Читать онлайн Кровавая Роза бесплатно

Nicholas Eames

Bloody Rose

Maps © Tim Paul

Издательство АЗБУКА®

* * *

Моему брату Тайлеру.
Эта книга всем обязана тебе

Глава 1. Рынок Чудовищ

Мама не раз говорила, что у Тэм в душе Жуть свербит.

– Ты у нас мечтательница, – объясняла она дочери. – Тянет тебя к странствиям, вот как меня.

– Значит, осторожность не помешает, – добавлял отец. – Если Жуть свербит в душе, нужен не только ум, чтобы унять зуд, но и сила, чтобы защитить от опасностей.

– Ты – мой защитник, Тук, – улыбалась мама. – А Бран – мой мудрый советчик.

– Браниган? Знаешь, Лили, я его очень люблю, но если ему сказать, что желтый снег на вкус чисто виски, Бран его схрумкает и даже не поморщится.

Тэм помнила, как смеялась мать – звонко, мелодично. А вот смеялся ли отец? Наверное, нет. Тук Хашфорд вообще редко смеялся, а после того как Жуть сгубила его жену, и вовсе перестал.

– Эй! Эй, девушка!

Тэм заморгала. Бородатый торговец с жухлыми седыми вихрами вокруг лысины оценивающе уставился на нее:

– Маловата ты для загонщицы.

Она выпрямилась, будто рост делал ее старше:

– И что?

– А то… – Он почесал подсохшую царапину на плешивой макушке. – Зачем тебя занесло на Рынок Чудовищ? Ты в банде или как?

Тэм не была наемницей. Она вообще не умела драться, разве что стреляла из лука, да и то кое-как. Ну, у любого получится, были бы руки и лук со стрелами. Вдобавок, когда речь заходила о том, чтобы она стала наемницей и вступила в банду, у Тука Хашфорда было незыблемое правило: «Фиг тебе».

– Ага, – соврала она. – В банде.

Торговец с сомнением оглядел девчушку: высокая, тощая и безоружная.

– В банде, говоришь? А как она называется?

– «Крысиный салат».

– «Крысиный салат»? – Торговец засиял, как бордель в ночи. – Клевое название для банды. Завтра будете выступать?

– А то! – Еще одна ложь. Но как любил говорить ее дядя, Браниган, вранье – будто каскарский виски, одной стопкой не ограничишься. – Вот, пришла выбрать, с кем лучше сражаться.

– Ишь ты, самостоятельная. Обычно с загонщиками договариваются посредники. – Торговец одобрительно закивал. – Мне твой подход по нраву. Кстати, у меня как раз появился замечательный монстр. Вот увидишь, зрители будут в восторге, а «Крысиный салат» прославится отсюда и до самого Летнего Базара. – Торговец подошел к клетке, накрытой тяжелым холстом, и картинно откинул ткань. – Смотри! Кокатрис, страшный и ужасный!

Тэм никогда не видела живого кокатриса, но сразу же поняла, что в клетке вовсе не он.

В клетке сидела курица. О чем Тэм и сказала торговцу.

– Курица? – возмутился он. – Ты что, ослепла? Какая же это курица?! Глянь, какой он здоровенный.

Курица действительно была внушительных размеров. Перья ей выкрасили черным, клюв изгваздали в крови, чтобы выглядело устрашающе, но на Тэм это не произвело большого впечатления.

– Кокатрис взглядом превращает все живое в камень, – напомнила она.

Торговец ухмыльнулся, как охотник, загнавший добычу в силки:

– Только при желании, лапушка, только при желании. Вот пчела – она ведь жалит не просто так, без разбору, а когда ее разозлят. Или скунс – хоть и вонючка, но из-под хвоста у него брызжет, только если его напугать. Да ты взгляни! – Он просунул руку в клетку и вытащил оттуда грубо обтесанный камешек, смутно напоминавший белку; Тэм благоразумно не стала указывать, что на камешке мелом начеркана цена. – Вот, сегодняшняя несчастная жертва. Берегитесь ужасного и…

Курица, у которой отняли единственного друга, обиженно заквохтала.

Между Тэм и торговцем воцарилось неловкое молчание.

– Мне пора, – сказала Тэм.

– Да хранит тебя Глифа, – разочарованно ответил он, набрасывая холст на клетку.

Тэм направилась в глубину Рынка Чудовищ, который стихийно возник на Известняковой улице, когда по всему северу грибами разрослись арены, а в Ардбург начали стекаться торговцы. Улица была прямой и широкой, как почти все улицы города. С обеих сторон ее обрамляли деревянные загоны, железные клетки и глубокие ямы, огороженные колючей проволокой. Обычно народ здесь не толпился, но завтра на арене начинались бои, и сегодня в город прибывали знаменитые банды наемников, славившиеся на весь Грандуаль.

У Тука Хашфорда было еще одно незыблемое правило для единственной дочери, если речь заходила о посещении Рынка Чудовищ и арены, да и вообще о знакомстве с любыми наемниками: «Фиг тебе».

Однако же Тэм часто шла на работу именно этой дорогой – и не потому, что так было ближе, а потому, что на Рынке Чудовищ у нее быстрее билось сердце. И дух захватывало. И пугало. И вызывало в памяти мамины рассказы об отчаянных приключениях и славных битвах, об ужасных чудищах и доблестных героях, как ее отец и дядя Бран.

А потому Тэм ужасно досадовала на свою незавидную долю: работать за медные гроши подавальщицей в ардбургском трактире и изредка развлекать посетителей игрой на лютне. Грустно, когда все приключения ограничиваются лишь прогулкой по Рынку Чудовищ.

– Эй, глянь сюда! Огры нужны? – окликнула ее густо татуированная нармерийка. – Свеженькие, с Западного ручья. Злющие!

– А вот кому мантикооооора! – заорал бритый наголо северянин с лицом, исполосованным ужасными шрамами. – Мантикооооора!

У него за спиной и впрямь виднелась самая настоящая живая мантикора; кожистые, как у летучей мыши, крылья плотно оплетены толстыми цепями, шипастый хвост упрятан в кожаный мешок, а львиную пасть скрывает намордник. Чудовище выглядело ужасающе.

– Варги из Зимней пущи! – вопил еще один торговец, перекрикивая глухое рычание. – В Жути рожденные, в питомнике взращенные!

– Гоблины! – верещала старуха с крытого возка, забранного решетками. – Гоблины! По престольной марке за штучку, десять марок за дюжину.

Тэм вгляделась за решетку: возок был битком набит чумазыми хилыми тварями, явно недокормленными, – с дюжиной таких влегкую справится даже самая захудалая банда.

– Эй! – прикрикнула на нее старуха с возка. – Это тебе не платья в лавке, нечего тут разглядывать. Покупай гоблина или вали отсюда.

Тэм представила, что скажет отец, если она придет домой с гоблином в поводу, и с ухмылкой пробормотала:

– Фиг тебе.

Она пошла дальше, проталкиваясь сквозь толпу посредников и местных загонщиков, оживленно торговавшихся с купцами и матерыми каскарскими охотниками, и стараясь не глазеть разинув рот на всевозможных монстров, выставленных на продажу. Здесь были и долговязые тролли с серебряными нашлепками на обрубленных конечностях, чтобы не отрастали заново, и здоровенный эттин без второй головы, и змееволосая горгона, прикованная за шею к стене, и черная лошадь, изрыгавшая пламя, когда покупатели неосторожно лезли проверить ее зубы.

– Тэм!

– Ивняк! – воскликнула она, подбегая к ларьку приятеля.

Ивняк, бронзовокожий уроженец архипелага у Шелкового берега, выделялся среди соплеменников крупным телосложением. При первом знакомстве Тэм заявила, что такого громилу смешно называть как рощу стройных деревьев, но тот объяснил, что ивняк затеняет все вокруг, так что имя у него вполне подходящее. Ну, это многое объясняло.

Ивняк тряхнул копной черных кудрей:

– Тебя снова занесло на Рынок Чудовищ? А что скажет Тук?

– А то ты не знаешь, – ухмыльнулась она. – Как дела?

– Отлично. – Он обвел рукой свой товар – разнообразных крылатых змей в плетеных клетках. – Совсем скоро в каждом ардбургском доме будет свой занто. Из них получаются прекрасные домашние любимцы. Лучший подарок для ребенка. Правда, они иногда плюются кислотой, но это терпимо. А вот холод им не по нраву, так что, боюсь, не протянут дольше месяца. В следующий раз я, пожалуй, привезу омаров. Омаров продать легче.

Тэм кивнула, хотя понятия не имела, что это за чудище такое – омар.

Ивняк рассеянно теребил ракушки многочисленных ожерелий.

– О, слыхала новость? Говорят, собралась новая орда. К северу от Крагмура, в Стужеземье. Пятьдесят тысяч монстров, и все рвутся в Грандуаль. А возглавляет их великан по имени…

– Бронтайд, – сказала Тэм. – Знаю. Я же подавальщица в трактире, а там всегда слухи. Вот тебе известно, что нармерийская султана – мальчишка, который рядится в женское платье?

– Неправда!

– А белошвейка из Резерфорда, которая мужа убила, утверждает, что она и есть Зимняя Королева.

– Как-то мне это сомнительно.

– А еще…

Ее рассказ прервали восторженные восклицания. Тэм с Ивняком обернулись, увидели толпу у ближайшего перекрестка, и по лицу Тэм от уха до уха расплылась улыбка.

– Ну, понеслись. Начинается веселье, – сказал Ивняк. Тэм умоляюще поглядела на него, и он притворно вздохнул. – Ладно, иди уже. Передай от меня привет Кровавой Розе.

Тэм улыбнулась другу на прощание и бросилась бежать со всех ног. Она обогнула мохнатого йетика и проскользнула между скандалившими охотником и загонщиком за миг до того, как охотник врезал загонщику так, что тот с размаху шлепнулся на задницу. На следующую улицу Тэм выскочила как раз к появлению первого ковчега и протиснулась в первые ряды зевак.

– Эй, куда прешь?! – завопил какой-то юнец с крючковатым носом и жиденькими светлыми волосами, но тут же сменил злобный оскал на якобы очаровательную улыбку. – Ох, прости. Такой красавице место уступить не жалко.

«Фу-у», – подумала Тэм, но, вместо того чтобы закатить глаза, натянуто улыбнулась:

– Спасибо.

– Пришла посмотреть на наемников?

«Нет, на то, как кони срут, дурень».

– Да, – ответила она.

– И я тоже, – заявил юнец, похлопывая по лютне на плече. – Я бард.

– Правда? А в какой банде?

– Ну, я еще не выбрал, – смутился он, – но это вопрос времени.

Тэм рассеянно кивнула, разглядывая первый ковчег. Огромный, не меньше дома, бронированный фургон, увешанный звериными шкурами, тянула упряжка белых лохматых мамонтов, бивни которых были увиты разноцветными лентами. Наемники стояли вокруг невысокого осадного орудия на крыше и размахивали оружием, приветствуя поклонников по обе стороны дороги.

– Это «Гроза великанов», – сказал носатый юнец, будто знаменитые сыновья Севера нуждались в пояснениях.

Наемники, здоровенные бородатые каскарцы, были завсегдатаями трактира, где работала Тэм, и лидер весело помахал ей рукой. Самозваный бард ошеломленно поглядел на нее:

– Ты знакома с Алкейном Тором?

Тэм, игнорируя его недоверчивый тон, пожала плечами:

– Ну да.

Парень недоуменно скривился, но ничего не сказал.

Сотни наемников, кто пешком, кто верхом, шествовали по дороге, и Тэм выискивала взглядом тех, кто часто заглядывал в «Залог успеха»: «Замочники», «Кровяные колбасы», «Чирьи» и «Страшилы», лишившиеся двоих участников, которых теперь заменял какой-то арахнид в доспехах.

– Да ну их, шушера, – пренебрежительно фыркнул юнец и умолк, надеясь, что Тэм попросит его объяснить, что к чему. Так ничего и не дождавшись, он все равно пустился в объяснения: – Это безвестные банды, которые сегодня будут устраивать мочилово с бесами-мусорщиками по залам гильдий и всяким частным аренам. А настоящие знаменитости, такие как «Гроза великанов» или «Сказ», завтра выйдут в «Яр», где соберутся тысячи зрителей.

– В яр? – переспросила Тэм, которая прекрасно знала, что такое «Яр», но если этому болтуну хочется потрепаться, то предмет разговора выберет она сама.

– «Яр» – это ардбургская арена, – затянул парнишка, пока мимо грохотала вереница ковчегов, – хотя и не самая впечатляющая. То ли дело арены на юге! Прошлым летом я был в Пятипрестолье, между прочим. Их новая арена – самая большая в мире. Она называется…

– Гляди! – завопил кто-то, избавив Тэм от необходимости дать своему новому приятелю в зубы, чтобы он наконец заткнулся. – «Сказ» едет!!!

По дороге катил ковчег, запряженный восемью тяжеловозами в доспехах из бронзовой драконьей чешуи. Бронированный фургон был настоящей крепостью на шестнадцати каменных колесах, с железными пластинчатыми жалюзи на окнах и шипастыми кольчужными полотнищами по бокам. По краю крыши тянулся зубчатый парапет из ржавого железа, а углы щетинились арбалетными турелями.

Краем глаза Тэм заметила, как юнец расправил плечи и выкатил грудь, будто самец лягушки, готовящийся издать призывное кваканье.

– Это «Бастион бунтарей», – заявила Тэм, прежде чем полудурок начал рассказывать то, что ей и без того известно. – Ковчег «Сказа», а «Сказ» – самая знаменитая банда на свете, хотя вместе они всего четыре с половиной года. Видишь ли, – продолжила она, щедро сдабривая каждое слово снисходительным презрением, – по большей части банды сражаются только на аренах. Ездят из города в город, проводят бои с чудовищами, которых поставляют местные загонщики. И это всех устраивает, потому что всем – и загонщикам, и посредникам, и управляющим ареной, а иногда даже и самим наемникам – перепадает денежка, а зрители наслаждаются великолепным зрелищем.

Парнишка разинул рот:

– Да я зна…

Но Тэм его оборвала:

– А «Сказ» – они работают по старинке. Нет, конечно, они тоже устраивают турне, как и все, но вдобавок берут такие заказы, к которым боятся притронуться другие банды. Они охотились на великанов, сжигали дотла пиратские флотилии, истребили гигантских песчаных червей в Думидии и прикончили короля фирболгов, прямо здесь, в Каскаре. – Она указала на широкогрудого северянина с всклокоченной темной шевелюрой, закрывавшей лицо, который сидел между зубцами парапета на крыше. – Это Брюн. О нем ходят легенды. Он варгир.

– Варгир?

– У нас их называют шаманами, – пояснила Тэм. – Он может по желанию превращаться в огромного медведя. А видишь вон ту, в черном, всю в татуировках и с наполовину выбритой головой? Она колдунья. Ну, ворожея. Ее зовут Кьюра, но все называют ее Чернильной чародейкой. А вон там друин. Это Вольное Облако. Ну вот же, высокий, с зелеными волосами и кроличьими ушами. Говорят, он – последний из друинов, а еще он выигрывает в любом споре, а его меч, Мадригал, разрубает сталь, как шелк.

Необычный оттенок алого на щеках юнца доставил Тэм большое удовольствие.

– Послушай… – начал паренек, но Тэм не собиралась ничего слушать.

– А вот это, – указала она на наемницу, опершуюся сапогом на парапет, – Кровавая Роза. Лидер «Сказа», спасительница Кастии и, скорее всего, самая опасная женщина по эту сторону Кромешной Жути.

На них упала тень ковчега, и Тэм умолкла. На самом деле с Кровавой Розой она никогда не встречалась, зато знала наизусть все истории, слышала все песни и до мельчайших подробностей запомнила ее изображения с плакатов и граффити на стенах, хотя мел и уголь, конечно, не сравнить с живым человеком.

На предводительнице «Сказа» был сборный доспех из тусклых черных пластин с красной насечкой, а латные рукавицы поблескивали, будто стальные. Они были друинской работы (ну, так утверждалось в песнях), так же как и пара скимитаров – Репей и Шип, – висевших в ножнах на обоих боках. Волосы Розы, выкрашенные в алый цвет крови, были ровно обрезаны по линии упрямого подбородка.

Такая же стрижка и волосы такого же цвета были у половины девчонок в городе. Даже Тэм купила себе мешочек зерен хакнелла – если замочить их в воде, то получалась ярко-алая краска, – но отец догадался, что задумала дочь, и заставил ее съесть зернышки, одно за другим, у него на глазах. На вкус зерна напоминали лимон с корицей и окрасили губы, язык и зубы Тэм в такой радикальный пунцовый цвет, что казалось – она выгрызла горло оленю. А волосы так и остались русыми.

Ковчег проехал, а Тэм стояла, моргая, будто косые лучи солнца пробудили ее ото сна.

Парнишка рядом с ней наконец обрел дар речи и смущенно откашлялся:

– Ого, ты столько всего знаешь! Слушай, а может, пойдем в «Залог успеха», я тебя угощу…

– В «Залог успеха»?

– Ну, это тут…

Тэм рванула с места и понеслась сломя голову. Она безнадежно опаздывала на работу, а у отца, естественно, было незыблемое правило относительно незнакомых парней, предлагающих угостить дочь выпивкой.

Впрочем, Тэм оно вполне устраивало – ей больше нравились девчонки.

Глава 2. «Залог успеха»

В «Залоге успеха» неизменно находилось четверо.

Во-первых, Тера, хозяйка трактира. Когда-то она была наемницей, но потеряла руку. «Ничего я не теряла! – восклицала она всякий раз, когда ее спрашивали, как это произошло. – Мне ее бука оторвал, насадил на вертел и зажарил над костром, прям у меня на глазах. Я точно знаю, где моя рука, – в его поганом дохлом брюхе!» Эта массивная крепкая женщина управляла трактиром одной рукой, зато хватка у нее была железная. Она бранила поваров, отчитывала прислугу, но бо́льшую часть времени предупреждала трактирные потасовки (как правило, угрожая взбучкой) и с удовольствием вспоминала с наемниками постарше славные дни сражений.

Ее муж, Эдвик, тоже постоянно находился в трактире. Когда-то он был бардом в банде под названием «Авангард», но отошел от ратных дел. Каждый вечер он выходил на сцену в трактире, пел о боевых подвигах своих бывших соратников и знал все песни на свете. Эд был полной противоположностью жене: сухопарый и веселый, как малыш на пони. Старый бард (в прошлом – приятель матери Тэм) в обход незыблемого правила Тука Хашфорда относительно игры на музыкальных инструментах и дружбы с музыкантами частенько давал Тэм уроки игры на лютне.

А еще в трактире всегда присутствовал Тиамакс, тоже бывший боец «Авангарда». У этого некогда восьмиглазого арахнида на месте двух отсутствующих глаз красовались кресты повязок, а шестью руками он ловко смешивал, взбалтывал, встряхивал и подавал напитки. Разумеется, это делало его великолепным барменом. А еще, по словам Эдвика, он был офигительным бойцом.

Последним из постоянных обитателей «Залога успеха» был Бран, дядя Тэм. В юности Браниган слыл знаменитым наемником, знатным выпивохой и отъявленным мошенником. Но сейчас, спустя десять лет после безвременной смерти его сестры, банда распалась, и он превратился в… Ну, он так и остался вором, пьяницей и мошенником, но к списку пороков теперь добавились еще и азартные игры.

За прошедшие десять лет Бран почти не общался с отцом Тэм. Со смертью Лили Хашфорд один лишился сестры, а другой – жены, и скорбь развела их по разным дорогам.

– Тэм! – окликнул ее дядя с балкона второго этажа, над баром трактира. – Принеси-ка мне стопочку горячительного.

Тэм водрузила груду пустых плошек на замызганную деревянную стойку. Трактир был переполнен, зал забит наемниками и их поклонниками. В трех очагах пылал огонь, в двух углах вспыхнули потасовки, а бард, скинувший рубаху, колотил по барабану, будто по должнику.

– Дядя Бран просит виски, – сказала Тэм Тиамаксу.

– Неужели? – Арахнид схватил плошки и начал ополаскивать их в четыре руки; еще две руки раскрыли деревянный шейкер и наполнили бокал на длинной ножке ароматной ярко-розовой жидкостью.

– Это что? – спросила посетительница, разглядывая бокал.

– Пинк.

– Пинк? – Она принюхалась. – А почему пахнет кошачьими ссаками?

– В следующий раз заказывай пиво, – сказал Тиамакс, раздраженно сжимая жвала над челюстями, покрытыми седыми щетинками. Одно жвало было обломано, и вместо мелодичного шороха раздался глухой щелчок; посетительница фыркнула и отошла подальше. Арахнид деловито протер полотенцем сразу три плошки. – И как твой дядя Бран собирается платить за виски?

– Скажи ему – пусть запишет мне на счет, – донесся голос Брана с балкона.

Тэм натянуто улыбнулась Тиамаксу:

– Он просит записать ему на счет.

– А, ну да, неисчерпаемый счет Бранигана Фэя! – Тиамакс в отчаянии воздел к небу все шесть рук. – Увы, к сожалению, его кредит полностью себя исчерпал.

– А кто это сказал? – осведомился бесплотный голос дяди.

– А кто это сказал? – повторила Тэм.

– Тера это сказала.

– Передай этому сволочному яйцекладу, что с Терой я разберусь! – заорал Бран. – Вдобавок мне тут светит охренительный выигрыш.

Тэм вздохнула:

– Дядя Бран говорит, что…

– Сволочному яйцекладу? – Жвала бармена снова щелкнули, а фасеточные глаза зловеще сверкнули. – Вот тебе виски! – воскликнул он. – Принимай заказ.

Он схватил стопку из шкафчика и членистой рукой достал с самой верхней полки бутылку, покрытую толстым слоем плесени и клочьями паутины. Тиамакс вытащил из горлышка пробку, которая тут же раскрошилась у него в кулаке.

– Что это? – спросила Тэм.

– Виски. Ну типа того. Мы нашли его в Камнешарской крепости, в подвале, когда нас осаждали дикари-людоеды.

Как все бывшие наемники – разумеется, кроме отца Тэм, – Тиамакс никогда не упускал возможности рассказать что-нибудь о своих прошлых подвигах.

– Мы пробовали его пить, – продолжал арахнид, – но с него тянуло блевать даже Матрика, поэтому мы метали бутылки, как гранаты. – Из горлышка бутылки полилась тягучая как мед жидкость, видом и запахом неотличимая от содержимого выгребной ямы. – Скажи дяде, что это за счет заведения, подарок от сволочного яйцеклада.

Тэм с опаской поглядела на стопку:

– А он не умрет?

– Ни в коем случае, – ответил бармен, прижав тонкую руку к груди. – Клянусь цефалотораксом.

– Цефало… чем-чем?

Из двери в кухню выскочила Тера, размахивая перепачканным в соусе половником, будто окровавленной булавой.

– Эй! – Хозяйка наставила грозное оружие на пару амбалистых наемников, устроивших драку на соломе у камина. – Вы что, читать не умеете? – Поскольку другой руки у Теры не было, она ткнула половником в деревянную доску над баром и снизошла до объяснений: – До полуночи бучу не поднимать. Это приличное заведение, а не гребаная бойцовая яма.

Она решительно направилась к дерущимся, а посетители бросились врассыпную, будто на них с горы катился валун.

– Спасибо, Тиамакс.

Схватив стопку, Тэм направилась следом за хозяйкой по проторенной дорожке и успела пересечь зал наполовину, когда толпа снова сомкнулась. Тера тем временем пинками заставила одного драчуна сжаться в комок, а второго лупила половником по заднице.

Тэм пробиралась, проскальзывала и протискивалась к лестнице на балкон, прихватывая по дороге обрывки слухов и сплетен, как беспризорник щиплет карманы прохожих на рыночной площади. Три торговца обсуждали ранние заморозки, сгубившие на корню каскарский урожай. Теперь можно было неплохо нажиться на поставках продовольствия из Пятипрестолья. Один из торговцев пошутил, что, мол, надо бы отблагодарить Зимнюю Королеву; его приятель-северянин зычно хохотнул, а нармерийский купец охнул и пальцем вывел над сердцем кружок – знак Летнего Короля.

Многие обсуждали завтрашние бои в «Яре» – кто будет выступать, а главное, с кем будут сражаться. По слухам, «Сказ» предоставил право выбрать противника местным загонщикам, у которых в запасе вроде бы имелось что-то особенное.

Но по большей части говорили о воинстве чудовищ, собравшемся к северу от Крагмура. Его уже прозвали Лютой ордой, и у каждого бойца и селянина имелось собственное мнение о ее намерениях.

– Они хотят отомстить, – заявил наемник с полным ртом какой-то черной смолы. – Ясно же. Шесть лет назад в Кастии им надрали задницы, вот они и не могут успокоиться. Летом опять туда полезут, попомните мои слова.

– Нет, в Кастию они больше не сунутся, – сказала женщина с вытатуированным на лице огромным белым пауком. – Во-первых, далеко, да и город хорошо защищен. А вот Ардбургу несдобровать. Местным правителям самое время собирать войска и точить топоры.

– А этот Бронтайд… – вмешался Люфейн, капитан летучего корабля, устраивавший богачам обзорные полеты над Заиндевелым кряжем. – Поговаривают, что он на нас злобу затаил.

– На нас? – удивилась женщина с пауком.

– Ну, на всех. На людей. – Капитан одним глотком допил вино и сунул пустой стакан проходившей мимо Тэм. – Бронтайд утверждает, что монстры – это мы. Пару лет назад он устроил набег на приграничные селения и сровнял с землей все арены.

Наемник ухмыльнулся, обнажив залепленные черной смолой зубы:

– Великан называет нас монстрами? Ну-ну. Да и вообще, что нам за дело до его слов? Послезавтра все банды на севере выступают в Крагмур, где покроют себя неувядаемой славой. Так что к весне от Лютой орды останутся только кости, втоптанные в грязь, – заявил он, – и барды всю жизнь будут слагать об этом песни.

Тэм двинулась дальше, обходя сцену. Барабанщик уже ушел с помоста, и сейчас на табурете сидел Эдвик с лютней на коленях. Он подмигнул Тэм и начал играть «Балладу об осаде Полого Холма», встреченную восторженными криками. Посетители трактира обожали песни о битвах, особенно такие, в которых горстке героев приходилось преодолевать натиск бесчисленного множества врагов.

Тэм очень нравился голос старого барда, хрипловатый, чуть надтреснутый, но мягкий, как стоптанные кожаные сапоги. Эдвик учил ее не только играть на лютне, но и петь; поначалу он оценивал ее вокальные способности фразой: «Осторожнее, все стаканы полопаются», но потом перешел к «Ну, хоть со сцены не сгонят», а в один прекрасный день и вовсе с одобрительной улыбкой пробормотал: «Недурственно, весьма недурственно».

Тот вечер удался. Обрадованная Тэм вернулась домой, жалея, что не может поделиться своими успехами с отцом. Тук Хашфорд не одобрял таких глупостей. Он вообще не желал, чтобы дочь пела, играла на лютне или слушала приукрашенные россказни вышедших на покой бардов. Он и в «Залог успеха» ее не пустил бы, но после смерти жены забросил все дела, и жить приходилось на скудный заработок Тэм.

– Тэм! – Бран заметил племянницу и хлопнул ладонью по столу; монетки и деревянные фигурки четверицы слетели с игральной доски. Его противник, укутанный в плащ с капюшоном и сидевший спиной к Тэм, негромко вздохнул, а Бран с притворным сожалением воскликнул: – Ой, какой я неловкий! Все фигуры смешал. Ну что, Облако, ничья?

– Ничья – это когда одному вот-вот достанется победа, а другой жульничает, чтобы не проиграть?

Бран пожал плечами:

– Ну, нам не дано предугадать, кому достанется победа.

– Почему же, мне как раз дано, – сказал его противник. – Брюн, подтверди.

Брюн?

Тэм застыла с раскрытым ртом, как птенец при виде червяка. И правда, слева от дяди сидел Брюн. Тот самый Брюн. Шаман «Сказа». Какие бы легенды о нем ни слагали, с виду варгир походил на самого обычного северянина. Он был коренастым и широкоплечим, с копной темных волос, которая отвлекала от того, что Брюн не отличался особой красотой: кустистые брови, кривой нос, а между двумя передними зубами – проем с палец шириной.

– Извини, я за игрой не следил, – признался шаман.

Тэм в совершеннейшей растерянности лихорадочно пыталась осмыслить увиденное. «Если это Брюн, – рассуждала она, – то тип в плаще… тот, кого Бран назвал Облаком…»

Противник дяди обернулся и откинул капюшон, открыв длинные уши, прижатые к золотисто-зеленым волосам. Тэм не замечала ни ушей, ни хищной зубастой улыбки друина. Она оцепенела под взглядом странных глаз с полумесяцами зрачков в переливчатых радужках, сияющих, будто пламя свечи сквозь грани изумруда.

– Привет, Тэм.

«Он знает, как меня зовут! Откуда он знает, как меня зовут?» Что, дядя упоминал ее имя? Наверное. Точно упоминал. Да, конечно. Тэм задрожала, едва не расплескав стопку камнешарского виски.

– Нам Браниган много о тебе рассказывал, – заявил друин. – Говорит, что ты хорошо поешь и великолепно играешь на лютне.

– Он пьян, – сказала Тэм.

Шаман захохотал, поперхнулся и забрызгал пивом игральную доску и стол.

– Он пьян, – повторил Брюн. – Класс.

Вольное Облако достал монетку из белого лунного камня и внимательно посмотрел на нее:

– Мы с Брюном – наемники. Из банды «Сказ». Ты наверняка о нас слышала.

– Я… это…

– Слышала, слышала, – пришел ей на выручку Бран. – Правда, Тэм?

– Правда, – пролепетала она с таким чувством, будто попала на середину замерзшего озера и под ногами у нее трещит лед.

– А нам как раз нужен бард, – сказал друин. – Браниган утверждает, что лучше тебя никого не найти. Если, конечно, ты не боишься замарать сапоги.

– Замарать сапоги? – переспросила Тэм, и перед ее мысленным взором по льду пролегли трещины.

«Что ты натворил, дядя Бран!»

– Он имеет в виду путешествия, – пояснил Бран каким-то напряженным голосом и с блеском в глазах, который возник не оттого, что дядя был в стельку пьян. Ну, во всяком случае, Тэм так показалось. – И приключения.

– А! – Вольное Облако встал из-за стола, ножки стула скрипнули по полу, а монетка исчезла из пальцев. Друин смотрел куда-то за спину Тэм. – А вот и наш лидер. – (Тэм ошарашенно обернулась и увидела в шаге от себя живую легенду.) – Тэм, это Роза.

Колени Тэм не выдержали.

Она начала оседать на пол, а Бран, вскочив со стула, ловко выхватил у нее из рук стопку виски.

– Уф, успел! – сказал он.

Тэм рухнула на половицы.

– Совсем еще ребенок, – сказал кто-то. Женский голос. Грубоватый. – Сколько ей, шестнадцать?

– Семнадцать, – ответил дядя. – По-моему. Ну или почти семнадцать.

– До семнадцати еще далеко, – проворчала женщина.

Роза. Больше некому.

Тэм заморгала от чересчур яркого света факелов и решила еще немножко полежать.

– А сколько тебе было, когда ты взялась за меч? – спросил Вольное Облако голосом, в котором звучала саркастическая усмешка. – И когда циклопа убила?

Вздох.

– Сам посуди. – (Звякнули доспехи.) – Она при виде меня хлопнулась в обморок. А что с ней будет при виде крови?

– Все будет в порядке, – заявил Бран. – Не забывайте, что она – дочь Тука и Лили.

– Дочь Тука Хашфорда? – с уважением переспросил Брюн. – Говорят, он не ведал страха. А в каждом из нас есть чуть-чуть от отца. Ну, во мне, во всяком случае.

– И от матери тоже, – произнес незнакомый женский голос. – А она хочет с нами пойти? Вы ее спросили?

«Хочу», – прозвучало в голове Тэм.

– Хочу, – просипела она и села, тут же пожалев об этом. От шума и гвалта в трактире закладывало уши, будто на корабле, битком набитом котами.

Бран опустился на колени рядом с ней, а вокруг стояли четверо участников «Сказа».

– Хочу, – повторила она. – А куда мы идем?

– В студеные края, – сказала незнакомка – не Роза, а Чернильная чародейка, Кьюра, которая разглядывала Тэм, будто какую-то гадость, прилипшую к подошве.

В отличие от коренастой и мускулистой Розы, Кьюра была хрупкой, но жилистой, в небрежно запахнутом длинном балахоне с разрезом до самого бедра и в высоких черных сапогах с невероятным количеством ремней и пряжек, как на смирительной рубахе безумца. Длинные прямые волосы, выбритые на висках, были собраны в хвост на затылке. Уши украшали костяные кольца, еще одно колечко красовалось в левой брови, а в ноздре виднелась костяная заклепка. Фарфорово-белую кожу покрывали татуировки. Тэм невольно уставилась на обнаженную ногу Кьюры, по которой змеились щупальца неведомого морского чудища, полускрытого балахоном.

Чернильная чародейка заметила ее взгляд и призывно качнула бедрами:

– Что, вблизи не видала?

Судя по лукавому тону, она имела в виду совсем не чудовище.

Там поспешно отвела глаза, надеясь, что вспыхнувший на щеках румянец спишут на полуобморочное состояние.

– Вы идете сражаться с Лютой ордой? – спросила она.

– Нет, – ответила Роза. – Мы закончим турне, а потом у нас заказ в Злодебрях.

– Последний, – сказал Вольное Облако и многозначительно посмотрел на своих спутников. – А после этого – на покой.

Браниган с любопытством взглянул на него, но Роза решительно пресекла дальнейшие расспросы.

– Предупреждаю, – сказала она. – То, что ждет нас в Злодебрях, страшнее Лютой орды. Намного страшнее.

Для Тэм не было ничего страшнее, чем всю жизнь сидеть дома, в Ардбурге, вымораживать мечты и гнобить Жуть, свербящую в душе. Она посмотрела на дядю, который одобрительно закивал, и только набралась смелости заявить Вольному Облаку, что не важно, с ордой они будут сражаться или с чем-то пострашнее орды, да хоть с самой Морозной Матерью, все равно Тэм пойдет с ними, как вдруг Роза сказала:

– Одна песня.

Браниган уставился на нее:

– Чего-чего?

– Вперед, на сцену. – Роза сунула в рот сигару, охлопала доспех, ища, чем бы ее поджечь, и, отчаявшись, прикурила от пламени свечи на столе. – Исполни что-нибудь, что хочешь. Убеди меня, что ты нам сгодишься. Если мне понравится, то поздравляю: ты – новый бард «Сказа». А если нет… – Она медленно выдохнула. – Как там тебя звать?

– Тэм.

– Ну тогда приятно было познакомиться, Тэм.

Глава 3. Одна песня

В полночь по Ардбургу ездил ночной обоз – несколько соединенных вместе крытых возков, запряженных выносливыми каскарскими лошадками. На нем можно было прокатиться бесплатно, чем и пользовались загулявшие пьянчужки и те, кому далеко было добираться до дому в непогоду. Тэм остановила обоз у «Залога успеха» и забралась в пустой на вид возок. К сожалению, в нем на скамье развалился бесчувственный стражник с перевернутым шлемом на коленях – полным блевотины, судя по запаху. Тэм, несмотря на мороз, распахнула деревянные ставни на окнах, чтобы избавиться от вони, когда обоз придет в движение.

К этому времени город обычно засыпал, но перед завтрашним представлением на улицах по-прежнему было людно. Из всех трактиров, постоялых дворов и таверн слышались голоса и музыка. Из борделей доносились протяжные страстные вздохи и восклицания.

Жрецы в черных рясах ловили в ладони снежинки; наголо бритая жрица выкрикивала: «Грядет Зимняя Королева!» На них не обращали внимания, потому что приверженцы Зимней Королевы постоянно предвещали ее неминуемое появление, равно как и приход вечной зимы. Тэм считала, что жрецы удивятся не меньше остальных, если Зимняя Королева в один прекрасный день действительно нагрянет.

Наконец город остался позади. Тэм сидела, погрузившись в размышления, а потом задала безмятежно похрапывающему стражнику вопрос, мучивший ее с тех самых пор, как она вышла из «Залога успеха»:

– Что за хрень случилась-то?

Тэм приблизилась к подмосткам. Инструмента у нее не было. А что за бард без музыкального инструмента?

«Ты не бард, – напомнила она себе. – Ты глупая девчонка, которая сейчас выставит себя на посмешище не только перед двумя сотнями посетителей, но и перед Кровавой Розой».

Она покосилась на балкон, откуда за ней наблюдала Роза, неторопливо затягиваясь сигарой. У перил стояли Вольное Облако, Брюн и Кьюра. Известие, что «Сказ» выбирает нового барда, облетело трактир со скоростью лесного пожара. Постепенно гомон стих, и все ждали, когда Тэм выйдет на сцену и исполнит песню, которая изменит – или не изменит – всю ее дальнейшую жизнь.

Тера и Тиамакс смотрели на Тэм из-за барной стойки. Арахнид помахал ей тремя руками и крикнул:

– Не бойся, все получится!

Бран выгонял посетителей из-за стола у подмостков, а Эдвик…

– Вот, держи, – сказал старый бард, вручая ей свою лютню. – Это тебе.

– Нет, что ты! – запротестовала Тэм; этой лютней, носящей имя Рэд Тринадцатый, Эдвик гордился больше всего и никогда не играл на другом инструменте.

– Бери, – настаивал он. – Ты же на ней играть училась. Придумала, что споешь?

Тэм знала сотни песен, но теперь не могла вспомнить даже самой плохонькой и сокрушенно помотала головой.

– Ну, удачи тебе, – сказал Эд, усаживаясь рядом с Браном.

В таверне воцарилась тишина.

Сжимая лютню, Тэм поднялась на сцену и подошла к пустующему табурету. Доски помоста громко скрипели под ногами. Она лихорадочно пыталась вспомнить хоть какую-то песню, не говоря уже о такой, которая могла бы произвести впечатление на Розу.

Внезапно ее осенило: «Кастия». Бурная, зажигательная мелодия понравится зрителям. Битва за Кастию, в которой грандуальские наемники одержали победу над герцогом Крайнийским и его Жуткой ордой, уложилась в семь строф и инструментальное соло, с которым Тэм очень надеялась справиться.

А самое главное, в песне говорилось об отце Розы, Золотом Гэбе, величайшем герое Грандуаля, хотя ни словом не упоминалось ни о том, что он от края до края пересек Кромешную Жуть, чтобы спасти дочь от неминуемой смерти, ни о том, что он и его товарищи по банде за время путешествия отыскали лекарство от черногнили, убили дракона и разрушили половину Пятипрестолья. Последняя строфа посвящалась Розе, которая повела осажденное войско наемников в победный бой.

Лучше «Кастии» ничего не подберешь.

Тэм вздохнула. Надо дождаться полной тишины, как учил Эдвик, и потом…

– Фу-у-у! Что это за херня? – Браниган сделал глоток виски и, фыркая и отплевываясь, вскочил из-за стола. – Ради мерзлой преисподней, что за дрянь ты сюда подмешал, Тиамакс? Керосин? Ссаки? О боги, это яйцекладовы ссаки! – Он принюхался и рискнул сделать еще один глоток. – Какая гадость!

Эдвик усадил его на место и шепотом велел заткнуться.

– Прошу прощения, – заявил Бран зрителям. – Извини, Тэм. Продолжай.

Тэм снова вздохнула, снова дождалась полной тишины и заиграла первые аккорды.

Зрители восторженно взревели. По лицу Бранигана расплылась счастливая улыбка, а Эдвик одобрительно кивнул. Тэм глянула на балкон, но Роза со скучающим видом затушила окурок о перила и что-то пробормотала Вольному Облаку. Шаман Брюн откинул со лба длинную челку, уставился на Тэм и помотал головой – совсем чуть-чуть, еле заметно.

Тэм остановилась. Звуки аккордов еще дрожали в воздухе. По залу разлетелись растерянные шепотки, оставляя за собой недоуменное молчание.

– Можно я снова начну? – спросила Тэм Розу.

Наемница прищурилась:

– Как хочешь.

Тэм закрыла глаза, чувствуя, как дрожат руки, а нога нервно постукивает по доскам помоста. Сердце стучало, кровь бурлила в жилах, и мечта покинуть Ардбург вместе со «Сказом» стояла в дверях, кутаясь в плащ.

Тэм вспомнила отца, представила, как он разгневался бы, если бы сейчас увидел дочь.

Она вспомнила маму, представила, как та обрадовалась бы, если бы сейчас увидела дочь.

Пальцы невольно коснулись струн, и зазвучала медленная печальная мелодия.

Это была одна из маминых песен. Тэм любила ее больше всего. И отец ее тоже когда-то любил. Разумеется, Тэм запрещалось ее исполнять. Однажды, вскоре после гибели мамы, Тэм попыталась негромко спеть песню, но горе переполнило ее, и голос захлебнулся рыданиями.

А сейчас песня просто выплескивалась наружу. Под пальцами всхлипывали струны, слова взлетали к стропилам, как бумажные фонарики, выпущенные в небеса летней ночью.

Песня называлась «Верные друзья». Она не была ни бурной, ни зажигательной. Она не вызывала одобрительных восклицаний публики, а Бран с Эдвиком погрустнели. Впрочем, немного погодя по губам Брана скользнула тень улыбки. «Верные друзья» не была песней о сражениях. В ней не говорилось о чудовищах. Никто не погибал, и никого не побеждали.

Песня была любовным посланием барда банде. Она рассказывала о повседневных пустяках, о тихих словах, о невыразимой связи между мужчинами и женщинами, которые день за днем живут, спят и сражаются бок о бок. В ней говорилось о смехе и шутках, о храпе соседа по койке. В одной строфе Лили Хашфорд описывала мимолетную улыбку мужа, а в другой ругала Брана за вонючие носки.

– Это мои счастливые носки, – признался Бран старому барду. – Я их до сих пор ношу.

Самым необычным в «Верных друзьях» было то, что музыка умолкала раньше, чем оканчивалась песня, и последний припев Тэм исполнила, положив лютню на колени. Пальцы замерли, нога больше не дрожала. Сердце ныло, но билось медленно и ровно, в такт мелодии. Песня подошла к концу, и стало слышно, как в тишине трепещет пламя свечей.

Двести голов одновременно повернулись к балкону. Брюн и Кьюра смотрели на Розу. Вольное Облако глядел на Тэм. С улыбкой, потому что уже все знал.

– Добро пожаловать в «Сказ», – объявила Роза.

Зрители восторженно завопили.

Тэм дернула шнурок колокольчика. Возок остановился, она вышла и поблагодарила кучера. До дому было недалеко, но Тэм не торопилась. Она брела сквозь метель, нагнув голову, и осторожно ступала по обледенелым булыжникам мостовой, бережно, как ребенка, прижимая к груди Рэда Тринадцатого. Тэм долго отказывалась взять лютню, не желая лишать старого барда его драгоценного инструмента, но Эдвик вынес из кладовой еще одну такую же и объяснил, что это Рэд Четырнадцатый. На том и порешили.

Никогда прежде у Тэм не было своего музыкального инструмента. В детстве она полагала, что унаследует мамину лютню, Хираэт. Но после смерти мамы лютня исчезла. Наверное, отец от нее избавился, продал или сломал, чтобы не мозолила глаза.

Дядя Бран посоветовал Тэм не возвращаться домой.

– Переночуешь в трактире, – уговаривал он. – Или в ковчеге «Сказа». Утром пойдешь и все уладишь. Я объясню ему, что это я попросил банду тебя взять.

– Так оно и было.

Старый мошенник задумался.

– Ох, ради всех богов Грандуаля, твой отец меня убьет. Но я вот о чем: если уж расплачиваться, так лучше мне.

Тэм и без того понимала, что придется расплачиваться, однако же, хотя в последние годы сторонилась отца, не могла уйти не попрощавшись.

Бран печально посмотрел на нее:

– Огневая ты, Тэм. Я по глазам вижу. От тебя прямо пышет жаром, будто из печи. Только я слишком хорошо знаю Тука, он быстро погасит это пламя. И затопчет угольки.

Тэм пожала плечами, а дядя покачал головой.

– Что ж, выпью за твою храбрость, – сказал он и залпом выпил остатки мерзкого камнешарского виски. – Надо же, как попривыкнешь, так оно даже очень ничего.

Тэм остановилась на пороге, готовясь к неминуемой размолвке. Внутри замяукала Тренодия, учуяв хозяйку. Наконец Тэм вошла в дом, и кошка, радостно урча, потерлась о ее сапог.

Отец сидел за кухонным столом, прихлебывая из кружки – хорошо бы пиво. Он смотрел в никуда, рассеянно теребя обрывок желтой ленточки.

– Я же тебя просил не цеплять кошке бантик на шею!

Тэм сняла накидку, оставила ее на вешалке у двери и присела почесать Тренодию за ухом. Кошка – палаптийская, с длинной белоснежной шерстью – довольно замурлыкала. Лили Хашфорд привезла ее из южного турне.

– Бантик ей очень идет.

– Глупости! Не… – Он осекся, заметив лютню в руках дочери. – Это еще зачем?

– Играть, – ответила Тэм. Отличное начало, сокрушенно подумала она. Прекрасный способ улестить отца.

– Откуда она у тебя? – спросил он.

– Эд подарил.

Тук помрачнел еще больше:

– Тебе ни к чему. Завтра вернешь.

– Не верну.

– Еще как вернешь.

– Не могу.

– Как это «не могу»? – с подозрением осведомился отец. – Почему это?

Ветер усилился, бил в стены, царапал окна ледяными пальцами. Тренодии надоело тереться о сапог Тэм, и она направилась к своей плошке с водой, не обращая внимания на противостояние отца и дочери. Наверное, ей было все равно. Коты вообще те еще сволочи, и Тренодия – не исключение.

– «Сказ» в городе, – вздохнула Тэм. – Они сегодня были в «Залоге успеха». Дядя Бран… – Она заметила, как побелели костяшки на кулаках отца, будто он вообразил, что вместо кружки сжимает горло Бранигана. – В общем, банда искала нового барда, а Бран сказал им, что я умею играть…

– Ты умеешь играть? – небрежно поинтересовался Тук, и Тэм поняла, что он не на шутку разгневан. – Самоучка? Врожденный талант? Ты не прикасалась к лютне с тех пор, как… Ну, когда еще совсем малышкой была.

– Меня Эд учил, – призналась Тэм.

Да уж, сегодня она всех швыряла под ковчег. Остается только покаяться, что Тера два раза в неделю дает ей уроки стрельбы из лука, а Тиамакс угощает пивом после работы, и тогда отец уж точно вознамерится убить всех в трактире.

– Да неужели? – Тук одним глотком осушил кружку и встал из-за стола. – Значит, так, завтра вернешь лютню Эду и скажешь ему, что увольняешься. Со следующей недели пойдешь на мельницу, там люди нужны.

– Я уже уволилась, – ответила она, уязвленная его категорическим тоном. – Я теперь бард «Сказа».

– Ничего подобного.

– А вот и да.

– Тэм… – сурово начал он.

– Папа…

Кружка ударилась о стену. Тренодия метнулась прочь, уворачиваясь от града осколков.

Тэм молчала, дожидаясь, когда отцовская ярость уляжется. Он тяжело опустился на стул:

– Прости, Тэм. Я не могу тебя отпустить. Не хочу тебя потерять.

– И что теперь? – спросила она. – Я так и должна всю жизнь торчать в Ардбурге? Гнуть спину на мельнице за пару престольных марок? Остепениться, выбрать спутницу жизни из хорошей семьи…

– А что в этом плохого?.. Погоди, как это – спутницу жизни?

– Ох, ради милосердной Весенней Девы, вот только не начинай, пап…

– Ладно, проехали, – сказал Тук. – Слушай, мы с мамой, конечно, сами виноваты. Нарассказывали тебе всякого, вот ты и решила, что наемникам весело живется. Славы захотела. А на самом деле жизнь у них нелегкая. Долгие странствия, одинокие ночи. Полдороги мокнешь, всю дорогу мерзнешь, а еще надо сражаться со всякими мерзкими тварями, и боязно, потому что, если ты их не убьешь, они тебя убьют. Все не так, как в песнях, Тэм. Наемники – не герои. Они убийцы.

Тэм подошла к столу, положила лютню, села на стул. Пустующее материнское место между ней и отцом зияло бездонной пропастью.

– Сейчас все иначе, – сказала она, накрыв ладонью отцовскую руку. – Банды разъезжают по аренам. Так что мне не придется лезть ни в логова чудовищ, ни в Кромешную Жуть.

Отец недоверчиво покачал головой:

– К северу от Крагмура собралась орда, остатки тех, кто уцелел в Кастии. Клянусь мерзлой преисподней, Роза захочет туда сунуться. Она больше всех рвется к славе. Как ее отец. Видят боги, он тот еще мудак.

– Роза туда не пойдет.

Тук удивленно уставился на дочь:

– Правда, что ли?

Тэм пожала плечами:

– «Сказ» пройдет по всем городам отсюда до Верхнопуля, где завершит турне, а потом у них заказ в Злодебрях.

– В Злодебрях? А что за заказ?

– Не знаю. Но по-любому я буду в тысяче миль от Лютой орды.

Тэм понятия не имела, правда это или нет. Она не знала даже, где эти самые Злодебри. Отец несколько успокоился, поэтому она не стала говорить ему, что, по словам Розы, им предстояло сразиться с чем-то похуже Лютой орды.

Отец уставился на усыпавшие пол осколки кружки, будто размышляя, можно ли их склеить. Молчание затягивалось, и у Тэм зародилась робкая надежда, что ей удалось пробить брешь в непроницаемой броне горького отцовского недоверия.

– Нет, – сказал он наконец. – Не пущу.

– Но…

– И не проси, – веско заявил он. – Что бы ты там ни говорила, как бы ни старалась меня убедить… Все попусту. Для меня это не имеет значения. И не тебе решать, Тэм. Прости.

Бран прав, подумала она. Надо было уходить не прощаясь. Полыхавший в ней огонь и впрямь угасал, и Тэм боялась, что он потухнет навсегда, если она этому не воспротивится.

Она встала и направилась к двери. Под сапогами похрустывали осколки глиняной кружки.

– Тэм…

– Я заночую в «Залоге успеха». – Она сняла с вешалки накидку.

– Тэм, сядь.

– Утром мы выступаем на арене, – сказала она, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе. – А послезавтра уходим на восток. Раз мы с тобой больше не увидимся, то, наверное, пора… – Она обернулась к отцу и замерла.

Тук Хашфорд вертел в руках лютню, забытую Тэм на столе. В его руках инструмент выглядел донельзя хрупким и каким-то игрушечным, как будто и мечта дочери – пойти по материнским стопам, выбраться из этого города, покинуть родной дом, эту темницу горя и ее скорбного стража, – тоже была игрушкой в руках капризного ребенка.

– Папа…

Он посмотрел на дочь. Их взгляды встретились. В глазах Тэм была мольба. В глазах Тука плескалась черная ярость. Он беззвучно шевельнул губами, но не произнес ни слова, а, перехватив лютню за гриф, разбил мечту дочери в щепки.

Глава 4. Жуть свербит

Тэм смутно помнила, как упала на колени у разбитой лютни. Отец высился над ней, и в свете лампы его тень металась по стенам. Он что-то говорил, но Тэм его не слышала из-за пронзительного рева в ушах. Тук вздернул дочь на ноги и отволок в спальню, где Тэм обессиленно повалилась на кровать, как узник после пыток. Она посмотрела на очертания отца в сумрачном проеме двери и, изумляясь своей чудовищной жестокости, прошептала:

– Лучше бы ты умер, а не она.

Он понуро сгорбился.

– Твоя правда, – сказал он и закрыл за собой дверь.

Тэм долго рыдала, измочив всю подушку слезами, а потом заорала во все горло. В ответ где-то за окном истошно завопил одинокий бес-мусорник.

Потом она услышала приглушенный отцовский голос за стеной. Иногда, когда Тук Хашфорд напивался, он громко проклинал всех и вся, не забывая и себя. Но сейчас он словно бы с кем-то спорил, умолял какого-то непреклонного судью, а потом и сам зарыдал, но Тэм привыкла к отцовским рыданиям.

В конце концов она уснула.

Когда Тэм проснулась, дверь в спальню была приоткрыта. Тренодия устроилась у хозяйки на груди, щекотала хвостом нос, а когда Тэм шевельнулась, мерзавка царапнула ее по щеке. Утренний свет, струясь сквозь морозные узоры на оконном стекле, рисовал на стене светлые и темные завитки.

Тэм лежала, размышляя, сможет ли когда-нибудь покинуть родной дом. Сегодня этого точно не случится. Лютня разбита, а просить новую у Эдвика Тэм не собиралась. Являться в банду с пустыми руками она тоже не смела. Вдобавок, если Тук Хашфорд придет забирать дочь, его не остановит даже Кровавая Роза.

Значит, Тэм суждено работать в «Залоге успеха» или с отцом на мельнице. Может быть, со временем удастся скопить деньжат, а потом сбежать из Ардбурга куда глаза глядят.

Тук хозяйничал: что-то крошил на кухне, возился со стиральной доской, сметал с пола осколки. Вскоре Тэм учуяла соблазнительный запах жареного бекона, и ее проклятый желудок настоятельно потребовал завтрака. Она встала, оделась и вместе с кошкой вышла на кухню.

Там она совершенно растерялась: на плите сушилось выстиранное белье – белье Тэм, у двери стояла наполовину упакованная котомка, а отец, опустившись на колени у печи, пытался уследить за двумя сковородами одновременно. Услышав умильное мяуканье Тренодии, он обернулся:

– Доброе утро.

– Что это? – спросила Тэм.

– Завтрак, – ответил Тук, выкладывая на тарелку кусок поджаренного хлеба, а сверху – горку подгорелых ломтиков бекона. Присыпав все это нарезанными помидорами и жареным луком, он принес тарелку на стол. – Садись. Ешь. Приятного аппетита, – добавил он, когда дочь не тронулась с места.

Она села. Она съела. «Змеи в огне» – любимое блюдо Лили Хашфорд, правда мама готовила его куда лучше. Что это – утешительный приз? Мол, прости, родная, что я разбил твои мечты и сломал тебе жизнь? Вот тебе бутерброд с беконом…

Отец куда-то ушел, прежде чем она успела спросить его про завтрак и про котомку или зачем он с утра пораньше выстирал дочкины носки. Тренодия терлась у дверей и жалобно мяукала, пока Тэм ее не выпустила. Потом она обернулась, а у кухонного стола уже стоял отец с лютней в чехле из тюленьей кожи.

– Это…

– Хираэт. Мамина лютня.

Тэм это знала. Конечно же она это знала. Мама однажды сказала, что Хираэт – самое любимое, что у нее есть, разумеется после Тэм и Тука. «А как же дядя Бран?» – спросила тогда Тэм, и мама заливисто рассмеялась. «Хираэт я люблю больше, – шепнула она дочери. – Только ты дяде не говори».

Отец положил лютню на стол, расшнуровал чехол и бережно высвободил старинный инструмент из белого дерева. Хираэт была прекрасна: на ладонь длиннее обычной лютни, с полированными костяными колками и плоским корпусом в форме сердца.

Кашлянув, Тук сказал:

– Возьми ее с собой. По-моему, мама этого хотела.

И все стало ясно. Завтрак, выстиранное белье, котомка у двери.

Тэм можно уходить. Отец ее отпустил.

Она рванулась к отцу и сжала его в объятьях. Он был крепок, как огромный дуб. Его руки сомкнулись вокруг нее, а она зажмурилась и наконец-то вздохнула полной грудью, будто не дышала целую вечность.

– Спасибо, – прошептала она. – Спасибо, пап. Я буду тебя навещать.

– Нет, не будешь.

– Буду. Вот мы выполним заказ в Злодебрях, и я попрошу…

– Нет, – ответил он. – Не смей возвращаться, Тэм.

Она удивленно отстранилась:

– Почему?

– Потому что я не желаю тебя больше видеть.

Слова хлестнули ее, как пощечина.

– Ты меня ненавидишь? – холодно спросила Тэм.

– О боги, нет, конечно. Я тебя очень люблю. Больше жизни. Но когда погибла твоя мать, я сам чуть не умер от горя. И умер бы, если бы не ты. – Он обхватил ладонями ее лицо. – Я вижу ее в твоей улыбке. Я слышу ее в твоем смехе, клянусь Летним Королем. Пока ты жива, Тэм, живет и она. Понимаешь? Я не хочу тебя отпускать, но и удержать тебя не могу. Я это понял.

Она сжала его большую заскорузлую ладонь:

– Но почему тогда мне нельзя возвращаться?

– А вдруг ты однажды не вернешься? Или вообще не вернешься? Если ты уйдешь и… и погибнешь, то я себе этого никогда не прощу. Лучше тебя не видеть, веря, что ты жива, что ты где-то там, свободная и счастливая… С этим я могу смириться. Но ждать твоего возвращения, думать, почему тебя долго нет, и… Нет, я так не могу… – Он осекся, давясь рыданиями. – Прошу тебя, Тэм, не заставляй меня. Так будет лучше.

– Значит, я вот так уйду – и все? – спросила она.

Она не плакала, нет, но по щекам катились горячие слезы.

– Ступай, – негромко сказал он. – Иди, раз уж в душе Жуть свербит.

Пока она доедала завтрак, Тук сложил высохшее белье в котомку. Они о чем-то разговаривали, но потом Тэм так и не вспомнила, что они говорили друг другу. А когда слова кончились, она уже стояла с котомкой на одном плече и с лютней на другом.

Тренодия сидела в дверях. Тэм сгребла ее в охапку, ткнулась носом в пушистый мех.

– Присматривай за папой, – прошептала Тэм. – Не дерись с котами и остерегайся бесов-мусорников.

Она подобрала оброненную отцом желтую ленточку и быстро повязала кошке красивый бантик.

Ей очень хотелось задержаться подольше, провести еще немного времени с отцом, но Роза вчера предупреждала, что банда двинется к арене с утра пораньше, и Тэм боялась опоздать.

Они обнялись в последний раз. Она вцепилась в отца, будто под ногами у нее разверзлась бездна, и с трудом набралась смелости разжать объятья.

Когда Тэм отошла шагов на десять, Тук, забыв о своем нежелании проявлять какие-либо чувства, начал давать ей советы:

– Постарайся не промокнуть. И одевайся потеплее. И чтобы никакого табака, царапки или выпивки.

– Да ну тебя, пап!

– В общем, знай меру. И не заводи шашни в банде.

Тэм обернулась:

– Ты шутишь, что ли?

Он пожал плечами и попытался улыбнуться, но не получилось.

– Я очень тебя люблю, Тэм. И всегда буду любить.

– Знаю, – сказала она, повернулась и понеслась со всех ног.

«Бастион бунтарей» все еще стоял у входа в «Залог успеха», когда Тэм, запыхавшись, вбежала во двор. Кожаные лямки чехла и котомки больно натерли ей плечи. Она согнулась пополам, упираясь ладонями в колени, и ткнула кулаком себе в живот, где уютно обосновавшийся спазм уже начал украшать свое новое жилище. Тут дверь ковчега с грохотом распахнулась, и от неожиданности Тэм едва не взвизгнула (нет, все-таки взвизгнула).

По задней лесенке из ковчега вышел какой-то тип в бледно-розовой рубахе и пышных ярко-желтых шальварах. На нем был шелковый шарф – такой же пронзительно-желтый, как шальвары, – повязанный под остроконечной бородкой, и огромная шляпа, похожая на пенек с торчащими песцовыми хвостами.

Небрежно прислонившись к стенке ковчега, странный тип какое-то время наблюдал, как Тэм переводит дух. В одной руке неизвестный держал чайную чашку, над которой вился парок, а в другой – трубку с длинным чубуком. Сделав несколько ленивых затяжек, он сдвинул шляпу на затылок и всмотрелся в Тэм:

– Это ты – новый бард, что ли? Как тебя там – Том?

– Я похожа на Тома?

Он прищурился и снова втянул в себя дым.

– Все вы, люди, для меня одинаковые.

– В каком смысле «люди»?

– Барды, – пояснил он. – От вас всех разит притворной уверенностью в своих силах, напускной веселостью и… – Он принюхался. – О, бекон! У тебя бекон с собой? Потому что в таком случае мы начали наше знакомство не с того копыта…

– Я…

– В смысле, не с той ноги, – поправился он.

Из «Залога успеха» вышла Роза с Вольным Облаком. На ней была простая белая рубаха, заправленная в черные кожаные штаны, такие облегающие, что Тэм пришлось изо всех сил прикусить язык, чтобы не облизнуться. Наемница сунула в рот недокуренную сигару, охлопала себя по бокам в поисках, чем бы прикурить, и Вольное Облако чиркнул спичкой.

– Доброе утро, Родерик, – сказала Роза. – Ты уже познакомился с нашим новым бардом?

– А где старый?

– Сдох, – заявила она.

– Что?! – в один голос воскликнули Тэм и Родерик.

– Шутка, – заверил их друин. – Камарис оскорбился, узнав, что мы не пойдем сражаться с Лютой ордой, и ушел в другую банду. Так что с нами теперь Тэм.

– Родерик – наш посредник, – объяснила Роза. – Принимает заказы, гоняет загонщиков, находит нам пристанище и повелевает Вольницей.

– А еще выкупает нас из каталажки, – добавил Вольное Облако.

Тэм с подозрением оглядела посредника «Сказа»:

– А что такое вольница?

– Завтра увидишь, – пообещал Родерик и заорал: – Брюн! Кьюра! Мы уезжаем! Бегом сюда!

С постоялого двора вышли два последних члена банды. Физиономию Брюна украшали здоровенный фингал и улыбка.

– Доброе утро, Тэм. Род, чем сегодня угощаешь?

Посредник шумно отхлебнул из чашки.

– Бодрящий напиток из зеленого линдмурского листа. Похмелье как рукой снимет, а вот фингал останется. А что заработал твой противник?

– Как видишь, ничего. – Шаман кивнул на Кьюру и вскарабкался по лесенке в ковчег.

Чернильная чародейка награждала затяжным прощальным поцелуем какого-то мужчину с кнутом у пояса и с лисьей шкурой на плечах. Кьюра рывком отдернулась от его губ, как шакал, отрывающий окровавленную пасть от добычи. Мужчина потянулся к чародейке, но та влепила ему пощечину, снова поцеловала, оттолкнула и ушла не оборачиваясь. Наемник стоял, ошалело глядя ей вслед, потом поднес руку к нижней губе и недоуменно поморщился, обнаружив кровь на пальцах.

Кьюра лукаво подмигнула Тэм, выхватила чайную чашку у Родерика и взобралась в ковчег.

Роза в последний раз затянулась и передала сигару Вольному Облаку.

– Мы поспать успеем? – спросила она Родерика.

– «Яр» в часе езды к западу отсюда. Ну, может, два, если на дороге людно.

Вольное Облако докурил сигару и швырнул окурок в снег:

– Нормально.

– Вы опять спать собрались? – недоверчиво спросила Тэм, поочередно оглядев всех троих. – Вы же только что проснулись!

Роза подошла к лесенке в ковчег и, не оборачиваясь, ответила:

– Да мы и не ложились.

Глава 5. Неизбежные пристрастия

Тэм была в «Яре» только однажды, год назад. Тогда у нее была подруга, девушка постарше, Рокса, секиристка из банды «Неболомы», и Тэм (конечно же, украдкой от Тука) увязалась посмотреть на их показательные бои, когда какой-то известный посредник объявил, что ищет новых интересных наемников. В «Яре» собрались сотни три зевак, и Рокса с товарищами живо расправились со стаей тощих бук, но посредник особо не впечатлился. Впрочем, Тэм тоже. Она слышала рассказы о знаменитых аренах на юге – о «Колыбели великана», «Кровавом лабиринте Ута» и о недавно построенном «Мегатоне», оснащенном приливными двигателями и парившем над Пятипрестольем. В сравнении с ними «Яр» выглядел обычным ущельем.

Правда, ее мнение резко переменилось, когда она вышла из ковчега «Сказа». Дядя Бран утверждал, что «Яр» вмещает около пятидесяти тысяч человек, и сегодня арена была переполнена. Тэм никогда в жизни не видела такой толпы. Шум голосов метался между крутыми склонами ущелья, в которых зияли отверстия пещер, заполненных людьми. Ближе к вершине отчаянные каскарские каменщики соорудили широкие балконы из камня и дерева, облепившие отвесные утесы, как наросты древесных грибов. Над ущельем растянулась сеть веревочных мостов с подвесными помостами, на которых теснились зрители, вопившие во все горло.

При виде ковчега «Сказа» поклонники обезумели. Повсюду виднелись восторженные физиономии и приветственно машущие руки.

– Тэм, не отходи от меня ни на шаг, – сказал Брюн, положив руку ей на плечо, и они вошли в толпу.

– И что, вот так всегда? – спросила Тэм, пытаясь перекричать шум.

– Ну да. – Шаман откинул со лба сальные пряди и наградил ее щербатой улыбкой. – Добро пожаловать в джунгли.

На арене уже шли бои. Слышался звон металла о металл, время от времени на стенах ущелья вспыхивали отблески колдовских заклинаний. Наемники «Сказа», в окружении двух десятков охранников с дубинками и круглыми деревянными щитами, обогнули отвесный северный склон. Впереди гордо, как любимый павлин благородного семейства, шествовал Родерик в дурацкой шляпе. Посредник завел наемников в туннель, извилисто уходящий вверх, к просторной, роскошно меблированной оружейной, откуда открывался прекрасный вид на «Яр».

В оружейной мельтешили банды, посредники и барды. У входа, в баре, за несколькими столами уже вовсю играли в карты и кости. Тэм думала, что наемники будут сосредоточенно готовиться к предстоящим битвам, точить мечи и готовить доспехи. Однако то, что происходило сейчас в оружейной, больше напоминало ежевечернюю толкотню в «Залоге успеха». Дожидаясь выхода на арену, бойцы успокаивали нервы спиртным, а те, кто уже завершил выступление, бурно праздновали успех.

От широкого панорамного окна ко дну ущелья спускался наклонный помост. Банда, закончившая сражение, устало направлялась к оружейной. Лидер наемников, в красном плаще и непомерной треуголке, прихрамывал на окровавленной ноге, но улыбался и энергично махал зрителям. Как только наемники вошли в оружейную, он напустился на одного из своих спутников:

– Что за фигня, а? Я же ясно сказал – усыпи ящеров!

– Так я и усыплял, – оправдывался маг в заляпанной грязью мантии, крепко сжимая в кулаке сломанную палочку, еще недавно волшебную. – Толпа так орет, что заклинаний не слышно.

– Не слышно? Это заклинания, межеумок, а не долбаная колыбельная. Тоже мне волшебник выискался! Да ты лед в жаркий день не растопишь! – Он наклонился, разглядывая две глубокие ранки на ноге. – Эй, а кто скажет, от укуса слирка умирают?

– Только мудаки, – заверила его какая-то наемница, натягивая тетиву лука. – На твоем месте, Дарин, я б уже молила Деву о милости.

Волшебник захихикал, но укушенный лидер грозно зыркнул на него.

Наемница закинула лук на плечо и надела разрозненную пару шелковых перчаток, пальцы которых были обрезаны по костяшки. На лучнице был роскошный плащ, подбитый соболями, богато расшитый табард, кожаная кираса, усиленная блестящим стальным нагрудником, а из-под всего этого выглядывал подол синего шелкового сюрко; Тэм решила, что это уж слишком.

Увидев наемников «Сказа», лучница осклабилась во весь рот:

– Чтоб меня мантикора хвостом в жопу отымела, да это ж наша крошка Розочка!

Роза откинула со лба алые пряди:

– Между прочим, я убиваю всякого, кто осмелится меня так называть.

– Ха, так разве ж я всякий? – протяжно, на картейский манер, произнесла кривоногая лучница, вперевалку подошла к Розе и обняла ее за плечи. – Мы с тобой практически сестрички, только твой папанька куда красивше моего. Вот чтоб мне закоченеть в мерзлой преисподней, я ж тебя от Жуткой орды спасла! И твоего красавчика тоже! – Она с ухмылкой поглядела на друина. – Привет, Облако!

– Привет, Джайна.

– Да ладно, ты всего лишь прошла через портал вместе с остальными грандуальскими наемниками, – сухо заметила Роза.

– Тоже верно. Но я Гэбу еще по дороге помогала.

– Отец рассказывал, как ты его ограбила. Дважды.

Джайна пожала плечами:

– Ну так грабеж закаляет характер. А вот если бы я не…

– Босс! – обратилась к ней наемница в доспехах поверх доспехов и в двух шлемах, нахлобученных один на другой. – Наш выход.

– Как, уже? – Джайна резко обернулась. – Айда покажем этим северным увальням, как у нас на югах дела делаются.

Она решительно затопала к рампе, и Дарину пришлось поспешно отковылять в сторону. Следом за Джайной устремились наемницы, одетые одна нелепее другой.

Тэм вопросительно посмотрела на Кьюру:

– Джайна?

Чернильная чародейка ухмыльнулась:

– Ну да, а что?

– В смысле, леди Джайна? Лидер «Шелковых стрел»? Та, что первой прошла через Врата в Каладаре?

– Детка, каждый наемник в Грандуале утверждает, что вошел в портал первым, следом за Золотым Гэбом, – сгорьким смешком откликнулась Кьюра. – Ага, та самая леди Джайна. – Она прищурилась и прикусила нижнюю губу. – Она тоже в списке.

– В каком еще списке?

Заклинательница изогнула бровь с костяным колечком:

– В списке тех, с кем я хотела бы перес…

– Тэм! – Дядя Бран хлопнул племянницу по спине, едва не сбив с ног. Его кожаный доспех был заляпан грязью, над левым глазом кровоточила ссадина, и Тэм сообразила, что «Броненосцы» (точнее, оборванцы, гордо именовавшие себя «Броненосцами») уже вернулись с арены. – Глазам не верю! Ты что здесь делаешь? Ну, в смысле, оно понятно, но как тебя Тук отпустил?

Тэм взглянула на Кьюру, не желая в ее присутствии рассказывать о криках, слезах и последующих объятиях.

– Долгая история, – вздохнула она.

– А, ну ладно. Раз ты здесь… – начал Бран и тут заметил тюлений чехол с лютней на плече Тэм. – Это у тебя мамина, что ли? А я думал, Тук ее сжег.

– Как видишь, не сжег, – сказала Тэм.

Дядя отступил на шаг, окинул ее внезапно помрачневшим взглядом:

– О боги, Лили в твоем возрасте была такая же. Только ростом ты в Тука. И челюсть отцовская, упрямая, мол, отвянь. И волосы такие же русые. В общем, как я погляжу, ты и на мать похожа, и на отца.

– А ты как хотел? – фыркнула Кьюра.

Бран почесал щетину на щеках, пригляделся к татуировкам на предплечьях чародейки:

– Ну, в общем… Слушай, а где Родерик?

– Загляни в бар, – сказала Кьюра.

– Как же без этого? Ладно, еще увидимся.

Бран ушел, а Кьюра заговорила с наемником в шипастом доспехе, с лицом, размалеванным под кота. Тэм, оставшись в одиночестве, подошла к окну. Сейчас там никого не было, потому что наемников больше интересовало содержимое бара, чем то, что происходило на арене.

Джайна и Шелковые Стрелы окружили бармаглота, похожего на большую белую косматую собаку с налитыми кровью глазами. С языка, высунутого между клыков длиной в руку, капала ядовитая едкая слюна. Готовясь напасть, чудовище восторженно виляло коротким шипастым хвостом, так что противнику легко было догадаться о намерениях твари.

Несколько соратниц Джайны раззадоривали бармаглота копьями, а остальные осыпали его градом стрел до тех пор, пока не превратили чудовище в гигантскую подушечку для иголок. После этого «Шелковые Стрелы» под гром аплодисментов ушли с арены.

Их сменила банда «Пыльная полынь», которой предстояло сразиться с минотавром. Впрочем, для наемников это не составило особого труда: минотавр ринулся к ним, но споткнулся и сломал себе шею. Он долго завывал и корчился посреди арены, пока один из наемников не сжалился и не прикончил упрямую тварь, которую служители поспешно уволокли за ноги.

«Гроза великанов», банда, прибывшая в город одновременно со «Сказом», развлекалась перед основной битвой. На арену выпустили так называемого кокатриса, которого Тэм вчера видела на Рынке Чудовищ. Кокатрис кудахтал и гонялся за наемниками, рассыпавшими зерна из карманов. Стены ущелья дрожали от смеха зрителей, но все стихло, когда Алкейн Тор схватил курицу в охапку, а несчастная птица клюнула его в глаз. Лидер «Грозы великанов» швырнул противника наземь и до смерти затоптал. Зрители взвыли, выражая свое недовольство.

После этого «Гроза великанов» сражалась с четверкой полудохлых троллей. Браниган когда-то рассказывал Тэм, что загонщики очень ценили троллей за их способность отращивать отрубленные конечности, но сейчас наемники раскрошили соперников в труху, так что беднягам было и не понять, что и куда наращивать.

Пока «Ренегаты» разбирались с какой-то тварью, напоминавшей гигантский злобный кактус, «Сказ» готовился к выступлению. Впрочем, подготовка была понятием относительным. Брюн ходил кругами, отхлебывая алдейский ром прямо из бутылки, и шептал что-то под нос, будто сам себя уговаривал. Кьюра с одной из Шелковых Стрел уединились в алькове, откуда чародейка вышла спустя несколько минут, с трубкой в зубах и с довольной улыбкой на губах.

Вольное Облако подошел к окну и встал рядом с Тэм. Он глядел на арену и рассеянно крутил в пальцах монетку из лунного камня, которую Тэм заметила еще вчера в «Залоге успеха».

Роза в одиночестве сидела на низком диванчике неподалеку. На ней были обшарпанные черные доспехи, а скимитары Репей и Шип висели в ножнах у пояса. На коленях у Розы был раскрытый кисет. Она долго смотрела в него, разминая пальцы, как воришка, готовящийся взломать замок, потом наконец достала блестящий черный листик и, насупившись, сунула его в рот, будто отраву.

Тэм хотела спросить Вольное Облако, что с Розой, но друин опередил ее с ответом.

– У каждого свой ритуал, – произнес он, не отрывая глаз от арены. – Неизбежные порочные пристрастия, помогающие перебороть страх. Или если не перебороть, то хотя бы сдвинуть мебель к дверям, а самому смыться через черный ход. В нашем деле главное – не только выжить, Тэм. Все это надо еще и вынести.

– А какая разница? – спросила она.

– Первое касается тела, а второе – духа. За каждое сражение приходится расплачиваться, – негромко ответил он. – Даже за те, которые мы выигрываем.

Тэм не очень поняла, о чем он, но притворилась, что ей все ясно, и с умудренным видом кивнула.

– А у тебя какое пристрастие? – спросила она.

– Любовь, – сказал Вольное Облако, обнажив острые зубы в улыбке. – И в один прекрасный день она меня погубит.

Солнце клонилось к западу. Роза вывела «Сказ» на арену «Яра». Вольное Облако шел чуть позади, следом трусцой бежал Брюн. Несмотря на холод, шаман был без рубахи. Он отчаянно размахивал руками, заводя толпу. На кожаной перевязи за широкой спиной висела двухклинковая глефа, которую Брюн называл Ктулу. Чуть раньше Тэм с интересом рассмотрела древко, скрепленное посредине металлическим шурупом, что позволяло шаману разнимать оружие на два отдельных меча.

Шествие замыкала Чернильная чародейка, в тяжелой черной шали; по утверждению самой Кьюры, три кинжала за поясом служили лишь украшением. Заклинательница словно бы не замечала, что за ней пристально следят пятьдесят тысяч пар глаз.

– Потешь их, прирежь их! – завопил Родерик вслед своим подопечным и протолкался к Тэм у окна, где уже собралась толпа поглазеть на «Сказ».

– А ты правда не знаешь, с кем они будут биться? – спросила Тэм посредника.

Родерик, на голову ниже Тэм, рассеянно сдвинул шляпу на затылок.

– Не-а, не знаю, – сказал он. – И мне это очень не нравится. Местные говорят, что для нас подыскали нечто особенное, мол, Роза останется довольна. Она, конечно же, сразу согласилась. – Он вытащил из-за пояса трубку с длинным чубуком и принялся набивать чашечку. – Иногда мне кажется, что она просто мечтает умереть молодой, – проворчал он и покосился на Тэм. – Только ты ей не говори.

Дядя Бран с двумя кружками пива встал слева от Тэм.

– Спасибо, – сказала она, выхватив у него одну кружку.

– Что? А, да, всегда пожалуйста, – буркнул он.

Где-то зазвонил колокол. В дальнем конце арены начала подниматься решетка ворот. Зрители у окна, как и все на мостках и балконах, зачарованно притихли. Из ворот должен был появиться невероятный монстр, самый страшный из тех, кого могли изловить ардбургские охотники, способный задать жару банде, знаменитой на весь Грандуаль.

Вот только из ворот появился не монстр, а человек – один из загонщиков. Он дико верещал, размахивая измочаленной правой рукой, а потом, споткнувшись, растянулся на арене в луже своей крови.

Наемники столпились у окна, пытаясь получше разглядеть происходящее. Родерик замер, так и не поднеся к трубке зажженную спичку. Спичка догорела; трубка со стуком упала на пол.

Под чугунную решетку протиснулась громадная тварь, тошнотворно синяя, как плесень на краюхе хлеба. На длинных конечностях перекатывались бугры мышц, темнели струпья шрамов и гнойные язвы. Чудовище подхватило раненого загонщика и швырнуло об стену. Несчастный разлетелся в клочья, как гнилой апельсин, обдав балконы дождем кровавых ошметков.

Монстр выпрямился в полный рост, но плечи так и остались сгорбленными, словно он всю жизнь провел в тесной клетке. И в темноте, сообразила Тэм, потому что по огромному выкаченному глазу растекся зловещий черный зрачок.

– Ох, чтоб меня просоленным фантрийским хером отымели, – пробормотал Родерик. – Циклоп.

Глава 6. Деревяшка и струна

По слухам, Кровавая Роза убила циклопа, когда ей было семнадцать. Ей, тогда еще не наемнице, а обычной задиристой девчонке, не терпелось обставить прославленного отца. У нее не было ни банды, ни барда, который видел бы, как все случилось, и написал бы об этом песню. Но о великих подвигах рано или поздно становится известно, и дочь Золотого Гэба, вмиг прославившись, получила имя, оставшееся за ней навечно.

Кровавая Роза.

Впрочем, хватало и тех, кто этому не верил. Злопыхатели утверждали, что она нашла убитого циклопа или на папашино золото наняла бойцов, которые и расправились с чудовищем. Тэм никогда прежде не сомневалась в подвиге Розы.

А теперь усомнилась. Циклоп был огромен, размером с крепостную башню. Как семнадцатилетней девчонке – да и вообще кому бы то ни было – в одиночку расправиться с таким монстром? Как к нему подступиться?

Как выяснилось, с разбега.

Роза стремглав понеслась в гигантскую тень чудовища и, выхватив скимитары из ножен, запустила оба клинка в небо. Не успела Тэм спросить Брана или Родерика зачем, как руны на наручах Розы ярко засияли: на одном запястье синим, на другом – зеленым. Такие же символы вспыхнули и на клинках, которые завертелись волчком и слетели к Розе прямо в руки.

– Невероятно! – выдохнула Тэм, покосившись на Родерика.

Посредник лукаво подмигнул ей и подобрал трубку с пола:

– А то.

Вольное Облако помчался вслед за Розой, сжимая в одной руке ножны Мадригала и наклонившись вперед, будто против сильного ветра.

Кьюра сорвала шаль с плеч, отбросила ее на арену и воскликнула:

– АГАНИ!

Тэм с удивлением сообразила, что слышит крик чародейки, несмотря на гул толпы, эхом заполнивший ущелье. Кьюра упала на колени и ткнулась лбом в арену, пальцами процарапав борозды в песке. Спина ее выгнулась горбом, и оттуда что-то выползло.

«Что за хрень…»

Из кружки, намертво зажатой в дрожащих пальцах, выплеснулось пиво, и Тэм поспешно поставила ее на подоконник.

Членистые ноги вцепились в землю, и из тела чародейки выбралось угольно-черное дерево. За миг оно выросло до размеров быка, потом – до величины стужеземного мамонта и наконец, став чуть меньше циклопа, нависло над Кьюрой.

Брюн переминался на месте, склонив голову и что-то бормоча себе под нос, потом сорвал глефу с перевязи и воткнул в песок арены. Наконец он двинулся к Вольному Облаку и Розе, скача на четвереньках, как зверь.

– Ну давай же, – прошептал Родерик, не вынимая трубки изо рта.

Шаман менялся. Штаны на нем разорвались, все тело покрылось густой бурой шерстью, нос расплылся в широкую черную морду, руки и ноги превратились в лапы с загнутыми желтыми когтями.

Тэм, привстав на цыпочки, воскликнула:

– Он – медведь!

Брюн зарычал. Оглушительный рев прокатился по ущелью, как гром по горному перевалу, но тут же сменился пронзительным писком голодного младенца. Громадный медведь сжался до размеров собаки.

Точнее, щенка.

Или раскормленного кота.

Тэм поморщилась:

– Медвежонок?

Зрители разочарованно захохотали. Брюн замер, спрятав морду в крошечных лапах. За спиной Тэм посмеивались наемники. Браниган поперхнулся пивом.

Родерик тихонько выругался, чиркнул спичкой и пояснил Тэм:

– Он стесняется. Чем больше зрителей, тем меньше медведь.

– Ну, понеслись, – сказал Бран, не сводивший глаз с арены.

Циклоп неуклюже попытался пнуть Розу. Она отскочила, взвилась в воздух, с размаху всадила клинок в ногу циклопа и, подтянувшись, рубанула вторым скимитаром чуть выше по ноге. Судя по всему, циклоп либо привык к боли, либо просто ее не чувствовал и недоуменно крутанулся, выискивая, куда же делась Роза, которая тем временем взбиралась по его ноге, как по лестнице, делая зарубку за зарубкой.

Кьюра неподвижно распростерлась на арене, а вызванное ею чудище протянуло к небу костлявые ветви. Пятнистые складки коры сложились в некое подобие лица, издававшего протяжные вопли – то ли от гнева, то ли от боли. Раздался шум – вжуххх! – как будто разом вздохнули пятьдесят тысяч ртов, – и густая крона вспыхнула лазурным пламенем. Тварь отодвинулась от Кьюры, перебирая корнями, похожими на лапки жуков, и при каждом шаге с ветвей срывались сотни горящих листьев.

Тэм повернулась к Родерику:

– А это что?

Посредник, раскуривая трубку, закатил глаза:

– Не видишь, что ли? Дерево с пламенной кроной.

Пока Роза карабкалась по ноге циклопа, Вольное Облако встал прямо перед ним, изображая соблазнительную мишень. Монстр попытался раздавить его ногой, но Вольное Облако, все еще не обнажая клинка, неторопливо шагнул в сторону, будто путник, уступающий дорогу крестьянской телеге. Циклоп топнул другой ногой, но друин невозмутимо увернулся.

И выхватил Мадригал из ножен. Тонкий клинок запел и, полоснув по ноге чудовища, начисто отсек три гигантских пальца.

Тэм, склонившись к дяде, прокричала ему в ухо, перекрывая вопли зрителей:

– Какой он быстрый!

Бран громко захлопал в ладоши, свистнул сквозь пальцы и многозначительно постучал себе по виску:

– Это предвидение.

– Какое еще предвидение?

– Ну, кролики умеют заглядывать в будущее, – снисходительно пояснил он, хотя вряд ли употребил бы оскорбительное прозвище друинов в присутствии Вольного Облака. – Они знают наверняка, что произойдет в ближайшую минуту.

Предположив, что Браниган напился и несет всякую чушь, Тэм повернулась к Родерику и уточнила:

– Правда, что ли?

Он пожал плечами:

– Вроде бы да.

Вольное Облако медленно обходил противника по кругу, занеся Мадригал над головой. Циклоп настороженно следил за ним. Струйки кровавой слюны тянулись из пасти чудовища к его брюху, пятнали обтрепанную набедренную повязку.

Судя по всему, Роза задела какой-то нерв в циклопьей заднице, потому что монстр взревел и хлопнул громадной ручищей по ягодице. Наемница, вцепившись в рукояти клинков, повисла, как скалолаз над пропастью. До земли было футов двадцать; падение не убило бы Розу, но наверняка оглушило бы, и тогда циклоп мог бы ее затоптать.

Вольное Облако, отчаянно пытаясь отвлечь монстра, рубанул его по щиколотке. Клинок соскользнул, ударившись о кость. Циклоп тяжело повернулся, но друин проскочил у него между ног.

Тем временем Роза, добравшись до пояса монстра, швырнула Репей и Шип на землю и по складкам набедренной повязки вскарабкалась на спину циклопа, а потом, ловко цепляясь за жесткую синюю шерсть вдоль хребта, залезла чудовищу на загривок.

Циклоп, согнувшись, пытался поймать Вольное Облако огромными ладонями. Друин двигался стремительно, но даже предвидение больше не помогало ему ускользать от массивного монстра. Он увернулся от удара, задевшего кончики ушей, а потом, как показалось Тэм, нарочно подставился под следующий.

От взмаха гигантской руки Вольное Облако закувыркался по арене и неподвижно распластался на земле. Тэм ахнула.

Зрители затаили дыхание. Циклоп клокочуще взревел и двинулся к друину.

Родерик вытащил чубук изо рта.

– Плохи дела, – сказал посредник с интонацией человека, заметившего, что соседский пес навалил кучу посреди чисто выметенного двора.

Тэм обернулась к дяде:

– Но монстру же не позволят убить друина!

– Кто не позволит? – вздохнул Браниган, качая головой.

Тэм окинула взглядом оба конца ущелья, где стояли кордоны стражников с копьями, на случай если чудовищам вздумается сбежать. Ни один из копейщиков не горел желанием броситься на выручку Вольному Облаку. Да и вообще было непохоже, что они смогут дать отпор циклопу.

Тем временем на циклопа надвигалось пламенное дерево Кьюры. Одна из веток швырнула в монстра комком горящей листвы, но листья отскочили от сизой шкуры, как искры от железной пластины.

Кьюра неуверенно поднялась на ноги; взмокшие от пота волосы облепили бледное лицо; грудь вздымалась, с натугой втягивая воздух…

И когда чародейка выдохнула, ветви колдовского дерева всколыхнул порыв шквального ветра. С них сорвалась вся листва и окружила голову циклопа роем огненных шершней, прожигая восковую плоть, но отскакивая от толстого кожистого века, прикрывавшего выпученный глаз.

Циклоп, на миг забыв о Вольном Облаке, бросился на нового противника. Два чудовища сцепились, но циклоп был больше и сильнее. Он вздернул монструозное дерево над головой и замолотил им по земле, как дубиной, разнося его в щепы. Жуткое создание Кьюры рассеялось клочьями черного дыма.

Чернильная чародейка обессиленно повалилась наземь, а циклоп повернулся к потерявшему сознание друину.

Роза все еще цеплялась за циклопий загривок. Монстр Кьюры был уничтожен, Вольному Облаку грозила смертельная опасность, но Роза ничем не могла ему помочь.

«И я не могу», – с отчаянием подумала Тэм и вздрогнула, когда ей на плечо опустилась дядина рука.

– Не смотри, Тэм. Ничего хорошего не увидишь.

«Не смотри…»

Она отвела взгляд и заметила что-то в противоположном конце оружейной.

Деревяшка и струна. Инструмент, на котором можно сыграть. Тэм услышала, как он окликает ее полузабытым голосом, и внезапно пальцы ее засвербели, а в сердце вспыхнуло отчаянное желание услышать, как он звучит.

Она метнулась через весь зал, расталкивая наемников. Браниган решил, что ее замутило при мысли о том, что циклоп сейчас насмерть затопчет друина. Честно говоря, Тэм и сама не знала, что делает, но решила предпринять хоть что-нибудь, пусть даже и бесполезное.

Извиняться перед хозяином лука придется позже.

Тэм скинула с плеча материнскую лютню, схватила полупустой колчан, проскочила мимо стражников у входа в оружейную и со всех ног понеслась на арену.

Невероятно громкий рев толпы обрушился на Тэм, как удар. Колчан больно колотил в бок, поэтому она выхватила из него стрелу и, отшвырнув колчан в сторону, помчалась по арене, словно гончие Отступника неслись за ней по пятам.

Она задыхалась. Сердце едва не выскакивало из груди. В глазах мутилось. Все виделось какими-то обрывками: удивленный взгляд Кьюры, медвежонок, теребивший ухо Вольному Облаку, который одурманенно шевелился…

Тэм подняла взгляд вверх, и вверх, и вверх – и наконец уставилась прямо в зловещий черный глаз циклопа.

Колени у нее задрожали и едва не подогнулись. Каждая жилка в теле вопила: «Беги!» Монстр заблеял, как обезумевшая овца, но Тэм почти не слышала его за ревом беснующихся зрителей и хрипом своего дыхания.

Вполне разумно рассудив, что ни бард, ни лук ему ничем не грозят, циклоп шагнул к друину. Еще шаг – и Вольное Облако погибнет.

«Давай!» – велел внутренний голос.

Тэм остановилась и приложила стрелу к тетиве. С первой попытки натянуть тетиву не удалось – лук был тугой и гораздо больше того, который был у Теры. Сцепив зубы, Тэм натянула тетиву вровень со скулой.

Солнце светило прямо в глаза, и Тэм сощурилась. У нее была одна-единственная возможная цель: когда перед тобой громадный глаз посреди лба, целиться больше некуда.

Краем глаза она заметила, как Роза, вскарабкавшись на плечо циклопа, вытянула руку; наруч сверкнул синими рунами, в ладонь легла рукоять скимитара.

Тэм вдохнула полной грудью, стараясь унять дрожь в руках. Мышцы горели от напряжения. Оперение стрелы трепетало под пальцами, будто сокол, ждущий приказа сокольничего.

Тэм выпустила стрелу.

Глава 7. Вид с холма

Тэм очнулась. В ушах стоял рев толпы. Голова раскалывалась, челюсть болела, как от удара. Накатили воспоминания, жуткие картины всплывали, как трупы под ледяной коркой замерзшего озера. Вот циклоп упал, голова ударилась о землю и раскололась, будто тыква. Хлынула кровь – реки крови, – и Тэм упала в обморок на виду у пятидесяти тысяч зрителей.

«И где я?» – подумала она.

На миг она испугалась, что ей все привиделось, что все, от циклопа до прощания с отцом, было всего лишь бредовым мороком. Она боялась, что вот-вот услышит отцовский голос за дверью или что Тренодия пушистым хвостом защекочет ей нос.

Но нет, она была не дома. Она лежала в темноте на жесткой койке. Сквозь оконные ставни доносились далекие звуки музыки и сочился прерывистый оранжевый свет. А, значит, она все-таки в ковчеге. В «Бастионе бунтарей». А снаружи…

Бойцовский табор.

Еще в «Залоге успеха» Тэм наслушалась рассказов о Бойцовском таборе. Обычно его устраивали после больших выступлений в «Яре», и туда собирались сотни наемников, знать, богатые торговцы и все, кому удавалось проникнуть за кордон ковчегов и полусонных стражников. После долгих уговоров подвыпивший Бран и Тиамакс готовы были поведать Тэм о попойках, плясках и о разнузданных оргиях, обычно происходивших только на верхнем этаже борделя «Белый хохолок».

В общем, Бойцовский табор был самой большой гулянкой в Ардбурге.

А Тэм валялась в ковчеге.

Она села, постанывая от головной боли, и всмотрелась в темноту. Ковчег «Сказа» впечатлял не только снаружи, но и изнутри. Сзади располагалась кухня, некое подобие гостиной с баром, удобными диванами и даже – ох, милосердная Глифа! – с настоящим камином и все такое.

Чуть дальше были койки Брюна, Кьюры, Родерика, а теперь и Тэм. Постелью шаману служила груда мехов, а Чернильная чародейка спала на черных атласных простынях среди мягких пуховых подушек. Койка посредника, напротив кровати Тэм, была завалена грязной соломой, дырявыми носками и пустыми бутылками.

Ну почти пустыми. У койки стояла бутылка с какой-то мутной янтарной жидкостью – Тэм хотелось верить, что это виски.

В передней части ковчега располагалась просторная спальня, которую занимали Роза с Вольным Облаком. Дверь в спальню была приоткрыта, оттуда сочился свет. Тэм хотела было заглянуть в щелку, но передумала и решила присоединиться к гулянке.

Она встала, поморщилась, когда половицы скрипнули под ногой, и осторожно двинулась к выходу, но случайно задела полупустую бутылку у койки Родерика. Стеклянная бутылка загрохотала по коридору, проливая содержимое на пол.

– Тэм? – окликнула Роза. – Зайди к нам.

Тэм подошла к двери и осторожно приоткрыла ее.

Вольное Облако лежал на широкой кровати, до пояса укрытый простыней. Тэм едва не охнула, увидев синяки, темнеющие на бледно-золотистой коже. Правое плечо друина было ободрано в кровь, пол-лица покрывали мелкие порезы, грудь медленно вздымалась, как у глубоко спящего человека.

Роза слабо улыбнулась Тэм из кресла у кровати:

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, спасибо. – Тэм кивнула на друина. – А он как? С ним все в порядке?

– Да. Но в этом не моя заслуга. – Влажным лоскутом Роза утерла пот со лба спящего. – Послушай… сегодня ты поступила очень…

– Глупо, я знаю.

– Да, глупо, – кивнула Роза.

– И безответственно, – добавила Тэм.

– Верно, – согласилась Роза.

– Я дура.

Наемница ухмыльнулась:

– В таком случае мы сработаемся. – Она протестующе подняла руку, предупреждая дальнейшие возражения Тэм. – Нет, правда, сегодня ты совершила очень храбрый поступок. Спасибо.

От похвалы лицо Тэм разгорячилось, как вскипевший чайник. Она сглотнула, боясь, что из ушей повалит пар.

– Главное – чтобы отец не узнал, не то он меня убьет.

– Узнает, конечно, – сказала Роза. – Сегодня весь Ардбург только и говорит что о барде-лучнице.

Невидящим взглядом уставившись в пламя свечи на комоде у двери, Тэм спросила:

– А я правда его убила?

Роза смочила лоскут в миске воды у ног.

– Циклопа? Нет, не ты. Это я перерезала ему горло.

Тэм не знала, радоваться этому или огорчаться.

– Значит, я промазала?

– Ну, смотря куда ты целилась, – сказала Роза, указывая на полоску бинта, обматывающую правое бедро.

До Тэм дошло не сразу.

– Но… Не может быть!

– Может.

– Я подстрелила тебя?

– Ты подстрелила меня, – кивнула Роза. – Хреновый из тебя стрелок. Пустяковая царапина, даже от занозы кровит больше.

– Я подстрелила тебя… – тупо повторила Тэм. От стыда у нее даже головная боль прошла.

Роза выжала лоскут.

– В это все равно никто не поверит. Пятьдесят тысяч свидетелей подтвердят, что ты одной стрелой завалила циклопа.

Воцарилось молчание. За окном какие-то пьянчужки затянули песню. Один помочился на колесо «Бастиона бунтарей» и поспешил вслед за приятелем. Тэм направилась к выходу, но тут Роза сказала:

– Я его сегодня чуть не убила. – Она снова приложила лоскут ко лбу Вольного Облака. – Как с цепи сорвалась. Рисковала. Вместо того чтобы вдвоем сражаться с монстром, решила, что одна справлюсь. Подставила под удар товарищей по банде, чудом не погубила нового барда… – Она горько усмехнулась. – Да уж, отцу есть чем гордиться.

– Ты бесстрашная, – сказала Тэм.

– Бесстрашная? – резко повторила Роза, глядя из-под насупленных бровей. – Нет, Тэм, мне было очень страшно.

Вольное Облако шевельнулся и пробормотал что-то на неведомом свистящем языке – наверное, по-друински.

Загрубелой рукой Роза погладила мягкий пушок его уха.

– Ступай уже, – сказала она. – Найди Брюна и Кьюру, они за тобой приглядят. Все-таки первый Бойцовский табор – такое не забывается.

Тэм кивнула и собралась уходить.

– Кстати, поздравляю с честно заслуженным прозвищем.

Тэм остановилась, заложила прядь волос за ухо, недоуменно обернулась, посмотрела на женщину, склоненную над Вольным Облаком, и поразилась, какой слабой и хрупкой выглядела сейчас эта легендарная воительница, известная всему миру как Кровавая Роза.

– С каким? – спросила Тэм.

– Скоро узнаешь.

– Ух ты, да это же Бард!

Тэм перевела дух после подъема в гору, протянула Брану жестяную кружку кофе, обхватила свою обеими ладонями и взмолилась:

– Ну хватит уже! Хоть ты не начинай. И вообще, что ты здесь делаешь? Я тебя обыскалась.

– Вышел ноги размять, – ответил дядя. – Мозги проветрить. Попрощаться.

– С кем? С городом, что ли?

Серая каменная громада Ардбурга темнела на востоке, полускрытая клубами дыма.

– И с ним тоже.

На вершине холма ветер усилился, и Тэм обрадовалась, что проснулась под чьим-то плащом – к слову сказать, дорогим, с кожаным подбоем и вышивкой серебряной нитью по вороту. Она плотнее закуталась в плащ и окинула взглядом раскинувшийся внизу Бойцовский табор, пытаясь вспомнить, что случилось прошлой ночью. Воспоминаний осталось мало (что, в общем-то, к лучшему), а то, что приходило на ум (к примеру, как она вылила полбутылки агрийского самогона в пустую глазницу Алкейна Тора), казалось совершенно невероятным. Зато Тэм точно знала, что нарушила все отцовские правила, даже те, которые он еще не придумал.

– А чем плох Бард? Звучит гордо. Или тебе не нравится прозвище?

– Я его не заслуживаю.

– Не заслуживаешь? Тэм, да ты же завалила циклопа одной-единственной стрелой! Знаешь, сколько я стрел потратил, чтобы убить циклопа?

– Сколько?

– Нисколько. Я ни разу не выходил на битву с гребаным циклопом. А попадись он мне в Жути, я бы выскочил из сапог и задал драпака. Да и лучник я хреновый.

– Ну, я тоже.

Дядя с сомнением взглянул на Тэм:

– Это почему еще?

– Потому что я промазала. Не попала в громадного монстра, который стоял прямо передо мной. Я… – Она оглядела вершину холма, проверяя, нет ли кого поблизости; рядом никого не оказалось, но Тэм все равно понизила голос: – Я подстрелила Розу.

Бран поперхнулся и пролил кофе на кожаный доспех.

– Чего?

– Я подстрелила Кровавую Розу, вот чего! – прошипела Тэм.

Дядя уставился на нее:

– Насмерть?

– Нет! – в отчаянии выдохнула Тэм. – Стрела ее только оцарапала. А циклопа убила Роза.

– Как?

Тэм провела пальцем по горлу:

– Перерезала артерию на шее, а когда он упал…

– Ага, помню, – поморщился Бран. – Бабах!

– Вот-вот, бабах! – повторила она. – А все вообразили, что я какая-то… Ну не знаю, что уж там они навоображали, но вчера ко мне три посредника подкатывали с предложениями. Один обещал замолвить за меня словечко «Всадникам бури», они через месяц будут биться в Пятипрестолье. А я всего-навсего бард, – вздохнула она. – Да и то начинающий.

– Ты теперь тот самый Бард, – поправил ее Бран, отхлебнул кофе и задумчиво посмотрел на гряду заснеженных гор на севере. – Тэм, мы не выбираем, что о нас думают окружающие. Ты теперь легенда, а легенды – будто катящиеся камни: уж если покатились, то лучше на их пути не вставать.

– Ты это сам придумал? – спросила Тэм.

Дядя хитро ухмыльнулся:

– Нет, конечно. Это я у твоей мамы слямзил.

Тэм, смеясь, поглядела на дядю: кривой нос, борода с проседью, морщинки в уголках глаз.

«И когда дядя успел так постареть?»

– Ты чего? – спросил он, заметив ее взгляд.

– Ничего. Спасибо.

– За что?

– Вот за это. – Она показала на Бойцовский табор. – За все. После того как мама умерла, отец… ну, он вроде как сдался, понимаешь?

Дядя почесал шрам на шее:

– Понимаю.

– По-моему, он меня невзлюбил за то, что я ему о ней напоминала. Трудно ему было, наверное. И тебе тоже. Но ты обо мне не забывал.

– Так ведь ты в трактире работала, – сказал он, и оба рассмеялись.

Бойцовский табор сворачивался. Наемники складывали палатки и шатры, возницы перекрикивались, ковчеги выкатывались в дорожную грязь.

– А если серьезно, сделай мне одолжение, а? – сказал Бран. – Побереги себя. Барду надлежит наблюдать, а не сражаться. Ни в коем случае не сражаться, – грустно повторил он. – Кстати, я тут вспомнил. – Он поставил кружку на землю, запустил руку в складки плаща и вытащил тонкий металлический футляр длиной в ладонь.

Тэм недоуменно наморщила лоб:

– Откуда это у тебя?

– Не важно, – отмахнулся он. – Слушай, хоть «Сказ» и не идет биться с Лютой ордой, это вовсе не значит, что тебе ничего не грозит. Вот что ты о Розе знаешь?

– Почти все, – ответила Тэм.

– То есть все, о чем в песнях говорится. Ну, про то, что все знают: и про циклопов, и про поединок с вождем кентавров, и про то, как она в Вольном порту сожгла пиратскую флотилию и как вывела бойцов из осажденной Кастии на битву с Листопадом и Жуткой ордой. А вот известно ли тебе, что «Сказ» – не первая ее банда? Точнее, уже не та, что прежде.

– В каком смысле? – удивилась Тэм.

– А в том, что тех, кто в банде раньше был, Роза убила.

– Как это? – заморгала Тэм.

– Ну, не то чтобы своей рукой, – пояснил дядя, – но они погибли, потому что Роза уговорила их пойти защищать Кастию.

– Ох, ради всех богов, Бран, это не одно и то же.

– Да знаю я, знаю. Прости. Понимаешь, Роза – прекрасный вожак и замечательный боец, каких мало, это точно. Но вот в чем загвоздка: ей хочется что-то доказать, уж не знаю кому, то ли себе, то ли отцу, то ли всему белому свету. Дочерью Золотого Гэба быть непросто. Он так велик, что рядом с ним великан покажется коротышкой, а Розе не терпится его превзойти. Поэтому она берет заказы, от которых другие шарахаются. Поэтому она все время ездит в Жуть, хотя туда давно никто не суется. Остальные банды бьются со всякой шушерой, а наемники «Сказа» рискуют жизнью всякий раз, когда выходят на арену.

Тэм отхлебнула остывший кофе.

– Ну и что?

– А то, что сейчас, когда Лютая орда грозит Каскару, а может, и Агрии, Роза не ведет «Сказ» сражаться с монстрами. Вот только непонятно почему.

– Так ведь у них заказ в Злодебрях. Забыл, что ли?

– Вот именно. Вольное Облако говорит, что заказ рискованный, пострашнее Лютой орды. Поэтому я решил дать тебе вот это. – Он крутанул оба конца металлического футляра, и тот раскрылся. Внутри лежала длинная золотая игла. – Знаешь, что это?

Тэм помотала головой.

– Это стержень пера из крыла блуждающего огонька. Так называемая «Последняя песнь барда». Если вдруг дела пойдут совсем худо… Если Роза и остальные попадут в передрягу, откуда не выбраться, уколи себя этим пером.

– И что будет? – спросила Роза.

– Ты умрешь. Ну вроде как умрешь. Проваляешься трупом день, а то и два, глядишь, к тому времени те, что остальных порешили, уберутся восвояси. Правда, если это будут не людоеды – те живо всех до косточки обглодают. Вот, держи. – Он закрыл футляр и протянул его Тэм. – А я буду молить всех богов, чтобы он тебе не пригодился.

Тэм была не из тех, кто молится, но все-таки надеялась, что ей не придется притворяться мертвой ради того, чтобы выжить.

– Спасибо, – сказала она, беря футляр.

По дороге, под тусклым чугунно-серым небом, на запад катили возки и брели пешие воины. Как ни странно, после вчерашней попойки все не только позавтракали, но и с полной боевой выкладкой поднимались в гору. Массивные ковчеги устремились к городу, потому что размеры не позволяли им свободно проходить нетореными путями отсюда до Крагмура.

– Пойду будить парней, – наконец заявил дядя, потому что «Броненосцы» тоже уходили на запад, вместе с остальными.

Сам Бран не горел желанием ввязываться в битву (он участвовал в освобождении Кастии, и его до сих пор преследовали кошмары о Листопаде и Жуткой орде), но его товарищи, которых он набрал, после того как первоначальная банда распалась, только об этом и мечтали. Они пропустили одну великую битву, но очень хотели, чтобы и о них слагали песни.

– И мне пора, – сказала Тэм и, не в силах смириться с мыслью, что за два дня потеряет двух дорогих ей людей, добавила: – Ну, до встречи.

Он улыбнулся:

– До встречи.

Дядя Бран врать не умел (поэтому в азартных играх ему никогда не везло), но Тэм попытку заценила.

В таборе ей навстречу метнулась леди Джайна. Наемница с улыбкой махала рукой, поэтому Тэм тоже ей помахала.

Вот только когда приветственно машешь рукой, не получается увернуться от удара.

Кулак Джайны врезался Тэм под дых, и она согнулась в три погибели. Облачко дыхания вылетело в морозный воздух и тут же исчезло, будто испугавшись, что и ему достанется.

Джайна сочувственно погладила Тэм по плечу, склонилась, заглянула ей в лицо:

– Заслужила, подруга. Догадываешься почему?

– Ы-ы-ых, – простонала Тэм.

– Нет, не поэтому, – сказала Джайна. – И не потому, что мой лук вчера умыкнула. Луков у меня больше, чем проблем, а проблем хватает.

«Вот дура-то! – сообразила Тэм. – Это был лук Джайны! Я украла лук леди Джайны!»

– Нет, – продолжала наемница. – Под дых ты схлопотала потому, что лучшая лучница в Грандуале – это я. Самый лучший стрелок во всех Пяти Престолах. И этот титул я зарабатывала долгие годы: в лесах Агрии, на поле боя в Кастии и каждый день, дарованный мне Летним Королем. А зачем? А затем, чтобы каждая девчонка, беря в руки лук, мечтала стать кем? Ну кем, скажи?

Тэм слабо пискнула.

– То-то и оно. – Джайна ткнула большим пальцем себе в грудь. – Мной. А ты взяла и одной-единственной стрелой завалила циклопа. Моей стрелой, между прочим. И теперь каждая соплячка повсюду, от Солежора до картейских степей, станет играть в лучницу и звать себя Бардом. Так что нет, – повторила она, – ты под дых получила не за то, что украла мой лук, а за то, что стянула у меня из-под носа мою славу!

С трудом продышавшись, Тэм сморгнула невольные слезы и прохрипела:

– Да я просто… бард.

Джайна склонилась еще ближе. Ее дыхание пахло трубочным табаком и южными апельсинами.

– Просто бард, говоришь? Ну, это мы еще поглядим, Тэм Хашфорд.

– Твой лук в ковчеге, – сипло сказала Тэм. – Я сейчас…

– Пользуйся, – отмахнулась Джайна. – Уж не знаю, какой из тебя бард, но лук тебе пригодится, с Розой-то. Кстати, его зовут Герцогиня. Это мой самый первый лук, папанькин подарочек, – вот лук, да еще мои карие очи, а больше мне от него ничего не перепало. А Герцогиня – дама требовательная, ты о ней заботься, держи ее в тепле да в сухости, и тетиву не лапай без дела. – Последнее наставление Джайна произнесла с похабной ухмылочкой. – Ясно тебе?

– Ага, – сказала Тэм. – Спасибо.

– Всегда пожалуйста. – Джайна выхватила кинжал из ножен на поясе и поднесла его к носу Тэм. – А теперь гони плащик.

Добравшись до ковчега «Сказа», Тэм не могла сдержать дрожь, и не только от холода. Весь табор бурлил от слухов. На рассвете из города прискакал гонец на взмыленном коне с вестями о падении Крагмура, крепости, ледовые стены которой столетиями сдерживали натиск Стужеземья.

Бронтайд и Лютая орда направлялись на юг.

Еще с вершины холма Тэм с Браном заметили, что табор взбудоражился, как осиное гнездо, потревоженное сапогом, и теперь наемники роем двинулись на запад. Как сказал Тэм толстопузый кашевар, зачерпывая половник холодной каши из чугунного казана, все шли к Хладопламенному перевалу.

– Там мы их и остановим, – уверенно заявил он, будто лично намеревался возглавить воинство и поколотить великанов деревянной поварешкой. – На этом самом перевале «Сага» когда-то три дня продержалась против тысячи ходячих мертвецов.

«Бастион бунтарей» одиноким утесом высился средь волнующегося табора; многие наемники укоризненно косились на ковчег «Сказа», словно отказ банды сражаться с Лютой ордой был предательством всего человечества.

Может, они и правы, думала Тэм. В конце концов, на то и наемники, чтобы биться с чудовищами. Особенно теперь, когда монстры для удобства решили собраться в одном месте (очевидно, уже позабыв, как их разгромили в Кастии), вот только Розу почему-то больше заботило завершение турне и исполнение заказа, а не борьба с величайшей угрозой в истории Грандуаля со времен Войн Возрождения.

«Да ладно, плюнь ты на все, – уговаривала себя Тэм. – Ты теперь бард. Тебе надо играть на лютне, а не задавать дурацкие вопросы и, уж конечно, не разъяснять Кровавой Розе, что такое настоящий наемник. Так что помалкивай до тех пор, пока тебя не попросят спеть».

Тэм захлопнула за собой дверь в ковчег, как вдруг раздался сдавленный крик. Вглядевшись в полумрак, она увидела перед собой монстра.

Глава 8. Главгад тысячи баллад

Тэм мельком успела заметить крутые рога, услышала топот копыт и унюхала запах перегара.

– С дороги! – прорычал монстр, оттолкнул ее в сторону, вылетел в дверь, проскакал по ступенькам, упал на четвереньки в грязь у ковчега и начал шумно блевать.

За спиной Тэм хмыкнули. Она оглянулась. На кухне «Бастиона бунтарей» стоял Брюн, наливая горячую воду из закопченного чайника в плошку с овсяными хлопьями.

– С возвращением, – сказал шаман. – Тебя Джайна ищет.

– Уже нашла, – ответила Тэм и кивнула в сторону блюющего чудовища. – Это что?

– Это сатир мается с похмелья, – пояснила Кьюра с дивана у горящего камина.

На ней была короткая черная сорочка, не скрывавшая татуировок на обнаженных ногах. В сумраке ковчега трудно было разглядеть подробности, но каждое изображение ужасало не меньше, чем чудовище, которое вчера выбралось с ее спины на арену.

– Сатир? А что он здесь делает?

Брюн подошел к Тэм, подул на ложку горячей овсянки и сунул в рот.

– Блюет, – сказал он, так толком ничего и не объяснив, а потом обратился к сатиру: – Я же просил тебя, Родерик, не ешь ремень. Надо было хоть пряжку с него отцепить.

Родерик?

Тэм перевела взгляд с шамана на сатира, которого не узнала без дурацкой шляпы и вызывающего наряда. Жесткая бурая шерсть покрывала ноги сатира, выгнутые коленками назад, как у оленя. Вместо ступней у него были раздвоенные копыта, а из светло-русой встрепанной шевелюры торчали крутые изогнутые рога.

– Погоди, так Родерик…

– Друг, – сказал Вольное Облако, подойдя к Тэм.

Синий халат скрывал синяки на теле, а порезы на лице уже затянулись и быстро заживали. Он улыбнулся ей, не разжимая губ, и Тэм вспомнила предупреждение Брана о том, что друины могут предвидеть ближайшее будущее. А значит, Вольное Облако знал, какое слово она собиралась произнести.

– Не важно, кто он, – продолжил друин. – Для нас главное – какой он. И несмотря на свои многочисленные недостатки, он честный, верный и храбрый товарищ.

Тэм недоверчиво посмотрела на сатира:

– Храбрый?

– Да, в некотором роде, – кивнул Вольное Облако. – Вот ты смогла бы жить среди чудовищ, прикрываясь только сапогами и дурацкой шляпой?

Разумеется, Тэм не решилась бы на такое, но смолчала, поскольку друин это знал заранее.

– Если ты думаешь, что он без одежды смешной, – пробормотал Брюн с полным ртом овсянки, – так это потому, что ты еще Кьюру не видела.

– Да пошел ты… – беззлобно ругнулась чародейка.

– Волос до фига, – громким шепотом заявил Брюн.

– Кто бы говорил, – хмыкнула она. – Сам по ночам медведем бродишь.

Вольное Облако коснулся плеча Тэм и озабоченно прянул длинными ушами:

– Ты вся дрожишь.

Тэм сообразила, что у нее стучат зубы.

– Джайна отобрала у меня плащ.

Друин негромко рассмеялся, будто вооруженный грабеж был невинной очаровательной шалостью, и оценивающе оглядел Тэм с головы до ног.

– Погоди-ка, – наконец сказал он и направился в переднюю часть ковчега.

Дверь сортира распахнулась, и в коридор вышла какая-то женщина, явно не Роза, небрежно кутаясь в простыню. Незнакомка, бледная и веснушчатая, призывно (как показалось Тэм) качнула крутым бедром и, заметив друина, распахнула простыню:

– Доброе утро, Облако.

– Доброе утро, Пенни, – ответил друин и, не обращая на нее внимания, пошел дальше.

Пенни удрученно помотала головой в рыжих кудряшках и снова присобрала простыню на груди.

– Медведь, это ты в сортир ломился?

Брюн проглотил последнюю ложку овсянки:

– Не-а. Не я, а Родерик.

– А-а, – кисло протянула Пенни, всем своим видом показывая, что́ она думает о сатире. – Ну, скажи ему, что сортир свободен.

– Поздно, – заметила Кьюра и, лизнув палец, перелистнула страницу книги.

Пенни подошла к Брюну, сжала его в объятиях и поцеловала с жадностью пса, обнаружившего оставленный без присмотра именинный пирог. Тэм поежилась и отвела взгляд, но ей тоже достались объятия и поцелуй, хотя и не такой затяжной.

– Это ты, значит, новый бард? – радостно поинтересовалась гостья. – А меня зовут Пенни. Из Вольницы.

– Это где?

Пенни захихикала, и Брюн укоризненно посмотрел на нее.

– Тут за нами народ увязался, – объяснил он. – Называют себя Вольницей, вроде как помогают. Ну там устраивают попойки, кашеварят иногда, ухаживают за доспехами и оружием, чинят инструмент и все такое.

Кьюра на миг оторвалась от чтения:

– С Пенни каши не сваришь, зато она знатно обслуживает Брюнов инструмент. Вон вчера всю ночь полировала.

Прежде чем Брюн успел придумать, что ответить, вернулся Вольное Облако с Розой. Лидер «Сказа» мельком улыбнулась Тэм и сказала шаману:

– Ты помнишь правила, Брюн. Утром никаких гостей.

– Моя гостья, как приличная девушка, смоталась на рассвете, – добавила Кьюра.

Пенни умоляюще посмотрела на Брюна, надеясь, что он за нее вступится. Шаман покосился на Розу, невозмутимо прислонившуюся к стене, обернулся к Пенни и с сожалением пожал плечами:

– Правила есть правила.

Пенни надменно фыркнула и направилась к выходу.

– Ты забыла одежду! – крикнул ей вслед Брюн.

– А, вечером заберу, – ответила она и, подтянув украденную простыню до колен, обошла блюющего сатира.

Вольное Облако протянул Тэм кожаный плащ цвета багряной осенней листвы:

– Вот, примерь.

Тэм взяла плащ. Грубую потертую кожу покрывали царапины и заломы, местами она была обуглена и чем-то изъедена. От плаща пахло лесным пожаром, и Тэм внезапно осознала, что держит в руках чужую вещь.

– Ну примерь же, – повторил друин.

Остальные уставились на Тэм. Брюн не мог сдержать изумления, а губы Кьюры сложились в загадочную кривую усмешку, объяснить которую Тэм не могла. Роза тоже чуть улыбалась; полосы света из окна напротив падали ей на лицо, но глаза скрывались в тени.

Тэм надела плащ. Он оказался широковат в плечах, длинноват в рукавах, а подол почти сметал сор с пола, когда она крутанулась на месте. Но, честно говоря, наряд пришелся впору. Да что там, сидел как влитой. Тэм даже пожалела, что Бран, Ивняк, Тиамакс или кто-нибудь еще из знакомых не видят ее в друинском боевом плаще, крутом прикиде воина-поэта.

– Это плащ герцога Крайнийского, – сказал Вольное Облако.

Тэм уставилась на него ошалелым взглядом, как обычно смотрела на посетителей «Залога успеха», которые делали заказ на чужестранном языке.

– Ты шутишь, – сказала она. – То есть не шутишь…

Друин согласно шевельнул ушами:

– Не шучу. Мы с Розой нашли плащ на поле битвы в Кастии. И мой меч Мадригал тоже.

Герцог Крайнийский, главгад тысячи баллад, на самом деле звался Листопадом, однако барды спорили о том, кем он был на самом деле. Одни утверждали, что он – сын Веспиана, правителя исчезнувшей Державы. Другие говорили, что он не друинский военачальник, а Отступник, один из грандуальских богов, не кто иной, как Осенний Сын. Достоверно известно было только одно: шесть лет назад он вывел воинство чудовищ из Кромешной Жути и едва не стер с карт республику Кастия.

– А почему ты сам плащ не носишь? – спросила Тэм.

– Потому что меня узнают по ушам, – сказал Вольное Облако. – Восстание Листопада и то, что мои соплеменники когда-то поработили ваших, вызывает у людей вполне понятное отвращение. И недоверие. И злобу.

– Потому что люди – мудаки, – пояснила Роза.

– Как бы то ни было, рядиться в герцогский прикид мне ни к чему. Вдобавок ты спасла мне жизнь. Может быть, этот плащ однажды убережет тебя от беды. Плащ из толстой кожи, с подложкой на груди и на спине. Он смягчит удар, и не всякий клинок его прорежет.

– Но стрелу не остановит, – равнодушно добавила Кьюра.

– Не пугай девочку, – проворчал Брюн.

Кьюра хищно улыбнулась:

– Я люблю пугать девочек.

Роза выпрямилась:

– Пора трогаться. Через два дня нужно быть в Борфорде, а дороги на восток битком забиты. Где наш возница?

Снаружи послышался топот копыт. В дверном проеме появился нетвердо держащийся на ногах Родерик, облизывая губы и почесывая мохнатую задницу.

– Ну поехали, что ли, – пробормотал он.

Вольное Облако озабоченно прянул ушами:

– Ты с вожжами управишься, старина?

– А то! Сейчас вот только найду… – Родерик протопал на кухню и принялся рыться в шкафчиках. – Ложку меда, кувшин апельсинового сока и бутылку белого вина, желательно агрийского. Погодите, еще ведь утро? Ну тогда рома.

Тэм кашлянула и, старательно отводя глаза от голой задницы сатира, спросила:

– Ты ничего не забыл?

Родерик, склонившись над ледником, полуобернулся и взглянул на нее мутными, налитыми кровью глазами:

– Что? А, ну да! Кто-нибудь видел мою шляпу?

К обеду они уже ехали на восток от Ардбурга. Следом за «Бастионом бунтарей» тянулась самозваная Вольница: небольшая армия поклонников, верхом и пешком, а также обоз возков и телег, груженных всем, от бочек пива и ящиков съестных припасов до чугунных печек и переносной кузни, на случай если «Сказу» захочется свежего хлеба или понадобится починить доспехи.

Тэм забралась на крышу ковчега, стянула просмоленную рогожку с дивана и стала наигрывать мелодии на материнской лютне. Когда солнце поднялось выше, в кожаном плаще Отступника стало жарко, пришлось его сбросить. Немного погодя к Тэм присоединился Брюн. Он согнал ворону с очага наверху, разжег огонь и заварил чаю на всех. Остальные один за другим поднялись на крышу в поисках, чем бы себя занять.

Роза с Вольным Облаком сидели рядышком, чему-то посмеивались, иногда целовались. Родерик курил на облучке и, время от времени прихлебывая ром из бутылки, сосредоточенно жевал кожаную перчатку. Он подпевал Тэм, заменяя слова песен скабрезностями и сальностями (за исключением баллады «Кейт и кокатрис», которую он исполнил, почти не отступая от текста).

Кьюра сидела с книжкой на коленях. Тэм с любопытством покосилась на заглавие:

– «Пикси в печали»? Это про что?

– Про пикси.

– Только про пикси?

– И про печаль, – сухо ответила Чернильная чародейка.

Тэм заправила прядь волос за ухо:

– Класс!

Брюн насмешливо фыркнул в свою чашку чая:

– Ага.

День шел своим чередом. Солнце клонилось к закату, синь небес порозовела, и Тэм обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на родной дом.

Только, конечно, он больше не был ей родным домом.

Глава 9. Борфорд

На следующий день Тэм снова проснулась, мучаясь похмельем, потому что прошлой ночью сначала открыли бутылку вина, затем бочонок рома, а потом еще и бочку каскарского пива, после чего Вольное Облако предложил барду сыграть в карты, и она продула все деньги, которых у нее и не было.

Копна сена, служившая постелью Родерика, пустовала; койку Тэм чуть потряхивало, когда колеса «Бастиона» попадали в колдобины. Кровать Брюна тоже была пуста, а дверь в спальню Розы закрыта. Кьюра сидела на койке, спиной к окну, дочитывая последние страницы «Пикси в печали».

– Доброе утро, – пролепетала Тэм.

– Уже утро? – Чернильная чародейка не отрывала взгляда от книги.

«Вот и поговорили, – подумала Тэм. – Здорово я вписалась в компанию». Она встала, отыскала в котомке пару чистых шерстяных носков, подтянула их повыше и, бесшумно ступая, прошла по коридору на кухню.

Брюн сидел на корточках у очага, терпеливо дожидаясь, когда закипит чайник. Тэм плюхнулась на диван, и шаман обернулся.

– Чаю? – спросил он.

– Ага, – простонала она.

Брюн хохотнул:

– Несладко с похмелья?

– А тебе?

Брюн помотал головой; встрепанные патлы закрывали лицо, выражения было не видно. Всем своим видом он напоминал Тэм старых наемников, завсегдатаев «Залога успеха». Шаман был улыбчив, а двигался целеустремленно, но неторопливо, даже когда закипевший чайник взвыл, как подпаленный волк.

– Я вчера не злоупотреблял.

– Не злоупотреблял? – Тэм приподнялась, оперлась локтем на подушку. – Вы с Родериком соревнование устроили, кто больше выпьет. Забыл, что ли? Ты в одиночку выхлестал пять бутылок.

Он сверкнул щербатой улыбкой:

– Так ведь на спор. И вино ставил Родерик. – Брюн достал из буфета четыре чашки, взял стеклянную банку со стола, открыл крышку, а потом, сосредоточенно прикусив кончик языка, двумя пальцами ухватил щепотку заварки и отмерил порцию для каждой чашки. – Кроме того, мне не позволено напиваться по-настоящему. Босс не велит.

– Роза? Это еще почему?

Шаман заметно напрягся, наливая кипяток, и Тэм устыдилась своего любопытства.

– Да ну, там… фигня, в общем, – сказал Брюн. – В начале турне я напился, рассвирепел и… – Он наполнил чашки и опустил чайник на сланцевую подставку. – Короче, чтобы такого больше не случилось, приходится пить в меру.

«Только наемник выхлебает пять бутылок зараз и скажет, что пил в меру, – подумала Тэм. – Отец прав: они все ненормальные».

Не желая и дальше смущать шамана, она решила сменить тему.

– Красивые какие, – сказала она, кивая на глиняные чашки, покрытые белой глазурью и украшенные синими изображениями странных длинношеих и длинноногих тварей с лошадиной грудью.

– Правда? – Брюн повертел хрупкую чашечку в огромной ручище. – Я их купил в Зимнем Базаре. Пришлось отдать почти всю свою долю контрактной выручки, но они того стоят. Нармерийцы знают толк в чае. – Закрыв глаза, он вдохнул ароматный пар. – Вообще-то, у каждого Престола есть свой коронный напиток. Агрийцы любят летнее пиво, каскарцы – виски, фантрийцы – кофе, рисовое вино и ром. Ну, ром они просто обожают. А картейцы… ты сагрут пробовала?

– Сагрут?

– Страшная гадость, – заявил Брюн. – На вкус как скисшее молоко и лошадиная кровь.

Тэм поморщилась:

– Фу! А из чего делают сагрут?

– Из скисшего молока и лошадиной крови.

– А-а.

– Вот, держи. – Брюн вручил ей две чашки. – Отнеси одну Родерику. А я дам чаю Кьюре.

– А как же Роза и Вольное Облако?

Шаман лукаво подмигнул:

– Их мы сегодня не увидим.

– Ясно.

– Ты же понимаешь, о чем я? – добавил он и снова подмигнул.

– Понимаю, – ответила Тэм.

– Потому что они…

– Пока, – сказала она.

– …занимаются сексом, – заявил Брюн, но Тэм уже поднималась на крышу ковчега.

– А шляпа-то зачем? – спросила Тэм у Родерика, прихлебывая чай и глядя на заснеженные леса на обочинах.

Сатир достал фляжку и налил в свою чашку какой-то янтарной жидкости.

– Нравится, да?

Тэм с любопытством рассматривала охапку жестких песцовых хвостов.

– Ну, типа того.

Посредник прищурился:

– По-твоему, дурацкая?

– Ага, – кивнула Тэм. – Я таких дурацких шляп в жизни не видела.

Родерик фыркнул и протянул ей фляжку:

– Бренди хочешь?

– Нет, спасибо. У меня и так похмелье.

– Вот и похмелишься. – Он плеснул ей в чашку, потом спрятал флягу и с довольным вздохом отпил свой чай.

У Тэм чая оставалось на донышке, так что сделанный глоток был почти чистым бренди. Оказалось совсем неплохо: рот наполнился вкусом слив, а по телу пробежало приятное тепло. Она посмотрела на север, где на горизонте высился Заиндевелый кряж в снежной мантии. Подмораживало, и лучи дневного солнца сверкали на доспехах коней, впряженных в ковчег.

«Родерик прав, – подумала Тэм. – Голове-то полегчало».

Посредник снова взялся за вожжи и заявил:

– Шляпа защищает меня не хуже шлема. И вот эта рубаха, и штаны, – продолжил он, указывая на ярко-розовую сорочку и просторные белые панталоны, – чисто доспехи. Ну и сапоги, конечно. – Он топнул твердой кожаной подошвой по подножке.

Тэм снова осмотрела шляпу, пытаясь сообразить, нет ли в ней твердого наголовника. Может, в песцовых хвостах спрятаны железные прутья?

– Как это?

– Наряд скрывает все – и мои рога, и копыта, и все остальное. – Он махнул чашкой над коленями. – Если бы народ узнал, кто я, меня бы чурались.

Издалека донеслись взрывы смеха. Тэм обернулась, посмотрела на возки и подводы, которые тянулись за ковчегом по извилистой бурой дороге.

– А Вольница знает?

– Некоторые знают. Ну, Пенни, понятное дело. Многие не первый год следуют за нами, мы с ними сроднились. А вот если б меня какой-нибудь загонщик застал с голой задницей… – Родерик сделал очередной глоток и облизнул губы, – то сидел бы я теперь в клетке или, хуже того, дрался бы насмерть на какой-нибудь захолустной арене.

– Роза этого не допустила бы, – сказала Тэм, а сама подумала: «Глупости какие, я ее всего два дня знаю…»

Сатир покосился на нее:

– Твоя правда, не допустила бы. И банде пришлось бы туго. Надежного посредника найти нелегко, а я… Честно сказать, не знаю, что бы я делал. У меня ничего нет, кроме «Сказа». – Он ухмыльнулся. – Ну и дурацкой шляпы.

В Борфорде ковчег встретила не то чтобы толпа. Местные жители решили, что «Сказ» откажется от турне и, как все остальные банды, отправится на запад. Поэтому, когда Вольница въехала в город, на улицах были только редкие прохожие, среди которых оказалась донельзя изумленная девица со стрижеными волосами, выкрашенными хакнеллом. Увидев Кровавую Розу, девица истошно завопила, а когда воздух в легких кончился, упала наземь, как мешок ямса.

Весть о приезде банды половодьем затопила город, и вскоре на главной улице Борфорда собрались зеваки, поглазеть на Кровавую Розу и ее товарищей.

По ступенькам «Бастиона» спустился Родерик, в золотистых брюках клеш и в зеленой шелковой рубашке с распахнутым воротом, открывавшим волосатую грудь.

Посредник в сопровождении амбалов из Вольницы протолкался к Розе и Вольному Облаку, внимания которых настойчиво домогались хозяева местных постоялых дворов, трактиров и один восторженный владелец борделя под названием «Метресса мозгохлыста», наперебой предлагая жилье.

Пока шли переговоры, Кьюра объяснила Тэм, что, где бы «Сказ» ни останавливался, за жилье им платить не приходилось. Счастливый хозяин сколачивал целое состояние, продавая еду и выпивку для банды и ее поклонников, а то, что Кровавая Роза останавливалась в этом заведении, на долгие годы обеспечивало постоянный приток гостей.

– Простыни, на которых Роза спала, никогда не стирают, – с лукавой усмешкой заявила Кьюра. – А мои лучше сразу сжечь.

На этот раз повезло постоялому двору под названием «Полон дом», что стало правдой, как только туда вселился «Сказ» со всей свитой. Длинный и узкий постоялый двор был увешан мутными зеркалами, отчего казалось, что народу в нем еще больше. Подмостков как таковых не было, но в углу на табурете сидел бард, отчаянно пытаясь перекричать шум и гам.

Родерик ушел на встречу с местным загонщиком. Вольное Облако подбил нескольких завсегдатаев на партию «Щитов и шпаг», закончившуюся с предсказуемым результатом, а потом удалился с Розой в спальню. Когда они поднимались по лестнице, Тэм заметила, что Роза прижимает к груди шар черного стекла.

Какая-то губастая девица объявила себя самой большой поклонницей Чернильной чародейки и клялась это доказать, поэтому они с Кьюрой вскоре исчезли, и Тэм с Брюном остались единственными представителями «Сказа».

К счастью, шаман был вполне доволен таким положением дел. Пил он вчетверо больше Тэм, а время от времени предлагал ей свою трубку; дым обжигал легкие, но все тело приятно щекотало. А вот царапки шаман не признавал. Когда кто-то из посетителей протянул Тэм нож, покрытый ядом грезочервей, шаман так грозно зарычал, что она испугалась, как бы он не превратился в медведя прямо сейчас. Посетитель испуганно отшатнулся, а Брюн положил руку ей на плечо:

– Дай слово никогда в жизни не прикасаться к этой дряни.

Тэм закатила глаза:

– Ну ты прямо как мой отец.

Брюн рассмеялся, но плечо сжал еще крепче:

– Ты меня, считай, похвалила. Твой отец крут, как никто другой. Настоящая легенда. Только слово все равно дай.

Тук Хашфорд – легенда? Тэм, задрав голову, посмотрела шаману в глаза:

– Даю.

– Отлично, – улыбнулся он. – А теперь хорошо б чего-нибудь пожрать.

Они нашли свободный столик и заказали жареной картошки с пряностями. Пенни уселась на лавку к Брюну, а вскоре и Родерик пристроился рядом с Тэм. Посредник жаловался на «отсутствие выбора» у местных загонщиков, когда к столику подошла изможденная женщина.

– Простите… – начала она.

– Прощаю, – буркнул Родерик. – Отвали.

– Род! – укоризненно проворчал Брюн.

– Извини, милочка, – бросил посредник и с натянутой улыбкой осведомился: – Чего тебе? Автограф? Ты перо и пергамент принесла? А если тебе не терпится в койку, то для Брюна ты слишком худа, а для меня – чересчур застенчива. Может, ты Тэм по вкусу…

Женщина сняла с пояса кожаный кошель и опустила его на стол; в увесистом кошеле звякнуло.

Родерик встрепенулся:

– Пойдем ко мне или к тебе?

Женщина не сводила глаз с шамана:

– Нам очень нужна ваша помощь. Наша деревня здесь рядом, к югу от города. На нас напали.

Брюн отбросил прядь со лба:

– Кто напал?

– Пес. Бешеный.

Шаман недоуменно посмотрел на нее:

– Ты хочешь, чтобы мы убили твоего пса?

– Он и так сдох! – воскликнула она. – Его пару дней назад заели гриллы, обглодали прям до костей. Мы его зарыли во дворе, помолились Летнему Королю, как полагается, и у могилки справили тризну, всю ночь…

– Собачью тризну? – изумился Родерик.

– А он воскрес! – взвизгнула женщина. – Разломал гроб и вылез из могилы.

– Гроб? Вы положили псину в гроб? – Посредник с ухмылкой поглядел на приятелей. – Это что, розыгрыш? Тебя Кьюра подбила?

– Он загрыз наших лошадей, потом наших свиней, а потом набросился на мою соседку, Мэри.

– Что, тоже загрыз? – с тревогой спросил Брюн.

– Мэри удалось сбежать, – ответила женщина, – но в темноте она набрела на разрытую могилу и сломала шею.

Родерик фыркнул и поспешно зажал рот ладонью.

– Извините, не удержался, – сказал он под укоризненными взглядами Брюна и женщины. – Продолжай. Значит, твой пес…

– Феникс.

Сатир поперхнулся, сдавленно хихикнул, поспешно отошел от стола подальше и захохотал в голос где-то за спиной Тэм.

– А теперь и Мэри возродилась, – продолжала женщина. – Чисто демоница. Мой муж приложил ее лопатой, полчелюсти снес, а она как психованная все равно на него бросалась. Мы ее еле заперли, сидит теперь в чулане, зыркает на нас белопламенными глазами. И что теперь…

– Погоди! – остановил ее шаман, предупреждающе вскинув ладонь. – Говоришь, белое пламя в глазах? И у пса тоже?

Женщина лихорадочно закивала, и Брюн подтолкнул к ней кошель:

– Забирай деньги. Наемникам там делать нечего. Соберите парней посильнее, велите обыскать все дома в деревне. А как найдете рисунки мелом, свечи, старика в черной рясе, ну или что-нибудь такое…

– И что? – шмыгнула носом женщина.

– А то, что дело не в Мэри, дамочка. И не в Фениксе. У вас завелся некрот.

– Кто-кто?

– Некромант, – сказал Брюн, но женщина по-прежнему ошарашенно смотрела на него. – Злой колдун, черный маг, – пояснил шаман, и она испуганно начертала на груди круг Летнего Короля. – Ну, Мэри можно сжечь дотла или отрубить ей голову. И псу тоже. Но лучше всего найти злодея, который их сотворил. Найти и убить, делов-то.

Женщина схватила кошель в охапку:

– Значит, если убить этого никармана…

– Некроманта.

– То Мэри и Феникс упокоятся? Навсегда?

Шаман кивнул:

– Да. Марионетки пляшут, если их кто-то дергает за веревочки.

Женщина поблагодарила его и ушла.

Немного погодя вернулся Родерик, предложил всем выпить какой-то мелассы. Напиток в кружке был черным, как кофе, густым, как сироп, и с таким же сладким запахом.

– Это что? – спросила Тэм, глядя в зеркально-черную поверхность жидкости.

– Фантрийский ром, неочищенный сахар… на востоке это пьют как воду. – Сатир чуть сдвинул шляпу со лба. – Никогда не пробовала? Меня мать с детства только этим и поила.

– А какая она у тебя была? – полюбопытствовала Тэм.

Родерик погладил узенькую бородку:

– Да такая же, как я, только рога побольше, ноги помохнатее, и язык как бритва. А, и пела красиво, как сирена в течку.

– О, и моя тоже, – сказала Тэм и – потому что порядочно захмелела и потому что посредник сказал «пела» – спросила: – А как твоя погибла?

– Ее убили монстры.

Тэм удивленно заморгала:

– Монстры?

До вчерашнего дня она думала, что сатиры – это тоже монстры, и ей стало очень интересно, кого считает монстром Родерик.

– Ты рагов видала? – спросил он.

Тэм видела одного на ардбургском Рынке Чудовищ.

– Такие здоровенные люди-кошки, да?

– Ну типа того. Они убили моих родителей, когда те отказались присоединиться к Жуткой орде.

Тэм вспомнила рага в клетке на ардбургском Рынке Чудовищ. «Эй, детка, а сколько кобольдов надо, чтобы оседлать лошадь?» – клыкасто улыбаясь, спросил он. Тэм ничего не ответила и поспешно прошла мимо, так и не узнав, в чем заключалась шутка.

– Значит, все раги – монстры?

Родерик отвел взгляд и уткнулся в кружку:

– Только если захотят.

Глава 10. Страсти на арене

Борфордская арена называлась «Истерий». Она была гораздо меньше «Яра», но формой напоминала огромный жестяной таз, и шум толпы звучал в ней так же громко, особенно для Тэм. Бряцание оружия и крики зрителей крушили ее череп, будто удары топора – хворост. В желудке плескалась зловонная смесь пива, вина, виски и Родериковой мелассы, причем все поименованные напитки сражались между собой за право первым вырваться на свободу.

Брюн появился с большим опозданием. Под глазами у него залегли темные круги, а губы были вымазаны алым – Тэм надеялась, что это грим. Поверх измятой несвежей рубахи на шамане болталась кожаная кираса, а сам он ковылял, опираясь на глефу, как на костыль.

Кьюра изогнула бровь с костяным колечком:

– Бурная ночка, Брюн?

– Брутальная, – прохрипел он.

– А прикид чей?

– Теперь мой.

– И где твой сапог? – спросила Тэм.

Брюн все-таки не отвел взгляда, но невольно пошевелил голыми пальцами левой ноги.

– Там, где я его оставил, – обиженно сказал он. – Слушайте, а есть чего…

– Держи. – Родерик вручил ему бурдюк вина.

Шаман выхлебал все до последней капли, утер рот рукавом и несколько приободрился.

Роза вздохнула:

– Что случилось, Брюн?

Шаман потер лицо. Какое-то призрачное воспоминание легким облачком мелькнуло в глазах и тут же растаяло.

– Не помню.

– Все целы? – спросил Вольное Облако, не отрывая взгляда от монетки из лунного камня.

– Не помню, – с надрывом повторил Брюн. – По-моему, да.

Роза прикусила губу, как азартный игрок, решая, что делать – сочувствовать или возмущаться.

– Ты сегодня особо не усердствуй, – наконец сказала она. – Мы тебя прикроем. Облако, Кьюра, согласны?

– Конечно, – ответил Вольное Облако.

Кьюра легонько ткнула шамана под ребра:

– Ну все как обычно.

Брюн смущенно улыбнулся и пробормотал:

– Спасибо. Извините.

– Да все в порядке, – сказала Роза. – Ну что, всех прирежем, всех потешим и свалим отсюда нафиг.

– Вы же только приехали, а уже думаете, как бы сбежать?

На ступенях лестницы появилась суровая женщина с длинной тяжелой косой, укутанная в дорогие меха, – одна из загонщиков «Истерия». На боку у нее висел короткий меч в ножнах, инкрустированных самоцветами, а блестящие стальные браслеты на руках свидетельствовали о богатстве и знатности среди каскарской элиты.

Роза натянуто улыбнулась:

– Привет, Джека.

– Кровавая Роза!

Женщины обменялись рукопожатием.

– Как хорошо, что вы приехали! Я боялась, что вы нарушите контракт и отправитесь воевать с ордой, как все остальные наемники на севере.

– Все орды одинаковы. Мне и одной хватило, – хмыкнула Роза. – А «Сказ» никогда не нарушает контрактов.

Джека коротко кивнула:

– Приятно слышать.

Вольное Облако смотрел, как распахиваются ворота на арену.

– Кто выступает?

– Люди без шлемов, – сказала загонщица.

– Оно и видно, – рассмеялась Кьюра. – А что за банда?

– «Люди без шлемов», – повторила Джека. – Название – как орк насрал, но им так захотелось.

Тэм подошла поближе к воротам. На арене три наемника сражались с парой сину – изворотливых и гибких тварей, похожих на лис, вооруженных дубинками. Четвертый наемник истекал кровью на песке, получив до боли ироничный удар в голову. Один из сину, отбив дубинкой меч, вцепился зубами в руку нападавшего.

– Похоже, они скоро станут «Людьми без рук», – задумчиво сказал Вольное Облако.

Кьюра захихикала.

Джека размашисто зашагала к воротам, посмотрела на арену и презрительно фыркнула:

– Любители хреновы!

Тэм решила, что Джека имеет в виду наемников, потому что противники теснили их к дальней стене.

– Хвала Святой Четверице, что я накормила лис дурманным зельем, иначе они бы раскатали наемников в лепешку.

Тэм покосилась на загонщицу:

– Дурманное зелье?

– Ну конечно, – без стеснения призналась Джека. – Этим полудуркам без шлемов далеко до настоящих наемников. Если бы они умели сражаться, то отправились бы на запад, как все остальные.

– Не все, – пробормотала Кьюра.

– Так что я подмешала кое-что в их яичницу за завтраком, – сказала Джека. – Эх, надо было побольше. А, наконец-то!

Один из сину, пошатнувшись, сжал голову мягкими лапами. Наемник воспользовался подстроенной «случайностью» и всадил меч прямо в живот противника. Сину застонал и повалился на арену, а его напарник, хотя и одурманенный, еще яростнее бросился в атаку.

Зрители словно бы не заметили, что сину внезапно осоловели. «Всем хочется увидеть, как банды побеждают и убивают чудовищ, – подумала Тэм. – Зрители жаждали кровавого зрелища – и вот оно, перед ними».

– А часто так поступают? Ну, одурманивают монстров? – спросила она.

Загонщица пожала плечами:

– С недавно пойманными монстрами – всегда. Хотя снотворное – не самое удобное средство. Иногда лучше сломать кобольду руку или всыпать бадью песка в глотку лавовому дракону. А для тварей посообразительнее достаточно отобрать детенышей – и повиновение обеспечено. Ради потомства они готовы на все, даже на смерть. Это ужасно удобно.

Это просто ужасно, с отвращением подумала Тэм.

– Некоторые банды это запрещают, – продолжала Джека. – Вот, например, «Сказ». Говорят, что это обман. А я говорю, что так выгоднее.

Как по заказу, зрители восторженно завопили, празднуя героическую победу. Окровавленные трупы сину поволокли с арены, а наемники, не обращая внимания на своих раненых товарищей, стояли, купаясь в лучах фальшивой славы, как попрошайки, которым бросили горсть престольных марок.

– Погодите, сейчас там все почистят, – сказала Джека и жестом велела отворить ворота.

Тем временем Роза отошла в дальний угол оружейной, раскрыла кисет, знакомый Тэм по «Яру», и вытащила ломкий черный листик. Потом украдкой покосилась на Вольное Облако, будто опасаясь, что друин ее осудит, и положила листик на язык.

Дядя Бран однажды посоветовал отцу Тэм попробовать львинник – для пущей храбрости. Это было вскоре после смерти Лили, когда Бран еще надеялся, что «Броненосцы» снова заявят о себе. Надежда оказалась тщетной. Да, львинник вызывает нежелательные побочные эффекты (и стойкое привыкание), но Бран считал, что зелье поможет Туку вернуться в строй.

Разумеется, если это и в самом деле был львинник, Тэм просто не представляла, зачем он нужен Розе – бесстрашной победительнице Жуткой орды, прославленной героине, подвиги которой воспевали все грандуальские барды. Между прочим, для того, чтобы отказаться от участия в битве с Лютой ордой, тоже требовалась немалая смелость: Роза не стала нарушать свои контрактные обязательства ради будущего торжества над останками армии Бронтайда.

– Ваш выход! – гаркнула Джека на всю оружейную, перекрывая шум на арене, где зрители дружно вопили: «Сказ! Сказ! Сказ!»

С ярусов доносился размеренный топот, громовое биение сердца из стали и дубленой кожи. С потолка оружейной посыпалась пыль, искорками поблескивая в косых солнечных лучах.

– Смерть или слава! – воскликнула Роза, вступая в круг товарищей; в ее взгляде не осталось ничего, кроме сдержанной ярости.

– Смерть или слава! – повторили все.

– Но лучше слава, – добавил Вольное Облако.

Роза кивнула и вывела их на арену.

Тэм разглядывала чудовище, с которым предстояло сразиться «Сказу».

– Неужели это…

– Да, это раг, – сказал Родерик и поспешно добавил, опережая вопрос Тэм: – И да, я его специально выбрал, потому что ненавижу рагов и с удовольствием посмотрю, как его будут убивать.

– Это не простой раг, – заметила Джека. – Это Тимой, по прозвищу Бич Вересковых Пустошей. Он был вожаком стаи, прошлым летом напал на Северный Престол, но его армию разгромили, а самого Тимоя взяли в плен. Многие владельцы арен хотели заполучить этакого монстра, так что мне пришлось заплатить за него целое состояние.

Раг был огромный, мускулистый, в доспехах из выбеленных солнцем костей. Широкую львиную морду с жесткой черной гривой пересекал гноящийся шрам. В когтистых лапах, способных превратить любого в кровавое месиво, раг сжимал два длинных, в человеческий рост, железных меча с ровно обрубленными верхушками клинков.

Пока Тэм все это разглядывала, монстр бросился на Розу. Огромные мечи замелькали в воздухе, и Тэм на миг представила, как тело ее кумира, исторгнув фонтаны крови, взлетает к небесам. Но Роза даже в доспехах была ловкой и гибкой; она стремительно присела и кувыркнулась, прокатившись у самых лап рага.

Вольное Облако скользнул в пространство между мечами Тимоя. Мадригал с мелодичным звоном вылетел из ножен и вонзился в грудь противника. Костяные доспехи разлетелись, как битая посуда, и клинок распорол плоть, обнажив окровавленную ухмылку ребер.

Даже Тэм поняла, что удар был смертельным. Тысячи зрителей возмущенно завопили. Жители Борфорда много месяцев ждали этого сражения. Да, они хотели, чтобы «Сказ» победил, но требовали еще и развлечений, чтобы впоследствии рассказывать о них внукам, ничего особо не приукрашивая.

К счастью для публики, убить Тимоя оказалось непросто. Вожак стаи устоял, клыкасто оскалился, напряг мускулы и свел мечи ножницами, стараясь подсечь Вольное Облако.

Друин ловко увернулся от клинков и отскочил, когда раг снова замахал мечами. Тэм восхитилась непринужденной грацией Вольного Облака. Каждое его движение казалось частью хитроумного замысла, будто непревзойденный игрок в четверицу сражался за игральной доской с неумелым соперником.

К счастью, в схватку наконец-то вступил Брюн. Он сделал шажок босой ногой, но внезапно остановился и зажал ладонью рот, чтобы не заблевать арену. Мимо него пролетела пара кинжалов Кьюры. Один отскочил от костяного доспеха, а другой все-таки вонзился между обнаженных ребер Тимоя. Монстр взвыл от боли и бросился к Чернильной чародейке, но тут его грудь пронзили клинки Розы.

Раг повалился на колени, не выпуская из лап тяжелых мечей, и снова оскалил клыки, но вместо зловещего рева из груди вырвался прерывистый хрип.

Роза оставила Репей и Шип в спине чудовища, отвернулась от поверженного тела и, запрокинув голову, раскинула руки в стороны, как узник, выпущенный на свободу в проливной дождь. Вольное Облако вложил певучий меч в ножны и направился к воротам оружейной, обогнув Кьюру, которая пошла забрать свои кинжалы. Брюн, ссутулившись, обеими руками сжимал Ктулу и изо всех сил старался устоять на ногах.

– Жаль, – не скрывая разочарования, вздохнула Джека. – Обычно выступления «Сказа» проходят интереснее.

Родерик молчал, с мрачным удовлетворением глядя на труп рага.

«А что им еще делать? – недоумевала Тэм. – Мучить его, что ли? Издеваться над монстром на потеху толпе?» Наемники убивали чудовищ, потому что чудовища убивали людей. Банды не нанимались отрабатывать деньги, потраченные загонщиками на покупку монстров. Тэм всегда так считала – во всяком случае, до сегодняшнего дня.

Кьюра оценивающе поглядела на развороченную грудь рага, наступила на ногу Тимоя и обеими руками сжала рукоять ножа.

«И, кроме того, – продолжала размышлять Тэм, – битва – не игра, а к убийству монстров, будь то в пещере или на арене, не стоит относиться легкомысленно». Ей это было известно лучше, чем многим, ведь чудовища убили ее мать.

«Все происходит вмиг… Один удар сердца – и твой мир навсегда…»

Раг приподнял голову, а его глаза полыхнули белым пламенем.

– Кьюра! – завопила Тэм.

Чернильная чародейка оглянулась и тут же скользнула наземь, а над ее макушкой свистнул серый меч Тимоя. Клинок описал круг в воздухе, и Роза, вовремя повернувшись, подставила под лезвие руку. Край железного меча врезался в наруч Розы, во все стороны полетели искры, а руку наемницы вжало в нагрудный щиток. Сухо треснула ломающаяся кость, с влажным хлопком выскочив из сустава, и зрители на трибунах «Истерия» дружно ахнули, когда Розу отбросило назад через всю арену, к противоположным воротам.

Тэм метнулась к стойке у стены, схватила палаш и тут же пожалела, что не взяла какое-нибудь другое оружие, потому что махать тяжелым клинком у нее явно не хватит сил, однако времени выбирать не было.

– Открой ворота! – крикнула она Джеке.

– Ты с ума сошла? – огрызнулась загонщица.

– Открывай ворота, кому говорят!

Джека опустила руку на усыпанную самоцветами рукоять своего меча:

– Не нарывайся, детка. Я семь лет была наемницей, прежде чем стала загонщицей. Слыхала про Камнезуба, короля гоблинов?

– Я… нет.

– Это потому, что я рассекла ему голову, когда он был еще принцем. Верни палаш на место, не то на личном опыте узнаешь, как именно я расправилась с этим гадом.

– Эй! – Родерик взял Тэм за локоть. – Ты же бард, помнишь? Тебе не положено вмешиваться в схватку.

– Но…

– Не волнуйся, они и без тебя справятся, – без особой уверенности сказал сатир. – Честное слово.

Тэм высвободилась из его руки, отшвырнула палаш и вцепилась в железные прутья ворот, жалея, что оставила лук в «Бастионе бунтарей».

– Я думала, он мертвый, – прохрипела она.

Загонщица не смогла сдержать довольной улыбки:

– Конечно мертвый.

Глава 11. Большее из двух зол

Кьюра сказала что-то Вольному Облаку, но Тэм не разобрала слов, потому что арену заполнил шум взволнованной толпы. Друин кивнул и начал медленно пробираться вдоль стены, чтобы не привлечь внимания Тимоя.

Если, конечно, чудовище, двинувшееся к Брюну и Кьюре, по-прежнему было Тимоем.

Тэм в этом сомневалась. Она вспомнила вчерашние слова Брюна о белопламенных глазах. Неужели какой-то злой колдун воскресил рага из мертвых? Может быть, это Джека? Нет, вряд ли. Хоть загонщица и обрадовалась удачному для себя повороту событий, но не меньше остальных удивилась неожиданному воскресению вожака стаи.

Может быть, колдун прятался среди зрителей на трибунах? И не связано ли это с женщиной, которая вчера просила «Сказ» о помощи? «У вас завелся некрот», – сказал ей Брюн.

Что ж, подумала Тэм, пожалуй, теперь этому некроманту не поздоровится.

Брюн, с которого вмиг слетел хмель, поудобнее перехватил Ктулу и вопросительно взглянул на Кьюру. Чернильная чародейка повела рукой в сторону восставшего рага, словно говоря: «Только после вас». Зрители, нервно хихикая, наблюдали за этим безмолвным диалогом.

Шаман отхаркнул, смачно сплюнул на арену, покрутил шеей и ринулся вперед. Тварь, которая еще недавно была Тимоем, ткнула в Брюна мечом, и, хотя острие клинка было обрублено, Тэм не сомневалась, что рагу хватит сил пронзить шамана насквозь.

Но Брюн не помышлял о самоубийстве. Одним концом глефы он отбил меч Тимоя в сторону и метнулся следом, так что второй клинок рага рубанул пустое пространство за спиной Брюна. Шаман, однако же, оказался в завидном положении, то есть с двухклинковой глефой в руках и в непосредственной близости к противнику, поэтому поступил так, как на его месте поступил бы любой (разумеется, тот, кто умеет применять двухклинковую глефу по назначению, не боясь выпустить себе кишки).

Он разрубил монстра пополам.

Точнее, попытался. Потому что в тот же самый миг раг повернулся и клинок угодил ему в плечо. Отсеченная рука с зажатым в ней мечом упала на арену, как сухая ветка.

Но лезвие Ктулу пропороло торс чудовища почти до середины, а потом застряло – кажется, в позвоночнике. Шаман попробовал высвободить оружие, но раг, нисколько не смущенный тем, что Брюн перерубил его пополам, занес второй меч.

– КУРАГЕН! – Голос Кьюры прорезал шум толпы, будто клинок проскрежетал по каменным плитам храма.

С бедра Чернильной чародейки сорвалась татуировка; тонкие черные линии сплелись в чудовище вдвое больше воскресшего рага. Хитиновый панцирь доспеха облегал явно женское тело, а в перепончатых пальцах Кураген сжимала двузубое копье. Шлем белого перламутра, скрывавший верхнюю часть лица чернильного монстра, напомнил Тэм ракушки, которые мама привозила из турне по Шелковому берегу. Из-под шлема спутанными водорослями свисали влажные пряди волос, а длинную шею обрамляли жабры, выдувая в холодный воздух клубы пара. На месте ног извивались двенадцать щупалец, каждое с человека толщиной. Два щупальца взметнулись и кольцами обвили поднятую руку рага.

Родерик вытащил из кармана штанов серебряную фляжку, отпил глоток и, закрыв глаза, передернулся.

– Бррр, ненавижу эту тварь, – пробормотал он. – У меня от нее прям мурашки бегут.

На миг два чудовища – зловещая нежить Джеки и ужас подводных глубин Кьюры – застыли друг против друга, но потом наколдованная Чернильной чародейкой тварь вцепилась в рага еще одним щупальцем и повалила его с ног, так что Брюн еле успел выдернуть глефу из тела противника.

Когда Тимой рухнул на арену, решетка ворот вздрогнула под пальцами Тэм. Раг выронил оставшийся меч и попытался встать, но Кураген поволокла его по земле, обвив четвертым щупальцем ногу поверженного противника. Кьюра, опустившись на колени, тяжело, прерывисто втягивала воздух и дрожала всем телом, наделяя колдовское создание своей силой.

Вольное Облако склонился над Розой. Она дернулась у него под рукой и начала отбиваться, но друин придавил ее к земле и держал, пока она не успокоилась. Брюн направился к ним, держа глефу наготове, на случай если Тимой вырвется из цепкой хватки Кураген и снова нападет на них.

Впрочем, это было маловероятно, потому что еще два щупальца жуткого создания Чернильной чародейки обхватили рага за пояс и рывком подняли в воздух. Тэм не могла отвести глаз от кошмарного зрелища, хотя ей очень хотелось отвернуться.

Оставшаяся рука Тимоя с влажным хрустом оторвалась от плеча. Раг беспомощно осел в лужу крови, и зрители на трибунах «Истерия» радостно завопили.

Кьюра с трудом встала, пошатываясь, словно башня с разрушенным основанием. Тэм слышала, как Чернильная чародейка что-то говорит, но не могла разобрать слов. В носу защекотало от резкого запаха гнили и чего-то соленого.

Раг взревел, но Кураген вонзила копье ему в пасть и проткнула голову насквозь. Призрачные огни в глазах дрогнули, как пламя свечи под ветром.

– Невероятно, – прошептала Джека. – Я всякого чародейства навидалась, но…

– Что «но»? – спросила Тэм.

– Но такого в жизни не видывала, – ответила загонщица.

К тому времени Кураген обвила половину щупальцев вокруг безрукого рага. Он отчаянно лягался, однако колдовское чудище держало его мертвой хваткой. Чернильная чародейка вытянула дрожащую руку, оглядела людское море, бушующее на трибунах. Крики «Убей его!», «Прикончи гада!» летели оттуда, как камни с обрыва, а потом шум превратился в одно единственное слово, скандируемое толпой в «Истерии»:

– Смерть! Смерть! Смерть!

Кьюра кивнула и медленно сжала раскрытую ладонь в кулак.

Кураген сдавила кольца щупальцев, напрягая мышцы под скользкой чешуей. Тимой забулькал горлом, пронзенным копьем, и смялся, как дешевый жестяной доспех. Захрустели кости, из искореженного тела хлынули струи крови, а белое пламя в глазах погасло.

Раг умер.

Снова.

Кураген исчезла в вихрящихся клубах иссиня-черного тумана, а изувеченный труп рага остался лежать на арене. Толпа бесновалась.

– Вот видишь. – Родерик снова отхлебнул из фляжки, отчаянно стараясь скрыть дрожь в руках. – Обычное дело.

Они покинули арену через неприметный служебный вход и попали на задний двор, где на ящиках сидели слуги, покуривая что-то покрепче табака и обмениваясь своими соображениями о выступлении «Сказа». Один похабно уставился на Розу, но, заметив, что на него покосился Вольное Облако, тут же начал с любопытством рассматривать свои грязные сапоги.

Кьюра, разрумянившись от победного восторга, устремила пристальный взгляд на мясника в окровавленном фартуке. Мясник, который любовался своим отражением в лезвии кухонного ножа, плотоядно посмотрел на нее.

– Ну что, поехали? – спросила Кьюра, и мясник, забыв о напускном безразличии, вскочил, как пес, которого позвали на прогулку.

Вольное Облако обернулся к чародейке:

– Ты шутишь?

– Что? Ах, прошу прощения, кто из нас только что заставил морскую богиню убить гигантского зомбированного льва – ты или я? По-моему, я вполне заслужила награду. Вдобавок, после того как я с ним закончу, он отыщет дорогу домой.

Друин взглянул на Розу. Она сняла наруч с изувеченной правой руки, отдаленно напоминавшей колбасу, разодранную голодными собаками, и сквозь зубы процедила:

– Ладно, пусть едет с нами, если хочет.

Кьюра поманила мясника согнутым пальцем. Слуги разразились хохотом и свистом, а мясник положил нож на ящик и торопливо дернул завязки окровавленного фартука.

– Нет-нет, – покачала головой чародейка. – Не снимай. И нож захвати.

«Сказ» и Вольница направились на восток, к городу Роуэнс-Крик. Розу отправили в возок картейского знахаря по имени Дэннон. Доктор Дэн, как его прозвали в Вольнице, применял всевозможные мази, притирания и прочие сомнительные снадобья для лечения практически всего, от слепоты до окаменения и ранней стадии ликантропии. По словам Дэна, при наличии нужных ингредиентов можно даже отрастить отрубленную руку или ногу, правда Тэм не очень-то в это верила. Пока Розы не было, Вольное Облако развлекался азартными играми. Поклонники, увязавшиеся за ковчегом «Сказа», наперебой хотели с ним сыграть, хотя друин и славился своей невероятной удачей. Впрочем, он не обдирал их как липку. В деревушке Брайтон, знаменитой своими яблочными садами, он до отвала накормил всю Вольницу яблочными пирогами и напоил сидром.

Тэм с Брюном, предоставленные самим себе, тоже развлекались как могли, стараясь не обращать внимания на стоны, визг и крики, доносившиеся из спальни Кьюры. Они решили сыграть в «Щиты и шпаги», но выяснилось, что из набора пропали все щиты, кроме одного, да и на том виднелись следы посредниковых зубов. Родерик неохотно признался, что сожрал все остальные фишки.

– Очень есть хотелось, – оправдываясь, заявил он.

Пришлось играть в «Контову крепость», то есть строить башенку из деревянных брусков, а потом поочередно вытаскивать их из основания и осторожно укладывать на самый верх, стараясь, чтобы сооружение не обвалилось. Задача усложнялась тем, что кухонный стол трясся и подпрыгивал, когда «Бастион» наезжал на очередную колдобину.

– Знаешь, кто такой Конта? – спросил Брюн, глядя, как Тэм вытаскивает очередной брусок.

– Ты меня нарочно отвлекаешь?

– А что, получается?

Башенка даже не покачнулась, когда Тэм опустила брусок на вершину.

– Как видишь, – гордо заявила Тэм. – Ну и кто такой Конта?

Шаман хохотнул и кончиком толстого пальца попытался вытолкнуть брусок из середины башенки; ладони Брюна были размером со сковороду, но действовал он ими очень ловко.

– Конта – друинский экзарх.

– Экзарх?

– Это вроде губернатора в друинской Державе, – пояснил Брюн. – Каждый экзарх управлял одним из городов-государств во владениях архонта, который, в сущности, был как король.

Он высвободил брусок из башенки, водрузил его на самый верх и победно улыбнулся, а потом схватил бутылку рисового вина и приложился к горлышку.

Тэм внимательно посмотрела на башенку – выбрать подходящий брусок становилось все труднее.

– Так вот, Конта правил городом под названием Ламнет, – продолжал Брюн, стараясь отвлечь Тэм, – и слыл отшельником, а еще был непревзойденным изобретателем и инженером. Когда экзархи начали междоусобные распри, посылая друг против друга целые армии чудовищ, Конта сотворил войско големов.

Тэм вытолкнула нужный брусок, положила его на верхушку и с облегчением вздохнула, когда башня перестала шататься.

Однажды, гуляя с мамой по лесу под Ардбургом, они наткнулись на обломки голема. Каменное чудище поросло мхом, друинские руны на месте глаз больше не светились, а во рту свил гнездо какой-то зверек.

– А вы сражались против голема? – спросила она, покуда Брюн раздумывал над следующим ходом.

– Нет, – помотал головой шаман. – Только раз наткнулись на спятившего: у него руны отказали. Он носился по всей округе, убивал все, что попадалось. Вольное Облако его усмирил: высек какие-то символы на каменном медальоне, а потом своим мечом вырезал такие же на големе. Ну, тот и стал повиноваться как миленький.

– А как Вольное Облако до этого додумался? Откуда он знает про големов? – спросила Тэм.

Брюн коснулся одного из брусков в основании башенки, но все сооружение закачалось, и шаман решил вытащить другой.

– Ну… знаешь, мне не…

– Конта – его отец, – глухо сказал Родерик, который растянулся на диване, скрестив копыта и надвинув шляпу на лицо.

– Погоди, а кто ведет ковчег? – вскинулся Брюн.

– Так он и сам себя прекрасно ведет, – невозмутимо заявил сатир.

Тэм подозревала, что над ней подшучивают, но любопытство пересилило страх, и она спросила:

– Конта – отец Вольного Облака? Он еще жив?

Из-под шляпы вырвался клуб ароматного дыма, – очевидно, Родерик исхитрился еще и раскурить трубку.

– Насколько мне известно, да, – сказал посредник. – Только они с сыном в ссоре. Вообще друины свысока относятся и к людям, и к монстрам, считают, что всех их надо поработить. В общем, когда Конта узнал, что Вольное Облако выбрал в спутницы жизни Розу и что у них…

По ковчегу разнесся пронзительный визг, и из спальни Кьюры выскочил мясник – совершенно голый, если не считать шипастого ошейника с поводком.

– Нет, только не туда, сволочь психованная! – заорал мясник и замер, увидев, как Родерик обмахивается шляпой, сгоняя дым с рогов; симпатичное лицо мясника тут же обезобразила гадливая гримаса. – А ты что за хрен с бугра?

Сатир, не выпуская трубки из зубов, процедил:

– Тот самый, который тебе копыто в зад засадит, если ты сейчас же не извинишься перед дамой.

– Перед какой такой «дамой»? – огрызнулся мясник. – Эта татуированная фрикуха меня чуть не убила! Она на всю голову тронутая. Извращенка! Чучело соломенное! А ты… – Он брезгливо скривил рот. – Ты вообще монстр. Вали отсюда в Кромешную Жуть, тебе там самое место. Или в клетку загонщиков, и сиди там, жди, пока тебя наемники не…

Тут Кьюра, резко дернув за поводок, подтащила мясника к себе и приставила ему к горлу лезвие мясницкого ножа.

– Ты потерял свою игрушку, шелудивый пес, – сказала она. – Пойди поищи.

Нож воткнулся в буфет у двери, и туда же отправился мясник, подгоняемый энергичным пинком в зад. На Кьюре был только заляпанный кровью мясницкий фартук, и Тэм разглядывала ее со странным восхищением.

Мясник сбежал, забыв о ноже. Глядя на тощую волосатую задницу, Тэм в который раз задумалась, что такого привлекательного женщины находят в голых мужиках и чего приятного в том, когда парень на тебя наваливается.

Дверь с грохотом закрылась, и бруски башенки разлетелись по столу.

Шаман укоризненно поглядел на Кьюру, которая невозмутимо схватила бутылку рисового вина, тут же опустошила ее и поставила среди развалин «Контовой крепости», объявив:

– Играю с победителем!

Глава 12. Валун и дорога

Как часто говаривал Браниган, все города, деревни и поселки вдоль дороги, простецки названной Восточным трактом, были чем-то знамениты. Два дня спустя обоз «Сказа» въехал в Роуэнс-Крик. Город славился гигантской лесопилкой, которая высилась над домами, будто исполинская крепость. Арена, именуемая «Логовом лесоруба», представляла собой лужайку, окруженную лесенками скамеек.

Выступлению «Сказа» предшествовала битва подростковой банды под названием «Пять гнилых яблочек» и квартета мертвых гноллов. Загонщик «Логова» объяснил, что гиеноголовых зомби убили три дня назад, но они воскресли, и теперь глаза у них светились белым пламенем. В Вольнице поговаривали, что неведомый каскарский некромант плодит зомбаков по всему северу. Предки восставали из склепов, а с окрестных кладбищ толпами брели покойники. По всей округе спешно вскрывали могилы и сжигали трупы; столбы черного дыма вздымались в небо над каждым городом и поселком.

По приказу Розы Родерик уведомил все арены на востоке, что «Сказ» будет сражаться только с живыми монстрами.

Пока «Пять гнилых яблочек» расправлялись с гноллами, Тэм спросила посредника, почему банды не заключают контракты с местными жителями, чтобы уничтожить оживших мертвецов.

Родерик снял шляпу, задумчиво почесал крутой рог и сказал:

– Потому что местным жителям не под силу заплатить столько, сколько платят загонщики. Выступать на аренах гораздо выгоднее, а в битве с ордой больше славы, чем в охоте на обезумевшего колдуна.

– А как же мы? Ну, в смысле, «Сказ»? Неужели контракт в Злодебрях важнее, чем помощь местным жителям?

Сатир нахлобучил шляпу на голову:

– Ты лучше спроси у Розы. Только сначала собери вещички на всякий случай.

Тэм благоразумно решила оставить расспросы на потом.

Воскресших гноллов все-таки убили, и Кровавая Роза повела «Сказ» на битву с новым противником – громадной красной жабой с четырьмя глазами, куцыми крыльями и длинным языком, который вспыхивал ярким пламенем всякий раз, как тварь высовывала его изо рта. Пока Роза методично выковыривала чудовищу глаза, Брюн с Кьюрой отвлекали его с флангов. Потом Вольное Облако рассек пополам пламенеющий язык и метким ударом прикончил несчастного монстра.

Зрителям все понравилось, но Тэм разочарованно вздохнула. Сражение было каким-то подстроенным, ненастоящим. Она разуверилась во всех песнях, прославляющих героев-наемников и их подвиги на арене. Если все эти якобы смертельно опасные битвы проходили так же, как хладнокровная бойня, за которой Тэм наблюдала из оружейной «Логова лесоруба», то бардам, очевидно, приходится сочинять гораздо больше, чем можно было предположить.

Она запоздало вспомнила отцовские слова, сказанные ей на прощание: «Наемники – не герои. Они убийцы».

Теперь стало понятнее, что означало это напутствие, а сами наемники предстали перед Тэм в блеске фальшивой славы.

Заночевать решили в Роуэнс-Крике, на постоялом дворе «Трепетный трубадур», где «Сказ» устроил пирушку, завершившуюся четырьмя драками, тремя пожарами и, как ни странно, рождением младенца. Новорожденную малышку с ярко-рыжими кудряшками, естественно, нарекли Розой, и Тэм впервые задумалась о том, скольких девочек назвали этим именем за годы странствий «Сказа».

Тэм ушла спать, когда веселье было в самом разгаре, и на всякий случай придвинула к двери своей спальни на первом этаже всю мебель, за исключением кровати и ковра из шкуры белого медведя. Несмотря на баррикады, на рассвете в окно ввалился Брюн. От него несло перегаром, одежда превратилась в лохмотья, руки были в крови. Он стал умолять Тэм никому об этом не рассказывать.

Тэм решила, что нечто подобное наверняка случилось и в самом начале турне, о чем недавно упоминал Брюн.

– И кого ты избил в кровь?

– Не «кого», а «что», – буркнул Брюн, поудобнее устраиваясь на медвежьей шкуре.

– Рассказывай.

Шаман с трудом разлепил распухшие веки:

– Ты когда-нибудь бобра видела?

Тэм помотала головой.

– Повезло. Злобная мелкая сволочь, – пробормотал он, закрыл глаза и громко захрапел.

Тэм накрыла голову подушкой.

Турне продолжалось.

В Бартоне, деревушке с самой высокой сторожевой башней на всем севере, «Сказ» перебил стаю оголодавших гоблинов на потеху откормленным зрителям. После этого наемники посетили хваленую сторожевую башню. На самом верху все несколько минут переводили дух и разглядывали заснеженный лес, простиравшийся до самого горизонта, а потом Кьюра произнесла то, о чем думал каждый:

– Только время зря потратили.

Турне продолжалось.

В поселке Кузня Колоколов (где не было ни кузни, ни колоколов) банда сражалась с гигантским пауком по имени Большой-Пребольшой Тед.

– Это отпрыск Большого Теда, – объяснил загонщик Тэм, пока наемники разрубали паука на части, – а тот был отпрыском просто Теда, который был отпрыском Маленького Теда, который был всего чуть больше кошака.

Как выяснилось, Кузня Колоколов славилась своей паучарней, но все, кроме Кьюры, отказались знакомиться с этой достопримечательностью. А Кьюра, считая, что правила для того и существуют, чтобы их нарушать, украла оттуда мохнатого оранжевого паука размером с кулак.

Той же ночью Родерик сожрал паука, а потом жаловался:

– Оранжевый-то он оранжевый, только никакой не апельсин.

Турне продолжалось.

Соленый Ручей был родной деревней легендарной Удалой Уиллы. В честь героини было названо все – от местной сапожной мастерской «Узорчатые унты Уиллы» до пивняка «Услада Уиллы», а все жители деревни носили имена Уилла или Уильям.

Загонщик («Меня зовут Уилл», – представился он) выпустил на арену троицу седобородых огров. Роза убила одного, Вольное Облако – второго, а третьего Брюн с Кьюрой торопливо разыграли в «камень-бумага-скимитар», и шаман победил. На этот раз ему удалось превратиться в огромного бурого медведя и без труда расправиться с последним огром.

За этим последовала очередная буйная пирушка, утреннее похмелье, а потом «Сказ» снова отправился в путь.

Турне продолжалось.

Погода испортилась. Из туч сыпались снежинки размером с блюдце, и весь обоз на неделю застрял в Дударе, через который пролегала знаменитая Золотая дорога (по словам Вольного Облака, ее просто вымостили брусками местного известняка, выкрашенного желтой краской), ныне погребенная под непролазными сугробами. «Сказу» пришлось пережидать снежные заносы на постоялом дворе, единственном во всей деревне, где останавливались банды, направлявшиеся к Хладопламенному перевалу, чтобы сразиться с Лютой ордой. Все обрадовались появлению Розы, но как только выяснилось, что «Сказ» держит путь на восток, на нее стали коситься с презрением, как на гнильца, – правда, стараясь, чтобы она этого не заметила.

Тэм рискнула выйти на подмостки и исполнить свои песни о «Сказе». Когда слушатели узнали, что она – дочь Лили Хашфорд, ее заставили сыграть балладу «Верные друзья» и дружно подпевали.

Арена в Дударе называлась «Золотая галерея» и напоминала театр. Участники сражались на сцене, обнесенной колючей проволокой, а зрители сидели полукругом на каменных ступенях. Местный загонщик либо не получил сообщения Родерика, либо решил оставить его без внимания, потому что все монстры в клетках оказались ожившими трупами.

Тэм наконец-то сообразила, почему никого не волнует разнузданный некромант, – его колдовство приносило загонщикам огромные доходы.

Роза разозлилась, но не стала отменять выступление. Она выбрала пару варгов – огромных черных волков, в холке вровень с Брюном, и выставила против них чародейку. Остальные участники «Сказа» пустили по кругу бутылку гонхоллоувского виски, а Кьюра, встав в центр сцены, вызвала своего собственного монстра.

Возглас чародейки сотряс арену, будто раскат грома:

– ЙОМИНА!

Татуировка, слетев с руки Кьюры, превратилась в согбенную фигуру в широкой соломенной шляпе, из-под которой на плечи свисали жидкие пряди белесых волос, не скрывающие тонкой шеи стервятника и зловещей чернозубой ухмылки. Окровавленное черное одеяние липло к костлявому телу, пронзенному семью мечами.

Белоглазые варги медленно обходили Йомину кругом, а он сжал когтистые пальцы на рукоятях двух мечей, торчащих из груди, и рывком выдернул клинки. Металл заскрежетал по кости, и Тэм невольно вздрогнула.

Несмотря на кажущуюся немощность, вытатуированное чудище двигалось с невероятной быстротой. Варги защелкали челюстями, пытаясь ухватить подол черного одеяния, но Йомина так стремительно уворачивался, что Тэм не успевала заметить движения.

Мечи пронзили обоих варгов насквозь, однако чудовища продолжали нападать. Йомина выдергивал из тела меч за мечом и рубил рычащих противников. Наконец изувеченные монстры повалились наземь, а белое пламя в их глазах угасло, как звезды на заре. Тогда Йомина высвободил из груди седьмой меч, отсек варгам головы и исчез.

Роза помогла чародейке подняться на ноги, обхватила ее лицо ладонями и что-то прошептала на ухо. Кьюра кивнула, слабо улыбнулась в ответ на следующее замечание Розы и крепко обняла ее. В морозных сумерках зрители начали расходиться.

Наемники «Сказа» вернулись на постоялый двор, а когда снегопад прекратился, снова отправились в путь.

Турне продолжалось.

Однажды дядя Бран взял Тэм с собой на рыбалку, где им встретился медведь, который забрел в реку, полную форели: рыба, подгоняемая извечным инстинктом, шла на нерест к месту своего рождения. Тэм вспомнила эту картину, глядя, как «Бастион бунтарей» медленно ползет на восток, против общего движения. Недавние метели занесли дорогу снегом, но теперь по ней тянулась вереница людей, направлявшихся к Хладопламенному перевалу.

Сквозь пелену туч иногда проглядывало солнце, поэтому Тэм и остальные провели день на крыше ковчега. Бард уселась между зубцов крыши, рассеянно наигрывая на своей лютне, Хираэт, и выискивая в толпе наемников знакомые лица, – разумеется, знакома она была лишь с некоторыми, но репутация большинства была известна ей понаслышке.

Агрийских исполинов, братьев-близнецов Дюран, с ног до головы закованных в шипастые доспехи, сопровождал отряд коренастых громил, номинально считавшийся бандой. Тэм заметила и «Белых змей», и Лейлу Прелестницу, и «Пожар войны» – наемники в этой банде покрывали оружие смолой, которую поджигали перед боем. «Может, поэтому все они лысые и безбородые?» – подумала Тэм.

Она радостно заулюлюкала, увидев «Стальных сестер» на белых боевых скакунах, и помахала «Кортни и Искоркам» – копейщицам в кольчужных рубахах. Кортни послала ей воздушный поцелуй, и Тэм стало интересно, помнит ли прославленная воительница подавальщицу из «Залога успеха», куда банда заходила прошлым летом, гастролируя в Ардбурге.

«Наверное, нет», – решила Тэм.

Все поспешно расступались, пропуская тяжелую боевую колесницу Львиного Рика. За ней медленно катил ковчег на колесах с железными ободьями, украшенный надписью «Жуткий ребенок», но сами наемники из него не показывались.

– Тэм, смотри! – воскликнул Брюн, тыча в летучий корабль над головой.

В парусах корабля потрескивало электричество, а приливные двигатели испускали клубы пара, зависавшие в воздухе мелкой моросью.

Летучие корабли были большой редкостью, поскольку секрет их изготовления утратили после краха Державы. Тэм понятия не имела, как они устроены, но часто видела один вблизи. Наемники «Авангарда», среди которых были и Эдвик с Тиамаксом, много лет назад обнаружили летучий корабль в Кромешной Жути, дали ему имя «Былая слава», а когда, после битвы за Кастию, отошли от дел, продали его за бесценок отцу Розы, Золотому Гэбу.

Народу на тракте было столько, что Родерику пришлось остановить ковчег посреди бурного потока наемников, движущихся на запад. Глядя на бравых смельчаков, предвкушавших славные битвы, Тэм устыдилась. Все спешили спасти мир, встать на защиту Грандуаля от Бронтайда и его кровожадной Лютой орды…

«А мы тут застряли, как валун в реке героев…» – огорченно подумала она.

– Эй, Роза! Вы не в ту сторону идете! – выкрикнул кто-то из толпы.

Роза подошла к Тэм, которая уже признала в говорившем Сэма Рота, по прозвищу Головорез. За спиной наемника висел двуручный меч Клык. Доспехи, изукрашенные чеканкой, так плотно облегали тучное тело, что Сэм напоминал туго перетянутый нармерийский ананас, а конь явно изнемогал под весом седока.

Сэм махнул рукой на запад:

– Орда вон там!

– Да знаю, – невозмутимо ответила Роза. – Но у нас срочный заказ. Вдобавок кто защитит Престолы, когда все самоотверженные герои бросятся спасать нас от орды? Между прочим, тут уже свирепствует некромант, или ты не слыхал?

Головорез одернул ворот: днем распогодилось и в тесном доспехе было жарко.

– Я-то слыхал. А еще слыхал, что у вас заказ в Злодебрях.

Тэм знала об алчности наемников. Они никогда не отказывались от прибыльного дельца, и Сэму наверняка хотелось побольше разузнать о таинственном заказе.

– Верно слыхал, – подтвердила Роза.

– И что же затмило великана и его армию чудовищ? Неужели тебе важнее заработать пару престольных марок, чем сразиться с Лютой ордой? Так славы не добьешься.

– Дело не в деньгах, Сэм.

– Ха! Я так и знал. Ну и что там за дело? Что-нибудь смертельно опасное, да?

– Я б тебе сказала, только ты не поверишь.

Сэм, прищурив глаза, изумленно выдохнул:

– О боги Грандуаля! Дракон, что ли?

Роза не ответила, только улыбнулась чуть шире.

– Ну точно, дракон! Ни фига себе! Значит, вы на дракона собрались? – с плохо скрытой завистью воскликнул Сэм, будто битва с крылатым огнедышащим ящером размером с дом была самым заманчивым занятием.

«Ох, только бы не дракон», – подумала Тэм. Разумеется, ей хотелось приключений, но приключения с участием дракона завершались быстро и с предсказуемым плачевным исходом.

– А что за дракон? – не унимался Сэм. – Консер? Акатунг? Нет, погоди, Акатунга прикончил твой отец.

– Симург.

У Головореза вытянулось лицо:

– Кто-кто?

– Симург, – повторила Роза. – Драконоглот.

Тэм почудилось, что все остальные – Вольное Облако, Кьюра, Брюн и даже Родерик на облучке – как-то сразу притихли. Нет, это просто совпадение, тут же решила она, потому что сатир принялся что-то насвистывать, а Кьюра перевернула очередную страницу. И все же, несмотря на теплый кожаный плащ, по спине Тэм пробежал холодок.

«Роза пошутила, – сказала себе Тэм. – Конечно же пошутила».

Вдоволь нахохотавшись, Сэм Рот стянул латную рукавицу и утер глаза:

– Ну, раз не хочешь, то и не говори. Клянусь проклятыми ветрами зимы, Роза, я тебе почти поверил.

– А что тут такого смешного рассказывают? – спросила всадница на боевом скакуне, остановившись рядом с измученным конем Головореза.

Тэм сочла ее красавицей: шоколадная кожа, крашенные в серебро волосы, копье за спиной, а на левой руке – щит с серебряной звездой на черном поле.

Головорез пытался напялить латную рукавицу на мясистую ладонь с пухлыми пальцами.

– Роза мне рассказала, почему они едут в Злодебри, а не к Хладопламенному перевалу. Оказывается, они хотят расправиться с Драконоглотом.

Всадница даже глазом не моргнула. Тэм решила, что Драконоглот – выдумка, а Роза просто не хочет, чтобы Сэм Рот (или кто-нибудь еще) знал, зачем они едут в Злодебри.

– Правда, что ли? – осведомилась красотка, приподняв щит, чтобы защитить глаза от яркого солнца. – Кровавая Роза отказывается от битвы? Вот уж не думала.

Роза холодно улыбнулась:

– Я ни от чего не отказываюсь. Если помнишь, мы уже сбороли одну орду. – Она покосилась на Вольное Облако, который встал у нее за плечом. – Так что это не наше дело, Счастливая Звезда.

– Ах, не ваше дело? – с издевкой повторила наемница. – Помнится, освобождение Кастии не было моим делом, что не помешало мне прийти к вам на выручку.

Улыбка Розы таяла, как сосулька в кулаке.

– А вдруг орда возьмет Хладопламенный Перевал? – продолжала Счастливая Звезда. – И двинет на Ковердейл? Тогда это станет вашим делом?

От улыбки Розы не осталось и следа. Она уставилась на наемницу, будто горгулья, чью макушку обосрал голубь.

– Рада встрече, Сэм, – бросила Роза и, отступив от парапета, крикнула Родерику: – Ну, чего застыл?! Давай двигай! А не расступятся – езжай по головам.

– По головам так по головам. – Родерик хлестнул вожжами, и «Бастион» тронулся с места.

Тэм повернулась к Вольному Облаку:

– А что там, в Ковердейле?

– Наша дочь, – ответил он.

Глава 13. Верхнопуль

После остановки в деревушке с неблагозвучным названием Скукотень (к сожалению, соответствующим действительности) турне «Сказа» завершилось в Верхнопуле, городе не меньших размеров, чем столичный Ардбург, но гораздо пышнее и роскошнее. Верхнопуль, выстроенный из сверкающего белоснежного известняка, короной венчал вершину пологого холма.

С юга город окружали отроги Заиндевелого кряжа, а в отвесном утесе на севере была высечена колоссальная статуя воина, который одной рукой сжимал рукоять гранитного меча, а другую простирал над городом. По желобам, прорубленным в скальной породе, на раскрытую ладонь стекали талые воды, водопадом изливаясь между сомкнутых пальцев и наполняя бассейн в нескольких сотнях футов ниже.

Верхнопульцы называли статую Защитником, но Вольное Облако объяснил Тэм, кого она изображала на самом деле.

– Тиран? – Тэм прищурилась, вглядываясь в каменное лицо, истертое ветрами и дождями; откинутые назад длинные уши свидетельствовали о том, что моделью изваяния служил друин.

– Некогда он был здешним экзархом. Его звали Говикен, – сказал Вольное Облако. – Он велел своим рабам – сотням людей и монстров – высечь из скалы свое подобие. За десять лет им удалось справиться только с ладонью, поэтому он отправил на работу еще тысячи камнерезов. Спустя лет десять появилась грудь, рука и голова – в общем, все, что перед тобой, но статую так и не завершили.

Друин рассеянно крутил в пальцах странную монетку из лунного камня, – наверное, какой-то талисман, решила Тэм.

– К тому времени Держава начала распадаться, – продолжил он. – Вспыхнули междоусобные войны, экзархи сражались друг с другом. Бойцы Говикена были необученными, ослабевшими и изможденными после десятилетий тяжелой работы. Их быстро разгромили, а экзарха убили. – Вольное Облако вздохнул, и его уши печально поникли. – Я иногда задумываюсь: вот зачем нам все эти битвы, убийства, слава?.. Ради чего мы этого добиваемся, если от нас совершенно не зависит, какими мы останемся в памяти людей.

Тэм припомнила, что об этом же говорил и Браниган на холме у Бойцовского табора.

– Говикен был жестоким и тщеславным, – добавил Вольное Облако. – Этот мелкий деспот жаждал вековечной славы, но лишь обрек на поражение и себя, и свой народ. Однако же он по-прежнему красуется здесь, над городом, хотя все его враги давно сгинули, а те, кто когда-то были его рабами, возносят ему хвалу. Как ни странно, он обрел бессмертие.

Отведя прядь волос с глаз, Тэм спросила:

– А разве друины не бессмертны?

– По сути, бессмертны, – кивнул Вольное Облако, и монетка исчезла из пальцев как по волшебству. – Жаль только, что в большинстве своем мудаки.

Дорога в город огибала холм; по ее левой стороне высился земляной вал, на котором собралась восторженная толпа. Первые телеги Вольницы вкатили в городские ворота под восхищенные крики поклонников, а «Сказ» встретили с буйным разгулом. «Бастион бунтарей» медленно двигался по улицам, на которых с обеих сторон теснились встречающие. Тэм попыталась подсчитать число женщин с ярко-алыми, как у Розы, волосами, но после первой сотни сбилась со счету. Похоже, в городе не осталось ни одного зернышка хакнелла.

«Эх, жаль, не догадалась запастись, – подумала она. – Заработала бы целое состояние».

Какая-то женщина несколько кварталов бежала за ковчегом, умоляя Брюна сделать ей ребеночка, а другая, тыча всем под нос орущего младенца, наряженного кроликом, заявляла, что это отпрыск Вольного Облака.

– Ну что, пора начинать волноваться? – спросила Роза у друина.

Он помахал женщине рукой, устало улыбнулся и ответил:

– Я уже волнуюсь.

Поклонники усеивали балконы и крыши домов. Со всех сторон дождем сыпались узкие яркие ленты серпантина, птичий корм и лепестки роз, такие мерзлые, что больше напоминали град.

Склонившись к облучку, Тэм спросила Родерика:

– А при чем здесь птичий корм?

– Понятия не имею. – Сатир набрал горсть зерен, высыпал в рот и, заметив, что Тэм изумленно уставилась на него, протянул ей руку. – Извини, я не подумал. Угощайся.

– Нет, спасибо, – отмахнулась она.

– Ну как хочешь. – Родерик сосредоточенно всмотрелся в зерна на ладони. – О, тут и пшеничка есть!

Наконец ковчег остановился у трехэтажного постоялого двора под названием «Корявый посох», хозяин которого, бывший маг Эльфмин, приветствовал «Сказ» во дворе и подарил каждому ярко-красный шарф.

– Ух ты, какой теплый! – удивленно заметила Тэм, когда старик накинул ей на плечи толстый шерстяной шарф, от которого исходило ровное тепло.

– Зачарованный, – сказал Эльфмин, поправляя на носу очки с золотистыми стеклами. – Элементарное волшебство, но в Злодебрях придется очень кстати, попомни мои слова.

Остаток дня ушел на то, чтобы расселить на постоялом дворе Вольницу и «Сказ», а потом все, включая Тэм, завалились спать, потому что Роза без обиняков предупредила:

– Ночью будет не до сна.

Пирушка в честь завершения турне «Сказа» должна была состояться на следующий вечер, после битвы на арене, а ночь перед выступлением банда решила провести в верхнопульских притонах. Разумеется, за «Сказом» увязалась Вольница, а еще все те, кому хватало физических и моральных сил принимать участие в разнузданном веселье.

Сначала заглянули в «Василиск», бордель, уставленный статуями прелюбодеев и прелюбодеек, занятых любимым делом. После этого перешли в «Логово горгоны», украшенное примерно так же, только со змеями.

Затем навестили «Мэкис», «Бравый бард» и еще один бордель, «Самый длинный меч на свете», где Вольное Облако, после обильных возлияний и упрашиваний, согласился потанцевать в клетке, под пылко исполненную Тэм песенку «Волшебный мальчик», которую обычно играли на детских утренниках.

На стенах таверны «Щелястый щит» висели сломанные мечи и разрубленные щиты. Посетители, по большей части седые воины, рассказывали длинные путаные побасенки о странствиях по Кромешной Жути. Как выяснилось, почти во всех старых бандах были случаи смерти от черногнили, страшной болезни, которая рано или поздно настигала тех, кто бродил по отравленным лесам. Один старик хвастливо показывал руку, якобы вылеченную от заразы чудодейственным зельем Аркандия Муга, соратника отца Розы.

Тэм спросила одряхлевших героев, какую песню им спеть, и растрогалась, когда ее единодушно попросили исполнить самую знаменитую балладу Лили Хашфорд. Песня «Верные друзья» не только напоминала Тэм о матери, но и помогла ей стать участницей «Сказа». Если бы тогда, в «Залоге успеха», Тэм исполнила что-нибудь другое, то так и не покинула бы Ардбург.

Завершающий куплет старые бойцы исполнили хором, а когда Тэм закончила, у всех посетителей блестели слезы на глазах.

Напоследок «Сказ» посетил таверну «Рынок Чудовищ», где подавальщицы, одетые в вызывающие наряды, изображали различных волшебных тварей, а вместо восковых свечей или керосиновых ламп в склянках цветного стекла томились самые настоящие пикси. По примеру Розы все из «Сказа» и Вольницы сняли по склянке, вышли на улицу, выпустили пикси на свободу и со смехом глядели, как разноцветные сияющие создания на трепещущих крылышках взмывают в небо.

На рассвете все потянулись в «Корявый посох». По дороге Пенни запустила снежком в Брюна, который ответил тем же, но попал не в нее, а в Розу. Снежная баталия продолжалась до тех пор, пока не появился отряд ночных стражников в белых плащах.

Брюна арестовали, потому что он (с Пенни на плечах) не успел убежать. Розу с Вольным Облаком обнаружили в ближайшем сугробе и вменили им в вину развратное поведение, появление в общественных местах без одежды и наличие обнаженного меча.

На обледенелой брусчатке Тэм поскользнулась и чуть не упала, но Кьюра вовремя ухватила ее под локоть. Не разнимая рук, они бросились наутек по узким переулкам и заснеженным площадям. Наконец беглянки оторвались от преследователей. Неподалеку от постоялого двора Кьюра легонько сжала пальцы Тэм и показала куда-то вверх:

– Погляди!

Водопады над Верхнопулем в свете луны превратились в шелестящие полотнища серебристого шелка, а полосы звездного неба между ними мерцали, как озеро, затянутое льдом.

– Какая красота! – прошептала Тэм, глядя не на водопад, а на Кьюру.

Чародейка покосилась на нее и с лукавой улыбкой предложила:

– А давай-ка мы с тобой…

– Сначала надо увлажнить, – заявила Кьюра.

– А больно не будет? – спросила Тэм.

– Если все сделать правильно, то будет не больно, а… ну пощиплет чуть-чуть, и все.

– А ты уже пробовала?

– Да, но только на себе.

– А если мне не понравится?

– Еще как понравится! Даже странно, что в свои годы ты этого еще не пробовала. Все, закрой глаза и не шевелись.

Чародейка вылила на голову Тэм кувшин воды.

Тщательно намочив волосы Тэм, Кьюра отошла. Бард, запрокинув голову и опираясь затылком на край фаянсовой раковины, разглядывала в сумраке кухни потолочные балки «Корявого посоха». Послышались удары пестика в ступке, плеск воды, и Кьюра снова начала что-то измельчать.

– Готово, – наконец сказала она и стала втирать какую-то смесь в волосы Тэм. Кожу сразу же защипало.

Процедура обещала быть долгой, поэтому Тэм решила, что сейчас самое время хорошенько расспросить Чернильную чародейку. Вопросы мучили Тэм с того самого дня, как «Сказ» встретился с Сэмом Ротом; она сдерживала их в себе, будто вздох.

– У Розы правда есть дочь?

Пальцы Кьюры на миг замерли.

– Да, есть. Ее зовут Зарянка.

– Значит, она друинка?

– Нет, она – сильф. И уши у нее самые обычные, не кроличьи.

– Сильф?

– Сильф – это плод союза друина и человеческой женщины. Друинкам повезло – они способны родить одного-единственного ребенка, и то лишь от друина.

Тэм, пораженная новостью, спросила:

– А как же они выжили? Если каждая рожает лишь одного ребенка, то в конце концов вымрет вся раса.

– Так оно и случилось. Или ты не заметила? Они, конечно, бессмертны. Ну почти. Хотя Вольное Облако говорил, что друины иногда умирают от старости, трудно представить себе, что такое старость для кролика. Между прочим, они не из нашего мира.

Тэм знала об этом. Как рассказывала мама, друины попали в Грандуаль из обреченного мира, прорубив проход в соседнее измерение волшебным мечом Веленкором. Они быстро поработили местное население – первобытных людей и чудовищ, не способных противостоять колдовству и передовым технологиям захватчиков. Глава друинов, Веспиан, создал империю, дал ей название Держава и, объявив себя архонтом, правил тысячу лет.

Конечно же, взрослые считали все это сказками, выдумками, смесью полуправды и суеверий. Но Тэм, слушая рассказы мамы, безоговорочно ей верила. Вдобавок Эдвик и Тиамакс своими глазами видели Веленкор, и оба утверждали, что в его клинке отражается потусторонний мир. На смертном одре архонт подарил меч отцу Розы.

– А сколько лет Зарянке? – спросила Тэм.

– Четыре, – ответила Кьюра. – А может, пять. Она живет у дедушки, в Ковердейле. Мы их часто навещаем.

«У дедушки?» – подумала Тэм и уточнила:

– У Золотого Гэба? А почему Роза не берет ее с собой?

Кьюра запустила пальцы в волосы Тэм, что было бы приятно – даже очень, – но кожу уже щипало весьма чувствительно.

– Потому что, – наконец сказала чародейка, – детям не место в гастрольных поездках.

«А зачем же тогда Роза с Вольным Облаком отправились в турне?» – подумала Тэм, но вслух этого не произнесла, а задала другой вопрос, который тоже давно не давал ей покоя:

– В Борфорде Джека сказала, что никогда не встречала такого чародейства. Как это понимать?

– Ну ты же сама видела, – заявила Кьюра, будто хвастаясь. – Круче меня никого нет.

У Тэм щекотало в носу от запаха жженой ванили.

– Нет, Джека говорила не об этом. Она сказала, что ты сражаешься не так, как другие чародеи.

– Потому что обычно чародеи не сражаются, – объяснила Кьюра. – Они развлекают публику. Вырезают фигурки из дерева или протравливают их на стеклянных колокольчиках, а потом сжигают деревяшки или разбивают стекло, чтобы оживить изображение.

– Значит, если чародей вырежет из деревяшки птичку, то…

– У него будет деревянная птичка. А если они вытравят изображение птички на стекле…

– То она будет стеклянной, – сообразила Тэм.

– Совершенно верно. – Кьюра отошла вглубь кухни, зачерпнула кувшином воды из бочки в углу. – А я работаю иначе. Эти изображения вытатуированы на моем теле, смешаны с моей кровью. – Она вылила холодную воду на голову Тэм. – Поэтому, когда я их призываю, они являются во плоти. Они настоящие, ну или почти настоящие. – Кьюра снова шагнула к бочке.

На голову Тэм обрушился еще один холодный поток.

– А что они вообще такое? – спросила Тэм, заметив, что запах ванили стал слабее, – наверное, это был хороший признак. – Этот пламенный древей, морское чудовище, и та штука, пронзенная мечами… Почему они у тебя такие…

– Готово, – объявила Кьюра резким, не терпящим возражений тоном. – Садись и посмотри.

Тэм подняла голову и взглянула на свое отражение в ручном зеркале, которое поднесла Кьюра.

Лицо Тэм не изменилось. Глаза остались теми же. А вот волосы утратили невзрачный мышиный цвет.

Бард стала платиновой блондинкой.

На губах отражения солнечным лучом сверкнула улыбка.

– Ох, ради всех богов, обалдеть, как мне нравится!

Глава 14. Важные персоны

Несколько лет назад, после смерти каскарского короля, его сын и наследник, желая заручиться любовью подданных, велел возвести в каждом крупном городе своего королевства грандиозное сооружение для общественных нужд. Гримстон обзавелся новым маяком, Северный Престол – ипподромом, в Восточном Свистоплясе построили престольную библиотеку, а в Западном Свистоплясе – престольный музей. Ардбургу достался наисовременнейший комплекс банных сооружений – бассейны с подогревом, сауны и зал для вольной борьбы, где, если верить Бранигану, секса было больше, чем в борделе, когда там объявляют скидки на услуги.

В Верхнопуле король Маладан Пайк повелел отреставрировать древнюю арену, разрушенную настолько, что банды и посредники обходили город стороной. Возрожденная арена, получившая название «Каменный сад», представляла собой шестиярусный цилиндр, врытый в скальную породу. Со стороны виднелся только самый верхний ярус, занятый роскошными ложами, откуда городская знать с комфортом наблюдала за кровавой бойней. Самый нижний ярус прозвали «Ямой», и его завсегдатаи часто получали увечья похлеще, чем чудовища на арене.

Оружейная «Каменного сада» блистала невиданной доселе роскошью. Столы ломились от яств, как на королевском пиру, а в баре собрали все мыслимые и немыслимые напитки. На каменных плитах пола лежали толстые узорчатые ковры, а на диванах было столько подушек, что Тэм пришлось переложить некоторые на соседнее кресло, чтобы было где сидеть. Между подсвеченных лампами огромных гримерных зеркал висели шпалеры и гобелены с изображением знаменитых битв.

В одном из зеркал Тэм заметила отражение наемника, чья известность затмевала даже славу Розы. Когда на соседний диван плюхнулся Брюн, разметав подушки во все стороны, Тэм склонилась к нему и прошептала:

– А это кто там? Принц Утский?

– Какой еще принц? – громко уточнил Брюн.

Наемник в пурпурной накидке с капюшоном взглянул в зеркало. За лиловой вуалью, удерживаемой тонким золотым обручем, едва виднелись глаза, густо обведенные черным. Тэм поспешно зарылась в оставшиеся подушки.

Шаман задумчиво почесал в затылке:

– Ты что-то сделала с волосами?

– Не-а.

– Понятно. – Брюн вытянул шею, поглядел Тэм за плечо. – Ага, принц. Между прочим, у него нет банды. Он бьется с монстрами в одиночку. По-моему, это безумие. Группа поддержки нужна всем, даже героям. Вот, к примеру, Роза… – Он осекся и подтолкнул Тэм. – О, погляди-ка!

Посредник принца Утского, грузный нармериец с тройным подбородком, кутаясь в накидку из пятнистого меха, визгливо окликнул распорядительницу оружейной:

– Подойдите-ка, милейшая! Да-да, я к вам обращаюсь! – В пронзительном голосе звучала царственная самоуверенность евнуха; одной рукой, унизанной кольцами, посредник поглаживал мех воротника, а другой величественным жестом указал на стол. – Нам тут перепутали виноград.

Продолжить чтение