Читать онлайн Сказки Освии. Подвиг на троих бесплатно

Болотная флора, фауна и нечисть

Воздух дрожал от звона комариного племени. Крылатые кровососы донимали, не оставляя попыток добраться до моей молодой крови. Я стояла по колено в мутной воде. Высокие сапоги, перчатки, мокрая одежда и растрепанные волосы придавали мне жалкий и убогий вид.

Рядом со мной ходили еще пятнадцать таких же грязных и несчастных студентов с сочками в руках. Все мы очень устали, хотели уйти с ненавистного болота, отмыться, переодеться в сухое, но впереди было целых три часа практики, и это только на сегодня. Всего оставалось еще три недели, и конца-края этому мокро-комариному кошмару не было видно.

Второй год обучения в академии магии, неизбежно заканчивался тем, что учителя называли «болотной практикой». Они безжалостно отправляли студентов на болото искать важные ингредиенты для зелий. Зрелым и опытным магам не хотелось пополнять запасы, лазя по грязи и подставляя шеи кровопийцам. Вот они и придумали приносить в жертву комарам нас, ссылая на болото под видом учебной практики. Маги надеялись, что мы раздобудем хоть что-нибудь полезное, ну или хотя бы просто не будем мозолить им глаза.

Выбранное учителями болото за многие поколения студентов, совершенно опустело. Студенческими усилиями ему был причинен непоправимый ущерб, в нем давно ничего не водилось, кроме болотниц, которых в этой местности было меньше, чем комаров, но больше, чем хотелось бы. В отличие от нас, болотницы были счастливы. Их не донимали насекомые, за них не бралась болотная грязь, вода стекала, оставляя сухими, чистыми и прекрасными.

Я была уверена, что их способности этим не ограничивались, иначе они не вели бы себя так нагло при целом курсе магов-недоучек, способных в порыве вдохновения или глупости спалить даже болото. Болотницы удобно устраивались на сваленных деревьях, пнях и кочках, плели друг другу косы, и издевательски смеялись каждый раз, когда кто-то из нас падал или проваливался в трясину. Блестящая ткань их платьев, будто случайно, время от времени соскальзывала, чтобы обнажить белые изящные плечики. Они были хороши и знали это. Невысокие, светловолосые, болотницы дразнили своей яркой красотой и всегда выходили сухими из воды в прямом и переносном смысле.

Я в очередной раз зачерпнула мутную воду сачком и потянула его на себя. Сачок зацепился за что-то под водой. Я попробовала высвободить его другой рукой. Ничего не получилось. Тогда я дернула посильней, сачок легко вышел и обрызгал мне лицо грязью. Болотницы захихикали. Я со злостью посмотрела на них. Мое терпение лопнуло. Я бросила сачок в воду, решив, что на сегодня, а скорее всего, навсегда, – с меня хватит, вытерла лицо рукавом и уверенным шагом вышла из воды на твердую землю.

– Ну и правильно, – сказала Ягода, болотница с очень серьезным лицом и большими глазами. – Здесь уже давно ничего не водится.

Говорила она со мной, а сама неотрывно глядела на Берута – аспиранта, который присматривал за нами во время практики. Он засуетился, отступил назад, споткнулся, обрызгав и без того уже мокрую куртку.

– Сгинь, нечисть болотная! – взвизгнул он.

Студенты разом выдохнули. Учебники учили обращаться с болотницами очень осторожно. Их способности были до конца не изучены. Наверняка было известно только то, что они устойчивы к любой магии, могут влюбить в себя и сделать так, что жертва проведет всю жизнь в трясине среди лягушек по собственной воле.

– Ну какая же я нечисть? – рассмеялась Ягода. – Посмотри, какая я чистая. – Она встала и пошла к Беруту легкой поступью, едва касаясь воды. Аспирант занервничал еще больше и попробовал бежать, но оступился и провалился в трясину по пояс. Берут оказался в ловушке.

Болотница присела на воду, как на что-то твердое, обняла согнутые в коленях ножки и снова беззастенчиво уперлась в него взглядом. Аспирант, медленно и плавно погружался в грязь, старательно не поднимая глаз, как и рекомендовали учебные пособия. Когда вода стала доставать ему до плеч, болотница поцеловала беднягу в лоб. Берут сразу перестал тонуть.

– Нечисть здесь вы, – насмешливо сказала Ягода, поправив длинные вьющиеся волосы. – Ходите, воду мутите, топаете, покоя не даете, грязные, как поросята. Ну посмотри на себя, на кого ты похож, – она изящно прилегла на воду так, чтобы ее лицо оказалось напротив его, и вытянула руку с зеркалом.

Аспирант перевел взгляд сначала на зеркало, а потом, не сумев удержаться, на его хозяйку. Глаза его остекленели. Он перестал трепыхаться, в попытках выбраться из воды.

– Ну вот и молодец! – улыбнулась Ягода, обвила его руками и поцеловала на этот раз в губы.

Я подняла ком грязи и швырнула в болотницу. Хоть Берут мне и не нравился, нельзя было допускать, чтобы болотная нечисть позволяла себе такое поведение безнаказанно.

Липкий ком грязи попал Ягоде прямо в ухо, немедленно скатился, оставив ее идеально чистой и даже не примяв локоны, но болотница все-равно осталась недовольной. Все ее магическое кокетство исчезло, она с каменным лицом повернулась и посмотрела на меня, пытаясь прожечь взглядом. К счастью, я была взглядоустойчива. Другие болотницы недовольно зашептались.

– Нечисть болотная, ступай к себе в трясину, а нас, нечисть земную, не трогай, – уверенно сказала я. – Думаете, нам тут в радость воду мутить?

– Да, – одобрили остальные практиканты. – Лучше бы помогли! Мы вторую неделю тут лазим, никак не поймаем все необходимое.

– И не поймаете, – сказала Ягода. – Можете хоть целую вечность воду цедить – ничего не найдете. А мы, за умеренную плату, сможем вам предоставить все из стандартного списка, – перешла она на деловой тон.

– Главное, в цене сойтись, – осторожно сказала я. – Вы же не за бесплатно помощь нам предлагаете, верно?

– Конечно же, нет, – презрительно сказала Ягода. – Отдайте нам одного мальчика и получите все, что захотите.

– Что? – не поверила я своим ушам.

– Верно, сестра, верно! Мальчика! – воодушевленно зашумели остальные болотницы.

Студенты внимательно вслушивались в разговор. Все как один, они посмотрели на торчащего из воды Берута. Именно он сделал нашу практику особенно невыносимой. Вместо того чтобы признать бесполезность поисков, он без устали повторял, что мы на верном пути, что если учитель сказал, значит, так и надо, что тяжело в учении, легко в бою, и со своим слепым энтузиазмом не давал нам даже пообедать как следует. Это сделало его очень непопулярным среди студентов. Я малодушно подумала, что, отдав его болотницам, мы решили бы сразу две проблемы. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не пожертвовать Берутом во имя общего блага.

– И что, кто-то до нас на такие условия соглашался? – недоуменно спросила я.

– Нет, – надула губки болотница, – всегда на бусах останавливались.

– Ну так давайте и мы вам бусы принесем, – предложила я. – Каждой.

– Надоело нам каждый год бусы брать. Нам их уже складывать некуда. И они давно вышли из моды. Нам не бусы нужны, а веселье. На болоте так скучно! – пожаловалась она, и ее родственницы закивали.

Между нами разгорелся спор. Мы торговались так, что вода вокруг почти закипела. Болотницы никак не хотели уступить, а нам совесть не позволяла пойти на их условия. Так ни до чего и не договорившись, мы отправились в студенческий дом, сойдясь на том, что продолжим переговоры завтра.

Берута после долгих сомнений и споров практиканты решили достать из топи, но остались при мнении, что с него за это причитается.

Гость

Шестнадцать пар грязных сапог, хлюпающих при каждом шаге, оставляли свой след в истории академии, отпечатывая его на ворсе нового ковра. Мои мысли были заняты болотницами и бусами. Нужно было придумать, что предложить нечисти, чтобы она согласилась помочь. Из-за этого я только в самый последний момент заметила, что дверь в мою комнату не заперта.

Я помнила наверняка, что закрывала ее, уходя. Моя задумчивость моментально сменилась настороженностью. Прошлый год в академии научил меня не оставлять без внимания подобные детали. Один раз спишешь открытую дверь на собственную забывчивость, и уже никто не успеет тебя спасти. Освальд, мой верный друг и помощник, за морем, и не прибежит на выручку, размахивая серебряным мечом, даже если я буду кричать очень громко.

Я поставила над собой невидимый щит, медленно приоткрыла дверь и заглянула внутрь, заготавливая простое, но мощное боевое заклинание.

На этот раз моя предосторожность оказалась излишней. Отрывшаяся картина, была такой мирной, что я сразу расслабилась. На кровати, заложив руки за голову, спокойно спал Рональд. Его ноги в высоких сапогах были спущены на пол, а дорожный костюм казался таким пыльным, будто пролежал несколько веков в чьем-то склепе.

Услышав мои шаги, Рональд проснулся и сел. Что-то было в нем не так, нечто неуловимо-неправильное, в повороте головы, во взгляде, в небрежно зачесанных волосах.

– Я уж думал, никогда тебя не дождусь, – сказал Рональд, вставая ко мне навстречу. – Поцелуй же меня, моя любимая! – пафосно сказал он, раскрывая объятья.

Рональд был моим женихом, но даже когда его кольцо с голубым камнем оказалось на моем пальце, он не говорил со мной так. Я подозрительно уставилась на гостя, пытаясь понять, почему он так странно себя ведет. Рональд воспользовался моим замешательством, поймал в свои объятья и смачно чмокнул в щеку, не боясь намокнуть или испачкаться. Его лицо расплылось в очень знакомой хитрой улыбке, выдававшей в нем совсем другого человека. У меня появилась смутная догадка насчет происходящего, но приобрести ясные очертания она так и не успела. Меня отвлекли шаги и голоса за дверью.

Рональд тоже услышал их, и отчаянно струсил. Он нервно глянул на дверь, выругался, и с некоторой досадой выпустил меня из объятий. Реакция у него была превосходная, и он успел выпрыгнуть в окно прежде, чем ко мне постучали. Я задумчиво посмотрела на качающиеся занавески. Кусты, растущие под окном, обиженно дрожали листьями. Кем бы ни был беглец – это точно не Рональд. Моего жениха не заставил бы выпрыгнуть в окно даже дракон.

В дверь постучали снова. Я не спеша пошла открывать. Дракон снаружи был уверенным и спокойным. Мне положительно нравилось легкое нетерпение, с которым он ждал, когда его впустят. Я решительно толкнула дверь. Рональд, собственной персоной, стоял за ней и улыбался, радуясь, что ему довелось меня увидеть раньше запланированного. Этот Рональд был привычным, родным и желанным.

– Больше не сбежишь? – поинтересовалась я.

– Странное приветствие, – заметил он. – Я тоже очень рад тебя видеть.

– Виделись минуту назад, и даже обнимались, но это все до того, как ты выпрыгнул в окно.

– Правда? – удивился он, и, немного ревниво уставился на тот же куст, что и я минуту назад. Листья на нем уже не дрожали.

– Опять сбежал, значит, – заключил он.

– Кто? – уточнила я. – Ты сам от себя?

– Нет. Альберт.

Так я и думала! Альберт однажды рассказывал о своем маленьком секрете. Хитрый и беспринципный, когда он еще не был королем, Альберт пользовался сходством с братом, перекрашивал свои рыжие волосы в черный, и занимал место брата на советах и собраниях, если ему нужно было повлиять на какое-нибудь решение.

– Он сбежал сегодня утром из замка, – совершенно спокойно стал пояснять настоящий Рональд. – Я так и подумал, что он поедет к тебе.

– Даже не могу предположить, что нужно было сделать с Альбертом, чтобы он начал прятаться от тебя по кустам, – хихикнула я.

– На этот раз я совершенно ни при чем, – оправдался Рональд.

Я поняла, что быстро тут разобраться не получится. Выгнала жениха в коридор, закрыла окно и задернула шторы. Их проблемы – это, конечно, очень интересно, но больше стоять в мокрой одежде я была не намерена. Благородным господам пришлось ждать, пока я решу свои бытовые вопросы.

Одетая в чистое и сухое, умытая и более или менее расчесанная, я снова впустила Рональда и открыла окно, Альберта в кустах уже не было. Я устроилась удобно в кресле и приготовилась слушать. Рональд начал рассказ.

Два дня назад в Альмагард прибыл корабль с аскарскими послами. Альберт принял их достойно, как и подобает королю. Послы привезли из-за моря хорошие подарки и плохие новости. Первой из них была об исчезновение короля. Послы сокрушенно рассказывали, как бедный король Вальг однажды ночью просто исчез из своей спальни, и министрам ничего не оставалось, кроме как срочно искать ему замену. У короля была единственная дочь, юная принцесса Амель. На нее и обратились хищные взгляды министров.

И вот здесь начиналась вторая новость, смутившая Альберта куда больше первой. По аскарской традиции, принцесса может править страной сама сколько ей угодно, вот только на практике и народ, и совет хотели, чтобы рядом с неискушенной в политических играх принцессой, был надежный союзник. Министры вынудили Амель искать союзника, и из всех возможных претендентов она выбрала Альберта.

– Ну, пока ничего страшного. Союз – это не война. Даже хорошо, – влезла я.

– Ты не до конца поняла, Александра. Аскарская принцесса избрала Альберта себе в женихи.

– А разве так можно?

– Для Асакары такая инициативность – это более, чем обычное явление. Подобно великой богине, выбравшей себе в возлюбленные Солнце, аскарки сами решают, с кем хотят жить. Отказать избранник может только если у него есть на это очень серьезная причина. А если такое предложение поступает от принцессы, достаточно веской причиной будет только смерть жениха.

Альберт вчера устроил большой праздник по поводу великой чести, оказанной ему заморской принцессой, веселился на нем больше всех и усыпил даже мою бдительность. Теперь я понимаю, почему он так щедро угощал вином гостей – сегодня никто не заподозрил, что короля нет во дворце, до самого обеда.

– Это в духе Альберта, – рассмеялась я.

– Ты такая же легкомысленная, как и он. Своим побегом он оскорбляет принцессу и портит наши отношения с Аскарой. Такое поведение правителя может окончиться войной и навредить обоим королевствам.

– Бедняга, – посочувствовала я Альберту. – А что бы ты сделал на его месте? – осторожно спросила я.

– То, что должен, конечно! – без колебаний и лишних подробностей сказал он.

Я пожалела, что спросила. Мы отправились вместе искать Альберта, но из головы никак не выходила звонкая фраза: «То, что должен, конечно!». Если бы Рональд был королем, он забыл бы про данное мне слово и женился на аскарской принцессе, которую никогда не видел. Потом делал бы все, чтобы оказаться хорошим мужем, и прожил бы с ней долгую, и даже счастливую жизнь, вычеркнув меня навсегда из своей памяти. Если бы ему пришлось выбирать между верностью мне и верностью королевству – он выбрал бы второе не колеблясь.

Я мельком взглянула на Рональда. Он хорошо знал, что я сейчас чувствую, но ничего не говорил, предоставив мне самой разбираться со своими переживаниями, и я в них тонула, становясь все мрачнее.

Молчаливые поиски затянулись до темноты. В итоге каким-то чудом нам удалось найти пропавшего короля. Он был на том самом болоте. Нас навели на мысль зайти туда заливистый женский смех, который обычно на болотах не звучит, и уныние, которое расцветало синим, выдавая Альберта.

Альберт устроился на сваленном дереве, в полумраке он как две капли воды был похожий на Рональда. На коленях у него сидела Ягода. Одной рукой она обнимала Альберта, второй гладила по волосам и влюбленно смотрела ему в глаза. Рядом расселись и другие болотные красавицы.

– Мать Хранительница! – вырвалось у меня от такого зрелища. Рональд чувствовал то же. Альберт между тем не обращал на нас никакого внимания, он поглаживал длинными пальцами гладкую ткань платья на спине болотницы.

– Эй, нечисть болотная, оставьте короля в покое! – возмутилась я.

– Аля, ты что, король? – притворно удивилась Ягода. – Не может быть! Наш король рыженький, а ты черный. Кому в здравом уме придет мысль перекрасить рыжие волосы в черные?

– Я король, – гордо сказал Альберт.

– Так ты рыженький! – расплылась в улыбке Ягода, и положила голову ему на грудь.

– А мы думали, тебя студенты по уговору прислали, – сказала другая болотница, та, что сидела подальше и с завистью наблюдала за Ягодой. – Мы для вас уже даже пиявок наловили. Последние, редкость, можно сказать.

– Оставьте меня, – сказал нам Альберт. – Я буду жить здесь, на болоте. Передайте послам, что я перепил вина и умер.

В этот момент Рональд взорвался негодованием. Он побледнел так, что было видно даже в сгущающихся сумерках.

– Ты знал, чем жертвуют короли ради своего положения! Твой побег постыден и возмутителен, он позорит и тебя самого, и меня, и все наше королевство. Я разочарован в тебе! Все люди делают ошибки, но ошибки, сделанные королями, имеют последствия в размере королевства!

Рональд с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на крик.

– Тебе надо – ты на ней и женись! – возмутился Альберт в ответ. – Мы тебя в рыжий перекрасим, никто от меня не отличит.

Рональд на секунду задумался, будто рассматривая этот вариант. Я возмущенно и обиженно на него посмотрела.

– Я бы женился, потому что всегда исполняю свой долг, и даже готов взять часть твоего на себя, чтобы спасти Освию от войны, но этот обман раскроется, и только сделает хуже. Это твоя ответственность, и тебе следовало бы думать о ней, а не о толпе своих воздыхательниц!

Насчет воздыхательниц Рональд был прав. Альберт и раньше был популярен и всеми любим, а теперь, когда стал королем, причем не просто королем, а молодым, очень красивым и неженатым, девушки просто сходили с ума. Они искали всевозможные способы, чтобы попасть во дворец, наряжались в лучшие платья, падали в обморок, когда он проходил мимо или проезжал верхом. Я благодарила великую богиню за то, что Рональд не привлекал к себе столько внимания, иначе мне пришлось бы подтвердить общее мнение и доказать всем, что я – ведьма.

Сейчас меня так обижали слова Рональда, что я забыла, с каким трудом когда-то его спасла, и готова была утопить прямо здесь.

– Я, конечно, восхищена твоей готовностью жениться на другой женщине, несмотря на то что ты помолвлен со мной, но ты не имеешь права решать за Альберта!

Прямо в своем сухом платье я снова полезла в ненавистное болото, привычно обходя топкие места, посмотрела в глаза Альберту и сказала:

– Альберт, бегством ты проблему не решишь, а только ее усугубишь. Тебе надо вернуться во дворец, извиниться перед послами, потом поехать к аскарской принцессе, познакомиться с ней и произвести на нее жутчайшее впечатление, чтобы она сама передумала выходить за тебя замуж.

Во взгляде Альберта появилась осмысленность. Он сфокусировался на мне, ссадил с колен Ягоду и встал, тут же провалившись по пояс в воду.

– Ты права, Лисичка, еще не все потеряно! – воспрянул он духом. – Я поеду в Аскару и сам разберусь с этой принцессой.

– Даже если нет – жизнь после брака не заканчивается, вон, кто-то даже не отказался бы жениться на принцессе, – осторожно добавила я, косо глянув на Рональда.

Альберт это отступление будто не заметил. Он воодушевленно и решительно пошел к твердой земле и потянул меня за собой. Болотницы разочарованно смотрели вслед. Самой разочарованной из них была Ягода.

– Эй, студентка, – сказала она, – пиявок забери, нам эта гадость здесь все равно не нужна.

Еще утром для меня это было бы лучшим подарком, но сейчас я просто хотела, чтобы Рональд не говорил всего того, что сказал. Наше с ним прощание и вовсе обернулось скандалом. Рональд стыдил меня, говоря едва слышно, чтобы чересчур любопытные студенты не могли расслышать:

– Я люблю тебя, и могу сделать многое, лишь бы ты была счастлива. Я могу тебе отдать все, что у меня есть, даже свою жизнь. Но я не имею права рисковать чужими жизнями, понимаешь? Прости, но, если бы аскарская принцесса посваталась ко мне, я бы согласился. Ты не должна обижаться на меня за правду.

– Тебя надо было прозвать не герцог Страх, а герцог Жестокость, потому что ты проявляешь сейчас именно ее! – сказала я громче, чем следовало бы, теряя над собой контроль от обиды.

– Может быть, я и жесток, но до лжи не опущусь никогда! Тебе следует либо принять это, либо искать себе другого жениха.

– В таком случае, Рональд, я освобождаю тебя от твоего слова, – дрожащей рукой я стянула с пальца кольцо с голубым камнем и отдала ему. – Ты говорил, что я могу оставить это кольцо себе либо вернуть в твою семью через два года. Два года прошли, и я его тебе возвращаю! Можешь искать себе другую невесту! Женись на ком хочешь, хоть на болотнице! Или попроси Альберта вернуть тебе титул и предложи свою кандидатуру аскарской принцессе, сразу двойная выгода – и Альберту поможешь, и выполнишь свой долг! – И я ушла жалеть себя, не дав ему возможности ответить.

Они уехали, а я осталась умирать от горя, потому что разрушила собственную жизнь.

Следующий день прошел, как в тумане. Вместо отработки практики я простояла, прислонясь спиной к дереву и глядя в одну точку. По колено в воде ходили слегка приободренные студенты. У них случились сразу две радости – пиявки были вычеркнуты из списка, а Берут сосредоточил все внимание на мне. Он носился вокруг, возмущенно махал руками, сильно напоминая при этом огромную облезлую птицу.

Мне было все равно. С прошлого вечера уже ничто не имело значения. Поглощенная собственными переживаниями, я успешно игнорировала Берута. Другие студенты, которые были поумнее, меня не трогали.

Стало темнеть, студенты засобирались и дружным строем потянулись в сторону академического городка. Я пошла следом, став последней в цепи, и едва глядя по сторонам. Но уже не подходе, еще до того, как мы вошли под магический купол академии, стало ясно, что что-то не так. Во дворе толпились учителя, переговариваясь, как сплетничающие на базаре кумушки. Это было на них не похоже. Обычно они ходили по одному, важно и неспешно, протирая время от времени лысины платочками.

Студентов, наоборот, не было видно. Это значило, что они собрались у кого-то в комнате и там обсуждали ту же самую новость, только не шепотом, а в полный голос. Было ясно, что пока мы мокли на болоте, случилось что-то значимое, заставившее всех выпасть из привычного уклада жизни.

Меня кольнуло дурное предчувствие. Когда я решительным шагом пошла к одной из компаний ученых магов, все разом смолкли.

– Что случилось? – с нарастающей тревогой спросила я.

Учителя долго мялись и пытались уйти от ответа. Никто не хотел оказаться тем самым дурным вестником. В конце концов, после их немой гневной игры в гляделки и моего повторного вопроса «что случилось?», который на этот раз я прорычала очень убедительно, один из них, икнув, решился рассказать.

Утром, когда мы уже гордо стояли с сачками на болоте, вместе с почтовой каретой к нам в академию приехала плохая новость. Король и его первый советник пропали, и никто не знал, где они. Получалось, что Альберт и Рональд уехали вчера отсюда, но до города не добрались, и я была последней, кто их видел.

– Ты ссорилась с первым советником Рональдом перед его отъездом. Вот мы и думаем, уж не ты ли виновата в его исчезновении. Как-никак ты неплохая ведьма и уже кое-что умеешь.

Учителя, молча, с подозрением смотрели на меня, достаточно глупые, чтобы сделать такое предположение, но недостаточно смелые, чтобы что-то предпринять. К моей растерянности и тревоге добавилась еще обида за несправедливое обвинение.

Я даже не стала заходить в свою комнату за вещами, а сразу пошла на конюшню. Что-то мне подсказывало, что уезжать надо тихо, быстро и незаметно.

Холодец из кобылы

Взошла луна. Пустая и тихая дорога извивалась под нетвердыми ногами доходяги, которую наглый конюх академии гордо называл скакуном, набивая цену. Я ехала не спеша, стараясь лишний раз не понукать животное, у меня были подозрения, что это его последний путь, и он может закончиться раньше, чем я доберусь до города. Кроме того, такая скорость позволяла всматриваться в следы в дорожной пыли. Я старалась понять по ним хоть что-нибудь, но это было безнадежно.

Герои старых сказок по следам трехдневной давности определяли, в какую сторону шморки потащили моммбатов, где останавливались и какими словами при этом выражались. Я за дорогу поняла, что способна потерять следы целой кареты.

Кляча подо мной тяжело и осуждающе вздохнула. Наш путь подходил к концу, впереди показались светящиеся купола Альмагарда. Чуда не случилось, братья не отыскались, что делать дальше – я не представляла.

Хотелось обмануть себя мыслью, что Рональд с Альбертом решили устроить отпуск и отправились куда-нибудь в тихое местечко половить рыбку, погреться на солнышке. Но я их обоих слишком хорошо знала. Рональд никогда не ушел бы от ответственности, и не дал бы это сделать Альберту. Они ехали в город, и кто-то им помешал до него добраться. Мне пришлось собрать все силы чтобы отогнать мысль, что братьев уже может не быть в живых.

– Спокойно, – сказала я сама себе, – в конце этой истории жалеть придется самого похитителя.

Будто соглашаясь со мной, лошадь тряхнула гривой и остановилась. Каким-то чудом, кляча лучше меня почуяла неладное. Только благодаря ей я заметила, что придорожные кусты качали ветками без всякого ветра. Из них отчетливо слышался шорох. Любой другой человек подумал бы, что ветки потревожил заяц или олень – вокруг Альмагарда в изобилии водились дикие животные. Но так уж случилось, что у меня был дар видеть чужие эмоции, и я сразу поняла, что в кустах прячется человек. Из-за плотно сомкнутых ветвей, волной пробивалось жгучее отвращение вперемешку с фанатичным убеждением, что мир станет лучше, если меня в нем не будет. Рука сама собой скользнула к поясу, ища меч, но его не было. Я сбежала из академии так поспешно, что не взяла даже его.

Я настороженно вслушалась в тишину. Внезапно ее разорвало громким звуком. От неожиданности я чуть не свалилась с седла прежде, чем поняла, что это просто чихнула кляча. Кусты тоже вздрогнули, зашелестев молодыми листьями и выругались с едва ощутимым акцентом.

– Фермесец! – безошибочно определила я как раз в тот момент, когда кляча вспомнила, что она все-таки лошадь. Она резко дернулась, встала на дыбы и понеслась по дороге со скоростью, более уместной для молодого жеребца.

– Так ты притворялась, хитрая скотина! – выругалась я, откидываясь назад и натягивая поводья. Хитрая скотина скосила на меня глаза и только прибавила ходу. Город стремительно приближался. Если бы мы ехали с такой скоростью с самого начала, давно были бы на месте. Кобыла врезалась в еле освещенные улицы и понесла по городу, громко стуча копытами по мощеной дороге. Она скакала по грязным закоулкам и пустым площадям, трижды проезжала мимо королевского дворца и замка Рональда, но не останавливалась, а проносила мимо, сколько я не тянула поводья. Поздние прохожие шарахались в стороны из-под ее копыт, посылая мне вслед проклятья. От бешеной скачки я начала уставать и опасно съехала на бок. Обхватывая из последних сил ногами вспотевшие бока кобылы, я решила прибегнуть к последнему методу, наклонилась вперед и прошипела сквозь зубы в ухо лошади:

– Остановись, животное, иначе придумаю заклинание, превращающее кобыл в холодец, специально для тебя.

Кобыла поняла угрозу, и понесла еще быстрее. Она проскакала вплотную к каменной стене кабака, придавив мне ногу. Я потеряла равновесие и свалилась на дорожную плитку. Высокий сапог, который я так и не переобула после прогулки по болоту, зацепился за стремя, меня протянуло по земле еще несколько шагов, прежде чем нога выскользнула.

Правый сапог ускакал вместе с лошадью. Босая, помятая, изнывающая от тревоги и желания скорее попасть домой, я поднялась и осмотрелась. Вредная скотина умудрилась сбросить меня на другом конце города. Проклиная все на свете, я захромала в сторону замка, ободранное бедро болело, босая пятка больно стучала по мостовой, небо начинало сереть. Против воли всю дорогу в голове вертелись мысли о заклинании, способном превратить клячу в холодец.

Переговоры как они есть

Замок казался пустым и нежилым. Купол, который когда-то поставил Освальд, так и остался над ним на всякий случай. О том, что внутри все же кто-то есть, говорило единственное светящееся окошко на первом этаже, там, где была кухня. Его живой свет говорил, что няня Мэлли еще не спит, несмотря на позднее время.

Я тихо прошла по пустым коридорам и свернула в нужную дверь. Няня сидела за столом и рыдала, утирая слезы фартуком. Она плакала давно, ее лицо покраснело, глаза опухли, плечи подрагивали. Едва увидев меня, она бросилась навстречу. Ее объятья были крепкими и мокрыми. Она не могла говорить от давящих ее рыданий, и пришлось ждать, пока закипит чайник и розовый цветочек мальвы заварится в фарфоровой чашке. Мальва подействовала безотказно. Мэлли стала понемногу успокаиваться, и без лишних вопросов сама стала рассказывать, что происходило в городе, оставшемся без короля.

Мэлли знала не многим больше меня. Из нового она рассказала, что утром королевские министры, пребывающие в глубокой панике, растрезвонили на всю столицу, что Альберт пропал. Больше они не сумели сделать ничего, и только в отчаянии рвали на себе волосы и выкидывали на кулачках, кто из них пойдет разбираться с аскарскими послами, которые срочно засобирались домой.

Министры даже не попытались организовать поиски пропавших, что указывало на их полную беспомощность в решении хоть каких-либо проблем.

– Завтра я пойду во дворец! – решительно сказала я. – Нужно заставить их отправить королевскую стражу на поиски, а главное – договориться с послами.

Против воли я подумала, что Рональд, как всегда, был прав. Сейчас сохранение мира с Аскарой было для меня не менее важно, чем поиски пропавших братьев. Я решительно настроилась попасть во дворец. Теперь меня не смогли бы остановить ни стражи, ни демоны, ни маги. Передо мной стояла четкая и ясная цель – убедить послов обождать, а министров – взяться за дело и разыскать братьев, и я готова была сделать для этого все. И горе им, если они не согласятся по-хорошему, ведь если я не смогу добиться своего как невеста первого советника, то сделаю это как ведьма-недоучка, и это точно закончиться плохо для всех.

Утро стало набирать силу, и няня Мэлли взялась за меня всерьез.

– Ты не можешь идти во дворец в таком виде, – заявила она, усаживая меня перед зеркалом. – Послы не станут тебя слушать, если ты не будешь выглядеть достойно.

С этими словами она выложила на столик перед зеркалом пять расчесок с разной частотой зубцов и принялась раздирать узлы в моих волосах. Я давно подозревала, что маги придумали бриться налысо только для того, чтобы не мыть волосы и не расчесываться. Когда Мэлли выдирала у меня густым гребнем какой-то особо упрямый колтун, я тоже на секунду задумалась, не последовать ли их примеру, о чем ей и сказала. Няня Мэлли, поставившая твердую цель победить все мои колтуны, ответила, что, возможно, к концу процедуры моя мечта осуществится. Дальше я сносила пытку расческой молча, позволяя себе только вставлять в промежутках между рывками:

– Нянечка, миленькая, быстрее!

Но она, едва закончив с волосами, взялась за мои ногти, щедро сдобренные болотной грязью. Вычистить ее из-под ногтей было не так-то просто, но няня Мэлли оказалась крепким орешком и не бросила это безнадежное занятие. Всего через час я выглядела как одна из поклонниц Альберта – аккуратная до безобразия, с волосами, уложенными в затейливую прическу, и в платье с бантиками и кружевами.

– Какая красота! – успела восхититься няня, а я уже выбегала из комнаты, стараясь не думать, как глупо выгляжу.

Во дворце было очень шумно. Споры, переходящие в крик, были слышны еще на улице. В нашем королевстве советникам приходилось непросто. Они, по сути, были детьми, которых жизнь заставила вместо привычных игр заняться государственными.

Каждый год совет выбирался наново. Все, кому не повезло оказаться среди претендентов на роль советников, пытались доказать, почему они не могут взять на себя эту ответственность. У кого не получалось – входили в совет, вопреки своей воле.

Иногда все участники так талантливо описывали свои недостатки, что заставить их вступить в совет было просто кощунством (великий дар красноречия!). Тогда проблема решалась другим путем. Собравшиеся разбивались по три и играли в кулачки, выбрасывая на пальцах Генерала, Башню или Таран. В этой нехитрой игре Башня побеждала Генерала, а Таран, которым Генерал распоряжался по своему усмотрению, сокрушал Башню. Проигравший вступал в новый поединок, и так до тех пор, пока не набиралось достаточное количество проигравших, из которых в итоге и составлялся совет. Такие несерьезные собрания нельзя было проводить при людях, поэтому они совершались всегда за закрытыми дверями.

Когда я появилась в тронном зале – послы, министры и советники уже были готовы перейти ко второму этапу переговоров, то есть к драке. Все немного удивились моему появлению. Я бы даже сказала, что это было эффектно. Уже занесенные кулаки застыли в воздухе, и первый зуб, выбитый у самого нетерпеливого переговорщика, никак не хотел падать на дорогой паркет. Никто не понимал, зачем я заявилась и испортила им удовольствие общения.

В повисшей паузе я прошла в центр зала с гордо поднятой головой. Это был тот самый случай, когда мне больше пригодились знания, полученные не в магической академии, а в институте для благородных девиц. Мое присутствие заставило всех собравшихся отложить второй этап переговоров и временно вернуться к первому. Они разочарованно опустили кулаки и выстроились, как на обычном собрании, незаметно оправляя одежду и придавая себе важный вид.

Аскарская делегация стояла чуть в стороне, и лица у ее представителей были очень суровыми. У них было достаточно времени обдумать произошедшее. Пропажу короля на день они еще могли простить, но, когда исчез и первый советник, а министры ничего толком не смогли объяснить, гордые аскарцы восприняли это как личное оскорбление.

Впавшие в панику министры только усугубили ситуацию. Апофеозом этого политического кошмара стал тот самый зуб, который все-таки долетел до пола и ударился об него со стуком. Я с ужасом поняла, что он принадлежал одному из аскарцев, тому, который стоял, прикрывая рот ладонью. Все молча смотрели на меня и ждали объяснений.

– Я знаю отличного мага, – в сопящем молчании начала я, – который приращивает выбитые зубы обратно быстро и безболезненно, почти без побочки. За этот, – я указала на сиротливо валявшийся на полу резец, – затраты королевство берет на себя. Я приношу извинения дорогим гостям за неудобства, причиненные, скорее, по незнанию, чем из злости.

– Юная гошпоша жабыла предштавичша, – сурово напомнил мне об этикете беззубый аскарец.

Я внимательно посмотрела на собравшихся, изучая их эмоции. Среди послов беззубый был не самый главный и не самый опасный. Куда страшнее показался мне тот из них, который стоял за спинами других, тихо и неприметно, будто даже робко. Однако, это была не робость. Он был оскорблен происходящим больше, чем кто-либо другой, и от него исходило сильное раздражение, уже знакомый мне фанатизм.

Я выцепила его взглядом из толпы. Он был одет, как аскарец, но его смуглая кожа и немного раскосые глаза все равно выдавали в нем фермесца. На память пришел Геральт, с его злой жестокой магией и невыносимым высокомерием. Меня передернуло. Я надеялась, что безумный маг Геральт по-прежнему надежно хранится где-то в аскарских темницах.

В совпадение верилось плохо. Какова была вероятность, что среди аскарских послов окажется фермесец? Не подослан ли он специально своим королем, чтобы рассорить два королевства и столкнуть их в войне. Как это было бы выгодно Фермесу – дождаться, пока Аскара и Освия ослабят друг друга и станут уязвимо-доступны для алчного короля пустынь.

– Прошу простить мою бестактность, – начала я, решив, что за фермесцем буду внимательно следить. – Я – Александра, близкий друг короля, невеста его первого советника и брата, хозяйка родового замка герцогов Освийских, ученица магической и военной академии и хранительница заклинания королевской проверки, – я постаралась одновременно придать себе вес и не соврать.

Местные министры давно знали меня. Вместо того, чтобы в чем-то меня обвинять, они обрадовались моему вмешательству. Вспыльчивые, но отходчивые аскарцы тоже немного подобрели. Аскарцы женщин уважали и ценили. На их язык труды Гельмута Кривого, известного женоненавистника, никогда не были переведены. В зале стало куда уютнее. Только фермесский шпион смотрел на меня с прежней ненавистью.

– Господа послы, как вы знаете, наш король и его первый советник пропали. Кто-то узнал, что король Альберт принял предложение принцессы Амель, и решился похитить его, чтобы не допустить союза наших королевств. Этот таинственный похититель не хочет укрепления Освии и Аскары, а значит, он – враг и для вас, и для нас.

– Ешли молодой король принял предлошение принчэшы, пошему тогда отправилша жа город к невеште швоего брата? Подожрительно! – опять влез беззубый. Послы согласно загудели.

– Потому что невеста его брата – преданный маг, который мог ему помочь в пути! – отрезала я, подняла с пола зуб, плюнула на него и вставила на место дыры во рту посла, прирастив его несложным заклинанием, и сделав поправку на побочку в виде отсутствия любопытства на следующие пару часов.

– А какой титул имеет юная госпожа? – все-таки успел спросить не в меру любопытный посол, до того как выбранная мною побочка вступила в силу.

Он задал тот самый вопрос, на который мне ответить было нечего. Юная госпожа хоть и терлась уже не первый год при дворянах, сама никакого титула или звания не имела. Альберт, как король, запросто мог мне их даровать, но не хотел. По его словам, титул отнимал свободу и привилегии, а не наделял ими. А во дворце все меня слушались и без этого. Но для представителей чужой страны титул, похоже, имел значение.

– Я не имею никакого титула, но рассчитываю на благоразумие наших гостей. Надеюсь, вы не унизите меня своим недоверием и сочтете достаточным расположения ко мне со стороны короля Альберта и его подданных.

Взгляд посла погас вместе с его любопытством. Больше вопросов он не задавал. Зато в разговор вступил фермесец:

– А может быть, король просто сбежал? – небезосновательно предположил он.

Я посмотрела ему в глаза и поняла, что шпион все знает, что его не обманут никакие слова, как бы я ни старалась оправдать Альберта.

– Людям свойственно бежать от своего счастья, – на секунду ушла я в сферу философии. – Но первому советнику Рональду было не от чего бежать, а он исчез вместе с Альбертом, которого сопровождал. Нет, их могли забрать с пути только силой. Причем эта сила должна была быть не маленькой. Скорее всего, похититель применил магию. Надеюсь, что среди вас, господа послы, магов нет.

Они все как один посмотрели на фермесского шпиона. Повисла тяжелая пауза. Я готова была поклясться весами Матери Хранительницы, что именно фермесец был в их компании магом.

– Как видите, нам тоже есть в чем вас подозревать. Сейчас лучшее для обеих сторон – оставить свои домыслы и помочь друг другу. Когда мы найдем пропавших короля и первого советника – все сразу станет ясно, и мы сможем вести переговоры дальше.

Я заставила совет министров отдать приказ капитану стражи об организации тщательных поисков. Они должны были прочесать всю страну, включая леса, болта и горы. Когда приказ был отдан, я облегченно вздохнула, но уйти не получилось. Неиссякаемый поток вопросов лился на меня. Сначала их задавали послы, потом беспомощные министры. Я терпеливо отвечала, стараясь подбирать правильные слова и решения, думая, что сказал бы Рональд на моем месте.

Когда мне задали один и тот же вопрос в третий раз, я поняла, что сами они не уймутся и воспользовалась приемом Альберта, намекнув, что обед уже готов, а в королевском подвале есть неплохое вино. Это выключило неумеренное любопытство собравшихся, и они моментально забыли обо всем остальном. Я облегченно выдохнула и, пока на меня никто не смотрел, проскользнула в соседнюю комнату, где прежний король Альвадо хранил пирожные. Теперь надо было осмотреть комнату Альберта. Я надеялась, что найду в ней хоть какой-нибудь след, намек, ниточку, способную привести меня к похитителю.

Комната Альберта была большой и роскошной. Он считал, что его работа вредная и тяжелая, поэтому пользовался ее преимуществами в полной мере. Из его окон был виден весь город, на столе из голубого хрусталя стояло большое блюдо с заморскими фруктами, половину из которых я видела впервые. Ковер с длинным ворсом был из тех, что ткали в полнолуние дочери магов, которым еще не исполнилось восемнадцати. Это делало его цену баснословной. Ковер обладал магическими свойствами и менял цвет в зависимости от времени суток, погоды, влажности и много чего еще. Когда я вошла, он был нежно-голубым. Это значило либо то, что сейчас полдень, либо то, что в комнате есть кто-то кроме меня.

За спиной деликатно откашлялись. Я готова была поклясться, что секунду назад была совершенно одна в комнате. Теперь в кресле, в углу, сидел мужчина с маленькими черными усиками. Он был ни толстый, ни тонкий, ни темный, ни светлый, ни старый, ни молодой. Если бы не усики, можно было бы сказать, что он был никакой.

Черный дорогой костюм сидел на нем идеально, в руках незнакомец держал изящную чайную чашечку с розочкой. По всему виду незнакомца было понятно, что ему очень удобно. Он умудрился за полсекунды устроиться в чужой спальне с таким комфортом, с каким не все устраиваются у себя дома. Чай в его чашечке пах пряно и сладко.

– Сказать по правде, впечатлен, – заговорил незнакомец так просто, будто мы были знакомы много лет. – Раньше за тобой таких способностей не замечал. Ты умнее, чем хочешь казаться. А может быть, просто повзрослела достаточно, чтобы говорить что-то, кроме глупостей.

– Вы кто? – спросила я, проигнорировав полукомплимент, полуоскорбление незнакомца.

– Да, повторил твою ошибку, забыл представиться. Просто я так давно за тобой наблюдаю, что ты мне уже как своя. – Он встал и слегка поклонился, так и не отставив свою чашку в сторону. – Я – Лелель, свободный шпион.

– Шпион? У Альберта есть шпион?

– Я не говорил, что работаю на Альберта. Я свободный шпион, работаю, на кого посчитаю нужным. В данный момент – на тебя. Сказать по правде, в этот раз я немного сомневался, к кому пойти на службу. Выбрал тебя, потому что с тобою весело.

Я, знаешь ли, уже не молод, у меня осталось мало радостей. Скучно. Единственное, что забавляет меня – чужие глупости. Что-то мне подсказывает, что ты их наделаешь больше, чем кто-либо другой. Кроме того, меня порадовал и Альберт, поэтому я предпочел помочь ему. Перекрасить волосы, сбежать от послов и поехать целоваться с невестой брата! – Лелель хохотнул. Я покраснела.

– Он меня не разочаровал. До него такого не устраивал ни один король, а мне довелось повидать их много. Ты бы удивилась, если бы узнала, какой я востребованный шпион и какие люди меня нанимали. Могу сказать только, что какое-то время я работал и на Альвадо и даже на деда Альвадо. Вот только не надо смотреть на меня с таким презрением, Альвадо, в каком-то смысле, был не худшим правителем, поверь моему опыту. С сегодняшнего дня я временно работаю на тебя. Можешь не благодарить.

– И не собиралась, – буркнула я. Лелель умудрялся каким-то образом сплетать лесть с пренебрежением, отчего было сложно понять, что он думает на самом деле. – Рассчитываться чем я с вами буду? Бусами или мальчиками?

Лелель опять хохотнул и отхлебнул чай.

– Я же не болотница, чтобы просить такие глупости. Я помогу тебе бесплатно. Скажем, у меня есть свои интересы.

– Польщена и готова принять помощь. Что мне может подсказать великий шпион Лелель? – не смогла я удержаться от иронии.

– Здесь ты ничего не найдешь. Зато в трактире «Золотая звезда» на верхней улице есть некто, кого ты будешь рада увидеть, и кто сможет пролить немного света на эту запутанную историю. И идти туда нужно прямо сейчас, иначе твоя жизнь опять окажется под угрозой.

Я на секунду прислушалась к звукам снаружи и к самой себе. К комнате приближался фермесец. Он ненавидел меня еще больше и шел с дурными намерениями. Я прощупала заодно и Лелеля. Ничего кроме удовольствия и благодушия за его спокойствием не пряталось, но я понимала, что верить ему нет никаких оснований. Между тем фермесец стал бесшумно проворачивать дверную ручку.

– Наемник? – шепотом спросила я и немного испуганно посмотрела на Лелеля.

– Ммм, Аштасар! – протянул он, будто смакуя это имя. – Коллега! Шпион, наемник и маг. Три в одном, почти как средство для мытья головы. Пошли, проведу тебя тайным ходом.

– А ты знаешь тайный ход в королевскую спальню?

Лелель посмотрел на меня, как на дуру (еще одна глупость в копилку), и повел за собой. Он без труда находил дорогу в темных проходах дворца, вывел меня на людную улицу за воротами, и исчез так же незаметно, как появился.

Странный был этот Лелель, но других помощников у меня не было, и я отправилась искать «Золотую звезду». Блуждая в ее поисках, я наткнулась на небольшую толпу, собравшуюся на одной из боковых улочек неподалеку от главной площади. Рядом суетилась стража. Любопытство повело меня ближе, захотелось узнать, что заставило людей бросить привычные дела. Протолкавшись вперед, я увидела свою кобылу.

Она лежала на брусчатке совершенно дохлая. Из ее бока, чуть правее седла, окруженная потеком застывшей крови, торчала длинная игла. Что-то мне подсказывало, что эта игла предназначалась мне. Если бы Аштасар не промахнулся, она так же красиво торчала бы сейчас из меня и делала не менее мертвой.

– Я отомщу за тебя, лошадка, – пообещала я про себя, стараясь не вспоминать, что меньше суток назад сама хотела превратить ее в холодец.

***

Чертов трактир был набит битком, а мне так хотелось присесть, отдохнуть и подумать обо всем произошедшем. Не привлечь к себе внимания не получилось, как только я вошла, все разом уставились на меня. Стараниями Мэлли я выглядела неприлично прилично, и если для дворца это было как раз, то для «Золотой звезды», сравнимо с явлением великой богини в хлев к погрязшим во грехе и грязи поросятам. Даже мой вид после болотной практики был бы здесь уместней и не вызвал такой шок у завсегдатаев.

– Э, здрасте! – неуклюже сказала я, разрушая образ благородной дамы. Образ благополучно рухнул, собравшиеся понемногу стали терять ко мне интерес, снова обращаясь к своим тарелкам и кружкам.

Теперь я могла осмотреться. Вертя головой, я шла вглубь зала, протискиваясь между плотно придвинутыми стульями, переступая через чьи-то ноги, сумки, а один раз даже через голову, которая с блаженной улыбкой высовывалась из-под стола. Ни одно лицо не казалось мне хоть сколько-нибудь знакомым. Может быть, подозрительный Лелель просто наврал мне, или заманил в ловушку, или не хотел, чтобы я как следует осмотрела комнату Альберта и пустил меня по ложному следу. Мое настроение становилось еще хуже.

Рыжий пьяница в углу орал во все горло, как он с магом воевал и победил, громко заявляя о своей храбрости и находчивости. Его никто не слушал – один из собутыльников уже спал, уронив голову на стол, а другого больше интересовал собственный ремень, который тот то расстегивал, то застегивал обратно.

Парочка приезжих примостилась у окна и жадно жевала, поглядывая на улицу. Им явно хотелось поскорее доесть и уйти из душного трактира. Сдвинув три стола вместе, сидела большая компания, по виду – рабочие, которые после трудового дня ужинали, шумя о своем, понятном только им.

– Садись ко мне, – скомандовал негромко, но очень отчетливо горбун за маленьким столом в углу, когда я прошла мимо. На незнакомце был капюшон, скрывающий лицо. Горб на его спине был просто огромным, а чувствовал незнакомец злость, досаду и глубокое отчаяние. Я маленько струсила, но от приглашения не отказалась.

– Не трусь, Лиса, – сказал незнакомец. На этот раз сомнений не оставалось, что голос был женским.

– Что, не узнала? – незнакомка приподняла капюшон на секунду показав лицо.

– Василика? – я так удивилась, что назвала ее имя громче, чем надо было бы.

– Заткнись, дура! Я этот плащ в жару таскаю, думаешь, для удовольствия? – прошипела она.

В эту минуту мне показалось, что горб за ее спиной шевельнулся, в его прорези мелькнуло что-то белое и продолговатое, похожее на руку, только очень маленькую.

– Посидеть не получится, уходим! – резко поменяла планы наемница, быстро встала, кинула на стол пару монет и пошла через весь обеденный зал к боковой лестнице, ведущей на второй этаж.

Я следовала за ней, с трудом веря, что это происходит на самом деле. Каким ветром сюда занесло Василику, почему она прячется, и откуда у нее горб? Между тем наемница уверенно толкнула одну из трех дверей на втором этаже и ввалилась внутрь с видом хозяйки. Комната, которую она снимала, была неправдоподобно хорошей для такого заведения.

Едва зайдя в нее, Василика сбросила плащ, открывая тряпичные ремни, обвязанные вокруг ее плеч и живота несколько раз. В широких складках ремня за ее спиной шевелился крошечный ребенок.

– Ребенок?! Откуда у тебя? Ты что, его украла?..

Василика посмотрела на меня как на ненормальную. Ловко развязав ремни, она достала малыша, расстегнула рубашку и принялась кормить розовую кроху.

– Какой хорошенький! – умилилась я.

– Не какой, а какая! Это девочка. Дэми.

В голове не укладывалось, что Василика, грубая и злая, в один момент превратилась в мать, нежно заботящуюся о беспомощной крохе. Так странно было видеть ее, кормящую их с Освальдом ребенка. Тут я поняла, что именно мне не нравится.

– Где Освальд, почему ты без него? – спросила я.

– Освальд пропал, – попыталась холодно ответить наемница, но у нее не получилось, голос все-таки дрогнул. – Три месяца назад, еще до того, как родилась Дэми. Я всю Аскару обыскала. Его там нет. Так что либо Освальд в другой стране, либо мертв.

Она вопреки своей воле не смогла сдержаться, позволила себе слабость и стала рассказывать о том, как на сносях ходила по городу, заглядывая едва ли ни в каждый двор в поисках мужа, как рожала в одиночестве у себя дома, как с крохой продолжила поиски уже на следующий день, как отчаялась найти мужа на родине и решила искать помощи у старых друзей здесь, в Освии. Василика говорила много и жарко, как человек, которому долгое время было не с кем поделиться своей бедой.

– Я приплыла в Альмагард вчера и узнала, что пропали Рональд и Альберт так же бесследно, как и Освальд. Странное совпадение, не правда ли? Поздравляю, теперь мы в одной команде, – невесело заключила она. – И ты подозрительно быстро меня нашла. Кто меня выдал?

– Лелель, – с легкостью сдала я своего сомнительного помощника.

– Кто? Это что, песня такая?

– Нет, это имя. Он шпион.

– Шпион, значит. Хороший шпион, в курсе всего, – настороженно отозвалась Василика. Малышка ела, держась маленькой ручкой за край маминой рубахи. Волосики на ее голове были такими же темными и курчавыми, как у Освальда.

– Выкладывай все, что знаешь. Все, что произошло за последние три месяца, все, что может быть хоть как-то связано с их исчезновением, и умоляю, постарайся ничего не упустить.

Мой рассказ был недолгим. Вся информация, которой я владела, вполне уместилась в пять предложений средней длинны. Они включили и болотную практику, и визит Альберта с Рональдом, и короткие переговоры с аскарскими послами, и убитую кобылу, и все то, что я знала о Лелеле.

– Мне Лелель не понравился, – закончила я рассказ собственным мнением. – Не думаю, что мы можем ему доверять.

– Взрослеешь, – заметила Василика. – Не доверяй.

Мы еще посидели, обсуждая тему доверия в целом, решая, как дальше жить и где искать пропажу.

– Есть у меня одна идея, – с сомнением предложила я, когда поняла, что другие варианты не освятят ни мою голову, ни голову Василики. – Но нам понадобится корень бродячего дерева. Его сложно достать. Это дерево слишком хорошо бродит.

– Это что? Ингредиент для зелья? – поинтересовалась она, свободной рукой Василика подняла увесистую сумку, лежавшую на кровати, и легко бросила мне под ноги. – Поищи здесь. Это походная сумка Освальда. Она лежит всегда собранная. По его словам, в ней есть все необходимое. Я взяла ее на случай, если найду Освальда и ему она понадобится.

У меня не получилось поднять сумку даже двумя руками, и я постыдно и с натугой подтянула ее ближе к себе, не отрывая от пола.

Василика несколько кривила душой. Я была уверена, что она взяла сумку не для того, чтобы передать ее Освальду. Это была та вещь, которая напоминала ей о муже, его частица, расстаться с которой значило бы расстаться с самим Освальдом, потерять надежду найти его и как будто смириться с тем, что он пропал навсегда.

– Мне очень жаль, Василика! – посочувствовала я горю наемницы.

– Не жалей. Теперь ты – в таком же положении, как и я.

Кулинария и ее последствия, или Магическая неудача

В сумке Освальда, к моей невероятной радости, действительно нашлось все необходимое, и даже корень бродячего дерева. Теперь все зависело от того, насколько у меня хорошая память.

Итак, вокруг большого кухонного стола собрались: я, няня Мэлли, Василика и крошка Дэми за ее спиной. Все ингредиенты для поискового заклинания первого типа уже были разложены, кожаный мешочек для запекания – заготовлен, плита растоплена. Портила все только одна мелочь – ни разу в жизни я не готовила.

Да, это очень странно, когда речь идет о дочери трактирщика, но пока я была маленькой, меня к готовке не подпускали, а когда подросла – отправили учиться в институт бля благородных девиц. Там не могло быть и речи о готовке. И даже когда я оказалась в приюте, где детей использовали как прислугу, научиться готовить мне не довелось. Никому из сирот не доверяли и близко подходить к кухне. Говорят, воспитатели поначалу пробовали приспособить их и к этой работе, но не получилось. Сироты умудрялись выносить из кухни слишком много хлеба, пряча его за пазухой, под мышками и даже в носках. А может быть, воспитателей переубедила уже почти дожаренная крыса. И напрасно, по рассказам, передаваемым сиротами из уст в уста, пахла она очень вкусно.

Я обреченно посмотрела на стол.

– Няня Мэлли, теперь надо сделать тесто, – я остро нуждалась в помощи мастера.

– Детонька, а какое? Слоеное, дрожжевое, бисквитное, песочное, на ореховой муке, пресное, яичное, заварное, для блинов? Я же никогда не колдовала, не знаю, какое, надо.

Я не имела понятия, к какому виду относится тесто для колобков, тяжело вздохнула и стала засыпать необходимые по рецепту ингредиенты в мисочку, надеясь, что с пропорциями поможет няня.

– Ничего, – подбадривала я себя, – Освальд рассказывал, что это заклинание создали простые хозяйки, значит, и мы справимся. В нашей женской компании как минимум одна хозяйка есть. Может, даже две, Василике ведь наверняка приходилось готовить хоть однажды.

Няня стала делиться своим опытом в готовке. Я бы с радостью предоставила ей все делать своими руками, но лепить заклинание положено было самому магу, переложить ответственность не получилось. Когда все ингредиенты оказались в глубокой мисочке, я под чутким руководством няни добавила немного воды и неумело стала размешивать массу крепкой деревянной ложкой.

– Дальше надо месить руками, – заметила опытным взглядом Мэлли.

– Агудя, – подтвердила Дэми. Я впервые услышала, как она издает звуки. Василике повезло, ее малышка была на редкость спокойной.

Я с подозрением уставилась на тесто. Няня Мэлли, что, шутит? Его еще и руками можно месить? Но лицо у няни было совершенно серьезным. Я припомнила, что вроде Мэлли и в самом деле месила тесто руками, когда готовила пирожки. Обреченно вздохнув и предвидя недоброе, я опустила руку в вязкую массу. Все тесто прилипло к ней моментально, одним большим комком. Пути к отступлению не было – когда я попробовала вытянуть руку обратно, оно и не подумало отлепиться. Тесто стало тем, что теперь неразрывно связывало меня с миской.

– Так и должно быть? Я все правильно делаю? – в панике подняла я глаза на Мэлли.

– Почти, – неуверенно подбодрила Мэлли.

– Да ладно! – Василика не обманулась ни на секунду, глядя на то, как я пытаюсь высвободиться из тугого захвата теста. – Это больше похоже на борьбу, чем на готовку.

У меня наконец получилось отлепиться. Частично. С глухим «чмяк» половина теста вернулась обратно в посудину. Вторая половина так и осталась на моей руке. А предполагалось, что эта вязкая, липкая масса должна стать милым и круглым колобком, ключом к спасению наших любимых. На данный момент этот ключ выглядел весьма плачевно. Вернее, бесформенно.

– Как его теперь отодрать? Или запекать прямо так, как на вертеле? – предположила я.

– Дура, – опять высказала свое мнение Василика.

– Агудя, – подтвердила Дэми.

И только няня Мэлли сжалилась надо мной, помогла отлепить тесто и вернуть большую его часть обратно в мисочку. Под ее руководством я оттерла остатки теста с рук, добавила еще муки и со второй попытки, ожидая в любой момент повторного захвата, все-таки смогла слепить нечто, отдаленно напоминающее очень толстый блин.

– Коровья лепешка, – безжалостно прокомментировала Василика.

– Агудя! – подтвердило ее чадо.

Я была слишком сосредоточена на процессе и пропустила это мимо ушей. Меня больше волновало другое.

– Я совсем забыла! – в отчаянии закричала я. – Теперь нужно найти какой-нибудь предмет, который был важным для одного из пропавших.

– Без паники. Тесто подождет. Вспоминай, что любили твои герцоги?

– Книги, – с сомнением сказала я, прикидывая, влезет ли книга в приготовленный мешочек и хватит ли теста ее как следует облепить.

– Дура! Что еще?

– Еще мечи.

На этот раз у Василики даже не нашлось слов. Моего воображения хватило, чтобы представить вытянутую до размеров меча тонкую булку, передвигающуюся на коротеньких ножках, подобно гусенице.

– Что-нибудь маленькое, – процедила Василика сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы опять не вставить в предложение слово «дура».

– Иди, деточка, в комнату Рональда, – вмешалась няня Мэлли, – там точно что-нибудь найдется.

– Хорошо, – виновато согласилась я. – А вы следите, чтобы тесто не убежало.

– Убегает обычно молоко, а не тесто.

– Это тесто может убежать. Оно же бродячее, – заметила я, смутив спокойствие Василики и Мэлли, которые настороженно посмотрели на корявый блин, раскатанный мною кое-как.

Я поспешила в комнату Рональда. Няня Мэлли смотрела мне вслед сочувствующе, Василика – возмущенно-недоумевающе, Дэми – довольно-изучающе. Тесто лежало неподвижно и ни о чем не думало. Пока.

Комната Рональда была, как и все, что ему принадлежало, – безупречно аккуратной. Ее идеальный вид нарушала только щель в двери, оставленная когда-то кинжалом, который он бросил в меня спросонья. Ее Рональд решил оставить как напоминание, что с женщинами надо быть осторожным.

На столе перед окном высокой стопкой лежали книги, сбоку стоял большой ящик, украшенный резьбой. Из него торчали свернутые свитки. Я забыла о том, что спешу, попав в маленький мир, созданный Рональдом. Эта комната сама была, как он. Она пахла Рональдом, давала такое же ощущение уверенности, надежности и спокойствия.

Я села за стол. В окно был виден сад. Между стопками книг, стаканчиками с перьями и баночками с чернилами стоял в маленькой рамочке мой портрет. На нем, в нижнем правом углу, твердой рукой были выведены строки на одном из мертвых языков старого мира.

Этот язык был мертв давно и безусловно. Для меня, но не для Рональда. Понять значение надписи не получилось. Знать, что же такое написал на моем портрете бывший жених, очень хотелось, и я решила спросить у него при встрече. Если она будет…

Открывать ящики я так и не решилась, и, осмотрев внимательно стол, выбрала торчащее из чернильницы перо. Оно явно успело послужить хозяину и сохранить память о нем. Я грустно вздохнула. Уходить не хотелось, но надо было доделывать материальное заклинание поиска, иначе, кроме этой комнаты, у меня ничего от Рональда не останется.

Перо было спрятано, тесто кое-как скатано в шар и положено в кожаный мешочек. Настал момент, которого я боялась. Вся эта возня с приготовлениями, была такой долгой потому, что я бессознательно оттягивала время, когда мне нужно будет произносить заклинание. Материальное заклинание поиска первого типа было очень сложным. Я набрала воздуха побольше и, заикаясь, проговорила:

– К к… кто вообще это заклинание придумал? К… комбинированный! – к своей великой радости вспомнила я первое слово.– Л… лицо этого человека увидеть бы! Локализатор! – радость возвращающейся памяти стала еще сильнее. Дальше было немного проще, и я уверенно добавила сразу несколько слов: – Близких объектов и их…

Осталось последнее, но напрочь забытое слово.

– И их к… к… как же там было? И их… качеств? Каверз? Кривизны! – решила я, не придумав ничего лучшего.

– Агудя! – одобрила Дэми, припечатав тем самым последнее слово заклинания, как раз в тот момент, когда я засовывала его в плиту на раскаленные угли. У меня осталось стойкое ощущение, что что-то пошло не так.

Мы все вместе сели ждать результат, тревога и сомнения во мне все нарастали. Малышка Дэми повернула головку и смотрела на меня из-за спины матери с укоризной. Она была так похожа на Освальда в этот момент, что мне показалось, будто это он сам сейчас оценивающе смотрит на мое поисковое заклинание, доходящее в плите. Хотя младенцы не должны понимать такие вещи. Или должны?

Вместе мы наблюдали, как в углях чернеет и сгорает кожаный мешочек с моим первым поисковым заклинанием в жизни. Угли стали затухать, Дэми уснула на спине у матери, няня Мэлли тоже начала зевать.

– Не получилось, – решила я, впадая в панику и глядя, как кусочки обугленной свернувшейся кожи отслаиваются от теста. Но именно в этот момент колобок шевельнулся.

– Не хнычь, мать, прорвемся! – бодро сказал мой кулинарный дебют, глядя налипшими угольками, которые, без сомнения, служили ему глазами. – Мать, ты что так смотришь? – поинтересовался колобок, вылезая из плиты. От него в воздух поднимался дымок.

– Как ты меня назвал? – в растерянности спросила я.

– Мать, конечно! Ты по сумке поскребла, по комнате помела, к тарелке чуть не прилипла. Страдала, можно сказать. Так что я твое дите. Правда, теперь тебе придется отвечать за мои поступки, ведь я еще несовершеннолетнее дите, а значит, не разумное. Но ты не бойся, я буду хулиганить незаметно и никому не скажу, что это я. А если меня поймают – все равно тебя не выдам. Я же хороший сын!

– Я напутала с заклинанием! – обреченно выдохнула я. – Он не должен был разговаривать, да еще так.

– Бездарь, – как мне показалось, немного довольно заметила Василика. Дэми спала, поэтому ее «агудя» осталось на потом.

– Не расстраивайся, мать, так даже лучше! Вот смотри, от того колобка, что страшный маг Оксквальд делал, у него как нос чесался? Он его за это и убил. А от меня – ничего не чешется, – заступился за себя и меня новоиспеченный. – Кого ты там искать собралась? Батю? Так мы его живо откопаем, я тебе честное колобковое даю.