Читать онлайн Блоги. Логаут бесплатно

Пролог

Местность была незнакомая. Мрачный густой лес неохотно расступался, давая место ухабистой дороге. Плотные кроны смыкались над головой. Ни одна капля дождя не должна была проникнуть сквозь такую крышу; и все равно на дороге то там, то сям виднелись подозрительные лужи. Лучше было не спрашивать себя, что там может плавать, и ступать аккуратно, чтобы не замочить даже носков тяжелых кожаных сапог.

Дорога резко уходила вправо. Там, в душном сумраке под свисающими до земли ветвями мог прятаться кто угодно. Саблезубый орк со шкурой толще камня… косоглазый бородавчатый тролль со стальными когтями… наемник-убийца из южных провинций, чей кинжал разит без промаха…

Крепкий плечистый воин с повязкой на одном глазу решительно шел вперед. Он выдержал немало сражений и знал, что делать, если глаз вдруг уловит стремительное движение в темноте, если ухо выцепит странный звук в угрюмом шелесте листвы. Мощный арбалет был наготове. Стрел, правда, осталось немного, но в умелых руках и этого будет достаточно. Цель была близка. Там, за поворотом, его ждет Переход и заслуженная награда.

Она выскочила совсем не с той стороны, откуда воин ожидал нападения. Тонкая, гибкая, с вьющимися белокурыми волосами, сквозь которые проглядывали острые уши. За спиной лук, в руках небольшая палица, отполированная до блеска. Эльфийка, подумал воин с презрением. С ней будет нетрудно справиться. Сила эльфов во внезапности, но прямого боя им не выдержать. Девчонке тем более.

Эльфийка крутанулась на месте, перекидывая лук через плечо. Палица заискрилась в высоко поднятой руке. Она казалась игрушкой, но могла проломить голову с одного удара.

Только не его голову.

– Иди, куда шла, – произнес воин формулу мирной встречи. – Я не причиню тебе вре–

Хруум. Эльфийка взмахнула палицей, и он едва успел нырнуть под руку. Палица просвистела за спиной. Хрустнуло дерево, во все стороны брызнули щепки. Одна вонзилась воину в руку. Он стряхнул ее как надоедливую муху. Девочка не знает, с кем связалась. А ведь он был достаточно благороден, чтобы предложить ей спокойно уйти.

Воин заложил стрелу в арбалет. Движения были быстрыми, отточенными. Сколько раз он делал это, опережая противника на полминуты, те самые роковые полминуты, что означали разницу между жизнью и смертью.

Но сегодня воин опоздал. Палица взметнулась над головой, стрела бесцельно сорвалась в небо. Воин откатился в сторону, чудом спасаясь от следующего удара, вскочил на ноги. Стрела… еще стрела… Эльфийка увернулась играючи, словно танцуя. Она прижалась спиной к небольшой скале. Воин усмехнулся. Очень удачно. Его оружие справится с любой скалой. А девчонке не поздоровится под градом камней.

Воин вскинул арбалет. Один выстрел – и скала за спиной эльфийки взорвалась смертельными обломками.

– Денииис, ужинать!

Голос матери прорвался сквозь грохот катящихся камней, но в ту же секунду эльфийка, которую по логике должно было расплющить валуном, выпрыгнула на дорогу. Как назло кончились стрелы. Это означало одно.

Конец.

Воин рванулся в сторону, надеясь уйти от фатального удара. Но в глубине души он знал, что ничего не выйдет. Он проиграл. И как раз тогда, когда дошел почти до конца. Если бы не эта эльфийская девка, он бы обязательно прошел уровень. Эх, ему бы еще стрелу…

Эльфийка сверкнула зелеными глазами. Лениво отбросила за спину белокурую прядь. Воин обреченно ждал. Чего медлишь? Давай, вперед, зеленоглазая дрянь.

Но она не спешила хвататься за лук.

– Денис, кому говорю, все остывает! – крикнула мать снова.

Воин не шевелился. Давай уже, красотка.

А то родители будут орать.

В правом нижнем углу монитора всплыло окошко чата.

Круто играешь, Дэн.

Денис моргнул от удивления и пододвинул к себе клавиатуру.

Знаешь, как меня зовут?

Тут же появился ответ.

Увидела в профиле. Твои результаты впечатляют.

Увидела, отметил Денис, значит, точно девчонка. Блондинка с зелеными глазами? Ха. Вряд ли стоит на такое рассчитывать. Все они блондинки. И все они зеленоглазые. В своих мечтах.

Можем как-нибудь попробовать в команде.

Я только «за».

– Денис, ты идешь или нет? – Мать забарабанила в дверь. – Все твои игрушки выкину!

– Иду, – неохотно проворчал он.

Проблемы?

Зеленоглазая эльфийка на мониторе усмехнулась, как будто могла слышать маму.

Все в норме. Что там насчет команды?

Напишу завтра. Мыло в профиле активное?

Да. Как тебя зовут?

Посмотри сам.

Денис кликнул мышкой. Во всплывающем окошке появилась информация игрока. И фотография девчонки с невероятными зелеными глазами. Ее белые волосы на фото развевались не хуже, чем у эльфийки в игре.

Она была потрясающе красива.

Имя тоже было красивое.

Кира.

Денис не удержался.

Ты похожа на своего перса.

Это она похожа на меня.

Денис набрал смайлик.

И очень удивился, когда увидел, что арбалет эльфийки направлен прямо в голову его воина.

Я всегда завершаю игру. Сорри.

– Дэн, мама сказала, что если ты сейчас не придешь…

В комнату без стука ворвалась Танька, младшая сестра – косички, веснушки, язык без костей. Денис, все еще не в себе то ли из-за последнего выстрела, то ли из-за фотографии Киры, закрыл игру.

Только на кухне, усаживаясь на свою законную табуретку у стены, он внезапно вспомнил, что в профиле не указано его настоящее имя.

Глава первая

Блоги…

Невинное увлечение, охватившее мир. Сетевые дневники есть у каждого. Люди доверяют им мнения, мысли, страсти. Души. И никто не догадывается, что это может быть смертельно опасно.

Я точно знаю, о чем говорю, потому что блоги разрушили мою жизнь.

Блог.

Безобидный набор букв. Строчки кода, современный аналог ручки и бумаги. Неизвестная материя, над который у нас нет власти. С недавних пор я перестала употреблять это слово. Я пишу в дневнике. А блог – это нечто совсем другое.

Когда я приехала в этот город, я надеялась обрести спокойствие. Я думала, это мое решение, мой выбор. Теперь я понимаю, что меня тянули как овцу на веревке.

Но даже овца может однажды вырваться.

Я набрала последнюю букву, поставила точку. Палец застыл над значком «разместить». Секундное колебание, и вот мой новый пост опубликован. Мой последний пост.

Не знаю, зачем я это сделала. Самым разумным было бы немедленно удалить дневник. Но я не могла просто уйти. Мне хотелось доказать, что я не боюсь. Доказать, в первую очередь, себе.

Для меня эта история началась с Майка. Она началась, когда я еще жила в Москве с родителями и была уверена, что знаю свое будущее на десятки лет вперед. Окончание института, веселая свадьба и долгая счастливая жизнь рядом с любимым.

Но любимый умер, и от моих тщательно продуманных планов ничего не осталось. Я тосковала по нему, а потом поняла, что больше не могу. Не могу ходить по улицам, по которым мы ходили вдвоем, видеть все те же дома, встречать все тех же людей. Мне захотелось уехать туда, где никто бы не знал ни меня, ни его. Туда, где не было бы сочувственных взглядов и слов жалости. Где я могла бы попытаться – только попытаться! – стать другой.

Город, который я выбрала для своей будущей жизни, идеально подходил по всем параметрам. Здесь для меня нашлась работа по профессии, а также уютная квартирка, которую школа могла снимать для меня за счет таинственных внутренних резервов. Здесь никто меня не знал, и фотография Майка на моем столе была единственной ниточкой, связывающей меня с прошлым. Фотография и еще блог, который я, в память о Майке, стала вести на том же ресурсе, что и он.

В школе мне сразу дали классное руководство, и я до сих пор помню, как у меня подгибались колени, когда я шла на работу первого сентября. Я боялась не справиться, провалиться, не найти общий язык, подвести, выставить себя на посмешище. Как ни странно, ничего ужасного не произошло. Меня приняли спокойно, никто почти не пытался проверить меня на прочность или вывести из себя. Я постепенно научилась не заикаться у учительской доски, выучила имена учеников, нашла друзей. У меня наконец началась нормальная жизнь.

Но эта нормальность была обманчива. Вокруг меня с самого начала происходили странные вещи, а я наивно игнорировала их и не пыталась ни в чем разобраться.

Первого сентября с крыши спрыгнула Алина Бегунова, девочка из моего 11 «А». Пока директриса билась в истерике из-за того, что самоубийство ученицы бросает тень на репутацию школы, выяснилось, что Алину с крыши столкнули. Фоторобот предполагаемого убийцы был очень похож на фото самой Алины, но разве здравомыслящий человек стал бы размышлять над этим? Совпадение, и ничего больше.

Одноклассники Алины, Тимофей Никольский и Денис Громов, подрались после уроков, а на следующий день на них не было ни царапины, ни синяка.

Кира Дымова, не способная сказать ни слова по-английски, через пару дней свободно заговорила на языке. Серая мышка в девятом классе, в десятый она пришла такой ослепительной красавицей, что можно было с ума сойти – в первую очередь, от невозможности поверить в реальность такой перемены.

Денис Громов, сидевший у меня на уроке, в это же время каким-то образом спас старушку из горевшего дома в Москве.

И наконец Риту Величенко, которая умерла в актовом зале нашей школы от сердечного приступа, мне пришлось – вполне живую и невредимую – спасать от убийц.

Я не сошла с ума в тот момент лишь потому, что твердо знала, с чем имею дело.

Есть сайт blogsalive.net, на котором, как и на сотнях других, можно вести сетевые дневники. Единственное его отличие от сотен других в том, что блоги на этом сайте могут материализоваться. Оживать. В один прекрасный (не для тебя день) блог становится человеком – твоей копией. Он знает твои секреты и слабости, привязанности и чувства. Но он – это не ты. У ожившего блога есть удивительная способность. Он может меняться с помощью дневника. Ему достаточно только написать что-то про себя, и это станет правдой. Выучить язык за одну минуту, залечить рану, накачать мускулы – все, о чем ты когда-либо мечтал, можно достичь одной строчкой в сетевом дневнике.

Фантазия? Реальность.

Причем страшная.

Блог получает свою способность только в том случае, если автор дневника погибает.

Иногда это происходит само собой. Когда автор находится перед компьютером в момент материализации блога, у него останавливается сердце.

Иногда блог понимает, что между ним и его способностью творить себя стоит всего лишь человек. Слабый, смертный человек. И каждый блог решает для себя, жить его автору дальше или умереть.

Все решают по-разному.

Я не знаю, сколько в мире материализовавшихся блогов. Я знаю, сколько их в моем 11 «А». Семеро. Тимофей Никольский, Никита Бурцев, Аня Финникова, Денис Громов, Лера Одинцова, Кира Дымова, Антон Шумихин.

Еще две девчонки, двоюродные сестры Алина Бегунова и Рита Величенко, не в счет. Они умерли для всего мира, и только несколько человек знают, что они живы.

Не просто так все семеро собрались в одном классе. После материализации они искали ответы на многие вопросы и хотели поговорить с тем единственным человеком, который должен был знать их. С создателем blogsalive.net. Они разыскали его, и он помог им осознать свое существование, наладить видимость нормальной жизни. Он стал им почти отцом. Отцом, который не боится ставить эксперименты над своими детьми.

А потом ему понадобилась я.

С Игорем, учителем информатики я познакомилась в свой первый рабочий день. Секретарь директора Александра таскала меня по школе и показывала, где что находится. Оживилась она только в кабинете информатики, где серый мужчина в сером костюме настраивал компьютеры. Я хорошо помню это первое впечатление серости, невзрачности, скуки. Сорокалетний холостяк, школьный учитель, что может быть зауряднее и нуднее?

Но Игорь оказался совсем не таким. Очень скоро я поняла, что у него самый потрясающий в мире голос, а глаза точно такого же цвета, как у Майка. Я поняла, что мне с ним хорошо и что в моем сердце просыпается то, что я и не думала когда-либо ощутить вновь – интерес к мужчине. Но все это время, что я открывала его для себя с разных сторон, он вел меня к своей цели, как опытный рыбак ведет рыбу, заглотившую крючок.

Я узнала про существование блогов и про их невероятную способность. Я узнала, что Игорь создал blogsalive.net и собрал ребят вокруг себя. Но я еще не знала про свой дар.

Человек рождается на свет с набором талантов. Кто-то поет или рисует, кто-то считает в уме или плавает как дельфин. Я всегда считала, что на мою долю особых умений не досталось. Но я ошибалась, и Игорь доказал мне это. Его сайт доказал. Я, ничего не понимающая в программировании, могу управлять blogsalive. net. Я чувствую его, он мне подчиняется. Да, я говорю о строчках кода как о живом существе, потому что для меня сайт Игоря и есть живое существо. Я так его ощущаю, и я могу командовать им словно дрессировщик командует животным.

Случай помог Игорю понять, что я могу, и он сделал все, чтобы заставить меня работать с ним. Но у него ничего не вышло. Его не волнует то, что из-за его сайта умирают люди, а я не могла с этим смириться. Я сказала «нет», и он не сумел убедить меня.

Меня не смог убедить даже Майк.

Когда я увидела его на ступеньках школы, я подумала, что брежу. Он погиб год назад, мой самый любимый и близкий человек. Из-за него я уехала из Москвы, не в силах жить воспоминаниями. Теперь он стоял передо мной, живой, и я не знала, то ли кричать от радости, то ли бежать без оглядки.

Я не убежала. Не смогла отказаться от своего кусочка счастья.

Майку не пришлось долго объяснять мне, что произошло. Его дневник материализовался, и Майк погиб, как и многие до него, от остановки сердца. Его блог уехал из Москвы, а потом решил разыскать создателя сайта. Тоже как многие до него. Он приехал к Игорю, а встретил меня. В тот момент я была уверена, что эта нечаянная встреча – мое самое большое в жизни везение.

Дни пролетали в сумасшедшем, ослепительном блаженстве, когда мне не было дела ни до блогов, ни до Игоря, ни до всего мира. Я жила только любовью и Майком. Я спала наяву и была готова провести так всю свою жизнь.

Но ни один сон не длится вечно.

Когда Рита Величенко, став блогом, захотела признаться во всем родителям, Игорь отдал приказ убить ее. Все, что угодно, лишь бы не допустить, чтобы о тайне блогов узнали. Майк был среди тех, кто приехал убивать Риту. Я собиралась спасти ее. Маски были сброшены, любовь разодрана в клочья. За десять минут я узнала о Майке все.

О себе я тоже кое-что узнала. Оказалось, я могу управлять не только сайтом, но и живыми блогами. Я приказала всем – Майку, Тиму, Кире – замереть, и они замерли. Они стояли как живые манекены и не могли пошевелиться. Я победила и благополучно отправила Риту в Москву к своим родителям, которые удивились, но пообещали позаботиться о ней.

А я вернулась домой, где меня больше не ждала любовь.

Я придвинула к себе погасший планшет и дотронулась до экрана. Страница моего дневника все еще была открыта. Она притягивала взгляд, звала меня. Пыталась говорить со мной. У меня закололо в кончиках пальцев. Так просто открыть код и погрузиться в самое сердце сайта, ощутить его, изменить его. Почувствовать, как он повинуется мне…

Но нет. У меня совсем другие планы.

Я открыла меню сайта, выбрала опцию «удалить дневник». На странице появилось:

Вы уверены, что ваш блог вам больше не нужен?

Я улыбнулась. Да. Более чем уверена.

После я выключила планшет и принялась за уборку. Повсюду лежали вещи, напоминавшие мне о Майке. Его рубашка, его ридер, его ремень на спинке стула. Флакон парфюма, ручка, отвертка, которую он купил в прошлые выходные, чтобы подкрутить карниз. Нужно было избавиться от всего. Чтобы исчезла даже тень его пребывания здесь, даже малюсенький намек.

Я драила, чистила, скоблила, мыла квартиру так, как никогда в жизни. Мама, ругавшая меня когда-то за плохо вымытый пол, была бы счастлива. Я выбрасывала все, что имело хоть малейшее отношение к Майку. Кружка с мышью, из которой он пил по утрам кофе, – в мусорку. Засохшие кленовые листья, напоминания о воскресной прогулке в парке, – в мусорку. Записка на холодильнике с рецептом его любимого соуса к отбивным – в мусорку. У меня набралось два огромных мешка. Было бы здорово устроить ритуальное сожжение, но пришлось просто отнести все на помойку.

Самым неприятным было складывать чемоданы Майка. Мне хотелось швырнуть его одежду с балкона, но я заставляла себя брать футболку за футболкой, сворачивать, укладывать. Брать, сворачивать, укладывать. Я должна была работать аккуратно, чтобы все поместилось. Чтобы ни один его носок не остался в моей квартире. Чтобы он увидел – я настолько к нему равнодушна, что смогла спокойно сложить его вещи.

Чемоданы я оттащила к двери. Логичнее всего было бы позвонить Майку и сказать, чтобы забрал их. Но в наших отношениях с Майком не было никакой логики. Я выкинула его из своей жизни. И чемоданы его выкину на лестничную клетку. Успеет забрать до того, как их приберет сосед-алкоголик сверху, его удача. Не успеет, так ему и надо.

Я выставила чемоданы, захлопнула дверь, вздохнула с чувством выполненного долга. И вдруг вспомнила про фотографию.

Большая фотография Майка в металлической рамке приехала со мной из Москвы. Она стояла у меня в спальне, у изголовья кровати. Улыбка Майка была первым, что я видела, когда просыпалась, и последним, что я видела, когда засыпала. Вчера в приступе ярости я зашвырнула эту фотографию на шкаф. Теперь ей нужно было отправиться туда, где ей самое место – в мешок с мусором.

Я принесла в спальню стул, подставила его к шкафу. От удара стекло рамки треснуло, и вся поверхность шкафа была усыпана мелкими стекляшками. Я взяла фотографию как можно осторожнее, словно она могла причинить мне вред. У Майка на ней были по-прежнему синие глаза и ласковая улыбка, но теперь в его взгляде мне чудился лед, а в улыбке – презрение. Я вытащила фотографию из рамки и разорвала ее на мелкие-мелкие кусочки. Пусть обрывки смешаются с осколками в мусорном мешке. Обрывки любви с осколками воспоминаний.

Я собрала битое стекло тряпкой и только тогда увидела, что далеко на шкафу, у стены лежит еще одна фотография. Я еле-еле дотянулась до нее. На снимке молодая женщина с хмурым лицом кривила губы в неприятной усмешке. Я забыла ее имя, но помнила, что она жила здесь до меня и работала в школе до меня. Я заняла ее место и даже не помню, как ее зовут. Когда исчезну я, обо мне так же не вспомнят.

И это правильно.

Я вернулась в комнату, достала лист бумаги и принялась писать.

Директору первой городской гимназии

Мелеховой И. М.

от учителя английского языка

Рябининой Д.Д.

Прошу уволить меня по собственному желанию с первого января.

Я не собиралась бежать сломя голову. Я собиралась бежать продуманно, неторопливо, с достоинством. Я отработаю четверть и положенные две недели. Я докажу всем, что контролирую ситуацию.

А потом спокойно уеду.

Глава вторая

С последней геометрии Денис сбежал. Математичка разорется. Дела с геометрией у него обстояли совсем не блестяще. Но сейчас у него было кое-что поважнее учебы.

Денис вышел из школы и быстро зашагал к дому напротив. Арка, ведущая во внутренний двор – идеальное место для наблюдения: вход в школу был отсюда прекрасно виден, зато разглядеть человека, стоящего в арке, было практически невозможно. Особенно тем, кто больше занят собой, чем окружающим миром.

За тридцать минут, оставшихся до конца урока, Денис замерз так, что зуб на зуб не попадал. Он тер уши, прыгал с одной на ноги на другую, но не сошел со своего места. Сегодня он узнает все. Наверняка.

Звонок прозвенел неожиданно. Когда в дверях показались первые одноклассники, Денис вжался в ледяную стену. Насколько он помнил, никто не должен был идти в его сторону. Но он не хотел рисковать.

Они показались последними. Девчонка в темно-красной, похожей на спортивную куртке, и шапке с громадным помпоном, и высокий парень в кожаном пальто нараспашку. Ксюша и Соколовский, новенький из «В» класса.

Его Ксюша. И Соколовский.

Денис увидел, как она скатала снежок, кинула его в парня, а он засмеялся и, отобрав у нее джинсовый рюкзак, повесил себе на спину. Они пошли к воротам. За руки не держались, но Денис видел: они не просто друзья или знакомые. Они были вдвоем, противопоставлены всему миру. Закрыты от него невидимым колпаком.

Боль была такой острой, что Денис на секунду закрыл глаза. Лишь бы не смотреть на них. Лишь бы стереть из памяти то, что увидел. Бесполезно. Они навсегда отпечатались в памяти.

Ксюша и Соколовский вышли из ворот и пошли вдоль забора, исписанного граффити. Денис видел их так ясно, что мог разглядеть ямочки на щеках Ксюши и красный кончик носа Соколовского. Он слышал его голос, как всегда самодовольный, уверенный бас, слышал ее задорный, с переливами смех. Такой знакомый, такой родной.

Они прошли совсем близко, но на этот раз Денис не прижимался к стене. Он нарочно вышел из арки. Он хотел, чтобы его увидели. Чтобы перестали болтать и смеяться. Чтобы он мог прочитать в глазах Ксюши ответ на один-единственный вопрос: почему? Неужели два года, что они были вместе, не заслуживают правды? Почему она не призналась, что теперь ей нравится другой парень?

В Соколовского влюбилась половина девчонок из их параллели, но Ксюша с самого начала посмеивалась над ним. Наглый, самоуверенный и вообще дурак – разве не ее слова? Когда Владька сказал, что между Ксюшей и Соколовским что-то завязывается, Денис не поверил и чуть не дал лучшему другу в глаз. Но потом… потом вопросов к Ксюше становилось все больше. Она юлила, уворачивалась, шутила и продолжала врать. Денис не собирался терпеть. Все, что угодно, лучше, чем ложь. Так он думал еще полчаса назад. Но сейчас, глядя им вслед, он уже не был в этом так уверен.

Денис пошел домой, только когда Ксюша и Соколовский скрылись из виду. Он чувствовал себя совершенно вымотанным. Хотелось скорей добрести до комнаты, рухнуть на стул перед компьютером, включить игру.

В игре ждала Кира. Единственное, ради чего стоило сейчас жить.

***

Я собиралась на работу, как воин – в битву. Строгий костюм вместо доспехов, тщательный макияж вместо шлема. Зная Инну Михайловну, я не отказалась бы от бронежилета, но пришлось обойтись обычной рубашкой. Заявление будет моим щитом. Инна не посмеет ничего сделать с человеком, который на нее больше не работает. Наверное.

Я завязала ботинки, застегнула куртку. Я так и не придумала, что скажу Инне, но у меня было еще целых десять минут до школы. Пятнадцать, если не спешить. Двадцать, если…

Я открыла дверь и замерла. На площадке стояли чемоданы Майка. Я совсем про них забыла. Чемоданы были насмешкой. Напоминанием о счастье, которого не было. Чемоданы были угрозой. Гарантией того, что я могу в любой момент натолкнуться на него.

А еще там был кто-то. Этот кто-то поднимался по ступенькам. Короткие черные волосы, темно-синяя куртка. Майк… Вернулся за вещами, конечно.

Я вздрогнула. В горле булькнул и заглох крик. Перед глазами все закружилось. Пальцы стиснули дверную ручку. Нет. Я не готова. Я не могу сейчас встретиться с ним. Не могу говорить. Не могу видеть. Не могу даже стоять с ним на одной лестничной площадке.

– Доброе утро… – сказал Майк чужим голосом, и до меня тут же дошло: волосы короче, чем у Майка, и темнее. А плечи, обтянутые темно-синей курткой, слишком узкие для парня. Девушка.

Я взглянула в ее ледяные глаза и только тогда поняла, кто передо мной.

Аня Финникова, Лара Крофт 11 «А». Соседка Дениса Громова по парте, помешана на компьютерах, влюблена в Игоря.

Ненавидит меня.

В прошлом месяце она разгромила мою квартиру, но, несмотря ни на что, я была очень, очень рада ее видеть. Сейчас я обрадовалась бы даже дикой горилле. Главное, что это не Майк.

– Привет. А почему ты не в школе?

Дурацкий вопрос.

– Надо поговорить.

– О чем?

– Можно я войду?

– Если пообещаешь ничего не крушить…

В ледяных глазах Снежной королевы мелькнуло что-то. Смущение… Замешательство… Аня и смущение? Ну уж нет. Скорее, у меня галлюцинации.

Она не стала заходить в комнату, остановилась на середине коридора. И как только я закрыла входную дверь, сказала.

– Он что-то задумал.

– В смысле?

– Игорь. Он хочет, чтобы вы с ним работали.

– Я в курсе.

– Раз он этого хочет, он этого добьется.

Тон Ани действовал на нервы, но я рассмеялась.

– Я никогда не буду работать с Игорем.

– Вы его не знаете.

Я поправила сумку.

– Извини, у меня нет времени–

– Я хочу помочь.

– Кому?

– Вам.

– Ты хочешь помочь мне?

Аня кивнула. Я уселась на обувную тумбочку. Похоже, разговор и правда намечался серьезный.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Я в курсе всех его планов. Он мне доверяет больше, чем остальным. Я буду вас предупреждать. Чтобы вы были готовы и не попались в его ловушку.

– То есть ты собираешься предать Игоря?

Мир перевернулся, не иначе.

– Вы согласны? – Аня была невозмутима.

– Зачем тебе это нужно? Мы с тобой вроде не самые лучшие друзья…

– Я вас ненавижу.

– Спасибо за откровенность.

– Но я не хочу, чтобы вы с ним работали. Я хочу, чтобы вы были как можно дальше от него.

– В этом мы с тобой совпадаем.

Аня снова кивнула.

– Если у него получится осуществить планы насчет вас, мы обе проиграем. Но мы ему помешаем. Вместе.

В этом был смысл. Даже на те две недели, что мне оставались здесь, отказываться от союзника было глупо. Тем более такого, как Аня.

– Откуда мне знать, вдруг ты тоже часть его планов?

Аня нетерпеливо дернула плечом.

– Вы или мне верите. Или не верите. Выбирайте.

– Допустим, я верю. Что будет дальше?

– Я буду писать вам, как только что-то узнаю. И вы пишите. Больше никак общаться не будем. Со стороны все должно выглядеть, как прежде, иначе он заподозрит.

Логично.

– Тогда запиши мой номер–

– Я его знаю.

От ее голоса мороз продирал по коже. Это самообладание – врожденное качество или магия блогов? Аня хотела быть хладнокровной, написала об этом в своем дневнике… и вот передо мной человек, который мог бы сделать карьеру дипломата или игрока в покер. Хотела бы я почитать их дневники…

Хотя зачем они мне? Через две недели я буду свободна от всего. От этого города, блогов, сайта, Игоря, Майка. Я закрою эту дверь навсегда и сделаю все, чтобы забыть каждую секунду, проведенную здесь.

– Если Игорь узнает, он никогда тебя не простит, – сказала я.

На миг сквозь ледяную маску проступила растерянная девчонка. Мелькнула и пропала.

– Он не узнает.

– Ты уверена?

Аня кивнула.

– Будьте осторожны, Дарья Дмитриевна. Игра уже началась.

Если целью Ани было поселить во мне панику, ей это удалось. Я шла по улице, прижимая к боку сумку с драгоценным заявлением, и думала о том, о чем меньше всего хотела сейчас думать. Где Игорь, чем он занят, что он замышляет. Аня права, он никогда не признает свое поражение. Человек, способный отправить детей убивать, пойдет до конца.

На улице было холодно. Плотные серые тучи затянули небо, в воздухе кружились первые снежинки, асфальт многообещающе похрустывал под ногами. Осень сдавала позиции по всем фронтам. Скоро здесь повсюду ляжет снег, зажгутся огоньки, начнутся рождественские распродажи. Здесь будет праздник, которого я не увижу. Будет жизнь без меня.

Бум.

В груди что-то оборвалось. Я медленно обернулась. Большой игрушечный самосвал лежал на боку, рассыпав груз камней и песка. Его юный владелец безуспешно тянул за веревку, пытаясь его поднять. Я поставила самосвал на колеса. Сердце по-прежнему бухало, не давая успокоиться. Стала бы я подпрыгивать, как, испуганная мышь, если бы не предупреждение Ани? Вряд ли. Верно ли я поступила, поверив ей? Вряд ли.

К счастью, скоро все закончится.

– А тепей собеи камуски.

Малыш смотрел на меня строго и требовательно. Его мама, заболтавшись по телефону, неспеша подходила к нам.

– Извини, дружок. – Я взяла один камень и протянула ему. – Но каждый должен сам поднимать свои камни.

Кабинет директрисы как всегда поражал размерами, точнее несоответствием своих размеров фигуре хозяйки. Инна Михайловна была крошечной женщиной, зато в ее кабинете без труда размещался весь педсостав школы. Огромный стол, шкаф под потолок, диван во всю стену – психоаналитику наверняка было бы что сказать на эту тему.

Директриса стояла на стуле и что-то искала на верхней полке шкафа.

Меня она не видела. Захотелось тихонько подойти к столу, положить заявление и удрать. Мой боевой настрой рассыпался, как камни из опрокинутой машинки. Я не была готова отвечать на вопросы, оправдываться. Главное, я не была готова врать.

– Что-то случилось, Дарья Дмитриевна?

Слишком поздно. Директриса смотрела на меня поверх большой серой папки. Ни капли приветливости не было в ее голосе. В первый раз она встретила меня в этом же кабинете совсем по-другому. Тогда я была и Дашенькой, и умницей, и перспективным молодым специалистом. На меня возлагали надежды, от меня ожидали чудес.

Теперь Инна Михайловна не ждала от меня ничего, кроме неприятностей. В них не было моей вины. Но в глазах директрисы и в своих собственных я была навсегда связана с самыми мрачными страницами школьной истории.

Оставалось надеяться, что это поможет мне уволиться без проблем.

– Вот, – пробормотала я и протянула заявление.

Издалека Инна Михайловна не могла видеть, что это такое. Но у меня, должно быть, все было написано на лице.

– Убегаете, Дарья Дмитриевна?

– Семейные обстоятельства, – промямлила я. – Надо срочно возвращаться домой…

Директриса усмехнулась и слезла со стула. Теперь она была мне по плечо, но разговаривать с ней не стало от этого легче.

– Я все понимаю, Дашенька, – сказала она с неожиданной и от того пугающей мягкостью. – В молодости нам многое кажется непоправимым. Но если хорошенько подумать, поговорить по душам, то, может, и не все так страшно?

Инна Михайловна властно стиснула меня за локоть, подвела к дивану и усадила в угол.

– Рассказывайте, – сказала она, устраиваясь рядом. – Все было настолько серьезно?

Я представила себе Майка. Такого, каким он был раньше, в Москве. Да, у нас все было очень серьезно. Но с тех пор многое изменилось.

– Я вас понимаю, Дашенька. Он очень интересный мужчина. Но поверьте моему опыту, вы заслуживаете лучшего.

Осведомленность Инны Михайловны поражала. Можно было подумать, что у нее целая сеть шпионов, которая следит за каждым моим шагом.

– Я увольняюсь не из-за него – сказала я и почти не соврала. Точнее было бы сказать «не только из-за него».

– Дашенька, Дашенька, – покачала головой директриса. – Кого вы надеетесь обмануть? Я здесь всякого повидала. Любимых не выбирают, но все-таки между вами такая разница в возрасте, что о каких-то серьезных отношениях–

– Он старше меня на три года.

– Как на три? – Директриса уставилась на меня круглыми удивленными глазами. – Игорь Владимирович?

Ничего смешного в этом, конечно, не было. Но я все равно расхохоталась и, судя по поджатым губам Инны Михайловны, упала в ее мнении ниже точки возврата.

– Я всего лишь пытаюсь вам помочь, Дарья Дмитриевна.

– Извините, – пробормотала я. – У меня нет никаких отношений с Игорем Владимировичем. Мы просто коллеги.

Директриса выжидательно смотрела на меня. В ее глазах читалась мудрость веков и жажда сплетен. Я не собиралась откровенничать. Я не могла бы, даже если бы очень захотела.

– Мне очень жаль, что я вас так подвожу, Инна Михайловна. У вас не должно быть проблем из-за моего увольнения. У меня маленькая нагрузка, так что ничего страшного–

– Позвольте мне самой решать, что страшно в этой школе, а что нет, – отчеканила Инна, замораживая меня и тоном, и взглядом.

Она встала и сложила мое заявление пополам.

– Я не имею права вас задерживать, Дарья Дмитриевна. К сожалению. Раз вы решили бросить ваш пост в середине учебного года, наплевав на обязательства и школу, я ничего не могу с этим поделать. Но кое о чем я вас все-таки попрошу.

Я морально приготовилась к удару. Что ей нужно? Моя кровь? Почка? Жизнь?

Удар не заставил себя ждать.

– Попрошу вас провести родительское собрание. Напоследок.

Собрание?!?!?!

– У нас стандартно проводятся собрания в конце второй четверти. Вы работали в 11 «А» с начала учебного года. Вам будет проще, чем вашему последователю.

– Проще? – Мой голос предательски сорвался на писк.

– Подготовите информацию по экзаменам, по выпускному. Ничего сверхъестественного. Познакомитесь с родителями–

Она осеклась и нахмурилась, словно рассердившись на себя за минутную слабость.

– Впрочем, вы с ними и так знакомы… В любом случае, Дарья Дмитриевна, я рассчитываю, что оставшиеся две недели вы будете исполнять свои обязанности в полном объеме и с полной отдачей.

Как будто у меня был выбор.

– Конечно, Инна Михайловна, – кивнула я. – Как скажете.

Из кабинета директрисы я выскочила с пьянящей легкостью в ногах и голове. Главное было сделано. Обратный отчет запущен. Еще четырнадцать дней, и никакая сила не удержит меня здесь.

Меня пошатывало. Хотелось прыгать по лестнице как пятиклассница. И я запрыгала. В школе все равно никого не было. Было слишком рано, и я могла прыгать, скакать и радоваться жизни сколько угодно…

– Дашенька!

От неожиданности я оступилась и шлепнулась на ступеньки.

– Что ж вы так неосторожно. Так можно ногу сломать.

Надо мной склонилась сухонькая старушка в спортивном костюме. Она подхватила меня под локоть и дернула так сильно, что я взлетела на ноги и чуть не свалилась снова. Галина Юрьевна, учитель физкультуры, всеобщая бабушка с громовым голосом, обладала невероятной силой.

– Доброе утро, Галина Юрьевна, – пробормотала я, ощупывая пострадавший локоть.

– Дашенька, вы мне как раз и нужны. У меня вчера внучок родился, четвертый…

Не я успела пробормотать «поздравляю», как на меня обрушилась волна информации о весе, росте, именах и семейных спорах. При этом Галина Юрьевна держала меня за руку и тащила куда-то по коридору. Только перед дверью в учительскую я сообразила, куда именно.

– Я тортики по такому случаю купила. Игорь Владимирович чаем занимается, вас, Дашенька, я попрошу нарезать тортики. А я пойду других ловить. Скоро всех соберу, отметим.

Я не успела сказать ни слова. Дверь открылась, меня ощутимо пихнули в спину, и я осталась наедине с заварочным чайником, тремя тортами и Игорем.

На нем была серая рубашка и джинсы, тоже серые, и эта одежда напомнила мне день, когда мы познакомились. Вот только теперь я знала, что серость – всего лишь маска.

– Привет.

Он беззаботно улыбнулся, как будто мы расстались только вчера и лучшими друзьями.

Я нащупала у себя за спиной дверную ручку.

– Не уходи. Надо поговорить.

Игорь долил кипяток в заварочный чайник и закрыл его крышкой. Его движения были очень точны, аккуратны. Хищник перед броском – банальное сравнение, но зато какое точное.

– Я не хочу с тобой говорить.

Мой голос прозвучал до противного жалко. Мне хотелось быть сильной и карающей. Хотелось найти такие слова, чтобы он понял весь мой ужас, мое возмущение. Он хладнокровно обрек Риту на смерть. Он отправил Тима и Киру убивать ее и не думал ни о них, ни о ней. О чем я могла говорить с этим человеком?

– Я хочу рассказать тебе, что произошло.

– Думаешь, я не знаю?

– И что же?

– Ты приказал убить Риту, а мы тебе помешали.

– Какой драматизм, – усмехнулся Игорь и протянул мне нож. – Поможешь?

Как во сне я взяла нож. Рукоятка еще хранила тепло его ладони. Торт был большой, с нарядными кремовыми розами. Я резала его, сминая красоту, едва сознавая, что делаю.

– Я бы никогда не убил Риту, – сказал Игорь. – И никогда бы не отправил ребят убивать кого бы то ни было.

Плюх. Еще одна роза распалась на бесформенные куски.

– Я видела запись, на которой ты приказываешь это сделать.

– И где ты ее видела, позволь спросить?

По его голосу я не могла понять, удивлен он или ему прекрасно обо всем известно. Запись мне показал Денис, который получил ее от Ани Финниковой. Я не могла выдать ее. Особенно теперь.

Игорь понимающе усмехнулся.

– Это я попросил Аню показать запись Денису.

– Зачем?

– Как ты думаешь? – Игорь отошел к окну и встал вполоборота ко мне. – Чтобы ты поверила, что я чудовище, и бросилась спасать бедную девочку. Чтобы ты показала мне, на что способна. Чтобы ты сама поняла, на что способна…

Я скорее почувствовала, чем увидела, что он подошел ко мне.

– Я тебе не верю! – Я резко развернулась к Игорю и чуть не задела его кончиком испачканного ножа. Игорь обхватил мое запястье, аккуратно отвел нож в сторону.

– Рита мое творение. Так же как Аня, Тимофей, Денис. Все они. Она дорога мне. Как дочь.

Когда Игорь так говорил, ему невозможно было не верить. Но я сопротивлялась изо всех сил.

– Ты не мог знать, что Денис покажет мне видео. Он мог бы ничего мне не рассказывать.

– Громов? Не стал бы тебе ничего рассказывать?

Его улыбка была невыносимой. Я вонзила нож в следующий торт, и хрустящая глазурь жалобно скрипнула от нажима.

– Я не сомневался, что Денис тебе все расскажет и ты бросишься спасать Риту. Мне нужно было только организовать для тебя достаточный уровень стресса. За это прости меня, пожалуйста.

– За стресс?

– За Майка.

Я сглотнула. Он видел меня насквозь. Не самое приятное ощущение.

– Причем тут он? – Я не смогла заставить себя произнести его имя вслух. Только не сейчас. Только не при Игоре.

– Если тебе будет легче, то Майк тоже не знал, что ты будешь у Риты. Он тоже жутко на меня разозлился.

– Он не любит быть пешкой.

– Я это понял, – кивнул Игорь. – Но если бы я его предупредил, он бы отказался и не поехал. А я должен был проверить тебя. Не мог упустить такую возможность.

Я молча кромсала последний торт на грубые, неровные куски. Если Игорь говорит правду, то я совершила страшную, нелепую ошибку. Риту я, может быть, и спасла. Зато подставила себя по полной.

Впрочем, какая разница. Через две недели все здесь для меня закончится.

– Можно задать тебе вопрос? – сказал Игорь.

Можешь задать мне сто вопросов, подумала я. Но я все равно отвечу «нет». Проверяй меня сколько угодно, придумывай ловушки, крути и верти нами, как хочешь. Я не буду работать вместе с тобой. Никогда и ни за что.

– Ты все еще его любишь?

Звякнул нож, выпавший из моих рук.

Дверь хлопнула, учительскую заполнил гул голосов.

–… у нас олимпиада на носу, а Бурцев на подготовку перестал ходить, это как называется…

– … Инна просит составить этот дурацкий график, я же не могу его выдумать…

–… не видели? Очень интересная передача…

–… я как его сочинение прочитала, так мне плохо стало. Такого я даже от Никольского не ожидала…

Когда вошедшие осознали, что в учительской только я и Игорь, на миг стало тише. Но голоса тут же загудели с удвоенной силой, маскируя смущение, любопытство, злорадство и кто знает, что еще.

– Мы не помешали?

– Ох, Игорь Владимирович, какие тортики.

– Пить хочу, умираю.

Они обступили Игоря как осы – варенье, а он весь светился изнутри, как будто не было для него большей радости, чем вручить кусок торта какой-нибудь Светлане Николаевне или Веронике Андреевне. Он обхаживал всех, улыбался и флиртовал, и при этом я чувствовала на себе его неотступный взгляд, словно каждое его движение, каждое слово предназначалось мне одной.

Кто-то сунул мне в руки тарелку с тортом, кто-то оттеснил меня к подоконнику. Я не возражала. Мне нужно было слишком многое обдумать. Что это только что было? Очередной обман или редкая крупица правды? Я помнила видео, которое передала Аня, помнила страх в глазах Дениса, Леры, Риты. Мы спасли человека или выставили себя полными идиотами? Мы спасатели? Или персонажи компьютерной игры, которыми легко управляет продвинутый игрок?

Игорь рассказывал анекдот. Я не могла разобрать слов, но интонации угадывались безошибочно. Почему бы ему не шутить, почему бы не улыбаться. Все идет по его плану. Собачки скачут, не подозревая о дрессировщике… Мне захотелось швырнуть торт ему в лицо. Хоть на секунду вызвать замешательство, разозлить, вывести из себя.

Я встретилась с ним глазами. Игорь еле заметно подмигнул мне. Он все знал, все понимал. Я вдруг успокоилась. Он может просчитывать все, что угодно. Я сделала свой ход, и он вряд ли ожидает его.

Бочком я прокралась к двери и просочилась в коридор. Учительская шумела на разные голоса, в основном радостные. Я пошла к лестнице, сдерживая себя, чтобы не побежать. Еще две недели. Только две недели. Четырнадцать дней. Две строчки в календаре.

Я выдержу.

Глава третья

На четвертом уроке ко мне пришел 11 «А». Витька Панкратенко, выкрасивший челку в черный цвет, подскочил с телефоном наперевес:

– Дарья Дмитриевна, можно сделать с вами селфи?

Катя Марцева, которая шла за ним, пихнула его в спину.

– Не слушайте его, Дарья Дмитриевна. Он поспорил с Костей, что сфоткается сегодня со всеми учителями.

– Поспорил, – согласился Панкратенко и наклонился ко мне. – Дарья Дмитриевна, ну, плиииз.

– На что хоть поспорил? – вздохнула я.

– На сто баксов, – хохотнул Витька.

Девчонки засмеялись, Катя нахмурилась.

– Ты идиот, Панкратенко?

– А ты не знала?

Мирно переругиваясь, они усаживались на свои места. Полная Настя Абрамова на ходу жевала яблоко и что-то рассказывала своей лучшей подруге Оле Устиновой. Катя, выкладывая учебник на парту, слишком подчеркнуто игнорировала Панкратенко, который устраивал спектакль прямо за ее спиной. Место рядом с Катей было свободно: Мила Терешина, умница-отличница-активистка 11 «А», еще не вышла из больницы.

Думать про Милу было тяжело. Думать про Милу было стыдно. Она первой заподозрила, что смерть Алины Бегуновой связана с ее дневником, и сразу рассказала мне об этом. Она искренне рассчитывала на мою помощь, а я не смогла ответить ей тем же. Когда я узнала тайну блогов, я ничего не сказала Миле. Я решила, что для ее безопасности ей стоит держаться от всего этого подальше. Ну что ж, я ошиблась. Мила продолжила расследование самостоятельно. Она следила за Тимофеем, которого считала главным подозреваемым, и однажды столкнулась с Ритой, точнее с ее материализовавшимся блогом. Они поссорились. Рита, ревнуя Тимофея к Миле, так сильно толкнула ее, что Мила упала с лестницы.

Сотрясение мозга и потеря памяти – немалая цена за игру в детектива. Огромная цена за мою наивную самонадеянность. Если бы я не ввязалась в расследование, если бы я была более внимательна к Миле, десяток других «если бы» – короче, если б не я, Мила сейчас сидела бы рядом с Катей Марцевой и готовилась бы к уроку…

– Знаешь что, Тим? А пошел бы ты куда подальше!!!

Мимо меня вихрем промчалась Настя Негель, хорошенькая синеглазая девушка. Она плюхнулась за парту рядом с Катей, прежде чем кто-либо успел рот открыть.

Парень, которому был адресован этот гневный выпад, остановился у двери. Неотразимо красивый, самоуверенный, с нахальной полуулыбкой. Светлые волосы рассыпаны по плечам, черные глаза выделяются на бледном лице – забыть Тимофея было очень и очень непросто. Его и не смогли забыть ни Алина Бегунова, ни Рита Величенко. Обе погибли из-за любви, и я очень боялась, что с Настей случится то же самое. Что бы там сейчас ни происходило между ними, Настю можно было только поздравить. Чем дальше от Никольского, тем безопаснее.

Я перехватила его взгляд. В последний раз, когда мы виделись, он не мог шевельнуться без моего разрешения. Помнит ли он от этом?

Губы Тимофея медленно растянулись в улыбке, рука взметнулась ко лбу в насмешливом приветствии, но глаза оставались серьезными, настороженными.

О да, этот все помнит.

– Тим, ну чего ты встал тут?

Его обошла изящная девушка в темно-сером платье. Кира Дымова, удивительно красивая блондинка с зелеными глазами. Одежда, которую она обычно выбирала – темная, простая, даже старомодная – оттеняла ее красоту, делала непохожей на других, заставляла всматриваться в нее снова и снова.

Кира держала за руку Антона Шумихина. Совсем недавно он был неразлучен с другой, но история с Ритой не только поделила ребят на две группы. Она сделала то, что казалось до сих пор невозможным – поссорила Антона и Леру Одинцову. Теперь он как послушный теленок шел за Кирой, а она, гордая победой, тащила его на буксире словно ценный приз.

Антон и правда был ценным призом. Он был красив не меньше, чем Тимофей, но совсем в другом стиле. Каштановые кудри, мечтательные голубые глаза, взгляд, как будто устремленный внутрь себя – красота Антона словно принадлежала другому веку. Он всегда спал на ходу или, точнее, мечтал, и от того еще удивительнее выглядела их любовь с Лерой, огненной, бешеной, неуправляемой Лерой.

Может быть, с Кирой все будет иначе. Но пока Антон совсем не был похож на счастливого влюбленного. Скорее на щенка в наморднике, которого тащит на прогулку суровая хозяйка.

За ними в класс просочилась девушка. Блеклые рыжие волосы, тускло-серый пиджак, черные джинсы. Нужно было постараться, чтобы узнать в ней Леру. Раньше она стремилась выделиться из толпы; сегодня она сливалась со стенами. Это было ужасно.

Под локоть ее поддерживал невысокий крепкий парень с коротким ежиком черных волос. Денис Громов, единственный среди них, кому я доверяла целиком и полностью. Они прошли мимо третьего ряда к первому и сели вместе за последнюю парту. Кира и Антон, Лера и Денис – я физически чувствовала, как любопытство расползается по классу. Девчонки переглядывались, а Панкратенко, за которым сели Денис и Лера, повернулся к ним и ляпнул в лоб:

– Одинцова, а чего ты не с Шумихиным?

– Отвали, Панкратенко, – спокойно сказал Денис, и Витька сразу сдулся.

Со звонком в класс вошли опоздавшие Аня Финникова и Никита Бурцев. Аня равнодушно (вот уж из кого вышла бы идеальная шпионка) прошла мимо меня, даже не поздоровалась. Но Никита, как Лера, был сам на себя не похож. Бледный, под глазами синяки, как будто он не спал всю неделю, густые русые волосы растрепаны. Не по-модному растрепаны, а неухожены и непромыты, как будто он забыл о существовании шампуня и расчески. Он сел рядом с Аней на место Дениса и вместе своего обычного планшета с формулами достал учебник английского. Я испугалась. Происходило что-то явно странное.

– Извините, Дарья Дмитриевна, у меня будильник сломался.

В кабинет вбежала еще одна девочка, круглолицая, черноглазая, с толстой черной косой, напоминавшей старые фильмы про казаков. Мила Терешина, которой по всем правилам полагалось быть в больнице.

– А что ты здесь делаешь?

– Меня выписали! Сказали неделю дома посидеть, но я не стала. Учеба важнее!

Кто-то рассмеялся, мальчишки зафыркали.

– Ничего смешного, – возмутилась Мила. – Я и так много пропустила.

– Хорошо, – кивнула я, – садись.

Но садиться Миле было некуда – ее место рядом с Катей заняла Настя Негель.

Мила ничуть не расстроилась. Она шлепнула рюкзак на первую парту и бодро спросила:

– Можно я сяду здесь?

В классе стало тихо, как на кладбище.

Безмятежная улыбка на круглом лице Милы.

Шок в синих глазах Насти Негель.

Брови Тимофея, изумленно сдвинутые к переносице.

Мила стояла рядом с его партой.

– Хорошо, – медленно сказала я. – Садись, куда хочешь.

Тимофей сгреб учебники на свой край стола, выдвинул стул для Милы. Она села, вытащила из рюкзака пенал, учебник, рабочую тетрадь. Мила готовилась к уроку. Долго, бесконечно долго. Почему сюда? Почему Никольский? Разве она не знает, что он опасен? С ним нельзя даже сидеть рядом. Мила терпеть его не может. По крайней мере, она так говорила. Или она лгала? Рита когда-то приревновала Тимофея к Миле. Что если она видела то, чего не могла разглядеть я?

Мне потребовалось сознательное усилие, чтобы вспомнить об английском. Но тревога не отпускала до конца урока. Что бы ни заставило Милу сесть рядом с Никольским, ясно было одно: Аня права.

Новая игра началась.

Но пока кто-то играет, другим приходится работать. Восьмой «Б», пятый «А», сдвоенный урок в шестом «Г». С заслуженным чувством облегчения я наблюдала за тем, как шестиклассники выходят из кабинета. Конец последнего урока – мое любимое время дня. Кто в школе не работал, тот не поймет.

Я честно достала тетради и учебники и сделала попытку подготовиться к завтрашним урокам. Меня хватило ровно на полстраницы. Через пять минут я уже смотрела в окно и размышляла о том, кем я пойду работать, когда вернусь в Москву. Учителем? Никогда и ни за что. Хватит с меня школ. Они слишком непредсказуемы. Кто знает, что еще там может обнаружиться.

– Мечтаете, девушка? Интересно, о чем… Или, может быть, о ком?

За парту передо мной опустилось светло-фиолетовое облако, на меня повеяло сладким ароматом жасмина. Александра, секретарь директора и моя единственная подруга в этом городе.

Еще три месяца назад я считала ее безмозглой теткой, влюбленной в безвкусные наряды и озабоченной поисками подходящего мужчины. Кем она считала меня, не знаю, но симпатии ко мне тоже не испытывала. Потоп в моей квартире заставил нас пересмотреть взгляды друг на друга, и с тех пор наши отношения развивались только в положительную сторону. Александра была влюблена в Игоря и безумно ревновала его ко мне. Чтобы исправить ситуацию, я предложила устроить свидание на четверых, пригласив четвертым моего знакомого, лейтенанта полиции Сергея Кирюхина. Кирюхин мне совершенно не нравился, но я рассчитывала, что на таком свидании Александре будет проще разобраться с Игорем, и она перестанет на меня сердиться.

Все прошло успешно, но не совсем так, как я ожидала. После свидания Кирюхин переметнулся к Александре, и она была счастлива отдать ему свое большое и горячее сердце. Мне оставалось только радоваться непредвиденной удаче. Одним махом я приобрела верную подругу и избавилась от назойливого поклонника.

Но если мое мнение об Александре и поменялось, то в отношении ее нарядов ничего не изменилось. Сегодня она превзошла саму себя. В шелковом платье с бантом и рюшками она напоминала куклу из магазина игрушек – и, честное слово, вы бы не захотели купить эту куклу.

– Ты сегодня очень… нарядная, – пробормотала я.

– Нравится? – Александра поправила бантик на груди. – Мне сегодня весь день комплименты говорят. Инна даже решила, что у меня день рождения.

– А у тебя?

– Нет, ты что. День рождения у меня летом, – засмеялась Александра. – Поэтому никто про него не знает. Просто мы с Сережей сегодня договорились посидеть где-нибудь…

Приятно было сознавать, что хоть у кого-то в этом мире личная жизнь в порядке.

– У вас все хорошо?

Александра скривилась.

– Как тебе сказать. Он классный. С ним жутко интересно. У него на работе столько всего происходит, ты не представляешь. Когда он рассказывает о чем-нибудь, у меня волосы дыбом встают.

Я не сомневалась, что Кирюхину есть что рассказать о своей работе. Но на месте Александры я предпочла бы, чтобы детали он держал при себе.

– Но иногда эта работа меня конкретно достает, – продолжала она. – Он же все время занят. В восемь утра он на работе. Домой возвращается после двенадцати. Выходные? О чем вы говорите, какие выходные. Он неженатый, вот его и вызывают постоянно.

– Нужно срочно жениться, – улыбнулась я.

– Женится он, как же, – обиженно буркнула Александра. – Ему некогда. Он все время куда-то бежит. Знаешь, сколько раз его срывали со свидания? Один раз мы в кафе сидели, такое хорошее настроение было, разговаривали… Но нет, с работы позвонили. Во второй раз я его ждала, он вообще не пришел. В эти выходные я его в гости пригласила. Шампанское приготовила, свечи, все, как полагается. И знаешь, что было?

– Он снова уехал?

– Уехал! – всхлипнула Александра. – Труп в лесополосе обнаружили. Разве от такого откажешься? Это гораздо интереснее, чем любимая девушка.

– Не принимай на свой счет. Просто работа.

– Я и не принимаю. Но все равно. Хочется, чтобы все было по-другому. – Александра подперла щеку рукой. – Вот так с детства мечтаешь о принце на белом коне, а что получаешь? Ни-че-го.

– Ты представляешь себе Кирюхина на белом коне?

Александра вскинула на меня обиженные глаза.

– А что смешного? Ему бы пошло…

Я поперхнулась. Принца на белом коне я худо-бедно могла себе представить. Но оперативника?

– Хочется романтики, – вздохнула Александра. – Хоть какой-нибудь. Тебе везет. У тебя любимый рядом, под боком…

А вот к этому я была не готова. Трудно было собирать вещи Майка и выбрасывать сувениры, но говорить о нем было в сто раз труднее. Я должна была рассказать Александре о том, что мы расстались. Разве не так поступают подруги? Но я не могла. Она начнет выспрашивать подробности, а я не могла не то что подробности рассказать. Я даже думать об этом не могла.

– У тебя с Кирюхиным тоже все будет хорошо, – твердо сказала я.

– Ты так считаешь? – Александра задумалась на секунду, улыбнулась каким-то своим мыслям. – Ладно, я собственно вот зачем пришла–

АААААААА.

Дикий крик из коридора взорвал мои барабанные перепонки. Мы с Александрой одновременно вскочили на ноги. С трудом верилось, что так мог кричать человек, но кто еще мог кричать в школе? Не сговариваясь, мы кинулись к двери и выбежали в коридор. Только хрустнул бантик, которым Александра зацепилась за дверную ручку.

Глава четвертая

Крик был высокий, истошный, так могла вопить только девчонка или истеричная женщина. Стены сотрясал грохот, как будто их беспорядочно долбили чем-то тяжелым. На миг все затихло. Мы с Александрой остановились, прислушиваясь. Девчоночий визг взвился до потолка, а за ним звонко, дробно брызнуло стекло. Не говоря ни слова, я рванула по коридору. Судя по пыхтению и стуку каблуков, Александра от меня не отставала.

Мы слетели на четвертый этаж, растолкали редкую толпу. Ребят, к счастью, собралось мало, потому что уроки в основном закончились. На пятачке между кабинетом биологии и малым спортивным залом бушевал Никита Бурцев. Несколько стульев стояли вдоль стены. Одним из них Никита размахивал наподобие древней палицы и бил, куда глаза глядят. Точнее, не глядят. Он молотил по стенам, по полу, по подоконникам и окнонным рамам. Окна держались чудом, зато цветной стеклянный витраж на двери, которая вела в соседний коридор, был разбит вдребезги.

На Никиту было страшно смотреть, но все же сейчас как никогда он походил на былинного богатыря: русоволосый, с багровым румянцем во всю щеку, крепкий, широкоплечий, способный и дерево с корнем выдрать, и разгромить школу одним-единственным стулом.

– Дашка, что ж он делает то, – выдохнула Александра у меня над ухом.

Я очнулась. Дым древних сказаний развеялся перед глазами, и я увидела перед собой то, что должна была увидеть. Разъяренного подростка, представляющего опасность для себя, других и школьного имущества.

Взрослых, кроме нас с Александрой, не было. Девчонка, стоявшая к Никите ближе всех, визжала, как заведенная, но назад не отступала и явно получала удовольствие от своего визга и общего хаоса. Впрочем, не она одна. На лицах стоявших вокруг ребят не было заметно страха, только удивление и интерес. Несколько человек снимали Никиту на смартфоны.

– Быстро все убрали телефоны, – рявкнула я и легонько хлопнула орущую девицу по спине. – Саша, сбегай за Игорем. Быстро!

Меня послушались все. Девчонка перестала верещать и отступила за спины подруг, ребята нехотя убрали телефоны, Александра припустила по коридору. Один Никита меня как будто не слышал. С пугающим упорством он попеременно колотил стулом то об пол, то об стену и при этом что-то бормотал себе под нос. Я понятия не имела, что с ним происходит и как к нему подойти. И что мне делать, если он не захочет меня слушать. Но ведь он был обязан меня послушать, разве нет?

Я шагнула вперед, и тут в мою руку кто-то вцепился.

– Не ходите, Дарья Дмитриевна, – зашептала девчонка. Та самая, что орала на всю школу – Ева Савельева из 6 «Б». – Он вас убьет этим стулом. Давайте в полицию позвоним, а?

Но как раз полиция нам была не нужна.

– Все в порядке, Ева. Не волнуйся.

Она вздохнула. Как мне показалось, разочарованно.

Я сделала еще один нелегкий шаг. Среди моих предков не было никого, чья профессия была бы связана с ежеминутным риском: ни дрессировщиков, ни каскадеров, ни школьных учителей. Я была совершенно одна и не могла рассчитывать, что в критический момент во мне заговорят гены.

Я надеялась, что заговорит другое. Мой дар. Никита должен меня послушаться. Они все слушались.

– Никита, отпусти стул, – сказала я громко и спокойно. – Я тебя прошу. Поставь стул на пол.

БУМ. Никита швырнул стул в стену. Не совсем то, что я имела в виду, но хоть что-то. Я сжала руки, пытаясь унять дрожь. Все получилось. Я молодец. Никита молодец–

Он вскинул ногу, долбанул со всей силы по стене. Его массивная кроссовка, черная, с зеленым носком и красными вертикальными полосками врезалась в стену в десяти сантиметрах от моего уха. Я дернулась. Вспухшее пятно краски треснуло, на пол посыпались ошметки, обнажая белую отштукатуренную стену.

– Чтоб тебя… БУРЦЕВ, ТЫ ЧЕГО???

Никита всхлипнул, пошатнулся. Сполз по стене, обхватил руками ноги, уткнул лоб в колени.

Кто-то из зрителей хихикнул.

– Совсем чокнулся…

– Санитаров вызываем?

– Концерт окончен! – рявкнула я. – Все свободны!

Ребята потянулись к выходу, перешептываясь и поглядывая то на меня, то на Никиту. Что они думали, можно было только догадываться. Хотя, возможно, никто ничего не думал, а меня просто подводят нервы. Подумаешь, истерика. С кем не бывает. Все знают, что Бурцев слишком много учился. Вот и доучился.

Только тогда, когда мы остались в коридоре одни, я села на корточки рядом с Никитой. Он тихо всхлипывал. Я молчала, потому что в голове вертелся один бессмысленный вопрос «что случилось», а чем такое спрашивать, уж лучше молчать.

– Если хочешь, пойдем в мой кабинет, – сказала я. – Поговорим.

Никита мотнул головой.

– Там спокойно. Придешь в себя–

– Не хочу я разговаривать! – рявкнул Никита. – Вы все равно ничего не сможете сделать!

Его крик разлетелся по коридору и столкнулся с торопливым цок-цок-цок. Александра возвращалась, и не одна. В цоканье ее каблуков вплетались четкие, уверенные мужские шаги. Игорь. На этот раз я была очень рада видеть его.

Игорь выглядел встревоженным. Не глядя на меня, он подошел к Никите, склонился над ним.

Я встала. В моих услугах здесь больше нужды не было.

– Нет! Я никуда не пойду!

Голос Никиты звучал резко и грубо. Он никогда так ни с кем не разговаривал.

Никита вскочил. Игорь остался сидеть на корточках и теперь смотрел на него снизу вверх. Казалось, Никита сейчас опять схватит стул и запустит им в Игоря – слишком уж страшное у него стало лицо. Но Игорь не шевелился и все так же спокойно, выжидающе смотрел на Никиту.

– Игорь Владимирович, вы отойдите от него, отойдите, – запричитала Александра. – Надо родителям позвонить. И в скорую. А лучше в полицию.

– Вам нужен очередной скандал в школе? – тихо спросил Игорь.

Александра застыла с открытым ртом. Должно быть представила, что с ней сделает директриса, если она оповестит весь мир о поступке Никиты.

– Пусть тогда его родители приедут… Пусть его домой заберут… Надо им позвонить… Как я сразу не сообразила…

– Его родители в командировке, – выпалила я.

– Он сейчас живет один? – удивилась Александра. – Какие люди безответственные. Взяли и бросили ребенка. Тогда понятно, почему он тут–

– Никита переутомился, – перебил Игорь. – Сейчас на нем слишком большая нагрузка. Все эти ваши олимпиды, рейтинги…

Он говорил спокойно, но в его глазах хорошо читалось, что он думает о выводах Александры.

– Ему нужно отдохнуть. Я сам провожу его домой.

Пока мы разговаривали, Никита встал с пола и пересел на подоконник. Он уставился в одну точку на стене и, на первый взгляд, выглядел совершенно мирным. Но я чувствовала, что он в любой момент может взорваться. И я бы очень не хотела оказаться рядом, когда это произойдет.

Игорь повернулся ко мне.

– Я вызову такси. Составите мне компанию, Дарья Дмитриевна?

– Вы с ума сошли? – возмутилась Александра. – Он же буйный. Даша с ним не справится. Давайте лучше я с вами поеду.

В серых глазах Игоря мелькнула веселая искорка.

– Вам лучше остаться в школе, Саша. Сейчас пойдет волна глупых слухов. Только вы сумеете нормально объяснить, что случилось.

– Как это я обьясню?

– У Никиты был приступ панической атаки на фоне переутомления. На него сейчас очень много всего навалилось. Олимпиады, зачеты, тесты. Мальчику трудно.

На мой взгляд, приступ паники скорее мог случиться у тех, кто наблюдал за буйством Никиты в коридоре. Но не верить Игорю, когда он говорил таким голосом, было невозможно. И не Александре было противостоять ему.

– Ага, – зачарованно кивнула она.

– Вам лучше вернуться на свое рабочее место, Саша. У Инны Михайловны могут очень скоро возникнуть вопросы.

Александра ойкнула, и каблучки снова застучали по паркетному полу. Игорь посмотрел на меня.

– Теперь самое интересное, Даш. Никита никуда не хочет ехать со мной. Ты сможешь отвезти его сама?

В такси Никита вел себя спокойно, не пытался что-то разгромить или кого-то ударить. Он молча смотрел в окно, предоставляя мне возможность на пальцах объяснять таксисту, куда нам нужно.

Я была дома у Никиты в прошлой четверти, когда после «самоубийства» Алены Бегуновой обходила дома своих учеников с целью выяснения их жизненных обстоятельств. Я хорошо помнила элитную кирпичную высотку за забором с охраной, но номер дома или хотя бы улицу я, хоть убей, не помнила.

Никита и не думал мне помогать. Похоже, он меня даже не слышал.

Можно было позвонить Игорю и спросить, но обращаться к нему за помощью мне хотелось меньше всего. К счастью, со второй попытки таксист догадался, куда нам нужно. Когда мы приехали, Никита молча выбрался из машины и побрел к подъезду. Я потащилась за ним, гадая, где должно заканчиваться мое опекунство: у лифта, двери квартиры или после вызова скорой…

Но Игорь уже обо всем позаботился. Дверь Никитиной квартиры открылась, когда мы вышли из лифта. Там стоял Тимофей. Игорь позвонил ему, и он успел приехать… Жаль, что Игорь из всех выбрал именно его.

Никита никак не отреагировал на внезапное появление Тимофея. Он прошел мимо него, не сказав ни слова, и на меня тоже не оглянулся.

– Извините его, – сказал Тимофей без обычного бархата в голосе. – Наш гениальный ум сегодня немного не в себе.

– Что с ним?

Но я напрасно рассчитывала, что Тимофей поделится со мной Никитиными проблемами.

– А вы его спросите. От вас он ничего не сможет скрыть. – Он ухмылялся, привалившись к стене.

– Может, мне лучше спросить тебя?

– Не вопрос, Дарья Дмитриевна. Для вас все, что угодно.

Он спустился за мной на несколько ступенек.

– Ну что? Начнем прямо сейчас?

Аромат его парфюма захлестнул меня с головой, а с ним и физическое отвращение. Негодяй, убийца, самоуверенный ублюдок. Учитель не должен так думать об ученике, но разве Тимофей был учеником? Он был чудовищем.

– Давай. – Я старалась говорить спокойно. – Что с Никитой?

Тимофей развел руками.

– Я не знаю. Он несколько дней такой. Я не знаю, в чем дело.

– Наверное, Никите лучше пока не ходить в школу.

– Я ему передам. Он будет в восторге. – Тимофей смотрел на меня с издевкой, словно угадывал мою злость, мою растерянность. – Что-нибудь еще?

– Мила.

Выражение его лица почти не изменилось. Но в то же время что-то стало другим. Чуть сжались губы, чуть дрогнули веки. Он мог сколько угодно изображать равнодушие, но я видела – ему не нравится этот разговор.

– Что Мила?

– Почему она села рядом с тобой?

– Почему они все садятся рядом со мной? – хмыкнул Тимофей. – Спросите у них.

– Мила не все. Она тебя ненавидит.

– От любви до ненависти, как говорится. Уж вы то должны знать…

От ненависти, острой, едкой, жгучей, у меня дрожали коленки. Он нацелился на Милу, никаких сомнений. Пойдет по отработанной схеме. Сначала она в него влюбится, потом по его совету заведет дневник на blogsalive.net, а потом кто-нибудь наткнется на ее труп у включенного компьютера. А, может быть, не наткнется. Может быть, все произойдет по-другому, и Мила однажды придет в школу, совершенно не похожая на себя прежнюю, и я буду знать, что настоящая Мила, отличница с черными косами и глазами как маслины, гниет в каком-нибудь подвале или лесу.

– Я хочу, чтобы ты оставил ее в покое. Оставил их в покое.

– Кого именно?

– Милу. Настю. Других девчонок. Они не должны повторить судьбу Риты и Алины.

Меня уже начало потряхивать, хотя я пока контролировала ситуацию. Еще чуть-чуть, и сила, которая была больше меня и больше Тимофея, вырвется наружу. Тогда он пообещает мне все, что угодно. И, конечно, выполнит это, но лишь на то время, пока сила будет действовать. Потом он освободится и будет мстить. Мне, девчонкам, всему миру. Потому что невозможно простить того, кто свободно управляет твоей волей.

Тимофей прищурился.

– Вам не все равно? Девчонки не жалуются.

Я впилась ногтями в ладони, чтобы не залепить ему пощечину.

– Никто не заслуживает такого. Никто не хочет такого. Если бы у них был выбор, они выбрали бы жизнь. Тимофей Никольский выбрал бы жизнь. Кира, Аня, Антон, Лера–

– Я понял. Выбрали бы жизнь. – Он закатил глаза. – Не беспокойтесь, Дарья Дмитриевна. Меня эта тема с девочками больше не цепляет.

– Я могу тебе верить?

– Мое честное слово.

Честное слово убийцы и обманщика? Не смешите меня. Но выбора у меня все равно не было.

– Хорошо. Спасибо… Тим.

Он молчал. Я обошла его и стала спускаться по ступенькам.

– Но вы должны мне кое-что обещать взамен! – крикнул он вслед. – А то несправедливо.

Кто бы сомневался, что Тимофей не позволит мне уйти просто так.

– Что именно?

Он смело свесился через перила – вот-вот упадет.

– Будьте осторожны.

Голос тихий, напряженный, взволнованный. Паника толкнулась под ребра.

– Почему?

Он усмехнулся.

– Вы мне гораздо больше нравитесь целой и невредимой.

Под раскаты его хохота я прыгала вниз через две ступеньки. Злость, раздражение, ненависть, оскорбленное самолюбие сражались за первенство в моем сердце. И где-то на задворках, почти незаметно, к этой компании примешивался страх…

Деньги, которые у меня остались после оплаты такси, я отложила в отдельный кармашек, чтобы завтра вернуть Игорю, а домой пошла пешком. Я никуда не спешила. Хорошо было прогуляться по городу, посмотреть на лица жителей, на дома и деревья. Все вокруг дышало спокойствием, как будто все – от людей до природы – дремало перед праздниками, настраивалось на веселье, на долгие каникулы с рождественскими гуляниями, на фейерверки и пузырьки шампанского, на дождь из еловых иголок и терпкий запах мандаринов.

Краем глаза я вдруг уловила что-то знакомое. У дома, привалившись спиной к низенькой ограде вокруг палисадника, сидел Денис. Он что-то читал в своем телефоне, и у него было такое лицо, что люди, проходя мимо, невольно замедляли шаг. Шел снег, крупные редкие снежинки ложились на голову Дениса, руки, телефон – он не замечал ничего. Я остановилась рядом. Под ботинком хрупнул тонкий ледок на луже. Хотелось что-то сказать, но что конкретно, я не знала и никак не могла сообразить. Денис поднял голову. Я никогда не видела у него такого лица, опрокинутого, пустого.

– Ты в порядке?

Он медленно кивнул, поднялся, стряхнул снег с рук и волос. Пальцы, все еще сжимавшие телефон, побелели.

– Тебе не холодно?

Денис с удивлением посмотрел на свою руку, как будто только что осознал, что она у него есть. Он неловко сунул телефон в карман куртки и принялся медленно сжимать и разжимать пальцы. Хотелось взять его замерзшую руку в свои, подуть, согреть горячим дыханием, как мать согревает ладошки сына, но я вовремя сообразила, что я не мать, а он не сын и греть его руки на виду у всех я не должна.

– Я могу чем-нибудь помочь?

Он мотнул головой.

– Это дневник… Никиты… Я читал…