Читать онлайн Бледнее бледного бесплатно

Глава первая

За окном протяжно завыла собака.

Потом еще одна.

И третья…

Некоторое время они соревновались друг с другом в умении рождать к жизни звуки премерзостные и леденящие кровь, а потом их многоголосый вой оборвался также внезапно, как и начался.

«Зря ты все-таки в это пророчество попала», – после долгого молчания Хода подвела, наконец, итог своим размышлениям.

Вообще говоря, она только что поставила абсолютный мировой рекорд. По крайней мере, для себя. Ибо не открывать рта на протяжении почти всего долгого осеннего вечера для создания с такой повышенной общительностью, это было все равно, что бессмысленно прожить целую вечность. Никогда раньше, а, забегая далеко вперед, – и никогда уже после, она не молчала так долго. И вот теперь она была готова, наконец, поделиться сладкими плодами своих размышлений, причем совершенно безвозмездно. И при этом ей как всегда было глубоко плевать, что никто ее ни о чем и не спрашивал.

«А вот если бы ты послушалась меня тогда … – Хода продолжала, как ни в чем не бывало. – И не сделала бы ту дурацкую татуировку с плющом[1], а сделала бы скажем… Ну, вот, к примеру, хотя бы ящерку розовую, или черепаху какую… Да хоть череп! – Хода немного подумала эту мысль и, похоже, она ей сильно понравилась. – Правда, сделала бы ты череп, и тогда бы Сон Змеи не про тебя писан был. И попал бы туда тогда кто-нибудь другой, а мы бы сейчас дома сидели. И мылась бы ты не в этом ужасном тазу, а как положено – в просторной чистой ванной с солями и всяческими, там, благовониями», – Хода совсем по-человечески вздохнула и в ожидании ответа подняла глаза на Осси.

Осси Кай на эту зажигательную речь никак не отреагировала, и реагировать, похоже, не собиралась.

Она лежала в ванной и вовсю наслаждалась жизнью. Горячая вода и густая пена надежно отгородили ее не только от нудного ворчания своей подружки-защитницы, но и от всего остального мира со всеми его глобальными проблемами и мелкими бытовыми неустроенностями.

Ванна, конечно, была не очень – глубокое медное корыто, потускневшее от времени и с множеством вмятин на неровных боках. Незатейливый узор, выбитый по самому краю, уже почти совсем стерся и местами был просто неразличим. Но сейчас даже это было настоящим подарком судьбы.

За него, правда, пришлось внести дополнительную плату, и, причем не судьбе, – что было бы не так обидно, – а маленькому чернявому хозяину трактира с так и шныряющими по сторонам колючими глазенками. Десять ниров[2] за корыто горячей воды – это превышало все мыслимые, да, пожалуй, что и немыслимые пределы жадности. Но в тот момент Осси торговаться была не намерена, а поэтому легко – без вздохов и сожалений уступила. Правда, потом еще довольно долго пришлось ждать пока в эту старую, но по счастью, глубокую лохань, заставшую еще, наверное, эпоху мятежа натаскают горячей воды. Зато теперь мелкие радости жизни можно было вкушать беспрепятственно и сколь угодно долго.

Так что в ближайшее время вылезать из воды Осси вовсе не собиралась. Наоборот, она то и дело подливала крутого кипяточка из стоящего рядом на табурете ведра, поддерживая, таким образом, комфортность среды своего обитания на постоянном и должном уровне.

А Хода все это время думала и размышляла, и вот, наконец, взяла и выдала результат своих долгих бдений.

Так ничего и не ответив, Осси намочила в горячей воде чистую тряпицу и положила ее на лицо.

Жизнь была прекрасна, и испортить ее не мог никто. Даже Хода.

Волны тепла и блаженства укачивали ее и убаюкивали, маня куда-то далеко и обещая покой и уют…

Вот только перед закрытыми глазами снова и снова мелькали картинки подземелий, словно кто-то без устали вращал перед ней огромный калейдоскоп, в который по чьей-то очень недоброй прихоти вместо красивых и чарующих разноцветных узоров были напиханы унылые серо-голубые пейзажи из только что закончившегося похода…

Был он долгим, тяжелым и сопряженным с большим риском для здоровья, да и вообще для жизни. Во всяком случае, желающих отделить чистую и почти безгрешную душу леди Кай от ее бренного и симпатичного тела встретилось на долгом пути предостаточно. И даже более чем.

Много дней Осси Кай, отправленная Орденом на поиски древнего артефакта, бродила по тропам пещеры Кэшлет Калвэр. Причем, одна-одинешенька, если, конечно не считать Ходу – золотистую змейку, обвивающую левую руку интессы[3].

Ходу не считать, впрочем, было никак нельзя. Да и сама она бы это никоим образом не позволила. Десятки из тех, кто опрометчиво не посчитался с ней в свое время, уже никогда не смогут вам отсоветовать, это делать, поскольку Страж леди Кай существом был достаточно могущественным, знающим и обладал к тому же весьма и весьма вздорным характером. Впрочем, из противоречий мы сотканы все. Так или иначе…

Тем не менее, завершился поход вполне удачно, и выполнив возложенную на нее миссию, – добыв заказанный артефакт, леди Кай поспешила из подземной гробницы убраться, воспользовавшись для этого найденным порталом некромансера. Открыв его с помощью вновь обретенного кольца, она навсегда покинула унылые и серые тропы пещеры.

Портал привел Осси Кай в безлюдные предгорья Главирского хребта, в места далекие от оживленных дорог и людского жилья, и, что самое главное – далекие от лагеря Ордена, разбитого подле входа в гробницу Лехорта. До места, где поджидали леди Кай ее заказчики и работодатели, было больше трех дней пути. Впрочем, три дня по лесу и совсем чуть-чуть по пустыне – это не так уж и много…

Вот только после недолгих и не очень мучительных раздумий Осси решила эту торжественную встречу отложить. На некоторое и неопределенное время.

Впрочем, то, что раздумья эти были недолгими, это – не совсем правда. Точнее, это – вовсе не правда. Все то время, что леди Кай провела под землей, она, так или иначе, думала об этом. Не могла не думать!

А началось все в ночь накануне похода, когда к ней в дом проник незваный гость. Представившись именем странным, а может даже и вымышленным – Мастер Дисс, он всячески старался отговорить леди Кай от выполнения только что полученного заказа.

Как утверждал тогда Мастер Дисс, случись, Ордену получить в свои руки артефакт столь великой мощи, это де резко нарушит имеющееся в мире равновесие. А сам он, – по его собственным утверждениям, правда, – был сохранением этого самого равновесия весьма и крайне озабочен. А посему, очень уж не хотел, чтобы Слеза Лехорта попала в руки лиловых балахонов.

Был он в меру убедителен, в меру настойчив и вежлив, а, прощаясь, назначил леди Кай свидание в трактире одного достаточно удаленного от столицы городка. Причем, судя по всему, крайне надеялся, что леди Кай к его доводам прислушается и на встречу явится всенепременно, где и передаст ему добытый артефакт без сожаления, а может даже и с удовольствием.

Много было во всем этом непонятного и недосказанного, а посему и принять верное решение было пока трудновато. Покрутив все разговоры и доводы и так и эдак, Осси так и не смогла прийти ни к какому убедительному выводу, и решила пока все назначенные ей встречи отложить. До тех, по крайней мере, пор, пока не поймет, что за артефакт у нее в руках оказался. Чему он, клятый, служит, и кому и для чего нужен.

Приняв такое решение, то есть, по большому счету – не приняв никакого, она все же почувствовала себя легче, спокойней и намного уверенней. В самом деле – раз надо разобраться, то и разберется, причем самым, что ни на есть, лучшим образом. И нечего горячку пороть. А то во тьмах да впопыхах можно таких дров наломать, что потом век на них сама же гореть будешь.

Пока же следовало укрыться подальше от глаз обманутых заказчиков и на некоторое время из активной жизни исчезнуть. А уж после аккуратненько, не вызывая ни у кого повышенного к себе интереса, навести справки, почитать-полистать кой-какие книги и выяснить, наконец, что за штуковину она рискуя своей жизнью в глубоком подземелье раскопала.

Для того чтобы выполнить первый пункт своего нового и не очень сложного плана, Осси выбрала маршрут еще дальше уводящий ее от толпы встречающих. Благо, хоть не знали они, куда ее портал некромансера занес. И, тем не менее, желание оказаться от них подальше было столь сильным и неодолимым, что леди Кай к ближайшему городку не пошла, а неспешно двинулась на северо-восток вдоль тянущегося довольно далеко горного хребта.

Дорога была тихой-спокойной, на приключения небогатой, и через несколько дней привела интессу к маленькой деревушке, прилепившейся к покрытому редкой растительностью подножию главирских гор. Каменный ключ – так называлась эта деревня, больше похожая на большой хутор, и насчитывала она дворов двадцать. Ну, может, чуть больше.

При этом, правда, обитавшие здесь селяне, потрудились обзавестись мельницей, церковью, хоть и не очень большой, но сложенной из камня, и, что волновало сейчас леди Кай много больше – трактиром, на втором этаже которого она и нежилась теперь, прогревая уставшее тело в горячей водичке.

Жизнь вновь становилась приятной и светлой, и прожить ее надлежало с максимально возможным наслаждением…

А когда наслаждения закончились, и вода вконец остыла, Осси выбралась из таза, гордо именуемого в этих краях ванной, глянула в окошко на лениво выползающую из-за высоких гор белесую луну, и, выслушав очередную порцию надрывного собачьего воя, отправилась в постель.

Раскинувшись на широкой кровати, она сразу же уснула и спала крепко и сладко. И ничто ее не беспокоило и глубокий заслуженный сон не нарушало. Ни собаки, всю ночь напролет воющие на самой окраине деревни, ни светящийся на окне раскаленной головешкой Гаситель – это меч леди Кай наслаждался дыханием свежего ветра, сползающего с высоких гор, нежась в лучах холодного лунного света. Была у него, знаете ли, такая блажь…

Собачий вой, равно как и красноватое свечение зачарованного клинка угасли с первыми лучами народившегося солнышка, но для леди Кай утро наступило, когда светило проползло уже почти половину своего пути по небосводу. И честно говоря, давно уже следовало встать, собраться в путь и двигаться дальше.

Но прежде следовало перекусить и попробовать разжиться лошадью – все-таки четыре ноги всяко лучше, чем две. И особенно – если они чужие. А еще надо было запасти в дорогу нормальной человеческой еды, потому как печенье это, конечно, было здорово, питательно и все такое, но надоело оно уже до отчаянной тоски…

С этими насквозь будничными мыслями Осси вышла из комнаты и начала спускаться вниз по лестнице.

Планам ее не суждено было сбыться.

Ни в какой, что примечательно, части. Хотя не такие уж и сложные они были…

Внизу в обеденной зале было людно.

Слишком людно для такого неурочного для пребывания в трактире времени. В это время дня селянам положено полоть, косить, поливать, урожай, там, собирать, в конце концов. Но уж никак не сидеть и прохлаждаться в трактире. А тут просто вся деревня собралась – не протолкнуться. Все лавки были заняты, причем, плотненько так… Но на столах было пусто. Не было даже обязательных кувшинов с вином, которое и за алкоголь-то в таких местах не считается. Мужички о чем-то тихо вполголоса спорили и переругивались, но едва только Осси сошла с лестницы и вступила в зал, как гул голосов сразу стих.

Повинуясь нервному жесту хозяина, трое сидящих в углу хуторян метнулись в сторону, освобождая жизненное и обеденное пространство для дамы. Неловким жестом, который, видимо, должен был изобразить почтительную учтивость, чернявый пригласил Осси за стол, и тут же начал так старательно протирать его, будто от этого зависело не только его благополучие, но и сама жизнь.

В воздухе, материализовавшись густой синей дымкой, висел густой терпкий запах табака, а еще пахло мужиками, и едой.

Леди Кай не спеша, с достоинством прошла к столу и так же с достоинством села, сняв с плеча арбалет и демонстративно положив его рядом с собой на стол. Подготовившись, таким образом, к приему пищи она подняла глаза на хозяина.

– Перекусить бы что-нибудь…

– Да-да, сей миг устроим. Сейчас все будет. В лучшем, как говорится, виде, – затараторил трактирщик и замахал руками, подзывая служанок. – Все готово – только вас дожидается. С пару, горяченькое… Не знали мы, светлая госпожа, когда вы встанете, а так уж давно все…

Трактирщика словно подменили. От вчерашней ленивой наглости не осталось ни тени, ни воспоминаний. Сегодня он лебезил перед интессой, будто узнал про нее чего…

А может, и вправду узнал?

– Светлая госпожа, – трактирщик наклонился к столу и перешел на шепот, довольно, впрочем, громкий и сильно пахнущий чесноком. – С вами, эта… Староста наш… поговорить…

Был ли то вопрос или просто констатация факта Осси так и не поняла, но на всякий случай ответила:

– Что ж, давай. Поговорим.

Хозяин кивнул и с видимым облегчением засеменил к столику, за которым, по всей видимости, староста и сидел. Нагнувшись к мужичку, в общем, ничем особо не примечательному он что-то яростно зашипел ему в ухо, то и дело, поглядывая на Осси.

«Что скажешь?» – Обратилась интесса к Ходе.

«Терпение, моя светлая госпожа, – Хода иронии сдержать не смогла, а скорее – не захотела. – Сейчас все узнаем».

Две испуганного вида служанки накрыли стол, что называется в мгновение ока. И не успела Осси оторвать взгляд от встающего из-за дальнего столика тучного мужичка с аккуратной рыжей бороденкой, в которой кое-где поблескивали седые волоски, как стол ее уже просто ломился от еды.

Ничего особенного тут не было – обыкновенная деревенская пища, но пахла она вкусно, и было ее много. На четверых – не меньше.

Пока Осси рассматривала свиной окорок, здоровенный ломоть оранжевого, уже взопревшего с тепла сыра, запеченную в овощах рыбу, кусок вкусно пахнущей, но не очень понятной дичи и полные до краев миски солений и всяких маринованных штучек, мужичок прошел через зал и теперь нерешительно топтался рядом.

Был он не старый, не очень высокий, но широкий и, причем, весьма. Не толстый, а сбитый такой, коренастый. Чувствовалось, что на ногах он стоит крепко, цену себе и окружающим знает, и своего, как говорится, не упустит. По всему видно было, что привык он, чтобы его уважали, со словом его считались, и всей своей нехитрой жизнью это заслужил.

Смотрел он на девушку с любопытством, но больше со страхом. Причем, как показалось Осси, смотрел и оценивал он ее не как женщину, а как-то иначе… Из чего, между прочим, следовало, что разговор будет сугубо деловой и для собеседника, по всей видимости, важный.

Пододвинув к себе сковородку с рыбой, от запаха которой уже кружилась голова, а рот наполнялся слюной, Осси решила первой прервать молчание:

– Садитесь что ли. Чего стоять зазря… Я так понимаю – у вас ко мне дело?

Бородач кивнул и с облегчением опустился на лавку, жалобно под ним скрипнувшую.

«А ведь он здорово робеет», – вдруг поняла Осси, и, отломив добрый кусок рыбехи, сказала:

– Я – Осси Кай. А вы, – я так понимаю, – тут староста?

Мужик кивнул и сглотнул, но сделал это не от аппетитного вида шкворчащей в масле рыбины, а скорее от страха. Еще раз кивнул и подтвердил:

– Да. Староста я. Ципром меня зовут.

– Ну-ну… – подбодрила Осси.

– Вы на Гаста нашего… – староста кивнул головой на чернявого, который копошился у стойки, но глаз с разговаривающих не спускал. Да и ушки у него, похоже, тоже были, где надо. – Зла, эта… не держите. Не признал он вас сразу…

– Гаст – это хозяин? – На всякий случай уточнила девушка.

– Ага, хозяин, – обрадовался налаживающемуся взаимопониманию староста. – Хозяин он. Этого… – Ципр повел рукой, показывая на зал. – Не признал он вас, госпожа. Только когда перстенек увидел, да змейку вашу…

Хода не таясь, развернула кольца, звякнула, сползая на стол, и улеглась там, заинтересованно приподняв голову.

Мужичок осекся на полуслове, заворожено глядя на Стража.

– Так вот, а когда, значит, увидел, – выдавил он из себя. – То уже поздно, вроде как, было…

– Поздно для чего? – Не поняла Осси.

– Вы зла не держите, он деньги вернет…

– Какие деньги?

– За постой, там… за воду… за еду… Вернет обязательно. Уж мы проследим. Он не со зла, он по глупости…

– Зачем возвращать? – Удивилась Осси. – Он в своем праве. О цене мы с ним договорились, так что… Ничего возвращать не надо.

– Не надо, так не надо, – быстро согласился бородач. – Как, значит, скажете. Главное, чтобы вы тут у нас в удовольствии, значит, были… И чтобы без обид…

Хода, потеряв интерес к разговору, опустила голову и свернулась в узел, не забыв при этом, правда, еще раз демонстративно звякнуть блестящими чешуйками.

– Перстенек у вас, эта… – Ципр с уважением поглядел на кольцо некромансера. – Знатный.

– Да, ничего, так, перстенек, – согласилась Осси, глотая кусок рыбы, которая во рту просто таяла – вымачивали ее в чем-то таком особенном что ли…

Кольцо некромансера, полученное из рук Ревалла Линна, и одетое на палец еще в гробнице, она так и не сняла. Теперь же, скосив глаза на маленький серебристый череп, в точности и в мелочах – в каждой трещинке и выемке, повторяющий навершие посоха, она подумала, что может быть, и зря, что не сняла.

А если честно, – то просто забыла.

Как-то она с ним не то чтобы сроднилась, но и чужим-инородным не чувствовала. Вообще его не чувствовала. Будто и не перстень это был из непонятного металла и мрачноватого назначения, а просто – продолжение руки. Ее, так сказать, неотъемлемая часть.

Просто забыла.

А про кольцо такое никак забывать нельзя было. Не очень-то жаловали в этих землях такие перстни. И за это, как говорится, – отдельное спасибо Ордену, хвала ему и всяческое уважение. Уж расстарался он на славу, создавая колечкам репутацию… Чего говорить…

Ну, да сейчас, уже делать нечего было. Не снимать же и в карман прятать, в самом деле…

– Мне он тоже очень нравится, – последние слова Осси произнесла с легким нажимом и как бы невзначай погладила рукой маленький череп. После чего снова вернулась к рыбине.

– Вот я и говорю – знатный! – Радостно подтвердил Ципр. – У нас тут тоже один такой раньше жил. Зиннесом его звали. Хороший, в общем-то, мужик был… правильный… Хоть и говорили про него всякое.

Староста вздохнул.

– И что с ним стало? – Осси постаралась задать вопрос нейтрально, так – между делом, хотя внутри уже все напряглось.

– Что стало? – Бородач снова вздохнул. – Да ничего не стало… Помер он, когда срок пришел.

Он посмотрел на Осси и вдруг спохватился, что понять его могут неправильно:

– Сам помер. От старости. А мы – ничего… Он нам не мешал, а даже, вроде, – наоборот… И мы ему – чем могли… Еду, там… дрова тоже… Так что – нормально жили, вы не подумайте!

– Не подумаю, – успокоила его Осси.

– Вот и ладненько! – Здоровяк улыбнулся с видимым облегчением. – Вот и хорошо. А теперь вы у нас вот…

Осси аж поперхнулась. Нельзя все-таки за рыбой такие разговоры разговаривать.

– Я не у вас. Я мимо шла.

– Это ничего, – успокоил ее Ципр. – Ничего, что мимо. Главное, что вы тут. И в самое, что ни на есть, вовремя… Вы ведь нам поможете?

Ходу аж судорога свела от беззвучного и слышимого только леди Кай хохота.

«Славься, Осси! Славься наследница Белого Трибунала! Славься, светлая госпожа!» – И по золотистому телу змейки пробежала еще одна волна еле сдерживаемого смеха.

– Помочь? А чем вам помочь? – теперь Осси, наконец, стала понимать…

Потихонечку, как детали в головоломке, как кусочки запутанного пазла вдруг стали вставать на свои места мелкие и не очень непонятные детали сегодняшнего утра. То есть, – уже дня…

И количество людей в трактире, и просто полная подмена хозяина этой дыры, и роскошная по здешним меркам еда, и желание старосты, во что бы то ни стало поговорить со светлой госпожой. И даже его невероятная, для такого тертого жизнью здоровяка робость…

«И мерзкий вой собак всю ночь напролет», – мысленно добавила от себя Хода.

«А собаки-то тут причем?» – Удивилась Осси.

«Не знаю. Но чувствую, что очень даже причем! – Ответила Хода. – Не зря же они так надрывались, в самом-то деле!»

Напуганы чем-то были селяне. Чем-то, что выше их понимания и выше их незатейливых возможностей – кулаком, там, вдарить, или на вилы насадить… Чем-то темным, глубоким, поднявшимся к свету и перевернувшим весь их привычный мир.

– Так, чем помочь? – Подбодрила леди Кай бородатого мужичка – над всеми местными селянами командира.

Тот помялся немного, видно боязно ему было и неприятно об этом говорить. Да куда деваться-то – и хуторяне смотрят – глаз не спускают, и проблему решать-то надо, хошь-не хошь…

– Да кладбище тут у нас… – наконец собрался он с силами.

В голове тихо присвистнула Хода:

«Ты как хочешь, а, по-моему, нам пора!»

– И что кладбище? – Уже совсем другим, враз посерьезневшим тоном, спросила Осси.

– Да, забаловало оно…

– То есть – забаловало? – Не поняла Осси.

– Да… – передернул плечами староста. – В общем-то, ничего такого особо пока не было…

– А что было?

– Что было? – Ципр вздохнул. – Ну, там… появилось там что-то… Может, не до конца еще появилось, но лезет. Нутром чую – лезет! А началось все восьмого дня. Бабка Норум померла – так, хоронили ее, значит. И муторно как-то вдруг стало. Всем причем. А Тонка – внучка еёная, даром, что девка молодая да румяная, так та, вообще, кулем наземь осела. Уж сколько мы ее отхаживали. И водой брызгали, и по щекам били, а она все лежит и лежит… И лицо такое все серое… Думали уж не дозовемся… Да и всем тогда как-то не по себе стало, ну, да мало ли чего…

Староста задумчиво почесал в бороде, растрепав и разворошив ее всю, но внимания на такую мелочь не обратил.

– После, день-два вроде тихо было. А потом началось… То – ничего вроде – как сейчас вот, то – прям, накатывает… Такая тоска – хоть, знаешь, в стакан, хоть в петлю! И чем дальше, тем оно сильнее. По-первой оно только возль погоста чувствовалось, а тепереча уж и тут… Собаки, вон, тоже воют без конца – чуют беду-то… Точно, чуют…

«А! Что я тебе говорила!» – Тут же подала голос Хода.

– А третьего дня у Смота Хромого – евоный дом к погосту-то ближе всех будет – так разом свиньи все передохли. А их две дюжины было. И он уж за ними глядел, как Странник ни за нами, ни за вами, прости мою душу грешную, не смотрит, – Ципр в сердцах сплюнул на пол, не обращая внимания на стоящего поодаль трактирщика.

Только сейчас Осси заметила, что мужичье потихонечку осмелело, оставило насиженные лавки и подобралось поближе.

Теперь они стояли, окружив стол полукругом – не очень близко, вроде чтоб и разговору не мешать, но и так, чтобы ни единого словечка из него не упустить. А то и поучаствовать, коль надо будет. Пока же стояли молча и угрюмо. Чувствовалось, что заботит их этот непорядок с погостом изрядно, и что на заезжую магичку с кольцом некромансера на пальце у них надежда большая и самая, что ни на есть, распоследняя.

– А давеча у Симора, – евоный дом, как раз, после Хромого – жена возьми да помри. Так на погост даже не пошел никто… Насилу он троих уболтал. Так и прикопали ее, без упокойной да без проводов – как безродную. А когда копали, марево появилось…

«Что за марево?» – Заинтересовалась Хода. Даже голову подняла.

– Что за марево? – Повторила только ей одной слышный вопрос Осси.

– Нехорошее какое-то. Чудное. Вроде как теплый воздух парит, но только желтоватое оно… И тепла нет там никакого. От него стужей за пять шагов несет и землей сырой… В общем, зреет там что-то, и боюсь – скоро уже созреет…

«Я тоже боюсь! – Согласилась с бородачом Хода. – Если уже не поздно… Восемь дней все-таки прошло…»

– Уж больно оно силу набирает… И как, прям, к нам подбирается – сначала кладбище, потом Хромой, затем – Симор. А скоро и нас накроет…

Староста замолчал. Молчала и Осси. Молчали мужики. Только смотрели с надеждой – душ двадцать здоровых, в самом цвету и в самой своей силе мужиков ждали защиты у хрупкой девицы.

– Вот мы и подумали, – подытожил Ципр. – Как нам Гаст про вас, значит, рассказал, так и подумали, что может быть вы…

Староста опять вздохнул.

– Эх, кабы жив был этот… – бородач глазами указал на кольцо некромансера. – Он бы враз там разобрался. А так, выходит на вас только и надежа.

Мужики согласно закивали и заворчали.

– А мы уж вам заплатим за хлопоты. Это – как водится, – староста опять запустил руку в бороду. – В накладе не останетесь. И живите, сколько хотите тут. Хоть у Гаста, хоть у… – Ципр опять показал на кольцо. По всему было видно, что имя некромансера ему лишний раз называть не сильно хотелось. – Дом-то евоный цел-целехонек стоит. Только подправить чуток, и живите себе.

– А что, мужики? – Обернулся он к товарищам за поддержкой. – Поправим дом для госпожи? Враз ведь сладим!

Мужики закивали еще дружнее и заворчали еще одобрительнее: мол, поправим и сладим. По всему выходило, что Осси могла найти тут и кров, и стол, и вообще все, что душе угодно. Причем незадорого. Почти задаром.

Вот только задаром ли?

– А что, далеко кладбище-то? – Спросила она старосту.

– Да нет, какое там далеко… Сразу за деревней, подле церквы.

– Подле церквы, значит… – Осси кивнула и обратилась к Ходе:

«Ну, что скажешь?»

«Не знаю. Не очень понятно пока… Наверное, есть там что-то – не дураки же они, в самом деле. Но со слов особо, так, не поймешь. Посмотреть надо… Можно сходить да глянуть, что там такое у них завелось. А там видно будет. Уйти-то мы всегда успеем, – Хода помолчала, а потом добавила. – Наверное».

Умела она успокоить и обнадежить, что и говорить. Вселить оптимизм, так сказать, и внушить надежду.

– Ну, что ж, давайте сходим-глянем, – сказала Осси вслух.

Мужики сразу как-то попритихли. Цель, вроде как, была достигнута – поддержкой они заручились, – а вот идти на кладбище, да еще смотреть-глядеть им, по всему, хотелось не очень-то. И теперь они стояли, смотрели на Осси и угрюмо молчали.

Первым пришел в себя староста. Ему, впрочем, и по чину положено было первым быть.

– А что, госпожа, вам там помощь какая понадобится?

– Нет. Помощь мне не понадобится. Пока, по крайней мере. А вот если б меня туда кто проводил – это было бы славно.

– Проводить-то оно, конечно. Проводим, – кивнул Ципр и повернулся к мужикам.

– Я провожу, – из толпы протиснулся невысокого роста паренек. – Харланом меня зовут. Я отведу.

– Ну, вот и славно – сказала Осси, отодвигая от себя сковородку, благо уже почти пустую, и, поднимаясь из-за стола.

– Светлая госпожа!

– Да? – Осси повернулась к старосте.

– Я, эта… – Ципр помялся. – Насчет денег. Во сколько нам труды ваши встанут? Вы только не подумайте… Мы соберем сколько надо…

– Не знаю пока, – Осси пожала плечами. – Надо сперва глянуть, что там у вас. Посмотреть, прикинуть… А когда ясно будет, тогда и договоримся. Идет?

– Идет, – вздохнул староста и кивнул народу, чтобы расступились.

Подцепив Ходу, и закинув за спину арбалет, Осси вместе с Харланом вышла на улицу.

Глава вторая

На дворе светило яркое солнышко и где-то в кронах деревьев весело и беззаботно щебетали птицы.

На крыльце дома напротив развалился огромный пушистый котяра неопределенного цвета. Наверное, когда-то он был снежно-белым, но это было явно давно, а теперь от старости и грязи масть его приобрела какой-то невразумительный мутно-бурый оттенок.

Как уже было сказано, котяра был огромным – не меньше полутора ардов[4] в длину, и это – если без хвоста. А если с ним, так и, наверное, все два. Лапы у него были, что ручищи у лесоруба, а под удар его круто загнутых когтей лучше было не соваться вовсе – исполосует и прибьет одним махом. На толстой шее этого чудовища поблескивал широкий ошейник в виде металлической цепи с острыми шипами вывернутыми наружу.

Нехотя приоткрыв узкую щель желтого глаза, он внимательно осмотрел леди Кай, но ничем не заинтересовавшись, лениво зевнул, продемонстрировав приличного размера клыки, и вновь погрузился в сладкую послеобеденную дрему.

Харлан шел не быстро, и Осси это, в принципе, устраивало вполне. Во-первых, потому что погода стояла просто замечательная, и солнышко пригревало душевно, а во-вторых, потому что можно было, наконец, осмотреться. Вчера, когда она вошла в деревню, был уже поздний вечер, а по местным меркам, так и вообще – ранняя ночь. К тому же тогда моросил мелкий дождичек, так что толком-то она ничего и не видела.

Деревня была не то чтобы богатая, но вполне зажиточная. Это – по крайней мере.

Дома были двухэтажными, без особых излишеств и вычурной архитектуры, но сложены были из одинаковых гладко отесанных камней и выглядели весьма добротно. Дорога тоже была добротной и мощеной, причем все камушки были подогнаны аккуратненько – один к одному, ни тебе трещинки, ни выбоины. Не хуже королевской была дорога, и идти по ней было одно удовольствие.

– А что, раньше ничего такого у вас тут не было? – обратилась Осси к своему провожатому.

– Неа, не было, – мальчишка был явно польщен, что такая важная госпожа заговорила с ним как с равным. – Никогда.

– Понятно… А что ж тогда некромансер тут делал?

– Некромансер? Да, ничего не делал… Жил себе и жил, вон за теми холмами, – Харлан махнул рукой в сторону гор. – Раз в месяц приезжал за провизией, потом уезжал. Я его и видел-то пару раз всего, человек – как человек. Нам он не мешал.

– А давно он помер?

– Да месяца три, наверное, как… – мальчишка нахмурил лоб. – Не помню точно. То ли по весне, то ли лето уже началось… Не помню. Это вам надо старосту спросить – у него в книге записано.

– В книге? – Удивилась Осси. – Это что же, он у вас и заместо священника?

– Ну да, а зачем нам священник? Мы же церкву сами построили. Сами и служим.

– Да? – Осси удивлялась все больше и больше. – А как же Апостолат? Обычно церкви они строят, они и служат…

– А зачем они нам? – Теперь пришла пора удивляться Харлану. – Им же денег платить надо. А за что? Мы же сами можем и без них…

– Да… Ничего себе, – покачала головой Осси. – Вот это я понимаю – хозяйский подход. Значит, они про вашу церковь и слыхать – не слыхали, и строить – не строили, и, наверное, не освящали?

– Нет, – гордо ответил паренек. – Мы сами все!

– Да? Ну ладно…

Осси помолчала.

– А как узнали, что некромансер помер?

– Ну, как… Раз в означенный день не приехал, другой… Вот Ципр и послал туда мужиков глянуть – как да что. Они робели сначала, а потом, что делать – поехали. А когда приехали туда, он уж и помер.

– И что, там его и похоронили?

– Зачем там, – обиделся парень. – Что ж мы нелюди что ли? На кладбище похоронили, все как положено.

– На кладбище, значит… – протянула Осси. – А оно у вас, что – тоже Апостолатом неосвященное?

– Да нет, – ответил парень. – Я же говорю – сами мы.

«В хорошее мы местечко попали, – присвистнула Хода. – Шли-шли и пришли вот…»

«Да уж!» – Согласилась Осси.

Деревня уже кончилась, а мощеная дорога продолжалась и дальше, изгибаясь небольшим мостком через быструю речушку и устремляясь к церкви, до которой оставалось всего ничего.

«Сорок девять, – подала голос Хода. – Еще один, – и можно праздновать».

«Что сорок девять?» – Не поняла Осси.

«С того самого момента как мы покинули наш любимый уютный домик на улице Весов, – Хода нарочито всхлипнула, – мы уже сорок девять раз перебирались через быстротекущую воду. Причем, большей частью это было за последние три дня. Так что, следующий мост будет для нас, можно сказать, юбилейным».

«Да? Ну, такое дело точно надо будет отпраздновать. Напомни только».

«Всенепременно».

Тем временем Осси с Харланом подошли к церкви.

Церковь была – как церковь, и стояла она, как ей и положено, на развилке. Левая дорога вела, как водится… в общем, куда-то она вела… А правая, в полном соответствии со всеми канонами и уложениями была проложена на кладбище. На погост и за Вуаль – в общем, в мир иной и всему живому напрочь чуждый.

Церковь же сама ничем не отличалась от всех остальных. Была она совершенно обычной, со всеми положенными ей атрибутами и деталями, и не знай Осси, не в жизнь бы и не догадалась, что стоит перед храмом несанкционированным и Апостолатом не освященным.

Дорога потихонечку втянулась в небольшую светлую рощицу с высокими стройными деревьями и ровной, будто под гребенку стриженой травой. Глядя на эту красоту, Осси подумала, что мужички-то в деревне, оказывается натуры насквозь романтические, коль скоро для места своего последнего упокоения выбрали уголок столь живописный.

Дорога лениво петляла меж деревьев, изгибаясь широкой каменной змеей, все вокруг было тихо-спокойно и ничто не нарушало послеполуденной идиллии. Все также мелькало сквозь негустую высокую листву солнышко, все также весело и беззаботно щебетали о чем-то своем птицы, а теперь вокруг еще и порхали бабочки самых разных размеров и расцветок. Выглядело все это очень мило, совершенно безопасно и беды ничто не предвещало.

В какой-то момент Осси даже пожалела, что ввязалась в эту историю и дала себя уговорить – не было тут, похоже, никакого вселенского зла и никакой угрозы всему живому и прогрессивному. Показалось, наверное, селянам, примерещилось… Мало ли, что на похоронах почудится… не самое, знаете ли, веселое занятие. А когда нервы напряжены до предела, да когда вокруг тебя психоз да слезы… Мало, что девица в обморок упала… Бывает и мужики здоровые да каленые не выдерживают.

А потом пошло-поехало… Как бусины на нитку нанизались все странности и непонятности. Что – вспомнили, да переврали, что – просто за уши притянули. В общем, похоже, не было тут ничего, а, значит – зазря прогулялись. Разве что – воздухом свежим подышали и на бабочек полюбовались, а то когда еще доведется.

Меж стволов показался просвет, и через несколько шагов деревья расступились, освобождая большую поляну. На ней, за привычной уже для этих мест каменной оградой в половину человеческого роста, расположилось местное кладбище.

Как и все в этих краях, оно было добротное и ухоженное. Ровные рядки аккуратных могилок. И над каждой – красивый отполированный то ли природой, то ли руками, но, так или иначе – с большой любовью, массивный камень. Все тут содержалось в образцовом порядке, и смиренный покой лесного погоста ничто не нарушало.

– Вот, мы пришли, – объявил проводник, будто без его объяснений леди Кай кладбище от пасеки в лесу не отличила бы никогда и нипочем.

– Да уж, вижу… – Осси остановилась и покрутила головой по сторонам.

Большое, однако, было кладбище. Для такой деревушки в два с небольшим десятка домов – даже слишком большое.

– А что, давно тут хороните? – Повернулась Осси к мальчику.

– Ага… давно. Лет триста. Может больше… Другого-то у нас нет.

– Триста лет? – Леди Кай удивилась. – А могилки-то все как новые.

– Так, эта… подправляют их.

Осси кивнула. Да уж, обстоятельные были тут жители. Всегда и во всем. Просто новая порода людей, жила в Каменном ключе.

– Мне как – вас тут подождать? Или с вами можно? – поинтересовался Харлан.

По всему было, что особо он не боится, а рядом с арбалетом и магией, так и вообще готов был демонстрировать чудеса храбрости.

Демонстрировать, правда, было не перед кем, потому как Осси ничего пока тут не видела и не чувствовала. И тем не менее…

Она с сомнением посмотрела на мальчишку, потом перевела взгляд на простирающееся за оградой кладбище. Все было тихо.

Очень тихо.

Смолкли птицы. Да и бабочки, которые надоедливыми лепестками кружили вокруг на протяжении недолгой дороги через рощу, тоже куда-то все запропали. Не слышно было ни стрекота кузнечиков, ни шороха ящериц по камням. А ведь, там где камни и солнце – всегда должны быть ящерки… Не было никаких других шумов и звуков, которые обычно издает живой лес или, там – поляна.

Кладбище, конечно, живой поляной можно было назвать только с очень большой натяжкой, но, тем не менее… Жизнь-то продолжается, а жучкам-паучкам и муравьям, вообще дела нет до того, закопан тут кто-то или еще пока нет.

В общем, такая гробовая, простите за каламбур, тишина была тут в середине леса несколько неуместна.

Других поводов для беспокойства, вроде, пока не было, но не говорить же мальчишке, что тишина, которая расплескалась тут вокруг, пугает и навевает не самые хорошие мысли. А потому Осси, напустив на себя вид важный и строгий, еще раз осмотрела кладбище и повернулась к своему веснушчатому провожатому:

– Не надо пока со мной. Я тут пройдусь – погляжу как да что, а ты меня пока вон там, подожди. В тенечке… – Осси махнула рукой в сторону опушки. – Если что – я кликну.

Мальчишка с серьезным видом кивнул.

– Если что – зовите. Я мигом.

– Договорились, – и Осси снова повернулась к кладбищу.

Нет, не показалось все-таки. Слишком уж тихо и безобидно тут было. Такое впечатление, что вся, даже самая глупая и бестолковая живность в этом лесу, старалась держаться от этой живописной полянки подальше. Обходя, облетая и обползая по большой-большой дуге. Только ветерок свободно и бесстрашно парил над кладбищем, слегка покачивая уже начинающей желтеть травой. А что – ветер? Ему бояться нечего. Поди, его поймай!

Каменный бордюр разбегался в две стороны от высокой полукруглой арки входа, охватывая кладбище широким кольцом. Камни были старые, местами поросшие мхом и видавшие уже много дождей и зим, но кладка сохранялась целой, а небольшие трещинки только добавляли мрачноватого колорита в это полотно солнечно-упокоенной идиллии.

Внутри, примерно посередине, очерченного каменной стеной пространства виднелась большая беседка, сложенная из тех же серых глыб и почти сплошь укрытая бурыми листьями вьюна.

Вокруг нее стояло несколько одинаковых скульптур в виде молящихся на коленях дев. Скульптуры эти были примерно человеческого роста, ослепительно белые и с такого не очень-то близкого расстояния выглядели весьма правдоподобно. Пока это было единственное, что несколько диссонировало со сложившимся у леди Кай представлением о культуре и быте жителей Каменного ключа. То ли жил тут когда-то у них великий умелец, то ли разорились селяне и заказали где-то скульптуры для своего мемориала, но, как бы то ни было, а сделаны они были здорово. Тоску и печаль нагоняли жуткую, пробирали, так сказать, вызывая к жизни толпы мурашек, а заодно и напоминали лишний раз, где, собственно говоря, находишься. Хотя и без них, на парк развлечений это было похоже не очень.

Посреди беседки расположился внушительных размеров каменный стол, за которым, наверное, без особых усилий и неудобств смогли бы усесться почти все жители Каменного ключа, приди им такое желание в голову. По всему, желание это время от времени приходило, и именно тут заканчивалась скорбная процедура похорон, а иногда собирались родственники и соседи, пришедшие навестить своих мертвых.

И над всем этим пограничным между двумя мирами великолепием и спокойствием висела совершенно невыносимая и давящая тишина. Даже ветер устал перебирать могильную траву и умчал к местам более веселым и радостным.

Внешний, наружный осмотр кладбища ничего больше дать не мог. Все, что можно было, Осси уже осмотрела, благо и рассматривать тут особо нечего было. Первое, так сказать, впечатление сложилось. Не самое лучшее, но и не очень пока пугающее.

Что-то тут, без сомнения, было. Что-то, от чего все живое старалось держаться подальше, хотя никак оно себя пока не проявляло.

«Я думаю, – можно войти», – похоже, что Хода оценила уровень опасности примерно также и к выводам пришла очень схожим.

– Да я вот все жду – может у тебя, что подходящее к случаю имеется из какого-нибудь древнего пророчества, – улыбнулась Осси. – Может, не все еще сбылось-свершилось. Может, осталось еще чего…

«Забудь про пророчества – хватит их с нас! И не преувеличивай, пожалуйста, свою роль в истории, – отозвался Страж. – Не каждый, знаешь ли, шаг твой в историю вписан».

– Ну, это никогда не поздно – поправить и дописать-то. Было бы, как говорится желание, – Осси развела руками. – Хотя… все равно ведь переврут все…

«Непременно переврут, – согласилась Хода. – Я же первая и перевру. Дай только волю. Выставлю себя умной и находящей выход из любой, даже самой сложной ситуации. А тебе отведу роль персонажа второстепенного, несуразного, местами даже нелепого и произносящего одни только благоглупости».

– Ну, другого я от тебя и не ожидала, – вздохнула леди Кай, и не спеша, словно продолжая прерванную лесную прогулку, двинулась вперед по дороге к арке входных ворот.

Собственно говоря, ворот никаких не было, ибо кому вообще придет в голову запирать покойников – обычно они с кладбища просто так не разбегаются, а уж если разупокоились, то никакие ворота их все равно не удержат. Была просто арка над входом, сложенная из традиционных уже камней и красиво, будто специально увитая плющом. Нижние ее части были укутаны бурым мхом, который старательно год за годом пытался подчинить себе холодный камень. Пока это удавалось ему не очень, но впереди была вечность.

По ту сторону арки никаких драматических событий не произошло и никаких новых ощущений у Осси не появилось. Только осознание того, что теперь она находилась внутри ограды и, соответственно, внутри потенциальной проблемы. Ничего больше, и ничего кроме этого.

А этого было маловато.

Во всяком случае, хоть и не большой, но все же путь леди Кай уже проделала. Вложила, так сказать, уже в это дело часть себя. Не всю конечно, но все-таки… Так что теперь она просто жаждала изменений. Либо объяснений, почему и отчего этих изменений нет, и когда они, собственно, ожидаются.

Пока же Осси просто брела по аллее, глазея по сторонам, и, изо всех сил прислушиваясь к своим ощущениям. Ощущения спали. А по сторонам тянулись аккуратные и очень похожие друг на друга могилки, отличающиеся большей частью лишь именами и датами, выбитыми на могильных камнях.

Харлан был прав – кладбищу этому было никак не меньше трехсот лет. Это – если на вскидку. А если походить да посмотреть на даты повнимательнее, то, наверное, и поболее. Впрочем, роли особой это не играло, и представляло для леди Кай интерес больше академический.

Хотя, если посмотреть на это с другой стороны…

С другой стороны это означало, что закапывали умерших здесь уже почти что три сотни лет, и никаких проблем при этом не возникало… До недавнего времени. И это, не смотря на то, что кладбище было, строго говоря, стихийным, самодеятельным и Апостолатом не освященным. А зря, в общем-то.

При всем своем достаточно скептическом отношении к различным и порой весьма вольным трактовкам святого учения, – причем трактовки эти, как правило, бывали в пользу самого трактующего – Осси была согласна, что с миром мертвых шутки плохи, и заканчиваются они порой очень грустно. А посему магические экзорцизмы, которые со всем старанием проводил Апостолат в местах упокоений, и которые рядовые обыватели называли, кто – освящение, а кто – очищение, лишними она вовсе не считала. А как раз даже наоборот.

В местах, где собиралось слишком много мертвых – будь то кладбище или поле недавнего боя, – и без того тонкая грань между миром живых и миром мертвых становилась совсем уже призрачной и эфемерной. Прорвать ее в таком месте можно было даже случайно, и совсем не того желая. А уж если расстараться да приложить знания и умения… Последствия бывали просто катастрофическими.

Причем, Вуаль рвалась одинаково легко как с этой, так и с той стороны, поэтому предсказать, что может произойти в том или ином случае бывало очень сложно, а иногда и просто невозможно. Освящение, конечно, эту проблему полностью не решало, да и решить не могло, но было той дополнительной силой, которая подпитывала Вуаль и порой удерживала ее от разрыва.

В месте же, где сейчас оказалась леди Кай, такой дополнительной защиты не существовало, и это притом, что, учитывая почтенный возраст самого кладбища, энергетика тут скопилась явно не малая. И не самая добрая и невинная, заметьте, энергетика. Оставалось только удивляться, что прорыв не произошел давным-давно…

Впрочем… Тут Осси вспомнила про некромансера, который долгие годы обретался здесь неподалеку. Наверняка же не случайно выбрал себе это место Белый. Знал он все, и чувствовал он эту энергетику. Ею кормился и подпитывался. Лучшего места себе, небось, и пожелать не мог. А значит, тут и черпал он свои силы, тщательно оберегая источник от прорыва. Спускал, так сказать, пар, не давая котлу взорваться…

А потом его не стало…

«Не стало его, между прочим, давно уже. Три с лишним месяца уже как не стало, а проблемы начались только что», – возразила Хода.

– Ну и что с того? Нужно было какое-то время, чтобы сила накопилась и достигла определенного предела.

Хода хмыкнула.

«Не знаю… И не думаю… У меня, честно говоря, на этот счет несколько другая теория».

– Какая же?

Осси дошла до центральной площадки. В разные стороны от беседки лучами расходились неширокие мощеные аллеи, делящие кладбище на сектора. Тишь и покой. Можно сказать – благодать, если только такое слово подходит к этому месту.

«Чем плутать дальше в поисках неизвестно чего, давай лучше сядем и подумаем», – предложила Хода.

– И то правда, – согласилась Осси. – Давай посидим, – с этими словами она поднялась по небольшим ступенькам в беседку и присела на широкую каменную скамью.

– Так что у тебя за теория?

«Ну, в общем-то, до какой-то степени это примерно то же самое, – начала Хода. – Я согласна с тем, что что-то не очень хорошее много лет копилось тут в поисках выхода. Сначала это было медленно и помалу, а чем дальше, тем, как водится, больше и быстрее. Согласна с тем, что некромансер тут обосновался далеко не случайно – слишком уж местечко для него сладкое – бери силу, да черпай полными горстями. Согласна и с тем, что он ее до поры – до времени сдерживал, именно тем, что забирал излишки и не давал перехлестнуть через край…»

– Так в чем же мы расходимся? – Не выдержала Осси. – Пока ты мне нового ничего не сказала.

«Сейчас скажу. Потерпи, – усмехнулась Хода. – Терпение это – добродетель. А, учитывая, что с добродетелью у тебя вообще – не очень, то обрети хотя бы немного и хотя бы такую».

– Ну! – Нахмурилась Осси.

Хода сделала вид, что этого не заметила и продолжила:

«Так вот, я думаю, что когда некромансер умер, а наши умники принесли его сюда и похоронили, то они, скорее всего, оставили ему кольцо. Уверена, что побоялись они эту штуковину трогать. Даже если кому очень интересно было, все одно побоялись…»

– Скорее всего. И что?..

«Я думаю… – Хода вздохнула. – Я думаю, что не только смерть некромансера и то, что он перестал, как ты выразилась – «спускать пар», привела к тому, что здесь что-то завелось. Я думаю, что когда они закопали здесь кольцо вместе с всунутым в него некромансером…»

– Ничего себе метафора, – улыбнулась Осси.

«Метафора, – как метафора…. Неважно. Сути это не меняет. Для нашей, а точнее – для их ситуации, важнее, что на неосвященном кладбище оказался не столько труп некромансера, сколько его кольцо, которое, оставшись без сдерживающего фактора в лице своего хозяина, принялось старательно разрушать грань между миром живых и миром мертвых. Собственно говоря, оно просто неуправляемо выполняло свое основное предназначение. В меру своих энергетических возможностей, конечно».

– Да, – согласилась Осси. – В этом есть смысл. Возможно, так оно и было. То есть кладбище это разупокоилось бы со временем, наверное, и само по себе, но бесхозное кольцо этому сильно поспособствовало.

Осси положила руки на стол и в задумчивости принялась крутить перстень с серебристым черепом.

«Вот видишь, – Хода усмехнулась. – У тебя уже и замашки некромансерские появляются. И, вообще, мне кажется, что деяния твои скоро станут такими светлыми, что тебя начнут величать Белой».

Леди Кай скривилась, но кольцо в покое оставила.

– Так, что же мы имеем и, что можем сделать? – Вопрос был адресован не столько Ходе, сколько самой себе.

– Что Мы Можем Сделать? – Раздельно, по словам повторила леди Кай. – Во-первых, надо быстро убрать отсюда это клятое кольцо… Как ты думаешь, это остановит процесс?

«Вряд ли… Хотя, наверное, немного замедлит. Сам процесс рождения этой силы стал, наверное, уже неуправляемым. Ни нами, ни даже ею самой. Процесс, как говорится, пошел…»

– Ладно, замедлит – и то неплохо. Значит, – быстро находим и быстро убираем отсюда кольцо! Что еще?

«Да, наверное, ничего, – после недолгих размышлений ответила Хода. – Убираем кольцо и разбираемся с тем, что тут нарождается. Больше тут, мне кажется, ничего не сделать… Впрочем, есть другой вариант. Даже получше: убираем кольцо и убираемся отсюда сами».

Некоторое время Осси сидела молча и тупо барабанила пальцами по белому камню столешницы.

– Значит так, пока у нас есть время… Кстати, а почему у нас есть время? Почему ничего не происходит?

«Я думаю, что сейчас оно просто спит. Спит и копит силы».

– Спит? Ты хочешь сказать, что раз любое действие это – трата сил, то сейчас оно их впрок запасает?

«Думаю – так», – признала Хода.

– И судя по тому, как долго оно это делает…

«Судя по этому – последний, и он же – самый решительный бой не за горами!»

– Отлично! – Осси в раздражении ударила кулаком по каменной плите стола. – Просто замечательно! То есть, представление начнется вот-вот, а мы к нему не готовы. Причем, совершенно не готовы… И времени у нас, скорее всего, нет.

Осси вскочила на ноги.

– Пошли искать кольцо!

«Позовем мальчика? Пусть укажет могилу, если знает, конечно…»

– Нет, – решительно отвергла ее предложение Осси. – Нет у нас времени на хождения туда-сюда и на выяснения… Похоже, что его вообще уже нет.

Она вытащила из кармана компас-индикатор и принялась откручивать крышку.

– Когда вернемся, закажу в мастерской нормальную, – буркнула девушка. – Сил больше нет никаких, столько крутить.

«Ты вернись сначала, – проворчала Хода. – А там, что хочешь, заказывай – хоть крышку, хоть две!»

Через пять полных оборотов и не раньше, крышка была, наконец, откручена, и Осси уставилась в стекло. Хода вывернулась у нее на руке каким-то совершенно невероятным образом и тоже свое право на обзор получила.

– Либо это – оно, – Осси ткнула пальцем в яркое пятнышко совсем рядом с центром. – Либо вся наша теория – полный бред.

С этими словами девушка решительно зашагала прямо через могилы, время от времени останавливаясь и сверяясь с положением красной искорки на стекле индикатора. Покружив немного меж аккуратными могильными холмиками, она добралась почти до дальней границы кладбища, и в этот самый момент время, до этого снулое и разморенное в теплых лучах яркого солнышка, вдруг очнулось и вскачь понеслось нагонять упущенное.

Два события на тихом лесном кладбище произошли почти одновременно.

Точки на стекле, изображающие саму леди Осси и искомый артефакт, то есть, говоря попросту – кольцо, слились в одну, что означало, что девушка нашла, наконец, ту могилу, которая была ей нужна. И в этот же миг откуда-то снизу послышался медленно нарастающий гул, затем что-то громыхнуло, а земля резко дрогнула и ушла у леди Кай из-под ног.

От сильного и неожиданного удара Осси опрокинулась навзничь, прямо на холодный могильный камень, тот самый, к которому она так стремилась, и довольно-таки чувствительно приложилась к нему головой.

Подземный удар был неслабый и не локальный. Во всяком случае, птиц, которые в этих краях ни петь, ни щебетать, ни в какую не желали, просто стряхнуло с деревьев, окружавших поляну. Поднявшись серой пернатой тучей в воздух, и продолжая, что характерно, хранить абсолютное молчание, они теперь без единого звука изо всех сил уносили свои ноги от этого неспокойно места, резко ударяя крыльями по волнующемуся от непрекращающихся ударов воздуху.

А удары следовали один за другим, как будто на не очень большой глубине беспокойно ворочалось что-то недоброе. Земля ходила ходуном, а могилы покачивались, будто плоты на волнах. От резкого изгиба поверхности, лопнула тщательно подогнанная брусчатка аллеи, брызнув во все стороны камнями из которых она была сложена. На раскачивающуюся, как поверхность моря во время шторма землю посыпался густой каменный дождь.

Один из этих булыжников угодил Осси в ногу чуть пониже колена, заставив леди Кай вспомнить и употребить выражения даме не совсем подобающие. Тем не менее, это принесло заметное облегчение, и, хотя боль не утихла, но чувство злости и досады прошло почти сразу.

После десяти-двенадцати мощнейших, следовавших один за другим подземных ударов, волнение почвы постепенно пошло на убыль и вскоре, рассыпавшись мелкой дрожью, угасло совсем.

Опять наступила тишина.

Как пришло, так и ушло. Но мирное сельское кладбище изменилось почти до неузнаваемости.

Гладкая ровная поляна была теперь, будто отвратительными наростами, покрыта уродливыми буграми разной высоты и размеров. То тут, то там из земли торчали треснувшие могильные плиты, словно кладбище щерилось в высокое небо пеньками обломанных зубов. Из некоторых вывернутых наружу могил лениво и нехотя поднимался, заворачиваясь рваными клубами бледно-желтый туман. Было его, впрочем, пока не очень много и снова поднявшийся ветерок пока легко с ним справлялся. Туман этот, тем не менее, выглядел премерзко и чувства вызывал самые, что ни на есть гадостные.

Само кладбище не только не выглядело больше ухоженным, но и постарело за несколько мгновений изрядно. Сейчас оно казалось древним и давно брошенным, будто за то недолгое время, пока сотрясалась от могучих ударов земля, над ним промчалось не меньше пяти веков. Могильные камни были покрыты густой паутиной глубоких трещин, края их выкрошились и местами осыпались. На многих надгробиях появились бурые наросты мохнатого мха. Беседка, которую только что покинула леди Кай, стояла теперь полуобвалившейся – часть ее колонн рухнула и валялась поодаль в виде бесформенных каменных глыб, крыша сильно кренилась на одну сторону, а большой мраморный стол треснул пополам. От окружающих беседку белых скульптур, поразивших леди Кай своей реалистичностью, остались только разбитые постаменты, ничем более прежнюю красоту не напоминающие.

То ли виной всему был желтый туман, то ли было что-то еще глазу невидимое, но сомнений не было – только что здесь была применена неизвестная ни леди Кай, ни, насколько она понимала, никому другому, включая адептов Лэшш, магия. Очень действенная и эффектная, надо сказать.

Рассматривая разом постаревший погост, Осси вздрогнула:

– Как я выгляжу?

«Так же, как раньше, – успокоила ее Хода. – Тебя это не коснулось. Похоже, что это только на пейзаж подействовало».

Осси облегченно вздохнула:

– Пресветлый Странник. Не хотелось бы вот так взять и разом состариться лет на пятьсот.

«Да, уж, – усмехнулась Хода. – Было бы обидно так бессмысленно пропустить столько всего интересного и с размаху окунуться в морщинистую старость».

Клубы тумана продолжали облизывать землю, слишком близко, впрочем, не подбираясь и враждебных намерений пока не выказывая. Потянуло холодом. Температура, казалось, стремительно падала, и это, невзирая на палящее почти в самом зените солнце.

Ко всему, в груди неведомо откуда появилось предощущение незапланированной смерти. Оно росло, крепло и вскорости выродилось в глухую тоску, медленно поднимающуюся и захлестывающую сознание волной тяжелой и мутной депрессии.

Леди Кай махнула головой, отгоняя наваждение, и попыталась подняться с влажной могильной земли. Получилось это не сразу. Наконец, с большим трудом она смогла все же выпрямиться, сразу же, впрочем, охнув от боли и припав на левую ногу. К сожалению, использованные ругательства обладали слишком малой целительной силой, и тут нужно было что-то более действенное.

«Я займусь этим, а ты – не теряй время», – Хода соскользнула с руки на землю и принялась взбираться на ногу, блокируя боль. Мощью целителя она, конечно, не обладала, но кое-что все же умела.

Послушавшись ее совета, Осси, постаралась не обращать внимания на подламывающуюся ногу и резкую боль и повернулась к большой серой плите с неровными краями, которая глубоко утопала в невысоком холмике.

«Зиннес Лерд», и ниже дата – «1655», – вот и все, что осталось от еще одного врага Ордена. Мирская слава проходит быстро, остается лишь тлен и память.

Память, впрочем, тоже скоро проходит…

– Странно, – удивилась Осси. – Либо это не та могила… Тут выбито – тысяча шестьсот пятьдесят пятый… Это – десять лет назад. А про того, вроде как, говорили, что этой весной…

«Ошиблись, может, – предположила Хода. – Когда надпись выбивали. Взяли и вместо шестерки – пятерку маханули. Выпимши были, а, может, отвлекло что… Да, и какая разница – имя-то то же. И индикатор, опять же, сюда кажет… Копай уже, давай».

– И то, верно, – согласилась Осси. – Сейчас все узнаем.

Плита была здоровая, массивная, и о том, чтобы не то что убрать, а просто даже приподнять ее, нечего было и думать. Осси, впрочем, и не собиралась. Ни думать, ни приподнимать.

Прошептав под нос простенькое, но действенное заклинание леди Кай не церемонясь и ни сколько не заботясь о сохранности, просто движением руки отшвырнула ее в сторону. Толстенная плита, стремительно описав в воздухе пологую кривую, с грохотом рухнула на чью-то могилу и раскололась на несколько здоровых кусков.

– Прошу прощения, – пробормотала Осси и принялась за землю.

Благодарение Страннику, земля была мягкой и податливой. Осси расшвыривала ее, даже не думая об экономии сил – сейчас самым главным было поскорее достать кольцо, разрушающее тонкую грань между двумя действительностями. Огромные комья влажной земли поднимались в воздух и, зависнув на миг, разлетались вовсе стороны, засыпая все вокруг.

Скосив глаза вниз, Осси увидела Ходу, которая, обвившись вокруг голени, пульсировала, медленно меняя свой цвет от пронзительно-голубого до темно-синего и обратно. Что она при этом делала, Осси понимала не совсем, но боль отступала с каждым таким циклом все дальше.

Воздух же становился ощутимо холоднее, и теперь при каждом выдохе изо рта вырывалось маленькое облачко пара, которое тут же растворялось в мутных пластах тумана. Глубоко внутри росла горькая тоска, не обращая никакого внимания ни на усилия воли, пытающейся сдержать беспричинную грусть, ни на трудотерапию, которая лечит все на свете душевные недуги.

Осси вернулась к прерванному занятию, резко взвинтив темп и увеличив, соответственно, нагрузку, чтобы заполняющая тело усталость не оставила места для нарождающегося отчаяния.

Земля летела во все стороны не переставая, будто из углубляющейся прямо на глазах могилы вдруг забил земляной фонтан, и почти сразу же титанические усилия были вознаграждены. На дне образовавшейся ямы показалась потемневшая от сырости крышка гроба.

– Отлично!

«Я тоже все, – доложила Хода. – Все, что смогла – сделала. Остальное потом сама долечишь».

Осси ничего не ответила и спрыгнула вниз.

Доски, даже крепкие и толстые были для Гасителя, что клуб дыма, хотя вблизи непонятного, но очень зловещего желтого тумана, такое сравнение было, наверное, не самым уместным. Тем не менее, клинок рассек влажную древесину безо всякого усилия и напряжения. Сунув меч за пояс, Осси принялась руками отдирать доски, расширяя образовавшуюся дыру.

Занозив и основательно окровавив ладони, Осси все же довольно быстро разворотила искромсанную мечом крышку гроба, и в нос ударил жуткий запах разложения и гниющей плоти.

Лик смерти был отвратителен. Закутанная в черный саван фигура еще во многом сохранила человеческие черты, а оттого ее изуродованный облик был страшен.

Тело некромансера выглядело растекшимся, словно оплывшая свеча. Наверное, виной тому было то, что внутренние органы мертвеца уже были разрушены временем и поселившимися там паразитами. Оттого тело, лишенное внутреннего наполнения обмякло и расползлось, сдерживаемое лишь тугими полосами материи цвета ночи, в которую было завернуто. Сам саван, некогда богатый и дорогой был обильно пропитан зеленоватой трупной жидкостью, сочащейся сквозь кожу мертвеца, и основательно изъеден плесенью.

Но страшнее всего выглядело неприкрытое саваном лицо Мастера Лерда. Мягкие ткани лица были наполовину разрушены, выставляя напоказ кости черепа и обнажив мутно-желтый хрящ носа. В одной из язв под свисающим лоскутом кожи лениво пировали жирные опарыши. Медленно копошась, они периодически вываливались наружу, застревая в клочьях волос. Пепельно-серые высохшие и потрескавшиеся губы покойника окаймляла плотная темно-красная полоса, а на лбу вздувался огромный гнилостный пузырь, который вот-вот должен был прорваться. Тусклая пергаментная кожа лица блестела выступившей влагой, будто капельками пота.

Весь человеческий облик старика был уже почти уничтожен черной душой мира.

Но хуже всего был запах. Закупоренный и законсервированный на глубине двух ардов под землей он копился и бродил в замкнутом пространстве мертвецкого сундука, а, теперь вырвавшись, наконец, на свободу, просто валил с ног.

Превозмогая накатывающую волнами тошноту, леди Кай нагнулась к трупу и принялась распутывать саван, стараясь не обращать внимание на скатывающихся вниз опарышей. Получалось не очень.

Наконец, размотав расползающуюся прямо в руках тряпку, она увидела сложенные на груди руки некромансера.

Снова качнулась земля под ногами, и Осси еле удержалась, чтобы не упасть прямо на мертвеца – в гроб, у которого уже был свой хозяин, и в котором второе место было проектом не предусмотрено.

Откуда-то снизу послышался глухой нарастающий рокот. Он звучал все громче, пока не достиг своего максимума, а затем стих также внезапно, как и появился. И тут же последовал еще один удар – вдвое сильнее прежнего.

– Пора выбираться отсюда, – сказала Осси.

«Я только за, – отозвалась Хода. – Мне тут вообще не очень нравится».

Кольцо было на месте. Нисколько не потускневшее и не постаревшее, оно плотно сидело на безымянном пальце правой руки мертвеца, и даже умудрялось слегка поблескивать в редких заблудившихся лучиках солнца, пробившихся на дно ямы сквозь кисею тумана.

В отличие от кольца Осси, а точнее – бывшего кольца уже покинувшего этот мир некромансера Линна, которое имело печать в виде человеческого черепа, в точности повторяющего своего чуть большего собрата, венчающего посох, перстень Лерда был украшен черепом кошки.

Череп этот был выполнен также безукоризненно до самых последних мелочей, включая торчащие из приоткрытой пасти острые загнутые клыки. Вертикальные полоски желтых зрачков были сделаны из темно-синего пятнистого сапфира и, казалось, что пристальный немигающий взгляд их сулит немалую беду и обладает какой-то гипнотической силой.

В остальном же, перстень целиком и полностью походил на кольцо, сидевшее на руке интессы. Такая же филигранная работа, то же плетение обода, тот же не очень понятный материал, из которого он был отлит. По всему, сделаны они были одним и тем же мастером и в одно время.

Все это Осси отметила совершенно машинально. Особо рассматривать украшение в таких экстремальных условиях, да еще в непосредственной близости от его столь вкуснопахнущего хозяина, как-то не очень хотелось и не моглось. А посему Осси просто сорвала кольцо с пальца мертвеца, засунула его поглубже в карман и устремилась наверх. Из могилы – к свету, так сказать.

Вылезать из глубокой ямы было не в пример сложнее, чем спрыгнуть в нее. К тому же земля продолжала ходить ходуном, наверное, специально для того, чтобы максимально усложнить карабканье по влажной глиняной стене. Так что подъем этот, вряд ли, можно было назвать эффектным и красивым, но когда Осси вывозившись в глине, как последняя чушка, перевалилась через край и откатилась в сторону от темного провала развороченной могилы, ей было на это глубоко плевать.

Подземные удары почти сразу же прекратились, но земля, на которой лежала леди Кай все еще мелко дрожала, непрерывно вибрируя. Это не доставляло никакого удовольствия, да и хорошего, скорей всего, ничего не сулило. Редко когда хорошие и радостные события в нашей жизни предваряются безумной дрожью земной поверхности.

Так и на этот раз – не успела леди Кай подняться на ноги, как в окружающем ее мире начались метаморфозы, и, естественно, они не были ни радостными, ни приятными.

Земля на кладбище будто вскипела, забурлила и задышала. А потом из нее поперло… Осси даже не поняла поначалу, что произошло. Видела только, как зашевелились комья глины под ногами, как рассыпались они в стороны, выпуская из темных глубин смрадную и копошащуюся массу. В мгновение ока смиренное кладбище, которое, впрочем, уже, похоже, перестало быть смиренным и упокоенным, захлестнули полчища бегущих из под земли гадов.

Черви, тоненькие пятнистые змейки, отвратного вида многоножки, одно прикосновение к которым вызывает остановку дыхания и долгий паралич, крысы и сотни других столь же мерзких и гадостных созданий рвались к солнцу, которого обычно старательно избегали. Через несколько мгновений ноги леди Кай уже по щиколотку утопали в копошащихся червях, а проносящаяся мимо огромная и седая от старости крыса попыталась на бегу отхватить кусок голенища. Ловко увернувшись от другого ботинка, метившего ей прямо в голову, она метнулась дальше, волоча за собой жирный бледно-розовый хвост, поросший редкой щетиной, и мигом скрылась между могил в клубе желтого тумана.

А мерзость все лезла и лезла, и конца ей не было. Что-то до смерти напугало подземных жителей. Что-то такое, что заставило их прервать свое нескончаемое кладбищенское пиршество и искать спасения на поверхности – в среде для них чуждой, враждебной и незнакомой.

Это что-то шло за падальщиками по пятам и через несколько мгновений явило миру свой лик. Точнее – многие лики. Тысячи.

– Ну, вот и началось, – сказала Осси, глядя, как из разбитых могил всплывают бурые неясные тени мертвецов. – Не успели мы…

Отступившая было тоска вернулась и захлестнула сознание одним махом, рождая невыносимую душевную боль и пригибая к земле. Хотелось только одного – упасть, спрятать лицо, вогнав его в холодную, пахнущую червями глину, а потом измолотить, разбивая в кровь кулаки, эту клятую землю и катиться по ней, размазывая по лицу горькие слезы утраты. И выть, выть во весь голос, раздирая одежду и вырывая с корнем волосы…

А когда их не останется, выдавить глаза, которые так долго смотрели на этот сияющий ослепительными красками мир, но не желали видеть, как он безобразен и печален… А потом, когда цвета, наконец, померкнут, погрузиться в вечно-серое одиночество и слиться с ним, растворившись в бесконечном холоде ночи.

Из оцепенения ее вырвала Хода. Почувствовав, что с Осси творится что-то недоброе, и, что она вот-вот грохнется наземь то ли в беспамятстве, то ли еще в чем похуже, Хода недолго думая, нанесла по своей хозяйке превентивный ментальный удар средней силы.

Немного, правда, не подрассчитала и перестаралась, так что леди Кай снова оказалась на земле среди червей. Зато всю дурь из головы выдуло разом, и никаких поползновений к катанию по земле и размазыванию соплей она больше не выказывала.

Напротив, обозленная уже до крайнего предела, а теперь еще и на себя и, конечно же, на Ходу, леди Кай была настроена очень решительно и бескомпромиссно. Для горя и тоски места в ее сердце больше не осталось.

А тени все продолжали подниматься из могил. Молчаливые, безликие, словно смерть, и такие же неумолимые. Это были именно тени, а не призраки, с которыми леди Кай приходилось встречаться уже не раз. Такого врага Осси видела впервые.

Сотканные из чего-то неведомого, будто какая-то лихая сила взяла и просто выдавила свет из части принадлежащего ему пространства, они пугающе были похожи на людей. Как люди они и двигались. Может только самую чуточку плавнее, будто перетекали из одного состояния в другое.

Они поднимались каждая из своей могилы. Кто-то начал раньше и преуспел в этом больше – показавшись из земли уже почти по пояс. Кто-то – то ли запозднился, то ли хозяин-мертвец был закопан поглубже, а, может, земля была в этом месте иной, но некоторые из темных гостей еще только начинали высовывать из земли свои головы.

Ни глаз, ни лиц у них не было – просто сгусток несвета. Были они частично прозрачны – видно было сквозь них, как сквозь слегка закопченное стекло. Причем прозрачность эта плыла по мере их движений, будто были они не совсем однородными.

«Красавцы, – одним только словом и прокомментировала появление новых гостей Хода. – Лучше и дальше бы червяки лезли».

А с червяками тем временем происходили метаморфозы совершенно удивительные. Да и не только с ними, а и со всем, что уже успело выползти наружу и теперь копошилось под ногами бурым живым ковром.

Все живое, что оказывалось в пределах досягаемости восходящих теней, тут же без мучений и страданий, без всяких там агоний и конвульсий становилось абсолютно и безвозвратно неживым. Червяки, змеи и прочие ползающие при соприкосновении с тенью тут же высыхали, обращаясь мертвыми палочками-веточками. То же произошло прямо на глазах у Осси и с крысой – не той наглой, пытавшейся походя отъесть кусок дорогого ботинка, – а другой, но сути это нисколько не меняло… Одно касание, один миг и зазевавшаяся тварь превратилась в комок высохшей шерсти, еще более мерзкий, чем до этого.

Иными словами, тесный и близкий контакт с такого рода тенями был крайне не желателен, и исключался полностью ради собственного здоровья и всеобщего блага. И можно было быть абсолютно, на сто процентов уверенной, что едва только тени эти выберутся из земли полностью и обретут свободу, к которой они так стремились, как тут же значительная, если не большая часть их ломанется прямо к Осси в надежде такой контакт установить. Хорошо, если не все. И хорошо, если им будет на что отвлечься.

А это означало, что ждать особо нечего и надо либо бросаться со всех ног догонять ту первую наглую крысу, причем, с тем, непременно, чтобы ее обогнать и оказаться как можно скорее и как можно дальше от этого не самого благополучного теперь клочка леса, либо… Либо был и второй путь – надо было стиснуть зубы и навязать теням бой.

Причем такой, который быстро их заставит пожалеть о том, что они так бездумно и опрометчиво полезли вверх к солнцу, куда их, в общем-то, никто и не звал, вместо, значит того, чтобы забиться как можно глубже под землю и сидеть там тихо и долго. А лучше – вечно.

У обоих вариантов были, как водится, и плюсы и минусы и оставалось только быстро понять, чьи минусы хуже.

Памятуя, свою недавнюю схватку с глазастыми шарами, которые также точно перли из камней на волю, с той лишь разницей, что вылезали они не из земли, а из стен, Осси не стала дожидаться, пока ее новые гости обретут небывалую подвижность. Наученная горьким опытом она поспешила подготовиться к упреждающему удару.

Теней было так много, что нечего было даже и думать о том, чтобы порубать их поодиночке, размахивая мечом направо и налево, или сжечь огненными шарами одну за другой. Серебром из арбалета такую свору тоже было не утыкать. Чтобы понять это, не надо было проводить ни спиритических сеансов, ни ходить в душный от тлеющих в полумраке благовоний салон к бабке-гадалке. Проблему надо было решать радикально и, по возможности, разом.

Лучше всего здесь, наверное, подошла бы Новая Благодать, но оба кристалла уже были использованы в борьбе с дальними родственниками этих теней – призраками Всадников. Тогда это казалось очень разумным и вполне оправданным. Хотя теперь Осси Кай уже жалела о том, что не сберегла хотя бы один из нежно-розовых кристаллов для этих тихих и не очень приятных красавцев. Но кто же тогда знал, что у истории будет продолжение… Да еще – такое веселое.

Как говорится, что сделано – то сделано, а посему решение надо было искать другое, и, желательно, чтобы не менее эффективное. Быстро перебрав в уме все доступные варианты, леди Кай остановилась на одном, довольно-таки неожиданном, но вполне могущим привести к успеху. Во всяком случае, попытаться стоило.

Интесса замерла в неподвижности, склонив голову на сжатые перед лицом кулаки и полуприкрыв веки, чтобы ничто вокруг ее не отвлекло. Она стояла, будто в благочестивой молитве, отрешенная от всего, и лишь губы ее едва заметно шевелились, старательно проговаривая заклинание. Одно за другим нанизывались бессмысленные для непосвященного слова и звуки на воображаемую нить. Точнее – на струну.

Формула заклинания была короткой и когда леди Кай снова открыла глаза, мир вокруг почти не изменился. Лишь немного подросли ближайшие к ней тени, еще чуть-чуть выдвинувшись из земли, да в яме под ногами тоже заклубился бурый сгусток. По всему видно, тень, или что там это было, Зиннеса Лерда – мирно почившего некромансера – тоже решила присоединиться к своим сестрам и братьям. Их полку, что называется, прибыло, и оставалось лишь надеяться, что тень бывшего некромансера не превосходит других по своим боевым качествам.

Впрочем, это сейчас уже было неважно.

Леди Кай резко развела руки, и в тот же миг воистину гробовую тишину кладбища нарушил пронзительный звук. Будто зазвенела в воздухе невидимая глазу тонкая серебряная струна, родив к жизни одну единственную ноту. Тихая, едва различимая, и совершенно на первый взгляд безобидная она надолго повисла над развороченными могилами деревенского кладбища, уносясь вдаль к поросшим мхом старым камням ограды, и дальше – к лесу.

А потом струна лопнула.

И звук на миг стал видимым, затмив собой свет и задув тень. Будто волна чудовищного по своей силе взрыва метнулась от Осси вовне, пытаясь пожрать отданную ей на растерзание полусферу доступного мира. Всего миг длилось это действо, но этого было достаточно, чтобы, как и ожидала леди Кай, разорвать непрочные связи внутри мерзких теней и разметать их клочья по ветру.

А вот чего леди Кай не ожидала и не предвидела, так это того, что пройдет совсем немного времени, и развеянные над несчастным погостом сумраки вновь соберутся воедино, влекомые друг к другу силами, безмерно отличными от всего того, к чему мы привыкли в мире живых.

Обрывки теней, соединенные между собой самым диким и случайным образом, больше не походили на кротких в своей последней печали умерших и ушедших за Вуаль. Теперь они выстроились в уродливые и ужасающие фигуры совсем иного мира. Формой и всем своим видом плавающие над сырой землей порождения изувеченных могил уже не напоминали людей, а оттого были еще более пугающими и мерзкими. И ко всему, виной ли тому было произнесенное заклинание, либо просто рост их перешел в иную, заключительную фазу, но теперь они лезли из земли много живее, но все также непреклонно.

В общем, первый раунд Осси проиграла просто вчистую. Обрела, конечно, новое знание о сущностях потустороннего мира, но цену заплатила за это слишком большую, истратив почти все немногое отведенное ей для первого удара время.

И, вообще, все стало ощутимо хуже.

Тень Мастера Лерда, – или то, что от нее осталось после звукового удара, а осталось, надо сказать предостаточно, благо укрыта она была в могиле довольно глубоко, – уже почти доползла до края ямы и вот-вот готова была выплеснуться наружу. К ногам графини, так сказать.

Иметь же под ногами такого почитателя своих талантов леди Кай что-то не особо и жаждала. Особенно, если вспомнить, что от поцелуев ему подобных кровь в жилах стыла не в переносном, а в самом что ни на есть буквальном смысле.

Ко всему, ближайшие к Осси особи, проросшие из могил, окружавших яму, в которой виднелись останки некромансера, вытянулись уже настолько, что вскорости уже вполне могли бы дотянуться до интессы. А это было бы почти также нехорошо, как если бы тень под ногами начала осыпать ее походные ботинки страстными поцелуями. Во всяком случае, последствия были бы абсолютно одинаковыми. Нехорошими были бы последствия.

Оставалось только одно, и пора уже было решаться.

Может быть, с этого следовало начинать, но где-то глубоко внутри Осси немного побаивалась прибегнуть в такой непростой момент к средству ни разу еще неопробованному. А кольцо некромансера, породившее весь этот иносторонний парад, будто чувствуя ее нерешительность, все больше тянуло карман, словно напоминая о себе. Словно подталкивая к действиям решительным и мерам, самым, что ни на есть, крайним. Его старший собрат – перстень с человеческим черепом, тоже давно и безуспешно пытался привлечь к себе внимание. На свой, правда, манер – окружив себя легким и бледным, будто последний выдох смерти, сиянием.

В общем, момент настал, и колебаться дальше уже не стоило, да и вообще, было чревато…

Выбирая из двух колец, Осси вполне осознано выбрала то, которое уже долгое время было настроено на местные условия и местных, так сказать, обитателей. Хотя то, первое, все же было ей много ближе и роднее, что ли… Рассудив, что действие кольца, должно быть сродни посоху, и управляться они должны схожим образом, леди Кай сунула руку в карман и нашарила там холодящий пальцы знак могущества и победы над смертью.

Едва кольцо с кошачьим черепом появилось на свет, как тень под ногами, будто с цепи сорвалась. Узрев, по всей видимости, в руках леди Кай свое родное, и принадлежащее ей по праву, тень взвилась, рывком преодолев оставшееся расстояние, и теперь тянула свои хваталки прямо к Осси, не доставая всего-то ничего. Было совершенно ясно, что еще миг-другой, и тень чуть подрастет и наверняка дотянется. А тогда…

Что будет тогда – думать не хотелось, как не хотелось и чтобы это самое «тогда» наступало. А потому Осси не глядя и не думая, насадила кольцо на палец, одновременно с этим посылая ему мощнейший мысленный приказ.

То ли это произошло совершенно случайно, то ли леди Кай инстинктивно подставила под перстень безымянный палец, на котором уже было надето кольцо с черепом… А, может, это было сделано по какому-то сверхъестественному наитию, но как бы то ни было – два кольца смерти оказались на одном пальце. На одном маленьком женском пальчике, который все еще хранил на себе следы маникюра, правда, уже изрядно потрепанного и основательно облупленного.

Полыхнуло так, что Осси разом ослепла, и вслед за невыносимо ярким, будто распустившимся прямо в руках ослепительно голубым солнцем, сразу же наступила непроглядно черная ночь. От грохота, последовавшего сразу за вспышкой, тут же заложило уши, и интесса оказалась не только в пустой и бесконечной темноте, но и в абсолютной тишине…

Шло время. Из бархатной темноты медленно всплыли едва заметные чуть мерцающие звездочки, которые затем выродились в мутные радужные пятна, заполнившие собой все вокруг. Тишина сменилась далеким гулом, который неумолимо приближался, а когда наполнил собой голову, оказалось, что это вовсе и не гул, а довольно противный звон, который к тому же не желал ни затихать, ни прекращаться.

И все же, это было достижением. Безусловным прогрессом и неуклонным движением к лучшему. А поскольку Хода, связи с внешним миром ни на миг не потеряла, не взирая ни на какие, там, грохоты и вспышки, то успела уже доложить, что цель достигнута, и клятые тени вместе с мерзостным туманом исчезли, то ли унесенные ярким светом, то ли пожранные народившейся ему на смену тьмой. Ну, а раз так, то и опасаться больше было нечего, и леди Кай оставалось лишь набраться терпения и ждать, пока ее перегруженные взрывом чувства не оклемаются полностью и не придут в себя.

Глава третья

Вы не поверите, но как же это хорошо, приятно и спокойно, когда кроме тебя на кладбище никого нет.

Если у вас на этот счет другое мнение, то как-нибудь выберите денек да заберитесь на погост поглуше и постарее. Поднимите там из могил хотя бы пару-тройку сотен давно усопших, а потом, спустя какое-то время, разом от них избавьтесь. После этого, уверяю вас, ваше мировоззрение изменится в корне, и вы будете продолжать жить в мире уже совсем иных ценностей. Да и сам мир покажется вам ярче и светлее.

Во всяком случае, Осси так показалось.

Что ярче и, что светлее.

А потом взгляд упал на кольцо…

На безымянном пальце правой руки тускло поблескивало мощью и богатством кольцо с серебристым черепом. Одно единственное.

Но, ни то, и ни другое… В том смысле, – что ни первое, когда-то принадлежавшее некромансеру-романтику Реваллу Линну, и ни второе, которое она сняла с трупа старика Лерда, почившего близ деревни Каменный ключ весной этого года.

Кольцо было иным. Третьим. И радикально новым.

То есть, нельзя сказать, что оно нисколько не походило на перстни некромансеров… Походило, и еще как. То же плетение, то же… в общем, – все то же самое. Вот только череп был совершенно иным.

Он будто вобрал в себя черты двух своих прародителей. Впитал и перемешал. И теперь, кольцо Осси, – а его уже действительно вполне по праву можно было называть «кольцо Осси» – было украшено черепом, сильно похожим на человеческий, только чуть более вытянутым и с двумя отчетливо видными клыками, торчащими из верхней челюсти. Да еще глазницы его сверкали ярко-желтыми зрачками с узкими вертикальными полосками синего сапфира.

«Ну вот, доверь тебе дорогую вещь, – проворчала Хода. – Было два кольца, древних и ценных… А теперь что?»

Осси молчала, рассматривая случайно и незнамо как получившуюся вещь.

«Где ты такие черепа видела? – Не успокаивалась Хода. – Да тебя же все некромансеры теперь на смех подымут. С тобой же теперь на люди выйти нельзя».

А потом без всякой связи спросила:

«А с посохом что? Там тоже такое чучело нарисовалось?»

Вопрос был хорошим. Логичным и своевременным. Леди Кай и сама уже вплотную подошла к нему, просто Хода успела озвучить его первой.

Беглый и поверхностный осмотр оружия некромансеров показал, что посох никаких изменений не претерпел, череп на нем клыки не отращивал, и вообще – остался он тем же самым.

Вроде бы.

– Ладно, с ним потом разберемся, – сказала Осси. – Да и с кольцом тоже. Пока же давай отсюда выбираться. Нам еще мальчишку искать.

По поводу «выбираться» Хода не возражала, а вот насчет – отыскать мальчишку, выразила серьезные сомнения. В том смысле, что если он и уцелел, то, наверное, уже далеко-далеко отсюда и к светлой госпоже теперь ближе, чем на шестьдесят шагов подойдет едва ли. Если не дурак, конечно. Хотя, насмотревшись на то, что тут творилось, вполне дурачком стать мог…

За оградой Харлана не было. Не было его и на опушке.

Ни его самого, и никаких его следов.

«Сбежал твой поклонник. Не дождался свою светлую госпожу, – хмыкнула Хода. – Да и ладно, пусть себе – не дождался. Что тебе почитание младого юнца от деревенщины… Пойдем лучше нашу награду получать».

– Нашу? – Левая бровь леди Кай поползла вверх.

«А чью же? – Искренне изумилась Хода. – Конечно, нашу. Кто тебе про перстень насоветовал? А ногу тебе кто…»

– Хорошо-хорошо. Нашу, так – нашу, – перебила ее Осси, ибо стоило Ходе только завестись, как разглагольствовать она могла бесконечно долго и, главное, без устали. – Пойдем. Деньги нам сейчас не помешают.

«Деньги – они никогда не мешают», – буркнула Хода.

Это было, конечно верно, но сейчас они были нужны как никогда. Отправляясь в поход за Слезой, леди Кай не думала и даже не предполагала, что потом вместо триумфального и славного возвращения в свой родной и уютный особняк на улице Весов, ей придется бродяжничать по северным окраинам королевства. Сейчас же соваться домой было несколько преждевременно и очень легкомысленно, ибо не было у леди Кай и тени сомнения, что там ее с большим нетерпением поджидают разочарованные заказчики. И хорошо, если только Орден… Была ведь еще и другая сторона…

Так что дома ее прием ожидал наверняка, вот только вряд ли, что радушный и теплый. А посему и рваться туда пока не стоило. До тех, по крайней мере, пор, пока в голове не сложится какой-нибудь красивый, убедительный и примиряющий всех и вся план.

А коль так, и коль возвращение к родному очагу-камину пока на неопределенное время откладывалось, то стоило не только подыскать себе место, где можно было бы отсидеться и все хорошенько обдумать, но следовало также озаботиться добычей средств к существованию. Пусть не роскошному, но хотя бы приемлемому. Так что, в этом смысле просьба-заказ обитателей Ключа была более чем кстати. И строить из себя бескорыстную героиню-бессребреницу Осси не собиралась.

Честно и с риском для жизни заработанными деньгами разбрасываться не следовало. А следовало их, как раз наоборот, – забрать, и притом как можно скорее, чтобы успеть убраться отсюда подальше, пока слухи, помноженные на расстояние, не расползлись по всем окружным городам и весям. Ибо стоит только одному из этих слухов попасть в нужное и так кстати и вовремя подставленное ухо, как в Каменном ключе будет не протолкнуться от лиловых балахонов Ордена и темно-серых ряс посланцев Апостолата. А там, глядишь, и Мастер Дисс подтянется полюбопытствовать – кто ж это тут так нагеройствовал…

В общем, как всегда, кроме сторон положительных и для души и кармана приятственных, были стороны изнаночные, ничего кроме новых проблем не сулящие.

Будто старых мало было…

Короче, как не крути – плату надо было забирать и поспешать отсюда подальше и побыстрее. Посетив, правда, по дороге дом, в котором обретался до недавнего времени местный некромансер. Очень уж хотелось глянуть. Хоть одним глазком…

Конечно, в глубине души леди Кай понимала, что ничего интересного она там, скорее всего, не обнаружит. А, учитывая прижимистость и рачительность местных жителей, вполне вероятно, что не обнаружит не только интересного, но и вообще ничего. Уверена была Осси, что жадность и любопытство местных пересилили их извечную деревенскую трусость, и, скорее всего, от небольшого хозяйства некромансера не осталось уже ничего кроме голых стен. Но посмотреть, все же, стоило.

Приняв такое решение, Осси зашагала быстрее, планируя еще к вечеру добраться до домика в холмах, про который рассказывал, размахивая руками, исчезнувший теперь Харлан. Ничто быстрой ходьбе не препятствовало, и вскоре леди Кай уже вышла из светлой рощи и подошла к развилке, на которой стояла церковь.

Когда-то.

Когда-то она, может, тут и стояла, только теперь из густой травы, росшей вперемежку с огромными, немыслимого размера лопухами, торчали лишь щербатые глыбы фундамента и остатки стен, по которым будто кто-то прошелся гигантской кувалдой.

Побродив немного между руин, попинав ногами мелкие обломки камней, но так и не найдя ничего, что могло бы пролить свет на то, что тут случилось, Осси вернулась обратно на дорогу.

Мостика тоже больше не было. То есть намек на мостик, точнее – на то, что давным-давно он тут был, имелся. В виде, опять же камней и развалин… Но по намеку, как известно, реку не перейдешь…

Хорошо хоть ручей тут был нешироким. Одно название, что река…

Хода молчала и голоса не подавала. Осси тоже.

Мыслей было в голове много, но все как-то больше сумбурных и совершенно беспорядочных. По крайней мере, ни к одному мало-мальски логичному выводу они пока не вели. Так – каша…

Еще больше ускорив шаг, леди Кай приближалась к повороту, сразу за которым должна была начаться деревня. Сердце билось в груди неспокойно, а душа, что называется, была полна самых смутных и неприятных предчувствий. Причем крепли они с каждым пройденным шагом все больше и больше, постепенно обретая силу уверенности.

В положенном ей месте дорога повернула, и Осси вошла в деревню.

Деревня была на месте и никуда не делась. Вот только выглядела она совершено пустой и давно уже брошенной. Дома были целы, хотя некоторые окна были разбиты, а все остальные покрыты толстым слоем пыли. Стены домов стояли, как им и положено, но ухоженными и чисто вымытыми больше не выглядели – где-то пробежала наискосок широкая с палец толщиной трещина, где-то вскарабкался по стене красноватый мох, а в нескольких местах из стен даже проросли небольшие, похожие на прутики деревца. Дорога была все такой же мощенной, но почти на каждом шагу между камней, еще утром так хорошо и плотно подогнанных друг к другу, пробивалась хилая пожухлая трава.

На улице не было ни души. Даже птиц было не видно – не слышно…

И, вообще, здесь царила абсолютная тишина, которую нарушали только шаги леди Кай. Но тишине, похоже, было на это глубоко плевать, а шаги, едва рождаясь, тут же вязли в окружающем беззвучии запустения.

Медленно, очень медленно продвигалась Осси вдоль по улице, положив руку на рукоятку меча и на каждом шагу озираясь по сторонам. Позади было уже несколько домов – почти, что половина улицы, – а впереди виднелся знакомый трактир. И по-прежнему ничто не нарушало тишины брошенной деревни.

Жизни тут не было. Причем, похоже, что никакой и, похоже, уже давно.

То есть утром еще тут все жило, дышало и разговаривало, но с того момента будто пронеслись над Каменным ключом века. И не просто пронеслись, а еще и забрали с собой в вечность всех его обитателей, включая мелкий скот, птиц и прочую домашнюю живность. Не было даже на крыльце давешнего котяры, который в лени своей и вальяжности за столь короткое время, что леди Кай тут отсутствовала, с места бы не сдвинулся нипочем.

– Похоже, что тут никого нет, – резюмировала Осси.

«Да, – хмуро подтвердила Хода. – Похоже, что так. А это, между прочим, означает, что за работу нам никто не заплатит».

– Скорей всего, – согласилась Осси. – Ладно… давай, дом посмотрим, – с этими словами она направилась к крыльцу трактира.

Налетевший откуда-то теплый ветерок с легким скрипом покачивал почти полностью выцветшую вывеску над входом, и это был первый звук, который леди Кай услышала с тех пор как вошла в деревню. Край высокой ступени раскрошился и осыпался под ногой крошечным камнепадом. Мелкие камушки дробью рассыпались по крыльцу и мостовой, спугнув ветер, который бросил свою забаву и затаился до времени.

Осси потянула за ручку массивной двери, которая, к слову, была закрыта не очень плотно, оставив небольшую щель. Дверь поддалась с трудом. Очень нехотя поворачивалась она на давно не смазанных и сильно проржавевших петлях, породив при этом резкий скрежет, вспоровший тишину будто ножом.

В доме запустение было более сильным и более очевидным. Затхлый воздух – видно щель была все же слишком небольшой для нормальной вентиляции – забирался в ноздри, забивая легкие сухой пылью и терпким запахом плесени. По стенам висела густая кисея паутины, свисая пушистыми космами со стойки и полок с бутылками, а по полу перекатывались мохнатые клубки пыли, влекомые забравшимся сюда вслед за Осси сквозняком. Доски под ногами скрипели и трещали изрядно, а в углу в полу так и вовсе зияла приличных размеров дыра. Оттуда тянуло холодом и чем-то кислым. Проверять чем – не хотелось…

Деревянные столы и табуреты стояли рассохшимися и были сильно изъедены какими-то мелкими жучками, потихонечку и не спеша превращающими некогда добротную утварь в мелкую, как мука труху. В целом же, обстановка сохранилась, просто дом был давно заброшен и теперь медленно умирал, оставшись без крепкой хозяйской руки. Жизни в нем уже не было, если не считать, конечно, жучков.

Под ногой звякнул и, крутясь, откатился в сторону, небольшой глиняный черепок. Осси покосилась на него, а потом протянула руку к кувшину, стоявшему на столе, взяла его, сдула паутину и осторожно заглянула внутрь. Если что в нем и плескалось когда-то, то теперь это все превратилось в сухую бурую пыль на дне. Больше в нем не было ничего. Разгадки тоже.

– Давай поднимемся в нашу комнату и глянем, что там. Тем более что я там, кажется, гребень забыла. Как ты думаешь, – Осси поставила кувшин на место и вытерла ладонь о штаны. – Он еще там?

«Если там забыла, то там и есть – где ему еще быть. Или что – у него ножки за это время выросли?» – съязвила Хода.

Осси начала подниматься по лестнице.

Тот еще был аттракцион. Не для слабонервных. Полусгнившие ступени стонали на все лады, нещадно прогибаясь под ногами, то и дело грозя сломаться. Парочка из них таки треснула и с грохотом провалилась вниз, но Осси была к этому готова и до второго этажа добралась целой и невредимой.

Медный таз, в котором леди Кай отмокала вчера вечером, стоял там, где Осси его и помнила – за ширмой. А в остальном комната ничем не отличалась от того, что леди Кай уже видела внизу – та же грязь и запустение. И паутина, конечно. Сквознячок лениво шевелил ее лохмотья, свисающие с высоких напольных подсвечников, и от этого казалось, что видимым становится само дыхание времени.

Гребень тоже был на том самом месте, где его и оставили – на полке под зеркалом. Луч солнца, неведомым образом просочившийся сквозь неплотно закрытые ставни, и продравшийся сквозь пляшущие в воздухе пылинки, упирался прямо в него, окутывая его каким-то совершенно волшебным сиянием.

Причем, что характерно, гребень как был, так и оставался абсолютно новеньким – ни пыли, ни паутины на нем не наблюдалось ни в каком, что примечательно, виде. Вокруг – сколько угодно, а на нем – нет. Понятнее от этого не становилось, но хоть отряхивать и оттирать не пришлось, и то, как говорится, – победа и большая удача.

Осси распахнула настежь ставни, впуская внутрь свежий воздух и яркий солнечный свет, сделала неспешный круг по комнате и осторожно присела на самый краешек кровати. Еще раз осмотрелась – не упустила ли чего при осмотре помещения, а затем вдруг сняла с пояса кошель, высыпала прямо на пыльное покрывало монеты и принялась их пересчитывать.

Делала она это долго и очень старательно. Все это время Хода молча и с интересом наблюдала за своей хозяйкой, не решаясь прервать столь важный процесс ни репликой, ни даже вопросом, хотя на кончике языка крутилось их наверняка немало. Наконец, леди Кай закончила свои подсчеты, удовлетворенно хмыкнула и бережно ссыпала звенящие кругляшки в кожаный мешочек. После чего, наконец, обратилась к Ходе:

– Ну, что скажешь? Что тут, по-твоему, произошло? И как долго, нас тут не было?

«Ну, если судить по пыли…» – Хода, как всегда, начала издалека.

– Да, да… – нетерпеливо перебила ее девушка. – Если судить по пыли, по плесени, по трещинам в камнях, по жукам, паутине, по ветру и звездам… Сколько прошло времени?

«Мне больше нравится судить по цифрам», – Хода была невозмутима.

– По каким цифрам? – Вздохнула Осси.

«По цифрам на могильной плите, – ответила Хода. – Если сложить все, что мы уже тут видели, то дата на камне получается очень даже хорошей отправной точкой… Я думаю – прошло десять лет».

Осси покачала головой.

– Надеюсь, ты не хочешь сказать, что мы проторчали там – на кладбище, десять лет? Причем, большую часть этого времени я провела, рассматривая радужные пузыри перед глазами и слушая премерзкий звон?

«Нет, на кладбище мы с тобой провели, по моим оценкам, полдня – не больше… И то – если брать вместе с дорогой туда-сюда».

– А здесь прошло десять лет?

«Похоже, что так», – вздохнула Хода.

– Но ведь так не бывает! – Крутя в руках гребень, сказала Осси.

«Не бывает, – нехотя согласился Страж. – Насколько мне известно, в таких масштабах время не затормозить, не замедлить и не изменить…»

Она замолчала, не сводя своих глаз с Осси.

«И, тем не менее… – Хода снова умолкла. – А у тебя есть какие-нибудь мысли?»

– Мысли? – Осси усмехнулась. – Мысли есть. Точнее – предположение. Даже не предположение, а почти что уже уверенность.

«И какая?»

– Я думаю, что ты права. Права и в том, что на кладбище мы были всего – ничего, и в том, что тут уже с десяток лет, как нет ни единой души…

«Это – очевидно и неоспоримо, – перебила ее Хода. – Только как это, по-твоему, друг с другом вяжется?»

– Как вяжется? – Осси перестала крутить гребень и засунула его поглубже в рюкзак. – Мне кажется… То есть я почти уверена, что давно уже, а точнее – как раз тот самый десяток лет назад тут и произошло то, о чем ты мне рассказывала на кладбище – про кольцо, про силу, про разупокоение… Кладбище разупокоилось не сегодня. И не вчера. Оно разупокоилось в тот день, когда они похоронили некромансера. Может, месяца на два-три позже. И нет там никакой ошибки на камне. Так и было это – десять лет назад. А то что мы с тобой видели сегодня… Это – эхо. Эхо тех событий и финальный аккорд в нашу честь. А может, – отклик на Слезу, про которую мы с тобой ничего не знаем. Отклик и попытка до нее дотянуться…

Интесса вздохнула.

– Да что угодно, это может быть, но, скорее всего это действительно связано со Слезой. Так или иначе… А что касается деревни… – Осси поерзала, устраиваясь поудобнее. – Так, с тех самых пор – то есть уж десять лет как нет тут никакой деревни. Нет ни ее обитателей, ни чернявого хозяина, ни мужиков, ни старосты. Нет мальчика Харлана и кота того на крыльце тоже нет. А есть здесь только брошенные дома, запустение и голодное неосвященное кладбище, на котором эти идиоты закопали тогда кольцо с кошачьим черепом. А все что мы с тобой тут видели и в чем участвовали, все это – было наваждение.

«Наваждение?»

– Да. Наваждение, морок, внушенная реальность – как хочешь. Не было вчера ничего. Мы вошли с тобой в пустую, мертвую деревню, и все что мы пережили тут со вчерашнего вечера, и до нашего прихода на кладбище было всего лишь видением и галлюцинацией…

«Я бы почувствовала…»

– Не обязательно. Могла и не почувствовать. Наваждение такой силы и такого масштаба просто накрыло нас с тобой, захлестнув все чувства и подчинив себе все наши мысли. Так, что не вини себя…

«Ты хочешь сказать, что ты и ванну вчера не принимала, и не завтракала сегодня и с мужиками не говорила?» – Хода никак не могла поверить в такое объяснение.

– Не принимала, не завтракала и не говорила. Не было ничего этого. Пришли, переночевали в пустом заброшенном доме, будучи уверенными, что все услуги включены в стоимость и сполна оплачены – причем денег у нас, как я только что убедилась, нисколько не убавилось, – а потом собрались и пошли на кладбище, куда нас собственно наваждение и вело.

«Зачем?»

– Хороший вопрос – зачем… Затем, я думаю, – что источником всего этого было одно симпатичное колечко, которое очень зачем-то хотело, чтобы мы его выкопали и поскорее оттуда забрали.

На этот раз Осси замолчала надолго. Хода тоже молчала, переваривая все услышанное и пытаясь найти какой-нибудь изъян в логической цепочке, только что выстроенной леди Кай.

Наконец она сдалась:

«Да, твоя теория вроде бы все объясняет. Может так оно и было… Но…»

– Я уверена, что так и было, – не дала договорить ей Осси. – Попробуй вспомнить хоть одно лицо – у меня лично ничего не получается… Имена помню, картинку всю в целом – тоже, а как пытаюсь вспомнить детали – лица, одежду, приметы там какие-нибудь – ничего не получается…

Хода попробовала и вскоре признала, что с деталями и лицами у нее тоже не очень…

– Вот видишь. Так, что все это было лишь плодом воображения. И, к моему большому сожалению, воображения не нашего.

«Ты думаешь это кольцо?»

– Думаю – да. И чтобы выяснить это наверняка, и понять заодно, что за штуку такую я таскаю теперь на своем пальце, нам надо будет прогуляться до дома, где жил хозяин этого кошачьего черепа. Может там хоть что-нибудь прояснится…

«Ага, прояснится, – усмехнулась Хода. – Или совсем уже до конца запутается».

– Может и запутается. Но мы так и так туда заглянуть собирались…

«Да? – Удивилась Хода. – Что-то я этого не помню. Пропустила это как-то, знаешь ли…»

– Ничего, – успокоила Осси. – Для этого у тебя есть я! Чтобы напоминать и направлять, так сказать.

«Ну, давай, – согласился Страж. – Направляй. Тем более что ночевать тут мне как-то не особо хочется, а скоро уже темнеть будет, и лучше бы нам, раз уж мы куда-то собрались, выходить поскорее… Если ты, конечно, больше ничего тут не забыла и тебя тут ничего не держит».

– Не держит, – сказала Осси и поднялась с кровати. – Совсем ничего не держит. Пошли.

На улице, тем временем, произошли некоторые перемены.

То есть декорации-то не изменились – все осталось, как и было на своих местах – ничего не пропало и ничего, соответственно, не добавилось, а вот персонаж новый на заброшенной и порядком запущенной сцене появился. Впрочем, строго говоря, новым его можно было назвать, лишь сильно покривив душой и скрестив при этом пальцы в кармане. Почти прямо напротив двери на некотором удалении от трактира сидел, обернувшись своим огромным хвостом, давешний знакомый леди Кай в шипастом ошейнике.

Впрочем, только по ошейнику его и можно было опознать, потому как от роскошного котяры невероятных размеров, каким он явился перед леди Осси утром этого дня, к вечеру остался один лишь скелет. Невероятных же размеров.

Причем, как показалось самой леди Кай, скелет этот позволил себе несколько видоизмениться. Во всяком случае, клыки у него удлинись весьма и весьма, как будто после смерти кота вся сила ушла в их рост, хотя еще и при жизни они достигали размеров весьма внушительных. Теперь же они больше напоминали небольшого размера кинжалы, а сам скелет сильно походил на скелет саблезубой кошки Мейла-кун, виденный однажды леди Кай на одной старинной и сильно выцветшей гравюре.

Скелет этот был потрепан жизнью, по всему видать, изрядно – во всяком случае, два последних ребра с левой стороны были обломаны где-то посередине и теперь топорщились рваными краями, а в голове – то есть черепе этого милого создания – зияла внушительных размеров дыра. Но, похоже, все это нисколько его не беспокоило и ни капельки не смущало, потому, как вид у него был самый решительный и свирепый.

В грудной клетке (а теперь действительно было видно, что это – просто клетка из пожелтевших от времени ребер) медленно пульсировало нечто, очень похожее на темно-серую кляксу, по всей видимости, заменяющее этой твари сердце. Пульсация эта не затрагивала размеры кляксы, а просто сама она становилась то темнее – то светлела до грязно-белого цвета.

Надо сказать, что это впечатляло.

Ошейник, утыканный солидной толщины шипами был зверюге, а точнее – тому, что от нее осталось, явно велик и теперь болтался на шейных позвонках наподобие орденской цепи. Сходство это становилось почти полным еще и из-за того, что к ней был прикреплен блестящий золотом медальон, ранее скрытый от глаз густой шерстью.

«Вот, значит, оно, как… – глубокомысленно изрекла Хода. – Тянет их, значит, обратно…»

Осси ничего не ответила, не сводя глаз со скелета, который, по всему судя, закончил, в свою очередь, изучение девушки, поднялся с места и, не спеша, направился к ней. Двигался он, обходя леди Кай по небольшой дуге, и намереваясь, судя по всему, подойти к ней с левого боку.

Походка его не лишена была грации, и, глядя, как плавно скользил он, еле слышно цокая огромными когтищами по булыжникам мостовой, Осси даже забыла, что перед ней скелет, а не живое существо из плоти и крови. Череп Мейла-куна все время был повернут в сторону девушки, и хотя глазницы его были пусты и сухи, Осси готова была поклясться, что чувствует на себе его очень тяжелый и настороженный взгляд. Рациональному объяснению это не поддавалось, правда, сама Осси, отметив про себя эту необычность, тут же про нее напрочь забыла, занятая больше оценкой потенциальной опасности.

Словно почувствовав это, Мейла-кун остановился, не дойдя до леди Кай всего несколько шагов, лег на дорогу, а затем перекатился на спину, демонстрируя, тем самым, на свой кошачий манер самые миролюбивые намерения. Странное это было зрелище – вальяжно развалившийся посереди мощеной улицы скелет гигантской кошки.

Еще более странным было то, что когда, сочтя эту демонстрацию дружелюбия достаточной, скелет снова поднялся на ноги, он совершенно по-кошачьи отряхнулся, словно забыв, что нет на нем ни плоти, ни шерсти, в которой мог запутаться мелкий мусор. И тем не менее…

Покончив с этим, Мейла-кун также неспешно подошел к Осси вплотную, потерся о ее ноги и уселся рядом, задрав оскаленный череп и всем своим видом выражая покорность и готовность повиноваться.

Леди Кай перевела дыхание – оказывается, она уже некоторое время забывала дышать – и разжала побелевшие от напряжения пальцы, обхватившие рукоять Гасителя. Руку, впрочем, убирать далеко не стала.

Мейла-кун словно прочитав ее нерешительность, снова легонечко потерся головой о штанину, после чего опять задрал голову вверх, уставившись на Осси своими пустыми глазницами. Тихонько позвякивала цепь на его шее, и поблескивал, раскачиваясь как маятник, медальон на ней.

– И что же их интересно тянет? – Теперь, когда потенциальная опасность, вроде бы как, не реализовалась, а сама собой сошла на нет, Осси отозвалась, наконец, на последнее высказывание Ходы. Да, и действительно, интересно было.

«Я думаю – кольцо их тянет, – ответила Хода. – То, которое с кошкой было – Лердово».

– Хочешь сказать, что оно мне теперь всех дохлых кошаков подымать будет? – Нахмурилась Осси.

«Ну, наверное, такова плата за могущество, моя белая госпожа, – усмехнулась Хода. – А ты как хотела?»

Некоторое время она наслаждалась триумфом и совершенно обалделым видом леди Кай, но потом все-таки сжалилась:

«Да ладно… Не переживай. Я думаю, что между ними была раньше какая-то связь».

– Между кем и кем?

«Между кольцом и этим кошаком. Поэтому оно его и подняло. Так, что я думаю, что нашествие дохлых кошек тебе в ближайшее время не грозит. А вот союзничком ты, похоже, обзавелась».

Союзничек, тем временем, от скуки разгрыз небольшой булыжник мостовой и теперь явно примеривался к следующему. Управлялся он с ними на удивление ловко – как грызун с орехами. Будто только этим и занимался всю жизнь.

То ли, из-за паузы, образовавшейся в разговоре, то ли, заметив пристальное к себе внимание, но Мейла-кун оторвался от своего интересного занятия и вновь посмотрел на Осси. Только, что хвостом не завилял.

– Да? Ну что ж, давай знакомиться, – Осси медленно и демонстративно держа руки на виду, присела на корточки.

Мейла-кун не возражал.

Когда лицо девушки оказалось на его уровне, он плавно и осторожно подался вперед, до тех пор, пока не уперся черепом в нос интессы. Замерев в таком положении на миг, он отодвинулся, медленно склонил голову на бок, затем на другой, будто внимательно рассматривал лицо Осси. Наконец, удовлетворившись, видимо, результатом осмотра, запомнив и выяснив все, что ему надо было, он улегся на мостовую и зевнул. Вновь блеснули клыки, которые только недавно с хрустом перемалывали камень, но не было в этом ни вызова, ни угрозы, а только одна лишь скука безмерно затянувшегося ожидания.

Интесса осторожно протянула руку и легонько погладила теплую гладкую кость черепа. На Мейла-куна это, казалось, не произвело никакого впечатления, но и неудовольствия, впрочем, он тоже не выказывал.

Осси медленно опустила руку к медальону и перевернула его к себе. Золотой кружок лежал у нее на ладони и поблескивал двумя воронеными буквами, сплетенными в изящном и затейливом вензеле.

– «З.Л.» – Прочитала Осси. – Зиннес Лерд.

«Ну, вот и ответ, – отозвалась Хода. – Я же говорила – есть связь. Был это значит котенок Лерда, а теперь стал… – Хода замялась подыскивая слово, но так и не найдя ничего лучше закончила. – Наш скелетик».

– Ты уверена, что прямо именно наш?

«А как же! Тебе доверие оказали? Оказали! Даже два раза – и о ноги потерлись, и погладить дали – руку не оттяпали. А могли… Так что, владей наследством смело и безраздельно, – Хода усмехнулась. – Был у тебя раньше спутник маленький и пушистый, а теперь, вот, – здоровенный и, как бы это помягче… немного костлявый… Правда, тот, на мой вкус, посимпатичней смотрелся».

В ответ на это высказывание Мейла-кун с треском раскусил еще один бульник и поднялся на ноги.

«Камни жрать, это оно, конечно здорово… – задумчиво протянула Хода. – Знать бы, на что ты еще способен…»

Скелет подобрался и выгнулся. Ну, точно – кошка, которую что-то здорово разозлило.

– Ты полегче, с высказываниями, – Осси осторожно убрала руку и также осторожно поднялась. – Похоже, ему это не очень, знаешь ли, нравится. Так что лучше не зли его понапрасну. Тем более, пока не знаешь, на что он способен.

Хода ничего не ответила, но и продолжать не стала. Видно все же опасалась неизвестных пока последствий.

Мейла-кун постоял еще немного в позе явной и непосредственной угрозы, всем своим видом демонстрируя полную готовность дать отпор любому обидчику, затем все же расслабился, но ложиться уже не стал.

– Ну, ладно, ладно… Все хорошо, успокойся, – Осси еще раз осторожно погладила череп своего нового союзника.

Тот не возражал, и даже более – с каждым движением руки девушки, он становился, вроде бы, ощутимо расслабленнее и спокойнее, хотя внешне это никак не проявлялось.

– Все хорошо, – продолжала успокаивать его Осси. – Ты – хороший…

Хода, было, хмыкнула, но тут же заткнулась, опасаясь не столько самого скелета, сколько гнева хозяйки.

– Жалко я не знаю, как тебя зовут… – Осси продолжала гладить желтоватый череп мертвой кошки, который постепенно начал отвечать на ее ласку, подставляя под ладонь то одну сторону, то другую.

– Буду звать тебя Мей, – решила Осси. – Ты не против?

Если он и был против, то никоим образом это не выказал, а поэтому вопрос можно было считать решенным и закрытым. По крайней мере, до поры – до времени.

Теперь, когда со знакомством было покончено, следовало вернуться к делам прежним, но не менее насущным. Тем более что солнце, которое до этого как приклеенное болталось чуть пониже зенита, вдруг стало довольно резво соскальзывать с небосвода, явно намереваясь в самое ближайшее время нырнуть за горы и передать деревню во власть ночи. Так что если леди Кай хотела успеть до темноты попасть в жилище некромансера, которое, к слову, еще предстояло найти, то с этим следовало поспешать. Причем, безотлагательно.

Рассудив таким образом, леди Кай окинула быстрым и последним взглядом странную деревню и спешно зашагала по уже известной ей дороге.

Если верить рассказам вот уже десять лет как несуществующих селян, то дом некромансера находился где-то совсем недалеко в холмах, поросших редким невысоким кустарником. Осси правда не была уверена, стоит ли ей доверять порождениям наваждения и словам галлюцинаций, но особо выбора у нее не было, а то направление, которое указал ей утром, существующий лишь в ее воображении морок-Харлан, было ничуть не хуже других. Так что шла она пока достаточно быстро и уверенно, будто хаживала в гости к Зиннесу Лерду не раз и не два.

Рядом, не отставая ни на шаг, ни даже на полшага, почти прижимаясь к правой ноге и крутя по сторонам безглазым черепом, шел Мей. Он же – Мейла-кун, он же – наследие Лерда, которое нежданно-негадано-непрошено перешло к леди Кай вместе с кольцом мертвого некромансера.

На левой руке, обвившись тремя тугими кольцами чуть выше локтя, висела Хода и как всегда бдительно изучала окружающее пространство на предмет возможных осложнений. Таким образом, леди Кай чувствовала себя защищенной со всех сторон и в относительной безопасности.

А солнце, тем временем, неумолимо ползло к краям гор, резко очерченным на фоне начинающего понемногу темнеть неба, путь ложился под ноги широкой каменной лентой, а мир пребывал в относительном спокойствии.

Глава четвертая

Узкую тропку, отходящую в сторону холмов от дороги почти сразу за руинами бывшей церкви, Осси не пропустила только благодаря Ходе. Сама она ее просто не заметила, а Мей вышагивал рядом, старательно держась интессы и по всему было видно, что конечная цель путешествия его нисколько не волнует и никакого значения для него не имеет.

Тропинка начиналась за небольшим колючим кустом и была едва заметна на каменистом склоне. К тому же, по ней, видимо, никто давно не ходил. Да, не «видимо», а точно уж лет десять, как никто не ходил. Некому было тут прогуливаться, да, в общем-то, и незачем.

Чуть более светлая на фоне холма она карабкалась вверх по склону, огибая большие камни и невысокие редкие кустики скудной растительности. Направление примерно совпадало с тем, которое еще утром широким взмахом руки указал леди Кай несуществующий в этом мире Харлан, и это вселяло надежду.

Склон был не сильно крутым, и идти по нему было не так чтобы очень тяжело, а потому шли быстро. Мей от девушки не отставал, вперед тоже не забегал – шел как приклеенный, раз и навсегда, похоже, выбрав себе место по правую руку Осси. Так и цокал когтями рядом, хотя тропинка была местами очень узкой, и вдвоем идти по ней было очень неудобно. Но это его, похоже, ничуть не смущало, и он упрямо жался к ноге, лишь изредка делая шаг в сторону, чтобы обойти очередной желтый валун.

Вообще, желтый цвет в здешней палитре заметно преобладал. Зелеными были только невысокие пожухлые колючки, но попадались они не часто и на общую картину почти не влияли. Зато и скалы, и камни, и тропинка – все это было окрашено в самые разные тона грязно-желтого, с небольшой примесью серого и коричневого. Даже небольшие, совсем крошечные цветочки, пробивающиеся сквозь сухую каменистую почву, и те были желтенькими. Все это, вместе с довольно ярким все еще солнышком, создавало вполне хорошее настроение, и пока прогулка по холмам была не в пример приятнее, чем недавнее странствие унылыми подземными тропами.

Единственное, что диссонировало с окружающей благодатью и всеобщим умиротворением, так это – змеи.

Змей здесь было просто навалом, а может быть даже и больше. На каждом втором мало-мальски крупном камне возлежала очередная серая с крупными желтыми пятнами гадина. Правда, пока они не выказывали никакого интереса ни к Осси, ни к ее необычному эскорту и продолжали греться на раскаленных за день камнях, не обращая на путников ровным счетом никакого внимания. И все же, такое соседство, да еще в таких запредельных количествах несколько напрягало, тем более что змей леди Кай не то чтобы не любила, но симпатий особых, во всяком случае, к ним не питала. Исключая, конечно, Ходу, которая, правда, строго говоря, змеей не являлась, хотя и предпочитала эту форму всем другим.

Так что, как и всегда бывает в этой жизни, полная идиллия была недостижима, и Осси приходилось все время не только крутить головой по сторонам, но и внимательно смотреть под ноги, чтобы не наступить на какую-нибудь очередную серо-желтую мерзость, выбравшую для принятия солнечных ванн именно то место, куда теперь должна была ступить нога интессы.

Потихоньку и, в общем-то, как-то даже незаметно для себя Осси забралась на вершину холма, благо не таким уж высоким он и был. Отсюда сверху открывался вполне симпатичный вид на холмы вокруг и на деревушку позади, вместе с руинами церкви, останками мостика и перекатывающейся по камням речушкой. Кладбища отсюда видно не было, но леди Кай по этому поводу как-то не очень и переживала. Насмотрелась уже…

Значительно приятней и интересней было то, что на вершине следующего холма виднелось приземистое, но довольно большое каменное строение, которое, по всей видимости, и служило некогда жилищем некромансеру Лерду. Отсюда, с расстояния, правда, довольно приличного, оно выглядело целым и невредимым, а уж что там и как внутри – предстояло разобраться. Тем не менее, цель уже была видна и почти достигнута, и Осси сильно воодушевленная этим фактом зашагала быстрее.

Впрочем, далеко уйти ей не дали.

Едва только Осси спустилась на дно седловины между двумя холмами, – да на самом деле, даже и не дошла еще до самого низа, – как пустая и сонная до этого лощина взорвалась десятком песчаных гейзеров. И почти сразу же на девушку обрушилась целая лавина стрел и камней, а за ними следом откуда-то сбоку прилетел небольшой клубок потрескивающих в сухом воздухе фиолетовых молний. Был он слишком, впрочем, слабый, чтобы причинить сколь-нибудь существенный вред, но тем не менее…

Мгновенно выставленный Ходой щит прикрыл Осси от всех этих неприятностей, так что первая атака врасплох не застала, цели не достигла и захлебнулась, едва начавшись. А из открывшихся столь эффектным образом нор на поверхность все продолжали и продолжали переть гуринги. И число их в этой только что пустой и унылой лощине росло с ужасающей скоростью.

Гуринги были созданиями не очень, в общем-то, опасными, достаточно мелкими – лишь немногие из них достигали леди Кай до пояса, – но злобными и совершенно безмозглыми. Эта их врожденная глупость оказывала миру большую услугу, ибо самки гурингов приносили в помете до полутора десятков детенышей, причем делали это с завидной регулярностью примерно раз в полтора-два месяца, и не будь эти мелкие зубастые твари с блестящей темно-серой кожей столь безнадежно глупы, они давно бы уже расплодились, расселившись по всему континенту. К счастью бескрайняя тупость этих созданий, обладающих лишь ничтожным зачатком сознания и самой примитивной речью, не давала возможности большинству из них выжить и организоваться. Так что пока мир пребывал в относительной безопасности, и перенаселение ему не грозило, но зато отдельному путнику эти подлые твари могли доставить массу хлопот и проблем, навалившись на него несметным количеством.

Таким вот путником и оказалась на этот раз леди Кай, вступив на территорию клана, облюбовавшего эту лощину несколько лет назад.

Обнаружив, что первым массированным ударом расправиться с противником не удалось, гуринги приуныли и боевой свой задор несколько подрастеряли. Теперь они в количестве тридцати с небольшим душ топтались шагах в двадцати от Осси, окружив ее широким полукольцом. При этом для поддержания боевого духа они гневно потрясали деревянными трубками, с помощью которых выплевывались небольшие отравленные стрелки, более похожи на длинные иглы, а некоторые из них – то ли самые смелые, то ли самые глупые, что по большому счету одно и то же – периодически что-то выкрикивали на своем малопонятном лающем языке. Если они пытались тем самым нагнать страху на Осси, то не на ту, как говорится, напали, а если подбадривали самих себя, то совершенно безрезультатно, потому как с места никто из них не двигался.

В этот миг слева, откуда совсем недавно прилетел фиолетовый и сыпящий во все стороны искрами подарочек для леди Кай, ею, впрочем, без сожаления отвергнутый, раздался короткий отрывистый лай, служивший, по всему судя, приказом и руководством к действию. Во всяком случае, нерешительно переминающиеся с ноги на ногу гуринги подскочили, как в зад ужаленные, и все скопом кинулись к Осси. При этом каждый из них старался, как можно ревностнее выполнить полученную команду, для чего отталкивал и придерживал соседа, не давая ему вырваться вперед и первым дотянуться до врага.

Лающая и повизгивающая от переполняющих ее чувств толпа приближалась стремительно и неумолимо, как серая лавина, и уже через миг уже должна была подмять под себя и леди Кай и ее свежеобретенного союзника Мея.

Осси была против. Столкновение в рукопашной с толпой маленьких и злобных тварей в ее планы пока не входило. А посему, стараясь не обращать внимания на сгустки молний, разбивающиеся один за другим о выставленный Ходой щит, интесса прошептала заклинание и, крепко зажмурившись, выкинула обе руки вперед, вывернув обе ладони, навстречу набегающей толпе. Откликнувшись на ее призыв, горячий воздух лощины сгустился, образовав тугую, хорошо заметную глазом волну, и с огромной силой ударил по толпе набегающих гурингов.

Удар был сильным, безжалостным и вышибающим дух. Мелкие фигурки серых зубастых тварей отбросило в сторону, словно сухие листья. Пролетев по воздуху не меньше десятка ардов, гуринги врезались в крутой каменистый склон, ломая конечности и сворачивая свои худенькие шеи. С начала атаки прошло – всего ничего, а больше чем с половиной нападавших было покончено. Правда оставалась еще вторая половина, и она уже начинала приходить в себя.

Удары фиолетовых молний тем временем становились все реже и слабее – видно шаман, засевший где-то в отдалении на безопасном, как ему казалось, расстоянии, начинал потихоньку выдыхаться. Большой опасности для прикрытой щитом леди Кай он по-прежнему не представлял, поэтому и дальше внимания на него можно было не обращать, полностью сосредоточившись на остатках его ударного отряда.

Впрочем, сосредотачиваться было уже почти не на чем, потому как по рядам поверженного наземь, в буквальном смысле этого слова, противника уже белым вестником смерти прошелся Мей.

В мгновение ока, оказавшись подле корчащихся на земле гурингов, он пролетел по лощине, отвешивая по сторонам мощнейшие удары когтистых лап, разрывающие серые тушки просто напополам. Время от времени он останавливался, чтобы с хрустом раскусить череп очередного бедолаги, после чего стремительный бег смерти по желтым камням продолжался.

Осси даже поморщиться не успела, как все уже было закончено, и от толпы нападавших остались одни лишь воспоминания да шаман, засевший где-то неподалеку.

О нем, впрочем, беспокоиться тоже не пришлось, потому, как Мей дело свое знал, по всему судя, неплохо и натаскан был тоже – дай Странник каждому. Да и азартом его при рождении, похоже, что не обделили.

Через миг из-за нагромождения камней неподалеку раздался истошный визг, и тут же из тени вынырнул Мейла-кун, с добычей в зубах. Не спеша, и очень, видимо, довольный собой, он подошел к леди Кай, сжимая в зубах голову шамана, волочащегося за ним по земле эдаким обмякшим кулем.

Свои кинжалоподобные клыки Мей сжимал не слишком – ровно настолько, чтобы добыча не трепыхалась и не помышляла о попытках вырваться, но и вреда особого пленнику не причиняя. Если не считать, конечно, вредом, порванное ухо и несколько глубоких порезов, из которых наземь тонкими струйками стекала бледно-розовая кровь.

Подойдя к Осси, Мей разжал свои внушительные зубки, и предводитель стаи, освобожденный из смертельного захвата грохнулся на землю, тихо поскуливая. Мей подтолкнул его носом – точнее той частью черепа, где должен был бы находиться нос, – подкатив прямо к ногам интессы, и замер прямо над ним, готовый вмешаться, буде пленник поведет себя неподобающим образом.

Пленник ни о чем подобном не помышлял и думать – не думал, с ужасом взирая на оживший скелет, который только что играючи расправился с остатками его отряда, а теперь возвышался прямо над, ним весьма недвусмысленно изготовив к работе палача свои окровавленные клыки.

«Впечатляет, – оценила работу союзника Хода. – Быстро и эффективно. Очень хорошо».

Еще раз, подтолкнув пленника носом, Мей отступил на шаг, освобождая для Осси оперативный простор для действий по ее высочайшему разумению.

Шаман лежал в пыли, сжавшись в комочек, и скулил, размазывая по своему серому лицу кровь вперемешку с соплями и ритуальной краской. Сейчас он ничем не напоминал идейного вдохновителя, многократно превосходящего численностью противника. Вываленный в земле, с порванным ухом и сломанным прутиком жезла с намотанными на него перьями, он был жалок, противен и бесполезен. Иметь дело с ним не хотелось, и Осси перешагнув через гуринга, попытавшегося ухватить ее за ботинок, чтобы припасть к нему жирными, как садовая улитка губами, направилась дальше, подарив ему жизнь.

Мей, однако, так не думал, и через несколько мгновений смачный хруст оборвал на полуноте начинавший уже надоедать скулеж.

«Да воздастся каждому по глупости и скудоумию его», – изрекла Хода, а Мейла-кун уже шагал рядом, прижимаясь к правой ноге Осси и задрав на хозяйку, измазанную в крови морду в ожидании похвалы.

А если вспомнить, что мордой ему служил оскаленный окровавленными клыками череп, то нетрудно понять, что зрелище это было то еще… Но дорога к дому на холме была открыта.

Холм хоть и казался небольшим, но пока добрались до вершины, солнце успело нырнуть за горы, а на стремительно темнеющем небе уже появились первые звезды.

Изблизи – в упор, так сказать, – строение выглядело, мощным и нерушимым как бастион. Будто не на века его строили, а навечно. Приземистый дом, сложенный из огромного размера булыжников стоял крепко, и выглядел глубоко вросшим в холм.

Пролетевшие годы власти над ним не имели и отметин на нем не оставили – ни трещин, ни мха, ничего вообще, что говорило бы о возрасте последнего пристанища Лерда. Он не выглядел ни брошенным, ни запущенным, вот только узкие редкие окна его были темны и неприветливы.

В какой-то момент Осси поняла вдруг, что ей не по себе, и она всячески оттягивает тот момент, когда придется взяться за кольцо двери и отворить ее. И именно поэтому она так долго стояла, не двигаясь с места, и неспешно разглядывала стертые камни ступеней, массивные стены и чуть покатую крышу с невысокой широкой трубой. При этом она никак не могла избавиться от ощущения, что пока она рассматривала дом, что-то чужое, чему нету в людском языке ни имени ни названия, внимательно изучало ее. А может быть, это сам дом присматривался к незваной гостье…

Из оцепенения ее вырвал голос Ходы:

«Что стоим? Чего ждем? Встречающих не будет. И дом, насколько я понимаю, – пуст».

– Сама знаю, – огрызнулась Осси. – Просто стою и все. Смотрю я.

«А, – протянула Хода. – Ну, смотри, смотри. Чего ж не посмотреть-то, если есть на что. И долго еще смотреть будешь?»

Осси вздохнула. Хода была права: хочется – не хочется, а входить все равно было надо. Иначе, и не стоило в такую даль переться.

Дверь была не заперта и открылась легко. Без скрипов и протестов. Будто смазывали ее каждый день, да не абы чем, а дорогим иленским маслом, по сорок ниров за бутыль. И где в такой глуши брали-то?

За открытой дверью кроме темноты и тишины ничего не было. Зато уж этого добра там хватало.

– Ну, пошли, раз все туда так рвутся.

Как оказалось, рвались не все – Мейла-кун, например, в дом заходить отказался наотрез. Несмотря на все уговоры и подталкивания.

То ли ему запрещено было, под страхом чего-нибудь крайне неприятного, то ли чуял он чего, одному ему ведомое, но не шел. Крутился на пороге, но даже носа своего в дом не сунул. Разбираться с капризами поднятого костяка было не досуг – темнело на глазах, да и, действительно, пора уже было под крышу – внутри осмотреться и свои бы кости куда бросить, а поэтому Осси плюнула на уговоры и решила оставить Мея на улице. В конце концов, – не пропадет. Не маленький.

Усмехнувшись этой простой житейской мысли, применительно к разупокоенному кошаку, Осси вошла в дом, а Мей, покрутившись на пороге еще немного, улегся на землю, положив череп на вытянутые вперед лапы, и уставился в наступающую ночь, всем своим видом показывая, что враг здесь не пройдет. И это леди Кай вполне устраивало.

Внутри, действительно, никого не было. А, если верить Ходе, то не было и ничего, что могло бы нести в себе опасность или что-нибудь иное не слишком дружелюбное. Мыши и пауки были не в счет, и как потенциальная угроза пока не рассматривались.

Войдя в дом, Осси почти сразу наткнулась на подсвечник и дальше продвигалась уже почти с полным комфортом, не тратя время и силы на светляков и прочие фокусы. Совсем скоро в доме уже горели все свечи, задорно потрескивали факелы, а в камине резвились, разминая косточки саламандры, выпущенные, наконец, из непомерно долгого заточения. Сразу же стало намного уютнее, и, вообще – веселее.

Комнат в доме было пять, и были они не такими большими, как можно было ожидать, глядя на дом снаружи. Видно, толщина стен была тут немалой, и, видно, для чего-то это нужно было.

Бегло осмотрев чулан, кухню и прихожую, Осси некоторое время раздумывала, где ей лучше расположиться – в спальной или гостиной, но затем все же выбрала гостиную, где и принялась наводить порядок.

Надо сказать, что вопреки ее ожиданиям, дом от набегов селян не пострадал, и если что отсюда и пропало, то на первый взгляд это было незаметно. На второй тоже, потому что и мебели, и утвари, и всяческих мелочей, в том числе сильно для сторонних рук привлекательных, было здесь предостаточно. Впрочем, окончательно судить пока было рано – обстоятельный осмотр дома и вообще всего Осси отложила на утро. Но, по-любому, действительность оказалась много лучше ожиданий. Во всяком случае, те картины, которые рисовала себе леди Кай в своем воображении, были куда мрачнее.

Пыли и грязи было тут не так уж и много, во всяком случае, с запустением в деревне это ни в какое сравнение не шло. Скорее всего, держались тут еще какие-то остаточные заклятия. Предохраняющие и удерживающие, так сказать. Поэтому уборка, в первом ее приближении, времени много не заняла, и для начала этого было вполне достаточно.

Закончив с обустройством ночлега, Осси наскоро перекусила, проверила, чем там занимается Мей – ничем, как лежал, таращась в темноту, так и продолжал себе лежать – после чего, сочтя себя в относительной безопасности, под охраной двух верных соратников, отправилась спать.

А с утра начались хлопоты. Приятные и интересные, но оттого не менее утомительные. Пора было знакомиться с домом, и делала леди Кай это очень обстоятельно.

Еще накануне она решила остаться здесь, по крайней мере, на пару-тройку дней – передохнуть, привести в порядок разбежавшиеся как вспугнутые тараканы мысли и составить план на будущее.

Хотя бы подобие плана.

Потому как сейчас в голове было совершенно пусто, и что делать ей дальше она абсолютно не представляла. А фора, которую она получила, воспользовавшись в гробнице Лехорта порталом некромансера, стремительно таяла, и можно было не сомневаться, что скоро на ее поиски будут брошены силы нешуточные, а как раз даже наоборот – очень и очень серьезные.

И ведь найдут, чтоб им пусто было.

Обязательно найдут.

Это было всего лишь вопросом времени. Причем, не очень большого. И к этому надо было быть готовой. С четким планом и во всеоружии, если понадобится.

И в этом смысле дом Лерда вполне подходил для того чтобы тут отсидеться. Даже более чем подходил. Он был почти никому неизвестен и хорошо скрыт от чужих и любопытных глаз. Конечно, рано или поздно лиловые обнаружат ее и здесь, если конечно до этого их не опередит Мастер Дисс, который обладал, похоже, возможностями не меньшими, а как раз даже и наоборот – сильно превосходящими. Но на некоторое время дом этот был убежищем просто-таки идеальным.

Так что новое владение предстояло обживать и устраиваться тут со всеми возможными удобствами. Благо сохранилось оно отлично, было крепким как цитадель и достаточно при этом комфортным. А за прошедшие полдня внутри все уже сияло чистотой – паутину смахнули, пыль вытерли, полы помыли.

Быструю инвентаризацию добра и утвари тоже провели. При этом в одном из сундуков обнаружился довольно приличный запас свечей, так что на этот счет можно было не беспокоиться.

Проблемы с водой тоже не существовало – об этом позаботился еще прежний хозяин, устроив небольшой, аккуратный, почти игрушечный колодец прямо на кухне. Вода в нем была отменно чистой и удивительно вкусной. Впрочем, может быть, просто показалось. Но как бы то ни было, а, учитывая, что дом находился на холме и в довольно-таки пустынной местности, можно было быть абсолютно уверенной, что без маленькой бытовой магии тут не обошлось.

Не брезговали, выходит, адепты смерти житейским комфортом, и за это им отдельное, как говорится, спасибо.

Сама собой, к огромному удовольствию Осси разрешилась и проблема с пропитанием. А точнее – с его добычей.

Мей, нощно и денно возлежавший около входа и, вроде как, не отлучавшийся оттуда ни на шаг, – а леди Кай специально проверяла, наблюдая за ним то через дверь, то, высунувшись из узкого высокого оконца, – каким-то совершенно непостижимым образом успевал еще и поохотиться. Во всяком случае, придавленные им змеи, мыши и ящерицы появлялись на крыльце с завидной регулярностью и буквально из ниоткуда.

Возможно, делал он это вовсе не из альтруистских побуждений, мертвякам, скорее всего, чуждым, а исключительно для собственного удовольствия, или просто из-за ненависти ко всему живому. Но после того как добытые им грызуны и рептилии были интессой с негодованием отвергнуты и выкинуты со ступеней вон, он безропотно переключился на дичь, и теперь Осси была обеспечена свежим мясом, по крайней мере, на несколько дней вперед. Надо отдать должное – Мейла-кун был сообразителен и схватывал все буквально на лету и почти с первого раза.

В общем, быт потихонечку налаживался, и леди Кай даже на миг почувствовала себя не машиной для прорубания сквозь плотные ряды живой и мертвой плоти в поисках очередного сокровища, а почти настоящей графиней, владеющей почти своим и почти настоящим владением.

Впрочем, ощущение это быстро прошло…

К вечеру, дом был прибран целиком и полностью, за исключением чулана, в котором была свалена какая-то древняя рухлядь, и до которого руки просто не дошли. Не дотянулись и не успели… Все остальное в доме уже было почти в полном порядке.

А вот чего в доме не было, так это ни единого следа пребывания здесь некромансера. Если не считать, конечно, боевой магией заклинания, оберегающие дом от пыли и подтягивающие с невероятных глубин воду. А так, – будто и не жил тут Мастер смерти. Во всяком случае, ни книг, ни амулетов, ни черных свечей – ничего такого и подобного тут не было и в помине. Хотя обязано было быть, а это значит, что Осси просто не видела чего-то совершенно очевидного и очень простого…

Впрочем, одна книга тут была. И валялась она на тумбе подле кровати, будто бывший ее хозяин имел обыкновение полистывать ее на ночь для лучшего и более здорового сна. И то верно – книга была прелюбопытная, вот только ко сну она не располагала никаким, что характерно, образом.

Небольшой – в две ладони томик был обтянут мягкой светлой кожей какого-то неизвестного зверя, и носил скромное и неброское название – «Книга дождя».

Так вполне мог бы назваться сборник слезливых стишков начинающего рифмоплета или что-нибудь в этом духе. Но когда Осси Кай прочитала это название, то внутри у нее все сжалось и похолодело. А, может, наоборот – сначала похолодело и лишь потом сжалось, но это не суть… А суть – в том, что девушка наткнулась, на одну из редчайших книг заклинаний.

Книг разъятых стихий было известно семнадцать. Были они очень старыми и для обычного человека практически недоступными. Во всяком случае, Осси не знала никого, кто, в свою очередь, знал бы хоть кого-нибудь, кому удалось бы в такую книжку заглянуть. Хотя бы одним глазком и хотя бы ненадолго. Все те немногие экземпляры, которые сохранились и были найдены очень быстро и каким-то совершенно невообразимым образом оказывались в хранилищах Ордена, а это все равно, что переставали существовать вовсе.

Насколько знала Осси, больше всего было найдено «Книг солнца», или как еще их называли – «Книг огня», хотя на корешке самой книги про огонь не было ни слова. Таких книг, было найдено восемь, хотя опять же – это были только слухи, а доподлинно никто этого знать не мог. Кроме избранных адептов Лэшш, естественно, но они на этот счет молчали, как рыба об лед, и ни слова из них было вытянуть невозможно.

«Книг снега» не нашли, опять же, – вроде как, – ни одной, если не считать несколько обгорелых листков, которые быстро были из какого-то монастыря изъяты и в надежное и никому неизвестное место препровождены.

Что же касается «дождя», то леди Кай сейчас держала в руках не то третий – не то четвертый его экземпляр.

Не подумайте только, что опус с таким легкомысленным названием затрагивал вопросы орошения засушливых земель или что-нибудь в этом роде. Отнюдь.

Все заклинания, которые были собраны в этой книге, – а было их около тридцати – действительно касались вызова дождя в любом месте и в любое время. Только все эти заказные дожди были весьма и весьма для здоровья неполезными, а сами заклинания – очень даже боевыми. Один только «Мерзлый дождь» чего стоил…

Словом, сокровище в руки к леди Кай попало несметное, а оттого его следовало не только читать и перечитывать на ночь, но и беречь, пуще, может быть, всего прочего.

Но должно было в доме быть еще что-то. Ведь не с книжкой же одной тут некромансер время коротал.

Обязательно должно было быть…

Но день, тем временем, уже вовсю катился к ночи, и продолжать поиски, равно как и заниматься делами уже не хотелось. Да, честно говоря, и не моглось уже – ведение хозяйства выматывало поболее иного похода… А поэтому Осси, отложив все на завтра, вывалила на подходящее по размеру блюдо поджаренную до хрустящей корочки птицу, порода которой, правда, так и осталась ей неизвестной, и, устроившись в кресле с найденной книгой, закатила себе настоящий пир. Благо, делиться ни с кем не надо было.

Вечер прошел тихо и спокойно.

Ночь тоже.

А вот утро началось бурно.

Проснулась Осси ни свет – ни заря, просто-таки с первыми лучами солнца, и, при том, не по своей воле.

Разбудил ее шум на улице – жуткие, пронзительные крики, сопровождающиеся частыми громкими хлопками. В общем, там разворачивалось какое-то действо, явно базарно-скандального характера, готовое в любой миг превратиться в наибанальнейшую драку.

Раздавшийся вскоре истошный визг возвестил о том, что превращение это произошло, и Осси, не тратя время на то, чтобы надеть и зашнуровать ботинки, босиком и на ходу застегивая комбинезон, выскочила на крыльцо.

А там шел настоящий бой. Не сказать, чтобы сильно ожесточенный, но зато в лучших традициях местных краев – все на одного. Причем, этим одним, как нетрудно догадаться, был Мейла-кун, а вот противостояли ему твари доселе тут еще невиданные. Причем, в количестве четырех.

Невиданные тут – не значит, что невиданные вообще. Зверюшек этих Осси знала, пару раз с ними встречалась и много чего про них рассказать могла. Причем, что характерно – среди этого «много чего» хорошего было почему-то маловато. Гаденькие это были создания – зловредные и настырные. А звали их улами.

Родословную свою они вели от летучих мышей Заристы[5], а крестными их, если можно так выразиться, были вампиры. Причем, если вурлоков[6] вампиры придумывали и создавали сами и специально для себя, то в случае с улами большую часть работы за них совершенно безвозмездно проделала матушка-природа. Вампирам оставалось только чуть-чуть подправить, немного изменить, совсем капельку добавить, и они без особых трудов и затрат получили в свое распоряжение быстрых и неплохо вооруженных разведчиков. Вооруженных, помимо всего прочего, и магией тоже. Пусть хоть и слабенькой, но вполне способной доставить в определенной ситуации множество ненужных хлопот.

А поскольку создавала улов природа, и она же провела их через многие поколения скорой на расправу эволюции, то были они существами не столько красивыми, сколько насквозь и напрочь функциональными. Да что там говорить – на вид они были весьма отвратными, а если что кроме омерзения и могли кому внушить, так это – страх.

Размером они были со среднюю собаку, только не в пример ей намного грязней и вонючей, а размах их кожистых крыльев достигал иногда полутора ардов. Поговаривали, что встречались особи и покрупнее, но особой веры таким россказням не было, потому, как слышали их в тавернах, а там, сами знаете, – чего только не наболтают. Были бы, как говорится, уши свободные, а язык для них – всегда найдется…

На земле улы смотрелись довольно нелепо, были неловки и неповоротливы, зато в полете чувствовали себя легко и уверенно. И даже очень. Потому как крылья их, не смотря на кажущуюся свою хлипкость, были весьма сильными и могли держать в воздухе долго – иногда по несколько дней кряду. В маневренности же улы не только не уступали птицам, но и вовсе наоборот – позволяли себе такие кульбиты и выкрутасы, что ровнять их с пернатыми не стоило вовсе. Не стоило еще и потому, что – как любили изъясняться ученые мужи в университете, напуская туману на вещи даже самые простые и понятные, – улы были существами ограниченно разумными.

Что сие означает, Осси не понимала и в толк взять никогда не могла. Ни тогда, ни сейчас.

Основным оружием ограниченно разумных были зубы, вкупе с внушительного размера когтями, а основным желанием – желание убивать. Так что, все вместе это смотрелось весьма мило и органично.

Функциональность же проявлялась в том, что отвратительные их, по человеческим меркам, хари, сильно смахивающие на обезображенные обезьяньи морды, было начисто лишены губ, и это позволяло улам кусать, рвать и хватать прямо с лету, безо всякой, там, подготовки и ненужных прелюдий.

Кровушку, при этом, твари уважали вне всякой меры и этим очень походили на своих хозяев и покровителей. За что те, как говорится, их и любили; и за что наделили их своей, присущей только вампирам способностью обращать. Так что укус ула, при определенных, понятно, обстоятельствах был хуже, чем смертелен и мог породить к жизни новообращенного вампира. К сожалению, понятными эти обстоятельства становились зачастую только после укуса, что любви к улам, ясное дело, никак не прибавляло.

Вот такие, вот, красавцы сейчас хлопали крыльями и верещали как оглашенные в Оссином дворе, не взирая на то, что в такую рань и солнце-то само еще толком не проснулось, а что уж говорить об остальных…

Впрочем, строго говоря, – хлопали и верещали только трое, потому как четвертый уже бился в пыли, повизгивая и царапая сухую каменистую землю длинными и острыми, как бритвы, когтями. Правое крыло его было сломано и в трех местах порвано. Причем так, что в образовавшиеся дырки вполне можно было просунуть руку, буде такое желание вдруг возникло бы. Не иначе, как летун был не очень осторожен и подставился под удар мощной лапы. Может, небрежен был, а может – просто не повезло, но как бы то ни было, он уже был не боец, а зная сумрачный характер Мея, – и не жилец тоже.

Трое оставшихся улов, пронзительно крича, продолжали кружить над скелетом Мейла-куна, периодически один за другим пикируя, и пытаясь пробить ему череп своими внушительными клыками. Без особого, впрочем, успеха, но зато с завидным упорством и постоянством.

Мея, похоже, это все раздражало изрядно, потому как он то и дело подпрыгивал, выворачиваясь самым немыслимым образом и пытаясь дотянуться до обидчиков когтями и зубами одновременно. Твари, однако, были верткими, да еще у них перед глазами корчился в пыли наглядный пример небрежности, так что держались они начеку и стремительно взмывали вверх при первом же намеке на опасность.

Продолжаться вся эта канитель могла еще очень долго, но появление растрепанной со сна леди Кай нарушило шаткий баланс сил и добавило в ситуацию динамики.

Завидев, что к врагу подоспело подкрепление, улы моментально перегруппировались. Причем, дразнить Мея остался только один, в то время как два других переключили свое внимание на Осси, кружа над ней и примериваясь к атаке. Довольно быстро улы пришли к простому и логичному в этой ситуации решению и тут же с ходу и без лишних раздумий перешли к его реализации.

Решение это действительно было простым и, вообще говоря, практически единственно верным – улы разделились и теперь падали на леди Кай с разных сторон, пикируя с высоты ардов, примерно так, десяти. И было это с их стороны – проявлением явной и бесспорной разумности.

Ограниченность же этой разумности, по всей видимости, проявилась в том, что до этого они подарили таки Осси немного времени, за которое она смогла охватить ситуацию в целом, и принять свое решение. И теперь уже было не важно, со скольких сторон валится с неба смерть, ибо губы интессы уже шептали последние слова заклинания, а мерзлый дождь – только вчера и так кстати вычитанный – был уже готов пролиться на землю.

Впрочем, пролиться – это так, для красного словца, – проливаться никуда ничего не собиралось, да и не должно было. Заклинание работало совсем иначе, – в мгновение ока собирало оно всю имеющуюся вокруг влагу в острые холодные кристаллики льда. Один миг – и все пространство в радиусе десятка шагов оказывалось густо нашпиговано этими, с позволения сказать, каплями.

Все пространство, это значит – абсолютно все. Включая, между прочим, и все живое, находящееся внутри этой области.

В принципе, уже этого было бы достаточно, чтобы разом забрать столько жизней, сколько потребуется. Но для пущей надежности, и немного, наверное, для красоты, спустя какое-то время все эти ледяные капли: и повисшие в воздухе, и образовавшиеся внутри живой плоти, взрывались, рассекая тело жертв снаружи и разрывая их изнутри.

Такая вот незавидная участь была уготована двум падающим сверху улам, и, наверное, так бы оно все и произошло, не понадейся леди Кай на свою память и прочитай она вчера найденное в книге заклинание еще пару раз. Может, все-таки уставшая вчера была, или проснулась еще сейчас не до конца, но два переставленных местами слова, превратили формулу, вызывающую ледяную смерть в набор бессмысленных звуков, не породивших ничего и, соответственно, никак леди Кай не защитивших.

Времени на то, чтобы выдумывать что-то другое уже не оставалось. Пора было уносить ноги, и, желательно – вместе с головой. Причем, непременно чтобы целой и невредимой. Улам оставалось до цели всего – ничего, когда Осси рефлекторно взмахнув мечом, дернулась в сторону.

Гаситель, описал неширокий полукруг, не встретив, как обычно, на своем пути ни малейшего сопротивления. Он будто даже не заметил крылатую тварь, которую развалил пополам, и теперь ее останки, заливая все вокруг брызжущей кровью, кувыркались в воздухе, падая на каменные ступени.

Увернуться от второго ула Осси уже не успевала. Не хватало ей ни времени, ни скорости. Самой малости не хватало. Да вот только значения это уже не имело – не успевала она…

Помощь пришла неожиданно и в тот момент, когда Осси уже чувствовала дыхание налетающей на нее твари, а опережающая ее тугая волна воздуха уже разметала и без того растрепанные волосы. В пылу схватки, со всеми этими несложившимися заклятиями, слепыми ударами мечом и безуспешной попытки увернуться от валящейся с верху громадины, леди Осси как-то совсем забыла про Мея. И вообще, даже потеряла из виду.

А вот Мей, оказывается, успевал не только совершать бессмысленные прыжки в попытке дотянуться до своего врага, но и исправно замечал все вокруг происходящее.

Рефлексы зверя, даже мертвого, оказались намного быстрее человеческих, и в тот момент, когда Осси была уже готова распроститься со своей такой интересной и богатой на приключения жизнью, Мейла-кун в каком-то невероятном броске просто сшиб ее с ног.

Подставившись под удар, Мей встретил врага оскаленной пастью, и теперь уже ул, только что праздновавший в глубине своей души – если, конечно, он обладал такой эфемерной субстанцией – победу, не мог ничего изменить. И не смог, закончив свое странствие в этом мире в тот миг, когда сильные и ничуть не пострадавшие от времени зубы с хрустом перекусили его шейные позвонки.

Расправившись с летучей тварью, которая в буквальном смысле сама нашла свою смерть, Мей молниеносно развернулся и мощнейшим ударом лапы размозжил голову последнему оставшемуся улу, на свою беду поспешившему на помощь собрату.

Мейла-кун стоял на ступенях крыльца, широко расставив лапы, слегка пригнувшись и чуть склонив голову набок. Его темное сердце сверкало черными искрами, бешено пульсируя в клетке костей, все еще не успокоившись после лихорадки боя, который начинался так нехотя и вяло, а затем вдруг ускорился в сотни раз, будто напрочь опровергая все общепринятые догматы о природе времени. С оскаленных в извечной ухмылке клыков Мея на землю капала густая темная кровь.

В двух шагах от него, над натекающей из размозженной головы ула лужей выплеснутых наружу мозгов уже вились две вездесущие мухи, всегда готовые попировать за чужой счет. Пусть хоть и за счет чужой жизни…

После страшного удара Мея, спасшего ей жизнь, Осси отлетела шагов на семь не меньше и со всего маху приложилась спиной о землю. Да так, что дух вышибло. Меч выпал из разжавшихся пальцев и с лязгом прокатился по усеянной камнями земле. Это было последнее, что слышала леди Кай, перед тем как потерять сознание.

Откатившийся в сторону меч своей резной рукояткой зацепил сломанное крыло корчащегося на земле ула. От невыносимой боли, пронзившей все его тело, тот было взвыл, но тут же, оценив ситуацию, забыл обо всем и, перестав оглашать округу своим мерзким повизгиванием, начал разворачиваться к беззащитному врагу, волею случая оказавшегося совсем рядом.

Заметив движение ула, и вполне однозначно истолковав его намерения – а как еще, скажите на милость, можно истолковать разворот твари с оскаленной пастью – Хода сыпанула во все стороны жалящими, как лесные осы искрами, пытаясь если не убить, то хотя бы отпугнуть и, тем самым, выиграть хоть немного времени. Но в этот миг ул прыгнул.

Все еще стоявший у двери Мей заметил это слишком поздно, и сделать уже ничего не мог. Его бросок уже ничего не решал, и в тот момент, когда всей своей массой он обрушился на врага, клыки ула уже сомкнулись на горле лежащей в беспамятстве девушки.

Леди Осси Кай Шаретт умерла.

Глава пятая

Боли не было. Не было страха. Не было холода. Не было вообще ничего, что хоть как-то отличало бы состояние «после» от того, что было «до»…

После смерти Осси чувствовала себя точно также, как и раньше, когда была жива-невредима и практически здорова. Никаких отличий и ничего нового, если не считать только, что нога, которую давеча приложило булыжником на кладбище, больше не болела. Совсем.

Это все.

И ничего больше.

«Да уж… ради этого, конечно, стоило умереть, – подумала Осси. – Я бы и еще раз…»

Ладно, нога не болит, и пусть бы ее… Прошла и прошла, должна же была когда-нибудь пройти. Странно, что не болело горло.

Осси попробовала глотнуть. Получилось.

Попробовала еще раз. Опять получилось.

И не болело.

И это было странно. Она помнила клыки ула, рвущие ее горло и смыкающиеся где-то внутри. Но, ведь не болело…

«Помнила? – Эта мысль ее поразила. – Разве могут мертвые помнить то, что было с ними при жизни?»

Вопрос для начинающего некромансера. А ответ, меж тем, прост, как медяк, или, если по-некромансерски – как берцовая кость. Мертвые не помнят! Если только…

Некромансер Линн, например, помнил. Правда, он был, во-первых, мертвецом разупокоенным, а, во-вторых, при жизни был-таки некромансером. Причем, далеко не последним…

Разупокоенной Осси себя пока не чувствовала.

«Хотя, как они себя чувствуют, разупокоенные?» – Эта вполне идиотская мысль убедила Осси, что мертвец она вполне обычный и совершенно нормальный. Иначе говоря, – обыкновенный.

Некромансером она себя тоже назвать бы не осмелилась.

В последние дни ее жизни, правда, все к тому шло… И может быть рано или поздно… Когда-нибудь…

Но, как бы то ни было, а клыки она помнила.

И как умерла тоже.