Читать онлайн Я жду тебя в Париже бесплатно
Рецензия
Светлана Богданова, писатель, культуролог
Когда у русского появляются деньги, он едет в Париж, снимает там мансарду и пытается почувствовать себя французом. Так я однажды сказала. И так я больше не думаю. Но теперь, когда мир стремительно меняется и все мы проходим через болезненные состояния перехода, я знаю: если у вас в жизни случился Париж, вы никогда его не забудете.
Что такого особенного в Париже? – Оказывается, в этот город частенько приезжают те, кто ищет особенный опыт и кто мечтает об особенной встрече: встрече с самим собой.
Вот обыкновенная туристка, которая неожиданно для себя обнаруживает в антикварном магазине копию давно утраченной семейной реликвии… А вот – еще одна, которая приехала погостить к дочери, и внезапно вовлекается в интереснейшее исследование парижских мужчин… Или – знаменитая фигуристка, которая получает в Париже роковую травму, ее карьера завершена, но жизнь – только начинается… Героиня другого рассказа оказывается в Париже на роскошном приеме, где получает в подарок… три литра пузырьков! И, наконец, пенсионерка, мать семейства, которая внезапно обнаруживает себя в Париже – на вечере в свою честь.
Женщины, прогуливающиеся по Монмартру и Елисейским полям, женщины, ожидающие приключения в Булонском лесу, женщины, возносящиеся в небеса в поисках острых ощущений и волшебных огней… Влюбленные, уставшие, опустошенные, предвкушающие, – все они оживают, едва только открываешь этот сборник, и все они проходят через Париж как через некий рубеж, чтобы наполниться чем-то сокровенным, что останется с ними навсегда.
Мог ли быть на месте Парижа тут другой город?– спрашиваю я себя. И мечтательно разглядываю обложку этой книги, простую и живую, сдержанную и романтичную… Пожалуй, нет. Ведь… когда русскому нужно пересечь черту и преобразиться, он… едет в Париж. Должно быть, чтобы еще больше почувствовать себя русским.
От авторов
Вы когда-нибудь задумывались, почему путешествия в компании, – будь то любимый человек, обожаемое семейство или лучшая подруга, – такие особенные? Потому что это верный способ привезти с собой кусочек поездки на память. Не магнитик или открытку, а общие воспоминания, атмосферу дороги и живые впечатления от новых мест.
Если повезло встретить человека, который был в том самом месте, пусть и в другой момент времени, – впечатления как будто оживают. А если это люди, близкие по духу, то расцветают новыми красками.Так по счастливой случайности встретились шестнадцать женщин и родилась идея совместного литературного путешествия в романтический, загадочный и вечно притягательный Париж, город любви, моды и элегантности.
У каждого автора свой путь, все они живут в разных странах и по-разному смотрят на жизнь, им есть о чем рассказать в своих книгах. Это эксперты в разных областях: психологи, коучи, преподаватели, художники, дизайнеры и даже сомелье. А объединяет их искренность и желание поделиться эмоциями и сокровенными мыслями. В этот раз – о Париже.
В сборнике двадцать историй, среди которых есть забавные и сентиментальные, грустные и мистические. Калейдоскоп сюжетов и событий. Читатель, оказавшись в замке из сказок Перро, может переночевать в кровати французского короля, а утром пойти на свидание с Джокондой, чтобы попытаться разгадать ее тайну. Может прокатиться на смертельно опасном лифте, пронестись над городом в мечтах и сновидениях, а потом полюбоваться на винтажные автомобили на Вандомской площади и найти шкатулку с секретом в старинном антикварном салоне.
Мы приглашаем вас вместе с нами почувствовать атмосферу этого удивительного города, иначе взглянуть на его обитателей и гостей, задуматься о чем-то важном для себя, зарядиться энергией творческого вдохновения, и, может быть, найти еще одну причину побывать в Париже.
Я жду тебя в Париже
Татьяна Баженова и Инесса Барра
– Инесса, дорогая, я жду тебя в Париже! Когда будешь?
– От Тулузы примерно шесть часов на машине.
– Из центра Франции в любую сторону пять-шесть часов. Это тебе не Российские просторы, где едешь-едешь неделю – и конца и края им нет.
– Таня, я в предвкушении нашей встречи!
– И я! Пойдем с тобой гулять по Монмартру, не забудь удобную обувь.
– А в антикварную лавку к Моник заглянем?
– Конечно, но сначала дойдем до Сакре-Кер. Там, с лестницы открывается потрясающий вид на город!
***
– Привет! Ты сейчас где?
– Не поверишь, сижу на лавочке, на кладбище Монмартра.
– Отлично. Я уже близко. Выходи, поворачивай направо и прямиком по улице Жозефа Мэстра дойдешь до ресторана Ля Террас. Я буду ждать тебя там, на углу.
«Как непредсказуема наша жизнь», – Инесса идет, улыбаясь встречным прохожим. Она думает о том, что каждое наше действие и решение приводит к таким удивительным событиям, о которых и подумать раньше не могла.
То ли судьбе так было угодно, то ли это было выверенное и взвешенное когда-то решение, но факт остается фактом: Инесса записалась на очередные курсы. Однако в этот раз курсы были не психологические, не по бизнесу, а, как ни странно, по писательству.
Сложилось творческое сообщество авторов, и возникла идея написать рассказы о Париже.
В самый разгар работы над сборником случается день рождения дочери Инессы, и та неожиданно просит поездку в столицу в подарок.
«Вот это совпадение: мы пишем рассказы о Париже, и дочь тоже хочет в свои шестнадцать лет впервые съездить туда», – Инесса очень любит этот город, радуется желанию дочери и возможности познакомиться лично с одной из коллег по сборнику, Татьяной. Совместить сразу несколько удовольствий – это то, что она обожает!
***
– Девочки, как я рада вас видеть! – Татьяна появляется внезапно перед Инессой и ее дочерью будто ожившая нимфа. Ее белоснежные волосы слегка спутаны, щеки разрумянены от быстрой ходьбы, она излучает добрую и радостную энергию, сразу располагая к себе.
Коллеги расцеловываются по-французски и спешат вверх по улице Абесс.
– Таня, ты представляешь, мы сейчас совершенно случайно очутились у входа на кладбище Монмартра и решили туда зайти. Я не любительница подобных достопримечательностей, но, вспомнив один из рассказов из нашего сборника, все же рискнула заглянуть.
– И как тебе? – Глаза Татьяны светятся интересом. – Мы только вчера там гуляли вдвоем с мужем.
– Знаешь, вначале было такое странное ощущение, чуть тревожное, вперемешку с грустью. А потом я увидела лежащего на траве кота. Он невозмутимо грелся на солнышке и даже ухом не повел, когда я его фотографировала. Такое спокойствие и безвременье шло от него… Удивительно, но он меня настроил на какой-то иной лад. Потом мы подошли к памятнику Эмиля Золя, и тут дочь прорвало: она высказала писателю все, что накопилось у нее во время изучения его произведений в школе. Вот так, даже великие писатели нравятся не всем, в любом возрасте.
Спутница понимающе кивает.
– Смотрите, сейчас мы пройдем мимо стены любви, вы хотите на нее взглянуть?Татьяна не в первый раз в роли гида. Ей нравится водить знакомых по «своему» Монмартру, показывая то, что дорого ей самой.
Поднимаясь все выше и выше, минуя крутые бесконечные лестницы, они идут, будто герои какого-то фильма. А вот и овощная лавка, которую все фотографируют. Та самая, из нашумевшего фильма «Амели».
Татьяна специально предлагает пройтись по улице Рю де Соль, чтобы сомелье Инесса увидела виноградник Монмартра.
– Ты заметила, что я веду вас теми улочками, по которым ходила героиня моего рассказа? – спрашивает Татьяна.
– И правда! У меня ощущение, будто я – не совсем уже я. Знаешь, наверное, так чувствуют себя актеры. Я – то Нина, то Арина, то Елена, то Вика, а порой и Ланка… Я теперь вижу Париж глазами героев наших рассказов – это невероятно!
По мере приближения к Базилике Сакре-Кер людей становится все больше, они сливаются с толпой. Инесса обращает внимание на бесчисленные замочки, которыми обвешаны ограждающие барьеры. У нее в голове мелькает мысль о том, что однажды они не выдержат этого веса и упадут.
Они выходят к месту, с которого видна панорама города. Влюбленная молодежь, семейные пары с детьми, мужчины и женщины разного возраста – все пришли сюда полюбоваться с высоты ста тридцати метров на лежащий внизу город. Только Эйфелева башня превосходит это место по высоте.
После длительной прогулки, полной восторгов и новых впечатлений, хочется присесть в кафе, выпить чашечку кофе или съесть мороженое.
– Давайте спустимся вниз, я знаю одно кафе, где очень вкусный кофе и десерты, – предлагает Татьяна.
«Как здорово, что Таня согласилась прогуляться с нами», – мысленно радуется Инесса.
– Спасибо, что показала нам «свой» Монмартр. Сколько раз бывала в Париже, а сюда почему-то не случалось заглянуть, видимо, ждала особенного гида.
– А я очень рада, что мы с тобой развиртуализировались именно в Париже!
Парижанки смеются.
Татьяна предлагает свернуть на неприметную лестницу между домов. Внезапно Инесса останавливается и с удивлением читает на стене: «Я жду тебя в Париже»
– Потрясающе! Кто это написал? Да еще и на русском языке! Это послание? Таня, я знаю, подожди! – Инесса быстро делает несколько фотографий стены.
– Мы все думаем над названием нашего сборника. Так вот же оно! Сам Париж нам его показал. Это прямо мистика какая-то…
– Точно, Инесса, да, это просто готовая обложка нашего сборника! Как тебе?
В это мгновение соединяется мозаика из самобытных рассказов, названия и оформления.
– С'est magique!
Три литра пузырьков
Инесса Барра
Вандомская площадь залита ярким солнцем, под лучами которого красуются, подставляя свои разноцветные блестящие бока, ретроавтомобили. В руках у Вики новенький фотоаппарат, подаренный ей Луи, и она жадно фотографирует все вокруг. Объектив выхватывает ярко-красную Альпину со множеством цветных наклеек – свидетельством ее участия во многочисленных ралли. А вот темно-зеленая MGB шестьдесят восьмого года – строгая английская классика в ее лучшем виде. Низкий и приземистый, с выпяченным вперед длинным капотом, Ягуар-кабриолет молочного цвета, кажется, подмигивает Вике своими круглыми фарами и приглашает сделать снимки, позируя, как на конкурсе красоты.
Непременно собрать все эти удивительные автомобили в памяти фотоаппарата! Они привлекают ее своей необычностью и достойно сохраненной красотой, ведь все они уже в возрасте, если можно так выразиться, говоря о машинах. Головокружительная карусель, калейдоскоп, в котором изображения меняются от постоянно прибывающих авто. Они выстраиваются в узор, который, если взглянуть на площадь сверху, выглядит как чудесная многоцветная брошь, привлекающая к себе внимание прохожих.
Франция, Париж, эта площадь с милыми, словно игрушечными, машинками, все это впервые предстает перед взором Вики.
Луи рядом с ней, он постоянно улыбается, окидывает ее влюбленными глазами, и тянет за руку.
– Пойдем, я познакомлю тебя с организаторами ралли.
Марго, блондинка невысокого роста в жилетке поверх строгой белой рубашки и джинсах, стоит в самой гуще событий, в центре небольшой группы людей. Она руководит, решает вопросы, связанные с организацией и приездом участников. То и дело она отвечает на звонки телефона. Улучив минутку, Марго смотрит вокруг и замечает Луи, широко улыбается, делает шаг навстречу, жмет ему руку. Они обмениваются несколькими фразами на французском и Вика понимает, что представляют ее, улыбается, отвечает на рукопожатие Марго.
– Приятно видеть вас с нами. Очень рада знакомству. А вы откуда, из России? – на прекрасном английском с заметным французским акцентом выдает Марго. Вика, нисколько не смущаясь и радуясь, что можно общаться на любимом английском, охотно отвечает. Ее французский находится на уровне бонжур, амур, тужур и абажур, а французы, как оказалось, далеко не все могут общаться на самом популярном международном языке.
Луи еще минуту говорит с Марго, и они отходят посмотреть вновь прибывшие на старт ралли машины.
– Марго пригласила нас на ужин сегодня вечером. Все участники ралли ужинают в ресторане отеля «Риц», это прямо здесь, на площади. Пойдем?
Мгновенно несколько противоположных эмоций захватили Вику: радость, предвкушение, страх, смущение.
– Мне нечего надеть в ресторан, – признается она. – Я не знала, – опускает взгляд на свои джинсовые шорты и легкие сандалии на плоской подошве, – наверняка все дамы будут в красивых вечерних платьях?
– До ужина у нас еще есть время, купим что-нибудь. Наверняка в Париже найдется платье тебе по вкусу. Луи был весел, увлечен всем происходящим, а особенно Викой. Ему хотелось окружить ее заботой, показать все самое лучшее, очаровать и быть ею любимым. Среднего роста плотный мужчина, он по привычке был в рубашке, только костюм сменил на черные джинсы. Высшее юридическое образование и место адвоката в кабинете с отличной репутацией никак не считывались с него при первом взгляде. На его висках уже серебрилась седина. Он был старше Вики, но удивительно то, что молодая женщина из российской провинции не чувствовала ни разницы в возрасте, ни в менталитете. Они понимали друг друга с полуслова и много смеялись. Луи обладал прекрасным чувством юмора. Необычным для нее было и то, что с первых минут их встречи она почувствовала себя с ним легко и просто.
***
– Я первая в душ, – бросила Вика в глубину номера отеля и скрылась за дверью. Через два часа нужно быть в ресторане, а Вика с Луи только вернулись из магазинов. Несмотря на оставшееся перед ужином время, Луи, казалось, никуда не спешил. Он пытался уместить на небольшом гостиничном столике объективы от фотоаппарата и ноутбук, чтобы скопировать отснятые кадры с карт памяти в компьютер. Кроме страсти к ретроавтомобилям, которая нашла свое выражение не только в участии в ралли, но и в собственной коллекции машин, он с юности увлекался фотографией. Удивительным образом в нем уживалась спонтанность и некий авантюризм с невозмутимым спокойствием в любых жизненных ситуациях. Его способность завести разговор при любых обстоятельствах, поддержать беседу, умело вставить шутку и договориться с кем угодно, невзирая на ранги, искренне восхищали Вику. Сама того не осознавая, она с каждым днем все больше влюблялась в Луи.
События в жизни с какого-то момента стали закручиваться со скоростью вихря и были настолько интенсивными, что, кажется, она не успевала их переваривать и удивляться их правдивости. Всю жизнь прожить, никогда не пересекая границы России, и вдруг попасть в чью-то мечту. В чью-то, потому что Вика никогда не мечтала увидеть Париж. Однажды, лет двадцать назад, она услышала от бабушки с грустью брошенную фразу о том, что, видимо, той так никогда и не увидеть далекой французской столицы, Парижа. Она удивилась и подумала: что же там такого исключительного, о чем можно сожалеть в старости? Ведь это просто город. Вика любила ездить на море с родителями в детстве, посещать города России, рассматривать интересные здания, общаться с местными людьми и обожала слушать их байки. Да, ей хотелось, как, наверное, и многим советским детям, посмотреть «заграницу», потому что запретный плод, сами знаете, манит, но и только. Много о чем она мечтала в детстве, но заветной была самая банальная девчачья мечта – встретить настоящую взаимную любовь. Такую, как в сказках, чтобы долго и счастливо, и на всю жизнь.
***
Маленькое черное платье аккуратно разложено на кровати гостиничного номера, новенькие туфли на тонких каблуках, лаковая сумочка отражает свет лампы, в коробочке тихо поблескивает ожерелье. Она нанесла свой обычный макияж, только чуть поярче подвела глаза, как смогла в этой спешке уложила свои длинные густые волосы цвета меди. Взглянула в зеркало, задержалась на пару секунд и увидела в отражении собственных синих глаз внутреннее спокойствие, которое сейчас прикрывалось суматохой сборов. Мать всегда говорила, что у нее бабушкины глаза. Вспышка фотоаппарата. Луи с самого первого дня знакомства не переставал ее фотографировать постоянно и повсюду, она уже почти привыкла к этому вниманию и даже наслаждалась им, играя порой перед объективом камеры и строя рожицы.
***
Площадь Вандом преобразилась. В этот вечерний час ее освещало не солнце, которое уже скрылось за парижскими крышами, а симпатичные фонари с витиеватыми шапочками проливали мягкий желтый свет. Ремешок от новых туфель слегка сдавливал щиколотку, и Вика смотрела под ноги, боясь оступиться. Луи бережно поддерживал ее под руку, пока они пересекали площадь. Сверкающий холл «Риц» возник как-то внезапно, наполненный улыбающимися дамами в вечерних платьях и элегантными мужчинами. Вокруг слышны приветствия, и царит атмосфера некой неловкости у вновь прибывающих гостей, смешиваясь с предчувствиями приятного вечера. Во всей этой шикарности обстановки, антикварной мебели, тяжелых портьер, в сиянии витрин, за стеклами которых лежат невероятные драгоценные украшения, Вика идет по ковровой дорожке длинного коридора и чувствует тепло руки Луи, которое доходит прямо до сердца и окутывает ее всю. Она улыбается людям вокруг. Она улыбается внутри себя, счастливая быть именно с этим мужчиной здесь.
***
За ослепительные круглые столы гости рассаживаются согласно табличкам, на которых каллиграфическими буквами выведены их имена. Вика оказалась почти напротив Луи. По левую руку от нее сел мужчина со своей спутницей, полностью увлеченный только ею. Вряд ли он замечал огромные в пол зеркала, украшенные сверху позолоченной лепниной, изогнутые бронзовые светильники на светлых стенах и шикарнейшие люстры с тысячами хрустальных подвесок, словно одетые по особому случаю придворные дамы, которые раздаривали во все стороны свет, бесконечно отражаясь в зеркалах.
По правую руку, немного опоздав, устроилась дама, примерно возраста мамы Вики. На ее руках было столько украшений (кольца, перстни, многочисленные браслеты), что рассматривать их можно было очень долго. Шею несколько раз обвивала нитка черного жемчуга, а на голове была кокетливая шляпка с белым пером. «Какая интересная особа», – подумала Вика. Особа, казалось, знала всех вокруг и свободно общалась с гостями, легко переходя с французского на немецкий. Она обратилась к Вике на французском языке, но, мгновенно уловив растерянный взгляд, сразу перешла на английский. Вика выдохнула с облегчением, и они успели перекинуться парой фраз до подачи блюд, потягивая прохладное шампанское из тонких высоких фужеров.
Официанты в одинаковой униформе и белых перчатках внесли блюда и поставили на тарелки перед гостями, которые продолжали беседовать друг с другом. Особа в шляпке, которая представилась просто по имени Клер, повернулась к Вике и сказала: «Никто не спешит приступить к еде, а я ужасно голодна. А вы?» Вика улыбнулась и кивнула, потому как имела такое же желание. Однако, взглянув внимательнее на разложенные приборы по обе стороны от тарелки, застыла в непонимании. Четыре вилки и четыре ножа. Что делать? Клер тоже мешкала, а потом сказала: «Я никогда не помнила, что чем едят! Хотя, не все ли равно, когда ты голодна?!» Произнеся это и слегка наклонившись в сторону Вики, она взяла понравившуюся ей вилку, тем самым мгновенно разрядила атмосферу, добавила легкости и непринужденности. С этого момента Вика, наконец, окончательно расслабилась и стала более охотно общаться с незнакомыми людьми, вступая в общий разговор.
Блюда сменялись одно другим, к каждому из них подавали соответствующие вина, наливая их в разные бокалы. Перед Викой уже стояло три бокала на четверть наполненных винами, а сервировано было к тому моменту только половина меню. Все блюда поражали элегантной эстетической подачей, сочетанием цветов и вкусов, были украшены росчерками разноцветных соусов. Вика невольно вспомнила бабушкины розочки из помидор, наряду с веточками петрушки, украшавшие все праздничные салаты.
Розы были любимыми цветами бабушки, поэтому торт с розочками из масляного крема был обязательным десертом на ее день рождения и на Новый год.
***
Внезапно шум голосов стих, и в микрофон заговорила Марго. Стоя вдалеке от центра зала, где разворачивалось действие, Вика пока не понимала, что именно происходит. Луи пояснил, что сейчас начнется благотворительный аукцион, на котором будут продавать бутылку шампанского. Впервые Вика присутствовала на таком мероприятии, хотя сейчас многое в ее жизни происходило впервые. Она встала на цыпочки, чтобы увидеть ту самую бутылку. Марго дала стартовую цену, и то тут, то там начали подниматься руки желающих приобрести три литра пузырьков с автографами участников и организаторов ралли. Пока она пыталась рассмотреть бутылку, обнаружила, что Луи куда-то исчез, и стала искать глазами уже его, а не бутылку шампанского. Вдруг все захлопали, а затем вновь возобновилось движение и более громкие разговоры. Вика увидела, как появились официанты с подносами, на которых лежали толстенькие сигары, и в миниатюрных бокалах покачивался густой ликер. Мужчины пошли в сигарную комнату, а женщинам предложили напиток. Минута замешательства и волнения. Вика будто осталась здесь одна и не знала куда теперь идти, где Луи и что делать. Внезапно он возник перед ней сияющий и с той самой бутылкой шампанского в руках.
– Я купил ее! – радостно сообщил он. Глаза Вики округлились от неожиданности этого поступка. Она поинтересовалась, зачем. Он коротко ответил, что повод выпить шампанское всегда найдется. Бутылка оказалась большой и тяжелой. Выходя позже из крутящихся дверей отеля, они втроем (Луи, Вика и бутылка) чуть в них не застряли, и швейцар предложил им все-таки выходить по очереди. Они смеялись, опьяненные этим вечером, вином и друг другом. Над площадью сияла полная луна, безрезультатно пытавшаяся скрыться за медленно скользящими облаками. Додж низко заурчал мотором, резко рванул с мостовой, унося с собой пару абсолютно счастливых людей.
***
– Мама, как забавно видеть тебя в коротких шортах и с такими длинными волосами. – Мягкий свет торшера проникал сзади сквозь светло-каштановые завитки волос, уютным золотым лучом просвечивал детское ушко. Свет отражался от глади фотографий в альбоме. Вика потрепала слегка влажные после душа волосы дочери и мысленно погрузилась в то восхитительное время начала романа с интересным французским мужчиной. Она подумала, что об этом, наверное, можно было бы написать книгу. Или рассказ, который дочь прочитает как-нибудь осенним вечером. Столько всего случилось с того момента.
– Дорогая, иди сюда, посмотри, какая красивая полная луна за окном, – этой фразой Луи вывел ее из воспоминаний. Вика оставила альбом с фото, поднялась с дивана, подошла к мужу, обняла.
– Почти такая, как тогда, над площадью Вандом после ужина в ресторане «Риц», помнишь? – сказала она.
***
Три литра пузырьков, смешавшись с ароматом лаванды, были выпиты немногочисленными гостями летом того же года в честь их свадьбы с Луи где-то в Провансе под стрекот цикад. Особая атмосфера региона вносила некую кинематографичность в это событие.
Время близилось к рассвету. Луи пошел провожать последних гостей, а Вика с Клер сидели в саду, опустив босые ноги на смятую траву. Их туфли устало лежали рядом, а они, как давние подружки, хохотали, вспоминая сегодняшний вечер и ту чопорную даму, которая возмутилась, что для десерта подали ложечки, а не вилки.
– Да бросьте, мадам, оставим эту церемонность «Риц», расслабьтесь уже, мы с вами в Провансе, на свадьбе! Подлить вам шампанского?
Клер умела одной своей фразой менять атмосферу, делая ее уютной и непосредственной.
От тени лаврового дерева отделился темный силуэт. К ним приближался Луи. В одной руке он нес бутылку шампанского, в другой – бокалы. Вика сделала глоток и почувствовала легкое приятное покалывание на языке. Она любовалась шустрыми мелкими пузырьками, которые стремительно неслись к поверхности, тем не менее успевая отражать свет разноцветных фонарей, развешанных на деревьях.
Ее взгляд упал на кусты белых роз, которые словно светились в темноте. «Как жаль, что бабушка не успела побывать в Париже, не смогла полюбоваться этими чудесными ароматными розами», – Вика невольно вспомнила о ней и ее несбывшейся мечте. «Прости, бабушка, моя свадьба прошла скромно, без размаха: не во дворце и даже без шикарного платья и фаты, но я так счастлива с любимым мужчиной. Ты ведь рада за меня?» В дальнем углу сада в густой кроне пинии послышался шорох и дважды ухнула сова.
– Совсем скоро наступит утро, пойдем отдыхать, – Луи взял Вику за руку, нежно поцеловал, и они пошли в дом.
***
Париж остался навсегда в памяти Вики тем же романтическим городом влюбленных, которым она его узнала впервые. Всякий раз, когда она вновь приезжала сюда, будь то в рабочую командировку одна, будь то на несколько дней всей семьей с детьми, будь то с мужем на пару дней, – она всегда находила время пройтись по его улочкам. Спешить, не торопясь, успевать все и дышать особенным воздухом этого города. Любоваться его зданиями, людьми, небом, солнцем, луной, своим отражением в витринах… Этому она научилась здесь, а может быть, умела всегда? Замечать красоту в деталях повседневности, улыбаться и наслаждаться.
Шкатулка с секретом
Валерия Стрекаловская
Ее римское имя на французский манер звучало Валери.
Так ее называли близкие друзья, которые подарили на день рождения поездку в город любви – Париж.
Еще в детстве Валери знала, что с этим городом связана одна семейная тайна. Ее прабабушка, выпускница Смольного института благородных девиц, была влюблена в гусара, который предложил ей бежать в Париж в смутное время февральской революции. Анастасия, так звали ее прабабушку, свободно говорила по-французски, обладала утонченной красотой и была блестяще образованна. Она отказала настойчивому поклоннику, оставшись верна любимому Санкт-Петербургу, который не покинула даже во время блокады.
От нее Валери впервые услышала, что Париж называют городом любви, поэтому она чувствовала, что путешествие улыбнется ей сердечной встречей.
Самолет мягко приземлился в Орли. Французское утро 2009 года дышало страстью самого разгара лета.
Красивая мулатка на таможенном контроле заговорщицки улыбнулась Валери, похоже она знала, что город готов открыться для этой путешественницы.
Небольшая гостиница в центре Парижа встретила ее запахом кофе и круассанов, субтильный портье в очках пожелал ей хорошего дня.
Номер находился на втором этаже, добраться до него можно было по забавным лестничным переходам.
Быстро приняв душ и разобрав дорожный чемодан, Валери достала свой заветный блокнот, в котором был список обязательных мест для посещений в Париже: Эйфелева башня, Лувр, Елисейские поля, Монмартр, прогулка по Сене и ресторан с фуа-гра. Вполне стандартный набор для первого визита на четыре дня.
Оказалось, что до Эйфелевой башни легко добраться пешком. Хорошо, что она догадалась надеть легкие кеды взамен модных босоножек.
Ее мечтой было побывать в известном ресторане рядом с башней, о котором она читала у одного журналиста. Ресторан привлек ее описанием изысканного интерьера и возможностью очутиться за соседним столиком с мировой знаменитостью.
На дверях стоял швейцар почтенного возраста, преисполненный чувством собственного достоинства. Валери поинтересовалась, как заказать место на вечер. В ответ тот галантно склонил голову влево и ответил, что мадам может записаться на свободную дату по электронной почте. И добавил, что ближайшая свободная – через полтора года. Валери сначала показалось, что он так подшучивает над ней, но глаза у швейцара были серьезные и проницательные. Пробормотав благодарность, девушка предпочла ретироваться. Ей казалось, что именно в этом месте с ней должно произойти что-то очень важное, поэтому была огорчена отказом.
Эйфелева башня заставила ее забыть о несбывшейся мечте. Она с любопытством ребенка исследовала пролеты, завороженно смотрела на восковые фигуры Эдисона и Эйфеля, казалось, сейчас они прервут разговор, повернутся к ней и поинтересуются: Что привело Вас в Париж, мадемуазель Валери?
На смотровой площадке она увидела Париж во всем его величии и стала тихонько напевать мелодию Шарля Азнавура. Ах, как здорово было бы встретить в Париже свою вечную любовь!
В лифте девушка оказалась в группе жизнерадостных японцев, которые восхищенно прицокивали языками и все время щелкали фотоаппаратами. Ей передалась их будоражащая радость.
После экскурсии Валери купила мороженое и устроилась с ним на укромной скамейке, где можно было рассматривать прохожих. Это была ее тайная страсть – изучать незнакомых людей в незнакомых местах. Так она погружалась в атмосферу нового города.
Прогулявшись по Елисейским полям, она свернула в боковую улочку, потом еще на одну и еще на одну. Это был мир маленьких кафе и семейных магазинчиков. Один из них привлек внимание изобилием музыкальных шкатулок на витрине.
Внутри магазина пахло книгами, что ее приятно удивило. Седовласый господин в бархатном пиджаке и ярком шейном платке приветствовал ее, представился месье Фредериком и поинтересовался, что привело такую милую девушку в его лавку.
Удивительно, но он сразу распознал в ней иностранку. Хотя ее французский был безупречен. Французский язык в их семье передавали по наследству.
Валери ответила месье Фредерику, что в детстве у нее была музыкальная шкатулка, доставшаяся от прабабушки. Она обожала открывать ее и наблюдать за танцующей балериной. Со временем завод в шкатулке пришел в негодность. Шкатулка долго валялась на антресолях, а потом ее выбросили вместе со строительным хламом во время ремонта. И вот она хотела бы купить что-то подобное.
Хозяин магазина одобрительно кивнул, достал небольшую лестницу и потянулся за коробкой на верхней полке. Из нее извлек потертую от времени лакированную шкатулку с вензелем на крышке. Вставил ключик в боковое отверстие и повернул его несколько раз. Заиграла знакомая мелодия, крышка музыкальной шкатулки открылась. Из центра сцены появилась хрупкая фигурка балерины с поднятыми вверх руками, она начала кружиться.
За мгновения чарующего танца Валери вспомнила, как ее мама сидела возле их балерины, смотрела на кружево ее движений и беззвучно плакала. Валери было всего шесть лет, и она не понимала, почему танец ее любимой балерины вызывает слезы. Может быть, мама увидела, что Валери нацарапала булавкой на шкатулке первую букву своего имени? Уж очень ей хотелось, чтобы балерина была только ее. Мама заметила, что дочка встревожено наблюдает за ней, прижала ее к себе и нежно поцеловала в макушку.
– Все хорошо, все хорошо, моя дорогая! Просто я вспомнила нашу бабушку Анастасию, она так любила эту балерину. На ее лице всегда блуждала улыбка, когда она открывала шкатулку, наверное, вспоминала что-то приятное. А я ревновала ее к этой балерине. Чем она лучше меня, думала я. И как только бабушка брала шкатулку в руки, начинала капризничать и отвлекать ее. А один раз даже сделала вид, что больно ударилась, поскользнувшись на паркете. А теперь, когда бабушки нет с нами, я так жалею, что не могу обнять ее и полюбоваться балериной вместе.
Валери в тот момент поняла, что и сама ревнует маму к балерине, и мама, чувствуя это, достает шкатулку очень редко.
Воспоминания так захватили ее, что Валери не сразу разобрала, что говорит ей месье Фредерик.
– Вы хотите приобрести ее, мадемуазель?
– Очень!
– Весьма дорогая вещь, мадемуазель.
На безмолвный вопрос Валери он ответил: «Восемьсот пятьдесят евро».
– Почти все, что у меня есть, – промелькнуло в голове Валери, а вслух она сказала:
– Да, месье Фредерик, я беру ее!
Сидя в самолете, увозившим ее из Парижа, Валери бережно держала на коленях музыкальную шкатулку, поглаживая еле заметную букву «В» и представляя счастливые глаза своей мамы.
В кровати французского короля
Мануэла Арапова
Вы часто думаете, что у квартиры низкие
потолки, на самом деле – это высокие полы.
Французский комик Пьер Дак
История в Телеграм-сообщениях с лирическими отступлениями.
Рома и Лада познакомились давным-давно, но в романтических отношениях оказались всего пару дней назад. Они случайно встретились на танцевальной вечеринке, увидели друг друга «другими глазами» и почувствовали взаимное притяжение. Лада улетала на неделю в Париж и предложила Роме пожить у нее и присмотреть за домашними питомцами: собакой и двумя котами.
– Рома, привет из Парижа! Весь город в снегу, представляешь? У меня с собой только туфли. Придется здесь сапоги купить.
– Привет, Лада! Ты в аэропорту? Поедешь сейчас в отель?
– Нет, сразу на выставку. Объезжая пробки, уже мчусь на специальном трансфере на «Мэзон Обжэ». Какие молодцы организаторы, прямо из аэропорта каждые полчаса ходит шатл до выставки. Тут все в автобусе гипернарядные! Так восторженно переговариваются, как будто Новый год едут справлять.
– Они же и правда едут на праздник дизайна! Классная выставка. Кто там с тобой в автобусе? Много наших?
– Не, русская речь не слышна. Наша дизайнерская команда завтра прилетает. Шумные итальянцы, вежливые англичане и остроумные французы. Немецкой речи тоже не слышно.
– Поговори с ними, ты же знаешь французский.
– Да, я уже вовсю общаюсь. Со мной рядом архитектор из Марселя, обсуждаем общих знакомых.
***
– Рома, привет! Два часа кружила по выставке, здесь восемь павильонов и впереди у меня еще три дня наловить креативных решений. Присела кофе попить, вытянуть ноги и тебе написать. Как ты? Осваиваешься?
– Привет, у меня все норм. Прикольные шторы у тебя в прихожей с французскими гравюрами и видами Парижа.
– Нет, не Париж – зарисовки Прованса, но тоже Франция. Я эту ткань, кстати, увидела здесь же на «Мэзоне» три года назад и просто в нее влюбилась. Коллекция Кристиан Лакруа. Обои в столовой тоже от этого дизайнера. Тебе они понравились?
– Слушай, мне все нравится. Расскажи, что там уже увидела интересного?
– Первым делом заглянула на площадку к Andrew Martin. Его стенд, как всегда со стенами выше всех и виден издалека. В этом году у него огромные tapisserie, коллекционные retrophotographie, кожаные sofa и его фирменные антикварные coffre.
– Это тот англичанин, который дизайнерский «Оскар» устраивает?
– Да, он самый.
***
– Рома, бонсуар. Я снова еду в шатле. Теперь уже на Лионский вокзал.
– Бонжур, Лада. Ты что, решила уехать из Парижа?
– Да, нет. Мой отель в пяти минутах от вокзала. Супер-удобные эти трансферы. Еду по Елисейским полям мимо Королевского дворца, немного темнеет и так красиво снег падает. Сказочно! Для полного погружения я еще Джо Дассена себе включила.
– Его песня не про зиму, а «бабье лето» на Елисейских полях!
– А, точно, все равно атмосферно.
Сейчас проезжали мимо входа в метро. На красивой вывеске в стиле модерн лежит снег в виде разлапистой белой перчатки. Как будто таксисты возмутились исчезновением пассажиров и вызвали «подземку» на дуэль. Все дорожки запорошены вдоль канала Сен-Мартен, словно проход закрыт и послание парижанам: держите ноги в тепле и оставайтесь дома.
Едем дальше и видим: на занесенном почти до крыши Пежо у обочины, на заднем стекле написано пальцем любовное послание с сердечком. Класс! Здесь столько романтики: висячие «замки любви» на «Мосту искусств» скрыли свою разноцветность и все стали белыми пушистиками.
– Лада, а как тебе выставка в целом?
– Впечатлил больше всех проект «Dream Box». Организаторы «Мэзон» предложили разным дизайнерским бюро оформить семь спален. Любому посетителю можно было пройтись по длинному коридору с ярко-розовыми стенами, открыть дверь и примерить любую из комнат для сна. Так интересно! Я почти на всех кроватях успела полежать.
– Ну и как?
– Роскошно, но жестковато.
– Надеюсь, одна лежала?
– В проходе между дверьми коридора стояли напольные зеркала в золотых рамах, прямо как в старинном дворце. У меня мелькнула мысль: «Хоть бы раз оказаться мне в замке из сказок Шарля Перро». Ром, ты бы хотел побывать в замке?
– С тобой – конечно.
***
– Рома, привет! Как дела?
– Лучше при встрече расскажу. Ты завтра днем прилетаешь?
– Да, утром стартую из аэропорта Шарль-де-Голль.
– Чем вечером сегодня займешься?
– Еду в гости к самому крутому французскому королю дизайна Жан-Полю Рефузо.
– Ого! Одна едешь?
– Ты что, нас тут целый автобус русских дизайнеров. Еще в Москве Яна Дорогова предложила нам к нему съездить после «Мэзона». Такой колоритный водитель нас везет с подкрученными на манер Эркюля Пуаро усами.
– Прикольно.
– Сейчас встали в пробку на бульваре Арагон и попросили водителя открыть окно из-за духоты. Но вместо свежего воздуха в автобус хлынула волна зловоний. Водитель посмотрел на наши сморщенные носы и показал на «веспасиан» на тротуаре. Мы увидели небольшую бронзового цвета цилиндрическую колонну с причудливой башенкой. С двух сторон ее слегка прикрывали изогнутые пластины, высотой полметра, на тонких металлических прутьях-ножках. На наш вопрос: что это такое, француз залился краской и сказал: общественный писсуар. Потом добавил, что они появились еще в первой половине XIX века. Чтобы спасти углы зданий и подворотни столицы Франции от желающих справить нужду. Через сто лет «веспасианов» в Париже насчитывалось больше тысячи, а после 2006 года остался работающим только этот. Многие из первых писсуаров сохранились и сейчас, только теперь их переделали в тумбы для афиш. Общественные туалеты, оказывается, тоже изобрели Парижане.
– Ты еще не приехала?
– Больше часа едем, снегопад усиливается, видимость ухудшается. Снеговая завеса и машины впереди ползут как дождевые черви. Рома, автобус очень трясет, потом тебе еще напишу.
– У него наверное летняя резина. Лада, держись там за что-нибудь.
***
– Рома, привет! Я в восторге! Как будто в сказку попала. Когда приехали, начали уже сгущаться сумерки, ветер кружил поземку, и нам открылась просто нереальная красота. Снежное покрывало лежало волнами на всем гигантском парке, в его центре стоял миниатюрный замок с белоснежными беретами на башенках. Высокие двери дома распахнулись, из них вырвались с заливистым лаем два ротвейлера темного шоколадного окраса и устремились купаться в сугробах. Удлиненные окна светились огоньками желтых отттенков от лимонных до янтарных, и приглашали нас в дом. В прихожей с антикварным мозаичным полом на длинном бархатном светло-зеленом canapé лежали охапки шуб и пальто.
– Ты похоже статью для журнала написала?
– Ага, начала писать. Только это все правда. Рома, ну, очень красиво и интересно! Тут весь парижский бомонд собрался.
– Только французы?
– Почему, и русские, и англичане есть. Говорят, что Жан-Поль, всегда во время выставки Maison Objet», устраивает «суарэ» с угощениями и танцами.
***
– Привет, ну как ты там?
– Рома, привет! Представляешь, прямо в прихожей нам предложили «с дороги» по бокалу шикарного французского шампанского! Потом Жан-Поль пригласил всю нашу «московскую делегацию» в гостиную со стенами солнечных оттенков для знакомства и небольшой лекции. От количества присутствующих звездных гостей я засмущалась и устроилась на самом дальнем диване горчичного цвета. Сидела там и вспомнила песню Джо Дассена в ритме вальса, когда они танцуют из комнаты в комнату, помнишь?
Как же я благодарна Яне Дороговой за эту поездку. Она, как директор лучшей российской школы Дизайна, смогла легко договориться с французским «Интерьерным Королем». Ее заместитель Жанна Ямпольская тоже здесь. Когда Жан-Поль стал представлять нам свою команду, оказалось, что руководителя его проектов зовут тоже Жанна Ямпольский. От такого удивительного совпадения все мы оживились, две Жанны стали искать общие корни в своих родословных. Французская Жанна рассказала о судьбоносной встрече ее бабушки у Эйфелевой башни с французским таксистом русского происхождения, который потом и стал ее мужем. Наш разговор от обсуждения покраски стен перекинулся на тему романтических знакомств и смущение мое растворилось в веселых историях.
– Лада, только про наше знакомство не надо рассказывать.
– Ладно, не буду.
– Классно там у вас! Пиши, как сможешь. Я чего-то простудился, лежу мечтаю о тебе.
***
– Рома, бонсуар, еще не спишь?
– Нет, расскажи про замок.
– Центр вестибюля украшает стол по дизайну Адо Шалле, над ним игриво свисает винтажная люстра «Спутник», популярная в середине ХХ века, слышал о такой?
– Не помню. Замок какого века?
– Жан-Поль сказал, что дом он купил в начале 2000-х, но здание было в аварийном состоянии. Мини-замок построили в 1820-х. Его прежние хозяева пользовались своими владениями частично, и весь второй этаж без должного ухода быстро разрушился. В доме не было ни воды, ни электричества, ни отопления. Вообще ничего, представляешь?
– Лада, в начале девятнадцатого века электричества нигде не было.
– Рефузо начал глобальный ремонт со второго необитаемого этажа. Все спальни задрапировал набивной тканью и так больше сохранялось тепла. Гостевые комнаты у Жан-Поля все тематические: «Китайская», «Итальянская» и «Шведская». Сказал, что стремился избежать монотонности, и чтобы у его гостей каждый раз были новые впечатления от ночевки.
– Я бы тоже хотел в такие гости.
– Хозяйская спальня серо-зеленая и догадайся, что ее украшает в качестве цветового акцента?
– Скульптура в стиле поп-арт?
– Рома, нет. Картонные коробки из-под обуви и разных других покупок!
– Вот это прикол!
– Да, множество оранжевых коробок от Hermes для хранения разных вещей, от обуви до часов. А в ванной комнате при этой спальне, саму чашу ванны Жан-Поль придумал окрасить в полоски оконных штор: серая база, кремовый верх и красная каемка между ними.
– Пришли фотографию, интересно посмотреть.
– Ты лучше «погугли». Забей в поисковике: загородный дом в пригороде Парижа Жан-Поля Рефузо и увидишь.
– Ок.
– Слева от входа я обнаружила самую аскетичную и грациозную комнату дома – библиотеку. В ней серые мышиные стены и клетчатые шторы служат аккомпанементом к гигантскому камину из черного мрамора. Над его порталом висит зеркало бельгийского скульптора Эрве ван дер Стратена, а на стенах – антикварные портреты разных неизвестных людей.
***
– Расскажи про людей, кто в чем? Есть наши «звезды»?
– Да, полно. Дизайнеры интерьера, декораторы, журналисты и поставщики дизайн-проектов бродят по всем двум этажам. Есть две дамы от французской компании Baccarat в туфлях на высоких шпильках, вечерних бархатных платьях и с массивными бриллиантами в ушах, автор интерьерной программы Первого канала «Дача» Даша Махова в плюшевом спортивном костюме и кроссовках, молодые французские архитекторы в рваных джинсах, клубных пиджаках и ярких замшевых ботинках цвета охры, фуксии и маренго, владелица турагентства, русская француженка Эммануэль Грог, в элегантном брючном костюме с летящим шарфиком цвета французского флага и высокими сапогами, главный редактор интерьерного журнала Ксения Зыкулина в длинном трикотажном платье черничного цвета и молочных ботильонах. Российские дизайнеры одеты тоже нарядно, многие в черном или с деталями этого цвета.
– Лада, а ты сама? Что все-таки решила надеть?
– В лучших традициях – маленькое черное платье и брусничный меланжевый жакет на серебряной молнии. Он из шерстяного букле в стиле Коко Шанель. Хорошо еще, что я на сменку туфли взяла. Мои новые замшевые сапоги вдрызг вымокли от парижской снежной жижи.
– А Жан-Поль в чем?
– Он, как всегда, гиперэлегантен.
***
– Рома, привет! Я в шоке. Мы решили ехать обратно в Париж. Снег валил не переставая. Ответственная за нашу группу Эммануэль не могла дозвониться водителю и пошла к автобусу предупредить о сборе группы в обратный путь в Париж. Водитель стал выезжать со стоянки, не заметил границу дороги, съехал на рыхлую обочину и провалился левыми колесами в сугроб. Эммануэль вернулась в дом с просьбой помочь вывести автобус на дорогу. Французы начали звонить и вызывать техпомощь, наши соотечественники сразу же предложили выйти всем вместе в сад и дружно «вытолкнуть автобус» из канавы. Жан-Поль развеселился от этой идеи, – такое решение ему в голову не могло прийти. Он с удовольствием поддержал инициативу своим примером. Все мужчины заспешили на улицу помочь водителю автобуса. Я стояла в холле и, как только входная дверь отворилась, сразу же услышала громкий мужской смех. «Спасатели» провалились по колено в снег. Они были настроены решительно. Несмотря на полностью взмокшие ботинки и прилипшие мокрые штанины брюк, дошли до автобуса и начали его рьяно раскачивать. Все оставшиеся в доме гости прилипли к окнам и наблюдали. Сначала грузная машина оставалась совершенно неподвижной, но потом неожиданно резко наклонилась и легла на бок. Стало понятно, что вернуться на этом автобусе в Париж никто уже не сможет. Решение вызвать такси также потерпело фиаско. Парижские таксисты по такому бездорожью ехать отказывались. Время перевалило уже за полночь и непонятно – как добраться до парижской гостиницы? Но главный вопрос: как успеть завтра на самолет?
– Лада, я уснул. У меня уже три часа ночи. То есть, ты можешь завтра не прилететь?
– Да, могу опоздать. Не знаю, что делать? Все французы и наши ВИПы разъехались. Рома, мне так тут одиноко, я дико устала и чуть не плачу, пожалей меня…
– Лада, ну что ты, не волнуйся. Лучше я тебе попробую помочь, есть одна идея, если получится, напишу.
***
– Рома, привет, как же я тебе благодарна! Уже сижу в парижском аэропорту, все контроли прошла, жду посадки. Как у тебя дела?
– Лада, бонжур, я рад. Прокладываю маршрут, чтобы встречать тебя в Шереметьево.
– Я просто счастлива! Можно, наконец, выдохнуть и все по порядку тебе написать.
Примерно через полчаса после твоего предложения помочь, ко мне подошла незнакомая девушка из команды московских дизайнеров и предложила вместе с ней занять одну из спален. Сначала я решительно отказалась – мы же в чужом доме и необходимо спросить разрешения у хозяина. Попыталась его разыскать и узнала от прислуги, что Жан-Поль уже уехал в Париж с кем-то из гостей на автомобиле.
Моя новая знакомая меня убеждала, что в доме семь спален, а оставшихся гостей в три раза больше. Некоторые комнаты уже заняты и скоро свободных мест не останется вовсе. Мы поднялись на второй этаж, толкнули дверь в детскую спальню, комната пустовала. Ее мы сразу заняли и закрыли дверь на ключ.
Утро в доме началось с запаха кофе и выпечки. Такой аромат ассоциировался с парижским кафе. Я открыла глаза и в первую секунду даже не поняла: где я нахожусь? Окружающая обстановка отличалась от вчерашней гостиницы. Новая знакомая с соседней кровати пожелала мне Bonjour, потянулась к окну, раздвинула шторы и все встало на свои места.
Спустившись на кухню, мы с восторгом обнаружили большущую плетеную корзину с только что испеченными круассанами, рядом стоял высокий серебряный кофейник. Жан-Поль уехал, но позаботился о гостях! По телу прокатилась теплая волна благодарности и принесла с собой ощущение праздника: жизнь налаживалась, кофе мягко пробуждал, круассаны приятно хрустели на зубах. Снег идти перестал и живописными клочьями повис на кустах и деревьях сада.
Вдруг раздался звонок с французского номера. Я уже готовилась отвечать по-французски, но приятный девичий голосок на русском языке с легким акцентом сначала передал привет от тебя. Потом девушка предложила меня забрать и доставить в аэропорт. Это была прекрасная Люси, через полчаса она уже въехала в ворота замка на своем белоснежном мотоцикле. Та самая яркая блондинка, из команды Жан-Поля, кто курирует его текстильные проекты. Она тоже была вчера на «суарэ» и живет всего в паре километров от замка.
Рома, как тесен мир! Удивительно, что ты познакомился в Манчестере три года назад именно с Люси!
Мне еще интересно узнать подробности. Все это время вы просто дружили, или между вами что-то большее?!
– Лада! Она в Париже, я в Москве, какое большее!? Как тебе спалось на кровати Жан-Поля?
– Жестоковата королевская кровать, сегодня, наконец-то, высплюсь в своей.
– Да уж, не знаю, кто бы из моих друзей мог так «слиться» из своего дома во время вечеринки. В целом ты довольна поездкой в Париж?
– Конечно! Очень! И что побывала в замке рада, хоть и разнервничалась этой ночью. Получила урок самоценности от Жан-Поля, той самой любви к себе, которую именуют: французский шарм. Пространство для жизни он продумывает особенно тщательно и изящно вплетает в интерьер произведения искусства.
– Уроков, я понимаю, было несколько.
Ромино сообщение Лада прочитала только в Москве, когда выключила на смартфоне «режим полета».
Нина
Татьяна Баженова
Нина, услышав стук в стекло, открыла оконную створку.
– Томочка, спасибо вам, – прошептала она севшим голосом, принимая заветный пакет через окно.
– Только осторожно, очень горячо! И не забудьте принимать лекарства. Вечером я зайду, – шутливо строго ответила ей молодая женщина.
Нина Абрамовна – красивая статная дама, с точеным благородным профилем, белыми вьющимися волосами, бывшими когда-то золотисто-рыжими, несмотря на свои 82 года и десятилетний артрит, держала спину неизменно прямо. К артриту несколько дней назад добавился в компанию еще и ковид. Все бы ничего, врач приходил – сделал тест, служащие аптеки принесли лекарства, но вот незадача – продукты заканчивались, до магазина еще дней пять ей не выбраться – изоляция. А femme de ménage* (*прим.автора – уборщица, помощница по хозяйству от социальной службы) теперь придет только на следующей неделе.
Нина не любила никого просить, ей было неловко от этого. Тем более, что французы, частенько стараясь выглядеть très gentil* (*пер.с фр. – очень любезно), легко обещали, но все равно не выполняли обещаний и от этого ей становилось еще более неловко, теперь уже за них.
Талантливый лингвист, переводчик на многих научных форумах и конференциях, Нина всегда была в гуще людей и событий. Интеллектуальная среда ее вдохновляла. Но, как многие творческие личности, в быту она была совершенно непрактична. Раньше она как-то этого не замечала. В детстве и юности мама старалась избавить ее от домашних забот, оставляя это себе. Позднее рядом с ней всегда были близкие люди, друзья, и все решалось как-то само собой. Но все это было где-то в прошлом… «Иных уж нет, а те далече, Как Сади некогда сказал»* (*строка из романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин»). Круг ее прежнего общения, соответственно возрасту, неуклонно редел. А круг бытовых вопросов, которые необходимо было решать, разросся как снежный ком.
Вечером Нина решилась позвонить своей новой русской соседке. Та жила неподалеку, в доме, построенном еще Ротшильдами в 1914 году.
– Томочка, а вы варите щи для своего супруга?
– Нет, Нина Абрамовна, он такое не ест!
– Но вы же умеете варить щи? Там капуста, морковь…
– Конечно, это так просто!
– Милочка, я могу попросить вас о любезности?
– Вы хотите щей?
– Очень! Вы – единственная русская в моем окружении, вам не нужно объяснять, что это!
Собеседницы расхохотались, представив удивленные лица французов.
– Томочка, только вы не заходите, я не хочу вас заразить, постучите в окно, я буду в маске.
***
Это сейчас Нина живет на rez-de-chaussée* (*соответствует российскому первому этажу) и это значительно облегчило ей жизнь. Еще несколько месяцев назад она обитала в квартирке тремя этажами выше, очень удобной и уютной, светлой, единственным недостатком которой, в сложившейся ситуации, были высокие ступени старинного здания. Несмотря на наличие малюсенького лифта, вмещающего в себя от силы двух человек, преодолеть десяток ступенек до него для Нины и ее милой «собачи», как она ласково ее называла, в последнее время становилось все затруднительнее. Прогулять песика была целая проблема.
Вест-хайленд-уайт-терьер Тейлор, как звали «собачу» по паспорту, а по домашнему просто Тюпа, появился у Нины случайно десять лет назад. Друзья пристраивали последнего из выводка белоснежного, с глазками – черными бусинками, четырехмесячного щенка:
– Возьми, Нина! Будет тебе компаньон для прогулок.
– Ну, почему бы и нет, – глядя на пушистый комочек, похожий на вату, не стала возражать Нина, тем более, что ни детей, ни семьи у нее не было.
У Тюпы-Тейлора довольно крупная голова и маленькое туловище, коротенькие, но пропорциональные телу лапки, ушки прямостоячие и хвостик торчком, которым он частенько весело повиливал. Уайт-терьеры чрезвычайно дружелюбны, поддержат любое ваше настроение. Таким был и Тюпа, активным с прекрасным характером. Дети во дворе его обожали. В пору его молодости Нина с Тюпой любили прогуливаться по улочкам Монмартра, неспешно поднимаясь к самой высокой точке Холма Мучеников – белоснежной базилике Сакре-Кер, откуда открывается самый захватывающий вид на крыши города.
Старинные улочки узенькие, вьющиеся как змейки, плавно извиваясь, стекаются к базилике «Святого Сердца». А ведь Монмартр – один из самых романтичных парижских районов. И, несомненно, является признанным местом встречи влюбленных в Париже. Ну, разве это не идеальное место, чтобы признаться в любви? Затем влюбленные прогуливаются, взявшись за руки, по романтическим мощеным улочкам, хранящим свою историю, которые делают Монмартр таким очаровательным.
Нина и ее «собача» обычно поднимались по rue des Saules* (*улица Соль) к виноградникам, оставляя за собой «Проворного Кролика»* (*кабаре на Монмартре «Le Lapin Agile»), в котором с девятнадцатого века начинающие поэты декламировали свои стихи и исполняли песни, а в начале двадцатого – стало излюбленным местом встречи богемы. В те дни Монмартр был убежищем молодых и бедных художников, тогда еще никому неизвестных. Для голодных художников здесь когда-то выставляли перед входом кастрюлю с бесплатным супом. Недалеко общежитие Bateau-Lavoir – «Корабль-прачечная», где писали свои полотна Пикассо, Тулуз-Лотрек, Модильяни и другие легендарные художники Парижской школы.
Затем Нина с Тюпой проходили по rue Norvins* (*улица Норвен), которая выходит на Place du Tertre* (*площадь Тертр на Монмартре), где до сих пор собираются современные художники, предлагая прохожим нарисовать их портрет. Нина с «собачей» продолжали свой обычный маршрут мимо знаменитого бистро «La Мère Catherine» c начищенными до блеска латунными табличками на русском и французском языках: «30 марта 1814 года русские солдаты обедая у Матушки Екатерины просили выпить быстро» – красочная легенда, привлекающая множество туристов.
С площади Нина с верным спутником сворачивали направо и, пройдя немного вперед вдоль стен Сакре-Кер, оказывались в небольшом парке, предназначенном исключительно для собак, сетчатый заборчик которого по сей день увешан разнообразными замочками с именами «влюбленных», которые таким образом пытаются увековечить свою любовь. «Кто знает, – думала Нина, может, замочки еще висят, а пары, их повесившие, уже расстались?»
***
Какое это чудное было время! Тюпа и дюжина его лохматых друзей всех мастей и размеров носились на ограниченном изгородью пространстве парка. То и дело раздавалось писклявое тявканье мальтийских болонок, мопсов, терьеров, значительно реже лаяли овчарки, лабрадоры, доберманы. Набегавшись, Тюпа ложился у ног хозяйки.
– Madame, votre chien est si mignon!* (*пер. с фр. «Мадам, ваша собачка такая милая!»)
– Действительно, это белое лохматое чудо с глазками-бусинками привлекает внимание, и нас с ним частенько останавливают, – кокетливо улыбнулась Нина. – Потому что все в него влюбляются, и получается, что это не он со мной, а я при нем, – пошутила она.
Нина встряхнула головой, как будто хотела отогнать набежавшие воспоминания. «А ведь действительно, моя «собача» всегда играла роль человека, которого мне не хватало. Но вопрос, какого человека мне не хватало?» И она опять погрузилась в размышления, какой человек ей может сейчас помочь. Ведь она окружена людьми и симпатичными, но сама себя изолирует. Она среди людей, но чувствует себя одиноко. И только со своей «собачей» ей не надо было ничего объяснять, Тюпа понимал без слов, преданно ловя ее взгляд, когда она разговаривала с ним.
***
К великому сожалению Нины, за последние два года болезнь в его маленьком тельце развернулась так, что ему стало затруднительно не только спускаться и подниматься по ступенькам, но и сами прогулки легко его утомляли, поэтому в парк они уже не ходили. На лестничной клетке Тюпа виновато смотрел на хозяйку, как бы извиняясь, что причиняет ей такие неудобства. Чтобы выйти на улицу, им с хозяйкой необходимо было спуститься двенадцать ступенек до лифта, и еще двадцать четыре после. Когда ты здоров – ты этого просто не замечаешь. А вот когда есть проблема – то каждый шаг разливается болью по всему телу. Регулярные походы к ветеринару на протяжении двух лет ситуацию не меняли, ему становилось все хуже.
Переезд с четвертого этажа на нулевой дался нелегко.
В последний раз Нина переезжала сорок лет назад, но тогда рядом с ней были близкие люди, друзья. Администрация жилого комплекса «Фондасьён де Ротшильд» пошла навстречу своей давней обитательнице, предоставив ей освободившуюся на Rez-de-chaussée квартиру, где не нужно было преодолевать десятка ступенек. Здесь обычно жил консьерж, обслуживающий их дом.
Переехав в новое жилье, большинство вещей оставались нераспакованными, так как на это не оставалось ни сил, ни времени. Нина была полностью поглощена заботой о здоровье своей милой «собачи». Но прогноз был неблагоприятный. Понимая, что Тюпе может быть лучше только краткими моментами, Нина не могла согласиться на безнадежный вердикт ветеринара, что собака страдает, и они бессильны ей помочь. Что она будет медленно и болезненно угасать. На ее поддержание еще потребуются деньги и немалые, и что собаке необходимо сделать смертельный укол, дабы облегчить ее страдания. Нине казалось, что ее «собача» тоже это понимает. Внешне он кажется в форме, его хочется ласкать и гладить, а притронешься – одни косточки. Но на все реагирует как раньше. Он рад выйти во двор, если это удается. Он борется изо всех сил, я не могу его не поддерживать – сокрушалась она.
Тюпа прижимался к ней как ребенок, заглядывал в глаза, но сил побегать как раньше – у него уже не было. «Как для него все это?» – мелькали мысли в голове. «Я не могу… Я не хочу решить за него, жить ему или нет. Но мне кажется, что он не хочет, чтобы все закончилось, несмотря на боль! Он так хочет жить! Нет, я чудовищная эгоистка, что я его поддерживаю в жизни для себя! Я боюсь его отпустить, остаться без своего милого и такого умного друга», – терзалась сомнениями Нина.
Еще неделя сомнений прошла как в тумане. Нине хотелось проводить все время со своей «собачей», насладиться общением с ней, вобрать это в свою память, хотелось, чтобы время замерло. Она ценила каждое мгновение, и это время казалось целительным для них обоих.
***
Понедельник был солнечным. Тюпа «ушел» тихо, спокойно, словно заснул и даже похрапывал. До последней минуты он продолжал преданно смотреть в глаза своей хозяйки так спокойно, как будто был уверен, что сейчас они пойдут от ветеринара домой, а по пути привычно неспешно прогуляются по rue Marcadet. Он провел последний день, как будто бы «en forme», и день был такой чудесный. Нина с ним все время говорила, также, как перед сном дома. И вот теперь все. Теперь можно сказать, что она снова одна. Несколько дней она не выходила из дома, не хотела видеть людей, не хотела никому ничего объяснять. Ей не хотелось ни есть, ни дышать. Щемящая боль саднила в груди. Она не знала, как ей жить без этой любви, без внимательного взгляда черных бусинок-глаз. Эти глаза всегда говорили с ней. Ей даже не нужно было, чтобы он говорил, она слышала его и понимала. Все ветеринары говорили, что он необычный песик, но к несчастью и болезнь у него была тоже необычная, такая в последние годы никому из них не встречалась, и что она свойственна больше людям, чем собакам.
Раньше Тюпа занимал много времени – три-четыре раза в день гулять, кормить, лечить. А теперь свободного времени много, но в душе абсолютная пустота.
В последнее время, когда Нина поняла, что они идут к концу, она боролась с назойливой фразой: «Я не хочу жить». Ей казалось, что она идет за ним, ей не хотелось есть, дышать, но умирать? Нет, умирать ей тоже не хотелось. Но для чего ей жить? И можно ли не хотеть жить, но и не умирать?
Через три недели Нина получила урну с прахом Тюпы – невесомая, легонькая. Жизнь словно на мгновение остановилась, слезы лились и лились, и не было никакого утешения.
***
Именно в этот момент утраты и проживания своего горя Нина познакомилась с Томой. И это было как глоток свежего воздуха. Тома не делала ничего особенного, она просто внимательно слушала. А что еще можно сказать человеку в такой ситуации? Принять его горевание без выученных слов сожаления или удивления «Как ты можешь так грустить о собаке?»
Для людей, в чьей жизни были продолжительное время любимые животные, их утрата – настоящее горе. Ведь животные выполняли роль близкого члена семьи. А собаки преданны своему хозяину. По сути, человек потерял что-то очень ценное, что обеспечивало ему эмоциональный комфорт. Как раз люди часто не могут принимать другого, как самого себя. Но это умеют делать собаки. Человек привязывается к собаке сильно, потому что верный пес принимает нас всякими и безусловно любит всегда.
Разговоры с соседкой действовали благотворно. Они стали даже выходить прогуляться по улочкам, где раньше Нина гуляла с Тюпой. Постепенно острые эмоциональные переживания сменились легкой грустью и светлыми воспоминаниями. Нина возвращалась к жизни. Ей очень хотелось знать из первых рук, что происходит сейчас в России, ведь уезжала она еще из Советского союза, а теперь – это совсем другая страна. Она мечтает еще хотя бы разок съездить в Москву. В посольстве даже помогли ей выправить новый российский паспорт.
Томочка помогала распаковывать коробки с книгами, которые после переезда Нины несколько месяцев назад, все стояли в комнате, напоминая склад. Квартира Нины постепенно преображалась, пока femme de ménage намывала кухню, приглашенный специалист вешал гардину и портьеры, а Томочка расставляла книги по французскому языку, истории и искусству. Нина, глядя на все это, смахнула набежавшую слезу и улыбка пробежала по ее лицу. «Я не чувствую себя одинокой», – подумала Нина.
– Томочка, знаете, чего бы я еще очень хотела? – загадочно произнесла Нина, когда они чаевничали очередной раз. Знакомые отдали мне айпад, айфон и в одной ассоциации пенсионеров мне предложили компьютер-ноутбук, все это не новое, конечно, но в рабочем состоянии, мне очень хочется освоить эту чудо-технику, но я не знаю, как ее настроить? – вздохнула она, немного помолчала и добавила: