Читать онлайн История о принцессе из Подлунного Королевства. Книга 1 бесплатно

Глава 1. Под луной

Сама я с детства думала о себе, как о человеке с разумом или как минимум с жаждой чего-то большего, чем роль девочки в самых дорогих в стране платьях. Лет с пяти мне казалось, что еще год-другой подрасти и приключения наконец начнутся, они просто ждут, пока я достаточно окрепну, а стоит этому произойти, и моя жизнь наполнится чем-то удивительным.

Я высиживала на скучных уроках мисс Энке, танцевала на приемах, играла для иностранных гостей отца на арфе, и носила диадему, которая означала мою причастность к королевской семье… но это все было для меня что-то стороннее, неважное, временное. Стоило только вырваться из дворцовой канители, и я летела к заветному тайнику под матрасом – там лежала одежда служанки, с таким трудом добытая и тщательно скрываемая от строгой наставницы. Я переодевалась, и тогда начиналась моя настоящая жизнь за пределами внимательных взглядов, выстриженных садов и строгих арок – в лесу, среди сорняков, диких животных и толики-другой волшебства.

В семь лет я впервые увидела магические огоньки, они чуть не завлекли меня в чащу, но мне хватило ума остановиться, как только я перестала узнавать местность. В восемь знакомый ворон показал мне дупло, в котором кто-то спрятал медальон с удивительным переливающимся камнем. Не это ли было настоящее пиратское сокровище или кладом лесного народца? Может, это заколдованный принц оставил своей возлюбленной? Я храню медальон по сей день, хотя знаю, что камень этот всего-навсего лабрадор, а никакой не магический кристалл, и в восемь лет я, должно быть, лишила заначки какого-то вора, а не отыскала таинственный клад старой колдуньи.

Когда мне было девять, я осмелилась зайти дальше в чащу, забрела на болота и там встретила Нэну. Ее яркая одежда и красный платок привлекли мое внимание, если бы не они, я бы, возможно, прошла мимо, так и не заметив ее. Бедная женщина оступилась и угодила в трясину, она провела в воде уже больше суток к тому времени, когда я оказалась рядом и смогла вытащить ее с помощью длинной палки.

До сих пор стоит перед глазами картина: Нэна, лежащая на земле и смеющаяся сквозь слезы.

– Ты спасала мне жизнь, девочка, – сказала она уже тогда хриплым голосом. Ее яркие голубые глаза сияли на грязном и смуглом лице, она была похожа на ведьму, но меня она не пугала, наоборот, с первых мгновений нашей встречи я испытывала к ней глубокую симпатию.

– Я просто шла рядом, – сказала я, предлагая ей свою заначку. Я собиралась перекусить, сидя на одном из своих любимых поваленных деревьев, но Нэне мои припасы были нужнее.

Она приняла ее и съела все до крошки, а потом поднялась и протянула мне руку.

– Что ж, Одри, – проговорила она. Я уже сказала ей, как меня зовут, и она сразу поняла, что я принцесса. – Идем. Я хочу поговорить с твоим отцом.

Мне не очень нравилась эта идея: отец не догадывался о моих отлучках, и я бы хотела, чтобы так оно и продолжалось.

– Не бойся, я придумаю, как рассказать ему о нашей встрече так, чтобы ты и дальше могла гулять по лесу, – она подмигнула, и огромные золотые кольца в ее ушах качнулись.

С того дня Нэна осталась во дворце. Она работала без жалованья, таково было ее желание, но еду и одежду получала, как и остальные слуги. Нэна стала моей личной служанкой и помощницей. Наверное, она была единственной, кто знал о моих лесных приключениях, но мы никогда об этом не говорили. Помощь и советы Нэны всегда были ненавязчивы, она не следила за каждым моим шагом, как мисс Энке, но всегда оказывалась рядом, когда у меня были неприятности.

После того, как я нашла медальона и спасла Нэну, поток приключений поутих, но я не остывала ни на день: я твердо верила, что чудеса возможны и могут настигнуть меня в любую минуту – в любую минуту, пока я где-то за пределами замка и классной комнаты, разумеются. Там-то можно и не мечтать об удивительном, разве что мисс Энке будет в хорошем настроении и задаст поменьше.

Используя любую возможность, я убегала в чащу, изучала деревья, наблюдала за животными, залезала в каждую найденную нору, – не найдутся ли там еще сокровища? – а когда уставала, всегда отдыхала возле своего любимого лесного озера. Иногда на поляну неподалеку от него приходили олени. За годы они привыкли ко мне и не боялись, наоборот, сразу шли поздороваться – у меня всегда было с собой угощение. Она слизывали с моих рук кусочки морковки или соль, а я делилась с ними своими переживаниями, представляя, что меня действительно слушают.

Один из оленей, он всегда отличался от остальных, любил опускаться возле меня, когда я сидела на берегу, и класть голову мне на колени. Он позволял мне гладить себя и смотрел так, будто понимал каждое мое слово. Я звала его Фиан, так на древнем языке звучало слово «олень».

Впрочем, даже для девочки, нашедшей в дупле медальон, природа исключений не делает, и я это понимала. Я не ждала, что в один день олени со мной заговорят, или что останутся хоть на минуту, если я не принесу угощения, но тешила себя приятными мечтами, что для меня этот лес действительно иной, что олени меня слушают, а магические огоньки ждут не дождутся, когда я вырасту и смогу отыскать их в самой чаще.

И я росла, крепла, училась, была послушной дочерью и примерной принцессой, которой мог бы гордиться слишком рано овдовевший отец. Мне оставалось чуть меньше года до совершеннолетия, когда меня настигла удивительная и горькая правда: сказка, о которой я грезила, была со мной все то время, что я провела в ее ожидании. И ее конец должен был наступить в день церемонии, когда больной отец объявит меня будущей королевой. В день, когда мне нужно будет выбрать короля для своей страны и мужчину, который разрушит все мои мечты.

В один вечер вдруг оказалось, что моя настоящая жизнь связана вовсе не с приключениями в лесу, а с отцом, министрами и бесчисленными часами в кабинете, которые до сих пор казались чем-то второстепенным, скрытым за туманом непреодолимой скуки.

– Но я не обязана быть королевой! Я женщина, а это значит, что отец может назначить другого преемника. Я хорошо усвоила ваши уроки, мисс Энке! – говорила я, почти кричала. Я задыхалась от ужаса, который пыталась выдать за гнев. – Я не обязана!…

– Одри, милая, – говорила немолодая женщина, посвятившая мне и моей семье всю жизнь. Ее большие карие глаза с потемневшими от возраста веками слезились, губы почти дрожали, хотя из всех известных мне женщин мисс Энке была самой крепкой, просто несгибаемой. – Если бы только можно было не взваливать на тебя эту ношу так рано… но твой отец… он слишком болен. Ему не на кого надеяться, кроме как на тебя. Ты единственная, в кого ему осталось верить, Одри.

Я сжала челюсти, пытаясь задушить в себе нарастающий комок слез. О болезни отца я знала, но до сих пор воспринимала ее, как нечто временное. Не могла понять, что болеет он уже несколько лет, и лучше ему не становится…

В тот вечер я сделала то, что делала всегда, когда не могла найти ответы: я переоделась в наряд служанки и отправилась в лес за стенами замка. Было уже темно, меня трясло от холода и страха за то, что мне предстоит.

Быть королевой – наверное, меня это не пугало. Я всегда знала, что однажды выйду замуж, и мой муж займет престол отца, что мои дети будут править после нас. Моя роль в этом обязательном условии моего рождения не должна была помешать моим планам: я полагала, королева не обязана присутствовать на бесконечных приемах и жертвовать своими интересами ради кипы бумаг. Королевы на моем веку не было, и я наивно думала, что раз отец без нее справляется, то и моему призрачному супругу я буду без надобности, и смогу продолжить свои поиски удивительного.

И тут мисс Энке усаживает меня перед собой и говорит, что мужа я должна буду выбрать через несколько дней, на приеме, куда съедутся все достойные моей руки холостяки. Что отец, которого я всегда любила и уважала, болен настолько, что боится покинуть мир раньше, чем случится мое совершеннолетие… что поэтому он хочет, чтобы в семнадцать лет я вышла замуж и заняла свое место в королевской семье с человеком, которого даже не знаю.

Я упала на колени перед озером и плакала, обхватив себя руками: все во мне сжималось от боли, мои мечты горели заживо.

И именно в тот вечер, когда я готова была разорваться от горя, произошло настоящее чудо.

Кто-то вышел ко мне из леса, это был олень, мой дорог Фиан. Должно быть, он услышал меня, и пришел проведать.

Удивленная, я перестала плакать, протянула руки к его узкой морде и погладила плоский лоб, провела пальцами по крепкой шее. Пар с шумом выходил из его большого влажного носа, Фиан не сводил с меня крупных блестящих глаза. Он смотрел так, будто знал, почему я плачу, и сочувствовал.

– Не знаю, увидимся ли мы еще, мой дорогой Фиан, – проговорила я, и мой голос прозвучал так жалостливо, что слезы снова подкатили к горлу. – Знаешь, отец болен и хочет, чтобы я вышла замуж через несколько дней… он боится, что не доживет до моего совершеннолетия. А оно всего лишь через полгода…

Не выдержав, я снова разрыдалась, уткнувшись лицом в теплую оленью шею. Я почти повисла на ней, но Фиан не шелохнулся, поддерживая меня.

Должно быть, луна вышла из-за туч, осветив озеро, даже сквозь закрытые веки я почувствовала, как стало светло. Это было похоже на то, как будто кто-то зажег в небе огромную белую свечу, однако вскоре я поняла, что свет идет вовсе не сверху: шкура Фиана засияла, а сам он вдруг выгнулся, словно невидимая веревка тянула его назад за шею, она изогнулась под моими руками.

Я отпрянула, белый свет ослепил меня, а когда он исчез и зрение вернулось ко мне, я увидела перед собой темноволосого мужчину в изношенном белом охотничьем костюме. Он сидел на коленях и смотрел на меня, участливо и отчасти виновато.

– Здравствуй, Одри, – произнес он, не сводя с меня больших светло-карих глаз.

Я сидела у дерева, прижав колени к груди, и не могла произнести ни слова. В голове не было ни одной мысли. Ни единой.

– Меня зовут Томас, – представил он, чуть склонив голову. – Когда-то мы с тобой виделись, но ты этого не помнишь. Это было до того, как меня заколдовали.

В тот вечер я узнала его историю. Олень, которого я долгие годы считала своим лесным приятелем, оказался заколдованным принцем из королевства, которое давно пало от рук могущественного колдуна. Я знала, что это было за королевство, и знала о принце: он приезжал к нам во дворец, когда мне было около пяти лет. Но со мной он тогда не разговаривал, так как был слишком взрослым. Ему тогда было уже шестнадцать, и он готовился занять свое место в кабинете министров.

Трагедия, случившаяся с его небольшой, но гордой страной прогремела на весь мир через несколько лет после того визита. Обозлившийся на королевскую семью колдун явился во дворец и уничтожил всю династию, похоронив под обломками жителей замка. Обезглавленная страна в итоге была разбита и поделена между соседними государствами, а о ее наследниках с тех пор никто не слышал.

Тот колдун не убил Томаса, вместо этого он обрек его на жизнь в облике животного. Человеком он мог становиться только ночью, под светом луны. Но у каждого проклятья должен быть свой ключ, способ развеять его: Томаса должна была полюбить девушка и согласиться стать его женой. У лесного озера, куда его отнес колдун, девушки бывали редко. Но одну он все-таки встретил.

Улыбаясь сквозь слезы и еще не веря в происходящее, я рассказала ему, что через несколько дней должна буду выбрать себе мужа из знатных, чтобы отец мог назначить своего приемника.

– Томас, ты согласишься быть моим мужем? – спросила я, не веря, что все происходит в заправду.

Когда я уже готова была сдаться, оставить все свои мечты о чудесах и приключениях, передо мной случилось настоящее чудо. Разве это не было знаком? Тогда я не видела другого выхода – его просто не могло быть.

Томас сжал мои руки, его глаза сияли в свете луны.

– Одри, я стану счастливейшим из смертных, если ты согласна быть моей женой, – горячо произнес он. – Сейчас я связан проклятьем, но мои чувства не имеют к нему никакого отношения. Лишь благодаря тебе и твоим рассказам я не утратил рассудок и мужество, чтобы жить дальше и оставаться тем, кто я есть. Ты всегда была моим светом.

– Значит, решено. Я обещаю, что сниму с тебя заклятие, – сказала я, и он сжал мои пальцы в своих, нежно улыбаясь.

Мы условились, что он придет во дворец в полночь, когда бал в честь церемонии будет в самом разгаре. По правилам я должна буду выбрать мужа после своего второго танца, и тогда отец объявит меня будущей королевой, а моего избранника своим преемником. Томас появится, как только взойдет луна, и мы объявим о помолвке, сняв с него проклятье.

Следующие дни прошли как одно мгновение. Дворец был охвачен приготовлениями, со всех концов материка съезжались принцы и представители высших сословий, богатые и бедные, знаменитые и неизвестные, их были десятки, и все они жаждали моего внимания.

Я не успевала запоминать их лица, а они уверяли, что не видят без меня своей жизни, задаривали подарками, словно полагали, что меня могут впечатлить красивые игрушки. Не знаю, как бы я это вынесла, если бы не Томас, чей образ утешал меня и придавал сил. Ведь я знала, что мне не придется связывать свою жизнь ни с одним из этих незнакомых мужчин, смотрящих на меня, как на кусок мяса с большим гарниром.

У меня не было возможности вырваться из дворцовой суеты ни на час, и у озера я больше ни разу не побывала, однако в день церемонии я проснулась уверенной, что все пройдет так, как было задумано. Любой другой здравомыслящей девушке пришло бы в голову, что принц мог оказаться сном или бредом, случившемся из-за горя… любой, но не мне. Если я и была готова за кого-то выйти, то только за заколдованного принца, не меньше, а раз так, то судьба, заставляющая меня выбирать так рано, обязана предоставить желаемое.

Первый танец я отдала одному из баронов, а остальные приглашения вежливо отклоняла, делая вид, что слишком занята беседой с очень важными гостями.

Отец и мисс Энке поглядывали на меня с беспокойством, но оба они уже догадались по моему виду: несмотря на поспешность, я все-таки приняла решение, которого они от меня так ждали.

Было уже почти за полночь, когда я впервые забеспокоилась: луна давно взошла, а Томас все не появлялся.

И тут двери залы распахнулись и на пороге встал темноволосый мужчина в темном костюме с золотыми отделками. Я узнала его лицо с первого взгляда: оно принадлежало Томасу.

Он уверенно прошел ко мне и на глазах у изумленной толпы предложил мне свою руку. Светясь от счастья, я приняла ее, и мы закружились в танце.

– Прости, Одри, я не должен был заставлять тебя ждать, – проговорил он. – Но я не мог явиться во дворец в обносках.

– Ты здесь, а значит я счастливейшая принцесса в этом замке, – пошутила я, тут же пожалев об этой неудачной шутке. Раз принцесс в замке было немного, вполне можно было решить, что я не так уж счастлива… Однако Томас вдруг криво улыбнулся и в его глазах заблестело мрачное веселье. Это было вовсе не похоже на лучезарный взгляд принца, которого я встретила у озера.

– Одри, я должен сказать тебе, что на самом деле меня зовут Эдвин. Я назвался Томасом в память об одном человеке, но теперь я не хочу, чтобы между нами оставались тайны. Ты будешь звать меня Эдвином?

Я не помнила имени принца из погибшего королевства, и просьба показалась мне странной. Однако этой странности было мало, чтобы я отступила.

– Конечно, Эдвин.

Танец окончился, и мы замерли посреди зала. Музыка утихла, все гости ждали, чтоб будет дальше.

– Согласна ли ты, Одри, стать моей женой? – спросил он, улыбаясь от удовольствия.

– Да, Эдвин, я согласна!

Зал взорвался аплодисментами и пораженными возгласами, но я их почти не слышала: я во все глаза смотрела на своего избранника. Сейчас в свете огней, в этой одежде он казался мне невероятно красивым, но в то же время меня пугало то, как быстро все произошло. Я с ужасающей ясностью почувствовала, что еще не готова, но бежать, увы, было уже некуда.

Он был близко, но шагнул еще ближе, крепко сжимая мои руки. Я догадалась, что он собирался поцеловать меня, и едва стояла на ногах от волнения, зала позади его лица расплывалась как в тумане, а в горле пересохло.

Его сияющие глаза казались мне сияющими от жадности, а губы, искривленные в странной улыбке, напоминали о змеях, я подалась было назад, еще не осознавая, что творю, и тут двери с грохотом распахнулись.

Эдвин отпрянул от меня и обернулся, как и все в зале. На пороге встал мужчина в белом охотничьем костюме.

– Стой! – крикнул он. – Прекрати это, Эдвин!

Зал замер, я едва слышно вскрикнула: ворвавшийся мужчина был одного лица с тем, кому я только что пообещала свою руку и сердце.

– Что здесь происходит? – воскликнул отец, поднимаясь со своего место куда резче, чем ему следовало. Он пошатнулся, но страх за меня придал ему сил. Отец остался стоять на месте, и голос его звучал твердо, как в прежние годы. – Объясните, что вы здесь делаете!

– Меня пригласила принцесса Одри, – сказал тот, что в белом костюме.

– А вот я позволил себе прийти без приглашения, – вдруг совершенно чужим голосом произнес тот, что стоял возле меня. Его лицо окончательно преобразилось в самодовольную гримасу, брови изогнулись и сжались у переносицы, уголки губ поползли вверх.

В ужасе я отпрянула от него, но он крепче сжал мои руки, так что кожа вокруг его пальцев побелела.

– Самозванец! – воскликнула я, тщетно пытаясь вырываться.

Томас кинулся к нему, но тот вдруг взмахнул рукой и под ноги принца обрушила невесть откуда взявшаяся молнию.

– Ни шагу ближе к моей невесте! – протянул Эдвин, пригрозив ему пальцем, как непослушному ребенку.

– Хватит! – велел Томас, в гневе сжимая потертую рукоять своего меча. – Я виноват перед тобой, и я готов понести наказание, но Одри здесь не при чем. Отпусти ее!

– Все не совсем так, как ты говоришь, дорогой Томас, – возразил ему незнакомец, силой притягивая меня к себе и обнимая за талию. – Только что Одри при всех этих людях назвалась моей невестой. Теперь мы с ней одно целое, разве не так? – он обратился ко мне, гадко ухмыляясь.

– Я скорее умру, чем выйду за тебя, кто бы ты ни был! – воскликнула я. Охваченная яростью, я с силой выдернула руку, и отступила, гордо выпрямив спину.

– Вот как? – колдун вздернул вверх черные брови. – А что, если, скажем, я предложу тебе выбор? Видишь этого несчастного юношу с вечным светом в глазах? – он кивнул в сторону Томаса, стоявшего поодаль и готового в любую минут кинуться ко мне, чтобы защитить. – Он обречен проводить в обличие оленя всю свою жизнь, по ночам обращаясь человеком, чтобы сполна ощутить всю бессмысленность своего существования. Он уже много лет борется с подступающим безумием, но каждое утро, когда его руки и голос исчезают, оно снова пытается взять верх.

Я взглянула на принца в изношенном белом костюме. Он выглядел как дикарь, но его осанка и сноровка все еще не покинули его, а в глазах не было ни ненависти, ни злости, только решимость. Истинное благородство.

– Я сниму с него проклятье, если ты прекратишь упрямиться и признаешь свои слова, сказанные несколько минут назад, – предложил Эдвин. – Что ты на это скажешь?

Я перевела взгляд с Томаса на самозванца. Он выглядел точно так же, но это лицо могло быть навеяно магией… Магией, в существовании которой я сильно сомневалась до этого вчера. В сущности, я ничего не знала о том, кто стоял передо мной, кроме того, что он ненавидит Томаса и обладает силой, тягаться с которой здесь некому.

Я взглянула на отца, на мисс Энке, на замершую толпу, тихо галдящую в догадках.

– Я согласна, – ответила, повернувшись к колдуну. – Если ты снимешь проклятие с Томаса, я стану твоей женой.

Как только последнее мое слово упало в воздух, колдун взмахнул рукой, и стремительная красная молния понеслась в сторону Томаса. Она впиталась в его тело, на миг в его глазах вспыхнул свет и на этом все кончилось. Принц едва не упал, но в последний момент сумел опереться на меч и устоять.

– Что ж, ты свободен, – проговорил маг, высокомерно глядя на принца. – Но я не могу оставить без внимания тот факт, что ты имеешь виды на мою невесту. Знай, Одри, что, если ты до него дотронешься, он обернется оленем и на этот раз навсегда. Свадьбе быть через семь дней, подготовь дворец к празднику: я надеюсь, что наше торжество будет поистине великолепным.

Стоило ему произнести эти слова, и его тело задрожало, рассыпаясь в воздухе. Поднялся сильнейший ветер, окна и двери распахнулись, я услышала громкий хлопок и обернулась. Огромная черная тень, в которую обратился маг, пронеслась над головами людей и скрылась за распахнутой дверью на балкон.

Глава 2. Колдун

Суета, поднявшаяся после бала, смела остатки моего самообладания, мужество, вдруг появившееся во мне, исчезло.

Я сбежала, сумев смешаться с толпой гостей, а затем меня перехватила невесть откуда взявшаяся Нэна. Она отвела меня в свою комнату, где я смогла перевести дух вдали от чужих глаз и бесполезных сочувствий.

– В замке неспокойно, – сказала Нэна, вернувшись через несколько часов. Я смогла немного поспать и чувствовала себя лучше. – После того, как вы выбрали незнакомца, приезжие принцы пришли в ярость. Эти надутые индюки оскорблены до глубины души: сочли, что их обманывали все это время и они зря распинались. Подумать только, ни один их подарок не был дороже дворцовой свинарни, а они подняли такой шум! – она взмахнула руками в своей манере и уселась на стул возле кровати, где сидела я.

– Меня ищут?

– Мисс Энке, – Нэна всегда произносила ее имя с легким раздражением, они с мисс Энке не ладили, боги знают, почему. – Но я сказала ей, что вы хотите побыть одна. Я принесла вам еды. Перекусите и отправляйтесь-ка к отцу, вы должна объяснить ему и остальным, что происходит. Время сейчас очень дорого.

Нэна никогда не была со мной излишне мягка, она говорила четко и по делу, не заботясь о том, что подумают остальные. Ее считали резковатой, но я воспринимала эту черту как надежность.

Кивнув, я выпила принесенную воду и съела что-то с праздничного стала. Затем я пригладила волосы, расправила платье и отправилась к отцу.

Нэна была права, я должна была объяснить отцу и остальным, чем было вызвано мое решение принять предложение колдуна.

Мои мысли были просты: кто бы ни явился во дворец на мое совершеннолетие, мы ничего о нем не знали, в отличие от Томаса, а значит, не могли диктовать условия. Соглашаясь на предложение колдуна, я не только помогала принцу, но и выигрывала время. Узнав больше об Эдвине, мы могли попробовать справиться с ним и обезопасить королевство.

Отец и собравшиеся в кабинете министры сочли мое решение трезвым и взрослым, я видела похвалу и одобрение в их глазах, и это придавало мне сил.

– Мы надеемся, что гнев несостоявшихся женихов окажется лишь тенью задетого самолюбия, однако последние события в купе с вашей болезнью, милорд, делают династию уязвимой в глазах соседей, – проговорил один из министров. Его голос звучал спокойно, но мы все понимали, что кроется за его словами: положение действительно опасное. – Это может обернуться чем угодно, и мы должны решить проблему с колдуном как можно скорее.

Томас, оставшийся во дворце качестве гостя, был приглашен на совет, где смог рассказал свою историю, связанную с Эдвином.

– Кто он и зачем ему понадобилась моя дочь? – жестко спросил отец.

Он был очень плох после церемонии, глаза ввалились, руки тряслись, и он прятал их под столом. Мне было больно на него смотреть, но я чувствовала, что должна быть сильной, чтобы не подвести его.

– Эдвин мой брат, ваше величество, – ответил Томас.

Как оказалось, колдун не использовал магию, он в самом деле был одного лица с принцем, пропавшим много лет назад. Это был его брат-близнец, родившийся вторым. Придворный маг, доверенный слуга того короля, объявил второго близнеца дурным знамением для королевской династии и велел уничтожить его. Младенцем Эдвина отдали колдуну, рассчитывая, что тот сам выполнит свое жуткое наставление.

В то время, пока Томас рос со всеми привилегиями наследника, Эдвин, которого считали мертвым, оставался игрушкой грезившего магией крови безумца. Эдвин был нужен ему для бесконечных испытаний и в качестве слуги. Однажды в пылу ссоры колдун рассказал ему о его происхождении, и с тех пор тот вынашивал план мести.

Овладев искусством темной магии, Эдвин одолел старого колдуна и обрушился на королевство, пощадив из всей династии лишь Томаса.

– Но зачем ему Одри? Чего он хочет? Власти, денег? – спрашивал отец.

– Боюсь, ему нужно все то, чего хочу я, – признался Томас. – Его силы столь огромны, что ради мести мне он готов разрушать судьбы и государства. Для него все это игра, в которой он не может проиграть.

– Что ж, это мы еще посмотрим, – отец нахмурился. – Что тебе известно о его слабостях?

– Боюсь, их нет, – признался Томас, но почему-то после своих слов он украдкой посмотрел на меня.

Когда совет был окончен, и мне разрешили уйти, Томас последовал за мной.

– Одри, могу я поговорить с тобой наедине?

Я задумалась: мисс Энке должно быть стоит начеку возле моей комнаты, ждет, когда сможет утешить меня после случившегося. Повсюду во дворце меня ждут расспросы и сочувствия, от которых уже тошно.

Но одно место все-таки было.

– Идем!

Я поманила его в комнату Нэны.

– Так-так, юная леди, я смотрю, вы неверно истолковали мое гостеприимство, – проворчала она, поднимаясь с кровати.

– Пожалуйста, Нэна! Во дворце всюду глаза и уши, – взмолилась я. – Разреши нам поговорить у тебя.

– К черту, – она усмехнулась, накидывая халат поверх ночной рубахи. Перед уходом она погрозила пальцем перед носом Томаса. – Помните о проклятье колдуна, молодой человек! Надеюсь на ваше благоразумие.

– Я не знаю, кому еще могу довериться, кроме тебя, – признался Томас, когда мы остались одни. Он держался на почтительном расстоянии, но отодвинул для меня стул, словно не боялся, что я могу ненароком его коснуться.

– Я слушаю, – я посмотрела на него.

Вздохнув, собираясь с мыслями, Томас заговорил.

– Мне жаль, что ненависть Эдвина ко мне привела к тому, что страдаешь и ты, и твоя семья, – признался он. – Но он не тот человек, которого стоит бояться кому-то, кроме меня. Жестокость ему не свойственна.

– Что ты хочешь сказать? – изумилась я. – Что выдавать себя за другого и обманом захватывать королевство – это не жестокость? Он уничтожил твою семью!

– Все не так просто, как может показаться, Одри, – сказал он, качнув головой. – Выслушай меня. Твой отец спросил меня о его слабостях, и я ответил, что их нет, но это была неправда. Магия вытягивает из него жизненные силы, и я чувствую, что снятое с меня проклятье очень сильно его истощило. Скорее всего ближайший день или два он даже не сможет двигаться и будет очень уязвим.

– И ты знаешь, где он находится?

Томас медленно кивнул.

– Я не мог сказать твоему отцу, потому что тогда его бы убили, а я этого не хочу. Эдвин достаточно вынес, я верю, что он сможет пережить свои обиды и начать жизнь, достойную своего таланта. Я должен поговорить с ним и убедить расторгнуть ваш договор.

– Ты считаешь, что его можно убедить передумать? – спросила я.

– Да, – Томас кивнул. – Я не должен был позволять тебе соглашаться на сделку, ты не должна отвечать за то, что было между им и мной. Я хочу, чтобы ты отправилась со мной в его убежище, тогда я смогу уговорить его оставить тебя и твою династию в покое, снять с тебя данную клятву.

Я обдумывала его слова.

Может ли быть правдой то, что Эдвину нет дела до королевства, которое лежит у его ног? Что для него важно лишь то, как сильно будет страдать его брат?… Я не готова была поверить в это, но голова шла кругом, столько всего произошло, что я не понимала, что может быть правдой, а что нет. Я решила поступить так, как велят в таких случаях книги: обратилась к своему сердцу.

Я взглянула на Томаса. Его печальное, но решительное лицо, ореховые глаза, устремленные в пространство. Должно быть, он представлял встречу с братом, думал о нем, пока ждал моего решения. Он сразу почувствовал мой взгляд и обернулся, его лицо просветлело, на нем появилась ласковая улыбка. В этом выражении я узнала старого друга, который встречал меня у озера и слушал мою болтовню, пока я отдыхала.

Может быть, Томас кажется мне незнакомцем в этом обличье, но мы знаем друг друга много лет, я выросла на его глазах.

– Я доверяю тебе, – сказала я, прислушавшись к своим чувствам. – Давай попробуем поговорить с ним.

Томас кивнул и выпрямился.

– Тогда идем, нельзя терять времени.

– Но как выбраться из замка? Стражи у ворот теперь намного больше, мне не выскользнуть!

– Если ты сумеешь надеть тот наряд, в котором была у озера, я проведу тебя через ход, из которого пришел сам, – пообещал Томас.

Если я выйду из комнаты, мне никогда не дадут добраться до своего тайника, но я нашла другой выход. Я взяла вещи Нэны и переоделась в них. Хотя они были мне великоваты, ее любимый головной убор с родины, – кажется, чалма, – изменял меня до неузнаваемости. Во дворце никто даже внимания на меня не обратил.

Когда все было готово, мы отправились в лес. Как и обещал, Томас без труда провел меня наружу через едва заметную в зарослях калитку.

Несмотря на то, что свобода королевства и моей семьи была в опасности, за стенами мне стало спокойнее. Мы с Томасом шли по цветущему лесу, как будто это была обычная прогулка, мелькающие в траве и ветвях знакомые животные ободряли меня своими приветливыми мордочками, и я почувствовала себя так, словно вернулась домой.

– Скажи, откуда ты столько знаешь о жизни брата? – спросила я, решив занять дорогу разговором. – О его судьбе и намерениях?

– Не ты одна любила приходить к озеру и поговорить с оленями, – улыбнулся он. – Эдвин хотел, чтобы я знал, за что страдаю, как и он знал все те годы, которые провел в башне. Хотя я думаю, что он просто устал от одиночества: даже колдунам иногда нужно выговориться.

– Ты как будто совсем не злишься на него, – заметила я, наблюдая за Томасом.

– Злюсь, наверное, – он пожал плечами, затем подался вперед, отгибая для меня ветку куста. Мы свернули с тропинки в чащу, туда, где я до сих пор никогда не бывала. Задержав дыхание, я шагнула за ним сквозь кусты. – Но я знаю, что не его вина в том, какой он. Если бы не колдун, которому родители так слепо доверяли, все было бы иначе. Эдвин рос бы со мной в замке, мне не было бы так одиноко в детстве, а он знал бы хоть что-то кроме издевательств и тяжелой работы. Я не сильный знаток магии, но видел ее цену. Эдвину я могу только посочувствовать.

Томас оправдывал человека, который убил его родителей и разрушил его жизнь… в его словах я отчетливо слышала жалость и, что еще более невероятно, братскую любовь.

– Я восхищаюсь твоей стойкостью, – сказала я. – Не уверена, что смогла бы проявить такую же душевную силу, если бы меня лишили всего, что мне дорого.

Благородство Томаса, его великодушие поразили меня. Я никогда не задумывалась о том, каким должен быть настоящий принц, но в тот момент поняла, что именно такими качествами он и должен обладать. Смогу ли я отыскать их в себе и когда-нибудь сравниться с ним?

В голову пришло, что, если бы нашему плану не помешали, мы бы уже были помолвлены, и совсем скоро поженились бы.

– Его тоже лишили всего, – заметил Томас, продолжая разговор о брате. – Но я хотя бы узнал, что такое счастье, семья, дружба, – он взглянул на меня и улыбнулся, – любовь. А для него это всего лишь слова. Знаешь, когда много лет ты слоняешься по лесу без возможности хоть чем-то занять себя, забываются мелочи дворцовой жизни, дела, охотничьи сезоны, успехи и неудачи. Важным становится только то, что когда-то ты был счастлив – только это поддерживает в тебе жизнь. Надежда. У Эдвина ее нет, ему нечего вспоминать в дождливые дни, и я сочувствую ему.

– У него есть куда больше, чем он заслуживает, – заметила я, взглянув на Томаса.

Мы шли все глубже в чащу, в ветвях деревьев стали мелькать черные перья: здесь повсюду сновали вороны, сотни, тысячи пернатых следили за нами, изредка разражаясь хриплым карканьем. Их становилось больше, чем листьев на деревьях.

– Не бойся, это его стражи, – объяснил Томас, обернувшись ко мне. – Он знает, что мы здесь, и пропускает нас.

В самом деле, вороны лишь кричали и перелетали с дерева на дерево, но к нам не приближались. Вскоре мы вышли к каменному дому с высокой темной башней, обвитой плющом. Зловещим силуэтом она тянулась к краснеющему небу. Приближался вечер, и в единственном окне на ее вершине горел слабый зеленый свет.

Томас с силой потянул на себя крепкую дверцу дома, и она со скрипом отворилась. Мы вошли внутрь и оказались в обыкновенном человеческом жилище, всюду царил беспорядок, мебели почти не было, но жить тут, наверное, было уютнее, чем под открытым небом.

Эдвина в доме не было, и мы стали подниматься в башню.

Лестница наверх казалась бесконечной, несколько раз Томас останавливался, давая мне передохнуть, а я, хотя и задыхалась, старалась не задерживаться дольше положенного. К утру во дворце могли начать волноваться, и я должна была появиться раньше.

Наконец, ступени вывели нас в просторную комнату. Здесь все было завалено книгами, мешками, подвешенными под потолок, банками, бутылками, заполненными чем-то, о чем лучше не думать. В расставленных тут и там старых горшках расцветали причудливые растения, среди которых я могла узнать разве что папоротник, но и тот обладал удивительным белесым оттенком листьев.

– Эдвин! – позвал Томас, осматривая захламленную комнату. Она казалась бесконечным лабиринтом из столов и стеллажей, я шла мимо них, словно завороженная.

Настоящая башня колдуна… как же странно иногда оборачивается жизнь. Я всегда мечтала оказаться в подобном месте, но теперь испытываю лишь страх и беспокойство: похоже, Эдвин не прекратил изучать магию, а, значит, стал еще сильнее с тех пор, как разрушил королевство своих родителей. И еще опаснее.

Вдруг Томас остановился.

– Вот ты где, – сказал он.

Поискав взглядом своего спутника, я обнаружила его возле окна. Там среди груды горшков и сложенных стопками книг находился полуразвалившийся топчан, на которым под старым одеялом лежал колдун. Его тело было неподвижно, но глаза смотрели вполне трезво, а на лице играла издевательская ухмылка.

– Так-так, братец, ты снова здесь – протянул он, гаденько улыбаясь. – Дай угадаю: ты пришел требовать, чтобы я избавил Одри от обещания и вернул тебе твое проклятье?

– И ты это сделаешь, – уверенно казал Томас. – Эдвин, она не имеет никакого отношения к тому, что с нами произошло! К тому же, она наследница королевства, ты не можешь впутывать ее в свои игры, будто это ничего не значит.

– Не надо врать мне, дорогой Томас, или ты принимаешь меня за глупца? – недобро проговорил колдун. – Ты делаешь вид, что твое мнимое благородство не позволяет тебе оставить девушку в беде, но это вовсе не то, что тобой движет.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Томас нахмурился.

– Я освободил тебя, но ты вернулся, чтобы забрать у меня то, чем хотел бы владеть сам, пусть даже ценой своей свободы, – он говорил тихо, но его голос переливался, как стрекот погремушки гадюки. – Тебе было мало прожить за меня жизнь, ты готов отбирать у меня все и дальше! Эти прекрасные медные волосы и голубые, как небо, глаза… С чего ты взял, что я желаю это лесное чудо меньше, чем ты? Что я достоин его меньше тебя?

С каждым словом тембр набирал силу, лицо колдуна менялось, наливаясь злостью, но все тело оставалось неподвижным, словно голова жила отдельно от него, своей жизнью. Это было жуткое, отвратительное зрелище.

– Довольно! Я здесь, так смотри мне в глаза, когда говоришь обо мне! – воскликнула я, выступив вперед. – Какое ты имеешь право распоряжаться чужими жизнями!? Ты зашел слишком далеко, прекрати это, а не то тебе придется сыграть в свою игру на других условиях!

Я давно приметила возле кровати магический посох с острым наконечником, и, схватив его, приставила к горлу Эдвина.

– О, маленькая девочка из леса показывает зубки! – усмехнулся он, посмотрев на меня с ласковой издевкой. Он даже не думал бояться. – Крошка-Одри решила, что может убить человека, неподвижного и беспомощного! Так ли ты жестока, моя дорогая принцесса?

Но его слова не тронули меня. Томас стоял дальше, чем я, и не мог помешать мне, он лишь с тревогой наблюдал за происходящим. Я знала, что в моих руках покой моего отца и будущее королевства, мое собственное будущее, каким бы мрачным оно мне ни казалось еще пару дней назад. Я не могла отступить, поддаться страху, на этот раз слишком многое от меня зависело!

Я заглянула в глаза колдуна, и он увидел мою решимость. Его брови дрогнули, он посмотрел на меня с уважением.

– Ну конечно, крошка Одри всегда была достойной ученицей, – проговорил он. – Отличные оценки, послушная, образцовая принцесса… разве может она подвести королевство и любимого папочку? Вы с Томасом стоите друг друга, оба так слепо верите в свой призрачный долг… но в тебе, девочка, больше пламени. Теперь ты нравишься мне еще сильнее!

– Избавь меня от клятвы, а Томаса от проклятья! – повторила я, напирая на посох. Он уперся в трахею, и Эдвин почувствовал это.

– Дай мне кое-что показать тебе, и, уверяю, тебе больше не захочется убивать меня, – заявил колдун. Он потянулся подбородком в сторону, пытаясь уйти от острия, но его сил не хватило даже на это. Его тело было полностью обездвижено. – Видишь ли, я тебе нужен, и пройдет совсем немного времени, прежде чем ты будешь молить меня о помощи.

– Этого никогда не будет!

– Разве? – Эдвин притворно удивился. – Опусти глаза, видишь блюдо у моей постели? Загляни в него, Одри, и скажи, что в нем.

Я крепче ухватилась за посох и перевела взгляд на большое серебряное блюдо. Его зеркальная поверхность вдруг задрожала под зеленым светом, и я увидела в нем гонца. Он скакал на лошади со сбруей цветов одного из королевств, чей принц был на балу… Ансельм, кажется, принц Контуары. Одни из наших сильнейших соседей, поддержание мира с ним стоило особенно дорого. Им не хватало территорий, у короля было двенадцать сыновей, которые жаждали своей собственной земли.

Гонец продирался сквозь ветви, пока не выехал к огромному лагерю. Большие шатры, лошади, пушки… это была целая армия, и они поспешно сворачивались, готовясь выступать. Вдруг зеркало стало уменьшать лагерь, картинка улетала выше и выше, пока я не увидела вдалеке над ней свой родной дворец.

– Они совсем близко, – проговорила я, забывшись.

– Вот именно, – усмехнулся Эдвин. – И их тысячи. А где находится ваша армия?

Наши основные силы находились очень далеко отсюда, на укреплении южных границ. Никто не ждал, что отцу станет так плохо, – никто не ждал, что враг прокрадется к самым стенам королевского дворца.

– Согласись, милая Одри, что в твоем положении очень полезно иметь в женихах кого-то вроде меня, – заметил колдун, ухмыляясь. – Как знать, если ты попросишь, может, я и соглашусь помочь… Мертвым я, так или иначе, стою не больше, чем мой благородный, но бесполезный братец. Он, конечно, помашет мечом, защищая тебя, но скольких он одолеет, прежде чем достанут его, а затем и тебя?

– Чем докажешь, что это не обман? – спросила я, сомневаясь. – Создать блюдо, которое покажет что угодно, – несложная задача для такого могущественного мага.

– Я не собираюсь тебе ничего доказывать, – просто ответил колдун. – Вернувшись во дворец, ты первой узнаешь о том, что армия подступает, и ведет ее один из оскорбленных принцев, которому ты отказала. Он собирается взять силой и королевство, и тебя. А будет ли у тебя в тот момент надежда, что мне не захочется бросать свою невесту в беде, зависит от того, как долго еще этот посох будет упираться в мое горло.

Я посмотрела на Томаса. На нем не было лица.

– Я ничего не знаю об армии, – признался он. – И я не могу дать тебе совет: Эдвин мой брат. Я не хочу его смерти.

Поразмыслив, я опустила посох и поставила его на место.

– Хорошая девочка, – похвалил меня Эдвин. – А теперь возвращайтесь во дворец… если только ты не хочешь поухаживать за своим обездвиженным женихом, пока он не придет в себя, конечно.

Я поморщилась, и колдун расхохотался.

– У тебя еще будет на это время, дорогая Одри, а пока, так и быть, возвращайся в отцовский дом! Томас, присмотри за ней, не хочу, чтобы с моей невестой что-то случилось до свадьбы.

Мы выбрались из лесной хижины с башней и побрели домой, вороны каркали нам вслед, как проигравшим.

Путь обратно до дворца показался мне вдесятеро дольше, я была вне себя: что, если колдун обманул меня, и я упустила единственный шанс спасти нас?

Томас шел впереди молча, он, как и я, был потерян в сомнениях. Встреча с братом подействовала на него угнетающе.

Глава 3. Осада

Во дворце меня уже начали искать, но, к счастью, мне удалось незаметно проскользнуть в комнату и переодеться, так что никто не догадался о том, что меня не было в замке.

– Одри, где ты пропадала!? Мы уже не знали, что думать! – говорила мисс Энке, ломая руки. Она обняла меня за плечи. – Бедное дитя, на твою долю выпадает слишком многое…

– Все в порядке, мисс Энке, – уверила я, положив голову ей на плечо. Сейчас мне как никогда требовалась ее поддержка и тепло. – Я заснула в одной из комнат, не хотела, чтобы меня беспокоили. Зато я смогла отдохнуть.

– Отдохнуть! – изумилась мисс Энке. – Да ты выглядишь так, будто всю ночь шаталась по лесу!… Да-да, не думай, что твои выходки оставались незамеченными все эти годы. Кто, как ты думаешь, стирал твои лохмотья и прикрывал тебя перед отцом?… Но сейчас это уже не важно. Наши несчастья не заканчиваются, дитя мое. Разведчики видели солдат Контуары, они в паре дней пути отсюда. Ансельм скрылся сразу после церемонии, и, похоже, он настроен решительно. Нам всем предстоит тяжелое испытание, и слава богу, что ты теперь здесь, а не в лесу, где могут сновать их люди.

Внутри меня что-то оборвалось, голова закружилась, и я, оставив объятия мисс Энке, опустилась на стул.

Я словно падала в пропасть, и падение все не кончалось… Однако, как и предсказывал Эдвин, я возблагодарила богов, что у меня была надежда на его помощь. Если он не вмешается, у нас не будет ни единого шанса выдержать осаду.

***

Время тянулось медленно, день шел за неделю. Каждые шесть часов разведчики приносили одну и ту же весть: враг приближается.

Во дворце начали готовиться к осаде, за стенами собирались жители окрестных деревень, сортировалась и отправлялась на хранения вся провизия, которую удавалось привезти за стены. Все, кто мог сражаться, готовились к битве.

Томасу выделили новую одежду и кольчугу со шлемом и перчатками. Он настоял на том, чтобы быть моим телохранителем, и никто не стал ему возражать. Я была только рада тому, что теперь возле меня всегда находился мой верный друг. Решала ли я вопросы обустройства дворца на время осады, сидела на советах или переводил дух в своей комнате, он был рядом, готовый поддержать меня словом или делом, и это придавало мне сил.

Об Эдвине мы не слышали, лишь изредка я замечала ворон, деловито сидящих на подоконниках возле моих окон. Были то просто птицы или слуги колдуна, я не знала, – мне было все равно. Я больше ничего не могла хотеть, не осталось ни желаний, ни единой мечты: я не знала, буду ли жива через неделю, будет ли здоров мой отец, будет ли цел мой дом, или же… или через неделю и я, и весь мой мир будут в руках врага.

Думать об этом было невыносимо, но я заставляла себя, как принцесса и наследница, я должна была быть готова принимать тяжелые решения. Хоть и в мыслях, но я должна была пережить самые худшие варианты развития событий.

Сколько людей может погибнуть прежде, чем мы должны будем принять решение сдаться? Что если отец не сможет командовать, должна ли я буду объявить поражение или взять командование на себя? Если Ансельм войдет во дворец, должна ли я буду встретить его, или погибнуть, защищая свой дом? Если останусь жива, должна ли выйти замуж за захватчика, чтобы заботиться о своем народе, или достойнее будет умереть, так и не сдавшись в плен?

Я готова была рыдать, бить себя в грудь руками при этих мыслях, но не могла проронить ни слезинки, собственное спокойствие поражало меня саму – все чувства словно присыпало толстым слоем земли.

Воспоминания о недавних днях, прогулках в лесу и уроках мисс Энке стали далекими и блеклыми, и иногда мне казалось, что я всегда жила так: в замке, готовящемуся к осаде, среди мальчишек, тщетно пытающихся удержать выданные им мечи, среди плачущих женщин и напуганных детей.

Присутствие Томаса, сила его духа и неиссякаемая доброта наполняли меня волей идти дальше и выполнять свои обязанности.

– Разведчики донесли, что их около десяти тысяч, – сказала я ему, когда мы ужинали в моей комнате. Время было уже после полуночи, и для нас обоих это был первый прием пищи с самого утра. – В замке лишь три тысячи мужчин, и большая их часть – это фермеры и мальчишки.

– Фермеры и мальчишки, которые будут защищать свои семьи, своих матерей. Они будут намного сильнее своих противников, взявшихся за мечи ради денег, – сказал Томас. – Да, нас немного, но нас охраняют стены и ров. Главное суметь продержаться до того, как придет подмога с юга. А это мы сумеем, Одри, – он ободряюще улыбнулся. – Ты самая храбра девушка из всех, кого я знал.

– Спасибо, Томас, – искренне поблагодарила я. Рука потянулась было к его плечу, он не дрогнул, но я вовремя осеклась. Проклятие. – Если бы не ты, мне бы не хватило мужества выдержать все это.

На пятый день, еще до семи утра разведчики доложили, что армия Ансельма подходит к замку. Тем же днем они выдвинули требования, – отец должен передать мою руку и королевство Ансельму, либо они атакуют. Отец, собравший все свои силы, сам вышел на стену и дал отрицательный ответ, и тогда враги начали устраивать лагерь.

На шестой день началась осада.

Одеваясь с утра, я надела поверх платья кольчугу, а на пояс повесила короткую рапиру, как будто это была самая обычная вещь для принцессы. Глядя на себя в зеркало, я видела чужое осунувшееся лицо, потухшие холодные глаза, и лишь волосы по-прежнему отливали рыжиной, слабое напоминание о той девушке, которой я была всего несколько дней назад.

Ранняя церемония, замужество, переживания о том, что не погулять мне больше в лесу, – теперь это казалось ерундой, я с трудом понимала, как могла переживать из-за этого. Теперь переживаний во мне не осталось, все мое существо обратилось в страх перед тем, что предстояло пережить мне и всем собравшимся во дворце. Я была живым ожиданием казни.

Смотрясь в зеркало, я хотела отыскать в себе хоть какую-то искру, придавшую бы мне надежду, хоть что-то, что могло бы дать мне молчаливое обещание, будто все будет хорошо.

Вдруг я поняла, что должна сделать. Я развернулась, подошла к шкафу и достала оттуда шкатулку, в которой хранилось несколько маминых украшений и одно мое. Я осторожно подцепила торчащий из драгоценностей шнурок и вытянула наружу большой медальон с лабрадором, это было то самое сокровище из детства. До сих пор мне ни разу не приходило в голову надеть его, но теперь я почувствовала, что время пришло.

Томас уже ждал меня снаружи, он был в полном боевом облачении. Мы встретились взглядами, и ни один из нас не улыбнулся.

Мне было запрещено покидать замок, отец не выходил из комнаты, лекари не оставляли его ни на минуту. Меня внутрь не пускали, а на мои вопросы отвечали пространно.

– Вашими молитвами, принцесса Одри, он выдержит, – говорили они.

К середине дня я услышала первый залп катапульты. Снаряд пролетел выше стен и упал на площадь, раздробив мостовую. Он никого не задел, но то, с какой силой он разбил камень, ужасало. После первого раза грохот разбивающегося камня не прекращался.

Стены дворца дрожали, к вечеру несколько башен были непоправимо разрушены, а одна из стен обвалилась сверху. Защитники пали духом: они не могли ответить, враг был слишком далеко, и все, что им оставалось, это безвольно следить за летящими в стены снарядами.

– Где бы ты оказался сейчас, если бы мог? – спросила я у Томаса. Мы сидели в моей комнате и играли в шахматы, хотя оба едва ли были в состоянии следить за игрой. Ни я, ни он пока ничем не могли помочь, и все, что нам оставалось, это убивать время, подавляя в себе животное желание убежать, спрятаться, неважно куда и насколько.

Из-за окна, задернутого шторами, раздался грохот. Очередной снаряд обрушился на стены. За ним раздались крики людей.

– Я бы был здесь, с тобой, – сказал Томас, почти не задумавшись над ответом. Он сделал ход конем. – Мне нечего желать: я человек и могу защищать лучшую девушку в мире.

– Но, если бы ты не знал меня и никогда не был оленем. Где бы ты хотел быть? – спросила я. – Ну же, неужели ты разучился мечтать?

Он посмотрел на меня с грустной улыбкой.

– Хорошо. Когда-то я очень любил лошадей, у меня их было пятеро, и я сам ухаживал за всеми, пока обязанности при дворе не отняли все мое время. Если бы я мог выбирать, где очутиться, я бы хотел оказаться в лесу возле своего дома, верхом на одном из моих коней, и впереди меня ждала бы долгая прогулка. Родители ждали бы меня к ужину, я бы опоздал… – он вдруг замолчал, его взгляд опустился на пол, уголки губ поникли. Однако он не позволил унынию взять верх и уже через миг смотрел на меня, ободряюще улыбаясь. – А ты, Одри? Где бы хотела оказаться ты?

– Разве ты не знаешь? – я улыбнулась в ответ. – По-моему, это так очевидно. Для меня никогда не было лучшего места, чем поляна у лесного озера. Только там я чувствовала, что живу по-настоящему. Знаешь, я почему-то думала, что моя жизнь связана с лесом… а на самом деле все это было лишь для того, чтобы у меня остались счастливые воспоминания о детстве. Ты был прав, когда говорил, что они важны. Теперь я понимаю, насколько.

Снаружи снова раздались крики, Томас встал и подошел к окну. Аккуратно отодвинув штору, он выглянул наружу, чтобы узнать, в чем дело.

– Что там?

– Они катят к стенам вышки, – ответил он. – Мы отстреливаемся, но пока не достаем.

Я сгорбилась, желудок неприятно сжался, а плечи сковала мерзкая дрожь.

– Я схожу проверить отца.

Лекари снова не пустили меня внутрь, однако я настояла.

– Если отцу хуже, я должна знать! – протестовала я, отталкивая от себя их руки.

В конце концов меня пустили. Отец лежал на кровати, из-за одеял его было почти не видно, но серое лицо выделялось на белоснежных подушках.

– Он в глубоком сне, – объяснил один из лекарей. – Никто не должен знать об этом. Войсками командует ваш дядя, якобы передавая слова короля, однако вы должны быть готовы принять обязанности наследницы раньше, чем мы ожидали. Приказ уже подписан – на худший случай.

Я кивнула, едва осознавая их слова, и села на постель возле отца, взяла его холодную руку. Он этого даже не почувствовал, наверное, это к лучшему: он хотя бы не мучается, зная, что его дом вот-вот захватят враги.

Через час начались бои на стенах. Враги подкатили вышки к стенам и взбирались по ним, чтобы проникнут внутрь. Наши воины отбивались, но несли сильные потери. Счет шел на сотни всего за пару часов обороны…

Дворцовые стражники вошли в покои короля и потребовали, чтобы я отправилась к себе в сопровождении Томаса.

– В замке может быть очень опасно, возможно, лазутчики уже внутри и ждут удобного момента, – предупредил один из них. – Вам с королем лучше быть в разных частях замка, принцесса. Будьте осторожны.

Я в последний раз сжала руку отца и позволила им увести себя. Томас тихо переговаривался с одним из стражей у меня за спиной, но я ничего не слышала. Похоже, они готовились к худшему.

– Запри двери изнутри, снаружи вас будут охранять четверо, – велел командующий, Томас кивнул и приводил меня внутрь комнаты.

Стемнело, а свечи зажечь было некому: все слуги находились внизу, помогали сражающимся, передавая припасы. Пока Томас запирал дверь, я пыталась найти в кромешной тьме, чем зажечь свечу.

– Так темно, что… – бормотала я и вдруг наткнулась на человека. Он стоял возле стены, затаившись… Лазутчики!

Я готова была завопить, но что-то коснулось моих губ и голос покинул меня.

– Одри? – Томас насторожился моим внезапным молчанием.

Комнату озарил зеленоватый свет, и я увидела, что нахожусь в руках колдуна. Свет заклинания очерчивал его лицо, до жути похожее на Томаса, но хранившее совершенно иное выражение. Я отпрянула, и колдун отпустил меня, нежно проведя рукой по моему плечу напоследок.

– Все в порядке, Томас, – сказал он, по-птичьи повернув голову от меня к брату. – Вот, пришел поближе познакомиться со своей невестой, а тут ты. Как это понимать, братец, твои чувства не способно обуздать даже проклятье? Что ты забыл в спальне Одри в такое время?

– Как ты мог заметить, в замке много посторонних, – ответил Томас, нахмурившись. Я встала возле него и со злостью уставилась на колдуна.

– Да, довольно людно, – небрежно заметил Эдвин, скользнув взглядом по окну. Из него были видны факелы осаждающего лагеря, слышались крики воинов на стенах, но колдун смотрел наружу так, будто там раскинулся обычный зимний пейзаж. – Оно и понятно: завтра ведь наша с Одри свадьба. Должно быть, пришли поздравить, а места всем не хватило. Как идет, подготовка? Ты уже выбрала платье?

Он сделал жест пальцами, словно разрезал ими конверт, и я почувствовала, что голос вернулся ко мне.