Читать онлайн Зеркало королевы. Другая история Белоснежки бесплатно

Рис.0 Зеркало королевы. Другая история Белоснежки

Jen Calonita Mirror, mirror

Рис.1 Зеркало королевы. Другая история Белоснежки

Пролог

«Снаружи замок выглядит иначе», – это первое, о чём подумала принцесса, увидев дворец вновь. Казалось, прошли годы с тех пор, как она в последний раз смотрела на него, хотя в действительности прошло всего несколько недель. Сейчас, разглядывая это громадное мрачное сооружение, возвышающееся на вершине холма, девушка ощутила, как у неё перехватило дыхание. В его стенах обитало так много призраков прошлого и воспоминаний о былой жизни, которую она потеряла.

Но этого не должно было случиться.

Если бы она смогла осуществить то, что намеревалась, у неё получилось бы всё вернуть и исправить. Замок и те, кому ранее принадлежал королевский трон, могли бы вновь стать путеводными звёздами королевства. Но намерение вступить в борьбу означало, что принцесса должна справиться с желанием без оглядки бежать от дворца и тех злых сил, что сейчас скрывались в нём. Хотя оказаться отсюда подальше хотело всё её существо.

– Нам следует поспешить, – прервала мысли принцессы Анна, расчищавшая от ветвей колючего кустарника путь, который вёл прямиком к деревушке близ дворца и позволял девушкам оставаться незамеченными. – У нас не так много времени до начала торжества.

Принцесса ускорила шаг, следуя за подругой.

Она возвращалась домой.

Она не чувствовала себя здесь дома уже очень долгое время. Однако формально замок – это её дом. Ну, или он был им давным-давно.

Если бы она как следует сосредоточилась, то смогла бы припомнить это величественное сооружение таким, каким оно было во времена её детства. Королевство из её воспоминаний было милым сердцу красивым местом, замок которого был поводом для гордости местных жителей (в конце концов, именно они построили его камень за камнем). Разросшийся плющ тогда не свисал с серых монументальных стен. Каждый кустик, каждое деревце и каждый цветок были ухожены. Птичий двор был наполнен песнями птах. Окна блестели от чистоты. Гладь озера у подножия холма сверкала на солнце, словно приветствуя частых гостей с других берегов. Дворцовые ворота были почти всегда открыты, и очередное празднество могло начаться в любую минуту.

Но теперь всё было иначе. Тёмные окна с плотно задёрнутыми шторами придавали замку заброшенный вид. Воды, окружающие строение, казалось, превратились в лёд, ибо ни один корабль не смел пересечь границу королевства. Заржавевшие и покосившиеся ворота были наглухо заперты. Королевские угодья практически полностью опустели – жить близ замка остались лишь несколько преданных стражников. Королевство, которое знала принцесса, пришло в упадок.

Взойдя на трон, король Георг и королева Кэтрин заботились о своих владениях. Земля была достаточно плодородной для возделывания, а глубоко в её недрах работала алмазная шахта, приносящая королевству хороший доход. Королевская чета праздновала благоденствие своих владений, часто устраивая во дворе замка торжества, на которых были рады всем подданным, каким бы ремеслом они ни занимались. Закрыв глаза, девушка словно увидела, как кружится в танце под звуки скрипки среди других танцующих. Но тотчас это воспоминание было вытеснено треском ветвей, сквозь которые пробиралась Анна.

Слишком много дней и ночей она провела в этой крепости, мечтая, что кто-нибудь её освободит. Она так долго жила в этом замке без любви, так редко у неё здесь был повод для улыбки или собеседник, который мог бы её подбодрить. Возможно, именно поэтому, несмотря на всё его великолепие, замок всегда казался ей мрачным и унылым местом. Поначалу принцесса примирилась со своей судьбой, пытаясь найти в сложившейся ситуации положительные стороны, но жить так дальше она не могла.

Только покинув эти стены, девушка поняла: единственным человеком, который действительно может освободить её, была она сама. А сейчас она вернулась, чтобы получить назад то, что по праву принадлежало ей. Не просто замок, но и королевство, и его трон. Не только лишь для своего собственного счастья, но и для счастья её народа.

Пришло время решающего удара. Для этого она прошла длинный путь, рискнула многим и нашла в себе силу, о существовании которой раньше и не подозревала. Королева Ингрид никогда не пользовалась большой популярностью, но в последние несколько лет отношение к ней в королевстве сменилось с безразличия на нескрываемый ужас. Принцесса не могла допустить, чтобы её люди продолжали страдать. Время пришло.

– Наконец-то! – воскликнула Анна, пробравшись сквозь последние ветви и увидев, как солнечный свет осветил тьму. – Мы дошли до дороги. Нам осталось пройти ещё чуть дальше вниз, и мы сможем незаметно проскользнуть через ворота замка рядом с лавкой мясника. Королева приказала, чтобы на торжестве присутствовал каждый, поэтому сегодня у ворот должна быть целая толпа.

Принцесса поплотнее запахнулась в коричневую накидку, которую для неё сшила Анна. Накидка быстро стала одной из самых дорогих её сердцу вещей. Она не только согревала свою хозяйку, но ещё и напоминала своей жаккардовой тканью плащ, который в былые времена надевала в поездки её мать. В этой накидке принцесса словно ощущала, что её мать здесь, рядом с ней, или, по крайней мере, в неё вселялась уверенность в том, что на людей, которыми она себя окружила, можно положиться. Она испытывала благодарность к Анне за дружбу, а также ко всем подданным, встретившимся ей на пути и предложившим руку помощи. Она не забудет их доброту.

Принцесса повернулась к Анне со словами:

– Не означает ли это, что нам будет сложнее пробиться к входу?

Девушка взяла её за руки и ответила:

– Не волнуйся, милая. Твоё путешествие окажется проще того, которое совершили мы с принцем Генрихом этим утром. Затерявшись в толпе, ты с лёгкостью проникнешь внутрь.

– Генри давал тебе о себе знать? – спросила принцесса с надеждой.

Анна отрицательно покачала головой:

– Уверена, он в порядке. В противном случае до нас бы уже дошли слухи. – Анна потянула принцессу за собой. – А вот о тебе я волнуюсь. Как только ты войдёшь в ворота, тебя все узнают. Мы должны сделать так, чтобы ты очутилась внутри замка до того, как тебя кто-нибудь заметит. Нам следует поспешить и привести тебя к твоему возлюбленному. Он ждёт тебя.

«Возлюбленный» – от этого слова на губах принцессы заиграла лёгкая улыбка. Ей и Генри пришлось через многое пройти на этой неделе, и ещё больше они пережили вместе ранее. Шаги девушки ускорились.

Как и предвидела Анна, дорога, ведущая к деревушке, этим утром была пустынна. На пути им не встретилось ни единого экипажа. В тот момент вокруг также не было ни одного путника, хотя повсюду на земле, в грязи было множество следов. Принцесса ожидала, что вход в деревню будет охраняться, но, когда они с Анной вошли в открытые ворота, на посту никого не было. К кованой железной стойке неподалёку было прикреплено объявление:

Королева Ингрид повелевает всем деревенским верноподданным присоединиться к её празднеству во дворе королевского замка сегодня в полдень. В связи с подготовкой к данному знаменательному событию все деревенские заведения будут закрыты. Не пришедшие на празднество не смогут это скрыть.

Принцесса вздрогнула. Анна была права, когда сказала, что праздник будет носить обязательный характер, но требование показалось ей странным. Приказной тон королевы Ингрид её совсем не удивил, но в королевстве уже многие годы не проводилось ничего хоть сколько-нибудь похожего на увеселительное мероприятие или официальное торжество. Люди так сильно боялись своей королевы, что избегали любых занятий, которые привлекли бы к ним внимание. Они ходили, понуро глядя себе под ноги и прячась в тени. Это, вероятно, было очень волнительно для них – быть вытянутыми из этого «болота» на праздник, который для жителей королевства стал редкостью (если это действительно праздник). Что же задумала королева?

Подруги шли по пыльной сельской дороге, ведущей к замку, сохраняя молчание. В былые времена (хотя они и длились недолго) принцесса гуляла по этим улицам, и сейчас ей казалось удивительным то, какая тишина здесь царила. Деревянные домишки с соломенными крышами, стоявшие вдоль дороги, были наглухо заперты. Колокол монастыря мрачно прозвенел, отмечая наступление полудня, хотя вокруг не было никого, кто мог бы его слышать. По всей видимости, люди вняли предупреждению королевы Ингрид. Принцесса тяжело вздохнула, и Анна посмотрела на неё.

– Ты не обязана делать это в одиночку. Ты ведь знаешь? – мягко произнесла Анна. – Позволь мне пойти с тобой и принцем Генрихом, чтобы сражаться!

– Нет, – принцесса покачала головой. – Я ценю всё, что ты сделала для нас, но эту часть пути я должна преодолеть в одиночку.

Анна внимательно посмотрела на подругу, словно хотела что-то добавить, но их прервал чей-то крик: навстречу к ним бежал человек, на лице которого читался глубочайший ужас.

– Королева – ведьма! – кричал он. – Держитесь подальше от городской площади, бегите! Прячьтесь! Иначе королева Ингрид и на вас наложит проклятие.

Принцесса была так поражена, что не сразу поняла смысл слов мужчины. Анна выглядела в равной степени потрясённой. Что королева сделала со своими людьми в этот раз? Принцесса побежала на городскую площадь, намереваясь увидеть, что происходит.

Анна бросилась за ней:

– Подожди, ты слышала этого человека. Возможно, это ловушка!

Если королева догадывалась, что она придёт, будь что будет. Интуиция подсказывала принцессе, что случилось нечто ужасное. И она должна была узнать, что именно.

Подойдя к замку, девушка увидела такое множество людей, словно здесь собрались все жители деревни. Люди вытягивали шеи в попытках увидеть нечто, что было скрыто от их взглядов за закрытыми воротами. Здесь совершенно точно не было никакого празднования. Принцесса нетерпеливо всматривалась в толпу, готовая в любой момент занять более удобное для обзора место. Некоторые люди кричали, в то время как другие подсаживали к себе на плечи детей, чтобы они могли лучше видеть происходящее. Анна и принцесса изо всех сил пытались занять более удобную позицию для обзора.

– Не смотри, – услышала она слова матери, обращённые к маленькому сыну.

– Пора убираться отсюда! Пока один из нас не стал следующим.

– Кто-нибудь знает, кто это? – спросил ещё один человек из толпы.

– По-моему, он походит на члена королевской семьи.

Принцесса проталкивалась сквозь толпу, пытаясь подойти к первым рядам. Анна крепко прижалась к её руке, изо всех сил стараясь не потерять подругу.

– Прошу прощения, – всё повторяла принцесса. – Разрешите пройти?

Однако городские жители не прекращали таращиться на всецело поглотившее их внимание зрелище и обсуждать его, словно не замечая обращавшуюся к ним принцессу.

– Это колдовство, скажу я вам!

– Предупреждение! – произнёс кто-то. – Что с ней лучше не связываться!

– Он уснул или умер?

– За всё это время он не шелохнулся. Вероятно, он умер.

«Он?» – принцесса начала проталкиваться с большим усердием, позабыв все правила приличия, которым её научили давным-давно. Она стремилась добраться до ворот и увидеть, что же так сильно расстроило собравшихся. Сделав это, девушка тотчас пожалела.

– Нет! – вскричала она, вырвав свою руку из ладони Анны и вцепившись в прутья ворот перед собой.

Это был Генрих. Её Генри. Он лежал там, на виду у всех, в конструкции, которая, по всей видимости, представляла собой стеклянный гроб, водружённый на приподнятую платформу. Его глаза были закрыты, он был облачён в чудесные одежды. Лицо его казалось почти безмятежным. В ладони была вложена белая роза. Вне всякого сомнения, это сообщение было оставлено для неё. Он мёртв? Ей нужно было это узнать.

– Постой, – окликнула её Анна, но принцесса уже пробилась к воротам и проскочила внутрь так быстро, что стража не успела её остановить. – Постой!

Она продолжала бежать, а накидка всё спадала с её плеч.

– Это же принцесса! – крикнул кто-то, но она не остановилась. Ей было всё равно, кто её заметил. Она взбежала по ступенькам платформы и склонилась над гробом, открыв его стеклянную крышку.

– Генри! Генри! – кричала она, но его глаза оставались закрытыми. Она сжала его руки в своих. Они всё ещё были тёплыми. Она положила голову к нему на грудь. Толпа позади неё пришла в волнение и начала гудеть, доносились крики и восклицания.

– Это она!

– Она вернулась за нами!

– Принцесса, спаси нас!

Девушка мысленно отгородилась от этих криков и прислушалась к самому важному звуку на всём белом свете: к звуку сердцебиения. Но ещё до того, как у неё появилась возможность его уловить, кто-то сдёрнул её с платформы, резко развернув лицом к себе. В ту же секунду она узнала сильного здоровяка, схватившего её.

Мужчина улыбнулся, сверкнув золотым зубом:

– Отведите изменницу к королеве Ингрид. Она ожидает принцессу.

Девушка держалась очень прямо, пока мужчина вёл её мимо Анны и всех собравшихся, шепнув ей на ухо:

– Добро пожаловать домой, Белоснежка.

Белоснежка

Десять лет назад

Снег падал мягкими хлопьями, покрывая уже застывшую землю около замка. Высунув язык, малышка ощущала, как снежинки садились на него. Маленькие застывшие капли воды носили имя, созвучное с тем, которое дали ей – снег.

«Меня назвали в честь снега, или это снег был назван в мою честь?» – такая мысль занимала девочку. Ведь она была принцессой, поэтому погодное явление действительно могло получить своё название в её честь.

Но ведь снег появился на свете гораздо раньше неё. Ей было всего семь.

– Чем это пахнет? – громко прозвучал вопрос матери, прервав размышления Белоснежки.

Девочка прижалась к садовой ограде, чтобы мама её не заметила, и притихла.

– Пахнет чем-то восхитительно вкусным… Неужели со мной в саду гусь?

Белоснежка хихикнула:

– Мама, зимой в замке нет гусей! Они улетают на юг. Это всем известно.

– А ещё всем известно, что, если говорить во время игры в прятки, тебя найдут быстрее. – Мать Белоснежки обогнула ограду и, указав на девочку, произнесла: – Нашла!

Возможно, так думает каждый ребёнок, но Белоснежка считала свою маму самым чудесным человеком во всём мире. Отец говорил, что она – вылитая копия матери, и, если это действительно так, принцесса была этому рада. У её мамы были добрые глаза золотисто-карего цвета и чёрные как смоль волосы, которые сегодня были собраны на затылке. Сейчас на голове у неё не было любимой короны Белоснежки (она редко надевала её во время игр в саду, особенно в зимние месяцы), но как только они вернутся домой, королеве придётся водрузить её обратно. Матери нужно будет подготовиться к балу-маскараду, который ежегодно проходит в замке. Белоснежку расстраивало, что она слишком мала, чтобы присутствовать на празднике, и должна есть ужин в своей комнате в компании няни. Как бы ей хотелось пойти на бал! Она предпочитала общество мамы любому другому.

– Я тебя поймаю! – пропела королева, накинув на голову отороченный мехом капюшон своего красного бархатного плаща. Девочке особенно нравились его позолоченные пуговицы. Она любила играть с ними, стоя рядом с мамой во время процессий, проходящих по улицам деревни.

Такие забавы ослабляли пуговицы, что очень сердило их портниху, но, подобно матери Белоснежки, они позволяли девочке чувствовать себя в тепле и безопасности. Она практически никогда не желала расставаться с мамой, разве что во время игры в прятки.

– Но ты меня ещё не поймала! – прокричал ребёнок, бросившись бежать через садовый лабиринт из кустарников. Королева рассмеялась.

Девочка не могла решить, куда ей повернуть. Все пути выглядели одинаково. Высокие аккуратно подстриженные зелёные изгороди делали доступным взгляду только вид серого зимнего неба. Почти все цветы к этому времени года были срезаны, что значительно оголило большую часть поверхности земли, которая обычно была ими красиво устлана. Это делало местонахождение Белоснежки в саду более заметным, чем обычно. Она знала, что если продолжит идти по лабиринту, то один из поворотов приведёт к его центру, в котором расположен любимый птичник мамы. Двухэтажное куполообразное сооружение из кованого железа походило на гигантскую клетку для птиц. Оно было гордостью и отрадой её матери. Его постройка стала первым приказом, который она отдала, став королевой. Мать Белоснежки всегда любила птиц. Внутри птичника королева содержала несколько видов пернатых, она подробно и терпеливо объясняла Белоснежке особенности каждой птицы. Вместе мать и дочь провели бесчисленные часы, наблюдая за жителями птичника, пока Белоснежка называла по имени каждую питомицу. Её любимчиком был Снежок, маленький белый кенар.

Завернув за угол, принцесса увидела перед собой куполообразное сооружение, Снежок подлетел к жёрдочке и, в свою очередь, увидев девочку, громким щебетом выдал её местоположение. Пустяки. Порой Белоснежке больше всего нравилось, именно когда мама её находит.

– А вот и я! – воскликнула королева.

Белоснежка так и прыснула со смеху, от чего в холодном воздухе на мгновение появились клубы пара, создаваемые её тёплым дыханием. Она слышала приближающиеся шаги матери, поэтому быстро обогнула птичник, чтобы спрятаться с обратной стороны. Но девочка не была осторожной (а ведь мама всегда учила её быть осторожной) и в ту же секунду почувствовала, как поскользнулась на участке земли, покрытом льдом. Мгновение, и она уже летела, потеряв равновесие, в розовый куст.

– Ай! – вскрикнула девочка, освобождая себя от колючей ветки, которая зацепила её плащ и впилась в правую руку. Принцесса увидела, как по её бледной ладони стекает струйка крови, и заплакала.

– Белоснежка! – воскликнула королева, опускаясь к ней. – С тобой всё в порядке? Где ты поранилась?

Принцесса наклонилась, и у неё в глазах замелькали мушки, словно снег пошёл ещё сильнее. Даже сквозь пелену девочка продолжала видеть тёмные глаза своей матери, которые смотрели на неё так внимательно.

– Всё хорошо, Белоснежка. Всё будет хорошо. – Королева взяла поцарапанную ладонь дочери, достала из кармана своего плаща расшитый платок, опустила его в снег, а затем приложила к ранке. Это уменьшило боль, охладив место пореза. Она крепко обернула руку девочки платком. – Вот так. Теперь гораздо лучше. Пойдём-ка домой и приведём тебя в порядок.

Белоснежка пожаловалась, надув губки:

– Ненавижу розы! Они такие колючие!

Мать девочки улыбнулась, и выражение её лица, а вместе с ним и голос смягчились. Казалось, что она сейчас где-то далеко в своих мыслях:

– О да, порой они могут и уколоть, если наткнёшься на шипы. – Королева сорвала с куста единственную оставшуюся красную розу. От холода и снега цветок замёрз, но сохранил форму и практически полностью свой алый цвет. Белоснежка внимательно рассматривала розу. – Но тебе не следует бояться прикоснуться к чему-то прекрасному, даже если путь к нему тернист. Если ты чего-то хочешь, иногда для получения желаемого приходится идти на риск. И тогда, – она протянула цветок Белоснежке, – твои усилия могут быть щедро вознаграждены.

– Ваше величество, вам нельзя здесь быть. – Белоснежка подняла взгляд: сестра её матери и по совместительству первая фрейлина королевы, тётя Ингрид, смотрела на них с недовольством, граничащим со злобой. Откуда-то этот взгляд был девочке хорошо знаком. – Вы уже опаздываете.

Резко проснувшись, семнадцатилетняя Белоснежка поднялась в постели, судорожно глотая воздух.

– Мама! – закричала она.

Но рядом не было никого, кто мог бы её слышать.

Да и раньше не было. Уже многие годы.

Вместо ответа Белоснежку приветствовал звук тишины.

Вытирая пот со лба, девушка пыталась понять: «Это ещё один сон, обернувшийся кошмаром, или реальное воспоминание из детства?»

Такие «сны» стали тревожить её всё чаще, хотя прошло больше десяти лет с тех пор, как она в последний раз видела лицо своей матери. Иногда она сомневалась в правдивости своих воспоминаний.

В последнее время Белоснежка почти не видела тётю Ингрид. Впрочем, как и другие жители замка. Тётя превратилась в настоящую затворницу, и лишь немногие входили в круг её приближённых. И племянница, чьим воспитанием королева Ингрид занималась неохотно, не была в их числе.

В снах тётя Ингрид всегда выглядела одинаково, возможно, потому, что в те редкие моменты, когда девушка случайно сталкивалась с ней в замке, на королеве всегда был примерно тот же наряд. Хотя её одеяния имели почти одинаковый крой, королева носила только самые искусно сшитые платья из ткани наилучшего качества, которые только могли предложить в королевстве, и исключительно фиолетового цвета. Вне всякого сомнения, по дворцу гуляли сквозняки, возможно, поэтому тётю Ингрид невозможно было встретить без тёмного цвета накидки, которая обвивала её тело подобно змее. Белоснежка не припоминала, когда в последний раз видела волосы своей тёти (она даже не могла вспомнить их цвет), поскольку Ингрид всегда покрывала свою голову плотно сидящим головным убором, украшением которого служила корона.

В то же время Белоснежка не могла вспомнить, когда в последний раз давали какую-нибудь новую одежду ей. Не то чтобы девушку это так заботило (перед кем ей тут красоваться?), но было бы приятно иметь платье, рукава которого не задираются, а подол прикрывает голени. У принцессы было всего два наряда, которые она поочерёдно носила. Оба в заплатках. Она штопала свою бордовую юбку, которую сшила из старых штор, столько раз, что и не сосчитать. У девушки уже не осталось подходящей по цвету ткани, поэтому юбка превратилась в разноцветное полотно, покрытое заплатками бежевого и белого цветов в тех местах, где на ткани были дырки, порванные острыми каменными ступенями или розовыми кустами.

«Розы» – что было в той части её сна, которая касалась роз?

Она никак не могла вспомнить. Сон уже начал забываться. Единственное, что вырисовывалось в её уме, – лицо матери. Возможно, лучше оставить воспоминания в покое. Сегодня у неё множество дел.

Белоснежка встала с постели, подошла к большому окну своей спальни и раздвинула тяжёлые шторы. Пока что девушке удалось воздержаться от идеи сшить из них тёплую накидку, но, если следующая зима будет такой же холодной, как последняя, она будет вынуждена на это пойти. Впустив в покои яркие солнечные лучи нового дня, принцесса посмотрела вниз на участок рядом с замком.

Лето было в самом разгаре, даря стареющему замку сияние, которого ему так не хватало. Несмотря на то, что за прошедшие десять лет внешне дворец заметно обветшал, Белоснежка испытывала чувство гордости при взгляде на сад и столь любимый её матерью птичник. Она подрезала кусты, придавая им аккуратную форму, а также окучивала и полола цветочные клумбы. Кирпичные стены были украшены свежераспустившимися цветами, которые красиво свешивались из серебряных кашпо, благодаря чему сад вновь выглядел живым. Общую картину не портило то, что пока ей не везде удалось подрезать плющ, который грозил захватить замок целиком. Девушка могла дотянуться только выше своего роста, но каменные стены уже стали отчётливо видны, хотя и нуждались в тщательной чистке (Белоснежка добавила это в свой список дел). То, как выглядел фасад здания за воротами дворца, она могла представить только в своём воображении. Тётя запретила девушке покидать территорию замка. Она говорила, что это для её же блага, но в результате принцесса ощущала себя пленницей. Хорошо, что, по крайней мере, в сад ей всё ещё было разрешено выходить, когда она пожелает.

Пребывание на свежем воздухе вместо заточения в стенах дворца было для Белоснежки отдушиной. Ей не дозволялось разговаривать с немногими стражниками, которых тётя всё ещё держала в услужении, но девушка всё же чувствовала себя не так одиноко, проходя мимо другого человеческого существа во время ежедневной прогулки из замка в сад. Все эти годы тётя не разрешала ей бывать на публике (хотя в эти времена в королевстве публичные события и так случались крайне редко, даже такие, в которых участвовала сама королева Ингрид), и дворец нечасто видел гостей. Девушке иногда приходила в голову мысль о том, знают ли вообще жители королевства, что у них есть принцесса, но ей некому было задать этот вопрос.

Белоснежка пыталась занять себя заботами о замке. Когда в её распоряжении было слишком много свободного времени, в голове возникало множество мыслей обо всём, чего она лишилась за последние десять лет. Горячо любимую маму принцессы, королеву Кэтрин, болезнь сразила так быстро, что у девочки даже не было возможности подойти к её постели, чтобы попрощаться. Отец был слишком поглощён горем, чтобы оказать дочери поддержку. Вместо этого он сблизился с тётей Ингрид, которую вскоре взял в жёны. Белоснежка слышала, как люди шептались о том, что этот союз был заключён не по любви, а лишь из необходимости. Принцесса предполагала, что отец хотел, чтобы у дочери была мать, и Ингрид казалась ему наиболее подходящей кандидатурой на эту роль. Но он ошибся. От глаз Белоснежки не ускользнуло, что он больше никогда не улыбался так, как делал это при жизни первой жены.

Возможно, именно это было истинной причиной, по которой король сбежал, бросив всё, лишь несколько месяцев спустя: его сердце было разбито. Во всяком случае, в этом она старалась себя убедить. Слишком больно было поверить в то, что тётя говорила людям – якобы её отец потерял рассудок. Ингрид объявила, что без поддержки Кэтрин, которая помогала ему править страной, король Георг погрузился в глубочайшую скорбь. Однажды Белоснежка слышала, как она рассказывала придворным, что он разговаривает с Кэтрин, словно та всё ещё жива, пугая таким образом стражу, слуг и даже свою родную дочь. Однако девушка не припоминала, чтобы отец вёл себя подобным образом.

Местом её последнего воспоминания о нём был птичник. Принцесса пробралась туда, чтобы позаботиться о птицах своей матери. Почувствовав чьё-то присутствие, она обернулась и увидела короля, который наблюдал за ней со слезами на глазах.

– Ты так сильно напоминаешь мне твою мать, – произнёс отец охрипшим от горя голосом. Он подошёл к ней и ласково провёл рукой по её волосам. – Мне очень жаль, что Кэтрин здесь нет и что она не может увидеть, как ты растёшь.

– Ты в этом не виноват, папа, – произнесла Белоснежка. Но от её слов он лишь зарыдал ещё горше. Король опустился на колени, взял дочь за плечи и, глядя ей в глаза, произнёс:

– Не повторяй моих ошибок, Белоснежка. Не позволяй любви себя одурачить. Она приходит лишь один раз. Доверяй своей интуиции. Доверяй своим людям. И прежде всего доверяй тому, чему тебя научила твоя мать. И пусть её душа направляет тебя, когда ты взойдёшь на трон. – Король обхватил лицо дочери своими ладонями. – Однажды ты станешь выдающейся правительницей. Никому не позволяй сбить себя с пути.

– Конечно, папа, – помнится, ответила она ему, но его слова её напугали. Это было похоже на прощание.

На следующее утро он исчез.

Поначалу Белоснежка этого не заметила. И только когда девочка оделась и направилась в его покои, чтобы позавтракать с ним, как у них было заведено, она услышала, что придворные обсуждали внезапное исчезновение короля. Ингрид, коронованная лишь несколько дней назад, была так занята «неотложными делами», что не нашла времени сообщить падчерице о произошедшем лично. Вместо этого принцесса узнала новость случайно, услышав пересуды стражи:

– Королева говорит, что он безумен. Что королевству будет проще без него. С тех пор как умерла королева Кэтрин, он сам не свой, – произнёс один из стражников. – Что это за король, который сбегает, оставляя дочь на произвол судьбы?

– Что это за король, который сбегает, оставляя своих людей на произвол судьбы? – спросил другой страж.

У Белоснежки не было ответов на эти вопросы. Всё, что принцесса знала, так это то, что она ещё никогда не чувствовала себя столь одинокой. После исчезновения отца тётя Ингрид, казалось, тоже словно растворилась в воздухе. У новой королевы не было времени на завтраки с падчерицей, не говоря уж о совместном изучении пернатых жителей птичника. Она была слишком занята встречами со своим новым двором – группой людей, которых Белоснежка никогда раньше не видела. Все, кто служил её отцу, были разжалованы, и Ингрид собственноручно выбрала новых советников, круг которых был меньше прежнего. Но, как видела принцесса, даже эта мера не пресекла перешёптывания, которые начинались, когда королевы не было поблизости. Не считая официальных собраний, новая правительница редко принимала в замке заморских монарших особ. А спустя всего пару лет она наложила полный запрет на посещение дворца. Ходили слухи, что королева опасалась изменников. Эти предположения некоторым образом подтвердились, когда она распустила большую часть придворных, за исключением нескольких приближённых.

Королева Ингрид была себялюбивой женщиной, поэтому она, конечно, не могла обойтись совсем без какой бы то ни было прислуги. Так у неё в услужении были: личная швея Маргарет, не покидающие территорию замка стражники и несколько поваров. Но, само собой, она не нанимала слуг, которые заботились бы о Белоснежке. Таким образом, взрослея, девушка была предоставлена самой себе почти всё время, которое проводила в своей большой пустой комнате, напоминавшей ей склеп. Постоянно находясь наедине со своими мыслями, принцесса запросто могла бы лишиться рассудка. Но она занимала свой разум составлением списков дел, за выполнением которых пройдёт очередной день.

Так было и сегодня. Отвернувшись от окна, Белоснежка сняла своё ночное платье и умылась над чашей, которую днём ранее наполнила водой из Колодца желаний. Затем надела то самое платье с заштопанной юбкой тёмного цвета и расправила складки на его лифе, сшитом из ткани коричневого и белого цветов, которая почти сочеталась с подолом. Следом за этим она обулась в вычищенные накануне башмачки. Смотрясь в оттёртое до блеска зеркало (она только вчера прибрала свою комнату, как делала каждую неделю), девушка повязала волосы голубой лентой, которую сшила из обрезков ткани, выброшенных портнихой тёти. Оставшись довольной своим отражением, Белоснежка направилась к платяному шкафу.

Он был почти пуст. На вешалках висели лишь одно-два платья, из которых девушка уже несколько лет как выросла. Она всё ещё хранила их как память и на случай, если ей когда-нибудь придётся пустить их на заплатки или распороть, чтобы использовать ткань в качестве материала для новых вещей. Ей не нравилась идея разрезать воспоминания на кусочки: например, то платье, в которое она наряжалась на свой седьмой день рождения, или то, которое надевала на встречу своего отца и прибывшего к нему с визитом короля Прунама. Но иногда у неё просто не было другого выхода. Пока гардеробная служила для принцессы напоминанием о прежней жизни, а также являла собой прекрасное место для хранения секретов. Отодвинув своё праздничное платье в сторону, Белоснежка бросила взгляд на спрятанный за ним портрет.

С картины на неё смотрели лица родителей, а также лицо более юной версии самой Белоснежки. Портрет был написан незадолго до того, как мать принцессы настигла болезнь. Это был первый раз, когда вся семья позировала для фамильного портрета, с тех самых пор, когда Белоснежка была младенцем. Он провисел во дворце едва ли дольше нескольких недель, когда король приказал его снять. Королева Ингрид объяснила это тем, что ему было слишком больно изо дня в день видеть лицо прежней королевы, но Белоснежка была уверена, что это не так. Девушка пользовалась любой возможностью взглянуть на лица своих родителей.

– Доброе утро, матушка. Доброе утро, отец.

Лицом Белоснежка очень походила на мать, но глаза у неё были точно такой же формы, как у отца, хотя и не обладали тем же серо-голубым цветом. Взгляд её был добрым, и человеком она стремилась быть таким же, даже когда это было нелегко. Девушка осторожно прикоснулась пальцем к шершавой поверхности картины:

– Отец, почему ты меня покинул? – спросила она, пытаясь сдержать горькое чувство в груди. Понимая, что не услышит ответа, она спрятала портрет обратно в шкаф.

Белоснежка подошла к двойным дверям своей комнаты и осторожно открыла их, стараясь не шуметь. Как всегда по утрам, за дверью её ждал поднос с фруктами и хлебом. Девушка предполагала, что еду ей приносили оставшиеся слуги, и этот жест трогал её до глубины души. Завтрак всегда стоял перед дверями её комнаты, а вот обед был более непредсказуем, поскольку все были очень заняты приготовлениями разнообразных блюд для королевы. Белоснежке было несложно спуститься вниз на кухню, чтобы взять для себя что-нибудь съестное. Миссис Киндрид, главная повариха, редко выходила за её пределы, поэтому была скрыта от глаз шпионов королевы и не избегала принцессы, как делали все прочие жители замка. Это означало, что хотя бы несколько минут в день у Белоснежки был собеседник.

– Прошу вас, сэр, я не ел два дня, – услышала чью-то мольбу принцесса, беря в руки поднос. Испугавшись, что её заметят, она спряталась в тени дверного проёма своей комнаты и приготовилась подслушать разговор.

– Если тебе не оставили еды, значит, сегодня ты не ешь.

Этот голос был ей знаком. Он принадлежал Бруту, одному из преданных стражников тёти Ингрид. Но она не знала, кому мог принадлежать голос второго говорившего.

– Но мне обещали, что на этой должности меня будут кормить два раза в день. Я так не могу, сэр. Большую часть еды я отношу жене и ребёнку. Мы не в состоянии обходиться без пищи три дня подряд.

– Твоя работа – охранять эти стены, а не роптать насчёт харчей.

– Но… – попробовал было возразить стражник, когда Брут его перебил:

– Ты ставишь под сомнение решение королевы? Разве ты не знаешь, что случилось с мальчишкой, который выполнял эту работу до тебя? – Белоснежка наблюдала из темноты за тем, как Брут угрожающе посмотрел юноше в глаза: – С тех пор его никто не видел. Поговаривают, его превратили в одну из тех змей, что ползают по земле в траве. Интересно, что станет с твоей семьёй, если тебя не будет рядом?

– Нет! – взволнованно воскликнул стражник. – Не стоит беспокоить королеву. Я подожду, когда мне дадут еды… Столько времени, сколько потребуется.

Белоснежка глубоко вздохнула. Она слышала, как повар и другие слуги говорили о том, что её тётя использует колдовство:

– Вот почему королеве удаётся так молодо выглядеть, – говорили одни.

– Именно поэтому её решения не подвергаются сомнению: все боятся, что она превратит их в жабу или жука, или того хуже, – говорили другие. Жители замка рассказывали о комнате, в которой королева проводила большую часть своего времени, беседуя с кем-то. При этом никто никогда не видел, чтобы другой человек входил в это помещение или выходил из него. Белоснежка не знала, что и думать, но ей было известно, что те, кто осмеливался перечить королеве, пропадали. Также ей было известно, что одно только присутствие Ингрид в замке внушало ужас каждому его жителю. Роль правой руки королевы, которую исполнял Брут, была не менее пугающей.

– То-то же, – произнеся это, Брут направился вниз по коридору в сторону Белоснежки. На лице у него была довольная ухмылка.

Она прижалась к холодной стене, чтобы точно остаться незамеченной. Когда Брут скрылся из виду, девушка высунулась вновь, чтобы посмотреть на стражника. Он был молод и выглядел очень худым. Ему едва ли было больше лет, чем ей. И у него была семья, которую надо было кормить, а обещанную за работу еду не давали. Принцесса опустила взгляд на свой завтрак: тёплый хлеб и фрукты, лежавшие на подносе.

Не так уж она и проголодалась с прошлого ужина. Сможет потерпеть без еды до обеда. Посмотрев по сторонам и убедившись, что в коридоре никого больше не было, Белоснежка вышла из тени и быстрым шагом направилась к юноше, опустив глаза. Стражник выглядел удивлённым, когда она поставила поднос к его ногам.

– Ваше высочество, – начал он, силясь подобрать слова. – Но это ваша еда.

Белоснежка была слишком смущена, чтобы ответить. Вместо этого она показала рукой на еду и пододвинула поднос поближе к ботинкам юноши. Затем слегка кивнула и, улыбнувшись, поспешила скрыться в своих покоях до того, как кто-нибудь увидит, что они разговаривают, и доложит королеве. Но всё же успела услышать, как он мягко произнёс:

– Спасибо вам, милая принцесса. У вас добрая душа.

Последнее время Белоснежка не отождествляла себя с этим титулом, но гордилась тем, что всё ещё могла оказать помощь тому, кто в ней нуждался, когда ей представлялась такая возможность. Вернувшись в покои, она приготовилась приступить к запланированным на день делам. Поскольку сегодня у тёти не было собрания при дворе, девушка знала, что может без опасений подмести вестибюль замка. Он показался ей жутко грязным, когда она прошлась через него вчера. А на втором этаже было несколько запачканных окон, вымыть которые ей пока не представился случай. Ещё был ковёр рядом с тронным залом, который она собиралась почистить. Принцесса очень не любила бывать в том крыле дворца, в котором обитала её тётя, но ковёр был первым, что видели гости замка, прибывшие для встречи с королевой, пускай такие события и были редкостью. То, какое впечатление производил на людей дворец, было одной из немногих вещей касательно королевства, на которые Белоснежка была в силах повлиять. Девушка гордилась своей работой даже в те дни, когда от натирания плитки у неё начинала болеть спина или кожа на руках грубела от постоянной работы в саду. Она стремилась разбивать свои повседневные дела на те, которые выполнялись внутри замка, и на те, которые выполнялись снаружи, всякий раз, когда погода это позволяла. Сегодня был ясный денёк, поэтому она рассчитывала поскорее выбраться в сад. Ей хотелось собрать букеты цветов, которыми она украсит вазы во дворце. Вряд ли их увидят многие, но, по крайней мере, они сделают день прислуги чуть более радостным.

Захватив всё необходимое для уборки, принцесса направлялась вниз по коридору, когда услышала шаги. И вновь она инстинктивно отошла в тень, чтобы скрыться от чужих глаз. Шаги принадлежали Маргарет, личной швее королевы, и её дочери-помощнице. Девушка была примерно одного возраста с Белоснежкой. Принцесса уже не раз слышала их разговоры по пути в замок, поэтому знала, что юную портниху зовут Анна, но она ни разу не перемолвилась с ней хотя бы словом.

– Говорю же, я не знаю, зачем нас вызвали, – услышала Белоснежка слова Маргарет, катившей вниз по коридору тележку, нагруженную рулонами ткани и принадлежностями для шитья. На каждом повороте тележка издавала дребезжащий звук, который эхом разносился по коридору. – Я уверена, нам не о чем волноваться.

– А что, если она опять передумала? – не успокаивалась Анна, в её карих глазах читалось неподдельное беспокойство. Она смахнула прядь со своего загорелого лица. – Мы больше не можем выбрасывать ткань, мама. Королева не позволит нам продать наряды, которые не пришлись ей по вкусу, но и оставить их она нам также не разрешит. Сегодня она хочет исключительно фиолетовое, завтра – чёрное, а послезавтра – синее. Королева сама не знает чего хочет!

– Не смей говорить о ней в таком тоне! Попридержи язык! – Маргарет беспокойно посмотрела по сторонам, и Белоснежка отодвинулась глубже в тень. – Да ты хоть знаешь, как нам повезло с нашим-то положением? Она королева, и, как тебе прекрасно известно, делает то, что ей угодно: ей ничего не стоит избавиться от нас.

Опустив голову, Анна смотрела на полную корзину тканей в своих руках:

– Извини, мама. Просто это кажется мне таким расточительством! Правила и запреты, устанавливаемые королевой, приводят к тому, что многие люди голодают. Если бы мы могли отдать неугодные ей вещи нуждающимся…

Белоснежке было больно слышать такие слова подданных. Принцессе запрещали покидать пределы замка, поэтому точное положение дел ей было неизвестно, но она догадывалась, что большинство жителей королевства с трудом сводят концы с концами. Девушке не нравилось, что её жизнь словно застыла во времени. Она бы сделала всё, чтобы помочь людям, но королева ни за что не станет её слушать, и Белоснежка это знала.

Маргарет остановилась вместе с тележкой:

– Хватит! Сейчас же!

Анна замолчала.

– Я обучаю тебя, чтобы ты смогла занять моё место, когда я стану слишком старой, чтобы вдеть нитку в иголку. Ты хочешь, чтобы работа досталась кому-нибудь другому?

– Шутишь? – ответила Анна, и Белоснежка не смогла сдержать смех.

Анна казалась забавной девушкой, такой, с которой принцесса хотела бы подружиться. Вот только это было невозможно.

– Ты слышала? – с тревогой в голосе спросила Анна, и Белоснежка стихла. Юная мастерица смотрела прямо в её сторону.

– Теперь понимаешь, о чём я говорю? – шёпотом ответила Маргарет. – У неё повсюду уши. Повсюду! А теперь прекрати жаловаться. Всё, что королеве сегодня не пришлось по вкусу, сложи к остальному мусору.

Анна вздохнула:

– Да, мама.

«Новые тряпки!» – пронеслось в голове у Белоснежки. Интересно, что бы подумала королева, узнай она о том, что непонравившиеся ей вещи были разорваны на куски и используются для наведения чистоты в замке (прислуга шутила, что во всей стране не сыщешь таких роскошных тряпок для уборки, как во дворце).

Белоснежка проследила за тем, как мать и дочь продвинулись дальше по коридору, прежде чем вышла обратно на свет. Только она это сделала, как тут же услышала позади себя какое-то движение и, замерев на месте, медленно обернулась. Это была Анна: сделав круг, мастерица вернулась и теперь смотрела прямо на принцессу. Мгновение девушки пристально глядели друг на друга. Принцесса не знала, что делать, поэтому продолжала стоять как вкопанная. Затем Анна улыбнулась и сделала то, чего Белоснежка никак не могла ожидать, – реверанс в её сторону.

– Хорошего вам дня, принцесса, – произнесла она. И сразу же после этих слов удалилась.

Белоснежка схватила свои принадлежности для уборки и поспешила прочь, пока Анна не вернулась вновь. Как бы принцессе ни было приятно, что её узнали, она понимала, что не может вступить в беседу здесь, у всех на виду. Королева неизбежно об этом прознает и накажет её или, того хуже, Анну за то, что последняя своим обществом «оказывает дурное влияние на принцессу». Она двинулась в противоположном направлении по коридору, спустилась по лестнице на два этажа вниз, прошла мимо зала для пиров, столовой и пустых покоев, направляясь к дверям, которые вели наружу, в сад её матери.

Бескрайняя синева. Её всегда поражала небесная синь в безоблачные дни. Было ли небо в ясную погоду всегда такого цвета или сегодня оно казалось особенно великолепным, потому что девушка видела его впервые за несколько дней? Последние три дня шёл дождь, поэтому ей пришлось сутками пребывать в четырёх стенах, что было для неё настоящей пыткой. Сегодняшние солнечные лучи благодатно сказались на настроении принцессы. Она много думала о матери после увиденного накануне сна, а когда находилась в саду рядом с птичником, чувствовала себя к ней чуточку ближе.

Девушка посмотрела на каменные ступеньки под ногами. Дорожка начала покрываться зеленью, превращая белые камни в бурые. С них-то она и начнёт. Вздохнув, принцесса опустилась на колени, смочила губку и начала оттирать ступени, напевая сама себе. Спустя несколько мгновений стайка белых птиц приземлилась на ступеньки и принялась наблюдать за Белоснежкой.

– Кто это у нас тут? – произнесла принцесса, доставая птичий корм из кармана и рассыпая его по ступенькам, намереваясь покормить пернатых друзей. Покончив с угощением, пташки продолжили наблюдать за работой девушки. Белоснежка не возражала. Ей нравилась их компания, пусть даже птички и не могли говорить. Порой она замечала, что обращается к ним. Конечно, люди могли бы сказать, что она не в своём уме, поскольку говорит с животными, но разве кому-то было до неё дело?

Грязи становилось всё меньше, и ступеньки уже начали выглядеть почти как новенькие. Довольная результатом, Белоснежка направилась к колодцу, чтобы набрать в ведро чистой воды. Возможно, если ей удастся быстро справиться с этой работой, она ещё успеет заглянуть в птичник. Птицы-друзья последовали за ней, наблюдая за тем, как девушка брала воду из колодца, и Белоснежка не смогла сдержать улыбки:

– Хотите услышать секрет? – обратилась к ним принцесса. – Этот колодец волшебный, он исполняет желания. Сейчас я загадаю одно.

О том, что колодец может исполнять желания, ей рассказала мама:

– Чего ты хочешь? – спрашивала она, и девушка вспомнила, как закрывала глаза и сосредотачивалась на желании.

– Я хочу… – говорила принцесса. И затем называла то, чего она хотела в данный момент больше всего на свете. Как-то раз её желанием был пони. В другой – кукла или тиара, похожая на корону матери. Все её желания исполнялись в считаные дни после того, как она загадывала их у колодца. Сейчас Белоснежка была уже достаточно взрослой и понимала, что это родители исполняли её желания, но ей всё ещё нравилось представлять, что колодец волшебный. Принцесса не загадывала желаний со времён, когда была маленькой девочкой, но сейчас ей это показалось настолько естественным, что она не смогла устоять. Закрыв глаза, девушка произнесла: – Я хочу…

Чего же она хочет?

Белоснежке больше ни к чему были пони и куклы. Всё, в чём она нуждалась, – любовь родителей, но ни один колодец в мире не мог бы повернуть время вспять и изменить её судьбу. Хотя принцесса примирилась с неприметностью и уединённостью своего существования, всё же она не могла отпустить мечту о том, что есть на свете кто-то, кто мог бы разделить с ней её дни.

– Я хочу встретить свою любовь, – произнесла принцесса легко и вместе с тем уверенно.

Открыв глаза, девушка посмотрела внутрь глубокого колодца, на дне которого её не ждала ни истинная любовь, ни что-либо иное.

Ну что же, мечтать не запрещено. Во всяком случае, она всё ещё на свежем воздухе, наслаждается прекрасным днём. От этого ей хотелось петь. Белоснежка подумала о матери и начала напевать одну из её любимых мелодий – ту, что та пела отцу, когда они были помолвлены. Птицы всё не улетали, слушая сладкозвучный голос девушки.

Она так увлеклась пением, что не заметила юношу, пока тот не встал прямо перед ней, возникнув словно из ниоткуда.

Белоснежка

«Незнакомец!» – Белоснежка никак не могла представить, что к ней подойдёт молодой человек. От неожиданности принцесса выронила ведро и бросилась в сторону замка, чтобы укрыться в его стенах. Сердце гулко билось в груди, когда она вбежала внутрь. Неужели этот чужак пришёл за ней, как тётя Ингрид всегда предупреждала:

– На тебе, как и на всякой принцессе, лежит отметина. Помяни моё слово! – говорила она всякий раз, когда Белоснежка спрашивала (ещё в те времена, когда королева Ингрид чаще покидала свои покои), почему она не может выходить за пределы дворцовых владений. А теперь здесь появился незваный гость. Что ей делать? Позвать стражу? Снаружи замка доносились крики: это её он зовёт? А что, если его услышит кто-нибудь другой? Белоснежка сбежала вниз по лестнице на первый этаж, подошла к ближайшему балкону и с опаской взглянула вниз.

Незнакомец смотрел прямо на неё.

Белоснежка поступила как всегда: вновь скрылась в тени.

– Подожди! – услышала она юношу. – Пожалуйста, подожди. Я так счастлив, что нашёл тебя.

«Нашёл меня?» – эти слова заставили девушку задуматься. Зачем ему было её искать?

Белоснежка помнила наставления тёти Ингрид о том, что незнакомцам нельзя доверять, но этот молодой человек был примерно её возраста или чуть старше, и у него было доброе лицо. В голосе юноши не слышалось угрозы, поэтому, возможно, он не желал ей зла. Но зачем ему было её искать? Принцесса решилась ещё раз мельком взглянуть на незнакомца с балкона, чтобы рассмотреть его получше. Она сделала резкий вдох.

Его глаза были такими же голубыми, как оперение сойки, которая поутру часто сидела на подоконнике Белоснежки, а его волосы, хотя и слегка растрёпанные, имели чудесный каштановый оттенок. Когда один из локонов упал со лба, закрыв глаз юноши, принцесса нашла это милым, а ещё у него была такая ослепительная улыбка, что она почувствовала, как её лицо заливается краской. Незнакомец был хорошо одет, очевидно, он занимал высокое положение там, откуда пришёл. На нём был тёмно-красный плащ для путешествий, надетый поверх белой рубашки, синие брюки и королевский сине-золотой жилет. Его ботинки из коричневой замши выглядели грязными, словно их хозяин прошёл в них не одну версту, но, тем не менее, было видно, что они хорошего качества.

Белоснежка уже очень давно не задерживала свой взгляд на чужом лице. Она невольно избегала зрительного контакта. Тётя учила её не быть дружелюбной:

– Этим ты навлечёшь на себя неприятности! – так говорила королева в былое время всякий раз, когда вызывала к себе Белоснежку, чтобы отчитать её за то, что девочка ела с поварами, или за то, что она принесла цветы кому-нибудь из прислуги. Возможно, молодой человек не собирался причинить ей вред, но ничто в мире не сможет спасти его от тёти Ингрид, когда та узнает, что он перелез через дворцовые стены.

– Ты должен уйти, – произнесла Белоснежка, стараясь не смотреть на юношу.

– Подожди! – окликнул он её. – Я напугал тебя?

«Да», – Белоснежка ему не ответила. Вместо этого девушка спряталась за шторами.

– Я этого не хотел, – объяснил незнакомец. – У тебя такой чудесный голос. Когда я его услышал, мне захотелось непременно узнать, кто это так красиво поёт.

Белоснежка улыбнулась. Он правда считает, что она красиво поёт?

– Могу я попросить тебя выйти ко мне?

Белоснежка посмотрела на лохмотья, в которые была одета, и застыла в нерешительности. В этот момент в её голове вновь зазвучал голос матери – ещё одно давнее воспоминание. Однажды они повстречали в деревне нищих, и она помнила, как спросила маму, почему одежда этих людей так сильно отличалась от их собственной. «Никогда не суди о людях по их внешности, Белоснежка, – так ей ответила мать. – Гораздо важнее то, что у человека внутри».

Принцесса довольствовалась той немногочисленной одеждой, какая у неё была, и делала всё, чтобы сохранить её опрятный вид, поэтому ей следовало носить свои платья с гордостью. Она прикоснулась к причёске, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, и вышла на балкон.

Юноша улыбнулся, снимая перед ней шляпу с пером:

– А вот и ты. Не желаешь спуститься вниз?

Белоснежка колебалась:

– Мне правда нужно идти, – наконец ответила она. – У меня много дел.

– Пожалуйста, останься хотя бы на минуту, – взмолился молодой человек.

Принцесса снова почувствовала, как её щеки зарделись. Так с ней прежде никто не говорил.

– Разве что на минуту, – согласилась она, подходя ближе к перилам.

Юноша посмотрел на неё с любопытством:

– Ты выглядишь слишком молодо для того, чтобы быть королевой.

– О, я не королева, – произнесла девушка, крепко сжав пальцами каменные перила. Почему-то в его присутствии у неё кружилась голова. – Я всего лишь принцесса.

– Всего лишь? – переспросил он, склонив голову набок.

Небольшая коричневая птица с голубым оперением опустилась на плечо Белоснежки, девушка достала ей зёрен из кармана.

– Это усатая синица, – удивлённо заметил юноша. – Эти птицы редко встречаются где-либо, кроме леса. Должно быть, ты ей очень нравишься, раз она здесь.

– Верно, – ответила принцесса в свою очередь, впечатлённая его знаниями. Девушка ещё не встречала никого, кроме своей матери, кто бы разделял её увлечение птицами. – Этот вид встречается здесь часто, но не обитает на этих землях постоянно. – Белоснежка показала в сторону сада, где на фоне неба виднелось высокое великолепное здание птичника. – Моя мама организовала постройку этого птичника и, когда я была маленькой, научила меня всему, что нужно знать о птицах, живущих в нашем королевстве. У нас есть много видов воробьёв и даже несколько разновидностей пёстрых дятлов, – произнесла она, обратив внимание на красно-чёрных птиц.

Юноша обернулся, чтобы посмотреть на купольное сооружение:

– Птичник прекрасен. Должно быть, птицы очень рады, что у них такая чудесная клетка, в которой они могут жить.

«Клетка», – Белоснежка никогда не называла птичник этим словом, но ведь это то, чем он является на самом деле, не так ли? Тюрьма. Роскошная, но, тем не менее, всё-таки тюрьма. Очень похожая на ту, в которой она сама выросла. Внезапно эта мысль заставила её погрустнеть:

– Да, – ответила она. – Надеюсь, они счастливы жить здесь.

Внимательно изучив выражение её лица, юноша произнёс:

– Я уверен, что счастливы. Ты даёшь им всё необходимое: пищу, кров и питьё. Чего ещё желать? – Девушка не ответила. – Здесь подходящие условия. Все эти кусты падуба, которые у вас растут – они привлекают множество птиц. – Юноша окинул территорию взглядом, камешки под его ботинками захрустели, затем он вновь поднял на неё свои ясные глаза: – Знаешь, если хочешь увидеть больше кардиналов, ты можешь попросить, чтобы на территории дворца посадили виноградную лозу. В моём королевстве они её очень любят.

– Я попробую, – приветливо произнесла она. В этом молодом человеке было нечто такое, что напоминало принцессе её мать. – Откуда ты родом?

Он наклонился, позволив усатой синице взобраться на его руку.

– Моё королевство граничит с твоим на севере. Я Генрих, но друзья зовут меня Генри.

Хочет ли он этим сказать, что она его друг? Девушка не могла не улыбнуться.

– Я Белоснежка.

– Белоснежка, – повторил он, внимательно её изучая. – Надеюсь, наши пути ещё пересекутся. Я пришёл, чтобы увидеть королеву, вот только мне не назначена аудиенция.

– О, – улыбка сошла с лица принцессы. – Ей не нравится, когда к ней приходят, если о встрече не было условлено.

– В таком случае, возможно, ты могла бы сообщить ей о моём прибытии? – спросил юноша. Белоснежка было открыла рот, чтобы возразить, но он продолжил: – Очень важно, чтобы я смог с ней поговорить. Об этом меня попросил мой отец, король, я не хочу его подвести, – при этих словах его лицо слегка омрачилось.

– Разрешишь ли ты мне поинтересоваться, какова цель твоей беседы с королевой? – Белоснежке не верилось, что она смогла произнести такое длинное предложение, но ей не хотелось, чтобы юноша сейчас ушёл. Беседовать с другим человеком было даже приятней, чем принцессе помнилось. Она и не подозревала, как сильно ей не хватало общения.

– Твоё королевство славится своими алмазами и развитым земледелием, а моё – овцеводством. С давних пор наши страны вели взаимовыгодный обмен, – начал свой рассказ Генри. – Но последние несколько лет королева обложила нас большими налогами на покупку зерна и продолжает урезать нашу прибыль при продаже шерсти. Недавно она перестала делать заказы. Мы слышали, что королева Ингрид ищет новых торговых союзников. Я собирался обратиться к ней с предложением – сохранить первоначальное соглашение, которое мы заключили с королём Георгом.

Белоснежка почувствовала острую боль, услышав имя отца:

– Сомневаюсь, что королева станет придерживаться соглашения, особенно если ты упомянешь прежнего правителя, – произнесла принцесса задумчиво. – Но, возможно, тебе удастся предложить ей нечто большее в обмен. Что-то такое, благодаря чему она поймёт, что торговые отношения с твоим королевством – это то, от чего она не может отказаться. Продаёте ли вы что-нибудь ещё, что могло бы оказаться для неё полезным?

Генри на минуту задумался.

– У нас много скота. Мы определённо будем рады продать часть нашего поголовья. – Он посмотрел на девушку: – Ты очень мудра, Белоснежка.

Принцесса опустила глаза на свои башмачки.

– Мне нравится размышлять о разных вещах, чтобы голова всегда была занята, – она вновь подняла на юношу взгляд. – Вряд ли можно сказать, что королева прислушивается к моему мнению, но, по крайней мере, теперь ты знаешь, что стоит ей предложить.

Улыбка Генриха засияла, словно тысяча светлячков:

– Я ваш должник, принцесса.

Внезапно Белоснежка заметила, что юноша выглядит очень усталым. Она задумалась о том, какое расстояние ему пришлось пройти. Девушка услышала, как вдалеке, в деревне, пробили часы. Как долго они проговорили? Ей нужно уйти до того, как королева узнает, чем она тут занимается.

– Мне пора идти, и тебе, боюсь, – тоже.

– Да, – согласился с ней Генри, надевая шляпу обратно на голову и отвешивая принцессе поклон. – Возможно, я попытаюсь добиться у королевы аудиенции. Ещё раз спасибо за помощь. – Юноша посмотрел назад, в сторону колодца желаний, где он впервые увидел Белоснежку. – Могу я выпить воды, прежде чем уйду?

– Конечно, – ответила Белоснежка. Она наблюдала, как принц подошёл к колодцу и наполнил водой флягу, которую достал из сумки. Кивнув ей на прощанье, юноша направился к стене. Он взял в руку несколько прутиков лозы, потянул их книзу, чтобы проверить, выдержит ли растение его вес. Затем начал медленно взбираться на стену. Достигнув её вершины, принц вновь посмотрел на девушку:

– Спасибо, Белоснежка, – поблагодарил он её. – До встречи?

– До встречи, – ответила принцесса. «Надеюсь, она будет скорой, – невольно подумала она. – Очень скорой».

Белоснежка увлечённо следила за Генри, поэтому не заметила, что за ней тоже наблюдают. Высоко в башне, в другом крыле замка, королева недовольно смотрела на происходящее из окна своей комнаты.

Ингрид

Королева с отвращением наблюдала за сценой, развернувшейся в саду.

Сколько раз она повторяла этой девчонке, что та не должна говорить с кем-либо, в особенности с незнакомцами?

И вот она стоит там в своём драном платье и разговаривает с каким-то молодым человеком. Лишь один вид того, как они стоят, улыбаясь друг другу и смеясь, словно старые знакомые, заставил королеву так крепко вцепиться в каменный поручень, что её ногти оставили на нём царапины. Кто был этот мальчишка и что он делал на территории замка без её ведома? Но не только его приход без спроса разозлил женщину. Было что-то, что беспокоило её. Она пока не распознала, что именно, но обязательно это сделает.

Отпрянув от окна, королева направилась к двери своей гардеробной. Она опустила вниз рычаг в стене, открыв секретный вход, ведущий в другую комнату. Пройдя внутрь, она тут же закрыла его за собой. Очутившись в тёмном помещении, королева взошла на платформу, которая была расположена в его центре. Затем раздёрнула голубые шторы, за которыми скрывалась самая ценная для неё вещь. Вход в её покои был строго воспрещён: дополнительная осторожность никогда не помешает. Конечно, королева наложила защитные чары – древние символы, которые были нанесены краской на белые каменные стены, окружающие сокровище, чтобы никто не смог его взять, – но она была мнительной от природы и не любила рисковать. Зеркало стоило того, чтобы его тщательно охраняли.

Несмотря на то что зеркало принадлежало ей практически всю жизнь, королева никак не могла налюбоваться на его красоту. Предмет имел овальную форму и занимал почти всю стену. Чего стоило великолепие только одной его рамы, сделанной из чёрного дерева и искусно позолоченной! Но когда она нашла его спрятанным в лавке учителя, в первую очередь её внимание привлекло золотое украшение в виде двух змей, которое оплетало раму с двух сторон. В нижней части зеркала украшение было гладким, но чем выше оно поднималось вверх, тем более витиеватым и рельефным становилось. В верхней части рамы золотое тело каждой змеи заканчивалось извивающимся жалом, изрыгаемым из открытой пасти. Самоцветы, богато украшавшие зеркало, стоили дороже любых алмазов, добываемых в королевских шахтах. Если бы она не прятала волшебный предмет, какой-нибудь дурак мог бы наткнуться на него и украсть камни, чтобы получить за них выручку, так никогда и не узнав истинную цену этой вещи. Зеркало никогда не рассказывало королеве, как оно было создано, но она знала, что каждый его элемент был необходим и незаменим. Сколько дней она провела в комнате башни, разглядывая эти рубины, которые в ответ словно всматривались в её глаза? Как часто она предпочитала общество маски в отражении зеркала всякому другому?

Женщина закрыла глаза, подняла руки и услышала раскат грома и завывание ветра – звуки явлений, призывать которые ей с каждым годом становилось всё проще. Вспышка молнии осветила комнату, когда она заговорила:

– Сквозь тьму и ненастье, сквозь мглу и ветра, – начала она произносить заклинание. – Явись в отраженье, мой верный слуга!

Отражение в зеркале затуманилось, и чей-то образ внутри него начал обретать форму. Иногда он был настолько затуманенным или размытым, что королеве казалось, будто она смотрит сквозь искривлённый кусок стекла. Но в этот раз бежевая маска, похожая на шутовскую, просматривалась в зеркале достаточно отчётливо: пустые глазницы, брови, которые почти никогда не меняли удивлённо-вздёрнутое положение, тонкая розовая линия рта. Увидев в отражении бестелесного человека в первый раз, она нашла его внешность отталкивающей. Теперь это лицо женщина жаждала видеть чаще, чем чьё бы то ни было. Она изучила черты маски так же хорошо, как линии на своём собственном лице… Линии, которые со временем исчезли благодаря магии зеркала. Большую часть дней королева выглядела такой же юной и свежей, как Белоснежка, а одевалась несравнимо лучше. Её фиолетовый наряд с пришитой к нему накидкой был сделан из тончайшего шёлка и подогнан по фигуре, как хорошо скроенная перчатка.

– Что пожелает знать моя королева? – спросило зеркало громким раскатистым голосом. Этот звук всегда производил на неё сильное впечатление. Возможно, потому, что она знала – этот волшебный предмет никогда не ошибается.

Королева также испытывала самодовольную радость, причиной которой было то, что зеркало исполняло любую её прихоть. Несмотря на ставшие ритуалом приветствия, которыми они обменивались каждый день, маска никогда не отказывалась дать ответ на волнующий её вопрос. С малых лет она мечтала о такой красоте и богатстве, которые не были даны ей при рождении, поэтому, заполучив желаемое, была готова слушать об этом каждый день. Королева произнесла хорошо знакомые слова:

– Зеркало, зеркало, что на стене, кто всех прекраснее на земле?

Она была готова услышать привычный ответ, который давало ей зеркало день ото дня: что она прекраснее всех на свете. Но вдруг…

– Непросто сравниться красой с королевой, но вижу я в башне пленённую деву. Лохмотьям не спрятать такой красоты, и девушка эта прекрасней, чем ты.

Ингрид почувствовала, как кровь стынет в её жилах. Она попыталась сохранить самообладание, но ответ её поразил. Где-то в уголках разума королевы всегда жило беспокойство, которое теперь было разбужено появлением юноши, столь похожего на того, другого, который однажды покорил сердце её сестры. Ингрид сделала всё, чтобы не дать этому дню наступить, но каким-то образом она всегда знала, что он придёт.

– Открой её имя, – потребовала она, понимая, что этим только отсрочивает неизбежное.

– Алеют цветами у девы уста, и косы чернее смолы у чела, белее снегов её нежная кожа…

Ингрид не стала дожидаться, когда зеркало закончит говорить:

– Белоснежка, – с трудом дыша, произнесла она. Хотя королева знала, что так оно и будет, сейчас ей казалось, что из её лёгких выкачали весь воздух. Пытаясь успокоиться, она делала глубокие вдохи. Ингрид провела бледной худой кистью руки по голове, которая была туго затянута в чёрную накидку. Волосы женщины всегда были необычайно тонкими, в отличие от шевелюры её сестры и Белоснежки. Королева терпеть не могла тот факт, что они торчали в разные стороны, а не вились, как у этих негодниц. Поэтому уже давно она их тщательно скрывала.

– Удел только робких от судьбы своей бегать, ты знаешь прекрасно, что надобно сделать,

– проговорил волшебный предмет.

Королева понимала, к какой мысли её пытается подвести зеркало. Они уже обсуждали это ранее. К такому совету предмет возвращался снова и снова, как было и тогда, много лет назад.

Ингрид отвернулась, чтобы взять себя в руки. Она оглядела практически пустое помещение. Насколько ей было известно, никто не догадывался о существовании этого места. Переехав в башню Георга после смерти своей сестры, Ингрид соорудила комнату, скрывающуюся за стеной её платяного шкафа. Король был погружен в скорбь, поэтому не задавался вопросом, что это Ингрид сооружает в своём гардеробе. Однако Кэтрин в своё время узнала о зеркале и его силе. Сестра ему не доверяла. И потому поплатилась за свои сомнения.

«Кэтрин», – Ингрид почудилось чьё-то присутствие в тёмном углу комнаты, и её сердце забилось чаще. Но здесь никого не было. Королева вздохнула с облегчением и повернулась обратно к зеркалу, пытаясь сосредоточиться на том, что сейчас было в её власти:

– Расскажи мне о мальчишке.

– Час пробил назначенный, плачь иль не плачь, дела отложи и девчонку запрячь.

– Расскажи мне ещё раз, – начала королева раздражённо, но вспомнила, что зеркало ненавидит подобный тон, и потому сменила интонацию: – Я не припоминаю наш разговор. Откуда этот юноша?

– Генрих – принц северного королевства. Храбрец, каких мало, он с самого детства. Он знает о деве, что в башне томится, и сделает всё, чтобы к ней возвратиться.

– Она ещё только встретила мальчишку, – Ингрид не придала пророчествам зеркала особого значения. – И больше их пути не пересекутся.

«Уж я-то прослежу за тем, чтобы его пути ни с кем больше не пересеклись», – подумала королева. Если это то, что нужно сделать, она на это пойдёт.

– Не слушаешь, Ингрид? О, это ты зря,

– предостерегло её зеркало.

– Прислушайся-ка, что тебе говорят. Напрасно решила от слов отмахнуться, пути их ясны – они пересекутся.

Ингрид почувствовала, как внутри неё закипает кровь. Женщина крепко сжала кулаки. Всего час спустя она уже находилась в главной башне, колдуя над зельем, но затем почувствовала, что у зеркала есть для неё сообщение. Возник вопрос, который ей нужно было решить. Незамедлительно.

Королева не понимала, каким образом ей всегда удавалось почувствовать, что зеркало её зовет, но чем чаще она полагалась на его волшебную силу, тем сильнее становилась между ними связь. Ингрид также знала, что всё, что сейчас говорило ей зеркало, является правдой. Неважно, как сильно она пыталась оградить девчонку от внешнего мира и дорогих вещей, которые должны окружать принцессу. Её красота – и внешняя, и внутренняя – прорвалась наружу, осветив своим ярким светом всё вокруг. Сияние Белоснежки невозможно было скрыть ни лохмотьями, ни грязью. Дитя было безупречным цветком. Теперь, когда бутон распустился, его красота стала абсолютно очевидна.

– Запри Белоснежку тяжёлым замком, но люди твои её любят тайком. Народ ей любовью вполне отвечает, тогда как в тебе только зло замечает.

– Это я знаю! Ты думаешь, нет? – Женщина бросилась к зеркалу, словно намереваясь его ударить, но вовремя остановилась. Она бы не посмела. – Эта девчонка принижает мой авторитет в глазах подданных. Даже заточённая в своей башне. Кажется, они всегда помнят о том, что Белоснежка внутри. Уверена, они мечтают, что она когда-нибудь спасёт их от злодейки-королевы, вот только у неё нет моей силы и моих колдовских чар.

– О да, колдовством дева та не владеет, но выпадет шанс – и тебя одолеет.

Слова, произнесённые волшебным зеркалом, повисли во влажном неподвижном воздухе. В комнате так сильно пахло сыростью, что королеве от этого иногда становилось дурно. Но приказать кому-то сделать здесь уборку она не могла. Ингрид подошла к одному из светильников и зажгла его, от чего комната наполнилась тёплым зелёным мерцанием. Взгляд королевы вновь инстинктивно переместился в угол помещения, но, как и прежде, там никого не было. Возможно, сегодня её не будет беспокоить хотя бы это.

– Ретиво стучит сердце в юной груди, принцесса навечно тебя впереди. Доколе оно так свободно и бьётся, тебе лишь второй быть за ней остаётся.

Королева ненавидела, когда зеркало говорило неприятные вещи, но в этот раз лишь вздохнула с молчаливым согласием. Слишком долго она закрывала глаза на необходимость избавиться от принцессы, боясь потревожить недавно пробудившиеся в себе силы. Но продолжив игнорировать Белоснежку, она не заставит её исчезнуть. Пришло время принять меры. Сделать то, на что никто другой бы не осмелился. Впрочем, как и всегда.

– Я позабочусь об этом, – тихо произнесла Ингрид.

– Мудра королева, в руках её власть. И выбор её – это первой напасть.

Ингрид решила, что сделает это сегодня. Слишком долго она откладывала неизбежное. Пора перестать колебаться. Угроза приняла невиданные масштабы. Поспешив к потайному входу, женщина опустила рычаг, который позволил ей вернуться в гардеробную. Далее она вышла через платяной шкаф в свои главные покои и направилась прямиком к двери, которую затем распахнула. Как Ингрид и предполагала, он уже ждал её.

– Брут, – обратилась королева к крепко сложённому стражнику, готовому услышать её приказ. – Найди охотника и немедленно приведи его в мой тронный зал.

Ей всегда нравилось, когда люди вокруг поторапливались.

Когда королева пришла в тронный зал, Брут доложил, что охотник прибыл. Ингрид совершенно не волновало, насколько длинный путь пришлось пройти подданному. Всё, о чём она заботилась, – это чтобы её не заставляли ждать. Приходилось ли другим ждать Ингрид – это был уже совсем другой вопрос.

С годами она поняла, что в вопросе старения время – не её друг (по крайней мере, так было, пока ей не посчастливилось найти зеркало), но когда дело касалось создания неуютной и гнетущей обстановки при приёме посетителей, время играло ей на руку. По этой причине Ингрид и сегодня никуда не спешила, устраиваясь на своём троне поудобнее. Она очень любила сидеть в этом величественном кресле.

Георг, как настоящий глупец, не стал менять невзрачный интерьер тронного зала, последовав примеру своего отца. А Кэтрин, которую вопросы убранства никогда особо не заботили, и пальцем не пошевелила, чтобы что-то изменить. Чего не скажешь об Ингрид, которая не могла дождаться, когда преобразит комнату для приёмов. Выйдя замуж за Георга, она тотчас приказала рабочим соорудить помост для тронов. Разве король и королева не должны сидеть выше тех, кто пришёл к ним со своими прошениями? На стенах зала висели доспехи, ясно давая понять любому, кто входил в помещение, что с этим королевством шутки плохи. Ингрид также приказала повесить в зале шторы из красного бархата и обить трон синей парчой. Но её любимой деталью роскошного кресла были павлиньи перья, которые веером раскинулись на его изголовье, обрамляя голову королевы венком чёрно-зелёного цвета, когда она восседала на троне.

Наконец, удобно усевшись, она дала стражнику позволение впустить в зал охотника.

Мужчина зашёл, глядя себе под ноги, его тёмные волосы падали ему на глаза. Подойдя поближе, он опустился перед королевой на колени.

– Встань, охотник, у меня есть для тебя задание, – произнесла Ингрид. В этот момент она поняла, что даже не знает его имени. За последние несколько лет этот подданный выполнил множество её поручений, о которых нельзя говорить вслух и тайну которых он унесёт с собой в могилу. Но Ингрид продолжала приветствовать его, как если бы они были едва знакомы. Королева считала, что так лучше.

Охотник снял шляпу и посмотрел на неё, ожидая дальнейших указаний. Он убедился на собственном горьком опыте, что королева ненавидит, когда её перебивают.

– Я желаю, чтобы ты отвёл Белоснежку в лес, где она сможет пособирать цветы. – Дьявольская улыбка заиграла на губах королевы. – И там, мой преданный слуга, ты убьёшь её.

Охотник опешил:

– Но ваше величество! Она принцесса!

– Молчать! – закричала Ингрид, её глаза горели огнём. – Ты смеешь перечить королеве?

– Нет, ваше величество, – покорно ответил он, вновь опустив голову.

Королева постучала пальцами по подлокотнику трона. Мысль, что у охотника нет иного выбора, кроме как исполнить приказ, её приятно волновала. Если же он посмеет ослушаться, семью подданного и его самого ждут крайне неприятные последствия.

– Ты знаешь, что случится, если ты меня подведёшь.

Не поднимая глаз, охотник кивнул:

– Да, ваше величество.

«Словам мало веры, в плену обстоятельств потребовать нужно его доказательств»,

– прозвучал голос в голове Ингрид. Она знала, что он принадлежал не ей. Зеркало было всеведущим.

«Ах, да. Доказательство».

Взгляд королевы упал на красную шкатулку, которую она держала возле трона. Ингрид складывала в неё подати, собираемые с глупцов, которых к ней приводила стража, когда те не могли вовремя заплатить деньги в королевскую казну. Сейчас внутри шкатулки ничего не было. Она опустошила её только вчера. Приподняв ларец, королева изучила его оформление гораздо внимательнее, чем обычно. На шкатулке был декоративный элемент в виде сердца, пронзённого стрелой. Как поэтично.

Ингрид протянула затейливо украшенную шкатулку охотнику. Он с тревогой посмотрел на королеву – к её большому удовольствию. Женщине не верилось, что скоро всё свершится. Как долго она к этому шла! О какое наслаждение ей это доставит!

– Но чтобы точно убедиться в том, что ты меня не подвёл, – начала она, почти причмокивая от удовольствия губами, произнося эти слова, – принеси мне в этой шкатулке сердце Белоснежки.

Ингрид

Тридцать лет назад

Две девочки сидели на полу перед тёплым огнем, смотря друг на друга и соприкасаясь коленями. Одна расставила деревянные фигурки на небольшом льняном полотенце, расстеленном перед ними. Её младшая сестра, Кэтрин, в восторге захлопала в ладоши, когда их увидела:

– О, Ингрид, ты сделала ещё!

Кэтрин по очереди брала в руки маленькие округлые деревяшки, которым Ингрид нарисовала лица, и с восхищением их разглядывала. Одежда для игрушек была сделана из лоскутов ткани, найденных в старой маминой корзинке с принадлежностями для шитья. Отец думал, что выбросил все вещи матери, когда она умерла, но предусмотрительная Ингрид спрятала корзинку под своей кроватью. Старшая сестра знала, что её содержимое понадобится им для починки старой одежды и шитья новой. Платья, которые были у них, однажды износятся, если девочки не вырастут из них раньше.

Её отец и понятия не имел, как воспитывать дочерей. Обычно он оставлял их без присмотра, а сам уходил на работу в деревенскую кузню. Сёстры оставались одни надолго – от восхода солнца и до его заката, – но Ингрид это вполне устраивало. Ей не нравилось, когда отец был рядом.

– Да, – ответила она сестрёнке, поднимая маленькую фигурку короля с бумажной короной на голове. – Это король Джаспер, это королева Ингрид, а это Кэтрин, добрая фея.

Кэтрин рассмеялась:

– Ты королева! Ладно, мне даже нравится быть доброй феей. – Девочка прикоснулась к бумажным крылышкам, которые старшая сестра приклеила к спине фигурки, сделанной из деревяшки. – У меня есть волшебная сила?

– Конечно, есть, – ответила ей Ингрид. – И у королевы, само собой, тоже. Каждый должен уметь колдовать.

Безмятежное лицо Кэтрин слегка омрачилось, тени, отбрасываемые языками пламени, танцевали на её курносом носике:

– Но это ведь доброе колдовство, да?

– Конечно, – заверила её старшая сестра. Иногда отец пересказывал им глупые слухи о ведьмах, которые практиковали тёмные искусства, но он клялся, что это просто чепуха. Здесь Ингрид была склонна с ним согласиться. Мира магии не существует. В этом девочка была уверена. Иначе она бы нашла способ спасти свою мать от болезни.

Но Кэтрин было всего десять. Нужно, чтобы она верила. Ингрид было тринадцать, и она была старше и умнее своей сестрёнки, по крайней мере, так она себе говорила. И, поскольку они лишились матери, Ингрид старалась научить младшую сестру всему, чему бы её научила мать, будь она всё ещё жива. Это означало, что ей предстояло обучить Кэтрин чтению и письму, а также многим другим вещам. Отец забрал девочек из школы, когда мать умерла.

– Ваше дело – следить за хозяйством, – заявил он Ингрид. – Готовить, убирать, опрятно выглядеть, держать рот на замке и быть готовыми прислуживать мне, когда я вернусь домой.

Словно он был король. А ведь он совершенно точно им не был. Порой, когда отец возвращался домой ночью позднее часа, к которому его ожидали, Ингрид и смотреть-то на него не хотелось – так от него разило. Иногда отец даже не ел ужин, приготовленный для него дочерью. Он просто заваливался в кровать и не вставал, пока девочки не будили его утром. Такие вечера нравились Ингрид больше всего. Они с Кэтрин могли поесть, не уменьшая свои порции, чтобы ему досталось побольше, и им не приходилось слушать его язвительные замечания (он постоянно был очень зол, словно ненавидел их за то, что они продолжают жить, когда мать умерла).

Так что, если время от времени ей приходилось говорить Кэтрин невинную ложь, чтобы младшая сестра не возненавидела их жизнь так же, как она, Ингрид это делала.

– Кэтрин – добрая фея, а добрые феи и эльфы владеют самым лучшим видом магии, – сказала Ингрид, беря деревянную фигурку сестры и пронося её над их головами, как если бы она умела летать.

Сёстры играли, казалось, целую вечность, и Ингрид наконец позволила себе немного расслабиться. Обед варился в кастрюльке на огне – похлёбка, которую они будут есть не один день. И при любом раскладе отца не стоило ждать раньше, чем небо потемнеет.

Поэтому, услышав, как с грохотом распахнулась дверь, когда солнце было ещё в зените, обе девочки подпрыгнули. Отец вернулся домой рано.

Ингрид было ненавистно, что внешне она похожа на этого человека. Голова у девушки, конечно, не лысела, но у неё были жёсткие тёмно-русые волосы, в то время как волосы Кэтрин отливали такой же глубокой чернотой, как у их матери. Глазами, тёмными, словно угли, Ингрид тоже пошла в отца. Между тем глаза Кэтрин были карего цвета – эта черта ей также досталась от матери. Девушке казалось несправедливым, что сестра столь сильно походит на ту, кого они обе так горячо любили, а сама Ингрид напоминает человека, чьё общество их тяготило.

– Почему вы обе сидите на полу, как собаки? – проревел он, крепко сжимая рукой дверную ручку.

– Извини, папа! – Кэтрин вскочила на ноги, а одна из фигурок упала на пол и подкатилась к самым ногам их отца.

Наклонившись, мужчина впился глазами в деревяшку. Это была фея Кэтрин.

– Игрушки? Вы играли с игрушками? – Он бросился в сторону девочек. Ингрид инстинктивно выставила руку перед Кэтрин, чтобы заслонить сестру от отца. – Вы должны заниматься хозяйством! Готовкой! Женщины не сидят на полу, Ингрид. Ты слишком взрослая, чтобы так себя вести.

– Ужин уже готовится, отец, – произнесла старшая сестра вкрадчивым голосом, пока глава семейства громко расхаживал по комнате. – Мы не ожидали тебя в ближайшие несколько часов.

– Меня отправили домой, – пробормотал он. – Урезали дневную оплату за то, что будто бы заявился в плохом состоянии.

Отец едва стоял на ногах. Зачем он пришёл? Теперь им придётся как-то пережить его настроение, дурное как никогда. Ингрид казалось, что стены сжимаются вокруг них.

– Возможно, тебе стоит лечь спать? – предложила девушка.

Глаза отца сузились, и он рявкнул:

– На кой чёрт мне сон! Мне нужны деньги, глупая девчонка! – Он замахнулся на неё рукой, и девушка отпрянула. Шатаясь, мужчина вновь приблизился к дочерям. – Вы обе должны быть там, пахать вместо меня, отрабатывая своё содержание. Довольно возиться с игрушками! – Отец взял в руку деревянную фигурку и бросил её в огонь.

– Нет! – закричала Кэтрин. Девочка рыдала, видя, как фея Кэтрин затрещала в печке, а затем и вовсе исчезла у неё на глазах.

– Прекрати рыдать! Слышишь меня? Сейчас же перестань! – кричал отец.

Ингрид наблюдала за тем, как его рука взмыла вверх, словно собираясь обрушиться на что-то. Она всегда брала удар на себя. Девушка не могла вынести зрелище того, как её сестрёнку бьют. Но то, как отец выглядел сегодня, и то, что он говорил о работе, подсказало ей: сегодня ему будет недостаточно сорваться на старшей сестре; он отыграется на них обеих. Отец схватил Кэтрин за прядь волос и начал тянуть. Она зарыдала сильнее.

– Это всё, на что ты годишься, девочка? Можешь только выводить меня из себя? – продолжил он кричать.

– Отпусти её! – сказала Ингрид, толкнув отца в широкую грудь. Но главу семейства это совершенно не смутило. Лишь вызвало смех. Старшая дочь почувствовала, как всё внутри неё каменеет. Ещё немного, и она не сможет контролировать свой гнев.

– Глупая уродина, – ругнулся на неё отец. – Ты ещё бесполезнее малявки.

Он опустил руку.

Ярость закипела в ней подобно вареву, готовому убежать из котла. Ингрид надоело слушать, какая она бесполезная и уродливая. Разве может она хорошо выглядеть, когда живёт в этой лачуге и ходит в лохмотьях? Она не позволит ему ударить её вновь и не допустит, чтобы он обидел её младшую сестру. Оттолкнув Кэтрин в сторону, Ингрид схватила кочергу из печи и стукнула ей отца по голове. Тот упал, громко ударившись об пол.

– Ингрид! – испуганно вскричала Кэтрин.

Но девушка и бровью не повела. Выражение невероятного удивления, отразившееся на лице отца, когда она его ударила, доставило ей облегчение. «Как тебе это нравится?» – мысленно спросила она.

Ингрид пристально посмотрела на мужчину, который продолжал лежать на полу и часто, словно всё ещё не мог прийти в себя от удивления, моргал. Она не стала дожидаться, когда отец встанет на ноги. Вместо этого девушка схватила Кэтрин за руку и вместе с ней побежала прочь из дома. Она ни на секунду не останавливалась, пока сёстры не скрылись глубоко в чаще леса. Кэтрин плакала, почти не переставая.

– Куда мы идём? Что мы делаем? – всё спрашивала младшая сестра, пока они бежали.

Но у Ингрид не было ответов на эти вопросы. Девушка знала одно: она должна увести их от этого дома как можно дальше. Конечно, она не думала, что отец отправится за ними следом. С чего бы? Ведь он их не любил. Но Ингрид всё же не хотела, чтобы он их нашёл, поэтому сёстры продолжали идти.

– Мы идём домой? – спросила Кэтрин спустя некоторое время.

Казалось, они шли уже не один час, небо становилось всё темней. Ингрид огляделась в поиске выхода из леса. Наконец, она увидела прогалину.

Девушка посмотрела на заплаканное лицо сестрёнки:

– Ты хочешь вернуться домой к этому человеку? – спросила она. – Ты хочешь, чтобы с нами обращались, как с собаками? Не такой жизни для нас хотела бы мама! Не такой жизни для нас хочу я! И ты должна думать так же.

У Кэтрин задрожала верхняя губа:

– Но куда мы пойдём?

Ингрид уже доводилось слышать эти слова. Девочка помнила, как произнесла их у постели матери незадолго до её кончины. Мама сказала ей, что она должна быть добра к своей сестре и хорошо её воспитать. Ингрид дала слово, но, как и Кэтрин сейчас, спросила, куда им идти. Она знала, что на отца, в отличие от матери, они не смогут положиться. И мама, казалось, тоже это понимала:

– Куда – не столь важно, – так она, тяжело дыша, ответила дочери. Ингрид вытерла пот с её лица. – Важно лишь то, чтобы вы были вместе.

Она ни за что не нарушит слово, данное матери. Притянув Кэтрин к себе, девушка крепко обняла плачущую сестрёнку:

– Куда бы мы ни пошли, там нам будет лучше. Самое главное, что мы вместе, – успокаивала её она, повторяя слова, которые когда-то произнесла мать. Затем Ингрид снова взяла Кэтрин за руку и повела девочку за собой вниз по тропинке.

Когда сёстры наконец вышли из леса, поблизости не было их деревни. Эта местность была им незнакома. Они ушли далеко, здесь Ингрид ещё не доводилось бывать. Девушка окинула взглядом засеянные поля, раскинувшиеся прямо перед ними, и зачарованно посмотрела на возвышавшуюся вдалеке гору. Тут и там сквозь ветви деревьев виднелись дворцовые башенки. Она не знала, где они, но это место вполне годилось для того, чтобы девочки начали здесь новую жизнь.

Ингрид даже не вздрогнула, когда внезапно на дороге перед ними возник фермер, едущий на телеге. Напротив, девушка помахала ему, чтобы он остановился. У мужчины было обветренное лицо, а его одежда изрядно износилась, но он казался добрым человеком.

– Простите, сэр, – обратилась она к нему приветливым и ласковым голосом, который обычно использовала только при разговоре с Кэтрин. – Возможно, у вас на ферме найдётся работа для меня и моей сестры? Мы будем усердно трудиться, сэр. Мы сироты, – и глазом не моргнув солгала девушка, не давая ему и секунды для сомнения. – Всё, что мы просим, – ночлег и немного еды. Взамен мы станем вашими преданными помощницами.

Мужчина посмотрел на Кэтрин, затем перевёл взгляд на Ингрид, а потом – обратно на Кэтрин. После этого указал на телегу позади себя:

– Садитесь. Что-нибудь придумаем.

Она помогла сестрёнке устроиться на сене и залезла в телегу следом за ней. Девочка даже не догадывалась, как сильно у неё устали ноги, пока не погрузилась глубоко в ароматную высушенную траву. Голова Кэтрин покоилась на плече Ингрид, пока фермер вёз их через поле. Девочка обняла сестру рукой, но взгляд её был прикован к возвышавшемуся на вершине холма дворцу. Никогда прежде она не видела столь величественное строение. Понимая, что это глупо, Ингрид всё же представила, каково жить в таком месте, где вдоволь яств и нарядов и где нет злых отцов. И, может статься, даже есть немного волшебства.

Кто бы ни жил внутри этого замка, он определённо обладал властью, а власть была тем, к чему жизнь научила её стремиться. Это то, чего она жаждала достичь каждой клеточкой своего существа. Как только Ингрид получит желаемое, никто больше не сможет вытирать об неё ноги.

Белоснежка

– Ваше высочество? – Белоснежка почувствовала, как её кто-то трясёт, пытаясь разбудить. – Пора вставать.

В её комнате кто-то есть? Принцесса открыла глаза и удивилась, увидев, что у её кровати стоит служанка. Что она здесь делает? Никто никогда не входил в комнату Белоснежки, кроме неё самой. Щурясь ото сна, принцесса оглядела помещение. В её покоях всё ещё было темно, а шторы были задёрнуты. Сейчас только середина ночи? Неужели на замок напали? Белоснежка не раз слышала разговоры слуг о том, что такое возможно. Учитывая, что тётю Ингрид не особо жаловали, нельзя было исключать угрозу государственного переворота.

Белоснежка узнала служанку – она была прачкой и отвечала за стирку тётиной одежды, требовавшей бережного ухода.

– Мила, что ты здесь делаешь? – спросила она, садясь в кровати. – Что-то случилось?

От удивления пожилая женщина подскочила словно ошпаренная:

– Вы знаете моё имя?

– Да, – внезапно Белоснежка опять смутилась. – Я слышала, как другие слуги обращались к вам, и… – Она задумалась на мгновение, стоит ли продолжать. – Вы красиво поёте.

Приложив руку к груди, Мила ответила:

– Спасибо. Я… – служанка заговорила тише. – Я очень сожалею, что раньше мы с вами не говорили, ваше высочество. Королева… Ей не нравится, когда мы…

Белоснежка знала, что Мила пыталась сказать. Её тётя придерживалась мнения, что работа прислуги – служить ей, а не её племяннице:

– Всё в порядке, – успокоила женщину принцесса.

Мила улыбнулась:

– Но сегодняшний день – исключение. Королева Ингрид велела мне помочь вам собраться на прогулку!

– На прогулку? – Должно быть, Белоснежка всё ещё спала. Тётя не разрешала принцессе бывать где-либо за пределами замка.

– Именно! – Мила стянула тяжёлое одеяло, расшитое вручную, вниз и помогла Белоснежке встать с кровати. – Ваша тётя решила, вы будете рады отправиться в лес за цветами.

– Неужели? – Белоснежке всё никак не верилось в то, что это правда. – Вы уверены?

Подперев бока руками, Мила засмеялась:

– Да, ваше высочество! Она лично дала мне это указание прошлой ночью и велела помочь вам собраться. Королева передала платье, которое вы должны надеть, а также всё необходимое. Её величество пожелали, чтобы вы выдвинулись пораньше, пока на улице ещё не слишком жарко.

Принцесса в недоумении следила за тем, как Мила выполняла за неё те обязанности, с которыми она справлялась все эти годы самостоятельно. Служанка наполнила чашу водой и помогла ей умыться, заправила за ней кровать и прибрала её вещи. Она расчесала волосы Белоснежки и помогла ей завершить причёску красной лентой, которую повязала вокруг головы девушки, закрепив узлом с бантом. Принцесса с трудом сдерживала слёзы: с тех пор, как умерла её мать, никто не помогал Белоснежке ни с одной из этих обязанностей. Тётя Ингрид убедила отца, что девочка уже достаточно взрослая, чтобы заботиться о себе сама, но больше всего ей недоставало именно человеческого участия. Девушке не хватало общества матери. Наблюдая в зеркале за тем, как Мила завязывала на её голове бант, Белоснежка не могла не вспомнить, как то же самое делала мама. Каждый день принцессы походил на предыдущий. Но сегодня… Сегодня всё будет иначе! Каким-то образом тётя узнала о её заветном желании выйти за пределы дворцовых владений и увидеть другую часть королевства… Пусть даже всего на пару часов.

Её удивил шаг навстречу, сделанный тётей Ингрид, особенно в свете случившегося накануне: прошлым вечером королева вызвала Белоснежку в тронный зал, где задала ей вопросы о Генрихе, после того как застала их за беседой в саду. Принцесса не видела тётю целую вечность (неужели прошёл целый год?), но королева за это время ничуть не изменилась. Словно время обошло её стороной.

– Ты позволила незнакомцу зайти в наши владения и не сообщила об этом страже! Ты ослушалась меня, – отчитывала племянницу королева на глазах у нескольких стражников. – Сколько раз мне тебе повторять, что ты не должна разговаривать с незнакомцами?

Белоснежка смотрела себе в ноги:

– Прошу прощения, тётя Ингрид, но Генри казался таким добрым. Было понятно, что он не причинит мне зла.

– Генри? – повторила королева, приподняв безупречно изогнутую бровь. – Значит, ты говорила с чужаком так долго, что даже успела узнать его имя?

Щёки Белоснежки залились краской. Тётя недовольна её поведением, но она ещё может всё исправить, воззвав к её благоразумию:

– Он пришёл, чтобы обсудить с тобой торговое соглашение. Я объяснила ему: придя без приглашения, он нарушит твои планы. И предложила, чтобы он сперва сообщил о своём желании встретиться. Я сказала, что он должен уйти.

Ингрид выпрямилась на троне, впившись в подлокотники своими молочно-белыми руками:

– И?

– И? – Белоснежка не знала, как продолжить. В присутствии тёти она старалась тщательно подбирать слова. Они так редко виделись. Принцессе не хотелось испортить их отношения ещё сильнее. Собственно говоря, девушка до сих пор мучительно пыталась понять, что такого она могла сделать, чтобы заставить тётю от неё отдалиться. Когда отец исчез, принцесса ожидала, что тётя захочет стать к ней ближе. Вместо этого королева закрыла перед ней двери – и в буквальном, и в переносном смысле. Помимо того, что Ингрид распустила большую часть придворных, она год за годом отменяла балы, урезала список посетителей и прекратила всякое неформальное общение с людьми (в том числе и с Белоснежкой). Девушка всё задавалась вопросом, была ли в этом её вина. Если так, об этом никогда не говорилось вслух. Интересно, замечала ли тётя, как много она делает для замка, чтобы его жители не погрузились в полнейшее отчаяние?

Ингрид глубоко вздохнула:

– Что ещё он сказал? Что ему было нужно на самом деле?

– Он не хотел ничего плохого, – ответила Белоснежка. – Он надеялся встретиться с тобой, но я объяснила ему, что посетители редко получают аудиенцию у королевы.

Даже после этого объяснения Ингрид продолжала выглядеть недовольной:

– Ну что ж, ему придётся подождать. А ты больше никогда не нарушишь мой приказ. Тебе ясно?

– Да, тётя Ингрид, – Белоснежка предполагала, что у королевы есть причина на неё сердиться, ведь она поступила вопреки её воле. Если бы только тётя согласилась принять у себя Генри, она бы увидела, что он совершенно не опасен.

И вот, всего день спустя, она решила дать Белоснежке глоток свободы. Возможно, в их отношениях наконец-то наметились изменения.

Мила развернула перед принцессой такое красивое платье, что у неё на мгновение перехватило дыхание. Она с наслаждением прикоснулась к синему лифу с рукавами-фонариками, которые были украшены красными вставками, и к подолу из сияющей жёлтой атласной ткани. У неё уже очень долгое время не было обновок. Белоснежка почти начала сомневаться в том, стоит ли ей надевать это платье (а что, если она порвёт или запачкает его в лесу?). Но кто знает, когда в следующий раз ей представится возможность примерить такой великолепный наряд? Девушка облачилась в него, сияя от счастья.

Закончив с одеванием, служанка предложила Белоснежке немного печенья и чая, которые уже ждали в комнате на подносе. Довольная, принцесса посмотрела в окно. Небо всё ещё было окрашено в голубовато-розовый цвет: солнце пока не взошло.

Мила кашлянула, поторапливая девушку:

– Боюсь, вам нельзя засиживаться за завтраком, ваше высочество, – произнесла она с сожалением. – Человек, который будет сопровождать вас по приказу королевы, уже здесь.

Белоснежка прервала чаепитие, не успев сделать очередной глоток:

– Уже? Но ещё даже не рассвело.

– Именно, – ответила Мила, утвердительно кивнув. – Ваша тётя печётся о вашей безопасности за пределами стен замка. Поскольку королева не может отправиться с вами, она считает, что лучше будет, если вы выйдете из замка под покровом темноты, так, чтобы никто вас не видел.

– Вот как, – об этом Белоснежка не подумала, ведь все свои дни она проводила, оставаясь в тени.

– Кроме того, вам предстоит долгий путь. Я позволила себе собрать для вас немного еды. А теперь идите!

Она выйдет за пределы замка! Ради этого она, конечно, сделает всё так, как того хочет королева. Белоснежка испытывала такое воодушевление, что даже забыла взглянуть на портрет своих родителей, перед тем как её увлекли к человеку, который будет её сопровождать.

Принцесса узнала мужчину в ту же секунду, как увидела. Его отличали высокий рост и крепкое телосложение. Тёмно-русые волосы были собраны в небольшой хвост, и на нём была прогулочная одежда. Девушка была рада любой возможности посмотреть другому человеку в глаза, но у этого мужчины они были опущены. Белоснежке хотелось узнать его имя, но он не выглядел слишком общительным. Ей было известно об этом мужчине лишь то, что он с давних пор служит тёте, руководя охотниками, которые добывают мясо для дворцовой кухни. Он был известен просто как «охотник». Девушке не верилось, что королева отпустила его сегодня, чтобы он сопровождал племянницу.

Мужчина поклонился:

– Доброе утро, принцесса. Нам нужно отправиться в путь до того, как на улице станет слишком светло.

– Конечно, – ответила девушка, чувствуя, как внутри нарастает нетерпение. Обернувшись, она посмотрела на Милу и, скромно улыбнувшись, произнесла: – Спасибо, что помогли мне сегодня, – чем вогнала женщину в краску. – Пожалуйста, передайте моей тёте, что я принесу ей великолепный букет.

Служанка сделала реверанс:

– Конечно, ваше высочество.

Путь оказался не таким длинным, как утверждала Мила, но Белоснежка всё равно успела насладиться поездкой в экипаже. Всё удовольствие досталось ей одной, поскольку охотник выступил в роли кучера. Она дышала свежим воздухом, пока лошадь несла за собой карету, подпрыгивавшую на ухабах тихих деревенских улочек, жители которых только-только начали просыпаться. Вскоре они очутились у подножия горы среди лугов, столь пышно цветущих, что Белоснежка с трудом верила, что видит их в действительности. Солнце только начало вставать в безоблачном утреннем небе, и принцесса решила, что королевство ещё никогда не выглядело столь прекрасным.

Неужели поля всегда были такими лучезарными и столь щедро усыпанными цветами? Действительно ли фермерские угодья всегда были такими оживлёнными? А в яблоневом саду всегда было так много деревьев? Девушка вспомнила, что в детстве, живя в семье фермера, её мама также выращивала яблоки. Эти люди приютили маму и тётю Ингрид, и Кэтрин без устали трудилась, чтобы отплатить им добром за добро, помогая их саду расти и плодоносить. Принцесса была бы очень рада сделать остановку, чтобы полюбоваться на эти деревья поближе и представить, как её мама срывает с одной из веток самый спелый фрукт, но ей не хотелось быть настырной и просить охотника о подобной услуге. Она испытывала искреннюю благодарность уже за одно то, что ей разрешили покинуть пределы замка. Прошло так много времени с тех пор, как Белоснежке было дозволено находиться в окрестностях деревни и видеть, как сельские жители возделывают землю и пасут скот. Девушке хотелось запечатлеть в своей голове каждую увиденную картину и навсегда запомнить любую мельчайшую деталь. Кто знает, когда ей представится возможность отправиться в следующую поездку?

Экипаж остановился. Обойдя его, охотник открыл принцессе дверь. Он всё ещё избегал смотреть ей в глаза:

– Мы на месте, ваше высочество, – произнёс он сухо.

– Благодарю вас! – ответила она, поспешив выйти из кареты на свободу. Мимо девушки пролетел чибис – одна из любимых птиц её матери. Он радостно зачирикал, поскольку знал, что увидеть Белоснежку в таком месте было большой редкостью. Взяв вещи, девушка окинула взглядом окрестности.

Они находились в рощице на пригорке. Высокая трава и цветы свободно росли тот тут, то там. Здесь было столько видов растений самых разных оттенков, что ей не терпелось начать составлять идеальный букет, поэтому она, не дожидаясь приглашения, приступила к сбору цветов, напевая сама себе во время этого занятия. Чуть поодаль девушка видела лес, на который, казалось, совсем не падали лучи света. Деревья, которые в нём росли, были по большей части мёртвыми. Возможно, когда-то эти земли выжег огонь. Белоснежку поразило, что настолько разные миры могут соседствовать друг с другом.

– Мы пойдём туда, – сказал охотник, указывая в сторону тёмного леса. За спину себе он закинул мешок, который выглядел довольно тяжёлым.

Хотя такой выбор и показался Белоснежке странным, ей не хотелось ставить под сомнение решения своего сопровождающего. К тому же он мог знать об этой местности что-то такое, чего не знала она. У охотника определённо было больше опыта в подобных вопросах, чем у неё. Девушка и её спутник не торопясь направились в сторону мёртвых деревьев. Принцесса останавливалась через каждые несколько шагов, чтобы как следует рассмотреть красоту окружавшей их природы.

Заметив у себя под ногами маргаритку, Белоснежка опустилась на колени, чтобы её сорвать. Прижав цветок к груди, она застенчиво спросила охотника:

– Вы голодны? Уверена, Мила собрала в дорогу достаточно еды для нас обоих.

Мужчина на секунду взглянул на неё, прежде чем ответить:

– Нет, ваше высочество. – Он сделал жест рукой, пропуская её вперёд. – После вас.

– Простите, – Белоснежка продолжала идти вперёд, попутно сорвав несколько цветков дикой розы, которые росли в траве так густо, словно плющ, – я даже не знаю, как к вам обращаться. Как вас зовут?

– Вы можете называть меня охотником. Так меня зовёт моя королева.

Возможно, это вновь обретённая свобода прибавила ей смелости, которой ей всегда не хватало, так или иначе, Белоснежка проявила настойчивость:

– Уверена, у вас есть имя. Прогулка стала бы ещё приятней, будь у меня возможность обращаться к вам так, как вас зовут на самом деле.

– В этом нет необходимости, – ответил он, вытирая пот со лба и озираясь по сторонам.

«Ну что ж», – подумала Белоснежка, оставляя попытки. Девушка предположила, что дело в том, что он всё-таки на службе. Возможно, охотник не может защищать её, проявляя в то же время общительность. В любом случае она не позволит ему испортить ей настроение. Принцесса поправила на плечах красивую новую накидку, полученную этим утром. Поскольку день только начинался, воздух был ещё достаточно прохладным, но Белоснежке было комфортно. Возможно, ей удастся собрать столько цветов, что она украсит ими замок. А как только они завянут, она соберёт семена и посадит их рядом с птичником.

Мысль о птичнике и саде напомнила девушке о Генри. С их встречи прошло мало времени, но ему удалось её очаровать. Если бы только он смог уговорить тётю Ингрид принять его, королева бы убедилась в том, что он порядочный человек. Хотя в действительности принц, наверное, уже был на пути обратно в своё королевство. От этой мысли Белоснежке стало грустно. Ну почему ей тогда не хватило смелости предложить Генри встретиться вновь? Затем она рассмеялась. В голове девушки никогда раньше не возникали подобные идеи. Должно быть, это горный воздух наводил её на такие безумные мысли.

Внезапно услышав некий звук, Белоснежка остановилась. Что-то копошилось в траве впереди неё. Поспешив к месту, из которого доносился шорох, она обнаружила птенца. Должно быть, он выпал из гнезда или налетел на дерево. Малыш продолжал прыгать в попытке взлететь, но падал обратно на землю. Девушка взяла птичку в руки.

– С тобой всё в порядке? – спросила она птенчика, как если бы он мог ей ответить. Проведя рукой по его пёрышкам, принцесса почувствовала, как он задрожал от её прикосновения. – Бедняжка. Я думаю, он упал, – сказала она, предпринимая ещё одну попытку вовлечь охотника в разговор. Если мужчина и был всё ещё позади неё, он ничего не ответил. Принцесса решила продолжить говорить: – Затрудняюсь сказать, ранен он или просто напуган. Не волнуйся, дружок, я с тобой. – Внезапно в её голове промелькнуло воспоминание о том, как мама делала то же самое, а она стояла рядом и смотрела. Эта мысль заставила девушку улыбнуться, затем её внимание вновь переключилось на птичку: – Ты хочешь попытаться взлететь? – спросила она птенца, радуясь, что хотя бы ненадолго появился кто-то, с кем она может поговорить. Опустив его обратно на землю, принцесса ободряюще произнесла: – Вперёд, попробуй ещё разок. – Словно последовав её совету, птаха сделала несколько попыток оторваться от земли, последняя из них увенчалась успехом, и она улетела.

Белоснежка радовалась, наблюдая за тем, как птенчик упорхнул. Она уже было собралась рассказать охотнику о том, что её мать любила птиц, как вдруг её накрыла тень. Девушка в удивлении подняла взгляд вверх и увидела, что над ней нависло могильно-бледное лицо охотника.

Всего через несколько секунд её удивление сменилось на тошнотворный ужас: охотник занёс над ней нож.

На коже Белоснежки проступил пот, её колени задрожали. Даже несмотря на животный страх, охвативший всё её существо, девушке хватило секунды, чтобы осознать происходящее. Охотник держал в руке нож. У принцессы кровь застыла в жилах, когда она поняла, что побороть рослого мужчину у неё нет шанса, а бежать ей некуда. Девушка ясно осознала, что её ждёт. Белоснежка почувствовала, как её всю затрясло. Инстинктивно отступив, она споткнулась и при этом попыталась защитить лицо руками. В действительности это было очень глупо. Нож всё опускался, девушка закричала, и звук её голоса эхом пронёсся по поляне. Она услышала, как птицы, сидевшие на ближайшем дереве, испуганно вспорхнули, встревоженные её криком, но поблизости не было больше никого, кто мог бы её слышать. «Значит, вот как я умру», – подумала девушка, затаив дыхание и приготовившись к удару.

Однако вместо этого она услышала, как нож брякнул, ударившись о землю.

Опустив руки, которыми она закрывала лицо, Белоснежка увидела, как охотник упал перед ней на колени. Он посмотрел на неё. Принцесса впервые увидела его глаза. Они были зелёного цвета.

– Я не могу этого сделать! – проревел он, его лицо было искажено отчаянием. – Простите меня. Умоляю вас, ваше высочество. Простите. Она вас ненавидит, завидует вам. Она не остановится ни перед чем.

Слова охотника казались Белоснежке бессмыслицей. Кто-то ей завидует? Почему? Но было не время задавать вопросы. Охотник в любую секунду мог вновь взять в руку нож. Именно этому девушку всегда учила королева: высокое положение подвергает её жизнь опасности. Вот почему она держала племянницу за семью замками. Тётя оказалась права.

В ужасе принцесса бросилась прочь, её сердце всё ещё бешено колотилось. Не успев пробежать и пары метров, она споткнулась. Девушка выставила руки вперёд, приготовившись к падению, и упала прямиком в цветочный куст, уколов при этом пальцы о шипы розы.

«Мама, помоги мне», – подумала девушка, наблюдая за струйкой крови, стекавшей по её руке. И она услышала материнский голос так же отчётливо, как прошлой ночью во сне: «Если ты чего-то хочешь, иногда для получения желаемого приходится идти на риск». Что бы сейчас сделала мама, будь она на её месте?

Ответ был очевиден. Мать Белоснежки никогда не отступала перед трудностями. За что бы Кэтрин ни бралась, она делала это смело и без колебаний, не подчиняясь требованиям общества и традициям, если они противоречили её взглядам. Начиная с заботы о птичнике и заканчивая ролью матери, она всегда стремилась найти решение и оказать помощь. Да, Белоснежке было очевидно, что её мама захотела бы получить ответы. Она бы пожелала узнать, кто вознамерился её убить, и удостовериться в том, что этот человек не сможет причинить вред ни ей, ни кому бы то ни было другому.

Всё ещё не в силах совладать с дрожью, принцесса поднялась с земли и медленно обернулась в сторону охотника. Неспешно, но уверенно она направилась к мужчине, который так и продолжал стоять на коленях. Каждая клеточка тела девушки умоляла её вновь пуститься бежать, но она, тем не менее, проявила твёрдость характера:

– Кто? Кто хочет убить меня, охотник?

Мужчина посмотрел на неё, удивлённый тем, что ей требуется уточнение:

– Как кто? Королева!

Ингрид

Двадцать четыре года назад

Кэтрин со стуком поставила тяжёлую корзину на стол.

– Это последняя порция на этой неделе. Всего десять! Если мы за них не получим хорошей выручки на рынке, даже не знаю, какой товар её достоин.

Ингрид посмотрела на корзину, доверху наполненную превосходными красными яблоками, которые из неё чуть ли не выпадали. Фрукты были такими спелыми, что их хотелось тут же взять в руки. Ни один из плодов не был повреждён, ни на одном из них не было ни вмятинки, ни даже тёмного пятнышка. Кэтрин бы никогда такого не допустила. Сестра носилась с деревьями в саду, словно с малыми детьми, тщательно следя за тем, чтобы они каждый день были политы и осмотрены. Фермер и его жена души не чаяли в младшей из сестёр и были довольны работой, которую та выполняла на ферме. Когда Кэтрин проявила интерес к яблоням, взрастить которые у фермера не получилось, уже на следующий год деревья дали хороший урожай. И сейчас, несколько лет спустя, яблоки Кэтрин считались лучшими во всём королевстве. Сестра вывела собственный сорт, который назвала «Красное пламя». Подобно зелёным яблокам, они обладали кислинкой, но вкус уравновешивался достаточной сладостью. Поговаривали даже, будто сам король заказывал по корзине яблок Кэтрин для приготовления сока, который он пил за завтраком. По крайней мере, Ингрид слышала об этом на рынке, хотя, конечно, это совсем не то, как если бы их незатейливое жилище хотя бы раз почтил своим присутствием кто-нибудь из жителей замка.

Поскольку несколько лет назад по просьбе Ингрид фермер взял их к себе, сёстры трудились в поте лица, чтобы отработать свой хлеб. Кэтрин моментально приспособилась к деревенскому укладу, но прошло совсем немного времени, и Ингрид такая жизнь наскучила. В то время как её сестра называла земледелие «единением с матушкой-природой» и любила потрудиться над тем, чтобы очередное капризное растение зацвело, Ингрид устала от того, что под ногтями у неё всегда грязь, а юбки испачканы землёй. Она не хотела провести жизнь, копаясь в земле, собирая урожай и жарясь на солнце.

Девушка пыталась поговорить с сестрой о переезде с фермы, но Кэтрин не хотела и слушать:

– Они были так добры к нам, Ингрид, – говорила младшая сестра столь свойственным ей рассудительным тоном, будто это означало, что теперь девочки должны всю свою жизнь до последнего вздоха служить семейной паре, которая обращалась с ними, словно с нанятой прислугой. Шесть дней в неделю сёстры вставали ни свет ни заря, чтобы собрать созревшие фрукты и овощи и работать в поле, не разгибая спины, до самого захода солнца. Казалось, на седьмой день им положен отдых, но девушки были вынуждены отправляться в деревню, чтобы продать урожай.

По правде сказать, Ингрид ничего не имела против воскресного распорядка, поскольку он давал ей единственную возможность сбежать с фермы. Фермер позволял девочкам ездить в деревню одним, чтобы они продавали чудесные яблоки Кэтрин и другие продукты. Он даже разрешал им брать телегу. Ах, если бы только Ингрид могла забрать её и никогда больше не возвращаться в это ужасное место… Но она не могла бросить сестру.

– На этой неделе мы собрали вдвое больше урожая, чем на предыдущей, – заметила Кэтрин, перед тем как они выдвинулись на рынок. Она разложила яблоки по корзинкам так аккуратно, как если бы это была свежая партия яиц. – Дядя Герберт и на прошлой неделе не мог поверить, что мы продали так много.

– Он тебе не дядя, – осекла её Ингрид, и Кэтрин прекратила возиться с фруктами, чтобы взглянуть на неё. – Извини. Но… Это правда. Он не даст за тебя приданое. Не станет искать для тебя партию. У него нет перед нами обязательств, Кэтрин, и однажды он отберёт у нас жизнь, к которой мы привыкли, так же, как это сделал отец. Если бы ты это поняла, то не меньше меня захотела бы поскорее покинуть это место.

Кэтрин вздохнула:

– Ох, Ингрид.

Сёстры уже не раз высказывали противоположные мнения на этот счёт.

Лучи солнца пробились через щели сарая и осветили младшую сестру Ингрид. Несмотря на то, что часы, проведённые на солнце, придали её коже более смуглый оттенок (поскольку она всегда отказывалась надевать старенькую широкополую соломенную шляпу Ингрид), а кожа на её руках огрубела от тяжёлой работы, Кэтрин не стеснялась этих нюансов своей внешности, скорее даже наоборот. Её причёска всегда была простой и удобной и открывала лицо, хотя Ингрид сотню раз ей говорила, что нужно собирать волосы по последней моде, как стремилась делать она сама. Ничто не могло изменить того, что девушка располагала к себе всех, кого встречала – начиная с фермера и заканчивая людьми на рынке. У Ингрид были некоторые сомнения, действительно ли они хотят тратить деньги на первосортные яблоки (фермер настаивал, чтобы Кэтрин увеличила цену на них вдвое). Возможно, всё дело было в очаровании, исходившем от золотистых глаз младшей сестрёнки. Но на Ингрид оно больше не срабатывало.

– К концу следующего месяца мне исполнится девятнадцать, – начала Ингрид, помогая Кэтрин поднимать корзины с фруктами и загружать их в тележку. – Пришло время мне позаботиться о своей жизни. Если тебе нравится та, которую ты ведёшь сейчас, можешь ничего не менять. Я же хочу большего.

Кэтрин нахмурилась. Так она делала нечасто:

– Куда ты пойдёшь? Как ты будешь зарабатывать на еду и одежду? Возможно, если ты попросишь дядю, то есть Герберта, помочь тебе найти работу в деревне, то сможешь остаться жить здесь, но при этом быть более свободной.

Ингрид наклонила голову. Девушка не рассматривала такую возможность, но она может оказаться наилучшим вариантом… На первое время.

– Возможно. – Ингрид набросила парусину поверх тележки, и сёстры отправились в дальнюю дорогу до деревни. Они прибыли туда как раз к началу утренней суматохи.

Рыночную площадь накрывала тень, отбрасываемая церковью. Некоторые торговцы продавали товар прямо с тележек, другие расхаживали по рынку с корзинами. Кэтрин предпочитала разложить товар на прилавке, чтобы покупатели могли прикоснуться к нему и ощутить его аромат.

– Так у них есть возможность выбора, – всегда говорила она. Сперва Ингрид подумала, что это глупая идея. Кто захочет покупать захватанный чужими руками товар? И вновь она ошиблась, поскольку метод Кэтрин всегда создавал перед их прилавком очередь. Сегодня жители деревни ждали сестёр ещё до того, как они прибыли и установили прилавок.

– Здравствуй, Кэтрин! – поприветствовал младшую сестру хозяин мясной лавки, когда девушки начали раскладывать товар.

Все знали Кэтрин. А вот имя Ингрид люди могли вспомнить с трудом. Она понимала, что ни одну из них нельзя назвать первой красавицей королевства, но Ингрид, по крайней мере, щипала себя за щёки, пытаясь придать им здоровый румянец, и следила за чистотой своей одежды. Она внимательно читала книги и могла поддержать разговор, в отличие от большинства этих крестьян. Неужели им так сложно хотя бы запомнить её имя?

– Здравствуйте, сэр Адам! – в свою очередь поприветствовала мужчину девушка, ведь она, само собой, также помнила имя каждого из этих людей.

– Эти яблоки выглядят ещё великолепнее тех, которые вы продавали на прошлой неделе. У вас есть что-нибудь новенькое?

Ингрид не терпела глупых вопросов:

– Что есть, то есть, – произнесла она сухо. – Мы не можем волшебным образом вырастить за ночь бобы.

Адам посмотрел на девушку удивлённо, и она поняла, что перегнула палку. Кэтрин прикоснулась к её плечу:

– Почему бы этим утром тебе не позволить мне взять продажу на себя, а ты пока пройдёшься по округе? – мягко спросила младшая сестра. – Я справлюсь одна.

Такое решение принесёт Кэтрин не меньше пользы, чем Ингрид: торговля у девочки всегда шла лучше, когда она вела её в одиночку. У сестры был такой добрый, терпеливый нрав, что жители деревни слетались к ней как мухи на мёд.

Ингрид недовольно посмотрела на Адама:

– Идёт. – Она взяла несколько яблок и опустила их в небольшой мешок. Иногда ей удавалось продать их другим торговцам. – Я скоро вернусь. Не раздавай товар бесплатно.

С этим была проблема. Кэтрин проявляла излишнюю жалость ко всяким проходимцам. Если кто-нибудь пускал слюни на её яблоки, девочка порой могла сжалиться и отдать ему их бесплатно. Это выводило Ингрид из себя. Им с сестрой никогда не давали милостыню. Так с какой стати другие должны её получать?

Бесцельно бродя по рыночной площади среди ларьков, Ингрид свысока смотрела то на лоток с рыбой, выложенной на льду, то на прилавок, за которым кто-то продавал мыло. Неделя за неделей здесь предлагали одни и те же товары. Даже свобода, которую даровали дни, проведённые на рынке, начала утрачивать для девушки свою привлекательность. На мгновение Ингрид остановилась у ювелирной лавки, чтобы полюбоваться на нить чёрного жемчуга. Она ещё никогда не видела жемчужин такого тёмного цвета. Вне всякого сомнения, их добыли не в этих краях. Она прикоснулась к одному из драгоценных перламутров кончиком пальца.

– Вам что-то приглянулось, красавица? – спросил лавочник.

– Да, вот эти…

– Он обращался ко мне, – перебила Ингрид молодая женщина, стоявшая рядом с ней.

Девушка посмотрела на незнакомку. Она определённо принадлежала к высшему сословию. Леди была одета в лиловое платье из тончайшего шёлка, а её голову покрывал роскошный платок цвета слоновой кости. Несколько браслетов из белого жемчуга украшали её перчатки, которые были подобраны в тон к платку. На лице женщины был красивый макияж, а сама она благоухала, словно роза, – у неё явно были дорогие духи. Ингрид посмотрела на даму, слегка приоткрыв рот. Незнакомка относилась к такому типу женщин, которые привлекают внимание и вызывают почтение. Именно к такому типу женщин Ингрид хотела принадлежать.

– Что вас интересует сегодня, госпожа? – спросил лавочник леди, они оба уже и думать забыли про Ингрид.

– Это, – женщина показала на украшение из чёрного жемчуга. Она его даже не примерила.

Ингрид отошла от ларька в расстроенных чувствах.

Жизнь несправедлива. И она могла бы относиться к такому типу женщин – властных, привлекательных, хорошо владеющих собой, если бы только ей предоставили для этого ресурсы. А ресурсы у неё определённо не появятся, пока она живёт в затхлом фермерском домишке. Ингрид хотелось стать совершенно другим человеком.

– Чего пожелаете, моя госпожа?

Девушка продолжала идти. Кем бы ни был говорящий, он явно обращался не к ней. Этот урок она хорошенько усвоила.

– Я спросил, не хотите ли вы, чтобы я исполнил ваше желание, моя госпожа?

Ингрид обернулась.

К ней обращался пожилой мужчина. Его лицо было покрыто глубокими морщинами, а седая борода свисала чуть ли не до колен. Серые глаза испытующе впились в неё. Девушка перевела взгляд на очевидно принадлежавший ему небольшой прилавок, заваленный безделицами всех форм и размеров. Старик также торговал вазами, сундуками и небольшими бутылочками, наполненными тем, что, по всей видимости, было специями. Посмотрев обратно на хозяина прилавка, Ингрид увидела, что старик продолжает за ней внимательно наблюдать.

Продолжить чтение