Читать онлайн На одну больше бесплатно
Настало время пандемии, все сидели по домам, и я подошла к мужу с вопросом – или второго ребёнка или свой бизнес?
На ребёнка не решились, выбрали второй вариант и начали медленными шагами идти в сторону бизнеса. Решили начать действовать, а не жить с мыслью – надо открыть что-то своё. Взяли помещение в аренду, своими силами сделали ремонт, муж по вечерам прикручивал стеллажи и полки, я каждый день носилась по инстанциям с бумагами – открыла ИП, всё зарегистрировала, нашла поставщиков, уладила всё с администрацией, налоговой и прочее и прочее…
И вот близился долгожданный день открытия магазина игрушек в нашем курортном городке. Нужно скорее, как можно скорее, ведь аренда шла уже седьмой месяц, а мы всё никак не могли открыться – то на закуп не хватало, то на вывеску, то на оборудование. Ежедневник расписан на 2 недели вперёд, у меня куча дел, нет ни минуты свободного времени.
А ещё четырёхлетняя дочь, муж, дом, быт, собака и магазин. Магазин любимый, прекрасный, непременно доходный и самый лучший магазин-клуб для детей. Я же маркетолог, всё продумано до мелочей, и тренажёры для деток и форма одежды в морском стиле – тельняшка, бескозырка, и даже зооуголок, я ничего не забыла, у меня всё под контролем.
Одна проблема – март уже наступил, а критические дни всё не приходят. Наверное, я устала, это нервы, это тяжёлые полки в магазине… День, два, три, и вот уже неделя задержки. Иду в аптеку. Иду в аптеку, как на буксире.
Вопрос в аптеке:
– Вам с контрольным?
Спрашиваю:
– Что с контрольным?
«Наверное, с контрольным выстрелом в голову», – подумала про себя я.
– Ну, тест с контрольным или один?
– Давайте с контрольным.
Я не хочу делать тест, я не готова, я вся в бизнесе, вся в новом проекте. У меня магазин мечты, работа у дома, финансы, путешествия, заработок, а ещё кредиты, долги, обязательства.
Один тест сделала вечером, и вторая полоска была, но не ярко. Контрольный оставила на утро, чтобы всё как по инструкции.
Утро. Муж в душе, весь в пене, что-то напевает под нос, и тут моя рука приоткрывает дверь в туалет, тянется к шкафу, и я там пытаюсь нащупать тест. Вечером случайно его там оставила. Но муж решил, что я тянусь за гигиеническими средствами для этих самых дел, ибо они лежат на той же полочке.
И радостно спрашивает:
– Всё началось, да? Это хорошо.
Я молча выкрала тест и скрылась. А в голове голос отвечает мужу:
– Нет, и не начнётся! Ха-ха-ха…
Накрыла мужу завтрак, кофе наливать не стала, положила тест на блюдце, а сверху накрыла чашкой, и вышла в другую комнату.
– Не понял, а почему нет кофе? Ну ладно, я сам. Ты придёшь кофе пить?
Переворачивает чашку и:
– Ух ты! А это чьё?
– А это соседка Лариска принесла! – кричу я из соседней комнаты.
Тест положительный. Я беременна. Срок на ноябрь.
Стоя в помещении ещё так и не открывшегося магазина, где полным-полно работы, а сил на неё нет, я поднимаю глаза к потолку – и, видя небо перед собой, спрашиваю: «Господи, ты уверен, да? Именно сейчас? Сейчас, когда открытие магазина через неделю и мне нужно работать с утра до ночи, мне нужно пахать и реализовывать себя? Ну, раз ты так считаешь, видимо, я сильная, я справлюсь. На всё воля Твоя».
Муж рад, да и я тоже. Ведь дочке скоро 5 лет, и мы думали о втором ребёнке, просто боялись решиться. Мы очень боялись. Мы всегда боялись снова переживать за молоко, прикорм, первую температуру, болезни, первые шаги, слова, слёзы, режим, садик.
Мы ставили всё это на чашу весов и понимали, особенно я, что не справлюсь. Мои нервы не выдержат, сил нет, здоровья тоже, мне же целых 34! Ребёнок – это сложно, это много всего, это слишком ответственно. Мама я очень активная, не ленивая, не знающая сна и отдыха, и повторить всё это ещё раз была не готова.
Но, узнав о беременности, я была счастлива. Муж целовал и обнимал меня, мы забыли все тревоги и печали, вспомнили первую улыбку, первые шаги, первый велосипед, первую поделку, и на душе стало тепло и радостно – спасибо, Господи.
Сложно, конечно, очень сложно было совмещать открытие магазина и жуткий токсикоз, о котором раньше я читала только в журналах или слышала из историй других мамочек. Меня тошнило всегда, везде, от всего, на всё, при любых условиях и в любом окружении. Меня тошнило от мужа, от собаки, меня тошнило даже от собственного ребёнка, если она подходила слишком близко, тошнило от телевизора и от пульта для телевизора.
Рвота не прекращалась, весенняя аллергия сводила меня с ума, солнце светило слишком ярко и небо было до тошноты голубым. Положили в стационар на три недели. Там мне было лучше. Не было привычных запахов для тошноты, не было никого рядом, кто бы жалел. Только литры капельниц и ток в нос, чтобы отбить нюх. Это специальная терапия.
Стало чуть легче, шла 13-я неделя беременности. Все анализы идеальны. Что не сдам, всё в норме. Со страхом сдавала первый скрининг, переживала, но тоже всё хорошо. Выбрали с мужем лучшего акушера-гинеколога, чтобы потом с ней же и рожать, лучшую клинику, всё самое лучшее, чтобы только радостные эмоции, чтобы только доброта и любовь вокруг.
В конце апреля вышла со стационара, и 5 мая спешно провела открытие магазина. Тянуть было нельзя. Аренда идёт, люди ждут, сил нет и не предвидится, надо было действовать. Продавца мы не планировали брать, так как это было моё рабочее место, моё дело, мой бизнес. Каждый день хожу работаю, новые клиенты, новые знакомства, соседи, дети, поздравления, похвала, новый товар, договора, счета, программа, пожарная безопасность, видеонаблюдение, нужно срочно найти человека для уборки, не пропустить новинки, акции, устроить распродажу – у меня столько всего, я бизнес-леди, это все моё, я всё сама.
Ах, да, я же в положении… у нас будет девочка. Доченька. У нас будет две девочки, как хорошо, ведь мы всё знаем, всё умеем. Остались некоторые наряды, туфельки, кроватка. Нам с мужем спокойно и хорошо, ведь с девочкой мы всё прошли, мы всё знаем. Живём мы у моря и каждый день мечтаем о том, как будем гулять с коляской, как сядем играть морским песком и будем ползать до воды, а потом весело убегать от волны. Как пойдём в тот же садик, к нашей любимой воспитательнице, ведь год приёма в сад совпадает с нужным для нас.
Как наши девочки будут лучшими сёстрами на свете. Как старшая Анечка, вся такая правильная, невероятно умная, воспитанная, талантливая, самостоятельная, организованная, с высшими баллами IQ, будет играть с сестрой и обсуждать научные статьи о космосе и последние премьеры в детском театре, а потом годы пролетят, и вот две сестры идут выбирать свадебные платья, обсуждают женихов и лежат вместе на солнышке у кромки воды, обсуждая нас, родителей.
В июне мы взяли продавца, чтобы мне стало полегче. Лето было чудесным, чего не скажешь о моём эмоциональном состоянии. Все дни напролёт мои глаза не просыхали от слёз. Странно, почему? Ведь анализы отличные, чувствую себя замечательно, токсикоз исчез после 16-й недели, ни отёков, ни изжоги, вообще ничего! А я плачу и плачу. Муж в растерянности, что ни сделает – всё не так. Списываю на гормоны, на усталость от магазина. На то, что я вся там в бизнесе, в работе и отвернулась от нашей малышки. Анечке в животике я пела песни каждый день, читала книги, рассказывала всё, что вижу вокруг. Классическая музыка часами, рассказы о себе и о её будущем папе.
А сейчас? Каждый день ругаю и корю себя, что даже некогда погладить животик. Мне ещё ни разу не приснилось личико второй доченьки. Анютка снилась мне часто, во сне мы даже говорили. А тут тишина, и меня это настораживало. Какой она будет, на кого больше будет похожа? И снова прошёл день, просто пролетел, и снова не спела песенку, и снова не погладила животик, не поговорила, Шопена не поставила. И тут вдруг я вспомнила, что ещё задолго до беременности я уже знала, что скоро это случится. Мне часто снилась рыба, как и тогда при первой беременности, но на этот раз рыба была тухлая. Снится мне, к примеру, лето, солнце, озеро и я рыбачу. Рыбы много, хорошо клюёт, и вся крупная, но почему-то тухлая. И живая, и шевелится, но запах не свежий. На миг мне стало очень страшно, чувство тревоги усилилось. Я устала, я дико устала, запуталась и уже сама не понимаю, чего хочу. Что нужно делать, куда бежать.
Пошла к психологу, рассказываю историю про магазин и про неожиданную беременность. Получаю совет. Настрой. Заряд положительной женской энергии.
Прихожу домой, говорю мужу:
– Вот тебе ключи от магазина, он мне больше не нужен. Я беременна, я жена, я мама, а не бизнес-леди!
Муж старается поддерживает, он понимает, что я не смогу преуспеть и там, и там. Но свернуть быстро дело, к которому ты шёл так долго, непросто. Беру на себя простые обязанности в магазине, а по вечерам начинаю петь колыбельные, гладить животик, слушать классику.
Есть такая песня: «Стрэнджэрс ин зэ найт, ту ту та та да…» Так вот для моих девочек она звучит так: «Доченька моя, ты мой цветочек, славная моя, ты мой цветочек, милая моя, я так люблю тебя…» и так далее всю мелодию, по примеру чукчи, что вижу, чувствую, то и пою. И всё равно плачу, каждый день, час, от любого слова, событий, истории. Муж мало любит, цветы не дарит, на меня не смотрит. Остаётся месяц до родов, а коляску не купили, кроватку не перевезли от родителей в нашу квартиру. Октябрь за окном, а я мёрзну от того, что у меня нет тёплой одежды, которая налезла бы на меня, и это точно значит, муж меня не любит. Беременность не замечает. Он весь в моём магазине, в своей работе, кредитах, долгах, обязательствах и прочее и прочее.
Каждый вечер он радостно говорит мне:
– Смотри, мы закрыли ещё один месяц аренды!
А я ему:
– Угу, лучше бы коляску купили.
Он:
– Я не знаю, где найти деньги на товар, оплату счетов. Доход от магазина маленький.
А я ему:
– Только бы с доченькой всё было хорошо, мне лицо её не снится.
Мы говорили о разном, на разных языках. Магазин раздражал меня, а муж ещё сильнее. Однажды он пришёл с работы уставший, мы поужинали, и муж впервые за полгода рассказал мне от том, что реально его беспокоит, и там, как обычно, ничего нового – работа, кредиты, не идут продажи, нечем платить за то и за это, нет денег ни на что…
А я ему:
– Только бы доченька была здорова, – и плачу, и плачу…
Почему? Я не знаю. Наверное, гормоны. Потом спустя несколько месяцев, уже после родов, на одной из исповедей я рассказала батюшке о том, что всю беременность была в грехе уныния, отчаяния и печали. Он ответил: это не грех – а предчувствие.
К родам я готовилась заранее. Снова пошла на курсы мягких и естественных родов и вновь была настроена родить сама. Анютку я рожала сама, но долго, никак не наступало хорошее раскрытие, меня часто стимулировали, говорили, не справлюсь, и настаивали на кесаревом, но я не соглашалась, говорила, что буду ждать, терпеть, стараться, и вот спустя 18 часов, боли и мучений я сама родила здоровую первую долгожданную доченьку.
Теперь же мой настрой на естественные роды был ещё более серьёзным, окончательным и бесповоротным. Я была уверена в своих силах как никогда. Одного лишь я боялась нарваться на грубых врачей. На врачей, которые за стимуляцию, за кесарево, за быстрое отсечение пуповины, что они не дадут моей крошке долго полежать на животе и не позволят ей самой доползти до груди. Но у нас же хороший врач, она со мной всю беременность и о планах на роды в курсе. Поэтому будет всё так, как я запланировала.
1 ноября после обеда я смотрела телевизор, время было примерно 16 часов, и тут ОПА!!! Так больно! Резко так тянет! Хм, неужели оно? Первая схватка. Потом тишина. Ничего необычного. Ближе к семи вечера с работы приехал муж, и мы решили всей семьёй прогуляться у моря. Вышли из дома, схватки начали повторяться примерно каждый час. По пути на море зашли в наш магазин, и я поставила товар на приход, чтобы на время роддома мужу было легче работать. Схватки были уже каждые 40 минут, но почему-то мне всё казалось, что это тренировочные или ну уж совсем ещё рано. В роддоме я хотела появиться непременно с хорошим раскрытием, чтобы сразу в родильный зал. После морской прогулки, возвращаясь домой, я висла на каждом дереве, опиралась на все скамейки, схватки были каждые 25 минут. Пришли, поужинали, уложили дочку, время 21:20, муж спрашивает:
– Может, в роддом?
Но я ему:
– Да неее, ещё рано. Давай позвоню нашему врачу?
– Алло, Екатерина Владимировна, это я. О, вы с дежурства и дома, уже спать ложитесь?! А у меня тут схватки, но я терплю, дышу, чувствую себя бодро и замечательно. Схваточки ровные, каждые 25 минут примерно по минуте, мне ехать в роддом или нет?
– Нет, не надо. Поставь папаверин и ложись поспи, приезжай часам к 5 утра.
Ставлю одну свечку, не помогло, ставлю вторую – не помогает. Схватки продолжаются, дышу, муж разминает поясницу. Набрана тёплая ванна, ложусь в неё периодически. В спальне горят свечи. Тишина, мир, покой. Затем схватки всё чаще и чаще, успеваю только немного передохнуть в перерывах – и снова схватка, одна сменяет другую. Голова отключается, ничего не соображаю. Больно. Очень больно. Дыхание переходит в тигриный рык, муж стоит рядом. Кричу ему:
– Массаж не нужен, гаси свечи, едем в роддом! СРОЧНО!
Он пытается меня одеть. Не могу поднять ногу. Стою в домашнем халате и кричу:
– Выходим скорее из дома!
Дохожу из спальни до прихожей, и меня тужит.
Кричу мужу:
– Дима, меня тужит!
– Ну так ведь всё же хорошо, всё под контролем, верно?
– Ты не понимаешь. Я рожаю. Прямо вот сейчас рожаю – и всё.
Время 23:00. Мы дома. До роддома ехать 40 минут. Муж звонит доктору и говорит:
– Екатерина Владимировна, а жену тужит, она кричит, что рожает.
Дальше как в кино: лифт – потуга, вышли из лифта – тужит, в машине меня тужит ещё 6 раз. Едем. Скорость 140, а мы на старой дедушкиной машине, наши в ремонте.
Кричу только одно:
– Димочка, умоляю, быстрее! Доченька, пожалуйста, подожди!
Цепляюсь за ткань сидения, вспоминаю с курсов, что, если ребёнок родится, нужно прижать к груди и укрыть чем-то тёплым. На повороте явно чувствую головку.
Подъезжаем сразу в приёмный покой. Все врачи на крыльце, толпятся, их очень много, тут же скорая, носилки, каталка. Все ждали. Все в шоке. Все суетятся:
– Каталку, срочно на каталку и в родильный зал!
Наша Екатерина Владимировна берёт меня под руку, мы заходим в комнату приёмного покоя, она успокаивает меня и говорит:
– Не плачь, ты доехала, успела, – и тут же санитарам: – Каталка не нужна. Мы будем рожать здесь, на кушетке. Алечка, ты приляг, выдохни, сейчас будет потуга.
Я ложусь, закрываю глаза, тужусь изо всех сил… Пуууух! Плюх! И легко, больше не больно, так хорошо, и на животик на мой бух, и слышу тихий любимый нежный робкий крик, чувствую тёплую мою девочку. Я прижимаю её к себе рукой еле-еле, робко за спинку, и пытаюсь согреть её в этом неуютном холодном приёмном покое, за дверью которого сидят другие будущие мамочки и ждут оформления на роды.
И тут я на весь приёмный покой как затяну:
– Доченька моя, ты мой цветочек, славная моя, ты мой комочек, доченька моя! Я так люблю тебя!
Врачи говорят:
– Ну это чудо, конечно! В приёмном покое у нас ещё никто не рожал и уж тем более не пел.
Это были самые лучшие роды! Удивительные, естественные, природные, лёгкие, да, конечно, несколько экстремальные. На висках моего мужа появилась седина. Такое он видел только в фильме «Такси». В момент, когда я прилегла на кушетку, Диму кто-то из бригады врачей попросил переставить машину, она мешала проезду скорой, его не было пару минут, и когда он снова зашёл в приёмный покой, ему уже показали нашу доченьку, всю такую сморщенную и синенькую. Затем её забрали умывать, взвешивать, а меня наконец-то переложили на каталку и повезли в тёплый, чистый, уютный родильный зал. Муж остался заполнять и подписывать документы.
И вот лежу, тепло, светло, как в операционной. Воды принесли, умыли, укрыли, я вся в блаженстве. Я родила. Родила сама, муж был рядом, мы пережили это вместе, мы справились, мы доехали.
Спрашиваю у доктора:
– Всё хорошо?
– Да, всё хорошо, скоро принесут вашу малышку.
Приносят, показывают в одеялке, умытая. Кладут под лампу, чтобы ей было тепло, мол, замёрзла в приёмном. И всё врачи вокруг неё, врачи. Мне и не увидеть, и не разглядеть, хотя лежит рядом в метре буквально. Одна врач, другая, ещё двое. Ждём неонатолога, и тут слышу тихое:
– Это всё, что я могу сказать!
Мне немного страшно. Что всё?! Подходит другая врач, а та моя, которая наблюдала беременность, где-то рядом вроде стояла, и нет её.
И тут я слышу речь какого-то врача, обращённую ко мне:
– Понимаете, мы не можем не предупредить вас, в общем, тут такое дело, мы обязаны предупредить, у вашего ребёнка подозрение на синдром Дауна. Конечно, это не точно, признаки вроде есть, но вот шумов в сердце нет, а должны быть. По внешним признакам всё сходится, вот гляньте на неё – глаза, брови, челюсть… – и что-то ещё, и ещё, и разговор, и лица, яркий свет, нечем дышать, ничего не слышу, темно.
Небо упало, стало тихо, так тихо. Я смотрю на свою кровиночку и вижу такого чужого ребёнка, я тут же стыжусь этих мыслей, чувств, но ничего не могу с этим поделать. Я не верю им, я не плачу, не кричу, я оцепенела, я ничего не чувствую вообще.
Мужа рядом нет, куда же он пропал? Все врачи разошлись. Пришла Екатерина Владимировна зачем-то и говорит:
– Да нет, Аль, это неточно. Ты найди детские фотографии мужа или родственников. Да врачи сами долго смотрели и сомневались, и вообще ещё неизвестно, какой у вас там тип, ведь их много, и все разные, и случаи, и степени разные!
Я даже не повернула лицо в сторону звука, мне было противно всё то, что она говорит. О ком это она? Кому? Ведь я же всё вижу. Понимаю. Чувствую. Всё это не снится мне. Всё это произошло.
Пришёл муж, он у меня большой мужчина, крупный, рослый, настоящий русский мужик типа Пореченкова. Его затянули в докторский зелёный костюм. Штаны и рубаха не по размеру, он словно зелёная гусеница – если бы он попытался присесть, одежда бы взорвалась на нём. Пришла медсестра и любезно предложила ему снять операционную рубашку и надеть одноразовый халат. Он присел рядом со мной, мы стали поздравлять друг друга, обнимать, поцеловались. Но настоящей радости у меня нет, у меня вообще ничего внутри нет.
– Дима, они сказали, что у нас подозрение на синдром Дауна… «Дауна, Дауна, Дауна…» – как эхо, звучат мысли в моей голове. И слово такое ещё резкое, грубое, и фамилия у этого человека тяжёлая, странная, да и вообще кто он? На тот момент слово «даун» я слышала лишь однажды в 7-м классе как обзывательство. Что такое лишняя хромосома – я не знаю. Что такое синдром – тоже, а синдром Дауна – это что? Видимо, что-то смертельно страшное, раз таким прискорбным голосом и с таким лицом мне сообщала об этом врач.
Бесконечно долгая первая ночь в роддоме, и одно и то же в голове: синдром Дауна, Дауна, Дауна. А вдруг она больна, вдруг в опасности, что с сердцем, а если ей станет плохо, а вдруг она перестанет дышать? Моя крошечка. Моя бедная маленькая кровиночка, что с тобой, чем мне помочь?
Я сделала первую фотографию. Впервые поцеловала. Я разворачиваю и разглядываю её. Целую. Прижимаю к себе. Я рада ей, но она словно не моя. Кто ты? Даун? Что это – Даун? Я смотрю на её крошечные ручки. Они сказали: мизинец кривой. Не вижу этого… Ножки, такие скрюченные, сухие, кожа потрескалась, мажу кремом, жалею, целую. Личико, моё маленькое личико. Что же они могли в нём увидеть? Раскосые миндальные глазки, нет переносицы, опущены уголки рта. Возможно. Но, может быть, она просто такая? Не могу поверить. Я не могу осознать всего происходящего.