Читать онлайн Холод и яд бесплатно

Пролог

25 мая 2017

Фил сидел на последнем этаже недостройки недалеко от Артёмова дома, бесстрашно болтая ногами в воздухе. Пустырь под ногами порос желтоватой высокой травой, сигаретными пачками и пустыми бутылками – субботники на эту территорию не распространялись. Фил усмехнулся, пятернёй откидывая назад светлые волосы, мокрые, они тяжёлой шапкой давили на и так гудящую голову и неприятно липли к лицу. Майский дождь лил как из ведра, щедро полоща футболку с пятнами грязи и сбитые в кровь костяшки. Под потоком ледяной воды тупая пульсация в руках прекращалась, становилось чуть легче.

Буквально полчаса назад Фил опять подрался со своим главным врагом, Ильёй Муромцевым, и его другом. «Каким, блин, ещё другом? – тут же одёрнул себя. – У таких, как Муромцев, друзей быть не может. Единственную подругу – и ту предал!» Фил вспомнил смазливую морду десятиклассника с хитрым прищуром и выбритыми висками и почувствовал непреодолимое отвращение во всём теле. Он уже толком не мог вспомнить, из-за чего подрался: то ли из-за сигарет, то ли из-за места для отдыха, то ли из-за оскорблений в его сторону. Фил помнил лишь нахлынувшую волну жара, которая словно бы отключила сознание на пару минут. За это время он успел содрать кожу на костяшках, окунуть десятиклассника в землю, раскидать двоих сверстников по сторонам и врезать Илье в солнечное сплетение. Ну и получить рассечение брови и удар ногой в грудь, выбивающий воздух из лёгких.

«Мне капздец!» – Фил судорожно вздохнул, набирая в ладони ледяной воды. Пальцы старательно скользили вокруг костяшек, смывая кровь с кожи и грязь из ран. Быстрым взмахом Фил брезгливо стряхнул тяжёлые капли с пальцев и задрал голову.

Дождь внезапно стал реже и из бесконечного потока воды, бьющего словно из прорвавшейся трубы, превратился в мелкий и неприятно колючий. Однако рваное полотно серо-лиловых туч, кажется, не планировало сдвигаться ни на миллиметр. «Второй заход будет…» – разочарованно вздохнул Фил и, неприязненно передёрнув плечами, коснулся сенсорного экрана часов. С Артёмом они договорились встретиться в шесть. Сейчас же часы показывали 17:45. Фил взъерошил волосы и бессмысленно взглянул на заученные за пять лет городские пейзажи за пустырём, размышляя.

Он уже давно достиг края, и директор не раз намекал, что Филиппу Шаховскому в силу своего характера трудно соблюдать правила лицея и усваивать учебные дисциплины (впрочем, связи между характером и хорошей учёбой Фил в упор не видел). И всё бы ничего, если бы не мать, чуть ли не до истерики мечтающая видеть сына отличником, а то и – боже упаси – доктором наук. «И всё из-за Муромцева! И этой его тусовки идиотской!» – руки сжались в кулаки, и тут же в плечо стрельнула тупая боль. Кажется, один удар всё же лёг не очень удачно.

За спиной что-то оглушительно шлёпнуло по луже, разбрасывая брызги во все стороны, а потом чужая ладонь тяжело опустилась на плечо. Фил, напряжённый до предела, среагировал мгновенно. Пальцы левой руки на автомате обхватили запястье, сдавливая болевые точки и блокируя удар. Правая рефлекторно сжалась в кулак.

– Ау! – завопил над ухом лучший друг. – Ты совсем?! Фил, пусти!

Фил разжал руку и шумно выдохнул:

– Твою мать… Предупреждать надо. Привет, кстати.

Артём мрачно угукнул и присел рядом, тоже свешивая ноги вниз. Он болезненно морщился, медленно массируя запястье. Фил стыдливо молчал. Наконец Артём встряхнул руку и дружелюбно протянул раскрытую ладонь:

– Ты типичный русский богатырь. Сначала бьёшь – потом спрашиваешь! – он усмехнулся потрескавшимися губами; рукопожатие вышло сильным и твёрдым. – Стесняюсь спросить, кого ты собирался так встретить!

Фил устало улыбнулся на беззлобный подкол и медленно поднялся. В ожидании всё тело затекло и просило движения, как будто сегодняшней драки ему было мало. В задумчивости отряхнул промокшие испачканные джинсы, словно бы это имело смысл, и пожал плечами:

– Тут же всякие бичи ходят. Надо быть готовым.

– Ну ты-то у нас всегда-а готов, – хохотнул Артём, бодро подскакивая вслед за Филом.

– Да иди ты, – отмахнулся Фил, пытаясь достать из кармана джинсов потрёпанную влажную пачку недешёвых сигарет.

Сдержанно ругнулся. Пачка промокла почти насквозь, и страшно представить, что стало с сигаретами, без которых Фил себе не представлял этого сумасшедшего дня. В пачке почему-то оказалась одна сигарета. Последняя. Хотя Фил был уверен, что вчера их было гораздо больше. Ковыряясь в коробке в попытке выловить сигарету, он бросил сквозь зубы, чтобы не молчать:

– Как дела?

Артём искоса изучил Фила и не без самодовольства и язвительности приподнял бровь:

– Ну явно лучше, чем у тебя.

В душе всколыхнулась волна раздражения. Фил, выловив полусухую сигарету, с силой смял размокшую пачку и с размаха отправил её в полёт на пустырь. К остальным. Она потонула в сером воздухе на полпути. Зажав сигарету между зубами, Фил огрызнулся:

– Ты по виду понял?

Каре-зелёные глаза Артёма сверкнули ехидством. Друг, откинув назад пятернёй каштановые волосы, озадаченно почесал бровь:

– Что опять? Илья?

Фил коротко кивнул, лихорадочно охлопывая карманы джинсов в поисках зажигалки. Рядом щёлкнуло. Маленький огонёк, такой горячий в холодном влажном воздухе, подрагивал на кулаке Артёма, словно бы из ниоткуда. Фил, закурив, кинул на друга благодарный взгляд:

– Не один. Вчетвером на одного.

– А что случилось-то?

Фил честно пожал плечами и пояснил, что помнит, как за пару минут раскидал четверых и дал дёру, ругая себя самыми смачными словами из своего лексикона. Во взгляде друга мелькнула озадаченность; он на мгновение нахмурился, но потом как ни в чём не бывало улыбнулся:

– А я думал, что русские не сдаются.

Фил криво осклабился:

– А кто сказал, что я сдался? Я взял тактическую паузу.

В воздух вырвалась струйка бледного дыма, тут же потонувшая под мерзкой моросью.

– Чапай думать будет? – продолжал иронизировать Артём, и Фил подумал, что у друга опасно хорошее настроение.

Он честно попытался понять, что за «Чапай» и почему он будет думать, но сознание не подбрасывало никаких знакомых образов. В недоумении Фил обернулся к другу, но тот лишь как-то обречённо, словно привыкнув, что его шуток не понимают, махнул рукой:

– Да забей. Чего надумал-то?

Фил рассеянно посмотрел на тлеющий конец сигареты и предложил поискать более подходящее место для беседы. Тучи наливались тьмой и как будто тяжелели, в любой момент готовые разразиться грозой. Она уже витала в воздухе. Всё живое словно попряталось: тротуары опустели; бродячие собаки, рассекавшие высокую поросль под заброшкой, нырнули в свои подвалы; даже плотный поток машин, характерный для вечера, как будто поредел. Фил шумно втянул свежий предгрозовой воздух и качнул головой. Третий раз за сегодня попасть под бурю не хотелось.

Футболка неприятно липла к телу, холодя кожу до мурашек. С волос раздражающе срывались капли. Пальцы с трудом сгибались-разгибались, утомлённые дракой и зябкостью мая. Даже сигарета не помогала согреться. Пришлось подхватить с рюкзака, валявшегося в более-менее чистом углу, бежевую куртку, рукав которой очень неудачно порвался во время драки. «Мать меня убьёт!» – поморщился, кутаясь в неё, тяжёлую от воды, но хотя бы чуть более тёплую, чем футболка. Артём сочувствующе хлопнул друга по плечу:

– Потерпи. Батя скоро в гаражи уйдёт ковыряться, метнёмся ко мне.

– Да у нас с ним вроде ровно, – буркнул Фил, сбрасывая пепел на кирпичи.

– У вас, – в голосе друга наконец-то скользнула горечь. – А у нас опять контры и недопонимание. Он не одобряет мой выбор идти в дипломатические отношения и политику. Говорит, что туда идут одни…

Артём красноречиво поморщился и махнул рукой. Фил слишком хорошо знал дядю Сашу и с лёгкостью предположил сто и один вариант оскорблений политиков. В воздухе растаяло последнее облачко догорающей сигареты. Фил многозначительно протянул:

– Ну…

– Ну до тебя мне далеко, согласен. У тебя там домик строгого режима.

Переглянулись и хохотнули. Кажется, они с Артёмом достигли абсолютного симбиоза за столько лет дружбы, раз уже начинали, как в кино, договаривать друг за друга фразы. Фил прислушался к себе: это было круто. Гораздо круче, чем побеждать на ринге более сильного соперника или бить морду Илье.

Фил как будто в одну секунду ощутил прилив сил, и внутри вспыхнул огонь, так что сигарета осталась ненужной. Пальцы разжались, и под укоризненный взгляд Артёма окурок дотлевал на лету.

– И не надо на меня так смотреть, – дёрнул плечами Фил. – Горбатого могила исправит, как говорит отец. Всё равно не загорится.

– Я не думал, что ты его в принципе слушаешь, – невозмутимо заметил Артём.

Фил злобно насупился, поддевая носком ботинка битое стекло. С разворота оно полетело с площадки, а Артём неловко замолчал. Да, с отцом у Фила отношения складывались не очень хорошо. Вернее будет сказать: ужасно. Постоянные ссоры, споры, столкновения, которых, наверное, можно было бы избежать, если бы кто-нибудь из них умел уступать. Ни отец, ни Фил не умели. Каждый стоял на своём, готовясь зубами грызть за то, что считал правильным. Даже если ошибался.

Но нельзя было отрицать, что у его отца колоссальный жизненный опыт за плечами и иногда здравые мысли. Об этом Фил сквозь зубы, нахохлившись, как подбитый обиженный воробьишка, и сообщил Артёму. Внутри слабо похрустывал гнев, но тут же осыпался сигаретным пеплом. Сил злиться попросту не было: вся ярость воплотилась в ударах Илье и его приспешникам. О них и напомнил Артём, неловко взъерошив волосы.

Друг, как обычно, хотел докопаться до истины и хладнокровно рассудить, кто виноват, а кто прав.

Фил продолжал не помнить. Кажется, всё началось с оскорбления в его адрес, кажется, от Ильи. Фил, до скрипу пропесоченный взглядом и громогласным голосом директора, вышел из кабинета и тут же наткнулся на Муромцева, отвесившего ядовитый комментарий. Сильно преждевременно.

Впрочем, может, всё началось гораздо раньше.

Фил начал перечислять всё, в чём был грешен Илья и вся банда не-бедных детишек школы, в которую Филу не удалось вписаться. Он говорил о нелегальной покупке сигарет, в упор игнорируя тот факт, что поступает точно так же. Говорил о кражах из китайских магазинов ради забав. О граффити. Говорил о пьянках на нормальных тихих территориях. Об оккупированных спортивных площадках.

Всё было не критично, в общем-то, и не так отвратительно. Если бы не один нюанс, на который у Фила была аллергия: они приставали ко всем, демонстрируя свою силу. Включая младшеклассников, случайно касающихся их, и даже девчонок. Не все, конечно, но многие. Илья до поры до времени тоже казался вполне приличным и раздражал на уровне пафосного самовлюблённого павлина, пока месяц назад Фил не заметил, как Илья и богатенький главарь отморози школы, зажав в углу самую адекватную и умную из одноклассниц, вымогают у неё деньги.

Тогда гнев достиг рубежа и выплеснулся лавиной физических ударов, а не ядовитых слов.

Когда Илья перевёлся в их класс, та одноклассница стала единственной, кто отнёсся к нему миролюбиво и почти дружелюбно. Даже Фил, чего греха таить, не удержался от подтрунивания над новеньким. А Илья повёл себя так омерзительно.

Предательства Фил не понимал.

– Фил, прости, но… Мы занимаемся тем же самым, не?

– Мы – по-другому! – пафосно парировал Фил. – Мы хотя бы мелким сигареты не перепродаём втридорога. Вообще не перепродаём!

– Эти «мелкие» тебя на два года младше, Фил, – весь вид Артёма, начиная со скрещенных рук до издевательски поднятой брови, выражал скептицизм.

Фил лишь фыркнул. Внутри него разгоралось ласковое, согревающее, неудержимое в своей стремительности пламя идей и жажды мести. Порыв ветра заставил шелестеть молодую листву на яблоньках вдоль пустынной дороги. Фил поёжился: мокрая одежда обожгла холодом, как пощёчина матери. И вместо воодушевляющей речи вышли какие-то обрывки идей:

– Здорово было бы навалять Илье. И его п… Пи. Пр, – закутался в куртку, спрятав ладони подмышки и сплюнул: – Лять. Говорить уже разучился. Ну ты понял, – Артём кивнул. Воодушевлённый, Фил продолжил: – Только в одиночку не получится. Банду надо создать. Как у этих.

– Ага, – саркастично поддакнул Артём и принял героическую, забавную в своём пафосе позу и спародировал голос игрового персонажа: – И называться мы будем «Грачи»!

Настала очередь Фила скептически коситься на друга. Он хотел лениво бросить сквозь зубы едкий комментарий, но вышло, как обычно, комично и причудливо:

– Внимание, у кого-то переизбыток конвейерных игр! Срочно нужна новая!

Артём странно тепло усмехнулся и потёр шею, отводя взгляд. Это улыбчивое и полумечтательное состояние не сулило ничего хорошего, и Фил невольно насторожился.

– Не бойся, не я, – Артём подмигнул и развёл руками: – Варька все уши прожужжала. Мне кажется, ещё немного, и она влюбится в Джейкоба.

Фил хотел было ядовито прыснуть, мол, у девчонок свои причуды. Но смолчал, уважая чувства друга. Эта самая незнакомая Варя, как бы ни было Филу противно, была для Артёма подругой особого рода – как сестра. Фил вообще-то сомневался, что с девчонками можно нормально дружить, и подозревал, что Артём попросту влюбился в Варю, но пока ни о поцелуях, ни о прочих вещах речи не шло.

И чем чаще Артём упоминал Варю при Филе, тем сильнее внутри разжигался ядовитый костёр, пожирающий душу и разогревающий желание познакомиться. Кажется, Артём когда-то давно поделил с Варей душу пополам. Слишком уж похожими они были, по описаниям. Но Филу самостоятельно хотелось проверить, так ли Варя хороша.

– Ты думаешь, в банде будет резон? – спросил Артём, вырвав Фила из размышлений.

Фил честно пожал плечами: он ничего не думал. Ему просто хотелось создать банду. Это выглядело бы круто. Небольшую банду, человек так из десяти. Пятнадцати, максимум. Просто единомышленники, сильные, весёлые. Когда он сказал об этом другу, тот крепко задумался, вглядываясь в лиловый мрак вечера. Артём молчал, но это молчание удивительным образом заставляло Фила ощущать себя последним идиотом.

Артём взъерошил волосы и, буркнув, что гроза надвигается, протянул:

– Насколько я знаю, банды что-то всегда делят. Деньги, влияние… А ради чего это всё мы сделаем? Ради драки? – Фил усмехнулся. – Это не забавно, Фил. Это… БРЕД!

– Ну мы можем делить территории, где можно нелегально выпивки купить. Или где самые норм районы хату снимать. Типа… – Фил щёлкнул пальцами. – Раздел сфер влияния.

Артём, уже не стараясь сдерживаться, громко прыснул, качая головой.

– Это абсолютно бредовая идея! Мы в итоге можем влипнуть в дерьмо по самое не могу.

Фил самодовольно улыбнулся. Крупная капля шлёпнулась на нос, заставляя поморщиться и моргнуть. Небо снова грозилось разверзнуться водопадом. Фил покосился на время. Они торчали тут вот уже полчаса.

– Знаю, идея абсолютно бредовая и в моём стиле. Так ты со мной?

– Разумеется! – Артём хлопнул друга по плечу с добродушной усмешкой. А потом обречённо выдохнул: – Только влипну я с тобой в неприятности когда-нибудь.

Фил подхватил рюкзак, небрежно забросив его на одно плечо. Дождь снова начинал расходиться, барабаня по головам, плечам и холодя кожу.

– Не парься, Артемон, я тебя вытащу, – скривился, повышая голос до посвистывающего хрипа: – Если шо!

Артём хохотнул и кивком головы позвал друга домой.

Глава 1

январь 2019, пятница

В автобусе было душно и тесно. Люди заходили и выходили бесконечным потоком, а на Фила с Артёмом уже с полчаса как таращилась какая-то женщина. Артём чувствовал её настороженный и укоризненный взгляд кожей. В ответ на него что-то как будто шевелилось на затылке и скатывалось горячим комком вдоль позвоночника, заставляя содрогаться. Артём поморщился, небрежно вытер из-под носа кровь: видимо, сколько бы они с Филом снегом ни умывались, не смогли стереть следы драки. Артём прижался виском к покрытому голубоватыми морозными узорами стеклу. Автобус подбрасывало на поледеневшей дороге, так что тупая боль в плече, на которое во время драки неудачно пришлось падение, отдавалась остро аж в затылке.

Артём устало прикрыл глаза: «Ещё минут двадцать – и всё!» Автобус с характерным пыхтением и скрежетом шин по льду притормозил у остановки, ввалились люди, набиваясь в несчастный ПАЗик практически друг на друга, и дышать стало совершенно нечем.

– Молодые люди, – гулкий женский голос бесцеремонно выдернул из такого приятного состояния полудрёмы, – вы место уступить не хотите?

– А? – Артём наморщился, рассеянно оглядывая автобус.

Над их местом нависла та самая женщина, которая сверлила их взглядом на протяжении всего пути. Фил озлобленно скрипнул зубами и взъерошил светлые помятые волосы. Во время драки он очень сильно повредил ногу, так что всё время на остановке в ожидании автобуса практически вис на Артёме, игнорируя косые двусмысленные взгляды. Больной Фил был агрессивнее здорового, поэтому во избежание конфликта Артём качнул головой и легонько пихнул друга в плечо. Но тот то ли не почувствовал, то ли решил сделать вид, что ничего не понял.

– Хотим, – ядовито протянул Фил, – но не уступим. Извините! Нас только что убили. Морально!

Вальяжно откинувшись на мягкую спинку и скрестив руки на груди, Фил прикрыл бесстыжие глаза и утомлённо засопел. «А кто виноват, что мы едем в переполненном автобусе? – не без злорадства подумал Артём. – Не надо было приставать к Илье! Тогда бы и не было лишних вопросов и взглядов. Так нет, нам же подавай крови!».

Женщины позади ребят на весь автобус оповестили, что думают о нравах нынешней молодёжи, получив в ответ лишь усталое молчание пассажиров, не желающих ввязываться в склоки. Артём покачал головой и снова прислонился виском к окну. Фил же резко напряжённо вытянулся, как гитарная струна и злобно выдохнул. Очевидно, у него уже назревал острый ответ, поднимающий бурю. «Ну не-ет. Не сейчас!» – Артём кинул злобный взгляд в сторону друга и болезненно выкрутил ему кожу на тыльной стороне ладони: хватит на сегодня им неприятностей.

Фил шикнул сквозь зубы, начиная браниться. И его шипящая брань скрежетала по слуху треском замерших на месте часов: раздражающе монотонно, противно.

– Заткнись, – грубо одёрнул его Артём, начиная бездумно вычерчивать узоры на замороженном стекле.

Холод колол руки до онемения, но так хотя бы не хотелось хорошенько врезать Филу.

– Да что заткнись? – вспылил он. – Достали все!

Рука соскользнула, сжавшись в кулак. Артём обернулся к Филу резко, не успев даже выдохнуть: как почувствовал жаркую волну гнева, так и выплеснул её на друга. Потому что заслужил.

– Между прочим, если бы ты позволил Виктору с Ильёй просто поговорить, – собственный голос звучал ядовито и по-змеиному посвистывающе: – Просто. Поговорить. То мы бы уехали домой не в самый час пик, когда все с работы уходят!

– Да как просто поговорить?! Если он сам…

– Словами! – категорично отрезал Артём и отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен.

У Артёма не было привычки злиться на друга, но в последнее время Фил всё чаще и чаще нарывался на конфликты. Притом не только с Ильёй Муромцевым, ставшим их заклятым врагом два года назад в одно мгновение. Эти конфликты Артём как раз мог бы объяснить: сам недолюбливал Илью – слишком уж скользким был этот типчик.

Но Фил спорил с учителями, даже если был не прав, дерзил завучам, иногда посылал членов их банды, сдавленно рычал на Артёма, щедро оскорблял одноклассников. Фила переставали любить. За полтора года все привыкли к тому, что он в любой ситуации лучится раздражающим оптимизмом и пытается шутить, хотя бы и по-дурацки. А сейчас словно бы обнажилось альтер-эго Фила. Артём подозревал, что дело в домашних проблемах, но не лез.

К тому же, отходил Фил так же мгновенно, как и вспыхивал. Однако последствия приходилось разгребать вдвоём. На день рождения Артёма почти неделю назад Фил едва не разнёс квартиру, в которой они праздновали. Вовремя удержали. Артём поморщился и потёр ещё не до конца прошедшее с того дня колено.

– Ты от Варьки правильностью заразился, что ли? – ядовито фыркнул Фил, и тут же чему-то блаженно улыбнулся.

Артём закатил глаза:

– Хватит при любом удобном случае припоминать Варю. А то подумаю, что ты влюбился, – хмыкнул, а потом выдохнул, растерев ладонями лицо: – Просто достало, Фил! Ты как будто не замечаешь, что в последнее время всё, к чему ты прикасаешься, просто-напросто рушится!

– Говоришь, как мой отец, – вмиг помрачнел друг и, скрестив руки на груди, закрыл глаза.

Артём виновато опустил взгляд на сбитые носки старых замшевых ботинок. Он ведь знал, что взаимоотношения с родителями являются самой болевой точкой Фила, каждый раз зарекался себе не упоминать об этом. И снова и снова срывался, обижая друга. Артём неловко взъерошил волосы и отрывисто извинился.

Фил равнодушно, но отнюдь не беспечно махнул рукой. Артём вздохнул, достал из внутреннего кармана куртки телефон и быстро набрал сообщение Варе.

Артём Родионов, 17:15

Мы к тебе едем лечиться, можно?

Варвара Ветрова, 17:18

Ок

Ответила Варя незамедлительно. «Значит, ничего не делает! А говорила, что начнёт готовиться к обществу!» – усмехнулся Артём и, коротко кивнув самому себе, спрятал телефон в карман брюк. Задумчиво потёр костяшки. Сегодняшняя драка никак не шла из головы. Что-то было не так. Хотя и дрались они по-прежнему рьяно, и били одинаково метко. Артём прислушался к себе: его не удовлетворяла картина побитых и ползающих у ног врагов. Надоело. То ли это было настолько обыденным, то ли просто пора было заканчивать это ребячество. В конце концов, они уже выросли. Ещё немного – и разъедутся, уступая место новым бандам.

Артём покосился на Фила и решил ему пока ничего не говорить: зачем, если друг живёт этими драками и бедами?

Автобус затормозил у родной остановки почти на краю города, Фил небрежно толкнул Артёма в плечо и тяжело поднялся. Рука, вцепившаяся в поручни, подрагивала, пока он спускался на землю, стараясь лишний раз не наступать на правую ногу. Артём вылетел из автобуса вслед за ним, и ПАЗик тут же, обдав парней зловонным выхлопным облаком, стартанул прочь.

Откашлявшись, парни с наслаждением вдохнули колючий, жёсткий, январский воздух. Артём с готовностью подставил Филу своё плечо.

– Ничего, сам дойду. Хватило, что нас на остановке за геев приняли, – сердито рыкнул Фил и решительно пошёл вперёд, сильно хромая.

– Ну удачи, – едко хохотнул Артём, обгоняя друга и шагая спиной вперёд.

Фил шёл крайне медленно и хромал слишком сильно, так что Артём начинал переживать, не перелом ли у него там. Фил тоже как будто задумывался об этом, изредка тормозя и ощупывая ногу. Артём сидел на перилах подъезда, с сочувствующей улыбкой глядя на ковыляющего друга. Фил дохромал относительно быстро: Артём проболтал ногами в воздухе всего-то полторы минуты.

А когда друг с тяжёлым выдохом оперся на перила, Артём дружелюбно оскалился:

– Ну что: до Вариной квартиры тоже сам доползёшь? Или проводить?

– Иди в задницу, – сплюнул на снег Фил, но тут же болезненно потёр голеностоп и смягчился: – Ладно. Шутка. Помогай. А то ведь реально триста лет ковылять буду. Ух, падла Илья.

С трудом сдержав язвительный комментарий об истинном виновнике травмы, Артём с готовностью подставил дружеское плечо.

Вместе они доковыляли до квартиры Вари. Лифт в подъезде не работал, пришлось карабкаться на девятый этаж пешком. К концу пути Фил ругался самой отборной нецензурщиной, из которой выходило, что Илью ждёт скорая смерть, лифтёров – увольнение, а дом – снос.

– А Варя вообще! – крикнул он под конец. – Забралась. Почему мэр живёт именно здесь?! Пониже нельзя было? В своём доме там или ещё чего… Я что – скалолаз?

Фил на последнем издыхании слез с Артёма и, пригладив взъерошенные волосы, хотел было нажать кнопку звонка, когда бронированная чёрная дверь распахнулась перед самым носом парней. Артём едва успел отодвинуться. Фил широко улыбнулся.

– Привет, – навалившись на ручку двери, на пороге стояла Варя в неприлично коротком спортивном топе, поверх которого наспех была накинута персиковая олимпийка. Варя улыбнулась, и от этого стало теплее: – Я тоже безумно рада вас видеть. Гладиаторы!

В квартире пахло едой. Голодный желудок Артёма тут же дал о себе знать протяжным воем. Парни чинно разулись около обувной стойки, небрежно скинули куртки на пуф, и только потом прошли в просторную гостиную, откуда доносились невнятные звуки выстрелов и борьбы. По телевизору шёл детектив.

– О боже, Варя, – простонал Фил, бухаясь на диван и хватая со столика пульт, – кто тебе промыл мозги, что ты это смотришь?!

– Положи пульт на место, – жёстко приказала Варя, перекинув длинную толстую косу на грудь. – Мне нравится.

– Да что там может нравиться? – закатил глаза Фил.

Варя грозно грохнула коробкой с лекарствами о журнальный столик. Но тут же испуганно вздрогнула и провела ладошкой по столешнице, убеждаясь, что чёрное стекло не разбилось. Артём насмешливо улыбнулся в сторону, но Варя перехватила его усмешку и, скептически поджав губы, недовольно буркнула:

– Как будто у вас нет аптечки.

Она поторопилась скрыться в полумраке прихожей. Артём проводил худенькую фигурку подруги озадаченным взглядом, пока она не скрылась за поворотом у арки, ведущей в кухню. Не то чтобы Варя всегда радостно порхала вокруг них, побитых и голодных, но сегодня была особенно нервной. «У этих двоих ретроградный Меркурий начался одновременно, что ли? – отчего-то в сознании всплыли заметки астрологов, услышанные в автобусе сегодня о повышенной нервозности знаков в этот период. – Да не, они вроде его в марте обещали. Тьфу, блин! Такими темпами я в инопланетян начну верить. Чушь редкостная». Покачав головой, Артём посмотрел на друга. Фил задрал штанину и теперь осторожно ощупывал голеностоп, словно бы что-то понимал. А потом громко крикнул, в конце едва не сорвавшись на хрип:

– Варвара Олеговна, а у тебя бинт есть спортивный?

– Вам чай или кофе ставить? – аналогичным криком отозвалась Варя, словно бы и не услышала вопроса.

Ответы разошлись. Артём хотел крепкого чёрного чая, Фил хорошего варёного кофе. Варя легко поддержала Артёма, а потом принесла спортивный бинт, стрельнув в Фила неоднозначным взглядом. Он ответил ей обаятельной и дружелюбной улыбкой.

Артём уже второй год наблюдал, как в отношениях друзей вспыхивают странные искры. Сперва они относились друг к другу с подозрением, если не терпеть не могли, а сейчас как-то переглядывались и неловко (что в принципе было несвойственным Филу) улыбались. Оставив Фила колдовать с ногой – всё-таки в растяжениях и ушибах ему не было равных; ещё немного, и он бы стал квалифицированным специалистом травмпункта – Артём прошёл в кухню, откуда тянуло чем-то сладким. Варя стояла над чайником, обняв себя за плечи, и нервно постукивала ногой по полу.

– Кто над чайником стоит – у того он не кипит! – налетел Артём на подругу со спины, обнимая за плечи.

Она забавно подпрыгнула на месте, и обернулась, положив ладонь на грудь:

– Напугал… Никогда больше так не делай.

– Ладно, – улыбнулся Артём и, по-хозяйски развалившись на ближайшем стуле, протянул: – Труси-ишка.

Варя показала Артёму кончик языка и недовольно буркнула, что Фила, как маленького ребёнка, нельзя оставлять одного. Обязательно ведь напакостит. Варю, как примерную дочь, больше всего, разумеется, беспокоило, что он накурит, а расхлёбывать придётся ей. Аргумент Артёма, мол, Варя предупреждала Фила не курить, она сочла недостаточно серьёзным. Недоверчиво мотнув головой, он привстала на носочки и нырнула в посудный шкаф с, кажется, полусотней кружек. «Ветровы их коллекционируют, что ли?» – Артём лениво зевнул и дрогнул, когда Варя стукнула белой кружкой с пиратским флагом по столу. Как-то так повелось, что эта кружка из подаренной Олегу Николаевичу стала исключительно Артёмовой. Варя вернулась к шкафу, выискивая кружку для Фила. Артём проследил за тем, как её пальцы с коротко стриженными ногтями скользят по разным кружкам, исключая одну за другой. Не удержался от подкола:

– Покрасивше выбираешь?

– Да ну тебя, – Варя схватила первую попавшуюся кружку. – Сойдёт. Торт будете?

– Конечно! – гаркнул из комнаты Фил.

Варя закатила глаза и скрылась за серебристой дверцей холодильника, увешанной магнитиками, как новогодняя ёлка шариками. Артём проследовал взглядом с Питера до Владивостока и усмехнулся:

– И чего ты такая добренькая? Нас чаем поишь, тортом кормишь? Даже не выгоняешь… Даже Яна нам так рада не была.

Варя при упоминании матери сладко улыбнулась и передёрнула плечами, золотой медовик в хрустящей коробке плавно опустился на стол:

– Маму проводили в четыре часа в Москву. Вот тортом и обедали. Остался. Папа только успел её отвезти и тут же на работу. А я, прикинь, пешком с последней остановки сюда топала: папе срочно надо было в администрацию, – выложив весь сегодняшний день, Варя вздохнула и неловко запахнула олимпийку: – А мне в одиночку… Не так как-то. Тихо слишком.

Артём рассмеялся:

– А тут клоуны по вызову подвернулись?

– Не по вызову, а без, – рассмеялась Варя в ответ. – Ой, Тёма, ты балбес!

Чайник засвистел. Варя мягко повернула газ, параллельно касаясь металлической ручки. Обожглась и, с озлобленным шипением отдёрнув руку, оглядела кухню. Артём сходу понял, что Варя ищет полотенце, и, стянув его со спинки соседнего стула, небрежно кинул. Варя успела поймать его у самого пола и осуждающе покачала головой.

В кружках задымился крепкий чай с нотками бергамота. Артём деловито побарабанил пальцами по столу:

– Ну балбес. По шкале от нуля до десяти – сколько Филов ты бы мне дала?

Варя зависла. Только и успела выровнять чайник, чтобы не пролить кипяток на себя. Её карие глаза посмотрели как-то непривычно мечтательно. Варя посмотрела в сторону коридора, покусала губу, а потом твёрдо грохнула чайником о плиту:

– Ноль.

– Так плохо?

– Нет, – Варя нервно улыбнулась, и щёки её зарумянились: – Просто… Это другое! Фил такой один.

– О как, – Артём напрягся, чувствуя что-то сладковато-тёплое в её произношении имени «Фил». Отмахнулся от дурацких мыслей и взял со стола нож с остатками торта, чтобы его разрезать: – Главное, ему об этом не говори – зазнается.

И тут же на пороге появился Фил с почти профессионально затянутой в бинт ногой. Небрежно подвинув Хабаровск к Москве на холодильнике, он бухнулся на стул у стены и попытался закинуть больную ногу на Артёма. Артём не дал. Они завозились, как маленькие щенки в корзинке, пока Варя не кхекнула и не звякнула металлическими ложками.

Возня прекратилась: медовик выглядел слишком аппетитно. Какое-то время в кухне слышалось лишь позвякивание ложек о тарелки, да глухие вопли боевика из зала. Это немного напрягало Артёма. Он внимательно следил за тем, как ковырялась в своём тонюсеньком кусочке Варя, как жадно уплетал торт Фил (изредка кидая на Варю напряжённые взгляды), и пытался уловить что-то, тщетно ускользающее из сознания.

Тишину прервала Варя, нервно покусывая губу с каплями крема:

– Слушай, Тём, а почему вы ко мне приходите?

– А тебе не нравится? – встрял Фил, заметно напрягаясь.

– Да нет, – улыбнулась Варя, – почему? Просто интересно.

– Ты ближе, – ляпнул первое, что пришло в голову, Артём.

На самом деле, он толком не мог сказать, почему они после встреч с Ильёй, как правило, побитые, голодные и уставшие, приходят к Варе.

Так сложилось осенью, в десятом классе. У Фила и Вари тогда только-только начинал налаживаться контакт, они только-только переставали ревновать Артёма друг к другу, но переходить к стадии друзей не торопились. Так что Артём был очень удивлён, когда в октябре под проливным дождём, сидя на последнем сидении задней площадки длинного автобуса и болезненно подпрыгивая на ямах, Фил предложил зайти к Варе.

Артём отнёсся к этому скептически, предполагая, что их либо выгонят, либо примут холоднее, чем в чертогах Снежной Королевы. Варя терпеть не могла, когда кто-то нарушал её творческие и жизненные планы. Поэтому не любила гостей, неожиданных – вдвойне.

В тот день Артёму показалось, что он совершенно не знает друзей. Недовольно поджимающая губы на дурацкие ужимки Фила и лениво дающая ему списывать, Варя вдруг искренне разволновалась, увидев его с ссадиной на скуле и сбитыми костяшками. И вопреки его уговорам, сама нашлёпала пластырь на глубокую ранку.

Правда, потом тут же красноречиво покрутила у виска и назвала обоих дураками, убеждая Артёма, что перед ним прежняя Варя Ветрова.

Сейчас Варю и Фила тоже едва ли можно было назвать лучшими друзьями: они нередко спорили, осуждали взгляды друг друга, но при этом поддерживали друг друга тепло и искренне, переживали друг за друга, стараясь скрыть это за сарказмом. И этого хватало, чтобы Артём не разрывался между лучшими друзьями и не терзал себя.

По крайней мере, теперь он был в их ссорах резонёром, а не причиной.

– И ты всегда рада нас видеть, – с обворожительной улыбкой встрял Фил.

Варя криво усмехнулась в ответ. Парни взяли по второму кусочку с немого разрешения хозяйки, а Варя лишь отломила немного от своего куска и тут же уныло отбросила ложечку в тарелку.

– Что: торт приелся? – неловко скаламбурил Артём.

Варя обожгла его недовольным взглядом и обречённо покачала головой:

– Вы наиграетесь когда-нибудь в войнушку, ребя-ат?

– Воспита-ательница, – язвительно прошипел Фил и тут же жадно глотнул чая.

Варя фыркнула, готовая парировать столь же едко, и немедленно встрял Артём:

– Это сложная система, Варь. Я тебе как-нибудь расскажу на досуге. Попозже.

Она лишь недоверчиво угукнула и словно бы под нос, но во всеуслышанье, предположила, что они сами ничего не понимают, а строят из себя умных. Фил скрипнул зубами, Варя наморщила носик. «Надо выводить войска из зоны конфликта», – Артём дружелюбно шлёпнул Фила по плечу и подмигнул Варе:

– Тебя ведь не переубедишь, так не будем и начинать!

– Ну и не надо! – хмыкнула, отхлёбывая чай. – Хотя б из-за чего на этот раз схлестнулись, скажете? Или тоже военная тайна.

– Из-за Машки твоей, между прочим, – всё же не выдержал Фил и встрял, на удивление не очень злобно. – Виктор сказал, что у неё с головой всё норм, но мог быть сотряс. Когда Илюха отпираться начал, я ему и вдарил.

– Дур-дом, – одними губами отчеканила Варя.

Артём вовремя вклинился в разговор, заметив, что, стоило оттянуть Фила, как на Илью с кулаками набросился обычно хладнокровный Виктор, предпочитающий стоять на шухере. То ли действительно готов был за Машку порвать, то ли что-то ещё вывело его из привычного пассивно-флегматического состояния.

На самом деле, Артём и сам был рад приложить кулак к банде из лицея №3, вечного негласного соперника их школы, теперь ещё и возглавляемой не самым приятным человеком. Илья Муромцев, может, и не был так уж плох, однако когда в прошлом году Лерка, девушка Артёма, начала регулярно жаловаться на приставания этого парня, внутри вскипел жгучий гнев.

И все планы о дипломатических разборках и стрелках, как раньше, в девяностые, рухнули разбитым стеклом под ноги. Сейчас же – странное дело – ярость поутихла, уступая место здравому смыслу. То ли потому что Лерка теперь жаловалась не на Илью, а на всю свою жизнь; то ли потому что достало уже всё. «Хорошее слово, кстати: «достало»…» – Артём задумчиво поводил ногтями по кружке.

– А что будет потом, когда закончим школу? – вдруг спросила Варя.

Парни переглянулись и в недоумении подняли на Варю глаза. «Потом» было слишком растяжимым понятием, чтобы на него загадывать. Варя добавила:

– Что вы сделаете с бандой?

Как Варе удавалось угадывать мысли Артёма, он не представлял. Просто в очередной раз убеждался, что ему повезло иметь незанудную, понимающую и рассудительную подругу. Почти что сестру. Фил недовольно поморщился, потирая костяшки. Артём пожал плечами и выдохнул:

– Ну, кончится всё, наверное. Разойдёмся, как в море корабли. Придут другие…

– Сначала надо окончить школу! – многозначительно поднял палец Фил.

– Факт. Но декабрьское сочинение мы уже хорошо написали, Новый год встретили. Осталось полгода, – она тяжело вздохнула, отодвигая кружку так, как будто у неё испортился аппетит: – Полгода до ЕГЭ.

– Ой, тебе-то что париться? – небрежно отмахнулся Фил. – Всё лучше всех сдашь. За четыре экзамена четыреста баллов получишь.

– Коне-ечно, – недоверчиво парировала Варя.

– А я предлагаю выпить за это! – в кухне повисло опасное напряжение, и Артём с улыбкой поднял кружку.

Варя покачала головой, хотела, кажется, опять обозвать его балбесом, но вместо этого стукнулась с ним кружками. К ним присоединился Фил. Они, с трудом давя в себе смех, выпили по глотку. Всё-таки расхохотались.

Стало как будто теплее.

В кармане джинсов вжикнул телефон. Артём вынул его и скользнул взглядом по экрану. Тепло и радость слетели вмиг. Писал Илья Муромцев, а это, вероятно, не сулило ничего приятного.

Илья Муромцев, 18:25

Родионов, есть предложение расставить всё по местам послезавтра. Всё! Раз и навсегда. Если вы со своей бандой не придёте, пеняй на себя. Неприятности я могу устроить.

Краем глаза Артём заметил, как вытянулась Варя, силясь различить что-нибудь вверх ногами. Фил же спросил прямо:

– Ну чего там?

– Не знаю, – Артём ответил Илье, заблокировал телефон и только потом посмотрел на друзей: – Илья настаивает на встрече. Послезавтра. Говорит, очень важно.

– Это хорошо? Или плохо? – Варя переметнула обеспокоенный взгляд с Фила на Артёма.

Фил сквозь зубы рыкнул, что Муромцев – это всегда проблемы. Артём тактично промолчал, что Шаховской не менее проблематичен, и лишь пожал плечами. Сообщение действительно не сулило ничего хорошего, но делать преждевременные выводы Артём не любил.

Глава 2

Варя, высунув кончик языка и запрокинув голову, старательно красила ресницы. Рука подрагивала, так и норовя сорваться, но Варя упрямо зигзагообразно взмахивала кисточкой. Отстранилась и качнула головой: «Ну и рожа у тебя, Шарапов, ну и рожа. А хотя… Так вроде и ничего». Хотела закрутить тушь, но промахнулась: тёмно-фиолетовый штрих, как из косметического каталога, теперь красовался на руке. Чертыхнувшись, она убрала тушь в косметичку и, послюнявив пальцы, наспех размазала пятно. «Мама бы сейчас сказала, что проще идти и помыть руки, – вздохнула Варя; след от туши стал похож на синяк или перелом. – И, очевидно, была бы права!»

– Доброе утро, – папины руки легли на плечи внезапно, так что Варя подпрыгнула.

– Доброе, пап! – бодро отозвалась Варя, прищуриваясь от поцелуя в щёку, нежно-заботливого, но чрезвычайно щекотного.

Когда папа отошёл к телефону, чтобы проверить пропущенные вызовы и сообщения, Варя юркнула в ванную. Старательно растирая руки жидким персиковым мылом, Варя разглядывала своё отражение. Оно, как водится, не приводило её в восторг. Вроде бы милое личико, но не красавица. Варе чего-то не хватало. Или что-то казалось лишним…

Например, синяки под глазами.

Воскресенье вчера выдалось по-настоящему сумасшедшим. Сперва Варя проснулась ни свет ни заря вместо того, чтобы поспать до десяти, как нормальные люди. Потом папу в одиннадцать выдернули на срочное обсуждение по региональному проекту – новой школе, которая строилась уже второй год. К вечеру пришли Фил с Артёмом, вернее сказать, приползли. Такими побитыми Варя их ещё не видела. У Артёма под глазом (хорошо – не вокруг) наливался сочный синяк; у Фила из трещины на краю брови по всему лицу растекалась кровь. Варя едва не упала, увидев хромающего окровавленного Фила. Шок выбил из сознания все вопросы. Была лишь одна мысль: «Привести в порядок!»

Она даже забыла спросить, как они в таком виде добирались домой. Как их не выгнали. Она даже забыла узнать, что именно случилось. Слишком нетипичной была картина. Сбитые костяшки, синяки на руках и по всему телу – это было всегда. Но обе «банды» всегда придерживались негласного правила: не бить по лицу.

Кроме вчерашнего дня. Видимо, встреча прошла неудачно – результат был налицо!

Варя с трудом отпустила парней по домам и забралась за писательство: Машка давно просила новую главу фанфика. Не получалось. Тексты не шли, от сериалов тошнило, котлеты на ужин пригорели. И побитые парни никак не желали выходить из головы.

Папа пришёл только часов в десять и, наспех выпив кофе с парой горячих бутербродов, уселся играть в компьютер. Варя мгновенно притащила из коридора пуфик и, уместившись рядом, вполглаза следила за игрой и болтала ни о чём. Только бы руки не чесались написать Филу или Артёму, как они. Парням ведь нужна свобода.

Если бы папа не посмотрел на часы в двенадцать вечера, Варя там бы и уснула, уткнувшись носом в исписанные мелким угловатым почерком, так похожим на её, страницы его записной книжки.

Разумеется, выспаться при таком раскладе Варя не смогла.

Сквозь шум воды прорвалось папино ворчание:

– Ну и чего ты не разбудила меня, а? Теперь поздно приедешь.

Варя любила, когда папа говорил с ней вот так, как с маленькой, заботливо и мягко. А не строго и серьёзно, как с равной. От этого в квартире и на душе сразу становилось теплее. Она усмехнулась, тщательно растирая руки на пороге ванной:

– Просто ты вчера так допоздна сидел… Вот я и не стала тебя будить. У тебя же ещё работа.

Папа уловил тонкую язву в её словах и цыкнул. Варя коварно улыбнулась, склонив голову к плечу и увернувшись от шутливого щипка:

– Я кого-то наказывать за такие слова буду. Что за разговоры, а?

Варя рассмеялась, уступая место в ванной папе. Он прикрыл за собой дверь, а Варя вновь замерла перед хорошо освещённым зеркалом прихожей, оценивающе оглядывая себя. «А всё из-за этих дураков, – беззлобно насупилась Варя. – Они дерутся, а ты их корми, переживай за них. Ух!» Варя наморщилась, и тут же невольно хихикнула: слишком уж забавно выглядело её насупившееся отражение.

Дверь ванной приоткрылась, и папа недовольно проворчал:

– Дочь моя, ты в курсе, что благими намерениями устлана дорога в ад?

– К чему это ты?

– Да к тому, что поеду тебя отвозить не как мэр города, а как отсидевший трое суток! – мрачно пояснил: – Бородатый и помятый.

– Нам нужен водитель и уборщица, – с готовностью отозвалась Варя, перепроверяя, весь ли рюкзак собрала.

– Ага, – саркастично поддакнул папа, – а ещё повар и дворецкий! И целый штат прислуги в трёхкомнатной квартире. И следить за каждым, чтобы ничего не украл, не нашёл, не отфотал. Не отравил. И ещё надо нанять человека, который будет развлекать маму. Она ж кайф ловит, пока готовит и убирается.

– Иногда, – мрачно вставила Варя, невольно содрогаясь от мысли о домашних делах.

– А когда не ловит – убираешься ты, – папа стрельнул взглядом на часы под зеркалом и раздражённо нахмурился: – Так, всё, заболтала ты меня. Сейчас точно опоздаешь.

Дверь ванной захлопнулась, и зашумела вода. «Подумаешь! Не доверяет он никому, кроме родных… – закатила глаза Варя, недовольно бухаясь на пуфик. – И вообще, если б я не разбудила, ещё хуже было бы».

В кармане рюкзака вжикнул телефон. С утра Варе могли писать только два человека: Маша или Артём. И оба – исключительно по делу.

Табличка «ВКонтакте» оповестила, что писал Артём, заставляя Варю нахмуриться.

Артём Родионов, 7:38

      Выходи, я жду

      Варвара Ветрова, 7:38

      Зачем? _(ред.)

Пальцы соскользнули, набрав абракадабру, которую пришлось срочно редактировать. Варя верила, что Артём её поймёт и сумеет прочесть в этом одном простом вопросе тысячу сложных, мгновенно закрутивших её, как детскую юлу. «Зачем он меня ждёт, ему лучше подлечиться! Зачем он в таком состоянии пойдёт в школу? Зачем он вообще опять лезет на рожон? Илья же пообещал им каких-то неприятностей. Пусть лучше бы дома посидели. Нет, ну точно идиоты!» – Варя нервно щёлкала кнопкой блокировки новенького телефона и подрагивающими пальцами разглаживала плёнку. Её почему-то вдруг охватил зябкий страх непонятного происхождения.

Она ведь никогда не верила в эту их глупую вражду, в эти их драки и игры в крутых бойцов! А сейчас вдруг ни с того ни с сего стало тревожно: её как будто обволок удушающе ледяной туман, в котором скользили тени неприятностей. Телефон звякнул, оповещая о сообщении.

Артём Родионов, 7:39

      Чтобы отвести тебя в школу ;)

Друг предпочёл сделать вид, что не понял вопроса. «Балбес!» – возмутилась Варя, но, коротко ответив Артёму смайликом, принялась собираться. Она честно пыталась искать плюсы в этой ситуации, пока вытирала сапоги. «Папе не придётся мотаться туда-сюда, прогуляюсь. Может, Тёмка всё-таки признается, что ему сказал Илья. Может…» – Варя с трудом застегнула молнию и шумно выдохнула.

Обмануть себя невозможно. Нехорошее предчувствие никуда не делось.

– Ты куда собралась? Я ещё не завтракал, вообще-то, – наспех умывшийся папа повесил полотенце и захлопнул дверь ванной.

– Пап, ты иди завтракай, я сама, – протараторила Варя, хватая с вешалки пуховик.

Папа недоверчиво приподнял бровь:

– Ууу… И с чего вдруг такой героизм?

Варя как можно невиннее улыбнулась и пожала плечами. На телефон посыпались сообщения: очевидно, Артём уже замёрз ждать. Варя поморщилась, пытаясь одной рукой ответить Тёме, что уже бежит, а другой рукой надеть пуховик. Папа укоризненно покачал головой и помог дочери одеться. Варя вжикнула молнией до самого подбородка, поправила белый шарфик, подхватила рюкзак и уверенно щёлкнула замком.

– Стоять. Шапку одень!

Варя разочарованно отпустила дверную ручку и обернулась. Белая мягкая шапочка чудом не прилетела ей в самое лицо – Варя едва успела её поймать и тут же недовольно поморщилась:

– Ну па-ап, это же детский сад!

– Менингит заработать хочешь? На улице под сорок градусов. – Папа проверил на телефоне прогноз погоды: – Ну вот, минус двадцать восемь. Околеешь.

Варя шумно выдохнула и повертела шапку в руках. Она-то надеялась, что с отъездом мамы хотя бы ходить будет, как многие девчонки: без шапки, лишь едва накинув капюшон. Ещё раз просительно взглянула на папу, хотя и понимала, что это, в общем-то, бессмысленно. Он никогда не отступал от своих слов, как бы его ни умоляли.

– Ну я капюшон наки…

– Шапку одень, – многозначительно приподнял брови папа, и его карие глаза, такие же, как у Вари, сверкнули холодом стали.

– Надень, – пробурчала Варя, вкладывая в это слово всё своё недовольство, а потом натянула шапку, закрывая серебряные гвоздики-звёздочки.

– И в кого ты такая умная, а? – ядовито усмехнулся папа, подходя к двери.

Варя развела руками и, задорно наморщив нос, заметила, что есть в кого, а потом клацнула кнопкой вызова лифта. Папа, качнув головой, хотел было закрыть дверь, но Варя ойкнула, метнулась к нему, чтобы поцеловать в колючую щёку. Он в ответ чмокнул Варю в нос.

Лифт пришёл. Варя кинулась к нему, на ходу бросив через плечо:

– А я ещё кофе сварила, как ты учил!

– Ну всё! Жизнь удалась! – рассмеялся в ответ папа и тут же шутливо пригрозил: – Артёму привет. И предупреди, что если в следующий раз меня зазря гонять из кровати вздумает – я ему крылья пообломаю.

Двери захлопнулись.

В лифте Варя то снимала, то надевала шапку, взлохмачивая косичку всё больше и больше. Можно было, конечно, сунуть шапку в карман – вряд ли папа стал бы следить за нею из окна, но внутри отчаянно забилась совесть, заставляя с зубным скрежетом скрыть шапку под капюшоном. «Проклятая совесть, – засунув руки в карманы, Варя уставилась на чёрные маркерные записи неприличного характера на желтоватых стенах. – Ладно, так хотя бы не так убого». Едва двери старого лифта содрогнулись и с каким-то загробным скрежетом раздвинулись, Варя пулей вылетела вон.

Пронизывающий ветер взметнул вверх колючие снежинки, Варя поёжилась, зарылась носом в мягкий шарфик и натянула шапку по самые мочки ушей. Она определённо оказалась не лишней.

– Привет, – мягкий и чуть хрипловатый голос друга заставил Варю испытать целую гамму эмоций: от леденящего душу ужаса до желания прибить Артёма сиюсекундно.

– Привет, – недовольно поджала губы Варя: – Ну и зачем?

Артём с иронией упрекнул Варю в вечном недовольстве и пригрозил повернуть назад. Варя шутки не оценила. Лишь, поёжившись от утреннего морозца, вгляделась в лицо Артёма, так чётко освещённого грязно-жёлтым фонарным светом. Следы вчерашней драки в глаза бросились сразу: разбитый уголок губы, красно-лиловый синяк на скуле, пластырь на лбу, торчащий из-под жёстких каштановых прядей.

Снова щемящее чувство сдавило грудь, и Варя оглядела зловеще чёрный двор. В душе повисло на тоненькой нити необоснованное ожидание угрозы. Варя, стянув варежку, невольно коснулась синяка на скуле Артёма. Он содрогнулся и едва уловимо поморщился – больно. Варя тут же отдёрнула руку, как от огня, и, потупив взгляд, всё же осуждающе качнула головой:

– На твоём месте я б никуда не ходила.

– Хорошо, что мы на своих местах, – натянуто рассмеялся Артём, а потом легонько хлопнул её по плечу: – Варь, правда, расслабься. С переломами же ходил. А тут всего-навсего пара синяков.

– Пара синяков, – передразнила его Варя. – Да у тебя рожа, как у уголовника!

– Ла-асковая ты, – Артём задумчиво потёр синяк. – Да ладно, не парься! Сегодня в городе я не один в таком боевом раскрасе приду в школу. Даже в нашей школе таких красавцев будет трое.

Варя осуждающе покачала головой. К неприятному непонятному страху прибавилось ощущение, будто это последняя их с Артёмом встреча. Где-то под сердцем то ли нервно застучало, то ли тянуще заныло.

Артём кивком головы поманил Варю за собой. Она осталась на месте, задумчиво покусывая губу и прислушиваясь к себе. Артём решительно отошёл шагов на десять, а потом обернулся и широко развёл руки в стороны. Варя, мотнув головой, потёрла переносицу и в два шага (остаток расстояния просто проскользила по ледяному накату) врезалась в грудь друга. Он сдержанно охнул и тепло обнял её, прижимаясь щекой к виску. Варя рвано вздохнула и подняла голову, заглядывая в светлые, зелёные с янтарными вкраплениями, глаза, сиявшие под грязным фонарным светом живыми огнями:

– Тёма! Может, ты всё-таки пойдёшь домой? А то мало ли что…

– Всё хорошо, – Артём, напоследок крепко приобняв Варю, плавно отпустил её. – Идём, уже без пятнадцати.

– Но Илья…

Варя в растерянности теребила варежки, не зная, как ещё убедить друга остаться.

Она не знала, почему это так важно. Просто отчаянно хотела, чтобы сегодня, только сегодня, его в школе не было. Артём сердито засунул руки в карманы, ускоряя шаг:

– Даже Лерка не пыталась мной так манипулировать. Поддержала моё решение. Это моё дело, Варь! Мой выбор, – Артём резко остановился и крутанулся на пятках. – Мне не стыдно за этот выбор. А тебе?

– Нет, – тихий шелест слов потонул в вое ветра над двором.

– Тогда хватит глупостей. Надо поторопиться, а то Янина Сергеевна нам обоим устроит казнить нельзя помиловать.

– Да, – неестественно усмехнулась Варя и тут же обиженно закусила губу. Терпеть не могла, когда её с кем-то сравнивают. Но всё же поравнялась с Артёмом и, взглянув на его сосредоточенное лицо, постаралась сказать как можно искренней: – Я, наверно, просто параноик.

Артём похлопал Варю по плечу, призывая расслабиться. Она выдохнула, посмотрела на синее-синее небо, на котором ещё мерцали далёкие белые точки звёзд. «Лерка его поддерживает, – пренебрежительно наморщилась, слушая перехруст снега под ногами. – Кто бы сомневался! Она проныра. Лишь бы помиловаться с ним. Бе! Хотя, может, Тёмка прав? Ну что может случиться? Подумаешь – предчувствие. Не все предчувствия сбываются, у меня ж интуиция не мамина».

У мамы сбывалось девяносто процентов точно. Она могла вскользь упомянуть о внезапно накрывшей мысли, незначительной по своему масштабу (например, о внезапной проверочной по ненавистной Варе математике), и она сбывалось. Незамедлительно или через некоторое время. Мама шутливо звала себя ведьмой и учила Варю прислушиваться к своей интуиции.

У Вари не сбылось пока ничего. Может, оттого что чаще всего это были не предчувствия, а желания. Может, она просто не умела слушать.

Сейчас Варя постаралась запихать подальше это неприятное беспокойство и попыталась посмотреть на Артёма тепло, игнорируя упоминание о его девушке. Он шёл чуть впереди широкими шагами, распинывая в разные стороны крупные ледышки. Взгляд его был непривычно мрачен и угрюм. Липкий холод, навевающий опасность, снова настойчиво зацарапался в груди, принуждая бояться грядущего. Варя тяжело вздохнула и заторопилась поравняться с Артёмом.

Впрочем, в этом не было смысла. Они были вместе, но как будто порознь – каждый шёл, засунув руки в карманы и утонув в своих мыслях, сомнениях, терзаниях. Как будто и друзьями не были никогда. От этого в душе было болезненно пусто и тошно.

– Тём… – осторожно позвала Варя, и тут же её ноги разъехались на ледяном накате, припорошённым тонким слоем льда.

Варя хаотично замахала руками, пытаясь сохранить равновесие, но рюкзак предательски тянул вниз. Артём резко схватил её за руку и рванул на себя. Переборщил. Варя глазом моргнуть не успела, как они оказались в сугробе рядом с проезжей частью. Мимо пронеслась машина.

– Ты что-то разъелась, подруга, – дружески проворчал Артём, шлёпая Варю по бедру. – Тяжеловато.

– Это просто кто-то слишком мало ест, – парировала Варя, слезая с друга и отряхиваясь. – Зашибись день начался.

Артём прыснул в кулак. Варя подняла на него глаза и не смогла сдержать улыбки. Падение словно разрядило атмосферу и поставило на место мозги. Артём рассмеялся первым, Варя – вслед за ним. Их смех долго разносился по пустынной дорожке между закрытыми магазинами и ещё не оживлённой проезжей частью и поднимался вверх вместе с январским ветром. Они смеялись искренне и надтреснуто, словно пытаясь нелепой случайностью перекрыть мрак в душе.

Вроде бы получилось.

Варя замолчала первой и прислушалась к себе: внутри пульсировало тепло, отдававшееся мурашками по коже. В глазах Артёма тоже больше не сверкали страхи и сомнения.

Теперь они шли близко. Плечом к плечу. Рука к руке. Голова к голове. И болтали о всякой бессмыслице вроде уроков, компьютерных игр и сериалов. Обсуждали ЕГЭ, делились планами уже, пожалуй, по сотому разу. Безобидно подшучивали друг над другом, пихаясь локтями в бок. Иногда даже повышали голос, но Варе казалось, что всё это – только чтобы создать иллюзию, что всё по-прежнему хорошо и легко. И разбитые лица – пустяк. Чтобы заглушить эту тревогу, царапающуюся в душе.

Она ведь никуда не исчезла – просто ненадолго притупилась. А стоило замолчать, как мерзкое волнение вновь проползло под кожей и стукнуло где-то в районе затылка.

Они совершенно незаметно подошли к своему лицею, который часов с шести переливался желтоватыми огнями в окнах. Артём слишком резко и нервно дёрнул чёрную калитку. «Он тоже не рад», – Варя натянуто улыбнулась и проскользнула вперёд, когда друг с полушутливым поклоном пропустил её к калитке. Сапоги вновь предательски пронесли её по ледяному накату («Зато красивые!» – нахмурилась Варя, хватаясь за берёзу в школьной аллее). Варя обернулась. Артём пропустил ещё двух учеников начальной школы, мимоходом поймав чуть не улетевшую носом в лёд девочку с огромным портфелем. «Рыцарь, – тепло улыбнулась Варя, – приятно посмотреть».

На ступеньки школы Варя поднялась медленно, оборачиваясь и ожидая, когда Артём её догонит. Сбоку послышалось тяжёлое пыхтение, незамедлительно сменившееся задорным смехом. Тонкое «хи-хи» показалось очень знакомым, Варя обернулась и тоже не удержалась от смешка. Перед ней стояли её лучшая подруга и брат девушки Артёма, Машка Зеленкова и Виктор Зимин. По совместительству – гордость школы, золотые медалисты и просто красавцы.

Сейчас эти гении стояли все в снегу, стыдливо пряча взгляд, как нашкодившие первоклассники, и пытались протереть заледенелые очки.

Варя с улыбкой махнула им ладонью и покосилась на взлетевшего по лестнице Артёма, который тоже разглядывал друзей с нескрываемой насмешкой.

Виктор немногословно помахал рукой в ответ, Маша громко поприветствовала Варю и надела большие очки в толстой чёрной оправе. Виктор небрежно смахнул снег со своих очков и вернул Машке её рюкзак камуфляжной расцветки, мало вязавшийся с образом тихони-отличницы. Машка стянула шапку и принялась вытряхивать снег из завидно густых тёмно-русых волос.

Варя и Артём, снисходительно улыбаясь, в абсолютном молчании, нарушаемом изредка лишь открывающейся-закрывающейся входной дверью, глазели на заснеженных смущённых ребят. И Варе даже казалось, что сейчас они с Тёмой поймали одну волну и могут общаться без слов, одними мыслями.

– Ничего смешного, – сердито отозвалась Маша, поправляя замусоленные очки.

– Ну, – деланно серьёзно поинтересовался Артём, – и кто первым начал этот «детский сад»?

Виктор с Машкой, переглянувшись, спросили хором:

– Ты о чём?

Теперь пришла очередь Вари с Артёмом переглядываться. Смех, уже, пожалуй, немного надтреснуто-нервный, вырвался наружу: уж слишком комично смотрелись самые умные люди школы в снегу по самые уши. Проглотив смешок, Варя хлопнула Артёма ладонью по груди:

– Да ладно тебе. Они просто грохнулись вместе в сугроб, как мы. С кем не бывает?

– Да! – кивнули Виктор и Маша.

Варя подмигнула Артёму, взяла его за руку и потащила в школу, оставив Машу с Виктором вытряхивать из капюшонов, волос и карманов снег и протирать друг другу очки.

Обычно в это время в фойе тусовались лишь переобувавшиеся ученики начальной школы да старый вахтёр. Других безумных, приходящих за полчаса до занятий, просто не было. Сейчас же у вахты замер высоченный старший лейтенант в отглаженной тёмно-синей форме, расстёгнутой на заметно выпирающем животе. Звёздочки на его погонах тускло мерцали.

Варя обмерла. Она испытывала какое-то невероятное благоговение при виде сотрудников полиции – слишком уж красиво сверкала синевой их форма, слишком привлекательно поблёскивали звёздочки, слишком интересно было скользить взглядом в поисках предположительного места хранения пистолета. «Интересно, он у груди или сзади?» – Варя столкнулась с тучным взглядом полицейского и торопливо отвела глаза. Оглушительно потопала ногами, чтобы грязный снег осыпался с сапог.

– А что тут полиция делает? – прошептал в самое ухо Варе Артём, и она невольно вздрогнула.

– А я откуда знаю? Надо, наверное, им. А что?

– Да не, я так… Интересно просто, – Артём стянул шапку и, нервно усмехаясь, пригладил копну волос.

– Сегодня понедельник, – рассудила Варя, – скорее всего, этот старлей – это же старлей, да? – пришёл на Час Просвещения.

– Думаешь?..

– Ну, иди, спроси, проверь! – вспылила Варя, вглядываясь во встревоженное лицо друга. – Блин, да что с тобой? Ты ведь сам говорил, что всё окей!

– Да ты меня паранойей заразила, – Артём шумно вздохнул, скомкал шапку и запихал её в карман. – Ладно, я тебя в классе жду, если что!

– Кто ещё ждать будет! – крикнула ему Варя на пороге раздевалки, параллельно приветственно кивая вахтёру и протискиваясь в ещё не плотный поток девчонок.

Боковым зрением уловила остолбенение друга. Он какое-то время тупо смотрел мимо людей куда-то вглубь стены, а потом вдруг встряхнулся, провёл руками по лицу и метнулся к мужской раздевалке, прежде недружелюбно выдавив сквозь зубы:

– Здрас-сьте.

Варя поймала пропуск в броуновском движении девочек и нырнула влево. На автомате проскользнула среди толстых пуховиков и едва не врезалась в чрезмерно смешливых восьмиклассниц. Переодевалась бездумно, рефлекторно: все мысли были об Артёме, о его подозрительно-напряжённом поведении. Словно бы на него что-то (или, может, вообще кто-то) давило. Впрыгнув в лакированные балетки и затянув тонкий пояс на форменном чёрном платье, Варя готова была вылететь из раздевалки. Но у самого зеркала, поправив длинную, до талии, косу, столкнулась с Машкой.

Удержаться от едкого комментария не позволило паршивое настроение:

– Как вы быстро. Хорошо ещё, что ты подстриглась. А то бы все сорок минут снег вытряхивала из волос.

– Варвара Олеговна, а чегой-то ты такая токсичная, да с утра? День не задался?

Варя едко фыркнула и с остервенением поправила косу. Скрипнула зубами: неприятный холодок, который вроде бы отступил, когда они подошли к школе, вновь скользнул под кожей, заставляя встать дыбом волоски от макушки до пят. Варя покосилась в фойе. Сквозь проблески между переодевающимися и только ломящимися в раздевалку девочками можно было различить Артёма и Виктора, сдержанно о чём-то переговаривающихся и хмурящихся. Варя раздражённо поторопила Машу, психующую перед зеркалом из-за помявшихся влажных волос. Машка махнула на внешний вид рукой, и подруги рванулись прочь из раздевалки, кивком головы приветствуя знакомых.

Парней догнали уже у парадной лестницы, ведущей на второй этаж. Сдержанно поздоровались с дежурным учителем и взлетели на пролёт. Машка торопливо подхватила Виктора под руку, увлекая его в обсуждение уравнений со звёздочкой. Артём не отводя глаз смотрел на полицейского, и Варе оставалось лишь обречённо качать головой. Она аккуратно обогнула распалившихся Машку с Виктором, обсуждавших уже что-то очень далёкое от учёбы, и легонько тронула Артёма за локоть. Он дёрнулся.

– Прекрати так на него смотреть. Ты ведёшь себя, как человек, у которого проблемы с законом.

– Я просто хочу понять, зачем он пришёл!

– От того, что ты на него пялишься, он тебе ничего не расскажет. Или ты в гипнотизёры записался? – не сдержавшись, Варя легонько стукнула Артёма по руке. Тот нахмурился. – Да я тебе гарантирую: Час Просвещения! Тут отделение недалеко. Минутах в пятнадцати ходьбы. Вот и пришёл отметиться…

Варя неодобрительно поджала губы. Отчасти она могла понять друга: всё-таки драки, особенно последние две, не то чтобы были законными. Да и, по слухам, у Ильи Муромцева мать работала где-то в структуре МВД. Но всё-таки ей казалось глупым так сильно напрягаться при виде полицейского: это всё равно что кричать «я виновен».

«Или есть что-то, что он мне не рассказал…»

– А если он узнал обо всём? – Артём притормозил.

– Ага, – сочувствия не осталось; на его место встало раздражение от беспочвенной паранойи, так не свойственной Артёму. Варя саркастично рыкнула: – О твоих драках с Ильёй, и решил прихватить тебя в школе, чтобы ты не сбежал и ещё раз не побил его!

Артём кинул на неё разочарованно-мрачный взгляд и отстранился. Варя поджала губы и виновато отвела взгляд в сторону. На душе скребли кошки, которых она отчаянно прогоняла: «На правду не обижаются так-то! Сам же говорил, что ему надоело всё. Так чего теперь сидит боится? Зачем продолжает драки?»

Варя не верила, что всё дело в девушке Артёма, Лерке Зиминой, к которой Илья уже не приставал почти целый год. Да, первое время после перевода Лерки из их лицея в третий, она часто жаловалась на Муромцева, притом не стесняясь никого. Вешалась на Артёма, вставала на носочки, утыкаясь ему носом в шею и хныча. Как будто брата ей было мало. Варя скрипела зубами и делала вид, что сопереживает ей. Хотя ни одному слову не верила.

После прошлого Нового года Лерка примчалась в свою старую школу, окрылённая необъяснимым счастьем, и долго и горячо целовала Артёма и называла его самым лучшем парнем.

Варя подумала, что вопрос с Ильёй отпал. Оказалось, что отпали лишь проблемы с Леркой, а Илья по-прежнему оставался для парней врагом №1.

А потом и вовсе выяснилось, что идея битвы зародилась ещё до перевода Леры в лицей №3. А её травля в новой школе, возглавляемая Ильёй, стала лишь хорошим поводом к началу боя.

Варя не понимала, зачем эти драки парням. Быть может, оттого что не была с Ильёй знакома так, как Фил с Артёмом. Быть может, ей просто была чужда эта романтика боя, которую так обожали парни… Но всё казалось ей странной и бессмысленной игрой с перетягиванием каната, где победитель не получит ничего, кроме шанса окунуть проигравшего в грязь.

– Чего вы там шушукаетесь? – подал голос Виктор, протирая очки рубашкой, небрежно топорщившейся из-под жакета.

– Да так, – вяло отмахнулся Артём.

Но его выдох потонул в нотациях Машки, бесцеремонно отвесившей лёгкий подзатыльник Виктору, о том, чем правильно протирать очки. Виктор защищался принципом «моё здоровье – что хочу, то и ворочу», Машка продолжала воспитывать друга. Артём обернулся и столкнулся взглядом с Варей. Они улыбнулись друг другу. Варя нервно потеребила воротник. На языке крутились слова извинения, но сказать их не получилось. «В конце концов, за правду не извиняются!» – она нагнала Артёма.

Перекинувшись парой дежурных фраз о том, какой предмет у них первый и что сегодня Час Просвещения, они решили сперва заглянуть в свой кабинет, отметиться перед классной руководительницей, Яниной Сергеевной. Она поймала их сама в коридоре и решительно развернула по направлению к актовому залу, сообщив, что сегодня на Час Просвещения придёт представитель Отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков – сравнительно нового отдела в городе. От Вари не укрылось, как расслабился Артём.

А вот внутри неё напряжённое ожидание неприятностей вибрировало по-прежнему.

– Всего три года активной деятельности и много спасённых ребят! – вещала Янина Сергеевна, провожая компанию до актового зала. – Шаховскому бы послушать. Где он опять, кстати? Артём?..

– А шут его знает, – небрежно передёрнул плечами Артём. – Не ругайте Фила сильно, Янина Сергеевна.

– Не понимаю, как это вы с ним сдружились, Артём. Вы же такие разные. Ты ответственный и серьёзный, а Шаховской…

Артём развёл руками, широко улыбаясь. Янина Сергеевна покачала головой, а Машка успела цыкнуть на Виктора, уже собиравшегося встрять в диалог.

Когда над небольшим актовым залом, обогреваемом тепловыми пушками, прозвенел звонок, вибрирующий гул затих. Одиннадцатый «Б», забравшийся на галёрку, дружно зевнул под укоризненным взглядом иссиня-зелёных глаз молодой классной руководительницы. В зале показался тот самый старший лейтенант, стоявший на вахте, и Варя не преминула шутливо ткнуть Артёма локтем в бок и торжествующе прошептать: «А я же говорила!»

Старший лейтенант представился, но имени его, конечно, никто не запомнил. Всех учеников куда больше волновали грядущие самостоятельные и контрольные, чем лекция о вреде наркотиков от представителя ОБНОНа. Первые пять минут все старательно, через зевки, делали вид, что внимательно слушают. Через десять минут уже занялись своими делами, а минут через пятнадцать оглушительно хлопнула входная дверь. Варя, которая, положив голову на плечо Артёма, вполуха слушала полицейские сводки, на деле звучащие не так интересно, как в любимых сериалах, вздрогнула и вытянула шею, пытаясь рассмотреть такого наглого ученика.

После его приветствия, чуть рычащего и небрежного, впрочем, не перебившего монолога старшего лейтенанта, Варе даже не нужно было видеть это подбитое лицо со сверкающими озорством светло-голубыми глазами. Она даже, вопреки обыкновению, не смогла сдержать счастливой улыбки, расползшейся по лицу. Лишь уткнулась в плечо Артёма и сдавленно простонала:

– Господи, Фил… Откуда он?..

– Сейчас и спросишь, – приобняв её, шепнул друг.

Фил Шаховской, на автомате извинившись за опоздание и не дождавшись приглашения присесть (впрочем, он всегда так делал, так что от него иного ожидать было нельзя), чуть прихрамывая, прошёл на последний ряд. Вытянулся, пулей прошмыгнул мимо Янины Сергеевны, сверлившей нелюбимого ученика недовольным взглядом, грохотнул пару раз стульями, обменялся рукопожатиями с Артёмом и Виктором и в конце концов плюхнулся на стул именно рядом с Варей. Она сцепила зубы, но дурацкая тёплая улыбка впервые оказалась неудержима. Варя широко улыбнулась, счастливо оглядывая Фила и подмечая, что, в принципе, синяк на подбородке не такой большой, а пластырь на ссадине в углу брови почти и не заметен. «Красавец! – Варя прикусила щёку. – И чего вылупилась на него? Как в первый раз?» Пальцы сами потянулись подкрутить накрашенные ресницы и поправить косу. Фил посмотрел на неё и улыбнулся краем губ.

– Не надоело опаздывать? – в голосе вместо возмущения почему-то звякнуло переживание. – Где ты был?

– Угадай… – от Фила повеяло терпкостью дорогих сигарет и мороза.

Варя осуждающе нахмурилась:

– Опять? Ну и зачем оно тебе надо…

– Слушай, не лезь! Тебя не касается. Я же тебя не подсаживаю на сигареты. И вообще, дай лекцию посмотреть, воспитательница! – вспыхнул в одно мгновение Фил и незамедлительно отвернулся, делая, к радости Янины Сергеевны, вид, что ему ужасно интересна лекция.

«Дурак! – закусила губу Варя. – И сама дура! Чего переживаешь-то за него?»

Час Просвещения длился ровно сорок минут и ни секундой больше. Старший лейтенант свою роль играл исправно: приводил точные данные за прошедший год, подчёркивая опасность наркозависимости. Звонок прозвенел синхронно с фразой, подводящей итог всей лекции:

– Если вам покажется, что ваши друзья каким-то образом связаны с наркотиками, не бойтесь – сообщайте нам. Мы поможем и вам, и вашим друзьям. – И угрожающе добавил: – Пока не поздно!

Все дружно закивали, лишь бы поскорее выйти из зала. Маше, Виктору и Филу повезло влиться в самую первую волну и выскочить из зала раньше всех. Варя осталась растерянно рыться в сумке и нырять во все карманы в поисках телефона, а Артём, как настоящий друг, остался преданно её ждать. Варя со психа послала его в кабинет, по новой перерыла весь рюкзак, но не нашла ничего, и даже отчаялась. В глаза вдруг бросился старший лейтенант, суетливо круживший вокруг Артёма, и друг, чуть возвышавшийся над полицейским за счёт почти двухметрового роста. «Интересно…» – выдохнула Варя, засунув руки в карманы платья. В ладонь попался телефон. «Точно дура!» – проверила время и пулей вылетела из актового зала.

Артём вышел вслед за ней, пригладил пластырь на лбу и оглянулся:

– И что у них вдруг за интерес к наркошам?

– В смысле?

Артём неопределённо повёл плечом и вкратце пересказал странные вопросы старлея, связанные с распространением наркотиков: о шприцах в подъездах, адресах закладок и наркоманах. Вроде как из-за проживания в не самом благополучном районе города. «Ну есть районы и похуже…» – ответить Варя не успела, потому что Артём резко переключился на рабочий лад и предложил поторопиться на русский.

Школьный день начался.

После четвёртого урока, когда большая часть малышей уходит домой, движение в школе стало особенно активным. Из кабинета биологии Варя вышла в сопровождении четырёх друзей – Маши с Виктором и Артёма с Филом. Однако по пути к кабинету истории Фил куда-то потерялся, а Артёма и Виктора отнесло вперёд – только и маячила каштановая макушка над потоком учеников. Машка заставляла Варю написать новую главу, а Варя предлагала попробовать написать что-нибудь в соавторстве: оставалось всего шесть месяцев побыть рядом, и надо было испробовать всё.

У кабинета девчонки столкнулись с парнями и замолчали. Во всегда тёплом, пропахшем кофе и шоколадом, родном кабинете вдруг показалось холодно и неуютно. Янина Сергеевна, обхватив ладонью лоб, методично и словно бездумно кивала на слова какого-то мужчины в кремовом пиджаке. Он подкреплял свои слова жестами, и на его руке блеснула недешёвая золотая печатка. Янина Сергеевна кинула тусклый взгляд на вошедших и снова утомлённо кивнула. На ней лица не было. «Она ведь даже на Фила не ругалась… Хотя обычно не упускала возможности. Что с ней сейчас-то случилось?» – затормозила Варя. В неё врезался Артём и заговорщицки зашипел:

– Если бы я не знал отца Фила, я бы решил, что это он.

Варя напряжённо цепанула взглядом печатку на одной руке, перстень на другой, нестандартный крой пиджака, что-то красное, лежащее перед Яниной Сергеевной и мотнула головой:

– Больше на мента-взяточника похож.

– Варя, – Виктор, бросив рюкзак на свою вторую парту третьего ряда, авторитетно хмыкнул: – Мне кажется, ты переборщила с дешёвыми детективами.

Варя, молчаливо закатив глаза, уселась за парту позади. Артём запрыгнул на крышку Викторовой парты и, параллельно переписываясь с кем-то, завёл непринуждённый диалог ни о чём. Одноклассники, расползшиеся по школе, медленно собирались в классе, но среди них так и не объявился Фил, и в душе вдруг вспорхнуло и замерло ожидание. Вместо дописывания вывода к таблице Варя вздрагивала каждый раз, едва открывалась дверь, и поднимала голову в надежде встретиться с ним взглядом. Это странное предвкушение встречи с Филом томило её уже второй год, не имея под собой ни одной рациональной причины. Иногда он бесил её своим чёрным юмором, импульсивностью и безразличием ко всему.

Он был слишком не похож на неё. Но как будто стал её неотъемлемой частью, и без него школьные дни, а иногда и выходные, были не теми.

– А где опять этот человек-невидимка? Где Фил? – Варя подчеркнула слово «вывод» и, захлопнув тетрадь, подняла глаза на парней.

– Наверное, курит за углом, как обычно. – Пожав плечами и не отрываясь от телефона, Артём лениво переполз на стул. – Ты ж его лучше меня уже знаешь.

– Да ничего я… – протест вышел похожим на писк, и его никто не услышал.

– Тем более, он опять вчера разругался с родаками по поводу, – Артём красноречиво обвёл свою подбитую физиономию пальцем, – во-от. Сегодня будет нервы успокаивать целый день… Наверное.

Варя кивнула. Это было очень похоже на Фила. В груди что-то неприязненно сжалось, когда Артём упомянул о ссоре с родителями. «Наверное, его надо поддержать», – Варя стрельнула взглядом в переписку Артёма и тут же скривилась: судя по обилию чёрных сердечек, это могла быть только Лера. Оглядела одноклассников. Класс гудел, шумел, шуршал, переливался разными голосами, как переливаются разными цветами на свету грани алмаза. Янина Сергеевна что-то вполголоса объясняла мужчине, словно бы они пытались найти компромисс.

Фил в кабинет не вошёл – пулей пронёсся за свою парту, позади Вари с Артёмом, и швырнул на неё рюкзак. Он так и пылал едва сдерживаемой яростью – аж до побеления костяшек пальцев вцепился в спинку стула Артёма. Варя туго сглотнула, ощущая тугой ком от знакомого парфюма Фила, не разбавленного горечью сигарет. Дыхание Фила колыхало короткие волосы на макушке и отчего-то прошивало насквозь теплом. Варя спрятала смартфон в карман платья и подняла голову. Фил внимательно смотрел на неё в упор голубыми-голубыми глазами.

– А подглядывать нехорошо, – сладко протянула Варя.

– Ладно, – взгляд Фила бесстыже впился в переписку Артёма. – Смотрю, с Лерой опять общаешься. Она ж тебе бойкот объявляла, не?

Голос Фила сочился ядом и негодованием. Словно бы он только что схлестнулся с Ильёй – только после драк Варя видела его… Таким. Комком обнажённых эмоций и нервов, грозовым облаком, выпускающим короткие молнии.

– Иди нафиг, – Артём тоже спрятал телефон, – что докопался?

– А может, ревную!

– Опасно-опасно, Филипп Андреевич… – не оборачиваясь, Виктор многозначительно потряс ручкой. – Могут неправильно понять.

– В субботу уже неправильно поняли, – мрачно отозвался Фил.

Виктор тут же отбросил конспекты и с любопытством навалился на парту Артёма и Вари, подперев ладонью щёку. Варя сдавленно фыркнула и вновь достала телефон, открывая в читалке детектив. Обсудив по сотому, пожалуй, кругу, последние драки, парни начали сплетничать о Лерке Зиминой. Варя отложила книжку и переключилась на рисование сердечек на полях: так было легче подслушивать.

Виктор говорил, что у сестры какие-то проблемы. Голос его был пропитан негодованием и чёрным гневом, очевидно, от того, что сестра не позволяет себе помочь. Они с Лерой давно жили порознь: Виктор до сих пор жил со строгой бабушкой, а вот Лерка в десять лет переехала к внезапно объявившемуся отцу. Потому что с ним было веселее. История Зиминых была покруче любого дешёвого сериала: отец бросил детей первым, мать второй, бабушка, отставная работница УФСИН, растила их десять лет, а потом вдруг вернулся отец, воспылал к детям внезапной любовью, и внучка легко предала бабушку, подарившую ей детство.

Эта история регулярно всплывала в Варином сознании, когда дело касалось Лерки, вызывая глупую злобу: как можно быть такой неблагодарной? Эта злоба причудливым образом преобразовывалась в холодную ненависть и ожидание подвоха. А вдруг Лера попользуется Артёмом так же, как бабушкой, и тоже предаст?

Увы, Артём был слеп, как и все влюблённые, и Варя опасалась рассориться из-за этой девчонки с другом раз и навсегда.

– Она мне регулярно пишет, мол, задолбало так жить. Говорю: приходи, обогреем-накормим – шлёт на три буквы. – Виктор усмехнулся и задумчиво крутанул ручку на столе: – Ума нет – считай калека, денег нет – совсем дурак. А у неё ни того, ни другого.

– До-обрый ты брат.

– Это взаимно. Ты ж знаешь, у неё Характер, – последнее слово так и сквозило сарказмом.

– Знаю, – вздохнул Артём. – Только почему она мне не сказала?

Варя с трудом сдержала едкую усмешку на губах и прислушалась к прелюбопытнейшей беседе. Вообще-то Виктор не любил распространяться о семейных делах, но о Лериной проблеме, затмившей даже Илью Муромцева, интересно было услышать всем. Даже обычно молчаливо слушавшей Машке. И Виктор слабовольно сдался под давлением трёх взглядов и единственной просьбы Артёма.

– Её отец, – Зимин буквально выплюнул это словосочетание, не скрывая ненависти к родителю, и понизил голос до заговорщицкого шепотка: – Подсел на психотропы или что-то такое. У него крыша совсем слетела. Я не говорю, что он вообще когда-либо был нормальным, но сейчас вообще капздец. Лерка ноет, что побаивается его. А уйти тоже не может… Любит, видите ли.

В завершение откровения Виктор ядовито хрюкнул и взъерошил пятернёй русые волосы. Артём озадаченно присвистнул, качнувшись на стуле:

– Понятно. И она мне об этом, конечно же, не скажет?

– От ба она переняла только одно: всё, что происходит в доме, остаётся в доме.

Артём не смог не ткнуть Виктора нарушением этого принципа. Они беззлобно сцепились в словесной перепалке. Варя прикусила щёку, размышляя, стоит ли уточнять, зачем принимал психотропы Лерин отец, кормил ли ими дочь или это слишком личное. Не то чтобы для Вари это было важно, но любопытство хотелось удовлетворить. Её опередил Фил, бесцеремонно и громко ляпнув:

– Он типа наркоман?!

Варя закатила глаза и вдруг перехватила холодный взгляд мужчины с перстнями. Он смотрел внимательно, как хищник, с презрительным прищуром. Варя сглотнула, одними губами выдавив: «Здравствуйте». Мужчина едва заметно кивнул и вернулся к Янине Сергеевне. Виктор, воровато стрельнув глазами по сторонам, рыкнул на Фила. А потом махнул рукой:

– Типа да, но не совсем. Психотропы похожи на наркоту, но более узаконены. А… У этого просто какие-то флешбеки с девяностых. Он там что-то вытворял.

Варя сдавленно хрюкнула и покосилась на Фила. От папы она знала, что Андрей Шаховской, по кличке Шах, был чуть ли не вторым по величине авторитетом в крае, притом добился этого безо всякой отсидки. Фил отчего-то тоже посмотрел на неё внимательно и как будто понимающе. «Ну про папу-то мало кто знает… Это Шаховской даже в Википедии упоминается», – успокоила себя Варя и уверенно усмехнулась парням:

– Ну, в девяностые кто только чего… Не вытворял!

– Ну ты-то самый главный знаток девяностых… – протянул Фил. – Докторскую по ним планируешь защищать?

Варя мило оскалилась, на ходу придумывая ядовитый ответ. Но грохот захлопывающейся двери и гулкий приказ Янины Сергеевны поймать тишину и выслушать объявление заставил все слова выветриться из головы. По классу прошёлся ропоток недовольства, которое громко озвучил Фил справедливым замечанием, что урок ещё не начался.

Его проигнорировали все, даже Янина Сергеевна. А через секунду в кабинет вошёл старший лейтенант, проводивший лекцию.

– Вот это коалиция… – впологолоса присвистнул Фил, но в неживой тишине его слова прозвучали отчётливо и громко.

– Что-то не нравится, молодой человек? – многозначительно приподнял бровь мужчина в пиджаке.

– У нас просто как бы контрольная сегодня! – спокойно и даже чуть лениво откликнулся Артём. – Мы готовимся. А вы перемену забираете. Нарушаете права учеников.

Янина Сергеевна вытаращила глаза и едва заметно мотнула головой, заставляя командира класса замолчать. Артём открыл переписку с Леркой.

В классе стало страшно тихо. Только едва слышно скрипели стулья, пока класс рассаживался по местам. Все переглядывались испуганно и недоумённо. Кто-то даже осмеливался шёпотом спросить, что случилось. Появление полицейских в их родном кабинете в такой обстановке не сулило ничего хорошего. Варя поёжилась, сама не заметив, как застучали друг о друга зубы. На плечи опустился тёплый пиджак Артёма, пропахший столовской выпечкой и его духами. Друг улыбнулся, Варя с трудом растянула губы в улыбку в ответ. Скрипнул последний стул.

И только Фил остался стоять за Варей и Артёмом.

– Шаховской, – тяжело, без любимой ядовитой интонации, протянула Янина Сергеевна, – прошу тебя. Ну будь ты человеком. Сядь, как все.

Фил покорно кивнул и взгромоздился на парту за спиной Вари. Она не удержалась и, прикрыв ладонью рот, улыбнулась. Фил мог превратить в фарс даже самую напряжённую ситуацию.

– Мило, – безжизненно выдохнула классная руководительница, с силой сплетая пальцы с тонкими серебряными кольцами в замок. – Но, быть может, ты хоть раз соизволишь сделать то, что тебя просят?

– Эти мужчины случайно не из отдела образования? – широко улыбнулся Фил. – Уважаемые господа, в этом классе не хватает стульев. Не будете ли вы добры их нам докупить?

Едкие фразы Фила с треском рассекли натянутое до предела напряжение в классе. С таким же треском нож вспарывает туго натянутую ткань. Никто не шелохнулся. Лишь самые смелые, среди которых были Варя и Артём, беззвучно усмехнулись, пряча улыбки. А Фил ловил кайф.

– Да ладно, я ж не мешаю, – развёл руками Фил. – Чем раньше начнём – тем раньше закончим, верно?..

– Шаховской! Молчать! – впервые классная руководительница не просто прикрикнула – истерично, надтреснуто и словно болезненно взвизгнула, вынуждая всех съёжиться.

Фил испуганно соскочил с парты, и её крышка отъехала в сторону вслед за ним.

– Я тогда лучше постою.

Неуверенные смешки раздались с разных концов класса. Янина Сергеевна с шумом вдохнула, приглаживая волосы и пронзая каждого острым взглядом. Смешки затихли. Фил так и остался стоять, положив руки на спинки стульев Вари и Артёма.

– Концерт окончен? – строго поинтересовался мужчина с перстнями.

– Ну, если меня только не попросят «на бис»! – с неизменной улыбкой обернулся к классу Фил.

Ребята отвернулись, кто куда, лишь бы не выдавать усмешки. Варя легонько стукнула Фила по животу и прошипела: «Прекрати паясничать!» Фил побарабанил по спинке стула и вроде как согласно кивнул.

Янина Сергеевна туго сглотнула и подошла к кафедре с разложенными на ней листами. Нервно зашелестела ими. Мужчины стояли рядом, словно восковые фигуры.

Тишина угнетала. Варя чувствовала, как что-то пугающее всё выше и выше подбирается к её горлу, пытается задушить. Захотелось вдруг подорваться и бежать, бежать прочь из этого проклятого места, от этих мужчин, смотревших на детей, как опытные охотники на несчастных зайчат, от Янины Сергеевны, мертвецки бледной и как будто чужой. Но тело свело судорогой. Варя, сцепив пальцы в замок, поставила на них подбородок и воззрилась на полицейских. Странно: раньше бы она полыхала любопытством при виде полиции, а сейчас внутри разливался холодок тревоги.

– Мой дорогой класс, – Янина Сергеевна стукнула листами о кафедру и заговорила спокойно, но чуть хрипловато, – это сотрудники отдела по борьбе с наркотиками. Со старшим лейтенантом Ивановым Сергеем Антоновичем вы уже знакомы. А это, – она указала на мужчину в пиджаке, – капитан Светлаков Александр Николаевич. Они попросили меня выделить пятнадцать минут от моего урока на важное объявление, связанное с… – учительнице словно не хватало воздуха, чтобы завершить речь. – С их непосредственной деятельностью. Давайте их выслушаем, и… И начнём контрольную.

– Спасибо, Янина Сергеевна, – благодарно кивнул капитан. – Сегодня мой коллега проводил среди классов вашего лицея лекцию о подростковой наркомании и распространении наркотиков. Я понимаю, что не все слушали или кто-то слушал не очень внимательно. Но это очень важно. Особенно для вас.

– У госдури план по раскрываемости накрылся. Из нас пытаются нариков сделать, – ехидно хихикнул в Варино ухо Фил, но схлопотал подзатыльник от Артёма.

– Нам стало известно, – продолжал капитан, – что в вашем классе есть человек, являющийся курьером. Посредником между наркодилерами и наркоманами. Он ещё не увяз в этом глубоко, так что помогите нам помочь ему. Назовите его имя.

Все впали в ступор, как в немой сцене «Ревизора». Кто как сидел – тот так и посмотрел на двух представителей ОБНОН. У кого-то рука зависла над экраном телефона, кто-то задрал очки на лоб, у кого-то на пол полетела тетрадь с чужой домашкой. И никто не смотрел на одноклассников. Не хотелось увидеть в глазах почти родного человека страх быть пойманным.

Варя нервно усмехнулась. Всё походило на какой-то дурацкий розыгрыш – как раз в духе шуток Фила. Тело окутал озноб. Она, знавшая этих людей одиннадцать лет, вдруг упустила наркомана или наркоторговца – да быть такого не могло! Варя всегда была из тех, кто всё про всех знает, но молчит. Да, многие ходили тусить, выпивали, курили… Разное. «Но героин или синтетика… Не может этого быть!» – Варя недоверчиво мотнула головой. Одноклассники озвучили её мнение слово в слово, словно бы класс вдруг стал единым организмом. Но, очевидно, это звучало недостаточно убедительно, потому что полицейские ещё трижды взывали к благоразумию.

Откинутое днём в сторону неприятное предчувствие сейчас с новой силой засвербило под кожей, сковало судорогой тело.

– В таком случае мы побеседуем индивидуально, – пожал плечами Светлаков. – В первую очередь с детьми из не самых благополучных районов. Родионов Артём Александрович, пройдёмте с нами к директору.

Руки дрогнули и ударились о парту. Тупая боль стрельнула в локте, но Варя не обратила внимания – впилась взглядом в полицейских, пытаясь разобраться, что не так. «Это же не так происходит, – дышала глубоко и медленно, чувствуя волну жара, подкатывавшую к самым вискам, – они же знали, за кем идут. Они знали!»

– Я же уже говорил с директором и старшим лейтенантом Ивановым по этому поводу, – резко отозвался Артём.

Светлаков намекнул, что главным является всё же он, и Артём, сквозь зубы обозвав полицейских, тяжело поднялся. Варина ладонь сама вцепилась в горячую руку Артёма с корочками на костяшках, умоляя остаться, не ходить – не потащат же его насильно, в самом деле. Это скандал уже. Варя смотрела на Артёма во все глаза и шепнула, что ей страшно.

Страшно остаться без него. Страшно оставить его с полицейскими, которых он так боялся.

Артём мягко выпутал ладонь из её рук, осторожно скользнул пальцами по её коже и пообещал, что всё будет хорошо, что скоро вернётся. Однако выйти из-за парты не успел, его задержал гулкий голос Иванова:

– На выход с вещами. Прихвати рюкзак.

В классе раздался оглушительный грохот. Это Фил оступился и сполз под парту, опрокинув за собой столешницу. Никто даже не шелохнулся. Кажется, в классе вдруг все перестали дышать и просто существовать. Из Вари вырвался полувсхлип-полусмешок – нервы, напряжённые до предела, сделали своё. Почему-то показалось, что кто-то схватил её за горло, приподнял над землёй и с силой сдавил, забирая силы, волю, чувства.

Артём почему-то не стал ни с чем спорить – лишь злым рывком схватил рюкзак и вышел к полицейским. На пороге обернулся и одарил класс своей тёплой улыбкой. Варя содрогнулась: она так и знала, что надо было остаться дома. Им всем!

Глава 3

Варя лежала на парте, уткнувшись носом в локоть и натужно сопя. Сейчас плевать было и на тушь, которая может размазаться, и конспект, который глухим голосом задала Янина Сергеевна. И только Фил, пересевший на место Артёма и периодически осторожно тыкавший Варю мизинцем, вызывал мимолётную улыбку на искусанных губах. Заставлял сбросить прочь мутную пощипывающую пелену слёз.

– Чего? – после десятого, наверное, тычка, Варя подняла голову и поправила взъерошенные волосы.

– Проверяю, жива ли ты, – внимательно осмотрел её Фил, задержавшись на глазах.

«Не плачу я, не плачу», – ладони сами растёрли сухие щёки, как бы убеждая Варю в правдивости своих мыслей. Фил удовлетворённо кивнул и сквозь зубы рыкнул:

– Вот же прицепились к Артемону. Ну сейчас ничего не найдут и отпустят. Будут нас шерстить и по району допрашивать.

Логически, всё должно было случиться именно так, но интуиция твердила обратное.

– Нас не будут. Нам по семнадцать, – сцепив зубы, выдохнула Варя. – Ему-то восемнадцать исполнилось! Ровно неделя как… Сейчас возьмут и посадят его!

– Ты не можешь этого знать, – хмуро парировал Фил.

«Зато чувствую!» – Варя плотнее укуталась в пиджак Артёма, снова пряча лицо в руках. От этого почему-то становилось легче. Как в детстве: если ты чего-то не видишь, значит, оно тебя тоже. И сейчас так хотелось крепко-крепко зажмуриться, прячась в темноте от неприятностей, свалившихся натурально как снег на голову.

– Они точно знали, кто им нужен. Давайте не будем строить из себя идиотов, – озвучил Виктор то, что не мог сказать никто. – Они его не отпустят.

Варя оторвала ладони от лица и до боли закусила губу; Фил ёмко и резко назвал Виктора дебилом – от бессилия. «Блин, посмотреть бы, что там с Тёмой делают…» – идея назойливо кружила в голове, как комар ночью у уха. Варю потряхивало в лихорадке, и она нервно кусала губу и выворачивала докрасна кожу на руках, чтобы не разреветься. А реветь очень хотелось. От страха.

Телефон в кармане дважды вжикнул. Варя схватила его и подрагивающими пальцами ввела пароль.

      Тёмка, 13:33

      Мне конец.

– Ч-чёрт… – судорожно выдохнула Варя.

Когда Артём писал так коротко, с точкой, да ещё и не в «ВКонтакте», это означало, что дело действительно плохо. По инерции Варя открыла второе сообщение, от мамы. Она напомнила, что Варе нужно заказать в приёмной директора две справки об обучении, чтобы поехать на региональный этап олимпиады. «Господи, мамочка, как ты вовремя!» – её всю трясло мелкой дрожью, пока опускала телефон в карман, а пиджак оставляла на спинке стула.

– Ты куда? – Фил осторожно коснулся кончиков её пальцев.

Варю дёрнуло – по телу как будто разряд прошёлся. И трясучка усилилась. Сжимая дрожащие пальцы в кулаки, Варя откашлялась и коротко отрезала:

– К директору. Справку. Заказать. В приёмную то есть.

Ноги подкашивались, пока она шла до приёмной. Балетки на мягкой подошве, казалось, оглушающе грохотали, а каждая фигура – учитель, уборщица или ученик, вышедший в туалет, – заставляла вздрагивать и прижиматься к стене. Создавалось ощущение, что всё в школе – каждый листик, каждая пылинка, каждый человек – знает её намерение.

– Ну я же не могу не узнать, что с моим лучшим другом, да? – вполголоса рассудила Варя и осторожно распахнула лёгкую дверь.

Сердце замерло, а в голове закрутились тысячи вариантов, как узнать больше об Артёме, если секретарь окажется на месте. К счастью, её не было. Варя беззвучно прикрыла дверь и неловко замерла на пороге. Дрожали уже не пальцы – дрожала она вся. И сердце грохотало в ушах. Варя, терзая губы, замерла у стены подле запертой директорской двери. Между косяком и дверью золотом сияла узенькая щель, сквозь которую можно было подглядывать. Варя затаила дыхание, вслушиваясь в приглушённые мужские голоса. Спина периодически покрывалась мурашками, и Варя оборачивалась, ожидая увидеть кого-то на пороге. «Я буду очень глупо выглядеть…» – покачала головой.

На пол с глухим стуком упала серёжка, у которой давно надо было поменять застёжку, но до «Золотой Руси» или ломбарда никто из Ветровых добраться не мог. Варя присела. Боковым зрением уловила достаточно широкую замочную скважину, гораздо более удобную для подглядывания, нежели дверная щель. Повертев серёжку между пальцев, Варя уверенно уронила её на пол второй раз и прильнула к замку. Девочка, сидящая на корточках в поисках серёжки, явно будет выглядеть менее нелепо, чем просто так подглядывающая в замочную скважину.

Видимость была не очень хорошая: мешались пушистые от дорогой туши ресницы. Варя, проморгавшись, пальцами подкрутила их, чтобы не загораживали обзор. В глаза бросился красный маникюр на пальцах директрисы, стоящей напротив Светлакова сбоку. А прямо напротив Вари, у директорского стола, стоял Иванов, угрожающе теснящий Артёма. Тёма был сам не свой, бледный до того, что рыжие веснушки показались кровавыми пятнами, растерянно перебирающий пальцами жёсткую ткань рюкзака. Варя видела его таким всего лишь дважды: накануне судебного разбирательства по разводу родителей и после перелома ноги в преддверии межшкольных соревнований по волейболу. Рука сжалась в кулак и ногти впились в кожу до боли: очень хотелось помочь другу.

Но она не могла ничего.

– Вы понимаете, что это ЧП городского масштаба? – гулкий голос директора отдавал властностью. – Мне бы не хотелось огласки. Статус нашего учебного заведения ощутимо упадёт, если общественность узнает, что у нас на уроках арестовали ученика. Притом, попрошу заметить, одного из лучших учеников. Не медалиста и стобалльника, конечно, но активиста и главу самоуправления.

– Не арестовали, – спокойно поправил Светлаков. – Не арестовали, а задержали по подозрению в распространении наркотиков.

– В смысле? – выдохнула вполголоса Варя и тут же испуганно зажала рот трясущейся ладошкой.

Её не услышали. Директриса кивнула и представила двух учителей, выполняющих роль понятых. Они стояли вне зоны видимости, да и не были важны. Они всего лишь декорации: подпишут протокол и уйдут. А вот что будет потом…

Иванов гулким хрипловатым, как будто прокуренным, голосом предложил добровольно предъявить понятым и сотрудникам полиции запрещённые предметы. Артём тоже хриплым, но как будто сорванным голосом отозвался, что у него нет ничего. Варя с силой прикусила губу.

Иванов взял рюкзак Артёма, лёгким движением перевернул его, и на стол с грохотом посыпались разные предметы. От каждого удара Варя невольно вздрагивала, вжимая голову в плечи. Напряжение, кажется, зашкаливало. Колени задрожали, и, чтобы не упасть, пришлось схватиться потной ладонью за дверную ручку. Она тихо щёлкнула, и внутри Вари всё сжалось. В кабинете на этот звук не обратили внимания – все были заняты изучением содержимого рюкзака Артёма. Капитан шарился в Тёминых вещах, что-то бубня вполголоса. Вдруг его тонкие пальцы вытянули бледно-синий прямоугольный пакетик, набитый пылью. Варя прокусила губу.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что могут найти сотрудники отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков в сумке задержанного человека. Эта мысль обожгла Варю болью сильнее, чем пульсирующая губа. До слуха донеслись обрывки приглушённой речи капитана, обращённой к понятым. В сумке гражданина Родионова был обнаружен порошок белого цвета в герметичном пакете неизвестного состава.

Земля ушла из-под ног. Мир накрылся вязкой туманной пеленой, Варя не поняла, как отпустила дверную ручку с тихим щелчком и рухнула на колени. Сердце часто-часто стучало, как будто норовило выскочить из груди.

Трезвость мыслей вернулась, когда дверь в приёмную распахнулась, впуская секретаря. Варя сжимала в кулаке серёжку и продолжала терзать кровоточащую губу.

– Добрый день… – секретарша плотно закрыла дверь. – Всё в порядке?

Варя подняла глаза, каким-то чудом умудрилась подскочить с пола резво и даже не пошатнувшись. Правда, собственная легенда про серёжку и справки показалась очень нелепой.

– Так, – секретарша скинула дублёнку на стул, одёрнула белую блузку, – сколько вам справок?

– Д-две… – Варя взяла в руку телефон, плотно стискивая зубы.

Только с третьей попытки дрожащие пальцы оттянули чехол и выложили на стол секретаря две фотографии. Написав неуверенной рукой печатными буквами полное имя и класс, Варя стремительно покинула приёмную.

Всё казалось нереальным. Словно всё увиденное и услышанное – это лишь дурацкая иллюзия, игра влюблённого в детективы воображения. Варя массировала виски, рвано дыша. «Тёме капец. Его же сейчас просто посадят. Почему? За что? Ну это же не его наркота!» – мысли повторялись по кругу, и Варя больше не могла ни на чём сконцентрироваться.

По пути в класс она едва не врезалась в физрука и чудом увернулась от распахнувшейся двери в непривычное безмолвие 11 «Б». Мимо неё проскользнула сплетница Алиса, опасно сверкая взглядом. Варя, не нарушая гробового молчания, прошла на своё место и обвела всех убитым взглядом. Фил постукивал пальцами по заблокированному экрану телефона с небольшой паутинкой трещин в углу. Машка послушно строчила конспект. Виктор что-то решал в сборнике задач ЕГЭ по истории. Варя сбросила телефон в рюкзак и, сцепив до боли пальцы в замок, уставилась в стену.

Перед глазами всё ещё мелькали картинки обыска. А вместе с ними подкатывало осознание, что на их головы свалилась беда. Артём всегда с готовностью делил беды с друзьями пополам, помогал им всеми силами. Они должны были сделать так же, вот только… Как они могли помочь? В душе всё свернулось от осознания безысходности и неправильности ситуации, колючие слёзы подступили к глазам. Сдерживать их становилось всё труднее и труднее. Варя вжалась ладонями в лоб и тихонько всхлипнула.

– Варь, ты чего? – с заботой и тревогой коснулся её плеча Фил.

От этого нежного касания стало как будто легче, и Варя беззвучно выдохнула, проглотила слёзы: она не одна. Их, как минимум, двое (да и Машка с Виктором едва ли останутся в стороне), они вместе. Им надо разделить беду на всех, как они делали всегда. Варя опустила ладони на парту и невзначай скользнула пальцами по руке Фила, ощутив шарик шрама между большим и указательным пальцами. А потом выдохнула, как приговор:

– У Артёма нашли наркоту…

– Чего-о-о? – взвился Фил.

На этот тихий вопль мгновенно отреагировали и Виктор, и Машка. Маша швырнула ручку, резко поворачиваясь. Виктор захлопнул задачник и медленно обернулся. Варя шёпотом, по слогам, рассказала всем о пакетике наркотиков в рюкзаке Артёма.

Фил тихо ругнулся, и по классу невольно покатились шёпотом сплетни и предположения. Варя, накинув на плечи пиджак Артёма, осуждающе покачала головой. Наверное, стоило рассказать обо всём позже, но держать в себе было тяжело. Ведь их Артём, рассудительный и правильный Артём, совершенно не сочетался с этим злосчастным пакетиком порошка. Наркотики и Тёма сочетались так же, как снег и Сахара – вероятность один к миллиону; невероятно, но факт.

А факт, как известно, вещь очень упрямая. И опровергнуть его можно только другим фактом, более весомым и серьёзным. Такого не было ни у кого.

– Это точно? – убито переспросил Фил.

Варя проигнорировала. Она понимала сомнение Фила: если бы ей такое кто-нибудь сказал, она бы тоже не поверила. Да и сейчас не хотела верить своим глазам, хотела надеяться, что всё это ложь. Чья-то глупая шутка или постановка. «Это как раз постановка, – поджала прокушенную губу, – этих ментов!»

Тихое шуршание голосов в классе разбивал треск часов и хруст клавиатуры под ногтями с бордовым зимним маникюром. Янина Сергеевна писала отчёт медленно, то и дело хмурясь и качая головой. Ей, скорее всего, тоже не верилось, что её ученик, в которого она не только знания на дополнительных занятиях вкладывала, но и душу, оказался связан с преступностью. Да никто в классе не должен был верить, что Артём Родионов, лучший командир класса, верный друг и просто хороший одноклассник, ответственный, собранный, притягивающий к себе людей, как фонарь мотыльков, вдруг торговал наркотиками. Однако сомнения всё-таки вспыхивали («Ну у него всегда ведь можно было в долг стрельнуть»; «Да он бы нам предложил, ты дурак?») и, подобно детской игре «Море волнуется», внезапно замирали на полуслове. Обрывались. Таяли в тишине.

Фил, уткнувшись затылком в шершавую стену, нервно покачивался на стуле и барабанил по столу. Очевидно, как и Варя, размышлял. Он ведь тоже знал Артёма слишком долго, чтобы так легко поверить в мистификацию с наркотиками. Они многозначительно понимающе переглядывались и пытались приободрить друг друга вымученными полуулыбками. Варины мысли то и дело сводились к Илье, и она была уверена, что мысли Фила тоже. Только связи между сверстником из другой школы и представителями ОБНОНа Варя не находила, и это было главной проблемой. Она вновь и вновь перебирала в уме всю информацию, известную ей об Илье, но каждый раз терялась. Стук пальцев Фила настойчиво и громко бил в самые мысли, больше даже раздражая, нежели отвлекая.

– Фил, прекрати барабанить! – Варя с силой накрыла ладонь парня своей.

– Ау, – пропищал он, глядя на красное пятно от удара. – Не психуй.

– Это ты успокойся!

– А сама-то, – пробурчал Фил, а потом выдохнул: – Блин, бред какой-то…

– Да! Бред, бред, но…

Договорить Варя не успела: дверь в класс с грохотом распахнулась, и на пороге возникла знакомая широкоплечая фигура с тёмной бородой и сверкающей лысиной. Варя сразу забыла, что хотела сказать, и невольно сжалась: это был папа Артёма, дядя Саша, хороший мамин друг. Он пропыхтел, что Артём отправил ему сообщение о неприятностях, узнал, где сын, и ринулся в кабинет директора так же шумно и стремительно, как появился.

После грохота двери тишина показалась особенно тяжёлой и гнетущей, стучащей в уши, как кувалда о наковальню. Янина Сергеевна, крутанувшись на кресле, вдруг с нескрываемой иронией выдохнула:

– Вы мой первый класс, ребята. В плане классного руководства. Смотрю на вас и думаю, что буду потом, лет через дцать рассказывать своим детям о вас.

– А в хорошем или плохом ключе? – спросил кто-то нарочито задорным голосом.

– Смотря как всё обернётся, – небрежно пожала плечами Янина Сергеевна. – На самом деле, что бы ни случилось – в хорошем. Вы ведь меня всегда удивляли: такие дружные, позитивные и умные.

– Это заслуга классного руководителя, – встрял ещё кто-то.

– Нет, – Янина Сергеевна мягко улыбнулась уголком губ, – моя заслуга тут минимальна. Я ведь взяла вас только в седьмом классе. Вы чудесный выпуск, Золотой просто, потому что воспитали себя сами. Артём стал отличным командиром класса и скооперировал вас всех.

– Жаль только, что оказался таким… Двуличным! – внезапно подал голос кто-то из пацанов.

Варя дёрнулась. Она была уверена, что знает одноклассников лучше всех, со всеми их демонами и тараканами, но это сказал кто-то совершенно чужой. Варя нахмурилась и завертела головой в поисках этого человека. Не нашла.

Фил же вдруг взвился и подорвался, словно бы эта фраза перерезала последнюю тонкую нить, сдерживающую его гнев. Сзади него всё же упала крышка парты и его стул. Филу было плевать: он обвёл класс негодующим взглядом, в котором едва ли не сверкали молнии. В воздухе запахло дракой, и Варя невольно впилась пальцами в плечи, убивая дрожь. Казалось, стукни Фил хоть во что-то – начнётся драка не на жизнь, а на смерть.

И Фил стукнул. Ударил с силой, вновь сбивая едва зажившие костяшки пальцев в кровь. На вибрирующую столешницу шлёпнулась пара алых капель. Варя содрогнулась.

– Да вы офонарели совсем! – хрипло вскрикнул он, сдвигая брови к переносице и игнорируя Янину Сергеевну. – Кто это сказал? Я спрашиваю: кто это сказал?! Давай, выходи, ответь за свои слова. Как человек, а не как крыса. Ну давай. Расскажи, как Артемо… Артём тебе наркоту впихивал. А мы послушаем и, может, даже поверим. Но лучше помолчи. Ты ж ничего не знаешь. Артём мне как брат, вы все это знаете, и я говорю, что ничего подобного не было. Если кто-то уверен в другом, выходи, говори. Со мной.

Фил скрестил руки на груди и свысока глянул на одноклассников. Желающих подраться или поспорить с ним не нашлось. Лишь откуда-то раздался шёпоток, мол, друзья Артёма наверняка в этом же замазаны. Фил рванулся, но Варя осуждающе посмотрела на него и едва заметно мотнула головой. На самом деле, она не рассчитывала, что Фил послушается её. Однако он почему-то заискивающе усмехнулся, взъерошил волосы и уселся обратно.

Янина Сергеевна незамедлительно угомонила назревающую бурю разрешением не сдавать тетради. А потом как бы невзначай предложила не разводить пустословие, а терпеливо ждать выяснения обстоятельств. Варя была с ней абсолютно согласна: у них не было сил и средств, чтобы доказать невиновность Артёма, а громкие слова не помогут. Да только сомнения, всплывающие то тут, то там в классе, пусть и едва различимые, поднимали в груди волну жгучего гнева и желание действовать. «Глупо злиться на логичные выводы, – Варя нервно постучала концом ручки по тетради. – Если бы это случилось не с Артёмом, я бы то же самое сказала. А Тёмка… Ну он же не пуп земли, в конце концов!»

Ожидание убивало, словно размазывало катком по асфальту.

А вот Фил ждать не собирался и готов был трясти Илью. Они уже даже успели с Виктором поцапаться по этому поводу. Фил, как голодная собака, кидался на Виктора за каждую фразу, а тот лишь усмехался и поддразнивал Фила провокационными неоднозначными репликами.

«Не будите спящую собаку – он не знает, что ли?» – зыркнула на него Варя исподлобья и поморщилась. Желудок сводило от неприятных ощущений. А мысль, озвученная кем-то из одноклассников, ядовитой иглой впивалась в сознание. Варе уже начинало казаться, что она не так уж хорошо знает Артёма, как всегда думала. Конечно, у всех людей есть скелеты в шкафу и тени прошлого, которые рано или поздно открываются всем, но кто бы мог подумать, что их обнаружение причиняет такую боль.

– Я сомневаюсь, что это Илья, – вяло вклинилась она в жаркий диалог, лишь бы напомнить о своём присутствии. – Да, он сын полицейской, но наркота – это достаточно узкая тема.

– Это ты по сериалам решила? – ехидно поддел её Виктор.

Варя проигнорировала:

– И – главное – и зачем это ему? Мотив какой? Вы что, за деньги боретесь или что вообще?

– За эту драку отомстить, – развёл руками Фил. – Он очень мерзкий, Варь. Он мог.

Варя недоверчиво передёрнула плечами.

– Но они так чисто Тёмыча обложили! Профи, – заметил Виктор. – Либо всё очень серьёзно, либо им немало заплатили.

– Да ну, – недоверчиво нахмурилась Машка. – Как будто нас облапошили, а мы что-то упустили.

– Не дури, – тихо выдавила Варя. – Виктор прав: они профи.

– Конечно, я прав, – многозначительно поднял палец Виктор. – Если им надо кого-то серьёзно прижучить – они сделают всё, как надо.

Маша закатила глаза, но смолчала. Лишь усердно принялась натирать стёкла очков да скользить взглядом по кабинету – это говорило о боевом настрое подруги. Варя тоже была бы рада бороться, если б знала, стоит ли.

– Тёмка не стал бы меня обманывать… – прошептала она, облизывая губы.

Варя думала, что эта фраза предназначена друзьям, но поняла, что она нужна в первую очередь ей самой. Варе нужно было поверить в это. Поверить, что для Артёма их долгая – почти тринадцать лет – дружба значит ровно столько же, сколько и для неё, что он обязательно поделился бы с ней переживаниями или проблемами. Или, на худой конец, предложил попробовать наркоту. Они всё-таки были слишком тесно связаны. Варе иногда казалось, что нет человека, которого она знала бы лучше, чем Тёмку.

Они были почти как близнецы: чувствовали друг друга, верили друг в друга, доверяли друг другу, надеялись друг на друга. Потом, правда, между ними втисался Фил, немножко руша гармонию. Теперь Артём безоговорочно полагался ещё и на него. А вот Варя просто хотела убежать от Фила подальше. Он не был плох, даже, напротив, нередко проявлял удивительную заботу.

Просто рядом с ним Варя теряла голову. Рядом с ним действовала, не задумываясь, и боялась, что однажды пожалеет о содеянном. Но пока не пожалела.

– Может, да. А может, и нет. У тебя же были от него секреты? – резво отозвалась Машка.

– Ну, были. А у кого их нет?

– Вот именно! – торжественно воскликнула Маша. – У всех есть свои секреты.

– И чему ты радуешься? – выдохнула Варя. – Да, у всех есть свои секреты, но это же не значит то, что он употреблял или распространял наркоту.

– И обратного тоже не значит, пока нет фактов, – флегматично заметил Виктор.

Фил резко схватил его за воротник и рванул на себя. Виктор остался холодно невозмутим. А в его болотных глазах сверкнул гнев. Парни испытующе взглядывались друг в друга, словно меряясь силами. А потом Фил разжал воротник Виктора и бросил:

– Ещё одна такая фраза, и у меня будет два врага номер один!

– Не пыли, Фил, – Виктор поправил галстук, – мы все хотим помочь Артёму. Так? – все вразнобой кивнули. Маша уверенно, Варя затравленно, Фил агрессивно. – Но это не значит, что его априори надо считать невиновным.

Варя плотно сцепила зубы. Виктор был абсолютно прав. Она сама сотни раз видела, как в детективах героям приходилось подозревать невиновных друзей, приходилось отключать чувства и мыслить холодным разумом.

На экране и в книгах это казалось не очень сложным. На деле – ни в раз.

Сама мысль о том, что Артём как-то связан с криминалом, пусть даже случайно попал в эту сеть, вызывала в душе жаркую волну протеста. И Варя удивлялась Виктору, который мог таким каменным тоном обсуждать возможные связи Артёма с наркотиками. Маша подключилась вслед за своим парнем:

– Мне кажется, сначала надо понять, как наркотики попали в сумку Артёма. Если понятые были нашими, значит, они уже были в сумке. Кто мог подкинуть и когда?

– Вечером Артём был только у нас, – выдохнула Варя. – Да и заметил бы.

– Да? А сама-то часто проверяешь рюкзак, прежде чем туда накидать всего? – ядовито вклинился Фил, вновь барабаня пальцами по парте. – Да и во время драки рюкзак валялся в углу.

Варя поправила пиджак Артёма на плечах и рассеянно обвела дату в углу листа. Снова замолчали. Идеи не генерировались. Всё внутри как будто замерло, с трепетом ожидая будущего. Варя помассировала виски и вполголоса буркнула, что неспроста тёрся вокруг Артёма полицейский после Часа Просвещения.

– Угу, – монотонно кивнул Виктор, – сигнал у него был. Такое бывает. Веришь-веришь человеку, а он сволочь. Или на наркоте.

Варя закусила губу до боли и зажмурилась, ощущая, как слёзы застилают глаза. Судорожно втянув сквозь зубы воздух, попыталась дышать равномерно, глубоко, но только вдохи всё равно выходили рваными, а в горле стоял ком. «Не реветь, не реветь, не реветь!» – Варя шумно шмыгнула носом и запрокинула голову, изучая продолговатые слепящие лампы на потолке. Слёзы дрожали у самых век. Но ещё одно слово – и задушенные рыдания точно вырвались бы на волю. Поэтому Варя решительно вылетела из класса. Невозможно было больше находиться там, где воздух сдавливает грудь и травит, травит, травит до слёз и тошноты.

Виктор выдохнул:

– Походу, я погорячился. Да?

Фил без стеснения оскорбил Виктора на весь класс, в очередной раз за день получив замечание от Янины Сергеевны, и рванулся за Варей. Что-то внутри настойчиво твердило, что сейчас нужно быть рядом с ней, разделить на двоих всю абсурдность случившегося. Хотелось её коснуться, сжать её руку, прошептать (пусть бессмысленно), что всё будет хорошо.

Его задержали. Фил никогда не думал, что у Виктора, хотя и широкоплечего, но не очень-то накаченного, может быть такая стальная хватка. Виктор не просто схватил Фила за запястье – он ещё и рванул его, вынуждая болезненно приземлиться на жёсткий стул. Гораздо мягче Виктор одёрнул Машку. Его взгляд из-под очков был пугающе колючим и твёрдым, так что Фил с Машкой невольно переглянулись и осели.

– Стоп. Дайте ей побыть одной. Если бы она хотела поплакаться нам, она бы тут и плакала. Надо собраться с мыслями. Если б мою сестру обвинили в таком, я бы тоже ненадолго уединился.

Фил скрипнул зубами и с грохотом откинулся на спинку стула. Пальцы разъярённо взъерошили волосы. Злоба клокотала в душе, готовая выплеснуться через край. Кулаки чесались в ожидании боя. Артём был едва ли не единственным его близким человеком. И совершенно не хотелось так глупо его потерять.

– В Варькиных словах есть резон, – твёрдо сказал он, привлекая внимание Машки и Зимина. – По сути, как всё чётенько получилось. На часу подбросили, потом пришли, типа поболтать, и нашли наркоту.

– Не так, – качнул Виктор головой.

– Ты всё будешь критиковать, а? Мистер Холмс, – рыкнул Фил.

Зимин уже начинал надоедать своим всезнайством. Вообще-то, обычно Виктор был крутым отличником, из тех, у кого «отлично» по всем предметам, но за поведение «два»: драки, клоаки, скандальные сториз и посты в соцсетях об изнанке школы, провокации и споры с учителями. Но сейчас его желание встрять и как будто сбить со всех боевой настрой лишь подогревало и без того выкипающий гнев.

– Только то, что выглядит неправдоподобно. Они не поговорить пришли. Вы заметили? Они чётко за ним явились. Значит, был сигнал.

– Или заказ, – не смог промолчать Фил.

– Слушайте, а это можно проверить, – Машка вклинилась в их безмолвную борьбу внезапно, сверкая азартом в глазах. – У нас же в актовом зале висят камеры. Помните, после той тусы с бенгальскими огнями три года назад?

Фил позволил себе усмехнуться: он раз триста слышал историю, как одиннадцатиклассники пронесли бенгальские огни и алкоголь на школьную дискотеку, а потом едва не спалили зал и себя. Это была единственная скандальная история в лицее. И к ней не приложили руку ни он, ни Артём, ни Зимин, ни кто-либо ещё из их банды.

Парни не успели выразить своё мнение об идее Машки, как она уже оказалась подле учительского стола и со свойственным ей смущением и неловкостью объясняла свою позицию. Янина Сергеевна сперва монотонно кивала, но внезапно отвлеклась от работы и в удивлении вскинула широкие брови. Виктор с Филом переглянулись и, не сговариваясь, рванули на подмогу. Машка к этому моменту успела выяснить, что камеры видеонаблюдения выводят изображение на вахту и в учительскую, после некоторых инцидентов.

К их идее Янина Сергеевна отнеслась скептически, как Фил и предполагал. Он уже готов был прорываться к видео на вахте (хотя с вахтёром, как, впрочем, и с почти всеми сотрудниками лицея, у него отношения были натянутые), но его осадила Машка и снова заговорила с Яниной Сергеевной.

Фил не понял, как это ей удалось. Да только Янина Сергеевна, подогреваемая то ли азартом игрока, то ли действительно чувствовавшая подвох в деятельности полиции, согласилась на Машкину авантюру и отпустила их с урока. Совсем. На пятнадцать минут раньше.

«Да такими темпами Ледниковый период начнётся опять, – подумал он. – Нинка с урока пораньше отпустила, Артемон наркоторговец. Что ещё? Варька меня поцелует? Стоп. Она тут вообще при чём?»

– Янина Сергеевна, – Маша, принявшая от Виктора рюкзак, снова наклонилась к столу и заговорщицки зашептала, – а ключи от учительской… Вы не дадите, случайно? Вы ж пока единственный завуч в школе… Остальные в отпусках…

Янина Сергеевна недовольно покачала головой:

– Маша, соблюдай рамки. Даже на просмотр видеозаписей нужно разрешение директора. Если она узнает – из школы попрут не только меня. А если узнает не директор, а кое-кто повыше… – многозначительно ткнула пальцем в потолок и цыкнула. – Сможете посмотреть камеры на вахте – молодцы. Поставлю всем «отлично» по истории за год. И со Светланой Викторовной на «пятёрки» по обществознанию договорюсь. Не сможете – и ладно.

Машка, словно застыдившись своей просьбы, стремительно выскочила первой. Фил вывалился вторым, понимая, что с вахтёром им точно ничего не светит. Виктор, как всегда, решил поступить по-своему. Он подошёл к столу учительницы и, деловито постукивая по нему пальцами, заговорил. В вопросе его прозвучало ехидство:

– Янина Сергеевна, а вы, случайно, ключи не забыли нигде? В актовом зале, например… Просто я вот тут нашёл.

– Зимин. – Янина Сергеевна качнула головой. – Ты какой-то неправильный отличник.

– Правильных людей не бывает! – воодушевлённо отозвался Виктор.

Что-то звякнуло, стукнуло, и Виктор вылетел из кабинета. Плотно прикрыл за собой дверь и, сияя безмолвным торжеством, высоко поднял руку. На среднем пальце болталось железное колечко ключа от завуческой. Фил хмыкнул: нет, Зимин только казался простоватым отличником, на деле он тянул на доктора Мориарти.

Фил дружелюбно ткнул Виктора кулаком в плечо, выражая своё восхищение. Машка чмокнула парня в щёку, а потом потащила парней к лестнице:

– Давайте сперва спустимся вниз. Может, на вахте нам разрешат посмотреть записи. Как-то не очень хочется натолкнуться на уборщицу или учителя у завуческой. Или ещё кого похуже.

Фил лишь закатил глаза. Он был уверен на все девяносто процентов, что ничего не выйдет, и вахтёр их на пушечный выстрел не подпустит к записям. Но, конечно, с директором тоже не горел желанием встречаться: в этой школе у него была относительно хорошая репутация просто чуть оборзевшего ученика, и становиться вором-взломщиком, разумеется, не хотелось.

Поэтому Фил молча слетел по лестнице вслед за Виктором и Машкой на два этажа. На вахте, к счастью, никого не оказалось. Очевидно, это был тот редкий случай, когда вахтёр оставил своё рабочее место, а гардеробщица решила, что ничего не случится и можно остаться в стороне. Машка тут же подтолкнула Виктора к компьютеру, воровато озираясь по сторонам. На полпути затормозила:

– О, Варь! Ты как?

Варя вздрогнула: голос подруги вырвал её из водоворота сомнений и размышлений о чужих тайнах. В одиночестве невольно пришлось думать, прежде пару раз хлюпнув носом и приняв пластиковый стаканчик воды от посочувствовавшего вахтёра. После воды стало как будто легче, но мыслить приходилось абстрактными категориями: словно она размышляет о сюжете сериала или книги. Не жизни. Не Артёма.

– Как ты? – заботливо переспросил Фил, и внутри Вари всё болезненно свернулось.

Появление друзей ударило по иллюзиям, разбивая их на мельчайшие осколки. Варя вернулась в реальность и содрогнулась. Это была жизнь – не книга и не сериал, которые так легко захлопнуть или переписать. Противный ком вновь встал поперёк горла, и слёзы брызнули из глаз. Зажав ладонью рот, она выскочила на мороз, краем уха услышав, как отчаянно позвал её Фил.

Варя замерла на крыльце, обняв себя за плечи. День был в самом разгаре, за оградой гудели клаксонами, скрипели покрышками по льду машины. Холодные бледно-жёлтые лучи пронизывали припорошённые ночным снегом верхушки деревьев. Мороза не чувствовалось совсем. Только щёки жгли стремительно остывающие слёзы, да Варю знобило. Но она не была уверена, что это от холода. Скорее от нервов. Она запрокинула голову и громко всхлипнула.

От пугающе оглушительного грохота двери за спиной внутри всё свернулось и ухнуло вниз. Варя обернулась и неуверенно улыбнулась. Фил. Тоже раздетый. Вышел и замер у стены, заложив руки в карманы тёмно-синих брюк. Молчал.

Они смотрели друг на друга внимательно, понимая. И от этого в душе словно боролись лёд и пламя, заставляя колени подкашиваться. Было удивительно молчаливо смотреть в эти голубые глаза и улавливать в них что-то родное. Варя никогда не отличалась лёгким нравом, и после появления Фила в классе старалась пересекаться с ним как можно меньше: не сошлись характерами – как раз про них. Разные взгляды и темпераменты…

Варя не могла найти ни одной рациональной причины, по которой явление Фила рождало в душе тепло. Не могла найти ни одной рациональной причины, по которой жизнь без его усмешек и шутеечек казалась не такой полной, что ли.

Не могла найти этому начала.

Сперва был новенький, потом частые «случайные» травмы Фила после драки с Муромцевской бандой, парные работы, столкновение на дискотеке. А теперь ещё и проблемы Артёма, ставшего между ними связующим звеном.

Кажется, сама судьба упрямо сталкивала их лбами, превращая в напарников. Как будто чего-то хотела от них.

Варя смахнула слёзы и отвернулась, с притворным интересом разглядывая тёмные окна дома напротив. «Ну я хотя бы не реву взахлёб, – Варя старательно промокнула подушечками пальцев глаза и проверила, осыпалась ли тушь. – Не красавица, конечно. Блин, о чём я вообще думаю?»

– Варь… – тихо и осторожно позвал её Фил.

Что-то глухо шоркнуло. Варя глянула через плечо. Фил, зажав сигарету между зубами, старательно щёлкал зажигалкой, сдавленно ругаясь. Однако закурить не получалось: то ли зажигалка сломалась, то ли сигарета отсырела. Фил психанул, захлопнул металлическую крышку зажигалки, тряхнул её и снова шоркнул. Огонь беззвучно вспыхнул, и конец сигареты мигнул оранжевым.

Варя поджала губы и покачала головой, когда Фил удовлетворённо затянулся. На солнце блеснула гравировка на металле зажигалки. «Интересно…» – вскинула бровь Варя, но рассмотреть ничего не успела. Зажигалка потонула в кармане пиджака.

Запрокинув голову, Фил медленно, красиво и как будто рисуясь выпустил в воздух сизое облачко дыма. Взгляд Вари задержался на Филе чуть дольше, чем следовало. Он ободряюще улыбнулся, и Варя почувствовала, как вспыхнули озябшие щёки. Фил крадучись подошёл к ней и невесомо поводил в воздухе руками, словно примеряясь к Варе и попутно окутывая её горьковатым сигаретным дымом.

– Неправильно всё как-то… – надтреснуто просипела Варя и тут же откашлялась.

– Вроде того, – сделав ещё одну затяжку, Фил приблизился и зашептал неуверенно, словно взвешивая каждое слово: – Варя… Ты… В общем, ну всё будет.

– Что? – надтреснуто усмехнулась Варя и резко обернулась, вынуждая Фила отпрянуть. – Что будет? Тюрьма? Допросы? Или что?..

Фил выпустил пар в сторону и задумчиво посмотрел в небо:

– А фиг его знает. Ты только это… Не психуй.

Не улыбнуться не получилось. Фил смотрел на неё с такой болью, с таким сочувствием, что так хотелось к нему прижаться и попросить бессмысленно повторять, что всё будет хорошо, что зря она переживает за Артёма. Варя приблизилась, а Фил невольно напрягся. Тлеющая сигарета властным Вариным взмахом отправилась в снег. Фил нервно фыркнул, беззлобно обозвав воспитательницей. Варя поправила пиджак Артёма: рядом с Филом становилось слишком жарко. Его тёплое дыхание касалось её, пронзая насквозь.

– Ты чего? – нахмурился Фил.

– Жарко чего-то, – с нервно искривлённых губ слетел не то вздох, не то стон. – Блин! У меня в голове не укладывается…

– Артемон не мог, мы ж знаем. И это должно выясниться, – Фил говорил это твёрдо, и ему очень хотелось верить. – В конце концов, правда ведь всегда вылезает наружу.

– А если она уже вылезла?

Собственный вопрос больно резанул по живому. Варя мотнула головой и отвернулась; слёзы всё-таки сорвались с ресниц. Варя незаметно смахнула их и дала себе сильную пощёчину, так что щека загудела.

– Варя…

Фил позвал её, осторожно, тихо и как будто бережно. Варя обернулась. Он по-прежнему стоял в паре метров от неё, и взгляд его сверкал желанием помочь.

– Иди сюда, – прошептал он и легонько поманил её к себе ладонью.

Ноги словно бы одеревенели. Варя сделала шаг, другой. Когда между ними оставалось полшага, Фил решительно притянул Варю к себе. Его ладони осторожно и как будто немного несмело легли между лопаток. Варя неловко приобняла Фила в ответ. Онемевшим носом чувствовала горьковатый запах его пиджака, бездумно смотрела в белые кирпичики стены и чувствовала, как становится легче. Словно бы кто-то медленно вытягивал из неё горечь этого дня. Фил прижал её к себе ещё крепче и вдруг уткнулся носом в шею. Варя вздрогнула, но отпрянуть не смогла. Не могла поверить своим мыслям и ощущениям. Ей хотелось чувствовать Фила: его дыхание на своей шее, его силу, укрывающую от проблем, его обнадёживающую уверенность в счастливом исходе. Это было странно.

За деревянной тяжёлой дверью вибрирующей трелью разлился звонок. Варя и Фил вздрогнули. И только усилием воли сумели разомкнуть объятия. Фил скользнул ладонью по Вариному плечу и осторожно переплёл их пальцы.

– Спасибо, – прошептала Варя, свободной рукой размазывая по лицу слёзы и макияж.

– У тебя ресницы в инее, – глуповато улыбнулся Фил.

– И л-лицо в л-лед-дышках, да? – с такой же улыбкой ответила Варя.

Фил сдавленно прыснул в кулак, а потом легонько сжал её руку. Варя в ответ погладила большим пальцем кругляшок шрама на его руке, желая увековечить это ощущение умиротворения и уверенности.

– Пошли обратно, а? А то эти гении сейчас без нас наму-утят… – Фил взъерошил волосы пятернёй и тут же озадаченно выдохнул: – Слушай. У нас же сейчас самостоялка по географии. Поможешь?

– Мне б кто помог, – саркастично отозвалась Варя. – У меня, вообще-то, топографический кретинизм.

Фил едко хохотнул, и Варя несмело улыбнулась в ответ, первой ныряя в тепло школы.

Глава 4

Всё, что делала Варя на географии – задумчиво стучала тупой стороной карандаша по парте и пыталась различить, о чём шепчутся Виктор с Машкой, изредка косясь на географичку. Всё-таки не хотелось получить двойку по такому незначительному предмету: исправлять будет тяжело. Фил, пыхтевший рядом над телефонной игрушкой, по этому поводу вообще не переживал. Его контурная карта была идеально чиста, словно бы только-только вышла из-под печатного станка. Впрочем, как и Варина.

Варя закусила карандаш. Нервы были на пределе. После объятий на крыльце спокойствие захлестнуло лишь минут на тридцать, и сейчас тревога вернулась, подкидывая неприятные воспоминания и нехорошие мысли. Обыск у Артёма сквозь замочную скважину. Кадры из фильмов с допросами и подставными лицами. Обрисованная в общих чертах идея оправдать Артёма… Варя снова принялась стучать по парте. Громко-громко и часто-часто. Фил сдержанно кхекнул, очевидно, предлагая перестать.

Стук прекратился. Варя стрельнула взглядом в молодую географичку. Анна Владимировна была полностью погружена в проверку чьих-то контурных карт и даже замечания делала, не поднимая головы. Варя, едва не выронив карандаш, крутанула его в руке и стремительно ткнула Машку тупым концом под лопатку. Подруга дёрнулась, выпрямляясь, и обернулась. Она, наверное, заранее заготовила осуждающий взгляд, которым одарила две идентичные контурные карты. И не удержалась от ехидного подкола:

– И не стыдно вам? «Два» по географии получать? Такой сложный предмет!..

Варя картинно поджала губы и захлопнула контурную карту:

– Очень смешно. Лучше скажи, что там?

– Где? В какой из экономических зон?

– Маш… – зашипела Варя, параллельно легонько шлёпнув захихикавшего Фила тетрадкой по голове.

– Ау! – тот с наигранной обидной потёр затылок: – Да за что?

– Ржать меньше надо, – едко отозвалась Варя и вернулась к подруге: – Как будто ты не знаешь, о чём я тебя спрашиваю.

Маша развела руками и обречённо помотала головой: с видеозаписями не сложилось. На записях с камер актового зала в принципе не видно, что директор и Иванов тормозят Артёма у самого выхода. Поскольку у входа висят два муляжа, а на настоящих камерах как раз в конце зала входная дверь – слепая зона.

– Зато мы видели, как мило вы с Филечкой общались, – ехидно усмехнулась подруга в завершение рассказа.

Фил с Варей переглянулись и смущённо рыкнули на Машку, а Виктор, не оборачиваясь, отпустил едкий комментарий об объятиях на крыльце. Варя, вспыхнув, спрятала лицо в ладонях, а Фил, с грохотом перегнувшись через парту, огрел издевательски хихикающего Виктора контурной картой. Класс мгновенно обернулся на третий ряд – Варя наблюдала за всеми сквозь пальцы. Оторвалась от работ и Анна Владимировна, нервно заправив прядь короткой стрижки за ухо.

– Шаховской! Зимин! Ну что за детский сад? Вы одиннадцатый класс или как? Мария, отвернись, пожалуйста, к себе. Варя, ты всё уже сделала? Неси на проверку. Это всех касается!

Одноклассники вернулись к своим работам. Варя раскрыла контурные карты и принялась бездумно закрашивать поля сердечками – надо было создать хотя бы иллюзию работы. Фил, шумно выдохнув, вернулся к игре. Виктор ещё какое-то время похихикал и замолк. Маша зашуршала ручкой по бумаге. В классе снова стало тихо.

Анна Владимировна, последив за ними четверыми ещё с полминуты, вернулась к проверке чужих контурных карт. Варя расслабилась и покосилась в телефон Фила: онлайн-битва была эпичной. Фил, уловив её движение, тихо придвинулся к Варе, позволяя смотреть без особого напряжения и дышать ему в плечо. Варя улыбнулась одними уголками губ. «Он всегда таким был? Или только сегодня? – заправила за ухо прядь, случайно коснувшись пальцами мягкой щеки Фила. Вздрогнула. – А какая разница вообще?»

Анна Владимировна, обведя класс внимательным взглядом, остановилась на их парте и напряжённо поднялась. Варя даже не столько заметила, сколько почувствовала движение в радиусе учительского стола и мгновенно приняла вид прилежной ученицы. Когда Анна Владимировна двинулась к ним, лёгким пинком предупредила Фила, чтобы сворачивался. Фил до последнего продолжал бой. Анна Владимировна была в полутора шагах, когда Фил выиграл и торжественно спрятал телефон в кармане Тёмкиного пиджака, болтавшегося на спинке Вариного стула, – от греха подальше.

– Филипп, пожалуйста, покажи, что ты сделал, – Анна Владимировна замерла у их парты и требовательно протянула ладонь.

Фил, поджав губы, тяжело вздохнул и кинул печальный взгляд на Варю. Его пальцы подхватили контурные карты напряжённо и неохотно, а потом впихнули в руки учительницы. Варя перестала дышать, накрыв ладонью свои карты: только бы Анна Владимировна не решила проверить и её работу заодно.

Карта Фила была оценена обречённым вздохом:

– Филипп, у тебя только-только отметки начали выправляться, а теперь опять «двойку» тебе ставить?

Фил промолчал. Только принялся теребить пуговицу на манжете неглаженой светло-голубой рубашки. Варя кожей чувствовала, как он нервничал. Хотя, вроде бы и «двойки» получал не впервые, а всё же морщился и терзал несчастную пуговицу.

– Ну что мне с тобой делать, а?

– Простить и отпустить? – обаятельно улыбнулся Фил.

– Уже устарело, Филипп. Уже устарело… – Анна Владимировна с явным сожалением поставила в углу страницы аккуратную грациозную «два» и сочувствующе посмотрела на Фила.

Тот лениво захлопнул контурные карты и вздохнул. «Двойка» была не первой и едва ли последней, но как будто подпортила ему день. Варя плотно сжимала губы, ругая себя за свою неспособность банально провести контуры экономических зон. Внутри царапался стыд из-за того, что она не помогла Филу. И Варя уже представляла, с каким удовольствием Янина Сергеевна на классном часу перемелет Филу все кости. А ещё клокотала невероятная злоба на собственное бездействие, из-за которого теперь приходилось трястись, пальцы левой руки скрестив на удачу под партой, а правой рукой пряча контурные карты от Анны Владимировны.

– Тем более, Филипп, ты сегодня с Варей сел, ответственной и сообразительной, – Варя почувствовала, как наливаются алым цветом щёки от не очень удобного и абсолютно несправедливого в данной ситуации комплимента, – не думаю, что она отказала бы тебе в помощи. Ну или ты хотя бы пример с неё взял, как в детском саду.

– А у нас обмен опытом происходит! То она с меня пример, то я с неё! – не задумываясь, усмехнулся Фил.

Варя сердито пнула его в икру. Он сперва недоумённо нахмурился, а заметив, как она вцепилась в контурные карты, шокировано вытаращил глаза. Анна Владимировна отошла от них, напомнив, что осталось десять минут до сдачи работ. Варя тихонько выдохнула. Волна напряжения и сковывающего страха отхлынула, и теперь судорога свела пальцы правой руки. Варя недовольно покосилась на Фила.

– Да ла-адно… – Фил недоверчиво глянул контурные карты. – Ты чего? Серьёзно? Я думал, ты шутишь про помощь. Сказала бы, я бы…

– Уже помог, – рыкнула Варя и, подперев кулаком щёку, принялась сердито заштриховывать куб на полях.

Фил пихнул её под партой в коленку. Она пнула его в ответ, чтобы отстал. Фил попытался что-то прошипеть. Варя проигнорировала. А потом разочарованный выдох Анны Владимировны опрокинулся на неё ведром ледяной воды. Даже как будто волосы зашевелились. Однако, к своему удивлению, Варя не пыталась исправиться, не заверяла, что всё сдаст. Руки сами смахнули карандаши и ручки с раскрытых страниц и протянули карты Анне Владимировне.

Она вывела «двойку» твёрдо и уверенно, хотя и без большого энтузиазма. А возвращая карту, попыталась заглянуть в Варины глаза, словно могла там прочесть причину. «Как же вы меня все достали! – нахмурилась Варя, встречаясь с взглядом географички. – Домой хочу». Варя забрала карты и впилась взглядом в «двойку», размышляя, зачем она вообще решила прийти сегодня в школу, когда всё внутри так отчаянно вопило остаться на месте.

Машка, где-то далеко, как будто не здесь, пыталась выбить для Вари время на седьмом уроке, факультативе по экологии, Варя безмолвно качала головой. Ей не было это нужно: ничего бы не изменилось. «Двойка», раньше казавшаяся катастрофой, лишь легонько поддушивала, являясь очередным позорным напоминанием о Варином бессилии.

Анна Владимировна вздохнула и, видимо, раньше времени огласила радостную новость: седьмого урока не будет, поскольку ей надо навестить мать в больнице. Все сочувственно завздыхали, пожелали скорейшего выздоровления, и только Варя продолжала равнодушно впиваться в «двойку» взглядом: «Странно… Ей вроде паршиво, а нам-то хорошо. Правда… Нет худа без добра».

На часах было без двадцати три: малюсенький шанс, что папа-таки вырвался на обед домой, а не пошёл куда-нибудь или не заказал на вынос. Пальцы сами набрали сообщение.

Вы, 14:40

            Ты сегодня домой?

            Папа, 14:42

            Уже еду. А ты же до четырёх!

            Вы, 14:42

            Нет. Минут через десять-пятнадцать урок кончится. Забери меня. Пожалуйста.

Папа ответил согласием, и Варя расслабленно выдохнула. Хотелось поскорее оказаться дома, закутаться в плед и включить любимый сериал с туповатыми, но милыми шутками. И чтобы не было ничего: ни ощущения преследования, ни нервного подрагивая под сердцем, ни тревожных размышлений о судьбе друга, ни обыска.

Только казалось, что полиэтиленовый пакетик всё ещё болтается перед глазами.

Артёму нужно было помочь. Варя решительно схватила ручку и распахнула блокнот, прошелестев страницами с набросками разнообразных детективов. Взмах, другой – на бумагу полились синие буковки и жёсткие стрелочки. Варя реализовывала всё, что крутилось в сознании в виде замысловатой, но какой-то бессмысленной схемы. Понятнее от неё не становилось. Да ещё и Фил, полулежавший на парте, то и дело перешагивал пальцами через схему и устало усмехался.

Этот день вымотал всех. «Бред какой-то! – Варя провела стрелочку от слова «ОБНОН» к «АРТЁМ» и поставила восклицательный знак. – В чём смысл? Чем и кому мог насолить Тёмка? Илье? Да ну. С Леркой они всё решили, раз даже Зимин не заикнулся. А что у них ещё было?..» Варя растерянно обернулась к Филу, формулируя вопрос, но он опередил её, по-хозяйски подтянув к себе блокнот и всмотревшись в острые тонкие буквы.

– Это что за клинопись? – проворчал Фил, картинно водя пальцем по буквам.

– Ой, а конспекты разбираешь… – ядовито отозвалась Варя, привыкшая выслушивать за небрежный почерк. – Думаю я. Кому мог Тёмка понадобиться? Ради такой подставы…

– Успехи, похоже, не очень, – ехидно протянул Фил, обводя пальцем вопрос.

– Дай сюда! – Варя отобрала блокнот и попыталась соединить позиции «ОБНОН» и «Илья».

Над линией нарисовался ещё один жирный вопрос. Фил с видом знатока в сотый раз за день, кажется, обвинил во всём Илью, и Варя бессильно рыкнула. Она вновь и вновь проходила по тонюсенькой и условно натянутой ниточке, связывающей Илью и ОБНОН через мать, и каждый раз спотыкалась о мотив. Вернее, его отсутствие.

Нервно заправив пряди за уши, Варя выдохнула и постаралась объяснить это Филу. Весь свой пыл он уже остудил, и сейчас слушал внимательно, пронзая Варю взглядом. А потом лениво протянул, касаясь сенсорного экрана часов:

– Может, у вас есть мысли получше?

– Реальней поверить в то, что Артём курьер, чем в то, что Илюха мог такое замутить, – сухо заметил Виктор и тут же прикрыл голову руками, на всякий случай.

Фил уже беззлобно шлёпнул его по спине. Варя пожала плечами. Как бы ей ни претила мысль о связи Артёма с наркотиками, она действительно казалась более реалистичной, чем мысль о подставе, созданной сверстником. «Хотя и то, и другое – бред! – Варя захлопнула блокнот и постучала тупым концом ручки по нему. – Я как будто что-то пропускаю!» Варя обернулась на Фила, страдальчески разглядывающего потолок.

Удивительно, но почему-то сейчас в душе было совершенно пусто: ни гнева, ни обиды, ни отчаяния. Лишь глухое неверие во всё случившееся. «Наверное, просто наступает стадия принятия, а потом на осознании накроет…» – Варя громко вздохнула, и Фил незамедлительно перевёл взгляд с потолка на неё.

– Что опять?

– Почему ты решил, что что-то «опять»?

– Ты всегда так вздыхаешь, когда внимание привлечь хочешь…

Фил хмыкнул, а Варя аж задохнулась от его наглости и забыла, зачем, на самом деле привлекла его внимание. Возмущение грозилось опрокинуться на голову Фила водопадом вопросов, но Варя вовремя прикусила язык и потёрла лоб.

– Я спросить хотела… Что вчера было? Ну, кроме, – Варя осторожно концом ручки коснулась пластыря на брови Фила. – Что-то ведь случилось, да?

Фил нехорошо передёрнул плечами и отмахнулся, мол, долгая и не самая весёлая история. И по его виду можно было совершенно точно сказать, что он не лжёт. Фил недовольно буркнул, что что-то вчера случилось, из-за чего Артём с Ильёй решили разойтись и сосуществовать оставшиеся полгода мирно. Из его мрачных реплик выходило так, что Артём отступил, спасовал… Варя покачала головой: Тёма редко отступал от своих целей и почти ничего не боялся. И всегда делился с ней всем, кроме вчерашнего диалога с Ильёй.

Неприятная догадка, что он мог не поделиться и проблемами с наркотой, скользнула склизким червём в подсознании и потонула в более актуальных мыслях: сущности произошедшего. Почему вдруг Артём отступил, до драки или после, почему парни пришли к ней, как после боёв без правил.

Варя раздумывала, в какую бы форму облачить эти вопросы, чтобы не отпугнуть Фила. Он помог сам, ностальгически выдохнув:

– Эпичная была драка, конечно…

– Расскажешь?

Фил замялся. Оно и понятно: если уж Артём не поделился с Варей подробностями вчерашнего дня, то с чего бы делать это Филу. Варя наморщила брови и, склонив голову к плечу, посмотрела на Фила самым милым и невинным взглядом, на который только была способна. Фил шумно выдохнул и отчаянно замотал головой:

– Ну блин, Варь, я не могу. Это наши с Артемоном дела. Он же тебе не стал рассказывать, хотя ты в соседней комнате была.

– Что? – Варя недоверчиво нахмурилась и мотнула головой. – Ты серьёзно?

Фил картинно стукнул себя согнутым пальцем по лбу:

– Я дурак.

– И не поспоришь! – фыркнула Варя, чувствуя вибрирующую волну гнева, разрывающую на части. – Ха! Ну как ужинать да лечиться, так у Вари, ещё и умолять отцу не рассказывать – конечно! А как вляпаться во что-то, так молчок. Конечно, Варя ведь вообще с этим не связана. И побитые рожи уже видеть привыкла…

– Варвара, неужели ты решила, что тебе нечего терять, и пустилась во все тяжкие? – Анна Владимировна оказалась вот совсем не кстати, и Варя нервно выдохнула под сдавленный полусмешок Фила. – Я могу тебе ещё одну «два» поставить: полугодие ведь только началось.

– Не надо! – шёпотом огрызнулась Варя, отворачиваясь от Фила и глядя в далёкое окно.

Фил легонько ткнул её пальцем в локоть. Варя поджала губы и тут же невольно вздрогнула: прокушенная губа дала о себе знать болезненной пульсацией. Наморщилась и с трудом сдержалась, чтобы капризно не захныкать: «Отвратительный день! Скорей бы он кончился».

– Сейчас уже урок скоро кончится. – Фил встряхнул рукой, как бы случайно ударив её о парту. – Хочешь… Я. Домой тебя провожу и всё расскажу.

– А то ты переписку не читал, – протянула Варя, медленно оборачиваясь и осторожно ощупывая припухшую губу. – Расскажи сейчас, пожа-алуйста. А то потом я до тебя не достучусь!

Фил неуверенно взъерошил волосы и покосился на часы. Варя посмотрела вслед за ним: до звонка ещё оставалось десять минут, рассказать о драке было более чем реально.

***

воскресенье

Артём ждал ребят на остановке, ведущей к постоянному месту встречи банд – гаражам. Фил выскочил из битком набитого автобуса на ходу, едва чуть-чуть отъехала дверь. Покачнулся и протянул руку Артёму.

– Здорово, – обменялись рукопожатиями; Артём легонько ткнул друга в плечо: – А чего не на мэ-эрсе каком-нибудь?

– Слушай, хоть ты не подначивай, – наморщился Фил, стирая с рукава синей куртки белое пятно неизвестного происхождения. – Заколебало на общественном транспорте ездить. Какого я вообще на права сдал? Знал же, что у бати зимой снега не допросишься, о каком авто речь! Ещё и, падла, нога опять разболелась. Привет, кстати.

Артём обеспокоенно наморщился, оглядывая Фила снизу вверх, предложил пойти домой, пока ещё не начали: всё равно сегодня планировали просто поговорить. Эти два слова, «просто поговорить», уже порядком надоели Филу за полтора дня. Артём так рьяно подчёркивал, что они идут решать вопрос словами, что невольно хотелось вмазать Илье и проверить, что будет.

Сдерживала лишь дружба. Не хотелось подставлять Артёма, который и без этого был тревожно напряжённым. Фил опасался разрушить их долгую дружбу, как, по словам окружающих, рушил почти всё, во что влезал.

– Поговорить так поговорить, – пожал плечами Фил и задрал голову.

Смеркалось. Солнце горело жёлтым пламенем и медленно сдвигалось в сторону горизонта. Артём с обречённым вздохом заметил, что домой придётся добираться по темноте. Фил на автомате вытащил из пачки предпоследнюю сигарету, не понимая, когда вдруг за два дня успел выкурить целую пачку. Бывало, что пачка сигарет исчезала медленно, за неделю-полторы. А тут каких-то два дня, переполненных родительскими воплями, тупыми болями в голеностопе и Ильёй.

После пары затяжек колючий дым уже начал раздражать. Фил зажал сигарету в пальцах, задумчиво глядя на тонкую змейку дыма, растворявшуюся в, кажется, осязаемом от мороза воздухе. Было странное ощущение завершённости и какой-то горечи.

«Испортились, что ли?» – наморщился Фил и, сердито выбросив сигарету, запинал её склеившимся снегом.

– У тебя всё норм? – спросил Артём, набирая сообщение Виктору.

«И что, так заметно?» – наморщился Фил, передёргивая плечами. Но, разумеется, соврал, что всё хорошо. Потому что, в принципе, проблемы с родителями вполне вписывались в стабильность его мира. А странное ощущение горечи – наверное, просто мир достал.

– Привет, командир, – хохотнул из-за угла Виктор, натягивая на подбородок клетчатый шарф, связанный бабушкой. – И тебе привет, господин умирающий. Чего случилось-то?

– Разговор, – сухо отозвался Фил.

– А… Понял. Кина не будет – электричество кончилось! – Виктор откровенно смеялся и, кажется, его уже совершенно не волновал разбитый позавчера нос.

– А чего ты такой весёлый? – подозрительно прищурился Фил.

Виктор, засунув руки в карманы, беспечно пожал плечами и сказал, что у него хорошее предчувствие. Фил фыркнул: «Сейчас бы от предчувствия радоваться, ага…»

Парни двинулись на своё место, за гаражи, хозяева которых редко объявлялись в это время суток. Это не гаражный кооператив, где свой автомобиль оставлял отец Фила: вот там была защита, да. Фил как-то пытался туда проникнуть, на машине покататься – не пустили. Зато здесь было раздолье: впереди красно-синие, местами проржавевшие железные боксы, присыпанные снегом. По обе стороны – по пять задних стенок гаражных боксов, исписанных разными граффити, и пара заиндевевших берёз.

ДАВАЙ, ВСТАВАЙ —

ЭТО НЕ ТВОЯ СМЕРТЬ

Свежее граффити тёмно-синей краской на стенке красного гаража сразу бросилось в глаза. Оно местами потекло, местами смазалось, но смотрелось очень органично поверх кривого черепа, нарисованного тут ещё до появления банд. Буквы были большими, обведёнными серебром, красивыми – явно рисовал кто-то занимающийся этим, а не просто любитель пописать на стенах.

– Чего завис, – Артём небрежно пихнул друга в плечо, и тот мотнул головой, возвращаясь в реальность.

Ильи не было.

– Опаздывают… – настороженно протянул Виктор.

Пришла очередь Фила глумиться:

– Да ты что. Короли не опаздывают, это слуги приходят слишком рано!

– Неужели ты выдал что-то умное, Шаховской?

От этого издевательски-надменного тона внутри Фила всколыхнулась волна гнева, и руки сами сжались в кулаки, сбросив морозное оцепенение. Одно появление рыжего прохиндея заставляло всё в душе клокотать. Виктор предупреждающе положил ладонь на плечо и мотнул головой. Фил, кажется, этого даже не заметил – просто выдохнул и неохотно принял оборонительную позицию. Осторожные шаги, напряжение во всём теле, раскрытые ладони – чтобы перехватить кулак.

– Я смотрю, Артём, ты один боишься по темноте ходить… Везде с собой своих таскаешь.

Артём скрипнул зубами и кивком головы указал на двух парней, сопровождающих Илью. А потом едко заметил, что в отличие от Ильи, с ним друзья ходят по доброй воле. Лицо Ильи на мгновение, на малюсенькое мгновение, померкло, но Филу хватило этого мига, чтобы самодовольно ухмыльнуться и посмотреть на заклятого врага свысока.

– Ты предлагал расставить все точки. Я готов к конструктивной беседе. Будем говорить здесь, при всех?

Илья поджал губы и цыкнул. Фил кожей чувствовал, что он что-то задумал, и рванулся было вслед за Артёмом, когда Муромцев предложил им поговорить тет-а-тет в супермаркете неподалёку. Артём обернулся и мотнул головой:

– Не надо. Я всё вам перескажу. Подождите здесь.

– А какого фига мы вообще тогда пёрлись, а? – протянул Фил, злобно пиная ледышку в сторону Муромцевских пацанов. – Вы б там созвонились, вдвоём потусовались. Ну, а что?

– Фил, у тебя точно всё в порядке?! – рявкнул Артемон, и Фил в ту же секунду проглотил половину слов. – Кидаешься на всех, как чихуахуа!

Илья присвистнул:

– Надо же, а ты умеешь своего пёсика на привязи держать.

Это стало последней каплей. Илья ухмылялся, Артём шумно дышал, Муромцевские перехрустывали запястьями – всё закружилось, сливаясь воедино, и в груди всколыхнулась волна гнева. Пальцы сами сжались в кулаки до дрожи в конечностях. Фил рванулся к Илье с криком, что сейчас от кого-то не останется и мокрого места.

Виктор возник рядом совершенно вовремя и встряхнул Фила за плечи. Горячая вспышка гнева мгновенно затухла, толком не успев разгореться. Илья смотрел на Фила с презрением и плохо скрытым страхом. Фил оскалился и сплюнул под ноги:

– Можешь отпустить, – прохрипел он задушенно, – я спокоен.

Виктор поджал губы и не отпустил. Сквозь исцарапанные линзы пластиковых очков сверлил его тёмным взглядом, пока Илья с Артемоном не скрылись из виду. Рядом хмыкнули приспешники Муромцева, хватка Зимина ослабла, и Фил немедленно этим воспользовался: рванулся, неосторожно врезаясь в гараж. Виктор впился в него раздражающе пристальным взглядом, и Фил сквозь зубы выдохнул:

– Всё. Я спокоен. Спокоен, как удав!

– Я заметил, – мрачно кивнул Виктор, отряхивая руки, – давай без мордобоя. А то мне ба секир-башка устроит.

Фил насмешливо хрюкнул и без сожаления вытащил последнюю сигарету. Пламя зажигалки неприятно лизнуло палец, пробуждая в душе жар. Фил глубоко затянулся и медленно выпустил в воздух пару колец. Он не считал себя заядлым курильщиком, просто лучшего способа выпустить жар и скоротать ожидание не знал. Кожей он чувствовал какой-то подвох. От копчика до затылка накатывало непривычное скребущее ощущение, словно предвещавшее беду.

Они утомительно долго стояли на колючем морозе. Больше тридцати минут – это точно, и Фил удивлялся, о чём так долго можно разговаривать. Фил уже давно докурил и чеканил скомканную сигаретную пачку на камеру Виктора, когда появились Илья и Артём. Замерев ровно в центре, они пожали друг другу руки, оба какие-то мрачные и как будто уже успевшие подраться.

– Всё, пацаны, сворачиваемся, – коротко бросил Артём, кивком головы приглашая Витю и Фила следовать за ним. – Больше нам делать тут нечего.

Илья привычно криво усмехнулся, но усмешка его была какой-то не такой. Что-то здесь вообще было не так. Фил догнал Артёма и решительным рывком развернул к себе, требуя пересказать договор с Ильёй здесь и сейчас. Артём многозначительно поднял бровь и сказал как-то слишком болезненно для того, кто ещё позавчера с лёгкостью говорил о развале банды после выпуска из школы:

– Мы больше не будем их трогать. Иначе у нас могут возникнуть проблемы.

– В смысле? – нахмурился Фил.

– В прямом, – пожал плечами Артём. – Пора заканчивать эту бессмыслицу. Мы отказались от претензий друг к другу… И, поверь, причины были убедительными.

– Да, Шаховской, теперь цепные пёсики отпущены на волю. Добби свободен! Вы проиграли эту войну.

Фил вспыхнул стремительно. Последним, что он успел запечатлеть перед тем, как кинуться на Илью, стал тихий вопрос Артёма: «А ты?» Фил вцепился в плечи Муромцева и с силой шандарахнул его спиной о стенку гаража. Железо отдалось тугой вибрацией. Илья попытался ответить что-то, когда Филу между ног ударили коленом и с силой врезали по щеке.

Фил упал лицом в холодный снег и медленно встал на четвереньки: в глазах всё плыло от удара, и медленно складывалось в чёрные буквы граффити. И Фил горделиво поднялся на одно колено. Артём стремительно оказался подле Ильи, напоминая о договоре: не бить по лицу. Никому ведь не хотелось проблем с полицией и директором. Илья кричал о том, что они только что договорились не драться совсем.

Только грань уже была пройдена.

– Не знаю, кто там с кем о чём договаривался, – Фил легко подскочил и многозначительно оскалился, – только вот я тебя не трогать не обещал!

Фил резко крутанулся вокруг своей оси, сперва нанося Илье унизительный удар между ног, а потом скользящим ударом рассёк губу. Артём перехватил руку прихвостня Ильи, летевшую ему в висок, поднырнул под ней, ногой отпихнул противника в снег. Удар от второго пришёлся в скулу. Виктор снёс кого-то в снег, предусмотрительно оставив очки на крыше гаража.

Они дрались так, как не дрались до этого ни разу: били везде, забыв про вето. Били по головам и лицу, били между ног и в животы. Раздражающе с рассечённого чьими-то часами лба на лицо Фила шлёпалась густая вязкая кровь. Руки уже болели от ударов. Кулаки не разжимались. Травмированная ещё позавчера нога разболелась с новой силой, и от этого Фил бился только яростнее.

Илья успел оттеснить Артёма к стене и что-то угрожающе бормотал. Фил рванул Муромцева на себя и отскочил в сторону. Илья упал спиной на ледяной настил. Виктор лихо швырнул одного из Муромцевской банды за угол гаража, другого Артём прижал к стене. Фил сердито сплюнул кровь с разбитой губы на снег рядом с лицом Ильи, морщась от неприятного металлического привкуса. Артём обернулся на Фила:

– Фил, отпусти его. Мы уходим.

– Заткнись, а! – резко отозвался Фил. – Сам виноват! Теперь я буду говорить с ним. А ты слушай…

Фил, ещё раз коснувшись губы, победоносно наклонился вперёд, к правой ноге, прижимавшей грудь Ильи. Вес тела он попытался перенести на левую ногу, чтобы не сломать рёбра Муромцева – только полиции им не хватало. Илья и так выглядел не самым прекрасным образом: на лбу назревала ссадина, оставленная от столкновения с гаражной стеной, губа рассечена, под носом кровь. Он невозмутимо смахнул кровь из-под носа и рыкнул, глядя прямо на Фила:

– Вы ещё за это дорого заплатите. А ты вообще…

– Ну договаривай… – оскалился Фил. – Не можешь? Тогда заткнись и слушай. Это не наши проблемы, что ведёшь себя, как гнида. За такой мерзкий характер тебя должны бить. И бить регулярно. И тебя будут бить с твоим длинным языком и несдержанностью. Вот так, как я, в подворотне. Запомни это. И ходи и оглядывайся.

Слова отца после последнего «задушевного» их разговора отчего-то впечатались в сознание и теперь выливались на Муромцева. Хотелось их выплеснуть до последнего, чтобы не травили душу ядовитой правдивостью. Хотелось сделать их чужими.

Фил сделал. И после этого буря внутри улеглась. Небрежно отпрянув от Муромцева, Фил набрал горсть снега, стараясь смыть кровь с рук. Виктор осуждающе покачал головой, поправляя очки на кровоточащем носу, и махнул рукой на прощание. Артём к тому моменту уже стоял на остановке, и когда к нему подошёл Фил, не сказал ни слова.

Фил пожалел, что выкурил последнюю сигарету.

***

Варя перестала различать реальность и вымысел уже на втором предложении. Только и успевала, что прикрывать раскрывавшийся от восторга и удивления рот ладошкой и сдавленно ахать. Рассказывал Фил, хотя и скомкано, но очень ярко и живо, так что Варе не составляло труда представить, как они дрались, как красиво говорили, как было холодно и жарко драться одновременно. Правда, нельзя было гарантировать, что всё это абсолютная правда: Фил иногда лгал просто фантастически правдиво.

– Он со мной не разговаривал до самого твоего дома, – после тяжёлого молчания выдохнул Фил, глядя в стену. – Я думал, что это всё.

Внутри него звенела боль. Варя осторожно, боязливо накрыла его ладонь своей и легонько сжала. Всё её нутро туго свернулось, буквально до судороги. Фил коротко дёрнулся:

– Да ладно тебе. Как будто тебе реально не пофиг.

«Не пофиг!» – испуганно отдёрнула руку Варя и сжала её в кулак. Прислушалась к себе. Ей действительно было больно смотреть на такого Фила, удручённого, язвительно укалывающего самого себя. Внутри закололо и затрепетало так, словно бы это она только что рассорилась с самым родным на планете человеком.

Фил коснулся её мимолётным взглядом и горько усмехнулся чему-то своему. Поджав губы, проверил время и утомлённо выдохнул:

– Вообще-то, было кое-что ещё. У тебя, ну, про Илью…

Варя неловко посмотрела на Фила, коснувшись тонкого золотого колечка на указательном пальце.

***

воскресенье

Тишина в квартире напрягала. Варя, увидев их разбитые физиономии, тут же растеряла своё природное красноречие и вот уже минут пять, похоже, собиралась с мыслями, грохоча посудой в кухне. Фил уже подумывал пойти ей всё объяснить, но не позволяла разболевшаяся нога. От тупого потягивания едва ли слёзы не наворачивались. Однако голеностоп был адекватно подвижен, признаков перелома не наблюдалось. Фил ковылял до Вариного подъезда сам, не пытаясь окликнуть насупившегося Артёма. Чувство вины и гордыня боролись друг с другом, и пока побеждала последняя. Он наконец-то уделал этого Илью Муромцева, раздражающего пафосного ментовского сынка, возомнившего себя едва ли не королём.

А на каждого короля найдётся свой завоеватель – так считал Фил. Правда, Артём отчего-то его мнения не разделял. И лишь морщился всю дорогу, болезненно потирая скулу. В автобусе карабкаться пришлось на самый верх, на колёса, сидеть рядом, тереться куртками и мучительно молчать. Потому что Фил не знал, как не сделать ещё хуже.

Задрав штанину, он осторожно ощупал ногу и покачал головой: рано снял фиксирующий бинт. Но, кажется, вывиха не было. Артём сидел с ватками в носу, останавливая кровотечение. Варя пришла, бледная и почти не дышащая, положила на столик упаковку пластырей и включила телевизор больше на автомате.

Залаял пёс, заговорил герой, и стало как будто легче – тишина стала не такой мучительной. Кровь с разбитой брови раздражающе стекала по виску, взлохмаченные пряди лезли в глаза, мешая бинтовать. Всё внутри слабо подрагивало: сил на гнев и раздражение просто уже не хватало.

И тогда прозвучал вопрос, которого Фил ожидал от Вари меньше всего:

– Тебе помочь?

– Помоги ему, – мрачно прогнусавил Артемон, – выбей ему остатки мозга. Если там что-то есть.

Варя осуждающе цокнула и осторожно присела рядом с Филом. Пальцы её дрожали, пока она обрабатывала ваткой разводы крови и лепила пластырь. А Фил судорожно вздыхал каждый раз, когда она лёгким полукасанием смахивала с его лба волосы. А потом отмазывался на тяжесть бинтования голеностопа. Варя разгладила пластырь на брови Фила и, скользнув ладошкой вдоль его лица, вдруг вскочила, как ошпаренная. И внутри всколыхнулся жар, не убийственный, а мягкий и уютный, как походный. Фил даже завис и посмотрел на Варю исподлобья. Это касание было таким тёплым и заботливым, как во сне. Она даже раскраснелась так же. Стояла, не глядя на них и нервно потирала подушечки пальцев:

– Вы… Может, есть хотите? Я омлет могу сделать. С салом. М?

Варя старалась. Старалась изо всех сил привести парней в нормальное состояние, а Филу хотелось одного: чтобы она его обняла и…

Просто обняла. Он пожал плечами, краем глаза заметив, что Артём кивнул.

Варька снова ушла грохотать посудой. Артём собрал обрывки пластыря, окровавленные ватки и вышел. Фил поправил бинт и вытянул ногу, тяжело дыша.

– Ты жесток, Фил. – Артём вернулся и замер на пороге комнаты, скрестив руки на груди.

Фил молчаливо приподнял бровь. Артём рвано усмехнулся и вздохнул тихо-тихо, то и дело напряжённо косясь в сторону кухни:

– За что ты так ненавидишь Илью? Он у тебя в детском садике игрушку отобрал? Или что?

– Не понял, – Фил сделал потише звуки киношной драки, резавшие слух.

– За что ты его так избил, я спрашиваю. Что непонятно! – Артём обернулся и крикнул, чтобы Варя ещё сварила кофе, хотя обычно сваренный ею кофе не пил. – Всё дело в той девчонке, которую он зажимал? Она тебе нравилась? Или в чём? В том, что вы слишком похожи?

Фил прыснул. Про одноклассницу он даже и не думал: да, она была прикольной, адекватной, но это было слишком давно. А Илья – Илья просто был врагом номер один. Артём не был первым, кто намекнул, как они с Ильёй похожи. Ему это говорили давно, то ли кто-то из одноклассников, то ли школьный психолог. Зря: после этого ненависть к Илье достигла космических масштабов. Они не могли быть похожи ни капли: Илья был злопамятным и редко выходил из себя; Илья предпочитал все вопросы решать скользко, где деньгами, где лестью, где вещами. Фил шёл напролом.

– Артемон, просто… – Фил пожал плечами. – Ну есть люди, которые твои, а есть не твои. Почему у ненависти обязательно должны быть корни? Ну терпеть я его не могу, понимаешь! Проти-ивный он.

– Потому что такой же, как ты. Мне мама всегда говорила, что нас бесят люди, слишком похожие на нас. – Артём усмехнулся, взбираясь на ручку дивана. – Объективно. Он, как и ты, никого не слушает, кроме себя. У вас обоих талант выводить окружающих из себя и переть напролом. Разве что, средства разные!

С каждым словом кулаки чесались всё больше и больше. Тело свело судорогой. Фил сглотнул и отвернулся. Пальцы переплелись в замок.

– Понять не могу, Артемон, – процедил Фил сквозь зубы, потрясая руками, в которых покалывало от напряжения, – это ты мне сейчас комплимент говоришь или ненавидишь меня так… А?!

Фил дёрнулся, быстро кинув на Артёма ледяной взгляд. Тут же отвернулся к экрану. Драка посреди заброшки вызвала рвотный рефлекс. Фил рассеянно потёр ноющие костяшки и посмотрел на мутный паркет. Ладонь Артёма, жёсткая, тёплая, накрыла плечо. Фил вздрогнул. Захотелось её перехватить и заломать до хруста. Сдержался. Зарылся пальцами в волосы и так сидел, слушая сериальный допрос подбитого подозреваемого. Артём вздохнул:

– Я не ненавижу тебя, Фил. Мы ж братья по крови, забыл?

Фил усмехнулся. Тепло воспоминаний о детстве неторопливо пробилось через колючие тернии гнева и обид. Разжал кулаки; большой палец задумчиво скользнул по тёмному следу, напоминавшему о спонтанной детской клятве, которая не раз спасала их дружбу от краха.

Всё-таки перехватил ладонь Артёма и легонько её сжал, не оборачиваясь:

– Ничего не случится. Илья блефовал.

– Я так не думаю, – в голосе Артёма звякнуло нешуточное напряжение, и Фил невольно вздрогнул. – Не в этот раз. Он назвал вполне конкретных лиц. Твоего отца, например. И какого-то Эрика Градова.

– А мой отец тут при чём? – Фил всё-таки обернулся и посмотрел в глаза Артёма, тускло-зелёные, печальные; и на душе неприятно заскребли кошки.

– Они вместе в девяностые с этим Градовым что-то то ли не поделили, то ли что, и этот Градов за Илью с какой-то радости вписаться готов теперь. Я не знаю, кто он и какие связи у него, но Илья был вполне серьёзен. Да и… Взрослеть пора, Фил.

***

Варя вышла из школы в смятении, задумчиво перебирая варежки в руках. Эрик Градов, какая-то бывшая одноклассница, ссора ребят, сегодняшние наркотики, объятия, слёзы – пара часов в школе казались невероятно долгими и противными, как безвкусная жвачка. Варя осуждающе покачала головой: она ведь почувствовала вчера напряжение, застывшее между парнями, но даже не подумала, что они были так близки к ссоре. «Плохая из меня подруга, – поджала губы. – Раз не заметила ничего. Кровь смутила, угу…»

На душе было паршиво. И не только из-за не состоявшейся вчера ссоры – из-за Фила. Эта его история выглядела даже не столько как пересказ вчерашнего вечера, сколько как посыпание головы пеплом. Притом не картинное, а вполне искреннее. И Варе так хотелось взять Фила за руку и наивно шептать, что всё будет хорошо. Не успела: со звонком они едва ли не наперегонки рванули в раздевалки. Почему-то по разным лестницам, словно боясь столкнуться. «Какая глупость!» – за спиной хлопнула дверь, и Варя вздрогнула, едва не выронив варежки.

Обернулась. Жизнь потекла, как в замедленной съёмке – Варя зависла. Перед её глазами друг за другом прошли Светлаков в распахнутом чёрном пальто, за ним – Артём в своей бордовой куртке с зачем-то перекинутой через руки кофтой, замыкал процессию Иванов, на ходу застёгивая куртку с рыжим мехом. Варю никто не заметил, не подвинул. Даже Артём не почувствовал её присутствия, не поднял взгляда с асфальта, лишь встряхнул кофтой. Тогда Варя, едва вернулось мироощущение, дала о себе знать сама.

– Тёма!

Они обернулись. Голос сорвался. Сзади хлопнула дверь. Варя, продолжая сминать в уже озябших руках варежки, торопливо сбежала по лестнице, замерев в полутора шагах от друга. Артём поднял на неё глаза, какие-то утомлённые, опустошённые, и мотнул головой. Варя плотно сжала губы и тоже мотнула головой.

Она вообще-то не верила в судьбу, но столкновения с людьми не могли быть случайными. Варя сделала шаг к Артёму, но его неуловимо задвинул назад Иванов. Под гнётом его жёсткого взгляда Варя невольно поёжилась, и вопрос, в сознании бравый и нахальный, на деле оказался блеянием ягнёнка:

– Вы что, его… Арестовываете?

Светлаков снисходительно взглянул на Варю и заговорил монотонно и устало, очевидно, привыкнув повторять это по сотне раз в день:

– Постановление об аресте выносит суд, а мы задерживаем. – Слово металлически звякнуло, и Варю невольно передёрнуло. – По подозрению в совершении преступления. И я бы не советовал кричать об этом на всю улицу. Тут не все ваши одноклассники, если вы понимаете, о чём я.

Варя стыдливо опустила взгляд. Льдинки и снег блестели на носках сапог. Действительно: чего это она! Полиция уводила Артёма тихо и незаметно, мешаясь с толпой учеников и учителей. Если бы они не прошли так близко к ней, Варя бы тоже не заметила высокие невзрачные мужские фигуры, следующие друг за другом – их очень легко было принять за старшеклассников (даже Иванов снял парадную форму, в которой читал лекцию). Они, как и директриса, были заинтересованы в отсутствии шумихи вокруг этого странного дела.

А она, как истеричка, начала приставать, тормозить и привлекать внимание.

– Здр-расьте… – Фил остановился за её спиной, и Варя поприветствовала его лёгкой улыбкой. – А вы наконец-то, к сожалению, уходите?

– Не дерзи нам, Шаховской, – Светлаков нехорошо оскалился, – мы представители закона.

– Какой-то неправильный у вас закон, – буркнул Фил в самое ухо Вари.

Варя, неслышно хмыкнув, повела бровью. Ей не хватало Филовой смелости драконить представителей власти. А вот Фил, кажется, не боялся ничего, и от его дыхания в самое ухо на Варю вдруг накатила невероятная твёрдость и уверенность, так что когда полицейские с Артёмом двинулись к парковке, она решительно рванула за ними. Фил матернулся и негромко бросил ей в спину:

– С ментами лучше не связывайся. Особенно с гнилыми.

Руки сжались в кулаки. Варя тряхнула головой. Два часа сомнений в невиновности друга показались ей одним из кругов Ада. Она не хотела больше сомневаться. Она хотела услышать Артёма.

Хотела, наверное, поверить ему.

– Ну куда ты летишь? – её придержали за руку, а потом Фил болезненно поморщился. – Сказал же: меня подожди.

– А ты куда? – язвительно поинтересовалась Варя. – Сам же посоветовал не связываться…

– Господи, Варя, мало ли что я сказал! Я же не могу тебя и Артемона бросить. Да и мне в эту сторону, – Фил взъерошил волосы, игнорируя скептицизм Вари, а потом добавил: – Да и любопытно, что ты планируешь делать.

«А чёрт его знает!» – мысленно ответила Варя и притормозила, проскальзывая за калитку. Серая «Toyota.Platz», совершенно не вписывающаяся в Варино представление о полицейских машинах, мигнула фарами в ответ на команду с брелока Иванова. Светлаков направился к задней двери, и Варя окрикнула их снова:

– Артём!

Все обернулись. Светлаков, совершенно не скрывая усмешки, которая могла бы быть обаятельной, если б не была столь омерзительной, положил руки на крышу машины и прищурился. Словно сериал смотрел. Иванов рыкнул, как приставучему котёнку:

– Ребят, разойдитесь по домам. Вы мешаете.

– Да мы не будем отвлекать, – развязно протянул Фил, подпинывая носком ботинка крупную льдинку. – Ну дайте нам с другом попрощаться хоть. Даже приговорённым к смерти дают последнее слово.

– У нас мораторий на смертную казнь, Шаховской. Так что обойдётесь и без последнего слова, – отозвался Светлаков так же ядовито и нахально, а потом нахмурился и деловито скомандовал: – Всё, давай, поехали.

Варя закусила губу и почувствовала, как рядом с ней, близко-близко, плечо к плечу, встал Фил. Его ладонь вслепую нашарила её руку. Пальцы переплелись, и Варя вновь почувствовала себя спокойно и уверенно. Фил рядом тихо выдохнул, словно выпуская пар. Иванов нырнул в автомобиль, проворачивая ключ в замке зажигания. Варя взглянула на Артёма. Он казался бледнее, чем с утра. И на его лице отчётливо читалась такая же утомлённость этим сумасшедшим днём, как и у всех. «Досталось тебе…» – Варя вздрогнула и невольно сжала пальцы Фила. Артём вдруг посмотрел на неё тем самым тёплым ободряющим взглядом и подмигнул.

Фил её отпустил. И Варя, сгорая в этом тёплом пуховике от странных мыслей и ощущений, кажется, в один миг оказалась подле Артёма. Из жара её бросило в холод. Мороз забрался под самую кожу, сводя пальцы. Варя накрыла холодными ладонями его руки, спрятанные под спортивной кофтой. У него были неправильно горячие для января пальцы. Кожу обжёг металл.

Наручники. Варя вздрогнула. Грудь вновь сдавили отчаяние и неверие.

– Артём? – широко распахнула глаза, стараясь не моргать: боялась заплакать. – Тём…

Сказать она больше ничего не успела. Кто-то из полицейских за спиной раздражённо крякнул, а потом Светлаков оттащил её назад со словами, что это запрещено, что они уже уезжают. Варя рванулась, резко сбрасывая руку полицейского и рюкзак. Поддела его ногой, разъярённо сопя:

– Нате – обыщите!

Откуда вдруг в ней, спокойной и интеллигентной, взялась такая дерзость и кипящая смелость, она не поняла. Лишь с головой окунулась в это чувство и просила полицейских дать им пару минут. Не больше. Они, на удивление, согласились. Иванов предупредил, что внимательно будет следить за ней (только зачем – думала Варя – она ведь не умеет вскрывать замки наручников, значит, и бежать не поможет). Светлаков засёк таймер.

Две минуты пошли. Рюкзак валялся у ног. Варя коснулась рук Артёма под толстовкой и попыталась ободряюще сжать их, вселить в него переданную Филом надежду на лучшее. Артём вздохнул, болезненно кривя губы.

– Устал? – прошептала Варя, разглядывая круги под его глазами, которые как будто потемнели.

– Всё хорошо, Варя, – прохрипел Артём.

Ложь была слишком очевидной: не могло быть хорошо после полуторачасового разговора с директором и полицейскими. Не могло быть всё хорошо в наручниках на морозе. Варя поняла: всё плохо.

– Тёма… – Варя осторожно разгладила большим пальцем пластырь на лбу, полукасанием очертила синяк на скуле, положила руки на его плечи, напряжённые, жёсткие.

И мгновенно прижалась к его груди, задерживая дыхание. Старший лейтенант Иванов рванулся – Варя это ощутила, но лишь крепче вцепилась в Артёма. Он вздрогнул, отзываясь на её объятие, и со вздохом прижался щекой к её затылку. Губы искривились в отчаянной улыбке, и Варя плавно отпрянула. Прокрутила на пальце кольцо и вновь подняла голову, заглядывая в глаза Артёма в поисках истины и невиновности, как собака заглядывает в глаза хозяина в поисках ласки и любви. Не смогла различить ничего. Зашептала, путано, торопливо, мотая головой:

– Тём, я ничего не понимаю. Не понимаю. Ничего не понимаю! – поморщилась и потерялась в словах: – Объясни мне, Тём. Что… Что это вообще?!

– Я не… Я не знаю.

– Правда?

Вопрос звучал крайне наивно, но терзал душу совершенно не по-детски. Разумеется, при полицейских следовало говорить осторожно и думать, что именно называть правдой. Но Варе нужна была чистая истина, какой бы горькой она ни была. Пусть Артём бы сказал, что нашёл способ подзаработать, вляпался в неприятности, в плохую компанию – он бы доверился ей. Показал бы полную картину, а Варя бы что-нибудь придумала. Обязательно придумала (не зря же у неё за плечами столько детективов!), если бы он только сказал.

Артём молчал. Почему-то не кивнул и не мотнул головой, не сказал хотя бы «правда» или «ложь». Молчал. И это молчание было мучительней собственных сомнений. Потому что, казалось, уже Артём сам себе не верит. Светлаков объявил о последних секундах прощания. Варя не шелохнулась. Лишь вцепилась в руки Артёма с силой, так что он болезненно прищурился.

– Тём. Правда?..

– Послушай, он тебе сейчас лапши на уши навешает, – вздохнул Светлаков и накрыл ладонью её плечо. – Вот оно тебе надо? Я могу сказать правду: он накрокурьер. Доставляет наркоту и пишет граффити с адресами на стенах. Полегчало? – Варя мотнула головой. – Вот. А это правда. Всё. Кончайте уже плакаться.

Варя отвела взгляд и выдохнула:

– Артём, или это правда?

Артём пожал плечами и судорожно втянул воздух:

– Ты знаешь, что нет никакой правды. Ты считаешь правдивым то, что тебе нравится, что тебе хочется. Правда зависит от тебя…

– Балбес! – нахмурилась Варя, подчиняясь приказу полиции и отступая от друга.

Его внезапные философствования были совершенно неуместны сейчас. Даже Фил, всё это время молчаливо наблюдавший за прощанием, засунув руки в карманы, после этой фразы присвистнул и неоднозначным жестом потёр висок. Варя подняла рюкзак, отряхнула и кивком головы поблагодарила полицейских. Какими бы они продажными ни были, они всё же дали им с Артёмом шанс. Светлаков кивнул в ответ.

Варя перевела взгляд на Артёма и искусственно улыбнулась. Ни сомнений, ни отчаяния не было в душе – просто пустота. Просто пустота, как у пластиковых кукол. Артём вдруг поморщился, мотнул головой и в один шаг, широкий, но как будто неуверенный, оказался рядом с Варей. Он прикрыл глаза, уткнулся лбом в её лоб, прошептал:

– Я не виноват.

Быстро коснулся Вариной щеки губами.

Варя сперва отшатнулась от Артёма, как от открытого пламени, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Но уже через пару секунд нежно, чуть подрагивая от накрывшего её страха, поцеловала его в щёку в ответ. Артём приподнял уголки губ в тёплой улыбке.

И Варя ему поверила. Торопливо отошла на несколько шагов и встала рядом с Филом. Он гневно хмурился и посылал невербальные сигналы Артёму, а друг лишь пожимал плечами, пока его не впихнули на заднее сидение легковушки. Варя неловко потёрла щёку и посмотрела на Фила. Тот криво и без излюбленной самоуверенности усмехнулся:

– А меня поцелуешь?

Губы дрогнули. И если на лицо Варя ещё могла натянуть каменную маску и ответить ядовито-колко, то со вспыхнувшими щеками сделать ничего не смогла и молчаливо посмотрела на дорогу, выискивая в неплотном потоке отцовский автомобиль. Фил крякнул:

– Ла-адно. Молчи, ничего не говори, сам знаю, что балбес. Я тебе не нужен?

Варя неловко пожала плечами. Уж папу она могла как-нибудь дождаться без лишних неприятностей и слёз. Фил нервно улыбнулся краем губ, сжал руку над головой в кулак и ободряюще крикнул в сторону полицейской машины:

– Артемон, удачи!

Обернулся и помахал Варе раскрытой ладонью:

– Пока!

– До завтра… – Варя невольно расплылась в улыбке.

Фил стремительно скрылся за поворотом.

Парковка жила. Машины подъезжали и уезжали, высаживали и забирали детей, скрипя шинами по уже изрядно примятому снегу, Варя посмотрела время на телефоне: урок уже пятнадцать минут, как закончился, а папы ещё не было. Полицейские тоже почему-то не торопились уезжать и о чём-то яростно спорили, перекладывая бумаги под водительским стеклом. Взгляд то и дело возвращался к ним, и Варя только усилием воли отводила его к дороге в ожидании чёрного «Range Rover».

– А позвольте досмотреть ваш рюкзачок.

Светлаков умудрился выскользнуть из автомобиля призраком, и теперь навис над ней, сжимая лямку рюкзака на плече.

– На каком основании? – нахмурилась Варя, пытаясь выдернуть руку из цепкой хватки капитана.

– У нас есть основания подозревать, что ваш подельник – Артём Родионов – только что передал вам партию наркотика не установленного состава.

Варя опять рванулась, но почувствовала, что пальцы Светлакова лишь сильнее врезаются в её плечо. Выдохнула, расслабилась, чтобы не нахвататься синяков, громко ответила:

– Я несовершеннолетняя, и меня досматривать можно только при родителях! И вообще… – вытаскивала из сознания все известные ей статьи о правах человека, говорила нестройно, дыхание сбивалось. – Вообще… Вы не имеете права меня досматривать. Только женщины!

Иванов и Светлаков с наигранным позитивом перебросились парой локальных шуток про права и обязанности, а потом ядовитый шёпот Светлакова, обещающий задержание за сопротивление сотрудникам полиции, влился в уши, опутывая скользким ужасом. Её уже не трясло в лихорадке, не сковывало холодом – её оплели липкие лианы страха, сдавливающие руки и ноги до покалывания, а горло до хрипоты.

Она смотрела слишком много хороших и не очень детективов, чтобы понять, что будет дальше. Наркотики в сумочке. Задержание. Вызов родителей. «Папа убьёт кого-нибудь… – наморщилась, мотая головой. – А если они узнают, чья я дочь. Это ж… Какие неприятности начнутся. Мне трындец!» Варя часто-часто засопела, пытаясь вдруг ослабевшими пальцами удержать рюкзак на плечах. Светлаков едва ли не приплясывал вокруг неё, помогая слишком по-джентельменски для этой ситуации снять рюкзачок. Варя не успела понять, как рюкзак оказался в руках полицейского, а старлей поймал на улице пару любопытных бабулек в качестве понятых. У Вари дрогнули колени, когда рюкзак упал на капот легковушки.

Её никто не держал, но куда-то идти, что-то говорить было бессмысленно. Да и невозможно: руки и ноги стали как будто чужими, а в горле пересохло до раздирающего покалывания.

Скрипя шинами, на парковке притормозил чёрный «Range Rover». Дважды прогудел клаксон. «Папа…» – Варя пошатнулась и обернулась, одаряя Светлакова опьянённо-победоносной улыбкой. Из автомобиля, хлопнув дверью, вышел папа в небрежно распахнутом чёрном пальто. Он шёл твёрдо и решительно, но как-то слишком медленно, и с каждый шагом его взгляд становился всё мрачнее.

Варя покосилась по сторонам. Бабульки шли вразвалочку, неторопливо. Иванов нетерпеливо постукивал пальцами по капоту, Светлаков хмурился, вглядываясь в фигуру её отца. С приближением папы Варю наполняла твёрдость и уверенность. Ноги больше не дрожали, а руки не немели. Когда до папы оставалось около десятка метров, Варя даже притопнула от нетерпения. Земля не уходила из-под ног. Тогда Варя стартанула с места и чуть ли не с наскоку повисла на шее отца:

– Папа!

Сказать, что папа обомлел – не сказать ничего. Он рефлекторно ухватил Варю за талию, на пару сантиметров приподнимая от земли. Варя прижималась к его почему-то так и не побритой щеке, тяжело и счастливо дыша.

– Это что за проявление щенячьей нежности? – отшутившись, папа чмокнул Варю в нос и поставил на землю.

– Прости, – Варя отпустила отца и неловко поправила шапку, исподлобья стреляя колючим взглядом в полицейских.

Светлаков и Иванов переглянулись. И на их на мгновение исказившихся лицах промелькнул самый настоящий животный ужас. Иванов метнулся к бабулькам, а Светлаков мгновенно застегнул Варин рюкзак. Варя вжималась в папину руку, стараясь казаться невозмутимой и спокойной. Только внутри всё трепетало и колыхалось, как парус на ветру.

Папа остановился около полицейских:

– Какие-то проблемы, мужики?

– Олег Николаевич? – то ли спросили, то ли поздоровались они. – А вы… Что? Как?

– Пап, – Варя сжала локоть отца сильнее, – они обыскать меня хотят! Они из ОБНОНа.

Папа посмотрел на Варю тем самым взглядом, который означал «поговорим дома, но я ни одному твоему слову не поверю». Варя съёжилась и медленно отцепилась от папы, по инерции шагая вперёд, к рюкзаку, к полицейским. Замерла у их автомобиля, посасывая прокушенную губу.

– А на каком основании, собственно? – папа подошёл к полицейским вслед за Варей и приобнял её за плечи со спины; Варе показалось, что вокруг них вырос непробиваемый купол. – Она несовершеннолетняя, а вы собираетесь досматривать её личные вещи без родителей?

– Это просто профилактика, Олег Николаевич, – Светлаков мотнул Вариным рюкзаком в воздухе с самым честным выражением лица. – У нас приказ от Евгения Анатольевича. Вы можете проверить. Это не наша инициатива. Мы бы никогда, если бы…

– Варя, иди в машину, – папа говорил спокойно, но Варя почувствовала нехороший морозец, который скользнул в этой будничной фразе.

Варя решительно забрала из рук Светлакова рюкзак и, прижав его к груди, как драгоценность, не оборачиваясь, заторопилась к машине. До её слуха долетали обрывки диалога и так и подмывало обернуться и всё разузнать. Сдержалась.

Двери машины щёлкнули прямо перед её носом. Забравшись на переднее сидение, Варя глянула в окно. Почему-то не было радостно. Было какое-то разочарование: опять папа всё смог и всё решил, а она… На что способна она, кроме как хлюпать носом и мучиться в сомнениях? «Может, попросить папу Тёмке помочь? – Варя прикрыла глаза, упираясь затылком в подголовник. – Да ну. Это придётся всё про парней рассказывать, их недобанду. Они ж меня не простят. Скажут, вот, что за подруга, слила нас мэру… – Варя фыркнула и тихонько рассмеялась собственным мыслям. – Если это Илья… Не, ну в смысле «если» – больше-то некому. Илья. А с ним мы с Филом сами справимся».

Телефон в кармане вжикнул и чуть не вывалился на пол. Варя ругнулась на неотключенное уведомление у игры и расстегнула рюкзак. Надо было переложить телефон на своё место, пока не разбился.

Стало жарко.

Поверх розового пенала лежал полиэтиленовый пакетик с белым порошком. Сбоку, зажатый тетрадками, валялся ещё один. Точно такие же, как нашли у Артёма.

– Что за фигня?! – почти по слогам просипела Варя, дёргаясь, как от змеи.

Один вжик, взмах руками – Варя нервно запнула рюкзак подальше, словно он был куском раскалённого металла. Она неслышно дышала. Одной рукой подкрутила громкость радио, пытаясь вникнуть в шутки ведущих. Другой рукой приоткрыла окно, впуская в раскалённый терпкий аромат машины немного мороза.

«И что делать?!» – озадаченно потёрла лоб Варя. Хлопнула дверь водительского места, Варя подпрыгнула и посмотрела на папу. Он многозначительно приподнял бровь, и его карие глаза показались совсем-совсем чёрными:

– Ты чего такая дёрганая?

– Меня остановили два мужика, чтобы проверить сумку, – пришлось ногой подтянуть рюкзак поближе, – это ж совсем не страшно!

Папа хмыкнул и провернул ключ в замке зажигания:

– Варя… Не ври мне. Я тебе не враг.

– Да вообще никогда не рву, – хохотнула Варя. – Правда испугалась. Это ж такие мордовороты. А я девочка.

Папа завёл старую пластинку о том, что ей всего восемнадцать, а уже собралась в СПбГУ-МГУ, да ещё и общагу, ворчал, что такая маленькая и большой город её поглотит. Варя слушала отца одним ухом, а сама думала, как избавиться от наркотиков и надо ли об этом кому-нибудь говорить. Решила, что скажет Филу (в конце концов, это же он раздраконил Илью!) и попросит помощи: нельзя же было вот так просто смыть наркотики в унитаз. Надо было, наверное, разобраться, что к чему.

– Кстати, а вообще зачем они приходили?

– Понедельник же. Час Просвещения. Проникались жизнью всех нарко…

Сарказм выходил отвратительным, но это было всё же лучше, чем трястись, как замёрзшая собачка. Папа сдержанно кашлянул и вздохнул. Замолчали. Варя прислонилась виском к окну, рассматривая знакомые пейзажи: отделение банка, аллейка, пара желтоватых пятиэтажек, магазин, полупустая остановка. Варя усмехнулась: за одиннадцать лет пейзаж, конечно же, приелся, но то и дело рождал улыбку. В зоомагазин они с Артёмом заходили погреться в прошлом году, когда у них отменили занятия из-за пурги. А в том ларьке с выцветшими бордовыми буквами «ХЛЕБ» Фил покупал им перекус по понедельникам, если у них был шестой урок. Варе всегда брал творожные плюшки или пирожки с яблоками, а им с Артёмом – картофельные. А потом подкармливал Варю своим.

– Чего улыбаешься? – спросил папа, притормаживая на светофоре.

– Да так, – Варя вздохнула, доставая телефон и приглашая Фила к ней в четыре. – Детство вспомнила.

Папа рассмеялся, коротко, чуть глуховато, но искренне. И Варя усмехнулась в ответ.

У дома они оказались быстро. Варя и забыла, что дорога домой может быть такой короткой и уютно-тёплой. Зевнув, выскочила из машины, закидывая жёсткий тканевый рюкзак на одно плечо. Он показался особенно тяжёлым и словно обжигающим руки и спину до неприятного зуда. Варя поморщилась, отмахиваясь от противного поскрёбывающего чувства на душе. Нагнала папу, пару раз едва не растянувшись на заледеневшей дорожке, и повисла на его руке:

– Ой, – снова чуть не навернулась. – Я так упаду когда-нибудь. Мама звонила?

Папа качнул головой, щёлкая Варю по носу рукой с ключами:

– Это я как раз у тебя хотел спросить.

Варя тоже отрицательно мотнула головой и рассудила, что мама, наверное, ещё спит. Не вставать же ей в семь утра, хотя и в Москве! Папа открыл тяжёлую дверь, пропуская Варю. Она юркнула в тёмный неуютный подъезд и не удержалась, чтобы не пожаловаться на отсутствие нормального освещения под лестницей. Папа где-то нащупал выключатель и щёлкнул. Затрещала круглая лампа слева. Но светлее не стало. С тяжёлым вздохом папа то ли пообещал, то ли отметил для себя простимулировать ЖЭК.

– Когда уже наш дом отстроят? – буркнула Варя, поднимаясь по лестнице. – Земля есть, фундамент заложен, Джамшуты-Равшаны наняты, что ещё?!

– За полгода дом не строится. Строится только каркас. Нужна ещё облицовка, ограда, сигнализация. Мы ж до маминого отъезда туда мотались, – папа вздохнул и вдавил кнопку вызова лифта.

– Без меня? Ну я так не играю, – с полушутливой обидой Варя скрестила руки на груди и выпятила пухлую нижнюю губу, как капризная принцесса.

– А у кого там с Машей в это время были Твари? – улыбнулся папа. – Вот и дуйся. Если коротко, то к лету, наверное, переедем. Мы. А ты в общагу, как хотела.

– А собака?.. – протянула Варя, в мольбе приподнимая брови.

– А собака будет у того, кто остаётся дома, здесь, – папа притопнул носком ботинка по полу и тут же махнул рукой в сторону лестницы, не давая Варе возмутиться: – А ты иди-ка лучше проверь почтовый ящик. Квитанции поймай.

– Ну па-ап… – лениво начала Варя; двери лифта с грохотом распахнулись. – О, пойдём, квитанции же никуда не убегут, да?

Папа лишь мягко усмехнулся, вошёл в лифт вслед за ней. Варя, подождав, пока лифт дёрнется и лениво поползёт вверх, обняла папу, прижавшись щекой к его жёсткому пальто.

– Пап, ты как чувствовал, что мне твоя помощь нужна.

– Я же твой папа, – отец легонько потёр её плечо, – а родители всегда знают, когда их детям нужна помощь. Даже если дети этого ещё не осознают.

Варе померещился в его голосе упрёк, и совесть застучала в подсознании с новой силой. Варя с улыбкой вздохнула: «Не о чем волноваться. Это лишь мелкие неприятности. С этим мы должны сами справиться».

Глава 5

Варя, конечно, подозревала, что услышит о себе много нового и неприятного, когда положила перед ещё не успевшим даже расстегнуть куртку Филом два пакетика порошка, похожего на муку, и засунула руки в карманы толстовки. Фил замолчал. Хмурился, переводя взгляд с пакетиков на Варю и обратно. И Варя буквально кожей чувствовала, как медленно нагревается воздух вокруг них. Фил хриплым полушёпотом спросил, что это. Варя ответила так, как думала.

Снова повисла тишина. Звук расстёгивающейся молнии распилил тишину противным вжиком, словно вилкой по стеклу. Варя содрогнулась и приподняла одну бровь. Фил скрипнул зубами:

– Зачем?

– Что «зачем»? – наморщилась Варя, невольно отшатываясь: от парня веяло какой-то угрозой.

– Зачем ты притащила эту дрянь сюда?! – вскрикнул Фил, взъерошивая волосы.

Варя сжалась. Показалось, что из-под кожи выступили тысячи малюсеньких острых игл, готовых разить каждого, кто посмеет её коснуться. Рыкнула:

– А что мне было с ней делать? Выбросить в школьном дворе, на глазах полицейских и папы? М-м-м… Прелесть какая была бы, а! Или… Не-ет… Лучше было выбросить во дворе, когда все в окна глазеют и дети с горки катаются. Да?!

– И поэтому ты притащила наркоту домой, да ещё и показала мне. Найс! – оскалился Фил, перехрустывая пальцами. – Конечно, это ведь сразу всё решит!

Варя сердито перекинула косу на грудь и поджала губы. Слова Фила переворачивали её поступок, показывая его лицевую сторону. И это действительно выглядело глупо. Варя не знала, чем руководствовалась, когда решилась пригласить Фила домой и рассказать ему об этой проблеме. В кино десятки раз наркотики смывали в унитаз и раковину, а потом начисто вымывали квартиру и руки, уничтожая все следы – Варя могла сделать точно так же. Почему-то не сделала.

Варя не могла ошибаться. Всё, что она делала, казалось ей единственно возможным верным вариантом. Поэтому, натянув на лицо непробиваемую маску и мысленно приглушив восприятие мира, она выдохнула:

– Ну, блин! Это ведь не только мои проблемы, но ещё и твои, Артёма… Откуда я знаю, что надо делать с наркотиками? А вдруг это и не они вовсе, а… – Варя нервно передёрнула плечами. – Мука какая-нибудь.

Варя старалась держать лицо, но взгляд лихорадочно метался из угла в угол, стараясь не наталкиваться на Фила, а уши заполыхали. Варя прекрасно осознавала, что несёт сейчас абсолютную глупость, но отступать от своих решений не привыкла. Да и не объяснять же Филу, в самом деле, что ей просто понадобилось поделиться этой проблемой с кем-нибудь.

Вернее, именно с ним.

Конечно, можно было довериться и Маше, и даже рискнуть Виктору. Маша бы, наверняка, испуганно шептала о заговоре, Виктор бы красиво вылил на Варю ушат ехидства… А Фил просто нервно заорал:

– Ты дура или да?!

Варя дёрнулась, локоть задел флакон цветочных духов, и он со звяканьем упал на комод. Варя услышала звенящую тишину. Фил что-то кричал, активно размахивая руками и поминутно взъерошивая волосы, словно не знал, куда их деть. Метался по узкой прихожей туда-сюда и, кажется, то издевательски предлагал Варе попробовать (ну, а что, раз ей кажется, что это мука!), то говорил, как здорово будет, когда эту наркоту найдут в квартире мэра, то нервно смеялся, что все вокруг него наркоманы, один он, оказывается, самый правильный.

– Притащить наркоту в дом! Очень умно, просто сто из десяти, Варь. Ну, а что такого, правда же! А может, это из-за твоего отца всё, а? Может, это на него заказ был? А как подступить к мэру? Через его дочку. А к ней как? Через названого брата, разумеется. У них же такая крепкая дружба и любовь. Все дела. А потом хоба – и госдурь! И тогда папу твоего пришьют. Потому что прокуратура все дела контролирует.

Варю потряхивало от негодования. Она нервно растирала ладони до жара, словно бы пыталась отмыть их от криков Фила. В груди клокотало что-то горячее, удушающе-колючее – обида. Варя хлопнула ладонью о тумбу, отбивая ладонь до судорожного жара, и в яростном вопле сорвала голос:

– Не ори на меня!

Фил заткнулся. Не просто замолчал, а именно заткнулся, проглотив остаток фразы на полуслове. И поднял глаза на Варю. Посмотрел внимательно, напряжённо и не с яростью, как она ожидала, а как будто со страхом. Варя дёрнулась. Нижняя губа, и без того пульсирующая от ранки, опасно подрагивала. Ещё одно слова Фила – и Варя бы точно разревелась.

В тишине Варя передвинула флаконы духов и подтянула к себе пакетики с наркотиками, шепнув, чтобы Фил уходил. Он всё равно не хочет и не может помочь, значит, она справится сама. Она ведь может справиться сама, в самом деле.

Фил бухнулся на пуфик, сцепляя пальцы в замок, и задумчиво покусывая изнутри щёку. В виски вдруг застучала тупая боль, и пальцы сами расплели длинную косу. Массируя одной рукой голову, а в другой сжимая эти злосчастные пакетики, Варя отошла к противоположной стене и небрежно плюхнулась на пол.

Пакетики валялись справа, Варя путалась пальцами в волосах, шумно дыша. Обида дрожала на кончиках ресниц, но Варя не позволяла ей пролиться слезами: и так уже наревелась за день. На душе было паршиво. Можно было, конечно, прогнать Фила и затаить на него смертную обиду, но Варя не могла. Не могла потерять ещё одного человека, от которого на душе становилось теплее и легче. Не могла потерять человека, в чьих объятиях сегодня нашла тепло. Не могла потерять человека, от прикосновения к которому по телу разливались спокойствие и уверенность, даже если вокруг бушевал шторм.

– Прости.

– Прости.

Сказали это одновременно шелестящим шёпотом в пустой квартире.

Варя считала себя виноватой: если бы не её глупое желание разделить с Филом проблему, ощутить его рядом с собой, ничего бы не случилось. Никто бы ничего не узнал. Когда она заговорила об этом, путано объясняя, что растерялась или испугалась – сама толком не поняла – что ей понадобился человек, что лучше Фила бы её никто не понял, он сполз с пуфика на пол и, забрав пакетики, бухнулся рядом с ней.

– Я дура, да, – выдохнула Варя, отводя взгляд.

Фил криво ухмыльнулся и играючи подбросил пакетики.

– Пойдём, уничтожим их, что ли.

– А как? – доиграть роль испуганной наивной девочки Варя решила до конца.

Она знала, что Фил осторожно вспорет пакетик и высыплет всё его содержимое в раковину. Знала, что мощным потоком зальётся вода и даже предполагала, что он своей металлической зажигалкой подпалит пакетик, и тот начнёт медленно обугливаться, распространяя по квартире зловоние.

– Это уже перебор, – зажимая локтем нос, буркнула Варя, распахивая настежь кухонное окно и жадно вдыхая крепкий зимний воздух, отчего-то показавшийся сладковатым.

– Ничего подобного, – самоуверенно отозвался Фил, засовывая руки в карманы джинсов. – Если им надо, они и в мусорке могут пошариться.

– Сомневаюсь, – вздохнула Варя, раздвигая мамины цветы и усаживаясь на подоконник, – они как папу увидели, так испугались. Они же не знали, кто я.

Фил неоднозначно повёл бровью. Явно сомневался, что полиция отступит, узнав, кто отец Вари, да и Варя почему-то была в этом не особенно уверена. Когда доплавилась последняя капля полиэтилена, когда тряпка смахнула все мельчайшие крупицы в раковину, когда было вынесено мусорное ведро, Варя вдруг ощутила невероятную лёгкость и блаженство. И совесть как будто тоже перестала назойливо постукивать в сознании. «Ну правильно, – Варя улыбнулась этой невесомости в душе и даже крутанулась вокруг своей оси от переполнявшей её радости, – я же теперь ничего не скрываю. Ничего ведь и нет!»

– Спасибо, – неловко погладила Фила по руке, скользнув пальцами по шероховатым костяшкам.

– Да не за что, – отмахнулся он. – Ну это… Я тебе больше не нужен?

«Дурацкая фраза, – поджала губы Варя, – можно было сказать «я пойду», а это… Как будто я его ненавижу прям!» Варя вышла в прихожую. Фил неловко мялся около куртки, словно бы не хотел уходить. Варя так же неловко мялась у кухонной арки, а внутри всё сжималось, словно бы не желая отпускать. Задумчиво подёргав не травмированную сторону губы, Варя вздохнула:

– Ты, может, есть будешь? Я рожки по-флотски готовила на обед. Подогреть надо только…

– Буду! – обрадованно согласился Фил и счастливо метнулся в сторону гостиной, на ходу пытаясь что-то нашарить в карманах.

Куртка с шумом сползла на пол. Варя не смогла сдержать улыбки. Сегодня ей очень не хотелось оставаться одной. Покачав головой, она запнула разбросанные Филом кроссовки под обувную стойку, его пуховик повесила на крючок в шкафу и неторопливо прошла на кухню. Поёжившись от холода, закрыла окно на проветривание. Всё равно неприятный запах и чёрный дымок исчезли, когда Варя выносила мусор. Оставался лишь какой-то мерзкий привкус, который, впрочем, Варя списывала на собственную мнительность и зацикленность на проблемах.

Зажигалка никак не хотела вспыхивать. Варя щёлкала раз за разом, огонь хлопал и тут же гас. Звонкий треск раздражал. Варя рассерженно тряхнула зажигалку: «Папа может всё, что угодно, только не заправить зажигалку! Говорю же: нужна горничная. Не-ет, блин!» Указательный палец упрямо вновь и вновь нажимал кнопку. Наконец, пламя вспыхнуло и тут же затрепетало от непонятного дуновения. Варя едва успела поджечь газ.

Насторожилась. По квартире тянуло горьковатым сквозняком, обжигающим босые ноги. Варя принюхалась: пахло сигаретами.

– Су-у-упер! – Варя растянула губы в приторно-сладкой улыбке и, грохнув сковородкой с рожками о плиту, рванула в свою комнату. – Я его убью.

Фил действительно по-хозяйски стоял на небольшом балконе её комнаты, каким-то образом пробравшись сквозь бардак. Варя, стараясь игнорировать стыдливое полыхание ушей, распинала по углам несколько мягких игрушек и коробок с журналами, наспех застелила постель, крутанула рюкзак на рабочем кресле и замерла на пороге балкона, укоризненно сверля взглядом затылок Фила.

Он даже не обернулся. Словно бы и не заметил, что она пришла и стоит вот тут, подбирая слова для преисполненной негодования речи. Варя, качнув головой, медленно двинулась к Филу. Едва не споткнулась о коробки, которые папа обещался как-нибудь на досуге отвезти в гараж уже как полгода (всё та же отцовская привычка не доверять жизнь своей семьи никому, кроме себя), смахнула как бы между прочим снег с коробок, стоявших ближе к Филу и, плюхнулась на ближайшую, надеясь, что там её старая одежда, а не какой-нибудь компьютер. Фил обернулся и по-дурацки улыбнулся Варе, небрежно стряхивая пепел на улицу.

Варя недовольно вскинула бровь:

– Ты ничего не попутал, а, друг любезный?

– В смысле?

Фил коротко затянулся и небрежно выдохнул в сторону. Варя невольно проследила за тем, как седоватое облако дыма растворяется в белизне улицы. Фил выглядел гораздо лучше, чем когда пришёл к ней, когда стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда деваться. Сейчас он словно бы вновь обрёл себя настоящего, с насмешливой улыбкой, горящим взглядом и твёрдой уверенностью во всём, что творит. Мотнула головой: мысли опять уносили её совершенно не в ту сторону. Она должна думать о том, чтобы как можно меньше вещей в квартире пропитались горечью дыма, а не о том, что происходит с Филом во время курения.

Фил не замечал её безмолвного холодного гнева и, продолжая наваливаться корпусом на широкий подоконник, курил. Варя скрипнула зубами и злобно напомнила:

– Мне кажется, или мы уже обсуждали, что курить в моём доме нельзя.

Фил высоко вскинул брови, как если бы услышал это впервые. Варя мило оскалилась в ответ.

– Так и я не дома, а на балконе. Это почти на улице! – Фил похлопал крышечкой сигаретной пачки. – Кстати, ты говорила это в прошлый раз. Сейчас табу на сигареты не было.

– Ты издеваешься?! – дёрнулась Варя, коробки за её спиной опасно зашатались.

– Да…

Широкая улыбка Фила стала последней каплей. Варя рванулась вперёд, забирая из его рук коробку. Фил дёрнулся. Догоравшая сигарета кометой устремилась вниз с девятого этажа. Пачка оказалась в Варином кармане.

– Это типа если пьянку нельзя предотвратить, то её надо возглавить, да? – напряжённо хохотнул Фил, пока Варя изучала неприметную синюю пачку. – Огоньку?

– Щ-щас! – хмыкнула Варя. – Получишь перед уходом.

– Эй, это незаконно! Мои сиги! Отдай, – Фил протянул руку.

Варя немедленно отшатнулась, пряча пачку за спину. Фил увещевал, что больше в квартире дымить не будет, что понял, чем это чревато, что обязательно исправится и будет её слушаться, что Варя самая лучшая подруга. Варя с трудом сдерживала смех и упрямо мотала головой: с таким, как Фил, работали лишь строгие санкции и изъятие орудия преступления.

Но Фила, очевидно, такой расклад не устраивал, поэтому когда Варя всё-таки не выдержала и прыснула от очередной его комичной фразы, он резко схватил её за руку. Равновесие они потеряли, и Варя, пряча сигаретную пачку в карман толстовки, повалилась на коробки. Фил упал сверху, и Варя, сдавленно пискнув, зажмурилась и на миг даже перестала дышать. По ним прокатилась пара небольших коробок, кажется, с летними вещами. А потом стало тихо. Глупый смех не рвался из груди, Фил ничего не говорил. Всё, что могло упасть – рухнуло.

Варя открыла глаза. Её словно бы насквозь прошило молнией – покалывание пролегло под кожей, заставляя шевелиться волоски по всему телу. Фил смотрел прямо на неё, тяжело и шумно дыша. В его зрачках Варя успела ухватить отражение своей фигурки, как-то неловко распластавшейся на коробках.

В сериалах и простецких романах герои обычно в такие неуклюжие моменты близости целуются. Поддаются жару и страсти. В абсолютно пустом Варином сознании вспышкой фотоаппарата вдруг нарисовалась картинка их с Филом поцелуя. Она туго сглотнула. Фил неловко хохотнул, и медленно отодвинулся от Вариного лица. Как-то неуклюже опираясь на подоконник, он слез с Вари и застыл в полуметре, неловко одёргивая чуть задравшуюся бледно-голубую рубашку. Варя медленно села, приглаживая взъерошенные волосы, и напомнила про макароны.

– Ага, – выдохнул Фил. – Сейчас я только, руки помою.

– Раковина в конце коридора, прямо рядом с кухней, – зачем-то промямлила Варя, во все глаза глядя на Фила.

Он неприлично быстро покинул балкон и комнату, оставив её одну. А Варя шумно выдохнула, пальцы сами разделили волосы на пряди, заплетая их в простую тугую косу. Под кожей полыхал жар, и совсем не ощущалось январского мороза.