Читать онлайн Формула от смерти бесплатно

Глава 1

– Руслан!

Я тут же узнаю голос Коли и останавливаюсь. Забавно, сколько девчонок оборачивается на его не так давно приобретенный баритон, видимо, рядом со мной еще полдесятка «Русланов», к тому же женского пола.

Я поворачиваюсь и нахожу глазами друга, большими шагами сокращающего между нами расстояние. Невольно отмечаю, как каждый раз, когда через окна на его волосы падает солнечный свет, они отливают золотом. Усмехаюсь. Еще в начальной школе из-за его цвета волос и больших голубых глаз с длинными девчачьими ресницами за ним увязалось прозвище «Златовласка». Сколько драк мы с ним прошли, защищая его доброе имя – теперь никто не посмеет так его назвать. Кроме меня.

– Чего? – спрашиваю, когда он останавливается напротив, расставив ноги на ширине плеч, не сводя с меня глаз.

– Ну?

Друг не отвечает, и его пристальный взгляд напрягает – он какой-то отстраненный и напряженный, а радужные оболочки глаз, кажется, отливают золотом. Чего-то он странный какой-то? Как будто заглючивший, отключившийся на несколько секунд робот.

По позвоночнику вслед за отвратительным холодком пробегают мурашки. Становится не по себе.

– Э-э-эй, Коля. – протягиваю руку, чтобы притронуться к его плечу.

Он, будто только и ждал этого – хватает меня за руку и, проскользнув за мою спину, сворачивает ее. От неожиданной резкой боли я вскрикиваю и делаю попытку выдернуть руку из Колиной хватки, но друг в ответ только сворачивает ее еще сильнее, заставляя меня замереть.

– Что ты делаешь?!

Не отвечает. Продолжает спокойно держать меня, его равномерное дыхание скользит по коже. Я снова пытаюсь высвободить руку, но кроме боли ничего не добиваюсь.

– И не пытайся, – голос хриплый, сквозит холодной ненавистью и сдерживаемой злостью. Никогда не слышал, чтобы он с кем-то разговаривал таким тоном, особенно со мной. Что происходит?

– Что случилось?

Если он так шутит, то уже давно не смешно…

– Что случилось?! – он дёргает мою руку, отчего по ней проходит очередная волна боли. – Что случилось, спрашиваешь?!

Он уже кричит на весь коридор.

– Да, ничего не случилось! Ты меня просто задолбал! Кто тебя просил туда лезть?!

Что он несёт!? Может у него припадок какой-нибудь? Я совершенно не понимаю, о чем он говорит. Да, и он вообще как-то странно говорит.

Как только я делаю попытку перебить его и узнать, о чем речь, Коля дёргает меня за руку и продолжает, только шипя сквозь зубы, так что слышу его только я:

– Я всегда знал, что ты считаешь себя самым офигенным… – ядовито усмехается. Нереалистичность его тона и нескрываемое желание причинить мне душевную боль раздражают и пугают одновременно. – …хотя ты – урод, которого даже собственный отец не хотел видеть …

Я всё больше вскипаю – ничто меня так не задевает, как упоминание о родителях. Даже если это правда.

– Заткнись! – говорю, еле сдерживаясь, чтобы не заткнуть его собственноручно.

– Бросил тебя и твою мамочку…

– Замолчи! – уже кричу.

– Потому что мамка твоя была…

Я его не дослушиваю – со всей силы бью его пяткой по колену, выбивая из него слова и, надеюсь, коленную чашечку. Я не чувствую к нему никакой жалости, хотя знаю, что ему должно быть больно после удара, в который я попытался вложить всю силу и злость. Мне плевать, что когда-то он звался моим лучшим другом – я просто забываю об этом. Теперь я на ринге, и Коля мой противник, а на ринге я ничего не чувствую – остается только человек напротив, его движения, мои инстинкты и боксерские навыки.

Коля встаёт. Нет, он даже не встаёт, а вскакивает и налетает на меня. Похоже, надо было сильнее бить…

Отклоняюсь от удара в грудь и бью его по лицу. Раздаётся хруст, видимо попал в нос. Он снова падает. Мельком замечаю, что вокруг нас собралась толпа школьников, но меня это не волнует – со зрителями как-то даже привычнее.

Коля медленно поднимается, вытирая кровь ладонью. Его качает. Глаза, которые, казалось, пару минут назад отливали золотом, сейчас полностью золотые. Меня это сбивает с толку. У него голубые глаза…

Коля, пользуясь моментом, с воинским кличем, похожими на рычание, налетает на меня, выбивая воздух, сбивая с ног. Мы оказываемся на полу. Он сидит на моем животе, прижимая весом к полу. Я стараюсь скинуть его, но он каким-то образом сковал под собой еще и одну из моих рук. Я нахожусь в максимально беспомощном состоянии. Коля замахивается, но не успевает ударить – кто-то хватает его и стаскивает с меня, а следом помогает мне встать. В нос врезается резкий запах женских духов.

– Кузнецов, в кабинет директора! – кричит учитель русского языка прямо в ухо, словно я глухой, затем кивает в сторону Коли и произносит строго, но не поднимая голос: – А этого в медпункт.

При этом она все время раздраженно смотрит на меня, не спуская глаз, как будто я могу убежать, а я смотрю на Колю – из его носа продолжает течь кровь, глаза уже не золотые и не злые, да и вид у него растерянный. Но я не заостряю на этом внимания, отворачиваюсь и иду за не дающим мне выбора преподавателем.

Теперь меня ждут двухчасовые наставления сначала у директора школы, а потом ещё у директора детского дома, но мне плевать – во-первых, я не виноват, во-вторых, Коля это заслужил.

Глава 2

Что-то я сюда зачастил…

За последний месяц в кабинете директора детского дома я побывал уже три раза. Или четыре. Почему Людмила Александровна не может оставить меня в покое? Да ещё и заставляет часами ждать, пока не соблаговолит меня принять!

Так как ждать, видимо, придется долго, я с ногами забираюсь на подоконник и выглядываю на улицу через открытое окно. День близится к вечеру, но на детской площадке вокруг качелей, горок и турников все еще весело бегают дети, крича так громко и возбужденно, что даже до сюда доносятся их счастливые голоса. Я невольно начинаю следить за их беготней и ощущаю, как внутри нарастает раздражение. Мне всегда нравилось смотреть, как дети играют, но сейчас это почему-то раздражает. Чего они радуются? Они брошены своими родителями, никто их не любит, как можно относиться к этому с таким легкомыслием? Бесит! Но больше всего бесит, что, смотря на них, я невольно задумываюсь, что уже давно не чувствовал этого легкого и теплого чувства счастья.

Пальцы сами по себе начинают ковырять полопавшуюся от жары краску на подоконнике.

Своих родителей я никогда не видел. Говорят, что я с мамой прожил два месяца в больнице, а потом она умерла от осложнений после родов. И только по фотографиям, я знаю, как она выглядела. Она была высокой и изящной, с сияющими голубыми глазами и длинными светло-каштановыми волосами. Она была красивой и счастливой, пока отец…

– Руслан!

От неожиданности я вздрагиваю и, отбросив мысли о маме, оборачиваюсь на голос.

– Зачем так орать? – сделав максимально равнодушный тон, смотрю на Людмилу Александровну. – У меня чуть инфаркт не случился.

– Во-первых, я на тебя никогда не «ору», а, во-вторых, это еще кто кого до инфаркта доведет. Сколько раз я тебе говорила не сидеть на этих бедных подоконниках! Ты мне с них всю краску ободрал! – я не вижу ее мимику, так как за ее спиной через окно ярко светит солнце, делая из неё тёмный силуэт, но и без этого я прекрасно знаю выражение ее лица.

Слезаю с «бедного» подоконника, пряча в кулаке оторванную краску.

– Да что вы, прям как в школе…

Но директор меня уже не слушает, она поворачивается и заходит обратно в кабинет, и мне ничего другого не остаётся, как идти следом, по пути выбрасывая краску.

В комнату мне приходится входить, практически закрыв глаза – солнце светит прямо в лицо, но мне незачем разглядывать кабинет. Здесь нет ничего кроме стеллажей, наполненных папками, и стола, стоящего таким образом, что директор сидит правым, а посетители левым боком к двери. Единственное, что украшает кабинет – огромное количество комнатных растений: на подоконниках, в углах, на полках и одно маленькое с ярко-красными цветами в углу стола.

Сажусь и поднимаю глаза, прослеживая перемещение директора по кабинету. Солнце светит сбоку, забираясь мне в глаза и заставляя жмуриться, поэтому не выдержав, я опускаю взгляд, упираю его в ладони. Замечаю, что на указательный палец правой руки прилип небольшой кусок краски. Кончиками ногтей крошу его.

Людмила Александровна, словно специально, не обращает внимания на то, что мне мешает солнечный свет. Она спокойно садится и берёт двумя руками ручку.

– Ну, что? – говорю, прерывая напряженное молчание, которым она любит нагнетать перед тем, как начать пилить. Я, конечно, знаю что, но и обсуждать это нет никакого желания.

– И не пытайся состроить из себя ничего не знающего дурочка, Руслан Михайлович. Ты прекрасно знаешь, зачем я тебя позвала.

Она замолкает. Чувствую на себе её ожидающий пристальный взгляд. И что она от меня ждёт? Исповеди? Ее не будет. Ответного взгляда? Тогда пусть закроет жалюзи.

Словно услышав мои мысли, она встает и закрывает жалюзи, наконец позволяя мне поднять глаза. Затем выходит из-за стола и встаёт передо мной, оперевшись руками на стол.

– Что случилось, Руслан? – ее голос становится более спокойным и даже нежным, что вызывает раздражение. – Он же твой лучший друг. Я не понимаю…

– Он не мой лучший друг, – перебиваю, наверное, слишком грубо, но мне плевать.

Людмила Александровна опускает глаза, пальцами задумчиво стучит по краю стола.

– Хорошо… – недовольно растягивает слово и заходит обратно за стол. Садится, снова взяв ручку, и продолжает говорить все больше и больше поднимая голос: – Сколько раз я тебе говорила, что драка не способ решения проблемы? Я уже даже не знаю, что ещё тебе сказать. Тебе семнадцать лет, Руслан, а ты ведёшь себя как маленький – дерешься с каждым, кто не угодит. Надо сдерживать себя. Что ты там со всеми поделить не можешь? Девушку что ли?

Я смотрю на директора и понимаю, что даже если бы хотел ответить, то не смог бы – я не знаю причины нашей драки. Коля толком не объяснил, из-за чего перед всей школой оскорбил меня и моих родителей. Я никуда не «лез» и ничего не делал, чтобы можно было наговорить про меня такого. Возможно, кто-то что-то ему насплетничал, но Коля никогда не верил сплетням. Он, по сравнению со мной, всегда отличался рассудительностью и хладнокровием – его не так легко вывести из себя. И я не знаю, что же все-таки заставило его возненавидеть меня?

Замечаю, что Людмила Александровна всё это время, пока я размышлял и пялился в одну точку на полу, молчала.

– Руслан, я, конечно, понимаю, что мои слова в одно ухо влетели, в другое вылетели, но на этот раз я простым выговором не ограничусь.

Становится интересно. Директриса придумала что-то новенькое?

– Мне придётся тебя наказать. Раз ты ведёшь себя, как маленький, то и нести наказания будешь, как маленький.

И что, в угол поставит? Сладкого лишит? Или что хуже – отшлепает?

Усмехаюсь.

– Ты будешь отстранен от секции бокса на три месяца.

Веселье мгновенно распадается на мелкие кусочки.

Нет, она не может! Она не может лишить меня бокса на три месяца! У меня через два месяца чемпионат в Москве. Я не могу его пропустить. Я готовился к нему. Эта поездка стала моей мечтой – моим последним шагом к мастеру спорта! А она хочет все разрушить просто так, одним своим наказанием из-за драки!?

– Но…

Она не даёт мне договорить, резко встав со стула и бросив ручку.

– Прости, Руслан, ты не оставил мне другого выбора. Это третья драка за месяц! Ты вынудил меня наказать тебя таким образом. Может, после этого, ты станешь думать! Каждое твоё действие несёт последствие, а в твоём случае – это сплошь сломанные носы и ушибы тех, кто встречается на твоём пути!

Я вижу, что она нервничает. Снова взяла ручку и стучит ею по столу в такт своих слов, но по глазам видно, что с ней спорить бесполезно. Она настроена решительно – ни намека на сомнение.

– Всё, Руслан, разговор окончен. Сегодня у тебя последнее занятие. Я предупрежу Виктора Николаевича.

Я тоже встаю со стула и предпринимаю последнюю попытку:

– Но, Людмила Александровна…

– Нет, Руслан, это не обсуждается, – она подходит к двери и открывает её, давая понять, что разговор окончен, и мне пора отсюда выметаться.

Мне ничего другого не остаётся, как выйти из кабинета.

Глава 3

Пинаю дверь, она отлетает и ударяется о стену. Злость распирает меня изнутри. Хочется что-то сломать! Нет, хочется пойти к Коле и избить его так, чтобы на нем живого места не осталось!

Кулаком со всей силы бью по косяку двери, вхожу в комнату и застываю. Вот кого я не ожидал сейчас увидеть. На моей кровати сидит Яна, погружённая в телефон. Она залезла на кровать с ногами, оперевшись спиной на стену и согнув ноги. Видимо, она ждала моего эпичного появления, даже не вздрогнула.

– Привет, – быстро просканировав меня взглядом, кивает, при этом продолжая что-то набирать в гаджете.

Не ответив, подхожу к шкафу и, открыв его, начинаю собираться на тренировку, выплескивая злость на одежде, комкая ее и резко пихая в сумку.

– Руслан, мне К… мне рассказали о драке, – она снова поднимает на меня глаза, но я продолжаю не подавать виду, что слушаю ее, запихиваю в сумку спортивные штаны.

Не знаю, зачем она пришла. Она очень давно не заходила ко мне в комнату вот так просто, чтобы поговорить. После того, как Яна стала встречаться с Колей, мы стали реже видеться и разговаривать, и я отвык от наших обыденных посиделок. Так почему она пришла? Любопытно? А Колю спросить не могла?

– Из-за чего вы подрались?

Снова не отвечаю. Пришла очередь боксерских перчаток влезать в сумку, что я и осуществляю с преувеличенным рвением. Я не могу рассказать ей, что случилось. Либо я сорвусь и что-нибудь сломаю, либо расплачусь. А при Яне плакать совершенно не хочется.

Она некоторое время молча сидит, не спуская с меня взгляда, а затем, словно что-то поняла, садится на краешек кровати и убирает телефон в задний карман.

– Что тебе сказала Людмила Александровна, Руслан?

Да что она пристала?! Разве не видно, что я не хочу сейчас разговаривать?!

Делаю медленный вдох и выдох, как меня учил тренер, но это совершенно не помогает. Тогда я поддаюсь эмоциям и бью кулаком по дверце шкафа. Затем ещё раз и ещё.

Такое ощущение, будто моя жизнь рухнула за один день – мой лучший друг, ради которого я готов был пойти на всё, стал моим врагом! Мечта, к которой я стремился полгода, которая снилась мне по ночам, просто рассыпалась в прах! И я не знаю из-за чего!

Неожиданно злость развеивается, оставляя ноющую пустоту в груди. Поворачиваюсь спиной к шкафу и сажусь, прислонившись к нему спиной и спрятав лицо между колен. Я даже не знаю из-за чего мне больнее: из-за бокса или друга. С Колей я дружил с детства – он был единственным, кому было плевать, есть у меня родители или нет. Он дружил со мной не из жалости, а просто, потому что со мной ему было легко общаться. Мы знали всё друг о друге – от любимой музыки до любимой девушки. И я не понимаю, что такого могло случиться, что он меня так возненавидел. Что я такого сделал?

Ощущаю, как Яна садится рядом. Начинает гладить меня по затылку и шее.

– Она тебе запретила ходить на бокс, да? – спрашивает тихим голосом. Она всегда меня понимала, и знает практически так же хорошо, как Коля.

Яна обнимает меня за плечи. От её близости по коже бегают мурашки. Хочется обнять её в ответ, запустить пальцы в ее мягкие волосы, притронуться к лицу и…

Так, стоп. Она встречается с Колей. Она мне не больше подруги, даже если он стал моим врагом.

Только кого я обманываю?

Я встаю и беру сумку.

– Она лишила меня бокса на три месяца, – с этими словами я, не оглядываясь, выхожу из комнаты.

Инара

Мама прижимает меня к себе и не хочет отпускать. Слёзы, которые она всё это время сдерживала, текут по щекам. Она всхлипывает. Мне невыносимо смотреть на неё такую расстроенную – сердце разрывается на части, хочется уткнуться в ее плечо, расплакаться и сказать, что я никуда не пойду, и пусть они ищут себе другую Избранную. Но я сдерживаюсь. Я должна быть сильной…

– Мам, всё будет хорошо, – шепчу ей на ухо и нежно освобождаюсь от объятий. – Мне пора идти.

– Да, да, – произносит чересчур быстро, вытирая щеки тыльной стороной ладони. Это движение снова заставляет сердце сжаться, горький комок слез подкатывает к горлу.

– Мам, – двумя руками хватаю её мокрую от слёз руку, чувствую, как она дрожит, – не волнуйся ты так, я вернусь. Все Избранные возвращались живыми и невредимыми. Я вернусь.

Она, избегая моего взгляда, с излишне предельным вниманием поправляет замок на моем костюме, сшитым специально для меня. И, хотя он должен спасти меня от всевозможных опасностей в лесу, я продолжаю ощущать себя уязвимой как никогда.

Наконец, мама поднимает глаза, и от ее взгляда мне только больше хочется закричать всем, что мне без разницы на них и Тезурию, и пусть всё пропадёт пропадом, но я остаюсь, лишь бы не видеть бездну боли в маминых глазах! Но я продолжаю молча стоять и не отводить взгляда, пытаясь выглядеть уверенной в своих словах.

– Обещаешь? – спрашивает тихим и таким по-детски наивным голосом, что внутри что-то обрывается, а в горле снова застревает ком.

– Обещаю.

Глава 4

Пот стекает по спине и лбу, заливая глаза. Мышцы напряжены до предела, но я, не обращая на это внимания, продолжаю бить боксёрскую грушу. У меня из головы не выходят слова, сказанные Людмилой Александровной. Я просто не понимаю, как она могла лишить меня тренировок по боксу, когда знает, как это для меня важно. Как она могла сделать это, зная, что я смогу съездить на чемпионат в Москву, если выиграю соревнования через месяц?! Я пропущу возможность стать мастером спорта!

Бью грушу, вкладывая в удары всю злость, но это не помогает. Только руки болят все сильнее от напряжения.

– Руслан! – ощущаю руку тренера на плече. – Хватит, слышишь?

Останавливаюсь и оборачиваюсь к Виктору Николаевичу, встречаюсь с его сочувствующим взглядом.

– Не надо так расстраиваться, – подбадривающим тоном произносит он.

Расстраиваться?! Да это ещё мягко сказано!

Вытираю пот со лба. Виктор Николаевич продолжает говорить, хотя, наверное, видит, что его слова не особо утешают:

– Это не единственная возможность стать мастером спорта.

– Ага.

Слова тренера кажутся пустыми – он просто пытается меня поддержать. А смысл? Этим ничего не поменяешь. Снимаю перчатки и направляюсь к раздевалке.

– Руслан.

Да что опять?

– Что? – спрашиваю чересчур резко, поворачиваюсь.

– Ты кое-что забыл, – он кидает мне ключи от раздевалки.

И только сейчас замечаю, что все ушли, а на часах уже восемь – я задержался на час. И в благодарность только выплеснул злость на Виктора Николаевича… Становится стыдно. Он уже давно мог быть дома, но решил дать мне побольше времени в последний день.

Стою, опустив глаза, не зная, что сказать. Тренер всегда относился ко мне с отеческой заботой, и за эти семь лет практически каждодневных тренировок стал мне родным человеком – тем, к кому можно обратится в трудную минуту. Эти три предстоящих месяца без тренировок кажутся вечностью. Бокс не просто мое хобби – он весомая часть моей жизни. Я не представляю свою жизнь без него.

Виктор Николаевич, будто бы прочитав мои мысли, подходит, взяв меня за плечи и легонько тряхнув, говорит:

– Руслан, хватит думать об этом! На этом жизнь не кончается! Ну не победишь чемпионат в Москве в этот раз, победишь в Питере или региональный. Чего ты раскис?

Удивительно, но эти слова меня подбодрили.

– Самое главное не потерять форму! Тренируйся! И в драки не лезь. Может через месяц Людмила Александровна смягчится и пустит тебя на соревнования. Она же знает, как это важно для тебя… – он хлопает меня по плечу. – Ну? Хорошо?

Я киваю, а он добродушно усмехается.

– А теперь шуруй, а то Маринка опять начнёт твердить, что у меня работа превыше всего.

Теперь уже настает моя очередь усмехаться, – в голове всплывает воспоминание о том, когда жена Виктора Николаевича, после его задержки с нами на тренировке, пришла в зал и экспрессивно отчитала его, нисколько не смущаясь своих невольных зрителей. Тренер снова подбадривающе хлопает меня по плечу и убирает руки. На сердце становится легче. Может, Виктор Николаевич прав, и мне все-таки удастся уговорить Людмилу Александровну пустить меня на соревнования.

Инара

Я здесь никогда не была. Нас с детства запугивали этим местом. И не зря. Здесь жутко, будто кто-то осенью остановил время: листья на деревьях грязно-коричневые и сухие, но не опадают, землю устилает засохшая жёлто-коричневая трава, и она шуршит под ногами, создавая иллюзию кого-то крадущегося за моей спиной. Небо все время серое, от чего я не могу понять сколько времени здесь брожу. Может сейчас всё ещё день или уже ночь, может вообще наступило утро?

И, что хуже всего, я не знаю, что мне делать. Сесть и ждать, пока придёт Тезурия, или идти, пока она не появится? Из рассказов других Избранных я знаю, что она может появиться в любое время, так как каждый раз являлась по-разному. А вдруг она вообще не придет?

После очередного часа (а, может, больше) бесплодного блуждания среди деревьев, в груди расползается страх, постепенно перерастающий в панику.

Я не знаю, что мне делать! Вокруг лес и я одна. Тут нет даже насекомых! А вдруг Людор ошибся, и там написано не моё имя? И тогда Тезурия вообще не придёт. И я не смогу вернуться, ведь еще никто из Избранных не возвращался без Инвентума! Никто. И я не буду первой. Но что мне тогда делать, если Тезурия не придет? Я не могу сидеть здесь, пока не умру с голоду. А что если она просто забыла, что я должна прийти? Я просто…

Так. Все! Я должна успокоиться. Я должна взять себя в руки. Все будет хорошо…

Вздох, я мысленно собираю переживания и страхи в кучу. Выдох, подношу к ней факел, она вспыхивает и сгорает, оставляя во мне спокойствие.

Все будет хорошо. Тезурия придет.

– Браво! – от неожиданности, я подскакиваю на месте. Поворачиваю голову на голос.

Из-за деревьев выходит высокий незнакомый мужчина крепкого телосложения, с нисходящими до мочек ушей длинными черными волосами и с пристальным взглядом карих глаз. Бороды у него нет, что является большой редкостью среди секуавельцев, да и одет он в синие джинсы и чёрную, обтягивающую торс толстовку – такой наряд тоже редко встретишь у граждан Секуавеллии. Он с интересом сканирует меня с ног до головы, и от его взгляда по спине пробегают мурашки, а внутри вновь возрождается страх, но в лице я не меняюсь, или по крайней мере стараюсь.

– Браво! – повторяет он и хлопает в ладоши. В глазах осколки льда. – Давно не видел такого самоконтроля! Молодец!

– Кто вы? – пытаюсь не выдавать страха, но голос всё-таки ломается.

– Ну, уж точно не эта старуха-Тезурия! – он усмехается, не сводя с меня пристального взгляда. – Меня зовут Вальнар, – подходит, ловко хватает мою руку, сжимает и трясёт со сделанным дружелюбием, – а Вас прекрасное создание… Инара? Приятно познакомиться.

Откуда он знает моё имя?!

Пытаюсь отнять руку, но он только крепче сжимает её.

– Куда Вы собрались? Ночь на носу, а Вы в лесу одна, – качает головой. – Я не могу позволить юной леди находиться в столь диких условиях в полном одиночестве!

Я вижу, что Вальнар говорит с нарочитым сочувствием и обеспокоенностью, и это меня только сильнее пугает. Кто он!? Что ему от меня надо!?

– Я настаиваю, чтобы Вы у меня погостили.

Глаза у него блестят хищным огнём.

– Простите, но я лучше переночую в лесу! – выкрикиваю я, не раздумывая над глупостью звучания моих слов (меня сейчас это меньше всего волнует!). Я снова пытаюсь избавиться от его хватки, но бесполезно. – Отпустите меня!

На мгновение мне кажется, что ему нравится мой страх, что он наслаждается моей беспомощностью, но я уже не могу успокоиться и взять себя в руки. Сердце стучит с бешенной скоростью, и меня все больше окутывает паника.

– Жаль. Раз Вы не желаете быть гостьей, будете пленницей, – он весь меняется в лице, накинутая фальшь спадает, и мужчина становится совершенно равнодушным.

– Нет! Отпустите меня! – дергаю руку, но единственное, чего я добиваюсь: покалывание, которое медленно поднимается вверх по руке, а затем расползается по всему телу. Перед глазами темнеет, и я проваливаюсь во мрак.

Глава 5

На улице темно и прохладно. Холодный ветер пробегает сквозь мокрые волосы на голове и забегает за ворот кофты, остужая влажную после душа кожу и вызывая, покрывающие меня с ног до головы, мурашки.

Встряхнувшись и спрятав руки глубоко в карманах, я направляюсь к остановке. Несмотря на то, что я дохожу до нее за несколько минут, я все равно успеваю продрогнуть.

На остановке никого, что меня удивляет – каждый раз, когда я возвращаюсь с тренировки, тут толпятся хмурые, занятые своими телефонными делами люди. Конечно, возможно, дело в том, что я сегодня задержался на час, но такое бывало и раньше, а людей от этого меньше не становилось. Ну в принципе пофиг. Может, только что проехал автобус.

Только теперь мне нечем заняться, так как свой телефон я сломал в одной из драк, и новый мне вручили максимально простой, без доступа к интернету и играм, и от скуки я нашел себе новое увлечение – разглядывать незнакомые лица. Особенно тех, в которых было нечто загадочное и любопытное – какая-то деталь, которая заинтересовывала и давала возможность пофантазировать, придумать ему прошлое до нелепого смешное или драматичное.

Но сейчас тут никого…

От нечего делать разглядываю объявления, развешанные на рекламной тумбе. Я их всех знаю практически наизусть, но глаза всегда невольно задерживаются только на одной – реклама зубной пасты. На ней изображена семья из четырёх человек, широко и счастливо улыбающихся, обнажающих идеально-белые зубы. Отец обнимает жену и сына, а мать дочь. И все они счастливы… Заставляет задуматься.

Резкий скрип отвлекает меня от рекламы. Поворачиваю голову в его сторону – остановился старый потрепанный дорогами и непогодой автобус. Мой.

Наконец-то.

Поправив на плече чуть скатившуюся лямку от сумки, я быстро забираюсь внутрь, окунаясь в теплый воздух салона. Странно, но здесь тоже ни души, даже кондуктор куда-то делся. Двери закрываются за спиной с тем же противным скрипом. Кидаю сумку на ближайшее кресло. Находиться в пустом автобусе как-то непривычно и неудобно, словно я оказался здесь по ошибке.

Еще раз оглядываю салон, – в этот раз в глаза бросается небольшой, отражающий свет предмет. Он лежит на расположенном лицом ко мне сидении во втором ряду от меня.

Интересно…

Присмотревшись к кабинке водителя и поняв, что до следующей остановки мне не видать кондуктора, пробираюсь к заинтересовавшему меня предмету.

Становится только еще любопытнее.

Передо мной небольшой, похоже, совершенно новый кинжал, лезвие которого размером с ладонь взрослого человека, идеально чистое и заостренное на конце, а рукоятка закруглена в начале и исписана иностранными, мне не известными, изящно выведенными, символами. Он совершенно не выглядит как обычная безделушка, которую можно забыть в автобусе.

Дорогой, наверное. И острый.

Повинуясь неожиданному желанию, я беру его в руки и дотрагиваюсь указательным пальцем к лезвию. В это самое время автобус проезжает по выбоине.

Блин!

Отдёргиваю руку, но уже поздно – лезвие оказалось острее, чем кажется. На кончике пальца набухает кровь и падает на пол.

Идиот! Зачем я его вообще трогал!?

Быстро сжимаю порез подушечкой большого пальца. Автобус резко, с визжащим скрипом шин, тормозит. Чтобы не упасть, хватаюсь пораненной рукой за поручень, но меня всё равно заносит вперёд.

Блин!

Я больно ударяюсь животом о кресло, протыкая его обивку кинжалом.

Надеюсь, мне за это не попадет.

Как только я пытаюсь принять нормальное положение, автомобиль срывается с места, ладонь соскальзывает с покрывшегося кровью поручня. Я падаю и от боли забываю обо всем, кроме нее.

Я приложился о что-то головой, и она разрывается болью, словно рассыпается на молекулы. Опираюсь на локти, сажусь и… ничего не вижу!

Почему я ничего не вижу?!

Сердце ускоряется до невозможной скорости. Я напрягаю глаза и пытаюсь что-то увидеть, но бесполезно. Внутренности сворачивает от страха, к горлу подступает тошнота.

Неужели я ослеп!?

Пытаюсь успокоиться, но это плохо получается. Оперевшись руками на пол, стараюсь встать, но автобус снова дёргается. Меня отбрасывает к стене. От удара я отключаюсь.

Инара

Отсюда невозможно сбежать.

Вальнар, словно насмехаясь над моей беспомощностью, ничем не закрыл проход на лестницу и проем окна. Он нарочно обеспечил мне бессмысленную надежду, чтобы помучить и лишить сил и воли. Я с самого начала догадывалась об этом – не мог же он открыть пленнику все пути к побегу! – но все равно несколько раз старалась спуститься по лестнице, и каждый раз седьмая ступень или ступени ниже исчезали из-под ног, и я падала, пока не приземлялась посреди комнаты моего заключения. Снова и снова. Несмотря на бессмысленность, я продолжала пытаться. Должна была.

Я не могу безвольно сидеть! Я должна выбраться!

В окно я все еще не решалась прыгать, хотя Вальнар сказал, что это тоже бесполезно, так как я снова вернусь в свою комнату так же, как с лестницей. Проверять правдивость его слов я пока боюсь, ведь удачный прыжок обернется моей гибелью…

Уже второй день я ищу способ выбраться отсюда, и с каждой попыткой, с каждым часом, я все больше убеждаюсь, что мне не получится уйти. А, значит, я больше никогда не вернусь домой… только если не выполню условия Вальнара. А этого не будет! Никогда! Если понадобится, я рискну и выпрыгну из окна, но он никогда не получит желаемого!

Глава 6

Первое что я чувствую – отсутствие ощущений. У меня словно нет тела. Я не чувствую ни ног, ни рук – ничего. Никогда не чувствовал себя так хорошо, если это можно назвать чувствовать.

В голове тоже творится нечто странное. Я не могу вспомнить, как меня зовут, кто я, и где я. Но и совсем не хочется напрягаться, чтобы вспоминать. Кто знает, кем я был раньше. Может, это даже и к лучшему, что я ничего не помню? А стоит ли мне вообще знать, кем я был раньше?

Но почему мое состояние меня не пугает? Может, пора уже забеспокоится? Или хотя бы разобраться.

Пытаюсь открыть глаза, но не получается. Видимо, для этого придется приложить больше усилий и, по-моему, так не должно быть.

Что если тело мне не повинуется?

Эта тревожная мысль заставляет меня машинально нахмуриться. И от этого движения я начинаю чувствовать всё свое тело. От боли я на секунду задыхаюсь – меня с ног до головы пронзают тысячи маленьких иголок, будто бы всё тело затекло, но намного больнее. Невольно стону, но от этого по мне проходит ещё одна волна боли.

И в одно мгновение ко мне возвращаются воспоминания. Они накатываются на меня волнами, накрывая с головой. Я всё вспоминаю…

Я всё ещё в автобусе или уже в больнице? Неужели я так сильно приложился головой? И что у меня с глазами? А что если я все еще не вижу!

От зарождающегося страха оказаться слепым сердце набирает ход, но открывать глаза я не решаюсь, боясь очередной колючей боли во всем теле.

Но я же не могу вечно бездвижно лежать?

Наконец, когда боль после первого движения полностью стихает, и мне надоедает лежать парализованным страхом, я двигаю мизинцем. От пальца по всему телу идёт лёгкое совсем незначительное покалывание, которое даже не назовешь больным, скорее просто неприятное.

Ладно. Хорошо. Я сделаю это.

Принимаю решительные действия – резко сажусь и открываю глаза. Мир не сразу обретает четкость, но стоит мне ее вернуть, пару раз моргнув, я подпрыгиваю от неожиданности – передо мною стоит высокая девушка с длинными, заплетёнными в косу, чёрными волосами и темно-карими глазами, пристально и с опаской разглядывающими меня. Правую руку она держит за спиной. Молчит и никак не реагирует на мое удивление и легкий испуг.

Я не знаю, кто она. Вижу ее впервые, впрочем, как и эту комнату. Помещение большое и просторное, и, что странно, цилиндрической формы – нет и намека на угол. Только четыре деревянные балки, утыкающиеся боками в стены и тянущиеся концами вверх, создают ощущение кубичности комнаты. Стены построены из серого, местами слегка зеленоватого, камня, а потолок отсутствует, вместо него конусный купол крыши, закреплённый балками. И здесь всего одно незастеклённое окно, из которого видно только кусок серого неба. Из мебели большой тазик с водой, кровать, на которой я сижу, и ведро.

Странное место. Совсем не похожее на больницу. Но если не больница, тогда где я?

Перевожу взгляд на девушку. Она всё ещё на меня смотрит, как будто чего-то от меня ждёт, при этом её лицо ничего не выражает. И это напрягает. Чувствую себя неудобно.

– Может, хватит на меня пялиться?

Она не реагирует, как с манекеном разговаривать.

– Эй, с тобой всё в порядке… девочка?

Странная какая-то…

Так как она продолжает молчать, я начинаю двигаться в сторону края кровати, чтобы встать. И замираю, боясь сдвинуться с места. Девушка, неожиданно ожив, выводит руку из-за спины, и у моего горла оказывается лезвие кинжала, который я нашёл в автобусе. Я даже испугаться не успеваю.

Что происходит?

Поднимаю руки ладонями вперёд. За эту секунду ее лицо выражает страх, сомнение, а затем решимость. Странно, но мне все еще не страшно, хотя я вижу, что она настроена серьезно и готова проткнуть меня, если что-то пойдёт не так.

– Ты что, совсем ненормальная? Убери кинжал, – мой голос нереально спокойный и ровный для данных обстоятельств.

Девушка не двигается с места, только чуть выше поднимает руку – лезвие упирается в подбородок, мне приходится задрать голову вверх.

Вместо страха, чувствую нарастающее раздражение. Чего она так себя ведет? Нельзя сказать причину, перед тем как угрожать!?

Я знаю, что моя злость ни к чему хорошему не приведет, но сейчас мне на это пофиг.

– Ты собираешься меня сразу прикончить, или, может, сначала скажешь за что? – говорю слишком нагло. И тут же жалею. Если она разозлиться, то, не задумываясь, проткнет меня!

Но мои слова, наоборот, будто пугают ее. Рука вздрагивает, оставляя на моей шее царапину.

Что я такого сказал?

Не успеваю я понять, что её напугало, как она снова становится спокойной и равнодушной. Но всё же чуть-чуть отодвигает от меня кинжал.

– Кто ты такой? – у нее красивый тембр, глубокий с легкой хрипотцой и…

Девушка-маньячка угрожает мне, а я думаю про ее голос?! Я должен собраться! Она же убьет меня, если ей что-то не понравится, например, мое молчание.

– Зависит от того, что ты хочешь узнать…

Тут же понимаю, что уж слишком разошёлся – она обратно придвигает кинжал, тот впивается в горло.

– Кто ты такой? – делает нажим на каждое слово.

– Меня зовут Кузнецов Руслан Михайлович. Я из…

Я замолкаю, так как в нос ударяет резкий запах тухлого мяса, смешанный с запахами крови и желудочного сока. От него начинают слезиться глаза, и сворачивает внутренности, к горлу подступает тошнота. Я не знаю откуда взялся этот отвратительный запах, и, похоже, для девушки он тоже неожиданность.

Но сейчас вонь занимает второе место в моем списке проблем! Надо разобраться с сумасшедшей, а дальше буду думать про источник запаха!

Я не свожу с нее глаз, ожидая удачный момент, чтобы взять ситуацию в свои руки. На лице девушки проявляется панический страх. Она оглядывается вокруг, полностью забыв про меня и чуть опустив руку с оружием.

Вот и твоя роковая ошибка!

Со свойственной мне, как боксеру, скоростью выбиваю из её руки кинжал и вскакиваю. Оружие отлетает и, с громким звоном ударившись о стену, катится по каменному полу обратно. Как только он оказывается рядом, я хватаю его и направляю в сторону девушки.

«В бою ничто не должно тебя отвлекать от противника. Иначе не видать тебе победы, как собственных ноздрей».

Виктор Николаевич, вы как всегда правы…

Глава 7

Симпатичная маньячка молчит, не двигается и смотрит на меня. Глаза у неё большие и круглые от страха. И не знаю, чего она больше боится: того, что издаёт такой запах, или меня.

Замечаю, что всё-таки она ниже меня.

Не хочу ей угрожать, но мне придётся.

– Теперь ты отвечай! Кто ты? И что здесь происходит? – мой голос ломается, хотя я пытаюсь говорить уверенно и равнодушно.

Блин, что же всё-таки так воняет?!

Только она открывает рот, чтобы ответить, как нечто зелёное в красную крапинку появляется из-за ее спины. Оно хватает её за ноги и руки и резко притягивает к стене. Девушка с глухим стуком всем телом ударяется о каменную кладку и сразу же обмякает.

Что это такое?

Прямо вырастая из стены, девушку держат, покрытые мелкими шипами и небольшими веточками, стебли какого-то растения, похожего на плющ. С него капает вязкая прозрачная жидкость. Стебли всё сильней и сильней обвиваются вокруг безвольного тела девушки, и это так похоже на кино, что первое, что приходит в голову – я сплю. Я смотрю, как растение медленно продолжает выбираться из стены, двигаясь медленно и плавно, как змея, с тихим шипением и чавканьем, все сильнее прижимая жертву к стене, обвивая ее все больше и больше.

Офигеть…

Из ощущения нереальности меня выводит стон девушки. Плющ уже заворачивается вокруг её талии и груди, и видно, что ей становится труднее дышать.

Он же ее убьет!

Не знаю, что это, галлюцинация или мутировавшее растение, но в одном я уверен точно – еще немного и этот плющ убьет, возможно не самого адекватного, но беспомощного человека!

Я перехватываю покрепче рукоять кинжала и подбегаю к растению-мутанту. Один взмах и стебель, кольцом обвивающий верхнюю часть грудной клетки девушки, разрывается на две стороны с резким «Штык», обрызгивая моё лицо зелёно-красной жидкостью. На месте ее попадания, кожу жжет, но я не обращаю внимание, продолжаю резать стебли.

Штык. Штык. Штык. Кинжал разрезает растение без особых усилий, как растаявшее масло. Всё лицо и руки горят. Удивительно, что в глаза еще не попало…

Штык. Штык. Половина безвольно висит. На полу растекается красно-зелёная лужа крови этого непонятного плюща. Не представляю, что сейчас чувствует девушка, она с ног до головы покрыта этой разъедающей жидкостью…

Штык. Штык. Последний стебель разрывается, и я хватаю падающее тело девушки. Руки и одежда, которые прикасаются к ней, разъедаются с новой силой. Опускаю её на пол и сажусь рядом. В комнате все еще стоит ужасная вонь, и только сейчас я поддаюсь тошноте. Желудок сворачивается. Подбегаю к ведру, и меня рвёт.

До сих пор не могу поверить, что я не сплю, хотя все открытые участки кожи неимоверно жжёт. Мой взгляд привлекают свисающие вдоль стен обрубки, с которых капает отвратительная жидкость. Тонкие веточки на стеблях все еще шевелятся, как усы жука. Надеюсь, этот плющ галлюцинация. Если он настоящий, то…

Не может быть!

Растение начинает постепенно бледнеть, пока полностью не исчезает. Офигеть! Они просто исчезают на глазах, а жидкость на полу испаряется! Как будто ничего и не было!

Точно, галлюцинация…

Только вот жжение от разъедающего сока доказывает обратное. Становится все больнее.

Смотрю на девушку. Она лежит в той же позе, что я ее отставил. Кожа стала ярко-красной, а в некоторых местах покрылась пузырями, как от ожога. Только одежда у неё целая и невредимая, когда моя местами поблекла и даже разъелась до дыр. Может, ее костюм сделан из какого-то особенного материала?

Так, все! Пора двигаться, а то мы скоро превратимся в куски переваренного мяса.

Отрываюсь от стенки и, покачиваясь, осматриваю комнату в поисках хоть какого-нибудь средства от боли.

Тазик! В нем же есть вода.

Подбираюсь к нему. Голова слегка кружиться и меня качает. Вода в тазике идеально чистая, словно её только что налили. Сажусь на колени перед ним и засовываю в воду руки. Жжение сразу же уходит. Вода приносит такое сильное облегчение, что появляется неимоверное желание залезть в таз целиком и не вылезать вечность. Но я только на сколько могу смываю с себя разъедающую жидкость, встаю и подхожу к кровати.

Так и тянет лечь и расслабиться, хотя бы на секунду.

Кое-как нахожу среди одеял и перин простынь и срываю её. Подцепляю ткань кинжалом и разрываю на полосы.

Дотащить девушку до тазика оказывается очень трудным делом. Кажется, что она весит тонну. Или это я так ослаб? Не знаю. Сажусь рядом с ней и принимаюсь смывать с неё кровь плюща. Меня сейчас совсем не волнует, что она полчаса назад могла меня убить. Почему-то этот вопрос вообще не всплывает в голове.

– Так-так-так… – чей-то голос за спиной звучит так неожиданно, что я вскакиваю на ноги и поворачиваюсь. В глазах темнеет, наверное, от резкого движения, поэтому я не сразу вижу говорящего, который продолжает: – Руслан? Добро пожаловать. Меня зовут Вальнар – я Колдун и твой наставник.

Глава 8

Из сна меня вырывает настойчивый стук, но я не сразу просыпаюсь – проигнорировав его, переворачиваюсь на другой бок и снова засыпаю, пока тот же звук снова не врывается комнату. Да хватит уже стучать!

Поднимаю голову и открываю глаза. Голова гудит, кожа рук и лица болит так, словно я залез в заросли крапивы.

Стук в дверь повторяется. Словно по голове постучали.

Надоели. Поспать не дают. Не видят, что ли, что я тут умираю?

Опускаю голову обратно на подушку и только сейчас замечаю, что это не знакомая комната детского дома. Я лежу на большой, непривычно мягкой двухместной кровати. Всю левую от кровати стену закрывает огромная плотная темно-бардовая штора. Спереди располагается небольшая деревянная дверь и рядом с ней прижался громадный старинный шкаф. На стене справа разместилась вторая дверь из того же дерева, только больше – вот как раз в нее кто-то настырно стучит.

Резко сажусь, тут же забыв про сон. Что это за место?! И как я здесь оказался?! Мозг никак не хочет вспоминать, что со мной произошло до того, как я проснулся здесь.

Снова стук. Надо открыть дверь, может, человек за ней скажет, где я, и как я здесь оказался. Мне не получается выбраться из перин, в которых я буквально утонул, с первого раза. Выбравшись, чувствую, как мои голые ступни касаются чего-то мягкого и холодного. Оказывается, пол застилает бардовый, потертый временем и ногами ковёр.

И когда это я успел снять ботинки и носки? Ничего не помню.

Стук повторяется. И главное, он остается одной громкости и темпа. Я бы уже давно начал кричать и долбиться со всей силы, если бы не мог так долго до кого-то достучаться.

Подхожу к двери и распахиваю её. Моим глазам открывается девушка, которая сразу же напоминает мне, где я нахожусь и что произошло.

12 часов назад.

– Руслан? Добро пожаловать. Меня зовут Вальнар – я Колдун и твой наставник.

Я в ступоре уставился на человека, который только что вошёл и сказал, что он…

Колдун? Что?!

Перед глазами уже прояснилось, и мне удается разглядеть человека, представившегося «колдуном». Высокий, атлетического телосложения, я бы сказал, что он занимается каким-нибудь видом спорта, либо регулярно посещает спортзал. Волосы у него длинные, достают до мочек ушей, и идеально черные, словно крашенные. Одет он в тёмно-синие джинсы и темно-серую однотонную майку без рукавов. Особенно бросается в глаза золотая серьга-обруч на левом ухе с тонкой красной прожилкой. Я уверен, что вижу его впервые, хотя его ровные черты лица, нос с небольшой горбинкой, явно выделяющиеся скулы, и пристально, с любопытством разглядывающие меня, карие глаза кажутся мне ужасно знакомыми.

Мы же не можем быть знакомы? Нет, я бы точно запомнил.

Пока я его разглядываю, он ухмыляется и, скрестив руки, опирается на стену.

– Выглядишь отвратительно, пацан. Вообще не советовал бы после телепортации драться с Плющом-каннибалом.

Из его слов я понимаю только первое предложение. Про что он вообще говорит? Какой Колдун? Что за Плющ-каннибал и телепортация?

Я ему не отвечаю, а он продолжает смотреть на меня и улыбаться во весь рот. И это напрягает.

Может, он псих? Ну, тогда всё понятно – я в психушке. Тогда ясно, почему эта маньячка приставала ко мне с кинжалом, а этот мужик твердит, что он колдун. Но почему здесь оказался я? Неужели я тоже сошел с ума?

– Знаешь, хорошая теория, только есть пара несостыковочек, – выдает ни с того ни с сего псих-колдун, отрываясь от стены, и подходит к лежащему на полу кинжалу.

Сейчас ещё и этот с кинжалом приставать начнёт, только с ним будет сложнее, чем с девушкой. Если между нами завяжется бой, не уверен, что я выйду из него целым, несмотря на то, что до мастера спорта по боксу мне остался только один чемпионат. Мужчина подбирает оружие и окидывает его оценивающим взглядом. Можно будет выбраться через проход откуда он появился, только надо будет как-нибудь его отвлечь.

«Колдун» тем временем продолжает:

– Итак, во-первых, кто в психушке не застекляет окна? – показывает острием кинжала на окно. – Да и еще на такой высоте…

Логично…

Так! Подождите! Откуда он знает, что я подумал про психушку?! Или я говорил свои мысли вслух? Нет я точно их не говорил! Тогда откуда?!

– Во-вторых, психиатрическая больница должна хотя бы выглядеть, как больница. Ну, белые стены, больничные койки… В общем ты и сам знаешь. В-третьих, – он бросает в мою сторону кинжал, который прокатившись по полу, оказывается у моих ног, – если в неё можно было бы протащить оружие, то вряд ли такое дорогое. И, наконец, в-четвёртых, я умею читать мысли, поэтому я понял, о чём ты думаешь. Как я уже сказал, я Колдун.

Глава 9

– Привет, – говорит девушка-старуха звонким голосом, разглядывая меня с головы до ног. Её яркие, но в тоже время, тусклые глаза не выражают никаких эмоций, зато губы растянуты в красивую кокетливую улыбку, обнажающую идеально белые зубы.

Меня эта улыбка пугает до дрожи, такое ощущение, будто с тобой заигрывает мертвец… красивый мертвец. Она среднего роста, со стройной фигурой, подчеркнутой длинным зеленым платьем, струящимся шелковыми складками до пола. В руках она держит стопку одежды, обувь и банку с какой-то зелено-коричневой жидкостью, на руке висит полотенце.

– Плохо выглядишь, малыш, – наигранно ласково тянет она, и от её взгляда по телу пробегают мурашки. Она усмехается. – Ладно, малыш, Вальнар сказал, что тебе следует помыться, – она кивает на вторую дверь в комнате, намекая, наверное, про ванную за ней, – и намазаться вот этим, – указывает на банку, – а в это оденешься.

Не успеваю я отреагировать на её слова, как в моих руках уже оказываются все, что она держала секунду назад.

– Я зайду за тобой позже, когда ты приготовишься, и отведу в обеденный зал. И, кстати, зовут меня Гева. А то вчера нас не представили… – она снова кокетливо улыбается, но, увидев мою реакцию, перестаёт. Затем, усмехнувшись, отворачивается и уходит, оставляя после себя противное чувство в груди.

Закрываю дверь.

11 часов и 30 минут назад

– Можешь мне верить или не верить, но это правда и тебе надо пойти со мной, Руслан, – заканчивает мужчина, в его глазах больше нет усмешки, и он выглядит серьезным.

В голове не укладывается всё, что сказал этот… Колдун? Я наследник и скоро стану таким же, как он – Колдуном!? И он специально переправил меня из моего мира в свой, и я вряд ли вернусь…

Он что, правда, уверен, что я в это поверю?

Нет, ну тогда если другие не сумасшедшие, значит, я сошёл с ума. И мне всё это кажется! Но сумасшедшие ведь не знают и не думают, что они спятили… Тогда я не знаю в чем дело! Но этому мужчине точно верить нельзя, ведь каждое его слово похоже на полный бред. Но и себе тоже ведь нельзя…

Как всё запутанно!

Запускаю руки в волосы и устремляю взгляд на пол. Вижу девушку, лежащую у моих ног, до сих пор без сознания. А я совершенно забыл про неё.

– Не стоит беспокоиться. О ней есть кому позаботиться, – равнодушно бросает Вальнар, обратно приманчивая к себе мое внимание.

Замечаю, как в комнату заходит старуха на вид достигшая ста лет, тощая, сутулая и сморщенная, в тёмно-коричневом платье до пола с длинными рукавами. И она будет заботится о девушке? А осилит? Опускаю глаза обратно на маньячку. Хоть она мне угрожала и хотела убить, для меня всё равно почему-то важно, чтобы с ней всё было в порядке.

Кто-то берёт меня за руку и тянет в сторону.

– Давай уже я доделаю дело, малыш. Не будешь же ты её целиком мыть? – голос у старухи слишком звонкий и молодой для ее возраста. Поднимаю глаза, смотрю на неё…

Что за фигня?!

Выдёргиваю руку и отскакиваю назад. Споткнувшись о таз, я чуть не падаю, но успеваю упереться рукой о стену. Передо мною стоит не старуха, как мне показалось сначала, а молодая девушка лет двадцати. Неестественно красивая и утончённая, как фарфоровая кукла.

Похоже, это все-таки у меня совсем крыша поехала…

– Что так пугаешься? – тянет девушка шутливо обидчивым тоном. – Никогда красивых девушек не видел? – она снова улыбается, но от этого только мурашки по коже.

– Руслан, – зовет Вальнар. Он уже стоит у выхода и смотрит на меня. – Тебе всё равно не остается ничего другого, как идти со мной или остаться здесь. С девочкой, которая хотела тебя убить.

Перевожу взгляд с “Колдуна”, на девушку и обратно. Самое оптимальное что я могу сделать, это пойти с мужчиной. Хоть он и навешал мне лапшу на уши, но, по крайней мере, не угрожал. И ещё я не хочу оставаться в одной комнате с этой девушкой… или старухой?

– Ну, так ты идёшь или нет? Мне кажется, тут не над чем раздумывать, – мужчина уже спустился на несколько ступенек вниз, и в его голосе проявляться раздражение.

Я понимаю, что мне ничего делать, кроме как идти следом. И я иду…

Глава 10

Стою, оперевшись спиной на дверь, и смотрю на то, что мне дала Гева. Одежда такая же, как и на мне сейчас, только чище и целее. Мазь в банке зелёная и вязкая с кусочками каких-то растений.

Я не верю, что Вальнар говорит правду. Может, он как-то и прочитал мои мысли, но это ведь не значит, что он Колдун. Есть же, вроде, телепаты или шарлатаны, которые заставляют поверить в существовании у них такого дара. Но как он вообще может даже подумать, что я поверю во весь бред, что он говорит про Колдунов и их наследников, про параллельный мир? И тогда зачем я ему, если он наврал насчёт колдовства?

От размышлений меня отрывает зуд в руках и на лице. Вспомнив, что Гева указала, что я могу помыться в комнате за второй дверью, я решаю воспользоваться советом.

В помещении находится туалет и деревянная ванная, уже наполненная тёплой водой, на табурете рядом лежит светло-коричневый кусок, как мне кажется, мыла. Зеркала здесь вообще нет, но я и без этого знаю, что выгляжу ужасно…

***

Мазь вязкая и прохладная. А после горячей ванны она кажется ледяной. Размазав ее по лицу и рукам, я облегчённо вздыхаю – зуд и боль слабеют. Не проходит и минуты, как мазь впитывается в кожу, не оставив ни следа от ожогов.

Да, это странно… Возможно, такая целебная смесь должна заставить задуматься о колдовстве. Но все равно это похоже на бред. Уверен, уже существуют такие мази, просто они дорогие, и поэтому никто не может ими воспользоваться. И из-за этого я не знал о их существовании.

Но зачем тогда давать ее мне, если это дорого?

Да кто их знает?! Но не верить же в параллельные миры и Колдунов! Хотя, если вспомнить Плющ-каннибал, что я видел вчера, то можно и в такое поверить…

Наверняка, этому тоже есть какое-нибудь разумное объяснение. Не знаю, галлюцинации? Проекция? Да, что-то, но точно не другой мир!

Неожиданно, я вспоминаю девушку в башне. И ее ожоги. Помню, какие у неё были волдыри на коже. Интересно, ей дали такую же мазь или оставили ожоги заживать самим по себе. Смотрю на банку, и мне становится стыдно. А если я использовал всю мазь на себя, а ей не оставил? А ей она была нужнее, чем мне…

Прерывает мои рассуждения стук в дверь, кажущийся слишком громким, среди непроницаемой тишины. Надо будет узнать у Гевы или Вальнара. Узнать все.

Подбегаю к двери и открываю.

– Лучше выглядишь, малыш.

Морщусь от этого прозвища. Гева разглядывает меня с ног до головы, оценивающим взглядом.

– Вообще-то меня зовут Руслан.

– Я знаю, малыш. Но всё равно приятно познакомиться, – она улыбается, но на этот раз не обращает внимания, что меня от её улыбки передёргивает. – Ну, малыш, пошли.

Она, что, специально «малыш» в каждое предложение вставляет?

Не дождавшись ответа или какой-либо реакции на свои слова, Гева поворачивается и идёт так, словно уверена на все сто процентов, что я за ней последую. Так и хочется назло ей остаться здесь, но любопытство не даёт гордости взять верх, и я иду за ней.

Глава 11

Мы идем по основному коридору здания – я понял это по его ширине и по многочисленным начинающем от него другим более узким проходам и дверям. На его каменных стенах висят старые, покрытые пылью и копотью гобелены, на которых невозможно разглядеть изображения, только нечеткие силуэты то ли зверей, то ли людей. Между гобеленами и закрытыми деревянными ставнями окнами располагаются зажжённые факелы. Пол застилает когда-то бардовая, а теперь грязно-коричневая, очень старая и истертая ковровая дорожка. По полу гуляет холодный сквозняк, из-за которого уже замерзли ноги.

Я сначала подумал, что это какая-то специфическая гостиница со средневековым дизайном, но потом в голову пришла безумная мысль, что это замок. Я знаю, что это бред, как и все что происходит со мной последние сутки, но чем дальше мы продвигаемся, тем больше я убеждаюсь в своей правоте.

Разве в России есть замки? Я не разу не слышал о них. А этот еще и целый и относительно невредимый. Может, меня увезли в другую страну? Но зачем?!

От холода и огромного количества вопросов без ответов, вселяющих страх глубоко внутри, меня пробирает дрожь. Гева идет впереди, ни разу не обернувшись и не сказав ни слова. И я этому даже рад, хотя сейчас у меня есть возможность что-то у нее узнать, но почему-то я уверен, что кроме молчания и шутливых отмазок, я от нее ничего больше не услышу. Да и у меня мурашки по коже от её улыбки и взгляда. Лучше выведаю всю инфрмацию у Вальнара.

Мы подходим к большой деревянной двери – местами видно, что раньше она была позолочена и узоры на ней больше походили на произведение искусства, чем на хаотичные царапины. Останавливаемся. Гева бросает на меня мимолетный взгляд и с легкостью открывает дверь, дёрнув ее за массивные золотые ручки.

– Входи, – она не добавляет «малыш», и меня это почему-то удивляет.

– Руслан, проходи! – раздаётся из комнаты громкий голос Вальнара.

Взглянув на Геву, я прохожу в комнату, напоминающую столовую из-за длинного, расположившегося прямо посередине зала, деревянного стола, вокруг которого разместились стулья с высокими спинками и подлокотниками. Помещение очень большое, как спортивный зал в моей школе, стены каменные, как и в коридоре, и голые – ни картин или обоев, только факелы. Окон тоже нет, и комнату освещают только огонь из камина и факелы. Вальнар сидит во главе стола – на самом далеком от меня конце, и смотрит на меня.

По спине пробегает холодок, вызывая мурашки, и меня передёргивает. Живут в таком замище, а утеплить не додумались!

– Ну как тебе замок? Понравился? – ровно, без какого-либо интереса кидает он, развалившись на стуле.

Его нисколько не волнует, что вся эта ситуация попахивает моим похищением, и что я не могу сейчас любоваться замком. Или он только делает вид, что это его не волнует?

Кстати, я угадал, что это замок. А значит я скорее всего не в России. Но тогда где? Ну уж точно не в другом мире, где царствуют Колдуны! Да он совершенно не похож на Колдуна! Одет так, как обычно одеваются мужчины в нашем мире – джинсы, майка, толстовка, кроссовки. Где хотя бы посох, как у Гендальфа, или волшебная палочка, как у Дамбладора?

– Мне посох и волшебные палочки не нужны. Зато тебе надо поесть.

Как он это делает? Как он читает мои мысли? Может это какой-то трюк или фокус?

– Я уже тебе говорил, Руслан. Я Колдун, и тебе всё равно скоро придётся это принять, хочешь ты этого или нет. Так же, как и то, что ты тоже скоро им станешь… А теперь садись, – он показывает на место в противоположном от себя конце стола.

Нет, это нормально? Сначала говорит, что он Колдун, затем, что я им стану, а потом ожидает, что я спокойно сяду и буду есть! Ну нет! Это вчера я не мог с ним спорить. А сегодня пусть нормально объяснит, что здесь происходит!

Не обращая внимания на то, что я не сдвинулся с места, Вальнар зовёт Геву. Та входит, неся в руках два серебряных подноса с едой. Первый кладёт на место передо мной, а второй перед «Колдуном».

Меня все больше раздражает то, с каким спокойствием он говорит со мной, раскладывает перед собой содержимое подноса и вообще ведёт себя так, будто ничего не произошло!

– Может, вы всё-таки расскажете, что здесь происходит? – пытаюсь не сорваться на более высокий тон. Меня просто распирает от злости. Хочется подойти и врезать этому “Колдуну”!

Вальнар отрывается от тарелок и кружек и поднимает на меня взгляд. Лицо его выражает недоумение, но глаза смотрят на меня пристально, словно сканируют меня.

– Кажется, я тебе всё рассказал, – голос скучающий, но глаза продолжают меня изучать.

Все! Достал!

– Вы думаете, я поверю чуши, что вы мне наплели?! – краем глаза замечаю, как Гева останавливается в дверях и поворачивается.

– Да, думаю, поверишь. Тебе больше ничего не остаётся, – произносит чересчур спокойно, чем меня еще больше распаляет.

– Значит, я должен поверить, что вы переместили меня в этот мир, чтобы научить колдовству?!

Даже звучит глупо…

– Да, а теперь садись и ешь. Если хочешь, я после обеда тебе всё поподробнее расскажу и объясню, – он пододвигает к себе тарелку и начинает есть, уже не обращая на меня внимание.

Ну всё! С меня хватит! Не хочет говорить, значит, будет действовать.

Поворачиваюсь и выбегаю из зала, по пути замечая, как девушка-старуха улыбается во весь рот.

Инара

Вжих…

Кинжал впивается в спинку кровати, оставляя очередной глубокий рубец в дереве.

С утра не могу найти себе место. Я упустила его!

Пинаю кровать и выдираю оружие.

Я могла убить наследника колдунов! Я могла покончить с этим проклятием…

Отхожу обратно к противоположной от кровати стене и поворачиваюсь лицом к ней. Вжик. На этот раз кинжал со звоном влетает в стену, не причинив ей вреда, и падает на пол.

Я могла его просто проткнуть, когда он сидел на кровати беззащитный и…

Могла ли?

Перед моими глазами встаёт лицо Руслана. Он тоже мог меня бросить. Он ведь не только меня спас, но и пытался отмыть меня от желудочного сока плюща-каннибала.

Мне становиться жутко и противно от себя и собственных мыслей. Я желаю убить человека, который, несмотря на мои угрозы, спас меня и заботился обо мне…

Опираюсь спиной на стену и сползаю на пол. Непрошенные слезы пеленой застилают глаза, и я не могу от них избавится. Как мне сейчас не хватает мамы, она всегда поддерживала меня и объясняла поведение людей. Только с ней я видела в людях проблески хорошего, даже в самых противных и, казалось, плохих. А сейчас…

Всё так запутанно!

Глава 12

Такое ощущение, будто я бегу вечность по этому огромному и однообразному коридору. Я уже пробежал ту часть, которую мы только что прошли с Гевой, и, по-моему, дверь в комнату, в которой я проснулся, но коридор продолжает тянуться и не видно его конца. Не знаю, что я буду делать, если в конце не окажется выхода из замка. Может я вообще бегу не в ту сторону и там будет тупик или очередной зал размером со стадион. Но мне просто некогда думать. Остаётся только положиться на интуицию.

За спиной не слышно звуков погони – ни криков, ни топота ног. А может, я просто этого не слышу. Но проверять некогда. Остается только надеяться, что Вальнар не ожидал такого поворота событий и не сразу пустился в погоню. Хотя если он телепат, то должен был услышать мое решение, а значит он все-таки шарлатан.

Да какая уже разница! Главное выбраться отсюда!

Наконец, я оказываюсь в большом зале с широкой лестницей на второй этаж справа и огромной, в два раза больше меня, дверью слева. Это, наверное, выход! Только бы открылась…

Тяжело дыша, хватаю холодное железное кольцо, которое заменяет ручку, и тяну его на себя.

Нет! Она заперта!

Прикладываю больше силы, но она не поддается.

Да что такое!

Вместе со злостью нарастает паника. Я не знаю, куда еще можно бежать, чтобы выбраться отсюда. На второй этаж забираться нет смысла, только если не прыгать из окон. Бежать обратно в коридор для поиска других проходов, ведущих к выходу, тоже бесполезно – если Вальнар уже бросился в погоню, то я на него там напорюсь. Либо сверну не в тот коридор и потеряюсь.

Тупая дверь!

Со всей силы пинаю её стопой, желая выбить, хоть и не особо надеясь на это. Но она легко со скрипом открывается, с размаху ударяется о стену и возвращается назад.

Н-да… Идиот. Похоже, я тупанул и открывал дверь не в ту сторону…

Сразу от двери начинается широкая дорога, выложенная из грязно-желтого камня, которая, разветвляясь на более маленькие дорожки, проходит сквозь сад и выходит через открытые ворота в лес.

Вот и выход! И надо поспешить, пока никто мне не мешает!

Долго не раздумывая, срываюсь с места и бегу по направлению к выходу. Воздух влажный, как перед дождём, и тяжёлый. От духоты и бега я сразу же покрываюсь потом, футболка становится мокрой и прилипает к телу. Но я не обращаю на это внимание.

Скоро я оказываюсь за пределами ворот и, пролетев через мост надо рвом, вбегаю в лес. Решаюсь остановиться и отдышаться. Оперевшись рукой на дерево, смотрю на открытые ворота, ожидая увидеть там Вальнара, но сад остаётся спокойным и тихим.

И только сейчас я вижу замок снаружи. Он даже больше, чем я его себе представлял. Выложенный из камня, он угрюмо возвышается над землей где-то на четыре этажа, и его облепляют три башни, одна из которых наполовину развалилась. Я смутно припоминаю, что в первый день прибытия сюда, когда я согласился пойти с Вальнаром и оставить девушку-маньячку, мы очень долго спускались по винтовой лестнице, а я так устал, что весь путь до кровати у меня смешался в какой-то бессознательный машинальный бред. Но я хорошо помню, что путь по ступенькам был бесконечно долгими. Значит с «Колдуном» мы познакомились в одной из башен. А девушка? Интересно, она все еще там?

Весь замок, виденный мной сад и другие, торчащие вдали постройки, окружает высокая толстенная каменная стена, по которой плечом к плечу может пройти два взрослых человека, при этом между ними останется еще место. А около стены землю разрывает глубокий, но совершенно сухой ров, через который переброшен мост. Все это выглядит так массивно и величественно, что становится совершенно не по себе. Также я замечаю, что вокруг царит мёртвая тишина – нет даже самых обычных звуков леса: стрекота насекомых, пения птиц, шелеста листьев. Идеальная тишина.

По телу пробегают мурашки, хотя на улице ужасно жарко и душно, как перед грозой. И если скоро будет гроза, то неудивительно, что так тихо. Наверное, вся живность попряталась. Это хорошо, если дождь пойдёт, тогда, если по моему следу отправят собак, то меня нелегко будет найти.

Снова смотрю на замок, но не замечаю признаков преследования. Вот и хорошо, значит у меня больше времени, чтобы убежать подальше отсюда.

Отворачиваюсь и снова срываюсь с места.

Вальнар

– Ну и что ты будешь делать? – Гева улыбается во весь свой идеальный рот и смотрит, как я ем. Похоже, ей понравилось представление, которое устроил Руслан.

– Как видишь, буду есть.

Она смеётся, а я продолжаю кушать, делая вид, что мне безразличен факт того, что парень убежал. Я знаю, что с ним может что-нибудь случиться, но носиться с пареньком, как курица-наседка, я не собираюсь. Руслан должен понять, что у него нет другого выхода, как остаться здесь и стать Колдуном. Ему не вернуться в свой Мир, да и не за чем. Так что побегает по лесу, увидит замок во всей своей красе, а дальше уже наконец-то дойдет до его буйной головушки, что поступил он глупо и неразумно. И тогда уже появлюсь я. Ему придется смириться.

Продолжаю спокойно жевать, хотя есть совсем не хочется. Гева с интересом смотрит на меня.

– Ты что, серьёзно?

Впервые слышу в её голосе интерес к происходящему вокруг неё, и даже волнение. Отрываю взгляд от тарелки и устремляю его на неё.

– Что, уже привязалась к нему? Не может быть, чтобы в нашей старушке проснулись чувства?

На её лице сразу же исчезают все эмоции, а я бросаю ложку на стол и встаю с места.

– Нет, догонять я его не буду, он сам захочет вернуться.

Глава 13

Не могу больше бежать. Остановившись, падаю на землю, осыпанную сухой листвой. Сердце бешено колотится в груди, а лёгким катастрофически недостаёт воздуха.

Не знаю, сколько я пробежал, и сколько прошло времени, но погода практически не изменилась и природа вокруг меня тоже. Я до сих пор нахожусь в идеально тихом лесу и здесь невыносимо душно и жарко.

Не знаю, глупо ли я сделал, что сбежал, но уже ничего не поделаешь. Даже если захочу вернуться, не получится. Я заблудился. Я даже не знаю в какую сторону света бежал всё это время. Может вообще кругами бегал…

И что мне сейчас делать? Остаться здесь и ждать, пока меня найдут, или идти дальше, пока не наткнусь на дорогу или тропинку, или наоборот пока не забреду ещё глубже в лес?

Дыхание нормализируется, и я сажусь.

Всё время, что я бежал, мне казалось, что меня преследуют. То слышалось гавканье собак, то крики людей, но сейчас я ничего не слышу, кроме стука своего сердца и дыхания. Этот лес как будто вымер. Вокруг нет ничего зелёного: трава, иголки на ёлках, листья на деревьях – всё серо-коричневого цвета, нет ничего яркого или выделяющегося из этого однотонного пейзажа. Да и из съедобного тоже ничего нет.

Поднимаюсь на ноги и внимательно оглядываю местность. Жутко хочется пить, но за то время, что я бежал, не заметил даже признаков присутствия какого-либо источника воды. Да и желудок от голода скручивает до тошноты. Наверное, сначала стоило поесть.

Как всё-таки я глупо поступил! Перед тем, как бежать, стоило всё узнать о местности, о том, что из слов Вальнара правда, а что нет, раздобыть еды. А теперь я даже не знаю где север, где юг, да и в России ли я вообще. Может я вообще, не очень-то нужен этому колдуну-телепату? Возможно, у него есть ещё парочка таких же, как и я, украденных из детских домов, детей. Та девушка-маньячка, например. Поэтому он и не гонится за мной.

Вот я дурак! Теперь даже не знаю, выживу ли в этом месте. Говорят, что человек без еды и воды может прожить неделю. А может и меньше… Я же ничего не знаю о выживании в лесу. На уроках ОБЖ я залипал в телефоне, либо дурачился с Колей. Да и откуда мне было знать, что мне это пригодится?! Я и представить не мог, что попаду в лес, убегая от «колдуна»!

Мне просто ничего не остаётся, как продолжать идти. Может, удастся выбраться на какую-то дорогу или набрести на какого-нибудь грибника. Да какого грибника?! Тут же ничего живого нет, какой дурак полезет сюда искать грибы?

Но и стоять, тоже нет смысла.

Делаю пару шагов вперёд, как из-под ног доносится звук ломающихся сухих веток. В следующее мгновение я куда-то падаю…

Вальнар

– А теперь надейся, что там нет кольев, – Гева улыбается злорадной улыбкой, но глаз с зеркала не сводит.

Не обращая внимания на её слова и не убирая пальцев от стекла, закрываю глаза. В голову сразу же врывается поток образов, чувств и слов подростка.

Ну, хотя бы не умер…

И только сейчас замечаю, что всё это время находился в напряжении. Расслабляю плечи и пытаюсь успокоиться. Как только мне удается снять напряжение, вместо него приходит раздражение.

– Ну и что ты собираешься делать? Он вообще жив? – она усмехается. – Если он умрёт, тебе от них достанется… – ее голос сквозит равнодушием и злорадством.

– Иди, приготовь бинты и тёплую воду, – отвечаю, не скрывая раздражения, но она не сдвигается с места.

– А что если не пойду? Убьёшь?

Я уже устал, и мне надоело возиться с этим мальчишкой! И за что мне достался вспыльчивый, независимый подросток? Каких еще сюрпризов от него ждать? Еще и Гева затянула свою любимую песню, которая просыпается, как только от нее требуются быстрые действия без промедления. Ну, если хочет боли, пусть её получит…

Делаю вздох, и, закрыв глаза, мысленно беру кинжал в руки и, выдохнув, кидаю его в грудь Гевы. Услышав, как от боли у неё перехватывает дыхание, открываю глаза. Раздражение сразу же отступает.

– Иди, приготовь бинты, повязки и тёплую воду, скоро парень будет здесь.

Глава 14

Я приземляюсь на дно ямы, перед этим собрав все неровности ее стенки спиной и плечом. Раздается звук рвущейся ткани, ощущаю, как что-то с силой проходится по моему левому бедру. У меня перехватывает дыхание, и на глазах выступают слёзы. Сжав зубы, я задрал голову и, закрыв глаза, жду, пока боль перестанет быть невыносимой. Со временем она помаленьку утихает, но полностью не уходит, и я, наконец-то, решаюсь посмотреть на ногу и на то, что её поранило.

Что это такое?!

Посреди ямы стоит, врытый в землю острым концом вверх, железный ржавый кол. Он возвышается над землей примерно где-то по локоть взрослого человека, в два раза толще арматуры. Не него я как раз и напоролся. Мне повезло, что он только задел меня, но все равно кол, порвавший темнеющие от крови джинсы, выглядит устрашающе. А боль при каждом движении становится все невыносимее.

Но я не могу сидеть и ждать, когда кто-то явится мне на помощь. Уверен, никто не явится. Никто не знает, что я здесь. Надо выбираться. Самому.

Собравшись с силами, я медленно отодвигаю от кола ногу. Рана вспыхивает новой болью, но я, сжав зубы, упорно продолжаю двигаться. Когда отодвигаюсь на максимальное расстояние, сил у меня не остаётся.

Крови очень много… Может, всё-таки, артерия задета?

Пытаюсь вспомнить, что нам говорили в школе о ранениях, но мысли беспорядочно мечутся в голове, не давая сконцентрироваться. Но, по-моему, чтобы остановить кровь, надо наложить жгут. Пытаюсь дорвать штанину, но она крепко держится, да и рвать ее, не задевая раны, не получается.

Майка!

Каждое движение даётся с трудом, но, в конце концов, мне удаётся её снять. И, как-то умудрившись её разорвать, я крепко, прикладывая всю оставшуюся силу, завязываю ткань чуть выше раны, сделав что-то типа жгута. Не знаю правильно я сделал или нет, но кровь, как будто перестаёт идти.

Или мне это только кажется…

Очень хочется пить.

Оперевшись на землю спиной, поднимаю голову и смотрю на лоскуток серого неба, которое уже начало темнеть. Не самый лучший вид перед смертью…

Нет! Кто сказал, что я умираю? Сейчас отдохну и попробую выбраться отсюда.

Нет, нельзя отдыхать! Поднимайся!

Пытаюсь встать. Ногу простреливает боль, от которой слёзы наворачиваются на глаза.

Выйду и вернусь в детский дом. Конечно, Людмила Александровна немного поругает, но потом… Интересно, Яна и Коля волнуются? Представляю, как они удивятся, услышав о том, что со мной случилось.

Просто надо заставить себя встать.

Предпринимаю ещё одну попытку, но от этого только сильнее кружится голова. Перед глазами темнеет. Зажмуриваюсь, но головокружение не проходит.

Да уж, так я далеко не уйду. Надо просто отдохнуть немного и ещё раз попытаться…

Не знаю, сколько времени проходит, но меня охватывает апатия. Невыносимо хочу спать и пить. Но откуда-то знаю, что сон сейчас равносилен смерти. Становится всё холоднее и холоднее. Меня пробивает озноб. В горле совсем пересохло, а перед глазами появляются, то искры, то какие-то лица…

Надо встать. Надо встать. Надо…

Тишину разрывает тихий хруст веток, который мгновенно приводит меня в себя. Кто-то ходит наверху!

– Помогите! – голос хриплый и тихий.

Меня не услышат!

– Помогите! – на этот раз мне удаётся практически прокричать.

Шаги на секунду смолкают, а затем приближаются к яме.

Голова кружится, мир перед глазами вплывёт, и всё кажется далеким и нереальным…

– Ну что, Руслан, одумался? – хоть у меня и нет сил на то, чтобы поднять голову, я узнаю его голос и даже чувствую… облегчение? – Готов вернуться?

Дальше я уже ничего не слышу. Меня обволакивает темнота.

Глава 15

– Я бы не советовала тебе это делать, она снова может попытаться его убить…

– Я советов у тебя не спрашиваю, иди и скажи ей как за ним ухаживать, а я пока перенесу его туда.

Я словно нахожусь где-то между сном и явью: слышу, что они говорят, и знаю, кто говорит, но в то же время не чувствую своего тела и плохо понимаю о чём разговор. Не могу двинуться или открыть глаза, в голове практически нет мыслей, да и заставить себя думать я тоже не могу…

Слышу, как кто-то, выходя из комнаты, хлопает дверью. Резкий звук сразу же выводит меня из ощущения парализованности. Сначала я чувствую тупую боль в левом бедре, которая растет, заполняя мозг, не давая мне думать ни о чём другом, кроме как о ней.

Слышу, как кто-то идёт к тому месту, где я лежу. Открываю глаза, но не вижу ничего, кроме размазанной фигуры. Смаргиваю, но это не сильно помогает.

– Зря ты очнулся … – фигура уже подошла ко мне вплотную, и по голосу я узнаю Вальнара. – Сейчас будет очень больно, и лучше бы ты этого не чувствовал…

Он кладет свою руку на мою рану, и мой мозг разрывается на части от боли.

***

Все то время, что я нахожусь без сознания, в моей голове творится какой-то бред.

Вот я оказываюсь в пустом детском доме и блуждаю по пустым коридорам. Когда я добираюсь до кабинета директора, становится темно и ужасно холодно. Передо мной закрытая дверь, которую, я чувствую, что открывать нельзя. Но я себя не слушаюсь, открываю дверь. В следующую секунду из мрака комнаты появляются стебли-щупальца. Они хватают меня за ноги, рывком отрывают от земли и стараются затащить в кабинет. Я судорожно хватаюсь за косяк двери, но плющ дёргает меня с такой силой, что мне не получается удержаться. Я влетаю в комнату и ударяюсь о стену. Растение стремительно обвивает меня, и сколько бы я не предпринимал попыток вырваться из сжимающих меня колец – всё бесполезно. Наконец, оно добирается до моей шеи, затем головы, и я сдаюсь, позволяя плющу-каннибалу обвить меня до конца. Я уже прощаюсь с жизнью, когда неожиданно появляется надежда – в комнату заходит Яна, в руке она держит кинжал и, поигрывая им, улыбается. Я хочу крикнуть ей, чтобы она подошла и спасла меня, но рот уже закрыт плющом. Она медленно приближается ко мне. Широко улыбаясь, поднимает оружие и… втыкает его в мою грудь. И смеётся…

В следующее мгновение я бегу через лес. Бегу бесконечно долго, всё время обо что-то спотыкаясь и падая. Наконец я вижу, что мне остается преодолеть совсем немного расстояния. За деревьями просвечивается дорога, на которой стоит машина, а рядом с ней стоит Виктор Николаевич, он, улыбаясь, смотрит на меня и ждет, когда я до него добегу. С надеждой приобретя второе дыхание, я прибавляю ходу. Когда мне уже остаётся всего несколько шагов до тренера, до ушей доносится хруст веток… в следующее мгновение я падаю – мучительно долго и медленно. Упав, я ощущаю, как мою спину протыкает кол – я не чувствую боли, но от чего-то уверен, что умираю. И перед глазами только клочок серого неба…

Инара

Он лежит передо мною. Если захочу, я могу убить его, и никто не сможет мне помешать. Мне ничего не стоит вонзить лезвие в его сердце, и на нем закончится колдовское проклятие. Просто надо вонзить и всё. Вонзить и все…

Но я не могу! Я не могу убить невинного человека, который спас мне жизнь, который сам не по своей воле оказался здесь.

Но если я не убью его, он станет Колдуном и, возможно, тогда он истребит и меня, и всех моих родных!

Но я же не могу быть в этом уверена… Как я смею решать судьбу этого парня?!

Я смотрю на Руслана, будто ожидая, что он сейчас откроет глаза, и я сразу пойму, что мне делать – убить его или оставить в живых. Но он продолжает лежать, и грудь его мерно поднимается и опускается.

Он очень сильно похож на Вальнара, как будто это его близнец, но моложе. Если представить, что это Колдун, то я с лёгкостью смогу убить его. Но, как только я пытаюсь представить, что на месте Руслана лежит Вальнар, то сразу вижу, как сильно они отличаются.

Но почему они так похожи?

В Секуавеллии такое часто случается – совсем незнакомые люди похожи, как две капли воды. Но это же не Секуавеллия… Неужели это просто совпадение, или же какой-то замысел Вальнара?

Неожиданно, Руслан вскрикивает и начинает метаться на подушке. Лоб у него покрыт испариной, а губы что-то шепчут. Пока я размышляла, то не заметила, как его состояние ухудшилось. У него снова поднялась температура.

Я это принимаю как знак. С облегчением отметаю мысли об убийстве парня и подхожу к тазику с тряпками и холодной водой. Подло будет убивать человека, когда он беспомощен.

Глава 16

Открываю глаза и жмурюсь от яркого света, бьющего из окна прямо в лицо. Я снова нахожусь в комнате той девушки, которая мне угрожала, только теперь я лежу на полу, на толстом, мягком матрасе, и укрыт тонким одеялом.

Опираясь локтями, пытаюсь сесть. Мне удается не с первого раза. Голова кружится и во всем теле чувствуется неприятная слабость. В конце-концов я сажусь и осматриваю помещение. Ничего не изменилось с тех пор, как я был здесь в последний раз, кроме постели, на которой я сижу. И, похоже, сейчас раннее утро, потому что девушка лежит на кровати спиной ко мне и спит.

Сколько я здесь провалялся? Несколько часов? День? Два? Может, вообще неделю. Не знаю. И не знаю, как мне узнать, так как разговаривать с маньячкой не хочется, а других людей в помещении нет.

Кстати! Я не чувствую никакой боли в бедре. Неужели они целиком вылечили мою рану?

Убираю одеяло с ног и смотрю на место, где должно находиться ранение. Его нет! Нет даже следа от него! Словно мне привиделось, что я упал в яму и напоролся на кол.

Я ощупываю кожу, но не нахожу признаков повреждения. Даже шрама нет. Может мне правда всё это приснилось? Но если это был сон, то он был ужасно реалистичным.

Опираясь на стену и пытаясь не шуметь, чтобы не разбудить девушку, пытаюсь встать. Ноги, как ватные.

– Не советую, – голос спокойный и равнодушный, но всё равно, сердце у меня останавливается и ускоряет ход от неожиданности. – Ты еще слишком слаб, и тебе нужно восстанавливать силы.

Девушка уже сидит на кровати и смотрит на меня с любопытством. И только сейчас я обращаю внимание на то, что я в одних трусах.

– Я себя хорошо чувствую, – говорю, но всё равно сажусь обратно на матрас, ощущая головокружение.

Она встаёт и, подойдя к тазику, умывается. Приглаживает волосы, моет лицо, затем поворачивается ко мне – продолжает меня рассматривать.

Наверное, я ужасно выгляжу…

Неприятное ощущение напряжения становится сильнее. Не свожу глаз с неё, а она с меня. Прошлый раз я не успел хорошо её разглядеть, а точнее были не те обстоятельства, чтобы ее разглядывать, но сейчас замечаю, что она довольно симпатичная и, если бы не условия нашего знакомства, то уверен, мое отношение к ней было бы совсем иным. Черты лица ровные и правильные – небольшой носик, светло-красные полные, немного сжатые губы, темно-коричневые волосы убраны в длинную косу, открывая лоб и пронзительные карие глаза. Ее подтянутую фигуру подчеркивает обтягивающий чёрный костюм на ремне, а в кожаных ножнах на боку висит кинжал. Она где-то моего возраста, но по ее постоянно серьезному выражению лица и глаз, можно дать гораздо больше лет.

Вскоре мне надоедает на неё смотреть, ложусь на спину и устремляю взгляд на балки, поддерживающие крышу. Наверное, за побег меня поселили с этой сумасшедшей. Не могли хотя бы кинжал забрать, а то мало ли что…

Слышу, как она подходит ко мне, и, наклонившись, трогает мой лоб. Не знаю почему, но меня это пугает. Откидываю её руку и вскакиваю.

– Что ты делаешь?!

Голова от резкого движения закружилась. Я опираюсь спиной на стену, но продолжаю смотреть на неё. Она, похоже, тоже пугается – кладёт руку на рукоять кинжала, но, увидев, что я не лезу в драку, руку убирает.

– Я всего лишь хотела проверить, есть ли у тебя температура, – выставляет руки ладонями вперёд, видимо, показывая, что не хотела причинить мне вред. Увидив, что я не очень-то ей и поверил, она закатила глаза и тоном уставшего от тупости ребенка взрослого добавила: – Если бы я хотела тебя убить, то сделала бы это, пока ты был без сознания.

С этим не поспоришь.

Расслабляюсь и сажусь обратно на постель. Голова всё ещё кружится, но я пытаюсь не обращать на это внимания, так как девушка тоже садится на пол недалеко от меня, продолжая на меня напрягающе смотреть. Делая вид, что мне холодно, закутываюсь в одеяло и, наконец, решаюсь её спросить:

– Сколько я здесь провалялся?

– Один день, – она продолжает смотреть на меня, не сводя глаз. Это уже раздражает.

– Ааа… понятно…

Хотя, нет! Мне ничего не понятно. Почему меня поместили к ней, если я Вальнару так важен?! Она ведь мне угрожала, может, даже убила бы, если не плющ! Да, и вообще, что она так на меня смотрит, как будто я невиданный зверь какой-то?!

– Может, хватит на меня так пялиться! Что, никогда парней не видела?

Я, конечно, знаю, что со спятившими нельзя так разговаривать, а то они могут накинуться, но мне плевать! Надоело уже это молчание и этот пристальный, изучающий меня взгляд!

Она краснеет и опускает глаза. Между нами повисает напряжение, но она не сдвигается с места, разглядывает пол. Я же уже начинаю жалеть, что на неё сорвался, может, это была единственная возможность познакомиться со своим будущим сокамерником.

– Ладно, извини… – прокашливаюсь и только сейчас понимаю, как сильно хочу пить. – Нам, наверное, стоит начать сначала… – последние слова звучат ужасно глупо, но сказанного не воротишь, и я продолжаю – Я Руслан.

Протягиваю ей руку для пожатия. Она непонимающе посмотрела на нее, потом перевела изучающий взгляд мне в глаза, словно не понимая, что я от неё хочу. Затем до неё будто доходит, она медленно, как-то неуверенно вкладывает теплую ладонь в мою.

– Инара.

Глава 17

У них у всех такие странные имена? Вальнар, Гева, Инара… Я никогда не слышал даже похожие по звучанию! Ну да, я же из другого Мира. Как я мог их слышать?

– Тебя тоже перенесли сюда из параллельного Мира?

Её явно удивляет мой вопрос. Она сцепляет руки и опускает взгляд на пол.

– Нет.

Инару похоже напрягает то, что я начал интересоваться ею. Она выглядит так, словно сомневается можно мне доверять или нет. Но нерешительность длится недолго, за какую-то долю секунды лицо девушки каменеет, переставая выражать какие-либо эмоции. Она поднимает глаза и сухо спрашивает:

– Значит ты не из нашего Мира?

– Не знаю, но Вальнар сказал, что он меня перенёс из моего Мира сюда…

– ВальнАр.

– Что?

– Говориться ВальнАр. Ударение на вторую «а».

– Аааа…

Между нами снова повисает неловкое молчание. Просто не знаю о чём разговаривать с девушкой из другого Мира. Даже не знаю, принято ли у них общение между мужчинами и женщинами. Конечно, возможно, они все мне врут, что я из другого Мира. Но в это уже сложно не верить.

– Почему они тебя здесь держат? – знаю, что, скорее всего, она мне не ответит, но попытаться всё же стоит. Да и о чем нам еще говорить, как не о совместной проблеме – о заключении в башне.

Девушка реагирует именно так, как я ожидал. Она игнорирует вопрос, встаёт и отходит к окну, словно мигом забыла о моем существовании.

Вот и прекрасно! Теперь она совсем не будет со мной разговаривать. Ладно, не хочет об этом разговаривать не надо.

– Где моя одежда?

Я не ожидаю ответа, но она все-таки делает мне одолжение. Ее тон сухой и спокойный:

– Принесут к завтраку вместе с едой.

И только сейчас я замечаю, как сильно проголодался. Лучше бы не спрашивал. От голода сводит желудок и челюсть. Сколько дней я не ел? Если в первый день я сбежал с завтрака и один день провалялся без сознания, то, выходит, что два. Ну не так уж много, но все равно есть хочется ужасно.

Чтобы хоть как-то отвлечься от разъедающего меня изнутри голода, встаю и подхожу к тазику. Пол холодный, и ноги мгновенно замерзают. Вода в ёмкости прохладная, но я, не обращая на это внимание, умываюсь. Холод сразу же снимает с меня усталость и головокружение, но также пробуждает жажду. Если бы в этой воде не умывались я и Инара, то, возможно, начал бы пить прямо из таза.

Оборачиваюсь, собираюсь вернуться на свою постель дождаться завтрака и своей одежды, как боковым зрением замечаю, что Инара повернулась и смотрит на меня, не сводя глаз.

Она, что, боится, что я на неё нападу? По-моему, должно быть наоборот – не я же ей угрожал.

Делая вид, что не замечаю ее взгляда, подхожу к матрасу и, сев на него и замотавшись в одеяло, отвечаю на её взгляд. Инара нисколько не смущается, но всё-таки отводит глаза.

Меня все еще напрягает царящее между нами молчание. Мне не встречались девушки, которые, если оставались со мной наедине в комнате, стояли бы и молчали. Ну, случаи, когда мы залипаем в телефонах не считаются.

Яна тоже любила говорить, а мне нравилось её слушать. Мне нравилось смотреть на её лицо, видеть её эмоции, слушать её голос. Она всегда умела из какую-нибудь мелочи сделать интересную тему для обсуждения… Интересно, что сейчас она думает, что делает? Волнуется? Обычно в это время мы вместе шли в школу, разговаривая о снах или о предстоящей учёбе…

И только сейчас я понимаю, что мы с ней больше не увидимся. Больше не пойдём вместе в школу, и я больше не буду слышать её голос. Больше никогда не увижу её. И Колю…

***

Младенцы быстро находят новый дом. Так, по крайней мере, говорят. Но я, оказавшись под государственным крылом, был с ним неразлучен. Возможно, в годы моего младенчества у всех семей и так было достаточно детей, а, может, и тут была задействована моя “везучесть”, которая привязалась за мной с самого рождения. Но, в общем, сколько я себя помню, я рос в детском доме. Я не знал другой жизни – четкое расписание и дисциплина, общие комнаты, выезды на яркие мероприятия, приход светлых и добрых людей всегда с грустными глазами и прочие прелести детдомовской жизни… Все было спокойно и привычно, пока я не пошел в школу.

В начальной школе я впервые оказался в кругу детей, которые не знают, что такое расти без семьи. Я не был привычен к такому обществу, а они не были привычны к таким как я. Да и тут моя “везучесть” насмехнулась надо мной – в моем классе больше не было детей из детских домов. Я оказался один. Сверстники коллективно пришли к мнению, что раз у меня нет родителей, значит я сам где-то сильно провинился, поэтому дружить с «плохим мальчиком» никто не хотел. Место рядом со мной за партой всегда пустовало, на переменах меня избегали, об общих играх и речи не шло.

Спустя пару месяцев самый высокий и задиристый пацан класса решил, что настало время “поговорить со мной по-мужски” и наконец разобраться, почему я живу в детском доме.“Разговор” вышел для него неудачным – драться паренек не умел, и я, наградив его крепким ударом по животу, так как до лица не доставал, заодно и укусил. Родители борца-лузера вскинулись и бросились разбираться с детским домом, в котором растут “бешенные” дети, но скоро отстали, а меня для приличия несильно отчитали и попросили больше никого не кусать. В итоге, я остался учиться в том же классе, только теперь меня боялись, как огня. И так прошло первое полугодие.

Сколько бы наш классный руководитель ни пыталась подружить класс со мной, ей не получалось. А я смирился со своим одиночеством. Так продолжалось, пока в начале второго полугодия в нашу школу не перевели мальчика с золотистыми густыми волосами и большими голубыми глазами, с длинными как у девчонки ресницами. Он сразу же завоевал расположение всех учителей и одноклассников. Со мной в первый день не общался, и я принял его как одного из своих одноклассников – как злейшего врага. Да вообще не принял его появление всерьез, даже имя не запомнил. Но на следующий день «Златовласка» поступил неожиданно для всех и в первую очередь для меня – встал рядом со мной, вогрузив на стол свой огромный портфель.

– Я сяду? – спросил так важно и спокойно, что я не мог отказаться.

Я отодвинул свои канцелярские принадлежности с его стороны стола и краем глаза принялся наблюдать за странным одноклассником. Он, разложив на парте свои сияющие новизной вещи, сел и замолчал, погладывая на меня. Я не знал, что от него ожидать, поэтому напрягся и уставился на свою тетрадку.

– У меня есть такая же, – снова прозвучал его голос, еще больше удивляя меня своей непосредственностью, никто из них еще так со мной не разговаривал.

– Что?

Златовласка наклонился и ткнул прямо в середину моей толстой тетрадки. Она была моим сокровищем, которое я с трудом упросил у Серёжи – одного из старшиков детдома. Она была ужасно толстая для занятий начальной школы, но зато на сером фоне обложки пестрела ярко-красная машина. Сережа сначала отнекивался и говорил, что мне такая “томина” ни к чему, но потом сдался.

– Тетрадка? – не сразу понял я.

– Машина.

Я никак не ответил мальчику, но его присутствие перестало меня напрягать.

– Меня Коля зовут.

– Руслан.

Коля серьезно потянул мне руку, и я ответил.

На следующий день он принес машинку, очень похожую на ту, с моей тетради. А через неделю подарил. Так началась наша дружба.

Когда Коля узнал о том, что у меня нет родителей, то среагировал по-взрослому – серьезно помолчал и сказал: “Одиноко, наверное, тебе”. И после никогда сам не поднимал этого вопроса. И я практически всегда рядом с ним забывал о своей «уникальности». Мне было свободно и легко.

Мы подружились и родители Коли, узнав об этом, договорились с директором детского дома о возможности наших совместных прогулок, а также добились у нее разрешения, чтобы я мог иногда приходить к ним в гости. И, конечно, все сначала проходило под строгим контролем родителей Коли, но, чем взрослее мы становились, тем спокойнее к моим с Колей отношениям стала относится Людмила Александровна. Она перестала так строго контролировать мои встречи с другом. До тех пор, пока я предупреждал об уходах и до назначенного часа возвращался домой, директор была спокойна за наши встречи. И наша дружба вылезла за пределы школы, начала расти и крепнуть.

Глава 18

– Малыши, я пришла! – голос Гевы звонкий и счастливый. В руках она держит поднос и одежду. – О, ты живой? – она усмехается и подходит ко мне. – Хорошо выглядишь.

Кидает на матрас стопку одежды, рядом на пол ставит тарелку с бульоном, затем подходит к кровати и кладёт на него поднос с оставшейся на ней тарелкой.

– Ина, как ты?

Странно видеть от Гевы заботливое отношение к кому-либо. Хотя почему странно? Я же ее не знаю – видел только один день. Но все же за этот маленький промежуток времени, она успела произвести на меня неприятное впечатление. А теперь она словно преобразилась – никаких насмешек или равнодушия, так и светится участием и заботой к Инаре. Да и имя ее ласково сократила.

– Нормально, – Инара садится на кровать, скрестив ноги, принимается за еду.

Такой краткий ответ, похоже, устраивает Геву. Она сжимает плечо девушки и что-то шепчет ей на ухо, Инара благодарно смотрит на нее в ответ. Затем Гева поворачивается и, бросив на меня внимательный, но короткий взгляд, уходит.

Сначала появляется желание, пока она еще не ушла, спросить ее, долго ли меня собираются держать в плену, но потом, когда я вспоминаю ее «малыш» и улыбочки, передумываю. Лучше дождусь Вальнара. Все-таки если я какой-то там «наследник», то он не будет долго держать меня в плену. Наверное. Может, я его разозлил. Ну, если не захочет отпускать, то надеюсь, что хотя бы придет поговорить.

Первым делом я решаю одеться. Мне принесли тёмно-синие джинсы, чёрную футболку и такого же цвета толстовку. Носков и обуви нет. Наверное, чтобы я снова не сбежал. Я усмехаюсь и натягиваю джинсы и футболку. Одежда оказалась как раз впору, словно её сшили по моим меркам. Не знаю, как они узнали мой размер, но и волноваться насчёт этого тоже не хочется. Все-таки, если Вальнар правда Колдун и я в параллельном Мире, то их знание размеров моей одежды кажется совершенно незначительными.

Пока я одеваюсь, Инара всё время смотрит на меня и очень медленно, словно нехотя, ест. Похоже, я начинаю привыкать к её пристальному взгляду, но молчание между нами меня всё ещё напрягает. Стараюсь не обращать на это внимание. Возможно, в будущем, мы найдем общий язык, если так и останемся здесь сидеть.

Сажусь на матрас в позе лотоса и выпиваю бульон прямо из тарелки. Он оказывается густым, сытным и вкусным. Когда я его допиваю, есть и пить больше не хочется.

Меня сковывает усталость. Глаза слипаются. Я ложусь и сразу же засыпаю.

Инара

Сижу на кровати и смотрю на спящего Руслан. Только теперь я вижу, что они с Вальнаром совершенно не похожи. Может, мне просто хотелось видеть в них схожесть? Чтобы легче было убить. Но сейчас, после того, что я о нем узнала и поняла, я уверена, что не смогу даже думать об его убийстве.

Меня удивили слова Руслана, будто бы он из другого Мира. Сначала я не поверила. Разве это возможно? Я была уверена, что он мне солгал. Но, посмотрев ему в глаза, поняла – это не так. Да и ни к чему ему лгать.

До того, как пришла Гева, он, закутавшись в одеяло, сидел и смотрел в одну точку на полу. И глаза у него отражали боль, как глаза моей мамы, когда я должна была уходить в лес, словно она никогда меня больше не увидит. Я уверена, что он вспоминал родных ему людей, которые остались в другом Мире, с которыми он больше не встретится.

И я поняла, что он чувствует.

Я это чувствую каждый день. Я знаю, что возможно больше никогда не увижу родных мне людей, а особенно маму, и такое ощущение, будто бы внутри разрастается пропасть безнадежности, от которой хочется забиться в угол и расплакаться. Но у меня, по сравнению с Русланом, осталась хоть какая-то надежда – с домом меня разделяет только лес и башня. А его разделяет портал, который может открыть только Колдун. А Вальнар этого не сделает. Он никогда не отпустит наследника колдунов.

Глава 19

Меня снова будит стук в дверь. Разлепляю веки и замечаю, что я в комнате, в которой спал первую ночь в этом Мире. Видимо, меня перенесли. Как они (или он?) это сделали настолько незаметно для меня, мне даже не хочется задумываться.

Так как комнату освещают только две свечи на огромной люстре, в комнате царит полумрак, который мешает отогнать сон. Все ещё в полусонном состоянии, выбираюсь из кровати, подхожу к двери и распахиваю ее, отгоняя от себя остатки сна. Замираю. Там никого нет.

Но я точно слышал, как кто-то стучался.

Выглядываю в коридор, но не замечаю чьего-либо присутствия.

Странно. Может мне это приснилось?

Закрываю дверь, оборачиваюсь… и от неожиданности подскакиваю на месте. В нескольких шагах от меня стоит Вальнар, пристально смотрит на меня.

– Как спалось? – его голос ничего не выражает, но глаза продолжают меня сканировать.

Зачем так пугать?

– Нормально…

По спине пробегают мурашки, и меня невольно передергивает. Он усмехается и отводит взгляд, принимаясь разглядывать комнату. Мне до сих пор не вериться, что он Колдун. Всегда представлял, что они одеты в мантии до пола и носят длинные бороды. Но Вальнар выглядит как обычный мужчина. Лицо выбрито, а одет он, практически, так же, как и я, только на ногах кроссовки.

– В мантии жарко и неудобно. А за бородой нужен уход, а у меня нет времени, – отвечает на мои мысли так обыденно, словно я его вживую спросил.

Меня это уже раздражает. Чего это он заходит в мою голову, как в свой дом?!

– Может, хватит читать мои мысли!

Он никак не реагирует, продолжает разглядывать комнату. Затем подходит к шторе, закрывающую собой всю стену, и сдвигает её влево. Моим глазам открываются небольшое, практически вжавшееся в угол, окно, с куском чёрного неба и леса за ним, и справа от него, обрамленное деревянной толстой рамой, зеркало во весь рост. Как только Колдун отпускает штору, на люстре сами по себе по очереди загораются свечи.

– Скоро ужин. Я за тобой зайду, – лаконично бросает Вальнар и кладет на кровать, неизвестно откуда взявшиеся такие же, как у него, кроссовки и носки, и исчезает.

Не знаю почему, но я никак не реагирую на его исчезновение. Либо я уже свыкся с тем, что Вальнар – Колдун, и от него можно ожидать чего угодно. Либо до меня все еще не дошло, что он не только читает мысли, но и умеет телепортироваться. И да, зажигать свечи силой мысли…

Что еще он может?

Натянув на ноги носки и кроссовки, подхожу к зеркалу.

Воу! Это странно…

Из зеркала на меня смотрит Вальнар, только его молодая и более лохматая версия с короткими волосами. То, что мы одинаково одеты, делает нас еще больше похожими, только в ухе у меня нет серьги.

По позвоночнику пробегают мурашки. Встряхиваю головой, чтобы избавиться от наваждения, хотя прекрасно понимаю, что это моё отражение, а не какая-то иллюзия.

Как я раньше не замечал, что мы с Колдуном так похожи? Неудивительно, что Инара хотела меня убить. Может, она думала, что я Вальнар. Но почему я на него так похож? Может, он поменял свою внешность? Он же Колдун. Но зачем ему это делать? Или это совпадение?

Провожу рукой по волосам. Отражение, повторив мои действия, становится ещё более лохматым и, не знаю почему, мне становиться смешно. Усмехаюсь и, ещё больше взъерошив волосы, отворачиваюсь от зеркала.

Вальнар, конечно, крут со всеми своими колдовскими примочками, но как-то не хочется быть на него похожим.

От неожиданности я подскакиваю. Передо мною стоит Колдун и спокойно смотрит на меня. Опираюсь спиной о зеркало и скрещиваю руки. Сердце так и готово выскочить из груди, но я делаю вид, что он меня не испугал. Он явно решил сегодня добиться моего инфаркта…

– Пошли в столовую, нам надо всё обсудить, – голос мрачный и строгий, не терпящий возражений.

Он поворачивается и выходит. Я следую за ним.

Глава 20

В этот раз Вальнар указывает мне на место справа от себя. Он усаживается на стул и, наполовину расстегнув замок толстовки, смотрит на меня, ожидая пока я сяду. Мне хочется сделать что-то неожиданное, как в прошлый раз, но я знаю, что это безрассудство, хотя нет, скорее тупо. К тому же, нет никакого желания снова напороться на кол в яме. Лучше уж наконец-то выслушать Колдуна и разобраться во всем.

Я сажусь на указанное мне место. В этот момент в комнату плавно входит Гева с двумя подносами в руках. Длинная юбка тихо шуршит по полу. Она ни разу не смотрит на меня, только молча ставит один из серебряных подносов передо мной, другой перед Колдуном и встаёт рядом, устремив на Вальнара демонстративно послушный взгляд преданной слуги.

Чувствую себя не в своей тарелке. Не знаю, как мне вести себя, что мне делать, что говорить. Во-первых, я до сих пор не знаю кто такая Гева. Не похоже, чтобы она была Колдуньей, но и слугой ее тоже не назовёшь. Может она жена Вальнара? Тогда это частично объяснило бы ее странное поведение. Но в то же время, у них нет такой близости, как у супругов – она только выполняет всю работу по дому, а Колдун ей приказывает. И видно, что ей это не нравится. Тогда все-таки слуга?

Во-вторых, если я в другом Мире, то и правила, наверное, здесь другие. Как мне себя вести, если я не знаю какое поведение правильное? Вроде Вальнар практически никак не отличается от людей в моем Мире, но в то же время остальные ведут себя по-другому: и Инара, и Гева. Может и от меня требуется какое-то особенное поведение?

И, в-третьих, я все еще совершенно не понимаю, зачем я в этом Мире. Что означает, что я наследник. Как это выражается? Чем я отличаюсь от других? И смогу ли я отказаться от этой роли и вернуться домой?

Вальнар, будто чувствуя мою скованность, показывает Геве рукой, чтобы та вышла. И она повинуется, выходит, закрыв за собою дверь.

– Руслан, я уже говорил, что ты станешь Колдуном. И это не я выбрал тебя на эту роль, – Вальнар больше не делает вид, как будто ему плевать на меня, как он делал это раньше. Голос у него серьёзный, руки сцеплены, а взгляд устремлен на меня. – Я, конечно, понимаю, что всё это похоже на бред, и ты мне не веришь. Но у тебя просто нет другого выбора. Мне не получится тебя отправить обратно в твой Мир, так как ты скоро сам не захочешь туда возвращаться…

В смысле не захочу?!

По спине, уже который раз за день, пробегают мурашки.

Как это «не захочу туда возвращаться»? Он, что, сотрёт мне память?

Перед глазами встаёт картинка, как Яна целуется с Колей. Затем, как я дерусь с Колей. Как я смотрю на фотографию мамы, гадая, где же находится мой отец, и знает ли он о моем существовании.

А может, все-таки будет лучше, если он это сделает?

– Руслан, я не собираюсь стирать тебе память. Я бы мог это уже давно сделать, если бы захотел. Но это ни к чему, – он расцепляет руки и раскладывает перед собой содержимое подноса. – Руслан, – отрываю взгляд от стола и смотрю ему в глаза, – ты ведь сам уже понимаешь, что у тебя нет причин возвращаться обратно.

После его слов внутри что-то обрывается, а его спокойный, даже чуть ласковый тон, только прибавляет убедительности его речи, не давая мне засомневаться.

– У тебя нет родителей. Яна любит другого, а Коля не считает тебя своим другом и никогда не считал, – каждое слово отдаются глухой болью внутри, и он это видит, но продолжает говорить, будто хочет, чтобы я еще раз убедился в том, что уже и так прекрасно знаю: – Так зачем тебе возвращаться? Ты им никогда не был родным, они с тобой дружили из жалости, хотя ты им открывал всё своё сердце. Ты уверен, что они будут рады твоему возвращению?

Я знаю, что Вальнар совершенно прав – рад мне дома никто не будет. Я думал, что мы с Колей друзья, но он разрушил нашу дружбу, как карточный домик. Он показал всю ненависть, которую ко мне питает, сказал всё, что он чувствовал и думал, находясь рядом со мной. Может быть, мы с ним и помирились бы, но не было бы это очередной жалостью ко мне?

А Яна… Может, насчёт неё Вальнар не прав. Может, она будет рада моему возвращению… Но только нужно ли оно мне? Нужно ли мне снова смотреть, как она гуляет с Колей, целуется с ним, смотрит на него влюблёнными глазами? И нужно ли это ей, ведь когда-нибудь она поймёт, что я в неё влюблён… Она будет смущаться в моём присутствии, чувствовать себя скованной, перестанет со мною общаться как с другом, и будет смотреть на меня с жалостью и сочувствием…

Неужели Вальнар прав, и меня ничего не держит в том мире?

– Вот и прекрасно, –Вальнар явно снова бесцеремонно почитал мои мысли, – раз мы всё решили, – он придвигает себе тарелку и берёт ложку, – значит можно приниматься за ужин, а то он уже остыл…

Мой желудок сразу же реагирует на слова Колдуна. И, хотя аппетита нет, голод дает о себе знать. Мне ничего другого не остаётся, как начать есть то, что лежит передо мною.

Глава 21

– Завтра я введу тебя в курс дела. А сейчас иди спать.

Дверь в мою комнату сама по себе открывается, приглашая внутрь, но я не двигаюсь с места, смотрю на Вальнара.

– Руслан, – он берёт меня за плечи и заглядывает в глаза. Он больше не напоминает того холодного и равнодушного Колдуна, что встретил меня, скорее близкого друга, который пытается поддержать в трудную минуту. – Я понимаю, с этим трудно свыкнуться. Сначала тебе будет казаться, что это тюрьма, но потом ты привыкнешь. Поверь мне, ты не пожалеешь, что оказался здесь.

Как можно привыкнуть к тюрьме?

Он отпускает мои плечи и исчезает. Но в голове так и крутятся его слова: «Ты не пожалеешь, что оказался здесь». Вхожу в комнату и, закрыв дверь, опираюсь на неё. На душе пусто, и эта пустота отдаётся болью, как будто от меня оторвали большой кусок. Подойдя к кровати, заваливаюсь на неё и устремляю взгляд в потолок.

Вальнар сказал, что я не смогу вернуться…

Я больше никогда не увижу детский дом. Не увижу, ставшую мне по-своему дорогой, Людмилу Александровну, которая заботилась о мне и опекала с материнской заботой. Больше не приду на тренировку. Не услышу шутливые окрики Виктора Николаевича. Не окажусь на ринге. Больше никогда не встречусь с Колей. И Яной.

И самое ужасное, что я согласен с Вальнаром. Мне незачем туда возвращаться. Я знаю, что вся моя жизнь была там, что расставаться с ней будет больно. Но какая у меня там была жизнь? До восемнадцати лет я должен жить в системе. У меня практически нет свободы выбора, и каждое действие контролируется Людмилой Александровной, так как она отвечает за меня. Мой лучший друг в глубине души меня ненавидит. А Яна никогда меня не любила. Так зачем мне возвращаться? Разве кто-то меня ждет? Мое счастье было лишь иллюзией…

А здесь все по-другому. Я что-то значу. Предо мной раскрывается неизведанный путь, любопытный и интересный. Разве я не должен без раздумий отбросить свое прошлое и идти к новому будущему? Ведь это мой шанс.

Но перед глазами все равно стоят картины из прошлого, которые я должен буду стереть из своей памяти, убрать подальше, чтобы не было больно. Чтобы начать жизнь в новом Мире с чистого листа, ничего не должно помешать мне. Но так ли это просто убрать эти воспоминания из головы, если они дороже мне всего на свете. Даже если в них есть не только хорошее, но и плохое.

***

Когда я перешёл в седьмой класс, в детском доме появилась Яна. В первый раз я ее увидел, когда она, забившись в угол подоконника, плакала. На ее левой щеке розовел свежий шрам, короткие русые волосы в беспорядке спутались на голове, а ясно-голубые глаза были все красные от слез. Как только я ее увидел, то сразу поразился ее красоте, а внутри что-то сжалось при виде ее слез. Я сразу понял, что она новенькая в детском доме, но я не знал почему она попала сюда. Повинуясь внутреннему порыву, я подошел к новенькой.

– Почему плачешь? – выдал слишком по-детски и наивно.

Девочка посмотрела на меня и никак не ответив, отвернулась и оперлась лбом на стекло. Я почувствовал неловкость, ведь я совершенно не знал, что можно ей сказать, чтобы успокоить. Поэтому с секунду постояв, ушел.

Следующий раз я встретил ее в столовой. Она сидела одна, уставившись в тарелку, не трогая пищу. И снова я решил присоединиться к ней. Я поздоровался, но она только отвела взгляд. Больше мы не разговаривали, но я каким-то образом понял, что девочке легче от моего присутствия. Так я и продолжил скрашивать ее одиночество – в школе, столовой, по пути в школу и обратно в детдом, на мероприятиях, пока она не стала отвечать на мои вопросы, разговаривать со мной. Со временем она повеселела и стала более общительной.

Сначала Коля равнодушно отнесся к Яне. Он совершенно не понимал, зачем я с ней ношусь, как курица со своим яйцом. Но я не реагировал на насмешки друга. Я никак не мог объяснить ему, что я к ней чувствую. Поэтому просто отмахивался от него и продолжал помогать Яне освоиться. Она училась в параллельном классе, поэтому часто уроки у нас заканчивались в одно время, и мы возвращались вместе. Коля не сразу привык к ее молчаливому обществу, но, когда Яна стала более открытой и разговорчивой, он стал все больше уделять ей внимания. Дошло до того, что Яна стала участвовать практически во всех наших с Колей вылазках, прогулках и встречах. Нам было хорошо втроем. И моя жизнь была идеальна…

Пока в девятом классе Коля не сел рядом со мной перед уроком и, выдержав непривычно долгую напряженную паузу, выдал:

– Я встречаюсь с Яной.

Возможно, он догадывался, что я чувствовал к ней, но каждый раз, когда намекал об этом или напрямую спрашивал, я отнекивался или бросал что-то вроде «она мне только подруга». Поэтому, когда он признался мне и внимательно посмотрел на меня, я понял, он ждет от меня возражений. Я понял, что несмотря ни на что, он готов расстаться с ней, если я признаюсь в своих чувствах. Но я не признался. Я как-то наигранно отшутился, и Коля поверил мне и успокоился.

И тогда началась новая полоса наших отношений – меня, Яны и Коли. Заработала система – третий лишний. Пока я был на тренировках, они проводили время вместе и стали близки. У них появились свои темы для разговора, о которых я ничего не знал. Когда они целовались или обнимались, я чувствовал себя ужасно неловко, хотя в этом не было ничего сверхъестественного, ведь я не в первый раз видел, как мой лучший друг целуется с девушкой. Но Яна не была просто девушкой…