Читать онлайн Ведьмак из СПб бесплатно
Глава 1
Антонина Семеновна поспешно, насколько позволяли преклонные годы, ковыляла по узкой тропинке средь могильных оград. В эту часть кладбища гости заглядывали нечасто, и тропинка заросла густой, колющей лодыжки травой.
На кладбище Антонина Семеновна ориентировалась не хуже, чем в собственной квартире – прямые, короткие, извилистые и окольные дорожки к могиле деда, почившего тридцать лет назад, были вытоптаны не один десяток раз. Хоть ночью Антонину Семеновну на кладбище приведи – все равно любимого Феденьку найдет. И обратно выйдет!
Аккурат в полночь бабка на кладбище и поперлась – Антонине Семеновне не спалось. То ли полнолуние давало о себе знать, то ли не вовремя закончившееся снотворное, то ли мысли, что годы пролетели слишком быстро и она не успела ими насладиться, то ли что-то еще… В любом случае ровно в полночь бабка сидела на лавочке возле насыпи и в свете полной луны разглядывала надгробную фотографию почившего мужа. Деда, как она называла его в последние годы жизни.
Спустя четверть часа беззвучных страданий Антонина Семеновна встала. Попрощавшись с дедом, поудобнее перехватила ручку сумки-тележки и направилась к кладбищенским воротам. Колесики тележки, жалобно постанывая на камнях и кочках, грозили отвалиться.
Атмосфера погруженного в вечный сон ночного кладбища успокаивала, убаюкивала. Прикрыв глаза и окунувшись в подобие дремы, бабка неторопливо переставляла ноги и мечтала, чтобы паутина узких тропинок никогда не кончалась.
Но исполниться желанию было не суждено – миновав крайние ограды, Антонина Семеновна вышла за поскрипывающую на ветру калитку, что чудом держалась на хлипких петлях. И очутилась на широкой тропе, которая отделяла кладбище от леса.
Дорога тянулась параллельно кладбищенскому забору, и бабка знала – если пойти налево, вдоль могил, то через километр-другой тропа приведет к пляжу карьера, где, несмотря на поздний час, гремела тревожащая мертвых музыка.
Антонина Семеновна презрительно сплюнула. Беззубым ртом бормоча проклятия в адрес безалаберной молодежи, повернула в противоположную сторону. И рассеянно побрела, спотыкаясь о вылезшие из-под земли корни.
Дойдя до угла кладбища, она свернула на узкую извилистую тропинку. И, в полной темноте лавируя меж березок, дубов и кленов, вскоре вышла к руинам цивилизации – плохо освещенным коридорам гаражно-строительных кооперативов, сплетающихся в бесконечные причудливые лабиринты.
Но проходить весь гаражный комплекс Антонине Семеновне было не нужно, иначе бабка грозилась застрять в нем до рассвета – она знала секретный лаз в стене, позволяющий сократить путь.
Громыхая колесиками тележки и размышляя, как через пятнадцать-двадцать минут завалится в кровать, Антонина Семеновна мельком заметила две темные, скрытые во мраке фигуры, что отделились от кирпичной стены. Отделились – и двинулись за ней.
Под ложечкой засосало от дурного предчувствия, и бабка ускорила шаг.
– Эй, матушка! Постой! – услышала она за спиной молодой насмешливый голос. И через паузу, уже с угрозой: – А то хуже будет!
Антонина Семеновна решила не реагировать и припустила со всех старческих ног. Замаячивший впереди спасительный лаз тянул к себе, как свет – мотылька. Всего сотня метров, и она выйдет на оживленное шоссе, где ночные незнакомцы не посмеют ее тронуть.
Всего сотня метров… Целая сотня метров!
А шаги за спиной приближались.
– Не торопись, матушка! – посоветовал голос. – Все равно догоним!
– Чавой те надобно, милок? – постаравшись сделать приветливое лицо, через плечо бросила бабка… и тут же треснулась лбом о невидимую преграду.
Воздух перед Антониной Семеновной монотонно загудел. От места удара – демонстрируя незримое препятствие, похожее на развешенную поперек дороги рыболовную сеть, – побежала разноцветная рябь.
Пальцами зажав разбитый нос, бабка неуклюже пнула твердый магический барьер и обернулась – преследователи были неподалеку, в семи-восьми шагах. Хорошенько рассмотреть их у старухи не получилось – свет тусклых фонарей выдернул из тьмы лишь соломенную копну волос одного и черную окладистую бороду другого.
– Чавой вам надобно, милки? – робко повторила Антонина Семеновна.
– Как пройти в библиотеку? – усмехнулся тот же голос, принадлежащий блондину, и мужчина шагнул в сторону и перегородил дорогу.
Антонина Семеновна огляделась, но путей к спасению не нашла: перед ней – перекрывшие проход незнакомцы, по бокам – кирпичные стены с металлическими гаражными воротами, за спиной – непреодолимый барьер. Бежать или отступать – некуда.
– Внученьки, у меня ничего ценного нет, пощадите старую! – видя безвыходность положения, жалобно запричитала она. – Что с бабки-то взять? Всю жизнь на заводе проработала, а пенсию дали – и смех и грех! Даже на лекарства порой не хватает. Пожалуйста, отпустите восвояси, и я домой пойду.
Пока она говорила, преследователи едва заметно переглянулись. А как замолчала, хищными коршунами бросились вперед.
– Помогите! – взвизгнула Антонина Семеновна, а затем бородач, слегка подсев, обхватил ее за ноги, приподнял над землей и повалил на бетон в лучших традициях смешанных единоборств.
– Захар, твою мать, держи ей руки! – гаркнул бородач на отставшего товарища.
– Да держу, Макс, держу! – штаниной зацепившись за бабкину тележку, отозвался блондин.
– Не вижу!
Тот, кого назвали Захаром, выпутался наконец из непредвиденной ловушки. По дуге обойдя Антонину Семеновну, он присел на корточки возле седой головы и вцепился в старческие запястья. Прижал их к земле.
– Лю-юди-и! Убива!.. – Антонина Семеновна попробовала позвать на помощь, но тут же получила тяжелую затрещину, от которой потемнело в глазах.
– Тихо, тварь! – нависнув над жертвой, рыкнул Макс. – А то язык вырежу!
В подтверждение серьезности сказанного он вытащил из кармана выкидной нож. Приставил лезвие к губам Антонины Семеновны.
– Орать будешь?
Старуха выпучила испуганные глаза и беззвучно замотала головой.
– Так-то лучше, – удовлетворенно протянул Макс… и, навалившись, грубо схватил Антонину Семеновну за волосы. Бабка дернулась, но мужчина, упершись локтем в бетонную поверхность, держал крепко.
– Ты чавой-то задумал, милок? – косясь на нож, просипела она. – Снасильничать хочешь?
Но ответа не дождалась.
Макс коротко размахнулся… и всадил лезвие под нижнюю челюсть старухи, между подбородком и шеей. Отпрянул.
Антонина Семеновна мучительно захрипела. Засучив ногами, выгнулась в спине. Из приоткрытого рта побежала струйка крови.
– Захар! Меняемся! Живо! – увидев, что напарник с трудом удерживает вспученные венами старческие руки, велел бородач. И когда блондин с облегчением отпустил запястья Антонины Семеновны, прижал их к бетону.
А Захар, расстегнув верхние пуговицы, полез под свою рубашку. Резкое движение, и в его руках возник округлый амулет: обрамленная «солнечным» кольцом перевернутая буква «А» на фоне древесной коры – ведьмачий оберег Велеса.
– Силой всемогущего Волоса, – положив оберег на лоб бабки, с театральным надрывом провозгласил Захар, – повелеваю тебе, нечисть, принять истинный облик!
«Солнечная» часть амулета ярко вспыхнула, пронзив ночное небо столбом света, а буква «А» раскалилась, будто вынутая из горна. Запахло жженой плотью.
Антонина Семеновна вновь захрипела, но на сей раз хрип был нечеловеческий, звериный. Кожа бабки почернела и скукожилась, словно объятый пламенем лист бумаги, а левый глаз раздулся, вылез из глазницы и смачно лопнул, как переспелая виноградинка под каблуком.
– Чтоб ты сдох, ведьмачье отродье! – вращая оставшимся глазом, загремела старуха. Голос ее, став рокочущим, загробным, эхом разнесся по кирпичным коридорам. Осознанно выплевывая проклятья, нечисть продлевала себе жизнь.
И пусть каждое новое слово давалось бабке все большим трудом, ее это не останавливало – Антонина Семеновна продолжала уже даже не говорить, а шипеть:
– Будь проклят ты… и дети твои… и весь род твой… до седьмого ко… коле… на-а-а…
На последнем слоге тело Антонины Семеновны рассыпалось в серый прах.
Макс встал. Отряхнул коленки от бабкиных останков.
– Оберег не забудь, – с некой то ли злостью, то ли досадой бросил он.
– Куда же я без него? – опешил Захар. Подняв валяющуюся рядом ветку, он в поисках амулета брезгливо покопался в пепельной горке. Отделив от нее ведьмачий символ, довольно оскалился: – Отличная охота, коллега! Никогда у нас не было настоящей живой костомахи!
– Угу, живой, – буркнул «коллега». Шагнув к невидимому барьеру, вытянул руку – «сетка» под ладонью тихо загудела и пошла рябью. – Убери преграду.
– Макс, а ты чего такой кислый? – Захар непонимающе нахмурился и начертил в воздухе рунный символ. – Убрал.
– Да ничего, – нервно огрызнулся Макс и направился прочь. Через десяток метров не выдержал и обернулся. Передразнил: – Как пройти в библиотеку? Тьфу! Ты серьезно?
– А чего такого-то? – Захар, ускорившись, поравнялся с напарником. – Прикольно же. Почти как в старом фильме!
– Угу, прикольно… А давно ты записался в школьный кружок самодеятельности, чтобы с таким неестественным пафосом призывать Велеса?
– Просто хотел придать моменту капельку торжественности…
– И вообще, – понесло Макса, – лучше бы ты своими булками так активно шевелил, а не языком!
Захар нахмурился.
– Вот я балда! – Он треснул себя ладонью по лбу. – Только не говори, что бесишься из-за того, что я не сразу костомаху за руки схватил?
– Да, из-за этого, – согласился Макс.
Недоуменно покачивая головой, Захар развел руками:
– Не понимаю твоего недовольства. Все ведь нормально прошло. Моя секундная заминка не изменила абсолютно…
– Твоя секундная заминка в следующий раз может стоить мне жизни, – рубанул Макс. – Если на месте трехсотлетней костомахи окажется… окажется… – Он задумался и выпалил: – Кто-то более опасный!
– То есть ты даже не знаешь кто, да? – Захар лукаво прищурился. – Абстрактное существо в вакууме, которое когда-нибудь, предположительно…
– Отставить разговорчики, ведьмак Полунин!
Захар шумно вздохнул и незаметно закатил глаза, словно говоря: «Не надоело строить из себя начальника, дружище?»
– Разрешите угостить вас кружечкой коньяка, ведьмак Волков? – Он примирительно обнял друга за плечи. – В качестве извинений?
Макс, поразмыслив над предложением, кивнул:
– Разрешаю! Но не в качестве извинений, а за окончание первого в этом году дела.
– Классная пародия на тост! – заржал Полунин. – За такое грех не выпить!
Волков окинул младшего товарища усталым взглядом и беззлобно отвесил тому подзатыльник – долго сердиться на неунывающего Захара было невозможно.
Глава 2
Неприметная, обитая стальным листом дверь, что вела в ведьмачью контору, расположилась с торца панельной девятиэтажки рядом со спуском в подвал.
Задержавшись на пороге, Макс привычно огляделся и дернул ручку – дверь оказалась заперта.
– Дядь Толь! – Он ладонью постучал по стальной обивке. – Дядь Толь! Открывай давай!
В ответ – тишина.
Наклонившись к широкой замочной скважине, Волков навострил уши – дядя Толя в силу преклонного возраста мог не услышать визитера. Например, банально задремав, время-то раннее.
Минуту постояв в согнутом положении, ведьмак потерял терпение и вновь поднял руку. Но ударить не успел – из-за двери раздались приглушенные шаркающие шаги. Неторопливые шаркающие шаги.
– Хто-о та-ам? – вслед за шагами, словно из пустой бочки, донесся до ведьмака старческий голос.
– Дядь Толь, это я!
– Хто-о я-я?
– В глазок посмотри, дядь Толь!
– Сейща-ас гля-яну.
Шаги приближались. Медленно. Неспешно. Размеренно.
В конце концов дядя Толя добрался до глазка. Притих, изучая посетителя.
– Знать тя не знаю, – вынес он свой вердикт. – Ты хто?
– Вчера вечером знал, а сегодня не знает, маразматик чертов, – прошептал Макс и добавил громче: – Я это, дядь Толь, я! Максим.
– Волхов, щто ли? Махсим Владимировищ?
– Викторович, – поправил Макс и усмехнулся – незатейливая проверка от дяди Толи была успешно пройдена.
– Вихторовищ, тощно, – забубнил дед и загремел ключами.
Тяжело провернулись замки, и дверь приоткрылась. Ровно настолько, чтобы в зазор вместился подслеповатый глаз.
– Удостоверение похажи! – потребовал глаз. Хотя, конечно, потребовал его обладатель, но Волков шутки ради решил думать, что с ним разговаривает именно всевидящее око дяди Толи.
Раскрыв удостоверение, ведьмак сунул «корочку» под нос престарелого вахтера:
– Пожалуйста.
Глаз одобрительно заморгал, откашлялся и скрылся во тьме… а дверь отворилась чуть шире.
– Шустрее! – нетерпеливо шикнул дядя Толя и сделал приглашающий, но судорожный жест. – Заваливайся!
Едва Волков просочился в ведьмачью обитель, как дверь вновь захлопнулась. Провернулись замки.
– И щего встал? – Дядя Толя бесцеремонно подтолкнул Макса в спину. – Платон Ярославовищ с самого утра ожидает.
Волков, мимоходом глянув на настенные часы, – стрелки показывали три минуты девятого – решил не уточнять, с какого такого «самого утра» его ожидает начальник и, миновав короткий коридор-прихожую, прошел к одной из деревянных дверей.
Остановившись напротив выцветшей таблички с надписью «Трофимов П. Я.», деликатно постучался.
– Войдите! – рявкнули в ответ, и Макс толкнул дверь.
Из кабинета начальника вырвалась смесь резких запахов: корвалола, нафталина, сырости и табака. Повидавший всякого ведьмак с трудом сдержался, чтобы не сморщиться от тошнотворного «амбре». Прикрыв дверь, нашел в себе силы натянуто улыбнуться.
– Доброе утро, Платон Ярославович! – щелкнув каблуками, отчеканил он и вытянулся по струнке.
– А-а, Волков, это ты, – подняв на Макса проницательный взгляд, приуныл сидящий за столом грузный мужчина лет шестидесяти. Пояснил: – С вечера жду слесаря, толчок потек… а тут ты… вместо слесаря… или не слесаря, а сантехника? Всегда их путаю…
– Вызывали, Платон Ярославович? – видя, что начальник собирается погрузиться в пространные размышления, аккуратно перебил Макс. До такой степени аккуратно, что вроде как и не перебил.
– Вызывал, вызывал. – Трофимов показал на стул, что стоял возле стола: – Присаживайся. Разговор будет длинным.
Последняя фраза не предвещала ничего хорошего, поэтому Волков, пытаясь вспомнить все свои косяки, осторожно опустился на краешек стула. И с удивлением понял – вспоминать-то особо и нечего, в последнее время никаких оплошностей не было! Даже ночная охота на костомаху прошла на пять баллов. Если не считать маленькой помарки Захара… Неужели Трофимов из-за нее вызвал? Но как он узнал про ошибку Полунина, если Макс не успел подать рапорт? Или Захар сам проболтался?.. Или Макс себя накручивает, а Платон Ярославович вызвал его по другому поводу? Например, для ознакомления с новым делом?
Эти мысли пронеслись в голове ведьмака за доли секунды, пока он старался поудобнее примоститься на стуле. А затем он решил не гадать и выслушать начальство.
– Итак, Волков… – уткнувшись взглядом в лежащие перед ним документы, заговорил Трофимов, – подскажи-ка, сколько лет ты у нас служишь?
– Ровно тринадцать, Платон Ярославович. С того самого момента, как отпраздновал совершеннолетие.
Трофимов оторвался от бумаг и побарабанил пальцами по столу:
– С того самого момента, да… И как идет служба, Волков?
– Как нельзя лучше, Платон Ярославович.
– Все устраивает?
– Так точно.
– Имеются жалобы или пожелания?
– Никак нет.
– Служебная квартира в нормальном состоянии?
– В приемлемом.
– Денежное довольствие как, удовлетворительное?
Волков замялся:
– Могло бы, конечно, быть и побольше… Но хватает.
– Хватает. Ясно, – пропыхтел Трофимов и замолчал, глядя поверх головы Макса.
– Платон Ярославович, что случилось? – не понял тот смысла состоявшегося разговора.
– А то случилось! – Трофимов, несмотря на внушительные габариты, проворно поднялся. Обогнув стол, очутился за спиной подчиненного. Заходил по кабинету. – Забрать тебя хотят, сволочи!
Брови Макса непонимающе вздернулись:
– В смысле – забрать хотят? Кто?
– Сволочи хотят, кто! – раздраженно повторил Трофимов.
– А конкретнее?
– Питерские! Из убойного!
Если бы секундами ранее брови Волкова не поползли вверх, то наверняка сделали бы это сейчас.
– Питерские? Серьезно? – просквозило легкое недоверие в голосе Макса, и он не сдержал широкой улыбки. – Платон Ярославович, если это первоапрельская шутка, то вы опоздали на четыре месяца.
– А разве похоже, что я шучу? – Трофимов, чуть успокоившись, вернулся за стол и плюхнулся в кресло. Накапав в рюмку корвалола, разбавил лекарство водой из графина и залпом выпил. – Вот что ты за человек, а, Волков? – поморщился он то ли от бесстыжей рожи подчиненного, то ли от гадкого на вкус лекарства. – Сидишь и лыбу давишь. А ведь я к тебе как к сыну отношусь!
– И я вам признателен, Платон Ярославович.
– А помнишь, – продолжал тот, – как я тратил на тебя все свободное время? Воспитывал, учил? Чтобы из одаренного мальчишки-последыша получился первоклассный ведьмак? А ты? Сидишь и… давишь.
– Не утрируйте, Платон Ярославович. До моего восемнадцатилетия мы даже не были знакомы. А улыбаюсь я… Ну вы же сами понимаете, где Дрезна, а где Питер!
Неразборчиво прорычав себе под нос что-то неодобрительное, Трофимов снова уткнулся взглядом в бумаги.
– Так что насчет меня? – не выдержал паузы Макс.
– Через два дня поедешь. Сдашь «хвосты» по отчетам и… вали на все четыре стороны. Рад? – Трофимов поднял на подчиненного пристальный взгляд.
Волков закивал. А начальник не смог скрыть язвительного тона:
– Ишь ты, рад он! А уж как я рад переложить будущие дела конторы на твоего напарника, ты и не представляешь! На Захара этого, Полунина-Полнолунина, будь он неладен… Всю жизнь об этом мечтал!
– А-а, так ваше недовольство кроется в этом? А не в том, что я уезжаю?
– А сам как думаешь?! – вскипел Трофимов и в сердцах смел все лежащие перед ним документы на пол. – Напомни-ка, сколько дел у тебя было за эти тринадцать лет?
– Сорок два.
– А сколько ты раскрыл?
– Сорок два.
– Вот! Стопроцентная раскрываемость. Ни одного висяка! – Трофимов нагнулся, поднял с пола рюмку и вновь накапал лекарство. – Поэтому тебя и забирают… А про меня?! Про меня кто-нибудь вспомнил?! Где я найду сопоставимую замену?! – Он залпом выпил и трахнул рюмку об стол. – Про Захара не смей заикаться! Он полуденницу от полуночницы-то с трудом отличает. А они разные, несмотря на схожесть названий!
– Я знаю, Платон Ярославович.
– Не сомневаюсь. А вот Захарка… – Трофимов обреченно махнул рукой. – Ладно, будем работать с тем, что имеется. Авось в ближайшие полгода-год-полтора никакой залетный оборотень в наших краях не объявится. Может, успею подтянуть мальчишку.
Договорив, Платон Ярославович слазил в ящик стола, вытащил конверт и протянул Максу.
– Что это? – обомлел тот. – Неужели поощрительно-напутственная премия?
– Ага, две премии. Губу-то закатай.
Волков вскрыл конверт. В нем оказался билет на утренний «Сапсан» по направлению «Москва – Санкт-Петербург».
– Бумажный билет? – Ведьмак покрутил в руках листок с аббревиатурой РЖД. – Я слышал, нормальные люди давно электронными…
– Бери что дают! – прикрикнул Трофимов и встал. Протянул руку. – Спасибо за службу, ведьмак Волков. Честно, я за тебя рад. Санкт-Петербургский убойный отдел не чета дрезненскому. Да и город – тоже. Большой шумный мегаполис. И нечисти много! Поэтому просиживать штаны не получится, постоянно будешь в работе. Напоследок желаю не опорочить славное имя родного отдела… и сохранить раскрываемость на должном уровне!
– Буду стараться, Платон Ярославович. – Волков ответил на рукопожатие. – Могу идти?
– Иди. – Трофимов опустился в кресло.
Спрятав билет в задний карман джинсов, ведьмак направился к выходу.
– Волков!
Макс, который уже дотронулся до дверной ручки, обернулся:
– Что, Платон Ярославович?
– Если когда-нибудь вернешься домой, привези мне магнитик с Медным всадником. И жетон из питерского метро. На память.
Волков с улыбкой кивнул и вышел из кабинета.
Глава 3
– Уважаемые дамы и господа, – зазвучал из динамиков приятный мужской баритон, – поезд прибывает в город Санкт-Петербург, город-герой Ленинград, один из девяти российских городов-героев. Будьте внимательны и не забывайте свои вещи в вагоне. О вещах, оставленных другими пассажирами, сообщайте поездной бригаде. Всего вам доброго, будем рады вновь видеть вас в нашем поезде.
Голос машиниста взволновал пассажиров, как красная тряпка быка. Народ засуетился: кто-то встал и принялся натягивать ветровку, кто-то ломанулся к багажным полкам за чемоданами, а кто-то запоздало побежал в туалет.
Макс даже не шелохнулся. Прикрыв веки, он продолжал безразлично сидеть в своем кресле возле окошка, и всю начавшуюся суету воспринимал на слух. А послушать было что.
– Давай быстрее, Тома! Шевели ластами! Шевели, тебе говорят! Да оставь ты в покое этот пирожок! Тебе что важнее, пожрать или поскорее выйти из вагона?.. Все, жри спокойно, народ уже у дверей столпился. Клуша ты, а не Тома!
– Ванечка, надень шапку, на улице холодно. И что – лето? Это же Питер! Здесь люди носят летние шапки, летние шарфики и летние пальто!
– Алло, Сан Саныч, Михал Андреич из Главметаллпромсбытпрогресса беспокоит. От вас вчера счет пришел, и у нашей бухгалтерии возникли вопросы вот по какому поводу…
Макс ухмыльнулся. Приоткрыв один глаз, посмотрел в окно – за стеклом как раз показался серый перрон Московского вокзала с «размазанной» по нему толпой путешественников, туристов, командировочных, цыган, бомжей и прочего сброда.
Зашипев тормозами, поезд остановился.
Минуту-другую Волков, словно «Тома», пропускал торопящихся по своим делам пассажиров, и лишь когда вагон полностью опустел, встал. Потянулся, разминая затекшие от четырехчасового сидения мышцы, и снял с багажной полки средних размеров спортивную сумку, в которую поместилось все необходимое для переезда в другой город – термобелье, запасная пара трусов и носков, зубная щетка, дезодорант и подобное барахло.
Выйдя из вагона и доброжелательно кивнув молоденькой симпатичной проводнице, провожавшей на перроне «своих» пассажиров, ведьмак огляделся. Определив, куда направляется толпа, потек по течению к выходу с вокзала.
– Такси! Недорого! Такси!
– Комнаты посуточно! Квартиры! Апартаменты!
– Кому такси? Молодые люди, едем? Такси!
– Гостиницы! Хостелы! Дешево!
Прошмыгнув мимо полудюжины зазывал всех мастей, что расположились на пятачке возле Московского вокзала, Макс включил в телефоне навигатор и вбил адрес: «Литейный проспект, дом 59». Мгновение подумав, программа проложила максимально короткий маршрут.
– Чуть больше километра… пятнадцать минут шагом, – удовлетворенно отметил Волков и двинулся к новой жизни.
Несмотря на то, что стрелки часов едва перевалили за цифру одиннадцать, на Невском проспекте было шумно и многолюдно – нескончаемые потоки машин в шесть рядов проносились мимо исторических памятников архитектуры, а группы туристов, преимущественно азиатской внешности, заполонили весь тротуар.
Беззвучно чертыхаясь и ловко маневрируя в «недрах» очередной узкоглазой толпы, Макс вспомнил молодость. Точнее, тот единственный раз, когда вместе с родителями приезжал в Питер. Или в Петербург, как величаво называл город отец – матерщинник по призванию и хамло по натуре. Отец, который только и исключительно в Питере – единожды в своей недолгой жизни! – пытался строить из себя образец культуры и воспитания.
В прошлую поездку город малолетнему Волкову не приглянулся. Проснувшийся в отце ценитель скульптуры и живописи затаскал все семейство по музеям – Эрмитаж, Русский музей, Кунсткамера, Петропавловская крепость… Но в отличие от классических оплотов духовного наследия, крепость маленькому Максиму понравилась. Было в ней что-то величественное, монументальное, таинственное. Что-то, навсегда погребенное под сводами массивных ворот с двуглавым орлом… Но больше всего впечатлили Максимку не ворота и не памятник Петру Первому с несоразмерно маленькой – по сравнению с туловищем – головой. Нет! Ежедневный полуденный ритуал – выстрел с крепостной стены из настоящей артиллерийской пушки, вот что вызвало сначала полнейший испуг, а затем – неописуемый восторг.
В остальном же та осенняя поездка в Питер была отвратительной: пробирающий до костей ледяной ветер, от которого не найти спасения; непрекращающийся дождик, по три раза на дню переходящий из мелкой мороси в бешеный ливень; дешевые и невкусные обеды в самых затрапезных столовках города, будто соревнующихся, где еда гаже и омерзительнее. И на десерт – неизменная толкучка в вагоне метро. Чтобы утром добраться до исторического центра, а вечером – уехать из него.
Вряд ли стоит упоминать, что после подобных приключений никакого пиетета и восторга по поводу культурной столицы Макс не испытывал.
Идя по нечетной стороне Невского проспекта, вскоре Волков добрался до понятной без лишних слов вывески – синей буквы «М» на белом фоне.
«Станция "Маяковская", – задрав голову, прочитал он. – То, что надо!» – И зашел внутрь.
В вестибюле метро несло смесью резины, металла и креозота. Поморщившись от нелюбимого с детства запаха, Макс купил в палатке с газетами подробную карту Санкт-Петербурга. Путеводитель был выполнен в виде тонкой книжки-брошюры, где каждый разворот – определенный район. Но никаких туристических маршрутов Волков прокладывать не собирался – карта была нужна ему для активации уникального ведьмачьего дара.
Без происшествий добравшись до пересечения Невского проспекта с проспектом Литейным, Макс свернул с одной шумной улицы на другую и, сверившись с навигатором, через широкую арку зашел во двор-колодец. И чуть не оглох – встретившая ведьмака тишина ударила по ушам не хуже самого громкого крика.
Отыскав среди обшарпанных стен ничем не примечательную дверь с неработающим кодовым замком, он потянул на себя ручку… и попал в девятнадцатый век! Парочка античных статуй, лепной декор на стенах и потолке, выкованные под старину светильники, на полу – мраморная плитка. Напротив будки охранника, что расположилась у входа – белоснежный живописный камин.
Небольшое окошко в будке приоткрылось, и из него послышался усталый голос вахтера:
– Туристический сбор – пятьдесят рублей наличными.
Макс шагнул к будке и заглянул в окошко – внутри сидел тучный усатый дядька лет сорока пяти, одетый в растянутую майку-алкоголичку. На столе перед ним – вероятно, не просто так! – томилась распотрошенная вобла.
– Подъезд у вас, конечно, во какой красивый, – показал большой палец ведьмак, – но я пришел сюда не статуями любоваться. Мне нужен… – Он прикусил язык, обдумывая, стоит ли выдавать незнакомцу конфиденциальную информацию, и понизил голос до шепота: – Мне нужен убойный отдел.
– Во-первых, мил человек, не подъезд, а парадная, – нравоучительно забубнил вахтер. – А во-вторых, ни про какие убойные отделы я слыхом не слыхивал и знать таких не знаю. – И, видя растерянность на лице посетителя, добавил: – Вот если бы вы, мил человек, полностью название интересующего вас заведения сообщили, то… – И намекающе замолчал.
– Первый убойный отдел Санкт-Петербургского филиала ведьмаков, – отчеканил Волков.
– А-а, эт я в курсе, – обрадовался вахтер, и Макс понял – тот как две капли воды похож на молодую и упитанную версию дяди Толи. – Но прежде чем я пошлю вас в нужном направлении… удостоверение покажите.
Испытывая непреодолимое чувство дежавю, ведьмак раскрыл ксиву и приложил ее к стеклу.
– Волков Максим Викторович, – прищурившись, прочитал вахтер и достал из-под стола прибор, похожий на пистолет-термометр.
Наведя прибор на ксиву, щелкнул спусковым крючком. «Термометр» отозвался одиночным писком, а вахтер удовлетворенно кивнул.
– Поднимайтесь на третий этаж и проходите в дверь с табличкой «Мы – соседи!», – обронил он и, потеряв к Волкову всяческий интерес, уткнулся взглядом в телевизор.
Взбежав по крутым ступенькам на нужный этаж, Макс остановился возле массивной железной двери. Вдохнул и выдохнул, восстанавливая дыхание, и надавил на дверную ручку.
Глава 4
Едва дверь, нежно скрипнув петлями, приоткрылась, как из глубин помещения прозвучал раздраженный женский голос:
– Не работаем! Дезинфекция!
Но Макса это заявление не остановило – быстро преодолев коридор-прихожую, вскоре он стоял посреди просторной комнаты, остужаемый кондиционером и ледяными взглядами присутствующих.
– Ты чего, дружище? – Из-за офисного стола поднялся бледный худощавый брюнет лет тридцати, одетый в строгую, застегнутую на все пуговицы голубую рубаху с длинным рукавом. Говорил он спокойно и будто на автомате – отстраненно, без эмоций. – Тебе дама ясно сказала – хостел сегодня не работает. Дезинфекция. Проваливай.
Прежде чем ответить, Макс огляделся, стараясь понять, а туда ли он попал? Конечно, с хостелом «Мы – соседи!» комнатушка в стиле «совок» не имела ничего общего, но и на контору ведьмаков походила мало: облупившийся, в плесени и «мокрых» разводах, потолок; старенький дырявый паркет на полу; потертые обои, спрятавшиеся за «винтажными» – времен перестройки – шкафами, из приоткрытых дверец которых торчали толстые папки… Разве что компьютерные мониторы на четырех столах, сдвинутых в единый прямоугольник возле широкого окна, придавали комнате некое подобие современности.
Ближе ко входу, почти у двери, стоял еще один стол. За ним устроилась симпатичная рыжеволосая девушка в белой офисной блузке, серой юбке и с пирсингом в губе.
Помимо рыжеволосой и бледного брюнета в комнате присутствовали еще двое мужчин – стриженный «под горшок» очкарик с придурковатым выражением лица, и пухловатый юноша в бесформенной мешкообразной одежде.
– А я не в хостел, – доброжелательно улыбнулся Макс, краем глаза заметив на запястье девушки, рядом с ремешком часов, цветную татуировку – букву «А» в огненно-солнечном обрамлении. – Швейцар в ливрее послал меня сюда. В Первый убойный. – И опустил спортивную сумку на скрипнувший пол.
Питерские ведьмаки переглянулись.
– Швейцар в ливрее? – нахмурился очкарик. – Это кто?
Макс хмыкнул – шутка не зашла. Пояснил:
– Вахтер в майке-алкоголичке. С первого этажа.
– А зачем он тебя сюда послал? – заинтересовался худощавый брюнет.
Расспросы Волкова утомили.
– Работать, елки-палки!
И вновь короткий обмен взглядами.
– А-а, так вы, то есть ты, новенький, что ли? – выскочил из-за своего рабочего места пухлый юноша. – Вместо Юрки? – И протянул ладонь.
Пока пухляк с воодушевлением тряс руку Макса, тот беззвучно пожал плечами: «Наверное, вместо Юрки».
– Антон, – запоздало представился пухлый.
– Хабенский, – прыснула рыжеволосая. – Ночной дозорный. Суперспособность – всех доставать.
– Ой, не слушай ее. – Антон схватил Макса под локоток и, без умолку болтая, потащил к столам. – Моя фамилия Зарецкий. Антон Зарецкий. Почти как Антон Городецкий в «Дозорах», слыхал о таких? А в фильме Городецкого играл кто? Правильно, Хабенский. Вот она, – кивок в сторону рыжей, – и выдумала. Но я не обижаюсь на красавиц, мне даже льстит такое сравнение. Поэтому можешь звать меня… нет, не Хабенским. Хаб. Просто Хаб.
– Пожалуй, остановлюсь на Антоне, – усмехнулся Макс. – А я Максим Волков, если это вообще кому-то интересно.
– Николай, – приветственно кивнул бледный худощавый брюнет. – Добро пожаловать в нашу скромную ведьмачью обитель. Кстати, не смотри, что тут слегка… немодно. Основное помещение на ремонте, поэтому пока ютимся здесь.
– Я так и подумал, – соврал Волков.
– На ремонте, ага. Второй год уже на ремонте, и конца краю этому ремонту… – Очкарик с придурковатым лицом, средним пальцем поправив модные очки в тонкой оправе, привстал: – Меня зовут Роберт. Будем знакомы.
Ведьмаки обменялись с новеньким рукопожатиями.
– О прекрасной половине коллектива мальчики, конечно же, позабыли, – надулась за своим столом рыжая.
– Извините великодушно за допущенную бестактность, сударыня. – Волков, вдруг понимая, что по говору внезапно становится похожим на питерскую версию своего отца, прокашлялся. – Максим.
Девушка фыркнула:
– Опоздал ты, Волчок, я уже обиделась.
– Все, Соня и тебе прозвище дала! – рассмеялся Антон. – Удачно ты влился в коллектив!
– Соня, значит. Очень приятно. – Макс, одарив улыбкой закатившую глаза девушку, повернулся к парням: – Где мне разместиться?
Худощавый Николай указал на свободный стол:
– Твое рабочее место, Максим. Устраивайся.
Волков не заставил просить дважды. Подхватив с пола сумку, засунул ее под стол и опустился на мягкий офисный стул. С детской непосредственностью крутанулся вокруг своей оси.
– Всегда мечтал так сделать.
Очкарик Роберт, который расположился справа от Макса за соседним, «приоконным» столом, повернулся к новенькому:
– У Ивана Петровича, я так понимаю, ты не был?
Волков развел руками.
– Выходит, не был, – констатировал Роберт и встал. – Пойдем, провожу тебя. Иван Петрович работает в соседнем кабинете, ты проходил в прихожей мимо его двери. И документы не забудь.
Макс кивнул. Решив, что Иван Петрович это работник отдела кадров – возможно, даже начальник отдела кадров! – он вытащил из сумки личное дело и поднялся на ноги. Пропустив Роберта, пошел следом.
– Максим, хочешь загадку? – в спину ему прилетел вопрос от Антона Зарецкого, и Волков, притормозив, обернулся. – Захожу я, короче, вчера вечером в кабинет Ивана Петровича, а там он. В потемках что-то делает. Пригляделся – сидя стоит на стуле и лампочку выкручивает. Загадка: это как?
– Сидя стоит на стуле и лампочку выкручивает? – Волков, почесывая бороду, уткнулся взглядом в потолок и попытался представить эту картину. – Загадка какая-то… неправильная.
– Не-не, все так и было! Сидя стоит на стуле и лампочку выкручивает, – с неуловимой иронией в голосе повторил Зарецкий. – Это как?
Макс, чувствуя в загадке подвох, сдался:
– Не знаю.
– Думай!
– «Сидя» – не наречие, а прозвище Ивана Петровича, – переминаясь с ноги на ногу, нетерпеливо пояснил застывший возле кабинета Роберт. Выглянув из-за плеча Волкова, прикрикнул: – Антон, отстань от человека, не до тебя сейчас!
– Мог бы и подыграть, – расстроился Зарецкий. – А так всю загадку испортил.
– Не мог. Иначе мы до вечера бы тут зависли! – не согласился очкарик. – А Максиму нужно к Ивану…
Он не договорил – дверь кабинета плавно отворилась, и на пороге возник морщинистый дедушка в старомодном поношенном пиджаке.
– Что за шум, а драки нет? – проскрипел дедушка и, протерев слезящиеся глаза, перевел взгляд на Максима. – Вы, что ли, молодой человек, буянить изволите? Кем, собственно, будете?
– Иван Петрович, принимайте! Это Максим, его взамен Юрки прислали, – опередив Волкова с ответом, Роберт с чувством выполненного долга направился обратно за стол.
– Так точно, Максим, – вытянулся тот в струну. – Максим Волков.
– А-а, Максим! Приехали! А мы вас к вечеру ожидали. – Дед протянул руку: – Сидоров Иван Петрович, начальник Первого убойного отдела Санкт-Петербургского филиала ведьмаков. С ребятами, полагаю, вы уже познакомились?
Макс, мысленно отметив свою небольшую оплошность – Иван Петрович оказался хоть и начальником, но вовсе не отдела кадров, – пожал крепкую ладонь:
– Более или менее.
– Замечательно! Но я, как ответственный руководитель, должен обеспечить новоприбывшим сотрудникам не только поверхностное знакомство с коллективом, но и… – Сидоров замешкался, пытаясь подобрать слова, и махнул рукой: – К черту канцелярщину! Пойдемте повторно знакомиться с коллегами! Так сказать, на бис!
Ухватив Макса под руку, Иван Петрович проследовал в комнату с подчиненными. Остановившись возле столов, достал из кармана пиджака шариковую ручку. Покрутив в пальцах, указал на бледного худого брюнета в строгой рубахе:
– Николай Поздняков, старший группы. Тридцать четыре года. Прозвище Ник. Специализация – псионик, – словно зачитывая краткую характеристику из личного дела, «заскрипел» дед. – Способен проникать в «воспоминания» предметов в местах мощного выброса энергии. Например, на месте убийства.
– Это называется абсорбция памяти предметов, – едва Иван Петрович договорил, добавил Николай. – А слово «абсорбция» расшифровывается как «поглощение».
– Поглощение памяти предметов, все так, – согласился Сидоров и перевел ручку на пухлого: – Антон Зарецкий, девятнадцать лет. Прозвище Хаб. Работает с нами чуть более полугода. В силу возраста глуп, ленив и неопытен, но обладает уникальной специализацией. Антон – некромедиум, умеющий общаться с душами мертвых. С их сознанием. Посему и терпим.
– Вдобавок я ненавижу ЗОЖ и обожаю жареные крылышки, – не обидевшись на «глуп», негромко засмеялся Антон. – Спорт это вообще не про меня. Единственное, что у меня бегает по утрам, да и то не всегда – глаза.
Иван Петрович угукнул, а указующий «перст» в виде ручки переместился на очкарика.
– Роберт Шварц по прозвищу Робби, двадцать семь лет, наш аналитик. Лучший в своем деле. Благодаря ведьмачьей способности умеет разгонять адреналин и стимулировать ген, который ускоряет, назовем их так, мыслительные функции организма. Из-за чего Роберт начинает думать как компьютер, максимально споро выуживая из информационных потоков крупицы информации и придавая их моментальному анализу.
Пока Иван Петрович говорил, Шварц, откинувшись на спинку кресла, сидел с закрытыми глазами и покачивал головой в такт словам.
– Что-то анализирует, – одобрительно заметил Сидоров. – Помимо сказанного, Роберт… как это называется у молодежи? Кулхацкер, во!
– Хакермен, – не удержавшись, негромко прыснула рыжая.
Волков, пусть и был уверен, что так уже лет десять никто не говорит, начальство решил не поправлять. В отличие от Шварца.
– Иван Петрович, – открыл глаза аналитик, – то, что вы сказали – устаревший сленг. Ироничный. Даже слегка обидный. И никакой я не хакер, просто умею чуть-чуть программки писать и компьютеры чинить, если проблема решается нажатием кнопки «включить-выключить».
– Буду иметь в виду. – Иван Петрович выслушал спич и повернулся к отдельно стоящему столу с рыжей Соней: – А вот эта сударыня с императорским именем и есть та, кто придумала коллегам все эти нелепые прозвища-сокращения.
– Почему же нелепые, Сидя? – фальшиво удивилась девушка. В ее глазах заплясали озорные багровые огоньки.
– Видите, Максим?! – в свою очередь наигранно возмутился Иван Петрович и театрально всплеснул руками. – И мне прозвище дала! Своему непосредственному начальнику! Впрочем, – смилостивился он, – это простительно – у Софьи Алексеевны наблюдается небольшое когнитивное расстройство. Она не способна запоминать имена людей, поэтому использует прозвища. А еще Софья Алексеевна – гордый носитель фамилии Романовых, а наряду с этим – лекарь-пиромантка.
– Лекарь-пиромант, – поправила рыжая. – Ненавижу, когда профессии разделяют по полу! Почтальонша, вахтерша, повариха, пиромантка… Бе!
– Софья Алексеевна – лекарь-пиромант, – охотно согласился Иван Петрович. – С помощью пирорегенерации способна заживлять любые раны. Также умеет воспламенять предметы, причем как прикосновением, так и на расстоянии, и самовозгораться.
– Кроме того, могу обратиться птичкой, – игриво промурлыкала Софья, – и парить над землей аки феникс.
Кратко представив подчиненных, Сидоров обратил начальственный взор на Максима:
– Теперь хотелось бы услышать пару слов и о вас. Конечно, про ведьмака с потрясающим процентом раскрытия дел мы и так наслышаны, но… Информация из первых рук лишней не будет.
Волков, почувствовав на себе пристальные взгляды десятка глаз, прокашлялся:
– Максим Волков…
– Прозвище Волчок, – хихикнула Софья.
– Тридцать один год, – скосился на нее Макс. – До переезда в Питер служил в Дрезненском отделе. Это Подмосковье. Количество раскрытых дел за годы службы – сорок два из сорока двух…
– Прям беспроигрышная лотерея, – негромко прокомментировал Зарецкий, – не то что все эти… пять из тридцати шести и подобные.
Теперь Макс скосился на Антона:
– Не женат. Детей нет. Домашними животными не обзавелся. Индивидуальный ведьмачий дар – при выполнении определенных условий способен переместиться в прошлое либо в виде астрального, либо физического тела. Иными словами, я хроник. Просьба не путать с хронокинезистом или…
– Максим! Коллеги! – аккуратно перебил Роберт. – Не хочу прерывать нашу милую беседу, но неподалеку обнаружен свежий труп. Судя по всему, по нашей части!
Потеряв к новичку всяческий интерес, ведьмаки обратились к мониторам компьютеров.
– Свежий труп? Превосходно! – засветился Иван Петрович и протянул руку к Волкову: – Давайте папку с документами и приступайте к работе. Для вас, Максим, это прекрасная возможность познакомиться с ребятами в полевых условиях и перенять от них различные полезные нюансы. Знаю, что в Дрезне вы занимались в основном мелочевкой, но мы – Первый убойный – расследуем преимущественно тяжкие преступления. Например, убийства, совершенные нечистью. Поэтому максимально споро переключайтесь на серьезные дела и втягивайтесь в процесс!
Отдав начальнику документы, Макс вернулся за стол и опустился в кресло. Глядя, как новоиспеченные коллеги увлеченно читают с мониторов, потыкал в кнопочки на мониторе своем – тот оказался выключен и на прикосновения ведьмака не отреагировал.
Хмыкнув, Волков полез под стол. Но «системника» не обнаружил.
– Монитор из кабинета Сидорова включается. – Николай кинул на Макса быстрый взгляд. – Не спрашивай, почему.
– Понял, спасибо. Сейчас сбегаю.
– Да не суетись ты, – остановил новичка Роберт. – Иван Петрович суеты не любит. Давай вкратце расскажу, что известно об убийстве, и пойдете на место преступления.
Волков приподнял брови:
– В смысле – пойдете? Пешком?
– Нет, блин, на карачках задом наперед, – заржал Антон.
– Конечно пешком, здесь рядышком, – не обратив внимания на Зарецкого, пояснил Шварц. – Итак, слушай. Местный житель обнаружил за пухто тело молодой девушки и вызвал полицию. Наш человек сообщил, что труп свежий, но кожа на лице усопшей будто прилипла, пришкварилась к черепу. Грудная клетка разорвана, а вместо глазных яблок у нее подобие двух угольков. В совокупности намечается потенциально любопытное дело.
– Главное, чтобы глухарь не намечался, – равнодушно заметил Поздняков.
– Какой глухарь, Николай, что вы такое несете? У нас теперь подмога почти из самой Ма-асквы! – вновь заржал Антон и встал: – Ну что, коллеги, погнали? Адрес кто-нибудь запомнил?
– А чего его запоминать? – удивился аналитик. – Невский шестьдесят. Во дворе, у «Авроры».
– У крейсера «Аврора»? – пытаясь вспомнить, где на Невском пришвартован знаменитый корабль, поднял брови Волков.
Секундная пауза – пока все обдумывали услышанное – сменилась дружным хохотом и гулом голосов:
– Ага, у крейсера! Ну ты, Макс, и шутник! Такое захочешь – специально не придумаешь! Пошли, Волчок!
Глава 5
На место убийства ведьмаков ожидаемо не пустили – молоденький безусый полицейский грозным атлантом застыл в арке, что вела с Невского проспекта во двор шестидесятого дома, и с максимально серьезным выражением лица отгонял пытающихся пробраться внутрь зевак.
Поэтому ведьмаки, укрывшись от солнца в тенечке стеклянной автобусной остановки, встали неподалеку, метрах в тридцати от арки.
– Не понимаю, зачем мы пришли? – Волков, мысленно проклиная внезапную жару, активнее заработал рукой, без особого результата обмахиваясь даже не воздухом, а раскаленными выхлопными газами застывших на светофоре автомобилей. – Если нас все равно турнули?
– Терпение, Максим. Как только следаки, криминалисты и прочие бесполезные товарищи свалят, так и пройдем, – по-прежнему бесцветным голосом пояснил Николай.
– Понял.
Ожидание было утомительным, а ожидание на голодный желудок – утомительным вдвойне! Поэтому Волков огляделся в поисках кафе или столовки – стрелки часов давно перевалили за цифру «тринадцать», а единственное, чем сегодня, в «Сапсане», перекусил ведьмак, был сэндвич с курицей. Не самое сытное блюдо!
Увы, четную сторону Невского, где стояли ведьмаки, заполонили толпы спешащих по своим делам горожан и праздношатающихся туристов, мешающих обзору. Поэтому Макс присмотрелся к противоположной части проспекта.
За решетчатым забором на другой стороне улицы раскинулся неизвестный ведьмаку парк. Левая часть парка плавно «перетекала» в бежевый дворец, который прежде наверняка принадлежал известной аристократичной особе. А правая часть, через белоснежный павильон и примыкающую к нему дорогу, переходила в утопающий в зелени сквер. И никаких намеков на столовку!
– А тут можно где-то пообедать? – почесав бороду, спросил Волков.
Ведьмаки заулыбались, и Макс понял, что из-за неправильной формулировки сморозил глупость.
– Мы с тобой на самой популярной улице самого туристического города страны. – Зарецкий обвел проспект рукой и спросил, даже не пытаясь скрыть насмешку: – Как думаешь, здесь можно где-то поесть?
– Я понимаю, что можно, – чувствуя, как его выставляют провинциальным дурачком, впервые приехавшим в мегаполис, слегка разозлился Волков, – но я интересуюсь: где именно тут можно пообедать? Чтобы было вкусно и недорого? Хочется конкретики, а не…
– Позже отведу тебя на бизнес-ланч. В мое самое любимое место, – перебила его Романова и глянула на часы: – Как раз успеваем.
– Спасибо, Сонь.
Предложение девушки не осталось незамеченным.
– Эй! – возмутился Антон. – Что за несправедливость? Меня ты никогда никуда не водила!
– И правильно делала, – поменявшись в лице, сквозь зубы прошипела рыжая, – поскольку ты заколебал своими бесконечными тупыми подкатами и идиотскими домогательствами. Повторяю в последний раз, для недоразвитых – в постель ты меня не затащишь, на свидание мы не пойдем, дружеский петтинг я не практикую. Усек, Хабенский?
– Да я бы и сам не пошел, – надулся тот. Демонстративно обогнув остановку, встал под социальной антирекламой табака, предупреждающей, что курение – убивает, и задымил электронной сигаретой.
– Обидела парня, – чувствуя некое отмщение, оскалился Макс и повернулся к Позднякову: – А почему мы Роберта оставили… э-э, в офисе? Центре? Ставке? Командном пункте? Словом, почему он с нами не пошел?
– В штаб-квартире от него будет больше толку, – ответил Николай и, чувствуя, что разговор на этом не закончится, не слишком вежливо отвернулся к арке шестидесятого дома.
– Штаб-квартира, значит. А мы называли наш «главк» конторой. В смысле, в Дрезне. Коротко и удобно, не находите?
– Ты не в Дрезне, – через силу выдавил Николай. – Поэтому привыкай к штаб-квартире.
– Волчок, оставь Ника в покое. – Романова, очутившись за спиной Макса, положила руку ему на плечо и, неожиданно прильнув, хихикнула в ухо: – Не видишь, у него сегодня ведьмачья разновидность ПМС – предмозговой синдром!
– Это как? – Макс повернул голову и уткнулся губами в щеку девушки. Слегка смутившись от подобной близости, отстранился.
– Не знаю, как, – пожала плечами рыжая. – Я просто так ляпнула. Придумала на ходу. А если серьезно, то Ник готовится к активации дара. Сосредотачивается. И в такие моменты он не особо разговорчив. Поэтому если хочешь поболтать или что-то узнать, то я в твоем распоряжении.
Волков кивнул:
– Да, остался у меня один вопросик…
– Ой, дай угадаю! – не дослушала Соня. Приложив пальцы к вискам и сверля Макса озорным взглядом, сделала вид, что пытается прочитать мысли: – Ты хочешь… ммм… узнать историю Аничкова моста!
– Историю, – поморщился Волков, – кого?
– Аничкова моста. – Девушка показала в сторону, но, видя недоумение на лице собеседника, пояснила: – Мост, через который мы только что прошли. Со скульптурами юноши и коня.
– А-а, тот мост, с коняшками. Нет, Сонь, откуда вообще такие мысли?
– Это не мои мысли, а твои!
Макс, понимая, что девушка шутит, решил идти до конца:
– Не-не-не, и в мыслях не было таких… кхм, мыслей! Фиговый из тебя телепат!
– Да я же просто веселюсь, Волчок!
– Знаю, – улыбнулся Волков. – А насчет моста… хоть убей, но я всю жизнь считал, что мост – Аничкин, а не… как ты сказала?
– Аничков, – с подозрением повторила Соня и ахнула: – Волчок, а ну признавайся! Ты сколько раз в Питере был?
– Один. В глубоком детстве.
– Всего один? Какой кошмар! И как впечатления?
– Не понравилось.
Романова хмыкнула:
– Заметно. Мне кажется, у тебя… как бы потактичнее выразиться… детская обида на город, что ли?
– Почему ты так решила?
Соня пожала плечами:
– Слишком отстраненно себя ведешь – головой не крутишь, про дворцы не спрашиваешь, «коняшки» не заинтересовали.
– Прими мои поздравления – твой внутренний телепат во многом прав, – согласился с ее выводами Макс. – Обида есть, но не на город, а на родителей. На отца. Который превратил веселую семейную поездку… Неважно, забей! – отмахнулся он.
– Веселая семейная поездка, да?.. – Романова ненадолго задумалась, а затем воодушевленно продолжила: – Так, Волчок, на выходные ничего не планируй. И обязательно запасись пластырем и хорошим настроением!
Макс приподнял брови в немом вопросе.
– У нас намечается грандиозная экскурсия! – ответила на него Соня. – Буду тебя опетербурживать! Проведу по всем знаковым и историческим местам, и ты у меня еще влюбишься в этот город. Только попробуй не влюбиться! – Девушка шутливо погрозила пальцем. – Будешь тогда каждый вечер от Мосбана до Дворцовой и обратно прогуливаться. До полной влюбленности!
– Договорились! – негромко рассмеялся Волков – непринужденность этой рыжей конопатой девчонки пришлась ему по душе.
– Наконец-то узнаю в тебе нормального Волчка! – засияла Соня. – Дай «краба»!
Но выполнить просьбу Макс не успел.
– Так, потом доболтаете, – испортил их веселье Николай. – А сейчас ведите себя нормально и не привлекайте внимание. – И добавил через паузу: – Тело выносят. Скоро пойдем.
Когда труповозка и «крякающие» полицейские машины влились в плотный поток Невского проспекта, Поздняков сделал жест следовать за ним и пружинистым шагом поспешил в арку, что отделяла улицу от дворовой территории.
Во дворе, несмотря на притягательный для обывателей кинотеатр «Аврора», было тихо и безлюдно. Оглядевшись, Николай вновь показал идти следом и направился к мусорке, стоящей справа от арки в специально отведенном месте.
– Я так понимаю, за этим пухто тело и нашли, – остановившись, указал он на контейнер.
– У меня вопрос, – притормозил Макс, – который я уже пытался задать Соне: что такое пухто? Этот бак?
– Ага. – Антон присел на корточки, высматривая на тротуарной плитке пятна крови. – Это аббревиатура: пункт утилизации и хранения твердых отходов.
– Пухто… – задумался Волков. – Слышится, будто инженер натянул пуховик на яхту и решил особо не заморачиваться с названием.
– Пуховик на яхту? Волчок любитель метафор?
– А что такого? – Макс повернулся к задавшей вопрос Соне. – Натягивают же сову на глобус, чем тебе пухто нравится меньше… «совобуса»?
Пока Волков и Романова перекидывались ничего не значащими фразочками, Зарецкий поднялся на ноги:
– Крови нет.
– Стало быть, и ран на теле убитой не было, – поиграл в Капитана Очевидность Поздняков.
– А как же отчет? И разорванная грудная клетка? – не согласился Антон.
– Значит, отчет составлен неверно. И ран на теле убитой не было, – повторил старший группы.
– И что из этого следует, Ник?
Тот пожал плечами:
– Пока ничего. Простая констатация факта. – И, повторно оглядевшись, направился к ближайшей «ребристой» скамейке. Усевшись, откинулся на спинку и, разведя руки в стороны, положил их сверху на рейки.
– Идем! – Рыжеволосая потянула Макса за рукав. – Сейчас Ник будет нам шоу показывать.
Троица ведьмаков встала позади Николая – Соня посередине, Антон и Макс по бокам от нее.
Сняв с шеи оберег Велеса, Романова сложила руки в «замок» и зажала в них амулет. Зарецкий, приобняв напарницу за талию, свободную ладонь опустил на плечо Николая.
– Волчок, сделай то же самое, что и Хаб, – повернув голову, нетерпеливо велела рыжая.
Макс с трудом сдержал едкий комментарий – с чем с чем, а с дублированием дара ведьмак был прекрасно знаком. Просто немного растерялся…
Дождавшись, когда Волков выполнит требуемое, Соня поднесла «замок» к губам и сомкнула веки. Антон, с удовольствием прижавшись к бедру рыжей, тоже прикрыл глаза. Решив не отставать от напарников, Макс последовал их примеру.
В полнейшей тишине прошла минута или две. Волков даже успел подумать, что ничего не знает об абсорбции, а спросить о ней Соню как-то не догадался. Зато он узнал, что такое пухто. Крайне полезная информация!
Не понимая, происходит ли рядом «поглощение памяти предметов», или они как идиоты стоят у лавки на потеху зевакам, Волков решил одним глазком подглядеть, что творится вокруг. Но не успел…
Рев мотора. Неистовый, оглушающий, близкий. Пугающе близкий! В нос бьют выхлопные газы, а порывы раскаленного воздуха бегут по затылку.
А через мгновение мимо проносится мотоцикл…
От неожиданности Макс непроизвольно выругался и открыл глаза. Повернул голову на удаляющийся шум – в арке, оставляя за собой чернильный шлейф выхлопа и эхо мощного двигателя, исчезал блестящий спортбайк. Кажется, «Ямаха».
– Вот идиот! Чуть не снес меня! – возмутился он. Продолжая негодовать, попробовал двинуться с места. И – не смог.
Вдруг понимая, что превратился в низкую, «уполовиненную» версию самого себя, ведьмак опустил взгляд и потерял дар речи – нижняя часть тела была по пояс замурована в землю.
– Ч-что за фигня?
Упершись руками в тротуарную плитку, Волков попробовал выбраться из ловушки. Но попытка успехом не увенчалась.
Зарецкий и Романова также были закопаны по пояс в землю, но не проявляли по этому поводу ни малейшего беспокойства.
– Максим, волноваться не о чем, – послышался спокойный голос Позднякова. – Сейчас мы находимся в памяти предмета, а конкретно – в памяти скамейки, на которой я сижу. Мне стоит спрашивать или сам догадаешься, с какой высоты скамейка могла «видеть» происходящее? Вот-вот.
– Ага, понял, – видя, что беспокоиться не о чем, кивнул Волков и огляделся.
Тусклая серая пелена.
Она была везде – покрывала стены домов, обволакивала окна с решетками, окутывала фонарные столбы, затягивала двери «Авроры», стелилась по земле. Легкое дыхание теплого воздуха пыталось сдуть эфемерную завесу, и тогда взору открывалось то, что пелена так тщательно скрывала – будто нарисованные простым карандашом изломанные линии черно-белых домов, безобразные деревянные двери и грубые решетки, кривые фонарные столбы и скамейки…
От созерцания необычного вида Макса отвлекли приглушенный мужской голос и счастливый девичий смех, что донеслись из арки, отразились от «внутренностей» двора-колодца и утонули в небольшой бесцветной луже.
А затем на свет вышла парочка влюбленных.
Были они совсем молоденькими. По крайней мере невысокая темноволосая девушка выглядела немногим старше шестнадцати. Впрочем, внешность могла быть обманчива – судя по округлым выдающимся формам под коротким обтягивающим платьем, девушка давно «созрела» для чего-то большего, чем романтические прогулки под луной.
Ее длинноволосый кавалер, одетый не по погоде в черный «готический» плащ, кожаные штаны и тяжелые сапоги, выглядел чуть старше – лет на двадцать. Позвякивая браслетами и цепью, он что-то воодушевленно рассказывал своей подруге, и каждая новая фраза вызывала у его спутницы приступ смеха.
Смысл их беседы Волкову так и остался неясен – сколько ведьмак ни пытался вслушиваться в разговор, но так и не разобрал ни слова. Вместо них слышались лишь неясные «бу-бу-бу».
Тем временем парочка повернула от арки налево и, пройдя к двери парадной, застыла возле нее. Обменявшись десятком по-прежнему неразборчивых фраз, «гот» и «малолетка» присосались друг к другу, и следующие пять минут по округе разносились звуки страстных поцелуев. Поцелуев, которые в любой момент грозились перейти в соитие.
К счастью для «лавочных» наблюдателей, дальше поцелуев дело не зашло, и вскоре парочка разлепилась. Попрощавшись, девушка ключом-брелоком открыла дверь парадной и скрылась из вида, а ее готический недолюбовник расслабленным шагом направился прочь.
– И-и? – глянув на растерянные лица напарников, не понял Макс. – Что-то я в замешательстве – а где обещанный труп?
– Да, Ник, в чем дело? Где убийство?
Поздняков, прислушиваясь к внутренним ощущениям, выдержал короткую паузу.
– Я не чувствую, что абсорбция должна оборваться прямо сейчас, – проинформировал он. – А значит, сидим и смотрим, смотрим и сидим.
Едва Николай договорил, как в арке вновь зазвучали тяжелые шаги. Раздался звон цепи.
– Он вернулся, – прошептала Соня. – Преступников всегда тянет на место преступления. Даже еще несовершенного!
Из арки настороженно выполз гот. Остановился. Огляделся. Не обнаружив вокруг посторонних, быстрым шагом прошел к двери парадной и позвонил в домофон.
По всей видимости, ответила сама девушка – голос было не разобрать. После непродолжительной, но интенсивной беседы, сопровождаемой резкими энергичными жестами, гот отошел от домофона и, облокотившись о стену, замер в ожидании.
Ждать пришлось недолго – вскоре дверь парадной отворилась, и на пороге показалась «малолетка». На ее лице читалась растерянность.
Увидев подругу, гот одним прыжком подскочил к ней и, грубо схватив за руку, потащил за собой. По округлившимся глазам брюнетки стало понятно – подобного развития событий она не ожидала.
Девушка попробовала сопротивляться, упираться, но враз получила кастетом по челюсти. Колени брюнетки подкосились, и она завалилась лицом вниз.
Глаза гота налились кровью. Вцепившись в волосы жертвы, он протащил ее через весь двор к мусорному баку.
Перевернул на спину.
Разорвал декольте платья.
Впился руками в грудь.
Прильнул к побелевшим губам…
– Вот же… сука, – прошипела Соня.
Макс был с ней полностью согласен…
Контрастируя с серой пеленой, кожа на лице «малолетки» вдруг заискрилась, засияла. В воздухе над девушкой вспыхнули, загорелись тысячи разноцветных блесток. Завертелись плотным потоком, закружились вихрем… и рухнули на землю ярким серебристым водопадом.
Убийца оторвался от побелевших губ и, слегка отстранившись, навис над «добычей». Издав животный рык, оскалил клыкастую пасть.
Столб яркого белого света вырвался из приоткрытого рта девушки и ударил в пасть твари. «Малолетка» выгнулась в спине, напомнив Волкову костомаху, которую они с Захаром прикончили в Дрезне. Но только из глаз, ушей, рта и неразорванной грудины костомахи не били ослепляющие лучи…
«Прием пищи» закончился резко и неожиданно.
Гот, оторвавшись от иссякающего столба света, встал. Смачно рыгнув, подхватил жертву под мышки и, оглядевшись, с трудом запихнул тело за мусорный бак. Отряхнув руки, торопливо скрылся в арке.
Наступила тишина.
– Похоже, все, – резюмировал Николай. – Сейчас выкинет.
– Не понимаю, почему же я пятен крови не нашел? – глубоко задумался Антон, словно это было наиважнейшей зацепкой. – У девушки грудная клетка была лучами разорвана, я точно видел! Да и отчет это подтверждает… Неужели кровь просто не успела натечь?
Макс хотел заметить, что это действительно как минимум странно, но не успел. Серая пелена затрещала, захрустела, сжалась в комочек и оглушительно лопнула.
Мир вновь приобрел краски.
Глава 6
– Так, Хабенский! – Едва ведьмаки вернулись из «лавочных» воспоминаний, Романова резко убрала руку Зарецкого со своей «почти талии» и, придвинувшись вплотную, со злостью ткнула того пальцем в грудь. – Еще раз, сволочь ты токсикозная, попробуешь меня облапать, я тебе твои же яички в штанах поджарю и сожрать заставлю, понял?!
Но ни горящие от возмущения щеки пиромантки, ни пляшущее в ее глазах неистовое пламя, ни даже угрозы огненной расправы над детородным органом не произвели на Зарецкого никакого впечатления.
– Да ладно тебе, Сонь, я ж для дела! – без малейшего раскаяния в голосе усмехнулся он и, взяв ладонь девушки, прижал к своей груди. – Для абсорбции!
– А за жопу ты меня тоже для абсорбции щупал?! – Соня вырвала руку и воинственно замахнулась, готовая влепить нахалу звонкую пощечину.
Но инстинкт самосохранения у Антона оказался в полном порядке – чувствуя, что сейчас прилетит по морде, он успел отклониться, и ладонь Романовой просвистела мимо.
– А с чего ты решила, что это был я? – отступая, Зарецкий примирительно поднял перед собой руки. – Может, это Макс решил нагло и бесцеремонно воспользоваться ситуацией! Типа я новенький, на меня никто и не подумает!
Волков иронично покачал головой – лапать девушек средь бела дня ему не позволяло воспитание. И возможные проблемы с законом!
– Да лучше бы Волчок облапал! – одарив нахала презрительным взглядом, Соня слегка поддразнила Зарецкого. – А не ты, озабошка чертов.
Вероятно, подобное выяснение отношений было не впервой и могло затянуться надолго. Поэтому в дело вмешался Поздняков.
– А ну прекращайте, – треснул он ладонью по лавке. – Устроили балаган…
– Ник, но этот гаденыш меня облапал и…
– Раз облапал, так подай Ивану Петровичу рапорт о харассменте, пусть разбирается, – перебил Николай, а затем – сохраняя невозмутимость в голосе – одарил Антона испепеляющим взглядом: – А ты – держи руки и остальные части тела подальше от Софьи. Мне подобные отношения в группе не нужны! Будешь продолжать так себя вести – мигом вылетишь, и никто не посмотрит на твои способности некромедиума, понял?
– Да понял я, – потупился Зарецкий. – Сонь, виноват… Перегнул.
– Рад, что ваш маленький конфликт исчерпан и можно возвращаться к работе, – не проявил никаких эмоций Поздняков. – У кого какие мысли по поводу увиденного? Софья?
Девушка, которой простых извинений было явно недостаточно, раздраженно повела плечами:
– А какие здесь могут быть мысли, Ник? Мы все видели. Убийца – вампир. Энергетический. Не смог обуздать голод и полакомился девчонкой. Осушил, как стакан – до энергетического дна.
– Согласен, – поддержал ее выводы Николай и перевел взгляд на Зарецкого. Наигранно удивился: – Антон? Ты до сих пор с нами?
– А где я должен быть? – не понял тот.
– В морге. «Общаться» с убитой девушкой. Имя, фамилия, данные кавалера. Ничего нового.
Зарецкий вздохнул:
– Вообще-то у меня в планах было сходить пожрать, а не на трупы любоваться.
– Антон! Мне кажется или ты сегодня борзеешь?
– Ну а чего? – видя, что глаза старшего группы наливаются кровью, заканючил Зарецкий. – Синица и так скоро всю инфу сольет, смысл по моргам дергаться? Давайте просто подождем?
– А давайте просто, – передразнил Поздняков, – каждый будет заниматься своим делом и не перечить старшим?
– Но…
– Тем более разве ты не знаешь, какой Серега необязательный? Может с легкостью отвлечься, забыть, выключить «трубу» или свалить на все выходные на рыбалку… Так что давай, Антоша, руки в ноги и вперед. А пожрать сходишь попозже. Тебе это «попозже» даже полезно будет. Организм потом спасибо скажет.
Понимая, что спорить – дохлый номер, Зарецкий вздохнул:
– Тело куда увезли?
Поздняков назвал адрес. Лицо Антона скривилось:
– Блин, туда час пешком переться… Неужели в Мариинку не могли?
– Видимо, не могли.
Уткнувшись в телефон и всем своим видом демонстрируя обиду, Зарецкий пошел прочь.
– А кто такой Серега Синица? – глядя Антону вслед, спросил Макс.
– Наш осведомитель. Из полиции.
– У вас есть люди в полиции? – поперхнулся Волков.
Во взгляде Позднякова засквозило недоумение:
– А иначе как бы мы про труп узнали?
Макс пожал плечами.
– Получается, – продолжил развивать мысль Николай, – у вас в Дрезне не было своих людей в полиции? И как вы работали?
– Как, как… По старинке!
– По старинке… А жизнь, Максим, не стоит на месте. И нужно идти с ней в ногу! В том числе – заводя полезные и взаимовыгодные знакомства.
Волков с этими утверждениями если и был согласен, то не полностью – слишком уж хорошо впечатался в память третий закон из Свода правил ведьмаков.
– Никто из живущих ныне не должен ведать о существовании нашем, – не преминул Макс процитировать закон, – ибо не готов человек узнать о нечисти треклятой и борцах с оной.
Николай от первых слов вздрогнул, но к концу фразы хладнокровие к старшему группы вернулось.
– То есть ты, Максим, считаешь, что написанный семьсот лет назад Свод правил и сегодня не потерял в актуальности, и ему нужно следовать… беспрекословно?
– Нет, но…
– Или следовать исключительно в тех случаях, которые тебе кажутся выгодными? Помяни седьмой закон: «Не причини вреда твари любой или нечисти, что угрозы человеку не представляют». Помяни, и вспомни свое последнее дело – костомаху. Подумай – такой ли ты безгрешный? Или в старые времена от тебя вмиг отвернулись бы все наши братья и сестры?
Такого поворота событий Волков не ожидал. Прикусив губу, промолчал – крыть было нечем.
– И тут ты почувствовал, что попал в мою ловушку, верно? – усмехнулся Поздняков. – А возвращаясь к Синице… Капитану Синицыну… Так помимо него – и полусотни частных меценатов, – о нас никто толком и не знает. Ни полиция, ни власти города – все по древним канонам. Поэтому третий закон – как и остальные законы – мы чтим, пусть и с оговорками, продиктованными жизненной необходимостью.
– Понял, – кивнул Макс.
– Рад, что мы нашли общий язык… – Николай сделал знакомый жест, призывая следовать за ним, и направился к выходу со двора. – Кстати, Максим, есть мысли об увиденном? Или, может, в голове родился план, как с помощью твоего ведьмачьего дара найти ублюдка?
Волков развел руками:
– Увы, пока мой дар бесполезен. А вообще я больше привык полагаться на интуицию и наблюдательность, чем на дар.
– И что тебе говорят интуиция и наблюдательность?
– Пока ничего!
Молчавшая до этого Соня, привлекая внимание, дотронулась до локтя Макса:
– Волчок, а ты разве не можешь переместиться в прошлое и спасти девушку? Или выведать у нее всю необходимую информацию? Или проследить, куда направился убийца?
– Нет, Сонь, это так не работает, – улыбнулся ее наивности Волков.
– А как работает?
– Расскажу в следующий раз, хорошо? – запнулся Макс, увидев неподалеку Антона, открывающего заднюю дверь такси. Ткнул пальцем в его сторону: – А можно поехать с ним в морг? Он ведь сможет показать мне сознание убитой? Или Антон на такое не способен?
– Можно. Сможет. Способен.
Подумав, что на сей раз Поздняков превзошел даже самого себя времен ПМС, Волков кивнул и бросился за Зарецким.
– Антон! Подожди! – успел он перехватить закрывающуюся дверь такси. – Двигайся! Дай сяду!
– Зачем?
– Вместе поедем. Хочу посмотреть на тебя за работой.
– Серьезно? – вытаращился Антон. – Променял обед с Соней на лицезрение трупов?
– Обед подождет.
Последние слова Макса сопровождались громким урчанием – желудок был явно против поездки…
Порядка двадцати минут поколесив по узким питерским улочкам, такси остановилось у ворот морга – двухэтажного кирпичного здания, раскрашенного современным «художником» в безвкусный, но веселенький желто-красный цвет с явным преобладанием первого.
– Жили скучно, зато после смерти повеселились, – глядя на пестрые стены, пробормотал Волков и добавил громче: – А нас пустят? Внутрь?
Зарецкий не сдержал смешок:
– Будем прорываться с боем, оставляя за собой горы свежих трупов. Астральную катану дома не забыл?
– В морге работает свой человек, да? – не обратив внимания на неудачную подколку, понял Макс. – Очередной. Как будто Синицы мало…
– Не знаю, при чем здесь Синица, но да. Работает свой человек. Идем!
Миновав противно скрипнувшую калитку, они по заасфальтированной дорожке прошли к массивной железной двери. Настолько массивной, словно за ней были не комнатушки с усопшими, а как минимум шахта с ядерными ракетами.
Впрочем, попытка обезопаситься от посторонних провалилась – дверь была не заперта.
– А зачем запирать, верно? – Зарецкий будто прочитал мысли напарника. – Мертвые никуда не сбегут. А живые сюда торопиться не будут. – И потянул на себя ручку.
В приемной морга было тихо, лишь люминесцентные лампы, перемигиваясь, издавали едва слышное гудение. Пахло спиртом.
– Мертвая тишина, – таинственно прошелестел Антон и привычно направился к одной из дверей.
Волков, стараясь не топать, поспешил следом.
– А мы разве не должны сообщить вашему человеку, что хотим осмотреть труп? – поинтересовался он.
Зарецкий обернулся. Кинул через плечо:
– Должны, не должны… Не будь ты таким правильным! Раздражаешь. – И, толкнув выкрашенную белой краской облупившуюся деревянную дверь, переступил через порог.
Макс, из коридора почувствовав тошнотворные ароматы хлороформа, дезинфекции и разлагающейся плоти, проследовал за ним.
Первое, что бросилось ему в глаза – длинный, встроенный в стену шкаф с закрытыми выдвижными ячейками – холодильная камера.
Параллельно шкафу стояла дюжина пустых тележек, а посередине комнаты – под мощной напольной лампой на длинной ножке – расположился обрамленный кафелем секционный стол для вскрытия. На столе – тело под простыней.
– По-видимому, наша клиентка. – Антон, щелкнув выключателем, подошел к столу и слегка приподнял простынь, внимательно разглядывая покойницу. – Точно, она.
Нисколько не смущаясь, он оголил девушку до пупка и положил ладонь на бледный лоб. Жестом подозвал Волкова:
– Чего встал? Давай, стандартная процедура дублирования дара. – И добавил со смешком: – Я не Соня, объяснять ничего не буду. Сам все знаешь.
Макс кивнул. Зажав в кулаке оберег Велеса, взял напарника за руку. Почувствовал, как по пальцам бегут едва ощутимые разряды тока.
Голова Волкова налилась раскаленным свинцом.
Свинец тяжелой наковальней давил на затылок, острыми гвоздями разрывал виски, пульсирующей резью выжимал из черепа глаза. Стараясь не заорать, ведьмак физически чувствовал, как замерло время, как пропали звуки. Лишь в углу комнаты, глухо ударяясь о дно эмалированной раковины, из протекающего крана равномерно капала вода. И это «кап, кап, кап» стало единственным, что позволило Максу перетерпеть и не отпустить руку Антона.
Боль отступила. Не веря своему счастью, Волков облегченно выдохнул. И только сейчас – краем глаза – заметил, что шея, плечи, руки и живот мертвой девушки порозовели, а щеки – зарумянились.
Безжизненные вены багровой паутиной окутали бездыханное тело. Место под грудью девушки – где находилось солнечное сплетение, – ярко полыхнуло. От резкой вспышки Макс зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то увидел небольшой темно-красный шар, зависший над секционным столом. Шар переливался кровавыми всполохами и тихо стрекотал, будто готовый взорваться. И этот зловещий стрекот по-прежнему был единственным звуком в последнем пристанище мертвых.