Читать онлайн Судья королевского отбора бесплатно

ГЛАВА 1. Добро пожаловать на королевский отбор!

Выныриваю из лужи. Отплевываюсь с зажмуренными глазами. Руками и ногами болтаю в грязной воде. Стараюсь, чтобы она не попала в рот. Не хватало ещё подхватить тут какую-нибудь заразу. Но всё-таки жидкость попадает на язык. Странно, но я совсем не чувствую песка и вони. Наоборот, вода оказывается приятной на вкус. Ловлю себя на этой мысли и вспоминаю, что наступила в лужу и провалилась, видимо, в открытый канализационный люк, поэтому сразу же начинаю кашлять, не прекращая грести руками наверх, помогая ногами, как лягушка.

Левая рука касается чего-то твёрдого, и я хватаюсь за какой-то выступ. Как дельфин, выныриваю на него и разлепляю глаза, чтобы тут же их закрыть, прекращая барахтаться. Но открыть глаза всё же приходится, потому что вода странным образом уходит, и мне становится прохладно.

Осматриваю себя. Вся моя одежда исчезла, словно растворилась. Как такое возможно?

Я поджимаю колени и обхватываю себя руками, прикрывая грудь. Мокрые волосы неприятно прилипают к лицу и спине. Оглядываю место, где очутилась.

Это точно не оживлённый проспект, где я переходила дорогу, вспоминая ленивого ученика и его родительницу, а также угодливого директора, из-за которых решила уволиться из школы. И ведь уволилась же! В разгар учебного года подала заявление, но мне быстро нашли замену. Так что угрызениями совести можно не мучиться.

Помещение представляет собой грот, переходивший в комнату с высоким потолком и поддерживаемый тремя круглыми колоннами. В гроте находится неработающий фонтан, в котором я сейчас и сижу. Неработающий, потому что из скульптуры в центре, под которой сжимаюсь, чтобы скрыть побольше своих «прелестей», вода не течёт. Наоборот, жидкость впитывается в странную композицию: словно выходящих из волн три девушки, над которыми возвышается старец.

– Добро пожаловать на королевский отбор!

Мужской голос отвлекает меня от рассматривания необычной скульптуры. Поворачиваю голову и вижу пожилого мужчину, убелённого сединой, с длинной бородой. Одет он просто: бежевая ряса, в широких рукавах которой виднеются узкие рукава серого подрясника. Из-под длинного облачения выглядывают пальцы босых ног. Священник стоит на каменных плитах без обуви.

Рядом со старцем стоит мужчина в военной форме, белых штанах и синем кителе. Судя по нашивкам, эполетам и аксельбанту, офицер или его звание ещё выше. В воинских чинах я не разбираюсь.

Военный так смотрит на меня, что по спине бегут мурашки, и я передёргиваю плечами. Неприятный тип. Хотя внешне привлекателен: блондин, короткая светлая борода, голубые глаза, оттеняемые синим кителем. Высокий, с выправкой и широкими плечами. В нём чувствуется порода.

Мой взгляд возвращается к старцу, терпеливо ожидающему, пока я рассмотрю их. И до моего мозга, заторможенного после недолгого кислородного голодания, доходят слова, произнесённые священником.

– Какой отбор? – хрипло переспрашиваю я, облизывая пересохшие в раз губы. – Я же улицу переходила и наступила в лужу. Я ж не знала, что там скрывается открытый канализационный колодец, – поясняю, всё ещё не веря в происходящее, да и сидеть голой перед двумя мужчинами, пусть один из них и аскет, мало приятного.

– Почтенный Сава, может проведём ещё один призыв? – голос солдафона оказывается низким, глубоким, с вибрирующими нотками. – Мудрейший, кажется, эта судья не обладает необходимым уровнем интеллекта для честного судейства.

Правда, интонации совершенно не подходят к чарующему баритону. Да и намёк на мои умственные способности и отсутствие необходимых физических данных мало вяжутся с привлекательной внешностью офицера.

– Не торопись, мальчик мой, – останавливает Сава военного. – Мы не вправе отвергать дар богов.

– Дар? – «мальчик» открыто сомневается, приподняв вопросительно бровь и косясь на меня.

– Выбор богов – это дар, – с удивительным спокойствием и искренним смирением поясняет мудрейший и обращается уже ко мне: – Да, всё верно, – подтверждает старец. – Именно в этот момент наш бог, Единосущий, – он указывает на того, кто изображён вверху скульптуры, – и три его дочери – Рендита, Сперанта и Лава, избрали вас в качестве судьи королевского отбора, – он кланяется, но заметив, что солдафон, по-другому назвать военного я не могла, даже и не думает поприветствовать меня, шикает на него, и только тогда офицер кланяется.

Постепенно до моего сознания доходят слова священника, или кем он тут является. Но фантастичность происходящего, скептицизм и растерянность по большей части из-за наготы вынуждают произнести:

– Точно в качестве судьи? Я замуж не хочу!

В силу профессии я прочитала много книг, от признанной классики до современной прозы, даже лёгкими романчиками не брезговала. Иногда хотелось хорошо и весело провести вечерок. Дома, в удобном кресле, завёрнутая в тёплый плед. Так что фэнтези про попаданок в другие миры на свадебные отборы я тоже читала. Вот только там девушки становились участницами в конкурсах, после которых становились жёнами венценосных особ, а не судили их.

Нет, я всё-таки наглоталась грязной жижи и лежу в бреду. Этого просто не может быть .

– А вас никто и не звал, – солдафон продолжает выражать своё недовольство.

– Тогда зачем я здесь? – какой же он всё-таки грубый.

– Вы будете судить невест, участвующих в королевском отборе, – терпеливо повторяет Сава.

– Я!?

На грани слышимого:

– У неё ещё и проблемы со слухом.

Слова этого мужлана в военном мундире немного отрезвляют меня, поэтому говорю сердито и требовательно:

– Для начала дайте одежду, – и приподнимаю правую бровь, не спуская взгляда с солдафона. – Или сами разденьтесь. А то нечестно: я сижу перед вами в чём мать родила, а вы, одетые, ещё и насмехаетесь надо мной.

Почтенный Сава бросает взгляд с лукавой хитринкой на офицера, который сжимает челюсть так, что заходили желваки. Солдафон взмахивает левой рукой. И, о чудо! На глазах в его зажатой ладони появляется сверху вниз алый плащ.

Мой рот самопроизвольно открывается. Я прям чувствую, как моя челюсть падает на пол. От удивления даже чуть руки не опустила, приоткрыв грудь. Заметив презрительную ухмылку военного, тут же возвращаю их на место. На меня набрасывают плащ, в который я быстро закутываюсь и, наконец-то, встаю. Сидеть на холодном дне фонтана неприятно.

– Так, значит меня сюда призвали судить, а не участвовать в отборе? – уточняю я, вытаскивая волосы из-под одежды и перекидывая их на одно плечо.

Работа в школе научила всегда выяснять все детали предстоящего дела. Хотя мозг здравомыслящего человека двадцать первого века отказывается признавать происходящее как реальность. Даже чудесное появление плаща, в котором мне стало теплее и уютнее рядом с полностью одетыми мужчинами, никак не вписывается в привычную картину мира. Так и хочется найти логические объяснения происходящему.

Ещё один пренебрежительный взгляд от солдафона. Какой же он узколобый мужлан!

– Вы совершенно правы, – священник сглаживает вежливым ответом некультурное поведение спутника. – Позвольте представиться, – он кланяется. – Сава. Других имён более не имею. Избрав путь служения, отрёкся от земных благ и привязанностей. Я верховный жрец Единосущего и его дочерей. Ваше высокопревосходительство, – служитель обращается к военному.

Судя по обращению, тот дослужился до высокого чина.

– Великий князь, – знакомый из истории титул. – Фельтмаршалок, – а это очень похоже на воинское звание. – Левент Тэриус Алиазкар Варади, – высокомерно называет он своё имя. – Обращаться ваше высокопревосходительство.

Какое у него вычурное и длинное имя! Я плачу ему той же монетой: насмешливой ухмылкой.

– Васильева Полина Андреевна, – в моём имени меньше пафоса и отсутствует титул, но меня это не волнует. Это я им необходима, раз им послали меня боги, по их словам. – Обращаться Полина Андреевна, – копирую фельтмаршалока и сцепляюсь взглядами с его высокопревосходительством.

Тот словно понимает, что нет у меня никакого титула, хотя я не поясняла своего имени, поэтому к презрению во взгляде добавляется и высокомерие.

– Пройдёмте в вашу келью, Полина Андреевна, – жестом приглашает меня верховный жрец.

Мужчины поворачиваются и двигаются к узорчатым, двустворчатым дверям, а я стою на месте и не двигаюсь.

Фельтмаршалок первым осознаёт, что я не следую за ними. В его взоре столько презрения, что меня снова передёргивает.

– Чего стоим, Полина Андреевна? – перед моим именем он запинается и выделяет его такой интонацией, словно не хочет замарать свой рот его произнесением.

Сава тоже оборачивается. Только в его взгляде читается вопрос. Но старец, кажется, догадывается, о чём я хочу узнать, но терпеливо ждёт вопроса.

– Вы вернёте меня в мой мир?

Правда, меня ждёт там скучная жизнь, но я от неё не отказываюсь.

Моя мать умерла, когда я была ещё совсем маленькой девочкой. Отец женился через пару лет на мачехе, которая оказалась прекрасной женщиной, научившей меня многим женским премудростям. У нас были тёплые отношения. К сожалению, она не смогла родить ребёнка. После выкидыша у неё возникли серьёзные проблемы с женским здоровьем, которые и привели к бесплодию. Они с отцом не убивались по этому поводу, огорчились, поплакали и отдали всё внимание мне. Отца не стало пару лет назад.

Моя личная жизнь закончилась с первыми серьёзными отношениями. Мой молодой человек изменил мне со своей бывшей возлюбленной. К его чести, он сам сознался в этом, а не водил меня за нос. В тот же день я собрала вещи и улетела за две тысячи километров от родительского дома. Впасть в депрессию не получилось, спасла работа учителем иностранных языков в школе. Я преподавала английский и немецкий. Так что подготовка к урокам, проверки тетрадок, бесконечные требования и конкурсы из отдела образования – эти и многие другие проблемы заняли практически всё моё свободное время.

– Разумеется, – обрадовал меня верховный жрец. – Как только король наденет венец невесты на свою избранницу и назовёт её имя, всех судий на следующий же день отправят обратно в их миры.

Я киваю и перешагиваю через невысокий бортик фонтана, чтобы выйти из грота-комнаты. Иду следом за мужчинами, а сама думаю о словах старца.

«Всех судий», значит, я не единственная буду судить. «Отправят обратно в их миры» – существуют и другие миры. Интересно, а какие они?

Я встряхиваю головой, отчего капли с ещё мокрых волос разлетаются в разные стороны. И, как на зло, несколько попадает на его высокопревосходительство. Он тут же оборачивается и пронзает меня своим надменным взглядом. Я кривлю губы и с трудом удерживаюсь от совсем детского поступка – показать ему язык.

Меня ведут через длинный коридор с высоким потолком. Мы проходим через ещё одну дверь, на этот раз одностворчатую и сразу неприметную. Только перед тем, как пройти через неё, меня заставляют надеть капюшон. Князь лично надвигает капюшон глубже. Мне теперь почти ничего не видно. На мой немой вопрос объяснений не поступает. Жрец уже прошёл в дверь.

И вот мы попадаем в длинный, прямоугольный зал с двумя рядами колонн по обе стороны, которые упираются в огромную скульптуру, чью миниатюрную копию я видела в фонтане. Мне приходится задрать голову, чтобы рассмотреть.

– Голову склоните, – шипит сзади фельтмаршалок. – Не было ещё вашего явления.

– Это центральный храм Единосущего и его дочерей, – поясняет жрец, идущий впереди. – Сюда приходят жители со всего королевства, чтобы помолиться и испросить для себя и близких благословения. Паломники со всего мира тоже посещают эту вотчину Единосущного как раз-таки из-за волшебного фонтана, который привёл вас в наш мир.

Пока он с гордостью и воодушевлением рассказывает о храме, я с интересом, но украдкой, разглядываю убранство в светло-бежевых тонах. Колонны украшены коричневым с позолотой узором. Дневной свет льётся прямо сверху, через огромный прозрачный купол, мерцающий золотыми искорками. Довольно просто и бедно по сравнению с храмами в родной стране.

Нигде не видно лавочек и стульев. Прихожане стоят и молча молятся, временами кланяясь в направлении скульптуры. При появлении нашей маленькой процессии слышатся тихие шепотки:

– Смотрите!

– Судья!

– Ещё одна!

Нас замечают, и мы становимся объектом пристального внимания посетителей, многие из которых кланяются нам. Я оборачиваюсь назад.

Под сверлящим взглядом идущего сзади фельтмаршалока моя спина выпрямляется, будто я проглотила аршин. Его высокопревосходительство ускоряет шаг и равняется со мной, а затем и вовсе кладёт руку на спину, вынуждая идти быстрее. Однако, мои ноги отказываются идти. Каждый шаг даётся с трудом. В какой-то момент я спотыкаюсь о длинную полу плаща, но сильная мужская ладонь в белой перчатке удерживает меня от падения.

Поворачиваю голову к спутнику, чтобы поблагодарить его за помощь, но проглатываю слова под его гневным взором и понимаю, что капюшон слетел с моей головы. Резким движением князь накидывает его мне на голову и надвигает на лицо так, что я ничего не вижу. При попытке сдвинуть капюшон его высокопревосходительство хватает меня за руку и кладёт её себе на локоть, ведёт, почти тащит за собой.

Невоспитанный солдафон!

Не возмущаюсь, но выпрямляюсь ещё сильнее и громко фыркаю.

Верховный жрец проводит нас через храм, и за скульптурой обнаруживается ещё одна дверь, войдя в которую мы оказываемся в коридоре с низким потолком. Создаётся впечатление, что мы перешли в пристройку к храму. Мои мысли подтверждает вид из окна, где я вижу белоснежные стены храма с прозрачным куполом, искрящимся золотыми искрами.

Мы проходим пару коридоров и лестничных пролётов, прежде чем оказываемся в коридоре с рядом дверей по разные стороны.

– Ваша келья, ваше судейшество, – Сава останавливается перед третьей дверью слева. – Располагайтесь и отдыхайте. Ужин вам принесут чуть позже, – сообщает он и уходит.

Я успеваю только раз моргнуть, как жрец уже исчез. К моему нескрываемому удивлению, фельтмаршалок открывает передо мной дверь в комнату. Кивком благодарю его и захожу.

Горячие мужские ладони обжигают щиколотки. От неожиданности я взвизгиваю и подпрыгиваю. В этот момент чужие руки забираются под плащ и поднимаются вверх по ногам. Я пытаюсь развернуться и скинуть наглые конечности, но крепкие объятия не дают этого сделать. Меня, каждый сантиметр моего тела, ощупывают с ног до головы. Проворные пальцы исследуют даже интимные места. Тут я не выдерживаю и начинаю брыкаться, покрывая нахала нецензурными словами.

Ещё один миг, и меня освобождают из стального захвата. Я отскакиваю, поворачиваясь к наглецу лицом, и разъярённо шиплю:

– Что вы себе позволяете?

Солдафон невозмутимо пожимает плечами и сухо отвечает:

– Всего лишь досмотр. Меры безопасности, – достаёт из кармана брюк платок и вытирает руки, словно испачкался.

Закончив, его самоуверенное нахальство кладёт платок обратно в тот же карман и одновременно вынимает из другого перчатки.

Именно в этот момент я подлетаю к нему и залепляю ему звонкую пощёчину за оскорбление. Ударила я сильно, аж руку обожгло. А ему хоть бы что! Даже головой не дёрнул.

Он переводит на меня взгляд, полный ярости, и шагает вперёд, нависая надо мной. Будучи среднего роста, я чувствую себя маленькой, хрупкой на его фоне. На мгновение кажется, что сейчас мне прилетит в обратную, но фельтмаршалок медленно, очень медленно моргает, гасит пламя бешенства, горевшее в зрачках его голубых глаз, после которого остаются угли раздражения.

– Я обеспечиваю безопасность судий, участниц и короля, – медленно произносит его высокопревосходительство. – Если потребуется залезть в потаённые уголки вашей души, Полина Андреевна, я это сделаю. И радуйтесь, что осмотр прошёл за закрытыми дверями, а не прилюдно, – и, чеканя шаг, выходит из кельи, хлопнув дверью.

Хам!

ГЛАВА 2. Обязанности судьи

Оставшись одна, я осматриваюсь в комнате. И первое, за что цепляется глаз, – красное платье, лежащее на кровати. Под ним оказывается нижнее бельё, похожее на то, которое носили у нас в конце позапрошлого века. Я так решила, потому что бывала на выставке, посвящённой истории нижнего белья. Возле кровати стоят красные кожаные туфли.

В келье, помимо постели, находится стол перед окном и стул. Слева от двери – вертикальная вешалка с плечиками. Рядом с ней неприметная дверка, за которой скрывается уборная.

Кошусь на входную дверь и облегчённо выдыхаю. На ней обнаруживается замок по типу шпингалета. Не бог весть какой, но всё-таки препятствие для вора или этого фельтмаршалока. Задвигаю маленькую задвижку.

Быстренько переодеваюсь. Повезло, что платье сбоку зашнуровывалось.

Подхожу к столу и сажусь на него, забираясь с ногами, но без обуви. Подвигаюсь ближе к окну, чтобы рассмотреть другой мир. Многого не увижу, но хотя бы понять, куда меня забросило.

Однако меня ждало разочарование. Окно выходит во двор храма, где ходят одни жрецы в одинаковых одеждах. Иногда среди них мелькают военные в синих мундирах. Пару раз я видела фельтмаршалока, делавшего странные пассы перед закрытыми воротами. От его рук исходили круги-импульсы, колебавшие воздух.

Я наблюдаю за ним, прилипнув к окну. Мне, как ребёнку технического мира, крайне любопытно узнать о магии.

Едва великий князь заканчивает, как окидывает взором здание, где находятся кельи. И мы с ним сталкиваемся взглядами. В его глазах читаю надменную неприязнь. Я отворачиваюсь и слезаю со стола, чтобы улечься на кровать и предаюсь размышлениям.

С одной стороны, оказаться в другом мире – невероятное везение. Вряд ли кто этому поверит, поэтому по возвращении буду помалкивать об этом путешествии. Только это везение испортил факт облапывания меня мужланом. С другой – как объяснить родным, друзьям и ученикам своё долгое отсутствие? Вряд ли отбор закончится быстро. Не признают ли меня за прошедшее время погибшей? А сколько нервов и времени придётся потратить, чтобы восстановить все документы!

А может, всё это галлюцинации мозга?

Робкий стук в дверь прерывает мои размышления. Я встаю и открываю, чтобы впустить незнакомого жреца, который ставит поднос с горячей едой на стол. Прежде чем уйти, он кланяется.

Ужин оказался вкусным. Крем-суп, какая-то каша, похожая на гречневую, и тушёные овощи. И два стакана: один – с водой, второй – с компотом. После ужина мысли становятся вялыми, я едва успеваю снять платье и повесить его на вешалку, чтобы оно не помялось, как засыпаю ещё в процессе укладывания на кровать.

Просыпаюсь с первыми лучами солнца, прыгающими по подушке. Давно так не высыпалась! Окна моей комнаты выходят на восход, поэтому понежиться в постели не получается. Умываюсь и привожу себя в порядок. Едва заканчиваю утренние процедуры, как раздаётся стук в дверь.

За ней стоит верховный жрец.

– Доброе утро, Полина Андреевна, – он кланяется, не делая попытки войти. – Как вам спалось?

– Доброе! Очень хорошо, – отступаю в сторону и приглашаю старца в келью, потому что надеюсь задать мучающие меня со вчерашнего вечера вопросы. – Благодарю за ужин.

– Хвала нашему Единосущему за кров и пищу, дарующему нам, – произносит Сава и проходит в комнату.

Я предлагаю ему сесть на стул, а сама усаживаюсь на кровать.

– Хочу принести вам извинения за поступок его высокопревосходительства, – верховный жрец в покаянии опускает голову, после чего садится на стул и продолжает: – В его оправдание могу сказать, что фельтмаршалок ответственно относится к своим обязанностям.

– Можно же было эту процедуру провести иначе? – мне крайне неловко обсуждать то, как солдафон нарушил мои личные границы.

– К сожалению, мы вынуждены были пойти на такую процедуру из-за несчастного случая на предыдущем отборе в другой стране, – поясняет Сава. – Чтобы вам было понятнее, мне стоит рассказать вам немного о месте, причине и цели вашего переноса в наш мир.

Далее я ловлю каждое слово жреца.

Итак, я попала в мир под названием Аидэлэр, где было пять огромных континентов, два из которых являются Верхним и Нижним полюсами, остальные три: Аид, Идэл и Элэр – располагаются по экватору. Мир большой, но в нём всего два десятка стран. И мы находимся в Лиавуэре, стране, расположенной на северо-востоке Идэла. Она является морской державой.

– После нескольких долгих и кровопролитных войн из-за свадеб правителей Единосущий и его дочери решили оградить своё творение от разрушений и создали закон, непреложный для всех. Согласно ему, каждый монарх до достижения тридцатичетырёхлетнего возраста обязан устроить отбор, где выберет себе достойную супругу.

– А причём здесь судьи?

– Всё дело в человеческих сердцах, – с грустью произносит старец. – Люди нашли способ, как обойти божественный наказ и хитростью женить правителей на нужных невестах, не гнушаясь интриг и лжи. Сколько девичьих жизней было загублено! И одна из несчастных испросила у Единосущего и его дочерей справедливости. Они ответили на её мольбу. Теперь перед каждым отбором мы призываем судий из других миров, которых наши боги посчитают справедливыми. Иза-за того, что у иномирянок здесь нет никакой выгоды, их решения беспристрастны.

В его словах я вижу логику и мысленно соглашаюсь. И тут же чувствую себя польщённой: боги их мира считают меня справедливой. Ну, хоть кто-то так считает. Ученики и их родители придерживаются прямо противоположного мнения. Особенно в период выставления оценок за четверть. Не все. Но как они профессионально портят настроение и мотают нервы!

Нечего предаваться грустным мыслям. У меня ещё есть вопросы о насущном.

– А что насчёт возвращения? Как мне объяснить родным своё долгое отсутствие? А на что жить здесь? – забрасываю ими жреца.

Сава по-доброму улыбается:

– Эти вопросы часто мучают наших судий. Вас вернут ровно в тот самый момент, в который и призвали. Жить вы будете, как и все участницы во дворце и на полном содержании короны. Это непреложное право судий на кров и защиту.

А вот это хорошие новости! Действительно хорошие. Тогда можно не волноваться о крыше, хлебе и не надо ничего выдумывать о своём отсутствии, а просто качественно выполнять свои обязанности судьи.

Заметив, что моя напряжённость исчезает, верховный жрец достаёт из кармана рясы светящийся свиток, запечатанный золотой печатью с изображением двуглавого льва.

– Такие свитки вручаются всем судьям, – произносит он и протягивает его мне. – Открыть их можете только вы. Здесь даётся божественное напутствие и перечень испытаний. Вам следует прочитать его в одиночестве.

Я беру протянутый свиток, и почтенный Сава, поклонившись, оставляет меня одну.

Ломаю печать и разворачиваю плотную бумагу, на которой написано золотом.

«Судия обязуется судить честно и беспристрастно. Судия высказывает своё непредвзятое мнение об участницах только монарху и его доверенным лицам. Однако окончательное решение остаётся за царствующей особой. Его слово – решающее и оспариванию не подлежит. Позицию судьи могут обжаловать, и если её уличат в необъективности, то результат испытания пересматривается. При повторном нарушении судья лишается права голоса и исключается из судейского совета. После каждого испытания отсеиваются участницы, не прошедшие его. К концу отбора должно остаться не более пяти девушек.

Испытания:

Первое испытание – Арка помыслов.       

Второе испытание – представление.

Третье испытание – демонстрация радушия.

Четвёртое испытание – свидетельство образованности.

Пятое испытание – испытание дорогой.

Шестое испытание – акт доброты и милосердия.

Седьмое испытание – доказать свою любовь.

Способ проведения испытаний определяется судейским советом. Все испытания, за исключением последнего, могут проходить открыто. Седьмое испытание участницы проходят наедине с монархом и судьями.

Как только монарх определится с избранницей и её голову украсит венец, в тот же день судьи обязаны вернуться в свои миры.»

Что ж, обязанности ясны, а вот с заданиями не всё так просто. Нет прямых указаний, что это за испытания.

Если с какой-то Аркой помыслов (что она проверяет?) ещё хоть что-то понятно, может, через неё банально надо пройти, то что за представление? Это концерт устроить надо или что-то другое имеется в виду? Может, как-то рассказать о себе, то есть представить себя?

Или вот это демонстрация радушия. Кто сильнее улыбнётся? Или в этом случае подразумевается проверка умения участниц встречать высокопоставленных гостей? Ведь радушие по логике связано, в первую очередь, с гостеприимством.

Свидетельство образованности. Тут говорится о дипломе об окончании учебного заведения? По правде говоря, его можно купить. Значит, надо будет создать ситуацию, где участницы могут показать свои знания и умения.

С испытанием дорогой тоже немного понятно. Скорее всего, девушкам придётся отправиться в путешествие по королевству. Как его там называют? Что-то с ливером связанное. Ах, да, точно! Лиавуэр.

Только что это будет за путешествие? Какой должна быть цель их поездки? Что здесь надо проверить?

И что значит акт доброты и милосердия? Надо кого-то пожалеть и кому-то помочь? Не слишком ли банально?

Зато с последним заданием всё кристально ясно. Король выберет понравившееся ему доказательство. Надеюсь, это испытание не подразумевает постельных аргументов.

Всё-таки интересные проверки! Есть в них смысл. Королю нужна всесторонне развитая супруга. Если задуматься, все задания (пусть их формулировки и расплывчаты) проверяют довольно много жизненных аспектов, через которые можно узнать человека поближе.

Жаль только, что в свитке нет прямого указания на вид конкурса. Получается, что судьи должны решить и договориться о том, каким образом будут проверять указанные качества.

Любопытно, а повторяются ли испытания на отборах? Может, получится взглянуть на хроники предыдущих состязаний и составить свой список заданий.

С этими мыслями я направляюсь к двери, открываю её и выхожу, чтобы столкнуться с его высокопревосходительством. В прямом смысле слова я его чуть не сбила, лбом уткнувшись в его плечо.

Меня тут же испепеляют взглядом, полным презрения.

– Вам надлежит находиться в своей келье, – холодно сообщают мне.

И никаких других пояснений, почему нельзя.

– Мне нужно срочно поговорить с верховным жрецом, – требую и для пущей убедительности начинаю размахивать перед носом фельтмаршалока скрученным наспех свитком.

– Зайдите в свою келью, – приказывает он.

– Вы меня слышали? – вот же упёртый тип!

– Живо в комнату, – гаркнул этот солдафон.

От его крика меня сдувает в указанном направлении.

Уже сидя на кровати, я прихожу в себя шумно дыша. На меня никто никогда не повышал голоса. Смотрю на руки – трясутся. Как и колени. И как он смог дослужиться до высокого звания, если такой несдержанный? Или у него неприязнь к женщинам?

Спустя какое-то время дверь в келью, которую я забыла закрыть на хлипкий шпингалет, открывается и входит фельтмаршалок. Его брови ползут вверх от удивления. И я замечаю, что забилась в дальний угол кровати, забравшись на неё с ногами в обуви. Всё-таки он меня напугал. Наверное, поэтому я не заметила его спутника, пока тот не заговаривает:

– Вы что-то хотели, Полина Андреевна? – у почтенного Савы в глазах загораются искорки любопытства на мою реакцию при виде великого князя, который отходит от изумления и теперь надменно смотрит на меня.

– Да, – хрипло отвечаю, заставляя себя расслабиться и спустить хотя бы ноги с постели. – Могу ли я посмотреть исторические сведения о предыдущих отборах? Я хочу уточнить о…

– Т-ш, – верховный жрец прикладывает указательный палец к губам. – Обо всех испытаниях и решениях вы можете говорить только с королём и теми людьми, которым он даст разрешение. Его величество обязательно их вам представит. Но если вам нужны материалы по отборам, то его высокопревосходительство проводит вас в храмовую библиотеку. Наши жрецы ведут летописи с особой тщательностью, стараясь не упускать ни одной детали, даже, на первый взгляд, маловажной.

Идти с этим мужланом? Украдкой смотрю на солдафона. Тот тоже не рад навязанной обязанности. Не хочу идти с ним. Вот только иначе я не попаду в библиотеку и не подготовлюсь к встрече с королём.

Нервно киваю, соглашаясь на предложенного проводника, скривившегося, словно съел килограмм лимонов. Ожидаю, что великий князь начнёт возмущаться, но он молча выходит из комнаты вслед за Савой, а затем мы с его высокопревосходительством сворачиваем не вправо, как это сделал старец, попрощавшись с нами, а влево. Проходим пару коридоров, у последнего потолки становятся вновь высокими.

Фельтмаршалок останавливается около двустворчатой двери, открывает одну створку и жестом приглашает меня войти. Я прохожу, и он заходит следом.

От пола и до самого потолка ровными рядами стоят стеллажи. То тут, то там установлены винтовые лестницы, по которым можно забираться выше и ходить по небольшим балкончикам с перилами с одной стороны, а с другой стороны – книжные полки. Кое-где стоят круглые столики с лампами и кресла.

– Вам сюда, – великий князь ведёт меня в левую часть библиотеки.

Мы поднимаемся сперва по одной винтовой лестнице, затем проходим пару балкончиков и преодолеваем ещё два этажа. Он останавливается около стеллажа и показывает рукой снизу вверх:

– Книги расположены в хронологическом порядке – от прошлого к настоящему, – и отходит в сторону, облокачивается о перила и внимательно следит за мной.

Я подхожу к книжному шкафу и смотрю на корешки книг, на которых что-то написано. Понимаю, что ничего не могу прочитать. Наугад вытаскиваю книгу и открываю.

Смотрю в книгу и вижу… ну, вы поняли. Ни одной буковки непонятно. Даже привычных точек и запятых не вижу. И как мне узнать про отборы? С хлопком закрываю источник недосягаемых знаний.

– Какие-то проблемы? – гремит над ухом.

От испуга я подпрыгиваю и ударяюсь головой обо что-то очень твёрдое. Сзади слышится приглушённый стон. Оборачиваюсь, потирая ушибленную макушку, и вижу, как великий князь стирает капельку крови из прикушенной губы и прожигает меня злым взглядом.

А вот нечего подкрадываться и пугать!

– Я не понимаю вашей письменности, – быстро произношу, прежде чем он откроет рот и скажет какую-нибудь гадость.

Фельтмаршалок молча протягивает руки к моей голове. От страха я зажмуриваюсь и отступаю назад, прижимаясь к шкафу. Секунды тянутся одна за одной, а меня никто не бьёт, даже не касаются.

Несмело поднимаю веки и вижу ошарашенного солдафона. В его взгляде больше не сквозит надменностью. Теперь в нём растерянность.

Заметив, что я смотрю, он снисходительно говорит:

– Не бойтесь. Не ударю.

– В моём мире мужчина, поднявший руку на женщину, низко падает в глазах общества, – мой голос звучит ядовито.

– Поменьше распространяйтесь о своём мире. Мы этого не приветствуем. Вы уйдёте, а нам потом бороться с инакомыслием, – к великому князю возвращается его спесивость, хотя в его словах есть смысл, но вот то, какой интонацией сообщает, раздражает. – Мне нужно коснуться ваших висков, чтобы вы научились понимать нашу письменность. К сожалению, при переходе закладывается понимание языка только в устной форме.

На этот раз я не дёргаюсь, когда фельтмаршалок шагает ко мне и касается горячими руками моих висков. Совсем легонько, едва ощутимо. Он стоит близко, и меня окутывает тёплым древесным ароматом, от которого кровь ускоряет бег по венам. В отличие от меня, пристально рассматривающей его, князь прикрывает глаза, но я вижу, что он всё же подсматривает, следит за мной.

Вдруг виски пронзает острой болью, ноги подкашиваются, и я падаю. Реальность начинает стремительно вращаться. Мне не дают упасть на пол, подхватывают на руки. Древесный запах становится ярче, притягательнее.

Эта мысль отрезвляет. Разум пытается взять контроль над действительностью, которая постепенно перестаёт кружиться. Промаргиваюсь и понимаю, что нахожусь на руках великого князя.

– Полегчало? – спрашивает он, а в голосе так и сквозит пренебрежением.

– Да, – холодно отвечаю, и меня ставят на пол.

Я подхватываю с пола упавшую книгу и раскрываю её на первой же странице. Ура! Непонятные символы непостижимым образом складываются в знакомые буквы и слова. Когда отрываюсь, чтобы поблагодарить за помощь, пусть и неприятную в какой-то момент, но всё же он помог, этот солдафон стоит у другого шкафа и читает книгу, всем своим видом демонстрируя высшую степень заинтересованности её содержимым.

Тут же поворачиваюсь к нему спиной и подхожу к стеллажу, чтобы достать самые свежие исторические хроники про отборы. К сожалению, эта полка оказывается слишком высокой для меня.

– Ваше высокопревосходительство, – ноль внимания, наверное, потому что мой голос звучит хрипло, поэтому приходится прочистить горло. – Ваше высокопревосходительство, – повторяю на этот раз уверенно и громко, и на меня, наконец-то, обращают внимание.

Правда, буравящий взгляд исподлобья заставляет мгновенно забыть о сути просьбы, но я не даю ему себя запугать ещё больше.

– Будьте любезны, помогите достать записи о последних отборах с верхней полки.

Фельтмаршалок сперва меряет взглядом меня, потом стеллаж. Видимо, что-то сопоставляет в своей голове. Только после некоторых раздумий подходит и достаёт шесть книг, стоявших на самой верхней полке. Также молча, без единого слова, вручает их мне и возвращается к чтению.

– Благодарю, – но меня, кажется, не услышали.

Я разворачиваюсь и ухожу в противоположную сторону, где есть столик и кресло, в котором я удобно устраиваюсь. Сразу открываю все хроники и раскладываю на столе, чтобы начать сравнивать испытания.

С первым же заданием я практически угадала. Всем участницам предлагалось пройти через некую Арку помыслов. Когда я ознакомилась со всеми шестью источниками, то пришла к выводу, что Арка нужна для отсеивания основной массы девиц, пожелавших принять участие в королевском отборе, потому что стать участницей может любая девушка детородного возраста. Дальше пройдут только те, у кого после прохождения через Арку появится на правом запястье цветочный браслет, который исчезнет, если кандидатка в невесты выбывает из состязания.

Со вторым заданием всё было гораздо проще – это был бал, к которому участницам предлагалось подготовиться самостоятельно. Судьи оценивали наряды и украшения девушек, а также их манеры и умение держаться в обществе, в котором требовалось зарекомендовать себя.

Зато с третьим, где требовалось продемонстрировать радушие, я запуталась. На одном отборе кандидаток заставили улыбаться на время. На другом – их обязали сделать так, чтобы гости смеялись. На третьем сравнивали, чья улыбка шире. На четвёртом смотрели, чтобы участницы угодили всем гостям. На пятом, наоборот, проверяли, насколько легко можно угодить девушкам. И только в шестой хронике я нашла то, что искала: возможным избранницам монарха предлагалось устроить самим бал и пригласить гостей на своё усмотрение.

На мой взгляд, этот вариант более подходит к третьему испытанию. Я бы его немного изменила: будущая королева должна уметь вести дипломатические переговоры. Ведь можно на бал позвать дипломатов из дружественных государств и посмотреть, как будут вести себя девушки.

Со свидетельством образованности тоже вышла чехарда. Кандидаток заставляли то сдать экзамены по различным предметам, то предоставить дипломы об окончании учебных заведений, причём ценился статус этих самых заведений. Однако мне пришлась по душе идея, где участницам давали задания государственного масштаба, то есть то, с чем каждый день имеет дело правитель.

Испытание дорогой во всех шести отборах также отличилось разнообразием. Где-то девушкам вручили инструменты и камни, чтобы те проложили дорогу. В другой раз их разули и отправили пешком босыми в соседний город. Больше всего это задание было похоже на истязание бедных кандидаток.

Логичнее всего было бы отправить девушек в путешествие по стране, чтобы они посмотрели и познакомились с бытом будущих подданных, а те, в свою очередь, посмотрели бы на возможных королев.

Я вздохнула с облегчением, когда прочитала про шестое задание. Здесь на редкость во всех отборах было единодушие: девушек просили совершить доброе дело. Оценивались важность и масштабность доброго поступка. Вот только в нашем списке было добавлено для проверки и милосердие. Так что придётся самим придумывать способ, как выявить доброту и милосердие.

Закончив с чтением, я потянулась и громко зевнула. Стала искать взглядом окно, за которым уже стемнело. Неужели я провела здесь целый день? Живот громко урчит, напоминая о пропущенных приёмах пищи. Оглядываюсь в поисках великого князя. Самого его не видно, но из-за угла шкафа выглядывают носки чёрных сапог.

Я встала и подошла к нему, чтобы попросить его отвести меня обратно в келью, как под ногой заскрипел пол. Меня моментально схватили за горло и с размаху прижали к книжному шкафу. Ещё и мужским телом придавили наверняка. Чтоб не вырвалась. Несколько книг со стуком упали на пол. Я вскрикнула, но вскрик больше напомнил писк. Руками упёрлась в широкие плечи, которые на ощупь, как камень.

– Простите, – впервые слышу глухое извинение от напыщенного князя, по которому видно, что он спал.

Верхние пуговицы на кителе расстёгнуты. Глаза заспанные, покрасневшие. Волосы взъерошены. Фельтмаршалок отпускает меня и отступает назад.

– Отдыхать нормально надо, – я поглаживаю пострадавшую шею. – Отведите меня в келью, пожалуйста, – и вручила ему книги, которые он тут же положил на место.

В комнате меня ждал тёплый ужин.

ГЛАВА 3. Явление судий

Утром, чуть свет, меня разбудили и предупредили, что сегодня состоится то самое явление судий, после которого мы отправимся во дворец, где нам предстоит жить на протяжении всего отбора.

Жду этого события с волнением. Какой будет эта церемония?

Из исторических хроник я уже знала, что всего судий пять. Интересно, а все судьи должны быть из разных миров или кто-то из них тоже из моего? К сожалению, об этом в книга ничего не написано. Не было и пояснения о том, как отправляют судий обратно в их миры. Все записи заканчивались одной и той же фразой: «Судьи отправились домой».

К назначенному времени я уже мнусь у двери, постоянно одергивая и проверяя платье. Волосы собрала в простую косу.

Стук в дверь, и я открываю.

– Плащ наденьте, – сходу приказывает фельтмаршалок, за которым я вижу ещё двух военных.

Выполняю его требование и накидываю на голову капюшон. С удивлением отмечаю блеск одобрения во взгляде великого князя, который моментально сменяется надменностью.

Торопливо идём по коридорам. Впереди его высокопревосходительство, следом я, и замыкают шествие его подчинённые. Перед входом в храм я узнаю двери, мы останавливаемся. Князь оборачивается:

– Сейчас заходим, и вы, Полина Андреевна, направляетесь к главной скульптуре и становитесь перед ней, где уже стоят другие судьи. По очереди подходите к изваянию, прикладываете руку и называете своё имя. Единосущий покажет, почему избрал вас судьёй. После этого возвращаетесь на место. Как только все судьи пройдут явление, отправляемся во дворец, где вам уже подготовили комнаты. Всё понятно? – и, не дожидаясь ответа, он открывает дверь.

Храм полон людей, напоминает улей пчёлами. Прихожане с любопытством разглядывают судий, стоящих у центральной статуи. От двери прямо к ней ведёт коридор из военных, которые следят за толпой и обеспечивают безопасность на церемонии.

Я чувствую, как дрожат и подгибаются колени. Во рту пересохло. В жизни я так никогда не волновалась. Даже когда шла на первый урок в качестве учителя. Так, Поля, представь, что ты даёшь открытый урок для районо. Поднимаю голову, расправляю плечи, делаю первый шаг и…

Ничего не происходит. Я не упала, не запнулась, гром не грянул, рак не свистнул. Второй шаг делаю уже смелее. Одной рукой чуть приподнимаю подол, чтобы точно не споткнуться о длинную юбку, и уверенно направляюсь к четырём, закутанным в красные плащи, фигурам, стоящим перед скульптурой.

И вот я встаю слева в ряду судий.

Верховный жрец Сава выходит вперёд и кланяется людям, которые отвечают ему тем же:

– Мы собрались, чтобы стать свидетелями божественного дара. Единосущий и его дочери, Рендита, Сперанта и Лава, – он по очереди показывает на статуи в скульптуре, – сегодня явят нам судий, честных и беспристрастных. Они помогут нашему королю сделать правильный выбор, – тут священнослужитель поворачивается к нам и жестом приглашает к скульптуре: – Прошу.

Крайняя справа судья подходит к статуе и прикладывает ладонь. Каменное изваяние загорается золотисто-белым сиянием. Откуда-то налетает порыв воздуха, срывающий капюшон с судьи, оказывающейся женщиной средних лет. Тёмно-коричневые волосы коротко стрижены. На лице виднеются шрамы. У неё широкие плечи и бёдра. Судя по фигуре, она не пренебрегает занятиями спортом.

– Рена, дочь Тены Дарлавийской, – представляется первая судья.

Сияние из скульптуры лучом перетекает в шар над ней. Шар светлеет, и нам предстаёт картинка со звуком, где женщины разных возрастов утверждают, что Рена справедливая. Они говорят без подробностей. В каждом отрывке звучит только одна фраза: «Рена справедлива».

«Экран» постепенно светлеет, превращаясь в светящийся шар, который возвращается обратно в скульптуру. Рену приглашают встать чуть подальше от статуи.

Второй зовут полусгорбленную судью. Она идёт, как будто всего боится. Протягивает дрожащую руку, и когда изваяние начинает светиться, пытается убрать ладонь, но та словно приклеена. Подёргав пару раз, судья сдаётся. Капюшон также слетает.

Нам предстаёт изнеможённого вида лицо женщины с испуганным взглядом, направленным в пол. Она гнётся вниз, словно привыкла пресмыкаться. Волосы цвета блонда, почти белые, собраны в косу и скручены в тугой узел на затылке.

– Иль Лалибет Ламмель, – её голос дрожит и звучит тихо, но в храме хорошая акустика, поэтому женщина вздрагивает от громкости, с которой произнесла своё имя.

Повторяется действие с отсоединением шара, показывающего новое «кино», в котором все люди заявляют, что эта судья честная. Они рассказывали, что какой вопрос не задай иль Лалибет Ламмель, она всегда скажет правду. Пару раз мелькнули картинки, где её проклинали за честность.

– Кто тебя за язык тянул рассказывать то, что ты не имела права? – кричала зарёванная девушка на судью. – Кто тебя просил говорить, что я была наедине с Фордириком? Мы просто говорили, но из-за тебя, из-за твоей треклятой честности я теперь обесчещена. Сама старая дева, приживалка в доме родственников, так ещё и другим портишь жизнь?

Этот отрывок быстро сменяется другим, где уже восхваляют привычку призванной женщины говорить правду. Но именно этот эпизод западает мне в душу.

Сияние гаснет, и судью просят встать рядом с Реной.

Следующая иномирянка, высоко подняв подбородок, сама, без приглашения, целеустремлённо направляется к статуе. В полах её плаща мелькает обнажённая нога почти до самого бедра. Создаётся впечатление, что у неё под верхней одеждой ничего нет. Какая смелая! Движения уверенные, походка поражает своей лёгкостью и грациозностью. Взгляд то и дело возвращается к этой судье. Мужчины смотрят на неё с восхищением, а женщины – с завистью. Она чем-то цепляет, что хочется снова на неё взглянуть.

Мой взор находит фельтмаршалока, который хмуро следит за этой судьёй. Та замечает его и машет ему, посылая воздушный поцелуй. Великий князь кривится от этого жеста и тихо делает замечание своем подчинённому, чуть ли не пускающему слюну при взгляде на эту гостью из другого мира.

Судья с непередаваемым изяществом и достоинством кладёт ладонь на каменное изваяние, которое тут же загорается. Действие с капюшоном повторяется. Перед нами предстаёт женщина лет тридцати с раскосыми глазами. У моей тётки и её дочери были такие же. Внешние уголки глаз приподняты вверх к вискам. Необычный разрез, притягивающий взоры. Её рыжие волосы распущены и лежат красивыми, блестящими волнами. Полные губы, бледный цвет кожи без единого изъяна, что для рыженьких редкость, ладная фигурка.

– Клеопра Стамийская, – произносит она грудным, низким голосом с вибрирующими нотками.

Шар снова показывает божественное доказательство того, что судья честна и справедлива, через уста других людей.

Приглашают четвёртую призванную.

– Ай Семь Ид Три Ипсил Шесть Два, – называет она своё имя.

Либо девушка из будущего, либо из какого-то фантастично-техногенного мира. Яркие, зелёные волосы коротко стрижены, на висках и затылке выбриты ровные линии, образующие геометрический рисунок. На шее видна широкая татуировка с вертикальными полосами, похожая на штрихкод. Двигается эта судья скупо, словно экономит энергию. Шаги выверенные, чёткие. Ни одного лишнего шевеления, без подёргивания и дрожания.

На этот раз шар демонстрирует технику, напоминающую компьютеры и роботов. Не могут же эти существа быть людьми! Они безэмоциональные, без блеска в глазах. Даже морщин на лице не видно. У маленьких детей уже есть носогубная складка, а у этих её нет.

Все эти роботы и компьютеры утверждали, что Ай Семь и как там её дальше зовут справедлива в решениях.

Последней наступает моя очередь. Я чувствую, как снова все взгляды приковываются ко мне, когда иду к скульптуре и касаюсь прохладного камня, быстро нагревающегося под ладонью. Налетевший ветерок срывает капюшон. От статуи отделяется сверкающий шар. Наконец-то я узнаю причину, по которой меня выбрали боги их мира.

– Мальчику нужно поставить «четвёрку», – узнаю я голос директора школы, откуда я уволилась в день попадания в Аидэлэр.

– Так пусть учит и отвечает, и будет ему «четвёрка», – отвечаю я начальнице.

Я помню каждое слово. Знаю, с чего всё началось, и чем всё закончится. Я много себя нахваливала в той беседе. С одной стороны, это плохо, как бы некрасиво, но с другой – принижать себя тоже не стоит. Знаешь о своих лучших чертах и умениях – не молчи! Пусть о них узнают и другие.

Весь разговор пошёл с родительницы этого нерадивого ученика, который пожаловался на мою предвзятость. О чём громко и грозно заявляет мне директриса.

– Мы будем вас проверять, – пытается она надавить на меня.

– Я прекрасный учитель с хорошим образованием. Красный диплом тому подтверждение. Будете меня проверять? Проверяйте! Вот тетради того, за кого вы заступаетесь, – я раскладываю перед ней рабочие тетради ученика. – Нет ни одной домашней работы. Классные работы также не записаны.

Начальница листает вещественные доказательства моей правоты.

– Мальчик обвиняет меня при всём классе в необъективности выставления его оценок, – тут я наклоняюсь к директрисе и уже более низким голосом, с предупреждающими нотками, произношу: – Да все ученики знают о моей справедливости и неподкупности. Они уверены, что я всегда оценю их знания, как бы они не относились ко мне. Именно эта моя черта помогла мне заслужить их доверие.

– И всё же вы на него давите, – не унимается она. – Вы должны перед ним извиниться и исправить оценки.

Это уже прошло, но её требование снова задевает меня. Внутри поднимается волна протеста.

Та я, что в шаре, вскакивает и повышает голос:

– Я самый честный и справедливый учитель…

Картинка гаснет. А мне, стоит признаться, хочется провалиться со стыда. О необходимых качествах предшествующих судий сообщали другие, а я сама себя нахваливаю.

Ищу взглядом фельтмаршалока, который тут же отвечает мне презрением и осуждением. Что? То есть за то, что я считаю себя непредвзятой и говорю об этом открыто, он смотрит на меня сверху вниз?

Сам себя не похвалишь – никто не похвалит.

Упрямо вздёргиваю подбородок и с вызовом во взгляде отвечаю ему, но я отвлекаюсь на собственное изображение в шаре, где я – подросток после девятого класса.

Я прекрасно помню показываемое событие. Это была моя единственная поездка в санаторий. И меня там обвинили в доносе. Даже на спину приклеили стикер с надписью «ябеда». Дети бывают жестокими.

Правда открылась на следующий день. Донесла третья соседка на первую, которая запиралась в нашей комнате с мальчиком. Чем они там занимались? Меня это лично не интересовало, но то, что комната была заперта почти всегда, – факт.

В этой ситуации есть доля моей вины. Я пригрозила второй соседке, той, что осталась с мальчишкой, что расскажу всё воспитателям. Вот она и подумала на меня, когда её отругали и запретили быть наедине с парнишкой. С тех пор я дала себе зарок, что не угрожаю тем, что не собираюсь делать. Если сказала, то делаю.

Следующий фрагмент выворачивает, обнажает мои чувства перед толпой. Я словно возвращаюсь в тот день.

– Ты воровка! Она украла у меня кулончик на цепочке, – кричит воспитательнице девочка, с которой мне посчастливилось познакомиться в лагере, когда меня туда отправил отец после шестого класса.

Поднимаю голову и смотрю на светящийся шар, показывающий новую картинку. Стискиваю зубы.

Я-подросток делает также. Обвинения сыплются. Вот воспитательница зовёт начальника лагеря. На пару с ним она устраивает досмотр моих вещей без полиции в попытке найти «сворованный» кулон с цепочкой. Тщетно! В моих вещах их не было, потому что я их не брала.

Эта история заканчивается тем, что кулончик с порванной цепочкой обнаруживаются на игровой площадке. Девочка их попросту потеряла.

Картинка, возможно, и завершилась, но история воскрешает неприятные эмоции. Передо мной так и не извинились. Меня всю смену сторонились дети. О том, что я «воровка» разнесли быстро, а о том, что невиновна, – промолчали.

Стараюсь не встречаться взором с великим князем. Боги его мира напомнили мне, когда я решила быть честной и справедливой, невзирая на статусы людей. Именно этот случай в детстве стал поворотным и взрастил во мне почти болезненное чувство справедливости.

Шар возвращается в скульптуру. Ко мне прикованы все взгляды. В некоторых я читаю недоумение по поводу выбора меня в качестве судьи. Хотя есть смысл в моём избрании. О предыдущих судьях, об их качествах люди только говорили. В моём случае показали причины, из-за которых я стала остро реагировать на любые проявления несправедливости. Боги Аидэлэра удостоверились в моей беспристрастности.

Раз меня выбрали их небожители (или где они там живут?), значит, я действительно являюсь таковой, поэтому расправляю плечи и гордо иду к другим поджидающим меня судьям. И мне плевать на презрительные ухмылку и взгляд какого-то там князька!

Верховный жрец произносит заключительную речь, вознося благодарность Единосущему и его дочерям. Сияние скульптуры усиливается. Из неё ударяет широкий луч света вверх, в стеклянный купол, который превращается в огромный бутон. Он раскрывается. С краю лепестки розовые, ближе к середине они желтеют. Из огромного цветка, кружась, ниспадают такие же цветы на присутствующих в храме. Я подставляю ладони, и в них ложится роза, очень похожая на сорт «Роза мира», которую выращивала и любила моя бабушка. Вдыхаю её аромат. И пахнет также.

Прихожане ликуют и собирают цветы в принесённые корзины. До меня доносятся разговоры с намерениями людей: кто-то будет засушивать цветы, чтобы заваривать чай, обладающий целебными свойствами; кто-то собирается сложить засушенные лепестки в тканевый мешочек и носить в качестве оберега.

Мне не дают насладиться этой картиной. Фельтмаршалок взглядом заставляет вздрогнуть и догнать ушедших вперёд судий. Кладу цветок в карман плаща. Жалко было выбрасывать.

И вот мы выходим из храма.

ГЛАВА 4. Королевский дворец

Впервые я оказываюсь за пределами святилища местного божества. От входа в храм ведёт длинная лестница, на всю ширину здания, с небольшими, но широкими ступеньками. Внизу нас ожидает карета с гербом в виде золотого двуглавого льва на синем щите. Великий князь лично открывает дверцу и проверяет экипаж. После этого он помогает каждой судье забраться внутрь.

Моё место оказывается рядом с дверью и окном, поэтому я вижу, как легко вскакивает на жеребца его превосходительство, как он машет рукой, отдавая команду двигаться.

Процессия, состоявшая из нашей кареты и конной охраны, двигается по достаточно широким улицам, где могут разъехаться пара экипажей. Дорога до дворца ограждена солдатами в два ряда: первый ряд стоит лицом к процессии, второй смотрит за прохожими, подходившими поглазеть на судий, прибывших из других миров.

Трудно их осудить, потому что самой было интересно посмотреть на жизнь в Лиавуэре. Погода встретила нас безоблачным небом и умеренно тёплым воздухом. Лёгкий ветерок обдувает лицо, играя с прядками, обрамлявшими лицо.

Архитектура напоминает исторический Санкт-Петербург, только без машин и катеров на каналах. Последних не наблюдается. Мы только один раз переехали по широкому мосту. Из движущегося транспорта я заметила кареты, повозки, открытые экипажи и всадников.

Люди одеваются также, как и у нас во второй половине девятнадцатого века. Наверное, и нравы соответствуют тому времени.

На мужчинах я узнаю пиджаки, сюртуки и брюки. Некоторые из них дополняли костюм галстуком-бабочкой. Многие носили шляпы-цилиндры. Менее знатные и имущие носили брюки и пиджаки из разных комплектов, а кто-то был и вовсе без верхней одежды. Благо солнечный день это позволяет.

Наряды женщин явно состоят из корсета и кринолина. Дамы побогаче укрываются от солнечных лучей под ажурными зонтиками или шляпками с широкими полями, украшенными цветочными композициями. Те, что были победнее, носят шляпки меньших размеров или вовсе без них и без пышных юбок.

Настроение царит радостное. Благодаря развешанным гирляндам с разноцветными флажками и бумажными фонариками, ощущается праздник. Иногда перед каретой кидают серпантин, конфетти или цветочные лепестки. Особенно радуются и приветственно машут дети на руках родителей.

За разглядыванием время пролетает быстро. И вот мы въезжаем через кованые ворота на территорию королевского дворца, к которому ведёт широкая аллея из деревьев, напоминающих кипарисы.

Пока едем по подъездной дороге, от восторга моя челюсть едва не падает на пол.

Это не столько дворец, сколько огромный замок! В памяти всплывает некогда увиденная на картинке пазл замок. Много лет спустя я нашла его на фотографии в социальных сетях. Это был замок Шамбор, находящийся во Франции. И я мечтаю однажды посетить его, поэтому вкалываю на работе и подрабатываю репетитором.

Королевский дворец чем-то напоминает этот замок. Три больших этажа, и всё задание словно поделено на части, у каждой из которых имеются дополнительные этажи в виде мансард, башен и ротонд. Со стороны аллеи не видно, есть ли хозяйственные пристройки и крыло для слуг, но слева сверкает стеклянный купол. Скорее всего, там расположен зимний сад.

Карета объезжает круглый фонтан, расположенный перед центральным входом, и останавливается перед лестницей, на которой расстелили красную дорожку.

Прямо встреча звёзд на каком-нибудь мега-гала-мероприятии!

Коленки начинают снова мелко подрагивать из-за количества присутствовавших людей по обе стороны красного ковра. В отличие от народа, на улицах аристократы встречают нас сдержанно, я бы сказала, демонстративно спокойно, и с нескрываемым превосходством. На дамах сверкают драгоценные камни, коими они украсили свои туалеты. На некоторых мужчинах украшения тоже выдают себя характерным блеском.

Вижу в окно, как фельтмаршалок ловко спрыгивает с коня и широким быстрым шагом приближается к экипажу. Он распахивает дверь и предлагает, не глядя, руку. Великий князь занят рассматриванием знати. Он обводит собравшихся прищуренным взором.

Так как садилась я последней, то выходить мне приходится первой. Поэтому я вкладываю свою ладонь в его, сильную и горячую. Последнее меня удивляет, и я поднимаю голову, когда ступаю на землю. Какой же князь высокий! Я едва ли достаю до его подбородка.

Наши взгляды встречаются. На мгновение мне кажется, что он сейчас улыбнётся, но тут его губы сжимаются в тонкую линию. В голубых глазах вспыхивает пламя презрения и ненависти. Оно так сильно обжигает, что я шарахаюсь от фельтмаршалока в сторону. Я прямо слышу скрежет его зубов. Князь отворачивается и подаёт руку следующей судье. Его высокопревосходительство помогает всем иномирянкам выйти из кареты по очереди. И на всех князь смотрит также, как и на меня. Выходит, что ему просто мы не нравимся, или он ярый женоненавистник.

– Судии, прошу следовать за мной в тронный зал, – по-военному он кивнул головой и жестом показал идти за ним вверх по лестнице.

При нашем подъёме аристократки приветственно приседают в реверансах, а благородные мужи склоняются в поклонах. Ловлю на себе оценивающие взгляды, от которых по спине пробегают мурашки.

Едва мы поднялись и вошли в парадные двери, как знать проследовала за нами.

Фельтмаршалок ведёт нас через широкий холл к белой мраморной лестнице, поднявшись по которой мы направляемся направо, где попадаем в приёмную. Тут к великому князю подбегает молодой мужчина в военной форме и подаёт тому парадную фуражку с небольшим козырьком. Над ним в центре поблескивает золотом герб в виде того же самого двуглавого льва. Его высокопревосходительство надевает головной убор и кивает церемониймейстеру, стоявшему у двустворчатых дверей. Тот их открывает, заходит в зал и громко объявляет:

– Его высокопревосходительство, фельтмаршалок, великий князь Левент Тэриус Алиазкар Варади, – лёгкий поклон в сторону. – И их судейшества, судии королевского отбора, – ещё один поклон, и слуга отходит в сторону.

– Идёмте, я представлю вас лично его величеству, – бросает князь и широким шагом заходит в зал.

Я увижу настоящего короля. Короля!

Волнение передаётся всему телу: дрожат колени, сердце бьётся в груди, как птица в клетке. Незаметно вытираю вспотевшие ладони о плащ. Вдох и глубокий выдох, чтобы успокоиться. Из-за короткой заминки снова иду последней.

Мы проходим вдоль левой стены тронного зала. Окна высокие, в пол. В них просматривается часть паркового ансамбля. Опускаю взгляд. Напольное покрытие чем-то напоминает знакомый паркет, натёртый так, что аж потолок с хрустальными люстрами отражается в нём. И скользкий. По стенам и потолку выложена искусная лепнина. Её изысканность и богатство королевской семьи подчёркивают золото и драгоценные камни, которыми украшен орнамент.

Великий князь останавливается слева от трона. Жестом приказывает нам тоже задержаться. Сам же приближается к трону и склоняется перед ним.

– Ваше величество, пять судий для королевского отбора невест по вашему приказу доставлены во дворец, – рапортует фельтмаршалок.

И тут я, наконец-то, поднимаю взор на его величество. Нижняя челюсть сама собой падает на пол.

Блондин. Волосы, длиной чуть ниже плеч, стриженные лесенкой вокруг лица, завиваются на концах. Причёска смягчает мужественные черты лица. Голубые глаза ярко выделяются на загорелой коже. Синий мундир делает взгляд более глубоким. В целом, одет король также, как и его высокопревосходительство. С той лишь разницей, что у правителя перекинута красная лента через грудь, алая порфира, прикреплённая к эполетам, и корона на голове.

Красавец! У нас бы женщины стелились перед ним. Интересно, а здесь как дело с этим обстоит? Как много любовниц у него? Или перед отбором он их всех разогнал?

– Позвольте представить судий, – кланяется его высокопревосходительство.

Его голос отвлекает меня от созерцания, от поедания глазами тренированной фигуры короля, вставшего с трона с грацией хищника.

– Его величество Штэван Второй Мори Айонель Варади, – представляет великий князь монарха.

Тот спускается с постамента, на котором установлено кресло монарха. Аристократы при упоминании имени их правителя опускаются в реверансах и кланяются.

– Рена, дочь Тены Дарлавийской, – фельтмаршалок жестом приглашает амазонку (так я окрестила её в своих мыслях, потому что она мне её напоминала).

Первая судия подходит к королю и протягивает ему руку для рукопожатия. Штэван Второй пожимает протянутую ладонь, но амазонка за руку тянет монарха на себя и обнимает за плечи, похлопывая по спине.

Великий князь сперва дёргается, чтобы броситься на защиту своего государя, но тот останавливает своего верного соратника. Король в ответ делает то же самое, что и Рена. После этого она освобождает из своих объятий мужчину.

– Приветствую достойного, – объявляет амазонка кивком.

– Приветствую достойнейшую, – кивком отвечает монарх.

С довольной улыбкой она отступает вправо, куда ей указывает его высокопревосходительство. Наверное, так принято здороваться у неё в родном мире.

– Иль Лалибет Ламмель, – называет князь имя следующей судьи.

Та падает на колени перед правителем и склоняет голову, сложив ладони в молебном жесте на груди, словно монашка.

– Да будет долог век хозяина, приветившего меня в своём доме. Да будет сопутствовать ему во всём удача. Да будет полон его дом и закрома, так щедро одаривающих нас, – произнося свою приветственную речь для короля, она дрожит, голос звучит тихо, и когда монарх протягивает ей руку, вздрагивает и закрывается, словно ожидала удара.

Штэван Второй замирает, решает, как поступить.

– Добро пожаловать, и желаю вашему судейшеству того же благополучия, – он медленно кланяется, чтобы установить с перепуганной женщиной зрительный контакт.

Когда это происходит, он повторно предлагает ей помощь:

– Позвольте я помогу вам подняться.

– С-спасибо, – трясётся она как осиновый лист.

Поднявшись, иль Лалибет Ламмель отходит к амазонке.

– Клеопра Стамийская, – сама себя представляет третья судья грудным голосом, звучащим так, словно мёд течёт. – Рада приветствовать вас, ваше величество!

Я замечаю, как подбирается фельтмаршалок, настороженно наблюдающий именно за этой иномирянкой, которая плавным шагом приближается к королю, призывно покачивая бёдрами. В разрезе плаща соблазнительно мелькает нога почти до самого неприличного места.

Замечаю, как офицер быстро переглядывается с государем. Это отвлекает последнего, и он не успевает отреагировать, когда Клеопра обнимает его. Она обхватывает руками его голову, пальцами зарывается в шикарную шевелюру и целует правителя в губы. Присутствующая знать охает от удивления и бесцеремонности этой судьи, но той всё равно. Она с нескрываемым наслаждением выказывает почтение его величеству. Король быстро приходит в себя и отрывает её от себя.

– Я тоже, – Штэван Второй прокашливается. – Добро пожаловать, – и сам левой рукой указывает на место рядом с уже представленными судьями.

– Ай Семь Ид Три Ипсил Шесть Два, – представляет князь четвёртую гостью.

Та подходит к монарху и внимательно его рассматривает, а потом выдаёт:

– Серия «Ай Семь», геном партии «Ид Три», ДНК группы «Ипсил Шесть», мутация «Два», – чеканит она, всматриваясь в глаза мужчины.

Видимо, в том мире, откуда эта гостья, царит генная инженерия и ЭКО, или детей выращивают в каких-нибудь инкубаторах, как в произведениях Хаксли и Замятина.

Король зависает всего на несколько секунд, а потом отвечает:

– Штэван копия вторая, Мори родство первой линии, Айонель родство второй линии, семейство Варади.

А монарх-то с чувством юмора! И быстро соображает. Похвальное качество для правителя.

– Начальный этап, – пробормотала иномирянка из техномира. – Значит, не такая уж и отсталая планета.

– Добро пожаловать, – привлекает её внимание фельтмаршалок и указывает на остальных судий.

Она присоединяется к другим призванным женщинам.

Я с любопытством следила за своими «коллегами», что перестала нервничать. Было так интересно посмотреть на традиции совершенно чужих людей. Именно поэтому я изучала иностранные языки. Мне нравилось путешествовать, знакомиться с новыми культурами и обычаями.

– Васильева Полина Андреевна, – представляет меня его высокопревосходительство.

Улёгшаяся было паника делает новый виток. Я физически ощущаю, как взгляды знати и судей впиваются в меня. Великий князь следит за каждым моим движением, за малейшим изменением мимики на моём лице. Король напрягается. Только сейчас я подмечаю, что он всё это время тоже сильно волновался. Ведь никто не знает, чего ожидать от пришлых.

Наверное, тот факт, что и правители иногда нервничают, меня успокаивает. Ноги перестают подгибаться. Ровной походкой приближаюсь к его величеству и опускаюсь в почтительном реверансе. Надеюсь, что в почтительном. Прежде мне не доводилось делать ни реверансы, ни книксены. Да и не обучена я им. В моём мире они ни к чему. Всё делала, как в исторических фильмах и сериалах, которые любила смотреть. Конечно, в них много вымысла, но представление об этикетных нормах того времени у меня появилось благодаря им.

Слышу, как монарх с облегчением выдыхает. Он протягивает мне руку, в которую я вкладываю ладонь.

– Добро пожаловать, Полина Андреевна, – и целует тыльную сторону моей ладони.

Вам когда-нибудь целовали руку? А мне поцеловал сам король! Да ещё и такой красавчик!

Чувствую, как кровь приливает к лицу. Глаза так и норовят опуститься в пол, но усилием воли я заставляю себя смотреть прямо в лицо прекрасного Штэвана Второго, чей взгляд прикован ко мне.

Как там говорят в таких ситуациях? Потекла? Нет, не потекла. Но это непередаваемо приятно, под взором привлекательного мужчины ощущать себя так, будто ты самая красивая из женщин, самая пленительная и обаятельная. Словно ты королева.

Фельтмаршалок кашляет, чем привлекает моё и его величества внимание. Князь грозно смотрит прямо на меня, отчего мне становится не по себе. Хочется сжаться в комок и забиться в дальний угол. Рядом с таким и цветы завянут, что уж говорить про женщин.

– Прошу вас, – правитель лично проводит меня к судьям, каждая из которых реагирует по-своему на случившееся.

Амазонка смотрит с некоторым снисхождением. Конечно, моя фигура рядом с ней выглядит хрупкой и, на мой взгляд, более изящной. Монашка, почему-то иль Лалибет Ламмель, вызывает у меня такую ассоциацию, особенно после падения на колени перед королем, словно он Бог. Так вот, монашка глядит с ужасом. Не на меня, а на короля. Тот быстро ловит её испуганный взор, поэтому отпускает мою руку и кланяется, после чего возвращается на трон.

Яркая Клеопра сверлит меня взглядом, словно препарирует. Хотя на её лице написано, что она в полном недоумении, почему король выказал мне, серой мыши на её фоне, больше почтения, чем ей.

И только Ай Семь (про себя я решила сократить её имя) заинтересованно рассматривает окружающую обстановку. Ей нет никакого дела до проявленной любезности его величества. Мне кажется, что у неё в глазах стоят неведомые мне расчёты. Как учитель, я часто видела такое выражение лица, когда ребёнок задумывается над тем, что сказать и как выразить свою мысль на иностранном языке.

– Поздравляю судей с прибытием, – голос короля отвлекает меня от размышлений, и моё внимание, как и всех присутствующих, обращается к его персоне, поднявшейся с трона.

Штэван Второй глубоко вдыхает, словно собирается с мыслями и решается на что-то очень важное. Я бы сказала, судьбоносное. Ведь женитьба для монарха – это навсегда. Это у нас есть разводы, а здесь они не приняты, если судить по записям о королевских отборах.

– Объявляю Королевский отбор открытым, – взгляд правителя устремляется к великом князю. – Установить на Дворцовой площади Арку помыслов, – это дают задание фельтмаршалоку. – Завтра состоится первое испытание, – сообщает он, окидывая взором тронный зал. – Все желающие могут принять участие в королевском отборе. Всем удачи!

Аристократы склоняются, услышав новость. Король молча, уверенным шагом, выходит из зала через правую боковую дверь. И только тогда подданные выпрямляются.

Едва моргнула, и опа! – его высокопревосходительство тут как тут.

– Прошу следовать за мной, – приказывает он. – Сейчас я провожу вас в крыло, где вы будете проживать во время отбора.

Когда мы уходили из тронного зала, часть знати активно что-то обсуждали, а вторая также, как и мы, решила уйти. Правда, великий князь увёл нас через ту же дверь, через которую вышел правитель.

Фельтмаршалок двигается быстро, мы едва успеваем за ним. Нет ни одной секундочки, чтобы осмотреться. Нас проводят по коридорам и лестницам, почти ничем не отличавшиеся друг от друга. И тут я понимаю, что ни за что не решусь без проводника прогуляться по дворцу. Легко заблудиться, не зная маршрута.

Его высокопревосходительство сворачивает влево, проходит пару метров и замирает. Мы едва в него всей кучей не врезаемся. Благо, я решила держаться позади всех, поэтому успеваю остановиться. А вот сногсшибательная (прямом смысле слова) Клеопра со всего маху впечатывается в нашего проводника. Она, словно мёд, обтекает мужчину и прилипает к нему.

От княжеского взгляда хочется провалиться сквозь пол. Это при том, что фельтмаршалок не смотрит на меня. Клеопре хоть бы что! Её улыбка становится более призывной. Зато Монашка охает и едва не теряет сознание. Видимо, в её родном мире подобное возбранялось и наказывалось. Если судить по приветствию короля, то к мужчинам у них принято относиться почти как к божествам.

Её подхватывает Амазонка. Ай Семь равнодушно на всё взирает. Одна я прячусь за ними, чтобы держаться подальше от недружелюбного князя, который, кстати, силой отрывает от себя обольстительницу и отступает от неё на пару шагов. Она надувает губки и прислоняется спиной к стене, выставляя на неё стопу, отчего голая коленка соблазнительно сверкает между полами плаща.

– Здесь находятся ваши комнаты. Это крыло для личных гостей его величества, – быстро поясняет великий князь. – К каждой из вас будет приставлена персональная служанка, которая поможет разобраться со всем необходимым и будет вашим проводником во дворце. Она же подскажет, куда вам ходить не разрешено. Сегодня вечером у вас будет ужин с королём, где он представит вам своих доверенных лиц. А теперь прошу по очереди подходить ко мне. Будем зачаровывать дверь на вас, чтобы, кроме вас и доверенной служанки, никто не мог попасть внутрь покоев, если вы сами никого не пригласите.

Первой к нему направляется Клеопра, но его высокопревосходительство обращается к Амазонке:

– Прошу вас, Рена.

Она смотрит на соблазнительницу с лёгким осуждением и идёт к князю, который просит её взяться за дверную ручку. Он подносит свою ладонь к замку. С его пальцев срываются зелёные искры, а затем и маленькая молния.

– Готово, – и разрешает первой судье зайти в комнату.

Следующей князь подзывает Монашку, уже пришедшую в себя. Она всё также трясётся при приближении к мужчине. Когда он заканчивает настраивать замок на неё, Клеопра уже стоит у следующей двери.

По виду фельтмаршалока, можно сказать, что он хотел было ей насолить и позвать другую судью, но сдержался. Молча проводит необходимую процедуру.

Ай Семь впервые заинтересованно следит за действиями его высокопревосходительства. Она что-то бормочет про уникальные гены, которые необходимо сохранить и передать следующим поколениям.

Пока великий князь занят Ай Семь, я подхожу к последней двери и замираю, потому что она украшена искусной резьбой и позолотой. Удивительная штука, эта жизнь! Никогда не могла бы подумать, что буду жить во дворце. Интересно, а какие здесь покои? А кровать?

Когда появляется мужская ладонь со срывающимися искрами и молнией, от неожиданности, потому что замечталась, я дёргаюсь не хуже Лалибет. Делаю шаг назад и впечатываюсь в мужскую грудь, прямо, как Клеопра. Замираю. Взгляд опускается на руку, опустившуюся мне на талию. Потом перевожу взор вправо и вижу, как наши правые руки соприкасаются. Какая двусмысленная поза!

Спина сама выпрямляется так, словно я аршин проглотила. Однако вместо того, чтобы оттолкнуть, его высокопревосходительство прижимает меня сильнее к себе. Горячее дыхание опаляет правое ухо.

– Не смейте завлекать короля, – яростным шёпотом предупреждает князь, после чего открывает дверь и подталкивает меня в комнату.

За спиной слышу громкий стук. Закрыли створку. И только после этого понимаю, как колотится моё сердце, что его биение отдаёт в виски.

ГЛАВА 5. Ужин

– Здравствуйте, – уверенный, твёрдый голос вырывает из собственных переживаний. – Меня зовут Сарика, и я ваша личная служанка. Я буду помогать вам в повседневных делах, подбирать наряды на соответствующие мероприятия и делать причёски. Так же буду вас везде сопровождать.

То есть передо мной не только служанка, но и телохранитель в юбке. Нет, не в юбке. В платье. Без кринолина. И в сапогах, если судить по мыскам обуви, торчавшей из-под подола, явно укороченного даже по здешней моде.

Интересно, а почему судий так охраняют? Неужели на наши жизни могут покуситься?

– Вообще-то нет, – отвечает Сарика.

Видимо, я озвучила свои мысли.

– Довольно часто родственники участниц подкупают судий, – поясняет она. – Ко мне вы можете обращаться с любым вопросом. Постараюсь ответить или отправить к тому, кто сможет вам помочь. Все служанки судий находятся под командованием его высокопревосходительства. Он лично нас отбирал для данной службы, – с гордостью чеканит девушка, выпрямляясь и словно принимая стойку «смирно».

– А великий князь может сюда заходить? – я вспоминаю, как меня толкнули в предоставленные покои, хотя дверь я не открывала.

– Разумеется, – с готовностью отвечает служанка.

Вот вам и «никто, кроме вас и служанки, не зайдёт»!

Наверное, на моём лице отразилось что-то из мыслей, потому что Сарика поспешно добавляет:

– Его высокопревосходительство всё-таки несёт ответственность за вашу безопасность и зайдёт только в случае необходимости, если я не смогу защитить вас или меня убьют.

Меня коробит от того, как спокойно она говорит о своей возможной гибели. Симпатичная девушка с модельной фигурой. Ей бы флиртовать с молодыми людьми, а не охранять иномирянку.

Но это моё мнение с высоты собственной колокольни. И раз Сарика находится здесь, значит, она считает иначе. Её право.

– Покажите, пожалуйста, как тут всё устроено, – обращаюсь к ней с просьбой.

Облегчение и улыбка расцветают на её лице.

Следующий час она показывает и учит меня, как пользоваться местными благами цивилизации.

Первая комната оказывается гостиной, где стоит парочка диванов и кресел. Справа от входа у стены находится книжный шкаф, разделённый секциями. Книг в нём немного, судя по названиям – лёгкие романчики, больше различных статуэток, пара невысоких ваз и плетёных коробочек. Два высоких окна слева выходят на парковую зону, где не вдалеке виднеется пруд.

Дверь из гостиной ведёт в спальню с резной деревянной кроватью с балдахином из тяжёлого бархата синего цвета, на котором сияют золотые звёзды. У изножья находится кушетка того же материала, что и балдахин. Слева, как и в гостиной, два высоких окна. Между ними расположился столик и пуфик под ним. В дальнем левом углу за креслом причудливо связаны шторы, образуя второй балдахин. На противоположной стороне от входа почти всю стену заменяет окно с приоткрытой дверью. За ней – балкон.

Как же я мечтала иметь спальню с балконом! Копила деньги на покупку собственной квартиры именно с таким расположением. В чужом мире моё желание сбылось.

Я выхожу на балкон и едва ли не прыгаю от радости, потому что там стоят плетёный столик и стул со спинкой. Облокачиваюсь на парапет и закидываю голову, подставляя лицо ласковым солнечным лучам. Дневное светило уже перешагнуло зенит. Выходит, что утреннее и обеденное солнце будет освещать мои покои.

Едва сдерживаюсь, чтобы не запищать от восторга. Кажется, что так везти может только во сне, а не наяву. Теперь ни один хмурый фельтмаршалок не испортит моего настроения! Ведь каждый день ко мне в гости будет заходить солнце.

Да-да, я люблю солнечный свет. Люблю, когда его много. Очень много.

– Дверь справа от кровати ведёт в гардеробную, – Сарика открывает её, приглашая меня проследовать за ней. – Слева – в ванную комнату. Обе комнаты между собой тоже сообщаются, – и демонстрирует, распахивая дверь.

В гардеробной, в основном, вешалки. Полок было гораздо меньше. И всё пустует. У окна – туалетный столик с тремя зеркалами. На него я кладу сохранённый из храма цветок.

Сзади себя слышу восхищённый тихий возглас. Оборачиваюсь и вижу, как глаза Сарики блестят при взгляде на божественный цветок.

– У нас есть поверье, которое непременно сбывается, – поясняет она, когда замечает мои приподнятые в немом вопросе брови. – Если незамужняя девушка сохранит озаролу, то через полгода она выйдет замуж. И её семейная жизнь будет счастливой.

Какое интересное поверье! Вот только волшебных пилюль нет. Везде надо работать. Даже над отношениями.

Возвращаюсь к осмотру своих покоев. Зеркало в полный рост прячется в одном из углов. В ванной всё было знакомо по родному миру. Разве что, принципы действия основывались на магии, как я поняла из кратких объяснений служанки.

Свет «включается» самостоятельно, когда кто-нибудь заходит в комнату. И также «выключается». Так работают артефакты, реагирующие на движение.

– По инструкции я могу предложить – вам принести обед сюда, после вам рекомендуется отдохнуть, чтобы подготовиться к ужину с королём и его доверенными лицами, – заканчивает Сарика экскурсию по моим покоям.

От еды я не отказываюсь, а после сытного обеда и вовсе выключаюсь. Стресс и море впечатлений дали о себе знать. Утомлённый организм требовал отдыха.

Небольшой сон, всего час, даёт хороший прилив сил. Я просыпаюсь посвежевшей и бодрой.

Сарика тут же отправляет меня в ванную и предлагает свою помощь.

– Благодарю, но с водными процедурами я справлюсь сама, – отказываюсь я.

– Доставили пару платьев и нижнее бельё. Остальные вещи уже будут шить по вашим меркам. Я подготовлю вам одежду для ужина, – сообщает она и удаляется в гардеробную.

Через полчаса, чистая и в халате, я захожу в гардеробную, где меня уже ждёт платье. Красное. Пышное, атласное, с короткими рукавами. Лиф обшит сверкающими стразами (или что там заменяет их в этом мире?).

– Оно прекрасно, – соглашается со мной служанка.

Она подаёт мне нижнее бельё и указывает на ширму, которую я установила, пока мылась. На нижние девяносто, по правде говоря, там было больше земного стандарта, я надеваю что-то похожее на гибрид бабушкиных труселей и рейтузов (по внешнему виду), но сделаны из невесомого материала и отделаны искусным кружевом. Сверху полагается надеть тонкую маечку, топик по нашим реалиям. Когда я оделась, Сарика принесла корсет.

– А можно без него? – я с сомнением смотрю на этот пыточный инструмент.

В голове сразу встают факты из истории, как из-за этого предмета дамского гардероба страдал женский организм смещением внутренних органов и нехваткой кислорода. Мне подобных проблем со здоровьем не хотелось.

Сначала она смотрит на платье, а потом переводит взгляд на корсет и тяжело вздыхает:

– К сожалению, нет.

В гардеробной раздаётся наш слаженный выдох безысходности.

Признаться, в корсете сидеть трудно и жутко неудобно, хотя Сарика несильно его затянула. Платье красивым было только внешне. Оно тяжёлое и надо ещё приноровиться в нём двигаться.

Смотрю на себя в зеркалах, сидя за туалетным столиком, пока служанка магичит в прямом смысле слова над моими волосами: с её пальцев то и дело срываются разноцветные искры. Сперва она их сушит, затем накручивает на щипцы и собирает их на затылке в интересном пучке, оставив слева от лица свободную прядку.

Сарика протягивает мне баночку с кремом. У него лёгкий аромат фиалок. Крем впитывается на глазах, делая кожу нежной. После девушка припудривает моё лицо пуховкой, отчего его цвет выравнивается. Она кисточкой оттеняет глаза и слегка подводит их коричневым карандашом.

Когда наступила очередь губ, служанка достаёт вполне себе такой привычный для меня формат в виде стика. Правда, слишком яркий цвет меня настораживает . Смотрю на Сарику. Она тоже задумалась.

– А может, так? – я беру из её рук помаду и мажу ей подушечку указательного пальца, а потом лёгкими похлопывающими движениями придаю губам оттенок красного, менее яркого, но тем не менее не старящего меня, как если бы я накрасила густым слоем.

– Так намного лучше, – соглашается она со мной. – Нам пора. Нужно успеть до прихода его величества.

Сарика быстро провожает меня по дворцовому лабиринту в Малую столовую, как она её назвала. Открыть дверь служанка не успевает, её распахивает фельтмаршалок. Он быстро пробегает по моему внешнему виду придирчивым взглядом. Только князь открывает рот, чтобы что-то произнести, как справа раздаётся:

– Ваше высокопревосходительство, как долго нас будут заставлять ждать?

Мы все втроём оборачиваемся на голос, принадлежащий мужчине с редкой проседью в волосах. Если на великом князе был мундир военного образца, то на говорившем был его гражданский вариант, без эполет и более тёмный. Надменный взгляд незнакомца может посоперничать с высокомерным взором фельтмаршалока, которым тот отвечает подошедшему.

Получается, князь не только нас, иномирянок, презирает, так ещё и местных не жалует.

– Последнюю судью привели, – довольно сухо произносит его высокопревосходительство. – Вы можете проходить, – и открывает дверь в столовую.

Князь кивком отпускает мою служанку и заходит первым, а после жестом приглашает меня. Бросаю на него быстрый взгляд, но он уже не смотрит на меня, а отдаёт молчаливый приказ кому-то в комнате. За мной следует тот самый мужчина, наверное, одно из доверенных лиц короля.

– Прошу, – указывает фельтмаршалок на стул и отодвигает его для меня.

– Благодарю, – и сажусь.

Стул аккуратно пододвигают. Всё-таки его высокопревосходительство обучен манерам.

И только заняв своё место, бегло осматриваюсь. Сама столовая, оформленная в тёмно-зелёных тонах, выглядит уютной. В лепнине и обоях нет вычурности и роскоши, как в том же тронном зале. В центре комнаты – большой овальный стол со стульями примерно на два десятка персон.

Остальные судьи уже были здесь, тоже, кстати, в красных платьях. Между нами было по два-три свободных стула. Рена собрана, словно находится всегда начеку. Лилабет смотрит на свои ладони, сложенные на коленях. Ай Семь снова витает в «расчётах». И только Клеопра чувствует себя в своей тарелке, расслабленно откинувшись на спинку кресла, и покачивает между пальцами ножку бокала с чем-то, напоминавшим вино.

Тот, кому кивал великий князь, слуга, наверное, открыл другую дверь, через которую сейчас входят мужчины, преимущественно зрелого возраста. В проёме видно, что они ожидали нашего прихода в соседней гостиной. Доверенные лица выстраиваются напротив свободных мест, не занимая те, что располагаются с торцов.

Тут распахивается дверь, через которую вошла я, и быстрым шагом заходит король. Мужчины, все, как по команде, опускают головы в знак приветствия. Следуя своему порыву, я встаю и также склоняю голову.

Когда выпрямляюсь, встречаюсь взглядом со Штэваном Вторым. Монарх улыбается мне вполне искренне.

– Прошу, садитесь, – приглашает он, оглядывая гостей, и садится первым.

– Позвольте, – отодвигает мне стул мужчина, который по возрасту был немногим старше короля.

Он тоже смотрит на меня приветливо и с одобрением во взоре.

– Благодарю, – я улыбаюсь в ответ, поправляю платье и сажусь.

Беру тканевую салфетку, чтобы развернуть её и положить на колени, и случайно смотрю чуть влево. Тут же наталкиваюсь на злобное выражение лица Клеопры, которая быстро берёт себя в руки и растягивает губы в соблазнительном изгибе, но холод, затаившийся в глубине её зрачков, пробирает до дрожи.

Я отвожу взгляд влево, не желая больше «мёрзнуть», и цепляюсь за хищный прищур великого князя. У меня желудок моментально сворачивается в тугой ком под его пристальным, обжигающим и ненавидящим вниманием.

Утыкаюсь в свою тарелку и замираю. Пять приборов справа, шесть – слева и три за блюдом, рядом с четырьмя бокалами разной формы. Вот тут даже исторические фильмы не спасут. Или как там у нас говорили в универе про удивительную способность студенческой памяти: не знал, но вспомнил? Придётся подсматривать за остальными, чтобы пользоваться правильным прибором.

– Уважаемые судьи, позвольте представить вам мой Кабинет министров и по совместительству моих доверенных лиц на королевском отборе, – отрывает король меня от разглядывания чудных вилок, ложек и щипчиков.

Он по очереди, в том порядке, в котором они сидят, представляет министров, немного привстававших со своих мест, когда их называли. Имена, какими титулами и областями заведует тот или иной мужчина быстро вылетают из моей головы. Стыдно признаться, но я даже имена учеников из нового класса запоминала два месяца. Единственное, что отметилось в моей памяти, так это небольшая иерархия в аристократии: барон, граф, князь и великий князь. Хотя бы здесь не запутаюсь.

Как раз подходит очередь последнего.

– С великим князем, фельтмаршалоком, его высокопревосходительством, Левентом Тэриусом Алиазкаром Варади, вы уже знакомы. Замечу, что вашей безопасностью занимается лично он. Также он является министром военного и морского ведомств и осуществляет государственный контроль за всеми структурами.

Вот это да! Интересно, а почему он не возглавляет и другие министерства? Почему только эти три? Судя по его взгляду, он не прочь и за троном присмотреть.

Если честно, то во мне проснулась язва. А проснулась она из-за плохого отношения упомянутой персоны ко мне. Мне всё время кажется, что он против нашего присутствия и королевского отбора в целом.

С трудом хватаю юркую мысль за хвост. Я оборачиваюсь на короля, а затем смотрю на фельтмаршалока. Снова на правителя, а потом на князя. Оба смуглые, голубоглазые блондины. Братья, что ли?

Штэван Второй ловит мой вопросительный взгляд, но ничего не говорит. Только подмигивает, словно слышит мои мысли, но ни словом, ни делом не даёт понять, права ли я, и взмахом руки подаёт сигнал слугам подать первое блюдо.

– Что ж, думаю, мы все изрядно проголодались, – он приглашает всех приступить к трапезе.

Первым блюдом подают странный суп, в котором плавает что-то среднее между улитками и устрицами. Панцирь закручен спиралью, но при этом видно, что открывается он на манер земного деликатеса. Размером это что-то с виноградную улитку.

Я подсматриваю за соседями справа и слева, которые берут сперва небольшие щипчики, лежавшие за тарелкой, и аккуратно приоткрывают моллюска, чтобы двузубой короткой вилкой, находившейся слева от тарелки и третьей по счету, достать мясо фиолетово-зелёного цвета. Затем обмакивают его в соус в неглубоком блюдце. И только тогда отправляют в рот.

Мой сосед справа, который помог мне со стулом, замечает мой изучающий взгляд и улыбается.

– Впервые пробуете устритку? – наклонившись ко мне, интересуется мужчина, кажется, его представили как графом и министром внутренних дел.

– Да, – и кидаю взор на столовые приборы. – У нас давно упразднили столовый этикет, – осмелившись, беру нужные щипчики и вилку.

– Полина Андреевна!

От окрика его высокопревосходительства я подпрыгиваю на месте. Столовыми приборами задеваю тарелку и переворачиваю её. Содержимое выливается на меня и на моего соседа, проявившего любезность.

Всё это происходит в полной тишине. От чего становится ещё больше не по себе. В который раз за этот день я привлекаю к себе всеобщее внимание.

Тишину нарушают быстрые движения слуг, убирающих тарелку. Они дают нам полотенца, чтобы промокнуть одежду, и заменяют блюдо на новое. Я благодарю их и извиняюсь перед мужчиной.

– Всё в порядке, – он улыбается. – Если бы на меня так накричали, – тут мой сосед выразительно смотрит на великого князя. – Я бы провалился сквозь пол от страха.

– Правила для всех едины, – намёка на извинения в голосе фельтмаршалока даже не наблюдалось. – Судьи не должны ничего рассказывать о своих мирах.

– Полностью поддерживаю его высокопревосходительство, – шамкает министр, по внешнему виду являющийся самым старшим из присутствующих.

Белая шапка редких волос, сутулый, морщинистый, как печёное яблоко, были тому доказательством.

– Наш мир много натерпелся от всяких иномирских штучек! – на каждом слове он трясёт двузубой вилкой, не поднимая взгляда от стола.

– Мы все поддерживаем это правило, ваше сиятельство, – вступает в разговор король. – Но давайте не будем забывать, что для судий, прекрасных дам, – тут он с каждой из нас встречается взглядом, – сегодняшний день полон новых впечатлений. К тому же для них здесь всё новое.

– Да, – с жаром подхватывает Ай Семь. – Например, гигиеническая процедура водой. Вы представляете, – тут она обращается к нам, судьям. – Мыться водой! – девушка из техномира явно была шокирована этим.

Поняв, что она не находит отклика у гостий из других миров, девушка сникает.

– Вы тоже моетесь водой, – как-то слишком уж удручённо звучит фраза из её уст. – Это же антисанитария. Нарушение всех норм.

– А вы, наверное, солнечными лучами? – вырывается у меня, когда вспоминаю нечто подобное из фантастики.

У Ай Семь глаза аж загорелись, стоило мне озвучить своё предположение. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но:

– Полина Адреевна! – звучит громогласно моё имя над столом повторно.

Стресс даёт о себе знать. Я начинаю хихикать. Вслед за мной улыбаются и другие судьи. Им тоже досталось, и они прекрасно понимают мои чувства, потому что испытывают похожие эмоции.

– Вам смешно, Полина Андреевна? – в вопросе князя звучит угроза.

– Да, ваше высокопревосходительство, – в противовес словам всё веселье слетает вмиг от интонации его голоса.

ГЛАВА 6. Звезда

Я выпрямляюсь и смотрю прямо ему в глаза. Никогда не пасовала перед другими. Не скажу, что я храбрец, но вести себя со мной так, как это делает фельтмаршалок, не позволю никому.

– Лично для меня это огромный стресс – перенестись в чужой мир. У нас, знаете ли, не путешествуют по мирам. И вместо того, чтобы постоянно угрожать и одёргивать нас, могли бы провести краткий курс по основам местного этикета. Мы не просили вас брать нас в судьи. Это ваши боги сочли нас достойными судить королевских невест. Это вы нуждаетесь в нас. При этом вы устраиваете унизительные досмотры. Интересно, а невест тоже ожидает подобный осмотр? Проявите капельку уважения.

На протяжении всей моей отповеди за столом царила тишина. Даже когда я закончила, никто не посмел её нарушить. С каждым моим словом взгляд великого князя становился тяжелым. В его глазах разгоралось синее, под стать цвету радужки, пламя. Наверное, магическое.

– Для меня и моих ведомств, знаете ли, королевский отбор – это не выход в отставку. Не раз были совершены покушения на предыдущих судий. Некоторые из них погибли. Ваш досмотр также унизителен и для меня. Но это мой долг, моя обязанность – охранять покой и благоденствие в Лиавуэре. Насчёт вашей необоснованной претензии о курсе по нашему этикету, я предоставил вам лучших специалистов, к которым вы можете обращаться по любому вопросу.

– Странно, что ваш специалист не смогла ответить на простой вопрос, – неожиданно к разговору присоединилась Клеопра.

Её грудной, глубокий голос плавно разлился по столовой.

Стамийской удалось привлечь внимание к себе. Все теперь смотрели только на неё.

– И на какой вопрос она не ответила? – обманчиво вежливо поинтересовался его высокопревосходительство.

– Как долго будет длиться отбор? – она с завидным спокойствием выдержала пристальные взоры присутствующих.

Ни жестом, ни взглядом, даже щёки у неё не зарумянились. Видимо, привыкла быть в центре внимания.

– Полгода.

– Шесть месяцев.

Мы с королём ответили одновременно. Снова источником любопытства стала я.

– А вы откуда знаете? – чуть наклонилась к столу Клеопра.

Отчего её декольте стало глубже и начало притягивать не только мужские взоры. Размерчик у неё то, что надо. Эх!

– Храмовая библиотека.

– Прочитала в храме.

И снова я ответила одновременно, но на этот раз с великим князем. Я встретилась с ним взглядом и уже приготовилась отчитать его, как один из министров обратился ко мне, перегнувшись через своего собеседника:

– А вы умеете читать на лиавуэрском? – и столько неподдельного изумления послышалось в его голосе.

Я только рот открыла, а фельтмаршалок уже ответил:

– После воздействия Плюмуса все могут.

Пришлось захлопнуть рот и сжать губы, чтобы не нагрубить ему.

Тут на меня поднял взгляд старичок, который уже высказывался в поддержку взглядов великого князя.

– Ох, бедняжка!

Вот чего-чего, а слов сочувствия я услышать точно не ожидала. Реакция министра повергла меня в ступор.

– Единственное, что всегда давалось с трудом его высокопревосходительству, так это ментальная магия, – он смотрел на меня с теплотой и состраданием. – Уж я-то знаю. Лично его обучал этому виду магии.

Все остальные министры подхватили эту тему и начали интересоваться моим самочувствием. Ответила всем одной фразой:

– Благодарю за беспокойство, всё уже хорошо.

Под этот шумок произошла смена блюд по знаку короля, который безмолвно обменивается взглядами с князем, словно они ведут мысленную беседу. Первый веселится, что заметно по озорному блеску в голубых глазах и поддёргивающимися уголками губ. Второй же едва сдерживается. Только желваки на скулах его высокопревосходительства ходят да пламя во взоре, разгоревшееся от моей отповеди, никуда не делось.

На этот раз нам подают мясо, чем-то напоминающем говядину. Слуги предлагают различные гарниры, салаты и соусы к нему. Гарниры накладывают сразу к мясу. Салаты ставят слева или справа по диагонали от тарелок в небольших пиалах-салатницах. Некоторые соусы подают на совсем маленьких чашечках или в невысоких бутылочках, другими сразу же поливают либо мясо, либо гарнир.

На этот раз я благополучно справилась с блюдом и столовыми приборами. И это благодаря соседу справа. Он любезно напомнил своё имя – граф Милош Фанара, министр внутренних дел, по внешнему виду немногим был старше короля. Граф Фанара помог мне с выбором гарнира и салата. Также он поинтересовался о моём предпочтении в соусах – кисло-сладкий, и попросил слугу поставить соусницу передо мной.

Мой взгляд то и дело вращается вокруг других судий. Ведь любопытно, с кем придётся работать следующие полгода.

Рена, увидев мясо, открыто радуется и выбирает самый большой нож и мастерски им орудует. Даже ест с лезвия. От гарниров и овощей отказывается.

– Нечего перебивать вкус мяса всякими добавками, – отвечает она, когда слуга в очередной раз предлагает ей что-то из соусов.

Иль Лалибет ест украдкой. Она на протяжении всего ужина практически не поднимает взгляд от своей тарелки. Иногда даже прикрывает рот, если взяла слишком большой кусок.

Зато Клеопра продемонстрировала мастер-класс по соблазнению мужчин за едой. Всякий раз, когда она открывает рот, непременно чуть-чуть высовывает кончик языка, подхватывает им еду и засовывает его обратно. Жуёт эта огнегривая женщина с неподдельным наслаждением, смакуя каждый кусочек, прикрывая от удовольствия глаза.

В этот раз в борьбу за внимание с Клеопрой вступила Ай Семь. Случайно. Судя по тому, как девушка с любопытством берёт все предлагаемые гарниры, рассматривает и обнюхивает салаты, макает в каждый соус пальцы и облизывает их, такую еду она видит впервые. Присутствующие то и дело пытаются скрыть улыбки то за бокалами, то за салфетками, якобы вытирая губы.

Я же стараюсь больше жевать и более не отсвечивать во время застольной беседы, когда нам рассказывают, что все желающие девушки брачного возраста могут пройти сквозь Арку помыслов. Не отсвечивать получается у меня, откровенно говоря, плохо. Точнее, не получается от слова «совсем». Особенно когда один из министров, худой, в возрасте, с тёмными волосами с проседью, собранными в косичку, достаточно громко заявляет:

– Разумеется, сразу же после прохождения Арки, девушек должны осмотреть королевские целители на предмет невинности. Желательно прямо там, на дворцовой площади, дабы неповадно было всяким бесстыдницам навязываться в невесты его величества.

Я даже не сразу поняла, что подавилась. Просто не могу ни вздохнуть, ни выдохнуть. Горло раздирает от дикой разрастающейся боли. От недостатка воздуха начинается паника, за которой я пропускаю момент, когда стул, на котором я сижу, отодвигают, а меня поднимают, прижимают к себе спиной и нагибают.

Резкое надавливание на живот, и словно наждачкой проходятся по моему горлу, но дыхательные пути освободились, вызвав дорожки слёз. Я кашляю, но дышу. Одной рукой поглаживаю саднящее горло, а другой опираюсь о колено, так и не выпрямившись.

Благодарю не глядя. И это моя ошибка. Большая ошибка.

– Это моя обязанность – защищать и оберегать судий королевского отбора, – кто бы сомневался, что великий князь так ответит. Сухо и с презрением.

Видимо, мой взгляд снизу вверх не скрыл моих мыслей, потому что фельтмаршалок наклоняется ко мне и с издёвкой интересуется:

– Вам требуется осмотр целителя?

Вопрос с подвохом. Кажется, он догадался, почему я подавилась. И теперь смеётся надо мной. Вон, даже левый уголок губ приподнялся в снисходительной полуулыбке.

Я выпрямляюсь. Он повторяет за мной движение. Пусть его высокопревосходительство и выше меня, но его рост на меня совсем не давит. Видимо, страх перед ним уже прошёл. Делаю шаг к нему и задираю подбородок, чтобы пусть и смотреть снизу вверх, но с той же надменностью, с которой князь взирает на меня.

– Продолжите в том же духе, – отвечаю ему вкрадчивым голосом. – И он потребуется уже вам.

Его высокопревосходительство придвигается ко мне ещё ближе. Наклоняет ко мне голову, низко, не отрывая пристального взгляда от моих глаз.

– Угрожаете? – от того, как прозвучал вопрос, мурашки рассыпаются по телу, и предательская дрожь охватывает внутренности.

Но я выдерживаю пламенеющий синим взор. Даже не моргнула. Чуть приподнимаюсь на носочки и твёрдо отвечаю, почти касаясь его губ:

– Предупреждаю.

На миг синее пламя разгорается сильнее, превращаясь в огненный смерч. Всего лишь одно мгновение, и одно моргание гасит неукротимую стихию. До того, как великий князь отводит взгляд, я успеваю заметить тень одобрения в его глазах. Всего лишь тень. Или мне показалось.

– Пойдёмте, Полина Андреевна, – он протягивает мне руку, а другой указывает на приоткрытую дверь в столовую. – Нас уже заждались.

И только сейчас я понимаю, что мы находимся в соседней комнате, где нас дожидались министры. Оказывается, его высокопревосходительство вынес меня сюда.

Я с неохотой кладу руку в протянутую ладонь.

Вместе мы заходим в столовую и оказываемся в центре внимания. Я чувствую, как заливаюсь краской. Звезда. Сегодня я звезда ужина.

– Полина Андреевна, как ваше самочувствие? – интересуется первым делом его величество.

Остальные же осматривают меня и князя.

– Благодаря его высокопревосходительству, хорошо, – отвечаю и собираюсь поблагодарить за беспокойство, но фельтмаршалок тянет меня к моему месту, где отодвигает стул, чтобы я села.

– Да, мясо в этот раз суховато, – это снова высказывается тот самый дедушка, который учил моего спутника.

– Непременно передам поварам ваше замечание, ваше сиятельство, граф Мазилеску, – замечает король.

Хорошо, что старый граф перевёл тему, которую все могут поддержать. Чем, собственно говоря, присутствующие и воспользовались. Судьи расспрашивают о названиях блюд, из чего те приготовлены, а министры любезно просвещают нас в этом.

– И всё-таки, давайте вернёмся к теме отбора и обязательному осмотру девушек целителями, – снова поднимается щекотливый вопрос, причём всё тем же мужчиной, когда принесли десерт.

Я только взяла в руки нужную ложечку, чтобы попробовать сладкий шедевр, как пришлось её отложить.

– А вы, уважаемый, когда женились, тоже были девственником? – мой вопрос повергает столовую в полную тишину.

«Уважаемому» требуется пара секунд, чтобы осмыслить мой вопрос, как он становится багровым и начинает трястись от праведного гнева.

– Да как вы смеете! – брызжет он слюной. – Ваш вопрос переходит все грани допустимого!

– Ну, почему же? – наигранно удивляюсь я. – Вы позволяете себе говорить об интимных подробностях жизни незнакомых девушек, при этом, скорее всего, вы сами не страдаете излишним целомудрием.

– Ах ты ж ином…, – начинает этот шовинист.

– Граф Арделин, – негромкий, но твёрдый голос князя с предостерегающими нотками останавливает готовое сорваться с губ графа оскорбление.

– Целомудрие, как вы выразились, Полина Андреевна, высоко ценится в наших женщинах, – к разговору присоединяется другой мужчина среднего возраста. – И является залогом успешного брака.

– Истинно так, – поддакивает бледная иль Лалибет.

Видимо, у неё на родине схожие ценности в отношении девушек и брака.

– Залогом успешного брака являются взаимопонимание и умение общаться, – не соглашаюсь я с ним. – А не наличие девственной плевы у невесты.

– Да это атавизм! – заявляет Ай Семь. – Его давно уже убрали из генов. Но временами он появляется при сбое в коде.

– Это позор! – грубый возмущённый голос Рены отвлекает всеобщее внимание от меня. – Иметь целую плеву – позор для женщины. Если её мать не позаботилась об этом своевременно, то надо самой пройти кровавое вогнание клинка.

А грудь себе не отрезают? Да нет, по Рене не скажешь. Обе на месте, как и положено. Но если судить по высказываниям, то в каждом мире своё понимание «нормального».

– Мне кажется, что этот вопрос находится в компетенции его величества, – мягко замечает Клеопра.

Стоит признаться, что я с ней согласна по данному вопросу. Не только я, но и Штэван Второй кивком выражает благодарность судье. И лучше бы ей было не продолжать. Но Остапа понесло:

– Ведь дефлорация – это самый важный день в жизни девушки. И от того, кто введёт её в мир страсти и наслаждения, зависит то, какой будет сексуальная жизнь женщины.

Это она только что предложила правителю «попробовать» всех невест?

Не только у меня возникла эта мысль. С каждым произнесённым словом король меняется в лице. И вот уже не благодарность, а неподдельный страх просматривается в его глазах. Министры и судьи сидят в шоке.

– Для меня важнее честность в невестах, – его величество вступает в разговор, чтобы внести ясность в отношении своих намерений. – Поэтому осмотру быть, но за закрытыми дверями и в присутствии судий.

– Я отказываюсь присутствовать при унижении девушек, – в данном вопросе я категорична и уступать не буду.

– Целителю достаточно коснуться девушки, чтобы всё узнать о её физическом состоянии, Полина Андреевна, – поясняет фельтмаршалок.

Впервые он снизошёл до объяснений.

Я поворачиваюсь к нему и вижу кривую усмешку. Думаешь, что сделал меня? Получи, фашист, гранату!

– А, то есть, ощупывать голеньких иномирянок – это ваш фетиш?

Если бы взглядом можно было убивать, я бы уже не дышала. Взор великого князя мечет злые молнии. От них меня спасают сдавленные смешки.

Оглядываюсь и вижу, что почти все присутствующие смеются, стараясь делать это как можно тише. Одна лишь Монашка бледнеет и испуганно озирается.

Смех бывает разным. И сейчас, здесь, за столом, можно было с лёгкостью понять, с кем фельтмаршалок не дружит. Одна треть министров посмеивается со злорадным огоньком в глазах. Среди всех был в том числе были и тот министр, который предложил провести осмотр участниц, и тот, который поддержал его. Дедушка, точнее, граф Мазилеску смеётся скорее, потому, что все смеялись. Как и ещё пара человек. А вот мой сосед, король и остальные хохотали вполне искренне. Зато судьи с любопытством поглядывали на князя в ожидании ответа от него.

– Я уже сомневаюсь в ваших … – сухо начал фельтмаршалок, но его перебивает сердитый голос правителя:

– Левент, – медленно, но твёрдо произносит его величество и приподнимает правую бровь, пристально смотря в глаза своему родственнику.

Великий князь зеркалит жест правителя и откидывается на спинку стула. Больше за оставшееся время ужина он ни разу не открывает рта. Создаётся впечатление, что физически князь здесь, а мысленно находится где-то очень далеко отсюда.

Мы продолжаем доедать десерт, как Клеопра задаёт вопрос:

– С первым испытанием всё понятно: девушки проходят через Арку помыслов, и если их помыслы чисты, то на голове претендентки появляется венок из цветов. А что со вторым…, – и дальше словно она говорит под водой.

Слышно бульканье, но слов не разобрать. Даже движения губ, чтобы по ним прочитать (я не умею читать по губам, но мало ли, вдруг кто-то из присутствующих владеет этим умением) размазываются.

Все судьи замирают в замешательстве и озираются на местных.

– Это магия отбора, – поясняет король. – Пока не пройдёт первое испытание, мы не можем обсуждать следующее. Как только я объявлю об итогах первого состязания и начале второго, тогда это пройдёт.

– Мы вас поняли, – оглядывая нас, судий, отвечает за всех иномирянок Рена. – Что нам следует делать завтра? Чего ожидают от нас?

Мы все дружно киваем. Разногласия можно оставить на потом, а сейчас надо разобраться с делом.

– Позвольте мне всё объяснить, ваше величество, – спрашивает приятный мужчина в возрасте.

– Будьте любезны, ваша милость, барон Баранэра, – король даёт разрешение.

– Королевский отбор – одно из важных событий в государстве, – барон заходит издалека. – И, разумеется, все подданные хотят посмотреть на избранниц его величества. Но, к сожалению, столица на время проведения конкурса будет закрыта в целях безопасности.

Тут сто процентов не обошлось без фельтмаршалока. В подтверждение моих мыслей барон недовольно глядит на великого князя. Похоже, в этом вопросе они не сошлись во мнениях, но у его высокопревосходительства, видимо, больше влияния, поэтому столицу закрыли.

– В связи с этим все дни состязаний будут транслироваться через специальный артефакт, чтобы все жители страны смогли увидеть отбор.

Все судьи с ним согласились.

– Однако в этом году будет введено одно новшество, – тут его милость бросает торжествующий взгляд на великого князя. Наверное, и здесь они спорили, но выиграл барон. – Вы будете присуждать баллы участницам за прохождение испытаний. На артефакт вас попросят прокомментировать вашу оценку, поставленную той или иной девушке. Так мы сможем показать людям вашу честность и непредвзятость.

Вот вам и аналог реалити-шоу в магическом мире. И букмекерские ставки, кто станет женой короля, или сколько наберёт баллов победительница прошлого состязания.

Видимо, что-то подобное пришло в голову и других судий, потому что мы молча перевариваем ужин и новую информацию.

После сообщения барона Баранэра встреча быстро подходит к концу. Мы прощаемся с доверенными лицами и его величеством, который уходит вместе с великим князем. За дверями столовой нас уже поджидают служанки-телохранители, которые проводят нас в выделенные покои.

ГЛАВА 7. Арка помыслов

Утро наступает слишком быстро. Сарика будит меня и усаживает за завтрак.

– Вчера вы выглядели очень уставшей, поэтому я не стала вас будить на общий завтрак с другими судьями. Прошу прощения за самоуправство. Ешьте, а я пока подготовлю ванну и платье для первого состязания, – тараторит она и убегает в гардеробную и ванную.

Мне остаётся её поблагодарить и проглотить сытный омлет с сыром и помидорами. Возможно, у этого блюда здесь другое название, но выглядит оно вполне как земное. Чашка ароматного бодрящего напитка фиолетового цвета до боли напоминает кофе не только по аромату, но и по вкусу. Под кофе незаметно улетает целая тарелка оладий с мёдом или вареньем. Не знаю, что это такое в пиале, но оно вкусное.

Вскоре я выхожу из покоев, полностью собранная и причёсанная, благодаря стараниям и усилиям Сарики. В коридоре стоят только Рена и Ай Семь со своими служанками. Как только я подхожу к ним, из дверей своих комнат тихонько, почти крадучись, появляется иль Лалибет. Последней, словно королева, выплывает Клеопра и тут же кривится.

Да, мы снова одеты одинаково: в красные платья единого покроя. Клеопре, Монашке и мне волосы заплели в свободную косу из четырёх прядей, потому что у нас длинные волосы, и украсили её алыми цветками. У Амазонки и Ай Семь волосы короткие, их никак не заплетёшь. Однако их головы украсили ободки с такими же цветами, какие были у нас в причёсках. Если Ай Семь идёт украшение, то Рена выглядит немного нелепо, как переодетый вдвшник.

Взгляд Клеопры мечет молнии. Похоже, она против подобных нарядов. Судья оборачивается к своей служанке, но та опережает её:

– Все судьи всегда носят красное. Это символ того, что ваше решение может повлиять на жизнь другого. Когда закончится первое испытание, к вам пригласят модисток, у которых вы сможете заказать другие наряды, но все они будут красного цвета.

Как там в детстве дразнились: в красном дурака видно издалека? Так и тут, в ярком и приметном платье нас легко обнаружить. Не спрячешься и не убежишь.

Хм, а были уже случаи?

Интересный вопрос, но подумаю над ним позже, а пока наши телохранительницы ведут нас по дворцовому лабиринту к выходу, где нас уже поджидает фельтмаршалок. Видок у него, стоит сказать, потрёпанный. Проступившие тёмные круги делают его взгляд более угрюмым. Не спорю, утро не то, чтобы раннее, но похоже, у кого-то была бессонная ночь.

Без слов и приветственных церемоний великий князь усаживает нас в карету и сопровождает на Дворцовую площадь. Ехать недалеко, она примыкает сразу к воротам во дворец.

Выглядываю в окошко. Кажется, что народа собралось ещё больше, чем на явление судий. Дорога для кареты и центр площади перекрыты установленным за ночь забором, за которым стоят солдаты. Удивительно, но люди не лезут на бойцов, чтобы получше рассмотреть, что происходит за ограждением. Они не толкаются, не наваливаются друг на друга, чтобы получше всё разглядеть. Разве что ребятня сзади всех.

Карета останавливается, и великий князь помогает нам выйти. Стоит последней иномирянке выйти, как площадь оглашают приветственные крики, восхваляющие честность и справедливость судий.

Я замечаю летающие полупрозрачные шары фиолетового цвета. Взгляд цепляется за эффектную Клеопру, которая раздаривает зрителям воздушные поцелуи, чем заслуживает новую порцию оваций. Краем глаза замечаю, что рядом со мной шар замер. Оборачиваюсь и с любопытством рассматриваю его. В нём отражаюсь я сама и окружающая меня обстановка, как в зеркале. Разве что всё меняет цвет на фиолетовый.

Улыбаюсь и машу рукой. Отражение повторяет за мной, отчего над площадью раздаётся новый шквал приветственных возгласов.

Хмурый князь молча хватает меня за локоть и утягивает к креслам, которые установили так, чтобы мы могли видеть сбоку, как девушки проходят сквозь этот коридор арок. Остальные судьи следуют за ним. Я позволяю вести себя, потому что всё моё внимание привлекает к себе Арка помыслов.

Она не выглядит, как простая арка. Это целая серия арок из семи штук, увитых зелёными листьями, между которых виднеются розовые цветы. Ближе к вершине цветов становится гораздо больше.

– Судьи прибыли, – разносится над площадью голос графа Баранэра, который стоит на возведённой трибуне, где восседают и другие министры.

Наверное, их обязали наблюдать за отбором. Самого короля не видно.

– Итак, первое испытание начинается, – провозглашает он.

Фельтмаршалок, вставший рядом со мной – это он меня усадил с краю, – кивает в сторону. Один из солдат открывает проход в заборе и отходит в сторону.

Признаться, я не ожидала такого.

В книгах все писали, что желающих выйти замуж за короля так много, что они собираются ещё до начала подобных испытаний.

И вот мы сидим уже битый час, а за это время ни одной желающей. Только ветер гуляет по площади. Хотя и его нет. Полный штиль. Либо тут не хотят замуж за короля. Тогда это ему плохой комплимент. Либо здесь замешано что-то ещё.

– И долго нам сидеть? – первой не выдерживает Ай Семь.

Эх, молодость! Не то, чтобы я была уже зрелой, всего лишь двадцать восемь, но по девушке видно, что она явно не старше двадцати, и ожидание её утомляет.

– Ага, – поддерживает её Клеопра. – Хоть сама проходи.

– А если надо? – у Рены, кажется, проблемы с чувством юмора.

– Даже не вздумайте! Сидеть на месте, – бросает его высокопревосходительство, словно команду дал собакам.

Я не успеваю возмутиться, потому что в этот самый момент по толпе проходит волна возбуждения. Фельтмаршалок весь напрягается. Я замечаю, как на его ладонях искрится магия. Неужели что-то сейчас случится? Надо падать или бежать?

Сидеть на месте. Вспоминаются слова князя.

Люди расступаются, и на площадь выходит первая желающая попытать свою удачу. Девушка не идёт, а плывёт. В этом умении она бы дала фору нашей Клеопре. Одета она шикарно, в белое платье из кружева. Видно, что из богатой семьи. Даже какая-то тиара венчает её высокую причёску.

Соискательница останавливается перед Аркой, которая в этот момент загорается розовым. Весь путь, который проделала девушка, снимает «камера».

– Я, принцесса Илимена Катахази де Браера, желаю попытать удачу и пройти Арку, – доносится до нас нежный грудной голос девушки, которой, кажется, всё равно, что на неё смотрят и снимают.

Она словно разговаривает с Аркой. Потом резко разворачивается к нам и низко кланяется. В толпе слышны возгласы одобрения и восхищения.

Едва выпрямилась, как соискательница ступает под первую Арку. Из цветов вырываются снопы розовых искр. Вот принцесса проходит под второй, снова искрит магия. И чем ближе аристократка подходит к выходу из Арки помыслов, тем сильнее и больше эманаций света.

Принцесса на секунду замирает перед последней, но быстро справляется с волнением и выходит из Арки. Розовое сияние полностью окутывает её фигуру на несколько секунд, а когда исчезает, то платье девушки уже поменяло цвет на нежно-розовый. Вместо тиары теперь на её голове красуется венок из цветов, которые оплетают Арку.

– Судьи, каково ваше решение? Прошла ли испытание её высочество? – спрашивает граф Баранэра.

Если его назначили ведущим «реалити-шоу» под названием «Королевский отбор», то теперь понятно, почему так мало желающих. Зачем спрашивать очевидное? И когда мы должны оценивать прохождение испытания? Как мы это должны показывать или говорить?

Словно помогая нам, принцесса де Браера поднимает правую руку, демонстрируя на запястье цветочный браслет, о котором я читала в хрониках.

– Испытание пройдено честно, – первой отмирает Рена.

– Подтверждаю, – поддерживает её Клеопра.

– Пройдено, – соглашается Ай Семь.

Монашка молча кивает.

– Пройдено честно, – я действительно не заметила никакого вмешательства.

После моего засвидетельствования к принцессе подходит мужчина и просит её пройти в карету, которая доставляет её во дворец.

И снова тишина на несколько часов.

Уже сосёт под ложечкой. Солнце входит в зенит, так что и пить тоже хочется. Я подняла красноречивый взгляд на стоящего рядом фельтмаршалока, одетого в полный мундир и застёгнутого на все крючки. Он даже не переступил за всё это время. Стоит, как истукан. Не то, чтобы шелохнулся, даже не моргает.

– Ваше высокопревосходительство, – обращаюсь я к нему.

И вот незачем на меня вот так смотреть! Сверху вниз с презрением. На миг его взгляд теряет осмысленность, а затем князь обращается не только ко мне:

– Палатка с перекусом уже готова за трибуной, – сообщает он. – Пройдёмте.

Пока мы идём, вижу, что зрителей становится всё меньше и меньше. Присматриваюсь, в основном, остаются девушки, все остальные предпочитают скрыться от палящего зноя.

Лёгкий перекус, нам дали возможность освежиться, и вот мы снова сидим перед Аркой.

Так мы и просидели здесь весь день и вечер. Темнеет. Когда мы начинаем зевать, нас сажают в карету и отвозят во дворец, где мы, судьи, ужинаем впятером.

– Странно, что так мало желающих, – я первой нарушаю молчание.

– Возможность пройти под Аркой длится целую неделю, – пожимает плечами Рена.

– Неделю? – изумляюсь я.

Видимо, эту информацию я пропустила, когда читала хроники предыдущих отборов. В тот момент меня больше интересовало содержание конкурсов.

– Да, нам об этом сказали, когда вас унёс великий князь, – поясняет Ай Семь. – Так что скучать нам ещё шесть дней.

Если и дальше так пойдёт, то будем не просто скучать, а куковать!

– Может, ещё не пришли все желающие, – продолжает Амазонка. – Но, безусловно, это странный отбор. Где ж это видано, чтобы женщина боролась за мужчину? У нас устраиваются мужские бои. На них мы присматриваем себе партнёра. Чем больше побед, тем лучше образец, тем надёжнее спутник, если он достоин этого звания.

– Ой, да ладно, девочки, – отмахивается Клеопра. – Просто все желающие боятся. Непонятно, что там, внутри Арки, происходит. И что будет с той, которая не пройдёт это испытание. Видели, как дрогнула принцесса перед выходом? Что она увидела?

Её вопрос так и остаётся без ответа. Вряд ли нам кто-нибудь расскажет о том, что происходит в Арке.

– Так ведь ещё сказали, что город закрыт, – добавляет Ай Семь. – Как тогда желающие могут попасть на отбор?

– Я считаю, что они знали об отборе, и все желающие уже приехали, – отметает очередное предположение Клеопра. – Если хотят, придут, а всё остальное отговорки, – на этом она встаёт и удаляется из столовой.

После её ухода остальные тоже не стали задерживаться. Иль Лалибет за весь ужин так и слова не сказала. Только внимательно всех слушала.

Второй день приносит новые знания.

Нас представили и усадили на те же места. Зрителей сегодня явно меньше, по сравнению с предыдущим днём. И вот мы сидим и смотрим на Арку, а никто не хочет пройти её. Я уже хотела вздремнуть с открытыми глазами (хорошо, что сегодня хоть фельтмаршалок не стоит рядом со мной!), как перестук подков и колёс о брусчатку разгоняет всю сонливость.

Карета движется быстро. Люди едва успевают расступиться, чтобы их не задавили. Кучер даже не пытается замедлить ход. Он резко затормаживает перед самым входом в огороженную часть Дворцовой площади и разворачивает экипаж. Сидящий рядом с ним лакей шустро спрыгивает с облучки и в поклоне с вытянутой рукой открывает дверцу кареты.

Первой появляется затянутая в белую перчатку ручка. Мне даже со своего места видно, как блестят кольца с драгоценными камнями на каждом пальце девушки, которая выходит из экипажа. На шее сверкает колье, в волосах – тиара. Ещё одна принцесса?

Узнать это не удаётся, потому что претендентка смотрит на всех с презрением, брезгливо поджав губы. Она идёт к Арке помыслов так, словно уже выиграла отбор, а всё это просто, так, для отвода глаз.

В отличие от вчерашней, прошедшей первое испытание, эта конкурсантка не представляется и не выказывает уважения судьям. Мне, в принципе, всё равно, но невольно сравниваю с поведением принцессы де Браера.

Незнакомка даже не останавливается перед Аркой, сразу входит. Магическому артефакту такое вторжение явно не нравится, потому что самоуверенная девица исчезает, едва оказавшись внутри. Розовое свечение сменяется красной вспышкой – и вот девушка вся взъерошенная, в разодранном и испачканном платье, сидит слева от первой арки. Лиана с листиками отделяется от первой арки и водружает на её голову оброненную тиару. Вокруг не прошедшей испытание собираются фиолетовые шары-«камеры», записывающие, как меняется выражение её лица с растерянного на разъярённое.

– Всё подстроено! – визжит она, бойко вскакивая и начав трясти кулаками перед теми, кто подбежал к ней, чтобы помочь встать и с честью покинуть отбор, который, едва начавшись, уже для неё завершился.

– Пройдёмте, ваше высочество, – обращается к ней один из подоспевших.

Одет он, кстати, в военную форму. Судя по обращению, она принцесса.

– Вы всё видели! – тут девушка оборачивается к нам. – Живо подтвердили, что меня подставили!

Мы, судьи, не сговариваясь, переглядываемся, а затем хором выносим вердикт:

– Испытание не пройдено.

– Продажные судьи! – верещит принцесса.

– Давайте я вам помогу покинуть место первого испытания, – тут появляется великий князь и чуть ли не силком уводит вопящую девушку.

До нас доносится их разговор.

– Я буду жаловаться, – кричит она. – Я разоблачу всех интриганов!

Интересно, а кому жаловаться-то?

– Безусловно. Ваше право, – соглашается фельтмаршалок.

Вздорная принцесса на удивление успокаивается и прислушивается к словам его высокопревосходительства, который продолжает:

– Напишите жалобу. Как можно подробнее опишите ситуацию. Обязательно в трёх экземплярах. Одну направьте его величеству, вторую – в моё ведомство, а третью – в небесную канцелярию Единосущего.

По-моему, он её троллит. Она так внимательно его слушает, что я с трудом удерживаюсь от хохота, ограничиваясь смешком.

Ответа принцессы я не слышу, потому что они уже удалились достаточно далеко, чтобы уловить завершение разговора.

Больше в этот день никто не рискнул попытать удачу.

На третий день вообще не находится ни одной желающей. Зато в последующие дни повалили участницы. Одни проходили и выходили с венками и в розовых платьях. Другие не проходили, и тогда Арка их выставляла. Некоторых она даже вышвыривала. Нам так и не удалось узнать с чем это связано. Никто не давал разъяснений.

В веренице претенденток мне запомнилось всего несколько девушек.

Стерра Зугравеску. Свой титул она не назвала, но было видно, что претендентка родовитая. Рыжеволосая и высокая. Она спокойно ждала своей очереди. Её взгляд был задумчивым. Казалось, что ей хотелось бы находиться в другом месте, а не стоять здесь, в толчее.

Родика Сырбу. Эта участница привлекла моё внимание своей внешностью. Чёрные, длинные волосы свободно развевались. Черные ресницы и брови ярко выделялись на белом, фарфоровом лице. Большие ярко-зелёные глаза на пол-лица. И маленький рот, но с пухлыми красными от природы губами. В тот день было много желающих, а погода стояла жаркая, поэтому девушкам предлагали воды, чтобы утолить жажду. И я заметила, как Родика вытирает губы, а их цвет не меняется. С королём бы она составила интересную пару по внешности.

И последняя, кто мне запомнился, это Мирель Вулпу. Девушка явилась в голубом атласном плаще и с глубоко надвинутым капюшоном на голове. Не из бедных, но и не из богатых. Плащ внизу был уже потрёпанным. Своего лица в тот день конкурсантка так и не показала, оставшись для всех загадкой.

Седьмой день на удивление оказался тихим. Все, кто хотел пройти, уже прошли. Площадь пустовала. И только судьи, министры да солдаты во главе с фельтмаршалоком находились на ней.

День клонился к концу. Уже зажгли уличное освещение – магические фонари. Признаться, меня утомило долгое сидение, и я считаю минуты до окончания пытки. Остальные судьи тоже ждут не дождутся, когда нас отправят во дворец. Министры потихоньку исчезают с трибун. Великий князь смотрит на их бегство презрительно, недовольно кривясь.

Подъезжает карета, в которой нас должны отвезти обратно. Даже солдаты косятся на городские часы, следя, как медленно тянется время до окончания первого испытания. Вот минутная стрелка выходит на финишную прямую. Остаются последние пять минут.

Над Дворцовой площадью раскрываются чёрные дыры. Из них на брусчатку выпадают страшные монстры, странная помесь носорога и медведя. У них длинные хвосты, напоминающие львиные. Я успеваю рассмотреть, что на конце не кисточки, а настоящие жала, как у скорпионов. Из открытых пастей капает слюна, которая, падая на землю, испаряется с шипением.

– Стихийные порталы, – громкий и уверенный голос великого князя вспарывает тишину над площадью. – Всем приготовиться!

Едва он сказал, как нас оглушает рёвом чудищ, бросившихся врассыпную на людей.

Начался бой.

– Держитесь рядом со мной, – приказывает фельтмаршалок и заслоняет нас от первого медверога или как его тут называют.

Мы кучкуемся за княжеской спиной.

Туша врезается в синий щит, который создаёт его высокопревосходительство, а потом и вовсе падает без движения, когда князь вспарывает монстра каким-то заклинанием.

Иль Лалибет охает и теряет сознание. Её тонкая душевная организация не выдерживает вида крови, льющейся со всех сторон. Монашку подхватывают Ай Семь и Клеопра, так как они стояли ближе всех к ней. Зато Рена успевает первой отреагировать на подкравшегося сзади нас чудовища, пока князь расправляется со вторым. Она хватает кресло и замахивается им на монстра, который одним ударом лапы ломает кресло. Амазонка уворачивается от следующей его атаки, умудряется воткнуть ему в глаз одну из ножек кресла.

Чудовище ревёт от боли, чем привлекает внимание фельтмаршалока, который мгновенно разделывается с ранен ым монстром. Я вижу, как на нас несётся ещё одно чудовище, но яркая вспышка Арки отвлекает меня.

Я оборачиваюсь и вижу, как там ожесточённо бьётся девушка с несколькими монстрами, не похожими на тех, кто бегал по площади. Те больше, изворотливее, испускают странные молнии из отростков на спине. Ярко-рыжая растрёпанная коса не оставляет сомнений в половой принадлежности дерущейся со зверями.

Незнакомка тоже не лыком шита. Со скоростью создания заклинаний она может поспорить с чудовищами, поэтому чередует наступления и отступления. Каждый взмах её руки демонстрирует то щит, то огненный меч, то зелёную сетку. Девушка двигается, словно танцует. Завораживающее зрелище!

– Куда!? – и меня дёргают назад.

Вовремя! Перед самым моим носом мелькает жало, с конца которого прыскает яд, но магический щит князя заслоняет меня от него.

– Вам что сказали? – он отбрасывает щитом монстра, которого я не заметила, наблюдая за девушкой.

– В Арке девушка, – бросаю я, и от моей новости фельтмаршалок едва не пропускает бросок чудовища.

В последний момент князь набрасывает на того зелёную сетку, которая сжимается и разрезает тушу. От кровавого зрелища я отворачиваюсь и вижу, что девушку припирают к выходу из Арки. Монстров оказывается слишком много для неё. Она не справляется.

То, что происходит дальше, непостижимо для меня.

Арка выпихивает рыжеволосую девушку из выхода. Штаны, куртка, сапоги – вся одежда на незнакомке меняет цвет на розовый, а на её голове появляется венок, как на других прошедших первое испытание. Происходит вспышка, и все монстры исчезают с площади в чёрных дырах, оставляя солдат в растерянности.