Читать онлайн Опоссум по имени Апельсинка бесплатно
Text copyright © 2015 by Holly Goldberg Sloan
Illustrations copyright © 2015 by Gary A. Rosen
© 2019, «Карьера Пресс», перевод и издание на русском языке
All right reserved
This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency
Глава 1
Еще мгновение назад она плыла в тепле и уюте, свернувшись клубочком и обернув хвостиком плечи.
И вдруг – толчок, и она вылетает наружу!
У нее нет шерсти, чтобы согреться. Она не может открыть глаза, и ничего не видит. Она слышит, как братья и сестры, тоже разом вылетев в новую жизнь, хватают ртом воздух – кажется, им тоже здесь не нравится. А потом она слышит еще один голос.
ТУК. ТУК. ТУК. ТУК. ТУК.
Это стучит мамино сердце. Оно велит ей не стоять на месте.
Может быть, так любое сердце говорит?
Новорожденный опоссум должен самостоятельно забраться в сумку у мамы на животе. И малышка начинает свой путь.
Медленно.
В ней нет и двух сантиметров. Она ползет вперед, дрожа под укусами холодного ночного воздуха. (Еще трое детенышей рядом с ней скатываются с большого круглого живота и барахтаются в грязи – хорошо, что она этого не видит.) Перестукиваются на ветру ветки деревьев, осыпаются мокрые сосновые иглы. Светлоглазая ворона пронзительно кричит издали, словно о чем-то предупреждая.
Десять минут спустя, когда крошечные опоссумы добираются наконец до края материнской сумки, у малышки уже нет сил. Она дрожит всем телом, крошечные ручки и ножки с тоненькими пальчиками онемели, и она их не чувствует.
Мама, я больше не могу.
Нет ответа. Только сердце стучит – ТУК, ТУК, ТУК. Иди!
Мама, я не могу.
Мама…
Ма…
И тут удача поворачивается к ней. Мама-опоссум вдруг принимает сидячее положение, сумка приоткрывается, и за дело берется сила тяжести. Малышка кубарем летит вниз,
вниз,
вниз.
Здесь ТУК, ТУК, ТУК звучит гораздо громче. И еще – ТИК, ТИК, ТИК, отовсюду, со всех сторон. Это быстрое тиканье она уже где-то слышала.
Тик. Тик. Тик. Тик. Тик.
Тик. Тик. Тик. Тик. Тик.
Тик. Тик.
Тик. Тик. Тик. Тик. Тик.
Может, это братья и сестры поздравляют ее с победой? Стук их сердец похож на аплодисменты.
Здесь тесно, но уютно. Малышка сворачивается клубочком и оборачивает хвостиком плечи.
Она понимает: в пути она будет не одна.
Глава 2
Детям из первого помета положено давать имена на букву «А». Это чтобы единоутробным сестрам и братьям, тетушкам и племянницам, дядюшкам, дедушкам, бабушкам и прочим родственникам проще было понять, кто кому кем приходится.
Дети из второго помета (по традиции) получают имена на букву «Б». До буквы «З» редко кто добирается, но на городской свалке есть семейство, в котором пометов было так много, что последних детей назвали на «Я». Правда, поговаривают, что родители схитрили и пропустили кое-какие буквы. Точно никто не знает, но на свалке и впрямь живут Ян, и Ялмар, и Ясмина, и Язид, и Янис, и Яра, и Яна, и Якоб, и Ярбек, и таких имен уж точно больше ни у кого нет.
Малыши на «А», родившиеся холодной ночью под гнилым бревном, сидят в маминой сумке и сосут молоко. У них открываются глазки, растет шерсть, да и сами они быстро увеличиваются в размерах.
Всего за два месяца они успевают достаточно окрепнуть и выходят наружу. Мама-опоссум считает, что дети должны быть самостоятельными, и потому предлагает малышам самим придумать себе имена. Так в семье появляются Антонио и Алиса. А еще – Абдул, Аякс, Альберта, Анджи, Алан, Альфонс, Аттикус, Алехандро и Августа. Еще есть Амлет (он хотел быть Гамлетом, но до буквы «Г» еще ждать и ждать). И только у малышки, которая попала в сумку последней, у самой маленькой во всем помете девочки, которая едва-едва одолела этот путь, – только у нее имени пока нет.
Ей уже семьдесят семь дней – пора учиться всем премудростям жизни опоссумов, а значит, брать уроки актерского мастерства. Малышка плюхается наземь и извивается всем телом. Остальные стоят вокруг и смотрят. Малышка репетирует роль змеи.
Мама (прирожденный режиссер) командует:
– Хвост – хорошо, правдоподобно. Но этого мало, надо по-настоящему ощутить себя змеей. Прислушайся к своему телу.
Малышка поднимает лапу. Но она не собирается задавать вопросы о том, как это сделать; просто пока она ползла по земле, то отвлеклась и кое-что заметила. Она вообще часто отвлекается.
– Я только хотела сказать, что там что-то на дереве, как будто из яйца вылупляется. Прямо над нами.
– Да это просто апельсин цветет! – кричит Антонио. – Цветы такие! Они не вылупляются! Они вообще неживые!
Антонио всегда все знает. Он такой умный с самого рождения.
Братец Аякс хохочет. Обидно, будто насмехается:
– Ты что, думала, у апельсина цветы живые? Апельсинка, ха-ха-ха!
– Она не Апельсинка, – возражает Альберта, но тоже смеется.
Мама хлопает в ладоши. Это означает, что пора сделать перерыв, а может – что Аяксу лучше бы подумать, прежде чем говорить. Но малышке все равно. Она понимает, что Аякс говорит обидные вещи, но ей нравится, как это звучит – «апельсинка». И она говорит, громко, чтобы все слышали:
– С этого дня меня зовут Апельсинка.
Все молчат. Она добавляет:
– И не вздумайте звать меня Алисон.
– Больно надо, – фыркает Аякс.
И с этого момента она становится Апельсинкой.
Вскоре перерыв заканчивается, пора опять на репетицию. Апельсинка рада, что сейчас не ее очередь. Апельсинка внимательно смотрит, как играет ее сестричка Анджи. Она не змею изображает. У сестры больше опыта, и сейчас она разыгрывает сценку с Амлетом. Остальные смотрят затаив дыхание. Сцена очень драматичная, да и Анджи умеет подпустить трагедии. Приложив лапу ко лбу, она стонет:
– Нет! Неправда, Амлет, – питье, питье! Отравлена!
С этими словами Анджи падает наземь. Дыхание ее становится медленнее, потом совсем прерывается. Тело коченеет, лапы вытягиваются и застывают, а язык вываливается изо рта набок.
Апельсинка ужасно пугается, но мама аплодирует, а братья с сестрами разражаются радостными криками. Больше всего на свете маленькие опоссумы любят мастерскую игру. Как замечательно Анджи сыграла сцену смерти!
Апельсинка спрашивает дрожащим голосом:
– А вдруг Анджи умерла? Смотрите, какая она стала. Может, надо как-то проверить?
Маленькая Апельсинка отворачивается. На глазах у нее слезы. Мама пытается успокоить ее, объясняет, что опоссуму очень важно уметь правдоподобно притворяться.
Но зачем это нужно – малыши не знают.
Глава 3
Опоссум рождается ночью и проживает жизнь в темноте.
Умный Антонио говорит, что опоссумы – «ночные животные». Ночные животные днем спят, а ночью бодрствуют. С закатом в лесу просыпается огромное множество разных существ, и ночью жизнь в нем кипит не переставая. Немало встречается и ночных птиц, да и мыши в полях и крысы, что вылезают из зарослей плюща и мусорных куч, тоже предпочитают ночной образ жизни.
Когда солнце опускается за горизонт, с холмов спускаются на прогулку толстохвостые еноты. Скунсы – те до темноты спят, свернувшись под крыльцом или спрятавшись за грудой позабытых грабель и лопат. Дождавшись, пока небо совсем почернеет, выползают пауки, днем скрывавшиеся в трещинах стволов, под отставшей древесной корой или внутри уличной мебели.
В воздух поднимаются летучие мыши. Ночные мотыльки и черные жуки опасливо переползают по замшелым ветвям и старым заборам, скрывавшим их в течение дня. Из-за мусорных баков и поленниц выбираются предприимчивые барсуки, устроившие себе норы неподалеку. Олени перескакивают невысокие заборчики, заходят во дворы, объедают бутоны с кустов роз и молодые зеленые листья с живых изгородей. Сверчки, жабы и лягушки распеваются и начинают свой концерт, возвещающий о наступлении ночи.
Среди всех этих ночных созданий опоссум занимает совершенно особенное место. И мама объясняет, почему так: «Только мы, опоссумы, – сумчатые».
Впервые услышав это слово, малыши приходят в восторг. Альберта громко поет:
– МЫ – СУМЧАТЫЕ! МЫ – СУМЧАТЫЕ! МЫ – СУМЧАТЫЕ!
Все остальные принимаются петь вместе с нею, а потом выстраивают «опоссумиду» – пирамиду из опоссумов. Малыши верещат, смеются, но тут Апельсинка умолкает и спрашивает:
– А что такое – сумчатые?
Наступает тишина. Даже Антонио не может ответить, хотя уж он-то знает больше всех, потому что любит узнавать новое. Мама объясняет:
– Сумчатые – это те, у кого на животе есть сумка для детенышей. Еще бывают кенгуру и коалы, они тоже сумчатые.
Амлет не понимает.
– А кенгуру и коалы – это кто?
Мамин длинный нос подергивается. Обычно это означает, что она не знает точно.
– Они живут в далеких краях.
Апельсинка вдруг начинает беспокоиться: а вдруг кенгуру и коалы заблудились? Вдруг им нужно помочь? Она спрашивает:
– Может, надо поискать других сумчатых?
Мамины уши встают торчком: она встревожена.
– Нет! Ни в коем случае! Ищи лучше улиток, червяков, яйца в гнездах и упавшие яблоки. Вот что должен искать опоссум. Мы копаемся в земле и ищем жуков и муравейники. Не найдем – забираемся в птичью кормушку и подъедаем зерно. Мы лазаем по мусорным бакам и тащим из них куриные кости, а завалялась в каком-нибудь жирном пакете еда – и ее подберем. Да, мы умеем охотиться, но еще мы отличные мусорщики! Мы наводим чистоту там, где бросают мусор. Кстати, о мусоре: самое лучшее место в мире – это футбольное поле после матча. Я сама не видела, но слыхала. Но у нас есть своя территория. Мы живем здесь. Так что я никогда не бывала на парковке у стадиона сразу после матча, но, по слухам, еды там остается предостаточно.
Антонио поднимает лапу. У него озарение (это значит, что на него как бы снизошел свет, но, поскольку опоссумы живут в темноте, правильнее будет сказать, что на него снизошла тьма, и он что-то понял).
Кажется, мама довольна своим умным сыном.
– Что, Антонио?
– Вот потому, что мы мусорщики, у нас так много зубов. Мы питаемся очень разнообразной пищей и, чтобы съесть все, что есть, нужно, чтоб зубов было побольше.
«Съесть все, что есть», – повторяют братья и сестры. Им нравится, что получилось в рифму. Мама прямо светится от радости:
– Правильно, Антонио!
Апельсинка тянет вверх лапку и ждет, пока ее заметят. Мама кивает:
– Что ты, Апельсинка, говори.
Малышка несколько секунд собирается с мыслями. Она хочет сказать что-то очень важное.
– Раз у нас много зубов, значит, мы можем красиво улыбаться!
Апельсинке кажется, что за спиной у нее кто-то чихает, но, обернувшись, она видит, что Алан состроил дурацкую рожицу, а Альберта и Алиса смеются.
Мама быстро наводит порядок.
– Спасибо, Апельсинка, это интересная мысль. А сейчас я пойду поищу нам поесть. Оставайтесь здесь и поупражняйтесь в импровизации. Очень скоро я каждому дам отдельное задание и посмотрю, как вы справитесь. Помните: главное – убедительность. Используйте свое воображение! Воображение – ключ к успеху.
С этими словами мама исчезает в разросшейся живой изгороди, а тринадцать маленьких опоссумов принимаются репетировать. Они надеются, что вскоре мама вернется и принесет им подгнивший банан или жирный бумажный пакет с остатками холодной жареной картошки.
Так или эдак – будет очень вкусно.
Глава 4
Опоссумы ведут бродячий образ жизни. Мама говорит так:
– Мы – бродячие артисты. Каждые несколько ночей мы находим новое место для сна. Есть места получше, есть похуже, но помните: никогда и ни за что не пускайте корни на одном месте и не зовите это место домом.
Апельсинка не понимает маму: опоссумы – не деревья, у них нет корней. Хотя, наверное, это было бы интересно.
Дети подросли и больше не помещаются в сумку, поэтому теперь во время ночных переходов едут у мамы на спине. Все тринадцать. Как только заходит солнце, они пускаются в путь.
Мама говорит, что в жизни должны быть правила, а одно – самое главное, главнее всех остальных вместе взятых. Это правило нарушать нельзя. Никогда-никогда.
А правило такое: ложиться спать вовремя.
Если мама говорит, что пришла пора зарыться в землю под бревном, втиснуться в водосточную трубу или юркнуть за позабытый мангал – дети тотчас должны послушаться. Они знают: как только первые лучи солнца окрасят небо в цвет спелой сливы, надо исчезнуть.
Сначала – надежно спрятаться.
Потом – закрыть глаза.
Так делают все ночные животные. Были – и нет. Еноты уходят обратно в холмы. Летучие мыши прячутся в дупла и пещеры. Скунсы исчезают, словно по мановению волшебной палочки. Жуки и мотыльки просто замирают на месте.
Мамина мудрость – это мудрость многих поколений опоссумов. Теперь мама передает ее своим детям. Исчезают последние лучи солнца, сгущается темнота, и малыши, проснувшись, сбиваются в кружок. Им уже три месяца, и мама решает, что пора рассказать им самое главное.
– Мы гуляем только по ночам потому, что при солнечном свете мир принадлежит чудищам.
Амлет дольше всех не мог отвыкнуть сосать палец, но при этих словах он, не в силах удержаться, сует в рот сразу всю ладошку и только успевает перед этим переспросить:
– Какие чудища?
Мама старается говорить очень спокойно, но ее рассказ все равно пугает малышей:
– Настоящие чудища. Они бывают трех разновидностей, и все – очень страшные. По ночам они тоже встречаются, но редко, а вот днем от них никуда не деться.
Братишки и сестренки Апельсинки поплотнее сбиваются в кучку. Мама продолжает рассказ:
– Первая разновидность – железные чудища. Они ездят на колесах, а по ночам светят большими желтыми глазами. От этого света можно ослепнуть.
– А мы слышали, как они рычат, – перебивает маму Антонио. – Громко-прегромко!
Мама кивает:
– Да, Антонио, железные чудища громко рычат. И гудят. И еще они очень-очень быстрые. Всякого, кто попадется им на пути, они сразу раздавят в лепешку.
Апельсинке страшно даже думать о таких чудищах. Она пытается заткнуть уши, но уши – не глаза, так просто не закроешь. Мамин голос все равно слышен.
– Железные чудища называются машины, автомобили и грузовики. В наших краях они ездят по особым тропам. Если уйти подальше, эти тропы становятся такими широкими, на них столько машин и грузовиков, что по ночам похоже на реки из огоньков, белых и красных. Выйти на тропу железных чудищ решится только безумец. Или тот, у кого нет другого выбора.
Апельсинка твердо решает, что даже близко не подойдет к широким тропам, по которым ездят чудища. Антонио говорит:
– А еще иногда машины спят. И тогда они совсем безвредные, как камень. Помнишь, ты нас водила к машине, и живот у нее был совсем холодный, а глаза не светились.
Мама потирает передние лапки:
– Правильно. Обязательно надо уметь различать, когда машина спит, а когда – проснулась.
Апельсинка поднимает лапку:
– Значит, надо узнать, почему машины просыпаются, да?
Мама долго молчит. Нос ее подрагивает. Наконец она говорит:
– Вторая разновидность чудищ – это те, что в союзе с машинами и грузовиками. Они тоже наши враги, и их надо знать. Эти чудища помогают друг другу. Чудища второй разновидности будят тех, первых.
– А они кто, вторые? – спрашивает Амлет.
– А что такое «в союзе»? – спрашивает Апельсинка.
Мама глубоко вздыхает, чтобы успокоиться.
– Что ж, пожалуй, пора рассказать вам все как есть.
Алан оглядывается:
– О, будем есть?
Амлет легонько тыкает его в бок:
– Это просто так говорится, Алан. Это значит, что мама расскажет всю правду.
Алан расстроен:
– Ну вот, а я думал – покушаем… Вот бы сейчас бобов, таких черных, с острым соусом…
Вдруг Апельсинке становится очень-очень страшно. Мама оборачивает ее своим длинным хвостом и подтаскивает ближе к себе.
– Чудища второй разновидности ходят на двух ногах. От них пахнет мертвыми цветами, солью и машинным маслом. Они всего боятся. И всегда злятся. И еще у них нет хвостов.
Малыши очень удивлены: как же без хвоста? Анджи грустно качает головой. Она прирожденная актриса и играет лучше всех в труппе. Она принимает свою излюбленную позу – подносит лапку ко лбу – и картинно вздыхает:
– Животное без хвоста – это так печально!
Алиса, сидящая рядом, добавляет:
– Может, они поэтому такие и злые.
Малыши перешептываются, тут и там слышно «печально», «злые». Мама ждет, пока они успокоятся, и ведет рассказ дальше:
– Эти чудища называются «люди». У них совсем нет меха, поэтому они заматываются в тряпки. Завидев ночной народ, они кричат. Они очень шумные. Никогда не знаешь, что они выкинут. Они очень опасные, но глуповатые, запомните это!
Малыши смотрят на маму не отрывая глаз. Они запомнят.
– Люди жадные. Это хуже всего. Поэтому они ставят ловушки, и еще у них есть оружие и яд. Они злые и коварные. Зато они почти никогда не лазают ночью по деревьям. И не шарят по кустам, и не роют норы.
Малыши вздыхают с облегчением. С огромным облегчением.
Мама добавляет:
– Ночью люди засыпают не сразу, но, когда темно, они обычно сидят дома и смотрят в ящик.
Апельсинка не понимает:
– Зачем – в ящик?
Мама прищуривается.
– Это специальные ящики, со светом и звуком. Не знаю, зачем они нужны, но люди в них смотрят долго-долго. Иногда они вешают ящики на стену в доме, а иногда просто ставят на пол. А маленькие ящички держат в руках.
Антонио взмахивает хвостом.
– Наверное, эти ящики говорят чудищам, что делать.
Кажется, мама призадумывается, но через секунду она решительно кладет конец разговору:
– Ну все, на сегодня хватит.
Возражать никто не осмеливается.
После этого важного разговора Апельсинка никак не может заснуть. Оказывается, мир такой страшный, нужно столько всего знать, чтобы выжить. А вдруг она не справится? Она уступает братьям и сестрам в актерском мастерстве. У нее нет особых талантов – она не умеет ни петь, ни танцевать, ни говорить со смешным акцентом. Она только умеет нюхать благоухающий по ночам жасмин и смотреть, как мелькают в свете уличных фонарей мечущиеся по небу летучие мыши. Она умеет наблюдать. Но разве это талант?
Из-за леса вдали показывается краешек солнца, и у Апельсинки дрожит хвостик. Семейство опоссумов укрылось под заплесневелым зонтиком в дальнем углу сада – только теперь Апельсинка догадалась, что здесь, совсем неподалеку живут люди. Вдали стоит на тропе машина. Она неподвижна. Но все равно страшно.
Апельсинка изо всех сил зажмуривается и старается прогнать страшные мысли, и тут слышится шепот Антонио:
– Апельсинка, я не могу заснуть.
– Мне страшно, – шепчет Апельсинка.
– Мне тоже, – отвечает Антонио.
Через несколько секунд слышится еще один голос:
– А мне не страшно, но тоже не спится.
Это Амлет. Апельсинка не знает, в самом деле ему не страшно или он только изображает храбреца. Он ведь очень хороший актер.
Апельсинка не хочет плакать, чтобы не разбудить братьев и сестер. А вдруг от ее плача проснется чудище?
– Что будем делать? – спрашивает она шепотом.
– Будем охранять друг друга, – шепчет в ответ Антонио. – Я буду охранять тебя и Амлета. А вы – друг друга и меня.
Апельсинка нерешительно улыбается.
– Давайте ляжем поближе.
Амлет втискивается между Антонио и Апельсинкой.
– Правильно. Вы будете стеречь фланги, а я – середину.
Апельсинка и Антонио не отвечают, но им становится спокойнее.
И очень скоро все трое сладко засыпают.
Глава 5
Проходит еще несколько ночей, и мама решает, что пришла пора для нового урока. Тринадцать маленьких опоссумов уплетают деликатес – желто-зеленого слизняка, скользкого, солоноватого на вкус, добрых пятнадцати сантиметров в длину, – а мама говорит:
– Сегодня мы познакомимся с последней разновидностью чудищ. Эти – самые страшные из всех. Они – наши злейшие враги.
Апельсинка перестает жевать.
– Еще хуже, чем люди, и машины, и грузовики?
– Да, – отвечает мама. – Эти чудища называются мохначи.
Малыши наперебой кричат:
– Мохначи!
– Пугачи!
– Виртуозы-скрипачи!
Про виртуозов-скрипачей ввернул Антонио. Остальные даже не знают, что это такое. Мама ждет, пока дети утихомирятся, а потом продолжает:
– Мохначи бывают разные.
Апельсинка рассматривает братьев и сестер:
– А мы тоже мохначи?
У мамы расширяются глаза.
– Мы – сумчатые, покрытые мехом! Это совсем другое дело!
Недовольно вздохнув, она продолжает:
– Бывают мохначи-коты, но про них я вам рассказывать не буду, потому что вы достаточно велики, чтобы справиться с котом. А вот мохначей-собак следует остерегаться: они очень опасны.
Малыши катают на языке слово «собак». Оно отрывистое, страшное.
Мама рассказывает:
– Собака – заклятый враг опоссума, не важно, большой он или маленький, юный или старый, сильный или слабый. Собаки покрыты шерстью. У них есть хвосты. Собаки умеют рыть землю. Они ходят на четырех лапах, а во рту у них острые зубы. Собаки кусаются! И, в отличие от людей, не знают страха. Собаки непредсказуемы, они могут выйти на охоту и днем, и ночью. Собака одним движением отрывает голову опоссуму. Вот какое страшное чудище – собака.
Амлет, Анджи, Альберта, Аякс, Абдул, Алан, Альфонс, Аттикус, Алехандро, Алиса, Августа, Антонио и Апельсинка сцепляются хвостами. Им очень страшно.
Вопрос, который волнует всех, задает Антонио:
– А собаки шумят? Их можно услышать заранее?
Кажется, мама ждала этого вопроса.
– Да, Антонио. Собаки лают. Но не всегда, так что на это особо рассчитывать не приходится.
Она указывает лапой на дом вдалеке.
– Впрочем, у собак есть свои слабости. Собаки не умеют жить сами по себе. Собаки дружат с людьми. Но не у всех людей есть собаки. Обязательно научитесь определять дома с собаками и держитесь от них подальше.
Апельсинке становится чуть легче. Она видит, что Антонио и Амлету – тоже.
У остальных все страхи как рукой снимает.
Алехандро подхватывает Августу под руку и кружится с ней в веселом танце. Августа пищит:
– Мы найдем людей без собак, мы убежим от машин и грузовиков и чудесно заживем!
Мама останавливает расшалившихся танцоров:
– Нет! Не думайте, что все так просто. Хуже собаки нет ничего на свете. Там, где живут собаки, опоссум не может спать спокойно даже днем. Потому что собака может поджидать за любой дверью.
– Что же нам делать? – спрашивает Апельсинка так тихо, что ее едва слышно.
И тут мама в первый раз улыбается.
– Умереть.
Малыши переглядываются. Как это – умереть? Мама объясняет:
– Собаки очень-очень-очень любят охотиться на живое, но терпеть не могут мертвечину.
Альфонс поднимает хвост:
– Я не понял – мы даже отбиться не попробуем?
Мама понижает голос. Дети придвигаются ближе.
– Да. Мы не отбиваемся. Мы не убегаем. Собака все равно больше, быстрее и сильнее опоссума. Но, как я уже сказала, если зверь уже умер, собаке становится неинтересно. Она понюхает и уйдет. Собаки не любят мертвечину.
Апельсинка спрашивает дрожащим голосом:
– А почему? Мы же едим мертвых жуков.
Мама вздыхает.
– Собаки нам и в подметки не годятся. Мы – высшая форма жизни. Собаку кормят люди. Такой уж у них уговор. И еще бывает, что люди и собаки убивают для забавы.
Тут уж все кричат наперебой:
– Как – для забавы? Чудища, чудища! Какой ужас!
Одним движением передней лапы мама успокаивает детей.
– Теперь вы понимаете, почему я все время прошу вас репетировать? Это нужно, чтобы обмануть собаку. Мы притворяемся мертвыми. На самом деле мы не умираем. Это игра, театр. Но выглядеть должно как на самом деле.
Амлет выпячивает грудь и громко, нарочито выразительно произносит:
– Быть или не быть. Вот в чем вопрос!
Мама снова улыбается:
– Да, Амлет. Молодец!
Апельсинка опускает глаза. Она репетирует меньше, чем следовало бы. Но мама ободряет детей:
– Не тревожьтесь! Когда мы притворяемся мертвыми, тело знает, что надо делать. В минуту опасности в дело вступают инстинкты, и мы падаем как подкошенные, потому что ноги по-настоящему подкашиваются.
Антонио спрашивает:
– Значит, от страха у нас случается как бы разрыв сердца?
Мама объясняет:
– Если очень-очень испугаться, происходит много всего разного. Дыхание замедляется. Лапы сначала слабеют, потом коченеют. Глаза закрываются сами собой. У некоторых вываливается язык и изо рта течет слюна.
Мама улыбается. Видно, это еще не все.
– И потом, мы умеем испускать запах. Мертвечина плохо пахнет. Всегда. А мы, опоссумы, для пущей достоверности научились пускать газы. Прямо как бомба-вонючка.
Детишки радостно хихикают – от облегчения им становится так легко и хорошо, словно они только что искупались в птичьей поилке.
Мама добавляет:
– Умение пускать газы – самый главный наш дар. Только так мы можем обмануть людей и собак и заставить их поверить, будто мы давно издохли. Умерли – и все тут. Только на самом-то деле мы не умираем. Или нет – умираем, но только чтобы выжить.
И мама выбрасывает передние лапы вверх и в стороны:
– И вот поэтому мы с вами, мои милые, – настоящие артисты животного мира. Мы – звезды подмостков!
Глава 6
Железы с газом.
Все очень просто. Если опоссум задерет хвост, то железы выпустят вонючий газ, и у зверька будет больше шансов выжить в минуту опасности. Одно дело, когда ты выглядишь мертвым. И совсем другое – когда еще и пахнешь, как труп. Это добавляет репризе небывалой убедительности. К тому же такого рода спецэффекты очень оживляют даже самую пресную роль.
С этого дня все братья и сестры на букву «А» каждую свободную минуту оттачивают технику. Поэтому следующие несколько дней они только и делают, что играют страх и напряжение.
У Апельсинки получается убедительно, как никогда. Выходит, иногда полезно быть трусишкой!
Когда братья и сестры подмечают, как забавно Апельсинка пугается, они наперебой лезут сыграть с ней. Семь раз кряду Апельсинка падает наземь, вытянув перед собой окоченевшие лапы. Она испускает отвратительный запах и «умирает» невероятно убедительно, потому что и впрямь боится по-настоящему.
Мама очень гордится дочерью.
– Смотрите все внимательно на Апельсинку. У нее отличная техника! Видите, она не сковывает себя правилами и действует по наитию. Она отдается страху целиком. Если вы хотите, чтобы в вашу игру поверили, надо сначала подготовиться, а потом отдаться происходящему всей душой.
Анджи поднимает лапу:
– Пусть Апельсинка объяснит нам, как она это делает. Вот как?
От смущения Апельсинка краснеет.
– Я не знаю, правда. Я просто верю, что мне страшно, пугаюсь и падаю, и все.
Мама в восторге от этих слов:
– И это замечательно! Настоящий артист тонко чувствует обстановку! Он улавливает настрой и пропускает его через себя! Учитесь у сестры – она далеко пойдет.
Через неделю у мамы готов новый урок для малышей. Она будит их, кормит сытным завтраком из восьми улиток (у двух разбиты раковины), трех червяков (живых), разнообразных семечек, позаимствованных из птичьей кормушки, и спрессованных остатков спитого кофе в засохшем бумажном пакетике (кофе полезен для пищеварения). Мама следит, чтобы все ели по очереди и получили свою долю, а потом делает объявление:
– У нас в округе множество автомобильных троп. Обычно я пересекаю их в одиночку, но сегодня – ваш выход. Ваша задача – перейти тропу. По одному.
Апельсинка поднимает лапу:
– А вдруг мы еще не готовы?
У мамы подергивается нос.
– Готовы.
– Но… – Апельсинка встревожена.
Мама окидывает взглядом своих детей.
– Даже если вы не готовы, притворитесь, что готовы. Все будут переходить по очереди. Страх сцены – вещь преодолимая. Играйте, и в какой-то момент вы поймете, что уже не играете.
Апельсинка не может удержаться и шепчет сидящему рядом Антонио:
– Я же никогда еще не переходила тропу!
Мама слышит ее слова.
– Переходила, и не однажды. Просто тогда ты была у меня в сумке и ни о чем не знала. Так что все вы уже переходили тропу много-много раз.
– Но не самостоятельно, – добавляет Антонио, который любит точность.
Мама терпеливо говорит:
– Я очень хорошо помню, как сама впервые переходила тропу. Мне было очень страшно, но я перешла. И вы перейдете. Самое главное – правильно подгадать момент.
Амлету очень хочется быть храбрее всех. Он заявляет:
– Я выйду на сцену первым. Подумаешь, автомобильная тропа! Я не боюсь!
Как ни странно, от этих слов мама не радуется, а сердится:
– Нет! Бояться – надо! Обязательно надо. Знаешь, почему? Потому что машина так велика и сильна, что опоссуму нипочем не перехитрить. Даже если прикинется мертвым. Машина может спокойно проехать по мертвечине. Или даже налететь на другую машину!
Нос у Амлета подергивается, выражение мордочки уже не такое героическое. И выпяченная грудь куда-то подевалась. Если он притворяется, что обиделся, то притворяется хорошо, убедительно.
Мама поднимает хвост и командует:
– Строимся гуськом!
– Как кордебалет? – выкрикивает Анджи с фирменной восторженной интонацией.
– Не надо, Анджи, – машет лапой мама.
Опоссумы выстраиваются в ряд. Апельсинка становится последней. Перед ней стоит Антонио. Возглавляет строй Амлет. Остальные толкаются и бранятся, но в конце концов выстраиваются в некое подобие линии.
Из-за облаков вдруг показывается полная луна. Она светит так ярко, что Апельсинка видит на земле собственную тень. Тень дрожит.
Мама поглядывает на небо и бормочет себе под нос:
– Ну вот еще, как светло.
Впрочем, в следующее мгновение все ее внимание сосредотачивается на широкой серой тропе. Машин не слышно, и мама бросается вперед. Достигнув середины тропы, она останавливается и встает на задние лапки.
– Ну, за работу! Переходим по одному. Сначала оглядитесь, потом идите. Амлет, ты хотел быть первым. Когда будешь готов, прошу на сцену!
Апельсинке даже смотреть страшно. Поэтому она отворачивается и глядит в ночное небо.
Амлет никак не готовится к выходу. Не пытается сконцентрироваться. Не делает дыхательные упражнения. Даже не оглядывается по сторонам. Просто срывается с места и бежит вперед. Извиваясь всем телом, он вылезает на широкую серую тропу и уже преодолевает половину пути, но тут Апельсинка кричит:
– АМЛЕТ! БЕРЕГИСЬ!
Маленькие опоссумы (все, кроме Амлета) вскидывают глаза и видят в ночном небе черную тень. Огромный крылатый сгусток мрака падает прямо на Амлета. Анджи, Альберта, Аякс, Абдул, Алан, Альфонс, Августа, Алехандро, Алиса и Аттикус ныряют в заросли плюща. Антонио и Апельсинка, схватившись за лапы, юркают в водосток.
Но Амлет не намерен прерывать выступление.
В лунном свете мелькают лапы ночного охотника – хищные, с острыми крючковатыми когтями. Когти вот-вот вонзятся в спину Амлета, но тут мама делает прыжок, накрывает собой сына и вжимает его в землю. В когтях у разбойника оказывается не мелкий детеныш, а тяжелый взрослый опоссум. Мама издает один-единственный страшный крик, крылатый злодей вздрагивает и разжимает лапы.
Кажется, обошлось.
Глава 7
Это называется сова.
Еще один пункт в бесконечном перечне того, чего следует остерегаться маленьким опоссумам. Впрочем, когда они подрастут, хищники уже не будут представлять для них такую угрозу.
Амлет жив, только поцарапал нос, ободрал колени да еще сломал хвост, и теперь он навсегда останется кривоват. Но после случившегося гастроли на тропе приходится отменить, и новых выступлений пока не ожидается.
После той ночи Амлет изменился. Апельсинка замечает, что манера игры у него стала иной. Он больше не вопит «Быть или не быть!» и не выпячивает грудь. Чудом избежав когтей совы, он перестал строить из себя звезду и держится поближе к Апельсинке. Поговаривают, что он «не верит в свои силы».
Мама не жалуется, хотя спина у нее изранена. Мама говорит, что это все луна. В ярком свете любой становится беззащитен.
– Вот вам и еще один урок: следите за луной и за звездами. Свет – очень важная вещь, от него может зависеть успех или провал всего представления.
Проходит неделя. Опоссумы изо всех сил стараются позабыть о страшных совах и о том, каким предательским может быть свет полной луны. Теперь, ведя детенышей вверх по дереву или перетаскивая их на спине, мама очень редко дает им советы. Она все больше молчит и смотрит куда-то вдаль, на что-то видимое ей одной. Она и здесь, и не здесь.
Еще несколько ночей спустя, когда луна успевает постареть, а в ветвях воет ветер, мама объявляет:
– Сегодня мы расходимся и начинаем сольные выступления.
Маленькие опоссумы пугаются. Они никогда еще не выступали поодиночке; наоборот, мама приучила их работать труппой. Но мама продолжает:
– Этой ночью вы пойдете и сами найдете себе пищу. И это не генеральная репетиция. Я хочу увидеть, чему вы научились.
Алан обматывает хвост вокруг живота и утягивает талию. Кажется, ему от этого не очень приятно. Он спрашивает:
– А можно мы лучше выступим труппой? Мы ведь всегда вместе, и…
Мама прерывает его взмахом лапы:
– Вы уже большие. И сильные. Вы готовы к главной роли.
Мамин голос становится мягче, в нем проскальзывает нотка грусти.
– Помните, я рассказывала вам о своем детстве и о моих сестрах Валенсии и Валери?
Маленькие опоссумы кивают.
– А как мы однажды встретили мою сестру Вильму, помните?
Дети снова кивают.
– Но мы с Валенсией, Валери и Вильмой теперь живем поврозь. А Вэнса, Ванду и Вольдемара я не видела с детства. Вольдемар говорил, что хочет выступать на экране, и, думаю, он своего добился.
Маленькие опоссумы молчат. Мама тоже ненадолго умолкает, а потом продолжает:
– В этом году на праздники я побывала в водостоке, где мы родились, и оставила там подгнившую грушу. Я шла почти всю ночь. Можно было бы быстрее, но шел дождь. И еще я нашла спагетти, свернула из них венок и украсила им грушу. Но в ответ никто ничего не оставил. И все равно мы семья, и этого не изменить, даже если мы совсем не видимся.
Дети сидят не шелохнувшись.
Антонио шепчет на ухо Апельсинке:
– Это называется ностальгия.
Апельсинка наклоняется ближе:
– Это тоже про театр?
– Нет, – шепотом отвечает Антонио, – это когда вспоминаешь, как раньше было хорошо. Для этого даже притворяться не надо.
Но мама не говорит больше ни слова о своих братьях, сестрах, о том, где они живут и нашел ли кто-нибудь из них грушу с венком из спагетти. И вовсе ничего не говорит о своей маме. И о папе – тоже.
Вместо этого она проворно разворачивается, и теперь детям виден только ее хвост. Она говорит:
– Вы знаете, что делать. Вы рождены для сцены. Ничего не бойтесь. Избегайте уличных фонарей. Вообще не выходите на свет. Будьте настороже. Не говорите с незнакомцами, особенно со скунсами. Перед тем как перейти серую тропу, поглядите в обе стороны.
С этими словами мама удаляется.
Анджи выскакивает вперед и почти умоляющим голосом кричит те слова, которые вертятся на языке у каждого:
– Мама, а как же чудища?
Мама не замедляет шага. Голос у нее сдавленный, будто она проглотила большой кусок и он застрял в горле:
– Самое главное: как только небо начнет светлеть, ложитесь спать.
Мама поднимает голову, и дети видят, что кончик ее носа подергивается.
– Если придет беда, прикидывайтесь мертвыми, как я вас учила. Весь мир – театр.
Даже не оглянувшись, мама ныряет в заросли плюща и исчезает из виду.
Маленькие опоссумы ошеломленно переглядываются.
До истории с совой Амлет непременно закричал бы, что не боится ходить один. Но теперь он просто стоит молча в темноте и смотрит туда, где только что стояла мама.
Антонио делает глубокий вдох и начинает говорить. Ему хочется думать, что получается убедительно:
– Мама права. Мы же репетировали. Мы знаем, что делать. Мы ко всему готовы.
Верхняя губа Алисы подрагивает, обнажая зубы. Но это не улыбка. Губы у Алисы дрожат. Она говорит редко, но сейчас решительно заявляет:
– Ладно, я пошла.
И не успевает никто и слова сказать, как она растворяется в темноте.
Аттикус по привычке кричит:
– Я все скажу маме!
Темноглазый Алан испытующе глядит на брата:
– Что ты ей скажешь?
– Что она не сказала «до свидания», – грустно отвечает Аттикус.
Эти слова повисают в воздухе.
О ком он говорит – об Алисе или о маме?
Переспрашивать никто не решается.
Глава 8
Они голодны. Делать нечего – приходится отправляться на поиски еды.
Мало-помалу опоссумы расходятся в разные стороны. Абдул и Алан идут поглядеть, не найдется ли чего на склоне холма, где растут деревья с клейкой корой. К коре часто прилипают глупые мухи и всякая мошкара.
Алехандро, Анджи и Аттикус решают покопаться на поле неподалеку, вдруг да повезет. Вроде бы они учуяли гниловатый запах из-под груды хвороста: наверное, там что-то съедобное.
Альфонс объявляет, что пойдет на ручей, что под сикоморами, – там часто застаивается вода, и можно найти маленьких жаб и скользких саламандр. Аякс, Августа и Альберта с растерянным видом бредут в разные стороны.
После случая на серой тропе хвост у Амлета так и остался переломлен посередине, поэтому на ходу маленький опоссум немного покачивается. Он делает несколько шагов вперед, в темноту, но потом поворачивает обратно и смотрит на брата и сестру:
– Я не боюсь. Но я не хочу вас бросать. Особенно Апельсинку.
Апельсинка подергивает носом:
– Давай без любимчиков.
Амлет пожимает плечами:
– Да я просто так, никого не хотел обидеть.
– Никто и не обиделся, – негромко замечает Антонио.
Апельсинка хватает кончик хвоста и сжимает его в лапках.
– Вы идите, а я побуду здесь.
Амлет смотрит на Антонио:
– Ну тогда, Антонио, я с тобой.
Антонио молчит.
С севера долетает порыв теплого ветра. Совсем не холодно, но Апельсинка чувствует, как шерсть на спине встает дыбом. Антонио смотрит на сестру:
– Апельсинка, пойдем лучше с нами.
Апельсинка, самая младшая в семье, качает головой. Но Антонио настойчив:
– Ну пожалуйста! Ты что, не голодна?
Апельсинка шепчет:
– Антонио, я не притворяюсь. Я не могу уйти. Я останусь тут.
Антонио понимает, что она говорит всерьез, и гладит ей лапу, чтобы подбодрить.
Про Амлета никогда не знаешь, в роли он или нет, но и он кладет лапу сестре на плечо и говорит:
– Мы будем рядом – да, Антонио? На флангах. И будем начеку.
В конце концов Антонио шепчет:
– Я не прощаюсь. Я скоро вернусь.
С этими словами он удаляется.
Апельсинка закрывает глаза, через несколько секунд открывает и видит, что братья ушли недалеко. Антонио и Амлет оборачиваются и смотрят на нее из тени под деревьями.
Антонио поднимает хвост и покачивает им в воздухе. Чтобы казаться выше, Апельсинка встает на задние лапы и машет вслед братьям. Антонио разворачивается и исчезает в траве. Следом за ним пропадает из виду Амлет.
Лихорадочные мысли крутятся у Апельсинки в голове:
«Я не готова к сольному выступлению. Сейчас самое главное – не еду найти, а укрытие. Машины не умеют лазать по деревьям, а собаки в самом худшем случае будут прыгать и грызть нижние ветки. Люди лазают по деревьям только при свете дня и с инструментами в руках. Так говорила мама. Надо залезть на дерево: тогда, наверное, я увижу братьев, и сестер, и, может быть, даже маму».
Издалека доносится рев автомобиля. На мгновение все вокруг озаряется светом из глаз чудища. Апельсинка решается.
Собрав всю свою отвагу, она шагает вперед. Но Антонио и Амлета не видать: слишком высокая здесь трава. Апельсинка хочет позвать их, но вспоминает, что ночью шуметь опасно. Поэтому она останавливается у края зарослей, не решаясь выйти на открытое пространство (там всегда опаснее всего).
Тут она понимает, что стоит у подножия дерева, вокруг дерева – сад, а в саду – дом. Сов вокруг не видать – никто не пытается упасть на Апельсинку с небес и унести ее себе на поживу. Не бежит собака, чтобы оторвать ей голову. Апельсинка облегченно вздыхает и лезет вверх, туда, где обещает укрытие густая листва.
Апельсинка сама удивлена своими умениями – острые коготки цепляются за кору, крона огромного дерева все ближе и ближе. Апельсинка ни разу не останавливается передохнуть. Пусть она самая младшая в помете, но у нее есть цель, и она умеет удерживать равновесие.
Апельсинка лезет все выше и выше. Она оставляет позади несколько десятков веток и даже небольшое дупло, в котором видны остатки птичьего гнезда. И вот наконец вершина. Для надежности малышка цепляется хвостом за тонкую ветку.
Апельсинка глядит вверх. Звездное небо похоже на усеянное огнями поле. Далеко на горизонте виднеется тусклый край оранжевой луны. Сердце уже не колотится как безумное, дыхание выравнивается, и Апельсинка принимает решение. Всякий раз, когда ей будет страшно выходить на сцену, она станет выходить все равно, пусть даже мир вокруг будет казаться ей ужасно большим, а сама она – совсем маленькой, одинокой и бездарной.
Надо только найти роль себе по силам.
Глава 9
Оказывается, на верхушке дерева есть чем поживиться.
Апельсинка слышит жужжание, озирается и замечает мотылька. Она уже ела мотыльков: они, правда, сухие, как пыль, и горчат на языке, зато приятно похрустывают, когда жуешь. Апельсинка хватает мотылька и сует в рот.
Как это часто бывает, только начав есть, она понимает, как сильно проголодалась.
Доев мотылька, она замечает совсем рядом слизняка, который медленно ползет по ветке, оставляя за собой дорожку жирной слизи. Вот это добыча! Апельсинка хватает слизняка и тянет. Он растягивается и становится совсем тонким, но она сильнее и в конце концов отрывает слизняка от ветки.
Вкус-но-тища!
Других и слов-то не подберешь. Апельсинка решает обследовать все дерево и вскоре оказывается вознаграждена за свою настойчивость. Двумя ветками ниже она находит гусеницу. За гусеницей следует хрущ, листогрыз, еще одна гусеница, плодожорка и с десяток красных термитов. И наконец, несколько часов спустя, она находит настоящий клад: брошенный пчелиный улей. В улье сохранились мед и пыльца, а в бесчисленных крошечных ячейках покоятся еще свежие личинки. Никогда Апельсинка не ела ничего вкусней и слаще! Дерево кажется ей настоящей кладовой деликатесов.
А потом оказывается, что дерево – это еще и ловушка.
Лакомясь ульем, Апельсинка забывает о времени. Когда же она наконец возвращается к реальности, уже слишком поздно. Черное небо посветлело, горизонт наливается розовым светом. Из-за холмов вот-вот поднимется солнце.