Читать онлайн Лиесса. Свет новой надежды. Книга первая бесплатно

Глава 1

–Леся! Леська! Иди сюда, кому говорят! – злой голос Наташки, отражаясь от белесо-зеленых стен, метался по гулкому коридору. – Ну погоди у меня, попадешься еще! Лахудра!

Голос стал удаляться, а из темной каморки под лестницей, заваленной разным сломанным хламом, выползла маленькая щуплая фигурка. Леська затравленно огляделась по сторонам и метнулась подальше от грозной Наташки. Большие зеленые глаза, опушенные длинными чернющими ресницами, блестели от слез, оставлявших кривые дорожки на измазанных пылью щеках. Густые черные, вьющиеся крупными кольцами волосы девочки, сейчас сероватые от той же пыли, были собраны в длинную толстую косу. Серое платье, серые башмаки…

Спрятавшись в туалете, Леська отчаянно пыталась отряхнуть пыль с единственного пригодного платья. Их детский дом был далеко не лучшим. Все, что перепадало воспитанникам, – ненужные старые вещи да редкие пожертвования выслуживавшихся перед выборами депутатов. Впрочем, даже эти подачки не всегда добирались до воспитанников, оседая в бездонных сумках приютского персонала.

Кроме старой нянечки Варвары Михеевны, никто ребятишек не жалел, а тихая молчаливая Леська с первого дня стала ее любимицей. Нянечка совала ей украдкой редкие шоколадки, купленные с пенсии или в день скудной зарплаты, да подарила мерзнувшей все время девочке теплую пушистую шаль. Когда не было занятий или бесконечных дежурств, Леська приходила к Варваре Михеевне в маленькую комнатку, которую той выделили, когда женившийся сын выгнал ее из дома, забиралась с ногами в старенькое продавленное кресло, укрывалась теплым клетчатым пледом и слушала тихий перестук спиц в руках нянечки. Нередко она так и засыпала, вслушиваясь в привычные звуки и мечтая… Мечтая, что когда-нибудь она вырвется из непрекращавшегося кошмара последних лет, въедет в двухкомнатную квартиру, оставшуюся от родителей, и обязательно заберет с собой любимую нянечку.

Из своих шестнадцати лет Леська уже шесть провела в этом детском доме, попав сюда после гибели родителей. Девочке, выросшей в любящей семье, было тяжело привыкнуть к суровым законам, царившим в детском доме. Не умеющая за себя постоять, малышка постоянно терпела колкие насмешки и нередкие побои, все больше и больше замыкаясь в себе. И только Варвара Михеевна видела, что девочка не по годам развита, а ее сердечко полно доброты и сострадания. За эти шесть лет, отвыкшая доверять, Олеся так и не смогла найти друзей, а такие, как Наташка, видя ее безответность, все чаще издевались над девочкой, отбирая и без того скудные вещи. На память о родителях у Леси остался лишь небольшой, но тяжелый серебряный медальон, внутри которого были маленькие фотографии мамы и папы. В первый год каждый вечер перед сном, зажимая медальон в кулачке, Леська рыдала в подушку, умоляя родителей забрать ее к себе. Однако время шло и девочка почти смирилась.

Но, видимо, и у таких, как Леська, есть свой предел терпения. Вчера, вернувшись с вечернего дежурства по столовой, девушка наскоро умылась и нырнула в постель. Сунув руку в наволочку, куда перед дежурством спрятала медальон, она наткнулась на пустоту. Лихорадочно переворачивая постель, Леська отчаянно искала пропавшее украшение. Медальона нигде не было. В оцепенении девочка смотрела на разворошенную кровать, не в силах даже плакать. На смену растерянности внезапно хлынула злость. Злость на несправедливую судьбу, отнявшую родителей, на жестоких воспитателей, которым плевать на ребят, на этих самых ребят, неспособных любить и доверять, а больше всего – на Наташку. Это она украла медальон! Больше некому! Только она видела, куда Леська положила его, выходя из комнаты. А ведь она так тщательно прятала его все эти годы, боясь, что его отберут. Надо же было Наташке зачем-то заглянуть в комнату в тот момент!

Девушка вскочила и метнулась в соседнюю комнату, где на лучшем месте, недалеко от окна с широкой батареей, стояла Наташкина кровать.

– Отдай! – сжимая худенькие кулачки, отчаянно крикнула Леся. – Отдай, я знаю, это ты его украла!

– О чем ты, замарашка? – насмешливо выгнула рыжую бровь Ната. – У тебя и красть-то нечего, – и она с презрением отвернулась.

– Я знаю, что медальон у тебя! Отдай, это все, что у меня осталось от мамы, – уже не так уверенно проговорила девушка. – Пожалуйста…

– Да не брала я ничего, – возмутилась Наташка, дернув плечами. Ее крупное, какое-то обвисшее тело неприятно колыхнулось под застиранной ночнушкой. Рыжие волосы неопрятными прядями мазнули по плечам, открывая немытую шею.

– Вали отсюда, а то как накостыляю! – она угрожающе сжала внушительный кулак и погрозила застывшей Леське.

Закусив губу, чтобы не расплакаться, под громкий хохот Наташки и ее шестерок, Леся бросилась к себе. Кое-как застелив постель, девушка рухнула на нее и, зарывшись поглубже в подушку, разрыдалась. Успокоилась она только к полуночи. На цыпочках прокравшись к раковине, Леська умылась и, хмуро рассматривая распухший от слез нос и покрасневшие глаза, твердо пообещала себе, что вернет медальон, даже если Наташка потом убьет ее. С этой мыслью она и отправилась спать, зная, что в шесть утра прозвенит надоедливый коридорный звонок, поднимая воспитанников.

Утром не выспавшаяся Леська наскоро умылась прохладной водой, почистила зубы и заправила постель, нарочно замешкавшись, чтобы девочки, жившие с ней в комнате, успели уйти на завтрак. Убедившись, что ушли все, она вышла в коридор и, постоянно оглядываясь, скользнула в комнату, где жила Наташка. Здесь тоже было пусто. Кинувшись к Наташкиной кровати, Леся заглянула в стоявшую рядом тумбочку, пошарила под подушкой и, лишь приподняв матрац, нашла то, что искала. Схватив медальон, она нацепила его на шею и спрятала под платье. Длинная цепочка была почти не видна под одеждой, а сам медальон спускался ниже груди, потому Леська и не носила его все время – он болтался под свободным платьем и больно бил по ребрам, оставляя мелкие синяки.

Успокоившись, Леся помчалась в столовую, зная, что ей попадет за опоздание, но разве медальон не стоит любого наказания? Впрочем, оно не замедлило последовать, когда Леська попалась на глаза строгой Ларисе Павловне, надзиравшей сегодня за порядком. Вечером ей предстояло отмыть гору посуды, оставшуюся после ужина, и отскрести заляпанную жиром плиту…

Девушка уже домывала гору посуды, когда в коридоре раздался громкий Наташкин крик:

– Леська, гадина, убью! Будешь знать, как в моих вещах шарить!

Испуганно вжав голову в плечи, Леся спряталась за громоздкой кухонной плитой, забившись в небольшой просвет, куда как раз помещалась ее худенькая от недоедания фигурка.

– Вылезай, кому говорю! Все равно найду! Хуже будет! – Наташка надрывалась, обыскивая столовую. Понимая, что если Наташка ее найдет, то точно изобьет до полусмерти, Леська выбралась из-за плиты и на четвереньках поползла к задней двери, через которую вечно пьяные грузчики заносили продукты. Обычно она была заперта, но иногда баба Паша, утаскивая домой полные сумки, забывала ее закрыть. В этот раз Леське повезло – дверь открылась с тихим скрипом, выдавшем ее местонахождение, но девушка уже мчалась к крохотной каморке под лестницу, куда сталкивали разный хлам. Обычно там она была в безопасности. Среди сломанных стульев, старых метел и прочей рухляди стоял большой шкаф. Одна дверца была вырвана с корнем, открывая пыльные потрескавшиеся полки, забитые старыми журналами и пожелтевшими газетами, а за второй была пустая ниша, расчищенная Леськой пару лет назад. Там на дне была расстелена выцветшая рваная куртка, на которой и свернулась девочка, прячась от разозленной Наташки. По мгновенно запылившемуся личику текли слезы. Вздрагивая от каждого выкрика взбесившейся девчонки, Олеся молилась, чтобы та поскорее ушла. Наконец, голос стал стихать и она решилась вылезти из своего укрытия.

Спрятавшись в туалете, Леська умылась и попыталась отряхнуть пыль с одежды, но та, казалось, забила все, что могла забить. Безнадежно махнув рукой на испорченную одежду, девушка выглянула в коридор и, убедившись, что противная Наташка далеко, побежала в комнату к няне Варе, как ласково звала ее последние годы. Варвара Михеевна была у себя. Тепло улыбнувшись растрепанной девушке, она налила ей горячего чаю, добавив в него кусочек яблока, и подтолкнула поближе вазочку с печеньем:

– Ешь, внученька, нам с тобой пока хватит, а там и пенсия скоро.

– Спасибо, няня, но мне что-то не хочется. Я просто посижу с тобой немного.

Скинув башмаки, Леська забралась с ногами в любимое кресло, укрылась пледом и тихонько потягивала чай. В углу чуть слышно разговаривал телевизор. Его подарили Варваре Михеевне на 70-летие. Деньги на такой замечательный подарок в редком приступе щедрости выделила директриса. Няня Варя, сидя на диване, служившим одновременно кроватью, тихонько постукивала привычными спицами, вывязывая очередную пару носков, которые потом дарила младшим ребятишкам. Было уютно и спокойно.

– Нянюшка, расскажи мне сказку, – нарушила молчание Леся.

– Да ты что, ты же уже взрослая, чтобы в сказки верить, – улыбнулась Варвара Михеевна.

– Ну и что, что взрослая, расскажи… – девушка помолчала и тихо сказала: – Знаешь, я бы так хотела, чтобы ты была моей бабушкой. По-настоящему. Как у других. После смерти родителей у меня совсем-совсем никого не осталось. А я так хочу, чтобы меня любили.

– Глупышка, я ведь тебя и так люблю. Ну и что, что кровь не родная. А ближе тебя у меня и нет никого, – нянечка смахнула набежавшую слезу. – Так, ну-ка не кукситься! Что-то расклеились мы сегодня. Давай лучше и правда расскажу тебе сказку, раз ты у меня такая маленькая, – и она начала рассказывать сказки, услышанные в далеком детстве.

Под тихое журчание нянюшкиного голоса и скрип спиц Леська, уютно свернувшись в кресле, не заметила, как задремала.

Проснувшись, как от толчка, девушка обвела комнатку сонными глазами. Телевизор светился серой рябью, старенький будильник показывал половину третьего ночи, а няня так и уснула со спицами в руках, откинувшись на спинку дивана и склонив голову на плечо. Поднявшись, девушка подошла к Варваре Михеевне и тихонько потрясла ее за плечо. Обычно чуткая, та даже не шелохнулась. Еще ничего не понимая, Леся потрясла чуть сильнее. Из уже безжизненных рук выпали спицы, скатившийся клубок отскочил под кресло, разматываясь тоненькой синей нитью. Чувствуя, как отчаянье захлестывает с головой, Леська пыталась разбудить нянечку, уже понимая, что и та оставила ее навсегда. Худенькое тело сотрясали рыдания. Упав на пол и обнимая бабу Варю за колени, бедная девочка снова и снова шептала:

– Нет, нет, нет…

В безумном отчаяньи Леська запрокинула голову и закричала:

– Забери меня с собой, слышишь! Не оставляй меня!

Боль была так сильна, что девушка потеряла сознание…

Глава 2

…Просыпаться не хотелось. Было тепло и хорошо. Скоро мама придет ее будить, а пока можно еще немного поспать. Леся попыталась нащупать легкое одеяло, соскользнувшее с нее во сне, но не смогла, и неохотно открыла глаза. В то же мгновение остатки сна слетели с нее: вместо уютной спальни вокруг были неровные каменные стены пещеры, а мягкой постелью оказался растущий везде, куда падал взгляд, шелковистый мох.

Было достаточно светло, чтобы разглядеть очертания ближайших камней, – грибы ядовито-синего цвета, словно звездочки, разбросанные по потолку и стенам пещеры, испускали мягкое голубоватое сияние.

Прижавшись спиной к шершавому камню, Леська как-то отстраненно пыталась осмыслить увиденное. Вопреки здравому смыслу, она совсем не испугалась, оказавшись в этом странном незнакомом месте. Потрясенная неожиданной смертью нянюшки, девушка чувствовала лишь сонное безразличие и благодатное оцепенение. Лишь где-то глубоко проснулся отголосок любопытства, заставивший Лесю встать и осмотреться вокруг. Она медленно побрела прочь от того места, где очнулась.

Босые ступни мягко погружались в мох, оставляя глубокие следы, медленно затягивавшиеся за девушкой. Ее башмаки, видимо, так и остались лежать на полу нянюшкиной комнаты, но идти босиком было даже приятно. Мох был странно теплый, словно живой. Леська дотронулась кончиком пальца до светившегося гриба и отпрянула, получив слабый удар тока, едва ощутимый, но неожиданный. На коже осталась неярко мерцавшая пыльца.

Через некоторое время, пройдя практически через всю пещеру, девушка наткнулась на широкий тоннель выхода. Здесь было не так светло. Грибы не покрывали всю поверхность стен, а росли небольшими семейками, и их свечения едва-едва хватало лишь для того, чтобы чуть разогнать мрак. Мох тоже уже не устилал проход, истончаясь с каждым шагом. В босые ступни впивались мелкие камушки, заставляя Олесю морщиться от боли, но она упрямо шла вперед, борясь с желанием вернуться в пещеру. Прошло не менее получаса, когда ее лица коснулся прохладный ветерок…

Если бы не камешки, больно ранившие ноги, Леська бы побежала, а так ей приходилось осторожно брести, нащупывая каждый шаг. Проход постепенно расширялся, и вскоре перед девушкой оказалась… всего лишь еще одна пещера. Нет, скорее не пещера, а каменная чаша, на дне которой находилась Леська. Потолка не было. Вместо него раскинулось ночное небо с яркими светлячками звезд, соединявшихся в незнакомые созвездия. На темном бархате сияли две луны, отчего в чаше было достаточно светло.

Этого света хватило Леське, чтобы убедиться: из этой пещеры нет выхода, кроме того, через который она сюда попала. Удивляться своему появлению в явно чужом мире не было сил. Девушка опустилась прямо на пол каменной чаши, прислонившись спиной к гладкому округлому камню, и устало закрыла глаза. Идти было некуда.

Где-то внутри, нарастая, как снежная лавина, поднималось отчаянье и недавняя боль, затапливая сознание. Не выдержав, Леся разрыдалась, уткнувшись лицом в колени… Постепенно рыдания стихли, сменившись тихими всхлипами, и она незаметно для себя провалилась в сон.

В этот раз девушка проснулась от громкого бурчания собственного желудка. От вчерашней апатии не осталось и следа, и смирившийся с потрясениями последних суток организм настойчиво заявлял о себе мучительными спазмами.

Видимо, наступало утро, так как небо посветлело, сменив темный бархат на сапфировую синеву. Где-то за краем каменной чаши вставало солнце, разливаясь оранжево-желтым светом. Щуря отвыкшие от яркого света глаза, Леська поднялась на ноги и, забравшись на большой камень, осмотрелась. Чаша была не особо большой, около 100-120 метров в диаметре, почти идеально круглая. Дно ее было усеяно голубовато-белым песком с раскиданными тут и там обломками скалы. Недалеко от выхода из тоннеля, на том месте, где была девушка, находилась груда из нескольких странных округлых камней серо-голубого оттенка. Эти камни что-то смутно напоминали Лесе, но она никак не могла понять, что именно, и оставила разгадку на потом. У дальнего изгиба чаши виднелось небольшое озерцо около 5-6 метров в поперечине. К нему девушка и направилась в надежде, что несколько глотков воды успокоят ворчавший от голода желудок.

Осторожно, стараясь не поранить ноги, Леся обогнула огромный камень и наткнулась на невысокие зеленые кустики, густо усыпанные крупной желтой ягодой. Девушка заколебалась. Есть хотелось неимоверно, но пробовать незнакомые плоды было чревато чем-то более неприятным, чем голод. И все же Леська сорвала горсть ягод и положила одну на язык. По нёбу разлился чуть кисловатый освежающий вкус, заставивший девушку прикрыть глаза от удовольствия. Ни на что не похожий, он был удивительно приятным. Не удержавшись, Леська съела все сорванные ягоды, с сожалением поглядывая на усыпанные кусты, – как бы ни был силен голод, но стоило сдержаться. Решив, что никуда кустики не убегут, она направилась дальше к озеру, мечтая напиться и смыть с себя грязь.

Озеро было скорее похоже на купальню, неглубокое, с прозрачной водой. Дно, как мозаикой, выстланное округлыми камешками, постепенно понижалось к центру.

Леська утолила жажду и, скинув через голову платье и стянув трусики с коротеньким топиком, шагнула в воду. Вдоволь наплескавшись и наслаждаясь ощущением чистоты, она тщательно постирала одежду и, выйдя на берег, раскидала ее на камнях, оставив сушиться на солнце.

Забравшись с ногами на широкий обломок скалы и подставив обнаженное тело ласковым лучам солнца, Олеся перебирала пряди длинными тонкими пальцами. Природа наделила ее густой гривой вьющихся, черных как сажа волос, стекавших по плечам до самых бедер.

Кое-как собрав подсохшие волосы в косу, Леська свернулась калачиком на нагретом теплыми лучами камне и задремала.

* * *

…Она горела. Тело, словно охваченное огнем, мучительно выгибалось. Окровавленные пальцы судорожно скребли по поверхности камня, оставляя мелкие царапины. Выбившиеся из косы волосы разметались вокруг головы спутанным облаком. А в ногах Леси, свернувшись золотисто-алым клубком, лежал маленький дракончик. Не мигая, он внимательно следил, как тело девушки постепенно успокаивается, сведенные судорогой пальцы распрямляются и находившаяся в беспамятстве девушка наконец затихает. Золотые глаза с черной четырехконечной звездочкой зрачка не отрывались от лица найра́ни.

Найрани… Предназначенная. Еще не рожденный, он почувствовал, как вовне протянулась огненная нить. Будучи воплощением этой Стихии, он возликовал. Лишь немногим из рода кайэ́ри было суждено стать сосудом мудрости. Лишь связь с предназначенной судьбой найрани будила их разум. Остальные кайэри, если им вообще суждено было родиться, не ощущая связи, так и оставались всего лишь животными.

Он разбил свой сосуд, когда сестры Тиарна и Крейда взошли на темный небосклон, заливая каменную чашу призрачным сиянием, и осветили уснувшую на камне девушку. Выбравшись, он с сомнением оглядел хрупкую фигурку, боясь, что она не переживет инициации, и тогда и его разум, подобно разуму неудачливых сородичей, погрузится в темноту. Но Зов был сильнее, и он, осторожно подобравшись ближе, приник к ее шее и, прокусив артерию, запустил в ее кровоток жидкое пламя, укрепляя нить, отныне связавшую их навеки.

И теперь он ждал… Связь найрани и ее кайэри давала власть им обоим. Ему будила разум, а ей подчиняла огненную Стихию, которой Предназначенная сможет отныне управлять. Но сумеет ли она справиться с огнем, пытающимся подчинить ее себе, не желавшим отдаваться во власть человеческого существа? Такая хрупкая… Слабая…

Он надеялся, что она сильнее, чем ему кажется. Ожидание было мучительным.

Лишь на исходе третьего дня, когда Сойнар уже покидал сапфирово-синий небосвод, девушка очнулась. Все это время он не отходил от нее ни на шаг, стараясь передать частичку своей силы через связующую нить, помогая усмирить бушевавшую в ней Стихию.

Заворочавшись, Леся ощутила невыносимую боль, тисками сжимавшую виски. Глаза, словно засыпанные песком, горели. Во рту было сухо. С трудом перевернувшись, она сползла с камня, видя окружающее сквозь мутную пелену, и, едва переставляя ноги, поплелась к озеру. Набрав полную горсть воды, Леся уткнулась лицом в ладони, остужая горевшую кожу, промыла глаза и напилась, жадно глотая влагу. Боль чуть утихла, и девушка облегченно выпрямилась.

Все это время кайэри следовал за ней по пятам, оставаясь незамеченным измученной Лесей. Остановившись чуть поодаль, он наблюдал, как она приводит себя в порядок, явно не понимая, что с ней случилось.

– Вот не надо было есть эти ягоды, – пробормотала девушка себе под нос. – Так и знала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

«Они тут ни при чем», – раздавшийся прямо в голове голос набатом ударил в виски. Девушка обернулась и, отпрянув от неожиданности, плюхнулась в воду, подняв тучи брызг.

«Не бойся, я не причиню тебе вреда!» – отряхиваясь от невольного душа, попытался успокоить свою найрани дракон.

«Дракон?!» – промелькнула мысль в голове испуганной девушки .

Алый, словно пламя, в прочной чешуе с золотистым отливом, перед ней стоял настоящий дракончик. Его голова на изящной длинной шее доставала Лесе до груди. За спиной, задевая кончиками песок, были сложены крылья. Вдоль всего позвоночника, до самого носа, тянулся костяной гребень, раздваиваясь чуть выше хвоста и переходя в короткие шипы на удивительно красивой мордочке. За небольшими округлыми ушками по двум сторонам от головы тянулись два длинных гибких отростка, похожие на тонкие хлысты. Четыре мощные лапы заканчивались алмазно-твердыми когтями.

– Ты кто? – ошарашенно спросила Леся, сидя в воде и разглядывая стоявшее перед ней существо.

«Меня зову Тиэлли́н, я из рода кайэри».

– Кайэри? Как странно звучит.

«Да. Ты назвала меня драконом, – спросил он после небольшой паузы. – А кто это?»

– Откуда ты знаешь? Я ведь не произнесла этого вслух.

«Я слышу твои мысли и чувствую твой страх. Не бойся меня».

– Я не боюсь, – воинственно задрала подбородок Леся, чувствуя, что лукавит сама перед собой. – А дракон… Это такие сказочные существа. Ты очень похож на них, только они намного больше тебя.

«Я вырасту, – в мысленном голосе Тиэллина послышался веселый смех. – Я только что покинул свой сосуд».

Только сейчас за его спиной Леся увидела, что один из тех странных камней расколот, и, наконец, поняла, что же они ей напоминали. Яйца! Обычные яйца. Просто их непривычно большие размеры сбили ее с толку. С опаской покосившись на еще целую кладку, она кивнула на нее и спросила:

– А они…тоже вылупятся?

«Нет, – его голос окрасился печалью, – если бы не Зов, я бы тоже не был рожден».

– Какой еще зов? – недоверчиво прищурилась девочка.

«Твой. Ты – моя найрани, Предназначенная. Мы связаны узами, которые разорвутся лишь со смертью одного из нас».

– Со смертью? Я не хочу! Зачем?! Почему ты выбрал меня?! – Леся испуганно уставилась на дракончика.

«Мы не выбираем свою судьбу. Она ведет нас. Мы были предназначены друг другу, и не нам оспаривать волю богов».

– И что же теперь со мной будет?

«Ничего, что причинит тебе боль. Не теперь».

– Не теперь? Я ничего не понимаю!

«Инициация. Ты спала три дня. Я ждал».

– Три дня?! – удивленно округлила глаза Леся. Если бы кто-то мог видеть ее со стороны, то непременно заметил бы, как вокруг зрачка девушки плясали крошечные язычки пламени, оттеняя яркую зелень глаз, делая взгляд не по-человечески пронзительным. – Так долго! Что со мной было?

«Огонь пытался подчинить тебя себе. И убить. Но ты сильнее. Ты подчинила огонь. Теперь он в твоей власти».

– Что это значит, Тиэллин?

«Это значит, что отныне его Стихия становится твоим орудием. И лишь ты решаешь: во зло или во благо».

– Я никогда не причиняла зла по своей воле!

«Я знаю. Я вижу твою душу. Она чиста».

– Разве такое может быть?

«Ты когда-нибудь причиняла боль тем, кто слабее тебя? Ты предавала тех, кто любил тебя? Ты лгала тем, кто верил тебе?»

– Нет, – на какое-то время задумавшись, ответила Леся.

«Ты сама ответила на свой вопрос», – склонив изящную шею, ответил кайэри.

«Я не спросил твое имя».

– Меня зовут Леся, – пытаясь осознать услышанное, ответила девушка.

«Лиесса. Ты знаешь, что оно означает в этом мире?»

– Нет. Я даже не знаю, где нахожусь.

«Мой мир зовется Эльмиер. И отныне он твой. А имя тебе – Несущая Свет».

– Красиво, только во мне нет света.

«Время покажет. А теперь спи. Я чувствую твою усталость. Я буду рядом».

Теперь девушка и сама почувствовала, что измучена. Свернувшись калачиком прямо на песке под большим камнем и положив под голову руку, она провалилась в сон без сновидений. Тиэллин лег рядом и задремал, не меньше ее изнуренный трехдневной борьбой со своевольной Стихией.

Глава 3

Утром кайэри разбудил Лиессу, едва свет Сойнара коснулся края чаши. Хорошо отдохнувшая за ночь девушка легко вскочила на ноги и побежала к озеру. Умывшись, она скинула платье и нырнула в воду. Вволю наплескавшись, Леся вышла на берег и, подхватив платье, направилась к кустам, чтобы позавтракать спелыми ягодами.

«Поторопись, – ворвался в ее мысли голос Тиэллина. –Нам нужно покинуть это место. Здесь я не могу обучать тебя».

– Чему обучать? – заинтересованно оглянулась на дракона Леська.

«Не думаешь же ты, что Стихия подчинится любому твоему слову?» – спросил тот.

– Я вообще об этом не думала, потому что просто не понимаю, о чем ты говоришь.

«Ты научишься. Я научу тебя».

– Интересно, а откуда ты все знаешь, если и сам рожден лишь недавно?

«Во мне – память моих предшественников. И не дни, а тысячелетия отделяют мой разум от Первого рождения».

– Ого! Твой род так стар?

«Не стар. Древен».

– А есть разница? – фыркнула Лиесса.

«Старость – это закат, древность же несет с собой мудрость».

– Я запомню, – смутилась девушка, торопливо натягивая платье на высохшее тело.

– Всё, я готова. Но как мы отсюда выберемся? Здесь же нет выхода, – она обвела руками совершенно неприступные стены чаши. – Постой! У тебя же есть крылья! Ты не можешь вынести нас отсюда?

«Нет. Мои крылья еще не окрепли. Но я знаю выход. Забирайся на меня».

Леся, не мешкая, забралась на спину кайэри, устроившись в основании шеи, где шипы образовали удобное седло, и сжала покрепче колени, чтобы не упасть.

«Держись за хассы».

– Ты снова говоришь загадками, – недовольно проворчала девушка.

«Отростки за моими ушами. В них нет нервных окончаний. Ты не причинишь мне боли».

Когда девушка крепко ухватилась за тонкие хлысты, Тиэллин сдвинулся с места. Леся вздрогнула.

«Не бойся. Я никогда не уроню тебя», – дракон развернулся к темному проходу и мягким шагом направился к пещере.

Странно, но сейчас девушка совсем не ощущала холода, хотя после прохлады каменной чаши должна была бы мерзнуть.

«Твой огонь согревает тебя, – “услышал” ее удивление Тиэллин. –Теперь холод никогда не причинит тебе вреда».

– А ты теперь всегда будешь «слышать» мои мысли? – недовольно спросила девушка.

«Ты научишься закрывать свое сознание, но… Да. Если ты захочешь, я всегда услышу тебя. Какое бы расстояние не разделяло нас. И приду на твой зов».

– Я не хочу снова оставаться одна! – Леся с ужасом посмотрела на дракона.

«Ты никогда не будешь одна. Я всегда буду с тобой. Но пути богов неизвестны простым смертным. Возможно, настанет время, когда я не смогу быть рядом. Но ты не должна бояться – наши узы неразрывны».

– А я? Я смогу слышать тебя? Или лишь отвечать на твой голос?

«В любой миг. Ты научишься слышать. Я помогу тебе».

Лиесса ненадолго задумалась. Тем временем они уже добрались до пещеры. На этот раз путь занял не больше десяти минут. Тиэллин повернул направо и направился к огромной, не замеченной Лесей колонне, словно впаянной в стену и выступавшей из нее массивным полукругом. Оставив девушку в нескольких метрах от нее, дракон подошел ближе и, глубоко вдохнув, обжег льдисто-белый камень огненной струей. Вверх по колонне побежали трещины, покрывая ее сетью, похожей на драконью чешую, и в центре, ослепляя голубым сиянием, образовалась широкая щель. Распахнувшись, словно створки двери, колонна стала просторным проходом, в конце которого явственно проступало синее небо.

Подозвав Лиессу, Тиэллин направился прочь из пещеры.

* * *

Выбравшись, они оказались на краю невысокого горного плато, к подножию которого спускалась явно заброшенная узкая тропа, заросшая сорной травой. По краям, пробиваясь сквозь камень, рос редкий колючий кустарник, едва достигавший коленей девушки. Внизу расстилалась небольшая долина, окруженная густым лесом. Беря начало где-то в горах, по ее краю текла неширокая река и скрывалась где-то вдали, теряясь среди деревьев. Обернувшись, Леся увидела лишь испещренную трещинами стену высокой скалы. Проход бесследно исчез, скрыв пещеру.

Оставив позади горную гряду, спутники спустились по тропе и ступили на траву, устилавшую долину. Леся с любопытством оглядывалась, рассматривая все, что их окружало. Незнакомые цветы, словно брызги разноцветных красок, были разбросаны по изумрудно-зеленому ковру травы. Чуть поодаль виднелись деревья, на первый взгляд не отличавшиеся от привычных ей, но неуловимо чужие. В воздухе сновали насекомые, деловито спешившие по своим насекомьим делам. Настроение девушки было радужным, под стать окружавшему миру.

«Лиесса», – окликнул Тиэллин девушку.

Оторвавшись от бабочки размером с ладонь, которую в тот момент зачарованно рассматривала, Леся обернулась.

«Нужно найти место, где мы сможем остановиться на некоторое время».

– Зачем? Разве мы не пойдем дальше? Я думала, ты хочешь выйти к людям.

«Сейчас нельзя. Сначала ты должна научиться справляться со своей силой».

– Здесь? – девушка обвела взглядом нетронутую долину.

«Нет. Но нам нужно набраться сил. Когда мои крылья окрепнут, я унесу тебя туда, где мы начнем твое обучение».

Кайэри подтолкнул Лесю в сторону реки: «Но для начала ты научишься слышать меня. Односторонняя связь отнимает слишком много сил».

Помолчав, он продолжил: «Для удобства можешь звать меня Лин. Но только ты, и только мысленно, либо наедине, как сейчас. В этом мире кайэри – не сказка. Люди относятся к нам почти как к божествам и не поймут такой фамильярности».

– Лин, ты огненный дракон, а есть другие?

«Да, есть кайэри, чьей Стихией является воздух, есть те, кто управляет водой, на силу третьих откликается земля… А есть кайэри, чья Стихия – сама Жизнь. Но таких единицы».

– А вас много?

«Не больше нескольких сотен. Раньше нас были тысячи, но теперь кайэри рождаются все реже».

– Почему?

«Когда-то среди людей часто рождались девочки, посвященные одной из Стихий. Они-то и становились нашими найрани. Но с течением времени люди утратили связь с Первостихиями, обратившись к бытовой магии, некромантии и рунам. И найрани рождаются все реже. А без связующей нити разум кайэри обречен на вечный мрак. Иногда самые сильные из нас покидают сосуд, но они, ни с кем не связанные, навсегда остаются лишь тенью самих себя, ведомые лишь инстинктами».

– Тогда почему я стала твоей найрани, ведь в нашем мире нет магии?

«Не знаю. Никогда еще Предназначенной не становилась девушка из иного мира. Возможно, ваша магия спит внутри вас, и переход в Эльмиер разбудил в тебе Первородную стихию. В любом случае я рад, что ты здесь», – голос Тиэллина был полон благодарности.

– Всё, что держало меня в моем мире, исчезло, Леся умерла, – легкий укол печали коснулся сердца девушки. – Отныне мое будущее здесь. Я принимаю его, как принимаю имя Лиесса. И клянусь, я оправдаю его! – она с вызовом вскинула голову. Удар грома в безоблачном небе был ей ответом.

«Мир принял твою клятву. И я буду рядом, чтобы помочь сдержать ее, – нос Лина ласково ткнулся девушке в живот. – А теперь нам пора».

Сойнар уже склонялся к земле, когда они наткнулись на подходящее место. Река здесь делала резкий поворот, широкой петлей огибая небольшую полянку, поросшую по краям густым кустарником. Получилось уютное укрытие с единственным проходом. У дальнего края, к которому подошли Лин и Лиесса, ближе к реке, лежало огромное поваленное дерево, плотно оплетенное толстыми лозами, на которых росли продолговатые орехи цвета молочного шоколада. Некоторые кусты были усыпаны крупной черной ягодой размером с чернослив.

– Лин, я проголодалась, – жалобно протянула девушка, искоса поглядывая то на ягодные кусты, то на усыпанные плодами лианы.

«Ты можешь набрать тулли. Они очень питательны и вкусны».

– Тулли? – Лиесса повернулась к кустам. – Это вон те ягоды или вот эти орехи? – И девушка протянула руку, чтобы сорвать орех.

«Ягоды, – ответил Лин и со смешком добавил: – Я бы не советовал есть те “орехи”, как ты их называешь. Капарра съедобна только в запеченном виде. Ты же не хочешь просидеть всю ночь в кустах».

– Ой! – найрани отпрянула от дерева. – Спасибо, как-то не хочется.

Девушка решительно направилась к кустам, как вдруг остановилась:

–Тиэллин, а ты? Ты же тоже, наверное, голоден?

«Я поохочусь завтра, сегодня я слишком устал».

Помолчав, кайэри спросил: «Ведь тебя не смущает то, что мне нужно убить животное, чтобы поесть?»

– Знаешь, я бы и сама не отказалась от кусочка мяса. К тому же ты дракон, а не кролик, – пожала плечами Лиесса, обрывая куст тулли.

«Кролик? Это животное?» – устраиваясь на ночлег, спросил Лин.

– Ага. Маленькое, трусливое и травоядное.

Набрав ягоды, Лиесса уселась на землю рядом с кайэри, привалившись спиной к его боку. Ссыпав добычу на колени, она взяла один плод и надкусила. Сочная мякоть наполнила рот терпкой сладостью. Лин, повернув шипастую голову, осторожно устроил ее рядом с бедром девушки и наблюдал за тем, как она ест.

– Ммм… Очень вкусно, – с набитым ртом промычала Лиесса. – Немного напоминает нашу дыню.

Насытившись, девушка сложила оставшиеся ягоды горкой поближе к дереву, чтобы не раздавить во сне, и вернулась к Лину. Притянув его голову к себе на колени, она принялась почесывать надбровные дуги, отчего кайэри закрыл глаза, наслаждаясь ее лаской.

– У тебя необычные глаза, Тиэллин.

«Разве?» – приоткрыв один глаз, спросил Лин.

– Никогда не видела, чтобы у кого-то были такие зрачки…звездочкой… Очень красиво.

«Я подожду, когда ты увидишь свое отражение», – улыбнулся дракон, засыпая.

– Почему? Со мной что-то не так?

«Спи. С тобой все в порядке. Просто ты найрани».

– Лин, ну Лин, – Лиесса потормошила друга, но тот уже спал. Разочарованно вздохнув, она поворочалась, устраиваясь поудобнее, и закрыла слипавшиеся от усталости глаза.

Глава 4

Раннее утро застало их в том же положении. Проснувшись, Лин мягко ткнулся носом в руку девушки, будя ее. Лиесса, мгновенно открыв глаза, чуть поморщилась: ноги затекли, отзываясь на каждое движение волнами мурашек.

– Да это не мурашки, это термиты какие-то, – пробормотала она, растирая ногу. – Лин, ну и тяжелая у тебя голова!

«Извини. Я очень устал. Не заметил, как заснул», – кайэри виновато склонил шею.

– Да брось. Я и сама могла бы устроиться удобнее, но так не хотелось шевелиться. Сама виновата.

«Мне надо поесть, – не стал настаивать Лин. – Я скоро вернусь. Не бойся. Я всегда слышу тебя».

– А я как раз приведу себя в порядок, только…

«Что-то тебя смущает?»

– Да нет, всё в порядке. Возвращайся скорее, – и девушка побежала к реке. Кайэри несколько секунд смотрел ей вслед, а потом, развернувшись, отправился на охоту в видневшийся неподалеку лес.

Лиесса искупалась и, воспользовавшись отсутствием Лина, выстирала свою одежду. Ткань совсем поистрепалась, и она с грустью подумала, что скоро платье окончательно превратится в жалкие обноски. Но нагружать дракончика подобными проблемами было глупо, все равно он ничем не сможет помочь. Растянув одежду на ветках кустарника, чтобы Сойнар высушил ее, девушка устроилась на траве, поджав под себя ноги, и принялась раздирать спутавшиеся волосы. К тому времени, как она разобрала свою гриву и кое-как заплела ее в привычную косу, платье и белье высохли. Натянув одежду, Лиесса немного перекусила плодами тулли и вернулась к реке, то и дело нетерпеливо поглядывая на лес.

Берег полого спускался к воде, переходя в песчано-каменистое дно. Поток был настолько чистым, что было видно, как в колыхавшихся от течения водорослях весело снуют небольшие голубые рыбешки. Иногда мимо проплывала рыба покрупнее, и тогда мальки разлетались в разные стороны, укрываясь в широких листьях, пока опасность не миновала, и вновь возвращались к своим играм. Какое-то время Лиесса забавлялась, кидая в воду небольшие травинки и наблюдая, как рыбки сначала испуганно отплывали, а потом маленькой стайкой утягивали их на дно, но вскоре ей это наскучило, и она вернулась на полянку. Растянувшись на спине и закинув руки под голову, девушка, щурясь, смотрела в сапфирово-синее небо, по которому редкими пятнами проплывали белоснежные облака. Незаметно для себя Лиесса задремала…

«Просыпайся, засоня», – сознания ласково коснулся голос кайэри. Потянувшись, девушка радостно распахнула глаза и улыбнулась вернувшемуся дракончику:

– Я не собиралась спать, но тебя так долго не было.

«Пришлось потрудиться. Но я поймал канту. Ее мясо съедобно для людей и даже считается одним из вкуснейших», – у лап Лина лежала небольшая, размером с собаку, уже освежеванная тушка. Лиесса решила не задавать вопрос, как он это сделал, неуверенная, что ей понравится ответ.

– Но я же не могу есть мясо сырым, – она с сомнением посмотрела на Лина. – Лучше я оставлю его тебе.

«Нуу, если ты наберешь побольше сухих веток, то мы разведем огонь, – он махнул лапой в сторону кустарника. – Тебе нужно набраться сил».

Пока Лиесса собирала хворост, Лин аккуратно отогнул кусок дерна размером с небольшой круг и вырыл неглубокую ямку. Сдвинув в нее часть принесенных девушкой веток, он выдохнул небольшой язычок пламени, который тут же весело заплясал, разгораясь в уютный костер. Отхватив несколько полосок мяса острым когтем, кайэри подтолкнул их к Лиессе:

«Теперь ты сможешь их запечь».

Он помолчал и неуверенно продолжил: «Если тебе неприятно смотреть, как я ем, то я могу уйти подальше».

– Лин, да брось ты, – девушка поморщилась, – я вовсе не хочу есть в одиночестве. А твой вид меня совсем не смутит.

Лиесса нанизала мясо на длинные прутики и пристроила их над огнем. Через несколько минут по поляне поплыл такой аромат, что девушка невольно сглотнула слюну, с нетерпением поглядывая на сочные кусочки.

Лин ел, аккуратно отрывая мясо от костей, сдерживая жадный голод. Он все еще боялся отпугнуть девушку, несмотря на все ее уверения. Она казалась ему хрупкой и очень ранимой. Откуда он мог знать, как закалили ее годы жизни в детдоме?

Лиесса же, не заметив его терпеливости или не придав ей значения, не выдержала голодного бурчания в животе, стянула с прутика кусочек мяса и торопливо впилась в него зубами.

Оторвавшись от тушки, Лин со смешком заметил: «Ты ешь, как голодный дракон!»

– А я и есть голодный дракон! – с набитым ртом ответила девушка. – Очень-очень голодный дракон!

«В Эльмиере многие женщины предпочитают рыбу или овощи. Я рад, что ты другая».

– Не знаю, как здешние женщины, а я люблю всё.

«Теперь я понимаю, почему тебя не смущает, как я ем», – и Лин удовлетворенно повернулся к тушке, продолжая трапезу.

Насытившись, Лиесса завернула остатки мяса, которое успело хорошо прожариться, в широкие листья какого-то растения и убрала под ствол поваленного дерева, поглубже в тень. Лин закопал обглоданные начисто кости под кустом и повернулся к девушке:

«Я прошу тебя довериться мне. Поднеси ладонь к огню».

– Для чего?

«Увидишь».

Лиесса опустилась на колени и осторожно протянула руку. Огонь, словно ласкаясь, взметнулся выше и обвил пальцы девушки. Испуганно отдёрнув руку, та охнула.

«Не бойся. Огонь не причинит тебе вреда. Протяни руку».

Поколебавшись, Лиесса вновь протянула ладонь, чуть коснувшись пламени. С удивлением она поняла, что оно совсем не обжигает ее. Руку окутало приятным живым теплом. Словно поглаживая язычки огня, Лиесса пошевелила пальцами, с восторгом обернувшись к кайэри:

– Я совсем не чувствую жара! Это так странно!

«Подружись с ним. Сейчас он подвластен тебе, но слуга может предать. Друг – никогда».

– Друзья тоже предают, – грустно ответила Лиесса.

«Не он. Подружись с ним. Прими его. И он всегда будет тебе верен».

– Как? Я же не могу с ним говорить?

«Ты можешь чувствовать. Дай ему понять, что ты доверяешь. Пусть он станет частью тебя. Не отвергай его», – Лин лег рядом, касаясь девушки теплым боком.

«Обопрись на меня. Расслабься. Слушай себя. Слушай его».

Откинувшись назад, Лиесса прислонилась спиной к своему кайэри и закрыла глаза. Вслушиваясь в себя, она старалась отрешиться от окружающих звуков. Постепенно не осталось ничего, кроме ровного потрескивания пламени.

«Я доверяю тебе. Я хочу стать тебе другом. Ты нужен мне, – мысленно убеждала она огонь, стараясь передать благодарность за горячую пищу, за тепло, которое он ей дарил, за свет, который он нес. – Ты часть меня. Я никогда не предам тебя».

Осторожно, словно опасаясь ранить… или довериться… ее души коснулось что-то теплое, ласковое, оставляя ощущение защищенности. Огонь, еще недавно пытавшийся убить ее, не желая покоряться, теперь ласкался, словно бездомный щенок, обретший долгожданного друга. И подобно щенку, он учился безгранично доверять, даря свою преданность в ответ.

Медленно открыв глаза, стараясь не потерять обретенную связь, Лиесса снова протянула руку, кончиками пальцев касаясь пламени. Оно тут же растеклось по пальцам, обвивая руку и заключая ее в полупрозрачную сущность.

«Ты замечательный!» – в сердце девушки бился восторг.

«Осторожно отведи руку от костра», – Лин внимательно наблюдал за Лиессой, радуясь ее успеху.

Она послушно отняла руку, но пламя продолжало танцевать на ее коже, полностью покорное каждому ее движению.

«А теперь впитай его. Прими его в себя. Представь, что по твоим венам бежит жидкий огонь, не кровь. Он станет частью тебя».

Мысленно передав свое желание новообретенному другу, Лиесса медленно, осторожно сомкнула ладонь. Пламя словно вобралось вовнутрь, впитываясь через кожу в кровь.

«Вот так. Теперь ты в любой момент можешь позвать его. И он придет, – Лин потерся головой о ее плечо. – Ты умница!» – в его голосе слышалась нежность.

«Спасибо», – шепнула Лиесса, чувствуя, как по телу разливается ласковое тепло.

– Спасибо тебе, – уже вслух сказала она, прижавшись щекой к голове кайэри. – Ты так много дал мне. Я никогда не смогу вернуть тебе долг.

«Глупышка. Ты и так дала мне намного больше. Ты дала мне жизнь».

– Я люблю тебя, мой кайэри, – чувствуя, что это правда, шепнула она.

«Ты – моя найрани. Я не могу любить тебя больше, чем уже люблю. С первого вдоха», – шершавый язык нежно коснулся руки девушки.

«Смотри, костер догорел. Если ты наберешь капарру и зароешь ее в угли, то утром полакомишься настоящим деликатесом. Эти плоды не редкость, но растут там, где мало кто ходит», – Лин мотнул головой в сторону лиан.

Лиесса легко вскочила и направилась к дереву. Набрав в подол платья пару десятков «орехов», она засыпала их углями. Тем временем Сойнар уже склонился к земле, прячась за деревьями.

«Давай спать. Завтра будет новый урок, – кайэри опустил голову на лапы и закрыл глаза. – Светлых сновидений, найрани».

Лиесса устроилась рядом с дракончиком и тоже закрыла глаза, погружаясь в мягкие объятия сна…

Глава 5

На следующее утро девушка проснулась, когда Лина уже не было. Видимо, почувствовав ее пробуждение, он успокоил ее:

«Не волнуйся. Я не хотел тебя будить. Скоро вернусь. Охочусь».

– Возвращайся скорее, – улыбнулась Лиесса и умчалась к реке умываться. Приведя себя в порядок, она набрала большую охапку веток, сложив их возле вчерашнего кострища, и уселась завтракать. Перемазавшись в золе, Лиесса выгребла орехи и сложила их кучкой. От жара скорлупа плодов стала хрупкой и легко раскалывалась. Сам же орех был кофейного цвета, слегка вытянутый, словно состоявший из маленьких шариков, и не превышал размерами грецкий. Попробовав, девушка нашла его необычным, солоновато-острым, оставлявшим после себя слабый привкус сыра. Но очень вкусным.

Съев едва ли половину, Лиесса почувствовала, что больше не способна проглотить ни кусочка. Стряхнув крошки, она сгребла скорлупу и, кинув ее в кострище, отправилась к речке. Утолив жажду и отмывшись от золы, девушка набрала по пути еще хвороста и вернулась на поляну. Растянувшись на земле и закрыв глаза, она сосредоточилась, стараясь дотянуться до огня внутри себя. Он откликнулся в то же мгновение, представ перед внутренним взором маленьким золотисто-огненным щенком, радостно вилявшим призрачным хвостиком. Лиесса мысленно ласково погладила щенка, наслаждаясь ощущением тепла, разлившегося по телу.

«Мой хороший, мой верный, – представляя, как треплет золотистую шкурку, шептала про себя девушка. – Ты рядом… Ты никогда меня не покинешь». Ощущение полного слияния нахлынуло мягкой волной, оставляя после себя нежность, благодарность, защиту… После долгих лет, скрашенных лишь нянюшкой, она наконец-то была не одна… По-настоящему не одна. Огненная нить, протянувшаяся между ней и ее кайэри, крепла с каждым днем, а Огонь стал частью ее души, ее сердца, ее тела. Еще раз потрепав огненного щенка по ушастой головке, она вынырнула обратно в реальность.

Открыв глаза, она наткнулась не немигавший золотистый взгляд.

– Давно ты вернулся? – солнечно улыбнувшись, спросила Лиесса. – Я не слышала тебя.

«Не так давно. Я наблюдал за тобой. Ты сама нашла путь к тому, чему я хотел научить тебя сегодня. Я горжусь тобой, – кайэри вытянул шею и коснулся руки девушки мягким носом. – И, раз так, то вечером ты научишься слышать».

– Тебя?! – глаза Лиессы заблестели.

«Не только… Мир… Жизнь… Да, и меня тоже».

– А почему вечером?

«Потому что если ты не хочешь есть испорченное мясо, то придется заняться в первую очередь им», – дракон шутливо подтолкнул девушку в спину к тушкам непонятного роду племени. Лиесса с сомнением осмотрела одну, подняв ее за когтистую трехпалую лапу.

– А это вообще съедобно?

Перед ее глазами покачивалось нечто грязно-серого цвета, абсолютно лысое. Ни перышка, ни шерстинки. Круглое тельце размером с крупный грейпфрут, без малейших признаков шеи, переходило в вытянутую, какую-то крокодилью морду с узкой трубочкой рта. Оно же было обладателем пары неразвитых крыльев и пары когтистых лап, жутко напоминавших скрюченные человеческие пальцы.

– Это птица? – бросив тушку к еще трем таким же уродцам, спросила Лиесса.

«Да. Ее называют такката. Страшноватая на вид, но очень вкусная».

– Может, ты сам ее тогда и съешь? – Лиесса с содроганием представила себя жующей эту пакость. – У меня еще вчерашнее мясо осталось.

«Я поел. В лесу. Ну же! Уверен, тебе понравится!» – кайэри подцепил когтем одну из птичек и протянул ее девушке.

– Ну-у… Надо их хотя бы распотрошить. Вот только ножа нет.

«Зато есть когти!» – Лин примерился к тушке. Лиесса едва успела выхватить ее у него из-под лапы:

– Ты что, хочешь здесь вонь развести?! Понесли их к реке, заодно и помоем.

Она подхватила сомнительного вида добычу и потащила на берег. Распотрошив тушки, Лин все теми же когтями отрезал конечности и головы, отчего птички, наконец, приняли съедобный вид. Бросив внутренности на корм рыбам и оставив обрезки мелким животным, которые наверняка тут водились, они прополоскали птичек в реке и понесли обратно. Соорудив на вчерашнем кострище новый костер, Лин поджег его. Лиесса насадила тушки на прутья и пристроила их жариться, а сама подсела к разлегшемуся неподалеку Лину и, притянув его голову на колени, ласково почесывала надбровные дуги.

– Лин… Расскажи мне об Эльмиере. Здесь, с тобой, мне спокойно, но ведь это не весь мир. Мы не можем всю жизнь скитаться вдали от людей. Но это пугает меня.

«Ты не должна бояться… Эльмиер… Он прекрасен. Что именно ты хочешь знать?»

– Всё. Я знаю, что здесь есть люди и кайэри. А еще? Кто еще населяет твой мир?

«Не твой. Наш».

– Наш… Как здесь живут люди, чем занимаются? Какие они?

«Лиесса, я попрошу, чтобы ты открыла мне свое сознание, свои воспоминания. Так я смогу рассказать тебе о нашем мире, сравнивая с твоим, чтобы ты могла понять. Ты доверишься мне?»

– Я доверяю тебе, Лин. Что мне делать?

«Просто не отталкивай меня. Расслабься».

Лиесса закрыла глаза, откинув голову на Лина, и постаралась ни о чем не думать. Через несколько минут кайэри нарушил молчание:

«В твоем мире много прекрасного, но в нем так же много жестокости и боли. Мне жаль, что ты пережила их, моя найрани…Больше я никому не позволю обидеть тебя».

– Не надо, – Лиесса нежно потерлась щекой о его плечо.– Тот мир остался позади. И хотя воспоминания никуда не ушли, – она на миг сжала рукой медальон, – но больше они не мучают меня.

«Я рад этому…»

Помолчав, Лин начал неспешный рассказ: « Эльмиер… Он, как и Земля, вращается вокруг своего солнца, Сойнара. Наши луны, Тиарна и Крейда, каждую ночь сменяют его. Но наши земли не так многочисленны, как в твоем мире. Лишь один материк затерялся в огромном океане, который мы называем Нивеллиан. На древнем языке это значит “Первозданный”. Говорят, на его просторах раскиданы острова, но о них почти ничего не известно. В Эльмиере живут не только люди и кайэри, есть еще серрианты, кайтаны, крылатые верры и древнаты».

Поднявшись, Лиесса перевернула тушки, подставив огню сырые половинки, и снова устроилась рядом с Лином.

– А кто они такие? На кого похожи?

«Серриантам подвластна магия льда. Думаю, в них есть частичка первородной Стихии Воды, но в Холодных Землях они не так нуждаются в ней. Лед и бескрайние снега – вот все, что их окружает».

– Как же они выживают там? Жить в вечном холоде…

«О, они совсем не похожи на людей. В твоем мире есть большие кошки. Серрианты очень похожи на них. Знаешь, они очень красивы. Белоснежные шкуры отливают серебром, на острых ушах – маленькие пушистые кисточки, словно сотканные из серебряных нитей, большие сапфирово-синие глаза, хвост длинный, а лапы очень сильные, с мощными прозрачными когтями. Кажется, что эти когти – из стекла, но на самом деле они твердостью превосходят ваши алмазы. Серрианты живут в ледяных пещерах. Им приходится часто кочевать по ледяной пустыне, следуя за стадами граттов, ищущих все новые и новые заросли тламха. Гратты – их единственный источник пищи. Крупные, сильные, похожие на буйволов твоего мира, они сплошь покрыты длинным серо-голубым мехом, согревающим их при любой температуре. Их зубы с легкостью перемалывают твердые ветки тламха – колючего кустарника, растущего прямо во льдах. Больше никто и ничто не селится в Холодных Землях. Они жили там задолго до появления в Эльмиере тех рас, что живут здесь сейчас. Ходят легенды, что они искусственные создания, выведенные для неведомых целей, но так ли это? У них есть свои обычаи, а стены их пещер украшены картинами, которые они вырезают во льду своими прочными когтями».

– Если легенды не лгут… Тогда кто мог создать их? И для чего? – Лиесса сняла готовые тушки с прутьев и разложила на широких листьях. Достав из-под дерева завернутые полоски мяса, она пристроила их поближе к огню, чтобы подогреть, решив съесть в первую очередь, чтобы не пропали.

«Не знаю. Этого нет в воспоминаниях моих предков. Возможно, причины их появления навсегда останутся тайной. Но они никогда и никому не причиняли зла. Редким заплутавшим путникам, отправляющимся в Холодные Земли на поиски легендарных сокровищ, они помогают найти путь домой, не требуя ничего взамен».

– А кайтаны? Они на кого похожи?

«Кайтаны – оборотни. Их дом – бескрайние леса Эльмиера, растущие в Срединных Землях. Они живут в двух ипостасях – человеческой и животной. Будучи людьми, они строят поселения, ведут быт, учатся. Делают все то, что и обычные люди. А в животной ипостаси они охотятся, выслеживая добычу порой на огромных расстояниях. Поэтому к ним часто обращаются, когда нужна помощь следопыта. Они видят запахи как призрачный флер. Каждый запах для них имеет свой оттенок. Кайтаны видят и различают больше миллиона оттенков, невидимых человеческим глазам».

– А на кого они похожи, когда становятся животными?

«Наверное, на ваших лисиц. Но их шкура не рыжая, а черная, отливающая мягким оттенком. И ростом они достанут тебе до плеч. У них есть еще одна особенность – у каждого кайтана серебряные глаза с фиолетовой искоркой зрачка. Если увидишь человека с такими глазами, знай: перед тобой оборотень. Они строги в своих суждениях, но справедливы».

– Серрианты – маги, живущие сами по себе, кайтаны – следопыты и охотники, имеющие вторую ипостась, а крылатые верры? Кто они такие? – спросила девушка, жуя подогретое мясо.

«Люди-птицы. В вашем мире нет аналогов. Они высокие и стройные; тела каждого из них, не исключая и женщин, сильны и мускулисты. За спиной у верров – широкие изящные крылья, покрытые короткими жесткими перьями цвета капарры. Их лица необычны: большие черные глаза, чуть вытянутые к вискам, не имеют зрачка, вместо носа и рта – большой короткий клюв, переходящий в высокие острые скулы. На голове вместо волос длинные, гибкие перья, складывающиеся в красивую прическу, спадающую до лопаток. Руки вполне человеческие с крепкими острыми когтями. А вот ноги у них птичьи, но так плавно перетекают от человеческого тела, что не кажутся чем-то инородным. Они удивительно гармоничны и грациозны. А видела бы ты их в полете! Когда крылья широко распахнуты и ловят потоки ветра… Все их существо излучает свободу! Им принадлежат горы. Они редко спускаются к людям, но с охотой помогают путникам в своих землях».

– Как удивительно! А они тоже маги?

«Нет. Как и кайтаны, они не обладают магией».

– Расскажи о последних, о древнатах… Какое странное название… Похоже на дерево.

«Так и есть. Они скорее растения, чем люди. Даже в человеческом облике их кожа зеленовато-коричневая, а на голове, спускаясь по спине до самых бедер, растут листики, которые словно поют на ветру. Даже их одежда как будто соткана из сотен узких травинок, хотя и является их неотъемлемой частью. Лица ничем не отличаются от людских, кроме огромных ярко-зеленых глаз, как и у верров не имеющих зрачка. На ночь их тела оборачиваются невысокими стройными деревьями с легким намеком на человеческие фигуры. В их венах течет прозрачно-зеленоватый сок. Вот они обладают своей магией. Магией леса, магией Земли, магией Жизни… Но она направлена лишь на созидание и никогда во зло».