Читать онлайн Источник бесплатно

J.D. Horn

The Source

Copyright © 2014, J.D. Horn Published in the United States by Amazon Publishing, 2014. This edition made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing, www.apub.com

Художественное оформление Светланы Прохоровой

Иллюстрация на переплете Роксоланы Ткач

Глава 1

– Держи огонь в руке, девочка, – шепот Хило буквально просачивался в мои уши. – Не позволяй ему просто затянуть тебя внутрь. Уж теперь-то ты его обуздаешь. Но не входи в его мир, пока не почувствуешь, что готова управлять своим временем.

Крошечное пламя не обжигало меня, хоть я и понимала, что оно должно быть невероятно жарким. Пока искры плясали у меня на ладони, я пыталась вернуться в прошлое – к одному из воспоминаний о себе и о своей сестре. Когда-то Мэйзи подарила мне эти заколдованные огоньки, позволяющие мне заново пережить эпизоды детства в мельчайших подробностях. Но Мэйзи оказалась для меня потеряна – оторвана не только от этого мира, но и от самой реальности. Никому вообще неизвестно, где находится моя сестра – да и жива ли она… Не исчезла ли она навсегда в одном из бесчисленных измерений?

Но яркие всполохи превратились в следы ее магии, которые до сих пор сохранились в нашей сфере бытия, и сейчас они стремились соприкоснуться со своим источником, будто железные опилки, упрямо тянущиеся к магниту. Они стали моей единственной надеждой найти Мэйзи. Я боролась с притяжением пламени, стараясь погрузиться в прошлое постепенно, шаг за шагом – и не блуждать в собственном детстве. Мы уже использовали дюжину огоньков: они послушно отдавали свои жизни, пытаясь привести меня к сестре. Они ярко вспыхивали, но угасали чересчур быстро, и я не успевала нащупать нашу с Мэйзи связь, понять, куда именно они меня ведут. Оставалось лишь пять огоньков, считая и тот, который дрожал на моей раскрытой ладони.

– Держись за пламя в твоей правой руке и слушай только Хило, ясно? – прохрипела старуха, схватив мою левую руку и стиснув мои пальцы. Я ответила ей таким же крепким рукопожатием. – Пусть голос Хило станет твоим якорем в мире магии. Нет нужды спешить, девочка, поверь мне.

Простонародный говорок Хило и ее упорное желание изъясняться о себе в третьем лице шли вразрез с полученным ею образованием. Я точно знала, что Хило закончила Колледж Спелмана с дипломом химика. Однако темнокожая Хило родилась слишком рано, и ей не удалось осуществить свою мечту и построить врачебную карьеру. Но она не теряла даром ни минуты: Хило стала лекарем худу и создала для себя жутковатый образ, который соответствовал ожиданиям и суевериям ее клиентов. А я была одной из тех немногих, кому дозволялось заглянуть под ведьмовскую маску.

Хило сделала глубокий медленный вдох, напоминая мне, чтобы я ей подражала. Волны силы накатывались на меня, но каждая следующая оказывалась слабее предыдущей, да и частота их уменьшилась. Я продолжала сопротивляться притяжению зачарованного мира, который постепенно раскрывался передо мной. Одновременно я пыталась перенаправить заклинание Мэйзи поближе к себе, чтобы воспользоваться им в своих собственных целях. Наконец, поток энергии замедлился и, изгибаясь, растянулся в воздухе в виде огненной ленты. Не в силах справиться с моим упорством, он повернулся вокруг своей оси и засверкал. Теперь он походил на комету, стремящуюся к Солнцу. Как и было задумано, магия принялась искать свой источник, лучась во все стороны, чтобы «достучаться» до Мэйзи. Я сосредоточилась, отслеживая энергетический путь, но опоздала: пламя ослепительно полыхнуло, словно сверхновая звезда, а спустя мгновение – погасло. Значит, если я противостою притяжению огня, воспоминание выгорает быстрее… Жаль, что я даже не успела насладиться чудесным моментом из детства. Вокруг меня клубился лишь сумрак.

– Ты подобралась еще ближе, – сказала Хило, хотя мы обе прекрасно понимали, что это неправда.

Тем не менее результат был налицо – нам уже два раза удавалось зайти настолько далеко. Я промолчала, а Хило проковыляла к столу, где находилась банка с четырьмя огоньками. Старуха плотно привинтила крышку к емкости.

– Сегодня у меня ничего больше не получится. Я не такая молоденькая, как ты, – заявила она, уставившись на мой живот.

Хило действительно беспокоилась, как бы столь интенсивное хождение между мирами не повредило моему растущему малышу. Меня это тоже тревожило, но боялась я и того, что не успею отыскать Мэйзи.

– Я очень ценю то, что ты делаешь, – произнесла я, растирая ладонью свой увеличивающийся животик.

Срок у меня был небольшой – всего-то три с половиной месяца, но я не сомневалась, что мой Колин будет весьма крупным младенцем.

– Хило все знает, девочка, – отозвалась старуха. – Да, знает, – повторила она с нежностью, прижав руку к пояснице, как будто прогоняла застарелую боль. – Но Хило волнуется, девочка. Тебе надо сказать родным, что ты задумала. Они – ведьмы, им будет гораздо проще найти сестру, чем Хило.

– Я не собираюсь втягивать их в свои проблемы. А другие кланы и слышать не хотят о том, что можно вернуть Мэйзи домой. Они твердят, что моя сестра повредила грань, ослабила ее.

Много тысяч лет назад могущественные ведьмы, включая и моих предков, сплели сеть из магической энергии, чтобы защищать наш мир. Так появилась грань. А существа, которые прежде повелевали на земле, – отнесите их к демонам, если вы верующий, или к созданиям, обитающим между измерениями, если вы приспешник науки, – назвали себя богами и принялись в вмешиваться в ход человеческой эволюции. Причем, они влияли на ведьм даже сильнее, чем на обычных людей. В конце концов мы восстали и изгнали змиев из нашего Эдема. Грань не позволяла им вернуться.

– Мои тетки и дядя тоже меня остановят. Они считают, что это их долг, – заметила я.

Вообще-то, я боялась, что не станут предлагать мне свою помощь, даже если бы другие колдовские семейства смилостивились над моей сестрой.

К примеру, тетя Айрис не желала иметь никакого отношения к Мэйзи и говорила, что она заслужила суровое наказание, которое ей выпало. Тетя Эллен, как обычно, слепо поддерживала мнение других кланов. Дядя Оливер был не так решительно настроен против Мэйзи, но считал, что она могла рассыпаться на молекулы. Он четыре дня подряд вскапывал маленький участок лужайки, на котором Мэйзи стояла во время церемонии, посвященной новоиспеченным якорям. Как раз в то самое мгновение сила разъяренной грани пробудилась и вышвырнула Мэйзи за пределы нашего мира. Оливер бурчал, что землю прожгло на несколько метров в глубину, поэтому в поисках Мэйзи нет никакого смысла. В итоге он аккуратно утоптал заново всю испорченную почву, заложил роковое место плиткой и водрузил сверху солнечные часы. Наверное, решил, что воздвиг памятник исчезнувшей племяннице! Поэтому я была уверена, что мои тетки и дядя не поддержат моих тайных усилий. Но если бы они это сделали, то другие якоря – избранные, как и я, для поддержки грани – быстренько бы «оштрафовали» моих родных. Еще бы, ведь они запретили нам, Тейлорам, даже думать о спасении Мэйзи! Они явно перепугались, что Мэйзи способна нанести грани серьезный ущерб…

– Хило думает, что твоим теткам надо тебя остановить. Твоя сестрица пыталась тебя убить.

– Она ничего толком не понимала, – запротестовала я. – Мэйзи находилась под влиянием демона, буки! Того страшилы, которого ты, кстати, вскормила и использовала, чтобы шпионить за моей семьей.

Мы с Мэйзи были близняшками, хотя и совершенно не похожими друга на друга. Зато на белый свет мы появились вместе. Если я упущу возможность ее найти и простить, то кто еще вызволит Мэйзи из небытия?

– Хило уже говорила о том, что она сожалеет. Хило понятия не имела, что твоя сестрица спуталась с чудищем.

Мне становилось тошно при мысли о том, что Мэйзи подхватила бесплотное существо и подарила ему физическую оболочку. Назвала тварь Джексоном и превратила в своего любовника. Позволила ему изрезать меня ножом и отведать моей крови. Я содрогнулась при воспоминании о том, как сама влюбилась в Джексона.

По моей спине пробежал озноб.

– Вот-вот, – добавила Хило, прищурившись. – Ты мучаешься из-за своей сестрицы. Хило говорит, что лучше бы тебе оставить дрянь в преисподней. Иногда надо оборвать связь, хоть и с родной кровиночкой.

– Такому не бывать никогда! – резко бросила я, но сразу же устыдилась своего тона. – Мне без тебя не справиться, матушка.

Хило отмахнулась от меня, не поморщившись.

– А другие семейства еще пережимают тебе приток силы?

– Да, – ответила я. – По их мнению, я не готова к тому, чтобы колдовать с размахом.

– И они злятся, что ты поделилась с Хило.

– Угу. Их это не обрадовало.

Кланы устроили мне нечто вроде испытания, проверяя, готова ли я к своей новой роли «ведьмы-якоря». Я, в свою очередь, дала Хило некоторое количество магической энергии – ровно столько, чтобы она продолжала заниматься своим бизнесом. Естественно, семейства использовали этот факт как улику номер один в выдвинутом против меня обвинении. Однако я не собиралась морочить голову Хило. Я обладала силой и поделилась ею по доброй воле.

– Они заявили, что хотят защитить меня от меня самой! Дескать, я не знаю, как управлять энергией и еще недостаточно созрела, – возмутилась я, мысленно пересчитывая их претензии. – Но я доверяю сердцу, а не разуму и ставлю свои желания выше всяких благих целей.

– Кто они такие, чтобы тебя судить? – вспылила Хило, разъярившись, словно клуша, которая раскудахталась над цыпленком. – Грань-то избрала тебя даже без твоей магии! Она тебя распознала, девочка!

– Они говорят, что открыть мне силу в полной мере – все равно что дать шестилетке играть с атомной бомбой. Мне нужно постепенно осваивать магию, как будто я недавно родилась и еще только учусь ходить, – посетовала я.

– А грань? Как ты будешь ее заякоривать, если у тебя нет колдовской мощи?

– Я сейчас не работаю якорем, я лишь подсоединена к грани. Иначе нельзя – она-то избрала меня, чтобы я помогала ее держать! А остальные девять якорей разделяют мою долю энергии и часть нагрузки. Хотя если бы они смогли устранить меня, не обрушив при этом грань, то наверняка так бы и поступили.

– А у них есть один верный способ. Они могут тебя убить, как прикончили вашу Джинни.

Я невольно вспомнила сцену, которую застала прошлым летом. Моя двоюродная бабка Джинни лежала мертвая в луже крови. Ее забили монтировкой.

– Якоря на такое не пойдут! – возразила я, молясь, чтобы не ошибиться.

– Уверена? – хмыкнула Хило.

Я ничего не ответила, понимая, что старуха моментально почувствует фальшь в моем голосе. Кроме того, Хило была права. Убийство Джинни положило начало фатальным событиям, в результате которых грань сделала меня якорем. Мне часто приходило в голову, что, пока я не освоилась в своем новом положении, мне следует вести себя крайне осторожно. А моя смерть являлась наиболее удобным способом создать свежую вакансию якоря!

В глубине души я подозревала, что, если окажусь слишком своевольной, семейства могут убрать меня со сцены – после чего еще и похвалят себя за способность принимать сложные решения. Конечно, тетки и дядя готовы погибнуть в попытке меня уберечь, но некоторые мои дальние родственники одобрят подобный исход. Поэтому я соглашалась со всем, что мне предлагали семейства, – кроме того чтобы отказаться от Мэйзи.

– Хило не поняла, – упрямо пробормотала старуха, выдергивая меня из мрачных размышлений. – Чем их дела отличаются от того, что с тобой провернула Джинни? Они крадут то, что твое по праву. Они-то в курсе, чем положено платить за кражу силы!

– Они все-таки не крадут… – выпалила я и осеклась на полуслове.

– Они берут энергию без твоего разрешения, – фыркнула она. А потом правильно истолковала мое молчание: – Хило догадалась! Ты дала им разрешение?

– Я сделала то, что мне нужно. Они тоже не зря беспокоятся, потому что я просто неопытная девчонка из Саванны. Но у меня не было возможности учиться. Мне необходимо наверстывать упущенное.

– Что? Неужто, девочка? Грань посчитала, что ты готова! Другие якоря и их родственнички тебя запугали, а теперь ты даешь им свою силу!

Хило была проницательна, но дело было в том, что иногда меня охватывала настоящая паника. Я безумно боялась не только кланов, но и своей собственной персоны. Сейчас я действительно могу колдовать! А если я не на шутку разойдусь, что случится тогда? Ведь я упустила годы ведьмовского формирования и ковыляла по незнакомой дороге, как маленький ребенок. Магический младенец, который то и дело шлепается на магическую попу. В результате мое образование поручили Эммету. Он начал свою жизнь в качестве голема и являлся вместилищем сознаний представителей девяти семейств. Но поток энергии, который вышвырнул Мэйзи из нашего мира, сплавил сознания, временно помещенные в Эммета, в единую, мрачную и занозистую личность.

К счастью, «доноры» практически не пострадали: и, по-моему, не потеряли ни крупицы собственного разума. Эммет по-прежнему сохранил немалую часть чужой мудрости, а заодно присвоил себе часть их силы. Он оказался умным парнем, и кланы решили, что он станет моим учителем и научит меня обузданию энергии. Иногда Эммет бывал неприятным типом, но я в какой-то мере ему сочувствовала. У нас с ним имелось нечто общее. Родственники с ним не церемонились. Они и не подумали спросить, нет ли у него каких-то соображений относительно его судьбы. Эммета толкнули ко мне и велели действовать. Однако, даже имея такого способного преподавателя, я не добилась идеального контроля над своим даром.

Я пожала плечами.

– Ладно. Тогда мы вместе будем искать твою психованную сестрицу. Завтра, – подытожила Хило, поднимая красную сумку-холодильник, которую всегда носила на старое кладбище Колониал Парк, где встречалась со своими постоянными клиентами. Банку Хило уже спрятала. Я попросила ее хранить подарок Мэйзи – мне хотелось быть уверенной, что огоньками не сможет воспользоваться чужак.

– А ты поразмысли о том, что будешь делать с Мэйзи, если мы ее найдем. Хило-то не станет с ней нянчиться, – сварливо проговорила Хило.

Яркий луч пробился через маленькое квадратное отверстие в стене. Старуха с перекрестка дорог превратилась в темный силуэт: солнечный свет преобразил Хило.

– Ты не отступишься, и потому Хило тебе помогает, – добавила она. – Но ты своей сестрице ничего не должна. Тебе надо беспокоиться о малыше, девочка. – Взмахом руки Хило распахнула тяжелую дверь. – Скоро ты не сможешь колесить на велосипеде. Если мы и дальше будем этим заниматься, то Хило хочет дать тебе совет: подбери для нас обеих укромное местечко почище и поближе к дому.

Металлическая дверь лязгнула и захлопнулась у Хило за спиной.

Я обвела взглядом низкую комнатушку в заброшенном пороховом погребе. Здесь, в этой краснокирпичной крепости, мы с Хило и встречались. Порох давно вывезли, но повсюду были разбросаны непонятные заостренные проржавевшие предметы, покрытые столетней пылью. Скопившиеся снаружи горы мусора сводили на нет средневековое, почти сказочное очарование зубчатой крыши погреба.

– Вероятно, она права, Колин, – сказала я, обращаясь к ребеночку.

Я знала, что беременна мальчиком даже без УЗИ: в данных вопросах тетя Эллен никогда не ошибалась. А еще я была уверена, что дам ему имя Колин – в честь его деда по отцовской линии.

Тетя Айрис уговаривала меня не медлить и выходить замуж за Питера Тирни, чтобы мы заключили брак до рождения малыша. Я была твердо намерена выйти за него. Я взяла у него кольцо в знак помолвки, но пока его не носила. Я хранила его, словно крошечную куклу-матрешку, в голубой бархатной коробочке, которая лежала в шкатулке на моем туалетном столике. Я любила Питера, но, когда я представляла себе, что буду стоять перед Ликом Господа и говорить «да», я вспомню одну неприятную вещь. Питер ходил к Хило и заплатил ей, чтобы она меня приворожила. Он совсем отчаялся и решил, что я променяю его на Джексона. А я сама тоже дергалась из-за того, что я и правда об этом подумывала. Я простила Питера, но его неожиданное предательство практически подкосило меня. Иногда я задумывалась о том, как далеко Питер сможет зайти в ситуации, которую найдет неразрешимой.

Поймав себя на этой мысли, я почувствовала себя виноватой. Питер старался быть на высоте, стремясь стать хорошим отцом и кормильцем семьи. Помимо основной работы он каждый вечер трудился в таверне своих родителей. К тому же парень прилагал немало усилий для того, чтобы создать собственный бизнес в строительстве, подряжаясь выполнять заказы по выходным с парой приятелей из бригады. Я напомнила ему, что деньги – не вопрос: когда мне исполнился двадцать один, я начала получать ежемесячные выплаты из семейного фонда. Питер об этом и слушать не пожелал.

– Нет, – заявил он мне, отгораживаясь от меня ладонями. – Я не могу брать у тебя деньги. Я этого не хочу, Мерси. Я способен позаботиться о своей жене – или будущей жене – и о своем ребенке. Без твоих долларов и без твоей магии.

Он продемонстрировал старомодную мужскую гордость, с которой можно было поспорить, но инстинкт и интуиция велели мне не возражать. Поэтому я кивнула и улыбнулась.

– Ладно. Я уважаю твой выбор, – сказала я, хоть я, конечно, ему потакала. Однако спустя несколько недель я осознала, что действительно глубоко уважаю решение Питера и его самого.

– Тебе с папочкой повезло, – сообщила я Колину, поглаживая свой живот.

Я навалилась на чудовищную дверь, намереваясь открыть ее самостоятельно. Стальная конструкция размером два на полтора метра неохотно заскрипела. Когда я была совсем маленькая, кто-то сумел украсть тяжеленную махину, сняв ее с петель. Но этим дело и ограничилось: из-за огромного веса добычу просто кинули на обочине грунтовки, предоставив городским властям Саванны возвращать ее на место.

Я подумала, не открыть ли ее с помощью магии, последовав примеру Хило, но урезонила себя. Тогда я бы широко распахнула дверь и моментально забросила бы ее в соседний округ! Нет, разумнее действовать руками. Я навалилась на металлическую створку – и чуть не ослепла от света, рванувшегося внутрь, чтобы заполнить кромешную тьму.

Солнце палило. День был соткан из жара и влажности, голосов природы и гула машин на Огичи-роуд. Мой велосипед нашелся там, где я его бросила – мирно стоял у стены здания. Я могла бы добраться до порохового погреба посредством магии, но не захотела. Единственным «заклинанием» (не особо удачное слово, но лучшего не было), которое мне удалось освоить, стала телепортация на небольшие расстояния. Не все ведьмы способны на такое, но у меня подобная транспортировка получалась хорошо. Правда, мне не особо нравилось ощущение, которое появлялось при телепортации. У меня возникало параноидальное подозрение, что личность, которой я была в точке А, не обязательно идентична той, которая материализуется в точке Б.

– Маме нужна практика и физическая нагрузка, – объяснила я вслух сыну.

И с невероятным трепетом впервые ощутила сознание, ставшее вторым участником разговора. Колин присутствовал, находился в контакте со мной! Чувство любви, не сравнимое ни с чем, испытанным прежде, затопило меня. Я поняла, что пойду на все что угодно ради моего малыша. Кстати, входит ли в это «все» прекращение поисков Мэйзи? Вздохнув, я временно оставила вопрос открытым и пообещала себе, что в будущем найду более чистое и безопасное убежище для нас с Хило.

Я двинулась к велосипеду, но внезапно меня за спиной послышался шум. Его источник был совсем близко. Я развернулась на месте. Одинокая группа сосен росла в нескольких шагах справа от меня, и немолодой – нет, невероятно старый! – мужчина брел по тропинке по направлению ко мне. Он споткнулся и едва не упал, но в последнюю секунду устоял на ногах. Затем замотал головой, пытаясь понять, куда его занесло. Погода выдалась чересчур жаркой и душной для его наряда – странный тип щеголял в пальто, которое было ему слишком велико. Полы одеяния почти касались земли. Несмотря на то, что старик был невелик ростом, я занервничала. Что-то было не так.

Я только недавно начала бояться незнакомых людей: меня вообще не защищали никакие колдовские чары. Когда грань меня избрала, ее сила слилась с моей собственной энергией и растворила заклинания, которую сплели вокруг меня Эммет и моя родня. Обычные ведьмы не способны накладывать чары на якорей грани – ни добрые, ни злые. Вот еще очередной повод стать самостоятельной.

– Доброе утро! – поздоровалась я, но старичок, похоже, меня не услышал.

– Та ми ар стри. Та ми ар стри, – залепетал он, делая еще один круг, и лишь затем заметил мое присутствие.

Он ринулся ко мне. Я задышала чаще: выброс адреналина пробудил во мне реакцию «спасайся или защищайся». В спешке старичок чуть не упал ничком, однако умудрился удержаться. Остановившись, он посмотрел на меня снизу вверх. Такого невинного лица я никогда в жизни не видела. Взгляд у него был открытый и доверчивый. Похоже, у него уже давно появилась лысина, а остатки волос на висках оказались абсолютно седыми. Лицо пожилого мужчины испещряли глубокие морщины, которые явно были следами улыбок.

– Привет! – громко произнесла я, надеясь, что он понимает английский. И спросила: – Вам не нужна помощь?

– Ты наверняка ангел, – сказал он с певучим ирландским акцентом. – Мне обещали, что в самом конце ты за мной придешь.

Он развел руки в приветственном жесте.

Мои опасения мгновенно улетучились, и я смело шагнула к нему.

– Извините, – проговорила я, – но ангела тут нет.

Не разочарование ли я прочла в его взгляде?

– Вот и хорошо, – заявил старичок, цепляясь полой пальто за высокий куст и чуть было не потеряв равновесие.

– Послушайте, вы в порядке? Я не могу вам чем-то помочь?

Он снова поднял ко мне свое славное лицо, и мне показалось, что оно отмечено печатью магии. Незнакомец излучал слабый свет – и я сомневалась, что заметила бы сияние, если бы не была ведьмой. Я предположила, что он, вероятно, даже не человек, а стихийный дух, который притворяется смертным. После недавних событий я разучилась принимать все за чистую монету.

Старик дернул пальто, освобождаясь от ветки, и поковылял прямо ко мне. Правой рукой он начал тереть левое плечо.

– Я не понимаю, где я, – посетовал он.

– Вы рядом с Огичи-роуд, – объяснила я. – Вы неподалеку живете?

Его ответом стал отрывистый резкий смешок. Но его веселье погасло так же быстро, как и вспыхнуло.

– Не знаю.

У него подкосились колени, и он рухнул на землю. Я рванулась к нему и опустилась рядом с ним. Осторожно встряхнула старичка. Он никак не отреагировал. Я не без труда перекатила его на спину. Кожа у него отливала синевой, а мерцающее сияние пропало напрочь. Какая бы магия к нему ни прилипла, сейчас она его покинула.

– Все будет хорошо, – пообещала я, расстегивая пуговицы его пальто и с удивлением обнаружив его хрупкое телосложение.

Закончив возиться с пальто, я расстегнула воротничок его рубашки. Старик улыбнулся мне, и вдруг его глаза остекленели. Я попыталась проверить его пульс – ничего! Пару лет назад я закончила курсы неотложной помощи и отчаянно старалась вспомнить хоть что-то дельное. Положив правую руку незнакомцу на грудь, а левую – поверх правой, я сдавила его грудную клетку. На пять сантиметров вниз, по сто сокращений в минуту.

– Помогите! – завопила я, молясь, что меня услышат в одном из ближайших офисов. – Вызовите «Скорую»!

Отсчитывая свои движения, я прислушалась, ожидая отклика. Увы, стояла тишина. Я крикнула еще раз. Бесполезно. И почему я выбрала именно это место для своих рандеву с Хило? Шум транспорта заглушал здесь почти все остальные звуки, да и деревья полностью скрывали пороховой погреб в своей тени. А сейчас я проклинала и грохот, и ширму из листвы. Даже при искусственном дыхании у старика в запасе только шесть минут. Сколько времени я помогаю его легким сокращаться? Возможно, секунд тридцать – но мне они показались вечностью. Может, прекратить делать искусственное дыхание и самой вызвать «Скорую»?

Я охнула, осознавая нечто важное: ведь я теперь ведьма, а продолжаю думать, как обычный человек! Что бы сделала колдунья? Я понимала, что одним искусственным дыханием делу не поможешь. В лучшем случае я буду поддерживать приток свежей крови к его мозгу до того момента, как врачи используют дефибриллятор. Но сердце старика надо заново запустить с помощью удара тока.

Меня осенило, и в то же мгновение по моей руке пробежала ярко-голубая искра, напоминающая шаровую молнию. Я не вызывала ее сознательно. Моя магия по-своему истолковала мои смятенные мысли и перехватила инициативу у меня. Разряд ударил в тело старика – и на долю секунды его изумленные глаза широко распахнулись. Тело незнакомца приподнялось над землей, а когда я попыталась убрать руки, оно последовало за ними: проходящий между нами ток притягивал его, словно магнит. Потом контакт распался, и мой пациент рухнул на землю. Его веки затрепетали, опускаясь в последний раз. Мне в нос ударил тошнотворный запах горелого мяса. Правая сторона его грудной клетки, через которую входила моя магическая сила, обуглилась, а в том месте, где прежде билось сердце бедняги, зияла дыра.

Что я наделала? Я вцепилась в песчаную почву, соскребая пленку, прилипшую к моей ладони и пальцам. У меня перехватило дыхание: я хватала ртом воздух, который, казалось, застревал в легких. Неожиданно чьи-то руки схватили меня за плечи и спокойный женский голос произнес:

– Все хорошо, малышка. Не волнуйся. Но тебе надо идти со мной. Нам пора убираться отсюда.

Я никогда раньше не слышала этого голоса, но тем не менее была уверена, что знала его всю мою жизнь. Меня затрясло. Я похолодела, а в глаза мне ударил болезненно-яркий свет, тотчас ставший слабым и невыразительным. Мне почудилось, что меня вырвали из этой реальности. Наверное, я брежу. Я отвернулась от исковерканного трупа, созданного мной. Мое тело шевелилось медленно и неуклюже: я понимала, что как только я посмотрю на обладательницу голоса, мой мир безвозвратно изменится. Наконец я подняла голову. Улыбка. Любящий взгляд зеленых глаз. Лицо, очень похожее на мое собственное.

– Мама? – пискнула я, еле-еле пропихивая родное слово сквозь стены изумления и неверия.

– Да, малышка, – ответила она. И, прочтя новую мысль, ворвавшуюся в мое сознание, добавила: – Это я. Я жива.

Глава 2

Мать провела меня по заросшей кустарником лощине, отделявшей пороховой погреб от парковки, которая обслуживала офисные здания. Нас ждал лимузин – и стоявший рядом с ним шофер в униформе почтительно вытянулся, а потом открыл дверцу салона. Он и моя мама заботливо устроили меня в просторном кондиционированном коконе, а потом каждый занял свое место. Темное стекло отделяло нас от водительского кресла, а еще более затемненные окна – почти черные – защищали нас от внешнего мира. Машина тронулась, но я понятия не имела, куда мы едем. Откровенно говоря, меня это не интересовало. Я держалась за мамины руки – так крепко в них вцепилась, что, наверное, она испытывала боль. Я не отрывала взгляда от ее лица. Оно казалось почти зеркальным отражением моего собственного, правда, несло на себе следы пары десятилетий опыта и печали.

– У тебя, конечно, накопилась ко мне тысяча вопросов, – проговорила она, и ее речь начала пробиваться ко мне сквозь туман ошеломления. – Мерси, – ласково добавила она, – мне необходимо сказать тебе очень многое. Но сейчас у нас нет времени, – вздохнула она и грустно улыбнулась. Ей удалось высвободить правую руку из моей хватки, и она провела пальцами по моим волосам. – Мне не хотелось, чтобы ты узнала все таким образом. Мне не хотелось ворваться в твой мир, но я заметила тебя у порохового погреба – и я сдалась. – Она притянула мою голову к себе на грудь и прижала прохладную ладонь к моей щеке. – Если бы я появилась несколькими мгновениями раньше, то смогла бы помочь, но я опоздала. Пожилой джентльмен… он скончался. Ты была в отчаянии, и я не решилась бросить тебя одну.

– Но как ты могла? – выдавила я. – Я имею в воду – как ты могла оставить меня раньше? Меня и Мэйзи? – воскликнула я и отодвинулась от матери. Острый, жгучий гнев ранил меня в самое сердце. – Почему ты допустила, чтобы мы росли, считая, что ты умерла?

– У меня не было выбора, – ответила она. – Она меня к вам не подпускала. Она действовала против меня задолго до того, как начала плести интриги против вас.

Маме не нужно было называть имя.

– Джинни, – произнесла я. Едва заметный кивок подтвердил мою догадку. – Но почему?

– Терпение, Мерси. Я тебе все расскажу, но не сейчас. Долгие годы я ждала возможности пообщаться с тобой, но мою историю нельзя уложить в две минуты. – Она протянула руки и вновь прижала меня к себе. Меня пьянил ее аромат: он проник сквозь время и вернул меня прямо в колыбель. На секунду я отбросила проблемы и заботы и позволила матери меня обнимать. – Надо тебя отпустить, – прошептала она. – Но я буду поблизости, и мы скоро поговорим. Обещаю.

– Нет! – вырвалось у меня. – Нет, ты должна вернуться домой! – взмолилась я. – Давай поедем туда сейчас! Нам нужно увидеться с Айрис, Эллен и Оливером! Ты жива! Они будут так…

Она напряглась. Глаза ее сузились, и в их уголках пролегли морщинки.

– Нет! – с ее губ сорвался колючий отказ. Она судорожно вздохнула и заставила себя расслабить плечи. – Нет, – повторила она гораздо спокойнее, мягко меня отстранила и похлопала по руке. – Надо хранить все в тайне, Мерси.

– Но им можно… – пробормотала я и замолчала: выражение ее лица было весьма красноречивым.

Ее взгляд стал печальным и отстраненным, как будто она заново переживала очень неприятное воспоминание. Ее рот чуть подергивался, и она стиснула зубы, стараясь избавиться от нервного тика.

– Ох, милая моя девочка! Мои сестры осведомлены о том, что я жива. – Ее голос сорвался, и она откашлялась. – Я не знаю точно, какую легенду они наплели Оливеру, но твои тетки – они в курсе. – Мать подалась ближе и пронзила меня взглядом. – Айрис и Эллен забрали у меня вас с Мэйзи по приказу Джинни.

– Не может быть! – услышала я собственный голос, который показался мне чужим. – Зачем?

– Затем, зачем Джинни украла твою силу и постаралась настроить твою сестру против тебя. Да, Мерси. Грань! Джинни оправдывала все свои преступления, утверждая, что совершает их, чтобы защитить грань. Айрис с Эллен стали ее добровольными сообщницами, разлучая детей с матерью.

Я замотала головой. Мне не хотелось этому верить – но в ответе моей матери было нечто обескураживающее, и я поняла, что она говорит мне правду.

Она продолжила:

– Ты считаешь, что они твои добрые тетушки, но, к сожалению, ты ошибаешься. На самом деле тебе известна только та сторона их натуры, которую они позволяли тебе видеть, Мерси. Если они поймут, что я вернулась, я буду опасаться за твою безопасность.

Я хотела возразить, что они никогда не нанесут мне вред, но мать жестом призвала меня к тишине и произнесла:

– Они всегда ставили грань выше вашего благополучия – и всегда будут так поступать. В глубине души ты и сама это знаешь, иначе не стала бы тайком встречаться со старухой-заклинательницей, пытаясь выяснить, что грань сотворила с Мэйзи. Мои сестры, не задумываясь, оповестят объединившиеся семейства, если выяснят, что я виделась с тобой. Другие якоря уже настроены против тебя, только потому что ты – моя дочь. Если они догадаются, что я с тобой встретилась, они предпримут крутые меры против тебя. Боюсь, как бы они тебя не обуздали.

Она немного выждала, чтобы ее предостережение дошло до моих ушей. Теперь, когда я стала якорем, обуздание не просто лишит меня силы. Оно приведет к тому, что остаток жизни я проведу в качестве овоща: магия грани поглотит меня, сделав сосудом для магической энергии.

– Тебе надо молчать. Никому ничего не рассказывай. Иначе мы потеряем друг друга, и уже навсегда.

– Но что ты натворила, если Джинни сочла тебя серьезной угрозой? Почему? – недоумевала я.

– Ах, Мерси, – тоскливо пробормотала мать и стукнула в стекло, отделявшее нас от шофера. – Сейчас мы должны расстаться. А пока пообещай, что будешь держать наше свидание в тайне от всех – ради тебя самой. И ради моего внука. – Упомянув Колина, она улыбнулась. – Обещай мне.

Она подставила нежную прохладную ладонь под мой подбородок и приподняла мою голову. Наши взгляды встретились. Я услышала, как открылся, а затем закрылся багажник, и поняла, что мы уже не едем.

И еще я обнаружила, что не способна отказать маме.

– Обещаю, – проговорила я. Она подалась ко мне и поцеловала в лоб. – Но откуда ты узнала о том, что случилось с Мэйзи?

– У меня есть… друзья… они сообщали мне все новости о моих дочерях, – объяснила она. – Мне действительно жаль, но я не могла это предотвратить.

– Ясно. Но ты не поможешь мне ее найти?

Мама обезоруживающе улыбнулась.

– Я и так помогаю, девочка моя.

Дверца с моей стороны распахнулась – шофер стоял снаружи и посторонился, чтобы дать мне пройти. А я словно оцепенела… я не могла себя заставить проститься с матерью. Она слегка дотронулась до моей щеки, откинулась назад и сняла со своей шеи медальон. Когда она надела украшение на меня и застегнула крохотный замок, я почему-то ощутила себя окруженной заботой и любовью. Она мягко подтолкнула меня.

– Пора. Ты меня увидишь. Очень скоро, Мерси. Я обещаю.

Я вылезла из машины и обнаружила, что мы припарковались возле южной стороны парка Форсайт. Мой велосипед, лежавший в багажнике лимузина, послушно дожидался у тротуара. Внезапно я ощутила прилив вдохновения и вскинула руку, не позволяя шоферу закрыть дверцу.

– Тот человек, старик!.. – громко прошептала я, вспомнив, что мы бросили труп бедняги в зарослях сорняков.

Мать наклонилась ко мне.

– О нем давно позаботились, – ответила она.

Шофер захлопнул дверцу. Я проводила отъезжающий лимузин взглядом, опираясь на велосипед. Мне с огромным трудом удавалось справиться с коленями, которые прямо подкашивались. Вой сирены вывел меня из ступора: мимо промчались «Скорая помощь» и полицейский автомобиль. Я не сомневалась, что они едут к пороховому погребу. Примерно спустя минуту пронеслась вторая полицейская машина. У нее тоже были включены сирена и мигалка, но двигалась она не столь стремительно. Когда она поравнялась со мной, пассажир повернулся и уставился на меня в упор. Следователь Адам Кук – а это был именно он – узнал меня.

Глава 3

Я брела по аллее, ведущей к дому, и катила рядом с собой велосипед. Неожиданно я подумала, что особняк, в котором я выросла является банальной декорацией. Театр лжи. Может, мебель и стены созданы из вполне реальных дерева и кирпичей, но они какие-то ненастоящие. Аромат духов моей матери до сих пор окутывал меня. Она жива. Жива! И это – единственная реальность и правда. А то, что я раньше знала о ней, о моих родных, о собственной жизни, уже превратилось в фальшивку. Тьма стиснула мне сердце: я почувствовала к Джинни ненависть. Раньше я старалась избавиться от досады и обиды на мою двоюродную бабку, но теперь мысли о прощении испарились. Какое еще прощение! Завтра пойду поплясать на ее могиле. Она украла у меня силу. Такое трудно забыть. Но то, что она украла у нас Мэйзи нашу мать! Вот чего я никогда не прощу. Я даже принялась молиться о том, чтобы душа Джинни никогда не нашла себе ни секунды покоя – и не важно, куда она отправилась после смерти.

Чем Джинни могла оправдать свои действия? Она разлучила меня с матерью! Но, с другой стороны, чего она надеялась достичь, отгородив меня от дарованной мне при рождении силы? Она стала бы утверждать, что исполняет свой долг якоря. Оберегает грань. Защищает ее от моей матери… и от меня. Однако грань избрала меня – она меня не испугалась, – наоборот, она радостно меня приняла! Значит, Джинни ошиблась насчет моей матери. Иначе и быть не может.

Я прикоснулась к медальону, который мне подарила мама. Тепло драгоценного металла подтвердило, что наша встреча не была плодом моей фантазии. Я прислонила велосипед к стене гаража и начала искать замочек медальона. Крышка откинулась, открыв две маленькие фотографии: на одной оказалась Мэйзи, на другой – я. Мы были совсем крохотными: наших волос едва хватало, чтобы удерживать банты, которые трепыхались на наших макушках. Откуда у нее наши фотографии? Может, Эллен или Айрис отправили их ей, чтобы загладить свою вину?

Очевидно, тетки опять мне лгали. Моя мать жива и здорова, а они последние двадцать лет напоминали мне, чтобы я регулярно относила цветы на ее могилу. Однако несколько минут назад она прямо сказала мне, что Айрис и Эллен сговорились между собой, а заодно – и с Джинни, что до нас с Мэйзи никогда не дойдет ни единого словечка правды. Но я хорошо знала тетушек, и сердце не позволяло мне поверить в то, что они избежали своей участи. Наверняка они тоже стали жертвами моей бабки. Но мне было необходимо выяснить, почему они решились мне лгать. Разумеется, для этого должна иметься некая причина – веская, убедительная и простительная! Пусть так будет. Как только я докопаюсь до сути дела, я найду способ объединить нашу семью. Нам не удастся вернуть потерянные годы, но мы наверстаем упущенное и построим будущее. Вместе мы справимся с другими ведьмовскими семействами. И Мэйзи будет здесь, в своей родной Саванне.

Я повернула к дому, но резко остановилась: меня ошеломила новая догадка. А если в неведении держали лишь меня? Еще совсем недавно мои родственники заявляли, что я бесталанная и бессильная. А вдруг Мэйзи тоже знала правду?

Год назад – а то и меньше – я бы никогда не поверила обвинениям, высказанным моей матерью. Я бы кинулась к Айрис и принялась плакаться ей в жилетку. Но я уже узнала кое-какие серьезные факты, которые тетки упорно скрывали от меня. Айрис и Эллен сами были вынуждены во всем признаться! Выяснилось, что покойный муж Эллен, Эрик, являлся моим отцом. Кстати, муженек Айрис, Коннор, – тоже отличился, бросив меня гореть в доме Джинни. А моя любимая сестричка отдала меня в руки демону. Зато теперь, когда грань избрала меня якорем, меня стали замечать. Я нутром чуяла, что множество магов, включая и моих более дальних родственников, ухватились бы за любой предлог, чтобы устранить меня. А я сдержу данное матери обещание и буду держать рот на замке. Но я собираюсь помалкивать лишь до тех пор, пока мне не удастся отыскать неуловимую истину.

Мне понадобилась вся моя выдержка, чтобы с криком не ворваться в холл, требуя объяснений. Я спрятала медальон под рубашку и сделала глубокий вдох. Я молилась, чтобы у меня хватило силы воли и осмотрительности не болтать своим дурацким языком. Дрожащей рукой я открыла дверь, ведущую на кухню.

– Ты припозднилась, – проворчал Эммет, даже не повернувшись ко мне.

Он сидел за столом, уставившись на яблоко, парившее в воздухе над столешницей. Плод медленно поворачивался, а кожица плавно отделялась от мякоти и зависала в виде тонкой и ровной ленты.

– Угу, извини. Потеряла счет времени, – отозвалась я.

Я обошла стол и села напротив Эммета, не справляясь с его чарами. Эммет был такой смуглый, яркий и привлекательный. И еще такой одинокий. А ведь раньше он являлся обычным грунтом нашего особняка! Големом он казался очень холеным – возможно, даже чересчур – и определенно чересчур самоуверенным. Пробыв несколько месяцев человеком, он стал менее ухоженным. Щетина у него на щеках требовала бритвы, а когда-то коротко подстриженные волосы отросли и падали на лоб густыми небрежными завитками. Он отбросил их в сторону – и по неопрятному виду его рук я поняла, что он приобрел привычку обкусывать ногти.

– Ты очень рассеянная, – произнес он.

Яблоко прекратило вращение и полетело прямо мне в лицо. Я вскинула руку, чтобы отвести удар – и в мгновение ока плод вспыхнул и рассыпался в пепел. Эммет осуждающе посмотрел на меня.

– И зачем это было нужно? Ты применила слишком много силы, чтобы справиться с микроскопической угрозой.

– Не начинай, – огрызнулась я. – У меня и так забот хватает.

Его слова попали почти в точку. Дым, поднимающийся от порошкообразных останков яблока, напомнил мне запах обуглившейся плоти старика.

– Ты своевольная, – заявил Эммет, игнорируя мой протест. – Ты упрямая. Ты несобранная. Семейства постоянно интересуются, когда ты сможешь взять на себя обязанности якоря. Придется сказать им, что я не знаю. Ты не уделяла времени ни своему наставнику, ни собственной магии.

Я не на шутку разозлилась. Вокруг нас сгустился жар. Позади меня раздался грохот: в буфете затряслась посуда.

– Отлично, Мерси! – воскликнул Эммет, вскакивая из-за стола. – Ты полна энергии и эмоций. А теперь посмотрим, как ты можешь управлять силой.

Он стремительно метнулся ко мне. Я стиснула кулаки, чувствуя, как в них накапливается нечто вроде электричества. Дверцы шкафчиков распахнулись и захлопнулись. Стакан упал на пол и разбился, рассыпаясь осколками, которые парили в воздухе, будто смертоносные кристаллики. Я испугалась собственной ярости. Пока ко мне не вернулась магия, я никогда не позволяла себе подобного поведения.

Эммет вскинул руки и схватил меня за запястья. Он навис надо мной. Его черные глаза прожигали меня взглядом, полным… чего? Гнева? Он придвинулся еще ближе.

– Что у вас тут творится?

Крик Питера огласил кухню. Я резко повернулась: он застыл на пороге и глазел на происходящее. Осколки стекла мгновенно посыпались на пол: ни дать ни взять – настоящие капли дождя! Посуда перестала греметь. Воцарилась тишина.

Эммет выпустил мои запястья и ответил:

– Мы практикуемся. Тебе здесь не следует находиться.

Питер прошагал по кухне и властно обнял меня за плечи:

– Нечего мне указывать. И не говори мне о вашей практике. Что за чушь! Я знаю Мерси и понял, что она жутко зла. А для этого мне не обязательно наблюдать за тем, как разваливается кухня.

– Ей надо научиться контролировать свой дар. Ей необходимо обуздывать свои страсти.

– Она беременна. Ей сейчас не нужны стрессы.

– «Она», – возмутилась я, – тоже находится здесь. И может за себя постоять.

Я погладила Питера по плечу. Мне нравилось, что он пытается меня защищать, даже столкнувшись с тем, что я и сама пока не способна понять или контролировать. Однако в глубине души я знала, что Эммет прав. Мне важно научиться управлять энергией, которая постоянно циркулировала во мне. Дыра в груди старичка, которому я пыталась помочь, очень убедительно это доказывала. Мне хотелось обсудить с Эмметом случившееся, но я быстро сообразила, что он обольет меня презрительным недовольством. Мне не терпелось поговорить и с Питером, но я догадывалась, он будет за меня тревожиться – и все.

– Мерси, я тебя отсюда забираю, – насупился Питер.

Он отодвинул мой стул и поднял меня на ноги.

– Мы не закончили. Мы даже не начали, – запротестовал Эммет.

Голем скрестил руки на груди и непринужденно привалился к холодильнику. Он выглядел совершенно спокойным. Возмутительно безмятежным.

– Еще как закончили!

Питер вместе со мной направился к двери, ведущей во двор. А я успела мельком взглянуть на Эммета. Удивительно, но я могла поклясться, что в его глазах клокотала ревность. Странно, но это просто невероятно!

– Рано или поздно мне придется иметь с ним дело, – возмутилась я.

– Позже, Мерси. Не представляю, чем вы сейчас занимались, но я не желаю, чтобы ты болталась возле этого типа. Ваши уроки не принесут пользы ни тебе, не малышу.

– Семейства хотят, чтобы он со мной работал. Обучал меня колдовству. Иначе я не смогу выполнять свою миссию!

– Мне плевать на семейства, Мерси, – произнес Питер, останавливаясь и разворачивая меня лицом к себе. – Меня волнует только наша семья. Ты, ребенок и я. Правда, Мерси.

– Ага, – согласилась я и потянулась, чтобы его поцеловать. Его разноцветные глаза – зеленый и синий – тотчас загорелись, а я погрузилась в тепло и любовь Питера. – Но мне нужно научиться контролировать магию. Ты сам все видел. Мне надо работать и выполнять свой долг. Грань меня позвала. Она меня выбрала. Я понимаю, что это звучит дико, но она в меня верит. А в моей жизни маловато людей, которые бы в меня верили.

– Я всегда в тебя верил. С магией и без нее. И я всегда буду верить в тебя, Мерси, – парировал Питер.

– Знаю, – кивнула я.

– Хорошо, – пробормотал он и помолчал. – Слушай, Мерси, – продолжил он, – конечно, теперь явно не самый удачный момент, но я сегодня пришел не просто так.

Он помялся, пытаясь подобрать нужные слова.

– Давай, выкладывай.

Он нахмурился.

– Мой босс разведал про подработки, которые я брал на выходные, и сказал, чтобы я выбирал. Ну, я и решил уйти с работы и все время посвятить своему бизнесу. Мне хочется обеспечить нам будущее, Мерси, создать для Колина наследие. Я уже не буду слугой большого босса.

– Здорово!

Решение Питера порадовало бы меня гораздо сильнее, если бы он предварительно со мной посоветовался. Хотя, если бы он со мной поговорил, я бы рекомендовала ему поступить именно так.

– Нет, погоди. Есть кое-что еще. – Он отодвинулся от меня и проговорил, покосившись на свой грузовичок: – С мелкими заказами я сам разберусь, но я не готов к таким объемам, которые мне придется брать. И у меня нет денег, чтобы купить оборудование и нанять рабочих.

– Не проблема! Ведь у меня куча денег, Питер! Я получила доступ к семейным финансам.

Я была потрясена размером причитающихся мне ежемесячных выплат. Когда я получила первый чек, то решила, что сумма рассчитана за целый год. Я выросла, не подозревая о том, насколько моя семья богата. Может, оно и к лучшему.

– Нет! – отрезал Питер, погрозив мне пальцем. – Ты знаешь, как я отношусь к тому, чтобы брать у тебя деньги. Пожалуйста, пойми: мне нужна твоя вера и поддержка, но мне надо быть самостоятельным.

– Ладно, понимаю. Наверное.

Я невольно улыбнулась.

На миг его лицо осветила ответная улыбка облегчения, но он тут же посерьезнел.

– Я нашел себе компаньона. Парня, который поддержит меня финансово. Кроме того, у него есть проект, причем крупный, который ему нужно закончить. Немедленно.

Неуверенность Питера послужила тревожным сигналом. Теперь ясно, почему он исключил меня из процесса принятия решения!

– И кто он?

– Такер, – признался Питер, и у меня буквально отвисла челюсть. – Такер Перри.

– Смеешься?! – вскинулась я и собралась возмущенно удалиться в дом. Но меня отрезвила мысль о том, что Эммет по-прежнему ждет меня на кухне и, наверное, сейчас смакует подробности семейной сцены. – Он вцепляется в каждого, как клещ! – добавила я.

Питер собрался ухмыльнуться, но я обожгла его таким суровым взглядом, что он сразу же раздумал.

Моя тетя Эллен то встречалась с Такером, то расставалась со своим ухажером. Сейчас наметились границы для периода разрыва, и я молила Творца, чтобы возобновления отношений не произошло. Слишком обходительный и самоуверенный Такер был не только юристом и дельцом в сфере недвижимости, но и профессиональным обольстителем. Он переспал с большей частью женского населения Саванны и со внушительным числом мужчин – тоже. Однажды он попытался взяться за моего жениха и за меня, но Эллен пригрозила ему превращением в каплуна, если он не отступится. Такер являлся хищником, склизкой и увертливой змеей. Надо признаться, что я не очень-то его любила. Идея Питера о том, что он готов взять Такера в компаньоны, лежала за пределами моего понимания.

– Нет, послушай, – произнес Питер, обнимая меня. – Ситуация не такая безумная, как может показаться. В наших местах мало кто строится, и почти никто не готов рискнуть и поручить крупный заказ новичку. Пусть Такер и придурок, но у него есть деньги и неплохие проекты. Пожалуйста, поддержи меня, Мерси!

В этот момент Эммет, конечно же, вовсю навострил уши, поэтому я заставила себя сдаться быстрее, чем сделала бы в других обстоятельствах.

– Питер, я предварительно с этим соглашусь. Но не уверена, что тебя посетила гениальная мысль. А сейчас – просто увези меня отсюда.

Я направилась к грузовичку и подождала, чтобы Питер открыл мне дверцу.

– Куда едем, Мерси?

– Все равно. Главное, поскорее.

Глава 4

– Ты сама говорила, что тебе все равно, – заявил Питер, выключая зажигание. – И, между прочим, мама ужасно хотела тебя видеть.

Я задрала голову, чтобы посмотреть на ирландский флаг, гордо выставленный в сторону реки. Он служил единственной вывеской «Маг Мел», но это никакого значения не имело. В таверне варили медовое темносолодовое пиво, а на маленькой сцене выступали местные таланты, из-за чего бар, принадлежавший родителям Питера, пользовался популярностью и у местных жителей, и у туристов. Во время горячего сезона сам начальник пожарной охраны частенько выдавал зашедшим стаканы на вынос, следя, чтобы ограничение, наложенное на максимальное количество клиентов, единовременно находящихся в помещении, не нарушалось.

Я до сих пор не успокоилась из-за сюрприза с Такером, не говоря об остальных событиях сегодняшнего утра. Но по сравнению с другими проблемами договор Питера с Такером оказался только мелким раздражителем. Такер умел делать деньги – и я не сомневалась, что у него нет ни малейшего желания расстаться со своим половым аппаратом. Решение Питера меня не радовало, но я, в принципе, допускала, что оно не приведет к полной катастрофе. В конце концов я расслабилась.

– Хорошо, – произнесла я. – Но пусть твоя матушка не обращается исключительно к моему животу, как в прошлый раз.

Питер имел глупость расхохотаться, но потом опомнился и вскинул руки в знак капитуляции.

– Извини, – шепнул он и осторожно придвинулся, чтобы поцеловать меня. – Я с ней уже поговорил. Но она так рада из-за малыша!

– Приблизительно через пять месяцев она может хоть целыми днями сюсюкать с Колином, но пока…

– Понял.

Питер выпрыгнул из грузовичка и обогнул его, чтобы помочь мне выбраться наружу: ненужный, но очень приятный жест. Он захлопнул за мной дверцу и взял меня под руку.

– Ты обходительный лишь потому, что боишься, как бы тебя не увидела мать.

– Точно! – подтвердил он и, погладив меня по плечу, повел к дверям таверны.

Я невольно засмеялась, встала на цыпочки и чмокнула его в щеку.

Стоило нам перешагнуть через порог, как на нас налетела его матушка.

– Мерси! Красавица моя! Какой счастье!

Она сделала над собой усилие, чтобы посмотреть мне прямо в глаза, а не сразу устремлять взгляд на мой округлившийся животик.

– Ладно, не стесняйтесь, – разрешила я, и будущая бабушка резво бросилась ко мне и прижала обе ладони к моему животу.

– Здравствуй, мой маленький Колин! Бабушка тебя обожает, мой малыш.

– Ой, ма, хватит, – потребовал Питер.

Он тоже сиял от гордости, и я не смогла сопротивляться приливу радостного тепла. Я все-таки люблю Питера – и ребенка, которого вынашиваю.

– Садись, Мерси, – защебетала мать Питера. – А ты пойди погуляй, – добавила она, обращаясь к сыну. – Мне надо посплетничать с твоей нареченной о нашем, о девичьем.

Питер уставился на меня. Вопрос о том, уходить ли ему, читался на его лице, будто был написан афишным шрифтом.

– Не волнуйся, я в порядке, – сказала я ему.

– Не переусердствуй, – предупредил Питер маму.

– Брысь! – отозвалась она шутливым тоном, хотя приказ ощущался вполне ясно.

– Вернусь через час, – заверил он меня и направился к выходу.

Миссис Тирни последовала за ним и заперла дверь.

– Теперь нам никто не помешает, – объяснила она. – Я мигом принесу чаю.

Мне, если честно, пить не хотелось, но я подумала, что чашка поможет мне занять руки. Я очень любила маму Питера. Я знала ее практически всю свою жизнь и чуточку побаивалась. Она имела весьма четкие взгляды на то, что хорошо, а что плохо, и воплощала их в реальность железной рукой. Вероятно, данная способность развилась у нее с годами – ведь она частенько урезонивала перепивших клиентов, но это всегда меня немного нервировало.

– Спасибо, – ответила я.

Спустя три минуты она вернулась с чайником и двумя массивными кружками. От запаха мяты меня затошнило, но я решила ничего не говорить. Мать Питера тоже молчала, разливая напиток и одновременно не сводя с меня глаз. Она пододвинула кружку ко мне, и я вцепилась в нее, радуясь возможности согреть пальцы.

Выждав несколько секунд, женщина отхлебнула чай и задумчиво произнесла:

– Что ж, девочка… Теперь в твоей жизни произошло немало перемен.

Она была права, подумала я и послушно кивнула головой.

– От твоей сестры есть известия? Как ей нравится в Калифорнии? – вдруг выпалили она.

Мы придумали целую легенду, чтобы объяснить исчезновение Мэйзи. По нашей версии, после разрыва с Джексоном Мэйзи решила посмотреть, как живется на западном побережье. Даже Питер ничегошеньки не знал. Я вспомнила семейный совет, в котором приняли участие Айрис, Эллен, Оливер и я. Мы оставили Питера в неведении – ради его же безопасности. Сейчас я предположила, не устроили ли они подобное совещание лет двадцать назад, поклявшись защитить меня от правды и не говорить, что моя мать жива.

– У нее все замечательно, – начала я. – Мэйзи размышляет над тем, не осесть ли ей ближе к Сан-Франциско или перебраться в Лос-Анджелес.

– Странно, что стоило твоему дяде вернуться из Калифорнии, как твоя сестра уехала в тот же штат.

– По городскому уставу Саванны, в городе может одновременно проживать только строго ограниченное число Тэйлоров, – отшутилась я.

Ее губы изогнулись в едва заметной улыбке.

– А тебе ведь недолго осталось носить фамилию Тэйлор, верно? Ты станешь одной из нас. Тирни.

Я поежилась. Тетя Айрис и мама Питера столковались между собой и добивались, чтобы мы с Питером поженились. Им хотелось, чтобы ребенок родился в полной семье, но мне становилось нехорошо от одной мысли о том, что помимо прочего мне придется организовывать свадьбу.

– Миссис Тирни… – промямлила я.

– Не надо называть меня «миссис Тирни». Ты – взрослая женщина, а не двенадцатилетняя девочка. И тебе не обязательно называть меня мамой, но мне бы хотелось, чтобы ты начала называть меня по имени.

У меня в голове моментально возникло лицо собственной матери, а в ушах зазвучал ее голос, произносивший сокровенное слово. Будет ли она рядом при рождении моего сына? Мне безумно хотелось увидеть ее снова. Я не сомневалась, что если бы мне удалось убедить ее вернуться домой и встретиться с Айрис и Эллен, мы бы все уладили. И, конечно, докопались бы до того, с помощью каких уловок Джинни смогла обмануть или принудить тетушек действовать с ней заодно.

Я помотала головой и сосредоточилась на нынешней неловкой ситуации.

– Хорошо, Клер, – неуверенно пробормотала я.

Для меня это имя прозвучало непривычно, но я решила не спорить с пока еще неофициальной свекровью.

– Ничего сложного, верно?

– Нет, просто я…

– Ты не хочешь, чтобы будущая свекровь совала свой нос в твои свадебные планы. Не беспокойся, дорогая. Мне все равно, где пройдет свадьба и кто будет скреплять ваш союз. Меня не интересуют платье, цветы или торт. Мне важно лишь то, чтобы церемония произошла в самое ближайшее время. Ведь скоро будет заметно, что ты беременна.

– Не понимаю, почему это важно.

– Из-за фотографий, милая, – безапелляционно заявила она. – Подумай сама, Мерси. Вам с Питером сейчас на это наплевать. Но спустя лет пять перед Колином возникнет серьезный вопрос – вопрос о родителях.

Я ничего не сказала, но она почувствовала мою реакцию.

– Ты ведь хочешь выйти замуж за моего сына?

– Разумеется, хочу. – Я помялась и добавила: – Но у меня такое чувство, что я уже не управляю своей жизнью. Я бы с удовольствием притормозила процесс. Пусть все идет в том темпе, который выберу я.

– Извини, Мерси, но тебе надо понимать, что ты входишь в супружеский мир. Твое время больше тебе не принадлежит. Но я не стану на тебя давить. По крайней мере еще неделю другую, – пообещала она, подмигивая мне.

Я сделала глоток чая – и сразу об этом пожалела. Вкус оказался отвратительным. На меня накатила волна тошноты. Миссис Тирни… Клер… протянула руку и отняла у меня кружку.

– Ничего страшного. Когда я была беременна, то не выносила корицу, – заметила она и унесла кружки к стойке бара. Потом вернулась на прежнее место и серьезно осведомилась у меня: – Как малыш? Он здоров? Ничего необычного?

– Нет. Врач говорит, что все очень хорошо.

Я постаралась быть убедительной.

– Меня не интересует врач. Что говорит Эллен?

Я вздохнула.

– Эллен считает, что ребенок в порядке. Она клянется, что слышит его пение.

Я решила, что эта деталь позабавит Клер, однако она нахмурила лоб.

– Значит, пошел в отца, – резюмировала она и, переключаясь на другую тему, попросила меня: – Мерси, расскажи-ка мне, кто тот высокий парень, который гостит у вас дома. Ну, он такой смуглый и вечно мрачно пялится на всех.

– Эммет? – переспросила я, хотя прекрасно понимала, что под описание может подойти только он.

– Да, Эммет. Он ваш родственник?

– Нет, – возразила я, порадовавшись степени ее откровенности. – Скорее, друг семьи.

– Значит, ты давно его знаешь, – протянула она.

– Вообще-то, несколько месяцев, – призналась я. – А что?

– Он в последнее время торчит в таверне. Попивает не спеша и задает массу вопросов о нашей семье – то есть о Колине, Питере и обо мне. Как мы с Колином познакомились? Сколько состояли в браке, когда Питер родился? – Клер помолчала. – И нет ли у нас в родне других рыжеволосых здоровяков? За это он уже чуть в глаз не получил.

– Он оскорбил Колина?

– Нет, меня. Даже если за этим ничего не стояло, его вопросы вежливыми не назовешь.

– Он не умеет общаться, но он безобидный.

– Плевать! Он мне совсем не нравится, этот ваш Эммет.

В ее глазах зажегся гнев.

– Я побеседую с ним…

– Не надо, Мерси, я сглупила, – внезапно отмахнулась Клер. – Ничего ему не говори.

Дверь дернулась: похоже, кто-то попытался повернуть ручку.

– Мы закрыты. Приходите в пять! – громко объявила мать Питера, не шевельнувшись.

В дверь властно постучали.

Стук повторился, на сей раз – еще громче, а у окна возникли полисмены в форме. У меня замерло сердце. Мы с Клер переглянулись. Клер была худенькой, но из-за стола встала так, словно на нее навалилась тяжесть целой планеты. Повозившись с замком, она распахнула дверь. На пороге маячил следователь Кук в ореоле яркого солнечного света.

– Миссис Тирни, – затараторил он, – ваш муж здесь? Мне хотелось бы пообщаться с вами обоими.

– Питер! – воскликнула я, вскакивая и бросаясь к двери. – С ним что-то случилось?

– Привет, мисс Тейлор, – сердито буркнул Кук. – Не тревожьтесь. Это никак не связано с Питером.

Клер шумно выдохнула.

– Милости прошу, мистер.

Кук шагнул в комнату. К нему присоединилсь полисмены в форме, которые заглядывали в окно.

– Где ваш муж? – спросил Кук.

– Колина сейчас нет. Он обсуждает спорный счет с поставщиком. Он должен вернуться к открытию. А в чем дело?

Кук взглянул на меня, и Клер догадалась о том, что он думает обо мне, как о посторонней.

– Мерси – член нашей семьи, – произнесла Клер.

Я сообразила, что Кук считает меня неуместной помехой, но и я была такого же мнения о нем самом. Я почувствовала легкую обиду, хоть у меня не было для этого оснований. Адам посмотрел на меня, пытаясь понять, как мне удалось сделать мощный рывок, превратившись из «вроде как подружки» в члена клана Тирни. Мы о моей беременности не сообщали, да и свадебные планы еще не появились на горизонте.

– Ладно, – он извлек из кармана старый моментальный снимок, упакованный в прозрачный пакет для улик. – Ну, что?

Клер взяла пакет и уставилась на его содержимое. Внезапно у нее подкосились колени, и женщина рухнула на стул. Я присела рядом с ней и без разрешения выхватила фотографию. Из-за полиэтилена изображение было не вполне четким, но вполне узнаваемым. Снимок запечатлел отца Питера, Колина, и Клер с младенцем на руках. Наверняка это был Питер, но малыш казался таким худосочным, слабеньким и жалким! Я всмотрелась в фон и поняла, что фотографию сделали в той самой комнате, где мы находились сейчас.

Адам забрал у меня фотографию.

– Миссис Тирни?

– Да, – выдавила она, вновь обретая спокойствие. – Конечно. Не представляю, кто мог его сделать, но здесь изображен тот момент, когда мы принесли маленького, то есть нашего Питера, домой. Откуда у вас фотография?

– У вас сейчас не гостят родственники или друзья?

– Нет, мистер, – ответила она. И повторила свой вопрос: – Откуда же у вас фотография?

– Сегодня утром к нам поступил звонок с сообщением о том, что труп пожилого мужчины найден на обочине рядом с Огичи. При нем не обнаружили документов, но в кармане мы нашли снимок. В свете необычных обстоятельств мы должны рассматривать эту смерть как подозрительную.

У меня кровь отлила от лица. Мои глаза устремились на Клер, которая оказалась столь же бледной.

– Мне крайне неприятно, мэм, но я вынужден просить вас отправиться со мной. Посмотрите, не сможете ли вы опознать тело.

– Да, – пролепетала Клер. – Я позвоню Колину. Пусть он с нами встретится.

– Буду очень обязан, мэм.

Пока она шла к телефону, установленному возле стойки, Кук пристально посмотрел на меня:

– А вам ничего не известно?

– Нет, конечно! – слишком поспешно и настороженно отрезала я и покачала головой. – Понятия не имею, что случилось.

Мне вспомнилась фраза из Библии о том, что твой грех тебя отыщет. Раскаяние и сожаление заставили каплю пота поползти у меня по спине.

Адам кивнул, будто готов был принять мои слова на веру, но я прекрасно осознавала, что он взял меня на мушку. Он принял более непринужденную позу и выудил из кармана свой неизменный черный блокнот. Я уже наблюдала подобное поведение, когда Адам допрашивал меня относительно убийства Джинни. Блокнот играл чисто бутафорскую роль. Он просто привлекал внимание свидетеля, заставляя бедолагу думать, что там содержится список неопровержимых фактов, которые указывают на этого свидетеля, как на главного подозреваемого в расследуемом преступлении. И хотя такой метод можно было счесть анахронизмом, он оставался эффективным инструментом.

Клер повесила трубку – и Адам спрятал блокнот в карман, снова сосредоточившись на матери Питера. Между прочим, чутье у Адама было превосходное – и он был очень цепким. Несомненно, он еще ко мне вернется.

– Он скоро приедет, – сказала Клер, обращаясь к следователю. – Мерси, ты не останешься здесь, чтобы помочь Питеру открыть таверну, если мы не успеем вовремя вернуться?

– Без проблем, – ответила я.

По пути к двери Клер поцеловала меня в щеку.

– Умница, – прошептала она. – Что ж, джентльмены, пройдемте.

Они вчетвером покинули бар. Раздался громкой стук закрываемой двери, и наступила тишина. Внезапно я ощутила прилив паники и, открыв дверь, едва ли не вывалилась на улицу. Свежий воздух буквально обнял меня, как старый добрый друг, но солнце спряталось за тучку, и я задрожала от холода и тревоги.

Глава 5

Я замерла у двери таверны, тщетно борясь с паникой. Я обхватила себя руками и принялась растирать покрывшиеся гусиной кожей плечи. Кем был старик, на которого я неожиданно наткнулась? Как он связан с Тирни? Почему я имела глупость решить, что мне удастся его реанимировать?

– Что случилось, красавица? – прозвучал чей-то мужской голос.

Я обернулась. Незнакомец был мускулистым и выше меня ростом – но все-таки невысоким для мужчины. И внешность, и одежда у него оказались весьма примечательными. Гладко выбритый череп. Футболка с флагом конфедерации и с отрезанными рукавами. Самодельная майка открывала сплошную татуировку на правой руке. Хотя мой мозг не был способен проанализировать сложный узор, подсознательно я отметила некоторые символы и истолковала их, как очень неприятные. Говор и движения этого типа явно свидетельствовали, что он деревенщина из глухого захолустья.

Я с первого взгляда поняла, что мне не нравится ни он сам, ни создаваемое им впечатление, но выдавила из себя улыбку. Инстинкты подсказывали мне, что надо проявить вежливость.

– Спасибо, я в порядке. Утро было непростое.

Его глаза – темные, жесткие, чересчур близко поставленные и затененные надбровными дугами – заискрились. Он направился ко мне. Солнце заиграло на рукояти охотничьего ножа, закрепленного на голенище сапога – такие часто называют «свинорезами».

Его спутница – женщина с неумело высветленными волосами, заплетенными в косу, и нанесенной на прыщавую кожу косметикой, шагнула к нему и обняла своего дружка за плечи.

– По мне, больше похоже на утренний токсикоз, – фыркнула она.

Она набычилась, устремив на меня злобно прищуренные глаза. Похоже, она отметила свою территорию. Этот мужчина – сообщала она мне без слов – принадлежит ей. Господи, да пусть забирает! Однако он стряхнул руку своей партнерши и подошел ко мне еще ближе.

– Не, быть не может! У нее на пальце кольца нет. А по ее виду сразу скажешь, что она не из тех, кто раздвигает ноги, чтобы поздороваться! Я ведь прав, старик?

Краем глаза я заметила какое-то движение. Еще один член компании, на сей раз намного моложе. Старшеклассник? Вероятно. Однако паренек чуть не на десять сантиметров обгонял ростом вожака стаи. Сложение юноши было астеническим – несмотря на все его мышцы, он был гораздо более поджарым, чем его татуированный приятель. Юнец ошивался за спинами парочки – держался достаточно близко, чтобы обозначить свое соучастие – но лишь слегка. Потрепанные джинсы, тускло-блондинистые пряди волос, злые голубые глазенки, кривая ухмылка. Правда, он казался чересчур смазливым, чтобы являться их отпрыском… Если честно, он был слишком взрослым, чтобы оказаться их сыном, даже по меркам захолустья. Брат? Кузен? Подельник? Но какие бы отношения их ни связывали, он все равно был самым красивым из этой троицы. В его злобных глазах горело ликующее предвкушение. У меня оборвалось сердце: я догадалась, что угар парня как-то связан со мной.

– Мне пора возвращаться, – пробормотала я, нащупывая у себя за спиной ручку двери.

– Ой, не стоит убегать, – произнес старший. – Мы надеялись с тобой познакомиться. Узнать что-нибудь о вашем прекрасном городе. Ну-ка, Джо, представься леди.

Паренек хмыкнул и побрел ко мне, заслоняя мне дорогу. Единственный путь спасения лежал через дверь таверны.

– Привет! – сказал он.

На столь близком расстоянии мне стало понятно, что он постарше, чем мне показалось сначала. Шестнадцать? Восемнадцать? В его взгляде не ощущалось способности сопереживать, быть добрым. Его окружала аура, в которой невинность и опасность сочетались именно в такой пропорции, чтобы заворожить девушку, которой нравится безумство. Мне стало страшно за любую девчонку, которая бы поддалась его обаянию.

– А ведь все не так уж и страшно, верно? – спросил вожак, но я не сообразила, кому адресован вопрос: мне или красавчику Джо. – Я – Райдер Ладк. А вот это – Берди. Поздоровайся, Берди.

Женщина хранила молчание, пока Райдер не повернул в ее сторону голову. В одном хищном движении заключалось обещание бездумного применения силы.

– Привет, – произнесла она, поежившись и отходя вправо.

– А ты не пригласишь нас в свое шикарное заведение и не предложишь нам возлияние?

В вопросе Райдера прозвучали ноты приказа.

– Возлияние! – подхватил Джо и загоготал.

Они с Райдером обменялись взглядами, восхваляющими остроумие лидера. Я решила, что это – современные бродяги, унаследовавшие все мерзкие качества этого племени, но полностью утратившие налет романтики. Племя побирушек, пустившее корни в Саванне и вытесняющее и порой прогоняющее нормальных попрошаек, которые торгуют искусственными розами или наигрывают мелодии на своих инструментах. Такие типы предпочитали товарные поезда в качестве средства передвижения, а, очутившись на твердой почве, добывали мелочь из карманов туристов не сувенирами, а запугиванием.

– Извините, нет. Я не владелица, а бар открывается только в пять. В противном случае нас могут лишить лицензии.

– Ладно тебе! Ты ведь свободная, белая и совершеннолетняя, так? – спросил Райдер. – Можешь делать, что вздумается.

– Мне надо вернуться в бар и готовиться к открытию, – сказала я, нащупав дверную ручку и вцепившись в нее.

Все трое стояли мрачно, глазели на меня и не шевелились. Мне надо было поторопиться, иначе они сумеют ворваться в таверну, и тогда мне не поздоровится. Я повернула ручку и вжалась спиной в дверь, но та и с места не сдвинулась. Замок за мной закрылся!

– А я-то решил, что Саванну по праву называют «городом гостеприимства», – проговорил Райдер, придвигаясь еще на шаг. Следуя его примеру, остальные двое сжали вражеское кольцо вокруг меня. – Ты совсем не гостеприимна!

И Райдер нарочито провел пальцем по рукояти своего ножа. Еще дюжину секунд назад тут ступить было некуда от полисменов. А теперь, когда их присутствие мне бы пригодилось, вокруг ни единого копа! Интересно, а вдруг мои гости наблюдали за отъездом полиции и только потом двинулись сюда?

Я прикинула, не использовать ли магию, чтобы проникнуть внутрь «Маг Мел». Но в этом случае банда ворвется за мной в бар – если я не успею захлопнуть дверь у ребят перед носом. Пока я обдумывала свои действия, они неспешно приблизились еще на несколько шагов. Скоро я смогу дотронуться до них. Хотя нет – они смогут протянуть свои лапы и дотронуться до меня.

Я подумала, не применить ли мне самый отработанный прием… вообще-то, единственный отработанный прием – но сразу отбросила эту идею. Лучше попробовать нечто не столь явное. Кроме того, я не хотела разозлить ведьмовские семейства, прибегнув к магии в открытую, и подавила порыв гнева, вызванный тем, что дальние родственники лишили меня возможности нормально защищать себя. Мне необходимо сохранять хладнокровие, а злость на сородичей, которых даже поблизости нет, мне ничем не поможет. В итоге я решила, что мне пригодится один из фокусов дяди Оливера. Оливер не знал себе равных в искусстве магического убеждения, которое наполовину базировалось на уверенности в себе.

– Я приношу свои искренние извинения. Вам стоит посетить Центр туризма города Саванны. Давайте спокойно разойдемся в разные стороны, – проговорила я, выпрямившись во весь рост и скрестив руки на груди. Я старалась казаться твердой и делала вид, что именно я контролирую ситуацию. Джо и Берди попятились, но Райдер был непробиваем.

– Уходите! – рявкнула я.

Райдер хохотнул, а потом тыльной стороной руки стер с губ улыбку.

– Ты, маленькая мисс, та еще штучка, да? Хорошенькая, но манеры у тебя никудышные. Я с удовольствием помогу тебе перевоспитаться.

В обычной ситуации двое из троих – неплохой результат, но, увы, мне не удалось воздействовать на Райдера. Придется обсудить мой промах с Оливером. Выяснить, где я ошиблась. Но сейчас у меня наметились заботы поважнее. Я сделала глубокий вдох и представила себе, что между нами вырастает стена, которая не просто нас разделяет, а отпихивает Райдера назад, заставляет всю банду удалиться. Татуированная ручища Райдера потянулась ко мне, но моментально задрожала и опустилась.

Вожак принялся злобно сверлить взглядом и опять шагнул ко мне, расставив руки, – и мгновенно налетел грудью на барьер, который я успела воздвигнуть. Магия нисколько его не испугала. Что еще хуже, выражение его физиономии ясно свидетельствовало, что он собирается бросить мне вызов. Однако в следующий миг он отвернулся и вальяжно потащился к реке. Джо трусил за ним, словно полный обожания щенок. Берди медлила.

– Ты мне не нравишься! – процедила она и с ненавистью прищурилась.

Наши чувства были взаимными, но я сочла неразумным ее раззадоривать, да и то сражение выиграла я.

И я промолчала.

– Берди! – крикнул Райдер, и она шмыгнула к нему.

Я проводила их взглядом и снова занялась замком. Запустила в скважину энергию и представила себе, как она заполняет механизм, а потом конденсируется и твердеет. Затаив дыхание, я повернула колдовскую отмычку и безумно обрадовалась, услышав щелчок. В кои-то веки моя магия сработала так, как я задумывала.

Я ворвалась в таверну, захлопнула за собой дверь и поспешно задвинула засов. Привалившись к стене, глубоко вздохнула, пытаясь угомонить нервы – и едва не запрыгнула на стойку бара при звуке звонка. Старомодный проводной телефон, желтый с серыми кнопками и абсолютно не предусматривавший возможность определить вызывающего абонента, громко верещал. Я поколебалась, но в конце концов, ответила.

– Привет, милая моя, – произнес Колин. Массивная трубка послушно передала его печальный тон. – Хорошо, что ты еще вовремя подошла. Я никак не мог вспомнить номер твоего мобильника, а вот этот торчит у меня в голове лет тридцать.

– Питера пока нет, мистер Тирни.

– Знаю, дорогая: он тут, вместе с матерью. Я поэтому и звоню. Старик, которого нашла полиция… Он…. он наш родственик.

Я вцепилась в стойку, чтобы не рухнуть на пол. Пусть случившееся и было несчастным случаем, чувство вины сжимало мне грудь, как боа-констриктор. К горлу подкатил ком, и я сглотнула.

– Мы сегодня не будем работать, поэтому запри бар и ступай домой.

– Подождите, мистер Тирни! Мне бы хотелось помочь вам с Клер, – выпалила я, хоть в голове у меня и мутилось от услышанного.

Я понятия не имела, как смогу смотреть в глаза родителям Питера. Мне надо найти способ во всем признаться.

– Не хочу обижать тебя, девочка, но нам с Клер надо побыть наедине с нашим горем. Через несколько месяцев мы найдем утешение в нашем маленьком внуке, а сегодня ты нас, пожалуйста, оставь. Мать хочет, чтобы сынок был с ней, и на твоем месте я бы не рассчитывал встретиться с Питером. И мне надо присоединиться к ним.

– Мистер Тирни! – испуганно позвала я.

– Да? – откликнулся он.

– Кто это был?

– Мой дядя Педер, брат моего отца. Наверное, неожиданно решил нас навестить. Мы не видели его больше двадцати лет, а в последний раз встречались с ним, когда наш Питер был мальчишкой. Клер была сильно привязана к старику. До свиданья, Мерси.

– До… – начала я, но мистер Тирни уже повесил трубку.

Глава 6

Ночью я почти не спала: стоило мне задремать, как в мои кошмары являлся двоюродный дед Питера. Когда я очнулась после очередного жуткого видения, где гадюка шипела на меня из дыры, которую я проделала в груди старика, я решила, что с меня хватит: лучше я останусь бодрствовать и встречу рассвет. Я достала мобильник и обнаружила, что Питер написал мне эсэмэску, пока я во сне боролась с его родичем, превратившимся в зомби. В послании Питера говорилось, что он меня любит. Что его мать потрясена и глубоко скорбит. Может, из-за того, что в полиции считают, будто дядю Педера убили? Кто знает… А еще Питер написал, что позвонит мне, когда закончит осматривать с Такером место новой стройки.

Когда рассвело, я уже направлялась на кладбище Колониал Парк, разыскивая Хило. Она занималась своим колдовством подальше, на перекрестке, прячущемся за тупиковой частью Норманди-стрит, но денежные вопросы всегда решала именно на кладбище.

– Ну ты и наделала делов! – проворчала Хило, ковыляя ко мне по газону. Раскладной стул, который она всегда носила с собой, служил ей ходунками.

– Откуда тебе известно?

– Девонька, полицейский участок соседствует с погостом. А матушка пусть и старая, но пока не оглохла. А теперь выкладывай, что ты натворила.

– Когда ты ушла из порохового погреба, я столкнулась с каким-то стариком, – призналась я, радуясь возможности хоть кому-то выговориться.

Наверное, я была несправедлива, но у меня не получалось не обижаться на мать за ее молчание. Она знала, что нужна мне. Я прикоснулась к цепочке медальона и постаралась отбросить эту мысль.

– Бедняге стало дурно, – пробормотала я, сосредотачиваясь на деталях истории, которыми решила поделиться с Хило. – Он был дезориентирован. Вероятно, он страдал из-за старческого маразма или что-то в этом духе.

– М-м, – промычала Хило, приглашая меня продолжать.

– Я стала с ним общаться, пыталась понять, откуда он, – и вдруг он рухнул как подкошенный. Он не дышал. И пульс не прощупывался.

– А ты решила, что сможешь вернуть его к жизни с помощью слабенького удара магии?

Я кивнула.

– В результате ты прожгла старого хрена насквозь! – резюмировала Хило и разразилась тем своим пугающим хохотом, который вскоре стал похож на предсмертный хрип. Закашлявшись, она тяжело оперлась на стул и хрипло перевела дыхание. Я потянулась к ней, но она отшатнулась: – Не вздумай приходить на выручку Хило. Она знает, чем заканчивается твоя помощь и не готова предстать пред вратами рая!

Хило снова захохотала, но сумела справиться с собой, заметив, что у меня на глазах заблестели слезы.

– Брось! Перестань терзаться, девонька. Ты ничего плохого не сделала. Вовсе не о чем тебе жалеть. Твой старикан уже был мертвый – еще до того, как ты до него дотронулась.

Хило постаралась меня утешить, но у нее ничего не получилось.

– Почему ты так считаешь? Тебя там не было!

– У него билось сердце? Он дышал?

– Нет. Он посинел.

– Ага! Синий босяк – это мертвый босяк. – На губах Хило заиграла довольная улыбка, и она своими мозолистыми узловатыми пальцами стерла у меня со щек слезинки. – Большинство людей и не подумали бы остановиться и попробовать ему помочь. Ты добрая девочка и сделала для него все, что могла, – заключила она, одарив меня ехидным взглядом. – А вот Хило рассказала не все. Давай, девонька. Матушка тебя терпеливо слушает.

Она разложила стул и устроилась на нем. Иногда Хило казалась настоящим стихийным бедствием, но в последнее время я стала замечать, что она дряхлеет. Я устроилась у ее ног и положила голову ей на колени, а она принялась гладить меня по волосам. Не могу точно утверждать, когда именно это произошло, но за последние несколько недель я привязалась к старухе и чувствовала, что вольно или невольно она относится ко мне точно так же.

А тайна, груз которой ощутила на мне Хило, была правдой о моей матери. Мне отчаянно хотелось с кем-нибудь ею поделиться. Хило знала историю нашей семьи даже лучше ведьмовских семейств. Я не сомневалась, что старуха помогла бы мне разобраться во всех обстоятельствах, но не собиралась выдавать маму, по крайней мере пока. Она заставила меня пообещать, что я буду помалкивать, а запрет определенно распространялся и на Хило. Кроме того, я понимала, что Хило донельзя вымотана поисками моей сестры Мэйзи. Значит, пока я не разберусь в ситуации, я не могу рисковать и впутывать Хило в новую историю, которая, вполне вероятно, будет ей не по силам. В результате я поделилась с ней другим секретом:

– Когда старика обнаружила полиция, при нем нашли снимок Питера и его родителей. Оказывается, он – их давно потерянный двоюродный дед. Его звали Педер. Наверняка Питера назвали в честь него. Вроде как. Тирни даже были не в курсе, что он в городе.

Хило разразилась кудахчущим смехом.

– Девонька, если ты не врешь, то тебя ждет приятный сюрприз. – Я удивленно воззрилась на нее. – Тот потерянный дядюшка, которого ты поджарила? При нем нашли не только снимок.

– То есть?

– Полиция кое-что скрывает – а у старика под подкладкой пальто было припрятано целое состояние в драгоценных камнях и монетах. Если не окажется, что они краденые, то, сдается Хило, они достанутся твоей новой семейке, конечно, если правительство не решит оставить куш при себе. Тирни-то вообще ни о чем не догадываются. Ты ведь понимаешь, кто такие копы! Вечно выискивают какие-то мотивы и не понимают, что источник их проблем – добрая местная девочка.

Я попыталась возмущенно на нее посмотреть, но она ласково мне улыбнулась. А потом ее глаза устремились куда-то за мое плечо, и вся ее доброта превратилась в бетон.

– Две мои любимые леди! – раздался у меня за спиной мужской голос.

Я обернулась и обнаружила, что Такер Перри умудрился тихо к нам подойти. Хило мягко, но решительно меня отстранила.

– Лучше приложи к своим сладким речам причитающиеся мне денежки, Перри.

Произнося эти слова, Хило скрипнула зубами. Затем она поднялась со стула и поплелась к Такеру, ткнув указательным пальцем ему в грудь. В один миг она разозлилась: ведь ее застали в минуту нежности и увидели в неподобающем облике, а не в маске зловещей старухи с перекрестка дорог.

– Ты колдовала для него? – спросила я в ужасе.

– У его долларов цвет не хуже, чем у других, – бросила мне Хило через плечо.

– А у вас с матушкой давняя дружба, да?

Такер обогнул Хило и направился ко мне. Я попыталась встать – и он протянул мне руку. Я отказалась и поднялась самостоятельно. У меня сместился центр тяжести и двигаться стало чуть труднее, чем раньше. Но я не собиралась позволять мерзкому типу пятнать меня своим прикосновением.

Такер притворился, что ему все равно.

– А теперь и у нас двоих впереди – долгие и взаимовыгодные отношения, – пропел он.

Я ничего не ответила и смотрела на него бесстрастно, не собираясь ничем его обнадеживать.

– Благодаря твоему жениху, Мерси, – добавил Такер. – Конечно же, у нас появится много возможностей встречаться, – и он мне подмигнул. – А ты похорошела, Мерси. Мне нравятся твои формы.

Я уже собралась ему нагрубить, но он опять обратился к Хило. Достав набитый купюрами конверт, Такер протянул старухе подношение.

Хило резво выхватила у него конверт.

– С тобой приятно иметь дело, Перри. А теперь – проваливай отсюда!

Он широко улыбнулся нам обеим:

– Как всегда был рад увидеться, матушка.

Он удалился неспешной походкой и даже притормозил, чтобы рассмотреть одно из сохранившихся надгробий.

– Говорят, что на кладбище все занято, но я бы хотела найти свободное местечко для паршивца, – заявила Хило.

Более благостного выражения на ее лице я никогда не видела. Представляя себе смерть тех, кто ей досадил, она всегда демонстрировала свои лучшие качества.

– А зачем ты с ним водишься?

– Я же сказала: пусть он и никчемный, но деньги платит хорошие.

– Но что именно ты для него делаешь? – подчеркнуто сурово осведомилась я.

– Девонька, хватит волноваться. К тебе это никакого отношения не имеет.

Но я не отрывала глаз от Такера, медленно уходящего с кладбища.

– Мне не нравится, что ты для него колдуешь. А теперь и Питер ведет с ним дела. Не притворяйся, будто тебе до сих пор ничего неизвестно! – я возмущенно наставила на нее палец.

– Хило никогда не притворяется, – проворчала старуха. – И не тычь-ка ты в нее пальцем.

– А я надеялась, что после того, как Эллен его прогнала, мы его больше не увидим!

– Ты решила, что Эллен выставила его из своей постели? – осведомилась она с непроницаемым видом.

– Да, она с ним рассталась, – ответила я.

– Расставания разные бывают, – заметила Хило. – А то, что тебе нравится и не нравится, можешь взять и засунуть в свое приданое, потому что Хило это вообще не интересует. Не вмешивайся в бизнес Хило.

И вдруг, будто по сигналу, Такер развернул свой автомобиль с откидным верхом, нажал на клаксон и беззаботно помахал нам обеим. Рядом с ним восседала Эллен. Она тоже вскинула руку, но ее приветствие было каким-то унылым. Она опустила голову и повернулась к Такеру: наверное, решила сделать ему выговор. Ей не хотелось, чтобы я узнала о том, что она проводит с ним время.

Хило хрипло хохотнула:

– Еще не жалеешь, что взяла с Хило слово никого не убивать?

Глава 7

– Эллен катается с Такером, – выпалила я, неожиданно почувствовав, что я ябедничаю на тетушку.

Я застыла в дверях нашей библиотеки, вспоминая один эпизод из детства, когда я пришла пожаловаться Айрис на сестру.

– Да, я в курсе, – отозвалась Айрис, отрывая взгляд от палисандрового стола, на котором лежали дневники моего деда и папки с бумагами. Тетя уже не закручивала свои длинные светлые кудри в пучок, который предпочитал ее недавно умерший муж Коннор. Теперь волосы свободно падали ей на плечи. Она почти не пользовалась косметикой, в которой совершенно не нуждалась, и щеголяла в черных брюках для фитнеса и розовой толстовке с капюшоном. Кстати, в моей розовой толстовке, как я вдруг поняла.

– Я-то думала, что она окончательно с ним порвет, – добавила Айрис. – Увы, я мало, что могу сделать. Бог свидетель, не мне критиковать ее выбор мужчин.

Айрис старалась держаться молодцом, но продолжала горевать по своему мужу – вернее, по тому Коннору, которого якобы знала. Мы обе еще не привыкли к факту, что он собирался меня убить. Я сомневалась, что хоть когда-нибудь смогу с этим смириться. Айрис понесла двойную утрату: физическую гибель Коннора и потерю ложного представления о супруге. Однако в отличие от Эллен, которая сохранила фамилию мужа – Вебер – Айрис моментально избавилась от фамилии Флинн и снова взяла девичью.

Я подошла к тете и обняла ее за плечи:

– Чем занимаешься?

Она вздохнула.

– Копаюсь в записях твоего деда, пытаясь понять, что там есть насчет ситуации в Кэндлере.

Мой первый опыт настоящего ведьмовства, когда мне позволили позаимствовать магию дяди Оливера, пришелся как раз на больницу имени Кэндлера. Именно тогда я узнала про духов, которых задержали в старом здании чары моего деда. Вероятно, дедушка счел их побочным эффектом в своей битве за спасение маленьких жителей Саванны.

Когда Кэндлер закрыли, в городе по ночам начали исчезать дети. Мой дед обнаружил источник исчезновений в Кэндлере и, сплетя защитный барьер вокруг больницы, практически продублировал в миниатюре саму грань. Он удалился, не заметив, что создал «скороварку» без предохранительного клапана. Хило указала мне на необходимость открыть крошечное отверстие в чарах, поскольку в стенах Кэндлера создалось чересчур сильное давление. А еще Хило собиралась подсоединиться к искусственной бреши и забирать оттуда магию, чтобы компенсировать свои угасающие силы.

Но Хило согласилась отказаться от плана, когда я поделилась с ней собственной энергией. Этого-то ей наверняка хватит надолго! Кроме того, я надеялась на помощь родни. Больница оставалась пустой и заброшенной в течение десятилетий, и семейства могли догадаться, как освободить человеческие души, попавшие в ловушку, и одновременно не дать свободы темным силам, которые были ответственны за захват детей. Но неожиданное стремительное превращение здания в юридический институт заставило нас действовать быстрее, чем хотелось бы.

– Что-нибудь выяснила?

– Вообще-то, да, но я теряю данные чуть ли не сразу же после того, как нахожу. Готова поклясться, что у бумаг есть собственная воля – или у меня началось слабоумие.

Айрис покосилась на ворох документов, наклонила голову к плечу и поджала губы. Казалось, ее изумило увиденное, но она тотчас небрежно отодвинула папки в сторону и принялась задумчиво копаться в бумагах, аккуратно разложенных по столешнице. Я прочитала иностранное слово «Лебенсборн», которое значилось на верхней папке. Хотя я не учила немецкий, я быстро сообразила, что к чему. «Лебенсборн» было названием нацистской программы размножения, направленной на повышение рождаемости арийцев. Когда нацистам не удалось получить должное количество голубоглазых малышей, они начали выкрадывать их из соседних стран.

Я потянулась за папкой.

– Зачем деду понадобились материалы по программе «Лебенсборн»?

– Он интересовался тем, что называл «причудами» истории. Когда у тебя будет время, советую просмотреть все повнимательней.

Айрис забрала у меня папку и вернула ее обратно в стопку.

– Только, пожалуйста, не путай их, – добавила она.

– А он в своих записках никогда не упоминал о маме?

Я пристально наблюдала за Айрис, стараясь не пропустить ее реакцию, однако она нисколько не встревожилась и не испугалась – скорее, мой вопрос заставил ее расслабиться.

– Конечно, упоминал. Он писал обо всех нас, хотя это – не личные дневники твоего деда. Он много размышлял о колдовстве и построил пару дюжин теорий о магических процессах. Однако его личная жизнь иногда просачивалась в его записи. Тебя беспокоит что-то определенное?

– Нет. Но мне любопытно.

Айрси серьезно взглянула на меня и так крепко стиснула губы, что вокруг ее рта залегли морщины. Если она и знала о том, что моя мать жива, ее лицо ничего не выдало. Только в ее глазах мелькнула затаенная печаль.

– Держи, – произнесла она, вручая мне тетрадь в картонном переплете под мрамор. – Здесь он пишет о том, что обнаружил в больнице.

Мой взгляд заскользил по странице, захватывая куски аккуратно написанных фраз.

– В принципе, Хило ошиблась, – сказала Айрис. – Она решила, что за неприятностями стояло сборище мелких демонов, возможно, обычных бук.

Когда эти слова сорвались у Айрис с губ, она, похоже, вспомнила о моем недавнем и крайне неприятном столкновении с «обычным» букой, и нахмурилась. Но потом тряхнула головой и поспешно продолжила.

– Но с Кэндлером дело обстоит гораздо сложнее. В его стенах затаилось одно существо. Демон по имени Баррон.

– Дед запер Баррона в больнице?

– Тут все описано, – ответила Айрис, забирая у меня дневник и перелистывая страницы. – Твой дед тщательно исследовал этого гада прежде, чем вступать с ним в конфронтацию. Демон, с которым мы столкнулись, своего рода долгожитель. В Новый Свет его привез работорговец… вернее, он прибыл сюда, использовав работорговца, как средство передвижения. Данное суеверие имеет под собой долю истины. Демоны не способны самостоятельно пересекать текущую воду.

– Здорово! – с облегчением воскликнула я. – Но как ему удалось попасть в наш мир? Разве грань не должна защищать нас от подобных созданий?

– Его призвали. Грань во многом подобна сети, – объяснила Айрис. – Она защищает нас от самого сильного зла. Но если практикующий магию человек – заметь, я не употребляю слова «ведьма» – достаточно силен и тверд в своих намерениях, он может открыть отверстие или, точнее, портал и переместить через грань сгусток энергии – не особо значительный, но очень опасный. Баррона протащил в наш мир Жиль де Рэ, сподвижник Жанны Д’Арк.

В моем мозгу тут же завертелись легенды о де Рэ: аристократ, герой войны, растратчик одного из крупнейших состояний того времени, педофил и маньяк. Я содрогнулась, подумав о десятках детей, которых он убил, удовлетворяя свои извращенные желания. Неудивительно, что он пожелал сотрудничать с демоном.

– Если Баррон был настолько мал, что проскользнул через грань, то с ним ведь легко справиться, верно?

– Пожалуйста, запомни: когда мы говорим, что демон маленький, это не означает, что им легко управлять или его можно запросто прогнать. Хотя он убийца и осквернитель, он тоже не способен расправиться с нашей реальностью. Но за годы своего пребывания в нашем измерении сила Баррона возросла. Наша цель – вернуть его туда, откуда он явился, но нам будет нелегко отправить его в такое место, куда ему самому идти не захочется. И теперь я начинаю понимать, почему папа выбрал для него заключение в Кэндлере. Исследования привели твоего деда к важному выводу: для того чтобы хотя бы заставить Баррона проявиться для чар изгнания, надо принести в жертву невинное создание.

Я встревоженно прижала ладонь к животу.

– Да, Мерси, – подтвердила Айрис.

Она вернула дневник на стол и пересела в кресло с высокой спинкой.

– Ладно. Хватит разговоров о всяких тварях. Как твои дела?

Язык ее тела оказался идеальным: хоть в учебник по психологии включай. Айрис уютно откинулась на спинку кресла и положила руки на подлокотники, расслабив плечи. Она чуть повернула голову вправо и устремила взгляд на меня. Не представляю, была ли ее поза сознательно подобранной или искренней, но тетя явно демонстрировала, что она со мной: готова помочь, выслушать и не осуждать племянницу.

– Хорошо. Все в порядке, – ответила я, полагаясь на инстинкты.

Айрис доброжелательно кивнула.

– Но я чувствую, что у тебя есть нечто такое, чем тебе хотелось бы со мной поделиться. Возможно, излить душу?

Мои мысли мгновенно унеслись к матери, и мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы промолчать. Я не могла заставить себя поверить, что, открыв тайну о матери, я причиню себе и малышу вред, но меня тревожило другое – крошечное, но назойливое опасение, которое я не могла полностью отбросить. Вдруг я проболтаюсь, а мои тетки отдадут маму ведьмовским семействам? Что бы ни двигало Айрис – жадность Джинни или ее давление, – однажды она уже интриговала против моей матери. Я сильно прикусила губу. А потом мои воспоминания вернулись к инциденту с Педером. Может, Айрис что-то про него известно? Или тетя пытается поймать меня на крючок, как делала это частенько, пока мы с Мэйзи были девчонками? В такие моменты Айрис ощущала наше настроение и умело притворялась, будто знает, в чем причина, обманом заставляя нас все выложить.

Я улыбнулась и покачала головой.

– Все в порядке, – повторила я.

Я могла бы – вероятно, должна была бы – рассказать ей про Педера, но я боялась того, какой ход может получить это обсуждение. У меня имелись свои секреты, которыми я не хотела делиться с родными, хотя мне это было очень неприятно.

Айрис напружинилась, встала и вновь вернулась к письменному столу.

– Ничего! Расскажешь позже, Мерси. А меня ждет работа, – произнесла она и махнула рукой, чтобы рассеять напряженную атмосферу.

В сумрачной библиотеке было прохладно, и я решила погреться в теплых солнечных лучах. Выйдя из дома, я на минутку присела в саду, но у меня сразу же появилась потребность сбежать куда-нибудь подальше. Впервые после того, как фотография Коннора оказалась в разворотах газет, я смогла вернуться на Ривер-стрит. Я сказала себе, что там будет куча туристов, а они со мной совершенно не знакомы. В итоге я нашла скамейку возле пристани и принялась наблюдать, как грузовое судно маневрирует по расчищенному руслу, стараясь попасть под мост. Затем я взяла пригоршню печенья, предложенную на прилавке кондитерской, и зашагала вдоль берега, позволяя ногам нести меня, куда им заблагорассудится. Вскоре я обнаружила, что бреду безо всякой цели, просто следуя странному влечению. Я пересекла Уоррен-сквер и пошла по Ист-Джулиен, чувствуя, что это влечение усиливается с каждой секундой.

– Домик в классическом стиле, – услышала я голос Оливера. – Пять окон наверху, а внизу – четыре и дверь.

Мой дядя сидел на ступеньках крыльца чудесного особнячка, построенного в типичном архитектурном стиле Саванны. Между прочим, наряд дяди состоял из спортивных шорт и кроссовок. Казалось, время над Оливером не властно. Его моложавая внешность заставляла людей заподозрить, не нанял ли он того портретиста из «Дориана Грея». У него был плоский мускулистый живот, узкие бедра и широкие плечи молодого человека. Оливер мог легко бы сойти за моего брата. Раньше я думала, что он наводит на себя магический гламур, заставляя окружающих видеть его столь безупречным. Теперь мое ведьмовское чутье говорило мне, что магическая сила хранит его, заставляя стареть гораздо медленнее, чем остальные.

– Я сегодня утром высказал готовность его купить, – сообщил он, проводя рукой по остриженным ежиком волосам.

Оливер вернулся в город несколькими днями раньше, завершив свои дела в Сан-Франциско, и коротко подстригся, чтобы облегчить привыкание к жаркому климату юга.

– Я почти уверен, что продавцы согласятся с предложенной суммой, – добавил он, ухмыляясь.

Потом Оливер подметил отразившееся на моем лице осуждение и воскликнул:

– Перестань! Я предложил вполне справедливую цену. Не применил ни капли силы. – Он поднял два пальца, будто приносящий клятву бойскаут. – Тебе он нравится?

– Еще бы! Я всегда обожала этот дом. Но почему ты решил его покупать?

– Я взрослый мужчина, и мне нужна своя территория. Место, куда мои старшие сестрички не будут постоянно совать свои носы. Я даже не могу ничего оставить у себя в комнате: все моментально исчезает. А уж о гостях вообще можно забыть, если ты понимаешь мой намек. – Он выгнул бровь и иронично произнес: – Внизу сплошная деловитость, а наверху – радости.

– Оливер! – возмутилась я, краснея.

Он расхохотался, безумно радуясь моему смущению.

– Ну, а скажи-ка, Мерси, – он резко изменил тему разговора, – как твоя магия?

– Не знаю. Похоже, будто я стою под ураганом.

– А как наш Песочный Человек?

Такое прозвище он дал Эммету.

– Ужасно достает. Постоянно критикует и жалуется, но не дает мне ничего, чем бы я могла воспользоваться.

Оливер молча кивнул.

– Ты ни о чем не хочешь поговорить? – произнес он.

– Нет, – выпалила я.

Оливер всегда был гораздо прямее, чем Айрис.

– Совсем ни о чем? – переспросил он. Не получив от меня ответа, он добавил: – Ничего насчет пробивания дыры в груди пожилого странника?

У меня от лица отхлынула кровь.

– Откуда ты знаешь?

– Откуда? – повторил Оливер и потрепал меня по голове. – Конфетка, мы ощутили выброс силы. Дикой, необузданной, поразительно мощной. На ней буквально было написано твое чудесное имя. А что до сведений о «таинственной» смерти старика, так она уже попала в местные новости. – Он постучал себя по лбу. – Я применил свои гениальные дедуктивные способности и связал два факта воедино. Айрис надеялась, что ты ей откроешься, но, насколько я понял, она от тебя не услышала ни звука.

– Я не хотела ему повредить… Я пыталась ему помочь.

Я услышала в своем голосе нотки раздражения.

– Ой, неужели? Значит, ты не превратилась в маньяка, охотящегося на старичков? – Мой дядя ухмыльнулся. – Давай-ка прогуляемся.

Оливер взял меня за руку и повел по Ист-Джулиан в сторону Уоррен-сквер.

– Куда мы направляемся?

– Домой, переодеться и захватить твоих тетушек, а потом – к «Элизабет», на обед в честь моего возвращения.

– Я действительно рада, что ты решил жить в Саванне, – буркнула я, пока он тащил меня за собой. – Но я сегодня не собираюсь выходить в свет. Мне нечего надеть. Я не влезаю в нарядные вещи. Кроме того, на нас до сих пор косятся из-за того, что случилось с Коннором и Джинни. Я не готова терпеть всеобщее любопытство.

Помимо вполне веских оснований, оставалось еще и то, что мне приятнее было бы жевать стекло, чем сидеть напротив Оливера и теток, не имея никакой возможности потребовать, чтобы мне сказали правду про маму. Но этого я вслух, конечно же, не произнесла.

– Конфетка, ты сегодня с нами поедешь по двум причинам. Во-первых, ты платишь. А во-вторых, я вновь обрел свою родную Саванну.

О возвращении Оливера в Саванну возвестили в разделе светской хроники. В заметке подчеркивался успех фирмы Оливера по связям с общественностью и даже не упоминалось о суевериях, связанных с семейством Тейлор.

– Да… теперь все Тейлоры на месте, – согласился со мной дядя.

Репортеры постарались оказать нам услугу, отводя центр внимания от недавних скандалов, которые сотрясли наш клан. Наверное, не очень-то и честно, что мы приписали нападение на Джинни моему дяде Коннору, но я уже убедилась на собственном опыте, что он отличался кровожадностью. А если говорить начистоту, то здесь, в Саванне, нам было бы непросто подобрать смышленых присяжных заседателей, которые поверили бы тому, что Джинни убил бука в облике мужчины.

– Люди не могут шептаться у тебя за спиной, если ты постоянно находишься у них перед глазами. – Оливер подчеркнул свою мысль, окликнув одного из членов городского совета, шедшего по противоположной стороне улицы. – Конфетка, мы в Саванне! А что до твоих нарядов, то Эллен обо всем позаботилась. Она целый день ходила по магазинам для будущих мам, подбирая тебе новый гардероб.

– Не целый день, – уточнила я. – Утром она каталась с Такером. По-моему, она опять с ним встречается.

Оливер кивнул.

– Верно, но мы ничего не может с этим поделать, Конфетка. И тебе лучше смириться с этим, как и с тем, что пообедаешь с нами. Сопротивление бесполезно, Мерси.

– Я вчера видела следователя Кука, – сообщила я, изумляясь собственной вредности.

Мне захотелось смутить Оливера, заставить его хоть немного растеряться – но я сама удивилась тому, что сразу прибегла к удару ниже пояса.

– Угу, я тоже, – беззаботно ответил Оливер. – Он с нами уже побеседовал. Адам решил, что может нанести нам визит пораньше, а не попозже, поскольку таинственно погибший незнакомец оказался членом семьи, в которую ты войдешь после свадьбы.

Мы молча пересекли южную часть площади и двинулась на запад по Конгресс-стрит, а затем свернули на юг – прямо на Хабершэм.

– Я не знала, что они родственники, – произнесла я, когда молчание стало невыносимым.

Оливер ответил только неопределенным мычаньем.

– Я была ошарашена. Старик появился из ниоткуда – и он так нуждался в чьей-либо поддержке…

– И ты попыталась ему помочь, Мерси, но пока ты даже не управляешь собственной силой, поэтому перестаралась.

– Да, – тихо признала я.

– Но вместо того, чтобы учиться колдовать, ты отмахиваешься от Эммета, главная задача которого заключается в том, чтобы развивать твой дар. А ты избегаешь наставника, чтобы вдоволь пообщаться с матушкой Хило.

Я выдернула руку, мгновенно ощетинившись и готовясь к ссоре.

– Зря ты вспылила, рыжик, – улыбнулся Оливер. – В чем дело? Испугалась, что я за тобой следил?

– Нет. Я злюсь.

Его смех вывел меня из равновесия.

– Я знаю, что вы задумали. Ты и старая карга с перекрестка, – произнес он, наконец.

Я ничего не ответила, и он продолжил:

– Тебе Мэйзи не найти. Ни самостоятельно, ни прибегнув к магии Хило.

– Я не могу про нее забыть! – огрызнулась я. – Не могу отвернуться, бросив ее, как вы!

– А я не уходил! – Оливер резко застыл на месте. Лицо у него побагровело, руки сжались в кулаки. – Я прилагал все усилия, чтобы отыскать Мэйзи.

Я не выдержала. Наверное, у меня взыграли гормоны. А может, я просто почувствовала невероятное облегчение от того, что Мэйзи не покинута. Я разрыдалась. Оливер обнял меня и притянул к себе.

– Я никогда не смог бы отвернуться от Мэйзи. И от тебя, Мерси. И твои тетки не могут.

– Но Айрис заявила…

– Забудь об этом, – прервал меня он. – И заодно выкини из головы все замечания Эллен. Есть разница между тем, что мы говорим дома, где, как мы подозреваем, нас подслушивают семейства, и нашим общением тет-а-тет. – Оливер помолчал и продолжил: – Мы вернем Мэйзи в Саванну. Обязательно, – пообещал он, чуть приподняв мой подбородок, чтобы я встретилась с ним взглядом.

Я была в восторге, получив весомое доказательство того, что мои тетки готовы поставить благополучие Мэйзи выше своих обязательств перед семействами. Должна же существовать какая-то причина, по которой они разлучили меня и Мэйзи с матерью! Да и от мамы наверняка тоже скрыли очень многое…

– Но тебе действительно надо быть готовой ко всему, – добавил Оливер, приняв мою реакцию за чрезмерную уверенность. – В действительности мы не представляем, в каком состоянии окажется твоя сестра, когда мы ее обнаружим.

– Но как мы ее найдем?

– Мы начнем с того, что должно быть очевидным для старой заклинательницы Хило. С почвы.

– С почвы? – повторила я.

Хило частенько использовала землю для своих амулетов. Старуха прибегала к симпатической магии, чтобы притянуть подобное к подобному. Почву из банка – для денег, комья с кладбища – для смерти.

– Совершенно верно. Ты помнишь, где стояла Мэйзи во время церемонии? На лужайке возле нашего дома. А зачем, по-твоему, я все перелопатил? И установил там солнечные часы? Ты хоть на них внимательно смотрела? – спросил Оливер.

– Нет, – промямлила я.

Если честно, я старалась избегать рокового места.

– Тогда приглядись как следует, Конфетка. Заметишь нечто любопытное.

– Выкладывай, Оливер! – взмолилась я.

Он ухмыльнулся и выгнул бровь.

– Тень от стрелок никогда не сдвигается. А почему, как ты думаешь? Я сделал не солнечные часы. Я создал чары стазиса[1]. Они удерживают тот участок в состоянии статики, и на лужайке все осталось нетронутым. Мое колдовство запечатлело момент исчезновения Мэйзи. Ну, что Конфетка, твое настроение улучшилось? Уверен, надо это отпраздновать!

Я привстала на цыпочки и поцеловала дядю в лоб. Возможно, теперь у меня появилась надежда, что все закончится хорошо.

Глава 8

Нам требовалось просторное помещение, где можно было колдовать, не привлекая к себе пытливого внимания других семейств. К моему изумлению, Хило предложила нам воспользоваться ее призрачно-голубой комнатой – магическим залом, существовавшим вне нашего измерения, однако соединенным с ним. Вот очередное свидетельство умений Хило: не будучи ведьмой, она применяла заимствованную силу, чтобы создать подобное. В течение десятилетий она тайком подсоединяла свое убежище к бельевой нашего дома, благодаря чему могла появляться у нас дома и исчезать, когда ей заблагорассудится. Хотя Хило не занималась слежкой самостоятельно. Она полагалась на буку, который сперва имел облик вымышленного друга Оливера, Врена, а потом – женихом Мэйзи по имени Джексон. Прежде врен был нашим любимцем. К сожалению, моя родня поздно распознала его истинную природу. Долгое время мы просто считали мальчика тульпой, то есть мыслеформой, – настолько яркой фантазией, что она смогла существовать, отделившись от человека, у которого она зародилась.

В последний раз я была в призрачно-голубой комнате Хило, когда обнаружила в ней Врена, приставившего нож к горлу старухи. Стены, пол… все здесь имело тот самый аквамариновый оттенок, который ценился за способность отгонять недружелюбных духов. Несмотря на это, если вы пригласили духов войти (что Хило и сделала, заключая договор с букой), краска становилась не слишком действенной.

Лазоревый трон Хило пропал: на его месте Оливер начертил мелом сложную фигуру. Начертание состояло из перекрещивающихся линий и кругов и занимало немалую часть помещения. Обходя его по кругу, я насчитала десять окружностей, а в центральной увидела пентаграмму.

– Хило твердила ему, что надо брать не мел, а кровь, но твой милейший дядя и слышать ничего не захотел.

Бестелесный голос Хило разносился по пустой комнате. Я принялась озираться по сторонам. Внезапно воздух в темном углу завибрировал, будто в августовскую жару над шоссе, – и Хило материализовалась.

– Он, дескать, сам знает, что делает… Вот Хило и отошла в сторонку и не мешает специалисту работать, – с нажимом добавила она и поцокала языком.

– И что он создал?

– Он называет это «Древом жизни», но Хило таких деревьев никогда не видывала. Мы почти не единым словечком не перемолвились. Он просто погарцевал, начеркал свои закорючки и сбежал.

Ее речь сочилась презрением к моему дяде. Однако меня поразило то, что Хило допустила Оливера в свои владения и разрешила ему здесь поколдовать.

– Спасибо, что помогаешь нам, Хило. Ты очень щедрая. Ты разрешила нам воспользоваться твоей… – я поколебалась, подбирая подходящий термин. Комната? Нет. Комнаты неподвижны, а данное пространство могло сопрягаться с любой точкой на Земле. Сейчас, например, магический зал парил над нашим садом. Пентаграмма в центре рисунка Оливера располагалась точно над тем местом, где он установил солнечные часы.

– Короче, можно мне тебя поблагодарить? Спасибо тебе за то, что ты терпишь гордыню Оливера.

Морщинистое лицо Хило разгладилось настолько, насколько это позволял ее немалый возраст.

– Пожалуйста, девонька. Но Хило не отказалась бы купить твоего дядю за ту цену, которую он стоит, а продать – за ту, которую он сам себе назначает.

Зал наполнился гулом, и линии символов засветились. Я максимально сосредоточилась на них и не заметила колебаний воздуха, возвестившего о появлении моего дяди. Я ощутила его присутствие, как дрожь, пробежавшую у меня по спине, и подняла голову. Он пристально осматривал призрачно-голубое пространство.

– Я ничего не сказал в прошлый раз, но вы сотворили нечто грандиозное, матушка, – произнес он.

Мне стало приятно, что он применил в адрес Хило официальное обращение.

– Думаю, что немногие прирожденные маги смогли бы наколдовать подобную красоту.

Мой дядя решил сделать ей комплимент, но для Хило его реплика прозвучала явным напоминанием о том, что она не имеет собственной силы, ограничиваясь заемной.

– Это так по-ведьмовски с твоей стороны, – проворчала она, сузив глаза.

– Я не хотел тебя обидеть, – заверил ее Оливер с вежливым поклоном.

– Нечего гнуться перед Хило. Ты не в ее вкусе, – отрезала старуха и засмеялась собственному уколу. – Начнем мы когда-нибудь или нет?

– А ты принесла банку? – спросила я, имея в виду емкость, где мы хранили язычки пламени.

– Конечно, – ответила она холодно и кратко.

Он уже рассеянно смотрела сквозь нас, плотно сжав губы. Я давно не видела Хило такой. Я отвыкла от змеиного обличья Хило. Она допустила Оливера в свое царство, но не собиралась демонстрировать ни капли мягкости, которую он мог бы по ошибке принять за слабость. Хило извлекла красную сумку-холодильник прямо из воздуха, и это цвет стал ярким контрастом на призрачном бирюзовом фоне.

Хило открыла сумку и передала мне емкость. Яркие искорки порхали внутри нее – те самые язычки пламени, которые, надо надеяться, приведут меня к близняшке. Я мгновение наблюдала за их мельтешением: они переливались, сталкиваясь друг с другом, а затем разлетались в разные стороны. Я вздохнула и вручила банку Оливеру.

– И как все будет работать? – осведомилась я.

Оливер положил на пол вместительную сумку, которую я заметила лишь сейчас.

Встав на колени, он поставил банку рядом, а потом дернул за молнию.

– Почва, – объявил он, извлекая из сумки коричневый бумажный пакет.

Он бросил на Хило вызывающий взгляд. Земля играла в ее колдовстве весьма важную роль, хотя мы с моими родными в свое время полностью упустили данный факт. Хило хмыкнула, демонстрируя, что мой дядя не сумел произвести на нее впечатления.

– Почва из-под солнечных часов? – уточнила я.

– Да, – кивнул он. – Это земля, на которой Мэйзи стояла в момент своего исчезновения. – Воздух, – продолжил Оливер, вытаскивая пульверизатор для духов и нажав на кнопку. Любимый аромат Мэйзи распространился вокруг нас, и ее лицо сразу возникло в моем сознании.

– Огонь, – объявил Оливер, приподнимая банку с огоньками. – И вода, – проговорил он, доставая бутылку виски и три стопки. – Односолодовый виски, выдержанный ровно двадцать один год. Я собирался подарить его Мэйзи на день рождения.

Оливер быстро расставил стопки на полу и наполнил их, не пролив ни капли. Подняв одну, он спросил:

– Матушка?

Мгновение поколебавшись, Хило приняла из рук Оливера стопку.

– Спасибо, – вымолвила она, лихо опрокидывая содержимое себе в рот. – Аминь, – произнесла Хило, шумно втягивая воздух.

Оливер приветствовал матушку поднятой стопкой, и тоже осушил виски одним духом.

– Мне нельзя, – запротестовала я. – Я беспокоюсь о малыше…

– А тебе виски не предназначается, Конфетка. Алкоголь нам понадобится для чар. Ты уже познакомилась с нашим рабочим местом? – поинтересовался он, указывая на нарисованные мелом линии.

– Ага, только понятия не имею, что они означают.

– Это Древо жизни. Немало чернил я пролил в попытках объяснить неофитам сокровенный смысл этого символа. Увы, большая часть чернил погибла впустую.

– Ладно, профессор, почему бы тебе нас не просветить? – фыркнула Хило без особой враждебности.

Видимо, виски был действительно хорош.

– Нет. Я не хочу влиять на восприятие Мерси. Сегодня просвещением будет заниматься она. – Оливер театрально переместил свои стихийные ингредиенты к рисунку, поместив землю и огонь в нижнюю часть пентаграммы, а воздух и воду – в верхние боковые лучи. – А теперь – «дух», или, точнее, «сила».

Он поманил меня к себе. Я подошла и встала на верхнем луче звезды.

– А что дальше? Я ничего толком не понимаю.

Я решила отойти, но дядя стремительно протянул руку и удержал меня на месте.

– Не двигайся. Слушай свою интуицию, Конфетка. Матушка, встань, пожалуйста, рядом с Мерси – вне пентаграммы.

Хило прошаркала в схему, не переставая бдительно наблюдать за Оливером.

– Спасибо, – сказал он, покинув меловой рисунок и выуживая из недр сумки металлическую чашу и короткую палку.

Я тряхнула головой и собралась задать вопрос, но суровый взгляд Оливера заставил меня замолчать. Я уступила.

– Что ты еще задумал? – спросила Хило.

Вместо ответа Оливер ударил по стенке чаши той частью палки, которая была обмотана фетром. Раздался ясный звон, напоминающий колокольный.

– Поющая чаша, – провозгласил Оливер, когда звук стих.

– Угу, – промычала Хило. – Точно.

Оливер уселся на пол по-турецки и поставил чашу на свою раскрытую ладонь. Зажмурившись, он сделал глубокий вдох, выпрямил спину и во второй раз ударил мягкой стороной импровизированного молоточка по металлу. Потом он поднял пальцы, заставляя тембр меняться, и начал осторожно покачивать чашу из сторону в сторону. Звук переливался, становясь то выше, то ниже. Он был настолько мелодичный, что сразу успокоил меня. Я отдалась ему, и в ту же секунду Оливер улыбнулся.

– Правильно, – произнес он довольным тоном. – Мерси, пытайся определить, где звук начинается и заканчивается.

Он ударял по чаше снова и снова, и постепенно повторы сложились в некий ритм. Звон наплывал и убегал, а я ощущала малейшие колебания. Они накладывались друг на друга, становясь глубже и шире, создавая волну, которая меня подхватила. Я больше не замечала окончания музыкальной фразы. Оливер принялся раскачиваться влево и вправо. Я смотрела на него и, не успев опомниться, почувствовала, что мое тело стало невесомым. Мое дыхание приобрело ритм этих колебаний и слилось со звоном.

Теперь я слышала только чашу, но, похоже, Оливер как-то общался с Хило, потому что она открыла банку – и огоньки выпорхнули оттуда, опустившись на мою руку. После этого я окунулась в мерцающий свет. Звуки и сияние соединились воедино и перетекали в Древо жизни, начертанное на полу. Его контуры казались мне очень четкими, и внезапно изображение вспыхнуло в моем мозгу. Я услышала странный напев и поняла, что это – не просто рисунок или схема. Древо являло собой двумерное выражение чего-то поистине огромного и по-настоящему живого. Оно даже не могло поместиться в нашем мире. Я смотрела, как линии превращаются в оригами, уходящие в иные измерения, которые я не никогда не могла даже вообразить. Круги накладывались друг на друга и неожиданно замерли, приняв форму безупречный призрачно-голубой сферы. А я осознала, что нахожусь в темном пространстве, которое не имело ни конца, ни края.

– Где мы? – громко спросила я, ни к кому не обращаясь.

Шар завращался с безумной скоростью, а на меня рванулись образы. Эпохи и мгновения… и все вероятности, которые в них таились.

Аромат духов Мэйзи вновь окутал меня, и мои мысли устремились к сестре. Что-то оказалось у меня в левой руке. Опустив голову, я обнаружила, что на ладони обожженный земляной ком. Тягучая жидкость потекла по моим пальцам, сделав почву влажной. Воспоминания о Мэйзи поглощали меня, и пламя в моей правой руке обожгло меня, как жаркое солнце. В один миг земля стала горой, а жидкость трансформировалась в море. Любимый аромат цветком расцвел там, где суша и соленые воды встретились под теплыми лучами звезды. Вращение голубой сферы замедлилось, а яркие образы начали фокусироваться и спустя некоторое время сконцентрировались в ярко-красную дверь с черными панелями, к которой вела черная же лестница с перилами. Но тут что-то прикоснулось к моей ноге и пролезло между ногами, описывая восьмерку. Я изумленно уставилась вниз и увидела возле себя трехлапую кошку Хило.

– Шредингер, – произнесла она и растворилась во тьме.

Сначала однословное послание меня озадачило, но потом меня осенило. Подобно кошке в знаменитом мысленном эксперименте Шредингера[2]. Мэйзи застыла в таком месте, где вероятности были неограниченными. Грань заперла ее в состоянии неустойчивости, как спящую красавицу, дожидающуюся спасителя. Я ощутила присутствие сестры. Линия заключила ее в ощущение благоговения и изумления – она потерялась в собственном восторге, которое очень походило на то, которое почувствовала я, когда грань впервые заметила меня. Звон стих. Сфера померкла, а затем принялась раскрываться круг за кругом, черта за чертой. Я перенеслась в магический зал Хило, а Древо жизни опять стало рисунком, сделанным мелом на полу. Оливер отхлебнул виски прямо из бутылки.

– Ты смогла, Мерси! – воскликнул он, и его раскрасневшееся лицо просияло. – Ты открыла Хроники Акаши,[3] девочка! В них хранится вселенское знание любых событий, которые когда-либо происходили или произойдут во всем их извилистом и изменчивом великолепии. Ты заглянула в дневник Господа Бога. – Оливер сделал еще глоток. – Да… мне всегда говорили, что найдется ведьма, которая будет способна достучаться до Хроник Акаши.

– Погоди! – оборвала я дядю, пытаясь собраться с мыслями. – Ты никогда ничего подобного не делал?

– Конечно, нет, – ответил он с грустью. – Хроники не открываются каждому встречному. Я ни разу не встречал того, кто бы справился с Хрониками Акаши. Но я всегда знал, что именно тебе удастся это сделать! Если не ты, то кто, Конфетка?

Мы пустили на эксперимент все оставшиеся язычки пламени Мэйзи. А если бы он не удался? Мне хотелось придушить Оливера, и я почти не сомневалась, что Хило постарается меня опередить, однако когда я обернулась к ней, то была обескуражена.

Хило дрожала, а ее взгляд был устремлен куда-то вдаль. Я подошла к ней и взяла за руку. Вздрогнув, она опомнилась. На ее лице отразились страх и печаль.

– Теперь я поняла, – прошептала она еле слышно. – Я сделала плохо. Я творила в мире зло.

Ее слова были адресованы не мне. Она молила об отпущении.

– Вам надо идти. Ступайте, – приказала она, прогоняя нас, будто надоедливых детей.

Призрачная синева схлопнулась, как мыльный пузырь: Хило и ее мир молниеносно испарились, перенеся меня и Оливером в сад на заднем дворе нашего дома. Оливер продолжал сжимать в руках бутылку виски. Он сделал новый глоток – и вдруг пустая банка из-под огоньков выпала из ниоткуда и разбилась у его ног.

Глава 9

Айрис стояла на коленях у клумбы, разбитой возле солнечных часов, и демонстративно срывала цветочные лепестки, которые на самом деле даже не начали блекнуть. Вдобавок она яростно выпалывала немногочисленные сорняки, укоренившиеся то тут, то там, несмотря на всю ее бдительность. На голове у Айрис красовалась широкополая шляпа, а выпачканные в земле перчатки с узором довершали ее облик старательного садовода. Удивительно, но простой наряд лишь усиливал то сходство, которое, судя по старинным фотографиям, имелось между Айрис и Джинни.

Наше появление нисколько не удивило мою тетку.

– Как дела? – спросила она, как будто мы вернулись из похода по магазинам. – Не стесняйтесь, – добавила она, указывая на крупный кристалл, установленный на клумбе, вероятно, в качестве украшения.

Я такого гигантского розового кварца еще никогда не видела.

Пока она говорила, он слабо засветился.

– Что это? – спросила я, осторожно подходя ближе.

– Ах, моя дорогая! – воскликнул Оливер. – Перед тобой – скромный амулет, который для нас создала твоя тетя Эллен.

– Ясно. А зачем он?

– Он не позволяет ведьмовским семействам нас подслушивать или наблюдать, чем мы занимаемся. Сейчас Эллен расставляет амулеты в нашем доме, не упустив из виду ни одной комнаты. Когда закончит, то присоединится к нам.

У нас не имелось прямых доказательств того, что мы находимся «под колпаком», но, когда семейства устроили собрание и принялись судачить обо мне и моем допуске к силе, выяснилось нечто любопытное. Они вели себя нахально и упоминали самые незначительные детали нашего быта, которые мы с ними вообще никогда не обсуждали. Это касалось и разговоров, о которых не был осведомлен Эммет (бывшего голема Оливер открыто подозревал в шпионаже).

– Прежде чем делиться с нами тем, что ты не желаешь доводить до сведения чужаков, убедись, что рядом находится светящийся кристалл.

– Но разве семейства не поймут, что мы их блокировали?

– Разумеется, поймут, Конфетка. Но они уже не смогут по этому поводу возмутиться, верно? Они не имеют права следить за нами – а в особенности за тобой. Ты у нас теперь якорь, так?

– Не тяни, Оливер, – поторопила его Айрис.

Я посмотрела на нее в упор. Айрис была способна на многое. Они с Эллен лгали мне насчет моего отца – настолько спокойно и непринужденно, – что мне было страшно. Когда ты ведешь себя подобным образом, желая уберечь кого-то, в этом есть нечто благородное: ты знаешь (или хотя бы надеешься), что освобождаешь близкого человека от тяжкого бремени. Мне самой это было понятно – ведь я сама задурила голову Питеру, когда выложила ему легенду про исчезновение Мэйзи. Кроме того, с каждой новой ложью, которую влек за собой первый обман, я чувствовала себя чуть менее благородно.

В общем, теперь это давалось мне нелегко, что искренне изумляло моих близких. Еще совсем недавно я зарабатывала на жизнь тем, что водила туристов по Саванне с экскурсионной программой «Шутовской тур» и травила им байки про знаменитых жителей нашего города и местные достопримечательности. Изюминка заключалась в том, что экскурсанты были в курсе того, что мои истории – чистое сочинительство. Однако настоящий обман – совершенно иное дело. Тут таланты моих теток значительно превосходили мои собственные умения. Они лгали и словом, и умолчанием в отношении того, кто был мой отец. Они утверждали, что, поступая так, оберегали Мэйзи и меня. И они обе – наверняка при содействии Джинни – придумали жестокую сказку о том, что моя мать умерла при родах, умоляя Эллен применить свои целительские способности, чтобы спасти меня, а не ее. Хотя мне, в принципе, хотелось верить, что в основе их отвратительной лжи лежали благие намерениями. Вспомнив о том, что моя мать обольстила мужей и Айрис, и Эллен, я ощутила боль. Я была бы рада, узнай, что моя бабка Джинни не оставила им выбора, но, возможно, тетки изгнали мою мать отнюдь не из чувства долга.

– У нее получилось! – выпалил Оливер.

Глаза его сверкали – дядя и впрямь гордился моим достижением.

Если честно, я понятия не имела, в чем я отличилась.

– Да я просто стояла, – призналась я.

– И при этом ты сделала нечто такое, о чем большинство владеющих магией даже не мечтают. Хроники Акаши свои секреты каждому встречному не открывают!

Айрис сняла перчатки и панаму.

– Где она? – прошептала моя тетка.

Улыбка сбежала с лица Оливера.

– Она нигде.

А я сообразила: похоже, он видел то же, что видела я, и ощущал тоже самое.

– Понятно, – откликнулась Айрис дрогнувшим голосом и осела на траву. – Не следовало надеяться на то, что бедняжка переживет энергетический взрыв, который ее унес.

– Нет, – возразила я, помогая Айрис подняться. – Она не умерла… по крайней мере пока. Она вроде как «заморожена».

Айрис непонимающе посмотрела на меня и повернулась к Оливеру за объяснением.

– Мэйзи застыла среди целого ряда возможных вариантов. У меня складывается ощущение, что грань спрятала ее в безопасное место, пока не решит, что с ней делать.

– Ей больно? – спросила Айрис.

– Я уверена, что нет, – успокоила я тетю.

Я сказала это не просто для того, чтобы ее утешить. Грань не пожелала наказать мою сестру – она пожелала ее защитить.

– Послушай, я понимаю, все звучит дико… – я помедлила, и они оба придвинулись ко мне, – …но, пока я была рядом с Мэйзи, появилась кошка Хило. Она со мной пообщалась… совсем чуть-чуть.

Айрис и Оливер быстро переглянулись. Их лица ничего не выражали.

– Занятно. И что же киска промяукала? – поинтересовался Оливер.

– Шредингер, – заявила я и пожала плечами.

– Не надо воспринимать речь кошки слишком буквально. Чары унесли тебя туда, где язык менее эффективен, чем символы. Думаю, мы уже поняли самое важное из твоего видения.

– Ты прав, Оливер, – согласилась я. – Кот в эксперименте Шредингера. Мэйзи поймана в состоянии неустойчивости.

– Может ты разъяснишь все попроще детям с задней парты? – осведомилась Эллен, подходя к нам с подносом, уставленным стаканами и кувшином с охлажденным чаем.

Я покосилась на дом и заметила Эммета, уставившегося на нас из окна кухни.

– Только тихо, – предупредила я родствеников.

Эленн водрузила поднос на садовый столик и стала разливать чай. Мы присоединились к ней. Эллен переменилась. Теперь ее переполняла жизненная сила. Она коротко подстриглась и пробовала экспериментировать с макияжем. Лицо у нее было спокойное, а в глазах проскакивали искорки. Моя тетя наконец-то взяла себя в руки и начала оправляться от двойной трагедии, в результате которой она в один день лишилась сына и мужа.

Эллен решила вновь открыть цветочный магазин и подыскивала подходящее место на городском рынке. И она перестала пить, хоть я и заметила, что Оливер поспешил спрятать бутылку виски, которую только что держал в руках. Если бы она порвала с Такером, оставив его прошлом!.. Эллен тепло улыбнулась мне. Ее любовь оказалась неподдельной, несмотря на то, что я появилась на свет в результате интрижки ее мужа Эрика с ее сестрой. Однако как бы сильно мне ни хотелось верить в нее, я знала: милая Эллен так же способна на обман, как и вся моя родня.

– Ну!..

Она вскинула брови и нетерпеливо тряхнула головой, требуя ответа.

– Кот в ящике – не мертвый и не живой. Он пребывает в пограничном состоянии между двумя данными вариантами, пока наблюдатель не откроет ящик. Экспериментатор играет некую роль в определении судьбы животного, – коротко подвел итог Оливер и взял стакан чая.

– Наверное, я – неисправимая блондинка, – вымолвила Эллен. – Что-то я не пойму, какое отношение кот имеет к нашей Мэйзи.

Я не смогла сдержать улыбку. Как приятно услышать, что она называет Мэйзи «нашей»!

– Кто первым доберется до Мэйзи, тот и спасет ее, вырвав из состояния неопределенности. Сейчас она – нигде. Она находится в точке между вероятностями. Наблюдатель не просто освободит ее: он или сама Мэйзи произведет выбор из множества возможных вариантов собственного будущего.

– Но как нам добраться до Мэйзи? Эта философская болтовня про «нигде» меня уже достала!

– У меня пока нет идей. Все, что я видела, было чисто символическим, – произнесла я. – Говорящая кошка и красная с черным дверь, зависшая в…

– Красная дверь? – громко перебила меня Эллен. Она моментально опомнилась и обернулась на кухню. – Опиши ее!

– Обычная деревянная дверь красного цвета, а лестница и перила были черными…

– А в чем дело? – спросил Оливер. – У тебя возникли какие-то ассоциации?

Эллен обвела нас взглядом, вперив взор в брата.

– Да, – подтвердила она. – «Тилландсия». – Она потупилась. – Такер и еще несколько человек недавно приобрели вскладчину особняк за городом, чтобы там собираться. Он около Ричмонд-Хилл. Мы именно туда ехали, когда ты, Мерси, засекла нас у старого кладбища.

Я промолчала и Эллен принялась оправдываться, как школьница.

– Теперь я не член «Тилландсии». Но…

– Но – что? – спросила Айрис стальным голосом.

– Я захотела проветриться. На сладких полчасика выбраться из Саванны и быть уверенной в том, что за мной не наблюдают, ожидая, что я напьюсь или пойду по мужикам. – Моя тетя буквально выплюнула эти слова, но сразу же успокоилась. – Извините, но Такер никогда меня не осуждает. И не прячет виски при моем появлении, – добавила она возмущенным тоном.

– Ладно, сестричка, – примирительно сказал Оливер. – Ты устроила себе платоническое рандеву, чистое и незапятнанное, как свежевыпавший снег… Но почему ты решила, что видение Мерси связано с клубом «Тилландсия»?

– Из-за особняка. Он громадный. Он требует ремонта и реконструкции. Единственное, что оказалось в приличном состоянии – входная дверь. Ее недавно покрасили. Красные панели на черном фоне. Она отвратительная. Я сказала Такеру, что от нее надо избавиться в первую очередь, а он засмеялся мне в лицо. Заявил, что она ему, пожалуй, нравится, и он ее оставит.

Я сообразила, что филиал «Тилландсии» и есть строительный проект Питера, но решила поразмыслить над этим позже.

Оливер хмыкнул.

– А если это совпадение? – пробормотал он.

– Вряд ли, – встрепенулась я, осознавая правду. – Разумеется, ни о каких совпадениях не может быть и речи. Мы с Мэйзи появились на свет в результате «деятельности» «Тилландсии». А Такер утверждал, что именно моя мать взяла инициативу в свои руки. Она пригласила в клуб его самого… и дядю Эрика, – я отметила про себя, что продолжаю называть своего биологического отца именно так. – Верно ведь?

– Милая… – начала Эллен.

– Да! – перебила ее Айрис. – Но не ради секса. У Эмили были свои задумки. – Айрис повернулась к брату и сестре, ожидая, что они будут возражать. – Разгадка явно кроется в «Тилландсии»! Если мы хотим вернуть Мэйзи, тебе, Мерси следует знать, чего пыталась добиться Эмили.

– Точно, – согласился Оливер.

Эллен кивнула, но зябко обхватила себя руками. Она села, повернувшись к нам почти спиной и сделала вид, что наслаждается солнцем.

Оливер пристально посмотрел на сестру и продолжил, обращаясь ко мне:

– Твой вчерашний «инцидент», Мерси… С тем стариком, – пояснил он, будто имелась крошечная вероятность, что я напрочь забыла про то, как выжгла человеку сердце. – Чтобы нанести столь мощный удар током, понадобилось большое количество энергии. Когда ты ее забирала, мы это почувствовали. Все ведьмы в округе ощутили разряд. Вроде резкого падения напряжения в сети.

– Поэтому всякий раз, когда ты колдуешь и забираешь у грани значительную силу, остальные ведьмы понимают: Мерси проснулась! – проговорила Айрис. – Если хочешь сотворить что-то серьезное, не включая магической сирены, тебе надо найти другой способ заимствования энергии.

– Хорошо. И как бы вы это сделали? – подтолкнула я их, когда они оба умолкли.

– Конфетка, все зависит от масштаба твоего колдовства.

Айрис погладила меня по плечу.

– Если ты не можешь брать силу от грани, то, по сути, должна прибегать к тактике твоей подруги Хило. Использовать симпатическую магию, привлекать подобное к подобному. Это годится для фокусов. Но в действительности существует только два способа заполучить настоящую силу без помощи грани: кровавая магия и Тантра – жертвоприношение и секс.

– То есть она использовала «Тилландсию», чтобы аккумулировать энергию, – уточнила я.

– Да. По-моему, вы с Мэйзи стали для Эмили неожиданным побочным эффектом от сбора магической силы.

– Но зачем? Что она хотела с ее помощью наколдовать?

– Нам ничего толком не известно. Похоже, она унесла эту тайну с собой в могилу, – печально произнесла Айрис. – Она умерла прежде, чем нам удалось у нее все выяснить.

– Ой! – У меня перехватило дыхание, и к горлу подкатил ком. Айрис отлично справлялась с задачей придерживаться своей версии событий. – Даже догадок нет? – выдавила я и скривилась.

Моя жалкая попытка засмеяться заставила меня поморщиться.

– Гадать можно хоть целый день напролет, – заметила Айрис, потянувшись ко мне, но я осторожно отодвинулась от тетки. – Сейчас нам необходимо понять, какое это имеет отношение к твоей сестре?

– Но если мы с Мэйзи и впрямь связаны с тем, ради чего моя мать присоединилась к «Тилландсии», нам надо действовать! Как иначе мы сможем спасти Мэйзи?

– Верно, Конфетка, – признал Оливер, а я ощутила, как в Айрис забурлила тревога. – Но с чего нам начать? Когда Эмми умерла, ее дневники забрала себе Джинни.

Не представляю, в чем именно было дело: в его ровном тоне, рассеянности, с которой он перебирал любые возможности или полном отсутствии попыток говорить убедительно – но я почувствовала, что мой дядя до сих пор не знает, что моя мать жива. На пару секунд я испытала громадное, но болезненное облегчение, хотя оно моментально испарилось при мысли о том, что я по-прежнему очень сомневаюсь в намерениях Айрис и Эллен.

– А ты, Конфетка, конечно, в курсе, что они уже превратились в пепел, – сказал Оливер. – Мы могли бы попытаться – и это будет именно попытка – поискать эхо, но, к сожалению, все случилось слишком давно.

– Искать эхо? – изумилась я.

– Зарядить атмосферу в тех местах, где Эллен проводила много времени. Проверить, нельзя ли разбудить воспоминания, которые могли бы еще сохраниться в окружении.

– Спустя столько лет? – парировала Айрис. – Не стоит рисковать, иначе голем может заподозрить неладное! – Она посмотрела на меня. – Мерси, надеюсь, ты поняла, что он здесь для того, чтобы за нами шпионить. Вот единственная причина его присутствия. Со стороны семейств нелепо утверждать, будто он идеально подходит для роли твоего наставника. А мы-то сами на что?

– Да, Песочный человек вечно путается под ногами, но, если он будет учить Мерси разбираться в воспоминаниях, разве это его не отвлечет? – усмехнулся Оливер. – Но не нужно объяснять ему истинную подоплеку. Скажем, что Мерси хотела потренироваться и поколдовать.

Внезапно Эллен резко развернулась:

– Я согласна с Айрис. Эта идея крайне неудачная.

Эллен бросила на сестру тревожный взгляд, но та оставалась бесстрастной.

– А у вас есть план получше? – осведомился Оливер, но не стал дожидаться ответа. – Ясно. Значит, решено, – подытожил он. И, обращаясь ко мне, добавил: – Пошли, найдем Эммета. – Погоди-ка! – Его голос так и сочился сарказмом. – Вот же он!

И он приветственно помахал рукой Эммету, который неподвижно стоял у окна кухни.

Глава 10

Когда наша компания ввалилась на кухню, Эммет даже не пошевелился. Он выглядел как статуя и повернул голову лишь тогда, когда Оливер его окликнул:

– Эй, Песочный человек! Научишь нашу девочку одному фокусу?

– Естественно, я с буду с радостью содействовать образованию Мерси. Это – мой долг. Именно поэтому я еще в Саванне, – ответил он и обжег меня взглядом своих темных глаз. – Насколько я могу судить, образование Мерси – единственная причина, по которой я вообще существую, – мрачно проговорил он и шумно втянул ноздрями воздух.

На кухне тотчас воцарилась напряженная атмосфера.

– Ни капли смущения, – проворчал Оливер вполголоса. Хотя я была уверена в том, что Эммет услышал реплику моего дяди, его выражение лица не изменилось. – Наша Мерси сгорает от нетерпения – ей безумно захотелось узнать, как выбить воспоминания из родного дома. Он хочет зарядить атмосферу и посмотреть, что получится. Образно говоря, проведать маму или бабушку с дедушкой.

– Я буду счастлив все тебе показать, – отчеканил Эммет, глядя на меня в упор и игнорируя Оливера. – Я предположил, что, вероятно, избрал неверную методику, стараясь обучить тому, что, по моему мнению, тебе следовало освоить, вместо того чтобы прислушаться к твоим желаниям. Полагаю, что семейства в спешке несколько обезличили тебя. Они забыли, что ты – не только будущий якорь, но и человек. А ведь ты – личность и обладательница ведьмовского дара.

– Спасибо, – отозвалась я, тронутая его словами. В них заключалась немалая доля того, что я сама с некоторых пор ощущала. Кланы колдунов видели во мне только локализацию силы, а для родителей Питера я была инкубатором его ребенка. В процессе воплощения того, чем мне предстояло стать, терялось то, чем я была на самом деле.

– Однако, – продолжил он, – мне запретили помогать тебе… любому из вас, если на то пошло… в попытке добраться до Мэйзи.

– Мы тебя ни о чем таком не просим, – заявил Оливер. – Я запросто могу научить свою племянницу азам магии. Но мы подумали, что тебе тоже надо получать от жизни хоть какое-то удовольствие. Ты будешь чувствовать, что находишься в Саванне не зря. И мы понадеялись, что ты прекратишь таиться, – бросил дядя раздраженно.

Разумеется, Оливер не пытался спровоцировать Эммета на ссору: он по-прежнему считал громадного мужчину ходячим куском глины, не достойным вежливого обращения и, возможно, даже не способного ощутить уколы.

– Я не замечал, чтобы я «таился». Мое единственное намерение заключалось в том, чтобы предоставлять Мерси мою помощь.

Его голос звучал размеренно и безмятежно. Только по его глазам можно было понять, что Оливер его задел. Кстати, иногда Эммет меня жутко злил, но у меня никогда не возникало желания причинять ему боль.

– Пошли, Эммет, – позвала я наставника, беря его за руку и увлекая за собой.

Тон Оливера с каждой секундой становился все более сардоническим, и я понимала, что еще минута – и дядя будет использовать бывшего голема, как мальчика для битья, вымещая на нем весь свой бессильный гнев. Если честно, у меня с Эмметом было много общего. Для семейств мы оба являлись пешками, средством достижения ведьмовских целей. Бедняга тоже по горло увяз в проблемах, как и я…

Жар, исходивший от кожи Эммета, меня удивил: он прямо пылал, как в лихорадке. Эммет послушно побрел за мной, я отпустила его руку, и он мгновенно напрягся. Что еще на него нашло. Может, разочарование? В последнюю неделю меня разрывали чужие эмоции. Чувства окружающих грозили подмять меня под себя: поэтому я и была так растеряна. Мне захотелось посоветоваться с Эмметом или еще с кем-то, но мне казалось, что момент явно неподходящий.

– Память твоей матери, бабушки и дедушки, – произнес он, когда поднялись на площадку второго этажа. – Думаю, такие воспоминания будет сложно вызвать за давностью лет. Кроме того, они уже… покинули этот мир.

– Да, – согласилась я. – Давай начнем с чего-нибудь простого, – сказал Эммет, и, впервые с тех пор, как он стал настоящим, на его губах появилась тень улыбки. – А затем пойдем по возрастающей. Тогда у тебя возникнет ощущение успеха, – пояснил он. – Достижение будет лучшим стимулом продолжать занятия, чем первые неудачи.

Я рассмеялась.

– Ты читал книги по педагогике, да?

– Ну… да, – признался он, опуская голову и чуть отступая, словно я вызнала какой-то постыдный секрет. – Это тебя обижает?

Я покачала головой, выразительно закатывая глаза.

– Ладно, приступим. Что мне нужно делать?

– Иди за мной, – проговорил он, приблизившись к моей спальне и распахнув дверь.

Эммет переступил через порог, и я последовала за ним.

– Можно я закрою дверь? – сказал он.

– Да. Что за вопрос?

– Я подумал, что ты почувствуешь себя уязвимой, оказавшись здесь одна с мужчиной. С незнакомцем.

– Какой ты незнакомец! – воскликнула я. – Я знаю тебя всю твою жизнь.

Его широкие плечи расслабились, а на полных губах заиграла широкая улыбка. Печаль, затаившаяся в его глазах, улетучилась – пусть всего лишь на мгновение.

– Ты – единственная, кто считает меня настоящим. Остальные – твои тетки, дядя и ведьмовские семейства – воспринимают меня как пустую оболочку. Для них я автомат.

– Но мы-то с тобой знаем, что это не так, – возразила я. – Рано или поздно другие тоже это поймут.

Я прикоснулась к его локтю – и по его телу пробежал какой-то разряд. На миг его щеки загорелись, а губы задрожали. Я шагнула назад – и все исчезло.

– Тебе прекрасно известно, что вселенная состоит из энергии, – проговорил Эммет строгим и официальным голосом преподавателя. – Живой энергии. Она – повсюду. Все, что нас здесь окружает – стены, пол, твоя кровать и стол, – пронизаны ею. Поступки и обстоятельства также состоят из энергии, которую нельзя уничтожить. Однако ее структура постепенно меняется. Этот особняк поддерживают в хорошем состоянии. Крыша новая, краска яркая. Твои родственники не перестают вливать в дом свежую энергию, не жалея на это сил. Иначе все бы уже обветшало и развалилось. – Эммет сделал паузу и уселся за мой письменный стол. При росте в два метра он выглядел чересчур крупным для кресла. – Понимаешь?

– Да, наверное. Энтропия[4] и все такое.

В качестве вольнослушателя я частенько посещала университетские курсы физики, математики, языков, истории искусств, литературы… Тетя Айрис смирилась с тем, что я никогда не получу диплома, хотя сданных экзаменов мне хватило бы на три высших образования. Я обожала лекции, но в глубине души опасалась, что диплом будет означать, что мои «студенческие годы» остались в прошлом. Разум говорил мне, что мне надо закончить хоть какой-то факультет и стать хорошим примером для сына. А мне и вправду хотелось, чтобы малыш мной гордился. Пусть знает, что его мама всегда доводила до конца собственные начинания. Поэтому я пообещала себе, что после рождения Колина именно так и сделаю.

Эммет ободряюще посмотрел на меня.

– Ты молодец, Мерси. Итак, вещи разрушаются. Это относится и к нематериальным предметам. Мы строим события нашей жизни. Мы меблируем их нашим интеллектом и украшаем нашими эмоциями, а потом уходим. Мы никогда не подпитываем их свежей энергией, а они блекнут и исчезают. Это и приводит к ощущению хода времени: то, что мы называем настоящим, просто показывает, где именно мы совместно фокусируем большую часть энергии.

– Значит, повседневные события жизни моей матери будут мне доступны, если я смогу влить в них достаточное количество энергии?

– Да, но лишь в незначительной степени. Ведь в тебе давно укоренилось чувство разлуки с твоей матерью, – иронично добавил он, а я едва не задохнулась от возмущения, но Эммет так увлекся своей лекцией, что ничего не заметил.

– Легче оживить недавние воспоминания: они только и ждут сильного разряда энергии, чтобы пробудиться. Возможно, с них и надо начать.

Эммет поднялся и подошел ко мне, остановившись на расстоянии нескольких сантиметров. Его жар буквально опалил меня с головы до пят.

– Тебе нравится этот сосуд из плоти, – произнес он, посмотрев на меня, казалось, целю вечность. – Ты реагируешь на него эмоционально. Возможно, даже физически.

Сильные пальцы схватили меня и притянули в стальные объятия. Его губы припали к моим и заставили их приоткрыться. Его язык мерцающим пламенем проник ко мне в рот. Поток огня пробежал по моей спине. Меня подбросило бы в воздух, если бы он не держал меня так крепко. Когда он, наконец, меня отпустил, я не могла справиться с собой. Отведя руку назад, я отвесила ему увесистую пощечину. Моя ладонь оставила след, но Эммет никак не отреагировал на удар. Вместо этого он сгреб меня в охапку и развернул к стене.

Передо мной сидела гораздо более юная версия меня самой, одетая в розовый сарафанчик, который я ненавидела. Я была настоящим сорванцом, что очень не нравилось Айрис, которая никогда не прекращала попыток нарядить меня в платья, как и «положено хорошей девочке». Я сидела за столом с цветными карандашами, зажатыми в кулаке, и с гневным выражением на физиономии. Это зрелище вызвало у меня улыбку. Эммет отпустил меня, и я шагнула вперед. Теперь я вспомнила этот день. Айрис отправила меня сидеть в комнате именно за то, что я устроила скандал из-за розового сарафана.

– Когда ты представила себе отца, то нарисовала его в виде меня, – раздался отчетливый голос Эммета. – Вот этими карандашами.

Я была потрясена, но поняла, что он абсолютно прав. На рисунке были изображены крупные, сильные руки мужчины – крепкого и рослого, будто дерево. Я вообразила человека, которому можно пожаловаться на несправедливости вроде розовых платьиц и запретов покидать комнату. Я забыла яркий образ защитника, когда повзрослела, и оставила ребяческую надежду найти отца. Но теперь он маячил у меня за спиной. Я повернулась к Эммету.

– Этот сосуд мог принять любую форму: ребенка, женщины, даже обычного домашнего пса или кота. Когда ты увидела его восстающим из земли, он содержал только чистый потенциал. Твое сознание придало ему форму. Тогда ты переживала смерть Джинни и проблемы, возникшие между тобой и твоей сестрой, твоя мечта об отце снова возникла – вероятно, подсознательно. Но она оказалась достаточно сильной, чтобы породить старый образ. Ты создала отливку, в которую перетекла энергия. Она и отреагировала на потребность, которую ты на нее спроецировала.

Ничего себе! Если честно, меня нисколько не затошнило от факта, что меня влечет к идеализированному образу отца. Да и Эммет наверняка был обычным воплощением ребяческого представления об идеальном мужчине, поспешно убедила я себя. Удовлетворившись скороспелым объяснением и приняв твердое решение никогда не задумываться об этом, я все же попятилась от Эммета.

– Я не знала, – пробормотала я.

– А потом ты дала мне имя, – откликнулся он, опять приблизившись ко мне. – Нравится тебе это или нет, но ты оставила свой след на моем теле. Ты поставила на меня свою печать. Грань избрала тебя и тотчас трансформировала меня в личность, в мужчину. Я не могу поверить, что превращение произошло случайно или непреднамеренно.

Эммет опустился передо мной на колени, и его глаза оказались почти на одном уровне с моими.

– Мерси, я помню события из жизни тех девяти, которые меня создали. Все их радости и огорчения, их достижения и мелкие грешки. Но, Мерси… мое первое воспоминание – это то, как я увидел твое лицо.

– Встань, Эммет, – попросила я, пытаясь притушить страстность, которую ощутила в его признании, но он поймал обе мои руки.

– Мерси, грань не ошиблась. Грань создала меня для тебя. Ты – мое единственное предназначение и моя единственная любовь.

Я могла бы испугаться или встревожиться, если бы не понимала: Эммет сказал чистую правду.

– Сейчас – возможно. Но ты найдешь кого-нибудь другого.

Его лицо посерело. Похоже, я сильно его ранила. Странно, что он выбрал для признания столь неподходящий момент, но, очевидно, он решил рискнуть. Он предложил мне себя. Полностью. Это был отчаянный ход, миг, когда он выложил на стол все свои козыри. А у меня сердце разрывалось на части. Я осознавала, что буду вынуждена его отвергнуть и сказать «нет». Он тоже это понимал.

– Я беременна. Я стану женой Питера.

– Если бы ты хотела выйти замуж за Питера, ты бы это давно сделала! – В его голосе зазвучали гневные ноты. Мой выбор его ранил. – Питер прибегнул к колдовству старухи, чтобы тебя привлечь!

– Нет. Меня просто сбили с толку, – миролюбиво возразила я, игнорируя его обиженную запальчивость. Я не собиралась мучить Эммета. Мне в голову не приходило, что он может питать ко мне романтические чувства. – Меня обманул Джексон. В любом случае я бы связала свою жизнь именно с Питером. Я так и сделаю. Он мой друг детства. Я люблю его. Я вынашиваю его сына.

– Я бы с радостью растил его ребенка, как своего собственного! – поклялся мне Эммет.

– Хватит! – крикнула я, вырывая руки. – Вон из моей комнаты!

Мне следовало приказать ему убираться из моего дома и вообще из Саванны, но, несмотря на подсказки здравого смысла, у меня не хватило на это смелости. И я не могла так жестоко с ним поступить. Эммету было некуда деваться.

– Как пожелаешь, – он встал и выпрямился во весь свой внушительный рост. – По крайней мере, ты узрела, насколько легко использовать для магии страсть. Вот почему твоя мать использовала ее для достижения собственных целей.

Я потеряла дар речи. Эллен расставила магические кристаллы повсюду, но они не спасли нас от шпионажа Эммета!

– Ты нас подслушивал!.. Тебе это как-то удалось! – в конце концов воскликнула я.

– Не совсем. Один из сотворивших меня – глухой. От него я получил способность читать по губам. Кстати, учти: семейства запретили мне в чем-либо помогать тебе с Мэйзи, но ничего не говорили про твою мать. – Он уже собрался уйти, но вдруг обратился ко мне: – Ты считаешь, что можешь доверять Питеру, но есть нечто такое, чего он и сам о себе не знает.

– Неужто?

– А тебя не удивляет, что он был твоим… единственным ухажером-человеком?

– Обычных парней, как правило, пугает моя родня. Магия.

– Поэтому владеющие магией обычно вступают в браки с себе подобными. А вашего Питера колдовство никогда не отталкивало. Как думаешь, почему?

– Я не намерена обсуждать с тобой Питера! – отрезала я.

Моя верность и любовь к Питеру заставили меня разозлиться на голема. Эммет кивнул и бесшумно покинул мою спальню, не затворив за собой дверь. Я подбежала к порогу, чтобы закрыть дверь, но внезапно заметила в коридоре Эллен.

– Ты получила от голема то, что хотела? – спросила она, без разрешения заходя в спальню. – Если нет, я с удовольствием тебя научу.

– Нет, – ответила я. – Кажется, я отлично всему научилась. Спасибо.

Я лукавила, но я была не в настроении делиться с ней подробностями урока.

Эллен присела на стул у туалетного столика и молча взглянула на меня, ожидая продолжения.

– Извини, – буркнула я. – У меня куча проблем.

– Ты не уделишь мне пару минут? – Она расправила юбку и пригладила свою модную стрижку. – Пожалуйста.

– Ладно, – согласилась я и плюхнулась на кровать.

– Ты явно недовольна моим намерением проводить время с Такером…

– Точно, – грубо отозвалась я. – Тебе стало настолько лучше! Мне не хочется видеть, как он опять утянет тебя на дно.

– Ох, Мерси, я могу понять ход твоих мыслей! Ты судишь лишь по тому, что видишь со стороны. Ты даже не подозреваешь, что он бессчетное число раз вытягивал меня со дна.

Эллен склонила голову к плечу, и светлые пряди легкой волной упали на ее ангельское личико. Васильково-голубые глаза Эллен уже не смотрели прямо на меня. Она уставилась в пол и тяжело вздохнула.

– Я почти обезумела, – тихо произнесла она. – Нет, я действительно свихнулась от горя, когда потеряла Эрика и нашего сына. Мне не хотелось жить в этом мире без них. Я пыталась держаться, по крайней мере до того момента, как их похоронили. В ночь после похорон… – Она прервала свой рассказ, и у нее по щекам заструились слезы. – Я взяла бритву и перерезала себе вены. – Признание Эллен заставило меня громко ахнуть. – Я решила со всем покончить. Мне так сильно хотелось умереть, что я не обращала внимания ни на боль, ни на кровь. Меня не тревожило то, что меня найдет кто-то из вас. Я чудовищно страдала и не находила ни единого лучика света, который бы прорезал окруживший меня мрак.

Она посмотрела на меня, и отразившийся в ее глазах ужас впился в меня, как бритва, которая когда-то искромсала ее запястья.

– Но я не умерла, Мерси. Моя собственная сила мне этого не позволила. Разрезы заживали почти с той же скоростью, с какой я их наносила. – Она встала и подошла к окну, любуясь садом, залитым лучами солнца. – Спустя четыре или пять часов я сдалась. Я налила себе спиртного. Прибралась в комнате и легла спать. – Она вновь повернулась ко мне. – На следующий день на Ривер-стрит мне встретился Такер. Он как раз въезжал в свой офис.

– И он воспользовался твоей болью.

– Нет! – Эллен кинулась ко мне, села рядом и схватила меня за плечи. – Посмотри на меня! – приказала она. Я послушалась. – Такер и пальцем до меня не дотронулся. Наоборот – он отдал себя в мое полное распоряжение.

Я промолчала, но, вероятно, мое недоверие было очевидным.

– Это, в принципе, не твоего ума дела, – добавила она. – Но мы почти два года были друзьями и только потом дали волю своему влечению.

– Он не нуждался в сексе с тобой. У него была «Тилландсия».

Глаза Эллен вспыхнули яростью, но она моментально опомнилась.

– Ты права, Мерси. Но ему даже не нужны были мои деньги. Ему нужна была только я. Он много лет был моим верным другом.

– Который приударял за твоими племянницами, – заметила я.

– Я с ним откровенно поговорила. Он пообещал мне, что больше никогда не станет предлагать тебе участвовать в сборищах «Тилландсии». Он сам выходит из группы. Он организует ремонт их нового дома встреч, а потом с ними покончит.

– Эллен, – произнесла я с досадой. – Обещания Такера ничего не стоят. Такер вечно разбрасывается словами направо и налево. Он плохой парень… он просто негодяй.

– Питер счел его достаточно хорошим, чтобы стать его деловым партнером.

– Ага, и меня данный расклад тоже не радует, но это хотя бы просто бизнес. Существуют законы, которые будут сдерживать Такера. Но, Эллен, имей в виду, что Такер никогда не будет тебе верен. Он на такое не способен генетически.

– Разумеется. Я прекрасно понимаю, что за мужчина мне достался в лице Такера. Мне не надо гадать, лжет ли он мне. Он будет мне врать, если это ему окажется удобнее, чем говорить правду. – Она посмеялась какой-то шутке, которой со мной не стала делиться. – Но я определенно не должна страдать от бессонницы, размышляя по ночам, завел ли он очередную интрижку. И если его нет в постели возле меня, значит, он занимается любовью с кем-то еще. – Эллен заглянула мне в глаза и добавила: – Такой уж он человек. Лжец и обманщик, но при этом он добр и ласков по отношению ко мне. Когда он рядом со мной, я не сомневаюсь, что в такие моменты ему хочется быть именно со мной. Когда он со мной близок, то ему нужна именно я. С Эриком получилось по-другому. Телом он принадлежал мне, но его сердце и мысли всегда были с твоей матерью.

Я сглотнула. Мне стало противно, что самим своим существованием я обязана измене ее мужа, но я сообразила, что Эллен не хотела причинить мне боль.

– И потом, он, в отличие от многих мужчин, не боится магии. По-моему, отчасти его влечет ко мне ведьмовская необычность, которую он во мне ощущает. Не осуждай меня, моя милая. И Такера не суди. Он, в общем-то, подонок, но он не скрывает своих тайных мотивов. С Такером ты получаешь то, что видишь.

– Но, Эллен, ты заслуживаешь лучшего!

– Ох, девочка, ты понятия не имеешь о том, чего я заслуживаю, но, пожалуйста, пойми одну важную вещь. Такер далеко не безупречен, но он дарит мне такое счастье, которое, кроме него, никто не может дать.

– Я не желаю тебя слушать! – воскликнула я и быстро направилась к двери.

– Мерси! – настойчиво окликнула меня Эллен, и я была вынуждена остановиться. – Такер попросил меня стать его женой. – Она дала мне время на то, чтобы я осознала ее слова. – Я согласилась.

Глава 11

Эллен встала и удалилась. Я застыла на месте с разинутым от изумления ртом. Потом я решила, что мне надо обязательно проветриться. Я придвинула обратно стул к туалетному столику и занялась собой. Раздирая щеткой волосы, я ругалась с теми, кого даже рядом не было. На первом месте в моем списке значился Питер. Такер сумел устроить так, что мой жених стал его компаньоном. Такер старается внедриться в нашу семью, а деловое партнерство поможет этому ублюдку преодолеть все барьеры. В другой воображаемой стычке я побеседовала с Эллен и заявила, что она окончательно рехнулась, если надеется, что на ее свадьбе я соглашусь играть роль подружки невесты. Внезапно я поняла, что проявляю мелочность – пусть даже мысленно.

Я положила щетку и взглянула на свое отражение. Из зеркала на меня таращилась женщина, гневно сузившая глаза. Мне не понравилось то, как на меня влияют мои чувства к Такеру. Может, он и впрямь пытается измениться? А если его помощь бизнесу Питера – оливковая ветвь, которую он хочет протянуть мне? Похоже, Эллен считает его достойным. Наверное, мне надо постараться его принять. Но вдруг ярость захлестнула меня, и вся моя неприязнь к Такеру смыла дамбу терпимости, которую я начала воздвигать.

«Кто угодно, только не Такер!»

Мне было необходимо спрятаться в тихом уголке, чтобы справиться с шумом в голове. Немного подумав, я нанесла на лицо солнцезащитный и увлажняющий кремы, провела по губам розовым блеском и чуть подкрасила веки. Переодевшись в скромный сарафан с лифом до ключиц и юбкой ниже колен, я направилась в церковь.

Соседние здания сгрудились неподалеку, лишая храм Святого Иоанна Крестителя его роли самого заметного сооружения в архитектурном силуэте Саванны. Однако ни одному из воздвигнутых строений не удавалось соперничать с красотой церкви, устремленной к небесам. Но, подобно аллегорической скульптуре из гипса, французская готика фасадов не могла состязаться с изяществом внутренних помещений с арочными сводами. Я вошла в двери, мгновенно почувствовав умиротворение, которое дарили призрачно-голубые усыпанные звездами потолки и арки. Устроившись во втором ряду за купелью, я молча сидела, наслаждаясь игрой света, который проникал сквозь витражные окна. В храм забредали туристы: в основном они проявляли подобающее уважение к священному месту, но другие упорно делали снимки. Тем не менее каждый был поражен этой встречей с прекрасным. Я закрыла глаза, позволяя восклицаниям и щелчкам фотокамер вплестись в гобелен молитвы. Молитвы о руководстве и о смирении.

– Извините, мисс, – чей-то голос заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. – Мне очень неловко вам мешать, – произнес добродушного вида дедушка в соломенной шляпе и клетчатых шортах. – Но вы не Мерси?

– Да, я Мерси, – недоуменно ответила я, кивая.

– Ваша мать попросила меня сказать вам, что ждет вас на улице.

– Спасибо, – поблагодарила его старичка.

У меня бешено забилось сердце. Вскочив, я поспешно покинула храм и замерла на верхней ступеньке, ища маму среди вооруженных смартфонами туристов. В церковном дворе ее не оказалось. Тогда я принялась озираться по сторонам, стараясь найти ее машину, но и той нигде не видно было.

– Ну разве ты не красотка?

Голос моей матери исходил из чужих уст. Я сбежала по ступеням к пухленькой пожилой женщине в мешковатой ядовито-зеленой футболке.

– Мама? – удивленно спросила я, уставившись на ярко-малиновые губы незнакомки. Я заглянула женщине в глаза: веки были накрашены темно-бирюзовыми тенями почти до бровей.

– Да, в некотором смысле. Я одолжила это тело на короткое время. Я не смогу долго его удерживать, но, Мерси, мне так хотелось сказать тебе, что я постоянно о тебе думаю. Я создаю нам убежище – место, где мы будем свободно общаться. Надеюсь, что скоро я смогу познакомиться с моей красавицей-дочерью получше! Я дам тебе знак, когда все будет готово.

Что за нелепость! Ей надо домой, встретиться лицом к лицу с сестрами. Ей нельзя вечно скрываться.

– Но у меня сейчас столько вопросов! Мне необходимо понять, что случилось. Я совершенно сбита с толку, мама, – возразила я.

Но женщина упрямо покачала головой и посмотрела на меня, как на сумасшедшую.

– Ты что, думаешь, что я твоя мать?

Она отпрянула от меня и не спускала с меня настороженного взгляда, пока из храма не вышли подруги. Она что-то прошептала своим спутницам, и те стали глазеть на меня.

– Не смотрите на нее! – громко прошептала обладательница зеленой футболки. – Давайте поскорее уйдем.

Ее подруги расхохотались, и все шумно удалились к следующему пункту своей экскурсии. Меня просто сочли чудачкой, очередной странностью Саванны, но, если честно, меня это меня вообще не волновало.

Глава 12

Когда наша машина вырулила на парковку возле «Маг Мел», я заметила на дверях бара объявление «Закрыто для туристов по личным причинам». Многие из приехавших на поминки никогда не встречались с виновником «торжества», но у меня имелись веские основания посетить мероприятие. С того дня, когда глаза Педера в последний раз закрылись, прошла целая неделя. Я постаралась прогнать воспоминание о своем неудачном магическом опыте, но не могла забыть о том, как тело старика взмыло в воздух, чтобы затем упасть обуглившимся на землю. Кстати, наверняка постоянные клиенты таверны сегодня будут здесь: и те, кто захочет выпить, и те, кто придет сыграть какую-нибудь мелодию, да и все остальные завсегдатаи никуда не денутся. Клер и Колин привлекли Питера к работе за стойкой, поэтому до бара меня подбросили Айрис с Оливером.

Объявление о свадьбе Эллен и Такера уже опубликовали на странице светских новостей во вчерашнем выпуске газеты.

– Люди надеются, что мы приедем вместе, – заявила она, объясняя, почему решила ехать с Такером, а не с нами.

Мне противно было думать о том, что она навсегда свяжет себя с этим типом, но в итоге моего мнения не спросили. Я молилась, чтобы она нашла счастье и приспособилась к замужней жизни столь же успешно, как Айрис приноровилась к вдовству.

Я не могла не восхищаться тем, как расцвела после смерти Коннора Айрис. Ее стиль уже не являлся отражением его комплекса неполноценности. Теперь Айрис превратилась в прекрасную женщину, которой она была и внешне, и внутренне. Сегодня она обновила недавно купленное черное платье. Наряд сдержанного покроя чуть прикрывал колени Айрис, но весьма соблазнительно подчеркивал ее стройную фигуру.

Оливер облачился в черный костюм с однобортным пиджаком и узким, тоже черным, галстуком: оба оттенка были подобраны так гармонично, что явно свидетельствовали о безупречным вкусе Оливера. На мне было серовато-зеленое платье до середины икры, которое мне предложила Эллен. Не идеальный цвет для траура, однако наряд был мне к лицу и не давил на растущий животик. Я чувствовала себя хорошенькой, и, Бог свидетель на сегодня мне этого было достаточно.

Оливер затормозил недалеко от входа, но в той зоне, где парковка запрещена. Оглянувшись через плечо, дядя мне подмигнул.

– Не волнуйся, Конфетка, – проговорил он.

Я знала, что моему дяде еще ни разу в жизни не выписывали штраф за неправильную парковку. Мы не загородили пожарный гидрант и не создали никакой опасности для окружающих, поэтому я одарила Оливера улыбкой, но посетовала на то, что мои ноги в узких туфельках, которые я надела из чистого тщеславия, все же отекли.

– Не выходите, – велел он и, выскочив из машины, открыл дверцу сначала Айрис, а потом мне.

– Как хорошо, что ты дома! – произнесла Айрис.

Она так и лучилась любовью к младшему братцу! Оливер подставил нам руки, согнутые в локтях. Когда он подвел нас к таверне, дверь распахнулась.

– А вот и моя прелестная будущая невестка! – объявил Колин и, наклоняясь, запечатлел на моей щеке влажный, щедро сдобренный виски, поцелуй. – Здравствуйте, дорогие мои! Для Клер и для меня, конечно, очень важно ваше присутствие, – добавил он, чмокнув меня в другую щеку.

– Эллен скоро будет, – сообщил Колину мой дядя.

– Мы получили от нее чудесные цветы. Они стоят дальше, там, где Клер устроила для нашего Педера выставку. – Колин растянул губы в улыбке. – И если мы заговорили об Эллен, я предвкушаю, как поздравлю Такера с тем, что он наконец добился. Эллен сделает из него порядочного мужчину.

– Это могло бы считаться немалым достижением, – откликнулась Айрис.

У тетки мое официальное замужество вызывало не больше энтузиазма, чем у меня самой.

– А не устроить ли нам двойную свадьбу? – добродушно предложил Колин.

– Ни за что! – ответил за меня Оливер. – Нельзя, чтобы две женщины семейства Тейлор боролись друг с другом за то, чтобы быть центром внимания. Поверьте, так и легко обжечься можно.

Он приобнял Колина за плечи и повел его обратно к столику, уставленному горячительными напитками.

Я посмотрела в дальнюю часть таверны: Питер улыбался мне из-за барной стойки. Наши взгляды встретились – и я почувствовала, как шевельнулся ребеночек.

– Правильно, малыш, – прошептала я. – Это твой папочка.

Я направилась прямо к Питеру. Перегнувшись через стойку, он поцеловал меня – крепко и жадно. Я почувствовала вкус и запах виски. Его лицо чуть покраснело, глаза увлажнились. Ирландская кровь давала о себе знать.

– Привет, милая, – произнесла Клер, подходя ко мне и тепло обнимая.

– Я могу чем-то помочь?

– Не надо, дорогая, у нас все под контролем. А ты видела мемориал Педера?

– Еще нет, – ответила я.

– Давай я покажу.

Клер повела меня к длинному столу, застеленному белоснежной скатертью. На обоих торцах стола красовались вазы с белыми розами, синими ирисами и пышными желтыми хризантемами: одно из любимых сочетаний Эллен. Прямоугольная черно-белая фотография темноволосого мужчины с озорной улыбкой находилась в самом центре – в обрамлении высоких свечей и снимков, на которых Педер был запечатлен в другое время. Вероятно, это были семидесятые или восьмидесятые годы: в густой шевелюре Педера появилась седина, а в уголках глаз – мелкие морщинки. Я заметила полароидный снимок, похожий на тот, который нашел следователь Кук: Педер стоял между Клер и Колином, держа на руках своего маленького тезку, Питера.

– Трудно поверить, что из щупленького малыша вырос такой здоровенный парень, – заявила я, не придумав слов соболезнования в память о совершенно незнакомом старике.

Лицо Клер на миг потемнело, но, когда она посмотрела на сына, ее улыбка засияла с прежней силой.

– Точно! – она снова повернулась к мемориалу. – У нас было мало фотографий. Вот на этой – день, когда мы принесли Питера домой. А здесь, – проговорила она, дотрагиваясь до широкой каймы моментального снимка, – мы виделись с Педером в последний раз. Они с отцом Колина поссорились, и… в общем, потом уже ничего не было. – Она попыталась унять слезы. – Извини. Мне невыносимо думать, что Педер мог погибнуть насильственной смертью.

Мне хотелось сказать ей, что, в принципе, его не убивали. И он не умирал в одиночестве. Мне необходимо было это сделать в ближайшее время, но не сейчас.

– Он был такой милый и невинный.

– Верно, – отозвалась я, заставив Клер недоуменно вскинуть голову. – Я сужу по снимкам, – пояснила я, хотя на фотографиях совсем не отражалась та чистота, которая сквозила во взгляде Педера. – Он кажется очень славным человеком.

Она вытащила из кармана бумажный платок и высморкалась.

– Мне надо проверить кухню..

Клер быстро обняла меня и погладила по животу. А в эту же секунду в таверну вошла Эллен в сопровождении смущенного Такера. С ухмылкой поймавшего канарейку кота он охотно принимал многочисленные рукопожатия и дружеские похлопывания по плечу. Внезапно я стала себе противна. Такер был по-настоящему счастливым. Он выглядел влюбленным. Кто я такая, чтобы выражать сомнения в выборе Эллен? Я поняла, что мне нужно вести себя как полагается взрослой и извиниться перед ней.

Вдруг у барной стойки хором запели «Девушку, что ждет меня»: забавно, но солировал именно Оливер. Какой-то из музыкантов, сидящих рядом с помостом для оркестра, схватился за мандолину. С ворчаньем проснулась волынка, а спустя еще пару мгновений к ним присоединились скрипка и банджо. Голоса приглашенных гостей подхватили песню. Айрис отставила свой бокал и начала танцевать с Колином. Вот они, настоящие ирландские поминки. У меня не получилось спасти Педера, но, ощущая, как сквозь меня льется музыка, я почувствовала умиротворение. Я устроилась рядом с мемориалом, откуда мне неплохо был виден оркестр.

До моего плеча кто-то дотронулся. Обернувшись, я обнаружила следователя Кука.

– Он – душа компании, да?

Мне почему-то показалось неправильным обсуждать с Куком Оливера.

– По-моему, вам не следовало сегодня сюда приходить, – парировала я. – Это – сборище для своих, а в списке приглашенных я не видела должности «Следователь».

Я, конечно, не забыла, что Оливер и Кук были близки. Их тайный юношеский роман закончился трагедией, в которую была вовлечена внучка Хило, Грейс. В течение долгих лет Оливер мучился от чувства вины, и, хоть он никогда бы в этом не признался, я знала: он отдал бы жизнь за то, чтобы исправить причиненное им зло. У Кука я подобных угрызений совести не замечала.

– Меня пригласили, – возразил он, демонстрируя мне большую кружку пива.

– Значит, вы здесь в качестве частного лица, а не как полисмен?

– Все зависит от того, есть ли у тебя улики, которые ты пытаешься скрыть, – отшутился он, и его глаза заискрились.

– Ах, инспектор Кук, я для вас – как раскрытая книга!

Он отхлебнул пива.

– Можешь называть меня Адам и обращаться ко мне на «ты», если хочешь. Я тебе не враг. А лучшего друга у тебя в этом помещении нет.

– Не стану спешить с выводами… – произнесла я, сделала паузу и добавила, – …Адам. Однако я готова отказаться от официоза, если ты перестанешь называть меня «мисс Тейлор».

– Ладно, – согласился он. – Но тебя скоро перестанут величать «мисс Тейлор», не так ли? Клер мне сказала, – пояснил он, отвечая на мой вопросительный взгляд. – Когда свадьба?

– Скоро. А что, ты напрашиваешься на приглашение?

– Почел бы за честь, – улыбнулся он и покосился на Оливера. – Полагаю, твой дядя будет вести тебя к алтарю.

– Да. И я надеюсь когда-нибудь оказать ему ответную услугу.

Адам Кук расхохотался. Наверное, сейчас было уместно вмешаться не в свое дело.

– И как долго ты намерен продолжать его наказывать? Ведь вы по-прежнему друг к другу неравнодушны.

– Мерси, если бы все было настолько легко! Я его не наказываю…

– Да?

– Да. Мир отнюдь не так прост, как ты думаешь. Я – полисмен, следователь…

– Похоже, что ты не мстителен, а трусоват!

Адам отодвинулся от меня. Его лицо помрачнело, а глаза потемнели от гнева. Он уже был готов дать мне отповедь, но неожиданно расслабился, и на его физиономии заиграла ухмылка.

– Умеете вы, Тейлоры, дергать меня за веревочки!

– Но они у тебя крепкие, как канаты, Адам! – откликнулась я.

Он сделал еще пару глотков пива и стал озираться по сторонам. Мы оба увидели, как Оливер подхватил Айрис и закружил по таверне, а затем умело передал в объятия смуглого молодого незнакомца.

– Я не трус, Мерси, но здешние жители… Даже эти ребята… если бы они обо мне узнали…

– То что?.. – спросила я, потрогав свой живот, превратившийся в камень. – Избили бы тебя и отняли деньги, которые мамочка дала на молоко?

– Они потеряли бы ко мне уважение. Я всегда старался стать в Саванне авторитетным человеком. Хотел, чтобы моя биография послужила примером для других.

У меня не было желания с ним спорить.

– Ты прав. Некоторые перестанут тебя уважать. Будут обзываться. Смеяться у тебя за спиной. Но мне сдается, что ты сильный человек, чтобы справиться с мелкими неурядицами?

– Так нечестно, – проворчал он.

Стиснув губы, он обвел взглядом зал, явно пытаясь решить, как каждый из присутствующих отнесся бы к такой сплетне.

– Наверное, нечестно. Я ведь толком не знаю, что тебе пришлось делать, чтобы добиться успеха и уважения в местном обществе. И я даже не представляю, с чем тебе придется столкнуться или чего ты можешь лишиться. Но я твердо уверена в одном.

– В чем же?

Адам перестал вглядываться в толпу и уставился на меня. Темп музыки чуть замедлился. Вальс для двух скрипок заставил кое-кого из более стеснительных людей подыскать себе пару. Я с удивлением отметила, что Айрис до сих пор не покинула объятия привлекательного незнакомца, а он, похоже, не имел намерения ее отпускать. Оливер зашел за стойку, чтобы сменить Питера, и теперь помогал Колину наполнять пивные кружки и раздавать стопки с виски.

– Сколько бы Оливер ни утверждал обратного, он всю жизнь будет ждать тебя – если ты ничего по этому поводу не предпримешь.

– И что ты мне предлагаешь?

– Прими решение. Либо ради него ты готов рисковать, либо нет. Если нет, поговори с ним откровенно и дай это ясно понять, чтобы он наконец смог перестать страдать из-за прошлого.

– А если я готов?

– Думаю, ты и сам сообразишь.

– Да, – пробормотал Кук, сделав последний глоток пива. – Извини, но мне пора.

– Конечно.

Я смотрела, как он пробирается между танцующими к бару. Оливер потянулся за кружкой Адама, но следователь покачал головой и взял Оливера за руку. Я никогда не видела дядю настолько потрясенным. Он побледнел, а потом залился ярким румянцем. С глупейшей улыбкой он позволил Адаму вывести себя из-за стойки и обнять. Гости потрясенно замолчали, наблюдая за происходящим, но, когда Оливер и Адам начали вальсировать, музыка стала если не быстрее, то задорнее.

Я услышала фырканье и нахальный возглас:

– Ничего себе! – Фил Джонс, один из самых крутых парней из порта, расхохотался так отчаянно, что пролил пиво. Я крутанулась на месте, готовясь выцарапать ему глаза. – А наш паренек нашел себе пару! – сказал он, отряхивая рубашку.

– Вот и хорошо, – отозвался его приятель. – Слушай, мне завтра рано на работу. Ты не попрощаешься за меня с Колином и Клер?

– Не вопрос, – ответил второй докер. – Не беспокойся.

Он широко мне улыбнулся и, взмахнув рукой, заковылял к хозяевам таверны, чтобы долить в кружку пролитый напиток.

«Никогда нельзя ничего знать заранее», – подытожила я, скидывая туфли.

Мне безумно хотелось, чтобы Питер отложил гитару и пригласил меня потанцевать. Я мысленно пожелала этого, однако старалась не вкладывать в посыл реальную силу: мне надо было с осторожностью применять свои недавно обретенные ведьмовские навыки. Внезапно я почувствовала затылком чей-то взгляд. Он был обжигающе-пристальным. Я обернулась к Эммету: его темные глаза пригвоздили меня к стене, отрезая от собравшихся.

Он медленно приблизился ко мне и произнес:

– Сам я никогда прежде этого не пробовал, но один из моих создателей преподает бальные танцы. Ты ко мне не присоединишься?

– Нет, – ответила я.

В моем отказе прозвучало сожаление, но Эммет оказался не слишком удачным кандидатом. Кроме того, это было бы нечестно и по отношению к нему, да и Питер несомненно увидел бы в моем поступке предательство. Я понимала, что Клер будет не рада узреть меня в объятиях Эммета, учитывая ее неприязненность по отношению к бывшему голему. В прошлый раз она вроде бы едва не закатила ему пощечину! Вальс закончился, музыканты заиграли что-то залихватское, и самые зрелые посетители вернулись на свои места.

– Тогда можно мне принести тебе выпить?

– Послушай, Эммет! – заявила я, перекрикивая музыку. – Очень мило, что ты проявил галантность, и замечательно, что решил выбраться из дома, но…

– Тогда воды?

Он наклонил голову и улыбнулся. Любая другая женщина из присутствующих была бы счастлива отдаться ему за одну такую улыбку.

Я почувствовала, как во мне вспыхнул огонек. Вода была бы кстати.

– Да, спасибо.

Эммету удалось добиться, чтобы его быстро обслужили: возможно, именно потому, что он был на целую голову выше остальных. Я сосредоточилась на оркестре, но краем глаза увидела, что Клер направляется к Эммету. Из-за шума я не смогла разобрать, что она ему сказала, но и без всякой магии сообразила, что ее переполняли злость и тревога. Она выбила стакан из его пальцев тыльной стороной ладони, но Эммет ловко выбросил руку вперед и поймал его с кошачьей ловкостью. Я вздохнула. Теперь мне придется опять надеть туфли.

Когда я справилась с трудной задачей, Клер уже подталкивала Эммета к двери. Спустя секунду она вылетела из таверны, увлекая за собой незваного гостя. Я протолкалась через толпу, прося прощения у всех, кого ненароком задела, но понимала, что никто не расслышал моих извинений из-за громкой музыки. Однако я продолжала произносить вежливые слова. Открыв дверь, я с удивлением обнаружила, что Клер уже увела Эммета к соседнему кварталу. Оба были настолько поглощены своим разговором, что не заметили моего присутствия.

Пока мы сидели в баре, на улице стемнело. Я поплелась к ним, пытаясь ступать очень тихо. Хотя Клер говорила шепотом, я отлично различала ее речь.

– Я тебя предупреждаю. – Клер подчеркивала каждое слово, ударяя Эммета кулаком в грудь. – Не смей сюда приходить! Я знаю, кто ты. Меня не проведешь.

Клер прижала его к стене прямо под уличным фонарем, но Эммет будто окаменел.

– Когда я передала своего сына твоему народу, мне обещали, что у него будет долгая, здоровая жизнь. И я смогу увидеть его перед смертью! И вы прислали мне назад высохшую оболочку! Вы его убили! – зашипела она. – Но изволь выслушать меня внимательно! Повторять я не стану. Питера вы не получите, и к моему внуку вы и пальцем не притронетесь! А не то я отправлю тебя и всех тебе подобных в ад!

Эммет хранил молчание – не только по своей привычной немногословности, но и из-за недоумения. Он и понятия не имел, чем вызвана ярость Клер. А она рассвирепела. Вскинув руку, Клер впилась в его щеку ногтями, оставив на коже Эммета пять ярких красных царапин.

– Клер! – воскликнула я, подходя к ним, и схватила ее за кисть. – Что ты делаешь?!

– Стой, Мерси! Не трогай меня. У нас свои дела! Ты не знаешь, на что этот… – она помедлила и выпалила, – …человек способен.

– Заверяю вас, что я никогда не собирался вредить вам или вашим родным, – вымолвил Эммет, прикасаясь к своей израненной щеке. – И уж определенно я никогда не стану вредить Мерси.

Он отнял руку от лица и с изумлением уставился на свои окровавленные пальцы. Я догадалась, что боль была для него совершенно незнакомым ощущением. Он – настоящий младенец! Я тотчас почувствовала ответственность за него.

– Заткни пасть, черный дьявол! – презрительно бросила Клер.

– Давай я отведу тебя обратно в бар, – предложила я, обняв Клер за плечи.

– Держись от него подальше, Мерси! – потребовала она с затравленным выражением лица.

Клер походила на зверя, загнанного в ловушку.

– Хорошо, – произнесла я.

Я встретилась взглядом с Эмметом. Он покачал головой, показывая, что вообще ничего не понимает. Он действительно не притворялся. Я выразительно ему кивнула. Он сообразил, что мой намек означает: «Скройся и побыстрее».

– Он уже уходит, а нам надо вернуться в таверну. Мы позовем Колина и Питера и поговорим о…

– Нет! Питер не должен знать. Не рассказывай ему.

– Ладно, Клер, – пообещала я, мысленно добавив «Не дождешься!». – Когда мы будем дома, я попрошу Колина увести тебя наверх, и ты почувствуешь себя лучше, – добавила я.

Клер удалось взять себя в руки.

– Извини. Я кажусь тебе ненормальной, но ты должна меня послушать. Если ты любишь ребеночка, которого носишь под сердцем, поверь мне. Этот мужчина… Эммет… я знаю, что все прозвучит дико, но он не человек.

– А кто он, по-вашему? – поинтересовалась я.

Я затаила дыхание. Независимо от того, кем она считала Эммета, меня обеспокоила осведомленность Клер. Она была очень близка к истине.

– Ох, Мерси. Он… он что-то другое. Однажды я сталкивалась с такими, как он. Эти типы – лживые создания! Он явился не просто так. Им нужен Питер и, что еще хуже, они хотят заполучить малыша Колина.

– Нет, – мягко возразила я, чтобы ее успокоить. – Эммет не опасен. Ты ошиблась, приняв его за кого-то другого. Он тебе не враг.

– А откуда у тебя такая уверенность?

– Доверься мне, Клер, – ответила я.

Я подозревала, что, если выложу ей, как Эммет возник из земли в нашем саду, она окончательно свихнется.

– Мерси, я люблю тебя, как родную дочь! – воскликнула Клер, вцепившись в мою руку мертвой хваткой. – Я готова жизнь тебе доверить. Но я не буду полагаться ни на чье мнение – даже на твое, – когда дело доходит до малыша Колина! Учти это. Если я еще раз увижу Эммета рядом с тобой, я найду способ его убить – или хотя бы пожалеть о том, что он еще жив. Ты меня слышишь?

– Да, мэм, – вежливо произнесла я.

Мне показалось неразумным признаваться в том, что Эммет до сих пор живет у нас и я не имею возможности его прогнать. Я отложу нашу беседу до лучших времен, когда она будет способна мыслить более разумно. Чудесно – наметилась очередная проблема в моей и без того непростой жизни! Теперь мне надо не только разыскать эмоционально неуравновешенную сестру и выяснить, что именно заставило мать меня бросить… Мне еще надо родить ребенка, а сейчас – поломать голову над тем, как уберечь Эммета от моей будущей свекрови.

– Конечно, Клер. а теперь давай вернемся в дом и найдем Колина?

Она кивнула и побрела вместе со мной по направлению к таверне.

Глава 13

Когда поминки закончились, Питер оказался не в том состоянии, чтобы выполнять роль шофера, а Айрис и Оливер куда-то исчезли. Истерика Клер по поводу Эммета вызвала у меня нежелание использовать магию для перемещения в пространстве, поэтому я вызвала такси и добралась до дома как обычный человек. Когда я приехала, наш особняк показался мне пустым. Я отправила мысленный запрос, проверяя, не опередила ли меня Айрис, но отклика не получила. Странно, но даже Эммет куда-то запропастился. Однако я испытывала гремучую смесь одиночества и радостного возбуждения: я целую вечность не проводила здесь время одна! Настал момент зарядить атмосферу и проверить, какие воспоминания мне удастся пробудить! Оливер был не прав, утверждая, что я буду разгадывать загадки, оставленные моей матерью. Чего она хотела добиться с помощью «Тилландсии», я не знала. Намерения у дяди Оливера были самые добрые, но я не представляла себе, с чего можно начать. Я подозревала, что моей жизни не хватит на то, чтобы разобраться с призраками, которые поселились в этом доме. Как я отыщу несколько иголок в стоге сена, скопившегося здесь за полтора века? Нет, мне надо стать свидетельницей всего лишь определенного события: моего собственного рождения. Разумеется, тогда все встанет на свои места. В этом я не сомневалась.

Даже такой новичок, как я, должен суметь пробудить не особо старые образы прошлого, вдобавок сейчас я поставила перед собой максимально четкую цель. Я позаботилась о том, чтобы двери были заперты на случай появления кого-то из чужаков, а потом вообще зачаровала все замки, чтобы никто – даже мои близкие – не могли бы войти незаметно для меня. Подобный расклад был мне неприятен, но я все предусмотрела. Нельзя, чтобы мои тетки и Оливер преждевременно узнали о моих задумках, пока я не получу правдивые ответы.

Я надеялась, что, имея какую-то вещь, принадлежавшую матери, смогу лучше настроиться именно на необходимую мне энергию. В итоге я решила воспользоваться медальоном, который она мне дала в машине. Если он до недавнего момента находился у мамы, это должно стать плюсом. Собравшись с духом и очутившись в родных стенах, я осмелилась его надеть. Вырез моего нового платья оказался настолько большим, что на поминках кулон бы сразу заметили. Я не пошла на риск: Айрис или Эллен запросто увидели бы украшение, а то – чего хуже – узнали бы медальон своей сестры. Поэтому он мирно лежал в моей шкатулке для драгоценностей, спрятанный среди других побрякушек: нити жемчуга, которую мне вручили на восемнадцатилетие, серег с бриллиантиками, полученных двумя годами ранее и синей коробочки, в которой хранилось кольцо, подаренное Питером в знак нашей помолвки. Я пока не могла себя заставить носить его постоянно и не надела даже сегодня. Я подавила эмоции, которые буквально исходили от кольца, пытаясь меня захватить, и извлекла мамин медальон. Почему-то прикосновение к нему резко уменьшило мой оптимизм. Можно ли вообще надеяться на примирение в нашем семействе? Можно ли как-то объяснить разлуку матери со своими дочерьми, не говоря уже о том, чтобы оправдать такой поступок?

Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Мне надо быть непредвзятой, иначе страхи породят во мне предубеждение. Мое недавнее радостное возбуждение сменилось тяжестью на сердце, но я повесила медальон себе на шею и закрыла крышку шкатулки.

Спальню моей матери, в которой как раз родились мы с Мэйзи, Айрис превратила в свою студию. Она говорила, что ей очень нравится вечерний свет, струящийся в окна, но однажды призналась мне, что именно в этой комнате она получает утешение и чувствует близость к любимой младшей сестренке, которую так рано потеряла. Я едва не разревелась, вспомнив, насколько искренними мне показались слова тети, когда она поделилась со мной своими ощущениями. Спустя минуту я взяла себя в руки и внимательно изучила обстановку.

Вещи, принадлежавшие моей матери, были давно отданы благотворительным организациям. Тем не менее самые личные и дорогие экземпляры мои родственники сложили в коробки и закинули на чердак: пусть пылятся наверху до того дня, когда мы с Мэйзи решим заняться дележом. Правда, Айрис не стала полностью изгонять свою сестру из студии, отнюдь. Большой и, как я теперь понимала, поразительно похожий портрет моей матери висел на видном месте на южной стене. Я редко заходила сюда, но когда я это делала, то покидала комнату с трепетом. Мне казалось, что мама находится совсем рядом.

Чтобы вызвать к жизни мое воспоминание, Эммет использовал комбинацию из неожиданности и страсти. Мне было необходимо встряхнуться, но я опасалась, что мое двойственное отношение к возвращению матери может повлиять на мое восприятие. Иначе говоря, сейчас мне запрещены всплески эмоций, связанные с мамой. Наверное, теток касаться тоже не следует. Мои мысли вернулись к конфликтам с Мэйзи. Да… раны слишком и чересчур болезненны. Они могут подавить более слабые энергетические потоки.

У меня устали ноги. Я скинула туфли и уселась в неудобно поставленное кресло. Айрис почему-то развернула его боком, чтобы из него не было видно портрета моей матери и ее мольберта. Теперь я могла таращиться в пространство или обозревать абсолютно пустую стену. Знакомое возмущение вскипело во мне: я вспомнила Джинни и ее махинации. Бабка часами заставляла меня сидеть у нее в прихожей, пока она занималась с Мэйзи колдовством. Я в свою очередь выдумывала себе разные истории. Позже они и стали основой «Шутовского тура». Но ни прихожей, ни стула уже не было на свете: они сгорели дотла в пожаре, который погубил и Коннора – мужа Айрис. Возмущение сменилось гневом – и я услышала позади себя голоса.

Я стремительно обернулась. Изображения отсутствовали: до меня доносился только тихий женский разговор. Я напрягала слух, чтобы уловить, о чем идет речь, но голоса были слабенькими, как будто долетали из иных миров. Вскоре воцарилась тишина. Я встала и, сделав несколько шагов, замерла в центре комнаты. Мне снова удалось уловить искаженные звуки. Что это? Крик боли? Отчаяния? Я узнала интонации Эллен и почти разобрала ее слова. Внезапно я увидела, как она и Айрис склоняются над моей матерью, но видение оказалось похожим на то, какое почти испорченный кинескоп может наложить на окружающую реальность. Картинка застыла, но вдруг растянулась, как резинка для волос, и принялась закручиваться вокруг своей оси, поднимаясь и втягиваясь в портрет моей матери. Я поняла, что все эмоциональные отпечатки, возникшие в день моего появления на свет, были перенесены в эту картину.

Я сосредоточилась, настроившись на нужную мне энергию. Ухватилась за раму полотна и прижала ладони к покрытым лаком краскам. Я ощутила незначительные выбросы, но то, ради чего я пришла, было надежно скрыто: энергия, перемещенная в портрет, необратимо трансформировалась. Я отпрянула и прижала ладони к лицу. Из моей груди рвались рыдания, но я их подавила. У меня нет желания плакать. Я хочу узнать правду.

Мои пальцы дрожали – но вовсе я не собиралась сдаваться. Я превратила свою ярость и разочарование в твердый тугой шар и вскинула руки вверх. Сфера выстрелила и достигла свой цели, опустившись в то место, где я видела трех женщин. Я шагнула вперед, сконцентрировавшись на том, чтобы расширить энергетический шар. И сразу же заметила, как мерцающая картинка из прошлого начинает искаженно растягиваться. Присев на корточки, я придвинулась еще ближе, стараясь расшифровать рваные движения выгнутого нечеткого изображения. Воздух в комнате искрился от моей энергии, остро запахло озоном. Я заставила себя игнорировать эти детали и добавила в шар побольше силы. Искаженные звуки, несинхронизированные и непонятные, шли волнами. Внезапно сияющая сфера схлопнулась и исчезла. Я перестаралась с энергетической подпиткой. Услышала вой – и не сразу поняла, что горестный звук издаю я сама.

Но я боролась с нарастающим чувством безнадежности. Я опять выставила руки перед собой, решив собрать порцию энергии для последнего усилия, но тут произошел сбой: на периферии моего зрения мелькнул какой-то падающий предмет. Я отклонилась, но мягкая пушинки заскользила по моей щеке. Я захотела избавиться от нее, но только размазала все по коже. Посмотрев на пальцы, я догадалась, что это был пепел. В спустя долю секунды крупные хлопья просто обрушились на меня. Они покрыли меня с головы до пят, как сухой серый снег. Пепел образовал тонкий порошкообразный слой на полу, а затем взмыл в воздух и закружился вокруг, как ураган. Пыль забилась мне в ноздри. Вскочив, я бросилась к мольберту и сорвала с него тряпку, чтобы спрятаться, но оцепенела: на меня воззрилось лицо Коннора.

На мольберте оказался не обычный одиночный портрет. Я стояла перед триптихом: Айрис поделила холст на три равные части. Она уже завершила свою работу над боковыми элементами: слева Коннор был изображен совсем молодым, а справа его лицо обратилось в демоническую маску: из глаз изливалась лютая ненависть, которую я наблюдала в ночь его гибели. Центральная часть была едва начата. Редкие мазки создавали впечатление, что Айрис несколько раз пыталась взяться за эту часть триптиха, но медлила. Наверное, с помощью живописи она хотела примирить два образа своего умершего супруга: того мужчины, за которого она выходила замуж, и того чудовища, в которое он превратился. Мой взгляд скользнул мимо его юного образа, меня привлекло пламя, пожиравшее Коннора на холсте. Я была этому свидетелем. На полотне неподвижно пылали багровые языки. Мы не устраивали Коннору похорон. Тела, которое можно было предать земле, найти не удалось. Элементали – духи огня – попировали всласть. От Коннора остался только пепел.

Точно! Я принялась лихорадочно стирать пыль тканью, пытаясь уничтожить микроскопические останки Коннора, вытряхнуть его прах из своих волос. И вдруг я услышала хохот Коннора. Я развернулась на месте. Пепел неумолимо сгущался, обретая четкую форму. Тлеющая рука вырвалась из серого облака и начала шарить в воздухе, чтобы меня схватить. Я отскочила.

– Я буду жить снова. Я буду жить в тебе.

Я скорее почувствовала, чем услышала голос Коннора. Рука рассыпалась, а облако завихрившегося пепла понеслось ко мне, пытаясь окружить, окутать, войти в меня. Дух Коннора жаждал в меня вселиться. Нет, ему нужна была не я: его дух решил заместить моего нерожденного сына. Я этого не допущу! Я с трудом взяла магию под контроль и помчалась к себе в комнату.

Неужели я оказалась готова? Я ожидала этого мгновения со дня гибели Коннора, когда заметила, что его душа прячется в зеркале. Мои тетки и дядя пытались очистить дом, уравновесить токи энергии и удалить все злонамеренное, но я почему-то не сомневалась, что хитрый подонок сумеет проскользнуть обратно. Никто из моих родных не говорил о том, что ощущает его присутствие, но я-то чувствовала, что он таится поблизости и не дает себя поймать. Злой. Завистливый. Мрачное облако безнадежности, подпитывающееся собственной тенью.

Я рывком раскрыла дверцы шкафа и запустила руку вглубь – туда, где лежали обувные картонки и коробки со школьными сувенирами. Мои пальцы сжались на прохладном горлышке спрятанной бутылки. При виде моего творения меня передернуло. В основу лег простой темно-синий стеклянный пузырек, но под руководством Хило я покрыла его глиной и раскрасила природными красками. Бывшая посуда превратилась в фигурку. Это было вполне узнаваемое изображение мужчины, которому безумно хотелось пожертвовать мной ради увеличения собственной силы – несмотря на то, что он считал себя моим отцом.

– Когда делаешь ловушку для духа, изображение не обязательно должно быть точным, – объяснила мне Хило. – Оно должно передать, каким ты его видишь.

Ловушка и правда отражали суть Коннора. Я смогла передать его самоуверенность, алчность и жестокость.

Я чувствовала, как мое сердце толчками гонит по телу кровь. Меня бросало то в жар, то в холод. Я забыла обо всем, сосредоточившись на обжигающей ярости, которую испытывала по отношению к Коннору. Я была уверена в себе. Я чувствовала, что контролирую происходящее. Дверь моей спальни дернулась, а потом начала то выгибаться, то вдавливаться. Коннор явно хотел ко мне ворваться. Казалось, будто дверь дышит: расправляется, вдыхая воздух и сжимается, выпуская его обратно. Я стояла молча. Ждала. Прислушивалась. В ушах у меня гулко стучало. Я сделала шаг вперед – и дверь затряслась с невероятной силой. Я почти испугалась. Что, если она слетит с петель? Но неожиданно створка замерла.

– Давай, паршивец, – пробормотала я себе под нос. – Теперь-то я готова.

Я вытащила пробку из бутылки и зажала ее в потной ладони, но меня охватила паника. Коннор понял, что расстановка сил кардинально изменилась. Я уже не беспомощная девчонка, которую он может искалечить и оставить умирать. Коннор отступил в сторону. Я ощутила, как его энергия отхлынула. В это мгновение меня осенило: дух Коннора обладает лишь той силой, которую я сама ему давала. Зарядив студию Айрис магией, я предоставила ему достаточно энергии для проявления. А сейчас я просто отрезала его подпитку. Крепко стиснув бутылку-фигурку в руках, я вышла в коридор и начала ритуал.

– Дух без тела! – позвала я так, как меня научила Хило! – Вот твое тело! – Я высоко подняла пузырек. – Дух без дыхания! – я опустила ловушку пониже и дунула в горлышко, чтобы оно свистнуло. – Вот твое дыхание! Дух без крови! – проговорила я и плюнула внутрь. – Вот твоя кровь!

Проследовав за пыльной тенью до порога комнаты Айрис, я прислонилась к стене, пытаясь мысленно отворить дверь. Она медленно поддалась: сила, прячущаяся за ней, хотела мне помешать. Послышался какой-то звук. Возможно, это протестующе скрипнули петли, ставшие полем магической битвы, а может, увядающий дух Коннора выкрикнул ругательство.

– Приказываю тебе, дух: войди в свое тело. – Я наклонила горлышко бутылки и громко произнесла: – Приказываю тебе, дух: наполни свою плоть дыханием. – Я перешагнула через порог и очутилась в студии. – Приказываю тебе, дух: окунись в свою кровь. – Пепел поднялся и закружился, как бешеный, но я знала, что теперь Коннор мне подчиняется. – Приказываю тебе, дух: войди в свое тело.

Пепел стянулся в тонкую ленту и завис над горлышком. Я представила себе, как весь прах до последней частички оказывается в ловушке. Спустя пару мгновений комната очистилась, а бутылка наполнилась. Улыбнувшись, я вогнала в горлышко пробку.

– Кстати, Коннор: я ожидала, что твое сопротивление будет более мощным. Но, похоже, в итоге ты всегда всем приносил только разочарование.

Я покрутила зачарованный пузырек в руках. У меня хватило дальновидности приготовить ловушку и научиться ею пользоваться, но, применив нужную магию, я понятия не имела, что делать дальше. Наверное, Хило закопала бы ее на перекрестке дорог – где покоились ее колдовские причинчалы. Однако было бы крайне глупо хоронить голодный дух Коннора в эпицентре магии Хило. Если ему удастся вырваться из ловушки, он обязательно воспользуется собственным колдовством, чтобы безобразничать. Лучше было бы привязать к бутылочке камень и швырнуть ее в океан. Увы, сегодня такой вариант не рассматривался. Сейчас мне следовало отыскать укромное место для ловушки и подумать, как ею распорядиться в будущем. Время!!! Это слово возникло в моей голове, и емкость тотчас задергалась в руках.

Я поспешно спустилась вниз и вышла в сад. Солнечные часы Оливера погрузят в стазис все, с чем соприкоснутся. Коннор будет надежно запечатан в пузырьке, а заодно окажется пойманным во времени. Я могу спокойно поразмышлять, прикидывая, как и когда решить эту проблему. Взглянув на солнечные часы, я молча приказала им взлететь. Они завибрировали: из-за нешуточного веса поднять их было весьма трудно. Я вновь прибегла к магии, но чем больше энергии я в них направляла, тем тяжелее они становились. Какая досада!

– Ну пожалуйста! – попросила я, зажмурившись.

Раздалось жужжание, и я открыла глаза. К моему глубочайшему изумлению, постамент всплыл вверх и парил на уровне моих плеч.

– Спасибо, – с чувством произнесла я.

Как это характерно для Оливера: восстать даже против собственного естества и создать зачарованный предмет, который не слушается чужих команд и который надо просить о содействии! Я положила ловушку духа на почерневшую почву лужайки. Земля тут же разошлась и проглотила бутылку целиком. Солнечные часы заняли свое законное место.

Глава 14

Я вернулась в студию Айрис, прикрыла тряпицей кошмарный триптих и осмотрелась. Мой магический взор не заметил улик, свидетельствующих о «взломе». Айрис вообще не заподозрит ничего неладного. Но моя тетя имела право знать о том, что здесь произошло, – и я намеревалась все ей рассказать. Обязательно. Утром. Но мне не хотелось, чтобы она наткнулась на истину сегодня ночью. Поэтому я выключила свет, покинула ее комнату и пошла в ванную. Забравшись в душевую кабину, я сделала воду почти нестерпимо горячей. Мне хотелось смыть с себя воспоминание о том, как к моему телу прикасался пепел Коннора. Забравшись в кровать, я встрепенулась: надо же снять чары, которые я наложила на все двери! Незачем, чтобы магия разбудила меня, когда родственники начнут сползаться домой.

Я была выжата морально и физически, но заснуть оказалось сложно. А когда я задремала, то видела одни кошмары. Безликий монстр полз на брюхе прямо ко мне, перебирая ногами и руками. Обелиски, ослепительные молнии и оживающие круги из камней окружали меня, издавая звуки, которые постепенно становились все пронзительнее и громче. Звенело разбитое стекало, засыпая осколками весь мир, – а потом я услышала вопль моей матери. Я проснулась и встала еще до того, как утреннее солнце окрасило лучами горизонт.

Спускаясь по лестнице, я выпустила мысленные щупы, проверяя, кто из моих домочадцев добрался домой после вчерашних поминок, а кто нашел себе местечко получше. Я не забыла о вчерашней сцене между Адамом и Оливером и удивилась, осознав, что в родных стенах находится Оливер. Мой дядя крепко спал. Еще сильнее я удивилась – но одновременно почувствовала облегчение, – не обнаружив никаких признаков присутствия Айрис.

Почему-то мне не удалось четко определить, здесь ли Эллен, поэтому я подкралась к ее спальне и чуть приоткрыла дверь. Понятно… сбитые простыни и сброшенные на пол подушки демонстрировала, что ночь у Эллен выдалась бессонной, как и у меня. Если, конечно, она не прихватила с собой Такера. Тогда, разумеется, состояние постели намекало на плотские утехи. А у меня появилась отсрочка подумать, как мне принести тете давно необходимые извинения.

Очутившись на кухне, я решила заварить для своей родни кофе. Я подозревала, что Оливер будет рад выпить чашечку – и Айрис тоже, когда, наконец, доберется до дома. Несмотря на новости, которыми мне следовало с ней поделиться, в глубине души у меня проснулась озорная радость по поводу того, что я встала спозаранку и увижу ее скандальное возвращение. Будучи незамужней мамочкой, я не могла сильно ее стыдить. Да мне и не хотелось делать чего-то такого, что помешало бы ей с кем-то встречаться и строить жизнь без Коннора. Однако при ярком свете дня моя решимость сообщить ей о вчерашнем столкновении поколебалась.

Я заварила себе травяной чай без кофеина и направилась в сад. Внезапно я сообразила, что и Эммет куда-то запропастился. Вероятно, он решил полуночничать в другом месте. Но Эммет был уже взрослым парнем: я была уверена, что бывший голем вполне способен о себе позаботиться в течение ночи. А может, о нем позаботился кто-то другой. Я ощутила странный и неуместный укол ревности при мысли о том, что чужая женщина могла пустить его к себе в постель. Я подавила эти эмоции и одернула себя. Для каждого из нас было бы лучше, если бы Эммет переключился с меня на новую погружку. Внезапно меня пронзила догадка. Может, Клер его спугнула? Хотя нет. Это маловероятно.

И я опять разозлилась на его потенциальную партнершу, которая соблазнила беднягу.

– Опомнись! – урезонила я себя.

Я действительно люблю Питера. Я заставила себя задуматься о чувствах, которые начала испытывать в отношении Эммета. Мне просто хочется его оберегать? Несмотря на мудрость и опыт, дарованные ему представителями семейств, которые создали его мужественное тело, Эммет по-прежнему остается наивным. Я бы согласилась с этим доводом, но тут взыграла моя честность. Испытанная мной ревность на самом деле не была связана с Эмметом и его душевным равновесием…

Хотя я убедилась в том, что способна колдовать, а благодаря Питеру почувствовала себя красивой и необыкновенной, у меня все равно сохранился комплекс неполноценности. Признание Эммета в любви польстило мне, дав пищу нездоровому самолюбию. Я могу, конечно, потакая себе, разбить Питеру сердце, но тогда я снова испорчу жизнь и себе, и Питеру, и заодно – несчастному Эммету… Нельзя кормить эту эмоциональную черную дыру! Так или иначе, но мне еще надо взрослеть. Я вздохнула. Честное отношение к себе самой – вещь неприятная. Я вспомнила о том, что сделала моя мать… когда закрутила интрижку с мужем Эллен. Вероятно, ее выбор был сделан на похожем основании.

Внезапно мои мысли переключились на Клер. Я тревожилась за нее. Я не могла понять, чем вызвана ее враждебность к Эммету. А если Клер – прирожденный экстрасенс и ощутила принадлежность Эммета к иному миру? Но это никак не объясняло загадочной истории, которая, по мнению Клер, связана с бывшим големом. Кто являлся настоящей родней Эммета? И самое важное: что случилось с братом Питера, с тем сыном, которого она поручила их заботам? Одно я знала точно: старик не был потерянным двоюродным дедом Педером. Что за наспех придуманная легенда! Этот человек – «высушенная оболочка», по словам Клер, – оказался сыном Клер и братом Питера. Логически я не могла объяснить, как брат Питера мог быть старше своих родителей. Что за жуткие обстоятельства заставили Клер и Колина-старшего отдать своего мальчика на откуп? Но очевидно: Клер решила, что он – ее давно пропавший сын. «Педер» в качестве имени пропавшего дяди стал просто удобным ярлыком, который они прилепили на найденный труп. Здесь есть над чем поразмыслить следователю Куку.

Когда вчера вечером мы с Клер вернулись в бар, Колин быстро увел жену наверх, в их апартаменты. Больше она в таверне не появлялась. Я присоединилась к Питеру за стойкой, и мы работали вместе до последнего заказа.

– Здорово у нас получается! – заметил Питер воодушевлено.

Его разноцветные глаза – ярко-синий и зеленый – блестели от выпитого. Мне не нужно было спрашивать, что он имеет в виду. Отчасти я была с ним согласна. Но, когда обнаружилось, что Тирни – семья, которую я всегда считала совершенно нормальной, – была связана с магией, я начала задавать себе вопросы, которые уже поднимал Эммет. Почему Питера никогда не беспокоили ни магия моих родственников, ни мой собственный дар, хотя обычные люди были бы, по крайней мере, немного выбиты данным фактом из колени?

Звук автомобиля, подъезжающего к нашему дому, прервал мои размышления. Дверца открылась, тихо закрылась – и машина развернулась и укатила прочь. Высокие каблучки, осторожно постукивающие по камням, подсказали мне, что вернулась моя тетя.

Когда Айрис заметила меня в саду, она широко раскрыла глаза, застыла как вкопанная и прижала сумочку к груди. Несмотря на виноватый испуг, она буквально сияла в нежных солнечных лучах. Понимая, что превращаюсь в лицемерку и лгунью, я мгновенно осознала, что никогда не расскажу ей про Коннора. У меня не хватит на это духа. Я не хотела рисковать хрупким возрождением Айрис: с тем же успехом можно оторвать крылья у бабочки. Тайна о Конноре умрет вместе со мной. Я приняла решение, хотя сообразила, что из-за моей слабости мне будет чертовски трудно осудить моих теток. Я приветственно подняла кружку:

– Доброе утро!

– Доброе! – Айрис адресовала мне улыбку, в которой смешались смущение и высокомерие. – Похоже, старушка еще на что-то способна, – пробормотала она как раз в тот момент, когда появился Оливер – без рубашки и в растянутых спортивных штанах, с чашкой дымящегося кофе в руке.

– Верно, вчера вечером сестренка нам это доказала, – ухмыльнулся он. – И, судя по твоему виду, продолжала буйствовать все ночь напролет.

– Оливер! – хором ахнули мы.

Он громко захохотал и присоединился ко мне за садовым столиком.

– Оливер, напомни-ка мне, когда именно ты подписываешь купчую на свое новое жилище? – спросила Айрис и, покачав головой, направилась к дому.

Тем не менее вид у нее был лукавый и довольный.

– Забавно, что ты здесь ночевал, – сказала я Оливеру.

– И почему?

Обхватив чашку ладонями, он подался ко мне, словно я должна была поделиться с ним какой-то в высшей степени непристойной тайной.

– Сам понимаешь. После вчерашнего. Вы с Куком… то есть с Адамом…

Он изобразил глубокое потрясение.

– Милая, не все могут тягаться с твоей аморальной тетей Айрис.

– Постарайся, чтобы она ничего не услышала, – посоветовала я.

– Без проблем.

Он сделал глоток кофе, откинулся на спинку кресла и ухмыльнулся.

– Мы немного потанцевали и перебрали с выпивкой. Поболтали, а потом я отправился домой пешком. Вести машину не мог, признаюсь.

– Погоди… а дальше?

– Мы сегодня встретимся за ланчем, – заявил он. – Я хочу, чтобы мы не торопились и убедились, что все правильно. Мы были еще мальчишки… тогда. Не хочу торопить события. Хочу продвигаться вперед медленно и получать удовольствие.

– Ты, Оливер Тейлор, не хочешь спешить?

– А что, в это трудно поверить?

– Да. Кто ты такой и куда ты дел моего настоящего дядю?

Оливер в ответ показал мне язык.

– А почему Адама не тревожит твоя магия? – поинтересовалась я.

Оливер вскинул брови и наморщил лоб, обдумывая мой вопрос.

– Поначалу тревожила – когда мы были молоды и только познакомились. Но я предложил, чтобы его «не тревожила» магия, как ты выразилась.

– Ты его принудил?

Оливер кивнул.

– Угу, но одного раза было достаточно. Позже я ему признался и пообещал, что такое больше никогда не повторится. – Оливер отхлебнул кофе и посмотрел на меня поверх края кружки. – Адам за тебя тревожится, Конфетка.

– Тревожится? – повторила я.

– Он вроде «нутром чует». Педер Тирни возник из ниоткуда с дырой в груди. Адам считает, что ты была чересчур нервной на поминках. Не беспокойся: про старика я ничего не говорил.

– Ты ничего не скрываешь от Адама?

Я заметила, что утаиваю от Питера очень многое: возвращение моей матери, правду про Мэйзи, случившееся с Педером, признание Эммета, то, что мне было приятно это услышать…

– Если честно, пока не представляю. Но жизнь в Саванне всегда на виду, поэтому наверняка скоро смогу кое-что выяснить. Кстати, Конфетка, что вчера была за суматоха вокруг Клер? – Оливер поставил чашку и откинулся назад, заставив кресло балансировать на двух ножках. – В таверне будто ураган пронесся.

– Теперь твоя очередь все мне объяснить. Клер считает, что знает Эммета или по крайней мере «таких, как он».

– Неужто?

Оливер снова поставил кресло на четыре ножки и склонил голову к плечу.

– Вчера она утверждала, что он не человек. Клер уверена, что Эммет – потустороннее существо. А больше мне ничего неизвестно.

– Но ты намерена докопаться до сути?

– Да. У меня есть предположения, но они даже мне самой кажутся безумными. – Инстинкт подсказывал мне, что надо затаиться и самой во всем разобраться. – Я люблю Питера и собираюсь стать его женой, но мне надо точно знать, во что я ввяжусь с этими Тирни.

– Разумеется, Конфетка. Намекнешь, если тебе понадобится моя помощь, – согласился Оливер и прищурился, взглянув на солнце, которое уже поднялось над горизонтом и целиком осветило наш сад.

– Господи, хорошо-то как! – промурлыкал мой дядя, потягиваясь в золотистом зареве. Внезапно он вдруг замер, а затем встал и пошел к солнечным часам.

Он протянул к указателю обе руки ладонями вниз.

– Кто-то здесь поработал, – пробормотал он, повернулся и уставился на меня. – Выкладывай, племянница! Что ты натворила, Конфетка?

В моей голове промелькнула тысяча отговорок, но у меня не хватило духа лгать. Вскочив, я подбежала к Оливеру.

– Коннор, – выпалила я, слегка кивая в сторону часов. Вот я и прокололась! – Я пыталась возродить воспоминание о маме, – добавила я. – А Коннор перехватил энергию.

Лицо Оливера стало пепельно-серым: по моим отрывочным репликам ему удалось понять всю ситуацию.

– Извини, Мерси. И помалкивай, пожалуйста. А я кое-что сделаю для тебя. Ладно?

Несмотря на яркие теплые лучи, меня начала бить дрожь. Я обхватила себя руками и коротко кивнула. В семействе Тейлор начался новый сговор. Так было всегда. Секрет и общее желание уберечь тех, кого мы любим, породят сотню вопросов…

Оливер обнял меня и провел обратно к креслу.

– Я часто размышлял о твоем видении с Древом жизни, – произнес он, явно стараясь отвлечь меня от мыслей о Конноре. – По-моему, нам надо подумать о том, чтобы воспользоваться каким-нибудь трюком твоей матери. Нам нужна «Тилландсия».

– Но почему? – вырвалось у меня.

– По-моему, именно это Древо жизни хотело сказать нам… вернее, тебе… когда ты увидела дверь особняка «Тилландсии». – Оливер придвинулся ко мне. – Нам потребуется мощная энергетическая волна, которую семейства не смогут отследить и которую якоря не смогут отключить, если сообразят, что именно мы делаем.

– И ты считаешь, что мы получим ее через «Тилландсию»!

– Да. Пусть истинные намерения Эмили теряются для нас во мраке, но мы уже догадались, для чего она посещала «собрания» «Тилландсии» в течение долгого времени, – подытожил Оливер. – Она накапливала силу.

Я почувствовала глубокую благодарность за то, что он использовал этот эвфемизм. Кроме того, такая сила не поддавалась приказам других ведьмовских семейств и слушалась только своего владельца.

– А если эта энергия до сих пор не развеялась по ветру, как нам до нее добраться? – уточнила я.

– Насколько я знал Эмми – а я считаю, что я вполне проницателен, Конфетка, – энергия до сих пор где-то надежно заперта. Однако у нас нет ни единого шанса до нее добраться.

– Тогда зачем вообще о ней упоминать?

– Потому что его нет лишь у нас. А у тебя, Конфетка, есть. Вероятно, Эмили запечатала энергетический источник, чтобы доступ был только у нее. Но в тебе есть частица Эмили. И я готов поспорить, что сила станет тебе доступна.

Я хмыкнула.

– Ты уверен?

– Нет. Но, Мерси, почему бы тебе не попытаться? Ради твоей сестры?

Я повернула лицо к солнцу и зажмурилась, позволив себе спрятаться за пурпурным свечением, которое проникало сквозь веки.

– Конечно, я попытаюсь. Но я понятия не имею, получиться ли у меня…

Яркий свет погас: Оливер загородил меня от солнца.

– Боюсь, что существует один способ заполучить силу «Тилландсии».

– И какой же? – спросила я, распахнув глаза.

Оливера окружал ослепительный ореол. Он походил на спустившегося на землю ангела.

– Единственный доступ к энергии, накопленной с помощью «Тилландсии», – это участие в их деятельности.

Теперь эвфемизм меня не порадовал. Нисколько.

Мысль об участии в вечеринках «Тилландсии» – или, не прячась за красивыми словами, в оргиях – была мне отвратительна. Раньше я думала, что «Тилландсия» – обычный закрытый клуб, в котором влиятельные члены общества собираются, чтобы поразвлечься, не беспокоясь о заголовках завтрашних газет. Теперь я знала, «Тилландсия» – это не то, чем она кажется. И как мучительно даже думать о том, что моя чудесная Эллен являлась добровольной участницей сборищ «Тилландсии» в течение долгих лет после смерти Поля и Эрика! По ее словам, хоть она и понимала, что поступает… нехорошо, но «Тилландсия» каким-то образом умеряла боль от потери мужа и сына. Но я сомневалась, что для Эллен общество было чем-то большим, нежели анестезия. Вряд ли у нее имелись скрытые цели, как у моей матери тогда… а, возможно, и сейчас.

Айрис, принявшая душ, вновь присоединились к нам. Я заставила себя смотреть только на тетю, не позволяя взгляду соскальзывать на выгоревшую лужайку. Свои влажные волосы она стянула в хвост. Она не накладывала косметики и казалась совсем молоденькой. На ней были ее любимые спортивные брюки… и моя любимая футболка.

– Надеюсь, ты не против, Мерси, – проговорила Айрис, заметив мою реакцию.

Футболка все равно мне уже маловата.

– Нет! Классно на тебе смотрится.

Она улыбнулась и сузила глаза, как довольная кошка.

– Спасибо, милая. А ты ей сказал? – обратилась она к Оливеру.

– Нет еще. Мы обсуждали другие вещи.

Он мне подмигнул.

– Что он должен был мне сказать?

У меня по спине пробежали мурашки.

– У нас есть план, как приструнить того демона в старой больнице, – произнесла Айрис. – В общем, все придумал Эммет, но его идея мне понравилась. Я тебе попозже объясню, но будь сегодня вечером свободна: мы идем на колдовскую охоту.

Глава 15

Мой мобильник заверещал. Я посмотрела на дисплей. Звонила Клер.

– Алло, – сказала я.

– Ах, Мерси, дорогая! Я так рада, что ты ответила! – Голос Клер выдавал ее беспокойство. – Надо побеседовать наедине. Ты не могла бы к нам заглянуть?

– Не вопрос. Скоро буду в «Маг Мел».

Конечно, она попробует уговорить меня не рассказывать Питеру про ее стычку с Эмметом. Хотя, по-моему, Питеру следует знать про своего погибшего брата. Однако я надеялась, что на сей раз роль сказителя выпадет не мне. Я наверняка струшу. Возможно, родители Питера со временем переживут свое горе и признаются Питеру во всем. Но мне нужно обязательно разъяснить Клер ситуацию с Эмметом. Она сообразила, что он не совсем человек, но я все же уверена в том, что Эммет – не монстр из преисподней. Начнем с того, что у него нет «родни». У него есть доноры – представители ведьмовских кланов, которые его создали. А мы, Тейлоры, стали для него неким подобием семьи.

Я оставила Айрис с Оливером в саду и ушла в дом, чтобы одеться поприличнее. Я выбрала плиссированный сарафан, купленный для меня Эллен. Но моя натура сорванца восстала против девчачьего наряда, и в итоге я сунула ноги в потрепанные полукеды. Хорошо, что Эллен не вернулась и не видит, что я сочетаю платье с подобной обувью. Она бы меня в столь непотребном виде вообще никуда не пустила. Но я еще не поблагодарила тетю за ее труды! Пожалуй, стоит купить ей подходящую к случаю открытку.

Оказавшись на улице, я решила, что стало чересчур жарко для пешей прогулки – и впервые почувствовала себя слишком беременной, чтобы ехать на велосипеде. Я взяла его за руль и откатила в гараж.

– До встречи, дружище! – Я не удержалась и ласково похлопала велосипед. Пугающее ощущение конца накатило на меня, и я расплакалась. – Что за глупости! – проворчала я, стирая слезы.

Гормональная перестройка и капризные способности к магии вызывали очень сильные, но весьма странные эмоции. Я вздохнула, зажмурилась и приготовилась к телепортации. Спустя долю секунды я ощутила, что мое тело словно парит в невесомости. Увы, после единственной попытки прыгнуть с одного места в другое с открытыми глазами я испытала жуткую тошноту и головокружение. Когда я открыла глаза, то уже находилась в переулке позади «Маг Мел». Нажав на кнопку звонка для работников доставки, я попыталась справиться с собой, по-прежнему ощущая необъяснимое чувство потери.

Вскоре я услышала, как из пазов вынимают массивный стальной засов, запиравший черный вход. Дверь распахнулась. Клер ждала меня, но, судя по выражению ее лица, будущая свекровь очень удивилась.

– Ты здесь, Мерси! Ну и скорость!

Мне не хотелось тыкать ей в нос магией после недавней сцены с участием Эммета, так что я немного приврала.

– Я гуляла поблизости, когда ты позвонила.

Переступив через порог, я принялась наблюдать за тем, как Клер возится с засовом и поворачивает замок.

– Спасибо, что заглянула, – произнесла она, пробираясь через кухню в бар. Я следовала за ней по пятам. – Нужно поговорить о том, что случилось вчера. Я тебе объясню…

– Про Педера и про твою теорию насчет Эммета.

– Да, про Эммета, – откликнулась Клер, садясь за столик, от которого лучше всего был виден парадный вход.

Клер махнула рукой, приглашая меня присоединиться к ней. Я устроилась напротив нее.

– Я решительно настаиваю, чтобы ты держалась от него подальше. Он – не тот, кем кажется.

– А что, если мне про него тоже кое-что известно?

Клер пожала плечами, но, когда до нее дошел смысл моих слов, глаза у нее округлились.

– Неужели, Мерси?

Я помолчала. Эммет не был простым смертным, но мнение Клер по этому поводу оставалось для меня загадкой.

– Да, – наконец подтвердила я, оправдываясь тем фактом, что Клер в свою очередь таилась от нас с Питером. – Но почему ты думаешь, что мне надо его бояться?

Она окаменела, а затем подалась вперед и крепко схватила меня за руку.

– Он попытается забрать у тебя сына!

– Что за нелепость!

– Мерси, выслушай меня. Когда я увидела Эммета, то поняла, что он несет беду. Мне нужно было поговорить с тобой сразу, но я решила, что справлюсь с ситуацией сама, не вовлекая тебя в этот кошмар. Мне казалось, я нашла того, кто мне поможет. Того, кто убедит Эммета уйти и оставить нашу семью в покое. Когда обнаружили труп Педера, я поняла, что от тебя нельзя ничего скрывать. Я буду с тобой откровенной – ради ребеночка. Но я в толк не возьму, зачем его родне наши дети – но они находят тебя, когда тебя покидает надежда. Они приходят к тебе, когда ты отчаиваешься настолько, что не в состоянии им отказать. Они вламываются в твой дом со своими договорами, обещаниями и ложью.

Я высвободила свою руку из ее пальцев.

– И что они тебе предложили в обмен на сына?

Я, естественно, не догадывалась, кто такие эти «они». Однако Клер начала открывать мне свои тайны, и я никоим образом не собиралась ее останавливать.

Моя реплика явно ее огорошила. Ее щеки приобрели мертвенно-бледный оттенок. Клер резко качнулась на стуле и замерла. Я испугалась, что еще чуть-чуть – и она упадет в обморок.

– Они обещали мне, что он будет жить, – прошептала Клер хриплым и прерывающемся от волнения голосом. – Она подняла взгляд и посмотрела мне прямо в глаза. – Мальчик умирал. Рак крови. Врачи ничем не могли ему помочь. Только из жалости они признались нам в собственном бессилии и позволили забрать его домой. Когда мы дотащились до бара, она там нас дожидалась.

– Она?

– У меня нет для нее имени. Раньше я никогда таких не встречала, а позже никогда не видела ни ее, ни ей подобных… до этого Эммета. Она была писаной красавицей, и я не могла поверить, что она не окажется доброй. Я подумала, что ее род остался за океаном… у нас на родине, но, похоже, все они здесь крепко обосновались. Она сказала, что в «Маг Мел» ее привлекла наша музыка. Когда она говорила, ее слова имели над нами огромную власть. – Клер перевела дыхание и продолжила: – А может, на нас с Колином подействовала крошечная надежда, которую она нам подарила. Она заявила, что наш мальчик выздоровеет. Он будет жить в любви и роскоши. Ее народ будет растить его, как принца.

Клер нахмурилась, а на ее губах появилась печальная улыбка.

– Она заверила нас, что мы не умрем, не увидев нашего сына снова. Нам и в голову не пришло, что он доковыляет до Саванны иссохшим старичком. Оскверненным трупом. – Клер затряслась, и я дотронулась до ее руки. – Мерси! Зачем они с ним такое сотворили, девочка моя?

Клер понурилась, а затем вскинула голову. Ее взгляд молил меня об объяснении, хотя она и не могла рассчитывать на то, что у меня будет ответ. Тем не менее у меня наметилась одна версия – и я не могла допустить, чтобы Клер и дальше считала, что ее сына хладнокровно убили.

– Они ничего плохого с ним не делали, – произнесла я: груз собственной вины победил мой страх перед признанием.

– Откуда тебе знать, какими были его последние минуты? О чем он думал, когда они вырвали у него сердце?

– Клер, все было совсем не так, – я опустилась перед матерью Питера на колени. – Ты ведь в курсе, что моя семья особенная. И я особенная.

Она настороженно посмотрела на меня.

– Да, вы все – ведьмы… У меня есть слабые способности, поэтому я поняла, что вы, Тейлоры, не простые люди.

– Педер, твой сын… он умер не в одиночестве, – произнесла я и погладила Клер по волосам. – И никто его не убивал.

– Тогда скажи мне, что с ним случилось! – сурово отчеканила она и остановила мою руку на полпути.

– Он был ошеломлен, растерян и умирал, когда я его нашла.

– Ты его нашла? – переспросила она.

– Он не был одинок. Я оказалась рядом с ним, – пробормотала я, пытаясь облегчить ее страдание. – Я пыталась ему помочь. Запустить его сердце.

Клер стремительно вскочила, перевернув стул.

– Ты? Это ты его погубила?

– Я не хотела ему навредить. Я старалась ему помочь! – воскликнула я и сделала шаг по направлению к ней.

Она вскинула руку, как будто собиралась дать мне пощечину, но внезапно застыла и наставила на меня указательный палец.

– Не приближайся ко мне. Не смей. Не подходи ко мне, – отрезала она.

– Клер, я никогда намеренно не стала бы вредить твоему сыну. И я никогда – повторяю, никогда – не навредила бы брату Питера.

Ее плечи поникли. Рот женщины изумленно открылся – и вдруг она расхохоталась. Это был злой и горький смех.

– Ах ты, дура! Глупая девчонка! Ты ничего не понимаешь!

– Ты о чем?

– Я говорю о той сделке, которую заключили мы с Колином! – выкрикнула Клер. – У Питера нет брата. Человек, у которого ты выжгла сердце… он и был моим сыном. Моим единственным ребенком. Моим Питером.

Глава 16

У меня подкосились колени, и я едва не рухнула на пол. Потеряв дар речи, я обескуражено глазела на Клер.

– Вот на какую мы согласились сделку, девочка. Она заберет нашего Питера, а в обмен на то, что они сохранят ему жизнь, мы вырастим ее сына. Мальчик, которого мы вырастили, – наш любимец, наша радость – тот, кому ты позволила наполнить твою утробу – он один из них, из даоин ши[5]. Он из аристократов. Но ему ничего нельзя знать, Мерси.

– Что за бред! Чушь! Фейри[6] не существует! – рефлекторно воскликнула я, но быстро опомнилась. Ведь я сама сталкивалась и с гораздо более странными вещами. Однако если фейри и есть на самом деле, мой Питер никак не может быть одним из них. Мой ребенок не может оказаться наполовину фейри. Я прижала ладонь к животу. Эллен не ощутила в моем Колине ничего необычного. По крайней мере, она помалкивала.

– А ведьм тоже не бывает, хотя сейчас ты стоишь передо мной.

Тут уж не поспоришь.

– Ладно, – произнесла я, – предположим на минутку, что так и есть, но как мне скрывать это от Питера? Он имеет право обо всем узнать.

– Нет, Мерси, здесь-то и кроется главная проблема. Если ты расскажешь Питеру про его происхождение, мы его тоже лишимся! Мы любим Питера, как родного, а он уйдет к фейри. Мальчик не сможет устоять, хотя он очень привязан и к тебе, и своему будущему сыну. Если он попробует сопротивляться, то свихнется или погибнет. Мерси, тебе придется отказаться от своих взглядов на то, что правильно, а что нет, и слушаться меня. Ну, а тайну о Питере я должна унести с тобой в могилу, чего бы мне это не стоило. Такой уж мой удел.

Ого! Дважды за одно утро! Я тщетно пыталась свыкнуться с шокирующими новостями, но меня отвлек громкий стук в дверь.

Клер вздрогнула и прошептала.

– Они пришли. Они про Питера не знают, поэтому не болтай про него.

– Погоди! Кто – «они»?

Я приготовилась увидеть стоящих на крыльце короля Оберона и королеву Титанию.

Клер не ответила. Она поставила на место опрокинутый стул и бросилась к выходу. Отодвинув засов, она открыла дверь, а затем распахнула створку настежь и пустила гостей внутрь.

– И снова привет, красотка! – приветствовал меня Райдер, перешагивая через порог.

Я моментально напряглась: это же главарь тех бродяг, которые пристали ко мне возле бара! Спутники Райдера, Берди и Джо, ввалились в таверну следом за вожаком. Берди нервно осматривалась по сторонам: похоже, боялась полицейской засады. Джо вальяжно прошествовал за ней и, широко мне улыбнувшись, уселся за стол. Клер закрыла за ними дверь и опять задвинула засов.

– Вы знакомы? – спросила Клер.

– Да, имели удовольствие, – ответил Райдер.

– Погоди, Клер, – выдавила я. – Ты с ними знакома?

Клер усмехнулась:

– Не пугайся, Мерси. Райдер нам поможет.

– Поможет в чем?

– Он раскусил Эммета. У Райдера есть опыт в столкновении со сверхъестественным. Я вела поиск относительно аристократии, пытаясь понять, что Эммет здесь вынюхивает. Большая часть из того, что я прочла, оказалось полной ерундой, но в конце концов я наткнулась на сайт Райдера и…

– Ты нашла его в интернете? – перебила я Клер.

Мой возмущенный вопрос заставил Клер поежиться.

– Райдер предложил мне свои услуги. Он приехал из самой Луизианы. – Увидев, что эти доводы меня не впечатлили, она подалась ко мне и заговорщическим тоном произнесла: – Он уже имел дело с даоин ши.

– Что значит «имел дело»?

– Поимел, – процедил Райдер, похлопав по рукояти ножа, закрепленного на голенище сапога. – И сверхъестественных ползучих тварей тоже. Оборотней, – продолжил он, – демонов, кровососов… ведьм.

Я содрогнулась, а он расхохотался.

– Понятно. Вы – не маг. Значит, вы должны заимствовать силу, – заметила я.

Хило рассказывала мне, что некоторые люди имели огромные способности к пропусканию через себя потоков энергии, поэтому я перестала сомневаться в Райдере. Я заставила себя забыть о своем страхе перед ним и взглянула на него сквозь магическую призму. Его окружал рваный и бурный ореол – алые хлопья, извергающиеся из черной дыры. Я почувствовала, как тьма внутри него опознала мою силу и потянулась к ней, пытаясь поглотить.

Райдер выставил руку вперед, и нанесенная на коже от запястья до плеча татуировка засветилась. Разряды побежали по четким линиям, которые начали меняться, оживая у меня на глазах. Райдер с гордостью ухмыльнулся.

– А ты сочная деваха! – проговорил он, демонстрируя мне татуировку. – Приятно будет тебя выжать.

– Да кто ты вообще такой? – спросила я.

Я не могла оторвать взгляда от рисунка. Постепенно линии преобразились в умело выполненное изображение моего собственного лица.

Райдер опустил руку, а я отшатнулась. При виде его улыбки мне стало тошно.

– Я обычный человек, который взял на себя миссию и получил силу, чтобы выполнять свой долг. Когда я вижу проблему, то делаю все, чтобы с ней справиться. Одна ведьма высоко оценила мои труды и сделала мне вот эту наколку. Тату подпитывает меня силой и хорошо защищает от чужой магии. Поэтому намедни ты не смогла меня прогнать! Я мог поиметь тебя прямо тогда, но момент оказался неподходящий. А она красотка, да? – проревел Райдер довольным тоном и повернул руку так, чтобы сравнить чернильное изображение с реальностью. – Сперва была одна полоска на запястье, но растет неплохо.

Изображение вспыхнуло и превратилось в прежний узор.

– Похоже, что эти символы помогают вам воровать чужую силу. Но за все надо платить. Вы подвергаете себя опасности. Вы можете сгореть заживо. Я такое однажды видела, – заявила я.

– Сгорю определенно, девонька, но не сегодня.

– По-моему, я ошиблась, пригласив вас, – Клер неуверенно направилась ко мне. Она выглядела совершенно растерянной. – Думаю, вам надо уйти.

– А вы ведь не сделаете одну и ту же ошибку снова? – спросил Райдер. В мгновение ока Джо пересек комнату и обхватил Клер, приставив ей к горлу зазубренный охотничий нож-«свинорез».

– Давай попробуем снова? – процедил Райдер, уставившись на меня. – Как насчет выпивки, в которой ты мне отказала?

– Не трогайте ее! – взмолилась я.

Я подбежала к стойке и, найдя три стопки, наполнила их виски. Могу ли я «отключить» Джо, не повредив при этом Клер? Я чувствовала, как сила захлестывает меня волнами. Моя паника усилила магию до предела, и теперь я сомневалась в своей способности добиться хоть какой-то точности. Мне необходимо найти способ, чтобы дотянуться до них, не затронув Клер. Аккуратно ставя стопки на поднос, я мысленно сформировала полудетский план.

– Нет! Оставайся на месте! – приказал Райдер и бросил своей подельнице: – Апорт, Берди!

Та вскочила, полная готовности ему угодить. Она явно считала Райдера своим мужчиной и привыкла к тому, чтобы с ней обращались, как с собакой. Когда она забирала у меня поднос, наши взгляды встретились. Прочтя в моих глазах жалость, она ощетинилась.

– Эммет не фейри, – произнесла я, надеясь, что придумаю, как убедить их не тратить на него силы.

– Красотка, он не человек! – фыркнул Райдер. – И магия из него так и прет. – Он взял стопку. – Отвечай, кто же он?

Я молчала, пытаясь сочинить что-нибудь правдоподобное. В миллионный раз я прокляла свое неумение откровенно лгать.

– Если не хочешь, чтобы она осталась без языка, развяжи свой собственный.

Джо заставил Клер открыть рот и передвинул нож. От ужаса глаза Клер стали большими, как плошки.

– Он голем! Отпустите ее!

– Ого! Чтоб я сдох! – воскликнул Райдер, заплом осушив стопку. – Их до сих пор делают?

– Он не просто голем. Он по-настоящему живой, но я и сама этого не понимаю!

– Слышал, Джо? Кучка земли превратилась в человека!

Джо кивнул. Берди водрузила поднос на столик и застыла рядом с юнцом, который глотнул виски. Сама Берди молниеносно опрокинула в себя содержимое стопки и швырнула стаканчик об стену. Раздался звон – стопка разлетелась вдребезги на тысячу осколков. От звука удара Клер вздрогнула, а лезвие оставило на ее шее порез.

– Полегче! – рявкнул Райдер. – Это – моя гарантия в переговорах. – Он вновь повернулся ко мне. – Разумный голем – противоестественная штука, красотка. У него должен быть хозяин. Твой парень небось мечтает, чтобы голема взяли под контроль. Глиняному болвану надо избавиться от досадной свободы воли, какой-то там совести.

– Вы хотите превратить его обратно в марионетку!

– Нет! – Он захохотал, вытянул «свинорез» из ножен и вспорол им воздух. – Я хочу снять с него кожу! Настоящая ведьмовская магия вплетена в его тело. Я сделаю из его шкуры предметы силы и талисманы! – проговорил Райдер с особым смаком, как школьник, выступающий перед классом. – Его кости будут реликвиями, а из его костного мозга я изготовлю ленементы, – продолжал Райдер. Последнее слово он произнес неправильно, но я его поняла, что он имел в виду «элементы». – В мире не найдется доморощенных ведьм, которые не отдали бы все на свете за кусочек магии от твоего голема. Включая черномазую, с которой ты якшаешься.

Откуда он узнал про Хило? Ладно, вопрос подождет.

– Послушайте, Райдер, – начала я. – Если вам нужны деньги, то у меня есть…

– Нет, дорогуша, к чему мне твои купюры? Мне нужна сила! Безделушки, в которые я превращу шкуру твоего голема, будут продаваться за вассалитет. – Очередной «умный» термин, обозначающий средневековую клятву верности, он применил исключительно ради эффекта на аудиторию. – И за кровавую жертву, конечно, – добавил Райдер. – А энергия, которую я добуду с помощью крови, станет моей. Ну, красотка, вызывай его! Скажи голему, чтобы явился сюда. А когда мы его заполучим, то мирно уйдем и не будем мешать вам, леди, заниматься вашими делами.

– Хватит! – крикнула я. – Я не стану вредить Эммету! А вам лучше отказаться от вашего плана по созданию мошеннической пирамиды для колдунов!

– Ай, мисс, зачем так злиться? Я довольно давно к тебе присматриваюсь. Может, ты еще не заметила, но где бы ты ни оказалась, твой голем всегда ошивается неподалеку. Пусть на твою подругу ему и плевать, но я уверен, что на тебя – нет. А если я начну вырезать из твоего живота нерожденного ублюдочка, твой голем перестанет быть невидимкой, притворяясь беспомощным ангелочком-хранителем. Эй, ты, голем! Хампти-Дампти[7] все равно упадет!

И Райдер ощерился в мерзкой ухмылке.

– Позови его, Мерси! – завыла Клер.

Кровь текла из ее раны на шее, запятнав блузку.

– Нет нужды, – раздался у меня за спиной голос Эммета. – Я здесь.

Я обернулась и с глубоким облегчением убедилась в том, что Эммет уже материализовался в таверне.

– Я обещал, что буду рядом, если тебе понадоблюсь.

– Еще бы! – издевательски процедил Райдер.

Эммет прижался к моей спине всем телом и обвил меня обеими руками.

– Ты ведь знаешь, кто я такой? – осведомился главарь.

Эммет обнял меня крепче.

– По твоим меткам я вижу, что ты собиратель. Ты убиваешь, и смерть каждой твоей жертвы делает тебя сильнее. Ты – гиена, пожирающая чужую энергию. Ты – тварь, питающаяся черной магией.

– Ага, точно, – подтвердил Райдер, поигрывая ножом. – Можешь оскорблять меня сколько вздумается, но я все равно сдеру с тебя шкуру! Джо! – приказал он.

Однако паренек не выполнил приказ. Он покачнулся на месте, а потом завалился на пол. Клер стремительно вырвалась из его ослабевших рук. Берди бросилась ему на помощь, но тоже свалилась.

– Дрянь нас отравила, малыш! – успела крикнуть она Райдеру перед тем, как потерять сознание.

Чары, которые я вложила в виски, удались на славу. Я надеялась, что они подействуют и на Райдера, но он ринулся прямо на меня. Наверное, ему требовалась другая доза…

Мои страх и ярость сплелись воедино – и я сфокусировалась исключительно на остром ноже проходимца. Лезвие засветилось красным, а затем – голубым. Теряя форму, металл превратился в расплавленную перчатку, обугливающую плоть мужчины. Райдер заорал, хватаясь за покалеченную руку. В его глазах вспыхнуло неистовство. Его челюсть раскрылась, как пасть удава, и Райдера вырвало вонючими черными шариками, посыпавшимися в разные стороны. Я пригляделась и поняла, что это жуткие мелкие твари – крысы с получеловеческими мордами. Зверюги разбежались по таверне, взяв меня в кольцо. Когти-бритвы торчали из их длинных пальцев, вспарывая деревянные половицы. Клер заверещала и прыгнула на стойку. Прибегнув к телепортации, я очутилась возле перепуганной хозяйки «Маг Мел».

– Сожги их, Мерси, – посоветовал мне Эммет.

В его голосе не было ни капли страха, он звучал даже буднично. Не задумываясь, нисколько не заботясь о Берди и Джо, которые лежали не шевелясь, я подняла руку и отправила вперед яркое и обжигающее голубое пламя. Огонь моментально окружил тварей и безумца, который их вызвал. Создания жались к Райдеру, защищая его и стараясь спастись, но у них ничего не получалось. Огненные языки взметнулись между нами частоколом. Грызуны скворчали, будто сало на сковороде, и испускали сернистую вонь. Когда пал последний защитник, Райдер взревел, но, к моему вящему изумлению, начал притягивать пламя к себе. Мне вспомнился давний урок – первый, который дала мне Хило. Я отправила ему энергию, и теперь он мог делать с ней все, что ему вздумается. Какая же я дура!

Эммет бросился к врагу, заслоняя нас с Клер, и создал световой щит, отделивший нас от Райдера. Я наблюдала за Райдером из-за стены энергии, которая, как я хотела надеяться, сможет нас уберечь. Райдер буквально втянул мое пламя: вопя от боли, он упрямо вбирал в себя силу. Поглотив огонь до конца, он подтащил поближе к себе бесчувственных компаньонов. Тела Берди и Джо съежились, взмыли к потолку и растаяли в воздухе.

– Сбежали, – констатировал Эммет.

Я кивнула, пытаясь придти в себя. Пол в том месте, где находился Райдер, почернел от гари и был испещрен царапинами от когтей тварей. Запах серы, жженой кожи и озон вызывал тошноту. Я с трудом справилась с приступом рвоты и сглотнула.

– Но я тобой горжусь, Мерси, – добавил Эммет. – Ты великолепно оборонялась.

– Если ты был рядом, почему не помог нам раньше?

– У тебя появилась возможность учиться. Я вмешался, когда они начали тебе угрожать.

– Но они ранили Клер!

– Она меня не интересует, – Эммет снял меня со стойки бара и опустил на пол. Он не убрал рук, хотя я стояла вполне уверенно. Его взгляд источал нежность. – Ты моя… подопечная.

– Ей угрожала опасность! – возмутилась я, высвобождаясь.

Эммет возвышался надо мной, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Его лицо было абсолютно невинным. Эммет порой казался невыносимым! Если бы он только что меня не спас, я бы его точно ударила.

– Ты должен был помочь.

– Она хотела, чтобы меня убили, а мою кожу превратили в одежду.

Я перевела взгляд на Клер. Он был прав.

– Эммет не собирается причинять вред мне или малышу, – сообщила я Клер. – Он не представляет опасности для тебя, Колина или Питера.

– Но могу ли я рассчитывать на его молчание? Ему нельзя проговориться про Питера! – произнесла Клер дрожащим голосом. И вдруг взорвалась: – А тебе, Мерси, можно доверять?

– Я буду хранить твой секрет, если Мерси того пожелает, – вымолвил Эммет. – Пока истинная природа Питера не будет представлять для нее опасности.

– Питер для меня не опасен, – выпалила я. – И пусть все останется между нами.

– Но твои чувства к нему не изменились, когда ты узнала, что он не обычный человек, как и я? – спросил Эммет с едва заметной тоской.

Клер тотчас начала сверлить меня взглядом.

– Подсознательно я догадывалась, что в нем есть нечто… необычное. Так что все в порядке, и мои чувства к Питеру не изменились, –