его испуганное блеяние и генералу неохота.

– Где твой командир, капрал? Почему до сих пор идет смена караула?

– Уже заканчиваем, милорд. Эти воины – одни из последних…

– Что ты сказал, приятель?! Кого ты назвал последним? – зарычав, я сгреб интенданта за грудки и через стол подтащил к себе. Жизнь наемного солдата научила меня нескольким простым фокусам на предмет того, чтобы пореже оказываться в яме для наказаний. Я четко знал, что фразы вроде «один из последних» начальство всегда запоминает надолго и, если ситуацию не переломить, неприятности станут регулярными. И начнутся прямо сейчас, знакомством с карцером.

– Ты вроде решил, что вправе назвать нас, троих храбрых воинов, чем-то вроде земляных червяков?!

В конце концов, я ничем не рисковал. Велик ли подвиг – справиться с интендантом, который на деле и солдат-то не совсем настоящий? Интендант попытался вырваться, Только этого я и ждал.

– Мало оскорбить, так еще и нападение на настоящего дворянина?!

Не спеша размахнувшись, я картинно отвел руку и смачно врезал интенданту в челюсть. Разбрызгивая кровавые слюни, тот перелетел через стол и звучно ударился о стену. Изображая яростное негодование, я наблюдал, как капрал беззвучно сползает на пол. В комнате стало настолько тихо, что жужжание одинокой осенней мухи под потолком казалось громче рева рогов на поле боя.

– Браво, воин. – Ширрак ре Вайн несколько раз хлопнул в ладоши. – Превосходный удар! Тебя следовало бы отдать под суд за нападение на капрала, но твой удар слишком хорош. Я прощаю тебя. В конце концов, наш бравый капрал, как истинный гвардеец, должен уметь за себя постоять.

Капрал на полу слабо зашевелился, пытаясь подняться на ноги. Генерал перевел взгляд сначала на него, потом на меня.

– Как тебя зовут, воин?

– Грейан Марс, милорд. – Я браво выпятил грудь и искренне понадеялся, что не переврал собственное имя. – Правом платного патента гвардеец Величайшей с привилегией охранять ее обитель!

– Настоящий воин! – генерал бодро улыбнулся. – Твои приятели столь же хороши?

– Даже лучше, милорд! Они допущены к охране покоев Царицы!

Я ненароком покосился на своих «приятелей». Степняк и варвар молча склонили головы. Вроде как их и не спрашивали. Этакое благородное достоинство.

– Такие, как вы, нужны Алой Гвардии.

Ширрак ре Вайн повернулся к позеленевшему капралу и пробуравил его взглядом.

– Не засиделся ли ты в интендантах, дружок?

– Милорд, я…

Генерал побагровел. Роскошные усы негодующе зашевелились и стали похожи на жесткие щетки.

– Молчать! Эти воины должны нести службу, а не выслушивать твои канцелярские измышления! Выдай им жетоны, а уж дорогу к покоям Величайшей они сами найдут. Этого бравого, – генерал ткнул пальцем в меня, – охранять что-нибудь посерьезнее, чем танцевальные залы или кухня. Книгу Ветров, например.

Во как. Всегда знал, что случайности лучше любого хитроумного плана. Я с удовольствием посмотрел, как открыл и снова захлопнул рот капрал.

Ширрак ре Вайн тяжело прошелся по комнате, своротив ножнами ворох пергаментов, что лежали на столе.

– Мне следовало давно проверить, как идут дела. Лейтенанты слишком много думают о кабаках и мало о службе! И это в то время, когда к воротам Калунты подступают бароны!

Круто развернувшись, он оперся руками о стол.

– Какой караул сейчас отдыхает в городе, капрал?

– Третий, милорд, и первый несет стражу на площадях!

– Третий караул из города вернуть и выставить на посты. До выздоровления лейтенанта Ветана второй караул с постов отозвать и ежедневно выводить на плац для маневров. Впрочем… этих троих оставить… с увеличением жалованья в два раза!

А вот это уже правильно. Золото – это всегда хорошо. Я широко и искренне улыбнулся. Генерал истолковал мою улыбку по-своему.

– Уверен, ты рад послужить Царице, вместо того чтобы вышагивать на плацу! Это радость настоящего воина. Старайся, парень, и когда-нибудь ты получишь такую же нашивку, как у меня!

Я выпятил грудь и рявкнул что-то подобающее случаю. Боги с ними, с нашивками. Лишь бы про двойное жалованье не забыл.

Недобро зыркнув на капрала, Ширрак ре Вайн стремительно развернулся и вышел. Дышать как будто стало легче.

На капрала жалко было смотреть. Рожа его сравнялась цветом с алым бархатом плаща. Я тяжело вздохнул.

– Не грусти, капрал. Ни я, ни мои молчуны этого не хотели.

В ответ тот только скривился. Степняк не спеша подхватил со стола жетон и вместе с варваром пошел к выходу. Я пожал плечами и двинулся следом.

У двери я обернулся и бросил интенданту золотой. Какого черта, я же благородных кровей!

– Спасибо за теплый прием. Дорогу во Дворце сами найдем, оправдаем доверие. И не обижайся, обстоятельства.

– Перед генералом требовалось выпендриться? – Капрал хмуро посмотрел на меня, но монету все же взял.

– Точно. А то когда еще встретимся. Или генералы сюда часто заглядывают?

– Редко. Только если с ревизией или по жалобам на недостачу. А просто так редко. – Лицо капрала стало задумчивым. Наверное, перебирал возможные прегрешения, что могли попасться генералу на глаза. – Очень редко. Первый раз.

– Все когда-нибудь случается, – философски заметил я, закрывая дверь. Удивительно удачно все сложилось. Даже подозрительно удачно… да и ладно. Варвар и степняк, не дожидаясь меня, уже спустились вниз и сейчас пересекали крохотный внутренний дворик. Я обиженно фыркнул. Значит, сделали дело – и разбежались. Ну и ладно.

Спускаться вниз я не стал, воспользовавшись верхним переходом. Миновав несколько сторожевых постов, я оказался в дальних коридорах левого крыла. Отсюда, насколько я помнил план, до главной библиотеки было довольно далеко, но и мне требовалось собраться мыслями. Караул долгий, успею на месте натоптаться. Я не спеша двинулся по гулким мрачноватым коридорам в поисках разводящего.

12

Ледяные порывы срывали гребни волн и швыряли к берегу. Сырой ветер с моря пробирал до костей. Толстый шерстяной плащ уже не грел, напитавшись влагой, стал холодным и тяжелым.

Чтобы хоть немного согреться, он прошелся по пирсу, потом оглянулся, высматривая среди камней темный силуэт шлюпки.

Человек, что стоял неподалеку, казалось, вовсе не замечал непогоды. Длинная матросская куртка была распахнута на груди, под ней виднелась только тонкая холщовая блуза.

Моряк перехватил взгляд и ухмыльнулся, блеснув золотыми зубами.

– Напрасно мерзнешь, Ааритайн. В шлюпке еще осталась бутылка-другая. Пара глотков – и согреешься без всякого плаща!

Повелитель Берегов поморщился. Капитан был уже изрядно навеселе, но выбирать не приходилось. К тому же Рыжий Гаш был одним из самых влиятельных вожаков морских братьев, а это многое значило. Как бы ни был Гаш сейчас пьян, завтра он протрезвеет и расскажет остальным, что все идет по плану, а это самое главное.

– Не хмурься, Повелитель. Если твой приятель поторопится, долго мерзнуть не придется.

Ааритайн промолчал. Тот, кого он ждал, опаздывал уже на четверть часа. Если что-то не сложилось и встреча не состоится, морские братья потребуют увеличить их долю. И намного. Никому не хочется проверять, владеет ли Царица Ветров древними заклинаниями.

Со стороны пакгаузов послышался негромкий свист, Гаш сделал условный знак рукой.

– Вот и наш долгожданный гость! Может быть, он окажется сговорчивей и не откажется от первосортного южного рома?

Повелитель Берегов удивленно прислушался и только тогда разобрал сквозь шум ветра приближающийся стук копыт. Когда же Гаш успел расставить своих людей? С виду капитан совершенно беззаботен. Не зря враги называют его Лисом…

В темноте мелькнул размытый силуэт. У самого пирса всадник осадил коня и торопливо спешился.

– Добрый вечер, милорды. Надеюсь, не заставил вас ждать слишком долго?

Вместо ответа Рыжий Гаш выудил из-за пазухи объемистую фляжку.

– Это ром. Хороший.

Человек без колебаний взял фляжку и сделал несколько больших глотков.

– Очень приличный. С юга?

– Точно, сто морских чертей! Один парень на днях сказывал мне, что собирался продать этот ром за большие деньги аж в самом Заморье… мягкие ему небеса.

Человек кивнул, снова запрокинул фляжку. Под красным плащом блеснули золоченые пластины дорогого панциря.

Рыжий Лис хмыкнул. Генерал Алой Гвардии? У этого Ааритайна и впрямь все схвачено! Капитан с пьяным одобрением подмигнул властителю.

Повелитель Берегов не смог сдержать неодобрительной гримасы. Если бы не морские братья, он предпочел бы назначить встречу у себя в замке. Но в прошлый раз у посланников возникли проблемы с его же собственной охраной, и совет морских братьев настоял на встрече в порту.

– Вам следовало переодеться, генерал. Рискованно появляться здесь в таком виде.

Воин легко рассмеялся.

– Вам тоже, милорд. Впрочем, не думаю, чтобы меня кто-то узнал. В такую непогоду даже бродяги попрятались в свои норы. А вот если бы я выезжал из Дворца переодевшись, у стражи наверняка возникли бы вопросы.

Рыжий Гаш громко заржал.

– Молодец, воитель! С тобой мы договоримся! Эй, вы там, тащите еще рома! Как тебя зовут?

Не отвечая, воин только загадочно улыбнулся в усы. Рыжий Гаш энергично хлопнул его по плечу.

– И правда, чего это я? Как говорится, много знаешь – коротко живешь, верно? И так вижу – не последний человек во Дворце. Что скажешь, воитель?

Воин бросил на Повелителя Берегов короткий взгляд. Тот едва заметно кивнул.

– Это капитан Гаш, наш друг. Он уполномочен осведомиться о ходе дел во Дворце, чтобы совет морских братьев смог лучше подготовиться к… гм, нужному моменту.

– Что ж, – воин повернулся, закрываясь от ветра, – колдун постарался на славу. Все идет как задумано. Второй караул остался без командира и перетасован, солдаты друг друга почти не знают. Если до смены караула во Дворце что-нибудь случится, у Царицы Ветров могут быть большие неприятности.

Капитан Гаш поднял бровь.

– Доблестная Алая Гвардия недовольна своей Царицей?

– Алая Гвардия куплена, – пробормотал Ааритайн, глядя на воина. – За очень большие деньги.

Они поговорили еще некоторое время, в течение которого капитан Гаш прикончил еще одну бутылку. Шум ветра и прибой заглушали их слова, да и желающих побродить по берегу в такую ночь не нашлось. Лишь один бродяга, с перепою решивший поискать себе убежище среди сваленных у пакгаузов ящиков, забрел слишком близко к пирсу. Был ли это чей-то шпион или просто случайный пьяница, люди Рыжего Гаша разбираться не стали. Бродяга умер, не успев даже вскрикнуть. Его тело нашли утром портовые грузчики, но, посоветовавшись, сообщать городской страже не стали, а просто выбросили на окраину Упыриного Пустыря. Свежие трупы и объедки на пустыре не залеживались никогда.

Проводив карету Повелителя Берегов тяжелым взглядом, Рыжий Гаш неторопливо пошел к шлюпке. Теперь он уже не пошатывался, да и пьяная блуждающая ухмылка с его лица исчезла. В разговорах с теми, кому не доверял, Рыжий Гаш любил прикинуться перебравшим. Позволять другим снисходительные взгляды, презрительные гримасы, а самому при этом подмечать выгоду да поджидать нужного момента. И наносить смертельный удар.

Всю дорогу до «Зубастой рыбы», укрытой в соседней бухте, он молчал. Море было неспокойное, высокие волны норовили перевернуть шлюпку, но лучших гребцов Гаш выбирал сам, и небольшая лодка уверенно двигалась к кораблю.

Капитану было о чем поразмыслить. Захватив власть в Калунте, Ааритайн не остановится. Имея поддержку Алой Гвардии и серьезного колдуна, точно не остановится. Вопрос был только в том, как быстро и под каким предлогом он решит покончить с главарями морских братьев. И с кого начнет.

Гаш приложился к фляжке. На берегу он почти не пил, только делая вид, но теперь мог позволить себе расслабиться. Лодку подбросило на волне, горлышко стукнуло о зубы. Гаш выругался.

То, что Повелитель Берегов, новоявленный спаситель Калунты, возьмется вешать главарей морских братьев, его не пугало. Гаш и сам был не прочь свести счеты с некоторыми капитанами, а уж чужими руками – тем более. Следовало только подгребать под себя оставшееся без хозяев добро да самому не попадать в драку. А для этого существовала одна замечательная возможность.

Один из гребцов посветил фонарем, с «Зубастой рыбы» ответили. С негромким стуком полетел вниз веревочный трап.

На палубе Рыжего Гаша поджидал первый помощник, корявый детина по прозвищу Длиннорукий Стод.

– На «Непотопляемом» собрался совет братьев. Хотят знать результаты переговоров.

– Подождут. – Рыжий Гаш допил из фляги остатки. – Ты дело говори. Мясник где?

– В каюте. Ждет.

Гаш нетерпеливо взмахнул рукой и направился в капитанскую каюту. Помощник прошел следом, плотно прикрыл дверь.

Мясник неподвижно сидел в кресле, не соизволив шевельнуться даже при виде Гаша. Он даже не удосужился снять плаща и был похож на укутанную в темную ткань статую. Гаш недовольно скривился.

– При виде капитана на моем корабле все встают.

– При виде меня в порту все прячутся. – Пронзительный взгляд льдисто-светлых глаз заставил Гаша напрячься. – Ты ведь не за этим меня позвал?

– Есть работа. Серьезная. – «И ох какая опасная», – добавил он про себя. – Золотом не обижу. Только чтоб язык за зубами.

Человек в плаще ухмыльнулся, словно прочитав мысли Гаша. Хотя, возможно, так оно и было. О проницательности Мясника разговоров ходило не меньше, чем о его кровожадности.

– Доверяешь мне секреты, капитан?

– Доверчивые давно на дне, – Гаш пожал плечами. С Мясником он имел дело не первый год, но никак не мог привыкнуть к его манере разговаривать. – В Калунте начинается большая грызня, приятель, и это уже не секрет. Просто хочу держать пару козырей в рукаве.

– Узнаю старого лиса. Хочешь и остаться в живых, и стать богаче?

– Нормальное желание. – Гаш тяжело опустился в кресло и придвинул к себе блюдо с остывшим мясом. – Знаешь, Мясник, у меня не самый мощный корабль, зато есть голова на плечах. Обычно это помогает.

– Сколько?

Гаш помолчал, пожевал губами.

– Десять тысяч. Золотом.

Мясник поднял бровь, но сильно удивленным не выглядел.

– Большие деньги даже для тебя. Уж не Книга Ветров ли тебе приглянулась, капитан?

Гаш широко улыбнулся.

– Точно. И в отличие от других я знаю, как ее достать.

13

В отчаянии Наруолрен прислонился лбом к прутьям. Прутья клетки были холодными и гладкими. Он отполировал их за много лет собственными ладонями. Когда-то давно он еще надеялся, что любимый ученик, которого он предал, смилостивится и выпустит его. Когда они первый раз покидали Карносс, Наруолрен даже рискнул мечтать о том, что на новом месте его ученик, а ныне хозяин, позволит ему жить в настоящей комнате, а не в этой унизительной клетке. Но тот только недобро ухмыльнулся и поклялся, что из клетки Наруолрен сможет отправиться только на жертвенный алтарь.

Тогда последние надежды оставили его, и он выл дни и ночи на пролет от тоски и безысходности. А после, осознав, что его мучения только служат лишним поводом для радости, замолчал и смирился. В конце концов, он был пока жив, получал достаточно пищи и спал на мягкой соломенной подстилке. Это было даже больше, чем стоило рассчитывать в его положении.

Долгое время его страшила мысль о жертвенном алтаре и мучениях, связанных с обрядом. Но миг расплаты все не наступал, и постепенно он стал верить в то, что будет жить в своей клетке еще долго.

И поэтому теперь, когда ученик молча улыбнулся и заставил цепи защелкнуться на его запястьях, Наруолрену стало страшно до дурноты.

– Подожди… подожди минуту! Что ты хочешь делать? – он поразился тому, как дрожит его голос.

– Тебе пора, Наруолрен. Ты живешь слишком долго. Сегодня сбудется твоя мечта – ты выйдешь из клетки.

– Нет!

Наруолрен отпрянул от решетки в ужасной догадке. Его ученик хрипло рассмеялся.

– Вижу, ты помнишь мою клятву? Алтарь ждет тебя!

Повинуясь хозяину, цепи натянулись и поволокли Наруолрена к распахнувшейся дверце. Он упирался что было сил, но только разодрал в кровь запястья. Наруолрена потащило по полу лаборатории к дальней стене, где возвышался алтарь. Его ученик шел следом и усмехался.

– Ты удостоишься великой чести, мой дорогой учитель. Ты будешь первым, кто узрит мое восшествие на престол Калунты! А затем умрешь. В страдании и ужасных муках – как я и обещал!

Наруолрена проволокло по ступеням и взметнуло вверх. Клацнуло железо – и он понял, что распят на алтаре.

Его мучитель ухмыльнулся.

– Ты увидишь все, Наруолрен. Тебе понравится.

Встав в центр пентаграммы, ученик поднял магический шар и начал творить Понимание Силы. Вторя негромким отрывистым словам, произнесенным на мертвом языке, линии пентаграммы полыхнули призрачным светом.

По обрывкам фраз Наруолрен узнал заклинание Зеленого Ужаса.

– Ты… ты хочешь напасть на Дворец Царицы Ветров?!

– И разрушить его. И убить саму Царицу. И завладеть Книгой Ветров. А заодно отомстить тебе за предательство. Как видишь, у меня много желаний!

– Не убивай меня! Молю, пощади…

– Когда-то юный горбун по имени Магле верил тебе, Наруолрен. Безоговорочно верил и почитал за бога. Ты был для него и отцом и матерью! Но ты предпочел предать его и принести в жертву собственным желаниям. А теперь великий колдун Маглос Лысый воздаст тебе то, что ты заслужил!

Наруолрен продолжал что-то говорить, но Маглос уже не слушал, сосредоточившись на заклинании. Ночь обещала быть очень долгой. И вскоре он почувствовал. Далеко во Дворце родились первые крохотные зерна Зеленого Ужаса…

14

Массивные напольные часы ударили полночь. Гулкий торжественный звон эхом прокатился по каминному залу и растаял в глубине коридоров. Я зевнул и переступил с ноги на ногу. Спать хотелось отчаянно. На мягкую кушетку, что стояла в дальнем углу, я старался не смотреть. Интересно, как все эти придворные ухитряются веселиться до рассвета?

Светловолосый парень, томившийся у двери напротив, похоже, испытывал те же чувства. Он грустно посмотрел на меня и вздохнул. Разговаривать на посту запрещалось, но переглядываться – сколько угодно.

Первый день я опасался, что встречу в карауле кого-нибудь из тех, кто знает Грейана Марса в лицо, но сейчас совершенно успокоился. По странному стечению обстоятельств состав караулов перемешался, и я сильно сомневался, что это произошло случайно. Никто, впрочем, моего имени и не спрашивал, жетона на груди было вполне достаточно.

Я снова шевельнулся. В конце концов, все не так уж плохо. Я во Дворце, и каждый час приближает меня к очередным двадцати монетам. Охранять эту самую Книгу Ветров даже проще, чем я предполагал. Лежит она себе спокойненько в библиотеке и лежит. Здесь, совсем близко, достаточно пройти сотню шагов и подняться по лестнице в Янтарный зал. И, скорее всего, будет лежать там еще долго.

Я ободряюще улыбнулся напарнику, тот кивнул в ответ. Имени его я не знал, да и видел впервые, но, может быть, нам еще придется встречаться…

В глубине коридора послышался шум и отборная брань. Мы разом положили руки на мечи.

– Демоны всех побери! Могу я выпить за любимую Царицу или нет?

Из распахнутой двери, ведущей в анфиладу гостевых комнат, появился раскрасневшийся толстяк в расстегнутом до живота кафтане. Его дорогая, расшитая золотом накидка была заляпана жирными пятнами, редкие волосы на голове всклокочены.

– Нет, ответьте мне, могу или не могу?

Толстяк широко взмахнул зажатым в кулаке окороком. Ароматный жир брызнул во все стороны, забрызгав старинные гобелены.

– Вы, уроды, пошли вон! Пить за здоровье Царицы – священный долг каждого дворянина!

Сначала я решил, что толстяк обращается к нам, и уже стал прикидывать, не дать ли ублюдку по жирной роже, но тут послышался торопливый топот. Следом за толстяком в коридор выскочили двое слуг и повисли на разбушевавшемся госте.

– Свободу Каффу ре Сазу, подлые твари! Да здравствует великая Имнесфея! – С неожиданным проворством толстяк вырвался из рук слуг и, пошатываясь, двинулся к нам. – Доблестные гвардейцы! Именем Царицы, я требую… требую… еще вина я требую!

Запыхавшиеся слуги снова набросились на толстяка, завязалась новая потасовка.

– Ради небес… помогите его усмирить! Он разбил уже три бесценные вазы и… разодрал портьеру! – один из слуг, пыхтя от натуги, поднял на нас умоляющий взгляд.

– Милорд Кафф, здесь нет вина… а вам следует отдохнуть, – поколебавшись, мой напарник шагнул толстяку навстречу. Вообще-то по уставу мы не должны были ввязываться в это дело, но перебравший дворянин разошелся не на шутку. В конце концов, вазы во Дворце и впрямь дорогие.

Толстяк остановился и набычился, размышляя. Слуги сочли момент подходящим и вцепились в него с удвоенной энтузиазмом. Доблестный Кафф ре Саз решил отступать дальше по коридору, но на пути его оказался гвардеец. Схватка была неравной. Против трех противников толстяк устоять не мог. Упав на четвереньки, он еще пытался ползти, но в конце концов распластался под тяжестью тел и теперь только яростно сопел.

Из-за потасовки первое мгновение атаки я пропустил. Когда толстяк был повержен и я поднял глаза, стены под потолком уже светились изумрудным. Очертания потолочных фресок смазались и потеряли резкость. Я моргнул, пытаясь стряхнуть наваждение, но ничего не изменилось. А потом в воздухе вдруг похолодало, и по полу, сочась из всех щелей, пополз зеленый туман.

Откуда-то из глубины комнат донесся пронзительный женский визг. Мое сердце тоскливо сжалось. Еще не успев осознать, что происходит, я бросился к библиотеке. У самой лестницы я на мгновение обернулся. Изумрудные, будто подсвеченные изнутри хлопья тумана были даже красивы. Почти скрытые ими слуги и толстяк лежали на полу неподвижно. Мой напарник стоял на коленях и судорожно пытался удержать свою расползающуюся плоть. Когда у него отвалилась часть лица, я перестал смотреть и побежал по ступеням.

15

В лаборатории было сумрачно. Масляный фонарь без дела стоял в углу, горело только несколько свечей. Дрожащее пламя отражалось на поверхности магического шара, пока еще мутного, подернутого молочно-белой пеленой. Из темноты выступали очертания массивных столов, заваленных сосудами и древними фолиантами, и залитый кровью алтарь с распятым на цепях телом. Цепи и узкие каменные ступени покрывал иней. Здесь, в подземельях, было холодно. Так же как и в любой лаборатории, где творил Маглос. Холод придавал некромантическим заклинаниям дополнительную силу.

Маглос вгляделся в светящиеся мертвенно-призрачным светом руны, тщательно выписанные вокруг начертанной на полу пентаграммы, в последний раз окинул лабораторию взглядом, оттягивая сладкий момент, с которого начнется его восхождение на вершину власти. Все было готово. Он улыбнулся, представляя, как вытянется лицо Ааритайна ре Сайнселла, когда через портал на город обрушатся кошмарные существа Нереальности. И никто не сможет остановить хаос разрушения! Царица Ветров вот-вот умрет, а те мелкие колдуны, что еще остались в городе, без Книги Ветров – ничто. Только он, Маглос, Великий Колдун, сможет управлять Нереальностью, а Книга Ветров, что окажется в его руках очень скоро, даст ему полную власть над Калунтой. Повелителю Берегов не следовало вести себя так заносчиво. Как пренебрежительно он разговаривал! И как испугался, когда Маглос явился в его покои через магический портал! Этот жадный недоумок в парчовой мантии зря надеется дожить до рассвета. Хотя… пожалуй, убивать его не следует. Можно придумать что-нибудь поинтереснее. Маглос хихикнул. Например, отправить в измерения Нереальности. Живым. Или бросить в яму с пауками-кровососами. Или просто, ослепив и отрезав язык, вышвырнуть где-нибудь в зловонных портовых закоулках. Над этим стоит позже подумать. Всегда найдется подходящий вариант.

Человек в цепях шевельнулся. Отложив магический шар, Маглос подошел к алтарю. Человек поднял на него налитые кровью глаза, попытался что-то сказать. Из горла, проткнутого украшенным рунами жертвенным кольцом, вырвался только хриплый стон.

– Молчи, уважаемый учитель! Я знаю, как больно тебе говорить. Когда-то я сам был на твоем месте. Сколько времени прошло с тех пор, как я побывал на алтаре в твоей лаборатории? Наверное, уже добрая сотня лет, не меньше, а? А может быть, и двести. Но я все помню, Наруолрен.

– Ты… Жаль, что я не успел. – Человек на алтаре сумел наконец выдавить членораздельные звуки. – Жаль… что мне помешали тогда…

– Да, Наруолрен, тебе есть о чем жалеть. Ты предал меня, своего лучшего ученика, ради возможности сотворить Высшее Заклинание, ради золота, которое обещали заплатить тебе кочевники. Ты решился и проиграл. А теперь я сделаю с тобой то, что собирался сделать со мной ты. – Маглос не спеша взял со стола острую ритуальную иглу. – Много лет назад тебя остановили солдаты властителя Карносса, который, как известно, недолюбливал колдунов. Меня не остановит никто. Готовься, учитель. Сейчас ты испытаешь все, что испытал тогда я… и немного больше. Я принесу тебя в жертву и получу власть, о которой много лет мог только мечтать! Я воплощу те заклинания, которые не были бы доступны мне, убей я хоть дюжину обычных слизняков, именующих себя людьми! Тебе ли объяснять, какие возможности даст мне умерщвление некроманта!

Ритуальная игла пронзила жертве предплечье.

– Проклинаю тебя…

– Неужели? – Маглос позволил себе усмехнуться. – И это после того, что я для тебя сделал? Ты, видимо, забыл, учитель. Ведь это я, едва зажили мои раны, вытащил тебя из застенков властителя Карносса.

– Для того, чтобы отомстить…

– Это не столь важно, мудрейший Наруолрен. Если бы не я, в темнице карносского замка давно бы уже гнили твои кости. Я же холил тебя и лелеял почти пять лет. Ты сытно ел и сладко спал… в своей клетке. Я даже поил тебя элексирами, чтобы продлить твою никчемную жизнь… чтобы ты не умер раньше времени. Я знал, что ты пригодишься мне, и этот час настал!

Новая игла вонзилась в распятого. Наруолрен слабо задергался в тщетной попытке освободиться, но только усилил свои страдания.

– Ты сгоришь в аду…

– Все мы окажемся там, – Маглос равнодушно пожал плечами. – Ничего не поделаешь, такова плата за дарованное искусство мертвых. Но ты, учитель, увидишь адское пламя намного раньше меня. Впрочем, если хочешь, можешь поговорить пока. Язык я вырву тебе чуть позже.

Наруолрен тихонько завыл. Раскрыв одну из книг и нараспев читая заклинания, Маглос продолжал втыкать иглы, и когда он закончил, у жертвы уже не было сил даже пошевелиться. Окровавленное тело лишь слегка подрагивало.

Свечи уже догорали. Пора было начинать главное. Взяв в руки магический шар и талисман Силы, он встал в центре пентаграммы. Едва отзвучали первые слова Высшего Заклинания, по телу ритуальной жертвы и контурам пентаграммы пробежали всполохи молний. Наруолрен пришел в себя и дико закричал. Прервавшись на мгновение, Маглос удовлетворенно кивнул. Все шло как задумано. Повинуясь его воле, где-то далеко во Дворце бездушные тела тех, кто были когда-то Снегом и Степным Волком, равнодушно вонзили клинки в тело спящей Царицы Ветров.

С каждым новым словом магический шар становился все более прозрачным, а полумрак в углах лаборатории становился все гуще и осязаемее. За алтарем в темной пелене угадывались движения странных теней, вспыхивали и гасли призрачные огни. Почуяв кровь жертвы, демоны всплывали из мира Нереальности, чтобы поглотить очередную порцию человеческой боли и смертельного ужаса.

Приходящая из ниоткуда энергия нарастала, переполняя все его существо. Уже не вглядываясь в шар, Маглос мог видеть галереи и переходы Дворца, золотую роскошь бесконечных залов, высоту стрельчатых сводов. Небывалая, неведомая ему прежде сила была подвластна только его прихотям и желаниям! Он почувствовал близость Книги Ветров, колючие оболочки защитных заклинаний, хрупкое равновесие искусственных измерений. И тогда, содрогаясь от собственного могущества, он обрушил на ажурные построения искусственных измерений Дворца всю доступную ему мощь.

Дверь в лабораторию тихонько скрипнула и приоткрылась. В широко раскрытых глазах человека на алтаре мелькнуло странное выражение, но Маглос, творящий заклинания, ничего не заметил. Треск магических разрядов заглушил негромкие шаги. Воздев над головой магический шар, он выкрикнул Слово Разрушения. Магический шар наполнился мерцающим светом, затем ярко озарился изумрудным сиянием, и где-то далеко в коридорах Дворца Царицы Ветров зародился зеленый туман смерти. Едкая мутная пелена, растекшаяся по переходам, сжигала людей и уродовала предметы, а порожденные ею призрачные существа жаждали крови. Маглос чувствовал и отчаяние умирающих, и панику тех, кто был еще жив, и жалкие попытки придворных чародеев остановить надвигающееся безумие. Яркими искрами полыхнула и погасла в волне боли мощная, насыщенная магией аура Царицы Ветров. Повелительница Калунты была мертва. Маглос захохотал.

– Я всесилен! Я ужас и судьба Калунты! – торжествующий вопль колдуна раскатистым эхом прокатился по лаборатории. – Я повелитель мира, великий и ужасный!

Существо за спиной Маглоса ощерило длинные клыки и беззвучно впилось ему в шею, одним движением перекусив позвоночник. Колдун хрипло вскрикнул и обмяк. Прерванное на полуслове заклинание полыхнуло и рассыпалось тысячами искр. В наступающей тишине послышалось отчетливое чавканье.

Магический шар упал и с мелодичным звоном раскололся, брызнув переливчатыми осколками. Свечи вдруг разом потухли, и только одна, стоящая у самого алтаря, заметалась рвущимся пламенем.

Наруолрен тряхнул головой, смахнув со лба липкие капли крови. Ему было совершенно безразлично, что будет с ним самим. Главное, его лучший ученик и заклятый враг Маглос ошибся. Первым в ад попал все-таки он!

Ужасное существо, еле видимое в гаснущем мерцании пентаграммы, оторвалось наконец от трупа колдуна и замерло. Наруолрен не мог разобрать наверняка, но знал точно: оно смотрит на него. Смотрит и решает его судьбу.

Так длилось несколько долгих минут. Потом существо, издав то ли протяжный вздох, то ли стон, двинулось прочь из лаборатории. Труп Маглоса оно волокло прямо по полу, и голова мертвого некроманта с глухим стуком ударялась о плиты. Темной тенью существо пробралось в проем и плотно прикрыло за собой дверь. Некоторое время еще было слышно, как волочится по ступеням мертвое тело, затем наступила тишина.

Человек в цепях, молчаливо взиравший на происходящее, вдруг громко, безудержно захохотал. Из ран в шее и запястьях потекла кровь, а он все смеялся и смеялся, не в силах остановиться.

16

Вокруг происходило что-то страшное. Все, кто встретился мне в галерее, были либо мертвы, либо умирали. Что их убило и какое отношение имеет к этому зеленый туман, я старался не думать. Маглос нанял меня, чтобы спасти Книгу Ветров в случае опасности, а я всегда соблюдал слово договора, хорошо или плохо.

Дворец тряхнуло. Я споткнулся и кубарем покатился по скользкому полу. Мощные тяжелые толчки следовали снова и снова. Неподалеку с грохотом обрушились перекрытия. Вверх взметнулись облака каменной пыли.

С трудом поднявшись на ноги, я двинулся вдоль стены к дворцовой библиотеке. Ядовито-зеленый туман клубился над полом непроницаемой, густой пеленой. Еще десяток шагов. От нового толчка по стенам пробежали извилистые трещины. У самого входа в библиотеку массивная золоченая лепнина обвалилась, перекосив резные створки дверей. Я кое-как протиснулся между ними, оказавшись в пространстве искусственного измерения. Здесь было еще хуже. Линии предметов потеряли четкость, поверхности казались размытыми и полупрозрачными. Я тряхнул головой, стараясь разогнать наваждение, но лучше не стало. Сапог уперся во что-то мягкое и неприятно податливое. В бурлящих хлопьях зелени на мгновение мелькнул алый плащ. Перешагнув через труп гвардейца, я двинулся в глубь зала, пристально всматриваясь в искаженные очертания предметов. Сквозь дрожащее марево с трудом угадывались шкафы с книгами и выпавшие из ниш статуи.

По спине пробежал неприятный холодок. Я торопливо метался по залу. Пюпитра с Книгой нигде не было. Нет, ошибиться невозможно. На плане Дворца точно указано: налево по переходу от тронного зала, восточная галерея среднего яруса, вход в янтарный зал библиотеки… Для очистки совести я подошел к смазанному провалу, означавшему следующую дверь, и осторожно заглянул. Сомнений быть не могло. Вдоль стен продолжались ряды книжных шкафов, в центре возвышалась странного вида оплывшая розовая громадина. Розовый зал библиотеки, а эта штука – наверняка остатки мраморного фонтана. Значит, все правильно, как на плане. Я в дворцовой библиотеке, и Книга Ветров должна находиться здесь, в самом первом зале, в нескольких шагах от меня. Тогда… где же она, раздери ее черти?!

Где-то в глубине Дворца снова тяжело громыхнуло, стены и пол содрогнулись. Не удержавшись на ногах, я упал на четвереньки и на мгновение с головой погрузился в мерзкий зеленый туман. Даже несмотря на магическую защиту, созданную для меня Маглосом, лицо неприятно защипало, на глазах выступили слезы. Чертыхаясь, я кое-как поднялся, пытаясь стряхнуть с одежды липкие капли зеленой дряни. В коридоре кто-то пронзительно закричал, крик оборвался резко и оттого еще более жутко. Стараясь не поддаваться панике, я всматривался в очертания окружающих предметов. Время стремительно уходило. Действие атакующих заклинаний усиливалось, все больше искажая линии искусственного измерения. Стены зала словно подернулись рябью и стали оплывать. Стало заметно жарче. Наполненный едким смрадом воздух с трудом затекал в грудь, спину щекотали струйки пота. Кажется, колдун говорил, что у меня будет всего несколько минут, не больше, а потом искусственное измерение захлопнется навсегда. Колдун даже не смог ответить, что в этом случае произойдет со мной, но с усмешкой добавил, что понятие «умер» тут не подходит. С трудом отогнав эту мысль, я двинулся наугад. Времени совсем мало. Еще чуть-чуть, и я убираюсь отсюда, найдется ли Книга или нет. Хоть бы и без Книги, но… и я споткнулся о лежащий на боку массивный бронзовый пюпитр. Вернее сказать, я не сразу понял, что это именно пюпитр, настолько смазаны были его линии. Зато Книгу я узнал тут же, хотя в искривленном пространстве она больше походила на шар. Не знаю почему. Может быть, по едва заметному свечению защитного заклинания, а может, просто внутренний голос. Так или иначе, Книга Ветров лежала передо мной. Одним движением я выхватил из-за пазухи хрустальные палочки такхоалов. Так. Изумрудно-зеленая, самая красивая. Шутник мой приятель колдун, догадывался небось, что туман-убийца зеленым будет. Палочка с хрустом лопнула, обжигая пальцы выплеснувшейся магией. Свечение вокруг Книги потускнело, я торопливо схватился за твердый, неожиданно холодный переплет.

У самых дверей я обернулся. Прохода в следующий зал уже не было, только размытое пестрое марево. Реальность словно бы стекала вниз, оставляя за собой неясные штрихи искаженных линий и плоскостей. Пространство рушилось, и граница Нереальности стремительно приближалась. Не помня себя, я рванулся в проем, с ужасом слыша позади негромкий шелест небытия. Искусственное измерение захлопнулось. Роскошной дворцовой библиотеки Калунты, трех дюжин залов, набитых древними бесценными фолиантами, больше не существовало.

Вокруг царил ад. Туманная зелень, прежде выступавшая лишь кое-где на плитах рваными клочьями, теперь заполняла весь коридор и начала взбираться по стенам. С той стороны коридора, что вела к покоям Царицы, доносились истошные предсмертные вопли и странные звуки, вслушиваться в которые совершенно не хотелось. Я метнулся в противоположную сторону, к тронному залу. Бежать было неудобно, тяжелый фолиант оттягивал руки, плащ сковывал движения, а высокие каблуки сапог норовили угодить в щели между плитами. Не останавливаясь, я рванул серебряную застежку плаща. Вот так-то лучше. Впрочем, с сапогами приходилось мириться.

С разгона я выскочил на перекресток, запоздало соображая, что здесь может оказаться охрана, но боковая галерея тоже была безлюдна. Из темной глубины перехода исходило странное пульсирующее свечение. Чуть поодаль, у стены, лежал обезображенный труп в разодранной одежде гвардейца.

Дальше коридор расширялся, заканчиваясь мраморным портиком и сводчатой дверью в глубине. За ней простирался тронный зал Дворца.

– Эй, ты! Стой! Именем Царицы Ветров, остановись!

Я был уже у самого портика, когда из-за колонн навстречу вынырнуло несколько фигур в красных плащах. Мгновение гвардейцы изумленно смотрели на Книгу Ветров в моих руках, потом не сговариваясь выхватили мечи.

– Чужак, осмелившийся прикоснуться к Великой Книге, ты умрешь! – прорычал один из них.

Я попятился, прижимая к груди фолиант. Проклятие! Дьявол меня дернул выбираться через тронный зал! Гвардейцы с обнаженными мечами надвигались. Я отступил еще на несколько шагов, лихорадочно соображая, что делать. Чтобы вытащить меч, мне придется бросить Книгу, а делать этого до тех пор, пока я не вышел из Дворца, никак нельзя. Дотронуться до нее второй раз я уже не смогу, магия такхоала рассеялась. Колдун специально предупреждал об этом. Я бросил короткий взгляд на Книгу. Так и есть. Вокруг нее мерцал еле заметный ореол вновь набравшего силу защитного заклинания.

– Именем Царицы Ветров…

Внезапно что-то изменилось вокруг. Сначала я услышал шорох, негромкий и безобидный. Потом вздох или стон. По коридору прокатилась волна могильного холода, подул ледяной ветер. Лица солдат перекосились от ужаса. Они смотрели мимо меня, в глубину коридора. Я не видел, что там, за моей спиной, но точно знал, что ничего хорошего там быть не может. Один из стражников заорал. Позади снова послышался протяжный вздох, но вслушиваться я не стал. Я всегда точно знал, когда надо уносить ноги, и сейчас настал именно такой момент.

Совершенно не ко времени вспомнив труп на перекрестке, я бросился прямо на солдат. Они были настолько парализованы ужасом, что даже не пытались меня остановить. Лишь в последнее мгновение, перед тем как захлопнуть за собой дверь тронного зала, я оглянулся. По коридору двигалось нечто. Оно не имело четкого силуэта и постоянно меняло форму. Нельзя было даже сказать, существо это или просто игра всполохов света. Ясно я разобрал только одно: нечто, проникнувшее в Реальность из других измерений, было воплощением самого Ужаса. У него не было ни полной зубов пасти, не острых когтей, но стражник, оказавшийся к этому ближе других, вдруг завопил и стал расползаться на части, как гнилая тряпичная кукла. Брызнула кровь, куски плоти с мерзким звуком упали на плиты.

Чувствуя, как от увиденного зашевелились волосы на голове, я побежал вдоль рядов величественных колонн к лестнице второго яруса. Тронный зал был великолепен. Сквозь высокие стрельчатые окна, украшенные витражами, лился неяркий свет иного мира, ровными бликами играющий на позолоченной лепнине, в изобилии рассыпанной вокруг. Количество золота и драгоценных камней поражало воображение. Далеко, на возвышении в глубине зала, сверкающей громадой возвышался хрустальный трон Царицы Ветров.

Все здесь дышало величавым спокойствием и властной уверенностью. Вот только я знал, что спокойствие это кажущееся, а совсем рядом, за дверью, бушует высвобожденная чьей-то рукой магическая энергия ужасной силы, способная порождать демонов Нереальности и крушить измерения. В другое время я бы задержался, чтобы поглазеть на окружающую роскошь, а то и прихватить чего-нибудь с собой, но сейчас было не до того.

Благодаря небеса, что в тронном зале не оказалось стражников, а сам я ухитрился не растянуться на зеркально отшлифованном мраморном полу, я пробежал между колонн и оказался у лестницы. Где-то там, на верхнем кольцевом ярусе, опоясывающем весь зал круговым балконом, начиналась галерея, ведущая в боковое крыло Дворца. Если сильно повезет, я успею. Всего и делов-то: выбраться из искусственных измерений да сломать голубую стеклянную палочку такхоала.

Я почти одолел лестницу, когда витражи с пронзительным звоном лопнули, осыпаясь дождем неисчислимых разноцветных осколков. Все одновременно. Сквозь ослепшие глазницы окон струями переливчатого тумана, миражами искажений, смутными тенями в зал ворвалась Нереальность. Стены, лестница, громадные колонны – все вокруг задрожало в агонии разрушения. Неведомая сила оторвала меня от ступеней и подняла в воздух. От неожиданности я едва успел уцепиться свободной рукой за ставшие вдруг такими ненадежными перила. Меня развернуло, и в одно мгновение я оказался висящим над пропастью. Внизу царил хаос.

Стиснув зубы, я держался, тщетно стараясь подтянуться на одной руке. Левая часть зала, поглощаемая Нереальностью, искривилась, стены и потолок слились воедино. Искаженная кольцевая галерея разделилась на полдюжины отдельных частей, словно отражаясь в разбитом зеркале. В следующую секунду я почувствовал, что меня вместе с частью лестницы влечет наверх. Неожиданно лестница оказалась подо мной, и я окончательно потерял ориентацию, рухнув на подрагивающий камень ступеней и хорошенько приложившись головой о балюстраду. Наклон ступеней изменился, я покатился в сторону. Уши заложило от невообразимого рева ветра. Где-то сбоку мелькнул портик, ведущий в боковую галерею. В остатках сознания всплыла мысль о спасении. На четвереньках, тыкаясь как слепой в стены, я пополз к портику, всеми силами стараясь не терять его из виду. Пространство бесновалось. Последние несколько шагов я пролетел по воздуху, умудрившись не выпустить из рук Книгу Ветров, и с размаху ударился о каменный пол. Чувствуя, что теряю сознание, я нащупал под курткой стеклянную палочку такхоала и переломил ее одним движением. Скорее всего, граница искусственного измерения проходит по этой самой галерее. Вот только с какой стороны? Слабым движением я наугад бросил стеклянные обломки, и в том месте, где они упали, возник алый лепесток магического портала. Где я окажусь, когда пройду сквозь портал, я не знал. Все так же на четвереньках я подполз к порталу, помедлил. Что меня ждет? Спасение или нереальное безвременье? Я так и не успел ничего решить, когда в тронном зале загрохотало и волна ледяного воздуха швырнула меня вперед. Вспышка. Темнота.

17

Я повернул голову и уткнулся носом в холодную мерзкую жижу. Впрочем, так все же было лучше. Уж больно пакостно воняла мохнатая мерзость, что лежала в соседней луже. Та лужа, в которой лежал я сам, давно уже пропитала и куртку, и шерстяную рубаху под кольчугой. С трудом опершись на непослушные руки, я приподнялся, сфокусировал взгляд. Так и есть. Смрад исходил от здоровенной дохлой крысы. Я сел, одной рукой ощупывая голову, а другой нащупывая рукоять меча.

Светало. С едва начавшего сереть, затянутого хмурыми облаками неба моросил редкий дождь. Я сидел на грязной земле среди куч мусора, в двух шагах от меня лежала Книга Ветров. Теперь фолиант казался самым обыкновенным, и магического в нем было не больше, чем в валявшейся рядом груде тряпья. Я усмехнулся. Так, это уже что-то. Если защитные заклинания Книги перестали действовать, значит, из Дворца я все-таки выбрался, причем даже живым и относительно здоровым. Вот только куда меня при этом занесло? На зловещий призрачный мир Нереальности не похоже – хорошо… Скорее какая-то свалка или пустошь. Колдун обещал, что я выйду из портала чуть ли не у крыльца его дома, но в это мне и раньше не очень верилось. Ладно, если я все еще в Калунте, доберусь как-нибудь.

Я собирался было встать, но вдруг замер, осознав, что меня все это время беспокоило. Звук. Странный звук, доносившийся из-за нагромождения гнилых досок и щебня. Очень уж он походил на громкое, перемежаемое хрустом и сопением чавканье.

Медленно, стараясь не шуметь, я вытащил из ножен меч и покосился на Книгу. Поколебавшись, укрыл ее курткой и присыпал гнилью. Пусть пока полежит здесь. Руки лучше иметь свободными, а вернуться никогда не поздно. На четвереньках я стал осторожно взбираться на кучу мусора.

В целом я угадал. Это действительно была свалка. Вернее, не просто свалка, а знаменитый Упыриный Пустырь, начинавшийся сразу за серыми громадами портовых складов и тянущийся до Птичьих Чесалок – самого нищего и убогого района Калунты. Более зловещего и недоброго места было еще поискать. Дурная слава его быстро доходила до ушей всякого, кто приезжал в Калунту. В любой городской таверне постоянно гуляли слухи о жутких делах, творящихся на Упырином Пустыре. Кто-то говорил о шайках бродяг-людоедов, поклоняющихся Тьме, кто-то с ужасом рассказывал о кровожадных тварях, народившихся в кучах отходов и нечистот, а кто-то и вовсе утверждал, что на Упырином Пустыре обитают души утопленников, жаждущих отмщения. Все сходились на том, что Упыриный Пустырь – место опасное, да к тому же у самых городских кварталов, и давно надо бы навести там порядок, вот только желающих все не находилось. Огромное пространство, заваленное горами мусора, тухлой рыбой и гниющими водорослями, кое-где перемежалось извилистыми каналами, по которым в море стекали городские нечистоты. В сумраке мрачного дождливого рассвета пустырь выглядел даже хуже, чем рассказывали в байках.

Подтянувшись на руках, я выглянул из-за гребня. У противоположного склона кучи, скрючившись над распростертым в грязи телом, сидел демон. Камень под моей рукой закачался и с шумом покатился вниз. Взрыкнув, тварь подняла узкую, утыканную костяными шипами голову и уставилась прямо на меня.

Мне никогда не приходилось видеть настоящих демонов. Слышать, конечно, слышал всякого, знал даже, что демоны бывают разные и убивать их по-разному надо. Но времени на раздумья не было. Главное, что я помнил точно, – демоны смертны и холодной стали боятся не меньше, чем люди. Я перевалился через гребень и покрепче перехватил меч двумя руками.

Тварь снова зарычала и прямо с места прыгнула вверх, одним прыжком преодолев разделяющее нас расстояние. В предрассветном небе мелькнули перепончатые крылья с острыми когтями на концах. Такого я не ожидал. Уворачиваясь от неожиданного удара лап, я потерял равновесие и кувырком покатился вниз. Видимо, это меня и спасло. Было еще слишком темно, и тварь на мгновение потеряла меня из виду. Разъяренно завыв, демон захлопал крыльями и снова взлетел. Я бросился в узкий проход между шаткими нагромождениями каменных глыб. Послышался хлопот крыльев и свист воздуха – демон стремительно приближался. Я отступил еще глубже. Демон, лишившись возможности атаковать сверху, мерзко зашипел и попытался просунуть между камней уродливую голову. Красные, налитые злобой глаза и оскаленная пасть оказались так близко, что меня обдало тяжелым смрадным дыханием. Я попытался ударить мечом и тут же разочарованно скривился: в узкой каменной норе места для хорошего замаха не было, удар получился слабеньким. Клинок, жалобно звякнув, скользнул по костяной броне твари, оставив только несколько безобидных царапин. Истошно воя, демон заскреб когтями, пытаясь расширить проход. Камни неустойчиво закачались. Действуя скорее по наитию, чем осознанно, я торопливо толкнул плечом ближайшую плиту и едва не угодил демону в пасть. Но риск того стоил. Массивная каменная глыба, нависшая над тварью, заскрежетала и, потеряв опору, рухнула вниз. Земля содрогнулась. Из-под камня брызнули осколки костей и липкой зеленой слизи, пронзительный вой демона оборвался.

Перебросив меч в левую руку, я брезгливо вытер лицо. Вот так. Если суешь голову в дырку – убедись, что это не задница. Твердолобый любил эту поговорку. Грубовато, конечно, зато верно по жизни. Даже для демонов.

Несколько раз поскользнувшись, я все же выбрался наружу. Стало светлее, но дождь усилился. Тяжелые капли бухали по распластанным перепончатым крыльям мертвого демона. Длинный чешуйчатый хвост чуть заметно подергивался. Еще раз приглядевшись к размерам твари, я внутренне содрогнулся. Не дракон, конечно, но уже близко. Если на Упырином Пустыре обосновался весь выводок, убирать меч не следует. А болтуны в трактирах тоже хороши. Говорили бы уж сразу, мол, серьезных тварей на Упырином Пустыре тоже хватает. А то мелкие демоны, мелкие демоны! На всякий случай внимательно поглядывая по сторонам, я двинулся туда, где тварь завтракала.

Человек, вернее, то, что от него осталось, лежал лицом вниз. Присмотревшись, я в удивлении подошел ближе. Жертвой оказался вовсе не бродяга, обитавший в здешних трущобах, а женщина, к тому же не из бедных. Платье из синего бархата, сейчас изодранное и окровавленное, стоило никак не меньше десяти монет, на ногах женщины были добротные, украшенные бисером башмачки. Стараясь не смотреть на рваные раны, я аккуратно снял с ее запястья шнурок кошелька. Полдюжины золотых монет. Что ж, ей они уже не пригодятся. Не слишком-то это красиво, но мне выбирать не приходится.

Исподволь посматривая на мертвого демона, я решал, как быть дальше. Забрать Книгу и двинуться в сторону порта? Еще один демон, и я даже меч достать не успею. Книга уж точно пусть пока подождет. Место приметное, найду. Главное, самому живым выбраться. А дальше пусть колдун думает, как ее отсюда забрать. И идти надо через Птичьи Чесалки. А то вид у меня тот еще – грязный, оборванный тип с мечом и блуждающим взглядом. Аккурат до первого патруля городской стражи и дойду. Еще неизвестно, чем там во Дворце дело закончилось. Небось Книгу эту свою ищут, с ног сбились. Наверняка всех подозрительных на улицах высматривают.

Поразмыслив таким образом, я смачно плюнул и решительно повернул в сторону нищей окраины. А к противному холодному дождю Калунты я уже начал привыкать.

18

Очень скоро я понял, что погорячился. До порта было все-таки раза в два ближе, да и идти полегче. Можно было попробовать пробраться к заброшенным складам и отсидеться там до темноты, укрывшись от непогоды и случайных глаз. Теперь же мне приходилось пробираться между куч мусора и нагромождений неизвестно чего, постоянно петлять, пытаясь найти лазейку в непроходимых завалах всевозможных отходов и при этом еще стараться быть совершенно незаметным. Очень скоро я промок до нитки, дрожал от холода и к тому же ужасно устал. В довершение ко всему из головы не выходила загрызенная демоном женщина. Была в этом какая-то нехорошая загадка. Прежде мне не доводилось слыхать историй о том, что чудовища с городской свалки выбираются в богатые кварталы и воруют людей. Короткие вылазки к пакгаузам порта или в близлежащие подворотни Птичьих Чесалок – да, рассказывали такое. И то, помнится, речь шла только про самые темные и ненастные ночи. Хотя… одинокая женщина с кошельком, полным золота, и без всяких демонов не прошла бы по трущобам Чесалок и двух шагов. Впрочем, и по прилегающим к свалке глухим районам порта тоже.

Выставив меч, я замер. Справа из-за кучи отбросов высунулась жутковатая зеленая рожа с щегольским сафьяновым сапогом в зубах. В сапоге еще оставался кусок ноги, заканчивающийся острым белым обломком кости. Тварь задумчиво посмотрела на меня выпученными мутными глазищами и исчезла. Преследовать ее желания у меня как-то не возникало.

Второй сапог и все остальное я нашел чуть дальше. Там же лежали трупы еще двух мужчин. На одном из мертвецов был дорогой, расшитый золотом камзол, на другом – разодранный плащ рядового Алой Гвардии. Какая-то тревожная мысль шевельнулась во мне. Я попытался ее поймать, но отвлекся, вслушиваясь в тоскливый протяжный вой невдалеке. Вздрогнув, я прибавил шаг.

Мысль вернулась, когда я увидел стол. Вернее сказать, это была уже не случайная мыслишка, а страшноватая догадка, до нехорошего похожая на правду.

Стол стоял ровно, как и положено любому столу, опираясь литыми бронзовыми ножками на мусорные кучи. По массивной узорчатой столешнице из дорогого полированного дерева равнодушно барабанил дождь. Здесь присутствовало также резное кресло, явно из того же набора. В отличие от стола кресло валялось на боку и было порядком выпачкано гнилыми водорослями, но в остальном выглядело совершенно неповрежденным. Но добил меня серебряный кубок, на который я чуть не наступил. На гладком блестящем боку разборчиво просматривался герб Царицы Ветров.

Я мотнул головой, пытаясь убедить себя, что все это не галлюцинация. Если про каждую вещь в отдельности я еще мог предположить, что она оказалась на Упырином Пустыре случайно, то про все сразу – никогда. И кажется, я начинал догадываться, откуда взялись на зловонной свалке и серебряные кубки, и трупы в дорогих одеждах, – примерно из того же места, откуда на этой чертовой помойке оказался я сам. Я попытался припомнить, что говорил о магическом портале колдун. Значит, так. Требовалось сломать стеклянную палочку, чтобы заклинание сработало. С этим я справился нормально, раз портал все-таки открылся. Другой вопрос: почему я оказался не там, где хотел? Хотя могло быть хуже, вывались я, скажем, где-нибудь в море. Ладно, оставим пока. В любом случае, по словам Маглоса, переход через пространство должен был исчезнуть сразу после того, как я им воспользуюсь. Что случилось? Что-то не сработало или колдун перемудрил с заклинаниями? Странно. Уж чего-чего, а впечатления недоучки Маглос Лысый не производил. Предположим, магический портал остался открытым. Когда я прыгал в портал, во Дворце царил хаос. Люди могли бежать следом за мной, ища спасения, но вряд ли прихватили бы с собой этот стол, например. Или же… сила рушащихся измерений могла зашвырнуть в переход все сразу: и живых людей, и трупы, и предметы… Уже ближе.

Оставался открытым вопрос по поводу демонов. Я искренне надеялся, что жуткие существа Нереальности остались где-то во Дворце, а мне попадаются обыкновенные, добропорядочные обитатели Упыриного Пустыря.

Через несколько минут я уже не был так в этом уверен. Дрожание воздуха, зыбкое прозрачное марево впереди сквозь пелену дождя я заметил не сразу. Моя проблема была куда нагляднее: чешуйчатая многоголовая зверюга, мелькавшая то тут, то там среди нагромождений всякой дряни. Тварь неприязненно шипела и посматривала с видимым неодобрением, но нападать пока не решалась, все больше меня раздражая. Покончить с ее застенчивостью и атаковать первому, продираясь по узким щелям завалов, мне тоже не улыбалось. Подобрав подходящий булыжник, я запустил им в неудачно высунувшееся чудище. И попал. Правда, не в свое любимое, многоголовое. Пролетев в двух шагах от чешуйчатой зверюги, камень повис в воздухе и отскочил, словно от невидимой стены. Марево стало сильнее. По едва заметной мутной пленке пробежала рябь, и вдруг прямо в воздухе, совсем близко от меня появилась огромная зубастая пасть! Пока я ошалело набирал воздуха, чтобы заорать от ужаса, пасть недобро улыбнулась и одним движением схавала многоголовую зверюгу, к которой я уже успел привыкнуть!

Раздумывать я не стал. Очень уж это кошмарное существо напоминало монстров Нереальности, которых я видел во Дворце. Рефлексы сработали быстрее головы: сначала я бросился наутек, а уж потом с облегчением сообразил, что в нужном направлении. Вслед мне донеслось сытое рыгание.

Я бежал не оглядываясь. Чего зря башкой крутить? Если погонится, так все равно догонит, а если посчитает недостаточно сочным, и вовсе нечего шею выворачивать. Меня больше интересовало, как бы с разбегу не натолкнуться на кого-нибудь еще. В стороне, за хилым кустарником, вроде бы мелькнули распростертые тела, где-то мерзко захрюкало, но я только прибавил ходу. В груди противно хрипело, в висках стучала кровь. Некоторое время я пробирался вдоль грязного ручья, в котором дождевая вода смешивалась с вонючими нечистотами, потом ручей повернул в глубь свалки. С сожалением оставив относительно удобный, проложенный руслом путь, я двинулся через мусорные кучи. Тут же под ногами что-то зашевелилось, длинные белые щупальца попытались уцепить за сапоги. Я не глядя ткнул в мусор мечом и торопливо сбежал по склону.

Это было уже слишком. Создавалось впечатление, что на Упырином Пустыре демонам теснее, чем торговцам на городской ярмарке. На глаза снова попались человеческие останки – на этот раз давние, истлевшие до костей. Я упорно продолжал карабкаться через кучи отбросов. Вверх по склону, вниз… обойти, проскользнуть в щель, снова наверх и вниз…

Очертания домов показались неожиданно, словно вынырнули из-за нудной дождливой пелены. Мрачные, покосившиеся хибары, смотрящие на мир пустыми глазницами выбитых окон. Здесь давно уже никто не жил, строения были ветхими и жутковатыми в своей заброшенности, но у меня запело сердце. Я выбрался. Здесь, у этих развалюх, Упыриный Пустырь заканчивался и плавно переходил в самую глухую часть самого нищего района Калунты – Птичьих Чесалок. Здесь скрывались черные маги, объявленные вне закона, беглые преступники и маньяки, здесь держали до отправки на пиратские корабли похищенных женщин и прятали трупы. По слухам, в эти места даже гвардейцы Царицы Ветров не решались ходить иначе как по трое, но у меня на душе стало легко и радостно. Я готов был сражаться хоть с дюжиной маньяков и колдунов, лишь бы больше не видеть кошмарные рожи обитателей пустыря.

Через несколько кварталов появились первые жилые дома. Внешне они оставались все такие же, как и те, у границы Пустыря, но из темных провалов тянуло кислятиной и нечистотами. Запахи эти были так сильны, что пробивались даже через общий фон вони, густой и плотной, хоть кусками режь. Иногда за хилыми стенами слышалась возня и приглушенный кашель, чье-то несвязное бормотание. Появилось и больше не пропадало ощущение пристальных взглядов, чужих глаз, изучающих меня из укромных щелей.

Я миновал несколько перекрестков. С каждым кварталом застройка уплотнялась, становилась запутаннее, но я старался держаться одного направления – подальше от пустыря. Пока все было спокойно, если не считать неопределенной тревоги, щекотавшей грудь. Пару раз в подворотнях мелькали какие-то тени. Я на всякий случай приветливо махал мечом, и незнакомцы, помявшись в нерешительности, исчезали.

По-настоящему поджидали меня дальше, в узком переулке, наполовину заставленном дырявыми бочками. Их было около дюжины или больше, всех я не разглядел. Может быть, те самые, что мелькали в подворотнях, может быть, другие. Они не особо и прятались, знали, что бежать мне некуда. Здоровенный детина с обезображенным оспой лицом ухмыльнулся. Он молчал, да я и так все понял. Им было даже не слишком интересно, есть ли у меня монеты. Удастся поживиться – хорошо, нет – можно просто развеять скуку, прикончив чужака. Лучше, если не сразу, веселее будет. Еще раз пожалев, что не пошел через порт, я поднял меч.

Из мрачной подворотни неподалеку послышался шорох. На мгновение показалась чья-то лохматая голова и тут же исчезла. Обитатели Птичьих Чесалок вовсе не собирались пропускать неожиданное развлечение. Из окон покосившейся халупы, возле которой я стоял, тоже явно подсматривали. Я ощерился и показал зрителям неприличный жест. Уверенности в том, что удастся выкрутиться и на этот раз, не было никакой.

Устрашающе заревев, предводитель приблизился. Он и вправду был силен. Палица в здоровенных, похожих на лопаты лапах больше напоминала вырванное с корнем дерево, и помахивал детина этой штуковиной до безобразия легко. Остальная орава двигалась следом, и по радостным рожам было понятно, что и мои монеты, и мою одежду они уже поделили.

Детина невежливо рыгнул, выпустив пропитанное чесноком и перегаром облачко, и бросился на меня. Я безмятежно улыбнулся в ответ и, молниеносно перебросив меч в левую руку, ударил его рукоятью в лицо. Громко хрустнуло, в стороны брызнули тяжелые капли крови. Детина утробно завыл, но тут же заткнулся, получив второй удар в кадык.

Любой на его месте уже упал бы замертво. По крайней мере, я бы уж точно умер, не дождавшись второго удара. Но детина, заливая все вокруг кровью, стремительно обрушил на меня дубину!

Только светлым богам известно, как мне удалось увернуться. Может быть, помогли годы тренировок, а может быть, детина сам малость промазал. Я не стал разбираться. Удар пришелся в плечо, но чуть раньше, уже не глядя, я рубанул с разворота, изо всех сил, с придыханием.

Мой противник был обыкновенным человеком. Может быть, вором и убийцей, но уж никак не воином. Защититься он даже и не пытался, только удивленно выдохнул, когда клинок со скрежетом рассек его кольчугу и разворотил грудь. Пинком отправив оседающее тело навстречу замешкавшимся от неожиданности головорезам, я прыгнул следом.

Я еще успел, пользуясь коротким замешательством, воткнуть клинок во что-то мягкое и почувствовать, как руку окатило чужой кровью. А потом началось.

Они навалились на меня все сразу, разъяренные, не слишком умелые в драке, зато полные желания побыстрее меня прикончить. И их было слишком много. Я понял это сразу, с каким-то странным спокойствием. Я смогу продержаться некоторое время, при большом везении – даже довольно долго. Может быть, прикончу пару-тройку злодеев. А потом, когда я устану или совершу какую-нибудь глупость, они прикончат меня самого. Все очень просто и уже предопределено.

Я зарычал и крутанул меч с удвоенной энергией. Сдаваться я не собирался. Какой-то беззубый уродец попытался обойти меня со спины, я качнулся в сторону и одним движением снес ему голову. Быстрый разворот, выпрямиться, прикрываясь мечом… чувствительный тычок кинжалом в бок. Кожаная куртка лопнула, но тонкие пластины подреберной брони все же выдержали. Кинжал горбуна застрял между пластин, без замаха, коротким движением я рубанул по обнаженной кисти. Вопль горбуна, нити сухожилий, снова кровь… Приняв на меч удар тяжелого мясницкого топора, я отшатнулся и невольно сделал несколько шагов назад. Перед глазами мелькнуло ржавое зазубренное лезвие с прилипшими человеческими волосами. Еще шаг назад. Обыватели в подворотне радостно заулюлюкали, готовясь воткнуть мне в спину нож. Нельзя отступать. Внаглую напасть не решатся, а вот прикончить в тесноте подворотни – всегда пожалуйста.

Закрываясь от ударов, я попытался вильнуть к стене, но двое оборванцев, отшвырнув воющего горбуна, проскользнули мимо меня. Все. Я был окружен. Не к месту вспомнилась последняя битва с баронами. Под ногами скользила раскисшая, смешавшаяся с кровью грязь, сверху холодные струи дождя. Мордоворот с топором наседал, я с трудом отбивался от свистящего лезвия. Топор – штука серьезная. Оружие не слишком ловкое, но если силы полно и машешь со всей дури, никакого умения не требуется. Хоть пешего завалишь, хоть конного. Мордоворот яростно зарычал и широко замахнулся, намереваясь покончить со мной одним ударом, но не рассчитал. Такие фокусы проходят с боевыми секирами, а не с мясницкими топорами. Я подставил меч, словно пытаясь закрыться, и только в самый последний момент чуть повернул клинок. Закаленная сталь без усилий рассекла деревянное топорище. Топор с обрубком отлетел вбок, вонзившись кому-то в голову, а сам бывший обладатель топора не удержался и по инерции завалился вперед. Увлекшись, я с удовольствием двинул его в лицо коленом… и тут же пропустил несколько ударов подряд. Пластины брони жалобно затрещали, тело взорвалось болью. Уцелевшие головорезы приободрились. Краем глаза я заметил, что к ним присоединились еще несколько приятелей. Под драным плащом одного мелькнул арбалет.

На атаки уже не осталось сил. Только глухая защита и яростное стремление захватить с собой на тот свет еще несколько ублюдков. Или… все-таки попробовать прорваться в подворотню?

Пока я раздумывал, в подворотне истошно заорали. Вопль оборвался на высокой ноте, булькнуло, захрипело. Бандиты замерли. Я тоже не слишком понимал, что произошло, но теперь знал четко: в подворотню не полезу ни за что в жизни. Пусть лучше тут убивают.

Второй вопль, заглушаемый плотоядным рычанием, заставил нападавших забыть про меня и попятиться. Не переставая орать, из подворотни выполз тощий оборванец. В правой руке он все еще продолжал сжимать нож, которым готовился меня прирезать. Левой руки, как, впрочем, и обеих ног до колена, у него не было. Жалобно завывая, несчастный пытался приподняться, но снова падал, оставляя в грязи широкий алый след. Увидев приятелей, он попытался что-то выкрикнуть, но не успел. Из подворотни высунулась длинная когтистая лапа, сомкнулась на теле несчастного и, ломая кости, поволокла его обратно. Отчетливо чавкнуло, крик оборвался. Не дожидаясь, что будет дальше, мои противники бросились бежать, а я, опустив ставший вдруг неимоверно тяжелым меч, сел прямо в грязь. Меня пробил истерический смех. Я хохотал, не обращая внимания ни на высунувшуюся из подворотни тварь, ни на дождь, ни на вопли ужаса, наплевав на опасность и скорую смерть. Отличная шутка. Боги смеялись вовсю. Наверное, они очень веселились, наблюдая с теплых и уютных небес, как человеческая букашка тщится бежать из Дворца от буйства демонов Нереальности, пробирается через жуткий, наполненный нечистью Упыриный Пустырь, тратит последние силы на драку с шайкой головорезов – и все это только для того, чтобы в результате быть съеденной случайным демоном.

Наверное, мой смех меня и спас. Тварь пристально посмотрела на меня круглыми как блюдца глазами, подумала и бросилась вдогонку за убегающими грабителями. Ей совсем не хотелось упускать целую толпу ради сомнительного удовольствия полакомиться одним чокнутым наемником. Я ошалело смотрел, как чудовище, высоко взмахивая голенастыми ногами, исчезло за углом, потом поднялся. Идти следом за тварью не хотелось, зато путь через подворотню теперь наверняка был свободен. Я обтер меч об один из трупов и двинулся к подворотне.

Происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Конечно, жуткая тварь появилась очень вовремя, и очень мило с ее стороны, что она пренебрегла невкусным мной. Вот только совершенно непонятно: как этот монстр оказался на городской улице, да еще днем? В задумчивости я окинул взглядом мертвые тела, лежащие в подворотне. Пять изуродованных трупов. Нищие голодранцы, типичные обитатели бедных кварталов любого города. Все, кроме одного. Я подошел к телу у стены поближе, не спеша снял с залитого кровью камзола бриллиантовую брошь. Пригодится. Колеблясь, покосился на перстень с крупным изумрудом, махнул рукой. На сегодня с меня хватит. Методично отрезать ради перстня скрюченный предсмертной судорогой палец не было никакого желания. Почему-то я даже и не особо сомневался, что парень прибыл следом за мной из Дворца. Как и пучеглазая зверюга, доедающая сейчас моих невезучих грабителей. Я подкинул на ладони брошь, повертел и спрятал за пояс. Чем быстрее я доберусь до колдуна, тем лучше. Пусть сам разбирается и с Книгой, и с магическими порталами, и с распоясавшейся нечистью. А я на Упыриный Пустырь возвращаться не собираюсь. Ни за какие коврижки.

19

Тяжелые дождевые тучи затянули небо еще до рассвета. Дождь, вначале ленивый и редкий, разошелся не на шутку, застучал нудно и часто. Зорш раздраженно принюхался. Холодный ветер донес только гнилой запах водорослей и нечистот от ручья. Ничего не изменилось. Зорш фыркнул и стал наугад пробираться среди мусорных куч, нетерпеливо всматриваясь в узкие темные щели.

Зоршу хотелось есть. Чувство голода мучило его с самого вечера, выгнав из норы и заставляя снова и снова рыскать по пустырю в поисках добычи. Плохая ночь. Редкие обитатели Упыриного Пустыря попрятались от непогоды, и ни один пьяница не забрел за портовые склады. Зорш только зря потратил время, до самого дождя просидев в засаде за старым пакгаузом. Ему повезло лишь однажды, когда в полночь он набрел на старый полуразложившийся труп. Мясо было тухлым и слишком мягким, но выбирать не приходилось.

Звук человеческих шагов Зорш услышал издалека. Уши напряглись, сами собой повернулись в нужную сторону. Добыча! Сглотнув набежавшую слюну, Зорш метнулся к человеку.

Человеческое существо было вооружено мечом. С узкого лезвия падали капли тяжелой черной крови. Человек уже кого-то убил и теперь, заметив Зорша, угрожающе поднял меч. Зорш взвыл и отступил, спрятавшись за мусорной кучей. Слишком опасно, чтобы нападать. Человек не был пьян или испуган. Такие забредали на пустырь редко, и Зорш старался с ними не связываться. Он облизнулся, провожая человека разочарованным взглядом. Вообще-то Зорш не боялся никого из обычных обитателей Упыриного Пустыря. Напротив, все боялись его и, завидев скрюченную фигуру с висящими до земли уродливыми лапами, пускались наутек. Зорш был самый сильный. И еще он все время хотел есть. Но несколько лет назад такое же человеческое существо отсекло Зоршу лапу. Было очень больно и страшно, пришлось долго скрываться в помойных ямах и голодать, дожидаясь, пока лапа отрастет снова. Человека Зорш тогда все же съел, но та давняя история послужила хорошим уроком. В отличие от вампиров и упырей Зорш был умным. Он умел думать даже тогда, когда очень хотел есть.

Сейчас Зорш тоже решил подумать. Смутно помнилось, что с человеческого меча капала кровь. Значит, где-то там, откуда пришел человек, осталась неподвижная плоть, которую можно съесть. Молодец, умный Зорш! Радостно взревев, Зорш бросился по не успевшим выветриться человеческим следам.

Ему повезло даже больше, чем он мог предполагать. Почти сразу он наткнулся на другого человека. Мертвого, но еще свежего, и так было даже лучше. Торопливо проглотив самые лакомые кусочки, Зорш двинулся дальше. За остатками можно вернуться после. Еще одно тело, за ручьем, привело Зорша в восторг, но дальше следы человека с мечом были совсем давними, запутанными. Зорш суетливо побегал среди грязных луж, тревожно замер.

Зорш давно жил на пустыре. Даже редкие волоски на брюхе из рыжих превратились в белые. Тех, кто прожил на Пустыре так долго, было совсем немного, всего несколько. Секрет долголетия был прост. Нужно быть умным, чтобы усвоить одну простую истину: осторожность превыше голода. Тот, кто осторожен, рано или поздно утолит голод. Неосторожный может умереть голодным.

Сейчас Зорша кольнуло недоброе предчувствие. Что-то смущало и тревожило. Оставив труп, Зорш обежал мусорную кучу.

На первый взгляд все было в порядке. В стороне, за каменными глыбами, Зорш обнаружил мертвого демона, потрогал когтями перепончатые крылья. Поеданием демона можно будет заняться позже. Зорш считал летучих демонов собратьями, хотя сам крыльев не имел и есть их не любил. Но не потому, что это были собратья, а потому, что мясо крылатых демонов горчило.

Шерсть на спине Зорша вдруг встала дыбом. Колебание воздуха. Не ветер, совсем в другую сторону. И холод. Слишком холодно даже для осени.

Чувствуя, что стремительно слабеет, Зорш все же попытался бежать, но лапы уже не слушались. Со стоном повалившись набок, Зорш наконец увидел ЭТО. Существо выдавали только капли дождя, стекавшие по полупрозрачному телу. Алые злобные глаза было трудно заметить, но сейчас они пристально смотрели на Зорша. Неотрывно!

Зорша объял смертельный ужас. Он не хотел умирать, но немигающий взгляд против воли зачаровывал, хотя Зорш с ужасом чувствовал, что с каждым мгновением существо высасывает из него жизненную энергию!

Когда силы окончательно оставили Зорша, существо наконец отвело взгляд и бесшумно приблизилось. Зорш заверещал, глядя, как распахнулась широкая, усеянная зубами пасть. На фоне полупрозрачного монстра пасть казалась висящей в воздухе.

Существо растянуло губы в ужасной улыбке. Острые зубы сомкнулись.

В самое последнее мгновение умный Зорш понял, кто его съел, и даже успел удивиться. Прежде он никогда не видел на пустыре Высших Демонов Нереальности.

20

Внимательно глядя по сторонам, чтобы снова не нарваться на неприятности, я торопливо выбирался к подножию холма, где начинались нормальные городские кварталы. Улица стала почище, дома вокруг – покрепче. Появились торопливо шагающие сквозь дождь редкие прохожие, среди которых попадались не только откровенно темные личности, но и более приличные люди – скупщики краденого, проститутки, профессиональные шулеры. Некоторые косились на мою залитую кровью одежду, но вопросов не задавали, только прибавляли шаг. Меня это устраивало, но все же я остановился под остатками водосточной трубы и попытался хоть немного привести себя в порядок. Вода была ледяной, у меня моментально застучали зубы, но смыть кровь с лица и рук мне все-таки удалось.

В кошеле на поясе звякнули монеты. Я аж вздрогнул, настолько отвык от этого звука. Мотнул головой, отбрасывая со лба мокрые волосы. Холодно.

Подходящее заведение оказалось совсем рядом, через дом. Старая кривая вывеска была настолько облезлой, что разобрать на ней что-нибудь я не смог, но кованые оконные решетки и толстые железные полосы на двери в отличие от вывески выглядели очень солидно. Я решительно толкнул дверь и вошел.

В лавке было душно и тесновато. Под потолком чадила масляная лампа, но даже сейчас, днем, комната была погружена в полумрак. Место на узких деревянных полках большей частью пустовало, возвышались только стопки глиняной посуды и еще какая-то ерунда. Впрочем, в торговых лавках Птичьих Чесалок было принято зарабатывать на других товарах.

Из-за прилавка торопливо выскочил тщедушный человечек в засаленной рубахе, достаточно просторной, чтобы спрятать небольшой арбалет. Человечек неопределенно улыбался, явно решая, что выгоднее: продать мне что-нибудь или просто убить и обобрать. Я вздохнул и не спеша потянулся за мечом. Улыбка сообразительного хозяина тут же стала широкой и гостеприимной.

– Приветствую тебя, отважный воин! Желаешь ли что-нибудь купить или просто переждать дождь… со сладкой девочкой? А может быть, напротив, у доблестного воина найдется что предложить мне… за разумную цену? Случайно найденное снаряжение… или женские украшения?

Я удовлетворенно кивнул. Хозяин лавки выглядел достаточно подозрительным, чтобы не связываться с городской стражей и вообще не задавать лишних вопросов. Я демонстративно окинул взглядом свою заляпанную кровью одежду. Торгаш тотчас же перехватил мой взгляд, торопливо и сочувствующе закивал.

– О, благородный воин желает переодеться! Понимаю, понимаю! В лавке старого Мерта всегда найдется что-нибудь подходящее! – Неуловимыми движениями он выхватил откуда-то из-под прилавка пару курток и поношенные сапоги. – Вот, посмотри, воин! Одежда почти новая, а сапоги, эти замечательные замшевые сапоги носил камердинер самого Повелителя Берегов!

Я фыркнул. Торгаш посмотрел на меня с видом оскорбленной невинности.

– Напрасно ты не веришь мне, воин. Это чистая правда, они принадлежали самому камердинеру! Так рассказывал мне… один человек, что принес их сюда.

– Слушай, уважаемый Мерт… – я поймал торговца за руку и повернул к себе. – Тебя ведь Мерт зовут? Мне нужен плащ. Плащ этого самого камердинера у тебя случайно не завалялся?

– Увы, воин, – торгаш отвел глаза. – Плащ, конечно, тоже был, но… там дыра была большая… на спине, пришлось выкинуть. Но для славного воина у меня есть другой, не хуже! Не просто недорого – задаром отдаю!

Не знаю, каков уж был плащ, что сняли с камердинера, но этот все-таки явно был похуже. На прилавке появилось нечто бесформенно-серое. Меховая оторочка местами была побита молью, сбоку виднелись застиранные следы крови. Я брезгливо поморщился, но все же накинул дрань на себя. Торгаш тут же расцвел новой лучезарной улыбкой.

– Замечательно, просто замечательно! Я знал, что такому плечистому бойцу столь шикарный плащ придется впору! Конечно, что греха таить, вещь дорогая, мех ценный, но ты мне нравишься, воин. Для тебя… эх, за бесценок отдам!

– Сколько? – От плаща воняло грязью и чужим потом, я снова невольно поморщился.

– Пять золотых… – по моему лицу лавочник понял, что перегнул палку, – … и сапоги камердинера в придачу. Это щедрое предложение!

– Сапоги засунь себе… – я не стал продолжать, торгаш и сам догадался. – Один золотой за этот драный плащ и метательный нож, что у тебя в рукаве. Не хочу, чтобы ты ткнул мне в спину, когда я буду выходить.

– Но будет ли угодно славному воину выслушать… – торговец замялся. – Если я правильно понял, плащ требуется неприметный и достаточно длинный, чтобы скрыть и оружие, и… э-э-э…

Мы вместе посмотрели на мои заляпанные кровью штаны.

– Возможно, если хорошенько поискать, я смогу найти несколько завалявшихся у меня плащей из шелка и бархата. Но нужно ли воину излишнее внимание прохожих, дурной интерес к золотым пряжкам… Я давно живу в этом районе и давно убедился, что самая подходящая здесь одежда – вовсе не самая яркая. К тому же, – торговец доверительно склонился ко мне, – мой метательный кинжал сделан из настоящей наирской стали, а принадлежал…

– Знаю, знаю. Камердинеру Повелителя Берегов. – Я вздохнул и сделал доброе лицо. – Мы ведь уже все решили. Один золотой за нож и дрань, которую ты почему-то упорно называешь плащом, – и тогда я оставляю твою лавчонку в целости и сохранности. Если пять золотых, то я забираю плащ и слегка повеселюсь здесь, а тебе придется начинать торговлю с нуля.

Помедлив, торговец осторожно вытянул из рукава нож.

Выходя, я прихватил для ножа подходящие наручные ножны. Они как раз свисали с нижней полки прилавка. Торговец от всего сердца улыбался мне вслед.

Теперь я мог надеялся, что если буду осторожен и стану пробираться глухими переулками, то смогу добраться до улицы Королей без происшествий, а там уж точно стребую с колдуна не только деньги, но и стакан горячего вина.

С такими радужными надеждами я одолел еще несколько кварталов, прежде чем услышал людской гомон и рев трубы глашатая. На маленькой площади, которой официально заканчивались Птичьи Чесалки и начинался приличный район ремесленников, собралась изрядная толпа. Несмотря на дождь, люди толкались вокруг хлипкого деревянного помоста, по которому расхаживал насквозь промокший глашатай и, видно, уже не в первый раз зачитывал широкий пергаментный свиток.

Со всех сторон стекались люди. Меня толкнули в спину, кто-то, пробираясь, задел плечом. Против своей воли я подошел ближе.

– …следуя древнему праву и скорбя по мудрой Имнесфее, Царице Ветров, могущественный Повелитель Берегов Ааритайн ре Сайнселл принимает на себя верховную власть над славным городом Калунтой и окрестными владениями, а также повелевает… – успевший порядком охрипнуть глашатай закашлялся, – …повелевает отложить коронование претендентки Родегиры как новой Царицы Ветров до тех пор, пока городу угрожает опасность с севера. Бывшим воинам Алой Гвардии приказывается присягнуть на верность Повелителю Берегов и вступить в Береговые Легионы.

Толпа забурлила. Люди переговаривались. Какой-то тип в рванье повернул ко мне растерянное лицо.

– Это что же? Не будет теперь Царицы Ветров? И новую эту, Родегиру, не коронуют?

Я молча отодвинулся. В конце концов, я в этом городе случайно. Пусть сами решают, кого короновать. Чья-то ловкая рука осторожно нашарила на моем поясе кошель. Не поворачиваясь, я схватил вора за кисть и коротко ударил локтем. Послышался стон и хруст костей. Проклятие, перестарался. Я втянул голову в плечи. Только всеобщего внимания мне сейчас и не хватало.

Ничего не произошло. В Птичьих Чесалках привыкли и не к такому. Только грязный старик, что стоял правее, глянул неодобрительно и пробормотал что-то о том, что воры нынче пошли нерасторопные. Успокоившись, я снова уставился на помост.

– …и помочь честным горожанам. Властью Повелителя Берегов солдатам Береговых Легионов дается временное право вершить суд над возмутителями спокойствия. Младшим городским магам, ясновидящим и всем честным чародеям Калунты предписывается ходить по улицам в сопровождении солдат и заклинаниями выявлять злодеев и шпионов. За вышесказанным и в довершение Повелитель Берегов обещает горожанам безжалостно осудить виновных в разрушении Дворца и смерти Царицы Ветров Имнесфеи. Злодеи будут схвачены, подвергнуты пыткам и казнены на главной площади Калунты путем…

Дальше я не слушал. Я всматривался в три неподвижные фигуры позади глашатая. Неприметные, в серых намокших плащах. Великие небеса, святые и грешные! Ясновидящие! Присланные новым повелителем Калунты, чтобы нашарить в толпе недовольных, шпионов, убийц… и похитителя Книги Ветров!

Меня прошиб холодный пот. Первым порывом было развернуться и бежать с площади куда подальше, но усилием воли я сдержался. Нет. Это самое глупое, что я могу сделать. Как раз таких и высматривает троица в капюшонах. И наверняка где-то неподалеку затаилась дюжина арбалетчиков. Пикнуть не успеешь, как станешь похожим на дохлого ежа.

С трудом дождавшись, пока глашатай дочитает до конца, я медленно повернулся и пробрался сквозь успевшую основательно разбухнуть толпу. Прежде чем обосноваться в Северных Предгорьях, я успел помотаться по свету и видел всякое. Доводилось видеть и как славные короли, герцоги да наследнички рвут друг другу глотки в борьбе за власть. Каждый раз все кончалось одинаково: на улицы выходили солдаты и резали недовольных. Под разными предлогами.

До того как чародеи начнут обшаривать улицы, немного времени у меня есть. Надо пробираться к Маглосу. Колдун мне не родной, но будет защищать, чтобы добраться до Книги. Проблема заключалась в том, что я плохо знал город. И еще этот проклятый дождь… и плащ воняет. Вздохнув, я преодолел брезгливость и закутался поплотнее.

21

Услышав тяжелые шаги и лязг доспехов, я вжался в холодную стену и постарался слиться с сумрачной тенью. Хвала богам, фонарь надо мной был давно разбит. Шаги приблизились, сквозь шум дождя я услышал, как патрульные негромко переговариваются, ругая погоду, капитана и всех уродов, что мешают им спокойно спать. Я замер и постарался не дышать. До солдат было не больше десятка шагов. Стоит хотя бы одному качнуть факелом, и меня не спасут ни ночь, ни мутная завеса дождя. А уж патруль церемониться не станет. Приказом Повелителя Берегов Калунты всех подозрительных типов, оказавших сопротивление, разрешено убивать на месте. А я сдаваться патрульным не собирался.

Мелькнули шипящие под каплями дождя факелы, фигуры в тяжелых доспехах удалялись. Я облегченно выдохнул, подождал еще немного и выбрался из укрывавшей меня ниши. Едва не попался. Солдаты вывернули из-за угла неожиданно, я почти столкнулся с ними нос к носу. То, что дом, у которого я оказался, построили по давней моде, с балкончиками и цветочными нишами, было просто счастливой случайностью. Торопливо осмотревшись, я двинулся дальше.

Утром, выбираясь с Упыриного Пустыря, я и предположить не мог, что дорога до дома колдуна займет у меня весь день. Солдаты стояли на каждом большом перекрестке, и среди них то и дело мелькали молчаливые фигуры ясновидцев. Один раз, затаившись за забором, я видел, как чародей, не говоря ни слова, указал рукой на невзрачного человека, торопливо семенящего через перекресток. Солдаты схватили его, а когда тот попытался вырваться и выхватил нож, без колебаний прикончили. Уже после один из солдат, распахнув плащ на груди мертвеца, обнаружил тайный знак гильдии наемных убийц. А чародей уже пристально всматривался в то место, где я прятался. Пронзительный взгляд из-под капюшона заставил меня отпрянуть и побыстрее убраться.

Дрожа от холода и усталости, я остановился напротив особняка Маглоса и перевел дух. От воды, кажется, разбухла не только моя одежда, но и я сам. К тому же жрать хотелось неимоверно – зайти по дороге в харчевню я не решился. Пожалуй, одним стаканом глинтвейна колдун не отделается. Бочонок, не меньше. Или два. И чтобы горячее жаркое и утка с хрустящей корочкой. Облизнувшись, я двинулся к дому, но тут же, коротко выругавшись, в нерешительности остановился. Как и в прошлый раз, окна особняка оставались темными. Ни одного огонька. Ни следа присутствия Маглоса.

Только сейчас мне пришло в голову, что колдуна я могу и не застать. О случившемся во Дворце он наверняка уже слышал и вряд ли станет ждать меня целый день. Откуда ему знать, что заклинание магического портала сработало неправильно? В Калунте, считай, переворот. Наверняка Маглос в город помчался, свои дела устраивать. Это только считается, что чародеи и колдуны с политикой не связываются, а на деле каждый с руки какого-нибудь герцога или барона кормится. Только некоторые это специально выпячивают, а некоторые втихаря свой кусок жуют. Понадобилось же Маглосу зачем-то Царицу Ветров защищать. Не слишком удачно, правда, но это уже другой вопрос.

Стараясь отогнать дурацкие мысли, я торопливо пошел к дому. От дождя дорожка совсем раскисла, в темноте я несколько раз поскользнулся, едва не упав. Оставляя на ступенях грязные следы, я поднялся на крыльцо и похолодел.

Входная дверь была приоткрыта. Не сильно, всего на палец, не больше. Может быть, в обычное время я бы даже не заметил. Но сейчас я вздрагивал от любого шороха и любую опасность предчувствовал задницей.

Легко дотронувшись до двери кончиками пальцев, я слегка надавил. Дверь приоткрылась еще немного. Все верно. Засов откинут, щеколда тоже. И за приоткрытой дверью – темнота.

Я мигом забыл и про дождь, и про голод, и про навалившуюся горой усталость. Случайность или новые неприятности? Хорошему колдуну и двери запирать не требуется – такую защиту наколдует, что ни один вор не сунется. Кому охота в жабу превращаться? Или просто старый дурак забыл задвинуть щеколду?

Вообще-то думать долго – не моя стихия. Всегда предпочитал действовать руками, а не головой. Поэтому проблему я решил своим излюбленным способом: просто вынул меч, открыл дверь и вошел.

В холле было темно и тихо. Слышалось лишь, как частыми каплями стекает вода с моего плаща. Я пошарил у стены. Помнится, где-то тут была лампа. А то не хватало в темноте на этого напороться, как бишь его… кровососущего слугу.

Неяркий свет масляного фитиля с трудом осветил просторный холл. Вроде все в порядке. Значит, Маглоса все-таки нет дома. Ладно, можно и подождать. И немного обсохнуть. Дернув застежку, я сбросил плащ. Грубая, напитавшаяся водой ткань тяжело плюхнулась на пол. Даже поднимать не буду. Стребую у колдуна что-нибудь получше. Убрав меч, я прошел в гостиную и зажег свечи. Проклятие, почему же дверь была открыта? Или Маглос все-таки ждал меня?

Негромкий звук заставил меня аж подскочить от неожиданности. Рука сама собой дернулась к мечу. Что-то упало. Здесь, на этом же этаже. И совсем недалеко. Крадучись, я двинулся в глубину холла. На густом ворсе дорогого ковра сапоги оставляли грязные следы, но я не обращал внимания. Миновав несколько комнат, я остано