Читать онлайн В погоне за «Бешеной Каракатицей» бесплатно

© Квилория В.Т., 2007

© Оформление А. Н. Вараксин, 2007

* * *

Летать способны только ангелы и дети. Первым даны крылья. Вторым – безграничная фантазия.

Квилория Валерий – лауреат литературного конкурса «Русская премия» 2006 года (Москва) лауреат Международного конкурса детской и юношеской литературы им. А. Н. Толстого 2006 года (Москва) дипломант Второго Международного конкурса детской и юношеской художественной и научно-популярной литературы им. А. Н. Толстого 2007 года (Москва)

1

Бригантина «Разящая» летела средь бушующего океана. Шторм стремительно усиливался, заливая палубы бесконечными потоками солёной воды. За громадами вздымающихся волн последний раз мелькнул и пропал чёрный флаг. То была трёхмачтовая шхуна «Бешеная Каракатица», на которой пираты под предводительством кэпа Ух де Плюня грабили торговые корабли.

– Сам дьявол помогает этому паразиту, – опустил подзорную трубу капитан Чародей.

– Задраить все люки! – приказал он. – Убрать паруса, поставить трисель[1]!

Вахтенный[2] матрос поспешил вон из рубки, и вскоре снаружи сквозь рёв океана донёсся призывный свист боцманской дудки.

– Свистать всех наверх! – орал боцман Михайло. – Разобраться по вантам[3]!

Капитан ещё раз окинул взором бушующий океан, посмотрел на компас и объявил: – Три румба[4] вправо. Курс норд-вест[5].

Рулевой крутанул штурвал, направляя корабль против волны.

Ужасная буря с проливным дождём, громом и молниями весь остаток дня терзала парусник. Команда выбивалась из сил, пытаясь спасти судно. Ветер валил с ног, ломал рангоут[6], рвал такелаж[7]. Только ночью шторм ушёл дальше, оставив качаться потрёпанную бригантину на ещё неспокойной, но уже безопасной воде. Измотанные матросы где стояли, там и повалились спать.

2

Леру разбудил далёкий грохот пушек. Он открыл глаза и прислушался. Нет, это были не пушки – кто-то настойчиво стучал кулаком в дверь его квартиры.

Вскочив с дивана, он бросился в прихожую. За дверью стоял и сердито сопел носом его друг Шурка Захарьев.

– Ты чего не открываешь? – спросил он обиженно. – Я сразу звонил, потом стучал…

– Да я тут, понимаешь, кино сочиняю, – потёр заспанные глаза Лера.

– Кино? – заинтересовался Шурка. – А про кого?

– Про пиратов.

– Здорово! – восхитился Шурка.

– Конечно, здорово, – согласился Лера и провёл его в комнату. – Смотри, что мне бабушка на день рождения подарила.

На столике возле дивана стоял большой аквариум.

– Ух, ты! – бросился на колени перед ним Шурка.

В толще прозрачной воды среди изумрудных водорослей плавали разнообразные рыбки. Дружной стайкой скользили полосатые чулочки данио. Важно, словно паруса, проплывали треугольные склярии. Радужными искорками мелькали крохотные неоны. Будто дамы веерами, обмахивались волнистыми хвостами разноцветные гуппи. А по дну ползал на брюхе усатый сомик и что-то деловито выискивал среди чёрно-белой гальки. Но больше всего Шурку заинтересовала лупоглазая креветка, которая настороженно выглядывала из трюма затонувшего корабля.

– А у меня тоже морской подарок, – достал он из-за пазухи альбом.

– Открытки?

– Да ну, – обиделся Шурка, – настоящие морские марки. Смотри, какие тут парусники есть!

Он открыл альбом, и у Леры зарябило в глазах – так много было в нём марок с изображением старинных судов. На одних однопарусные: дракары викингов и римские биремы. На других двухпарусные: греческие триеры и русские галеры. На третьих трёхпарусные: испанские шебеки, ганзейские[8] когги и португальские каравеллы. На четвёртых четырёхмачтовые: галеоны англичан и французские фрегаты, линкоры…

– А давай кино вместе сочинять, – предложил Шурка.

– Давай, – согласился Лера, – только, чур, я буду капитаном.

– Это почему же?

– А кто первый про кино придумал?

– Ладно, – сдался Шурка. – Тогда я – штурманом.

3

Наутро лишь только солнце выглянуло из-за горизонта, команду «Разящей» разбудил дозорный.

– Земля! Земля! – кричал он.

В нескольких милях за бортом зеленел неизвестный берег. Густой лес поднимался вверх и заканчивался высокими теряющимися в дымке небес горами.

Капитан Чародей зашёл в каюту штурмана Тополька, с которым его связывала давнишняя дружба. Тополёк в наброшенном на плечи кителе уже корпел над мореходными картами. Левая рука его была на перевязи.

– Пустяки, – пояснил штурман, перехватив взгляд капитана. – Обломком рея[9] задело. Заживёт, как на собаке.

Чародей подошёл к заваленному картами столу.

– Куда нас занесла эта чёртова буря?

– Находимся мы здесь, – ткнул Тополёк карандашом в синюю, без единого пятнышка, плешь на карте. – До ближайшего материка, по меньшей мере, полтысячи миль. Судя по всему, перед нами неизвестный остров вулканического происхождения. Точные координаты я могу определить только вечером по звёздам. Счисление[10] тут бесполезно.

В это время в каюту ввалился боцман Михайло.

– Разрешите доложить, – вытянулся он во весь свой громадный рост.

– Докладывайте.

– Грот-бом-брам-стаксель[11] изорвало в клочья, – забасил боцман. – Рей грот-марселя[12] сломало, сорвало гафель[13] на фок-мачте[14] да ещё одну шлюпку снесло.

– Люди целы?

– Так точно. Не считая ушибленной руки штурмана, а также кока[15], которого смыло за борт.

Капитан даже в лице переменился.

– Бубульк утонул?

– Да нет, – улыбнулся Михайло. – Он себя к камбузу[16] фалом[17] принайтовил[18]. По нему и вытянули. Но воды нахлебался, насилу откачали.

– Добро, боцман, – кивнул Чародей. – Объявляйте аврал[19]. Сушите паруса и артиллерийские заряды, проверьте пороховой погреб. Будьте готовы к бою. Пираты могут явиться в любой момент.

Хлопнув дверью, Михайло бросился выполнять приказ.

– Далеко Ух де Плюнь не ушёл, – согласился Тополёк, когда они вновь остались вдвоём, – пушкарь-то наш Свеча на прощание прямым попаданием начисто срезал «Бешеной Каракатице» бизань-мачту[20].

– Оттого и тороплюсь. Чую я, что он где-то рядом. Быть может, – ткнул капитан в иллюминатор, – даже за тем скалистым выступом, что возвышается правее острова.

Надев фуражку, он двинулся на выход.

– А ты, дружище, – обернулся на пороге Чародей, – возьми вооружённых матросов, кока и отправляйся на берег за провиантом. Заодно разведаете обстановку, пока мы будем авралить. До вечера ещё далеко, а пройдоха де Плюнь и вправду может ремонтироваться под самым нашим носом.

– Не знаю, есть ли здесь пираты, – отодвинул карты штурман, – а воды, фруктов, и дичи на этом острове должно быть изрядное количество.

4

Берег встретил провиантскую команду благоуханием невиданных растений и райским пением птиц.

Был час отлива. Вода ушла на добрую сотню метров, обнажив песчаное дно.

– Батюшки светы! – уронив свой походный сундучок, всплеснул руками кок Бубульк. – Смотрите, сколько добра!

Перед ними сверкала под жарким солнцем огромная лужа. Штурман пригляделся и присвистнул от удивления. Дно лужи плотным ковром укрывали огромные крабы. Бубульк достал из сундучка мешок и широченную шумовку.

– Братцы, делай как я, – пропел он радостно и выудил из лужи первого краба.

Не успел тот вцепиться клешнёй в обидчика, а уж кок запихнул его в мешок и взялся за следующего.

Оставив матросов ловить крабов, штурман вошёл в лесную чащу. Настоящие субтропики. Под сенью высоких деревьев буйствовала молодая поросль. Она росла столь густо, была так накрепко перевита многочисленными лианами, что Топольку пришлось прокладывать себе путь саблей.

Дорога полого вела вверх. Внезапно заросли кончились. Перед ним оказалась широкая фиолетовая полоса, за которой открывалось свободное пространство. Он подобрался ближе и только тут различил, что полоса состоит из множества фиолетовых роз, плотно прилегающих друг к другу. Тополёк сорвал ближайшую и вздрогнул – роза тихо пискнула. Или почудилось? Нет, больше ничто не нарушало тишину леса, только далёкие птицы пели в высоких кронах.

– С каких это пор розы стали фиолетовыми? – удивился штурман, рассматривая необычное растение.

У фиолетовой розы отсутствовали колючки, а мясистый гладкий стебель заканчивался коротенькими корнями, которые больше походили на щупальца и… едва заметно шевелились в поисках опоры. Увы, Тополёк этого не заметил. Сунув розу в карман кителя, он осмотрелся. Бесконечной полосой цветы тянулись параллельно берегу. Выше над ними среди каскада бархатных лужаек, ухоженности которых позавидовали бы самые лучшие газоны Европы, журчал, переливаясь на камнях, прозрачный ручеёк.

Перепрыгнуть через широкую фиолетовую полосу было невозможно. Штурману ничего не оставалось, как идти прямо по розам. Он шагнул, и под ногами его тотчас раздался дружный писк. Ошеломлённый Тополёк перебежал к ручью и обернулся. На фиолетовой полосе виднелись чёткие отпечатки подошв, но и только. Потрогав разгорячённый лоб, штурман склонился над живительной влагой. Он решил, что виной всему жара, из-за которой ему слышится то, чего нет на самом деле. Увы, это было не так. Пока он умывался и пил из ладоней прохладную воду, смятые им розы выбрались из фиолетовой полосы и поползли следом. И там, где ступала его нога, вставал подобно часовому один из цветков, указывая путь чужеземца.

5

Утолив жажду, штурман подался вглубь острова. За чередой бархатных лужаек раскинулся просторный банановый сад. Далее из земли торчали золотистые ананасы.

За ними росли кустики мандарин, деревца лимона и апельсина. Всё это напоминало хорошо возделанные плантации. Тополёк настороженно огляделся, чувство надвигающейся опасности не покидало его. Но вокруг не было ни единой души. Держа наготове пистолет, он пробрался сквозь заросли лимона и оказался на краю круглой площадки, в центре которой сверкала под солнцем мраморная девушка божественной красоты. Не успел штурман толком рассмотреть статую, как отовсюду из-за кустов выступили воины. Закованные в доспехи и шлемы с глухими забралами, они были вооружены короткими мечами. Тополёк быстро огляделся. Число воинов оказалось столь значительно, что не имело смысла сопротивляться. «Верная смерть, – мелькнуло у штурмана. – Но не сдаваться же. Словно прочитав его мысли, один из воинов с изображением созвездия Малой Медведицы на стальной груди, сильным ударом меча выбил пистолет из его руки. Тогда Тополёк выхватил саблю, и началась отчаянная рубка. Нападали со всех сторон. Он вертелся волчком, успевая отбивать удары слева, справа, спереди, сзади и вскоре вырвался из плотного окружения.

Странное чувство не покидало моряка. Казалось, враг чрезвычайно удивлён его отвагой. Чудились даже возгласы изумления, приглушенные забралами шлемов. Отступая в заросли лимона, он яростно отбивался от наседающих латников. Искусный фехтовальщик, Тополёк, тем не менее, не мог поразить противника, которого стальные доспехи делали неуязвимым. Приходилось действовать иначе, виртуозным приёмом вырывать меч из рук то одного, то другого нападавшего. При этом штурман не уставал пятиться, не давая противнику зайти к нему с флангов и тыла. Была надежда оторваться от тяжёлых и неповоротливых в своих латах воинов и бежать к берегу под защиту матросских ружей. Наконец, Топольку удалось увеличить разрыв. Он рванулся было к ручью, как тут на его пути встал воин с изображением Малой Медведицы. «Опять этот звёздонос», – не на шутку разозлился штурман. Сделав обманный выпад, он так врезал воину по уху, что с того слетел шлем, обнажив голову с копной фиолетовых волос. Тополёк занёс саблю для второго и уже смертельного удара, но не ударил. Перед ним стояла прекрасная лицом синеглазая, да нет, фиолетоокая девушка. Штурман невольно опустил саблю. С женщинами он не привык воевать, даже с фиолетовыми. Тотчас набежали остальные воины, обезоружили и скрутили его верёвками, больно прижав раненую руку.

6

Четверо воинов во главе с фиолетовой незнакомкой повели штурмана вглубь леса. Шли малоприметными тропинками через многочисленные фруктовые и овощные плантации. Но среди заботливо возделанных полей и садов не было видно ни одного работника. Лишь изредка мелькали за деревьями чьи-то призрачные тени. Люди то или же звери, штурман рассмотреть не успевал.

– Судя по обилию насаждений, – посмотрел он на идущую рядом девушку, – мы приближаемся к весьма многолюдному городу.

Но госпожа Малая Медведица даже бровью не повела. Шагала походной размеренной поступью и хмурилась своим мыслям. «Красивая», – подумал Тополёк, рассматривая её профиль. Неожиданно воительница повернула голову и глянула на него в упор своими фиолетовыми глазами. Смущённый, штурман отвернулся и уж больше не пытался заговорить.

Молча они выбрались на неширокую лесную дорогу. Вдали возник едва слышимый гул. С каждым шагом он становился всё явственней, а спустя полчаса поглотил все звуки и стал громовым. Лес закончился, они оказались на краю головокружительной пропасти, внизу которой начинался и уходил вдаль океан. Справа грохотал гигантский водопад. С высоты нескольких десятков метров в пенную заводь падала широкая полноводная река. «Вот где удобная бухта», – остановился Тополёк. Тотчас его легонько подтолкнули в спину, и он двинулся дальше.

Дорога свернула направо и, миновав водопад, пошла вдоль реки. На противоположном её берегу вскоре показались башни величественной крепости. Напротив самой высокой из них перекинулся через реку изогнутый, словно коромысло, мост. Сложенный из массивных фиолетовых камней, он, тем не менее, казался лёгким, как пушинка. К тому же, мост-коромысло странным образом переливался искрящимися огоньками. На обочине перед ним высилась каменная глыба, на плоской стороне которой виднелись две высеченные в камне строки. Один из воинов достал плотный чёрный мешок. Но прежде чем его надели на голову штурману, он успел прочитать:

Надев на пленника мешок, латники взяли его под руки и повели. Топольку показалось, что он не поднимается по дуге моста вверх, а напротив, спускается вниз. Едва это он понял, как новое наваждение – дорога пошла в гору. Наконец, его отпустили и сняли мешок. Штурман оглянулся. Позади по– прежнему искрился фиолетовый мост. А перед ним раскинулся восхитительный город, утопающий в зелени садов.

7

Прямая, как стрела, вымощенная разноцветным камнем улица, пролегла между роскошными усадьбами, утопающими в пышной зелени садов. Штурман успел рассмотреть мраморный фасад ближайшего особняка. Две матовые колонны обрамляли двустворчатые палисандровые двери. К ним вели чёрные, словно южная ночь, полированные ступени. Фасад блистал под солнцем вкраплениями множества драгоценных камней.

Улица упёрлась в массивные малахитовые ворота, которые при приближении пленника медленно растворились. Тополька ввели в обширный двор. В центре его возвышался величественный дворец с колоннами из светло-красного сердолика. Преодолев три нефритовые ступени, они попали в передние покои, где повстречали дворцовую стражу. Малая Медведица вместе со своими воинами прошла вглубь, а штурман остался под охраной новых латников. От прежних они отличались более высоким ростом и тем, что их доспехи были затейливо инкрустированы, украшены золотой и серебряной чеканкой.

Шли томительные минуты ожидания. Сесть штурману не предложили, да и не на что было сесть. В переднем покое, отделанном трёхслойным ониксом, отсутствовала какая-либо мебель. Зато он мог всласть любоваться резными миниатюрами, изображавшими портреты местной знати.

Фоном им служил нижний тёмно-коричневый слой оникса, на котором контрастно выделялись белые лица с причудливыми голубоватыми причёсками.

Наконец, в глубине дворца звякнул колокольчик, двери распахнулись, и стража провела пленника в обширную залу. Посреди неё в квадратном углублении пылало огнище, дым от которого уходил вверх через такое же квадратное отверстие в крыше. В глубине залы на небольшом возвышении располагался массивный золотой трон, щедро усыпанный прекрасными тёмно-синими сапфирами. На троне восседала могучая старуха с фиолетовыми волосами. На её расшитой алмазами тоге Тополёк рассмотрел изображение созвездия Большой Медведицы. По правую руку от старухи расположилась уже знакомая штурману воительница. Чуть далее в стороне, держа шлемы в руках, стояли рядком четверо сопровождавших его воинов. Тополёк присмотрелся и понял, что это тоже девушки. Только в отличие от своих фиолетовых начальниц, волосы у них были обычного цвета – от пшеничного до рыжего.

Старуха окинула штурмана недобрым взглядом.

– Что надобно чужеземцу в наших краях? – спросила она.

Тополёк учтиво склонил голову и назвался.

– Наш корабль попал в шторм во время погони за разбойником Ух де Плюнем, – начал он свой рассказ и поведал всё, что случилось с его командой за последние сутки.

Узнав о пиратах, старуха смягчилась.

– Хмы, провиант, – тем не менее, подозрительно смотрела она на незваного гостя. – Его хватает и на берегу. Незачем было вламываться на плантации и топтать урожай. Всё сказанное вами, мой любезный, – заключила она, – вы могли придумать тотчас, чтобы избежать наказания. Все мужчины – большие сочинители.

Воины-девушки согласно закивали головами.

– За незаконное вторжение в пределы моего царства, – продолжала между тем старуха, – полагаются каторжные работы в каменоломнях.

– Что скажет дочь Малой Медведицы? – повернулась она к воительнице, с которой Тополёк сбил шлем.

– Спасибо, великая Тесея, дочь Большой Медведицы, – склонила та голову.

– Полагаю, – тут Малая Медведица посмотрела на штурмана, – чужеземец говорит правду. Кроме того, он отважно сражался против превосходящего противника. Столь отважно, что вначале появилось сомнение – мужчина ли это…

– Но, в конце концов, он, как все мужчины, пал духом и опустил оружие, – с ехидцей вставила царственная старуха. – Видимо, ему наше солнце нагрело голову, вот он поначалу и взбесился.

– Великая царица Тесея, – склонилась ещё ниже Малая Медведица. – Чужеземец опустил саблю, лишь только увидел моё лицо. В его краях не принято воевать с женщинами.

– Ипполита, – изумилась Тесея, – я тебя не узнаю! С каких пор самая воинственная из моих амазонок стала женщиной?

Девушка с фиолетовыми волосами ничего не ответила.

– Ладно, – миролюбиво заключила Тесея, – раз ты так доброжелательна к морскому страннику, то и поручаю его твоим заботам. Посмотрим, что он за фрукт. Пусть будет нашим гостем. Но гостем навеки, без права выхода за пределы крепости.

8

В полдень на «Разящую» вернулась провиантская команда.

– Пропал штурман, – доложили матросы. – За ним ушёл кок Бубульк и тоже не вернулся.

Оставив старшим на корабле боцмана Михайлу, капитан с отрядом добровольцев отправился на поиски товарищей. На двух шлюпках они высадились близ того места, где ещё недавно находилась крабовая лужа. С началом прилива здесь теперь вновь плескался океан.

Чародей пошёл коридором, который поутру вырубил в зарослях Тополёк. За ним с ружьями наготове двигались матросы, готовые к любой неожиданности. Шли долго, с предосторожностями. Наконец, впереди показалась фиолетовая полоса. Но стоило капитану приблизиться к розам, как справа от него в кустах раздался странный хрюкающий звук. Сделав предостерегающий знак матросам, которые застыли в десяти шагах сзади, Чародей подкрался к кустам. И тут из зелёной листвы высунулось и упёрлось ему в грудь длинное дуло ружья.

– Заходите, – сказали из кустов ласково. – Мы вас давно ждём.

Капитан шагнул в кусты и наткнулся на связанного по рукам-ногам Бубулька. Изо рта у кока торчал кляп. Увидев капитана, он вытаращил глаза, страдальчески замычал, силясь нечто сказать, но лишь огорчённо хрюкнул носом. Над поверженным коком стояли двое. Седой бородатый старик и подросток с ружьём наперевес.

Как ни странно, оба они улыбались и кивали капитану, как хорошему знакомому.

– Здравствуй, брат Чародей, – сказал старик. – Позволь помочь тебе в поисках брата Тополька.

Капитан не поверил. Коварство врага не имеет границ. Нынешнее же положение вещей наводило его на мысль о хитроумной ловушке.

– Кто вы? – спросил он хмуро.

– Мы – тени этого царства, – махнул старик вглубь острова. – Во всяком случае, так нас называет правящая этим государством царица Тесея. Это её амазонки взяли в плен брата Тополька.

И старик рассказал капитану о том, что произошло со штурманом.

– Надо скорее вызволять брата, – заключил он. – За незаконный переход границы он, в лучшем случае, отделается каторжными работами на каменоломне, в худшем, его ждёт смертная казнь.

– Отчего же вы нам помогаете? – всё ещё не верил Чародей.

– Вы – братья, – ответствовал на то старик. – Амазонки же хоть и родная кровь, но за людей нас не считают.

– Собачья жизнь, – вздохнул он горько. – Дошло до того, что эти бабы приняли закон о признании нас, мужиков, зверьми. Мол, они одичали и потеряли всякое человеческое обличье. Это значит, если я попадусь этим красоткам на глаза, они теоретически на меня могут охоту устроить и запросто жизни лишить. Совсем из ума выжили.

– Почему теоретически? – заинтересовался капитан.

– А ты сам посуди, брат Чародей. Догнать они нас не могут, силёнки не те. А кроме мечей, палок да камней у них никакого другого оружия нет. Мы уже и порох изобрели, ружья, а они всё ещё прошлым веком живут. И закон этот принят только для того, чтобы нас унизить. Стоит мужикам захотеть, и мы за одни сутки свою власть установим.

– В чём же дело?

– Ну, – запнулся старик, – во-первых, мы их любим. А во-вторых, каждый мужик на острове сам себе хозяин. А у них порядок, дисциплина, они всегда заодно. Нам бы объединиться. Вот старуха моя на старости лет поумнела, вернулась домой в долину, а дочь – никак. Ходит в рыцарях, мечом машет, как полоумная, и папашу своего, меня то есть, может запросто порешить сдуру. И сына не признаёт, – кивнул старик на подростка. – Тьфу!

– Ну, а кока вы зачем связали?

– Шумел больно, а это здесь не полагается, – показал старик на фиолетовую полосу, – граница.

– И знаешь, брат Чародей, – смущённо потрепал он бо– роду, – ты его пока не развязывай. Отойдём подальше – тогда.

9

Отряд Чародея направился дальше, оставив с коком двух матросов. Теперь охотники[21] двигались вдоль фиолетовой границы. Впереди шёл старик, которого звали Той, и внук его Энтот. Новые знакомые вели их тайными тропами к подножью близких гор.

Капитан ускорил шаг и пошёл рядом со стариком.

– Каково назначение этой фиолетовой полосы? – спросил он.

– Граница, – неопределённо ответил Той. – Тянется от Пенной бухты до самой Малахитовой горы.

– Если не ошибаюсь, это розы, – решил уточнить Чародей, которому не давал покоя странный вид цветов.

– Кто его знает, – пожал плечами старик. – Фиолетики появились в незапамятные времена, когда островом правил кровавый Порций. Сей царственный муж и обозначил границы своих владений фиолетовой живностью.

С тех пор и произрастают. Ни один чёрт их не берёт – ни град, ни наводнение, ни пожар, ни даже землетрясение. А что это за чудо – никто не разберёт. Бутон у них, как у розы. Стебель, как у тюльпана. Корни, как щупальца осьминога. Мало того, они ещё и ползают. А иногда даже прыгают, как лягушки.

– Да ну?! – поразился Чародей.

– Точно, я сам видел, как они по очереди за водой ползают к ручью. Влезет фиолетик на прибрежный камень, одно щупальце в ручей опустит и сосёт воду, будто слон хоботом, пока не раздуется, как жаба. Затем вернётся в строй и других напоит. А в сильную жару, говорят, они вообще выстраиваются цепочкой. Хоботок к хоботку приставят и давай из ручья воду перекачивать для всей честной компании. Вот где взаимовыручка! Просто загляденье. А по ночам они небольшими группами ходят на охоту.

– Как на охоту? – остановился капитан.

– А так, ползают по плантациям, слизняков, гусениц, клопов и прочих вредителей подбирают. Ещё сорняками питаются. Но культурные растения не трогают. Разборчивые.

Капитан задумался.

– А ночью, когда они на охоте, границу нельзя перейти?

Старик безнадёжно покачал головой.

– Больше одного ряда из полосы не уходит. А сунешься – фиолетики тревогу поднимут – амазонки тотчас набегут.

– Что же они и говорить умеют?

– Пищат тихонько, но слыхать далеко. Тут хитрость в этом, – старик повернул голову и показал на собственное ухо, из которого торчал фиолетовый лепесток. – У амазонок тоже такие есть. Стоит нарушителю ступить на полосу, и фиолетики начинают пищать. А вслед за ними пищат и лепестки, будь ты хоть за сто вёрст от полосы.

– Ну, а если через неё перепрыгнуть?

– Пробовали, всё равно срабатывает. Цветочки эти людей и видят, и слышат. А вот животных или птиц нарушителями границы не признают.

Впереди среди деревьев показались скалы сочного ярко-зелёного цвета.

– Что это? – удивился Чародей.

– Подножье Малахитовой горы, – пояснил Той.

– Неужели все эти высоченные скалы состоят из драгоценного малахита? – подскочил коротышка Бац.

– Так и есть, – заверил старик. – Только правильней малахит называть ювелирно-поделочным камнем. А из малахитовой крошки мы выплавляем медь. Из малахитового порошка делаем великолепную краску.

Той хотел рассказать способ приготовления такой краски, но тут со стороны океана донёсся шум, треск веток и громкое сопенье.

– Дикий кабан, – решил старик.

– Амазонки, – не согласился внук.

Матросы подняли ружья и взяли под прицел ближайшие заросли. Звуки стремительно приближались, кусты раздвинулись и…

10

– Огонь! – крикнул Той голосом Чародея.

Тотчас раздался оглушительный залп, и над поляной поплыло сизое облачко пороховой гари.

– Кто отдал приказ? – в гневе обернулся к отряду капитан.

Матросы удивлённо переглянулись, решив, что Чародей повредился в уме. Но тут прошитые пулями и затихшие было кусты вновь заволновались, и оттуда с криками выскочил кок Бубульк.

– Берегитесь, капитан! – кричал он, размахивая шумовкой. – Рядом с вами враги! Они ведут в ловушку!

Чародей не однажды ходил с Бубульком в крейсерство[22]. И хотя мужества у кока хватало лишь на то, чтобы воевать с кастрюлями на камбузе, все на бригантине знали его как честного и трезвомыслящего человека. И раз кок предупреждает об опасности, значит, так оно и есть.

Капитан посмотрел на старика с внуком. Под его взглядом островитяне вдруг побледнели, словно полотно. Потом стали красными, зелёными и, наконец, фиолетовыми. Завершил это цветопредставление подоспевший Бубульк, который без лишних слов треснул Тоя в лоб своей огромной шумовкой.

– Противный кок! – прорычал капитанским голосом старик и распался на тысячи радужных капелек.

Поисковая команда посмотрела на Энтота, но от того тоже осталась лишь пёстрая лужица. Матрос Бац обмакнул в ней палец, понюхал и даже попробовал на вкус.

– Вода, – заключил он и, подумав, добавил: – с акварельной краской.

– Смылись волшебнички, – погрозил шумовкой Бубульк. – Поэтому они мне рот и заткнули, чтобы я вас сразу не предупредил. Это пограничники. Старик так и говорил: по пограничному уставу, группа людей, не пересёкшая границу, но намеревающаяся это сделать, заслуживают наказания в виде помещения в Смертельную петлю.

– Похоже, ловушка находится где-то здесь, – кивнул Чародей в сторону зелёных скал.

– А пойдёмте через границу, – посмотрел на капитана матрос Бац. – Сабли наголо и рванём с боем.

– Нет, ребята, – решил Чародей. – Пойдём тихо, чтобы ни одна ветка не хрустнула. А там посмотрим по обстоятельствам. Нападут на нас – отобьёмся, а не отобьёмся – отступим.

– Верно, – загалдели матросы, – хоть обстановку будем знать, а то идём неизвестно куда.

– Тогда вперёд, – приказал капитан и первым шагнул к фиолетовой полосе.

Неожиданно за их спинами раздался голос старика Тоя.

– Остановитесь, братья! – призывал он.

Все как один обернулись – разноцветные лужицы были на прежнем месте. А от Малахитовой горы в сопровождении внука Энтота на поляну выходил цел целёхонек старик Той.

11

Как ни в чём не бывало, старик и внук спускались от Малахитовой горы.

– Вот я ему сейчас врежу, – взял на изготовку орудие кухонного производства кок. – Из-за него во мне чуть не наделали столько же дыр, сколько в моей шумовке!

– Подожди, – остановил его капитан, – тут что-то не так.

– Здравствуйте, братья, – подошёл и поклонился Той.

– Представляться не будем, – улыбнулся он, – вы уже знаете о нас, благодаря глюкам.

– Глюкам? – переспросил капитан. – Кто это, волшебники, колдуны?

– Известно лишь, что они защищают границу от внешнего врага и способны принимать чужой облик из текучих или сыпучих материалов.

– Кто даст гарантию, что вы тоже не глюки?

– А брат в поварском колпаке, – указал старик на кока. – Пусть стукнет меня своей оружью – я не рассыплюсь.

Бубульк подошёл к старику и взял его за руку.

– Тёплая, – заметил он, – вроде бы не вода и не песок. Слышно, как пульс бьётся.

Чародей задумался.

– Ну, а если тут иная хитрость?

– Никакого обмана, брат Чародей, – вступил в разговор Энтот. – Узнав о пленном штурмане и услышав его рассказ о бригантине и пиратах, мы тотчас поспешили к границе, полагая, что вы вскоре отправитесь на поиски товарища.

– Не знаю, верить вам или нет, – в сомнении оглядел их капитан. – Те двое, – кивнул он на разноцветные лужицы, – тоже казались искренними.

– Так и есть, – невозмутимо подтвердил старик. – Глюки говорят и делают только то, что могли бы сказать или сделать те, кого они изображают. А стоит раскрыть их секрет, они мгновенно исчезают. Но всё же, они очень опасны и сражаются так, как сражались бы скопированные ими прототипы.

– Да, нам от них теперь житья не будет, – расстроился Бубульк. – Кому верить?

– Глюки действуют лишь с внешней стороны гра– ницы, – успокоил Той. – Перейдите границу и вы станете для них недосягаемы.

– Но тогда появятся амазонки, – напомнил капитан.

– Верно, – кивнул старик. – Поэтому в царство Тесеи надо идти сквозь Малахитовую гору.

И он повёл капитана к зелёным скалам, среди которых зиял обрамлённый двумя малахитовыми колоннами вход в подземелье.

12

Подземелье Малахитовой горы оказалось не совсем обычным. Со стен, потолка и пола исходил рассеянный фиолетовый свет. Из-за этого окружающее представлялось мертвенным, словно на том свете.

«Лучшего места для засады не найти», – с тоской оглянулся капитан и в два прыжка нагнал шедшего впереди старика.

– Кто придумал это мерзкое освещение? – спросил он.

– Никто, – отозвался Той. – Оно было всегда, сколько существует лабиринт. Поговаривают, что это волшебство.

– Вы слышали о Смертельной петле?

Той замедлил шаг.

– Мы приближаемся к её порогу, – ответил он и, увидев озабоченное лицо Чародея, улыбнулся.

– Мы приближаемся к её порогу, – повторил старик, – но переступать его не станем.

– Этот лабиринт, – охотно взялся он за объяснение, – создан, как часть защитной системы острова. Подземный ход только кажется брешью, через которую можно беспрепятственно проникнуть в долину. На самом деле – это от начала до конца огромная западня. Никто из тех, кого глюки заманили во чрево Малахитовой горы, не миновал Смертельной петли.

Услышав это, кок принялся внимательно смотреть под ноги, чтобы – не дай бог, не провалиться в какой-нибудь потайной люк.

– Как она выглядит? – поинтересовался капитан.

Старик указал на показавшуюся впереди развилку.

– Вот полюбуйтесь сами.

Под прямым углом друг к другу в стороны расходились две совершенно одинаковые галереи.

– Какую бы вы выбрали? – хитро прищурился Той.

– Логичнее было бы пойти по левой, – прикинул Чародей. – Ведь Малахитовая гора уходит вправо, а слева остаётся открытое пространство.

– На это и рассчитано, – усмехнулся старик.

– А может, разделиться на две группы? – предложил матрос Бац. – Кто не попадёт в ловушку, тот вернётся, выручит остальных и накостыляет кому положено, – посмотрел он недвусмысленно на проводников.

– Рекомендую послушать деда и пойти направо, – вмешался в дискуссию Энтот. – Петля потому и называется смертельной, что ещё никто из неё не вернулся.

– Малыш говорит сущую правду, – кивнул Той. – Мы посылали одну экспедицию, ей на помощь другую – и всё напрасно. Только люди пропали.

– Поворачивай, – решился капитан, и отряд последовал за ним по правой галерее.

На пути им повстречались ещё две развилки, которые они успешно миновали, уходя каждый раз направо. Закончилось подземелье крохотной пещерой.

Чародей выглянул наружу и отшатнулся. Под ногами разверзлась пропасть. На дне её несла полные воды быстрая река. Слева, ограждённый со стороны моря крепостной стеной, раскинулся величественный город. Справа уходила вдаль выжженная солнцем долина, окружённая со всех сторон высокими горами. Где-то там, питаясь ручейками тающих ледников, и начинала свой разбег река Леда. Такое название она получила за свои ледяные воды. Леда бежала у подножия скал, отделяя долину от горной гряды, омывала город и исчезала в бурном водопаде.

– Как же мы спустимся? – заволновался кок.

Старик отвернулся и вперил взор в лежавшую на полу небольшую квадратную плиту. Плита под его взглядом неожиданно вздрогнула и, оторвавшись от земли, повисла высоко в воздухе.

13

Под повисшей в воздухе плитой обнаружилось квадратное отверстие подземного лаза.

– Как вы это делаете? – подпрыгнул поражённый Бубульк.

– Когда в эту пещеру вошёл мой далёкий пращур, – начал издалека старик, – камень уже висел в воздухе. Не одно поколение моих предков пыталось разгадать его тайну, и только отец моего деда научился им управлять.

– Но как?

– Мысленно, – постучал себя пальцем по лбу Той. – Представь, что он – живое существо. Обратись к нему с искренней любовью и попроси опуститься на землю.

Бубульк наморщил лоб и напрягся. По лицу его было видно, как он старается любить. Но камень не шелохнулся.

– Брось, – хлопнул кока по плечу капитан. – Нет времени, надо штурмана выручать.

Старик, а за ним и все остальные снова спустились под землю. Последним в квадратный лаз шагнул Энтот, который и вернул плиту на прежнее место.

Высеченные в горной породе полустёртые ступени, закручиваясь винтом, вели на немыслимую глубину. Там подземелье пролегало под рекой Ледой и уходило в долину.

Спуск был столь длительным, а лестница настолько крутой, что у Бубулька закружилась голова. Покачнувшись, кок стал валиться навзничь.

– Полундра, – выдохнул он и, совсем обессилев, нечаянно сел на любимую шумовку.

Никелированная ложка для снятия шума с варева была сделана на совесть и без труда выдержала вес хозяина. Мало того, едва кок оторвал от ступеней ноги, шумовка, словно санки с ледяной горы, легко заскользила вниз. Высекая из камня снопы искр, Бубульк мгновенно набрал невероятную скорость и сбил с ног шедшего перед ним Баца. К несчастью кока, свалившийся на него коротышка не придумал ничего лучшего, как ухватить его за нос. С дикими воплями кок с матросом разбросали всю остальную команду по стенам и унеслись по лестнице.

– А-а-а! – доносилось снизу всё тише и тише.

– Что это было? – схватились за ружья поверженные матросы. – Неужели амазонки?

– Кричат похоже, – почесал ушибленный бок старик Той.

К ним спустился Энтот.

– Да это ваш кок сорвался, – внёс он ясность. – Сел на свою железку, и только дым пошёл.

Чародей объявил перекличку. Не хватало двоих.

– Ну, если и Бац с ним, то дело табак, – заключил матрос Табачок.

Ни слова больше не говоря, отряд поспешил вниз. Кружили долго. Лестница закончилась крошечным помещением. В одном его углу сидел Бубульк, в другом – Бац. Даже при скудном освещении подземелья на одном ухе коротышки были видны следы мелких хищных зубов. Кроме того, лоб Баца приобрёл синеватый оттенок, на фоне которого белело множество мелких белых кружочков. В целом картина очень и очень напоминала отпечаток камбузной шумовки. Чародей посмотрел на кока. В руке Бубулька победоносно блистало никелированное орудие. А вот его распухший нос больше походил на хорошо вызревшую сливу.

– Вылитые глюки, – заметил Энтот.

Капитан осуждающе покачал головой.

– Как здоровье? – поинтересовался он у драчунов.

В ответ из обоих углов раздалось жалобное кряхтение.

14

Новое подземелье встретило моряков сыростью. С потолка капало. Где-то над ними шумели быстрые воды Леды.

– Сейчас станет суше, – пообещал старик Той.

Миновав реку, они пошли по широкой галерее. Тут было намного светлее, чем в недрах Малахитовой горы. В потолке имелись многочисленные отверстия, через которые проникал самый настоящий дневной свет. Между тем, над ними висело, по меньшей мере, метров пять каменного грунта.

– Электричество? – показал на отверстия капитан.

– Нам это не под силу, – вздохнул старик. – Даже если перекрыть Леду и построить плотину для гидроэлектро– станции[23], у нас нет ни турбин, ни генераторов.

– А для чего вам трибуны и генералы? – вклинился в разговор коротышка Бац, который в школе постоянно прогуливал уроки физики и о гидроэлектростанциях, конечно, ничегошеньки не знал.

– Не трибуны, а турбины, – пояснил Чародей. – Их крутит падающая вода. Турбины вращают генераторы, а не генералов, и те вырабатывают электричество.

– Ага, – ничего не понял Бац и потрогал укушенное ухо, – генералов, выдающих электричество, у вас нет. Откуда тогда свет? Опять фиолетовые штучки?

Старик Той не знал, то ли ему смеяться над безграмотностью матроса, то ли обижаться на его недоверие.

– Освещение устроили ещё наши деды и прадеды, – грустно улыбнулся он.

– Система зеркал, – догадался Чародей. – Одно зеркало с поверхности земли передаёт свет другому, то – третьему и так далее до самого низа.

– Верно, – подтвердил Той. – Только мы разработали оптическую систему из шлифованных кусков горного хрусталя[24].

– А ночью как же? – не сдавался Бац. – Ночью ведь солнце не светит, значит, и тут темно.

– Ночью гнилушки дорогу указывают, – кивнул старик на вырезанные в стенах полочки, на которых лежали куски трухлявого дерева.

Неожиданно все почувствовали запах рыбы.

– Выходит, мы вернулись к океану? – насторожился капитан.

– Да нет же, – поспешили успокоить его проводники. – Это хранилища.

Через десяток метров в стене обнаружился проём, закрытый вытесанной из камня дверью. Коротышка Бац побежал вперёд и насчитал ещё шесть подобных дверей.

– Для рыбы, для дичи, для черепаховых яиц, для фруктов, для овощей, для зерна и сливочного масла, – перечислил Той.

Матросы отодвинули первую каменную дверь, и перед их взорами предстало огромное помещение, заставленное бамбуковыми этажерками. На них грудами лежали самые разнообразные обитатели океана.

– Смотрите, макрель, – показал Бубульк на рыбу, похожую на веретено. – Её можно в тесте запечь – пальчики оближешь. А вот салака, – ткнул он шумовкой в другую. – Очень хороша, если её тушить с морковью и подать к столу с отварным картофелем.

Далее лежали грудой кальмары.

– Из кальмаров, – причмокнул кок, – и белокочанной капусты получаются восхитительные оладьи.

При этом он задорно подмигнул Энтоту, который смотрел на него во все глаза. Малыш почесал затылок и вдруг обиделся, невесть отчего решив, что заезжий кок надсмехается над кулинарными способностями островитян.

– А вы морскую лисицу едали? – спросил он с вызовом и похлопал по боку пятиметровой рыбины с громадным хвостом.

– Но это же акула! – удивился Бубульк.

– А раков, варенных в квасе? – спрашивал Энтот, явно стараясь поразить гостя.

– Ха, – надулся тогда кок. – А вы Копенгагенский салат на атлантической осетрине пробовали?

– Нет, – невозмутимо парировал малыш. – Зато вы не знаете, что такое отварной лещ с изюмом и пряниками.

– Ставлю против вашего леща воздушный пирог по-милански из филе зубатки.

– А вот ещё форель, – не сдавался Энтот.

Спору их не было видно конца, и капитан Чародей отошёл со стариком в сторонку.

– Несколько раз в год мы устраиваем рыболовные дни, – принялся рассказывать Той. – Все мужчины острова выходят в океан на промысел.

– Зачем же так много припасов?

– Половина их, как и провиант в других кладовых, предназначен для амазонок.

– То есть как?! – поразился капитан. – Они объявили вас вне закона, а вы их кормите?

– Мы же их любим, – напомнил Той. – А кроме того, мужчины не хотят враждовать. Амазонки не мешают нам жить в долине по нашим законам. К тому же, они охраняют остров от нашествия врагов и присматривают за плантациями, с которых мы тоже кормимся. Ведь в долине ничего не растёт, там сплошной камень и песок.

Постояв у двери рыбной кладовой, матросы порядком продрогли.

– Почему так холодно? – недоумевал Бац. – Над нами жара несусветная, а тут, как в айсберге.

– А вот, – показал Энтот на пол. – Под нами два метра льда. А ещё стены льдинами обложены.

– Не может быть?! – не поверил Бубульк и шагнул вглубь холодильника.

Нога его тотчас поехала на скользком льду, и он сходу врезался в ближайшую этажерку. Бамбуковая конструкция зашаталась, и на кока свалилась груда морской капусты, а на колпак упал увесистый осьминог.

– Но позвольте, – возмутился Бубульк из-под осьминога, – откуда в тропиках лёд?

– С вершины Малахитовой горы, – пояснил Энтот, помогая коку подняться. – Там за облаками на горных пиках, окружающих долину, лежат огромные ледники.

Там круглый год зима, оттуда в Леду стекают холодные ручьи. Но для кладовых мы пилим лёд только на Зелёной горе, она ближе других.

15

Миновав кладовые, они попали в круглую залу, из которой в четыре стороны уходили четыре галереи.

– Настоящий перекрёсток! – воскликнул Чародей. – Только под землёй! Куда теперь?

– Налево – в город, направо – в долину, а прямо – к Лазуритовой горе.

– Где сейчас находится штурман Тополёк?

– Его поместили в башне Порция, что стоит мористей[25] городских ворот.

– Тогда нам налево – в город.

Но старик Той недовольно покачал головой.

– Весь город опутан сетью тайных лабиринтов, – как всегда издали начал он. – Подземные пути ведут в храмы, в дома, в крепостные башни, даже в колодцы с питьевой водой. Мы знаем об амазонках всё. Мы слушаем их разговоры в саду, за обедом, во время заседаний, на посту, да где угодно. Мы слышим каждое их слово, каждый вздох. Но в башню Порция для нас хода нет. Ни одна наша пила, ни одно наше долото не берёт в тех местах камень, настолько он прочен. Проникнуть в таинственную башню можно только с улицы или с крепостной стены. Но там повсюду караулы. Ты, брат Чародей, и шагу не сделаешь, чтобы не повстречать амазонок.

– Выходит, дело совсем табак, – уныло заключил матрос Табачок.

– А давайте возьмём башню боем, – предложил коротышка Бац.

– Самый верный способ остаться незамеченным, не выходить из подземелья вовсе, – не обращая на них внимания, вёл старик дальше. – А если уж есть такая необходимость, то лучшей маскировки, чем платье моей старухи Марции, вам не найти.

– Как это? – не поняли матросы.

– Переоденьтесь в старух, – пояснил Той. – Все наши старухи – это амазонки на пенсии. Многие из них остаются прислуживать в городе. Другие отправляются в долину и обзаводятся мужьями. Никто их не преследует, ведь и нынешние амазонки рано или поздно состарятся и уйдут в отставку.

Доводы старика были убедительны, и отряд свернул направо в долину. А вскоре капитан и вся команда не могли сдержать своего восхищения. Если раньше стены подземелья были тёмно-зелёного цвета, то теперь они стали небесными с изумительными разводами.

– Это залежи бирюзы, – погладил стену старик, – обработку мы делали вручную.

– Бесподобно, – признался Чародей.

– Мы мастера каменных дел, – с гордостью сообщил Той. – Испокон веку пилим, режем, сверлим, граним и шлифуем.

– При таком классе, в кухонном деле вас бы запросто взяли шеф-коком на какой-нибудь лайнер, – заметил Бубульк. – Это же сколько земли пришлось перекопать.

– Земли тут маловато, в основном залежи полудрагоценных пород камня: малахита, яшмы, мрамора, лазурита, аметиста, нефрита, жадеита, сердолика, оникса, родонита… Вся долина состоит из них.

Старика Тоя окружили матросы.

– В самом городе вокруг усадьб имеется насыпная земля, – продолжал он, – на которой высажены сады. Да ещё на склонах гор кое-где растёт лес.

– А куда девался камень, который вы доставали при прокладке подземных галерей?

– Из него построены крепость и город, даже дороги вымощены полудрагоценным камнем.

– Вы не боитесь, что из-за этого на остров нападут грабители?

– Уже пробовали и не один раз, – усмехнулся старик. – Но одних прогнали амазонки, другие бесследно исчезли в Смертельной петле, а третьи бежали в ужасе перед великаном Суиллием.

И Той рассказал морякам о чудовище огромного роста.

16

Штурмана поместили на втором этаже башни Порция. Убранство его спальни составляли: кровать орехового дерева, такой же шкаф, малахитовое бюро и массивный трон вместо кресла. Как и дворцовый, он был целиком отлит из золота. В гостиной за стеной располагался камин из сиреневого аметиста, который при нагревании становился бесцветным, да янтарный стол, выполненный в форме неполной луны.

Внизу за узким зарешеченным окном башни глухо шумела на крутом изгибе река Леда. Фиолетовый мост находился несколько левее – руку протяни. А далеко справа, там, где грохотал водопад, клубилась над рекой водяная пыль.

– Кто таков Порций? – поинтересовался Тополёк, когда следующим утром Ипполита пришла пригласить его на воскресный обед к царице Тесее.

– Первый и последний правитель нашего государства.

– Можно предположить, что именно из-за него мужчины оказались у вас под запретом? – усмехнулся штурман.

– Так и есть, – подтвердила амазонка. – Предания гласят, что кровавый Порций уничтожил почти всех мужчин. Из-за этого и произошло восстание. За оружие взялись женщины.

– И? – вопросительно посмотрел на неё Тополёк.

– И царь бесследно исчез.

– Вот, – показала девушка на трон, – когда Порция не стало, тёмно-красные рубины и кровавые турмалины, украшавшие этот трон, превратились в сапфиры.

Действительно, трон был щедро усыпан необычайно красивыми драгоценными камнями фиолетового цвета. Штурман подошёл поближе, пощупал подлокотники, постучал по спинке. Не верилось ему в чудесное превращение. Вероятно, тут был скрыт какой-то механизм. И точно, на внутренней стороне одной из ножек трона оказался крохотный рычаг, выполненный в виде выпуклого рыбьего глаза. Тронув его, он почувствовал, что рычаг сдвинулся с места, но и только. Далее рыбий глаз наткнулся на невидимое препятствие и застыл, как впаянный. Тогда Тополёк поставил на него ногу и нажал сильней. Раздался скрип, рычаг медленно и неохотно пошёл вниз. Трон задрожал. Наблюдавшая за всем этим Ипполита, заволновалась.

– Не надо беспокоить дух тирана, – наконец, не выдержала она. – Следуйте за мной.

Штурман повиновался.

– Куда мы идём?

– Я покажу вам город, – ответила Ипполита, спускаясь вниз по винтовой лестнице.

Покинув башню, они направились в сторону дворца. На правах невольного, но всё же гостя, штурман спрашивал фиолетовую девушку обо всём, что его интересовало. А интересовала моряка буквально каждая мелочь.

– Что за разноцветные камни у нас под ногами? – удивился Тополёк, едва они ступили на уличную мостовую.

– Яшма.

– Но ведь они все разного цвета. Вот этот почти зелёный, другой – жёлтый, те два – белый с серым, а вон там – коричневый и красно-бурый.

– Ну и что же, – недоуменно посмотрела на него Малая Медведица. – Яшма бывает самых разных цветов и оттенков, это зависит от её месторождения.

17

Во дворце стояла звенящая тишина. Только стража время от времени бряцала оружием. Минуя тронную залу, Ипполита повела гостя далее по длинному коридору. В первом же покое Топольку бросилось в глаза обширное панно из сверкающих самоцветов. Занимало оно всю стену и потолок, на котором, как настоящие, сияли высокие лазурные небеса. Перед штурманом же по зеленовато-голубой волне летел под полными парусами корабль.

– Да это же «Разящая»! – воскликнул он.

– На свете много похожих кораблей, – не согласилась Малая Медведица. – Этой мозаике несколько сот лет. Тогда даже деревьев, из которых построена ваша бригантина, не существовало.

– Лучше полюбуйтесь камнями. Море выложено из аквамаринов. Корпус корабля и мачты янтарные. Паруса составлены из жемчуга. Небо бирюзовое, облака из белоснежного агата. Солнце собрано из рубинов и розовых алмазов…

– Вон там, на капитанском мостике, – указал штурман на человеческую фигурку, наполовину составленную из изумрудов. – Ведь это Чародей в своём зелёном бархатном камзоле.

– Мало ли капитанов так одевается, – не сдавалась девушка.

– А пробоина на второй палубе, которую нам сделал пират, а сломанный штормом рей, – не сдавался штурман. – Наконец, Бубульк…

– Бубульк? – не поняла амазонка.

– Наш кок, – ткнул моряк в едва заметную деталь картины. – Его смыло за борт и вот здесь видно, как боцман Михайло с командой вытягивают его канатом на палубу.

Девушка с фиолетовыми волосами недоумённо пожала плечами и прошла в следующую комнату.

– Кто автор этой мозаики? – нагнал её Тополёк.

– Мужчины, – ответила она нервно, – они только и способны фантазировать.

– Похоже, кто-то из них обладал даром провидения и знал всё заранее, – заключил штурман, останавливаясь перед следующим панно.

На нём была изображена крепостная башня, наверху которой стояли обнявшись двое. Фиолетоволосая амазонка прижимала к своей стальной груди мужчину, очень похожего на штурмана.

– Этого быть не может! – вспыхнула Ипполита, и краска смущения залила её лицо.

18

– А как устроены ваши дома? – спрашивал штурман на обратном пути. – Чем отапливаются?

– Они похожи на наши дворцы. Извольте убедиться сами, – и Малая Медведица открыла дверцу в мраморной стене, что отделяла улицу от зелени садов.

Тополёк шагнул за Ипполитой и оказался среди зарослей мандарина вперемешку с кустами лавра. Шли недолго. Сад закончился, и на салатовой лужайке очам штурмана предстало небольшое прямоугольное здание с двускатной крышей и входом в виде портика с колоннами.

– Знакомьтесь, – улыбнулась амазонка, – это мой дом.

Тополёк ступил на порог и только теперь рассмотрел, что колонны, как и весь портик, покрыты благородным белым опалом.

Внутри стены дома были отделаны дымчатым агатом с прекрасным затейливым золотистым рисунком. Пол устилал сочно-зелёный малахит. А потолок…

– Матерь Божья, – Тополёк даже зажмурился.

Потолок состоял из прозрачных розовато-лиловых квадратов, от которых исходил восхитительно нежный свет.

– Что это? – обомлел штурман.

– Топазы, – пояснила амазонка. – Для большего эффекта, камни закреплены на листах полированной платины.

Посреди залы на массивных янтарных ногах покоилась плита из чистого серебра, служившая, по всей видимости, столом. И только стулья красного дерева выбивались из этого ювелирного великолепия, но и они были щедро инкрустированы золотом и самоцветами.

– К чему вся эта роскошь? – удивился штурман. – Дешевле было вытесать стол из обычного камня.

Но амазонка с ним не согласилась.

– Обработка твёрдого камня отняла бы уйму времени и сил. Золото же с серебром мягкие и легко плавятся. Украшения и столовые приборы из них не ржавеют. К тому же, золото омолаживает, а серебро убивает микробы. Для оружия эти металлы совершенно не годятся. Между тем, и золота, и серебра у нас в большом избытке, а вот железа для мечей и доспехов совсем мало.

Усадив Тополька на один из стульев, Малая Медведица хлопнула в ладоши.

– Время обеда, – пояснила она, когда в помещение бесшумно вошло несколько старух.

В считанные секунды на столе перед штурманом появились три тарелки, три ложки, четыре вилки и столько же ножей.

– Это всё мне? – недоуменно посмотрел он на хозяйку.

– Позвольте, позвольте, – всмотрелась в его растерянное лицо Ипполита. – А знаете ли вы правила застольного этикета?

– Нет, – честно признался моряк.

– Что же вы будете делать в воскресенье на приёме у Тесеи? Вас засмеют.

Штурман только руками развёл. Задумавшись на мгновение, Малая Медведица гордо вздёрнула голову.

– Ну, вот что, – объявила она, – раз вы поручены мне, то вам придётся сейчас же всему научиться.

– Я готов, – радостно заулыбался Тополёк.

19

Когда перед штурманом поставили тарелку дымящегося черепахового супа, Ипполита взялась за обучение.

– Первым делом, – показала она на блюдо с нарезанным хлебом, – переложите один ломоть на блюдечко, что стоит от вас слева.

Тополёк взял хлеб и, тотчас забыв о блюдечке, по привычке хотел откусить от него добрый кусок. Увидев это, амазонка замахала руками.

– Ни в коем случае! – в таком страхе воскликнула она, что штурман невольно замер. – Хлеб надо отламывать на блюдечке и малыми долями класть в рот.

– А суп уже можно есть? – покосился на неё моряк.

– Можно, но только набирайте половину ложки.

Штурман зачерпнул самую чуточку, положил в рот кусочек хлеба и приуныл. Никакого удовольствия. Нечто проскочило между зубов и всё, он даже распробовать не успел.

Глядя на его кислую физиономию, Ипполита лишь иронично покачала головой.

– Всё потому, – заметила она, – что вы, как голодный гусь, глотаете пищу целиком. Не спешите! Попробуйте её тщательно разжевать.

Тополёк попробовал и удивился. Вначале у хлеба с супом был один вкус. Но стоило ему пожевать чуть дольше, и появился второй вкус. Потом стал возникать третий. Но тут штурман увлёкся и, сам того не желая, проглотил эту странную смесь.

– Необычные ощущения, – признался он, – но так на еду потребуется очень много времени?

– Берегущие своё здоровье люди не торопятся, – заметила ему Малая Медведица. – К тому же, кушая не спеша, можно в паузах вести беседу. Тогда, как тем, кто торопится за едой, разговаривать просто небезопасно. Можно поперхнуться и…

Тополёк согласно кивнул, мол, знаем-знаем, что это за «и». Нас тоже дружески били по спине, спасая от зловредной крошки.

Спустя некоторое время произошла перемена блюд. Пустую суповую тарелку убрали, а на её место поставили широкое блюдо с куском шипящего мяса и горкой белоснежного риса в золотистой подливе.

– Теперь, – наставляла Ипполита, – возьмите в левую руку вилку, а в правую – нож.

– Какие по счёту? – спросил штурман, у которого слева от тарелки лежало три вилки, а справа – три ножа.

– Берите те, которые ближе к тарелке.

– Только не вздумайте вначале нарезать мясо, а потом перекладывать вилку в правую руку и есть, – предупредила она, увидев, что штурман задумался, не зная как подступиться ко второму блюду.

Для левой руки вилка оказалась невероятно сложным орудием. Она норовила попасть штурману то в ухо, то в нос. Основательно перемазав физиономию золотистой подливой, Тополёк, в конце концов, одолел второе блюдо.

– Что это? – кивнул он на стоящий справа от него фужер с прозрачной жидкостью.

– Обычная вода, – пояснила Малая Медведица, – а рядом бокалы для других напитков. Какой сок желаете испробовать? – заглянула она гостю в глаза. – А может, вам подать молочный коктейль, компот или лёгкого игристого вина?

– Слаще хорошей пресной воды нет ничего на свете, – улыбнулся моряк.

Он отложил нож с вилкой на салфетку и взялся было за фужер.

– Немедленно уберите, – шепнула амазонка, – нож с вилкой можно класть только на край тарелки, чтобы их ручки опирались на скатерть. Или положите их крест-накрест на тарелку. Если вы намереваетесь есть далее, то нож кладут острием влево, а вилку – выпуклой частью вверх.

– А если нет?

– Тогда нож и вилку кладут на тарелку параллельно друг другу ручками вправо. А вилку ещё и выпуклостью вниз.

Тополёк так и сделал.

– Ну и правильно, – одобрила амазонка, – сейчас подадут рыбу, а для неё потребуется другой прибор. Это следующий от тарелки нож с вилкой.

Услышав о рыбе, измученный застольным этикетом штурман едва не подавился.

– Кстати, – протянула Ипполита полотняную салфетку. – Сложите её вдвое и накройте колени.

Обречённо вздохнув, Тополёк повиновался.

– Имейте в виду, – продолжала просвещать его амазонка, – что на званом обеде у вас за спиной будет постоянно стоять прислуга, готовая исполнить любую вашу просьбу. Между тем, вы и сами вправе брать себе от того или иного блюда. Помните: из общих блюд, будь то заливное, салаты или соусы, накладывают специальными вилками и ложками, которые всегда в них кладутся.

– Ну, а третьи нож и вилка для чего? – спросил Тополёк, отдуваясь после рыбы.

– Они как раз и предназначены для холодных закусок, – улыбнулась Ипполита и к великому облегчению гостя, добавила: – Но этот пункт мы пройдём лишь теоретически.

– Маленький нож, что лежит слева от блюдца с вашим хлебом, нужен для масла, – пояснила она. – А лежащая справа вилка для пирога, бисквита или торта. Десертная и чайная ложки, которые расположены перед вашей тарелкой параллельно краю стола, соответственно, необходимы для десерта и чая. Бывает ещё, но это редко, что специальный ножичек и вилку подают к фруктам.

– Есть их тоже надо как-то по-особому? – решил было пошутить Тополёк.

– А как же, – вполне серьёзно кивнула Ипполита. – Например, яблоко и грушу очищают от кожуры, удаляют сердцевину, разрезают на четыре или восемь частей и едят руками. Персики надрезают до косточки и разламывают. Клубнику и землянику под сахаром едят чайной ложечкой, а черешню, вишню и виноград кладут в рот по ягодке.

– А мандарины? – вспомнил штурман плантации.

– Мандарины – руками: очищаете от кожуры и едите дольками. А вот с апельсином целая история. Сперва кладёте его на тарелку, затем надрезаете кожуру сверху вниз в нескольких местах и уж потом делите на дольки…

Учебное застолье в доме Малой Медведицы длилось более двух часов. К концу трапезы штурман знал немало о том, как следует себя вести на великосветском обеде.

– В жизни бы не додумался до таких тонкостей, – признался он. – Как бы не опростоволоситься на приёме у вашей царицы.

– Ничего, – успокоила его амазонка, – ещё немного потренируетесь, и будет полный порядок. Главное – следите за вилкой в левой руке.

20

– Уважаемая Тесея, – вошла в покои царицы Малая Медведица. – Дело чрезвычайной важности.

– Докладывай!

Амазонка выложила на стол книгу.

– Что это? – заинтересовалась царица.

– Неопровержимая улика.

Малая Медведица раскрыла книгу на семнадцатой странице. Там стоял экслибрис[26], в середине которого была изображена бригантина «Разящая» под полными парусами. Сбоку шла надпись: «Библиотека капитана Чародея».

– Заговор?! – всколыхнулась Тесея.

– Так и есть, но тише. Нашего гостя хотят похитить.

Ипполита выложила перед ней листы бумаги, испещрённые цифрами.

– Математика?! – удивилась та.

– Верно, – подтвердила амазонка. – Уравнения с одним неизвестным. Всё это передала штурману какая-то старуха.

Сказала, что хочет выяснить, насколько мозг мужчины отличается от мозга женщины.

– Схватить! – сурово сдвинула брови Тесея. – Допросить!

– Поздно, – развела руками амазонка. – Старуха исчезла, словно под землю провалилась. Подозреваю, что тут не обошлось без наших «друзей» из долины.

– Опять эти звери! – рыкнула Тесея.

– Тише, ваше высочество, – напомнила амазонка, – нас могут услышать.

Склонившись к её уху, Малая Медведица принялась о чём-то долго шептать.

– Да?! – округлила глаза царица и придвинула уравнения.

Первое выглядело так: «248 – (18+х) = 8».

– Икс будет равен… – тут Тесея задумалась на миг и выдала точный ответ: – 222.

– Не совсем так, – не согласилась Ипполита.

Перевернув страницы книги, воительница нашла нужную.

– Это уравнение обозначает слово «дорогой», – пояснила она. – А всё остальные по порядку надо понимать так: «Дорогой друг, будь готов сегодня в полночь. Твой капитан».

– Как же это? – удивилась царица.

– Смотрите, – показала девушка, – например, в первом уравнении 248 обозначает страницу в этой книге. 18 – номер строки, а 8 – номер слова в строке.

– Ах, ты! – покачала царственной головой Тесея. – Действительно заговор. Что мы можем предпринять?

Малая Медведица вновь склонилась к уху царицы. По мере того, как она говорила, лицо царственной старухи прояснялось всё больше. Наконец, она улыбнулась и даже хихикнула от удовольствия.

– Отлично, – сказала Тесея, – так и сделайте. И мы ещё посмотрим, насколько мозг мужчины отличается от женского.

19

Город спал безмятежным сном. Лишь тени часовых маячили на крепостных башнях, да караулы едва слышно бряцали доспехами на пустынных улицах. Ворота Центральной башни охраняла одна-единственная стражница. Силой своей она превосходила трёх воинов. А двуручный меч могучей амазонки отличался от прочих неимоверной длиной. Выполнен он был из необычного фиолетового металла, который с лёгкостью разрезал и железо, и камень. Поэтому стражница не боялась ни пешего, ни конного противника. А подземных мужичков из долины эта бабища и за врагов не считала.

Стояла амазонка вблизи искрящегося фиолетового моста, опиралась на свой всёсокрушающий меч и чутко вслушивалась и всматривалась окрест. Тишина на земле воцарилась такая, что, казалось, слышно, как звёзды падают с небес. Залитый золотистым светом полуночной луны город лежал, словно на ладони. Ничто не беспокоило стражницу. Но опасность уже подкралась на мягких лапах. В двадцати метрах от неё в густой тени крепостной стены застыла странная фигура чёрного человека.

Неизвестный уподобился отражению амазонки. Она поворачивала голову, и он поворачивал. Она вздыхала и он тоже. Она переступала с ноги на ногу, и он делал также. Он подстраивался под неё, миг за мигом связываясь с нею тысячами невидимых ниточек. Постепенно он становился ею, он начинал думать как она и в то же время смотрел на неё, как удав смотрит на кролика…

– Кто же это такой? – прошептал Шурка.

Лера, который стоял со скрещёнными на груди руками, открыл глаза и увидел перед собой бледное от волнения лицо друга.

– Если бы ты мог видеть в темноте, как кошка, – заметил он, – то сразу бы узнал в чёрном человеке капитана бригантины «Разящей». Недаром его прозвали Чародеем.

Сказав это, Лера вновь закрыл глаза…

Далее стало происходить нечто невероятное. Чародей осторожно подпёр ладонью щёку, и амазонка, сама того не желая, подпёрла ладонью щёку. Он сладко зевнул и она тоже. Он сонно прикрыл один глаз, и она прикрыла. Проделав это и убедившись, что уже не он за ней, а она за ним следует, капитан закрыл второй глаз.

Могучая стражница не могла понять, что происходит. Тело её налилось свинцом, глаза слипались, а мозг стремительно погружался в пучину сна. Она хотела потереть лицо, но руки не слушались, словно были чужими. Она хотела открыть глаза, но и глаза не поддались. Она хотела ужаснуться своему положению и… уснула. Стояла, опёршись на двуручный меч, и спала мертвецким сном.

20

Усыпив великаншу, Чародей сунул ей в руки большую суковатую палку, а сам вооружился двуручным мечом.

План капитана был прост. Зная, что на земле башню Порция усиленно охраняют, а под землёй к ней нет ни единого хода, он решил пробраться к Топольку по крепостной стене. Для этого Чародей и загипнотизировал могучую амазонку. Теперь осталось обезвредить таким же образом часовых на двух башнях, сбить запоры с покоев, где томится штурман, и провести его тем же путём назад в подземелье. На всякий пожарный случай капитан прихватил моток верёвки. Если стража проснётся, поднимется шум и придётся бежать, они с Топольком спустятся по верёвке на ту сторону крепостной стены.

Бесшумно ступая, Чародей достиг верхней площадки башни и, не выходя на неё, вперил взгляд в стоящую там стражницу. Прошла минута, прошло пять минут. Как ни странно, амазонка на башне никак не реагировала на его чары. Чувствуя подвох, капитан приблизился вплотную и прислушался. Латница не дышала.

Тогда он поднял забрало её шлема и увидел… пустоту. Перед ним было самое настоящее пугало, только не соломенное, а железное. В тот же миг доспехи со страшным грохотом опрокинулись на каменный пол. «Обманули дурачка на четыре кулачка», – успел подумать капитан. В следующее мгновение слева и справа к нему по крепостной стене ринулись два отряда воительниц. Чародей отпрянул, но и сзади была засада. По лестнице взбегал третий отряд, впереди которого грозно размахивала суковатой палкой великанша с заспанным лицом.

– Вот он, голубчик! – прорычала она и ударила капитана.

Чародей подставил меч, и разрубленная дубина разлетелась надвое. В бой тотчас вступила следующая амазонка, но и её коротенький меч, скрестившись с фиолетовым клинком, развалился.

– Меч-кладенец! – закричала она в ужасе.

На миг амазонки застыли. А увидев, что Чародей принялся крутить двуручным оружием над головой, и вовсе попятились.

– Попались! – взвыл тогда зловеще капитан, рассчитывая напугать их ещё сильнее. – Теперь не уйдёте!

Неожиданно кто-то завизжал, и амазонки, спотыкаясь на ступенях, ринулись вниз.

– Сеть! – верещали они. – Давайте сеть! В руках варвара – всё сокрушающий меч!

Недолго думая, капитан поспешил следом и вскоре снова оказался у городских ворот. Увидев, что противник не отстаёт, латницы бросились врассыпную. Момент был самый благоприятный, чтобы незаметно исчезнуть. Чародей отступил к тайному входу в подземелье и с огорчением обнаружил, что отверстие закрыто тяжеленной гранитной глыбой.

– И тут перехитрили, – чертыхнулся он.

Между тем, с башни спускались два других отряда амазонок. Капитану оставалось одно – пересечь фиолетовый мост и скрыться в ночном лесу. И он бросился в спасительную темноту. Но едва ступил на искрящуюся брусчатку моста, как нога его провалилась в пустоту. Не успев изумиться, Чародей по инерции сделал ещё один шаг и полетел в бурлящие воды Леды.

21

Кувыркнувшись с высокого обрыва, Чародей упал в реку. Тяжёлый двуручный меч тотчас потащил на дно, и капитан без сожаления его бросил. Обременённый намокшей одеждой, он с трудом вынырнул и попытался добраться до суши. Куда там! Течение оказалось таким быстрым, что не прошло и двух минут, как его вынесло к водопаду. «Вот она, смерть!» – решил Чародей, услышав грохот падающей воды. Пропасть стремительно приближалась. Его подбросило пенным буруном, и за белеющей полосой воды он увидел чёрный провал.

– Спаси и сохрани, – только и успел шепнуть капитан.

В тот же миг кто-то могучий схватил его за полу кителя. Чародей в страхе оглянулся и никого не увидел. Тогда он протянул руку и обнаружил скрытую под водой корягу. Китель, между тем, трещал и едва удерживал хозяина. Капитану ничего не оставалось, как забраться на спасительное древо и молиться, чтобы его не сорвало с места и не унесло в пропасть.

Осмотревшись, Чародей понял, что коряга – не спасение, а лишь передышка перед падением. До ближайшего берега было не меньше полусотни метров. Вода же вокруг кипела, с такой скоростью её влекло в бездну. Преодолеть безумный поток не смог бы даже дельфин. Капитан не ведал, сколь высок водопад и потому решил спуститься на его струях вниз. Накрепко привязав конец верёвки к коряге, он бросил моток в бушующее чрево водопада. Натянул на голову китель, чтобы не задохнуться, и заскользил по верёвке.

Взбесившаяся река била его по голове и плечам, вертела и швыряла во все стороны, пытаясь сбросить в океан. Силы были неравными. У Леды – целая вечность. У Чародея – несколько мучительных минут. Внезапно напор воды ослаб, и он оказался под водопадом. В следующее мгновение ноги капитана коснулись земли.

– Не может быть! – едва не закричал он, страшась отпустить верёвку.

Чародей стоял на крохотном каменном выступе. В скале перед ним мерцала едва видимым фиолетовым светом внушительных размеров нора. Только вступив в неё, капитан понял, что спасён. Тут было так же сухо, как в подземелье Малахитовой горы. Шум водопада стал тише. Судя по направлению, подземный ход вёл назад к городу. Но точно определить капитан не мог. Освещёнными оказались только несколько метров перед ним, далее зияла тьма. Он сделал шаг, второй и неожиданно стены, потолок и даже пол вспыхнули фиолетовым сиянием. Он пошёл дальше, и по мере его движения начинали светиться всё новые и новые участки подземелья.

– Автоматика, – решил Чародей.

Он обернулся и вздрогнул: позади вновь была непроглядная тьма. Капитан пошёл совсем медленно, опасаясь подвоха и новых ловушек. Вдруг вдалеке загорелся и двинулся навстречу фиолетовый огонёк. Прятаться было некуда. Оставалось одно – стоять в центре светового пятна и ждать. Положив руку на рукоять сабли, Чародей приготовился отразить нападение врага. Ни шагов, ни ещё каких-либо звуков в подземелье слышно не было. Быть может, их перекрывал шум водопада. Огонёк, между тем, стремительно приближался. Вскоре капитан понял, что это и не огонь вовсе, а нечто похожее на крохотное яркое фиолетовое облачко. Облачко сделало глазки и подмигнуло. «Привидение», – отпрянул капитан.

22

Облачко подлетело, ляпнулось о ближайшую стену и расползлось по ней горящими фиолетовыми буквами.

– Спасите! – прочитал Чародей. – Я есть инопланетный существо.

После этого буквы слились воедино и превратились в симпатичную улыбающуюся мордочку. «Фиолета» – стояла внизу подпись.

– Так вы есть инопланетянка? – от удивления капитан и сам заговорил, как пришелец.

«Есть! Есть!» – вспыхнуло на стене.

– Но чем же я вам, барышня, помогу? – опомнился капитан. – Я ведь и сам в некоторой степени нуждаюсь в помощи.

На стене появилась стрелка. «Там! – нарисовалось под ней. – Выходи за меня!».

Чародей испугался: «Неужто замуж зовёт?». Но тотчас сообразил, что инопланетная гостья пыталась сказать «Иди за мной!» да по незнанию своему исковеркала фразу. А Фиолета тем временем вновь превратилась в облачко и поплыла вперёд, указывая капитану путь.

Подземный ход закончился небольшой сводчатой залой, вырубленной в скале. У одной из стен высился золотой трон, усыпанный тёмно-кровавыми камнями. В центре залы висел скованный цепями толстенный фолиант.

– Книга о здоровой и вкусной пище, – прочитал Чародей на её обложке. – Ну и что?

Фиолета упала на книгу, и перед ним возникло: «Раскрепости! Это есть мой летучий корабелик». Чародей осмотрел массивные замки, замыкающие цепи, и покачал головой.

«Ключи!» – бросилось ему в ноги облачко, и капитан отшатнулся. У его ног распростёрся незамеченный им ранее скелет. Меж осыпавшихся фаланг пальцев лежала увесистая связка ключей.

Подняв связку, Чародей попробовал открыть замки. Увы, ни один из них не поддался. Время покрыло железо бурой коркой ржавчины и напрочь испортило механизмы.

– Сюда бы двуручный меч, – вздохнул Чародей. – От цепей бы одни клочья остались.

– Инструмент нужен, – посмотрел он на Фиолету, – и потяжелее.

– А вот! Вот! И вот! – разлетелось облачко на три слова, каждое из которых мгновенно прилипло к одному из трёх увесистых камней.

– Я их давно видеть, – объяснила она, – на разный случай.

Пока Чародей сбивал каменьями замки, Фиолета от радости места себе не находила.

– Я угодить в плен, – рассказывала, а вернее, расписывала она на стене, – в царствование кровавый Порций.

– Он же жил в незапамятные времена, – заметил капитан, орудуя камнем.

– Так есть верно, – подтвердила Фиолета. – Мой ещё повезло, что фиолетовый продолжительность жизни в сотня раз выше человеческий.

– Это сколько же вы живёте?

Чародей умножил средний возраст человека на сто и присвистнул от удивления.

– Ничего себе, больше