Читать онлайн Северная экспедиция Витуса Беринга бесплатно

Император Петр Великий (1672–1725) модернизировал русское государство и задумал Первую Камчатскую экспедицию, чтобы укрепить государственную власть России в Сибири и исследовать самые далекие уголки своей империи

Императрица Екатерина I (здесь – на портрете XVIII века), прежде чем стать второй женой Петра I, была простой служанкой из Литвы; в 1725 году она стала наследницей своего мужа и оказалась на удивление умелой и способной правительницей

Императрица Анна Иоанновна правила Россией с 1730 по 1740 год, продолжив прогрессивные реформы своего дяди Петра Великого и одобрив общий план Великой Северной экспедиции

На гравюре XVIII века изображен Московский кремль, который был резиденцией правителей России до тех пор, пока Петр I не основал Санкт-Петербург. Именно там в 1698 году имел место знаменитый эпизод с бритьем бород

Петр I приказал построить Санкт-Петербург в 1703 году (здесь он изображен через тринадцать лет после постройки). Город стал новой столицей Российской империи и первым российским портом на Балтийском море

Глава первая

Великое посольство

Утром 5 сентября 1698 года Петр Алексеевич Романов проснулся в своих деревянных палатах близ Кремля, полный решимости и целеустремленности. Он только что вернулся из путешествия по Западной Европе, продлившегося полтора года. За это время царь почерпнул множество идей, которые ему теперь не терпелось использовать для модернизации России. Вскоре бояре и чиновники собрались, чтобы поприветствовать возвратившегося царя и прилюдно продемонстрировать свою верность: прошло совсем немного времени с тех пор, как был подавлен стрелецкий бунт. Несколько придворных пали перед царем ниц, как предписывала традиция. В толпе раздался ропот, когда, вместо того чтобы принять как должное «стремительную их подобострастность», он «ласково и поспешно поднимал и целовал их, как самых коротких своих друзей»[1]. Нарушение протокола некоторых обеспокоило, но сам Петр уже определил для себя курс действий, и это было лишь первым за день отступлением от московских обычаев.

Молодой царь (тогда ему было двадцать шесть лет) продвигался сквозь толпу, обнимая придворных и кивая в ответ на их приветствия. Затем он сунул руку в карман, выхватил бритву и без предупреждения схватил за длинную бороду генералиссимуса Алексея Шеина. Он разрезал плотные пряди, и они упали на землю. Шеин был настолько изумлен, что стоял неподвижно, пока Петр довольно неаккуратно брил ему бороду. Затем царь схватил другого боярина, стоявшего поблизости, и его тоже столь же грубо обрил. Так он обошел практически всех присутствующих, самых верных и высокопоставленных своих советников, и в конце концов все они лишились бород. Бояре стояли молча, никто не решился перечить царю, особенно Петру, который уже тогда пользовался репутацией безжалостного и вспыльчивого человека.

Лишь троим удалось избежать постыдной участи: старику, который, по мнению Петра, заслужил право носить бороду, патриарху православной церкви и личному охраннику бывшей жены Петра Евдокии Лопухиной, позже сосланной в монастырь. Ошеломленные, не в силах ничего сказать, люди, занимавшие высочайшие общественные, политические и военные посты страны, смотрели на новые лица друг друга. Тут и там звучали нервные смешки. Для кого-то бритье бороды стало нападением на веру. Хотя в конце XVII века по улицам Москвы без бород ходили не только иностранные купцы, инженеры и военные: сам Петр тоже не носил бороды, бросив вызов традиции, и многие стали ему подражать.

Долгое путешествие Петра по Западной Европе, иногда называемое «Великим посольством», убедило его, что Россия – отсталая страна, которой необходимы серьезные реформы, и что она не пользуется плодами технологических достижений, повсеместно распространенных в Германии, Голландии и Англии. Он был очень опечален, узнав, что в этих странах Россию не считают полноценной частью Европы. Для них она была полуазиатским краем света с куполами в форме луковиц, с застывшей в развитии православной церковью и средневековыми политическими учреждениями. До России пока еще не добралась эпоха Просвещения. Умы жителей страны, по мнению Петра, все еще были скованы устаревшим мировоззрением, и он твердо вознамерился любыми средствами сделать ее частью просвещенного, как ему казалось, мира. Богато украшенные одеяния, которые мешали ходить и работать, и длинные нестриженые бороды делали Россию настоящим посмешищем в глазах Запада, и Петр решил покончить с этими символами отсталости.

Петр считал эти обычаи препятствием для модернизации страны. Он издал указы, в которых определялось, какая одежда допускалась отныне на официальных церемониях и что должны были носить официальные лица при исполнении обязанностей: камзолы, брюки, гетры, низкие башмаки и стильные шляпы для мужчин; для женщин – платья, юбки и капоры. Кроме того, он запретил древний обычай ношения длинных кривых ножей на поясе. Любой человек, одетый по-старому, обязан был заплатить особый налог, чтобы въехать в город. Позже Петр приказал стражникам городских ворот обрезать длинные одеяния всем подряд, вне зависимости от общественного положения, и без этого в город никого не пускать.

Составляя законы об одеждах и бородах, Петр не забыл и о наказаниях для заговорщиков, которые хотели посадить на трон его старшую сестру Софью во время его отсутствия. Восстание подняли стрельцы, элита русской армии. В свете этого заявления царя о бородах и костюмах звучали даже несколько угрожающе. Бунт был быстро подавлен верными Петру людьми, однако правитель еще с детства помнил другие восстания стрельцов и интриги старшей сестры. На этот раз его терпение лопнуло: Софью отправили в монастырь и заставили отказаться от своего имени и титула, стрельцов распустили, а более тысячи семисот участников бунта пытали, чтобы выявить главных заговорщиков. Петр иногда даже лично участвовал в допросах, восклицая «Признайся, скот, признайся!»[2], пока палачи сдирали кожу, избивали и жгли обвиняемых огнем. В этой великой чистке почти тысячу двести человек казнили через повешение или отрубание головы, выставив сотни тел на общее обозрение, многих других искалечили и сослали в Сибирь или другие далекие регионы, а также изгнали из Москвы их жен и детей. Это стало отличным предупреждением для любых потенциальных бунтарей – или тех, кто сомневался, стоит ли подчиняться законам царя. Петр распустил все стрелецкие полки, вместо них приблизив к себе гвардейцев.

В своих действиях Петр I руководствовался интересами государства, избавляясь от предателей и обеспечивая политическую стабильность. Он отругал служителя церкви, который пришел к нему просить о милости к предателям: «Мой верховный сан и долг перед Богом повелевают мне охранять народ и карать в глазах всех злодеяния, клонящиеся к его погибели»[3]. Своей твердой решимостью он укрепил власть, и никто не решался восстать против европейских реформ, запланированных им для страны.

На знаменитой картине, написанной во время его визита в Англию, Петр, одетый в блестящий доспех и позолоченную горностаевую мантию, выглядит великолепно. Его поза горделива: одна рука держит жезл, другая смело уперта в бедро. В окне за его плечом видны военные корабли с развевающимися парусами. У него большие глаза и пухлые губы, кудрявые волосы искусно взъерошены. Его голова кажется непропорционально маленькой по сравнению с телом, скрытым за роскошными одеждами и сталью. Петр был очень высоким и заметным издалека; благодаря двухметровому росту он возвышался над большинством своих современников. Но при этом плечи у него были узкими, а руки и ноги заметно маленькими относительно длинного туловища. Он был энергичен и упрям, но страдал от легкой формы эпилепсии, и на лице у него был хорошо заметен нервный тик. София, вдовствующая курфюрстина Ганновера, подробно описала свою встречу с Петром летом 1697 года и объявила, что он «одновременно и очень добрый и очень злой, у него характер – совершенно характер его страны»[4].

До Великого посольства Петра весной 1697 года ни один русский царь не ездил за границу – по крайней мере, без сопровождения завоевательной армии, – да еще и так далеко. Но Петр уже тогда задумал вывести страну из изоляции. Начал он с расширения флота, чтобы Россия не оставалась сухопутной страной – у нее был один-единственный порт, Архангельск на Белом море, далеко на севере. Балтийское море контролировала Швеция, а Каспийское и Черное моря были под властью Сефевидской и Османской империй. Петр напал на турецкую крепость Азов в устье реки Дон и захватил ее в 1696 году. Для защиты новых территорий он начал строить мощный флот и отправил десятки молодых людей в Западную Европу, чтобы те учились мореходству и морской стратегии. Затем Петр объявил, что организует путешествие более 250 высокопоставленных придворных в столицы Западной Европы. Прошел еще более поразительный слух: он и сам собирается в это путешествие, желая посмотреть мир и сформировать о нем свое мнение, чтобы впоследствии направить Россию на путь величия и процветания. Всего через три года после смерти матери, получив полную царскую власть, молодой правитель решил отправиться в путешествие инкогнито, в составе посольской свиты.

Чтобы понять, как устроен этот большой мир и как наилучшим образом достичь своих амбициозных целей, Петр старался избегать помпезных церемоний и почетных приемов. Послы при царском дворе сообщили о его планах своим правительствам и предположили, что Петр, скорее всего, решил просто развлечься, устроить себе небольшой отпуск и узнать за это время, как живут простые люди и как ему лучше ими править. Еще Петр знал, что ему необходимы союзники в борьбе с турками-османами. Великое посольство должно было посетить несколько европейских столиц – Варшаву, Вену, Венецию, а также Амстердам и Лондон. Он не поехал во Францию, чтобы встретиться со знаменитым Людовиком XIV, «королем-солнце», потому что Франция тогда была в союзе с турками.

Петр, безусловно, был самолюбив – все же его воспитывали как царевича, – но при этом достаточно скромен и проницателен, поэтому мог понять, что и ему, и России нужно будет многому научиться, чтобы воспользоваться новыми технологиями и знаниями эпохи. Позже, в воспоминаниях, Петр отмечал, что

«всю мысль свою уклонил для строения Флота… Усмотрено место к карабельному строению угодное на реке Воронеж… Призваны из Голандии мастеры, и в 1696 году началось новое в России дело: строение великим иждивением караблей, галер и прочих судов… аки бы устыдился Монарх остаться от подданных своих во оном искусстве, и Сам восприял марш в Голандию, и в Амстердаме на Остиндской верфи, вдав себя с прочими волентирами своими в научение карабельной Архитектуры, в краткое время в оном совершился, что подобало доброму плотнику знать»[5].

Петр Михайлов – под этим именем он отправился в путешествие – хотел еще и свободы: самому видеть, слышать и наблюдать за миром, не прячась за фасадом роскоши и церемоний. Ему не хотелось целый день общаться только с правителями; он предпочитал приходить и уходить, оставаясь инкогнито. Он хотел, чтобы Россия стала частью интереснейшего мира Западной Европы – включая новые земли, которые европейские страны открыли и продолжали открывать с помощью своих флотов. Глобализация в мире началась в конце XVII – начале XVIII века и источником технологий и идей, сделавших этот процесс возможным, была Западная Европа. Новые технологии – часы или хронометры, компасы, термометры, телескопы, барометры и инструменты для точной картографии – были невероятно полезны в навигации и путешествиях. Предприимчивые моряки и финансисты Голландской и Английской Ост-Индских компаний, а также Голландской Вест-Индской компании привозили на европейские рынки кофе, чай, сахар и пряности – корицу, гвоздику, мускатный орех. Экзотические растения и животные перестали быть чем-то необычным. Ученые, получившие относительную свободу от религиозных догм, – Декарт, Лейбниц, Левенгук, Ньютон и другие – активно экспериментировали и исследовали окружающий мир, его свойства и основополагающие законы. Наука меняла мировоззрение европейцев, и Петр не хотел, чтобы эти достижения прошли мимо него лично и мимо России. Были у него и более прозаичные замыслы. Он закупал новые корабельные пушки, такелаж, якоря, паруса и новейшие навигационные инструменты, чтобы лучшие умы России могли изучить и скопировать их – и тем самым вывести экономику страны на новый уровень.

Большинство людей в XVII и XVIII веках жили в сельской местности и занимались сельским хозяйством. Водяные и ветряные мельницы были единственно возможными источниками энергии, если не считать мышечной силы. Люди редко путешествовали, потому что дороги были плохие, а лишней еды или времени практически ни у кого не было. Повседневная жизнь начиналась с восхода солнца и заканчивалась с закатом. Основным источником света и тепла было дерево. Россия, находившаяся на окраине Европы, не участвовала в обмене новыми идеями и знаниями, охватившем весь континент, и Петр хотел это изменить – подарить своим подданным новый образ жизни.

Идея Великого посольства из России не слишком обрадовала королевские дворы Европы, которые должны были его принять. Русские послы той поры мало что знали об обычаях других стран, так что донести до них свои идеи было чрезвычайно трудно. Их обычно считали грубыми и невоспитанными мужланами, которые отказывались следовать принятому в Западной Европе придворному этикету.

А уж сам русский двор выходил за всякие рамки приличий. По свидетельству Иоганна Георга Корба, секретаря австрийского посла, обеды при русском дворе часто были незапланированными, и им предшествовало лишь внезапное объявление «Государю кушанье!»[6] После этого быстро появлялись слуги с подносами и ставили еду на огромный стол, буквально как попало, и сидящие за столом начинали хватать ее, в шутку бить друг друга большими буханками или спорить, чья очередь пить из большой чаши с вином, медовухой, пивом или брагой. Все много пили, громко спорили, в палатах могли начаться пляски или даже борцовские схватки. Иногда по залу разгуливали дрессированные медведи, раздавая всем чаши с перцовкой и, ко всеобщему увеселению, сбивая с людей шляпы и парики. Эти выходки, конечно, немало забавляли придворных Петра, но их очень не любили европейские вельможи, уделявшие огромное внимание порядку и времени входа в комнату и расположения за столом; тому, каким громким и длинным титулом нужно назвать каждого из присутствующих, из какой чаши что пить и в каком порядке есть разнообразные блюда. Особенно Петру не нравились именно официальные приемы, он считал их «варварскими и нечеловеческими», мешавшими монархам «насладиться человеческим обществом». Он хотел говорить и обедать, пить и шутить с людьми всех сословий, будучи, конечно же, первым среди равных. Петр гордился своими мозолями, работой на верфи, маршами вместе с солдатами, работой с корабельным такелажем и распиванием пива с рабочими. Ему хотелось познакомиться с людьми, которые добились уважения благодаря своим умениям, а не по праву рождения или из-за влиятельности.

Петр лично подбирал участников Великого посольства; огромная кавалькада включала в себя не только троих главных послов, происходивших из очень уважаемых семей, но и двадцать других аристократов и тридцать пять умелых ремесленников. Они все путешествовали вместе в сопровождении священников, музыкантов, переводчиков, поваров, всадников, солдат и слуг. «Петр Михайлов», русоволосый, голубоглазый мастер на все руки, выделявшийся среди других лишь своим ростом, тоже присоединился к посольству. То, что он входит в состав делегации, не было ни для кого секретом, но официально не признавалось, так что возникли необычные трудности с протоколом. Петр оставил Россию в руках троих старших регентов, в число которых входил и один из его дядей.

Великое посольство отправилось в путь по суше через контролируемую Швецией территорию вдоль восточного побережья Балтийского моря, включавшую в себя Финляндию, Эстонию и Латвию. Там Петр обратил особое внимание на укрепления Риги, крепости, которую его отец не смог завоевать сорок лет назад; она показалась ему отличным местом для будущего русского порта на Балтийском море. Оказанный ему прием он посчитал грубым и негостеприимным – совершенно не подходящим для царя. Он, конечно, путешествовал инкогнито, но все равно ожидал, что его присутствие надлежащим образом отметят. Сопровождающих царя проигнорировали и оставили на произвол судьбы – им пришлось самим искать себе еду и ночлег и платить за них большие деньги, – и это было совершенно недопустимо. Через три года Петр использовал тот факт, что его плохо приняли в Риге, как предлог для начала войны, которая длилась бо́льшую часть его правления, – Великой Северной войны со Швецией. Рига в конце концов стала частью Российской империи. Бесспорно, можно даже сказать, ему повезло, что в Риге с ним так плохо обошлись, ведь у него не было иного способа расширить Россию и получить доступ к Балтийскому морю, кроме как захватить территорию, контролируемую Швецией. Затем кавалькада отправилась по суше в польскую Митаву. Потеряв терпение, Петр зафрахтовал корабль и морем добрался до северогерманского города Кенигсберга, где встретился с Фридрихом III, курфюрстом Бранденбурга, чтобы обсудить союз против Швеции. Как и Петр, Фридрих тоже хотел расширить свою территорию и стать королем недавно созданного королевства Пруссия.

Заложив основу для будущих совместных военных действий против Швеции, Петр направился в Берлин. К этому времени его участие в посольстве уже стало секретом Полишинеля, слухи распространились по всей Северной Европе. Люди толпами собирались, чтобы посмотреть на царя таинственной восточной страны, которого сопровождала свита в странной одежде, соблюдавшая восточные обычаи и известная своим пьянством и варварским поведением. Великое посольство превратилось в передвижной цирк, и Петра очень злило это назойливое любопытство; к нему относились как к диковинке, которой, правда, он по сути и являлся. Но в качестве диковинки он всех очаровал: немецким дворянам очень понравились его чувство юмора, веселый нрав и разговорчивость. Петр вовсе не показался им невежественным медведем, вопреки всему тому, что о нем рассказывали. Многочисленные иностранные наставники царя хорошо его подготовили.

В середине августа Петр с несколькими соратниками, добравшись до Рейна, сели на небольшой корабль и поплыли вниз по течению; остальные члены Великого посольства продолжали путешествие по суше. Петр проплыл через Амстердам и добрался до голландского города Заандам, где в своей обычной донкихотской манере решил записаться на верфь плотником и как простой рабочий освоить кораблестроительное дело. Он поселился в маленьком деревянном домике неподалеку от верфи, купил плотницкие инструменты и стал строить корабли. Вскоре его инкогнито раскрылось: поползли слухи об иностранцах в странных одеждах, прибывших на корабле; целые толпы рассматривали его свиту, одетую в необычные русские наряды. Помимо всего прочего, Петра выдавал его богатырский рост и характерные судороги на лице, так что буквально через несколько дней ему уже пришлось отклонять предложения пообедать с главными чиновниками и купцами города. Из-за его присутствия поднялся шум по всей республике; люди приезжали даже из Амстердама: они хотели удостовериться, что слухи верны, и царь Московии работает на верфи простым плотником, и вскоре вокруг верфи пришлось поставить заборы, чтобы держать зевак подальше. На следующий день после этого Петр разозлился, растолкал толпу, сел на свое маленькое суденышко и отправился в Амстердам, где поселился в гостинице, выкупленной посольством.

В Амстердаме, большом городе, привычном к светской жизни, он надеялся лучше слиться с толпой. Здесь Петра повсюду окружала вода и тысячи кораблей, а воздух постоянно сотрясался от криков моряков. Он нашел работу на окруженной стенами верфи Голландской Ост-Индской компании, где стоял целый флот кораблей самых разных форм и размеров. Некоторые из них еще только строили, другие же, старые, вытаскивали на берег, и они лежали там, словно разлагающиеся грудные клетки морских чудовищ; прогнившие доски отрывали и прикрепляли к остову новые. Канаты, дерево, смола, парусина, железо – вот из чего строились торговые и военные суда, и среди всего этого Петр провел много месяцев, постигая основы морского дела. Но оставаться инкогнито он уже не стремился. Он встретился с бургомистром и ведущими сановниками города. Ост-Индская компания предложила ему небольшой домик на территории верфи, подальше от любопытных глаз. Он с десятью другими русскими мастерами начал работу над новым стофутовым фрегатом, чтобы увидеть весь процесс строительства корабля, от проверки качества бревен до изучения чертежей. Корабль Ост-Индская компания переименовала: он получил название «Петр и Павел».

Больше всего молодого царя поразили густонаселенность и богатство Голландской республики. В маленькой стране жило около двух миллионов человек, и ее города были огромными по сравнению с городами других стран. Голландская республика была на пике могущества благодаря богатствам, которые поставлялись Голландской Ост-Индской компанией; тогда это была наиболее урбанизированная и продвинутая страна в Европе, славившаяся своей живописью, одеждой, едой, пряностями и мыслителями. Оживленные верфи обслуживали торговую сеть, бывшую тогда самой большой в мире; голландские корабли ходили практически везде, куда вообще могли добраться европейцы, – кроме разве что севера Тихого океана. Могучее торговое предприятие преобразило сначала страну, а потом и всю Европу. На одну только Ост-Индскую компанию работало более 50 000 человек – моряков, ремесленников, рабочих, носильщиков, писцов, плотников, солдат. Другие голландские компании тоже подпитывались коммерческой активностью Ост-Индской компании и контролировали немалую долю торговли в Северной Европе. Благодаря баснословным богатствам, заработанным этой торговлей, начался голландский «золотой век» – эпоха, когда Нидерланды были самой богатой и технически развитой страной Европы, с процветающими наукой и искусством – от живописи, скульптуры, архитектуры и драматургии до философии, юриспруденции, математики и издательского дела. Петр никогда прежде не видел ничего подобного. В Амстердаме в защищенной гавани возвышался целый лес мачт, вдоль верфей стоял флот маленьких суденышек, а по каналам, пронизывавшим город, ходили тяжело груженные баржи.

Вся эта деятельность привела к развитию новых финансовых структур: кредитования, страхования, займов, акционерных компаний. Люди со всей Европы съезжались, чтобы овладеть навыками, необходимыми для участия в новой глобальной торговле, распространившейся даже на такие далекие уголки мира, как Тихий океан. Петр знал, что этот океан лежит на дальней границе его огромной, обширной империи, за малоисследованной и лишь частично нанесенной на карты землей под названием Камчатка, которая, как тогда предполагали, могла быть соединена с Северной Америкой.

Петр провел четыре месяца на амстердамских верфях, успев посетить и другие города Голландской республики. 16 ноября 1697 года фрегат, над которым работал Петр, был с большой помпой спущен на воду, а затем преподнесен ему в дар Ост-Индской компанией. На корабль, который Петр переименовал в «Амстердам» в честь гостеприимных хозяев, в конце концов погрузили все закупленные российским посольством европейские промышленные товары, и он взял курс на Архангельск, стоявший на Белом море, по-прежнему остававшийся единственным российским портом в Европе.

В январе 1698 года Петр с несколькими сопровождающими отправился в Англию по приглашению короля Вильгельма, оставив большую часть свиты в Амстердаме. Король обещал подарить Петру яхту, а царю не терпелось выяснить, чем английские методы кораблестроения отличаются от голландских. Лондон тоже поразил Петра: население города тогда составляло 750 000 жителей, и он был сродни Амстердаму и Парижу. Темза была полна судов всевозможных размеров. В XVII веке Англия и Голландия трижды воевали друг с другом, борясь за власть над торговыми путями в Индию. Как и в Амстердаме, большинство богатств Лондона поступало в город из-за пределов Европы: из Америки, с островов Карибского бассейна, из Индии, Индонезии и даже Китая.

Особенно Петра интересовала британская система налогообложения и экономики, которая приносила государству достаточный доход, чтобы строить и обслуживать могучие флоты, привозившие на берега Англии богатства всего мира. Он искал способы превратить свою по большей части сельскохозяйственную страну во что-то, куда сильнее напоминающее современное европейское государство с квалифицированным городским населением. Петр провел несколько месяцев, работая на королевских верфях и изучая их, и приобрел репутацию грубого и неотесанного человека. Англичане отмечали твердые убеждения Петра, его ненасытное любопытство и вспыльчивость. Помимо прочего, он посетил королевский монетный двор и позже на его примере провел реформу российской валюты. И в Лондоне, и в Амстердаме он опрашивал и нанимал на службу умелых ремесленников и инженеров, врачей и специалистов – каменщиков, слесарей, корабелов, моряков, навигаторов. Многие, польстившись на предложенное высокое жалованье, согласились покинуть родину и уехать в Россию.

В середине июля, готовясь к отъезду из Вены, Петр узнал, что стрельцы при поддержке его сестры Софьи восстали и двинулись на Кремль. Он отменил визит в Венецию и торопливо отправился через Польшу обратно в Москву. Царь скакал день и ночь, останавливаясь лишь для того, чтобы сменить лошадей, и наверняка думал о том, как будет сбривать своим подданным длинные бороды.

Вернувшись в Москву и подавив восстание, Петр принялся воплощать в жизнь свои представления о структуре и управлении современным государством. Он думал о том, что в России не было таких учреждений, которыми он восхищался в Голландии, Германии и Англии. Новые законы, включая налог на бороды, стали лишь первым из множества шагов, которые он собирался предпринять, чтобы пробудить Россию ото сна. Следующие двадцать пять лет долгого правления Петра были посвящены двум главным приоритетам; первый из них – серия радикальных институциональных реформ в русском обществе, которые должны были сделать его более похожим на европейское.

За десятилетия, прошедшие после возвращения из Великого посольства, Петр пытался приобщить Россию к одежде, моде и привычкам иностранцев; у него было много заграничных друзей и советников, и он годами старался искоренить твердое убеждение православной церкви в том, что иностранцы – источник ереси и разложения. Он ограничил влияние православной церкви, провел календарную реформу, расширил и изменил структуру армии, стандартизировал чеканку монет, ввел официальные гербовые бумаги для юридических документов и создал государственные награды. Петр всю жизнь курил трубку – эту привычку он перенял у немецких и голландских друзей, – так что заодно легализовал и курение табака. Во времена правления его деда курение каралось смертной казнью; позже это наказание заменили вырыванием ноздрей. Поскольку ноздри царю никто вырвать бы не смог, церковь практически не сопротивлялась легализации табака. Петр основал Академию наук, в которой работали в основном зарубежные интеллектуалы. Кроме того, правитель выступал против строгих договорных браков – этого обычая он не увидел ни в Голландии, ни в Германии, ни в Англии. Следуя такой традиции, мать женила его в 17 лет, когда он еще не мог возразить ей. Петр твердо решил избавиться от своей жены Евдокии Лопухиной, печальной и набожной женщины, с которой он практически не виделся и не разговаривал; он не написал своей супруге ни единого письма за все полтора года поездки в Европу, да и после возвращения видеться с ней не торопился. Петр отправил ее в монастырь и вычеркнул из общественной жизни. В 1703 году он познакомился с Мартой Скавронской, литовской крестьянкой, которая работала домашней прислугой, – она стала его любовницей, затем женой и, в конце концов, императрицей Екатериной.

Вторым после политических и общественных реформ достижением Петра была война со Швецией, Великая Северная война, – длительная череда завоевательных сражений, благодаря которой в состав России вошли земли на восточном побережье Балтийского моря, что сделало ее ближе к Европе. На этой территории в 1703 году Петр основал новый город. Расположенный на востоке Финского залива, когда-то – территории России, затем захваченной Швецией, город должен был стать образцом для всей страны. Петр назвал его Санкт-Петербургом. Он так хотел, чтобы город был построен по новой, современной планировке и как можно быстрее, что издал указ, запрещающий возведение любых каменных зданий по всей России; русские каменщики должны были работать в Санкт-Петербурге вплоть до окончания его строительства. Там он разместил штаб-квартиру русского флота и расширил его, воспользовавшись услугами множества ремесленников и специалистов, нанятых за время Великого посольства. В новый город переехало правительство страны и царский двор. 10 сентября 1721 года Россия и Швеция наконец прекратили длившуюся двадцать один год Северную войну, подписав Ништадтский мир; в том же году Петр официально принял титул Отца Отечества, Императора Всероссийского. За время войны Россия завоевала бо́льшую часть восточного побережья Балтики и Финляндию, и Петр согласился заплатить Швеции внушительную сумму серебром, чтобы оставить Эстонию, Ливонию, Ингерманландию и юго-восток Финляндии в составе Российской империи.

Петр жил полной и яркой жизнью, достойной любого великого монарха. Он сделал больше, чем любой другой правитель России, чтобы изменить структуру государства и направить ее на современный путь развития, и у него по-прежнему были грандиозные планы. Не зря правитель получил имя «Великий». Но летом 1724 года он серьезно заболел и даже был при смерти, несмотря на сравнительно молодой возраст. Врачи разрезали ему живот и вскрыли мочевой пузырь, из которого вышли полтора литра мочи, причинявшие ему сильнейшую боль. Осенью Петру стало лучше, но к декабрю он снова оказался прикован к постели и страдал от боли.

Петр мог гордиться своими успехами, он прожил жизнь, полную драматических событий и приключений, за которую Россия превратилась из средневековой отсталой страны в одно из ведущих государств Европы. Но он не собирался почивать на лаврах. Он хотел исполнить давнюю географическую и научную мечту, сделать последнее дело, которое еще больше повысило бы престиж государства в глазах европейских стран и научного общества, а также укрепило бы его власть в самых далеких уголках огромной империи. Лежа в роскоши своих дворцовых апартаментов, не в силах ходить из-за болезни, он думал о чем-то новом – о последнем великом деле, которое увенчает его выдающееся царствование и славный путь. Он составил список указаний – согласно этому была собрана одна из величайших научных экспедиций в истории, в ходе которой был открыт морской путь к новой земле. Под конец жизни Петр очень интересовался географией, желая знать о размерах и богатствах самых далеких уголков своей империи; двигало им и простое любопытство – он давно задавался вопросом о том, связана ли Азия с Северной Америкой. То была великая географическая загадка эпохи, предшествовавшей Американской революции и путешествиям капитана Кука. Разгадка таилась в одном из последних регионов мира, все еще не нанесенных на карту – на севере Тихого океана.

В конце декабря 1724 года Петр, лежа на смертном одре, призвал своего ближайшего советника. Он изложил помощникам свои идеи и планы и, «опасаясь, что конец близок», выразил желание как можно скорее отправить экспедицию. Пригласив генерала-адмирала графа Федора Матвеевича Апраксина, правитель сказал ему:

Худое здоровье заставило меня сидеть дома; я вспомнил на сих днях то, о чем мыслил давно и что другие дела предпринять мешали, то есть о дороге через Ледовитое море в Китай и Индию. На сей морской карте проложенный путь, называемый Аниан, проложен не напрасно. В последнем путешествии моем в разговорах слышал я от ученых людей, что такое обретение возможно. Оградя отечество безопасностью от неприятеля, надлежит стараться находить славу государству через искусства и науки. Не будем ли мы в исследовании такого пути счастливее голландцев и англичан, которые многократно покушались обыскивать берегов американских?[7]

Он передал двору указания, написанные собственноручно, еще 23 декабря 1724 года, но подписал официальный документ лишь через месяц, 26 января 1725 года. Инструкции Петра были весьма краткими, но при всей краткости они оказали большое влияние на мировую историю.

III. Надлежит на Камчатке, или в другом там месте, сделать один или два бота с палубами.

III. На оных ботах [плыть] возле земли, которая идет на норд, и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля – часть Америки.

III. И для того искать, где оная сошлася с Америкою, и чтоб доехать до какого города европейских владений; или ежели увидят какой корабль европейской, проведать от него, как оной куст называют, и взять на письме, и самим побывать на берегу, и взять подлинную ведомость, и, поставя на карту, приезжать сюды[8].

8 февраля 1725 года, через месяц после составления планов первой крупной российской исследовательской экспедиции, которая позже получила название Первой Камчатской экспедиции, заполнила белые пятна на картах, оставленные другими европейскими державами, и стала символом пробуждения Российской империи, Петр Великий умер в возрасте пятидесяти двух лет. Его вдова Екатерина, взойдя на престол, поддержала мечту мужа. Петр выбрал командиром ветерана, двадцать лет служившего на флоте и воевавшего в Великой Северной войне, – уважаемого датского командира по имени Витус Беринг.

Глава вторая

Первая камчатская экспедиция

На картине, которая долго считалась портретом Витуса Ионассена Беринга, изображен широколицый мужчина с добрыми глазами и любознательным взглядом; его внешность совершенно не соответствует жизни и делам знаменитого мореплавателя, который провел почти всю жизнь в море или в путешествиях по Сибири. Сейчас считается, что на самом деле это изображение его дяди, Витуса Педерсена Беринга, знаменитого датского историка и поэта. Реконструкция эксгумированных останков Витуса, проведенная совместной датско-советской экспедицией в 1991 году, показала, что он был мощным, мускулистым мужчиной ростом около 168 сантиметров и весом 76 килограммов. У него было крепкое телосложение, выдающиеся скулы и длинные волнистые волосы. Всю жизнь он отличался приятной внешностью и хорошим здоровьем[9].

Беринг был одним из многих талантливых иностранцев, которых позвал на русскую службу Петр I, когда планировал расширить флот. Беринг родился 5 августа 1681 года в городе Хорсенс, балтийском порту на восточном берегу Ютландии, который утратил свою значимость после военных поражений от Швеции в XVII веке. Его отец был таможенником и церковным старостой, принадлежал к респектабельному среднему классу. Но для амбициозного молодого человека перспектив в городе не было. Он очень любил корабли и море и впервые вышел под парусом пятнадцатилетним юнгой вместе со старшим братом за год до того, как Петр I отправился в Великое посольство. Восемь лет Беринг плавал на голландских и датских торговых судах в такие далекие места, как Индия, Индонезия, Северная Америка и Карибское море; изучал навигацию, картографию и командирское дело и некоторое время учился в институте подготовки офицеров в Амстердаме. В 1704 году молодой Беринг познакомился с Корнелием Ивановичем Крюйсом, норвежцем, которого Петр I нанял на службу в 1697 году, чтобы создать новый русский флот. Берингу очень повезло, и он наверняка обрадовался, когда Крюйс предложил ему поступить на службу на Балтийском флоте; тогда как раз началась Великая Северная война между Россией (к которой временами присоединялись Дания, Саксония, Польша и Пруссия) и Шведской империей, заклятым врагом Дании на тот момент. То было прекрасное время для умелых, умных мореходов. Позже Беринг любил «с радостью говорить, как с самой юности все складывалось в его пользу»[10]. Он сделал успешную карьеру в русском флоте: в 1707 году из подпоручика стал поручиком, затем в 1710 году – капитан-лейтенантом, в 1715-м – капитаном четвертого ранга и, наконец, в 1720-м – капитаном второго ранга. Но на этом его везение ненадолго закончилось.

Беринг, по словам одного из поздних сослуживцев, был «по вере праведным и благочестивым христианином, который вел себя как человек хорошего воспитания, добрый, тихий», его «обожала вся команда, от командиров до последнего матроса»[11], однако ему не удалось снискать почестей в морских сражениях. Он был компетентным и достойным доверия командиром, а самое выдающееся деяние совершил в 1711 году, когда после неудачной кампании против турок провел свой корабль «Мункер» через Азовское и Черное моря, пролив Босфор, Средиземное море, а затем к северу до Балтийского, где и остался до самого конца войны. Тяжелое, опасное путешествие показало, что Беринг – хороший руководитель, смелый и инициативный, – и эти черты характера пригодились в дальнейшем, когда он принял на себя руководство двумя сложнейшими в истории многолетними наземными и морскими экспедициями.

Через общих друзей в лютеранском обществе, расселившемся по побережью Балтийского моря, он познакомился в Выборге с 21-летней Анной Кристиной Пюльзе и женился на ней в 1713 году. Избранница происходила из богатой семьи немецких купцов, жившей возле реки Невы, неподалеку от нового города Санкт-Петербурга, и была на одиннадцать лет младше Витуса. У пары родилось девять детей, но только четверо дожили до взрослого возраста. Супруги нечасто виделись в войну, когда Беринг был на море, так что Анна оказалась хорошо подготовлена к многолетним экспедициям мужа в Тихом океане. Супруги стремились занять более значительное положение в обществе, Беринг делал карьеру. Во время войны, пока дела Беринга шли в гору, все было хорошо. Однако потом, вопреки надеждам, Беринг не получил повышения в знак признания военных заслуг, оказавшись позади многих коллег. Казалось, удача отвернулась от семьи. Вскоре ситуация осложнилась еще сильнее. Младшая сестра Анны, Евфимия, обручилась с Томасом Сандерсом, британским офицером и шаутбенхтом российского флота; его ранг был выше, чем у Беринга, также к нему прилагался дворянский титул. Все шло к тому, что общественное положение старшей сестры станет заметно ниже, чем у младшей, а ранг ее мужа останется ниже, чем у его свояка. Это обстоятельство весьма огорчало честолюбивых Витуса и Анну. Они поразмыслили над печальным положением дел и решили, что единственным способом спасти честь семьи и сохранить лицо для Беринга будет подать прошение об отставке. Витус направил прошение, надеясь, что оно будет удовлетворено еще до замужества Евфимии. В феврале 1724 года он получил звание капитана первого ранга в отставке, и они с Анной и двумя детьми переехали из Санкт-Петербурга обратно в Выборг. Однако, поскольку у Беринга не было ни пенсии, ни доходов, а семью нужно было кормить, отставка не продлилась долго: уже через полгода Витус попросил восстановить его на службе. Поскольку Евфимия жила в Санкт-Петербурге, Анна решила остаться в Выборге, чтобы избежать унижения при случайной встрече с младшей сестрой, которая теперь превосходила ее в Табели о рангах. Беринг заступил на службу командиром девяностопушечного корабля на Балтийском флоте. Но Петр Великий и его советники уже строили планы, которым суждено было изменить жизнь Беринга навсегда.

В 1721 году война официально закончилась, и Петр смог уделить больше внимания обширным, но почти не нанесенным на карту землям к востоку от Урала. Он опасался, что другие европейские державы приступят к исследованию Сибири и попытаются оспорить притязания России на эту землю. Особенно император насторожился, когда в 1717 году официальное разрешение на исследование Сибири запросила Французская академия наук. Французам Петр отказал, несмотря на то что сам хотел узнать больше об этом малоизвестном регионе; если бы он доверил исследование собственной территории иностранцам, это стало бы сильнейшим ударом по престижу России и самого царя.

Испанские конкистадоры покорили могучие народы Центральной и Южной Америки – ацтеков, майя и инков – и включили их земли в огромную глобальную империю, которая простиралась на восток и запад, от Европы до Филиппин. Французы колонизировали восточную часть Северной Америки. Англичане построили форты в Северной Америке и основали мировую торговую империю. Голландцы основали колонию Новые Нидерланды и завоевали португальские заморские владения в Индонезии. Голландская и Английская Ост-Индские компании вели войны за контроль над Индонезией и торговлей в Индийском океане; англичане готовились напасть на Индию. Испанские корабли отправились с исследовательской миссией на север и проплыли вдоль западного побережья Северной Америки от Мексики вплоть до нынешней Британской Колумбии. Но вот внутренние районы Северной Америки, ее тихоокеанское побережье и Крайний Север оставались по большей части огромной неизведанной землей, так же, как и северо-восток Азии. Петр I считал, что Россия сможет оставить там свой след – возможно, не только завоевать новые территории или исследовать перспективные торговые пути с целью упрочить единство империи, но и внести вклад в естествознание и географию. Он хотел, чтобы России досталась часть престижа, на который претендовали страны, пополнявшие копилку знаний человечества, – чтобы путем создания подробной карты Сибири Россия из пассивного наблюдателя превратилась в активного участника процесса познания мира.

Петр хотел не только добиться признания от европейских держав, но и наладить выгодные торговые контакты с Китаем, которые могли бы поспособствовать освоению обширных сибирских земель. Петр несколько раз направлял в Поднебесную своих посланников, но безуспешно. Путешествия в Амстердам и Лондон убедили его в том, что ключ к процветанию – это сильная экономика, и что для ее укрепления, помимо денежной реформы и стабильной правовой системы, необходимо развитие торговли. Кроме того, успехи в этой области позволили бы существенно увеличить доходы казны. Однако попытки Петра добиться того, чтобы русским было позволено торговать на территории Китая и открыть в нескольких китайских городах консульства, окончились провалом. Царский посол Лев Измайлов преподнес китайцам изысканные дары, но переоценил свои силы, предложив в рамках торговой сделки построить в Пекине русскую церковь. Официальный ответ был снисходительным и высокомерным: «У нашего государя торгов никаких нет, а вы купечество свое высоко ставите. Мы купеческими делами пренебрегаем, у нас ими занимаются самые убогие люди и слуги, и пользы нам от вашей торговли никакой нет, товаров русских у нас много, хотя бы ваши люди и не возили»[12]. В поздние годы правления Петра, несмотря на все его усилия, торговля с восточной империей пошла на спад, и китайское правительство отказало ему в доступе к реке Амур, протекавшей по границе России и Китая. Это решение закрыло России выход к Тихому океану.

В декабре Петр приказал руководителям Адмиралтейств-коллегии составить списки людей, которые возглавят это амбициозное предприятие: геодезистов, корабелов, картографов, командиров. Имя Беринга оказалось на первом месте.

Единственным способом обойти эту блокаду российских торговых – и, соответственно, политических – интересов был поиск северного пути. Петр обратил взор к малоизученным просторам Сибири, которые Россия постепенно осваивала с конца XVI века. Поначалу ей приходилось отвоевывать земли у вождей сибирских татар, но на Дальнем Востоке, на открытых всем ветрам изрезанных берегах Охотского моря, некому было мешать продвижению русских. Российский аванпост появился здесь еще в 1648 году. Однако англичане, французы, испанцы и голландцы исследовали уже практически весь мир, и изучение ими севера Тихого океана было теперь лишь вопросом времени. Петр мечтал, чтобы честь открытия этих территорий досталась России. После того, как в конце 1724 года император подхватил инфекцию мочевыводящих путей, которая через несколько месяцев свела его в могилу, подготовка планов экспедиции резко ускорилась. В декабре Петр приказал руководителям Адмиралтейств-коллегии составить списки людей, которые возглавят это амбициозное предприятие: геодезистов, корабелов, картографов, командиров. Имя Беринга оказалось на первом месте в списке командиров, его рекомендовали вице-адмирал Петр Сиверс и контр-адмирал Наум Сенявин: «Беринг в Ост-Индии был и обхождение знает»[13]