Читать онлайн Ограбление в «Шотландском соколе» бесплатно

Глава 1

Билет на поезд

Харрисон Бек, молодой человек двенадцати лет, более известный своим родным и знакомым под домашним именем Хол, достал из кармана своей жёлтой толстовки шариковую ручку, повертел её между пальцев, потом пододвинул к себе лежащую на столе газету и принялся на ней что-то сосредоточенно рисовать. Он уже тоже начинал нервничать. Но не потому, что волновался отец.

Отец читал спортивные новости и время от времени сердито поглядывал на большие вокзальные часы, под которыми сталкивались две волны пассажиров, отъезжающих и приехавших.

– Мы должны были встретиться в этом кафе ровно в пять, – сказал наконец он, поворачиваясь к жене. – Да! Твой брат обещал, что он будет здесь к пяти. Так где же он, Беверли?

– Не беспокойся, дорогой, – сказала жена, положив руку на ладонь мужа. – Врачи запретили тебе волноваться. Он придёт. Натаниэль обязательно придёт.

Ручка в руке Хола дрогнула, когда он посмотрел на мать. Волноваться-то нельзя как раз ей! Она была в пальто, в большом тёплом, свободного покроя, с капюшоном, шерстяном пальто, которое давно уже скрывало беременность. Да, мама должна скоро родить. Хола, правда, никто не спрашивал, хочет ли он сестрёнку. Именно сестрёнку, потому что все взрослые давно знали, что родится именно девочка, а он сам всё не мог понять, как к этому относится. Кажется, пока никак. Он положил ручку на стол и обратился к матери:

– Мам, а ты знаешь, мне чего-то совершенно не хочется ехать с дядей Нэтом. Я бы лучше побыл с тобой. Помог бы тебе чем-нибудь. Я вообще не очень люблю поезда.

– Знаю, милый, – ответила мать, протянув руку и взъерошив ему волосы. – Но тебе обязательно нужно ехать. Вот увидишь, тебе понравится эта поездка. Дядя Нэт очень интересный человек.

Хол состроил гримасу. Если взрослые говорят, что тебе обязательно что-то понравится или кто-то очень интересный человек, это наверняка значит, что впереди тебя ждёт скука смертная, а интересный человек окажется форменной занудой.

– Ну сам посуди, что бы ты стал делать в больнице? – продолжила эту больную тему мать. – Сидел бы в приёмном покое и ждал, когда я рожу? Или сидел бы дома один? Тоже мне удовольствие! Лучше уж эти последние дни лета ты проведёшь в небольшом путешествии по родной стране. Уверяю, получишь удовольствие.

– Удовольствие, – скривился Хол и задрал вверх голову, чтобы не выдать проступившие на глазах слёзы.

Сквозь высокую стеклянную крышу вокзала, нарезанную в крупную клетку арками несущих конструкций, на него смотрело грустное лондонское небо. Хол едва ведь знал маминого брата. Видел всего один раз, как-то на Рождество, а теперь должен был ехать с этим человеком в одном купе…

Вокзал Кингс-Кросс в этот час гудел, как растревоженный улей. Пассажиры бежали, спешили, тащили багаж, лавировали на встречных потоках, но упорно продолжали движение каждый к своей цели. Никуда не спешил только продавец газет. Он стоял возле своего стенда и лениво протягивал проходящим мимо свежий номер газеты. Один заголовок Хол даже успел прочитать, когда женщина, только что купившая городскую газету, проходила мимо их столика. «ЛОНДОН ПОТРЯСЛА НОВАЯ КРУПНАЯ КРАЖА» – заголовок был набран очень крупными буквами. Женщина проходила так близко, что даже спугнула голубей, клевавших под столом хлебные крошки, и один толстый голубь с перепугу наступил на ботинок отца.

– Кыш! – дёрнул ногой отец. – Разносите тут заразу.

Хол нахмурился, но тут же и ухмыльнулся. После чего отщипнул от своего бутерброда хлебную корочку и бросил тайком под стол. Склонившись, он начал наблюдать, как голуби тут же затеяли возню, норовя эту корочку умыкнуть. Один наконец завладел добычей и побежал прочь, но тут же наткнулся на чьи-то туфли, которые остановились возле стола. Это были дорогие спортивные туфли из чёрной замши с тремя белыми полосками. Их касались элегантные лёгкие светло-коричневые брюки с идеальными стрелками. Свершилось! Дядя Нэт прибыл.

Заскрипели, отъехав, стулья.

– Нэт, наконец-то! – воскликнула мать, тяжело вставая из-за стола, чтобы обнять своего старшего брата.

– Осторожно, Беверли, не виси на мне, – улыбнулся брат, целую сестру в щёку. – Ты меня уронишь, а сама ненароком родишь. Ещё не? Ну и молодец! Как ты?

– Ничего, – улыбнулась Беверли, быстро взглянув на сына. – Всё хорошо. Всё идёт по плану.

– Здравствуй, Натаниэль. – Отец тепло поприветствовал своего шурина. – Ты почти не опоздал. Мы очень благодарны тебе, что ты берёшь Харрисона с собой. Ты очень нас выручаешь.

Услышав, как его называют Харрисоном, Хол перевёл взгляд на отца. Отец редко это делал – и всегда, когда выражал досаду и недовольство. Хол не возражал. Всё равно формальное имя Харрисон вскоре обязательно сократится до короткого Хол. Пусть такой переход звучит слегка странно, но ведь и дядя Натаниэль постоянно сокращается до дяди Нэта. Тут есть даже что-то общее между ними. Но только это.

А вот между отцом и дядей не было ничего общего вообще. Они даже внешне выглядели принципиально по-разному. Если фигура отца была мягкой и как бы обтекаемой, состоящей, казалось, из одних лишь окружностей и овалов, начиная от лысеющей головы и заканчивая вполне заметным пивным животиком, то дядя Нэт, напротив, состоял исключительно из одних лишь острых углов и прямых линий. Круглыми у него были только толстые роговые очки на носу, сквозь которые он, щурясь, смотрел на Хола.

– Ну что, приятель, пора нам познакомиться поближе, как ты считаешь? – Он протянул племяннику руку. – Давно мы не виделись. С прошлого Рождества ты, однако, вырос. Готов к путешествию на поезде, который потащит за собой самый настоящий паровоз?

Хол задумчиво кивнул головой и молча пожал дяде руку. Даже по принуждению он не смог бы из себя выдавить, что он в полном восторге от предстоящей поездки. Это было бы ложью. Путешествие в Шотландию и обратно на самом медленном в мире поезде трудно будет назвать самым захватывающим приключением в его жизни.

– Значит, ты не жалеешь, что берёшь Хола с собой? – на всякий случай удостоверилась мать, поспешно натягивая на сына его рюкзак. – Я предупредила его, что он не должен мешать тебе в дороге работать.

Да, дядя Нэт работал и в дороге. Потому что он был всё время в дороге. Он был писателем-путешественником. Это такая профессия – ездить, а потом описывать, что ты видел, о чём подумал, какие интересные факты вдруг вспомнились. Получается книга-путеводитель. Дядя был автором уже многих таких книг. Вот и эта поездка на ретропоезде была частью его профессии. Лишь на этот раз он согласился взять с собой сына своей сестры, которая должна была буквально завтра ложиться в больницу, чтобы родить ребёнка.

– Не волнуйся, Беверли, – сказал дядя Нэт, обнимая сестру на прощание. – Думай о ребёнке и больше ни о чём другом. Надеюсь, когда мы встретимся снова, а это случится через четыре дня, то вас будет уже трое. Правда, Хол?

– Да, – буркнул Хол. Ему трудно было представить, что через четыре дня на таком же вокзале их будут встречать папа, мама и эта… сестрица.

– Всё будет хорошо, мой мальчик. – Мама с трудом нагнулась и влажно поцеловала сына. – Не беспокойся за нас. Папа за мной приглядит. А вот это тебе от меня. Талисман. Он принадлежал ещё твоему дедушке. Это иконка святого Христофора, покровителя всех путешествующих.

Она расстегнула на себе серебряную цепочку, сняла круглый медальон и повесила его на шею сына. Он ощупал пальцами серебряный кружок, заранее зная, что на нём изображён бородатый человек в рубище, с деревянным посохом в руке и ребёнком на плечах.

– Мам, но зачем ты мне это даёшь? А вдруг тебе самой пригодится?

– Вернёшь, когда сам вернёшься, а мне так будет спокойнее, – ответила мать. Потом одёрнула на нём жёлтую толстовку, расправила ворот и заправила капюшон под рюкзак. Погладила по голове. – Ты ведь будешь хорошо вести себя с дядей Нэтом?

– Да, мам.

Дядя Нэт между тем разговаривал с отцом Хола.

– Прекрасно, прекрасно, Натаниэль, – отвечал отец. – И какой маршрут у этого вашего «Шотландского сокола»?

– Сначала мы едем на север вдоль восточного побережья и доезжаем до замка Балмóрал, личного поместья королевской семьи. Там на поезд сядут их королевские высочества, и вместе мы пересечём всю Шотландию с востока на запад, а затем спустимся к Лондону уже вдоль западного побережья. В каждом крупном городе нас будут встречать с цветами и флагами.

– Понятно, – сказал отец. – Так вот почему наш вокзал уже начали украшать. Мы ведь сами живём на западном побережье, в городе Кру. Ну, ты знаешь.

– Да, в Кру тоже назначена одна из торжественных церемоний. Да и вообще вся поездка будет один большой праздник, такое запомнится на всю жизнь. – На этих словах дядя Нэт сделал паузу и многозначительно посмотрел на племянника.

– Короче, тебе повезло, сынок, – сказал отец, положив руку на плечо Хола. – Когда я был маленький, такие поезда с паровозами часто проходили через наш город. Вы уже идёте?

– Я буду скучать без тебя. – Мать обняла сына напоследок. – Слушайся во всём дядю, и через четыре дня мы снова увидимся.

– Всенепременнейше, – сказал дядя Нэт. Засунув зонтик под мышку, он поднял свой чемодан и взял племянника за руку. – Нам пора, а то мы опоздаем на поезд.

Хол еле успел сказать «до свидания», как почувствовал, что его уже куда-то тащат. Он обернулся, чтобы помахать родителям рукой, а когда снова обернулся, увидел уже только их спины, отец бережно поддерживал мать. Они торопились. Им ещё нужно было возвращаться в их родной город.

– Да, твой билет, – сказал дядя Нэт и полез в карман своего плаща.

Хол растерянно кивнул. Он снова и снова оглядывался, надеясь хотя бы ещё раз увидеть своих папу и маму, но вокруг были только чужие лица. Внезапно его охватила такая острая тоска, что он почти не почувствовал, как дядя Нэт вложил в его руку картонный прямоугольник.

– Вперёд, Харрисон, вперёд! – торопил дядя Нэт.

У выхода на платформу стояли несколько пассажиров, они по очереди направлялись к поезду по красной ковровой дорожке, расстеленной прямо по перрону. По краям дорожки толпились зеваки, а также стояли фоторепортёры и прочие журналисты. Сверкали вспышки, щёлкали затворы фотоаппаратов.

– Постараемся тут пройти как можно быстрее, – прошептал дядя Нэт. – Оставим мирскую славу тем, кто умеет и любит ею наслаждаться.

Однако быстро пройти не получилось. Ступив на ковёр, Хол почувствовал, как глупо он на нём выглядит в своей жёлтой толстовке и со старым школьным рюкзаком за спиной.

– Билеты, пожалуйста, – объявил контролёр в золотой форменной ливрее.

Хол посмотрел на то, что держал в руке. О, это был не простой железнодорожный билет! Это было форменное именное приглашение. Под вспышки фотокамер и приветственные возгласы, которые, впрочем, к нему не относились, Хол подал этот билет контролёру. Тот внимательно его изучил и с улыбкой произнёс:

– Харрисон Бек, приветствую вас в числе гостей легендарного экспресса «Шотландский сокол», который в последний раз отправляется по маршруту своего следования до конечной станции, где он встанет на вечную стоянку!

На билете было написано примерно то же самое:

Глава 2

Экспресс «Шотландский сокол»

Поезд был тоже непростой. И даже очень непростой. Первый же вагон, который увидел Хол – а это был последний вагон состава, – оказался какой-то оранжереей на колёсах. Остекление было практически сплошным, и внутри виднелись тропические растения типичного зимнего сада.

– Как странно, – удивился Хол.

– Обрати внимание, здесь есть открытая площадка, – показал на заднюю часть вагона дядя Нэт. – На этот ажурный балкончик пассажиры могут выходить прямо во время движения поезда. Например, чтобы подышать свежим воздухом и полюбоваться природой Англии или понаблюдать за морем, когда дорога будет идти вдоль берега. Если повезёт, мы можем увидеть Кракена.

– Кракена не существует, – решительно заявил Хол. Нормальный человек в возрасте двенадцати лет обычно уже перестает верить в сказочных морских чудовищ.

Дядя сделал вид, что удивился:

– Правда? Ну, тогда мы переключим своё внимание на звёзды. Мы будем это делать, лёжа на одном из диванов внутри этого вагона.

В толпе вдруг раздались возбуждённые возгласы. Хол обернулся и увидел идущую по красной ковровой дорожке молодую красивую женщину в длинном и стильном вечернем платье. Временами она останавливалась, позируя перед камерами и рассылая вокруг воздушные поцелуи.

– Это же Сьерра Найт, знаменитая киноактриса! – удивился Хол. – Что она здесь делает?

– Она тоже одна из почётных гостей, которая едет на этом поезде.

– Сьерра Найт едет с нами? – не унимался Хол. – Не может этого быть. – Лучший друг Хола, его одноклассник по имени Бен, был просто помешан на этой киноактрисе. А теперь он сойдёт с ума, когда узнает, что Хол ехал с ней в одном поезде. – Дядя Нэт, но почему она едет с нами? Что тут вообще происходит?

– Видишь ли, Харрисон, – попробовал объяснить дядя, – нам предстоит путешествие на одном из самых дорогих, роскошных и изысканных поездов, которые придумало человечество. Постой, а разве мама не сказала тебе, что мы едем на поезде английской королевской семьи? Да-да, и когда он будет прибывать на какую-нибудь крупную станцию, принц и принцесса будут выходить на этот ажурный балкончик и приветствовать жителей города. В конце вагона есть даже лесенка, по которой они могут спускаться на перрон, чтобы принять поздравления с годовщиной свадьбы. Но будут и другие торжества.

– Мама, кажется, что-то говорила, но я плохо слушал, – вынужден был признаться Хол. – Я больше думал, как ей лучше помочь…

Дядя Нэт слегка наклонился, положив руку Холу на плечо.

– Однако умом своим ты наверняка понимаешь, что лучший способ помочь твоим родителям – это…

– Не путаться у них под ногами? – попробовал догадаться Хол.

– Нет. Отправиться вместе со мной в самое необычное путешествие в твоей жизни, а потом рассказать им, что ты увидел и узнал. Так ты быстрее поможешь маме восстановить силы после родов. А сейчас главное, чтобы она была счастлива, зная, что счастлив ты. Ты меня понимаешь?

– Да, – кивнул Хол.

– Ну и отлично! Носильщик!

Носильщик быстро подошёл:

– Сэр?

– Купе номер девять. Отнесите туда, пожалуйста, наши вещи.

Дядя Нэт снял с плеч племянника рюкзак и положил его рядом со своим чемоданом.

– Кстати, Харрисон, у нас ещё есть время познакомиться с паровозом. Для этого нам придётся пройти весь состав. Локомотив, как ты сам понимаешь, находится в самой голове поезда. Вперёд! – И он задал зонтом направление движения.

Когда они шли вдоль вагонов, окрашенных в густой тёмно-красный фирменный королевский цвет, дядя Нэт рассказывал, из чего этот состав состоит.

– Вот этот вагон, – показал он на следующий за вагоном-оранжереей, – когда-то был личным вагон-салоном короля Эдварда IV. Он был построен ещё до войны для Георга V. Но здесь используется как вагон-гостиная, так сказать. Внутри есть библиотека, зона отдыха с карточными столами. Есть даже бильярд и доска для игры в дартс.

– Дартс? – удивился Хол. – Но ведь это, наверное, очень сложно и даже опасно – метать дротики, когда весь вагон трясётся и качается.

– Конечно. Зато очень увлекательно. Короче, этот вагон служит просто для отдыха. А вот следующий – это уже вагон-ресторан. Хотя скорее вагон-столовая. Но… королевская столовая! Если, правда, считать весь поезд небольшим дворцом на колёсах. Короче, в этом вагоне мы будем обедать, ужинать и завтракать. Вот через эти двойные двери мы и будем заходить в поезд. Они здесь как бы парадные.

Возле двойных дверей вагона-столовой стоял человек в форме проводника поезда. Разумеется, форма была густого бордового цвета, пуговицы золотые, а края карманов и лацканов тоже отделаны золотым шитьём – всё, как и положено для обслуживающего персонала королевского поезда.

– Мистер Брэдшоу, сэр, – поднял фуражку проводник. – Добрый день! Большая радость видеть вас снова.

– Здравствуй, Гордон, – ответил дядя Нэт. – Знакомься, это мой племянник, Харрисон Бек. А это мистер Гордон Гулд, старший проводник нашего поезда.

– Добро пожаловать на борт, мистер Харрисон Бек, – широко улыбнулся Гулд, показав ряд крупных белых зубов.

– Послушай, Гордон, – сказал дядя Нэт, – я хочу показать мальчику паровоз, у нас ещё есть время?

– Если поторопитесь, сэр.

– Нам хватит пары минут. – И дядя Нэт потащил Хола к голове поезда, на ходу объясняя назначение других вагонов: – Вот это наш спальный вагон. Он для нас, пассажиров. Здесь мы будем жить все четыре дня.

– А тут кто будет жить? – спросил Хол, когда они проходили мимо вагона с окнами, отделанными, казалось, чистым золотом.

– Ну, это совсем не для нас, не для простых смертных, – последовал смешок. – Это личный вагон их высочеств, принца и принцессы. Правда, они сядут в поезд только на станции Баллатер, что находится возле их замка, а до этого времени вагон будет оставаться пустым.

Хол на секунду притормозил, увидев своё отражение в окне. Ничего особенного: лицо как лицо, волосы как волосы, а эта жёлтая толстовка…

– Ой! – вдруг отпрыгнул он, заметив, как чьи-то пальцы быстро отодвинули занавеску и из-за неё показались два больших глаза, каких-то жутких, зеленовато светящихся. Миг – и всё исчезло.

– Ты в порядке? – обернулся дядя Нэт.

– Да, – глухо выдавил из себя Хол. – Мне только показалось… Да нет, ничего. А этот старший проводник Гулд, откуда он знает ваше имя?

– Мы с ним давно знакомы. Это не первая моя поездка на «Шотландском соколе». Я много писал о различных железных дорогах мира. Вообще я очень люблю поезда. Здесь у меня, – он приложил к голове палец, – собрано описание всех самых известных исторических маршрутов. Порой, когда мне не спится, я вспоминаю названия всех станций, мимо которых проезжал. Могу их перечислять бесконечно, пока не усну. Это как считать белых овечек…

– Интересно. Но писать о поездах – это разве такая большая заслуга, чтобы быть приглашённым на такой поезд?

Дядя Нэт рассмеялся:

– Я здесь больше как журналист. Аккредитован от газеты «Телеграф», должен написать для неё несколько статей. Прибавь шагу, впереди уже виден паровоз. Кстати, сейчас нелишним будет напомнить, что у нас, в Англии, названия поездов и марки паровозов сливаются в одно целое. Но технически наш паровоз имеет марку «А4 Пасифик». Видишь внизу клубы белого пара, а из трубы чёрный дым? Это он. Я очень рад, что могу с ним попрощаться. Давай быстрее.

– А это что за вагон? – спросил Хол, спеша за дядей.

– Здесь живёт обслуживающий персонал. Тут они спят и едят, у них есть своя столовая. А дальше тоже служебный вагон, но там хранится багаж пассажиров и находятся всякие технические помещения.

– А что там такое чёрное?

– Это тендер.

– Что такое тендер?

– Это уже часть паровоза. В нём хранится уголь и стоит бак с водой.

Хол заметил, что сбоку в тендере имеется маленькая дверца. Вдруг она на миг приоткрылась, и за ней показалось то же самое лицо: тёмные волосы, большие зелёные глаза… Это было просто какое-то наваждение! Хол зажмурился и тряхнул головой. Всё исчезло.

– Уголь, значит, да? – растерянно проговорил он.

– Уголь, – не понял вопроса дядя Нэт. – А с помощью чего, как ты думаешь, движется паровоз?

– С помощью пара?

– А с помощью чего образуется пар?

– С помощью угля?

– Молодец, пять! С помощью каменного угля. А теперь пойдём посмотрим, как выглядит паровоз спереди.

Спереди и со всех сторон вообще паровоз был окрашен в тот же бордовый цвет, что и все вагоны. Вот только его обводы были совсем другие. Они подчёркивали силу и стремительность. Нос локомотива был немного загнут к земле, почти как клюв, так что в облике паровоза действительно проглядывало что-то соколиное – нужно только задействовать воображение. Хол это умел, и сейчас ему страстно захотелось запечатлеть всё это на бумаге, но, увы, под рукой не было ни бумаги, ни ручки.

– Красавец, да? – сказал дядя Нэт, приложив руку к паровозу. – Мало в мире найдётся шедевров, которые могли бы сравниться с этим чудом техники.

Хол тоже прикоснулся к железу. Оно было горячим и ощутимо подрагивало от сдавленной внутри мощи. В чём-то паровоз сейчас походил ещё и на сказочного дракона, опустившегося на землю только на одну минуту и готового снова взмыть в небеса.

Глава 3

Бриллиантовые собаки

– Господа! – обратился к ним человек в форме железнодорожника и с нашивками королевской службы безопасности. – Свисток к отправлению будет дан через семь минут. Пассажиров просят занять места.

– Спасибо, Грэм, – поприветствовал ещё одного знакомого дядя Нэт.

Когда они вернулись к вагону-столовой, чтобы оттуда проследовать в свой вагон, на перроне увидели сущее столпотворение. Под прицелами фотоаппаратов и вся в отблесках фотовспышек, на красной дорожке позировала высокая стройная дама с пепельными волосами, в стильном охотничьем костюме и шляпе Робин Гуда, но с большим жемчужным ожерельем на шее. Рукой в лайковой перчатке эта дама делала круговые движения, приветствуя папарацци, и при этом улыбалась практически без улыбки, просто растягивая тонкие холодные губы.

– Пошли, не задерживайся, – поторопил своего племянника дядя Нэт и первый вошёл в вагон-столовую, где отдал свой зонтик и плащ старшему проводнику, в тот момент исполнявшему и обязанности гардеробщика.

Хол вошёл следом, но всё время оглядывался. Потому что не досмотрел. Потому что та пепельная дама в охотничьем костюме была не одна. Её сопровождали пять белых пушистых собак, и на каждой был чудовищно дорогой ошейник, усыпанный мелкими бриллиантами. Поводки от собак держал в руке молодой мужчина с неприятным красным лицом и ещё более неприятной чёлкой, свисавшей на узкий лоб, переходящий в такое же узкое, мышиное лицо.

Хол очень любил собак. Он давно уже мечтал о собаке. Он просил собаку на каждый свой день рождения, но родители всегда отказывали. Они говорили, что содержать собаку очень дорого и что это вообще большая ответственность. А потом стали говорить, что у него скоро появится сестрёнка. Как будто она сможет заменить собаку. Хол, правда, спросил: а разве содержать ещё одного ребёнка будет менее дорого и менее ответственно, чем просто взять и купить собаку? Нет, он не хотел грубить, но его всё равно отправили в свою комнату посидеть там и подумать о своём поведении. А чего думать-то?

Столовая была оформлена в стиле ретро. Ступить туда было всё равно что погрузиться в девятнадцатый век. Уж такая там была обстановка: резные столы и стулья с высокими спинками, белоснежные скатерти на столах, фарфор, серебро, хрусталь. Лишь узкий проход и общая вытянутость помещения в длину не позволяли забыть, что вся эта роскошь втиснута, в сущности, в обычный железнодорожный вагон с его стандартными габаритами и стандартными же для таких вагонов окнами.

– Ты смотришь на собак? – спросил дядя Нэт, увидев, что Хол не отрывает взгляд от окна. – В Англии надо быть очень богатым человеком, чтобы иметь сразу пять собак. Впрочем, графиня Арундельская, известная также как леди Элизабет Лэнсбери, может себе такое позволить. Очень своеобычная женщина.

– Собаки тоже поедут на поезде? – спросил Хол.

– Надеюсь, что нет, – раздался сзади вздох. – У меня аллергия на собачью шерсть.

– Эрнст Уайт, как я рад тебя видеть!

Дядя Нэт повернулся к соседнему столу, чтобы пожать руку сухонькому старичку в сером твидовом костюме. Старик читал газету, сдвинув на самый кончик носа очки со стёклами полумесяцем.

– Я тоже рад, Натаниэль. А это кто? – Старик поглядел сквозь очки на Хола. – Твой сын?

– Мой племянник. Его зовут Харрисон. Но мы зовём его Хол.

– Моего внука тоже зовут Хол. Здравствуйте, молодой человек! Мой внук сейчас тоже работает на железной дороге. Он обслуживает спальные вагоны. Он сын моей младшей дочери, а вот та по-прежнему работает машинистом. Водит грузовые поезда в Шотландии.

– Вот уж никак не ожидал, что увижу тебя в этом поезде, Эрнст. Ты ведь уже не работаешь, нет?

– Давно на пенсии. Может, вам интересно, молодой человек, – обратился он к Холу, – но я проработал на этом поезде целых сорок семь лет. Я был тут старшим проводником. – Вздохнув, старик огляделся по сторонам. – Вся жизнь моя прошла здесь. Поэтому начальство посчитало, что для меня будет тоже важно попрощаться с этим поездом. Теперь уже навсегда. Поэтому вот я и получил приглашение стать почётным гостем… Для меня это много значит. – Глаза старика наполнились слезами. – Очень много.

Хол отвёл глаза, и тут его взгляд случайно упал на газету, которую читал бывший старший проводник. В глаза бросилась новость:

Всю заметку Хол прочитать не успел: в вагон шумно влетела леди Лэнсбери.

– Ужасные люди эти папарацци! – драматически взмахивала она руками в лайковых перчатках. – Вечно им не хватает самой последней фотографии. Я уже просто вся выбилась из сил!

С этими словами она направилась к тамбуру, за которым находился спальный вагон для почётных гостей. Следом суетливо и бестолково шёл неприятный молодой человек, который, видимо, отвечал за собак. Собаки запутались в поводках, виляли пышными белыми хвостами и тянули сразу во все стороны, привлечённые запахами еды.

– Это шпицы, – определил породу Хол. – Их ещё называют самоедскими лайками. Или просто самоедами.

Когда собаки проталкивались мимо их столика, Хол нагнулся и успел погладить одну, и та даже лизнула его в лицо. Это произошло тогда, когда она застряла под столом и он её оттуда вытаскивал.

– Фу! К ноге! Рядом! – кричал на собак их выгульщик, если будет правильным использовать это слово. Впрочем, для данного рода деятельности можно было подобрать и другие слова, например кинолог или даже хэндлер, но к молодому человеку они были явно неприменимы.

В столовой стало тихо, собак увели.

«Интересно, какие у них всех могут быть клички? – задумался Хол. – Должно быть, у них очень необычные имена, если…»

– Барон. Вольфганг. Эссенбах, – раздельно произнёс старик в очках полумесяцем. – И Майло, его сын.

Холу сперва даже показалось, что кто-то услышал его мысли и перечисляет клички собак, но Эрнст Уайт имел в виду высокого, статного, благородно седеющего джентльмена в строгом тёмном костюме, который как раз заходил в вагон. За ним следовал его долговязый сын, человек с очень странной фигурой, состоящей, казалось, лишь из локтей и приподнятых угловатых плеч. Старший проводник Гордон Гулд поприветствовал новых гостей и показал, как пройти в вагон-оранжерею, куда мужчины сразу и направились.

– Барон является близким другом его высочества, – сказал Эрнст Уайт, когда эти двое удалились. – Он тоже большой поклонник железных дорог.

Следующего пассажира Хол узнал сам. Это был Стивен Пикль, известный предприниматель, миллионер, владелец нескольких железнодорожных дорог, и в частности компании «Грейлакс», которой сам и руководил. Известность он получил в основном благодаря личному участию в одном скандальном телевизионном реалити-шоу. Под руку с ним шла пышная рыжеволосая женщина с искусственным загаром на лице, давно и плотно знакомом с ножом пластического хирурга. Хол решил, что это жена Пикля. И тут ему снова захотелось рисовать. Он бы прекрасно изобразил эту парочку. Особенно хорош был муж. Его багровое лицо не требовало никакого загара. Оно было красное, как сырое мясо. Кроме того, и руки у него были как рубленая ветчина в колбасной оболочке, очень толстые, а пальцы вообще как свиные сардельки.

– Кошмар, – пробормотал про себя Эрнст Уайт, неприязненно разглядывая вошедших сквозь свои узкие полукруглые очки. – И кто только их сюда пригласил?

– Всем доброго денька, – громко пробасил Стивен Пикль, разглядывая людей своими маленькими глазками. – Обстановочка тут, гляжу, ничего. Старовато, конечно, не в моём вкусе, но если всё обновить…

– Меня зовут Лидия Пикль, – сказала его жена, обращаясь почему-то исключительно к дяде Нэту. – Будет приятно познакомиться. – Её губы под слоем жирной красной помады широко раздвинулись, показывая белейшие искусственные зубы.

– Тоже рад познакомиться, Лидия, – встал дядя Нэт, и в этот момент раздался звонок мобильного телефона.

– Да! – сердито рявкнул в трубку Стивен Пикль. – Нет! Я занят. Перезвони.

Дядя Нэт выдержал паузу и продолжил:

– Меня зовут Натаниэль Брэдшоу. А это мой племянник Харрисон.

К этому времени все пассажиры уже находились внутри поезда. Старший проводник Гордон Гулд закрыл двустворчатые двери и задвинул старинный бронзовый засов. Вскоре послышался свисток паровоза, и вагон качнулся.

– Тридцать пять минут, – достал часы Эрнст Уайт. – Отправились с опозданием на четыре минуты.

Хол ощутил внутри лёгкий холодок, когда поезд двинулся и платформа с провожающими стала отплывать назад.

– Ну-ка, Харрисон, вставай, и пошли в последний вагон, – услышал он голос дяди Нэта. – Из оранжереи открывается прекрасный вид на вокзал Кингс-Кросс и весь Лондон.

Глава 4

В путь!

Хол поспешил вслед за дядей, который уже миновал вагон-салон короля Эдварда и достиг стеклянного вагона с зимним садом и балконом в задней части. На этой открытой площадке стояла Сьерра Найт, она посылала в толпу последние прощальные поцелуи. Вдруг, будто из солидарности, паровоз тоже начал давать гудки, пока медленно вытягивал поезд из-под сводов вокзала. На этом церемонию прощания можно было считать законченной. Актриса вернулась внутрь оранжереи, где её симпатичная помощница предложила ей попробовать коктейль. Холу эта девушка сразу понравилась, поскольку на фоне других она была одета довольно скромно, простая блузка и юбка, а из всех украшений имелся лишь браслетик на руке. Хол даже подумал, что только они с ней здесь и выглядят нормальными современными людьми, а все остальные разодеты так, как будто собрались на бал-маскарад в графском замке.

Официантка двигалась по вагону, толкая перед собой сервировочный столик с напитками. Столик был накрыт длинной белой скатертью до самого пола.

Высокий мужчина с бритой головой и фотоаппаратом на шее подошёл к дяде Нэту и радостно протянул ему руку:

– Натаниэль, это ты? Привет, старина!

Дядя Нэт тоже обрадовался:

– Боже, кого я вижу! Айзек! Харрисон, познакомься. Это мой старый друг Айзек Адебайо. Он является личным фотографом их высочеств, принца и принцессы. Мы знакомы уже сто лет, ещё с тех пор, когда вместе освещали одну большую поездку на поезде «Герцогиня Сазерленд» по случаю юбилея королевы.

– То был тоже потрясающий поезд.

– Но он, конечно, не сравнится с нашим «Шотландским соколом», – улыбнулся дядя Нэт. – А ты помнишь… – И они начали с воодушевлением обсуждать свои давние железнодорожные истории.

Хол остался один и заскучал. От нечего делать он стал рассматривать пассажиров, но ничего в них интересного не нашёл. Только у сына барона Эссенбаха, Майло, обнаружился над верхней губой небольшой шрам, который придавал этому молодому человеку немного зловещий, бандитский вид. Майло почувствовал на себе чужой взгляд и посмотрел Холу в глаза. Хол потупился, заморгал, а потом повернулся к дяде:

– Можно я пойду выпью апельсинового сока?

Получив кивок в знак согласия, он пошёл в тот вагон, куда официантка уже укатила свой столик. Девушка приветливо улыбнулась ему, когда он взял стакан сока. Хол сел на диван, и в этот момент раздалось резкое «дзинь-дзинь». Это барон Эссенбах постучал вилкой по ободку своего фужера с шампанским. После этого начал произносить тост по-английски, но с небольшим немецким акцентом:

– Дамы и господа! Поскольку их высочеств с нами ещё нет, позвольте мне поднять первый тост за этот потрясающий поезд, на котором мы все имеем честь сейчас находиться. Его локомотив является одним из самых ярких творений промышленной революции в нашей великой стране. Эта машина сделала историю, ибо могущество Англии возрастало не только от владения морями, но и от сети железных дорог, которые покрывали её сушу.

Тут барон сделал паузу, чтобы набрать в грудь воздуха и продолжить свою обстоятельную речь, однако вмешалась Сьерра Найт.

– Ура! – крикнула актриса, поднимая свой бокал и бесцеремонно втискиваясь между бароном и его сыном. – Так выпьем же за наш замечательный поезд и за все замечательные железные дороги Великобритании. А также за нашу тёплую компанию!

Чокнувшись фужерами с бароном и его сыном, Сьерра сделала глоток и снова подняла свой бокал, но тут уже вмешалась графиня леди Лэнсбери. Позвякивая тяжёлыми серьгами с крупными чёрными жемчужинами, она бесцеремонно отодвинула Хола в сторону, взяла со столика шампанское и произнесла тост. Холу не понравилось, как с ним обращаются, и он сел на диван, удивляясь, отчего это взрослые любят произносить всякие длинные речи.

– В память тех, которые посвятили жизнь этой железной дороге! – сказала графиня. – В память моего покойного мужа Джорджа, графа Арундельского. Да станет наше короткое путешествие на этом историческом поезде данью вечного уважения к тем легендарным создателям паровозов, кои до сих пор составляют славу Англии! Эти железные кони когда-то изменили весь мир. К сожалению, пришло время даже самым совершенным и самым легендарным из них отправиться на заслуженный отдых, в музей. За «Шотландского сокола»!

– За «Шотландского сокола»! – поддержали тост все присутствующие.

– До дна! – крикнула леди Пикль и залпом осушила бокал.

Хол выпучил глаза. Он сидел почти напротив сервировочного столика и вдруг явственно увидел, как край белой скатерти приподнялся и снизу выглянуло лицо. То же самое лицо! Тёмные волосы, смуглая кожа, зелёные глаза. Лицо девочки примерно его возраста. Хол замер, боясь спугнуть незнакомку. Он теперь понял, что это было никакое не наваждение, а самая что ни на есть реальность. Девочка между тем с любопытством разглядывала пространство, в котором оказалась, и в какой-то момент их глаза встретились. Но ничего не произошло. Девочка просто высунула язык и тут же исчезла, опустив скатерть.

Хол вскочил и бросился к столику. И тут дорогу ему преградил Стивен Пикль, на живот которого Хол с маху налетел и чуть было не упал.

– Прошу прощения, сэр!

Миллионер гневно уставился на мальчика и уже открыл было рот, чтобы добросовестно отчитать этого маленького наглеца, но тут в его кармане опять зазвонил телефон, и он был вынужден отвлечься:

– Да! Нет! Я же сказал, я занят!

– Ничего страшного, малыш, – вместо мужа заговорила миссис Лидия Пикль. – Я сама постоянно падаю. Эти мои туфли просто какой-то кошмар! Я совсем не могу в них ходить.

Она не совсем трезво держалась за своего мужа, просунув руку ему под локоть, а другой рукой прижимала к груди опустевший бокал. Когда она с мужем двинулась дальше, было слышно, как стекло тонко звякает, соударяясь с большой бриллиантовой брошью, приколотой к её платью.

Хол видел, как Лидия приблизилась к сервировочному столику. Там рядом стояли леди Лэнсбери и барон Эссенбах, который теперь разговаривал с дядей Нэтом. Чета Пиклей присоединилась к этой компании. Холу пришлось зайти с другой стороны, чтобы, никому не мешая, добраться до столика.

– Ещё апельсинового сока? – спросила его официантка.

– Да, пожалуйста, – кивнул Хол.

Пока ему наливали, он сделал вид, что у него развязался шнурок на ботинке, и нагнулся, чтобы его завязать. Одним движением Хол приподнял край скатерти, но внутри никого не было. Гм, куда же она подевалась?

– Ах, вот ты где, – увидел его дядя. – Мне кажется, нам пора пойти и переодеться для праздничного ужина по случаю начала нашего путешествия.

– Праздничного? – растерялся Хол. Он начал лихорадочно вспоминать, какая одежда находится у него в рюкзаке, а потом вынужден был признать, что его запасные джинсы, ветровка и джемпер очень плохо подходят для каких-либо торжеств.

– Кстати, мы ещё не были в нашем купе, – сказал дядя Нэт. – Самое время пойти и посмотреть, где будем жить.

– Хорошо, – сказал Хол и пошёл вслед за дядей.

Их остановило какое-то причитание.

– Господи, моя брошь! Где моя брошь?! – причитала миссис Лидия Пикль, ползая по полу на коленках. – Такая большая, в виде банта. Я потеряла свою брошь!

Её толстый муж, Стивен Пикль, с лицом ещё более багровым, чем обычно, растерянно сидел в кресле рядом с Эрнстом Уайтом. Резко вспыхнула фотовспышка. Это фотограф Айзек сделал очередной кадр актрисы Сьерры Найт. В противоположной от неё стороне стояла леди Лэнсбери. Она разговаривала с бароном Эссенбахом на беглом немецком. Рядом с бароном стоял его сын Майло, со шрамом над губой, и смотрел на окружающий мир весьма немиролюбиво.

– Ну вот, идиллия закончилась, – закатил вверх глаза дядя Нэт и велел племяннику следовать за ним.

Покидая вагон-оранжерею, Хол ещё раз оглянулся. Кем бы ни была та зеленоглазая девочка, он теперь должен её найти!

В салоне короля Эдварда они на минуту задержались. Здесь не было слышно голосов, раздавался только мерный стук колёс. Проходя мимо бильярдного стола, Хол провёл рукой по ворсистому зелёному сукну, а увидев на стене мишень для дартса, задумался, с кем бы посоревноваться. Возможно, это и в самом деле увлекательно – метать дротики в качающемся вагоне. Интересно, эта девочка играет в дартс?

Дядя Нэт стоял, изучая книги на полках библиотеки. Многие из них были очень дорогие, с тиснёными обложками и золотыми корешками. Библиотека представляла зону, плавно переходящую в комнату отдыха. Там стояла пара карточных столиков, и на каждом уже лежало по две колоды карт. Тут тоже всё только для взрослых, вздохнул про себя Хол. Интересно, а почему эта девочка прячется?

В вагоне-столовой было пусто. На столе, за которым сидел Эрнст Уайт, по-прежнему лежала газета, которую тот читал. В глаза опять бросилась заметка о краже драгоценностей. Хол взял эту газету с собой почти машинально. Странно всё как-то совпало, что вот только что пропала бриллиантовая брошь. Та самая, в виде банта, которую он только что видел на груди миссис Пикль.

В самом конце вагона-столовой, сбоку, за небольшой перегородкой, располагалась кухня. Там работали повара. Дальше находилась дверь, которая вела в тамбур вагона для гостей.

– Наше купе где-то здесь, купе номер девять. Это вон там, – сказал дядя Нэт.

Через минуту они сдвинули в сторону гладкую лакированную дверь и вошли внутрь.

Слева от входа располагался диван, обитый плотным тёмно-синим материалом, расшитым тонкой золотой нитью. На фоне этой дорогой ткани старый школьный рюкзак Хола и чемодан дяди Нэта выглядели как бедные родственники.

Хол потрогал диван рукой:

– Здесь мы будем спать?

Дядя его даже не услышал. Он уже вовсю рассказывал об устройстве спальных вагонов, в частности купе. Словно читал лекцию:

– Такие отдельные помещения для пассажиров планируются так, чтобы всё необходимое было под рукой и всё было расположено максимально удобно. Вот посмотри, это раковина для умывания. На ней один кран-смеситель. У нас в Англии традиционно принято иметь два крана: один – для холодной воды, другой – для горячей. А здесь два в одном. Над раковиной висит зеркало на кронштейне типа «гармошка». Очень удобно, когда надо побриться. На полке стоит стаканчик для бритвенных принадлежностей и зубной щётки. Далее. Тут у нас имеется отдельный гардероб, куда можно повесить одежду. А под диваном находятся два выдвижных ящика для багажа и прочих вещей.

Затем дядя Нэт нажал какую-то защёлку, и от стены над диваном отделилась дополнительная полка, которая оказалась второй кроватью. Её матрас был обит такой же синей тканью с золотой прожилкой, что и диван внизу.

– Я буду спать внизу, а ты здесь. – Дядя похлопал рукой по откидной койке.

– Неплохо! – обрадовался Хол.

– Такая же система используется с откидным столом, – продолжил дядя Нэт. – Смотри! – И он опустил столик под окном. – За ним можно даже есть, но с едой мы, наверное, потерпим, скоро ужин, а вот отдохнуть нам не помешает. – Он сел на диван и начал снимать обувь. – Что ещё надо путешественнику в дороге?

– Мне бы не помешала приличная одежда, – задумчиво проговорил Хол. – Кажется, мне не в чем выйти в столовую. Я как-то не подумал, что здесь могут проводиться официальные мероприятия.

– Не расстраивайся, это дело поправимое, – успокоил его дядя и с этими словами нажал позолоченную кнопку на стене. Холу даже подумалось, что сейчас откроется какая-нибудь потайная дверца и оттуда выскочит глаженый костюм с накрахмаленной рубашкой и галстуком, однако ничего подобного не случилось.

Впрочем, дядю это не расстроило. Он продолжил раздеваться и снял с себя джемпер.

– Что это? – удивился Хол, увидев на руках дяди сразу несколько часов. Точнее, по три на каждой. – Зачем вам сразу шесть часов?

– А, это-то? Это моя фишка. Бзик. Я всегда надеваю все эти часы, когда нахожусь в дороге. На левой руке у меня те, которые показывают лондонское время. Потом время Нью-Йорка, потом Токио. На правой руке, соответственно, у меня Берлин, Сидней и Москва.

– Но… зачем?

– Каждые из этих часов я покупал в определённом городе. Ты уже понял в каком. С тех пор они мне служат напоминанием о том, что пространство и время всегда относительны. Я люблю представлять, чем занимаются люди в этих городах, что они делают. У кого-то, например, сейчас раннее утро, встаёт солнце, начинается новый день. У кого-то глубокая ночь, и на небе звёзды. Понимаешь меня?

Хол был не прочь понять, но всё равно смотрел на такое количество часов с большим недоумением.

– А разве нельзя найти всю эту информацию просто в смартфоне? – просил он.

Дядя Нэт достал из кармана телефон.

– У меня старый телефон, ещё кнопочный. Знаешь, трудно отдаться какому-то делу полностью, когда тебя всё время отвлекает смартфон со всеми его цифровыми картами, мессенджерами, приложениями. Я люб- лю бумажные карты и люблю общаться с людьми вживую, без всяких этих технических штучек. Я не хочу всё время утыкаться в экран, чтобы без конца смотреть чужие видео. Я хочу смотреть своё видео, прямо из окна поезда. Я хочу видеть мир, настоящий мир и по-настоящему, понимаешь?

В дверь постучали.

– Вы звонили, сэр? – спросил Гордон Гулд, появившись в дверях.

– Да. Тут такое дело, – начал объяснять дядя Нэт. – Мой племянник собирался, видимо, в большой спешке. Короче, у него нет даже рубашки, в которой можно бы выйти к столу. Ему также необходимы брюки и галстук. Сможешь что-нибудь придумать, Гордон?

– Буду рад, – сказал старший проводник и смерил взглядом Хола. Не презрительно, вовсе нет, а взглядом опытного костюмера. Но Хол всё равно немного смутился. – Я всё понял, сэр. Посмотрим, что можно будет сделать.

Когда Гордон вышел, дядя Нэт достал из своего чемодана коричневые лакированные ботинки и жилет такого же цвета. Хол тоже открыл свой рюкзак, но лишь затем, что вытряхнуть его содержимое в ящик под диваном, всё одной кучей: джинсы, шорты, футболки, трусы, носки и ещё полосатый джемпер. Задвинув ящик ногой, он спросил, а где тут розетка USB.

– Зачем тебе USB? – скосился на него дядя, который уже стоял перед зеркалом и завязывал галстук.

– Я забыл свой зарядник. Нужно зарядить планшет. Я играл на нём всю дорогу, пока ехал в Лондон, и он совсем разрядился.

– Извини, я не думаю, что ты здесь чего-то найдёшь. Когда эти вагоны строились, о современных гаджетах ещё не было даже понятия.

– А это что за провод?

– Это не провод. Это шнур стоп-крана. Он служит для экстренной остановки поезда.

Хол вздохнул. Заряда аккумулятора на планшете оставалось совсем ничего.

– Отдай его Гордону, он найдёт способ зарядить. А завтра утром вернёт.

– А если мне он будет нужен сегодня?

– Зачем? Играть?

– Ну-у… допустим, я хочу порисовать. Надо же как-то провести вечер.

– Думаю, мы найдём другой способ. Ты же видел, что в поезде есть бильярд, дартс. Или, хочешь, я поучу тебя играть в карты. Покер, бридж, что тебе больше нравится?

Хол сделал кислое лицо. В дверь снова постучали. Гулд принёс светлые шерстяные брюки и тёмно-серый пиджак с шёлковой подкладкой. Брюки и пиджак он повесил на вешалку, а белую накрахмаленную рубашку положил на диван. Потом достал из кармана синий галстук-бабочку и приложил её сверху, к вороту.

– Это что? – в ужасе отпрянул Хол. – Это мне? Кошмар, прошлый век!

Гордон Гулд поднял бровь.

– Это век английской аристократии, сэр. Я взял эти вещи в королевском гардеробе, сэр. Их носили принцы, сэр. И всё это было всего несколько лет назад.

– Всё хорошо, Гордон, всё отлично! – поспешил успокоить старшего проводника дядя Нэт. – Всё это нам идеально подходит. Спасибо!

– Да, спасибо, – промямлил пристыженный Хол.

Лицо Гордона смягчилось. Уходя, он лишь попросил, чтобы они постарались вернуть эти вещи ещё до возвращения в Лондон. Он вышел, а Хол вдруг вспомнил, что у него есть вопрос, и догнал Гулда уже в коридоре.

– Мистер Гулд, а другие дети в поезде есть? Я бы хотел с ними познакомиться.

– Боюсь, это невозможно. Других молодых людей в этом поезде нет. Разумеется, кроме вас. Сэр-р.

– Я имел в виду не пассажиров, а… среди персонала?

– Дети не допускаются к обслуживанию пассажиров. Повторяю, сэр-р, других детей в «Шотландском соколе» нет.

Глава 5

Кто покормит собак?

Гордон Гулд либо врёт, либо просто не знает правды. Дети здесь есть. Во всяком случае, несколько часов назад были. Так думал Хол, пока одевался к ужину.

– Дядя Нэт, можно я не буду надевать галстук?

Дядя рассмеялся:

– Не глупи. Ну когда у тебя ещё появится шанс надеть галстук, который носил сам принц? Тебе не хочется почувствовать себя членом королевской семьи? Пусть даже на один вечер?

Хол нахмурился, обрабатывая в голове эту информацию, а дядя уже перекинул ленточку через его шею и быстро завязал бабочку. Хол посмотрел на себя в зеркало. Мрак! Если бы он таким пришёл в школу, его бы задразнили насмерть.

– Привыкай, – сказал дядя Нэт. – Представь, что ты играешь роль Джеймса Бонда. Вот ты входишь такой и говоришь: «Бек. Харрисон Бек». И эдак вот шевельнёшь бровью.

«Хорош Джеймс Бонд», – вздохнул про себя Хол. Впрочем, надо подумать. Но думал он больше только лишь о той смуглой зеленоглазой девчонке и о том, зачем Гордон врёт, что её нет на поезде. Потом вдруг повернулся к дяде:

– Не надо звать меня Харрисон, хорошо? Мои друзья зовут меня Хол. Просто Хол.

Дядя Нэт улыбнулся:

– Хорошо. Ну что, Хол, пошли обедать? Признаться, я уже сильно проголодался.

Обстановка в столовой была весьма оживлённой. С кухни доносились дразнящие запахи, которые никого не могли оставить равнодушным. Почти все столы уже были заняты. Дядя Нэт выбрал тот, за которым одиноко сидел его старый знакомый, Айзек, фотограф. За другим обедали Сьерра Найт и её помощница, а напротив них восседали Пикли, муж и жена. Эрнст Уайт в своих вечных полуочках сидел от них через проход. Он был один. А за самым дальним столом расположился барон с сыном. Вагон немного трясло и покачивало, чуть слышно побрякивала посуда, звенели столовые приборы, но никто на это не обращал внимания.

– А почему Сьерра Найт вообще едет с нами? Актрис приглашают просто для красоты? – спросил Хол дядю, когда им подали суп и тот был ещё слишком горячий.

– Эта актриса – старая подруга принцессы, – вместо дяди ответил фотограф Айзек. – Когда-то они вместе занимались одним проектом. А сейчас Сьерра Найт готовится к съёмкам в фильме о женщинах-машинистах, которые водили поезда во время Второй мировой войны. Это пока их мужья воевали на фронте. Здесь она хочет набраться впечатлений.

– Вы все удивитесь, но женщины в нашей стране начали водить поезда только в восьмидесятых годах, – важно произнёс дядя Нэт с улыбкой знатока. – Хотя киношников это, конечно, не волнует.

– А та девушка, которая рядом с ней, кто она?

– Это её помощница, секретарь. Её зовут Люси Медоуз.

Хол посмотрел на Люси, потом перевёл взгляд на актрису. Сьерра Найт смотрела в окно. Хол не сразу понял, что её там привлекло, но потом, когда Сьерра сложила губы трубочкой, ему стало ясно, что она просто изучает своё отражение.

– Слушай, Люси, – вдруг сказала она, тронув свою помощницу за руку, – а что, если нам сделать кадр с паровозом? Допустим, я стою, облокотившись на какую-нибудь железяку, и с тонким налётом романтизма смотрю прямо в камеру. – Она улыбнулась, очень довольная собой. – Мы пошлём эту фотографию сценаристу, пусть он проникнется моим настроением. Запиши себе в ежедневник, что мы должны сделать фотосессию с паровозом.

Люси Медоуз молча раскрыла ежедневник, достала ручку и что-то записала. Сидящий напротив Стивен Пикль шумно отхлебнул с ложки гороховый суп. Он старался не слушать жену, которая без конца говорила о своей потерянной броши.

– Как я её любила! – вздыхала Лидия. – Таких, в форме банта, наверное, уже больше не делают. Стивен! Ювелир говорил, что эта вещь просто уникальна. Одни бриллианты стоят целое состояние. А ты заметил, что все обратили внимание на эту брошь, как только я села на поезд? И вот я её потеряла. Какая же я растяпа! Но мы ведь ещё поищем её, да? Все вместе, хорошо?

– Разумеется, мы поищем, – ответила Люси, почувствовав на себе взгляд. – Я уверена, мы её найдём.

– Когда мы были в зимнем саду и пили шампанское, она ещё была на мне. А потом я гляжу, её уже нет. – И женщина, как ребёнок, надула нижнюю губу, готовая заплакать.

– А может, ты всё перепутала, дорогая? – сказал Стивен. – А сама её даже не надела. Или тебе показалось, что надела.

– Ничего мне не показалось. Она на мне была!

«Точно была», – подумал Хол. Он вспомнил, как Лидия проходила мимо и как звякал бокал, когда соприкасался с бриллиантами этой броши.

– Надеюсь, ты не забыла её застраховать, – сказал мистер Пикль, отламывая хлеб.

– Нет, кажется, не забыла, – ответила жена.

Когда «Шотландский сокол» проезжал через город Стивенидж, официантка выкатила в проход знакомый сервировочный столик, накрытый длинной белой скатертью, и стала подавать вторые блюда. На второе был огромный кусок запечённой телятины, каждому отрезали столько ломтиков, сколько он попросит. Хол внимательно следил за нижним краем скатерти, надеясь уловить малейшее движение внутри. Он даже вытянул ногу и слегка поддел скатерть вверх, когда столик остановился рядом. Внутри было пусто.

– Пахнет очень вкусно, – улыбнулся он официантке, положившей ломтик телятины и на его тарелку. – А как вас зовут?

– Эми.

– Эми, а можно мне ещё немного йоркширского пудинга?

– Разумеется, сэр.

Произнося «сэр», она не вкладывала в это слово ни малейшей иронии. Не то что этот проводник Гордон Гулд. Похоже, что пиджак с плеча принца, равно как и галстук с его шеи прекрасно справились со своей ролью.

– Эми, а можно мне вас кое о чём попросить?

– Я внимательно слушаю, сэр.

– Вам не показалось, что на этом поезде едет какая-то девочка, примерно моего возраста?

Официантка заметно испугалась:

– Нет! Нет! Что вы, сэр! Вы у нас единственный… пассажир. В вашем возрасте. Дети сюда не допускаются.

Она положила ему на тарелку дополнительную порцию пудинга и спешно переместилась к следующему столу, чтобы обслужить барона и его сына.

«Н-да, – сказал себе Хол. – Официантка явно что-то недоговаривает. Секреты, секреты… Какие на этом поезде могут быть секреты?» Хол задумчиво ковырнул ложкой пудинг.

– Твоя мама готовит лучше, – сказал дядя Нэт, решив, что у племянника отчего-то пропал аппетит. – Вот у неё пудинг так пудинг! Пальчики оближешь, а то и ложку проглотишь.

– Да, у мамы получаются самые вкусные пудинги в мире, – охотно согласился Хол. – Но тот я всё равно съем. Люблю йоркширский.

Поедая пудинг, он искоса наблюдал, как Эми нарезает телятину для барона, который уже заправил за ворот салфетку и теперь, держа вертикально нож и вилку, не отрывал от мяса вожделенного взгляда.

– А вы знаете, что барон является владельцем самой большой и самой продвинутой игрушечной железной дороги в Европе? – вдруг сказал дядя Нэт. – Он сам её и построил.

– Да, я слышал, – кивнул Айзек. – Говорят, если вы будете в Германии и окажетесь поблизости от замка Хоэншвангау, что в Баварии, туда обязательно надо заглянуть. В будние дни замок открыт для посещения.

– Барон является дальним родственником королевской семьи, – сказал дядя Нэт. – Я с ним уже встречался пару раз, но ещё никогда не оказывался в одной компании с его сыном…

Сказав это, он замолчал, потом повернул голову к окну. Хол тоже заметил, что сидевший через проход Эрнст Уайт поднялся и пытается опустить верхнюю часть окна. Когда ему это наконец удалось, он закрепил на раме микрофон с меховой насадкой от ветра, затем подсоединил его к небольшому портативному магнитофончику, который установил прямо на полке вентиляции и обогрева в самом низу стены.

– Зачем он это делает? – шёпотом спросил Хол.

– Записывает звуки дороги, – улыбнулся дядя Нэт.

– Звуки дороги? А зачем?

– Они везде неповторимые, эти звуки. Он любит их слушать, когда сидит дома и вспоминает прожитую жизнь. Стук колёс и пыхтение паровоза марки «А4 Пасифик» для него звучат как симфония.

Дядя Нэт закрыл глаза и придал лицу совершенно благоговейное выражение, как будто он тоже слушал музыку железных дорог. Хол попытался вслушаться, но больше он слышал голос Лидии Пикль.

– Вот ведь как интересно, – тараторила она, пожирая глазами актрису Сьерру Найт. – Ещё на прошлой неделе я читала в журнале, что вы расстались с вашим другой Чэдом. А сегодня сижу с вами за одним столом и разговариваю как ни в чём не бывало! А вы правда родом из Ливерпуля? У вас совсем нет того акцента, с каким там все говорят. Знаете, типа с прищепкой на носу: «Вниманиэ фсэм пасса’ыам! Наш па’ом отп’авляется».

Сьерра Найт на всё это только вежливо улыбалась, а вот мистер Пикль очень громко расхохотался, когда его жена стала передразнивать ливерпульцев.

Эрнст Уайт вздрогнул и укоризненно покачал головой.

Хол наклонился к своему дяде:

– Похоже, здесь не все любят этого мистера Пикля?

– Есть такое, – с улыбкой ответил дядя. – Этот человек сделал состояние на строительстве железных дорог, но он очень мало вкладывает в их модернизацию. Многим людям это не нравится.

А фотограф Айзек с ехидцей добавил:

– Конечно! Кому нужна чистота в вагонах? Кому нужны все эти кондиционеры? Кого, наконец, волнует, чтобы поезда приходили по расписанию?

– Тогда зачем его сюда пригласили?

– Ну… – нахмурился дядя Нэт. – Он владелец части акций этой самой дороги, по которой мы сейчас едем. Не пригласить его было бы невежливо. Но мне кажется, организаторы просто не рассчитывали, что он вдруг возьмёт и ответит на приглашение.

– Наш миллионер чрезвычайно тщеславен, – улыбнулся Айзек. – Он хочет сфотографироваться вместе с принцем и его женой.

Принесли десерт. Хол с удовольствием съел фруктовую смесь, политую взбитыми сливками, и откинулся на спинку стула.

– А где леди Лэнсбери? – вдруг спросил он, оглядывая зал. – Она ужинает у себя?

– Нет, она здесь, но в отдельном кабинете. Здесь имеется отдельный кабинет для особых гостей, как во всяком приличном ресторане, – пояснил дядя. – Сегодня как раз годовщина смерти её мужа, графа Арундельского, и графиня захотела помянуть его в одиночестве. Чтобы окончательно развеять его прах по ветру, так сказать.

– Ну тогда понятно. А кто ей носит еду? Другой официант?

– Нет, её личный секретарь и помощник.

– Это тот, который водит её собак?

– Он, – усмехнулся дядя Нэт. – Боюсь, в тот момент, когда его нанимали на работу, он ещё не знал, что помимо самой графини ему придётся заниматься и пятью её собаками.

– Она так любит собак?

– Они появились у неё совсем недавно, – ответил на этот вопрос Айзек. – Лишь после смерти мужа. Так что могла и полюбить.

Потом разговор перешёл на другие темы.

– Спасибо, я наелся, – наконец сказал Хол. – Можно я пойду в купе и займусь своими вещами?

Дядя Нэт приложил салфетку к губам и кивнул:

– Ты не возражаешь, если я ещё задержусь на чашечку кофе?

Хол, конечно, не возражал. Покинув столовую, он направился в свой вагон. В тамбуре, прямо под полом, очень громко стучали колёса, заглушая уже привычное пыхтение паровоза.

Войдя в свой вагон, Хол невольно обратил внимание на вторую по счёту дверь. Те звуки, которые доносились из-за неё, нельзя было ни с чем спутать. Запертые внутри собаки скреблись, скулили и лаяли.

Хол взялся за ручку. К его удивлению, дверь была не заперта и сразу плавно отъехала в сторону.

Все пять собак тут же бросились к нему и стали прыгать вокруг, виляя своими пышными, как плюмаж, белыми хвостами.

– Тихо, тихо! Тсс! – Холу пришлось присесть, чтобы унять всю эту собачью радость, и один из шпицев тут же облизал ему всё лицо.

Было приятно сидеть в окружении этих милых, красивых, пушистых, пусть и слегка чересчур энергичных собак. Он хотел приласкать и погладить каждую, и каждая норовила запрыгнуть ему на колени, лезла к нему целоваться, тыкала в него своим мокрым холодным носом, что было несколько щекотно. Хол сидел как будто внутри белого пухового сугроба, который фантастически обрёл жизнь.

Наконец ему это надоело.

– Тихо! Сидеть! Кому я сказал? Сидеть!

Что удивительно, собаки тотчас же выполнили команду. Они дружно сели и стали смотреть на него преданными глазами, вывалив свои мокрые горячие языки.

– Интересно, – проговорил Хол. – Какие вы, однако, послушные. Ладно, посмотрим, что у вас на ошейниках.

Каждый ошейник был усыпан маленькими бриллиантами, но Хола интересовало не это. Он хотел прочитать то, что выгравировано на серебряных пластинках.

У первой собаки, шерсть которой отливала рыжим, на ошейнике было написано «Трафальгар».

– Хорошо. Значит, ты Трафальгар. А ты? А ты у нас Викинг. Привет, Викинг!

Викинг гавкнул. То же сделал и Шеннон, пёс с идеально белой шерстью, ни малейшего пятнышка.

Четвёртая собака ужасно вертелась, и с ней пришлось побороться. Этого пса звали Фицрой. Последняя собака оказалась самой необычной, с голубыми глазами. У всех других глаза были карие, а у этой голубые. И они служили как бы индикатором ума. Когда Хол похлопал себя по колену, собака тут же вспрыгнула на него. Этого пса звали Бейли.

– Красивый, красивый, – гладил его по голове Хол. – Умница. Да ладно вам, хватит лаять. Вы все тоже умные и красивые. Я понял, что вас зовут Трафальгар, Викинг, Шеннон, Фицрой и Бейли, а меня зовут Хол. Запомните, не Харрисон, а Хол! Короче, приятно было познакомиться.

Последовал дружный приветственный лай.

– Однако у вас тут совершенный беспорядок, – далее сказал Хол и огляделся вокруг.

Ковёр на полу, кресло и диван были густо покрыты собачьей шерстью. Возле окна на полу стояло пять собачьих мисок, пустых, а пакет с кормом лежал прямо в раковине для умывания. Выше на полочке выстроились сразу восемь пузырьков с духами «Гиастара». Так было написано на этикетке. Похоже, графиня была просто помешана на этих духах.

Пока Хол всё это разглядывал, одна из собак, кажется Фицрой, вдруг стала скрести лапой дверь, словно просясь выйти.

– Нельзя! Сидеть! – скомандовал Хол.

Все собаки опять послушно выполнили команду, уселись в ряд и принялись стучать хвостами по полу. Что ни говори, милые создания. Особенно этот Бейли. Хол не выдержал и взял собаку на руки. Та снова стала лизаться, и вдруг сердце Хола застучало. Он услышал в коридоре шаги. Шаги приближались. Он опустил Бейли на пол и растерянно замер посреди купе. Спрятаться было негде.

Глава 6

Кому тут носят еду?

Набрав в грудь воздуха, но так и не придумав объяснения, почему здесь находится, Хол стал ждать, когда откроется дверь. Но она так и не открылась. Шаги стали удаляться. Тогда он сам осторожно выглянул в коридор. Он увидел спину официантки Эми, которая шла по направлению к королевскому вагону и несла туда поднос с едой. Странно. Ведь до станции Баллатер, где поблизости находится замок Балморал, вагон должен оставаться пустым. Кому она несёт еду? Хол на цыпочках двинутся следом.

Вагон, предназначенный для их высочеств, состоял из двух частей. Первая его половина представляла собой открытое пространство, окна справа и слева. Везде стояла дорогая мебель из красного дерева, а на окнах висели тяжёлые шторы, расшитые золотом. На полу лежал прекрасный ковёр, и он хорошо заглушал шаги. Хол спрятался за кресло, когда увидел, что Эми остановилась у перегородки, а потом и шагнула во вторую половину вагона. Хол подкрался, приоткрыл дверь и увидел через щёлочку коридор, в который выходили двери, вероятно, королевских апартаментов. Возле одной из таких дверей Эми поставила поднос на пол. Потом она постучала. Три коротких стука: раз, два, три. И всё. Потом развернулась. Она шла навстречу Холу.

Хол бросился бежать. Меньше всего он хотел, чтобы его застукали в королевском вагоне.

С лёту миновав тамбур и влетев в свой вагон, он нёсся так быстро, что даже проскочил своё купе. Он остановился, когда снова услышал собачий лай. Но теперь собаки лаяли совсем по-другому, с голодным рычанием. Хол подошёл к знакомой двери и увидел, что она приоткрыта. Он заглянул туда.

То, что он увидел, его потрясло. Личный секретарь леди Лэнсбери стоял к двери спиной. Он держал в руках пакет с кормом и бросал этот корм прямо на пол, наблюдая, как собаки дерутся из-за него. Но иногда давал кусочек какой-то одной собаке.

– Викинг, это тебе, – говорил он, заставляя пса подпрыгивать. – Молодец, Викинг! А ты, Трафальгар, брысь! Пшёл вон, скотина!

Секретарь пнул Трафальгара ногой. Удар был настолько сильный, что собака взвизгнула, отлетела, а потом принялась зализывать лапу, продолжая жалобно скулить.

Хола всё это возмутило до глубины души. Он был готов закричать и наброситься на секретаря миссис Лэнсбери с кулаками, но тут в коридоре возник Стивен Пикль. Он вывалился из соседнего купе номер три.

– Пуф-ф! Что ты здесь делаешь, мальчик?

– Я… я просто хотел посмотреть на собак, – с трудом нашёл слова Хол.

– Не думаю, что леди Лэнсбери очень понравится, что кто-то околачивается около её двери.

– Я… я не околачиваюсь. Я просто…

Не договорив, он попробовал протиснуться мимо туши мистера Пикля, но тот был не расположен куда-либо сдвигаться.

– Что здесь происходит? – вышел в коридор секретарь, и Хол оказался заблокирован с двух сторон.

Затем в коридоре появилась Эми. Правда, это уже не имело значения. Мужчины посторонились, пропуская её, и она легко проскользнула мимо них, а затем и скрылась в дверях, ведущих в вагон-столовую.

– Слушай, Роуэн, – обратился к секретарю мистер Пикль, – этот мальчишка говорит, что он пришёл посмотреть на ваших собак.

Хол яростно закивал головой. Мышиное лицо Роуэна ещё больше заострилось. К счастью, оглядев Хола с головы до ног, он решил, что тот не представляет опасности. И отрывисто произнёс:

– Нечего тут смотреть! Собаки не игрушки. Иди к себе, мальчик, – после чего закрыл за собой дверь.

– Ты слышал? – сказал мистер Пикль. Он тяжело дышал, его лицо было красным. Казалось, ему не хватало воздуха. – Проваливай, говорю. Нечего тут разнюхивать.

Хол попятился, потом развернулся. В сердце он не держал никаких добрых слов для мистера Пикля. Через несколько мгновений он был уже в купе, с дядей.

Дядя Нэт сидел за столом и что-то подчёркивал сразу несколькими ручками в большом блокноте на пружинке. Хол уже где-то читал, что путешественники должны каждый день пополнять свои путевые заметки, и каждый, видимо, привык это делать по-своему. Сегодня дядю больше интересовала карта железнодорожных дорог Англии, которую он повесил на стену. Маршрут «Шотландского сокола» был отмечен красным фломастером.

В комнате ничего не изменилось. Разве что его верхняя койка была приготовлена для сна. На ней лежали мягкое пуховое одеяло и взбитая подушка.

– Ну как дела? – спросил дядя. – Где был, чем занимался?

– Я тут познакомился с собаками… – честно признался Хол, решив, что с дядей уж лучше оставаться честным. – Но там был мистер Пикль, и я ему чем-то не понравился… А почему вы пишете разными ручками? А что это за странные закорючки? Это какой-то код? Шпионский?

Дядя весело рассмеялся:

– Нет, это стенография. Её используют, когда нужно что-то быстро записать. Этому нас учили на факультете журналистики. Правда, потом я должен всё это расшифровать и переписать в свою тетрадь, а это занимает время. Конечно, было бы удобнее иметь ноутбук, но сам стиль нашего путешествия не предполагает современных удобств. – Дядя оглядел купе. – Н-да, ретро и есть ретро. Поэтому я и стенографирую свои мысли в течение дня, причём делаю это двумя разными чернилами. Так мне проще потом определить, когда я начал писать и когда закончил. Это удобно также и для внесения примечаний или поправок. Короче, на данный момент блокнот и пара ручек – вполне рабочий вариант.

Он сделал паузу, будто что-то вспоминая, потом полез в свой чемодан. Оттуда он достал ещё один блокнот, хотя и поменьше, но тоже на пружинке:

– Это тебе. В подарок. Будешь рисовать. Тогда у каждого будет своё дело.

Блокнот был маленький, крепенький, толстенький, с хорошей бумагой, и в его пружинку прекрасно влезала ручка, чтобы она всегда была под рукой.

Холу подарок понравился.

– А теперь надевай пижаму, чисти зубы – и спать! Я обещал твоей маме, что в девять ты уже будешь спать.

Забравшись наверх, Хол открыл блокнот на первой странице. Потом нашёл ручку, секунду думал и сразу стал рисовать. Лучше всего у него получились глаза.

Глава 7

Мост через реку форт

«Шотландский сокол» летел сквозь ночь, унося своих спящих пассажиров всё дальше и дальше на север. Он летел по главной восточной железнодорожной магистрали, проносясь мимо спящих деревень и пронзая насквозь тихие провинциальные городки, где все шлагбаумы на дорогах и улицах были благоговейно опущены, да и сами дома словно опускались на колено перед этой величественной, пыхающей паром и дымом машиной королевской крови.

Вскоре после полуночи стук колёс начал замедляться, заскрипели тормоза. Поезд втянулся на боковой путь, чтобы встать под бункеровку водой и углём. Заправившись, он снова вернулся на главный путь и начал набирать скорость, приближаясь к границе с Шотландией.

– Хол, просыпайся! Ты должен это увидеть.

Он открыл глаза. Снаружи в вагон пробивался бледный мелькающий свет. Дядя Нэт сидел у окна, шторка была поднята, занавески раздвинуты. Сквозь мелькание каких-то полос Хол увидел море. Оно расстилалось до самого горизонта. Это был пролив Ла-Манш. Над ним, едва проступая в дымке, висела круглая полная луна.

Хол прижал лицо к стеклу, пытаясь разглядеть, куда они едут. Пока они ехали по мосту.

– Где это мы?

– Только что проехали Эдинбург, а сейчас пересекаем мост через реку Форт, – объяснил дядя и начал опускать верхнюю часть окна. Когда ему это удалось, он высунул голову наружу и оттуда прокричал Холу: – Видишь? Вот он, знаменитый мост через руку Форт.

Хол встал коленями на стол и тоже высунул голову. Реки как таковой внизу не было, там был залив, который в Шотландии называют «фирт», что родственно с норвежским словом «фьорд». Фирт! Фьорд! Форт! – рвано бил в ухо ветер, рассекаемый косыми перекладинами моста.

– Красиво?! – прокричал ему в ухо дядя Нэт. – Мы едем по одному из самых величественных сооружений в мире!

Словно соглашаясь с мнением писателя, паровоз дал пронзительный гудок, заглушивший на время и стук колёс, и рваный свист ветра. Море расстилалось теперь далеко внизу. Поезд летел над ним словно птица.

– Он два с половиной километра длиной, этот мост! – кричал дядя Нэт. – Его строили четыре тысячи человек. Потрясающе! Ну всё, хватит, я закрываю.

Хол убрал голову, и дядя закрыл окно.

– Какой ты чёрный! – засмеялся он, подталкивая племянника к зеркалу. – Всё лицо в копоти.

– У вас тоже, – засмеялся Хол. – Как у негра.

Они долго умывались, а потом тщательно вытирались каждый своим полотенцем.

– Ну всё, теперь снова спать. Больше уже ничего интересного не будет. Завтра в полдень мы прибудем на станцию Баллатер, а потом отправимся в замок. Утром нам надо будет поплотнее позавтракать.

Утром в столовой их ждала неприятная сцена. Стивен Пикль наседал на старшего проводника Гулда и, тыкая ему в грудь толстым пальцем, методично повторял:

– Если брошь просто потерялась, то к этому времени должна быть уже найдена и возвращена её законной владелице. А если этого до сих пор не произошло, значит, она украдена. И украдена здесь, в вашем поезде!

– Проблемы? – спросил дядя Нэт, на минуту остановившись и желая одним своим появлением разрядить обстановку.

– Ещё какие! – рявкнул мистер Пикль, продолжая напирать на Гулда. – Я требую, чтобы обыскали весь поезд и нашли вора. Брошь украл явно кто-то из персонала.

– Сэр, это абсолютно исключено. Наши люди имеют безупречную репутацию. За все те годы, которые они работают на этом поезде, они не имели ни единого замечания.

– Но кто-то её всё-таки украл! – не отступал Пикль. Но потом он всё же сделал шаг назад, и тут его взгляд упал на Хола. Глаза его сузились. – Тогда я сам найду вора. А уж как найду, то и сам сверну ему шею.

И Пикль грузно двинулся по проходу, к тому столику, за которым сидела его жена. На ней были тёмные очки.

За окном тянулись однообразные поля, живые изгороди разрезали их на неправильные квадраты. Пейзаж не вдохновлял.

Завтрак долго не приносили. Хол достал свой блокнот и начал рисовать по памяти тот высокий железный мост, который они проезжали ночью. Отвлёкся он только при появлении леди Лэнсбери. Шумно поприветствовав всех, та двинулась к последнему столику в окружении всех своих пяти собак. Одну из них Хол успел погладить, когда те проталкивались мимо. Он узнал Бейли, а Бейли узнал его. После этого Хол охладел к мосту и, перевернув страницу, начал рисовать собаку.

– Безобразие! – не унимался за своим столом Стивен Пикль, громко стуча по тарелке ножом. – У нас украли брошь, прошло столько времени, а никто даже пальцем не шевельнул! Моя жена так расстроена, что не спала ночь.

Лидия, непривычно в этот день молчаливая, лишь вздохнула.

– Бедная моя, – сказала леди Лэнсбери. – Вы не спали всю ночь?

– С животом что-то, – ответила Лидия. – Но брошь всё равно украли. Я обыскала всё купе, но её нигде нет. Хотя хорошо помню, как она звякала у меня на груди. И вот её украли.

– Стоила мне кучу денег. Можно было купить хороший дом, и ещё бы осталось, – проворчал Стивен.

– Такая дорогая?! – изумилась леди Лэнсбери, нервно схватившись рукой за горло. – Но всё же вы везде посмотрели?

– Везде, – буркнул мистер Пикль. – Она точно украдена. Да, дорогая?

Лидия собиралась ответить «да», но вместо этого начала жаловаться, какая она несчастная. А брошь вдруг оказалась не застрахована. Кто-то забыл застраховать. Лидия оправдывалась, что она просто к такому не привыкла. Их ещё никто так нагло не обворовывал.

Леди Лэнсбери поджала губы:

– Конечно, это не моё дело, я не хочу сказать ничего плохого, тем более делать какие-то намёки, но у меня тоже пропали украшения. Они были в моей сумочке, а теперь вдруг исчезли.

– Не может этого быть! – раскрыла рот Лидия и даже сняла чёрные очки. – Значит, здесь орудует вор.

– Роуэн Бак, мой личный секретарь, обыскал этим утром купе, но всё было бесполезно, – продолжила леди Лэнсбери. – Конечно, я вожу с собой много украшений и могу время от время подзабыть, куда положила то или иное кольцо, но тут явно что-то не то.

– А что у вас пропало?

– Серьги. Мои серьги с настоящим чёрным жемчугом размером с крупную ягоду. Вчера за ужином они на мне ещё были. Вы, наверное, их видели.

– Ой! – воскликнула Лидия Пикль. – Примерно тогда я и сама спохватилась, что пропала брошь. Но это было ещё перед ужином.

Стивен Пикль вдруг заёрзал на своём стуле, развернулся всем телом и показал своим толстым жирным пальцем на Хола:

– Это он! Я видел его вчера, как он ошивался возле вашего купе. И нашего тоже. Признавайся, это ты украл?

– Я… – Голос Хола дрогнул. Досказать ему не дали.

– Если ты, – вкрадчиво обратилась к нему леди Лэнсбери, – то лучше будет признаться, мой милый. Мы все согласимся, что это была просто не совсем умная шутка.

– Я не брал. Я ничего не брал, – хрипло проговорил Хол. – Я просто хотел посмотреть на собак. Вот и всё.

– Он лжёт! – рявкнул мистер Пикль, а леди Лэнсбери недоверчиво сощурилась.

– Ну, знаете! – вскочил дядя Нэт, бросив салфетку на стол. – Я бы попросил вас не делать скоропалительных выводов. – Голос его звучал ровно, но лицо слегка раскраснелось. – Для подобных случаев существует закон. Обратитесь в полицию, когда поезд прибудет на станцию Баллатер, и пусть они возьмут дело в свои руки.

Он сел, сам себя пытаясь взять в руки, но те всё равно немного дрожали.

– Ага. Я слежу за тобой, маленький воришка, – снова ткнул пальцем в Хола мистер Пикль.

– Мистер Пикль, – теперь совсем уже ровным, твёрдым голосом сказал дядя Нэт ни на кого не глядя, а лишь расправляя перед собой салфетку, – ещё одно слово, и я подам на вас в суд за клевету. Вы поняли меня? Надеюсь, тема закрыта.

Миллионер и владелец железных дорог Стивен Пикль выпучил глаза, раскрыл рот, потом его закрыл. Крякнул. Приложил салфетку ко лбу. Он явно не ожидал такого отпора, а потому, по некотором размышлении, вернулся к своей тарелке.

Дядя Нэт подозвал старшего проводника:

– Гордон! Мы позавтракаем у себя.

– Как вам будет угодно, сэр.

На губах Гулда играла еле заметная улыбка.

– Дядя Нэт, вы же знаете, что я ничего не крал, – сказал Хол, когда они оказались снова в купе.

– Конечно. Этот Пикль просто неотёсанный болван. Который почему-то считает, что ему всё позволено. Его жена, наверное, куда-нибудь засунула эту брошь и теперь не знает, как выйти из положения. Она же всем объявила, что вещь украдена.

Прибыл завтрак. Его принесли на таком же подносе, который Эми вчера оставила на полу в королевском вагоне. За завтраком дядя и племянник продолжили разговор.

– А что, если брошь и в самом деле украли? – задумался Хол. Он вспомнил про ту газету, которую читал Эрнст Уайт. Тогда он зачем-то взял эту газету с собой, а сейчас нашёл и прочёл заметку вслух. – Видите, одна кража драгоценностей уже точно была. В Лондоне, на благотворительном вечере у герцогини Кентской. А вдруг теперь этот вор едет с нами в одном поезде?

– А нам-то что об этом волноваться? – улыбнулся дядя Нэт, наливая себе апельсиновый сок. – У нас красть нечего.

– Но если он вор, то, может, его всё-таки… следует поймать?

– Поймать? А кто его здесь будет ловить? Кстати, после обеда на поезд сядут принц и принцесса, у них будет своя охрана, так что, я думаю, у твоего вора больше вообще нет никаких шансов. – Дядя Нэт откусил и прожевал кусок тоста с повидлом. – Как, впрочем, и не было. За отсутствием самого вора.

Глава 8

Королевский заяц

После завтрака Хол решил начать действовать. Пока дядя был в туалете, он аккуратно вырвал заметку о краже и сунул её в блокнот. Затем вставил в пружинку шариковую ручку.

– Пойду проветрюсь, – сказал он дяде, когда тот вернулся. – Может быть, поиграю в дартс, ну, если кто-нибудь придёт и составит компанию…

– Прости, – сразу отказался дядя. – У меня есть работа, надо записать впечатления от ночного моста, пока они не выветрились из памяти.

– Ладно, – не расстроился Хол и затолкал блокнот в задний карман своих джинсов. – Если вы заняты, я просто порисую.

– Скоро мы будем проезжать город Данди, и оттуда откроется прекрасный вид на залив Ферт-оф-Тэй. Обрати внимание.

– Угу, – пообещал Хол.

– А если встретишь мистера Пикля… короче, постарайся с ним не встречаться.

– Хорошо.

– И пожалуйста, не приставай к собакам леди Лэнсбери.

– Ладно.

Хол закрыл за собой дверь, сделал несколько громких шагов по направлению к салону короля Эдварда, а потом резко развернулся и на цыпочках проследовал в противоположную сторону, к королевскому вагону.

Кажется, он понял, где прячется вор. Не просто же так официантка Эми носит кому-то еду. Значит, она сообщница. И значит, бриллиантовая брошь по-прежнему находится где-то здесь. У вора пока просто не было шансов покинуть поезд. Разве что выпрыгнуть на ходу. Конечно, тут надо всё хорошенько обдумать и сопоставить. Кстати, если он найдёт и разоблачит вора, то ему следует награда. Может быть, о нём даже напишут в газетах. Тогда уж точно родители не смогут отказать ему в собаке.

Дверь в вагон для королевских особ открылась почти без усилий. Ковёр снова заглушал шаги, но сердце на этот раз билось гораздо громче. Хол пересёк открытую половину вагона и беззвучно проник в коридор, куда выходили двери королевских покоев. Он хорошо запомнил ту дверь, под которой Эми оставила поднос. Сейчас, конечно, подноса никакого там не было. Он прижал ухо к холодному лакированному дереву и прислушался. Ничего. Только стук его собственного сердца. Тогда он тронул ручку. Дверь беззвучно отъехала в сторону. Внутри стоял полумрак. Пахло женской пудрой и какими-то духами. Главное место в этом помещении занимала кровать, большая, двуспальная, совсем не такая, как в остальных вагонах. Покрывало на ней было смято. Как будто недавно тут кто-то лежал. На прикроватной тумбочке стоял полупустой стакан с апельсиновым соком. Хол сделал шаг вперёд и почувствовал, что на что-то наступил. По полу были раскиданы карты. Ага, значит, кто-то раскладывал пасьянс. Он достал блокнот, вытащил из пружинки ручку и приготовился зарисовать всё то, что увидел.

– Попался! – раздалось сзади, и тут же лязгнула, закрываясь, дверь.

С испугом он обернулся. Перед ним стояла смуглая девочка в футболке и джинсовом комбинезоне. Руки у неё были сложены на груди, на губах играла ехидная улыбка, глаза пылали зелёным огнём. Это была она. Та самая девочка, что когда-то показала ему язык.

Секунду Хол стоял неподвижно, не дыша, потом перевёл дыхание. Фу-ты! Девчонка как девчонка. Как она сюда попала? Но тут Хол заметил, что у неё на поясе висит небольшая сумка для инструментов. Оттуда торчали несколько отвёрток, разводной ключ и универсальный швейцарский армейский нож. Понятно, значит, она вскрыла замок.

Хол прокашлялся.

– Кто это попался? – хрипло сказал он и снова прокашлялся. – Это я тебя поймал.

Он демонстративно убрал в карман свой блокнот и расправил плечи. Шевельнул бицепсами. Но девочка проигнорировала его воинственный вид.

– А ты кто? – спросила она.

– Я?

– Что ты делаешь в моём купе?

– Это твоё купе? – Хол даже растерялся. – Это не твоё купе! Это королевская спальня. А вот что в ней делаешь ты?

– Я? Не важно, что делаю я, потому что сейчас в ней ты. Я застукала тебя. У тебя, парень, похоже, большие проблемы, – понизив свой тонкий девчачий голос, произнесла она так, как это делают в кино, а затем покачала своей маленькой чёрной головкой.

– Да? Это у тебя сейчас будут проблемы. И это ты сядешь в тюрьму! – пригрозил Хол. – Я знаю, кто совершил все эти кражи.

– Какие кражи? – нахмурилась девочка.

– Будто ты не знаешь. Вчера пропали драгоценности миссис Пикль и леди Лэнсбери. Все думают, что они украдены. На следующей остановке здесь будет полиция.

– Что за ерунда! – возмутилась девочка. – Я-то тут при чём? Это ты шаришь по чужим вагонам. Так что ты, наверное, и вор.

– Я?!

– А кто? Ну не я же. Я не дура. Я тут вообще еду зайцем.

– Чего?

– Чего слышал.

– Ты едешь зайцем? – Хол совсем растерялся. Этого он никак не ожидал. – Но зачем?

– Затем, что я не могла упустить такую возможность. Это чтобы в последний раз прокатиться на «Шотландском соколе». Папа мне не разрешал. Он сказал, что этот поезд не для детей. Теперь я вижу, что он ошибался.

И она смерила подростка с головы до ног, словно вычисляя его рост и возраст. Хол снова невольно кашлянул.

– Ну, это… Я вообще-то не собирался. Но дядя настоял. Вернее, родители настояли, потому что мама ложится в больницу.

– Ты из Лондона?

– Нет, мы живём в городе Кру, это недалеко от Манчестера.

– Твоя мама заболела?

– Да. Нет. Она просто рожает. – И Хол замолчал. Он понял, что ляпнул лишнего. Было неразумно пускать чужого человека в свою личную жизнь. И он переменил тему. – Значит, ты едешь зайцем. А как ты вообще попала на поезд?

Девочка фыркнула, а потом подозрительно сощурилась:

– Выдашь ведь. Обещай, что никому не расскажешь.

– Никому. А что я должен рассказать?

– Ничего и не должен. Должен ничего. Короче, ничего никому и никогда.

– Но я ничего ещё не знаю.

– Послушай, если ты меня выдашь, у моего папы будут большие проблемы. Он даже может потерять работу.

– Ладно. А что насчёт официантки?

– Эми? Она классная! И она умеет хранить секреты.

– Я тоже умею.

– Поклянись! Скажи: «Я…» Как тебя?

– Что?

– Как тебя зовут?

– Хол. Харрисон Бек.

– Говори: «Я, Харрисон Бек, клянусь своим дыханием и слюной, что никому не скажу, что Ленни…»

– Ленни?

– Да, меня зовут Ленни. Это сокращённо от «Марлена». Говори снова: «Я, Харрисон Бек, клянусь своим дыханием и слюной, что никому не скажу, что Ленни находится на поезде!»

После этих слов она подышала на свою ладонь, потом поплевала на неё и протянула Холу, заставив его сделать то же самое. Потом они совершили обряд клятвенного рукопожатия. Хол поморщился, когда их общая слюна чмокнула меж ладоней. Как минимум это было странно. Ленни быстро вытерла руку о комбинезон и продолжила.

– Мой папа машинист этого поезда. Его зовут Моханджит Сингх. Он лучший машинист паровозов во всей Англии.

– Твой папа машинист? – Хол был весьма впечатлён. – Тогда я понимаю, как ты здесь оказалась.

– Ничего ты не понимаешь! Мой папа никогда бы не взял меня с собой. Он никогда не нарушает никакие правила и инструкции. Это всё я.

– Ну понятно, – усмехнулся Хол.

– Что тебе понятно?

– Ну ладно, рассказывай дальше.

– Мы провожали папу в рейс. Мы приехали всей семьёй в депо, где стоял этот поезд, чтобы его проводить. Я тоже попрощалась с папой, но потом поднялась в будку машиниста, чтобы поцеловать его и там, и оттуда крикнула маме, что папа передумал и берёт меня с собой. А папа был занят и ничего не видел. Тогда я юркнула в бункер и там спряталась. Там есть кладовка для инструмента и всяких запасных частей для паровоза. А когда из депо поезд прибыл на вокзал, а потом отправился и с вокзала, я вылезла и сказала папе, что я тут – привет. И папе ничего не оставалось делать, как смириться. Вот так!

Она вдруг прыгнула на кровать и принялась на ней скакать. Её чёрная косичка хлопала её по спине, вверх-вниз и справа-налево. Поскакав, Ленни продолжила рассказ слегка сбившимся голосом:

– Я знала, что папа позволит мне остаться. Потому что не могла же я идти домой одна, пешком, в город Торки, где мы живём. Это в графстве Девон, на самом юге Англии.

– И что, он даже не рассердился?

– Рассердился, конечно. Но так, немного. Просто он меня очень хорошо понимает, мы с ним очень похожи. – И она снова стала скакать на кровати.

От всех этих прыжков из нагрудного кармана на её комбинезоне выскочила маленькая мягкая игрушка и упала на пол. Ленни быстро её схватила и засунула обратно в карман.

– Это что там, плюшевый мишка? – удивился Хол. – Сколько же тебе лет?

– Одиннадцать. А тебе?

– Мне двенадцать, – солидно произнёс Хол. – Через три месяца.

Потом он тоже сел на кровать. Ленни уже не прыгала.

– Только это не мишка, а мышка. Хочешь, посмотри. – И она показала ему свою игрушку. У той были чёрные глаза-бусинки, усы из конского волоса и чёрный хвост, вырезанный из кусочка кожи. – Когда я была маленькой, я любила сосать этот хвост.

– Круто.

– А теперь ты мне что-нибудь расскажи.

– Что?

– Расскажи мне о драгоценностях, которые украли.

– Хорошо. – Хол достал из блокнота газетную заметку. – Во-первых, вот что у меня есть. Это о краже драгоценностей. Во-вторых, вчера вечером кто-то украл бриллиантовую брошь Лидии Пикль, жены миллионера, которая едет в нашем поезде. И наконец, сегодня, за завтраком, графиня леди Лэнсбери объявила, что у неё из сумочки кто-то вытащил жемчужные серьги. Понимаешь? Похоже, что на поезде работает вор. Но вор очень непростой. Он специализируется на краже драгоценностей у очень богатых людей из самого высшего общества.

Ленни взяла заметку.

– Тут написано, что было украдено рубиновое кольцо. Его сняли прямо с пальца герцогини Кентской. Вознаграждение тому, кто его вернёт, составляет десять тысяч фунтов стерлингов. Ничего себе! – присвистнула она. – Столько стоит целый локомотив.

– Ты бы хотела купить себе локомотив?

– Не всякий. Не современный тепловоз или электровоз. А только настоящий паровоз типа нашего «А4 Пасифик». Хотя он стоит столько, что десяти тысяч фунтов не хватит даже на одно колесо.

– Ты странная.

– Нет. Я просто выросла среди поездов и люблю всё, что с ними связано. А ты?

– Я никогда даже не задумывался об этом, – честно признался Хол, рассматривая королевскую спальню. – Хотя, по-моему, этот поезд тоже ничего.

– Ничего?! – возмутилась Ленни. – Ты едешь на поезде, который тянет самый знаменитый локомотив «А4 Пасифик», поставивший не один рекорд скорости для паровозов, на самом королевском поезде мира, и ты называешь это «ничего»? Ты просто ничего в жизни не видел. Пошли!

И она спрыгнула с кровати.

Глава 9

Походкой морского волка

Ленни выглянула в коридор, убедилась, что там никого нет, и потянула Хола за собой. Пройдя через тамбур, они оказались в следующем вагоне. В нос ударила странная смесь запахов яичницы с беконом, кофе и машинного масла.

– Это служебный вагон, – прошептала Ленни. – Вот здесь, в шкафах, хранится постельное бельё для пассажиров, а дальше кладовая с продуктами. Я иногда заглядываю туда, чтобы чем-нибудь наскоро подкрепиться.

Вдруг раздался громкий свисток, и вагон резко покачнулся. Это навстречу промчался пассажирский экспресс. Ударная волна от встречи двух поездов оказалась весьма ощутимой. Хол смог сохранить равновесие, но больно ударился локтем о косяк двери.

– Уй! – простонал он, потирая локоть. – Электрическая косточка.

– Тсс! – прошипела Ленни, приложив к губам палец. – Тише! Ты лучше крепче держись на ногах. Вспомни, как ты катаешься на скейтборде.

– Скейт-то тут при чём?

– При том, что ходить в поездах тоже надо уметь. Нужно слегка сгибать ноги в коленях и всё время подпружинивать, когда идёшь. Моряки так ходят. Походкой морского волка.

Холу раньше как-то не приходило в голову, что скейт можно сравнить с морем.

Возле кладовой, заполненной банками, ящиками и коробками, стоял ещё один сервировочный столик, а на стене висел халатик официантки. Рядом на деревянной скамье сидел человек в форме железнодорожника и полировал щёткой туфли. Хол сразу узнал его. Это был Грэм, человек с нашивками службы безопасности, которого они встретили ещё на перроне, когда ходили посмотреть на паровоз. Тогда он сказал им, что поезд отправляется через семь минут.

– Грэм! – строго проговорила Ленни и предупреждающе выкинула вперёд руку. – Закрой глаза, ты ничего не видел.

Грэм улыбнулся, закрыл глаза и продолжил полировать туфли вслепую.

– Совсем ничего не вижу. Я даже вообще не знаю, что вы находитесь в поезде.

– Вот именно.

Когда они прошли дальше, Ленни объяснила Холу, что весь обслуживающий персонал, разумеется, в курсе, что на поезде находится дочь машиниста.

– Но папа просил их меня не выдавать. Мне только строго-настрого запрещено говорить с пассажирами, ну ты меня понимаешь. – И она лукаво хихикнула.

Теперь они были в той части вагона, где находились служебные купе. Там отдыхали повара, официанты, проводники, а также машинисты, каждый после своей смены.

– Посторонним сюда вход строго запрещён, – продолжила Ленни. – Персонал ведь тоже имеет право на отдых. А как они могут отдохнуть, если пассажиры постоянно их будут дёргать вопросами или просьбами?

Хол вспомнил, как грубо мистер Пикль разговаривал со старшим проводником, тыкая в его грудь пальцем, и как леди Лэнсбери всё время была недовольна обслуживанием.

В конце служебного вагона имелась небольшая столовая, но столов было всего два. Они были длинные, со скамейками. Там же имелась небольшая кухонька. На ней как раз была Эми. Она заваривала чай и стояла к ребятам спиной.

– Привет, Эми!

Официантка резко обернулась.

– Ленни! Почему ты здесь? Я же сказала тебе… – И тут она увидела Хола. – Ой, простите, мистер Бек, сэр, я не знала… – И она опять перевела взгляд на Ленни.

Та потупилась. Хол тоже переступил с ногу на ногу.

– Да ладно тебе, Эми, не парься. – Ленни наконец нашла что сказать. – Он сам узнал, где я пряталась, но его можно не бояться. А ещё он сказал, что не знает, как устроены поезда, и я решила ему показать.

– Марлена! – строго сказала официантка. – Что ты творишь? Ведь это не шутки. Из-за тебя я могу потерять работу.

– Извините, это я виноват, но я никому не скажу, честно! – попробовал сгладить ситуацию Хол. – Я никому не расскажу, обещаю.

Эми вздохнула и повернулась обратно к чайнику и чашкам:

– Твой отец заступил на смену час назад.

– Спасибо, Эми, ты золото!

– Я дура. Я это знаю, – вздохнула Эми, когда осталась одна.

А Ленни и Хол были уже в следующем вагоне. Там они остановились у решётчатой двери, на которой висела железная табличка, и на ней было написано «Генераторная», а ниже нарисован жёлтый треугольник с молнией внутри. Из-за дверей доносился глухой ровный гул. Красный мигающий свет отбрасывал блики на потолок. В потолке имелся стеклянный люк.