Читать онлайн Наречённая ветра. Книга вторая бесплатно

Глава 24

Противостояние

Эвинол ждала боли, но вместо этого ощутила прилив внезапного счастья, такого сильного, какого никогда не испытывала. И как она могла раньше не понимать, что эта прекрасная богиня – воплощение совершенства? Соединиться с ней, познать высший смысл, умереть во имя ее – что может быть правильнее и прекраснее? Ликование души передалось телу. Эви никогда не было так хорошо. Полеты с ветром, его поцелуи были лишь бледной тенью нынешнего блаженства.

Внезапно все изменилось. Эви ощутила удар, насильно вырвавший ее из объятий безмерного счастья. Отрыв от источника наслаждений был мучителен. Хотелось кричать и требовать немедленно вернуть все обратно. Но прекрасная Ларишаль уже выпустила ее руку и почему-то упала. Эвинол тоже пошатнулась и уже почти врезалась лицом в землю, когда ощутила столь знакомое прикосновение – ее держал ветер.

– Инослейв, зачем? – с упреком спросила она.

Ветер не ответил, резким движением задвигая ее за спину. Эви не видела его взгляда, направленного на богиню южного ветра, зато по ответному взгляду Ларишаль могла судить, какой костер полыхает сейчас между двумя ветрами.

– Как ты посмела?! – никогда еще Инослейв не говорил таким голосом.

– Я тоже рада видеть тебя, братец, – Ларишаль улыбнулась, обнажив два ряда острых зубов.

Она уже поднялась, причем с присущей ей змеиной грацией. Каждое движение Ларишаль было плавным, скользящим, зыбким. Она даже падала красиво, или Эви так показалось под властью наваждения. Но даже сейчас, постепенно освобождаясь от чар, Эвинол находила облик Ларишаль жутковато-прекрасным.

Богиня южного ветра была высокой, почти как Инослейв, гибкой и стройной, и при этом могла похвастаться роскошными формами. Роскошные волосы до пят, постоянно менявшие оттенки от темно-коричневого до почти красного, струились, словно поток расплавленной меди, завораживающе перетекая из одного положения в другое при каждом повороте головы. Но сильнее всего поражало лицо этой женщины. Большие приподнятые к вискам глаза сверкали алым. Эви никогда бы не подумала, что красные глаза могут быть столь красивы. Идеально очерченные губы были на несколько оттенков темнее: скорее, багровые, чем красные. Высокие скулы, точеный нос, летящий излом бровей – в Ларишаль все было совершенно. А изящество движений лишь дополняло эту яркую нечеловеческую красоту. На фоне богини Эвинол показалась себе серой мышкой.

– Что ты здесь делаешь, Ларишаль?

– Решила навестить тебя, отшельник, – она продолжала улыбаться. – Ты же сам не зайдешь в гости. А мне захотелось поболтать. Столько вопросов накопилось. Признаться, я полагала, ты встретишь меня любезнее. А ты, похоже, сердишься из-за девчонки. Брось, такая мелочь же, – она изящно махнула рукой, сверкнув острыми карминовыми ногтями. – Я бы тебе восполнила потерю.

– Ларишаль, если ты посмеешь еще раз прикоснуться к ней…

– То что, милый? Убьешь меня? – она засмеялась одновременно мелодично и жутко. – Вот уж не думала, что ты такой жадный. И что настолько любишь юных девочек. Тебе понравилась та королева, да, Инослейв? Захотел еще одну такую же?

Эвинол чуть не поперхнулась после этих слов.

– Тебе что за дело до моих пристрастий, Ларишаль? – зло бросил Инослейв. – Я же не лезу в твои дела, хотя ты готова сожрать все население своих земель.

– Я тоже не лезу в твои, милый. Просто любопытство замучило. Ну, и хотелось сказать спасибо за то, что напомнил нам, кто мы есть. И я вовсе не хочу с тобой ссориться из-за этой… Постой, – ее лицо озарилось внезапной догадкой, – это не другая девица, а та самая. Королева Илирии. Так?

– Повторюсь. Это не твое дело, Ларишаль.

– Неужели ты пожалел ее?! Поверить не могу! Западный ветер не тронул жертву из сострадания! Это же так… по-человечески.

– Да что же ты все не уймешься! – Инослейв явно был взбешен.

– Если ты скажешь, что вдобавок еще влюбился в эту девочку, то я просто умру.

– Не умрешь. Ты бессмертная.

– Значит, все-таки влюбился? – Ларишаль с интересом вгляделась в Инослейва и попыталась заглянуть ему за спину, очевидно, чтоб еще раз оценить Эвинол.

– Раз уж тебя так беспокоят мои решения, так, может, позволишь мне в ответ поинтересоваться, с чего это ты решила с такой ненасытностью уничтожать людей в своих владениях. Этак через год-другой придется тебе править столь любезной твоему сердцу пустыней.

– Пустыня – это прекрасно, – Ларишаль говорила слегка растягивая гласные, слова лились из ее уст тягучей патокой.

– Тебя не смущает перспектива остаться без жертв?

– Ничуть, – Ларишаль тряхнула головой, картинно откидывая роскошные волосы за спину. – Если я лишусь жертв, то окажусь ровно в том же положении, в каком прозябала все эти века. Да и вряд ли такое случится. Людишки слишком быстро плодятся. Ну, а кроме того, превратив свои земли в столь любезную моему сердцу пустыню, – она подмигнула Инослейву, – я всегда могу порезвиться на твоих. Да-да, братец, не делай такое лицо. Гнев тебе не идет в отличие от безмятежного равнодушия. Раз уж ты на самом деле не воспользовался силой людских жертв, предпочтя использовать их иным способом, – она ухмыльнулась, – то и собственных сил у тебя не прибавилось. Ты по-прежнему не можешь преодолеть границы и навестить меня в Найенне, зато я могу развлекаться в Илирии сколько угодно.

– Не можешь, – даже не видя лица Инослейва, Эви ощущала исходящее от него бешенство. – Ты не посмеешь нарушить договор.

– А почему, собственно, нет? – Ларишаль явно любовалась собой. – Ты ведь понимаешь, Инослейв, что договоры заключаются между равными и соблюдаются лишь до тех пор, пока их нарушение может повлечь кару. А что ты сможешь мне сделать? Как накажешь меня, если я нарушу договор о границах?

– Думаешь, нарушение священных клятв сойдет тебе с рук? Что скажут остальные?

– Остальные? – Ларишаль приняла нарочито задумчивый вид. – Надо полагать, они тоже не устоят перед соблазном разгуляться в твоих владениях, раз уж ты так слаб и глуп, чтобы позволить это.

– Ты хочешь сказать, что они тоже…

Не дав Инослейву договорить, Ларишаль расхохоталась.

– А ты что думал? Что все посмотрят на тебя, но повторить не рискнут? Правда, мы не знали, как ты поступил со своей королевкой. Но это дела не меняет. Конечно, все уже вовсю черпают силы из людишек: и Хорастер, и Тантарин, и младшенькие.

Эвинол отстраненно подивилась замысловатости имен ветров. Она поймала себя на том, что почти равнодушно следит за перепалкой ветров, как будто речь не идет о судьбах множества людей. Однако все происходящее казалось настолько нереальным, что мысли и чувства будто заснули, оставив место лишь безучастному созерцанию.

– Значит, все, – мрачно пробормотал Инослейв.

– Ну, разумеется. И ты до сих пор не знал лишь потому, что не можешь сунуться дальше Илирии. А вестям и слухам не угнаться за ветрами.

– И все же я надеюсь, что остальные проявят благоразумие и не станут соваться в мои земли и мои дела, – Эвинол чувствовала исходящее от ветра напряжение.

– Не надейся, – почти пропела Ларишаль. – Если даже они не тронут Илирию, то с интересом заявятся сюда, посмотреть на выжившую жертву. Пожалуй, нам стоит закончить то, что ты начал, и убить твою маленькую королевку.

Инослейв дернулся, как от удара. Он нашел руку Эвинол и крепко сжал, переплетя их пальцы.

– Ты еще будешь нам благодарен, Инослейв, – продолжала богиня южного ветра, – когда мы избавим тебя от нелепой унизительной привязанности к человеческой женщине.

– Я не позволю вам тронуть ее!

– И как ты собираешься нам помешать? Напомнить, что у тебя нет наших нынешних сил? Хочешь сражаться за свою девчонку? Начни убивать других. Оставь себе игрушку, но заставь людишек Илирии приносить тебе жертвы. Вспомни, кто ты, Инослейв. Стань богом!

Голос Ларишаль больше не казался тягучим и издевательски-сладким. Теперь в каждом ее слове чувствовалось грозное величие богини.

Инослейв обхватил Эвинол за плечи и прижал к себе, словно пытаясь защитить.

– Зачем же тебе нужно, чтобы я убивал, Ларишаль? Какое тебе дело до того, как я управляю моими землями и моими людьми? – оба раза он сделал упор на слове «моими».

– Все просто, Инослейв, – теперь она была серьезна. – Поддаваясь жалости и прочим глупым чувствам, ты уподобляешься человеку и тем пятнаешь свою сущность. Поступая так, ты кидаешь тень на всех нас. Ветер не может быть слабым, ветер не может быть добрым. Мы боги, и ты один из нас. Значит, поступай, как подобает божеству.

– Я сам имею право решать!

– Если ты решишь остаться слабым, готовься потерпеть поражение от тех, кто выбрал силу. Решение за тобой, Инослейв. Или ты убиваешь людей, или мы убиваем девчонку.

– Не выдавай свое решение за общее, Ларишаль.

– Даже если остальные меня не поддержат, я и одна справлюсь, милый, – она вновь говорила медовым голосом. В сочетании с оскалом острых зубов выходило жутковато.

Эви с удивлением обнаружила, что, слушая все эти угрозы, почти не боится. Скорее она ощущала что-то вроде гнева, пока еще слабого, как и прочие эмоции, но крепнущего с каждой минутой. Как смела эта тварь угрожать Инослейву? Как могла покушаться на его земли и людей? И главное, как смела использовать для этого ее – Эвинол?

– Не смей угрожать мне, Ларишаль. Я не так слаб, как тебе кажется. И позволь мне самому решать, как жить. Не говори о ветрах так, будто мы хоть когда-нибудь были едины. Искони каждый из нас жил по собственному усмотрению, не считаясь с другими. И в своих землях каждый устанавливает собственные законы. Я же не учу вас, что делать, хоть и считаю глупым поступать с нынешними людьми так же, как с древними. Это уже не те покорные и доверчивые создания. Вряд ли они долго будут терпеть роль жертвенного стада.

– Будут, – усмехнулась богиня. – Разве твои илирийцы не отдали свою королеву? Разве мои найеннцы не кидают мне своих братьев и сестер? Люди всегда одинаковы, пусть они и возомнили о себе лишнего за годы нашего бездействия. Но суть-то их не изменилась. Трусливые, ничтожные, озабоченные лишь собственным благополучием. Пока у сильных есть слабые, мы не останемся без жертв… ну, а после – придем за сильными.

– И кем же вы будете править, когда сожрете последнего человека?

– Мы будем править миром, Инослейв. И поверь, без людей он станет только лучше.

Глава 25

Уютная клетка

Стоило красной гадине убраться, как Инослейв повернул к себе Эви, всматриваясь в ее лицо.

– И ты предлагала мне убедить эту тварь пощадить людей в ее собственных землях? – с горечью воскликнул он.

– Да уж, все сложнее, чем мне казалось, – признала Эвинол. – Но ты ведь сможешь защитить от нее хотя бы илирийцев?

– Какие илирийцы, Эви?! – он схватился за голову. – О чем ты вообще думаешь? Ларишаль угрожала тебе! Единственное, о чем я стану тревожиться, – твоя безопасность.

– О себе я сама позабочусь, – отмахнулась она.

– Сама? – он с трудом сдерживал злость. – Так же, как только что справилась с Ларишаль?

Инослейва трясло от гнева. Ларишаль довела его до бешенства, и сейчас велико было искушение сорвать это бешенство на Эви – просто потому, что она ведет себя как неразумное дитя. Но ветер сдержался, напомнив себе, что Эвинол только что едва не погибла.

– Ты сильно испугалась, маленькая? – он решил перевести тему.

– Если честно, я просто не успела. Сначала не понимала, что происходит, а потом…

– Можешь не рассказывать, – мрачно перебил Инослейв. – Мне ли не знать, что было потом. Когда я тебя спас, ты в первый миг убить меня была готова за то, что прервал наваждение.

– Вроде того, – кивнула она. – Надо отдать вам должное, вы придумали оригинальный способ убивать.

– Мы его не придумывали, – он на миг прикрыл глаза рукой. – Я же говорил: все, что связано с жертвами, придумали люди. Понимаю, тебе неприятно осознавать, но это вы сделали нас такими. Уж не знаю, кто и когда решил, что жертва должна блаженствовать, а ветер – мучиться…

– Вы мучаетесь? – удивилась Эвинол.

– Еще как. Должно быть, это было придумано с целью облегчить страдания обреченных и умерить нашу жадность. Хотя толку от этого… – он махнул рукой.

– Инослейв, что же нам делать?

– Все будет хорошо, светлая моя, – он обнял Эви. – Никто не посмеет тронуть тебя, пока я рядом.

– Я вообще-то не об этом. Я все думала о том, как можно помочь тем несчастным…

– О-о-о, – простонал ветер. – Эви, только не начинай опять. И не напоминай мне о людях. Если я и задумаюсь о них, то лишь с целью последовать примеру Ларишаль и остальных.

– Нет! – казалось, эти слова испугали Эвинол куда больше, чем все угрозы Ларишаль. – Ты не сделаешь этого! Не причинишь зла моим подданным. Ты обещал!

– Когда я давал обещание, тебе не грозила смертельная опасность.

– Умоляю, Инослейв! – она так трогательно сложила руки, что ветер не нашел в себе сил продолжать спор.

Да и к чему? Ясно же, что Эвинол даст себя сто раз убить ради своего драгоценного народа. Она будет злиться, спорить, умолять, но ни за что не примет самый простой и логичный выход. Поэтому нет смысла переубеждать эту маленькую идеалистку.

Он будет принимать решение сам. Если дойдет до крайности, не побрезгует жертвами, но по мере сил постарается скрыть свое «падение» от Эви. И все же ему не хотелось бы плясать под дудку Ларишаль. Отвратительно осознавать, что тобой пытаются управлять. Особенно, когда ты бог. Он принял решение не трогать илирийцев, имея полное право распоряжаться судьбами людей на своих землях. И он постарается отстоять свою свободу и свою принцессу. Но вот как это сделать без жертв?

Инослейв уселся на траву, обхватив голову руками. Эви неслышно подошла сзади и обняла его, положив голову ему на плечо. Ветер тут же обхватил ее ладошки руками и крепко сжал. Мягкие волосы Эвинол касались его щеки, ее светлые пряди смешивались с его темными. Он чуть повернулся, коснувшись губами ее виска.

– Я никому тебя не отдам, Эви.

– Я знаю, – тихо ответила она.

Так они и сидели, прижавшись друг к другу, не нуждаясь в словах, чтобы понимать, что думает и чувствует другой. Солнце скрылось за горными пиками, на выцветшем небе прорезались первые звездочки, стало холодно. Инослейв закутал Эвинол. Девушка, измученная тревогами и событиями дня, засыпала. Когда ее дыхание стало ровным и глубоким, ветер подхватил ее и отнес в башню.

Уложив Эви на кровать, он прилег рядом. Обнимая спящую девушку, Инослейв принял решение не оставлять ее одну даже на час. И пусть ему тяжко сидеть запертым на небольшом клочке пространства, зато Эвинол ничего не будет угрожать, пока он рядом. Надо попробовать немного укрепить границы на случай визита незваных гостей. Уж на это его сил должно хватить.

Эвинол проснулась на рассвете.

– Ты здесь? – она удивленно уставилась на Инослейва, по-прежнему лежавшего рядом.

– Да, принцесса. Ты мне не рада?

– Рада, но… – Эви присела на кровати, по привычке подтянув колени к груди. – Разве ты не должен быть в человеческом мире?

– Я должен быть рядом с тобой.

– Но не все же время!

– Все время. Не хочу однажды вернуться и найти твое бездыханное тело, из которого Ларишаль высосала жизнь.

– А как же люди, природа? Как же ты сам, в конце концов? Ты же здесь, как в клетке!

Инослейв подивился тому, насколько хорошо Эви изучила его. Однако он не собирался с ней соглашаться и менять принятое решение.

– Здесь не клетка, а мой дом, Эвинол. К тому же здесь ты. Наконец-то нам не придется расставаться. Разве это плохо?

Она не отвечала, глядя на него из-под упавших на лицо волос. Несложно догадаться, о чем она думает. О своих драгоценных подданных и землях. Забавно, они оба считают Илирию своими владениями. Только Инослейв считает, что Илирия существует для него, а Эвинол, что она – для Илирии. Вот и сейчас вместо того, чтобы радоваться защите и обществу ветра, тревожится, как же там ее бедные людишки.

– Как знаешь, – наконец сказала она, удивив его тем, что не стала спорить.

– Вот и славно, – бодро ответил Инослейв. – У нас впереди целый день вместе. Чем займемся?

– Для начала позавтракаем.

Эвинол отправилась вниз, к большому очагу, – заваривать свой любимый ягодный чай. Ветер тем временем заглянул в комнату, назначенную кухней, прихватив хлеба, масла, сыра и варенья. Завтракали они на одном из башенных балконов. Точнее, завтракала Эви, а ветер сидел рядом, любуясь ею.

Начавшийся так уютно и по-домашнему день продолжался в том же духе. Эви учила Инослейва рисовать руками, что оказалось куда сложнее, чем гонять облака по небу. Затем Эвинол потащила его в разбитый ею садик, где она сажала принесенные ветром растения и семена. Гордое божество унизили, заставив копать землю для посадки тюльпанов и клубники.

– Ты, должно быть, задалась целью сделать мое пребывание здесь невыносимым, моя принцесса, – притворно ворчал он.

– Разумеется, – ответила она с полной серьезностью, вываливая в полы его плаща горсть тюльпановых луковиц.

Наскучившись садоводством, Инослейв просто закинул Эвинол на плечо и устремился с ней к небу. До самого вечера они носились среди облаков, и счастливый восторженный смех Эви наполнял сердце ветра радостью и светом. Он поймал себя на том, что вовсю наслаждается вынужденным заточением. Эвинол, похоже, тоже все устраивало: за день она ни разу не заикнулась о своих дорогих подданных, оставшихся без ветра.

К ночи они развели костер, пекли поздние яблоки над огнем, а потом прыгали, точнее, перелетали через пламя. Затем Эви взяла скрипку и заиграла страстную, дикую мелодию. Костер словно танцевал в такт музыке, резкие всполохи рыжих огненных лент на фоне черного осеннего неба завораживали. Эвинол сама кружилась, не выпуская скрипку из рук и не сбиваясь ни в одном такте. Она была великолепна!

Следующая пара дней прошла столь же прекрасно и безмятежно. Никто не нарушал их покоя, Эви не страдала из-за людей, а Инослейв – из-за отсутствия простора. А на четвертое утро принцесса с кроткой улыбкой заявила, что ей нечего есть.

– У нас, конечно, еще много варенья и есть сухари, но… – она развела руками.

Инослейв выругался. Надо же быть таким дураком! И как он не подумал, что Эвинол живая и нуждается в пище. Зато уж она сама точно не забывала об этом. Вот почему она не спорила все это время – просто ждала, пока кончится еда, и ветер вынужден будет спуститься к людям. Инослейв понимал, что у него нет выхода – не морить же Эви голодом, – но мучительно пытался что-нибудь придумать. Хотя что уж тут придумаешь?

– Значит так, маленькая. Я улечу совсем ненадолго, а ты останешься в башне, в той комнате на самом верху, где нет окон, и носа оттуда не высунешь до моего возвращения. Поняла?

Эвинол радостно закивала, вызвав у ветра приступ досады. Пока он тащил ее наверх, Эви уговаривала его не спешить, уверяя, что ей ничего не грозит. Не очень-то доверяя благоразумию девушки, ветер запер дверь снаружи, игнорируя возмущенные протесты Эвинол. Ключ он намеревался взять с собой.

– Не бросай меня так, запертую! – она заколотила руками в дверь. – Мне страшно!

– Эви, радость моя, я вернусь раньше, чем догорит свеча. Хотя на всякий случай я оставил тебе дюжину.

– Да? – даже через дверь в ее голосе ясно слышалась паника. – А если свеча упадет, и я сгорю заживо?

Этот довод показался Инослейву веским, не говоря уже о том, что он не смог бы оставить Эвинол, когда она так напугана. Вздохнув, он отпер дверь и вручил ключ девушке.

– Не выходи! – кратко приказал он и, обернувшись ветром, понесся вниз.

Только оказавшись на просторах человеческого мира, Инослейв понял, чего был лишен все эти дни. Постоянно быть рядом с Эви – невыразимое счастье, но платить за него приходилось насилием над своей природой. И она это понимала. Она гнала его от себя не только ради илирийцев, но и ради него самого.

Однако, наслаждаясь свободой, он не собирался задерживаться надолго. Добыть Эви еды – и сразу обратно.

Его отсутствие было заметно. Воздух, несмотря на прохладное время года, казался тяжелым и спертым. Между землей и грязновато-бесцветным небом зависло пыльное марево. Листья вместо того, чтобы падать с деревьев, устилая землю желто-красным ковром, так и висели на ветках, пожухшие и свернувшиеся. А ведь его не было всего-то три дня!

Инослейв решил, что позже вернется и наведет в мире порядок, но сейчас он слишком тревожился за оставленную в башне Эвинол. Он решил запастись провизией на рынке в небольшом городке. Зная, как Эви любит выпечку, ветер первым делом подлетел к прилавку с горячими пирожками, хватая все подряд. Пусть уж там принцесса потом разбирается, с чем они. Видя, как ветер сметает товар с ее лотка, тетка переполошилась.

– Ветер, Тариша! – закричала она, повернувшись к соседке. – Поглоти меня бездна, ветер!

– Точно, ветер! – товарка вместо ожидаемого возмущения расплылась в улыбке. – Хвала светлой Эвинол, уломала-таки ветер сжалиться над нами, горемычными!

Если бы Инослейв сейчас был человеком, он бы расхохотался. Знали бы эти кумушки, как близки они к истине!

– Не зря, видать, мы ей дары оставляем, заступнице нашей, – продолжала Тариша.

– Какие-такие дары? – заинтересовалась пирожница.

– Ну как – какие? Разные. Вот я горшочек меда вчера оставила. Ильта груш целую корзинку принесла, а бабка Малара напекла маковых коврижек. Ну и еще всякое разное. Все сносят дары к городскому колодцу. Тут на площади, недалече.

– Вот смешные вы, – тетка хохотнула. – Да всю эту снедь быстренько к рукам приберут. Мало ли сброда голодного, да и просто мальчишек.

– Да что ты такое несешь? – возмутилась Тариша. – Как можно у нашей покровительницы дары таскать?! У кого же рука поднимется светлую Эвинол обворовывать?

Ветер усмехнулся про себя, решив, что у него точно поднимется. С другой стороны, он-то как раз употребит дары по назначению, отнеся их светлой покровительнице. Инослейв устремился к колодцу, обнаружив там буквально гору всяческой еды. Надо же, как люди безошибочно угадали, что нужно их новоявленной богине. Ветрам они приносили в жертву своих собратьев, а Эвинол – маковые коврижки.

Устроив у колодца маленькую бурю на радость толпе зевак, ветер смел подношения. Пусть все знают, кто унес дары для богини. Теперь уж не возникнет подозрений относительно воров-нечестивцев.

Он еще немного погулял по городку к ликованию местных жителей и устремился домой.

Глава 26

Поединок со смертью

Сидеть в комнате без окон, освещенной лишь тусклым светом свечи, – сомнительное удовольствие. Эвинол казалось, что со времени ухода Инослейва минул не один час. Часов в башне ветра не было, но обычно это не заботило Эви, поскольку она отслеживала время по солнцу. А как узнать, где оно, это солнце, когда сидишь в «слепой» комнате?

Ветер тоже хорош. Приволок ее сюда, как пленницу. Хорошо еще, что прислушался к ее жалобам и не запер. Но о том, чем она будет занимать себя во время его отсутствия, он, конечно, не подумал. Нет чтобы оставить ей хотя бы книгу. Эвинол уже не раз подмывало вылезти из убежища и спуститься за книгой. Но она помнила обещание, данное ветру, и намеревалась его сдержать. Однако до чего же тоскливо и страшно сидеть одной, почти в темноте, и гадать, как скоро вернется Инослейв.

Эвинол вздрагивала от каждого шороха – реального или мнимого, старалась не смотреть на стены, где гротескные тени отплясывали странные танцы. Откуда здесь тени, если нет окон, а она почти не шевелится? Знал бы Инослейв, как ей жутко, не задерживался бы! Хотя разве не она сама его гнала? Разве не просила подольше побыть в Илирии? Вот и сиди теперь, считая минуты по отсутствующим часам.

Шум ветра, внезапно наполнивший башню, заставил сердце Эви радостно забиться. Ну наконец-то! Темному заточению пришел конец. И правда, даже одна свеча не успела догореть. Она подхватила огарок, тускло мерцающий в серебряном подсвечнике, готовая броситься навстречу Инослейву. Уже у самой двери Эви остановилась. Она обещала ветру не выходить, вот и не выйдет, пока он сам не соблаговолит явиться за ней. И не стоит показывать ему, как ей тут было плохо. Иначе в следующий раз спровадить его будет сложнее.

Ветер в старых камнях по-прежнему гудел так, что казалось – башня раскачивается. Но Инослейв почему-то не спешил явиться и освободить бедную пленницу. Хочет ее проверить? Ждет, что она сама выскочит, нарушив тем самым данное слово? Не дождется!

Фитиль, утонувший в расплавленном воске, издав жалобный треск, погас, затем еще раз вспыхнул и погас окончательно. Эви оказалась в полной темноте, проклиная Инослейва за глупые шутки и себя – за непредусмотрительность. Ну чего стоило вовремя зажечь новую свечу от догорающей? Теперь придется шарить в темноте, отыскивая свечи наощупь. А пошло оно все в бездну! Не станет она ползать во тьме, шаря по невидимым полкам трясущимися от страха руками. Да у нее сейчас сердце из груди выскочит. Его стук и так уже отдается во всем теле и гудит набатом в ушах. Решено, она сейчас выйдет и выскажет Инослейву все, что о нем думает.

Эви никак не могла найти в кромешной тьме дверь и нашарить ручку. Конечно, если действовать в панике, то и более простые задачи покажутся непосильными. Но где же все-таки Инослейв? И почему он гудит и воет, как раненый зверь или стая призраков, вместо того чтобы зайти к ней? Отчаявшись выбраться самостоятельно, Эвинол опустилась на пол, готовая заплакать от чувства собственного бессилия. И тут до боли простая мысль пронзила сознание – надо позвать ветер. Как же надо было перепугаться, чтобы не додуматься до этого сразу?

– Инослейв! – первый призыв вышел тихим и хрипловатым. Она откашлялась и вдохнула поглубже. – Иносле-е-ейв! – на этот раз получилось лучше.

– Ах вот ты где, маленькая! – раздался за дверью медовый голос, растягивающий гласные. – Хорошо спряталась.

Эвинол похолодела. Теперь давешний страх от погасшей свечи показался смешным и глупым. Боясь сделать лишний вдох, она проклинала себя за идею, которая еще минуту назад казалась гениальной. Скрип отворяемой двери показался кошмарным скрежетом. Медленно увеличивающаяся полоска света нестерпимо резала глаза. Эви постаралась отползти в дальний угол и скорчиться там, слившись со стеной.

– Ваше величество, негоже вам сидеть в таких каморках! – издевалась Ларишаль. – Позвольте проводить вас на свежий воздух.

Богиня южного ветра, стоявшая в дверном проеме, на границе света и тьмы, казалась силуэтом, нарисованным черной тушью на белой бумаге. Позади нее маячили еще две неясные фигуры.

– Ну же, – Ларишаль шагнула в комнату и склонилась над Эвинол, цепко схватив ее за запястье. – Пойдем, девочка. Пришла пора умереть.

Эви пыталась упираться, хоть и понимала, как это глупо и бессмысленно. Но ведь Инослейв должен скоро вернуться, и если ей удастся хоть немного потянуть время…

– Не дергайся, – приказала Ларишаль. – А то умрешь прямо здесь, в темной затхлой каморке, как крыса. А будешь хорошей девочкой, дадим тебе увидеть напоследок солнечный свет.

Эвинол перестала сопротивляться, рассудив, что спуск по узким лестницам башни все равно займет какое-то время. Впрочем, шли они только до первого зала с окном. Там Ларишаль, бесцеремонно ухватив жертву за пояс, обернулась ветром и вытащила ее наружу. Немного пролетев, она опустилась на утесе, напротив которого падал со скалы водопад.

– Посмотри, как красиво, маленькая, – слащаво издевалась Ларишаль. – Будешь умирать с красивым видом, как и положено царственной особе. Кстати, ваше величество, позвольте вам представить моих спутников, – она указала на державшиеся чуть поодаль фигуры. – Тантарин – северный ветер и Хорастер – восточный ветер. Они явились сюда, дабы лично засвидетельствовать вам свое почтение.

Хорастер оказался могучим мужчиной, на фоне которого Инослейв смотрелся почти мальчишкой. Огромный рост, крепкие мышцы, рыжеватые космы, частично заплетенные в косы, и густая борода, падающая на грудь. Однако больше великана Хорастера Эви поразил облик богини северного ветра. Тантарин была маленькой и хрупкой даже по сравнению с сестрой, а на фоне Хорастера и вовсе выглядела болезненным ребенком. Совершенно белая кожа, угольные глаза, в которых невозможно было различить зрачки. Волосы Тантарин представляли собой чередующиеся черные и белые пряди. Из этой троицы Тантарин отчего-то пугала больше всех, хотя до сих пор не сказала ни слова и даже не пошевелилась.

– Не много ли вас на меня одну? – Эви осмелилась подать голос, продолжая надеяться дотянуть время до возвращения Инослейва.

– Да при чем тут ты? – голос Хорастера оказался под стать его внешности. – Просто если наш братец явится раньше времени и надумает вмешаться…

– Хорастер, не распинайся зря, – Тантарин соизволила заговорить. Слова острыми льдинками срывались с ее бескровных губ. – Я бы предпочла управиться до возвращения Инослейва. В конце концов, мы пришли избавить брата от жалкой человеческой привязанности, а не драться с ним. Ларишаль, начинай!

Богиня северного ветра говорила с родичами так, будто имела право приказывать им. Впрочем, Эвинол меньше всего волновала иерархия ветров. Все ее существо было охвачено жадной жаждой жизни. Не страхом смерти, а именно непреодолимым стремлением жить. Если она чего и боялась, так лишь того, что Инослейв, вернувшись, обнаружит «ее бездыханное тело, из которого Ларишаль высосала жизнь». При мысли о том, как ему будет больно, Эвинол испытывала настоящий ужас. И почему она не позволила ему запереть комнату и забрать с собой ключ?

О, если бы он только сейчас вернулся! Даже если он не сможет отбить ее у ветров, то хотя бы будет рядом, когда…

Хорастер легко, как тряпичную куклу, подхватил Эви под мышки. Ее ноги по-прежнему касались земли, но она совсем не ощущала собственного веса. Ларишаль, как и в прошлый раз, обхватила запястье Эвинол, глубоко впиваясь ногтями.

– Ну что, сладенькая, готовься воспарить к вершинам наслаждений, – проворковала она. – А бедной Ларишаль придется помучиться. Ну ничего, оно того стоит.

– Хватит болтать, – сурово оборвала Тантарин. – Делай, что должна.

И Ларишаль начала. Все было, как в прошлый раз. Почти. В отличие от первого покушения, сейчас Эвинол четко осознавала, что с ней происходит. Блаженство заполняло до краев тело и душу, но при этом ей вовсе не хотелось отдать жизнь за Ларишаль. Теперь это не казалось ей правильным и мудрым. Напротив, сквозь волны невыразимого счастья Эвинол ощущала истинную ненависть, осознавая, что ее убивают, пусть и довольно приятным способом. Видя, как красивое лицо богини южного ветра искажается мукой, Эви испытывала мстительное удовольствие.

– Что происходит? – кусая губы, простонала Ларишаль. – Она должна давно уже кататься по земле, а не глазеть на меня!

– Отойди, – велела Тантарин, оказавшаяся рядом. Чуть ли не отпихнув Ларишаль, которая была на голову ее выше, богиня северного ветра взяла руку Эвинол.

Пальцы у нее были ледяные, а взгляд – жуткий. За эту бестию умирать хотелось еще меньше, чем за змеюку Ларишаль. Однако Эви пока и не умирала. Она по-прежнему испытывала удовольствие, но оно походило на волны, что накатывают на утес, полностью накрывая, не в силах сдвинуть его даже на дюйм. Твердо стоя на ногах, Эви позволила себе рассмеяться в лицо страшной Тантарин. Она смеялась от избытка фальшивого счастья, а еще от настоящего веселья. Разве не весело наблюдать досаду на лицах мучителей?

Тантарин посмотрела на Эвинол особенно тяжелым взглядом.

– Бесполезно, – отрезала богиня северного ветра. – На нее это не действует. Скорее всего, дело в том, что она была предназначена в жертву Инослейву, а не нам.

И она презрительно отшвырнула руку Эвинол. Не держи ее Хорастер, Эви упала бы от того, сколько силы и злости было вложено в этот жест довольно хрупким на вид существом.

– И что делать? – Ларишаль выглядела всерьез озадаченной.

– Странный вопрос, – Тантарин пожала плечами. – Хорастер, отпусти ее.

Великан послушно разжал руки, Эвинол пошатнулась, но удержалась. Впрочем, ненадолго. Легким, почти незаметным движением Тантарин швырнула ее вниз.

Не успев даже толком испугаться, Эви поняла, что падает вниз, совсем как тогда. Только теперь нет Инослейва, чтобы спасти ее. Так почему же почти не страшно? Почему поглотивший ее полог водопада не ломает кости? Почему сплошная водяная пыль не мешает дышать? Все эти вопросы крутились в ее голове одновременно, пока их не вышибло вместе с воздухом из легких сильным ударом о камни.

Эвинол лежала не двигаясь, одинаково не в силах поверить, что жива и что умерла. Она упала спиной на гряду валунов, чуть возвышавшуюся над пенящейся водой. Водопад оглушающе ревел где-то слева, но Эви не рисковала повернуть голову или просто пошевелиться. Если она и жива, то у нее, должно быть, переломано все что можно и единственный способ продлить жизнь – полная неподвижность. Странно, что ничего не болит. Наверное, это от того, что тело после такого удара утратило чувствительность.

Эви настолько поразилась произошедшему с ней, что почти забыла, кто послужил всему причиной. Зато уж они про нее не забыли. Трое ветров спустились вниз и, паря над самой водой, окружили камень, на котором лежала Эви.

– Она жива! Немыслимо! – воскликнула богиня южного ветра.

– Ларишаль, не визжи, – поморщилась Тантарин, в очередной раз давая понять, кто тут главный. – Наверняка девчонка парализована. Так, живучая дрянь?

– Откуда мне-то знать? – огрызнулась Эви в ответ, поражаясь собственной смелости.

Хотя чего еще можно бояться, когда сначала из тебя высасывали жизненные силы, а потом швырнули со скалы в водопад?

– Хорастер, добей ее, – приказала Тантарин.

– Как? – на лице восточного ветра, разглядывавшего Эви, читалось любопытство и даже какой-то намек на сочувствие.

– Придуши.

– Может, ну ее? Чего зря злить Инослейва? Раз выжила девчонка, значит, так тому и быть.

– Я сказала – придуши, – четко и холодно повторила Тантарин.

– Как скажешь, – Хорастер вздохнул и сомкнул лапищи на шее Эвинол.

Хоть бы скорее это все закончилось! Сколько можно умирать самыми разными способами?!

Восточный ветер приподнял Эви над водой, продолжая сжимать ее горло. Она болталась в его руках, касаясь ступнями воды. Мокрая одежда облепила тело, которое, к ее величайшему удивлению, не лишилось возможности двигаться и могло бы неплохо повиноваться хозяйке, не болтайся она, как белье на ветру. Эвинол не могла вдохнуть, но при этом не ощущала ни боли, ни недостатка воздуха. Он словно стал вдруг не нужен.

Внезапно мощный вихрь налетел на них, сбив с ног могучего Хорастера. Падая, тот разжал руки, и Эвинол полетела в воду, ничего не имея против такой смены положения. Не успела она погрузиться в серо-зеленую пучину, как яростная сила вырвала ее на поверхность, на этот раз не оставляя сомнений в своем обладателе. Инослейв вернулся!

Глава 27

Разгадка

Первым делом Инослейв удостоверился, что Эви дышит, и лишь после этого набросился на собратьев. Ярость бушевала в нем, переполняя до краев, настолько сильная, что ее непросто было облечь в слова.

–Что вы затеяли, пожри вас бездна?! Как вы посмели?!

– Легко. Нынче ты слаб, а мы сильны. Ты совершил глупость, мы пришли ее исправить.

Тантарин в своем духе. Он не видел ее почти тысячу лет, а она все та же – холодная и бесстрастная. Вот и сейчас его пылающее бешенство разбивалось о ледяные глыбы ее равнодушного презрения.

– Не горячись так, братец, – примиряюще заговорил Хорастер. – Твоя девчонка жива. А мы, считай, просто в гости зашли.

– Как зашли, так и уберетесь, – отрезал Инослейв.

– Мы уйдем, – сказала Тантарин. – Нам здесь больше нечего делать. Ответь только – ты знал, что твоя человеческая игрушка бессмертна? Хотя можешь не отвечать. И так ясно, что не знал, иначе не стал бы ее от нас прятать. Так вот, Инослейв, непостижимым образом ты сотворил из смертной богиню. Не делай так больше. В этом мире не должно быть богов, кроме нас. Ты понял?

– Проваливай, Тантарин! Кто ты такая, чтобы мне указывать?

– У меня право старшинства, не забыл? Я пользовалась бы им реже, не будь вы все такими дураками.

– Не больно ли много ты на себя берешь? – вскинулась Ларишаль.

– Ну, спасибо, сестрица, – проворчал Хорастер.

– Эй, разбирайтесь между собой подальше отсюда, – вмешался Инослейв. – И чтобы я никого из вас здесь больше не видел.

– А уж это не тебе решать, милый, – усмехнулась Ларишаль. – Сюда, может, больше и не заглянем, раз ты такой негостеприимный, а вот по Илирии я прогуляюсь, и не раз.

– Только попробуй!

– И попробую, – южная стерва улыбнулась. – Хотя бы назло тебе и твоей новоявленной богинечке.

– Ларишаль, хватит болтать. Пошли.

Тантарин исчезла первой, за ней последовали Хорастер и Ларишаль.

Избавившись от незваных гостей, Инослейв смог наконец сосредоточиться на Эвинол. В этот миг он особенно остро осознал, насколько дорога ему эта девушка: маленькая, хрупкая, беззащитная. Ветер принялся, как безумный, целовать ее мокрые волосы, холодный лоб и щеки. Он проклинал себя за то, что не смог защитить ее, уберечь от опасности и боли. Сердце разрывалось при взгляде на нее: насквозь мокрая, дрожащая. Влажные пряди облепили лицо, а в глазах застыла смесь ужаса и странного веселья. Он испугался за ее рассудок.

– Эви, любимая моя, что с тобой?

– Все хорошо, Инослейв, – дрожащим голосом ответила она, пытаясь улыбнуться. – Я жива и, кажется, даже цела. Холодно только.

– Сейчас я согрею тебя, маленькая.

Ветер отнес ее в спальню и, уложив на кровать, принялся стаскивать мокрую одежду, терпеливо перенося жалобы и вялые попытки сопротивления. Надев на Эвинол сухую рубашку, Инослейв обернулся ветром и окутал девушку потоками теплого воздуха. Сюда бы гадюку Ларишаль, вот уж кто сумел бы отогреть своим горячим дыханием. При воспоминании о Ларишаль Инослейва передернуло.

Когда Эви перестала дрожать, он вновь принял человеческий облик, закутал ее в одеяла, а затем улегся рядом и крепко обнял. Он понимал, что надо расспросить Эвинол о том, что было, но не находил в себе сил. Ему не хотелось заставлять девушку вспоминать пережитый ужас, да и самому почти страшно было узнать, что с ней творили ветра, пока он носился по Илирии.

– Эви, прости меня, нежная моя, – он осторожно провел рукой по ее волосам. – Я должен был быть рядом.

– Не должен, – сонно отозвалась она. – Я сама тебя отослала.

– Что они сделали с тобой? – он наконец решился задать страшный вопрос.

– Сначала пытались высосать жизнь. По очереди: сперва Ларишаль, потом Тантарин. Славные у тебя сестрички, – Эвинол слабо усмехнулась. – Затем сбросили в водопад. Ну, а под конец Хорастер пробовал меня задушить.

– Но как же ты… – он запнулся, не в силах продолжить.

– Как я выжила? Понятия не имею! Я просто не умирала, – она даже оживилась, оторвав голову от подушки. – Инослейв, похоже, твои родичи правы: я бессмертна. Хотя звучит безумно, понимаю. И все же, хорошо бы они были правы. Тогда можно больше не бояться.

Последнюю фразу она произнесла совсем тихо и вновь рухнула на подушки.

– Я теперь богиня, – пробормотала она уже с закрытыми глазами.

Богиня! Всю ночь, прижимая к себе спящую девушку, Инослейв искал ответы. Неужели это правда, и Эви чудесным образом получила бессмертие, сменив человеческую природу на божественную? Это прекрасно, лучше и быть не может, но как?!

За окнами уже прорезался серый осенний рассвет, когда в сознании ветра отдельные кусочки мозаики сложились в единое целое, поразив простотой и изящной логичностью решения. Сопоставив все, он уже не сомневался в своих выводах и лишь посмеивался в глубине души над собратьями, так и не сумевшими разрешить эту загадку.

Ветер с нетерпением дожидался пробуждения Эви, чтобы раскрыть ей удивительную правду. Однако стоило девушке открыть глаза, как он принялся хлопотать вокруг нее. Может, она и стала богиней, обретя бессмертие, но при этом осталась маленькой девочкой, которая нуждается в его заботе.

Он усадил Эвинол в кровати, обложив подушками, и приволок целую гору снеди, добытой вчера у колодца.

– Ты решил последовать примеру собратьев и тоже пытаешься меня убить? – весело спросила Эви, казалось, полностью пришедшая в себя после вчерашнего. – Хочешь закормить меня до смерти? Учти, ничего не выйдет. Я теперь бессмертная. Хотя, знаешь, я не против. В этот раз ты особенно расстарался. О-о-о, маковые коврижки, – промурлыкала она, впиваясь зубками в рассыпчатое тесто. – Уж не знаю, кому они предназначались, но я за них искренне благодарна.

– Они предназначались тебе, Эви. И в этом все дело. Это ответ на все вопросы.

– Коврижки? – она недоуменно уставилась на Инослейва. – Выпечка и сладости – это, конечно, очень важно, но чтобы искать в них ответы на вопросы мироздания…

– Хорошо, не в коврижках, а в людях, которые их приготовили для тебя.

– Прямо для меня? – она оторвалась от еды и отодвинула заставленный снедью поднос.

– Именно для тебя, – подтвердил ветер. – Помнишь повариху из Гвиринта?

– Ну да, – кивнула Эви. – Она делала мои любимые засахаренные фрукты. Ты их принес?

– Нет. Я не был во дворце, – отмахнулся он. – Послушай меня. Дело не в твоих любимых лакомствах, а в том, что люди приносят их тебе в знак поклонения. Они сделали из тебя богиню, Эви! Они не просто чтят твою память, Эвинол, они поклоняются, возносят молитвы, приносят дары. Их вымысел наделил тебя силами, выходящими за пределы человеческой природы. Люди сотворили из тебя богиню так же, как когда-то из нас. Только в отличие от нас, ты этого действительно заслужила.

Эвинол ошарашенно смотрела на него.

– Ты на самом деле в это веришь?

– А во что мне еще верить, светлая моя? Хотел бы я думать, как мои проклятые родичи, что твоя неуязвимость – моих рук дело. Но приписывать себе чужие заслуги малодушно и глупо. Если люди смогли наделить разумом и божественностью силы природы, почему бы им не проделать то же самое с тобой?

– Я готова допустить, что ты прав, Инослейв, – задумчиво протянула Эвинол. – Но как мы можем быть уверены? Может, ты попробуешь меня еще как-нибудь убить? Для проверки, – на ее лице тут же появилось виноватое выражение. Видно, девочка поняла, что сморозила глупость.

–А ты, похоже, вошла во вкус, – усмехнулся ветер. – Что ты предлагаешь? Вонзить кинжал в сердце или сбросить тебя с вершины башни? Может, яд?

– Инослейв, я понимаю, это звучит глупо, но вдруг мы ошибаемся, и никакая я не богиня?

– Эви, будь ты по-прежнему обычной человеческой девочкой, ты не пережила бы вчерашнего дня. Не нужно устраивать дурацких проверок на бессмертие. Просто поверь. Представь только, что это значит для нас!

– О да! – она мечтательно закатила глаза. – Теперь-то ты сможешь брать меня с собой, отправляясь к людям. Ведь больше не нужно бояться, что я не переживу пересечения этих ваших мифических границ между мирами.

– Вообще-то я не об этом, – ветер взял ее руку. – Хотя возможность не расставаться с тобой даже на время тоже очень заманчива. Но самое главное – нам больше не грозит вечное расставание. Ты не постареешь и не умрешь, и мы всегда будем вместе. Я думал, у меня много лет на решение этой задачи, но твои подданные решили ее за несколько месяцев. Они подарили нам вечность, Эви!

– Вот видишь! А ты недооценивал людей! Презрительно отзывался о них и даже был готов убивать их, подобно своим родичам.

– Каюсь, – он примирительно поднял руки. – Но в свое оправдание могу сказать, что так никого и не убил. Благодаря тебе. Люди, по сути, получили то, чего хотели, – заступничество светлой Эвинол. А в обмен подарили тебе бессмертие, а мне – тебя. В итоге все счастливы, кроме моих кровожадных сестриц и брата. Но пусть катятся в бездну.

– Пусть, – на лице Эви расцвела сияющая улыбка. – Я так счастлива! – и она протянула к нему руки.

Ветер тут же заключил любимую в объятия, опрокинув стоявший у нее на коленях поднос с завтраком. Щедрые людские подношения рассыпались по кровати, а Инослейв с Эвинол хохотали, как безумные, продолжая обниматься.

Немного успокоившись, Эви наконец выбралась из постели и направилась к шкафу. Она придирчиво оглядела свои платья, выбирая, какое надеть.

– Возьми вот это, – Инослейв подошел сзади и указал на темно-зеленое «детское» платье Эвинол.

– Боюсь, теперь оно будет тесновато, – засмеялась она. – Ты изрядно меня откормил за это время. А тут еще и люди постарались. Должно быть, я уже в него не влезу.

Однако платье, к радости ветра, пришлось ей впору. Заплетая волосы в косы и укладывая вокруг головы, Эви придирчиво оглядывала себя в зеркале.

– Тебе не кажется, что божественность добавила мне красоты? – лукаво поинтересовалась она.

– Нет, – ответил Инослейв, спокойно выдержав недовольный взгляд. – Вряд ли можно улучшить то, что и так совершенно.

– А ты, оказывается, льстец.

– Ничуть. Оставьте себе ваши людские ухищрения. Ветрам они без надобности.

– Значит, ты не станешь любить меня сильнее? – с притворным вздохом спросила Эви.

– Не стану. Потому что сильнее любить невозможно.

Глава 28

Братья и сестры

Ветер раскачивал качели, заставляя Эвинол тихонько вскрикивать от восторга всякий раз, когда они зависали в высшей точке над пропастью. Раскачав до предела, он обернулся человеком и прыгнул с обрыва, приземлившись на качели рядом с Эви. Конечно, прыжок Инослейва смотрелся бы куда эффектнее, не знай Эвинол, что он умеет летать и в случае чего не пропадет.

– Ты больше не боишься высоты, моя принцесса?

– Больше нет, – Эви рассмеялась от избытка чувств. – То есть мне по-прежнему не нравится падать со всяких обрывов, но теперь это можно пережить. Во всех смыслах.

– Тогда давай попробуем сделать вот так…

Не успела Эвинол понять, что происходит, как качели сделали полный оборот. На какое-то мгновение она зависла вниз головой, успев разглядеть перевернутые скалы, деревья, реку далеко внизу… или вверху, теперь было не понять. Эви думала, что сорвется, но удержалась, изо всех сил вцепившись в веревки. К тому же Инослейв крепко держал ее, обхватив за талию.

– Понравилось? – лукаво поинтересовался ветер.

– Понравилось, – она с удивлением обнаружила, что говорит правду. – Давай еще!

– Ну нет, для первого раза достаточно, а то у тебя голова закружится.

Эви не стала спорить, ее устраивал любой темп раскачивания: и лихой, когда от высоты и скорости захватывало дух, и спокойный, позволявший сполна насладиться окружающей красотой. Инослейву как раз пришла охота качаться медленнее, а Эвинол не имела ничего против. Она отпустила веревки и забралась на сиденье с ногами, уютно устроившись в объятиях ветра.

От открывавшихся видов захватывало дух не хуже, чем от взлетов на качелях. Осенняя листва на деревьях окрасила склоны гор во все оттенки желтого, красного, багряного. Холодный воздух был невероятно прозрачен и чист, а синее небо казалось выше. Может быть, оттого, что сегодня не было туч и облаков, лежащих на горных вершинах.

– Как красиво, – завороженно пробормотала Эвинол.

– Ты говоришь это слишком часто, нежная моя, – рассмеялся Инослейв.

– Я всего лишь говорю правду, – Эви задела ласковая насмешка ветра. – Впрочем, если хочешь, буду молчать.

– Не хочу. Тем более, ты права. Здесь и правда красиво. Пока. Но скоро листья облетят, небо из синего станет серым, пойдут дожди…

– Лишний повод налюбоваться впрок, – философски заметила она. – А ведь сейчас не только здесь так красиво, но и по всей Илирии. И раз уж мы об этом заговорили…

– О нет, – простонал Инослейв. – Ты опять потребуешь взять тебя с собой.

– Конечно, – Эви подтвердила его опасения. – Разве ты сам не говорил много раз, что не хотел бы оставлять меня одну и расставаться?

– Говорил. И это правда. Но даже теперь я все равно боюсь провести тебя через барьер.

– Но ведь я же бессмертная богиня. Что мне может грозить?

– Понятия не имею. Никто и никогда не возвращал жертву обратно в мир… даже жертву, обретшую божественность.

– Значит, ты будешь первым! Это не обсуждается, Инослейв. Ты мне обещал!

– Ничего я тебе не обещал, принцесса, – он качнул сильнее, явно пытаясь уйти от разговора.

– Ты отнесешь меня в Илирию завтра же, – величественно заявила Эвинол.

– Вот ведь настырная!

Инослейв схватил ее в охапку и сорвался с качелей. Эви взвизгнула от неожиданности, дернулась, уронив туфельку с ноги. Несчастная обувь, коричневой искоркой мелькнув на желто-красном фоне, скрылась в реке.

– И что ты наделал? – возмутилась Эвинол. – Где я возьму другие? Это платьев ты захватил гору, а туфли были только одни.

– Я добуду тебе новые, – смущенным голосом пообещал он, возвращаясь на качели.

– Конечно, добудешь. Куда ты денешься? Только на этот раз выбирать буду я сама.

– Ох, Эви, – он стал серьезным. – Ты уверена?

– Абсолютно. Не для того я обрела бессмертие, чтобы вечность просидеть в твоей башне. Здесь красиво, не спорю, но твоя обитель – не целый мир. Да кому я это говорю? Тебе ли не понимать, что такое жажда свободы, простора, новых событий?

– А если тебя узнают? – ветер попробовал зайти с другой стороны.

– В провинции меня мало кто знает в лицо, – возразила она.

– Мало кто знал, – поправил Инослейв. – Теперь твой портрет красуется в каждом доме, а также на стенах домов, на площадях и даже на трактирных вывесках.

– Быть не может!

– «Под сенью благой Эвинол». Как тебе название?

– Чересчур пафосно, – скривилась она. – Хочешь сказать, что я не смогу побродить по провинциальным городам, оставаясь неузнанной? А я так хотела на ярмарку!

– Ладно, придумаем что-нибудь, – сжалился ветер. – Капюшон поглубже надвинешь. В конце концов, люди видят лишь то, что готовы видеть. Вряд ли кто-то ожидает встретить на ярмарке в глухомани королеву, ставшую богиней.

– Значит, ты возьмешь меня с собой завтра?

– Возьму, – он нарочито тяжело вздохнул, – только сначала раздобуду тебе новые туфли. Не в одной же тебе разгуливать.

Инослейв уселся боком и принялся насвистывать один из ее мотивов. Эви удобно устроилась, опершись о его спину, свесила босую ногу вниз и принялась энергично болтать ею в воздухе.

Какое-то время они сидели молча, но эта тишина не тяготила, а напротив, сближала. Им было не так уж важно – говорить или молчать, лишь бы быть вместе. В конце концов, много лет их дружба была молчаливой. То есть Эви-то частенько болтала с ветром, но ответов от него не получала, да и не ждала. Она бы молчала еще долго, если бы не вспомнила то, о чем хотела расспросить его.

– Инослейв, расскажи мне о ветрах.

– Но я же уже рассказывал, – удивился он.

– Ты говорил абстрактно. Но теперь, когда я имела сомнительное удовольствие познакомиться с ними лично, мне интересно, какие они? Ларишаль, Тантарин, Хорастер… Тантарин упомянула право старшинства. Она действительно старшая?

– Ну вообще-то, да. Ее люди обожествили раньше всех. На самом деле – ничего удивительного. Нет ничего страшнее и злее ледяного северного ветра. Логично, что первые жертвы приносились именно ему. Второй была Ларишаль, потому что горячие песчаные бури ненамного лучше снежных метелей. Ну, а уж потом «добрая» традиция кормить ветра людскими жизнями расползлась по всему свету, и появились мы с Хорастером, а затем и младшенькие.

В голове Эвинол сразу родилось множество вопросов, и нелегко было выбрать, какой из них задать первым.

– Кто такие младшенькие?

– Младшие ветра. Юго-западный, северо-восточный и остальные. Как ты понимаешь, их тоже четверо. Люди оживили их позже, потому они стоят чуть ниже, чем мы. Однако по сути почти ничем не отличаются от старших ветров. Ну разве что, у каждого из младших есть формальная вассальная зависимость от одного из нас.

– Вассальная зависимость? Вот это да! – поразилась Эви. – Не думала, что у ветров может быть человеческая иерархия.

– Она не то чтобы совсем человеческая. Говорю же, это лишь формальность, как и старшинство Тантарин. Впрочем, она-то сама считает его весомым доводом, чтобы командовать нами.

– И вы ей это позволяете?

– По большей части Хорастер. Несмотря на внешнюю силу, он податливей меня и сестер, им проще всего управлять. И вообще, он довольно мягкий, хотя по виду не скажешь.

– Мягкий, да уж! – возмутилась она. – Когда он меня душил, мне так не показалось.

– Дай-ка догадаюсь. Он действовал по приказу Тантарин?

– Это его ни капли не оправдывает.

– Я и не пытаюсь его оправдать. Просто объясняю, что Хорастер лишен как сильной воли, так и большого ума. Поэтому Тантарин с легкостью верховодит им. С Ларишаль сложнее. Она сильнее и строптивее. Ее хлебом не корми, дай оспорить первенство северного ветра.

– Когда они заявились сюда, Ларишаль слушалась как миленькая, – возразила Эвинол.

– Это потому, что они были заодно. Ларишаль сама и притащила сюда Тантарин с Хорастером. Понимая, что нарушает священный договор, она решила спрятаться за спиной старшей сестры. Изредка она готова признавать старшинство Тантарин, как правило, когда надо переложить ответственность.

– А Тантарин, значит, упивается властью?

– Нет. Ее отношение к власти, как ни странно, похоже на твое. Она считает, что направлять нас – ее долг. Тантарин кажется, что без ее мудрости и решительности мы пропадем и наделаем глупостей.

– Ну да, – хмыкнула Эви. – Свяжетесь с людьми, например. Начнете заботиться о жертвах, вместо того чтобы сожрать их, как положено.

Инослейв поймал ее руку и сжал в своей.

– Похоже, из всей вашей семейки тебе достался самый приятный характер.

–Не стану спорить, – самодовольно отозвался ветер. – Хотя, если честно, мне кажется, что это тоже заслуга людей. Мы стали отражением того, как они представляли нас. Северный ветер виделся им холодным, злым и безжалостным. Южный – жестоким и коварным. Ну, а западный ветер по природе своей довольно мягок, оттого я и рисовался людям чем-то вроде веселого беззаботного мальчишки.

– Ты такой и есть, – согласилась она. – Знаешь, что странно, Инослейв?

– Что, маленькая? – ветер по-прежнему держал ее руку, нежно водя большим пальцем по линиям на ее ладони.

– Ты знаешь, что обязан людям не только существованием, силой, но даже чертами характера, однако при этом продолжаешь презирать нас.

– Уже не так сильно, как раньше, – задумчиво ответил он. – Кроме того, я больше не убиваю людей. А это неплохой шаг к взаимопониманию, не находишь?

– Согласна. Но вот твои сородичи… Кстати, они действительно приходятся тебе братьями и сестрами?

– Конечно же, нет, – Инослейв, казалось, удивился такому предположению. – У нас же нет общих родителей. У нас нет никаких родителей. Наше родство – такая же условность, как вассальная зависимость младших ветров.

– А кто из младших в твоей зависимости? – Эвинол задала еще один из интересующих ее вопросов.

– Инниаль – юго-западный ветер.

– Девушка? – она не смогла скрыть недовольные нотки в голосе. Ей почему-то не нравились ветра женского пола.

– Ветер, Эви. Она – ветер. Но выглядит, как девушка, да.

С языка так и рвался дурацкий вопрос: «А она красивая?», – но Эвинол удержалась и вместо этого спросила:

– Какая она?

– Инниаль? Сложно сказать, – Эви не видела Инослейва, но почувствовала его движение, он пожимал плечами. – Наверное, ее можно назвать милой в сравнении с остальными. Юго-западный ветер, как-никак; от него люди не ждали особых подвохов, вот и наделили довольно приятным нравом. Хотя до меня ей, конечно, далеко, – усмехнулся он.

– До тебя всем далеко, – Эви хотела съехидничать, но сказанное прозвучало серьезно.

Ей безумно нравилось сидеть с ним вот так – спина к спине – и болтать о вещах, которые еще недавно казались ей совершенно невероятными, при этом впитывая всем существом красоту окружающего мира.

Внезапно гармония была нарушена. Повеяло холодом. Эвинол смутно почувствовала неладное, но прежде чем успела понять, что происходит, Инослейв резко развернулся, схватив ее в охапку. Мгновение спустя они стояли на земле, ветер задвинул ее за спину, продолжая придерживать одной рукой. Пустые качели продолжали по инерции раскачиваться.

– Что тебе нужно, Тантарин?

Перед ними возникла богиня северного ветра. Поначалу Эвинол удивлял этот фокус с появлением из ниоткуда, но она слишком привыкла к нему в исполнении Инослейва.

– Да не цепляйся ты так за свою девчонку, – в голосе Тантарин звучало презрение. – Я пришла не ради нее.

– Тогда зачем? – он кидал слова зло и отрывисто.

– Нужно поговорить.

– Нам не о чем с тобой говорить, Тантарин.

– А я думаю, есть о чем, – холодно возразила незваная гостья. – Может, тебе будет интересно узнать, что Инниаль пропала.

Глава 29

Сила взаймы

Тантарин, похоже, считала свое известие ошеломительным, но Инослейв не мог взять в толк, зачем она явилась к нему с этой ерундой.

– И что? Она ветер, где хочет, там и носится. И раз уж вы теперь все решили, что границы чужих владений вам не преграда…

– Ее нет нигде, Инослейв. Тебе ясен смысл слова «нигде»?

– А если даже и так? Мне-то что за дело? – с вызовом спросил ветер.

– Похоже, тебе теперь ни до чего нет дела, кроме глупой человеческой самки, – лицо ее оставалось бесстрастным, зато в голосе слышалось явное отвращение. – Ты, видно, до того поглупел, что забыл о том, что Инниаль находится под твоим покровительством.

– Я помню, – ему хотелось орать на Тантарин, но он держал себя в руках, понимая, что на фоне ее сдержанности его вопли будут выглядеть жалко и глупо. – Так же, как помню, что все эти покровительства и зависимости – не более чем дань древним традициям. Я не видел Инниаль более тысячи лет, как и тебя, и остальных. И не очень-то скучал, если честно. Инниаль – большая девочка, обойдется без моего присмотра. И без твоего, кстати, тоже.

– То есть тебе плевать на нее? – Тантарин недоверчиво прищурилась.

– По сути, да.

– Так нельзя, – вмешалась Эвинол, про которую он почти забыл. – Ты за нее в ответе, Инослейв, ты не можешь ее оставить.

Чуть ли не впервые ему захотелось грубо ответить Эви, которая лезла явно не в свое дело.

– Видишь, даже твоя игрушка своим жалким человечьим умишком понимает, что ты в ответе за Инниаль. Что, однако, не делает ее присутствие здесь желанным. Отошли свою подружку, Инослейв. Ее вид меня оскорбляет.

Эвинол дернулась было, чтобы уйти, но ветер лишь крепче перехватил ее за локоть, удерживая подле себя. Он не столько хотел, чтобы девушка слышала их разговор, сколько опасался какой-нибудь подлой ловушки со стороны сестры. Не исключено, что Тантарин просто-напросто заговаривает ему зубы, а Эвинол, оставшись в одиночестве, может попасть в лапы к неожиданно явившимся в другом месте Ларишаль с Хорастером.

– Она никуда не пойдет, Тантарин. Придется тебе пережить присутствие Эвинол. И я требую уважительного к ней отношения. Не забывай, она теперь такая же богиня, как и ты.

– Прямо такая же! – на бледном лице мелькнула усмешка, что случалось с Тантарин крайне редко. – Ладно, если ты так боишься за свою самочку, пусть остается. В конце концов, меня же не смущает присутствие птиц или червей.

– Зато меня смущает твое! – он не собирался больше сдерживаться. – Убирайся, Тантарин! И разбирайся с Инниаль сама. Пусть Ларишаль с Хорастером тебе помогают, раз уж они у тебя на побегушках.

– Мне нужен именно ты, – отрезала Тантарин. – Только у тебя есть особая связь с Инниаль. Или века рабской жизни отшибли тебе память, Инослейв?

– «Века рабской жизни», как ты это назвала, для меня не закончились. Я не пользуюсь силой жертв. И если ты об этом забыла, то твоя память в более плачевном состоянии, чем моя. Я не смогу связаться с Инниаль, как не мог последнюю тысячу лет.

– У меня нет ни времени, ни желания обсуждать сейчас твое глупое упрямство. Я поделюсь с тобой силой, чтобы ты мог связаться с Инниаль.

– Благодарю, – скривился Инослейв. Даже века спустя он помнил, как неприятно черпать чужую силу.

Отпустив Эвинол, ветер подошел к Тантарин. Та протянула ему тонкую, бескровную руку. Синие ниточки вен ползли по белой как снег коже. Черные глаза на миг вспыхнули, когда он потянул силу.

Это было больно. Надо же, сколько веков прошло, а боль вспомнилась мгновенно, будто он испытывал ее вчера. Хотя, пожалуй, в этот раз даже хуже. Должно быть, право тянуть жизненные силы из богини, пусть и с ее согласия, облагается дополнительной платой. Когда мука стала совсем уж невыносимой, резкий окрик Тантарин принес желанное освобождение.

– Довольно! Теперь у тебя достаточно сил и для того, чтобы связаться с Инниаль, и для того, чтобы навестить ее обитель. Ты получил даром то…

– От чего сознательно отказался, – перебил ее Инослейв. – А теперь помолчи, Тантарин, и дай мне сосредоточиться. В конце концов, я не проделывал этот фокус тысячу лет.

На самом деле больше. Даже в те времена, когда он не брезговал жертвами, он почти никогда не взывал к Инниаль, предоставляя ей полнейшую свободу. Другое дело, что богиня юго-западного ветра сама порой связывалась с ним, чаще всего по разным пустякам. Инослейв попытался вспомнить ее. В человеческом облике Инниаль была очень красивой девушкой с зелеными глазами и лазурными волосами. Но сейчас от этих воспоминаний было мало толку, потому что он взывал не к внешнему образу, а к сути.

Он вызвал в памяти ощущение мягкой, ласковой силы, веющей теплом и вечной влажностью моря. Люди не видят цветов ветра, это дано лишь самим ветрам. Потоки Инниаль переливались всеми оттенками синего и зеленого, как ее любимый океан. Инослейв зацепился за это видение, слился с ним, призывая юго-западный ветер.

Инниаль не отвечала. Он даже не особо удивился. Во-первых, за тысячу лет можно и разучиться искусству, которое и раньше-то не часто использовал. А во-вторых, раз уж Тантарин говорит, что Инниаль пропала, то вряд ли она с легкостью отзовется. Ветер решил выждать некоторое время, чтобы удостовериться наверняка. Он уже почти готов был все бросить, когда ощутил призрачный отклик.

Первое, что он почувствовал, – страх. Дикий панический ужас. Самое удивительное, что страх этот соседствовал с радостью и удовольствием. Попытавшись разобраться, он ощутил фальшь радости и отчаянную искренность страха. Будто Инниаль против воли заставляли радоваться, и она подчинялась, испытывая при этом подлинный ужас.

– Инниаль! – мысленно воскликнул он. – Инниаль, отзовись!

Она молчала. Инослейв по-прежнему тонул в омуте противоречивых чувств юго-западного ветра, не в силах понять, что творится с его сестрой и где она. Ясно было одно: дело плохо. Хуже некуда. Внезапно Инослейва накрыло ощущение узнавания. Будто он долго прятался в темноте и был замечен, лишь когда утратил надежду, что его найдут.

– Инослейв, помоги! – слабый жалобный зов зазвучал в его голове. – Спаси меня!

– Инниаль, где ты? Что с тобой случилось? Кто тебя мучает? – он понимал, что слишком много вопросов, но они были одинаково важны.

– Он забрал меня. Он тянет мои силы…

– Кто – он? Где ты?! – его мысли звучали криком.

Инниаль не ответила, а вскоре исчезли и отголоски ее чувств. Сколько ни пытался Инослейв вновь пробиться к ней – все тщетно.

Ветер открыл глаза и тут же закрыл снова, потому что мир зашелся вокруг него в лихой круговерти. Он закрыл ладонями глаза и лоб, спасаясь в блаженной темноте от слишком резкого хаотичного света. Голова кружилась и болела. Неудивительно. Сначала пытка впитывания силы, и не чьей-нибудь, а северного ветра, а затем сразу мучительная связь с Инниаль, чьи чувства ощущались как собственные. Инослейв пошатнулся и тут же ощутил поддержку.