Читать онлайн Приключения поваренка Бублика бесплатно

Пояснилка

Карта Акватики очень простая: справа налево течет река, сверху горы и снизу горы, а у левого края карты, – море. Река называется Мерон, а море – Западное.

И недалеко от впадения Мерона в Западное море стоит славный город Акватика, жители которого верят, что произошли от рыб, и поклоняются Великому Торакатуму – богу-сому.

Акватика – город-королевство, управляется она королём, король живет в замке.

А поскольку для акватиканцев их Акватика – лучшее, единственное в своём роде место на земле, они пишут так: Город управляется Королем. Король живет в Замке.

Королевский Замок расположен в сердце Акватики: Цитадели.

А вот что является сердцем самой Цитадели, – тут мнения расходятся. Ведь помимо замка там есть и Гарнизон, и Ристалищное Поле, и подвалы с казной, и архив Города, и еще много-много чего.

Например, Замковая Кухня… Кто посмеет сказать, что она не важна?

Глава первая

На кухне

“Хорошо тому, кто родился Гонцом, Оружейником или Меченосцем… – мрачно думал Бублик, стоя с ножом в руке. – Если твой отец Меченосец и дед был Меченосцем и прадед, то ты, конечно, можешь стать Вышивателем Знамён, если захочешь, но зачем быть кем-то ещё, когда можно стать Меченосцем?…

А если отец повар, и дед повар, и прадед, и прапрадед… И мама, и бабушка, и прабабушка, и прапрабабушка… И дяди, и тёти и все, буквально все родственники – повара и поварихи…”

– Тот начинает свой путь с поварёнка, – вздохнув, вслух сказал он.

Но из-за гомона, стоящего на Замковой Кухне, его никто не услышал.

Шкворчали толстодонные чугунные сковороды, бурлили пузатые, похожие на бочки, кастрюли, глухо стучали ножами повара, разделывающие мясо, птицу и рыбу.

Бублик ещё раз вздохнул и понес нарезанный репчатый лук (целую гору лука в глубокой миске) Главному Повару, который, словно полководец битвой, командовал приготовлением жаркого.

Обычно Бублик смотрел на жизнь веселее, но когда режешь лук, трудно не прийти в плаксивое настроение. Да и не только в луке было дело…

В последнее время Бублику на Замковой Кухне приходилось несладко. А временами – так и вовсе горько. Примерно, как сейчас.

К своему удивлению миску с луком до Главного Повара Бублик донёс благополучно.

Главный Повар одобрительно нахмурился, (посторонний человек подумал бы, что он страшно разозлился) и белые кусочки лавиной посыпались в глубокую сковороду с кипящим золотисто-зелёным маслом, где они сразу покрылись пузырьками, зашипели и запротестовали, превращаясь из белых сначала в прозрачные, а потом в золотые квадратики.

Бублик понёс обратно опустевшую миску.

Он шагал по длинному проходу между двумя рядами разделочных столов, за которыми повара и поварята резали, лепили, смешивали, размешивали и делали ещё тысячу с лишним дел, превращая продукты в еду.

Бублик старался идти прямо и независимо, держа голову высоко поднятой. Поэтому не заметил, как из-под одного стола высунулась длинная ручка поварёшки, загнутая на конце. Высокий черноволосый поварёнок, действуя ручкой, как крюком, поймал Бублика за ногу и резко дёрнул.

Поддетый за щиколотку Бублик упал плашмя, металлическая миска с грохотом заскакала по каменному полу Замковой Кухни, перекрывая своим шумом даже гомон, царящий вокруг.

Высокий поваренок радостно усмехнулся, вернул поварёшку на место и принялся деятельно чистить яблоки для пирога, словно он и не отрывался от этого занятия.

Бублик в кровь разбил коленку о каменный пол и сильно прикусил язык. Он с трудом встал и, хромая, догнал миску.

Все кругом смеялись. Никому и в голову не пришло, что Бублика даже тошнит от боли. И все были уверены, что он растянулся на полу из-за собственной неуклюжести.

Бублик добрался до своего места и опустился на трехногий деревянный табурет. Колено отчаянно ныло, язык во рту неудержимо увеличивался, как увеличивается тесто в кипящем масле, раздуваясь из тонких лепестков в пухлые подушки. Казалось, язык не просто распухает, но и раскаляется.

Вчера, когда поварята сдавали еженедельный летний экзамен, компот Бублика оказался солёным, а суп – отвратительно сладким. Главный Повар, лично принимавший супы и компоты, ничего не сказал, лишь пошевелил бровями и поставил жирный минус в зачётную книжку.

Бублик знал, что в суп насыпали сахару, а компот посолили Перец и Батончик. И подножку сейчас подставил тоже Перец. И в тёмной кладовой его позавчера толкнули в ларь с мукой они же. И табурет сиропом вымазали поза-позавчера.

И Бублик прекрасно знал, почему они это делают. Из зависти.

Когда для поварят с Замковой Кухни закончились каникулы, и началась обычная кухонная жизнь, Бублик рассказал другим поварятам, каким захватывающим у него получилось начало лета, когда он вместе со своими друзьями, юными Гонцами и внуком Оружейника, искал в Лабиринте похитителя людей.

Рассказ страшно разозлил Перца и Батончика – стерпеть, что кто-то из поварят провёл лето лучше, чем они, эти двое не смогли. И начали исподтишка изводить Бублика всем, чем только можно.

Силы, как водится, были неравны, – Перец был выше Бублика на голову, а Батончик не только выше, но ещё и толще в два раза.

И они никогда не сталкивались с Бубликом в открытую, делая мелкие и крупные пакости за спиной, нападая в темноте кладовых и подвалов Кухни или портя его работу.

Если бы об этом узнал кто-нибудь из друзей Бублика, грустить пришлось бы Перцу и Батончику. Но Бублику гордость не позволяла признаться, что его обижают. А пока он думал, как же самому справиться с обидчиками, росло количество синяков и шишек на его теле. Сегодня список пополнился коленкой и языком.

А язык между тем так распух, что во рту уже не осталось свободного места. И отчаянно болел.

– Сходи-ка ты до лекаря! – вдруг услышал Бублик над своим ухом бас Главного Повара. – А то сидишь, как вертел проглотил. Тётушка Гирошима сегодня здесь, в Аптекарском Огороде ковыряется. Понял?

– Да… – с трудом выдавил шёпотом Бублик, слез с табурета и пошёл из кухни, мечтая превратиться во что-нибудь, у чего нет языка, а значит и нечему болеть.

Почему-то на ум первым приходил медный колокол, хотя у колокола-то как раз язык имеется, и немаленький.

* * *

Тётушка Гирошима, самая искусная травница и костоправка в Акватике, делала ревизию на грядках, разбитых в закутке между Замком и стеной Цитадели и (попутно) с удовольствием наводила ужас на Смотрителя этих грядок.

С незапамятных времен, на случай войны и осады, в Цитадели был разбит Аптекарский огород, где на грядках и клумбах вместо капусты и морковки росли целебные травки, из чьих цветов, листьев, стеблей и кореньев можно было сделать лекарства.

Тётушка Гирошима по просьбе Короля изредка заглядывала в Аптекарский огород, чтобы проверить, всё ли там в порядке.

И каждый раз, по мнению тётушки Гирошимы, порядка в огороде не было.

Вот и сейчас она безжалостно перечисляла недостатки.

– Мало света, много зданий, мало места!!!

– Да-да, – покорно кивал головой унылый Смотритель. – Но что же делать… Стена мешает, – мы же в крепости.

– Убрать, раз мешает! – категорично махнула рукой тётушка Гирошима. – Будь я Смотрителем… – с нажимом в голосе добавила она.

Смотритель и так не сомневался, что окажись завтра на его месте решительная лекарша, каменную крепостную стену, окружавшую Цитадель, со всеми её зубцами, бойницами и переходами безропотно бы сломали и построили новую на таком расстоянии, которое не мешало бы расти травкам на опекаемых тётушкой Гирошимой грядках.

Он с тоской озирался по сторонам, прикидывая, как бы сбежать и спрятаться, и первым увидел тихонько бредущего к огороду Бублика.

– Госпожа Гирошима! – обрадовался Смотритель. – К вам пациент!

Тётушка Гирошима оторвалась от грядок и из-под ладони посмотрела туда, куда он показывал.

Вот кто даже издали понял, что Бублику плохо. Она бросила лопатку, которой подкапывала растения, и поспешила ему навстречу. Подхватила под руку и помогла дойти.

Посадив поварёнка на каменную скамью у источника, из которого поливали Аптекарский огород, тётушка Гирошима, наскоро сполоснув руки, сразу же занялась сбитой коленкой.

Промыла ранку, сорвала прямо с грядки какое-то растение, приложила к ссадине его длинные тёмно-зеленые листья и забинтовала выуженным из украшенной оборками цветастой сумки полотняным бинтом.

– Рот открой! – скомандовала она.

Бублик послушно, хоть и с трудом, открыл рот, – и даже у тётушки Гирошимы, много повидавшей в жизни болячек, глаза удивлённо округлились:

– Великий Торакатум! Скажи “а-а-а-а”.

Бублику очень хотелось, чтобы “а-а-а-а-а” за него сказал Великий Торакатум, потому что вместо “а-а-а-а” у него получилось непонятное “ы-ы-ы-ы-ы”.

– Всё ясно, – мрачно произнесла тётушка Гирошима, повернулась и пошла между грядок, отыскивая нужную ей травку.

Споласкивая блестящие зёленые листья в струйке воды, которая вытекала изо рта каменной рыбки и падала в выложенную разноцветной галькой чашу, она сказала:

– С таким “а” тебе придётся помолчать недели две-три. А то и четыре, если не пять. Пока отёк не спадёт. Подойдёшь вечером ко мне домой, я дам тебе настойку, будешь полоскать рот. А пока держи во рту эти листья, – будет не так больно. На.

Бублик неохотно положил на раскаленный язык крохотные шершавые листики. Они пахли зимним утренним ветром и на вкус были холодные, как льдинки. Во рту тоже стало прохладно, и боль утихла.

– Пойдём-ка, я скажу пару слов вашему Главному, – повела Бублика обратно на кухню тётушка Гирошима.

– Ну и что? – равнодушно сказал Главный Повар, когда услышал, что Бублик не сможет говорить почти месяц. – Руки-то у него остались. А еду, слава Великому Торакатуму, не языком готовят. До конца его смены ещё час, так что он вполне успеет почистить горох для рагу.

Бублик пошёл к своему столу, где его уже ждала горка зелёных стручков, из которых надо было извлечь горошины.

В глазах наблюдавших за ним и перемигивающихся при этом Перца и Батончика плескалось затаенное, но полное удовлетворение.

Глава вторая

У короля

В Цитадели было много главных.

Главный Повар считал Замковую Кухню самой важной частью Акватики.

Ну посудите сами, во-первых, она кормила Короля и королевский двор, во-вторых – все три роты Королевских Меченосцев, в третьих – давала пиры и обеды гостям Города, в четвертых… (Что же в четвертых, Главный Повар никак не мог придумать, хотя упорно пытался каждый вторник после обеда.)

А Главный Мажордом так не считал. По его мнению, Главный Повар слишком задавался, и от его кухни было больше копоти и гама, чем пользы. И свое мнение он охотно доводил до ушей всякого, кто желал его слушать.

А Главный Казначей считал, что от Главного Повара и Главного Мажордома сплошной расход, никаких доходов не хватит. И выдавал деньги Главному Повару и Главному Мажордому очень неохотно, морщась и кривясь при этом, словно лимоны без сахара ел.

Что же об этом думал Король никто не знал, – потому что Король молчал себе в тряпочку, занимаясь своими делами и делами Акватики.

* * *

То, что долгое время придется быть немым – это еще полбеды, понял Бублик, когда проголодался. Как бы за это время с голоду не умереть, вот в чем беда.

Неделю Бублик питался молоком через трубочку, потом, когда язык немножко уменьшился, жидкой кашицей с чайной ложечки.

Теперь он молча стоял за своим столом на кухне и молча чистил морковь, лук, свеклу и редьку, пытаясь придумать, как же поставить на место Перца и Батончика.

Ничего не придумывалось. Может, лук мешал, а может, морковь. Единственное, что приходило в голову, – это вызвать Перца на дуэль и изящно прикончить, треснув поварёшкой по лбу.

Но для этого надо было взять несколько уроков фехтования у Непобедимого Забияки (бойца Бетта Спленденс, за которого Бублик всегда болел на турнирах), а он на поварёшках сражаться не умел.

Биться же на шпагах Перец бы наотрез отказался, не стоило и бумагу на вызов тратить.

Как-то утром, когда Бублик в очередной раз изобретал планы отмщения, на кухню пришёл Главный Мажордом, хотя для обеда было ещё рано, а для завтрака слишком поздно…

Вид у Мажордома был загадочный, если только может быть загадочным вид у человека, похожего на бочонок, облачённый в пышные коричневые одежды, украшенные красными лентами.

– К Королю вас! – сообщил он Главному Повару так любезно и предупредительно, что ясно читалось: “Просто так Король не вызовет, не иначе, как для нахлобучки, хи-хи…” – С рецептами!

Главный Повар нахмурился ещё сильнее – а это было почти невозможно, ибо он уже насупился, только завидев Главного Мажордома на пороге кухни. Теперь же его густые кустистые брови почти лежали на багровых щеках.

В оставшуюся между бровями и щеками щёлочку он осмотрел поварят и неожиданно ткнул пальцем в сторону Бублика:

– Ты, сходи за книгой!

Золотой ключ шмякнулся на стол Бублика между тазиком с очистками и тазиком с овощами.

Бублик вытер руки, снял фартук, взял ключ и пошёл в каморку Главного Повара, где в особом шкафу хранилась под замком главная драгоценность Замковой Кухни: книга рецептов.

Она была такая толстая, что ширина и высота у неё были почти одинаковыми. На обтянутых кожей крышках переплёта красовались медные уголки. И больше половины рецептов в книге начинались со слова “Королевский”. “Королевский бульон”, “Королевская запеканка”, “Королевское жаркое”. Даже сухари, которые сушили на кухне после пиров из зачерствевших булочек, назывались гордо “Королевскими сухариками”.

Бублик обхватил книгу рецептов обеими руками, прижал к животу и не без труда вынес на кухню.

Там поварята, путаясь и мешая друг другу, одевали Главного Повара в праздничную парчовую хламиду с широченным бобровым воротником. Недовольно сопя, Повар осмотрелся в стальной блестящий противень вместо зеркала и собственноручно надел на себя тяжелую нагрудную цепь с медалью, на которой была изображена Золотая Поварёшка – главная награда для любого повара Союза Королевств.

– Мальчик у вас что-то хиленький, – заметил, глядя на Бублика с книгой, Главный Мажордом, очень раздосадованный уверенным видом Главного Повара.

– Зато не болтливый! – отрезал Главный Повар. – Ну, пойдёмте.

И он решительно вышел из кухни, громко топая и воинственно шевеля бровями.

Бублику пришлось догонять Главного Повара почти бегом, и это было трудно, ведь книгу тянуло к земле, как хороший булыжник. Бублик надеялся, что со стороны не очень заметно, как ему тяжело.

Главный Мажордом шёл подчеркнуто размеренным, неторопливым шагом, чтобы не потерять достоинства.

И сильно отстал.

* * *

Король ждал в рабочем кабинете, и не один, а с кучей народу. В глазах рябило от нагрудных знаков, цепей и брелков.

На мгновение Главный Повар (а за ним и Бублик), замерли на пороге.

Среди незнакомых лиц Бублик с удивлением увидел тётушку Гирошиму в её обычном цветастом платье с оборками, так не подходящем ко всем этим брелками и рубиновым звёздам, и стал гадать, по какому поводу собралась настолько разношёрстная компания.

Главный Повар выпятил грудь ещё сильнее, что бы медаль с Золотой Поварёшкой бросалась в глаза, и неторопливо вошёл в кабинет, внимательно осматривая всех из-под нависших бровей.

Важно раскланялся с присутствующими и пошёл к двум свободным креслам у овального стола, оставленным для него и Главного Мажордома.

Бублик из последних сил нёс за ним рецепты.

Главный Повар одной рукой взял у него книгу, другой буквально поднял за шиворот и посадил опешившего поваренка в глубокое кресло. Книгу же рецептов с таким размахом приземлил на стол, что столешница возмущённо загудела. И плотно впечатал себя в другое кресло.

Для Главного Мажордома места за столом не осталось. Это была маленькая месть со стороны Повара.

– Ну что ж, раз все в сборе, начнём! – сказал Король.

Опоздавшему Главному Мажордому пришлось идти за табуретом, поставленным в углу для поварёнка, и нести его к столу.

У Мажордома был вид человека, который предпочёл бы, чтобы его немедленно казнили, но только с соблюдением всех прав и привилегий должности.

Бублик, чья макушка в колпаке еле виднелась над столешницей, стал боязливо оглядываться, прикидывая, как же сбежать отсюда.

Соседкой справа у Бублика оказалась тётушка Гирошима, это его обрадовало и придало уверенности, спасаться бегством Бублик раздумал.

Что хочет от собравшихся Король, он сначала не понял: Король встал и начал длительно и обстоятельно рассказывать, что такое дипломатия.

Как выяснилось из объяснений Короля, это целое искусство.

– Искусство пудрить мозги и пускать пыль в глаза, – негромко согласилась с Королем тётушка Гирошима.

Настолько негромко, что расслышал только Бублик.

Король невольно развил её мысль, объяснив, что помимо налаживания отношений с соседями, есть такая святая обязанность дипломатии, как поднятие престижа своего государства, то есть уважения к нему, государству, со стороны тех же соседей.

Всё это было интересно, но непонятно для Бублика.

Королевская Кухня и так не щадя живота поднимала престиж Акватики, шкваря и паря для заморских и незаморских гостей такие разносолы, что после радушного угощения они даже говорить не могли, а только икали. Главный Повар всегда утверждал: чем толще уедет от них гость, тем выше будет престиж, тем больше уважения.

Неожиданно Бублика под столом дернула рука Главного Повара, который, почти не разжимая губ, прошипел:

– Открой страницу триста двадцать семь!

Пока Бублик искал нужную страницу, Главный Повар громко кашлянул, поднялся над столом и пробасил:

– Совершенно согласен с вами, мой Король! И не откладывая дела в долгий ящик, для увеличения престижа нашего славного королевства предлагаю переименовать (одним глазом он скользнул по заголовку рецепта) “Рагу по-охотничьи со шкварками, зелёным горошком и апельсинами” в “Королевское рагу по-охотничьи со шкварками, зелёным горошком и апельсинами”!

– Во дурак! – тихо восхитилась тётушка Гирошима к восторгу Бублика.

– Благодарю вас, это излишне, – Король с непроницаемым выражением лица отклонил новое название рагу.

Повар сел с видом человека, который сделал всё, что в его силах и верит: если современники его не поняли, то уж потомки-то оценят обязательно.

– У нас есть другой способ не уронить в грязь славное имя Акватики, – продолжил Король. – Дело в том, что нам прислали несколько необычный вызов на конкурс, я бы даже сказал на турнир по кулинарному искусству. С Архипелага Какао.

– А это где? – искренне удивилась тётушка Гирошима уже не тихо, а во весь голос.

– Там, – неопределённо махнул Король на запад, в сторону моря. Похоже, он тоже не знал, где точно находятся эти острова. – Приглашение-вызов было не нам одним. Сегодня Гонец принёс грамоту из Ньямагола, они уже готовятся отправиться на остров. Думаю, и нам стоит поучаствовать. Ваше мнение, господин Главный Повар? Сумеем мы достойно ответить на вызов?

Главный Повар рукавом протёр медаль с Золотой Поварёшкой, чтобы она ещё ярче заблестела, встал и сказал:

– Разумеется. Недаром я ношу почетное звание “Магистра Кулинарии, Знатока первых, вторых и третьих блюд, Созидателя холодных, горячих закусок и десертов, Почётного Строителя тортов и Изобретателя печений”. За создание торта-шедевра в виде Храма Четырех Солнц (страница четыреста семь! – страшным шёпотом приказал он Бублику), так вот, за создание этого торта из вафель, орехов, карамели и крема пяти видов, я получил в Аквилоне золотой кубок.

– Так это было пятнадцать лет назад, – ехидно вставил с табурета Главный Мажордом. – Где те вафли и орехи…

– Все это прекрасно, но не слишком ли дорого? – задал из кресла вопрос сухонький Казначей. – Может быть разумнее отправить этим дерзким островитянам грамоту с рецептом знаменитого торта? И дешёво, и без скандала…

– Вы шутите? – всплеснул руками Министр Иностранных Дел. – Если Ньямагол собирает поваров, мы грамоткой никак не отделаемся. Даже смешно!

Он оскорблёно отвернулся от Казначея.

– Я думаю, – сказал Король, – надо тоже послать искусных кулинаров во главе с уважаемым господином Главным Поваром. Снарядим подходящий корабль. Тем более что госпожа Гирошима любезно согласилась принять в этом участие.

Заметив удивлённый взгляд Бублика, тётушка Гирошима наклонилась к поварёнку, и пояснила:

– Объевшихся откачивать!

– Ну что ж, если разработать разумную смету, – протянул Главный Казначей.

– Чтобы никто не мог сказать, что Акватика выглядела хуже своих соседей, – сказал Министр Иностранных Дел.

А Главный Повар заметил, глядя в сторону Главного Мажордома:

– Пятнадцать лет, двадцать… Таланта не пропьёшь! А в прошлом году за рагу из кролика с луком и укропом я получил набор серебряных позолоченных пуговиц!

– Как бы вам не получить в нынешнем году набор дырочек для этих пуговиц, – кисло сказал Главный Мажордом, с облегчением вставая с табурета. – И смотрите, если от вашего поварёнка останутся сальные пятна на обивке кресла, которая стоит пять золотых за локоть, я вычту стоимость ткани из вашего жалования, дражайший господин Главный Повар.

– Одной моей пуговицы хватит на обивку трёх кресел! – важно ответил Главный Повар. – И ежели вы сомневаетесь в моих поварятах, попрошу больше шоколадный торт по воскресеньям не заказывать. Шоколада мало осталось.

– Ну и глупо! – фыркнул Главный Мажордом. – Я вас предупредил, остальное – не моё дело.

Главный Повар хмыкнул и вышел, Бублик в обнимку с книгой поспешил за ним.

Пока шёл совет, да ещё на такую вкусную тему, как кулинарный турнир, Бублик успел проголодаться и разозлился.

А Главный Повар был доволен победой над Главным Мажордомом и находился в приятнейшем расположении духа.

– Табурет, табурет! – громко распевал он на все лады, вышагивая по коридорам, ведущим к Замковой Кухне. – Важный-важный табурет! А пуговки-то не просто позолочены, – добавил он, прервав пение, – а на два раза. Мастерство в карман не спрячешь! Табурет, табурет, очень важный табурет. Господин Наиглавнейший Табурет. Хо-хо-хо, о-го-го! Виват, кухня!

Бублик же считал повороты, желая одного – поскорее избавиться от книги рецептов.

В коридоре, прячась за статую вставшего на дыбы панака, переминался с ноги на ногу Батончик.

Увидев Главного Повара, он выступил вперёд, и заученно зачастил:

– Мы так волновались, так переживали…

Но Главный Повар и поварам-то пока не собирался рассказывать, зачем его вызывал Король, не то, что какому-то поварёнку. Он взглядом заставил Батончика задвинуться обратно за статую и пошёл себе дальше, продолжая напевать песню про табурет.

Батончик на это и рассчитывал.

Пропустив Главного Повара, он загородил дорогу Бублику, достал из кармана листок бумаги и карандаш.

– Ты! – прошипел он грозно. – Безъязыкий, быстро черкай, что там было!

Голодный и разозлившийся Бублик очень обрадовался, что наконец-то Батончик встал перед ним лицом к лицу, а не напал, как обычно, со спины.

Кивнув, словно соглашаясь, Бублик разжал руки – и тяжелая, как три кирпича, книга рецептов ухнула вниз, на ногу толстому поваренку.

От боли Батончик заверещал на весь коридор.

Главный Повар обернулся и неожиданно быстро очутился около них.

– Так… – отвесил он мощную плюху Батону, увидев на полу листок и карандаш. – Две штрафных смены выносить помои. Ишь, умные, до чужих секретов охочие!

Вторая плюха, но слабее, досталась Бублику.

– В следующий раз лучше урони свою голову, коли руки дырявые. Для того эта великая книга в муках писалась, чтобы ты её ронял?!

Он сам поднял рецепты, сдул с переплёта пылинки, бережно прижал к груди и скомандовал повесившим головы поварятам:

– Ты – вон из замка, а ты – к помоям!

Вот так, не заходя на кухню, довольный Бублик отправился домой.

Глава третья

Кулинарные сборы

Главный Повар недолго хранил распирающий его секрет: на следующий день королевский Глашатай официально объявил всей Акватике, что Архипелаг Какао прислал вызов на кулинарный турнир и отстаивать честь Города поедет целая команда во главе с Главным Поваром Замковой Кухни.

Теперь Главный Повар не снимал с себя цепь с медалью ни днем, ни ночью.

Он срочно заказал самым искусным писцам Акватики копию книги рецептов, только карманного размера. В неё надо было переписать лучшие рецепты из большой книги, отмеченные Поваром.

А чтоб книга входила в карман, пусть даже такой вместительный, как у Главного Повара, писцам пришлось выписывать буквы, глядя в большую увеличивающую линзу, под которой маковое зёрнышко выглядело булыжником.

Чтобы потом можно было разобрать написанное, Главный Повар предусмотрительно приобрел специальную лупу на ручке. Роскошную лупу в медной оправе, с бархатным футляром малинового цвета, в котором лупа могла бы проехать длинный путь до далёких островов без всяких приключений.

К Морским Корабелам были отправлены Гонцы: нанять вместительный корабль с опытным капитаном, который знает путь до Архипелага Какао.

* * *

Ждать пришлось недолго.

Скоро Гонцы прибыли на корабле Морских Корабелов, который гордо назывался «Невеста ветра».

Можно было грузиться и отправляться.

Пока «Невеста ветра» охорашивалась в порту, Главный Повар собрал на кухне всё свое воинство и зачитал список поваров, поварят и посудомоек, кто поедет с ним на кулинарный турнир.

Бублик в список попал, к немалому своему удивлению.

Похоже, что Главному Повару очень понравилась его вынужденная молчаливость, и он подумывал, как бы заставить и других поварят прикусить языки на манер Бублика.

Подумав, Бублик обрадовался, что поедет: во-первых, Перец и Батончик оставались на кухне, а во-вторых, всё равно друзей в Городе сейчас не было.

Данюшки побежали в Предгорье навестить бабушек и дедушек, а Пробой вместе со своим дедом, Мастером Халибом, отправился в Аквилон повидать старых знакомых.

И до школы было далеко: ведь у поварят летние каникулы кончались на месяц раньше, чем у всех остальных: они должны были выходить в Замковую Кухню в августе и весь месяц еженедельно сдавать экзамены за предыдущий год.

По супам и по салатам, по пирожкам и по пирожным.

Или, например, надо было на глазах у комиссии правильно поджарить мясо по-акватикански, по-аквилонски, по-харацински и по-синтайски. И попробуй, перепутай, что в Акватике любят мясо с чесночком и кориандром, а в Аквилоне – с луком и петрушкой.

Экзамены ведь специально проводились после летних поварятских каникул: Главный Повар считал, что надо помнить наизусть пятьдесят рецептов компота всегда, днем и ночью, на каникулах и после них.

А поварята верили, что он никогда не был маленьким, так и родился, сразу поваром IV ступени, наизусть знающим сто пятьдесят рецептов приготовления проклятого компота.

Сборы Бублика были недолгими.

Счастливые отец с матерью, страшно гордые, что их сын едет на кулинарный турнир, купили ему в Лавке Очень Нужных Вещей настоящий морской сундучок.

Ведь всякий знает, что морской сундук отличается от обычного, как моряк от сухопутного жителя.

Моряки не только хранят вещи, но и сидят на своих сундучках, потому что в кубриках табуретов нет. Внизу сундук шире, чем вверху. Специальным крючком его прикрепляют к полу, чтобы во время качки он не ездил туда-сюда. И хороший морской сундучок воду не пропускает.

Бублик не поленился, сбегал с приобретением до фонтана и хорошенько его там проверил. Сундучок испытания выдержал и был признан годным для путешествий за море.

В назначенный день рано утром помощник Главного Повара на тележке, запряжённой тройкой перевёртышей, объехал поваров и поварят, собирая вещи, и напоминая, что Главный Повар строго-настрого велел быть в Замке к полудню, несмотря на то, что официальный сбор назначен на час дня.

В одиннадцать часов утра Бублик надел парадный костюм, светлый, с четырьмя чёрными полосками, с красным воротничком и красно-желтыми манжетами, который носили все Барбусы его рода. Выслушал неизбежные напутствия на дорогу от родителей.

И пошёл в Замок.

Там, в кухонном дворике около Аптекарского Огорода уже толпились участники команды. Всё это напоминало выезд за город на пикник.

Посудомойки судачили о том, из чего этим летом лучше всего получалось варенье. После долгих обсуждений решили единогласно, что из вишни.

Повара вспоминали последний турнир Бетта Спленденс и ругали судей, подсуживающих бойцам.

Половина поваров (болельщики Непобедимого Силача) считала, что судьи были на стороне Забияки, другая половина (поклонники Забияки), – что нагло подсуживали Непобедимому Силачу.

Но все были едины во мнении: этого так оставить нельзя!

Поварята носились наперегонки вокруг Аптекарского огорода и, забыв про парадный костюм, который надо беречь (по словам мамы) как зеницу ока, Бублик присоединился к ним.

Главный Повар, что-то вычёркивающий на ходу из листка бумаги, вышел из дверей кухни пять минут первого и велел всем построиться в колонну по двое (поварята позади).

Сам он спрятал листок в карман, встал во главе колонны, прижал локти к бокам, выпятил грудь с Золотой Поварешкой и важным семенящим шагом повел кухонное войско через Город на пристань к кораблю.

Колонну сопровождал военный оркестр, трубы выпевали марш Меченосцев, гулко бухал барабан, заставляя поваров чеканить шаг.

Родственники и знакомые махали поварам вслед платочками.

Мама Бублика стояла у раскрытого окна, плакала и гордилась.

На пристани их ждали. Капитан «Невесты ветра» стал показывать, где будут размещены люди Главного Повара.

* * *

Полчаса спустя к пристани быстрым шагом подошёл отряд лакеев, возглавляемый Главным Мажордомом, без оркестра и почти без провожающих.

Главный Мажордом страшно разгневался, что Главный Повар увёл поваров на пристань раньше, чем договорились и его, Главного Мажордома, люди пришли вторыми.

Им тоже были отведены места, но какие остались.

Бублик поставил сундучок прямо под указанный ему гамак в поварятском кубрике и выбрался на палубу поглазеть.

Там шла погрузка.

Главный Повар держал в руке плотный желтоватый лист бумаги, исписанный мелким почерком, и ставил на нём большие, жирные галочки.

А на борт заносили мешки с мукой пшеничной крупитчатой, мукой пшеничной первосортной и мукой ржаной сеяной. Мешки с сахаром колотым и сахаром пиленым. (Сахарные головы Главный Повар решил не брать, а купить на месте, хотя разумнее было сделать наоборот).

Потом стали закатывать бочонки с маслом: подсолнечным, арахисовым, оливковым, ореховым, миндальным, маковым, конопляным, соевым… С топлёным сливочным.

Потом стали поднимать ящики с сухими яблоками, грушами, сливами и абрикосами, и корзины со свежими фруктами из числа тех, что могут выдержать долгую дорогу.

Осторожно занесли кедровые ящички с пряностями, стоившими на вес золота.

Палуба корабля запахла гвоздикой, поручни ограждения – корицей, трап имбирём.

К ужасу Капитана его шляпа стала издавать запах кориандра, а борода – кардамона.

Корабельные мачты заблагоухали ванилью, а туго стянутые паруса спрятали внутри себя мятный ветер.

Выглянувший на палубу Главный Мажордом вместо воздуха вдохнул облако душистого перца, чихнул и скрылся.

Протестующе мыча, на борт поднялась корова Сметанка – из её молока готовили отменные сливки. Для прокорма Сметанки в трюме было приготовлено душистое сено с клевером (согласно сметанкиному вкусу).

Но сама корова была совсем не в восторге от будущего путешествия и выразила своё негодование, как могла: проходя мимо Капитана, стоящего рядом с Главным Поваром, она шлёпнула ему под ноги ароматную коровью лепешку, запах которой, словно голосистая солистка, стал перебивать хор пряностей.

Капитан был морским волком и с коровами сталкивался мало. Поэтому от коровьего подарка он резко отскочил в сторону.

– Я же говорил, надо по-нормальному грузиться: сначала груз, потом пассажиры! – пробурчал он.

– Ни за что! – отрезал Главный Повар. – В первую очередь – люди. Чтобы этот проходимец Мажордом занял со своими лентяями лучшие места? Мы грузимся, как надо!

Вслед за коровой грузчики понесли целую вереницу плетеных корзинок, пузатых и приплюснутых, в которых возмущённо квохтали пёстрые куры. Куры должны были бесперебойно давать свежайшие яйца для тортов.

– Сейчас пойдут всякие мелочи, основное погрузили, – пояснил Капитану Главный Повар.

На корабль занесли:

кувшин соды;

бочонок крахмала;

пять горшков дрожжей;

три дюжины бутылок уксуса;

двенадцать дюжин бутылок рома;

десять плотно закрытых банок с цукатами;

тридцать две бутылки ликера шестнадцати сортов;

семь бочонков варенья и пятнадцать банок мармелада (тыквенный решили не брать);

мешок грецких орехов, мешок миндаля, мешок фундука, полмешка арахиса и мешок фисташек.

Капитан стоять устал: ему казалось, что теперь шляпа его пахнет тмином, борода – анисом, а сапоги мускатным орехом.

– Ну вот, это последнее! – потёр руки Главный Повар, исчеркав весь лист кругом.

Лебёдкой на борт подняли ящики с кухонной утварью.

В трюм отправились разнообразнейшие кастрюли; взбивалки пяти видов для кремов, соусов и белков; кухонные доски всех размеров; скалки простые, для раскатывания теста; и скалки рифлёные, для нанесения узора; ножи, тесторезки, выемки; противни, формы для тортов и кексов (и, конечно, маленькие формочки для пирожных-корзиночек). Кондитерские мешки с трубочками-насадками, с помощью которых кондитеры на воскресных тортах писали “Привет от Замковой Кухни”. Отдельным ящиком шли тёрки, ступки и мясорубки – всё, чем размельчали и растирали продукты. Другим ящиком – сита и дуршлаги, поварёшки и половники.

После поварёшек наступило затишье.

– У вас всё? – слабым голосом произнес Капитан, шляпа которого благоухала шафраном, а борода – коричными палочками.

– Всё, похоже… – осмотрел свой лист Главный Повар, на котором (на листе, конечно) живого места не было.

Капитан, не скрывая облегчения, вздохнул.

Но тут раздался крик – к кораблю бежал Перец и отчаянно голосил на всю округу:

– Гребёнки забыли!!! Господин Главный Повар, гребёнки забыли!!!

К груди он прижимал длинный пакет.

– К-какие гребёнки? – с недоумением спросил Капитан.

Главный Повар смачно хлопнул себя ладонью по лбу.

– Гребёнки! Ведь знал, что забуду, а записать места уже не было! Гребёнки эти – необходимейшая вещь, – пояснил он Капитану. – Ими на торте, ежели он гладко кремом украшен, а хочется чего-нибудь этакого, рисуют полоски разные.

И он, не дожидаясь, пока поваренок добежит до корабля, сам поспешил вниз по заскрипевшему трапу навстречу, желая поскорее отправить гребенки к ступкам и формочкам.

Капитан снял и понюхал шляпу, которая отдавала имбирем, сплюнул, и пошёл в каюту, мечтая, как сейчас он достанет буханку чёрного хлеба, отрежет корочку, натрёт чесноком и солью, а потом будет долго-долго нюхать…

А совсем потом съест!

И шляпа его заблагоухает, как обычно, вяленой рыбой, а борода – пивом.

И корабль будет пахнуть правильно: смолой, дёгтем, скипидаром. И чуть-чуть – протухшей водой из трюмов, которая просачивается сквозь обшивку, и которую невозможно до конца откачать…

Когда Главный Повар ушёл присмотреть за правильным размещением груза в трюмах, палуба и трап поступили в распоряжение Главного Мажордома.

На корабль стали заносить ящики со скатертями и салфетками, карточками для меню и именными карточками, блюдами и блюдцами, чашками и бокалами, столовыми ножами-вилками-ложками. Внесли ящик мыла. Вкатили бочонок крахмала для крахмаления скатертей и салфеток, и бочонок соды для чистки ножей и вилок. Занесли чугунные утюги, разогревающиеся угольками и сундук с отборным березовым углём для этих утюгов.

И всё равно, к досаде Главного Мажордома, у него такого внушительного списка, как у Главного Повара, не получилось…

Бублик было решил, что погрузка закончена, но тут поднялась на корабль и встала у трапа тётушка Гирошима, прикрываясь от солнца кружевным зонтиком (разумеется, в непременных оборочках).

Для неё на борт подняли бочонок с касторовым маслом, бочонок с запасным слабительным средством и бочонок с успокоительной микстурой. Два больших сундука и один средний. Этими сундуками багаж тётушки Гирошимы закончился.

Глава четвёртая

Корабельные премудрости

После недолгого прощания, «Невеста ветра» отчалила от пристани Акватики и поплыла вниз по реке к устью, к морю.

Даже в дороге Бублику приходилось полоскать рот каждый час лекарством тётушки Гирошимы.

Язык понемногу уменьшался, но до нормальных размеров было очень далеко.

Корабельные премудрости поварятам объяснили быстро: корма – место капитана и почётных гостей, таких как Главный Повар, Главный Мажордом и тётушка Гирошима, нос – матросское место. А обычные пассажиры путаются где-то посерёдке.

Якорь поднимают с помощью ворота, который называют шпиль. Первая мачта – это фок, вторая, самая большая и главная – грот. Третья – бизань.

Питаются на судне все по-разному: капитан и почётные пассажиры в кают-компании, все прочие – в своих помещениях.

Самое тёплое место на корабле – камбуз, корабельная кухня. Повар, который кок, топит там дровами специальную печь, и готовит для команды с пассажирами горячую пищу. А чтобы не сделался пожар, пол вокруг печи посыпан толстым слоем песка.

Поднявшись на борт, Главный Повар сделал первый визит именно в это помещение к неудовольствию кока, который очень холодно воспринял вторжение в своё царство.

Догадливый Главный Повар удержал рвущиеся с языка советы, как лучше обустроить корабельную кухню, и тихонько покинул камбуз, найдя иное поле для деятельности: заботу о грузе.

Поэтому для поварят на корабле не было не минуты покоя.

То Главному Повару казалось, что в трюме влажно и мука отсырела.

То он подумал, что взбивалки и тёрки недостаточно хорошо упакованы.

То вдруг наткнулся в своей каюте на упитанную крысу и решил, что питается она его, Главного Повара, лучшим шоколадом, предназначенным для торжественных тортов!

И во всех случаях поварятам нужно было сломя голову бежать в трюм, проверять муку и заново упаковывать кухонные принадлежности.

А уж что было с крысой – страшно вспоминать.

Перед погрузкой на корабль всех крыс выгнали, но эта, видно, спряталась и осталась. Шоколад оказался нетронутым, но Главный Повар не успокоился, пока крысу не поймали и не принесли на строгий суд.

Он посадил её в клетку и попросил у тётушки Гирошимы ударную порцию слабительного, чтобы доподлинно узнать, чем питалась обвиняемая.

Только после того, как крысу пронесло, она была признана невиновной, но осталась в клетке до прибытия в первый порт на пути следования.

Мореходы были не очень довольны, что поварята мешаются у них под ногами, то гоняясь за крысой, то вынося на свежий воздух кур в корзинках (чтобы пёстрые квочки не заскучали в трюме, не обиделись и не перестали нести яйца).

А Капитан, раздосадованный тем, что Главный Повар постоянно вмешивается в корабельное хозяйство, не выдержал, и громко сказал:

– Ещё одно слово про кулинарию и продукты – и я спускаю наш флаг, и поднимаю вместо него скатерть!

Только после этого Главный Повар немножко утих, заперся в каюте и принялся сочинять новые пирожные, как музыкант сочиняет песни.

Главный Мажордом, который не выносил проветривать скатерти и не требовал плыть так, чтобы поменьше качало (для удобства капризной коровы), подружился с Капитаном и по вечерам они стали играть в кости. Лакеи захватили с собой шахматы и тоже не скучали.

За тётушкой Гирошимой ухаживал корабельный лекарь, которого потрясла сила её слабительного, проверенного на крысе и он надеялся получить рецепт.

Поварята играли в камешки или рассказывали друг другу страшные истории про чёрного повара и руку в тесте. Или про колдуна Перхотьжора.

Бублик, когда слушать истории надоедало, а в игре не везло, любил пробраться на нос корабля и смотреть оттуда, как парусник бодает волны. Вода, по которой они плыли, была похожа на зеленоватое желе, а брызги блестели на солнце, словно крохотные леденцы.

Когда же приходило время возвращаться, он развлекался тем, что подкармливал крысу в клетке, которую Главный Повар определил жить до порта в кубрике поварят. Потихоньку она начала его узнавать и уже не старалась укусить, как в начале.

Бублик придумал крысе красивое кухонное имя – Солонка, но никто об этом не знал, потому что он по-прежнему безмолвствовал из-за своего распухшего языка.

И крыса тоже не знала, что она теперь Солонка, а не Сахарница или, там, Вазочка.

Глава пятая

Перекрёсток

Хотя Западное Море было исплавано Морскими Корабелами вдоль и поперёк, и корабли их были крепкими, способными выдержать многодневные путешествия, всё равно они предпочитали плавать веками выработанными маршрутами: от острова к острову.

Экономя время, Капитан не стал заходить на многие из них, но островок Перекресток он миновать не мог: здесь сходились невидимые морские дороги со всех концов Западного Моря.

Ранним утром корабль причалил в гавани столицы острова, которая тоже называлась Перекрёсток.

Целых полдня отдыха на земле! Подальше от качающейся палубы!

Для начала Главный Повар торжественно вынес с корабля и вытряхнул из клетки на пристань крысу Солонку.

Немного ошалевшая от свободы крыса поспешно уволокла хвост подальше от его сапога и спряталась в грудах товаров, дожидающихся погрузки на корабли.

А потом все пассажиры «Невесты ветра» поспешили покинуть корабль и гомонящей толпой пошли в город.

Но только шумный порт остался позади, как Главный Мажордом со своими людьми отделился от поваров и направился в сторону, не желая веселиться вместе.

– Ну и ладно, – обиделся Главный Повар. – Ну и пожалуйста!

И свернул в другую сторону.

А тётушка Гирошима, храня строгий нейтралитет, не стала присоединяться ни к той, ни к другой компании, пошла третьей улочкой.

И через десять минут они снова встретились. На рынке. Там торговали всем съедобным и несъедобным, что возили корабли Морских Корабелов в своих трюмах.

Глаза у Главного Повара загорелись при виде лотков с самым разнообразным продовольствием. Окинув пылающим взглядом рынок, он двинулся по рядам с едой. Повара, поварята и посудомойки за ним.

“Ненасытная утроба!” – пробурчал Мажордом и пошёл смотреть скатерти, салфетки и ковры, а тётушка Гирошима, пожав плечами, нырнула в совсем неприметную лавочку, на которой не было ни вывески, ни даже какого-нибудь предмета, указывающего на характер продающихся здесь товаров.

Бублик вертел головой, соображая, к кому бы присоединиться.

Таскаться хвостом за Главным Поваром он не хотел. Все поварята уже жевали местные сласти и фрукты, а ему до сих пор было ничего нельзя, кроме жидкой каши.

Смотреть на скучные скатерти, да ещё в компании Главного Мажордома, не забывшего, как он сидел вместо Бублика на табурете, – тоже не хотелось.

Ну не с тётушкой же Гирошимой идти?

И Бублик отправился осматривать достопримечательности Перекрёстка в одиночестве.

Для начала он решительно повернулся к рынку спиной и пошёл прочь по узким улочкам.

Перекресток был выстроен на холмистом берегу. Улочки то пыхтели вверх, то скатывались вниз.

Бублик не успевал вертеть головой по сторонам, пытаясь увидеть и запомнить сразу всё, – ведь это был его ПЕРВЫЙ незнакомый город.

Он думал, как будет рассказывать о Перекрёстке данюшкам и Пробою, теперь на равных с ними, как бывалый путешественник бывалым путешественникам.

Его раздумья прервала одна очень предприимчивая по виду дама. Она остановила Бублика и спросила:

– Скажи, малыш, ты с того судна, что пришло нынче утром?

Бублик кивнул.

– Я хочу предложить свежую зелень для камбуза – дешевле рыночной, очень выгодно. Вы долго простоите?

Бублик замотал головой.

– А сколько?

Бублик развёл руками, пытаясь объяснить даме, что ответить не может. Можно было, конечно, высунуть опухший язык, чтобы она отвязалась, но это как-то невежливо…

Впрочем, высунуть язык, видимо, стоило, так как дама быстро сделала выводы:

– Ты дурачок?

Маленький, похожий на обезьянку человечек, проходивший мимо, сказал ей:

– Ну что вы плетёте! Просто малыш немой. Сегодня они уходят.

Он обогнул даму, как клумбу, и поспешил дальше по улице.

– Ой, да ты немой, бедняжечка! – словно она сама догадалась, запричитала дама и остановила проходящую мимо знакомую:

– Посмотрите, дорогая, такой хорошенький мальчик – и немой!

– Ты немой, дружок? – заинтересовалась та.

Бублик кивнул, чтобы они отстали, но получилось наоборот.

Дамы тут же подозвали третью женщину, соседку второй.

– Сюда, сюда, скорее!

– Что случилось?

– Тут мальчик немой! – затараторили обе наперебой.

Бублику ничего не оставалось делать, как тихонечко сбежать.

Свернув на соседнюю улицу и отбежав так далеко, чтобы сердобольные дамы его не догнали, он снова, не спеша, пошёл по городу, глазея по сторонам.

И снова попал в историю.

На этой улочке среди бела дня грабили лавочку. А, может, и не грабили, может, забирали награбленное.

Во всяком случае, хозяин и его помощник голосили “ГРАБЯТ!”, трое напавших вопили “СВОЁ БЕРЕМ, ХАПУГА!”, а зеваки стояли кругом и откровенно наслаждались зрелищем.

Ну и Бублик подошёл посмотреть – что он, рыжий что ли?

Предметом грабежа был длинный холщовый мешок, который тянули в лавочку хозяин и помощник с одной стороны, трое грабителей из лавочки на улицу – с другой.

Наконец мешок не выдержал и лопнул по шву. Из него на землю лавиной посыпались крохотные белые раковинки.

Отчаянные крики раздались с обеих сторон.

В это время подскочили городские стражи.

Троица, бросив мешок, смешалась с толпой зевак, а зеваки, сообразив, что развлечение кончилось, кинулись врассыпную. Бублик помедлил – и его за шиворот поймал один из стражей.

– А, это ты, поганец?! – рявкнул он.

– Нет! – гордо сказал Бублик.

А получилось обычное “ы”.

Пришлось удирать вместе со всеми, вырвав ворот из цепких пальцев.

“Ну, весёлый город Перекресток!” – подумал Бублик, вытирая пот улиц через пять.

Но дальше улочки пошли вроде бы поспокойнее: народу было мало, домики стояли не так тесно друг к другу.

А отдельные – так и вовсе обособились.

Они были построены на выпирающих из земли скалах и сверху гордо посматривали на соседей. Крутые витые лесенки вели с мостовой к крылечкам, висящим над головой.

Один из домиков особенно привлёк внимание Бублика: скала под ним напоминала голову старого моряка, изборождённого трещинами-морщинами, с усталым обветренным лицом, с плотно сжатыми, потрескавшимися губами. А на макушке, словно шапка, примостился дом.

Бублик обошёл кругом, – нигде не было ни лестницы, ни ступенек, вырезанных в скале, ни скоб. Он заинтересовался и пошёл в обход ещё раз.

И тут сверху его стукнуло что-то тяжелое, да так, что он упал.

А когда, чувствуя звон в голове, поднялся, увидел: из окон дома свисают верёвочные лестницы, по ним спускаются смуглые люди с длинными золотыми серёжками в ушах.

И вид у них самый, что ни на есть, угрожающий.

– Стой! – гортанно кричали они Бублику.

Вспомнив недавний опыт у лавочки, Бублик предпочёл взять руки в ноги и бежать, что было сил.

Люди в серёжках уверились, что мальчишка замешан в чем-то, известном только им, и, едва коснувшись пятками земли, кинулись в погоню.

Будь дело в другое время, Бублик бы просто покрутил пальцем у виска, сказал им: “Вы что, с ума сошли?” – и пошёл бы себе на корабль. Но попробуй что-нибудь объяснить, когда из всех звуков в твоем распоряжении только унылое “Ы”.

И Бублик припустил ещё сильнее.

Ноги его каким-то чудом запомнили дорогу и он, оставив позади ограбленную лавочку, на пороге которой хозяин, причитая, собирал в лукошко рассыпавшиеся раковинки, и трех дамочек, так и стоявших на том же самом месте, что и два часа назад, прибежал на рынок.

Погоня чуть отстала и Бублик, не притормаживая, нырнул в ту самую неприметную дверцу, куда зашла тетушка Гирошима.

* * *

А она, по-прежнему, была там: ещё бы, в лавочке продавали лекарственные зелья, подозрительно смахивающие на колдовские.

Кругом висели когтистые сушёные лапки и чешуйчатые, натёртые маслом до блеска хвосты. Громоздились на полочке вдоль задней стены черепа зверюшек, начиная с самого маленького, наверное, мышиного и кончая огромным, не иначе как драконовым. Порошки, косточки, баночки с мазями, разноцветные свечки и ароматические палочки грудами покрывали прилавки.

Продавец и тётушка Гирошима общались друг с другом на каком-то птичьем языке, пересвистываясь и перемигиваясь.

– Ад унгвэм, – расслышал единственное различимое Бублик, когда хозяин стал насыпать на чашу маленьких весов порошок, отмеряя нужное его количество с помощью крупных блестящих зёрен неизвестного растения, которые он осторожно брал щипчиками из коробочки, и клал на другую чашу.

Бублик выглянул в пыльное окошко – на том пятачке рынка, который виднелся из окна, было тихо.

Тётушка Гирошима, уложив пакетик с порошком в сумку с оборочками, сказала Бублику:

– Посторожи, дружок, мои покупки, а я сейчас.

И хозяин лавки с поклонами повёл её куда-то вглубь дома.

Бублик остался один среди черепов и сушеных лапок.

Он отошёл к самому безопасному прилавку, где костей не было, и в маленьких ящичках красовались самые разные камушки, круглые и плоские, матовые и блестящие, с дырочками и без.

От нечего делать, Бублик стал перебирать их, гадая, для чего они нужны.

– Для лечения разных болезней, для оберега, для многого, – прошелестел хозяин лавки, незаметно пришедший обратно.

Он вынул из ящика кроваво-красный камень, испещрённый чёрными узорами.

– Вот этот помогает в запутанных делах. Возьми.

Бублик взял округлую гальку, гадая, сколько она может стоить.

– Ничего не стоит, – произнёс немыслимые для продавца слова хозяин лавочки. – Раз ты с госпожой Гирошимой, это подарок.

Отказываться было неудобно, и Бублик сунул камешек в карман.

Отчаянно чихая, тётушка Гирошима неожиданно вошла в лавочку с улицы, – то есть совсем с другой стороны. И казалась очень довольной.

– Ну, пойдём, – обратилась она к Бублику, – пора. Там что-то интересное завязывается.

Бублик подхватил её сумочку, размышляя, купила ли травница хоть одну черепушку или все покупки ограничились скучными порошками?

Они вышли из лавочки. Бублик огляделся и понял, что никаких людей в серёжках вокруг и в помине нет. Это его обрадовало.

Он поискал взглядом своих и увидел: Главный Повар за время, что он, Бублик, обегал полгорода, не продвинулся дальше второго съестного ряда.

Зато после его визита многим торговцам торговать было нечем: Главный Повар скупил подчистую больше дюжины лотков.

Сейчас он с видом крайней заинтересованности стоял около полуголого продавца, весь товар которого состоял из медного тазика, наполненного крохотными красными перчинками. Повара, поварята и посудомойки почтительно стояли позади.

Главный Повар осторожно, двумя пальцами, взял за зелёный хвостик одну перчинку, которая была меньше его ногтя.

Осмотрел её.

Понюхал.

Подумал…

– Нет, господин, не надо! – запричитал торговец, но Главный Повар уже положил перчинку на язык.

Ничего не произошло.

Повар почмокал губами, видимо, пытаясь понять, какая она, на вкус, целая.

Потом с языка переместил на зуб и осторожно, просто ювелирно, сжал челюсти, надкусывая алую запятую.

Глаза у него выпучились, рот раскрылся и почти целая перчинка, на блестящем боку которой еле виднелся слабый след от укуса, упала в пыль.

Повар замахал руками, замычал, заплакал большими (куда больше перчинки) слезами.

Расталкивая всех, он с искажённым лицом побежал к старушкам, торгующим молоком и сметаной, и, выхватив кувшин у одной, осушил его до дна. Потом второй. И третий тоже. И половину четвёртого.

А потом сияющий Главный Повар вернулся обратно, и энергично двигая обожённым языком, косноязычно сказал:

– Великий Торакатум! Вот это перец! Беру всё!

После перца Главный Повар решил, что на сегодня он достаточно насмотрелся, напробовался и напокупался.

И пошёл обратно на пристань, оставив обрадованных подчинённых развлекаться, как хотят.

– Я тоже пойду на корабль, – сказала тётушка Гирошима, с удовольствием высмотревшая всё представление. – С моими покупками лучше по городу не гулять. А ты пойдёшь?

Бублик кивнул. Он набегался и устал.

И недавнее досадное происшествие словно кто-то пеплом посыпал, оно уже не казалось важным и значительным – мало ли что бывает в незнакомых городах.

На корабле было тихо и пусто, лишь грузили на борт покупки, сделанные Главным Поваром на рынке.

Бублик хотел взглянуть на корабли из других мест, но в этот день у пристани был пришвартован всего один корабль, не считая акватиканского.

Он был меньше «Невесты Ветра», и куда потрёпанней. Чтобы его осмотреть от мачт до бортов хватило и пяти минут.

И Бублик пошёл в кубрик качаться в гамаке.

– Кто у вас главный?! Кто у вас главный?! – вдруг услышал он и выскочил на палубу.

У трапа стояла кучка богато одетых, но каких-то помятых людей. Главным украшением их лиц были носы всех форм и размеров. Формы и размеры были разные, – а вот цвет одинаковый, подозрительно сизый.

“Главного” вызывал человек, с носом, похожим на грушу. Бублик тут же окрестил его Грушей.

На палубу вышел недовольный Главный Повар, который прилёг после утомительной прогулки, но жалобные крики его подняли.

– Ну, я Главный, – сухо сообщил он. – Чего надо?

– Господин! – завопили хором люди, а потом Груша, прижимая кулаки к груди, сказал басом:

– Не оставь своих собратьев в беде! Мы тоже повара, и тоже плывем на турнир по приглашению Императора Архипелага Какао. Но случилась ужаснейшая беда – наш корабль по ошибке (люди усиленно закивали головами) уплыл без нас. О горе нам, несчастным, о беда! Прояви великодушие, возьми нас на свой славный корабль, довези до Архипелага!

Главный Повар нахмурился.

– Не бесплатно!!! – увидев его сведённые брови, завопил человек с носом, похожим на помидор. – Мы не все пропи…, то есть изжили, находясь в бедственном положении на этом крохотном островке.

“Этот Помидор причитает так, словно они на необитаемом острове остались!” – подумал Бублик.

Главному Повару отчаянно не хотелось везти на собственном корабле будущих соперников по турниру.

Он сдвинул брови так, что они стали похожи на волнорез, и задумался.

Внизу переминались носатые повара.

К их счастью, на палубу вышла тётушка Гирошима, которую заинтересовали крики и стенания. Она, стоя в сторонке, выслушала всё, потом подошла Главному Повару и твёрдо сказала:

– Чего тут думать, конечно, берём!

И не успел Главный Повар возразить, как тётушка Гирошима обратилась к стоящим внизу:

– Поднимайтесь на борт, милости просим!

Обрадованные повара бегом кинулись к трапу, пока растерявшийся Главный Повар не опомнился.

Первым на палубу вступил человек с носом, как груша. Вторым – с носом, как помидор. Третьим – с носом, как картошечка. Был нос, похожий на загнутый стручок перца, нос, похожий на баклажан. Замыкал шествие повар, чей нос очень напоминал огурец в пупырышках, только не зёленый, а розовый.

– Есть один свободный кубрик, там вы без особых удобств, но разместитесь! – сказала тётушка Гирошима и велела вахтенному матросу:

– Покажи им.

– Ну, спасибо вам, госпожа Гирошима, – прошипел Главный Повар. – Навялили дармоедов на нашу голову, корми их теперь. Может быть, их специально оставили, чтобы от лишнего груза избавиться? А?

Но на тётушку Гирошиму его слова не произвели ровно никакого впечатления.

Она лишь пожала плечами и вернулась к себе.

Потихоньку на корабль стали возвращаться остальные акватиканцы, переполненные впечатлениями, – время отплытия было не за горами.

Задерживались только повара.

До отплытия оставался час с небольшим, а поваров всё не было.

– Я знаю, где эти мерзавцы! – разбушевался Главный Повар. – Я видел, как они поглядывали в сторону пивной! Ну, я им покажу! Оставлю точно так же, как этих, приблудных! Хотя нет, не допущу, чтобы они позорили Акватику, попрошайничая у проходящих кораблей!

И пышущий гневом Главный Повар ринулся на пристань. Поварята гурьбой кинулись за ним и еле догнали у выхода в город.

Главный Повар снова пошёл на рынок, засучивая по пути рукава и грозя поварам немыслимыми карами.

Повара, действительно, были в пивной, как и думал Главный Повар. Они сгрудились возле своего товарища, который сидел на скамье, закрыв глаза, и был совершенно зелёного цвета.

Рядом же суетился хозяин пивной, вплескивал руками и мотал головой, тряся жёсткими черными волосами.

– Ай-яй-яй-яй! – причитал он. – Ай-яй-яй-яй! Такой хоросий молодой селовек! А поймал, ой-ё, поймал-подсепил!

– Что поймал-подцепил? – грозно спросил Главный Повар, невежливо тыкая кулаком в спину хозяина.

Тот ничуть не обиделся и не удивился, а, повернувшись к Главному Повару, заголосил ещё громче:

– Морскую лихорадку подсепил! Ой, несчастный он, бедолага, бедная его мама!

Зелёный повар от ужаса пошёл пятнами и, не открывая глаз, застонал.

– Ты что мелешь? Какую такую лихорадку? – растерянно переспросил Главный Повар, зеленея сам от неожиданных новостей.

– Морскую лихорадку, господин, ухом клянусь! – завопил хозяин. – С дальних островов привосят к нам её, сарасу, вместе с товарами. Вьётся в восдухе, невидно-неслысно. Восьмет, пакость, да и прилепиться к кому-нибудь, кто в море первый рас высел.

– И что, сильно опасная? – свёл брови Главный Повар.

– Да нет, не сильная! – замахал руками хозяин пивной. – Недельки две отлесытся и как новенький будет. При этой лихорадке главное ведь сто? Подальсе от моря дерсаться.

– Да ты соображаешь, что говоришь? – взревел Главный Повар. – Мы через полчаса отплываем.

– А вы на меня орите, – неожиданно спокойным тоном сказал хозяин пивной. – Я вам ничего не садолжал. На корабль ему теперь ход сакрыт – сразу помрёт, как пару рас на волне качнётся, да ветра морского нюхнет.

– Как это не должен, – стал распалять сам себя Главный Повар. Щёки его побагровели, а брови заходили, словно штормовые волны. – В твоей забегаловке он эту дрянь подцепил. Ты, можно сказать, зарезал меня на месте. Кто нам теперь на тортах красивые слова писать будет. А?

– Ничего не снаю! – твердо сказал хозяин. – На нём не написано, где он её подсепил! Комнату я васему больному могу отвести на три недели. Чистую. Светлую. Плата вперед. А больсе я ничего не долсен.

– Не должен?! – стал наступать на него Главный Повар. – У тебя он позеленел – все свидетели. Где я теперь работника найду, а? По рынку побегу с криками? Нет, дорогой, ты мне взамен моего испорченного повара другого искусного человека дай, тогда заплачу тебе за твою конуру. За две недели.

– Нет у меня людей! – завопил, отступая к кухне, хозяин. – Караул, грабят!

Из кухни выскочили хозяину на подмогу пять босых молодцов, чьи головы были туго обвязаны яркими платками.

Увидев это, повара бросили зелёного больного и стали за спиной Главного Повара вместе с поварятами. Численный перевес оказался на их стороне.

– Людей, говоришь, нет? – ухмыльнулся Главный Повар. – А эти?

– Не умеют они писать! – воинственно отрезал хозяин пивной. – Они в сколе плохо учились.

– А мы проверим! – махнул рукой Главный Повар. – Соус мне томатный. Быстро!

Хозяин пивной нахмурился, но спорить не стал и шепнул что-то одному из своих людей. Тот принёс глиняный горшок с густым томатным соусом, который добавляли к жареному на углях мясу.

Глядя на хозяина пивной с нескрываемым превосходством и пренебрежением, Главный Повар вынул из кармана карандаш. Картинно топая, прошёл к столу, за которым пировали акватиканские повара, и взял лежащий на нем большой лист бумаги – длинный счёт того, что выпили и съели.

– За счёт заведения! – сказал он и порвал лист надвое.

На чистой стороне одной половины он что-то написал, второй кусок бумаги ловко свернул в пакетик, небрежно накидал ложкой в этот кулёк томатного соуса и маленькими золотыми ножницами, висевшими у него на поясе вместе с зеркалом (ими он подправлял непокорные волоски на бровях), отрезал кончик кулька.

Орлиным взором оглядев пивную, Главный Повар увидел единственный стол со скатертью (важным гостям, для которых заведению ничего не жалко) и сказал своим поварам:

– Сюда несите!

Повара поднесли стол поближе.

Главный Повар положил на него лист бумаги, придавил солонкой. Потом на мгновение застыл, высоко подняв брови. И очень быстро нарисовал соусом прямо на скатерти красный цветочек.

– Хорошая линия, – решил он. – Ты, – ткнул в крайнего молодца за спиной хозяина пивной. – Пиши.

Повинуясь не приказанию Главного Повара, а взгляду своего хозяина, тот нехотя подошёл к столу, скованно взял наполненный соусом кулёк и принялся старательно выводить слова, выписанные на бумажке:

“Слава Главному Повару! Ура!”

– Следующий! – громко сказал Главный Повар, снова наполняя опустевший кулёк.

Среди четырёх корявых надписей, украсивших скатерть, одна была неожиданно красивой, а сделал её молодец самого разбойного вида, завернутый от макушки до шеи в оранжевый шелковый платок.

– Вот этот прохвост подойдёт! – сказал Повар, изучая расписанную скатерть. – Рука довольно твердая и гибкая. Можно поднатаскать. Беру его в обмен на своего. Да смотри мне, что бы ни зелёной точечки на моём не осталось.

Он вынул из кошелька несколько монет и небрежно подал их хозяину пивной.

– Воля васа, – сказал с поклоном хозяин. – Сироту всякий обидеть норовит.

– Да я из твоего босяка человека сделаю! – похлопал его по плечу Главный Повар. – Такого писца вылеплю, – с руками оторвут!

Он взял со стола смятый кулек, выдавил из него себе на палец каплю соуса, засунул палец в рот и облизнул.

– Томат, соль, укроп, кориандр, красный перец. Немного масла. Когда упаривали, – чуток подгорел. Растяпа-поварёнок, плохо мешал, – сказал он, вытирая палец о край скатерти.

Чувствуя себя победителем, Главный Повар гордо вышел из пивной.

Глава шестая

Проишествия на море

О том, что один повар заболел и оставлен в забегаловке Перекрестка, тётушка Гирошима узнала, когда «Невеста ветра» была далеко в море.

И новости ей очень не понравились.

– Вообще-то, – ядовито сказала она Главному Повару, – меня для того и пригласили, чтобы больными заниматься. Вы оставили на берегу человека, даже не показав мне. О такой болезни, как морская лихорадка, я ничего не слышала. Чем он болен на самом деле? Кто теперь знает?

– Вот видите, – пробурчал Главный Повар. – Зачем же вам его показывать, коли вы морскую лихорадку всё равно не знаете? Он в надежных руках, а в болячках я тоже кое-что смыслю.

Он и сам запоздало понял, что слишком опрометчиво поступил в пивной, но признать правоту тётушки Гирошимы упорно не желал.

– Благодаря мне на борту всего лишь один новый человек, – сказал он, – а благодаря вам – целых семь. Так кто же из нас поступил неблагоразумно, дорогая госпожа Гирошима? Извините, мне некогда.

С этими словами Главный Повар сбежал от тётушки Гирошимы и занялся новым приобретением.

После обеда он спустился на камбуз к коку и переговорил с ним.

Кок, получив согласие Капитана и солидную горсть монет из рук Главного Повара, освободил корабельную кухню, куда пришлось идти человеку в платке.

Главный Повар заперся с ним на несколько часов.

А на полдник команда и пассажиры получили каждый по пирожному, украшенному изображением рыбки.

Нового повара дружно прозвали Оранжевый Платок.

* * *

Ночью Бублик проснулся от неприятного ощущения, что он не один в полотняном гамаке. Кто-то осторожно трогал его холодными пальцами.

Бублик распахнул глаза как раз в тот момент, когда длинный усатый нос ткнулся в его щёку, защекотал усами.

Солонка собственной персоной сидела на груди у Бублика.

“Ты с ума сошла!”

Вместо слов Бублик постучал себя по голове.

Крыса в ответ тихонько пискнула, словно сказала: “Есть давай!” Свободную жизнь и волю Солонка охотно променяла на кусок хлеба.

Бублик снял с себя крысу, выбрался из гамака и стал рыться в своем сундучке в поисках съестного. Нашел пакетик сушёного чернослива. Таких пакетиков мама положила ему несколько, надеясь, что скоро он сможет есть не только жидкую кашу.

Солонка уселась на полу рядом с сундучком на задние лапы, передними аккуратно, как ручками, взяла черносливину и стала её обкусывать.

Бублик не знал, плакать ему или смеяться. Вот уж кому не обрадуется Главный Повар, так это Солонке.

Значит, придется её прятать…

Думая об этом, он снова задремал, но в самую глухую пору поварят вдруг разбудил дикий вопль.

Они так и подскочили в своих висячих полотняных кроватях.

Кричал Укроп, поварёнок, чей гамак был ближе всего к выходу.

– Ты чего?! – накинулись на него все.

– Там кто-то был!!! – вопил, показывая на дверь, белый, как сметана, Укроп. – Я видел тёмного человека в дверях!

– А серой крысы в чёрной комнате ты не видел? – не поверили поварята.

– Он там стоял! – упирался Укроп.

– Приснилось это тебе, – стали успокаивать его поварята. – Спи, Укропчик.

Постепенно Укроп успокоился и уснул, но его пример оказался заразительным.

Не прошло и двух часов, как новый звук – совсем уж ни на что не похожий – заставил поварят в ужасе вскочить.

Кто-то подвывал в углу кубрика.

Прошло немало времени, пока испуганные поварята разобрались, что это стонет во сне Орешек, напугавшийся укропчикового тёмного человека.

Они снова разбрелись по гамакам, но к тому времени почти рассвело.

* * *

Второе пришествие Солонки на борт никто не заметил: было не до неё.

«Невеста Ветра», плывшая до того в исключительно благоприятных условиях, попала в первый за плавание шторм.

Разбушевавшееся море долбило в борта корабля упругими водяными кулаками, заваливая его то на один бок, то на другой, иногда подбрасывая в воздух, чтобы снова поймать и яростно укачивать.

Теперь большая часть пассажиров лежала пластом, не в состоянии ни есть, ни двигаться. Кого не тошнило, того рвало.

Главный Повар, принявший шторм как личную обиду, пришёл к Капитану и завопил, что теперь Сметанка будет давать прокисший творог вместо молока, а у кур в яйцах желток и белок перемешаются до омлета. И потребовал прекратить шторм.

Капитан посоветовал Главному Повару обратиться непосредственно к ветру и морю, и добавил, что добровольно теперь даже поварёнка сухопутного не повезет, если его и озолотят за это.

А Главный Мажордом, присутствовавший при разговоре, и второй день вместо еды пивший маленькими глоточками воду, при слове омлет скривился и, зажимая рот, поспешил прочь из кают-компании к ближайшему борту.

Кучка отставших от своего корабля поваров с сизыми носами боролась со штормом усиленными дозами горячительных напитков.

Борьба была небезуспешной: напившихся поваров так качало, что им было глубоко всё равно, переваливается ли корабль с боку на бок, или нет, качки они не замечали.

Главного же Повара и шторм не брал: лишний раз пройтись по кораблю он, конечно, не рисковал, но и аппетита не утратил.

Не действовала качка и на нового кондитера.

Главный Повар очень этому обрадовался и отправил его проверить, не испортились ли от шторма продукты в трюмах.

– Посмотри всё тщательно, – напутствовал он, – от этого конкурс зависит.

Новичок отнёсся к поручению очень ответственно и не успокоился, пока не исследовал каждый уголок трюма, каждый мешок и ящик.

Главный Повар был весьма доволен, а сам Оранжевый Платок – нет. Когда проверять стало нечего, он помрачнел.

– Вот работник! – восхищался Главный Повар. – Не чета вам, дармоедам. Только и знаете, как продукты переводить: не успели съесть, а уже к борту бежите, да обратно вываливаете. Морская болезнь, морская болезнь! Лишь бы от дела отлынить!

И (в награду) он послал работящего новичка убирать каюты тех, кто не успел добежать до борта.

Повар с Перекреста снова воспрял духом.

– Наверное, это у него такое средство от морской болезни, – решили поварята. – Должен что-то делать, иначе тоже свалится. Сумасшедший, одним словом.

Сами они почти все оправились от морской болезни на следующий день, и их больше не тошнило от безумной качки. Но на глаза Главному Повару не показывались, чтобы он не привлёк их вместе с человеком из пивной к какому-нибудь полезному, но неприятному делу.

Они по очереди бегали на камбуз за кашей, сухарями и компотом для всех. Бублик съедал свою порцию каши и выпивал компот, а сухарь оставлял для Солонки. Днем она пряталась в каком-нибудь тёмном закутке, а ночью прибегала за едой.

Бублик жалел, что нельзя её рассекретить.

Девизом Главного Повара (справедливым, конечно…) было: “КРЫСА – ВРАГ КУХНИ!”

“Но ведь жизнь из одной кухни не состоит…” – думал, вздыхая Бублик, гладя спинку крысы. – “Она ведь даже не серая, а бежево-кремовая. Почти морская свинка, только умная и не лохматая. И всё равно крику будет, если её найдут…”

А Солонка и не думала находиться, и второй раз попадать в клетку не собиралась.

Вечного ничего не бывает, и шторм утих. Все стали понемножку оживать, но утром не досчитались самого стойкого: человека с Перекрёстка.

Поварята бросились на его поиски, – и нашли лежащего без сознания у гальюна на носу «Невесты ветра». Кто-то треснул нового повара по оранжевому платку, прямо по темечку, чем-то тяжелым.

Корабельный лекарь, который лечить совсем разучился (ну не болели Морские Корабелы!) отказался даже подходить к раненому и позвал тётушку Гирошиму.

Она осмотрела бесчувственного Оранжевого Платка и нахмурилась:

– Его не просто оглушили, а ещё и по ноге стукнули.

– Сломали ногу? – ужаснулся Главный Повар. – За что?

– Не сломали, к счастью. Но отёк сильный. А за что…

Тётушка Гирошима пожала плечами и велела отнести раненого в корабельный лазарет.

А когда Главный Повар отошёл, она, собирая свои инструменты, пробурчала:

– Я бы спросила не “за что”, а “зачем”? Веселенькое у нас путешествие!

Человек с Перекрёстка скоро пришёл в сознание, но кто на него напал, так и осталось загадкой.

– Не знаю, – бубнил он гнусаво. – Сзади напали.

И нога, и голова у него были забинтованы.

– Может, это кто-нибудь у нас после шторма рассудком поехал? – шёпотом спросил Главный Повар у тётушки Гирошимы. – Может, он теперь всех у туалета караулить будет, а? И ноги ломать? У вас нет микстуры для сумасшедших, то есть от сумасшедших?

– Для вас персонально есть! – пообещала тётушка Гирошима и подмигнула Бублику, который полоскал рот.

– Нет, я всё-таки предупрежу Капитана! – решительно сказал Главный Повар. – С сумасшедшими шутить нельзя.

И ушёл.

Бублик тоже пробыл в лазарете недолго, – тётушка Гирошима дала ему склянку с каплями, которые надо было пить на ночь, чтобы поскорее заживало, и он отправился к себе.

Но, проходя мимо каюты Главного Повара, увидел, как хвост Солонки исчезает за приоткрытой дверью.

Бублику стало плохо.

Помимо прочего, на рынке Перекрёстка Главный Повар купил кулек местных благоухающих сластей на пробу, а Солонка, видимо, решила попробовать их раньше…

Бублик кинулся за крысой.

Солонка важно, как к себе домой, вошла в каюту и направилась под кровать, прикрытую от потолка до полу красными парчовыми шторами.

Бублик раздернул шторки и опустился на четвереньки.

Под кроватью, рядом с дорожным сундучком, ночным горшком и домашними шлепанцами сидела счастливая Солонка. И не одна, а в компании с другой крысой, больше и тоще её.

“Ничего себе, колбаса варёная, не только вернулась, но и друга с собой на корабль привела! Ай да Солонка!” – Бублик протянул руку, но друг Солонки предупреждающе пискнул, всем своим видом показывая, что укусит сразу.

А Солонка вдруг страшно заинтересовалась розовыми цветочками на ночном горшке, предоставляя мужчинам возможность разобраться самим.

Глаза у Бублика привыкли к подкроватному полумраку и он увидел что крыса, то есть крыс, защищает кучу крошек в дальнем углу – видно Солонка носила сюда Бубликовы сухари, а её друг не только ел за обе щеки, но и собрал запасец на черный денек.

“Скряг, – вот ты кто!” – дал имя крысу Бублик.

Занятый крысами, он не расслышал шагов в коридоре, а когда сапоги забухали у самой каюты, бежать было некуда – не под кровать же, в компанию к гневно шипящей крысе и ночному горшку!

Бублик вскочил, не зная, что делать.

Дверь открылась, в каюту вошёл Главный Повар.

– Ты чего? – хмуро удивился он.

Бублик стоял.

Потом растерянно протянул Повару ладонь с зажатым пузырьком лекарства тётушки Гирошимы.

– А, это… – Повар, сопя, сел на кровать, стянул с себя сапоги и на ощупь нашарил домашние тапочки. Из-за тучности ему было тяжело наклоняться. – Уже не надо. Отнеси обратно. Капитан сказал, что выставит охрану на носу.

Бублик пулей вылетел из каюты, забыв и про Солонку, и про Скряга, мысленно благодаря Великого Торакатума за то, что Главный Повар принял его пузырек за микстуру от сумасшедших.

Пытаясь успокоить колотящееся о ребра сердце, он обошёл весь корабль, потом забрёл в небольшое помещение, где хранились корабельные канаты, свёрнутые в тугие кольца, запасные паруса, пакля и дерево. Сел на бухту каната, закрыл глаза.

И стал думать, что с одной стороны он, Бублик, паруса, канаты и пакля, а с другой – всё море. А между ними – деревянная стенка, нашитая на корабельные рёбра.

В уютной темноте, где пахло дёгтем и смолой, он задремал, но его разбудили крохотные цепкие лапки, упорно поднимающие владельца по бубликовой куртке к плечу.

Солонка пришла мириться.

Бублик был зол на неё и мириться не желал.

Но крыса уселась на плече и стала виновато тыкать холодным влажным носом в ухо.

Это было смешно и щекотно, и Бублик понемногу оттаял.

“Ладно…” – мотнул он головой и погладил Солонку по спинке.

Крыса обрадовалась, что её простили, затанцевала на плече, а потом вдруг полезла Бублику на голову.

Бублик немножко испугался, не понимая, что она задумала, но, оказалось, Солонка решила поиграть.

Забравшись поварёнку на макушку, она уселась там, и лихо съехала по лбу и носу, как по ледяной горке.

Плюхнувшись на грудь Бублика, Солонка ловко перевернулась и быстро заспешила наверх.

“Да уж, вот завёл себе домашнего питомца…” – думал Бублик, пока Солонка скатывалась с его головы. – “Враг кухни, проныра, нахалка, да ещё не одна, а с дружком! Нет бы Главному Повару черепаху у себя в каюте поймать – тогда бы хлопот не было!”

Беззаботная Солонка радостно попискивала, соскальзывая с носа, как с трамплина, а в каюте Главного Повара, который задремал на кровати, хрупал сухарями, спрятавшись за ночным горшком, толстый, лоснящийся Скряг.

* * *

После шторма установился хороший попутный ветер.

«Невеста ветра» воспряла духом, расправила паруса и понеслась во весь опор.

Утром Капитан увидел за кормой чёрное двухмачтовое судно.

“Не обгонишь!” – подумал он и приказал поднять ещё парусов.

«Невеста ветра» прибавила ходу.

– Ха, им нас теперь не перегнать! – объяснил довольный Капитан Мажордому и Повару, стоявшим рядом с ним на корме и любовавшимся морем.

Чтобы паруса выдерживали напор ветра, их, не переставая, смачивали водой.

– А это ещё зачем? – кисло осведомился Мажордом, которому не очень нравилась большая скорость судна.

– Господин Мажордом, – тут же встрял довольный Повар, – даже я знаю, что льняное полотно в мокром состоянии становится крепче и туже. А под вашим началом, по-моему, тысяча льняных скатертей.

– Скатерть – это одно, а парус – совсем другое! – отрезал Мажордом. – Я же не интересуюсь, почему тутошний кок мясо с подливкой готовит вкуснее, чем Королевская Кухня.

Смерив друг друга уничтожающими взглядами, Повар и Мажордом разошлись по разным бортам и стали прогуливаться в одиночестве, не замечая друг друга.

К радости Капитана, незнакомое судно не приближалось. Убедившись, что оно не догонит «Невесту ветра», он сходил в свою каюту за трубой.

– У них полно народу на палубе, хорошее вооружение и отсутствует флаг… – пробурчал Капитан себе под нос, чтобы Повар и Мажордом не расслышали. – Чтобы это значило, буря меня побери?

Весь день судно шло тем же курсом, что и «Невеста ветра», однако ночью оно исчезло – и утром вокруг не было видно ни паруса.

* * *

Мажордом обиделся на Повара всерьёз, заперся в своей каюте и Повару стало не с кем спорить.

Главный Повар заскучал.

“Один немой – это хорошо. Одни немой и хромой – это плохо. Семь не моих прожор – это очень плохо. Сахар, похоже, отсырел, а карамель слиплась, – это отвратительно!”

Терзаемый скукой, Главный Повар впал в мрачное настроение (и ведь он не знал, что Солонка вернулась на корабль в компании Скряга…).

А когда Главный Повар впадал в Мрачное Настроение, ему жизнь была не мила, если кругом все тоже не становились мрачными и угрюмыми.

А как это сделать?

Да загрузить подручных работой! Желательно неприятной.

И Повар пошёл к Капитану.

Капитан удивился новой странной просьбе.

– А без меня не справитесь? – пробурчал он.

– Будь я на своей кухне… – тяжело вздохнул Главный Повар. – Уж дело бы всем отыскалось!

– Палубу бы не мешало заново проконопатить, – нашёл одно дело Капитан. – Да медные детали корабля начистить. Всякие ручки, скобы и всё такое.

– Сделают! – обрадовался Главный Повар, недавнюю мрачность с которого – как рукой сняло.

И через десять минут команда акватиканской кухни была на палубе. Кто под надзором боцмана конопатил щели между досками палубного настила просмоленной паклей, кто начищал корабельный колокол, ручки и поручни. Несколько бедолаг драили напильниками якорь и якорную цепь, потому что Главный Повар по простоте душевной велел и его начистить так, чтобы блестел.

Моряки, посмеиваясь, с носа наблюдали за всем происходящим.

Сам Главный Повар стоял на капитанском мостике, широко расставив ноги и, скрестив руки на груди, смотрел сверху вниз на трудящихся поваров и поварят, и в его душе были гармония и покой.

Глава седьмая

Прибытие

«Невеста ветра» принесла акватиканских поваров прямо к Архипелагу Какао.

И как раз в тот момент, когда они уверились, что никакого Архипелага нет, всё это выдумки, а есть только море кругом, одно море и больше ничего.

– Острова!!! – завопили поварята, увидев кусочки суши, похожие на коричные кексы с изюмом.

Больше всех обрадовался Бублик, он подозревал, что Скряг и Солонка путешествуют на корабле не ради сухарей, которыми он их снабжал, и скоро набеги на сокровища Главного Повара обнаружат.

К кораблю подплыла небольшая лодка.

На борт «Невесты ветра» взошёл важный лоцман, чтобы провести в безопасную гавань.

– На конкурс прибыли? – улыбнулся во весь рот он. – Добро пожаловать! Ваш корабль – одиннадцатый, и ещё тридцать семь на подходе.

Главный Повар немного встревожился, услышав, сколько команд собираются принять участие в турнире. Но виду не подал.

– Ух, скорее бы на берег! – сказал он лоцману. – Руки чешутся что-нибудь состряпать!

Столица Архипелага Какао лежала перед ними на берегу, как витрина кондитерской.

Дома – пряники, дома – коврижки, дома – пирожки, дома – пирожные смотрели на окнами на бухту.

А самое почётное место в этой невиданной витрине занимал многоярусный дворец-торт, кулинарный шедевр, выстроенный не из бисквита и крема, а из камня и дерева.

«Невеста ветра» лавировала между другими судами, стоявшими в гавани, а Главный Повар как гончая, почуявшая след, крутил носом во все стороны.

– Так-так… – говорил он, ловя запахи города, – там жарят лук, а там стряпают булочки с корицей. О-о, я чувствую аромат рыбного пирога с укропом и лавровым листом! Очень интересно… Кто-то сушит сухарики с маком… А вон в той стороне, похоже пекут дивный шоколадный торт. А крем уже взбили, ароматизировали ванилью и готовятся делать из него белые розы на бисквитных лепёшечках.

– А почему на лепёшках, а не на торте? – спросил сбитый с толку потоком слов лоцман, с лёгким испугом поглядывая на Главного Повара.

– Да потому, друг мой! – вальяжно ответил Главный Повар, – что куда проще сделать розу на бисквитной лепёшечке, а уж потом посадить её на торт. Это же азы!

«Невеста ветра» бросила якорь.

* * *

Если лоцман проникся к Главному Повару уважением, смешанным с восхищением, то произвести на таможенника такое же впечатление Главный Повар не смог.

Тот деловито взобрался на борт и с ходу атаковал Главного Повара портовыми сборами, пошлинами, списками беспошлинных товаров и списками товаров, запрещённых к ввозу.

Последнее прямо касалось многого из того, что лежало сейчас в трюмах.

– Как это нельзя?!! – вопил багровый от возмущения Повар. – А из чего же, позвольте полюбопытствовать, я буду делать “Королевское суфле с креветками”?!

– Не могу знать, – равнодушно отвечал таможенник. – Не положено.

Капитан, повидавший на веку больше стран, чем Главный Повар, и лучше знакомый с таможнями всех видов, пригласил обоих в каюту.

О чём они там говорили – осталось секретом, но вышел оттуда Главный Повар, ничуть не успокоившись.

– Всё!!! – рявкнул он громогласно. – Конкурс отменяется. Со здешними правилами мы сможем состряпать только пресные лепёшки без масла и соли. Конец песне!

Он с оскорбленным видом сел около грот-мачты на свёрнутый парус и, глядя на залив, принялся свистеть траурный марш.

Таможенника и это ужасное зрелище не проняло.

Он собрал бумаги, вручил Капитану лист и сказал:

– Вот это, помеченное галочкой, мы пропустим, а остальное нет… – и невозмутимо спустился в свою лодчонку, которая понесла его к берегу.

Капитан со списком в руках подошёл к Главному Повару и начал что-то ему доказывать.

Опасаясь попасть под горячую руку, повара и поварята сидели в кубрике и лишь голова дежурного торчала из люка. Каждый раз, как только Повар оглядывался в сторону люка, голова ныряла вниз.

– Ну что? – теребили караульщика.

– Вроде как отходит… – сообщал дежурный. – Плеваться меньше стал.

Наконец Главный Повар, о чём-то долго переговаривавшийся с Капитаном, громко сказал:

– Так и быть, честь Акватики для нас дороже. Выгружаемся!

* * *

«Невеста ветра» причалила к пристани, и на берег из трюмов стали выгружать продукты. Но теперь их количество сильно уменьшилось.

На борту остались и маковое, и ореховое, и конопляное масло, пряности, сухофрукты, половина орехов и сластей.

Корову Сметанку свести на берег разрешили, а вот кур столица Архипелага видеть у себя не желала.

Не разрешили сгрузить на причал ликёр шестнадцати сортов, и пять бочонков варенья. Два позволили.

А вот льняные скатерти Мажордома и сундуки тётушки Гирошимы у таможенника претензий не вызвали и благополучно переехали на берег.

Солонка и Скряг судно не покинули.

“Наверное, решили домой на нём вернуться”, – думал Бублик, стоя в толпе поварят на причале. “Даже жалко немного… Ну лучше уж пусть будут подальше от Главного Повара!”

Выгрузив акватиканцев, «Невеста Ветра» без промедления отчалила, освобождая место у причала другим парусникам.

Распустив паруса, она ходко пошла прочь от острова.

По договоренности, заключённой ещё в Акватике, «Невеста ветра» должна была прийти снова через семнадцать дней, по окончании конкурса и забрать команду Королевской Кухни.

– Всем по повозкам, – прокричал в сложенные ладони Главный Повар. – Это для нас прислали. И рты не развешивайте – хоть и заграница, а ничего удивительного! Не будьте деревенщинами!

Подбодрив таким образом своих людей, он подал всем пример, скорбно поджав губы, забираясь в экипаж с видом человека, едущего на похороны.

С шумом и гомоном, шатаясь с непривычки на твердой земле, акватиканцы не без труда разместились в повозках, и поехали через благоухающий город к дворцу-торту.

* * *

В бесчисленных покоях роскошного дворца без труда нашлось место и для новоприбывшей команды.

К разочарованию поварят, Главный Повар не очень-то горевал об уплывших пряностях и сладостях. Он деятельно размещал команду в отведённых комнатах одной из башенок, окружавших дворец по периметру на манер именинных свечек.

Ближе к вечеру все угомонились, разложили домашние вещи на новом месте и, устав от впечатлений, готовились ко сну.

Главный Повар остановил в коридоре Бублика, который возвращался от тетушки Гирошимы, и сказал:

– Утром я за тобой зайду, будь готов. Поедем на рынок… – и ухмыльнулся.

Бублик кивнул и побежал дальше, но про себя подумал: “А почему я? Опять из-за языка?”

Ранним утром безжалостная рука Главного Повара извлекла Бублика из постели.

У ближней к башне двери чёрного хода стояла повозка. На Архипелаге Какао не было панаков и перевертышей, и в повозку были впряжены ослики, которых Бублик никогда раньше не видел.

– Садись, будешь править! – строго приказал Главный Повар.

Он осмотрел Бублика, словно в первый раз его увидел, и добавил:

– Нет, всё-таки, как удачно у тебя с языком получилось…

Бублик пожал плечами, осторожно взял вожжи и попытался сделать всё так же, как если бы в повозку были запряжены самые обыкновенные перевёртыши.

На выезде из дворца Главный Повар резко соскочил с облучка и, немного заискивая, объяснил преградившим дорогу стражам:

– Мы на рынок едем. Купить того-сего. Да. Хороший денек, не правда ли?

Стражи равнодушно кивнули, пропуская повозку.

Повеселевший Повар снова забрался на неё и, уже не вспоминая о хорошей погоде, приказал Бублику:

– Гони!

Через десять минут выяснилось, что ни на какой рынок Главный Повар и не собирался.

Они проехали столичными улочками, выехали за Город и покатили узкой, но хорошо накатанной дорожкой.

Повар изредка сверялся с бумажкой, которую прятал в широком рукаве.

Дорога попетляла между холмами и вывела их в укромную бухточку.

Маленькая бухта была забита кораблями ещё теснее, чем столичная гавань. И у берега, как ни в чем не бывало, стояла на якоре «Невеста ветра».

На берег были выгружены все те товары, что не пропустила таможня. Их охраняли мореходы с «Невесты Ветра», а Капитан сидел под полосатым навесом в компании других капитанов, наслаждаясь тенёчком и выпивкой.

– Ну вот, – отсалютовал он кружкой Главному Повару, – говорил я вам, всё будет путём. Все без исключения, кого в городе завернули, плывут сюда спокойно, и разгружаются на здоровье. Беспошлинно.

Пока Капитан и Повар отмечали победу над таможней, Бублик глазел на корабли в бухте. Кораблей было много и большая часть, действительно, ещё вчера стояла бок о бок с «Невестой ветра» в столичной гавани.

Но многие прямиком шли сюда, минуя порт. Чуть вдалеке, на рейде виднелось чернобокое двухмачтовое судно.

– Помогай, малец, грузиться будем! – подошёл с ящиком в руках один из мореходов.

Бублик соскочил с повозки и побежал к груде вещей. Ящики и мешки для него были тяжелы, а вот корзинки с курами – в самый раз.

Бублик поднял одну.

Подержал и опустил.

Потому что между куриными корзинками спокойно лежали Солонка и Скряг. Скряг спал, подёргивая во сне задними лапками, а Солонка чистила шёрстку.

Увидев Бублика, она приветливо пискнула что-то очень похожее на:

“Наконец-то! Сколько можно тебя ждать? Солнце спину печёт!”

Бублик жалобно смотрел на крыс.

“Ну почему вам на корабле не сиделось?” – читалось в его взгляде.

Солонка в ответ смотрела на него безмятежно-безмятежно, словно они тысячу лет назад уговорились встретиться именно на этом месте

Бублик снял куртку, чтобы легче было носить корзинки под набирающим силу солнышком, и снова поднял одну.

Когда вернулся за следующей, Скряг и Солонка уже сидели в куртке, как Бублик и думал.

Бублик разместил корзинки с курами поближе к себе и осторожно положил там же куртку с крысами.

Мореходы быстро погрузили всё остальное, Капитан и Повар допили контрабандный горький эль и повозка поехала обратно в столицу, а «Невеста ветра» отправилась к другим островам Архипелага.

Капитану не хотелось идти с порожними трюмами обратно, отвозя акватиканцев после турнира домой, и он собирался загрузить «Невесту ветра» отборными какао-бобами, скупая их на плантациях Архипелага.

Главный Повар пришёл в чудесное расположение духа, чему виной в немалой степени был горький эль, и принялся на память перечислять название рецептов из своей поваренной книги.

А Бублик подумал “Мы ведь ещё не видели ни другие команды, ни тех, кто нас сюда пригласил…”

Глава восьмая

Хорошенькое начало…

Главный Повар считал, что он один такой умный, – но как выяснилось, все участники кулинарной баталии, у кого продукты не пропустила таможня, спокойно получили их через бухту контрабандистов.

В каждой башне-свечке пышного торта размешалась команда-участница.

Места в башнях было много, каждый поварёнок, не говоря уж о поварах, смог занять по отдельной комнате.

Главный Повар и Главный Мажордом заняли по две, а тётушка Гирошима – три. Одна комната у неё была отведена под багаж, вторая – для приёма больных, а третья – для отдыха. Всё это называлось лазаретом.

На следующий день к полудню акватиканскую команду пригласили в главный зал дворца пред светлые очи устроителей турнира.

Надев лучшие костюмы, акватиканцы робко пошли вслед за проводником по лабиринтам торта. (Он и построен-то был из светлого пористого песчаника, напоминающего ванильный бисквит.)

Главный зал был таким же круглым, как и сам дворец. На полу черной плиткой были выложены тонкие линии, словно кто-то острым ножом разделил круглый зал, как торт, на множество ломтиков. В центре же было возвышение, немножко напоминающее праздничный кекс.

В зале их ждала парочка ужасно не похожих друг на друга личностей.

Император Архипелага – так называлось высшая власть на островах Какао, – был в четыре раза шире любого плотного человека. Даже Главный Повар рядом с ним выглядел довольно худощавым.

Вторым лицом в государстве Какао был Канцлер. Вид у него был такой, словно он медленно умирал от истощения и внешне Канцлер очень напоминал ощипанную костлявую курицу. Его сухая голова, покрытая редкими волосами, была меньше лоснящегося кулака Императора.

Словно в пику царящему кругом разноцветью своё голенастое тело Канцлер затянул в узкий чёрный костюм.

Неизвестно, встречал ли он подобным образом каждую команду, но акватиканцев осмотрел сурово.

“На победу и не рассчитывайте!” – лично так расшифровал Бублик кислый взгляд.

Зато Император принял их очень радушно.

– Дружище! – завопил он, увидев Главного Повара. – Ты ли это? Сколько лет, сколько зим! Ну здравствуй, здравствуй, старый разбойник!

После холодного приёма со стороны Канцлера, услышав слова Императора, акватиканцы приободрились.

Главный Повар и Император зашагали под ручку по залу, вспоминая прошлое, а Канцлер принялся объяснять поварам и поварятам условия турнира:

– Турнир, уважаемые господа иноземные кондитеры, разделен нами на четыре тура. В первом принимают участие все приехавшие, а побеждает одна вторая от числа участников. Эта половина принимает участие во втором туре, где опять же, только половина от половины пройдёт в третий тур. И так до финала. Ну, а уж там мы определим, кто искусней всех… – последние слова Канцлер произнёс с какой-то затаённой угрозой, развернулся на острых каблуках и пошёл прочь из зала, оставив акватиканцев растерянными и напуганными.

Разговор Императора и Главного Повара завершился, и акватиканцы вернулись в свою башню.

Чем дальше оставался круглый зал, тем угрюмее становилось радостное от неожиданной встречи с давним приятелем лицо Главного Повара.

К башне он подходил мрачнее тучи и чернее пережжённого сахара.

– Да уж, попались мы… – вздохнул он на пороге своей комнаты. – Это у него я четыре года назад конкурс в Аквилоне выиграл. Ноздря в ноздрю шли, но мой торт был лучше. Кто же мог подумать, что он станет Императором в этом захолустье? Знал бы – и близко к островам не подошёл! Император мне того торта до конца жизни не простит!

Нельзя сказать, что от таких слов настроение у остальных заметно поднялось.

* * *

Расстроенные визитом в круглый зал, акватиканцы мрачно разошлись по комнатам.

Бублик сходил к тётушке Гирошиме, прополоскал рот, показал ей в очередной раз язык и пошёл обратно в свою каморку. Под курткой у него топорщился прихваченный для крыс румяный батон.

Скряг и Солонка батону обрадовались, но и без Бубликова подарка вид у них был сытый. Они уже нашли свои, крысиные дороги в каменном торте и, видно, пользовались ими в полную силу.

Бублик закрыл дверь на задвижку, разделся, потушил свечку и забрался в просторную кровать. И подумал, что в тесной палатке на берегу Мерона ему было куда лучше и веселее.

Ведь там были друзья. Шустрик, Полосатик, Затычка, Пробой…, – когда же он сможет рассказать им обо всём, что накопилось за недели вынужденного молчания?

На постель, в ноги, плюхнулось что-то увесистое: крысы избаловались до того, что спать на полу не желали, предпочитая шерстяное одеяло.

Бублик решительно подпихнул кого-то из них (наверное, Скряга) ногой поближе к краю, чтобы можно было вытянуться, обхватил руками подушку и уснул.

В самый глухой ночной час что-то заскрипело. Бублик спросонья подумал: “Опять крысы!”

Он приподнялся на локте, – но в лунном свете, проникающем в комнатку через зарешеченное окно, были прекрасно видны беспробудно спящие Скряг и Солонка, вольготно развалившиеся на одеяле. А поскрипывание шло от двери.

Бублик замер, всматриваясь и прислушиваясь: похоже, что с той стороны кто-то настойчиво пытался открыть запертую дверь.

Бублику стало жутковато.

Что может понадобиться ночью в почти пустой комнате? Только он сам.

Не крыс же ради сюда ломятся?

Хорошо, что задвижка была сделана из массивного бруса, она перекрывала небольшую дверь крохотной каморки не хуже, чем запоры – ворота Цитадели Акватики.

Но тот, кто был по ту сторону двери, очень старался, настойчиво и трудолюбиво.

Вдруг поскрипывание сменилось равномерными жжикающими звуками.

Бублику и так было страшно, а от этого стало ещё хуже.

Но просто сидеть и слушать он не мог.

Выбравшись из кровати, он на цыпочках подошёл к двери, чтобы узнать, что же там жжикает.

В щели между дверью и косяком ходила туда-сюда тонюсенькая пилка, медленно, но упорно вгрызаясь в дерево.

Бублик понял, какую глупость он сморозил, когда закрывал дверь: мудрый мастер, сделавший задвижку, предусмотрел и такую возможность. Он защитил конец бруса полоской жести. А Бублик задвинул брус слишком далеко, и против щели в двери было чистое дерево.

Бублик так разозлился сам на себя, что даже страх прошёл. Он неслышно вернулся к кровати, откинул крышку своего сундучка, стоявшего рядом, и достал небольшой узкий ножичек, каким всегда чистил картошку и морковку.

Потом вернулся к двери, улучил момент и подставил под зубья пилки тупую спинку лезвия. Пилка возмущённо заскрипела зубами, царапая металл.

Это очень не понравилось тому, кто стоял за дверью. Он выдернул пилку и стал подпиливать брус снизу.

Но Бублик уже успел отодвинуть брус назад, буквально на два пальца, и теперь металлическая накладка легла точно там, где и должна была быть.

И задвижка стала пилке не по зубам.

Тот, кто стоял за дверью, понял это и, мягко ступая, ушёл.

Бублик подумал: “Может быть, подождать у двери до утра?” Но сон победил страх, Бублик решил, что в случае чего он обязательно проснётся, и забрался под одеяло.

Пока он воевал с невидимым врагом за дверью, Скряг потихоньку перебрался на его подушку.

Бублик сердито водворил нахала обратно в ноги.

“А говорят: “крысы чуткие сторожа”!..” – подумал он мрачно. – “Тут голову, похоже, скоро отпилят, а эти даже не проснутся. Кому я мог понадобиться? И зачем?”

* * *

Сказать, что Бублик проснулся угрюмым – ничего не сказать.

У него даже живот закрутило, когда он открыл глаза и вспомнил о ночном происшествии.

А главное, он никак не мог понять, почему пытаются попасть именно в его комнату? И как теперь быть дальше? Ждать каждую ночь, пока кто-то неизвестный будет ломиться в дверь? Или в окно?

Ответов на свои вопросы Бублик не нашёл и пошёл завтракать, то есть хлебать жидкую кашицу.

За завтраком, пока прочие дружно жевали, Главный Повар толкал вдохновляющую речь:

– Не упадем лицом в грязь! – призывал он. – Не посрамим родных стен! Состряпаем и перестряпаем всех прочих! Так ведь, орлы мои?

– Перестряпаем! – вразнобой, давясь кусками, подтвердили кухонные орлы.

– Устряпаем! – пискнул кто-то остроумный с конца стола, где сидели поварята.

– Сегодня – день разминки! – не обращая внимания на последний выкрик, продолжил свою речь Главный Повар. – На наше счастье не все ещё прибыли, поэтому мы попечём сегодня того-сего, разных мелочей. Покажем себя чуть-чуть, карты на стол выкладывать не будем.

То, сё и разные мелочи (по разумению Главного Повара) были:

три сотни песочных пирожных с масляным кремом,

полторы сотни песочных корзиночек с кремом и фруктами,

сотня слоёных бантиков, обсыпанных сахарной пудрой,

полсотни слоеных трубочек с белковым кремом,

двести бисквитных пирожных с мармеладом и орехами

и сто пирожных “картошка” с “глазками” из розового масляного крема.

В полуподвале каждой башни имелась образцовая кухня со всем, что надо отряду кулинаров.

Были там и духовые шкафы, и разделочные столы, и плиты для жарки и варки.

Но Главный Повар всё равно был недоволен.

– Ну что это за духовой шкаф?! – возмущался он гневно. – Это не шкаф, это коробка от обуви! Здесь даже полусотни пирожных не сделаешь! И о н и называют э т о кухней! А ещё на конкурс приглашают. Да у меня скалки шире их разделочных столов!

Но, несмотря на его ворчание, кухня была удобной и даже уютной. Пока Главный Повар бесновался, повара и поварята распаковали ящики, достали свои поварешки, скалки и терки, повесили сита и укрепили мясорубки.

И работа потихоньку закипела.

Замесили тесто для песочных и слоёных пирожных. Застучали венчики, взбивающие белки с желтками для бисквита.

Кухня наполнилась рабочим шумом. Запахло подрумянившимися орехами, которые поджаривали для того, чтобы украсить ими пирожные.

Два повара в четыре руки привычно наполняли формы для пирожных песочных тестом, накручивали на специальные рожки полоски слоёного теста для трубочек, резали и крутили бантики, выкладывая их на широкие железные листы.

Другие повара, стараясь не дышать, выливали бисквитное тесто в форму.

– Всем замереть! – раздался рык Главного Повара.

Кухня онемела и обездвижела, форма с бисквитным тестом отправилась в духовку.

Повара и поварята замерли, боясь произвести малейшее сотрясение. Чтобы капризное тесто не осело от толчка, не стало плоской лепёшкой.

Бисквит неторопливо пёкся, миллионы воздушных пузырьков наполняли его, делая пышным и нежным.

Главный Повар стоял около духового шкафа и поварским нюхом угадывал то мгновение, после которого бисквиту уже ничего не угрожает.

– Отмереть! – раздался его успокоившийся голос.

Кухня ожила.

В другом духовом шкафу выпекались песочные корзиночки, скоро настал черёд и слоёных пирожных.

Подошло время для кремов.

Пока выпеченные заготовки остывали, на кухне опять завели свою песню взбивалки всех конструкций. В одном углу взбивали масло для масляного крема, в другом – белки с сахаром для белкового.

На плитах уваривались сиропы и повидла, кипела вода. Фрукты резали на красивые кусочки и опускали на мгновение в кипяток.

Главный Повар лично проконтролировал, как унесли в прохладную кладовую бисквитные пласты: они должны были пролежать в прохладе всю ночь, и лишь потом их можно пропитать сиропом, чтобы сделать торты и пирожные не из сухого, а из пропитанного бисквита.

Дело близилось к концу: в корзинки укладывали фрукты, выдавливали из отсадочных мешков с кремом всякие цветочки и листочки, завитушки и зубчики.

Смешав измельчённые до крошек кусочки бисквита с кремом, ликёром и орехами, одни поварята катали “картошки”. Другие (и Бублик в их числе) наполняли воздушной белковой массой трубочки, посыпали бантики сахарной пудрой.

Новый кондитер, отказавшийся сменить оранжевый платок на белоснежный колпак, но фартук всё-таки повязавший, железной рукой выписывал на пирожных затейливым почерком бесконечные: “С приветом из Акватики!”, “С приветом из Акватики!”, “С приветом из Акватики!”. Таких приветов должно было получиться двести штук.

Наконец пирожные были готовы, радовали и глаз, и нос, теперь хотелось порадовать ими язык.

У поваров наступил заслуженный отдых, а вот поварятам отдыхать было рано: вместе с посудомойками они принялись отмывать кухонную утварь.

Глава девятая

Ночь и утро

Ближе к вечеру Бублик понял, что ему разонравилось спать в отдельной комнате – но как это сообщить Главному Повару, он не знал.

Попробуй-ка объясни с помощью жестов, что к тебе всю ночь кто-то ломился. И на бумаге не изложишь, – Бублик не знал, какие нужно написать слова, чтобы Главный Повар поверил. Вот Затычка бы написал, да. А у него, Бублика, как-то не получалось.

Поэтому он не стал ничего предпринимать, просто решил всю ночь не спать. Просидеть на кровати до утра.

Когда все разошлись по комнатам, Бублик, войдя в свою, тщательно задвинул засов, проверил решётку на окне. И решительно сел на покрывало.

Скряг и Солонка, уже поджидавшие его, недоуменно попискивали, не понимая, чего это Бублик спать не ложится.

“Да спите вы!” – грозно посмотрел на них Бублик – “И без вас тошно…”

На крыс его грозный взгляд не произвёл никакого впечатления. Наоборот, они явно решили бодрствовать за компанию. Но сидеть в тёмной комнате им скоро наскучило и Бублик, который незаметно для себя задремал, проснувшись, обнаружил, что остался один.

Крысы пошли прогуляться по ночному дворцу.

Бублик лишь вздохнул: со Скрягом и Солонкой было не так страшно, как одному. Он попытался найти дыру, через которую они уходили из комнаты, но не смог.

Потом сел на кровать и широко раскрыл глаза, приказав себе ни в коем случае не спать.

На улице было темно, но всё равно светлее, чем в комнате. Решетка на окне делила сиреневое ночное небо на квадратики.

“Убаюкивает специально своим цветом!” – рассердился на ни в чем не повинное небо Бублик, слез с кровати и решительно задвинул шторы.

И снова сел, радуясь, что теперь спать не хочется…

…На этот раз он проснулся, потому что пилили решётку на окне. И пилка была куда солиднее, чем прошлую ночь, она вгрызалась в железную решётку с противным визгом.

Первым желанием Бублика было броситься к двери сломя голову, распахнуть её и заорать на весь коридор.

Но он вовремя вспомнил, что заорать-то как раз и не сможет, нечего и пытаться.

Поэтому усилием воли сжал громадное желание “ринуться куда-нибудь сломя голову” до крохотного комочка, не мешающего думать, подошел к двери очень осторожно. И замер, вслушиваясь.

А потом похвалил себя: с той стороны двери его ждали.

Ждали, когда он, услышав царапанье пилки о решётку, выбежит в страхе в коридор, где и попадёт в мышеловку.

Боятся больше, чем он уже боялся, Бублик не смог, поэтому он даже успокоился немного.

“Ладно!” – подумал он. – “Тоже мне загонщики! Только я вам не заяц и на охотников не побегу! Шумите, сколько влезет. До утра всё равно не успеете выпилить такой кусок решетки, чтобы человек прошёл. Квадратики-то там узкие!”

Он стащил с кровати покрывало, подушку, скатал всё в тугой валик и сел на него около двери (подальше от окна).

И просидел так до утра, пока труба не пропела, что на Архипелаге Какао пришло новое утро.

* * *

Утром Бублик пошёл к единственному человеку, который мог помочь – к тётушке Гирошиме.

Тётушка Гирошима была ещё в ночной рубашке и халате сверху. (Разумеется, цветастом). Не дав даже переодеться, Бублик потащил её в свою комнату. И подвёл к окну.

– Так-так… – сдержанно отреагировала тётушка Гирошима, увидев надпиленную решётку.

Бублик показал ей засов.

– Ого! – удивилась она. – Со всех сторон, значит, обложили. Но почему к тебе?

Бублик недоумённо и чуть виновато пожал плечами.

– Ладно, разберёмся! – мрачно пообещала тётушка Гирошима. – Поспишь в комнате для больных. Пойдём, скажу об этом Главному Повару.

Но получилось по-другому.

Они ещё только подходили к покоям Главного Повара, когда услышали страшный рев.

Повар в длинной ночной рубашке и шлёпанцах ревел и бесновался, словно панак весной.

– Убью!!! – кричал он и махал багровым кулаком перед носом замершего в страхе Главного Мажордома. – На кусочки, как для рагу, порежу! Или отобью, как отбивную!

Повара и поварята столпись в коридоре, боясь зайти в комнату и попасть под раскаты гнева Главного Повара.

Тётушка Гирошима решительно всех раздвинула и, кокетливо расправив оборки ночного чепчика, бесстрашно шагнула через порог. Бублик за ней. За ним робко, готовые в любую минут броситься наутёк повара и поварята.

– По какому поводу вой? – с интересом спросила тётушка Гирошима.

– Ненормальный какой-то! – тут же переместился за её спину Главный Мажордом. – Я зашёл спросить на каких скатертях и с какими салфетками будем первое конкурсное блюдо подавать, а он из меня чуть котлет не наделал! – объяснил он уже из коридора и пустился в бега.

– Толстый дурак! – громко крикнул он, добежав до своей комнаты и закрывшись в ней на все засовы.

– У меня украли книгу рецептов! – простонал Главный Повар и рухнул в кресло у стола. – У МЕНЯ УКРАЛИ КНИГУ РЕЦЕПТОВ!!! Вы понимаете, госпожа Гирошима? Утром встал, – а её нет! Вы понимаете?

– Да. Понимаю, – сказала тётушка Гирошима.

– Нет, не понимаете! – вскочил Главный Повар. – Ко мне никто, кроме этого подлеца Мажордома не заходил! А он на меня давно зуб точит, ещё с совета у Короля! Это он украл, спёр и стоит, ухмыляется! Убью гада!!! – завопил он, сжимая кулаки.

Поваров и поварят как приливной волной вынесло из комнаты.

Бублик растерялся и не успел выскочить вместе со всеми, поэтому остался стоять в центре.

“Может рвануть вперёд и под стол спрятаться?” – думал он быстро-быстро. – “Там скатерть длинная, до полу…”

Тетушка Гирошима, не обращая внимания на Главного Повара, словно его тут и не было, прошла в спальню и чем-то там загремела.

Главный Повар опешил и прекратил кричать. Вместо крика он, продолжая по-прежнему сжимать кулаки, стал прислушиваться, пытаясь отгадать, что делает тётушка Гирошима.

Бублик начал мелкими шагами двигаться к двери.

Тётушка Гирошима вышла, держа пузатую бутылку с узким горлышком. Без всякого почтения к содержимому, она взболтала бутылку и налила тягучей желто-медовой жидкости в кружку, стоящую на столе.

В комнате заблагоухало абрикосами.

– Это же мой лучший ликёр для ароматизации сиропов… – плачущим голосом сказал Главный Повар. – Я его как зеницу ока…

– Да какая разница! – невежливо оборвала его тётушка Гирошима. – Был ликёр, стал микстура от нервов. Пейте!

Повар послушно взял кружку.

– Какая гадость! – скривился он.

– Ну так и вы не сироп! – отрезала тётушка Гирошима. – Успокоились?

Повар кивнул и снова припал к кружке.

– Отнеси-ка, дружок и поставь на место, – нашла дело Бублику, который почти дошёл до выхода, тётушка Гирошима.

Пришлось вернуться, взять бутыль и идти в спальню.

Там, на полу возле кровати стоял небольшой сундучок с откинутой плоской крышкой. Внутри он был разделен на гнезда, в которых ждали своего звёздного часа бутылки с самыми разными ликёрами.

Бублик вернул на место абрикосовый и закрыл сундук.

Ему стало интересно, а где же хранил книжку рецептов Главный Повар?

Осмотрев всё, Бублик решил, что книга была на маленьком столике у кровати. Там сейчас лежала одинокая лупа и стоял подсвечник с оплавившейся свечой.

“Наверное, Повар вечером перечитывал с помощью лупы рецепты, готовясь к первому туру, – решил Бублик. – А потом вор схватил книгу, но не стал брать лупу. Может быть у него зрение, как у орла, а может он и не собирается рецепты читать…”

– Ты там заснул? – раздражённо крикнул Главный Повар.

Пришлось возвращаться.

Главный Повар сидел в одном кресле, тётушка Гирошима – в другом и они смотрели друг на друга, как два удава.

Бублик снова начал по стеночке отходить к выходу.

– Стой! – негромко сказала тётушка Гирошима, даже не смотря в его сторону. – Сядь.

– Не могу вспомнить, – взмолился Главный Повар.

– А вы подумайте! – угрожающе сказала тётушка Гирошима.

– Не могу я, сидя, думать! – Главный Повар вскочил и зашагал по комнате от стола к дверному проему и обратно.

Когда он шёл к выходу, повара и поварята отшатывались, и затаивались вдоль стен, когда поворачивался и шёл к столу – снова заглядывали в комнату. Бублик сидел на бочонке с миндальным маслом, которое, не доверяя никому, Главный Повар тоже хранил у себя.

Повар ходил туда-сюда долго, Бублик успел успокоиться и заметил, что ночные рубашки у тётушки Гирошимы и у Главного Повара похожи, как родные сёстры: мешкообразные, с тесёмками и круглыми воротничками. Он развеселился.

– Это конкуренты! – вдруг остановился и резко развернулся, не доходя до дверного проёма, Главный Повар. – Это они – другие участники турнира! Спёрли, чтобы оставить Акватику за бортом! Не выйдет! – погрозил он кулаком в окошко, хотя за окном найти других участников турнира было сложно: там за узким двориком тянулась каменная ограда, а за оградой были стойла с осликами.

– Теперь мне всё ясно! – продолжал грозить кулаком ослам Главный Повар. – Эти гады подговорили Мажордома, и он по их просьбе украл мою книгу рецептов!

– Перестаньте горячку пороть, – холодно сказала тётушка Гирошима. – Всё может быть так, а может быть и совсем не так. – Во всяком случае, из-за этой кражи турнир никто не отменит. Нам пора привести себя в нормальный вид и идти завтракать. У вас же на сегодня были великие планы?

– Планы… – вздохнул Главный Повар. – Перевёртышу под хвост все эти планы. Но похитителя я живьём натру солью с перцем и обжарю в кипящем масле, не будь я Главный Повар Замковой Кухни!

– Ну-ну, – скептически заметила, вставая, тётушка Гирошима. – Встретимся в столовой. Бублик, пошли, тебе пора полоскать рот.

Бублик нехотя встал с бочонка, где он так удобно устроился. В пылу всей этой истории тётушка Гирошима напрочь забыла, что пришла сюда сообщить о переезде Бублика в комнату для больных.

Но, похоже, после громкой кражи никого совершенно не интересовало, где будет жить поварёнок по имени Бублик, и будет ли он вообще жить дальше…

– Не бойся! – словно услышала его мысли тётушка Гирошима. – Бери свой сундучок и приходи. Посмотрела бы я на того, кто осмелится в моих комнатах пилить решётки и красть книги рецептов. Главный Повар только обещал зажарить злодея в масле, а я без всяких обещаний сделаю из него суфле с дырочками.

И в ночной рубашке тетушка Гирошима была так грозна, что хотелось ей верить.

* * *

Даже приятное известие о том, что напечённые вчера пирожные произвели фурор в избалованной кондитерскими сладостями столице Архипелага, не отвлекло Главного Повара от мрачных мыслей.

Испуганный Мажордом сидел за закрытыми дверями и не выходил, – завтрак ему принесли лакеи.

Главный Повар хотел поставить у дверей забаррикадировавшегося Главного Мажордома караул из поваров, чтобы тот не сбежал, но в дело снова вмешалась тётушка Гирошима и посоветовала не дурить, пока она не прописала Главному Повару особо противного лекарства от самодурства.

Главный Повар махнул рукой и тоже заперся у себя в комнате сразу после завтрака.

Представленные сами себе, повара и поварята сели, подумали, да и пошли на кухню, где привычно принялись стряпать слоёные бантики и песочные корзинки с фруктами.

* * *

Эти пирожные тоже разошлись “на ура”.

К вечеру Главный Повар сменил гнев на милость, отпер дверь и вышел для того, чтобы забрать выручку.

Главный Мажордом в своей комнате составлял донесение Королю о бесчинствах, творимых Главным Поваром. Это занятие его так увлекло, что он забыл про ужин, который принесли лакеи.

Все остальные с аппетитом поужинали и разбрелись по комнатам.

Бублик побаивался предстоящей ночи.

А ну как всё повторится? Тетушка Гирошима может сколько угодно обещать превратить злодеев в дырчатое суфле – ещё неизвестно, кто кого превратит на самом деле.

Он вздохнул, и постучал в дверь лазарета.

Тетушка Гирошима в комнате для приема больных сдвинула два кресла, чтобы получилась лежанка, выдала Бублику подушку, одеяло и простыню, пожелала спокойной ночи и ушла к себе.

В лазарете пахло травами: мятой, ромашкой, шалфеем. Этот уютный запах напоминал не о болезнях, а о сеновале. Кресла были большими, и на них Бублик уместился вполне нормально, хотя ноги пришлось поджать.

Он лежал на боку, засунув руки под подушку, смотрел открытыми глазами в темноту и слушал, готовый в любую минуту вскочить.

Слышно было, как за стенкой похрапывает тетушка Гирошима.

В комнате, где стояли сундуки, что-то поскрипывало и шуршало.

Бублик хотел встать и посмотреть, – но не успел.

Потому что неизвестно откуда на его одеяле объявились Скряг и Солонка собственной персоной.

Солонка тут же полезла здороваться, то есть принялась тыкаться холодным носом в щёку Бублика. Скряг, бесцеремонно пихаясь, искал на одеяле местечко поуютнее.

“Ну и проныры! – в который раз поразился крысам Бублик. – Даже здесь меня нашли!”

От усов Солонки пахло свежим миндальным печеньем (уж в запахах печений Бублик разбирался) – где они провели время и какими лакомствами питались, – знал только Великий Торакатум.

От крыс помощь была никакая, но у Бублика словно сил и смелости прибавилось.

И сразу же глаза стали слипаться сами собой.

“Вот будет весело, если Солонку и Скряга увидит утром тётушка Гирошима…” – подумал, засыпая, Бублик. – “Тогда она сделает суфле с дырочками из меня!”

Глава десятая

Первая жертва

Ночью их разбудили крики.

Крысы стрелой соскочили с кресла и растворились в темной комнате – и вовремя, потому что из спальни выбежала тётушка Гирошима со свечой в руке.

– Великий Торакатум! – воскликнула она в гневе. – Ну что за поездка!

Бублик дергал тяжелый засов на двери и никак не мог открыть.

Тетушка Гирошима пришла на помощь, вместе они отодвинули тяжелый брус и выбрались в коридор, заполненный встревоженными людьми, сбежавшимися сюда со всех ярусов башни.

… Как оказалось, Главный Повар по-прежнему считал Главного Мажордома вором и предателем.

И, не откладывая дела в долгий ящик, решил встретиться с ним один на один.

А встретившись, любой ценой вырвать признание, куда тот подевал книгу рецептов.

Главный Повар решил караулить ночью у дверей комнаты, где скрылся Главный Мажордом: среди его лакеев были люди, за монетку охотно рассказавшие, что их хозяин не ужинал сегодня.

И Главный Повар мудро рассудил: проголодавшийся вор-Мажордом обязательно выйдет ночью.

Он взял самую внушительную из всех своих скалок и притаился за углом.

Когда же и вправду проголодавшийся Мажордом отпер дверь и осторожно вышел в коридор, вооруженный скалкой Повар понёсся на него, страшный, как само Возмездие.

Крик ужаснувшегося Мажордома поднял пол-дворца – и когда все, кто был поблизости, сбежались, смущённый Главный Повар стоял и застенчиво вертел скалку в руках, а Главный Мажордом лежал без чувств на полу.

– Пугливый он какой-то… – почти виновато объяснил Главный Повар тётушке Гирошиме. – Я же только пошутил… Теперь он, похоже, ваш клиент.

– Да, – смерила Главного Повара от макушки до пяток тётушка Гирошима. – Я бочонок слабительного сюда привезла, а теперь вижу, что надо было три бочонка успокоительных капель брать. Клиентов у меня тут не меряно.

Она осмотрела лежащего на полу Мажордома, проверила пульс и сказала:

– Да, такого в два кресла не уложишь. Нужна лежанка.

Лакеи бросились на поиски подходящей мебели, а это было совсем не лёгким делом: в комнатах стояли такие громадные кровати, что, похоже, их строили прямо на месте: ни в двери, ни в окна они не проходили. Наконец в одной из комнат нашли какую-то кушетку для послеобеденного отдыха.

Печальная процессия понесла Главного Мажордома в лазарет.

А Главный Повар не успокоился, пока не проверил каждый уголок владений Главного Мажордома.

Убедившись, что книги рецептов там нет, он, крича и топая, разогнал спать всех, кто ещё оставался в коридоре и, держа скалку на плече, словно алебарду, ушел к себе.

В лазарете Главного Мажордома уложили на кушетку, поставленную в комнате для больных.

Тётушка Гирошима достала лекарства и попросила Бублика:

– Подержи ему голову, пожалуйста.

Бублик без особого желания, но всё-таки приподнял голову Мажордому.

Тётушка Гирошима сначала сунула больному под нос пузырек с вонючим нашатырем, а когда Главный Мажордом от запаха очнулся и дёрнулся, быстро, не давая опомниться, влила в рот сонную микстуру.

И Мажордом снова уснул.

– Опускай, – велела она, закрывая флакончик. – Теперь он готов до утра. Ну и дела у нас творятся… Как бы эта комната маленькой не оказалась. Боюсь, Главный Повар нам очень скоро забьёт её подозреваемыми до потолка, класть некуда будет.

Она ещё немножко поворчала, потом по новой пожелала Бублику “спокойной ночи” и пошла досыпать.

Бублик снова устроился на креслах, – и только вокруг воцарилась тишина, к нему под одеяло незамедлительно просочились Скряг и Солонка.

И Бублик уснул.

Глава одиннадцатая

Открытие

К своему удивлению, утром Бублик проснулся живым и здоровым.

“А ведь сегодня официальное открытие турнира!” – вспомнил он. “Все с вечера приготовили парадную одежду, а я с этой кутерьмой совсем про неё забыл!”

Он вскочил, как ошпаренный, и стал лихорадочно вытаскивать из сундучка аккуратно уложенные мамой бархатные штаны и курточку, жёлтые, с черными полосами. Гладить было поздно, да и где сейчас искать утюг и угли для него – Бублик не знал.

Он натянул костюм, надеясь, что складки и заломы, образовавшиеся от долгого лежания одежды в сундучке, разгладятся как-нибудь сами, и побежал на кухню.

Турнир открывался сразу после завтрака.

Все команды собрались в большом круглом зале, похожем на поднос для торта.

Какими яркими были костюмы собравшихся, какими толстыми – съехавшиеся сюда кулинарные маги и волшебники!

Горнисты протрубили в горны, похожие на слоёные трубочки, только что без крема – и на возвышение в центре поднялся Император Архипелага.

Он с удовлетворением оглядел зал и начал речь:

– Как я рад, дорогие мои искусники, что собрал всех вас здесь! Кулинарный цвет цивилизованного мира стоит в этом зале! Лучшие из лучших, блестящие магистры кулинарных наук и их опытные помощники. Сердце радуется, глядя на ваши ряды!

И ещё минут сорок Император радовался, глядя на собравшихся и склоняя на разные лады слово “кулинария”.

Повара переминались с ноги на ногу: они были рады, что Император узнал в них сливки кондитерского общества, но устали стоять.

Наконец Император перешёл к делу:

– Итак, сегодня у нас первый день турнира. Сейчас по моему сигналу команды отправятся на отведённые кухни и к заходу солнца должны будут доставить в этот зал приготовленные блюда. Разрешите представить вам тех, кто эти блюда будет оценивать!

На помост поднялись несколько человек – и среди них тощий Канцлер.

Это были советники Императора и по их физиономиям читалось, что они не дураки поесть.

Два человека поднесли Императору гонг и колотушку.

В зале встрепенулись даже те, кто давно занялся своими делами и, не обращая внимания на говорившего Императора, обменивался новостями и обсуждал самые громкие сплетни.

Зазвучал гонг.

Команды поваров бегом кинулись на кухни, словно до заката оставались считанные минуты.

Это расстроило Императора, – ведь он приготовился сказать ещё пару слов, на полчасика, не больше.

Недоуменно пожав плечами, Император сошёл с возвышения и в компании членов своего совета отправился на второй завтрак.

* * *

В первом туре Главный Повар решил поразить всех тортом.

И не просто тортом, – а точной копией дворца (только чуть-чуть поменьше!)

В дело пошли те пласты бисквита, что ждали, выпеченные загодя, в прохладной кладовке.

Вооружившись палочкой с привязанной к ней верёвочкой, на конце которой была закреплена вилочка, Главный Повар размечал на громадном бисквитном прямоугольнике идеально ровный круг.

Для этого к потолку кухни, в балку над разделочным столом ввернули крюк, через который перебросили верёвку.

А верёвку привязали к поварёнку, который должен был держать палочку в центре бисквита.

Эта честь выпала Бублику: на диете из жидкой каши он давно стал самым тощим среди поварят.

Бублика обвязали и подняли к потолку, где он болтался, как паук на паутинке. Осталось только подвинуть под него стол с бисквитом.

– Стой!!! – вдруг завопил Главный Повар.

Повара, уже приподнявшие стол, опустили его и дружно повернулись в сторону Главного Повара.

– Опускай мальчишку! – приказал тот.

Самые крепкие из лакеев Мажордома принялись потихоньку отпускать верёвку. Бублик скачками поехал вниз.

– Стой! – опять приказал Главный Повар, подошёл к висящему Бублику и стянул с него башмаки. – Поднимай! Теперь нормально.

Бублика подняли и поставили стол с бисквитом на нужное место. Затем Бублика опустили.

Палочка встала строго в центре, вися вниз головой, Бублик её держал, а Главный Повар, туго натянув верёвочку, процарапывал на бисквите контур будущего торта. И так – на нескольких пластах.

Когда круглые коржи были готовы, их пропитали сиропом и склеили между собой шоколадным кремом.

Большой круг первого яруса, чуть поменьше – второго, ещё меньше – третьего…

Наступил главный момент: надо было украшать торт снаружи.

Масляные розы уже дожидались пересадки на торт с бисквитных лепёшечек. Топорщились на листах пергамента шоколадные усы. Целые кастрюли крема всех цветов были наготове.

И всё испортила тётушка Гирошима, заглянувшая на кухню.

Она обошла громадное колесо нижнего яруса торта кругом, посмотрела на второй и третий ярусы, которые повара готовились поставить на место и, хмыкнув, сказала:

– А он у вас в дверь не пройдёт…

– Тётушка Гирошима!!! – завопил Главный Повар. – Уйдите, добром прошу!

Тётушка Гирошима пожала плечами, взяла кувшин компота для Главного Мажордома и спокойно ушла.

– Померить двери!!! – страшным голосом приказал Главный Повар.

Двери оказались узки.

– Гори всё синим пламенем! – хлопнул колпак об пол Главный Повар, яростно топнул по нему, словно ядовитый гриб растоптал, и выбежал из кухни.

– За топором побежал, – сказал один из поваров уверенно.

Кухня загудела.

– Зачем ему топор? – испуганно спросил один из лакеев, недавно поступивший на службу и ещё не знавший характера Главного Повара.

– Как зачем? Дверной проем расширять, – серьёзно ответил повар.

– Так проще же торт обрезать? – пролепетал покрасневший лакей.

Вся кухня залилась громким смехом.

– Ха-ха-ха, гы-гы-гы, хо-хо-хо, хи-хи-хи-хи! – заходились повара и поварята на все лады.

– Ты нашего не знаешь! – снисходительно объяснил повар. – Да он скорее все двери здесь разнесёт, чем хоть на полпальца от торта отрежет.

Остальные продолжали смеяться.

В кухню вошёл Главный Повар.

Смех резко стих.

Главный Повар поднял и надел свой колпак, на котором так и остался грязный след от башмака, и спокойно сказал:

– Выносим ярусы боком, каждый ярус отдельно. Соберем и украсим уже в зале. Заденете торт о косяк, – убью без предупреждения и оштрафую на три месяца. К торту!

Наклонив лист с большим бисквитным кругом, повара стали осторожно протискивать его в дверь. Пот с них лился градом: быть убитыми они не боялись, а вот оштрафованными – очень.

Словно корабль в узкий проход, протолкнули они, наконец, “фундамент” торта в коридор. И понесли в круглый зал.

До заката было ещё далеко, но в зале уже стояли столы всех команд, сновали туда-сюда люди.

При виде соперников Главный Повар побагровел и что-то тихо скомандовал лакеям.

Лишившись своего начальства, которое тётушка Гирошима отпаивала сейчас в лазарете компотом, лакеи растерялись, и послушно выполняли все приказы Главного Повара, даже самые, на их взгляд, странные.

Будь Главный Мажордом на ногах, он нипочем бы не позволил так издеваться над своими скатертями: лакеи развернули их и встали вокруг стола, укрыв его от взглядов любопытных.

За полотняной стеной Повар сосредоточенно собирал торт: на большой круг повара поставили круг поменьше, на него – ещё поменьше. По краю первого яруса пошли возвышения-башенки, увенчанные свечками. Второй ярус украсили розы и шоколадные усы.

Не доверяя никому, Главный Повар рисовал кремом зубчики и завитушки, окна, двери и лепные карнизы дворца. Ломтики разноцветного желе изображали стёклышки в окнах, а отлитый из карамели шпиль увенчал торт сверху.

– Готово… – прохрипел Главный Повар, нарисовав последнюю завитушку. – Попить дайте, а не то помру…

* * *

Как только солнце село, в зале снова собрались все команды.

На столах возвышались скульптуры из халвы и кружева из сахара, распустили паруса из разноцветной подсушенной глазури сдобные корабли с шоколадными вантами и поручнями. Марципановые звери прятались в кремовых кустах или шли на водопой к озерам прозрачнейшего желе.

Здесь были искусно сделанные из теста фрукты, неотличимые от настоящих; белопенные лебеди из нежнейшего безе; грибные полянки с ежами и белочками; леденцовые фениксы и павлины, чьи разноцветные хвосты затмевали радугу.

Но и торт в виде дворца, творение акватиканской команды, выглядел не хуже остальных.

Император вместе с членами жюри начал обход, рассматривая, нюхая и пробуя шедевры.

Напробовавшись и того, и этого, он завершил круг, не без труда поднялся на возвышение и сказал:

– Благодарю вас, мои дорогие, за тот праздник души, который вы доставили. А теперь комиссия будет совещаться. Результаты первого тура будут оглашены завтра. Хорошего всем вечера – на площади перед дворцом специально для вас устроен праздник. Ешьте, пейте, веселитесь! Это единственно разумное занятие на Архипелаге Какао. А мы с уважаемыми советниками ещё попробуем того-сего и подумаем.

Оставив Императора со свитой в зале, все повалили на площадь, которая была ярко освещена громадными, разведёнными в специальных бочках, кострами.

Играли, приплясывая на месте, зажигательную мелодию музыканты, еды и питья, приготовленных местными умельцами было вдоволь.

А когда совсем стемнело, в небо начали взмывать фейерверки, освещая всё вокруг красным, зелёным, золотым.

И как-то так получилось, что легко и незаметно все гуляли на придворцовой площади до утра, смеясь и танцуя до упаду, приветствуя радостными криками каждый новый фейерверк.

Утром озабоченные служители дворца разыскали среди веселящихся тётушку Гирошиму: один из советников жестоко объелся, пробуя конкурсные работы, и ему стало плохо.

Тётушка Гирошима поднялась к себе, нацедила из бочонка кувшинчик слабительного и пошла спасать сановника.

Глава двенадцатая

Военное положение

Половина команд прошла первый тур.

Акватика попала в их число, – это объявил Император прямо на площади, сразу как рассвело.

Счастливые победители отправились спать, проигравшие пошли упаковывать вещи.

Новость же, которую узнали после радостной победы акватиканцы, была ужасной: пока шёл турнир, а потом праздник, кто-то проник в коровник, где стояла корова Сметанка и чем-то её опоил.

У Сметанки пропало молоко, а значит, команда лишилась сливок и масла для кремов, сыворотки для блинчиков, молока для утреннего какао.

Хорошо ещё сама Сметанка осталась жива, – не пошли утром безжалостная тетушка Гирошима подвернувшегося ей под руку повара в оранжевом платке, чтобы срочно надоить парного молочка для больного Мажордома – и корову бы не удалось спасти.

Крик повара, прибежавшего из коровника, поднял всех, даже самых крепко уснувших.

– Сметанку отравили! – кричал повар, тарабаня в дверь лазарета. – Скорее, скорее, тётушка Гирошима!

– О Господи, Великий Торакатум! – ахнула тётушка Гирошима, сидевшая около Мажордома и кормившая его манной кашей с ложечки. – Этого ещё не хватало!

И она, вручив осоловело глядящему на стену Мажордому ложку, поспешила с поваром в коровник, сказав Бублику на ходу:

– Достань из крайнего сундука зелёный мешочек и догоняй меня!

Бублик побежал в соседнюю комнату, а Мажордом, надув губы, как обиженный ребенок, стал ковыряться в миске с манной кашей.

Комната, которую тётушка Гирошима превратила в кладовую для багажа, напоминала каморку Бублика, только решётка на окне была куда массивней и просветы между прутьями больше.

Бублик, как ни торопился, не удержался, подскочил к окну и высунул голову сквозь прутья решётки.

Отсюда, со второго яруса, было хорошо видно, как бежит по двору тётушка Гирошима, как скачет на одной ноге потерявший шлёпанец Главный Повар, как несутся к коровнику одетые наспех повара и посудомойки.

Бублик стало стыдно, что все бегут спасать Сметанку, а он глазеет. И он убрал голову. Но успел заметить, что пониже окна башню опоясывает узенький парапет.

“И под моим окном такой же был, в той комнате!” – вспомнил Бублик. “ – Вот как они держались, когда пилили решетку”.

Он дёрнул крышку ближнего к себе сундука, рассудив, что он и есть крайний (к окну). Крышка сначала пошла, а потом застопорилась. Бублик дергал, дергал, – но сундук не поддавался, словно кто-то держал изнутри.

“Да ведь крайним может быть и другой сундук!” – сообразил Бублик – “Тот, что у стены”.

Он бросил неподатливый сундук у окна и дёрнул крышку того, что стоял у стены. Здесь открылось легко, Бублик быстро нашёл зелёный мешочек и побежал догонять тётушку Гирошиму.

Целительница отпаивала отравленную Сметанку, чуть ли не вёдрами вливая в неё противоядие.

Корова так ослабла, что не могла сама стоять, ноги ее разъезжались.

Повара с двух сторон поддерживали её под бока, пока тётушка Гирошима промывала Сметанке желудок.

– Это заговор! – мрачно говорил Главный Повар, сидя на перевернутом корыте. – Всё одно к одному. Книгу украли, корову отравили. А помните, как придирался таможенник? Похоже, это Император нам гадит. Всё на нем сходится: и таможенникам он приказал наши продукты не пропускать, и воров подослал – в собственном-то дворце это раз плюнуть. А когда мы все равно первый тур прошли, решил по самому дорогому ударить… У нас с прошлого удоя молоко осталось? – спросил он.

– Откуда? – ехидно переспросила тётушка Гирошима, осторожно массируя Сметанке живот. – Вы вчера с вашим тортом всё, что было, извели. Чуть-чуть оставалось, я на нем кашу Мажордому сварила.

– Нашли на кого молоко переводить! – возмутился Главный Повар. – Он наверняка в сговоре с Императором.

– Успокойтесь! – рявкнула тётушка Гирошима. – Заявляю вам при свидетелях: если помчитесь со скалкой пугать Императора, как напугали бедного Мажордома, то даже не надейтесь, что я потом помещу его в наш лазарет!

– Я не буду его пугать, ещё чего! – возмутился Главный Повар. – Я его убью!

– Ти-хо! – по слогам сказал тётушка Гирошима. – Ещё одно слово не по делу – и получите профилактическую клизму вместо Сметанки.

Повар засопел, но угрозы тётушки Гирошимы испугался: она вполне могла сделать, то, что грозила.

Помолчав, он сказал:

– По делу. Объявляю военное положение. Будем дежурить каждую ночь у продуктов.

– Хорошая мысль, – милостиво согласилась тётушка Гирошима.

* * *

К военному положению Главный Повар подошёл со всей серьёзностью: разбил поваров на пары и установил круглосуточный график дежурств.

Поварята и посудомойки – первые по малолетству, а вторые по полной неспособности к защите чего-либо – были освобождены.

Теперь под неусыпным наблюдением находились: кладовая, погреб с ледником, курятник и коровник.

Чтобы попасть в них, надо было получить разрешение от Главного Повара, самолично им написанное. В разрешении обязательно должно было указываться, зачем идет в охраняемое место посетитель, что он там собирается делать и что может вынести.

Только тётушке Гирошиме Главный Повар дал разрешение проходить в коровник без разрешения.

Но вид при этом у него был донельзя кислый.

Впрочем, тётушку Гирошиму кислый вид Главного Повара не огорчил и не расстроил, – она небрежно кивнула и пошла по своим делам.

А на Бублика снова попытались напасть…

Это произошло вечером, перед ужином, когда Главный Повар отправил Бублика в кладовую, выдав клочок бумаги, на котором было торопливо начерчено, что должен взять “поваренок по прозвищу Бублик” к ужину.

Принести надо было немного: на кухне продуктов хватало, Главному Повару понадобился лишь круг сыра, чтобы заправить тертым сыром макароны, да запечатанный горшочек с острой приправой, сделанной из смеси перцев: жгучего, сладкого и душистого.

Времени до ужина оставалось мало, макароны уже доваривались, – и Главный Повар в спешке отправил Бублика в подвал налегке, с одним клочком бумаги.

В подвалах под дворцом столицы Архипелага мог запросто поместиться Замок Акватики: чем глубже в землю, тем ровнее температура, и поэтому в подземных хранилищах удобно хранить продукты. Дворцовые подвалы, похоже, способны были вместить на хранение всё продовольствие архипелага.

Бублик добрался до кладовой, отведенной Акватике, минут за десять.

Возле дверей скучали два повара, коротая время за игрой в карты на щелбаны.

Они очень обрадовались пришедшему.

– Привет, малец!

Бублик кивнул и подошёл поближе.

– А, это ты, языкастый, – узнали и разочаровались повара. – Ну вот, даже распросить тебя не о чем. Ладно, давай “распоряжению” от Главного, хо-хо.

Бублик отдал бумажку.

– Значит макароны с сыром на ужин, – сразу угадали по продуктам повара. – Ну, если нас сменят, а макароны будут уже остывшие, кое-кому не поздоровится. Так и передай. Хотя, как ты без языка-то передашь… Ну ладно, иди бери, чего надо.

Бублик зажал сыр под левую мышку, горшок взял в правую руку. Потом переложил сыр под правую мышку, горшок ухватил левой рукой. И горько пожалел о том, что не разжился никакой корзинкой, в которую можно было все уложить.

Тяжелый сырный круг выскакивал, горшок пришлось нести, держа за горлышко растопыренными пальцами, и он тоже норовил вырваться.

Пройдя около трети пути, Бублик понял, что так он продукты не донесёт. Подумав, поставил на голову круг сыра, а сверху на сыр водрузил горшок. Получилась пирамида, но зато теперь можно было одной рукой поддерживать сыр, а другой – горшок. Только идти надо было ровно и держать спину прямо.

Бублик семенил мелкими шажками по завиткам коридоров подземелья, как вдруг на одном из закруглений кто-то из-за угла стукнул его палкой по голове.

Точнее, хотел по голове, – удар пришёлся по горшку и сыру. Горшок разбился вдребезги, залив все вокруг остропахнущей приправой, сыр упал на пол.

Самого Бублика удар не оглушил, как рассчитывал прятавшийся за углом, но в голове все равно зазвенело.

А тот, кто стоял за поворотом, решил, что Бублик готов.

Закутанная фигура выскользнула из-за угла, и не успел оглушённый Бублик придумать, что же делать, как незнакомец попал ногой в лужу разлитой приправы, прямо на скользкий кусочек сладкого перца, разъехался и грохнулся навзничь.

Бублик задал стрекача, заметив лишь, что лежащий человек был высоким и совершенно ему, Бублику, незнакомым.

Это было странно: когда тебя палкой по голове старается огреть знакомый, понять ещё можно, мало ли чем ты ему не нравишься.

Но если незнакомец стоит за углом с дубиной наготове и лупит ею по горшкам с приправой, – это непонятно и загадочно!

Когда заляпанный Бублик влетел на кухню, все сразу поняли, что на ужин макароны будут без сыра. Да ещё и остывшие.

В прежнее время Главный Повар, не разбираясь, отвесил бы растяпе-поваренку оплеуху, но теперь, во время военного положения, он готов ко всему.

И поспешил в кладовую.

Повара побежали вслед за ним и Бубликом.

Но в подземелье на месте нападения остались лишь круг сыра, липкая лужа на полу и черепки горшка.

Человека там уже не было, а масляные, пахнущие приправой следы уходили в глубину закоулков без света и видимых ориентиров.

Акватиканцы немножко прошли по следам, но испугались незнакомой путаницы коридоров и решили вернуться.

– Убёг он стервец, давным-давно. Не догоним, – сделал вывод Главный Повар, важно осмотрев напоследок следы в лупу, оставшуюся сиротой после кражи записной книжки.

Это действие ему очень понравилось, и он еще раз осмотрел следы.

– Хорошая приправа и перец аккуратно порезан. А вот укроп я бы получше измельчил, – добавил он существенное дополнение к выводу.

Когда все вернулись на кухню, Главный Повар осмотрел в лупу давно остывшие макароны и сказал:

– Так, так. Поверхность неровная, тесто было плохо вымешано. Какая смена делала?

За давностью никто и не припомнил, кто несколько месяцев назад делал именно эти макароны, но у большинства поваров появилась личная претензия к неизвестному похитителю: ну почему он, подлец, не мог вместе с книжкой рецептов и лупу заодно украсть? Нехороший человек, плохой специалист!

Чтобы Главный Повар не успел высмотреть ещё чего-нибудь, все дружно принялись за еду.

Бублик же ел свою надоевшую кашу и чувствовал, что страшно устал.

Ну, кому он понадобился, что от него хотят, почему на него охотятся?

Хорошо Главному Мажордому, он не то всерьез расхворался, не то делает вид, что до сих пор от встречи с Главным Поваром опомниться не может, – спит себе спокойно день-деньской в лазарете, да манную кашу с ложечки ест.

Вспомнив про манную кашу, Бублик почувствовал, что устал не так страшно.

Лучше самому есть надоевшую кашу, чем ждать, когда её тебе в рот ложкой запихнут.

Глава тринадцатая

Второй тур

Неприятности Главного Повара только раззадорили.

– Мы докажем этим подлецам, что чихать на них хотели! – заявил он наутро, в день второго тура. – И без молока стряпать умеем, не на тех напали!!!

В глазах Главного Повара загорелся чуть безумный огонь вдохновения.

Направляемые его неуемной энергией, повара состряпали без единой капли молока нежнейшие пирожные из слоеного теста и украсили воздушным белковым кремом. На вид пирожные получились настолько легкими, что, казалось, дунь, – и они упорхнут.

Повара с удивлением смотрели на дело рук своих, недоумевая, как же у них получилось такое чудо.

В круглом зале лакеи готовили столы для пирожных.

Теперь, когда проигравшие в первом туре покинули Архипелаг и из зала убрали их гербы и знамена, сектора-ломтики оставшихся команд стали толще. Победители завешивали освободившиеся места своими штандартами, полотнищами и вымпелами. Столы ставили посвободнее, скатерти на них стелили побольше и драпировали их попышнее.

Мажордом, хоть и отказывался покидать лазарет, чувствуя себя в безопасности только под защитой тётушки Гирошимы, немножко ожил. И принялся командовать своими людьми на расстоянии.

Лакеям пришлось постоянно бегать в лазарет и получать ценные указания на предмет того, какие скатерти постелить, какие салфетки положить, какие вазочки поставить.

Но сначала Главный Мажордом потребовал, чтобы принесли одно из испечённых пирожных. Он хотел попробовать его и решить, какого цвета скатерти подойдут.

Главного Повара требование возмутило до глубины души.

– Моих пирожных этот проходимец получит только через мой труп! – гаркнул он на лакея, передавшего слова начальства. – Отказываю! Ни шиша он не попробует! По мне, так пусть на голом столе стоят!

Кухня приуныла.

Тётушки Гирошимы, которая объяснила бы Главному Повару, что его слова и дела – это самодурство, не было. Но даже поварята понимали: без красивой скатерти пирожным победить будет сложно.

Ничего не поделаешь: пришлось совершить кражу прямо из-под носа Главного Повара.

Тот принялся демонстративно пересчитывать пирожные, но только он отвернулся, первый помощник выдернул из кучи непересчитанных одно, спрятал за спину и тихонько передал лакею. Лакей на цыпочках удалился.

Попробовав шедевр, Мажордом велел, чтобы нижние скатерти постелили нежно-голубые, верхние – снежно-белые, а салфетки те, что с кружевной каймой.

Он был тоже мастер своего дела.

* * *

Второй тур Акватика проходила победно, это было видно уже во время представления блюд.

Успех обещал был громким даже потому, что на туре объелось ещё два советника Императора и объелись они как раз пирожными Главного Повара.

Главный Повар королем сидел на кухне и сиял, а тётушка Гирошима хмурилась: ведь спасать объевшихся вызвали снова её.

– Только добро переводим! – ворчала она. – Не буду им микстуру давать, пусть касторку пьют. Бочонок большой, на всех хватит.

Она погладила бок кувшина, в котором уже было налито касторовое масло.

– Что вы, тётушка Гирошима! – ужаснулся Главный Повар. – Вы хотите дать людям, от которых зависят результаты голосования, касторку?! Да мы же завтра вылетим с треском отсюда! У них вкус касторки вкус пирожных перебьёт. Великим Торакатумом вас заклинаю – не давайте им касторки! Дайте им вашего замечательного средства, мощного, мягкого, приятного на вкус!

– Ага, значит так? Хорошо. Извинитесь перед бедным господином Астронотусом, – тогда буду лечить их микстурой, а не касторкой, – сразу же поставила жёсткое условие тётушка Гирошима.

Главный Повар засопел и завздыхал. Извиняться ему до смерти не хотелось.

Тётушка Гирошима молча взяла кувшин с касторкой.

– Ладно, ладно, – сдался Главный Повар. – Пойдёмте к этому извергу.

И они пошли в лазарет.

Увидев Главного Повара, Главный Мажордом побелел и стал искать взглядом какое-нибудь оружие, которым можно оборониться от врага.

Главный Повар нагнул голову и, глядя в пол, пробубнил:

– Кто старое помянет – тому глаз вон. Извините, господин Мажордом, я был не совсем прав, подозревая вас. Прямых улик против вас пока нет.

– Что этот сумасшедший от меня хочет?! – испуганно воскликнул Главный Мажордом. – Прямых улик?

Ничего похожего на оружие он не нашёл и почувствовал себя совсем плохо.

– Он извиняется, – пояснила тётушка Гирошима. – И говорит, что был не прав. И просит прощения. Да, господин Главный Повар?

– Да, – выдавил красный, как ошпаренный рак, Главный Повар и сбежал из лазарета.

– Это он при вас говорит, госпожа Гирошима, – капризно сказал Главный Мажордом. – А выйди я только из лазарета – затопчет меня в коридоре или скалкой по стене раскатает. Я лучше у вас поживу. Тут тихо. Да и сосед спокойный, молчаливый, – хихикнул он.

– Как знаете, – сухо сказала тётушка Гирошима, поменяла кувшин с касторкой на кувшин с микстурой и пошла к объевшимся.

* * *

А Бублик просидел весь второй тур под столом, прикрытый складками роскошных голубых и белых скатертей.

И просидел не по собственному желанию.

Когда стол Акватики был готов, Бублик улучил свободную минутку и пошёл взглянуть на столы других команд-участниц.

Там было на что посмотреть – водопады прозрачных конфет и барханы песочных печений не умещались на столешницах. Трепетно дрожали в хрустальных вазах нежные десерты. Облачками застыли белопенные меренги.

Бублик обошёл кругом весь зал и почти добрался до своей команды, когда увидел, что на громадном столе Ньямагола, покрытом алой, украшенной вышивкой скатертью, сидят посреди россыпи хрустящих печеньиц окончательно обнаглевшие Скряг и Солонка.

И уплетают печенье за обе щеки, причем Скряг молотит всё подряд, а Солонка выбирает самые красивые. Под прикрытием золотых ваз и розовых салфеток хвостатых грабителей пока не видно.

При мысли, что крыс вот-вот заметят и вполне заслуженно разорвут на мелкие клочки, Бублик похолодел, и шагнул к столу.

Скряг и Солонка увидели его, бросили печенье, быстро съехали по жёстким складкам парчовой скатерти на пол. И спрятались под стол.

Молча ругаясь всеми плохими словами, которые знал, Бублик бросился за ними.

Скряг и Солонка отнюдь не чувствовали себя виновными, – они дождались, пока Бублик заберется в укрытие, а потом, не спеша, перетащили хвосты из-под стола Ньямагола под стол Акватики.

Бублик, на четвереньках, переполз за ними.

Тут начался второй тур.

Крысы легко выскользнули из-под стола и исчезли.

А Бублику пришлось затаиться и тихонько сидеть, ожидая, пока народ схлынет и можно будет сбежать.

Он утешал себя тем, что думал:

“Зато вытирать вымытые вилки сегодня не придется!”

И, сидя под столом, слышал, как ходил по залу Император, пробуя блюда, как спорили его советники, а особенно злобствовал Канцлер.

Про пирожные Акватики Канцлер сказал так:

– Ну и гадость! Липкие, приторные и куча крошек после них. Фу! Мое мнение – выставить команду вон!

Счастье Канцлера, что Главный Повар никогда не узнал об этих словах: иначе не миновать бы Канцлеру знакомства с поварской скалкой.

Но другим пробователям пирожные понравились и большинством голосов они согласились пропустить Акватику в третий тур.

На том и порешили.

Бублик облегчённо вздохнул.

И тут кто-то завопил не своим голосом:

– Крыса!

Бублик сжался в комочек.

– Крыса!! Крыса!!!

Оказывается, Скряг не наелся и снова пошёл навестить полные еды столы.

Началась охота: слуги окружили стол, по которому заметался туда-сюда Скряг.

– Хватайте его! – слышал Бублик.

Он нашел место, где сходились две голубых скатерти, и раздвинул их, образовав щёлку. В эту щель, если смотреть одним глазом, было видно, что делается в зале.

Крыс вертелся на столе так, что печенья летели во все стороны. С концов стола тянулись к нему руки, но Скряг решил не сдаваться.

Он укусил за палец ближайшую руку и лихо спрыгнул на пол.

Помчался со всех ног к стене, где, наверняка, была какая-то потайная крысиная дырка.

Но у него на пути, откуда ни возьмись, встал повар Оранжевый Платок. Он, как заправский кот, бросился на крысу.

– Поймал! – гортанно крикнул Оранжевый Платок, поднимая Скряга за хвост, и гордо понёс добычу Императору.

“Вот и конец солонкиному другу!” – ужаснулся Бублик и выставил ногу из-под скатерти на пути повара.

Оранжевый Платок споткнулся, растянулся – этого хватило, чтобы Скряг освободил хвост и убежал.

А Бублика тут же извлекли на белый свет…

Он зажмурился, не зная, как ещё уберечься от предстоящей грозы: дать сбежать крысе на глазах у Императора! Крысе – врагу кухни! Это даже не преступление, а святотатство!

С каждой стороны поварёнка держали по два человека, одетые в форму слуг дворца.

Но повели его не к Императору, а прямо в противоположную сторону, к дверям.

“Сразу в темницу бросят!” – понял Бублик. – “Как сообщника государственного преступника…”

– А ну стойте! – раздался бас Главного Повара, загородившего выход. – Куда вы его? Это мой поварёнок! Пойдем к Императору разбираться!

Бублик предпочел бы, чтобы его тихо посадили в тюрьму.

“Теперь пожизненный срок обеспечен”, – обречёно подумал он. – “Полжизни от Императора и полжизни от Главного Повара…”

Но восемь рук, державших его, нехотя разжались и, к удивлению Бублика, лакеи быстро исчезли.

А Главный Повар схватил поварёнка за шиворот и сам потащил к Императору, шипя на ходу:

– Вот ты где, стервец этакой! На столе гора вилок мокрых, а ты вон что творишь! Делать мне больше нечего, как поварят искать! Вернёмся домой, – получишь десять штрафных смен на помои. Нет, двадцать! Нет, тридцать!

Когда они, наконец, добрались до Императора, срок штрафных работ Бублика по выносу помоев достиг трёх месяцев и ещё пару недель он должен был в одиночку резать лук для нужд Замковой Кухни.

Император стоял у стола Акватики и с аппетитом ел одно пирожное за другим.

– Великолепно, божественно, чудно! – восхищался он, вытирая крошки платком.

– А, это ты! – сказал он, увидев Главного Повара. – Поздравляю тебя, старый ты мошенник! Научился неплохо делать сладости.

Главный Повар сразу позабыл и про Бублика, и вообще про всё, не относящееся к кулинарии.

– Да, – важно сказал он. – Немножко умею.

– Неплохо, неплохо, – заметил Император, беря очередное пирожное. – Не знаю, правда, что скажут два моих друга, которые слегка надорвались, пытаясь определить лучших, но шансы у тебя есть. Да-да.

– Это радует, – буркнул успокоившийся Главный Повар. – Но прошу разрешить мне наказывать своих поварят самому.

– Наказывай, кто ж тебе не даёт? – отправил пирожное в рот Император. – А если ты стесняешься без разрешения, то разрешаю.

– Но твои люди хотели увести моего поварёнка, – немного растерялся от сговорчивости Император Главный Повар.

Он искал взглядом лакеев, что тащили Бублика к выходу, и не мог найти.

– Мои люди? – удивился Император. – Не знаю. Тут началась беготня, народу было много, а что всему виной – я так и не разобрал. Все столпились вокруг стола вон там и кричали не то “криво”, не то “кисло”. Я, признаться, был занят: пробовал печенье синтайской команды. Найди мне этих лакеев, и мы разберемся, что там кисло. Но лучше потом, после, – и он взял ещё одно пирожное.

– А вы ступайте! – заявил он строго. – Участникам команд нельзя здесь находится, ведь мы пока не решили, кто победил, а кто проиграл. Так и быть, в нарушение всех правил я закрою глаза на то, что видел вас здесь. Всего хорошего!

Волоча Бублика за собой, Главный Повар поспешил покинуть круглый зал.

И Оранжевого Платка не было. Зачем он был в зале, раз всем участникам запрещено, Бублик так и не понял.

– Сначала тётушка Гирошима со своей дурацкой касторкой! – отводил по пути душу Главный Повар. – Потом ты в круглом зале. Великий Торакатум меня подери, что тебе там понадобилось?

Бублик от души порадовался, что ничего не может ответить Главному Повару, даже если бы хотел.

Похоже, представление с крысой Главный Повар пропустил и не знает, из-за кого всё началось. Если только Оранжевый Платок не наябедничает, что Бублик подставил ему ножку из-под стола.

Но когда они вошли в кухню, повар в оранжевом платке безмятежно резал капусту на ужин и даже словом не обмолвился о том, что был в круглом зале. На Бублика он смотрел, как обычно, – словно ничего и не было.

И Бублик засомневался: может быть, тот человек только был похож на Оранжевого Платка? Может быть, во дворце есть двойник?

Долго сомневаться не пришлось: Главный Повар сразу приставил Бублика к резке лука, не дожидаясь возвращения в родную Акватику.

Часа через два вернулась от объевшихся тётушка Гирошима.

Она тоже заметила дневное отсутствие Бублика и не на шутку разволновалась.

Но, увидев его плачущим над луком, успокоилась:

– Вот и хорошо, вот и славно…

– Да жив ваш пациент, что с ним сделается, – раздражённо сказал Главный Повар. – Чуть с Императором меня не поссорил. Нашли о ком волноваться, о поварёнке! Вы лучше скажите, что там? Поправились советники после вашего слабительного?

– Да что же им, бедным, оставалось? – пробурчала тётушка Гирошима и передразнила Главного Повара:

– Нашли о ком волноваться! Сидят ваши сановники на горшках, как младенцы, и только улыбаются счастливо. Второй тур мы выиграли, – это я вам по секрету говорю.

– Ура!!! – завопили хором повара, поварята и посудомойки.

Глава четырнадцатая

Война продолжается

После второго тура такого праздничного гуляния, как после первого, не было: команды отмечали победы и поражения по своим башням-свечкам.

Поскольку команд стало в два раза меньше, результаты Император объявил не следующим утром, а сегодня же, поздно вечером.

Из двадцати четырех команд осталось двенадцать. У них был впереди день отдыха, а затем наступал третий тур.

Счастливые акватиканцы сидели в кухне за накрытым столом, а тётушка Гирошима рассказывала всё, что она узнала про Архипелаг от своих важных больных.

– Круглый зал недаром так разделён, как на ломтики нарезан! Сколько в Архипелаге обитаемых островов, столько и частей в зале. Самые маленькие островки необитаемы, но на остальных живут с давних пор. У каждого острова свой правитель. А чтобы решать дела всего Архипелага, сюда, на самый большой и богатый остров, остальные направляют представителей, которые и становятся советниками Императора. На островах растут пряности, орехи, тростник, из которого делают сахар, и, конечно, какао-бобы. Поэтому они все здесь сладкоежки и знают толк в печеньях и тортах. А объелись до беспамятства два советника с самых маленьких островов: у них нет возможности часто устраивать кулинарные безумства, вот они сил и не рассчитали.

– Что бы мы без вас делали, госпожа Гирошима! – заявил растрогавшийся Главный Повар и велел принести из кладовых ещё вина, фруктов и сладостей.

Пир продолжился.

* * *

А утром стало известно, что у акватиканцев похитили кур, перебили яйца в кладовой и высыпали всю муку из мешков на пол, втоптав её в грязь.

Повара разводили руками, – все были на пиру, после победы про военное положение забыли, и вот на тебе!

Курятник усеивали перья, и в кладовой кто-то похозяйничал от души: в корзинах вместо яиц была липкая каша из скорлупок, белков и желтков, на полу – грязное месиво, в которое превратилась отборная мука.

Главный Повар даже заикаться стал, когда увидел всё это.

Трясущимися руками он перебирал корзины в поисках хоть одного целого яйца, – но напрасно. Муки осталось на донышке маленького мешка, который ночные гости просто не заметили.

Повар высыпал муку, взвесил – получилось чуть больше кило. Тогда он сел в углу кладовой и заплакал.

Увидев эту страшную картину, перепуганные насмерть повара побежали за тётушкой Гирошимой.

* * *

Тётушка Гирошима нацедила из своего бочонка успокоительного и пошла отпаивать Главного Повара.

Через час успокоительное подействовало, Главный Повар утих и перестал заикаться. Велел всё прибрать, а сам, посадив Бублика за возницу на тележку, запряжённую осликами, отправился в город.

Целый день они колесили по столице Архипелага, пытаясь купить яиц и муки – напрасно.

Найти в городе во время кондитерского турнира молоко, масло, яйца, муку и сахар – было практически невозможно. Всё раскупили на неделю вперёд.

Не теряя надежды, они стали ездить по пригородам и окрестным поселениям, – но бесполезно. Добыча составила три яйца и маленький мешочек муки.

– Вот турнир закончится, – милости просим, – слышалось везде в ответ. – А сейчас нет ничего. Последние яйца рано утром купили, да ещё заказ на завтрашние оставили, деньги вперёд заплатили. И муки даже полплошки теперь не найти.

С горя, проголодавшийся Главный Повар съел купленные три яйца, прямо сырыми. Уже вечерело, было ясно, что поиски ничегошеньки не дали.

– Домой, – мрачно сказал он.

Бублик поворотил осликов и они поехали обратно во дворец-торт. До дворца добрались, когда совсем стемнело.

Главный Повар сидел на повозке, и идти во дворец ему совершенно не хотелось.

– Завтра третий тур, у нас ни муки, ни яиц… – сказал он, глядя в звёздное небо. – А я никогда не подводил свой Город…

Он тяжело слез на землю и пошёл к входу.

Появившись в башне, Главный Повар не сказал никому не единого слова и сразу отправился спать.

А Бублик, которому весь день пришлось протрястись на облучке, пошёл ужинать.

Он сидел на темной пустой кухне в компании с огарком свечи, ел давно остывшую, невкусную кашу и думал обо всём, что произошло за последнее время.

Чем больше он думал, тем больше ему казалось, что неприятности, которые на них свалились, связаны между собой и начались значительно раньше турнира.

“Похоже, всё закрутилось на «Невесте ветра» с нападения на нового повара, – решил Бублик. – А потом они отстали от Оранжевого Платка и стали докапываться до меня… Знать бы, что же им от меня нужно?”

И тут он услышал в коридоре лёгкие шаги.

Ничего хорошего для себя ни от каких шагов Бублик давно не ждал, – он заметался по кухне, ища, куда бы спрятаться.

Шаги были всё ближе.

“Не паникуй!” – уговаривал себя Бублик, бегая между столами и табуретами. Говорить “не паникуй” было легко, а вот не паниковать на самом деле – трудно.

В последний момент он нашёл убежище: забрался в духовой шкаф, который, по счастью был холоден: ведь сегодня после кражи яиц и муки ничего не пекли и не стряпали.

Благодаря оставленной щели между дверцей и духовкой было слышно, как Лёгкие Шаги обошли всю кухню, потом загремели крышками кастрюль, – оказывается, пришедшие были голодны и хотели есть. По шагам стало понятно: их двое.

Убедившись, что это не по его душу, Бублик немножко успокоился, и теперь изнывал от желания увидеть Лёгкие Шаги хоть одним глазком. Но такой возможности не было, пришлось бы распахивать дверцу духового шкафа настежь.

Лёгкие Шаги что-то жевали и чем-то хлюпали. Наверное, вылавливали кусочки мяса из борща.

И тут сквозь хлюп и чавканье, Бублик услышал ещё шаги, – но теперь тяжёлые и решительные.

Тяжёлые Шаги топали по коридору прямо к кухне.

Лёгкие Шаги услышали топот Тяжёлых Шагов. Раздался всплеск, – видно плюхнулся обратно в борщ кусок мяса, – Лёгкие Шаги заметались по кухне, как Бублик до этого.

Поваренок услышал тихий голос одного их тех, кто ходил лёгким шагом.

– Покровитель всех перловиц, здесь нет окон!

Бублик понял, что Лёгкие Шаги хотели сбежать через окно, – оно было бы правильно, но пойди, найди окна в подвале!

Тяжёлые Шаги уверенно приближались.

Лёгкие Шаги, наконец, заметили духовые шкафы.

Ухватиться было не за что, – никаких ручек с внутренней стороны не предполагалось.

Бублик приготовился, в случае чего, выскочить из духовки и пробиваться к полке с кухонной утварью, чтобы устроить там тарарам, поднять шумом и грохотом всю башню на ноги, раз кричать он не может.

Но Лёгкие Шаги вполне логично выбрали соседний духовой шкаф, побольше: ведь их было двое. И спрятались.

В пустую кухню вошли Тяжёлые Шаги. Встали на пороге. Этих было больше, чем Лёгких.

Незнакомый Бублику голос сказал:

– Проверьте здесь. Раз поварёнка в лазарете нет, а вернулся он давно, где же ему быть, как не на кухне?

Тяжёлые Шаги разделились: затопали и вдоль столов, и около плит, и рядом с ящиками для утвари.

Перепуганный насмерть Бублик перестал дышать и постарался вжаться в самую дальнюю стенку своего убежища.

“Попался!” – подумал он. – “Меня даже вытаскивать отсюда не надо, разведи печь под духовкой – и всё. Сам выскочу, как миленький. Или испекусь заживо…”

Тяжёлые Шаги исследовали столы и ящики, и пошли к духовым шкафам.

Первым они открыли большой шкаф.

От безумного, дикого воя вздрогнул не только Бублик, хотя на самом деле это был не вой, а боевой клич, просто на незнакомом языке: Лёгкие Шаги выскочили из духовки. И сцепились с Тяжёлыми Шагами.

С грохотом падали столы и табуреты, зазвенела, рухнув на каменные плиты, полка с поварёшками, тёрками и мясорубками – Лёгкие Шаги устроили тарарам по рецепту Бублика.

И шум услышали в башне.

– Уходим, – приказал главарь Тяжёлых Шагов. – Повара идут.

Тяжёлые Шаги организовано отступили.

Вслед за ними исчезли в коридоре Лёгкие Шаги.

В кухню вбежали повара во главе с тётушкой Гирошимой.

Там царил полный разгром, ещё хуже, чем в кладовой утром.

Услышав знакомые голоса, Бублик тяжело выбрался из духовки, чуть не свалившись на пол.

Хотя он и ничего не делал, только тихо сидел, пока дрались Лёгкие и Тяжёлые Шаги, но устал так, словно в одиночку вымыл всю посуду на Замковой Кухне Акватики.

Тётушка Гирошима первой заметила поваренка и увела в лазарет, отмахиваясь от всех вопросов.

Там она дала ему лекарства, и измученный приключениями Бублик крепко уснул.

Глава пятнадцатая

Третий тур

Узнав, что Главный Повар не нашёл ни муки, ни яиц, акватиканцы поняли: третий тур пройдёт без них.

Утром за завтраком они печально обсуждали предстоящий отъезд.

Но на кухню вошёл выспавшийся Главный Повар и строго сказал:

– Почему сидим? Все по местам!

– Но что мы будем стряпать, муки-то нет? – подумали, что он сошёл с ума, повара.

– Есть сахар, есть варенье, есть мармелад пятнадцати сортов, есть орехи, есть какао, – сухо перечислил Главный Повар. – Это я навскидку назвал. Продуктов для конфет более чем достаточно. За работу.

Повара быстро заняли свои места и принялись варить карамель, чистить и дробить орехи, открывать все семь бочонков с вареньем.

Они смешивали какао-порошок, масло, сахар и тёртые орехи, делая массу для шоколадных конфет, разливали по формочкам подогретый мармелад, чтобы получились разноцветные мармеладные фигурки. Уваривали варенье для начинки круглых карамелек.

На кухне сладко пахло чуть подгоревшим сахаром, ванилью, шоколадом, малиновым и клубничным вареньем, персиковым и вишнёвым конфитюром, ликерами всех шестнадцати сортов сразу.

У поварят была своя работа: они кололи грецкие орехи и миндаль, а потом вставляли ядрышки вместо косточек в сушеный чернослив и курагу. Повара окунали эти заготовки в растопленный шоколад, и получались вкуснейшие конфеты.

А Главный Повар, вопреки своему обыкновению, ни во что не вмешивался, лишь ходил из угла в угол и о чём-то сосредоточенно думал. В руке он сжимал клочок бумаги.

Главный Повар хмурился и кривил рот, потом скомкал бумажку в маленький комочек и кинул около печей.

Продолжил ходить, и лишь некоторое время спустя спросил:

– Готово?

Свежеприготовленные конфеты ровными рядами лежали на листах. Переливались яркими красками прозрачные бока карамелек, мягко поблёскивал шоколад, как ежики топорщились осыпанные ореховыми хлопьями пирамидки.

Поэтому повара с заслуженной гордостью сказали:

– Готово!

– Хорошо. А теперь – все вон с кухни! – решительно скомандовал Главный Повар.

В глубоком недоумении повара, поварята и посудомойки покинули кухню.

Главный Повар тщательно заперся изнутри и крикнул сквозь дверь:

– Три часа меня не беспокоить! Кто в это время подойдёт к двери, – убью! И не шуметь!

На цыпочках все покинули опасную зону.

А чтобы кто-нибудь случайно не нарушил запрет и не пал от руки Главного Повара на пороге кухни, коридор перегородили креслами и стульями.

И всем было безумно интересно: ну что же там делает Главный Повар? Ест конфеты в одиночестве? Или строит из них что-нибудь грандиозное? А что?

Повара гадали, коротая время за картами. Посудомойки судачили, больше озабоченные ценами на здешнем рынке, чем исходом турнира.

А поварята выбрались во двор и носились там с визгом, радуясь свободному времени, яркому солнцу и всему, что вокруг.

* * *

Когда три часа истекли, повара осторожно разобрали баррикаду, прислушиваясь, что творится за кухонной дверью.

На кухне было тихо.

По-прежнему сладко пахло карамелью.

Самый смелый повар робко постучал в дверь.

Дверь распахнулась.

– Заходите, – недружелюбно пригласил всех Главный Повар.

Акватиканцы зашли на кухню и ахнули:

На столе, на серебряном подносе стоял неописуемой красоты ларец с узорчатыми янтарными стенками. Сквозь полупрозрачные бока были видны заполнившие его доверху конфеты.

Каким-то чудом Главный Повар, словно стеклодув из стекла, отлил из расплавленного сахара чудо-сундучок. Он выложил причудливые узоры из миндаля, фундука и сушёной вишни внутри леденцовых стенок. Собрал стенки и дно, приладил крышку. Украсил края сахарного ларчика шоколадными уголками, точно так же, как оковывают мастера металлическими оковками сундучки и коробочки.

В сказочном ларце и конфеты теперь смотрелись драгоценными камнями: рубинами, сапфирами, изумрудами, жёлтыми топазами.

– Неужели это мы такую красоту сделали? – поразились конфетам повара.

– Вы, вы, – пробурчал Главный Повар. – Не очень-то зазнавайтесь!

Пока все любовались ларцом, он придирчиво рассматривал укреплённые на специальной полочке скалки, выстроенные там по ранжиру: от самой маленькой до самой большой.

Наконец снял свою любимицу, не большую и не маленькую, вырезанную из плотного дерева и раскатавшую за свою скалочную карьеру не одну тысячу кусков теста.

– Готовьте стол в круглом зале, выставляйте ларец, – приказал Главный Повар, зажимая скалку под мышкой. – А я сейчас.

И вышел из кухни.

Радостные акватиканцы поспешили в круглый зал накрывать свой стол.

Настроение у всех было приподнятое, ещё бы, хоть и без молока, без яиц и без муки, но они по-прежнему участвовали в кулинарном турнире!

* * *

Каждый, кто видел сахарный ларец с конфетами, просто столбенел от изумления и восхищения.

Посмотреть на чудо решился даже Главный Мажордом, – окруженный со всех сторон лакеями, он покинул лазарет и пришёл в круглый зал.

Посмотрел – и устроил страшный разнос своим людям.

– Это кто скатерти подбирал? – кричал он. – Кто, я вас, лодыри, спрашиваю! Всех повыгоню за элементарное отсутствие вкуса. Вам на глаз навозная муха села? Сейчас же скатерти заменить! Вон!

Перепуганные лакеи помчались за новыми, вышитыми золотой нитью.

Пока они бегали, Мажордом велел убрать большой стол и принести взамен совсем маленький, больше похожий на постамент.

“Да, под таким не спрячешься!” – подумал Бублик.

Лакеи задрапировали вышитой скатертью стол, водрузили на него ларец.

– Ну вот, теперь немножко похоже на то, к чему надо стремиться, – проворчал Главный Мажордом, стянул конфетку из ларца и вернулся в лазарет.

* * *

Третий тур начался, – а Главный Повар так и не появился.

Акватиканцы стояли без него и слушали Императора Архипелага:

– Ну вот, мои драгоценные кондитеры, мы всё ближе к финалу. Сегодняшнее обсуждение представленных шедевров будет кратким, поэтому жду вас здесь после захода солнца.

Сдув последние пылинки со своих сладостей, двенадцать команд покинули зал.

* * *

– Ну и где он? – спрашивали друг у друга повара, вернувшись на кухню.

Главного Повара там по-прежнему не было.

И никто не имел ни малейшего представления, куда он мог пойти.

А Бублика поймала по пути из круглого зала тётушка Гирошима.

– Пойдем-ка в лазарет, пока освещение хорошее.

Освещение во всех трёх комнатах лазарета, действительно, было вполне сносным: склоняющееся на закат солнце било в окна.

Тётушка Гирошима подвела Бублика к окну в той комнате, где стояли сундуки:

– Открой рот и скажи “а”.

Бублик послушно раскрыл рот и сказал “а”.

“А”!

“А”!!!

Не “ы-ы”, не “э-э”, а простое, чистое “А-а-а!!!”

– Так я и думала, – осталась очень довольной тётушка Гирошима. – Все, дружок, язык твой пришел в норму, ты можешь говорить. Скажи “мама”.

– Мама, – повторил Бублик.

Звуки слушались, и язык во рту больше не казался чужим.

– Ну, скажи ещё что-нибудь, – подбодрила поварёнка тётушка Гирошима.

Бублик подумал.

– Кухня. Скалка. Турнир. Духовка! – слова, к его удивлению, произносились вполне сносно.

– Пер – хоть – жор! – вспомнил Бублик слово потруднее.

И колдун Перхотьжор сдался без боя.

Тут Бублика прорвало:

– Тётушка Гирошима, а в этой комнате что-то скрипит по ночам! А как вы думаете, где Главный Повар? А на языке у меня шрамы остались? А теперь мне можно кашу не есть? А…

– Стой, стой, стой, стой! – замахала руками тётушка Гирошима. – Ты решил наговориться за месяц? Успеешь, не спеши.

– А кашу? – упрямо переспросил Бублик.

– Одну жидкую кашу тебе теперь хлебать необязательно. Можешь есть, что хочешь, – разрешила тётушка Гирошима. – Но и про кашу не забывай, она полезная. Шрамы на языке у тебя останутся, но не волнуйся, – ты растёшь, и язык твой тоже растет. Поэтому со временем шрамы сдвинутся к корню. Да даже если и не сдвинутся, – ты же не показываешь язык каждому встречному – поперечному.

– Но где Главный Повар? – спросил Бублик.

– А я знаю? – пожала плечами тётушка Гирошима. – Где-то бродит. Может быть, пошёл в город в надежде найти яиц и муки – после третьего тура команд останется мало, всего шесть. Вдруг продуктов в столице стало больше?

– Но тогда бы он меня взял, – сказал Бублик. – Я тележкой правлю.

– Отгадать мысли Главного Повара так же сложно, как рецепты его печенья, – довольно ехидно заметила тётушка Гирошима. – Может быть, он решил в одиночестве прогуляться. А скрипеть, кстати, в этой комнате нечему. Наверное, за окном что-нибудь поскрипывало.

– Не знаю, – не стал спорить Бублик. – Но мне казалось, что здесь.

– Кстати, что за тарарам был ночью? – поинтересовалась тётушка Гирошима.

– Какой тарарам? – переспросил из соседней комнаты уютно устроившийся на лежанке Мажордом.

– Вчера ночью, пока вы храпели, нам чуть кухню не разнесли, – нелюбезно объяснила ему тётушка Гирошима, которой страшно надоело, что давно выздоровевший Мажордом не уходит из лазарета.

– Тарарам, как интересно! – отозвался Мажордом. – У нас в этой поездке кругом один тарарам, никакого порядка. А всё потому, что власть у Кухни. Вот и результат. Это же просто хаос какой-то! Нет, я серьёзно подумываю об отставке и выходе на пенсию. Так и скажу Королю: или я, или он!

– Так что же случилось? – не отвечая Мажордому, переспросила тётушка Гирошима.

– Да не знаю я, – вздохнул Бублик. – Когда мы вернулись из города, все уже поужинали. Я пошёл на кухню. А там пусто. Я ел кашу и тут кто-то затопал в коридоре. Я испугался и спрятался в малую духовку. А потом затопали ещё громче. Те, кто пришел раньше, тоже спрятались, только в большую духовку, а те, кто пришёл потом, стали искать меня, но сначала нашли тех, в другой духовке. И давай драться. А тут наши прибежали – вот и всё.

– Тресни мои склянки с настойками, если я что-то понимаю! – шумно вздохнула тётушка Гирошима. – Какую-то заразу мы подцепили, но какую – убей не пойму. И где, главное?!

– Мы же нигде, кроме Перекрестка, не останавливались, – робко сказал Бублик. – Может быть там?

– Всё может быть, – пробурчала тетушка Гирошима и, повысив голос, чтобы было слышно в соседней комнате, спросила:

– Господин Мажордом, а вы за купленные на Перекрёстке скатерти расплатились? Может быть, нас разгневанный продавец преследует?

– Уж если кто и не расплатился, – фыркнул Главный Мажордом, – так это ваш драгоценный Главный Повар. Вполне в его характере! Такого бандита ещё поискать! Да он маму родную обчистит, за шоколадный торт с нее втридорога возьмет, я знаю! Пират – чистейшей воды пират! Ему бы не кухней командовать, а с саблей в зубах корабли на абордаж брать. Вот погодите, недолго лазарету пустовать. Держу пари, он снова за старое принялся: пошёл кого-то караулить. Небось, и скалку взял.

Бублик вспомнил странное поведение Главного Повара.

– Взял! Тётушка Гирошима, точно, он скалку взял и вышел!

– Не мели ерунды… – строго, но с небольшим сомнением в голосе сказала тётушка Гирошима. – Во всяком случае, волноваться рано.

– А когда пора? – спросил Бублик.

– Подождём до захода солнца, – подумав, сказала тетушка Гирошима. – Если до этого времени не появится, – вот тогда и начнём волноваться. А пока тебе задание: иди, попробуй съесть что-нибудь потвёрже жидкой каши.

Бублик со всех ног побежал на кухню.

* * *

Только кухня была пустая.

Все конфеты унесли в круглый зал, а что не унесли, – то бессовестно съели, пока Бублик был в лазарете.

Кладовая была под охраной, – и караульные ничего не выдавали без письменного разрешения Главного Повара.

А Главного Повара не было.

Одну конфетку Бублик всё-таки получил. Её спрятал Укропчик, хотел съесть позже. Но, узнав, что Бублик заговорил, вытащил конфету из-под своего колпака и протянул:

– На! С выздоровлением!

Остальные поварята окружили Бублика.

– Мы так рады, что ты поправился! – наперебой кричали они.

– Без тебя скучно!

– Да я же тут был? – жуя конфету, удивлялся Бублик.

– Ну и что? Пока ты молчал, тебя всё равно, что и не было, – мудро сказал Укропчик. – Ты был совсем чужой и отдельный. А теперь – снова весь здесь, как будто только что приехал откуда-то.

– А ну тихо! Перестаньте гомонить! – приказал один из поваров. – Чтобы сию минуту все умылись и пригладились. Пора в круглый зал идти. Солнце зашло.

Глава шестнадцатая

Без главного повара

Третий тур прошел для Акватики благополучно: она попала в число шести команд, прошедших в финал.

А если бы третий тур был окончательным, – Акватика взяла бы первый приз без труда.

От чудесного ларца даже крошек не осталось, – комиссия съела его подчистую.

– Знаю, так и положено, что же ещё с лакомством делать, – печально сказала тётушка Гирошима, – а всё равно жалко красоту… Неправильно как-то…

– Но он был такой аппетитный, – вздохнул, подойдя, один из тех советников, что она лечила. – Не удержались.

– Да вы, по-моему, и щепочки съедите, если их в шоколад обмакнуть, – поддела тётушка Гирошима.

– Съедим, – покладисто согласился советник. – Очень покушать любим. Разрешите пригласить вас на танец?

– На какой танец? – удивилась тётушка Гирошима.

– Сейчас Император всё объявит, – пояснил советник. – Но чур, я первый иду с вами танцевать!

– Ладно, – снисходительно разрешила тётушка Гирошима.

Император с высоты своего трона объявил:

– Теперь нас ждет праздник! Проигравших и победивших нет, веселятся все – таков мой императорский приказ!

Он важно сошел с возвышения, оттуда быстро убрали трон и кресла советников, а потом, со всех концов зала, бесцеремонно распихивая собравшихся, с шуточками и прибауточками побежали, пошли на руках, понеслись в немыслимых прыжках к центру зала циркачи: акробаты, жонглеры, силачи и эквилибристы.

Грянула музыка, приглашая всех танцевать. Сладостей было много, – на одиннадцати столах Император и советники не смогли съесть всё, как ни старались, только стол Акватики был пустым.

На возвышении, словно на арене, буйствовали циркачи, у подножия стояли и глазели на них любопытные, а вокруг танцевали, громко топая и подпрыгивая, раскрасневшиеся повара и посудомойки.

Кто-то жевал сладости, не обращая внимания на шум и музыку, кто-то, натанцевавшись до упаду, сидел вдоль стены и только притоптывал в такт.

А Главный Повар так и не появился.

Бублик и представление посмотрел, и прошёл пару кругов в весёлом хороводе, и съел несколько пирожных со столов разных команд, – и всё равно не мог веселиться в полную силу.

Он нашёл тетушку Гирошиму, которая, обмахиваясь платочком, отдыхала после танца, величественно сидя на императорском троне, задвинутом в тихое место. Смотрелась она на троне лучше Императора.

– Солнце зашло, Главного Повара нет, – сказал Бублик.

– Да, я заметила, – кивнула тётушка Гирошима. – Самое время разволноваться не на шутку. Пойдем-ка в местечко потише. Я сегодня пользуюсь бешеным успехом, приглашают танцевать со всех сторон. Прямо пожалела, что не взяла выходную шляпу с розами, хотя Учитель Лабео и уверяет, что она слишком вызывающа. Да где ему в красивых шляпах разбираться!

Тётушка Гирошима сошла с трона и они стали пробираться к выходу, ведущему в башню акватиканцев.

– Госпожа Гирошима, ну куда же вы! – догнал их Главный Мажордом. – Вы обещали этот танец мне!

– Извините, не могу, срочное дело, – попыталась отвязаться от него тётушка Гирошима.

– Я с вами, – не хотел отвязываться Главный Мажордом. – Буду вашим защитником!

Бублик фыркнул.

Отойдя по коридору так далеко, чтобы музыка и шум из круглого зала не заглушали голоса, тётушка Гирошима остановилась.

– Куда сейчас идем? – спросила она. – Где нам искать Главного Повара?

– А что, он, и правда, пропал? – с любопытством спросил Главный Мажордом.

– Да, и довольно давно, – ехидно ответила тётушка Гирошима. – Мы же об этом говорили в лазарете.

– Говорили, я помню, – пожал плечами Мажордом. – Но я думал, что этот злыдень отходил своей скалкой кого-нибудь и вернулся. Или мы вообще неправильно понимаем ситуацию: Главный Повар, наверное, решил эмигрировать, и будет скрываться в городе до нашего отъезда. А может, он решил снять напряжение после третьего тура и сидит в какой-нибудь пивной. Мы же не знаем, верно?

– Пойдёмте на кухню, – предложил Бублик, уставший слушать Главного Мажордома. – Ведь именно с кухни он ушёл.

– Пойдём, пойдём, – охотно согласилась тётушка Гирошима. – Я не собираюсь тут стоять до утра.

* * *

Кухня была пустой и чистой.

На всякий случай Бублик проверил обе духовки, – кто знает, может быть там кто-нибудь прячется?

К его разочарованию, в духовках никто не прятался.

Главный Мажордом тоже был разочарован.

– Даже пожевать нечего, – пробурчал он. – Дожили. Хоть бумагой питайся при нашей распрекрасной кухне.

Эти слова заставили Бублика вспомнить, что ещё делал Главный Повар перед своим уходом, кроме тщательного выбора скалки.

– Тётушка Гирошима, он какую-то записку читал, пока мы конфеты делали. И хмурился.

– А куда дел? – встрепенулась тетушка Гирошима.

– Не знаю, выбросил куда-то… – растерялся Бублик, но потом сообразил: – К плите кинул.

Они осмотрели все, – но бумажка бесследно сгорела в жаркой топке.

– Когда не надо, – у них мусору полные углы, а когда надо – ничего не найдёшь, – не удержался и вставил слово Главный Мажордом. – Я вот, когда в юности любовные записки в камин кидал, однажды через два дня нужную достал, целую и невредимую. Потому что экономный и аккуратный, и зря камины не топлю, дрова не жгу. А кашу, чтобы не остыла, в одеяло укутываю.

– Помолчите, пожалуйста, пять минут! – вежливо, но твердо, попросила тётушка Гирошима.

Главный Мажордом обиделся и замолчал.

– Вот что получается, – сказала, подумав, тётушка Гирошима. – Я была в коридоре на первом этаже башни, когда вы стряпали свой третьетурочный шедевр. Если бы Главный Повар поднялся из подвала, он бы со мной непременно встретился. Но я его не видела. Потом все забегали туда-сюда между кухней и круглым залом, – и опять его никто не видел. Значит, он, выйдя из кухни, свернул не направо, а налево, и отправился дальше в подвалы. Может быть, к кладовой, а может быть, и не к ней. Во всяком случае, больше идти ему некуда, других выходов из кухни нет.

– Ведь именно в подвале на тебя напали? – спросила она у Бублика.

– Да, на полпути от кладовой до кухни, – наконец-то мог свободно ответить Бублик. – Какой-то высокий дядька, я его не знаю.

– Ты не знаешь, но его может прекрасно знать Главный Повар, – сказала тётушка Гирошима. – Он же всё кричал о конкурентах. Так что самое время подвал проверить. Есть здесь фонарь?

– А может быть, я своих лакеев кликну? – предложил храбрый Мажордом.

– Ваши лакеи давно в стельку пьяные, – уверенно сказала тётушка Гирошима. – как и повара. С такой компанией прохожих распугивать хорошо, а вот искать кого-то плохо. Не хотите – не ходите. Бублик, ты нашёл фонарь?

– Да, – сказал Бублик, хотя ничего не искал, а просто взял фонарь с полки.

– Тогда вперёд! – решительно скомандовала великолепная тётушка Гирошима.

Да, шляпы с розами в этот момент ей очень недоставало!

* * *

Они прошли до кладовой и обратно.

Потом покрутились там, где было совершено нападение на Бублика – да что толку…

Ни Главного Повара, ни его следов не было.

Бублик специально смотрел: в лупу, оставшуюся от малой книги рецептов. После того, как книжку украли, Главный Повар лупу разлюбил, и перевёл из своей спальни на кухонную полку рядом с фонарём.

– Да нет его тут, и не было никогда, – пыхтел последним тучный Мажордом. – Только зря время тратим. Он, наверное, давно у себя, спит без задних ног.

Не слушая, тётушка Гирошима шагнула в один из коридоров, уводящих вглубь подземелья.

– Посмотрим здесь, – сказала она. – Коридор пошире остальных, а для такого толстяка, как наш Главный Повар, это очень немаловажный момент.

– Давайте, – согласился Бублик.

Коридор вел вниз, петлял и извивался, как затейливый бордюр на именинном торте. Они прошли до конца и уперлись в наглухо закрытую дверь.

Бублик и дверь осмотрел в лупу – было похоже, что закрыли её ещё лет сто назад и с тех пор не открывали.

– Возвращаемся, – сказала тётушка Гирошима. – Так мы ничего не найдём. Пойдем, заявим о пропаже Главного Повара Императору. В конце концов, он должен лучше знать свои подвалы, чем мы.

– Вот слова мудрой женщины, – льстиво подхватил Главный Мажордом.

Они повернулись – и увидели, что проход загораживает высокий человек.

– Не далеко ли собрались, драгоценнейшие? – почти ласково спросил он, наклоняя голову. В ушах блеснули золотом длинные серьги.

Бублик узнал голос, – таким голосом говорил главный Тяжёлых Шагов.

Человек его тоже узнал.

– И поварёнок здесь, как удачно.

– И-и-и-и-и-и!!! – вдруг завизжал Главный Мажордом и понёсся на человека в сережках.

Толкнул его с разбега, напирая всем телом, уронил, перескочил через лежащего и побежал по освободившемуся коридору.

Но из темноты выступили люди. Лица их не были приветливыми, скорее наоборот. Увидев это, Мажордом резко остановился, развернулся – но тот, кого он опрокинул, уже вскочил. Мажордом, крутанувшись на месте, как объемистый волчок, упал без чувств на пол.

– Один есть, – бодро заметил главный.

Его люди закивали, выражая полное согласие со словами главаря, и у всех у них в ушах закачались длинные золотые серьги.

Глава семнадцатая

В плену

Тётушку Гирошиму и Бублика схватили и повели, а Главного Мажордома оставили: не смогли поднять.

– Не будем возиться, – решил главный. – Все равно долго здесь не задержимся. Лежи, пузатый, отдыхай. У нас один такой уже есть.

Бублик вяло перебирал ногами, делая вид, что идет сам. И думал: по всему получается, смуглые люди в сережках с Перекрёстка его догнали.

А зачем? Всё равно непонятно.

…Если можно найти в подвале подвал, то именно в такой подвальский подвал их и кинули.

Коридор вдруг кончился низким сводчатым залом, в полу которого зияли провалы, забранные решетками. Это были тюремные камеры, в которых раньше Императоры Архипелага держали преступников или опасных родственников – в глубине подземелий, надежно и под рукой.

То ли родственники у Императоров все повывелись, то ли преступникам построили новую, отдельную тюрьму, – но этот зал был заброшен, как были заброшены и соседние с ним пыточные.

Теперь же здесь, как у себя дома, расположились Тяжелые Шаги, – Бублик продолжал называть их так, раз они не преставились. А главного прозвал Длинная Серьга.

Пленников спустили в яму, где в беспамятстве лежал, уткнувшись лицом в землю, Главный Повар.

По всему было видно, он дрался скалкой, как лев, сражаясь с Тяжёлыми Шагами. Обломок скалки был намертво зажат в руке.

– Вот это да! – ахнул Бублик. – Как же надо биться, чтобы скалку сломать! Она же прочнее иного копья…

Сверху на яму опустили решётку и плотно задвинули деревянную задвижку.

– С новосельицем, – склонился над решёткой Длинная Серьга. – Поняли, что вас ждёт, если мы не договоримся? А мы, я надеюсь, договоримся. Где наш жемчуг, малый?

– Какой жемчуг? – крикнул, задрав голову, Бублик.

– Не знаешь, какой? – усмехнулся, тряхнув сережками, главарь. – Ну, посиди, подумай, может, вспомнишь…

И он отошёл от ямы, оставив пленников одних.

– Тетушка Гирошима, я ни про какой жемчуг не знаю! – Бублик посмотрел на лекаршу. – Честное слово!

– Что я тебе, без честного слова не поверю, что ли? – пробурчала тётушка Гирошима, оглядывая яму, и морщась, словно попала в помойку. – Да даже если бы и знал, говорить что-то этому злодею – себя не уважать. Потихоньку со всем разберемся, а теперь, давай-ка, перевернем бедолагу Главного Повара. Я должна его осмотреть. Может быть даже неплохо, что они нас поймали, – ему срочно нужен лекарь.

Вдвоем они с трудом перевернули Главного Повара.

Он был весь в синяках и кровоподтеках, лицо, и без того не худое, заплыло и почернело.

– Сволочи! – прошипела тётушка Гирошима. – Ну, ничего, ругаться не будем, бесноваться не будем. А время подойдёт, – всё припомним.

Она осмотрела Главного Повара, проверила, нет ли переломов. Послушала пульс.

– Отвернись, – велела она Бублику и пояснила: – Сниму пару нижних юбок, надо ему что-то под голову положить и раны перевязать.

Бублик отвернулся.

Тетушка Гирошима зашуршала своими многочисленными юбками.

– Всё, поворачивайся обратно, будем перевязочный материал делать.

Бублик повернулся – и застыл от удивления: похоже, Тяжёлые Шаги совсем не представляли, с кем связались, – тётушка Гирошима была подготовлена к любым неожиданностям.

Одна из нижних юбок, плотно свернутая в валик, лежала под головой Главного Повара. Вторая, которую тетушка держала в руках, специально была сшита из ветхого, поношенного полотна, ведь его так удобно рвать на бинты.

Но этого мало: под праздничными верхними юбками, которые она подняла и заложила за пояс, чтобы не мешали, красовалась ещё одна, вся в карманах, наполненных лекарствами и инструментами.

– Тетушка Гирошима, вы не лекарь, а целый ходячий лазарет! – воскликнул восхищённый Бублик.

– Да это так, на всякий случай, – махнула весьма довольная произведённым эффектом тётушка Гирошима. – Мы же в поездке, не дома. И тут первое правило: не расслабляйся, держи необходимое под рукой. Тем более наше путешествие уже давно далеко от спокойного. Вот я и держу.

– Но как вы с таким арсеналом танцевали? – удивился Бублик. – И никто ничего не заметил?

– Маленький ты пока, – улыбнулась тётушка Гирошима. – Да если надо, я под юбками могу Главного Повара спрятать и так отплясывать, что никто ничего не заметит. Держи вот этот край.

Они разорвали ветхий подол на бинты, и тётушка Гирошима сделала Главному Повару перевязку. В ход пошли и всякие чудодейственные мази с порошками из карманов ее волшебной юбки.

– Эх, воды нет, – вздохнула тётушка Гирошима. – Его бы сейчас успокоительным питьем напоить, ему бы легче стало. Да и раны надо бы марганцовочкой слабой промыть. Грязь – она для раны первый враг.

– Но ведь ему легче? – с надеждой спросил Бублик, оглядывая забинтованного Главного Повара. – Мы же ему все равно помогли?

– А как же, – согласилась тётушка Гирошима. – Он теперь в лучших из всех возможных здесь условий. Давай прикроем его, чтобы бинты в глаза не бросались – от этих всего можно ожидать. И расскажи, что ты знаешь про жемчуг, а чего не знаешь.

– Про жемчуг – ничего не знаю! – сказал Бублик. – А вот их узнал. Я на Перекрестке, когда вы в лавке были, а все остальные на рынке, пошёл город смотреть. Они там живут. В таком смешном доме на скале. На шляпу похожем…

– Ага, значит, вы уже встречались, – уточнила тётушка Гирошима.

– Какое встречались! Около их дома на меня что-то упало. И я упал. А когда встал, – эти с сережками из всех окон лезли и кричали: “СТОЙ!”

– И ты решил, что раз кричат “стой”, надо удирать… – угадала тётушка Гирошима.

– Угу. Я подумал, раз ничего сказать не смогу, то лучше убежать, – простодушно ответил Бублик.

– А они решили, раз ты убегаешь, значит, что-то знаешь, – подытожила тётушка Гирошима. – И всё указывает на то, что именно жемчуг, который они ищут, на тебя упал.

– Да уж, жемчуг… – вспомнил Бублик боль в голове. – Скорее, булыжник.

– Значит много жемчуга. Целое состояние.

Бублик ждал, что тётушка Гирошима скажет:

“Лучше бы ты, Бублик, в тот день на рынке погулял”.

Но она так не сказала.

– Скоро настанет утро, – заметила тётушка Гирошима, пряча остатки бинтов по кармашкам. – А сейчас самый глухой час ночи. Утром нас непременно хватятся.

Она опустила верхние юбки, расправила – и снова стала похожа на уютную дамочку, всю в рюшах и оборках.

Достала из дамской сумки-мешочка, подвешенной к поясу, зеркало и расческу, и принялась расчесывать волосы.

– Попытайся уснуть, – посоветовала она Бублику. – Раз тихо – значит, и они спят. Надо поберечь силы.

Бублик нашёл у стены местечко, притулился там, как мог, и закр