Читать онлайн Большая книга ужасов – 66 (сборник) бесплатно

Глава 1

Что-то в воде

Сашка Карпов плыл по заброшенному карьеру-озеру, широко загребая руками. На воде, прямо перед его облупленным от солнышка носом, прыгали блики. Только сама вода была не очень теплая и чем дальше от берега, тем холоднее. Гребок, еще гребок. Мышцы уже ныли от усталости: пожалуй, пора было поворачивать назад. Сашка развернулся и…

…и вдруг заметил, что солнышко скрылось. И тут же все кругом как будто стало серым… Мертвенно-голубые, бледные, какие-то нереальные скалы нависали со всех сторон, высились неприступными бастионами. Стало не по себе, и в голове тут же заметались мысли: где выход? Где та пологая тропинка к воде, по которой он сумел спуститься к озеру? Сможет ли он найти ее?..

Стараясь дышать ровно и продолжать плыть в том же темпе, Сашка осторожно огляделся, пытаясь вспомнить ориентиры. Но кругом были только скалы, уходящие в прозрачную голубую холодную воду.

– Женька! Лешка! – осторожно позвал он, еще не во всю мощь легких, скорее так, на всякий случай.

Но ответом ему была тишина. Хотя нет, ответило слабое эхо, похожее на зловещий шепот.

В воде ни рядом, ни в стороне, ни сзади него никого не было. А сама вода – без единой волны, ряби, если не считать брызг, которые поднимал он сам, – была ровная, как зеркало, ненастоящая, неживая…

– Женька!!! Лешка!!!

Сашка поднажал, но берег как будто не приближался. Берег не приближался и… И был пуст. Ни Женьки, ни Лешки… Только угрюмые кривые сосны, не зеленые, а почти черные на фоне иссиня-белых скал. Снова шепотом ответило эхо, и тут же навалилась оглушительная тишина.

Сашка, сам не заметив как, начал барахтаться, гребя изо всех своих сил. Но мертвенно-голубые скалы не приближались. А внизу под ним было метров тридцать ледяной, ненастоящей воды. Воды, которая как будто сопротивлялась ему, окутывала упругим коконом…

И тут же что-то холодное, щупальце какого-то подводного чудовища коснулось его ноги. Что-то пока еще не сильно, но явно потянуло Сашку вниз…

«Проснуться! Проснуться!» – пришла спасительная мысль.

Но…

Но это был не сон. И скалы эти, и вода, и корявая серая сосна, повисшая между двух глыб, – это была явь, самая что ни на есть настоящая явь.

– МАМА!!! – то ли закричал, то ли только попытался крикнуть Сашка, но вместо этого захлебнулся безвкусной водой.

Слова застряли в горле.

– Мало, мало, мало… – зловеще отозвалось эхо.

И он ушел под воду.

– Омг, че за фейспалм! – Лешка для наглядности, когда Сашка пришел в себя, закрыл лицо рукой. – Не, ты что, реально коматоз? Если ты плавать не умеешь, то чего ж ты в воду полез? В кабине-то есть кто дома? – Он постучал Сашку по голове и повернулся к Женьке: – Я тебе говорил, не надо этого Гарри Поттера с собой брать!

Сашка лежал на камнях, его мутило, внутри что-то противно тряслось и вздрагивало.

– Жив? Повезло тебе, что мы были рядом! – Женька достаточно сильно ткнула его в бок (Сашка поморщился). – А мы сразу и не сообразили, что ты тонешь. Хорошо, допетрили вовремя. А то кормил бы рыб на дне.

– Дрищ – он и есть дрищ. Так ржачно барахтался: я думал, умру со смеху, не доплыву до него. Хоть бы сказал сразу, что плавать не умеет. Так и не брали бы его с собой.

– Ну. Повезло ему, что мы оба отлично плаваем.

– Дай пять!

– Держи!

Дальше Женька с Лешкой переговаривались так, как будто Сашки и вовсе рядом не было.

– Просто вода холодная – вот ногу и свело! – не выдержал он.

– Харэ врать-то, – отмахнулся Лешка.

– Че, правда, свело? – спросила Женька.

– Ага. И показалось, как будто там, в воде, кто-то есть.

– Че, правда, кто-то есть?

– Как будто там… чудовище какое-то. Не знаю… Надо подумать еще…

– Че, правда, чудовище?

После пяти минут объяснений до Сашки дошло, что девчонка над ним просто издевается.

– Если тебе неинтересно, зачем спрашиваешь?! – обиделся он.

– Да ну его! Пошли еще искупнемся! – предложил Лешка Женьке.

– Спорим, я тебя уделаю? – и та первая рванула в воду.

Лежа на теплых камнях, Сашка потихоньку пришел в себя. Солнышко снова светило, и скалы уже не казалось ему мертвецкого цвета – они были благородно-белые, местами голубовато-зеленые с серо-серебристыми прожилками. Да и вода в карьере-озере была очень даже красивой – прямо как из рекламы какого-нибудь «Баунти»: чистая, бирюзовая и по крайней мере с берега, безопасная.

Сашка сидел, смотрел, как резвятся в воде Лешка с Женькой, что-то кричат друг другу, ныряют, поднимая фонтаны брызг, и завидовал им, завидовал страшной завистью всех цветов радуги.

Лешка и Женька Рыжовы были родными братом и сестрой, а Сашке то ли троюродными, то ли четвероюродными – дальней родней, одним словом. Мама как-то пыталась выяснить степень родства, но сама запуталась и бросила это дело. Жили же Рыжовы, как и он, в Славахлебске, только в другом конце города, и в школах они учились соответственно в разных. Да и виделись до этого лета один или два раза мельком. Так и прожили бы всю жизнь, почти не общаясь, если бы Сашкиным родителям не пришло на ум отправить сына вместе с Рыжовыми в поселок Рускеала к их, Рыжовых, родной бабушке Зине, которая Сашке вроде как тоже приходилась какой-нибудь троюродной или четвероюродной бабушкой.

Бабушка Зина приняла неожиданного третьего внука, как родного: так же старательно откармливала пирожками и так же грозно заставляла мыть ноги и чистить зубы перед сном. Домик у нее был небольшой, Сашку с Лешкой поселили в чулане, а Женьке досталась горница – хоть и маленькая, но своя собственная комнатушка в доме; бабушка Зина спала в избе – в самой большой комнате с русской печкой.

Так начались Сашкины мучения.

Брат и сестра Рыжовы были под стать фамилии рыжими, бесстыжими, отчаянными хулиганами, тут же искренне возненавидевшими навязанного им взрослыми Сашку. Дразнили «ботаном» и «Гарри Поттером». Но это было еще ничего, к этому Сашка привык еще в начальных классах школы, но Лешка выдумал еще одно обидное прозвище – «дрищ» – и не упускал случая назвать им Сашку. Он вообще не скупился на издевательства и подколки. Не отставала и Женька. Она могла подойти неожиданно и задать какой-нибудь дурацкий вопрос типа «Если в школе на выпускном подерутся физрук и трудовик, кто победит?» Сашка чувствовал подвох, но почему-то отвечал: «Физрук». Женька же смеялась: «Дурак! Победит трудовик, потому что карате – это карате, а топор – это топор».

Они смеялись, а Сашка… Сашка им завидовал. Он хотел быть таким же, как они! Веселым, смелым, активным. Хотел пропадать с утра до вечера где-то с поселковыми, исследовать новые места, искать клады, играть в футбол, бесстрашно купаться в озере, пока губы не посинеют, легко и свободно чувствовать себя в любой компании, к месту рассказывать анекдоты и приколы. Он мечтал иметь сто друзей и чтобы все они любили его и восхищались им.

У Сашки друзей не было. Не было с самого детства. В садик он не ходил, а в первом классе почему-то никто не захотел сесть с ним за одну парту. Так и повелось: он сидел один, в школу шел один, возвращался домой один, сидел один дома вечерами, играя на компьютере или читая книги. А ведь он был самым умным в классе! Он учился лучше всех, на одни пятерки. Он мог рассказать одноклассникам кучу самых разных интересных вещей. Только никому это не было нужно.

Здесь, в Рускеала, тоже, когда бабушка Зина загоняла их троих по кроватям и Лешка оказывался один на один в чулане с Сашкой, он никогда его ни о чем не спрашивал и не слушал. Мог сам поболтать о школе: «И тут мне алгеброид бац! – и в натуре трюндель вешает, а я-то губень раскатал, что мне не хватило шага для победы. Я говорю: я Бен Ладену пожалуюсь, а он скалится и дневу тащит». В переводе на русский это означало, что учитель алгебры поставил Лешке тройку, тогда как тот надеялся получить четверку, после чего он пригрозил математику пожаловаться на него бородатому директору школы, но тот только рассмеялся и взял дневник.

Сашку коробило от Лешкиной манеры разговаривать. Он не понимал, как можно так коверкать русский язык. Но деваться было некуда: приходилось покорно выслушивать рассуждения дальнего родственника, который учился на класс старше, а по возрасту так был старше почти на два года и любил повторять, что «с мелочью я церемониться не привык». Да и, если честно, слушать Лешкины рассказы – это было не самое страшное. Самое страшное было бы, если бы Рыжовы вообще не замечали Сашку, как в последнее время делали одноклассники…

А сегодня в первый раз они взяли его с собой на заброшенный карьер-озеро купаться! Сашка плавать умел, но всегда боялся воды. Это был какой-то животный, инстинктивный, не поддающийся логическому анализу страх. Как будто вода живая, и она хотела убить Сашку. Или как будто в воде были какие-то чудовища, которые только и ждали, чтобы схватить его за ногу и утащить на дно. Но Сашка дал себе слово справиться с этим страхом! Он пообещал себе, что, несмотря ни на что, он будет купаться. Он заплывет далеко от берега. Он докажет этим противным Рыжовым, всем одноклассникам, всем-всем вообще, что он не ботан, не дрищ и не трус! Всю дорогу до озера Сашка повторял это про себя как заклинание, смело кинулся в воду, а вышло… А вышло, что лучше бы он вообще не лез в нее. Как сказал бы Лешка, он «облажался по полной».

С обеда Сашка взял себя в руки и подошел к Рыжовым.

– Леш, Жень, пойдемте в парк. Я вас мороженым угощу. За то, что спасли меня.

Сашка стоял перед ними, краснел, потел, нервно мял в кармане купюру, боясь, что у них, как обычно, свои дела, что они посмеются над ним, отберут деньги и рванут куда-нибудь без него. Но те вдруг согласились:

– А пошли.

Горный парк с тем же, что и поселок, названием был самым замечательным местом на земле! (Сашке, конечно, сравнивать было особенно-то не с чем, но все равно он в этом не сомневался.) Когда-то здесь добывали мрамор, а теперь самый главный затопленный карьер представлял собой озеро почти полкилометра длиной и метров сто шириной; это была огромная рукотворная «чаша» в сплошном массиве мраморов: высоченные серо-голубовато-белые скалы уходили глубоко в воду. Местные называли это место «каньон».

Были и другие карьеры: ближний, тоже затопленный, на который они с утра ходили купаться, итальянский, представлявший собой площадку, а потому оставшийся сухим, и еще какой-то дальний, на котором Сашка никогда не был. Раньше все карьеры были соединены друг с другом тоннелями и штольнями, но теперь все они тоже ушли глубоко под воду. Осталась только одна незатопленная шахта с отрезком штольни, по которому можно было попасть внутрь.

В девять утра парк открывался и тут же наполнялся туристами, приезжавшими сюда со всей страны на машинах и автобусах. Начиналась бойкая торговля сувенирами и едой. Зазывалы приглашали на аттракционы. Предварительно купив билет, каньон можно было обойти вокруг пешком. По воде можно было поплавать на лодке, естественно, за отдельную плату. Можно было пройтись с экскурсией и до других карьеров, побывать в шахте.

Рыжовы бодро прискакали к павильону с мороженым, выбрали себе самые большие эскимо и, оставив Сашку расплачиваться, рванули потайными тропами – не платить же деньги за то, чтобы просто подойти к каньону! – вверх на скалы. Сашка расплатился, подхватил свое мороженое и побежал следом. Он не сомневался, что найдет их у одного из двух самых замечательных аттракционов в мире.

Как и предполагал Сашка, Лешка с Женькой, поглощая мороженое, стояли у «тарзанки». Инструктор надевал «сбрую» – ремни, обхватывающие бедра, талию и плечи, – которую он почему-то называл «системой», на парня лет восемнадцати-двадцати. Он делал свое дело молча, а друзья, стоящие рядом с парнем, шутили и смеялись.

– Если что, кричи «мама!», мы тебя спасем!

– Памперс надеть не забыл?

– Может, передумаешь? Если боишься, давай я за тебя прыгну!

Сашка, Лешка и Женька стояли около кустов молча и смотрели во все глаза. Прыжок на «тарзанке» стоил целую тысячу рублей, и они могли только стоять вот так, смотреть и завидовать.

Инструктор сделал свою работу. Второй инструктор, девушка, передала по рации на другой берег: «Запускаем!»

– Готов? – спросил первый инструктор у парня.

Тот кивнул и нервно хихикнул.

– Прыгай вперед, подальше от скалы. Пошел!

И парень прыгнул.

И полетел к самой воде.

Сашка, Лешка и Женька затаили дыхание…

У воды трос спружинил, не дав парню коснуться голубого зеркала, и дернул его вверх. Скалы отразили эхом его испуганно-радостный вопль. Дружно вместе с ним заорали его друзья.

Парень болтался над водой, расправив руки как крылья, и кричал уже без страха. Что-то типа «круто!» и «э-ге-гей!».

– Я вас мороженым угощу, – передразнил Лешка Сашку, ловко стрельнув палочкой от эскимо и попав точно в урну. – Спасение жизни ва-аще-то стоит побольше лавэ – столько, сколько прыжок на «тарзанке». Или у тебя такая жизнь, что она вообще ничего не стоит?

Сашка сделал вид, что не слышал. Рыжовы развернулись и ушли. А он последний раз глянул вниз, на парня, которого тросом уже начали подтягивать на противоположный берег. И вдруг заметил какое-то движение внизу под парнем, в воде…

В кристально-чистой воде медленно переместилось что-то большое-большое.

Глава 2

Хозяйка Белой горы

Перед поездкой в Рускеала Сашка скачал в Интернете кучу информации о горном парке и поселке и теперь лежал с электронной книгой и читал.

«В тридцати километрах от поселка Рускеала на берегу Ладожского озера располагается город Сортавала, а вся местность называется Северное Приладожье. Финно-угорские племена пришли сюда тысячи лет назад. Древнейшим населением были саамы, или лопари, лопь, – в начале нашей эры они кочевали за стадами оленей по берегам Ладоги, богатой рыбой. Потом здесь стали жить племена корела; они занимались земледелием, а также охотились и ловили рыбу.

В XII веке молодая Новгородская республика начала осваивать северные земли, а племена корела двинулись севернее, смешиваясь с племенами весь и лопь, в результате чего появились современные карелы (через «а»). В XIII веке уже вся территория края подпала под влияние Новгорода».

Сашка отложил книжку и задумался. А ведь у него прабабушка была чистой карелкой, которая даже дома говорила по-карельски! У мамы до сих пор временами проскакивало что-то вроде «пассибо суури» – «большое спасибо». Правда, иногда к этому прибавлялось «кеантя перзе нурин», которое мама всегда наотрез отказывалась переводить. Сашка знал, что «перзе» по-карельски значит «задница», но как она связывалась со «спасибо», понять не мог. «Эх, пойти, что ли, в школе на факультативные занятия изучать карельский язык?» – каждый раз думал он, но быстро забывал об этой затее.

«В XIII веке корела была крещена князем Ярославом Всеволодовичем, но еще долго сохраняла и собственные языческие верования. Тогда же Швеция стала расширять свое влияние на восток. Упорная борьба Швеции и Новгорода привела к заключению в 1323 году Ореховецкого мирного договора. Город Сортавала на русский манер стал называться Сердоболем (Сердоволем).

Но скандинавы-варяги не отступили. Они еще не раз приходили, чтобы собирать дань с лесных племен, рвались и дальше – к богатствам Византии и Арабского халифата. На несколько столетий Карельский перешеек и Северное Приладожье стали ареной постоянных войн за выходы к морю между шведами и русскими.

В 1500-х годах в составе Никольско-Сердобольского погоста впервые упоминается Рускеала. Это была совсем небольшая деревушка у подножия Мраморной, или Белой, горы…»

– А! Враги украли мой телефон! – В чулан влетела Женька и в одну секунду перевернула все в нем вверх дном.

По словам Лешки, ее «постоянно плющило и таращило в разные стороны»; Сашка же был уверен, что это была общая черта брата и сестры Рыжовых.

– Почему ты ищешь его тут? – осторожно спросил он, откладывая в сторону книгу. – А позвонить на свой с Лешкиного не пробовала?

Но Женька уже кричала:

– Ура! Враги вернули мой телефон! Ути-мой-хорошенький! – И она смачно поцеловала мобильник в дисплей. – Обернулась к Сашке: – Ты знаешь, что мальчик, который очень-очень много учился, окончил школу с… – она сделала страшное лицо и закончила зловещим шепотом – с красными глазами!

– Я…

Но Рыжова-младшая уже вылетела вон, хлопнув дверью. Сашка вздохнул и опять взялся за книгу.

«В 1617 году Сердобольский погост отошел к Швеции. В конце XVII века вблизи деревни Рускеала шведы заложили первые каменоломни, в которых стали понемногу добывать мрамор – в основном для жжения строительной извести, реже – для кладки фундаментов и стен различных сооружений ближайших окрестностей.

В 1721 году после окончания Северной войны Приладожье было присоединено к России, в старых «шведских» каменоломнях Рускеала некоторое время добывали мрамор в качестве «флюсового камня» для олонецких чугуноплавильных заводов и производства строительной извести. Со временем каменоломни Рускеала были окончательно забыты.

В царствование императрицы Екатерины II начались астрономо-географические исследования на всей территории России; самое пристальное внимание исследователей привлекли Русский Север и Карелия как ближайший к столице регион. Требовалось найти достойный отделочный камень для строительства Санкт-Петербурга. Началась промышленная добыча рускеальского мрамора».

«Ух ты!.. – задумался Сашка. – А ведь я был в Санкт-Петербурге и наверняка видел какие-нибудь здания, отделанные здешним камнем! Надо бы уточнить, что конкретно им украшали, и в следующий раз рассмотреть поподробнее», – решил он и снова углубился в чтение.

«В 1809 году по Фридрихсгамскому мирному договору государственная граница России заняла положение современной границы Швеции и Финляндии. Финляндия вошла в состав Российской империи как Великое княжество Финляндское, Северное Приладожье стало его частью.

Почти весь XIX век в Рускеала активно добывался мрамор, но постепенно государственных заказов становилось все меньше, и мрамор снова стал использоваться только для производства извести. А в 1918 году Северное Приладожье вместе с Сортавала и Рускеала и вовсе вошло в состав нового государства – Финляндии. В 1939 году началась советско-финская война, по итогам которой в 1940 году Приладожье вместе с мраморными карьерами Рускеала снова отошло к СССР. Но в 1941 году началась Великая Отечественная война, на территорию Карелии вошли финско-фашистские войска. По одной из версий, уходя, советские войска затопили мраморные карьеры».

После обеда Сашка снова увязался за Рыжовыми, когда те пошли купаться на второй, дальний затопленный карьер-озеро. «У меня получится, я смогу! Пусть они надо мной смеются, пусть издеваются, но я смогу войти в воду! Я буду плавать!» – повторял про себя Сашка, шагая за Женькой с Лешкой. Он не хотел быть дрищом и трусом. Он хотел справиться со своим страхом. Боялся, что если после вчерашнего «утопления» он сегодня не зайдет в воду, страх останется с ним навсегда.

Когда пришли на озеро, встретили там местных ребят постарше. Не успели поздороваться, как Лешка тут же заявил:

– Прикиньте, а?! Сашка-то вчера чудовище под водой увидел и тут же попытался от страха утопиться. Если бы не мой подвиг по спасению утопающих, то – увы, увы – короткая и бессмысленная жизнь Карпа закончилась бы.

Карпом Сашку отродясь не называли – как-то не принято у них в школе было давать клички, – но сейчас все моментально подхватили прозвище и начали упражняться в остроумии:

– Карп утопился! Зацените самый короткий анекдот: карп утопился!

– Карп чуть не утопился и сам выпрыгнул на берег. Вот бы все карпы боялись воды – на рыбалку бы ходить не надо было!

– У него просто еще жабры не отросли! А-ну, покажи свои жабры, малек!

Сашка сначала попробовал обзываться в ответ, но его никто не слушал. В какой-то момент он вдруг понял, что злые слезы уже где-то рядом, и, чтобы не расплакаться при всех, крикнул:

– Да пошли вы! – и полез вверх по скале.

Сел на теплые камни, обхватил колени и… Нет, не расплакался – закусил губу и пожелал им всем вместе взятым, чтобы их самих прямо сегодня кто-нибудь в воде за ногу ухватил. Поверили бы тогда! Сами бы из воды повыскакивали как ошпаренные! А он бы сидел, смотрел на них сверху вниз и смеялся.

А пока Сашка смотрел сверху, как над водой мелькают как мячики макушки ребят и девчонок, как они перемещаются туда-сюда, и… Завидовал. Снова завидовал, теперь уже самой черной завистью. Почему они ничего не боятся, а он боится? Почему им так хорошо друг с другом, а для него в их компании места нет? Что с ним не так? Лето только началось, ему еще долго жить в Рускеала – неужели же все время он так и будет изгоем, а они будут над ним смеяться?..

Сашка сидел на камнях в стороне от тропинки, за кустом. Неожиданно рядом стала подниматься наверх Женька. Остановилась в полуметре от Сашки. Он сидел, как дурак, не зная, признаться, что он тут, или промолчать, пока она сама его не заметила:

– Сашка? Я думала, ты к бабушке Зине удрал. – Она помедлила и неожиданно уселась рядом с ним, подстелив на камни полотенце. – Что, обиделся? Да ладно тебе, ну поржут-поржут – и отстанут.

«Хорошо ей так говорить! У нее все друзья, ее все любят…» – подумал Сашка, но вслух ничего не сказал. Почувствовал, что почему-то краснеет. Если с мальчишками он худо-бедно понимал, как надо разговаривать, то с девчонками просто лишался дара речи. Но что-нибудь сказать все-таки надо было. Сашка покосился на Женьку: мокрые спутанные светло-рыжие волосы, маленький серебряный кулончик на шее… Девчонка потянулась, а потом обхватила себя руками за коленки. Сашка еще раз покосился на нее и вздрогнул: он все никак не мог привыкнуть к ее страшному шраму на левой лопатке, который теперь был отчетливо виден. Посмотрел-посмотрел и рискнул спросить:

– Женька, а откуда это у тебя? Что с тобой случилось?..

– Ничего! Ничего со мной не случилось! И не смей меня об этом спрашивать! Я ничего не боюсь! И я сама могу справиться со своими страхами! – вдруг вспылила девчонка. – Дурак! – Она вскочила с камней и убежала.

Сашка готов был провалиться сквозь землю.

Встретились все на ужине у бабушки Зины. Лешка и Женька вели себя как ни в чем не бывало: вырывали друг у друга из рук банку сгущенки, начисто забыв, что кроме них за столом есть еще два человека, которые тоже любят сладкое. Сашка понял уже, что им с бабушкой не достанется ни ложечки, а потому тихо допивал свой чай, делая вид, что днем на карьере ничего особенного и не произошло: мало ли, в жизни всякое бывает, а на обиженных, как говорится, воду возят.

После ужина Сашка снова завалился на кровать с электронной книжкой. На улице резко потемнело, набежали тучи, и появилось стойкое ощущение, что вот-вот начнется гроза. Рыжовы никуда не пошли; притащились в чулан и уселись на Лешкину кровать.

– Здесь постоянно грозы, потому что шведы, а потом финны и русские потревожили покой горы Белой, – зловещим шепотом сказала Женька. – А ведь такие вещи просто так людям с рук не сходят…

– Заметано! Давай! Давай порассказываем страшные истории! – тут же обрадовался Лешка. – Спорим, я Сашку так напугаю, что он всю ночь трястись будет?

– Нет-нет! – тут же возмутилась Женька. – Чур, я первая!

Они немного поспорили, но спор быстро окончился в пользу девчонки. Сашка давно приметил, что, несмотря на старшинство Лешки, в паре брат – сестра чаще настаивала на своем упрямица Женька, которая всегда и во что бы то ни стало старалась оставить последнее слово за собой.

Довольная выигрышем, она снова перешла на шепот:

– Гора Белая – мраморная гора, а мрамор – это богатство, и, как всякое богатство, он чей-то. Есть у горы Хозяйка…

И тут же за окном что-то сверкнуло и бабахнуло: началась гроза.

– Не, ну че сморозила? – тут же скуксился Лешка. – Мелкая, ты еще Бажова перескажи. Это же фигня и нестрашно. Давай что-нибудь новенькое, настоящий хоррор!

А Сашка с интересом уставился на Женьку:

– А что, у Белой горы тоже есть хозяйка? А какая она?

– Конечно, есть, – пожала плечами та. – Мало кто ее видывал, только она очень не любит, когда о ней пренебрежительно отзываются…

– Ой, да… – начал было Лешка.

Но тут за окном громыхнуло как-то особенно близко, и сразу же раз-другой дрогнул свет ночника.

– Свет, что ли, отключить хотят? – спросил Сашка.

– Испугался! – обрадовался Лешка.

– Тихо, рассказываю! – предупредила Женька и начала:

– Давным-давно это было, город Сортавала тогда еще городом не был – так, несколько домиков у воды стояло. Люди рыбачили, землю распахивали под хлеб. В лес ходили на охоту да по ягоды-грибы. Ходили и на Белую гору. А Белой ее потому назвали, что камни все и скалы на ней белыми были. Обычно камни черные, а тут – белые. Людям было удивительно. Ходили они на Белую гору за грибами. Только там всем не по себе было. Быстро-быстро грибов наберут – и деру вниз. Лес на ней тоже не рубили, лыко не драли. Те, кто поумнее, так и грибов на ней старались не брать. Мало ли что. Странная гора…

– Не страшно. – Лешка демонстративно зевнул, поудобнее устраиваясь на кровати.

Сашке тоже было не страшно – ему было радостно. Они не гнали его, они сидели рядом с ним! А он сидел с ними. И все втроем они рассказывали страшные истории, сидя в старом чулане в грозу. Это было так замечательно!

– А потом война началась, – продолжала Женька. – Пришли другие люди. Походили-походили по белым камням, да и решили их с собой забрать. Принесли инструменты, стали скалы долбить да раскалывать. Гул пошел по Белой горе. Разгневалась Хозяйка горы. Не хотелось ей, чтобы ее богатства абы кто забирал. И стала она подстрекать людей на плохие дела. Нашептывала тем, кто шахты долбил: иди денег ищи, или иди развлечений ищи, или брось работу – чего трудиться? – иди отними богатства у того, у кого оно уже есть. Приходили люди на рудник, да быстро портились: работу бросали, воровать начинали, вино пить, а потом и война опять началась. Начали было рядом с Сортавала… Сортавалой?.. город Сердоболь строить…

– Ваще не страшно! – снова зевнул Лешка.

А Сашка ах задохнулся от возмущения: как можно было жить здесь каждое лето и не знать таких элементарных вещей?!

– Сортавала и Сердоболь – это один и тот же город! Просто первое название финско-карельское, а второе русское! – не удержался он и продолжил: – А по поводу склонения – здесь могут быть разные мнения. Финские и эстонские названия городов обычно не склоняются, но слово «Сортавала» уже давно, так сказать, обрусело и поэтому подпадает под правило…

– Заткнись, а? – миролюбиво предложил Лешка.

А Женька только фыркнула, не удостоив ответом, и продолжила:

– А дело все в том было, что не только свой камень охраняла Хозяйка… – И она перешла на совсем уж зловещий шепот: – Под горой-то подземное озеро было. Мертвое озеро.

Сверкнула молния, и погас свет. Обиженный на обоих Рыжовых, Сашка демонстративно молчал, но тут против воли вздрогнул и едва не вскрикнул.

– Бледнокаменный мешок с холодной водой. Вода в нем никогда не замерзает, никогда не нагревается. Нет в нем ни водорослей, ни рыб… – в тишине шептала Женька.

Громыхнул гром.

Сашке почему-то вспомнилось что-то большое, бледное, промелькнувшее вчера в воде под парнем, прыгнувшим в каньон на «тарзанке»…

Что-то треснуло за дверью чулана, ухнуло…

– … и сама вода не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Никогда солнечный луч ее не касался. Темно там всегда. Ведь до сих пор в глубине горы есть каменный мешок-озеро. А в мешке том…

Снова раздались треск, шаги… Сашка еще раз вздрогнул, отчаянно прислушиваясь. В темноте замолчала Женька.

Резко распахнулась дверь…

– Иду на двор, дай, думаю, проверю. – В глаза ударил яркий электрический свет. – Так и есть: не спят. А ну спать! – На пороге стояла злая бабушка Зина с фонариком. – Сколько можно полуночничать? Женька, быстро в свою комнату. А вы – спать!

Глава 3

Мертвое озеро

Дождь, начавшись с грозы, решил не останавливаться. Рыжовы маялись бездельем. Сбегали в первый день через три дома к Кольке со Славкой – у тех был один на двоих планшетный компьютер, хвастались потом, что им дали по очереди «порубиться в крутые геймы». На второй день Лешка удрал к каким-то, по его заверению, «реальным пацанам», а Женька – куда-то к подружкам. Сашка был предоставлен самому себе, и весь чулан находился в его полном распоряжении. Он валялся с электронной книжкой. И мечтал о планшете.

Потому что планшетный компьютер – это доступ в Интернет, а в Интернете можно найти ответы на все вопросы. Что такое мюзле? Через сколько километров от поверхности Земли начинается космос? Как выглядит нож, из которого можно выстрелить? Кто придумал футбол? Как справиться с боязнью воды?..

Но и без Интернета Сашка не скучал. Во-первых, он привык быть один. Во-вторых, он любил думать. Просто сидеть и думать. Обо всем и сразу. Спросили бы Сашку, о чем он думает, он бы, наверное, и ответить не смог. Не смог бы сформулировать. Стушевался бы. Начал бы заикаться. Но самому ему все было предельно ясно и понятно.

И, наконец, в‑третьих, Сашка любил читать. Вот и сейчас он наугад выбрал в электронной книге «Капитан Сорвиголова» Луи Буссенара и радостно погрузился в чтение. В выдуманном мире ему всегда было уютно и спокойно и иногда даже казалось – зачем переживать из-за одиночества в мире реальном, когда здесь, в книжке, у него полно и друзей, и приключений?

Дождь лил два дня, на третий немного приутих, и бабушка Зина сказала:

– Ладно, хватит маяться бездельем. Вот вам по двести рублей, сходите в горный парк. И Сашку мне не обижайте! – Последнее относилось к Лешке с Женькой.

Те фыркнули, но покорно взяли Сашку с собой.

Двести рублей, конечно, не тысяча, на которую можно было прыгнуть в каньон на «тарзанке» или промчаться над ним на тросе, но тоже приятная сумма. А дождь и правда уже едва моросил: и не ливень, но и не ведро – и гулять можно, и туристов из-за непогоды почти нет. Посовещавшись, решили взять напрокат лодку, а оставшиеся деньги потратить на мороженое, конфеты и лимонад. Сказано – сделано.

– Мне четырнадцать! Да я, в натуре, с детства с папой на рыбалке гребу. Я родился с веслами в руках! – отчаянно врал Лешка сначала кассирше, а потом лодочнику.

И то ли потому что ему действительно поверили, то ли потому что никто больше не хотел плавать по каньону, а план надо было выполнять, лодку им выдали.

Небо было затянуто тучами, и, наверное, от этого вода в каньоне казалась малахитово-зеленой, тоже как каменной. Сашка ступил на легкое пластиковое суденышко… И вдруг понял, что ему снова не по себе. В лодке он никогда не плавал, видел их только со стороны, и те лодки, которые он видел, были массивные, деревянные, не то что эта – не лодка, а пластиковый таз какой-то!

– К берегам близко не подплывайте, там под водой могут острые скалы торчать: наткнетесь, продырявите лодку – и кранты. К красной ленте тоже не подплывайте. Местами не меняйтесь: равновесие потеряете, в воду хлопнетесь – и кранты. Жилеты затяните потуже, а то в воду хлопнетесь, из жилета выскочите – и тогда точно кранты, – напутствовал их лодочник и оттолкнул лодку от причала.

– Что вы нас все пугаете?! Нельзя, что ли, по-другому сказать? И вообще, мы все сами понимаем! – сказала Женька, но уже когда они чуть отплыли, а лодочник повернулся к ним спиной.

– Дебил какой-то, – согласился с сестрой Лешка и передразнил: – «Кранты, кранты». Самому ему кранты будут, если мы перевернемся.

– Мы не перевернемся! – скорее сам себя, чем других, заверил Сашка.

Они с Лешкой сидели на веслах и изо всех сил старались грести ровно. У Лешки хоть что-то получалось, а у Сашки как-то не очень.

– Да что за! Не тупи! Куда ты?! Ёшкин-матрешкин! Ровнее, дальше загребай! – не переставая, ругался Лешка, и Сашка послушно старался грести так, как он показывает.

Только мысли его были совсем о другом…

Вода – темно-зеленая, каменная, неживая – плескала в борта, качала лодку. Шутка ли: тридцать, а местами до пятидесяти метров воды под ними! Ледяной! Ни рыбки, ни водоросли, лишь…

«Не бывает никаких чудовищ! Их просто не бывает! Мне все привиделось, показалось!» – убеждал себя Сашка, но сам себе не верил. Ему во что бы то ни стало хотелось отделаться от собственных пугающих мыслей, думать о чем-нибудь другом, но ни о чем другом не думалось. Вместо этого почему-то в голове стала вертеться песенка из «Бременских музыкантов»:

– Как хорошо, что дождь, – между тем восторгалась Женька, сидящая на носу лодки. – Никаких туристов, мы одни. Только мы и природа. Мы и каньон.

Сашка, одним ухом слушая ее восторги и продолжая грести, покосился по сторонам. Причала уже не было видно: кругом возвышались только серо-голубые мраморные стены. Бледно-каменный мешок с холодной водой…

– Господи! Мальчики! Куда вы гребете?! Лодочник же говорил, не подплывать к скалам! Я еще слишком молода, чтобы умереть! – так, что Сашка даже поверил, закричала Женька, но тут же не выдержала и рассмеялась: – И кранты. Кто-нибудь знает, как выглядят кранты?

– Какая разница! – Лешка приналег на весло.

Сашка знал, как выглядят кранты, но лишь испуганно выдернул свое весло из воды (лодку тут же развернуло): смех смехом, но ведь лодочник говорил не подплывать! Он опасливо покосился за борт, пытаясь рассмотреть, нет ли там подводной скалы…

…Под лодкой, под самым днищем, было что-то белое, что-то шевелящееся, что-то живое.

– Оно там! – не удержавшись, вскрикнул Сашка.

– Оно там, оно там, оно там… – тут же откликнулось эхо.

– Что? – хором спросили Лешка с Женькой, а Лешка тут же добавил: – Карп опять воды испугался? Дай-ка я гляну… – Он решительно поднялся с сиденья.

– Нельзя меняться местами! Лодочник же сказал: нельзя! – взмолился Сашка, ухватившись двумя руками за борт покачнувшейся лодки.

– Весло держи, дурак!

Сашка схватился за уплывавшее весло.

– Мальчишки, тихо! Хватит! Гребем к пещерам, – решила Женька.

– А… может, вернемся? Смотрите, какая туча идет… – робко предложил Сашка.

– Лезь к Мелкой, трус! – Лешка решительно вытолкнул его с сиденья и взялся за оба весла. – И на фига нам баб-Зина этого дрища навязала?..

Саша послушно ползком перебрался на нос лодки. Он проклинал себя за малодушие, но ничего не мог с собой поделать. Ему было не по себе. Это катание не просто не приносило ему никакой радости – оно его пугало. Да, именно пугало! Само место его пугало! Он чувствовал всеми фибрами души, что что-то здесь было не так и нужно немедленно отсюда убираться. Но как это объяснить Рыжовым?

– И вовсе я не боюсь, – только и буркнул он.

Устроился на носу в ногах у Женьки и уставился на вершины скал, лишь бы не видеть воду. Из-за скал и правда надвигалась черная туча…

– Три мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу… – начала Женька, Лешка подхватил, и закончили они хором: – Будь попрочнее старый таз, подольше был бы мой рассказ[2].

– Но мы не боимся – с нами настоящий герой! Он нас всех спасет! – торжественно провозгласил Лешка и тут же засмеялся: – Че я сказал? Спасет? Спасет или утопит? Я даже не знаю, что…

– Ладно, Лешка, хватит уже приставать к Сашке. Не смешно уже, – одернула брата Женька.

– Да просто прикольно. Его же так и хочется хорошенько потроллить! Ща я его в пещеру скатаю. Там вообще атас: темно, мрачно, водичка черная плещется.

Сашка про себя решил, что если ему будет совсем страшно, то он просто зажмурится, но ни слова не скажет. «Завтра дальняя дорога выпадает королю…» – старательно выводил он про себя, чтобы ни о чем другом не думать.

– Ой, я же вчера вам свою страшилку недорассказала! – спохватилась Женька. – Так вот, люди добывали мрамор. Выдолбили в горе три карьера, соединили штольнями. Много вывезли камня! Как говорится, совсем страх потеряли. Хозяйка вмешивалась в дела людские как могла: то штольню завалит, то какого человека вагонеткой задавит – а им все нипочем. Освобожденная от шведов Финляндия стала частью Российской империи; финны построили в Рускеала мраморный завод. Все глубже вгрызались люди в гору, все ближе подходили они к мертвому озеру…

– Мелкая, а что там за красными ленточками, к которым тоже нельзя подплывать? – спросил Лешка, перебив сестру, и тут же подгреб к огороженному месту.

– Камни там близко к поверхности, – пояснила Женька.

– А может, там чудовище какое на привязи, а, Сашка?

Сашка с делано-спокойным лицом заглянул за ленточки. Под водой белело что-то большое…

Сашка шумно вдохнул и выдохнул:

– Камни. Нет там никаких чудовищ.

– Точняк? Ты хорошо посмотрел? Может, поближе подплывем?

– Лешка! Хватит! Это и правда опасно! – возмутилась Женька. – Греби в пещеры давай! И не перебивай меня! – И продолжила: – Финляндия получила независимость. Все глубже вгрызались люди в гору, все ближе подходили они к Мертвому озеру. Шахты, штольни, тоннели изрезали гору вдоль и поперек. Злилась Хозяйка Белой горы, но только и оставалось ей, что уходить подальше да прятаться от людей. И ворожить, призывать войну. Чтобы забыли люди о горе. И началась война. И люди ушли. Только про одно не подумала Хозяйка горы… – Женька выдержала паузу. – Про Чудовище, которое томилось в Мертвом озере, закованное в камень, как казалось, навсегда…

Лешка сделал еще один гребок веслами, легкая пластиковая лодка вошла в пещеру…

И свет померк. Каменный свод мерцал и переливался, отражая воду. По черным сырым стенам сочилась вода. Вода билась в черные сырые стены…

Лешка перестал грести, и лодка сама собой начала разворачиваться, пока Сашка не оказался спиной к выходу из пещеры, лицом к черной стене.

– Чудовище тоже звало войну. Война должна была помочь ему вырваться из каменного мешка Мертвого озера…

«Чудовище… войну… озера…» – громкое гулкое это тут же забилось в тесноте сводов от стены к стене. Казалось, даже слова рвались прочь из этого ужасного места…

– … Уходя, люди взорвали один из карьеров – страшный треск прошел по всей Белой горе. Лопались мраморные пласты, раскалывались скалы… Впервые за тысячелетия черная рябь прошла по неподвижной воде Мертвого озера. Очнулось Чудовище, услышав гул трескающегося мрамора. Почувствовало Чудовище свою силу – теперь оно было сильнее камня! – начала Женька вроде бы шепотом, но потихоньку стала говорить все громче. – Всколыхнулось Мертвое озеро, позвало на помощь черные подземные реки. Затрещала уже не только гора – вся земля затрещала на несколько верст кругом. И…

«Затрещало, затрещало, затрещало!..» – металось под сводами пещеры эхо. А сами своды с каждой минутой опускались, давили, закрывали выход, захлопывая ловушку…

Лодку как будто что-то толкнуло в днище.

Сашка изо всей силы вцепился в борта, закусил губу, зажмурился. Спасительная веселая песенка куда-то пропала, и только Женькин голос, усиленный эхом, звучал сразу со всех сторон:

– Заметалась Хозяйка горы, не в силах удержать воду. Вырвалось Чудовище из своего плена… И пошла вода в пустые карьеры, в штольни, в шахты, в тоннели, круша брошенные вагонетки, вырывая рельсы… И сказало Чудовище: «За все столетия, за каждый год моего заточения…»

Еще ниже, еще ближе опускались своды пещеры. Сжималась каменная ловушка…

Это прибывала вода из Мертвого озера…

– … вы должны расплатиться со мной, по одному человеку в год!» И первого, кого оно увидело на берегу карьера, оно схватило! Вот так!

С этими словами Женька вцепилась в Сашку.

– МАМА! – Сашка попытался вырваться, оторвать от себя страшные руки Чудовища, вскочить на ноги.

– Сиди! Перевернемся! – вцепился в него Лешка, утягивая куда-то вниз.

Крутанулась на месте лодка, рванулась в сторону, зачерпнула бортом воду…

Падая на дно и уже почти теряя сознание, Сашка заметил, как что-то маленькое черное метнулось к нему и попыталось вонзить ему в лицо острые и почему-то светящиеся в темноте коготки.

Глава 4

Шахта

– Ты псих! Идиот! Бешеный огурец! И ты туда же! И че я связался с малышней?! Одна сказки рассказывает, другой в них верит. Коматозы! А если бы мы в натуре перевернулись? Вода ледяная! Туристов в каньоне никого! Один псих бы сразу утонул с перепугу, другая бы кинулась его выручать и тоже бы утонула. Что бы я предкам плел? Или мне что, тоже вместе с вами топиться надо было бы, да?! Так я и знал, что из-за этого вечного лузера ничем хорошим это не кончится!

Лешка шел впереди, злобно ругаясь. Женька шла следом:

– Да ладно тебе бурчать. Все живы, жизнь прекрасна.

Сашка шел последним. ОН СЕБЯ НЕНАВИДЕЛ. В лодке, в спасательном жилете – как можно было так испугаться воды? Не существует никаких чудовищ! Сколько можно как маленькому верить в сказки?!

– Че, кирдык пришел? Ладно, – в конце концов успокоился Лешка, – пошли обратно.

– Зачем?.. – осторожно поинтересовался Сашка.

– За мороженым! Вообще-то у нас еще на мороженое лавэ осталось.

Вернулись в горный парк, купили по мороженому и сели за столик около кафе под навесом.

– Не, а как ты орал! «Мама, мама!» Надо Кольке со Славкой позвонить, прикол рассказать! – Лешка вытащил из кармана мобильный телефон.

– Лешка, ты это… Не-не-не… – Сашка вдруг стал заикаться. – Не рассказывай им, а?

– Колька, привет, это я! – радостно начал Лешка в трубку.

– Лешка! – толкнула его локтем в бок Женька. – Тебя же попросили!

– Тут ща такой прикол был! – Лешка, не обратив внимания на сестру, подскочил с места и, волнуясь, начал прохаживаться взад-вперед, рассказывая.

Сашка закрыл уши руками.

После обеда Лешка удрал куда-то, а Сашка снова взялся за книжку «Капитан Сорвиголова». К нему в чулан заглянула Женька:

– Читаешь?

– Нет, крестиком вышиваю.

– Да ладно тебе обижаться. – Женька присела рядом на кровать. – Лешка – он всегда такой. Ему бы только над кем посмеяться. Колька со Славкой такие же. Плюнь ты на них, не расстраивайся.

– Ага, нормально: меня на весь поселок трусом ославили, а я не должен расстраиваться! – вспыхнул Сашка. – И вот что мне теперь делать?

– Что-нибудь! Да хоть что. Что вот ты все время один? Сидишь, тупишь, надутый вечно, как говорит бабушка Зина, как мышь на крупу. Будь проще, и люди к тебе потянутся. Дай книжку посмотреть, – и тут же, не дожидаясь разрешения, отобрала ее.

– Вообще-то я еще не разрешил тебе ее взять, – заметил Сашка.

– Да? Че, правда? – «искренне» удивилась Женька, сияя улыбкой и глядя ему прямо в глаза. – Вернуть?

– Смотри. Только я хочу сказать, что нельзя без спроса хватать чужие вещи. А вы с Лешкой вечно то носки мои утащите, то куртку наденете, то на моем телефоне играть начнете. Это не…

– Че, правда твои носки таскаем?

Сашка вовремя вспомнил про ее манеру прикалываться.

– И хватит говорить свое «че, правда?». Это вовсе не смешно, потому что это…

– Не будь занудой, а?

– Я не зануда! – возмутился Сашка.

– Да? А кто ты? – Женька, покопавшись в его книге, отложила в сторону надоевший гаджет и снова уставилась на Сашку.

Тот окончательно потерялся под ее взглядом.

– А как ты правда смешно орал сегодня, – хихикнула она. – Как будто привидение увидел.

– Не привидение. Но там было что-то в воде. Там было…

– Что? Что там было? – Женька во все глаза смотрела на Сашку, и в них плясали хитрые чертики.

– Твое Чудовище! Оно существует! Вот так! Или ты в него не веришь? А если не веришь, тогда зачем ты все это рассказываешь?

– Да я просто чтобы попугать, для прикола.

– «Просто чтобы попугать!» – передразнил Сашка. – Ты что, не знаешь, что нечистую силу нельзя упоминать всуе?! Что если про нее говорить, то она и появится! Чудовище су-ще-ству-ет!

– А ты правда во все это веришь?

– Верю! И даже не верю, а знаю! А вы с Лешкой просто, просто… Толстокожие. Невнимательные. Ничего дальше своего носа не видите! – Сашка и сам не заметил, как вдруг стал доказывать Женьке, что Чудовище существует.

– Ну, не знаю… – озадачилась та. – Я то ли верю, то ли не верю… Может, оно есть, а может, его и нет. Как проверить?

– Как, как! Я знаю как! – брякнул Сашка и тут же озадачился: а действительно, как?

Как проверить, он не знал, и почему сказал, что знает, тоже не знал, и зачем он влез в этот разговор – тоже.

– Ух ты, ты знаешь, как узнать правду?! – с искренним интересом спросила Женька и уставилась на него своими большими серо-зеленоватыми глазами.

И это был совсем не тот взгляд, которым она смотрела на него до этого! В этом взгляде не было жалости, в нем было… восхищение.

Сашка все готов был отдать, чтобы и она, и остальные смотрели на него именно так! А потому нужно было срочно что-нибудь ответить. Все сказки мира, которые ему читали в детстве, мигом пронеслись у него в голове…

– Конечно, знаю. Приходи в полночь на берег каньона. Я буду ждать тебя в… шахте!

– А почему бы нам не пойти туда вместе? А что мы там будем делать? А почему именно в шахте? А как удрать от бабушки Зины? – тут же засыпала его вопросами Женька.

– Все узнаешь на месте. Только Лешке ни слова, – важно сказал Сашка. – А теперь оставь меня одного. Не видишь: я читаю.

Женька ушла, но Сашке было не до чтения. Легко было почувствовать себя героем, придумав непонятно что. Но вот что теперь с этим непонятно чем было делать? Как действительно удрать от бабушки Зины, которая, конечно же, никого никуда после десяти вечера не отпустит? Как проникнуть на территорию горного парка, который закрывается в одиннадцать? Что конкретно он скажет Женьке в шахте? Верит он все-таки в Чудовище или нет?

Вопросов у Сашки в голове было много, а ответов не было. Он уже начал жалеть о своем дурацком предложении встретиться ночью в шахте, но делать было нечего: признаться Женьке, что он все придумал, он не мог. Еще не хватало, чтобы об этом узнал Лешка! Лешка же тогда его и вовсе со свету сживет! А потому Сашка теперь сидел и думал, думал, думал…

– Ну че, Карп, – в чулан влетел Лешка, – на улице снова жара! Идешь с нами купаться? Или, в твоем случае, топиться?

«Купаться!» – у Сашки все обмерло внутри. И снова представилось – темная зеленая вода, мертвенные скалы…

– Кхе-кхе, – делано кашлянул он. – Мне кажется, я простыл… Я, наверное, не пойду…

– Струсил! Струсил! Струсил! Трус-карапуз! – Лешка щелкнул Сашку по носу.

Тот тихо буркнул себе под нос:

– Сам ты трус-карапуз.

Но Лешка расслышал:

– Повторюха дядя хрюха из помойного ведра все помойку облизал и спасибо не сказал!

– Тормоз! Мы так в садике ругались! Что-нибудь поумнее придумай! – крикнул Сашка, но только когда за Лешкой уже захлопнулась дверь.

Вечером Женька шепнула Сашке, что в чулан к ним не придет, а «будет готовиться к побегу». Сам же Сашка в чулане снова взялся за книгу, отгородившись ею от Лешки.

– Да ты че, опять обиделся? Далась тебе эта книжка! И че, типа, интересно? Че ты такой зануда-то?! – доставал его Лешка.

Сашка держался: упорно читал про капитана Сорвиголову:

«Неистощимое великодушие и неиссякаемая веселость Жана производили сильное впечатление на всех, кто сталкивался с ним. Его умение, не командуя, одним лишь словом или даже просто жестом заставить повиноваться себе, его сдержанность, его исполненная собственного достоинства непринужденность в обхождении с людьми, его уверенность в себе – все выдавало в нем вождя».

А ведь книжному герою было всего шестнадцать! По нынешним временам – такой же школьник, как и Сашка. Как же Сашке хотелось быть таким, как капитан Сорвиголова! Уверенным в себе, обаятельным, храбрым и ловким! Чтобы смело играть в футбол, не боясь, что прилетит по голове мячом, чтобы получать на физкультуре одни пятерки, чтобы другие мальчишки – даже старше его! – смотрели бы на него с завистью и уважением. И ни-че-го не бояться. Ничего! Ни воды, ни насмешек…

«Англичане, взбешенные сопротивлением и не ожидавшие встретить таких опасных противников в каких-то мальчишках, которых они думали взять голыми руками, переменили тактику и приступили к новому маневру.

– Теперь уж не до смеха, – сказал Сорвиголова. Приподняв голову, он осматривал местность. – Они хотят взять нас в клещи обходным движением.

Молокососы, как они сами себя гордо именовали, с восторгом смотрели на своего капитана…

– Нам грозит смертельная опасность, – предупредил Сорвиголова».

И тут же Сашка стал представлять себе, что это именно он командует отрядом молокососов, именно он на коне мчится впереди всех в атаку, именно его боятся враги, именно ему все завидуют.

Очнулся от своих грез он, только когда заметил, что в доме и на улице давно уже тихо-тихо. Лешка мирно спал на своей кровати. Сашка посмотрел на часы на телефоне: двенадцатый час. Пора! Пора было идти в шахту.

Выскользнуть из дома оказалось легче легкого: дверь запиралась на сказочный замок «потяни за веревочку, дверца и откроется». То есть подняв щеколду изнутри, он, прикрыв дверь, с помощью веревочки, пропущенной через дырочку наружу, вернул ее на место. А за дверью его встретила ночь: белая, но все же ночь – неясные сумерки, странные тени, роса на траве и влажный туман по оврагам.

– Я сделаю это! Я отважный капитан Сорвиголова! Я никого и ничего не боюсь! – твердил себе под нос Сашка, шагая по дороге в парк.

Где-то лаяли собаки, откуда-то доносились голоса – он ни на что не обращал внимания.

– Я не трус, не трус, не трус! – твердил он.

Попасть в парк тоже оказалось легко. Как Сашка и думал, огромную территорию парка обнести забором было нереально, а потому забора и не было. Нырнув в лес, он отыскал знакомую тропинку, которая окольным путем вывела его к каньону.

Сашка вышел к карьеру высоко на скале. Прошел по выложенной камнем и огороженной, чтобы никто не сорвался вниз, тропинке. Подошел к заборчику, перевел дух и посмотрел вниз. Вода блестела внизу ровная, темно-зеленая, подсвеченные разноцветными огнями скалы сияли всеми цветами радуги.

– И вовсе мне не страшно! – сказал Сашка неизвестно кому.

Вода была далеко и казалась совершенно безобидной.

Сашка посмотрел на часы на мобильном телефоне и зашагал по тропинке к шахте.

Раньше на разработках шахт было много. Шахты, штольни, тоннели – вся гора была изрезана ими. Когда-то денно и нощно вагонетками и корзинами, перемещаемыми лошадьми, глыбы мрамора поднимали из недр на поверхность. Теперь все это затопила вода. Кроме одной шахты, в которую можно было войти через штольню.

Сашка нашел вход и осторожно заглянул внутрь. Внутри была непроницаемая тьма…

Легкий озноб прошел мурашками по спине.

– Я не боюсь темноты! – снова непонятно кому сказал Сашка.

Он медлил. Легко представлять себя отважным, лежа дома на кровати с книгой в руках! А тут… Тут надо было шагнуть в темноту. Справиться со страхом. Перестать трусить.

– Я ничего не боюсь! Я не вечный лузер!

Из штольни слышались какие-то звуки: то ли шорохи, то ли шаги, то ли невнятный глухой плеск воды. «Сейчас или никогда! – мелькнула мысль. – Все решится сейчас: или я действительно трус, или я храбрец». Полночь близилась; скоро должна была прийти Женька. Он включил фонарик на мобильном телефоне. Сашка знал, что штольня через несколько метров пересечет вертикальную шахту и в месте пересечения снизу будет вода – подземная река, соединяющаяся с карьером, а сверху – небо, выход шахты на поверхность, и там будет посветлее.

– Я отважный капитан Сорвиголова! – еще раз сказал себе Сашка и решительно шагнул внутрь.

Шаги гулко отозвались в замкнутом пространстве штольни. Где-то сорвалась в лужицу капля… Что-то треснуло позади…

Сашка мгновенно вспотел, но не остановился – упрямо пошел вперед.

– Я смогу! Я смогу! Смогу! – едва не плача, шептал он до тех пор, пока не увидел впереди слабый свет, а потом и черное небо со звездами над головой.

Сашка замер, глядя наверх.

Ведь когда он шел в парк, никаких звезд на небе не было! И оно не было черным. Оно было серо-синим, каким всегда бывает в белые ночи. Откуда же вдруг звезды?.. И тут же вспомнил рассказы о том, что из колодца всегда, даже солнечным днем, можно увидеть звезды.

Насмотревшись на них, Сашка рискнул посмотреть под ноги. Он стоял на краю огромной дыры, уходящей вниз, и там, где-то глубоко внизу, плескалась невидимая вода. Сашка не видел ее, но знал, чувствовал, что она есть.

Что-то маленькое и черное метнулось рядом с ним от стены к стене…

Холодный пот струился у Сашки по спине, руки дрожали…

И, чтобы не сойти с ума от страха, он закричал:

– Чудовище! Ты меня слышишь, Чудовище?! Если ты есть, знай, я тебя не боюсь! Я не хочу бояться! Я не хочу быть трусом! Хозяйка! Я никого не боюсь! И воды я тоже не боюсь! Я хочу плавать лучше всех! Я буду плавать лучше всех! Я больше никогда не буду трусом! Никогда! Я не вечный лузер – я юный герой Вселенной!

Глава 5

На глубине

Сашка проснулся неожиданно бодрым и выспавшимся. На часах было семь утра, за окном вовсю светило солнце: погода окончательно решила наладиться. Рядом на кровати спал Лешка. В доме было тихо.

Сашка попытался восстановить в голове все события ночи. Смутно вспомнилось, как он удирал из дома, как крался по горному парку, как нашел штольню, как зашел в нее, как кричал в темноте… Об этом, правда, ему вспоминать не хотелось. Ну, покричал и покричал, с кем не бывает. А вот Женька так и не пришла. Испугалась! Над его страхом смеялась, а сама? Испугалась идти ночью в парк, лезть в темную штольню. Она испугалась, а он не струсил. Ждал-ждал ее, да и ушел домой. Правда, как он шел домой, Сашка помнил не очень хорошо… Но это было и не важно. Главное – домой он вернулся незамеченным: бабушка Зина даже не знает, что он сбегал. А Женька теперь если что-нибудь и скажет про чудовищ, он ей ответит, что был у нее шанс увидеть Чудовище, но она его упустила, не пришла – значит, сама виновата. Сашка оделся и пошел в избу.

– Встал? Что так рано? Не спится? – удивилась бабушка Зина. – Ладно, давай к столу. Не будем будить Лешку с Женькой, пусть валяются – каникулы.

Сашка позавтракал с бабушкой Зиной, помог ей помыть посуду, натаскал в дом воды, а потом проснулись и остальные.

Женька вела себя как ни в чем не бывало: про то, что не пришла в шахту, молчала, а потому и он решил не заводить разговор, по крайней мере при Лешке. Лешка же, едва позавтракав, сразу стал звать всех купаться, хитро подмигивая Сашке. А Сашке… А Сашке почему-то очень захотелось купаться.

Пошли на второй карьер-озеро.

– А че ты такой бодрый-то? А, Карпик-Карпушка наш? Жабры отрастил? Воды больше не боишься? Или так просто идешь с нами, посидеть на бережку, позавидовать? Не, стопудово ты что-то замыслил. Колись давай! – всю дорогу не унимался Лешка.

А Сашка только таинственно улыбался. Почему-то его больше не занимали подколки Рыжова.

Спустились со скал к воде, скинули одежду.

– Кто со мной – тот герой! – крикнул Лешка, первым бросаясь в воду.

– Полезешь? С тобой все хорошо? – спросила Сашку Женька.

– Лучше всех! – откликнулся тот и… прыгнул в воду.

Сашка и сам не понял, как так вышло. Он ведь раньше никогда в воду не прыгал! У себя в Славахлебске и прыгать было не с чего, а тут, в Рускеала, в прошлый, и единственный, раз он аккуратно спустился по камням.

Сашка погрузился под воду и сразу же открыл глаза. Вода была прозрачной, зеленовато-голубой. Дна не было видно – сплошной зеленый туман внизу. Сплошной, зеленый и… не страшный. Совсем не страшный. Сашка, сколько хватило воздуха, проплыл под водой, все больше погружаясь на глубину, а потом просто расслабил все мышцы, завис в этом тумане – и… И вода сама вытолкнула его на поверхность – подняла наверх, как воздушный шарик в небо.

И тут же кто-то вцепился ему в руку.

– Что? – без малейшего испуга спросил Сашка, отфыркиваясь и пытаясь понять, что происходит.

– Жив?! Жив! Ты че, ты че! Ты так не пугай! Я думал, ты утопиться решил! – Рядом кружил испуганный Лешка.

– С чего бы вдруг? – Сашка перевернулся на спину и уставился в ясное голубое небо.

Лешка не отплывал:

– Ты че, нырять умеешь? Ты так круто под водой плаваешь! Реально, метров на двадцать от берега стартанул. А дышал как? Ты меня слышишь? Не, это круто было. А я-то подумал, что ты того…

Сашка не ответил, отдышался, перевернулся на живот и, ничего не говоря, ушел под воду. И снова зеленый туман встретил его. В глубине вода была холоднее, чем на поверхности, но Сашке это было как будто без разницы. Ему нравилось скользить в толще воды и чувствовать себя рыбой, дельфином или даже китом.

Потом он снова вынырнул на поверхность и поплыл, меняя стили и удивляясь, как легко и неожиданно его чисто теоретические познания в плавании превратились в практические навыки. Кроль, брасс, баттерфляй – он мог плыть как угодно, сам поражаясь точности и красоте своих движений, мог плыть без страха, ровно и глубоко вдыхая и выдыхая воздух.

Наплававшись до легкой тяжести в мышцах, он немного сбавил скорость, посмотрел по сторонам. Серебристо-серые, какие-то торжественные, мраморные скалы расступались, на воде плясали солнечные блики, а под Сашкой были все те же тридцать с лишним метров глубины, которые его больше не пугали. Ему было даже удивительно теперь, чего он мог так испугаться в прошлый раз.

– Сашка! Сашка! – услышал он крики и обернулся.

Ближе к берегу на воде виднелись Лешка и Женька. А сам берег был далеко-далеко.

– Ты куда? Вернись! Вода холодная! Вдруг ногу сведет! – с трудом, но он смог разобрать слова друзей.

Сашка только рассмеялся, нырнул, ударив по воде ногами, и снова почувствовал это дивное ощущение, когда его тело рассекает, разрезает толщу воды…

– Не, ну ты ваще даешь! Если ты так круто плавать умеешь, ты что тогда нам шоу устраивал? Топился-то на фига? И в пещере с чего орал? Короче, че случилось-то? Ты что-то задумал? Да колись давай!

Они втроем валялись на теплых камнях, обсыхая и согреваясь после купания, а Лешка все никак не мог успокоиться. Женька тоже явно была сбита с толку:

– Ты что, пошутил? Прикололся над нами? Зачем, Сашка? Так ты, получается, и не тонул тогда?

Сашка вдоволь насладился произведенным эффектом и реакцией Рыжовых, и только потом сел, обхватив колени, и стал объяснять:

– Да не прикалывался я. Мне действительно тогда показалось, что меня кто-то за ногу схватил, и я испугался. Запаниковал, стал тонуть. Я вас не разыгрывал. И спасибо вам, кстати, еще раз, что спасли. Один раз я чуть не утонул, вот мне и страшно стало снова заходить в воду – а вдруг опять паника случится? Я пострадал-помучился, а потом страх и прошел. И я снова могу купаться.

– Как это? Пострадал – и страх прошел? Ты знаешь, как бороться со страхом? Это прием какой? Или методику в инете вычитал? Ты тренировался тайно? – снова пристал Лешка.

– Ага, тренировался.

– У бабушки Зины в бочке на огороде, – вставила Женька.

– Да че вы ржете-то сразу? Я ж серьезно! Я тоже так научиться хочу! Типа, не бояться… В смысле… Короче, приемы всякие. А в пещере с тобой что случилось?

– А в пещере со мной вообще не знаю, что случилось, – отмахнулся Сашка. – А тебе, Лешка, зачем знать приемы, как бороться со страхом, ты же у нас не трус, ты ничего не боишься?

– Я?.. Да так. Так-то да, ничего не боюсь. Просто это… вдруг забоюсь.

– Вот когда забоишься, тогда и расскажу, – важно сказал Сашка и снова завалился на спину.

Дальше загорали молча. Только собрались уходить, как появились поселковые: Колька со Славкой, девчонка с ними какая-то и еще какой-то совсем взрослый парень.

– Салют дачникам! Как водичка?

– Отлично.

– Ухо́дите, или устроим мегазаплыв на скорость?

– Легко! – первый откликнулся на предложение Сашка.

– Карпушка жабры отрастил? – осклабился Колька.

– Спорим, я тебя уделаю? – развеселился Сашка.

В Рускеала он вернулся героем.

После обеда Лешка с Женькой рванули играть в волейбол с поселковыми, а Сашка завалился с книжкой на свою кровать в чулане, собираясь узнать про новые приключения отважного капитана Сорвиголовы.

«На языке баролонгов Таба-Нгу означает «Черная Гора».

По имени горы был назван и город, живописно раскинувшийся на ее вершине. В городе Таба-Нгу насчитывалось семь тысяч жителей, преимущественно негров, и лишь небольшое количество белых. Некогда этот город был столицей маленькой республики баролонгов…»

Но интерес быстро пропал. На сей раз Сашке было не до каких-то там баролонгов! Читать не получалось. Слишком много было у него эмоций. И мыслей. Сашка отложил книжку.

Он сделал это! Он справился со своим страхом! Он больше не трус и не дрищ! Он всех заткнул за пояс, он доказал, что они были не правы. Он умеет плавать лучше Женьки, лучше Лешки, лучше всех на свете! И теперь все, кто издевался над ним, сидят, плачут и завидуют ему. Сашка потрогал свои бицепсы, и ему показалось, что мышцы выросли и стали крепкие, как сталь.

– О, Санек, я слинял от Мелкой. – Через пару часов в чулан влетел Лешка и с размаху плюхнулся на свою кровать. – Короче, давай колись, где плавать научился! Как пацан пацану: а че сразу-то не признался? Ты мой братан, а какие у братанов могут быть секреты? Не, а че? А че не сказать-то? Женька-то дура, а я-то че? Скажи, братка – ты же мне братка? – как это ты, а? – Он резко пересел на Сашкину кровать и приобнял его за плечо: – Не, я, конечно, и сам круто плаваю… Ну так, чисто по приколу… Жалко тебе, что ли? Покажешь, а, как ты? А тебе свои фишки сдам. Я в воде три раза кувыркнуться могу. А тебе небось слабо! А ты мне это… – и так далее в том же духе.

Сашка, если честно, мало что понял из сумбурной и очень эмоциональной Лешкиной речи, но на всякий случай со всем согласился. В конце концов, ему нетрудно было на все его бесконечные «жалко тебе, что ли?» каждый раз отвечать «не жалко», на «братка ты мне?» – «братка» и на «покажешь?» – «конечно покажу». И только под конец диалога на всякий случай уточнил:

– Ты хочешь, чтобы я тебя подучил плавать?

– Да так… по мелочи, – неохотно признал Лешка.

– Так конечно, я тебе все покажу и всему научу!

Едва же он ушел, а Сашка взялся за книгу, как в чулан заглянула Женька:

– Читаешь?

– Крестиком вышиваю!

– Да ладно тебе. – Она по-хозяйски уселась на кровать. – Что, проспал вчера? Я ждала-ждала тебя у штольни, как дура, а ты!.. Дрищ ты, Карп-Карпушка, самый настоящий дрищ. – Женька ловко, не больно, но обидно щелкнула Сашку по носу. – Штольня, кстати, на ночь воротами на замок закрывается. Так что в любом случае мы бы ни в штольню, ни в шахту не попали. И что я тебе пове…

– Тебя там не было! – возмущенно перебил Сашка. – Это я тебя прождал там полночи! И штольня была открыта!

– Ага, конечно! Думаешь, плавать научился, так теперь и врать можно?

– Я не вру! Чтоб мне провалиться на этом месте! Я там стоял в темноте у шахты. Звезды, кстати, видел как из колодца. В провал заглядывал. Чуть не навернулся туда, кстати.

– Как туда навернуться можно, там же все огорожено! Так что не ври, а?

– Нет там никакого ограждения! Я еще подумал: с ума они, что ли, сошли – а вдруг кто свалится?

– Да они об этом как раз и подумали! Там все огорожено и на мостике перила высокие! А на ночь вообще все закрывается. Как я могла поверить тебе и забыть об этом!

– Там штольня пересекает шахту, но дальше не пройти, потому что через шахту не перепрыгнуть. Какой мостик?!

– Мостик, ты что, забыл?..

Сашка резко замолчал, а Женька смотрела на него с видом победительницы. Она, проводящая здесь не первое лето, прекрасно знала, что на каньоне сохранилась только одна – ОДНА! – шахта, выходящая на самый верх скал, а потому затопленная лишь наполовину. Остальные все, вместе со штольнями и тоннелями, ушли под воду. И она, эта шахта, закрывалась на ночь железными воротами. И внутри у нее был мостик.

Только Сашка-то был в шахте без мостика…

– Ладно, пошли в парк, я тебе все покажу: и ворота, которые на замок запираются, и ограждение, и мостик, – предложила Женька.

Они рысью, не разговаривая друг с другом, добежали до горного парка. Женька первая рванула в кусты, уверенно находя потайные тропинки. Сашка едва поспевал за ней. На минутку даже потерял из виду, а когда снова увидел, оказалось, что они уже вышли на высокий берег каньона.

– Вот дорога к шахте, – сказала Женька.

Они вышли на дорожку и тут же буквально влились в огромную группу туристов с экскурсоводом. Вслед за ними вышли к шахте – круглой дыре в скале, огороженной забором.

– … был еще такой случай: как-то в шахту провалилась корова… – вещал экскурсовод.

Сашка рванулся к ограждению и заглянул вниз. Метрах в пяти под ним, там, где шахту пересекала штольня, на ржавом мостике стояли люди и глазели наверх. Увидев Сашку, они радостно помахали ему рукой. Сашка отшатнулся.

– Бежим! – не помня себя, он схватил Женьку за руку и потащил ее по тропинке ко входу в штольню.

– Стой! Смотри! – остановила его Женька у железных, открытых нараспашку ворот. – Видишь? Они на ночь закрываются, чтобы такие идиоты, как мы, не шарились тут по ночам и не навернулись вниз!

Но Сашка, уже не слушая, рванул внутрь, расталкивая туристов.

Он был! Ржавый мостик, являвшийся продолжением штольни, пересекавшей шахту! Сейчас он был. А ночью ЕГО НЕ БЫЛО.

Глава 6

Тетя Зоя

Стыдно признаться, но Сашка… удрал от Женьки. Просто удрал. Ему снова очень надо было побыть одному, чтобы разобраться со своими воспоминаниями. Отвечать на чьи-либо вопросы он не мог.

Побежал он сначала куда глаза глядят, но ноги сами вывели его ко второму карьеру. Сашка спустился к воде, но не там, где все они обычно спускались, чтобы искупаться, а какой-то другой тропкой, про которую он до этого даже не знал.

Вода манила. Вода как будто звала его… «Еще бы! Конечно, в такую жару только и остается, что мечтать искупаться!» – подумал Сашка, разделся и… прыгнул в воду. Знал ведь, что в незнакомом месте в воду прыгать категорически нельзя, а прыгнул. Потому что как будто знал и другое: нет тут никаких подводных камней, как будто видел сквозь воду.

Снова рыбкой ушел в глубину, открыл глаза, посмотрел по сторонам. А потом плыл, плыл то кролем, то брассом, радуясь движению, тому, как это ловко у него получается, как приятно холодит вода… Плавал и плавал, не чувствуя холода. А ведь затопленный карьер – это не пруд, не речка, не отмель в озере – это метры и метры воды среди скал, которые никогда толком не прогреваются, даже в самое жаркое лето. А потому и купаются в нем все обычно недолго: окунулся, охладился, а потом уже р‑раз! – и губы синие, и зубы друг на друга не попадают: пора вылезать.

«Вот не знал, что я истинный северянин! Любая, даже самая холодная вода мне нипочем!» – с гордостью подумал Сашка уже на берегу, блаженно растянувшись на камнях. После купания он успокоился: убедил себя, что никуда ночью не ходил – заснул с книжкой, вот и приснилось не пойми что. (У него часто бывают увлекательные цветные и совершенно реалистичные сны!) И Женька права: кто же их ночью в штольню пустит? Поэтому нечего и пытаться. Да и опасно это на самом деле. Может, конечно, она и думает теперь, что он трус – наобещал ей показать Чудовище, а сам даже в парк ночью испугался прийти, ему это по барабану. К чему думать о каких-то чудовищах, когда вот оно, вот оно – самое настоящее чудо с ним уже произошло! Он справился со своими страхами, он теперь лучший пловец в округе!

Сашка размышлял так, размышлял – да и уснул прямо на камнях. Проснулся от того, что кто-то его тихонько окликнул:

– Сашенька Карпов, Сашенька…

Сашка недовольно открыл глаза и… чуть не вскрикнул. Перед ним стояла тетя Зоя, которую он видел один раз в жизни, когда она приезжала к ним в Славахлебск из своего родного города лет пять назад, жила у них с неделю… Что здесь делает тетя Зоя?!

Сашка подскочил, смутившись, стал натягивать шорты, футболку – и вдруг заметил, что солнце уже зашло, кругом сумерки, а из леса тянет холодом и туманом.

– Тьфу ты черт, проспал весь день! – не удержавшись, вслух выругался он, а потом вежливо добавил: – Здравствуйте, тетя Зоя.

– Сашенька…

И тут он внимательно посмотрел на нее. Она стояла под деревьями, в сумерках ее не очень-то было видно, но что-то с ней явно было не так. Сашка окончательно проснулся, его глаза привыкли к сумраку.

Тетя Зоя стояла поодаль какая-то слишком большая, как будто опухшая, а волосы у нее почему-то были зеленые, как у русалки, и до пят, хотя в тот раз она приезжала с короткой стрижкой, а ноги у нее были босые, замерзшие, синие…

– Что… – Сашка хотел спросить, что случилось, как она здесь оказалась, как вдруг вспомнил, что…

… что тетя Зоя год назад утонула! Родители ездили на похороны. Она умерла, и ее здесь быть не может!

– Сашенька, помоги мне, – тихо заплакала тетя Зоя, то ли всхлипывая, то ли мяукая, как котенок. – Подойди ко мне, Сашенька, мне песок в глаза попал, ничего не вижу…

– Вы кто?! – Саша попытался спросить это возможно грозно, но вышел какой-то слабый писк: ему стало страшно, он попятился.

– Это же я, твоя тетя, подойди, полей мне водицы на ладоши, глазоньки я свои промою да последний раз на тебя погляжу… Ты же мне в помощи не откажешь, Сашенька?..

– Из чего я вам на руки полью? – зачем-то спросил Сашка, а потом добавил: – Вы не тетя Зоя, уходите, уходите отсюда! – Что-то ему подсказывало, что «тетя Зоя» его обманывает и никуда уходить вовсе не собирается.

– Так вон же ведерочко стоит… – сказала незнакомка, шагнув к Сашке. – Поверь мне, Сашенька, пойдем со мной…

Он рефлекторно отступил назад и тут же запнулся о самое настоящее ведерко, невесть откуда взявшееся на камнях.

– Помоги мне, Сашенька… Пойдем со мной…

Незнакомка решительно, шаг за шагом, приближалась к нему. «Бежать! Бежать!» – стучало в висках, но на тропинке была она, на скалы было не залезть и деваться ему было некуда.

– Возьми ведерочко…

Не помня себя от ужаса, Сашка, как был в шортах и футболке, так и сиганул в карьер.

И тут же рядом раздался оглушительный всплеск. Что это было, проверять ему не хотелось. Сашка плыл с такой скоростью, с которой не плавал никогда в жизни, успевая при этом крутить головой, выискивая на берегу тропинку. Каким-то чудом он ее разглядел, выскочил из воды и сразу же припустил босиком (сланцы остались на другом берегу) по камням вверх на скалы.

Остановился отдышаться, только когда вылетел к каньону на пустую выложенную мрамором дорожку вокруг него. Оперся на сосну, согнулся в три погибели: ему то ли кашлять хотелось, то ли его тошнило. «Что это было?! Что это было?!» – прыгала в голове одна и та же мысль, но думать не хотелось. Хотелось, отдышавшись, бежать что есть сил в домик бабушки Зины, к Лешке, к Женьке, закрыться на все замки.

Придя в себя, Сашка быстрым шагом пошел вокруг каньона. Ему уже было все равно: если его заметит какой-нибудь ночной сторож – пусть наорет, пусть за уши надерет, лишь бы живого человека увидеть. «Живого человека… – Сашку аж ошпарила эта мысль. – Живого! А тетя Зоя была мертвая… К нему приходила мертвая тетя Зоя?!»

Сашка снова бежал, он уже видел сквозь сосны строения на въезде в горный парк, как вдруг услышал впереди плач. Такой жалостливый, берущий, что называется, за душу. «Котенок, что ли, потерялся… Ведь не ребенок же…» – подумал он, замедляя бег и прислушиваясь. Вышел на открытое место, откуда уже хорошо было видно пустые павильоны и кафе…

И вдруг обратил внимание на луну. Луна висела над каньоном такая большая, даже огромная, круглая, неестественно белая, какой не бывает. «Как все странно… – подумал Сашка и прислушался, но плач уже затих. – Ладно, надо бежать домой», – решил он.

И тут же кто-то из-за спины схватил его за руку. Сашка обернулся.

– Сашенька, промой мои глазки…

Рядом почти вплотную стояла мертвая тетя Зоя – большая, синяя, волосы зеленые, как водоросли, до земли, только лица ее среди волос видно не было. Как в замедленной съемке, расширившимися от ужаса глазами Сашка видел, как она медленно-медленно поднимает руку, чтобы откинуть с лица эти противные зеленые волосы…

Он стоял, в шоке не в силах ни пошевелиться, ни слова сказать.

А она уже коснулась своих волос, убирает их медленно со лба, с лица, а вместо глаз у нее…

Сашка закричал страшно, как в последний раз.

…вместо глаз у нее там, где у живого человека глаза, были две ямки с песком, и камешки торчали, и мусор, а то вроде и гнилые водоросли или рыба…

Сашка рванулся, покатилось куда-то вниз по камням, отчаянно гремя, жестяное ведро, снова оказавшееся под ногами, и…

…он проснулся.

«Со мной пойдешь…» – звенел в ушах голос страшилища из сна. А вокруг по-прежнему был чудесный летний день. Сашка нащупал в кармане шорт мобильный телефон: три часа дня. Проспал-то он всего ничего!

– Приснится же такое… – шепотом сказал он себе, все еще не веря, что это был сон.

А потом вскочил и быстро стал одеваться.

Он направился к дому, но решил по пути заглянуть в шахту. Сашке хотелось еще раз посмотреть на ржавый мостик, чтобы окончательно разобраться, что было во сне, а что в реальности.

На его счастье, туристов поблизости не было. Он уверенно шагнул под мрачные сырые своды, прошел по штольне и вышел к мостику. Вверху было видно небо, уже не такое ясное, как в первой половине дня, а слегка затянутое облаками. И никаких звезд между ними. «Ночью тоже был сон! – обрадовался Сашка. – Просто сон! – А потом озадачился: – Но почему он вдруг мне приснился? Наверное, страх воды я все-таки поборол не до конца», – и тут же добавил вслух, как обычно говорил его папа: – Ладно, будем над этим работать.

Посмотрел вниз – там плескалась черная вода, не вызывая уже, впрочем, ни страха, ни любопытства. Вода и вода. Он прошел по мостику и собрался уже пройти штольню насквозь, как вдруг ему показалось, что в темном тоннеле кто-то есть.

«Зачем тут кому-то прятаться?» – подумал было Сашка, но решил не обращать внимания: подражая поселковым, он в последнее время тоже стал смотреть на туристов свысока: смешные, немножко чокнутые люди.

Прошел половину штольни, уже увидел впереди выход – бледно-серый круг почему-то немного дрожащего света… Глаза вроде бы уже привыкли к темноте. Кося глазом, Сашка пытался разглядеть того, кто стоял, прижавшись спиной к стене…

– Саша, Саша Карпов… – донеслось до него.

Сашка не видел говорящего, но голос узнал. Это был голос их школьного учителя физкультуры.

– Здравствуйте, Павел Александро… – Последний слог застрял у Сашки в горле.

Павел Александрович утонул прошлым летом на рыбалке!

– Помоги мне, Саша…

Черный силуэт заслонил выход.

Сашка попятился.

– Чур меня, чур меня, чур!

Но видение не исчезало. Напротив, учитель надвигался на него, раскинув руки:

– Пойдем со мной!.. Пойдем…

– Пойдем, пойдем, пойдем… – вторило эхо.

Сашка запнулся о железный край мостика, вскочил на него, ухватившись за перила.

– Стой! – Павел Александрович уже оказался рядом, касаясь его.

Сашка рванулся, но большая опухшая ледяная рука крепко держала его за предплечье:

– Посмотри, что там у меня, посмотри…

Сашка вырывался изо всех сил, но рука держала железной хваткой, и сам воздух как будто сопротивлялся движениям, словно Сашка был не над водой, а в воде.

А страшное, заросшее зеленоватыми космами лицо физрука приближалось – толстые бело-синие губы шевелились у самого Сашкиного лица:

– Посмотри…

В нижней губе, проколов ее насквозь, как пирсинг, блестел огромный рыболовный крючок с острыми растопыренными в сторону концами.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! – закричал Сашка. – Ма-ма!!!!!!!

И тут же почувствовал, как железная арматура моста разъезжается в стороны под его ногами, а вода, хлюпающая, черная, приближается к нему, заполняя шахту до краев…

– МА-МА!!!!!!!!!!!!

Ноги обожгло холодом, и…

Сашка проснулся.

«Со мной пойдешь…» – звенело в ушах. Ныли спина и правый локоть: подскочив в ужасе, спросонья Сашка ударился о камень. Он тер руку, вертел головой и пытался понять, кто он и где находится.

Как ни в чем не бывало светило солнце. По бокам серо-голубого зеркала воды второго карьера высились скалы, а на них под легким ветром шумели деревья. Все было как обычно.

– Я не сплю, я не сплю! – выкрикнул Сашка.

Но гарантии, что он не спит, у него уже не было. Надо было что-то делать, срочно что-то делать, но что – он не знал. Натянул футболку, шорты – и тут же вспомнил свой первый сон про тетю Зою. Именно так он одевался в своем первом сне. И вообще вся ситуация напоминала ему что-то, что уже было, повторялась.

«Чтобы узнать, сплю я или не сплю, надо себя ущипнуть!» – вспомнил Сашка и тут же со всей дури ухватил себя за бедро.

Боли не было. Не было вообще никаких ощущений. Ни в руке, которой он себя щипал, ни в бедре. «Я сплю! Что делать? Я до сих пор сплю! Как проснуться?» – тут же пронеслись в голове мысли, но проснуться не получалось.

Не получалось!

Сашка вертелся на месте волчком, щипая себя за все места, чувствуя, как его захлестывает волна неописуемого ужаса.

– Сашка, Сашка Карпов! – донеслось из леса.

– Не-ет! Не-ет! – закричал он, бросаясь в сторону и не понимая, куда и от кого надо бежать…

И проснулся.

Он лежал на камнях, а Женька трясла его за плечо.

– Сашка, где ты был? На обед не пришел, на звонки не отвечаешь! Мы чуть с ума все не сошли! Мы тебя обыскались!

– Женька, Женька, Женечка! – Сашка кинулся к девчонке, сгреб ее в объятия, уткнулся ей носом в футболку и едва не разревелся.

Глава 7

Человек-амфибия

– А теперь успокойся и все мне расскажи! – учительским тоном потребовала Женька.

Легко сказать: успокойся! Сердце у Сашки, казалось, готово было проломить ребра и выскочить из груди наружу. Но как мог он все-таки постарался взять себя в руки: оделся, уселся на камень, перевел дыхание и вкратце, в двух словах, рассказал ей про свои сны.

– И ведь, главное, что странно и страшно: мне кажется, я проснулся, а потом бац! – и оказывается, что это не так. Я иду домой, а на самом деле я все еще сплю. И все повторяется, все повторяется! И приходят ко мне эти утопленники!

– Ай, со мной так тоже бывало, – отмахнулась Женька, пристраиваясь на камни рядом. – По утрам, когда в школу надо. Я просыпаюсь, встаю, чищу зубы, завтракаю с папой, мамой и Лешкой, а потом вдруг бац! – звонит будильник и я просыпаюсь. И так обидно. Не, ну ведь встала уже, собралась – а тут все заново. Вообще нечестно.

– Такое и у меня как-то раз было… – вспомнил Сашка. – Только сегодняшние мои сны – это другое! Тут несколько снов во сне. И они длинные. И разные. Да еще и ужасы какие-то.

– Да что ты так перепугался-то, не понимаю? Кошмары у всех бывают. Я как-то болела и подряд несколько ужастиков на компе посмотрела, а потом заснула, и мне такое приснилось! Стивен Кинг отдыхает. Бр-р! Сейчас вспомнила – испугалась. Ой, а ты не заболел, случаем? – Женька потрогала Сашкин лоб прохладной ладошкой: – Да ты весь горячий. Обгорел на солнце?

– И правда… – Сашка рассеянно посмотрел на свои руки и ноги. – Это как же крепко я спал, несмотря на кошмары!..

– Может, ты на днях какой-нибудь фильм ужасов посмотрел? – предположила Женька. – Вот и приснилась фигня.

– Какой фильм?! Сама же знаешь, что у бабушки Зины телик только два канала принимает.

– Да, точно. Ладно, достал ты меня уже со своими снами! Давай шлепай к бабушке Зине каяться! – Женька решительно поднялась и его тоже рванула за руку вверх, заставляя подняться на ноги.

Сашка встал, посмотрел по сторонам: солнце светило, блестела вода в карьере, шумел лес. Рядом стояла Женька.

– Да, наверное… Наверное, ты права… Такое бывает. Надо идти… – Сашка послушно направился к поселку, но на всякий случай сильно-пресильно ущипнул себя за бедро – и чуть не вскрикнул. Это было ужасно больно.

Дома ему попало от бабушки Зины. Лешка, за то что ему пришлось вместе со всеми бегать и искать Сашку, тоже высказал все, что он про него думает. И даже собрался было, как обычно, дать щелбана, но Сашка так на него посмотрел, что Лешка осекся. Сашка не поверил своим глазам: Лешка не посмел его щелкнуть!

– Да ну тебя. И как я сразу не понял, что ты псих? Сидишь вечно один, тормозишь, в стенку смотришь – ну точно псих. – Лешка сделал вид, что никого щелкать по носу он и не собирался, и сообщил через плечо: – Мы с ребятами идем в лес военные укрепления искать.

Вроде бы и пригласил с собой, а вроде бы и нет.

– Быстро к столу! – скомандовала бабушка Зина Сашке, и его судьба была решена.

Но, как позже выяснилось, никто сразу никуда не ушел. Пока Лешка с Женькой зашли за Славкой, пока они ждали Кольку, которого родители запрягли поливать огород, прошло около часа. Сашка только собрался устроиться на кровати с книжкой и хорошенько обо всем подумать, как позвонила Женька и позвала его с собой. Он вышел на улицу.

К Лешке, Женьке, Славке и Кольке по пути присоединились два старшеклассника – дачники Димка и Генка – и три девчонки разного возраста: Лариска, Анька и Катя.

– Вот он, вот он, мой друг-спортсмен! – едва увидев Сашку, на всю улицу заголосил Лешка. – Я лучший пловец Северо-Запада, а он лучший пловец номер два. Это мой друг Сашка Карпов!

– Не заливай, – осадил его Колька, – мы видели – он круче тебя плавает.

Лешка тут же подстроился:

– Да, лучше, а почему? Потому что я его учитель! Это я его плавать научил! И в натуре, плох тот учитель, кого ученик не превзойдет!

Но его никто не слушал. Всем интересен был Сашка. Каждый норовил пойти с ним рядом, расспросить, где он научился так плавать, выведать секреты или похвастаться каким-нибудь своим умением. Сашка шел, рассказывал, отвечал на вопросы и был несказанно горд собой.

Как же это замечательно – быть самым лучшим! Как тебя все сразу любят! С каким восхищением смотрят! И никто уже не посмеет обозвать тебя дрищом или лузером! Наоборот, все завидуют и хотят стать таким, как ты. Жизнь казалась ему прекрасной и удивительной.

– Сразу же за мраморными карьерами проходила граница со Швецией, а потому в конце восемнадцатого века на горе Конткасенмяки – судя по всему, вон там, напротив поселка – была сооружена наша пограничная батарея, – вещал, начитавшись в Интернете про здешние места, Сашка, и все слушали его, раскрыв рот.

Даже Лешка примолк, сделав равнодушный вид, но все-таки прислушивался: в конце концов, интереснее же искать что-то, когда ты знаешь, что ищешь.

– Укрепления представляли собой насыпь из камней и земли высотой метра два и шириной под три метра. Были еще траншеи за земляными валами и специальные укрытия, обшитые досками. А в трехстах метрах от основной батареи, вниз по склону горы… – Сашка остановился и покрутил головой по сторонам, – наверное, вон там, стояла еще одна наша батарея…

– Почему батарея «стояла»? Она «была»! – перебила его одна из девчонок, Лариска.

– Нет, стояла! Ты просто не знаешь, что такое батарея! – заспорили с ней Славка с Колькой.

– Батарея – это радиатор под окном в квартире, глупенькие, – пошутила Анька.

– Батарея – это подразделение в артиллерии, в войсках противовоздушной обороны, а также в ракетных войсках, это примерно рота солдат. Батарея состоит из нескольких артиллерийских орудий или ракетных установок и обслуживающих их огневых взводов, – сказал Славка. – Фильм вспомни: «Батареи просят огня».

– Не «батареи»! – возмутилась Лариска. – «Батальоны просят огня».

– Нет, батарея – это само укрепление, служащее позицией для нескольких орудий и прикрывающее их, – сказал Колька.

– Хватит спорить, вы оба правы! – в конце концов перебила всех Женька. – Батарея – это и подразделение, и укрепление! Тоже мне знатоки нашлись!

Рыжова-младшая была права, и Сашка посмотрел на нее с удивлением: он ведь искренне считал братца и сестричку, мягко говоря, не особенно умными. «Наверное, случайно угадала», – подумав, объяснил он себе это противоречие. А мальчишки между тем требовали продолжения рассказа, и Сашка снова пустился в объяснения, пытаясь привязать свои теоретические познания к реальным объектам на местности. Пока Лешка не спросил:

– Это оно? – указывая на земляной вал явно рукотворной природы.

– Похоже, – согласились остальные и тут же рассредоточились вдоль насыпи.

Сашке, как и всем, наверное, хотелось найти что-нибудь особенное: дот, в который можно залезть, патроны или артиллерийский снаряд в доте, но надежды не оправдались. Ползали часа два – нашли общими усилиями две какие-то непонятные железяки. Девчонки заскучали первыми. Потом сдались и парни.

– Айда на карьер! – предложил Сашка, которому давно уже хотелось купаться.

А на карьере он снова стал супергероем. Он нырял и плавал под водой, на спор задерживая дыхание почти на три минуты, выиграв и у Лешки, и у Димки, и у Генки.

– Такого не может быть, просто не может быть! – возмущался Колька, сидевший с секундомером.

– Ну, Карп, ты крут, ты реально крут! – пожали Сашке руку старшеклассники, и он снова был на седьмом небе от счастья.

– Не, а может, ты в натуре Ихтиандр? – предположил Колька.

– Кто? – не понял Сашка.

– Человек-амфибия[3]. Что, фильм не видел? Там главному герою, Ихтиандру, чокнутый доктор жабры пришил, вот он и плавал как рыба.

Сашка начал расспрашивать подробности, Колька отвечал, но Лешка вдруг заорал, что уже поздно и он адски хочет есть, и было решено топать назад.

Вечер прошел за игрой в карты в «верю – не верю». Ночью Сашке ничего не снилось, и он решил просто выкинуть все глупые сны из головы.

А потом была еще пара удивительных дней. Сашка больше не лежал в чулане с книгой! Он вместе со всеми днем бегал купаться на карьер, вечерами играл в футбол на поляне за остановкой, болтался в горном парке, глазел, как счастливчики прыгают над каньоном на «тарзанке», лопал мороженое в кафе. Вслед за Лешкой, к нему приставали все подряд: и поселковые, и дачники – просили научить плавать, как он. Сашка старался помочь, научить, но толком не мог объяснить, как это у него получается. Пока все дружно не решили, что он специально не хочет никого учить, чтоб быть самым крутым. Но и к этому его «решению» отнеслись с уважением: не хочет учить – имеет право.

В конце концов у Сашки образовалось столько друзей-приятелей, сколько никогда не было: Лешка с Женькой, Колька, Славка, Лариска с Анькой, старшеклассники Димка с Генкой, какие-то еще парни из Славахлебска; малышня бегала за ним по улице, восторженно показывая пальцем.

– Скоро автографы будут брать, – как-то пошутила Женька.

– Мне не жаль, я им где угодно распишусь, – улыбнулся Сашка.

А Лешка обиженно промолчал.

Сашку же тянуло купаться. Тянуло-затягивало. Если в день он не сделал три заплыва, ему было плохо. И вот это-то почему-то вдруг стало его смущать.

До того как проявились его способности, Сашка, конечно, мечтал о том, чтобы всех уделать. Каждую ночь, засыпая, он представлял себе, как проклятый страх исчезает без следа, как он смело бросается в воду, как плывет быстрее всех. Он, что называется, спал и видел, как становится лучшим пловцом в Рускеала, как ему все рукоплещут, все завидуют. Но! Но, положа руку на сердце, он ведь знал, что все это мечты.

О чем он только не мечтал в жизни! О том, чтобы победить Вовку Климова, который в садике не давал ему лазать по деревянному кораблю, о том, чтобы однажды проснуться и знать наизусть весь курс алгебры и геометрии вплоть до одиннадцатого класса, о том, чтобы родители подарили ему собаку… Но эти мечты никогда не сбывались. Сбылась, конечно, однажды мечта о мобильном телефоне, но что-то подсказывало Сашке, что всем детям в определенном возрасте родители дарят мобильные телефоны просто для того, чтобы всегда контролировать, где они и что делают.

А тут было все совсем по-другому! Сашка, конечно, и до этого умел плавать. Плавал же он у себя в Славахлебске! Но не так. Так он никогда плавать не умел. Потому что боялся воды. Как бы ни хотелось ему объяснить себе ситуацию, у него ничего не получалось. Страх не просто ушел – страх сменился какой-то железобетонной уверенностью, что он, Саша Карпов, никогда не может утонуть, даже если прыгнет со скалы с камнем на шее. Проверять, конечно, не хотелось, но… уверенность эта была. А к ней прилагались и навыки, о которых он до этого даже не подозревал.

Как-то под вечер все снова отправились купаться на дальний карьер. Наплавались вдоволь и затеяли жечь костер и жарить сосиски, которые притащили с собой Димка с Генкой. Сухие сосновые ветки весело потрескивали в огне. Сашке первому вручили сосиску, наколотую на палочку, чтобы удобно было держать над углями. Рядом пристроились и остальные.

– Ой, у меня, кажется, уже готова! – обрадовалась Анька, но ей быстро объяснили, что надо иметь терпение и ждать, пока сосиска почти почернеет.

– Мне сегодня мать звонила, – начал Димка. – Она новостей по ящику насмотрелась и распереживалась. Парнишка какой-то в Славохлебске утонул. Вы же оттуда?

– Ага! – подтвердили Сашка, Лешка и Женька.

– Мать сказала, Вадик Бекетов, на фотке черненький такой – не знаете, случаем?

– Знаю! – тут же вспомнил черненького Вадика Сашка.

– Какой Вадик? – не понял Лешка.

– Он из нашей школы, в третьем классе учится. На олимпиады по русскому языку его отправляли.

– Точно! – встрепенулась Женька. – У нас в школе проходила городская олимпиада. Мы эту малышню встречали, кормили, провожали. Вадик Бекетов. Черноволосый, на цыгана похож. Я его помню. Я и тебе его показывала, – она обернулась к Лешке.

– Это который ныл и доставал тебя?

– Ага.

– Да, такой противный. Вечно он… – Сашка осекся, обернулся к Димке: – Утонул? Как утонул?! Когда?!

– Вчера. Купался и утонул. Мать подробностей не рассказывала.

– Как же так? – расстроилась Женька. – Совсем утонул?

– Нет, частями.

И все замолчали.

– Слушай, Димон, ты это… Не болтай об этом, а? – попросил Лешка. – У нас бабка ужасно пугливая. Узнает – запретит купаться на карьере. Вот облом будет! Что тут делать, если не купаться?

– Да мне-то что? Могу и не говорить. Это я так, к слову, на вас посмотрел и вспомнил, – пожал плечами Димка.

Сашка толком не знал этого утонувшего Вадика, но почему-то ему стало как-то нехорошо.

Глава 8

Вадик Бекетов

На следующий день зарядил дождь. Женька убежала в гости то ли к Лариске, то ли к Аньке. А Сашку зазвали к себе Колька со Славкой. И беспрекословно уступили ему свой планшетный компьютер поиграть. Мешались, конечно, советуя, как лучше, но в целом Сашка наигрался вволю. А Лешка, увязавшийся следом за ним, сначала завидовал и злился, а потом ушел к Димке.

Сашке же весь день было не по себе, а к вечеру стало совсем неспокойно. Ему… хотелось купаться. У него даже мысль мелькнула, не улизнуть ли по-тихому и не сбегать ли до карьера. Ну и что, что дождь поливает и похолодало, вода-то не остыла и можно поплавать.

Купаться! Вроде бы нормальное желание летом в поселке, но Сашка уже понял, что здесь что-то не так. Понятно, когда хочется купаться в жару, чтобы охладиться. Или, например, помыться. Или ты пловец-спортсмен и привык к нагрузкам. Но его желание купаться было другим. Оно было похоже на чувство голода. На жажду. Оно было ненормально сильным. И в этом новом странном желании ему виделась угроза.

Сашка вспомнил про Ихтиандра. А когда остался в горнице один, скинул футболку и уставился на себя в зеркало. Шея, плечи, ребра… Не было у него никаких жабр! Сашка натянул футболку, но продолжал смотреться в зеркало. И чем дольше он смотрел на себя, тем больше ему казалось, что тот, кто смотрит на него из зазеркалья, – это не он. Это был какой-то другой мальчишка.

Хлопнула дверь, вошла бабушка Зина:

– Красуешься? Красивый, красивый. Женька хорошая девчонка. Поди вон цветов ей нарви за домом.

«Ничего вы не понимаете!» – хотел крикнуть Сашка, но удержался. Просто выскочил из дома и бросился бежать по поселку. И только на околице понял, что бежит он… к карьеру. Усилием воли Сашка себя сдержал, остановился. Сердце бешено колотилось в груди. Дождь стекал по волосам за шиворот. И это не было неприятно – вода холодила, радовала, ласкала…

– Никаких купаний! – вслух решительно сказал он себе.

Вернулся в дом.

Сегодня был банный день: бабушка Зина топила баню, Женька бегала по дому с воплями «А-а, враги украли полотенце!», а Лешка давно ждал его в полной боевой готовности: они должны были идти мыться в первый пар.

В бане Сашка долго поливал на себя холодной водой, пока всю не вылил.

– Ты че, озверел? – возмутился Лешка. – Тащись теперь сам на речку!

Сашка сходил.

Беспокойство нарастало. Хотелось бежать на карьер. Или хотя бы встать под струи дождя и так стоять, стоять…

После бани и долгого вечернего чаепития с бабушкой Зиной они втроем снова собрались в чулане.

– Что будем делать? – спросила Женька.

– Будем страшные истории рассказывать! – заявил Лешка. – Что-то давно у нас Сашка ничего не пугался.

Сашка тут же вспомнил все свои сны и, вздрогнув, подумал: «Тебе бы пережить то, чего я «пугался», – но вслух сказал:

– Да, давайте.

– Ой, я тут такое вспомнила… – начала было Женька, но брат ее перебил:

– Это не по чесноку! Теперь моя очередь рассказывать! Слушайте.

И все уселись поудобнее.

– У одного мальчика однажды родители уехали далеко-далеко, и он остался дома один. Ну как один? С собакой и с котом. Его оставили, чтобы он зверей кормил. Вот пришел мальчик из школы, сделал уроки, сам поел, всех накормил, на компьютере наигрался сколько хотел и спать лег.

Заснул. А потом вдруг просыпается: на часах двенадцать ночи, а из кухни какие-то звуки раздаются, как будто кто-то чавкает. «Васька, Тузик, тихо!» – крикнул мальчик собаке и коту, перевернулся на другой бок и чувствует – под боком у него что-то есть… В комнате темно и не видно, что это. Мальчик аккуратно руку тянет, чтобы проверить, что там, хвать это что-то, а это – его кот!

«Пошел вон!» – крикнул мальчик и скинул кота. А кот тут же зашипел, как будто кого увидел… А из кухни по-прежнему чавкающие звуки раздаются. А кот шипит на кого-то, а потом ка-ак прыгнет. И собака залаяла. Она у мальчика рядом с кроватью лежала. «Васька, Тузик, тихо!» – крикнул мальчик. А звуки-то с кухни раздаются. «Если Васька и Тузик в моей комнате, кто же тогда чавкает на кухне?!» – в ужасе подумал мальчик.

– Давайте свет выключим? – неожиданно перебил сам себя Лешка и тут же метнулся к выключателю. – Так страшнее будет. Так вот, спать мальчик больше не мог. Чем дольше лежал, тем больше пугался. Потом у него нервы сдали, и он на кухню пошел. Крадется по коридору и видит, что на кухне как будто свет неяркий. И тень какая-то: стоит там кто-то и что-то ест.

А мама всегда говорила мальчику: если слышишь страшные звуки, то закройся в комнате и не выходи из нее до утра. Только мальчик забыл про мамин совет. Ему и страшно, и любопытно, кто там чавкает.

Вот открывает мальчик дверь на кухню, входит медленно, сам уже ни жив ни мертв от страха и видит…

ПРИЗРАКА!

Призрак стоит у холодильника и жрет что-то из кастрюли.

«Убирайся отсюда!» – крикнул мальчик. А призрак оборачивается, и мальчик узнает своего бывшего учителя… физкультуры. Который умер в прошлом году, его штангой в зале задавило.

«Я голоден, я голоден…» – говорит призрак. Мальчик стоит, смотрит, призрак ест, а супа в кастрюле меньше не становится. «А почему же супа меньше не становится?» – спрашивает мальчик. «А потому что я хочу… СЪЕСТЬ ТЕБЯ!»

Последние слова Лешка крикнул во весь голос, кидаясь на Сашку. Тот вздрогнул, конечно, но легко отмахнулся:

– Дурак!

– Не страшно, не страшно! – хихикнула Женька. – И ничего у тебя не получилось нас напугать!

– Вообще не страшно! – согласился Сашка.

Он и правда ожидал чего-нибудь интересного, а тут какая-то глупая история: призрак, жрущий суп! Кого этим можно напугать?

– Не страшно ему. Сам-то расскажи хоть одну историю. Слабо? – обиделся Лешка.

– Да запросто!

И тут Сашка озадачился. Ни сестры, ни брата у него не было, в летний лагерь его не отправляли, друзей у него не завелось – где ему было учиться страшные истории рассказывать, на ком тренироваться? Вроде бы всяких триллеров он достаточно насмотрелся, сюжеты там похожи – бери любой за основу да придумывай свои подробности, но в голову, как назло, ничего не шло.

– Ага! Ты даже такую историю придумать не можешь! Ни ума у тебя, ни фантазии! – обрадовался Лешка.

– Давайте я расскажу! – предложила Женька.

– Вот уж фигушки. Пусть он рассказывает. Мою историю облажал – пусть потрясет нас своей.

Сашка мучительно думал. «Вот ведь как у Лешки все просто: сочинил фигню на ходу, учителя физкультуры приплел…» Учителя физкультуры. Сашка вспомнил свой сон про Павла Александровича и похолодел. Как хорошо, что это был только сон! И тут же его осенило: «А почему бы не пересказать свои сны как страшные истории? Женька, конечно, кое-что без подробностей слышала, но она, наверное, уже забыла все давно и не выдаст».

– Да запросто! Садитесь поудобнее. Может, свет включить, а то совсем перепугаетесь?

– Давай-давай, не тяни кота за хвост! – отмахнулся от идеи включить свет Лешка.

И Сашка начал:

– У одного мальчика была тетя Зоя. Однажды тетя Зоя плавала в озере и утонула. И вот сидел как-то мальчик на берегу того самого озера. Купаться собирался. Уже шорты снял, футболку… А мальчика звали… Вася. И вот слышит Вася, как его кто-то из кустов зовет по имени: «Вася, Вася, помоги мне…» Смотрит Вася, а это его тетя Зоя – утопленница. Стоит под деревьями, большая, как будто опухшая, а волосы у нее длинные и зеленые, как у русалки, а ноги босые, синие…

«Вася, помоги мне…» – замогильным голосом ноет тетя Зоя. «Что случилось?» – спрашивает мальчик и вдруг понимает: тетя Зоя год назад утонула, она не может тут стоять! А тетя Зоя ласково так просит, плачет как котеночек. А сама приближается к Васе, приближается… «Вася, это же я, твоя тетя, подойди, полей мне водицы на ладоши, глазоньки я свои промою да последний раз на тебя погляжу… Верь мне, Васенька…»

А мальчику страшно. Да и ковшика под рукой нет, чем черпнуть из озера воды. «Вы не тетя Зоя! – говорит мальчик. – Тетя Зоя умерла! А вы уходите, уходите отсюда!» А у самого уже и ковшик с водой в руке. Вася и удрать хочет, а чувствует, ноги как будто отнялись. А тетя Зоя медленно-медленно поднимает руку, чтобы, значит, волосы с лица откинуть… А ему уже так страшно, что и слова сказать не может. Она волосы убирает медленно, а вместо глаз у нее… А вместо глаз у нее… ямки с песком и с гнилой рыбой.

Васе бы бежать или «Чур меня, чур!» крикнуть, чтобы она исчезла, а он ковшик с водой ни поставить, ни кинуть не может – как прилип ковш к рукам. «Что стоишь? Промой мне глаза! – говорит утопленница. – А потом – со мной пойдешь!» Так и нашли Васю утром на берегу озера с ковшиком. Мертвого.

Сашка вошел в раж:

– А сейчас я вам еще одну страшилку расскажу! Слушайте! Идет как-то один мальчик… Миша по темному городу, заходит в темную арку, а там, в темной арке, кто-то стоит. «Миша, Мишенька…» – зовет этот кто-то Мишу, и узнает он своего учителя физкультуры Павла Александровича. Да только Павел Александрович утонул прошлым летом на рыбалке! «Помоги мне, Миша…» – говорил физрук и тянет к мальчику руки. А руки у него длинные, белые, с синими ногтями.

«Пойдем со мной! Пойдем, Саша, пойдем…» – говорит и кидается ко мне. – Сашка сам не заметил, как стал говорить «я» вместо «мальчик» и «Саша» вместо «Миша». – Я от него деру на мостик, это в шахте было, а он за мной. «Посмотри, – говорит, – посмотри, что там у меня…» И вцепился ведь, сволочь, а сам своими толстыми синими губами ко мне тянется. Ужас, какой страшный! А в губе у него рыболовный крючок застрял. Я ору, а у меня под ногами еще и мостик разъезжается, вода из шахты поднимается. Чуть не умер со страху!

– Уа-ха-ха! – в темноте схватился за живот Лешка. – Ты же про Мишеньку начал, чего про себя-то стал говорить? Сам в свою сказку поверил? Ну ты придурок, Санек! Сам себя напугал!

– Это не сказка! – обиделся Сашка. – Это все так и было! И тетя Зоя, и физрук. А не хочешь – не верь! – и тут же прикусил язык: он вовсе не собирался выдавать свои сны за реальность.

– Ага, заливай. Когда это к тебе мертвая тетя Зоя приходила?

– На той неделе!

Лешка демонстративно стал изображать, как он снимает невидимую лапшу с ушей.

Сашка окончательно растерялся.

– А! Врун! А мне ты сказал, что это был сон – про тетю Зою! – возмутилась Женька. – Врун, вот ты кто! Все, между нами дохлый бобик, чемодан и балетные тапочки!

– Что? – не понял Сашка.

– Как доберусь до Интернета, удалю тебя из друзей.

– Но ведь ты меня еще не взяла в друзья…

– Тихо! – не выдержал Лешка. – Так он что, тебе, это, телегу уже прогонял?

– Это не телега! – уперся Сашка. – Это все взаправду было. Мертвые могут ходить к живым. А если к тебе никто не ходил, так и радуйся!

– Возьму в друзья – и сразу удалю. Почему ты мне сказал, что это был сон? – не отставала Женька.

– Я вообще с вами не хочу на эту тему говорить. Вы вообще тупые. Вы ничего не понимаете! – Сашка попытался уйти от странного разговора.

– Сам ты тупой! А еще псих. Давай колись, когда и с чего твоя крыша съехала, – не отставал Лешка.

– Она у кого угодно после такого съехала бы! Только я и сам не могу понять, где явь, а где сны… Что я, виноват, что ли? Со мной такое в первый раз! И вообще я не буду об этом говорить. А не хотите верить – не надо!

– Да я с радостью поверю! Пусть только и ко мне пара утопленничков явятся. Вот прямо сейчас. И сразу поверю!

– Ой, Лешка, призываешь ты нечистую силу… Напрасно… – ухмыльнулась Женька.

– А ты что, поверила ему? Эх вы, детский сад. А вот я…

Но договорить Лешка не успел. За дверью чулана раздались то ли шаги, то ли хруст.

– Атас! Сюда бежит матрас! – Лешка приложил палец к губам. – Куда это бабка наша собралась ночью?

– Когда бабушка Зина выходит, сначала дверь на весь дом скрипит, – прошептала Женька.

«А и правда: сначала дверь скрипит!» – мелькнуло у Сашки в голове. А шаги между тем раздались совсем под дверью.

– Че испугались-то? Ща мы все выясним, – не очень уверенно заявил Лешка и первым делом попытался включить свет.

Лампочка мигнула и… И отказалась загораться. Сашке стало беспокойно. Лешка тоже почему-то замер у двери, не открывая ее.

– Кто там? – спросила Женька у того, кто был с той стороны.

Прошла минута, показавшаяся всем часом. Ответом на Женькин вопрос была тишина. А потом снова послышались какие-то звуки у самой двери… Лешка держался за ручку и медлил. А Сашка пытался понять, с чего он вдруг так уверенно стал доказывать, что сны были не снами, а явью. Неужели же это и правда были не сны?..

– Я… – Лешка уже хотел было что-то сказать, как из-за двери послышалось то ли плач, то ли мяуканье.

Все замерли не дыша.

– Сашенька, Лешенька, Женечка, помогите мне…

Лешка с лязгом задвинул щеколду и одним прыжком очутился на кровати, едва не зашибив Сашку.

– Не, вы слышали, слышали? – горячо зашептал он.

– Ага.

– Ага.

– Кто это?! – спросил Лешка и вдруг заорал во всю глотку: – Иди отсюда! Брысь! Вон!

Все снова замерли. За дверью послышались шаги, которые стали удаляться.

Когда все стихло, Лешка радостно заявил:

– Че вы перепугались-то? Бабка это наша ходила. Наверное, проверить хотела, спим ли. Хорошо, лампочка перегорела, а то бы получили мы по полной.

– Если бы ты бабушке Зине крикнул «Иди отсюда!», «Брысь!» и «Вон!», она бы не ушла, – заметила Женька.

А Сашка вдруг и сам поверил в то, что все его сны были вовсе не сны… Тогда что? Явь? К нему приходили мертвая тетя Зоя и мертвый физрук? Взаправду? Ошарашенный этим подозрением, он сидел дурак дураком, не зная, что сказать и что теперь делать.

– Значит, там, в натуре, никого не было! – поставил точку Лешка. – Короче, Мелкая, вали к себе в комнату. На сегодня хватит. Зашториваем окна – и спать.

Все почему-то одновременно посмотрели в окно. За окном стоял черненький мальчик Вадик Бекетов и смотрел прямо на них:

– Пойдем со мной?

Глава 9

Морской конь

– Что это была за фигня? Что это был за адский ад из ада?! – не унимался Лешка.

Сразу после завтрака они спрятались от бабушки Зины и от дождя на сеновале и дали волю эмоциям.

– Вы его видели? Видели? Это был Вадик! – доказывал Сашка, как будто с ним кто-то спорил.

И только Женька сидела на старом сене, с виду совершенно спокойная.

– Что вообще происходит?! Сашка, это ты во всем виноват! Из-за твоих дурацких россказней мы все спятили! – продолжал фонтанировать эмоциями Лешка. – О! Я понял! У нас была эта… типа, коллективная галлюцинация! И че, нам теперь дружно в дурку?

– Женька, скажи что-нибудь! – обратился Сашка к Женьке.

– Говорят, когда школьник Николай Валуев говорил «Мариванна, можно я двойку исправлю?», учительница безропотно протягивала ему журнал и ручку, – откликнулась та.

Сашке пришлось уточнить:

– А по делу?

– А по делу ты говори! Ты ведь что-то знаешь!

Сашка не знал ничего. Но сказать что-нибудь пришлось:

– Да что я знаю? То же, что и вы: НИ-ЧЕ-ГО!

– Что за тетя Зоя? Про какого еще Павла Александровича ты вчера втирал? – вцепился в него Лешка.

– Ладно, Сашка, рассказывай все сначала! Может, хоть что-то станет понятнее, – предложила Женька.

Сашка вздохнул и рассказал. Про то, как он ходил ночью в шахту, но не в ту, в которую водят туристов, а в какую-то другую, которую потом не нашел и которой нет на картах парка. Про явление тети Зои и физрука, про то, как он думал, что все это сны, а вот теперь очень сомневается, сны ли это.

– Так какого фига твои сны снятся нам?! – взвыл Лешка. – Я тут вообще ни при чем! Вадик из твоей школы, он к тебе приходил!

– Ко мне, – послушно согласился Сашка.

– Но ведь мы все его видели! – возразила Женька. – Почему мы его видели?

– О! Я понял! – вдруг обрадовался Лешка. – Я тут в инете читал: какая-то девчонка, Света, кажется, с подружкой Златой с компанией ходили в поход смотреть онежские петроглифы, это такие рисунки древних людей на скалах[4]. Так вот, они каждый вечер, типа, страшилки всякие про ведьм у костра рассказывали, а им потом черт-те что мерещиться начало. Мертвые дети к ним приходили, заблудшая душа искала себе тело. А объяснилось все легко и просто. И не было там никакой мистики! Это все оттого, что они сами себе лишнего напридумывали!

– Мы не напридумывали. Глупо отрицать, что мы вчера видели мертвого Вадика, – вздохнул Сашка. – Значит, это все-таки были не сны.

– А ЧТО ЭТО БЫЛО?! – снова взвыл Лешка.

– Я НЕ ЗНАЮ! – вышел из себя Сашка. – У меня вообще последние две недели голова кругом идет и плавать все время хочется.

– Что хочется?! Ты еще что-то скрываешь?!

Пришлось рассказать и про постоянное, прямо-таки маниакальное желание купаться.

– Вот! Я не тупой, сразу понял, что ты гонишь! – обрадовался Лешка. – Так, в натуре, не бы-ва-ет, чтобы кто-то боялся воды, а потом бац! – и начал плавать как дельфин. И Колька сказал: не может человек дыхание на три минуты задерживать, вот не может, и все!

– Я поняла! – подскочила Женька. – Это все связано!

– Что «все»?

– Твое непонятно откуда взявшееся умение плавать и появление мертвецов. Ведь все мертвецы, которые к тебе приходили – они утонули.

– И в чем связь? – не понял Лешка. – Мелкая, харэ говорить загадками!

– В воде.

– В какой воде? – тоже не понял Сашка.

– Не тупи! Вот что общее: тебя тянет купаться – то есть в воду. А мертвецы тебя с собой зовут – тоже в воду!

– Так и пусть он идет в воду! Я-то тут при чем?! – высказался Лешка.

– А вот при чем тут ты и я, я не знаю, – пожала плечами Женька и обратилась к Сашке: – Ты у нас самый умный – ты и думай.

Сашке стало безумно приятно:

– Да уж подумаю, куда я денусь. Я и не жду, что вы…

– Ты за базаром-то следи! – вдруг рассердился Лешка. – Ты, Карп, достал уже объяснять нам, какой ты умный и какие мы тупые.

– Да, достал, – поддержала брата Женька. – Если мы такие, не чета тебе, что ты к нам липнешь все время?

– Да я… – начал было Сашка – и вдруг понял, что ему хочется домой.

Натуральным образом хочется домой. В Славахлебск к папе и маме, пожаловаться им, и чтобы они сами как-нибудь решили все эти проблемы. Но это было невозможно! Потому что он уже не был маленьким ребенком. Потому что он был отважным капитаном Сорвиголова! (Сашка вспомнил о своем решении стать похожим на книжного героя и невесело улыбнулся.) Потому что жаловаться на Рыжовых смешно, а про утопленников родители ему просто не поверят…

– Мне надо подумать… – в конце концов выдавил он.

– Встречу этого Вадика – еще раз утоплю! В баб-Зининой бочке за домом! – пригрозил Лешка в пустоту.

– А мне прикольно, – призналась Женька. – Страшно немного, конечно, потому что непонятно, что происходит, но прикольно. Это же приключения! Лично я бы пошла и сама со всем бы разобралась.

А вот Сашке было просто страшно.

Жизнь продолжалась. На сеновале их обнаружила бабушка Зина и послала Женьку в магазин, Лешку попросила натаскать в дом дров, чтобы затопить печь, а Сашку посадила чистить картошку. Потом все обедали. Потом бабушка Зина ушла куда-то по делам, а к ним в гости пришла Лариска. Сели играть в карты в «козла» пара на пару: Лешка с Лариской, а Сашка с Женькой. Сашка сначала не умел, но его научили, и в итоге они с Женькой всех обыграли.

Потом Женька ушла куда-то с Лариской, Лешка убежал к Димке, а Сашка остался один: устроился в горнице с книжкой (в чулане быть одному ему не хотелось).

«… А Сорвиголова по-прежнему мчался на большой английской лошади к бурским аванпостам. Всадник явно слабел. Бедному Молокососу стало трудно дышать, на лбу у него выступил холодный пот, его розовые щеки побледнели.

Вдруг ему почудилось, что показались бурские траншеи. Так и есть: над гребнями холмов мелькнуло около дюжины желтоватых вспышек, и над его головой засвистели пули.

– Ружейные выстрелы! – прошептал Жан с горькой усмешкой. – Теперь это единственный вид приветствия между людьми…»

И снова Сашка завидовал герою. Как же ему хотелось никого не бояться! Вспомнилось, как он кричал о своем желании ночью в шахте: «Я ничего не боюсь! Я отважный капитан Сорвиголова! Ты меня слышишь, Чудовище?! Я тебя не боюсь! Я никого не боюсь! И воды я тоже не боюсь! Я хочу плавать лучше всех! Я буду плавать лучше всех! Я больше никогда не буду трусом! Никогда!»

И тут Сашка вспомнил Женькины слова: «связь в воде». Вода! Его желание не бояться воды. Ведь именно после того как он кричал в шахте, что хочет не бояться воды, он и перестал ее бояться! Ведь он ничего не делал со своим страхом. Он понятия не имеет, что делать со страхами! Он просто перестал бояться, и все.

Неужели же кто-то исполнил его желание? Кто это был? Что это за золотая рыбка или крестная фея? И вообще: разве так бывает? Ведь и рыбка, и фея – все это сказки. А в сказки из них из всех верит только Женька со своей Хозяйкой Белой горы. Или… или и он тоже?

И тут же Сашка вспомнил про Хозяйку Белой горы, про которую рассказывала Женька, и про… Чудовище. «Что там вообще было за Чудовище? – озадачился Сашка. – Что Женька про него говорила?» Но как ни силился, вспомнить подробности он не мог. Про Хозяйку, которой не нравилось, что люди крадут ее мрамор, помнил, а про Чудовище…

Книжка мягко съехала у него из рук на матрас, а Сашка этого даже не заметил.

– Я ходил в парк. Достал всех экскурсоводов: нет никакой второй шахты. Шахта только одна, с мостиком. – В чулане объявился Лешка. – Женька где?

– Где Женька, не знаю, а шахта одна, мог и не проверять.

– Черт! Как вы мне голову заморочили! Ладно, расскажу. – Лешка присел на Сашкину кровать: – Короче, я снова Вадика видел. Он в лесу стоял и смотрел на меня.

– Ты уверен, что это был он?

– Я теперь уже ни в чем не уверен. Но мы, в натуре, так не договаривались, что он теперь каждый день будет приходить! Я так не играю!

– А чего ты от меня хочешь?

– Как чего? Ты всю эту кашу заварил – ты и скажи, что теперь делать! Харэ молчать-то! Кто у нас, в конце концов, Гарри Поттер?!

Сашка удивился. Лешка, тот самый Лешка, который был почти на два года старше Сашки и который еще с неделю назад как мог прикалывался и издевался над ним, теперь сидел рядом, преданно смотрел в глаза и ждал указаний. Этого не могло быть! Но это было.

– Давай сначала найдем Женьку.

Когда дозвонились Женьке и все снова собрались на сеновале (а вдруг в доме слышно, о чем говорят в чулане?), Сашка рассказал Рыжовым о своих догадках: о том, что после просьбы в шахте у него появилось умение плавать как дельфин, о Хозяйке горы и о своих угрозах какому-то непонятному Чудовищу.

– Так, Мелкая, давай снова рассказывай нам про Хозяйку горы и Чудовище! – тут же потребовал Лешка у сестры. – И рассказывай подробно, все, что знаешь!

Женька задумалась и пожала плечами:

– А ведь я больше ничего и не знаю.

– Что?! – одновременно уставились на нее Сашка и Лешка.

– Правда не знаю. Помнишь, Лешка, у нас раньше соседка была, баба Дуня, так вот она мне, когда я еще маленькая была, рассказывала эти сказки…

– Это не сказки!!!

– … эти не-сказки. Но это было давно! Я больше ничего не помню. Я и так, если честно, половину сама выдумала.

– Черт! – Лешка схватился за голову. – И у кого мы теперь узнаем остальное?! Где та бабка?

– Она умерла.

– А у кого в поселке мы еще можем расспросить про Хозяйку горы и Чудовище? – спросил Сашка.

Полчаса Рыжовы перебирали всех местных жителей, но так ни к чему и не пришли.

– Как хоть выглядит это Чудовище? – спросил у Женьки Лешка.

– Это Чудовище… Морской конь.

– Морской конь?! – изумились мальчишки. – Почему конь?

– Я откуда знаю? Только что вспомнилось. Вроде так баба Дуня говорила. Конь с рогами.

– Рогатый конь – это единорог, – сказал Лешка.

Но Женька покачала головой:

– У Морского коня два рога, а не один.

– Морской конь был в английских сказках. Нам предки в детстве читали… – сказал Лешка.

– Точно! Только не в английских, а в шотландских.

– Кони, насколько я помню, в разных мифах часто упоминаются как морские страшилища. У греков остались описания гипппокампусов – морских коней-чудовищ, – вспомнил Сашка.

– Не, ну почему конь-то? Кони же нестрашные! На них пашут. Они не хищники – чего их бояться? – Лешка не мог смириться с тем, что ужасное страшилище из карьеров – это мохнатенький конь вроде их поселковой облезлой клячи. – Не может быть.

– За что купила – за то продаю, – пожала плечами Женька.

Сашка тоже лошадей не боялся. У них в Славахлебске на лошадях катали на праздники, и когда он был маленький, он часто просил родителей дать ему денег, чтобы прокатиться верхом. А потом перестал просить. Потому что вырос, а девчонки, умеющие ездить верхом, а потому надменные, оказались почти одного с ним возраста. Ну не мог он, как ребенок, кататься на лошадке при них! А научиться ездить верхом ему хотелось, очень хотелось.

– Конь так конь. Но мне кажется, в сказках все чудовища могут разные обличья принимать. Может, и наш Конь может в другом виде являться? – предположил Сашка.

– Тогда вообще какая разница, как он выглядит? Может, ты – Морской конь и собираешься нас утопить? – то ли в шутку, то ли серьезно сказал Лешка.

– Ага, и съесть. Не знаю, как вы, а я уже устала от всего этого. Я хочу есть и спать, – заявила Женька.

Легко сказать: спать! Полночи Сашка не мог заснуть: ворочался, вставал попить, задергивал шторку на окне. Ему отовсюду мерещились звуки, стуки и шорохи. Умом он понимал, что старый дом – это старый дом: в нем все время что-нибудь шумит и трещит, но обостренные после всех последних событий чувства подсказывали, что рядом кто-то был.

– Лешка, ты спишь? – в конце концов, не выдержав, шепотом спросил он.

Но Лешка спал. «Вот крепкие нервы!» – позавидовал Сашка. Посидел немного на кровати, болтая ногами, и решил выйти из дома подышать свежим воздухом.

Белая северная ночь отходила, на северо-востоке за лесом все небо уже было насыщенного розового цвета: вставало солнце. Сашка подхватил в сенях куртку, накинул ее на плечи и уселся на скамеечке у палисадника. Было прохладно и влажно, на траве блестела роса.

«Что же делать? – вертелось в голове. – Мало того что я сам влез в какую-то историю, так еще и Женьку с Лешкой втянул…» Сидел-сидел, думал-думал, но ничего в голову не приходило. Против воли Сашка зевнул. В поселке было тихо, даже собаки не лаяли: все спали. И ему тут же, стоило вылезти из кровати, захотелось спать. «Ладно, утро вечера мудренее», – решил Сашка и вернулся в дом.

Снял в сенях куртку, не включая свет, на цыпочках шагнул в коридор, чтобы не услышала в избе бабушка Зина. На ощупь поискал ручку двери в чулан…

Ручки не было. И двери тоже не было.

Сашка ощупал гладкую стену… Стена не могла быть гладкой! Ведь дом был бревенчатым! И здесь, в коридоре, стены изнутри ничем не были обшиты. Сашкино сердце бешено забилось в груди…

Стена уходила направо и налево куда-то в темноту. А ведь слева должен был стоять огромный сундук, в котором бабушка Зина хранила крупы, а справа – холодильник. Но ни того ни другого не было. Дальше исследовать стену Сашке не хотелось.

Он попятился назад. Где-то должна была быть дверь, ведущая из коридора в сени. А в сенях есть окошки! Стоит только распахнуть дверь, как в коридор попадет свет и он тут же все увидит: и сундук, и холодильник, и дверь в чулан.

Сашка кинулся назад и… снова наткнулся на стену. Только теперь уже не на гладкую, а на какую-то шероховатую и… влажную. Именно влажную. И холодную.

«Я дурак! – мысленно взвыл Сашка. – Надо просто включить свет!» Он судорожно начал шарить в поисках выключателя. И тут же сообразил, что на этой шероховатой мокрой и холодной стене выключателя быть не может.

Крик рванулся изнутри, но Сашка его удержал. Зажал рот двумя мокрыми руками. От рук пахло тиной…

И тут же что-то ткнулось ему в спину. Что-то прохладное, но мягкое. Почти теряя сознание от ужаса, Сашка нашел в себе силы обернуться и осторожно дотронуться до этого чего-то. Это были покрытые коротенькой шерстью губы, ноздри, вся морда, голова, глаз с ресничками, который тут же закрылся под его рукой, ухо, до которого Сашка уже едва дотянулся…

Это был… конь. Самый настоящий конь! Наверное, их, поселковый. Только как он мог попасть в коридор? Как он мог незамеченным пройти мимо Сашки?!

Конь тряхнул головой, и Сашку как будто задело что-то мокрое, скользкое. Он снова протянул руки к коню, ощупал его голову, ухо… И ухватился за что-то твердое и ледяное – за рог!

И тут Сашка не выдержал:

– МА-МА! МА-МА! МА-МО-ЧКА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Глава 10

Утопленники

Проснулся Сашка не в чулане, а в горнице. В маленькой комнатушке, на кровати вместе с Лешкой. Рядом на раскладушке спала Женька. Из большой комнаты доносились шаги, звон посуды, невнятное бормотание радио. А еще оттуда вкусно пахло пирогами.

Сашка сладко потянулся: пироги… Какие дивные пироги пекла бабушка Зина! Он таких в жизни не ел. Куда там магазинным! Никакое самое дорогое и навороченное пирожное не могло сравниться с пирогами бабушки Зины. И тут вдруг Сашка вспомнил.

Вспомнил, что было ночью.

Чудище пришло! К нему пришло само Чудовище! Ужасный Морской конь, про которого говорила Женька! Прямо так, с доставкой на дом, в коридор. Это же, получается, он куда угодно проникнуть может? И может сделать все, что… Об этом Сашке даже думать не хотелось. Его прошиб холодный пот. Забыв о том, что рядом спит Лешка, Сашка вскочил с кровати.

Резко хлопнула входная дверь…

С бешено стучащим сердцем Сашка кинулся обратно в кровать, поближе к проснувшемуся и ничего не понимающему спросонья Лешке.

На раскладушке подскочила Женька:

– Что? Кто? Где?

– Ты че, больной? – обиделся Лешка, потирая ушибленный бок. – Что кидаешься-то? Сколько времени?

– Тихо! – зачем-то крикнул Сашка и распахнул межкомнатную дверь.

На столе стояло огромное блюдо с пирогами, прикрытое полотенцем. Бабушки Зины не было. «Наверное, в магазин ушла», – подумал Сашка и вернулся к Рыжовым.

Лешка и Женька уже сидели на кроватях, с интересом глядя на Сашку.

– Что случилось ночью? – озвучила Женька их общий вопрос.

– Ты нас напугал – вообще жесть, – сказал Лешка. – Просыпаюсь от адского ора, тебя нет, грохот какой-то.

– Это мы с бабушкой ломанулись в коридор и уронили кастрюлю. А ты там стоишь и орешь!

– ВЫ ЕГО ВИДЕЛИ?!

– Кого?!

Сашка набрал в легкие воздуха и все рассказал. Чего уж тут теперь было таиться?

– Да что за адский ад из ада! Черт! Черт! Черт! – подскочил Лешка. – Вот ведь сказал бы ты мне об этом неделю назад – ни за что бы не поверил. Ну че, в натуре, все правда?! В реале? Черт!

– После утопленника Вадика я уже во все верю, – призналась Женька. – И мне… мне… Как-то мне нехорошо.

– И что теперь делать?! Что?! Чего хотел Морской конь?! Че молчишь-то? Чего он хотел?!

– Он не сказал! – На Сашку навалились воспоминания ночи, его немножко трясло. – Но самое главное – он может прийти в дом! Запросто! От него нигде не спрятаться!

– Может, в Славахлебск уехать? – предложил Лешка, бегая по комнате и все время натыкаясь на раскладушку. – Черт! – В конце концов он ее пнул.

– Он же конь! Что ему какие-то расстояния! – заметила Женька.

– Это точно! – согласился с ней Сашка, с трудом пытаясь взять себя в руки. – Коню все равно, где мы. Если ему от нас что-то нужно, он не отстанет. Надо думать, что делать! И делать это срочно!

– Что делать?! Что? В полицию пойти? Бабушке рассказать? Вилы приготовить и заколоть коня на колбасу? В натуре! – обрадовался Лешка. – Надо просто дать ему в бубен. И Вадику тоже. Увидишь их в следующий раз, – он посмотрел на Сашку, – бей с ноги. Во, вот так вот! – Лешка резко ударил ногой воздух, задел спинку стула, потерял равновесие и хлопнулся на раскладушку.

– А что ж ты сам-то в лесу не дал Вадику в бубен? – спросила брата Женька.

Сашка сжал пальцами виски: так всегда делала мама, когда ей нужно было сосредоточиться. Мысли прыгали и скакали. Он попытался прокрутить все воспоминания назад. Когда смотришь кино, такое бывает: ты вдруг замечаешь, что тебе совершенно непонятно, почему этот мужик вдруг напал на того, а главное – откуда тот вообще взялся. И тогда ты гонишь все назад, чтобы понять, какой эпизод ты пропустил, и иногда вообще возвращаешься к самому началу.

«Самое начало! – осенило Сашку. – С чего все началось? А с того, что я пошел ночью в шахту…»

– Тихо! Тихо! Сейчас скажу… – пообещал он друзьям. – Я… Кажется, я начал понимать… Я вам не все рассказал. Когда я пошел ночью в шахту, я там разговаривал с Хозяйкой Белой горы и с Чудовищем.

– ТЫ ИХ ВИДЕЛ?!

– Нет, не видел. Я… Я… – Сашка решил признаться вообще во всем. – Вы же меня достали со своими подколками и обзывками, стебались надо мной из-за моего страха воды! А в шахте было страшно! Темно, сыро, а внизу – вода. Вот я и начал кричать, что я никого не боюсь. Ни Хозяйки, ни Чудовища. И еще я просил о том, чтобы не бояться воды. И я перестал ее бояться. Это Хозяйка горы исполнила мое желание! Это…

– Ура! Я поняла! – перебила Женька. – Ты так мечтал стать крутым, что стал просить у Хозяйки горы, чтобы она исполнила твое желание. И Хозяйка исполнила! Она дала тебе умение плавать как рыба. Круто я придумала? Я вообще такая умная!

– Карпик стал настоящим карпом! – хихикнул Лешка.

Сашка не обратил на него внимания.

– Ага, только это я додумался до того, что это Хозяйка горы исполнила мое желание. Я первый все понял! – возмутился он, обращаясь к Женьке.

– Да какая разница, кто первый понял? – отмахнулась та. – Не будь занудой. Главное – мы теперь знаем, откуда твое умение.

– Я не зануда!

– Да-да-да, и ты сейчас три часа не будешь доказывать, что ты не зануда.

– Не буду! Потому что… – И тут Сашка усилием воли взял себя в руки: в конце концов, сейчас это было не важно – доказать Рыжовым, что он не зануда, важно было другое…

Какая-то очень важная мысль крутилась где-то рядом, и нужно было только, как говорил папа, ухватить ее за хвост.

– А может, все-таки всем в бубен? – предложил Лешка.

И тут Сашка все понял.

– Я понял! – заявил он и радостно рассмеялся. – Я понял, кто точно знает всю историю про Хозяйку и Чудовище!

– Кто?! Не томи!

Сашка уже открыл рот, чтобы высказать свое предположение, но тут хлопнула входная дверь, а потом из большой комнаты донеслось:

– Раскричались-то! Проснулись? С добрым утром! Давайте-ка быстро к столу! – Это вернулась бабушка Зина.

И всем пришлось чистить зубы, мыть руки и садиться завтракать.

Весь завтрак бабушка Зина корила Сашку за ночные крики. Она не сомневалась, что это был просто ночной кошмар, но была уверена, что ночные кошмары детям снятся оттого, что те плохо кушают. А потому теперь, казалось, собралась впихнуть в Сашку все пирожки, которые напекла. А Сашка только и мечтал, как бы поскорее от нее отделаться, удрать с Женькой и Лешкой куда-нибудь подальше и поделиться с ними своими догадками.

Но едва кончили завтракать, как на пороге появились Колька со Славкой:

– Сашка, айда на великах до третьего карьера, а? Распогодилось, тепло, солнце. Кайф!

– Да нет у него велосипеда! – недовольный оттого, что не его позвали, вмешался Лешка.

– Я тоже хочу на велике, и у меня тоже нет, – вздохнула Женька.

– Ладно, фигня, стрельнем у Димки. Сашка, так ты поедешь с нами? – переспросил Колька, а потом, как будто спохватившись, добавил, обернувшись к Лешке с Женькой: – А вы можете у Генки и у Аньки велики спросить.

Женька, Лешка и Сашка переглянулись. Вообще-то идея была заманчивой. Только все это очень не вовремя.

– Ладно, давайте так, – предложил Сашка. – Мы с радостью с вами сгоняем на карьер, только немного попозже, скажем, через час, о’кей?

– Че, мы вас ждать будем? – протянул Славка.

Но Колька широко улыбнулся:

– Хорошо, Сашка, если надо, мы тебя подождем.

– Не, ну что это такое: «Мы тебя подождем»?! – возмущался на сеновале, где вся троица укрылась от бабушки Зины, Лешка. – А нас с Женькой как будто, в натуре, не существует!

– Это сейчас не важно, – осадила его сестра. – Говори, Сашка, что ты придумал.

– Знаете, кто точно знает все про Хозяйку горы и Чудовище? – Сашка сделал эффектную паузу. – Сама Хозяйка.

– Че?! – не понял Лешка.

– А то, что раз она услышала меня, услышала мое желание не бояться воды и исполнила его, значит, можно с ней и о другом поговорить! Можно спросить у нее все, что угодно!

– Круто! Круто ты все придумал! – обрадовалась Женька.

– Ага. Только для этого нужно пойти ночью в шахту. В ту, в которой я был в прошлый раз.

– То есть в несуществующую? – озадачился Лешка. – Это круто, конечно, но как мы ее найдем, если ее нет?

– Она есть, – заверила Женька. – Уж если мертвый Вадик и Морской конь к нам ходят, то и шахта есть.

– И вот так прямо ночью пойдем? Мимо мертвого Вадика и Чудовища?

– Давайте смотреть на все это просто как на большое приключение! – предложила Женька.

– Да я че, я ниче. Я ничего не боюсь. Это я вас проверяю. Уточняю, не забоитесь ли вы. Сашка вон вообще еще недавно…

Сашка снова зыркнул на Лешку и одним взглядом заставил его замолчать.

– Да я че? Я ниче, – быстро сказал тот.

Сашке достался Димкин велосипед. Он вскочил в седло и прокатился взад-вперед по улице. Велик был что надо. На таком можно было ехать хоть на край земли. Лешка с Женькой тоже опробовали своих «коней» и остались довольны.

– А где он – этот третий карьер? – спросила Женька.

– А что, вы там никогда не были? – удивился Колька.

– Не-а, – хором ответили Лешка и Сашка.

– Прикол! Ладно, сами все увидите. Погнали!

Сашка поднажал на педали вместе со всеми – и снова остро и ясно почувствовал неодолимое желание купаться. Оно воспринималось как зов. Как будто кто-то звал его. В воду.

День и правда обещал быть теплым. И даже жарким. Славка с Колькой показывали путь, и по лесным дорожкам они весело докатили до карьера, на котором до этого не были. Он был поменьше главного карьера – каньона, который показывают туристам, но побольше того, в котором обычно купались.

– Велики кинем здесь, – скомандовал Славка. – А вот тут можно пешком спуститься к воде. Уф! Я весь взмок.

Они спустились к воде.

Скалы тут были немного из другого мрамора – разных оттенков серого, с красивыми темными или, наоборот, белыми прожилками. И вода была серая, жемчужная. Тут тоже было очень красиво.

– Только вода холодная, остыла уже, – сказал Колька, дотягиваясь с камня до воды. – А купаться хочется…

Купаться хотелось ужасно. По крайней мере Сашке. Он как увидел воду, так, казалось, ни о чем другом уже думать не мог. В воду, в воду! Скинул одежду и едва подавил в себе желание броситься с камней сразу с головой.

– Ты что! Ты что, купаться будешь?! Холодная же! – удивились и Лешка с Женькой, которые уже тоже успели потрогать воду.

– Буду! – Сашку уже ничто не могло остановить.

И он нырнул.

– Куда! Мы не знаем, какое там дно! – крикнул вслед Славка.

А Сашка уже плыл.

Вода! Это была вода! Это было такое наслаждение – снова плыть! Чувствовать, как слушается тело, как сильно загребают воду руки, как легко толкают его вперед ноги. Вынырнуть на секунду, набрать в легкие воздуха – и снова под воду, и плыть, плыть, плыть…

Сашка забыл о Рыжовых, о Славке с Колькой, о других поселковых. Сашка забыл о времени. Больше ничего не существовало, кроме него и огромной каменной чаши, наполненной водой. Ему казалось, он кожей ощущал, как где-то в глубине в толщу мрамора заполненные водой уходили тоннели и штольни, которые вели в длиннющий лабиринт, связывающий все три карьера, все подземные реки, озеро Ладогу, озеро Онегу и вообще всю воду на планете…

Сашка должен найти эти затопленные штольни. Проплыть по ним. Проплыть по всем подводным рекам. Найти самую сердцевину лабиринта и самого́ хозяина воды. Взобраться на его широкую спину, запустить руки в зеленую гриву и…

И тут Сашка понял, что с ним творится что-то неладное. Он рванулся на поверхность и удивленно покрутил головой. Серые скалы, на скалах лес, над лесом – небо и солнце. Мир был точно таким же, каким он его оставил, уходя под воду. Солнечный свет бил в глаза, и Сашка не сразу разглядел на берегу ребят, разжигавших костер. Пора было возвращаться на берег. Ни в какие штольни он не может заплыть! Туда плавают только дайверы со специальным оборудованием, а в подземные реки не заплывают даже они. И уж тем более не поплывет он ни в какую сердцевину лабиринта.

Сашка решительно погреб к берегу – но его как будто что-то не пускало. Вода с каждым взмахом рук становилась вязкой, похожей на ртуть. Солнце слепило. Очень хотелось нырнуть поглубже, в темноту, где нет солнца…

И Сашка нырнул.

Впереди что-то белело. Вокруг чего-то большого, белого колыхались и извивались длинные зеленые водоросли. Рядом с одним чем-то белым, возникло второе, третье… Сашка рванулся в сторону, опасаясь подводной скалы. Вынырнул на поверхность, чтобы отдышаться. Но плыть дальше решил все же под водой, чтобы не напороться на скалы животом или ногой.

Ушел под воду. Раскрыл глаза. И увидел, что это были не скалы…

Это были люди. Тетя Зоя, физрук Павел Александрович, Вадик Бекетов из его школы и другие, которых он или не знал, или не помнил. Они окружали его, тянули к нему белые раздувшиеся руки…

Сашка изо всех сил рванулся на поверхность, но кто-то уже ухватил его за ногу. Это был физрук, а тетя Зоя тянула к нему руки, и лицо ее снова было все опутано длинными зелеными волосами.

Сашка рвался и бился во множестве рук, державших его. Поверхность воды была близко. Сквозь воду было видно солнце. Но неумолимая сила тянула его на глубину.

Вдохнуть! Воздух! Легкие пронзила страшная боль. Воздух! Но блестящая поверхность только удалялась. Сашка отбрыкивался как мог, но ослабить мертвую хватку у него не получалось. Он понял, что тонет.

Он не хотел умирать!!!

Секунда, еще секунда – и легкие разорвутся в груди. Дышать! И…

Сашка то ли закричал от ужаса, то ли вдохнул воды…

И светлое пятно над его головой померкло.

Глава 11

Провал

Сашка дышал в воде.

В первую минуту он не понял, что произошло. Утопленники тащили его за собой как какой-то неживой предмет. И он тащился за ними. На глубине. И дышал.

ДЫШАЛ!

Он мог дышать под водой! Так, как дышат люди на суше.

– Что, не вышло меня утопить! – попытался крикнуть Сашка, но крикнуть под водой не получилось.

Тогда он – и откуда вдруг сила взялась! – со всей дури пнул противного черненького Вадика. Заехал в челюсть физруку, которого, если честно, всегда недолюбливал, рванул за противные зеленые волосы тетю Зою.

Остальные тут же отступили, попятились, скалясь, протягивая руки, но не смея приблизиться. А на Сашку вдруг накатила такая радость, такое веселье… Он смог! Он справился! Он был супергероем! Храбрым капитаном Сорвиголова, и даже еще храбрее! Сашка послал мертвякам воздушный – точнее, водный – поцелуй и рванул к берегу.

– Ты с ума сошел?! Не, ты точно рехнулся, – сказали Колька со Славкой, едва Сашка вылез на берег. – Вода ледяная, ты вон синий уже весь, тебе что, реально в кайф в такой воде купаться?

– Да к-к-к-классно мне, ч-ч-ч-чего пристали? – У Сашки зуб на зуб не попадал, то ли от холода, то ли от всего пережитого.

– Да мы в какой-то момент думали, ты вообще утоп, – признался Колька. – Смотрим в карьер, а тебя нигде нет. Такое ощущение, что тебя минут десять не было, потом только вынырнул. Слышь, ты если хочешь топиться, то без нас, ага? Лично я не хочу смотреть, как кто-то кони двигает.

– Ага, вообще треш. Сидим и, главное, не знаем, что делать, – признался Славка. – Ты ж знаешь, мы с Колькой… плаваем не очень. А эти двое сидят, глаза большие, молчат и не двигаются.

– Да мы это… – начал Лешка.

– Мы верим, что Сашка – лучший пловец Вселенной, вот и не боимся за него, – с трудом подбирая слова, сказала Женька.

Сашка слушал их всех вполуха, протягивая руки к огню и пытаясь согреться. Изнутри его разрывали эмоции, ему срочно надо было поговорить с Лешкой и Женькой, но посвящать в их приключения Славку с Колькой он не хотел.

Вернувшись в поселок, прямо на чужих велосипедах, даже толком не попрощавшись с Колькой и Славкой, Сашка, Женька и Лешка влетели в свой палисадник. Кинули железных коней и рванули на сеновал. Знали, что бабушка Зина ждет их к столу, но есть никому не хотелось.

Заикаясь от кучи эмоций, сумбурно, но Сашка поведал Рыжовым о случившемся.

– И, п-прикиньте, они меня звали с собой. Тянули насильно! И они все там были! Их там было столько, столько! Ч-чего им от меня надо?!

Он переводил взгляд с Лешки на Женьку и обратно. Те странно молчали.

– Вы мне не верите?! ВЫ МНЕ НЕ ВЕРИТЕ?! – крикнул Сашка, вскакивая с сена. – Почему?!

– Мы не поэтому молчим, – сказала Женька. – Мы когда там сидели, на берегу у карьера…

И тут подскочил Лешка:

– Знаешь, КАК НАМ ХОТЕЛОСЬ КУПАТЬСЯ?!

«Дождемся ночи и пойдем в шахту. Это наш последний шанс все узнать и понять», – уверенно сказал Сашка на сеновале. Но теперь, когда они с трудом дотерпели до одиннадцати и тихо выскользнули из дома в палисадник, собираясь направиться в горный парк, он понял, что не очень-то уверен в том, что их идея принесет какие-то плоды.

Еще буквально вчера они смеялись над сказками про Хозяйку Белой горы, а теперь не просто были уверены, что это не сказки – они идут к этой самой Хозяйке, потому что верят, что только она может их спасти. И при этом каждый в отдельности про себя сомневается в собственном душевном здравии и умственном благополучии. И изо всех сил делает вид, что не боится.

– А! Враги украли фонарик. Я брала его с собой из города, а его нет! – по своему обыкновению, страдала Женька, перетряхивая в чулане свой рюкзак.

– Врагов не существует! Ты сама его забыла дома! – назидательно заметил Сашка.

– Ага, никаких врагов, только утопленники и Морской конь.

– Да что вы пристали к фонарику? Телефонами посветим! – заявил Лешка.

– От телефонов там толку нет, – сказал Сашка. – Женька права, нужен какой-нибудь источник света.

– А я вот не боюсь темноты, мне по фигу, – самоуверенно заявил Лешка.

– Дело не в страхе. Когда дома отключают электричество, мы ведь зажигаем свечи не потому, что нам страшно, а потому, что так комфортнее. А если идти в шахту, то еще и безопаснее.

– Да подавитесь! – заявила Женька кому-то (по всей видимости, врагам), оставила свой рюкзак в покое и сказала: – У бабушки всяко должен быть какой-нибудь фонарь. Или хотя бы керосиновая лампа.

– Да, я видел что-то в сарае, – вспомнил Лешка.

В сарае нашелся керосиновый фонарь «летучая мышь». Сашка поднял его и по весу понял, что керосин в нем есть. Проверил спички в кармане:

– Все, пошли, пора, скоро полночь.

– Я еще вот что в сарае нашла! – похвасталась Женька странной бамбуковой палкой с плошкой на конце. – Это тоже фонарь. Точнее, факел. Вот здесь керосин и фитиль. Держи, Леш. – Она сунула находку брату и скомандовала: – Так, Сашка идет впереди, за ним я, Лешка в конце. Вперед, шагом марш!

До горного парка дошли быстро, а потом свернули в лес, чтобы не проходить через центральные ворота и не нарваться на сторожа. Сашка уверенно вел друзей за собой, но внутри нет-нет да и сомневался: а туда ли они идут? Где та шахта из сна? Или из другой реальности? Или из прошлого, когда она еще не была затоплена? Ведь в прошлый раз у него и мысли не было запоминать дорогу: он был уверен, что к каньону выйдет в любом случае, а дальше если идти по туристской дорожке, то всяко мимо шахты не пройдешь. Мимо реальной шахты.

– Вам не кажется, что стало темнее? Может, уже пора фонарь зажечь? – предложила Женька, запнувшись обо что-то на тропинке и едва не грохнувшись на землю.

– Давай я! – сунулся вперед Лешка, бросая свой факел и отбирая у Сашки «летучую мышь».

Зажгли фонарь, а факел решили оставить до того момента, как войдут в штольню.

Как и предложила Женька, впереди шел Сашка с фонарем, за ним младшая Рыжова, за ней – Рыжов-старший, стараясь держаться поближе к источнику света.

– Вы знаете, что после войны где-то рядом были созданы новые выработки? Только до середины семидесятых они сам мрамор не добывали, производили только известь, щебень и мраморную крошку. Мрамор стали добывать позже и занимались этим до середины восьмидесятых. В то время нашим мрамором были отделаны станции петербургского метро «Приморская» и «Ладожская», – рассказывал по пути Сашка. – А потом из-за опасности обрушения закрыли последний карьер…

Он чувствовал, что его повествование в данный момент неуместно, но остановиться не мог: так он себя успокаивал – ему казалось, он просто идет на ночную экскурсию, потому что ночью каньон тоже красив. Рыжовы его не перебивали. Только минут через двадцать Женька снова ойкнула, споткнувшись, и Сашка обернулся к ней, чтобы посветить на дорожку. Высоко поднял фонарь… И встал как вкопанный. За ним остановилась Женька. За ней – Лешка. А за Лешкой стоял кто-то четвертый.

Увидев огромные Сашкины глаза, Женька и Лешка моментально обернулись.

Сзади стоял Вадик Бекетов. Раздувшийся, белый, неживой…

– Чур меня, чур, уйди! – первый попятился Лешка, замахиваясь на утопленника бамбуковым факелом, а потом вдруг ломанулся куда-то в кусты.

Тихо вскрикнула Женька, отступая к Сашке.

– Чего тебе надо?! Чего вам всем от нас надо?! – крикнул Сашка, еще выше поднимая фонарь, чтобы разглядеть утопленника.

Но на тропинке уже никого не было.

– Лешка, ты где? – позвала в темноту Женька.

И Сашка вдруг заметил, что для белой ночи в лесу было слишком темно. Какая-то уж совсем кромешная темнота окружала их, зловещая и непредсказуемая. Сколько там еще всякой нечисти могло таиться-прятаться? Один ли пришел к ним Вадик?..

Щелк, треск!

Женька вцепилась в Сашкину руку…

Кто-то приближался к ним из темноты…

Еще секунда… И к ним выскочил Лешка:

– Где он?!

– Не знаю. Нету, – пожал плечами Сашка.

– А я вот покрепче дубину нашел! Я бы ему показал! – В одной руке у Лешки был бамбуковый факел, а в другой и правда, выдранная с корнем небольшая сосна.

– Как ты ее выдрал-то? – удивилась Женька, глядя на дерево. – Ну ты даешь!..

Лешка и сам с удивлением посмотрел на сосну.

А Сашка заметил, что факел у него в руке был прямо с ценником. И почему-то это его ужасно насмешило. Он посмотрел на ценник: «Факел бамбуковый «Последний герой». И, уже не сдерживаясь, расхохотался во весь голос. Только смех этот был, как сказала бы бабушка Зина, на нервной почве.

– Хочешь, иди давай вторым, последний герой, – предложила Женька брату. – Я буду замыкающей.

– Ты че, решила, что я испугался? Я?! Испугался?! – взвился Лешка.

– Ну как хочешь, – пожала плечами Женька.

И они пошли дальше.

По Сашкиным подсчетам, они прошли уже довольно много, но ни каньона, ни шахты не было, и ему уже начало казаться, что он водит друзей по кругу. Но вдруг под ногами появилась дорожка, усыпанная осколками белого мрамора. Они вышли на тропу вокруг каньона!

– Сюда! – Сашка решительно зашагал по дорожке, уводившей куда-то в кусты.

Дорожка вывела к огромному провалу, огороженному заборчиком.

– Что-то я здесь такого не припомню… – растерянно протянул Лешка. – Не, ну, в натуре, ничего такого не было в прошлом году.

Они осторожно приблизились к краю и заглянули вниз.

Внизу, метрах в пяти под землей, блестела вода. Это было подземное озеро, уходящее краями куда-то далеко под каменные своды. Сами же своды поддерживались огромными каменными столбами. Сашка переступил с ноги на ногу: у него вдруг появилось ощущение, что земля под ногами в любой момент может не выдержать их веса, и тогда…

– Красиво… – неуверенно протянула Женька.

– Но этого здесь не было! – продолжал настаивать Лешка.

– Подожди! – Женька с трудом оторвала взгляд от черной воды. – Я слышала, он появился недавно. Обвалился кусок свода. Владельцы парка тут же сориентировались и стали водить сюда туристов. Есть еще пещеры, которые выводят к этому озеру. Их тоже скоро сделают доступными для обзора.

«Он появился недавно» – почему-то от этих слов Сашке сразу стало нехорошо. Подводное озеро, каменный мешок, мертвая вода – Чудовище, рвущееся из плена наружу…

– Мне не по себе, – будто прочитав его мысли, заметил Лешка.

Сашке хотелось уйти, уйти отсюда подальше, но вода пыталась заглушить голос рассудка. Она звала к себе. Она требовала перелезть через ограждение, бросить фонарь, раскинуть руки и… спрыгнуть вниз.

«Нет!» – Сашка с трудом очнулся от морока. И в ужасе увидел, как его спутники медленно, с пустыми глазами, как зомби, перелезают через ограждение.

– Нет!!! – крикнул он теперь уже вслух.

Сашка кинулся к Рыжовым, вцепился в куртки и рванул на себя:

– Вы с ума сошли! Что вы делаете?!

Лешка и Женька смотрели на него непонимающе.

– А че случилось-то? – первым пришел в себя Лешка.

– Вы туда прыгнуть собрались! Вы что?!

– Мы?! – Женька испуганно отшатнулась от провала.

Сашка, пятясь вместе с ними, опасливо глянул в воду.

Из глубины на него смотрели белые лица в обрамлении зеленых волос-водорослей.

Глава 12

Подземный лабиринт

– Все! Меня все достало! Не существует никакой второй шахты. Я хочу домой! – Женька пыталась выглядеть решительно, но казалась испуганной. – Это вообще не мои проблемы. Ты, Сашка, все заварил, ты и разбирайся!

Они стояли на смотровой площадке каньона.

– С меня хватит ваще, я, типа, не супермен и не Человек-паук. Я не хочу, чтобы у меня кукушечка съехала! И в провал сигануть, как зомби, тоже не хочу! – возмущался Лешка, нервно размахивая «последним героем». – Ты же, типа, самый умный, вот и разбирайся с этим сам!

Рыжовы явно намеревались плюнуть на все и уйти.

Сашка растерялся. Конечно, они были не такие умные, как он, но они ему были нужны. Он без них не мог!

– Женька, Лешка, вы… вы же… – Он с трудом подбирал слова: – Вы же самые… храбрые! Самые ловкие, самые веселые… Находчивые! Лешка, ты сильный, а ты, Женька, оптимистка! Помогите мне! Мне без вас не справиться. Это приключение – оно ведь наше, общее…

Хорошие, добрые слова оказалось говорить ох как нелегко! Сашка разом вспотел. От пережитого у провала ужаса его трясло – он изо всех сил сжимал металлическую трубу ограждения. И еще ему почему-то стыдно было смотреть в глаза Женьке с Лешкой – он пялился на освещенные десятками разноцветных ламп скалы. И старался не думать о воде.

– Храбрые, ловкие, находчивые – но все-таки тупые? – напрямую спросила Женька.

– Да не тупые вы, – буркнул Сашка.

– Ладно, хватит сопли жевать, – сказал, как отрезал, Лешка. – Пошли. Веди, что ли.

Сашка снова решительно направился на поиски шахты. Рыжовы двинулись за ним.

– Мне кажется, я сошла с ума… – вдруг устало призналась Женька. – Я постоянно думаю о каких-то подземных горизонтах, о какой-то воде под землей. Я как будто не могу управлять своими мыслями. Я закрываю глаза – и вижу подземные реки…

– Мы что-то такое изучали на географии, – тут же затараторил Лешка. – Водоносный горизонт. Это, типа, как пирог: одни слои – вроде каменных плит, воду не пропускают, другие, наоборот, совсем рыхлые – это, типа, гравий, доломит, известняк, а между ними – трещины и пустоты всякие. Они-то и заполнены подземными водами. Короче, типа, это и есть горизонт. Скважины бурят, эти горизонты ищут…

– А я читала про положение с водой в Израиле. Они там выкачали все поверхностные горизонты, и уровень грунтовых вод снизился. А сами они стали заполняться соленой морской водой… Там же Средиземное море…

Сашка слушал этот неуместный треп друзей, и все внутри его холодело. Ему тоже хотелось говорить об уроках географии, о школьной программе… Лишь бы не думать о том, о чем никогда не напишут в учебниках. О лабиринте.

– Хватит! – не выдержал он, останавливаясь и оборачиваясь. – Хватит! Я тоже боюсь, но я не трус! Не трус! Мы все хотим все это прекратить, так? Так! Значит, нам нужно найти шахту и поговорить с Хозяйкой. Другого выхода нет. – Он подкрутил поярче фитиль «летучей мыши»: – Вперед! Мы уже почти пришли!

«Я ничего не боюсь, я отважный капитан Сорвиголова…» – шептал он про себя, уверенно шагая по беломраморной дорожке. И удовлетворенно слушал звук шагов двух пар ног позади: Женька и Лешка шли вслед за ним.

На часах было уже без двадцати двенадцать, а они все кружили по этим дурацким белым дорожкам. Наконец Сашке показалось, что он видит что-то похожее на скалу со входом в штольню, он уже хотел было крикнуть об этом Рыжовым, как вдруг заметил, что на всем пути к скале в кустах стоят какие-то белые фигуры…

Сашка замер на месте. Тетя Зоя? Физрук? Вадик? Другие утопленники? Что им нужно?! И вдруг обмер – понял, чего они хотят, а точнее – чего не хотят: они не хотят пускать их на встречу с Хозяйкой!

– Там кто-то есть… – сзади прошептала ему в ухо Женька.

Сашка их видел! Видел! И чувствовал полное свое бессилие.

– Их целая толпа… – прошептал Лешка, как показалось Сашке, обреченно.

Неужели все? Неужели это конец? Как, каким оружием можно победить тех, кто уже однажды умер?!

– Пошли вон отсюда! Пошли вон! Вон! Вон! – услышал Сашка свой истеричный крик.

– Убирайтесь, гады! Мы вас не боимся! – поддержали его еще два голоса. – Ща как дадим в бубен!

– Вон! Вот я вам! – Сашка высоко поднял фонарь и…

И вдруг ему стало смешно.

Это были не люди. Это были… камни. Бесчисленные толпы туристов настроили из мраморных осколков пирамидок: камень на камень, камень на камень, а сверху какой-нибудь совсем маленький, треугольный. Некоторые из этих безумных строений были размером в полметра, некоторые – в полтора и выше, и стояли они по краям или несколько в стороне от дорожек.

– Это древняя традиция, она есть у разных народов, – пустился в пояснения Сашка. – На востоке эти пирамиды называют «латза» и посвящают местным божествам. Их складывают на вершинах гор, на перевале или в святом месте. Туристы складывают латза, загадывая желание, например, чтобы…

Но Лешка не оценил его познаний:

– Урою! – Он кинулся к латза и моментально разнес две ближайшие яростным ударом сосны, которую, оказывается, так и таскал с собой.

На часах было без пяти двенадцать. Перед ними была гладкая мраморная скала, а тропинка снова уходила куда-то далеко в сторону. Входа в шахту не было: ни в реальную, ни в нереальную. Все было зря. Лешка продолжал крушить латза, а на Сашку вдруг накатила усталость. Самая обыкновенная усталость, когда не хочется ничего – только лечь и лежать. Он поставил фонарь на землю, а потом и сам уселся рядом, опершись спиной о сосну.

– Сашка, ты че? Ты че? – почти испуганно спросил запыхавшийся Лешка, прервав свое занятие.

– Да фигня все это. Ничего у нас не получится. Не встретим мы никакую Хозяйку горы. Пошли домой, а?

– Куда домой? Карпов, ты что? Я тебе сейчас покажу «домой»! – взвилась Женька. – Так! Без паники! Что за упадническое настроение?!

– Так ведь нету же шахты. А времени уже двенадцать… – сказал Сашка.

– У тебя часы спешат! Без семи! – заверил его Лешка, глянув на свой мобильный телефон.

– Лешка, бери фонарь! Сашка, вставай! – Женька рванула Сашку за руку. – Сейчас мы запросто найдем шахту. Я прямо сердцем чувствую, что она рядом! – Ей наконец удалось поставить его на ноги. – У нас все получится!

– Жень, ну что у нас получится, что?

– Все! Главное – не отступать! Главное – верить! Вот ты кто: трус или герой? Говори! Говори, я сказала!

Сашка стоял, смотрел на Женьку, на Лешку, который давно уже поднял с земли «летучую мышь», а теперь тоже не знал, что делать…

– Мне надо подумать…

– О чем тут думать?! Эх ты! – вдруг со слезами в голосе сказала Женька. – А ведь шахта рядом! Сейчас я ее найду! – Она сделала шаг в сторону, потом, уже решительнее, еще шаг – и… исчезла в темноте.

А через пару секунд раздался ее победный крик:

– Шахта!

Лешка с Сашкой рванули на голос.

Как ни странно, всего в каких-то паре метров от них в скале на самом деле зияла огромная черная дыра – вход в штольню, ведущую в шахту.

– Шахта… – хором выдохнули они все втроем.

На входе в штольню не было никаких железных ворот.

– Я же говорила! – обрадовалась Женька, но тут же умолкла.

Все трое замерли. Из провала тянуло сыростью и холодом, и ребят сразу пробрал озноб. Все внутри их, казалось, сопротивлялось идее войти внутрь, в этот замогильный холод. Назад! Назад! Прочь отсюда, в тепло, к свету, домой! Сердце гулко билось в груди, разгоняя кровь. Домой!

И вместе с тем Сашка чувствовал, как что-то или кто-то звал его внутрь. Кто-то ждал его там. Сашка даже как будто слышал плеск воды в глубине шахты. И ему хотелось немедленно кинуться туда, поближе к воде… Усилием воли он взял себя в руки: сосчитал от одного до десяти и обратно, два раза глубоко вдохнул и выдохнул. Так кто же он: трус или герой?

– Держи! – Лешка передал ему «летучую мышь». – Я зажгу факел. – Но справиться со спичками ему удалось попытки с десятой: руки тряслись.

– Со мной происходит что-то странное… – призналась Женька. – Я…

– Я знаю, что с тобой. – Сашка не дал ей договорить, еще раз два раза глубоко вдохнул и выдохнул: – Пошли!

И они вошли в штольню.

Сырые шершавые стены гулким эхом откликнулись на шаги. Сашка сначала посветил фонарем под ноги, чтобы ни обо что не споткнуться. И тут же увидел следы – четкие отпечатки копыт на земле.

– Может, это корова? – тут же предположил Лешка. – Экскурсоводы тут любят рассказывать, как однажды в шахту провалилась чья-то корова.

– Коровы – парнокопытные, у них на каждой ноге по два копыта, по паре копыт, а здесь отпечатки одинарных копыт. Это следы лошади, лошади-то – непарнокопытные, у них на каждой ноге по одному копыту, – тут же пояснил Сашка. – Ты что, подковы никогда не видел?

– Это отпечатки Коня… – сказала Женька.

И только после ее слов Сашка почувствовал то, что в книжках описывается как «волосы зашевелились у него на голове».

Все трое переглянулись, думая об одном и том же коне.

Сашка поднял фонарь повыше – и тут же тысячи мелких черных тварей кинулись на них со всех сторон. Одна из них атаковала Женьку…

– Летучая мышь! – закричала та. – Летучая мышь!

Сашка еще выше, сколько хватило роста, поднял фонарь «летучая мышь» и… И понял, о чем она.

– Пошли вон! Прочь! Прочь! – отмахивался Лешка «последним героем».

И настоящие летучие мыши прыснули в разные стороны и растворились в темноте, как и не было их.

– Я вас не боюсь! Я никого не боюсь! – Сашка уверенно направился к шахте.

И то ли с радостью, то ли со страхом увидел, что впереди – только черный провал, что нет никакого мостика для туристов.

Лешка и Женька стояли рядом и, не веря своим глазам, смотрели то в глубь шахты, то наверх, где снова, как и тогда, в первый раз, на черном небе сияли звезды.

– Хозяйка Белой горы, здравствуй! Мы пришли к тебе! Выслушай нас! – сказал Сашка. – Спасибо тебе за твой дар. Но скажи, зачем ты дала его мне? Что я должен сделать?

– … должен сделать, должен сделать, должен сделать… – откликнулось эхо.

Все трое замерли, ожидая ответа.

– Мне нужно… туда… – прошептала Женька, делая полшага к провалу.

– Посмотреть хочешь? – также шепотом спросил Сашка. – Возьми у Лешки факел.

– Нет-нет!

– Почему?

– Она боится огня, – пояснил Лешка.

– Почему? – обернулся к нему Сашка.

Всего на секунду они отвлеклись от Женьки…

Раздался сдавленный крик, плеск… И тишина.

– Женька! – Сашка и Лешка завертелись волчком, освещая все кругом.

Но Женьки не было.

– ЖЕНЬКА!!!!

Мальчишки кинулись к шахте, свесили вниз «летучую мышь»:

– Женька!!!

– Она упала! Упала! Она может быть только там!!! – закричал Лешка.

По мертвецки-белым стенкам шахты сочилась зеленая вода, и вода же из глубины дышала чем-то гнилым и мертвым. Сашку холодным потом прошиб страх… Но уже в следующую секунду он, сунув фонарь Лешке, зажмурившись, солдатиком прыгнул в шахту.

Сразу глубоко ушел в ледяную воду, с глухим плеском тут же сомкнувшуюся у него над головой. Открыл глаза, но ничего не увидел в темноте. Борясь с инстинктом самосохранения, чудовищным усилием воли вытолкнул из легких весь воздух, который по привычке набрал в них, ныряя.

И снова по груди ножом прошлась боль. Все внутри сжалось, сопротивляясь смерти.

Вскрик и вздох!.. Сашка снова задышал под водой. Сжался в комок в тесном пространстве шахты, переворачиваясь вниз головой, и рванул на глубину.

Глубже, глубже, глубже… Почему же под водой нельзя кричать, нельзя позвать Женьку? Где же она? В кромешной темноте Сашка шарил по сторонам руками, но натыкался только на стены.

Еще глубже… Сбоку почувствовалось течение. Сашка замер, пытаясь понять, что происходит. Пощупал стену руками… Она обрывалась. Он нашел еще одно пересечение шахты со штольней – подземный лабиринт. И куда ему теперь было плыть? Куда?! А в голове тикал таймер. Это он, Сашка, умеет дышать под водой! А Женька – она не умеет, для нее каждая секунда может оказаться последней!

Откуда-то из живота поднималась паника. А сам он, сам? Ведь это странное, противоестественное умение как неожиданно появилось, так неожиданно же может и пропасть! Вдруг это и его последние секунды жизни?! Сашка метался в воде, не понимая, что выбрать: шахту или штольню, а если штольню – то какой из ее рукавов?

И вдруг руки коснулись чего-то мягкого – волос…

Женька!

Сашка радостно вцепился девчонке в плечо – и тут же почувствовал, как в него самого немедленно вцепились две пары рук. И потащили его вниз, на глубину…

Глава 13

Ворота

Утопленники тащили его на глубину.

Плыть, плыть за ними, с ними…

Сашка забыл о Женьке, о Лешке, ждущем их наверху.

Больше ничего не существовало, кроме него и затопленной шахты. Ему казалось, он кожей ощущал, как куда-то в глубину в толщу мрамора, заполненные водой, уходили тоннели и штольни, которые вели в длиннющий лабиринт, связывающий все три карьера, все подземные реки…

Чудовищным усилием воли Сашка прогнал морок.

Нет! Он должен найти Женьку! Он должен найти Женьку!

Сашка должен найти эти затопленные штольни. Проплыть по ним. Проплыть по всем подводным рекам. Найти самую сердцевину лабиринта и самого хозяина воды. Взобраться на его широкую спину, запустить руки в зеленую гриву и…

В ушах зазвучали голоса: «Плывем с нами. Плывем к нему. Он ждет тебя».

А потом к ним присоединился еще один: «Я сделаю тебя самым сильным, самым ловким, самым смелым. Ты сможешь получить все, что только захочешь. Все будут обожать тебя. Все будут слушаться тебя. Все будут делать все, что ты скажешь. Ты же этого хотел? Ты же этого хочешь…»

Сашка тут же вспомнил, как он шел с поселковыми искать укрепления и все ребята хотели идти рядом с ним, слушать его. Как же это было замечательно – чувствовать себя важным и нужным всем!

«А будет еще лучше, – прозвучал в голове голос. – Я жду тебя!»

Множество рук плавно потащили его за собой.

Сашка на секунду расслабился, поддался этим рукам, этому голосу…

«Женька! Женька тонет, погибает где-то рядом! – вспыхнула в голове мысль, и тут же сжалось сердце: – А я ее предаю!»