Читать онлайн Дитя звезд бесплатно

Kamilla Benko

THE UNICORN QUEST: Fire in the Star

This edition published by arrangement with InkWell

Management LLC and Synopsis Literary Agency.

Поют рога в лицо врага,
Клинки блестят остры.
Поникли в горе паруса,
Горят рябин костры.

И не сказать, кто друг, кто враг,
И кто предаст тайком.
Но ты шагай вдоль всех дорог
И следуй за клинком.

Земля не та, что знали все,
И мир наш не один.
Но следуй за огнём в росе,
Отважный паладин.

Путь так далёк, вперёд, вперёд,
Беспечный блудный сын.
Свет облаков тебя зовёт,
И он для всех един.

Вперёд, спеши, скорей, мой друг,
Уже всё решено.
Твой враг силён, но громче стук
От сердца моего.

На перекрестье всех миров,
Слышнее топот ног.
Я вновь свободна от оков,
И я – единорог.

– С.Э.М.

Глава 1

Клэр Мартинсон совершала сейчас либо что-то невероятно храброе, либо что-то невероятно глупое. И в глубине души она подозревала, что, скорее всего, второе. Ведь, будь она на самом деле храброй, её сердце уж наверняка не трепыхалось бы в горле, а ладони не были бы скользкими от пота.

Море в десятках метров под ней разрубала деревянным корпусом «Нитерезка», и мир вокруг Клэр болтало из стороны в сторону. Не то чтобы она боялась высоты, но, когда ты съёжился на самом верху мачты корабля и только пара деревянных брусьев не даёт тебе свалиться в серую воду, неудивительно почувствовать себя не в своей тарелке. И всё же её сердце бешено колотилось не из-за того, что её наблюдательный пункт находится так высоко.

Обхватив мачту руками, Клэр принялась осторожно изучать содержимое своего дорожного рюкзака: покрывало, немного зерновых кексов, крохотный розовый камешек и забрызганная водой карта.

Ничего необычного.

Но что было необычно (по крайней мере, для без пяти минут шестиклассницы), так это тоненькая подзорная труба. Она поблёскивала на дне рюкзака рядом с прозрачным носовым платком, который мерцал, словно Млечный Путь.

И, конечно, стрела у неё в руке.

Стрела-магнит, если точнее. Она должна доставить Клэр точно туда, куда она её направит. Точно туда, где ей нужно быть… она на это надеялась.

Опустив глаза на стрелу, Клэр в тысячный раз задумалась, а правильно ли она поступает. Надёжно ли прикреплён к стреле камень. Поможет ли ей лук, который она смастерила на скорую руку, сделать рывок, который ей так необходим. Который так необходим Ардену. Который так необходим Софи.

– Займитесь снастями!

Клэр подняла глаза, и в ту же секунду конец верёвки взмыл вверх. При помощи шкивов моряки выгружали с палубы стоявшего на якоре корабля бочки и ящики. Клэр наблюдала с высоты вороньего гнезда, как верёвки кружатся и извиваются в завораживающем танце. Некоторые просто растягивались вдоль мачты, в то время как другие скручивались в крепкие узлы, которые, должно быть, уже никогда не развяжутся… в узлы, вроде того, в который угодила сама Клэр.

Судьбы их всех – Клэр, Софи, Ардена – переплелись, и она не знала, когда именно образовался этот узел.

Начали ли нити впервые перевиваться, когда старшая сестра Клэр, Софи, предложила ей подняться по лестнице в камине их двоюродной бабушки Дианы и они очутились в Ардене? Или ещё тогда, когда они об Ардене и слыхом не слыхивали? Возможно, узел затянулся, когда Софи бросилась между Клэр и стрелой и получила рану, которая её чуть не убила. Или в то мгновение, когда Клэр освободила последнего единорога из камня.

Или, быть может, их жизни всегда были переплетены с жизнью Ардена. Независимо от выбора, который они делали. Потому что они были не единственными Мартинсонами, обнаружившими Арден. Первой была двоюродная бабушка Диана, которая так полюбила эту страну, что решила сменить имя на Надию и остаться здесь навсегда, заставив всех думать, что она умерла.

В результате чего папа унаследовал Виндемирское поместье и всё его содержимое.

В результате чего их семья проводила лето, каталогизируя наиболее интересные коллекции этого дома, а девочки набрели на двойные двери, которые привели их в галерею с камином у дальней стены.

Но, возможно, нити протянулись ещё дальше двоюродной бабушки Дианы/Надии. Всё-таки Клэр, Софи и Надиа были не просто гостьями Ардена, а его защитницами. Принцессами, если точнее: все трое являлись потомками принца, семья которого правила этой страной в незапамятные времена. Он проложил дорогу в другой мир, чтобы спастись от своей старшей сестры, королевы Эстелл д’Астора, когда та открыла охоту на единорогов почти три сотни арденских лет назад.

Клэр поёжилась. Гранатовая туника казалась достаточно тёплой, когда она укладывала её в свой рюкзак неделю назад, но поднялся ветер, принеся с собой дыхание холода и отдалённое громыхание грозы, а вместе с тем и новую тревогу: как долго ей удастся оставаться невидимой, если начнётся дождь?

Она была невидимкой не в том смысле, какой вкладывали в это слово взрослые, называя так порой Клэр и других детей, которым удаётся не шуметь и не путаться под ногами, а в самом прямом смысле этого слова. Ведь, несмотря на то что Клэр чувствовала вес стрелы в своей ладони, со стороны казалось, будто стержень парит в воздухе. Она действительно была невидима… Но надолго ли?

В начале путешествия ей приходилось наклонять голову и прищуриваться, чтобы разглядеть очертания своего тела. Теперь же, чтобы увидеть свои погрызенные ногти, Клэр было достаточно чуть прикрыть веки.

Краска-не-видимость явно потихоньку облазила.

В Ардене каждая из четырёх гильдий чудес занималась своим ремеслом. Прядильщики знали, как спрясть нить и сшить ткань так, чтобы плащ полетел, а кователи умели отполировать зеркало до такого блеска, что в нём можно увидеть будущее. Были ещё самоцветчики, вроде Клэр, они могли высечь целые армии из горных склонов. И, наконец, были земледельцы. Они умели призывать солнечный свет из листьев и вываривать из трав сок, который всё что угодно (или кого угодно) раскрасит в цвет не-видимости.

Он-то и заинтересовал Клэр сильнее прочего, когда она очутилась на пёстром рынке Плетёного Корня и увидела, как подростки – прядильщик и земледелица – пара за парой окрашивают ботинки для тайно организованного в деревне войска. Она предложила помочь им прибраться, но вместо того чтобы выплеснуть содержимое из котла, приберегла его для себя. Дождавшись, когда все уснут, она тщательно вымазала в остатках не-видимости всю себя с ног до головы – свою одежду, рюкзак, кожу и так далее. Всё шло по плану.

Почти.

Возможно, всё дело в том, что краска была уже не первой свежести. Или в том, что она не земледелица, которая уговорила бы травы проявить весь свой потенциал. Или просто в том, что её кожа не ткань и не может впитать столько краски, сколько нужно. В любом случае результат получился не совсем таким, как она ожидала: зелье не то чтобы превратило её в невидимку, оно скорее обеспечило её маскировкой. В тусклом свете она полностью сливалась с местностью. Но стоило ей оказаться вблизи фонаря, и она видела себя ясно как никогда. «Буду держаться в тени и подальше от полуденного солнца, и меня не заметят», – надеялась она.

И вот в предрассветной мгле Клэр проскользнула через камуфлору из Плетёного Корня с бездонным рюкзаком на плечах. В нём лежали волшебные предметы и инструменты самоцветчиков, а также похожий на веточку карандаш.

Это оказалось на удивление просто. Все были так сосредоточены на том, что может прийти за ними с той стороны завесы, что никто не удосужился проверить, нашлись ли желающие сбежать изнутри. Да и кто бы посмел покинуть Плетёный Корень? В особенности теперь, когда весь Арден ищет запретную деревню алхимиков – тех немногих, кто верит, что чудеса не должны делиться на гильдии, и работает над сочетанием талантов.

Но всё же среди них был кое-кто, кто бы посмел. Именно поэтому Клэр пришлось уйти первой.

Пришёл черёд Клэр поступить правильно – спасти Софи.

Про её сестру Софи можно было рассказать столько всего. Она была смелой, обожала исследовать камины и тайные комнаты. Она была отважной, сражалась с чудесами и злыми королевами. Она была лучшей подругой Клэр.

И она превращалась в единорога.

Клэр предстояло придумать, как это исправить. Как сделать так, чтобы Софи осталась человеком, чтобы на её сестру никто не охотился.

Одно она знала наверняка: ключ к спасению Софи где-то у берегов Искристого моря, в мудрости чудесных созданий, известных как паутчики. Клэр о них почти ничего не знала (она не задавала лишних вопросов, чтобы не будить безграничное любопытство своего друга Нэта), только то, что они умеют вытягивать ответы из воздуха и заштопывать любые проблемы. А ещё, что они живут недалеко от Острия Иглы – единственной постоянной общины прядильщиков, по ту сторону Звёздной цепи, где река Рона впадает в Искристое море. В этом мелком заливе паруса прядильщиков ловят дух историй на ветру и с лёгкостью ведут лодки к суше.

Благодаря подзорной трубе, не-видимости и капельке удачи Клэр незаметно пробралась на одно из грузовых судов флота прядильщиков. И ей повезло ещё больше, когда оказалось, что на борту ящики с осенним урожаем. Она пряталась под морковью до вечера этого дня, когда в воздухе стал слышен запах соли, а в небе – крики чаек. Тогда она поняла: они вышли в море.

Поначалу Клэр обрадовалась тяжёлому покрывалу облаков собиравшегося шторма. Вечер был достаточно серым, чтобы её не-видимость работала как надо. Она прошмыгнула с парома в порт – рощицу раскачивавшихся корабельных мачт, – выбрала самое большое судно – «Нитерезку» – и забралась сюда на самый верх, где ей теперь нужно…

«Э-эх».

Полуневидимые пальцы Клэр покрепче обхватили стрелу, и девочка с силой сглотнула, чтобы сердце снова встало на место. Она должна выбрать: отпустить стрелу или оставить воронье гнездо и найти безопасное укрытие, где она сможет собраться с духом.

Но вместо того чтобы принять решение, Клэр потянулась за подзорной трубой.

Нужно просто ещё раз взглянуть, куда целиться. Клэр знала по опыту: если выстрел будет метким, стрела-магнит перенесёт её на многие километры ввысь и вдаль за считаные секунды. Вот только она пользовалась такой лишь однажды и совершенно случайно, а ещё ту стрелу смастерил командир противопризрачного караула, человек с многолетним опытом ремесла самоцветчиков. В то время как эту стрелу Клэр смастерила сама, опираясь на знания, полученные на уроках в Горнопристанище. Наконечник был туповат, но пальцы девочки пощипывало – так бывало всякий раз, когда она создавала что-то при помощи чудес.

Клэр поднесла подзорную трубу к глазу и мысленно приготовилась к калейдоскопу цветов, за которым тут же последует головная боль. Она чуть сместилась в сторону, и… вот оно, в сотнях метров над водой в стене утёса: одинокое чёрное пятно. Вход в пещеру, обозначенный на одной из карт Акилы Бесцепной как паутчье логово.

Капля дождя упала ей на голову.

«Ой-ой». Клэр застыла, пытаясь понять, будут ли ещё капли, но эта, по всей видимости, была единственной. «Быстрее, – мысленно подгоняла она саму себя. – Стреляй, пока тебя не поймали!» Но у её руки, по всей видимости, были другие планы, и, сама того не желая, Клэр отвернулась, продолжая смотреть в подзорную трубу. Арден менялся прямо на глазах. Деревья уже потеряли листву, и мир окрасился в палево-сизую палитру. Она нашла белопенную ленту Роны и проследила за ней на север через узкое горное ущелье к тому месту, где, как она знала, стоял лагерь Плетёного Корня в последний раз. Она не думала, что они переедут так скоро…

Перед глазами Клэр пробежала алмазная вспышка молнии, за которой последовало громкое «БУМ»… и миллионы капель дождя загрохотали о деревянную палубу.

Она слишком долго решала!

Клэр не могла выпустить стрелу в разгар грозы, но и оставаться здесь, на самом верху мачты корабля, ей было нельзя – молнии выписывали в небе зигзаги и дождь грозился смыть с неё остатки не-видимой краски.

Запихав подзорную трубу и стрелу в бездонный рюкзак, она поскорее схватила лук и перекинула его через плечо. Может быть, она ошибается. Может быть, краску не смоет дождём…

– Эй!

Посмотрев вниз, Клэр увидела, что один из прядильщиков показывает на неё с палубы. Она взглянула на свою руку: там, где смывалась невидимая краска, были видны полосы розовой кожи.

– Печная копоть! – ахнула девочка. Пока что её видно не целиком и полностью, но продлится это недолго. Выбора нет.

Крики поднимавшихся к ней по верёвкам прядильщиков гремели у неё в ушах. Клэр выхватила стрелу из рюкзака и приложила её к тетиве. Она забралась на самый верх деревянной мачты, опасно балансируя над бушующим морем.

Сверкнула молния. Ударил гром.

Клэр отпустила стрелу.

Глава 2

Ветер вырвал крик из её рта, и всё вокруг стало серым и синим, холодным и сырым. Клэр неслась сквозь грозу.

Её чудо работает!

Самоцветность в крови девочки притянулась к стреле, как к магниту. Пальцы прилипли к стержню стрелы, чтобы она случайно не выпустила её из руки. Это не было похоже на полёт, потому что она не только выписывала в воздухе дугу, но и опускалась к вздымавшимся волнам всё ниже. Порывы грозового ветра хлестали её со всех сторон, сбивая с курса. Клэр не добраться до паутчьего логова – ей хотя бы увернуться от мачты возникшего перед ней судна!

Клэр отчаянно засучила ногами, чуть не заехав кожаными ботинками по удивлённой физиономии прядильщика в другом вороньем гнезде, когда ветер налетел на неё снова.

Главным для неё сейчас было не упасть на скопище острых тонких камней, называемых Иглами. Они торчали из воды, защищая залив. Если ей удастся приземлиться за ними, они на время спрячут её от взглядов тех, кто находится в порту Острия Иглы, и она сомневалась, что кто-нибудь осмелится отправиться на её поиски под парусом до окончания шторма.

Но если она приземлится перед ними, какой-нибудь любопытный прядильщик, занятый поисками интересной истории, может рискнуть, невзирая на ветер. А если ей удастся долететь до камней, но не перелететь за них… Скажем так, этот город носил название Острия Иглы не без причины.

Камни становились всё ближе…

И ближе…

Ближе некуда!

Носы ботинок Клэр пронеслись над каменным скопищем, и она дрыгнула ногами, выталкивая себя и стрелу чуть выше, чтобы не зацепить острые окончания… а затем шлёпнулась в море по другую сторону от них, подняв фонтан брызг.

Тишина поглотила её. Вода заглушила рёв ветра и грома.

Без солнца Клэр не видела ничего, кроме полуночной синевы. Как вдруг вспышка молнии осветила морской ландшафт под ней: качающиеся тени водорослей, блеск чешуи рыб, камни цвета яблок. Они были таких причудливых форм – тянули изящные веточки кверху, словно наироскошнейшие из канделябров. Этот подводный лес рос и ширился, пока девочку тянула за собой стрела-магнит.

Стрела не остановится, пока не достигнет цели.

Клэр разжала кулак, но стрела-магнит прилипла к её ладони намертво. Ей было никак не отцепиться от своего чудо-транспорта. Она поняла: ещё немного и стрела доставит её туда, откуда обратной дороги нет, – на дно морское.

Она закричала.

Пузырьки воздуха заструились из её рта кружевом. Они поднимались вверх, на поверхность, куда Клэр путь был отрезан.

«Отпусти её, – крикнул знакомый голос у неё в голове. – Ради бога, перестань вести себя как маленькая и отпусти наконец!»

Клэр слышала эту фразу уже не раз, с точь-в-точь такой же интонацией. Когда они с семьёй отправились кататься на коньках и она не отпускала руку Софи, даже когда растянулась на льду, утягивая старшую сестру за собой вниз…

На турнике, когда она, тогда совсем малышка, повисла на перекладине и рыдала в три ручья, потому что слишком боялась спрыгнуть…

После того, как она проиграла конкурс рисунков на тему пожарной безопасности Британии и целую неделю винила свою одноклассницу в том, что та скопировала работу, занявшую первое место в прошлом году.

«Отпусти, Клэр!»

Соль щипала ей глаза, соль хлестала язык.

Клэр засучила ногами, пытаясь вытолкнуть себя и стрелу обратно на поверхность, но сила каменного наконечника тянула их вниз.

Она ничего не могла с этим поделать.

Ужас поселился у неё в груди, обжигая лёгкие. Или, возможно, то был недостаток кислорода. И о чём она только думала? Клэр закрыла глаза. Самоцветчикам не следует шутить с водой! Они знают, как раскрыть потенциал камня, вот только камни в воде тонут.

Что-то твёрдое царапнуло её по рукам.

Клэр распахнула глаза. Она мчалась сквозь каменный лес. Красные ветви цепляли её кожу, когда она проносилась мимо. Ей должно было быть больно, но вместо боли она ощущала лишь всеобъемлющее чувство того… что ей рады.

Его нельзя было назвать никак иначе. Оно не было чем-то столь же отчётливым, как «здравствуй» или рукопожатие, и всё же это было приветствие. Всякий раз, когда её руки или ноги касалась новая веточка, она чувствовала, что ей рады. Казалось, будь у камня хвост, он сейчас радостно им бы вилял. Как если бы камень был живым.

А так оно и было.

Ведь каменный лес был отнюдь не из камней, а из кораллов.

Коралл, как узнала Клэр в пятом классе на теме «Океан», похож на камень, но на самом деле это живой организм. Организм, близко знакомый с камнем, совсем как сама Клэр. Казалось, он это каким-то образом понял и узнал в ней друга.

Чувствуя, как рад её видеть коралл, Клэр уловила приветственную песню в воде вокруг. Крошечные нотки убаюкивали её и на мгновение вычерпнули из её сердца страх. И образовавшуюся пустоту заполнило воспоминание. Оно пришло к ней в потрясающих, прозрачных, как вода, деталях.

* * *

Послеполуденное солнце заливало своими лучами кабинет Звёздной цитадели. Ученики сидели за партами, вытягивая шеи и оживлённо перешёптываясь. На столе перед ними были выставлены в ряд миски с порошками ярких цветов. Они напоминали мелки, которыми рисуют на асфальте. В одной из мисок порошок был насыщенного горчичного цвета, в другой – ржаво-красного, а в один оловянный горшок был насыпан порошок такого тёмного синего цвета, что он вполне мог быть растолчённым ломтиком полуночи.

Открылась дверь кабинета, но вместо профессора Пумита в класс вошёл магистр Корналин. Его трость с ручкой в форме бараньей головы звонко стучала по полу, пока он продвигался между рядами.

– Просыпайтесь, ученики, – проворчал он, проходя к доске.

Школьники вытянулись по струнке.

– Добрый день, магистр, – произнесли они хором.

– Профессору Пумиту придётся сегодня поработать над горгульями в главном зале. Последняя гроза сильно повредила трубы. Он попросил, чтобы я познакомил вас с моей специализацией – стеклом.

Клэр наклонила голову, хмурясь.

– Клэр, ты хочешь что-то спросить?

У Клэр вспыхнули уши. Магистр, казалось, подмечал каждую малейшую деталь.

– Э-э, я просто думала… какое отношение стекло имеет к камню?

По классу пробежали смешки, и Клэр поняла: она сморозила глупость.

Корналин стоял у доски, грозно глядя на своих подопечных, пока те не утихомирились.

– Ученица Клэр задала отличный вопрос, – произнёс он. – Нам всем не помешает освежить это в памяти. Кто хочет ответить?

Зури медленно подняла руку вверх. Корналин кивнул, и она заговорила:

– Стекло – это расплавленный песок, – объяснила девочка. – А песок состоит из камней, которые размалывала стихия, например ветер или вода, пока они не превратились в крошечные крупицы.

– Отлично сказано, – кивнул Корналин. – Стекло – моя любимая форма камня. Горы высоки и могучи, но они молоды. Тогда как крупицы песка – это древние горы. Они путешествовали по миру, по океанам, по воздуху. Они столько всего перенесли и перед стольким выстояли. Я считаю, ничто не хранит нашу историю столь хорошо, как стекло. Оно хрупкое, но в то же время способно защитить. С его помощью даже можно раскрасить свет… – Он поднёс призму к солнечному лучу, и по кабинету закружились радуги.

Класс дружно ахнул – Клэр вместе со всеми.

– Чего вы ждёте? – спросил Корналин, убирая призму в карман. – К столам!

* * *

Теперь Клэр знала, кто поёт эти тоненькие нотки гостеприимства. Её приветствовали миллионы миллионов крупиц песка, который плавает в бескрайних морских водах. Клэр была окружена возможностями – до тех пор, пока оставалась в сознании.

Разряд пробежал по её руке – стрела-магнит достигла морского дна, подняв клубящееся облако песка. И тут в голове Клэр возникло ещё одно воспоминание: отпуск, в который они отправились всей семьёй не так давно. Софи тогда как раз начала стесняться играть на людях. Но в эту поездку, редкую для Мартинсонов, которые свой недельный отпуск обычно проводили в походах по национальным паркам, Софи играла вовсю. Они устраивали Впечатление за Впечатлением, начиная с тайных посланий в бутылках и заканчивая потрескавшейся краской в их съёмном жилье, которая, по словам Софи, на самом деле была зашифрованной картой сокровищ. Одним утром Софи даже поиграла с Клэр в дельфинов, и они провели целый день, лепя из песка замки и русалочьи хвосты.

Воспоминание навело Клэр на мысль.

Свободной рукой она зачерпнула со дна песок. Он рассеялся вокруг неё облаком. Но она не выпускала из головы воспоминание о том, как они с Софи играли на берегу.

Взглядом художника Клэр приметила в мутном песке изгиб плавника точно так же, как увидела бы среди летних облаков барашка. Она отчаянно задвигала рукой взад-вперёд, вспоминая все те моменты, когда они с Софи зачерпывали влажный песок ведёрком и переворачивали его, а затем, в волнительном нетерпении, спешили поднять формочку, под которой их ждала либо стройная башенка, либо разваливающаяся кучка.

Песчинкам нравилось держаться вместе. Каждая крохотная крупица была когда-то частью чего-то более крупного, чего-то большего, чем она сама.

«Когда ты снова почувствуешь себя маленькой, – всё время говорила ей мама, – просто вспомни, что все мы часть чего-то гораздо большего, пускай мы и не всегда можем это увидеть».

Клэр обратилась к песчинкам, которые когда-то были кораллом, живым камнем, и попросила их вспомнить, каково это – быть частью огромного организма.

Она услышала, как некоторые крупицы прошептали о снеге и хвое. Этот песок прежде был крепкими склонами Звёздной цепи.

«Держитесь вместе, – умоляла их Клэр. – Забудьте про воду, которая вас разделяет!»

А сама она тем временем постарается забыть про обжигающее чувство в груди и тёмные пятна перед глазами. Она крепко сжала веки, не желая видеть приближающийся конец.

У неё заканчивалось время.

Пощипывало ли у неё пальцы? Было трудно сказать. Они онемели в холодной воде. Казалось, сердце билось всё медленнее. Она слабо махнула рукой, подбадривая песок вспомнить о своём умении преодолевать потоки, о своей способности двигаться, изменяться и подстраиваться…

Как вдруг что-то ударило её по ладони – по той, что прилипла к стреле.

Клэр распахнула глаза: огромный песчаный зверь ринулся на стрелу снова.

И будь то жёсткость песка, который тёрся о её кожу, или глубочайшее удивление при виде улыбки волшебного дельфина, но её рука наконец отделилась от стрелы-магнита.

Клэр была свободна.

Но у неё закончились кислород и время. Она совсем ослабела.

Бездонный рюкзак на плечах Клэр тянул её ко дну, а чудо – великое, невероятное чудо, которое она только что сотворила, – выжало её, словно губку. Ей ни за что не доплыть до поверхности.

Последовал ещё один тычок, на этот раз в спину, – песчаный дельфин подтолкнул её вверх носом. В вихре пузырьков он вдруг очутился впереди неё, хвостовой плавник оказался между её пальцев. Клэр обхватила плавник.

Песчаный дельфин устремился вверх с силой гейзера. Клэр чувствовала, как песчинки ускользают из её ладони, пока он тянет её за собой сквозь толщу воды, но продолжала крепко держаться.

Они вырвались из воды! На мгновение, когда они воспарили над морем, солёная вода и капли дождя стали единым целым, и Клэр была частью всего этого – моря и неба, воды, камня и дыхания.

Песчаный дельфин выгнул спину аккуратной дугой. Они коснулись водной поверхности, и при ударе зверь рассыпался.

Песчинки закружились вокруг рук и ног Клэр, словно говоря: «Отлично повеселились. Повторим как-нибудь?» Ещё один бережный толчок, и песок отнёс её близко к берегу в дальней части Игл, которую нельзя увидеть из города. Через несколько метров её ноги коснулись дна.

Мелководье вывело её на галечный пляж. Клэр немедленно рухнула на землю, жадно глотая воздух, упиваясь им. Она почти не замечала дождь, продолжавший лить как из ведра, несмотря на то, что тучи на горизонте редели.

Клэр вообще едва замечала, что происходит вокруг, но тут она услышала скрип двери и поняла, что здесь есть кто-то ещё.

Глава 3

Клэр попыталась сесть, намокшая туника неприятно облепляла её тело. Приподнимаясь на руках, она ясно увидела розоватый цвет своей кожи. Не-видимость окончательно смылась, и теперь она была беззащитной, словно улитка без раковины. Дождевые облака по-прежнему плотной пеленой затягивали клонившееся к закату солнце, поэтому яркие краски, казалось, тоже исчезли.

Возможно, именно поэтому она не сразу заметила маленький серый домик. Он взгромоздился на самый край утёса, выступавшего в скрытую бухту, и скорее походил на приземистую башенку, чем на жилище. Песчаные камни были свалены один на другой как попало, напоминая шаткую стопку папиных книг. Вокруг домика закручивалась крошечная лесенка, сколоченная из вынесенных на берег коряг. Она заканчивалась в полуметре над всё ещё бушевавшими волнами, а начиналась из… распахнутой настежь двери.

Клэр окинула глазами каменистый пляж, на который её вынесло. Она никого не увидела. По всей видимости, здесь не было ничего, кроме этого дома, её бездонного рюкзака, который выбросило в полуметре от неё, и острого утёса, что закрывал её от любопытных глаз и кораблей Острия Иглы.

Выходит, тот, кто открыл дверь дома, всё ещё наблюдает за ней изнутри. Может, это паутчик?

Клэр постаралась не пугаться. Ведь она проделала такой длинный путь именно затем, чтобы отыскать паутчика. Затем, чтобы спасти Софи.

Той ночью на Равнинах печали, которая казалась теперь такой далёкой, в Софи прилетела стрела Роялистов. Единорог, которого Клэр освободила из камня, излечил Софи. Ну или так они поначалу думали. Но затем выяснилось, что чудесное создание вместо этого изменило Софи, запустив процесс её превращения в одного из них – в единорога.

Но зачем – этого Клэр никак не могла понять. И как.

Что теперь будет? Однажды утром Клэр проснётся и обнаружит, что её сестры из плоти и крови больше нет, а вместо неё теперь есть создание из пламени звёзд? Или превращение будет происходить медленно и постепенно: сперва волосы Софи целиком станут сливочно-белыми, а затем… Неужели у неё на лбу вырастет изящный хрустальный рог?

Клэр тряхнула головой, содрогаясь от этой мысли. Она знала немало девочек, которые были бы не прочь превратиться в единорогов. Она посетила кучу дней рождения, где главной темой вечеринки были единороги. У неё даже на тетрадке по литературе была картинка с этими созданиями, пустившимися вскачь в лунном свете. Но так оно и должно быть: единорогам место на приглашениях, пирожных и в волшебных мирах, а не в её семье.

А королева Эстелл считала, что единорогам самое место на полках – в виде охотничьих трофеев. Эти создания – чистейшая форма чуда, и единорожьи артефакты из их грив, хвостов и шкур способны усиливать чудеса гильдий.

Софи, насколько было известно Клэр, – последний единорог в Ардене. Тот единорог, которого Клэр освободила из камня, как будто бы растворился в воздухе. А значит, королева Эстелл сосредоточит охоту на Софи. Поймав её, она сможет выкачать остатки чудесной силы единорогов и вернуть себе трон…

Если только Клэр не найдёт способ остановить превращение Софи и тем самым её спасти.

А значит, она должна быть храброй – она должна отыскать паутчика и задать ему нужные вопросы.

– Кхе-кхе? – покашляла Клэр. Её рот, который всего несколько минут назад чуть не проглотил целое море, был теперь сухим, как мел. Она с трудом поднялась на колени, её туника неприятно захлюпала. Она нащупала самый маленький наружный карман своего бездонного рюкзака и вытащила из него карандаш. Он немного намок, но, к счастью, не сломался. Раздобыть карандаш в Ардене было непросто, вот почему Клэр им так дорожила, хотя он и ворошил её воспоминания о Терре.

Профессор Терра была первой защитницей сестёр Мартинсон в Звёздной цитадели и их главной сторонницей. Она научила Клэр, как управлять чудесной силой камня. Она поверила дикой истории Клэр про то, как она призвала единорога из камня, и подарила ей знаменитый карандаш Шарлотты Полынь. Рядом с Террой и её копной кудрявых чёрных волос, блестящими кольцами и чудо-очками, которые, казалось, всегда зрили в корень, Клэр чувствовала, что, возможно, она нашла своё место в Ардене. Терра была ей другом – пока Клэр не узнала, что никакая она не Терра, а Эстелл. Королева Эстелл. И что она помогала Клэр только потому, что хотела, чтобы принцесса Ардена призвала для неё последнего единорога.

В Ардене всегда нужно быть начеку, поэтому Клэр, не выпуская из руки карандаш, повторила:

– Кто здесь?

Её голос был едва слышен, но в этот раз ей ответили: звуком множества шагов позади неё.

Клэр повернулась и попыталась подняться, но ноги размякли, словно морская пена. Поэтому она так и осталась сидеть на пятой точке. Бездонный рюкзак лежал слишком далеко, чтобы она успела вытащить из него что-нибудь полезное. Камни здесь были повсюду, но она сильно устала. Так сильно-сильно устала.

Шаги остановились. А затем…

– Ты похожа на крендель.

Нет. Должно быть, из ушей вышла ещё не вся вода, потому что Клэр была на сто процентов уверена в том, что ослышалась. Потому что этот голос… Клэр знала его как свой собственный.

Она развернулась и увидела, как из-за валунов показалась девочка. На ней было длинное чёрное платье с кружевом по краю подола и забавная шляпка-конус с вуалью-паутинкой, которая задрожала, когда она подбежала к ней. Но несмотря на чудной наряд, Клэр узнала широкую, бесшабашную улыбку под вуалью.

– Софи?

– А кто же ещё! – воскликнула сестра. – А ты ждала кого-то другого?

«Вообще-то да!» – хотелось ответить Клэр. Кого угодно. Начиная с сердитого Роялиста и заканчивая бдительным прядильщиком или красноносым оленем Санты Рудольфом. Когда Клэр ушла из Плетёного Корня неделю назад, Софи крепко спала, свернувшись калачиком, в их палатке. Она никак не могла добраться сюда так быстро, вперёд Клэр. Да ещё так, чтобы Клэр об этом не знала.

Или могла?

– Н-но… – запнулась Клэр. – Когда ты… Что ты… Как?

– Я прилетела на плаще, – объяснила Софи, бросая на неё взгляд в духе «старшие сёстры знают лучше». Она подошла ближе. – Само собой.

Клэр пыталась поднять отвисшую от удивления челюсть. Она, конечно, знала, что Софи – прядильщица. Буквально на днях у сестры обнаружилась способность пробуждать заключённый в ткани потенциал так, чтобы она ловила воздушные потоки и летела по небу. Просто у неё не укладывалось в голове, как быстро Софи овладела своей новой способностью. Только на то, чтобы разжечь рубин, у Клэр ушли недели.

Софи наклонилась, чтобы помочь Клэр подняться. У Клэр подкашивались ноги, но ей удалось сохранить равновесие. Она словно вросла в землю от удивления. Ей до сих пор в это не верилось. Софи должна была остаться в Плетёном Корне – остаться там, где безопасно. Но вот она здесь. Софи всегда на шаг впереди Клэр… И вечно её не слушает.

– Я велела тебе остаться в Плетёном Корне! – воскликнула Клэр. Её голос дрожал, но она не могла понять из-за чего: усталости, злости на сестру или же чего-то совершенно иного. Её эмоции перетекали одна в другую, как брызги краски. Первой был страх: сестру больше не защищает секретный занавес Плетёного Корня. За ним последовало раздражение. Клэр следовало бы догадаться, что Софи ни за что не даст ей поступить по-своему. Что она ни за что не доверит Клэр разобраться с чем-то самостоятельно. Последней (и самой худшей из всех) – было облегчение: ей не придётся справляться со всем в одиночку. И почему-то оно разозлило её ещё сильнее. – Тебе нельзя быть здесь, – подытожила Клэр, закручивая карандаш в волосы.

Софи выставила руки вперёд, казалось, она огорчилась:

– А что такого? Я просто о тебе забочусь!

– Я тебя об этом не просила! – закричала Клэр. Она так устала, что уже не могла больше сдерживать свой гнев. Все эти ночи, которые она провела, засыпанная морковью, скользкий подъём к вороньему гнезду, гроза, то, как она чуть не утонула, – всё это было зря, если Софи снова в опасности.

– Тсс, – шикнула Софи, выпучивая глаза, – паутчик может тебя услышать.

Клэр захотелось топнуть ногой:

– Так ты и об этом знаешь? Откуда?

– Я просто… – Софи вздохнула. – Чувствую такие вещи.

От вздоха Софи гнев Клэр как ветром сдуло. Он исчез так же внезапно, как появился, оставив в её груди пустоту.

«Чувствую такие вещи», – потому что она почти единорог. Софи это хотела сказать?

– Ну а это как понимать? – спросила Клэр, указывая на странное одеяние Софи. Сестра выглядела так, словно она сошла со старинной картины маслом. Пляж был совершенно неподходящим местом для такого наряда.

– Эй, давай-ка сперва ты войдёшь в дом, – ответила Софи, аккуратно смахивая непослушную кудряшку со лба Клэр. – Ты дрожишь. Я обо всём тебе расскажу, но сперва тебе надо обсохнуть.

– Хорошо, но… Ты вообще видела этих паутчиков? – спросила Клэр, с опаской поглядывая на странное жилище с открытой дверью.

– Не волнуйся… Там не опасно. Я всё объясню. Обещаю. Просто солнце уже село, и нам лучше, ну, ты знаешь… – Софи могла не продолжать, Клэр знала, что происходит после захода солнца – из темноты выползают призраки.

Никто не знал, откуда в Арден пришли полчища призраков, но появляться здесь они стали примерно в то же время, когда началось истребление единорогов. Эти создания состоят из холода и теней. Их тела похожи на жуткие вытянутые скелеты. Они передвигаются, странно раскачиваясь, и орудуют страхом, словно острыми когтями. По преданию, победить этих чудовищ могла бы королева Эстелл. Что в определённом смысле было правдой: Эстелл действительно обладала такой властью, вот только у неё не было причины это делать: жуткие создания беспрекословно подчинялись любым её приказам.

Клэр молча смотрела, как Софи подняла с земли её бездонный рюкзак и закинула его себе на плечо. Затем старшая сестра приобняла свободной рукой её за плечи, и Клэр наконец позволила себе расслабиться. Так было всегда и, возможно, так всегда будет.

Они вместе.

Они обогнули неровную линию прибоя и поднялись по лестнице из коряг к открытой двери.

Странный запах защекотал нос Клэр, когда она вошла внутрь, но она смахнула его, словно крошку, и принялась озираться по сторонам. Здесь было темно, лишь несколько угольков мерцали в маленькой чёрной печке в дальнем конце комнаты. Но этого света было достаточно, чтобы она смогла осмотреться. Здесь было не так уютно, как в домике Акилы Бесцепной, выкрашенном в золотисто-голубой, и не так просторно, как в палатке Клэр в Плетёном Корне, но чисто, а в скромной деревянной мебели было нечто элегантное.

Единственной вещью с налётом роскоши был пыльный гобелен, висевший над прялкой. Клэр задумалась, может ли эта прялка превращать солому в золото, как в сказке, но она не увидела поблизости соломы – только корзину со скомканной шерстью и синим рукавом.

Электрический разряд пробежал у неё по спине.

Отойдя от Софи, Клэр поспешила к корзине. Плащ королевского синего цвета (совсем как те, что носят Роялисты) лежал там, словно сдутый шарик.

– Кто здесь живёт? – спросила Клэр. Она дико озиралась по сторонам, почти ожидая, что из тени выступит Мира Барома. Бахрома была одной из тех Роялистов, которые поймали Клэр и Софи в Затопленной крепости две недели назад. Роялисты состояли в тайном сообществе, над ними частенько посмеивались, поскольку они верили, что каменные монолиты на Равнинах печали – самые что ни на есть настоящие последняя королева и последний единорог. Они многие годы искали способ освободить королеву из камня и верили в то, что она принесёт в Арден процветание. И наконец им это удалось. Роялисты были самыми преданными последователями Эстелл после призраков.

Софи покачала головой:

– Никто, насколько мне известно. Возможно, раньше здесь жил кто-нибудь из прядильщиков, но посмотри, – она указала в угол потолка, откуда свисали полотнища паутины. – Думаю, это было давно.

Клэр поёжилась. Ей по-прежнему было не по себе при мысли о паутчиках, хотя она и отправилась в путешествие, чтобы отыскать одного из них. Клэр догадывалась, что им свойственна осторожность – паутчики славились своим коварством. Они легко могли оплести тебя опасной паутиной полуправды, если ты был недостаточно осторожен.

Но Софи, судя по всему, не волновало, что в любую секунду в этот затхлый старый дом может заявиться таинственный хозяин. Казалось, она вообще об этом не думала и её ничуть не удивило, что Клэр её нашла. Или что она нашла Клэр.

Клэр оглядела скромное жилище.

– Тебе об этом месте рассказал Нэт? – спросила она. – Он с тобой?

Софи пожала плечами и подошла к печке, чтобы помешать варево, которое начало пузыриться в кастрюльке. Со спины, теперь, когда Клэр не видела её лица, она напоминала ей ведьму из сказки.

– Нэт? – Софи произнесла его имя с вопросительной интонацией.

Клэр почувствовала, как из груди у неё поднимается вздох, и протолкнула его обратно вниз. Даже здесь, на расстоянии многих километров и миров от дома, Софи не могла сдержаться, чтобы не поддразнить её. Ну что ж, в эту игру можно играть вдвоём.

– Ты помнишь Нэтла Зелёного: моего роста, чёрные волосы, всезнайка? У него ещё есть приёмная сестра, Сена Булатная, такая высокая рыжая девочка, которая любит прокалывать вещи мечом.

– Он не захотел пойти со мной, – ответила Софи. – Сена тоже, – добавила она.

– Серьёзно? Они остались в Плетёном Корне? – Клэр решила, что они поступили разумно, но всё равно огорчилась. Ей казалось, они захотят к ним присоединиться, после всего, через что они вместе прошли. Очевидно, новость о том, что родители Сены живы, изменила приоритеты юной ковательницы. В предпоследний раз, когда Клэр её видела (в самый последний раз, когда она засыпала в гамаке рядом с гамаком Софи), Сена сосредоточенно изучала записи в журналах своих родителей. Она пыталась разобраться, какие эксперименты они проводили над швами, скрепляющими миры. А Нэт практически приплясывал на своём кресле в восторженном нетерпении.

– Тебе нужно переодеться в сухое, – сказала Софи, не выходя из роли старшей сестры-командирши. – Можешь надеть этот плащ.

Клэр издала сдавленный крик. Она ни за что не наденет на себя то, что так похоже на мантию Роялистов!

Удивительно, но Софи это, кажется, нисколько не волновало. Хотя именно Роялисты чуть было не убили её.

– Или, – продолжила Софи, – выбери какое-нибудь платье. – Она указала на стоящий в соседней спальне гардероб.

– Что с тобой такое? – спросила Клэр, прошлёпав к гардеробу. Открыв его дверцы, она обнаружила внутри пять-шесть чёрных платьев, точно таких же, как у Софи, с подходящими остроконечными шляпами. По крайней мере теперь стало ясно, где Софи раздобыла свой странный наряд. Типичная Софи. Готова играть в переодевания даже в такой непривычной обстановке.

– Ничего, – ответила Софи из главной комнаты. – А что?

– О, не знаю, просто… ты ведёшь себя как хозяйка, будто ты живёшь здесь уже сотню лет. Будто всё это время ты ждала меня, хотя точно не знала, когда я приду.

– Думаю, я просто знаю тебя лучше, чем тебе кажется, Клэр, – сказала она. Но не Клэрина, как она обычно называла её в таких случаях. С Софи явно было что-то не так, Клэр от этого была вся как на иголках, не находила себе места, но никак не могла разобрать, в чём дело. Возможно, потому, что она по-прежнему была мокрой, хоть выжимай, и совершенно вымоталась в дороге.

Стащив с себя мокрую тунику, Клэр натянула через голову одно из платьев. Оно было ей чересчур велико и растекалось у неё под ногами, словно воск, расплавившийся вокруг свечи. Но оно, во всяком случае, было сухим. И тёплым.

Затем она достала из волос карандаш и выжала сырую косичку. То, какими её волосы стали от солёной воды, заставило её поморщиться. После мамы и папы Клэр больше всего недоставало её шампуня и спрея для лёгкого расчёсывания. Она раздумывала, стоит ли распустить дракончик, который ей заплела Сена накануне её побега. Но она слишком устала, чтобы возиться с колтунами, которых ей не удастся избежать. Может, ей просто… Эй, что это было?

Клэр бросила выжимать кончик косы и обхватила карандаш так, словно он был посохом с уроков самоцветного ремесла. Ей почудилось, будто кто-то произнёс какое-то слово. Или, быть может, всхлипнул, негромко и жалобно. Быстро посмотрев через плечо, она убедилась, что Софи всё ещё на кухне.

Затем звук повторился снова. Он был тихим, почти как вздох:

– Помогите.

Холодок пробежал по телу Клэр.

В доме был кто-то ещё.

Глава 4

Клэр осторожно приблизилась к маленькому квадратному оконцу и развязала белые тюлевые занавески. Она выглянула на улицу, но не увидела ничего, кроме темноты ночного неба и ещё более непроглядной темноты моря. Дом стоял так близко к воде, ей почти казалось, что она слышит дыхание самого моря: на вдохе оно выступало дальше на берег, а на выдохе возвращалось обратно.

И тут она всё поняла. Она слышала вовсе не чей-то плач, а звук волн, которые, вздыхая, разбивались о скалы.

Краем глаза она заметила какое-то движение. Занавеска колыхнулась, хотя не было ни намёка на ветерок. Странно.

Клэр пробежала глазами по длинному тюлю к верхней части окна. Здесь ткань была собрана в тяжёлые складки таким образом, чтобы походить на два соединяющихся полумесяца. Такой величественный стиль уместно смотрелся бы в оперном театре, в который её как-то брала мама, но не в этом скромном жилище.

– Суп готов! – позвала Софи. Вставив карандаш обратно в косу, Клэр вышла из странной спальни как раз вовремя, чтобы увидеть, как Софи наливает бульон в глиняную миску с неожиданным проворством. Хотя, возможно, в этом не было ничего неожиданного. Всё-таки Софи проработала на кухнях Горнопристанища не одну неделю, пока Клэр обучалась ремеслу самоцветчиков.

– Софи, ты уверена, что никого здесь не встречала? И ничего не слышала? – Возможно, она ведёт себя чересчур мнительно; возможно, это был всего-навсего шёпот моря, но… – Клянусь, минуту назад я слышала, как кто-то звал на помощь.

Софи рассмеялась холодным, неискренним смехом. Он скорее походил на звук, который уставшая мама издавала, когда возвращалась из колледжа, в котором она преподавала. Между ним и настоящим смехом Софи, бесшабашным и необузданным, не было ничего общего.

– Ох, Клэр, – только и произнесла она в ответ.

Сидя за столом, Клэр разглядывала сестру, пытаясь понять, насколько продвинулось её превращение в единорога. Но она не заметила никаких новых перемен в её внешности. Похоже даже, что происходило обратное. Она уставилась на волосы Софи. Сейчас они не были забраны в её фирменный высокий хвостик (иначе они бы не уместились под остроконечной шляпой). Белая прядка, выделявшая в тёмной копне, когда она видела сестру в последний раз, исчезла без следа. Наверное, отросла?.. Она наблюдала, как Софи насыпала чего-то в миску. В воздухе по-прежнему стоял странный запах, будто что-то сгнило. Рыба, наверное, ведь море прямо у них под боком. «Надеюсь, это не суп Софи», – подумала Клэр. Гордо улыбаясь, Софи подошла к Клэр и поставила перед ней миску. Клэр стоило немалых усилий не поморщиться. Содержимое стоявшей перед ней миски напоминало скорее мокрую зелёную пряжу, чем то, что называют едой.

– Гуляш из морских водорослей, – объявила Софи. – Ешь. Тебе нужно набраться сил, завтра мы отправимся в Паутчье логово.

– Если у нас получится подняться к тем пещерам и его найти, – пробормотала Клэр, неохотно беря в руку ложку, которую ей протянула Софи. – Это очень высоко. И я не знаю, что мы будем делать, когда его найдём.

– А какой у тебя был план?

– У меня в рюкзаке лоскут паутчьего шёлка, – ответила Клэр. – Говорят, это большая редкость, и Ворс полагает, – продолжила она, повторяя слова земледельца из Плетёного Корня, который помогал им с Софи, – что он был украден. Я подумала, что паутчик, скорее всего, захочет вернуть его в обмен на кое-какие ответы. Но, возможно, этого недостаточно, – Клэр помолчала. Так далеко она ещё не заглядывала.

Софи посмотрела на неё моргая. В красном свете печки её карие глаза казались чёрными.

– Что ты знаешь о паутчиках?

– Почти ничего, – призналась Клэр. – А ты?

– Я знаю, что им очень много лет и что их осталось совсем немного. Я знаю, что они владеют паучьим мастерством в совершенстве и могут сплести что угодно: карты, замки – любые формы. И что они любят следовать правилам.

– Правилам? – переспросила Клэр. – Но я не знаю никаких правил.

– Правилам приличия, – уточнила Софи. – Но не волнуйся. Давай, ешь. Тебе сразу полегчает. Хотя бы попробуй, а не то ты заденешь мои чувства.

Клэр снова уставилась на Софи:

– Задену твои чувства?

– Да!

– Ты ведёшь себя. Так. Странно. Мне это не нравится.

– Ещё меньше тебе понравится сидеть голодной – я тебе это гарантирую, – ответила Софи, но её губы не растянулись в привычной улыбке, как бывало, когда она подтрунивала над Клэр.

Что-то здесь явно было не так. Внутри Клэр зашевелилось беспокойство. Ей не нравилось это чувство. Оно ей совершенно не нравилось.

Клэр нехотя придвинула миску поближе. Она как-то пробовала печёночный паштет… что может быть хуже? Глубоко вдохнув, Клэр покрутила ложкой, наматывая на неё водоросли, после чего без лишних раздумий проглотила «кушанье».

Консистенция напоминала слегка переваренную лапшу, но вкус наводил на мысль о грецких орехах. Вообще, если бы Клэр могла забыть, что именно она ест, она бы сказала, что блюдо не так уж плохо. Хотя, возможно, оно казалось ей таким только потому, что она сильно проголодалась.

Именно поэтому она не сразу заметила, что Софи хоть и села за стол вместе с ней, к еде не притронулась. Вместо этого она достала откуда-то пару вязальных спиц и занялась вязанием.

Клац-клац. Клац-клац.

– Ты не голодна? – спросила Клэр.

– Поем позже, – ответила Софи. Она даже не смотрела на свои пальцы, которые скользили по пряже, затягивая аккуратные петли.

– Не знала, что ты умеешь вязать, – заметила Клэр.

– Ну сколько можно, Клэр, я прядильщица… пора уже это запомнить. – Клац-клац. Клац-клац. – А теперь расскажи мне, как ты сюда добралась? И с чем воззовёшь к паутчику?

«Воззовёшь к паутчику?» – сперва готовка и вязание, а теперь заумные словечки? Клэр нахмурилась, но всё же ответила на вопрос сестры:

– Спрошу, куда подевался единорог. И может ли он остановить твоё превращение.

Софи склонила голову набок:

– Не похоже, что это именно то, о чём ты хочешь спросить.

Клэр скрестила руки на груди. Она утомилась, издёргалась и у неё не осталось терпения для игр Софи в напускную таинственность.

– Нет, хочу.

Клац-клац. Клац-клац. Вязальные спицы Софи залязгали быстрее. Из-под них медленно вырастало красивое мерцающее покрывало. Клэр не верилось в то, как быстро сестра освоила чудесный навык.

– Нет, – возразила Софи, – похоже, за этим вопросом скрывается другой вопрос. Что ты на самом деле хочешь узнать, Клэр Элейна Мартинсон?

Словно вопрос Софи был крючком, а ответ Клэр – ускользающим секретом, который на него попался. Потому что, сама того не желая, толком не подумав, Клэр выпалила:

– Что мне сделать, чтобы всё осталось как есть? – Вопрос за вопросом выстреливали из неё, вырастая горой так быстро, что Клэр казалось, её сейчас засыпет. – Что будет, когда мы вернёмся домой? Станет ли наша жизнь когда-нибудь такой, как раньше? И не просто такой, какой она была до Ардена, а такой, какой она была до этого до, когда ты была абсолютно здорова. Когда мы могли просто…

Её голос надломился. Она сама не знала, что собиралась сказать… просто что? Просто быть сёстрами? Просто быть детьми? Просто не быть принцессой и единорогом Ардена? Число и сила её вопросов потрясли Клэр.

«Всё слишком сложно».

Она зарылась лицом в ладони. И снова почувствовала вкус соли в уголках рта – по щекам текли слёзы.

– Ну ты чего, – мягко произнесла Софи. Она похлопала Клэр по спине. Её длинный чёрный рукав легонько коснулся её щеки. – Всё будет хорошо. Я об этом позаботилась.

Клэр посмотрела на неё, опешив.

– Что? – спросила она. – Как?

– Да это я так. Я о том, что завтра мы найдём паутчика. Вот это будет Приключение!

– Впечатление, – поправила Клэр, но голос девочки будто прилип к горлу. По правде сказать, все мысли в её голове размякли и спутались вместе, словно пряжа.

– Что ты сказала? – Над ней нависло лицо Софи, и Клэр снова подумала, до чего забавно, что глаза сестры кажутся чёрными, хотя обычно они насыщенно-карие. Что-то здесь не складывается; что-то здесь не так. Как будто её сестра на самом деле не её сестра.

Клэр понимала, что закравшиеся ей в голову мысли должны её встревожить, но… она так устала.

– Ты называешь их не Приключениями, – пробормотала Клэр, – а Впечатлениями.

Клацанье спиц прекратилось.

– Ты засыпаешь, – отметила Софи. Что-то мягкое, как изнанка облака, опустилось на Клэр и укрыло её. Оно было тёплым и шелковистым и укутало её с головы до ног. Софи подоткнула под неё покрывало, которое только что связала?

Её веки опустились ниже, но она видела, как Софи стоит над ней. Почему-то её голова была сейчас такой тяжёлой, что она едва могла держать её прямо.

Прозрачная вуаль шляпы Софи упала вниз, накрывая лицо Клэр. Под ней было тяжело дышать. Клэр подумала, что нужно убрать её с лица, но её руки стали такими тяжёлыми, словно их накачали тёплой водой. Она испугалась, но её страх был расплывчатым, как обрывки снов. Или ночных кошмаров. Здесь что-то неладно. С Софи что-то неладно.

И тут ей в голову пришла нелепейшая мысль: никакая это не Софи.

Едва Клэр об этом подумала, как по лицу Софи пробежала тёмная тень. Клэр смотрела, как тень становилась всё больше… и больше…

Тень не пробегала по лицу Софи, она разрывала его надвое.

Две длинные мохнатые паучьи лапы прорвались сквозь кожу Софи. Остроконечная шляпа распалась на две части, сползая на плечи Софи, словно банановая кожура.

Клэр закричала (или попыталась закричать), но горло её не слушалось!

Чёрное платье Софи лопнуло с жутким треском, открыв взгляду Клэр другие лапы и бесчисленные ряды блестящих глаз. Лапы стукнули по полу, и новоявленный паук ринулся вперёд, высвобождаясь из платья Софи.

Вот только Софи не была Софи.

А покрывало, в которое она укутала Клэр, отнюдь не было покрывалом.

Это была паутина, которую она сплела специально для Клэр.

Глава 5

Огромные паучьи лапы заклацали, как вязальные спицы, направляясь к Клэр. Она попробовала закричать, но водоросли будто сдавили её голосовые связки. Словно чёрная волна, паучиха выросла над ней стеной из меха, глаз и лап… а затем бросилась на неё.

Во второй раз за день Клэр почувствовала, как мир вокруг неё завертелся. Но в этот раз виной тому были не раскачивавшие её волны, а паучиха, заворачивавшая её в паутину, совсем как мама заворачивала на обед сэндвичи.

Она велела своим ногам брыкаться! Но покрывало прилипло к ней намертво, не давая ей и пальцем шелохнуть.

– Не двигайся, Клэр, – велела ей паучиха. Её голос теперь походил не на голос Софи, а на скрежет и клацанье. – Тебе не понравится, если шёлк ляжет недостаточно туго, ведь тогда ты будешь недостаточно свеженькой, когда придёт время. Не двигайся, и всё будет хорошо. – Немного помолчав, она добавила: – Для тебя, может быть, и нет, но для меня – определённо. Давненько я не лакомилась самоцветчицами.

«Самоцветчица» – это слово разрезало узлы ужаса Клэр, словно ножницы. Вот именно: она самоцветчица. Она не беспомощна! Ей просто нужен план. Ей нужно подумать. Вот только как? Её катит по полу гигантская паучиха – спина, бока и живот Клэр с силой ударялись о пол при каждом повороте, – как тут мыслям в её голове было не перемешаться?

Её страх становился всё острее, а покрывало закручивалось вокруг неё всё туже и туже. Боль прокатилась по телу. Скоро она превратится в один сплошной синяк… Если ей удастся пережить участь тряпки, которой ёрзают по полу из плитняка.

«Погоди, – мимо Клэр пронеслась мысль, и она за неё ухватилась. – Пол из плитняка».

Закручивавшийся вокруг неё шёлк ничем не отличался от гладких тряпок для полировки, которыми Клэр пользовалась в Звёздной цитадели, чтобы разжечь самоцветы. Но свет ей сейчас был ни к чему. Ей было нужно тепло.

Она перестала сопротивляться, не мешая паучихе заворачивать её в шёлк. И, пока мир вращался перед глазами Клэр, а её тело ударялось об пол снова и снова, она представляла, как мама разжигает угли в мангале. Как её босые ноги ступают по раскалённому летнему песку. Как камень трётся о камень, создавая дождь из искр.

И пока её крутило, она почувствовала гудение. Оно просачивалось сквозь кости, и она услышала ответную песню камня. И несмотря на усталость: она устала от бега; от плаванья, которое чуть не закончилось для неё на дне морском; от тревоги, – сказать то же самое про горную породу было нельзя. Чудесная сила всегда присутствует в материи, и камень не знает ни устали, ни забвения. Он вспомнил жар своего рождения, когда тяжесть земли придала ему форму.

В воздухе запахло палёными волосами. В следующую секунду жилище наполнил пронзительный визг, и комната наконец перестала кружиться у неё перед глазами.

– Гнусная самоцветчица! – прошипела паучиха, но Клэр едва слышала её рассерженное клацанье поверх стука восьми её лап по полу – чудище старалось держаться подальше от камней, ставших горячими, как летний песок.

Метнувшись в противоположный угол, Клэр принялась как можно скорее раскручивать шёлковое покрывало. Оно прилипло к ней, не желая отпускать, но вот наконец она освободилась! Вскочив на ноги, Клэр окинула комнату взглядом, достаточно быстрым, чтобы увидеть, как паук повалился на пол, все восемь лап разъехались в разные стороны… но надолго ли? Клэр бросилась к двери.

До спасения оставалось три метра. Два. Один… Она выкинула руку вперёд, пальцы потянулись к ручке.

– Помоги-и-ите-е-е!

Клэр остановилась. Ну вот опять. Точно такой же жалобный крик она слышала в крохотной спальне. Тогда она решила, что это звук волн, разбивающихся о берег. Но теперь она знала точно: это человеческий голос. И она хорошо расслышала слово: «Помогите».

Клэр развернулась на сто восемьдесят градусов. Дверь в спальню была открыта, и она могла видеть то, что происходит внутри… и комната выглядела иначе, чем когда Клэр её покидала. Великолепные шторы, свисавшие прежде элегантными складками, были теперь изодраны в клочья. А в середине комнаты, рядом с гардеробом, в котором хранятся чёрные платья, стояло привидение.

Клэр ахнула. Нет, не привидение. Несмотря на рваный белый тюль, опутавший низенькое тельце и связавший его по рукам и ногам, блеск карих глаз и румянец на щеках подсказал Клэр, что перед ней живой человек из плоти и крови.

– Помоги-и-и! – взмолился несчастный. Он двинулся вперёд, но тут же повалился на пол в своём рваном коконе из паучьего шёлка… и в этот момент паук высвободил переднюю ногу из-под брюха.

Не было времени размышлять. Клэр побежала!

– Я здесь! – сказала она, падая на колени. Клэр схватила свой бездонный рюкзак, радуясь, что оставила его в этой комнате. Она открыла самый маленький наружный карман и вытащила из него бронзовый кругляшок: компа́с – предмет, созданный руками кователей для того, чтобы Клэр и Софи всегда могли найти свою подругу Акилу. Но кователи любят добавлять всякой вещи острые грани. Скользнув большим пальцем по скрытому механизму, Клэр выпустила маленький ножичек. – Не двигайся, – велела она испуганным карим глазам, которые бегали из стороны в сторону поверх шёлка, закрывавшего нос и рот несчастного. Его тело походило на странную бабочку, застрявшую в своём коконе. Клэр как можно осторожнее срезала нити. Теперь, когда она сделала в слоях большую прорезь, можно было начать обдирать паутину.

Сперва показались ноги, вскоре освободились руки, они потянулись к залеплявшему рот шёлку и попытались его содрать.

– Мммгм!

– Секунду, – прошептала Клэр, снова берясь за ножичек компаса. – Не волнуйся, я тебя почти осв… Аай!

Плечо Клэр обожгло, как огнём: паучиха наконец-то собрала все свои лапы в кучу, бросилась вперёд… и вонзила пару клыков в её кожу. Цвет взрывался перед глазами Клэр яркими вспышками, пока яд криком поднимался по её венам. Она не видела, что стало с человеком, которого она пыталась спасти из паутины.

Паук отцепился, и она упала на пол.

– Надоедливый человечишка! – ощерилось чудище. – Яд всегда оставляет странное послевкусие. Мне придётся подождать, пока твоя кровь вновь станет свеженькой.

Но Клэр не собиралась ждать, когда паучиха нападёт на неё снова. Она перекатилась на бок, пытаясь не попасться ей в лапы. Боль уже начала отступать, но она сомневалась, что сможет устоять на ногах. Клэр свернулась в клубок и напрягла каждую клеточку…

– Нет! – воскликнул звонкий, явно человеческий голос. – Ариадна Шёлкового паутинного флота, я приказываю тебе: останови охоту!

Клэр повернула голову. Перед паучихой стояла девочка. Паутина по-прежнему облепляла её плащ клочьями. Так вот кто был пленницей, звавшей на помощь. В руке она крепко сжимала поварёшку, хотя её голова едва доходила до коленей паучихи. Клэр зажмурилась. Она не хотела видеть, как паучьи клыки вонзятся в девочку. Но крика боли не послышалось. Вместо этого Клэр услышала рассерженное клац-клац.

– Слабая рифма, – проворчала паучиха.

Клэр распахнула глаза, а девочка скрестила смуглые руки на груди.

– Но всё же рифма, – парировала она. – И я назвала тебя твоим настоящим именем. Так что согласно правилам (правилам приличия) тебе подобных, ты должна отступить, и ты это знаешь!

По ушам Клэр резанул скрежет. Он походил на звук мела, размалываемого зубами. Клэр не сразу поняла, что это смеётся паучиха:

– Глупенькая прядильщица, ты знаешь, это не кончится для тебя добром.

– Прочь гоню я паука, – отразила девочка нападки чудища. – Эм… иди постой-ка у огня!

Ошеломлённая Клэр поднялась на ноги. Огромная паучиха («паутчица» – наконец догадалась она) встала в противоположном конце комнаты. Своей огромной тушей она практически полностью закрывала печку. Паучиха щёлкнула челюстями, когда заметила, что Клэр уставилась на неё. У девочки скрутило живот.

– Что?..

– Тсс! – Девочка накрыла рот Клэр ладонью. – Если ты в пределах слышимости паутчика в его истинном обличье, задавай вопрос только в том случае, если ты уверена, что это единственный вопрос в мире, на который ты хочешь получить ответ! – Девочка так быстро тараторила, что Клэр едва поспевала за её мыслью. – Паутчики хитры – они знают ответы почти на всё! Они умеют ловить нити рассказа, раздуваемые ветром, и прясти заплатки, которые решают любые проблемы. Но есть правила. Паутчиком в его истинном обличье можно управлять с помощью рифмы, и он обязан дать правдивый ответ на один твой вопрос – только на один. Но если ты задашь второй вопрос, то разрешишь ему на тебя напасть, и никакая рифма тебе уже не поможет. Надеюсь, тебе всё понятно.

Но Клэр не поняла. Она совсем ничего не поняла.

Сперва её сестра была здесь, и вот всего через секунду её здесь нет. Паутчики оказались не мудрыми и отзывчивыми существами, а огромными, голодными оборотнями-пауками. И каким-то образом здесь очутилась эта девочка-прядильщица… и она ей помогает?

Но Клэр всё же кивнула, и девочка убрала ладонь от её рта. После чего переместила внимание обратно на паутчицу, поднимая поварёшку, которой поддельная Софи наливала суп в миску Клэр всего несколько минут назад.

Клэр медленно перевела взгляд с девочки на паутчицу. Чудище делало в точности то, что ему велела прядильщица – неподвижно стояло у огня. У Клэр сжался желудок при виде его щетинистых, излишне длинных лап и глаз. Глаз у него было не счесть. Они были большими и маленькими, но непременно чернильно-чёрными, отчего было невозможно понять, куда смотрит паутчица. Но бегавшие по плечам Клэр мурашки подсказывали ей, что прямо сейчас чудище не спускает с неё глаз.

– Давай уточним, – обратилась Клэр к девочке, – я могу спросить только что-то одно. – Её голос прозвучал визгливо, но она внимательно следила за тем, чтобы интонация была ровной и не напоминала вопрос.

– Да. Но мама говорит, что спрашивать паутчика – всё равно что напрашиваться на неприятности. – Она скрестила свои косички на макушке, закрывая уши. У неё получились самодельные наушники из густых волос. Через мгновение Клэр поняла, для чего они были нужны.

– Ты поверишь лживоязыкому прядилёнку, – клацнула паутчица, обращаясь к Клэр, – или мне, той, кого ты искала? Спрашивай меня, о чём пожелаешь. Я знаю, как сделать тебя богатейшим человеком в мире… или первой красавицей. Я знаю кратчайший путь, по которому ты сможешь вернуться домой. Я знаю, где можно найти единорогов.

Клэр не произнесла ни слова. Её пропитанный ужасом мозг лихорадочно работал, пытаясь догнать решение. Один вопрос, но какой? Технически Клэр уже знала, где можно найти других единорогов: в ожерелье из слёз луны, которое висит теперь на шее королевы Эстелл. Но будет ли единорогов достаточно? В последний раз, когда одно из этих чудесных созданий помогло им с Софи, оно изменило её сестру. Ей нужно задать такой вопрос, который сможет всё исправить.

Исправить… всё. Клэр пыталась придумать такой вопрос. Триста лет назад королева Эстелл начала войну самоцветчиков с другими гильдиями. В своей борьбе за власть она устроила охоту на единорогов. Легенда Ардена гласила, что убийца единорога обретает бессмертие, но это не было правдой. И всё же единороги действительно были чистейшей формой чуда, а потому усиливали всякое чудо и для них не было ничего невозможного. И хотя живой единорог обладает наивысшим могуществом, грива, шкура или рог этого создания справляются с этими задачами не многим хуже… и ими можно управлять.

«От единорога есть польза только в том случае, если он мёртв», – зло посмеялась над Клэр королева Эстелл. Эстелл жаждала поймать последнего единорога. И хотя есть надежда, что другой единорог по-прежнему где-то рядом, скачет по полям и горам Ардена, существует по меньшей мере ещё одно из этих чудесных созданий. Просто так вышло, что пока оно земная девочка, – к счастью. Но до тех пор, пока королева Эстелл не оставит свои поиски единорога, Софи в опасности.

И не только Софи. Арден в опасности – страна уже пострадала.

В голове у Клэр вырисовалась великолепная купольная крыша Звёздной цитадели. Её отполированный до блеска мрамор отвлекает внимание от крошащегося крепостного вала и разрушенной деревни в тени. Химеры, медь которых прежде сверкала, стоят теперь на полях неподвижно, их металл позеленел от дождя и ветра.

Она вспомнила, как наблюдала за кователями, которые выстроились на площади своего города рядами. Они готовились к войне из-за слуха, который пустила королева. Она вспомнила о детях, оставшихся сиротами из-за призраков, которые охотились на жителей Ардена и превратили для них ночь в страшный кошмар. Она вспомнила о груде обугленных единорожьих артефактов – скорбной тени живого существа, которое Клэр видела лишь однажды. Ко всем этим злодействам приложила свою руку королева Эстелл.

Но Арден был больше того, во что его превратила королева Эстелл. Он был больше враждующих гильдий, кровожадных призраков и погибших единорогов.

Здесь были светлячки, мерцавшие на болотах. Коридоры, освещаемые светом алмазов и песнями. Пиры под яркими фонарями, на которых алхимики делились историями и умениями и шептались о том Ардене, что скрывается за фасадом, – лучшем и более крепком.

А ещё здесь был Нэт.

И Сена.

И бабушка Надиа.

И Ковало с Акилой и Зули с Ляписом и Ворсом. И веснушчатый писарь в Зелёном лесу, который делал записи, когда её судили. И досмотрщик-кователь, который спросил у неё документы. И торговец-прядильщик, который вёл лошадей вниз по реке. И множество других людей, которых Клэр повстречала в пути… и все те, кого она ещё не успела повстречать.

На кону стоит судьба каждого из них. Каждому из них грозит опасность.

Новый вопрос жёг её калёным железом, стремясь прорваться наружу. Но как Клэр может его задать? Ведь есть Софи – её сестра, девочка, сердце которой так сильно молило о чуде, что смогло вместить в себе лунный свет и бессчётное число возможностей. А на другой чаше весов есть Арден.

Спасти целый мир… или спасти сестру.

«Клэр, – голос Софи снова прозвучал в её голове эхом. – Задавай вопрос».

«Но который из?..»

«Клэр».

– Ну? Поторапливайся! – Спасённая девочка приподняла на секунду наушники из кос, чтобы поторопить Клэр, после чего водрузила их обратно на место.

Клэр заставила себя посмотреть прямо в бездну глаз паутчицы. Она собралась с духом, надеясь, что приняла правильное решение, и произнесла:

– Королева уничтожит Арден; как её можно победить?

Челюсти щёлкнули:

– Только королева может победить королеву.

Клэр затаила дыхание, ожидая, что паутчица продолжит. Ожидая, что она выдаст подробности и план действий, решение всех их проблем, но чудище не произнесло больше ни слова.

Постойте. Это что, всё?

Этот ответ могущественная паутчица сплела из нитей в воздухе? У Клэр закипела кровь.

– Это не ответ! – взорвалась она. Огорчение отодвинуло в сторону всякую тошноту, которую она испытывала при виде мохнатого леса из лап. – Ты должна давать ответы! Ты должна объяснять, что к чему. Что мне…

Послышалось клацанье. Посмотрев на пол, Клэр увидела брошенную между ними поварёшку.

– Хватит болтать! – исступлённо крикнула прядильщица. – Нам пора убираться отсюда. И, гм… – она поморщилась, после чего быстро завернула новую рифму: – Паутчица, к полу свои ноги прижми. Ты не пойдёшь за нами до двери! – Клэр поспешила к тому месту, где она оставила бездонный рюкзак, а затем помчалась к выходу. – Поторапливайся! – окликнула её девочка с крыльца. – Ну же!

– Освободите меня, – вздохнула паутчица. В её скрипучий голос вплелись тоскливые нотки. – Я столько всего знаю, но у меня нет никого, с кем бы я могла этим поделиться. Я знаю, как можно спрясти крошечные миры, соткать камень, спрятать вашу самую сокровенную тайну так, чтобы её никогда не нашли. Я знаю столько всего, но меня никогда не спрашивают…

Клэр почти пожалела огромную паучиху. Почти. Но её ботинки по-прежнему были в нитях паутины.

– Возможно, если бы ты не занималась заворачиванием людей на обед, тебе бы задавали вопросы, – заметила она, пытаясь проскочить мимо паутчьей туши. Здесь было так тесно, что пройти мимо паучихи и не шаркнуться о её шерстинки было невозможно. Мурашки, которые до этого ползали только по плечам Клэр, побежали по её рукам, но теперь от порога её отделял всего один шаг.

– Вот если бы меня кто-нибудь спросил, – продолжила паутчица, словно она не слышала ни слова из того, что только что сказала Клэр, – я бы рассказала ему, как оставить всё как есть. Как не допустить превращения девочки в единорога, чтобы вы всегда были вместе. В своё время я повидала немало превращений…

Клэр помедлила.

– Я тебе не верю, – сказала она неуверенно.

Паутчица раздулась от важности:

– Я была свидетелем того, как гильдии и единороги выковали корону Ардена и сделали Андерса королём! Я была свидетелем того, как…

Но Клэр её уже не слушала.

Выковали корону… и сделали Андерса королём.

«Только королева может победить королеву…» – так сказала паутчица.

А может ли Клэр сделать кого-то королевой? Короновать кого-то нового, кого-то, кто сможет победить Эстелл?

В голове у Клэр пронёсся образ женщины с седыми пушистыми волосами и добрыми глазами, которая вела стадо химер по Плетёному Корню впереди неё. Бабушка Диана. Которую здесь знали как мэра Надию.

Клэр – принцесса-самоцветчица, но её бабушка – старшая Мартинсон в Ардене. Значит, по закону она следующая в очереди на престол.

Что, если Клэр поможет бабушке стать новой королевой? Сможет ли она спасти Арден и победить Эстелл?

Но если она ошиблась…

Клэр остановилась на секунду, гадая, как ей сформулировать вопрос так, чтобы он не был похож на вопрос. Она снова достала карандаш из волос и сжала его, словно королевский скипетр, затем осторожно произнесла:

– Королевами становятся. Их коронуют. Я могу победить королеву, создав новую королеву Ардена, которая сможет её победить.

Паутчица распахнула все глаза разом:

– Ты перехитрила меня!

Только это подтверждение и было нужно Клэр. Ликование разлилось по её телу. Она покрепче сжала лямки своего бездонного рюкзака и шагнула на крыльцо.

– Ты хотела меня съесть.

– Жалкий человечишка, – прошипела паутчица. – У тебя нет и шанса! Вы все склонитесь перед королевой призраков!

У неё сжался желудок. Что бы на её месте сделала Софи?

– Приятной ночи, – сказала Клэр и захлопнула за собой дверь.

Глава 6

Клэр полусошла, полуслетела со скользких деревянных ступеней и шлёпнулась на землю возле дома паутчицы. Вокруг них опустилась ночь; тёмный океан вздымался вдалеке. Она тяжело дышала. Каждая клеточка её тела болела. Боль была не острой, как от удара, а такой, какая бывает при кишечном гриппе, она расходилась по всему телу так, словно локти и колени тоже может тошнить.

– Идём! – сказала девочка, потянув Клэр за длинный рукав. Она позволила своим косам расплестись, и на наушники, совсем недавно защищавшие её уши, не осталось ни намёка. – Я не знаю, как долго паутчица должна подчиняться приказам. Нужно уходить!

Клэр была с ней полностью согласна.

Они побежали.

Они неслись по гальке, и камушки, отлетая из-под ног, жалили её лодыжки. Она ловила воздух ртом. Казалось, в воздухе, плотном от влаги и соли, было недостаточно кислорода для её лёгких. В темноте было невозможно отличить сушу от моря, поэтому только услышав плеск, с которым её ботинки шлёпнули по воде, и почувствовав, как холод просачивается в её носки, Клэр поняла, что добралась до края извилистого пляжа.

Её шаг сбился, и она наконец остановилась. Они были настолько далеко от дома паутчицы и её клейких слов, насколько это было возможно. Поскольку варианты с плаваньем в открытом море и подъёмом по скалистой горе отпадали, во всяком случае до наступления утра, Клэр позволила рюкзаку скатиться со своего плеча и осела на пляж следом за ним. Гроза разогнала облака, и теперь вершины Игл обрамляли алмазные звёзды. Острые вершины напомнили ей зубы, и укус на её плече засаднил. Она положила голову между колен и глубоко вздохнула. То, что она только что видела (то, что только что произошло), было слишком ужасно, чтобы думать об этом с поднятой головой. Она могла лишь поглядывать на это быстрыми урывками.

Клэр услышала хруст гальки и подняла взгляд в тот самый момент, когда юная прядильщица плюхнулась рядом с ней.

– Нитей конец, – произнесла девочка с чувством и повалилась навзничь. Изорванные полоски паутины всё ещё висели на ней, и белый шёлк колыхался в темноте всякий раз, как она делала большой глоток воздуха. Сейчас она походила на странное морское создание, выброшенное волнами на берег.

Сердце Клэр по-прежнему мчалось во весь опор, но мысли бежали быстрее. А может, эта девочка действительно какое-нибудь морское чудище? Мир Ардена умеет удивлять, беспрестанно изменяясь. Друзья становятся врагами. Камни превращаются в злых королев. В одну секунду перед тобой может стоять сестра, а уже в следующую на её месте окажется огромный паук-людоед. Сделав глубокий вдох, она попыталась собраться. В конце концов, внезапные перемены могут происходить и в Виндемирском поместье. В одну секунду Софи в порядке и здорова, как любая другая семиклассница, а уже в следующую… нет.

Когда глаза Клэр привыкли к ночи, она смогла разглядеть свою подругу по несчастью. Она была ниже Клэр, но её волосы были в два раза длиннее. Они доходили ей почти до самого копчика полотном из косичек, петелек и жгутиков. И даже в темноте Клэр смогла разглядеть следы канареечно-жёлтого и ярко-розового в тех местах, где в волосы девочки были вплетены нити.

Вне всяких сомнений, перед ней прядильщица.

Беспокойство сдавило Клэр. Она не знала точно, что ей теперь делать. С одной стороны, ей нужно уходить прямо сейчас, пока юная прядильщица не рассмотрела её как следует и не поняла, что Клэр не из этих мест. Что она самоцветчица. Но с другой стороны… Клэр не могла просто уйти. Тем более теперь, когда она поняла, что девочке совсем мало лет.

– Эй, – прошептала Клэр, стараясь, чтобы её голос звучал негромко и успокаивающе. Она придвинулась чуть ближе. – Как тебя зовут? Ты в порядке?

Девочка села и вытаращилась на Клэр. На секунду Клэр испугалась, что прядильщица сейчас разревётся, но уже в следующее мгновение девочка издала звук, который был не чем иным, как радостным возгласом.

– В порядке? – Девочка широко развела руки, словно намереваясь обнять Клэр, пляж, целый мир. – Это самая лучшая ночь в моей жизни! Ка ни за что не поверит, что мы сделали! Игольное ушко, мне самой почти не верится в то, что мы сделали! Ты можешь поверить в то, что мы сделали? – Мама назвала бы такой вопрос риторическим, потому что девочка не стала дожидаться от Клэр ответа. – Мы спаслись от паутчицы в её истинном обличье! И посмотри! – она сунула руку под нос Клэр. К её ладони прилип кусок шёлка. – Его так много! – Она взглянула на Клэр и вытаращила глаза ещё сильнее: – А на тебе сколько! Ты не против?

И прежде чем Клэр смогла ответить, девочка подцепила паутину и потянула её на себя. Над водой пробежал треск, похожий на звук расстёгнутой липучки: длинный лоскут неохотно отцепился от Клэр, словно липкие нити с грустью расставались с её теплом.

В животе у Клэр забурлило.

– Забирай всё, – просипела она. Поднеся руку к голове, она ощупала свою косичку и содрогнулась. Волосы тоже были липкими, и Клэр знала, пройдёт много, много времени, прежде чем она полностью очистится от паутины.

– О мои манеры! – Девочка сложила ладони над сердцем. – Спасибо! Спасибо! Спа… – Она снимала паутину с плеча Клэр, но вдруг остановилась. – Извини, я даже не знаю твоего имени!

– Элейна, – сказала Клэр, представившись своим вторым именем. В такие времена осторожность не повредит, пускай эта девочка и кажется ей безобидной, словно щенок. – А ты?

– Лирика, – сказала девочка, протягивая руку для рукопожатия. Как вдруг она заметила, что на её ладони ещё остался кусочек паутины: – Фу, гадость, согласна? – Она махнула рукой, и шёлк принялся извиваться в воздухе, словно червь.

Клэр чуть не вывернуло.

– Что с тобой приключилось, Лирика? Как долго ты просидела в ловушке?

Лирика поджала губы и подняла глаза к ночному небу.

– Судя по созвездиям, либо ровно год, либо один день, – произнесла она наконец. – Думаю, один день. Сомневаюсь, что была бы достаточно… свежей, если бы провела целый год в лаваше из паутины. Понимаешь, о чём я? – Она покачала головой: – Не могу поверить, что разрушила своё будущее всего день назад!

Клэр озадаченно присела, подогнув под себя ноги. Лирика, по всей видимости, не могла усидеть смирно. Даже когда девочка говорила, её руки двигались быстрее губ, каждое слово подчёркивал особый жест ладони.

– Разрушила? – вежливо спросила Клэр, угадав в молчании Лирики приглашение к расспросу. Такую тактику использовала Софи, когда пыталась привлечь к себе внимание родителей: говорила что-нибудь эдакое и театрально замолкала, ожидая, когда ей начнут задавать уточняющие вопросы.

– Вчера я запорола прослушивание, – продолжила Лирика, – и теперь меня ни за что не пустят во двор!

– Прослушивание? Двор? – повторила Клэр. Когда Клэр только очутилась в Ардене, каждое слово из уст её друзей звучало для неё дико и непонятно. Но скоро пойдёт четвёртый месяц, как она здесь, и она уже давненько не испытывала такого замешательства. – Так ведь в твоём возрасте самое то играть во дворе? Сколько тебе?

– Мне восемь и три четверти, – произнесла Лирика запальчиво. Она приподняла подбородок, чтобы казаться чуточку выше. – И я не про тот двор, где играют дети, а про королевский двор. Ну, знаешь, новый двор королевы Эстелл.

У Клэр замерло сердце. Лёгкие тоже перестали качать воздух. Она по-прежнему слышала плеск океана и хруст гальки под ногами Лирики, но у неё явно что-то было не так с ушами. Ведь Лирика не могла сказать то, что она только что сказала. Никто не знал о том, что королева Эстелл вернулась. Точнее, никто, кроме Клэр, Софи, их друзей, Плетёного Корня и…

Клэр прервала размышления.

Она впервые посмотрела на Лирику. По-настоящему посмотрела на девочку, которую она спасла. И теперь, вдали от красного мерцания печки, когда рваные лоскуты тонкой паутины больше не облепляли её одежду, а глаза Клэр полностью привыкли к слабому свету луны, она увидела не только жёлтую нить в волосах Лирики и белизну её улыбки, но и синий цвет её изодранного плаща.

И цвет был не просто синим.

Это был тот самый синий, который Клэр видела в ту ужасную, жуткую ночь, когда стрела пронзила её сестру. Тот самый синий, который она подсмотрела сквозь щель в потайном проходе Звёздной цитадели. Тот самый синий, который она видела в сырой камере Затопленной крепости.

Роялистский синий.

Но… Лирика ещё совсем ребёнок! И носит плащ в открытую. Роялисты обычно гораздо старше и ведут себя скрытно.

– Лирика, – произнесла Клэр. Её голос звучал странно пустым даже для её собственных ушей, – говоря «королева Эстелл», то есть… – Она нерешительно улыбнулась. – Ты говоришь о той самой королеве Эстелл?

– Где ты всё это время пропадала? – удивилась Лирика. Её рука замерла над следующей нитью шёлка, которую она собиралась собрать. Лирика уставилась на Клэр. – Должно быть, твой флот уплыл очень далеко от Тарина, раз до тебя не дошли новости! Ни кователи, ни самоцветчики не разрушали монолиты, как мы все поначалу думали. Нет, Эстелл в самом деле вернулась! По-настоящему! Историк Бахрома нам это подтвердила! – В голосе Лирики слышалось восхищение. – Роялисты никогда не были кучкой глупых мечтателей. Они были правы!

Сердце Клэр забилось снова, в два раза громче и быстрее. Выходит, теперь Роялисты действуют в открытую. Эстелл вышла из тени… А это значит, что её могущество возросло с их последней встречи.

«Успокойся, – голос Софи прорезался сквозь лихорадочные мысли Клэр. – А то выдашь себя!»

– Ты в самом деле её видела? – спросила Клэр, притворяясь, что для неё это совершенно новая информация. – Королеву, я имею в виду.

Лирика глубоко вздохнула:

– Нет, пока что. Но пару недель назад историк Бахрома прибыла с сообщением от королевы. Её величество пригласила гильдии присоединиться к ней в Замке на вершине холма, чтобы отпраздновать Звездопад, и попросила магистров принести с собой все единорожьи артефакты и свою четверть короны Ардена.

«Корона Ардена?» – маленькая победа, которую Клэр одержала над паутчицей, сменилась разочарованием. Она знала: ей нужно создать королеву, и надеялась, что это будет довольно легко. Ведь для того, чтобы стать королевой, достаточно короны. А Клэр в своё время смастерила немало корон из картона и цветов. Но оттого, с каким важным видом Лирика произнесла слова «корона Ардена» (и узнав о том, что та нужна Эстелл), Клэр начала подозревать, что у неё не выйдет просто смастерить какую-нибудь корону, ей придётся достать ту самую корону.

Ей хотелось перебить Лирику, проверить свою теорию, задать любой из тысячи вопросов, вырывавшихся из неё, но прядильщица всё не умолкала.

– Конечно, не все смогут присутствовать на рекоронации. Но несколько прядильщиков удостоятся чести выступить перед её величеством на этом торжестве, а вчера… – Девочка впервые запнулась. – Вчера меня выгнали из труппы. Вот почему я искала паутчика. Я хотела спросить, есть ли какой-нибудь способ получить ещё один шанс, но… – Лирика многозначительно посмотрела на моток паутины, которую она собрала в ладони, – кое-что и здесь пошло не по плану. – Она вздохнула. Вздох был неожиданно тяжёлым для такой маленькой девочки. – Знаю, есть танцовщицы и получше меня, но я и не хочу быть танцовщицей… Я хочу стать самым юным историком в мире! И я смогу осуществить свою мечту, только посетив это невероятное событие! Я хочу увидеть, как создаётся история, когда гильдии коронуют Эстелл на века, и как затем… – в голосе Лирики зазвучали мечтательные нотки, – чудеса расцветут, единороги вернутся, и призраки исчезнут раз и навсегда! – Дыхание Клэр стало частым и поверхностным, но Лирика продолжала говорить, не замечая, какое влияние её слова оказывают на Клэр. – Я всё никак не решу, как назову свою летопись, – разглагольствовала Лирика, – но я уже выбрала себе псевдоним! Лирика Лирическая, самый юный из историков последней королевы, рассказчица историй об ужасе и удали и магистр-свидетельница короны! – Она посмотрела на Клэр, приподняв бровь, и весьма самодовольно спросила: – Звучит неплохо, а? – Но Клэр с трудом удавалось втягивать в лёгкие кислород, не говоря уже о том, чтобы думать. – Ну? – спросила Лирика, требуя ответа на свой вопрос.

Клэр кивнула:

– Ага, неплохо. Извини, просто… – Она осеклась. «Просто это ужасно», – подумала девочка, но не произнесла последнюю часть вслух.

Лирика нахмурилась:

– Что-то мне не верится, что ты слышишь об этом впервые, – сказала она. – Магистр Катушка отправил приказ всем флотилиям вверх и вниз по реке и по морю, чтобы они вернулись в Остриё Иглы для подготовки к коронации. – Она наклонила голову. – Так к какой флотилии ты там относишься?

Клэр ничего такого не говорила. Большинство названий в Ардене отражали принадлежность к гильдии, но Клэр совершенно не разбиралась в ремесле прядильщиков! Паника охватила её, отгоняя любые слова, которые могли прийти ей на выручку, прочь.

– Э-э… я из…

Но ей не пришлось отвечать, потому что Лирика ахнула и закрыла ей рот ладонью.

– Ох, Элейна, – выдохнула она, – думаю, твои мысли забрали.

Клэр заморгала:

– Мои… Что?

– Это то, что делают паутчики. – Лирика беспокойно размахивала руками. – Они могут вытягивать воспоминания и забирать их себе. Но не волнуйся, – поспешила добавить прядильщица. – Со временем твои воспоминания вырастут снова. Во всяком случае должны.

В желудке Клэр поднялась тошнота.

– Но я думала, они отвечают на вопросы.

– Это они тоже делают, – подтвердила Лирика. Она сняла кусочек паутины с Клэр и принялась аккуратно наматывать его на ладонь восьмёркой. – В те времена, когда чудеса ещё были сильны, а Война гильдий только начиналась, самоцветчики создали всех тех ужасных виверн, а земледельцы и кователи объединились и изобрели самую первую химеру. Тогда прядильщики захотели создать собственных существ. Некоторые из них решили, что смогут защитить себя, только если объединят свои навыки с навыками обыкновенных пауков. Но это стало огромной ошибкой. – Лирика весело бросила сырую паутину на гальку. Затем она выбрала следующий клочок и продолжила сматывать шёлк. – Вместо того чтобы человечность контролировала их паучесть, – продолжила она, – всё вышло с точностью наоборот. Существа выросли размером с мужчин и женщин, а знания, полученные от людей, помогали им плести паутину ещё лучше. Чудовища придумали, как им спрясти человеческую кожу, чтобы скрыть свой истинный вид. – Закончив собирать паучий шёлк, Лирика опустилась на пятки и уставилась на Клэр:. – «Заплатки» – тебе это ни о чём не говорит, верно? Нужно отвести тебя в Остриё Иглы.

Клэр застыла. Последнее, чего ей хотелось, – отправиться в Остриё Иглы. Особенно сейчас, когда все прядильщики заделались Роялистами. Там её точно кто-нибудь узнает и доложит о ней королеве.

– Не думаю, что это хорошая идея, – поспешила заметить она. – В такой темноте не видно дороги. Мы можем упасть. К тому же, как нам быть с призраками?

– Они нам не помешают, во всяком случае здесь, – ответила Лирика. – Историк Бахрома сказала, что королева уже позаботилась о том, чтобы призраки навсегда покинули Остриё Иглы! И не волнуйся насчёт света – у меня есть вот это. – Лирика запустила руку в карман своего плаща и достала моток пряжи. – Мой клубок навигационных ниток, – объявила она с гордостью и принялась с ним возиться. В темноте Клэр не могла разглядеть, что именно делает Лирика, но подумала, что прядильщица, наверное, завязывает нить на палец сложным узлом. – Мама подарила мне его на день рождения, потому что я всё время теряюсь. Но признаюсь, уроки по теории нити даются мне нелегко. Пригнись!

Клубок ниток просвистел над головой Клэр и приземлился где-то в темноте с глухим бух. Лирика обмотала нить вокруг пальца. Через мгновение золотистое мерцание пронеслось по ней, освещая тьму. Нить вела к клубку пряжи, который подпрыгивал по едва различимой тропинке, прорубленной между скал. Это был безопасный путь через Иглы вниз к городу и заливу по ту сторону.

– Видишь? – просияла Лирика. – Вернуться будет не сложнее, чем вышивать крестиком. И не волнуйся. Ты можешь остаться у меня, пока твои воспоминания не вернутся. Готова поспорить, твоя семья сейчас в городе. На их поиски могут уйти день-два. В последние дни на улицах толпы народа – все стекаются в город, чтобы посмотреть на Звездопад, но мы обязательно найдём твой дом!

Но именно в этом и была проблема. Клэр не хотела, чтобы её нашли. От одной мысли о том, что Эстелл её найдёт, по её костям пробегала дрожь. Королева наверняка попробует использовать Клэр в качестве приманки, чтобы выманить Софи, и тогда…

– Эй, да ты дрожишь, – заметила Лирика. – Возьми это, – прядильщица вложила в её руки что-то мягкое и плотное. Опустив глаза, Клэр увидела, что держит роялистский плащ. Ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не швырнуть его в воду, где течение утащило бы его вниз к коралловому лесу, укрытому на самом дне. – Это ведь твой? – спросила Лирика. – Я схватила его из корзины паутчицы, когда убегала.

Холод отодвинулся от Клэр, когда её вдруг осенило: Лирика ведёт себя с ней так свободно, хотя считает, что Клэр (вернее сказать, Элейна) ничего не помнит, потому что думает, что Клэр одна из Роялистов. Лирика последовала вперёд за мерцающей нитью.

– Пора идти. У нас уйдёт целая ночь, чтобы добраться до города.

«Только королева может победить королеву», – сказала паутчица. А кому, как не этому загадочному, тайному сообществу, которое сотни лет разыскивало монаршую семью, знать, как создаются королевы. Возможно, королева Эстелл, Мира Бахрома и Роялисты и поджидают её в городе, но её также могут ждать там ответы.

– Ты идёшь? – окликнула её Лирика.

Клэр придётся победить королеву. Уберечь Арден (и Софи) от опасности.

Она закуталась в плащ. И когда он коснулся её кожи в этот раз, она не вздрогнула. Как только она спасёт Арден, она примется за спасение Софи, и тогда они смогут вернуться домой, где самая большая забота для них – решить, кто выбирает следующую песню в машине.

– Иду! – ответила Клэр. Но пока она шла позади Лирики и её мерцающей нити вверх по извилистой тропинке, роялистский плащ давил на её плечи тяжёлым грузом лжи и, с удвоенной силой, опасности.

Глава 7

К тому времени когда Клэр и Лирика пробрались по горной тропе с пляжа к Острию Иглы, солнце уже начало своё восхождение, но утренний туман ещё не рассеялся. Он поднимался от воды, добавляя переливов недавно распущенным парусам судов. При таком освещении они скорее походили на крылья бабочек, чем на обыкновенные полотнища.

Прямо перед тем, как узкая тропинка перешла в главную дорогу, Лирика остановилась, чтобы смотать нить. Клэр тем временем изучила панораму единственного постоянного поселения прядильщиков. Дома в этом городе стояли полукругом; вода из бухты расходилась по бережно созданным для этой цели кольцевым каналам. Даже отсюда Клэр видела, что они переполнены лодками прядильщиков так, что яблоку негде упасть. Река Рона заключала город в свои объятия, после чего впадала в море, превращая поселение в один маленький остров. Насколько она могла судить, здесь не было ни стен, ни ворот, ни досмотрщиков. Но она прекрасно знала, что в Ардене умеют разбираться с непрошеными гостями.

Она прикоснулась к карандашу, убеждаясь, что в нужный момент он её выручит, а в тяжести висевшего у неё на плече рюкзака она ощутила дружескую поддержку. Клэр теперь не так беспомощна, как когда она вскарабкалась по дымоходу-колодцу и очутилась в чужом мире. В конце концов, теперь она умеет полировать самоцветы таким образом, чтобы они вспомнили, что способны мерцать. Но хотя Клэр знала, что не бессильна, она этого не чувствовала. И не сможет – до тех пор, пока не разузнает об этой короне Ардена побольше. Но, чтобы у неё это получилось, она должна позаботиться о том, чтобы её не поймали, едва она переступит границу города.

– Лирика, – произнесла Клэр, прерывая рассуждения девочки о том, какое платье королева Эстелл наденет на коронацию, – повтори, что конкретно мы скажем про меня досмотрщикам?

– О, на их счёт не волнуйся, – ответила Лирика, беспечно махнув рукой. Очевидно, юную прядильщицу, в отличие от Клэр, никогда не допрашивали у водных путей. В ином случае она бы, конечно, знала, что не волноваться нельзя. – Просто придерживайся легенды, и всё будет в порядке.

«Легенду», как её назвала Лирика, находчивая прядильщица радостно сочинила, пока они шли за мерцающей навигационной нитью. В ней было жуткое кораблекрушение, потерянные документы и доблестная, бесстрашная Лирика. Она обнаружила Клэр на пляже, выскользнув из дома, чтобы пособирать морских ежей ни свет ни заря. Для краски, разумеется. Но найдя бесчувственное тело Клэр, она трагическим образом потеряла весь свой утренний улов.

У Клэр от этой истории голова шла кругом.

– Ну а что ты скажешь своей маме? – спросила Клэр. – Раз тебя не было дома со вчерашнего утра, она поймёт, что ты где-то пропадала целую ночь!

– Ах да, это. – Лицо Лирики приобрело виноватое выражение. – Я вроде как сказала ей, что останусь на ночь у Вельветины, чтобы подольше позаниматься уроками. Но говорю же, – она снова беззаботно махнула рукой, – всё будет в порядке!

– ЛИРИКА ПЛЕТЁНКА, ЭТО ТЫ?

Клэр подскочила от неожиданности. Она повернулась, но никого не увидела. Ничего удивительного, ведь голос доносился не со спины, а сверху. Она подняла глаза и, прищурившись, разглядела висевшие на оливковом дереве металлические кружки. К ним были привязаны тонкие красные нити. Проследив за ними взглядом, она поняла, что они тянутся к крышам Острия Иглы, после чего исчезают.

– Заплатки и тряпки, – пробормотала Лирика. Затем сложила ладони вокруг рта рупором: – ЭТО Я, ПРОФЕССОР СИЛЬВЕСТР, И Я ПРИВЕЛА ПОДРУГУ.

Клэр с любопытством уставилась на кружки. Они с Софи как-то попытались сделать нечто похожее. Софи тогда расстраивалась, что мама с папой не подарят ей мобильный телефон, хотя в сентябре она должна была пойти в среднюю школу. Ей тогда было столько, сколько сейчас Клэр, а самой Клэр было девять. Она только что закончила третий класс и была в восторге, когда Софи заявила ей, что они могут сделать мобильники сами – нужны лишь консервные банки и кусок провода. Софи сказала, что как-то видела это в одной старой передаче по телевизору. Но хотя они обе старались, ни одна из них так и не услышала ничего посерьёзней слабого шороха.

– ЧТО-ЧТО? – переспросил голос, и у Клэр возникло чувство, что говорящий на том конце провода сидит в бухте, или и вовсе погрузился в солёную воду с головой. – ТЫ ХОЧЕШЬ ОКАЗАТЬ УЛУГУ?

– НЕТ, – крикнула Лирика в ответ. – Я СКАЗАЛА: «Я ПРИВЕЛА ПОДРУГУ!»

– РАД, ЧТО ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ДОЛЖНА ЗАГЛАДИТЬ ВИНУ, – произнёс голос Сильвестра. – ТВОЯ МАМА В БЕШЕНСТВЕ.

Было забавно наблюдать, как оттенки розового сходят с лица Лирики. Она убрала руку ото рта.

– Заплатки, – повторила девочка и ринулась бежать со всех ног.

А профессор Сильвестр протрещал ей в спину:

– СЛЕДИ ЗА ЯЗЫКОМ!

– Лирика! – окликнула её Клэр, бросившись вдогонку. – Не так быстро!

– Не могу! – пропыхтела Лирика в ответ. – Если мама знает, а она, конечно, знает! Не могу поверить, что я забыла про шовчики-доносчики!

– «Шовчики-доносчики»? – переспросила Клэр. Ей хотелось, чтобы Лирика бежала не так быстро. Роялистский плащ был плотным и чересчур длинным, из-за чего он болтался позади неё, словно непослушный хвост.

– Остриё Иглы может слышать что угодно, пока поблизости шовчик-доносчик… Но не волнуйся! Они есть только по периметру города, – добавила Лирика, правильно прочитав выражение лица Клэр. – Но о слишком личном лучше не говорить, – она подмигнула: – Вроде наших отговорок… О, мама меня прибьёт!

Девочки пронеслись вниз по дороге. Как и предсказывала Лирика, досмотрщики по обе стороны висячего моста, открывавшего пеший доступ в город, не стали их останавливать. По правде сказать, Клэр была абсолютно уверена в том, что видела, как один из них сочувственно покачал головой, когда Лирика выкрикнула их имена. По всей видимости, досмотрщики хорошо знали девочку… а также вспыльчивый характер её матери. Утро было достаточно раннее, поэтому на улицах было относительно пусто и им не приходилось переходить на шаг.

– Если добежим до Тины, – пропыхтела Лирика, когда они пересекли первый канал, – тогда, может…

– Лирика Каллиопа Плетёнка, – прозвенел голос над водой.

Лирика резко затормозила.

– Приехали, – прошептала она. Сделав глубокий вдох, она натянула на лицо улыбочку и повернулась. – Привет, мама! Что ты делаешь здесь в такую рань?

Клэр обернулась и увидела, как к ним стремительно приближается женщина в розовом переднике с оборками. У неё был высокий рост и точно такие же густые чёрные волосы, как у дочери, только закрученные в тугие пучки вокруг её головы. Лишь одна тоненькая косичка висела над её левым плечом. Незабранная, она раскачивалась, словно маятник, и у Клэр ушла секунда на то, чтобы понять почему: маму Лирики практически трясло от ярости.

– Где, конец нити, ты пропадала? – Голос мамы Лирики походил на писк чайника перед тем, как он переходит на свист. Клэр машинально сделала шаг назад. – Не вздумай врать! – воскликнула госпожа Плетёнка, когда её дочь открыла рот, чтобы ответить. – Ни слова! Ты представляешь, какой ужас я пережила? Сперва я узнаю, что тебя нет в доме Зайцев. Затем караульные говорят мне, что не могут отправиться на поиски моей дочери, потому что кователь с золотой подзорной трубой напал на «Нитерезку»! Что ты можешь сказать в своё оправдание?

Лирика открыла рот и снова его закрыла. Казалось, она не знала, можно ли уже отвечать. Клэр только теперь заметила нескольких прядильщиков, наблюдающих за развернувшейся сценой из-за ставен, и пару мальчишек, смеющихся с одной из лодок. Бедная Лирика! Но она ничем не могла ей помочь, хотя её немного задели слова про «нападение кователя». Клэр ни на кого не нападала!

– Я хочу услышать правду, Лирика. Я не шучу! – отчеканила мама девочки.

– Извини, мама, – произнесла Лирика, чуть всхлипывая. – Я поступила неправильно… но теперь я свободна! Элейна спасла меня! – Очевидно, выдуманные Лирикой истории вылетели в трубу перед лицом клокочущей ярости её матери.

– Спасла? – Брови госпожи Плетёнки взмыли вверх, она с недоверием посмотрела на дочь. – Спасла от чего?

Лирика виновато переступила с ноги на ногу, а затем запустила руку в карман плаща и вытащила из него космы паутины. У Клэр поползли мурашки по спине от одного их вида. Он пробудил в ней воспоминания о липком тепле, оплетающем рёбра и забивающем ноздри.

Госпожа Плетёнка ужаснулась:

– Ты ходила к паутчице?

Лирика вся сжалась, но кивнула и не сдвинулась с места. Что, как подумала Клэр, было довольно смело. Особенно учитывая, как побагровело смуглое лицо госпожи Плетёнки. На мгновение Клэр показалось, что женщина в буквальном смысле сейчас взорвётся. Но госпожа Плетёнка лишь глубоко вдохнула, обдумывая её слова сосредоточенно, словно наматывая нить на прялку, после чего переключила своё внимание на Клэр: – И ты её спасла?

Клэр неуверенно кивнула. Мир перед её глазами вдруг накрыла поволока из розовых рюш: госпожа Плетёнка схватила её в охапку и крепко обняла.

– Спасибо, – шепнула она в макушку Клэр. От мамы Лирики исходил лёгкий запах лаванды. Он напомнил Клэр о её собственной маме, которая следила за тем, чтобы в шкафчике всегда была как минимум одна бутылка пены для ванны с ароматом лаванды. – А как же твои родители? – спросила госпожа Плетёнка. – Где они?

Клэр бросила на Лирику испуганный взгляд, и девочка поспешила ей на выручку:

– Паутчица забрала все её мысли, мама. Она почти ничего не помнит.

– Бедняжка! – воскликнула госпожа Плетёнка. Она сжала Клэр напоследок ещё разок, после чего отпустила. Теперь, когда она не выглядела так, словно вот-вот взорвётся, её лицо оказалось открытым, как подсолнечник, и таким же славным. Что-то в маме Лирики казалось Клэр очень знакомым (то ли то, как она прищуривала глаза, то ли форма её носа). Это даже навело Клэр на мысль, что она уже встречала госпожу Плетёнку прежде, как и Лирику, но она понимала, что этого просто не могло быть. – Идём, ты наверняка проголодалась, – продолжила госпожа Плетёнка. – Отдохни у нас, а мы пока выясним, из какой ты флотилии… и придумаем, как наказать Лирику.

Лирика сглотнула.

Мать и дочь повели Клэр по городу. Пёстрые дома обрамляли каналы, словно кружево воротнички. Но, несмотря на яркие краски, внимательная к деталям Клэр заметила, что черепица на многих постройках лежит неровно и здесь подсобили бы умелые руки кого-нибудь из земледельцев. От её внимания не ускользнули и крошащиеся края каменных мостов, которые самоцветчики подправили бы в два счёта. Ещё несколько ступеней, три моста и один-два поворота спустя они наконец дошли до ярко-жёлтой двери старинного дома.

– Сюда, – негромко произнесла госпожа Плетёнка, зажигая лампу и наполняя помещение буйством красок.

Повсюду, куда ни смотрела Клэр, была ткань: на стенах, под её ногами, у неё над головой, где потолок был задрапирован лоскутами розового тюля, который ниспадал из середины шатром. По периметру комнаты даже расположились бочки, доверху наполненные роялистско-синей пряжей. У Клэр скрутило желудок. Пряжи в них было достаточно для сотни новых плащей. Для сотни новобранцев, которые поверили лживым речам королевы Эстелл.

– Присаживайся, – тепло предложила госпожа Плетёнка, указывая на шаткий кухонный стол. – Лирика… Принесёшь что-нибудь из вещей сестры, чтобы Элейна переоделась? А потом помоги мне на кухне. Ну а ты, бедный узелочек, – произнесла госпожа Плетёнка, заметив, как Клэр прикрывает зевоту, – иди приляг и немного отдохни. Мы позовём тебя, когда завтрак будет готов.

Скоро Клэр сбросила свой бездонный рюкзак в угол спальни, сдёрнула с себя колдовской наряд паутчицы и переоделась в чистое. Хотя вещи и были ей слегка велики, она уже несколько недель не носила ничего настолько удобного. Штаны с широкими брючинами, расшитыми серебристыми галактиками, колыхались вокруг её ног, словно юбка. А алый свитер был тёплым, как самая толстая из её зимних курточек, но на вид был тоненьким, словно крылья мотылька. Не притрагиваясь к одеялу на постели сестры Лирики (пройдёт некоторое время, прежде чем она снова захочет во что-нибудь завернуться), Клэр плюхнулась поверх покрывала большой кровати с балдахином и тут же уснула.

Несколько часов спустя Лирика пришла, чтобы её разбудить. Она помогала Клэр распутывать кудряшки, пока их не позвала госпожа Плетёнка. Завтрак (точнее, поздний завтрак – госпожа Плетёнка дала Клэр поспать пару лишних часиков) был готов.

Между ложками вязкой овсянки и кусочками пропитанного мёдом тоста Лирика и её мама пытались сложить воедино историю Клэр из её расплывчатых ответов. Клэр было легко говорить обрывками фраз. Всякий раз, как она замолкала, в дело вступала Лирика с пятьюдесятью различными предположениями. Если Клэр продолжит держать язык за зубами, Лирика сама не заметит, как сочинит для неё легенду.

Клэр вышла из образа человека, потерявшего память, всего только раз, когда Лирика отвлеклась от темы и пустилась в подробное описание того, кто во что был одет, когда историк Бахрома прибыла с хорошими новостями.

– Тина надела своё платье, которое похоже на перевёрнутую розу. Но оно не шло ни в какое сравнение с цветом камзола принца!

Клэр откусила кусочек тоста:

– Какого принца?

Единственный принц, которого она знала, был её прапрапрадедушкой Мартином, или Потерянным принцем, как его называли в Ардене. Большинство историков Ардена считали, что принц Мартин был убит в битве против кователей и земледельцев. Но правда заключалась в том, что принц, ужаснувшись злодеяний своей старшей сестры, бежал в другой мир.

– Ха! Смешно, – сказала Лирика. Она покачала головой, улыбаясь, как если бы Клэр только что пошутила. – Принц Терний, разумеется… Фу, Элейна!

Клэр слишком поздно прикрыла рот ладонью, и влажные крошки вылетели из него на расшитую скатерть.

Госпожа Плетёнка подошла к ней с влажной тряпкой в руке:

– Что-то не так, милая?

Сгорая от стыда, Клэр поспешила сделать глоток апельсинового сока и прочистить горло. Возможно, паутчица действительно что-то сделала с её головой, потому что Клэр показалось, что Лирика только что сказала: «Принц Терний».

– Кто? – спросил она снова, когда убедилась, что кашель прекратился. Не может быть, что они думают об одном и том же человеке.

Лирика округлила глаза:

– Ты и про принца Терния забыла? – Она прижала ладони к сердцу. – Королева Эстелл вернулась только благодаря ему! Он её прапра-что-то там-правнук, пробудивший её из камня при помощи своей неслыханной силы! – Её лицо приобрело торжественное выражение. – Он самый могущественный прядильщик всех времён, раз ему удалось высвободить королеву из камня. Её величество назначила его своим преемником.

На кухне вдруг стало тесно. Даже собственная кожа сдавливала тело Клэр, словно подобранная не по размеру вещь.

Когда-то Терний Посевной был её другом (а также другом Софи, Сены и Нэта), но затем он предал их всех, сбив их с пути, а сам тайком отправился к каменной королеве, чтобы освободить Эстелл. Он родился без способностей к чудесам, ну или так они думали. На самом же деле он был прядильщиком, выросшим в гильдии земледельцев. Ему было суждено никогда не узнать, в чём скрыт его истинный талант, поскольку перемещения между гильдиями были запрещены законом. Но когда королева Эстелл вернулась, он познакомился с Мирой Бахромой и узнал, что может прясти. А когда он встретил Клэр и её друзей в следующий раз, то попытался взять их в плен и передать в лапы Роялистов. Правда, потом Софи говорила, что Терний помог им сбежать из клетки в Затопленной крепости, но Клэр подозревала, что, когда речь заходит о Тернии, её старшая сестра может быть слегка предвзятой.

И тут Клэр поняла, почему всё вдруг стало казаться ей таким маленьким. Ничто на свете не могло вместить в себя жгуче-красное чувство, вырывавшееся из неё наружу, разжигавшее её кровь.

Клэр была в ярости.

Как он мог? Как он посмел!

Но Лирика всё говорила и говорила о великом новом принце Ардена:

– Представляешь, а ведь я его видела! Он бывал в Острие Иглы несколько раз с Мирой Бахромой.

– А принц Терний, – слова у неё во рту были на вкус, словно пепел, – ещё здесь?

Мордашка Лирики погрустнела:

– Нет, он отбыл совсем недавно, но вернётся в Замок на вершине холма к Звездопаду. Его королева Эстелл тоже собирается короновать.

Это именно то, что нужно – с этого-то она и начнёт!

– Короновать, – повторила Клэр, отодвигая в сторону свою ярость и распахивая глаза как можно шире в стиле Софи, когда та пытается изобразить на лице ангельскую невинность. – Когда ты сказала «короновать», мне кажется… Я не уверена, но я почти вспомнила. Звучит знакомо.

И ведь она не соврала. Клэр знала, что такое корона, не понаслышке. Она надевала их на Хеллоуин и на урок истории, когда выступала с речью короля Георга III. А как-то раз они с Софи изрезали уйму картона, мастеря короны для нового щенка их дяди, сэра Зверя, который продолжал их сгрызать.

Лирика просияла:

– Ура! Вот видишь? Я же говорила, действие заклятья скоро пройдёт. Может быть, ты знала о коронации королевы! Думаю, твоя семья, скорее всего, собиралась провести Звездопад в Замке на вершине холма.

– Возможно! – Клэр быстро кивнула. И хотя ей было любопытно узнать про Звездопад, о котором Лирика без конца упоминала, она не стала отвлекаться от главного вопроса: – Ты не могла бы рассказать мне побольше о… как ты её называешь? Короне Ардена?

– Лирика может рассказать тебе о ней очень многое, – сказала госпожа Плетёнка. Она повесила тряпку и направилась к прялке в дальний конец комнаты. Устроившись на табурете, госпожа Плетёнка с гордостью посмотрела на дочь: – Только два первоклассника удостоились чести присутствовать на рекоронации королевы Эстелл. И одна из них – моя Лирика. Поэтому, – продолжила она, приподнимая бровь и глядя на дочь, – я решила, что твои десять месяцев распутывания пряжи из моих бочек начнутся после Звездопада. Так у тебя будут дополнительные часы для подготовки.

– О, а, спасибо, – поблагодарила её Лирика. Госпожа Плетёнка улыбнулась, после чего склонилась над своей работой. Как только внимание её матери переключилось на прялку, Лирика метнула на Клэр многозначительный взгляд. И Клэр, хотя и не была хорошо знакома с девочкой, прекрасно поняла, что он означал: «Ни слова о том, что я провалилась на прослушивании».

Клэр едва заметно кивнула, и Лирика успокоилась, хотя, когда она принялась за историю короны Ардена, её жестикуляция показалась Клэр чуть более энергичной, чем прежде.

– Корона Ардена больше чем просто корона. Говорят, это самое первое, что было создано благодаря сочетанию чудес. Сотканная, выращенная, слепленная, выкованная из пламени звезды и благословлённая единорогами корона должна была защитить Андерса д’Астора – земледельца, которого единогласно избрали сразиться с ужасным злом, угрожавшим этому миру. Это зло было таким ужасным, что даже историки-прядильщики побоялись его описать, и его название стёрло время. Но одно мы знаем точно: Андерс одержал победу! – Она взмахнула своей булочкой в глазури, словно мечом. – С помощью короны король Андерс спас Арден.

– Но как? – спросила Клэр. – Разве от меча или чего-то вроде того не было бы больше пользы?

Лирика покачала головой:

– Поговаривают, корона обладает загадочной способностью связывать монарха с землёй. Надев её, он обретает невероятную силу.

«О нет».

– Какую именно силу? – спросила Клэр. Кусочки тоста в её желудке будто превратились в булыжники. У Эстелл уже есть целый арсенал единорожьих артефактов, и, если ей удастся заполучить эту корону… Её будет не остановить!

– О, всякую! – ответила Лирика с полным ртом сладкого теста: она наконец улучила момент, чтобы откусить от своей булочки. – В некоторых легендах говорится, что Андерс мог заставить горы ходить, а реки завязываться в узлы, но он не единственный д’Астора, которому удавались такие невероятные фокусы. Говорят, Эстелл лично сотворила Окаменелый лес! Корона Ардена – самый могущественный предмет из когда-либо созданных. Вот почему, когда Война гильдий закончилась, было решено разделить её на четыре зубца…

– Зубца? – перебила её Клэр.

Лирика кивнула:

– Да, так называется остриё короны – зубец. Рифмуется с «конец». Ну, не важно. У короны Ардена их четыре: зубец – узел любви прядильщиков, зубец – молот кователей, зубец – дубовый лист земледельцев и зубец – камень самоцветчиков. Было решено, что каждая из гильдий будет оберегать свою часть в знак того, что отныне каждая из гильдий сама в ответе за свою судьбу. – Лирика легко взмахнула рукой и нагнула голову в поклоне. – Конец!

– Рассказ вышел хороший, – похвалила дочь госпожа Плетёнка. – Но легенда не окончена.

Лирика выпучила глаза.

– Ой, точно! – воскликнула она. Широко улыбаясь, юная прядильщица повернулась к Клэр: – Я забыла, потому что на этом история заканчивалась раньше! Королева Эстелл пригласила каждую из четырёх гильдий в Замок на вершине холма, чтобы отпраздновать ежегодный Звездопад…

– Звездопад? – снова перебила её Клэр.

Лирика озадаченно заморгала:

– Ты… ты даже про Звездопад не помнишь?

Клэр прикусила губу. Возможно, Зури и Ляпис мельком про него упоминали, но в Горнопристанище мысли Клэр были заняты другими вещами. Она покачала головой.

– Это единственный большой праздник в году! – Лирика так резко дёрнула рукой, что чуть не уронила горшочек с мёдом. – В Звездопад идёт сильный метеоритный дождь, отмечающий конец сезона путешествий и начало зимы. Обычно мы начинаем вечер специальным танцем, а затем проводим всю ночь, укутавшись потеплее на крышах с семьёй и друзьями, где едим и пьём, любуясь звёздами, пока они не потухнут. Мы с мамой и Ка обычно ходим домой к Тине.

– Но не в этом году, – заметила госпожа Плетёнка, ненадолго остановив колесо, чтобы достать ещё синей пряжи из корзины.

– В смысле? – удивилась Лирика.

Госпожа Плетёнка бросила резкий взгляд на дочь:

– Вы вместе с Ка встретите Звездопад в Замке на вершине холма, где выступите на коронации королевы… Разве нет?

– Ах, это, ну да, конечно! – поспешила заверить её Лирика. Она отвернулась от проницательного взгляда матери и посмотрела на Клэр. – Этим вечером гильдии подарят королеве Эстелл свои зубцы. – Глаза девочки блестели почти как звёзды. – Затем корону объединят, и Арден станет таким, как в прежние времена, когда чудеса были сильны!

В желудке у Клэр словно образовалась дыра. Сколько бы Лирика ни говорила о великолепном, сверкающем прошлом, Клэр знала, что оно было таким не для всех гильдий. Особенно не повезло кователям, которые пострадали от жестокого, чудовищного гнёта самоцветчиков и прядильщиков.

– И ты думаешь, все гильдии отдадут свою часть? – спросила Клэр.

– Мы не уверены, – признала госпожа Плетёнка из своего угла. – Прядильщики уже решили её поддержать, и я не могу представить, что самоцветчики пойдут против одной из них. Но что касается земледельцев и кователей… – Она прекратила прясть. – Никогда нельзя знать наверняка.

Клэр прикусила губу. В жизни столько неопределённости – столько всего нового и непонятного, но, по крайней мере, кое-что она теперь знает точно: ей нужно собрать зубцы Ардена. И ей нужно добраться до них прежде, чем это сделает Эстелл, если ей вообще представится возможность короновать Надию. Но сперва…

– Выходит, у прядильщиков… то есть у нас, – быстро поправила себя Клэр, – есть четверть короны. Где мы её храним?

– Идём, я тебе покажу. – Лирика отодвинула от себя тарелку с завтраком и вскочила со стула. – Мы всё равно уже опаздываем! – Она подбежала к двери вприпрыжку и взяла в руки стоявшую у выхода коробку с ткаными лентами.

– Не забудьте свои плащи, – напомнила им госпожа Плетёнка. – На улице прохладно.

– Подожди, куда мы идём? – спросила Клэр, поднимаясь из-за стола и убирая за собой посуду в огромную оловянную раковину.

– В Историум, разумеется. – Лирика закуталась в свой роялистский плащ. – Там выставлен зубец – узел любви!

Лирика уже исчезла за дверью, когда Клэр крикнула ей вслед:

– Но куда мы опаздываем?

Похоже, придётся поспешить, чтобы это узнать.

Глава 8

Солнце окончательно встало, а вместе с ним и весь остальной город. Голоса с лодок обменивались приветствиями, пока Лирика мчалась вдоль воды и через мосты, поторапливая через плечо Клэр. В своём мире Клэр читала о городах, в которых улицами были каналы, но до настоящего момента ей никак не удавалось себе это представить. Она заворожённо смотрела, как лодка подплыла к самой двери одного из домов, чтобы мальчик и его маленькая сестрёнка забрались на неё так же легко, как Клэр и Софи залазили в машину своих родителей.

Будь у неё куча времени, Клэр с радостью провела бы день на мосту и посвятила бы целый вечер наблюдению за переливами красок реки, соединяющей город воедино. И она могла бы потратить по меньшей мере неделю, пытаясь нарисовать прядильщиков, среди которых были люди всех возможных форм и размеров – в буквальном смысле. На некоторых из проносившихся мимо женщин были квадратные юбки шириной со скамейки в парке. А мужчины были облачены в толстые пальто с невероятно пышными рукавами.

А их волосы! Куда бы ни смотрела Клэр, всюду были такие разные причёски. Некоторые собирали свои волосы в аккуратные пучки на макушке, в то время как другие оставляли их струиться водопадом из косичек и ниток. А у нескольких мужчин, которым не посчастливилось облысеть, были самые густые, самые длинные бороды, которые когда-либо видела Клэр.

– Смотри под ноги! – крикнула одна из прядильщиц Клэр, когда та засмотрелась на волосы прохожей, уложенные в форме лебедя, и случайно наступила на длинный шлейф её платья.

– Извините, – пробормотала Клэр и попыталась отойти в сторону, чтобы не мешаться, но лишь врезалась в другого прядильщика, руки которого были заняты рулонами ткани. Он бросил на неё недобрый взгляд, не сбавляя хода, а цветные края рулонов помахали перед её носом, словно предостерегающий палец.

Клэр спешила за Лирикой по людным улицам, стараясь не слишком отвлекаться на громадные ленты, колыхавшиеся на палубах лодок на пристани. Их флаги перехлёстывались в небе, словно хвосты воздушных змеев.

Остриё Иглы, как сказала бы Софи, впечатляло. Как бы ей хотелось, чтобы Софи была сейчас здесь и видела всё это своими глазами… Нет. Клэр остановила эту мысль на полпути.

Ей совсем не хотелось, чтобы Софи была сейчас здесь, ничуть! Софи должна оставаться под защитой Плетёного Корня, пока Клэр не соберёт все четыре части короны Ардена.

«Соберёшь? – Клэр практически видела, как Софи усмехнулась (эту привычку она переняла у Сены) над её планом. – Так теперь говорят вместо „украдёшь“»?

«А что бы сделала ты?» – подумала Клэр, обращаясь к тоненькому голоску в своей голове, который с каждым днём всё больше и больше напоминал ей Софи.

Голос не произнёс ни слова. Потому что именно такой план действий выбрала бы Софи. Софи позволила бы Лирике отвести её прямо к зубцу – узлу любви, а затем, сообразив, как его украсть, улизнула бы вместе с ним прежде, чем её смогли бы поймать. План был ужасен, опасен, он был в стиле Софи. А потому он был единственно верным, пускай у Клэр и стыла кровь в жилах всякий раз, как она вспоминала последний случай кражи у гильдии ценного артефакта – единорожьей арфы. Сена взяла её из самых лучших побуждений, но чуть не поплатилась за это жизнью.

– Берегись! – Клэр почувствовала, как её тянут за рукав. Лирика оттащила её в сторону от свёрнутого трубочкой ковра. Его конец свисал с плеча усталого прядильщика. Если бы ковёр зацепил Клэр, она бы непременно упала в канал.

– Спасибо, – поблагодарила её Клэр. У неё даже немного перехватило дыхание. Если бы она шлёпнулась в воду перед всеми, это послужило бы не лучшим началом для её нового плана. В Острие Иглы было людно – во всём Ардене Клэр не встречала более переполненного места. И с каждой минутой в каналы заходили всё новые и новые лодки. – Лирика, – полюбопытствовала Клэр, – как в следующем месяце в Звездопад здесь уместятся новые лодки?

– В следующем месяце? – Казалось, её вопрос озадачил Лирику. – Элейна, Звездопад не в следующем месяце; до него осталось три заката.

Клэр резко затормозила.

– Что? – Она дико озиралась по сторонам. Некоторые деревья по-прежнему были одеты в листву. – Но ты сказала… я думала, звёздный дождь отмечает начало зимы! Ещё даже не похолодало как следует!

– Говори за себя, – пожала плечами Лирика. – На речных путях всегда свежо.

– Но, – заметила Клэр, в голосе которой почти слышалось отчаяние, – это значит, что Эстелл коронуют всего через три дня! – У неё стянуло грудь. За такое время даже акварельный рисунок не успеет как следует просохнуть!

– Знаю, – радостно взвизгнула Лирика и потрусила вперёд, словно двигаясь быстрее, она могла ускорить приход Звездопада, до которого и так оставалось всего ничего. Ноги Клэр между тем будто вросли в землю.

Ей ни за что не собрать все четыре зубца за три дня.

«Дыши глубже, – советовал голос Софи в её голове. – Не опускай руки – ты уже близко к зубцу – Узлу любви, а ведь ещё даже не наступил обед».

Клэр дышала, пытаясь сосредоточиться. Эстелл пригласила на встречу все гильдии. Скорее всего, это означает, что ей нужны все четыре зубца, чтобы обрести могущество, описанное в древних легендах. Если она позаботится о том, чтобы в Замке на вершине холма недосчитались одного-единственного зубца, возможно, ей удастся отсрочить коронацию на неопределённый срок. Так она выиграет для себя и Надии время, чтобы собрать остальные зубцы.

«Ты хотела сказать, – поддразнил её голос Софи, – украсть».

– Ну же, Элейна, не теряйся, – окликнула её Лирика через плечо.

Коробка с лентами, которую несла прядильщица, подпрыгивала у неё в руках. Чем ближе они подходили к центру города, тем больше становилась толпа. Взволнованный гул, казалось, пронизывал Остриё Иглы. Смех и радостные возгласы разносились над водой, становясь ещё громче. Прядильщики без конца разражались куплетами, и откуда-то издалека до Клэр доносились звуки скрипки. Они танцевали над каналом под отбиваемый флагами ритм.

– Почти на месте! – объявила Лирика, подгоняя Клэр на последнем мосту и завершающем повороте…

Клэр ахнула.

Посередине площади стояло самое красивое здание, которое она когда-либо видела: парящие арки и величественные колонны возвышались над толпой, словно огромный свадебный торт. Множество длинных низких ступеней, ведущих к строению, напоминали изысканный поднос, что ещё больше усиливало сходство с пышным десертом.

Так вот он какой – Историум!

Вероятно, это один из тех музеев, которые своим размахом напоминают дворцы. Сердце Клэр забилось быстрее, когда она представила все те чудеса, которые наверняка хранятся в его стенах. Она обожала школьные поездки в музеи. Обожала бродить по широким, гулким коридорам, слушая умиротворяющее цоканье каблуков по мраморному полу. Обожала разглядывать произведения, созданные творцами, которые давным-давно отошли в вечность. В своём мире она чувствовала себя ближе всего к чуду именно в музеях.

Фасад здания был украшен сотнями многоярусных балконов. Когда они подошли ближе, Клэр увидела, что на каждом из них висит по флагу в форме полумесяца с одним и тем же символом, повторяющимся снова и снова, – звездой над белой короной на роялистско-синем фоне.

Было совершенно очевидно, кому принадлежит эта эмблема. Лирика снова радостно взвизгнула.

– Они вывесили флаги королевы! – Она гордо посмотрела на Клэр. – Когда магистр Катушка услышал о возвращении её величества, он дал задание всем первоклассникам потренироваться в вышивании на флагах, чтобы они были готовы к Звездопаду. – Лирика приставила ладонь ко лбу козырьком и внимательно оглядела балконы. – Думаю, вон тот вышила я!

– Как ты это поняла?

Лирика беспечно махнула рукой.

– Я случайно добавила короне пятый зубец, но кто их считает? – Она перешагивала через две каменные ступени разом, и Клэр пришлось поторопиться, чтобы за ней поспеть. Но с каждым шагом, который приближал её к Историуму, она всё сильнее убеждалась в том, что её план – сущий кошмар. Возможно, ей просто нужно как можно скорее рассказать всем правду. Папа всегда говорит, что правда освобождает, но что, если прядильщики не хотят слышать правду? Всюду, куда ни глянь, начиная с увешанного флагами здания и заканчивая всеми этими синими плащами на улицах, она видела, до чего прядильщики рады возвращению королевы Эстелл.

Когда они поднялись до конца лестницы, Лирика, вместо того чтобы провести их через парадные арочные двери музея, прошмыгнула за угол к боковому входу. Остановившись перед дверьми, она достала ключ.

– Моя сестра, Ка, работник сцены, – объяснила прядильщица, вставляя его в замок. – Она то и дело просила маму приносить сюда всякую всячину, так что постановщик в конце концов дал маме личный ключ, чтобы ей не приходилось подолгу стоять у входа, отвечая на вопросы караульных. Обычно они здесь охраняют зубец – узел любви, но после вчерашнего нападения кователя их, наверное, выставили по периметру города. – Она толкнула дверь. – Добро пожаловать в Историум!

Все музеи, которые когда-либо посещала Клэр (за исключением детского музея, в который Мартинсоны ездили раз в пару лет), были тихими местами, чем-то средним между церковью и библиотекой.

Чего никак нельзя было сказать про Историум Острия Иглы.

Клэр подпрыгнула от шумного рёва, который встретил их, когда они с Лирикой вошли внутрь.

– Осторожно, верёвки!

– Где моя шляпа? – кричал мальчик, одетый в зелёный камзол и сапоги с высоким голенищем, проносясь по коридору. – Мой выход через десять минут!

– Ты спрашивал у Роберто? – отозвалась женщина с кучей длинных платьев в руках, настойчиво протискиваясь к другой двери. – Танцующие, не забудьте дать мне ваш реквизит перед началом номера!

Клэр заморгала:

– Где?..

Но она не договорила, поскольку прядильщик в парике из седых кудрей и старческом гриме приковылял к ним и воскликнул:

– Заплатки, Лирика! Где тебя носило? Твоя сестра повсюду тебя ищет!

– Извини, Бард, – сказала Лирика, кивая на коробку у неё в руках. – Но я принесла запасные ленты. Куда их поставить?

Откуда-то из суматохи коридоров донёсся вопль. Бард вздрогнул:

– Наверное, лучше прямо у сцены. Репетиция уже началась и… эм, постановщик слегка… – Он осёкся, поскольку вопль стал громче. – На нервах, – закончил он.

Прежде чем Клэр смогла как следует понять, о чём речь, Лирика кивнула и потрусила дальше.

– Лирика? – с трудом выговорила Клэр, слегка запыхаясь. – Почему ты не сказала, что Историум – это театр? Я ожидала увидеть музей!

– А какая разница? – спросила Лирика, открывая очередную дверь и проходя мимо верёвок и шкивов. – Представления – наш способ помнить историю. Зачем запирать прошлое в книгах и предметах? Так ведь куда веселее!

Продолжить чтение