Читать онлайн Дневник дизайнера-маньяка бесплатно

Яна Франк

Дневник дизайнера-маньяка

3-е издание, дополненное

Москва

Издательство Студии Артемия Лебедева

2012

Предисловие

Когда-то все мельники продавали муку в одинаковых серых мешках, пока один из них не додумался взять белый пакет из красивой шелковой бумаги, склеить верхние края особым способом, чтобы муку легче было пересыпать, и украсить упаковку своими инициалами. Так родился дизайн.

Само собой разумеется, история рождения дизайна выглядит не столь примитивно, но именно этот пример студентам приводят в академиях профессора, чтобы наглядно объяснить, что это такое и зачем нужно.

Мука в новых пакетах продавалась лучше. Одних привлекло удобство упаковки, другим приглянулось красивое оформление, третьи не могли избавиться от ощущения, что эта мука — особенная.

В дальнейшем дизайнеры десятилетиями изобретали упаковку для муки: испытывали разные материалы, придавали ей неожиданные формы. Многие совершили полный круг: перепробовав все, от круглой банки до коробки в форме космического корабля, вернулись к простейшему бумажному пакету с разборчиво написанным словом мука. В конце концов, это всего лишь мука, и все, что требуется от упаковки, — возможность легко найти ее на полке, без помех положить в сумку, донести до дома и высыпать содержимое, не распылив по всей кухне.

Разумеется, в ходе экспериментов выяснилось, что с помощью дизайна можно многого добиться от покупателя. Например, поставить на тот же продукт цену побольше либо продать товар похуже, выдав его за хороший благодаря солидному оформлению (правда, всего один раз).

Один из моих начальников, Инго Браун, написал диссертацию о возможностях хорошего оформления и визуальной подачи обычных продуктов. Он доказал, что хорошо продуманный дизайн довольно сильно воздействует на человека: вызывает разные ассоциации, заставляет испытать ряд эмоций, приводит к определенным умозаключениям и, в конце концов, рождает желание получить (использовать, съесть, прочитать) именно этот товар.

Во второй части своего исследования Инго пошел еще дальше, доказав, что дизайн, продуманный в совершенстве, работает по этому сценарию, «начиная с любой точки».

Пользователь может годами с удовольствием делать покупки в интернет-магазине, в который пришел по случайной ссылке из форума, ни разу не увидев его главной страницы.

Клиент может открыть каталог на середине, найти вещь своей мечты и лишь позже заинтересоваться производителем и возможностью этот товар приобрести.

Хозяйка может увидеть красивый чайник у своей подруги и немедленно захотеть такой же, а в магазине приятно удивиться, заметив, что и коробка у этого чайника самая красивая на полке.

Если зритель рыдает над финалом, пропустив полфильма, значит авторы «нажали правильную кнопку». Что при этом было в начале, не столь важно, потому что расчувствовавшийся зритель непременно найдет способ посмотреть кино целиком, а там уже решит, покупать ли его на диске.

Таковы возможности хорошего дизайна.

К сожалению, многие дизайнеры интересуются другими возможностями — как выиграть конкурс на самую непонятную навигацию, стать признанным гуру антиискусства или почетным членом сообщества деконструкторов всего человеческого.

Они ежедневно сидят за столами и думают: «Что бы такое нарисовать, чего свет не видывал?» Хотя лучше, может быть, посмотреть, что находится внутри упаковки, и украсить ее названием продукта. Очень красивыми буквами, проверив кернинг и поработав с цветом и композицией.

Благодарность

Артемию Лебедеву — без него не было бы этой книги. Сергею Федорову — за красивый макет и большое терпение.

Яна Франк, август 2006

Дизайн

Где я? Стали разнобытом-универсалом и хотим обратно?

Вот мы и стали самыми профессиональными дизайнерами, какие только бывают. Нам все равно, что оформлять, — мы одинаково хорошо нарисуем как ангелочков с крылышками, так и скучную деловую страницу. Нет стиля или расцветки, в которых мы не выполнили как минимум десятка работ. Все уже было: черный минимализм и розовые тучки с пышным золотом, свиньи в бриллиантах и современное искусство, непонятное нам самим. Мы разбираемся в стилистических особенностях и умеем выдерживать свои работы в заданных рамках, ловко распознаем клиентов, называющих словом «рококо» типичное барокко и просящих сделать «вот этот русский авангард», показывая на японский плакат 1950-х годов. Нам нетрудно сделать так, чтобы было похоже на тот самый японский плакат, и «знаток», оценивающий работу за нашей спиной, непременно заметит: «Вы решили делать русский авангард?»

По заказу мы можем изобразить все — почерком понравившегося французского иллюстратора или цветами японского дизайнера, сделавшего столь ладный плакат для конкурентов. На время выполнения одной работы мы способны превратиться в кого угодно, стоит нам лишь понять, о чем мечтает клиент.

Кто-то описывает свое дело просто: «За деньги могу нарисовать все». Другие пытаются найти в этом философский смысл, соревнуются: «все смогу», «что угодно продам», «по десяти примерам точно поставлю диагноз, что нравится заказчику», «чем хочешь искренне проникнусь... на некоторое время».

Потом наступает фаза, на которую часто жалуются программисты: заказчик не поговорил еще и пяти минут, а нам уже все ясно. Иногда описание заказа наводит на интересные идеи, но не всякий клиент располагает к тому, чтобы захотелось продавать ему нечто особенное. Хорошо, если он достаточно гибок и может воспринять идею, аккуратно упакованную в его собственные пожелания, или настолько занят другими делами, что согласится на все, стоит лишь объяснить ему, что он сам это придумал. В большинстве же случаев проще выполнить все в соответствии с его пожеланиями и успокоиться, приняв заслуженные благодарности и комплименты за то, как быстро все было сделано и метко угадано.

В определенный момент дизайн дает возможность относительно просто заработать себе на кусок хлеба с маслом, и дизайнеры, сознательно решившие кормить себя этой работой до конца дней своих, старательно развивая описанные выше способности и изучая все вокруг с целью пополнить арсенал своих творческих приемов, становятся настоящим сокровищем для всякого работодателя.

Другие решают, что пора становиться самостоятельной величиной, и, перелистав собственную папку, вдруг задаются страшным вопросом: «Где же мой почерк? Мой собственный, неповторимый стиль? Где во всех этих коллажах из увиденного вокруг — я?»

Выясняется, что даже зарисовки, сделанные «для себя», носят отпечаток всего, столь старательно изучавшегося в последние годы. Исполнив копии лучшего не один раз, мы не можем сделать аппликации, не похожей на работы великого Матисса, наброска, не вдохновленного любимым Шиле, или стилизованной фигурки, не напоминающей работы пятерых популярных иллюстраторов современности одновременно. О большинстве своих работ мы слышим: «Понятно, ты смотрел сюда» или «Тебе нравится вот это».

Нет ничего страшного в том, что в работах художника заметно влияние его кумиров, однако иллюстраторов и дизайнеров подводит привычка копировать и срисовывать образцы, старательно подавляя собственные индивидуальные черты.

Откуда же берется это неповторимое «я», называемое почерком, собственным стилем или лицом рисующего человека? Из его уникального взгляда на мир.

Копируя чужой рисунок, мы воспроизводим не мир вокруг нас, а чью-то интерпретацию вещей, живьем нами не виданных. Кто-то другой уже пережил и выстрадал это, изобразил, как мог, наделив произведение своим настроением, характером, опытом и фантазией. Все, что мы можем срисовать с чужой работы, нашим не является.

Единственный способ избавиться от чужих наработок и обзавестись собственными — отложить подальше все лучшие примеры, книги и картинки. Что для начинающего художника обязательно, для опытного иллюстратора или дизайнера, желающего обзавестись собственным лицом, — смерть. Не нужно больше заглядывать в любимые книги, чтобы вспомнить, как было нарисовано красивое пятно или положены штрихи.

Смотрим на реальный мир и пытаемся изобразить то, что видим. И штрихи изобретаем и совершенствуем сами, и цветные пятна рисуем всеми материалами подряд, пока не получится то, что нас устраивает.

Когда родится работа, полная личных мыслей, чувств, опыта и авторского видения вещей, она будет неповторима и похожа только на своего создателя.

Жаль, что лишь немногим удается совмещать подобные эксперименты с обычной работой дизайнера.

Где берут свежие идеи

Откуда берутся свежие идеи, если все на свете уже тысячу раз сфотографировали, нарисовали, слепили, покрасили, завернули в цветную бумажку, вывернули наизнанку, нарисовали еще раз, сфотографировали рисунок, наклеенный на сам объект, завернули в фотографию голую женщину и выставили ее живьем в витрину. Все уже было, все придумано и сделано до нас.

Во всех интересных позах свою модель уже запечатлели все знаменитые художники. Нарисуешь ее живой линией — скажут, что позаимствовал у Шиле, вырежешь из бумаги — ткнут носом в Матисса. Начнешь ломать формы — обязательно упрешься в Пикассо или Малевича (см. главу «Двадцать книг, которые всегда со мной»). Попытаешься написать просто, как есть, следуя всем канонам классической живописи, — начнутся стоны о том, что угнаться за мастерами в этой области лучше даже не пытаться.

Добавим сюда ужасную привычку всех творческих людей — питаться идеями коллег и придумывать свой вариант. Это явление было распространенным еще во времена Иеронима Босха: картин, вдохновленных его работами, и вариаций на придуманные им темы существует в десять раз больше сделанного им самим.

Великий иллюстратор Иван Билибин в свое время опрометчиво впустил в дом простоватого с виду человека, заявившего, что он большой поклонник мастера и приехал с Украины лишь затем, чтобы показать свои рисунки.

Это был художник Нарбут, работы которого оказались очень качественной компиляцией всех самых выразительных приемов Билибина. Нарбут остался погостить и немедленно приступил к делу. Пока Билибин, погруженный в заботы и печали, связанные с разводом, тоскливо чертил очередной орнамент, молодой Нарбут подхватывал каждую идею на лету и моментально превращал ее в обширную коллекцию работ. Билибин злился: не успевал он дорисовать свежепридуманную завитушку до конца, как уже обнаруживал ее в десятке новых произведений приезжего почитателя. А тот в ответ на упреки отмахивался: «Что вам, жалко? Все равно на ваше не похоже».

Сегодня ясно, что Билибина ни с кем не спутаешь, равно как и Нарбута, а самое лучшее из сделанного Нарбутом придумано им самим. Хотя многие идеи родились из срисованных у Билибина картинок. Также неизвестно, сколько собственных рисунков вдохновило самого Билибина после того, как они прошли через руки Нарбута и многочисленных учеников и друзей.

Люди искусства так устроены: они нужны друг другу, потому что получают от коллег идеи, импульсы и вдохновение, столь необходимые в работе, однако благодаря их активному взаимодействию любые свежие мысли моментально пускаются в оборот всеми сразу. Стоит одному придумать что-либо интересное, появляется десяток интерпретаций, сделанных друзьями. Одни пытаются создать свою версию, другие быстро придумывают, как развить идею дальше. Каждый по-своему доводит новую разработку до абсурда, пока она не побывает во всех возможных состояниях — от минималистского решения, превратившись практически в ничто, до «китча с будуаром», изукрашенного мельчайшими узорами.

Когда очередной «приступ» проходит, становится тихо, и творческие личности погружаются в обсуждение старой темы: «Где бы взять свеженькую идею?»

Иногда свежие идеи рождаются во время экспериментов с новыми фильтрами графических программ, в результате случайно пришедших в голову умножений фотографий на векторы и сканированных брюк на рамочки от «Фотошопа». Но эти эксперименты исчерпывают себя слишком быстро, чтобы писать о них всерьез.

Ответ прост. Свежие идеи существуют только в реальном мире, а не в работах других людей. Эту нехитрую формулу подарил мне художник Серебровский: все замечательные композиции, необычные решения и причудливые формы однажды были увидены в жизни. Ко всем орнаментам и схематичным рисункам человек пришел, изучая реальные вещи и обобщая их до «самого главного».

Все интересные эффекты и сюрреалистические сюжеты были обнаружены в каком-нибудь отражении, большинство гениальных композиций, встречающихся в народных вышивках, были найдены в процессе расстановки тарелок на пустом столе. Архитектурные элементы срисованы с медуз и растений, платья великих модельеров стремятся к изяществу цветов и яркости оперений экзотических птиц, а макет странички «Свотч» возник из кучи обрезков, случайно разбросанных на столе.

Если рассматривать окружающие нас вещи внимательнее, среди них найдется множество новых форм, композиций и цветовых решений, никем еще не открытых.

Если рисовать восход солнца вновь и вновь, пока от него не останется только самое главное, возможно, получится флаг огромной страны. И все согласятся, что лучше придумать было нельзя.

Должен ли дизайнер уметь рисовать

Кажется, не так давно мы обсуждали этот вопрос. Но люди снова спрашивают: «А должен ли дизайнер уметь рисовать?» И сами отвечают себе от моего имени: «Ты, конечно, скажешь, что должен. Сама рисовать умеешь, поэтому наверняка думаешь, что это обязательно».

А я вовсе так не думаю. Дизайнер вообще ничего не должен, кроме как быть хорошим дизайнером.

Правда, дизайн сам по себе очень узкая специализация, и большинству дизайнеров «только дизайна» вскоре становится слишком мало. Но это совсем другое дело.

В крупных фирмах с большим штатом, где есть возможность поручать каждому только то, что ему лучше всего удается, «просто дизайнер» может годами трудиться, приносить пользу и получать удовольствие от работы. Он не должен уметь рисовать, для этого существуют иллюстраторы. Они знают свое дело намного лучше дизайнера и всегда выполнят задание элегантней, быстрей и качественней.

К сожалению, «просто дизайнер» редко остается доволен своей работой, если он не делает ничего, кроме дизайна. Хороший дизайнер не обязан уметь рисовать, но должен быть творческим человеком со множеством идей. От него требуется знание чужих работ, направлений, стилей и всяких полезных наук о цветах и шрифтах. Такой человек чаще всего через некоторое время «вырастает» из дизайна и начинает желать чего-то более серьезного, интересного и многогранного.

Правда, и в этом случае дизайнер вовсе не должен становиться иллюстратором. Он может стать арт-директором, увлечься рекламной графикой и наукой о рекламе или углубиться в изучение флеша или языков программирования. Некоторые уходят в сторону трехмерной графики и работы с видео и звуком. Во всех вышеперечисленных направлениях дизайнер может достигнуть головокружительных успехов, совершенно не умея рисовать.

Почему же тогда обучение на дизайнера никогда не обходится без тысячи часов академического рисунка и живописи? Потому что существует определенная степень умения рисовать, которая, грубо говоря, легко вколачивается в кого угодно. Школа академического рисунка похожа на уроки чтения и письма. Посади любого перед гипсовой головой на шестьдесят часов — рано или поздно он сделает несколько набросков, а потом прислушается к преподавателям и начнет работать так, как ему говорят. И через год будет в состоянии нарисовать все, что перед ним поставят, добиваясь сходства с натурой.

Естественно, в любом художественном учебном заведении принято думать, что приобретенное таким способом элементарное умение рисовать никому не помешает. Поэтому человек, получивший высшее образование, связанное с дизайном, рисовать умеет. По крайней мере такой человек никогда больше не терзается вопросом, должен ли дизайнер уметь рисовать.

К моему учителю, Владимиру Серебровскому, часто обращаются желающие научиться рисовать. Все получают один и тот же простой совет: «Купите себе учебник по академическому рисунку, поставьте „натуру“ и начинайте рисовать, следуя правилам, изложенным в учебнике. Того, чему учит такой учебник, вам хватит надолго. А когда знаний, полученных этим путем, станет не хватать, вам уже никакой учебник не поможет. Но эту проблему мы обсудим, когда она будет актуальна, то есть лет через двадцать".

Работа с материалом или плагиат?

Едва заходит речь о работе с чужими гениальными произведениями, бесконечный спор о том, допустимо ли это, разгорается с новой силой. То, что учителя называют «подсматривать» или «учиться у мастеров», многие путают с плагиатом и боятся даже думать об этом. Иным совершенно непонятно, где кончается работа с материалом и начинается воровство чужих идей.

В самом деле, все время, пока студенты пытаются стать художниками, дизайнерами, иллюстраторами или оформителями, преподаватели их учат: «Смотрите на мастеров. Учитесь у них. Берите пример, копируйте, подсматривайте, пытайтесь разобраться, как они что-то сделали...В таком-то веке учеников вообще заставляли несколько лет копировать мастеров, прежде чем позволяли самим нарисовать что-то свое». Век и количество лет называются разные, но общий смысл высказывания остается неизменным, и студентам приходится выслушивать его постоянно.

Существует еще одна интересная дисциплина в образовании дизайнера — работа с материалом. Студентов практически учат «утилизировать» все стóящее из того, что они видят вокруг: не только окружающую действительность, но и чьи-то идеи, техники или приемы. Одновременно с дельными советами их всегда преследуют замечания: «Это ты срисовал!» Когда студенты притаскивают на зачеты копии, «списанные» с книжек, их ругают: «Это не твое. Свое надо пробовать, а не срисовывать готовое. Учись делать сам». В результате многие разводят руками и спрашивают: «Как же с подглядыванием у мастеров? Можно или нет? Или, может быть, даже нужно?»

На самом деле с этим все просто: копировать мастеров полезно. А вот выдавать копии Рембрандта за свои домашние натюрморты преступно. Если уж копируешь кого-то, надо пытаться сделать это один к одному и писать на работе: это копия картины такой-то, автора такого-то, сделана в учебных целях. Самое большее, что можно получить за нее, — хорошая отметка по материаловедению. На оценки по рисунку и живописи такие эксперименты не влияют.

Работа с материалом устроена гораздо сложнее. Здесь дизайнеров учат делать что-то свое не только из собственных фантазий, а черпать вдохновение в изобразительном материале, целенаправленно пересматриваемом в поисках хорошей идеи. Рационально настроенные преподаватели сразу предупреждают: «Муза — девушка ненадежная. Захочет — прилетит, захочет — улетит на неизвестный срок. Чтобы не пропасть без нее, нужно быть профессионалом. А это означает способность находить новые идеи и решения даже тогда, когда в голове пусто, на душе скребут кошки, вы пребываете в апатии, а вдохновение не приходит».

Иногда вовсе не обязательно впадать в апатию и ссориться с музой. Достаточно поработать десять лет в агентстве, где требуется каждый день приносить по новой гениальной идее, и станет ясно, что очень немногие могут производить такое количество хороших мыслей на ровном месте на протяжении долгого времени. Поэтому дизайнеров и учат смотреть вокруг и находить в увиденном красивые решения, интересные композиции и новые идеи. А на вопрос, как отличить все это от простого «передирания» чужих произведений, лучше всех ответил в свое время Адриан Фрутигер. Он сказал, что чужие работы, их фрагменты, композиции или идеи никогда нельзя брать и использовать для себя. Но можно интерпретировать их по-своему и развивать дальше в своем направлении. А чтобы еще проще было опознать, с чем мы имеем дело, он предложил простой рецепт: работа не считается ворованной, если человек превратил ее во что-то свое и в ней осталось некое воспоминание, намек на то, откуда это взялось. Идея считается украденной, если, заимствуя ее, автор «покинул свое русло» и создал произведение, мало отличное от того, на которое он смотрел, но резко выпадающее из его собственного стиля.

Безусловно, нужно помнить о том, что замечание знающего человека вроде «он точно вот того и вот этого насмотрелся» не является чем-то ужасным и не означает, что работу нужно срочно прятать под стол. Все дизайнеры, иллюстраторы и художники кого-то насмотрелись и чего-то «нахватались», пока формировали свой собственный стиль. Конечно, добрый Фрутигер не лишил себя удовольствия пошутить в конце, заметив, что надежнее всего, разумеется, срисовывать только у живой натуры, поскольку природа не отстаивает авторские права на свои шедевры.

Вот как хорошо все придумал художник Клаус Энзикат! Многие его работы составлены из многочисленных картинок, срисованных с журналов, газет или каталогов с фотографиями. Если он копирует рисунки, то всегда только из энциклопедий, справочников или учебных пособий, так как в них иллюстрации очень безличны и не имеют выраженного собственного стиля.

Фрагменты из книги Das A steht vorn im Alphabet. Peter & Klaus Ensikat

Все дизайнеры знают эту каплю: она настолько примелькалась в каталогах фотографий, что ее уже из принципа не используют. Однако никто не запрещал ее срисовывать, к тому же Энзикат превратил ее в настоящий шедевр. И Роми Шнайдер, срисованная с программы телепередач, выглядит совсем по-другому. Гораздо интереснее и благороднее.

Двадцать книг, которые всегда со мной

Прошло больше полугода с тех пор, как я покинула моего предыдущего работодателя. Теперь дизайнеры, которые еще остались там, иногда машут мне ручкой в ICQ. Недавно появился Бенни, вернувшийся после длинного отпуска, и давай вздыхать:

— Ах, фрау Мау, нам тебя не хватает!

— Что, — говорю, — некому вашу кровь пить, наезжать и бросаться тяжелыми предметами?

— Да нет, это все нашлось. А вот ссылки и книжки красивые никто не показывает...

— А что, в интернете красивые ссылки и книжки дают только по талонам?

— Нет, все там есть. Но это же знать надо, кому что смотреть. Так искать бесполезно — слишком много всего. И вообще, как ты только все находила? Мы ни одной новой хорошей книжки найти не можем.

— Тогда покопайтесь в старых, наверняка найдете кучу «хорошо забытого».

— Так и в старом надо знать, что смотреть!

Вот и выясняется, что самой важной моей функцией в «Ай-ди медии» было собирание в каталоги интересных ссылок и закупка дюжинами полезных книг. И конечно, подсовывание этих книг всем, кому требуется. Одним — японцев, другим — Босха, а кому и русский лубок.

Работать с материалом приучил меня художник Владимир Серебровский еще в детстве. Всякий раз, когда я начинала что-то рисовать, он показывал мне книгу, где было точно то, что я пробовала сделать, только продуманное уже на сто шагов вперед. Сначала я упрямилась и отмахивалась: я «свое» рисую, и никто не знает, что я задумала, а он мне с понимающим видом книгу с иранской миниатюрой сует. Зачем она мне? Потом часто удивлялась: по мере того как я пыталась найти идеальное решение, оно приближалось к тому, что было в книге (не важно, заглядывала я в нее или нет). В результате часто получалось практически то же самое, только более слабый и сырой вариант. Тогда я бросалась смотреть эту книгу внимательнее и находила в ней множество гениальных идей, подсказок и решений проблем, о которые я споткнулась.

Владимир Серебровский часто говорил: «Да, молодые классику не едят. Им надо подсовывать художников-классиков, когда они сами пытаются сделать то же самое. В этот момент у них от отчаяния открываются глаза и просыпается живой интерес». Сам он обладал удивительным талантом быстро понимать, что именно полезно человеку в конкретный момент. Конечно, в первую очередь ему помогало знание истории искусств и основательное знакомство с творчеством сотен интересных художников.

За время нашего общения он показал мне огромное количество книг и назвал множество имен. Позже, приехав в Германию, я начала искать хорошие книги сама, вспоминать, что Серебровский советовал посмотреть. А оказавшись в книжном магазине, обнаружила, что посоветовал он все самое лучшее.

Искать классиков жанра, прежде чем соваться во что-то незнакомое, и окружать себя книгами в моменты творческих кризисов стало привычкой. И я с удовольствием воспользовалась предложением работодателя «купить дизайнерам все необходимое для их развития».

Оказалось, что у большинства дизайнеров таких привычек нет и они практически не знают никаких художников. Им в голову не приходило, что, возможно, легче будет рисовать векторную девушку во Фрихенде, если посмотреть, как это делал кистью Эгон Шиле.

Правда, они быстро вошли во вкус, и вскоре дизайнерская рассылка пополнилась сообщениями вроде: «У кого Хокусай?» или «Срочно положите на место Матисса, очень надо посмотреть на цвета».

Стоило лишь проявить фантазию, как выяснилось, что у Босха можно отлично подсматривать образные картинки, а у Манары в каждой книге есть десятки лиц, искаженных в самых сложных гримасах. Когда требуется сделать что-то многоцветное, но не слишком пестрое, полезно полистать Матисса; если нужно собрать веселую страничку, а из материалов имеются только длинный текст и маленькая фотография, смотри у Рэя Джонсона, как это делается.

А иногда вообще ничего нигде подсматривать не надо. Достаточно освежить в памяти лучшие работы художника или дизайнера, который делал что-то близкое сердцу, и это вызовет «большой творческий приступ».

Любимые книжки у всех свои, и каждый должен искать то, что ему интересно. Тем не менее меня часто просят опубликовать список книг, которые я сама не выпускаю из рук. Все приведенные ниже книги стоят рядом со мной на полке, и я часто перелистываю их в поиске вдохновения.

David Goodman

Angura: Posters of the Japanese Avant-Garde

Небольшая книжка, густо набитая лучшими японскими плакатами 60–70-х годов XX века. Она понравится всем, кто любит японский поп-арт и Таданори Йоко, который там тоже есть.

Sandy Kita, James Farquhar, Lawrence Marceau

The Floating World of Ukiyo-E: Shadows, Dreams and Substance

Укиё-э — это древние японские деревянные гравюры. Лучшее, что есть в японских плакатах, комиксах и иллюстрациях, взято оттуда.

Marco Fagioli

Shunga: The Erotic Art of Japan

Шунга, наверное, первые неприличные комиксы на свете. И первые комиксы вообще.

Moebius & Jodorowsky

Angel Claw

Мёбиус — гениальный иллюстратор XX века и, на мой взгляд, самый серьезный художник, вышедший из профессиональных рисовальщиков комиксов. Он выпустил почти сотню книг, но эта — шедевр вдвойне. В ней есть не только сложные и многогранные картинки, но и тексты, ставшие одной из самых больших творческих удач Алехандро Ходоровского. (Поскольку это издание из категории книг для взрослых, оно не стоит на полках обычных магазинов. Ищите на «Амазоне» или там, где продаются индепендент-комиксы.)

Milo Manara

Adventures of Giuseppe Bergman

Мило Манара — один из самых известных последователей Мёбиуса. Несмотря на то что он так и не достиг высот учителя, его книги очень помогают в работе. Почти все картинки срисованы с фотографий, и практически на каждом рисунке изображены люди в очень сложных и необычных позах. Его книги — просто клад, если срочно надо нарисовать изощренную гримасу, а фотографироваться некогда. Эта книга — особенно удачный сборник, буквально ломящийся от мелких и очень качественных картинок.

Sergey Golinets

Ivan Bilibin

Иван Билибин — известнейший русский иллюстратор. Когда надо передать «русский дух», его творчество — идеальная подсказка. Здесь и орнаменты, и народный костюм, и посуда, и терема... Техника, в которой все нарисовано, тоже хорошо «ложится» на компьютерную графику (контуры рисуем ручками, заливку делаем на нижних слоях).

Alla Sytova

Le Loubok: l’irie populaire russe, XVIIe-XIXe siècles

У меня эта книга есть только на французском языке (куплена сто лет назад в «Иностранной литературе», по принципу «какую давали»). Она издавалась также на английском и немецком.

Если внимательно посмотреть на все столь популярные сегодня индепендент-комиксы, станет понятно, что это вылитый лубок. Примитивные на первый взгляд картинки содержат веселые остроумные тексты и очень хорошо скомпонованы. Полезно рассматривать, когда требуется изобразить упрощенно какие-либо сложные предметы.

Михаил Аникст, Нина Бабурина, Елена Черневич

Русский графический дизайн. 1880–1917

Здесь Михаил Аникст собрал огромное количество лучших примеров русской дореволюционной рекламной графики. Книга издавалась на множестве языков.

Donna De Salvo, Catherine Gudis

Ray Johnson: Correspondences

Рэй Джонсон работал в одно время, и даже вместе, с Энди Уорхолом, но почему-то никому не известен. Хотя работы его во много раз интереснее творчества некоторых более знаменитых коллег — чего стоят собранные в этой книге письма и открытки друзьям, коллажи из обрезков офортов. То, что на первый взгляд кажется простым, при более внимательном изучении выглядит непостижимым. О половине работ я до сих пор не поняла, из чего и как он это сделал.

Peter & Klaus Ensikat

Das A steht vorn im Alphabet

Клаус Энзикат живет в Берлине в небольшой квартире. Всю жизнь иллюстрировал книжки гэдээровского издательства Neues Leben. Восточные немцы на нем выросли: иллюстрации к братьям Гримм, Карлу Маю, всевозможным немецким народным сказкам. Сейчас он начал издавать книги для взрослых, которые пишет его брат. Для меня он — любимый пример для подражания, когда дело доходит до рисования пером и тушью.

Edward Gorey

Amphigorey

Многие думают, что Эдвард Гори жил сотни лет назад. Другие уверены, что он — англичанин. На самом деле он умер в 2001 году, всю жизнь прожив в Америке. Его истории в картинках, подписанные старомодными английскими текстами, поражают своим мрачным, но совершенно при этом беззлобным юмором. Невероятно, как он умудрялся превращать любое событие в историю из пятидесяти картинок. В каждом из четырех томов собрано по пятнадцать лучших книжек автора.

Ernst Haeckel

Kunstformen der Natur

Многочисленные таблицы к лекциям биолога Эрнста Геккеля рисовал его вечный спутник, художник Адольф Гильч. Геккель настолько помешался на формах разнообразных водорослей и медуз, что построил себе «Виллу Медузу», полностью состоящую из элементов, срисованных с его водоплавающих любимцев. Книгу очень интересно рассматривать — чего только не породила природа. Кроме того, можно подглядеть целую медузу или ее части для какой-нибудь картинки. Так правдоподобно и плавно сам в жизни не нарисуешь.

Anke Feuchtenberger

Die Biographie der Frau Trockenthal

Анке Фойхтенбергер, звезда немецкого индепендент-комикса и самый известный иллюстратор Германии, собрала в этой книге все свои театральные плакаты. В каждой из тридцати пяти иллюстраций найдутся остроумные шутки, необычные композиции, интересные перспективы и гениальные цветовые решения.

Lewis Blackwell, Neville Brody

Trendbuch für neues Grafikdesign

Как и следует из названия книги, в ней представлены исключительно образцы «нового» графического дизайна: смелые нагромождения из разных шрифтов, макеты, сделанные из отсканированного мусора и поломанных игрушек. Основное качество книги — здесь практически нет слабых работ. Еще одно доказательство того, что хорошая идея в дизайне — ровно половина дела. Благодаря второму важному качеству — безупречному исполнению — даже самые невероятные находки имеют товарный вид и хорошо смотрятся в напечатанном виде.

Dave McKean

The wolves in the walls

Дейв Маккин, автор многочисленных комиксов, прославился на весь мир, когда по его картинкам сняли фильм «Зеркальная маска». Сейчас интересно вспоминать, что в начале его карьеры никто не проникся странными фотомонтажами, и он долго не мог найти работу в издательствах. Только позже публика обратила внимание на то, с какой легкостью и смелостью Дейв режет на куски фотографии, покрывает их краской и смешивает со всем на свете, при этом сохраняя очень узнаваемый и самобытный стиль. К сожалению, большинство его комиксов — черно-белые рисунки, а красивые и проработанные картинки встречаются только на обложках и иногда в начале разделов. Эта книга — исключение. Здесь на каждой странице масса цветных иллюстраций, которые полны гениальных находок.

Japan Package Design Association

Package Design in Japan

Каждый неяпонский дизайнер когда-нибудь сталкивается с книгой, содержащей сотни примеров японских упаковок, и впивается в нее. Но уже через час становится невыносимым смотреть на эту пестроту и красоту и выясняется, что всё у них точно так же, как и у нас, — среди тысяч упаковок по-настоящему мастерски сделаны лишь десятки. Японцы поражают нас необычностью мышления, поэтому гениальным сперва кажется решительно все.

Эта книга представляет образцы упаковки, сделанные японскими дизайнерами специально для конкурсов. Соответственно, собраны здесь лучшие из лучших. В начале книги имеется очень дельная статья на английском языке о традициях упаковочного дизайна в Японии.

Tite Barbuzza

Barcelona Club Flyers

Тонна флаеров из Барселоны. Среди почти пятисот флаеров и приглашений на дискотеки можно найти великое множество роскошных композиций и макетов. Так как в этом деле часто приходится работать с крошечными бюджетами, в книге много хороших картинок, решенных в два цвета.

Serge Sabarsky

Egon Schiele: Zeichnungen und Aquarelle, 1906–1918

А вот и «хорошо забытое старое». Заглядывайте сюда, когда нужно нарисовать людей, а у вас все получается слишком «бесчувственным» и «мало темперамента» :-)

Henri Matisse

The Cut-outs of Henri Matisse

Что делает в этом списке Матисс? Мы снимаем его с полки всякий раз, когда слышим: «Нужно учиться работать с цветом». Если заказчики жаждут дизайна с десятками разных тонов (например, когда требуется раскрасить тематические разделы), бывает очень полезно полистать книги с аппликациями Матисса. Красок у него всегда было много, при этом все работы поражают своей гармоничностью.

Patrick Mauriès

Christian Lacroix: The Diary of a Collection

Дипломная работа, крупный заказ, коллекция объектов... Знает ли дизайнер, что при подготовке любого большого проекта через его руки проходит материал для интересной книги или выставки? Кристиан Лакруа показал всем, что творческий процесс не нужно прятать — им надо хвастаться. Все, что вдохновило его на создание коллекции, он собрал в один альбом, выполненный с большим вкусом и без лишних сложностей.

Удивительно, откуда люди берут идеи и черпают вдохновение: кусочек фотографии из журнала, кружево из бабушкиного сундука, перо экзотической птицы... Когда мысль опережает руки, мастер делает полароидный снимок полуготового платья и прямо на нем дорисовывает недостающее, прикрепляет результат к странице альбома и записывает свои идеи на полях. В этом дневнике пойманы моменты, когда модельера посещала муза. Книга оказалась настолько интересной для коллег, творческих людей и просто любопытных читателей, что ее переиздают уже в пятый раз.

Идеальный заказчик, которого нет

Разговоры и вздохи об идеальном заказчике не кончаются. О мифическом заказчике, благородном и справедливом. Верящем в то, что дизайнер сам знает, как надо работать, для того и учился, и опыт набирал. Не пытающемся взвесить творчество и пересчитать его в килограммы и метры, умноженные на доллары и центы. Заказчике, не бойкотирующем цвет, подобранный дизайнером после долгих стараний, лишь потому, что цвет этот напоминает ему цвет глаз любимой, только что сбежавшей в Мексику с половиной его капитала и разбитым сердцем... Заказчике, слушающем советы профессионалов, верящем им, когда они говорят, что это — хорошо, а это — плохо. И не нужно, чтобы все мигало и переливалось всеми цветами радуги. И надо быть скромнее...

В идеале им должен быть человек, дающий тебе кучу денег со словами: «Сделай мне что-нибудь на свое усмотрение, а я у тебя все приму!»

Обсуждая этого воображаемого заказчика, мы оставляем за ним право иметь представление о том, чего ему хочется получить за свои деньги. Но представление это должно быть, по возможности, очень абстрактным и гибким и содержать как можно меньше деталей. Этот человек должен верить в дизайнера и его способности, а кроме того, быть в состоянии согласиться с тем, что сам он в этом деле ничего не понимает. Хорошо бы еще, чтобы он умел не обижаться по этому поводу.

Кто же этот чудесный человек, «заказчик мечты»?

В моей жизни был лишь один клиент, который дал мне кучу денег и произнес сакраментальное: «Сделай так, чтобы было готово, чтобы было хорошо и я об этом не думал». При ближайшем рассмотрении оказалось, что он не был заказчиком вовсе. Он был агентом с некоторым количеством хороших идей. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь воплотил эти его довольно абстрактные идеи, после чего он бы занялся тем единственным, что умел делать лучше всего: продавать. Он продавал готовый проект, рекламировал то, что уже есть, и было не так уж важно, какого цвета там кнопочки. Вещь хорошая, нравится — покупай целиком, как есть.

Все же он существует, настоящий заказчик, желающий получить дизайн для собственного детища и готовый дать дизайнеру творить, не вмешиваясь в творческий процесс. Два дня назад он был у меня в гостях...

Он долго ехал ко мне и все звонил по дороге, извинялся за то, что они с женой опаздывают. Пришел один. Растерянный, все оглядывался на дверь и вздыхал: «Она только что разбила о мою голову горшок с цветком и убежала. Может, пойти ее искать? Вдруг заблудится?»

Я уговорила его подождать, предположив, что разъяренная женщина успокоится минут за пятнадцать и придет сама. Она пришла десять минут спустя.

Два часа он говорил, вытаскивал иллюстрации к собственным мыслям, пока стол полностью не покрылся проводами, сотовыми телефонами, зарядными устройствами и бумагами. Он выходил на улицу искать в темноте цветок и принес его вместе с расколотым пополам горшком.

Он веселил всех остроумными речами и рассказывал, как хорошо понимает творческих людей. Долго и красочно описывал, до какой степени ему все равно, что мы там нарисуем, лишь бы было очень красиво. Когда он открыл свой ноутбук, чтобы показать тексты к сайту, я окончательно поняла, что человек этот — просто сумасшедший. Безумный до такой степени, что дел с ним лучше не иметь.

Через пять часов заказчик ушел, а я удивилась, как может утомлять безумие...

На следующий день мне позвонила девушка-менеджер, с которой мы заканчивали небольшое совместное дело для скучного и консервативного немца. Я выслушала все ее инструкции, приняла соболезнования по поводу того, какую гадость мне приходится делать, без лишних эмоций наваляла за час скучнейший темно-синий сайт с расплывающимся ноутбуком на обложке, и еще час спустя в мой почтовый ящик прилетело письмо: «Большое вам спасибо за то, что вы так быстро справились с работой. Сообщите нам, пожалуйста, ваши банковские реквизиты».

И я подумала: «Господи, как хорошо...»

Какие выводы следует из этого сделать?

Заказчик, позволяющий дизайнеру делать что угодно за его деньги, тоже может замучить насмерть или довести до самоубийства — есть много способов.

Клиент, желающий получить нечто скучное, некрасивое и ужасное, может оказаться очень легким в обращении. Трюк здесь в том, чтобы научиться улавливать его пожелания и сделать что-то грамотное и качественное, содержащее все точно описанные детали его мечты.

Если заказчик чрезмерно настаивает на вещах, никак не совместимых с грамотными решениями, значит, он просто дурак. А работать с дураками — самое неблагодарное дело (соглашаться стоит лишь за очень большие деньги).

Если работать с дураками приходится чаще, чем с хорошими и понимающими людьми, стоит обдумать вариант с агентом и сделать что-нибудь хорошее, как хочется, для души. Агенту предлагать уже готовый проект, за проценты от прибыли. Рискованно, но делать приятно.

Универсального рецепта борьбы с глупостью не существует, но я готова вновь и вновь сочувствовать всем моим друзьям, знакомым и читателям по поводу того, что нету в жизни счастья.

Я пока не нашла способа делать только то, что нравится, и получать за это достаточно денег, но я точно знаю, что такое возможно, и часто думаю, что к этому стоит стремиться...

Потом забываю о стремлениях и опять начинаю заниматься всякими глупостями.

Так и живем.

Редизайн длиною в жизнь

Не успев еще дойти до собственного стола, я встретила нового главного менеджера самого старого нашего клиента (видать, старый главный менеджер сбежал, не выдержав душевных мук). Случайно, выходя из лифта, услышала, что меня ждут. Иначе никогда бы и не узнала о собрании, о котором я ничего не помню. Пришлось явиться как есть: с сумкой, охапкой ненужных вещей, чашкой какао, книжкой «День» («Ах да, вы же из этой страны приехали... Это на каком языке, на греческом?»), в которую был вложен флаер клуба XS («Вы что, по таким местам ходите? Нет? Только картинки рисуете? И как только с такими общаться можно... Фу»).

А собрание сегодня «ни о чем». Редизайн.

Я уже выучила, что такое редизайн. Нет, совсем не то, что все думают. Это слово не имеет никакого отношения к разработке нового дизайна, к переделыванию старого в новый, замене устаревшего модным или дешево сделанного неудобного профессиональным и удобным для пользователей. Нет.

Редизайн — это услуга для частных лиц или (чаще) больших фирм, которым дизайн не нужен (он у них уже есть), но им желательно находиться в процессе его разработки. Вечно.

Возникает это парадоксальное желание по самым разным причинам. Одним требуется что-нибудь большое и убыточное, чтобы было что списывать с налогов, другим по неким политическим причинам нужно постоянно тратиться на услуги дизайнеров. (Вы же понимаете, быть владельцем дизайна за шесть миллионов очень престижно. Не важно, что никто не понимает, куда делись эти шесть миллионов и зачем они были нужны!) Кому-то, кажется, нужно отмыть деньги...

Есть, конечно, люди, которым просто нравится устроиться в кресле с чашечкой кофе, чтобы вокруг бегали креатив-директор, арт-директор и куча дизайнеров, чтобы все показывали им красивые картинки, поясняли и обосновывали и чтобы в дальнем углу сидел техдиректор, который ничем не доволен.

— Я столько узнал за последние восемь месяцев нашей совместной работы! Мне было очень интересно! Про композицию столько всего послушал, про цвета, про правила работы со шрифтом! Поделаешь годик дизайн для собственной фирмы, и на специальные курсы ходить не надо!

Существует еще одна причина для разработки нового дизайна для чего-то, что в нем не нуждается: новый хозяин сменяет старого и хочет показать, что все теперь будет иначе. Это столь же абсурдно, как и все, приведенное выше, ибо к дизайну отношения не имеет.

Редизайн — это совершенная нирвана. Полная свобода действий для дизайнеров и одновременно тупик.

Заканчивается работа над дизайном, с этого момента проект готов. Дизайн родился, вышел в свет, и для нас, дизайнеров, этот проект умер. Он ушел в мир иной, отделился от нас и теперь должен жить своей жизнью...

Но для некоторых «хождения по мукам» на этом не заканчиваются. Дизайн завершен, можно начинать редизайн. Потом — редизайн редизайна. На сервере появляются директории в поддиректориях: redesign 99, redesign 2000, redesign 2001_ver2...

Это может длиться годами, потому что редизайн — наркотик, дурная привычка, от которой невозможно избавиться.

Обычно еще при работе над первым дизайном заказчик ухитряется выпить из дизайнеров всю кровь, какую только возможно. Корпоративные стандарты продуманы и описаны, палитра ограничена десятком дозволенных цветов, шрифты, стиль — все давно определено, за поставленные рамки выходить нельзя (люди ведь только привыкли, разве можно все так быстро менять!). Тем не менее нужно сделать что-то совершенно новое. Не просто же так мы все переделываем.

За работу. Все по-другому, но очень узнаваемо. Не отступая ни на шаг от только что придуманных правил, но как-нибудь иначе, чтобы был в этом свежий ветерок, оригинальное решение. И чтобы было «не как раньше», но все привычное оставалось на старых местах.

На собрании это называется «сделайте что-нибудь!». Можно подумать, что имеется в виду «найдите какой-нибудь выход из безвыходного положения». Это только кажется. На самом деле «сделайте что-нибудь» означает дословно «сделайте что-нибудь, не важно что, придумайте обоснование, почему вы это делаете, и устройте все это так, чтобы потом было что переделывать, потому что нам нужен бесконечный процесс».

Я поняла задачу и предлагаю бесчисленные варианты.

Хотите, я вам все в черный цвет выкрашу? Развешу клюкву о том, как элегантен черный цвет. Недельки две покрасим, потом соберемся и решим, что все слишком мрачно, и будем новое решение искать.

Или хотите, белым все сделаем? Упраздним картинки, оставим текст-онли, порадуем пользователей с плохим коннектом.

Позже, когда из пары-тройки тысяч страничек все картинки выбросим, поймем, что на все это скучно смотреть.

И тут мы нарисуем для сервера море новых, сложных, хороших иллюстраций. Наши рисовальщики наконец нарисуются всласть, сделают уйму красивых картинок, распечатают их и заклеят ими все стены вокруг. А после мы решим, что выглядит это слишком фривольно, и опять вернемся к серому прямоугольнику, с которого начинали.

— Но ведь серый прямоугольник уже был! И до сих пор есть...

— Сделаем-ка красный овал.

— О! Это интересная мысль.

В меня летит кусок скомканной бумаги.

— Мяу, зараза! Это тебе надо спасибо сказать за то, что мы рисуем то же самое еще раз, только в красном овале?

В следующий раз пусть Денис сам идет что-нибудь сочинять. И вообще, какая вам разница? Рисуйте. Только не забудьте придумать обоснование, почему вы это нарисовали. Потом изложите ваши мысли заказчику, и он обрадуется, что все вы придумали хорошо, но так нельзя.

И будем мы все изобретать заново. Чтобы не путаться, сложим все в новую директорию. И назовем ее redesign_1058935.

Я не видела еще ни одной фирмы, которая делала бы редизайн потому, что в самом деле нужен новый дизайн. По крайней мере в этой стране (речь идет о Германии — прим. ред.).

Дизайнер — врaг художника!

Вот чем, оказывается, увлечены мои любимые сотрудники, пока я спокойно занимаюсь своими делами, работаю и рисую всякие глупости.

А я-то думала: о чем они так шумят, встречаясь в фойе? Спорят с пеной у рта, размахивают руками и вскакивают со стульев. А потом бегут на свои места и пишут, пишут, отчаянно стуча по клавишам, будто компьютер в чем-то провинился. Судя по стуку, услышанному за неделю из открытых дверей, должны были написать по книге каждый.

Оказывается, это был виртуальный спор. Виртуальный не только потому, что велся через интернет. Но еще и потому, что предмет спора какой-то надуманный и, как мне кажется, не стоящий столь продолжительной драки.

В конце концов история эта дошла и до меня, на стол мне вывалили несколько десятков полных драматизма цитат из мейлов, форвардов, ответов, ответов на ответы и пересказов продолжений дискуссии на кухне, после чего попросили на эту тему высказаться.

Честно говоря, мне даже перечитывать эти крики лень. Но чего ради друзей не сделаешь.

Все, кто решает стать художником, однажды сталкиваются с мыслью, что людей, понимающих их творчество и желающих за него платить, скорее всего, будет слишком мало.

Они прикидывают, как сложится их карьера, и приходят к выводу, что всю жизнь будут перебиваться с хлеба на воду и рисовать свои никому не понятные картинки. Становится ясно, что даже если наплевать на это, всегда найдутся родители, жена или лучший друг, которые будут неизменно качать головой и напоминать о том, что искусство искусством, а детей надо кормить, да и взрослеть уже пора. Такая перспектива никого не привлекает.

Замечания вроде «быть художником всякий сможет, ты вот с жизнью разберись» портят настроение. Осмысленными эти высказывания не назовешь, но возразить на них нечего. Насколько труднее будет оправдать свое решение лет в сорок, если художник из тебя получится плохой и не очень успешный, думать не хочется.

В такой ситуации молодые дарования решают сначала сделать то, чего требует жизнь: они идут работать.

Большинство быстро понимают, что изобразительное искусство неизменно является для них любимым занятием, поэтому от работы дворниками, буфетчицами или уборщиками они отказываются, используя первую же возможность зарабатывать деньги тем, что нравится. Это похоже на их мечту: они рисуют, а им платят деньги, необходимые для жизни.

Так они становятся дизайнерами.

Я говорю не обо всех дизайнерах на свете. Существует множество причин, по которым люди выбирают эту профессию. Для одних — это путь наименьшего сопротивления, для других — непыльная работа, для третьих — единственный интерес в жизни, а для кого-то — лишь одно из многочисленных увлечений.

Еще для кого-то — это «тыл». Оплачиваемая работа с признаками любимого дела, выполнять которую приятно. Нужная для того, чтобы в свободное от нее время заниматься тем, что по-настоящему нравится, не думая ни о чем.

Со временем работать становится все легче, возвращаться к своему искусству получается все чаще. Многие довольно давно работают, все свободное время занимаясь любимым делом. И нагло называют себя художниками. (К этим нахалам я себя, кстати, тоже отношу.)

Поводом для разгорания страстей стало соображение, услышанное Василием от медиахудожника и литератора Сергея Тетерина, о том, что не стоит путать дизайнеров с художниками и следует знать, что работа дизайнером практически исключает возможность стать настоящим хорошим художником. Алексей Шульгин, художник и революционер, очень мной уважаемый, украсил этот тезис утверждением, что дизайнер — вообще первый враг художника!

Неделя ожесточенных дискуссий так и не привела участников к ответу на вопрос, имеет ли дизайнер моральное право называть себя художником, а художник — тратить восемь часов в день на заколачивание бабок.

Я думаю по этому поводу следующее.

Не надо путать профессии дизайнера и художника и не стоит эти понятия друг с другом связывать намертво. Человек может быть одним из двух или тем и другим, так же как может он быть художником и литератором, или художником и музыкантом, или художником и садоводом одновременно.

Дизайнер — это профессия, в которой изобразительное искусство играет далеко не самую главную роль. Дизайнер — это хороший психолог, умеющий угадать желания заказчика и материализовать их. Дизайнер — это генератор интересных идей, не обязательно исключительно изобразительных. Дизайнер — это специалист, хорошо понимающий технологии, в которых будет реализован проект, и учитывающий в своей работе их особенности. Дизайнер — это человек, продающий не собственный стиль и почерк, а стиль, любимый клиентом, будь то рококо или модерн. Это профессионал, умеющий работать с макетом, шрифтом и пространством, не убивая при этом мечту заказчика. Дизайнер должен уметь находить золотую середину между «грамотно» и «красиво», исходя из того, что считает красивым клиент.

При чем здесь художник?

Художнику часто легче придумать удачный дизайн. Но хорошим дизайнером он будет, если сможет забыть о том, что он художник, и руководствоваться станет не своим художественным вкусом, а требованиями заказчика.

В интервью «Арт-инфо» Ольга Горюнова описывает «замкнутый круг», связанный с зарабатыванием денег и являющийся помехой мыслям о «высоком» искусстве. Зарабатываешь деньги — хочется иметь их больше и больше; зарабатывая больше и больше, не успеваешь подумать о чем-либо еще.

Полагаю, правило это применимо не ко всем. Мне не хочется зарабатывать больше денег, чем сейчас, хотя это возможно. Именно потому, что я не желаю отдавать своей работе больше сил и времени, чем сейчас. Силы нужны мне для другого. И не одна я так думаю.

Сергей Тетерин утверждает, что большинство художников, говорящих себе: «Заработаю денег, а потом займусь искусством», — будут твердить это десятилетиями, а до искусства дело так и не дойдет.

Должна сказать, что с настоящим художником такого не случится. Художник — человек, до какой-то степени одержимый желанием творить, который ни за что не оставит свое искусство. Иногда он рисует меньше, иногда — больше, но дело свое не бросает никогда.

Говорят, что заниматься настоящим искусством после восьми часов работы нельзя. Его нужно сделать основным занятием своей жизни.

Большинство хороших художников, мне известных, часть своей жизни посвящали не вполне своему делу по восемь часов в день. Главный художник МХАТа Владимир Серебровский является, на мой взгляд, одним из самых сильных живописцев нашего времени. Тем не менее все детство я наблюдала, как он носил иллюстрации в детские журналы, выслушивал советских маразматиков, учивших его, как следует рисовать октябрят и пионеров. Платить большие деньги за его живопись люди начали, только когда он вышел на пенсию.

Картины «для себя» Серебровский рисовал каждый день по утрам перед работой. Не по восемь часов, зато каждый день.

Говорят, что настоящее искусство рождается в муках и страданиях, поэтому сытый, довольный жизнью художник вообще ничего гениального сделать не может. Искренне согласна с этой теорией, однако должна признаться, что, несмотря на наличие стабильного заработка, страданий и мук у меня достаточно! Я прекрасно умею обеспечить себя морем неразрешимых проблем ежедневно и периодически нахожу о чем поплакать.

Дизайнер никому не враг, поверьте.

Перед всеми людьми, умеющими хорошо и регулярно работать, неважно кем, я снимаю шляпу (сама я каждый день пытаюсь заставить себя уйти на работу, и удается мне это не всегда).

Перед такими людьми, как Алексей Шульгин, я тоже преклоняюсь, потому что они достигли почти невозможного — они заняты исключительно своим искусством, и ничем другим. По крайней мере они на сто процентов живут по тем правилам, в которые верят. (Хотя это не единственный возможный вариант.)

Сергей Тетерин ввязался в этот спор совершенно зря, потому что сам он то работает, то не работает, но художником называет себя во все времена. Так что непонятно, зачем ему понадобилось будоражить моих коллег целую неделю.

Я безгранично сожалею, что потратила на участие в дискуссии больше получаса — за это время можно было нарисовать что-нибудь дельное.

Первый, кто бросит этот бессмысленный спор и добежит до стола с карандашами и красками, и есть самый настоящий художник.

О чем говорят дизайнеры... понимают только они сами

Десять часов утра. Вся фирма спит, комната дизайнеров пустует (сползутся между полуднем и обедом). Лишь сонные программисты, пребывающие здесь с ночи, переминаются с ноги на ногу у кофейного автомата, и на полу у развороченного принтера возится администратор, окруженный десятком рулонов туалетной бумаги.

Только дизайнер Доминик не спит!

Свежим ветром врывается он в мою комнату, распахивая дверь так, что ворохи бумаг взлетают со стола, и восклицает:

— Миу! Думай! Женский журнал. Издается в Англии. Длинное название, начинается на «Е». В названии есть буквы, выходящие за верхний и нижний край, кругленькие такие. Как он называется-то?

— Esquire?

— Да! Точно! Вот! Короче, этот шрифт я хочу!

Конечно, этот самый шрифт мы не нашли. Нашли другой, отдаленно на него похожий. Зато за пять минут...

...И Доминик ушел к своему столу счастливый.

А я подумала, что наша здешняя жизнь иногда выглядит несколько нереально.

Одни диалоги чего стоят.

Миу рыдает на могилке юзабилити

Пишут мне заинтересованные люди: «А как насчет веб-палитры? Про нее больше никто не думает? Как же цвета, которые видят не все? А юзабилити? А универсальные, всем доступные дизайны? Никому больше не нужны? Видимо, все это уже никому не нужно, если ваша собственная страничка раскрашена всеми цветами радуги...»

В ответ на эти письма я хотела написать нечто вроде: «Я только тем на работе и занимаюсь, что считаю цвета, подгоняю палитры и экономлю килобайты! Дайте мне хоть на моей собственной страничке делать то, что я хочу, и радуйтесь, что там хоть какой-то HTML есть. Не то надоест мне вся эта юзабилити, и я зарою навигацию в суперсовременный флеш-ролик, посылающий к черту все, кроме двух избранных браузеров (как давно уже поступают большинство сетевых художников и дизайнеров).

Потом я посмотрела на зеленое, пошевеливающееся месиво из линий и волн в моем рабочем браузере и поняла, что на работе я давно погребла юзабилити в такой глубокой яме, что хуже просто быть не может.

И как это, спрашивается, у меня получилось? После всего, что я написала про цвета, навигацию, стратегии. Про флеш и плагины, про браузеры и бедных пользователей, про плохой коннект и путь к красоте, пролегающий через модемы и телефонные линии.

Я предчувствовала, что настанет день, когда мне будет бесконечно стыдно за последнее произведение, над которым я трудилась полгода. Поэтому я сохранила всю переписку с тем, кто мне это заказал.

Сижу теперь и перечитываю пожелания и указания. Полосатая моя жизнь!

«Этот сайт делается для тех, кто придет туда потратить от тридцати тысяч до трех миллионов. Не представляю, что дома у кого-нибудь из них не самый крутой компьютер или плохая связь с интернетом. А те, кто приходят поглазеть, пусть обзаведутся всем, что надо. Лично я их присутствием не очень дорожу».

«„Просто сайты“ с электронным магазином есть у всех. Я такого не хочу. И не надо мне навигации, в которой посетители все находят моментально. Пусть люди играют в этот сайт, как в игру, и ищут выходы среди кучи ничего не значащих кнопок».

«Я хочу выиграть с этим сайтом все конкурсы. Не по дизайну, а по нет-арту. И желательно в секции треш-арта. Мне так нравятся эти ужасные странички, где ничего не понятно и все такое странное».

«Как это — работать не будет? Я слышал, что спрограммировать можно все, нужно только рот программистам клейкой лентой заклеить, чтобы молчали и делали, что им велено.

Я получу этот магазин, и он будет сделан таким, как я хочу — со всем флешом, генератором и всеми „извращениями“, как это любят называть в вашей фирме, вопрос только в том, кто мне это сделает за мои деньги.

Сейчас я предоставляю эту возможность вам».

«Судя по описанию, ваша целевая группа — немолодые люди, в большинстве своем не умеющие обращаться с компьютером, заглядывающие в интернет лишь для того, чтобы проверить электронную почту. Они в таком сайте просто ничего не найдут!»

«Пусть учатся! И вообще, если кто-то по незнанию лишний раз нажмет на кнопочку, я буду только рад! Это же аукцион! Вы что, не знаете, как это в жизни работает?

Ой, это я сейчас ставку сделал? Ладно... Ничего не поделаешь...»

«Мне все нравится, кроме карты... Как-то слишком хорошо понятно, что это такое. Нельзя ли найти какую-нибудь экзотическую развертку, не так похожую на карту мира с первого взгляда? Или, может быть, эту как-нибудь поломать? Вы не пробовали отрезать от нее кусок или сделать с ней что-нибудь?»

«Знаете, в том первом пробном варианте плоскость с аватарами все время покачивалась вверх-вниз. Я на нее долго смотрел, и мне прямо плохо стало. Голова кругом. Верните, пожалуйста, этот эффект на место. Я хочу, чтобы посетители тоже сходили с ума, глядя на все это. Очень полезно, когда кто-то как раз участвует в аукционе и хочет потратить кучу денег».

«Как „не специально отрезали голову аватаре, руководящей аукционом“?! А я так обрадовался вашей оригинальной идее».

«А вы подумали о пользователях, которые захотят приделать к мужскому телу женскую голову или наоборот?»

«Да, это уже начинает мне нравиться! Больше, больше всяких ужасных и ярких вещей. Китча — чем больше, тем лучше. Смело запускайте руку в помойку и ничего не бойтесь! Думаю, вы на верном пути!»

«Вот! Я же подозревал, что вы знаете толк в некрасивых вещах! Смелее, продолжайте в том же духе, считайте, что в этом направлении я вам все разрешил».

«И серый трехмерный текст зря вы убрали: он был такой ужасно неуклюжий и мне нравился. Понимаете, мы должны вызвать у всех посетителей нашего сайта культурный шок!»

Так мы и продолжали, пока заказчик не объявил себя безгранично счастливым.

Я же говорила, что все могу нарисовать за деньги. Пусть заказчик только распишется в том, что он в самом деле этого хочет.

Осталось дождаться, когда несчастные программисты свяжут это с флешом, генератором и базой с семью поисковыми фильтрами, и надеяться, что в ходе работы никто из них не ворвется в фирму с автоматом Калашникова и не расстреляет дизайнеров, это придумавших.

Еще в глубине души я мечтаю, что наш заказчик кому-нибудь не уплатит или передумает или еще что-нибудь случится, и это произведение современного искусства навсегда останется на нашем сервере. И никто не узнает о надругательстве над ни в чем не повинной юзабилити.

Сообщения об ошибках в форме хайку. Автор — Денис Зотов

Вообще-то из этого рассказа должен следовать вывод, что последнюю возможность искупить вину перед юзабилити мне предоставляет моя собственная страничка. Но как не хочется из странички иллюстратора делать двухцветную версию текст-онли!

Я, пожалуй, лучше поступлю как всегда.

Сначала я подробно расскажу, как надо делать. Потом сделаю, как мне нравится, плюнув почти на все правила. А после напишу: «Я знаю, что так нельзя! Сорри, сорри, больше так не буду!»

И пользователи меня простят...

Как всегда...

И вместе мы будем плакать на могилке юзабилити.

Зачем нам крутые программы? Все равно все делаем ногой

Есть на свете люди, целыми днями думающие только об одном: как сделать «Фотошоп» поудобнее, чтобы дизайнерам было приятно с ним работать. От их стараний он уже выходит из берегов, столько там полезных функций, меню, окон и инспекторов.

Некоторые добросовестные дизайнеры только и ждут появления новой версии, чтобы броситься изучать, какие в ней появились дополнительные кнопочки, сделавшие программу еще полезнее и удобнее.

Для дизайнеров, ленящихся рассматривать каждую новую кнопку и выяснять, что в ней хорошего, старательные люди пишут толстые книги с красивыми картинками. В этих книгах они не только описывают, что в «Фотошопе» есть полезного. Они предлагают всевозможные умные решения: как эффективнее строить свою работу, как создавать документы, с которыми легко разберется любой другой дизайнер.

Так как все эти знания особенно нужны тем, кто работает в достаточно крупных компаниях (ибо с их документами часто приходится иметь дело другим), фирмы покупают такие книги большими стопками и кладут каждому дизайнеру на стол.

А тем временем некоторые создают шедевры вроде того, на который я смотрю уже полчаса:

О! Невидимый слой с названием designer comment. Как трогательно! И умеет ведь давать имена слоям, зараза! В нем обнаруживается текст: «Используя эти конвертики для соединения нескольких слоев, становится невозможным выбрать конкретный слой, кликнув правым мышом на объект».

Открытым остается только один вопрос: какие претензии у правого мыша к слоям с человеческими именами?

Слава богу, я занята перекрашиванием собственной странички, и мне лень идти на соседний этаж рассказывать тебе, что я об этом думаю, дорогой Василий...

Ох, дизайнеры! Крик души несчастного админа

Это случилось вчера. Он умер — мой умный, специально обученный всему, что нужно, рабочий компьютер.

Одно не запускается, и другое не может и не хочет...

Я — женщина не совсем беспомощная! Прежде чем звонить админу, попробовала что-нибудь сделать. Запустила Доктор-Ватсон-все-найдет и Нортон-все-починит. А также какой-то -=Warper=-покажет-регистру-где-раки-зимуют-и %*@&#!!!-рас-скажет-этому-компьютеру-кто-тут-у-нас-администраторррр.

Все это не помогло. Пришлось звать настоящего администраторррра...

Пока я объясняла, что случилось (а именно, что я вообще ничего не делала и все одним прекрасным утром само сломалось), из телефонной трубки доносился звериный рык. Потом админ поднимался на наш этаж, и волны ярости, от него исходящие, докатывались до нас еще от двери лифта. Когда он с видом Рэмбо вошел в нашу комнату, дизайнер из-под соседнего стола слабым голосом сказал: «Ложись...»

«Дизайнеры...» — процедил админ.

Абсурдная, невозможная для современной компьютерной фирмы ситуация: группа взрослых людей сидит и спокойно делает свое дело. Хорошо, делают они его на компьютерах, имеющих привычку периодически умирать. Такая у них жизнь, они выходят из строя, зависают, у них рассыпаются винты и ломаются вентиляторы.

Почему, когда происходит нечто столь повседневное, вроде поломки компьютера, в нашей комнате, полной взрослых людей, появляется некто, начинающий часами клясть нас на чем свет стоит. Да как! В обычной жизни после первой же фразы любой нормальный человек оскорбился бы навсегда, услышав подобные отзывы о своей специальности, профессиональном уровне, образе жизни и способности думать.

А мы сидим, слушаем это и смеемся. Чем, кроме смеха, можем мы ответить на этот монолог?

Админ садится за мой стол и укоризненно смотрит на планшет.

— У тебя мышка есть? Круглая такая, с кнопочками...

Достаю мышь, которая валялась где-то за монитором. Админ демонстративно смахивает с нее пыль.

— Это очень удобный инструмент, знаешь? С его помощью можно работать на компьютере. Хотя вам, дизайнерам, все это говорить бесполезно...

Посмотрим, почему тут ничего не запускается. Мама родная, а это что?! Это тебе нужно? Зачем?! Ах, вот оно что! А ты знаешь, что в нашем «Лотус ноутс» такое встроено?! Не можешь с ним разобраться? У нас, между прочим, курсы были, где учили с этим обращаться. Разбираться лень? А заводить всякие программки, заменяющие уже имеющиеся функции, не лень? Что теперь, ради каждой вещи, на которую в первые десять секунд ума не хватило, вспомогательную программу ставить? О, женщины...

А это что? Тебе это нужно? А почему оно такое странное? Ах, оно русское. Вечно вы к своим компьютерам какую-нибудь каракатицу прикрутите, из-за которой все ломается, а админ потом все чини... О, русские...

Это что такое? Оно тебе не нужно? А кто это сюда поставил? Как «не знаю»? Админы на компьютерах ничего не устанавливают, если их об этом не просят. Наверняка поставила что-то и сама уже забыла зачем. Оно еще и не запускается, замечательно. Scratch disk is full? Тут место, что ли, на диске кончилось? Посмотрим...

Прекрасно! Шестьдесят мегов свободных на системном диске. Что у нас тут такое большое, интересно? О! Картинка. На диске С. Почему картинка весом в сто двадцать мегабайт должна лежать на диске С? TIFF какой-то. Кому он тут нужен? О, дизайнеры...

Ругаясь, админ, непонятно зачем, нажимает на картинку дважды, она запускает «Фотошоп» и медленно разворачивается.

— А чего оно «Фотошопом»-то открывается?! Спятили, что ли? Попроще смотрелки какой-нибудь нет? Как не надо, чтобы смотрелки впереди «Фотошопа» грузились? Вот же дурные дизайнеры! Жди теперь эту гадость полчаса. Ох, дизайнеры. ОХ, ДИЗАЙНЕРЫ!

И становится тихо.

За одну секунду на лице админа сменяется несколько выражений: удивление — радость — живой интерес — коварная мысль...

— Вот чем вы нам тут трафик создаете. По сто двадцать мегов из сетки таскаете? Как не из сетки? Свое? А еще есть?

— Нету.

Улыбка пропала с лица админа, и снова он заворчал:

— Ладно. Что-нибудь нужное есть еще на этом компьютере или можно уносить и форматировать? Все, тогда я его понес.

Когда я забирала у админа свой компьютер, на его десктопе красовалась моя дама, «спасенная» с переполненного винта C.

Ох, админы...

Рота, па-адъем!

Что думать о дизайнере, если он пропал без вести на две недели, писем не пишет, странички своей не обновляет, рассылок не шлет и вообще не подает признаков жизни? Правильно: наверняка он делает двести пятьдесят пиксельных аватар для очередного дурацкого проекта.

Я делала не двести пятьдесят пиксельных аватар, а всего лишь двадцать пять, зато я одевала их в двести пятьдесят нарядов Вивьен Вествуд. Ох уж эти мне наряды Вивьен Вествуд. И заказчик, на них помешавшийся.

Впервые за все время моей работы клиент прислал мне свои... брюки Вествуд.

Чтобы я положила их на сканер и использовала полученные цвет и фактуру для фона его интернет-ресурса.

Сколько всего за последнюю неделю я по этому поводу наслушалась: «Известным певцам девушки-поклонницы шлют в подарок свое нижнее белье. А тебе, Миу Мау, заказчики шлют свои брюки!»

Как же хорошо, что я не известная певица!

После нарядов Вивьен Вествуд никакие аватары вообще ни во что одевать не хочется. Разве что в военную униформу, честное слово...

Неприличные картинки

«Здесь должны быть элементы, похожие на волны... линии такие, волнообразные... и что-нибудь полупрозрачное», — дядя в костюме совершает руками плавательные движения.

Наблюдаю это объяснение и вспоминаю старый кинофильм, где Ихтиандр плавает на фоне плохой декорации в виртуальной воде. Он изображает из себя рыбку, двигаясь вперед рывками, а голос за кадром таинственно вещает: «Ихтиандр... андр... андр...»

Стараюсь не рассмеяться и киваю головой, со всем соглашаясь.

Видимо, за такое несерьезное отношение к делу бог меня и наказал. Я ушла, изображая понимание. Не меняясь в лице, сделала несколько эскизов. И принесла их на следующую встречу.

Два из трех эскизов заказчик отверг сразу, заявив, что волнообразности недостаточно. А третий, как всегда самый слабый и приблизительный, решил рассмотреть повнимательнее. Он долго молчал, а потом произнес:

— Ну... Мне очень нравится, если честно. Но этого я принять у вас не могу.

— Почему?

— Как почему?

Ловлю на себе выразительный взгляд.

— Вы понимаете... Я человек интернетный. Я часто смотрю на вещи глазами типичного интернетчика.

Когда два дня назад я ему говорила, что фон величиной с экран никуда не годится, он еще не смотрел на мир глазами типичного интернетчика. Неужели взгляд изменился?

— Вот вы представляете себе, как читают смайлики?

— Что?!

— Смайлики. Как читают?

— Никак. Представляют себе, что это рожица.

— Чтобы увидеть рожицу, надо посмотреть на экран как?

— ?

— Боком.

— Боком... ага... и?

— Ну, посмотрите боком на ваш эскиз!

В нерешительности наклоняю голову набок и борюсь с желанием повертеть пальцем у виска.

— Что вам это напоминает?

Ничего мне мой эскиз не напоминает! Ни боком, ни анфас.

Наконец я не выдерживаю:

— А что вам это напоминает?

— Голую женщину.

Мать честная, голую женщину! Я теперь с большим вниманием смотрю на свой эскиз с одного бока, с другого. Голая женщина, в моем понимании, выглядит совсем по-другому.

— Ну вот!

Дядя в строгом костюме явно сердится на мою непонятливость.

— Во-от, тут у нее грудь, а тут — попа...

Сразу после встречи бегу к новоиспеченному арт-директору Денису жаловаться.

— Представляешь, ему мой эскиз напоминает голую женщину!

— Что же ты ему такие неприличные картинки показываешь?

Переделывать это я, конечно же, не смогла. Отдала дизайнерам и велела сделать что-нибудь, что не напоминает.

Мама...

Третьи сутки уже все пытаются нарисовать что-нибудь абсолютно неэротичное, и чем дальше в лес, тем тяжелее всеобщий психоз.

Бедные ребята так долго прикидывали, в чем заказчик мог бы увидеть что-нибудь эдакое, теперь и линии спокойно провести не могут!

Не говоря уже о таких страшных вещах, как круг.

А если, не дай бог, где-нибудь попадется волна...

Как заставить группу дизайнеров в крупной фирме выполнить заказ средней тяжести

Я всегда надеялась, что существуют разные способы заставить группу дизайнеров выполнить большое задание. Но сегодня, в ходе беседы с коллегами, работающими в крупных фирмах нашего города, к своему огорчению, выяснила, что выглядит это везде примерно одинаково.

Итак, любому менеджеру, который собирается провернуть более или менее крупный проект, надо сделать следующее.

1. Для начала, естественно, придумать нечто, чего еще ни у кого нет или многим не хватает.

2. Написать неразборчивый и очень приблизительный план того, как должен выглядеть конечный продукт. Главное — хорошо описать «фишку», ради которой затевается проект. Прочие глупости, вроде портала вокруг, необходимых сервисов, игровых серверов или электронных магазинов, программисты и дизайнеры сами как-нибудь сделают, когда заметят, что, кроме них, этим никто не занимается.

3. Изловить креатив-директора, затащить в темный уголок и объяснить ему, что нужно выделить десять дизайнеров на два месяца. Креатив-директор страшно возмутится, поторгуется несколько минут, после чего пообещает дать пять-семь человек, сохраняя возмущенный вид.

4. Согнать полученных жертв на собрание и рассказать им, что надо делать. Сообщить, что конечного срока еще нет, но требуется подготовить эскизы, и как можно больше.

5. Через неделю разослать всем дизайнерам письмо о том, что последний срок все же появился, и все эскизы надо представить на презентации ровно через неделю. При этом отсеются три-четыре дизайнера, по-настоящему чем-то занятых, в первую неделю ни к чему не приступавших и за вторую едва ли сделающих что-нибудь толковое. Останутся некие три человека, которым до невозможности надоело то, над чем они работают сейчас, поэтому они с горя начали делать наброски.

6. В конце назначенного срока посмотреть готовые эскизы и что-нибудь выбрать. Подошедшего к делу с наибольшим рвением назначить арт-директором проекта и отправить свежесформированный коллектив трудиться.

7. Продать проект. Как продать, я не знаю. Очень помогает пообещать заказчику, что все будет готово через две недели, вне зависимости от объема работы.

8. Как только проект продан, спокойно работающие дизайнеры срочно собираются на срочное собрание. Желательно настроить их правильным образом сразу во время сборов. Рекомендуется оттаскивать каждого за шиворот от компьютера, при этом крича: «Бросай все, тебе это уже не нужно!»

9. Собравшимся надо показать журнал «Интернет», где на первой странице написано, что только что начатый проект будет готов через две недели. После этого поникшие главами дизайнеры отправляются обратно на свои места.

10. Далее в комнату, где они работают, надо поставить большую коробку валидола и плотно закрыть дверь снаружи. Особо храбрые менеджеры могут раз в три дня заглядывать внутрь, закидывать туда очередной журнал, где написано, как вся мировая общественность с нетерпением ждет результата, и немного еды. Задавать при этом вопросы вроде «Как дела?» или «Как продвигается ваша работа?» опасно для жизни.

11. Через две недели собирается конференция, на которую приглашаются заказчик и арт-директор проекта. Креатив-директора в этот день желательно услать в командировку на Аляску, чтобы не мешал. Тут-то и наступает подходящий момент, чтобы спросить арт-директора, как продвигается работа.

12. После того как арт-директора вынесут из конференц-зала, можно выторговать у обалдевшего клиента реальные сроки и спланировать весь проект еще раз — с графиком работ, похожим на правду.

13. Арт-директору надо сообщить срок, полученный от заказчика, минус две недели и выдать ему на растерзание двух-трех практикантов. Дело будет доведено до середины как раз к назначенной дате, и останется еще две недели, чтобы в последний раз заставить дизайнеров собраться с силами и закончить проект. При этом периодически надо громко кричать: «Я тут каждый день уговариваю заказчика потерпеть чуть-чуть, а вы не шевелитесь!»

14. Если повезет, то от крика у дизайнеров в предпоследний день наступит ступор, и придется в самом деле еще две недели ежедневно уговаривать заказчика подождать, а дизайнеров — собраться наконец с силами и дорисовать последнюю кнопку.

При распределении рабочих ресурсов следует учитывать, что все задействованные в таком проекте дизайнеры сразу по окончании работы уйдут сначала на больничный, потом в короткий отпуск, потом в командировку... Чтобы не видеть вашей физиономии по крайней мере месяц.

Написано вдали от родного города и менеджеров.

Бумажка — лучший друг веб-дизайнера

Сегодня снова настал тот день, когда под грудой бумаг я не нашла своего телефона. Я беспомощно развела руками и вздохнула:

— Надо навести тут порядок...

Проходящий мимо админ съязвил:

— Дать тебе лопату?

Какое же наказание эти бумажки! И кто придумал, что у современного человека, работа которого связана с компьютерными технологиями, все самое необходимое хранится в компьютере? Из ворохов распечатанных сторибордов и таймлайнов сыплются мелкие клочья с надписями mail, chat, home. Важные инструменты для продумывания навигации больших сайтов.

Никакие макетные программы, никакие сторимейкеры и пауерпойнты не заменят нам этого замечательного занятия — толпиться вокруг круглого стола, двигать в двадцать рук эти листки, громко крича: «Это же полный абсурд! Нормальный пользователь никогда ничего тут не найдет!»

Несколько раз мы уже обдумывали, не завести ли кубики «Лего», написав на них все, что надо. Исходя из того, что кубик не так легко потерять. Можно завести для них коробку, сделать их огромное количество — со всеми мыслимыми надписями, встречающимися на страничках, а после пользоваться исключительно этими кубиками в свое удовольствие.

Но все это — мечты. Не будет никакой коробки.

О кубиках мечтают только менеджеры — дизайнерам нужны именно бумажки. Оторванные от чего-то руками, кривые, мятые, непутевые бумажки.

С набросками — та же история.

Иной раз я подозреваю, что некоторые дизайнеры физически не способны нарисовать эскиз на обычном большом чистом листе. Чем-то их такие листы пугают. Зато на каком-нибудь залитом кофе обрывке, где уже записаны три телефона и два ICQ-номера, дизайнер непременно нарисует лучший в своей жизни эскиз. Предпочтительно непишущей ручкой.

Потом, когда эскиз века надо будет показать заказчику, вкрадчивым голосом дизайнера попросят как-нибудь повторить это на более приличном носителе.

На презентацию он явится с большим белым листом, на котором неуверенной рукой нарисовано нечто. Плохо скомпонованное, неуклюжее и неинтересное. Некоторое время дизайнер будет объяснять, что здесь имелось в виду. А когда лицо заказчика станет совсем скучным, нырнет под стол, извлечет откуда-то свой первый эскиз и радостно сообщит:

— Вот, тут хорошо видно, что я хотел сказать!

Впрочем, чего вы хотите, дорогие заказчики? Дизайнер — существо эмоциональное и трепетное. И все у него в жизни сложно.

Достаю из-под кучи бумаг исторический «эскиз».

Некогда это вывалилось из папки арт-директора на презентации. Чья-то гениальная идея или шутка?

Как мы потом жалели о том, что заказчик это увидел! Как ругались программисты, которым велено было это собирать!

Уборщица недоверчиво обходит мой стол.

— Вы знаете, я ведь сама тут ничего не трогаю. Один раз выбросила бумажку со стола Василия, а он потом полдня кричал, что я уничтожила единственный экземпляр его концепции. Мы даже в мусорку на улице вместе залезали, но ничего не нашли.

Один из дизайнеров, услышав нашу беседу, приносит какой-то мятый листок, добытый из некоего «заслуженного» ящика.

— Узнаете?

Уборщица наклоняется к «эскизу» поближе.

— В самом деле, что-то знакомое. Кружочки эти внизу...

Что это?

— Прямо перед дверью на улице висит! Большой плакат на заборе!

Иди и твори!

Брать или не брать

Я часто получаю вопросы о том, брать или не брать заказ, и все они упираются в одно и то же: «соглашаться ли на работу, если клиент невыносим, но дает много денег», «денег не дают, но интересно» или «заказчик — хороший человек, мне его жалко». В ответ я предлагаю свою любимую формулу «два из трех».

В заказе на дизайн всегда есть три компонента: задача, заказчик и гонорар. В идеале задача должна быть интересной и вдохновляющей, заказчик — милым и симпатичным, а за выполненную работу должны платить кучу денег. Так вот, для дизайнерского счастья в принципе достаточно, чтобы в заказе присутствовали два компонента из трех.

То есть можно взяться за жутко увлекательную задачу для очень обаятельного человека, даже если у него мало денег. Можно сделать для приятного заказчика гору скучной работы, если он за это щедро заплатит. Или выполнить интересное задание для сволочного и занудного клиента за очень-очень хороший гонорар.

Ну и наоборот: никакая куча денег не утешит, если задание вызывает тоску, а заказчик — отвращение. И так далее.

Что мы теряем, раздавая картинки в интернете?

Одна из читательниц воспользовалась моим приглашением и разместила работы на сервере, где дизайнеры выставляют свои достижения, после чего написала мне: «Я начала получать предложения прислать картинки, опубликовать что-то в журналах и газетах, и, наконец, кто-то захотел купить сделанный мной объект. Вопрос: может ли это быть правдой? Неужели кто-то вот так, через интернет, что-то у меня купит и не обманет?»

Может быть, конечно, всякое.

Лично я всегда даю картинки всем, кто просит. А просят для журналов, сайтов, блогов, электронных изданий. Обычно пишут: «У нас нет денег, но нам очень уж нравится эта картинка, мы, само собой, укажем имя автора при публикации». Если иллюстрация уже нарисована и не продана кому-то с эксклюзивными правами, я посылаю ее не задумываясь. Некоторые знакомые возмущаются: «Ведь наверняка они не такие бедные! Могли бы хоть сотенку дать!» Но мне кажется, не это главное. По большому счету, иллюстраторов и дизайнеров кормят заказчики, которые просят сделать что-то специально для них, за нормальное вознаграждение. А чтобы они нас находили, нам нужны публикации. Каждая публикация картинки с подписью — шанс, что кто-то заметит автора.

Когда я дарю кому-то иллюстрацию для печати, я прошу прислать экземпляр издания. И меня не тревожит тот факт, что получаю я его только в двадцати процентах случаев. Что пришлют — все мое, а если где-то в неизвестном корейском, финском или марсианском журнале появляется моя картинка, все равно она хоть немножко работает на меня. Даже если я ее никогда не увижу.

Также нет ничего страшного в том, что кто-то воспользуется чужими работами для своих личных целей, например распечатает и повесит на стенку или сделает заставку для телефона. С таким бороться бесполезно, автору стоит воспринимать это как признание.

Разумеется, запрещено выдавать чужие работы за свои. Но обнаружить таких нарушителей обычно очень просто: чаще всего через совсем небольшой срок после «преступной» публикации находятся наблюдательные зрители, которые непременно поспешат указать на плагиат истинному хозяину иллюстрации.

Иногда картинку просто крадут. Находят в интернете в неплохом разрешении и, не спросив никого, берут в работу — например, печатают какое-то свое объявление, криво прилепив на иллюстрацию название фирмы и дурацкий текст. Встречаются совсем наглые и находчивые: пару раз кто-то додумался купить мой постер формата А3, отсканировать и использовать полученный файл для дальнейшей печати. В первом случае я нашла результат на открытках в модной дизайнерской лавке, во втором — на майке в интернет-магазине.

Если с иллюстратором произошло нечто подобное, для начала стоит его поздравить — это успех. А дальше можно пойти к юристу, который предложит виновным судиться по всей форме (а это обойдется недешево) либо заплатить разумную сумму, за которую пострадавший автор согласен благородно забыть о случившемся. Обычно деньги приходят в течение месяца без комментариев.

Итак, любой возможности лишний раз опубликовать уже готовую работу я предлагаю радоваться. Любой доказанной краже в коммерческих целях — тоже.

В случае пожара ничего не тушить!

Когда-то давно, когда я еще не получила образование и не стала дизайнером, я работала в ателье, где шили вещи из коллекций от-кутюр для берлинских модниц.

С появлением новой коллекции приходил каталог, в котором к каждой странице были пришпилены образцы всех тканей и фурнитуры. Клиентка говорила «хочу вот это», с нее снимали мерки и заказывали в модном доме выкройку выбранной модели, подогнанную точно по ее фигуре. К выкройке прилагались отрезы тканей, ровно столько, сколько нужно, вся фурнитура, этикетки с логотипом дома, и вещь собиралась вручную. Метр каждой материи стоил четыреста — шестьсот немецких марок, и это было очень много. А если случалось что-то на видном месте «запороть», приходилось заказывать новый кусочек ткани. Причем кроить требовалось строго в нужном направлении, чаще всего по долевой нити, и в случае неудачи приходилось заказывать отрез на всю длину испорченной детали, поэтому любая миллиметровая ошибка в опасном месте могла обойтись дорого.

В этом ателье действовало правило, которому все железно следовали и о котором напоминалось постоянно. Никого не интересовало личное отношение каждого к этому правилу, его запрещалось принимать на свой счет, обижаться или возмущаться, оно не обсуждалось и строго выполнялось.

Правило было такое: если случилось страшное — рванули, дернули, отвалилось, продырявилось, иголка сломалась и неожиданно пробила нежную ткань, потянули и нитка порезала что-то или капнули, или подпалили, неважно что, какая-то катастрофа, — первым делом надо бросить все и выйти на улицу. При любой погоде. Одеться и выйти минимум на десять минут.

Никакие аргументы вроде «я сохраняю спокойствие и способность мыслить в критических ситуациях» не принимались. Выйди. И вернись через десять минут, остыв, справившись с первым волнением, когда перестанут трястись руки и пройдет порыв быстро-быстро что-то предпринять, чтобы исправить, прикрыть, спрятать ужасное. После чего подойди к главному мастеру и спокойно обсуди, что можно сделать.

Я некоторое время сопротивлялась этому правилу, мне казалось, что раз случилась беда, надо срочно спасать ситуацию. Я ведь не псих и не истеричка какая-нибудь, чтобы гнать меня на улицу остывать. Но выгоняли всех, не разбираясь, кто истеричка, а кто псих.

Позже, где-то месяцев через восемь, когда мне не позволили совершить и первое, и второе, и третье очевидное действие в критический момент, а выгнали, я поняла глубокий смысл этого правила.

Обдумывая произошедшее «после пожара», я осознала, что возможность спасти вещь осталась. Но если бы я сделала то, что хотела сделать сразу же, я бы все бесповоротно уничтожила.

В другой раз я поняла, что в первом порыве собралась сделать что-то совершенно бесполезное. С налету я бы потратила зря часа полтора, а только потом одумалась бы и пришла к более рациональному решению. Это не страшно, но полтора часа жизни были бы посвящены абсолютно бессмысленным действиям.

Еще позже, когда я стала применять это правило к работе в дизайне, иллюстрации и вообще к работе с большими проектами, до меня окончательно дошло, насколько оно золотое. Если наступил полный тупик, катастрофа, ужас и кошмар, обычно хочется сразу броситься что-то делать, спасать, исправлять. Но лучше остановиться. Пойти, например, чаю выпить, даже если сама мысль о том, чтобы отвернуться от проблемы, кажется абсурдной. От некоторых драм нужно отойти на день, а от других — даже на неделю. Оторваться силой, на деле и в мыслях. И дождаться того момента, когда что-то внутри проблему отпустит. Тогда наступает внутренняя тишина, спокойствие и равновесие и, что самое главное, меняется взгляд на вещи. На смену паническим метаниям приходят конструктивные идеи, и вдруг появляется четкий план: как сейчас мы спокойно возьмемся за дело и все поправим.

Вдохновение

Сказка про Музу

Я не люблю рассказывать сказки. Но иногда приходится.

Говорят, есть люди, которых Муза сопровождает всю жизнь, с самого рождения. Что бы они ни делали, она всегда рядом, держит их за руку и шепчет на ухо воодушевляющие слова. Все, что они творят, дышит вдохновением, и, взявшись за что-то, они не могут успокоиться, пока не добьются самых лучших результатов. У них столько идей, что не хватает ни рук, ни времени, чтобы претворять их в жизнь, и этот поток вдохновения не кончается никогда.

Об этом только говорят. Никто таких людей живьем не видел. На самом деле Муза обычно посещает людей неожиданно и столь же неожиданно их покидает. Задерживается она всегда на неизвестное время и уходит без предупреждения, когда ей вздумается.

Появление Музы обычно производит неизгладимое впечатление. Ее избранник начинает парить, творить и рваться куда-то ввысь. Мысль о том, что Муза могла бы покинуть его, пугает. Кажется, что жизнь без нее не имеет никакого смысла. Но удержать Музу невозможно. Однажды она обязательно улетит, и никто не знает, когда вернется снова.

Иногда Муза возвращается через день. Иногда — через год. А иной раз может пропасть куда-то лет на десять. Ждать ее очень тяжело, потому что исчезает она обычно в самый неподходящий момент. Чаще всего тогда, когда все на нее рассчитывают, все так хорошо, что никто не хочет думать о плохом, ее включают в планы и напоминают о ее успехах, выторговывая цены повыше. Жизнь без нее представить трудно. А она возьми да и улети...

И выясняется, что самая трудная задача — это выдержать срок, когда Музы нет, и не сломаться. Нужно жить так, будто она вот-вот вернется, ждать ее и быть готовым отдать ей все время и внимание, едва лишь она появится на пороге, одновременно помня, что ждать, возможно, придется очень и очень долго. А может быть, она не вернется никогда?

Самое страшное происходит, когда человек совсем теряет надежду. Когда он слишком увлекается мыслью, что больше они с Музой не встретятся. Не в силах справиться с навалившимися новыми задачами и возложенными на него ожиданиями, он начинает грустить, машет на себя рукой и погружается в тоску. Если Муза решит вернуться и, появившись на пороге, увидит человека, «скатившегося» совсем, подойдет к нему, положит руку на плечо, а он взглянет на нее мутными неузнающими глазами, Муза повернется и уйдет прочь. И не вернется никогда. Потому что Муза очень обидчива.

К сожалению, этот текст не совсем сказка. Я видела такую сцену сама, когда Муза вошла в захламленную комнату и остановилась на пороге, удивленная. Попыталась заглянуть старому другу в глаза, потеребила его со словами: «Это я, я вернулась!» — а он лишь покачал головой и отмахнулся.

Однажды в детстве я наблюдала, как она, увидев такое, ушла навсегда.

А около года назад я видела, как Муза, уходя, обернулась еще один раз. И пьяный музыкант, почти упустивший ее, вдруг понял, что происходит, и вернул ее в последнюю минуту. Но это — чудесная история. Ему очень повезло, да и сильно она его любила, редко Муза кому-то так благоволит.

Лучше не погружаться в тоску столь глубоко, а стараться все делать так, будто Муза всегда рядом. И готовиться к ее возвращению: читать, работать, учиться, заниматься всякими мелочами, на которые будет жалко времени потом. Все это пригодится — и вырученное время, и новые навыки, которые обернутся небывалыми успехами, когда Муза вернется и вы закружитесь в удивительном танце.

Эта сказка была подарена Денису четыре года назад, когда Муза вскружила ему голову, а потом вдруг улетела на несколько месяцев. Так они и живут по сей день: Муза прилетает и улетает то на полгода, то на несколько недель. К счастью, она всякий раз возвращается довольно скоро. А когда ее нет, мы вспоминаем эту сказку.

Иногда хочется рассказать ее другим.

Когда Музы нет дома. Творческий кризис как образ жизни

Агент, раскручивающий иллюстраторов, отверг кандидатуру Доминика.

— Я хочу еще сто пятьдесят работ, — сказал он, закрывая папку с красивыми картинками. — Сто пятьдесят работ лично мне, в мое пользование, с правами и подписью. В виде страховки.

— Страховки от чего?

— От творческого кризиса! Вообще, если честно, лучше двести. Уж больно он творческий, этот ваш Доминик. Сгорит, влюбится, в долги влипнет, засомневается в себе, а я потом буду перед заказчиками на коленях ползать. Знаете, сколько раз уже такое было?

Конечно, знаю. Я даже когда-то рисовала шуточную историю в картинках, описывавшую все стадии творческого кризиса у дизайнера.

Начинать волноваться следует тогда, когда дизайнер старательно откладывает встречу, на которой нужно показать первые эскизы, и откровенно тянет время. Или когда он приносит набросок, который иначе как слабеньким назвать нельзя, а выслушав настойчивый совет переделать, через несколько дней приносит практически то же самое с едва заметными изменениями.

Это означает, что ничего особенного ему в голову не приходит, а получившееся не нравится до такой степени, что стыдно даже показать и обсудить с коллегами. Состояние это называется творческим кризисом, и развивается оно по нескольким возможным причинам.

Дизайнер просто не может придумать ничего нового, потому что в последнее время ему приходилось делать это слишком часто. Когда от человека требуют много разных идей сразу, он быстро проходит все этапы «массового производства эскизов»: сначала выдает все лучшее, что у него есть, потом начинает вспоминать идеи, которые когда-то были отложены в сторону, затем прочесывает библиотеки и фототеки и перерабатывает полученные впечатления в «интересные мысли», после чего ресурс исчерпывается. Так как он уже перебрал множество вариантов, все начинает казаться знакомым, и появляется ощущение, что больше ему не удастся сделать ничего нового.

Он был слишком занят собственными делами или проектами, поэтому взялся за работу слишком поздно. Проблемы, мешающие собраться с мыслями, бывают в жизни каждого человека: больные дети или родители, долги, разводы, переезды, равные двум пожарам, — все это может выбить из колеи основательно и надолго. Не меньшей катастрофой может оказаться творческий приступ, направленный на постороннее дело. Все мы сталкивались с безумными проектами, от которых невозможно оторваться. Они захватывают до такой степени, что кажутся самым важным на свете, и ни о чем другом думать невозможно. Даже отстранившись от проблем или проектов и в последний момент все-таки взявшись за работу, дизайнер не может сделать ничего хорошего. Потому что мысли все равно в другом месте, а положение усложняется еще и тем, что времени уже не осталось.

Поставленная задача ни о чем дизайнеру не говорит. Разбираться во всем невозможно. Если ему близка тема, предлагаемая к разработке, это везение. Чаще дизайнера просят иллюстрировать незнакомые и неинтересные явления, требуют сделать работу в стиле, в котором он, как назло, плохо разбирается, или навязывают манеру исполнения, по каким-то причинам вызывающую антипатию.

Жизнь дизайнера так сложилась, что после нескольких удачных проектов ему долгое время постоянно говорили, что он — гений, делающий все безупречно. Наслушавшись таких приятных слов, человек иногда взлетает слишком высоко и перестает стараться. А сделав плохую работу, не хочет ее исправлять, потому что уверен в своей непогрешимости и принимает критику заказчика или арт-директора за каприз. Когда ему говорят в более жесткой форме, что все плохо, он расстраивается и у него опускаются руки.

Все это приводит к тому, что дизайнер, едва прочитав техническ