Читать онлайн Против течения бесплатно

Посвящается Элиоту и Ионе, а также моему зверю-воителю Саншайн

Т. С.

1

Ково

Жители Стетриола называли это место Ворчащей Скалой.

Они не знали точно, где именно в глубине выжженных, бесплодных районов континента оно находится. Им был знаком рокот, от которого земля дрожала на много миль вокруг.

И они знали имя заключенного там темного, зловещего существа.

Главное же – они знали, что нельзя приближаться к Ворчащей Скале, если дорога жизнь.

Поэтому так никто и не посетил Ково в его обезьяньей тюрьме на протяжении сотен лет. Впрочем, если бы кто-то попытался добраться туда, ему бы пришлось нелегко. Ворчащая Скала высилась в сердце пустыни Стетриола, на расстоянии многих дней пути от ближайшего источника воды. Каждая сторона скалы представляла собой отвесный гладкий склон без единой щербинки, словно кто-то отсек каменистые края гигантским мечом.

Опаленная солнцем вершина нагревалась почти добела – разумеется, никто никогда не замерял точную температуру, но этого было достаточно, чтобы мгновенно и сильно обжег ногу или лапу любой, кто ступит на раскаленный камень.

Клетка – большое сплетение прочных прутьев, твердых как алмазы, – казалось, вырастала прямо из вершины скалы. Она сверкала чистым, ослепительно белым цветом, особенно выступающие части, которые очертаниями походили на гигантские лосиные рога, столетия назад вонзенные в землю Великим Зверем Теллуном.

И, конечно, в вышине парил орел: Халавир, остроглазый страж, охранял Ково и денно, и нощно.

Поэтому: никаких посетителей. В течение очень, очень долгого времени.

Только ворчание.

– Сначала я сдеру с них кожу, – рокотал голос, как громовое эхо в горах. – Я раздавлю их черепа между кулаков. Заверну кости каждого в его же зеленую мантию и спалю их дома. Их замки станут прахом под моими ногами.

Злобные глаза громадной гориллы сверкали сквозь прутья. С густой темной шерстью, Ково изнывал от жары. В клетке негде было повернуться, поэтому он сидел, размышляя и выжидая, как и делал веками. Короли и империи расцветали и погибали с тех пор, как его заточили в клетку, но он все ждал.

И выжидая, Ково мечтал о мести.

– Я убил четверых Великих Зверей, – бормотал он. – Когда обрету свободу, я накажу наглых Зеленых Мантий, которые последовали за Четырьмя Павшими. Я разорву на куски их духов зверей, а после убью всех немощных людишек. Некоторых медленно удавлю, других утоплю, а третьих раздавлю ногами.

Он погладил широкую часть рогов, державшую его внутри.

Где-то далеко, в раскаленном небе, пронзительно и отчаянно крикнула хищная птица.

– Ни часу дольше. Бесполезные людишки. Будь я на свободе, уже бы собрал все талисманы. Мы бы стали владыками мира, и все бы кланялись нам в ноги.

Он толкнулся в стенки клетки, и его мощные мускулы взбугрились.

– Скоро. Мое время придет. Скоро они вернутся за мной, – забормотал Ково и, прищурившись, поглядел на клочок пустыни, видный сквозь щели. – Гератон уже несколько недель на свободе. Медлительные, жалкие людишки. Наверное, я оторву им пальцы.

Он поднял голову: гигантские ноздри раздувались, когда Ково нюхал воздух. Хитрая ухмылка медленно расплылась на его морде.

– Гератон, – прогремел пленник. – Наконец-то.

– Я поняла, что ты готов пролить кровь врагов, – произнес голос сзади. – Но раз уж ты ждал веками, что значит месяц-другой?

– Я буду ждать столько же, сколько уже прождал, ради осуществления моих планов. Покажись, чтобы я мог тебя видеть.

Мальчик с каштановыми волосами появился в поле зрения Ково и встал в нескольких футах от клетки, недалеко от подножия скалы. Худенький и маленький, едва ли достаточно взрослый, чтобы выпить Желчь, он был страшно обожжен солнцем. На плечах виднелись длинные кровоточащие царапины, и он, казалось, не замечал, что его обувь дымится. Но все это, скорее всего, было привычно той, кто сейчас в нем находилась и смотрела на мир змеиными желтыми глазами с огромными удлиненными зрачками.

– Слишком маленький носитель для тебя, – прорычал Ково. – Больше похож на твою закуску, чем на посланника.

Он взглянул на небо, но не заметил Халавира. Как удачно, что его неустанно бдящий страж пропал как раз во время посещения.

– О, уверена, что съем его позже, – сказал мальчик, и, хотя это не был голос Гератон, в нем все равно проскальзывало шипение, присущее Великому Зверю с извивающимся телом. – Пос-с-смотрим… с-сколько лет прош-шло. Как себя чувствуешь?

– Развлекаюсь как могу, – проворчал Ково. Его черные глаза сверкали из-под нависших бровей. – Ты приползла сюда, чтобы похвастать свободой?

– Нет, – ответила Гератон с подобием добродушия, не свойственного ее натуре. – Я пришла рассказать, как прекрасно у нас идут дела. Захватчики только что похитили Хрустального Полярного медведя у этих мерзких букашек – Зеленых Мантий. К тому же я сумела поразвлечься, терзая душу одного из них, поскольку его мать – одна из моих игрушек. О, выражение лица сыночка, когда она пыталась убить его… Восхитительно!

– Чудесно, – кивнул Ково. – Если хочешь, можешь оставить меня здесь на эпохи, пока будешь развлекаться.

– Твое время для забав тоже скоро наступит, – сказала Гератон, заставив мальчика закрыть рот после зевка. – У нас собралось почти достаточно талисманов, чтобы тебя вызволить.

– Это… почти то, что я хотел услышать, – произнесла горилла с угрозой в голосе.

– Верь мне, – лениво протянула Гератон. – У нас есть свой источник сведений о Зеленых Мантиях, и мы знаем, куда направляются Четверо Павших. Как всегда. Мы раздобудем следующий талисман и уничтожим их.

– Отчего-то до сих пор вам это не удалось, – язвительно заметил Ково. – Можешь объяснить, почему они живы?

Мальчик по воле Гератон пренебрежительно махнул рукой.

– Пока что они приносят пользу мне. Нам. Королю Рептилий. Не волнуйся, скоро все они погибнут.

Внезапно мальчик закричал от боли и упал на четвереньки. На его коже разрастались пятна ожогов.

– О, незадача, – прошипела Гератон, странно спокойный голос исходил от мальчика, чье лицо исказилось от муки. – Этот трогательный мелкий костюмчик, кажется, вот-вот перестанет быть полезным. Наверное, нужно позвать его кондора – пусть унесет прочь.

– А, так вот как ты доставила его сюда, – сказал пленник.

– Да. Мы избрали самого маленького человечка и с помощью Желчи связали его с гигантской птицей.

Ково взглянул вверх: на фоне неба выделялись большие крылья – на этот раз не Халавира.

По телу мальчика пробегали предсмертные судороги, резкий запах горящих волос наполнил воздух.

– Ох, этот уже почти мертв. Как скучно с ним. Что же, думаю, это знак, что пора прощаться, Ково.

– Стой! – зарычала обезьяна, сжимая прутья. – Сколько мне еще тут вялиться?

– Когда увидимся в следующий раз, – прошипела Гератон слабеющим голосом, в то время как глаза мальчика закрывались и жизнь покидала тело, – мы оба будем на свободе. А потом… потом весь Эрдас станет нашим.

2

В море

«Так близко».

Абеке смотрела поверх темных, вздымающихся волн на бегущий мимо берег. Полуденное солнце согревало кожу и рассыпало яркие золотые пятнышки на воде, но ветер был холоднее, чем обычно.

«Нило. Мой дом. Моя семья».

Сейчас она видела только песчаную полоску и густые зеленые джунгли за ней. Эта часть Нило совсем не походила на саванну возле ее деревни, но все равно она больше напоминала настоящий дом, чем что-либо из виденного ранее.

«Интересно, что бы сказала Соама, увидев меня сейчас. Или отец». Абеке потерла левое плечо, в которое захватчик вонзил нож во время последней битвы. Рана затянулась, позволив ей управляться с луком – новым луком, взамен разбитого вражеским боевым молотом, – и все равно иногда ныла, особенно в холодную погоду. «Будут ли родные гордиться мной после всего? Или будут по-прежнему считать меня позором и разочарованием?»

Она плотнее закуталась в зеленую мантию и, почти не сознавая этого, вытянула руку, обнажая татуировку на предплечье, и вывела из спячки своего леопарда.

– Р-р-р-р-о-у-р, – произнесла показавшаяся Ураза. Она присела на миг, позволяя Абеке погладить ее по шерсти и злобно глядя на океан. Потом отпрыгнула и принялась прохаживаться взад и вперед по палубе, широко и мягко ступая.

«Наверное, я из-за нее чувствую себя так скверно». Как и большинство кошек, крупных и маленьких, Ураза терпеть не могла воду, тем более обширные водоемы, тем более когда громадные волны окружали ее со всех сторон, донося запах недоступной для нее рыбы.

– Знаю, – шепнула Абеке, наблюдая за беспокойной поступью духа зверя. – Я бы тоже очень хотела быть на суше.

Тяжело находиться в тесноте на корабле так долго, но Тарик настойчиво утверждал, что безопаснее всего двигаться к Океану вдоль берегов Нило. Прямой морской путь – пролив между Нило и Цонгом – наверняка сейчас кишит захватчиками.

Абеке уже хотела позвать Уразу и предложить ей отправиться в спячку, когда из трюма неожиданно выбралась Джи, большая панда, и очутилась как раз на пути леопарда.

От неожиданности Ураза отпрыгнула назад и заворчала, шерсть вздыбилась у нее на загривке. Клыки угрожающе блеснули на солнце, а когти прочертили борозды на деревянном настиле палубы.

– Ураза! – крикнула Абеке.

Джи спокойно посмотрела на помеху и повернулась, намереваясь уйти. Но за ней стояла Мейлин, глядя исподлобья на леопарда, с рукой на рукоятке ножа за поясом.

– Она ничего плохого не хотела. – Абеке поспешила к ним и, успокаивая ее, положила ладонь на спину Уразы. – Просто… нервничает. Как все мы.

– Хотелось бы знать отчего, – заметила Мейлин. Разумеется, Абеке знала, что она имеет в виду: еще один потерянный талисман, еще одно бессмысленное путешествие и, конечно, слова Роллана о том, что кто-то сообщает их планы врагам. Пристально посмотрев на нее, Мейлин прибавила: – Сделай нам всем одолжение – научи свою кошку сдерживать скверный норов.

Мейлин удалилась степенной походкой, и Ураза тихо зашипела.

– Все хорошо, – прошептала Абеке, поглаживая ее шерсть. – Понимаю, почему она волнуется.

«Я не предательница. Я верна Зеленым Мантиям. Конечно, мне нравится Шейн и хочется думать, что он не совсем злой, но никогда, никогда в жизни я не предам друзей… Ведь если я вернусь домой, это не будет предательством?»

На мгновение она позволила фантазии увлечь себя. Можно прокрасться на палубу среди ночи, спустить на воду одну из маленьких шлюпок и… поплыть к Нило самостоятельно, до того, как остальные спохватятся. Она сумеет выжить по дороге домой, используя охотничьи навыки и связь с Уразой, дающую ей выносливость и силу.

«Мейлин почувствует облегчение, убедившись, что я исчезла. Роллан, наверное, тоже. К чему оставаться с теми, кто тебе не доверяет?» Абеке прищурилась, глядя на солнце и думая о Коноре. Он, скорее всего, будет по ней скучать… и она по нему. Тогда, в Арктике, он сказал, что рядом с ней он будто в кругу семьи. Правда, сама Абеке в кругу семьи чувствовала себя никчемной, испытывала неловкость, зато находиться рядом с Конором всегда легко и уютно.

И все равно она беспокоилась за них – за отца и Соаму. Вообще-то, за всю деревню. А если им понадобится их с Уразой помощь?

Абеке ощутила кончиками пальцев, что Ураза зарычала, и подумала, не прочел ли леопард ее мысли.

– О, нет, я так не поступлю, – сказала она, наклонившись к духу зверя. – И нечего так сильно морщить нос. Я же не дурочка, видела, что вышло, когда Конор и Мейлин сделали выбор в пользу своих родных в ущерб общему делу, и когда Роллан чуть не поступил так же. Я знаю: лучший способ защитить отца и Соаму – найти талисманы и остановить Пожирателя.

Она вздохнула. «Кроме того, мои родные будут рады видеть меня так же, как встретил Мейлин ее отец. О, ты вернулась? Зеленым Мантиям нет до тебя дела? Конечно же, нет. Мы так и предполагали. И даже не заикайся о том, чтобы оставить здесь леопарда».

Нет, нужно быть там, где она есть. Просто найти другой способ убедить остальных, что ей можно доверять.

Ураза что-то одобрительно проурчала. Прижав голову к ладони Абеке еще раз, она удалилась, помахивая хвостом. Ветер ворошил золотую, в черных пятнах, шерсть леопарда.

– Все хорошо? – спросила Ленори у нее за спиной, когда Абеке выпрямилась.

Абеке кивнула. Они остановились в замке только для того, чтобы забрать Ленори и оставить на берегу Майю – бедную, опустошенную Майю. А потом корабль «Гордость Теллуна» двинулся дальше, в том направлении, куда вели видения Ленори, к Океану, где гигантский осьминог, видимо, очень сильно хотел с ними пообщаться.

– А мы могли бы?.. – начала Абеке и остановилась.

– Могли бы что? – мягко переспросила Ленори.

– Мы могли бы остановиться в Нило? Там ведь тоже есть Великий Зверь? Лев, верно? Могли бы отыскать его талисман и потом поплыть к Океану.

«И возможно, мы могли бы заглянуть в мою деревню». Абеке не знала, пошли ли там дожди. Побывали ли там захватчики.

Ленори ласково потрепала ее по голове.

– Скучаешь по семье. Понятно. Я тоже. И тебе тяжелее, чем мне – я хотя бы знаю, что они в Амайе, куда враг еще не проник.

– Не уверена, что так уж скучаю, – призналась Абеке. – Но…

– Волнуешься. – Ветер растрепал длинные темные волосы Ленори, и ее радужный ибис коснулся края ее зеленого одеяния.

Абеке развернулась, чтобы снова оглядеть береговую линию.

– Если б только они знали, чем я занимаюсь, что я больше не служу Зерифу. Если б смогла помочь им уяснить, кому верить, а кому нет. Если бы… мне бы только повидать их и убедиться, что все нормально.

Ленори коснулась ее плеча, и бусинки на браслете амайянки тихо звякнули.

– Верю, что у них все хорошо. Ты делаешь именно то, что нужно для их спасения. Для спасения Эрдаса. И действуешь очень храбро.

Абеке позавидовала спокойной уверенности Ленори.

– Надеюсь, тебе представится возможность с ними повидаться, – продолжала та. – Но сейчас, боюсь, слишком опасно посещать Нило. Все донесения указывают на то, что захватчики подчинили континент полностью, как перед тем овладели Цонгом.

«Все больше причин покинуть корабль прямо сейчас, – подумала Абеке. – Что с отцом и Соамой? Как захватчики могли с ними обойтись?» Она представила, как родные пьют Желчь, привязываются к странным и страшным зверям и подчиняются воле врагов. По телу пробежала дрожь.

– И дело не только в захватчиках, – прибавил Тарик, который до того прогуливался на корме. Абеке вздрогнула – она и не подозревала, что он слышал их с Ленори разговор. – Лев Кабаро – один из самых опасных Великих Зверей, он беспощаден. Чем больше талисманов будет у нас в руках к тому времени, как доберемся до него, тем лучше.

– И Мулоп зовет, – заметила Ленори. Лицо ее омрачилось, словно она наблюдала что-то вдали. Она вытянула руку, и ибис прильнул к ней, смотря на Абеке с тревогой в глазах. Бурный рокот океана почти заглушал тихий, музыкальный голос амайянки. – Он зовет меня вот уже несколько недель во сне, – продолжала она. – Сначала киты поют, затем тьма вокруг меня становится синей, и я понимаю, что плыву под водой. Откуда-то сверху проникает свет, но пещера, в которой нахожусь, освещена слабо. А потом мимо проскальзывает пузырек, и еще, я понимаю, что в них заключены слова, стараюсь поймать, но при касании пузырьки лопаются. Однако слова остаются на моей коже, размытые чернильные надписи, так что я улавливаю в их сочетании закономерность, почти вижу послание, связав их воедино.

– Почти? – подала голос Абеке.

– Видения всегда немного загадочны, тем более видения, исходящие от Мулопа. Но из того, что я сумела разобрать, следует: он хочет видеть Четверых Павших и их спутников. – Ленори тряхнула головой. – Не стоит заставлять его ждать дольше, чем мы уже это сделали. Нельзя сказать «нет» Мулопу.

«Я и не собиралась говорить „нет“. Просто… ну да, извините, скоро будем, подождите минутку».

– Особенно учитывая то, что он первый из Великих Зверей, кто сам позвал нас, – сказал Тарик. Он сочувственно улыбнулся Абеке. – После того, во что вылились поиски Шуко, мы заслужили более приятную встречу. Солнечный свет вместо обмороженных пальцев. Только представь – Великий Зверь, который на самом деле хочет нас видеть. Может, он даже поведает нам больше о происходящем. Все легенды едины в том, что Мулоп – могучий провидец.

В этом был смысл, но Абеке пришлось признаться себе, что ее не до конца убедили неясные видения Ленори. Послышались шаги, и Абеке повернулась к приближавшимся Роллану и Конору. Бригган был в спячке – он тоже не любил путешествовать морем, а Эссикс парила в небе, ловя воздушные течения.

– Это самый безопасный план, – прибавил Тарик успокоительно. И продолжил, гораздо менее утешительно: – Вот только меня волнует, что придется плыть мимо Стетриола. Хотел бы я найти другой путь, но, боюсь, остается просто надеяться, что нам удастся проскользнуть незамеченными.

– А, ну да, надеяться, – прокомментировал Роллан. – На это мы всегда горазды.

Тарик взглянул на него искоса.

– Только не вздумайте спрашивать снова, все ли у меня в порядке, – сказал Роллан. Он ухмыльнулся, почти убедительно – вот только глаза не изменились. – Я справился. Иду дальше. Все отлично. Лучше, чем отлично – сейчас я могу призвать моего ястреба отправиться в спячку! Да, да, это нечто.

Он стянул рубашку и, запрокинув голову, выпятил грудь.

– Сейчас… Погодите…

Пауза. Ничего не произошло. Эссикс продолжала медленно кружить высоко над кораблем, словно никого из них не замечая.

– Годим, – попробовал пошутить Конор.

Роллан пожал плечами:

– Неважно. У нас полное взаимопонимание. Мы не разлей вода. Так, Эссикс?

Ястреб отрывисто крикнул, что могло означать: «Да надень уже свою рубашку!» – но было все же лучше, чем прежнее равнодушие к Роллану.

Абеке подумала, действительно ли он хорошо себя чувствует. Весьма сомнительно – после того, что случилось с его матерью Айданой, но об этом Роллан явно не хотел говорить.

Общий итог единственной беседы на эту тему – все, что Роллан мог позволить. Все заметили, каким тихим и удрученным он стал после сражения в порту, но вначале Абеке думала, что все объясняется утратой Хрустального Полярного медведя. В конце концов, талисман ведь был у Роллана перед тем, как появился грабитель-морж.

Но потом, две ночи спустя, на пути к замку Зеленых Мантий, Роллан рассказал им всю правду. О том, как Айдана оставила его в младенчестве, так как из-за неустойчивой связи с духом зверя у нее помрачался рассудок, и для сына было слишком опасно находиться рядом с приходящей в исступление матерью. О том, как Зериф нашел ее и дал ей выпить Желчи, после чего ее разум прояснился и восстановилась связь. О том, как пыталась убедить Роллана присоединиться к ней – и как обнаружила темную сторону воздействия Желчи: кто бы ее ни выпил, он оказывался полностью подвластен захватчикам.

По словам Роллана, кто-то другой завладел ее телом. Нечто нечеловеческое отразилось в глазах Айданы и заставило ее попытаться убить родного сына.

Абеке до сих пор содрогалась, вспоминая этот рассказ. Она не могла даже представить, какие чувства рождаются в душе при виде близкого человека, одержимого темной силой. Или, еще хуже, как самой быть тем, кто потерял всякий контроль над собственным телом. Представить себя, бросающуюся на родных с неудержимой яростью. Разве может быть что-то хуже?

Бедный Роллан. Никто не знал, удастся ли ему снова повидать маму, или сможет ли Айдана действительно быть ему мамой снова после того, как выпитая Желчь стала ею управлять.

Но он не хотел больше об этом говорить. Таким оказался итог его рассказа: Роллан заявил, что не собирается терпеть сочувственных разговоров, жалостливых взглядов, грустных лиц – за подобное он заставит Эссикс на них кричать. Что сделано, то сделано, и правда, по его словам, заключалась в том, что по-настоящему мать была для него незнакомой, чужой женщиной, и поэтому он сомневался, что станет по ней сильно скучать.

Абеке понимала, что это ложь – но такая ложь требовалась Роллану.

После той ночи он принялся, как прежде, насмешничать над всем, да еще прибавилось хвастовство тем, как здорово Эссикс теперь отправляется в спячку (иногда).

Абеке знала, что Тарик тревожится за Роллана. Все они тревожились… но ничего не могли сделать для него, кроме как не лезть к нему в душу.

– А у тебя были другие видения? – обратилась Ленори к Конору. – Мулоп с тобой говорил?

– Гм… Я бы не сказал, что прям уж говорил, – ответил Конор.

Потом он провел рукой по светлым волосам, смущаясь.

– Я только что сказала Абеке, что видения с Мулопом всегда немного странные, – кивнула Ленори. – Что тебе приснилось?

– Началось все как в прошлый раз, – заговорил Конор. – Я парил в воздухе над множеством островов – сверху они казались тысячами крохотных зеленых и белых овец, пасущихся на воде. Потом темное облако чернил стало окрашивать море с юга, и каждый остров чернел, когда оно его достигало. А потом…

Он запнулся, глядя на Роллана.

– Продолжай, – ободряюще сказал Тарик. – Он не станет тебя высмеивать.

– Обязательно высмею, – возразил Роллан. – Но пусть это тебя не останавливает.

– Потом гигантские щупальца показались из воды, они принялись собирать зеленые острова и швырять их в черные, словно в игре в шарики. И чернила тоже отогнали. А после щупальца указали на меня и вроде как… ну… помахали. Под конец они скрылись под воду, а я проснулся. – Конор выжидательно смотрел на Роллана.

– Нечестно, – заключил тот. – Это вообще почти не смешно.

– Не много полезного для нашего путешествия, – сказала Ленори, – но уверена, Мулоп пытается привлечь наше внимание.

– Думаю, мы все делаем верно, – заметила Абеке. Услышав все сказанное Конором, она стала лучше относиться к плану. Конор улыбнулся, и Абеке почувствовала тепло благодарности в груди. «Хоть один из друзей ведет себя как настоящий друг».

– Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р…

От утробного рыка, пронесшегося над палубой, волоски на коже Абеке встали дыбом. Обернувшись, она увидела Уразу в боевой стойке. Хвост леопарда хлестал из стороны в сторону, а синие глаза, полные ярости, не отрывались от совершенно безобидной на вид чайки.

«Чайка?»

Серо-белого окраса птица сидела на одной из рей над Зелеными Мантиями, слишком высоко, чтобы Ураза могла прыгнуть и схватить ее. С виду она ничем не отличалась от сотен других чаек, круживших поблизости.

Птица щелкнула клювом и склонила голову, глядя на Уразу черными глазами-бусинками.

– Ураза? – проговорила Абеке. – В чем дело?

Птица медленно повернула голову в их сторону. Ее взгляд миновал Абеке, и та ощутила холодную волну, пробежавшую по спине. И вдруг чайка уставилась на Конора.

– Похоже, ты обзавелся поклонницей, – шутливым тоном сказал Роллан. – Видишь, а я тебе сколько раз уже твердил: мойся чаще. Не несло бы от тебя рыбой, тогда и…

Чайка вскрикнула – настолько пронзительно, словно из нее разом вырвали перья.

А потом она ринулась камнем вниз прямо в лицо Конору.

3

Буря

Перья были повсюду, окружали его, заслоняли небо, друзей, не давали нормально дышать. Серо-белые крылья бешено колотили по ушам Конора, как кузнечные молоты, словно чайка стремилась вышибить ему мозги. Невероятно острым клювом она ударяла в его лицо, метя в незащищенные глаза, и в горло.

Конор завопил и попятился. Чайка продолжала нападать, он почувствовал, как разом лишился нескольких прядей волос. Он попытался закрыть голову руками, и птица тут же кинулась к карману его куртки.

– Гранитный баран! – расслышал он голос Мейлин, донесшийся словно откуда-то издалека. – Она пытается украсть один из наших талисманов!

– Это дух зверя! – кричал Роллан. – Она служит захватчикам!

Конор чувствовал, как остальные пытались отогнать чайку, но та не сдавалась. Он бросился на палубу и перекатился, подставив птице спину. Удары продолжали сыпаться на него. Конор обеими руками стиснул каменную фигурку в кармане. Он не потеряет еще один талисман, даже если чайка попытается выклевать его глаза.

А потом раздался еще крик – ястребиный, и через мгновение чайка внезапно сорвалась с его спины.

– Конор? – Подбежавшая Абеке наклонилась, желая рассмотреть его лицо. – Ты цел?

– Она украла талисман? – потребовала ответа Мейлин.

– Нет. – Он покачал головой. Гранитный баран по-прежнему находился у него в кармане.

– Эссикс! – кричал Роллан. – Осторожнее!

Конор сел и посмотрел в небо. Его одежда была изорвана, он чувствовал, как кровь стекает по лицу из по меньшей мере двух ран, нанесенных чайкой, но гораздо больше Конора волновало, где сейчас эта птица.

Высоко в небе Эссикс и чайка ныряли и бросались друг на друга.

– Только не упусти, – выдохнул он. – Если напоена Желчью, то она приведет захватчиков прямо к нам.

Абеке вскочила и сняла лук из-за спины. В одно мгновение она захватила стрелу и оттянула тетиву… но вдруг застыла.

– Стреляй же! – вскричала Мейлин.

– Я боюсь попасть в Эссикс! – крикнула в ответ Абеке.

Роллан приложил ко рту неплотно сложенные ладони.

– Эссикс! – закричал он. – Стой! Отлети так, чтобы мы могли стрелять!

Ястреб недовольно заклекотал, но взмахнул крыльями и унесся прочь, позволяя Абеке прицелиться.

Девочка выпустила стрелу, но промахнулась – буквально на волосок. Она быстро натянула лук повторно, но было слишком поздно. Чайка уже скрылась в облаках.

Эссикс вскрикнула, похоже, разочарованно, во всяком случае, так показалось Конору, который и сам ощущал то же самое. Но он заметил выражение лица Абеке и, поднявшись на ноги, потрепал ее по плечу.

– Невозможно было попасть. И никто из нас не смог бы. – Конор взглянул на Мейлин в поисках поддержки, но та лишь сузила глаза и промолчала.

– Но теперь захватчики знают, где мы, – сказала Абеке с дрожью в голосе. – Эта чайка может привести их прямо к нам.

– Скорее всего, они и так все знают, – сказала Мейлин недружелюбно. – Кто-то передает им сведения, как ты, возможно, помнишь.

– Мейлин, это не я! – запротестовала Абеке. – Я не предательница. Клянусь, вы можете доверять мне!

– Как? – взорвалась Мейлин. – Каким образом любой из нас может доверять другим?

Она стиснула пальцы в кулаки, словно пыталась сдержать ярость.

– Во имя всех Великих Зверей, я бы хотела… Я ненавижу испытывать злобу и подозрение все время, особенно к тебе – то есть, ко всем, – прибавила она, но глаза ее не отрывались от Абеке. – Я считала, что мы друзья.

– Так и есть, – заметила Абеке. Конор хотел сказать о том же, но понял, что Мейлин слишком расстроена, чтобы слушать.

– Но кто-то здесь предатель – кто-то приводит к нам захватчиков снова и снова. – Мейлин было уже не остановить. – Но, кажется, никого это не заботит, и никто не хочет об этом говорить, отлично, но что мы должны думать, когда твой дружок-захватчик появляется из ниоткуда как раз вовремя, чтобы украсть у нас талисманы? В ходе последней битвы – ты хоть поняла, что второй раз по-дурацки позволила себя провести, что тебя могли использовать против нас, как выигрышный козырь?

– Он не мой дружок, и я никогда в жизни не сделала бы ничего вам во вред нарочно, – вскричала Абеке. – Шейн не такой, как они! Я знаю, что мы могли бы с ним договориться, если бы удалось отделить его от остальных захватчиков. Клянусь, я только пыталась помочь вам сбежать и остаться в живых, потому что – даже если ты не веришь, Мейлин, – мне не все равно, что с тобой. Со всеми вами!

Плечи Мейлин опустились, ладони легли на лицо, и внезапно она показалась опустошенной, а не разъяренной.

– Мне тоже не все равно, что с тобой, – прошептала она через мгновение, почти беззвучно. – Но кто тогда… и как… Не могу не думать об этом. Это кто-то свой. Один из вас, и это меня убивает…

Она запнулась, глубоко вдохнула и повернулась к Джи.

– Идем поищем, чем перевязать раны Конора.

Они направились к лесенке, которая вела в трюм. Джи шла так близко к Мейлин, что ее шерсть касалась руки девочки, и выглядела панда встревоженной.

Абеке вздохнула.

Конор положил руку ей на плечо и слегка сжал. Он хорошо понимал чувства Мейлин – каждый раз, когда вспоминал о белокуром захватчике, ему хотелось разбить что-нибудь, и Конор не знал, что в Шейне привлекло Абеке. Но он ясно сознавал, что сам в ней видел – мужество, верность, честность. Он в нее верил. И не собирался позволить малейшей тени сомнения вползти в душу и изменить эту веру.

– Ничего, – сказал он Абеке. – Мейлин просто предпочитает иметь дело с проблемами, которые можно уладить с помощью кулаков или меча, а не с теми, что тихо кружат рядом и преследуют. Сама знаешь. Она злится, но образумится, как только мы… ну, когда мы…

Он прервался. И что же случится, когда они выяснят, кто предатель? Ведь это знание нанесет сокрушительный удар по ним всем?

– Спасибо, – ответила Абеке, глядя на качающуюся палубу. – Думаю, мне нужно… схожу-ка я вниз ненадолго.

Она поспешила прочь, найдя глазами леопарда, и Ураза последовала за ней.

Конору очень хотелось сказать Абеке что-то, чтобы поднять настроение. Они прошли вместе такой долгий путь с тех пор, как она ушла от захватчиков и присоединилась к Зеленым Мантиям. Несправедливо, что в одночасье она снова оказалась под гнетом подозрительности и недоверия, которые Абеке пришлось преодолевать с самого начала.

Нет уж. По крайней мере, не с ним.

Конор коснулся татуировки на предплечье, которой стал Бригган, уйдя в спячку. Он не успел вызвать своего духа зверя, когда напала чайка, даже подумать не было времени. Конор призвал его сейчас, и Бригган немедленно откликнулся, появляясь рядом с мальчиком на палубе. Волк осмотрел Конора с головы до ног и бросил злобный взгляд на оставшихся чаек – взгляд, который ясно говорил: «Чайки на обед – это мне по вкусу, пусть только хоть одна еще захочет снова выкинуть этот фокус».

Конор нагнулся и обнял волка, а Бригган принялся вылизывать ранки на его лице и руках.

Минуту спустя Конор встряхнулся, встал и направился в заднюю часть судна к Роллану и Тарику. Самый взрослый член команды Зеленых Мантий, опираясь на бортовое ограждение, смотрел на облака за кормой, в которых пропала чайка. Бригган прижался к бедру Конора, взгляд волка говорил, что он начеку, бдительно следит за всем вокруг.

– Как ты? Это была жуть, – сказал Роллан после кивка друга. Он посмотрел наверх, на других чаек, которые уселись на реях и натянутых вдоль борта корабля тросах. – И как нам распознать тех, кто служит захватчикам?

– Нет никакого способа, разве что они выглядят необычно крупными или делают что-то странное, – ответил Тарик. – Ураза, видимо, заметила, как та чайка смотрела на Конора.

Он посмотрел на мальчика, и тот без единого слова протянул ему Гранитного барана. У Тарика талисман будет сохраннее.

– Нам следует быть готовыми к подобным происшествиям, – заметил Тарик, пряча талисман. – Чем ближе мы подплываем к Стетриолу, тем опаснее становится. За нами постоянно могут наблюдать.

Конор задрожал.

– Может, именно так враг и получает сведения. Может, среди нас нет предателя – это животное, которое нас преследует.

– Угу, – кивнул Роллан. – Так и знал, что тот жук-долгоносик в моем супе вчера выглядел подозрительно.

Конор равнодушно улыбнулся. Мысль тревожная, но не более, чем мысль о том, что один из друзей и Зеленых Мантий служит врагу.

И, словно Конор прочел его мысли, Роллан прибавил:

– С тех пор как мы покинули Эвру, я постоянно пробовал прощупывать всех с помощью интуиции. И клянусь, у меня не возникло сомнения ни в чьей искренности, включая Абеке. Я не чувствую обмана или предательства… это странно.

Он оттолкнулся от ограждения, глядя себе под ноги.

– Или, может, я что-то упустил, как в тот раз, когда Пиа дала мне компас.

Роллан замолчал, и Конор подумал, что друг, наверное, вспоминает о тьме, которую не распознал и в Айдане прежде, чем стало слишком поздно.

– Не вини себя, – сказал Тарик. – Насколько мы знаем, среди нас предателя нет и Пожиратель просто хочет, чтобы мы подозревали друг друга.

Роллан кивнул, но Конор видел, что тот не поверил. Айдана четко дала понять сыну: среди Зеленых Мантий есть тот, кто служит захватчикам. Каким-то образом враги узнали, где окажутся Зеленые Мантии с Хрустальным Полярным медведем. Каким-то образом они всегда все узнавали.

И все это не имело смысла. Конор перебирал возможности, вызывавшие все большую тревогу и удивление.

Мейлин ненавидела захватчиков за то, что они сделали с ее отцом и домом – она никогда не станет на их сторону. Абеке, может, и дружила с Шейном, но Конор ей доверял, не тот она человек, который предаст друзей, и к тому же она верит в дело Зеленых Мантий. Роллан… возможно, кто-то мог подозревать его, так как Роллан до сих пор не присоединился к Зеленым Мантиям. Но, будь он сторонником врага, Роллан ушел бы вместе с матерью, или по крайней мере ему было бы известно о ней и Желчи. Конор не сомневался: Роллан действительно испытывал душевную боль, когда рассказывал им свою историю.

Итак, если никто из них не виновен, то кто предал? Тарик или Ленори? Тарик их защита и опора. Конор был уверен, что, если придется, Тарик умрет, чтобы их защитить. В его предательстве не было никакого смысла. Что до Ленори, о ней Конор почти ничего не знал – между тем ему пришла в голову мысль, что если она воспринимала видения с большого расстояния, то могла точно так же передавать послания. Но это противоречило тому, что он о ней уже узнал.

Ни один член их команды не подходил на роль предателя. Но больше не оставалось никого, кто им мог бы быть.

– Посмотрим, смогут ли киты плыть резвее, – сказал Тарик, выпрямляясь. – Мы всего в одном дне пути от пролива между Нило и Стетриолом, самого опасного отрезка маршрута. И нам нужно двигаться как можно быстрее. Эта чайка – только предвестник будущих бед.

Конор ощутил дрожь, пробежавшую по спине.

Весь путь под наблюдением. Они в опасной близости к Стетриолу. И все подозревают друг друга, каждый смотрит на остальных и гадает, кто же предатель.

Глубоко внутри возникло сильное, щемящее ощущение, что впереди их ждут потери и бедствия.

– А существуют талисманы, способные влиять на погоду? – простонал Роллан из своей подвесной койки. Снаружи выл ветер, разъяренные волны сильно били в борта корабля. Фонари тряслись и качались, тени беспорядочно прыгали по помещению под палубой. Абеке лежала напротив, в своем гамаке, закрыв лицо руками и не говоря ни слова. Все их духи зверей вернулись в спячку, даже Эссикс.

– Нет, – сказала сидевшая на полу Мейлин, спокойно продолжая натачивать нож. – Влиять на погоду? Разве что Великий Зверь мог бы, но нет талисмана, способного дать такую силу людям. Точно.

– О, извини, – ответил Роллан. – Совсем забыл, что талисманы позволяют делать только обычные, логичные вещи вроде превращения волка в волчище величиной с дом.

– Не думал, что кто-то мог наслать на нас эту бурю? – обратился к нему Конор. Он страдал от морской болезни так же, как и зеленый от тошноты друг. Бесконечные дожди, яростные волны и ураганный ветер уже который день трясли, швыряли, били и трепали корабль. Зато о парусах можно было не волноваться – их уже давно порвало в клочья. Два больших кита тянули за собой на канатах корабль, не давая ему крениться и отклоняться от намеченного курса.

Но из-за бури он все равно отклонился. Пару дней назад, во время краткого затишья, Конор краем глаза заметил землю на юге. Он знал, что это Стетриол – дом Пожирателя, тюрьма Ково и Гератон. И Конор не осмелился бы подойти к этому темному месту еще ближе – никогда.

– Нет, но сама мысль меня очень пугает, – ответил Роллан на его вопрос. Он слабо взмахнул рукой, показывая на черные окна в борту судна. – Хоть бы дождь остановить наконец. Ну, надеть на шею ожерелье альбатроса, пригрозить кулаками облакам, и – опля – снова над головой синее небо.

– Среди Великих Зверей нет альбатросов, – заметила Мейлин.

– Я знаю, – сказал Роллан. – Ладно, ладно, скорее всего, мои прекрасные наставники такого не допустят, но вообще я говорил метафизически.

– Метафорически, – поправила она его. – В любом случае, ни одно из этих слов здесь ничего не значит.

– В следующий раз, когда меня стошнит, – пригрозил Роллан, – это окажется в твоей миске для супа, если не прекратишь пользоваться тем, что я болен, и пинать меня, когда я лежу пластом.

– Попробуй вырвать около моей миски, – промурлыкала Мейлин, – и узнаешь, каково получить настоящего пинка.

Конор решил, что ему не помешает глотнуть свежего воздуха.

Корабль качало вроде бы меньше, чем обычно, и стук дождя по обшивке уже не напоминал бесконечную барабанную дробь. Похоже, буря стихала.

Конор осторожно вылез из койки и подождал немного, проверяя, твердо ли держится на ногах, перед тем, как пройти мимо Мейлин к переходу и лесенке, ведущей на палубу. Он поднимался наверх навстречу серому утреннему воздуху, и голоса спорящих Роллана и Мейлин становились все тише.

Конор не ошибся. Дождь накрапывал мелкими каплями, а ветер лишь весело потрепал ему волосы, словно и не пытался в последние дни сдуть его за борт. Над головой между скопищами серых туч даже виднелись просветы, а далеко впереди рассеянные лучи солнца косо падали на едва различимые острова.

«Острова!»

Сердце забилось чаще, и он кинулся к носовому ограждению.

Нет, не померещилось. Наверняка это были острова на горизонте – не сосчитать сколько. Это же Сто островов!

Конор слетел вниз, в помещение под палубой.

– Прибыли! – возбужденно закричал он. – Сто островов! Идемте!

Роллан скорбно замычал, но Мейлин вскочила, а мгновением позже выбралась из гамака Абеке, желая последовать за ними.

Как только все вышли на палубу, Конор вытянул руку и вывел из спячки Бриггана. Волк встряхнулся, понюхал влажный воздух и, повернувшись, носом приподнял руку мальчика. Тот, ухмыляясь, почесал его за ухом.

– Почти на месте, – сказал Конор волку.

– Но на самом деле не на месте, – заметила Мейлин ворчливо. Она всматривалась в острова. – Видеть еще не значит прибыть. Мне казалось, ты имел в виду, что мы сойдем на берег с минуты на минуту.

– И все равно здорово видеть, наконец, землю, – сказала со вздохом Абеке. Она подняла руки к небу. – И иметь возможность дышать здесь, не боясь оказаться за бортом.

Эссикс одобрительно крикнула позади них, как только Роллан вывел ее из спячки. Ястреб скользнул между мачт и устремился вверх, превратившись вскоре в крохотную черточку на фоне облаков. Роллан вцепился в поручень рядом с Конором и глубоко вдохнул.

– Ну, как? – поинтересовался Конор. – Неужто тебе не лучше?

Роллан уставился на серо-синее море за бортом.

– Не совсем, – ответил он. – Нет, если это те, о ком я думаю.

Он указал на несколько точек далеко впереди на воде; Конор их до этого не заметил.

– Выпендрежник, – заключила Мейлин. Она принялась стягивать волосы в хвост. – Ладно, и что твои ястребиные глаза там разглядели?

– Тарик! – тут же завопил Роллан, поворачиваясь всем телом. – Тарик!

Тарик с выдрой Люмио, его духом зверя на плече выскочил на палубу и подбежал к ним.

– Что случилось?

Роллан вытянул руку прямо по курсу:

– Корабли. Захватчики. Уверен, что это они.

Тарик достал подзорную трубу и всмотрелся в океан.

– Перекрыли путь к Ста островам, – сказал он наконец, сжимая подзорную трубу так сильно, что у него побелели костяшки пальцев. – Мне следовало это предвидеть.

– Может, та чайка… – начала Абеке.

– Нет, они уже нас ждали, – сказал Конор. – Они заранее знали, что мы будем искать Мулопа.

– Нам придется пробиваться с боем, – хмуро проговорил Тарик.

– О, ура, – простонал Роллан, упирая локти в ограждение и роняя голову в ладони.

Тарик поспешил предупредить матросов, и вскоре весь корабль буквально бурлил – все готовились к морскому сражению.

Пока оно не началось, Конору и его друзьям ничего другого не оставалось, как смотреть на увеличивающиеся в размерах по мере приближения корабли врага. Конор чувствовал то же, что и в день, когда огонь пронесся по его деревне, безжалостно пожирая все на своем пути. Ему было всего три года, но это раннее воспоминание не забылось, особенно ощущение беспомощного страха… когда знаешь, что нечто ужасное надвигается, а ты с этим ничего не можешь поделать.

Конор покрутил в руках свой посох и дотронулся до топорика за поясом. Он пожалел, что у него нет лука, как у Абеке. Его оружие пригодно для ближнего боя – но, если захватчики подберутся настолько близко, значит, они ступят на палубу корабля, а это… будет очень плохо.

– Всего шесть кораблей, – сказала Мейлин. На ее скулах играли желваки, глаза горели: она оценивала расстояние, направление ветра и слабые стороны нападавших. – И наши киты плавают быстрее, чем они могут двигаться. Если бы удалось просто проскользнуть мимо, мы бы сумели добраться до островов.

«Если», – подумал Конор. Соотношение шесть к одному, и похоже, вражеские суда кишмя кишат воинами и зверями. Он вспомнил последнее сражение и то, насколько захватчики превосходили их числом. А теперь рядом нет Майи, способной сжечь противника дотла.

Абеке опасно перегнулась через бортовое ограждение, глядя вниз, на китов с усеянными камнями и галькой спинами.

– А это кто? – спросила она, указав на кого-то пальцем.

Конор узнал острый треугольный плавник, рассекавший воду, и ощутил страх.

– Акулы, – произнес он в ту же секунду, когда Абеке ахнула, догадавшись.

– Все нормально, – сквозь зубы произнесла Мейлин. – Пока мы не в воде, они для нас не опасны.

– Кажется, я отложу свой ежеутренний заплыв, – пошутил Роллан, но даже его голос прозвучал напряженно, а в глазах застыла тревога, когда, как и остальные, он наблюдал за приближающимися акулами.

Они были огромными, с частоколом зубов, достаточно больших и страшных для того, чтобы их было видно с любого места на палубе корабля. Казалось, немигающие глаза смотрели на Зеленых Мантий. Это наверняка были подвергнувшиеся воздействию Желчи акулы, чудовищно выросшие после вынужденного глотка зловредной жидкости – и чудовищно опасные.

Но если они не могли напасть на людей на корабле, то, конечно, нечего было и беспокоиться о…

– Киты! – Конор внезапно понял, что замыслил враг. – Акулы нападут на китов!

Первая акула уже почти достигла длинного, серо-черного в пятнышках бока кита. Конор с ужасом наблюдал, как она вонзила страшные зубы в беззащитную плоть мирного животного.

Кит испустил жуткий крик боли, словно каменная гора позвала на помощь. Его напарник ответил протяжным, густым, жалостным стоном, но он ничего не мог поделать. Акулы все подплывали, на каждого кита приходилось по меньшей мере шесть тварей. Конор видел кровь, лившуюся из первых ран. Он знал: кровь привлечет еще больше акул, уже обычных. Киты, несмотря на размеры, не имели ни бойцовских навыков, ни какой бы то ни было защиты против свирепых хищников. Они даже не могли спрятаться на глубине, потому что, нырнув, утащили бы за собой корабль.

– Можешь в них стрелять? – спросил он Абеке. Та уже держала лук наизготовку. Ураза стояла рядом, рыча, хвост ее подергивался.

Абеке прикусила губу, сосредотачиваясь, и выстрелила. Стрела угодила в ближайшую акулу, та яростно вскинулась на миг перед тем, как вторая стрела вонзилась ей в глаз. Хищница стала тонуть, и Конор испытал странное сожаление. Она жила обычной жизнью обычной акулы, потом появился некто, поймал ее и насильно влил ей в глотку Желчь, чтобы превратить в гигантского, полного ярости монстра. И все же обычные акулы тоже не отличались добрым нравом.

Абеке снова натянула лук, но все акулы отплыли к головам китов, оказавшись недосягаемыми для стрел. Она все равно выстрелила, но стрела просто упала и утонула.

Абеке тряхнула головой от досады, утерла слезы и потянулась за следующей стрелой.

– Ты бы сохранила ее для захватчиков, – мягко посоветовал Конор. Он кивнул на корабли, которые уже окружали их судно.

– Но эти бедные киты, – сказала Абеке. – Они не заслужили такого.

Конор с ней согласился. Он почувствовал тошноту, видя, как умирают, истекая кровью, величественные, безобидные создания. Но он ничем не мог им помочь, только отразить натиск врага. Весельные лодки, полные захватчиков и их духов зверей, уже двигались навстречу. Абордажные крючья посыпались на палубу «Гордости Теллуна» и, отдернутые назад, уцепились за поручни. Конор перехватил посох и повернулся, намереваясь присоединиться к Тарику и матросам.

– Мейлин! – вдруг заорал Роллан у него за спиной. – Ты что творишь?

Конор оглянулся и увидел, что Мейлин выхватила у матроса копье, закрепила его за поясом за спиной и вскочила на носовое ограждение. Быстрым, грациозным движением она присела – и исчезла за бортом.

4

Акулы

Мейлин висела на одном из канатов, связывавших корабль с китами, соленые брызги летели ей в лицо. Темная пасть моря распахивалась далеко внизу, готовая ее поглотить – если акулы не доберутся раньше. Мейлин закинула ноги на канат, сцепила их замком и стала спускаться, перебирая руками, – движение за движением. Грубые волокна каната царапали ей ладони, но она продолжала двигаться вниз, игнорируя крики оставшихся на корабле друзей.

Кто-то должен помочь китам, и совершенно точно нельзя сделать этого, находясь на палубе.

Канат натягивался и провисал, пока Мейлин спускалась к беспокойной воде. Когда акулий плавник разрезал поверхность воды прямо у нее под ногами, у девочки екнуло сердце.

«Нет. Даже не думай об этом. Отказываюсь быть съеденной акулами».

К тому времени, когда она посмотрела вниз и увидела крутой холм спины кита, плечи уже горели огнем. Глубоко вдохнув, девочка расцепила ноги, опустила их и отпустила канат; коснувшись ногами спины кита, она полуприсела, удерживая равновесие. Канат тянулся дальше, к голове кита, крепясь к подобию узды.

«Не паниковать. Это так же легко, как прогуляться по пляжу», – сказала себе Мейлин. По пляжу, усеянному камнями и галькой… двигающемуся очень быстро… очень мокрому и скользкому… ах да, и, плюс ко всему, с беспощадными акулами вокруг, вонзающими зубы в плоть всего в нескольких футах.

Кит под ней испустил еще один мучительный стон боли. Вибрация передалась ногам Мейлин, и у нее сжалось сердце. Она положила ладонь на спину киту, на свободное от камней место.

– Все хорошо, – шепнула она. – Я им больше не позволю тебя мучить.

Мейлин встала, шагнула и тут же поскользнулась, ударившись коленом об один из камней, выступавших из спины кита. Зашипев от боли, она стиснула зубы и снова встала. Через мгновение девочка поняла, как держаться на скользкой поверхности в обуви. Она продвигалась вперед, вытащив копье из-за спины.

Мейлин насчитала семь хищниц рядом, но их явно было больше, судя по тому, как бурлила и пенилась вода вокруг кита. Кровавые пузыри отрывались от боков кита и лопались на сапогах Мейлин. Ветер свирепо трепал ее волосы, мокрые от дождя.

Одна из хищниц заметила Мейлин, внезапно рванулась вверх и выскочила на спину кита, неистово дергая хвостом и щелкая зубами всего в нескольких дюймах от ее ног. Мейлин споткнулась, но сумела устоять. «Не упасть. Самое важное: не падать в воду». Ее разорвут на клочки в считанные секунды, если это произойдет. «Нет, об этом точно лучше не думать».

С воплем ярости она вскинула копье и вонзила его в разинутую пасть. В этот миг поток энергии пронесся сквозь ее тело, а наконечник копья вышел из головы акулы. Та попыталась еще раз сомкнуть челюсти, но потом плюхнулась на бок. Мертвая.

Мейлин высвободила копье – понадобилось несколько попыток, вытаскивать оружие оказалось труднее, чем вонзать – и принялась толкать ногой поверженного врага; увлекаемое собственной тяжестью, оно в конце концов соскользнуло обратно в океан.

Воодушевившись, она понеслась к следующей акуле – та глубоко всадила зубы в китовый бок и дергалась так, словно хотела вырвать самый большой кусок. Мейлин застыла над ней, и на одно леденящее душу мгновение прямо ей в глаза уставился акулий глаз. А потом Мейлин умело и точно воткнула в него копье.

Акула содрогнулась так сильно, что Мейлин чуть не рухнула в воду. Упав на живот, она загребала свободной рукой и ногами, пытаясь найти опору на каменной спине и сжимая копье другой рукой. Одно долгое, ужасное мгновение Мейлин думала, что хищница утащит ее в воду, и она окажется среди бурлящего скопления акул, и почти отпустила копье.

Но акула наконец замерла, и девочке удалось оттолкнуть ее, одновременно выдергивая копье.

Кит снова мучительно простонал, и Мейлин увидела трех акул, круживших поблизости и устремившихся прямо к ней, быстрее, чем могло бы двигаться любое другое животное. Зубы угрожающе сверкали, даже под водой.

Она отползла обратно, к хребту кита и встала на ноги, встречая акул с высоко поднятым копьем. Отсюда ей были видны все два десятка кровоточащих ран. Кит плыл все медленнее. Он был достаточно велик, чтобы один укус не особенно ему навредил – но такое количество повреждений…

Скрепя сердце, Мейлин вытянула руку, и спустя мгновение рядом оказалась Джи.

Когти панды тут же заскользили по влажной поверхности, и она растянулась на спине кита, как неуклюжий щенок.

– Хр-р-рф, – произнесла она и недоуменно посмотрела на Мейлин.

– Знаю, – кивнула та. – Мы на ките. Извини. Можешь как-нибудь ему помочь?

И она показала на многочисленные раны.

Джи попыталась встать, судорожно заскребла когтями и в конце концов оказалась на спине.

– Хр-р-рум-ф-ф, – выдохнула панда в небо.

– Постарайся, – нетерпеливо добавила Мейлин. – И не упади в воду.

Она поспешила к очередной акуле. Энергия панды наполняла ее, время замедлилось так, что Мейлин могла предвидеть каждый свой шаг и двигаться гораздо быстрее, чем была способна обычно. В этом состоянии внутреннего спокойствия она вскинула копье, поразила хищницу в бок, затем столкнула ее в воду. Четвертая акула выскочила на спину кита и попыталась схватить ее за ноги, но Мейлин мгновенно с ней разделалась.

Следующая акула заметила приближение Мейлин и нырнула, вонзая зубы в бок кита под водой, слишком далеко внизу, хищницу невозможно было достать копьем. Девочка замерла в разочаровании и увидела, как другая акула повторяет маневр. Тело кита большей частью скрывалось под водой, и у Мейлин не было ни единой возможности защитить его уязвимое подбрюшье.

Она посмотрела на Джи. Панда припала к спине кита, цепляясь когтями за самые большие камни, какие смогла отыскать. Она лежала головой к ближайшей ране, нос беспомощно подергивался. Пушистый черно-белый зад выдался кверху.

Закатив глаза, Мейлин вздохнула. «О, Джи. Вот что вышло, когда я понадеялась на тебя во время сражения с акулами. Леопард или ястреб, по крайней мере, сумели бы нанести урон врагу». Но в то же время она ощутила сочувствие к гигантской панде. Спина кита точно была неподходящим местом для Джи, и тем не менее она старательно делала то, о чем попросила Мейлин. Однако разве кто-то смог бы исцелить раненых в подобной ситуации, будь он даже Великий Зверь?

За Джи виднелась «Гордость Теллуна» – и захватчики, карабкавшиеся на корабль. На палубе Роллан и Тарик сцепились с врагами, которые были крупнее и тяжелее них, тем временем Абеке, перегнувшись через ограждение, стреляла из лука в тех, кто еще не забрался на борт. «А где Конор?» Наконец она его заметила: мальчик рубил топором одну из веревок, которые захватчики использовали, чтобы залезать на корабль.

«Возможно, это то, что нам нужно сделать, – Мейлин взглянула на узду на голове кита. – Если освободим их от канатов, они смогут нырнуть и спастись от акул».

Но если они так поступят, корабль Зеленых Мантий будет обречен. Единственным преимуществом китов стала бы скорость, в том случае, если им удастся освободиться и использовать ее. Без помощи китов «Гордость Теллуна» застынет на воде, но если поставить паруса… вот бы удалось сделать это в ходе битвы… и тогда их корабль разогнался и оторвался бы от преследователей.

Мейлин вновь посмотрела вниз, на печальных, израненных китов. Все это уже неважно, главное другое: она обязана их освободить. Ей все равно ни за что не удастся отбиться от всех акул самостоятельно, тем более что темную воду сейчас рассекало еще больше грозных треугольных плавников хищников, спешивших на запах крови.

Мейлин тряхнула головой и кинулась обратно к Джи. Панда моргнула светло-серыми глазками, когда Мейлин вытянула руку. Печально оглядев раны кита, Джи снова исчезла, став татуировкой.

«Как только вернусь на корабль, смогу перерубить канаты и освободить китов, а потом тоже вступлю в бой с захватчиками. Может, с моей помощью нам удастся прогнать их прочь», – подумала Мейлин. Однако на самом деле она в это не верила.

Повернувшись в поисках места, откуда было бы удобно запрыгнуть на канат, она заметила в воде девушку.

Мейлин моргнула, и девушка пропала.

«Что?..»

Нет, это невозможно. Девушка в воде, здесь?

Потом она снова разглядела ее – блестящие темные волосы, загорелые руки.

«Она что, плывет? Здесь, среди акул? Сейчас?»

Ее нужно спасти?

Голова девушки поднялась над поверхностью воды, и Мейлин поняла, что та движется верхом на ком-то – на дельфине, – как раз перед тем, как оба погрузились в воду.

Неужели она – захватчик? Дельфин не похож на животное, с которым человека могли бы связать захватчики, но кто знает…

Она прищурилась, всматривалась вдаль сквозь пелену морских брызг и редкого дождя до тех пор, пока девушка не появилась снова. Теперь Мейлин разглядела на ней длинную зеленую мантию из водорослей. Девушка подняла обе руки вверх и помахала.

«Она что, машет мне?»

Мейлин подняла руку, желая ответить – и вдруг заметила движение на ближайших островах.

Выглядело все так, словно около ста человек внезапно поспешили на песчаный берег и столкнули в воду длинные боевые каноэ. Лодки подпрыгнули на волне и помчались по направлению к взятому на абордаж кораблю.

«Ого! – догадалась Мейлин. – Девушка подавала нам знаки!» Островитяне решили вступить в бой – намеревались встать на сторону Зеленых Мантий. По крайней мере, Мейлин на это надеялась.

Она посмотрела на друзей, дравшихся на палубе корабля.

Доплывут ли островитяне до «Гордости Теллуна» вовремя?

Будет ли этого достаточно, чтобы спасти китов?

5

Калани

Тупица, тупица, тупица, псих без мозгов!.. – проорал Роллан, яростно размахивая коротким мечом перед надвигающимся захватчиком.

– Как ты меня назвал?! – взревел верзила, остановившись на миг, чтобы поглядеть вниз, на мальчика.

– Да я вообще не о тебе! – выкрикнул Роллан, а потом ударил врага в солнечное сплетение так сильно, как только мог – прием, которому обучился на улице, а не на тренировках Зеленых Мантий. С приглушенным «ох!» захватчик машинально отступил и свалился через бортовое ограждение в море.

Из-за волнения Роллан едва ощутил вспышку триумфа. О чем Мейлин думала? Бежать по спине кита! Посреди океана! Когда со всех сторон нападают акулы! Будь она даже самым лучшим и грациозным воином, когда-либо появлявшимся в Цонге (Роллан подозревал, что так и есть), это все равно худшая идея из всех возможных.

Он успел заметить краем глаза ее фигурку – Мейлин замахивалась копьем на акулу раза в два больше нее самой – перед тем, как другой захватчик прыгнул на палубу и нанес ему удар кулаком в лицо.

Роллан в последнюю секунду увернулся и вонзил меч в бицепс врага. В тот же миг Эссикс упала с неба и схватила что-то с плеча захватчика. Когда она вновь взлетела, Роллан понял, что это тарантул: паук шевелил лапами и вырывался из ее когтей. Без сомнения, дух зверя врага. Роллан вздрогнул. Если бы эти покрытые волосками лапы дотронулись до него…

– Спасибо! – крикнул он Эссикс. Вонзив когти в добычу, ястреб бросил паука в глубокий провал между волнами.

Захватчик завопил от ярости и двинулся на Роллана. Лицо искажено бешенством, по руке стекает кровь.

Роллан попытался снова увернуться, но мощные ручищи выбили меч у него из руки, вцепились ему в шею и принялись его душить.

Роллан хватал воздух ртом. Лицо матери с поразительной ясностью всплыло в его сознании. Точнее, не ее – у Айданы не могло быть такое лицо: желтые нечеловеческие глаза, звериный оскал… Он вспомнил ее пальцы на своей шее. Неделями позже Роллан разглядывал синяки в зеркале.

«Это Желчь! – вопил голос у него в голове. – Ею завладело нечто злое».

Вспышка зеленого – это мчался на помощь Тарик. Мгновение – и ручищи убрались от шеи Роллана, еще мгновение – и лишенный паука, его духа зверя враг уже летел вниз, прямиком в растущее числом скопление ожидающих акул.

– Цел? – осведомился Тарик.

Роллан кивнул, сомневаясь, что сможет говорить. Он не был уверен и в том, что сумеет перевести дух до тех пор, как на него не нападет еще кто-то.

Но вдруг он услышал крики на незнакомом языке. И плеск. И «тунк, тунк» – звуки, с какими стрелы вонзались в борт, – вместе с криками захватчиков, оказавшихся на пути этих стрел.

Тарик пробился к бортовому ограждению, Роллан последовал за ним.

– Кто это? – воскликнул Роллан. Под ними была целая армада боевых каноэ яркой раскраски, вспыхивавшей в одиночных солнечных лучах. Воины с зелеными татуировками дрались с захватчиками, препятствуя им добраться до «Гордости Теллуна». Другие, верхом на дельфинах и касатках, отгоняли прочь акул.

Тарик ухмыльнулся:

– Подкрепление. Союзники. Группа встречи гостей. Называй, как хочешь!

Они бросились в бой с новыми силами, и вскоре на палубе не осталось ни одного захватчика. Внизу в море киты с усеянными камнями спиной возобновили движение, поплыли так быстро, как только могли, оставляя позади обломки лодок захватчиков. За китами по сине-зеленым волнам тянулся ужасающий кровавый след, но войско пловцов на морских созданиях теперь окружало и защищало раненых животных от акул, и преображенных Желчью, и обычных.

Роллан задержал взгляд на Мейлин, которая сидела на спине кита. Ее темные волосы развевались на ветру. Бледные ладони она держала на животном, словно следила, как бьется его сердце. Девочка не смотрела на Роллана или других товарищей на корабле. Казалось, вся ее энергия сосредоточилась на китах.

Когда они достигли островов, солнце прорвалось сквозь тучи. Их проводили в мирную лагуну, с синей, как глаза Бриггана, водой, защищенную с обеих сторон высокими скалами и достаточно глубокую для того, чтобы киты могли плавать свободно. Как только киты остановились, к провожающим присоединились островитяне в каноэ меньшего размера, в руках у них были корзины с чем-то зеленым.

Роллан увидел, что Мейлин встала. Через мгновение рядом с девочкой появилась пошатывающаяся, переступающая лапами Джи. Мейлин нежно опустила ладонь на голову панды и склонилась, как будто слушая. А потом она принялась указывать на раны от укусов акул на боках китов и отдавать приказы всем, кто находился рядом с ними в воде или в каноэ.

– Идем, – подтолкнул Роллана Тарик.

Одна из корабельных шлюпок доставила их на берег. Роллан подумал, что никогда раньше не испытывал такого счастья, ступая по земле. Недели морской болезни, внезапный бой, его страх за Мейлин – все исчезло в один миг, едва подошвы сапог коснулись твердой почвы. Впервые в течение многих недель он даже попробовал избавиться от мрачных воспоминаний о матери, которую подчинила тьма. С гиканьем перекинувшись боком через голову, Роллан упал на теплый песок.

Абеке повалилась на берег рядом с ним. Конор, кажется, тоже хотел присоединиться, но поблизости прыгал Бригган, весело повизгивая. Конор, ухмыльнувшись, поднял палку и бросил подальше. Волк помчался за ней, но на полпути отвлекся на Люмио – выдру, прыгавшую в прибрежных волнах. Два духа зверя игриво завозились вместе, разбрасывая во все стороны песок. Конор захохотал, Тарик усмехнулся.

– Что за вид? – упрекнула Абеке Уразу. – Думала, ты будешь рада вернуться на землю.

Крупный леопард сидел рядом, встряхивая поочередно передние лапы. Замерев, он неодобрительно взглянул на Абеке. Дернув усами, Ураза снова потрясла лапой и вытянула ее в сторону Абеке. На берег посыпались комья влажного песка.

– А-а, – Абеке дружески потрепала леопарда по холке. – Это просто песок. Все не так плохо, верно?

Ураза задрала голову, вильнула хвостом и понеслась в направлении зеленых джунглей, видневшихся на краю пляжа.

– Надеюсь, с китами все будет хорошо, – проговорила Ленори, на ходу заплетая свои длинные волосы в косу и глядя на воду. Ее босые ноги проваливались в песок, и волны разглаживали оставленные ими впадины. – Всякий раз, когда думаю, что уже видела самую страшную их жестокость, захватчики поражают новым кошмаром. Эти киты – невинные, безобидные создания, даже не духи зверей. Такое изуверство… такая жестокость…

Она остановилась и глубоко вдохнула. Сострадание отразилось на ее лице, словно Ленори мучилась вместе с китами.

– Они исцелятся, – утешил ее Тарик. – Мы об этом позаботимся. Может, они и безобидные, но киты еще и сильные.

– Я бы хотела сплавать туда и посмотреть, как они, – заметила Ленори. – А, вон и лодка на подходе.

Она помахала рукой.

Роллан повернулся и увидел приближавшееся каноэ – а в нем была Мейлин. Нос лодки ткнулся в берег с хрустом.

– Поверить не могу! – взорвался Роллан прежде, чем ноги Мейлин даже коснулись земли. – Ты самая упрямая, своевольная, безмозглая девчонка из всех, каких я когда-либо встречал!

– Да неужто? – ответила она иронично. – Тогда позволь представить тебе такого же парня. Его зовут Роллан.

Мейлин прошла мимо него, кивнув остальным.

Ленори остановила девочку, прошептала ей на ухо что-то похожее на «спасибо», а потом поспешила к каноэ. Ибис последовал за ней величественной поступью и расположился, как высокая, стройная статуэтка, на носу лодки. Два гребца отвели каноэ обратно к китам.

– С ними точно все будет хорошо? – вскакивая, обратилась Абеке к Мейлин.

– Думаю, да, – ответила та. – Похоже, они в надежных руках.

Мейлин вывела из спячки Джи, и панда слегка подпрыгнула, едва ее лапы коснулись песка. Повернувшись кругом, Джи на мгновение задумалась, потом медленно улеглась на спину и принялась крутиться. Большие лапы духа зверя потешно болтались из стороны в сторону. Мейлин вздернула бровь, глядя на панду, – но ничего не сказала.

– То, что ты сделала – это было потрясающе, – сказал Конор восхищенно. – Бедные киты.

– Не поощряй ее, – требовательно произнес Роллан. – Повезло, что не стала кормом для акул.

– У тебя пока есть такая возможность, – сказала Мейлин, махнув в сторону океана. – Клянусь, я смогу швырнуть тебя довольно далеко.

– Один неверный шаг! – вскричал он. – И тогда вас бы съели акулы, а где бы мы были? Что бы мы делали без… – «Что бы я делал без Мейлин?» – Без… э… без Джи? Ты хоть подумала, какая опасность ей угрожала?

Что-то подобное искреннему раскаянию мелькнуло на лице Мейлин, но прежде, чем она успела ответить, их всех отвлекли шлепки по воде, донесшиеся со стороны моря.

Обернувшись, Роллан увидел выходившую из воды девушку. На вид около шестнадцати лет, высокая – даже выше Тарика. Мокрые длинные черные волосы были заплетены в спускавшуюся за спину косу, большие карие глаза выглядели серьезными. В мочках ушей виднелись сережки – зеленые камушки, а одна бровь была проколота серебряным украшением, похожим на рыболовный крючок.

На ее правом плече виднелась татуировка – черный дельфин, выделявшийся на фоне зеленых завитков и узоров; зеленые же тату покрывали руки сплошь, до запястьев, и достигали ключиц. Однако они не походили на татуировки Финна, скрывавшие его духа зверя. Дельфин девушки был центром, вокруг которого все вращалось.

– Добро пожаловать на Сто островов, – произнесла она, выжимая воду из косы. – Меня зовут Калани.

Двое островитян подбежали к ней, как только Калани сняла мокрую мантию из зеленых водорослей: первый с церемонной осторожностью забрал мантию, а второй подал другую, сухую. Новая мантия Калани отличалась от мантий Тарика или Ленори. Она, казалось, была сшита из сотен ярко-зеленых перышек.

Калани накинула ее себе на плечи и подала руку Тарику для рукопожатия.

– Я сожалею, что мы не пришли к вам на выручку раньше. Мы старались держаться незаметно для захватчиков, и не было уверенности, что вы именно Зеленые Мантии. А потом мы увидели, что вы пытаетесь спасти каменноспинных китов. – Калани улыбнулась Мейлин. – В других частях мира с морскими созданиями не обращаются с таким состраданием и уважением, как здесь. Но ваша отвага и доброта по отношению к китам были ясны как день. Мы поняли, что вы очень сильно любите животных, раз рискуете ради них жизнью – и решили, что, вне зависимости от того, Зеленые Мантии вы или нет, окажем вам помощь.

– Ха-ХА! – Мейлин вскинула голову, глядя на Роллана. – Сострадание и уважение! ТАК-ТО вот.

Он закатил глаза.

– В следующий раз найди в себе эти чувства и пощади мои нервы, – пробормотал Роллан.

– Мы у вас в долгу, – сказал Тарик Калани. – Не знаю, как бы все обернулось, не приди вы к нам на выручку. – Он прищурил глаза, рассматривая ее мантию. – Мы знали, что здесь есть Зеленые Мантии, но не успели послать весть о нашем прибытии – да и возможности не было – любого гонца могли перехватить.

– Наши острова сейчас кишат врагами, – сказала Калани. – Порой кажется, будто щупальца ядовитой медузы стягиваются вокруг нас все туже и туже. Но Зеленые Мантии выжили, а мы защищаем этот уголок Эрдаса по мере сил.

– Королева Калани всегда будет защищать нас, – вступил в разговор островитянин, который принес ее мантию. – От матери ей досталась неукротимость, а от отца – мудрость, да сохранит океан их души.

Тарик поклонился, быстро и низко, и только Роллану удалось уловить выражение изумления на его лице.

– Прошу прощения, ваше величество. Не знал… не слышал, что прежние король и королева…

– Ночное нападение, – произнесла Калани. – Несколько месяцев назад.

Она потрогала одно из зеленых перышек, украшавших мантию, ее лицо затуманилось печалью.

– Родителей убили, а двух старших братьев захватчики увели, мы предполагаем, чтобы поработить.

Калани подняла свои темные глаза и встретилась взглядом с Ролланом. Тот распознал в королеве стойкого воина. Он мог легко вообразить ее во главе уличной шайки в Конкорбе, живи она той же жизнью, что и он. По правде говоря, Роллан мог представить ее держащей в руках целый город.

– Почему-то им не пришло в голову попытаться захватить и меня, – продолжала Калани, подчеркнув слово «попытаться». – Так что теперь я королева. И планирую показать им, что они упустили самого грозного члена семьи.

Она вытянула руки, повела ими, и показалось, что татуировки волнуются, словно вода.

Скосив глаза, Роллан заметил выражение восхищения на лице Мейлин. Королева-воительница, мстящая за смерть родителей – да, это точно тип Мейлин. Пока они с Калани на стороне Зеленых Мантий, Пожирателю лучше быть настороже.

– Похоже, вы проделали немалый путь, – заметила Калани, изучая их. – Совсем как древние черепахи, проплывшие много миль. Что вас привело?

Первым намерением Роллана было соврать, но его буквально потрясли слова о сходстве с древней черепахой, поэтому он с ответом запоздал. В любом случае, его побуждения не совпадали с побуждениями Конора, который вечно выбалтывал правду.

– Мы ищем Мулопа. – Конор показал на воду, потом на высокие утесы острова и провел рукой по взъерошенным светлым волосам. – Нам очень нужно с ним поговорить.

– Ты, наверное, шутишь. Никто не разговаривает с Мулопом. – Калани вздернула брови. – Вы в своей части мира разве постоянно общаетесь с Великими Зверями?

– Не совсем так, – признал Конор. – Ну… сказать «постоянно» было бы преувеличением, во всяком случае.

Она с удивлением взглянула на него.

– Мы чтим Мулопа, однако никто не видел его уже много сотен лет. С таким же успехом можно искать его в самой глубокой океанской впадине.

– С таким же успехом? – подхватил Роллан. – Хочешь сказать, что знаешь, где он находится на самом деле?

Лицо Калани омрачилось, она вздохнула.

– Лишь одному человеку известно, где Мулоп. Это знание хранилось и передавалось от одного жреца к другому, и так дошло до нашего жреца. Но он… видишь ли, он необычный.

– И в чем же его особенность? – спросил Роллан. – Поверь, мы повидали уже немало необычного. Всадники на носорогах, подземные города изо льда, Конор в юбке – нет, лучше не начинать.

Калани покачала головой, и зеленые перья на ее мантии пошли волнами.

– Ничего не обещаю, но я отведу вас к нему, – сказала королева. – Посмотрим, поможет ли он вам.

6

Тангароа

Абеке поеживалась, когда шла за Калани сквозь буйно разросшиеся джунгли. Деревья стояли стеной, с ветвей свисали длинные лианы с ярко-красными цветами, которые при каждом дуновении ветра падали к их ногам. Странные птицы кричали и свистели в кронах. Вдруг чье-то лицо показалось среди листвы; Абеке подпрыгнула от неожиданности и только потом поняла: это всего лишь обезьяна.

«Даже всего лишь обезьяна может служить захватчикам», – подумала она с волнением.

Не только это заставляло ее тревожиться. Местные джунгли напомнили о другом острове – далеко отсюда, в заливе Амайи, где она была с Шейном задолго до того, как присоединилась к Зеленым Мантиям. «До того, как поняла, кто такие захватчики».

Именно на том, похожем острове они с Уразой обнаружили группу людей, проверявших, как Желчь воздействует на невинных животных. Абеке увидела, как обыкновенная крыса и послушный пес превратились в пару чудовищных монстров, гигантских и злобных. Здесь, в густых, влажных зарослях, было сложно не думать о громадном псе, преследующем ее по пятам, о том, как, подгоняемая ужасом, она летела сквозь частокол деревьев, напоминавших здешние.

Абеке ощутила, как шерсть струится между пальцев, – Ураза прижалась к ее боку. Видимо, у леопарда тоже сохранились тяжелые воспоминания.

– Ну и жарища, – подосадовал Роллан.

– Ты, по крайней мере, мантию не носишь, – укоризненно заметила Мейлин, и он смолк. Роллан до сих пор оставался единственным из них, кто отказался принять зеленую мантию. Абеке так и не поняла, чего он ждал. Роллан доказал свою верность. Он мог уйти с матерью еще в порту в том городе Северной Эвры, но вместо этого остался с ними.

Калани остановилась и предупреждающе подняла руку. Остальные тоже встали за ней, выжидая. Абеке склонила голову и вслушалась. Большая синяя бабочка с черными пятнышками на крыльях слетела с ближайшего дерева и села на миг на волосы Калани – яркое пятно на темных прядях.

– Ах-ха-ха-ха! – раздалось где-то впереди и вверху. – Вот это была неплохая попытка, Нгайо! Я мог никогда и не взглянуть туда, если бы ты не чихнула. Теперь мой черед прятаться!

Калани тряхнула головой, заставляя бабочку улететь, и продолжила движение. Абеке и Конор обменялись озадаченными взглядами. За спиной Конора Бригган, опустив голову, энергично обнюхивал наслоения прелой растительности на земле. Эссикс летела где-то высоко над ними, ее скрывал густой полог листвы, а Джи шла вразвалку сзади. Следом за Калани шел Тарик с устроившимся у него на плечах Люмио; он то и дело оборачивался, желая убедиться, что никто не отстал.

Они перебрались через огромное упавшее дерево с бугорчатой корой, на которой не скользили ноги. Похожее на многоножку животное зашипело на Абеке и стремительно юркнуло в заросли. По лицу и спине девочки тек пот. Она почти тосковала по ледяному ветру и свободной от насекомых снежной Арктике – но только почти.

Калани вышла на поляну и снова остановилась. Глазом охотника Абеке заметила, что кто-то побывал здесь недавно и оставил неглубокие отпечатки ног на палой листве. Коснувшись пушистой холки Уразы, она ощутила дрожь насторожившегося животного. На дереве напротив видны были листья со сломанными маленькими черешками, а на его стволе – два огибаемых цепочкой муравьев пятна, все, что осталось от раздавленных насекомых. Тот, кто здесь наследил, не сбежал в заросли. Он поднялся вверх.

Она задрала голову и на этот раз увидела среди листвы не обезьянью морду, а лицо человека. Тот ухмылялся, как обезьяна, и морщил нос, но тем не менее это было явно лицо старика, лет шестидесяти или старше.

– Эй, Калани! – позвал старик. – Ты мешаешь нашей игре!

Среди деревьев разнесся восторженный вопль, затрещали ветки, и кто-то полетел к ним. Длинные, покрытые ярко-оранжевым мехом лапы обвили шею старика и крепко его сжали.

– Видишь? – сказал старик Калани укоризненно и в то же время поддразнивая. – Очень тяжело играть в прятки, когда целая толпа гостей пялится на твое чудесное убежище на дереве.

– Знакомьтесь, это Тангароа, – сказала Калани Абеке и остальным.

– А это Нгайо, – гордо произнес Тангароа, спрыгивая на землю. Высота была приличной, но он приземлился мягко. Абеке поняла, что это способность, обретенная благодаря духу зверя.

За спиной у него сидела большая, дружелюбно скалившая зубы орангутангиха. Одно ее ухо обвивал стебелек с цветком красного гибискуса. Она помахала лапой и обнажила зубы, все до единого. Абеке поразилась схожести человека и духа зверя – видимо, они провели вместе много времени. Белые тонкие волосы Тангароа даже сбились в пучки, как шерсть у обезьяны.

– Моим друзьям нужна твоя помощь, – произнесла Калани. – Они ищут Мулопа.

– Мулопа! – вскричал Тангароа. Нгайо соскользнула с его спины, и они вдвоем принялись дико прыгать по поляне, будто по ним ползала саранча. – Мулоп, Мулоп, Мулоп!

Тангароа пел, Нгайо вторила ему ворчаниями, и оба взахлеб гигикали.

Ураза заворчала у ног Абеке.

– Ш-ш-ш, – девочка пригладила поднявшуюся у ее духа зверя на холке шерсть.

Тангароа вдруг остановился и указал на них.

– Это же леопард.

– И-и-и-и-и! – закричала в поддержку ему Нгайо.

– Да, – кивнула Калани. – Но не просто леопард – это возрожденная Ураза.

– Мне все равно, даже если это император Цонга, – заявил Тангароа. – Нам не нравятся леопарды.

Он быстро сел и уставился вверх. Нгайо забралась к нему на колени, и старик принялся рассеянно распутывать пальцами слипшуюся шерсть на теле обезьяны.

– Извините, – проговорила Абеке, не зная точно, за что просит прощения.

– Тебе не нужно извиняться за своего духа зверя, – твердо сказала Калани. – Напротив, кое-кому другому следует сожалеть о собственной грубости. – Она пронзила старика взглядом. – То, что он живет в лесу сам по себе, не означает, что он может вести себя, как упрямая каракатица.

– Мулоп, – пробормотал Тангароа в ухо Нгайо. – Считаешь, он будет рад их видеть?

Нгайо в ответ оскалила зубы и повернула голову в сторону Уразы.

– Вот именно, – кивнул старик.

– Нет, будет, – произнес Конор с горячностью. – Он посылал видение во сне. Ему нужно нас увидеть – и важно, чтобы мы его отыскали.

– От этого зависит безопасность Эрдаса, – прибавил Тарик.

– Тогда отчего он не сказал вам, где находится? – резко произнес Тангароа. Он взмахнул руками, и ящерка с оранжевыми пятнышками испуганно метнулась под камень. – Хм-м-м?

– Может, потому, что хотел, чтобы ты им помог? – заметила Калани. – А не вел себя как упрямый осел?

Абеке с трудом сдерживала готовый вырваться наружу смех.

– О, отлично, – проговорил Роллан. – Надо будет это записать.

Тангароа, невозмутимо снеся оскорбление, постучал зубами.

– Я мог бы это сделать. Но разве это будет мудро? Неужели это – дело мудрого? Или мудрый найдет что сказать леопарду или тем, кто путешествует с леопардами? Посвященный в священную тайну, станет ли мудрый раздавать, так сказать, это знание любому, кто носит зеленую мантию? Если этот мудрый вообще помнит суть священной тайны, разумеется. – Он постучал себя по голове. – Старый кокос в последнее время потрескался.

«Он и впрямь тревожится из-за леопардов? – думала Абеке. – И откажется нам помогать только из-за Уразы?»

– Вы знаете, как найти его, или нет? – требовательно сказала Мейлин.

– Конечно, знаю, – ответил старик. – Более или менее. Иными словами, я знаю, как вызвать Кингрэя, который сможет вас к нему отвезти. – Он почесал затылок. – Если я все верно запомнил. Время прошло. Никто не звал Мулопа уже много лет. Нгайо! А ну-ка, прими позу для размышлений!

Нгайо соскочила с его коленей и, сделав сальто, встала на голову. Тангароа последовал ее примеру, и его худые голые ноги взметнулись в воздух. Закрыв глаза, старик и обезьяна сделали гримасы, изображающие глубокую задумчивость.

Последовала длинная пауза.

– Возможно, нам следует прийти позже, – сказала Калани.

– На это нет времени, – заключила Мейлин. – Неужели этот ненормальный – единственный на Ста островах, кто может привести нас к Мулопу?

– Мейлин, – укоризненно произнес Тарик.

– Конечно, единственный, – невозмутимо сказал старик, не открывая глаз.

Калани перекинула косу за спину и взглянула сверху вниз на Мейлин.

– Этот ненормальный почти так же стар, как король китов. Прояви немного уважения к старшим.

Она склонилась к голове Тангароа.

– Дедушка. Ради спасения Ста островов, всех наших людей и, разумеется, самого Эрдаса мне придется приказать тебе помочь этим Зеленым Мантиям.

– Дедушка? – прошептал Конор.

– Упс. – Роллан с ухмылкой слегка толкнул Мейлин локтем. Она пронзила его взглядом в ответ.

Тангароа опустил ноги на землю, поднялся и, встав перед Калани, поднял и немного развел в стороны руки. Его орангутанг проделал то же самое одновременно с ним. Абеке подумала, что они похожи на больших странных птиц.

– Твое желание – закон для меня, – произнес старик, – как желание внучки и королевы. Но погоди-ка! Мулопа почитают все племена. Он священный и любимый Великий Зверь для всего Океана. Разве я не должен уважать его ореол таинственности? Его стремление к уединению? Кроме того, откуда мне знать, можно ли доверять этим подозрительным Зеленым Мантиям?

Нгайо подняла лапы над собой и окинула всех взглядом, который говорил: «Эй? Как он может? Имею в виду, что тут вообще поделаешь, ага?» Калани потерла ее лоб, и выглядела она при этом так, словно предпочла бы иметь дело с жалящими муравьями, чем продолжать диалог.

– Проверьте нас, – подала голос Абеке. – Мы только хотим защитить Эрдас и выполнить все необходимое, чтобы увидеть Мулопа. Честное слово, мы хорошие. Позвольте это доказать – любым способом, каким пожелаете.

– А-а, подруга леопардов заговорила, – сказал Тангароа. Нгайо быстро спряталась от Уразы за спину старика. Оттуда она косилась на леопарда.

– Но имейте в виду, – вмешался в разговор Конор. – С нами Четверо Павших, это означает, что мы на стороне добрых Великих Зверей. Согласны?

– Н-у-у-у-у-у, может быть, – ответил Тангароа. – Нгайо и я все равно не уверены полностью, что леопарды могут быть добрыми. Все, кто нам встречался раньше, принюхивались к нам, словно единственное, на что годятся орангутанги – это обед.

Ураза снова заворчала, будто она хотела подтвердить правильность прозвучавшего предположения. Абеке торопливо шагнула вперед.

– Ураза никогда не съест Нгайо, – произнесла она. – И мы, эм-м, не принюхиваемся к вам. Ни в коем случае. Орангутанги же… – «Ой. Я же ничего о них не знаю». – Ну, на самом деле… они прелесть.

Внезапно Тангароа с хлопком соединил ладони. Стайка крошечных желтых попугаев сорвалась с ближайшего дерева и унеслась в небо.

– Я знаю! Знаю, что будет забавным! Очень забавным!

Абеке поняла, что Мейлин готова вонзить нож во что-нибудь. Не время забавляться, когда на кону стоит будущее Эрдаса.

– И что же? – поинтересовалась Абеке, стараясь сохранять спокойствие в голосе.

– Испытание! – ответил старик. – Возможность показать ваши умения и связь с духами зверей! Если девочка леопарда победит мою Нгайо в беге наперегонки, я скажу вам, как отыскать Мулопа.

Абеке посмотрела на пушистую оранжевую обезьяну. С помощью Уразы она смогла бы обогнать орангутанга, разве нет? А заодно, возможно, сумела бы доказать остальным, что она не предатель – действительно на их стороне.

– Если требуется это, – сказала она, – то я готова.

– Ты не должна, – сказала Калани. – Дедушка, это уж чересчур.

– Ничто не чересчур, когда речь идет о возможности удостоиться встречи с Мулопом, – возразил он. – Девочка леопарда, в полумиле отсюда растет дерево, в которое три дня назад ударила молния. Пробеги с Нгайо туда и обратно; кто вернется первым – кто дотронется первым до этого большого валуна, – тот и станет победителем.

– Подождите, – сказал Тарик, выступая вперед. – Я их покровитель. Позвольте мне занять ее место.

– Нет, – ответил Тангароа. – Только эта девочка.

Нгайо хлопнула в ладоши, скалясь.

– Я смогу это сделать, – сказала Абеке Тарику. – Правда смогу.

Он серьезно посмотрел на нее сверху вниз.

– Верю. Просто эта ноша тяжела для тебя, и если у меня есть возможность облегчить ее… я бы хотел, вот и все.

– Все хорошо, – ответила она, ощущая тепло его заботы – маленькое солнце. Тарик защищал их, поскольку получил задание от Олвана, но он также искренне переживал за них и любил, а это еще более сильная защита. Абеке не могла отделаться от мысли, как было бы хорошо, если бы отец хоть иногда так же беспокоился за нее, вместо вечного беспокойства о том, что она позор их семьи.

– Могу подержать твою мантию, – предложил Тарик и прибавил с иронией: – Кажется, это единственное, чем могу тебе помочь.

Абеке расстегнула застежку мантии и отдала ее вместе с луком и колчаном со стрелами.

– Удачи, – сказал Тарик, а за его спиной ей кивнул Конор.

Абеке присела так, чтобы их с Уразой глаза оказались на одном уровне.

– Помоги, – прошептала она леопарду.

Внезапно сквозь нее прошел мощный поток энергии. Абеке ощутила, что стала сильнее, способна двигаться быстрее, более приспособлена к джунглям. Она слышала, как насекомые копают норки, как скрипят ветви, в то время как попугаи прыгают по деревьям, с верхушки на верхушку. Она почувствовала запах обгорелого дерева, первый рубеж в состязании.

Она поднялась.

– Начнем.

Они с Нгайо встали рядом. Обезьяна вытянула длинные лапы и похрустела суставами, потом, снова скалясь, помахала лапами.

Тангароа несколько раз приподнялся на цыпочки, весело хлопая в ладоши.

– Бегуны готовы? – крикнул он. – Будьте быстрыми! Будьте уверенными! Будьте орангутангами! ВПЕРЕД!

Абеке бросилась бежать что было сил, прорываясь сквозь джунгли, прыгая через хлещущие лианы и мшистые валуны. В какой-то момент, не заметив Нгайо поблизости, она подумала, что вырвалась вперед, – но ее радость длилась одно мгновение: орангутангиха неслась по вершинам деревьев наверху. Дух зверя уже ее опередил.

Тряхнув головой от досады, Абеке заставила ноги двигаться быстрее. У нее возникло ощущение, словно ее уже подхватил ветер, словно она летит через джунгли стремительнее тени. Как обезьяна могла опережать ее?

Она мысленно позвала Уразу и побежала еще резвее. Абеке не решилась снова посмотреть наверх – требовалось внимательно смотреть под ноги, чтобы не упасть, – но она подумала, что в этот раз, возможно, сумела обогнать Нгайо.

Громкий звук впереди привлек ее внимание. Запахло водой и лягушками, и еще до того, как смогла разглядеть реку среди деревьев, она все поняла.

Бурный поток протекал через лес, как раз у нее на пути.

Абеке резко остановилась, озадаченно оглядывая берег в поисках переправы. «Несправедливо! Тангароа знал, что это меня задержит».

Но не задержит Нгайо. Орангутанг пролетел вперед поверху, с легкостью перепрыгивая с лианы на лиану, которые свисали с ветвей деревьев, росших по берегам и смыкавшихся кронами. Абеке был слышен хохот Нгайо, отдававшийся эхом среди листвы. На самом деле девочка была уверена, что там целая стая насмехавшихся над ней обезьян.

«Если она смогла перебраться так, то и я смогу».

Абеке бросилась к ближайшему дереву и полезла на ствол. Карабкаться было не так легко, как когда-то с помощью Гранитного барана, но вскоре она уже балансировала на ветке высоко в воздухе, рассматривая лианы впереди. Ей нужно сделать это по-умному. Она должна победить в состязании – им необходимы сведения.

К тому же Абеке была уверена, что заметила минимум одного крокодила внизу в реке. Так что план прост: не падать туда. Никаких падений в кишащую крокодилами реку.

Схватившись за лиану, Абеке отошла, разбежалась по ветке и прыгнула в воздух. Вода неслась потоком под ее ногами, яростно ударяясь о камни. На излете дуги девочка отпустила одну руку и потянулась к другой лиане. Один ужасный миг пальцы хватали пустоту, а потом Абеке вцепилась в лиану, и сила инерции вновь увлекла ее вперед.

Еще одна лиана – и Абеке опять понеслась сквозь пространство. Прыгать, отпустив лиану, было слишком высоко, поэтому она полетела к ближайшей толстой ветке. Абеке врезалась в нее телом так, что у нее перехватило дыхание, и обхватила ветку руками. Девочка чувствовала, как руки скользят по коре – как она сползает, – а потом пальцами нащупала сучки и повисла; ноги ее болтались на расстоянии пятнадцати футов от земли.

Абеке с трудом подтянулась и оседлала ветку. Не было времени переводить дыхание. Нгайо наверняка была далеко впереди. Она могла уже даже возвращаться обратно.

«Придется пересечь реку и на обратном пути», – подумала Абеке, и у нее сердце упало. Она взглянула на воду и решила волноваться об этом, когда придет час.

Подобрав ноги под себя, она потянулась к стволу.

И в эту секунду услышала шум.

Звук был похож на… он напоминал плач ребенка. Она внимательно осмотрела джунгли внизу. «Откуда он доносится?» Абеке тряхнула головой. У нее действительно, действительно уже не осталось времени, чтобы остановиться и поискать того, кто плачет.

Но это звучало так грустно – бессловесный, прерывистый крик одиночества. Подвывания, приглушенные, не в полный голос, словно плакавший не ждал уже помощи, но все равно не мог сдержать своего горя.

«Стоп». Абеке повернула голову, призвав способности духа зверя, чтобы слух стал острее.

«Звук идет откуда-то сверху – кажется, с этого дерева».

Состязание, конечно, было важнее всего. Но Абеке не могла отвернуться от существа, нуждавшегося в помощи.

Она полезла вверх по стволу и заметила нечто вроде гнезда на ветке, невысоко над головой. Поднявшись еще, Абеке увидела, какого оно размера, и то, что оно сделано из веток и мха.

А внутри оказался плакавший детеныш орангутанга, один-одинешенек.

Маленькие клоки оранжевой шерстки торчали по всей головке, а крохотные, похожие на человеческие ступни обезьяныш тесно сжал. Мордочку он спрятал в небольших темных ладошках. Детеныш плакал, и плечики его тряслись.

– Ой! – вскрикнула Абеке, сердце ее переполнилось жалостью. Услышав крик, детеныш посмотрел вверх, и его большущие, печальные карие глаза встретились с глазами девочки. Тут же забыв о состязании, Абеке раскрыла объятия.

Малыш подошел к ней и обвил ее шею длинными передними лапами, с хныканьем уткнувшись мордочкой ей в ключичную впадину. Золотисто-оранжевая шерсть была мягкой и теплой, он доверчиво прижался к ней всем телом, словно и не собирался отпускать. Абеке он напомнил о Кунайе, маленькой черной кошке, которую она спасла во время путешествия в поисках Рамфусса.

Абеке обняла детеныша и зашептала какие-то успокоительные глупости.

«Что же делать?»

Невозможно победить в состязании с малышом на шее. Но и оставить его здесь нельзя. При помощи обострившихся благодаря связи с Уразой чувств она могла и чуять, и видеть, что поблизости уже много дней не было других орангутангов. Что бы ни произошло с его матерью, детеныш остался в одиночестве.

– Бедненький малыш, – пробормотала она, поглаживая спинку обезьяныша. – Все хорошо. Со мной ты в безопасности.

Абеке крепче его обняла, и он трогательно пискнул.

Услышав шорох в листве, Абеке подняла взгляд.

На соседнем дереве сидела Нгайо, глядя на нее и детеныша орангутанга.

7

Священные раковины

Конор шлепнул себя по шее.

– Опоздал, – заметил Роллан.

Конор уже почувствовал под пальцами боль от укуса насекомого. Он потер место укуса, чувствуя зуд по всему телу. Воздух звенел, и крошечные крылышки касались его кожи, куда бы он ни стал, но и двигаться было слишком жарко.

Роллан прихлопнул одного из жужжащих кровопийц.

– Тарик, скажи, будь добр, что здесь нет разносчиков «закатной смерти».

Конор, содрогнувшись, вновь прикоснулся к месту укуса. Он слишком хорошо помнил, как болезнь свалила Роллана в Цонге.

– Я их видела раз или два, – опередив Тарика, сказала Калани. – Редко встречаются, но у нас есть семена банановой тыквы на случай, если понадобится лечение.

– Рад это слышать, – заметил Роллан, – хотя я предпочел бы не оказываться снова на пороге смерти, если возможно.

Отгоняя насекомых, он замахал руками еще энергичнее, и Мейлин одарила его пронзительным взглядом, в котором читалось: «Не валяй дурака».

– Разве они не должны были уже вернуться? – требовательно спросила она.

С тех пор как началось состязание, Мейлин без перерыва ходила из стороны в сторону по поляне. Как и Ураза. Если бы он так не волновался, Конор решил бы, что это даже смешно: настолько похоже они себя вели.

Тангароа мирно пожал плечами с верхушки принятого за конечный рубеж валуна, на котором он устроился с поджатыми ногами. Конору захотелось хотя бы притвориться таким же невозмутимым. Кожу покалывало, пот все так же стекал по лбу, попадая в глаза. Бригган перестал обнюхивать заросли, он лизнул руку Конору и сел у его ног.

– Как думаешь, она справится? – прошептал ему мальчик.

Бригган одарил его задумчивым взглядом синих глаз – не слишком-то успокаивающим.

Между тем на поляне Ураза резко подняла голову. Она смотрела на деревья, за которыми исчезла Абеке. Хвост леопарда задвигался, говоря о его обеспокоенности. Тарик прошел вперед, чтобы встать рядом с Уразой; он щурился, глядя на джунгли, и бессознательно в тревоге ломал между пальцев маленькую палочку.

– Они возвращаются, – сказал Тангароа. Он съехал с камня и озадаченно уставился на деревья. – Обе. Нгайо?

Но вместо того, чтобы выскочить из ветвей, Нгайо вышла на поляну бок о бок с Абеке. Девочка держала на руках комок оранжевой шерсти с милой, любопытной мордашкой. Он приподнялся и посмотрел на собравшихся на поляне людей и зверей, и Конор понял: это детеныш орангутанга.

Абеке и Нгайо дошли до края поляны, и обезьяна остановилась. Она взглянула на Абеке снизу вверх и указала большой, темной, похожей на человеческую руку лапой на валун – конечный рубеж.

– Нгайо, что ты делаешь? – спросил Тангароа. – Ты позволяешь девочке леопарда победить?

Абеке подошла к валуну и положила на него одну руку, прижимая другой к себе детеныша. Она обернулась к старику.

– Меня зовут Абеке, а не девочка леопарда. А теперь говори нам, как найти Мулопа.

Тангароа подергал нижнюю губу. Нгайо подошла к нему вразвалку и слегка ударила по руке, потом махнула в сторону малыша на руках у Абеке.

– Понятно, – кивнул старик. – Прекрасно, если это то, чего хочет Нгайо.

– Да! – заорал Роллан, выбрасывая кулаки над головой.

– Отличная работа, Абеке, – заметил Конор. Он чувствовал, что вот-вот запрыгает по поляне, но не хотел показывать тем самым, насколько волновался совсем недавно.

– Я знал, что ты справишься. – Тарик, усмехаясь, передал Абеке мантию.

– Какой-то странный способ побеждать, – раздраженно произнесла Мейлин. Роллан и Конор вдвоем уставились на нее, и она закатила глаза: – Я имею в виду, это просто здорово.

Калани подошла к Абеке и погладила детеныша по голове.

– Миленький, почти такой же миленький, как морской конек.

Он перехватил ее руку и исследовал каждый палец, потом спрыгнул на землю и принялся обходить каждого незнакомца по очереди.

– Я подумала, что мы сможем назвать его Леопард, – сказала Абеке, подняв брови и посмотрев на Тангароа.

– Хо-хо! Ха-ха-ха! – Откинув назад голову, старик затрясся от смеха. – Мне это нравится!

Конор нагнулся, чтобы их с Леопардом глаза оказались на одном уровне, и обезьяныш нежно похлопал по его лицу, прижал к нему нос, потом потрепал мальчику волосы и закончил тем, что крепко его обнял.

– А-ах, – умиленно выдохнул Конор.

– Ты большой добряк, – заметил Роллан, но и сам не удержался – усмехнулся маленькой обезьяне.

Люмио слезла с плеча Тарика и принялась обнюхивать малыша. Выдра и орангутанг немного покружились рядом, потом Леопард отскочил в сторону, Люмио побежала за ним, и они принялись весело играть в догонялки по всей поляне.

– Кхм. – Уперев руки в бедра, Мейлин, повернулась к Тангароа. – Вы что-то говорили о Кингрэе.

– Да, – отозвался старик. – Кингрэй может отвезти вас к Мулопу – это единственный способ туда попасть. Вы должны позвать его – подуть сразу в две священные раковины на Кинжальном мысе.

Бригган вдруг взвизгнул и подскочил, обнаружив, что детеныш орангутанга ухватил его за хвост. Волк кружился на месте и встряхивался до тех пор, пока Леопард не отпустил его хвост, а потом принялся обнюхивать обезьянку.

Детеныш ухватил Бриггана за уши и быстро вскарабкался ему на голову.

Волк жалобно посмотрел на Конора.

– Ой, тебе же нравится, – подтрунил над ним Конор. Бригган очень старался держаться с достоинством, но любому, даже Великому Зверю, было бы трудно сохранять достойный вид с непоседливой оранжевой шапкой на макушке.

– И где же нам взять эти священные раковины? – обратилась Абеке к Тангароа.

– Это самое сложное, – признал он. – Белая раковина спрятана на Острове ночных теней.

Калани ахнула, прижимая ладонь ко рту.

– Дедушка! Не могу поверить, что ты сейчас это произнес! – Она говорила тихо, озираясь по сторонам, словно деревья могли подслушивать.

– А что? Что не так с этим островом? – поинтересовался Тарик.

– Попробую догадаться, – сказал Роллан. – Там жутко.

– Вам нельзя туда, – продолжала Калани. – Никому нельзя. Табу – это священное, запретное, страшное место. Мы о нем даже говорить не можем. – Она мотнула головой так, что ее коса взлетела. – Я… я не могу вам помочь.

– Но если мы отправимся туда без твоей поддержки, – предположил Конор, – может, все и обойдется?

– Не говорите мне об этом, – стояла она на своем. – Даже не упоминайте больше. Дедушка, а где черная раковина?

– Она на Солнечном острове, – ответил Тангароа.

Калани вздрогнула.

– На Солнечном острове! Это звучит не так уж плохо, – оживился Роллан. – Вызываюсь отправиться туда!

– Ты прав, там никому не было плохо – а потом туда приплыли захватчики и разбили свой лагерь, – проговорила Калани. Она коснулась вытатуированного дельфина у себя на плече и опустила глаза. – А теперь там множество захватчиков, и почти у каждого есть дух зверя, причем большинство животных жуткие и чудовищные. Чтобы вы представляли, что это за место, скажу, как мои люди его называют. Остров чудовищ.

– Ничего себе, – пробормотал Роллан. – Выхожу из добровольцев.

– Захватчики используют Желчь, чтобы привязывать к себе новых духов зверей, – сказал Тарик Калани. – Вот почему у стольких из наших врагов они есть – но на самом деле они не настоящие союзники, ведь Желчь порабощает зверей. Также захватчики выяснили, что если заставить животное выпить Желчь, то оно станет больше, свирепее и опаснее.

– Во имя всех океанов, – с тревогой произнесла Калани и снова дотронулась до дельфина на своем плече. – Принуждать зверей к связи – это ужасно. И это многое объясняет. Я не могла понять, откуда пришло столько Отмеченных, и почему все они хотели помочь Пожирателю одолеть моих людей. – Она нахмурилась. – Интересно… у одного из моих братьев не было своего духа зверя… но сомневаюсь, что он бы принял неестественную связь.

Конор отметил, что ее слова прозвучали не так уж уверенно.

Со своего нового насеста на голове Бриггана детеныш орангутанга изучил их всех и обнаружил в конце концов и Джи. Гигантская панда сидела в относительной тени, там, куда свет пробивался сквозь листву, поставив передние лапы между задних, и выглядела сонной.

– Кр-р-р-р? – произнес Леопард, глядя на Нгайо и указывая на Джи. Нгайо развела лапы в стороны, словно говоря: «И я понятия не имею, что бы это могло быть».

Обезьяныш спрыгнул с головы волка и побежал вприпрыжку к панде. Джи не успела и глазом моргнуть, как Леопард вскарабкался по ней, цепляясь за шерсть, и принялся изучать ее морду с восторженным любопытством. Он некоторое время водил пальцем по темным пятнам вокруг серебряных глаз Джи, потом открыл пасть панды и заглянул внутрь.

Джи издала удивленное ворчание и зажала Леопарда между лап. Словно не слыша его возмущенного крика, панда усадила его себе на плечо и поднялась, выпрямившись во весь рост.

– У-у-у-у-рп, – произнес детеныш, восхищенно хлопая в ладошки. Потом, оглядывая сверху всех, принялся щебетать с повелительными интонациями в голосе.

– Надо разделиться, – сказала Мейлин, не обращая внимания на проделки Леопарда. – Двое из нас поплывут на этот Остров солнечного луча искать черную раковину, пока двое других отправятся на… – Она взглянула на Калани, которая качала головой, прижимая пальцы к губам. – Кое-куда еще и кое-что сделают. Не привлекая Калани.

– Я могу отвезти вас на Остров солнечного луча, но вам придется скрываться, чтобы миновать захватчиков, – заметила Калани.

– Тогда, думаю, это должна сделать Абеке, – заключил Конор. – С помощью силы Уразы она наверняка справится. – Абеке ему улыбнулась с признательностью. – Я пойду с ней, – добавил он. – Если это можно.

– Конечно, – кивнул Роллан. – Мейлин и я можем сплавать за белой ра… Ой! – Он вскрикнул, почувствовав пинок в голень. Роллан отскочил, сердито глядя на Мейлин. – Это еще к чему?

Мейлин кивнула на Калани, прижавшую ладони к ушам.

– Она даже слышать об этом не может, помнишь? – прошептала она.

Роллан отошел к деревьям, недовольно бормоча.

– Ты права, Мейлин, – сказал Тарик, – но давай все же использовать менее болезненные способы вразумления в следующий раз, если не трудно. – Он обернулся и слегка поклонился Калани и Тангароа: – Благодарю вас за помощь. Калани, если ты готова пойти с Абеке и Конором, тогда я буду сопровождать Роллана и Мейлин.

Юная королева кивнула.

– И потом мы встретимся на Кинжальном мысе, когда вы раздобудете раковину, – сказала Мейлин Конору. – Джи, во имя любви к Мулопу, может, перестанешь кружиться на месте, как пьяный шимпанзе? Идем.

Гигантская панда, игриво боровшаяся с Леопардом, застыла с виноватым видом и опустила детеныша орангутанга на землю. Тот поднял лапы и заверещал, требуя продолжения игры. Джи потрясла головой, нежно погладила его и отправилась вслед за Мейлин, Тариком и Ролланом по тропинке в джунгли.

Леопард проскакал обратно через поляну и снова забрался на руки к Абеке.

– Прости, малыш, – сказала девочка, обнимая его. – Мне пора идти. Но Нгайо о тебе хорошо позаботится – я права?

Нгайо кивнула и повернулась так, чтобы он смог взобраться ей на спину.

Тангароа улыбнулся и покачал головой:

– Удачи тебе, девочка леопарда. И тебе, мальчик волка. Помните – Мулоп огромен и загадочен, так что проявляйте уважение и слушайте внимательно. И одевайтесь теплее. Путешествие по морю это вам не прогулка посуху.

Конор подумал, что наконец-то понял, отчего Тангароа назвали «мудрецом». И, словно угадав его мысли, старик проказливо ухмыльнулся и подпрыгнул, чтобы уцепиться за лиану и взобраться на дерево.

– Твоя очередь прятаться, Нгайо! – крикнул он, и в одно мгновение орангутанги и Тангароа исчезли среди листвы.

8

Остров ночных теней

Наступила ночь. Сверкающие звезды рассыпались по темному куполу южного неба, образуя созвездия, о которых Мейлин читала, но которых никогда раньше не видела. Она подумала, как хорошо было бы, если б ее отец тоже оказался здесь и увидел их. Он путешествовал по всему Цонгу, но она не была уверена, что отец достигал Океана.

«И уже никогда не достигнет».

Мейлин обхватила пальцами рукоять прикрепленного к поясу меча, ощущение веса оружия дарило ей успокоение. Отодвинув воспоминания об отце в глубь памяти, она сосредоточилась на залитом лунным светом пляже, простиравшемся перед ней и Ролланом, с рядами каноэ, вытащенных на песок. От деревни доносился аромат дыма костров, там мелькали оранжевые огоньки факелов – островитяне готовились ко сну.

– Я так до сих пор и не понял, – прошептал Роллан. – Мы нравимся местным. Они спасли нас от врагов, так? Они потрудились, чтобы вылечить китов. Что, если нам просто попросить у них каноэ?

– С каких пор украсть для тебя стало проблемой? – спросила Мейлин.

– У меня тоже есть честь, – гордо ответил Роллан. – Я ворую – то есть, воровал – только у тех, кто это заслужил.

– Точнее, у тех, кто обладал тем, что тебе хотелось иметь? – предположила Мейлин.

– Нет, – резко сказал Роллан, поразив Мейлин серьезностью тона. – У тех, кто скорее выбросит еду, чем накормит голодающего ребенка. – Он вздохнул и кивнул в сторону гудевшей деревни. – Но они бы нам помогли. Клянусь, они непременно скажут что-то вроде: «Ну конечно, берите шесть каноэ, если нужно, и вот вам еще несколько сильных и веселых друзей, чтобы грести».

– Ага-а, – протянула Мейлин. – Вот и выплыла правда. Ты просто не хочешь, чтобы мы сами гребли на одной из этих штук.

– Я пытаюсь соблюдать здешние правила, – пояснил он.

– Мы же именно так и поступаем, – твердо сказал Тарик. Он также осматривал каноэ, вертя в руках небольшой складной нож. Его темная зеленая мантия слилась с тенями. Люмио устроился у него на плечах и тихо сопел, словно спал.

Мейлин не сомневалась, что они с Ролланом добыли бы раковину и сами… однако она до сих пор чувствовала облегчение оттого, что Тарик решил их сопровождать.

– Подожди, что? – обратился к Тарику Роллан. – Кража каноэ – это правильно?

– Мы защищаем островитян, – ответил Тарик. – Табу – очень серьезная вещь. Если кто-либо узнает, куда мы плывем – и заговорит с нами об этом, – и если нам окажут помощь и одолжат каноэ, то на этих людей ляжет печать табу. Их могут изгнать; по крайней мере, их могут подвергнуть очищению.

– Похоже, ты говоришь не о ванне, – заметил Роллан.

– Очищение – священная и таинственная церемония, – сказал Тарик. – Я о ней ничего не знаю. Но мы не станем обрекать никого из здешних хороших людей на участь изгнанников, заставлять их испытывать страх и чувство вины, которые приходят после осознания себя как табу. Уж лучше украсть каноэ и уплыть, никого не побеспокоив.

– И кроме того, завтра мы их вернем, – сказала Мейлин.

Тарик покачал головой:

– Не можем. Раз коснувшись берега того острова, и каноэ станет табу. Нам придется его сломать и заплатить за него или возместить ущерб как-то иначе.

– Хм, – пожал плечами Роллан. – Разве это не значит, что и мы станем табу, если поплывем туда? Так что если мы из кожи вылезем вон, следуя их правилам, они потом с нами даже не заговорят?

Тарик долго обдумывал сказанное.

– Ты прав, – признал он.

– Ух ты, – сказала Мейлин, обращаясь к Роллану. – Держу пари, ты о подобном никогда не слышал. Плохо не стало? Думаю, для тебя это немного слишком.

– Ха-ха-ха, – произнес Роллан в ответ.

– Я об этом подумаю, – проговорил Тарик. – Спасибо, Роллан, меткое наблюдение.

Роллан смолк. Выглядел он весьма довольным собой.

– О, нет, – вздохнула Мейлин. – Не уверена, что теперь найдется каноэ, в котором поместится его голова.

Роллан возмущенно фыркнул, но Тарик хранил молчание, глядя перед собой, на огни деревни. Наконец он тяжело вздохнул.

– В этом путешествии за нами остается слишком много сожженных мостов. Боюсь, что в будущем нас – и вообще всех Зеленых Мантий – уже не будут встречать с радостью в таких местах.

– И в Ледяном городе, и в городе саамов, – продолжила Мейлин, догадавшись, о чем он подумал. Разбудив Шуко, Полярного медведя в Арктике, они уничтожили город из льда арду. И она догадалась, что пруд Шуко в городе саамов больше не давал вечной жизни никому, кто из него пил. Это наверняка сделало Зеленых Мантий объектом ненависти.

– Мы делаем то, что должны, – сказал Тарик. – До тех пор, пока мы храним Эрдас – и пока вы все в безопасности, – это единственное, что важно. – Он похлопал Роллана по спине. – Сейчас достаточно тихо. Давай возьмем вон то.

Тарик указал на самое маленькое каноэ, потом вскочил и побежал к нему через пляж. Мейлин и Роллан побежали за ним следом, их сапоги скользили и тонули в мягком песке.

Встав на колено, Тарик перерезал веревку, связывавшую маленькое каноэ с другими лодками. Взявшись за веревку, привязанную к другому его концу, Мейлин потащила каноэ к океану. Она удивилась, насколько легким оно оказалось.

Волны омывали ее ноги с мерным, шелестящим звуком, словно сотни воинов маршировали в даль. Чем глубже она заходила, тем сильнее вода напирала на ее ноги, а потом тянула за собой, откатываясь назад, и Мейлин пришлось восстановить равновесие перед тем, как забраться в каноэ.

Лодка слегка качнулась, когда Тарик запрыгнул в нее сзади, и качнулась снова, уже сильно, чуть не зачерпнув воду, когда Роллан перевалился через борт внутрь. Тарик шагнул вперед и ухватил мальчика за руку, помогая ему сесть.

А потом, уже в море, они гребли так тихо, как могли, сквозь полную звезд ночь. Мейлин посмотрела на темные волны и попыталась не думать о полных зубов акульих пастях, надвигавшихся прямо на нее.

– А нам известно, куда мы плывем? – произнес Роллан, когда остров скрылся из виду. – Ведь мы ни у кого не можем спросить дорогу.

– Остров ночных теней был стерт с карт Эрдаса после завершения последней войны, – ответил Тарик.

– Значит… нет, – заключил Роллан.

– Значит, нам требуется небольшая помощь, – прибавил Тарик. – Возможно, от кого-то, обладающего исключительно острым зрением и умеющего летать?

Мейлин почувствовала, как закачалось каноэ, когда он слегка толкнул Роллана ногой.

– О, ты имеешь в виду моего очень услужливого духа зверя, – проговорил Роллан. – Ну да, это наверняка сработает.

Однако он распахнул рубашку и с надеждой посмотрел в небо.

Мейлин коснулась татуировки у себя на руке, желая, чтобы Джи смогла сделать хоть что-то полезное.

Хлопая крыльями, Эссикс спустилась вниз и села на борт каноэ. В ярком свете луны ее перья казались серебряными и черными. Острые когти птицы вонзились в дерево, она повернула головку к Роллану.

– Нам нужна твоя помощь, – произнес он. – Мы… эм… ищем остров.

Эссикс перевела взгляд на Тарика. Если бы у нее были брови, подумала Мейлин, было бы очень забавно наблюдать за проявлением ее эмоций.

– Знаю, знаю, – согласился Роллан. – Их здесь сотни, ха-ха. Но мы ищем особенный – Остров ночных теней.

Ястреб крикнул так пронзительно, что у Мейлин едва не лопнули барабанные перепонки. Перья у птицы на шее взъерошились, она смотрела на Роллана так, будто он предложил что-то даже хуже, чем повторное путешествие в Арктику.

– Ой, – Роллан запротестовал, потирая уши. – Что это с тобой? Ты знаешь это место?

Эссикс снова закричала и подалась вперед, чтобы клюнуть колено Роллана причудливо загнутым клювом.

– АЙ! – вскричал он. – Тарик, может, немного поможешь? Из-за чего она разозлилась?

– Ходят слухи, что нечто темное произошло на Острове ночных теней во время последней войны, – задумчиво сказал Тарик. – Может быть, Эссикс известно, что случилось. Может, она была там. Может, просто знает, что это плохое место. – Он отпустил весло и протянул руку, чтобы погладить Люмио. – Надеюсь, мы не совершаем смертельной ошибки, плывя туда.

Эссикс издала еще один леденящий кровь крик.

– Да, все ясно, мы поняли, что ты об этом думаешь, – пробурчал Роллан. – Можешь ли ты все равно привести нас туда? – Помолчав, он прибавил: – Пожалуйста.

– Эссикс, это единственный способ добраться до Мулопа, – присоединилась Мейлин. – Нам необходим его талисман, если мы хотим остановить Пожирателя. Так что нам нужно доплыть до Острова ночных теней и найти белую раковину – и неважно, насколько это опасно.

Ястреб несколько раз щелкнул клювом в раздражении. Затем Эссикс взлетела и полетела перед ними, отклоняясь на северо-восток.

– Хмм. Я не знаю, значит ли это «нет» или «отправилась есть червячков», – признался Роллан.

– Тогда поплыли за ней, – сказала Мейлин, – и давайте просто надеяться, что она приведет нас к острову, хорошо?

Тарик не ответил, но направил каноэ в ту сторону, куда полетела Эссикс. Они дружно гребли в тишине, двигаясь вслед за ястребом.

* * *

Мейлин обычно превосходно рассчитывала время. Она могла заставить себя проснуться на рассвете, могла прикинуть в уме, сколько минут понадобится для выполнения любого задания. В ходе всех предыдущих путешествий она обычно вполне определенно знала, когда ночь уже должна была миновать, а солнце – взойти.

И сейчас у нее был ответ: по крайней мере два часа назад.

Она осторожно положила весло поперек каноэ, перед собой, и потерла глаза. Почему все еще темно? Да, она чувствовала, что кругом густой туман, но, тем не менее, утро наступило, и должно было просветлеть – хоть немного. Но вода была темнее, чем когда-либо, а луну и звезды словно вычернила клубящаяся вокруг мгла. Когда она обернулась, девочка едва разглядела Роллана, сидевшего в середине каноэ всего в нескольких футах сзади. А сидевший за ним Тарик слился с тьмой.

Мейлин хотелось, чтобы в каноэ было свободное место для Джи. Она могла бы использовать сейчас обостренные чувства.

С высоты снова донесся пронзительный крик ястреба. Они не видели его уже много часов, просто старались следовать за звуками голоса.

Тарик подправил направление движения каноэ и тихо заговорил.

– Знаю, Мейлин. Что-то не так. Люмио тоже это чувствует.

– Может, лучше вернуться назад, – предложил Роллан.

– Не уверен, что сможем, – ответил Тарик. – Подозреваю, мы какое-то время плыли по кругу; не имею понятия, куда двигаться «вперед», а куда «назад». Я даже не уверен, действительно ли мы вновь слышали Эссикс. Мне кажется, этот остров не хочет, чтобы его нашли.

Дюжина призрачных паучков побежала вниз по спине Мейлин; девочка поежилась и снова почувствовала необходимость ощутить в руке тяжесть меча. Что за место могло магическим образом отгонять гостей? И откуда пришел этот туман?

– Если судить позитивно, – сказала она, – скорее всего, это значит, что мы рядом. Правда?

– Эссикс! – вдруг завопил Роллан, приложив ко рту неплотно сложенные ладони. – ЭССИКС! Вернись!

Его голос поблек и растворился, как надписи на влажной бумаге, в скопившихся кругом облаках.

Никакого отклика, ни ответного крика, ни хлопанья крыльев. Они ждали довольно долго в тишине.

– Где она? – проговорил Роллан. – ЭССИКС! Что ты имел в виду, говоря, что мы на самом деле ее не слышали? Что тогда слышали – и где Эссикс? И почему ты ничего не сказал раньше?

– У меня не было уверенности, – ответил Тарик. – Я и сейчас не уверен. Но думаю, туман играет с нами.

Мейлин повернулась назад и успокаивающе опустила руку на колено Роллана.

– Уверена, с Эссикс все хорошо. Может, ей там лучше, чем нам здесь. Она умная, ловкая и сильная, не забыл? Держу пари, она где-то там, на солнышке, ест ящерицу и думает, что мы все идиоты, раз до сих пор ее не нашли.

Роллан ничего не ответил, но спустя мгновение Мейлин почувствовала, как его пальцы обвили ее пальцы. До чего же уютными, большими и теплыми оказались его руки. Как лапы пушистой крупной панды.

Они сидели так с минуту, держась за руки, пока лодка дрейфовала. Тарик тоже перестал грести и прислушался.

– Кто-нибудь из вас это слышал? – шепнул он.

– Что? – ответил шепотом Роллан, а Мейлин лишь склонила голову и напрягла слух.

Мягкий рокот отдавался эхом где-то неподалеку… тише – громче, тише – громче…

– Волны бьются о берег, – произнесла Мейлин. Она еще мгновение прислушивалась, потом указала: – В ту сторону.

Тарик молча развернул каноэ, и они принялись грести с новой силой.

Мейлин все еще не видела ничего, кроме клубившегося тумана, когда под днищем лодки захрустел песок. Она перегнулась через борт и ткнула веслом в то, что оказалось твердой почвой.

– Похоже, мы на берегу, – сказала она. Потом осторожно вышла из каноэ и двинулась вперед. Берег под ногами немного поднимался. На мгновение туман слегка рассеялся, и Мейлин увидела покрытый черным песком пляж, усыпанный разбитыми раковинами, которые напоминали осколки костей.

«Возможно, это и есть осколки костей. Кто знает, что за ужасные вещи здесь произошли – может, страшная битва».

Мейлин ничуть не сомневалась, что это Остров ночных теней. Какая-то злая сила воцарилась здесь повсюду. Если бы слово «табу» еще не существовало, то, наверное, кто-то выдумал бы его, чтобы описать этот остров. Опасный и запретный – место, куда никто не должен приходить, и где нельзя ничего трогать, и о котором не следует говорить.

«Мы определенно не должны быть здесь. Но у нас нет выбора».

Вернувшись к каноэ, она ухватилась за нос лодки и потащила ее на песок; Роллан и Тарик выскочили, чтобы помочь. Они вместе переместили каноэ как можно дальше от воды. Ни один из них не имел представления, было сейчас время прилива или время отлива, и что это означало на острове, но они не хотели рисковать – прилив мог утащить лодку, лишив их единственного способа выбраться отсюда.

Как только каноэ, утяжеленное несколькими большими камнями, оказалось в безопасности, Мейлин вытянула руку и вывела из спячки Джи.

Панда постояла рядом с ней, осматривая окружающий туман. Затем медленно села и взглянула на Мейлин с тревогой. Серебряные глаза мерцали, а огромные лапы оставляли глубокие отпечатки на черном песке.

Между тем девочке казалось, что панды здесь нет. Мейлин ее видела, но привычные волны умиротворенности и силы, сопровождавшие появление Джи, она не ощущала. Мейлин не до конца осознавала, насколько сильна их связь, пока ее не лишилась, и теперь она поняла, что словно утратила одно из чувств.

– Джи? – мягко проговорила она, протягивая руку.

Панда прижалась носом к ее пальцам, но даже это не помогло. Мейлин по-прежнему казалось: перед ней призрак, пусть и с шерстью, до которой можно дотронуться.

– Все хорошо? – поинтересовался Роллан.

Мейлин тряхнула головой. Она понимала, что Джи не хотелось находиться здесь, так же, как и Эссикс. У девочки было ощущение, что Джи знала точно, что на острове случилось нечто кошмарное. Но панда все равно ей помогала; несмотря на приглушенность ощущений, Мейлин все же чувствовала некое подобие направления. Водоворот зла, колдовства или разрушения, что бы тут ни произошло, казалось, находился в центре острова. Она оставила Джи и пошла впереди остальных, направляясь в глубь острова.

По мере того как они продвигались к центру острова, черный песок сменялся мелкими зубчатыми черными камнями.

Острые края их вонзались в подошвы ее сапог. Тяжело было идти по прямой линии – повсюду таились опасные трещины, куда могла угодить нога.

Минуту спустя Мейлин почувствовала прикосновение руки Роллана, и их пальцы вновь переплелись. В туманной мгле она его воспринимала как символ реального мира, даже более живой, чем Джи. Словно кроме ее руки, надежно укрытой его рукой, от нее ничего не осталось.

Немного странно было думать об этом, и о том, что ей это нравилось, да и вообще – думать о Роллане в то время, когда требовалось сосредоточиться на поиске белой раковины и на том, как выбраться отсюда. Ей очень хотелось придумать что-то остроумное и произнести вслух, чтобы расшевелить спутников и снова все ощущать нормально. Но кажется, никому из них не хотелось говорить; воздух словно загустел и стал препятствием для общения.

Громадная искривленная тень внезапно выплыла из мглы, и Мейлин отпрыгнула назад, свободной рукой хватаясь за меч.

– Это дерево, – шепнул Роллан. Он помолчал, потом, сделав усилие, прибавил: – Но держу пари, ты все равно его победишь. Просто посмотри на него с минуту. Ага, вот так. – Он изобразил на лице ухмылку, и Мейлин поняла, что тоже улыбается.

– Оно умерло, – сказал Тарик, обходя дерево. Он осторожно потрогал ствол одной рукой. – Похоже, застыло. Напоминает камень. Что с ним могло случиться?

Мейлин провела кончиками пальцев по гладкой холодной коре. Тарик прав. Похоже на статую. Статую дерева, которое поразила молния… или еще что похуже.

– Ух ты, – произнес сквозь зубы Роллан, стискивая руку Мейлин. Обернувшись, она увидела еще тени в тумане – окаменевшие деревья, все изломанные, перекрученные, бледные и изогнутые.

Что-то шевельнулось на одной из ветвей.

Мгновенно Мейлин выхватила из-за пояса нож, приготовилась его метнуть – и в последнюю долю секунды поняла, что это Эссикс.

– Эссикс! – заорал Роллан, отпуская руку девочки и бросаясь вперед.

Ястреб медленно повернул голову и посмотрел на мальчика с вялым безразличием.

– Ты цела. – Роллан оперся на дерево, на котором сидела Эссикс. – Я совсем тебя не чувствовал. – Ястреб не пошевелился. – Эссикс? – Он повернулся к Тарику. – У меня не выходит… точнее говоря, она словно где-то в другом месте. И в то же время здесь. – Он потер грудь чуть выше сердца.

– Остров, – сказала Мейлин. – Даже Джи – она как будто за стеклом. – Отыскав панду поблизости, девочка провела рукой по мягким черным ушам.

– Это место влияет на нашу связь с духами зверей, – сказал Тарика с отчаянием в голосе. Он нежно держал Люмио на руках, но выдра почти безучастно смотрела на туман. Мейлин никогда прежде не видела маленького зверька таким пассивным и равнодушным.

– Эссикс? – Роллан сунул руки в карманы и опустил плечи. – Как ты там?

– Я верну Люмио в спячку, пока мы здесь, – прибавил Тарик. – Считаю, так будет безопаснее для него… для нас. Советую вам обоим сделать то же самое. – Выдра прижалась к Тарику и исчезла.

Мейлин покачала головой:

– Все нормально. Я могу контролировать Джи. И мне требуется, чтобы не ослаблялось внимание, иначе усну прямо на ногах. – Она заметила, что спутники хмурятся. – Что?

– Ты не должна думать о контроле над Джи, – заметил Тарик.

– Угу, – подхватил Роллан. – Твой дух зверя скорее твой партнер, верно, Тарик?

– Сказал тот, кому не удается вернуть своего духа зверя в спячку, – жестко произнесла Мейлин. – С какой стати я должна слушать твои советы? У нас с Джи отношения куда лучше, чем у вас с Эссикс. – Она положила ладонь на пушистую спину панды.

– Эй, – покачал головой Роллан. – Это просто подло.

Мейлин ощутила укол сожаления и поняла, что перегнула палку. Но не следовало никому говорить ей, как общаться с ее собственным духом зверя. Джи ничего не грозило.

– Давайте все успокоимся, – вмешался Тарик. – Остров, похоже, на всех нас плохо влияет. Нам нужно найти раковину и выбраться отсюда как можно быстрее.

Роллан посмотрел на Эссикс. Колеблясь, он задрал рубашку и стал ждать. Мейлин поняла: он сомневается, что ястреб вернется в спячку. Птица, казалось, не расположена признавать мальчика.

Эссикс долго смотрела на небо. Наконец она дважды щелкнула клювом, расправила крылья и пропала, превратившись в татуировку на груди Роллана.

Тот выдохнул с облегчением.

– Думаю, нам туда, – сказала Мейлин, проходя между деревьев. – Кажется… в этом направлении темнее. – Она обернулась и посмотрела на спутников, те кивнули и последовали за ней.

Что же тут произошло? Что могло быть настолько ужасным, что отголоски зла все еще витают здесь – спустя столько лет после великой войны?

По мере движения все больше деревьев выступало из тумана со всех сторон. Они долго шли по местности, вид которой, казалось, почти не менялся. Это немного напоминало бесконечную ночь движения в каноэ. Веки Мейлин смыкались, ноги отяжелели. Хотелось спать, но она даже помыслить не могла о том, чтобы ослабить бдительность и задремать в таком месте.

Туман жутко заклубился вокруг ее ног, абсолютная его чернота сменилось серостью. Может, где-то там, далеко за пределами этого чудовищного места, все еще светит солнце. Мейлин могла видеть окружающее лишь на несколько шагов впереди себя.

Она поняла, что не слышит и не чувствует Джи.

Но она знала, что панда должна находиться рядом. Обязана. Она всегда была рядом.

Мейлин замерла и оглянулась. Ничего – Тарика и Роллана тоже не видно. Но они должны идти сразу за ней. И если подождать немного, они появятся в поле зрения. А потом, покачиваясь из стороны в сторону, притопает Джи.

Невозможно потерять духа зверя. Даже в таком месте. Верно?

Может, ей надо было послушать Тарика.

Она вспомнила зайца лорда МакДоннелла – дух зверя не выдержал пренебрежительного отношения лорда и просто сбежал. И пантеру Финна, которая ушла в спячку и отказалась выходить из нее надолго.

Что она сделает, если Джи не появится из тумана?

Показались Тарик и Роллан, идя рядом. Они шли бок о бок, напоминая отца и сына: у обоих загорелая кожа, темные волосы.

Мейлин вновь ощутила укол печали. Почему все должно напоминать ей об отце?

Они тоже ее заметили и остановились.

– Ищешь Джи? – мягко сказал Тарик.

Мейлин кивнула. Она не решалась высказать свое беспокойство.

Наступила тишина. Никто не выходил из тумана. Ни звуков шагов по камням, ни мелькания черно-белой шерсти во мгле.

Ни единого признака Джи.

Мейлин плотнее запахнула мантию, дрожа во влажном, призрачном воздухе.

Панда придет. Должна прийти.

Миновали долгие мгновения. Роллан подошел к Мейлин, и она не воспротивилась, когда он взял ее за руку.

– Джи появится через минуту, – шепнул он.

Мейлин снова кивнула.

Она ждала.

9

Солнечный остров

Одно Конор мог сказать об этом острове с уверенностью: он определенно был солнечным.

Слишком солнечным. Ярким, блестящим, великолепным. Пальмы красовались на фоне лазурного неба; потрясающие белые чайки над головой казались почти столь же ослепительными, как зеркала в сверкающем свете.

Совсем неподходящее место для сбора войска Пожирателя, и все же оно было здесь: большие корабли стояли на якоре в бухте, мужчины и женщины сновали толпами между пляжем и джунглями с ящиками припасов и оружия. И повсюду были животные – омерзительные, громадные, злобные животные.

Рычащие тигры прохаживались мимо хохотавших гиен. Бабуин с безумными глазами визжал на пару длинноухих каракалов, а чешуйчатый муравьед скреб когтями дерево неподалеку. Трое грифов, усевшись на корабельные мачты, смотрели на людей внизу с каким-то мрачным терпением. Гигантских пауков, змей и разных крокодилов было столько, что Конору и думать об этом не хотелось.

Кроме того, из-за яркого солнечного света было невозможно прятаться, двигаться, вообще что-либо делать незаметно. Конор, Абеке и Калани весь день пролежали в неглубокой яме, прикрытой пальмовыми листьями. Они могли только выглядывать и наблюдать за всеми действиями захватчиков, и, к счастью, те их не замечали. Оставалось ждать наступления темноты.

«Хотя и в темноте нас повсюду могут выследить – совы, летучие мыши и прочие ночные хищники, которые служат Пожирателю».

Конор надеялся, что каноэ будет в безопасности там, где они его оставили.

Мальчику хотелось вывести из спячки Бриггана. Самочувствие улучшилось бы, если бы волк лежал рядом. В зеленом после прохождения сквозь листья пальм свете он заметил движение пальцев Абеке – словно той хотелось погрузить их в шерсть Уразы. Только Калани выглядела абсолютно спокойной. Ближе к середине дня она плотнее завернулась в свою мантию и уснула. Пряди волос, выбившиеся из ее длинной темной косы, рассыпались по покрытым нефритово-зелеными завитками татуировки рукам и плечам.

«Может, она более привычна к разлуке со своим зверем, ведь он – морское создание». Конор подумал о дельфине Калани, о том, как странно, наверное, входить в воду каждый раз, когда появляется желание пообщаться со своим духом зверя или его потренировать.

«И каково это – стать королевой своего народа в таком юном возрасте и в результате таких печальных событий?» Можно было позавидовать ее уверенности в себе и умению повести за собой, но не ее судьбе.

– Солнце наконец садится, – пробормотала Абеке, потягиваясь настолько, насколько позволяло тесное пространство.

– И как же нам искать раковину? – шепнул Конор. – Вдруг она где-то в лагере захватчиков или еще более недоступна?

Калани открыла глаза, и мальчик задался вопросом, давно ли она бодрствует.

– Под островом есть система пещер, – заговорила шепотом королева. – Думаю, следует в первую очередь поискать там. Если бы я хотела спрятать что-либо на Солнечном острове – я бы выбрала это место.

– Это вполне разумно, – тихо проговорила Абеке, и Конор кивнул.

Когда темнота раскинула свои бесшумные крылья над островом, трое Зеленых Мантий подняли пальмовые листья и выбрались из убежища. До них все еще доносились из лагеря голоса людей и вопли и рычание зверей.

Абеке мгновенно вывела из спячки своего духа зверя; Конор сделал то же самое, чувствуя, как все тело расслабляется от прикосновения к шерсти Бриггана. Благодаря обострению чувств Конор тут же ощутил множество оттенков происходящего в ночи. Он улавливал запах дыма горящих пальмовых ветвей в лагерных кострах и расколотых кокосов, которыми делились люди. Он различал шипение сквозь гул голосов и всплески от движения каких-то больших хищников через бухту. Он ощущал, как легкий бриз шевелит волоски у него на руках. И несмотря на то, что тьма сгущалась, зрение его не теряло остроты.

Поэтому ему не составляло труда пробираться вслед за Абеке среди деревьев, хотя девочка двигалась так осторожно, что иногда не удавалось увидеть или услышать их с Уразой. Калани указала направление к пещерам, и Абеке пошла впереди, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться или жестами давая понять спутникам, чтобы те остановились и ждали, убедиться, что поблизости нет наблюдателей или шпионов.

«Если бы она была предателем, сейчас я мог бы оказаться в большой беде», – подумал Конор, когда Абеке в очередной раз пропала без единого звука в кустах. Что, если она вернется с отрядом воинов, чтобы его схватить? В кармане у него лежал Аспидный слон – Тарик дал ему талисман, когда они определились с планом действий.

С одной стороны, приятно сознавать, что талисман обеспечит тебе безопасность в случае драки. С другой – это большая ответственность. Если их схватят, Пожирателю достанется еще один талисман.

Он одернул себя, чувствуя вину. «Абеке меня не предаст. Она не шпионка. Она бы этого не сделала».

Но… кто тогда?

– Впереди никого, – донесся шепот Абеке из скопления теней, и все двинулись вперед, медленно спускаясь по склону. Внизу Конор разглядел дыру в холме. Если это и был вход в пещеры, то он оказался гораздо меньшего размера, чем мальчик надеялся. Им придется вползать внутрь.

Это и был вход, и они в него пробрались ползком. На самом деле передвигаться так пришлось всего несколько футов, потом они добрались до места, где смогли встать; Калани зажгла факел, и Конору удалось изучить пещеру вокруг. Влажные каменные стены, казалось, напирали друг на друга, и Конор ощутил нечто вроде клаустрофобии, совсем как внутри замков – скажем, в замке лорда Трансвика. Здесь было гораздо меньше свободного пространства – и никаких высоких потолков, но чувство попавшего в плен человека, слишком удаленного от света, воздуха, свободы, было сходным.

Теперь Калани шла первой, отмечая все повороты палочкой, светившейся во тьме и оставлявшей мерцающие отметины на каменных стенах. Конор сомневался, что она использует систему символов. Он чувствовал, что потерялся в извилистых, запутанных тоннелях, и ему казалось, что они движутся по кругу, минуя одни и те же отметки, однако Калани уверенно шла дальше со спокойным лицом.

Они вели поиски методично, исследуя каждый ответвлявшийся тоннель и тупик. Иногда можно было идти прямо, чаще приходилось сгибаться, а несколько раз они проползали на четвереньках через жутко узкие места. Ураза и Бригган протискивались следом, оба зверя нюхали воздух и скребли лапами в темных углах. Казалось, миновали часы до того, как они наткнулись на что-то непривычное: узкий ручеек тек по боковому тоннелю, убегая в темноту.

– Насколько велика эта система пещер? – поинтересовался Конор, когда они присели у ручья набрать воды во фляжки.

Калани пожала плечами, отблески пламени факела затанцевали и запрыгали за ее спиной.

– Никто еще не нанес ее на карту. Понятия не имею.

Вдруг Ураза зарычала. Абеке вскочила и посмотрела вверх по течению.

– Что это было? – шепнула она.

Конор и Калани молчали, благодаря обострению слуха Конор тоже уловил новый звук: к ним приближались шаги.

Прятаться было поздно; тоннель шел достаточно прямо, и неизвестный, кто бы он ни был, наверняка успел заметить свет их факела. Конор взялся за топорик и дотянулся другой рукой до Бриггана. По крайней мере, судя по звуку, там кто-то один. «Один захватчик».

Приближавшийся человек достиг круга света от факела, остановился, затем двинулся вперед, и его лицо стало различимым: темно-коричневая кожа, как у Калани, такой же формы нос и большие глаза. Волосы короткие, на носу и щеках татуировки, напоминающие волны.

– Тимоти! – воскликнула Калани. Она передала факел Конору и бросилась обнимать юношу. Тот слегка покачнулся, растерянно моргая, потом встряхнулся, отстранил ее на расстояние вытянутой руки и прищурился.

– Калани? Что ты тут делаешь?

– Мы ищем черную раковину, – ответила она. – Но я не знала, что ты здесь! Я думала… то есть боялась, что… Где Пири? Вы оба целы?

– Более чем, – сказал он, отпуская ее и делая шаг назад. – Не стоило тебе сюда приходить.

– Мы можем увезти вас, – произнесла Калани. – Это мои друзья, у нас каноэ – сможем уплыть до рассвета. Мы можем отвезти вас домой. – Она попыталась обнять его снова, но Тимоти отпрянул. – Брат? В чем дело?

– Я больше не один из вас, – сказал он хриплым, напряженным голосом. – Я знаю, ты теперь королева. Считаешь, что я вернусь и стану тебе поклоняться? Или ты намеревалась передать корону мне?

Калани всмотрелась в брата, затем выпрямилась во весь свой царственный рост.

– Меня сейчас это не заботит. Самое важное – доставить вас с Пири в безопасное место.

– Да нам нельзя и близко к племени подходить! – взорвался Тимоти. Он помолчал, сжимая татуированные кулаки. – И мы бы не пошли, в любом случае. Помнишь моего духа зверя, Калани?

– Уаку? – с тревогой проговорила она. – Конечно.

На лице Тимоти появилась горькая улыбка.

– А помнишь, как он мне противился? Как не хотел возвращаться в спячку? Как стоял в стороне, наблюдая за мной с насмешкой в глазах каждый раз, когда я его просил что-либо сделать?

У Конора появилось ужасное предчувствие – он понял, к чему все идет.

Тимоти повернулся к тоннелю за собой и щелкнул пальцами. Послышался медленный, тягостный, скребущий звук, и спустя несколько минут страус эму приковылял и встал рядом с братом Калани.

Абеке застыла рядом с Конором, прижав руку к губам. Он сам едва сумел сдержать вскрик.

Страус был выше Калани и Тимоти, но его длинная шея поникла, и он странно шаркал. В пышном коричневом оперении виднелись проплешины, многие перья были оборваны по краям, глаза полузакрыты. Один из когтей был сломан, что объясняло ковыляние и скребущий звук.

– О, нет, – шепнула Калани. – Тимоти, что ты с ним сделал?

– Теперь мой дух зверя делает то, что я ему скажу, – самодовольно ответил ее брат. – Я всегда знал, что страус сможет стать сильным, жестоким оружием, если перестанет бороться со мной и станет бороться с теми, с кем я прикажу. Сейчас я могу приказать ему напасть на кого угодно. – Тимоти многозначительно посмотрел на Конора.

– Но он ранен, – сказала Абеке. Ее рука взметнулась, словно девочка не могла не прийти на помощь больной птице.

– Именно поэтому мы здесь, – продолжил Тимоти. – Этот ручей должен иметь целебные свойства. Я не монстр, Калани – хватит так на меня смотреть. Я приведу его в порядок. Такое облегчение, что Уака наконец мне подчиняется. Тебе не понять, вы с Катоа подходите друг другу, как рыбьи чешуйки. Ну а я – представь, больше никаких уговоров, обещаний или бесполезной лести, просто: эй, эму, иди надери задницу тому тигру – и готово. И все благодаря глотку напитка, что дал мне Король Рептилий. Стоит ли удивляться, что я с радостью останусь и буду сражаться на его стороне?

Калани вздрогнула. Потом мягко спросила:

– А что с Пири?

– Он тоже счастлив, – ответил Тимоти так резко, словно пытался вонзить нож сестре в грудь. – Он всегда хотел иметь духа зверя, и Желчь подарила ему одного. На самом деле, ему пришлось выбирать. Пири выбрал касатку – это здорово. Если бы у меня была возможность начать все сначала, я бы тоже выбрал такого зверя.

Голова эму склонилась еще ниже, и Конор почувствовал, как у него сердце обливается кровью от взгляда на когда-то гордую, независимую птицу.

– Так вон оно что, – проговорила Калани. – Теперь вы оба служите врагам, хотя они убили наших родителей.

Мгновение Тимоти стоял, опустив глаза. Он покачнулся, но затем пришел в себя и нахмурился.

– Отец и мать принадлежали старому миру, – проговорил Тимоти. – Король Рептилий все изменит. Он дарит силу связи с духом зверя каждому! Он объединяет континенты, а его армия…

Калани ударила его кулаком в лицо.

Это произошло внезапно, и удар оказался настолько сильным, что Конор даже не осознал случившегося, пока Тимоти не качнулся назад и не рухнул на землю.

– Ой! – вскрикнула в изумлении Абеке.

– Это заставит его помолчать некоторое время, – спокойно сказала Калани, встряхивая ушибленную руку. – Отвратного акульемордого предательского выродка медузы. – Она повернулась к страусу, который с тревогой касался Тимоти клювом, и мягко опустила ладонь на спину птице. – Мне так жаль, Уака. Ты хочешь… хочешь сбежать с нами? Обещаю, я о тебе позабочусь. Ты сможешь прятаться в нашей деревне столько, сколько захочешь.

Страус приподнял раненую лапу и проклекотал что-то, затем медленно сел рядом с Тимоти. Даже после того, что тот с ним сделал, дух зверя брата Калани не хотел его покидать.

Конор вытер влажные глаза. Он не мог вообразить, как человек, получивший дар связи с духом зверя, затем мог так жестоко с ним обращаться. Мальчик потянулся к холке Бриггана, желая успокоиться, и волк прильнул к нему, словно тоже нуждался в утешении.

– Нам лучше выбираться отсюда как можно скорее, – заметила Абеке. – Если захватчики могут читать мысли всех, кто пил Желчь, они должны знать, что мы сейчас здесь.

Калани кивнула и бросила на брата последний, полный страдания взгляд.

Потом она повернулась, чтобы забрать факел у Конора, и вскинула подбородок, как истинная королева.

– Надо исследовать еще много тоннелей, – объявила она.

Бригган тихо заворчал, и у Конора вдруг появилась идея.

– Когда он был Великим Зверем, – заговорил он, – Бриггана называли Следопытом. Может, у него есть… какие-то способности, чутье, которое поможет хотя бы сузить область поиска.

Мальчик нагнулся так, что оказался нос к носу с волком.

– Есть идеи? Пожалуйста, помоги нам, – прошептал Конор. – Нам надо использовать их прямо сейчас. Черная раковина – она вроде большущей морской ракушки. Она хотя бы здесь, в пещерах?

Бригган сел, ухмыляясь по-волчьи, и положил одну лапу поверх руки Конора на земле.

Конор прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Он ждал появления образа в голове. Миновало долгое мгновение… и вдруг что-то новое привлекло его внимание.

Не образ… запах.

Совсем слабый, но отличающийся от прочих, влажных подземных запахов пещер.

Пахло глубоким океаном, большими древними морскими улитками, тихо ползущими по дну.

Он открыл глаза и встретил пристальный взгляд голубоглазого волка. Тот наклонил голову.

– Идемте туда. – Конор указал на узкий тоннель, откуда доносился запах.

Калани разомкнула губы, видимо, намереваясь возразить, но Абеке мягко дотронулась до ее плеча и кивнула Конору. Мальчик ощутил укол вины за прошлые подозрения. Абеке верила в него. И он обязан так же верить в нее.

Они оставили Тимоти и эму у ручья. Конор шел первым, стараясь двигаться быстрее, несмотря на скользкие камни под ногами. У развилки он втягивал в себя воздух некоторое время, потом почуял запах, который шел слева, и повел всех в том направлении.

Еще изгибы, еще повороты, еще больше темных, давящих на них пещерных стен. Конор надеялся, что Калани отмечает маршрут, поскольку сам он не представлял, каким образом они в итоге выберутся.

И затем неожиданно тоннель вывел их в маленькую, идеально круглую пещеру. Лунный свет проникал внутрь сверху через овальное отверстие в толще земли и освещал пространство. Другой тоннель вел прочь из пещеры, и в конце его Конор увидел мерцающее лунное сияние – путь наружу.

Но что более важно – в задней стене пещеры была высечена полка, а на полке покоилась, поблескивая в лучах лунного света, огромная черная раковина.

Конор ринулся к ней с радостным возгласом. Изогнутые края раковины напоминали волнообразную поверхность замерзшей черной воды, а кончики оказались опасной остроты. Он поднял раковину с осторожностью. Весила она почти столько же, сколько серебряные супницы в замке графа Трансвика.

– Она прекрасна, – благоговейно прошептала Калани.

– Давайте убираться отсюда, – предложила Абеке.

Они побежали вниз по тоннелю, который вел наружу. Но когда ночной ветер уже коснулся их лиц, Бригган вдруг зарычал, а Ураза припала к земле, хлеща себя хвостом по бокам.

– Что случилось? – с замершим сердцем выдохнул Конор.

Ответом ему было ужасное шипение, донесшееся от входа в пещеру. Калани подняла факел, и все увидели то, что первыми почуяли духи зверей.

Путь перекрыл громадный и смертельно опасный варан.

10

Кричащие деревья

Роллан помнил, как стоял в тумане, сжимая руку Мейлин. Помнил, что ощущал усталость даже кончиками пальцев. Он помнил ожидание в тишине, помнил, как беспомощно всматривался во мрак, где не было ни следа большой панды.

Он не помнил, как добрался сюда, к опушке лесной поляны, окруженной белыми деревьями. Туман исчез; солнце слабо светило сквозь бледные утренние облака.

Это точно не Остров ночных теней. Здесь была растительность, и мелкие зверьки копошились в зарослях. Все пахло чистотой и свежестью.

Все, кроме смутно виднеющейся в центре поляны ужасающе огромной, выше стен вокруг Конкорбы гориллы с серебристой спиной.

Отвратительный запах исходил от зверя.

Он покосился в сторону Роллана, будто распознал его мысли.

Роллан вздрогнул. Конечно, у него не было учителей, он не обучался годами, но он, несомненно, знал, кто единственная в мире гигантская горилла.

Это Великая Обезьяна, Ково, вступивший в военный союз с Пожирателем.

Он точно был в списке врагов.

«Но разве он не в тюрьме? – изумился Роллан. – Как и когда он сбежал? И где Тарик и Мейлин?»

Если горилла и заметила его, то не удостоила вниманием. Вместо этого она повернулась к дальнему от Роллана краю поляны, где стоял настороженно наблюдавший за Ково мальчик.

На мальчике, едва ли старше самого Роллана, была короткая дорожная мантия из роскошного, темно-красного бархата, а его голову украшала корона. Несмотря на возраст, он вел себя как король – взволнованный, так как встретился с устрашающим Великим Зверем, но все же король. Вделанные в корону опалы сверкали в лучах солнца. Глаза у него были карие, решительные, а осанку отличало высокомерие. Что-то в нем казалось смутно знакомым.

Юный король плотнее завернулся в мантию.

– Ты… ты предлагаешь мне начать войну с моими соседями?

Роллан осознал, что появился к середине их разговора. «Ой. Я сплю». Это должен был быть сон – но у мальчика было такое чувство, что все очень реально.

– Война – неизбежность для вашего вида, увы, – сказал Ково низким, рокочущим голосом, который, казалось, отдавался эхом и внутри головы Роллана, и снаружи. – Вопрос в том, пойдут ли твои люди воевать с тобой – за тебя – или против. Не вешай нос. Есть много времени, чтобы все сделать.

– Мой отец говорил, что война – великое зло.

– Твой отец жил в простые времена. И если подумаешь об этом, ты поймешь, что сказанное не совсем справедливо. Он оставил все проблемы Стетриола тебе. Но сейчас я предлагаю решения. Возьми землю, которой заслуживаешь. Вооружи своих людей железом и сталью и… этим. – Ково протянул лапу, показывая маленький стеклянный флакон. – Ну же.

Роллан ощущал силу власти, скрытую в его словах. Кто бы мог сказать «нет» Ково? Кто бы посмел?

Король колебался лишь мгновение, затем он прошел к горилле и взял флакон. Он прижал его к груди и быстро отступил на три шага. Потом посмотрел на янтарную жидкость внутри флакона: на лице отражались жадность, тщеславие, но и замешательство.

«Нет!» Роллану хотелось закричать. «Это обман! Если выпьешь, они тебя подчинят!» Он сжал кулаки, вспоминая о матери. Если бы кто-то был с ней тогда, чтобы ее остановить. «Если бы Желчи вообще не существовало».

Ково скривил губы в подобие чудовищной улыбки, но отдаленное.

– Желчь… связь, которую она приносит, – произнес мальчик. – Она сделает меня сильнее? Быстрее?

– Способности могут отличаться от связи к связи. Но каждая на самом деле приносит способность. А ты… – Ково раскинул массивные волосатые лапы, – выбирай из этих.

Из леса высыпали животные: они ползли, летели и шли к собеседникам на поляне. Роллану показалось, что все когда-либо виденные им звери вдруг оказались здесь, собрались вокруг короля, и каждое животное ожидало, что его выберут.

Мальчик огляделся по сторонам, кривая полуулыбка появилась у него на губах. Он поднял флакон, словно салютуя Ково, и потом осушил его до дна.

Все деревья начали кричать.

По крайней мере, так показалось Роллану. Он упал на колени, закрывая уши. Долгий, пронзительный крик разорвал воздух, будто сто тысяч душ полыхали в неутихающем огне. Тьма наползла на солнце, и ледяной ветер пронесся через поляну, проникая под мантию Роллана и замораживая его кости.

Ково стал смеяться низким, гулким и устрашающим смехом. Роллан, щурясь, посмотрел на него и краем глаза заметил, как юный король преклонил колени перед гориллой. Карие решительные глаза мальчика изменились. Теперь они походили на опалы в короне – яркие и переливающиеся, но пустые.

Ни тот, ни другой, кажется, не замечали ни криков, ни темноты, ни пронизывающего ветра. Возможно, все это происходило в сонном мире за гранью сцены, но для Роллана все было чудовищно реально.

Перед королем появился крокодил – покрытый чешуей, омерзительный, с частоколом зубов. Мальчик почтительно потянулся, желая прикоснуться к нему, словно к великолепному произведению искусства, а не к одному из самых уродливых, выглядевших смертельно опасными тварей, каких только видел Роллан.

– Интересно, – сказал Ково. – Я знал, что такое возможно, но этого никогда еще не случалось. Обычно, выпив Желчь, можно выбирать, с кем установить связь – но в первый раз ты, мой король, установил связь с истинным духом зверя.

– Ты имеешь в виду… он бы ко мне пришел в любом случае? – проговорил мальчик.

– Именно, – ответил Ково. – Но ваша связь изменилась из-за Желчи. Благодаря Желчи ты им управляешь. Ты будешь главным в паре. И твой дух зверя сделает все, что ты пожелаешь.

Юный король ухмыльнулся так, что Роллана передернуло. Ветер, кажется, еще усилился, задул более яростно, ломая ветви деревьев и сбивая с лап мелких зверей.

Ково сжал кулаки и ударил себя в грудь, и его вой, подхваченный ветром, перекрыл шум и наполнил темноту.

Роллан ощутил уверенность, что в любой миг горилла обернется и нападет на него. Но ветер был слишком жестоким, а звук слишком мучительным, чтобы двигаться, стоять, бежать или делать еще что-либо.

А потом он проснулся.

Вернее, его разбудил Тарик, который энергично тряс его за плечо.

– Чт-т-то? – пробормотал Роллан. Он моргнул, дезориентированный внезапным возвращением зловещего, безмолвного тумана.

– Ты кричал, – объяснил Тарик. – Что-то про обезьян.

– Гориллы, – пробормотал Роллан. – Одна очень большая горилла.

Он лежал на земле, под головой было что-то мягкое, оказавшееся свернутой мантией Мейлин.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Тарик. Он наклонился к нему сбоку. Из-за постоянных тревог маленькая морщина залегла навечно между его бровями.

– Нормально, просто сон, – ответил Роллан, зная, что это неправда. Потерев глаза, он сел и повертелся, ища Мейлин.

Она сидела на камне, обхватив руками колени, глядя в туман.

Никаких признаков Джи.

Роллан встретился взглядом с Тариком, и тот покачал головой.

– Он очнулся? – спросила Мейлин, не глядя на них.

– Да, – ответил Тарик.

– Тогда пошли, – сказала девочка, спрыгивая с камня.

– Пошли?.. – переспросил Роллан.

– Искать Джи, – пояснила она. – Глупая панда наверняка уснула где-то, совсем как ты только что. – Легкость ее тона совсем не соответствовала встревоженному выражению глаз. Роллан не был уверен, но он предположил, что Мейлин плакала. И вот она откинула волосы за спину и упрямо выставила подбородок. – Мы вернемся по своим следам, и…

Из тумана донесся тихий звук, похожий на поскребывание. Мейлин резко развернулась.

И наконец-то, наконец Джи появилась.

Плечи ее опустились от изнеможения, на лапах виднелась грязь. Но, увидев Мейлин, панда подняла голову, и в глазах духа зверя отразилось облегчение.

– Джи! – закричала Мейлин. Она бросилась к панде, обвила руками ее шею. Джи села и одной лапой приобняла Мейлин. Долгое мгновение они обе просто прижимались друг к другу.

Потом Мейлин отпрянула, сердито утирая слезы.

– Ты меня напугала! – резко сказала она. – Почему так долго? Где ты пропадала? – Она тряхнула головой. – Неважно. Тебе пора вернуться в спячку до тех пор, пока мы не покинем остров.

Она начала закатывать рукав, но панда мягко положила лапу ей на руку. Джи показала на туман другой лапой, склонила голову. Потом встала на все четыре лапы и отступила на шаг от Мейлин. Весь ее вид говорил: «Ну? Ты идешь?»

– Нет, – отрезала Мейлин. – Что бы ты ни делала, я не собираюсь рисковать и отпускать тебя блуждать снова. – Она вытянула руку, но тут Роллан метнулся к девочке.

– Стой! – крикнул он. – А если она нашла раковину? Может, она пытается повести нас туда.

– Это так? – спросила Мейлин, глядя на Джи. – Ты была там?

Панда кивнула с серьезным видом.

Роллан видел отражение борьбы эмоций на лице Мейлин. Она действительно боялась снова потерять Джи, возможно, на этот раз навсегда. Он это понимал. Когда он не чувствовал Эссикс – ну, это было ужасно, такие же душераздирающие и опустошающие ощущения он испытывал из-за матери. Только так и можно это описать.

– Доверься ей, – тихо произнес Роллан.

Мейлин пожала плечами.

– Ладно, хорошо… Но ты будешь рядом все время, поняла? – требовательно сказала она Джи.

Панда снова кивнула и слегка толкнула боком в бок Мейлин. Девочка опустила ладонь на спину Джи, и они тронулись в путь, а Роллан и Тарик последовали за ними, держась поблизости.

– М-м, – произнес Роллан через минуту.

– Что? – сказал Тарик.

– Ну… я не то чтобы хочу походить на Конора или еще что, но… Мне там реально странный сон приснился.

Тарик наклонил голову, слушая, и Роллан рассказал о горилле, юном короле и обо всем остальном, что видел.

– Что это значит? – закончил он вопросом. – Видения Конора обычно говорят ему что-то. Это видение будущего – того, что случится, если Ково обретет свободу?

– Или прошлого, – задумчиво сказал Тарик. – Этому месту не дает покоя что-то, что здесь случилось давным-давно. Быть может, виденное тобой – это и был страшный момент, вслед за которым остров стал таким, какой он сейчас?

– Наверное, – проговорил Роллан. – Но как мне удалось это увидеть во сне?

– Что бы это ни было, некоторые отголоски тех событий сильны здесь до сих пор, – ответил Тарик.

– Мой желудок их точно почувствовал, скажу тебе, – вздохнул Роллан. Ему казалось, что его вывернуло наизнанку. Вся странность острова, казалось, проникла ему в кровь. Жуть просочилась в каждый уголок тела. Он поймал себя на том, что тоскует по Эссикс. Она была прямо тут, на его груди, и можно было вывести ее из спячки в любую минуту. Но также Роллан знал: пока они на Острове ночных теней, что-то будет стоять между ними.

– Я слышу шум волн, – сказал Тарик.

Миг спустя туман расступился, и они увидели перед собой открытый плоский берег, на который медленно накатывали темные волны. Нет, они вышли не совсем к тому месту, откуда начали продвигаться в глубь острова, но Роллану показалось, что, если прищурится, он разглядит силуэт лодки немного дальше на берегу.

Джи остановилась и поскребла песок одной лапой.

– Даешь понять нам, что хочешь уйти? – сказала Мейлин, осматривая море. – Поверь, мы все этого желаем. Незачем впустую тратить наше время на…

Сияющий белый предмет стал появляться из черного песка под лапами