Читать онлайн Верные. Книга 2. Тайна трёх колец бесплатно

Christopher Holt

THE LAST DOGS. DARK WATERS

This edition published by arrangement with the Inkhouse and The Van Lear Agency LLC

Перевод с английского Евгении Бутенко

Иллюстрации в тексте и на обложке Аллена Дугласа

Издательство АЗБУКА®

Пролог
Три солнца

Макс бежал по городу.

Улица была длинная и пустая. Когда-то на тротуарах по обе её стороны было полно людей: они сидели в прозрачных будках остановок под рекламными плакатами, с которых улыбались довольные мужчины и женщины; со смехом переговаривались друг с другом; входили и выходили из магазинов, держа в руках по нескольку разноцветных пакетов с покупками.

Теперь тротуары опустели. По ним холодным ветром носило неприкаянные газетные листы и пластиковые мешки и прибивало их к бетонным ступеням и дверным порогам. Торговые витрины скрывались за ставнями, свет в магазинах не горел.

Все люди пропали.

Вокруг Макса раздавались вой и лай. Звуки рикошетом отлетали от стеклянных стен небоскрёбов, подпиравших макушками серые облака. Пёс на бегу оглядывался через плечо. За ним гнались стаи призрачных волков и собак. А позади них расправляла крылья тёмная грозовая туча. Она кромешной тьмой накрывала лабиринт городских улиц, будто заливала чернилами.

Впереди стаи зверей-призраков мчались два огромных зверя – пёс размером со школьный автобус и волк ростом с дом. Шерсть у них топорщилась, уши стояли торчком, на острых мордах застыл свирепый оскал. Оба преследователя не спускали с Макса горящих красных глаз. От каждого их размашистого скачка в окнах дребезжали стёкла и земля вздрагивала. По асфальту ползла трещина, будто улицу разрывало надвое.

Макс прекрасно знал этих двоих: Председатель – злобный доберман, Дольф – вожак свирепой волчьей стаи.

«Давай, давай, улепётывай», – раздался низкий голос Председателя, но он исходил не от призрачной фигуры, а звучал прямо в голове у Макса.

«Тебе не скрыться», – прорычал Дольф.

Макс хотел смело встретить противников, но их было много, а он совсем один. Вот если бы в этом городе из ночного кошмара вместе с ним оказались его друзья, тогда они бы все вместе показали этим разъярённым тварям. Но верный Крепыш и отважная Гизмо, как назло, куда-то запропастились.

Так что пёс вдохнул побольше воздуха и посмотрел вперёд – туда, где не было ни облака тьмы, ни воющей стаи.

Макс обогнул угол здания, потом обогнул ещё один и ещё. Новые и новые улицы мелькали мимо – а Макс словно не двигался с места. Те же тёмные витрины магазинов, те же машины, заехавшие на тротуар, те же погасшие светофоры болтались на проводах над головой.

Боль пронзила лапы Макса – судорогой свело мышцы. Он не мог бежать вечно. Пёс замедлил ход и встал, прерывисто дыша.

А потом услышал кое-что новое – звук текущей воды.

Река.

Пробежав ещё немного по улице, Макс попробовал сменить тактику – он резко свернул в узкий полутёмный переулок. У стен домов громоздились горы мусора. Но путь к избавлению точно здесь, пёс в этом не сомневался. Клокотание воды доносилось с другого конца переулка.

Макс ринулся вперёд. В грозовых облаках появился просвет, и сквозь него вниз полились солнечные лучи. И эти лучи сверкали на поверхности воды.

Только Макс достиг цели, путь ему преградила собака. Лабрадор, как и он, только шерсть у неё была не золотистая, а чёрная с белыми крапинками. При виде бегущего Макса собака завиляла хвостом, хотя её карие глаза глядели устало и печально. Лабрадорша исхудала и имела нездоровый вид, тем не менее в ней чувствовалась особая внутренняя сила. Очень знакомая Максу.

Это была его подруга Мадам Кюри.

«Найди людей, из-за которых это случилось». – Мадам не размыкала челюстей, но её голос эхом отозвался в голове Макса. Так же, как крики Председателя и Дольфа.

– Как? – спросил пёс. – Они все пропали, и мы не знаем, куда они ушли.

Мадам наклонила голову, и что-то блеснуло в лучах солнца на её ошейнике: к нему был прикреплён золотой значок – три соединённых в ряд кольца.

«Ищи три золотых кольца, – шептал голос Мадам Кюри. – Они помогут тебе узнать то, что нужно».

– Но что это за кольца? – пролаял Макс. – Пожалуйста, Мадам, у нас мало времени. За мной гонятся. Мне надо…

Но собака исчезла.

Максу стало грустно. Он вдруг почувствовал себя ужасно усталым и одиноким. Ему хотелось только одного: найти людей, которые вырастили и любили его, – свою семью. Однако чем дальше он уходил от дома, тем более страшные вещи с ним случались. Потеря подруги Мадам и бегство от злобных собак и волков – это только начало.

Насколько ещё хватит у него сил? Кто знает.

Тут ярко вспыхнул свет, и Макс поднял глаза к небу.

В небесах висели три солнца – одно подле другого. Макс сузил глаза и разглядел внутри каждого из них гигантскую белую дыру.

Три кольца. Надо помнить о них. О печали и усталости придётся забыть, он не должен сдаваться – пусть не ради себя, хотя бы ради друзей.

Нужно идти за этими кольцами, чтобы найти своих.

Жгучий свет трёх дырявых солнц становился ярче и ярче, и наконец сквозь прищуренные глаза Макс начал видеть одну только слепящую белизну. Переулок, где он стоял, исчез в сиянии, а земля под лапами так засверкала, что смотреть на неё стало невозможно. Пришлось закрыть глаза и рвануть вперёд, к реке. Пёс знал, что она близко.

Шум воды наполнил уши, заглушив лай преследователей – собак и волков. Ослеплённый, Макс нёсся, не чуя под собой лап, вдруг он потерял опору, прыгнул к свету, стремясь как можно сильнее затянуть полёт, и… проснулся.

Глава 1
По течению

Макс открыл глаза – вокруг сверкал яркий дневной свет.

Он лежал на дне маленькой лодки, солнце согревало его золотистую шерсть. Судёнышко покачивалось на волнах. Вода ударяла в борта, раздавался плеск, именно этот звук проник в сон Макса.

Вода. Макс облизнулся. Язык и нос у него ужасно пересохли. Он со стоном поднялся, осторожно перешёл на корму, перегнулся через борт и полакал холодной чистой речной воды. Вкус у неё был немного непривычный – не как у воды из миски или из человечьего туалета, но он не был плохим, просто отличался.

Утолив жажду, Макс уселся на деревянном днище лодки и посмотрел вверх, на широкий голубой купол неба. Там было только одно солнце, а не три горящих кольца из его сна.

Какой странный сон. И уже не первый с тех пор, как лабрадор с друзьями покинул город, где властвовал злобный доберман по имени Председатель. Председатель возглавлял шайку вышколенных псов, именуемую Корпорацией, и, когда Макс с друзьями отказались повиноваться им, попытался посадить их под замок. Они сбежали из заточения и помогли освободиться другим собакам, однако Председатель и его свирепые прислужники не собирались оставлять друзей в покое. Началась погоня. Макс, Крепыш и Гизмо оторвались от преследователей только благодаря Дольфу, который вызвал Председателя на бой.

Максу не нравилось вспоминать об этом. Но он радовался, если во сне к нему являлась Мадам, причём такой, какой он помнил её до начала всех этих непонятных событий. Хоть какой-то способ с ней пообщаться – всё лучше, чем ничего. В последний раз он был с нею рядом и обнимал её лапой, когда она испустила последний вздох и ушла в другой мир.

В сновидениях Мадам направляла Макса и давала ему советы. Только пёс не знал, как этими советами воспользоваться. Какая связь между исчезновением людей и украшением на ошейнике старой лабрадорши? Непонятно.

Размышления Макса прервал похожий на автомобильный гудок храп. Пёс заглянул под одну из двух банок[1] в лодке: там устроились в обнимку Крепыш и Гизмо. Храпел, разумеется, таксик. Как могла спать рядом с ним мохнатая йоркширка, уму непостижимо.

Вожаком стаи Крепыша была дочь ветеринара, и похожий на сосиску пёсик помог Максу выбраться из клетки после того, как исчезли люди. Они сообща отбились от стаи голодных волков и с тех пор путешествовали вместе.

Крепыш дёрнул во сне короткими лапками и пробормотал:

– Ну-ка сюда, шарик. Я тебя поймаю! И съем! Стой. – Снова всхрапнув, такс почмокал губами и затих.

Шарики.

У Макса заурчало в животе. Они с Гизмо всегда смеялись над любовью Крепыша к еде – любой и в любое время, но сейчас Макс и сам не отказался бы от большой упаковки шариков со вкусом говядины.

Они плыли в лодке уже три дня, широкий речной поток нёс их к далёкому океану. Мадам говорила, что туда уехали люди. И родные Макса, которые исчезли вместе со всеми остальными двуногими, когда те покинули города и оставили своих домашних питомцев.

Почему все куда-то пропали? Макс до сих пор этого не знал. Мадам говорила что-то насчёт болезни, но она в последние минуты жизни была как будто не в себе, и Макс не совсем понял, что она имела в виду. Но он точно знал одно: ему нужно найти вожаков своей стаи Чарли и Эмму, а также их родителей. Они наверняка очень переживают за него. Родные никогда не бросили бы его, если бы у них был выбор.

Когда Макс, Крепыш и Гизмо уносили лапы от Председателя, Дольфа и их приспешников, они запрыгнули в лодку, не подумав, чем будут питаться на борту. В тот момент важно было уйти от погони и продолжить поиски людей, и три собаки, убегая от преследователей, ни о чём другом не помышляли.

Наполнять животы они могли только речной водой. Однажды Гизмо заметила серебристую рыбу и нырнула за борт, чтобы поймать её. Но никакой рыбы она не поймала – только промокла насквозь, вся продрогла и потом всю ночь стучала зубами.

– До чего шустрая эта рыбёшка! – фыркнула терьерша, влезая на борт и отряхиваясь.

– Следующую ты обязательно поймаешь, – заверил подругу Крепыш. – Я не сомневаюсь.

Хорошо, что в тот момент они плыли по спокойному месту. Макс видел, как уносило мощным речным потоком волков. Не хотелось бы, чтобы с Гизмо произошло то же самое.

Лабрадор понимал: вскоре придётся сделать остановку для поиска еды, иначе до океана им не добраться.

Он смотрел на проплывающие мимо берега реки. Иногда там виднелись дома на поросших травой лужайках, иногда лодка шла мимо маленьких, зловеще притихших городков. Тут берега одевались в цемент, а вода становилась грязнее. Лодка проплывала под мостами, наконец город оставался позади, городские здания скрывались из вида.

Но чаще смотреть было не на что: вдоль берегов тянулся тёмный тенистый лес, полный разной живности. С уходом людей звери осмелели: они покидали свои лесные убежища и открыто рыскали по городам в поисках еды. Макс замечал то скачущего оленя, то петляющих среди деревьев зайцев, то енотов, пировавших на помойках, – ничего опасного. Только птиц пёс ни разу не видел. Куда они подевались? Наверное, улетели.

Однако стоило Максу подумать о том, чтобы прыгнуть в воду и доплыть до берега, тут же слышался отдалённый волчий вой или нос улавливал знакомый мускусный запах волков. Вскоре лабрадор замечал серые, белые или коричневые мохнатые фигуры, которые мелькали за деревьями, – двигались параллельно берегу, словно преследовали лодку.

Неизвестно, были ли это волки из стаи Дольфа, но какая разница? Сталкиваться с другими волками тоже не было никакого желания. Поэтому собаки оставались на борту и продолжали спокойно плыть по течению.

Мохнатая коричневая головка вынырнула из-под банки рядом с Максом.

– Видишь что-нибудь интересное? – спросила Гизмо.

Виляя хвостом, Макс посмотрел на свою маленькую подругу – та часто моргала, смахивая сон с ресниц. Они с Крепышом встретили Гизмо в маленьком собачьем поселении, которое называлось Анклав. Им управлял полубезумный пёс – помешанный на контроле и подчинении пудель по имени Мизинчик, который требовал, чтобы его называли Дэнди Коготь. Макс и Крепыш много чего натерпелись в Анклаве, но зато подружились там с Гизмо. Йоркширская терьерша хоть и не вышла ростом, зато оказалась очень сообразительной и отважной. Она всегда весело болтала, и одно её присутствие рядом радовало Макса. Гизмо своим беспечным тявканьем поддерживала в нём бодрость духа.

– Ничего особенного, – ответил Макс, – всё деревья да деревья.

Положив лапки на край борта, Гизмо приподнялась, чтобы самой взглянуть.

– Деревья – это не скучно! Особенно когда на них есть белки.

– Только не вздумай на них охотиться! Река большая, плыть придётся долго.

Гизмо поёжилась.

– Не беспокойся, я после рыбалки учёная. – Гизмо опустила пушистые брови. – Всё равно я могу поспорить, что поймала бы эту рыбину, если бы вода не бежала так быстро. Рыба просто висела в глубине, не шевелясь!

Крепыш снова всхрапнул, потом перевернулся, раздался глухой удар о деревянное днище лодки. Передние лапы пёсика взмахнули в воздухе.

– Шарик? – пробормотал такс.

– Шарик, – повторила Гизмо, убрала лапки с края борта и легла на живот.

– Надо пристать к берегу, – сказал Макс. – Тогда мы сможем найти какой-нибудь человечий магазин и притащим в лодку корма.

– О! – воскликнула Гизмо, от нетерпения свесив из пасти язычок. – Это прекрасная идея. Мне так хочется снова оказаться на земле. Кажется, я не бегала уже целую вечность.

У Макса тоже затекли лапы. Всё-таки он довольно крупный пёс, а места в лодке маловато. Мысль о пробежке по траве – для удовольствия, а не потому, что за тобой гонятся, – была весьма заманчивой.

– Я, пожалуй, начну грести к берегу, – сказал Макс. Вытянув переднюю лапу, он расставил пальцы. – Видишь, какие у меня перепонки? Благодаря им лабрадоры хорошо плавают.

Гизмо внимательно изучила свою лапку:

– А у меня пальцы обыкновенные и лапы короткие, мне не дотянуться до воды.

– Не переживай, ты всё равно сможешь помочь. – Макс указал мордой на скамью ближе к носу лодки. – Смотри вперёд и говори мне, что видишь. – Из-под банки донёсся очередной раскат храпа. Макс фыркнул. – Думаю, пускай Крепыш спит. Хоть во сне полюбуется шариками. Настоящих-то ему ещё долго не видать.

Остаток дня Макс провёл, уцепившись передними лапами за корму лодки и опустив задние в воду. Пёс болтал ими, стараясь пересилить поток и подвести лодку к берегу.

Пока Макс грёб, Гизмо рассказывала ему обо всём, что замечала:

– Там высоченное дерево. Я таких ещё не видала! Ох, кажется, по нему скачет белка! О-о-о, там две белки! Похоже, они дерутся из-за ореха. Им надо научиться делиться друг с другом.

– Ага. – Макс глотал воздух, борясь с водным потоком. – Наверное.

Гизмо перебежала на корму и, радостно дыша, встала нос к носу с лабрадором.

– Ты так здорово гребёшь, Макс, – сказала она. – Знаешь, эти белки напомнили мне о тех временах, когда я спала под мостом в картонной коробке. Шёл дождь, было холодно, из еды у меня осталось только несколько припасённых хлебных корок. Тут появилась другая собака, вся мокрая, она зарычала и потребовала, чтобы я отдала ей свою еду.

– И что ты сделала? – спросил Макс.

– Этот пёс выглядел таким жалким, что я предложила ему поделиться, но он хотел забрать всё. Прямо как эти белки. Я пыталась разговаривать с ним вежливо, но он ничего не слушал.

Лапы у Макса уже болели, он перестал грести. Лодка замедлила ход, но продолжала двигаться к берегу.

– Ты подралась с ним? – спросил пёс.

Гизмо мотнула головой.

– Не-а. Рядом в маленькой протоке плавала утка, и, пока мы спорили, она вразвалочку подошла к коробке, набрала полный клюв корок и удалилась восвояси! – Терьерша засмеялась, потом вдруг осеклась. Глаза её погрустнели. – Ох, давно нам не встречались утки, правда? Обычно они улетают, только когда наступают холода.

Макс задрожал, потому что на спину ему плеснула холодная волна. Лапы пса уже стали нечувствительными к холоду, но остальные части тела ещё реагировали, притом резко.

– Вот и я о том же, – тихо проговорил Макс. – Ну, может быть, мы скоро их увидим. Не хочешь проверить, вдруг в небе летает несколько штук?

– Ладно! – отозвалась на предложение Макса Гизмо.

Она развернулась и вскочила на свою банку на носу лодки. Прежде чем оказаться в Анклаве, где Гиз встретилась с Максом и Крепышом, маленькая терьерша путешествовала одна и много чего могла порассказать.

А Крепыш всё не просыпался. Даже разговор друзей ему был нипочём.

Немного отдохнув и собравшись с силами, Макс снова начал грести задними лапами. Медленно, но верно он подталкивал лодку к берегу. К счастью, поток воды немного помогал псу направлять судёнышко.

Если не считать бесконечной болтовни Гизмо, шуршания воды о корпус лодки и свиста ветра, над рекой было необычайно тихо, как и везде после исчезновения людей. Это продолжалось уже несколько недель. Макс опасался того, что они обнаружат, когда снова окажутся на суше. Новые пустые, покинутые людьми города, полные несчастных, голодных собак? Новые банды лютых псов, которые пытаются взять под контроль улицы? Волков или других диких зверей, которые не прочь попробовать на вкус домашних животных?

Или ещё что похуже?

Однако урчание в животе сказало Максу, что не об этом сейчас надо беспокоиться. Главное, найти пищу. Что бы ни ждало их на берегу, они встретят это все вместе.

Макс потерял счёт времени. Сколько он уже гребёт? Казалось, целую вечность, задние лапы жгло от напряжения. Он почти ничего не видел, кроме грязного днища лодки, однако точно мог сказать, что день клонится к вечеру. Близилась ночь.

– Макс, я что-то вижу! – воскликнула Гизмо.

– Дай догадаюсь, – откликнулся Макс, вывесив из пасти язык и тяжело дыша. – Ещё один поссум?

– Нет, глупый, что-то другое!

Макс перестал грести – дал отдых лапам и посмотрел вперёд. Маленькая терьерша перескакивала с лапки на лапку, обрубок её хвоста восторженно мельтешил.

– Что там? – спросил Макс.

– Похоже на огромный дом. Такой красивый!

Макс шаркнул по корме лодки задними лапами и с усилием взобрался на борт. С его шерсти так и лило. Пробираясь на нос, чтобы глянуть самому, Макс оставлял за собой лужицы воды.

Солнце уже клонилось к западу, окрашивая золотом водную рябь. Хвост Макса заходил из стороны в сторону: пёс понял, что покрытый острыми камнями берег совсем близко. Насекомые с гудением проносились над водой, словно тени в меркнущем свете дня.

Но не это вызвало восторг Гизмо. Недалеко от берега стоял затейливого вида белый плавучий дом. Широкие навесы с колоннами окружали каждый из трёх этажей здания. Между ними висели гирлянды ярких лампочек. Максу это напомнило то, как в зимние месяцы украшали ферму его хозяева.

Чёрные паровые трубы тянулись вверх вдоль фасада здания, на каждом углу развевались на ветру флаги. Позади странного дома виднелись четыре гигантских водяных колеса, покрашенные в красный цвет и обведённые золотой каёмкой.

К лопастям колёс прилипли хвосты потемневшей тины, промежутки между ними были забиты разным мусором, который принесла река.

Только теперь Макс понял, что этот причудливый с виду дом на самом деле – корабль и навесы устроены не над этажами, а над палубами.

– Это не дом, – сказал Макс. – Это корабль!

– А с виду настоящий плавучий дворец! – отозвалась Гизмо. – Ты когда-нибудь видел такое?

– Никогда, – мотнул головой Макс.

– Думаешь, там есть еда? – спросила Гизмо.

– Я не знаю, но это первый настоящий корабль, который мы встретили на реке. Что-нибудь там должно быть. Стоит проверить. Даже если еды на борту не найдём, может, где-то рядом город, и там мы добудем себе пищу.

– Ага! Здорово! – Гизмо соскочила с банки и принялась расталкивать носом Крепыша, который так и спал без просыпу на дне лодки. – Эй, вставай!

Такс всхрапнул, потом широко разинул пасть и зевнул, просыпаясь.

– Шарики убегают! Внимание! – крикнул он.

– Ещё лучше! – сказала Гизмо. – Мы с Максом нашли большой плавучий дом.

Крепыш поморгал влажными глазами на Гизмо, потом на Макса:

– Погоди, что? Дом? Мы не можем съесть дом!

– Нет, но мы можем съесть то, что внутри, – пояснила Гизмо.

– В смысле, еду? Вы нашли что-то съестное?

– Надеюсь, – ответил Макс. – Вставай и сам погляди.

Крепыш распахнул глаза во всю ширь и забрался на банку.

– О, это речной пароход! – сказал он. – Первый вожак моей стаи, бывало, сажала меня в свою сумочку и носила с собой на такие лодки играть в карты. Там всегда очень шумно и много мигающих огней. – При воспоминании об этом Крепыш сморщил нос. – А ещё там ходили люди с подносами и предлагали тем, кто играл, еду и напитки. Могу поспорить, там, на борту, тонны еды!

Трое друзей оживлённо перелаивались, пока их судёнышко несло потоком к нагромождению мусора у борта корабля. Но когда они подплыли близко, Макс затих и перестал вилять хвостом.

Пароход сидел на мели под каким-то странным углом, сильно накренившись, наполовину на берегу, наполовину в воде. Пристани не было, только песчаная коса. Похоже, огромное судно потерпело здесь крушение.

Макс заметил в борту, прямо над ватерлинией, тёмную зубчатую пробоину. Лабрадор не мог точно определить: то ли сумеречный свет отражается от воды и падает внутрь трюма, то ли ещё что-то. Но он ясно различал движение за дырой в борту. Там ходили какие-то тени.

В пути Максу и его спутникам уже много чего довелось испытать, а потому лабрадор насторожился. Кто-то, вполне вероятно, уже заявил права на этот корабль. Однако Макс не успел поделиться с друзьями своими соображениями: лодочка ткнулась носом в мусорную запруду, которая тянулась до гребных колёс парохода.

Борт корабля возвышался над ними, отбрасывая чернильную тень на воду.

– Эй, верзила, этот пароход вовсе не такой весёленький, как тот, который я помню, – весь дрожа, заметил Крепыш. – У меня дурное предчувствие.

В этот момент над выкрашенными в белый цвет перилами главной палубы появилась белая голова.

– Тихо, – прошептал Макс, – кажется, там кто-то есть.

Три собаки выгнули шеи, пытаясь рассмотреть обитателя парохода. Солнце садилось позади корабля, и обладатель головы стоял как раз против света. Увидеть его толком не получалось.

Существо смотрело на них. Молча. Неподвижно.

На второй палубе огромного корабля появилась ещё одна голова. Эта тоже была по большей части белая, но с двумя чёрными кругами на морде. На расстоянии эти круги казались двумя пустыми глазницами.

– Вон ещё один, – прошептала Гизмо. – Может, нам стоит поздороваться?

– Не знаю, – ответил Макс. – Давайте подождём.

Обе головы потихоньку наклонялись, их обладатели рассматривали трёх собак.

Потом чуть ниже главной палубы нарисовалась ещё одна.

За ней ещё восемь, одна за другой, просунулись между столбиков крашеных деревянных перил. На некоторых тоже виднелись чёрные пятна, только эти имели очертания причудливых капель и напоминали какие-то невиданные глазищи. Другие головы сверкали белизной, подсвеченные лучами заходящего солнца и мерцающим светом висящих лампочек.

Головы молчали. И продолжали наблюдать.

– Кто это? – спросила Гизмо, силясь получше разглядеть незнакомцев.

Крепыш, весь дрожа, попятился назад и едва не свалился с банки.

– Я передумал, – сказал он. – Мне что-то не хочется лезть на этот корабль. Я не настолько голоден!

– Почему нет? – поинтересовалась Гизмо.

Крепыш с разинутой пастью мотнул головой из стороны в сторону, глядя то на Макса, то на Гизмо.

– Вы что, ребята, не видите? Это же привидения. Корабль населён призраками!

Глава 2
Собаки-пожарные

– Призраками? – усмехнулась Гизмо. – Ох, Крепыш, всем известно, что призраки не плавают на кораблях. Они любят жить в домах!

Смутно очерченные головы все так же нависали над тремя друзьями и таращились через перила. Слышался шелест набегавших на берег волн и свист ветра, который проносился мимо тёмного отверстия в корпусе корабля. Насекомые больше не жужжали.

Макс не мог понять, почему эти головы не двигаются и не говорят. Неужели Крепыш прав и им явились призраки? Но ведь этого не может быть!

Пока Макс и Крепыш стояли в оцепенении, Гизмо, высоко задрав голову, запрыгнула на носовую банку.

– Гизмо! – прошипел Крепыш. – Этот корабль похож на огромный дом с привидениями. Ты не можешь…

– Эй! – громко пролаяла Гиз в сторону неподвижных белых фигур. – Вы привидения?

– О-о-о, нет, – простонал Крепыш. Такс на пузе заполз под банку, на которой стояла Гизмо, накрыл лапами морду и зажмурился. – Никогда нельзя спрашивать призрака, призрак ли он. Если они сейчас поймут, что умерли, то могут сильно обозлиться, просто спятить!

Несколько мохнатых белых голов повернулись, будто переглядываясь.

– Если вы призраки, так и скажите, – пролаяла Гизмо. – Я ещё никогда не встречалась с духами. Это было бы круто!

Одна из фигур, стоявшая высоко над ними, на главной палубе, за перилами с золотистым поручнем, откашлялась совсем не как призрак. Потом подвинулась вперёд и, просунув морду сквозь перила, пролаяла вниз:

– Нет тут никаких призраков. – Голова засмеялась. – Мы всего лишь стая собак. И я вполне уверена, что мы живы.

Остальные головы-призраки, торчавшие тут и там вдоль перил, начали смеяться – они тявкали, рычали и фыркали. Это напомнило Максу картинку из его сна… только лай, который он слышал сейчас, был дружелюбным. Когда обитатели корабля наконец раскрыли пасти, лабрадор распознал знакомые очертания собачьих голов. Чёрные провалы – это вовсе не глаза, а всего лишь пятна на пёсьих мордах.

Существо, которое говорило, сделалось отчётливее: это действительно была собака с висячими ушами и чёрными отметинами по всей морде. Она подскочила, закинула длинные белые лапы на перила и залаяла.

Крепыш глянул на Макса из-под банки:

– Не призраки?

Макс покачал головой:

– Нет, не призраки.

– Мы далматины! – прокричала вниз одна из собак со второй палубы.

– Мы сперва подумали, что это вы призраки, – включилась в разговор другая. – Вы прямо вылитые привидения! – Все собаки на корабле засмеялись.

Крепыш выполз из-под банки и важно подошёл к Максу.

– Я знал, что это далматины, – сказал он своим друзьям. – Просто пытался напугать вас, ребята.

Сверху послышался звук десятков стучащих по дереву лап. Все корабельные далматины бежали вдоль перил, спускались по трапам, звонко цокая когтями по металлическим ступеням, и наконец собрались вокруг своего вожака на главной палубе. Они просунули морды сквозь просветы в белом деревянном ограждении, чтобы получше рассмотреть гостей. Одному псу залепило нос полотнищем флага, и он, отплёвываясь, убрал морду.

– Я когда-то был знаком с далматином, – тихо проговорил Крепыш, чтобы обитатели корабля не услышали. – Это был самый неприятный пёс из всех, с какими я встречался. – При воспоминании об этом глаза такса сузились. – Он никогда не делился со мной шариками. Всегда показывал зубы и рычал, а один раз даже попытался укусить меня!

– Это ничего не значит, Крепыш, – сказала Гизмо, оглядываясь через плечо. – Ты вечно норовишь урвать чужие шарики. Но некоторых это раздражает.

– Нельзя судить обо всей породе по одному псу, – добавил Макс. – Я уверен, что на свете есть супернеприятные таксы, хотя ты совсем не такой.

Вскинув морду, Крепыш провозгласил:

– Смею заверить вас, что мы, таксы, – утончённая и изысканная порода.

На главной палубе предводительница далматинов снова прокашлялась:

– Простите, что прерываю вашу беседу, но скажите, вы пристали здесь с какой-то целью? Или просто проплывали мимо?

У Макса скрутило живот от голода.

– Ну, мы, вообще-то, проплывали мимо, но, гм, тут этот корабль, и мы подумали, может, там есть какая-нибудь еда.

Далматины переглянулись, обменявшись беззвучными репликами.

– Ладно, решено, – пролаяла вниз главная далматинка. – С нашей стороны было бы невежливо отправить вас восвояси, не накормив. Видите дыру в борту?

Дерево вокруг отверстия было расщеплено, по краям пролома торчали острые зубцы, а в брюхе корабля царила кромешная тьма. Пробоина напоминала Максу раскрытую волчью пасть с клыками, готовыми разодрать его шкуру.

– Можете по мусорному завалу пробраться на борт, – прокричала далматинка. – Сумеете?

– Звучит отлично! – отозвалась Гизмо и быстро-быстро завиляла обрубком хвоста.

– Мы встретим вас внизу, у трапа. – Далматинка подалась назад от перил, стая последовала её примеру. Когда все головы исчезли, раздался голос предводительницы: – До скорой встречи!

– Мы доверились далматинам! – покачал головой такс – Кто бы мог подумать.

– Ты разве не голоден, Крепыш? – спросила Гизмо с носовой банки.

Живот пёсика заурчал в ответ.

– Я невероятно голоден, – протянул Крепыш, наклонив голову. – Но я просто больше не доверяю случайно встреченным стаям собак. После всего, что мы испытали в городе и на пути туда! Никогда не думал, что скажу такое, но я предпочёл бы вместо этого наткнуться ещё на один дом, полный кошек!

Макс хмыкнул, нагнулся вперёд и поставил передние лапы на скопившийся у борта мусор, потом подтащил лодку ближе к пароходу. Плавающие в воде брёвна и прочий хлам сбились в кучу у корпуса корабля, однако нос лодки вошёл в завал, будто сделавшись его частью.

Снаружи Макс высвободил лапы из тягучей мусорной массы и, повернувшись к друзьям, спросил:

– Ну что, готовы?

– Ага! – тявкнула Гизмо.

– Наверное, – проворчал Крепыш.

Снова ступив за борт лодки, Макс нащупал лапами гладкое мокрое бревно. Оно немного пружинило под его весом, но не слишком сильно: другой мусор подпирал его со всех сторон и не давал двигаться. Пёс осторожно прошёл по бревну и остановился под самой пробоиной в борту.

– Ну, давай, Гизмо, ты первая, за тобой Крепыш, – крикнул он, перекрывая голосом плеск воды. – Прыгай мне на спину, а потом в эту дыру!

– Есть, капитан! – пролаяла Гизмо.

Через мгновение Макс ощутил, как терьерша приземлилась ему на спину между лопаток. Маленькие лапки царапнули шкуру, когда Гизмо сделала ещё один прыжок, и пушистый чёрно-коричневый комок, пролетев над головой Макса, скрылся в зубастой дыре. Затем ему на спину тяжело скакнул Крепыш и отправился в полёт вслед за Гизмо.

Настал черёд Макса. Оттолкнувшись лапами от склизкого бревна, пёс сиганул в дыру и поехал по холодному мокрому полу. Доскользив до стенки, он тявкнул. Вокруг было темно хоть глаз выколи.

Уши пса уловили шарканье лап: Крепыш и Гизмо топтались где-то рядом.

– Всё в порядке? – спросила терьерша.

– Конечно, – пропыхтел Макс. – Я даже не запыхался.

– Где мы? – поинтересовался Крепыш. – Эти далматины провели нас? Я вам говорил, ребята, что…

Скрип петель не дал ему закончить фразу.

В темноте медленно открылась дверь, в дверной проём полился красноватый свет. Он осветил помещение, где стояли друзья. Тут были полки с человечьими инструментами, вёдра и швабры и ещё какие-то металлические штуки, которые пахли смазкой, грязью и электричеством.

Из-за дверного косяка высунулась морда далматинки-вожака – Макс узнал её по большому треугольному пятну, которое начиналось у неё за глазом и заходило на морду. Собака шире открыла дверь, толкнув её головой. За вожаком сгрудилась вся стая; далматины выгибали шеи, стараясь что-нибудь разглядеть из-за спин друг друга.

Виляя хвостом и одобрительно кивая, далматинка сказала:

– Вы справились!

– Конечно справились! – отозвался Крепыш. – Мы не обыкновенные собаки. – Задрав нос, он гордо прошествовал к далматинке. – Меня зовут Крепыш. Здоровый пёс – это Макс, а моя нетерпеливая подруга – Гизмо. – Нахмурив лоб, такс спросил: – Ну и в чём ваш фокус, мадам?

Далматинка воззрилась на Крепыша с весёлым изумлением и ответила:

– Тут никаких фокусников, сынок, только дружелюбные собаки-пожарные.

– Собаки-пожарные? – широко раскрыв глаза, спросила Гизмо. – Что это такое? Вы ведь не устраиваете пожары?

Далматинка засмеялась, вся стая вторила ей, по корабельному нутру эхом разнёсся их задорный лай.

– Нет, милочка! – ответила далматинка, продолжая посмеиваться. – Нас обучили гасить огонь. Мы помогаем людям!

Гизмо кинулась к далматинам и начала обнюхивать их:

– О, вы боретесь с огнём! Спасаете людей! Как здорово! – Остановившись, она окинула пытливым взглядом новых знакомых с головы до лап. – И сколько пожаров вы потушили?

Главная далматинка откашлялась, но не ответила прямо. Мимо неё протиснулся вперёд более молодой пёс с одним ухом совершенно белым, а другим – полностью чёрным.

– Мы ещё ни одного не потушили, – признался он. – Нас растили всех вместе на ферме и собирались вот-вот отправить к пожарным! – Глаза далматина погрустнели. – Но тут все люди исчезли.

– Ш-ш-ш, Космо, – сказала главная далматинка. – Не стоит портить всем настроение, у нас ведь гости. – Она нежно куснула его за бок, и пёс ушёл назад, ко всей стае.

Обратив внимание на Макса, далматинка кивнула:

– Меня зовут Зефир. Вы все трое, наверное, ужасно проголодались. Пойдёмте наверх, и там мы дадим вам чего-нибудь поесть. Остальные ребята представятся по пути.

– Вы очень добры, – сказал Макс и строго взглянул на Крепыша. – Мы вам благодарны.

Виляя хвостом, Зефир ответила:

– Это пустяки. Пошли!

Развернувшись, далматинка повела их на главную палубу корабля. Справа от маленькой каморки, из которой они вышли, стоял большой металлический бак, доверху заваленный мешками с мусором. Над ним находился люк. Макс предположил, что, вероятно, люди сбрасывали сюда отходы во время плавания, а потом опорожняли этот контейнер.

Освещение было тусклое – высоко на стальных опорах висело несколько красных лампочек, забранных металлическими сетками. Лампочки заливали трюм корабля зловещим алым светом. Между решётками пола высились гигантские трубы. И ещё тут были металлические приборные панели, должно быть, люди использовали их для управления кораблём.

Десятки лап цокали по мосткам, а Зефир, петляя по лабиринту между труб и разных механизмов, шагала впереди. Пол везде шёл немного в гору, и казалось, будто они всё время поднимаются по склону пологого холма.

Молодой пёс, который разговаривал с Гизмо, Космо, повернул голову назад, радостно дыша, и попытался завести беседу с Крепышом. Правда, без большого успеха.

– Я никогда ещё не встречал таких маленьких собак, как ты! – сказал Космо. – Что ты умеешь делать? Ты тоже борешься с огнём?

Таксик закатил глаза:

– Скажешь тоже. Я один раз оказался в горящем доме, и, знаешь, это было так себе событие.

Такс попытался удрать вперёд и нагнать Макса, но любопытный далматин встрял между ними.

– Ну да, я думаю, тушить пожары – это не для всех, – согласился Космо и, помахивая хвостом, спросил: – Может, ты любишь летающие тарелки? Вот это весело! Мне нравится подпрыгивать и хватать их зубами. – Пёс широко раскрыл пасть и щёлкнул челюстями, изображая, что ловит летающий диск.

– Нет. – Крепыш фыркнул. – Я не любитель фрисби. Они слишком велики для моего рта.

– А как насчёт белок? Ловил когда-нибудь белку? Я люблю гоняться за бе…

– Ха! – оборвал его Крепыш. – Я не ловлю белок. Они размером почти с меня. Только сумасбродки вроде Гизмо охотятся на белок.

– Спасибо! – отозвалась Гиз, которая бежала с другого бока от Макса.

– Нет, я не люблю гоняться за едой, – продолжил Крепыш. – Предпочитаю корм из пакета.

– О, я тоже! – Космо замельтешил острым хвостом. – Я люблю шарики. Это самая лучшая еда!

– Да? – сразу заинтересовался Крепыш. Он уставился снизу вверх на болтливого далматина. – Я тоже. У вас, гм, у вас тут, случайно, нет их, а?

– Увы, нет, – вздохнул Космо. – Но вам понравится наш ужин. Сегодня у нас печенье!

Впервые за много дней уши Крепыша приподнялись. Язык высунулся наружу, и с него закапала слюна.

– Печенье? – протявкал таксик. – Ох, как давно я не ел собачьего печенья. Я предпочитаю то, которое в форме косточек, – у него бывают разные вкусы, иногда мясной, иногда куриный, но более мягкое, в форме мячиков мне тоже нравится. Однажды мне попалось печенье в форме косточек, которые внутри были заполнены вкусными хрустящими кусочками. Вот был приятный сюрприз! Ну, то есть я, конечно, любитель шариков, но печенье!.. Это редкое лакомство.

Космо перестал вилять хвостом, опустил его и зажал между лап. Потом смущённо проговорил:

– Ну, вообще-то, это песочное печенье. Какое люди едят. Мы нашли его в большом холодильнике и вытащили, чтобы оттаяло, так что теперь оно, наверное, уже согрелось… Может, немного отсырело, но ты же понимаешь…

– Ох, – вздохнул Крепыш.

Макс опустил голову и толкнул таксика под зад.

– Веди себя прилично, – сказал он. – Нам повезёт, если мы получим хоть какую-нибудь еду.

– Да, да, поверь мне, я благодарен! Но настоящее печенье… – Такс покачал головой. – Ты исполняешь какой-нибудь трюк и получаешь вкусняшку. Как я скучаю по тренировкам с моими людьми…

Собаки замолчали. Зефир привела всю компанию к основанию металлического трапа, который вёл наверх, к закрытой двери. Но едва она поставила лапу на ступень, как дверь вдруг открылась и с грохотом ударилась о стену.

В дверной проём ударил яркий белый свет, он рассеял мутное свечение красных лампочек.

Все далматины замерли и притихли, а в просвете двери возник силуэт огромного пса.

– Я Босс, – прогремел он. – Я главный на этом корабле, и никому не позволено заходить на борт без моего разрешения!

Прочистив горло, Макс высоко поднял голову и протиснулся между далматинами, чтобы встать рядом с Зефир у подножия трапа.

– Прошу прощения. – Он вежливо наклонил голову. – Я думал, что главная тут Зефир. Она пригласила нас на корабль. Мы не предполагали, что из-за этого возникнут какие-нибудь проблемы.

Пёс с рычанием шагнул вперёд. Чем-то он даже напоминал Макса: морда широкая, уши висячие. Но в груди и плечах Босс был шире. И шерсть у него отличалась от Максовой: рыже-коричневая и чёрная с крупными белыми подпалинами на морде, животе и могучей груди.

Пёс обнажил острые зубы, прищурил льдисто-голубые глаза и пролаял:

– Ты сомневаешься в моей власти здесь, на борту корабля, мальчишка?

Макс мотнул головой:

– Нет! Я вожак своих друзей, но я не…

– Ты вожак? – гавкнул пёс. – Много собак уже побывало здесь, они пытались захватить власть, но я не допускаю этого, нет, дорогой мой. – Сделав угрожающий шаг вперёд, местный босс посмотрел прямо в глаза Максу. – Если ты что-то затеял, я вызываю тебя на бой!

Глава 3
Вызов брошен

– Я так и знал! – гавкнул Крепыш. – Коварные далматины! Это ловушка!

– Я не далматин и никогда им не был, – прорычал стоявший наверху пёс.

Босс, видимо, его имя, а не только статус, решил Макс и вышел на решётчатую площадку возле трапа. Тяжёлая дверь с грохотом закрылась, и местного вожака залило неземным красным светом машинного отделения.

– По породе я – австралийская овчарка. Наша родина далеко за океаном. – Он неторопливо спускался вниз, задрав вверх неподвижный пёстрый хвост и придирчиво изучая вновь прибывших.

– Ого! – тявкнула Гизмо и насторожила уши. – Мы как раз хотим попасть к океану. Если ты прибыл оттуда, может, тогда…

Босс гавкнул на неё от подножия трапа, его низкий лай подхватило эхо. Обычно бесстрашная терьерша припала к полу и отползла назад.

Зефир и остальные далматины повесили головы и расступились, оставляя Макса один на один с Боссом. Тот, рыча, пересёк пустое пространство, не спуская с противника ледяных глаз.

Космо шепнул Крепышу:

– Прости. Мы не собирались заманивать вас в ловушку, клянусь.

Босс клацнул зубами на Космо, и молодой пёс отскочил в сторону.

Овчарка остановилась в нескольких шагах от Макса. Не приходилось сомневаться, что из двоих псов Босс был крупнее, даже если большую часть объёма давала лохматая шерсть. У Макса не было никакой охоты вступать с ним в схватку. Лабрадор устал от драк и преследований. Ему хотелось всего лишь найти своих людей, еду и тёплую лежанку.

У Макса заурчало в животе. Уши Босса вздрогнули, но пёс не отвёл холодного взгляда от противника. Австралиец, сведя брови, медленно, насторожённо помахивал хвостом.

– Ты меня слышал? – угрожающе прорычал Босс. – Хочешь командовать моей стаей? Думаешь, ты победишь меня в драке, мальчишка? – Пёс оттянул брыли, показывая клыки.

Макс по природе был дружелюбным псом. С новыми людьми и животными он привык вести себя по-доброму. Инстинкты подсказывали ему обнюхать нового знакомца, приветственно лизнуть и подружиться. Испытывать насторожённость при встрече со стаями собак – это было для него ново, он ещё только начал учиться этому во время путешествия.

Но Макс был не из тех собак, которые уклоняются от вызова, когда он брошен.

Лабрадор стоял спокойно, смотрел в глаза Боссу и ничего не отвечал. Макс понимал, что все собаки, собравшиеся вокруг, наблюдают за ними, и знал, что ни одна из них не встрянет в схватку между двумя вожаками. Долго-долго слышно было только шумное дыхание собак и звук капающей на металл воды.

Надо на что-то решаться. Можно принять вызов и попытаться стать тут главным. В прошлом Макс так и поступил бы.

Но голод подсказывал ему другое решение.

Макс поджал хвост и отступил назад.

– Прошу прощения, что мы без спросу зашли на твой корабль, Босс, – сказал он, опуская голову и припадая к металлическим решёткам пола. – Я тут не для того, чтобы бросать тебе вызов. Я уважаю твою власть над живущими здесь собаками.

– Правда? – спросил Босс.

Хвост австралийца перестал двигаться, пёс уставился на Макса, удивлённо приподняв одну бровь.

– Правда, – подтвердил тот. – Мы не собираемся жить на твоём корабле. Просто проплывали мимо. Эти далматины… Зефир и её друзья пригласили нас сюда поесть, потому что уже несколько дней мы не находили никакого корма.

– Я понимаю, сынок, понимаю.

Босс повернулся и пошёл мимо далматинов к Зефир. Как только он оказался вне пределов слышимости, Крепыш ткнул носом заднюю лапу Макса.

– Что ты делаешь? – прошипел такс. – Ты позволишь этому псу подмять нас под себя, как сделал Председатель? Он наорал на Гизмо!

Макс шикнул на него и прошептал:

– Подожди. Не знаю, как ты, но я не в том состоянии, чтобы драться.

Крепыш зарычал от досады, потом отошёл от Макса и встал рядом с Космо и Гизмо.

– Зефир, – пролаял Босс, остановившись перед далматинкой, – ты привела на борт этих трёх дворняг и предложила им нашу еду, не спросив меня?

– Прошу заметить, я чистокровный пёс! – тявкнул Крепыш.

– Молчи, – шепнула ему Гиз.

Зефир спокойно кивнула:

– Да. Прости, Босс, просто ты спал, а они показались мне такими милыми…

– Мы не хотели будить тебя, – встрял в разговор один из далматинов. – Всем известно, какой ты сердитый, когда не выспишься.

Светлые глаза Босса переметнулись с Зефир на другого далматина. Пёс вздохнул и пошёл к Максу.

– Хорошо, сынок, расправляй хвост и вставай передо мной во весь рост, – проговорил Босс низким голосом, в котором, однако, больше не слышалось угрозы. Максу показалось на слух, что австралиец стар и устал, но настроен невраждебно.

Пёс сделал, что ему велели.

– Мы не хотели неприятностей.

Босс издал ещё один вздох:

– Вы не хотели. Я вижу. – Покачав головой, он обернулся к Гизмо. – И прости, девочка, что я нарычал на тебя.

Гизмо завиляла хвостиком и скакнула вперёд, Крепыш подался следом за ней.

– Ничего страшного! – сказала терьерша. – Я не испугалась, ничего такого. Просто иногда громкие звуки удивляют меня.

Крепыш, склонив голову, недоумённо разглядывал крепкую австралийскую овчарку.

– Всего минуту назад ты лаял на нас и вызывал Макса на бой, – заметил он. – А теперь тебя словно подменили, совсем другой пёс.

– Вовсе я не другой! – взревел Босс и вскинулся на задние лапы.

Крепыш отбежал назад и пролепетал:

– Громкие звуки и меня тоже пугают, то есть удивляют!

Прокашлявшись, Босс сказал уже более мягким голосом:

– Приходится быть осторожным. А то пустишь на борт кого-нибудь, а потом беды не оберёшься. Теперь вокруг шатается много псов, задиристых, что твои петухи в курятнике. Многие, куда ни попадут, тут же метят в вожаки. И не сосчитать, сколько таких уже покушались на наш дом и хотели захватить тут власть. – Он покачал головой. – Всякое может случиться, надо быть начеку.

– Я понимаю, – кивнул Макс. – Таких властолюбцев мы тоже встречали немало. Мы пришли с севера, там есть целый город под контролем добермана, который хочет всеми командовать. Это нехорошее место.

Босс выпятил белую крапчатую грудь и оглядел Макса с ног до головы.

– По тебе видно, что ты недавно дрался. Вот почему я не мог не бросить тебе вызов, сынок. Надо было проверить, чего ты стоишь, и прочее.

– Эй, дядя. – Крепыш вразвалочку приблизился к Максу. – Макс хороший пёс, слышишь? Но это не означает, что он поведётся на всякую чепуху. Ты хочешь устроить с нами заваруху? И-и-йа-а-а! – Такс подпрыгнул и крутанулся вокруг своей оси, хлестнув в воздухе острым, как кончик ножа, хвостом. – Ну так мы тебя отделаем!

Едва сдерживая смех, Босс сказал:

– Для такого малыша у тебя отличный удар. Вижу, у Макса есть верные друзья, которые встанут горой за его честь. А это многое говорит о собаке. – Обнюхав Макса, он продолжил: – Могу поспорить, вам троим есть что порассказать о том, как вы очутились у нашего порога.

И трое друзей рассказали свою историю. Макс начал с того дня, когда исчезли люди. Далматины собрались вокруг, чтобы послушать, и он поведал им о странных и недобрых предчувствиях Мадам Кюри; о том, как с помощью Крепыша он освободился из клетки в ветеринарной клинике; о драке с волками Дольфа. С этого места рассказ подхватил Крепыш. Такс описал, как храбро он провёл Макса через лес к его, Макса, прежнему дому, а потом настоял на том, чтобы они его покинули.

– Не люблю нахваливать сам себя, – сказал он, – но если бы не я… ну, кто знает, где бы мы были сейчас.

Когда пёсик добрался до истории с Анклавом, в разговор вступила Гизмо. Она рассказала о жизни с Дэнди Когтем и о том, как они втроём отправились в город. Молодые далматины стали подвывать от страха, когда Гиз упомянула кошачий дом, и не успокоились, даже когда Макс заверил их, что кошки были миролюбивые. А когда речь зашла о дальнейшем путешествии по городу, полному обезумевших от голода и одиночества собак, все притихли.

Наконец Гизмо добралась до истории с Корпорацией. И тут у Макса заурчало в животе.

– Ну ладно. – Босс встал и потянулся. – На этом пока остановимся. Ясно, что нашим новым друзьям многое пришлось испытать, но нужно наконец накормить их.

Макс не мог скрыть радости, хвост у него так энергично заходил из стороны в сторону, что Босс захохотал.

Гизмо спросила:

– А после еды ты расскажешь нам, как оказался на этом корабле во главе стаи далматинов?

– О, тут не одни только далматины, – ответил Босс. – На борту «Цветка» много разных собак.

– Цветка? – не поняла Гизмо. Наморщив лобик, она смущённо проговорила: – Что-то никаких цветов я тут не заметила.

Босс рассмеялся.

– Это судно, на котором вы находитесь, называется «Цветок Юга», – объяснил он. – Здесь трудно понять, почему у него такое имя, но подождите, пока не окажетесь наверху. Я считаю, мы тут буквально купаемся в роскоши. – Повернувшись к трапу, он пролаял: – Зефир! Космо! Астрид!

Три собаки – двух из них Макс уже знал – подбежали к вожаку.

– Да, Босс? – спросила Зефир.

– Ни к чему, чтобы вся стая пятнистых щенков носилась по моему пароходу, – сказал он. – Вы втроём покажете корабль Максу, Крепышу и Гизмо. – Выгнув шею и поглядев на остальных далматинов, Босс скомандовал: – Вы все можете вернуться к тому, чем занимались до прихода гостей.

Далматины хором издали разочарованное «у-у-у», но послушались вожака и один за другим стали подниматься по трапу. Они открыли тяжёлую дверь наверху и исчезли за ней в ярком свете. Вскоре внизу остались только Макс, Крепыш и Гизмо, а также три назначенные им в провожатые собаки.

– Ну ладно, ребятки, развлекайтесь, – гавкнул Босс. – Надеюсь, вы меня извините, но я пойду прилягу.

Макс склонил голову:

– Конечно.

Австралиец скачками взобрался вверх по трапу. Как только он скрылся из вида, Астрид, одна из немногих собак-пожарных, у которых головы были совершенно белые, с облегчением произнесла:

– Ух! Все прошло не так уж плохо.

– О да, в прошлый раз было гораздо хуже. – Космо часто-часто закивал, и его уши – чёрное и белое – затрепыхались. – Я так рад, что вы, ребята, оказались хорошими собаками. Если бы вы были плохими… – Он поёжился, и шерсть у него на загривке приподнялась, будто рябь пошла по воде. – Ну да ладно…

Макс задумался, что случилось бы, если бы их посчитали «плохими» собаками? Неужели их заперли бы в клетки и оставили голодать, как у Председателя в Корпорации? Или с ними приключилось бы ещё что-нибудь похуже?

Однако живот у лабрадора подводило от голода, и ему сейчас было не до размышлений. Еда близко, нужно поскорее насытиться.

Пёс надеялся, что запросы живота не приведут его – и, конечно, Крепыша и Гизмо – к новым неприятностям.

Глава 4
«Цветок Юга»

Три далматина провели Макса, Крепыша и Гизмо вверх по трапу, потом через тяжёлую, открывающуюся в обе стороны дверь в мир, омытый светом.

Макс даже зажмурился – лампы на потолке горели очень ярко; от лап пришло ещё одно новое ощущение – они больше не прикасались к холодным металлическим решёткам, а тонули в толстом, ворсистом ковре. Поморгав, лабрадор увидел, что стоит в коротком коридоре. Ковёр с орнаментом из красных и золотых ромбов был тут единственным ярким пятном, а всё остальное довольно блёклое: гладкие белые стены и несколько дверей.

– И где же та самая роскошь? – осведомилась Гизмо.

– Да ну её, эту роскошь. Шарики-то где? – требовательно спросил Крепыш.

Зефир шла впереди, она направилась прямиком к двойным серым дверям с грязными пластиковыми окошками.

– О, погодите, роскошь впереди, – бросила она через плечо.

Повинуясь командному лаю Зефир, Космо и Астрид кинулись вперёд. Каждая собака носом открыла внутрь одну из створок маятниковой двери, и стало видно находившееся за ней помещение.

Тут было ещё больше света, потому что он отражался от… серебра.

Пол здесь был выложен чёрно-белыми шахматными плитками, но всё остальное сверкало отполированным металлом. По центру просторной комнаты и вдоль боковых стен тянулись ряды столов, стеллажей и плит. На столешницах стопками высились сковороды и противни, на крючках висели черпаки и кастрюли. На верхних полках стояли сотни пластиковых баночек со специями. Запах просачивался из контейнеров в воздух, попадал в нос Максу и будил воспоминания о родной ферме.

Это была кухня, но очень большая – в таких Макс ещё никогда не бывал. Тут хватит места для нескольких десятков поваров, готовящих сотни блюд. И Макс сейчас с радостью съел бы их все.

– Ой, как хорошо тут пахнет! – восторженно проговорила Гизмо и остановилась рядом с разинувшим пасть Максом.

Фыркая и принюхиваясь, Крепыш проплёлся мимо друзей. Очевидно, взяв след, он поднял голову и метнулся к ближайшей плите. Быстро-быстро работая языком, такс стал лизать какой-то присохший к дверце кусочек пищи, который только портил безупречную поверхность.

– Мм! – промычал Крепыш. – Жир! Немного прогорк, но всё равно неплохо! Неплохо!

Зефир хмыкнула и направилась вглубь кухни. Космо и Астрид двинулись следом, и двери, которые они держали открытыми, скрипнув на петлях, затворились.

– Не нужно лизать пролитое, – сказала Зефир. – Идёмте сюда.

Трое далматинов свернули направо. Макс, Гизмо и Крепыш – последний неохотно – пошли за провожатыми. Впереди простиралась большая комната – кладовая, догадался лабрадор, только размером в десять раз больше, чем у него дома. Тут до самого потолка высились стеллажи, плотно заставленные пакетами, коробками, стеклянными банками, жестянками и бутылками. Разные припасы лежали и на металлических столах посередине кладовой. Большую часть пола занимали мешки с мукой и крупами, а также довольно внушительные, повыше Гизмо, ёмкости с сыпучими продуктами, очень похожими на сухой собачий корм.

У входа в кладовую виднелась огромная металлическая дверь. Как и у двойной маятниковой, у этой тоже в верхней части имелось оконце, только сплошь заиндевевшее. Подойдя ближе, Макс почувствовал, как от двери веет холодом.

Рядом с морозной дверью стояла стопка картонных подносов в пластиковых упаковках. На подносах аккуратными рядами лежали белые шарики из теста. Некоторые упаковки были разорваны, на подтаявших шариках виднелись отметины собачьих зубов.

– Что это? – спросил Макс.

– Печенье! – протявкала Астрид. – Конечно, оно вкуснее, когда испечено, но всё же это лучше, чем ничего!

И тут Макс сообразил: эти бесформенные комки теста – заготовки для печенья, которое ели вожаки его стаи и которое всегда так хорошо пахло… А это имело запах… Пёс старательно принюхался и определил: муки´. Он почувствовал, что пасть у него наполнилась слюной.

Виляя тонким пятнистым хвостом, Космо кинулся вперёд и сунул нос в одну из вскрытых пачек сырого печенья. Схватив поднос зубами, он стал мотать головой, пока не освободил его от пластиковой обёртки. Потом подтащил поднос к гостям и опустил его на пол прямо перед Крепышом. Челюсти далматина раскрылись в улыбке.

– Видишь, песочное печенье! – радостно прогавкал Космо. – Давайте попробуйте!

Крепыш осторожно подошёл к подносу и понюхал один комочек. Сморщив нос, такс попятился:

– Это, э-э-э… пахнет как-то не так.

– Ох, Крепыш, не бойся пробовать новое. – Гизмо впилась зубами в одно сырое печенье. Повернув голову, она оторвала кусочек и села, чтобы его прожевать. Подвигала челюстями. И ещё подвигала. Наконец терьерша с усилием проглотила то, что жевала, поморщилась и вынудила себя радостно улыбнуться:

– Видишь? Не так уж плохо.

Космо повесил голову и перестал вилять хвостом:

– Ну, может быть, завтра Босс достанет для оттаивания хот-доги или какое-нибудь мясо. Только он знает, как открывать холодильник, поэтому решение, чтó мы будем есть, остаётся за ним.

Астрид фыркнула.

– Босса здесь нет, верно? – сказала она. – Давайте, по крайней мере, дадим им немного гранолы.

– Гранолы? – не понял Макс.

Астрид вскинула брови и склонила голову в сторону Зефир. Та со вздохом махнула лапой.

– В кладовку! – скомандовала Астрид.

Далматинка провела их мимо сетчатых металлических этажерок к большим пластиковым контейнерам, которые Макс заметил раньше. Оказалось, что гранола – это смесь овсянки с орехами, которую ели люди. Она не пахла ничем мясным, привычным для собак, но приятно хрустела, как собачий корм в шариках. Макс понял это уже после того, как, понуждаемый голодом, набил пасть гранолой и стал жадно заглатывать её, почти не жуя. Гизмо стояла у бака рядом с ним и тоже аппетитно хрустела сухими хлопьями.

Макс услышал за спиной скрип открываемого крана, потом полилась вода. Дожёвывая последнюю захваченную в пасть порцию гранолы, пёс обернулся на звук. Космо стоял на серебристом столе и наполнял водой раковину. На полу под раковиной Крепыш, окружённый печеньем, с упоением поглощал клейкие полуфабрикаты.

– Эй, давай-ка не так быстро, – забеспокоился Макс, подходя к другу. – Смотри, как бы тебе не стало худо.

– Тебе правда нравится это печенье? – спросила Гизмо, удивлённо округляя глаза.

Улегшись на живот, Крепыш положил морду на остатки печенья, как на подушку, и удовлетворённо закрыл глаза.

– Ты была права, Гиз, – изрёк он. – Не нужно бояться пробовать новое. И я думаю, это отличное печенье для собак!

Макс закинул передние лапы на край раковины и напился воды. Крепыш с Гизмо последовали его примеру, забравшись на столешницу по маленькой стремянке. С набитыми впервые за несколько дней животами трое друзей уселись под раковиной.

– Пора вздремнуть, – объявил Крепыш.

– Вздремнуть? Ты шутишь? – часто дыша и нетерпеливо поглядывая на трёх собак, выпалил Космо. – Придётся вам, ребята, отдохнуть во время экскурсии! Я ещё ни разу не был экскурсоводом, и вы не уснёте, пока я не покажу вам всё!

Крепыш положил голову на лапы:

– Большой корабль, внизу вода – то да сё, пятое-десятое. Суть нам ясна.

Максу, после того как он утолил голод, хотелось только одного: свернуться калачиком на каком-нибудь коврике и уснуть. Но юный далматин сгорал от нетерпения.

– Пошли, Крепыш, – скомандовал лабрадор. – Не годится так вести себя в гостях. – А Космо он сказал: – Веди нас.

Крепыш тяжко вздохнул, встал на лапы и поплёлся за Максом, Гизмо и тремя далматинами в дальний конец кухни. Сразу за длинным металлическим столом, уставленным стопками белых тарелок, оказалась ещё одна серая двойная дверь. Из-за неё доносились какое-то странное пиканье и звуки музыки. Как и в прошлый раз, Космо и Астрид распахнули двери, чтобы пропустить вперёд Зефир, Макса, Крепыша и Гизмо.

Макс ступил на мягкий толстый тёмно-красный ковёр. Только на этот раз он очутился не в коридоре, а в просторном зале – огромном, как задний двор у него на ферме.

Весь зал был заставлен круглыми столами под кружевными скатертями. Вокруг столов стояли стулья с высокими спинками. Каждый стол украшала стеклянная ваза с засохшими цветами. На потолке висели золотые люстры со сверкающими хрустальными подвесками. Вдоль стен тянулась вереница полукабинетов – отдельных столиков, разделённых диванами из полированного тёмно-коричневого дерева с красными кожаными сиденьями.

– Ресторан, – пояснил Космо, – для людей.

Зефир провела всю компанию вдоль отделанной деревянными панелями стены в зал ещё большего размера. Музыка и пугающее пиканье становились всё громче. Тут освещение было ещё ярче; как и в ресторане, ровными рядами стояли столы, но не такие, за какими люди обычно едят. Макс заметил стопки красных, белых и чёрных круглых фишек, рассыпанных на зелёном сукне столешниц и на тёмном ковре. Значит, это столы для карточных игр. Отец вожаков его стаи иногда смотрел по телевизору, как мужчины и женщины играли в карты за такими столами.

Оглушительная музыка неслась от автоматов, которые выстроились в три ряда на правой стороне зала. Они смахивали на вмонтированные в кабинки телевизоры; в каждой кабинке стоял высокий пластиковый стул. Все машины мигали огнями и издавали пронзительные визгливые звуки.

– Почему такой шум? – прокричал Макс.

Зефир пригнула голову:

– Это игорные автоматы, так говорят некоторые собаки. Мы пытались отключить их, но не разобрались, как это сделать.

– Со временем привыкаешь, – пропыхтел Космо.

Макс не представлял, что его ждёт на борту «Цветка Юга», но на подобное точно не рассчитывал. Он сделал шаг в зал и остановился, наступив лапой на что-то скользкое, пластиковое. Пёс глянул вниз: красная покерная фишка.

Справа, рядом с мигающими игорными автоматами располагалась длинная стойка, за которой на полке перед большим зеркалом выстроились в ряд стеклянные бутылки всевозможных форм и размеров. Слева была будка, со всех сторон закрытая стёклами. Внутри её прятались высокие золотые шкафы, целиком состоявшие из маленьких прямоугольных ящичков. Один из шкафов не сверкал золотом, как остальные: он был широкий, чёрный и матовый и, похоже, был сделан из толстых листов прочного металла. На его дверце имелась серебристая ручка и круглый чёрный диск с цифрами.

– Что это за металлическая коробка? – спросил далматинов Крепыш. – Там еда?

– Мы не знаем, – мотнул головой Космо. – Пытались открыть его, но он заперт. Хотелось бы мне знать, что там внутри!

– Ох, могу поклясться, там еда! – вздохнул Крепыш. – Люди всегда держат всё самое лучшее под замком.

Зефир сказала:

– Пошли дальше. – И провела всех под игральными столами. – Тут мы спим, – пояснила она. – Одни внизу, другие наверху. Из столов получаются удобные лежанки.

– Разве здесь больше негде спать? – спросил Макс, указывая мордой на игорные автоматы: мол, как спать при таком-то шуме? – А что на других палубах?

Астрид покачала белой головой:

– Ну, на верхней палубе холодно, потому что она открытая. А на той, что над нами, тихо, но там, по-моему… слишком темно и пусто. Большинство из нас любят свет и звуки. Это создаёт ощущение, будто люди ещё здесь, понимаете?

– И, как я уже сказал, – добавил Космо, – к этому привыкаешь! Тут все привыкли.

Только после этих слов провожатого Макс заметил, что в комнате были и другие собаки; многие крепко спали. На одном из длинных столов растянулась в изнеможении золотистая ретриверша. Собака засунула голову между двумя гигантскими красными игральными костями, заткнутыми в угол у стены, и пыталась уснуть. Рядом с ней на одеяле свернулись клубками пять щенков, таких маленьких, что лапки их казались коротенькими обрубками, а глазки едва прорезались. Щенята дрожали и копошились, тихо поскуливая.

– Это Глория, – шепнула Астрид, когда они проходили мимо. – Она нашла нас на прошлой неделе и должна была вот-вот ощениться. У малышей ещё нет имён.

Гизмо вытянула шею, пытаясь рассмотреть щенков, и тихонько заскулила:

– Мы помогли бы ей выбрать имена!

Мохнатый пёс из породы пастушьих собак, лежавший под столом, приветливо махнул хвостом при появлении гостей. Несколько собак, породы которых Макс не смог определить, разговаривали между собой, катая щенка на золотом колесе с красно-чёрными вставками. Щенок тявкал от удовольствия. Никто из этой компании, казалось, не заметил вновь прибывших и не заинтересовался ими.

В глубине имелись двери из такого же тёмного дерева с золотой отделкой, что и остальной игорный зал. Справа от двери стоял большой круглый стол, вокруг которого сидели на стульях семь собак; они с умным видом уставились на разбросанные по столу карты.

– Как идёт игра, Граф? – спросила Зефир.

Коренастый серый бульдог, пожёвывая что-то вроде хлебной палочки, покосился на далматинку и проворчал:

– Эх, всё ещё пытаемся разобраться, мисс Зефир. Шерлок продолжает настаивать, что мы не должны использовать карты с маленькими сердечками.

– Нет, нет и нет, – проговорил жёлто-коричневый, унылого вида старый бладхаунд. – Это не сердечки! Говорю вам, вожак моей стаи всё время играл в эту игру. Когда вы видите эти половинки ромбов с двумя округлыми выпуклостями, то вам полагается кричать и разбрасывать фишки во все стороны.

– Звучит сомнительно, Шерлок, – сказала колли с тёмной шерстью и лапой перемешала ближайшую к себе стопку карт. – Я думаю, нужно выкладывать их одну за другой – красную, чёрную, красную, чёрную, пока не останется карт, и тогда кричать: «Бинго!»

– Хм? – задумчиво произнёс бультерьер. – Чего тебе?

– Это не про тебя, Бинго, про игру.

Шерлок пощёлкал языком:

– Говорю вам, ребята, не так надо играть.

Все семь собак разом затявкали, пытаясь убедить товарищей в своей правоте. Космо и Астрид открыли красивые и, видимо, более тяжёлые – судя по тому, как им пришлось напрячься, – двойные деревянные двери. А Зефир крикнула игрокам:

– Хорошего вечера, друзья! – Выходя из игорного зала на палубу, далматинка добавила: – Они занимаются этим уже не одну неделю. Так и не могут договориться о правилах. Но я полагаю, им всё равно не скучно.

Тёплый бриз с реки ласково обдувал Макса и его друзей. Цветные флаги трепетали на ветру. Тут было совсем темно; а за перилами палубы мерцали отражения белых лампочек, подвешенных между опорами, на которых держался натянутый тент. Свет из окон казино и отблески лампочек были неяркими и приятными.

Стрекотали невидимые цикады, квакали лягушки. Макс закрыл глаза и принюхался к влажному воздуху. Он с наслаждением вбирал ноздрями исходившее от реки ощущение покоя. Как хорошо вырваться из плена маленькой лодчонки! Может, ему удастся найти для себя и своих друзей судно покрупнее, чтобы проделать на нём остаток пути к океану.

Зефир отвела их по трапу на вторую палубу, потом на следующую, и наконец вся компания оказалась на самом верху. Откуда-то издалека словно доносились человеческие голоса. Макс растерялся.

– Прелестное место. – Крепыш озирался, изумлённо раскрыв пасть.

– Тут не поспоришь, – согласилась с ним Гизмо.

На верхней палубе корабля был устроен бассейн. Макс ещё никогда такого не видел, но ошибиться было невозможно: от голубой воды поднимался химический запах хлорки, а сама она светилась благодаря лампочкам, закреплённым под водой, на кафельных стенках.

Вокруг бассейна стояли белые шезлонги и круглые столики под красными и жёлтыми зонтами. На шезлонгах лежали собаки, они молча смотрели в ту сторону, откуда доносились человеческие голоса. На гладкой стене напротив бассейна показывали фильм. Какая-то сердитая женщина дала пощёчину мужчине. Они вытаращились друг на друга, а потом – вот чудеса! – начали целоваться.

– Многие из нас приходят сюда, чтобы отдохнуть перед сном, – объяснила Зефир, усаживаясь рядом с баром, похожим на тот, что был в игорном зале. – Днём фильм смотреть невозможно, но всё равно приятно подняться сюда и немного поплавать в бассейне.

– У вас есть фильмы? – спросил Крепыш и восторженно завилял хвостом. – Ой, как я по ним соскучился! Раньше я смотрел их без конца с вожаком моей стаи и одновременно чем-нибудь закусывал. Скажи, у вас есть фильм с жёлтыми кирпичиками?

– Не-а, – ответила Астрид. Она улеглась на пол и опустила голову на лапы, в её больших глазах отражались образы с экрана. – У нас всего один фильм, и он повторяется снова и снова.

Макс принюхался, направив нос в сторону экрана:

– У вас всё время один и тот же фильм? И вам не надоело?

– Может, и надоело, – отозвался Космо, не сводя глаз с картинок на экране. – Но это напоминает мне о моих людях. Я по ним скучаю.

Макс тоже стал смотреть фильм, все притихли. У того мужчины, который целовал женщину, теперь было двое детей, они бежали к машине, чем-то напуганные. Эти дети совсем не были похожи на вожаков стаи Макса: Чарли и Эмма были младше и с другими волосами, но пёс всё равно не мог удержаться от мысли о своих людях. А вдруг вожаки его стаи так же перепугались, когда им велели оставить своего четвероногого друга? И каково им сейчас? Неужели всё так же страшно?

Макс надеялся, что нет. Пускай лучше они спокойно спят и видят его во сне, как он сам всегда видит их. Пёс поклялся себе, что найдёт своих родных, причём очень скоро.

Лабрадор услышал, как одна из собак, лежавших на пляжных стульях, всхлипнула. И Макс не стал бы осуждать её за малодушие. Что происходит в фильме, непонятно, но одного только звука человеческих голосов хватает, чтобы…

Макс, Крепыш и Гизмо улеглись рядом смотреть кино.

– Я скучаю по добрым людям, – задумчиво произнёс Космо.

– Я тоже, – отозвалась Гизмо. Потом спросила: – Погоди-ка… по добрым людям? А что, разве бывают другие?

Далматины завозились на своих местах, будто им вдруг стало неудобно, и озабоченно переглянулись.

– Бывают и плохие люди, – нервно прошептала Астрид. – Очень, очень плохие.

Зефир строго посмотрела на Макса:

– Вам ни к чему знать о плохих людях.

Макс открыл было пасть, чтобы спросить, каких именно плохих людей она имеет в виду, но далматинка отвернулась. Не успел пёс и слова произнести, как она добавила:

– Мы не хотим говорить об этом. Вы проделали долгий путь. Смотрите кино и отдыхайте.

Макс и впрямь с удовольствием отдохнул бы, но тут ему сделалось не до отдыха. Собаки на этом корабле чего-то боялись.

Предполагалось, что все люди исчезли, однако у Макса невольно возникло ощущение, что далматины встречались с какими-то людьми совсем недавно. И это были очень нехорошие люди.

Глава 5
История Босса

Пока шёл фильм, Макс много раз закрывал глаза, но сон не приходил.

В общем-то, жаловаться было не на что: живот полный, ночь тёплая, воздух свежий, если не считать лёгкого запаха хлорки, вокруг лежат довольные собаки. Причиной бессонницы Макса являлись не звуки с экрана. Наоборот, голоса с экрана звучали успокаивающе. Макс только сейчас понял, как ему не хватает этих голосов.

Однако прошло полтора часа, экран почернел, по нему пробежали списки каких-то слов, и фильм начался снова. А у Макса сна не было ни в одном глазу.

Пёс тихо встал, потянулся. В бассейне плескалась вода, собаки дружно сопели, люди в фильме говорили – при таком шуме легко ускользнуть незамеченным. Макс не боялся разбудить кого-нибудь. Он, тихо ступая, прокрался к трапу.

Лабрадор уже спустился наполовину, когда следом поскакал вниз Крепыш.

– Куда ты собрался, приятель? – осведомился таксик. – Ты ведь не бросаешь нас, а?

Макс завилял хвостом и ответил:

– Я никогда этого не сделаю. Просто мне что-то не спится. И я решил прогуляться. – Посмотрев в сторону верхней палубы, он спросил: – Гизмо идёт за тобой?

– Нет, – ответил Крепыш. – Она спит без задних лап. Я-то весь день проспал. И пока мне тоже что-то не спится.

Через мгновение Макс и Крепыш оказались на тихой второй палубе. Сюда они не заходили во время экскурсии по кораблю, и Максу было любопытно. Привстав на задние лапы, пёс заглянул в окно, но там темнело только что-то неподвижное. Мебель, наверное. А потом что-то внутри шевельнулось.

Макс отскочил от окна, да так резко и далеко, что стукнулся задом о белые деревянные перила. Хорошо, что они там были, подумал он. А то кувыркнулся бы на нижнюю палубу или в воду.

Макс снова посмотрел туда, где шевелилась тень, но ничего не увидел.

– Ой-ой-ой! – испуганно воскликнул Крепыш. – Что происходит, верзила? Всё хорошо?

Дверь рядом с окном приоткрылась. Макс напрягся, готовый защищаться, если понадобится. Неужели там притаились плохие люди?

– О, привет, ребятки! – Через щель в дверном проёме на палубу проскользнул Босс. Лампочки, висевшие вдоль перил, осветили его блестящую шерсть. – Как прошла экскурсия?

Макс выдохнул, Крепыш выполз из-под него и прошёлся вразвалочку туда-сюда, словно вовсе и не испугался.

– Всё было отлично. Хорошие у вас тут норы, большие, просторные, много места. И печенье, которое ты достал на ужин, тоже очень даже ничего.

Босс постукивал хвостом по палубе.

– Вам оно тоже понравилось, да? – спросил он. – Я и сам считаю, что эта еда не так уж плоха. Но собаки ведь такие привереды, им подавай мясо и всякие косточки. Всё время ноют, что я от них прячу нормальную еду. А что мне прикажете делать? Приходится приберегать что повкуснее, раздавать его понемножку. А то скоро у нас останется одно невкусное.

– Это разумно, – заметил Макс.

Босс опустил уши:

– Вот-вот, разумно. Но большинству собак невдомёк, что это такое.

– Наверное, поэтому ты вожак, – улыбнулся Макс. Ему начинал нравиться австралиец. Несмотря на первую стычку в машинном отделении, Босс казался куда лучшим вожаком, чем Дэнди Коготь или Председатель. И куда лучше их чисто по-собачьи.

Крепыш сказал:

– О да, нужно быть разумным, когда дело касается пищи. Я всегда об этом говорю.

– Но всё-таки как случилось, что ты стал вожаком на речном пароходе, застрявшем посреди реки, где ничего нет? – спросил Макс.

Босс отвернулся и словно унёсся мыслями куда-то далеко.

– Не сказать, что тут ничего нет, – вздохнул он. – Пошли за мной, ребята. Я расскажу вам свою историю, раз уж вы поделились со мной своей. Долг платежом красен.

Босс зевнул и поскакал по тихой палубе к носу корабля, обогнул палубную надстройку, и они втроём оказались на борту, развёрнутом к берегу. Значит, вот где окончил своё плавание «Цветок Юга».

Берег реки здесь был пологий, поросший высокими стройными деревьями. Но тут имелись и следы пребывания людей – широкие аллеи, освещённые фонарями, тёмные дома посреди просторных лужаек. Дальше вдоль берега Макс разглядел лодочные сараи и причалы, а на воде покачивались брошенные лодки.

А за прибрежной полосой, неподалёку, маячил город.

Он был меньше того, где хозяйничал Председатель, дома тут стояли не так близко один к другому, и было не так много гладких стеклянных небоскрёбов; вместо них здесь имелись здания из красного кирпича с арками, колоннами и прочими красивыми каменными украшениями, каких Макс никогда не видел.

Но самое большое отличие состояло в том, что все дома здесь были освещены, словно город продолжал жить. Окна казались маленькими квадратными звёздами, а витрины магазинов отбрасывали яркие жёлтые блики на пустые улицы. Наверху самых высоких зданий помещались неоновые вывески, горевшие красными и синими огнями. Хотя дома стояли довольно далеко от реки, алые и бирюзовые отблески падали на воду и словно струились по волнам, набегавшим на прибрежные камни и песок.

– Ох, – вздохнул Макс. – Огни. Как красиво!

Осознав, что раз в городе есть электричество, значит могут быть и люди – настоящие живые люди! – пёс повернул голову к Боссу.

– Если там включён свет, то значит…

Босс уселся и принялся выкусывать что-то из лапы:

– Боюсь, что нет, сынок. Людей не осталось. Мы проверяли. Не знаю, почему они оставили свет включённым, когда эвакуировались. Может, думали, что скоро вернутся.

– Э-ва-ку… что? – уточнил Крепыш.

– Эвакуировались, – отчётливо повторил Босс. – Это слово использовали сами люди. Думаю, оно означает, что им было приказано быстро оставить свои дома и уехать. По крайней мере, вожаки моей стаи так и сделали.

– Значит, ты был в городе, когда люди его покинули? – спросил Макс. – На самом деле и мы здесь по той же причине. Мы ищем свои семьи, но мне нужно найти и других людей, которые могут оказать нам помощь в поисках. Может, ты знаешь, куда они уехали…

Отвернувшись от панорамы города, Босс улёгся на палубу и свернулся клубком, уставившись в стену.

– Нет, сынок, я не здешний. – Босс глядел в одну точку, как будто видя там что-то своё. – Я, вообще-то, с юга, из города под названием Батон-Руж. Прожил там всю жизнь, с того дня, когда меня отняли от материнского соска и отдали вожакам моей стаи, до того момента, примерно с месяц назад, когда они уехали из города.

Мне пришлось оставить всё, что я знал и любил. И скажу вам, от этого сердце пса может обратиться в стекло и разбиться, вот так-то. – Босс закрыл глаза и медленно выдохнул. – По соседству с домом, где я вырос, жила прекрасная, карамельного цвета колли по имени Белл. Она была моей лучшей подругой и самым верным компаньоном.

– Была? – К горлу Макса подкатил нехороший комок. – С ней что-то случилось?

– Я точно не знаю, сынок, – ответил Босс таким тихим голосом, что Макс едва расслышал. – В последний раз я видел её, когда меня сажали в грузовик вожаков моей стаи, после того как они получили приказ об эвакуации. Она стояла на крыльце моего дома и ждала. У нас было такое отличное крыльцо, как палуба на «Цветке». Так вот Белл просто сидела там и смотрела, как меня увозят. Такая же прекрасная, как в тот день, когда я впервые положил на неё глаз. И теперь я могу только гадать, что с ней сталось. – Он поёжился. – Но она умная дама. Я уверен, с Белл всё в порядке. – Босс шумно сглотнул. – Я в этом не сомневаюсь.

– Значит, хозяева просто оставили её, да? – Крепыш подошёл и сел перед Боссом и Максом. – Как жестоко. Но почему твои люди не взяли её с собой?

– Могу поклясться, они сделали бы это, если бы могли, – ответил Босс. – Но они сильно рисковали, увозя меня одного. Мы тронулись в путь ночью, ехали с выключенными фарами и в направлении противоположном тому, куда шли другие машины.

– Грузовики? – уточнил Макс.

Поднялся ветер, он взъерошил густую длинную шерсть Босса, а взгляд австралийца снова стал задумчивым.

– Грузовики с людьми в зелёной форме. Помню, за несколько дней до отъезда они пришли и стали колотить в нашу дверь, говорили вожакам моей стаи, что они должны уехать и не брать меня с собой. Мои хозяева возражали, они оба ужасно упрямые, и люди в форме вроде как не сердились, но дали ясно понять, что у вожаков моей стаи выбора нет. Но, как я уже говорил, – усмехнувшись, продолжил Босс, – мои хозяева старые и любят стоять на своём, они не собирались выполнять ничьи распоряжения. А потому взяли меня, и мы смылись под покровом темноты, как говорится.

Мы ехали и ехали, всё время ночью, по извилистым дорогам, где не пройдут другие машины. Днём вожаки моей стаи отсыпались в покинутых мотелях. А с наступлением ночи мы снова трогались в путь.

– Так ты и оказался здесь? – спросил Крепыш.

Босс кивнул:

– Ну, примерно. Никто не хотел приближаться к тому городу с огнями, потому что его объявили особенно опасным. Мы подъезжали к его центру, когда у нас кончился бензин. Один из вожаков моей стаи попытался добыть немного бензина на заправке рядом с шоссе, но там стояли другие большие грузовики, и его поймали.

– Ты знаешь почему? – спросил Макс.

– Точно не знаю. Похоже, в этом городе не осталось обычных людей, только те, что в форме, так что вожаков моей стаи задержали. Люди в форме спросили, почему они едут не в ту сторону. Потом они нашли меня, и все наши мучения оказались напрасными. Последнее, что я помню, это как на вожаков моей стаи махали металлическими палками, а меня отогнали прочь.

И я оставался один, пока не нашёл этот речной пароход. Со всей округи сюда начали собираться собаки, и вскоре я стал здесь за главного.

Эта история во многом напоминала те, что Макс слышал от других собак и в кошачьем доме, где они ночевали по дороге в город Председателя: люди в форме и масках безжалостно разлучали людей с их животными. Иногда эти люди были в мешковатых белых костюмах, которые закрывали их тела целиком, иногда носили только перчатки и маски, скрывавшие лица. Это как раз не имело значения. По какой-то причине все эти люди решили, что животные плохие и единственный способ уберечь людей – это убежать как можно дальше. Но почему? Максу снова захотелось, чтобы Мадам была здесь и всё ему объяснила. Она была гораздо умнее всех известных ему собак, почти такая же мудрая, как люди.

– А что это за металлические палки? – поинтересовался Крепыш. – Вроде тех, которые собаки ловят? Может быть… может, нужно было попытаться отнять их у парней в форме?

Босс покачал головой:

– Они были прицеплены к каким-то механизмам, маленьким железным ящикам. Ящики пикали и издавали много шума. Ящики, палки – это всё не важно. Главное, эти люди в форме ничего не имели против вожаков моей стаи. Это я им чем-то не угодил.

– Они считали, что ты по какой-то причине плохой, – тихо произнёс Макс. – Но в каком смысле плохой? Почему люди в форме заставили эвакуироваться всех людей?

– Я считаю, это вопрос века, сынок, – хмыкнул Босс. – Хотелось бы мне дать на него ответ. Чего бы они ни боялись, это должно быть очень, очень плохим, хуже, чем мы, собаки, можем себе представить. – Босс поглядел через плечо на сверкающий силуэт города на горизонте. – Не верьте этим ярким огням, они вас дурачат. Люди никогда не вернутся сюда.

Три собаки притихли. Макс просунул морду сквозь перила и посмотрел на сияющий пустой город. Пёс слышал тишайший говор человечьих голосов – фильм на верхней палубе крутился снова и снова, напоминая о том, что они потеряли.

Босс встал и потянулся, потом зевнул:

– Ну ладно, ребята, думаю, мне снова пора вздремнуть. Не расстраивайтесь сильно из-за моей печальной истории. Наш «Цветок Юга» – старичок хоть куда. Вы оба и ваша подружка, кажется, славные ребята. Можете оставаться здесь с нами, сколько надо, если хотите.

Убрав морду из просвета в перилах, Макс спросил корабельного вожака:

– В каком направлении двигались грузовики с людьми?

– На юг, – ответил Босс, – туда же, куда течёт река, прямо к океану.

– Значит, и мы туда отправимся, – сказал Макс. – Не важно, что случится, не важно, насколько сильно боятся нас люди, мы не бросим искать свои семьи.

– Макс прав! – поддержал друга Крепыш. – Надо просто дать им понять, что мы не плохие собаки!

Босс раздвинул челюсти в грустной улыбке:

– Я вас понимаю. Когда вы их найдёте… Ну, я просто надеюсь, что людей в форме не будет рядом.

С этими словами корабельный вожак скрылся в темноте. Макс подумал, не пойти ли обратно к бассейну, но усталость наконец взяла своё. Он ощутил, что больше не в силах ступить ни шагу.

– Всё в порядке, приятель? – спросил Крепыш, устраиваясь под боком у Макса.

– Да, – отозвался тот. – Спокойной ночи.

– Спокойной.

Через мгновение Крепыш уже храпел и дёргал лапками, гоняясь во сне за шариками.

Максу потребовалось больше времени, чтобы уснуть, но и он наконец задремал. Последняя мысль перед погружением в сон была такая: «Конечно, мои люди обрадуются, увидев меня. Они меня никогда не боялись».

Только, положа лапу на сердце, он не уверен, правда ли это.

Глава 6
Сны и воспоминания

Макс плыл в маленькой вёсельной лодке.

Он был один, лежал на боку и глядел в небо. Лодка мягко покачивалась, до ушей пса доносилось журчание воды. В отдалении слышалась перекличка птиц, хотя ни одна пичуга не пролетала у него над головой.

Как странно, подумал Макс. Он уже несколько недель не видел и не слышал птиц.

По голубому холсту неба плыли пушистые белые облака. Они двигались и меняли очертания, принимая формы, отдалённо напоминавшие фигуры его друзей – коренастого, похожего на сосиску Крепыша и маленькой мохнатой Гизмо. Но потом облака разделились, открыв солнце, – нет, три солнца. Они горели золотом, но Макс почему-то мог смотреть на них, и при этом глаза у него не болели. Три солнца висели аккуратным рядком в самом центре неба и соединялись краями. В центре каждого зияла тёмная дыра, и горящие солнечные круги превращались в кольца.

«Макс», – раздался голос в голове у пса, и он вздрогнул.

На носу лодки царственно восседала Мадам. Тело у неё было упитанное, нос влажный, она выглядела здоровой. Гладкая деревянная доска превратилась в плюшевую собачью лежанку – красная подушка на подставке из полированного дерева с затейливой золочёной резьбой. Мадам улыбалась Максу.

«Макси, – тепло произнесла она, не раскрывая при этом пасти. Слабый ветерок шевелил длинные пряди чёрной с белыми вкраплениями шерсти. – Ты нашёл людей, Макс? Ты ищешь?»

Свет от трёх солнц упал на её ошейник – и значок в виде трёх золотых колец засверкал. Макс вспомнил, что на шее у Мадам есть татуировка такой же формы.

Искать людей так трудно и опасно. Лучше об этом не думать. Им с Мадам так хорошо на этой лодке, которую тихо несёт по течению, и они дрейфуют вместе тёплым солнечным днём.

«Я искал, – сказал ей Макс, поднимаясь, чтобы сесть и слушать внимательно. – Но тут так чудесно, правда? Давайте останемся здесь ненадолго, только вы и я».

Мадам завиляла хвостом.

«Мне очень нравится тут с тобой. – Её голос подхватывало эхо. – Но, прошу тебя, Макси, не сдавайся. Ты сильный».

Над водой поднялся туман, как бывает ранним утром. Он обвился вокруг Мадам, в нём обозначились светящиеся точки, словно туманная мгла наполнилась звёздами. Клубящаяся дымка обволакивала и ерошила шерсть Мадам, щекотала ей подбородок, и она смеялась.

Когда туман окружил лабрадоршу полностью, она начала пропадать из вида.

«Мадам! – пролаял Макс. – Прошу вас, не уходите. Я хочу побыть с вами ещё».

«Не беспокойся, Макси. – Голос Мадам звучал глухо, словно издалека. – Я всегда буду приходить к тебе во сне, когда понадоблюсь. Но ты не должен бросать поиски. Следуй за знаками. Найди своих людей. И будь с теми, кого любишь наяву, а не только во сне».

Туманная мгла завивалась вокруг Мадам, пока полностью не заволокла её облаком мерцающей белизны. Облако уплыло в ярко-голубое небо, к трём золотым кольцам. Макс тихо завыл, видя, как уносится от него Мадам.

Вдруг что-то тяжело скакнуло по его рёбрам.

Макс проснулся.

Макс распахнул глаза, раздвинул челюсти и мягко зевнул. Заглушив звук в горле, поморгал, соображая, где находится.

Он лежал на деревянном полу второй палубы речного парохода.

Прохладный утренний ветерок завладел флагами, висевшими на перилах, и заставил их лениво вздуваться и подлетать вверх. За бортом туманный свет заливал воду и песчаный берег, деревья, причалы и огромные городские дома на горизонте.

Вёсельная лодочка так и стояла, уткнувшись носом в мусорный намёт у борта парохода. Мадам давно умерла.

Это просто сон. Очередное живое видение.

Что-то тяжёлое ещё раз ударило Макса в бок.

– Ой! – тявкнул пёс и резко сел.

Рядом с ним сидел Крепыш, свесив голову набок.

– Всё хорошо, приятель? – спросил он. – Ты издавал такие странные звуки и дрожал, будто тебе холодно. Дурной сон?

Макс, позёвывая, поднялся на все четыре лапы и ответил:

– Нет, – хотя сам чувствовал, что голос у него печальный. – Сон был приятный, правда. Просто мне хотелось побыть в нём подольше.

Крепыш озабоченно сдвинул брови:

– Всё точно хорошо?

– Определённо, – заверил друга Макс. Протолкнувшись мимо таксика, он направился к лестнице, которая вела на верхнюю палубу с бассейном. – Приятное утро. Давай-ка найдём Гизмо и позавтракаем.

Крепыш разулыбался и замельтешил хвостом. Ему пришлось напрячь свои маленькие лапки, чтобы поспеть за широким шагом Макса.

– Время печенюшек? – Такс облизнулся. – Меня уговаривать не надо.

Гизмо развалилась на шезлонге в тени разноцветного зонтика. Она бойко болтала с четырьмя далматинами и серым кокер-спаниелем с мохнатыми лапами и длинной волнистой шерстью на ушах. Все собаки с интересом слушали рассказ Гизмо о её приключениях. Несколько других обитателей «Цветка» купались в бассейне, в том числе и юный Космо, а фильм так и крутился на экране, и можно было заново посмотреть всё те же сцены, что и ночью.

Макс с Крепышом утащили Гизмо от её поклонников, спустились на два марша вниз по лестнице и прошли через шумный игорный зал на кухню. Сверкающая серебром комната была пуста, только на полу валялись пластиковые упаковки от картонных подносов, на которых когда-то лежали заготовки для печенья. Очевидно, другие собаки уже успели всё тут подчистить и теперь занялись своими делами, разбредясь по палубам «Цветка.

Крепыш бросился к последнему подносу с печеньем и жадно накинулся на комки из теста. Макс и Гизмо направились в кладовую и едва не споткнулись о собаку, лежавшую у входа и грызшую старую кость.

– Ох! – от неожиданности вскрикнула Гизмо. Собравшись с духом, она улыбнулась. – Привет, я тебя помню. Мы встречались вчера вечером.

Она была права. Эта старая пастушья собака приветливо виляла троим друзьям из-под игорного стола во время экскурсии по кораблю. Глаза у пса были небольшие, дружелюбные и почти скрывались под пушистыми бровями, а на морде топорщились большие, кустистые усы. Вид у этого пса был какой-то старомодный.

– Ну, привет, привет, – медленно проговорил он, выпуская из пасти кость и роняя её себе на лапы. – Рад видеть, что вы чувствуете себя как дома на моём корабле. Меня зовут Твен. Я английская овчарка.

– Приятно познакомиться, – сказал Макс. – Я Макс, а это Гизмо. Наш друг Крепыш сейчас занят поеданием печенья.

Твен захохотал:

– Право слово, давненько я не встречал никого забавнее вашей троицы. Налетели, как тайфун, на человечью еду! – Он подмигнул Гизмо. – Может, если вы, ребятки, потолкаетесь тут ещё немного, я покажу вам свой тайник. А пока погрызите человечьего корма.

Твен сел, пропуская Макса и Гизмо к бачку с гранолой. Макс набрал полный рот овсяных хлопьев с орехами и начал жевать, стараясь не коситься на вкусную кость, которую обгладывал пастуший пёс.

– Значит, это твой корабль, да? – спросила Гизмо, проглотив первую порцию еды. – Ты всегда жил здесь?

– Так и есть, барышня. Всю жизнь на «Цветке Юга», всю жизнь вверх-вниз по реке. Ветер трепал мне шерсть, а я слушал, как шлёпают по воде гребные колёса. Все люди, которые бывали здесь, гладили меня по голове на удачу, прежде чем садиться играть в свои человечьи игры. – Пёс усмехнулся. – Не сказать, что это сильно им помогало, но мне-то было хорошо.

– О, это звучит приятно, – сказала Гизмо, переминаясь с лапки на лапку. – Я впервые путешествую по реке, представляю, сколько у тебя накопилось всяких историй.

По чёрно-белому кафельному полу зацокали чьи-то когти. Макс оторвался от бачка с гранолой, повернул голову: Крепыш с сердитым выражением на морде опасливо крался мимо сетчатых этажерок.

– Да уж, историй у меня накопилось немало, это точно, – продолжил разговор Твен. – Но всё самое ненормальное случилось в последнее время.

– Уфф, – выдохнул Крепыш. Он пробрался мимо усатой овчарки, плюхнулся на пол посреди кладовой и обратился к Гизмо: – Хочешь настоящую историю? У меня есть для тебя одна – с чудовищами. Есть такие огромные серые твари с болтающимися, как крылья, ушами и длинными, как змеи, носами. У них огромные плоские ступни, и они могут растоптать тебя вот так. – И такс хлопнул лапой по полу, чтобы проиллюстрировать, как именно будет раздавлена Гиз. – Я видел их в окно. – Такс нервно засмеялся. – Ну, вроде окна.

– Вроде окна? – не поняла Гизмо.

Крепыш вздохнул:

– Ладно, ладно, это было не окно. А телевизор. Я видел этих монстров по телику. Но я думал, они прямо в гостиной, и ничуть не испугался!

Твен рассмеялся:

– Думаю, ты видел слона. Босс был знаком с одним из них. Он рассказал нам всё об этом звере, когда только пришёл сюда. Говорил, это очень умное животное и совсем не страшное.

– Ну уж, не страшное! – проворчал Крепыш.

Твен с печалью в глазах серьёзно сказал:

– На самом деле тут есть кое-что такое, чего вам стоит опасаться.

Набив живот, Макс отвернулся от бачка с гранолой и сел рядом с Гизмо и Крепышом.

– Чего, например? – спросил он.

Твен оглянулся через плечо. Уверившись, что никто не подслушивает, он подполз ближе к троим друзьям и тихо заговорил:

– Другие собаки не хотят об этом вспоминать. Ни одна. Но хотя все люди уехали, иногда на реке появляются и другие корабли, кроме «Цветка».

– Корабли, которыми управляют животные? – уточнил Макс. – Что в этом страшного? Мы ведь сами приплыли на маленькой лодке.

– Я не то имею в виду. – Твен мотнул мохнатой головой. – Какое-то время «Цветок» спокойно дрейфовал по реке, хотя им не управляли никакие люди. Мы стояли на якоре выше по течению, и у нас был большой трап, по которому мы спускались на пристань и могли свободно обследовать округу. Так мы нашли нескольких собак и привели их на борт. Мы сделали корабль тихой гаванью, прибежищем, маяком для всех брошенных собак.

Но потом однажды ночью появились другие суда. На них мелькали тени людей, и у них были яркие фонари, которыми они светили в окна. Мы все попрятались кто куда, но они, наверное, заметили казино на главной палубе. Мы толком даже не сообразили, что происходит, и тут вдруг – бам! – Последнее слово рассказчик пролаял так громко, что оно эхом разнеслось по всей кухне. Понизив голос, пёс продолжил: – Они врезались в нас, пробили большую дыру рядом с гребным колесом и порвали якорную цепь.

Мы все вылезли на палубу, чтобы как-то удержать корабль, но его подхватило течением, и мы ничего не могли сделать. Трап обломился, упал в воду и утонул. Мы жали на все рычаги в рулевой рубке, но пока разобрались, какой из них за что отвечает, – бам! Опять! Нас выкинуло на берег, прямо на большой валун. «Цветок» сел на мель и получил ещё одну пробоину в борту, ближе к носу, в придачу к той, что уже была у кормы.

– А что такое казино? – поинтересовалась Гизмо.

1 Банкой называется поперечная доска, на которой сидят в гребной лодке. Это слово происходит от немецкого bank – скамья.

Продолжить чтение

Читать онлайн Верные. Книга 2. Тайна трёх колец бесплатно

ПрологТри солнца

Глава 1По течению

Глава 2Собаки-пожарные

Глава 3Вызов брошен

Глава 4«Цветок Юга»

Глава 5История Босса

Глава 6Сны и воспоминания