Читать онлайн Адвокат бесплатно

Вы боролись бы за то что, все говорят, уже мертво, до точки страдания?

Это путь, на котором не обязательно быть мертвым, чтобы пройти через Ад.

© Upon a Burning Body. «Devil’s Advocate»[1]

Пролог

Все адвокаты попадают в Ад. Не верите? Сейчас, дайте, я закончу отчищать с ботинок за 1000 евро пепел, в который тут превращаются грешные души, чтобы сразу же возродиться вновь, для дальнейших мучений, и расскажу вам эту историю…

Глава 1

Судилище

Гимель, тишрей

«Дорогой отец! Я знаю, как сильно ты занят на службе, кажется, совсем не отдыхаешь. Как сильно я хотел бы поговорить с тобой лично, но в последнее время это решительно невозможно: на своем посту ты стал окончательно недосягаем. Понимая всю важность твоей работы, я не смею осуждать тебя, просто очень скучаю.

Не хочется, чтобы в своих заботах ты полностью забыл о своих детях, тем более что я думаю о тебе постоянно. Как ты там? Совсем не спишь, наверняка одним Святым духом питаешься! Разве так можно? Твое самопожертвование начинает переходить всякие границы, могу ли я просить тебя передать хоть часть твоих забот нам?

Впрочем, все не совсем безнадежно, и некоторые члены нашей семьи помогают тебе. Кто-то по степени трудоголизма начинает походить на тебя, отец, вот только не всем это идет на пользу. В основном меня, конечно, заботит состояние любимого братца Л., который начинает напоминать бледную тень. Дни он проводит в метаниях, пытаясь предложить тебе проекты для реализации. Никогда я не видел такого рвения! У меня тоже есть несколько идей, в основном в части водных ресурсов, ведь воды у нас, с последнего времени, много. Не желаешь ли ты обсудить их, отец? Позволь мне посетить тебя, как это делают некоторых другие мои братья, удели мне хоть каплю времени. Понимаю, что у них задачи куда важнее, чем то, что когда-либо смогу предложить я, но сейчас, когда дело, над которым ты так усердно работаешь, находится в стадии всестороннего развития, каждая идея дорога.

Возможно, это прозвучит немного самонадеянно, но тебе стоит отправить Л. на небольшой отдых; я готов занять его место, принять на себя часть его работы. Он, конечно, сам никогда не отдаст ни одного своего проекта, таков уж мой любимый младший брат, но тебя Л. обязательно послушает. Не хочешь же ты довести этого парня до нервного срыва? Постоянные согласования каждой детали с тобой, а также твои постоянные отказы объяснять, почему Л. должен делать что-либо так, а не иначе – это доводит его до психологического дисбаланса. Мне очень жаль брата, давай вместе подумаем, как ему помочь. В отличие от Л., я никогда не сомневаюсь в правильности твоих решений, отец, очевидно, что тебе лучше знать, как и что должно происходить на службе, чтобы мы все, совместными действиями, достигли нужного результата в самые короткие сроки.

Надеюсь, что это письмо дойдет до тебя. Может быть, наш дорогой Л. передаст его тебе, если только я увижусь с ним в ближайшие дни. Он очень много времени проводит вне Структуры, бюрократическим процедурам предпочитая работу “в поле”. На днях этот сумасшедший хотел притащить в отдел тигра, представляешь? Впрочем, зря я стараюсь удивить тебя новостями, тебе ведь точно уже об этом доложили. Временами мне кажется, что ты знаешь все, ни одна мышь без твоего ведома где-нибудь в пустыне не пробежит.

Люблю тебя, отец, очень жду вестей от братьев, что ты готов увидеться со мной!

Твой сын»

* * *

Все адвокаты попадают в Ад, без исключений. Это как сесть в поезд, идущий в один конец без остановок – после получения адвокатского статуса назад дороги попросту нет. Будь ты хоть десять раз самый честный в мире парень, получивший юридическое образование без взяток за зачеты, всю жизнь просидевший в правовой консультации, помогая бабушкам составлять заявления в жилищно-коммунальные службы бесплатно, – все равно тебя ждет Пекло, спасения нет. Где-то в глубине души все адвокаты понимают неизбежность своей участи, поэтому при жизни сильно не напрягаются. Большинство из нас вообще не верят в Бога, когда ежедневно приходится сталкиваться с несправедливостью: продажные судьи, безразличные прокуроры, безграмотные следователи и оперативники. У адвокатов, оставшихся лицом к лицу с чудовищами системы правосудия, выбор небольшой. Они могут либо бороться с ними до последней инстанции, либо научиться плавать в их море так, чтобы никто не был съеден или разорван на мелкие части. Стоит ли говорить, что большинство законников выбирают второй путь? Что происходит с теми, кто решил бороться, спросите вы? Они умирают и… все равно попадают в Ад! Почему? Да потому что они – адвокаты.

Когда я умер, мне было 27 лет. До дня собственной смерти мне удалось прослужить в статусе адвоката достаточно короткое время, всего 3 года, за которые я, кажется, смог нарушить не только практически все Божьи заповеди, но и нормы адвокатской морали, которые, как известно практикующим юристам, куда строже всех обозначенных в заветах правил. Кажется, праотцы, составлявшие кодекс этики, знали, что моя профессия – от Дьявола, и чувствовали необходимость заключить всех ее представителей в строжайшие рамки. Так родители запирают в деревне у бабушки детей с плохой наследственностью, чтобы те держались подальше от неприятностей, которые обязательно, рано или поздно, найдет их генетическое чутье.

Очевидно, что после того, как я упомянул о своей смерти, моя профессия для вас стала вовсе не значительной? Действительно, какая разница, какую специальность имеет мертвец, решивший рассказать свою историю? Вот только то, что я – адвокат, это принципиально важно. После смерти это решило мою судьбу, заставило меня оказаться там, где начались мои злоключения, в месте, по сравнению с которым мокрая холодная могила показалась бы вам замком из сахарной ваты на небесах…

Обстоятельства моей смерти совершенно неважны, давайте считать, что я скончался от скуки, ожидая очереди в заседание у одной судьи, которая была известна своим особым талантом задерживать рассмотрение любых, даже самых простых дел, часов на 7 или 8. Мои глаза закрылись от усталости, а когда я распахнул тяжелые веки, то был уже в Чистилище. Это сейчас я могу точно утверждать, что попал именно туда, так как прошло много времени, а в тот день удивлению моему и непониманию не было предела.

Чистилище, кстати, мало чем отличалось от того самого суда, в котором я отошел в мир иной, только беднее. Действительно, откуда в Чистилище деньги, и кто инвестирует в их содержание? В Раю, как известно, коммунизм и, следовательно, денег нет, а Ад… ну, им выделяются огромные бюджеты, которые, в соответствии с отчетами, используются исключительно по назначению, вот только в Чистилище об этом даже и не подозревают. Так же, как руководство сельской школы где-нибудь в деревне Премилое Гадюкино понятия не имеет о том, что в Москве из бюджета им на развитие выделен миллион рублей.

Чистилище состояло из множества параллельных друг другу коридоров с серыми стенами, уходящими под облака. Если поднять голову, то сверху можно было увидеть свет Царства Господня. Пол Чистилища оказался покрыт тонкими трещинками, из которых исходили тепло и едва заметное свечение Преисподней. Ее нельзя было разглядеть из-за дымчатой завесы, почти не пропускающей блики Ада. Завеса – это мир людей. Формально он не занимает никакого места в вертикали власти высших сил, поэтому даже Чистилище – сортировочный пункт между Адом и Раем, – находится выше него.

На блеклых стенах висели плоские плазменные экраны, изредка мигающие и зависающие от чрезмерной нагрузки. На них выводились списки с именами грешников, чьи «дела» подлежали рассмотрению в порядке очереди для того, чтобы определить, куда отправится душа того или иного человека. А вы думали, что это сам Господь лично решает судьбу каждого человека у входа в Рай? Вот ему делать больше нечего! Сначала, когда людей было мало, он еще как-то справлялся с задачей, но с ростом населения Земли пришлось привлечь к делу апостола Петра, посадив его у Райских врат.

Петр, как крепкий хозяйственник, довел ситуацию до абсурда: возле Врат начали скапливаться десятибалльные пробки из душ, ожидающих допуска в Рай. Для того чтобы не лишиться своего поста на ближайших выборах, Петр в короткие сроки создал бездушную канцелярскую машину Чистилища. С того дня именно она притягивала после смерти умерших и стала первым постом на пути в Рай, который не могли пройти грешники, которых в очередь на Небеса вставало большинство.

Я с любопытством изучил расписание на нескольких экранах и немного приуныл: очередь на рассмотрение списка грехов и чистоты души кандидатов растягивалась на сотни лет вперед. Плазменные панели мерцали, наполняя бесконечные коридоры едва слышным гулом. «Иванов И. И. Прелюбодеяние, 69. Время приема – 24.09.2136 года», гласила одна из надписей на экране. Список включал в себя фамилию грешника и, очевидно, его самый тяжкий грех. Смотря на панель, я задумался о том, совершил ли господин Иванов 69 прелюбодеяний, или речь идет о конкретной позе из Камасутры, использование которой ставит под вопрос его попадание в Царствие Господне? Если речь шла о втором варианте, то дела мои были очень плохи.

Моей фамилии ни на одном из экранов даже не было видно. Я понял, что застрял в Чистилище надолго, в связи с чем оставалось только ослабить галстук. Окинув безнадежным взглядом грубые скамейки из темного дерева, расставленные возле стен этого странного места, я и не надеялся найти свободный закуток, однако, именно он и попался мне на глаза.

На скамье сидел невысокий человек с гладкими щеками и глазами чуть навыкате. Его редеющие волосы были зачесаны назад. С откровенной скукой в глазах умерший поправлял безупречно отглаженный рукав пиджака, из-под которого торчала манжета светлой рубашки. Никто из грешников явно не желал сидеть рядом с ним, все души отодвигались от мужчины. Прищурившись, я попытался разглядеть, кто же это такой, и чуть не сел прямо на пол, осознав, что передо мной в очереди из мертвых душ сидит не кто иной, как мой собственный президент.

– Не может быть! – выпалил я, хватаясь рукой за стену.

– Добрый вечер, – в отличие от меня, президент затянул галстук потуже. Все-таки с избирателем общался.

– Вы умерли? – я не был уверен, что именно так стоит начинать беседу с президентом, но что еще я должен был спросить у него, сидящего в Чистилище? Какого цвета у него зубная щетка??

– Ни в коем случае, – достаточно резко отозвался тот, нахмурившись. – Эту ложь распространяют американские агенты, которым выгоден развал России.

– Но вы же между Раем и Адом, – резонно заметил я, обратив внимание на то, что оранжевое свечение Преисподней под местом, которое занимал Президент, горело ярче, чем где-либо еще. – Совершенно точно, вы умерли!

– Я здесь уже четвертый раз, хоть об этом никто и никогда не узнает, – с видом усталой обреченности ответил мне политик. – В Кремле прекрасные врачи, знаете ли. У нас вообще лучшая в мире система здравоохранения. Послезавтра мне предстоит лететь на «тарзанке» над каньоном под Челябинском, а также спасти трех котят прямо в полете. Их заранее посадили на край обрыва еще 3 недели назад. Я никак не могу умереть, я нужен России.

– Вы так уверены… – пробормотал я, впрочем, нисколько не сомневаясь в том, что правителям на моей Родине очень любят продлевать жизнь искусственными способами. Знал бы об этом российский народ, отказался бы финансировать медицину в стране. – И все же когда-нибудь всем придется отсидеть эту очередь, а ведь она не двигается годами…

– К тому моменту, как закончится мой десятый срок, – откашлялся президент. – Мы полностью искореним бюрократию и коррупцию, связанную с ней.

Я не был полностью уверен в том, что хоть кто-то готов дать взятку за то, чтобы быстрее попасть в Ад на веки вечные, но президент определенно разбирался во взяточничестве лучше меня. Мне хотелось сказать, что за особые заслуги его в Чистилище кто угодно вперед себя пропустит, но не решился: кто знает, какие у президента тут связи.

– Откуда в Чистилище бюрократия? – осторожно поинтересовался я. – Разве Божья кара – не самый эффективный механизм в мире, никогда не дающий сбоев? – Произнеся эти слова, я сам понял, что сказал откровенную глупость. Ее подтверждение сидело прямо передо мной, то ли живое, то ли мертвое. Определенно, Божья кара очень сильно запаздывает со своими результатами.

– Здесь управление осуществляется представителями… м-м-м, как бы так лучше выразиться? Обеих сторон, совместно. Естественно, это очень сильно тормозит процесс рассмотрения дел грешников, ведь власти даже между собой не могут договориться, – милостиво пояснил президент. – Представители Ада жалуются на перенаселение и отсутствие выделений на его содержание бюджетных денег Вселенной. Посланники Рая – вообще отвратительные типы, узурпировали власть, слова им поперек не скажи, производят тщательный отбор, долго оценивая каждую кандидатуру на прием в Царствие Небесное. Вот такая вот демократия, кошмар.

Внезапно президент замолк, уставившись выцветшими глазами в одну точку. Мне показалось, что ему плохо, возможно, инфаркт, но я тут же вспомнил, что мы и так уже в Чистилище, у грешников тут проблемы куда более серьезные, чем перебои в работе сосудистой системы. Просидев без движения несколько секунд, мужчина резко дернулся, изогнув грудь «колесом». Силуэт президента, до этого четкий и осязаемый, начал «мигать», теряя очертания и превращаясь в мутную кляксу.

– Всего хорошего, молодой человек, – пробурчала клякса со знакомыми с детства интонациями. – Явитесь родственникам во сне, попросите их голосовать за меня…

– Нет уж, – передернулся я, когда президент исчез, все еще не веря в реальность происходящего. – Еще один смертный грех я не совершу, пожалуй…

После того как я остался один, никому более из присутствующих в Чистилище не интересный, тяжелые мысли одолели меня с головой. На моих глазах человека вернули к жизни, вытащили «с того света» так, чтобы он мог жить дальше. Почему врачи не спасли меня? Ведь я тоже мог бы вернуться, сколько же у меня осталось незаконченных дел на земле? Мне стало интересно, отпускают ли души грешников, как в фильмах, для того чтобы они могли завершить все начатое? Впрочем, ответ на свой вопрос я получил очень быстро, когда мимо меня прошел зареванный, но такой же мертвый, как и остальные, главный подрядчик длительного строительства в Санкт-Петербурге футбольного стадиона «Зенит». Нет, никого заканчивать свои дела из Чистилища не отпускают, так они и останутся незавершенными.

Сейчас я уже не помню, сколько именно времени мне довелось провести между Адом и Раем, его там не существует. Мне показалось, что прошли недели, хотя на самом деле по мою душу явились гораздо раньше, чем следовало бы. А все потому, что все адвокаты попадают в Ад…

* * *

Ахат эсрэ, тевет

«Эрев тов[2], милый отец! Поскольку я так и не получил от тебя ни одной весточки, мне захотелось еще раз обратиться к тебе. Скорее всего, мое первое письмо попросту не дошло в место доставки, принимая во внимание весь тот бардак, который творится сейчас в Структуре. Все мы, отец, так или иначе состоим у тебя на службе, но я вот не допускаю в своем небольшом отделе такой беспредел и разгильдяйство, как некоторые.

Отец, твой последний проект просто прекрасен и очень оригинален, только ты мог выдумать нечто, что поставило всю Структуру с ног на голову. Та пара, которую ты привлек для эксперимента, они просто чудесные! Мои братья обожают их, ни на шаг не отходят от этих существ. Больше всего с ними подружился Л., ему очень интересны все обстоятельства их жизни. Он говорит с ними на протяжении целых дней, я волнуюсь, не утомит ли Л. наших друзей своими расспросами. Некоторые темы, которые он поднимает, впрочем, неуместны, отец, но это же Л., чего от него ожидать? Все же мне хотелось бы побеседовать об этом с тобой более подробно, если можно.

Я так скучаю, отец; когда мы виделись в последний раз? Кажется, весь мир сошел с ума, вся Структура крутится сейчас вокруг нашей подопытной пары. Понимая всю важность точного исполнения любых твоих указаний, я не всегда могу уяснить себе, почему при их появлении ты совсем позабыл о своих детях.

Многие из нас работают для тебя каждый день, в том числе и я сам. На днях мне удалось поймать Л. в его свободную от труда минуту, чтобы он рассказал мне что-то о тебе. С ним тяжело общаться, в его голове полная сумятица. Он пылко говорил об участниках нашего проекта, предлагал какие-то идеи в их отношении. Я резко одернул его, попытавшись напомнить про субординацию: главный у нас ты, отец, а уж никак не Л. Неужели он не понимает, что поставит все наше дело на грань срыва, если захочет вести деятельность без согласования с тобой? Но он, кажется, не осознает этого, пытаясь анализировать твои решения, отец. Ему что, делать нечего? Все твои дети так заняты в Структуре, работа над проектом наша только началась. Ани ло мэвин[3], отец!

А ведь ты все равно любишь Л. больше, чем других из нас, не так ли? Если ты так же любишь и меня, прошу, присмотри за ним, чтобы не пошло прахом все то, над чем ты каждый день корпишь по службе. Если все сорвется, то что станет с нами? Сможем ли мы чем-то тебе помочь?

Если ты не забыл обо мне, занимаясь своей работой, умоляю, пришли хоть какую-то весть. Я готов увидеться с тобой в любой время, прошу, отец, нам нужно поговорить. Или хотя бы побеседуй с Л., наставь его на верный путь. С ним-то ты общаешься гораздо чаще…

Твой сын»

* * *

Ангел появился передо мной так внезапно, что я вздрогнул, широко раскрыв уставшие глаза. Небесное создание имело невысокий рост, острый носик и рыжие волосы, обрамлявшие ее лицо небольшими завитками. Я бы сразу мог сделать вывод о том, что девица – Божья посланница, вот только смотрела она на меня вовсе не дружелюбно, даже как-то презрительно.

– Антон Олегович Шальков? – звонко поинтересовалась ангел, похлопав длинными тонкими пальцами по толстой серой папке, которую держала в руках. Девушка была такой красивой, что папку я даже и не заметил поначалу, лишь позже осознав, что она огромна и на ней напечатано черными буквами мое полное имя, дата рождения и, кажется, день смерти.

– Присутствует, – пришлось мне вскакивать с жесткой скамейки, приглаживать взъерошенные волосы, оправлять рубашку и галстук.

– Вы в курсе, что рассмотрение вопроса о вашей грешной душе назначено на 2573 год? – ангела мои попытки выглядеть в ее глазах прилично нисколько не впечатлили. Еще бы, ведь у нее в досье было краткое описание всех моих грехов, такое красивым галстуком не компенсируешь. Я был ей просто омерзителен.

– Теперь в курсе, – развел руками я.

Ангел кивнула и собралась уже было удалиться, потеряв ко мне всякий интерес, как вдруг в коридоре объявилось еще одно чудесное видение, но уже определенно не небесное. На вид ей было лет 30, хотя на самом деле могло быть и 45, просто выглядела эта дама отменно. На ее длинных ногах гулко, словно эротические стоны, стучали туфли на высоком каблуке фиолетового цвета. Молодая женщина была затянута в тугое черное платье в пол, чей покрой мог бы считаться целомудренным, если бы не дикий разрез на ее правом бедре. Он был таким высоким, что в нем иногда мелькало красное нижнее белье. Здравствуй, Чистилище, не так я себе тебя представлял…

– Антон Олегович Шальков? – остановившись прямо напротив меня и без энтузиазма кивнув ангелу, у которой выражение лица стало еще более брезгливым, красавица с интересом прищурила свои совершенно черные глаза.

– Все еще здесь… – я на всякий случай еще раз пригладил волосы. – До 2573 года, насколько я понимаю…

– Верно! – уточнила девушка-ангел. – Ты опоздала, Аластора, по вопросу этого грешника уже все решили.

Вместо внятного и четкого ответа демонесса (а это совершенно точно было исчадие Ада) наклонилась к ангельскому ушку и коротко что-то прокомментировала, щелкнув пальцами с длинными, накрашенными темным лаком ноготками. После этого на лице ангела появилось такое выражение, будто она узнала, что ее любимая бабушка до 20 лет была мужчиной.

– Не может быть… как же я это пропустила? – бормоча себе под нос, небесное создание начало с нечеловеческой скоростью перелистывать досье, находившееся в моей папке. – Действительно!

– Увидимся в Аду, – вполне дружелюбно улыбнулась мне демонесса, развернулась на каблуках и немедленно удалилась.

Ожидавшие своей очереди в Чистилище души грешников смотрели на нас с интересом. По коридору вокруг меня быстро разнесся тихий шепот, так что я невольно поежился: что же произошло, что даже мертвые начали насмехаться надо мной?

– Антон Шальков, грешная душа! – грозно сдвинув тонкие брови, рыжий ангел уставилась на меня взглядом, полным праведного гнева. – Признаете ли вы себя виновным и готовы ли вы совершить единственный в своей жизни честный поступок и принять справедливое наказание, пусть даже и после смерти??

– Так, стоп… – я поднял руки, пытаясь защититься от воинствующей красавицы. В университете много лет назад меня учили, что в случаях, когда на тебя или твоего подзащитного накидываются с обвинениями или требованиями что-либо признать, необходимо как минимум хорошо подумать, прежде чем отвечать, иначе дело может кончиться очень плачевно. Обвинений в моей жизни было предостаточно. – Я ничего не признаю и требую адво… тьфу… Протестую! Я в своей жизни совершал немало честных поступков, не надо искажать факты. Вы, девушка, даже с материалами дела не знакомы, а уже делаете какие-то выводы, – я недовольно указал ангелу на папку с моим досье. – Разве у вас не положены какие-нибудь льготы и особое отношение к грешникам, не лезущим вперед своей очереди?

– Это да, – ехидно, вовсе не по-ангельски усмехнулась девушка. – Вам гарантирован проход в Геенну Огненную без очереди, не дожидаясь 2573-го года.

Вот же стерва! И как она только сдала экзамен на статус ангела? Это же с кем надо было переспать?! Наверняка конфликт с представителем Небесных Сил не облегчил бы мою участь, но эта мегера вывела меня из себя: я вознамерился доказать, что обвинение в мой адрес несправедливо. До сих пор не понимаю, кому именно я собирался это объяснять…

– Дайте досье! – потребовал я как можно спокойнее. Нужно было перейти с оппонентом на деловое общение, иначе она воспользовалась бы случаем и тут же записала в список моих грехов что-нибудь типа «наорал на ангела». Кто может быть хуже человека, который даже на ангела срывается? – Пожалуйста.

– Зачем это? – подозрительно спросила девушка, прижав папку к груди.

– Обвиняемый имеет право на ознакомление с материалами дела, – попытался объяснить ей я. – Уверен, что в этом файле найдется что-нибудь хорошее.

Ангел продолжала колебаться. Много ли мертвых душ просили у нее шанс прочесть сводку своей собственной жизни? Судя по выражению ее лица, такого с ней еще не происходило. Я, в свою очередь, попытался наградить девушку самым честным взглядом, словно была хотя бы доля вероятности, что мне удастся ее одурачить.

– Не отказывайтесь, Камиэль[4]… – раздался немного хриплый голос за нашими с ней спинами. Я обернулся и увидел худого, ссутулившегося под тяжестью прожитых лет старика. Он сидел, как и прочие грешники, на грубо вытесанной скамье, сложив тонкие руки в пигментных пятнах на острых коленях перед собой.

– Рафаэль Эммануилович, ну вы-то что? – немного устало покачала рыжей головой ангел. – Перестаньте уже из-за каждого грешника со мной спорить, как можно за всех заступаться?

Чистилище с каждой минутой открывало для меня все больше странностей. Явно этот старик сидел тут не первый год; при этом он не был плохим человеком. Добро читалось в его глубоко посаженных, все еще ярких голубых глазах. А вот для ангела, который должен, как известно, соблюдать заповеди Бога и не вершить греха, Камиэль была слишком циничной. Разве не должна она всех понять и простить или хотя бы не осуждать, как написано в Библии? Канцелярская работа в бюрократическом государственном учреждении кого угодно уведет с праведного пути…

– Дайте этому молодому человеку хоть каплю надежды, – не отступился Рафаэль Эммануилович. – В конце концов, вы же представляете крупнейшую мировую религию, а ее цель – обеспечить человеку веру в то, что у него все будет хорошо, хоть ненадолго, прежде чем бросить его во тьму, ужас и бесконечный, мучительный кошмар.

– Что? Это цель христианства?? А как же спасение?? Вы сами-то, уважаемый и пожилой человек, неужели согласны с тем, что говорите? – закашлялся я от возмущения. – Если все так, то вам тоже должно быть не слишком приятно тут сидеть?

– Милый мальчик, – усмехнулся дедушка, размяв крючковатые пальцы. – Я покинул бренный мир в возрасте 92-х лет, последние 15 из которых меня мучили сильнейшие боли во всем теле. Каждый день меня донимали мои внуки и дети, делившие наследство, которое я, по их ожиданиям, должен был им оставить. Мне звонили работники социальных служб, чтобы проверить, жив ли я еще и стою ли в очереди на бесплатную квартиру… Час, когда я умер и попал сюда, где нахожусь уже более полувека, был одним из самых счастливых в моей жизни. У меня ничего не болит. Меня никто не беспокоит. Никто и ничего не хочет от меня, разве это не прекрасно? Я с удовольствием побуду здесь подольше, поменяюсь местами и пропущу вперед всех желающих, лишь бы этот Рай не заканчивался! – он внимательно посмотрел на меня, удивленно хлопающего глазами и открывающего рот, словно рыба, которую вытащили из воды. – Вы не ослышались, именно Рай. Для меня лучше ничего быть не может, я уже сейчас получил освобождение от всех мирских тягот, и меня мало заботит, что, скорее всего, когда моя очередь подойдет к концу, ничего хорошего в ее конце не будет. У вас же, юноша, другая ситуация. Вы умерли молодым, поэтому считаете, что жизнь была прекрасна и муки Ада – это не для вас. Так почему бы не расставить тогда все точки над «i»? Что мешает Камиэль дать вам досье, тем более что, кто знает, вдруг вы окажетесь правы?

– Спасибо… – от эмоционального переутомления (а другого тут быть и не могло, в Чистилище действительно ни у кого ничего больше не болит), я чуть не расплакался доброте и рассудительности старика. Лучше бы он работал над делами грешников, а Камиэль сидела в очереди, я бы ее точно в Ад отправил. – Вы представитель религии, или где? – резко развернувшись к ангелу, я наградил ее подозрительным взглядом. – Предъявите удостоверение и дайте мне опиум для народа. Тьфу… папку дайте!

– Да ради Бога! – хмыкнула Камиэль и почти швырнула огромный том мне в руки. Он оказался настолько тяжелым, что я почти отлетел к стене. – При мне только читайте, Шальков, у вас есть пять минут.

За такое короткое время с делом на миллион листов может ознакомиться только лицо, имеющее адвокатский статус, так что противная ангел явно не на того напала. Рафаэль Эммануилович предусмотрительно подвинулся вправо, освобождая мне немного места на скамье ожидания. Я рухнул на нее под тяжестью папки, сразу же начав листать многочисленные страницы.

Досье не имело оглавления, зато каждый лист, как я тут же заметил, был либо белого, либо черного цвета. На светлых листах некто разместил, используя мелкий, аккуратный подчерк, сведения о хороших поступках, совершенных Антоном Олеговичем Шальковым в его жизни, а на черных были подробно описаны все мои прегрешения. Даже в страшном сне я не мог себе представить, что когда-нибудь буду держать в руках такую антологию. Составитель постарался, описывая потенциальному читателю всю мою жизнь, в мельчайших подробностях: мне стоило большого труда не зачитаться.

Я сразу отметил, что Небесные Силы, которые судят грешников после смерти, не следят за каждым нашим шагом. Их интересуют только наиболее существенные из человеческих поступков, как плохих, так и хороших. Вы не попадете в Ад за выкуренную сигарету, хоть и приблизите курением встречу с Создателем, нанося вред своему здоровью, но вот за кражу денег на курево из папиного кошелька в вашем досье обязательно появится отметка. Порок – не главный повод к попаданию в Ад, в отличие от поступков, которые мы совершаем, чтобы питать этот порок по жизни.

– Здесь не так уж и мало добрых дел, – резонно заметил я, подняв глаза на Камиэль. – Вы мне даже секс «в минус» не поставили!

– Да… – казалось, ангел была немного раздосадована этим фактом. – В соответствии с законом Небесным № 0974687900 от 1970 года «О внесении изменений в список страшных грехов в связи с признанием факта свершения сексуальной революции» секс по любви не считается греховным, даже если акт происходит до заключения брака…

– И не совершен группой лиц по предварительному сговору? – усмехнулся я.

– Что? – не поняла Камиэль.

– Профессиональный юмор, извините, – потупился я, продолжая листать свою папку. – Не так уж у меня было мало секса по любви. Так, минуточку. А Катю Сердобольцеву в 22 года вы мне за что в грехи записали?? Там тоже все по любви было!

– Шальков, кого вы сейчас пытаетесь обмануть? – скривилась ангельская девушка, скрестив руки на груди.

– Да, действительно… – вздохнул я, решив, что в Чистилище уж точно не стоит себе лгать. Катя Сердобольцева и ее третий размер груди к любви не имели никакого отношения. – А вот, допустим, Эмма Шац? Я с ней встречался полтора года и еще полгода плакал, когда она бросила меня ради карьеры!

– С девой Шац вы, Шальков, грешили по особому составу ранее упомянутого мною закона Небесного, – парировала Камиэль. – Распутство и сладострастие все еще являются смертными грехами. А действующие поправки в закон спасают грешника только в случае, если сексом занимаются не более двух раз за ночь. Все остальное – уже излишество и выпендреж! Так что на странице 7629 и далее ваши грехи записаны от трех раз и более!

– Не завидуйте, – съязвил я, мысленно проклиная Эмму Шац за ее нежные ночные просьбы. Лучше бы она была бревном и ложилась спать в 10 часов вечера, я бы тогда не сидел сейчас в Чистилище и не отбивался от намерений вздорного ангела отправить меня в Ад. – Допустим, я грешил, хорошо.

– Вы признаетесь! – подметила Камиэль.

– Я рассуждаю! – рявкнул я. – Но посмотрите, пожалуйста, на огромное количество белых листов в деле. У меня нет времени считать, но черный цвет не сильно-то и преобладает в этой папочке, – я постучал пальцами по корешку досье. – Какие у вас вообще имеются основания утверждать, что я точно отправлюсь в Преисподнюю?

Камиэль несколько секунд пристально смотрела на меня, словно, не веря, что я действительно могу задавать столь глупый вопрос. Убедившись, что я от души не понимаю, в чем меня обвиняют, девушка убрала рыжие локоны за правое ухо и, наклонившись надо мной, тихо похлопала меня по плечу.

– Страница 9347, – сказала она.

– И что там? – буркнул я, листая фолиант. Сидящий все это время рядом со мной Рафаэль Эммануилович с интересом вытянул шею, пытаясь заглянуть в файл. Я не возражал, вряд ли старичка можно было хоть чем-то удивить, раз он 50 лет уже сидел среди грешников. Лист с нужным номером нашелся, когда мои пальцы почти онемели от перелистывания. Тупо уставившись на страницу, я увидел, что она была не белой и не черной. Лист имел ярко-алый цвет, оттенка артериальной крови. На нем, словно штамп, виднелось одно-единственное слово…

АДВОКАТ

Я прочел его, беззвучно шевеля губами, и сразу после этого, будто папка ждала, пока я увижу ту самую страницу, все мое дело, каждая из светлых его страниц, начало окрашиваться в черный цвет. В ужасе я начал листать файл, пытаясь найти хоть один белый лист, видел его, но он тут же, прямо на моих глазах, чернел и съеживался.

– Что за фигня??? – закричал я. – Там было столько белых листов! Куда делись мои благие поступки??

– Они совершенно неважны, – развела руками ангел. – Все адвокаты попадают в Ад. А вы, Шальков, разве не знали?

Где-то в глубине души я, скорее всего, всегда это знал. В конце концов, разве мы хорошие люди? Разве сам я был святым, когда за гонорары нехилого размера брался защищать преступников, к которым у меня не было никаких чувств, кроме омерзения? С другой стороны, такова была моя работа, моя профессия, которая на земле, между прочим, считалась одной из почетных. Думал ли я когда-либо, что моя душа отправится гореть в Преисподнюю? Конечно, мне приходилось допускать эту мысль, но вот чтобы меня отправили на сковороду к чертям только за то, что я адвокат?? Это мне даже в голову не приходило…

– Пройдемте, Шальков, – вырвала меня из раздумий Камиэль, выдернув из моей огромной папки, уже черной, как смола, ту самую красную страницу моего резюме, которое для Небесных Сил сводилось к одному единственному слову. – Вам решительно незачем тут сидеть, ваше дело рассмотрят без очереди.

И тут бесконечные стены коридора в Чистилище, его дурацкая жесткая скамейка, все души грешников, сидящих почти друг у друга на головах в ожидании суда, показались мне такими уютными и хорошими, что покидать их у меня пропало какое-либо желание.

– Нет, знаете, я лучше тут посижу, – мне стоило немалых усилий поднять досье и попытаться впихнуть его в ручки ангела. – Составлю Рафаэлю Эммануиловичу компанию, до 2573 года еще долго…

– Антон! – Камиэль даже позабыла о своем официозе, внезапно прогнувшись под тяжестью папки. – Вам это не поможет, вставайте!

– Я не полезу вперед очереди, а то еще запишете мне это как прегрешение, знаю я вас, – не сдавался я. – Все должно быть по правилам. Как я могу пролезть сейчас впереди всех, лишить этих прекрасных людей… – моя рука указала куда-то неопределенно, по периметру коридора. – Возможности в отведенное им время начать мучиться в огненных озерах, вариться в котлах и пить серу? Что же я за человек-то буду после этого? Нет, пожалуйста, давайте в порядке живой очередности. Ну, то есть уже неживой. Я все сказал!

Камиэль тяжело вздохнула. Было понятно, что я оказался далеко не первым, кто впадал в истерику в стенах Чистилища перед рассмотрением его дела по существу. Видимо, для этого и требуются годы просиживания в бесконечной очереди, чтобы грешник мог пройти все стадии осознания неизбежности своей участи и на суд уже явиться спокойным и хладнокровным, как и положено трупу. Меня этого времени на осознание своего положения почему-то лишали.

– Антон Олегович… – трясущейся, но мягкой рукой меня тронул за локоть дедушка Рафаэль. – Возможно, это не совсем то, что вы хотели бы сейчас услышать, но я советую вам все-таки пойти с этой девушкой. Лишняя пара сотен лет ничего не изменят…

– Но я не готов… – честно признался я, прикусив губу и не почувствовав боли.

– К этому невозможно быть готовым, – покачал головой пожилой мужчина. – Очевидно, что ваше положение сейчас не кажется вам хоть сколько-нибудь хорошим…

– Да все хреново вообще! – дернулся я. Камиэль вновь попыталась похлопать меня по плечу, но я отшатнулся.

– За свою жизнь я побывал во множестве неприятных ситуаций, – тоном наставника ответил мне старик. – И все было хреново, молодой человек, и это еще слабо сказано. Однако, Антон, вы удивитесь, как часто события, которые казались совершенно безнадежной задницей, поворачиваются к нам совсем иной своей стороной…

– М-м-м… – тут голос подала Камиэль, деликатно откашлявшись. – Прошу прощения, Рафаэль Эммануилович, но если ситуация стоит к вам задницей, а потом поворачивается, то разве перед вашим лицом не оказывается…

– Ох, черт!! – пискнул я, съезжая по стене Чистилища, мечтая оказаться под скамейкой.

– Я вовсе не это хотел сказать! – хлопнул себя ладонью по лбу старик. – Антон!

– Да я понял… – вздохнул я, пряча лицо в холодные ладони. – Не все так плохо, как может показаться на первый взгляд, и везде можно найти свои плюсы?

– Именно, – кивнул Рафаэль. – Поспешите это сделать, молодой человек.

Рафаэль Эммануилович, добрая душа, я надеюсь, попал в Рай. Я практически уверен в этом, потому как в Аду я его не встретил ни разу, да и тогда он бы знал, что плюсов никаких в Преисподней нет, хотя в чем-то старик был, конечно же, прав…

– Ладно, – я мысленно напомнил себе, что я все еще мужчина, и надо взять себя в руки, чтобы принять все, что мне уготовано. Что еще мне оставалось сделать, не воскреснуть же? Хотя, если бы от страха мертвецы могли вернуться к жизни, я был бы среди первых…

Мы с Камиэль, у которой моя папка все еще была в руках, наперевес, медленно, но уверенно зашагали по коридору Чистилища. Грешники, ожидавшие своего судного дня, молча провожали нас глазами. Я ни разу не обернулся, да и вперед, кажется, не смотрел. Под моими ногами оранжевым светом мелькала в щелях пола Геенна Огненная. Она была живой и колыхалась от нетерпения, ожидая меня.

Мы с ангелом шли минут 10, не меньше. Я начинал думать, что вечно шагать по бесконечному коридору, размышляя о том, что вот-вот, в любой момент, тебя сбросят в Пекло на вечные муки, – это и есть сам Ад, а наказание уже началось, и состоит оно в ожидании собственной страшной участи. Я, конечно же, ошибся. В какой-то момент Камиэль остановилась, так что я врезался в ее хрупкую на вид спину от неожиданности. Девушка ловко перекинула мою папку с одной руки на другую, после чего провела свободной ладонью в воздухе, закрыв глаза. Пространство вокруг нее заколебалось, а затем стало очень плотным, складываясь в очертание большой и тяжелой деревянной двери. На ней были вырезаны фрагменты какого-то судилища: часть участников, чьи изображения были выполнены безлико и грубо, возносилась в небо, а часть падала куда-то вниз, раскрыв деревянные рты в немом крике. Над дверью светилась надпись на незнакомом мне языке, кажется, это был иврит, однако, стоило на нее посмотреть, буквы изменились, сложившись в призыв на русском языке: «Ты никому не можешь быть судьей, пока к добру не обращен душой»[5]. На секунду мне показалось, что я сплю и нахожусь в бредовом кошмаре, иначе как объяснить наличие в христианском Чистилище цитаты таджикского писателя-мусульманина на иврите с переводом на русский язык? Глобализация добралась и до загробного мира?

– Заходим, – начала монотонно пояснять мне Камиэль. – Говорить ничего не нужно, наши судьи и так всё уже знают и поняли… – на этих словах я подумал про себя, что решение они уже также приняли, но язвить по этому поводу сил у меня больше не было. – Я отдаю вашу папку для ознакомления, после этого будет вынесен вердикт. Обжалованию решения суда в Чистилище не подлежат, потому что нет ни одного основания, чтобы сомневаться в компетенции и непредвзятости судей. Они служат добру и, значит, наказывают зло, а невинного никогда не осудят предумышленно.

– Ура… – вздохнул я.

– Это точно, – согласилась Камиэль. – Вперед, грешная душа.

Наше знакомство с рыжеволосым небесным созданием было недолгим и не отличалось дружелюбием, однако в тот момент мне хотелось верить, что ей меня немного жаль. В конце концов, она же ангел и должна быть милосердной даже к такому… адвокату, как я.

Тяжелая дверь отворилась с жутким скрипом. Наверняка в Чистилище не смазывают петли, чтобы на входе в зал суда все грешники окончательно впадали в священный ужас и панику, а те, кто еще остался в коридоре, чтобы не забывали, где находятся и чего ожидают. Мы вступили внутрь, в большой зал, отделанный серым мрамором. Камиэль шла первой, я плелся за ней следом, мрачно оглядываясь по сторонам. Все там говорило о нейтралитете и срединном положении, которое Чистилище занимает по отношению к Аду и Раю. Здесь не преобладали какие-либо цвета, вся обстановка зала была совершенно невыразительной. В помещении отсутствовали даже какие-либо знаки отличия, указывающие на Рай и Ад: не было вообще ничего, кроме высокой трибуны, за которой сидели трое судей.

– Они все ангелы… – вырвалось у меня, когда я увидел их в самый первый раз. – Вот вам и справедливый суд…

Я ожидал, что судить меня будут представители не только Рая, но и Ада, ведь, вполне возможно, вселенское Зло и не захотело бы забирать мою душу к себе, не посчитав ее достаточно пропащей? Однако в коллегии судей не было ни одного черта или демона, мои шансы избежать падения в Преисподнюю сводились к нулю.

– Великие ангелы – заседатели Чистилища рассматривают дело грешной души раба Божьего Антона, в мире Антона Олеговича Шалькова… – громко и звонко объявила Камиэль, передавая одному из судей мое досье. Папка медленно пролетела через весь зал, прямо в руки тому, кто сидел в середине трибуны.

– Выступи вперед, грешник, – гулко прозвучало в моих ушах, хотя ни один из ангелов не открыл своего рта. – Кальмия, страж завесы между Геенной и Царствием Небесным, Гадиэль, зло отражающий, и Мастема, ангел обвинения, видят душу твою, как видит ее Всемогущий Бог, по его собственному указанию наделивший нас таким даром.

– … Антона Олеговича Шалькова… – прерванная, Камиэль подала голос снова. – Шалькова Антона Олеговича… эх… адвоката!

Несколько лет назад, когда я вышел из здания Дома юриста в Санкт-Петербурге, только что приняв адвокатскую присягу, меня объявляли точно так же: Антон Олегович Шальков, адвокат. Это было так торжественно и мощно, что меня, вымотанного после подготовки и сдачи сложного экзамена, накрыла волна гордости и экстаза, от которого кружилась голова. Я ощущал себя частью особого, в чем-то элитного сообщества. Теперь же все было совсем по-другому, Камиэль говорила обо мне, словно я – враг народа.

Слово «адвокат» разлетелось и ударилось о чистые голые стены суда в Чистилище, гулко отразилось и повисло в пустоте. Три ангела, которых Бог наделил правом видеть души грешников, как их видит он сам, одновременно на своей высокой трибуне расправили крылья. Зрелище было великолепным, даже грандиозным, но в тоже время устрашающим. Их крылья были огромными, размахом не менее 2 метров. Судьи имели спокойный, но грозный вид.

Кальмия, очень старый, покрытый морщинами и старческой «гречкой» ангел, существовал, наверное, с первого дня создания Ада, когда тот был отделен от райских долин завесой, невидимой и непоколебимой, чтобы ни один разгневавший Бога падший и повелитель их, Дьявол, не могли вернуться назад и хотя бы немного приблизиться к Небесам. Кальмия был совершенно безмятежен, его внутренний взор всегда был обращен к завесе, которую он приподнимал, пропуская души в Рай или сбрасывая их в Ад.

Гадиэль, чье имя означало «отражающий Зло» и которого Господь наделил неуязвимостью ко всем порождениям Ада, не испытывал никаких мучений в присутствии демонов и самых страшных грешников. Прекрасная способность, вот только вместе с этим у него также выработалось полное отсутствие сострадания к душам, стоящим перед ним на суде. Гадиэль выглядел очень молодо, ему на вид не было и 30 лет. Кожа его была бронзового оттенка, с металлическим отливом, не ощущающая ни жара Третьего, ни холода Девятого круга Ада. Взгляд его выцветших глаз, которые сверкали из-под ниспадающих на лоб волос цвета стога сухого сена, заплетенных в длинную, тонкую косу до пят, задержался на мне на некоторое время, а после вернулся к папке с моим делом.

– Листок? – попросил он приятным голосом у Камиэль. Та передала ему красную страницу из моего досье, которая зависла перед Гадиэлем, покачиваясь в воздухе. – Еще один адвокат…

Последним из трех ангелов был Мастема, темноволосый ангел с красными глазами и бледной кожей. Вот уж кто смотрел на меня неприязненно, так это он. Его пылающий взгляд, которым он буравил страницу из моей папки, я запомнил надолго. Он был ангелом обвинения, для него ни одна душа, попавшая в Чистилище, не была полностью чистой и невинной. Пройти отбор у Мастемы могли лишь самые праведные из умерших людей, то есть, в наше время, практически никто. Больше всего Мастема любил отправлять в Ад продажных священнослужителей – их было в чем обвинить, и вполне заслуженно.

– За прегрешения перед лицом Бога нашего, всемогущего Создателя всего сущего, твоя черная адвокатская душа отправляется, решением трех представителей Господа, судьи всему сущему, в Ад, – холодно произнес Мастема.

– Я не понимаю, как это возможно… – схватился за голову я, когда мой разум смог уместить в себе кошмар всего происходящего. – Да, моя жизнь была далеко не идеальной, но я не плохой человек! На земле моя профессия считается элитной!

– Элита… преобладание одного человека над другими? Ты за это хотел попасть в Рай? – сморщился Гадиэль. – Брат Кальмия, открой Завесу…

– Вот черт! – вырвалось у меня.

– Скоро ты с ним встретишься… – впервые за время судилища надо мной Кальмия произнес хоть слово. Глаза его затуманились, он словно не присутствовал в зале, а был где-то далеко. Ангел поднимал Завесу между Адом и Раем, чтобы я мог провалиться под землю, где меня только что обрекли на вечные муки.

Внезапно стены вокруг меня затряслись так сильно, что я повалился на пол. Все вокруг пришло в движение, кроме трибуны с тремя ангелами, которых «землетрясение» вовсе не задело. Барахтаясь на холодном мраморе, по которому мои ноги и руки скользили в беспомощности, я не понимал смысла слов Кальмии до того момента, как тот самый пол не пошел трещинами, из которых показались десятки тощих рук, покрытых коричневой шерстью. Щелкая длинными, острыми или, наоборот, обломанными когтями, все эти руки потянулись ко мне. Это были черти, и Кальмия говорил именно о них. В детстве нас часто пугают прислужниками Дьявола, мохнатыми и ужасными полузверями, полулюдьми, которые жарят на сковородах души грешников. В реальности черти гораздо страшнее: мерзкие сильные твари, в которых от человека остались лишь большие пальцы, да и те изгибаются во все стороны, легко выходя из суставов. Это делается для того, чтобы их можно было запихивать в рот и ноздри грешников, кричащих слишком громко…

Стоит ли мне запугивать вас муками Ада? Нет, я же не проповедник. Я – адвокат и ваша бессмертная душа, очевидно, недостаточно сильно заботила меня при жизни, и уж тем более она не будет волновать меня теперь, когда я попал в Преисподнюю.

Глава 2

Горячая встреча

Тет элуль

«Отец, это мое третье письмо. Я напишу еще два таких же и передам их с моими братьями. Возможно, М. согласится мне помочь, он видит тебя чаще всего, и меня это немного волнует. Все-таки у М. достаточно узкая специальность, за ним стоят определенные… профессионалы своего дела, которые пока не нашли свое место в Структуре, возглавляемой тобой. Если честно, я надеялся, что им никогда и не придется применять свои навыки и знания, но ты вызвал их к себе. Что же произошло?

Я не прошу тебя передо мной отчитываться, отец, ты даже не отвечаешь мне, однако мое воображение играет со мной злые шутки. Вчера я схватил М. за локоть и попытался оттащить на разговор куда-нибудь в спокойное место. Так он заломал мне руки, повалил на траву и лишь потом увидел, что это всего лишь я! Он напряжен и серьезен, гораздо больше, чем обычно, отец! После встречи с тобой все мои братья выходят в задумчивости, некоторые – со следами просветления на лице. Ты зовешь их не просто так, тебе есть что им сказать, всем, кроме меня… Ладно, это неважно. Сейчас важен М.; что ты сказал ему, отец? Мой брат – чернее тучи, решительнее шквального ветра в самую ненастную погоду. Надеюсь, все это происходит по твоей указке; иначе что-то странное творится в Структуре.

Все очень изменилось с того момента, как наш проект был запущен. Сначала мне казалось, что работать с экспериментальной парой будет одно удовольствие, но, думаю, некоторым это дается с трудом. Если бы я мог рассказать тебе лично, отец, о том, как тяжело часть из моих братьев переносят ежедневную работу по нашему делу. Сначала Л., про него я тебе уже писал. С ним улучшений никаких, отец, но я уже устал волноваться. Он то смеется, то плачет, но заскакивает на огромный валун посреди нашего сада, чтобы высказать какую-то сумасшедшую идею. Пока что его легко утихомирить, все братья смеются над Л., потому что он вечно паясничает. Другое дело, что иногда в его шутках и кривляньях проскакивает что-то… будто он безумный, отец. Будто что-то засело у него в голове, о чем он не расскажет никому до тех пор, пока идея полностью не созреет. Надеюсь, я ошибся в нем и все будет, как прежде.

Поначалу работы с проектом мы все были беззаботными, отец, и ты уделял нам всем равное количество внимания. Сейчас ты игнорируешь меня, резко сократил встречи с Л., да так, что он придумал себе невесть что. Про угрюмого М. я тебе уже написал… Я не виню тебя, отец, в том, что они довели себя до такого состояния. Ты просто ответь мне, давай встретимся, прошу тебя.

Твой сын»

* * *

Теперь уже трудно вспомнить, попал ли я на сковородку Ада сразу же после падения через Завесу, или еще какое-то время мою душу таскали по углам Преисподней, чтобы найти наказание под стать моим прегрешениям. После того как Кальмия открыл проход между реалмами, перед моими глазами все смешалось. Кажется, я даже смог увидеть всю свою жизнь: она яркими вспышками возникала в голове, эпизод за эпизодом, и тут же гасла.

Возможно, я долго падал, по крайней мере, это должно было произойти просто потому, что Чистилище находится выше Ада, куда меня сбросили мои судьи. Волосатые ручищи чертей, которые были посланы за тем, чтобы меня забрать, утянули мою душу прямо в Геенну Огненную, где я был брошен прямо в центр огромной двадцатиметровой сковороды. Покрытие у нее точно было не тефлоновое…

Вокруг меня извивались и стонали другие грешники, их лица были покрыты глубокими ожогами. Раны тут же затягивались, только для того чтобы кожа по всему телу могла гореть заново. Мой костюм и рубашка, а я был все еще в них, ведь никто не потрудился раздевать меня, словно героя на картине Босха, обуглились первыми. Обезумевший грешник, который мучился на сковородке рядом со мной, попытался забраться на меня сверху, чтобы хоть на секунду его тело перестало соприкасаться с горячей поверхностью. Под его черными пальцами моя одежда просто развалилась, и я стал таким же, как все – голым и беззащитным.

Вернее всего картины Ада нарисовал, как мне тогда казалось, Малевич в его произведении «Черти пилят грешницу»: все плоское, темное, одномерное. Вокруг тебя мелькают тени, перед глазами все сливается от боли, а уши заложены от жара и криков, наполняющих воздух. Кажется, я плакал и кричал, дергаясь всем телом, но выбраться не пытался. Моя память подсказывала мне образы из истории, в которых черти вилами закидывали назад на сковороду души тех, кто пытался сбежать. Позже выяснилось, что я провел в пекле каких-то 25 минут. Страшно подумать, что предстояло мне, ведь впереди была вечность.

– Подцепите вот этого… – донесся до моих ушей чей-то громогласный голос, пробивавшийся даже сквозь истошные вопли грешных душ. Над моей головой замелькала тень длинного железного крюка, на которую я даже не обратил внимания, пока он не опустился с гулким звуком вниз, впиваясь в чью-то плоть. – Да не этого, кретины! Того, что извивается рядом! Того светленького!

– Загореленького, – послышалось в ответ мерзкое хихиканье – я был готов поспорить, что оно принадлежало одному из чертей.

– Хватит ржать, – одернул его тот же громкий бас. – Мне с вами тут греться некогда, работа простаивает. Это у вас трудовой день идет, хоть стой, хоть падай, хоть шутки трави, а если перестану работать я, вы все тут…

– Да, мы в курсе, Астарот, – прервал его кто-то из чертей. – Можешь не напоминать… Сейчас притащим тебе эту душу, потерпи…

Я решил, что разговор не настолько интересен, чтобы отвлекаться от адских мук, которые испытывало мое несчастное тело, поэтому закрыл глаза и попытался ни о чем не думать. Мне не удалось увидеть, как во второй раз металлический крюк взмыл в воздух и, зависнув на несколько секунд над сковородой с грешниками, упал вниз. Мне было настолько больно от огня, которым меня мучили, что я даже не заметил, как крючья впились в мою спину и потянули меня по раскаленной поверхности к ее краю.

– Ну наконец-то… – раздался уже знакомый голос. – Это вам не автомат с игрушками, неужели так сложно было выудить его с первого раза?

– Да они для нас все на одно лицо, – закряхтел кто-то из чертей, хотя ему не стоило больших усилий, чтобы тянуть меня своими длинными мохнатыми руками.

– Какой расизм! – возмутился обладатель баса. – Мы в Аду не терпим предрассудков и одинаково издеваемся над всеми расами. Кроме евреев, пожалуй, их вообще никто не любит…

– У евреев и Ада-то нет, – заметил один из монстров.

– Вот именно, – согласился голос. – Они дискриминируют нас, а мы – их. Все честно. Вытащите из моего гостя эту фигню, он же не рыба! Эй, парень? Приди в себя, не притворяйся мертвым!

Во мне не было ни капли притворства, но разлепить веки я был не в силах. Волна невероятного облегчения и удовольствия накрыла меня, когда я после сковороды оказался на земле. Теплый грунт, устилавший землю Ада, показался мне ледяным по сравнению с раскаленным железом. Я мог только стонать, обхватив руками колени и ощущая, как моя обгорелая кожа срастается вновь.

– Так, вот только не надо начинать получать удовольствие, – бас зазвучал уже прямо над самым моим ухом. – Тут это законодательно, конечно, не запрещено, но как-то неприлично, согласись. Вставай, Антон Шальков, возвращайся в Ад, хватит витать в облаках…

Тут я все-таки распахнул глаза: прямо перед моим лицом маячила холеная физиономия, которая могла бы принадлежать какой-нибудь голливудской кинозвезде, любимцу женщин бальзаковского возраста, играющему опытных, обласканных жизнью мужчин, героев-любовников. Обладателю глубокого, бархатистого баса на вид было лет 37. Черты его были вполне человеческими, за исключением совершенно красных глаз с белыми зрачками да витых бараньих рогов, которые выглядывали из-под его идеально уложенных каштановых волос средней длины. На фоне покрытых коричневой жесткой шерстью чертей, которые сбились в кучу и нерешительно топтались неподалеку, забыв о необходимости мучить грешников, мужчина смотрелся очень странно: он был одет в идеально чистый, выглаженный черный костюм, стоимость которого наверняка превышала несколько тысяч долларов. Пока я, голый и трясущийся, лежал перед ним на земле, мне удалось рассмотреть его ботинки. Как могут в Аду, среди копоти, песка и пепла, ботинки быть такими чистыми??

– Кто вы? – только и смог спросить я, закашлявшись. Мне хотелось пить, во рту все еще был привкус жареного мяса и сажи.

– О, говорить может! – обрадовался мой собеседник, хлопнув от удовольствия руками себе по коленям. У него были длинные, почти звериные когти на пальцах, однако на них виднелись следы дорогого маникюра. – Значит, он точно адвокат. Лежит без одежды, на последнем издыхании, но талант болтать и задавать правильные вопросы, как говориться, не прожжешь.

– Кто… вы? – с трудом повторил я. Кажется, это был мой последний вопрос, на большее мои иссохшие голосовые связки были не способны.

– Да я-то простой и достаточно скромный герцог Ада, мое имя демон Астарот, – он распрямился, но только для того чтобы отвесить мне короткий, немного шутовской поклон. – Вопрос в том, кто у нас ты? – Увидев, что я плохо соображаю и не понимаю, о чем идет речь, он покосился на чертей. – Вы свободны, ребята. Можете возвращаться к своим увлекательным извращениям над теми, кто остался на сковородке. Эту душу я забираю.

– В другой круг Ада? – прохрипел я, хватаясь за горло.

– Для начала в поход за трусами, если ты, конечно, не предпочитаешь ходить голеньким, – ответил Астарот. – А там уж сам решай… – он вполне дружелюбно протянул мне когтистую руку.

– Что за обходительность в Аду? – подозрительно покосился на Астарота я, потирая воспаленные глаза.

– Все твари, населяющие темные углы Преисподней, – невероятные душки, разве ты не знал? – пожал плечами он. – Вообще на вас, грешных людишек, не напасешься никакого хорошего отношения. Являешься им зверюгой в сере и с оскалом на морде – плохо. Протягиваешь руку помощи – тоже недовольны! Что, вам надо, чтобы я являлся всем в виде котика? Их, кажется, все любят?

– Ненавижу котов, – признался я, затравленно оглядываясь.

– Мда, к такому меня жизнь не готовила, – щелкнул белыми клыками Астарот. – И как тогда простому демону понравиться?

Я оглядывался вокруг себя, разминая шею и руки. Кажется, в Аду рабочий день, если такой вообще мог существовать, был в самом разгаре. Все пространство вокруг меня было заполнено истошными криками десятков тысяч душ. Края Преисподней, конечно же, не было видно: пейзаж закрывали стенки котлов и сковородок, а также шерстяные задницы чертей, которые окружали их. Служители Ада были очень заняты; впрочем, это не мешало им время от времени оглядываться и буравить меня своими черными глазами-бусинками. Мне от их внимания было не по себе: казалось, в любой момент адские твари снова набросятся на меня и вернут на раскаленный металл сковороды.

– Эти парни тебя стесняют? – проследил мой взгляд Астарот. – Извини, не могу удалить их отсюда, а то грешники заскучают. Второй раз предлагаю переместиться туда, где обстановка поспокойнее. Мы, демоны Ада, способны уговаривать людей годами, чтобы в итоге получить их души, однако позволю себе напомнить, что и так уже как бы… ну…

Идея убраться как можно дальше от котлов и сковородок показалась мне замечательной, и плевать, что она исходила от демона. Тогда я еще не задумывался о том, что в Аду бесполезно перемещаться, надеясь найти безопасное место: его там попросту нет, а один круг ничем не лучше другого. Эти мысли даже не приходили мне в голову я просто поднялся и, пошатываясь, попытался выпрямиться. Астарот смерил меня взглядом красных глаз, покивал и, жестко перехватив мой локоть, потащил в неизвестном направлении.

Мне показалось, что половину территории Ада, если у него были хоть какие-то границы, нам придется пройти пешком, однако через несколько шагов демон щелкнул пальцами, перенося нас в неизвестность. Реальность задрожала и разорвалась на куски: я поднял ногу с горячего, сухого песка, а опустил ее на мягкий багровый ковер в помещении, напоминавшем офисное. Смена декораций была настолько внезапной, что мой уставший разум захотел отключиться. Меня повело куда-то в сторону, тело начало заваливаться на бок.

– Присаживайся, – Астарот указал мне на кресло, только потом увидев, что я и так уже рухнул в него. – О, отлично. Здесь мы можем пообщаться спокойно… – с этими словами, демон нажал когтем на кнопку черного коммуникатора, стоявшего на большом дубовом столе, который занимал весь центр помещения. – Карго, воды нашему гостю, а также костюм, рубашку и галстук. Тебе какой цвет больше нравится? – Я лишь затравленно покачал головой, не в силах что-либо ответить. – Синий, Карго.

После того как из коммуникатора раздалось некое одобрительное урчание, Астарот отпустил кнопку и замолк, опустившись в широкое кресло на кривых ножках, увенчанное изображением головы барана с точно такими же рогами, как у самого демона. Он не проронил ни слова до того момента, как дверь в его офис открылась, и в нее вошла высокая девушка с кошачьей мордой. В одной ее руке был деревянный поднос, на котором стоял стакан с водой, в другой – вешалка, на которой покачивался мужской костюм из тонкой ткани, с рубашкой с косую полоску.

– Это Каргоруша, – представил женщину Астарот. – Редкая форма нечисти, скажу я тебе, и получить такую в секретарши очень трудно. Люди видят их только в образе кошек, однако для меня Карго принимает форму, несколько более удобную для… совместной работы.

Женщина-кошка заурчала при этих словах, наградив демона довольным взглядом желтоватых вертикальных зрачков. С тем же урчанием она подала мне воду, а костюм аккуратно разместила на ручке моего кресла. Котов я все еще ненавижу, после встречи с Карго они стали казаться мне еще более жуткими тварями, но, по крайней мере, эта редкая форма нечисти была ко мне вроде бы добра.

– Пей, Шальков, – приказал мне Астарот, указывая на стакан. Я послушно вцепился в него, жадно поглощая жидкость. Она была теплой и мутной, с осадком, но мне было все равно, так сильно меня мучила жажда. – Извиняюсь за качество питья. Марка «Родники Ада», сам понимаешь, не отличается конкурентоспособностью на рынке.

– Плевать… – пробулькал я, найдя в себе силы говорить. – Что я вам должен за эту воду? Еще 100 000 лет мучений на сковородке?

– Дьявол упаси, – отмахнулся Астарот. – Вижу, тебе не слишком пришелся по душе, извини за каламбур, Квартал Страданий, верно?

– Это место так называется? – поставив стакан на поднос, тихо уточнил я.

– Да, – кивнул головой демон, так что идеальная укладка его волос немного растрепалась по плечам. – Еще есть Озеро ярости, в котором бьют источники из кипящей крови. Ее вытягивают из вен грешников, сидящих в этом озере, а потом их же ею и поливают. Немного восточнее расположился район Возмездия, туда ссылают души педофилов, превратив их в детей, а местные надзиратели…

– Я понял! – Меня всего передернуло, оставалось только мысленно порадоваться, что хотя бы этим я при жизни не грешил.

– У нас много достопримечательностей, Антон, – откинувшись в кресле, Астарот посмотрел на меня с едва заметной ухмылкой. – Когда чертям, в обязанности которых входит организовывать и поддерживать мучения, надоедают их постоянные клиенты, мы отправляем души в другой район, чтобы процесс не приедался.

– Отлично, значит, у меня есть шанс когда-нибудь слезть со сковородки, – мрачно прокомментировал я, жалея, что в стакане закончилась теплая вода.

– Карго! – словно прочитав мои мысли, Астарот снова нажал кнопку коммуникатора. – Еще воды…

– Право, не стоит… – попытался отговориться я, сам не понимая зачем.

– Хватит ломаться, Шальков, ты в Аду. Тут тебе не райские кущи, где водица льется с небес прямо в рот, а медовые пряники запихивают всем желающим прямо в задницу, – предупредительно поднял руку демон. – Если что-то предлагают, не отказывайся.

Я даже смутился, потупив глаза. Чтобы хоть как-то заполнить неудобную паузу, мне пришлось заняться костюмом: как минимум, необходимо было натянуть брюки. В конце концов, его уже принесли.

– Отлично сидит, – покивал Астарот, когда я наконец облачился в пиджак и повязал галстук. – Ты просто создан для этого стиля одежды. Вы, адвокаты, прирастаете к образу, сформированному в глазах общества, трансформируетесь, словно инкубы, чтобы ему соответствовать. Это позволяет вам быть успешными при контактах с его представителями…

– Хороший костюм. Но потребуется ли он мне в Озере ярости? – облачившись в деловую одежду, я почувствовал себя немного лучше и увереннее, словно оказался на знакомой территории.

– О, туда мы тебя не отправим. В Озере сидят те, кто много крови выпил у своих близких при жизни, в основном российские тещи и работники ЖКХ, – покачал головой демон. – Однако для таких, как ты, в Аду всегда найдется уголок. Если только…

– Если только что? – мгновенно переспросил я. Годы работы в юридической профессии научили меня точно различать намеки со стороны оппонента, а также тонко чувствовать момент, когда кто-то хочет сделать мне какое-нибудь заманчивое, не всегда законное предложение. Юристы, которые не обладают таким талантом, не могут заработать себе на «Ягуар» в 25 лет.

– Тебе ведь не слишком понравилось жариться на сковородке, так, Антон? – вместо ответа уточнил Астарот. Я лишь отрицательно передернул плечами. – Что, если я дам тебе возможность больше никогда туда не возвращаться? Ни в это, ни в какое-либо другое место в Аду, где томятся грешные души?

– Отправите меня в Рай? – скептически скривился я. Не то чтобы я не боялся Астарота – наоборот, мне было дико страшно. Однако демон выудил меня из огня, а потом увел в собственный офис. Неужели в Аду так скучно, что его исчадия развлекаются розыгрышами грешников? Такого быть просто не могло, Астароту что-то от меня требовалось. До своей смерти мне приходилось иметь дело с держимордами и авторитетами, которые вели себя, выглядели и общались намного хуже и грубее, чем этот герцог Преисподней.

– Нет, в суд, – широко улыбнулся мой собеседник, сверкнув красными глазами. Заметив на моем лице печать полного непонимания, демон вздохнул. – Ты нужен Аду, но не в качестве мяса, а в качестве квалифицированного специалиста.

В моем воспаленном во всех смыслах мозгу фраза «ты нужен Аду» прозвучала так же дико, как звучит какой-нибудь лозунг, типа «ты нужен ЛДПР, Жириновский любит тебя». Любой нормальный человек, услышав такое, моментально сделает все, чтобы оказаться от агитатора, оперирующего такими призывами, как можно дальше. Впрочем, куда уж дальше? Я и так уже в Преисподней, осталось только разве что к демону Астароту под дубовый стол забраться. Именно это и сделал бы, пожалуй, тот самый любой нормальный человек, но герцог Ада говорил с представителем юридической профессии; мы далеко не простые, не всегда нормальные люди. Еще на первом курсе юридического факультета большей части элитных университетов студентам доходчиво объясняют одну простую истину: если к вам приходит за помощью Дьявол, вы не убегаете и не кричите, а для начала спокойно уточняете, сколько он будет платить вам за один юридический час вашей работы.

– Вам требуется адвокат? – тщательно скрывая свое удивление, спросил я. – Зачем?? От кого вас требуется защищать?

– А вот это очень долгий разговор… – вздохнул Астарот. – Ад работает с адвокатами с тех пор, как эта профессия появилась на свете. Поэтому историю, которую я сейчас тебе поведаю, мне приходилось рассказывать уже очень много раз. Ты знаешь, как была создана Преисподняя?

Сжатая история создания Ада, по версии герцога-демона Астарота

«Давным-давно, много-много тысяч лет назад, была тьма. И сказал Бог, что будет свет. И пригласил Бог ангелов, чтобы они вкрутили лапочку. Антон, ты знаешь, сколько нужно ангелов для того, чтобы вкрутить лампочку? Вообще неважно, сколько их будет, все равно все сядут вокруг нее и будут молиться или играть на своих дурацких арфах… ненавижу ангелов. Так, я отвлекся…

И был свет! А потом и все остальное тоже было, потому что при свете работать гораздо удобнее. За неделю были созданы земля, вода, животные и люди. Бог и ангелы работали в рамках коротких дедлайнов. И понял Бог, что все это можно сделать за каких-то несчастных семь дней. С тех пор повелось, что все начальники приказывают подчиненным свернуть горы за пару дней, потому что все работники созданы по образу и подобию Бога. И как-то начальников не интересует, что работать так много – это очень вредно для здоровья, и что невозможно переделать так много дел в столь короткий период, но это уже другая, страшная история.

После того как работа над миром завершилась, Бог решил, что без правил этот сумасшедший дом функционировать не может, поэтому пошел и запретил всем и все. Некоторые ангелы, скучные зубрилы без личной жизни, обрадовались тому, что никому и ничего нельзя, однако довольны были не все. Молодой и дико сексуальный, совершенно офигительный, невероятно прекрасный ангел Люцифер… Что ты косишься на меня, Антон? У меня тут подслушивающие устройства везде, он все-таки мой начальник! Так вот, у Люцифера тоже не было личной жизни, и от скуки он стал больше общаться с людьми, задумываться об их проблемах и возможностях, которые зачем-то даровал им Господь, но запретил использовать. Ему все происходящее казалось нелогичным, ангелом он был неглупым, поэтому начал думать. Это, как известно, еще никому ничего хорошего не приносило. И увидел Люцифер, что можно творить дела и без разрешения Бога, которого вообще никто не выбирал, а кто выбирал, тем по 500 серебряных монет заплатили и на автобусах свезли к участкам для голосования. И стал ангел общаться с другими в своем окружении через Облако, посылая друг другу птичек, с их чириканьем. Днями и ночами обменивались они мнениями, пока наконец не додумались выйти на улицы Рая, к Престолу Господню, с Люцифером во главе.

– Кто здесь власть? – спросил Люцифер.

– Я здесь власть, – спокойно ответил Господь, да и скинул Люцифера, а также всех других ангелов, которые последовали за ним, с Небес. Было очень больно, Шальков, верь мне. Я тогда со всей дури рухнул куда-то в Великий Каньон, кто-то приземлился в районе нынешнего Лондона… Собственно, много кто там приземлился, прикупил дома, гражданство…

Сначала Люцифера планировалось изгнать на пять лет. Потом решили дать условный срок, но ангел никак не унимался, предлагал внести поправки в Библию. Мы даже к Богородице обратились, чтобы она Апостола Павла прогнала, а это было, по мнению Рая, уже слишком…

В итоге, Антон, для таких, как мы, был создан Ад – самое мерзкое место в этом мире и за его пределами. Богу достаточно было отдать приказ, как разверзлась земная твердь, в самом низу раскола которой и «прописали» Люцифера с его соратниками. Изначально Ад должен был быть местом небытия, о котором Бог не хотел ничего видеть и слышать. Там не должно было быть ничего хорошего, но и плохого тоже. Однако бюджет, выделенный на постройку Ада, сильно разворовали, в связи с этим у нас проблемы с отоплением, темно и глина с потолка сыплется…»

* * *

– И что, так все и было? – немного скептически уточнил я, забыв, что говорю с демоном, непосредственным участником событий.

– Ну, в общем-то, да, – кивнул Астарот. – Разве что матерных слов было гораздо больше, и освещение в СМИ никакое. Все же знают, что журналисты работают на Бога… – с этими словами демон помрачнел и задумался, углубившись в неприятные воспоминания.

– Уважаемый Астарот, ваша сказка никак не отвечает на мой вопрос, почему Дьяволу требуются адвокаты. И так понятно, что Ад существует, теперь уже наверняка, ведь здесь моя душа, – я вырвал его из раздумий, поерзав в кресле.

– Это только присказка, Шальков, а сказка – она впереди, – вздохнул демон. – Для того, чтобы уяснить самую ее суть, ты должен четко и безоговорочно принять и осознать одну-единственную вещь: Бог создал все сущее. Он создал Рай и Ад. Он создал Люцифера, тебя и меня. Вообще все. И если Бог этого захочет… – Астарот понизил голос до шепота, перегнувшись поближе к моему лицу через собственный стол. – То ему будет достаточно одного единственного движения мизинцем, одного поднятия брови, чтобы уничтожить нас всех к Божьей матери.

Астарот наградил меня долгим, пронзительным взглядом, таким, что сомнений не оставалось: он издевается. А как же извечная борьба Добра и Зла? Как же проходит война за души человечества, описанная в классической литературе?

– Ну, уж, наверное, не мизинцем… – попытался возразить я.

– Уничтожить, Шальков, – повторил демон.

– А… – заикнулся я.

– Испепелить! Раздавить! Стереть с лица земли, Шальков, превратить в прах!!!!! – заорал Астарот, сверкая красными глазами. Кажется, у него даже дым из ушей пошел.

– Хорошо! Хорошо! Я вам верю! – мне оставалось только отшатнуться.

– Отлично, – улыбнулся демон, тут же снова засияв, как новенький золотой. – Теперь, когда ты четко осознал всю серьезность ситуации, мы можем продолжить наш урок адской истории.

Продолжение сжатой истории создания Ада, по версии герцога-демона Астарота

«И создал Бог Ад. И хотел он отвернуть от Ада свое лицо, но у него это не вышло, потому что он же всевидящий! И чтобы хоть иногда отдыхать от созерцания наших страшных рож, поставил он над Адом блок, чтобы ничего не знать о том, что там происходит.

Бог думал, что мы одни такие плохие, что хуже Люцифера никого быть попросту не может, потому что он мерзкий и своенравный. Простите, босс, учебник истории действующая власть писала!

Но Бог упустил из виду, что Люцифер – не единственное существо, которое не желало следовать его запретам и заповедям. Еще были люди, и были они куда хуже Люцифера, потому что жили в кредит и занимались нестандартным сексом, хоть это, мой дорогой Антон, есть практически одно и тоже. Люди грешили. Один за другим они поступали как Люцифер, отвергая и забывая заветы Всевышнего. Короче, он обиделся.

Он реально обиделся, Антошка, но поскольку истребить род человеческий, который Бог сам и создал, было как минимум не так-то просто и как максимум неприлично (потому что Создатель всегда прав), было принято решение ссылать их души в Ад, чтобы там они подвергались вечным мучениям до момента, пока Бог не простит их прегрешения.

И понял Бог, что Люцифер и его армия нужны ему, чтобы выполнять самую грязную работу, за которую не взялся бы ни один из ангелов Господних. Они, видите ли, под землей чихают от недостатка солнечного света, неженки хреновы. Помню, что творилось, когда в Преисподнюю явился Глас Господень, ангел Метатрон. В форме большого огненного громкоговорителя… то есть на самом деле светящегося шара он спустился, проломив нам и без того осыпающиеся земляные своды, чтобы провозгласить условия, на которых Ад и все его обитатели с того дня стали существовать…»

* * *

– Какие условия? – спросил я, поймав себя на мысли, что затаил дыхание, если оно у меня, конечно, на тот момент было.

– Они содержатся в Кодексе Ада, это свод законов для всех сил Зла в мире, нарушать которые строго запрещено. Люцифер обязан сам следить за тем, чтобы его демоны, гоблины, барабашки и прочие твари следовали этим законам, и карать провинившихся по всей строгости.

– Иначе в Ад снова спустится Метатрон и поубивает всех к Божьей матери? – захотелось мне прояснить ситуацию.

– Типа того… – мрачно вздохнул Астарот. – И ведь какой же Бог все-таки хитрый жук! Мало того, что потребовал от сброда этой земли следовать законам, так еще и поставил самого свободолюбивого и бунтарского из своих бывших ангелов за ними надзирать!

– Жестоко, – заметил я.

– Да просто Ад какой-то… – буркнул демон. – Сечешь теперь, зачем нам нужны адвокаты? А, вернее, АДвокаты?

– Чтобы защищать Дьявола и его слуг перед Богом???? – ошалел я, аж приподнимаясь с места.

– Ха! Какой быстрый, – Астарот рухнул в свое кресло так, что оно затрещало. – Для Бога мы все уже изначально виновны. Он всего лишь ищет повод устроить нам Страшный Суд, сам знаешь. А мы просто стараемся отсрочить этот день, разрешать все дела, не вынося сор из избы. Мы сами судим своих же демонов, Шальков. Мало кто в этом мире может это себе позволить.

Я попросту сидел, молча, и даже не пытался «переварить» все происходящее. Герцог Ада жаловался мне на проблемы сосредоточения мирового Зла, на тяжелую жизнь Сатаны, и все это для того, чтобы нанять меня на работу. При жизни бы мне кто-нибудь такое предложил!

Из раздумий меня вырвало прикосновение чего-то пушистого: это Каргоруша задела меня меховым хвостом, бесшумно подойдя к Астароту. Согнувшись в полупоклоне, она наклонилась к его уху, раздалось тихое урчание. В ответ демон коротко кивнул, переведя на меня взгляд красных глаз.

– У меня заканчивается время, дела не ждут. Это рядовые черти целый день балду гоняют… в прямом смысле, Шальков, есть тут у нас один грешник, фамилия у него такая, Балда, – Астарот поднялся на ноги, оправив пиджак, хоть он нисколько и не помялся. – Пройдемся, Антон, будем говорить по дороге.

Я не чувствовал себя вправе спрашивать, куда именно мы направляемся – все равно отказаться вряд ли бы получилось. Особенных дел у меня, очевидно, тоже не было – не торопиться же мне назад, на сковородку? С Астаротом было внезапно очень интересно общаться. Еще несколько часов назад я не подозревал, что Ад действительно есть, и уж тем более что у них тут такие законодательные трудности. Кажется, так же чувствуют себя какие-нибудь гренландские туристы в Москве: они тоже слабо верили в существование России.

Больше Астарот не использовал методы пространственного перемещения, мы с ним всего лишь покинули кабинет, миновав длинный коридор с несколькими поворотами. Его стены, к моему удивлению, были завешаны бумажными плакатами групп и артистов, исполнявших музыку в стиле рок и металл. Брутальные косматые мужики смотрели на меня с постеров; большинство из них, насколько мне помнилось, были еще живы. Часть изображений были напечатаны на листах, явно вырванных из каких-то недорогих журналов. Бумага кое-где скукожилась от жары, все-таки в Аду не субтропический климат. Притормозив перед одним из таких плакатов, Астарот бережно и тщательно расправил его края, неодобрительно покачав головой.

– Музыку любите? – нарушил я затянувшуюся паузу. – Я тоже люблю. Любил… Металл – это закон?

– Кодекс Ада – это закон, – вздохнул Астарот. – А это… это настолько охренительно, что когда эти чуваки передохнул и попадут Ад за свой безбожный образ жизни, я лично поцелую каждого из них в попу, прежде чем ее поджарят на адском огне. И почему мы освобождаем только АДвокатов?? Какая несправедливость.

Речи демона о некоем освобождении «царапнули» мое сердце, напрочь отвлекая внимание от возникших в моей голове образа Астарота, целующего в мощную волосатую ягодицу какого-нибудь Эрика Адамса[6]. Я недоверчиво покосился на своего спутника, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу в ожидании продолжения рассказа. Астарот прекрасно видел мое смятение, позволяя себе им насладиться.

– Вы точно из Ада, – не выдержал я.

– Я тебя тоже люблю, – хохотнул демон. – А думал ли ты, Шальков, что сотрудничество с силами Зла – это не только ценный мех, но и очень, ОЧЕНЬ выгодное дело? – он посмотрел на меня, но я решил молчать, чтобы не сбить Астарота с мысли, завершение которой имело для меня огромную важность. – Тебя отпустят на Землю, вернув твое тело. Там ты будешь жить в роскоши и достатке, без болезней и проблем, присущих смертным, которые не умерли и не АДвокаты, ровно до тех пор, пока Ад не призовет тебя на защиту ему подобных.

– Можно из Подземного царства вернуться на Землю?? – не поверил я. – Не может быть…

– Почему нет? Вход в Ад располагается в каждом «Макдональдсе», мы не пробрались пока только в Ватикан, но тут уж, сам понимаешь, дело особое. Тебя что-то удивляет? Попасть в Преисподнюю не так-то и сложно, достаточно зайти в «Zara» в день распродажи.

За разговором мы успели миновать коридор с рокерами и даже покинуть здание, в котором он находился. Я понятия не имел, как оно выглядело, поэтому стоило мне поднять глаза, как душа моя (простите за каламбур) замерла. Никогда не думал, что можно заявить такое, но пейзажи Ада были самыми захватывающими из тех, что я когда-либо видел.

Кабинет Астарота находился в одноэтажном здании, расположившемся у подножия гигантской черной горы. Склон был покрыт солью и трещинами, сплетавшимися в затейливый рисунок. Его верхушка утопала в красных облаках, клубившихся под «куполом» Ада, и была практически не видна.

Откуда-то доносился тихий гул. Чтобы понять, что издает этот звук, я опустил глаза и понял, что то, что я принял за подножие горы, вовсе не было ее основанием. Мы находились на огромной высоте, а под нами раскинулось целое пространство, пронизанное светящимися «червями» огненных рек. Гул состоял из криков миллионов душ. Ад, настоящий Ад для грешников, был там, гораздо ниже того места, где находились мы с Астаротом, и я чувствовал облегчение каждую секунду, которую мне не приходилось быть там.

– Прекрасный вид, – протянул Астарот.

– Невероятно, – выдохнул я, хватаясь за горло. – Многих вы уже приводили сюда?

– Такого и числа-то, наверное, не существует, – серьезно ответил демон. – Все они теперь неплохо устроились, если не задумываться о том, кого ты защищаешь. Итак, Шальков, согласна ли твоя черная душа работать на Ад?

– У меня только один вопрос, последний, – я повернулся к нему, стараясь смотреть прямо в красные глаза своего собеседника. – Зачем мне все это? Не в смысле возвращения на Землю и прочих благ, которые вы, герцог, сулите мне сейчас. В принципе, зачем мне спасать хоть кого-то из адской братии? Пусть Бог уничтожит вас всех до единого мир станет лучше, чище, добрее. Никто не будет искушать тринадцатилетних девочек прокалывать языки и пить «Ягуар».

– Ты не поверишь, но Ад до такого додуматься не мог, мы до сих пор разыскиваем того гения, который додумался до этой идеи, но он скрывается, – не удержался Астарот.

– Не меняйте тему! – попросил я. – Почему я не должен хотеть уничтожения всех демонов, падения Дьявола, превращения Ада в пыль?

Мне тогда казалось, что я поступил очень хитро и внезапно, задал демону каверзный вопрос, поверг его в замешательство, но его мои вопрошания только рассмешили. Астарот хохотал долго, запрокинув голову к багровому своду. Наконец он успокоился, проведя рукой по своим рогам и внимательно взглянув на меня.

– Безусловно, Антоша, Господь изничтожит всех нас, и не будет больше Дьявола, и меня, и кикиморы на болотах где-нибудь под Зеленогорском. Но не обольщайся, грешник, и не думай, что не станет Ада. Он будет всегда, он – часть этого мира, созданного Богом, от него нельзя просто так избавиться.

– Это значит, что не станет только свиты Люцифера? – сморщился я.

– Именно так, мой юридический друг, а Ад останется. И душа твоя в нем продолжит вечно гореть и мучиться, ибо так решил Господь, а он своих решений не меняет, – разбил Астарот все мои надежды. – Так что выбирай, Шальков, чего тебе больше хочется: освободить мир от зла ценой собственной шкуры, или веки вечные существовать спокойно, не обращая много внимания не незначительные отрицательные качества Дьявола.

– У меня есть время подумать? – я не рассчитывал на положительный ответ, герцог-демон и так уже потратил на мою душу не один час.

– Да, пожалуйста! – улыбнулся, показав белоснежные клыки Астарот. – Хоть вечность думай, используй столько времени, сколько тебе будет нужно!

– Точно?? – переспросил я.

– Гарантирую, – хихикнул Астарот. – Но пока ты не определился, сам понимаешь, твоя душа находится в таком же статусе, как и остальные грешники. Так что думать тебе придется на сковороде, с которой я тебя снял. Но ты не торопись, обмозгуй все хорошенько. Время есть. Реально, не спеши! – с этими словами Астарот щелкнул пальцами с ехидной улыбкой на холеном лице.

Я уже говорил, что провел в огне Ада всего лишь 25 минут? Так вот, 24 минуты и 40 секунд на сковороде я жарился сразу после своего прибытия. Как только демон отправил меня обратно, 20 секунд мне хватило, чтобы раз и навсегда понять, что я готов избежать этих мук любым возможным способом. Так я стал АДвокатом.

Глава 3

Идиот

Без даты

«Отец, срочно пришли ко мне кого-нибудь для того, чтобы назначить встречу. Возможно, мои прошлые письма показались тебе легкомысленными, или ты думаешь, что это всего лишь способ убить время для нерадивого работника, который, по твоему, между прочим, распоряжению, остался без достойного занятия. Не уверен, что мне стоит писать об этом так открыто, ведь я не знаю, с кем из братьев будет передана данная бумага. Но мне все равно: если я смогу поднять бучу, заставить всех вокруг говорить о том, что у меня есть для тебя ОЧЕНЬ важные вести, и это привлечет твое внимание – пусть так и будет.

Читайте, вы, шпионы! Я должен, просто обязан добиться встречи с отцом, иначе в Структуре случится большая беда. Это прозвучит глупо, но я почему-то уверен, что сам отец не подозревает о ее приближении, поэтому мне так важно его увидеть.

Отец, у нас большие проблемы. Настолько большие, что это ставит под угрозу весь проект, над которым мы работаем. Знаю, что основная разработка была завершена уже давно, но ты не отступился, потребовал продолжения эксперимента. Ох, если бы этого хотел только ты один…

Не могу написать больше. Поскольку угроза разрастается с каждым днем, втягивая в себя все новых и новых людей, обо всем требуется говорить тайно. Я настаиваю на личной встрече, отец, ну, будь же ты хоть немного добр!

Твой сын»

* * *

Шла моя третья неделя в Аду. Вернее, я думал, что миновало около 17 дней с момента моей смерти, но точно знать было не дано, ведь в Преисподней отсутствовали любые часы. Так было устроено специально, чтобы четко обозначить окружающую страдающие души Вечность, у которой, как известно, нет ни начала, ни конца, и отследить ее невозможно. Единственным исключением служил огромный, более 4 метров в диаметре, серый циферблат, который висел над главной площадью Ада, с застывшими стрелками. Часы держались на тонких ручках в форме витиеватых труб.

– Трубы ангелов Апокалипсиса, – пояснил для меня как-то Астарот, изредка сопровождавший меня в моих прогулках по Геенне Огненной. – Они возвещают о начале конца, очень символично.

– Почему они на этих часах? И зачем здесь сам механизм? – спросил я у демона тогда. – Мне казалось, что счастливые обитатели Пекла часов не наблюдают.

– Не остри, а то порежешься, – щелкнул зубами Астарот, почесав правый рог. – Эти часы не работают, и слава Дьяволу. Хочешь, дам тебе «Ролекс»? Китайская подделка, конечно, но, обещаю, когда нынешнее руководство компании окочурится и попадет сюда, я заставлю их подарить тебе оригинальную модель, – демон протянул мне часы с кожаным ремешком и заводным механизмом. – А это чудовище… День, когда его стрелки сдвинутся с места, станет последним днем нашего существования.

– Это как? – не понял я, принимая подарок. – Это какая-то бомба с часовым механизмом?

– Ну, почти, – скривился герцог. – Идущие часы, как поговаривают, будут отсчитывать последние 24 часа до того, как Бог спустится в Ад и уничтожит все Зло, что плодится тут.

От этих слов мне стало не по себе, циферблат показался после них в 2 раза больше и тяжелее. Часы мрачно нависали над нашими головами, пока мы стояли на Площади Восстания, названной в честь бунта, который учинил светоносный ангел и который привел всех к падению из Рая в Пекло.

– Если часы пойдут, их можно остановить? – зачем-то захотелось спросить мне.

– А Бог его знает, Антон, причем в прямом смысле этого слова, – пожал плечами Астарот, более не смотря на замершие стрелки. – С одной стороны, зачем-то нам полагается 24 часа, возможно, чтобы что-то исправить, а с другой стороны, никто пока что не выпустил учебник под названием «Как остановить гнев Божий».

После того разговора я долго не видел Астарота, лишь потом узнав, что герцог-демон, как никто другой, много работает для того, чтобы проклятые часы никогда не завелись. Астарот начальствовал над всеми АДвокатами, которых он лично освобождал от адских мучений в обмен на работу по защите сил Зла от самих себя.

В отсутствие своего демонического спутника я перемещался по Аду самостоятельно, с каждым разом поражаясь его невероятному устройству. Преисподняя была разделена на несколько районов, так что территории, на которых мучились грешники, называвшиеся кварталами страданий, почти не пересекались с другими частями Подземного Царства. Ад полнился не только душами, но и силами Зла, которые каждый день, в 2 смены, словно бизнесмены в лондонском Сити, стекались к местам экзекуций.

Все грязную работу выполняли черти или, как их называли здесь, шайтаны. Лохматые и чумазые, некоторые из них не могли даже нормально выговаривать слова. Объясняясь жестами, они махали друг на друга руками, в которых держали вилы, метлы и лопаты. Последними они закапывали грешников в цемент, из которого строили какой-то небоскреб.

– Темная господина! – завидев изредка проходящих мимо высших демонов, шайтаны отрывались от поглощения сухих человеческих кишок, заваренных в кипятке, и начинали голосить. – Господина! Семент-да! Семента на всех нэ хватает-та! Нада-дэ по троэ запихивать!

Демоны отмахивались от чертей, дальше направляясь по своим делам. Цемента в Аду было достаточно, просто чертей было с каждым годом все больше. Сам Дьявол не знал, откуда они появляются, никто в своем уме по доброй воле в Пекло на заработки не поедет, но эти существа перли просто пачками. Другое дело, что и работу они выполняли такую, за которую ни один приличный демон с высшим образованием не взялся бы.

Силы Зла статусом повыше практически не появлялись в кварталах страданий, занятые более важной работой: растлением человеческих душ. Не смотря на то, что жизнь в XXI веке полна пороков, дело это требовало труда и высокой квалификации. На службе Ада состояла самая разная нечисть, большая часть из которой даже не спускалась в Преисподнюю, постоянно находясь среди людей.

Прогулки по Аду давались мне с трудом: никак не получалось привыкнуть к жаре и практически полному отсутствию кислорода. На следующий же день после того, как я дал согласие Астароту стать АДвокатом, мне вернули мое тело. Это означало, что я мог покидать Ад через проходы, расположенные по всему миру. У меня ничего не болело, однако, я испытывал жар и холод, а также некоторые иные физические потребности. Астарот гарантировал мне даже потенцию, как у девятнадцатилетнего пацана, но проверить это мне не удавалось: в Аду мало возбуждающих образов, если, конечно, ты не полный извращенец, которых в Геенне Огненной, впрочем, хватало.

Несмотря на неудобства, спертый воздух и постоянно сопровождающие меня гул и крики грешных душ, мне хотелось обойти весь Ад, как можно дальше забраться в его дебри, чтобы точно убедиться, что все это было не сном. Периодически я ловил себя на мысли, что восхищаюсь красотами Преисподней. Наверное, это прибавило бы мне грехов в моем досье, если бы я не был уже навеки осужден. Лица ангелов-судей в Чистилище вспоминались мне размытыми и далекими, словно, судилище случилось не со мной, тогда как высокие здания из черно-белого камня, стоявшие на улицах, покрытых пеплом, в Аду, казались невероятно реальными и близкими. Я трогал теплые сухие стены, украшенные вырезанными оккультными символами, чтобы еще раз убедиться в реальности всего происходящего со мной.

– Кто это у нас тут? – прогремело у меня над ухом однажды, как раз тогда, когда я стоял, уткнувшись лбом в очередную мраморную плиту. Над моей головой висела табличка в форме пентаграммы, в которой значилось название улицы, где я остановился: «Большая Приголгофная». – Душонка!

Что-то большое и склизкое схватило меня за шиворот, неприятно тряхнув из стороны в сторону. Воротник моего костюма затрещал от такого натиска. От неожиданности я так растерялся, что не сразу разглядел, кто напал на меня, – просто уткнулся лицом в широкий торс, покрытый чешуей.

– Это как же ЭТО из кастрюли-то выбралось? Совсем ошалели черти, глаза в кучу, ничего кроме своих веников и лопат не видят! – мерзко захихикал второй голос со стороны. – Алё, болезный! Ты как здесь оказался?

Я наконец прекратил пялиться на пресс держащего меня за ворот существа и смог поднять глаза. Толстые крючковатые пальцы, сжимавшиеся в кулак в опасной близости от моей шеи, принадлежали огромному, более двух с половиной метров ростом, демону-змею. У него не было глаз, зато из пасти высовывался длинный, раздвоенный язык, которым он ощупывал все вокруг себя. Рядом с демоном стоял еще один, поменьше и в длинной шерсти. Он был у́же змея в плечах, за ними угрожающе раскинулись тонкие крылья.

– Я гулял… – удалось промямлить мне. За все время, проведенное мною в Аду, мне еще не приходилось сталкиваться с высшими демонами, кроме Астарота. Тот, в свою очередь, выглядел вполне по-человечески, поэтому встреча со звероподобными монстрами повергла меня в ужас.

– Ты погляди, Ахерон, до чего демократия дошла, – протянул гнусавым голосом крылатый демон. – Грешники, которые должны, в общем-то, очень сильно страдать, вместо того чтобы серьезно подойти к своим обязанностям и вариться в котле, ходят на прогулки! Того и гляди, на митинги будут собираться, плакаты нарисуют, что-нибудь типа «Дьявол, санки, Райский сад».

– Не успеем оглянуться, – прорычал Ахерон, – как ворвутся на Черную мессу, залезут на жертвенный алтарь и под Бритни Спирс танцевать начнут.

С этими словами демон с силой бросил меня вниз, так что я ударился о землю спиной, а потом еще проехался по ней, затормозив лишь у каменной стены. Было больно, но не так, как могло бы быть при жизни. Встряхнув головой, я закашлялся от пыли.

– Я ниоткуда не вылезал, – задыхаясь, попытался объяснить демонам я. – Вернее, вылезал, конечно, но это было давно…

– Смотри, Валафар, он уже не первый день в бегах, – Ахерон ринулся на мой голос, угрожая то ли просто раздавить с размаху, то ли задушить своим огромным змеиным хвостом, толстую часть которого мне не удалось бы обхватить и обеими руками.

– Ох, дьявол… – вырвалось у меня, когда я увидел несущуюся на меня гигантскую тушу.

– Где?! – резко затормозил Ахерон, слепо оглядываясь. Валафар тоже прекратил хихикать, начав озираться по сторонам, вытянувшись по струнке. – Где Дьявол?!

В Аду следует очень хорошо думать, что говоришь, эту простую истину мне пришлось понять достаточно быстро. Воспользовавшись замешательством преследователей, я отполз за угол, оказавшись в расщелине между двумя высокими зданиями. В моей голове промелькнула мысль о том, что никакой отмены наказания Астаротом не было и что адские силы просто ожидали, пока я расслаблюсь, чтобы начать свои изуверства над моей душой.

– Иди сюда, грешник! – рычал Ахерон, не в силах увидеть меня за отсутствием глаз. Его тонкий язык передвигался впереди демона, ощупывая пространство вокруг него. Я вжался в стену, мысленно решив помолиться о том, чтобы серпент не нашел меня, вот только кому же там было молиться-то??

Демон все приближался, мерзко шелестя чешуей по земле. Мне захотелось забраться в проем еще дальше, но места между домами почти не осталось. Извернувшись, я попытался сменить положение, не производя лишнего шума, после чего оказался лицом к стене. Сплошной черный гранит передо мною был холодным и непробиваемым, за исключением небольшой щели сбоку, из которой шел легкий холодок и мягкий голубоватый свет. Раньше я не замечал ее в кромешной тьме, да и приближающаяся туша Ахерона немного отвлекала. Внезапно мне захотелось протянуть руку в сторону щели, потому что казалось, ее можно расширить. Но сделать этого мне не удалось.

Холодный мокрый язык Ахерона нашел меня, обвился вокруг щиколотки в дорогом ботинке и рванул мое тело вон из расщелины. С криком я вылетел на открытое пространство, где на меня тут же наскочил Валафар. Небольшой демон оказался внезапно тяжелым. Шансов скинуть его с себя не оставалось.

– Зря ты сбежал из кипятка, – расхохотался он, хлопая надо мной крыльями. – Плохо тебе там было? Так вот, с нами тебе будет гораздо хуже…

– Имя свое забудешь, грешник, – пообещал Ахерон. – И кем ты был при жизни, тоже не вспомнишь…

– Ад… адво… адвокатом, – промямлил я, слабо отбиваясь.

Над Большой Приголгофной улице повисла пауза. Валафар прекратил дергаться на мне, сощурившись. Ахерон и вовсе застыл, словно статуя, с высунутым языком. Я удивленно моргал, лежа на земле.

– Ты АДвокат? – переспросил демон-змей.

– Ну да, – пришлось подтвердить мне.

– А-А-А-А-А-А!!!! – заревел Ахерон, кидаясь ко мне. Я мысленно попрощался с жизнью после смерти, однако вместо того, чтобы рвать мою душу на куски, он отбросил Валафара, поднял меня на ноги и спешно стал отряхивать пепел с моих брюк. – Друг!!!!! Брат! Прости! Не признал!! Видишь, какой я слепой?

– Вы прекрасны, – на всякий случай заверил его я. – Мне можно идти?

– Да! Нет… стоп, что? Никуда я тебя не отпущу, хороший ты мой! – чудище сжало меня в своих объятиях. – Вот ты-то мне и нужен! Валафар, ты видишь? Это настоящий АДвокат! Свободный! И он меня спасет!

– Чего? – испугался я.

– Идем, пироженка ты моя юридическая, прямо сейчас идем в суд, по дороге все расскажу! Валафар, ты с нами? – довольно гоготал змей, тиская меня за плечи так, что кости хрустели.

– Нет уж, – сгримасничал крылатый демон. – Я без повода программу «Час суда» не устраиваю, все-таки это Ад, а не канал «РенТВ», где все неправда.

– Ну и пофиг, – отмахнулся Ахерон. – Пошли, дорогой мой АДвокат, обойдемся без этого голубя.

А что бы вы сделали на моем месте, если бы вас посреди Преисподней под локоть уводил в неизвестном направлении гигантский змеевидный демон? Можно подумать, я мог отказаться!

Мне с трудом удавалось поспевать за Ахероном: его змеиное тело гладко скользило по земле, развивая нешуточную скорость. Черти, а также другая нечисть, попадавшаяся нам на пути, расступалась при виде демона-серпента. Несколько шайтанов, которые не отличились прытью и замешкались, были сбиты с копыт, когда Ахерон задел их своим могучим хвостом. Откатившись кубарем в кучу пепла, черти возмущенно загоготали на непонятном языке.

– Куда вы меня ведете? – осмелился спросить я наконец, когда уже точно стало понятно, что змей не планирует порвать меня на куски.

– В Бэздн, – ответил Ахерон.

– Куда? В бездну? Мне казалось, мы и так уже там… – я окончательно перестал что-либо понимать.

– Не в бездну, а в Бэздн! Главный демонический суд центрального адского округа! – если бы Ахерон мог, он закатил бы глаза, но у него их не было. Я прикусил язык: нельзя было, чтобы монстр узнал о моей полной некомпетентности в роли АДвоката. А вы бы сказали такому чудищу о том, что после смерти не только не провели ни одного дела, но и даже законов местных не знаете? Да его же после такого дополнительно осудят за сексуальные действия и убийство с особой жестокостью. В отношении вас самих!

Демон, к моей удаче, не заметил замешательства своего потенциального защитника, он был слишком увлечен рассказом о своих собственных бедах. Я только и успевал, что слушать чудище, едва поспевая за ним и глотая пыль.

– И вот эта тварь заявляет, что я, видите ли, недостаточно злобный и грубый! И вообще, эгоизм у меня маленький, злонамеренность падает в самый неподходящий момент, а разрушать и унижать я могу минуты три, не больше! И все это при моих друзьях! Они так ржали, я думал, своды Ада обрушатся. Это у меня-то маленький эгоизм?? Да с чьими эгоизмами она вообще могла сравнивать? С линейкой, что ли, стояла? Вот засунуть бы ей в задницу этот эгоизм, я бы посмотрел, как она запоет…

– То есть вы хотите обвинить ее в клевете? – уточнил я. – В причинении вам морального вреда?

Ахерон резко затормозил, развернувшись ко мне. В очередной раз я порадовался, что у демона не было глаз, а то он испепелил бы меня одним своим взглядом. Его язык недовольно шлепнул меня по лбу, оставив липкий след.

– Друг, ты в своем уме? – возмутился серпент. – Я же не повысить ее хочу! Если суду заявить, что она профессионально клевещет и виртуозно причиняет моральный вред в самых извращенных формах, это ей тут же медаль «Аццкий сотона» выдадут да зарплату повысят! Ты на чьей стороне?

– На вашей! – поспешил уверить я, про себя отмечая, что законы логики в Аду не всегда действуют. Впрочем, почему же нет? Логично, что силы Зла должны быть мерзкими и ужасными, за это их можно только похвалить… – Просто обидно как-то, что вас так оскорбляют. За что-то же надо ее осудить.

– Судить будут меня! – зарычал Ахерон. – На основании ее слов мне теперь предъявляют обвинения в недостаточной злобности духа, мерзости помыслов и низменности поступков.

– Вы… эм… слишком… добры? – прикусил губу я.

– Именно! – взревел Ахерон. – Тебе необходимо доказать обратное. Мы пришли.

Здание адского суда Бэздн было выполнено в классическом советском стиле: мощные колонны без рисунка, скупо украшенный профилями демонов фасад, на котором были вырублены несколько слов на латыни. «Aliis inserviendo consumor» – «Служа другим, сгораешь сам». Я усмехнулся, подумав о том, как любая банальность, которую тебе преподают на первом курсе юридического факультета, в Аду приобретает нездоровую иронию. Ахерон услышал мой смешок, неодобрительно фыркнул, и мы поднялись с ним на 9 ступеней вверх, прямо к входу в дом правосудия. Демоны, чьи профили были вычерчены на стенах, в тех местах, где на типовых школах Земли красовались изображения Маркса, Ленина, Гоголя и Толстого, приметив нас, перестали быть плоскими, повернув к нам головы и создавая эффект 3D.

Я проследовал за Ахероном внутрь, а демон определенно знал, куда следует идти. Мои шаги и шуршание его чешуи гулко отражались от стен суда. Там никого не было, что показалось мне странным. Неужели дело по обвинению змея – единственное на сегодня?

– У Радаманта все по расписанию, – словно прочитав мои мысли, Ахерон щелкнул языком, нарушив тишину. – Подсудимые никогда не встречаются друг с другом в коридорах Бэздна.

– Почему? – не понял я.

– Полагаю, потому что, если это произойдет, они просто объединят усилия и порвут Радаманта на куски, – раздался насмешливый голос за моей спиной.

Я подскочил от неожиданности, неловко замахав руками, одной из них даже удалось задеть Ахерона. Змей, впрочем, даже не чувствовал легкого толчка, его внимание было сосредоточено на обладательнице голоса. Я резко обернулся, но сзади меня никого не было. Подумав, что схожу с ума, я оглядывался, глупо вертясь вокруг себя. У невидимой незнакомки это вызвало лишь приступ смеха.

– Сообразительный у тебя АДвокат, змееныш, – давился хохотом голос. – Дальше своего носа не видит. Отличное профессиональное качество!

Что-то мягкое, с терпким запахом гибискуса, коснулось моей щеки. Я охнул, окончательно растерявшись, и лишь потом мне в голову пришло поднять глаза наверх. Прямо надо мной, по потолку, украшенному черной лепниной, на четвереньках ползала девушка. Ее волосы, имевшие неестественно белый, почти платиновый оттенок, были настолько длинными, что свисали почти до уровня моего лба. Одна прядь задела меня по щеке. Девушка чувствовала себя на потолке, как у себя дома, несмотря на высоченные каблуки, которые оставляли вмятины на серой облупившейся побелке. Не сводя с меня зеленых глаз, она убрала часть шевелюры за ухо, открыв мне, снизу вверх, вид на грудь второго размера. Та практически вываливалась из обтягивающей красной кофты, поддаваясь силе притяжения.

– С того ракурса, с которого я смотрю на тебя, когда ты пялишь глаза, они кажутся размером с манго, – продолжала хихикать девушка, грациозно ползая над моей головой по потолку. У меня заломило шею, но перестать наблюдать за ней я не мог. Если бы мы не были в Аду, девицу можно было бы назвать небесным созданием.

– Кто это? – спросил я.

– Тварь сосущая, – мрачно ответил Ахерон.

– Клиент! – возмутился я. – Это же дама!

– А что я сказал? – удивился демон. – А… да нет, она вампирша! – с этими словами он протянул мускулистую руку и, схватив девушку за роскошные волосы, рванул вниз. Та с визгом грохнулась на пол, мигом растеряв все чары. По коридору разнеслись выражения на непонятном мне языке, очень напоминавшие ругательства.

– Я Ясмин. И это я нажаловалась на него в Адский суд, – успокоившись, пожала плечами девушка, поднимаясь.

– Зачем? – попытался выяснить я.

– Да там обвинение-то ерундовое! – подняла руки с аккуратными наманикюренными ногтями Ясмин. – Через пять минут разойдемся по котлам…

Внезапно свет в коридоре Адского суда погас. Ахерон и Ясмин, кажется, прекрасно видели в темноте, поэтому панику внезапная темнота вызвала только у меня. Мрак продержался секунд 10, после чего в дальнем конце галереи стала светиться красным светом одна-единственная дверь. Выглядело это настолько эффектно, что для полного готического экстаза не хватало только громкой мрачной музыки.

– Нас вызывают, – вполне буднично указала вампирша. – Ну что, змеевик, обсудим твое крошечное эго?

– Да я тебя… – взревел Ахерон, бросаясь вперед. Ясмин увернулась от нападения, взобравшись на несколько шагов вверх по стене.

– Да вы же поубиваете друг друга! – возмутился я, хотя, еще до смерти, будучи представителем в паре районных судов, видел разводящиеся семейные пары, которые заткнули бы этого демона и вампиршу за пояс по свирепости.

– Что б ты знал, в Бэздне прикончить оппонента – это лучший способ выиграть иск, – отозвалась Ясмин, запрыгнув Ахерону на загривок и вцепившись в его лысую макушку зубами.

– В суде Южного Бутова так же… – пробормотал я, глядя, как девушка отплевывается змеиной чешуей, оседлав демона.

Возня обитателей Ада продлилась недолго и резко оборвалась. В какой-то момент словно уровень ионизации в воздухе изменился, из положительного став отрицательным. Ахерон резко замер и выронил на пол Ясмин, которую держал за горло, словно его руки враз потеряли всю могучую силу. Та юрко попыталась вновь забраться на уровень лепнины на потолке, но потерпела сокрушительную неудачу, будто бы никогда и не умела карабкаться по стенам, игнорируя гравитацию.

– Вы… устали? – удивился я, все это время наблюдавший за дракой, отойдя от чудовищ подальше.

– Нет… – съехав по стене, покачала головой вампирша. – Просто при входе в Бэздн все демоны и нечисть теряют свои силы. Никогда не знаешь, как и где это произойдет – иногда «сдуться» можно на самом пороге… В суде мы все равны; говорят, даже сам Дьявол, если бы предстал перед Радамантом, перестал бы быть Властелином Зла, и в мире воцарилось бы Добро. Собственно, поэтому он сюда и не заходит.

– Ну да, держаться подальше от судов стоит исключительно из-за опасений наступления мира и добра во всем мире, – пробормотал я.

Во главе с Ясмин, чувствовавшей себя в Бэздне как дома, мы, притихнув, зашагали к дальней двери, которая продолжала светиться спокойным красным светом. Створка сама распахнулась нам навстречу, когда мы подошли достаточно близко. На суд в Чистилище, который все еще иногда стоял у меня перед глазами, это было решительно не похоже.

Радамант восседал перед нами на троне из закаленного железа, от которого шел пар. Когда-то давно он был мужчиной с Крита, который при жизни давал грекам законы. После смерти Радамант понял, что ему предстоит попасть в Ад. Во-первых, вера в олимпийских богов, которую он практиковал, является ересью в глазах Господа, который, как известно, не любит конкурентов, а во-вторых, законы он грекам, как выяснилось позднее, давал в соответствии с пожеланиями определенных платежеспособных слоев населения.

В Преисподней Радамант попал в Шестой круг, где, по счастливому для него совпадению, находились самые свирепые демоны, использующие широкие поля и озера с мертвой водой для своих загородных фазенд. Именно верховные силы Зла, с позволения самого Бога, вывернули душу Радаманта наизнанку так, что в Аду она не очищалась от грехов, а, наоборот, множила их. Вскоре он был возведен в ранг демона самим Дьяволом, который, однако, запретил ему принимать герцогство в Пекле, а также входить в какие-либо демонические кланы. Он должен был день и ночь служить судьей для всего Ада, чтобы следить за выполнением нечистью Кодекса. Такую должность Люцифер сделал для него наградой и одновременно наказанием.

Став демоном, Радамант превратился в хладнокровное чудовище без каких-либо эмоций. Его душа, покрытая грехами, словно сажей, сделала его ростом в 4 метра, с длинными, тощими руками, в которых он держал пылающий инфернальным огнем меч. Рядом с ним, на широком подлокотнике железного кресла, кто-то поместил гигантские весы – знак правосудия. На одной их чаше лежали горы золотых монет, а на другой – человеческая душа. Присмотревшись, я в ужасе узнал ее – это был не так давно скончавшийся судья Коллегии по уголовным делам Высшего Суда Российской Федерации. Грешник был полностью голым, его причинное место прикрывал засаленный судейский парик. Такой же был и на голове Радаманта, в нем копошились какие-то мелкие сущности, очевидно, настолько незначительные, что их демон никогда бы не стал судить. Больше никому к судье подходить не разрешалось. Сам он покинуть здание Бэздна так же не мог: сидел в двух кругах огня, красном и белом. Даже мне, не понимающему ровным счетом ничего в устройстве судебной системы Ада, удалось догадаться о происхождении этих огней. Они, очевидно, были созданы для соблюдения баланса силами Преисподней и Рая.

Если бы Ахерон имел глаза, он потупил бы их в пол. Злобный демон явно чувствовал себя неудобно и скованно в присутствии Радаманта. Его змеиный язык нервно ерзал по полу, щупая пространство. Приблизившись к первому из двух кругов защиты Радаманта из красного огня, язык замер, почувствовав опасность. Я завороженно наблюдал за ним, на мгновение позабыв о том, где нахожусь. Тихий, но все равно грозный, глубокий голос Радаманта вернул меня из раздумий под землю.

– Слушается дело…

Первое дело АДвоката Шалькова А. О., об оскорблении чувств демона

Радамант (безразлично смотря на рукоять своего меча): Слушается дело от 5013 года со дня Падения Люцифера, чтоб он был зол и волосат. Обвиняется демон Ахерон, чудовище с пылающими глазами…

АДвокат Шальков (удивленно косится на своего безглазого клиента, но решает промолчать): …

Радамант: …по заявлению Ясмин, вампирши из Хамовников, что в одном из официальных филиалов Ада на земле, в городе Москве, возрастом…

Ясмин (возмущенно замахав руками): Эй, не надо озвучивать возраст!

Радамант (безразлично): Суд не исполняет личные просьбы участников процесса.

Ахерон (давясь рыком): Зато заявитель Ясмин исполняет личные просьбы всех, кому не лень, буквально сама предлагает…

Радамант (уже не так спокойно): Подсудимый Ахерон!

Ясмин (хихикая): Ахерон… нет, ну, правда… А-ХЕР-ОН!

АДвокат Шальков (закусив губу): Это действительно смешно…

Ахерон (оборачиваясь в АДвоткату): Чего?

АДвокат Шальков (встрепенувшись): Я вообще молчу!

Ахерон (недовольно): Так не молчи, работай! Ты мой АДвокат, будешь пользу приносить, или уйдешь?

АДвокат Шальков (про себя): В моем случае, это одно и то же.

Радамант (гулко ударив мечом об пол и дождавшись, пока все притихнут): Тишина! В Аду надо вести себя прилично. Итак, вампирша Ясмин обвиняет демона Ахерона…

Ясмин (пытаясь перестать ржать): Ахерон… Ахерошечка…

Радамант (игнорируя ее): …в том, что он недостаточно злобен и, я цитирую, «даже какой-то дружелюбный для демона с его опытом и квалификацией»… Что защита скажет по данному вопросу?

АДвокат Шальков (не думая, но с чувством): Клянусь Богом, он невиновен!

(Длительная пауза, слышно, как потрескивают языки белого и красного пламени у ног судьи.)

Ясмин (присвистнув): Ни АХЕРОНА же себе…

Ахерон (в ужасе): Ты идиот?! Кто в Аду называет ЕГО имя??

Радамант (наконец-то проявив хоть чуточку интереса к происходящему): АДвокат Ахерона…

Ясмин (сгибается пополам от хохота): Адвокат… Ахерона… Ахеронокат…

Радамант (утомленно): Обвинитель Ясмин, шутка, произнесенная дважды, делает температуру в котле произнесшего ее грешника в два раза выше. Хватит ржать, в суде нет ничего смешного.

Ясмин (виновато хихикая): Извините, судья.

Радамант (поворачиваясь к АДвокату): Как ваша фамилия? А то заявительница у нас сейчас уровень позитива в суде повысит до недопустимой отметки «больше нуля».

АДвокат Шальков (с замиранием сердца): Шальков. АДвокат Шальков.

Радамант (не смотрел фильмы про Джеймса Бонда): Прекрасно, так я и буду вас называть. АДвокат Шальков, правильно ли я понимаю, что Вы только что обвинили своего же подзащитного по статье 139 Кодекса Ада, «Христианство»?

АДвокат Шальков (снова в ужасе): Кто, я? Нет, что вы! Я этот Кодекс даже не читал!

Ахерон (показывая клыки): Как не читал?

АДвокат Шальков (срочно собираясь с мыслями): Нет, ну я читал… но данная статья неприменима к моему подзащитному, уважаемый суд!

Радамант (откидываясь на спинку железного кресла): Обращайтесь к суду «ваше бесчестие». Почему статья неприменима?

АДвокат Шальков (пытаясь рассуждать логически, насколько это вообще возможно в Аду): Потому что христианство есть вера в Бога нашего, Сына его Иисуса Христа…

Ясмин (удивленно моргая): Какой он дерзкий! Ахерон, дай я пожму твою склизкую руку, ты нашел себе совершенно безбашенного защитника! С темы Бога вообще не слезает.

Ахерон (подавая руку вампирше): Я не уверен, что это хорошо…

Радамант (возмущенно ударив острием меча по полу): АДвокат Шальков, ближе к делу, хватит летать в облаках!

АДвокат Шальков (передергивая плечами): Зачем верить в Бога, если мы все и так знаем, что он есть? Как мой подзащитный, ваше бесчестие, может во что-то верить, если это ничего не меняет? Это все равно что верить или не верить в «Докторскую» колбасу! К факту существования ее это не относится. Вот если бы Бога не было…

Ясмин (толкая Ахерона локтем в бок): Смотри-смотри, твой-то задобрить судью пытается! Сейчас еще взятку предложит, скажет, что с превращением воды в вино – это все была профанация и химия. Судья же тоже представитель сил Зла, любит сказки…

Радамант (поправив парик): Какого Дьявола, чтоб его копыта не болели, мы вообще ведем этот разговор? Ваш подзащитный признается в том, что он недостаточно зол??

АДвокат Шальков (посмотрев на Ахерона): Вот этот парень? Да он самый злобный из всех злобных демонов! Ударь меня, Ахерон! Прямо сейчас пни!

(Ахерон хлопает АДвоката по плечу, тот отлетает в противоположную сторону зала Бэздна.)

АДвокат Шальков (поднимаясь на ноги, пытаясь снова начать дышать): Вот видите… Злобный очень…

Ясмин (вспомнив, что пришла сюда кого-то обвинять): Он отказывается являться во сне людям с офидиофобией![7]

АДвокат Шальков (вспоминая первый курс юридического факультета в Москве): А где доказательства, что у этих людей такая фобия была? Предъявите медицинские заключения! Давайте вызовем этих товарищей сюда в качестве свидетелей!

Ахерон (наклоняясь к уху Шалькова, шепотом): Ты, это, не увлекайся. Большая часть из них уже окочурились и находятся у нас на сковородках, так что вызвать их как раз не проблема.

АДвокат Шальков (замахав руками): А вообще, ваше бесчестие, никаких свидетелей нам не надо! Мой клиент невиновен. Хотя нет! Виновен! Во всех смертных грехах виновен, в некоторых даже по 2 раза, и ему это нравится! А все обвинения гражданки… эм… кровопийцы? Так вот, все они беспочвенны!

Ясмин (нисколько не обидевшись на обзывание кровопийцей): Он меня обесчестил!

АДвокат Шальков (передернувшись): Только фотографии не предъявляйте.

Радамант (несколько удивленно): Обесчестил? А это разве не прекрасно, заявительница?

Ахерон (возмущенно втягивая в себя длинный язык): Не было этого! Да я бы никогда…

Ясмин (торжественно): Вот! Он еще и импотент!

Радамант (тяжело вздыхая): Подсудимый, вы как-то прямо здесь и сейчас можете доказать обратное?

Ясмин (с визгом): Я отказываюсь от этого обвинения!

АДвокат Шальков (с подозрением прищурившись): А чего так? Давайте устроим следственный эксперимент?

Ясмин (в истерике): Нет уж! Он меня вынудил! Довел до красного каления, всячески издевался! Для высших демонов любая другая нечисть – просто отбросы! Я требую защитить мои оскорбленные чувства!

АДвокат Шальков (протягивая руки к судье): Ваше бесчестие, а кто защитит оскорбленные чувства моего подзащитного? У демонов тонкая душевная организация, при нервных стрессах у моего клиента не стоит… ХВОСТ! А как он без хвоста будет запугивать людей, страдающих офидиофобией? РЕАЛЬНО страдающих, господа вампирша-заявительница! (Неодобрительно смотрит на Ясмин.)

Радамант (помолчав минуты 3, не меньше): То есть вы настаиваете, АДвокат, что ваш клиент грубейшим образом унизил женщину, неоднократно над ней издевался, довел до истеричного состояния, практически вынудив ее оклеветать невиновного?

АДвокат Шальков (заламывая пальцы): Эм… ну… как бы… получается, что… да?

Радамант (в третий раз ударив острием меча об каменный пол): Ну что ж, такое поведение в Аду исключительно поощряется. Суд, ни с кем на месте не совещаясь, потому что ему решительно все равно, что думают другие, и только у одного у него есть власть вершить судьбы сил Зла, решил демона Ахерона от обвинений освободить, признать его невиновным.

АДвокат Шальков (не веря своим ушам): Правда? Очешуеть! Прости, Ахерон…

Радамант (грозно и торжественно обводя взглядом всех присутствующих): В следующий раз пусть Ахерон, чудище с пылающими глазами, ведет себя так, чтобы никто не мог сомневаться в его мерзопакостности. Что до вас, АДвокат Шальков… я понятия не имею, зачем вас взяли на эту работу, на сковороде вы извивались бы более профессионально. Прочтите хотя бы Кодекс Ада, прежде чем защищать оскорбленные чувства нечисти.

* * *

В компании демона и вампирши я покинул зал суда Бэздн, пылая от стыда. Если вы уже в Аду, удачливым человеком вас не назовешь, но в тот день мне точно повезло: после разбирательства по его делу змей-демон Ахерон не захотел рвать меня на части. Он всего лишь покачал головой, сжал перед моим лицом мощный, чешуйчатый кулак и махнул рукой, предоставив мне возможность убраться из суда как можно скорее. Я воспользовался этим шансом, рванув вон из здания. Ясмин увязалась за мной, сначала сильно отставая из-за ходьбы на каблуках, но, стоило нам выйти за пределы Бэздна, ее вампирские способности и прыть вернулись.

– Эй, постой! – Ясмин попыталась ухватить меня за рукав. – Куда спешишь?

– Заниматься… – пробурчал я, смотря себе под ноги. – Меня с первого курса так не унижали!

– Это же Ад, чего ты хотел? Тут почти так же плохо, как на первом курсе юридического факультета. Ну, может, чуть-чуть получше… – развела руками Ясмин. – Давай познакомимся. Мне лестно, что ты ради меня так хреново защищал этого ползучего гада. Не стоило, впрочем, так стараться, все равно я не собиралась выигрывать. Ахерон сам нарывался на суд: он – идиот, а с идиотами спорить не стоит.

Меня мало интересовали их с Ахероном перипетии, которые я предпочел пропустить мимо ушей. Вампирша все не замолкала, преследуя меня на моем пути… а куда я, собственно, бежал? К Астароту, в офис под горой, завешанный плакатами рокеров и металлистов? Или, может, стоило направиться в кварталы страданий, вернуться на сковородку?

– Короче, ты был великолепен, изображая из себя полного недотепу, – трещала Ясмин так сильно, что ее острые выступающие клыки щелкали друг о друга. – Очень убедительно!

– Я не притворялся!! – не выдержал я, резко затормозив и развернувшись к ней. Проходящие мимо нас черти испуганно разбежались, галдя. Ясмин недоверчиво уставилась на меня своими большими глазами цвета изумруда. – Я действительно ничего не знаю о содержании Кодекса Ада, порядке рассмотрения дел против демонов и другой нечисти… Я и Радаманта в первый раз увидел сегодня, если честно, надеюсь, что и последний…

– Не последний, если желаешь сделать карьеру АДвоката, – пожала плечами Ясмин, убирая за ухо длинные волосы, волочащиеся по земле. Их кончики были черными от сажи.

Я скрестил руки на груди и отвернулся, притворившись, что очень увлечен рассматриванием пейзажей Геенны Огненной. Вокруг меня воцарилась тишина, а когда я обернулся, Ясмин уже и след простыл. Учтивостью обитатели Ада определенно не отличались. Вздохнув и порадовавшись, что назойливая вампирша от меня отстала (мысленно креститься было как-то неприлично), я продолжил свой путь в никуда. Наверное, все-таки стоило посетить герцога Ада: если кто и мог меня послать на обучение, то только он. Уж Астарот-то меня так пошлет, так пошлет…

* * *

Дата смазана

«Отец, впервые в жизни я сомневаюсь, что ты в курсе того, что происходит в Организации, поэтому и пишу тебе данную записку. Передать ее мне приходится с М., потому как Л. окончательно сошел с ума. Его недавние действия – полное неуважение к порядкам, заведенным у нас! С Л. нужно разобраться как можно скорее, иначе он натворит дел. Раньше это были одни только разговоры, которые он вел, идиот, никого не страшась, открыто, совсем не вспоминая о том, что ты, отец, не допустил бы даже одних только мыслей, которые умудрились созреть в его глупой голове.

Теперь разговоры закончились, Л. переходит, как мне удалось выяснить, к активным действиям. Говорят, он собирается даже поставить тебе ультиматум, отец: либо ты отдаешь часть своих обязанностей по руководству Организацией ему, либо он устроит забастовку! Есть братья, которые поддерживают его в этом безумии, но, конечно же, я к ним не отношусь. М., думаю, тоже настроен решительно, он хочет вправить Л. мозги, как старший брат, но справится ли он? Отец, я-то точно справлюсь. Л. всегда был твоим любимцем, и во что это вылилось? Прошу тебя, позволь мне рассказать тебе все, что я знаю об этом деле, Л. должен быть усмирен, я даже знаю, как это сделать.

Твой ответ мне нужен очень срочно, отец, в коем-то веке у нас нет всего времени этого мира, судьба Организации, возможно, висит на волоске!

Все еще твой сын»

Глава 4

Как ангела по деревне водили

– Шальков, ты меня достал! – Астарот страдальчески обхватил руками голову и закрыл глаза. – У меня из-за тебя рога лысеют. На, вот, посмотри…

Я уже третий день просиживал у него в кабинете за неимением лучшего места, куда можно пойти. Демон стал мне почти родным, вытащив меня со сковородки. Других знакомых в Аду у меня не было; естественно, меня тянуло именно к нему.

– Я не знаю, куда мне деваться! Работы нет… – потупив взгляд, загибал пальцы я. – Вы не объяснили мне ничего про судебную систему Преисподней… Извините, но мне скучно!

– Дожили, – заревел Астарот, ударив кулаком по столу. – Сегодня же пойду на прием к Сатане и доложу ему о том, что АДвокату Шалькову в Пекле, видите ли, нечем себя занять. Один я, блин, работаю! Пойди, попреследуй известных личностей, что ли… Гитлера за усы подергай, Ельцин еще в пятом круге сидит, выпей с ним водки… Как в Аду может быть скучно??

– Ничего не происходит, – честно признался я.

– Я тебя сейчас на сковороду верну, Шальков, там постоянно что-то творится. Готов? – грозно рявкнул демон, из его красных глаз посыпались искры. – Шестьсот шестьдесят шесть… шестьсот шестьдесят пять… шестьсот шестьдесят четыре…

– Вы до нуля будете считать? – робко уточнил я, поднимаясь с жесткого стула, на котором сидел. – Так много?

– Я же долбаный демон, я не могу начинать считать не с Числа Зверя! – вполне спокойно пояснил Астарот. – А еще я даю тебе время убраться из моего кабинета куда-нибудь подальше. Шестьсот шестьдесят три…

Досчитать хотя бы до конца первой сотни герцогу Ада не удалось: три сильнейших удара сотрясли стены дома под горой и, кажется, весь подземный мир. На Астарота сверху посыпалась то ли грязь, то ли штукатурка, покрывавшая потолок. Под землей землетрясений не бывает, и, судя по всему, Астарот это понимал не хуже, чем я. Вскочив на ноги, демон резко заметался по комнате, чуть не сметя меня с ног.

– Что это было? – удивленно спросил я. – Нам надо покинуть здание? А если Ад обрушится, кто будет нас доставать?

– Заткнись, Шальков, – Астарот поднял когтистый палец, прижав его к губам. И тут же стены начали сотрясать новые удары. – Твою ж Божью мать!

Забыв о моем существовании, демон вылетел из офиса. Я рванулся за ним: никто не пережидает землетрясение под крышей! На пороге уже стояла Карго, подавая Астароту легкий серый плащ, который тот тут же накинул на точеные плечи. Меня Каргоруша наградила недовольным взглядом мы определенно не испытывали друг к другу никаких теплых чувств.

– Ты тоже идешь? – из вежливости уточнил я, покосившись на ее кошачью морду, хотя куда больше мне хотелось пялиться на ее шикарное декольте, которое могло принадлежать лишь молоденькой женщине. Карго зашипела и отрицательно покачала головой. – Ну да, девять жизней же есть, одну не жалко, подумаешь, домом придавит…

– Пошел на хрен, – внезапно ответила мне секретарша Астарота, сморщившись.

– Ты говоришь?! – ошалел я.

– Мяу? – как ни в чем не бывало выдала Карго, делая вид, что ничего не произошло. – Мяу-мяу-ур?

– Не притворяйся, я тебя раскусил, – мрачно ответил я, махнув рукой и вновь попытавшись догнать Астарота.

Демон был уже далеко, оставив позади коридор с плакатами и даже смотровую площадку, с которой открывался вид на всю Преисподнюю. В развевающемся плаще герцог Ада спускался по покатому склону вниз, рискуя поскользнуться и прокатиться на заднице вниз с горы, до самого Пятого круга. Впрочем, это скорее грозило мне: Астарот не только уверенно шагал вниз, делая боком шаг за шагом, но и умудрялся в это время смотреть куда-то вверх.

– Астарот! Вы куда? – попытался я перекричать горячий ветер, завывавший на склоне. – Не лучше ли использовать перемещение??

– На это потребуются силы! – рявкнул демон, не оборачиваясь. – А я не знаю, что мы встретим там, внизу. Возможно, мне потребуется каждая частица моих демонических способностей.

– О чем вы?? – не понял я, рискуя сломать шею, но все же направляясь за ним. – Это не просто землетрясение?

Вместо ответа, Астарот обернулся и показал пальцем куда-то за мою спину. С трудом развернувшись, я устремил взгляд вверх, не понимая, что я должен там увидеть. Прямо над моей головой, под самым «куполом» Ада виднелось светящееся пятно. Оно быстро перемещалось, увеличивая скорость своего падения. В какой-то момент явление приобрело очертание шара, а после этого и вовсе развалилось на два неровных куска. Оба объекта стремительно неслись вниз, куда-то в центральные демонические районы Геенны Огненной.

– Что это?? Как оно вызвало землетрясение? – скользя вниз по темноту склону за Астаротом, кричал я.

– Существует не так много вещей, которые всеядное Пекло не может принять в себя, вследствие чего его трясет и мутит. Фанаты «Сумерек»… русские рэперы… вегетарианские пельмени… – герцог на мгновение затормозил, позволяя мне нагнать себя. Схватив меня за локоть, он нахмурил темные брови над красными глазами, его светлые зрачки сузились в тонкие полоски. – А еще Ад без боя не принимает ангелов.

Удивленный, я просто следовал за Астаротом, когда тот вновь потянул меня за собой, на этот раз не отпуская рукав моего пиджака. За время нашего спуска стены подземного мира сотрясались еще четыре раза. Один из ударов был такой сильный, что герцог Ада, плюнув ядовитой слюной, согнул колени и, балансируя, просто поехал вниз, рискуя потерять равновесие. Меня демон попросту потащил за собой с такой силой, что ботинки заскользили по утесу, словно по льду.

– И как вы думаете, кто там? Поклонники «Сумерек»? – решился спросить я.

– Знаешь, Антон… – хмуро протянул Астарот, не смотря на меня. – Я никогда так сильно не желал с ними встречи, как сейчас. Даст Сатана, чтоб он не уставал жрать детей, это будут именно они, а не что-то похуже.

Спуск по склону показался мне бесконечным. В какой-то момент мышцы на моих напряженных от балансирования на покатой поверхности ногах начало сводить судорогой. Боясь упасть и покатиться вниз кубарем, я ускорил шаг; благо мой спутник, гораздо более ловкий, чем я сам, так же двигался быстро. Его серый плащ развевался, терзаемый ветрами, обдувавшими холм. Наконец мы оказались внизу, у подножия горы, после чего еще несколько минут было потрачено на то, чтобы достичь центрального квартала Ада, находившегося на границе между землями демонов и районами для мучеников.

– Светящиеся шары приземлились именно сюда? – с сомнением спросил я. Астарот вместо ответа прикрыл глаза и прислушался к какому-то внутреннему голосу. Конечно же, герцог Ада знал, что происходит в его подземельях.

– Да… – кивнул Астарот, распахнув красные глаза.

– Это некое демоническое предчувствие? – восхищенно уставился на него я.

– Угу, оно самое, – закатил глаза Астарот, почесав правый рог. – Сейчас я взреву, распадусь на сотню крыс и летучих мышей, а потом полечу совращать невинных дев куда-нибудь в деревню под Смоленском. Шальков, какой же ты… кино насмотрелся!

– Но как вы узнали тогда? – обиделся я на его издевку.

– Да я просто по сторонам иногда смотрю. Глянь, сколько нечисти скопилось на Приголгофной улице, такого не было даже в день раздачи грешных душ в кредит под сниженные ставки в 13 процентов.

Опять эта Большая Приголгофная улица! Она у них в Аду одна, что ли? Впрочем, проезд и вправду был большим и длинным, тянувшимся через добрую половину Преисподней. Толпа на одном из его углов росла прямо на глазах. Когда мы с Астаротом вклинились в нее, зевак, состоящих из самых разных темных существ, было уже более нескольких десятков.

– Что здесь происходит? – грозно завопил демон, сверкая рубиновыми глазищами.

– Наша-а-а-альника! Демона-мэ! – зачастили черти, бросаясь врассыпную с метлами наперевес. Шайтаны определенно пытались что-то убрать, но наш приход распугал их. – Заметать каку! Упирать к шортовой матери…

С трудом протискиваясь между рослыми демонами, причем некоторые из них обладали развесистыми рогами и широкими плечами, я попытался рассмотреть предмет всеобщего внимания: что могло так удивить обитателей Ада? На что они в своей жизни в качестве слуг Зла еще не насмотрелись?

– Ёж твою летучую мышь! Что б мне все грехи отпустило, такого я еще не видела! – раздался над моим ухом знакомый голос. Я даже не стал оборачиваться – было достаточно того, что до моих ноздрей донесся запах гибискуса, исходящий от волос вампирши из Хамовников. Ясмин обладала талантом появляться и исчезать совершенно непредсказуемо.

У меня не было особого желания обращать на себя ее внимание или говорить с ней. Запах гибискуса отвлекал меня, но к нему примешивались еще какие-то ноты незнакомого и не слишком приятного аромата. Возможно, он исходил из стоявшего рядом со мной получеловека-полубычка, которому не мешало бы искупаться с шампунем.

Прямо под ногами у Астарота, стоявшего недалеко от меня, на пыльной земле валялись какие-то ошметки, покрытые голубыми разводами. Я в ужасе заметил часть того, что когда-то совершенно точно было толстой кишкой. Рядом, в луже синеватой жидкости, которая, кажется, еще пузырилась, лежала половина человеческого желудка, из которого вытекали остатки пищи растительного происхождения. Рука непроизвольно потянулась ко рту: я мысленно взмолился, чтобы меня не вырвало прямо на копыта полубычку. Что-то подсказывало мне, что ему это не понравится.

– Что… кто? – промямлил я, решив с этого момента смотреть только на Астарота, которого, впрочем, сложившаяся ситуация нисколько не смущала. Демон был скорее удивлен и озадачен.

– Белый мужчина среднего роста, светлые волосы, лазурные глаза, – ответил герцог Ада.

– Да как вы, блин, узнали??? – снова возмутился я.

– Просто его верхняя половина лежит прямо за тобой, – буднично пожал плечами демон, кивая в нужном направлении. Я застыл на месте, чувствуя, как поднимаются волосы на моем затылке.

Затаив дыхание, я очень медленно повернулся, опустив глаза себе под ноги. Белый мужчина со светлыми волосами и закатившимися лазурными глазами, а вернее, его сохранившаяся часть, действительно лежал там. Рискуя все-таки не сдержать тошноту, я рванул подальше от места происшествия, в два прыжка оказавшись за спиной у герцога Ада. Он меня со сковородки вытащил – вот пусть он меня и защищает теперь от всяких кошмаров. В конце концов, Астарот – начальник над всеми АДвокатами Преисподней! Беречь мое психическое здоровье от внешних угроз, чтобы потом самому его расшатывать, – это его прямая обязанность!

– Простите, босс? – осторожно, стараясь смотреть в другую сторону, подергал я Астарота за рукав плаща. – Это у вас тут расчлененка в порядке вещей?

– С одной стороны да, Шальков, – задумчиво покивал демон. – Но это не просто расчлененка… Вон там, а также вон там, – Астарот указал куда-то в сторону от меня, так что я не выдержал и проследил за его рукой взглядом. – Это что такое?

Присмотревшись к тому, что издали казалось грудой костей и тряпок, я удивленно заморгал. На земле, кажется, лежали оторванные, сломанные то ли от падения, то ли чьей-то сильной рукой огромные крылья. Когда-то они были белыми, но теперь цвет их стал бурым и грязным.