Читать онлайн Пустота бесплатно

Посвящается прекрасной Саванне и всем, кто ее любит

* * *

J.D. Horn

The Source

Copyright © 2014 by J.D. Horn

© М. Новыш, перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Э“», 2016

Published in the United States by Amazon Publishing, 2014. This edition made possible under a license arrangement originating with Amazon Publishing, www.apub.com

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Глава 1

– В газетах пишут, что дорожные рабочие нашли еще одну часть тела этой бедняжки прямо на Хатчинсон-Айленд! – воскликнула Клер, хватая с бара полотенце и баллончик с чистящим средством.

Клер принялась метаться по таверне, брызгая пахнущим мятой спреем и натирая столы так, будто хотела отмыть их от первородного греха. «Маг Мел» – заведение, которым владели Клер и ее муж Колин, – должно было открыться с минуты на минуту. Миниатюрная Клер бегала по бару в полной боевой готовности, и ее упругие темные кудряшки колыхались в такт ее движениям. Я заметила пару серебряных прядей, появившихся совсем недавно. Наверное, Клер с некоторых пор очень переживала, и у нее были на то основания. Первым потрясением стало известие о смерти Педера – ее настоящего сына, которого Клер пришлось отдать фейри[1] много лет назад, а вторым – то, что она безумно испугалась за своего приемыша Питера, в чьих жилах текла эльфийская, а вовсе не человеческая кровь. Сам Питер ни о чем не догадывался, а Клер и Колин вырастили отпрыска фейри со всей любовью и заботой, которую только могли ему дать. Ну а еще Питер был моим мужем.

– Давай я тебе помогу, – предложила я.

В ответ Клер лишь тряхнула полотенцем в мою сторону.

– Сядь.

Это было приказом.

– Поняла, – послушно ответила я.

Я знала Клер с детства и любила ее всем сердцем. А теперь я гордилась тем, что могу называть ее свекровью.

– Они нашли кисть руки! – выпалила Клер, продолжая свое мрачное повествование. – Не сказали какую, но полицейские уверены, что она – от того же тела!

Хорошо, что я была на той стадии беременности, когда запах мяты не вызывал у меня отвращения. Правда, образ расчлененного женского трупа вполне мог заставить меня ринуться в туалет, хотя пару недель назад и мятный аромат возымел бы неменьший эффект.

Клер, похоже, не заметила, что мне неприятно.

– Следователь Кук и его помощники пока не особо продвинулись в расследовании, – посетовала она.

Перестав тереть стол, свекровь оглянулась на меня через плечо.

– Он с тобой никакими подробностями не делился? – спросила она.

Разумеется, нет. По крайней мере, намеренно. Однако я тут же невольно просканировала сознание Адама Кука.

Очередной приступ тошноты вновь грозил исторгнуть ланч из моего желудка, но я отчаянно старалась его перебороть и поэтому решила переключиться на что-нибудь другое. Итак, Адам Кук. Что на уме у следователя? Помимо совершенно туманного вывода Адама насчет жертвы, я смогла понять лишь то, что женщина была белая и средних лет. Остальные мысли Кука разбегались в разные стороны, но я успела засечь одну, которая и впрямь меня напугала. Она звучала приблизительно так: несмотря на то что отрубленные конечности появлялись в разных местах Саванны в течение почти двух недель, каждая из них выглядела весьма свежей. Никаких признаков разложения! Странно, но, похоже, их даже не хранили в морозильнике! Публично о данном факте в местной прессе не сообщалось. А это могло означать одно из двух. Либо их отрезали от живой женщины, либо преступник разбирался в магии.

Кстати, Адам втайне привлек к работе Оливера и Айрис, о чем, конечно, тоже не писали в газетах, которые читала Клер.

А Клер снова взялась за свое.

– А вдруг он чем-то поделился с твоим дядей, Мерси? – затараторила она высоким голоском.

– Боже правый, женщина! – сказал Колин, который как раз спустился со второго этажа и игриво хлопнул жену пониже спины. Невысокий и жилистый, он мгновенно отскочил, уворачиваясь от удара полотенцем.

Клер гневно поглядела на мужа, но ее напускной гнев мигом сменился на милость. Они улыбнулись друг другу и просияли.

– Говорю тебе, Мерси, я не понимаю, почему у Клер разыгралось любопытство по поводу убийства. Думаю, виновата кельтская кровь, – заявил Колин, обратившись ко мне, и его черные глаза блеснули.

– И это я слышу от тебя, самого что ни на есть чистопородного «Патрика»! – парировала Клер и вновь замахнулась полотенцем на Колина.

На сей раз она попала в цель, и по залу «Маг Мел» прокатился громкий хлопок.

– Никакого тут любопытства нет! Мне просто очень хочется услышать, что серийного маньяка скоро поймают! – добавила она и принялась натирать барную стойку.

– Сердце кровью обливается за эту несчастную, – приговаривала Клер. – Никто не заслуживает подобной участи. Страшно подумать, что натворила бедняжка – намеренно или по незнанию, чтобы прийти к такому ужасному концу. Но иногда и крохотные ошибки могут привести к беде…

– Сентябрь спорит обо всем, пока октябрь не остудит, – начал напевать Колин на мотив незнакомой мелодии. – Ноябрь клянется светлым днем, пока декабрь небо не затмит.

– Не пытайся меня усмирить, цитируя твоего слезливого поэта!

– Ой, любовь моя, – с нежностью произнес Колин. – Милая, я всего лишь пытаюсь немного развеяться. Кроме того, МакНэлли – чудесный поэт.

Колин подмигнул мне.

– Хотя должен признать, в переводе он много потерял.

Я увидела, как аура его жены потемнела, и Клер принялась драить столы с новой силой. Чувства переполняли ее. Страхи и надежды, гнев и разочарование, любовь и скорбь сплелись в душе Клер воедино, завязанные в тугой узел. Я не читала ее мысли, но ощущала раздражение свекрови. Она не могла выразить то, что ее тревожило, и практически пылала от отчаяния. На моих глазах Клер подавляла свои чувства, не давая им выхода.

– О каких ошибках ты говорила? – произнесла я, стараясь ей помочь.

– Прости, дорогая? – спросила Клер, притворяясь, что не поняла вопроса. Конечно же, она хотела дать себе время на размышление.

– О каких ошибках ты говорила? – повторила я.

Клер нахмурилась, ее лицо на секунду окаменело, и она виновато покосилась на мужа.

– Ладно, начинай, – проворчал Колин. – Мне интересно тебя послушать, дорогая женушка.

Клер облизнула губы.

– Я нисколько не жалею, что выбрала тебя, мистер Тирни, – заявила она, пытаясь говорить игривым тоном, но не смогла, и тряхнула головой. – Я бы тебя ни на кого не променяла, любовь моя! – воскликнула она с жаром.

– Но иногда я спрашиваю себя, как бы сложилась наша жизнь, если бы мы не перебрались в Америку, – добавила она тише.

– Перебраться в Америку было нашей мечтой, – заметил Колин и обвел руками бар. – Милая, вот она, наша мечта.

– Верно. И я благодарю Господа за каждый день, проведенный здесь с тобой. Мы с тобой нашли друг друга, и я счастлива, но почему-то все не могу успокоиться. Я опасаюсь тех, кто нашел нас… тех, кто накрепко поселился в нашей жизни.

Она резко повернулась ко мне:

– Не принимай это на свой счет, девочка! Я говорю о них… о других. Боюсь, что они могут забрать у нас все.

Я сообразила, что под словом «нас» Клер подразумевает и мою персону, и поэтому инстинктивно прикрыла ладонью живот. Впрочем, пока мне было не очень ясно, кого она имеет в виду, упоминая «других». Теперь-то «других» стало чересчур много – и каждый хотел причинить вред моей семье. Самой худшей из этой ватаги оказалась Эмили Роуз Тейлор, моя родная мать. Когда в моей голове промелькнуло ее имя, я сразу же, как и всегда, мысленно перенеслась на кладбище Бонавентура. Там до сих пор лежит надгробный камень и плита с выбитыми датами рождения и смерти Эмили Роуз. Только вот могила эта была пуста…

А Клер права. Эмили едва не отняла у нас Питера, и у нее хватит сил для очередной магической атаки. Ей известно об эльфийском происхождении Питера. Она понимает, что запросто способна отнять его у нас: вполне достаточно слегка намекнуть Питеру, кто он такой. В отличие от растущего внутри меня ребенка Питер не имеет прочной связи с миром людей. Педер, на которого его обменяли, вернулся в Саванну, но, увы, поздно! Он скоропостижно скончался, и я стала этому свидетелем. Жаль, что Педер не смог воссоединиться с родителями, но разница в ходе времени в нашем измерении и в измерении, где обитает «народ холмов», была слишком велика. Педер оказался не младенцем, а стариком! Теперь настоящий сын Клер и Колина покоится на кладбище Лорел Грув. Однажды Клер рассказала мне, что являлось истинной причиной обмена. Педер, тогда еще совсем малыш, умирал от рака крови, а фейри предложили Клер и Колину сделку. Они забирают Педера к себе, исцеляют его и растят, как принца, а Колин и Клер должны воспитать отпрыска фейри. У родителей Педера не было выбора, и они согласились. А Питеру следовало всегда оставаться в неведении. Фейри, заключившие с супругами договор, предупредили их, что магия, привязывающая Питера к человеческому роду, очень нестабильна. Если Питер узнает о своих корнях, он словно очнется ото сна, и чары разрушатся. Он будет стремиться вернуться к фейри, как одержимый. Если он попытается остаться здесь, то сойдет с ума и погибнет. Об остальном Клер помалкивала, а я и не спрашивала. Но что за бесполезное предупреждение дали ей и Колину фейри! Ни единого совета о том, как защитить Питера, как все исправить, если случится худшее.

– Наше счастье очень хрупкое, – причитала Клер. – Я люблю тебя, Мерси, и обожаю малыша, которого ты носишь. Но я частенько думаю, что если бы мы жили в Дублине… или уехали бы из Саванны, когда Питер еще маленький был…

Она поглядела на меня и продолжила:

– Или если бы я не была дурой и не пригласила того мерзкого колдуна с его подручными прямо в «Маг Мел»…

– Стоп! – прервала я свекровь, подняв руку. – Уверена, что Эмили была в курсе событий задолго до того, как ты вышла на связь с Райдером. Тебя просто-напросто «вели», возможно, использовали темные заклинания.

Именно Эмили превратила Райдера в так называемого «собирателя», то есть в человека, который ворует чужую жизненную силу и превращает ее в магическую энергию. Сожитель Эмили, Джозеф, – между прочим, мой брат по отцовской линии! – заявился в таверну вместе с Райдером, прикинувшись его послушной игрушкой. А потом Джозеф своими руками перерезал ему горло, принося в жертву и Райдера, и демона, которого тот призвал, дабы помочь Эмили сотворить Вавилонские чары. В тот момент Райдера накачали наркотиками, и он вряд ли даже почувствовал, что ему поставили метку на лоб, как жертвенному барашку.

Клер взяла с меня клятву до гроба хранить тайну Питера, но кошку в мешке не утаишь, особенно если она оттуда уже выскочила. Я не сомневалась, что другие якори грани давно сложили два и два, поэтому серьезно поговорила с Клер наедине. В итоге я убедила свекровь в том, что мои тети и дядя вполне заслуживают ее доверия.

Тетушка Айрис без устали рылась в древних манускриптах, пытаясь найти хоть какую-то лазейку в эльфийском договоре, но все было без толку. К сожалению, мы, ведьмы, практически ничего не знаем о магии фейри! А обоюдный конфликт с якорями лишь подлил масла в огонь, поэтому обращаться за помощью к колдовским кланам было просто глупо. Зато мы могли импровизировать, руководствуясь идеей моей тети Эллен. Она предложила, чтобы дядя Оливер воздействовал на Питера, заставив его не видеть и не слышать любую информацию, прямо или косвенно связанную с фейри. А пока мы старались вообще не упоминать о фейри в разговорах.

А вообще-то, нам всем пришлось несладко. Покойный Такер Перри профинансировал Питера, когда тот решил создать собственную строительную компанию. Я понимала, что бизнес моего мужа мог угаснуть без поддержки и связей Такера – ведь гордость не позволяла Питеру принять денежную или магическую помощь от меня. Что ни говори, а год выдался трудный! Взять, например, меня: у меня колени подгибались, когда я вспоминала, что моя родная мать устроила убийство Такера! Она так жаждала причинить боль Эллен! Вот еще одна жизнь, которую Эмили мстительно оборвала собственными руками. А бывший босс Питера и вовсе не пылал к моему мужу симпатией, видя в нем конкурента, и не принял его обратно в свою компанию. Наш малыш был уже на подходе, и Питер стал работать в «Маг Мел», помогая родителям. Хотя его мечты и завяли на корню, Питер хорошо держался и не переставал чудесно улыбаться. Он сохранил оптимизм, уверенный, что главное – это наша семья, а все остальное приложится, если он не будет унывать и не впадет в отчаяние.

Я вспомнила лицо Питера и сразу расслабилась.

– Ничего, как-нибудь выкарабкаемся. Все у нас будет в порядке. Не беспокойся, – сказала я, сползая с барного стула и целуя Клер в щеку.

Свекровь бросила тряпку на стол и обняла меня.

– Спасибо тебе, девочка, – ответила она и улыбнулась дрожащими губами.

– Мне пора, – произнесла я.

В таверну я заглянула, надеясь поболтать с Питером до начала его смены, но Клер отправила его по делам, и я решила, что мне нужно идти домой.

– Вам надо подготовиться к открытию, а я обещала теткам, что составлю им компанию. Они собираются походить по магазинам и сделать покупки для Дня благодарения. В этом году будем на всю катушку гулять, Айрис хочет кое-кого впечатлить.

– Значит, она еще встречается с тем юнцом? – спросил Колин.

Я рассмеялась:

– Да, и по-моему, дело серьезное.

Сэм оказался обычным парнем без всяких магических способностей, а еще он был на двадцать лет моложе Айрис. Однако он был симпатичным, искренним и обожал свою подругу. Не отходил от Айрис со дня поминок по Педеру, когда Оливер и толкнул Айрис в его объятия. Ей совершенно вскружил голову черноволосый голубоглазый красавец с волевым подбородком. Потеряв столько лет в браке с Коннором, Айрис явно наверстывала упущенное, и я завороженно наблюдала, как моя тетя купается в Любви, которую наконец-то заслужила.

– Ты за нее не беспокоишься? – спросила Клер. – В смысле, он же не такой, как вы. Ведь обычно отношения между ведьмой и нормальным человеком не очень долго длятся…

– Милая, не надо драматизировать! – подал голос Колин. – У нас и так мало радостей!

– Обычным человеком и ведьмой, – поправила я Клер, вдруг вспомнив разговор на подобную тему с тетей Эллен пару месяцев назад. Удивительно, это было словно в другой жизни.

Я подмигнула Клер, давая ей понять, что не обиделась.

– А ты права! Чаще всего между обычным человеком и ведьмой не бывает романов. А если и случается интрижка, то она длится несколько месяцев – не больше.

Людей отпугивает наша отстраненность от повседневной жизни, и они редко хотят надолго связывать себя с ведьмаками и ведьмами. Одним из немногих исключений стали отношения Адама Кука и моего дяди Оливера, хотя, если честно, именно Оливер внушил Адаму, чтобы тот не удивлялся его странностям. В общем, и здесь без колдовства не обошлось.

– Сэм пару лет назад в аварию попал. Катался на мотоцикле, шлем не снимал, но ударился очень сильно. С тех пор потерял обоняние и предубеждение против магии, – засмеялась я.

– Тогда не подпускай к нему Эллен. Нам не надо, чтобы она вылечила ему нос и разбила сердце одновременно! – ухмыльнулся Колин. Он думал, что пошутил, и не подозревал, что мы с Эллен совершенно серьезно обсуждали такую возможность.

– Сделаю так, чтобы она к нему не притронулась! – заявила я. – Ладно, до встречи!

Клер взяла мою левую руку и легонько сжала ее.

– Хотела бы я, чтобы ты Питера дождалась. Он бы подбросил тебя до дома. Не нравится мне, что ты одна домой пешком пойдешь, когда кругом ни души.

Я с гордостью продемонстрировала ей свою правую руку. С кончиков пальцев сорвались крохотные голубые искорки.

– Я могу за себя постоять.

– Верно, – вздохнула Клер.

Клер неоднозначно относилась к моему дару. В глубине души Клер надеялась, что у нее будет нормальный сын, который женится на нормальной девушке. Но чаще ей было действительно наплевать на нормальность.

– Мы тебя любим, дорогая, – прошептала она, и в уголках ее глаз проявились морщинки.

– А я вас обоих очень люблю, – сказала я и погладила свой живот. – Я и мой сын Колин.

Клер всплеснула руками и посветлела лицом. Она аккуратно обхватила меня за талию.

– До свидания, золотко!

Чмокнув меня в макушку, Клер отпустила меня.

Я подошла к двери и сдвинула засов. Повернулась. Внезапно я решила еще разок на них посмотреть. Я помахала Клер и Колину на прощание.

– Айрис привет передавай, – напутствовал меня Колин, когда дверь у меня за спиной почти захлопнулась.

Этой осенью тепло задержалось в Саванне, на улице припекало. Подумать только – температура оказалась выше двадцати градусов по Цельсию! С реки дул прохладный ветерок. Погода была отличная. Хотя мне было приятно прогуляться, я поняла, что мне не хватает моего старенького велосипеда, на котором я каталась с двенадцати лет. Я соскучилась и по плетеной корзинке, и по звонку, который давным-давно заклинило. Я закатила велосипед в гараж два месяца назад, когда располнела настолько, что уже точно не могла ездить. Заканчивался второй триместр беременности, но я достигла поистине гигантских размеров и с трудом узнавала себя в зеркале.

– Мама купит тебе прицепчик, малыш, – пробормотала я, обращаясь к Колину и похлопав себя по преждевременно разросшемуся животу.

Конечно, я буду кататься с ним, показывая ему родной город, нашу прекрасную Саванну.

Когда я начала бурно полнеть, я перепугалась, но Эллен заверила меня, что, по ее ощущениям, плод развивается нормально, возможно, чуточку быстрее, чем бывает у обычных матерей.

– Похоже, Колин идеально здоров, но учти, что он наполовину – ведьмак, а наполовину – фейри, – напомнила мне Эллен. – Нет оснований ожидать, что беременность будет протекать так, как у всех остальных.

Подумав об Эллен, я вспомнила, что она собирается закрывать свою цветочную лавку. Она назвала ее «Тейлорс» – без всяких прикрас. Я решила заглянуть к ней, чтобы потом вместе отправиться домой. Естественно, в случае опасности я могла себя защитить, обретенная мной магия была сильна, я неустанно в ней совершенствовалась. И быстро. Однако постоянные новости о том, что где-то бродит серийный маньяк, расчленяющий женщин, поумерили мою храбрость.

Подойдя к лавке, я с удивлением обнаружила, что свет в помещении погашен, а на окошке висит табличка «Закрыто». Заметила и другой лист бумаги, на котором было выведено от руки «Да, у нас есть омела»[2]. Это показалось мне не столько торговым объявлением, сколько признанием поражения. Тетя терпеть не могла это растение-паразит, цветущее в канун Рождества и почитаемое в язычестве.

Немного поразмыслив, я сообразила, в чем дело. Когда Фригг, мать Бальдра – скандинавского бога света и весны, увидела пророческий сон о его смерти, она взяла клятву со всех живых существ, что они не навредят ее сыну. И пропустила омелу, решив, что та – совершенно невинна. Наверное, Эллен увидела в древней истории аналог, схожий с ее собственной трагедией. Женщина, обладавшая всей магией мира, не уберегла своего сына…[3]

– Делаешь все, чтобы защитить своих любимых, – сказала Эллен однажды, разговаривая с Айрис. – Творишь заклинания, наводишь чары от сверхъестественного, одеваешь, чтобы не простудились, но всегда останется то, чего ты не предугадала… Беда всегда тебя нагонит.

То, что Эллен предстояло целый месяц торговать ненавистной омелой, повергло ее в уныние, и поэтому она закрыла магазинчик пораньше. Я прикоснулась к стеклу, мысленно пожелав тете Эллен удачи в завтрашнем дне. И вдруг мельком заметила какое-то быстрое движение рядом с собой. Услышала детский смех: высокий, словно колокольчик. Я крутанулась и застыла на месте. Не может быть! Возле меня находился тот, цену кому я слишком хорошо знала: синеглазый мальчик со светлыми кудрявыми волосами. Рен, демон, в течение десятилетий живший в нашем особняке, парил в воздухе, на уровне моих плеч. Рен, инфернальное существо, которое моя сестра Мэйзи снабжала магией до тех пор, пока он не смог создать себе новый более взрослый облик. Превратившись в парня по имени Джексон, он буквально околдовал меня. Однако в последнюю нашу встречу он держал кинжал у моего сердца, готовый убить меня, чтобы освободить своих соплеменников от заточения в мире вечной тени. Я думала, что он сгинул в преисподнюю, и сила грани изгнала его вон навсегда. Я глубоко ошибалась. Паршивец опять материализовался в нашей реальности.

– Эллен, как пить дать, умрет, сама понимаешь, – произнес он и расхохотался. Звук его смеха напоминал бьющиеся о землю сосульки. – Все они умрут. Эллен, Айрис, Оливер, Питер, все, кого ты любишь. А когда ты останешься одна, мы раздерем тебя на части, на мелкие кусочки!

У меня в голове возник образ расчлененного женского тела. Рен подлетел ближе, на расстояние вытянутой руки.

– Грань тебя уничтожила, – пролепетала я и ощутила, как леденеют мои пальцы, как на шее бьется жилка. Я собралась с духом и попыталась сосредоточиться.

– Грань изрядно меня потрепала, – пискнул Рен.

Настоящий детский голосок был бы не способен выразить подобную лютую ненависть. Детские глаза не могли бы выразить жуткую злобу, которая кипела в этом поддельном ребенке. Однако у Рена все получилось.

– Ты меня изрядно потрепала, – добавил он. – Но у меня есть друзья. Они помогли мне не только восстановиться, но и стать сильнее.

Мир вокруг нас закружился, краски вечерней Саванны смазались и расплылись. Я заморгала, и движение замедлилось. Мы очутились на площади Трауп, в миле от цветочной лавки моей тетки. Последние лучи солнца озаряли скульптурную композицию, расположенную в центре площади: армиллярные сферы[4] и астрологические символы пылали золотым огнем. Мальчишку окутывал нимб, которого он не заслуживал. Я прикрыла глаза тыльной стороной ладони.

– И зачем ты меня сюда притащил?

– Потому что мы хотим, чтобы ты вспомнила. Тебе пора, Мерси.

– Вспомнить что?

Пухлые розовые губы Рена скривились в ухмылке и внезапно почернели. В считаные секунды он стал бесцветным, теряя физическую плоть. Он трансформировался в обычного демона, такого, каких деревенские жители называют «страшилами». По сути своей страшилы являются голодными тенями из иного измерения.

– Будущее, – произнесла тварь, забираясь на сферу.

Демон неестественно вытянулся и обвил конечностями крохотные изображения черепах в основании композиции и рельефный колюр солнцестояний.

Я уже видела тьму, сотканную из живых теней, но тогда они сливались воедино. А сейчас-то я поняла, что аморфный плоский силуэт на армиллярной сфере и есть истинное обличье того, кого я знала под именами Джексон и Рен. Меня затошнило при мысли о том, что Мэйзи ложилась с мерзкой тварью в постель. Что руки и ноги моей сестры сплетались с этим страшилой. Я с ужасом вспомнила свой единственный страстный поцелуй с Джексоном и содрогнулась.

Демон задергался и заклубился. Его челюсть отвисла. Изо рта вывалилось нечто вроде цепочки для часов и повисло на лучах Полярной звезды, изображенной на армиллярной сфере. У меня свело живот, когда я догадалась, что это. Маятник Коннора.

– Возможно, простенькая вещица поможет твоему приятелю-следователю разгадать загадку, – прохрипел Рен низким голосом. А затем развеялся, оставив после себя лишь тонкую цепочку.

Глава 2

Следователь Адам Кук был мрачен. Сидел у нас на кухне, не говоря ни слова и постукивая по столешнице краешком мобильного телефона.

– Я начинаю скучать по тем временам, когда ты мне врала, – сказал он, глядя мне прямо в глаза.

– Тебя честно предупреждали, – парировала я, и остаток испеченного Эбби пирога послушно слетел с тарелки к моему рту.

Эбби, моя родственница, сама окрестившая себя «белой оборванкой», отличалась от Эллен во всем, но их силы весьма гармонично дополняли друг друга. Эллен умела исцелять тело, а Эбби была мастером исцеления души, помогая заблудшим обрести свет. Сейчас Эбби бросила домашнее хозяйство и оставила прочие дела ради того, чтобы помочь Мэйзи пройти магическую когнитивную терапию.

Как Эллен не мыслила жизни без цветов, так Эбби не могла не печь. Ее творения казались настоящим волшебством и, по-моему, могли излечить от любых недугов. Судя по тому, как врезались мне в живот специальные джинсы для беременных, в последнее время я чересчур налегала на утешение, которое Эбби предлагала всем и каждому. Потянув за эластичный поясок, я попыталась поудобнее устроиться в кресле.

Питер уже несколько раз на дню твердил мне, что я прекрасна. Полагаю, он чувствовал, что моя самооценка стремительно падает вниз и зависит от увеличения моего веса. Сегодня утром я закатила глаза в ответ на его дежурный комплимент, а он крепко обнял меня и принялся щекотать.

– Скажи, «я красивая», а то я от тебя не отстану, – заявил он.

Смеясь и едва не теряя дыхание, я, наконец, сдалась.

– Я красивая, – буркнула я.

– Вот и отлично, – произнес Питер довольным тоном и чмокнул меня в губы.

Теперь, сидя на кухне, я улыбнулась.

Адам не разделил моей эйфории и осторожно потрогал указательным пальцем маятник Коннора.

– И этот самый Рен намекнул, что это поможет мне в расследовании? – спросил он.

– Он демон, а значит, он лжет, – пробормотала Айрис, не отрывая взгляда от цепочки и подвески.

Маятник являлся вечным спутником ее покойного мужа, можно сказать, что они были неразлучны. Но одного упоминания о Конноре хватило, чтобы задор схлынул с лица Айрис. Уставившись на цепочку, она мгновенно постарела на десять лет – Айрис не спасали даже светлые волосы медового оттенка, лихо уложенные в молодежном стиле, и то, что она щеголяла в моей одежде. Недавняя привычка тети Айрис без спросу надевать мои вещи, которые я уже не носила из-за беременности, меня совсем не раздражала. Наоборот, меня радовало внешнее преображение Айрис и ее роман с Сэмом. У меня создалось впечатление, что она пытается наверстать упущенное за годы неудачного брака с Коннором.

Айрис присела рядом со мной, плотно прижав руки к бокам.

– Я думала, его больше нет, – процедила она.

– Да. Я тоже думала, что Рена больше не существует, – заметила я.

– Я про Коннора, – произнесла Айрис и поежилась. – Я была уверена, что он ушел и навсегда убрался из нашей жизни. Мне следовало догадаться – это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Я и Оливер виновато переглянулись. Затем я тихо вздохнула и кивнула. Дядя Оливер откинулся на спинку кресла и взъерошил свою густую шевелюру.

– Слушай, сестренка, – начал он и умолк. Приподнял брови, надул губы и смешно подвигал ими из стороны в сторону. Потом расслабился и посмотрел на Айрис: – Коннора нет. Не волнуйся.

– Объясни, пожалуйста!

– В тот вечер, когда в «Маг Мел» устроили поминки по Педеру, я решила поколдовать и заняться старыми семейными воспоминаниями, – выпалила я. – Вы же этого от меня хотели! – добавила я, инстинктивно оправдываясь. – Проверить, смогу ли я выяснить что-то конкретное насчет Эмили… Но я узнала кое-что другое. Оказалось, что дух Коннора был заточен в нашем доме.

Мне не хотелось продолжать свой рассказ. Я прекрасно понимала, что Айрис не понравится то, что я столько времени таилась от нее.

– И?.. – произнесла Айрис, взглянув на меня.

– Он хотел воспользоваться магией Мерси, чтобы опять напасть на нашу девочку, – опередил меня Оливер.

Айрис обмякла.

– Мне очень жаль! Какой же я была дурой! Думала, что мы, наконец, в безопасности.

А Оливер решил, что можно быть откровенным.

– Мерси была в полном порядке, – произнес он. – Когда Коннор начал выделываться, Мерси запихнула призрака в ловушку для духов, которую старая карга… то есть матушка Хило, посоветовала сделать Мерси, – поспешно добавил мой дядя, увидев мою возмущенную гримасу.

– Ловушку для духов? – переспросила Айрис, и по блеску в ее глазах я поняла, что она немного обескуражена. – Хило всегда любила по старинке работать.

Айрис глубоко вздохнула и тряхнула плечами, а затем принялась смахивать с себя невидимые пылинки. Наверное, даже имя Коннора вызывало у нее сильную неприязнь.

– А куда ты спрятала эту ловушку? – поинтересовалась она.

Я потупилась, не зная, как тетя отреагирует на мой ответ. Но беспокоиться мне не пришлось, поскольку Оливер опять взял инициативу в свои руки.

– Я замуровал ее в цементный блок и убедил капитана грузового судна взять с собой в плавание, в Гуанчжоу, и скинуть за борт в Марианскую впадину.

Дядя подмигнул мне, не обращая внимания на то, что Айрис его объяснение не успокоило.

– Учитывая урезанный бюджет НАСА, ничего лучше я сделать не мог.

Айрис напряглась. Отвернулась от ухмыляющегося брата и сердито воззрилась на меня:

– И когда ты собиралась мне все рассказать?

Я прикусила губу.

– Как раз наутро после поминок, но ты же помнишь, как я тебя увидела, похмельную? Ты тогда только что с Сэмом познакомилась.

– Познакомилась, – фыркнул Оливер.

– Оливер, заткнись, – хором произнесли мы с Адамом.

– Ты просто расцвела после того, как Коннора не стало, – продолжала я. – Тебе было так хорошо. Прости, что я молчала. Но не хотела портить тебе жизнь.

Я потянулась к Айрис, и она похлопала меня по руке.

– Ладно, Мерси. Это давняя семейная традиция Тейлоров – ошибаться из лучших побуждений.

– Хорошо, с одной проблемой разобрались, – резюмировал Оливер, цапнув с тарелки кусок пирога, который меня искушал. Ткнул в него вилкой. Переглянулся с Адамом.

– Что? – спросил Оливер, в ответ на невысказанный вопрос в моих глазах. – У меня метаболизм быстрый. Выпечка мне не повредит.

– Забавно, что у тебя не пропал аппетит, хотя ты только что узнал, что демон, соблазнивший одну из твоих племянниц и пытавшийся убить другую, вернулся и теперь режет на куски невинных женщин, – пробурчал Адам.

– Не надо поспешных выводов, детектив, – заявил Оливер. Дядя откусил кусок пирога и показал на Адама вилкой. – Почему ты считаешь, что эти два события связаны?

Адам откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди.

– Во-первых, ты и Айрис сошлись на том, что Рен нуждался в жизненной энергии для сохранения своего физического облика. Во-вторых, у Айрис не получилось прочитать информацию с помощью своих… в общем, методов. Значит, и здесь без магии не обошлось.

Еще полгода назад я не сомневалась в том, что психометрия – способность узнать историю предмета или человека, просто коснувшись его, является наиболее сильным колдовским даром Айрис. Разумеется, я и предположить не могла, что Айрис скрывает львиную долю своих талантов, чтобы не ранить эго Коннора. А она могла летать – в мгновение ока вознестись в небеса вместе с ветром. Меня поражало, почему она так терпеливо ограничивала себя столь долгое время. Я всегда считала, что среди братьев и сестер моей матери самой могущественной была Эллен, но теперь задумалась о том, какие еще козыри припасены у Айрис в рукаве.

Меня крайне удивило, что Айрис действительно не считала никаких сведений с частей тела жертвы.

– Ничего? – уточнила я.

– Увы! Я видела лишь пустые, выпотрошенные останки. Полагаю, что генетические и прочие данные с них стерли. Начисто.

Адам вскинул брови и покосился на Оливера, дескать, «я же говорил». Потом следователь кивнул в сторону маятника.

– Итак, эта штука волшебная. А твоя безумная злобная сестра…

Он повернулся ко мне:

– Не в обиду.

– Чего уж! – ответила я.

Наши чувства к Эмили Роуз Тейлор были одинаковы, пусть даже мои эмоции были куда сложнее и запутаннее, чем у остальных. Эмили и Джозеф похитили Адама, избили его до кровавого месива, а затем сбросили с вершины маяка на пляж острова Хантинг. Если бы не наша магия, он бы погиб. А чудовищная эскапада Эмили была сделана только с одной-единственной целью – привлечь мое внимание.

– Она до сих пор на свободе, – продолжил Адам. – И, без сомнения, Эмили одержима жаждой разрушения. Поэтому моя последняя надежда – ваши магические умения, ребята! Кстати, все указывает на то, что этот демон причастен к убийствам женщин.

Адам резко схватил маятник. Подвеска проскользнула сквозь его пальцы и начала раскачиваться.

– Айрис, ведь Коннор пользовался маятником, чтобы отвечать на вопросы и искать вещи, верно? Покажи мне, как она работает.

– Прости, но я не могу до него дотронуться, придется это сделать Мерси или Оли, – ответила Айрис, отодвинув стул и вставая из-за стола. – Но могу сказать, что демон либо пытается поиграть с нами, если он действует в одиночку, либо хочет завлечь нас в ловушку, если у него есть сообщники.

Айрис направилась к буфету и выдвинула ящик для столовых приборов и прочих кухонных принадлежностей, которые хранились в идеальном порядке.

– Мелкие демоны любят хвастаться и задаваться, притворяться, что они куда важнее, чем на самом деле. Вероятно, Рен подобрал маятник в ту ночь, когда сгорел дом Джинни.

– Когда он держал кинжал у моего сердца, он мне не показался особо мелким, – возразила я. – Кроме того, Рен смог ускользнуть от силы грани. Если он не нашел другого изрядного источника силы, значит, у него какой-то потайной доступ к энергии. И он сказал, что у него есть друзья, – уверенно добавила я.

Тем не менее я желала услышать от моих родичей альтернативное мнение.

– Ускользнул ли он сам или при помощи предполагаемых союзников? Может, и так, но вдруг грань переместила его, не причинив вреда, как она сделала с Мэйзи, а когда ты вернула Мэйзи домой…

– То вернула обоих, – подытожил Оливер. – Паршивец зализывал раны в какой-нибудь норе, пока не набрался сил, чтобы опять на тебя напасть.

Айрис вытащила из ящика бумажный прямоугольник и принялась медленно его разворачивать. Я сразу поняла, с чем возится моя тетя. Это была потрепанная карта Саванны и городских окрестностей десятилетней давности. Подростком я провела немало часов, разглядывая ее и планируя маршруты для своих будущих «Завиральных туров». Я водила экскурсии по Саванне, рассказывая подвыпившим туристам самые вопиющие небылицы, какие только могла сочинить о местных достопримечательностях. В этом не было ничего плохого, поскольку я заранее предупреждала своих подопечных о вымышленном содержании «Завирального тура».

Любопытно, но некоторые мои байки уже стали частью городского фольклора.

Потеряв терпение, Айрис зло тряхнула карту, и та развернулась полностью.

– Я знаю, на что ты надеешься, Адам, – произнесла она, раскладывая карту на столе. – На то, что крохотная безделушка Коннора магически укажет нам место, где находится наша еще живая, хоть и изрядно поуменьшившаяся жертва.

Она наклонилась и похлопала Адама по плечу.

– Предсказание – не мой конек, но я практически уверена, что исход будет неоднозначным.

– Мы должны попробовать.

– Да, должны, – согласилась Айрис. – Однако я считаю необходимым сказать тебе две вещи, прежде чем мы начнем.

– Я слушаю, – кивнул Адам, расслабившись, и маятник выскользнул из его пальцев, упав прямо на карту.

– Сам по себе маятник – не магический предмет. И никогда не был источником способности Коннора находить вещи и людей. Он служил ему исключительно для концентрации. Он может оказаться для нас бесполезным – ничем не лучше латунной затычки от раковины на цепочке.

– Ясно, – пробормотал Адам.

– И не забывай, пожалуйста, что Рен может загнать нас в ловушку. В таком случае на маятник наложено проклятие. Мерси, сколько ювелирных украшений тебе за последний год подарили?

Я поняла, к чему она клонит.

– Три, – ответила я.

– И сколько из них несли на себе негативные заклинания?

Я поглядела на обручальное кольцо.

– Надеюсь, что два.

Айрис удовлетворенно хмыкнула.

– Колечко, моя милая, несет на себе лишь благую магию.

Но улыбка мгновенно сошла с ее лица, а взгляд снова стал жестким. Айрис вернулась к текущим вопросам и окинула Адама суровым взором.

– А чьим здоровьем рискнем? Оливера или Мерси?

– Перестань, сестренка! – воскликнул Оливер, закатывая глаза. – Я возьму цепочку, и если что-то произойдет, то крылатых обезьян вам стрелять.

Он потянулся к маятнику, но Адам звучно хлопнул ему по пальцам.

– Ой! Проклятье. Что с тобой такое?

– Похоже, Адам решил, что риск не оправдывает результат, – заметила Айрис.

Другой, может, и отступился бы, но Адам оказался упрямым парнем. Упорства ему, как и мне, было не занимать. Он взял цепочку и поднял маятник над картой. К нашему всеобщему изумлению, тот стал равномерно раскачиваться против часовой стрелки.

– Брось его, приятель, – приказал Оливер. Я понимала, что он обязательно попытался бы принудить Адама, если бы много лет назад не пообещал себе не делать этого. Кроме того, Адам не слишком обрадовался, узнав, что Оливер принудил его отказаться от мыслей о том, что обычный человек всегда страдает, столкнувшись с настоящей магией. Вдобавок Оливер произвел небольшое обуздание над своей собственной персоной, чтобы уже никогда не иметь возможности повлиять на Адама. По крайней мере, Оливер так объяснил свои действия. Правда, я считала, что Оливер хотел быть уверенным в том, что чувства Адама не будут связаны с магическими чарами и приворотами.

Тем временем Адам недоуменно замотал головой.

– Ты права, Айрис. Мне не приходит в голову никаких идей. Но почему же демон подбросил нам маятник? Может, он нас просто искушает, чтобы мы им воспользовались?

На мгновение он смягчился, а затем посуровел.

– Но на мне висят три нераскрытых убийства.

Я мысленно посчитала. Такер, конечно же. Райдер, чей труп валялся в клубе «Тилландсия». Говорил ли ему Оливер про Берди – подружку Райдера?

– Если я и это расследование провалю, моя карьера окончена.

– А я думал, надо призвать к ответственности Рена и его сообщников, которые мучают очередную жертву, – сказал Оливер, и его глаза расширились.

Адам запрокинул голову и моргнул.

– Так нечестно…

– Еще бы! – выпалила я и прикусила язык. Ладно, надо договаривать до конца. – Адам из кожи вон лезет, чтобы нашу семью защитить.

Я ткнула пальцем в лицо Оливеру:

– Закрой свой ротик, а то не придется иметь дело со мной.

– Не надо никому ничего закрывать, – отчеканила Айрис.

– Я не всерьез, – промямлила я, ощущая себя шестилетней девчонкой, которой сделали выговор. – Но ведь мы все в долгу перед Адамом и нам нельзя оставлять его в подвешенном состоянии.

– Точно, – криво улыбнулся Оливер. С одной стороны, ему нравилось, что я заступилась за Адама, хотя это и означало, что я проявляю непокорность в отношении родственников. – Я уже скучаю по тем денькам, когда Мерси тебя недолюбливала.

Но тут мы умолкли, потому что маятник перестал качаться и ринулся вниз, будто притягиваемый картой. Адам сунул свободную руку в карман костюма и достал шариковую ручку. Щелкнул ей и поставил крестик рядом с Коламбия-сквер. Первый эксперимент явно удался! Адам с триумфом поглядел на нас.

– Бинго! – произнес он.

Поднял маятник, и тот опять принялся раскачиваться и со стуком ударил во вторую точку. Адам поставил крестик у изображения церкви Христа, а подвеска прямо подпрыгнула в воздух. Спустя секунду маятник вновь стукнулся об стол, очутившись на Восточной Бэй-стрит, там, где она пересекала улицу Уитакера. Адам вообще не успел поставить крестик, а маятник уже качнулся и опустился на Хатчинсон-Айленд, где к острову примыкал мост Талмэджа. Адам был шокирован своим успехом и даже не попытался отметить новую точку.

Подвеска подпрыгнула и закачалась, на сей раз по часовой стрелке. И стремительно опустилась, да с такой силой, что пробила в карте дыру: на том месте, где был изображен изрыгающий воду из пасти лев. Это же фонтан у Хлопковой Биржи! Наверняка вмятину найдем на столе, когда уберем карту, подумала я.

– Ого! – крикнул Адам, отшвырнув цепочку. Следователь вскочил на ноги и побежал к раковине. Включил холодную воду и подставил руку под струю. – Эта штука меня обожгла.

– Дай-ка поглядеть, – сказала Айрис, направляясь к Адаму. – Ничего страшного. Ожог от магической силы, но совершенно естественный по виду. Сейчас льда принесу.

– Спасибо, не надо. Все нормально, – отказался Адам, берясь за полотенце.

– А ты крутой, – сказал Оливер, взяв ручку и принявшись отмечать точки, которые не отметил Кук.

Адам и Айрис вернулись к столу и уставились на испорченную карту.

– Хорошо. Но есть ли здесь закономерность?

– Четыре из пяти крестиков указывают на места, где мы обнаруживали части тела, – проговорил Адам, выхватывая шариковую ручку. Он прочертил неровные линии от точки к точке и постучал по бумаге.

– Вот. Какой-нибудь тайный ведьмовской знак? – спросил он. – Вам этот символ ничего не напоминает?

– По-моему, ты хватаешься за соломинку, – ответила Айрис. – Прости, Адам, но я не могу ничего понять. Сплошная загадка.

Я наклонилась и взяла маятник. Он был теплым на ощупь.

– Я тоже не вижу закономерности, но, когда он указывал точки, где вы нашли части тела, то крутился влево. А перед тем как упасть на фонтан, он крутился вправо. Подозреваю, что именно там будет найден следующий… кусок плоти.

Я едва успела договорить, когда зазвонил мобильник Адама. Он молниеносно хватил его со стола, пристально глядя на номер.

– Кук, – ответил он после третьего звонка и помрачнел. – Да. Оцепить. Туристов не пускать. Сейчас буду.

Адам кинул телефон в карман.

– Ее туловище – без головы… только что появилось в фонтане, – тихо произнес он и ссутулился.

Адам внезапно будто постарел. Я поняла, что Кук до последнего надеялся спасти безымянную жертву. Не знаю, было ли это оптимизмом или нежеланием признать очевидное, но я еще больше полюбила Адама за подобную самоотверженность.

– Надо за работу приниматься, – сказал он. – А ты, Мерси, пока с семьей побудь, хорошо? Не гуляй одна по Саванне.

– Ладно.

– Проводишь меня? – спросил Адам, обратившись к Оливеру.

– Ага, – ответил Оливер. Отнес противень из-под пирога к раковине и сполоснул. – Мне тоже лучше пройтись, – добавил дядя, целуя Айрис в щеку.

– День благодарения. Два часа дня. Четверг! – бросила Айрис вслед мужчинам. – Не опаздывайте.

– Постараюсь, – ответил Адам, открывая дверь, ведущую в сад.

– Иными словами, держите блюдо в печи, но не ждите, – проворчал Оливер и подтолкнул его к выходу.

Айрис обернулась ко мне:

– Надо было позволить тебе закрыть ему рот.

– Да, мэм.

Глава 3

– Я на дорожке наткнулась на парней милующихся, – сказала Эллен, переступив через порог.

Она ворвалась в кухню и кинула сумочку на стол.

– Адам мне сообщил, что хрупким леди не стоит расхаживать в одиночку по улицам проклятого города под названием Саванна.

– Бедняга, его эго и так слишком пострадало, – заметила Айрис, подходя к буфету и доставая три кружки. – Пусть считает, что он защищает нас, а не наоборот. Кстати, мне любопытно, как бы Адам отреагировал, узнай он, что три нежных цветочка, то есть мы, оплели его целой сетью заклинаний-оберегов.

После чудовищных издевательств, которым подвергли Адама ведьма Эмили и ее сыночек Джозеф, мы, Тейлоры по женской линии, заключили договор – беречь Адама как зеницу ока. В конце концов, инфернальные опасности подкарауливали его на каждом шагу! Оливер догадывался, что мы не бездействуем, но в наши женские дела предусмотрительно не влезал и мог спать спокойно.

– Как твое собрание? – спросила Айрис.

– Вообрази себе, что я встаю и говорю: «Привет, я Эллен. Я алкоголичка. И ведьма». Гробовая тишина, а потом чей-то голос произносит: «Добро пожаловать», – саркастически засмеялась Эллен.

Однако, несмотря ни на что, Эллен пошла на поправку. Она выглядела здоровой, а в ее голубых глазах появился огонек. Откинув в сторону светлые локоны, она улыбнулась мне.

– Вы магию обсуждали? – с плохо скрываемым ужасом спросила Айрис.

– Естественно, сестричка! И не прикидывайся, что ты испугалась! – прощебетала Эллен. – А разве это запрещено? Сначала я пыталась говорить намеками, но это оказалось чересчур утомительно, – продолжила она безразличным тоном. – Я поняла, что все погружены в собственные мысли. А те, кто меня слушал, просто решили, что я – безумная дамочка из местных.

– Но тебе помогают такие… беседы? – осведомилась Айрис.

– Наверное, да, – кивнула Эллен.

– Тогда говори все, что у тебя на душе, – произнесла Айрис.

Она взяла чайник и понесла к раковине, чтобы налить воды.

– А окружающим не повредит знать, с какими трудностями Тейлоры сталкиваются ежедневно. Может, сменят свое мнение о нас.

Айрис зажгла конфорку и поставила чайник на плиту.

– Кажется, мне уже наплевать на сплетни. Я устала думать о чужом осуждении. Скучно наблюдать за соседями, которые хватают детей в охапку и бегут, будто испуганные мыши, когда я с ними просто здороваюсь, – усмехнулась Эллен.

– Милая, ты преувеличиваешь! Они не настолько плохо к нам относятся, – мягко возразила Айрис и пожала плечами.

Я была согласна с тем, что соседи не ведут себя грубо, однако существовали кое-какие детали, подтверждающие слова Эллен. Бизнес моей тети процветал, хотя в ее лавке приобретали букеты исключительно для больничных визитов или на кладбище. О свадебных торжествах можно было забыть напрочь. Свидетельствовал ли данный факт о том, что горожане отдавали дань ее таланту целителя или же интуитивно покупали цветы для больных и страждущих, но не для праздника? Люди всегда сторонились ведьм, хотя и обращались к ним за помощью в трудную минуту. Но и мы, в свою очередь, старались соблюдать дистанцию. А когда я обрела собственную силу, отношение простых жителей Саванны ко мне тоже переменилось. Даже самые близкие друзья стали от меня отдаляться.

– Если я не крикну «бу», от меня точно будут шарахаться, – произнесла Эллен и умолкла, увидев у меня в руке маятник.

– Откуда он взялся? – вырвалось у нее. – Карта Саванны? Девочки, что у вас тут происходит?

– Остынь, милая, – проговорила Айрис.

Я аккуратно положила маятник на стол. Почему-то я ощущала себя виноватой за то, что меня застали врасплох – с вещью Коннора в руке. Эллен вздохнула.

– Никогда этот день не кончится, – буркнула она, отодвигая стул и садясь напротив меня. – Я слушаю.

Мы с Айрис настороженно переглянулись.

– Карта, – осторожно произнесла я.

После смерти своего сына Пола тетя Эллен нашла ему замену. Она относилась к Рену, как к своему ребенку, впустую отдавая неизрасходованный материнский инстинкт фальшивому мальчишке. И я решила начать с самых последних новостей, чтобы упомянуть о Рене лишь вскользь, невзначай.

– Ой-ой, плохи наши дела, – пробормотала Эллен, кивая на маятник. – Давай-ка сперва о нем. Я думала, он исчез, когда у Джинни пожар случился.

Я заерзала, чтобы поудобнее устроиться на стуле. К сожалению, мой образ жизни стал слишком сидячим. А в данный момент – в особенности. Эллен продолжала смотреть на меня, и я решилась.

– Рен вернулся, – сказала я.

Эллен зажмурилась и судорожно вздохнула.

– Значит, мне не почудилось.

Она открыла глаза.

– Мне показалось, что паршивец прячется где-то поблизости. Я его даже пару раз замечала. Фикус едва не сожгла, когда попыталась в него попасть.

Эллен положила руки на стол.

– Мерси, ты от него маятник получила?

Я кивнула:

– Он мне его отдал. Он утверждал, что Адаму надо им воспользоваться.

Эллен наклонила голову, и ее волосы упали набок. Затем она улыбнулась.

– И все? – уточнила она. – То, ради чего мне надо было присесть?

– Да, вроде бы…

– У нас есть основания подозревать, что он причастен к убийству, которое расследует Адам, – встряла Айрис.

Эллен напряглась.

– А тот случай уже официально считается убийством? – спросила она.

Засвистел чайник, и я едва не подпрыгнула.

Айрис выключила газ.

– Подробности нам неизвестны. Когда ты наткнулась на Адама, он направлялся на новое место преступления. В фонтане у Хлопковой Биржи обнаружили женский труп без головы.

– Боже мой! – воскликнула Эллен. – Теперь впечатление от Старого Короля будет навсегда испорчено.

Когда я и Мэйзи были детьми, мы прозвали льва в фонтане «Старым Королем», и теперь я с горечью поняла, что еще одно приятное воспоминание осквернено.

Я стала смотреть, как Айрис заваривает чай в фарфоровом чайнике, но Эллен отвлекла меня, постучав пальцем по карте.

– Здесь метки. Они там, где были найдены части тела? – осведомилась она.

– Да.

– А что за линии между ними?

– Адам хотел найти закономерность в их расположении, – ответила за меня Айрис. – Думал, что может получиться какой-нибудь оккультный символ.

– Храни его Бог, – задумчиво проговорила Эллен. – Но он в чем-то прав. Тут действительно есть скрытый смысл, хотя Адам, конечно, не способен расшифровать засекреченное послание.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, наклоняясь к карте и глазея на точки, соединенные линиями.

– Ты у нас в семье экскурсовод, – улыбнулась Эллен, показывая на крестик на Хатчинсон-Айленд. – Давай начнем отсюда. Тут была отрезанная ступня, верно, Айрис?

Айрис тряхнула головой.

– Что такого важного в Хатчинсон? – произнесла Эллен.

Откинув в сторону ворох собственных выдумок, я вспомнила общепринятые истории – правдивые и выдуманные – по поводу Хатчинсон-Айленд.

– Там Элис Райли убила Уильяма Уайза, – заявила я, наконец.

За совершенное преступление Элис Райли повесили. Впервые в истории Джорджии женщина окончила свои дни подобным плачевным образом.

А я вспомнила еще кое-что и вздрогнула.

– Элис обвинили в том, что она занималась колдовством, – добавила я.

Айрис пытливо посмотрела на меня: она была членом местного исторического общества.

– Молодец! Но тогда любую умную женщину могли легко обвинить в колдовстве, – сказала она, водружая на стол чайник и три кружки.

Эллен быстро сдвинула карту, чтобы освободить место для подноса.

– Но осудили-то ее за убийство, а не за ведьмовство. И она действительно убила того парня.

– На момент суда Элис была беременна? – поинтересовалась Эллен.

Мне очень не понравился ход ее мыслей.

– Да, и суд отложил исполнение приговора до тех пор, пока она не родит, – ответила Айрис. – Кстати, Мерси, мы что угодно можем напридумывать, например, провести параллель между тобой – беременной ведьмой – и злосчастной мисс Райли. Но давай сделаем паузу.

Она поставила передо мной кружку с ромашковым чаем:

– Попробуй.

Я так и сделала.

– Что у нас на карте? Ага, ясно. Другую ступню нашли у Коламбия-сквер, – сказала Айрис, передавая Эллен дымящуюся кружку. – Посреди улицы, возле особняка Кехо.

– Кехо, – повторила Эллен, глотнув чая. – Саваннский король чугуна и железа. Странно. Мерси, у тебя есть идеи?

Я пожала плечами. В голове было пусто.

Айрис села рядом с Эллен.

– Мерси, вспомни свою байку про семью Кехо, – попросила она меня и прищурилась. – За твою историю меня из исторического общества едва пинками не выгнали.

– Зато потом Мерси от тебя тоже хорошенько досталось, – фыркнула Эллен.

– Да! – торжествующе произнесла Айрис и щелкнула пальцами. – Ты заявляла, что жена Кехо, Анна, завела интрижку с рабочим-литейщиком, а Кехо убил любовника своей женушки и сжег труп в печи.

– И добавил пепел в чугун, который использовал при строительстве своего особняка, – закончила за нее Эллен.

Тетки изумленно посмотрели на меня.

– Как тебе вообще в голову подобные ужасы приходили? – выдавила Эллен.

– Так ведь это обычные небылицы, – откликнулась я. Про пепел я и сама позабыла, пока Эллен мне не напомнила.

– Небылицы? – переспросила Айрис и насупилась. – Скорее клевета.

Хотя, судя по улыбке, она меня, конечно, простила.

– А я все гадала, возмущаться мне твоими сказками или гордиться племянницей, – продолжила она. – Каждый день я беспомощно наблюдала, как ты искажаешь суть нашей истории ради своих неблаговидных целей.

Айрис рассмеялась, но, похоже, у нее была припасена для меня еще парочка комплиментов. Внезапно ее смех резко оборвался, и Айрис принялась сверлить карту глазами.

– А если мы не с того конца зашли? – прошептала она, обхватывая себя руками, как будто озябла. – Может, тут не послание, а заклинание?

Эллен оживилась.

– Надо искать не логическую связь между выбранными убийцей местами, а магическую!

Магические соответствия использовались при создании заклинаний, где подобное притягивалось к подобному, либо в таких случаях, когда один предмет подменялся другим со сходными атрибутами. Такое колдовство часто использовалось в куклах вуду, которые продавались в сувенирных магазинчиках Саванны, но это был самый примитивный уровень. А вот настоящее мастерство отсылало нас к алхимии духа. Прирожденные ведьмы редко пользовались магией такого рода, обращаясь к ней лишь при крайней необходимости, когда количество требуемой энергии значительно превышало их способности или требовалась точность, которой они не могли достичь без вспомогательных средств.

– Тогда колдовал кто-то из наших! – сообразила я. – В смысле, ведьм.

Айрис собралась что-то сказать, но у нее заверещал мобильник. Она схватила его, прежде чем телефон издал новую трель. Судя по румянцу, залившему щеки моей тети, звонил Сэм. На губах Айрис заиграла озорная улыбка, и она ответила не сразу, стараясь не выглядеть чрезмерно возбужденной.

– Привет, – проворковала она.

Эллен наклонилась к ней ближе, чтобы подслушать, но Айрис игриво оттолкнула сестру.

– Ой! – воскликнула Айрис и сразу сникла. – Ничего-ничего. Завтра… – начала она и нахмурилась. Похоже, Сэм нажал «Отбой».

– Ты в порядке? – спросила я.

– Естественно, милая, – вымолвила Айрис, натянуто улыбнувшись. – Сэм должен был заскочить сегодня вечером, но у него возникли непредвиденные трудности на работе. Дел у него сейчас очень много, – добавила она, оправдываясь, словно подросток.

Я смекнула, что Айрис просто повторяет отговорки Сэма. Неужели в их отношениях наступило охлаждение, подумала я? Получается, что и он ведьму испугался?

Эллен покосилась на меня с многозначительным видом. Айрис это заметила.

– Ради всего святого! – взмолилась она. – Сэму до праздников проект надо закончить. Почему вы такие подозрительные?

– Нет дыма без огня, – парировала я. – А если Сэм тебя обидит, я ему голову с виноградину сделаю.

– А я – уменьшу парню то, чем он постоянно думает, – добавила Эллен.

Айрис прыснула, как девчонка, прикрыв рот руками.

– Никому ничего не уменьшаем! И не забывайте, «мыслительный» процесс Сэма меня вполне устраивает.

Я порадовалась, что Эллен смогла прогнать тоску сестры: теперь Айрис искренне веселилась.

– Все чудесно. Сэм просто устал.

Улыбка исчезла с ее лица, и она жестко поглядела на нас.

– А сейчас забудем о карте и приготовимся к предстоящему ужасу. Нас ждут магазины: День благодарения – не за горами. Вперед!

Глава 4

Но Эбигейл тоже не заставила себя ждать.

– Если Мерси свободна, позвольте мне ненадолго ее забрать у вас, – произнесла Эбби, застыв на пороге кухни. – У нас кое-что проклюнулось. Думаю, Мэйзи готова поговорить про… тот день.

Я невольно напряглась. Да… Эбигейл не требовалось уточнять. Она имела в виду тот роковой момент, когда Мэйзи должна была стать якорем грани, но устроила нам сущий ад. Вместо того чтобы согласиться на роль якоря, которая вроде бы была уготована Мэйзи с рождения, она восстала против всех ведьмовских кланов и отдала меня Джексону, чтобы демон принес меня в жертву. Моя смерть могла дать ей дополнительную энергию. Мэйзи жаждала получить полный контроль над гранью, отняв ее у других якорей и забрав себе всю магию. Я съежилась в кресле, но постаралась отогнать жуткие воспоминания. Мне совсем не хотелось прокручивать их в голове и тяготиться прошлым. Зачем мне лишний груз на сердце? Чтобы снова жить рядом с сестрой, я должна подавить в себе всю боль, которую я ощутила после предательства Мэйзи. Но только сейчас я осознала, что мне надо еще очень многое ей простить.

У демона тоже были свои планы. Он собирался подставить Мэйзи, украв энергию грани для своих целей. Хотел с ее помощью освободить своих соплеменников-страшил, заточенных между измерениями с тех пор, как была создана грань. Однако в последний миг ситуация изменилась. По какой-то причине Мэйзи заколебалась, и грань не причинила ей вреда, проявив милосердие и просто перебросив мою сестру из нашей реальности в иной мир, где Мэйзи никому не могла навредить.

Хило предупреждала меня, что не стоит искать Мэйзи, поскольку она ведь действительно пыталась убить меня, а другие якоря вообще запретили мне ее поиски, не говоря уже о спасении. Решимость моей семьи воспротивиться запретам грянула как гром среди ясного неба: наше неповиновение даже официально назвали «Бунт Тейлоров». Однако грань защитила Мэйзи, а не наказала ее, а потом помогла мне вернуть сестру домой. Это было для меня доказательством того, что, вопреки всему, я оказалась права. Я поверила в Мэйзи и решила забыть о сделанных ею ошибках.

Тот день. Похоже, минуло сто тысяч лет, хотя все случилось в июле – четыре месяца назад. Удивительно, но тогда я сама была совершенно другим человеком. Между простушкой из Саванны и той женщиной, которой я стала теперь, лежала пропасть. Я могла гордиться собой, а ведь не так давно я медленно плелась по ведьмовской дороге. Тем не менее иногда я скучала по наивной Мерси Тейлор. Конечно, моя жизнь стала совершенно другой, но, вероятно, я еще не настолько повзрослела, как следовало бы. А в той юной девчонке тоже искрилось волшебство – оно было в ее невинности и в открытом сердце, пусть даже тогда я этого и не понимала.

Воспоминания о том, что произошло со мной, начиная со дня солнцестояния, когда я наткнулась на тело Джинни, вихрем закружились в моей голове, и я погрузилась в размышления. Неужели прошедшим летом я сомневалась в своих чувствах к Питеру, думая, что влюблена в Джексона? Поддельное чувство казалось мне столь реальным, что я пошла на перекресток к матушке Хило, желая, чтобы та сотворила приворот, который бы отвратил меня от Джексона и расположил к Питеру. Позже я узнала, что вся эта кутерьма была частью сложной и запутанной лжи. На самом деле я испытывала любовь не к Джексону, а к магической силе, которой меня лишили и отдали ему. Мэйзи кормила Рена моей энергией, помогая ему расти и развиваться, до тех пор пока он не смог принять облик Джексона. Меня влекло к собственной магии, которую я приняла за любовь к мужчине.

Ну а Мэйзи пребывала в плохом состоянии. Правда, физически все обстояло просто прекрасно, но первые несколько дней после возвращения она провела в коме. Эбигейл заявила, что надо соблюдать осторожность, поскольку мы и понятия не имеем, в каком настроении окажется Мэйзи, когда очнется. Поэтому мы все, включая Айрис, Эллен, Оливера и Эбби, отводили силу Мэйзи в сторонку. Мы действовали так же, как моя покойная бабка Джинни, которая в бытность якорем брала мою энергию под контроль.

Когда Мэйзи пришла в себя, она не шевелилась и не разговаривала. Сперва Эбби присматривалась к ней. Мы, в свою очередь, очень надеялись на хороший результат и доверились опытной ведьме. Сначала Эбби ввела Мэйзи в контролируемую медитацию, а затем стала беседовать с моей сестрой. А совсем недавно Эбби согласилась с тем, что можно вернуть Мэйзи ее силу, действуя аккуратно и терпеливо.

В принципе никто толком не понимал, каким количеством энергии Мэйзи располагает. Еще до нашего рождения Джинни перенаправила мою магию именно Мэйзи. Чутье подсказывало мне, что двоюродная бабка стремилась ослабить мой ведьмовской дар. Джинни использовала Мэйзи – моя близняшка служила просто средством для перекачки энергии. Кроме того, Джинни намеревалась лишить меня силы, а потом – отправить ее в соседнее измерение, окончательно «заземлив».

Очевидно, Джинни сообразила, что все получается не так, как она задумала, и изрядная часть моей энергии уходит прямиком к Мэйзи. Конечно, родственники и ведьмовские семейства сочли, что Мэйзи – настоящий вундеркинд в отличие от меня – полного ничтожества. Тем не менее сила подавляла Мэйзи, уничтожая мою сестру изнутри. Джинни догадалась, что не сможет перекрыть этот канал, поскольку тогда сила возвратится ко мне. Так или иначе, но Джинни явно считала свои действия разумными и рисковала жизнью Мэйзи. Была некая высшая справедливость в том, что именно Рен убил мою прабабку. Джинни украла силу у меня и испортила Мэйзи. Каковы бы ни были причины проблем Мэйзи, она использовала энергию, чтобы выкормить монстра, который и расправился с Джинни. Прости меня Бог, но я ненавидела эту старуху. Может, даже больше, чем Эмили. И часто не переставала думать о том, что, наверное, коренящееся в Джинни зло заразило мою мать. Хотя я до сих пор не знала истинной причины, по которой двоюродная бабка питала ко мне особые негативные чувства. Она безумно меня боялась и поэтому попыталась обобрать меня до нитки, а заодно сделала Мэйзи одержимой.

Грань положила этому конец. В тот день она выбрала якорем меня, и я обрела потерянную силу. Теперь Мэйзи обладала лишь той долей магии, которая была уготована ей от природы. Но даже сейчас Мэйзи могла похвастаться недюжинными способностями. Целую неделю Эбби работала с Мэйзи практически с нуля, а сестра уже наколдовывала крохотные временные миры, созданные специально для ведьмовской психотерапии. Мэйзи переносилась туда и разбиралась с теми, кто довел ее до безумия, когда она была готова принести меня в жертву ради жажды власти. Эбби была поглощена магической реанимацией, а мне, если честно, иногда хотелось обратиться к ней за консультацией. У меня накопилась куча нерешенных вопросов! Бог мне свидетель, я набрала себе проблем по горло и уже места себе не находила: ни дать ни взять, – скаут, гоняющийся за нашивками.

– А я бы тоже поговорила с племянницей, – произнесла Эллен, вернув меня в реальность.

Я заметила, что она вопросительно смотрит не на меня или Эбигейл, а на Айрис.

– Давайте все будет проходить в форме семейных бесед… – предложила Айрис.

– Нет! – отрезала Эбигейл. – Мэйзи еще не готова к семейным собраниям. Она причинила больше всего вреда Мерси. Дадим девочкам возможность пообщаться, а там видно будет. А вы – бегите по магазинам.

Айрис и Эллен задумались. Скорей всего мои тетки безмолвно переговаривались.

– Прости, но Мэйзи пыталась убить Мерси, а ты говоришь об этом, как о ссоре из-за пятна на блузке, – произнесла Эллен.

Если кто и понимал всю сложность моих чувств к Мэйзи, так это именно Эллен. Эмили, ее сестра и моя мать, обманула ее, разыграв свою смерть только для того, чтобы превратить жизнь Эллен в ад. Я понимала, что Эллен никогда не простит Эмили, но даже не винила ее. Я знала, что некоторые люди способны переступить черту, после которой нельзя вернуться назад. Остальные могут лишь держаться от них подальше и молиться, чтобы обидчики их не преследовали. А сомнений в том, что моя мать пересекла эту черту, у меня не возникало.

Теперь, когда Мэйзи очутилась дома, мне хотелось понять, верно ли это утверждение в отношении моей сестры. Должна же я убедиться в том, что она искренне раскаялась! Поняла, что поступала плохо. Что больше никогда не ранит меня и не причинит мне боль.

– Ладно. Если она готова поговорить о… недавних событиях, то я готова ее слушать, – пробормотала я.

– Ты не боишься встречаться с Мэйзи наедине? – спросила меня Айрис.

– Не волнуйся за Мерси, дорогая, – произнесла Эбигейл. – Ну, что, Мерси?

Внезапно меня пронзила догадка, и моя решимость тотчас улетучилась.

– Погоди, – дрожащим голосом пролепетала я, чувствуя себя виноватой.

Может, Мэйзи и вправду лучше, подумала я. Мне очень хотелось доверять сестре. Увы, я столько раз ошибалась…

– Когда в состоянии Мэйзи наметился прогресс…

Айрис кивнула и опередила меня, избавив меня от необходимости повторять рассказ про встречу с Реном.

– Прорыв Мэйзи произошел сразу после возвращения ее сообщника, – объяснила Айрис.

– Сообщника? – переспросила Эбигейл, помрачнев.

– Рен снова объявился сегодня, – выдавила я.

Эбигейл сжала губы и покраснела.

– Ситуация усложняется! – воскликнула она и повернулась к Айрис: – Почему никто не поделился со мной этой новостью? Либо я заодно с вами, либо нет, – рассердилась она.

– Пожалуйста, выслушай меня! – проговорила Айрис, шагнув к Эбби и попытавшись обнять ее, но та отшатнулась. – Но все случилось совсем недавно. Мы и сами в шоке.

– И поэтому вы сговорились между собой, что введете меня в курс дела, когда сами во всем разберетесь?

– Хватит, Эбби, – заявила я, обнимая ведьму. Мои объятия Эбби приняла.

– И не думай, что мы не ценим тебя, – продолжила я.

К добру ли, к худу, но именно в этот миг мой организм решил устроить выброс гормонов, и я расплакалась.

– Я так тебе благодарна, Эбби! Спасибо тебе! Ты исцеляешь Мэйзи! Ты всем нам помогаешь! – всхлипывала я.

Я прижалась к ней и разрыдалась еще громче.

– Мы воду в ступе толчем! И не собирались тебя обмануть, просто еще рассказать не успели.

Эбби прищурилась, но я поняла, что ее обида уходит.

– Успокойся, девочка, – сказала она и достала из кармана платок. – Мне все ясно.

Она вытерла мне слезы и высвободилась из моих объятий. Посмотрела на меня и моих теток. Ее взгляд смягчился, но я догадалась, что меня она, может, и простила за упущение, но пока не убедилась в невиновности Айрис и Эллен.

– Думаю, нам нельзя торопиться с Мэйзи, сперва нужно понять, что происходит, – произнесла Эллен.

– Нет! – взвилась я. – Вдруг Мэйзи требуется моя помощь чтобы выздороветь?.. – продолжила я и почувствовала, как мой сын толкается в моей утробе.

– Но если она связана с Реном, мне надо точно об этом знать, – добавила я и внимательно поглядела на Эбигейл.

– Я согласна поговорить с Мэйзи о том дне.

– Не игнорируй нас, Мерси, – сказала Айрис, сделав ударение на «не игнорируй». Ее тон не допускал никаких возражений.

Эбби неохотно кивнула.

– Она ждет нас наверху. Чему быть, того не миновать.

Когда мы вошли в комнату, Мэйзи устроилась на полу, скрестив ноги в позе лотоса. Вот она, моя сестра, которая хотела меня убить. Моя сестра, ради спасения которой я рискнула всем. Ее шелковистые светлые волосы были заплетены во французскую косу, она сидела с закрытыми глазами, с сосредоточенным выражением лица. Она словно погрузилась в долгожданное спокойствие. Нескоро еще я сама смогу достичь подобного умиротворения, подумала я. Эта мысль появилась из ниоткуда и изрядно удивила меня. Хотя нет. Я осознала, что все начинается по новой. Например, моя привычка сравнивать себя с Мэйзи. А я-то решила, что избавилась от детских глупостей и повзрослела, но опять сплоховала. Стоило мне увидеть сестру, как она снова продемонстрировала мне, насколько она лучше меня, даже не пытаясь делать это намеренно.

Я ненавидела ее за показное спокойствие, и у меня внутри бурлил океан страха, гнева и настоящей зависти. Пробудилась самая темная часть моей души, та, что стремилась уязвить Мэйзи, так, как она уязвила меня… и победить соперницу.

– Рен вернулся, – выпалила я.

Глаза Мэйзи тотчас открылись и вперились на меня. Я вздрогнула, как будто из них исходил огонь. Что было во взгляде Мэйзи? Стыд? Горечь? Гнев? Странная смесь этих эмоций? Я добилась своей цели, я потрясла ее, и устыдилась сама.

– Да. Он пытался меня позвать и заманить в свое логово. Говорил, что я должна найти способ завершить начатое.

Эбби ахнула.

– Милая, что ж ты молчала? – воскликнула она.

Мэйзи уставилась на Эбигейл.

– А сейчас-то я говорю. Тебе и всем вам, потому что хочу, чтобы вы знали, с чем вам предстоит бороться. Эбби, ты научила меня создавать искусственные безопасные миры, с помощью которых я боролась с безумием… но реальность кусается. Угрозы попадаются нам на каждом шагу.

Мэйзи расплела изящные ноги из позы лотоса, не сводя с меня глаз. Перекатилась на колени и встала.

– И я не безумная.

Она шагнула ко мне, словно провоцируя на отступление. Похоже, сестра проверяла, избавилась ли я от страха перед ней. У меня по спине скатилась капля холодного пота. Мне хотелось любить ее и одновременно – сбежать от Мэйзи.

Но я застыла на месте, не из храбрости, а от силы ее взгляда, который буквально пригвоздил меня к полу.

– Да, ты не безумная, но…

– Что «но»? Я психованная? Не пытайся мне лгать.

Она выгнула бровь.

– Ты и в детстве врать не умела, Мерси. Неважно, якорь ты или нет, ты ничуть не изменилась.

Айрис прошла мимо нас и принялась листать книги, лежащие на столе. Моя тетя казалась настороженной, и я поняла, что она просто выбирает позицию для удара, на всякий случай, если придется противостоять Мэйзи. Эллен тоже была начеку и быстро заняла такую же позицию, но с противоположной стороны. Но изобразить небрежность, как у Айрис, у нее не получилось. Она практически окаменела, и ее лоб прорезали морщины: Эллен была готова ринуться в схватку. А вот Эбби явно не тревожилась. Она стояла рядом со мной, сохраняя свой непринужденный вид.

– Нет. Я тебе не лгу. И я не думаю, что ты безумна. Для меня данный термин означает нечто постоянное. Я бы сказала «не в себе». Ох, Мэйзи, мне жаль. Может, ты готова к такому раскладу, но я – нет. Думала, что готова, но…

Мэйзи смущенно улыбнулась.

– Я тебя убить пыталась, Мерси, – медленно произнесла она. – Будь я на твоем месте, я бы даже не входила в эту комнату, не убедившись, что на мне смирительная рубашка и маска, как у Ганнибала Лектера. Если кто и безумен, так это ты.

– Я лишь надеюсь на лучшее.

– В нашем мире это почти синонимы, – усмехнулась Мэйзи. – И мне надо, чтобы ты меня выслушала. Я ожидала, что ты спросишь, как я вообще могла задумать такое. Как мне вообще в голову пришло позволить демону причинить вред моей сестренке. Ты боишься спросить, но мне нужно сказать тебе – здесь и сейчас.

– Я знаю почему, – грубо оборвала я сестру, и мое сердце запылало. Раз бежать не удалось, надо драться! – Ты стремилась присвоить себе силу грани и была готова сделать все, чтобы ее заполучить, – язвительно проговорила я.

Проклятье, я хотела, чтобы Мэйзи тоже это услышала.

– Ты мечтала заполучить Питера!

Я будто швырнула ей в лицо имя моего мужа.

– Ты не могла позволить никому встать у тебя на пути. Даже мне, твоей сестре.

Мэйзи внезапно обмякла, как марионетка, у которой обрезали ниточки. Она отодвинулась, и у нее из глаз брызнули слезы.

– Нет, Мерси, нет. Тогда я так действительно думала, но меня раздирало на части. Одна часть меня была ответственна за то, что я скрыла убийцу Джинни и замышляла против тебя зло. Но была и другая, которая старалась предупредить тебя. Она… я тысячу раз пыталась тебе намекнуть, разными способами. Хотела дать понять, что мне нельзя верить, но ты была слепа.

– Потому что я верила тебе больше, чем кому-либо. Ты являлась средоточием моей жизни.

Я отвернулась и опустила голову, не в силах смотреть на нее.

– А я предала тебя самым гнусным образом, – прошептала Мэйзи и сделала шаг по направлению ко мне.

И я почувствовала, что она не бросает мне вызов, а молит о прощении.

Мэйзи взяла меня за руку, и я посмотрела ей в глаза. Мельком уловила, как напряглась Айрис.

Я вздохнула.

– В самом конце… когда ты хотела прекратить тот хаос. Тогда ты просто поняла, что не можешь убить меня, или догадалась, что я беременна от Питера?

– Нет, Мерси. Ни по одной из этих причин, хотя и из-за обеих сразу.

Мэйзи отпустила мою руку и прижала ладони к вискам. Скрипнула зубами и застонала, как от боли. Потом сделала пару вдохов и выдохов и выпрямилась.

– Как сложно.

Она нахмурилась.

– Мерси, я не пытаюсь себя оправдать. Не пытаюсь найти разумное объяснение своим поступкам. Я знаю, что сделанное мной чудовищно.

На секунду ее лицо исказилось гримасой ужаса. Глаза Мэйзи расширились, а губы задрожали. Моя сестра заново переживала все в своем сознании.

– В тот момент, когда энергия грани должна была перейти ко мне, я услышала голос, – произнесла она и умолкла.

В комнате воцарилась тишина.

– Даже не знаю, мужской или женский, – продолжила Мэйзи.

– И что он сказал? – ободряюще спросила я сестру.

– Что я сделала достаточно и выполнила свою миссию. А потом я исчезла.

– Ты думаешь, некая сила заставила тебя поступать подобным образом?

Мэйзи обхватила себя руками за плечи.

– Нет. Дело не в убеждении, как у дяди Оливера. Меня не заставляли так себя вести. Я сделала все исключительно по своей воле. Но только не по той причине, о какой все думали. Все, включая меня. Тогда я просто играла роль негодяя, и плохое должно было совершиться во благо. Мерси, это было необходимо. А когда грань забрала меня, она меня освободила. И я родилась заново – настоящая я.

Мэйзи впилась в меня взглядом.

– Больше я ничего не могу объяснить.

Она сжала кулак и постучала себя в грудь.

– Но я поняла, что никогда не смогла бы причинить тебе вред. Я не смогла бы жить с этим. Никогда.

Эбби встала между нами и обняла Мэйзи.

– Думаю, на сегодня хватит, – произнесла она.

– Согласна, – подала голос Айрис.

Мы направились к двери. На пороге Айрис хотела что-то сказать, но повернулась и вежливо кивнула Эбби. Та прикрыла веки и кивнула в ответ. Не представляю, что за безмолвный диалог они вели, но я застыла как вкопанная, не давая Айрис вытащить меня в коридор.

Только что выяснилось, что против моей сестры и меня действовали некие силы, которые намеревались разделить нас еще до нашего рождения! Высвободившись от Айрис, я ринулась к Мэйзи, вырвала ее из объятий Эбби и обняла сама. Сестра изумленно захлопала ресницами.

– Я тебе верю, – шепнула я и поцеловала ее в щеку. – Я не простила тебя. Пока что. Но я тебе верю.

Мэйзи положила голову мне на плечо.

– Мы еще разберемся с нашими проблемами. И найдем способ все уладить.

И Мэйзи улыбнулась мне – так, как не улыбалась, наверное, никогда в жизни. Искренне и беспечно.

– Да, – кивнула она. – Я тоже тебе верю. Мы выкарабкаемся.

Глава 5

Я проснулась от кошмарного сна. Старый Король ожил и преследовал женщину, будто газель в саваннах Африки. Потом оказалось, что его жертвой являюсь я. Он загнал меня и начал кружить, готовый к прыжку. Он жаждал разодрать меня на кусочки. Что за глупый сон, подумала я, ворочаясь на кровати и вздыхая, что рядом нет Питера. Но сегодня мне не везло.

Хватит ныть, приказала я себе. Перестань! Ты не маленькая эгоистичная девица. Питер встал рано и ушел. У него дела. Вчера вечером он встретил в «Маг Мел» агента по недвижимости, а позже рассказал мне, что придумал, как открыть вторую таверну на Тайби-Айленд. Он и Джордж – тот самый агент – договорились встретиться с утра пораньше, чтобы осмотреть подходящие здания. Питер пока не поделился своей идеей с родителями, но уже загорелся энтузиазмом. Если он согласен вести дела в доле с Клер и Колином, возможно, он разрешит мне внести свою лепту в качестве инвестора. Вероятно, Колин и Клер не сразу согласятся с его задумкой, но я очень порадовалась тому, что мы с Питером сможем реализовать свои мечты и даже пойдем по стопам его родителей.

Я встала и решила послушать новости. По радио не сказали ничего нового насчет тела, найденного у Хлопковой Биржи, зато сообщили, что теплая погода в Саванне затянулась. День обещал быть жарким. Я собралась одеться в одну из футболок Питера и шорты с мягким поясом. Заделаюсь подмастерьем у Айрис на кухне или, по крайней мере, посудомойкой, – в зависимости от тетушкиного настроения и состояния дел по подготовке к празднику. Здравый смысл советовал мне одеться попроще, но мне захотелось выглядеть покрасивее, чего со мной давненько не случалось. Чихнув на здравый смысл, я выбрала подарок Эллен – голубое хлопчатобумажное платье с цветочным орнаментом, расширенное в талии и с узким вырезом на груди. Сев у зеркала, постаралась привести в порядок волосы, те, что остались к нынешнему сроку беременности.

– Конфетка, ты чудесно выглядишь, – сказала я своему пухлому отражению и кивнула. Задумалась, не стоит ли и накраситься по полной, но тут в дверь позвонили.

Решив, что Айрис откроет, поскольку она обычно встает рано, особенно если вчера не была с Сэмом, я не волновалась. Нашла любимые кроссовки и принялась их шнуровать. Они не слишком гармонировали с платьем, но приходилось искать компромисс между красотой и практичностью. Снова зазвонил звонок. И еще раз.

– Сейчас открою, – пробормотала я вслух и с трудом поднялась со стула, вздыхая об утраченном проворстве.

Я побрела по коридору и аккуратно спустилась по ступеням. Звонок верещал без остановки. Секунду, мысленно сказала я. Беременная женщина ходит так быстро, как может.

Открыв дверь, я обнаружила на крыльце двоих хорошо одетых молодых людей. Я приготовилась дать им отпор, решив, что мне предложат выпуск «Сторожевой Башни» – журнала Свидетелей Иеговы, но вдруг услышала знакомые интонации.

– Мерси, – произнес юношеский голос.

Я была совершенно ошеломлена, когда поняла, что в наш дом пожаловал сам Мартелл Бурке, правнук Хило. Развязные подростковые манеры Мартелла куда-то пропали. Он щеголял в строгом черном костюме с галстуком, а на лице его было деловитое выражение. Наверное, паренек тоже изумился, когда я втащила его в дом и обняла.

– Ты сногсшибательно выглядишь, Мартелл! – воскликнула я.

Мартелл приветливо мне улыбнулся, хотя раньше мог просто скорчить небрежную мину. Я пристально посмотрела на него и пожала его руку. Блеск в глазах юноши был такой же, как и у матушки Хило. Я едва снова не разревелась.

– Кто там? – спросила Айрис.

Я обернулась – Айрис направлялась в нашу сторону, вытирая руки кухонным полотенцем.

– Мартелл! – взвизгнула Айрис. – Надо же, какой ты красавец!

Мартелл просиял, когда Айрис кинулась к нему и чмокнула его в щеку.

Потом кто-то прокашлялся, и я вздрогнула. А ведь Мартелл пришел к нам не один!

Странно, но сам Мартелл сразу же перестал улыбаться.

– Это Джессамина, моя родственница, – сказал он, делая шаг в сторону.

Девушка замерла у самого порога, склонив голову. Лучи утреннего солнца и дверной проем в качестве рамки напомнили мне картины Эндрю Уайета[5]. Джессамина выглядела изысканно и потрясающе, настолько красиво, что ею можно было либо восхищаться, либо завидовать чернейшей завистью. Светло-кофейная кожа, лазурные глаза и каштаново-рыжие волосы, почти такие же яркие, как мои. Она царственно стояла передо мной, пытливо наблюдая за происходящим.

– Пожалуйста, милости просим, – пригласила ее Айрис.

Джессамина вошла в наш дом так, будто ступила в комнату ужасов на городской ярмарке. Принялась озираться по сторонам. Особенно ее заинтересовала наша огромная библиотека, которая как раз находилась на первом этаже. Похоже, девушка приготовилась к тому, что оттуда выскочит страшила.

Кроме того, она молчала, будто воды в рот набрала. Ситуация становилась неловкой.

– Рада познакомиться, – произнесла я, протягивая руку, но она ее не пожала.

Спустя минуту или две Джессамина, наконец, решилась.

– Значит, в тебе тетя Хило души не чаяла? – спросила она ледяным тоном.

– Наши чувства были взаимны. Я тоже была без ума от нее, – ответила я, улыбаясь и стараясь хоть как-то растопить лед. Увы, у меня ничего не получилось. – Я ее любила, правда.

– Чувствуйте себя, как дома, – сказала Айрис, махнув рукой в сторону прихожей.

Вообще-то, мы ей пользовались лишь тогда, когда принимали гостей, с которыми не было ясно, следует ли их пускать дальше… Интересно, подумала я, Айрис сама-то осознает, что использует прихожую в качестве буфера?

Но Джессамина не обратила внимания на ее жест. Повернула вправо и прошествовала в библиотеку. Мартелл пожал плечами и пошел в прихожую. Я и тетя последовали за Джессаминой.

И увидели ее у портрета моей бабушки, который висел над камином. Девушка внимательно оглядела холст, протянув пальцы и едва не коснувшись полотна.

– Аделина Тейлор, моя мать, – с гордостью заявила Айрис.

Джессамина резко дернулась, как будто обожглась.

– Красивая, – констатировала она. – Вы на нее похожи.

– Благодарю, – улыбнулась Айрис. – Я тоже хотела бы так думать, но в ней было изящество, которого я, к сожалению, лишена.

Джессамина повернулась к нам.

– Должно быть, ваш отец ее очень любил, – добавила она, бросив взгляд на портрет. – От такого лица мужчина может все позабыть.

Что-то в ее словах задело меня, но Айрис ничего не заметила.

– Вряд ли, конечно, папа все позабыл, хотя свое сердце он точно потерял.

– Может, пойдем к Мартеллу? – предложила я. Внешнее восхищение Джессамины моей бабушкой показалось мне подозрительным.

– Стол принадлежал вашему отцу? – спросила Джессамина, не обращая на меня внимания.

Теперь она почему-то начала водить ладонью по столешнице. Может, проверяла поверхность на наличие пыли?

– Да, а еще раньше он принадлежал его отцу. Не представляет ценности, как антиквариат, но определенно очень ценен для его детей.

– Его детей, – повторила Джессамина.

Это не было вопросом, но Айрис решила, что надо ответить.

– Да. Нас трое. Эллен, Оливер и я – Айрис.

Про мою мать она помалкивала, и я прекрасно ее поняла.

– Ты хорошо знала своих бабушку с дедушкой? – спросила Джессамина, обращаясь ко мне.

– Хорошо? – переспросила я. Мне не нравилось ее поведение, а еще она слишком быстро переходила границы. Хотя, с другой стороны, я относилась к ней с некоторой симпатией, как к родственнице Хило.

– Едва их помню, – произнесла я. – Но однажды я играла в саду и смотрела, как бабушка возится с цветами, а потом уставилась в окно. Дед сидел, курил трубку и читал газету.

Я будто наяву представила себе доброе лицо дедушки и еле уловимый сладкий запах вишневого трубочного табака.

– Милая, что с тобой? – воскликнула Айрис, глядя на меня, как на дурочку. – Твои бабушка и дедушка умерли, когда тебя еще на свете не было!

Я смутилась.

– Конечно.

Откуда же у меня вдруг возникло столь отчетливое воспоминание?

– Наверняка ты слышала, как мы о них рассказывали, а потом приняла наши истории за свои воспоминания.

А может, я еще ребенком ухитрилась поймать моменты прошлого, которые впечатались в окружающую обстановку. Но нет, такие картинки похожи на трехмерный кинофильм. А мои «воспоминания» про бабушку с дедушкой были для меня реальными, всамделишными.

Я боролась с этим странным ощущением, но Джессамина прервала ход моих раздумий. Она уверенно прошла по комнате, ее шаги приглушал персидский ковер, на котором когда-то стояла моя бабушка. Джессамина взяла фотографию моего деда: в правой руке он держал удочку, а левую положил на плечо восьмилетнего Оливера. Он не смотрел в объектив, а с гордостью любовался своим единственным сыном. Не знаю, кто являлся автором снимка. Наверное, бабушка – ведь дед буквально светился от счастья. Что за волшебный момент попал на пленку! Мне всегда нравилась эта фотография.

Джессамина, не мигая, глазела на изображение. Уголки ее губ опустились, затем она презрительно прищурилась.

– Они же вместе умерли, верно? – уточнила она, швырнув снимок, и тот спикировал на стол лицом вниз.

Айрис нервно улыбнулась и ринулась вперед, чтобы поставить фотографию нормально.

– Да, – ответила она.

Джессамина выжидающе уставилась на нее.

– Автомобильная авария.

Зрачки Джессамины расширились, рот дернулся.

– Похоже, вашей семье очень не везет с автомобильными авариями.

Она провела тыльной стороной ладони по подголовнику кресла и процедила, обратившись ко мне:

– Вам нужно потратить деньги на курсы безаварийного вождения.

– Может, вы нам скажете о цели вашего визита, – отчеканила Эллен, входя в библиотеку и ведя за собой Мартелла. Ее щеки заалели: моя тетя еле сдерживала раздражение. Вещи дедушки задрожали. Письменный стол завибрировал, сместившись на дюйм.

Джессамина нервно покосилась на стол и попятилась. Похоже, она выбрала плохую тему для светской беседы.

Эллен стремительно двинулась к Джессамине, но Мартелл, пыхтя, опередил ее и встал между моей тетей и своей родственницей.

– Кто-то вчера ночью дел наделал у могилы бабушки, – заявил он.

В библиотеке воцарилась тишина.

– Что ты имеешь в виду, «дел наделал»? – недоуменно спросила Айрис.

– Магией занимался, – пробурчал Мартелл. Для него, судя по всему, это было исчерпывающим ответом, но он понятия не имел, что внес в нашу компанию напряженность.

Заметив, что атмосфера сгустилась, Мартелл сунул руку в карман пиджака и выудил оттуда мобильник.

– Вот, – проговорил он, выводя на экран фотографию могилы Хило.

Я взяла телефон и увеличила картинку. Амулеты, магические знаки на надгробной плите и вокруг нее. Я протянула мобильник тете, и Айрис выхватила его у меня.

Джессамина оттолкнула Мартелла. Она еще не пришла в себя и стояла, ссутулившись. На ее верхней губе повисла капелька пота.

– Кто-то… – срывающимся голосом начала она. – Кто-то попытался сделать заклинание воскрешения.

– Что за ерунда! – воскликнула Эллен.

– Хило умерла слишком давно, – добавила я.

Эллен тряхнула головой.

– Воскрешение – весьма сложное заклинание, почти невозможное, даже если у умершего – молодое и здоровое тело.

Эллен поморщилась.

– И свежее. Простите меня.

Она поглядела на Мартелла и Джессамину.

– Хило была старенькой и многое перенесла, – произнесла Эллен и умолкла.

Я знала, что она размышляет о грязной магической энергии крови и секса, которую копила в клубе «Тилландсии» моя мать. Тот колдовской яд Хило приняла по своей воле, чтобы спасти жителей своего любимого города. Но Эллен прикусила язычок. Вероятно, она просто решила не травмировать Мартелла и Джессамину…

– Вопрос решается в считаные минуты. Мозг, внутренние органы сразу же выключаются, – заговорила Эллен, стараясь замаскировать неловкую заминку. – Можно реанимировать тело, но настоящего воскрешения не получится. Дай-ка мне телефон.

Айрис вручила мобильник сестре. Эллен провела пальцами по экрану, считывая скрытую информацию с помощью магии.

– Нет. Это совершенно точно не заклинание воскрешения.

– Ты права, – согласилась Айрис и прошла к книжному шкафу, расположенному у дальней стены. – Однако с одним из символов я где-то сталкивалась. Не перешлешь мне фото? – спросила она Мартелла, но не стала дожидаться ответа и достала с полки тяжелый фолиант в кожаном переплете. Я поняла, что весил том немало.

Открыв книгу, моя тетя мигом преобразилась.

– Покажи! – произнесла она, призывая силу.

Страницы начали перелистываться сами собой, а затем шорох бумаги стих. Эллен встрепенулась и быстро положила в протянутую ладонь сестры мобильник Мартелла.

– Иди сюда, девочка, – поманила Айрис Джессамину, кладя книгу на стол. – На могиле использовали заклинание одержимости.

Джессамина кинулась к ней и склонилась над пыльным фолиантом.

– Заклинание одержимости?

Айрис кивнула, буравя страницу взглядом.

– Еще оно известно как «заклинание берсерка»[6]. Достаточно часто применялось в битвах. Солдаты призывали в себя духи великих воинов или тотемных животных. Но другие символы с ним не стыкуются. Кто бы ни потревожил могилу Хило, он не пытался ее воскресить.

Айрис дала мобильник Джессамине, и вдруг резко дернулась, как будто ее ударило током. Обе женщины замерли. Глаза Айрис расширились от изумления, а глаза Джессамины сверкнули от неожиданности и злобы. Что-то произошло между ними. Психометрический дар Айрис позволил ей узнать то, что Джессамина рассчитывала скрыть. И откровение изменило баланс сил. Джессамина решила, что бояться больше нечего, однако Айрис казалась глубоко уязвленной.

– Тогда зачем они все это вытворяли на могиле бабушки? – спросил Мартелл, прерывая бессловесную дуэль.

Айрис захлопнула фолиант и прокашлялась.

– Подозреваю, что они пытались добраться до энергии, которая могла остаться вместе с телом. Не уберешь книгу на место? – попросила она Мартелла.

Мартелл подчинился.

– Твоя прабабушка была очень отважной и бесстрашной.

– Возможно, даже слишком, – произнесла Джессамина, подойдя к Мартеллу и бросая мобильник в карман его пиджака.

– Да, – печально подтвердила Айрис. – Незадолго до кончины Хило впустила в себя темную магическую силу.

Она решила сказать им правду!

Джессамина вспыхнула, но Айрис вскинула руку, не давая выплеснуться растущему гневу девушки.

– Если бы она этого не сделала, нас бы сегодня здесь не было. Она спасла мне жизнь. Всем нам… Черт…

Я впервые услышала, как Айрис позволила себе подобное ругательство.

– …она ведь нашу Саванну спасла.

– А вы, ведьмы, осквернили место ее упокоения, – жестко прервала ее Джессамина, однако выражение ее лица смягчилось. Наверное, она разрывалась между обязанностью злиться и пониманием того, насколько всем нам дорога матушка Хило.

Айрис не стала защищать соплеменниц – для себя она уже списала это деяние на доморощенных колдунов, а не на прирожденных ведьм.

– Уверяю тебя, кто бы ни совершил такое злодеяние, мы с ним обойдемся строго, – произнесла она и обняла Мартелла за плечи. – Я тебе обещаю, – прошептала она.

Джессамина казалась удовлетворенной. Она выпрямилась с видом победительницы и поглядела на Мартелла.

– Не надо нас провожать, – проговорила она и двинулась к двери с высоко поднятой головой.

Я ощущала, что встреча значила для нее нечто иное, куда более важное, чем место упокоения матушки Хило.

Айрис ничего не ответила.

– Леди, – сказал Мартелл, кивнув, и покинул библиотеку.

– До свидания, Мартелл, – успела попрощаться Эллен.

Айрис стояла совершенно неподвижно, обхватив себя обеими руками, и смотрела на портрет моей бабушки.

Раздался щелчок входной двери.

Когда мы услышали этот звук, Айрис обернулась. Ее лицо пылало, и, судя по пульсу на виске, она была в ярости. По ее щекам текли слезы.

– Айрис! – воскликнула Эллен и кинулась к сестре. – Мы разберемся с заклинанием, – добавила она, гладя сестру по волосам. – Обязательно. Не плачь.

Айрис высвободилась.

– Дело не в этом, – сказала она и сглотнула. – Джессамина. Она – одна из нас.

– Ведьма? – уточнила я.

– Нет, – ответила Айрис, стиснув кулаки. – Она – Тейлор.

Глава 6

«У наших семей давняя история. Серьезная». Слова, сказанные Хило в июле, вернулись ко мне в ноябре.

– Я все поняла, коснувшись Джессамины… – начала Айрис и замотала головой. Ее захлестнул гнев, такой, какой я видела у нее лишь раз, в ту ночь, когда она догадалась, что Коннор бросил меня в горящем доме Джинни. Что же еще она сейчас узнала, столь неожиданно?

Айрис выставила подбородок.

– Мне придется выяснить, правда ли то, что девчонка считает истиной. Надо выяснить, действительно ли папа так… напортачил.

Айрис обожала моего дедушку, очень ценила память о нем и старалась, чтобы никто из Тейлоров о нем не забывал. И теперь я видела, что ей стала известна некая тайна, превратившая памятник отцу в колосса на глиняных ногах. Айрис с трудом сможет воспринять это откровение. Она вытянулась, как солдат, по стойке «смирно». Костяшки ее пальцев побелели. А по ее щекам струились слезы.

– И как ты намереваешься докопаться до сути? – поинтересовалась Эллен, кладя мне руку на плечи.

Лишь в этот момент я поняла, что дрожу.

– Я намереваюсь сама спросить у старого похотливого козла. Нам надо вызвать дух папы.

– Нет. Рисковать нельзя, – возразила Эллен. – Что, если дух окажется здесь взаперти?

Намек Эллен был мне ясен. Саванна являлась ловушкой для духов, созданной самой природой. Было в здешней земле нечто, что могло захватить призрака, не давая ему ускользнуть в иное измерение. Один мой знакомый клялся, что надо быть в сотне километров от города – и лишь это позволит духу избежать опасности. Я сомневалась в истинности такого заявления, но прекрасно понимала, что вызывать дух деда рискованно. В первый раз ему удалось успешно улетучиться, но если мы сейчас призовем его в наш мир, повторное возвращение в обитель бестелесных созданий может и не пройти столь гладко.

– Мерси, позови Эбигейл! – попросила меня Эллен. – Скажи, что она нам нужна.

Я заковыляла к лестнице так быстро, как только могла, но остановилась внизу.

– Эбигейл! – окликнула я тетю и начала взбираться по ступеням. – Эбби, скорей! – На втором этаже скрипнула дверь. Эбби облокотилась на перила и шикнула на меня.

– Тише, Мэйзи спит. Вчера вечером она изрядно устала.

Эбби говорила громким театральным шепотом.

– Что еще стряслось? – спросила она.

– Вообще-то не знаю, но прошу, пойдем в библиотеку.

Эбби запахнула длинный клетчатый халат и поправила розовые бигуди на голове.

– Уже иду, – сказала она, продолжая спускаться.

Я медленно потащилась вниз. Я надеялась, что гроза миновала и Эллен нашла способ успокоить Айрис, пока я отсутствовала, но я ошиблась.

– Да, уверена! – отрезала Айрис, когда я добралась до библиотеки. – Я это в ней ощутила.

Эллен всплеснула руками.

– Где Эбигейл? – спросила она.

Похоже, Эллен решила, что Эбби сможет использовать свой дар для усмирения Айрис.

– Уже идет, – повторила я слова Эбби. – Все нормально, – добавила я тише, обращаясь к Айрис. Хотела обнять ее, но тетя отшатнулась. Ее трясло от гнева.

Эбби переступила через порог библиотеки, на ходу завязывая пояс халата.

– Айрис, что случилось? Почему ты разозлилась?

Эллен опередила сестру:

– Когда Айрис коснулась Джессамины, она ощутила, что между нами есть связь.

– Связь? – взорвалась Айрис. – Эта юная леди наша племянница! – едва не завизжала она.

Я пожала плечами.

– Да, она – твоя сестра. Внучатая племянница Хило и твоя сестра, Мерси!

– А что здесь ужасного? – удивилась Эбби. – В смысле, я знаю, девочки, вы думали, что ваш папа звезды с неба доставал, но он всего лишь мужчина. Он… постоянно погуливал на стороне.

Если бы Айрис услышала это от кого-то другого, она бы, наверное, сорвалась окончательно, но я уже чувствовала, как от Эбби исходят волны успокоения. Она пыталась смягчить ярость Айрис, вернуть ей способность рационально мыслить, а не давать волю бешенству. К сожалению, у нее не очень получилось утихомирить мою тетю.

– Мы все знали. И даже твоя мама была в курсе.

Я посмотрела на портрет бабушки.

– Прости…

Айрис судорожно вздохнула и закрыла глаза…

– Но наш отец был не только бабником.

Эбби сложила ладони, будто в молитве.

– Что бы ты там ни увидела, это в прошлом. Пусть все останется между ним и Создателем.

– Нет! – возмутилась Айрис. – Может, Господь и всемилостив, но мой отец… он ответит за свои грехи.

В воздухе зашуршало статическое электричество, кожу начало покалывать. Эбби провела ладонями по бигуди. Я почувствовала, как мои распущенные волосы становятся дыбом. Взглянув на Айрис, я поняла причину. Раздался громкий хлопок, и в доме выключилось электричество. С пальцев Айрис слетела голубая шаровая молния и повисла между нами. Сгусток энергии стал вращаться, постепенно теряя яркость и приобретая цвет ртути.

– Эдвин Уоллес Тейлор, я призываю тебя. Восстань, вернись! – крикнула Айрис.

Сфера между нами запульсировала, на ее поверхности возникли выпуклые образы. Нечто темное и искаженное, без сомнения, демоническое. Другие лица, испуганные, отчаявшиеся.

– Это… – выдавила я.

– Геенна огненная, – ответила Айрис, прежде чем я успела договорить. – Бытие, уготованное тем из нас, кто совершил тяжелейшие грехи.

– Значит, все по-настоящему, – прошептала Эллен. – Вечные страдания и муки…

Она подалась вперед, вглядываясь в открывшееся нам окно в ад.

– Он – такой же, как и все прочие, – заметила Эбигейл, покачав головой. – Но, как и все плохое, ад создан нами самими. Господь никогда бы не сотворил ничего подобного.

– Откуда тебе известно, что дедушка в преисподней? – спросила я, уставившись на искривленные лица. Они прижимались к поверхностям сферы с другой стороны, пытаясь вырваться из своего заточения.

– Я не думала, что он окажется в геенне, – сокрушенно проговорила Айрис. – Но вполне возможно, что именно там ему и место.

– Ты шутишь, – произнесла Эбигейл.

От выпуклого окна исходило притяжение, которое усиливалось с каждой секундой. Мы практически не могли ему сопротивляться и внезапно сделали шаг вперед.

Скверная идея, подумала я.

– Скверная идея, – сказала вслух Эллен. – Здесь явная ловушка. Папа никогда бы не оказался… в аду.

– Если то, что я узнала от Джессамины, – правда, в геенне ему самое место, – упорствовала Айрис, поднимая руки и сгибая их в запястьях. Лучи света резанули их, и брызнула кровь, поливая ртутный энергетический сгусток. Сфера жадно поглотила алую жидкость.

– Кровь взывает к крови. Дух взывает к душе. Вернись.

Глаза Айрис блеснули.

– Вы все – хором повторяйте за мной. Кровь взывает к крови. Дух взывает к душе. Вернись.

Я боялась того, что может произойти, если я подчинюсь Айрис, но еще больше я испугалась того, что будет, если я не подчинюсь.

– Кровь взывает к крови. Дух взывает к душе. Вернись, – промямлила я и нервно покосилась на Эллен.

Та кивнула и тоже начала повторять заклинание:

– Кровь взывает к крови. Дух взывает к душе. Вернись.

– Ладно, хватит, – попыталась возразить Эбби, но цепкий взгляд Айрис заставил ее замолчать, а вскоре она присоединилась к нашему распеву, влила свою магию в чары Айрис:

– Кровь взывает к крови. Дух взывает к душе. Вернись.

– Эдвин Уоллес Тейлор, – произнесла Айрис, перекрывая нашу разноголосицу. – Повелеваю тебе этой кровью…

Она сосредоточилась на шаре, висящем перед нами, и из ее рук опять брызнула кровь. Нас неожиданно притянуло к сфере еще на шаг. Сгусток уменьшился, но остался парить посередине образованного нами круга. На мгновение он сохранил идеальную гладкость, а потом вытянулся, превращаясь в человеческую голову, с едва различимыми чертами. Череп повис в воздухе.

– Покажись, трусливый ублюдок, – презрительно вымолвила Айрис.

Но сфера вновь разгладилась, трансформировавшись в яйцо, едва покрытое рябью. Дух сопротивлялся, видимо, предпочитая вечное проклятие гневу родной дочери. Еще один рывок, импульс тяготения, и мы оказались отброшены в разные стороны. Я инстинктивно успела схватить за руки Айрис и Эбби. Нас пронзил импульс энергии, и мы умолкли.

– Приказываю, покажись, – прорычала Айрис.

У меня сердце ушло в пятки, когда я посмотрела на ее лицо. Глаза Айрис горели красным огнем, не осталось ни радужки, ни белка, лишь два сияющих рубина.

– Вернись!

Притягивающая нас сила внезапно сменила полярность и отбросила нас назад. Эллен и Эбби плюхнулись на пол. Я отчаянно пыталась устоять. Сфера продолжала меняться. Она снова приобрела форму черепа, но кожа переливалась, словно ртуть. Я видела в ней свое искаженное отражение. Почему-то вспомнила чудовищную люстру, сотворенную моей матерью из голов тех, кто стал ей не нужен. Я уже потеряла мать из-за такой магии и не собиралась точно так же терять Айрис.

– Что ты наделала? – воскликнула Эллен, когда Эбби помогла ей подняться.

Айрис ничего не ответила. Я вздохнула с облегчением, увидев, что ее глаза стали нормальными. И тотчас разозлилась. Тетка не должна использовать темную магию в нашем доме!

А потом я перевела взгляд на череп, который парил посреди библиотеки. Открылись глазницы, но они тоже были гладкими и зеркальными, и я не смогла уловить разницы между глазами и веками. Раскрылись губы, между которыми натянулась тонкая пленка синевато-ртутного цвета, а затем втянулась внутрь, будто шарик сдулся.

– Девочки, мои прекрасные дочери, станете ли вы моим величайшим мучением?

Голос, лишенный интонаций, звучал ровно, почти механически. А еще в нем не было ни капли надежды. Тембр был высокий, но ни женский, ни мужской.

– Мама? – выпалила Эллен.

Разорвав круг, она подбежала к черепу, почти коснувшись его, но в последний миг остереглась это делать.

Айрис тем временем сурово ходила вокруг головы.

– Где он? Слишком слаб оказался, чтобы самому явиться?

– Твоего отца здесь нет. Только я.

Эллен рухнула на колени перед зеркальным привидением.

– Мамочка, как я по тебе тосковала!

Несомненно, Эллен было наплевать на то, что Айрис решила допрашивать собственную мать.

– Что случилось? Они сказали, что ты намеренно свернула с дороги.

Вот так новость!

Ответом на вопрос Эллен стало молчание, за которым последовал душераздирающий стон.

– У меня не было выбора.

Эбби метнулась в сторону, чтобы получше разглядеть призрака. Ртутно-зеркальная маска шевельнулась, глаза уставились на Эбби, а спустя секунду – на меня. Я заметила, что покойная мать теток очень удивилась.

– Что это за магия? – проговорила она.

Айрис стыдливо потупилась.

– Прости, мама, нехорошо пользоваться магией крови, но…

– Нет, – перебил ее призрак. – Девочка. Она неправильная.

От прикосновения к моему плечу я едва не подпрыгнула. И, обернувшись, обнаружила растрепанную Мэйзи, которая прокралась в библиотеку. Странно, она же, по словам Эбби, утомилась и спала. Мэйзи была в безразмерной серой футболке. Раздался хлопок, библиотеку озарила вспышка, а потом воцарилась темнота. В воздухе запахло озоном.

– Я же говорила тебе, что нельзя покидать комнату, – мягко произнесла Эбби и повела Мэйзи к двери. – Ступай к себе и отдохни.

– Мама, у нас мало времени. Сила убывает, – пожаловалась Айрис.

– Мы найдем способ тебя освободить, мамочка, – вторила ей Эллен. – Обязательно. Но ты должна нам сказать, почему ты там… оказалась.

– Потому, что она убила дедушку! – крикнула Мэйзи, вырвавшись из объятий Эбби и приближаясь к сфере. От уверенности ее тона у меня по спине пробежали мурашки, и я ощутила, что это правда. Ответом на слова Мэйзи стал отчаянный вопль бабушки.

– Почему? – срывающимся голосом спросила Эллен.

– У него была другая семья – еще до нас…

На сей раз ответ дала Айрис. Она же считала информацию, прикоснувшись к руке Джессамины.

– С младшей сестрой Хило!

Я мгновенно вспомнила ту ночь, когда впервые встретилась с Хило. Тогда я пришла на перекресток. Хило ненавидела Тейлоров. И теперь я начала понимать почему.

– Его родители были против, но он не подчинился, – продолжила Айрис. – Когда он уехал во Францию и женился на ней, они лишили его денег, доступа к семейному трастовому фонду. Знали, что их сын любит комфорт. Ему надоела бедность, наскучила жена. Он с ней даже не развелся. Бросил ее с детьми, вернулся в Саванну и женился на маме.

– Сперва мне не было ничего известно – ни про его жену, ни про ту семью… Когда я догадалась обо всем… то почувствовала себя обманутой… я не могла жить с мыслью, что он сделал меня шлюхой, – вещала бабушка. – Я желала, чтобы он заплатил за свое предательство и подлость. За то, что оставил своих детей и свою настоящую жену. Я желала ему смерти. Поэтому тогда… я гнала автомобиль, как безумная. А очнулась уже в аду.

– Ладно, – произнесла Эбби. Над ее макушкой появилась золотистая аура. – Ты достаточно настрадалась. Если ты позволишь, думаю, я смогу вывести тебя оттуда.

Аура засияла, как нимб. Мне вдруг показалось, что именно так должен выглядеть путеводный свет, когда возвращаешься домой.

Эбби сделала шаг к блестящему черепу. Потом второй. Но вместо того чтобы приближаться к зеркальному образу, она на моих глазах уменьшилась, как будто уходила к горизонту.

– Эбби, во что ты ввязываешься! – воскликнула Мэйзи.

– Не беспокойся, милая, – ответила Эбби. – Я просто собираюсь помочь твоей бабушке выбраться оттуда.

– Нет. Ты не можешь протянуть руку и забрать ее! – заявила Мэйзи и повернулась ко мне: – Геенна – это не мир, не иное измерение, а машина!

– Милая, у нас нет времени выслушивать твои фантазии, – отмахнулась от нее Айрис.

Мэйзи посмотрела на меня с обидой.

– Тебе слишком тяжело пришлось, – пробормотала Эллен, обнимая Мэйзи за плечи. – И тебе не следовало участвовать в нашем ритуале. Я отведу тебя в спальню.

– Мне не нужна помощь, чтобы найти комнату, в которой я всю жизнь жила! – грубо проговорила Мэйзи, отталкивая тетю. – Выслушайте меня. Я знаю кое-что важное!

Мэйзи опять повернулась ко мне.

Лицо ртутного цвета превратилось в сферу, а спустя мгновение – в пульсирующий диск. Он висел перед нами, а силуэт Эбби все уменьшался.

– Мы должны остановить ее! – заорала Мэйзи, встряхнув Айрис за плечи.

Диск из выпуклого стал совершенно плоским и вогнутым.

– Эбби не понимает. Надо ее вернуть!

В голосе Мэйзи послышалась паника.

Я обошла врата по кругу и сообразила, что они выглядят ровными лишь с одной стороны, а сбоку кажутся искривленными. Силуэт Эбби был вытянутым, сходящимся в точку и плотным спереди, при этом широким и расплывчатым сзади. Будто стрела света, устремившаяся к горизонту событий черной дыры. Ее аура уподобилась золотой нити, устремляясь во тьму. Геенна показала свои зубы – свою суть ненасытного пожирателя и извратителя всего благого. Огненная пасть широко открылась, готовая пожрать жертву.

Сердце колотилось, как бешеное. Неожиданно Эбби замерла у ворот. А я вдруг поняла, что ее образ так и останется на месте, застывший в адском горизонте событий. С ее точки зрения она, наверное, уже пропала в геенне навеки. Внезапно меня обвила нить света и потянула за собой. Я оглянулась и тоже оцепенела: Мэйзи кинулась вслед Эбби.

Охватившая меня нить света опутала и моих тетушек. Мэйзи решила привязать себя к нам, как спасательным тросом на море! Я ощущала пульсирующие рывки. Мэйзи стала двухмерной, и спустя долю секунды образ моей сестры наложился на образ Эбби. Я потянула нить всей своей магической энергий, но тяготение геенны не желало отдавать добычу, представшую перед вратами ада. Нить натянулась и утончилась, напоминая один из золотистых волосков Мэйзи. Я была уверена, что она порвется, оставив двоих странников в преисподней. Воздух завибрировал от воя и криков. Внезапно в библиотеке появились Мэйзи и Эбигейл, обмотанные сверкающей нитью. Пасть геенны потянулась за ними вслед, мрак хотел поглотить их души. Но вдруг врата спружинили и отскочили, дернувшись от собственного притяжения. Адское видение распалось на множество осколков, подобно разрушающейся голограмме, каждая часть которой идентична целому, но меньше размерами. А затем все померкло. Возле меня стояла Мэйзи с торжествующим выражением лица. Моя сестра обнимала Эбби, крепко прижимая ее к себе.

Глава 7

– Ладно, выкладывай, – произнесла я. – Что ты имела в виду, говоря, что геенна – машина?

Эллен устроилась на диванчике, хлопнула по обивке, и Мэйзи быстро присела возле своей тетки. Айрис, похоже, не желала слушать то, что решила рассказать Мэйзи: она отвернулась к книжной полке и начала перебирать массивные тома. Вероятно, она рассчитывала найти там более точную информацию, чем раздраженные речи племянницы.

– Тетя Айрис, мне известно то, чего ты не прочтешь в колдовских книгах, – заявила Мэйзи.

Айрис оглянулась через плечо и согласно кивнула. Затем моя тетушка вздохнула, подняв руки в знак капитуляции, и села в мягкое кресло. Эбби заняла другое. Я плюхнулась на тахту.

– Начинай, – сказала я Мэйзи.

Мэйзи собралась с мыслями. Наконец, она заговорила, обращаясь ко всем, но глядя на меня:

– Джинни учила меня премудростям, которые открыты лишь якорям. Она поведала мне о грани и о пределах ее возможностей. Однажды она прочитала мне целую лекцию об истории создания грани. Мерси, ты имеешь право знать все, но остальные якоря тебе не доверяют. Они решили не раскрывать тебе истину.

– Геенна, детка, – напомнила ей Эллен. Она явно устала от развернутого предисловия и очень переживала, что ее мать подвергалась мукам.

– Геенна, – повторила Мэйзи. – Я до этого дойду, но позже…

– Хорошо, – проговорила Эллен. Поняла, что надо потерпеть, и погладила Мэйзи по волосам.

Племянница, судя по всему, не обратила внимания на ласковый жест Эллен. Мэйзи предельно сосредоточилась, на лбу моей сестры прорезалась вертикальная складка. Она принялась теребить ворот футболки и продолжила свое повествование:

– Итак, у грани есть свои пределы. Ведьмы создали ее, чтобы защитить нашу реальность, мир смертных, от Древних.

Мэйзи пытливо уставилась на меня:

– Как я уже говорила, я не понимаю, как все происходило на самом деле, но почему-то мне кажется, что об этом осведомлена ты, сестра. По-моему, грань пытается тебе кое-что объяснить. А еще тебе приснился странный сон…

Я тотчас вспомнила кошмар, который преследовал меня с некоторых пор. Я не могла выкинуть его из головы, а теперь он окончательно сформировался в моем сознании. Пирамиды и обелиски, в которые бьют молнии, тишина, сменяемая гулом энергии, окутывающей каменные круги, поток энергии, несущийся вдоль величественной стены. Безликий человек, ползущий прочь. Тем не менее я даже не представляла, каким образом мой сон связан с гранью. Исполинские монументы, – а мне привиделись самые знаменитые сооружения, – были построены в разные эпохи, их разделяли тысячелетия. Почему Гиза, Монахов курган и Теотиуакан[7] могли одновременно сыграть важную роль в создании грани?

– Якоря взбесились бы, если бы догадались, что я сообщила тебе про геенну, – добавила Мэйзи. – Не сомневаюсь, что я жива лишь потому, что они считают меня безумнее кусачего клопа.

Она оглядела нас.

– Они уничтожат меня, если узнают о нашем разговоре. А потом они убьют вас, потому что вы стали сопричастны к тайне грани. Но Мерси они, конечно, пощадят. Зато они ее обуздают. Вы должны решить, желаете ли вы слушать меня дальше.

Мое сердце застучало, как бешеное. Мэйзи права. Другие якоря, которые должны быть моими союзниками, определенно пойдут на все, чтобы усмирить меня, оставив в неведении. Куда до них злейшим врагам ведьм и ведьмаков! От соплеменников можно ожидать чего угодно.

Айрис и Эллен молчали. Эллен положила руку на колено Мэйзи, Айрис откинулась на спинку кресла.

– Ну, девочка, – криво улыбнулась Эбби. – Продолжай.

Эбби перенесла огромный стресс, но приложила все усилия, чтобы не показать своего испуга. Однако ее руки тряслись, а статическое электричество вокруг нее резко щелкнуло, когда она вытащила из волос бигуди. Глаза у нее были огромные, как блюдца.

Мэйзи облизнула губы.

– Геенна находится за пределами досягаемости грани, хотя между ней и нашей физической реальностью расстояние меньше толщины волоса. Но это не какое-то инфернальное место. Геенна – машина, энергетическая станция. Ад создали Древние. Раньше сущность умершего свободно возвращалась к источнику. Древние поняли, что если они поймают душу, то ее можно преобразовать в энергию. Если говорить колдовским языком магии, магия крови – это нефть, а магия души, порабощенная геенной, – ядерная энергия. Ад есть не только у нашего мира. Таких слоев во вселенной очень много, и они соединены с огромным количеством иных измерений. Наши души, как и души разумных существ миллионов других планет, миллиардов реальностей, снабжают энергией Древних.

– Значит, геенна – что-то вроде генератора… Но почему же мама оказалась там в заточении? – спросила Эллен, бесхитростно посмотрев на Мэйзи, а затем на меня, будто безмолвно спрашивая, верю ли я сестре.

Я слегка пожала плечами. Мозг твердил мне, что история Мэйзи чересчур заумна, но нутро возражало, считая все весьма правдоподобным.

– Когда человек умирает, вибрации его сущности ускоряются, как высота тона реактивного двигателя самолета на взлете. Если душа не может достичь нужной частоты вибраций, она не возносится. Древние построили машину геенны, которая работает именно на этих промежуточных частотах. Она ненасытна. Мы постоянно чувствуем ее притяжение. Почему, например, в Саванне столько призраков? Здесь действует четкий принцип. Сейчас объясню. Сила грани закреплена в нашем мире ведьмами-якорями, верно? Вот и геенна заякорена к нашему миру в определенных местах. Одно из них – Саванна. Геенна сама по себе не способна захватывать душу, но ее притяжение не дает сущности умершего достичь вибрации, необходимой, чтобы превзойти нашу реальность.

– А что мешает душе вознестись? – поинтересовалась я.

Мой зад устал от сидения на тахте, и я откинулась, опираясь на руки, чтобы дать себе отдых.

– Слушай меня, Мерси. Душа оказывается в геенне по одной простой причине. Она попадает туда из-за чувства вины, которое копилось в ней в течение жизни. Душа страдает из-за сделанного ею выбора, который привел к ошибкам, поэтому после смерти ее затягивает в геенну.

Мэйзи откашлялась.

– Большинство людей, которых вы видели, не злые. Даже не плохие. Рассказывают про человека, который провел десятки лет в геенне лишь потому, что чувствовал себя виноватым за то, что усыпил своего пса, получившего серьезную травму, а не подверг собаку болезненным хирургическим операциям с мизерными шансами на успех. Дух пса покорно ждал его у врат геенны, а затем вошел внутрь и вызволил из ада своего хозяина.

Эбби скрестила руки на груди.

– Погоди, девочка! А по-настоящему злые, беспощадные люди? Куда они отправляются?

Мэйзи вздохнула.

– Понятия не имею. Да и вряд ли кто-то знает. Но в геенне их нет.

Опустив голову, Мэйзи прикусила губу. Она обдумывала свою речь.

– Преступления тех, кто находится в геенне, могут быть истинными или выдуманными, но там мучаются и такие, как мы. Такие, как бабушка… ты…

Она взглянула на Эллен. Та всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Моя тетя и по сей день терзалась чувством вины за то, что не спасла своего сына.

– И такие, как Оливер. Он до сих пор ужасно мучится из-за того, что случилось с Грейс.

Мэйзи повернулась ко мне:

– Как Питер, который в глубине души понимает, что изнасиловал тебя.

Я едва не подпрыгнула.

– Питер не насиловал меня! – возмутилась я.

– Он обратился к Хило, и она создала приворот, который усыпил твою бдительность, сестренка. Ну а Питер затащил тебя в постель. Возможно, тебе удалось придумать этому разумное объяснение, но я уверена, что Питер очень стыдится содеянного. Даже если он сам ничего толком не понимает.

Я с трудом встала с тахты и побрела к окну, из которого открывался вид на наш сад. Я никогда не позволяла себе смотреть на поведение Питера с подобного ракурса. Но сейчас все резко переменилось. Я пока не осознала всех чувств, которые бурлили во мне после признания Мэйзи. Поэтому я решила вернуться к ним позже. Разберусь с эмоциональной бурей в другой раз! В конце концов, это очередной пункт в списке «отложено». И я продолжила любоваться зеленой лужайкой за стеклом.

– Насчет собаки, – спокойно произнесла Айрис, и я обернулась на ее голос. – Это просто милая история или действительно есть способ вытащить маму из ада?

Я почувствовала пристальный взгляд Мэйзи. Она мысленно просила прощения за свои слова о Питере. Безмолвное извинение сестры позволило мне чуточку расслабиться. Внезапно я поняла, что затаила дыхание, и шумно, с облегчением выдохнула.

– Некоторые души преодолевают свою боль и выбираются сами, – ответила Мэйзи, обратившись к Айрис. – Другие остаются в заточении. Демонические образы, которые вы видели, в действительности не демоны, а люди, которые слишком долго пробыли в геенне. Ад исказил их, лишив остатков человечности. Они стали столь плотными и темными, что иногда кое-кто из них выпадает обратно в наш мир. А их изуродованное сознание заставляет их искушать других. Так в геенне оказываются новые жертвы.

Мэйзи поежилась.

– Ты их видишь, – сказала Эбби. – Люди-тени, которых частенько подмечаешь краем глаза. Они жаждут украсть твой свет.

Эбби поплотнее запахнула халат.

– А твоя бабушка? – осведомилась Айрис, пытаясь вернуть Мэйзи к текущей проблеме.

– Бабушка, – повторила Мэйзи, кивнув. – Боюсь, что ей можно помочь, лишь отправившись за ней в геенну.

– Как? – выпалила Эллен, напрягшись и наклоняясь к Мэйзи.

– Попасть в геенну легко. Надо просто умереть, – ответила Мэйзи.

В библиотеке наступила тишина.

– Но это можно устроить, – произнесла Айрис, нарушив паузу. – Можем остановить мне сердце, и я спасу маму.

Она повернулась к Эллен:

– А когда я ее вытащу, ты меня вернешь.

Эллен нахмурилась.

– Нет. Очень рискованно. А я не собираюсь тебя терять. Даже ради мамы.

Айрис вскочила, подошла к Эллен и рухнула перед сестрой на колени.

– Мы должны! Я жить не смогу, зная, что мы не попытались.

Она обняла Эллен за плечи.

– Я сама не смогу избежать геенны, если не попытаюсь помочь маме.

– Тогда ситуация усложняется, – подала голос Мэйзи. – Попасть туда может любой, а вот выбраться оттуда способен только тот, кто не испытывает стыда.

Она указала на Айрис.

– Твой стыд висит на тебе, как камень на шее, и, к сожалению, он касается и меня.

– Кто же ничего не стыдится? – удивилась Эбби, вслух высказав то, что терзало меня. – Младенцы да социопаты, а психи вряд ли выстроятся в очередь, желая предложить нам свою помощь.

– Точно, – сокрушенно ответила Эллен. – Любой, достаточно проживший в нашем мире, о чем-то да сожалеет, как бы он ни старался делать все правильно.

«Любой, достаточно проживший в нашем мире…». Реплика Эллен эхом отозвалась в моей голове. Я знала того, кто по природе своей не способен причинить другим боль. Того, кто действительно невинен. Того, кто провел в нашем мире всего несколько месяцев.

– Звони Ривке. Пусть Эммет поскорей возвращается в Саванну.

Глава 8

– Твои бабушка и дедушка не были официально женаты. Подумаешь. Такой расклад вообще ничего не меняет, – заявил Питер, прижав меня к груди.

Вряд ли, подумала я. Да и Айрис бы с ним не согласилась. Моя тетя гордилась семейной историей и своим ведьмовским родом. Да и меня почти подкосило поведение деда. Он оказался моральным слабаком и бросил свою первую семью на произвол судьбы.

Но я решила не спорить с мужем. Питер хотел, чтобы мне было лучше, и мне было так приятно лежать с ним в постели. Прижавшись щекой к его груди, я вдохнула его запах. Однако я до сих пор раздумывала о словах Мэйзи насчет Питера. Как ни крути, а он действительно использовал магию, чтобы меня приворожить. Я давным-давно узнала, что он встречался с Хило, чтобы та сделала заклинание. Но я сама пошла к Хило, чтобы попросить о любовных чарах, которые должны были разжечь во мне страсть к Питеру. Получается, что Питер просто-напросто меня опередил. Правда, интерпретация Мэйзи выставляла действия Питера в ином свете. Еще одна сумеречная зона, огромная и пугающая, в которой мне предстоит найти свою тропинку. Когда-нибудь, возможно скоро, я и Питер поговорим об этом, но не сегодня. И я спрятала назойливые мысли в долгий ящик.

– Эта другая семья твоего деда, – вывел меня из размышлений Питер. – Где они теперь?

– По крайней мере, одна из них здесь, в Саванне. Это Джессамина. А про остальных я не знаю. В смысле, я уже не представляю, сколько теперь у меня родственников появилось.

Я замолчала, и у меня защемило сердце.

– А считают ли они нас родственниками? – пробормотала я.

– Ох, милая! Дураки они будут, если не признают вас, Тейлоров, родней, – прошептал Питер, ткнувшись носом в мои волосы.

– Будь я на их месте… – возразила я.

– Будь ты на их месте, ты бы уже думала, как с ними воссоединиться. Или это не будет «воссоединением», пока вы не соберетесь на семейный ужин?

Питер усмехнулся, но его шутливый тон мне не помог.

– Как, наверное, им было больно, когда их бросили.

– Ага, согласен, но ведь не ты это сделала. Не бери на себя все подряд.

– Думаю, вину на себя взяла Айрис.

– Да, это ее выбило из седла.

Широкая ладонь Питера скользнула по моей груди и спустилась к животу.

– Да, узнав об обмане и предательстве отца, она как будто себя потеряла. Но я могу ее понять, – добавил Питер…

Я одеревенела, а к горлу подкатил комок.

– О чем ты? – спросила я.

Питер вздохнул.

– Я часто думаю, как мне с тобой об одной штуке поговорить.

Щекой я почувствовала, как его сердце забилось сильнее. Он явно нервничал.

– Ты можешь говорить со мной обо всем.

Питер поцеловал меня в макушку.

– Верно. Пожалуй, не надо было болтать, по крайней мере сегодня. У тебя забот полон рот.

Я ощутила укол вины. Я ни слова не сказала о судьбе моей бабушки, а еще молчала по поводу того, что Эммет возвращается в Саванну. Тема была весьма щекотливая и для меня, и для Питера… Упершись рукой в его твердое, как камень, плечо, я отодвинулась и посмотрела мужу в глаза.

– Я тебя слушаю.

Питер прижал меня к себе.

– Прежде, чем родится ребенок, нам надо поговорить с моими родителями, насчет того, кто я такой…

Я оцепенела. Неужели он догадался о своем происхождении? Может, я ненароком проговорилась? Или что-то сделала? От паники я едва не сорвалась, чтобы задать все эти вопросы прямо сейчас.

– В том смысле, что… погляди на них, – пылко продолжал Питер. – И сравни моих родителей со мной. Папа ростом – метр семьдесят. И он, и мама – из черноволосых ирландцев.

Я расслабилась. Действительно, лишь исключительно чудесное сочетание рецессивных генов Клер и Колина могло бы породить моего рыжеволосого великана.

– Конечно, может, это и ерунда, – произнес Питер, тихонько меня покачивая. – Но я смотрел семейные фотографии, по обеим линиям. Я ни на кого из них не похож.

– Ты решил, что тебе усыновили? – расхрабрилась я.

– Я мог так предположить, но нет, есть много фотографий мамы, беременной, ужасно полной, она выглядела как…

Питер осекся на полуслове.

– Беременность ей не была к лицу, как тебе, Мерси.

Я ощутила огромное облегчение. Он понятия не имеет, что Клер – не его биологическая мать.

– Хорошо ты вывернулся.

– Я ее ребенок, не сомневаюсь, но, похоже, папа – не мой настоящий отец, понимаешь?

У меня не было ни духу, ни сил лгать мужу совсем уж откровенно.

– И какой ход твоих мыслей?

– Спасибо, доктор. Но это не предположение, Мерси. Я нутром чувствую – что-то здесь не так. И всегда чувствовал. Я очень люблю папу, и раньше для меня такой вопрос вообще роли не играл, но теперь…

Я отодвинулась от Питера и внимательно посмотрела на него. Разноцветные глаза, один – зеленый, другой – голубой, ярко поблескивали. Вероятно, Питер заранее предвкушал спор с матерью.

– Я должен знать, кто я такой, – произнес он.

Я ничего не сказала.

– Должен, ради нашего сына, – добавил Питер. – В том смысле, что для этого есть и медицинские причины.

Логически объяснение выглядело нормальным, но я встревожилась. Очевидно, Питер уже долгое время сомневался насчет своего происхождения, а перспектива стать отцом лишь обострила в нем желание знать правду. И мне бы не хотелось оказаться одной из тех, кто вынужден все от него скрывать.

– Завтра навестим Клер, – сказала я. – Вместе. И спросим ее, хорошо?

Питер кивнул, и у меня заныло сердце, когда я увидела слезы в его глазах. Он стер их тыльной стороной ладони, а потом протянул руку и выключил свет.

Глава 9

Когда я проснулась, Питера не было. Я поморгала и уставилась на будильник. Двенадцатый час. Я проспала. А я обещала помочь Айрис с подготовкой ко Дню благодарения! Ну и растяпа! Вскочив с кровати, я ринулась в душ. Без макияжа обойдусь. Кое-как высушив волосы, я натянула спортивные штаны с завязкой на поясе и футболку Питера.

В доме не пахло ни гвоздикой, ни корицей, ни шалфеем. Я поспешно спустилась по лестнице, ворвалась на кухню и обнаружила дядю Оливера. Он пристально разглядывал потрепанную туристическую карту с отметками в тех местах, где были найдены части тела очередной жертвы. Я заметила, что у Оливера красные глаза. Он плакал. Зрелище меня очень обеспокоило. Оливер всегда справлялся с наплывом эмоций, любая душевная боль скатывалась с него, как вода. А сейчас Оливер страдал, и это просто поразило меня. Я покосилась на карту. Как много всего случилось с того момента, когда мы все изучали эту карту, разложенную на столе. Казалось, тысяча лет прошла.

– Питер в таверне. Просил передать, чтобы ты не волновалась. Он сам поговорит с мамой.

Уже хорошо. У меня еще есть время предупредить Клер.

– Шифровка передана, я свое дело сделал, – продолжил Оливер, посмотрев на меня. – И, кстати, Конфетка, День благодарения отменяется.

Он печально улыбнулся:

– По крайней мере, в доме Тейлоров.

– Ой!

Я ощутила себя обманутой и одновременно виноватой за то, что чувствую себя такой. Хэллоуин или Самайн[8] не были для нас настолько важны, как для наших друзей, придерживавшихся викканского[9] язычества. Для нас это был обычный день, когда мы могли позволить себе есть сладостей, сколько влезет, и наряжаться так, как, с точки зрения обычных людей, должны одеваться ведьмы. Айрис предпочитала стиль хиппи, дополненный атрибутами богини плодородия, Эллен нахлобучивала на голову остроконечную шляпу и делала зеленый макияж. Смешно, но в принципе ничего особенного. А вот День благодарения должен был стать первым крупным семейным торжеством, которое я бы встретила в качестве жены Питера. Я терпеливо ждала этой даты и надеялась только на лучшее. К нам вернулась Мэйзи, и в прямом, и в переносном смысле, что тоже стоило отпраздновать.

Я снова почувствовала укол вины. Это мог быть первый День благодарения в моей жизни, в который я бы не страдала от громкого, нет, громогласного осуждения любых моих действий бабкой Джинни. Кроме того, за последние несколько месяцев мы пережили столько ужасов, что наверняка заслужили пару часов отдыха и беззаботного веселья. Я так хотела увидеть всех в сборе! Насладиться общением с теми, кого я люблю, прежде чем еще кого-то потеряю.

– Почему? – задала я риторический вопрос.

– Наша мать оказалась заточенной в аду, что напрочь лишило Айрис благодарственного настроя. А потом еще Сэм позвонил. Заявил, что решил провести праздник с родными в Огасте. Айрис наверху, и ее не вытащишь из комнаты ничем.

– Кстати, официальное название не ад, а геенна. Но мы вытащим бабушку оттуда.

– Ну, если это кому-то и удастся, то именно тебе, уверен.

Я заметила у Оливера на руке прямоугольный кусок пластыря.

– Ты поранился?

Оливер хмыкнул:

– Ага, порез крохотный. Ничего особенного.

– Ладно тебе! Надо бы тебе Эллен показаться.

– Обязательно, когда она вернется. Она с утра пораньше сорвалась. Видимо, на очередное собрание.

Общество анонимных алкоголиков. Что ж, побуду с дядей. Вытащив стул, я устроилась за столом. Оливер невесело усмехнулся.

– Что смешного?

– Просто забавно, – ответил он, пожав плечами. – Меня столько раз в жизни звали «ублюдком», что теперь забавно сознавать, что я действительно незаконнорожденный.

У него на глазах выступили слезы и начали скатываться по щекам. Оливер даже не пытался их стереть или скрыть.

– Мне теперь без надобности испытывать вину за то, что на мне род прервется по мужской линии.

Я уже не могла это выносить. Встала, обогнула стол и наклонилась, обнимая дядю. Оливер похлопал меня по спине:

– Спасибо, Конфетка.

Мой взгляд упал на карту.

– А крестиков-то еще больше, – констатировала я, отпуская Оливера и проводя пальцем по плотной бумаге.

– Увы! Адаму сегодня весь день работать. У нас уже есть все части тела, кроме головы.

Оливер постучал по столу ручкой.

– Утром в парке Форсайт какой-то парень во время пробежки споткнулся о ногу – в буквальном смысле слова. Напротив старой больницы Кэндлера.

Оливер показал точку чуть южнее Мэдисон-сквер.

– Другую ногу нашли на тротуаре у храма масонов Шотландского Устава.

Оливер насупился.

– Предплечье у собора Иоанна Крестителя.

Он слегка повернул карту.

– А ночью охранник увидел ступню – в картонной коробке на ступенях мэрии.

Для меня это было уже чересчур. Кровь мигом отлила от лица, и я едва не упала в обморок. Какое дурацкое выражение, подумала я, чувствуя, как мои колени подгибаются. И лишь абсурдность происходящего дала мне силу собраться и не рухнуть на пол.

Оливер сразу все понял и вскочил, чтобы подхватить меня. Быстрым изящным движением усадил меня в кресло.

– Расчлененные трупы, – проворчал Оливер. – Есть в мире вещи и похуже, чем узнать факт, что твой отец был лжецом.

Я оперлась локтями о стол и уронила голову на ладони. Ну, конечно, головокружение и его лучшая подруга – тошнота. Я начала дышать медленно и глубоко.

Оливер аккуратно притронулся к моему плечу:

– Ты в порядке, Конфетка?

Я кивнула и сглотнула:

– Да. Все нормально.

– Давай, Нэнси Дрю, собери улики воедино. Отвлеки меня от скелетов в семейном шкафу Тейлоров. Помоги мне разобраться с тем, что творится в Саванне. Адаму нужна наша помощь, а он парень гордый. Но на этот раз он попросил нас о поддержке. Колдовской.

Я обреченно вздохнула.

– Тетя Айрис думает, что кто-то пытается сотворить заклинание, – сказала я, уставившись на карту. – Но я не вижу ничего значимого в том, где были оставлены части тела. Здесь нет никакой закономерности. И я не могу найти логической связи между этими местами и жертвоприношением.

– Ладно, Конфетка! – воскликнул Оливер, как ни странно, воодушевленный моим лепетом. – Давай начнем с азов, с того, что нам известно.

– Ты первый. А мне чаю попить надо, – сказала я.

– Конфетка, давай я сделаю, – предложил он, но я покачала головой:

– Спасибо, сама справлюсь.

Я встала, открыла дверцу буфета и потянулась за чашкой из «Кафе Клери», загадочным образом очутившейся в нашем доме. Но та внезапно выскользнула у меня из пальцев, упала на столешницу и раскололась на три крупных осколка. Я шарахнулась назад.

– Конфетка, что случилось? – спросил Оливер, отрываясь от карты.

– Так, ерунда, я просто ужасно неловкая.

Взяв полотенце, я обернула острые осколки и понесла их к ведру, которое Айрис держала в кладовке. Нажала на педаль, чтобы открыть крышку, и остолбенела, увидев среди мусора изломанную серебряную рамку для фотографий. Сверху валялись окровавленные стеклышки и фотография, на который был изображен восьмилетний Оливер и дедушка с рыболовной снастью. Я осторожно вытащила снимок и положила его на полку. Надо бы привести фотографию в порядок, хотя бы ради Оливера. Когда боль моего дяди утихнет, он будет тосковать по ней. Вытряхнув в ведро осколки чашки, я направилась на кухню.

– Если убийца не собирается придумать новую головоломку с отрезанной головой, резонно предположить, что он поделил труп на десять частей, – бормотал Оливер, записывая очередной пункт в блокнот, которого я у него прежде не видела. Он нарисовал звездочку рядом и добавил: – Пока найдены девять. Что еще у нас есть?

– Очевидно одно: чтобы сохранить плоть неразложившейся, преступник явно использовал магию! Ведь то, что части тела обнаружили в разное время, не имеет особого значения, ведь этот сумасшедший нашинковал все их сразу?

– Да, Адам тоже так утверждает.

– О’кей, тогда пиши дальше. Мы знаем, что жертвой стала женщина.

Дядя принялся быстро строчить в блокноте, но внезапно посмотрел на меня:

– И мы знаем, что она – рыжая!

– Но ведь голову еще не нашли… ой, поняла.

И тут самые неприятные мысли. Колдовское соответствие. Куклы вуду.

– Симпатическая магия! – воскликнула я.

Может, это смахивало на паранойю, но с некоторых пор мне казалось, что весь мир ополчился против меня. Я вспомнила недавний диалог с тетками насчет Элис Райли. Ведьма. Беременная. Мертвая. Рыжеволосая.

Я села за стол, чувствуя, как перехватывает дыхание.

– Значит, что кто-то убил эту женщину в качестве… замены меня?

Оливер ничего не ответил, но выражение его лица говорило само за себя. Пару секунд он нервно стучал ручкой по блокноту.

– Я не хочу принимать скоропалительные решения. Давай-ка это отложим.

Он покраснел от гнева.

– Проклятье, вот бы Айрис оклемалась и спустилась к нам! В дедуктивных методах она куда больше нас смыслит!

Он швырнул ручку, и та упала на пол.

– Я притащу Айрис сюда, если потребуется!

– Не надо никого тащить.

Открылась дверь, и перед нами предстала Айрис.

– Я делаю все возможное, чтобы «оклематься».

Оливер виновато поглядел на сестру и пожал плечами.

– Сестренка, ты же меня понимаешь! Мне ничуть не лучше, чем тебе, но я не собираюсь прятать голову в песок, как страус.

– Да, братец, скорее, ты будешь важно расхаживать, как павлин.

Они жестко поглядели друг на друга. Воцарилась тишина. Мне хотелось спрятаться под стол, так, на всякий случай, но внезапно Оливер и Айрис расхохотались. Айрис подошла к брату и поцеловала его в макушку, а потом дотронулась до его раненой руки.

– Что тут случилось?

– Порезался, – пробурчал дядя…

– Покажешь Эллен, когда она домой вернется.

Сделав шаг назад, Айрис прищурилась.

– Что такого срочного, что вы решили штурмовать замок и выкурить меня из башни?

– Полиция нашла остальные части тела, – констатировал Оливер. – Все, кроме головы.

– Ладно. Не сомневаюсь, что и голова тоже появится в Саванне, рано или поздно.

– Мерси забеспокоилась, и я вместе с ней за компанию, – сказал Оливер и прикусил губу. – Убитая женщина – рыжеволосая.

– И есть аналогия с Элис Райли. Беременной, – напомнила я, – которую считали ведьмой.

Испугавшись, что мое объяснение недостаточно, я добавила:

– Не забывай, что половина колдунов в мире точит топор на меня!

Айрис присела рядом с братом.

– Продолжай, я слушаю, – произнесла она.

– Мы опасаемся, что преступник, кем бы он ни был, пытается сотворить темное заклинание, используя труп в качестве куклы, – заявил Оливер. – Куклы, изображающей Мерси.

Айрис сжала губы в нитку. Она выглядела совершенно опустошенной. Сияние, которое озаряло мою тетю после того, как она освободилась от диктата Коннора, исчезло.

– Понимаю, – протянула она и уставилась на карту.

– Нет, это не похоже на работу настоящей ведьмы. Удар через куклу. Так любители действуют.

Айрис подвинула к себе блокнот.

– Десять частей. Большинство магов-любителей зацикливаются на шестерке, семерке и тринадцати. Что же означает эта цифра? – задумчиво проговорила Айрис, и сама ответила на свой вопрос: – Вероятно, убийца знает не только элементарную магию. Возможно, ему известно о десяти кланах и о якорях, охраняющих грань.

Действительно, ведьмовских семейств, блюдущих существование грани, именно десять. Изначально их было тринадцать, но впоследствии три семьи раскаялись в том, что приняли участие в создании грани. Они взбунтовались, но не учли того, что в случае поражения потеряют власть над обычными людьми, которыми они управляли в прошлом. Мой отец, Эрик, вел свое происхождение как раз из одного из этих семейств. Когда Эллен, будучи его женой, не смогла родить дочь, которая, согласно пророчеству, должна была разрушить грань, Эрик завел роман с моей матерью. В результате на свет появились близняшки – Мэйзи и я.

– Если человек или люди, расчленившие несчастную, пытаются использовать труп в качестве магического аналога Мерси, подозреваю, что это связано лишь с тем, что она – якорь грани. Твоя личность здесь ни при чем, Мерси.

Спасибо за утешение, подумала я, поежившись от озноба.

– Ты думаешь, что какой-то дилетант попытался уничтожить грань? – уточнил Оливер.

– Это не дело рук дилетанта, а как минимум очень одаренного мага-любителя. Уровнем не ниже Хило…

Айрис умолкла, и нас всех пронзила догадка.

– Джессамина?

Я вспомнила злобу, которую я ощутила в этой красотке. Правда, ее негодование и ярость можно было понять – Джессамина с детства чувствовала себя преданной и обманутой. Однако осмелится ли она творить жуткие чары, чтобы поближе подобраться к грани? Будет ли пытаться нанести грани урон, используя мою энергию? Что-то тут не сходится.

– Джессамина знает, что мы с Хило дружили. Вряд ли она станет предавать память матушки Хило, занимаясь темной магией.

– Я эту девицу не видел, но, по-моему, она способна на все, что угодно, – заметил Оливер.

– Подозреваю, твой дядя прав. Наверняка Джессамина считает твою привязанность к Хило самым уязвимым местом в твоей душе. Подумай, Мерси! Полагаю, что у Джессамины есть план! А что может быть лучше в качестве мести твоему деду? Разумеется, уничтожение грани. Это – единственное, чему он всегда был верен по-настоящему. Может, отец и дурил всех и каждого на протяжении долгих лет, но он с готовностью пожертвовал бы жизнью ради грани.

– И как мы будем разбираться с проблемой? – встрял Оливер. Похоже, он уже осудил Джессамину и вынес ей приговор.

– Дай-ка немного подумать, – сказала Айрис, надевая передник и завязывая его сзади. – А ты, Мерси, ступай наверх и позови Эбби, – обратилась ко мне тетя. – Передай ей, что надо будет кое-что испечь.

Высоко подняв голову и улыбнувшись, Айрис приняла комичную позу, уперев руки в бедра.

– Официально объявляю, что Тейлоры отпразднуют День благодарения.

Играй, пока не войдешь в роль. Вот один из лозунгов, который Эллен принесла домой, возвращаясь после собраний анонимных алкоголиков. Значит, Айрис решила последовать примеру сестры. И хорошо, что она смогла пересилить себя.

С трудом встав из-за стола, я поплелась в коридор. Медленно преодолела ступени, ведущие на второй этаж, и потащилась к спальне Мэйзи. Сделала лишь шаг, когда услышала скрип давно не смазанной дверной петли. Мое сердце защемило, а затем бешено заколотилось, будто хотело наверстать упущенное. Этот звук я знала лучше собственного голоса: скрип двери в старую бельевую, в которой мы с Мэйзи в детстве прятались, чтобы посекретничать вдали от родичей. Кстати, эту комнату Хило магически соединила со своим призрачно-голубым залом. Я застыла как вкопанная. Я не сомневалась, что если обернусь, то увижу едва приоткрытую створку, из-за которой будет струиться лазурный свет волшебного мира Хило. Я верила в это, хоть и понимала, что такое невозможно. По поручению матушки Хило я разрушила ее тайное убежище, которое преодолевало пространство и время, или, если говорить по-научному, – «пространственно-временной континуум». Физика процесса лежала за пределами моего понимания, но и мне самой было под силу создать такой же зал: правда, мне не хватало магических навыков Хило. Может, она и не была ведьмой по рождению, но она всегда демонстрировала мне, что является опытным магом.

Я повернулась в сторону бельевой. Действительно, дверь оказалась открыта, и в коридоре мерцал призрачный свет, как отражение солнца в бассейне. Хило научилась преодолевать барьеры измерений. Неужели она нашла способ обойти смерть? Одновременно с этим вопросом желание нырнуть в мир Хило стало просто непреодолимым. Я ринулась по коридору к лазурному сиянию. Задержалась на пороге, когда моя интуиция подсказала мне, что это обман. Магия была поддельной. Однако я поздно спохватилась, хотя и шагнула назад. Призрачно-голубое сияние окутало меня, и реальность растворилась в яркой пульсации.

Глава 10

Когда сияние померкло, я уже не стояла на пороге старой бельевой, где часто играла в детстве вместе с Мэйзи. Я очутилась на знакомой площади Оглторп, но все вокруг казалось мне каким-то неправильным. Дома были расположены зеркально, в обратном порядке, да и все стороны света тоже поменялись местами. Солнце палило в северной половине неба. Особняк Оуэнса-Томаса был у юго-западного угла парка. Я моргнула. Строение переместилось на северо-западную часть, заодно прихватив с собой Президентскую улицу и Аберкорн, которые повернулись, как спицы велосипедного колеса. Нет, это была не моя родная Саванна! Я крутанулась вокруг своей оси, ища глазами и стараясь найти хоть кого-то в этом безмолвном мире, но мои попытки не увенчались успехом. Все замерло в пустом городе, будто замороженное, даже стебли испанского мха не шевелились на ветру.

Не зная, что еще сделать, я инстинктивно направилась к своему дому. Ощущала нарастающую тяжесть, атмосфера в городе сгущалась с каждой минутой. Небо посерело, но цвет его был не свинцовым, как порой бывает в ненастный день: нет, оно просто вылиняло в этой черно-белой вселенной. Я начала что-то припоминать. Однажды я уже видела нечто подобное. Я ускорила шаг, и незримая угроза тотчас возросла и буквально навалилась на меня. Похоже, теперь меня вели, заманивали в ловушку. Улочки Саванны замелькали, как в калейдоскопе, и дорога к дому внезапно закончилась тупиком. Чтобы избавиться от тягостного ощущения, я пошла прочь – к улице Линкольна, стараясь сосредоточиться на ведьмовских чувствах. Однако когда я преодолела пару метров, воздух вокруг меня сгустился еще сильнее и начал двигать меня в обратном направлении, увлекая за собой.

Голову терять я не собиралась. Если я не могу уйти пешком, воспользуюсь магией. Телепортация была первым умением, которым я овладела, когда ко мне вернулась моя изначальная ведьмовская энергия. Я сразу научилась телепортироваться на небольшое расстояние, просто представляя себе нужный пункт назначения. Обычно я закрывала глаза, чтобы молниеносное перемещение не вызывало у меня тошноты. Вот и сейчас я зажмурилась, представив себе семейный особняк Тейлоров. Сразу же пришло привычное ощущение падения и скольжения, которое мгновенно сменилось, но на сей раз оно было немного иным. Я как будто билась о преграду, прорываясь сквозь толстую резиновую стену. Услышала скрип металла о металл и открыла глаза. Я вновь перенеслась к дому Оуэнса-Томаса.

Потом я поняла, что кто-то буравит меня взглядом. Что еще за глупые шутки?

– Хватит пялиться! Ты наслаждаешься моим страхом, но развлечения окончены.

Я оглядела пустынную площадь и улицу.

– Я – якорь грани, и ты не сможешь использовать ее силу против меня.

Хотела бы я быть уверена в этом целиком и полностью, но нутром я чуяла, что в принципе так и есть. По большей части.

– Следовательно, ты пользуешься иным источником. Такая магия опасна. Она обязательно отомстит тебе. Если ты прекратишь свое дурацкое хвастовство, я тебе помогу. Обещаю. А теперь покажись.

Хотя я и понимала, что Айрис чересчур поспешно обвинила Джессамину, я вполне была готова к встрече с новоявленной родственницей.

Я застыла в ожидании, но ничто не изменилось. Ни шороха, ни звука. Я разозлилась…

– Повторяю: покажись, – тихо сказала я. Слова не отдались эхом в пространстве и эфире, но я сама удивилась, с какой твердостью я их произнесла.

Мир завибрировал, свет и тени стали наплывать на меня. Спустя долю секунды передо мной заклубился темный силуэт. Но еще раньше я услышала гром.

– Эй, сестричка, что-то ты раскомандовалась!

В нескольких шагах от меня стоял Тиг Райан. Как всегда ведьмак выглядел, словно телеведущий спортивной программы. Красивый, но не слишком, с коротко стриженными волосами и широкими плечами. Если бы не склочный характер, я бы сочла парня симпатичным, однако Тиг был настоящим громилой. Я о нем ничего не слышала с июля, с того рокового дня, когда представители кланов тянули жребий, чтобы выбрать замену Джинни на пост якоря грани.

Тиг подвигал массивной челюстью, пока она не щелкнула, и неторопливо приблизился ко мне. У него на виске билась жилка. Я не пошевелилась.

– Ты хотела меня видеть. Вот он я, – изрек он.

Тиг жаждал того, что грань откажется от нас, своевольных и недисциплинированных Тейлоров из Саванны, и возложит ношу на его могучие плечи. Из всех, кто в тот день имел шанс быть избранным, Тиг оказался самым злобным. Если, конечно, не считать Мэйзи, которая намеревалась убить меня ради того, чтобы заполучить всю силу. Надеялся ли Тиг преуспеть в том, что не удалось моей сестре?

– Что ты здесь натворил? – осведомилась я.

Тиг небрежно скрестил руки на груди и принял непринужденную позу. У него это почти получилось.

– Мерси, я просто сделал то, на что не хватило духу ни у кого из нашей ведьмовской ватаги. Я собираюсь защитить грань. А здесь я, чтобы разобраться с тобой.

И меня озарило. Я сопоставила заклинание Тига, черно-белую реальность, невидимые преграды и недавнее нападение на жилище матушки Хило.

– Так это был ты! – воскликнула я.

Значит, еще несколько месяцев назад Тиг преследовал меня до самого дома Хило, а потом устроил фокус, едва не схлопнув мир вокруг нас. Мы – Хило, Мартелл и я – тогда выбрались живыми, но домик Хило был стерт с лица земли – по-настоящему, а вовсе не фигурально. Магия Тика оказалась даже чернее той, с которой я столкнулась в клубе «Тилландсия». Он пользовался столь ядовитой силой, источник которой терялся в непроглядной тьме.

– Ну и что с того? – ухмыльнулся Тиг.

– Ну и что с того? – передразнила я его, покраснев и сжав кулаки. – Ты думаешь, что крутой! Ты напал на пожилую женщину! Если бы не ты, она бы могла и не…

– Могла что? Кони двинуть? В ящик сыграть?

Тиг наклонился ко мне, яростно сверля меня взглядом.

– Старая карга была уже никому не нужна, а ты не имела права подвергать опасности грань, давая Хило доступ к ней! Кстати, старуха была умной и очень ловкой. Что, если бы она нашла способ заимствовать у грани энергию? Неужто ты считаешь, что она бы поставила потребности грани выше своих? Зачем – какая тут выгода? Это ты якорь. Хотя, сказать по правде, ты не якорь.

Я решила не обращать внимания на колкости Тига, я отступила назад. Он знал, что бьет по больному месту, и провоцировал меня, чтобы повеселиться и достичь своей цели. Раньше ему бы удалось сыграть на моем горячем нраве, но не теперь. Мне стало противно. Зависть и жадность превратили Тига в изверга. Наверное, именно он осквернил могилу матушки Хило.

– Ты гуль[10]. Могилы топчешь. С демонами сделки заключаешь. Расчленил невинную женщину. Ты вообще понимаешь, куда ты влез?

– Что ты лопочешь? Я пришел сюда, чтобы защитить грань. Ко всей прочей дряни, в которую ты ввязалась, я не имею никакого отношения.

Я пошла вокруг него против часовой стрелки, вынуждая Тига поворачивать голову. Я многому научилась от Хило. Даже если движение не создает магический эффект, оно влияет на противника психологически, заставив того обороняться.

Я впервые посмотрела на Тига глазами ведьмы. Когда у меня не было силы, он мог мне угрожать, но сейчас ситуация была иной. Тиг оказался слабаком и бездарем: что бы он там ни воображал, он всего лишь ублажал свой эгоизм. А если говорить о сообразительности, то магическая пентаграмма никогда не была его оружием.

Интуитивно я ощущала, что Тиг считает себя хозяином положения, хотя он был банальным дураком. И вовсе не тем, кто это устроил, у парня, конечно, мозгов на такое не хватило.

– Ладно. Если ты не пользовался магией крови, то как же ты сотворил столь серьезные чары? – спросила я, резко притормозив. Он обескураженно молчал, а я усмехнулась: наконец-то я нанесла ему удар. – У тебя, Тиг, энергии маловато. Чью магию ты используешь? За чьей юбкой прячешься, малыш?

Дернув головой, Тиг бросился на меня, сжав массивные кулаки, вокруг которых засверкали красные искры. Я гадала, пытается он применить против меня магию или просто ударить. Или и то, и другое одновременно. Поэтому я собралась и предельно сконцентрировалась. Будь я проклята, если сдамся.

– Я еще никого не убивал, – прошипел Тиг. – Но определенно могу начать с тебя.

Мне следовало испугаться, ужаснуться, но в моем сознании вдруг сложились части головоломки, и я ощутила глубочайшее умиротворение.

– Разумеется, ты бы убил меня, если бы это требовалось. Но ты не можешь, поскольку, если ты ко мне хоть пальцем притронешься, грань никогда, слышишь, никогда не выберет тебя якорем.

Я рассмеялась.

– Напротив, она лишит тебя всякого доступа к ее магии. Ты превратишься в ничтожество, в импотента!

Я подалась в его сторону.

– Вот почему ты отлавливал меня! Тебе не нужна моя смерть. Ты пытаешься меня заточить.

Естественно, заклинание, уничтожившее дом Хило, было ловушкой, а не оружием.

Тиг криво улыбнулся.

– Хочешь еще раз попытаться прыгнуть в родную Саванну? Смешно было наблюдать за тем, как барьер отбросил тебя обратно. Давай, пробуй! Готов сутки напролет на это смотреть.

Тиг уже приободрился, а я лишь снисходительно покачала головой: дескать, сомневаюсь в том, что ты, парень, среди ведьмаков самый умный.

– Ну и каков твой гениальный план? – спросила я шутливым тоном. – У тебя же набралась куча идей, верно? Но скажу тебе по секрету, только неудачники берутся за важные дела с налету.

Тиг выпрямился во весь рост и презрительно прищурился. Облизнул губы.

– Да, у меня есть план, и есть магическое место, где мы находимся. Я тебя поймал. Ты в заточении и не сможешь вырваться отсюда.

Я с равнодушным видом огляделась по сторонам.

– И что такого особенного в твоей Стране Калейдоскопии? Согласна, сперва немного теряешь ориентацию, но рано или поздно я найду выход.

– Ты почти права, – прорычал Тиг и разразился хохотом. – Но «поздно» означает чертовски позже, чем ты думаешь.

Он подмигнул.

– А ведь такой крутой якорь, как ты, должен пару трюков знать! Не в курсе, что время в разных измерениях по-разному идет, а?

– Ах, как гениально! Перенести меня в место, где время быстрее идет. Где я проживу свою жизнь не за многие годы, а за месяцы, чтобы тебе не пришлось долго ждать. Правда, имеется маленькая проблема, вундеркинд-переросток. Похоже, ты застрял тут вместе со мной.

Тиг хмыкнул:

– Нет, ты ошиблась, рыжая. У меня есть пропуск.

Он повернул ко мне свою руку предплечьем, демонстрируя на покрасневшей коже свежую татуировку: круг, состоящий из символов, напоминающих молнии или заостренные буквы «s». Уставился на меня с горделивым самодовольством и улыбнулся. Мне бы его возненавидеть в этот момент, но пожалела Тига.

Я видела этот символ – среди бумаг моего деда, который собирал информацию о «Лебенсборн», нацистском проекте по выведению идеальной расы. Результатом того эксперимента и стало мое появление на свет. Но у меня не было выбора: «Лебенсборн» впечатали в мою ДНК, а вот Тиг выбрал метку добровольно. Я почувствовала отвращение, смешанное с презрением. Нет, я не могла позволить себе роскошь жалеть Тига.

– Сколько времени ты работаешь на Эмили? – спросила я.

Тиг провел ладонью по рту, и улыбка исчезла с его лица.

– На кого? – недоуменно произнес, округлив глаза.

Наверное, притворяется.

– Не придуривайся. На Эмили. Мою мать.

Я поразилась его тупости.

– Она тебе не союзник. Она не заодно с тобой. Она тебя обманывает. Она хочет уничтожить грань.

Тиг фыркнул.

– Я думал, твоя мать мертва, – удивленно пробормотал Тиг.

Он действительно не придуривался. Он вообще ничего не знал. Но если он берет силу не у моей матери, тогда откуда он черпает энергию?

Когда я задала себя этот ключевой вопрос, меня осенило. Я увидела истинный образ Тига. Что еще более странно, не со стороны, а изнутри, как будто я стала им. Блеснуло его отражение в зеркале, и я взглянула на мир его глазами. Он находился в комнате, в которой горела восковая свеча.

Он – ведьмак, как же мне так легко удалось проникнуть в его мысли? Даже несмотря на то что я гораздо сильнее? Но какая-то непрошеная сила дала мне такую возможность. В моем сознании промелькнули его воспоминания, похожие на немое кино.

Но Тиг оказался в компании других. Рядом с ним плясали разновоплощенные сущности, ведущие его за собой. И одна из них была могущественнее, чем все остальные, вместе взятые. Тиг медленно разделся до пояса и нарисовал у себя на груди знак, напоминающий символ, который был изображен на могиле Хило. Раздался электрический треск: разряд энергии ударил из ниоткуда и повалил Тига на колени. Я ощутила, что он принял в себя не только магию. Он призвал в себя кого-то иного. Тиг сделался одержимым по своей воле, а точнее – стал якорем силы, которая более не имела права пребывать в нашем мире.

Пытаясь не оставаться пассивным наблюдателем, я решила заставить Тига открыться мне еще больше. Он легко подчинился, и я углубилась вперед, следуя за нитью темной магии, соединяющей Тига с источником энергии. И я похолодела. Я узнала эту сущность.

Передо мной маячил не мелкий демон, вроде Рена, и даже не более могущественный и древний, как Баррон, тот, которого Эмили принесла в жертву, пытаясь отдать меня древним владыкам. Это был и не демон в общепринятом смысле слова. Я мгновенно вспомнила свое первое прикосновение к магии, когда я заметила в зеркале чужое отражение. Я сообразила, что Тиг принял в себя энергию самой опасной из ведьм, когда-либо рождавшейся на Земле, Гудрун, которая слыла лучшей подругой моей прабабки по отцовской линии, Марии Орзик.

– Гудрун, – сорвалось с моих губ ее имя.

Тиг задрожал, поняв, с какой легкостью я пробила его защиту. Опустил взгляд, и у него на лбу выступили капли пота.

Я рассмеялась ему в лицо.

– Даже если тебе удастся удержать меня в плену и наблюдать издалека, как мои жизненные силы оставляют меня, в твоем плане есть прореха, и очень большая.

Он глядел на меня, тряся головой, наверное, пытаясь прогнать меня из своего сознания.

– Ты не чувствуешь, Тиг? Мир изменился, и грань – тоже. Ты можешь ждать хоть тысячу лет, но грань никогда не изберет тебя. Никогда.

Я воспользовалась его замешательством и близким расстоянием. Схватила Тига за предплечье, на котором была татуировка.

– А теперь я преподам тебе маленький урок магии крови, – произнесла я и впилась ногтями в кожу Тига – так глубоко, что оцарапала его.

Тиг взвизгнул, кровь залила татуировку. А я взяла себе ее силу.

– Эй, Пиноккио, не забудь, передай привет кукловоду!

Я зажмурилась и переместилась. На сей раз я не почувствовала никакого сопротивления, легко проходя сквозь преграды ловушки, созданной Тигом, и таща его за собой.

Спустя секунду я открыла глаза. Мы очутились в моей спальне. Тиг, шатаясь, пошел прочь, упал на четвереньки, и его стошнило на ковер. Ничего, я заставлю его убирать. Внезапно я принялась хлестать Тига по лицу – от всей души, – пока он не стал плеваться кровью. Отвернувшись, я посмотрела на себя в зеркало. Мне не понравилось мое отражение. Мерзкая магия Гудрун прилипла ко мне. Я заставила себя отрешиться от страха того, чего мне может стоить обратный путь домой.

– Ну, Гудрун! Я поймала твоего мальчишку, и я знаю, что ты меня слышишь.

В зеркале мелькнуло лицо Гудрун: ледяные глаза, идеальной формы нос, черные волосы, коротко стриженные, как у мальчика-пажа. Но и сейчас она не сплоховала: быстро взмахнула рукой и исчезла. Потом раздался хлопок. Зеркало не выпало из рамы, но покрылось паутиной трещин, расходящихся из центра. Вероятно, Гудрун решила, что больше не желает неожиданных встреч со мной.

Неужто семейства хотели отправить меня в обучение к этой ведьме! Если бы я согласилась, вернулась бы я в Саванну или нет?

У меня за спиной прозвучал громкий смех. Я обернулась и обнаружила, что Тиг поднялся на ноги.

– Тебе с ней не сладить никогда. Не сладить с нами.

– Говори за себя, приятель. В твоей ситуации не может быть никакого «мы», – отрезала я, стараясь сохранять хладнокровие. – Пойми, в конце концов, своей дурацкой башкой, Тиг! Гудрун лгала тебе. Обманула тебя. Ей незачем защищать грань. Она величайшая угроза грани, если на то пошло.

– Нет! Гудрун изменилась. Она не угрожает грани. Ты представляешь для грани опасность.

Я прервала его:

– Стоп! Верь во что пожелаешь, но сейчас я отправлю тебя восвояси. Ты не оставил мне выбора. Я буду вынуждена рассказать ведьмовским кланам о твоих интригах, Тиг! Я сообщу им, что ты участвовал в заговоре против меня. Против якоря грани.

– Ты или блефуешь, или ты дура, – злобно процедил Тиг, а потом тряхнул головой и разразился смехом, да так, что слезы выступили.

– Ты слишком много о себе возомнила, – добавил он. – У тебя и друзей-то маловато. А кстати, ты думаешь, что я первым нашел Гудрун? Как считаешь, мы вместе облапошили других якорей грани? А может, она использовала меня в качестве вместилища своей магии? Некоторым из якорей известно о моих начинаниях, Мерси, и они поощряют меня.

Интуиция или страх заставили меня поверить Тигу?

– Я буду навещать тебя, пока не сделаю свое дело.

– Твой грязный замысел не имеет ничего общего с охраной грани. Это всего лишь твое жалкое желание чувствовать себя важным, – парировала я и вздрогнула, увидев ненависть в его глазах. – Оставь меня в покое! – добавила уже не так твердо.

– Нет, Мерси. Зачем? Единственный способ оставить тебя в покое – это убить меня, а ты на такое просто не способна.

– Ты прав, – произнес голос моей сестры. Я настолько сосредоточилась на Тиге, что не заметила, как на пороге появилась Мэйзи.

– Она не сможет, зато я смогу.

Прежде чем я хотя бы успела подумать, что надо опередить ее, Мэйзи направила руку на треснувшее зеркало. Крупный осколок вылетел из рамы и просвистел мимо меня. Он разрезал Тигу горло, до самого позвоночника. Алая струя хлынула из раны, и Тиг рухнул на пол передо мной. Я моргнула, когда брызги крови попали мне на лицо.

Мэйзи перевела взгляд с тела Тига на меня.

– Ой, давай-ка я полотенце тебе принесу, – произнесла она.

Глава 11

После того памятного дня, когда я наткнулась на тело моей бабки Джинни в прихожей, прошло достаточное количество времени, однако кошмар застиг меня уже в собственном доме. Сперва труп дальнего родственника, распростертый на полу, показался мне просто очередным эпизодом фильма ужасов, в котором я принимала участие. А потом меня захлестнула волна стыда. Я знала, что спустя сто или пятьдесят лет моя внучка или даже праправнучка зарядит атмосферу в этой комнате, пытаясь найти воспоминания обо мне, и увидит чудовищную картину: меня, залитую кровью Тига. Ощутит ли она ту же панику и страх, леденящий мне сердце?

Чей-то вопль заставил меня встряхнуться. Ладно. Все кончилось.

Эта мысль пронеслась у меня в голове, пока я смотрела на судорожно дышащую Эбби, стоящую в дверях спальни. Мои ноги сделались ватными, и я рухнула на колени. Взгляд опять упал на лицо Тига, повернутое вверх. В широко открытых глазах застыло удивление. Я услышала громкий топот ботинок на лестнице. Сэм ворвался ко мне раньше, чем Айрис. Вот так неожиданность! Наверное, он передумал и захотел провести праздник с нами. А теперь наверняка пожалел о своем решении…

Присев рядом со мной, он взял меня на руки и вынес из комнаты. В коридоре мы встретились с Оливером. Тот кинулся в спальню и выскочил оттуда, как ошпаренный. Его лицо побледнело.

В коридоре показалась Айрис. Оливер вцепился в ее плечо, прежде чем она успела переступить порог моей комнаты.

– Не надо, – выдохнул он. – Подожди.

Затем краткие реплики моих родичей слились в неразборчивую мешанину. Свет померк, и я закрыла глаза. Сделала вдох, медленно выдохнула и заставила себя вернуться в реальность.

– Я в порядке… теперь. Благодарю тебя, – прошептала я Сэму. – Можешь меня отпустить.

Сэм аккуратно поставил меня ногами на пол, придерживая за талию. Все вокруг снова завертелось.

– Держись, Мерси, – произнес Сэм и наклонился, подхватывая меня правой рукой. – Она его убила. Нисколько не сомневаясь. Она…

«С пустым, безжалостным, как солнце, взором», – вспомнилась мне строка Йейтса[11].

– Безо всяких чувств. Она просто… – Я осеклась на полуслове и закашлялась.

– У меня в пикапе есть брезент и сантехнический скотч, – сказал Сэм ровным голосом.

Приятный, симпатичный парень, готовый помочь спрятать труп, ни о чем не спрашивая. Настоящий хранитель. Я начала смеяться, хотя все это было совсем не смешно. Теперь понятно, что такое настоящая истерика.

Айрис застыла с недоуменным видом. Похоже, она раздумывала – дать Сэму пощечину или обнять.

– Надеюсь, мы без этого обойдемся, – обратилась она к Сэму.

В коридоре появилась Мэйзи с влажным полотенцем в руках. Моя сестра уже стерла кровь с пальцев, но на блузке тоже были брызги. Я сразу же прекратила смеяться.

– Я засекла его намерения, – сказала Мэйзи.

Я уставилась на сестру.

– Он тебя ненавидел и никогда бы не отступился, пока не получил бы желаемое.

Мэйзи презрительно прищурилась.

– Я увидела, о чем он мечтает, нет, фантазирует, о том, что превзойдет тебя силой, причинит тебе боль, убьет тебя. Вот что доставляло ему удовольствие, – продолжила она и скривилась, как будто говорила о чем-то грязном и омерзительном.

– Пока меня не было здесь, в Саванне, я находилась в заточении. Но грань перенесла меня в особое место, где я смогла наблюдать за развитием событий в будущем. Я точно знала, что если когда-нибудь еще увижу тебя, то должна буду отчаянно защищать тебя, Мерси. Прости, если моя уверенность тебя шокировала. Но я могу уничтожить тысячу Тигов с радостью, если это гарантирует твою безопасность.

Я молчала: ко мне уже подкрадывался приступ паники.

– Держи, – добавила Мэйзи, протягивая мне полотенце.

– Позволь мне, милая, – заявила Айрис. – Эбби, не отведешь Мэйзи обратно в ее спальню?

Эбигейл казалась мне окаменевшей.

– Хорошо, – наконец, выдавила она. – Но после этого собираю вещи и уезжаю домой. Я думала, что смогу вам помочь, но боюсь, что девочка перегнула палку.

Эбби посмотрела на меня со слезами на глазах:

– Извини, Мерси, но на такое я не подписывалась.

Вероятно, я была неблагодарной ведьмой, но я почувствовала разочарование. Эбби, Эбби, почему ты идешь на попятную? Вид крови заставил ее прервать курс лечения Мэйзи, даже после того, как моя сестра ринулась в геенну, чтобы спасти Эбигейл.

– Конечно, дорогая, – ответила Айрис, покосившись на меня. – Мы понимаем.

Я пожала плечами. У меня и так хватало забот и не было сил затевать спор. Эбби замешкалась, не решаясь взять Мэйзи за руку, но все-таки схватила ее и потащила по коридору.

– Пожалуйста, отведи Мерси ко мне, – попросила Айрис Сэма.

– Без проблем.

Мы с Сэмом добрались до дверей комнаты Айрис. Сэм бережно усадил меня на кровать и присел на корточки. Оливер устроился рядом со мной и обнял.

– А кого вообще Мэйзи убила? – спросил Сэм у Айрис.

Айрис не ответила и принялась промокать мое лицо полотенцем, стирая брызги крови.

– Тиг Райан, – произнес Оливер. – Он наш родственник, бывший.

Я кивнула:

– Он действовал заодно с Гудрун, чтобы… загнать меня в ловушку.

Айрис сжала губы.

– Он твердил, что не остановится, если его не убьют, и Мэйзи… она…

С тех пор как грань позволила мне вернуть в Саванну мою сестру, я ее не узнавала. Снаружи она осталась такой же. Но внутри она переменилась, хотя я, наверное, никогда и не знала, что творится у Мэйзи в душе. Мне хотелось верить, что моя сестра – уже не тот человек, который жаждал принести меня в жертву. Что Мэйзи не отвечала за свои действия, учитывая, что в результате трюков Джинни она практически обезумела. Я надеялась, что нам удастся достучаться до Мэйзи и найти ту девочку, какой она была от рождения. Взрастить это зерно заново. У Эбигейл был богатый опыт исцеления заблудших. А что, если она права и Мэйзи действительно зашла слишком далеко? Но я не могла сдаваться.

– Он вступил в заговор против якоря грани, – проговорила Айрис, и я встрепенулась.

– Да, – сказала я. – Но он намекал, что якоря, хотя и они были в курсе его планов, почему-то дали согласие, а возможно, помогли напрямую.

– Не имеет значения, – сказала Айрис. – Важно другое. Надо быстро найти решение проблемы. Мерси, слушай меня внимательно.

Она отложила полотенце и положила обе руки мне на плечи.

– Мэйзи не убивала Тига. Это сделала ты, Мерси.

– Что? – пробормотала я.

– Ты – якорь, Мерси, а якорь имеет право устранить любого, кто ему угрожает.

– Я имею право? – переспросила я. – Ужасно. У меня не должно быть права убивать кого угодно.

– Закон придумали не мы, Мерси. Ты выполняла долг. Ты оберегала грань. Именно так мы должны представить это.

– Не возьму в толк, о чем вы говорите, но почему вы должны сочинять легенду для прикрытия? – встрял Сэм, вскочив на ноги. – То, что произошло, – чистой воды самооборона!

Интересно, мне показалось, или Сэм действительно начал потихоньку отодвигаться от Айрис, избегая прикасаться к подруге? Похоже, их отношения висят на волоске. А вдруг он увидел то, что не сможет вынести? А ведь считаные секунды назад Сэм был готов действовать, никого не осуждая.

Айрис потянулась к нему, но он отшатнулся. Айрис прикусила губу. Вероятно, она тоже заметила его внезапную отстраненность.

– Конечно, это просто самооборона, но если кланы узнают, что Тига убила Мэйзи…

Заканчивать фразу было необязательно. Я поняла. Они воспользуются любой возможностью, чтобы забрать у нас Мэйзи. На сей раз – навсегда.

То, что Мэйзи быстро и безо всякой жалости зарезала Тига, заставило меня задуматься. А что, если хладнокровный убийца и есть настоящая Мэйзи? Все-таки наше зачатие было непосредственно связано с темным колдовством. В итоге мы родились, как незапланированный результат попытки наших родителей разрушить грань при помощи магии крови и секса, которую мать и отец практиковали в «Тилландсии». Неужто мы с Мэйзи осквернены, замараны последствиями их действий? Не совершила ли я ошибку, освободив Мэйзи из плена?

– Похоже, нам не удастся спасти Мэйзи, – проговорила Эллен, заходя в комнату. Моя тетя слегка споткнулась на пороге, но равновесие сохранила. – И маму нам не вытащить из геенны.

Даже с десяти шагов я уловила запах алкоголя. Эллен посмотрела на нас и пробормотала:

– Иногда люди заходят так далеко, что их не спасти.

– Эллен, угомонись! – простонал Оливер. – Все, хватит! – добавил он, вставая с кровати. – Ладно, спущусь на кухню, сварю тебе кофе покрепче.

Он приблизился к Эллен, собираясь увести ее в коридор. Та состроила гримасу:

– Не хочу кофе.

– Прости, сестренка, но в данный момент мне плевать на твои желания.

Он взял ее под локоть, развернул и покинул комнату вместе с упирающейся Эллен. Айрис вздохнула. Я услышала протестующие крики Эллен, когда Оливер стал спускаться с сестрой вниз по лестнице.

– Мне надо себя в порядок привести, – выпалила я.

Внезапно я поняла, что мне противно пользоваться общей ванной. Кроме того, я не сомневалась, что скоро к нам набежит сборище ведьм и ведьмаков, и решила найти примитивное убежище. Айрис могла похвастаться отдельной ванной, смежной со спальней, и это означало, что от остального мира меня будут отделять две закрытые двери. Против магического вторжения они не очень-то и помогут, но в данный момент мне требовалась хотя бы психологическая защита.

– Тетя Айрис? – окликнула я.

Айрис повернулась:

– Что?

– Можно я твоим душем воспользуюсь?

– Естественно, милая, – кивнула она.

Глава 12

Думаю, я мылась под струями горячей воды целую вечность, глядя, как липкие красные ошметки стекают в слив. Даже когда вода стала чистой, я не переставала драить себя мочалкой, размышляя, смогу ли я когда-нибудь забыть, как чужая жизнь кровавой струей вылилась на меня в собственной спальне.

Выйдя из душа, я насухо вытерлась. Осторожно положила руку на живот, посылая мысли любви и спокойствия моему малышу. Обмотавшись полотенцем, взяла фен Айрис. Гул вентилятора заглушал чей-то возмущенный диалог. Когда я выключила фен, голоса стали громче. Выйдя, я с благодарностью поняла, что Айрис принесла мне свежую одежду. Бирюзовое легкое платье и голубой свитер в тон. Скромное нижнее белье для беременных. Я принялась одеваться под аккомпанемент громких криков и оправданий. Вопил Оливер, верещали его сестры. Раздался стук в двери, и в доме зазвучал еще один гневный голос. Ясно, Адам – легок на помине. А где же Сэм? Что-то не слышно, как он заступается за Айрис, значит, моя тетя отправила своего бойфренда домой, пока мы занимаемся нашими ведьмовскими разборками.

Айрис забыла принести мне носки и туфли, может, решила, что беременность и босые ноги гармонично сочетаются между собой. Мои удобные кроссовки для прогулок были залиты кровью Тига. Я их больше никогда не надену. Подумав, не попробовать ли примерить изящные туфельки Айрис, я сообразила, что дело кончится мозолями. Собравшись с духом, я выбралась в коридор босиком и зашлепала к себе в комнату.

Труп Тига исчез. Интересно, насколько быстро прибыли представители семейств, чтобы забрать тело. Но генеральная уборка лежала на наших плечах. Надо сжечь ковер, а еще – мое любимое лоскутное покрывало. Одежду, в которой были я и Мэйзи. Почти все оказалось забрызгано кровью Тига. В принципе огонь был единственным способом, избавляющим дом от чужой энергии и всяких недозволенных заклинаний. Правда, комнату уже очистили магически, со всей тщательностью, но оставались еще кое-какие детали обстановки, требующие внимания. А теперь я даже представить не могла, что захочу прилечь на собственную кровать. Со временем я вернусь сюда – в бывшую детскую, но, разумеется, не сегодня. Попрошу перенести вещи, мои и Питера, к дяде Оливеру. Он все равно отдельно живет.

Услышав в коридоре движение, я развернулась вокруг своей оси и обнаружила Питера. Его лицо, обычно румяное, было пепельно-бледным, и он держался за дверной проем, чтобы не упасть.

– Я думал, что тут ты в безопасности, – сказал он, тревожно озираясь по сторонам. Спрашивать, как он сообразил, что мне угрожала опасность, нужды не было. Питера позвал наш ребенок, так же как и в двух предыдущих случаях: когда Райдер напал на меня и Клер в «Маг Мел», и когда Эмили поймала меня в «Тилландсии».

Наконец, Питер переступил порог комнаты. Он не сводил взгляда с залитого кровью ковра и подошел поближе ко мне.

– Я рад, что она его убила, – заявил мой муж. – Честно.

Этого я уже не могла вынести и отступила на шаг, но Питер крепко схватил меня за руку. В его разноцветных глазах пылал гнев, смешанный со страхом.

– Зато мне этого делать не пришлось, – добавил он.

Я оцепенела. У меня просто разрывалось сердце.

– Не говори так, – взмолилась я, прикладывая ладонь Питера к моему животу. – Малыш слышит нас. И он понимает больше, чем ты думаешь. Я не хочу, чтобы он считал своего отца потенциальным убийцей. Ты не такой…

Наклонившись, Питер поцеловал мой живот.

– Да, сын слышит нас обоих, – согласился он.

Питер посмотрел на меня, и на его лице засияла прекрасная улыбка, которую я так любила.

– Он тоже со мной говорит. Не словами. Ощущениями. Образами.

Естественно, Колин был способен позвать своего отца в критической ситуации, но я не могла вообразить, что связь между ними настолько сильна.

Улыбка на лице Питера померкла.

– Он боялся. По-настоящему, Мерси, я этого не потерплю. Пусть Колин понимает, что я все сделаю для него. Я всегда готов его защищать. Его и тебя, Мерси. Если ради твоей безопасности надо убить…

– Пожалуйста, молчи. Прошу.

Питер послушался меня, но взгляд его честных глаз, слегка выгнутая бровь, наклон головы – все это говорило не хуже слов.

– Он пытался причинить вред тебе и ребенку, – тихо произнес он.

Реплика Питера заставила меня быть честной с самой собой. Дело не в том, что нельзя было убивать Тига. Я просто не хотела, чтобы мой муж обагрил руки кровью. Как и моя сестра.

– Давай не будем говорить об этом, – пролепетала я. – Спустимся к Оливеру и теткам. Что там у них еще стряслось?

Я распахнула дверцу шкафа. На верхней полке оказались старенькие тряпочные кроссовки. Я приподнялась на цыпочки, но Питер опередил меня и достал их. Я обошла пятна крови на ковре и вытащила из комода носки. Отодвинула стул от туалетного столика с разбитым зеркалом и обулась. Питер стоял вплотную ко мне. Потом он повел меня по коридору и лестнице, обнимая за талию. Похоже, он решил, что кто-то утащит меня у него из-под носа. Я не сопротивлялась.

– Я думал, что здесь она не подвергнется риску! – раздраженно кричал Адам. – Решил, вы сотворили чары и магические щиты, после того как выяснили, что Хило у вас в доме хозяйничала!

Странно, но голоса доносились из библиотеки, а не из кухни, где мы обычно собирались в критических ситуациях.

– Мы пытались, – произнесла Айрис. – Неоднократно, многие годы. Если в целом, то заклинания общей защиты слабее, чем те, которые ведьма может создать против определенной угрозы. Железная воля и недюжинная энергия все равно их пробьют. Заклинания, связанные с конкретной атакой, конечно, помощнее, но они спасут лишь от определенных действий. Имей в виду, что даже безупречные заклинания старятся и слабеют. А магия постоянно развивается. То, что сработало в прошлом году, сейчас может оказаться непригодным.

– Нашу защиту всегда делала Джинни, – добавила Эллен немного заплетающимся языком. – Я не оправдываюсь! – гневно рявкнула она в ответ на невысказанный упрек Адама. – Если честно, ни у кого из нас нет опыта Джинни.

– Ни у кого из нас нет способности сосредотачиваться, как Джинни! – посетовал Оливер. – Старая перечница все на себя брала.

– О чем мои родные умалчивают, так это о том, что забота о безопасности на самом деле – моя обязанность, – прошептала я Питеру. – Но я понятия не имею, как надо действовать. Для остальных якорей – моих официальных наставников – я пария, отверженная. Им совершенно невыгодно натаскивать меня в боевой магии.

Питер приложил палец к моим губам.

– Ну их всех, – бросил он и поцеловал меня. – Скажи мне, Мерси, где ты будешь чувствовать себя в безопасности?

Я погрузилась в размышления. «Наверное, нигде», – едва не сорвалось у меня с языка, однако я понимала, что Питер ждет совсем другого ответа.

– Отвези меня в «Маг Мел», – попросила я. – Надо повидаться с твоими родителями.

– Молодец, – обрадовался Питер, просияв.

Я солгала Питеру. Я знала, что в таверне мне тоже будет несладко: в «Маг Мел» на меня напал Райдер. Тот случай даже не шел ни в какое сравнение с недавним злоключением в черно-белой реальности и убийством Тига, но я не могла обижать Питера… Да и ему хотелось верить, что он может спрятать меня в надежном укрытии.

Но сейчас между нами появилась маленькая ложь, еще одна, беззлобная, но все же…

Наш разговор прервался: Оливер и Адам устроили настоящую перепалку. Они затараторили, сердито перебивая друг друга, и я едва разбирала слова.

– Воспользуемся черным ходом, – произнес Питер и повел меня в сторону кухни.

Он открыл дверь и ринулся в сад, чтобы отпереть калитку на улицу.

Я успела мельком взглянуть на стол и притормозила.

– Питер! – окликнула я мужа.

– Что такое?

– Еще не знаю.

Я нагнулась над туристической картой Саванны, на которой стояла чашка с недопитым кофе. Темный круг окаймлял одну из меток, поставленных Адамом. Крестик оказался точно в самом центре! Я подняла теплую кружку. На бумаге отпечаталось новое круглое пятно, только посветлее. Идеальные круги. Перекрещенные линии.

– Позови Оливера.

– Ты уверена? Я думал, ты хочешь отдохнуть.

Я мотнула головой. Сердце забилось. Пазлы мозаики сложились воедино.

– Нет. Позови моего дядю поскорей.

Он не сдвинулся с места, но я тоже стояла на своем.

– Пожалуйста, Питер! Скажи ему, что я нашла Древо Жизни!

Глава 13

Спустя полминуты на кухне оказалась вся компания, включая Адама.

– Сэма я домой отправила, – объявила Айрис, прежде чем я успела спросить.

Я кивнула, а Питер пододвинул мне стул.

– Беспокоюсь о том, как он перенесет такой стресс, – продолжила Айрис. – У него нет антипатии к ведьмам, как у некоторых людей, но если проблемы нарастают как снежный ком, да еще становятся слишком странными и пугающими… в конце концов, Сэм всего лишь человек.

Айрис села напротив меня.

– Если любит, то справится с чем угодно! – воодушевленно воскликнул Питер. – Взгляните на меня, например! Нас с Мерси никакая магия не разлучит.

– Да, – согласилась Айрис, натянуто улыбнувшись. – Но вам очень повезло, что вы друг друга встретили еще в детстве. У меня такой удачи в любви, увы, нет.

Я потянулась к тетушке и взяла ее за руки. Сжала ее пальцы, пытаясь простым жестом выразить всю мою любовь к ней. Я не могла ей лгать и не желала приукрашивать действительность даже ради того, чтобы уменьшить ее беспокойство. Кроме того, Сэм показал себя с лучшей стороны и не сплоховал, увидев труп Тига. Однако чуть позже степень необычности нашей жизни его ошеломила. И Сэм повел себя так, словно сама мысль о прикосновении Айрис ему отвратительна. Адам тоже едва не расстался с Оливером. У него было много причин для разрыва. До тех пор, пока Адам не пришел ко мне на свадьбу, я практически не сомневалась в том, что он устал от Тейлоров и их магии. Колдовские интриги в свое время лишили его радости отцовства, а недавно он и сам едва не распрощался с жизнью.

И я опять ощутила огромную благодарность по отношению к Питеру. Мне повезло, что он у меня есть, особенно после моей одержимости Джексоном. У меня по спине побежали мурашки, когда я вспомнила, что позволяла этому демону дотрагиваться до меня… А потом я вообще угодила в двусмысленную ситуацию с Эмметом. Внезапно я осознала, что не предупредила мужа о возвращении Эммета в Саванну, и помрачнела.

– Иногда мне хочется управлять не только своей жизнью, – задумчиво вымолвила Айрис. – Я бы с удовольствием перенесла Сэма в комфортабельное место и была бы счастлива оградить его от любых опасностей. К сожалению, с помощью магии этого не добьешься.

Адам усмехнулся.

– Чтобы любить кого-нибудь из Тейлоров, надо быть крепким парнем, – резюмировал он и похлопал Айрис по спине. – Если он струсил, значит, он тебя недостоин.

– Точно, – поддакнул Питер.

– Надеюсь, что вы двое закончили друг друга хвалить, – пробурчал Оливер и помолчал. Мой дядя пытался выглядеть круто, но не сумел скрыть того, что Адам, фигурально выражаясь, поубавил в нем гонора. – Ладно, пусть Мерси нам расскажет про свое озарение с Древом Жизни, – добавил он.

Я постучала ручкой по кольцеобразному пятну от кофе, расплывшемуся на карте.

– Ничего не напоминает?

– Гм… возможно, – произнес Оливер и достал из ящика буфета циркуль, которого я не видела с тех пор, как школу закончила.

Мой дядя склонился над картой и нарисовал девять аккуратных кругов с центрами в тех местах, где Адам поставил крестики. Откинулся на спинку стула, полюбовавшись проделанной работой.

– Полагаю, что ты права, Конфетка, – проговорил он, отложив циркуль. – Но я не могу найти соответствий между местами, где были найдены части тела, и Древом Сефирот[12].

– Чем-чем? – переспросил Адам, пристально изучая карту.

– Древом Сефирот, – сказала я, поочередно указывая на круги. – В Каббале…

Адам приподнял брови и заморгал, и я поняла, что он вообще ни о чем таком представления не имеет.

– Каббала – это иудейское мистическое учение. Десять кругов Древа Сефирот символизируют десять аспектов бесконечного разума. Вместе с линиями…

Я провела ручкой над линиями, которыми Адам сам соединил крестики на карте.

– …они образуют Древо Сефирот.

Оливер кивнул.

– Конечно, это не дерево в прямом смысле слова, а нечто вроде ковра для игры в «Твистер»[13], но мистического, – пояснил Оливер. – Когда найдем голову, узнаем, где окажется десятая Сефира.

– «Десять Сефир Небытия, десять, но не девять», – изрекла Айрис. Пока я гадала, из какого источника она взяла эту цитату, моя тетя повторила: – «Десять, но не одиннадцать». «Сефер Йецира», или «Книга Творения»[14].

И Айрис подвинулась вместе со стулом ближе к брату. А меня осенило. Вот он, наш День благодарения. Нормальные семьи уплетают праздничный тыквенный пирог, индейку и печеный ямс. А мы собрались вокруг карты Саванны и расследуем жуткое убийство.

– Извини, но я по-ведьмовски не понимаю, – пробормотал Адам.

– Бог вечен и неделим, – произнесла Эллен, откидывая волосы назад. У нее были красные глаза, но, похоже, тетушка уже протрезвела. – Бог совершенен.

Она посмотрела на Адама в упор.

– Там, где есть Бог, нет нужды в переменах и росте. Но чтобы творить, Ему пришлось предоставить путь изменениям. Бог создал десять пустых мест внутри Себя, но в то же время вне Своего Существования. Эти десять точек образовали великую пустоту, из которой родилось все сущее.

– Значит, Книга Бытия – всего лишь сиквел?

– Да, – с жаром кивнул Оливер. – Именно так.

Хорошо хоть ссора Адама и Оливера утихла. Мне не хотелось, чтобы они ругались, особенно из-за меня.

Адам отошел в сторону, чтобы изучить карту с другого ракурса.

– Ладно, но как эта философия соотносится с текущей конкретной проблемой?

– Мы действуем, исходя из гипотезы, что убийство и расчленение тела суть попытка исполнить магическое заклинание, – заговорила Айрис. – Попытка использования симпатической магии, чтобы дать чарам энергию.

– Мы считаем, – продолжил Оливер, – что заклинание направлено против Мерси, вероятно, с целью причинить ей вред, чтобы ослабить грань.

– Получается, что главный кошмар окончился? Ведь всем заправлял этот прохвост Тиг?

– Нет, – вздохнула я. – Осквернение могилы Хило, заклинание одержимости… Вряд ли Тиг причастен к убийству. По крайней мере напрямую. Тиг хотел защитить грань. Он никогда бы не стал сознательно участвовать в атаке на нее. Могу предположить, что ситуация с Сефирот связана с ним, но косвенно, а может, все наоборот, и это – обычный отвлекающий маневр.

– Некто расчленил невинную женщину лишь для того, чтобы заморочить нам головы?

– Кто знает? В любом случае, мне надо побывать на тех улицах, где обнаружили части тела. Я уверена, что их выбор неслучаен. Я бы взглянула на них, не забывая о Древе Сефирот. Если мы выясним, какое заклинание пытаются сотворить, то найдем и преступника.

– А как ты думаешь, кто заказчик? – спросил Адам. Простой и логичный вопрос, который никто из присутствующих не осмеливался задать.

– Это зависит от цели заклинания. Эмили пребывает на свободе, но я нутром чую: она не стала бы использовать мертвеца в качестве куклы для того, чтобы нанести мне удар. Сомневаюсь я и в том, чтобы она решила потратить магию, оставшуюся в могиле Хило. Правда, если цель заклинания в том, чтобы навредить мне, но не разрушить грань, кандидатов наберется не меньше сотни. У меня много недоброжелателей, взять, к примеру, недовольных ведьм, которые тайно делают свои делишки… Уж они-то, конечно, не хотят, чтобы по всей грани завыл сигнал тревоги!

– А по-моему, ведьмы здесь ни при чем, – мягко возразила Айрис, обращаясь ко мне. – Я чувствую, что ты не можешь принимать этот факт на веру, но Джессамина изрядно зла на нас.

Я ничего не ответила.

– Она – внучка папы, как и ты, Мерси. Представляешь, сколько же в ней заключено энергии? Кстати, я тоже люблю Хило, но ты и Оливер подвергли матушку воздействию Древа Жизни. Вообрази, какой силой Хило могла поделиться с Джессаминой? Вполне вероятно, что девушка сама осквернила ее могилу.

– Даже не начинай…

Айрис жестом призвала меня к молчанию.

– Я не утверждаю, что Хило намеренно сделала нечто негативное для Тейлоров, но не забывай о Джессамине! Вдруг она услышала случайно брошенную фразу, а то и несколько?

Я откинулась на спинку стула и насупилась. В голове роились мысли. Что же мне делать? Смогу ли я сказать ей то, что думаю? Мне не хотелось оскорблять тетю, но я не могла позволить ей делать столь недальновидные выводы.

– Прости, но мне кажется, ты желаешь, чтобы Джессамина оказалась виновна.

Айрис окаменела, будто я ее ударила.

– У меня нет желания взвалить вину на невиновного, но…

– Но отчасти ты стремишься поквитаться с Джессаминой: она все-таки лишила тебя чувства собственного достоинства, уважения к нашему отцу и дала нам повод узнать, что мама провела в заточении в геенне больше двух десятков лет, – вымолвил Оливер, положив руку сестре на плечо. – Джессамина, виновна она или нет, перевернула твой мир. И ты пытаешься наказать ее…

– Как ты мог, Оли? – прошептала Айрис.

– Я ведь тоже мучаюсь, сестренка, – ответил Оливер.

– И я, – упавшим голосом произнесла Эллен. Прижала пальцы к вискам. У моей тети начиналось похмелье. Целительский дар гарантировал, что оно не продлится долго, но я понимала, что ей скверно.

Внезапно дверь распахнулась, и в кухне появилась Мэйзи. Мы сразу напряглись и занервничали, а Мэйзи тихо подошла к столу и села, не смея глядеть нам в глаза. Ее лицо напомнило мне фотографию раненого солдата, вернувшегося с вьетнамской войны домой, где никто не испытывал к нему благодарности. Она хотела спасти меня, а я отвергла ее, сочтя убийцей. А если грань действительно хранила и воспитывала Мэйзи, вернув мне ее для того, чтобы она стала моей защитницей? Никто из присутствующих, в том числе и я, не смог бы действовать против Тига с такой отчаянной решимостью, как Мэйзи.

– Я не говорю, что Джессамина невиновна, – произнесла я наконец. – Но нам надо докопаться до истины и расследовать дело, не руководствуясь предубеждениями.

– Верно, Конфетка! – с энтузиазмом воскликнул Оливер. – При условии, что ты готова выслушивать мнения других по поводу теории с Древом Сефирот.

Он подмигнул мне, и я вспомнила то, как меня неоднократно вызывали к ректору, который твердил, что такая талантливая девушка, как я, достигнет успеха лишь тогда, когда научится сосредотачиваться.

– Да, десять Сефир, но если мы пытаемся найти магическое соответствие…

Прервавшись, Оливер покосился на Адама.

– Использование влечения подобного к подобному, того, что есть наверху и внизу… увы, я не вижу связи между данной теорией и метками на карте. Они даже не расположены в том порядке, в котором традиционно находятся Сефиры на Древе. Вот здесь…

Оливер постучал по изображенной на карте ратуше.

– …лежала ступня. Тут…

Он показал на Хатчинсон-Айленд.

– …обнаружили кисть…

Оливер посмотрел на Адама, ожидая подтверждения. Тот склонил голову.

– Это не согласуется с классическим соответствием между Сефирами и частями тела. Там никогда не идет речь о ступне отдельно от ноги или кисти, отделенной от руки.

Оливер взъерошил свою золотистую шевелюру.

– К сожалению, я вынужден повторить, что я не нашел соответствия между остальными метками на карте и Древом Сефирот…

Мой дядя потер лоб.

– Никакой связи, – добавил он.

– Я подумала… – проговорила Мэйзи срывающимся голосом. Сестра взглянула на меня, и я ободряюще ей кивнула. – Может, ты учитываешь только позитивный аспект. Кто бы ни творил заклинание, он занимался темной магией. Так называемой «магией левой руки». Надо искать негативные соответствия.

– Именно! – согласилась я. – Мэйзи, приготовься…

И мы телепортировались из кухни.

Глава 14

Не было особой причины начинать с мэрии, за исключением того, что с нее начался наш разговор, когда Оливер пытался убедить меня в несостоятельности моей теории. Я открыла глаза. Мы с Мэйзи очутились на углу Булл-стрит и Западной Бэй-стрит, лицом к четырехэтажному сооружению в неоклассическом стиле. От золотого купола отражались лучи солнца, но мое внимание привлекло кое-что другое – столь же яркое. Золотистые бархатцы на окне второго этажа. Проследив взглядом вдоль ионических колонн, я обнаружила две статуи, помещенные как раз над нижним куполом.

– Искусство и Промышленность, – произнесла Мэйзи, демонстрируя мне, насколько сильна связь между нами, даже после всего того, что случилось в последнее время. – Что ты туристам рассказывала насчет того, почему их так назвали?

Я прыснула:

– Фанни и Рита Мэй.

Я наградила скульптуры именами своих любимых писательниц. Тогда мне исполнилось двенадцать, а произошел сей судьбоносный случай через пару недель после того, как я начала водить свои «Завиральные туры» по Саванне, и спустя несколько дней после того, как узнала значение термина «лесбийский».

– Дядя Оливер так смеялся!

Мэйзи улыбнулась, и я крепче сжала ее руку.

– А есть здесь что-то особенное?

– Думаю, Оливер намеренно игнорирует наиболее очевидное соответствие.

Мэйзи показала на золотой купол:

– Для меня это выглядит вполне похожим на корону.

– Кетер[15], правильно?

– Да, если рассматривать позитивный аспект. Но, полагаю, нам следует обратить внимание на Фанни и Риту Мэй.

Я вновь взглянула на каменные статуи женщин.

– Они одинаковые, но разные.

– Прямо как мы, – добавила я.

Мэйзи прищурилась, глядя вверх.

– Возможно. Конечно, я понимаю, тебя сильно беспокоит, что тело женщины использовано в качестве магического эквивалента, который является колдовской куклой или копией тебя, но… я считаю, что надо уделить должное демонической иерархии в Сефирот.

Мэйзи прокашлялась.

– Между прочим, Мерси, пока ты занималась тем, что портила репутацию Саванне, Джинни учила меня многому. В том числе и демоническим иерархиям.

Мэйзи ссутулилась и поникла.

– Может, я вообще чокнутая, – с горечью добавила она.

– Нет, – ответила я, сжимая ее ладонь. Казалось невозможным, что столь мягкая рука умертвила Тига, но я не позволила себе об этом раздумывать. – Ты вовсе не чокнутая! Рассказывай, что ты видишь.

Мэйзи приободрилась.

– Итак, они одинаковые и разные одновременно. В позитивном аспекте Кетер олицетворяет корону. В негативном – двойственность.

– Что-что?

– Это двойственность того, что должно быть неразделимо. Двойственность Бога.

Мэйзи замялась: она явно собиралась сболтнуть нечто, не имеющее отношения к святости.

– Они ведь и у собора что-то нашли, да?

– Да, руку.

Мэйзи застыла, но, казалось, я слышу, как в ее мозгу крутятся шестеренки. Затем она медленно кивнула.

– Что уникального в соборе Иоанна Крестителя?

Я пожала плечами:

– Ну, он большой. Он прекрасен.

Однажды наша мать завладела телом туристки прямо на его ступенях, но вряд ли Мэйзи мечтала услышать эту историю.

– А раньше в Саванне не слишком жаловали католиков.

Саванна появилась как буфер между британским Чарльстоном и испанской Флоридой. Оглторп[16] опасался, что католики скорее поддержат католическую Испанию, а не протестантскую Британию.

– Тепло, Мерси! Квадраты.

Я сразу поняла, куда она клонит. Оглторп разделил зоны застройки Саванны на квадраты, поделив их на «десятинные» и «общественные». На десятинных располагались частные дома, на общественных – общественные и промышленные сооружения. Например, церкви.

– Собор стоит не на той стороне площади Лафайета. На «десятинном» квадрате.

– Подозреваю, что местоположение собора для нашего таинственного колдуна символизирует Гадриэля[17].

– Гадриэля?

– Нарушение власти Божией, выраженное в том, что храм возвели на запретном участке.

Это было уже чересчур! Я даже начала терять уверенность в своей теории, когда Мэйзи повернулась на запад.

– Другую руку обнаружили где-то там?

– Ага, – ответила я, кивая в сторону Бэй-стрит. – Неподалеку от «Мун Ривер».

Я показала направо.

– А туловище – возле Старого Короля.

– Туловище? Не кисть? – уточнила Мэйзи.

– По крайней мере, это сказал Адам… и еще три десятка шокированных туристов. А что?

– Лев в фонтане у Хлопковой Биржи, – пробормотала Мэйзи, но я так ничего и не уловила. – Король? Король-Хлопок?

– О’кей, – глубокомысленно произнесла я.

– Восьмая Сефира. В позитивном аспекте – «Великолепие». В демонической иерархии – Адраммелех, великий царь.

– А в чем загвоздка?

– Она также известна как «левая длань Господа». Я ожидала, что там найдут кисть, но это может означать, что соответствие частей тела и мест второстепенно.

– Или то, что я тебя втянула в охоту за призраками.

– Не возражаю. Прямо как в старые времена, когда ты меня любила, сестренка.

Я попыталась протестовать, но Мэйзи перебила меня:

– Мерси, прежде ты любила меня по-настоящему. Но я не давала тебе повода думать по-другому.

– Я и сейчас люблю тебя. И никогда не переставала. Сама посуди, Мэйзи! Ведь я рисковала жизнью, чтобы вернуть тебя домой. Но я просто боюсь, что моей сестры, прежней Мэйзи, которую я знала с рождения, никогда не существовало, – выпалила я и сразу пожалела о сказанном. Но я решила не лгать Мэйзи, и в данных обстоятельствах было бы глупо юлить и притворяться.

– Я хочу понять, кто ты такая на самом деле.

– Ты не одинока, – с трудом улыбнувшись, выдавила Мэйзи. – Но что нам известно о том месте, куда подкинули руку?

Я повела сестру в южном направлении, по Булл-стрит, а затем по Бэй-лейн.

– «Мун Ривер». Здесь полным-полно призраков.

– Да, но руку-то обнаружили не в баре, а рядом. Что представляет из себя этот район? – серьезно спросила Мэйзи и посмотрела себе под ноги. – Тут куча подвалов…

Она умолкла.

– Мерси, неужели не слышишь? Повсюду раздаются крики страдания и боли!

– До Гражданской войны здесь построили загоны, в которых держали рабов.

Мэйзи присела и приложила ладони к тротуару.

– Да. Нахемот. Стоны.

Встав, она двинулась в восточном направлении.

– Они на что-то наткнулись у Коламбия-сквер. У особняка Кехо, да?..

– Да.

Мэйзи просияла.

– Царь литого железа. Тубал-Каин[18]. Властелин холодного оружия.

Внезапно Мэйзи напружинилась.

– Старая больница Кэндлера. Там ведь была психушка?

– Вроде бы.

Разумеется, так и было, но мне не хотелось развивать тему душевного здоровья в компании Мэйзи.

– Сколько же людей тут погибло! – воскликнула она.

Джозеф и Райдер совершили убийство, чтобы освободить демона, которого заточил в больнице мой дед. Райдер без колебаний принес в жертву свою беременную подругу Берди, чтобы призвать демона и влить в себя его силу. Я вспомнила истерзанное тело Берди и поежилась.

– Бельфегор, – сказала Мэйзи. – Владыка мертвых, правящий источающими горесть и слезы.

Никогда бы не подумала, что такие слова можно произносить с легкостью и радостью.

– На карте был круг… на Церкви Христа.

– Да.

– Перенеси нас туда.

В мгновение ока мы оказались на красном кирпичном тротуаре у англиканского храма.

Мэйзи уставилась на здание, как будто увидела его впервые в жизни. Крутанулась на сто восемьдесят градусов и вперила взор в Джонсон-сквер, а потом покачала головой:

– Нет, не верно. Не здесь.

Она подбежала к углу и свернула на восток, где лежала Конгресс-стрит. Я едва поспевала за ней, ковыляя изо всех сил.

Мэйзи резко притормозила и показала на гараж-стоянку:

– Здесь, да?

Она расхохоталась:

– Извини, это, конечно, не смешно, но подтверждает твою правоту. Несомненно, заклинание связано с Древом Сефирот, а тот, кто его делает, не лишен чувства юмора. Демон Астарот. Его титул «Пастырь».

Я глазела на сестру, ожидая дальнейших объяснений. Но Мэйзи, разочарованно вздохнув, отмахнулась от меня, как от безнадежной ученицы.

– Ты мне тысячу баек рассказывала о том, что здесь раньше стояло.

Я покраснела, осознав всю глубину своей тупости.

– Бильярдная «Бо Пип».

В эту секунду раздался сигнал автомобиля, и я вздрогнула.

Возле нас остановилась новенькая «Мазерати Куаттропорте» с трезубцем на радиаторе. Дядя Оливер опустил боковое стекло.

– Вам обеим надо домой! Тетушки волнуются, а я в аэропорт еду.

– В аэропорт? – переспросила я.

– За Ривкой и Эмметом. А вы, девчонки, тоже поторопитесь!

И машина рванула по дороге.

Глава 15

Я была уверена, что лишь Эммету под силу освободить мою бабушку, но еще я очень жалела, что посоветовала Айрис связаться с Ривкой. Я не хотела видеть Эммета и находиться рядом с ним. Не хотела ощущать, как учащается мой пульс, когда я смотрю на Эммета. Но я сказала себе, что у нас нет выбора… и возненавидела порхающих в животе бабочек, когда услышала в коридоре его голос. Я даже не вышла ему навстречу, хотя просто затрепетала. В итоге я продолжила сидеть за столом, допивая остывший ромашковый чай.

Я была благодарна дяде Оливеру, который мудро «предложил» Питеру провести нынешний вечер с родителями. Я бы не справилась со скандалом, который мог разразиться, если бы Эммет и Питер оказались под одной крышей. Предупредив свекровь насчет подозрений Питера по поводу его происхождения, я максимально обезопасила ситуацию и взяла с Питера обещание, что он не будет настаивать на откровенном разговоре с Клер. Оставалось лишь надеяться, что краеугольный вопрос будет отложен.

Дверь кухни широко распахнулась.

– Милая, я счастлива тебя видеть в добром здравии! – провозгласила Ривка, крепко прижимая Мэйзи к себе. Сестра поглядела на меня расширившимися глазами и скорчила мину. Я-то уже привыкла к шумным манерам Ривки и готовилась к своей порции объятий и поцелуев, поэтому приветливо улыбнулась.

– Ладно, что вы еще придумали? Собрались, значит, убить моего мальчика? – спросила Ривка, отпустив Мэйзи.

– Ривка, – заговорил Эммет. – Ты забыла?..

Он покраснел, как подросток, стесняющийся собственной матери. В действительности это было достаточно близко к истине. Отношения между ними казались практически семейными.

А Эммет вновь меня поразил. Похоже, он нашел баланс между своим изначальным ухоженным обликом и тем хищным видом, который выработал в себе накануне «изгнания» из Саванны. События, которые произошли в «Тилландсии», захлестнули меня с головой. Я вспомнила объятия Эммета и то, что случилось после: весь тот ужас и темное колдовство…

– А мне надо кое-что выяснить! Почему Мерси считает, что она имеет право приказать нам все бросить и исполнять ее желания? Если бы она просто позвала нас на помощь – это еще куда ни шло! Но она хочет убить тебя!

– Не совсем, – брякнула я и быстро поняла, насколько неуклюжей была моя попытка смирить гнев Ривки.

– Не совсем!

Ривка швырнула сумочку на стол с такой силой, что я вскочила.

– Хватит! – проговорил Эммет мирным тоном.

– Нет! – отрезала Ривка. – Это уже слишком!

– Да, – согласилась Айрис. – Мы просим слишком многого, и дело в том, что вся наша семья нуждается в вашей поддержке. Не только Мерси.

Я мысленно поблагодарила тетю за проявленное мужество.

– Но он и не подумал бы помогать, если бы не Мерси, – возмутилась Ривка.

– Мерси я всегда буду отвечать: «да», – вымолвил Эммет.

– Разумеется, с твоей точки зрения, это великий и романтичный поступок, мальчик мой, – произнесла Ривка и принялась буравить меня взглядом. – Надо же! Ты посмотри на Мерси! У нее на пальце – обручальное кольцо другого мужчины, и скоро она родит ребенка! Она не твоя. И никогда не станет твоей.

– Знаю, – смиренно ответил Эммет. – Но я всегда буду принадлежать ей.

Его слова разбили мне сердце. Я его использую, прошу умереть ради меня, а когда все закончится, прикажу ему убираться из Саванны. Но я должна сделать так. Я не могу принадлежать ему. Как я зла на себя за то, что втянула его в очередной кошмар!

Ривка подперла подбородок ладонью. Хотела возразить, но промолчала и стиснула губы. Ее плечи напряглись, и она тяжело вздохнула.

У меня в голове застучал пульс, в глазах потемнело. Мне показалось, что в комнате стало душно и тесно.

– Нет, – пролепетала я, прежде чем мой рассудок осознал, от чего я отказываюсь. – Не делай ничего, Эммет. Не надо. Прости.

Я робко оглянулась на Айрис:

– Не нужно впутывать Эммета в это. Мне жаль бабушку. Правда.

Лицо Ривки разгладилось. Она перестала морщить лоб, ее взгляд смягчился.

– Вот девочка, которую я знаю и люблю.

– Однако выбор делать не тебе, а мне, – отчеканил Эммет.

Он опустился передо мной на колени. Его выразительные темные глаза со зрачками цвета оникса и густыми ресницами сузились и сказали мне все. Я отвела взгляд, не в силах принять безмолвное послание. Долю секунды мне вдруг захотелось раздвоиться, отдав часть своего сердца бывшему голему, превратившемуся в человека, дать ему то, чего он заслуживает. Отринув это желание, я осмелилась посмотреть на Эммета.

Он был предельно сосредоточен.

– Когда начнем? – спросил он у Айрис.

– Сейчас приведу Эллен и Оли… – сказала Айрис, двинувшись к двери, и застыла на пороге. – Спасибо тебе, Эммет, – добавила она.

– Айрис, я тебя предупреждаю! – взвилась Ривка и наставила на мою тетю палец. – Я всегда любила и поддерживала вашу семью, но если с Эмметом случится что-то необратимое или непредвиденное…

– Я ценю твою поддержку и отношусь к тебе очень тепло. Мы не подставим Эммета.

– Но если он пострадает…

– Я отдам свою жизнь, чтобы спасти его.

Две ведьмы посмотрели друг на друга, и я поняла, что договор заключен и подписан. Айрис вышла. Интересно, подумала я, возможно ли такое: обменять одну жизнь на другую?

– Пойду воды в ванну налью, – заметила Мэйзи. – Прошу прощения.

И аккуратно, почти беззвучно покинула кухню, словно боясь нарушить хрупкое равновесие, которого мы достигли.

– Мальчик мой, дорогой, не ввязывайся в это! – затараторила Ривка и умоляющим взглядом скользнула по мне.

Я покраснела.

– Мне жаль, Эммет. Я чересчур настырная, – произнесла я. – Я допустила ошибку. Ты не обязан мне помогать.

Эммет выпрямился. Рост у него был немалый, и мне пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо.

– Ты обманываешь себя, Мерси, – пророкотал он, самодовольно улыбаясь. Меня всегда раздражала эта улыбка. – Ты хочешь спасти свою бабушку, но при этом не собираешься нести ответственность за риск, которому я себя подвергаю.

Эммет приложил ладонь к моей пылающей щеке.

– Сними тяжесть со своей души. Это мой выбор, – сказал он. – Кстати, Ривка, я бы поступил таким же образом в любом случае. Мерси могла даже не обращаться ко мне с просьбой.

– И кто теперь себя обманывает? – фыркнула Ривка. – Ах, мальчик мой!

Она нахмурилась.

– Чем быстрее, тем лучше.

Эммет ухмыльнулся и протянул руку, чтобы помочь мне встать.

– Нет, – отчеканила я, отвергая его вежливость и его жертву.

– Да, – ответил он. – Тебе тоже нужно быть неподалеку, чтобы служить мне маяком.

Он взял меня за руку. Я отвернулась.

– Мерси, – окликнул меня Эммет грубым тоном. Я настолько удивилась, что посмотрела на него в упор. Вопреки резкости голоса он улыбался. – Не волнуйся. Ничто не помешает мне вернуться. По крайней мере, пока я буду знать, что ты ждешь меня.

Чувство вины, любовь, раздражение, благодарность, смущение. В немецком – родном языке моего отца, – было какое-то слово, обозначающее сочетание всех этих чувств. А в английском – нет.

– Пошли, – сказал Эммет, ухмыльнувшись. – Когда рук много, работа спорится.

– Присоединюсь к вам позже, – выдавила я.

Они оставили меня на кухне в одиночестве. Ривка последовала за Эмметом, кудахча, как наседка над цыпленком. Я откинулась на спинку стула и хорошенько потянулась. Провела ладонью по животу. Вполне ожидала ощутить укор от Колина, но поняла, что малыш спит.

Дотащилась до раковины и вылила остатки чая. Вымыла чашку и поставила на сушилку. Заметила скол на раковине, принялась изучать капли воды.

– Они готовы. – Голос Мэйзи вывел меня из ступора, и я вздрогнула.

– Извини.

– Ничего. Я просто на взводе. Не каждый день кого-то убиваешь, сама знаешь.

– Постараюсь не больше двух в неделю.

Мы встретились взглядами и рассмеялись, как безумные.

– Тебя ждут.

– Ты не идешь?

– Нет. Ривка рада видеть меня в добром здравии, но ее совсем не обнадеживает перспектива моего участия в утоплении ее сына.

Я открыла рот, чтобы хоть как-то утешить ее, но Мэйзи жестом остановила меня.

– Без шуток, я намерена ограничить число убийств двумя в неделю, и я подозреваю, что второе надо оставить про запас.

– Ты ужасна! – заявила я.

– А ты зануда иногда. Ладно, топай отсюда.

Я крепко сжала ее руку и поплелась на второй этаж. Услышала оживленный разговор, доносившийся из-за двери ванной в конце коридора, которой очень редко пользовались. Переступила порог и уставилась на кафельный пол, похожий на шахматную доску, и на глубокую ванну на изогнутых ножках.

Места для шестерых здесь было маловато, но сегодня помещение явно увеличилось в размерах.

Любопытно, подумала я, кто из нас умеет так ловко заимствовать пространство из других измерений?

Эммет отвлек мое внимание.

– Неплохо, а? – спросил он меня, показывая на стены.

Лицо Эммета прямо-таки светилось от гордости.

– Точно, – согласилась я.

– Три минуты, – сурово произнесла Ривка.

Эммет тотчас начал раздеваться, аккуратно складывая одежду на старенький, давно не работающий полотенцесушитель. Кажется, его нагота смущала только меня. Заметив мое оцепенение, он дьявольски ухмыльнулся.

– Три минуты, – повторила Эллен. – И я займусь его возвращением, Ривка.

На миг я испытала облегчение: похоже, тетя полностью оправилась от последней попойки.

– Ни секундой больше.

– Даю тебе слово, Ривка, – проговорила Эллен, вручая Ривке секундомер. – С той секунды, как его сердце остановится, и до того момента, как оно снова забьется.

Покосившись на меня, Эммет растопырил пальцы и прикрыл пах. Я пыталась заставить свои глаза не смотреть туда, но они не послушались, любовно вглядываясь в волосы на его упругом животе, сходившиеся в полоску и снова расходившиеся по всему животу выше.

– Вот бесстыжий, – проворчала Айрис. – Еще и флиртуешь!

– А разве этого нет в наших планах?

Наверное, это был юмор висельника, но за последние полчаса я уже во второй раз рассмеялась… и осмелилась посмотреть в его темные глаза. А потом опустила голову.

– Пора, – сказала Айрис. – Пожалуйста, забирайся.

Эммет повернулся ко мне спиной, еще раз озорно глянув через плечо. Учтивое выражение его лица сменилось ужасом, когда он коснулся воды ступней.

– Извини, что такая холодная, но по-другому никак не получится.

Наклонившись, Эммет взялся руками за края ванны и опустил в нее ногу. Перекинул через край другую, проверил пальцем воду и отдернул.

– Мерси, – быстро произнесла Айрис. – Что это у нас за застенчивая барышня, которая в ванну залезть не может?

Эммет зарделся от стыда и гнева.

– Теперь вы меня подловили, – буркнул он, прищурившись.

Я поняла, что Эммет исполнен решимости продемонстрировать свою крутизну. Он неторопливо окунулся по пояс. Его лицо было словно выточено из камня, однако он часто дышал. В конце концов Эммет устроился в ванне. Колени торчали из воды.

– Совсем не плохо, – добавил он.

– Отлично, тогда начинаем класть лед.

Айрис открыла походную сумку-холодильник, которую я со школы не видела. Принялась кидать кубики в ванну: сначала осторожно, а спустя несколько секунд высыпала весь свой груз одной ледяной лавиной.

Айрис и Эллен переглянулись.

– Глубины не хватает, – констатировала Айрис. – Надо бы ему ноги наружу свесить, когда мы его погружать станем.

– А зачем нужна холодная вода? – спросила я, ощущая, как у меня по спине побежали холодные мурашки.

– Обычная предосторожность, – пояснил Оливер, взяв другой пластиковый мешок. – Понижение температуры тела поможет предотвратить…

Он с виноватым видом умолк.

– Сделает менее вероятными необратимые повреждения мозга, связанные с нехваткой кислорода, – добавил Оливер и сунул мешок в сумку-холодильник.

Айрис расстегнула свою золотую цепочку с подвеской и наклонилась к Эммету.

– Держи, – сказала она. – Она принадлежала маме и в ней до сих пор сохранилась частичка ее энергии. Сконцентрируйся на ней, это поможет тебе найти ее во тьме.

Эммет протянул посиневшую ладонь, и Айрис бросила на нее цепочку. Эммет сжал пальцы. Айрис кивнула Оливеру, который обошел вокруг нее и встал позади Эммета. Айрис и Оливер положили руки на его широкие плечи. Эллен взяла Эммета за левое запястье.

– Прежде чем мы начнем, – внезапно произнес Эммет, стараясь не стучать зубами. – По слухам, призраки обычно одеты так, как были одеты перед смертью. Если это правда… если я не смогу вернуться…

– Что? – прошептала Эллен.

– Не забывайте, что вода была чудовищно холодная.

Усмехнувшись, он окунул голову в воду целиком – та плеснулась через край ванны, а снаружи показались длинные ноги Эммета.

Оливер и Айрис навалились на него всем весом, удерживая его, на тот случай, если тело будет сопротивляться и попытается всплыть. Но необходимости в этом не было. Эммет покорно пожертвовал собой – по своей воле.

Глава 16

Я приблизилась к ванной, медленно ступая по мокрому скользкому полу. И увидела, как пошли пузыри. Последний вздох Эммета. Тело дернулось раз, другой и обмякло.

– Запускай секундомер, – сказала Эллен, но я уже услышала тиканье.

Ривка не желала, чтобы наша авантюра продолжалась хоть миллисекунду дольше, чем надо.

Плавающие в ванне кубики льда сгрудились над лицом Эммета, закрывая его. Однако я почувствовала, что его глаза открыты и глядят на нас с той стороны пустоты, в которую он провалился. Я аккуратно сдвинула льдинки, отошла и стряхнула с пальцев холодные капли воды.

Тем временем Айрис и Оливер пытались вытянуть скользкое тело Эммета наружу. Интересно, почему они решили действовать вручную? Я шевельнула пальцем, и голова Эммета показалась над водой. Затем появилась его грудь, лиловая и покрытая гусиной кожей. Ноги соскользнули обратно в ванну. Эммет принял сидячее положение.

– До возвращения – две минуты.

Ривка стиснула секундомер, и у нее побелели костяшки. Эллен кивнула.

Мы все обернулись, услышав стук по дверному косяку. К стене прислонился Сэм, скрестив руки на груди.

– Сэм, золотце! – воскликнула Айрис, раскатывая рукава и направляясь к своему бойфренду. – Я очень рада тебя видеть, но тебе лучше уйти! Пожалуйста, подожди нас внизу, ладно?

Она хотела подтолкнуть его к выходу, но Сэм шагнул в сторону.

– И что тут за потеха? – произнес он чужим голосом.

Странно, но, похоже, лишь я одна заметила окружающую его темную ауру.

– Прочь от него, – процедил он.

Увы, я опоздала! Сэм вцепился Айрис в руку и резко выкрутил, да так, что щелкнул вывихнувшийся сустав. Айрис вскрикнула от боли и изумления.

– Сэм, ты спятил? – крикнула Эллен.

– Девяносто секунд, – отчеканила Ривка.

Оливер ринулся к Сэму.

– Это не Сэм! – завопила я, пытаясь схватить Оливера за рубашку и удержать.

Но Оливер пригнулся, уворачиваясь, и бросился на Сэма. Тот отшвырнул Айрис и взмахнул кулаком. Оливер отлетел назад и ударился затылком о край ванны. На пол закапала кровь.

– Я столько лет этого ждал, – заявил тот, кто вселился в Сэма.

Айрис с трудом села. Вытянула здоровую руку в его сторону, и между ее пальцами заискрился голубой шар. Сфера метнулась к Сэму и мгновенно обволокла его целиком. Сперва Сэм оцепенел, но быстро встряхнулся, и оболочка начала раскрываться, как распускающийся цветок лилии.

– Хорошо попасть домой, – раздался изо рта Сэма писклявый детский голосок. Он пнул Айрис ногой в живот, и она согнулась пополам.

– Рен, – выдохнула она сквозь кашель.

Он облизнул губы и пожал плечами.

– Это тело такое удобное, вместительное и прочное! Сидит, как влитое, ну, просто как перчатка…

Он подмигнул Айрис.

– Надеюсь, ты не против, что я позаимствовал его на Джефферсон-стрит. Я даже успел поразвлечься с девочками-профессионалками. Мне хотелось сделать тест-драйв, поглядеть, как оно повороты проходит.

Сэм снова облизнул губы и расхохотался.

– У шлюх-наркоманок весьма экзотический запах. Сладковатый, как горелый пластик. Или расплавленные шариковые ручки.

– Как ты мог овладеть телом Сэма? – спросила Айрис.

– «Как ты мог овладеть телом Сэма?» – передразнил ее он.

Ривка гневно взглянула на него, на миг оторвавшись от секундомера.

– Вы двое – вытаскивайте Эммета. А я разберусь с ничтожным отродьем.

Не обращая внимания на Ривку, Эллен подбежала к Оливеру. Вскинула руку, и полотенце полетело к хозяйке.

– Оли! – позвала Эллен брата. – Очнись! Ты нам нужен.

Но Оливер ее не слышал.

– Ничтожный? – ядовито усмехнувшись, как никогда бы не смог сделать настоящий Сэм, произнесла тварь. – Нет. Ошибаетесь. Благодаря вашей помощи я обрел силу. Вы решили сделать маленький эксперимент, а результат превзошел все ожидания.

Он хлопнул в ладоши, и в воздухе появился угольно-черный энергетический сгусток.

– Вот вам подарок из геенны взамен той бедняжки!

Ривка заорала, как банши[19], чтобы дать демону отпор, но шар концентрированной тьмы ударил в нее. Приподнял над полом и отбросил в угол.

Губы демона скривились.

– Я так хоть целый день могу, – сказал он.

На его пути встала Эллен.

– Спать! – приказал он, и Эллен рухнула на Оливера, распростертого на полу.

– Всегда мне нравилась эта шлюшка, поэтому я с ней полегче обошелся.

Демон направился прямиком ко мне, а стены ванной завибрировали. Казалось, что каждый шаг Сэма отрезает меня от остального мира, от Ривки и от всех моих родных.

– А тебя я совсем не люблю.

Я повернулась к Эммету и взяла его голову обеими руками. Мысленным усилием открыла слив ванны, и холодная вода начала уходить. Пора возвращаться. Я отчаянно пыталась достучаться до Эммета. Почувствовала удар тока и поняла, что у меня получилось. Его сердце забилось, но он еще был без сознания.

Плач Айрис утих, она была будто вдали, сначала в ярдах, а потом и в милях от меня. Ривка тоже исчезла. Я попыталась ощутить душу Эммета. На миг прикоснулась к ней – в иных измерениях. Вернись.

Но другая сила – разрушительная и мощная – тянула Эммета в противоположном направлении.

– Незачем тебе о судьбе голема беспокоиться, – захихикал Рен. – А вдруг его оболочка теперь пустая? А знаешь что самое забавное? Ты включила своего голема, и он теперь будет жить вечно, по крайней мере пока функционирует геенна. А ведь это равнозначно вечности, не так ли?

И Рен ткнул пальцем Эммету в грудь.

Эммет. Ты должен сражаться. Ты мне нужен.

Я не отпускала Эммета. Эллен и Оливер растаяли за воображаемой линией горизонта.

– Опять лишь я и ты, принцесса! Ты устроила своеобразное короткое замыкание, а я заполучил всю силу геенны.

Он широко расставил руки, и вокруг его пальцев заплясали шипящие искорки тьмы. У меня подкатила к горлу желчь. Запахло тухлыми яйцами. Нет, серой.

– Вот запах силы. Не магии крови. Не магии ведьм. Это настоящая энергия. Магия душ.

Демон пошевелил ноздрями. Лицо Сэма превратилось в гримасу маньяка, глаза едва не вылезли из орбит, брови приподнялись.

– Вдохни этот аромат. Ты можешь полюбить его! Я чертовски уверен.

Он засмеялся.

– Уловила? Уверен, как черт.

– Как ты вообще здесь оказался? – спросила я, не сдаваясь. – Как ты проник в Сэма?

– Спроси у Джозефа, твоего младшего братца!

Тварь в облике Сэма кивнула.

– Джозеф обнаружил новую игрушку Айрис, привел нас в Сапело. Тело твоей Хило в земле гниет, но в нем еще полно магии «Тилландсии», чтобы сотворить черное заклинание. В результате я получил доступ к этой оболочке! Не забудь о визите Джессамины! Мы догадались, что если Джессамина нагрянет к вам с нежданным визитом, вы узнаете, что прекрасная Аделина страдает в геенне. А вы так расстроились, что сделали очередную глупость, пытаетесь ее оттуда вытащить!

Я провела ладонями по могучей шее Эммета. Его плечи стали гораздо теплее. Рискнула на мгновение оторвать взгляд от Сэма и посмотреть на грудную клетку Эммета. Она поднималась и опускалась.

– Значит, еще один из фокусов Эмили?

– Не сказал бы, что термин «фокус» уместен, – ответил Сэм, качая головой. – Просто вовремя представленная правда. Твоя мать карты не раскрывала, она держала все козыри у своей упругой груди. Хранила в запасе эту мерзость десятилетиями. Чудно, да? У твоего деда не хватало терпения, и он скинул штаны на стороне, но проклятье! Он не только бросил семя в черную землю, но и купил то, что вспахал. Смешно! А как же мне понравилось, что твоя самодовольная бабуля даже не была замужем за ним по закону! Представь себе, вот так сюрприз! Вы все выродки. Незаконнорожденные.

Последнее слово демон произнес по слогам.

Я рассвирепела. Я уже привыкла к Сэму и симпатизировала ему, но тварь, овладевшая им, внушала мне омерзение.

– Что с Сэмом? Он с тобой?

– Сэм, ты здесь? – окликнул Рен, покачавшись и постучав пальцами по лбу. – Нет! Его точно нет дома.

– Тогда где он?

– Паренек целый день вокруг меня вился, пытаясь вернуться, но я все уладил. Долго ему не продержаться.

– Все ясно, – раздался голос Мэйзи.

Она возникла прямо из небытия, я успела заметить сестру. А спустя секунду блеснуло лезвие ножа, вонзаясь в плоть Сэма. Тот тщетно попытался прикрыть рану: Мэйзи беззвучно зашевелила губами, а потом принялась что-то шептать на незнакомом мне, наверняка древнем языке. Я догадалась, что она накладывает чары на Сэма и хочет изгнать из него Рена.

Мэйзи отшвырнула нож, и тот укатился под ванну. Сэм одеревенел, замороженный заклятием моей сестры. А Мэйзи проворно сунула пальцы в открытую рану, которая зияла на животе Сэма, и принялась раздвигать его рваные мышцы, пока ее рука не ушла вглубь по запястье. Рот Сэма распахнулся, из его глотки вырвался ужасный звук: помесь визга и свиста вскипевшего чайника. Мэйзи кивнула и вытащила из живота Сэма крохотную сферу, черную, как сажа. Стиснула сгусток в кулаке и начала читать заклинание. Комок субстанции, стремившийся вырваться из ее хватки, загорелся.

– Больше его не будет, – произнесла Мэйзи и вытерла о джинсы копоть: все, что осталось от Рена.

Сэм застонал и перекатился на бок. Мэйзи подхватила его с помощью магии и бережно опустила возле себя. Стены комнаты молниеносно вернулись в прежнее положение, но мои родные как сквозь землю провалились. Мэйзи присела на корточки рядом с Сэмом, прижала руки к окровавленной ране, которую она же в нем и проделала, и посмотрела на меня.

– А теперь надо поискать Эллен, – сказала она.

Глава 17

Меньше чем через сутки нашего кошмарного Дня благодарения мы получили вызов от ведьмовских кланов. Нам сказали, что останки Тига должны быть уничтожены – причем таким способом, чтобы это стало предупреждением для любого, кто задумает напасть на якоря грани. И сейчас я вместе с родными находилась в месте, которого нигде нет и которое есть повсюду. Пустое пространство, существующее лишь в воображении. Бытие, где якоря совещались и куда обычно допускались лишь их «братья по оружию». Они проецировали сюда свои аватары – ментальные или виртуальные образы, даже не покидая свои дома. Кстати, меня в качестве якоря сюда еще никогда не приглашали, и у меня появилось подозрение, что я не буду здесь желанным гостем и после нынешнего собрания. Однако сегодня вечером якоря сделали исключение. Они милостиво разрешили всем желающим из десяти семейств, лояльным по отношению к грани, пожаловать в их логово. Правда, широко распахнуть двери для остальных они собирались лишь после секретного совещания, на котором присутствовали они, я и мои родные.

Любопытно, подумала я, воспользуется ли Эммет колдовским сборищем, чтобы повидаться со мной? Ему удалось спасти мою бабушку из геенны, дав ей вознестись туда, куда отправлялись души, не отягощенные комплексом вины. Ривку едва удар не хватил из-за того, что Эллен в первую очередь решила исцелить Оливера, а не Эммета. Она настояла на том, что Эммет полетит вместе с ней в Нью-Йорк, и, если честно, я считала, что Ривка права. Эммет выказал желание закрепиться в Саванне, и я не сомневалась, что он настоит на своем, если я дам ему хоть капельку надежды. Поэтому я искренне сыграла свою роль. Вцепилась в Питера, будто он действительно был единственным, кого я люблю. Но я и вправду любила Питера всем сердцем. В общем, я сделала свой выбор – и понимала, что сделанного не воротишь.

Пространство, в котором якоря устроили собрание, оказалось очень гибким и могло принять вид любой ментальной проекции. Возможно, некоторые из ведьм и ведьмаков представляли себе кладбище Пер-Лашез в Париже, простой деревенский погост, а то и мусорный контейнер в переулке. Мы, Тейлоры, договорились, что мы будем думать о пляже на острове Хантинг. Недавно именно там мы приняли вызов других якорей грани и в итоге одержали над ними верх. Мы сошлись на том, что память о победе даст нам необходимую психологическую опору. Конечно, если бы не Хило, исход противостояния был бы совершенно иным. Я вновь ощутила привычный укол боли, понимая, что я скучаю по старухе с перекрестка.

– Добро пожаловать в «Великий Имаджинариум»! – провозгласил Оливер без всякого энтузиазма. – Надеюсь, магазин подарков еще на закрылся.

Уверена, многие из приглашенных сочли бы все весьма впечатляющим, но я и Оливер видали миры гораздо интереснее.

А эта ментальная реальность выглядела непрофессиональной – в особенности если сравнивать ее с призрачно-голубым залом Хило, который напрямую связывал между собой множество измерений в пространстве и времени.

– Да, Конфетка… подумай, что бы сотворила наша старушка, будь у нее столько магической энергии, – шепнул мне на ухо Оливер.

Наши мысли явно сходились, а может, и чувства тоже.

– Зря мы оделись в черное, – сварливо повторила Айрис, имея в виду аватары, которые мы спроецировали в виртуальное пространство.

– Это похороны… – начала я.

– Нет, празднование, – перебила меня Айрис. – Нам опасно пренебрегать традициями, когда они нам на руку.

После того как Эллен исцелила Сэма, тот ушел, не сказав ни слова. Конечно, он был ужасно напуган, и понятно почему. Сейчас моя тетя вовсю страдала от сердечных ран, поэтому я не стала обращать внимания на резкость ее тона. Негативные эмоции Айрис были направлены не на меня, а на вероломного бойфренда.

– Нет, я отказываюсь праздновать смерть Тига, – спокойно сказала я.

– Ну, Конфетка, твою смерть он бы точно праздновал, будь у него возможность, – возразил Оливер.

Очевидно, дядя согласился с моим требованием траурной одежды, но в остальном проявил свою обычную независимость.

– Верно, дядя Оливер, – проговорила Мэйзи. – Тиг уничтожил бы тебя, Мерси, если бы твоя гибель могла привести его к магической силе, которую он так жаждал.

Эллен погладила меня по плечу, и уж не знаю, была ли ее ласка настоящей или виртуальной… Ощущение было самым что ни на есть всамделишным, и я решила не морочить себе голову по этому поводу. Подобные колдовские пространства влияли на иные измерения. Несомненно, сегодняшнее собрание обязательно отзовется в нашем мире, а может, и во всей вселенной.

– Другие скажут, что мы напрасно явились в траурном облачении. По традиции, мы празднуем кончину тех, кто пытался причинить вред якорям грани. Поэтому сейчас у нас официальный ведьмовской праздник.

– Тебе надо слушать старших, – раздался голос из пустоты.

Похоже, нам не обойтись без этого зануды! Хотя я и знала, что его настоящее имя Фред Фирт, я до сих пор мысленно называла его «мистер Бежевый».

Воздух задрожал, и мужчина, произнесший эти слова (или его проекция), материализовался передо мной. Непримечательного телосложения и среднего возраста, с редеющими пегими волосами, в брюках цвета хаки и голубой рубашке. Для столь невзрачного типа комбинация одежды была почти кричащей.

Он был одним из моих собратьев, и мы могли стать союзниками, но наша единственная очная ставка закончилась печально. Тогда я разозлилась и едва не вырвала у него солнечное сплетение, где находилась энергетическая точка, связывающая мистера Бежевого с гранью. Но он угрожал моему нерожденному ребенку, и нельзя было допустить, чтобы он еще когда-нибудь позволил себе такое. Теперь-то они все присмирели по отношению ко мне, хотя меня к себе, разумеется, на бросок камня не подпустят. Как только я подумала об остальных якорях, позади Бежевого возникли искорки, которые сгустились в голубоватый сияющий шар. Из него выпрыгнула миниатюрная женщина-азиатка – ведьма Аяко Идзанаги. Мы, конечно, могли бы подружиться, но, учитывая настороженность якорей, нам опять не повезло.

Я вздохнула, и в то же мгновение появилась остальная ватага. Мистер Бежевый оглядел их и прокашлялся.

– Вскоре мы ослабим барьер и позволим прибыть другим приглашенным, но сейчас я хотел бы убедиться в том, что у нас не будет разногласий по поводу крайне важного вопроса. Итак, что у нас на повестке дня?

Но меня не заинтриговал план действий Бежевого. Я слушала его вполуха и глазела на якорей грани. Меня позабавило, что они постарались исправить физические дефекты, присущие их телам. Сделали себя более рослыми, худощавыми, моложавыми… Так, будто прислали для аватаров свои хорошо отретушированные юношеские фотографии.

Лишь один из них не баловался со своим обликом. Молодой, практически бесполый человек – белобрысый, с ужасающе пустыми глазами. Однако не только его оригинальное имя впечаталось в мою память. Я хорошо изучила этого ведьмака, поскольку именно он обнаружил связь между моим ребенком и изменениями, произошедшими в грани. Когда якоря пытались обуздать меня, грань нашла доступ к магии фейри, действуя через моего нерожденного Колина. Именно поэтому она стала сильнее и частично освободилась от якорного контроля.

Звали этого бледнокожего Фритьоф Лунд, и родом он был из одноименного города в Южной Швеции. Муниципальный округ Лунд оказался старейшим в Швеции, и оставалось только гадать, получила ли семья Фритьофа фамилию по его названию или наоборот. А главная странность двуполого ведьмака заключалась в следующем: он не был рожден от мужчины и женщины. Лунд имел лишь одного родителя – причем двуполого, идентичного ему самому. По сути, каждый новый отпрыск являлся клоном предыдущего родителя. Цепь таких рождений терялась в далеком прошлом, а описания людей, подобных Фритьофу, можно было найти лишь в самых древних манускриптах, когда история смешивалась с легендами. Как далеко она пойдет в будущее, зависело от благоразумия Лунда, а конкретно – от его решения оставить в покое меня и малыша Колина и не лезть не в свои дела.

Поодаль я заметила группу рослых худощавых гробовщиков, которые направлялись в нашу сторону. В своих неестественно длинных руках они несли носилки с обнаженным Тигом. Двигались они плавно – скользили по водной глади, как водомерки. Их ноги парили на расстоянии кулака от земли. Одеты они были в старомодные костюмы и в шляпы-цилиндры могильщиков Викторианской эпохи. Я уже собиралась сказать Айрис о том, что они тоже в черном, но, когда процессия приблизилась, я потеряла дар речи. У гробовщиков напрочь отсутствовали лица – вместо них зияла пустота, лишенная всяких черт. Черепа этих созданий были словно обтянуты серым шелком. В глазницах чернела непроглядная тьма, на месте носов виднелись узкие щели. Рты напоминали дыры с мелкими стальными лезвиями, торчащими, как колючая проволока.

– Кто они? – тихо спросила я.

– Я уже сказал, это падальщики, – небрежно ответил Бежевый, поглядев на меня, как на неразумное дитя.

Я поняла, что сплоховала и задаю вопросы невпопад.

– Они поглотят твоего родственника и всю магию, которая пока еще находится в бренном теле.

– Нет! – с отвращением возмутилась я. – Ни за что!

Шестеро гробовщиков повернулись ко мне и застонали, скрежеща острыми лезвиями.

– Они очень голодны, – заявил мистер Бежевый. – Они не ели почти шесть сотен лет.

Бежевый приблизился ко мне на шаг.

– Это не просто традиция. Юный Тиг осмелился пытаться причинить вред одному из якорей грани.

Мистер Бежевый хотел встретиться со мной взглядом, но я не предоставила ему такого удовольствия. Пусть не воображает себе, что может вертеть мной, как ему вздумается.

– Подобная участь уготована каждому, кто вознамерится причинить вред якорю, – мрачно изрек Бежевый. – По крайней мере, тем, кому не посчастливилось околдовать саму грань.

Вероятно, он считал, что суровое замечание вызовет у меня трепет, однако я ощутила, что становлюсь крепкой, как сталь. Я едва не забыла, но ведьмак напомнил мне, что теперь я – персона номер один. Грань ослабила якорную власть и по какой-то причине «сосредоточилась» на мне.

– Это же напоказ, да? – уточнил Оливер. – Тут нет реального тела Тига. Мы видим обычную проекцию, верно?

– Нет, мистер Тейлор. Перед нами – труп юного мистера Райана. Кроме того, человеческая жизнь мимолетна, а на ментальном уровне она вообще не длится дольше нескольких мгновений, но вы сами видите, что расплаты мистер Райан не избежал.

– А падальщики? – спросила я.

– Они тоже реальны.

– Какое зверство! – пробормотала Эллен, обнимая меня. – Почему мы не можем сжечь его?

– Миссис Вебер, он погиб от руки якоря, – отрезал Бежевый, назвав тетю Эллен по фамилии ее мужа (и, между прочим, моего отца). – Образовалась связь, нечто вроде незажившей раны. Падальщики примут в себя токсины, чтобы рана не воспалилась, и не дадут яду отравить грань. Если бы мистер Райан принял смерть от того, кто не является якорем, вот тогда мы могли бы…

Бежевый намеренно не окончил фразу и пожал плечами.

Он лжет. Почему-то я знала, что он лукавит и водит нас за нос. Я инстинктивно повернула голову: мне показалось, что я услышала чей-то шепот. Но даже не поняла чей.

– Да, я убила его, – произнесла я, отстраняясь от Эллен. – Но ты обманываешь нас. А это отвратительное шоу с падальщиками! В нем никто из нас не нуждается!

– Полагаю, я сказал не всю правду, однако я был совершенно честен с тобой. Уверен, ты оценишь мой порыв.

Мистер Бежевый сморщился и криво улыбнулся. Он знал, что я и пальцем не тронула Тига.

– А «отвратительное шоу», как ты выразилась, действительно необходимо. Благодаря твоей матери…

Он помялся.

– …нет, благодаря тебе, Мерси Тейлор.

Он помолчал.

– Мы, якоря, устроили представление с Тигом, чтобы продемонстрировать подчиненным нам ведьмам… подчиненным грани, – поправил он себя, – что мы еще держим власть в своих руках и управляем гранью – все вместе, как одна команда.

– Не вижу среди вас особого единства, – встряла Айрис. – Да и ваш хваленый контроль весьма зыбок! Вы поддерживаете иллюзию того, что грань вам якобы подчиняется, и давите на окружающих.

– Не смею ничего отрицать, миссис Флинн, – проговорил Бежевый невинным тоном и воздел руки вверх. – Простите, мисс Тейлор, – язвительно добавил он, обращаясь к моей тете на «вы». – В отличие от вашей сестры вы не оставили себе фамилию покойного мужа.

Он что, намекал на то, что Эллен нарушила преданность ведьмовскому сообществу и поддержала попытку Эрика уничтожить грань? Какая чушь! Я рассердилась. Бежевый блефовал, а Эллен тоже была жертвой Эрика. Я хотела возмутиться, но Бежевый продолжил свою нравоучительную лекцию:

– Итак, я прошу принять во внимание следующее. Если мы потеряем веру в силу ведьмовских кланов, мы лишимся контроля над гранью – а подобный расклад может уничтожить нас всех. Вряд ли кто-то из нас сумеет выжить, если вернутся наши прежние хозяева. Это может стать концом света – самым настоящим, не фигуральным, – и для ведьм, и для рода человеческого.

Он тяжело вздохнул.

– Естественно, я понимаю, что вы воспринимаете мои слова, как личную обиду. Дескать, мы против вас. Но послушайте меня внимательно: у нас, якорей, есть лишь одна миссия – оберегать грань. Иногда ваша… если так можно выразиться… беспечность их пугает. Но ведь даже ваш родственник предал вас, хотя он верил, что действует во благо грани.

– Тиг был завистлив и жаден. Вот и все, – возразила я.

Бежевый кивнул:

– Вполне возможно, но есть другие, и ты удивилась бы, узнав, что я – не из них, Мерси Тейлор. А кое-кто считает, что имеет полное право заточить тебя. Поэтому в твоих интересах сделать так, чтобы поступок мистера Райана и его судьба стали для них предостережением. Мы должны показать, что нападение на тебя являлось атакой на каждого из нас, вне зависимости от мотивации мистера Райана и его побуждений.

– Значит, вы все поддерживали Тига! – взорвалась я. – Вы дали ему дорогу к тому, чтобы воспользоваться магией Гудрун.

Бежевый отрицательно покачал головой:

– Нет, Мерси. Не все мы, и уж точно не я. Однако один из нас постарался тебе насолить…

Он повернулся к якорям:

– Да, Аяко?

Японка густо покраснела и попятилась.

– Я решила, что это будет мирным урегулированием проблемы, – выпалила она. – Тебе бы не причинили вред.

Надо же! Теперь мы наверняка никогда не подружимся…

– Какая мелочь! То есть вы намеревались выкрасть меня из Саванны и разлучить с моим мужем и близкими! Вы бы поместили меня и моего ребенка в другом измерении, и я умерла бы от старости, прежде чем вы ужин себе приготовите!

– Разница потоков времени не настолько велика. И ты не была бы одна, вы все… – Она запнулась, осознав, что сболтнула лишнее.

Оливер напружинился.

– Хватит! – рявкнул он. – Айрис, Эллен, вы слышали? Она просто мечтала устранить нас! Избавиться от назойливых Тейлоров раз и навсегда.

– О нет! Я хотела, чтобы вы были вместе.

Ментальное пространство загудело: якоря погрузились в телепатические переговоры. Они блокировали свои потоки, но я ощутила, что Аяко обречена.

– Мне жаль! – пискнула Аяко.

– Нет, – вымолвил Бежевый. – Это нам жаль.

Он замолчал и набрал в легкие побольше воздуха.

– Аяко Идзанаги, я связываю тебя. Да отвергнет тебя сила. Да не признает она тебя своей.

Фритьоф шагнул вперед.

– Аяко Идзанаги, я связываю тебя. Да отвергнет тебя сила. Да не признает она тебя своей.

Аватар Аяко мигнул, как лампочка на рождественской гирлянде. Когда виртуальный образ японки вновь стал нормальным, к ритуалу присоединилась коренастая русская женщина, имени которой я не помнила.

– Прекратите! – воскликнула я. – Вы раните ее!

Мистер Бежевый и Фритьоф в шоке переглянулись.

– Но она пыталась причинить тебе вред, – удивился Фритьоф.

Он говорил на шведском, но я не нуждалась в переводе. И решила отвечать ему на своем родном английском:

– Если вы ее обуздаете, то сотрете ей память. Она проведет остаток жизни, как овощ.

– Да. В этом вся суть, – кивнул Фритьоф.

– Обуздать ее – хуже, чем убить!

– Убить ее – значит подвергнуть опасности грань, – заметил Бежевый. – Не думаю, что ты осознаешь, сколько нам пришлось возиться с гранью после смерти Джинни.

Я повернулась к своим родным:

– Сделайте хоть что-нибудь! Нельзя бездействовать!

Эллен всхлипнула:

– Я очень тебя люблю, Мерси, правда… Но она…

И тетушка небрежно махнула рукой в сторону японки.

– Она устроила заговор против тебя. Боюсь, я не настолько сострадательна, как ты.

Я посмотрела на Оливера. Тот молча понурился. Я схватила его за руку.

– Прости, Конфетка, – прошептал он, не поднимая головы. – Но я согласен с Эллен.

Я уставилась на Айрис. Похоже, моя тетя не хотела вступать в конфронтацию с якорями. Но внезапно ситуация переменилась: Айрис сделала глубокий вдох, выдох и немного расслабилась.

– Мы не в Темные Века живем. Уверена, мы найдем разумную альтернативу, – вдохновенно произнесла она, и ее лицо озарилось надеждой. – Если Аяко дружна с Гудрун, то отправьте ее к ней.

– Я тронут, – процедил Бежевый, положив руку на сердце. – Как мило, что вы просите о помиловании, однако ее кара давно была предопределена.

– Неужто? Гудрун ответственна за смерти миллионов невинных и осталась практически без наказания.

– Гудрун невозможно обуздать, – заговорил Фритьоф. – И убить ее нельзя. Будь это возможно, мы бы не раздумывали. Лучшее, что нам удалось сделать, – заточить отступницу.

– Имейте в виду, что Гудрун не подвержена старению, а ведь она находится в месте, где время течет с огромной скоростью! – заявил мистер Бежевый. – Насколько мы можем судить, она бессмертна. И, что еще хуже, похоже, неуничтожима.

– Тогда как вам пришло в голову послать к ней в обучение мою сестру?

– Гудрун выразила сожаление по поводу своих прежних деяний, – ответил Бежевый, отводя взгляд. – Не только ты способна на милосердие, мы тоже уповали на то, что Мэйзи приобретет хороший опыт, узнав об ошибках Гудрун. Мы возлагали надежды и на тебя, Мерси. Думали, что перестанешь идти наперекор своим соратникам.

– Я не собираюсь вам помогать, – упорствовала я. – Не дам согласия. Не буду участвовать в обуздании.

Странно, но на личике Аяко отразилась нарастающая злоба.

– Ты не уважаешь ни авторитеты, ни традиции. Ты и есть опасность для грани, – прошипела она, нахмурив брови и прищурившись.

Японка шагнула к Бежевому.

– Продолжай, – произнесла она и взмахнула длинными ресницами.

Я остолбенела.

– Аяко Идзанаги, я связываю тебя. Да отвергнет тебя сила. Да не признает она тебя своей, – пропела коренастая русская женщина.

Затем ведьма уступила место мужчине с кофейной кожей и иссиня-черными волосами.

– Нам не требуется твое согласие, Мерси, – вкрадчиво проговорил Бежевый. – Обуздание якоря не требует единогласного решения, но лишь большинства.

Я хотела возразить и остановить сумасшедшую свору ведьм и ведьмаков. Но вдруг падальщики зашумели, щелкая зубами и взвизгивая. Носилки качнулись и упали на землю – или на то, что заменяло землю в этом ментальном мире. Однако звук удара показался мне вполне реальным. Гробовщики раздраженно и испуганно заскользили в разные стороны. Труп перекатился на бок и перевернулся на спину. Сперва Тиг был неподвижен, но потом его тело слабо задрожало. Что еще за ерунда? Неужели Тигу чудом удалось выжить? Но Эллен не обнаружила даже пульса, когда его осматривала. А Тиг продолжал шевелиться, его сотрясали судороги. Я шагнула вперед из чистого любопытства и обогнула голодных падальщиков. Видно, не видать им сегодня пищи, подумала я. Тиг дернулся, а затем поднялся, как манекен, которого потянули за веревки. Голова, отрезанная почти полностью, запрокинулась, наклонилась и упала набок, явив омерзительное зрелище.

Под кожей Тига что-то двигалось: у него выпятился живот, будто изнутри в кишки уперлись локтем. Бугор сдвинулся вправо, а спустя секунду – влево. Очевидно, кто-то хотел вылезти наружу! Руки Тига поднялись, впились пальцами в кожу на груди и принялись рвать ее. Тиг как будто расстегивал невидимую молнию, пока из брюшной полости не хлынул поток крови и нечистот. А из середины раны возникло существо, стряхивая с себя оболочку Тига, как плохо сидящую одежду. Наконец, тело Тига рухнуло навзничь и замерло, вероятно, навсегда. Я же зачарованно наблюдала за существом, которое вылезло из плоти Тига, как насекомое из куколки. Оно стояло перед нами обнаженное, красное и скользкое, покрытое кровью Тига. Я присмотрелась и сообразила, что это – человек! Женщина! А она захохотала, и ее смех перекрыл вопли гробовщиков, которых она обратила в пепел одним мановением руки.

– Гудрун, – пролепетал кто-то из якорей.

Я в ужасе поняла, что сюда проникла та самая ведьма, которая вместе с моей прабабкой пыталась уничтожить грань. Я хотела вернуться к своим родным, но внезапно ощутила чудовищную боль под ребрами, пронзившую меня насквозь. Зажмурившись, я стала ждать окончания приступа. А когда я осмелилась открыть глаза, то увидела себя – настоящую Мерси Тейлор, не аватара. Я находилась дома – сидела в компании Мэйзи, теток и Оливера. Но я не смогла сосредоточиться: очередной приступ боли скрутил меня пополам. Я ахнула и принялась ловить ртом воздух.

Раздался хлопок, мигнула ослепительная вспышка, и я соединилась со своим аватаром. Мистер Бежевый что-то говорил, но я не смогла разобрать его слов. Айрис, Эллен и даже Оливер продолжали смотреть на Гудрун. Они не поняли, что мне плохо. Боль не прекращалась: теперь меня будто пронзил раскаленный нож и зрение расфокусировалось. Я закашлялась. Пространство вокруг меня освещали лишь всполохи пламени. И у меня застучало в висках, когда я осознала, что перенеслась в «Маг Мел».

Глава 18

Густой дым, синевато-белый, переходящий в черный, сгустился вокруг меня. Я громко звала родных, в надежде, что они появятся и помогут, но ответа не получила. У меня началась резь в глазах. Встав на четвереньки, я попыталась проползти под клубами дыма. Я задыхалась от жары и нехватки кислорода. Наконец, я нашла взглядом музыкальный автомат и сориентировалась.

– Клер, – прохрипела я, снова закашлялась. Со стороны кухни прогремел взрыв. С потолка упала балка, едва не задев меня.

Я сконцентрировалась на пожаре. Приказала ему ослабнуть, угаснуть. И заметила мечущихся между языками естественного пламени огненных духов – элементалей-саламандр. Однажды они уже спасли меня, когда я погибала в горящем доме Джинни.

Они ринулись ко мне, синхронно, будто управляемые единым разумом. Быстро заговорили что-то на древнем языке, то в унисон с ревом пламени, то в диссонанс. А затем развернулись и кинулись на пламя, поглощая его.

Но огонь был слишком силен. Спустя пару секунд ближайшая саламандра подлетела ко мне, кивая золотой головкой. Она пытливо смотрела на меня. Я догадалась, что она зовет меня за собой – прямо в пекло. Поразмыслив, не стоит ли попытаться телепортироваться, чтобы обезопасить себя и ребенка, я ощутила достаточно сильную боль. Что случилось, малышу плохо? Нет, похоже, Колин специально толкнул меня, чтобы привлечь мое внимание. Мой сын каким-то образом знал то, чего не знала я.

– О’кей, малыш, мама тебя слушает, – прошептала я и поползла вперед, пригнув голову к полу.

Саламандра вела меня по направлению к кухне, но внезапно застыла возле барной стойки. А я пригляделась и обнаружила руку, торчащую из-под дымящихся обломков. Боже мой, это же рука Питера! Я с трудом выпрямилась и начала лихорадочно раскидывать обломки с помощью магии. И тут я сообразила, что он был не один. Питер лежал поверх Клер. Значит, в последний момент попытался прикрыть ее собой. Я наклонилась и подсунула левую руку под шею Клер, а правой схватила Питера. Я боялась, что старший Колин находится где-то неподалеку, застигнутый пожаром, но решила сначала вытащить из огня Питера и Клер.

На улице взвыли сирены, приглушившие рев пожара. Я услышала голоса, чьи-то резкие приказы. Спасение близко! На фасаде таверны имелось лишь маленькое оконце. Боковая стена была сделана из старомодных пустых стеклянных кубов. Один удар мощной струи воды разнес ее в мелкие осколки, которые полетели к стойке бара. Я на секунду зажмурилась и вообразила улицу перед «Маг Мел». Телепортация удалась, но Питер не шевелился, а я поняла, что впилась в его кожу настолько сильно, что на ней появились синяки. Клер исчезла. Я обезумела от страха, но, к счастью, Питер начал приходить в себя. Нельзя впадать в панику, подумала я. Надо спасти Клер и обязательно разыскать Колина.

Сжав напоследок руку Питера, я отпустила ее, готовясь перенестись в горящую таверну. Но за мгновение до телепортации кто-то возник передо мной, заслонив мигающие маячки пожарных машин.

– Не трать энергию зря.

В свете крутящихся красных, белых и синих сигнальных огней увидела Джозефа, моего брата по отцу, любовника моей матери.

– Твои фокусы с телепортацией работают только с живыми, – ухмыльнулся он. Отблеск пламени озарил его лицо: Джозеф напряженно скалил зубы, что лишь подчеркивало контраст с жестоким блеском его ледяных голубых глаз. – Твоя мать просила передать, что никогда о тебе не забывала.

Джозеф рассмеялся и исчез во тьме. Но звук его зловещего хохота привлек к нам женщину-парамедика, которая бросилась ко мне.

– Родители мужа еще внутри, – попыталась крикнуть я, но в итоге что-то неразборчиво прошептала.

Женщина кивнула и сразу же окликнула пожарных. Один из них, рослый парень, снял шлем и рукавом вытер пот со лба. Медленно покачал головой, надел шлем и пошел к горящему зданию. Я поняла значение его жеста. Нет, он наверняка ошибается! Я послала в таверну психический импульс, пытаясь обнаружить Клер и Колина. Ответа не последовало. Неужели они погибли?

Мое сознание на несколько минут затуманилось. Я запомнила только, как Питера положили на носилки и понесли в машину «Скорой».

– Я в порядке, – попытался возразить Питер окружившим его парамедикам.

– Позаботьтесь о моем муже, – прохрипела я вслед.

Улицу огласил вой сирены. В ночном небе засияла вспышка. Возле таверны притормозила полицейская машина. До меня донеслось слово «интенсификатор». Я безуспешно старалась связаться с родными. А если Гудрун им помешала? Связано ли ее появление с пожаром в таверне?

– Мерси.

Звук моего имени вырвал меня из раздумий, и я поняла, что нахожусь рядом с Питером. Он стянул с лица кислородную маску. Питер был белый, как полотно, его руки тряслись, и у меня защемило сердце.

– Что случилось, приятель?

Голос был уверенный и озабоченный одновременно. Я оглянулась: ко мне стремительно подбегал Адам Кук.

Питер хотел сесть, но вздрогнул и лишь запрокинулся.

– В «Маг Мел» клиентов не было. Мы закрывались. Но вдруг появилось оно… из ниоткуда, – проговорил Питер, обратившись к Адаму, точнее, к следователю Куку, поскольку тот был при исполнении.

Питер кашлянул. Парамедик начал возиться с его кислородной маской, но Питер оттолкнул ее. Его зрачки расширились, он дышал часто и неглубоко.

– Оно растерзало моего отца. Боже мой.

Он уставился в пространство, вспоминая недавнюю трагедию. Затем перевел взгляд на меня, и в его в глазах заблестели слезы.

– Что появилось из ниоткуда?

– Парень в шоковом состоянии, – произнес парамедик, притягивая Питера к носилкам эластичным ремнем и надевая ему маску. – Не трогай ее, приятель.

Медик посветил Питеру в глаза фонариком.

– Похоже, у него сотрясение, а еще рука сломана.

Он кивнул на правую руку Питера, которую другой врач уже туго бинтовал, и добавил: – Все вопросы – только после осмотра в больнице.

– Пройдите вместе со мной, пожалуйста, – сказал Адаму полицейский в форме. – Дело срочное.

– Сейчас, – откликнулся Адам.

Он наклонился ко мне, крепко обнял, поцеловав в висок. Наконец, отпустил меня и отодвинулся на полшага назад. Его ноздри раздувались. Он хотел сказать что-то еще, но полицейский позвал его более настойчиво.

– Ее тоже осмотрите, – жестко приказал Адам парамедикам. Те молча кивнули. Я собралась возразить, что со мной все в порядке, но Адам погрозил мне пальцем и присоединился к патрульному.

Парамедики закатили носилки с Питером в «Скорую». Я забралась в машину и присела возле мужа. Питер порывался встать, но эластичные ремни не позволяли ему двигаться. Тогда он повернул голову.

– Ты должна рассказать Адаму, – начал он.

– Что, милый? – спросила я, думая, что он бредит.

– Пожар устроил волк.

«Скорая» резко тронулась, завывая сиреной. Я держала Питера за здоровую руку и смотрела на руины «Маг Мел». Машина свернула на перекрестке, и сгоревшая таверна исчезла за поворотом. А клубы черного дыма все поднимались вверх и вскоре заволокли собой звезды.

Глава 19

Уверена, якоря радовались тому, что им повезло. Хотя Гудрун и вырвалась из тюрьмы в ином измерении и смогла погрузить ведьмовской мир в хаос, с их точки зрения, ее бегство обошлось без кровопролития. Падальщики, которых Гудрун обратила в пепел, их вообще не интересовали. Как и гибель моих дорогих Клер и Колина.

За окном моросил слабый дождик, а я сидела за кухонным столом и красила ногти в скромный розовый цвет. Какая разница, что к похоронам. Вопреки ожиданиям, я не ощущала жгучего горя. Я оцепенела. Я до сих пор не могла осознать того, что родители Питера погибли. Убиты Джозефом, моим братом по отцу.

Почему я не сообразила, насколько уязвима семья Тирни? Мне следовало сделать хоть что-нибудь, а не отделываться двумя простенькими защитными заклинаниями. Я должна была понять, что их враги вполне могут прибегнуть к обычному насилию, сдобренному магией.

Колин умер от рук Джозефа. Вернее, от когтей и клыков. Джозеф был оборотнем. И решил напасть в волчьем, а не человеческом обличье. В виде зверя, способного на человеческую хитрость. От этой мысли я содрогнулась.

Клер оборотень не тронул. Она погибла от удара балкой – сразу же после взрыва. Питер пытался унести ее безжизненное тело как можно дальше, но сам рухнул на пол, отравившись едким дымом. При падении он сломал руку, а когда обвалился потолок – вместе с вещами из спальни родителей, находившейся как раз над баром, – получил сотрясение мозга.

В глубине души я почему-то сомневалась, что пожар произошел наяву, а не во сне. Наверное, я скоро проснусь и пойму, что мне снился кошмар, часто думала я. Да и жизнь в Саванне текла своим чередом…

Я подула на ногти, чтобы лак подсох, и налила себе чая с ромашкой. Чашка согрела мои холодные пальцы. Вздохнув, я дотронулась до гладкого жемчужного ожерелья – самого достойного украшения для сегодняшнего случая. Черное платье – широкое, для беременных и белые жемчужины. Ноги так отекли, что я даже в туфли без каблука, специально для меня купленные, не влезала. Вот очередное свидетельство моей необычной скороспелой беременности. Зато я нашла практическое применение своей бесполезной магии – сделала туфли размером побольше.

Минут через десять мне надо подниматься наверх, будить Питера. Последние три дня он не покидал нашу комнату. Не брился и не принимал душ. Айрис изо всех сил старалась его успокоить, готовила его любимые блюда и буквально кормила с ложечки. Оливер пытался напиться с ним за компанию, но потом бросил. Эллен мой муж к себе и близко не подпускал. Та хотела исцелить его перелом, но он отказался. Сказал, что хочет чувствовать боль. Со мной он почти не разговаривал.

Питер ничего не мог с собой поделать, но разве у него был выбор? Он все время смотрел мимо меня. Казалось, я целыми днями стояла перед ним на коленях, умоляя мужа разделить со мной свое горе, а не отворачиваться. Он молчал. Винил меня в смерти своих родителей, и, если честно, я тоже казнила себя за Клер и Колина.

Поставив кружку на стол, я принялась красить ногти на другой руке.

Затем я поглядела на тыльную сторону ладоней. Пять пальцев, пять смертей, которые случились в моей семье за шесть месяцев. Я включила в их число убийство Джинни, поскольку чувствовала, что это правильно. Хило и даже Такер тоже попали в список – в отличие от Коннора и Тига.

И моей матери.

Полицейский, который так упорно звал Адама во время тушения пожара, сообщил мне, что на пепелище «Маг Мел» нашли голову Эмили. Она лежала в сундуке, обитом изнутри бархатом. Почему Джозеф вдруг взбунтовался против нее, мы, пожалуй, никогда не узнаем. Она связалась с социопатом, стопроцентно веря, что сможет его контролировать, и не подозревала, что его склонность к насилию обратится на нее. А Джозеф связался с Гудрун, и этот союз стал для моей матери роковым.

– Горящие тела, последняя Сефира, – прошептала Мэйзи, когда Адам рассказал нам о находке.

Части тела Эмили, кошмарную головоломку, так и хранили в морге, под именем «Джейн Доу № 42». Мы не заявили свои права на тело, да и не собирались. С точки зрения остального мира Эмили Тейлор упокоилась уже более двух десятилетий назад. И меня вполне устраивал подобный расклад.

Однако сперва я была уверена, что это – просто трюк Эмили. Она умела создавать двойников, так называемых доппельгангеров, которые выполняли ее ведьмовские поручения. Я сама видела, как одного из доппельгангеров пронзил осколок стекла от расколовшегося купола в клубе «Тилландсия». Но Айрис и Оливер ходили в морг и сотворили чары, разрушительные для любого искусственного двойника. Но колдовство в этом случае нам не понадобилось. Части тела, разбросанные по Саванне, оказались нормальной органической плотью, а вовсе не магической материей. Так что, вероятно, Эмили и вправду погибла.

Поразительно! Я очень боялась того, что именно Эмили являлась главным злодеем, а в итоге выяснилось, что ее принесли в жертву для освобождения Гудрун – и та с новыми силами начала вести войну против грани. Но смерть Эмили казалась мне бессмыслицей. Было ли ее убийство наказанием за то, что она не поймала меня в «Тилландсии», или она пожертвовала собой ради уничтожения грани? Или истина где-то посередине между этими двумя крайностями? Вероятно, ее удел был предрешен, и ей позволили умереть, обставив все таким образом, чтобы ранить меня?

Но, несмотря на то что голова Эмили нашлась в сундуке, я нутром чуяла, что именно она направила энергетический удар на Колина и Клер. Она хотела наказать меня за то, что я не подчинилась ей и отвергла ее безумный план, связанный с гранью. Эмили не разделяла тактику Гудрун и никогда не атаковала в лоб. Она предпочитала вести изнурительную партизанскую войну и сеяла повсюду семена сомнений и раздора. Уничтожала людей, дорогих тебе, лишала тебя чувства безопасности, в общем, выбивала почву у тебя из-под ног. Таков был ее фирменный стиль: атаковать с фланга. Она не изменилась и в качестве прощального слова избрала свою кривую ухмылку.

Цель заклинания, для которого принесли в жертву Эмили, была для меня очевидной, хотя я не знала его тонкостей. Гудрун вырвалась из своей тюрьмы, где пребывала с момента окончания Второй мировой. И было бы наивно надеяться, что она мечтала сбежать в «арийский рай» на Альдебаране, к моей прабабке Марии. Нет, ведьма вернулась на Землю для полного уничтожения грани. Кланы считали, что если ей это удастся, Древние щедро вознаградят Гудрун. В результате она, наверное, станет королевой над всеми нами.

Другие якоря проводили срочные собрания. Семейства готовились к сражениям. А я и моя семья были исключены из этого процесса, поскольку нас считали частью проблемы, а не ее решением. Тот факт, что моя прабабка помогла Гудрун устроить мировую войну, явно не прибавлял мне уверенности.

Кланы придерживались одного мнения на мой счет. Они твердили, что я и есть Алая Женщина из пророчества – ведьма, которая приведет к крушению грани. Сюрпризом для них стало то, что я никогда не причиняла вреда грани. А еще они говорили, что мои попытки спасти родных и мой город – просто-напросто проявление незрелости, импульсивности, инфантилизма и эгоизма. Соглашались, что это многочисленные недостатки моего характера, а не сознательное зло и желание спровоцировать конец света. Такое мнение выработалось у всех, хотя Оливер и пытался меня пиарить. Поэтому я уже приготовилась к встрече с инквизиторами на пороге собственного дома. Возможно, моей единственной надеждой на спасение было то, что остальные семейства (те, кто не носил фамилию Тейлор) меня чудовищно боялись. Спасибо дяде Оливеру! Когда он понял, что его обаяние нам не поможет, то нашел иной выход из ситуации – и теперь мое имя вызывало у соплеменников безотчетный ужас.

– Ничего, у нас все уладится, – сказал он мне с улыбкой.

Я лишь пожала плечами.

Странно, но было плевать, что обо мне думают другие кланы. Так или иначе, но я всю жизнь была вне магии, поэтому я испытывала абсолютное безразличие по отношению к ведьмовским семействам. Людей, которых я по-настоящему любила, можно было пересчитать по пальцам, и двоих из них я уже потеряла. Или даже троих. Я гадала, оправится ли Питер от эмоционального шока, простит ли он меня за преступление, совершенное моей матерью и братом. Умом-то он понимает, что здесь нет моей вины, но сердце подсказывает ему, что его родители были бы живы, если бы он не влюбился в меня еще в детстве.

А Эмили сдержала обещание, данное мне. Она забрала с собой в могилу правду об эльфийском происхождении Питера. Тем не менее она вбила между нами острый зазубренный клин. Питер закрылся от меня, а единственная женщина в мире, которая могла бы сказать мне, как его вернуть, погибла. Через три часа мы похороним ее обгорелые останки вместе с тем, что осталось от ее мужа, на кладбище Лорел Грув. Будь рядом с нами Эбигейл, она бы наверняка нашла способ унять душевную боль Питера, хоть немного… Она «разморозила» Мэйзи, причем результат наступил практически сразу же и не замедлил себя ждать. Нет, мысленно возразила я. Конечно, сейчас я бы не приняла от Эбби руку помощи. Я не смогла бы затеять такое у мужа за спиной. Да и то количество виски, которое он сейчас в себя вливает, должно как-то притупить боль.

«Поджог обернулся жертвами», – гласил заголовок в газете, выпущенной на следующий день после пожара. В статье указали, что причина трагедии расследуется, но пресс-секретарь полиции подтвердил, что найдены следы интенсификатора – усилителя горения. Разумеется, в прессе не упоминалось про сундук, обитый бархатом. В полиции решили помалкивать до поры до времени. Копы занимались идентификацией, но местные тоже не дремали, и по Саванне поползли слухи о том, что Тирни сами все и устроили.

Адам сник и хотел отказаться от расследования.

– Меня безумно злит, что я ничего не могу поделать с уликами! – признался он мне. – Не могу же я отрапортовать шефу, что пожар устроили с целью проведения магического ритуала.

Поскольку Адам должен был скрывать связь между расчлененным трупом и нашей семьей, его просьбу в полиции не удовлетворили. Официально заявили, что потребуется слишком много драгоценного времени, чтобы другой следователь вник во все тонкости дела. Как бы не так! Начальство Адама надеялось, что у подчиненного возникнет личный мотив, в силу его отношений с моим дядей, и это подхлестнет Кука.

Адам настоял на том, чтобы положить конец сплетням. Он выступил перед журналистами и произнес целую речь о том, что супруги Тирни стали жертвами неизвестного убийцы. Ни Клер с Колином, ни Питер не имеют ни малейшего отношения к поджогу, сказал Адам. Поняв, что доброе имя его родителей восстановлено, Питер почувствовал облегчение. Но ненадолго. Очень скоро он снова провалился в черную бездну отчаяния.

Отхлебнув чая, я собралась с духом, чтобы идти наверх и будить мужа. Ощутила легкое покалывание: вибрацию Мэйзи. И повернула голову, прежде чем она появилась на пороге кухни. В стареньком траурном наряде моя сестра выглядела как симпатичная библиотекарша.

– Вероятно, это будет правильно, – тихо произнесла Мэйзи, осторожно подходя ко мне, словно любое резкое движение могло вызвать во мне панику. – Я любила Клер и Колина. Хочу с ними попрощаться. Пожалуйста, скажи, что мне можно с вами.

Я протянула ей руку, и она крепко схватилась за нее.

– Если ты готова показаться на люди, я не буду тебе перечить, – ответила я. И вдруг мне пришла в голову неприятная мысль. – Только постарайся Питеру на глаза не попадаться, о’кей? Он сейчас совсем не в себе.

Глава 20

Дождь закончился. Воздух был еще холодным, но сквозь рассеивающиеся тучи уже пробивались первые лучи солнца. В Саванне очень любили Клер и Колина, и желающих попрощаться с четой Тирни оказалось много. Хотя некоторые посетили только поминальную службу, остальные присоединились к нам на кладбище и выстроились в восемь кругов вокруг могил, где должны были обрести вечный покой родители Питера. Мэйзи мудро держалась подальше от Питера, как мы и договорились.

Я наблюдала, как Айрис оглядывает толпу, заполонившую кладбище. Понимала, что она ищет Сэма, в надежде, что он придет к нам в скорбный день. Она звонила ему на мобильник, а потом написала сообщение, указав место и время. Я понимала, что мы вряд ли сегодня его увидим, но помалкивала, чтобы не ранить Айрис. Может, у Сэма не было предубеждений против ведьм, как у обычных людей, но пережить ситуацию, когда в тебя вселяется демон, способен далеко не каждый.

Айрис повернулась ко мне.

– Крутым надо быть, чтобы любить кого-то из Тейлоров, – произнесла она, похлопав меня по руке. – А наш Сэм оказался недостаточно крут.

Точно, подумала я. А проявит ли Питер свою крутизну? Что ж, я это выясню с минуты на минуту. Питера окружили его старые друзья. Парни уже принялись справлять поминки. Оливер направился к пестрой компании. Может, мой дядя ограничит аппетит Питера, вместо того чтобы подбадривать его и тоже прикладываться к бутылке? Жаль, что Адама не было рядом. Магией он не владел, но был крепким, как скала. Я не сомневалась в его преданности нашей семье. В нынешние времена такое отношение стало огромной роскошью. Но, похоже, что работа не позволила ему прийти на похороны.

Лицо Питера мелькнуло – и тотчас пропало. Приятели окружили его сплошной стеной. Хоть бы они оставили его в покое!

– Надеюсь, мой визит не сочтут неподобающим.

Голос вывел меня из раздумий. Я увидела Джессамину. Девушка переминалась с ноги на ногу. Она находилась достаточно близко, чтобы мы ее услышали, но все же – на безопасном расстоянии. Вероятно, не хотела злить нас лишний раз.

– Я, конечно, выбрала совершенно неподходящее место для такого разговора, но…

Она поправила свои каштаново-рыжие кудри.

– Я домой уезжаю. Улетаю, днем.

Она покосилась на Айрис.

– А тебе, естественно, известно… про меня. Про то, кто я. Когда мы соприкоснулись, я поняла, что ты догадалась.

Она опять уставилась на меня.

– Я… хотела принести извинения. Прости. Мне не следовало к вам приходить.

Я схватила ее за локоть.

– Зачем ты пришла? Не сейчас. Тогда.

Джессамина хотела ответить, но передумала. Сжала губы. Но в конце концов нашла нужные слова:

– Я думала, что Хило предала нас. Когда узнала, что она с тобой подружилась, поверить не могла. Я должна была встретиться с вами.

Солнце заслонило облако, и Джессамина покрылась гусиной кожей.

– Я была уверена, что возненавижу тебя.

Она поежилась, как будто ее знобило.

– Я желала ненавидеть тебя. Я выросла, считая вас чудовищами, но, увидев вас во плоти…

Джессамина помрачнела.

– Я поняла, что вы виновны в уходе из семьи моего деда… но не больше меня самой. Вы просто… ну, не обычные люди, но определенно не демоны. Задумалась о том, что моей семье в принципе даже повезло.

Она скользнула взглядом по могилам.

– А магия вроде бы не принесла вам счастья, – смущенно прошептала она. – Извините меня. Я не имела права заявляться сюда… и говорить вам такое. Особенно сейчас. Мне пора.

– Останься! – инстинктивно вырвалось у меня.

Джессамина замешкалась, у нее дернулся рот, и она удивленно отшатнулась.

– Пожалуйста, – сказала Айрис. Эллен подвинулась, освобождая место для Джессамины.

Неуверенно поглядев на меня, Джессамина присела между моими тетками. Бедная тетя Айрис! Она до сих пор не оправилась после того, как узнала правду о своем отце. Сперва она решила, что во всем виновата именно Джессамина, но ее гнев сменился глубоким разочарованием и печалью. Прежний, благостный образ ее отца был разрушен. И теперь я ощутила, что Айрис поняла – и разумом, и сердцем, – что была неправа. Она хотела загладить ошибку и исправить отношения с неожиданно появившейся в ее жизни племянницей.

Эллен, которая скрывала красноту своих глаз темными очками, сдвинула их на лоб.

– У нас, оказывается, куча родственников, – изумленно пробормотала она.

Я с ней мысленно согласилась.

– Да, сестра и брат, мой папа, – ответила Джессамина. – И у тебя братья с сестрами есть, – добавила она, обращаясь ко мне.

Айрис нерешительно положила свою руку поверх ладони Джессамины.

– Обстоятельства, которые свели нас вместе…

Она задумалась над правильным термином.

– …неудачны. Давай начнем все заново. Никому из нас незачем ворошить прошлое.

Джессамина молча смотрела перед собой. Затем медленно кивнула:

– Не могу говорить за всех родных, но мой ответ «да». Конечно, да.

Священник прокашлялся, и на кладбище воцарилась тишина. Друзья Питера разошлись в стороны, и я увидела, как Оливер тащит Питера к нам. Питер что-то говорил, Оливер только наклонял голову. Если Оливера и шокировало появление Джессамины, то он не подал виду. А Питер, по-моему, не осознавал, что Джессамина присутствует на похоронах.

Собравшиеся быстро сгрудились вокруг нас. Складных деревянных стульев не хватало, и многие устало опирались друг на дружку. Я порадовалась тому, что мне в моем положении можно сидеть. Однако белые стулья вдруг напомнили мне о моей свадьбе, и я едва не разревелась.

Так мало времени прошло с того момента, когда я и Питер поженились! Но сейчас мне показалось, что с тех пор минула сотня лет. Я едва узнавала человека, стоящего рядом со мной. В новом темном костюме Питер явно чувствовал себя неуютно. Другой костюм, – кстати, единственный, который у него был, – Питер носил со старших классов школы. Брюки вылиняли и не сочетались с пиджаком. О том, чтобы отвести Питера в магазин, не было и речи. С момента пожара он почти все время лежал на кровати и таращился в потолок. Дядя Оливер снял мерку со старого костюма Питера и прикинул, что надо изменить. Облегающий пиджак смотрелся бы на Питере идеально, если бы не его состояние. Сейчас он висел у него на плечах, как на вешалке, и складывалось впечатление что Питер способен в любой момент сбросить его. А его рассеянный взгляд заставил меня задуматься, не готов ли он сбросить с плеч и меня.

Я взяла мужа за руку. Питер смотрел на меня лишь мгновение, но в его глазах мелькнула нежность. Но заговорил священник, и все исчезло. Как бы я хотела еще хоть на секунду удержать Питера, вернуть его к себе! У меня мурашки побежали по позвоночнику и меня пронзила горькая мысль, а скорей даже предчувствие того, что между нами все кончено. Питер отвернулся от меня. Я понимала, что он не слушает священника. Его взгляд снова устремился к горизонту, будто он чего-то ждал.

– Прах к праху в прочной надежде на воскресение к жизни вечной.

Слова святого отца буквально взорвались в моем мозгу, и я посмотрела на две могилы, обрамленные ковриками из искусственного дерна. Фраза, произнесенная священником, выбила меня из колеи. Никто не гарантировал воскрешение. Мы могли только верить. Айрис, сидевшая справа от меня, прижала мою голову к своему плечу. Я поддалась, счастливая, что можно погреться в лучах солнца, проникающего сквозь кружева облаков.

Внезапно Питер крепче стиснул мои пальцы, и его напряжение передалось мне, как электрический разряд. Я быстро выпрямилась. Питер места себе не находил от беспокойства: на его лбу прорезались морщины, по виску стекала капля пота. Похоже, он что-то ощутил вдали, на самой границе кладбища. Он оглядывал кусты. Я позволила себе посмотреть в ту сторону и почувствовала чье-то незримое присутствие. Прикоснулась к локтю Айрис и показала на еще буйную зелень. Айрис вытянула шею и прищурилась, но затем развела руками: дескать, все чисто.

Неожиданно Питер посмотрел на меня в упор и его прекрасные разноцветные глаза переменились. Радужка приобрела цвет ртути и засеребрилась, выдавая кровь фейри, текущую в его жилах. Не представляю, была ли заметна метаморфоза остальным или это мое ведьмовское зрение пришло мне на помощь?

– Слышишь? – громко спросил Питер, почти заглушив речь священника. – Они смеются!

Он отпустил мои пальцы, непонятно – как-то не по-человечески – улыбаясь.

Священник прервал молитву.

– Да, теперь они пребывают в обители Господа, – проговорил святой отец, пытаясь сгладить неловкость и «нервный срыв» Питера.

Блаженно улыбнувшись, священник принялся поспешно завершать молитву. Но не успел. Питер вскочил и, как ребенок, ринулся вперед сквозь толпу.

– Ясно! – воскликнул Оливер. – Питер, подожди!

А мы, знакомые с магией Оливера, сообразили, что это была не просьба, а приказ. Оливер отлично умел убеждать других делать то, что нужно ему. Но и Оливер сплоховал. Он ошеломленно уставился на нас, видя, что Питер никак не среагировал на команду, прорываясь дальше.

– Давай, за ним! – крикнула Айрис.

– Ботинки нынче на мне не те, – парировал Оливер, однако попытался нагнать Питера.

Мой дядя лавировал сквозь толпу, а пришедшие на похороны на миг забыли о Клер и Колине и принялись наблюдать за происходящим.

– Питер! – в отчаянии окликнула я мужа. Увы, все было без толку. Питер не сбавил темп. Он бежал по прямой, перепрыгивая через надгробия, отделяющие его от цели. От фейри, которых я даже не видела.

Глава 21

После неожиданного бегства Питера присутствующие начали медленно расходиться. Люди забирались в автомобили и чувствовали себя очень неловко. Похороны, начинавшиеся так аккуратно и организованно, заканчивались, как последний круг гонки джипов по грунтовке. Ко мне почти никто не подходил, никто не обнимал меня, не целовал и не шептал слов утешения. Естественно, многие решили, что Тейлоры каким-то образом причастны к гибели Колина и Клер, а поведение Питера – очередное доказательство его безумия, заставившего парня жениться на девице из рода Тейлоров. Что я могла им возразить? На первый взгляд, они были правы. Да и на второй, в общем, тоже.

Однако я была рада всем, кто ко мне подошел, хотя и поглядывала в сторону ворот. Я надеялась, что дядя Оливер что-нибудь предпримет. Когда толпа разбрелась, я шагнула к ближайшему дереву, спряталась за ствол, зажмурилась и сосредоточилась на лице мужа. Я хотела позвать его и ожидала, что увижу Питера, как только открою глаза. Я ошиблась – мой муж не появился. На солнце набежало облако. На щеку упала капля дождя, потом еще и еще.

– Его нигде нет! Даже не чувствую его, – сказала я и запаниковала. По спине побежали мурашки, вскоре они накрыли мои плечи, и даже кожу на голове начало покалывать.

– Не плачь, моя милая.

Голос Айрис раздался с другой стороны ствола. Тетя обняла меня и повела обратно.

Джессамина положила ладонь на мое плечо.

– Не хочу бросать вас в такой ситуации, но у меня самолет…

– Конечно, – ответила за меня Айрис. – Мы понимаем. Спасибо, что ты пришла.

– Спасибо тебе, – всхлипнула я.

Губы Джессамины задрожали, и она улыбнулась.

– Не беспокойся за своего мужа. Ему сейчас очень больно, но его сердце исцелится. Он будет в порядке.

Она пожала мою руку.

– Я с вами свяжусь. Скоро.

И девушка быстро направилась к взятой напрокат машине, припаркованной у кладбищенской ограды.

– Она права. С Питером все хорошо, – сказала Мэйзи. Но вот интонация ее выдала отсутствие всякой уверенности.

Эллен согласно кивнула:

– Нам тоже пора домой. Наверняка Питер уже там, Мерси! Надо бы нам поторопиться.

Мы все понимали, что Эллен просто успокаивает меня, но дождь превратился в ливень, и нас ждал арендованный на похороны лимузин.

Желтоватое небо потемнело, подчеркивая натужную праздничность гирлянд на домах у кладбища. На ветру качался светящийся надувной снеговик, побиваемый картечью дождя. Другие огни, белые и красные, яркие, мигающие, озарили салон лимузина, создавая калейдоскоп теней. Позади взвыла сирена. Водитель аккуратно съехал на обочину.

– Прошу прощения, леди, – произнес он. – Сам не знаю почему…

Раздался стук в боковое стекло, и я вздрогнула. Окно запотело, а снаружи по нему стекали капли дождя, искажая вид. Но я узнала Адама. Нажала кнопку, и стекло опустилось.

– Мерси, нужно, чтобы ты поехала со мной.

– Что случилось? – спросила Айрис, перегнувшись через меня.

– У нас некоторые проблемы с Питером. Объяснять некогда.

Адам открыл дверцу и отстегнул мой ремень безопасности, словно я была младенцем. Вода полилась на меня ручьем с его непромокаемой куртки, но он вытащил меня из лимузина, не говоря ни слова. Я оказалась под ливнем, но меня сразу же подвели к патрульной машине и усадили на заднее сиденье. Адам пригнул рукой мою голову, чтобы я не ударилась. Вытянул ремень, дюймов на шесть больше, чем надо, и пристегнул. Пока я поправляла ремень, он уже захлопнул дверцу. Я с облегчением вздохнула: хорошо, что в салоне не было разделительной решетки, как в других полицейских автомобилях.

Устроившись спереди, Адам обратился к полицейскому в форме, сидящему за рулем.

– Погнали! – сказал он.

Сирена взвыла, и мы помчались по улицам Саванны, не обращая внимания на знаки «Стоп» и красные сигналы светофоров, лишь слегка притормаживая перед ними. Покрутив головой, я заметила позади нас ослепительные автомобильные фары. Наверное, мои тетки и Мэйзи убедили водителя лимузина поехать за нами.

– Что стряслось? Что-то с Питером? – пискнула я.

– Питер на мосту Талмэджа, и, похоже, готов с него прыгнуть. – ответил Адам.

– Не может быть, – рефлекторно ответила я.

Адам махнул рукой.

– Надеюсь, что ты права, но даже если он и не собирается прыгать, дело нешуточное. Питер сидит на парапете, свесив ноги. Наши ребята пытались с ним говорить, но он не отвечает. Я решил, вдруг у тебя получится до него достучаться.

– Оливер с ним? – спросила я. – Он побежал следом за Питером на кладбище!

– Должно быть, упустил, – буркнул Адам, морща лоб и отворачиваясь. Не подумал ли он, что Питер мог расправиться с моим дядей? Нет, даже в таком полубезумном состоянии Питер бы мухи не обидел. В этом я была уверена всей душой.

Я задрожала, не только от холода, но и от страха. В кровь хлынул адреналин. Адам отстегнул ремень, снял свою куртку и вручил ее мне.

– Надень, – сказал он.

Я подчинилась, и мне стало лучше, скорее от его заботы, чем от одежды. Адам выдавил из себя улыбку.

– Почти приехали, – произнес он и выключил сирену.

Движение на мосту перекрыли в обоих направлениях. Полицейские и пожарные машины стояли на трассе под острым углом. Я увидела «Скорую», и у меня защемило в груди.

– На всякий случай, – заявил Адам, будто прочтя мои мысли.

– Ты тоже ведьмаком заделался? – попыталась пошутить я, когда мы затормозили.

Адам ухмыльнулся:

– Нет, будь во мне магия, я бы жил на собственном острове и грелся на солнышке. Подозреваю, на такое способна любая ведьма с минимумом воображения. Ладно, давай заберем отсюда твоего ненаглядного, хорошо?

Я кивнула. Адам молниеносно выскочил наружу. Я потянулась к дверце, чтобы открыть ее, и обнаружила, что ручки нет, но Адам живо распахнул ее с другой стороны. Дождь ослаб, превратившись в мелкую морось.

Адам поманил меня за собой:

– Там.

Но я различила только широкие спины парней из оперативной службы Саванны. Обняв меня за плечо, Адам повел меня сквозь ряд мужчин в непромокаемых плащах со светоотражателями.

– Она здесь, – сказал он, и все расступились. Я увидела затылок моего мужа и сразу поняла, насколько опасно его положение. Он действительно сидел на самом краю парапета, свесив ноги вниз.

Адам сжал мое плечо, чтобы подбодрить, и мы пошли дальше сквозь живую баррикаду его коллег.

– Питер, – вымолвила я срывающимся голосом.

Он не ответил. У меня создалось впечатление, что он заворожен тем, что видит на горизонте.

– Ты создал кучу проблем, – добавила я, приближаясь, но боясь прикоснуться к мужу. – Мы беспокоимся.

Питер повернулся ко мне, и я замерла. А он притянул меня к себе, да так, что я едва не опрокинулась через парапет.

– Ты меня пугаешь, – сказала я, пытаясь говорить спокойным тоном.

Он тянул меня к себе правой рукой, а левой показывал в небо. Я поняла, что его сломанная рука зажила, а шина исчезла. И все это случилось за каких-то полтора часа! Кровь фейри взыграла в Питере. Возможно, сам он не владел магией, но магия явно овладела им.

Внезапно Адам впился в правую руку железной хваткой, и я качнулась, чуть было не потеряв равновесие. Питер проигнорировал, что мой страх перерос в гнев, но отпустил меня.

– Вон там, Мерси, – сказал он.

Я подавила в себе желание вцепиться ему в волосы и оттащить от края парапета.

Сделала глубокий вдох.

– Что там, милый?

Мое сердце растаяло, когда он повернулся и поглядел на меня, как дитя. Улыбнулся мне, а потом моему животу.

– Эй, приятель, – произнес он, обращаясь к нашему сыну. Потом немного помолчал и добавил: – Все будет в порядке. Обязательно.

Питер кивнул. Его глаза сияли расплавленным серебром.

– Да. Будет, обязательно, – повторила я, освобождаясь от хватки Адама.

Я подошла к Питеру вплотную.

– Все будет чудесно, но сейчас надо отправляться домой.

– В какой из домов? – задумчиво спросил он, оглядев низкий горизонт Саванны, а затем вновь уставился куда-то поверх реки. – Мой настоящий дом там. Просто он расположен далековато. Мне наш маленький Колин все рассказал.

– Омела.

Четкая мысль сама всплыла из подсознания, разум не успел бы сформулировать ее. Я рефлекторно прижала руки к животу и на секунду узрела на горизонте то, что зачаровало моего мужа. Сверкающий портал, открывающийся в яркий зеленый мир, где всегда светит солнце и всегда царит лето. Лишенные магии ничего не заметили. Обескураженный Адам даже не догадывался, что перед нами раскрылась дверь в иное измерение – близкое и недостижимое одновременно. Однажды я видела этот мир, когда грань расширила свои пределы и смешала свою энергию с магией фейри, с той ее каплей, которая росла внутри меня.

Питер сполз вперед, и я едва не завопила, когда он наклонился. Но он удержался на парапете и не упал.

– Ты хочешь отправиться туда? – окликнула я Питера.

На сей раз он полностью сосредоточился на мне.

– Я хочу домой. Больше всего на свете, – признался он.

Его ответ пронзил меня насквозь. Он мечтал об этом – даже больше, чем желал бы увидеть рождение нашего сына и жить здесь, в Саванне, вместе со мной.

– Я могу тебе помочь, Питер, – прошептала я. – И ты вернешься домой. Ты же знаешь, что я и не на такое способна.

Упоение. Вот единственное слово, каким можно было описать выражение его лица.

– Но для этого тебе придется спуститься ко мне, Питер.

Да. Я могу помочь тебе, но тогда ты оставишь меня и собственного нерожденного сына.

Меня будто резало пополам ледяное лезвие, но я продолжала говорить:

– Иди ко мне, Питер…

Он встал, покачнулся, и я затаила дыхание. Но Питер просто балансировал на парапете. Наконец, он спрыгнул вниз, сгреб меня в охапку и попытался подбросить в воздух. Оперативники приготовились кинуться на него и оторвать от меня.

– Нет! – твердо произнесла я. – Мы в порядке.

Питер крепко и нежно обнимал меня. Зарылся лицом в мои волосы, затем принялся целовать мои губы, брови, щеки, совсем не обращая внимания на мои слезы. Я отрешилась от чувств и переключилась на автопилот. Говорят, от разрыва сердца, в буквальном смысле слова, не умирают, однако в тот миг я была уверена, что стану первой. Я сделаю то, что надо сейчас. А с эмоциями разберусь завтра.

Питер поставил меня на асфальт, чмокнул в макушку и вновь нашел мои губы. Это не было поцелуем страсти или любви. Нет, он подарил мне прощальный поцелуй.

Сделав шаг назад, он покорно позволил отвести себя в машину «Скорой», припаркованную неподалеку. Второй раз за считаные дни. У меня к горлу подкатил ком, когда я увидела, что женщина-парамедик светит фонариком ему в глаза.

– Что с тобой, приятель?

Услышала ли я ее голос, или прочла ее мысли?

Я стояла, как истукан. К «Скорой» подошел полицейский и после короткого разговора с санитаром пристегнул Питера наручниками к носилкам.

«Семьдесят два часа психопроверки».

Профессиональный жаргон синхронно пролетел в умах полицейских и пожарных подобно слаженному хору. Я ощутила присутствие Мэйзи и моих теток, они пробирались сквозь группу патрульных, которые с ними спорили.

– Мы родственники, – донесся до меня повелительный голос Айрис. Моя тетя словно озвучивала древний закон – гораздо более важный, чем все ныне действующие. Возможно, так и было.

Адам находился рядом и говорил по мобильнику. Судя по фразе «и я тебя люблю», он общался с моим дядей, а не звонил в участок.

Вой сирены вернул меня в реальность. «Скорая» поехала прочь, и я кинулась за ней вслед, но Адам поймал меня.

– Я не брошу Питера, – закричала я, сопротивляясь.

– Я тебя подвезу. И не волнуйся за Питера. Все сделают, как надо.

– Нет, – ответила я, глядя, как Эллен, Мэйзи и Айрис все еще прорываются сквозь строй оперативников.

«Скорая» разгонялась, завывая сиреной и сверкая маячками.

– У них не получится.

Глава 22

Что такое магия? Раньше я думала, что это ощущение причастности, быстрый путь к успеху, защита от опасностей, преграда для любых потерь. Я ошибалась. Как и все остальное в жизни, магия – просто метод достижения цели, который тоже чреват набором осложнений.

Неправильно говорить, что магия пронизывает окружающий мир. Нет. Все есть лишь потенциал магии. Вселенная состоит из энергии, а там, где есть энергия, найдется и потенциал. Магия – это способ раскрыть потенциал и применить его на практике. Истинные ведьмы черпают талант из источника, заключенного в собственных ДНК. Колдуны, которые от рождения не наделены силой, берут энергию из незримых потоков, как, например, моя лучшая подруга матушка Хило. Однако им приходится упорно трудиться, придумывая различные магические соответствия и хитроумные уловки. Но прирожденные ведьмы, по крайней мере те, у кого ума хватает, могут многому научиться у своих «младших» соратников. Настоящие ведьмы творят мощные и несокрушимые чары, но и они вынуждены вооружаться инструментами, необходимыми для концентрации силы. А еще они выбирают для своих целей наиболее благоприятное время и место.

Я и мои родные стояли на перекрестке Хило. Наше общее заклинание требовало особого участка, который был бы одновременно природным и зачарованным. Перекресток в роще десятилетиями служил средоточием силы Хило. А то, что я оказалась здесь, заряжало меня дополнительной энергией. Сегодня ночью мне была нужна вся сила, о которой я могла бы молить, которую могла бы позаимствовать или украсть.

Указав на землю пальцем, я нарисовала пентаграмму в круге. Белый свет озарил лицо Оливера, подчеркнув линии его черепа.

Смерть и утраты. Когда я росла, я жаждала магии! Притворяясь, что рада за всех Тейлоров, но втайне им завидовала. Что за дура! Колдовство не принесло мне счастья: оно лишь отнимало у меня родных и близких. А теперь я должна сотворить заклинание, которое заберет от меня собственного мужа.

После случая на мосту Питер провел в больнице три дня. Безусловно, Оливер мог бы устроить ему досрочное освобождение, но он и мои тетки днями и ночами рылись в ведьмовских книгах и всех доступных источниках информации, отчаянно пытаясь найти способ исправить беду, которую невольно сотворил мой ребенок. Бедняжка Колин просто хотел утешить родного отца! Я не отвергла ни одной идеи родственников, поскольку понимала: лихорадочная активность их немного успокоит. В итоге они осознают, что сделали все возможное.

Мне разрешили навестить Питера, но я подозревала, что вольности с режимом являлись результатом вмешательства Оливера. Я сидела у койки мужа часами и наблюдала, как его тянет прочь из нашего мира. Он стал еще более молчаливым, и мы вообще перестали разговаривать, лишь иногда он поднимал на меня свои умоляющие глаза. Доктора утешали меня, проводили анализы, консилиумы. Предлагали лекарства. Расспрашивали, стремились найти рациональные объяснения. Но происходившее с Питером лежало за пределами их профессии. Врачи были хорошими людьми. Они тоже выбивались из сил, но и они оттягивали неизбежное.

Питер был не просто частью моей жизни, он был самой моей жизнью, с самого детства. Мы были неразлучны – играли, гуляли, проказничали, а заодно разбили друг другу сердца. Я любила его всей душой. Представить себе не могла, как буду дышать без него. Ощущала себя преданной и обманутой. Но постепенно понимала, что наши совместные приключения подошли к концу. Я даже готовилась встретить финал наших отношений достойно и принять удар на себя.

А сейчас, когда момент катастрофы наступил, я почувствовала, что мир замер. Почему-то я думала, что мое сердце разорвется, а мою душу всосет бесчувственная пустота. Но ничего такого не случилось.

Мы молча заняли свои места в углах пентаграммы. Эллен находилась у нижнего правого луча, если смотреть с моей стороны. Тетя обладала огромным потенциалом работы с энергией земли и с материальным миром. По диагонали от нее, у верхнего левого угла, стоял Оливер, баловень судьбы нашей семьи, одаренный вечной юностью, обаянием и умением добиваться своих целей. Оливер был связан со стихией воды, которая олицетворяла терпение, превращающее камень в песок.

Оливер взглянул на меня и ободряюще улыбнулся, но я заметила в его глазах страх. Он боялся, что я не переживу этого или изменюсь до неузнаваемости. И он был вправе беспокоиться. Оливер разделял мою боль.

Но я могла запретить себе страдать. Пока. Я должна выполнить обещание, данное мужу.

Я повернулась к Айрис. Она стояла справа от меня, ближе к Эллен, в точке пентаграммы, соответствующей энергии воздуха. Айрис умела летать. Сама мысль о том, что она может вознестись в небо, до сих пор поражала меня.

Мэйзи находилась у вершины пентаграммы, соответствующей стихии огня. Стихии, которая бурлила в нас обеих, мы унаследовали от родителей. Вера сестры наполняла меня почти осязаемой силой.

Когда мы заняли места, я невольно задумалась о том, может ли наша магия подводить нас, давая побочные эффекты. Эллен, с ее даром целителя, вынуждена ежедневно посещать собрания анонимных алкоголиков, чтобы привести в порядок собственное здоровье. Айрис, способная оседлать ветер и умчаться к линии горизонта, изрядную часть жизни провела в заточении. Она оказалась прикована к мужчине, который издевался над ней и психологически, и физически. Талант Оливера, связанный с убеждением других людей, погубил одну юную женщину и ее нерожденного ребенка. Мой дядя хорохорился и делал вид, что давно превозмог чувство вины, но я-то понимала, что этот груз все еще тяготит его душу. Всякий раз, глядя на Адама, он задумывался, каким бы мог стать сын Адама, кем бы он вырос. Наверное, Адам тоже об этом часто размышлял. Нашли ли они способ разобраться в своем прошлом или старательно обходили щекотливую тему?

Моя сестра. Магия едва не сожрала Мэйзи заживо. Она исказила ее слова и поступки. Знаю ли я сестру по-настоящему? Предательство разделило нас еще в материнской утробе. Но я хотела доверять Мэйзи. Я сказала себе, что овладевшее ею зло – не ее собственное, а чужое. Заплачу ли я цену за принятое решение? Наверняка, так или иначе.

Я сама, Мерси Тейлор. Девчонка, выросшая вне магии, лишь для того, чтобы та потом врезалась в меня с деликатностью товарного поезда. Я находилась во главе пентаграммы, символизирующей дух, поскольку именно я должна была сотворить заклинание.

– Питер, – сказала я в темноту. – Мне нужно, чтобы ты встал в центр.

Он медленно, очень осторожно приблизился ко мне.

Мне хотелось завопить, крикнуть, что я люблю его, но я осознавала бесполезность своих эмоциональных порывов. Это же все равно, что кинуть камешек в бездонный колодец. В конце концов, мой ум и сердце посовещались и договорились между собой. Мужчины, за которого я вышла замуж, больше нет. Гибель приемных родителей сломила Питера, а наш сын открыл ему, что его настоящая мать жива – обитает в мире фейри и ждет его возвращения. Сделанного не воротишь.

– Повернись ко мне, – скомандовала я дрогнувшим голосом.

Глаза Питера сияли в ночи холодным серебром. Из них исчезла любовь, которую я видела в них раньше. Питер мучился, борясь со своей истинной природой – в битве, которую невозможно выиграть. Я видела, что с каждым днем умирает тот Питер, которого я любила. Он превратился в измученное создание, желающее лишь покинуть чуждую реальность. Он отчаянно стремился воссоединиться с «народом холмов», который столь долго не принимал его.

Ребенок, который прежде начинал танцевать в моей утробе от звука голоса своего отца, замер. Я найду способ дать Колину такую жизнь, какую он заслуживает. Наверное, никогда не смогу заполнить в себе пустоту, оставленную его отцом, но сделаю все, что в моих силах.

Я на мгновение зажмурилась и глубоко вздохнула.

Я тебе обещаю, мой малыш. Я что-нибудь придумаю, и твоя жизнь сложится замечательно.

Будь магия средством исполнения желаний, то, открыв глаза, я бы очутилась во дворе нашего семейного особняка. Конечно, вместе с Питером. Наверняка мы бы натягивали яркие гирлянды на огромном фасаде дома в викторианском стиле, который издавна принадлежал Тейлорам. При мысли о празднике я опять вспомнила про омелу. Невинное растение, оказавшееся смертельным по недосмотру. Скандинавская богиня не смогла предвидеть, что омела принесет смерть ее сыну. Я тоже дала промашку и не могла предположить, что мой ребенок станет вестником правды.

Теперь праздников уже не будет, тоскливо подумала я. Мой муж стоял в центре круга, озаренный светом. Его глаза заблестели. Он смотрел вверх, к открывшемуся над нами порталу, вратам в мир фейри.

Я услышала шорох среди деревьев.

Иссиня-черные волосы и бледная кожа. Изящная шея, царственная осанка. Даже в темноте я увидела, что она – само совершенство. Потрясающее создание, красивее всех, кого я когда-либо встречала на своем пути. Алое платье, губы, как лепестки роз. Сказочная принцесса. Достойная всех эпитетов и похвал, которыми награждали эльфов в сказках. Но я презирала ее. Тихо застонала, окончательно осознав исход. Финал, без единой, самой крохотной надежды. Передо мной стояла истинная мать Питера. Она пришла за своим сыном.

Питер молниеносно встрепенулся. Хотел подбежать к ней, но уперся в границу круга, замыкавшего пентаграмму. Закричал, стучась об нее, как зверь, пытающийся вырваться из клетки.

– Нет необходимости в вашей ведьмовской магии, – произнесла она голосом, звенящим, как хрустальные колокольчики в ночи. Подняла руку, и свет померк.

Питер ринулся в ее объятия.

– Мо мак. Сын мой.

Портал, до которого никак не мог дотянуться Питер, опустился на землю. Лицо Питера просияло от восхищения. Без единого слова, без единого взгляда в мою сторону, без малейших раздумий он кинулся в него и растаял в воздухе.

Глава 23

Я ахнула. Ледяное лезвие боли, пронзившее мое сердце, будто повернулось вокруг своей оси. Я нашла в себе силы, чтобы отпустить его, но у меня оставалось еще так много невысказанных слов! Я так хотела, чтобы он меня услышал и пожалел. Дал обещание, что когда-нибудь он вернется ко мне, к нашему Колину. То, что он бросил нас, вообще ни о чем не задумываясь, и та радость, с которой он нас покинул, – все это оказалось непереносимым.

Как мальчишка, улепетывающий из школы, когда наступило лето, Питер сбежал через портал, соединяющий миры. Он не попрощался со мной, даже не махнул рукой. Я провожала его взглядом к иному горизонту, сквозь дыру в ткани моего мира. Для меня он теперь практически умер. Нет, еще хуже. Много рассказывают о людях, воссоединившихся в лучшем мире после смерти. Но я никогда не слышала, чтобы такое говорили про тех, кто ушел, подобно Питеру.

Я судорожно вздохнула, окончательно осознав, что наступил конец. Поняв, что больше никогда его не увижу. Так часто за долгие годы у меня была возможность коснуться его рукой. Обнять его. Сказать, что я его люблю. Но я пренебрегла этим и теперь возненавидела себя – я все упустила, и драгоценных мгновений уже не вернешь.

Его мать каким-то образом узнала, что заклятие разрушено и пора забрать собственного сына домой. Сейчас она стояла поодаль и наблюдала за моим горем. Такая спокойная, величественная. Мысленно я едва не назвала ее бессердечной, но затем всмотрелась в ее серебристые глаза. Они не были человеческими, однако в них мелькнула тень сочувствия. Значит, на него способны и фейри…

Внезапно я ощутила резкий укол в груди, согнулась и поникла. Меня сотрясли рыдания, родившиеся в моем нутре, столь мощные, что со стороны их можно было бы принять за смех.

Я не знала, переживу ли я эту боль. Не понимала, хочу ли я еще жить. Отчасти я жаждала, чтобы страдание поглотило меня и унесло в мир мертвых. А еще мне хотелось кинуться в портал, который завис в полуметре над землей. Вытащить оттуда Питера и никогда не выпускать его из объятий. Но интуитивно я осознавала, что даже если это возможно, я не смогу поступить настолько эгоистично и жестоко.

Я ощутила, как меня заполняет черная злоба. Как она ищет цель.

– Зачем? – спросила я у матери Питера. – Почему вы, чудовища, посылаете нам своих детей, позволяете нам любить их, а потом забираете их обратно?

– Чудовища? – переспросила она, сузив сияющие глаза. – Если мы, фейри, и чудовища, то именно вы, ведьмы, сделали нас такими.

Хотя в ее голосе прозвучал упрек, в них не было гнева. Ее голос будто усмирял меня.

– Нет, я бы никогда не стала причинять тебе боль, какую чувствовала я сама, когда отдавала своего сына в ваш мир.

– Но зачем ты это сделала? – удивилась Эллен. – Я потеряла своего сына. Если бы у меня был выбор, я бы душу отдала, чтобы спасти своего единственного мальчика! Я бы никогда в жизни не отдала его чужим людям!

Глаза фейри расширились.

– Похоже, вы, ведьмы, забыли собственную историю!

Наше молчание было красноречивым ответом.

Она обратила свое прекрасное лицо ко мне.

– Тогда вы действительно можете считать нас чудовищами.

– Расскажи нам, – попросила ее Айрис, подходя ко мне и положив мне руку на плечо. – Что заставляет ваш народ вести себя подобным образом? Почему вы меняете своих детей на человеческих? Какой цели служат ваши отпрыски, которых воспитывают смертные?

Я заметила, что Оливер подошел к Мэйзи, пытаясь заслонить ее. Мэйзи тоже любила Питера. Неужели она мучилась от боли, как и я?

Фейри вступила внутрь нашего круга. Я мгновенно поняла, что магия ведьм – обычные дешевые фокусы по сравнению с колдовством фейри.

– Твой муж, – начала она, простирая ко мне длинные тонкие пальцы. – И мой сын. Он не простой фейри. Он королевского рода. Он принц.

Фейри источала сладкий аромат цветущих олив. Она гордо подняла свою изящную голову, и я увидела на ее шее искусную подвеску. Я бы сочла этот драгоценный камень рубином, если бы он мог сверкать и переливаться в тусклом свете луны.

– Говорю тебе это не из тщеславия, но лишь затем, чтобы ты поняла плачевное положение, в котором вы, ведьмы, и ваша грань…

Слово «грань» она произнесла очень резко.

– …поставили народ фейри.

– Грань? – перебила я.

Не услышав дальнейшего объяснения, я ощутила, как меня охватывает чувство вины. Это было странно, особенно в нынешних обстоятельствах, но понимание того, что мы, ведьмы, ответственны за ситуацию, в которой оказалась я сама, стало для меня весьма неприятным и… неизбежным.

– Ведь под таким названием известна среди вас сплетенная ведьмами паутина магии, верно? Устройство, благодаря которому вы сделали этот мир своей собственностью, если я не ошибаюсь?

Айрис сжала меня в объятиях.

– Мы и сейчас ее так называем, но почему же грань привела к трагическим последствиям для фейри?

– Когда вы создали и установили грань, когда вы создали границу между двумя зонами, вы создали барьер, отрезали одно от другого. Чтобы защитить себя от иного измерения, где обитали могучие демоны, вы, ведьмы, создали пропасть. Но сделали ее гораздо больше, чем необходимо. Раньше наши измерения тесно соприкасались и даже делили одно физическое пространство. Грань отсекла наш мир от общего источника, что стало для нас губительной катастрофой. В мгновение ока был стерт целый сонм реальностей. Выжили очень немногие. Мы, фейри, пытались возродиться и начать все заново, но наши дети оказались отравлены последствиями вашего предательского поступка. Они появились на свет уродливыми, их сознание было повреждено и его невозможно было исцелить никакими способами.

Фейри нахмурилась.

– Худшим из последствий вашей магии стало то, что наш мир начал ускользать, дрейфовать. Наши мудрецы выяснили, что мы можем остановить такое скольжение, если поместим эквивалент ваших якорей грани в вашу же реальность. Для нас это останется вечным позором, но мы были злы и отчаялись. Из поколения в поколение мы крали человеческих детей из колыбели и подменяли их нашими уродливыми потомками.

– Но мой Питер, он – прекрасен!

Она гордо улыбнулась мне.

– Наши усилия оправдались. Обмен детьми помешал дрейфу. Не окончательно, но у нас появилось время, чтобы найти более эффективное решение.

Она шагнула в мою сторону, и ее одежда мягко заструилась вдоль ее стана. Фейри коснулась моего лица, и я невольно расслабилась.

– Наконец мы стали исцеляться. Проблемы с развитием детей, продолжавшиеся много поколений после того, как ваша грань едва нас не уничтожила, в основном исчезли. Наши дети вновь обрели здоровье. Они безупречны физически и сильны умом. Их магия…

Ее глаза расширились и засияли от чувства, которое я восприняла, как радость.

– …чудесна, даже по меркам фейри.

Она опустила руку, и я ощутила печаль, будто ослабела, лишенная контакта с фейри.

– Зачем ты послала Питера, если он принц?

– Потому, красавица, что владыка не должен просить свой народ платить цену, которую не готов платить сам.

Серебристая слеза скатилась по ее щеке.

– Мы, фейри, не чудовища. Мы живые создания, наделенные душой и борющиеся за свое выживание. Я не бессердечна. Я мать. Пусть я и ликую при возвращении своего сына, но мое сердце разрывается при виде твоей боли. Я знаю, что ты любила его. Возможно, даже сильнее, чем ты сама думаешь.

– Но он с такой легкостью бросил меня! – произнесла я.

Моя ярость пересилила тоску.

– Он бросил нашего ребенка!

Она печально посмотрела на меня и повернулась к порталу. Я заметила, что он уменьшается и истаивает в воздухе.

– Не нужно ненавидеть моего сына, – сказала она. Помолчала и произнесла: – Времени мало, и я не успею тебе объяснить подробно. Когда мы оставляем своих детей в вашем мире, они не только меняют место своего обитания. Это полная перезапись их потенциала на уровне более глубоком, чем тот, который вы теперь называете «квантовым». Происходит искажение, которое возникает прямо на грани небытия.

– Великая пустота, – пробормотала я.

Фейри одобрительно кивнула, оценив мой термин.

– Да, великая пустота, где ничто не существует, но из которой рождается любой потенциал.

Фейри тщательно подбирала слова, она явно пыталась вразумить меня.

– Он тебя не забудет, моя красавица. Если говорить о возможности забыть, то ты бы никогда не ушла из его сердца. Мой сын лишь нырнул в свою естественную среду. Он погрузился в ту жизнь, в которой ты – совершенно чужая, та, которую он никогда не встречал и не встретит.

Она тревожно взглянула на угасающий портал.

– Но наш ребенок…

Услышав мой голос, она будто позабыла о своей тревоге за закрывающееся окно в ее мир. Внезапно оказалась рядом со мной, и ее изящные черты лица на миг исказились. Она положила обе ладони на мой живот. Впервые за последние дни я ощутила, как Колин пошевелился. Ощутила его удовольствие от встречи с настоящей бабушкой, и эмоции моего малыша буквально затопили меня.

Осмелившись посмотреть на фейри, я поняла, что она не скажет мне ничего хорошего.

– Ты должна быть сильной, – мелодично проговорила она и нежно улыбнулась. – Если бы я могла отдать свою жизнь, чтобы помочь тебе, я бы так и поступила, красавица, поверь мне.

Я отшатнулась, отталкивая и Айрис.

– Ты меня пугаешь!

– Мне очень жаль, но ребенка не будет.

– Что? – выкрикнула я, рванувшись к фейри и схватив ее руку. Пальцы закололо от дроби электрических разрядов. Я дернулась, и фейри выскользнула из плена.

– Ты связана с моим сыном надеждой. Подозреваю, что это усилит твою магию, и ты будешь чувствовать ребенка, по крайней мере, некоторое время. Но затем он перестанет существовать. Словно его никогда и не было.

И фейри грациозно двинулась к почти уже неразличимому порталу.

– Мне очень жаль, дорогая, – повторила она. – Правда. Пожалуйста, не забывай этого.

Задержавшись на пару секунд, фейри загадочно посмотрела на меня:

– Пусть ты найдешь любовь в том, кто тебя никогда не оставит, кто тебя никогда не забудет. Таково мое пожелание.

А потом фейри вошла в угасающий портал и исчезла. Сияние окончательно померкло.

В следующий миг я рухнула на пентаграмму, впиваясь ногтями в землю и кроша ее в пальцах. Услышала свои горестные вопли – я призывала магию, которая еще теплилась на перекрестке Хило.

Глава 24

Не знаю, как я попала домой. Меня вымыли и уложили в кровать Айрис, но я не запомнила ни единой детали. Реальность принялась терзать меня с того момента, как я проснулась. Уход моего мужа, убийство его родителей, смерть моей матери, бегство Гудрун, предостережение фейри о том, что моего ребенка скоро не станет, – все это безудержно кипело в моем мозгу вместе с чувствами, сопровождающими обрывки мысли. Гнев, боль, утрата, ужас и отчаяние наслаивались друг на друга, как в галлюциногенном калейдоскопе.

Сперва мне почему-то показалось, что это просто иллюзия и вообще обычный скверный сон. Сейчас дверь распахнется, и ко мне ворвется Питер. Он плюхнется на постель, улыбнется, как всегда, и поцелует меня в губы, обдав запахом «Киллиэнс». Я зажмурилась и замотала головой. Я не хочу быть безумной. С той магией, которой я обладаю, я вполне способна создать себе вымышленный мир и обманывать себя ложным счастьем. Но тогда я потеряю все шансы спасти Колина.

Внезапно я ощутила резкий запах. Нашатырь? Я запаниковала, ощупала свой округлившийся живот и заплакала, бесконечно благодарная за то, что он еще выпуклый и упругий. Колин являлся не только частичкой Питера, мы вместе зачали нашего сына. Я пока не видела Колина, но знала, что – ребенок мой. Я его чувствовала. Я его Любила. Он – настоящий. Будь я проклята, если позволю, чтобы Колин растворился в эфире.

Я откинула одеяло и с удивлением увидела, что лежу абсолютно голая. И вздрогнула, обнаружив на себе руны. Древние магические знаки северных народов покрывали меня ниже груди и тянулись до самых бедер. Поняла, что запах нашатыря исходит от индийской туши для татуировок, которой нарисовали символы.

Руна Уруз, олицетворение здоровья, силы и упорства, была написана много раз, образуя большой круг на моем животе. Я ощутила магию Эллен. Она нарисовала их своей рукой, наполняя любовью и верой. Руна Лагаз, энергия жизни, образовывала следующий круг, внутри первого. Эти руны и другие неизвестные знаки, китайские или иудейские, были начертаны Айрис. Тетя объединила свой четкий разум с магией такой силы, которой до сих пор не осмеливалась пользоваться. Странно, но я не ощутила участия Оливера в защитном ритуале. Наверное, здесь была своя логика: деторождение – исключительно женское дело, поэтому и чары на меня наложили мои тетушки.

Меня настолько ошеломило собственное тело, изрисованное рунами, что я впала в ступор. Из оцепенения меня вывел стук книги, упавшей на пол. Я перекатилась на бок и обнаружила Айрис. Она свернулась калачиком в кресле с высокой спинкой, которое принесли из библиотеки, и спала, тихонько посапывая. Книга ее не разбудила. Взглянув на обложку, я узнала один из дневников моего дедушки. Он был серьезным специалистом по магическим рунам и другим символам. Если эти знания помогут спасти Колина, то уверена, мы простим деда за его давние проступки.

Ставни оказались плотно закрыты, свет в комнате исходил лишь от торшера, который Айрис пододвинула к креслу. Непонятно, сколько времени я находилась в забытьи. Внезапно я ощутила дежавю. Точно так же я очнулась в больнице после убийства Джинни. Неужели это случилось полгода назад? Воспоминания о том, как я наткнулась на тело Джинни, еще не померкли. Я с легкостью вспомнила громкое тиканье дешевых часов и жужжание мух. Может, именно тогда я очнулась от спячки и ринулась вперед полным ходом? Или это произошло накануне, когда я вбила себе в голову мысль о том, что могу доверить решение своих любовных проблем старухе с перекрестка?

Я поблагодарила Господа за то, что он направил мой «Завиральный тур» к кладбищу Колониал. Я очутилась там как раз вовремя и заприметила матушку Хило, которая плелась меж надгробий, продираясь сквозь реальность, будто игла сквозь ткань. В одной руке она тащила свою красную сумку-холодильник, а в другой – складной садовый стул, опираясь на него, как на трость. Хило задержала несчастная женщина, решившая вынести смертный приговор своему мужу. Бедняжка попыталась повернуть магию вспять, узнав, что обвиняла его ложно. Устранила ли Хило проклятие или невиновный пострадал из-за недальновидности жены? Жаль, что я Хило не спросила. Хотя бы для того, чтобы выяснить, где правда, а где ложь. Или я просто боялась услышать ответ Хило? Мне хотелось верить, что Хило развеяла чары, прежде чем они причинили необратимый вред. В своей магической практике она не всегда придерживалась концепции плохого и хорошего, но я ее полюбила, как и она меня. Нам, Тейлорам, были доступны магические силы, многократно превосходящие те, о которых Хило могла бы только мечтать, но не сомневалась, что старуха с перекрестка нашла бы способ защитить Колина. Интересно, беспокоили бы меня ее методы или я бы поддержала Хило во всех ее начинаниях? Ведь в моем случае главное – эффективность и результат…

Дружба с Хило изменила меня, однако мое взросление произошло раньше той судьбоносной встречи на Колониал. Я попыталась вспомнить себя прежнюю, до того дня, когда Мэйзи впервые привела в дом Джексона и представила его нам. Я привыкла жить вне магии, поодаль от родных и стала одиночкой по натуре. Я держалась от ведьм в сторонке, хотя затворником не была. Вероятно, мне нравилось водить туристов по Саванне и скармливать им беззлобные байки, потому что в эти минуты я ощущала себя не просто центром внимания, а вливалась в людской поток. Я несла ответственность за своих подопечных и не могла помахать им рукой и бросить их на городском рынке или в «Пиратском доме».

А тогда я и впрямь была счастлива. Готова к приключениям, любопытна, предана Питеру – благодаря обещанию, которое и не надо было вслух произносить. Тому, которое я едва не нарушила. Разоблачив обман Джексона, я обрела свою собственную украденную магию. Я любила колдовство и по глупости решила, что души в Джексоне не чаю. Моя черствость по отношению к Питеру заставила его принять отчаянные меры, но в итоге мы зачали нашего малыша, ныне пребывающего в моей утробе.

Я погладила свой живот и послала всю любовь мира крохотному мальчику, растущему внутри меня.

– Ты будешь в полном порядке, сынок. Мама тебе слово дает, – прошептала я, прекрасно понимая, что не могу ничего гарантировать Колину. Однако чувства переполняли меня, и я не могла говорить по-другому. Меня пронизала невероятная радость, когда я услышала безмолвный ответ. Колин верил мне! Более того, он верил в меня. Он сообразил, что я не сдамся, не позволю ему исчезнуть, что бы там ни болтала его бабушка-фейри. И я открылась Колину целиком, распахнув перед ним свою душу. Я сказала ему, что, несмотря ни на что и вопреки всему, мы прорвемся. Я выбьюсь из сил, но у него будет шанс появиться на свет, хотя его жизнь может оказаться столь же сложной и непонятной, как у его мамы. Я исполнилась решимости защитить сына любой ценой и вдруг ощутила притяжение. Незнакомая и могучая магия призывала меня. Я узнала ее источник потому, что она отличалась от моей ведьмовской энергии. Совершенно чуждая и непонятная сила напугала меня. Похоже, Гудрун находилась неподалеку и окликала меня по имени.

Но это явно было вежливое приглашение к диалогу. Обещание помощи, безопасности и… силы, достаточной для того, чтобы позаботиться о моей семье и моем нерожденном ребенке.

– Ты одна виновата. Может, пожар и Джозеф устроил, но заклинание, убившее Клер и Колина, создала ты, – громко произнесла я.

Айрис пошевелилась, но не проснулась.

– Мой сын потерял отца, пытаясь унять его боль, причиной которой была именно ты. А теперь…

Я умолкла. Я не была способна высказать вслух, что я могу потерять сына.

Ответ Гудрун пришел ко мне в виде впечатлений. Декларация невиновности. Стыд. Посулы загладить содеянное. Едкое напоминание о том, что люди, которым следовало быть моими союзниками, меня предали – и продолжают предавать, – оказалось аккуратно вплетено в ткань послания. Предложение содружества. Разве не случилось так, что обе мы пострадали от якорей грани? Они отвергли нас, лишив прочной опоры, и объединились, пытаясь нас погубить. У нас действительно много общего.

Я вздохнула. Было бы неразумно соглашаться с Гудрун. Она черпала силу в непроглядной тьме, куда я совсем не хотела попасть. Здравый смысл вопил, требуя разбудить Айрис, рассказать ей обо всем. Но мой рассудок забуксовал, гадая, как защитить Колина. А вдруг у Гудрун есть идеи насчет спасения Колина? Тогда мне придется рискнуть. Я должна ее выслушать.

Я провела руками над своим нагим телом, и на нем появилась одежда. Закрыла глаза и сосредоточилась на энергии Гудрун. Я вообще не представляла, в какое нечестивое место я перенесусь, но я могла пройти босиком по аду (настоящему, если он существует), если это даст моему сыну шанс родиться.

Внезапно раздался знакомый голос из громкоговорителя в туристическом автобусе, и я открыла глаза.

Я очутилась в парке Форсайт, под раскидистым дубом, который я и Питер давным-давно прозвали «деревом для лазания». Именно здесь мы поженились несколько месяцев назад.

«Встретимся под „деревом для лазания“?» – спросил меня Питер. «Как всегда, и на всю оставшуюся жизнь», – засмеялась я и, дотронувшись до коры на стволе, попросила дуб запомнить этот день, на всякий случай, если все остальные забудут.

Как магнит притягивает частицы железа, так мое внимание было отвлечено от старого дуба и счастливых воспоминаний. На ближайшей скамейке сидела Гудрун – спиной ко мне. Не оборачиваясь, приветливо помахала, дескать, присоединяйся.

Я медленно обогнула скамейку.

– Благодарю, что не отвергла мое приглашение, – произнесла Гудрун с отрывистым немецким акцентом. Я сразу подумала об Эрике Вебере, одновременно приходившемся мне отцом и дядей.

У Гудрун были изысканные, но ожесточенные черты лица, которые я дважды видела в зеркале. Теперь Гудрун шагнула из зазеркалья в реальный мир. Она казалась царственной особой, восседающей на троне. Оглядывала меня пристальным взором, а я молчала, как рыба. Магия так и витала вокруг ведьмы, вибрировала, словно раскаленный воздух над крышей жарким летним днем. Гудрун наклонила голову, и ее короткие черные волосы, стриженные, как у мальчика-пажа, упали набок, подчеркивая изящную линию подбородка.

– Мне нет никакой причины вредить тебе, – сказала она. – Однако я бы сделала все, чтобы сбежать из тюрьмы. Принесла бы в жертву тебя, твоего ребенка и твою семью… что угодно – лишь бы освободиться. Но я тебе не враг.

Я внимательно посмотрела в ее серые глаза, сияющие на фоне бледной фарфоровой кожи. В них светилась холодная уверенность человека, не страдающего сомнениями.

– Я просто использовала ненависть твоих истинных врагов, применила ее в качестве рычага и сломала преграду, сделанную твоими товарищами-якорями.

Наблюдая за ее странной аурой, я нашла в себе силы ответить:

– Называй себя, как хочешь. Ты разрушила мою жизнь. Убила родителей Питера. Забрала у меня мужа. И подвергла опасности моего ребенка.

Гудрун прищурилась и вскинула руку.

– Хватит литаний. Я не повинна в твоих злоключениях.

– Твое заклинание…

– Да, это было мое заклинание, но мой помощник…

Последнее слово она произнесла неуверенно, вероятно, не найдя правильного эквивалента из своего родного языка.

– …твой брат, позволил себе вольности, выполняя мои указания. Джозеф хотел навредить лично тебе. У меня такого желания не было.

Она пожала плечами, подчеркивая, что излагает очевид