Читать онлайн Туман бесплатно
1
Лондон, 1880
Выжить в Лондоне конца девятнадцатого века не так-то просто, если ты тринадцатилетний мальчишка с реки.
Разумеется, первый способ выжить – воровать. Но воровать у богатых очень опасно. В таких районах, как Белгравия или Кенсингтон, с прекрасными аллеями и вычищенными до блеска тротуарами, по которым разгуливают няни с дорогими колясками, за нами всегда следят полицейские. Они только и ждут, чтобы нас сцапать. Воровать у бедных ещё опаснее. Мало приятного, когда тебя преследует кожевник, перепачканный кровью, или кузнец с молотом.
Поверьте, я знаю, о чём говорю.
Второй способ выжить в Лондоне конца девятнадцатого века – попасть в работный дом к почтенным сёстрам святейшей милости. Но пусть название не обманывает вас. «Святейшего» и «милостивого» в этих женщинах немного.
Представьте на мгновенье, что вы сидите на берегу Темзы. Солнце обжигает плечи, вода приятно баюкает слух, из плывущих мимо барок долетают потрясающие ароматы. Индийские пряности, деревенские фрукты и овощи, шишки хмеля, который везут в пивоварню, и белый хлеб для господ… Вы наслаждаетесь свободой в сердце самого большого и влиятельного города мира, как вдруг вас окружают женщины, одетые в чёрное. Они хватают вас и тащат в огромное кирпичное здание. Там у вас и других бедолаг отбирают одежду, моют как лошадей, а потом выстраивают в шеренги и заставляют гнуть спину по десять часов в день. И всё это – за жалкий обед.
Вас бы пожалел даже кожевник, перепачканный кровью.
Третий способ выжить в Лондоне конца девятнадцатого века – заниматься знатнейшим делом: следовать своей философии.
Это и есть мой способ.
– Эй, Наки, расскажешь о Великом зловонии 1858 года?
Был конец июня. Стояло жаркое утро. Мы с товарищами работали на илистых берегах Темзы в первые рассветные часы. Улов оказался неплохим: два медных гвоздя, курительная трубка и кожаный ботинок. Всё это можно было продать за несколько пенни, на которые мы могли есть пару дней.
Я с зевком выпрямился и потянулся, оглядываясь по сторонам. Мутные воды Темзы блестели от солнца, а на другом берегу, словно сахарная гора, тянулся в голубое небо купол собора Святого Павла.
– Ну что? – спросил я.
Наки хитро улыбнулся, не переставая шарить руками в грязи. История о Великом зловонии 1858 года была его любимой, и, хотя мы знали её наизусть, Наки умудрялся каждый раз добавлять новые, всё более ужасные подробности. Но его любовь к этой истории разделяли не все.
– Только не это, Клэй. Неужели опять, – пробормотал Тод. Он стоял на коленях передо мной, погрузив руки по локоть в ил.
– В смысле? – обиженно спросил Наки.
– Я больше не могу слушать твою болтовню о мертвецах, навозе и потрохах животных, – ответил Тод. – Мы уже поняли. В 1858 году Темза воняла мертвечиной. Прекрасная история.
– Летом 1858 года Темза не просто воняла мертвечиной, – оскорблённо возразил Наки.
Он как будто считал хранение воспоминаний о Великом зловонии своей обязанностью. Я никогда не понимал, почему Наки одержим именно этим событием. Когда мы с ним познакомились, он уже был таким.
Наки прокашлялся и поднял руку, готовясь начать один из своих подробнейших докладов.
– Стояла засуха, и река обмелела. Даже королева Виктория и принц Альберт, отправившись на прогулку по реке, были вынуждены вернуться во дворец – так их испугал смрад. Темза и вправду превратилась в лужу, кишащую мусором и отходами, мертвецами и личинками…
– Личинками? – перебил его я. – В прошлый раз ты говорил, что мертвецы были усыпаны мухами.
– Какая разница? – возразил Наки, вытерев нос краем рубашки. – До мух были личинки.
– Боже, Наки, да ты просто свихнулся на этой истории! – презрительно воскликнул Тод. – А ты, – он обернулся ко мне, – перестань ему потакать, иначе придётся…
БАЦ!
В голову Тода прилетел комок грязи. За спиной послышался смех.
Покрасневший Тод вскочил и налетел на Наки.
– Сейчас я тебе задам!
– Тод…
– Что? Клэй, нельзя всё время защищать его просто потому, что он младше!
Я покачал головой и кивнул в сторону тёмных фигур, спускавшихся по обрыву. Издали они напоминали жуков.
Тод тут же забыл о Наки.
– Проклятье. Они так и не поняли, что эта территория наша?
– Похоже, нет, – устало откликнулся я.
Меньше всего тем утром мне хотелось драться. Нам, мадларкам – «грязевым жаворонкам», – и без того приходилось несладко[1].
Меня, Тода и Наки называли Ужасными с моста Блэкфрайерс. Этот участок Темзы мы отвоевали с трудом. Теперь, когда он стал нашим, нам вовсе не хотелось делить его с другими. Все знали, что лучшие районы находились вблизи мостов. Пассажиры повозок, проезжавших по мосту, частенько бросали в воду пенни или остатки еды. Вот почему мы отвоевали это место пару лет назад, подравшись с другой бандой мадларков за полкроны, которую выбросил богатый джентльмен. Он с довольным видом наблюдал за происходящим из своей повозки.
– Давайте, мальцы! – кричал он, неспешно выпуская дым из трубки. – Устройте для меня хороший спектакль!
И свой спектакль он получил. Я, Тод и Наки дрались, словно дикие псы. Мы обратили врагов в бегство, хотя они были старше нас.
– Я слишком стар для этого, – сказал я, покачав головой. Тем временем Наки и Тод выбрались на берег, готовясь к драке.
Тод собирался говорить от лица нашей банды. Он был крупнее меня и Наки. Своими чёрными растрёпанными волосами, тёмными глазами, густыми бровями и шрамами на лице Тоду удавалось напугать противников. Злить его было плохой идеей. Таких фраз, как «подумай, а потом говори» или «сохраняй спокойствие», для него попросту не существовало.
Наки, хрупкий болезненный мальчик со светлыми волосами и бледным лицом, возмещал свою слабость изворотливостью. Именно он общался с покупателями предметов, которые мы находили в иле Темзы. Ему всегда удавалось выбить лучшую цену.
Я же не был ни крупным, ни хрупким. Мои каштановые волосы и карие глаза внушали спокойствие, что нередко позволяло пройти незамеченным. Враги недооценивали меня, и это часто давало нам преимущество.
Чужаков было шестеро. Однако вблизи они не походили на людей, пришедших подраться. Мальчики были младше нас и выглядели растерянными, как дети, которые ещё не нашли своё место в мире. На мгновенье я вспомнил себя в пять лет, когда стал сиротой. У меня не было ни дома, ни наставника. Целыми днями я бродил по берегу реки, питаясь остатками еды из пивных и таверн. Я понимал, что вряд ли выживу. Но потом словно из ниоткуда появился Старый Сэл, мужчина с длинной бородой, опиравшийся на трость. Он взял меня под своё крыло и обучил ремеслу мадларков.
У нас, Ужасных с моста Блэкфрайерс, были свои правила. Мы не могли допустить чужаков на свой берег. Хотя эти незнакомые дети и внушали жалость. По крайней мере мне. Тоду и Наки было неведомо сострадание. Они думали лишь о деньгах и Великом зловонии 1858 года.
– Эта территория наша, – без лишних церемоний заявил Тед. – Убирайтесь.
Худенький мальчик с рыжими волосами, видимо, главный, поднял руки в знак мира.
– Нам не нужны проблемы. Мы просто хотим пройти дальше.
– Куда? – спросил я.
– К Воксхолльскому мосту, – ответил мальчик.
– Плохая идея. Там тоже занято. – Я вопросительно посмотрел на Тода. – Паршивцами Блондинки, верно?
Тод кивнул и потёр шрам под левым глазом – память о крошечном недоразумении с Паршивцами пару лет назад. По правде говоря, тогда мы чудом остались живы. Но это уже другая история.
– С ними лучше не шутить, – добавил я. – На вашем месте я бы туда не совался.
Дети встревоженно переглянулись.
– У вас случайно не найдётся чего-нибудь поесть? – спросил рыжий с надеждой.
– Конечно. Может, останетесь на чай? – усмехнулся Наки.
– У нас нет времени, – рявкнул Тод. – Проваливай, малыш.
– Я могу заплатить, – поспешно сказал мальчик. – Ну, не совсем, – добавил он, заметив скептический взгляд Наки. Мальчик порылся в кармане куртки и вытащил деревянную шкатулку. – Вот. Я нашёл её сегодня утром на Собачьем острове.
Он протянул шкатулку мне. Я бросил взгляд на Наки и Тода и взял её.
Шкатулка была размером с ладонь. Под засохшим слоем грязи виднелась дорогая резьба. Я вытер её о брюки и открыл. Внутри лежали карты Таро, разрисованные вручную.
Наки подошёл, чтобы рассмотреть содержимое шкатулки.
– Надо же, – заявил он. – Хороший товар. Ты только взгляни на краски.
Я бросил шкатулку рыжему, тот поймал её на лету.
– Продай её, – сказал я. – Денег хватит на хлеб с сыром.
Мальчик покачал головой.
– Я не знаю, к кому идти.
– Малыш, эта работа не для лентяев, – раздражённо ответил Тод. По его мнению, разговор затянулся. – Нельзя сидеть на месте, если хочешь выжить. А теперь убирайтесь, или я вам устрою.
Погрустневший мальчик и его банда побрели прочь, понурив головы.
– С ума сойти! – воскликнул Тод. Он засучил рукава и продолжил рыться в грязи.
– Ну да, – сказал Наки.
– Просить милостыню у таких, как мы… За кого они нас приняли?
– Ну да, – повторил Наки.
– Будто у нас нет проблем… Да, Клэй? Клэй?
– М-м-м, – задумчиво пробормотал я, глядя вслед удалявшимся детям.
– Опять, да? – расстроенно спросил Тод. – Снова сделаешь это?
Я улыбнулся в ответ, а затем крикнул рыжему:
– Эй ты! Стой!
– Святые небеса, Клэй, – вздохнул Тод. – У тебя слишком доброе сердце.
– Да нет же! Просто мы больше выручим за эти карты. Мальчишка слишком глуп, чтобы понять их ценность, – ответил я.
Тод выругался, а Наки усмехнулся.
– Ты прав, Клэй, – сказал он. – Эти карты не должны оставаться в плохих руках.
– Ну конечно! Теперь ты на его стороне, – пробормотал Тод. – В кои-то веки.
Оставив Наки и Тода в очередной раз препираться, я догнал оборванцев.
– Держи. – Я достал из кармана мешочек и протянул рыжему. – Хлеб. Свежий.
Хлеб действительно был свежий. Старый Сэл дал мне его сегодня утром, когда я заглянул поздороваться. Сам он получил хлеб от служанки из Кенсингтона, его последней возлюбленной.
– Имей в виду, эти карты стоят немало, – добавил я.
Но рыжий не обладал талантом к торговле. Без лишних слов он кинул мне шкатулку, выхватил хлеб и побежал прочь со своими товарищами по несчастью.
– Я заскочу в Таверну королевы. Возможно, мадам Лорна найдёт покупателей, – сказал я Тоду и Наки, показав им карты.
– Ложка! – крикнул Наки, вытаскивая что-то из ила. Он протёр её рукавом рубашки и укусил. – Олово, – заявил он с видом знатока. – Хуже серебра, лучше дерева. – Наки сунул ложку в карман и посмотрел на меня. – Хорошая идея, Клэй. Мадам Лорна точно знает, кому их продать.
– Вряд ли эти карты окажутся в руках мадам Лорны, – проворчал Тод. – Судя по тому, как начался день, Клэй подарит их первой встречной гадалке. Уж поверь мне.
– Спасибо за доверие, – рассмеялся я. – До вечера.
Прежде чем подняться на набережную, я прошёл десяток метров вдоль берега в поисках менее мутной воды, чтобы смыть грязь. Вряд ли королева Виктория собиралась посетить пивную, названную в её честь, но мадам Лорна не терпела в своём заведении грязных мадларков и «клоачных охотников», от которых несло канализацией.
Что касается последних, я как раз встретил нескольких. Они тоже собирались искупаться.
– Привет! – дружелюбно сказал я, раздеваясь.
– Привет! – хором ответили парни.
Они были старше меня, лет восемнадцати. «Клоачных охотников» отличал нездоровый цвет лица, ведь они целыми днями торчали под землёй. Хотя в лондонской канализации таилось множество вещиц поинтереснее тех, что можно было найти в реке, я предпочитал работать на свежем воздухе. Темнота, смрад, душные кирпичные стены… Нет, по-моему, жизнь в клетке не могла называться жизнью.
Я нашёл плотный комок водорослей и поводил им по телу, прежде чем заняться лицом и волосами. Натерев себя до блеска – насколько это возможно для мадларка, – я приступил к стирке одежды. Мокрый с ног до головы, я оделся, вышел на берег и направился в сторону Чипсайда, района за собором Святого Павла. Это был лабиринт узких и извилистых улочек с ремесленными и торговыми лавками.
Я миновал Брэд-стрит[2], стараясь не глядеть на хлеб с тёмной корочкой на витринах, и вышел на перекрёсток с Чипсайд-роуд. Здесь, на углу между широкой оживлённой улицей, переполненной повозками и конками, и узкой Милк-лейн, находилась Таверна королевы, которой владела мадам Лорна. Это была обычная пивная. Стены, обшитые чёрными досками. Большие окна, напоминающие шахматные клетки. Золотая вывеска, освещённая фонарями.
Несмотря на ранний час, в пивной было не протолкнуться. Помимо привычных бездельников сюда в свой небольшой перерыв приходили рабочие. Формы и цвета смешивались, создавая странную картину. Рядом с пекарями, чьи волосы побелели от муки, толпились трубочисты с чёрными лицами, толстые торговки с грязными ногтями и цветочницы с разноцветными корзинками.
Я пробрался сквозь толпу и оказался у прилавка. За ним стояла мадам Лорна, крупная женщина с румяным лицом, смоляными волосами и белоснежным фартуком, скрывавшим огромный живот. В это время она занималась своим любимым делом – отчитывала мужа, человека, едва ли весившего сорок килограммов, включая туфли, шляпу и трость.
– Альфи, я тысячу раз тебе говорила, что нужно заняться крысами. – Мадам Лорна ударила ладонью по прилавку. – Ты же не думаешь, что я должна спускаться в погреб?
Бедняга вжал голову в плечи.
– Нет-нет. Вовсе нет, дорогая.
– Что «нет»?
– Ты не должна спускаться в погреб.
– И как тогда ты хочешь решить проблему?
– С помощью… с-сыра?
– Сыра? – рявкнула мадам Лорна. – По-твоему, я должна тратить отличный сыр на этих мерзких тварей?
– Нет-нет! Конечно, нет!
– Может, нам стоит завести кота, Альфи?
– Х-хочешь скормить к-кота крысам? Пожалуй, с-стоит это обдумать…
– Конечно, с жареным картофелем на гарнир, – отрезала мадам Лорна. – Ради всего святого, Альфи, немедленно разыщи чёртова кота и запри его в погребе! Живо.
Бедняга Альфи только и ждал повода удрать от супруги. Он промямлил что-то неразборчивое и выскочил из таверны с понурой головой.
– Ох, Клэй, – беззаботно воскликнула мадам Лорна. – Тебя-то я не заметила.
Ну и обманщица. Она прекрасно меня видела. Потому так и накинулась на мужа – публичные выступления были её страстью.
Мадам Лорна налила в кружку крюшон[3] и залпом опустошила её. Она предложила и мне глоточек, но я покачал головой.
– Слыхал, сколько деньжищ заработал на этом пойле мерзавец Джеймс Пимм? – спросила она. – Моя мать знала его. Полное ничтожество. Начинал с продажи устриц прямо на этой улице. А потом придумал это, – мадам Лорна со звоном поставила на прилавок бутылку с жидкостью янтарного цвета. – Так и разбогател!