Читать онлайн Тень алхимика бесплатно

Gregory Funaro

WATCH HOLLOW #2:

THE ALCHEMISTS SHADOW

Copyright © 2020 by HarperCollins Publishers

All rights reserved.

Published by arrangement with HarperCollins Children’s Books, a division of HarperCollins Publishers.

Серия «Лес Теней»

© Моисеева Е. А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Посвящается Дэвиду,

Мине и, как всегда,

моей дочери

Несчастен тот,

кому воспоминания о детстве

приносят только страх и грусть.

Г. Ф. Лавкрафт

Пролог

– Почему так долго? – прохрипел старик, и Беделия Грейвс шагнула в тёмный кабинет. Её работодатель сидел в инвалидной коляске рядом с лучом света, падавшем из коридора, и в полумраке его иссохшее тело напоминало тёмную глыбу.

– Прошу прощения, сэр, – ответила мисс Грейвс. – Я не хотела заставлять вас ждать, но Алджернон никак не мог заснуть.

– Радуется переезду в Штаты?

– Без сомнения, сэр, – ответила мисс Грейвс и опустила глаза. Она лгала. Алджернону приснился кошмар, по крайней мере так показалось мисс Грейвс. Мальчик не говорил уже два года, поэтому понять его было сложно. Но в одном она была уверена: Алджернон ужасно не хотел переезжать в Штаты.

Однако вы не могли жаловаться такому человеку, как Оскар Снокетт.

– Может быть, всё дело в этой кукле Кенни, – заметил он. – Я уж молчу о его нелепой привязанности к этой штуке, и к тому же её запах способен разбудить и мёртвого.

В темноте мисс Грейвс не видела лица старика, но судя по голосу, он улыбался. Мисс Грейвс кивнула и улыбнулась в ответ. Конечно, привязанность двенадцатилетнего мальчика к «этой штуке» казалась довольно странной, не говоря уж о том, что от Кенни пахло прокисшим молоком. Его одежда давно превратилась в лохмотья, волосы спутались, а кончик носа отсутствовал. Но мисс Грейвс считала, что без Кенни Алджернон больше вообще никогда не уснёт.

– А что насчёт другой? – поинтересовался мистер Снокетт. – Этой язвительной девочки?

– Её зовут Агата, сэр, – мягко подсказала мисс Грейвс. – Она сразу же уснула.

Мистер Снокетт хрипло вздохнул.

– Так и должны вести себя все дети, – заметил он. – Тихие, почтительные и послушные. Если не считать вонючих кукол, в этом году вам удалось добиться успеха.

Мисс Грейвс поджала губы. Она почти два года была гувернанткой у близнецов Кодзима, но разве можно поправлять такого человека, как Оскар Снокетт?

– А вы, мисс Грейвс? – спросил старик, и его инвалидная коляска скрипнула. – Вам тоже не терпится покинуть родную Англию и поселиться в Блэкфорд-Хаус? Я ведь щедро вам плачу.

Мистер Снокетт наклонился ближе к свету. В тени его обвисшее, высохшее лицо было похоже на череп со впалыми щеками и пустыми, чёрными и вместе с тем пронизывающими глазами. Мисс Грейвс шумно сглотнула. Даже в этом тёмном кабинете ей казалось, что Оскар Снокетт заглядывает ей прямо в душу. Да, мистер Снокетт хорошо ей платил, и к тому же Беделия Грейвс всегда втайне мечтала переехать в Штаты. Но в конце концов она согласилась не поэтому.

– Я с готовностью буду приглядывать за близнецами, куда бы вы ни поехали, сэр, – ответила мисс Грейвс. – Мы уже привыкли друг к другу, и я им нужна, сэр.

– Значит, всё решено? – прорычал мистер Снокетт, и сердце мисс Грейвс застучало сильнее. Оскара Снокетта было опасно сердить.

– Я не хотела показаться грубой, сэр, – ответила гувернантка. – Я лишь хотела поблагодарить вас за то, что могу продолжать служить вам и вашей семье.

Мистер Снокетт презрительно усмехнулся.

– Моей семье, – язвительно повторил он. – Внучатым племяннику и племяннице, которых я никогда не видел, пока их родители вдруг не умерли. Ничего себе семья! Если бы я хотел детей, то завёл бы их уже десятилетия назад.

Беделия Грейвс почти не помнила, что было с ней десятилетия назад. Конечно, ей было всего тридцать два года, но она чувствовала себя намного старше. Возможно, она так долго пыталась забыть своё детство, что теперь воспоминания о нём казались более далёкими, чем на самом деле. Да и что это были за воспоминания? Одиночество? Убогая квартирка в Лидсе и отчаянное желание убежать от отца, который обращался с ней не как с дочерью, а как со служанкой? Мать ушла, когда Беделии было десять лет, и после этого все события не стоили того, чтобы их помнить.

Но всё изменилось, когда в девятнадцать лет Беделия Грейвс начала работать на Агентство. Конечно, были и другие дети, но никого похожего на Агату и Алджернона Кодзим. И по прошествии двух лет с того дня, как Оскар Снокетт нанял её приглядывать за ними в этом мрачном и тёмном особняке, Беделия Грейвс нарушила главное правило Агентства: она привязалась к детям.

Гувернантка откашлялась и выпрямилась.

– Вы были очень щедры, сэр. Дети навеки вам обязаны. Как и я.

– Даже сейчас?

В комнате повисло тяжёлое молчание, а потом инвалидная коляска мистера Снокетта скрипнула, и его лицо снова исчезло в тени.

– В любом случае, – продолжал он, – Блэкфорд-Хаус принадлежит близнецам. Мне никогда не нравился их отец. Я этого не скрывал. Вечно дурачился со своими глупыми марионетками. Но я всегда любил свою племянницу, несмотря на то, что она не послушала меня и вышла замуж за этого дурака. Неприятные обязанности. Семья. Но в конце концов Снокетты всегда заботятся о своих, пусть даже им это и не нравится.

Старик слишком резко произнёс букву «т» в слове «нравится», как будто сломал ветку. Мисс Грейвс вздрогнула.

– Я лично обо всём позаботился, – продолжал мистер Снокетт. – Иммиграционные дела, счета, выплата вашего жалованья и тому подобное. О вас и о близнецах позаботятся, но я больше не хочу, чтобы меня беспокоили. Вы меня понимаете, мисс Грейвс?

– Прекрасно понимаю, сэр.

Мистер Снокетт поднёс к свету подвеску с большим красным драгоценным камнем и принялся раскачивать её из стороны в сторону, как будто гипнотизируя. И на мгновение мисс Грейвс почувствовала себя загипнотизированной. Она просто стояла на месте, раскрыв рот и моргая.

Красный камень в подвеске ярко сиял.

– На удачу в путешествии, – сказал мистер Снокетт.

– Я… – забормотала гувернантка, – я не могу принять этот подарок, сэр.

– Берите! – рявкнул старик, и мисс Грейвс повиновалась. Красный камень был размером с монету в пятьдесят пенсов, но он уже не сиял. Наоборот, в руке мисс Грейвс камень стал чёрным. И он был совершенно ледяным.

Гувернантка поёжилась.

– Носите его. Всегда, – сказал мистер Снокетт, махнув рукой, как маг, и у мисс Грейвс закружилась голова. Она покачала головой, моргнула, и в следующее мгновение головокружение прекратилось, и она надела цепочку на шею. У неё не было выбора.

Разве можно было отказывать такому человеку, как Оскар Снокетт?

Глава 1

Законные наследники

– А ну возьми свои слова обратно! – кричала Люси, и Билли Махоуни визжал от боли.

Люси уселась на него верхом, прижимая животом к земле, и заломила его руку за спину. Билли пытался высвободиться, но Люси прижала его пухлый локоть, сместилась в сторону и ещё выше завела руку. Билли взвыл.

– Люси, прекрати! – кричал Оливер, но Люси не обращала на него внимания.

– Возьми свои слова обратно, Билли Махоуни, а не то я сломаю тебе руку!

– Ладно, ладно, беру свои слова обратно!

– Какие слова?

– Лягушачье лицо! У тебя не лягушачье лицо!

Люси отпустила Билли и встала, не разжимая кулаков на случай, если болтун захочет продолжения. Но оглушённый Билли со стоном перекатился на спину и сел, потирая локоть. Его футболка с изображением Капитана Америки была вся в грязи, а пухлые веснушчатые щёки стали ярко-красными. Оливер пытался помочь ему встать, но Билли отмахнулся от него и с трудом поднялся на ноги.

– Ты в порядке? – спросил Оливер. Билли провёл рукой под носом. Он тяжело дышал, и Люси видела, что он изо всех старается не заплакать. Несколько долгих напряжённых минут слышался только треск насекомых и тихое журчание реки в лесу, а потом Билли прищурился и сказал:

– Лучше бы я назвал тебя чокнутой.

Люси стиснула зубы и бросилась на него, но Оливер шагнул вперёд и схватил её за плечи. За стёклами очков его глаза были огромными и умоляющими. «Не делай этого! Только не здесь!» – просили они.

Люси выдержала его взгляд, а потом вздохнула и разжала кулаки.

Оливер отпустил её и поправил очки.

– Давайте просто обо всём забудем, ладно? – предложил он, поворачиваясь к Билли, но тот уже тащился к своему велосипеду. – Ты куда?

– Мне надо вернуться в магазин, – тихо сказал Билли. Он схватил велосипед за руль и начал толкать его вверх по берегу реки. Оливер перевёл взгляд с Билли на Люси и после нескольких секунд неловкого молчания спросил:

– Значит, увидимся завтра?

Билли пожал плечами и вскоре исчез за деревьями.

Люси смотрела ему вслед, пока Оливер что-то подбирал с земли. Смятая пачка «Скиттлс». Наверное, её выронил Билли, когда Люси напала на него, и внезапно её охватило чувство вины. Билли было двенадцать лет, он был на год старше Люси, но как и она, слишком маленький для своего возраста. И он совсем не умел драться, что было несправедливо. Люси же отлично умела драться, и к тому же Билли ей нравился, по крайней мере до тех пор, пока в шутку не сказал, что у неё лягушачье лицо.

Что же произошло? Только что они все втроём смеялись и искали черепах, а через минуту…

– Ты не должна была так поступать, – сказал Оливер, отряхивая пыль с пачки «Скиттлс». – Билли просто говорил всякие глупости, как и ты.

Люси открыла было рот, но передумала. Она ведь тоже говорила глупости. Что-то насчёт зада Билли, вылезающего из брюк, когда он наклонялся. Это была правда и не так обидно, как лягушачье лицо. Но и саму Люси нельзя было назвать просто невинным наблюдателем.

– Больше этого не делай, – попросил Оливер. – Билли мой друг.

Люси нахмурилась. В Уотч-Холлоу у Оливера впервые появился друг, чего нельзя было сказать о Люси. Отец Билли был владельцем хозяйственного магазина в городе, и за последние два месяца Оливер и папа с ними подружились. Отец Билли даже сделал папу членом «Ротари-клуба»[1]. Люси точно не знала, что такое «Ротари-клуб». Ей было только известно, что папа считал это очень важным, а ещё туда не пускали детей.

Люси перевела взгляд на реку. Оливер прав. Билли всего лишь говорил глупости, как идиоты вроде Бетти Бигсби в Массачусетсе. Но теперь дом Люси был в Уотч-Холлоу в Род-Айленде. И по какой-то причине слова Билли заставили её растеряться. Это единственное оправдание, которое могла придумать Люси.

Внутри у Люси всё сжалось. Эта мысль застала её врасплох, и всё же она поняла, что она уже давно вертелась у неё в голове, где-то глубоко, как черепахи, которых она иногда ловила в мелкой речке. На следующей неделе начнутся занятия в школе. Что если Люси не понравится детям в Уотч-Холлоу? Что если они тоже будут обзывать её лягушачьим лицом?

Все эти мысли за одно мгновение промелькнули у Люси в голове, но когда она снова встретилась с братом взглядом, он отвернулся и провёл рукой по лбу.

В последнее время Оливер уже не выглядел растерянным. Совсем наоборот. Два месяца назад его лоб и подбородок были усыпаны прыщами, а теперь его кожа стала гладкой и загорелой. Бесконечные часы, проведённые на улице, сотворили чудеса. И руки Оливера тоже казались сильнее. Он уже не проводил так много времени в четырёх стенах за чтением комиксов. Честно говоря, Люси уже не помнила, когда в последний раз видела своего брата таким счастливым, пока сама всё не испортила.

Люси принялась нервно теребить кончик своей длинной чёрной косы. Внезапно сердце в груди стало слишком тяжёлым.

– Прости, – сказала она, и Оливер сунул пачку «Скиттлс» в карман.

– Давай просто обо всём забудем.

Но когда они перешли реку, Люси поняла, что Оливер ничего не забыл. Он не сказал ни слова, даже не посмотрел на неё, пока они поднимались по длинной грунтовой дороге к Блэкфорд-Хаус. На этом берегу реки леса не было: только несколько цветущих деревьев и широкие, плавно спускающиеся вниз лужайки, и при ярком солнечном свете злость Оливера была ещё более заметна.

В горле у Люси появился комок, и она прикусила губу. Если бы только ей удалось понять, почему в последнее время всё шло не так. Но в Уотч-Холлоу было много вещей, которых Люси не понимала. А непонимание всегда приводило к беде. Вспомните, что случилось с Мортимером Куигли. Он считал, что всё знает, а потом случайно вернул из мёртвых злого алхимика по имени Эдгар Блэкфорд. В результате огромные часы в Блэкфорд-Хаус остановились. Мистер Куигли нанял отца Люси их починить, но на самом деле за всем стоял Эдгар Блэкфорд, злое лесное чудовище. Животные из часов называли его Гарр.

Животные из часов…

Комок в горле Люси поднялся ещё выше. Когда она впервые приехала в Уотч-Холлоу, животные могли оживать. После того как Гарр умер и часы починили, они застыли в циферблате деревянными статуями. Всего их было тринадцать – по одному на каждую цифру и ещё кукушка по имени ворон Темпус – но Люси больше всего скучала по собачке Торстену, одноглазому крысёнку Феннишу и кошке Меридиан. Они были её лучшими друзьями, но без них магия Блэкфорд-Хауса не работала.

Может быть, всё дело в этом, сказала себе Люси, оглядываясь по сторонам. Хотя в Уотч-Холлоу всё вновь встало на свои места, он казался слишком уж обычным. Теперь он ничем не отличался от любого другого дурацкого городка. Если бы только Торстен снова ожил, подумала Люси. Маленькая собачка всегда могла заставить её улыбнуться.

В этот момент по дорожке к дому подъехала машина. Люси увидела, что это был серебристый БМВ. Дети отошли в сторону, и машина промчалась мимо, подняв такое облако пыли, что Люси не смогла разглядеть, кто был внутри.

Люси и Оливер побежали за машиной и когда добрались до дома, увидели, что она остановилась рядом с древним папиным пикапом. Между машинами стояли нарядно одетая женщина и двое детей с отросшими иссиня-чёрными волосами. Подойдя поближе, Люси разглядела, что это были мальчик и девочка. На девочке была форма, похожая на те, что носили снобы из частных школ, а на мальчике – шорты, вязаный жилет и галстук-бабочка. Его длинная чёлка полностью закрывала глаза, а носки с ромбиком были натянуты до самых колен. Люси никогда не видела более странных детей. Но самое странное: в руках у мальчика была жуткая кукла-самурай ростом почти вполовину него.

– Кто вы такие? – спросила женщина, переводя взгляд с Люси на пикап. Её волосы, стянутые в тугой узел, были тёмно-рыжего цвета, но не такие яркие, как большая подвеска с рубином у неё на шее. Драгоценный камень сверкал в солнечном свете. Люси почувствовала, как он гипнотизирует её, и молча моргала, глядя на женщину.

– Не надо бояться, юная леди, – ласково сказала женщина. – Мы удивлены не меньше вас.

Судя по произношению, женщина была англичанкой. Как мистер Куигли, подумала Люси, и от страха у неё по затылку побежали мурашки. Люси сглотнула и посмотрела на Оливера.

– Меня зовут Оливер Тинкер, – сказал он. – А это моя сестра Люси. Мы здесь живём с папой.

– Здесь? – переспросила женщина. – В Блэкфорд-Хаус?

– Ну да, – ответила Люси. – Мы хранители.

– Хранители? – недоумённо повторила женщина. Люси кивнула, и женщина скептически посмотрела на неё.

– Хорошо, – наконец сказала она и выпрямилась. – Давайте всё проясним. Где сейчас ваш отец?

– Я здесь! – раздался голос с крыльца. Папина толстовка была испачкана машинным маслом, а его кудрявые рыжие волосы слиплись от пота. Хотя последние два месяца часы работали идеально, папа день и ночь трудился над механизмом для автоматического устранения повреждений на случай, если что-то опять пойдёт не так. Никто не хотел повторения случившегося.

Мистер Тинкер с широкой улыбкой сбежал вниз по ступенькам, но когда он подошёл поближе, Люси заметила, что улыбка исчезла с его лица, а щёки покраснели. Он нервно хмыкнул и вытер пот со лба, оставив масляное пятно.

Люси повернулась к женщине, и та чуть заметно улыбалась.

– Чарльз Тинкер, – сказал папа, протягивая руку. Женщина бесстрастно посмотрела на него – рука была такой грязной – и папа тут же отдёрнул её и вытер о джинсы.

– Меня зовут Беделия Грейвс, – сказала женщина. – Близнецы Кодзимы и я приехали из Англии, чтобы жить в Блэкфорд-Хаус. Дети – его законные наследники.

У Люси сжалось сердце, и она беспокойно посмотрела на Оливера. Насколько она понимала, в Блэкфорд-Хаус не было законных наследников, и именно поэтому договор на дом передали папе. Люси сама его видела, написанный чёрным по белому. Чарльз Тинкер являлся владельцем дома, не говоря уже о том, что они перевезли сюда все свои вещи. А то, что не успели перевезти, продали. Часовой магазин был совершенно пуст, и в витрине висела табличка «Сдаётся в аренду».

– Прошу прощения, – произнёс мистер Тинкер, нервно теребя в руках тряпку, – но я ничего не понимаю. Законные наследники?

– Моего работодателя зовут Оскар Снокетт, – объяснила мисс Грейвс. – Он двоюродный дедушка близнецов и после смерти родителей стал их опекуном. Однако мистер Снокетт – старый холостяк, которого не интересуют дети, и поэтому он отправил их сюда. Блэкфорд-Хаус принадлежит семье Кодзим с материнской стороны. Да, они дальние родственники изначальных владельцев, но тем не менее вполне законные.

– Позвольте мне, мисс Грейвс, – сказала девочка, делая шаг вперёд. – Меня зовут Агата Кодзима. Мне двенадцать лет, и несмотря на всю неловкость сложившейся ситуации, я очень рада с вами познакомиться. – Она перевела взгляд на дом. – Смею вас заверить, что мы с братом не меньше вашего недовольны переездом сюда. Я довольно много прочитала об Уотч-Холлоу в надежде, что у меня возникнет желание здесь жить. Но к сожалению, его так и не возникло. – Агата сунула руку в карман и вытащила горсть мармеладного драже. – Кто-нибудь хочет драже?

Люси покачала головой, и Агата положила драже в рот. Мисс Грейвс обняла мальчика за плечи.

– А это Алджернон.

Мальчик изобразил приветственный жест и уставился на Люси, слегка подняв голову. По крайней мере Люси показалось, что он смотрит на неё.

Ей было сложно сказать наверняка, потому что глаза Алджернона скрывала чёлка. Волосы его куклы-самурая были всклокочены, шёлковая одежда изорвана и запачкана, а нос отломан. Рот куклы был вырезан, поэтому Люси не могла понять, улыбается она или стискивает зубы, но самое ужасное – глаза самурая были огромными и выпученными, как у жука, и они смотрели прямо на неё.

– Приятно познакомиться, – сказал мистер Тинкер. – А что это у тебя за кукла, Алджернон?

Алджернон начал быстро жестикулировать, но Агата остановила его.

– Не думаю, что они знают язык жестов, Элджи, – сказала она.

– Алджернон не говорит, – объяснила мисс Грейвс. – Врачи не знают, в чём дело, но они уверены, что всё это результат травмы из-за несчастного случая.

– Несчастного случая? – переспросил мистер Тинкер.

– Близнецы потеряли родителей в автомобильной аварии. За два года мы научились общаться с Алджерноном при помощи языка жестов. Как только вы его освоите, дело пойдёт быстрее. И у нас, – мисс Грейвс притянула мальчика к себе, – было достаточно времени для практики.

Алджернон смахнул чёлку с глаз и улыбнулся.

– Я… – забормотал мистер Тинкер, – я сожалею о вашей утрате, ребята.

– И кстати, кукла Алджернона вовсе не кукла, – заметила Агата. – Это марионетка с отрезанными нитками. Её зовут Кенни, прозвище от Кендзо – одного из героев папиного кукольного представления. Вы когда-нибудь слышали о профессоре Хирото Кодзиме, кукольнике и известном театральном учёном?

Люси с папой смущённо переглянулись.

– Я так и думала, – саркастически ответила Агата. – Ну а теперь, когда с любезностями покончено, я бы хотела посмотреть, действительно ли Блэкфорд-Хаус такой же скучный внутри, как и снаружи.

Мистер Тинкер неловко переминался с ноги на ногу.

– Кажется, это какая-то ошибка…

– Совершенно верно, мистер Тинкер, – согласилась мисс Грейвс. – Мистер Снокетт ничего не говорил ни о каких хранителях Блэкфорд-Хаус.

– Видите ли, у меня есть бумаги… договор и… – Мистер Тинкер замолчал, с опаской поглядывая на детей. Люси поняла. Некоторые разговоры предназначались только для взрослых.

– Прошу вас, проходите, – снова начал мистер Тинкер. – Наверное, вы устали после поездки. Может быть, выпьем по стакану лимонада, прежде чем приступить к делам?

Все согласились, и когда мистер Тинкер повёл гостей в дом, Люси осталась на улице. У неё кружилась голова. Блэкфорд-Хаус принадлежал её семье! Так было написано в договоре. И Меридиан тоже это сказала, перед тем как снова стать деревянной. «Теперь вы, Тинкеры, хранители».

Конечно, хранитель дома и его владелец – две разные вещи, признала Люси. Но Блэкфорд-Хаус не был обычным домом, и с договором или без быть его хранителем означало, что вы несли ответственность за магию.

Люси ахнула. Магия! Что произойдёт, если эти люди узнают, что Блэкфорд-Хаус волшебный?

На мгновение перед глазами Люси отчётливо возникло видение будущего. Блэкфорд-Хаус почувствует, что мисс Грейвс и близнецы Кодзима плохие люди, и изгонит их, как и мистера Куигли. Мисс Грейвс сообщит о случившемся властям, и кто знает, что за люди тогда здесь появятся, может быть, даже очередной алхимик, вроде мистера Куигли!

С бешено бьющимся сердцем Люси помчалась в дом и присоединилась к остальным в прихожей с тёмными панелями на стенах. Как и Тинкеры в свой первый день в Блэкфорд-Хаус, мисс Грейвс и близнецы Кодзимы стояли у подножия величественной лестницы, изумлённо глядя на огромные часы с кукушкой, встроенные в стену на первой лестничной площадке.

– Да это же настоящий Биг-Бен! – воскликнула мисс Грейвс.

– Там нет кукушки, – пробормотала Агата. Люси бросила взгляд на Оливера, который беспокойно оглядывал прихожую. Она поняла, что он думает о том же. Если их гости задумали что-то плохое, Блэкфорд-Хаус может избавиться от них в любой момент.

Однако в доме было тихо, если не считать чуть слышного, ритмичного тиканья массивного маятника.

– А вместо цифр там животные? – спросила мисс Грейвс.

– Да, – пробормотал папа Люси. – Я здесь кое над чем работал, как видите, – он указал на свою толстовку, – и поэтому тут такой беспорядок.

Алджернон шагнул на лестницу и потянул за круглый наконечник в нижней части перил.

– Алджернон, прекрати! – закричала мисс Грейвс. – Что ты делаешь?

Алджернон начал что-то объяснять на языке жестов, и Агата закатила глаза.

– Он ищет потайной вход, – объяснила она. Алджернон кивнул и снова начал жестикулировать. – Он говорит, что в таком доме обязательно должен быть потайной ход.

Люси и Оливер обеспокоенно переглянулись, а папа неловко засмеялся.

– Пожалуйста, простите его, – попросила мисс Грейвс. – Боюсь, иногда Алджернон может быть несколько… импульсивным.

Мистер Тинкер снова неловко хмыкнул.

– Всё нормально, – ответил он. – А теперь идёмте на кухню пить лимонад.

– Как скажете, мистер Тинкер, – согласилась мисс Грейвс.

– Прошу, называйте меня Чарльз.

– Хорошо, Чарльз.

Люси вздохнула и скрестила руки на груди. Ей совершенно не нравилась эта новая проблема. И как только все остальные скрылись за лестницей в прихожей, ведущей к комнатам слуг, Люси заметила кое-что пугающее.

Самурай Кенни смотрел прямо на неё.

И он определённо не улыбался.

Глава 2

Ну и беспорядок!

Оливер стоял в дверях библиотеки, не сводя глаз с близнецов Кодзим и одновременно пытаясь подслушать разговор взрослых в соседней гостиной. Они сидели на одном из древних диванов, разложив перед собой бумаги.

– Понимаете, мисс Грейвс…

– Прошу, Чарльз, называйте меня Беделия.

– Хорошо… Беделия. Как вы сами видите, в оригинальном договоре написано, что если хозяин Блэкфорд-Хаус умрёт, а наследники не будут найдены, дом перейдёт к хранителю. Мы считали, что владельцем был Мортимер Куигли и…

– Кстати по поводу этого Куигли, – перебила мисс Грейвс. – Это ведь он нанял вас чинить часы?

– Верно. Он сказал, что купил дом у родственника Блэкфордов в Англии. Однако когда мы проверили записи в городском совете, оказалось, что Блэкфорд-Хаус никому не принадлежал. И поскольку мы занимались домом… Так ко мне и попал этот договор. Вот здесь моё имя, видите?

Мисс Грейвс бегло просмотрела договор и положила его рядом с остальными бумагами.

– Не понимаю, – сказала она. – Зачем мистеру Куигли было нанимать вас чинить часы в доме, который ему не принадлежал?

Мистер Тинкер запнулся, а потом пожал плечами.

– А где сейчас этот мистер Куигли? – спросила мисс Грейвс, и папа Оливера принялся теребить воротник толстовки.

– Ну… – пробормотал он… – он просто исчез. – Мисс Грейвс приподняла бровь. – Поверьте, я понимаю, это звучит подозрительно, но похоже, Мортимер Куигли занимался какими-то тёмными делишками и… кто знает, что у него на самом деле было на уме и куда он подевался…

Несмотря на то что папа так и не ответил на вопрос, Оливер решил, что ему неплохо удалось всё объяснить мисс Грейвс без лишней лжи. Мистер Куигли действительно занимался тёмными делишками, но никому не нужно было знать, что это была алхимия, или что Эдгар Блэкфорд и Лес Теней были виновны в его смерти.

– Простите, Чарльз, – произнесла мисс Грейвс, – но всё это выглядит весьма странно. Даже если не брать в расчёт исчезновение мистера Куигли, посмотрите сюда. – Она принялась перебирать бумаги. – Вот копия последнего завещания Эстер Снокетт Блэкфорд, которая была бабушкой близнецов и вышла замуж за дальнего родственника Роджера Блэкфорда. В завещании ясно указано, что Блэкфорд-Хаус будет…

Оливеру не надо было подслушивать дальше, чтобы понять. Тинкеры и Кодзимы на законных основаниях претендовали на Блэкфорд-Хаус. Оливеру было сложно вникать в подробности, потому что рядом была Агата. Хотя она стояла на одной из передвижных библиотечных лестниц спиной к нему, он не мог отвести от неё глаз.

– Да это же настоящая мечта! – сказала она, глядя на книжные полки. – Дядя Оскар никогда не пускал нас в свою библиотеку. Посмотрите-ка на это… – Она схватила с полки книгу. – Полное собрание «Истории упадка и разрушения Римской империи».[2] Потрясающе!

Пока Агата рылась в книгах, Алджернон понюхал содержимое одной из химических склянок на книжной полке и улыбнулся. Он поставил склянку на стол, задев мерные стаканы. Оливер боялся, что Алджернон что-нибудь разобьёт, но в то же время испытывал облегчение из-за присутствия других людей. Он не мог представить, что чувствовал Алджернон, будучи не в состоянии говорить. Мисс Грейвс объяснила папе, что это был результат повреждения нервов. Если Алджернон пытался говорить хотя бы шёпотом, его голосовые связки сводило судорогой, и он начинал задыхаться. Гувернантка добавила, что это крайне редкое состояние. Бедный ребёнок.

– Да, здесь классно, – согласился Оливер, поправляя очки. – Но мы почти ничего не знаем об этих химических штуках. Я собирался побольше об этом узнать, но у нас здесь нет интернета. Кабеля тоже нет, и телефонная связь отстой, если только не звонить из грузовика.

– Кому всё это нужно, когда у тебя есть целая вселенная книг? – удивилась Агата. – Или пара огромных окон.

Агата хихикнула. Она имела в виду Кенни. Алджернон усадил куклу-самурая на диванчик под окном, так что его большие выпученные глаза смотрели прямо на Лес Теней за лугом.

Лес Теней…

Оливер подумал, что теперь он уже не выглядел таким пугающим, как в первый раз, и казался намного меньше. Всё из-за часов. Часы вернули Лес Теней в его обычное состояние после того, как он чуть не захватил весь дом. И тем не менее Оливер думал, что Кенни будет смотреть на дом. Со своим отломанным носом и всклокоченными волосами кукла была больше похожа на зомби, чем на самурая. Её лицо было белым и выпачканным в грязи, а густые, высоко поднятые брови придавали ей сердитый вид.

Оливер повернулся к взрослым. Несмотря на то что разговор шёл о серьёзных вещах, Оливер никогда не видел, чтобы папа с кем-то говорил так, как с мисс Грейвс. Он казался немного обеспокоенным, но вместе с тем робким и к тому же постоянно улыбался…

– Эй! – позвала Агата и щёлкнула пальцами.

Оливер недоумённо повернулся к ней, моргая глазами.

– Я задала тебе вопрос. – Агата спрыгнула с лестницы и подошла к портрету Роджера и Абигайль Блэкфордов над камином. – Кто это?

Оливер посмотрел на папу, который в этот самый момент указал на картину над камином в гостиной и принялся врать насчёт её происхождения. Это была одна из тех волшебных вещей, которые сотворил дом после ремонта часов: он нарисовал портрет Тинкеров, повесил его над камином в гостиной и перенёс портрет Блэкфордов в библиотеку. С договором или без, их портрет был доказательством того, что Тинкеры являлись законными владельцами Блэкфорд-Хаус.

Но как папа мог всё это объяснить мисс Грейвс, не выдав при этом тайны дома?

– Ну? – повторила Агата, и Оливер вошёл в библиотеку.

– Это Роджер и Абигайль Блэкфорды, – ответил он. Его голос тут же начал ломаться, и Оливер откашлялся.

– Ясно. Наши давно потерянные дальние кузены и всё такое, – скучающим голосом ответила Агата. – Ты знаешь, что с ними случилось?

Оливер пожал плечами.

– Судя по тому, что папе удалось выяснить в городских архивах, Роджер Блэкфорд умер первым. Кажется, лет сорок или пятьдесят назад. Абигайль умерла позже. Ей было больше ста лет.

Оливер снова откашлялся – дурацкий голос опять ломался – но Агата, кажется, ничего не заметила. Она обхватила себя за локти, не сводя глаз с портрета.

– Папа сказал, что когда старушка умерла, – продолжал Оливер, – дом простоял пустым лет тридцать. Мистер Куигли, который нанял нас чинить часы, сказал, что он его владелец. Но это оказалось неправдой…

Оливер с трудом сглотнул слюну и поправил очки. Он выглядел идиотом.

– Они похожи на зомби, – заметила Агата, указывая на портрет. – А это чёрное пятно… Здесь был пожар?

Оливер неловко пожал плечами. Когда он впервые попал в этот дом, то подумал то же самое. Кожа Блэкфордов была серой, глаза почти чёрными, а в руках у Абигайль виднелось большое дымчатое пятно, как будто в этом месте сгорела краска. Но теперь Оливер знал, что на месте пятна когда-то был изображён маленький Эдгар Блэкфорд. Наверху был другой расплывчатый портрет Эдгара. Это дом испортил его изображения и нарисовал портрет Тинкеров в гостиной.

Но Оливер ни за что бы не рассказал об этом Агате.

И тут на столике с химическим оборудованием раздалось тихое шипение. Алджернон что-то смешал в одном из стаканов, и теперь пена переливалась через край!

– Элджи! – воскликнула Агата, бросаясь к столу. – Что ты вытворяешь?

Алджернон принялся быстро жестикулировать, но Агата отмахнулась. Оливер физически ощутил его разочарование и увидел, что Алджернон нахмурился и опустил голову.

– Прости его, – сказала Агата, поворачиваясь к Оливеру. – Он хочет, чтобы ты понял, что он очень хороший химик. Он завоевал награды. – Агата снова посмотрела в сторону Алджернона. – Но это не оправдание, чтобы брать чужие вещи.

Алджернон сжал руку в кулак и, глядя на Оливера, провёл им по груди. Оливер догадался, что этот жест означал «извини».

– Ничего страшного, – ответил Оливер, не сводя глаз со стакана. Пена уже растеклась по всему столу. – Пойду принесу тряпку.

Оливер промчался через гостиную в прихожую, где заметил Люси, которая смотрела на изображение Блэкфорд-Хаус в соседней столовой.

Оливер знал, что она пыталась найти на картине намёки на мисс Грейвс и близнецов. Он тоже их искал, пока остальные пили лимонад на кухне. Но судя по всему, ничего не изменилось. Его семья по-прежнему стояла на крыльце и махала молодому человеку в экипаже, а белая лошадь по-прежнему паслась на лугу.

Оливер повернулся и побежал в другую сторону, мимо комнат слуг на кухню, где принялся искать под раковиной тряпки, но ничего не нашёл. Наверное, папа использовал их для часов, и Оливер уже собирался бежать туда, когда из столовой появилась Люси. Их взгляды встретились, и Оливер почувствовал себя пойманным на месте.

Он избегал её.

– Я думала, тут папа, – сказала Люси, и они неловко замолчали. Оливер больше не сердился из-за драки с Билли, но не хотел, чтобы Люси увидела, что натворил в библиотеке Алджернон. Она уже пару недель вела себя странно, постоянно была не в духе и как будто витала где-то далеко, и поэтому Оливер позволял ей повсюду ходить вместе с ним и Билли. Но это оказалось большой ошибкой.

Люси посмотрела на пол и сказала:

– Мне правда очень жаль насчёт Билли.

– Просто забудь об этом, ладно? – ответил Оливер и повернулся, чтобы идти. Ему надо было как можно скорее найти тряпки, пока вся библиотека не заполнилась пеной.

– Если ты хочешь с ним погулять, – быстро сказала Люси, – ну, например, вместе сходить на парад, я не буду вам мешать.

Оливер уже успел забыть. Завтра в Уотч-Холлоу должен был состояться парад в честь известного сражения во время Войны за независимость. Это был большой праздник, ещё более популярный, чем 4 июля, как сказал Билли. Его отец собирался нарядиться Беном Франклином и идти вместе с торговой гильдией.

Оливер пытался придумать, что сказать – он видел, что Люси действительно раскаивается, – но тут из столовой выглянула Агата, и ситуация стала ещё более неловкой.

– Вот ты где, – сказала она, входя на кухню. – Боюсь, у нас изменились планы. То, что там пенилось, превратилось в порошок. Думаю, хватит совка и веника.

Люси удивлённо посмотрела на Оливера, как будто спрашивая «о чём она говорит?» Но Оливер поправил очки и откашлялся.

– Я задел один из мерных стаканов на столе, – солгал он. – Наверное, произошла какая-то реакция…

Агата вопросительно посмотрела на Оливера, но он молча достал из шкафа веник и совок. Он жестом позвал Агату следовать за собой, и в этот самый момент позади раздался тихий треск. Оливер повернулся. На столе стояла большая ваза для фруктов. Всего несколько минут назад она была пуста, а теперь в ней лежали мармеладные драже!

– Вот здорово! – воскликнула Агата. – Я была так поглощена другими мыслями, что даже не заметила, что у вас есть мои любимые конфеты.

Оливер и Люси, не веря своим глазам, молча смотрели друг на друга. За два месяца в Уотч-Холлоу они успели стать свидетелями многих странных вещей, но Блэкфорд-Хаус ещё никогда не создавал конфеты из ниоткуда. И всё это ради Агаты!

– Можно? – спросила она. Оливер кивнул с бешено бьющимся сердцем, и когда Агата схватила пригоршню драже, он перевёл взгляд на Люси. Её губы дрожали, а в глазах стояли слёзы. Оливер знал, о чём она думает: Блэкфорд-Хаус приветствовал Агату. Но прежде чем он успел что-то сказать, Люси зарыдала и выбежала через заднюю дверь.

– Что с ней такое? – спросила Агата с полным ртом конфет, но Оливер бессмысленно пожал плечами. Агата задумалась, а потом подошла к двери и выглянула наружу.

– Кого ты пытаешься обмануть? – спросила она, складывая руки на груди. – Твоя сестра боится потерять дом. И это понятно, с учётом всего, что вам пришлось пережить. Я слышала, как твой отец обо всём рассказывал мисс Грейвс. Твоя мама… Она ведь умерла уже два года назад?

Оливер услышал свой голос, ответивший утвердительно, но его мысли путались. Если Блэкфорд-Хаус приветствовал Агату вазой конфет, то, может быть, он знал что-то, чего не знали они? Может быть, этот дом действительно принадлежал близнецам Кодзимам?

– Жизнь бывает очень жестокой, – заметила Агата, больше обращаясь к самой себе. – Лучше ни к чему не привязываться, ни к людям, ни к местам, ни к чему. Никогда не знаешь, когда их у тебя отнимут.

Желудок Оливера перевернулся. Может быть, из-за того, что Агата смотрела на улицу, что-то в её голосе напомнило ему о Тедди или об Эдгаре Блэкфорде, с которым он беседовал на опушке Леса Теней. Он всегда был печальным, каким-то далёким, говорил двусмысленно и, казалось, знал больше, чем говорил, например, когда обманом вынудил Оливера использовать желудёвый пепел, который одновременно избавил его от прыщей и принёс ему ужасные кошмары.

Оливер сглотнул и поправил очки.

– Но время покажет, – с улыбкой добавила Агата, поворачиваясь к нему.

Агата протянула руку к венику и совку, и Оливер отдал их ей.

– Ладно, – сказала она. – Давай-ка избавимся от беспорядка.

Когда Агата вышла в столовую, Оливер снова взглянул на вазу с мармеладным драже. Его сердце по-прежнему сильно билось, а ноги как будто приросли к полу.

– Да, действительно беспорядок, – сказал он сам себе.

И где-то глубоко внутри услышал, как Тедди с ним согласился.

Глава 3

Гости, желанные и нежеланные

– Люси! – кричал Оливер на весь дом, но Люси обхватила колени руками и прижалась к ним лицом. Она больше не плакала, но её щёки вспотели, а всё тело ломило. Большие двойные двери сарая были распахнуты, но воздух внутри был затхлым и спёртым. Люси сидела здесь уже полчаса, а может, и дольше.

– Ладно, как хочешь! – крикнул Оливер, и Люси услышала, как хлопнула задняя дверь. Её желудок сжался, а в горле появился комок. Как глупо было прятаться! Ну и что с того, что Блэкфорд-Хаус приветствовал Агату? Папа по-прежнему был его законным владельцем, и в этом Люси была уверена.

Она подняла голову и выглянула из-за груды ящиков. Большая часть вещей, привезённых из города, хранилась здесь, вместе с генератором и полевым снаряжением, которым они пользовались, когда только приехали в Уотч-Холлоу. Это было два месяца назад, но теперь, после появления мисс Грейвс и близнецов Кодзим, казалось, что прошла целая жизнь.

Что же произошло? Блэкфорд-Хаус должен был стать для Люси домом мечты: большой особняк с гигантскими окнами и собственной комнатой, не говоря уж о том, что это был волшебный дом. И первые пару недель жизнь здесь действительно казалась волшебной. Но постепенно всё стало меняться, и однажды Люси проснулась, а волшебство исчезло.

И дело было не только в часовых животных. Люси скучала по своим друзьям. Ужаснее всего было то, что Блэкфорд-Хаус находился в глуши и здесь не было других детей. Дома всё было рядом, а летом Люси всегда могла поиграть с детьми в парке, не говоря уж о лагере с занятиями плаванием при Ассоциации молодых христиан и футбольной лиге. Люси была их лучшим вратарём, но теперь её место, наверное, заняла хулиганка Бетти Бигсби.

В этот момент Люси услышала шум мотора старого папиного пикапа. Она вскочила и выбежала из сарая, но от долгого сидения у неё затекли ноги, и когда она подбежала к дому, папа был уже на середине дороги. «БМВ» мисс Грейвс ехала за ним. Куда они собрались?

Люси взбежала по ступенькам в дом.

– Олли! – крикнула она, и её голос эхом отозвался в прихожей. – Эй! Кто-нибудь есть дома?

Ничего. Только тихое тиканье часов на лестнице.

Люси пробежала через столовую и ворвалась на кухню, где на доске для объявлений, когда-то висевшей в их часовом магазине, увидела написанную маркером записку.

Дорогая Люси! Поехали в город выяснить, кому принадлежит дом.

^Олли.

– Значит, они меня бросили? – воскликнула Люси. Её взгляд метнулся к вазе с мармеладными драже на столе, и она провела рукой по записке. На доске осталось большое грязное пятно. Руки Люси были грязными, потому что она весь день провела на улице, и к тому же она вся вспотела и казалась себе отвратительной из-за долгого сидения в сарае.

Люси быстро прошла в ванную в крыле для слуг, умылась и заново заплела волосы.

– Лягушачье лицо, – сказала она, глядя в зеркало, а потом показала себе язык и снова потащилась на кухню. Кажется, это был самый худший день в её жизни, и к тому же теперь ей предстояло обедать в одиночестве. Люси принесла из кладовки батон хлеба и арахисовое масло, и тут её взгляд снова упал на вазу для фруктов.

Но теперь в ней вместо драже лежали ярко-красные яблоки!

– Что… – пробормотала Люси, а потом услышала где-то вдали лошадиное ржание. Люси бросилась к двери и вскрикнула.

Примерно в пятидесяти ярдах от дома, рядом с изгородью пастбища стояла красивая белая лошадь. И это была не просто лошадь, а лошадь с картины в столовой!

У Люси забилось сердце. До этого она лично видела эту загадочную лошадь всего два раза: когда она проскакала по лугу на следующее утро после ремонта часов, а ещё две недели назад, когда в дождливый день лошадь паслась на опушке Леса Теней. Папа сказал, что это, наверное, всего лишь совпадение и что, скорее всего, лошадь пришла с соседней фермы, но в глубине души Люси понимала, что это не так.

Инстинктивно Люси схватила несколько яблок и вышла через заднюю дверь. Сначала она шла быстро, но, приблизившись к пастбищу, замедлила шаг. Лошадь стояла перед ней, как статуя. Мускулистое тело животного сверкало, как отполированный мрамор, а длинная белая грива казалась мягкой и шелковистой.

Люси почти не смела дышать: прежде лошадь никогда никому не позволяла подойти так близко. Но как только Люси приблизилась к изгороди, животное вскинуло голову и отпрянуло.

– Всё хорошо, – прошептала Люси и через изгородь протянула лошади яблоко. Лошадь заржала, завертела изящной шеей и начала беспокойно щипать траву. Люси издала успокаивающий звук, и лошадь замерла, навострила уши и подняла голову.

– Иди сюда, – сказала Люси, протягивая лошади яблоко. – Я просто хочу с тобой подружиться.

Лошадь опустила голову и сделала несколько шагов к Люси, пока дрожащие ноздри не оказались всего в нескольких дюймах от её руки. Люси казалось, что её сердце вот-вот разорвётся от волнения, и она чувствовала на пальцах тёплое дыхание животного.

– Вот так, – прошептала Люси, но внезапно лошадь отдёрнула голову. Люси вскрикнула, и тут же воцарилось напряжённое молчание. Она не смела пошевелиться. Лошадь стояла неподвижно, прижав уши и неотрывно глядя на дом. Люси открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут лошадь поднялась на дыбы, пронзительно заржала и забила передними ногами в воздухе.

Люси закричала и отпрянула, выронив яблоки, а лошадь помчалась по пастбищу.

– Подожди! – крикнула Люси, но лошадь продолжала мчаться вперёд и мгновение спустя исчезла в Лесу Теней.

Не раздумывая, Люси подняла яблоко, перелезла через изгородь и побежала по пастбищу. Через несколько секунд она добралась до опушки Леса Теней и остановилась. Лошадь исчезла на тёмной, похожей на тоннель тропинке, усеянной листьями, и Люси не осмеливалась пойти за ней.

– Эй, лошадка, ты там? – чуть слышно позвала Люси, дрожа от страха, но животного нигде не было видно. Люси бросила яблоко в темноту и через секунду услышала, как оно глухо стукнулось об усыпанную листьями землю. Люси прислушалась в надежде, что лошадь по-прежнему рядом, но тишину в лесу нарушал лишь стон ветра, который шелестел листьями и развевал её чёлку.

По спине Люси побежал холодок, и она отступила назад. В этот же момент рядом с ней над землёй поднялся толстый, узловатый корень дерева. Люси застыла от ужаса. Корень изогнулся и повернулся в сторону, а потом задрожал и снова ушёл под землю. Люси с облегчением вздохнула.

В первый и последний раз она была в Лесу Теней, когда они с Феннишем спасали часовых животных от Гарра. И хотя Гарр был мёртв, а равновесие восстановлено, папа сказал, что между Блэкфорд-Хаус и Лесом Теней всегда будет существовать напряжение. Он объяснил, что именно так и работало равновесие: с одинаковым напряжением с обеих сторон. Люси не совсем поняла, что он имел в виду, но у неё не было ни малейшего желания снова идти в Лес Теней. Даже за лошадью.

Она тяжёло вздохнула и пошла к дому. Она больше не боялась. И хотя лошадь убежала, Люси почувствовала себя намного лучше. Дом подарил ей яблоки, чтобы она могла подружиться с лошадью. В этом Люси была уверена. И каждый знал, что если вам что-то подарили, по правилам вежливости надо сказать «спасибо».

– Спасибо, – произнесла Люси, глядя на дом, и тут заметила какой-то тёмный силуэт в окне библиотеки. Из-за того что на окна падал свет, она не могла понять, что это такое, и знала лишь одно: в доме кто-то был, и он не ответил ей, когда она звала!

Люси помчалась в библиотеку и увидела самурая Кенни, который сидел на диванчике под окном спиной к ней. Наверное, его забыл Алджернон, когда они уехали в город. У Люси загорелись щёки.

– Уходи от моих окон! – закричала она и сбросила марионетку на пол. В следующую же секунду ей стало стыдно, и она посадила Кенни в одно из больших кожаных кресел у камина.

– Прости, – сказала она. – Но это мои окна, и я не хочу, чтобы ты и твоя семья здесь находились.

Самурай Кенни молча смотрел на неё своими большими выпученными глазами, и Люси почувствовала себя глупо. Для чего она кричала на куклу? И тем не менее взгляд Кенни нравился ей намного меньше, чем то, что он сидел у её окна. Может быть, всё дело было в свете, но брови самурая как будто ещё сильнее опустились вниз, а рот стал ещё более сердитым.

По телу Люси побежали мурашки, а сердце бешено забилось. В течение двух месяцев после победы над Эдгаром Блэкфордом ей не было страшно одной в Блэкфорд-Хаус, даже по ночам в комнате наверху. Да, иногда ей становилось грустно, даже когда она смотрела на улицу из окон высотой десять футов. Но теперь, когда она оказалась одна с Кенни…

Внезапно раздался автомобильный гудок. Люси взвизгнула и выбежала в гостиную. Она опустилась на колени на одном из старинных диванов, слегка раздвинула шторы и выглянула в окно. На дорожке у дома остановился маленький фургон для перевозки вещей.

– О нет! – пробормотала Люси и спряталась за шторами. Наверняка в фургоне были вещи мисс Грейвс и близнецов Кодзим!

Через несколько секунд шум двигателя стих, на крыльце раздались шаги, а потом в дверь дважды позвонили. Люси съёжилась на диване и зажмурилась. Уходите, уходите, повторяла она про себя, но вместо этого стоявший на крыльце мужчина позвонил мисс Грейвс. Они начали обсуждать, что делать, а потом мужчина принялся выгружать вещи на крыльцо.

У Люси сжалось сердце, и она уткнулась лицом в диванную подушку. Меньше чем за пять минут грузчик закончил работу, и фургон уехал. Люси тут же выбежала на улицу и увидела около дюжины коробок, аккуратно сложенных на крыльце. Там также стоял большой дорожный чемодан с именем мисс Грейвс. Люси собиралась было пнуть его ногой, но сдержалась и с несчастным видом опустилась в плетёное кресло.

Вскоре вернулись все остальные, и папа объяснил Люси, что в городском совете не оказалось никого, кто мог бы им помочь, по крайней мере сегодня, поскольку все готовились к параду. Они попробуют ещё раз съездить туда в понедельник, но и тогда им предстоит ещё многое выяснить.

Остаток дня прошёл как в тумане. Люси и Оливер помогли перенести коробки в прихожую, но поскольку им так и не удалось выяснить, кто является законным владельцем дома, мисс Грейвс посчитала неудобным распаковывать вещи. Она хотела остановиться в гостинице, но мистер Тинкер не желал об этом слышать, и было решено, что Люси и Оливер будут спать в её комнате, близнецы Кодзимы – в комнате Оливера, а мисс Грейвс займёт папину комнату, в то время как он сам переедет вниз в крыло для слуг.

– Но я насчитала в доме четыре комнаты, – заметила Агата. Дети только что распаковали свои вещи и теперь стояли перед дверью единственной комнаты в Блэкфорд-Хаус, куда никто не осмеливался войти.

Перед комнатой Эдгара Блэкфорда.

Агата потянула дверную ручку, но комната была заперта.

– Мы туда не заходим, – ответила Люси, и Агата спросила почему. Люси посмотрела на Оливера, и он принялся что-то бормотать и поправлять очки.

– Там ещё не разобрали все вещи, – наконец объяснил он. Агата подозрительно посмотрела на Алджернона, но он только смахнул чёлку с глаз и пожал плечами.

– У вас, Тинкеров, столько тайн, – сказала Агата, и близнецы спустились по лестнице на кухню.

Вообще-то Оливер сказал правду, подумала Люси. После трансформации дома комната Эдгара Блэкфорда осталась в том же состоянии, что и в день приезда Тинкеров – пыльная, с облезлыми и выцветшими обоями. Вся мебель и игрушки были по-прежнему накрыты простынями, а почерневший портрет Эдгара с пятном вместо лица остался лежать на полу. Никто не знал, почему комната не изменилась, но поскольку она когда-то принадлежала злому алхимику, Тинкеры решили держаться от неё подальше.

Люси и Оливер ещё немного постояли перед дверью, а потом Оливер пошёл вниз за близнецами. Люси хотела извиниться за своё поведение, за то, что она пряталась в сарае и не пришла, когда её звали, но она не знала, как это сделать. После всех сегодняшних событий ей было слишком неловко.

За ужином всё стало ещё хуже. Мистер Тинкер приготовил несколько гамбургеров на гриле, но, несмотря на его попытки начать беседу, гости почти ничего не говорили, даже Агата. За десертом Алджернон то и дело засыпал. Мисс Грейвс извинилась за него, объяснив, что они по-прежнему жили по лондонскому времени. Люси не поняла, что это значит. Ведь теперь они были в Род-Айленде.

– Я бы хотела на десерт мармеладное драже, – внезапно произнесла Агата, лениво ковыряя вилкой пирог. – До того как мы уехали в город, на столе стояла целая ваза с драже. Интересно, что с ними случилось?

Агата пристально посмотрела на Люси, и у неё загорелись щёки. Агата обвиняла её в том, что она съела все конфеты!

В напряжённой тишине Люси переводила взгляд на Оливера и папу, но они продолжали молча есть десерт. Неужели они тоже решили, что это она взяла конфеты Агаты? Люси ещё не успела им рассказать, как дом создал яблоки для лошади, и она уж точно ничего не собиралась говорить Агате, поэтому молчала.

Внезапно в темноте на улице взорвался фейерверк.

– Прелюдия к завтрашнему большому представлению, – сказал папа, кивнув на окно. Люси видела, что он пытался разрядить обстановку. – Здесь этот праздник считают ещё более важным, чем День независимости.

– Ну да, сражение при Уотч-Холлоу, – устало сказала Агата. – Я об этом читала. Почти двести пятьдесят лет назад группа ополченцев из Род-Айленда разбила целый британский полк, который превосходил их численностью и вооружением. Не самое значительное сражение войны. Но кажется, местные жители любят свои мелкие победы.

Агата улыбнулась Люси и вонзила зубы в пирог. Люси сердито посмотрела на неё: она так разозлилась, что даже если бы и захотела, не смогла бы объяснить, что случилось с мармеладным драже. И тут на улице взорвался второй фейерверк. На этот раз громче.

– Наверное, М-80, – заметил Оливер, который тоже пытался разрядить обстановку. – Это всё равно что четверть динамитной шашки. И здесь это запрещено. Помнишь того парня, Тео Бигсби? Он был настоящим придурком. В Массачусетсе он продавал эти фейерверки и его исключили из школы.

Голос Оливера снова начал ломаться, и он откашлялся. Воцарилось неловкое молчание, а потом Алджернон зевнул.

– Боюсь, нам пора ложиться спать, – сказала мисс Грейвс, поднимаясь из-за стола, и папа Люси тоже встал. – Огромное вам спасибо за ваше гостеприимство и… – мисс Грейвс сочувственно посмотрела на Люси. – Ещё раз спасибо, что позволили нам остаться.

И хотя она не сделала ничего плохого, Люси внезапно почувствовала себя виноватой. Когда мисс Грейвс и близнецы скрылись на лестнице, ведущей в крыло слуг, в горле у неё встал комок размером с кокосовый орех.

Мистер Тинкер попросил Оливера сопровождать гостей, чтобы помочь им найти полотенца и другие вещи. Оливер ушёл, и когда Люси с папой начали убираться на кухне, она всё время ждала, что он начнёт читать ей нотацию. Но папа не сказал ни слова не потому, что был расстроен, а потому что всё ещё не знал, как говорить с Люси, хотя в последнее время и пытался это делать. Впервые в жизни Люси была ему за это благодарна.

Теперь она изо всех сил старалась сдержать слёзы.

Вскоре стемнело, и Люси одна сидела на ступеньках крыльца. Вдалеке у реки танцевали светлячки, а тишину нарушало пение сверчков и далёкие фейерверки. Люси больше не хотелось плакать и разговаривать, но вскоре к ней присоединился папа.

– Всё хорошо? – спросил он, садясь рядом с ней, и Люси пожала плечами.

– Забавно, – продолжал папа. – Из всех странных вещей, которые произошли после нашего приезда сюда… сегодняшний день оказался самым странным.

– Из-за них? – спросила Люси, не глядя на него.

– Да… из-за них, – театрально ответил папа, но Люси было не смешно. Мистер Тинкер откашлялся. – Я хотел поговорить с тобой о…

– Я не брала эти конфеты! – выпалила Люси, разражаясь слезами, и рассказала папе обо всём: о том, как в вазе появились яблоки, как на пастбище возникла лошадь и даже о том, как она спряталась в доме, когда подъехал фургон с вещами. И когда она закончила говорить, папа обнял её и прижал к себе.

Они долго сидели рядом, и когда Люси наконец перестала плакать, папа сжал её плечо и прошептал:

– Всё будет хорошо. Обещаю.

Потом папа поцеловал её в щёку и пошёл спать. Вскоре Люси тоже лежала в постели, но сон казался ещё более далёким, чем грохот фейерверков. И всё равно она была рада снова спать в одной комнате с братом, пусть даже они почти не разговаривали. Весь вечер Оливер молчал, а когда потушили свет, он буркнул «спокойной ночи» и повернулся к Люси спиной.

Неужели он всё ещё злился из-за Билли? Оливер был не из тех, кто долго помнит обиду, и может быть, он действительно считал, что Люси взяла конфеты Агаты. Или беспокоился, что они могут потерять Блэкфорд-Хаус. Люси не могла думать ни о чём другом.