Читать онлайн Хранитель для попаданки, или Любовь меж двух миров бесплатно

Пролог. Материнство, как мечта

Алика

Долгие месяцы обследований подготовили меня к этому моменту. Я слушала врача с каменным лицом, уточняла можно ли еще хоть что-нибудь сделать. И если не в этой клинике, то быть может…

Ответ был категоричен и однозначен. У меня никогда не будет детей и даже суррогатное материнство мне не поможет. Согласно простой логике, невозможно оплодотворение яйцеклетки, которой нет.

Я принимаю это легко, пожимаю врачу руку, благодарю почти так же,  как делаю это с прокурором после окончания судебного заседания. Затем забираю бумаги, выхожу из кабинета и понимаю, что осознать это «никогда» слишком сложно. Знаю, это надо принять. Нет тут правых и виноватых. Я просто никогда не стану матерью.

Приходится остановиться, потому что начинает жечь глаза. Наверно с новой тушью что-то не так.

− Видела эту адвокатшу? – доносятся до меня голоса с ресепшена.

− Ту в черном костюме на миллион?

− Да, это та самая Алика Маен. Мужик в юбке. Раздражают такие, как она. Сначала строят из себя каменных особ, потом бегают. Хотела быть мужиком, вот и получила…

Я только улыбаюсь и делаю шаг, чтобы оборвать «умные» суждения медсестры. Она смотрит на меня с ужасом, а меня это веселит. Если бы эти люди хоть что-то знали обо мне, они наверно молчали бы или сменили тон, но я не желаю никому ничего объяснять, особенно перепуганным девочкам в коротко обрезанных халатах. Такие, как они, сначала соблазняют своих коллег, потом женят, а потом судятся. При этом они бегут ко мне, но я предпочту защищать интересы их мужей, чем их собственные. Так вернее.

Здесь мне делать больше нечего, потому я ухожу, забывая все ненужные слова чужих неразвитых умов, только «никогда» шагает за мной.

Стоит выйти на улицу, как шум города мгновенно окружает меня, буквально подхватывает и манит в свои объятия. Он всегда был моим другом в этой суете. В шуме моторов, в гуле голосов намного проще потеряться, разогнаться и перестать думать. Мне даже стало жаль, что я не отпустила водителя. За рулем мне быстро стало бы легче.

Глаза все еще жжет. Это точно тушь, не иначе. Велю водителю вести меня домой и достаю зеркало, чтобы убедиться, что тушь совсем ни при чем. Осторожно вытираю набежавшие на ресницы слезы и вспоминаю о делах.

«Никогда» подождет.

Сама удивляюсь, но все еще могу требовать, не повышая голоса. Если я могу работать сегодня они − тоже обязаны. На улице не выходной, заседание судов никто не отменял, а неорганизованность некоторых особ меня раздражает.

− Если пакет документов завтра утром не будет лежать у меня на столе − ты уволен, − сообщаю я одному из сотрудников своей компании и отключаю телефон, не желая слушать его нытье.

Возможно, в словах той девчонки с ногами напоказ было что-то от истины. Я всегда хотела быть сильнее любых трудностей, сомнений, страхов. Возможно, одно с другим связано, в конце концов, за все есть своя расплата. В судьбу я не верю, а в силе человеческого мозга не сомневаюсь. Он сделал меня сильнее, лишив той самой слабости, что делает женщину счастливой.

Отпуская водителя, я посмотрела на высотку, в которой жила. Это центр столицы. Моя квартира на сорок девятом этаже, почти под самой крышей. Оконные панели простираются от потолка до пола, открывая мне вид на развитую технологическую жизнь. Прямо с дивана собственной гостиной я могу наблюдать красивейшие закаты, подчеркивающие бег электрических поездов по воздушным путям над домами города. Они бесшумно пролетали, как воздушные змеи, черной лентой мелькая на огненном шаре солнца. Обычно я любовалась подобными картинами перед сном, а сегодня не хотела даже подниматься наверх.

Забрала почту и, не глядя на бумаги, вызвала лифт. Все же «никогда» шагало рядом и нарушало привычный ход вещей. Что вообще делают люди, когда у них рушатся надежды? Пьют? Бегут к друзьям? Плачут в подушку? Все это бесполезно.

Я захожу в лифт и понимаю, что надо все же встретиться на выходных с Тай. Она придумает, как привести меня в чувства. А если нет − напьюсь как все, просплю все выходные и снова буду работать. Это походило на план.

Заходя домой, я все же открывала большой конверт, ожидая увидеть бумаги по очередному судебному процессу. Разводы. Раздел имущества. Браки, которые лучше было бы не заключать. Все как всегда,  только на этот раз, открыв конверт, я тут же отбросила его в сторону. Это были бумаги о моем собственном разводе.

Я ждала их, они ничем не пугали, не было ни судов, ни споров. У нас с мужем был брачный договор, по нему и разошлись. Когда-то он хотел защитить от меня деньги своего богатого папы, а теперь не получил ни копейки от моего бизнеса. Все было честно, добровольно, логично, только теперь от этих бумаг жгло глаза и говорить себе, что это тушь, смысла не было.

Секретарша моего бывшего мужа − кукла в короткой юбчонке со складочками, как у школьницы − ждала от него ребенка, а мне оставалось открыть бутылку хорошего вина, наполнить бокал и, отвернувшись от заката, включить телевизор. Новости, политика, что-нибудь расчетливое и жизненное просто обязаны были привести меня в порядок, но судьба, в которую я не верю, была зла.

− Вам надоела реальность? – спросил голос из телевизора. – Вы хотите прожить другую жизнь? Мы можем предоставить вам такую возможность!

На большом экране сменялись кадры самых разных картин. Магические миры с драконами превращались на глазах в высокотехнологичные космические просторы. Погони, победы, поцелуи и почти гипнотический голос:

− Наша компания способна подарить вам новую жизнь и исполнить все ваши желания. Счастье − обязательный пункт договора!

Адрес, номер телефона. Какая это все глупость. Проекты с «попаданками» всегда казались мне безумием, но я ловила себя на том, что мой разум запомнил заветный номер. Выключая телевизор, я злюсь и оставляю бокал нетронутым.

Я должна быть сильной, иначе все это не будет иметь никакого смысла.

Глава 1 – Все начинается случайно

Лекс

У всех бывают дурные дни. Такие неудачные, когда все с самого начала идет наперекосяк. У меня был именно такой день. Я проспал, чуть не опоздал на работу, не позавтракал, еще и кофе едва на себя не вывернул. Спасти ситуацию могло только хорошее известие, и оно свалилось на меня к обеду.

– У нас новенькая! – торжественно объявил мой помощник, когда я знатно подобрел после сытного ланча.

− Новенькая − это хорошо, − пробормотал я и охотно взялся за дело на столе.

Обычно новые подопечные поднимали мне настроение. Какой бы творческой ни была моя работа, а старые проекты всегда имеют оттенок рутинной скуки, зато новые полны эмоций и впечатлений. Нет, своих девочек я люблю одинаково, только когда это новая игрушка не была приятней всех старых?

Я уже предвкушал предстоящую феерию и блистательный триумф моего воображения, когда у меня дыхание сперло от имени на документах. Оно было мне знакомо.

«Алика Маен»

Я прочел его трижды, прежде чем поверил, что оно мне не мерещится. Мою новую подопечную действительно звали Алика Маен, точно так же, как девушку из моей школы, в которую я был безнадежно влюблен в старших классах. Поверить в то, что это могла быть та самая Алика, я никак не мог. Но когда в кабинет ворвался клерк и сказал, что перепутал дела и мне должна была достаться другая девушка, я в эту Алику вцепился, как ошалелый, и начал орать, что поздно, мол, я уже работаю. Даже с умным видом открыл папку и перестал дышать.

То ли я совсем сошел с ума, то ли десять лет мало что меняли, то ли в дело, как обычно, вклеили старую фотографию, с которой на меня смотрела та самая неприступная Алика Маен, отвергшая меня. За одну минуту я испытал и злость, и обиду, и острый приступ злорадства, и даже праведный гнев профессионализма.

− У меня останется эта, − заявил я тогда с невозмутимым видом, − а ту другую отдайте кому-то еще, или есть какая-то разница, какому хранителю вести дело?

Свой вопрос я сопроводил строгим взглядом поверх очков и, видимо, перестарался. Парень испуганно закивал, бормоча при этом «нет», и выбежал из офиса. Я пожал плечами, а мой помощник, оторвавшись от монитора, спросил:

− Так что? Я начинаю запуск?

− Подожди, мне надо подготовиться! – серьезно заявил я и направился в уборную.

Врайт − а именно так зовут парня, помогающего мне с подопечными, − хохотнул. Боюсь даже представить, что он подумал, я же испытывал острое желание посмотреть на свою ошалевшую рожу в зеркало и отчитать себя там, где меня не смогут снять камеры наблюдения.

− Что ты творишь, Лекс? Это не профессионально! – воскликнул я и тут же понял, что самому себе с такими горящими глазами я точно ничего не докажу, ну разве что − долю собственного безумия.

И что мне теперь с этим сделать? Мне, видимо, не хотели ее давать просто потому, что в личном деле у нас стояла одна школа, но ведь, по сути, я ничего о ней не знаю. Ну, кроме того, что у нее были самые отпадные буфера на районе.

Лекс… Ты – идиот!

Где твой хваленый профессионализм? Она – попаданка. Ты – ее хранитель. Это просто твоя работа и больше ничего.

Чего я вообще переполошился? Подумаешь, девушка из моей школы, подумаешь, я ее когда-то знал. Теперь-то что? Я профи: я знаю, что делать и как. Так почему же тогда я так дергаюсь?

Отхлестав себя по щекам, я умылся холодной водой, специально намочил волосы, зачесал их назад и просто приказал себе успокоиться.

− Какие у нас запросы? – спросил я, вернувшись в офис и с умным видом натягивая очки.

− Приключения и, как всегда, любовь, − пожимая плечами, сказал Врайт. – А еще она, кажется, хочет детей, только почему-то в анкете прямо этого не написала. Видимо, у нас новая няня.

Я невольно фыркнул. Алика и няня, что-то мне в это плохо верилось. Такие, как она, скорее готовы любить только своих детей и снисходительно наблюдать возню чужих, впрочем, я могу ошибаться.

− Ладно, готовь запуск, а я пока личное дело посмотрю, − велел я, включая кофеварку.

− Дело? С каких пор? А как же скачать все на планшет и броситься в пучину, чтобы ловить волны нового мира и…

Он не договорил, а изобразил рукой непонятный маневр не то доски на волнах, не то сноуборда на кривых горах.

− Готовь запуск, − повторил я строго, а сам вцепился в планшет, чтобы открыть файл с результатами психологических тестов Алики, но глупо завис на ее имени.

Мне вдруг показалось, что лезть в эти результаты просто неприлично − как влезть в ее голову или сердце за ее спиной. Почему мне это вдруг показалось бесчестным? А ведь я пересматривал сотни тестов и никогда не думал о том, что я кому-то в чем-то вру.

− Готово! – радостно сообщил Врайт.

Я кивнул, нажал на последнюю кнопку запуска, откинулся в собственном кресле и закрыл глаза. Видеть, как на уровне твоих глаз формируется нейрошлем, собираясь из выдвигающихся пластин – не самая приятная картина. Потому я отсчитывал десять секунд и открывал глаза.

Иллюзия работала безупречно. Мне казалось, что я стою у подножья горы, где-то неподалеку журчала вода, ветер покачивал зеленую листву, а передо мной на траве лежала Алика, свернувшись калачиком. Видимо, она просто уснула, а проснется теперь в другом месте.

− Врайт, − глухо позвал я. – А время ты остановил?

− Да, оставил звуки с ветром, как анимацию. Круто, правда? − ответил мне голос Врайта, словно он стоял за моей спиной, но я знал, что это динамик шлема, вмонтированный у правого уха.

− Круто, а посмотри, работает ли сегодня Сим? – совершенно равнодушно попросил я, не имея сил отвести глаз от Алики.

Она была хороша. Не та юная девочка, фото которой вклеили в личное дело, а молодая женщина. Она отрастила свои темные волосы, вьющиеся от природы, и теперь они падали локонами на ее шелковое платье небесно-синего цвета. Длинные ресницы подрагивали, словно она пыталась проснуться, но не могла. Она чуть приоткрыла сочные розовые губы, и я совсем ничего не хотел менять в ее внешности, но открыл ее желания.

Открыл, не прочел и закрыл.

− Да, Сим работает. Вызвать именно его группу? – спросил Врайт, явно догадываясь уже, что я что-то затеял.

− Да, именно его.

Сим был моим другом и корректором в нашей компании. Он мог менять реальность нашей попаданки так, как ему велю я. А я хотел совершить что-то совершенно невероятное, правда сам еще не понял что.

Маленькие человечки белого цвета, как магические грибы, со звучным «чпок» появились передо мной. Именно так выглядели корректоры, когда вмешивались в судьбу мира по воле хранителя.

− Пс, Сим, как тебе эта дама? – кивнул я на Алику, найдя его взглядом. – Ничего не меняем?

− Ты у меня спрашиваешь? – пискнул один из белых человечков с рожицей Сима. – С тобой вообще все хорошо?

− Да, просто хочу узнать твое мнение…

Сим пожал плечами и взволнованно уставился на меня. Все ясно: все привыкли, что я уверенно командую, ни в чем не сомневаясь. Мне теперь уже даже нельзя намекать, что мне кто-то нравится? Дожился. Наверно, Врайт прав, я слишком много занудствую в рабочее время.

− Стандартную поправку здоровья проведи, подготовь тело к программе расширенных приключений, − велел я, вспомнив, что я профи, и невозмутимо уткнулся в планшет.

Быть немного сильнее, быстрее и ловчее никому и никогда не мешало.

Пока корректоры работают, я лучше посмотрю данные мира. Магия имелась, источником ее был сам мир, в таких условиях попаданка и без корректировки получала магический дар, значит, нам нужны: академия магии, хороший наставник, великая цель. Все как полагается.

Я поискал магов поблизости, но ни один из них мне не нравился. Один слишком стар, другой слишком суров, третий слишком красив – аж бесит, как красив! – четвертый… просто нет. В общем, я понял, что все со мной плохо, улыбнулся и решил, что маленькая шалость никому не повредит. Уж больно мне хочется поговорить с Аликой.

− Что еще? – с готовностью спросил белый человечек.

− Ничего, спасибо, − ответил я, лукаво улыбаясь.

Корректор осмотрелся. Понимаю его волнение – героине положен герой, что полюбит ее и проведет по всем ее приключениям, будет хранить и оберегать, но… я еще не выбрал ей героя.

− Остальное я тут с феечками да гномиками, − совершенно серьезно заявил я, словно действительно собирался вызвать младших помощников и специалистов. – Корректировка мне не нужна.

Сим покачал головой недовольно, но не возмутился, а только чпокнул своим исчезновением. Остальные белые человечки лопнули, как мыльные пузырьки, не оставив даже брызг, а я нажал пару кнопок на планшете. Он превратился в магическое зеркало, которое я опустил в широкий карман длинной черной мантии. Она была создана из моего костюма. Короткие волосы стали длинными и упали на плечи, становясь белоснежно-белыми, даже не седыми, а белоснежными, как у великих волшебников в сказках. Очки превратились в монокль. Я взял посох и шагнул к ней, чувствуя, как время приходит в движение.

Где-то  вскрикнула какая-то диковинная птица, а Алика открыла глаза и неспешно села на траву, потирая виски.

Я поразился ее тонким пальцам, но, стукнув посохом по земле, заставил яркие белые искры взмыть в небо и объявил:

− Здравствуй, избранная!

− Я знаю тебя! – внезапно воскликнула Алика, указывая на меня пальцем, вот только она не могла меня вспомнить.

Глава 2 – Великий маг

Лекс

У меня сердце ушло в пятки. Она не могла меня узнать! Я ведь совершенно не похож на того полноватого парня с прыщавым носом. Да и не может она помнить кого-то вроде меня. Просто не может!

Неужели она была на сайте компании и видела там мое фото? Но ведь она не должна ничего помнить о компании и подписанном договоре! Неужели коррекция памяти дала сбой?

Я перестал дышать, чувствуя, как у меня дрожат коленки, а она вдруг нахмурилась и со стоном призналась:

− Не помню, но я точно с тобой знакома.

Я улыбнулся. Хранитель я или нет? Выкручивался и не в таких ситуациях, а тут ответ был просто очевиден. Я чуть склонил голову и произнес:

− Вам, наверно, помнится мое появление в ваших снах. Я ведь призвал вас, госпожа избранная, чтобы спасти наш мир.

− Ты? Меня? Что? – спутанно спросила Алика и, схватившись за голову, тяжело вздохнула. – А, я поняла − Тай все же накрошила мне этих своих таблеток в пунш и теперь у меня… как это? Глюки? Не, Глюк, давай без тебя.

− Мое имя Глюквендер, госпожа, − невозмутимо заявил я, мысленно хохотнув. Мне показалось это отличной шуткой, и потому я продолжал с самым серьезным лицом: − Но, если вам так больше нравится, можете просто звать меня Глюк.

Она растерянно моргнула и уставилась на меня.

− Это не шутка?

− Нет, но вам, наверняка, сложно после перемещения все осознать. Давайте я сначала помогу вам отдохнуть.

Я снова стукнул посохом о землю. Взмыл столб искр и… я ожидал дворец или хотя бы большой дом, но передо мной появилась палатка. Самая обычная палатка и спальник.

− Э-э-э-э, − протянул я обалдело. То ли система совсем сломалась, то ли именно так она видит хороший отдых, но разве могла Алика желать такого?

Видимо, я ничего о ней не знал.

− Спасибо, кажется, ты действительно маг. Я вчера так много выпила. Можно я посплю? Ты самый добрый глюк, только позволь мне немного отдохнуть.

Она сбросила свои туфли на высоком каблуке и радостно растянулась на спальнике, только босые пяточки из палатки торчали.

Вот тебе и леди, вот тебе и золотая девочка с отменными буферами. Надо было ее не в кино звать, а в поход! Только кто ж знал…

Ладно, пока она отдыхает, я должен узнать побольше о мире. Дурная моя голова, это надо было делать сразу, а то пообещал спасать от зла, а кто это зло и где его взять?

− Босс, − снова до меня донесся голос Врайта. – А что это мы творим?

− О чем ты, Врайт? – невозмутимо спросил я, словно не нарушал никаких инструкций. Стать частью ее мира, ее приключения – это немыслимо! Дурак ли я? Хм, дайте подумать… Однозначно! Но мой помощник был лояльней.

− С каких пор мы вмешиваемся в ее жизнь? Где там принцы, великие маги и вот это вот все? – спрашивал он растерянно.

− Нет никого поблизости, − невозмутимо соврал я.

− Да ну! – воскликнул Врайт. – Аур Гонд – герцог, маг и просто душка, − представил он мне парня и на мониторе моего планшета всплыло окошечко с его фото.

Настоящий благородный муж смотрел на меня, словно с укоризной. Хороший кандидат, но…

− Он скуп и дурно образован, − выпалил я, явно придираясь к бедному Ауру.

− Ла-а-адно, − протянул Врайт и тут же выдал новую версию: − Уики Токи – принц Тианский, как раз в этих горах.

− Он не обладает магией, а еще он… дурак!

Я уже просто придумывал недостатки всем мужчинам этого мира и был готов продолжать, даже не глядя на смуглого и бравого Уикитокика.

− Людгарден тебе тоже не угодил? Вот он как раз и мог бы ее призвать!

− Он стар и уродлив, − выпалил я, словно именно это и важно для старого мудрого наставника.

− А ты у нас молод и красив, − язвительно процедил Врайт и тут же спросил уже взволнованно: − Что происходит, Лекс? С каких пор для тебя проблема подкорректировать любого из них до идеала и отправить вперед вместе с попаданкой?

− Они просто мне все не нравятся, − скривился я. – Подумаешь, я только доведу ее до столицы, сдам там в академию и пусть спасает потом мир. У нее ведь тут по условиям самый сильный магический дар − идеально для приключений, да и партию ей там подобрать будет проще.

Я понимаю, что оправдываюсь, но остановиться не могу. Мне надо объяснить происходящее, если не Врайту, то хотя бы себе самому. Нельзя же так зло нарушать все правила, а главное… Зачем?

Я посмотрел на торчащие из палатки пяточки. Да все со мной понятно: захотелось посмотреть на нее поближе, поговорить с ней нормально, а не как раньше нести всякий бред и не смотреть ей в глаза. И почему у меня ноги подкашивались? Она еще обижалась, что я на грудь смотрю, а я что… я не мог в глаза смотреть − страшно было! Мда… Дурак, как есть дурак.

− Ясно с тобой все, − вздохнул Врайт и выключил динамик.

Ему это все не нравится, и я его понимаю, но не могу остановиться, когда зашел так далеко. Ладно, надо пока выгружаться отсюда.

Я нажал пару кнопок на планшете, встряхнул его, и передо мной появился парнишка лет десяти в черной мантии и шляпе волшебника. Потешный такой малый вышел, лопоухий, курносый, еще и рыжий – идеально для ученика Глюка.

− Сторожи! – велел я своему творению, словно дрессированной собаке, а сам быстро отключил систему, чтобы снова оказаться в офисе.

Когда шлем исчез, я посмотрел на Врайта. Парень что-то щелкал на клавиатуре с самым серьезным видом и даже не посмотрел на меня. Наверно, уже забыл, ему-то в целом что? Он подчиненный, если что пойдет не так − с него никакого спроса, разве что Алан – старший хранитель – может спросить, почему он не доложил вовремя? Но я, как помощник старшего, заранее знаю, что в этом вопросе угрозы не будет. По шее же я получу знатно, если не официально, то просто по-дружески. Сути это не изменит.

Я обдумал это, смирился и продолжил свой путь. Меня продолжало нести куда-то прочь от должностной инструкции, потому я вскочил на ноги.

− Если что, останавливай время и зови меня, − бросил я Врайту, спеша к двери.

− Да, но у нас в плане еще три миссии, одна из них через полчаса.

− Потом, просто останови время, если я не вернусь вовремя.

− Ты вообще куда?

Он, наконец, обернулся и посмотрел на меня с полным недоумением.

− У меня важная встреча, − невозмутимо соврал я, зная, что встречаться мне придется разве что со стаканчиком кофе.

Я махнул рукой, словно катастрофически опаздывал, выскочил в коридор, нажал на кнопку вызова лифта и… Он ехал так долго, что у меня сдали нервы, и я побежал вниз, прямо с тридцать пятого этажа аж до первого. Боюсь представить, на кого я был похож, когда потребовал свой двойной эспрессо и уселся за столиком в углу. Время обеда давно прошло, потому в кафе на первом этаже было пусто, только пару человек − не то поставщики, не то наши будущие клиенты, ну или вообще младшие помощницы пили чай и о чем-то болтали. Впрочем, мне не было до них никакого дела. Я включил, наконец, свой телефон и поспешил спросить у гугла, что вообще происходит?

Я мало знал о судьбе Алики, но на втором курсе университета видел ее в одной телевизионной передаче. Она была еще студентом юридического, писала какие-то работы, с одной из них даже засветилась. Через пару лет, вспомнив о ней, став помощником хранителя крупнейшей компании и думая, что хоть немного крут, я именно у гугла и узнал, что Алика круче меня. У нее была своя юридическая компания, а сама она занималась разводами и другими семейными правами, особенно родительскими. Я в этом не очень разбираюсь. В общем, она была по-прежнему недосягаема, и у меня все сдулось. С тех пор я ее не вспоминал, чтобы не чувствовать себя тем неудачником из параллельного класса. Итак, что Алика Маен делает здесь?

Гугл поставил меня в тупик, еще вчера Алика была успешной женщиной, завидной невестой и просто… я не могу сказать, что я о ней думал, когда увидел ее фото в строгом костюме. Мои мысли закончились, потому что даже юбки до коленок шли ей чрезмерно, а выше… там… в общем, я могу это только промолчать. Все у нее было, но она почему-то выбрала какой-то иной мир. Зачем?

Этот вопрос не давал мне покоя, и я побежал обратно, только теперь уже все же подождал ползущий лифт. Нажал на кнопку «40» и только потом понял, что забыл свой кофе. Со мной явно не все в порядке, но бог с ним, где мой Сим и его волшебные руки? Пусть взломает мне базу, он это умеет.

− Сим! Ты мне срочно нужен! – воскликнул и буквально оттащил парня от монитора.

− Ты что творишь? Я же на работе! – возмутился он.

− Я видел, что ты опять в стрелялки рубишься, − шикнул я на взволнованного очкарика. – Просто мне нужно дело Алики Маен − полное дело, а не то, что выдают хранителям!

− И тогда ты никому не скажешь, что я играю в игры на работе? – простонал парень, поправляя очки.

− Я и так никому не скажу. Да и кому я могу сказать, Алан и сам наверняка знает, − раздраженно ответил я. – Достань мне дело.

− Ладно, − коротко ответил Сим, кивнув, но тут же спросил: − А что случилось?

− Ничего, просто вопросы у меня есть к ее поведению, а ждать результат официального запроса очень долго, − отмахнулся я, видя, как парень ловко выводит что-то на монитор.

− Передать не могу, но открыть – легко, − сообщил Сим и раскрыл мне документ.

Я бросился к монитору и обомлел. Таких причин я никак не ожидал, а в памяти шевельнулся червячок догадки. Достав телефон, я через пароль вошел в свой личный кабинет хранителя, открыл данные по миру Алики, нашел то самое зло и… Это было жестоко.

Что ж, великий маг Лекс-Глюк, делай теперь с этим что-нибудь! Спасай ее, раз уж взялся!

Глава 3 – Невозможный иной мир

Алика

Мне приснился очень странный сон. Сначала я подписывала какие-то бумаги, потом пила вино прямо из бутылки в офисе, танцевала среди столов и говорила, что все это может пойти… В общем, дикие для себя вещи говорила. Очень неприличные, но сон мой решил быстро привести меня в порядок и перенесся куда-то в другое место.

Ноги гудели так, словно я действительно танцевала, туфли жали, а потом возник удивительный парень с моноклем. У него еще лицо было такое знакомое… не знаю кто он, но зато почему-то хорошо помню, как про кого-то я совсем недавно говорила, что это невероятно, мол, он так сильно изменился, никогда бы не подумала. Только фантазия у меня разыгралась: поместила его в какой-то лес, одела как участника фэнтези-фестиваля. Мне такое нравилось в юности. Наверно, я все же перепила вина. В разгар недели это совершенно непозволительно, но теперь наверняка все будет в порядке.

Сейчас зазвенит будильник. В конце концов, что бы ни происходило, а я всегда просыпаюсь за пару мгновений до заветного сигнала. Вот теперь он зазвенит, я встану, спущусь в спортзал на короткую пробежку. Бегать по центру города − не самая разумная идея, а под умную лекцию на дорожке – в самый раз. Затем завтрак и дорога в офис. Надеюсь, сегодня мой водитель не опоздает, иначе мне придется его просто уволить. Бесконечные заминки на две-три минуты − непозволительная роскошь для меня, и если он не дорожит собственным жалованием, то…

Кажется, будильник не звенит слишком долго. Неужели я проснулась слишком рано?

Открываю глаза и понимаю, что никакого будильника просто не существует. Я сплю в палатке на спальнике и совершено не понимаю, что я здесь делаю…

В моем сознании странно все обрывается. Я получила бумаги на развод, а потом… Что было потом?

Неужели меня похитили?

А ведь такое уже было, но еще никому и никогда не удавалось застать меня врасплох.

Я повернулась на спину, вздохнула и удивилась. Рядом со мной стояли мои туфли, не самые удобные. Да и зачем похитителям забирать туфли, еще и ставить их рядом со спальником? В этом было что-то совершенно неверное.

Это надо обдумать. Вокруг так тихо, что я готова поверить, что меня тут и бросили. Неужели это злая шутка моего мужа? Уже бывшего, между прочим, мужа! Он любил в юности всякие походы, блуждания по лесам… Мне это тоже нравилось, но мы уже не в том возрасте, чтобы подобными глупостями заниматься. Есть вещи намного важнее развлечений. Если это его выходка, то он за нее заплатит, уж я об этом позабочусь. Будет ему иск и штраф с парой тройкой нулей. Хотя кого я обманываю, зла ведь я совсем не поэтому.

Снаружи явно яркий солнечный день. Тени листвы падали даже сквозь плотную ткань. Зато различить есть ли кто-то рядом, я никак не могла.

Что-то здесь не так. Не могла я проспать так долго. И вообще…

Так нестерпимо болела голова. Внутри словно что-то шевелилось. Мозг сам будто сжимался и разжимался, или чья-то рука его сжимала. Бывают же такие ощущения…

Я все же села, сделала глубокий вдох, выдохнула на тсчет «три», затем повторила. Мне нужна ясность ума и факты.

Я в палатке, в лесу и…

Мне действительно все это приснилось или я хочу думать, что это был сон? Что сказал тот человек в мантии или что это было? Он призвал меня в этот мир? Это же был сон? Просто сон… или…

Вместо ответов на меня навалилась острая головная боль. Почти звенящая в ушах. Еще миг и я наверно закричала бы, но все внезапно прошло. Я потерла виски и неожиданно поняла, что ни в чем не сомневаюсь. Я в новом мире. Сюда меня призвал маг по имени Глюквендер… кажется, именно так. Я избранная и только мне по силам спасти их мир. Почему-то мне это не казалось бредом. Мгновение назад, я была готова спорить, что это невозможно, а теперь… это было логично, и даже разговор мой с магом перестал походить на безумие. Это немного удивляет, но почему-то меня не беспокоит.

Я даже не боюсь, хотя нормальному человеку свойственно бояться неизвестности. Понимаю, что это странно, но ничего поделать не могу. Смело выглядываю из палатки и захлебываюсь свежим воздухом.

Когда очень долго не покидаешь центр города и начинаешь воспринимать суету, как вид искусства, лесная поляна кажется чем-то невероятным. Она словно захватила меня. Воздух оказался таким чистым, что голова закружилась. От яркости зелени меня просто ослепило.

Какая-то милая птичка совсем рядом завела свою веселую песню и мне вдруг стало так легко и весело. Только ветер, спускаясь с гор, дразнил ноги холодом.

От этого становилось зябко.

– Проснулись? – спросил у меня мальчишечий голос.

Я удивилась, но даже не испугалась. Просто мальчика здесь никакого не было, при маге тем более, а теперь он сидел чуть в стороне, прямо на траве и смотрел на меня очень строго, да и глаза были странные: стеклянные, будто у куклы.

– Наставник ушел. Он скоро вернется. Вам не стоит никуда ходить без него, – продолжал рыжий мальчик странно, четко и… неправдоподобно. Разве дети говорят так же, как в старых фильмах пишут телеграммы? – Если вам что-то нужно, скажите, я сделаю.

Кажется, его тон изменился и глаза стали живее, или мне все это мерещится?

– А ты не можешь рассказать мне, где мы и что я должна сделать для вашего мира? – спросила я у мальчишки, осматриваясь.

Садиться просто на землю мне не хотелось, да и было в этом что-то неприятное или нереальное?

В голове коротко что-то заныло и стихло, зато мальчик ожил окончательно, замотал отрицательно головой и широко улыбнулся.

– Не могу рассказать, – признался он. – Совсем не могу. Я ведь только ученик, понимаете? Учитель, конечно, очень хороший человек, но ему не понравится, если я начну болтать. Я, по его словам, знаете, очень рассеянный и всегда что-то путаю, а ваше появление – это дело серьезное, очень важное, тут ничего нельзя перепутать, понимаете?

Он был таким забавным, искренним и счастливым. Такой маленький, строгий, совсем не взрослый, но уверенный, что все именно так, малец. Просто невероятно! Хотя разве меня умиляют дети? Взрослые, чужие и вот такие… чумазые?

Мне всегда казалось, что это невозможно, но мне нравился тот мальчик, а вот его нос – не то в саже, не то просто в грязи – надо было вытереть. И как он тут перепачкался? Или у них тут подобное нормально? Еще магами называются.

– Зовут-то тебя как? – спросила я у мальчишки.

– Эргат! – радостно представился он, вскочил, поклонился, а потом потер рукой нос и виновато скривил губы. – Я перепачкался, да?

– Да, – почти с облегчением сказала я.

– Это все кролики! – радостно заявил мальчик. – Они тут бегали, а я за ними. Очень хотелось без магии кролика поймать, погладить, понимаете?

Я рассмеялась. Это все настолько нереально, что я просто не могу в это поверить. Какие маги? Какие кролики? Только знаю, что это правда. Знаю и все тут.

– Давай, приведу тебя в порядок, а то наставнику твоему твое чумазое лицо точно не понравится, – говорю я и взмахиваю носовым платком, сначала взмахиваю, а потом понимаю, что понятия не имею, откуда он взялся.

– Магия! Вот это да! – воскликнул мальчик. – Я тоже так могу, но я учился, а вы… вас тоже кто-то учил раньше?

– Нет, – отвечаю и понимаю, что мне совсем неловко, вытираю ему нос и щеку, а затем отдаю платок, пусть руки вытрет, а то ведь снова испачкается.

– На счет наставника вы правы. Он бы отругал меня, не столько за кроликов и нос, сколько… ну за глупости всякие, которые я говорю. Он человек в межгорье великий, очень могущественный и ему важно, чтобы вы о нас дурного не подумали. Вот.

Он так старательно это все говорил, что я снова могла лишь умилиться. Неужели такие дети существуют? Хоть в каком-то из миров… Я бы такого мальчишку непременно бы усыновила, раз уж…

Мгновение назад мне было очень спокойно и легко, а теперь вдруг стало не по себе. Не то чтобы то самое «никогда» снова меня догнало, нет, просто на меня будто кто-то смотрел не добрый. Такое бывает, когда повернешься к врагу спиной, а он провожает тебя мстительным взглядом проигравшего, готового к мести. Но когда ты победитель – все понятно, а теперь неясно ничего.

– Смотрите на меня! – воскликнул мальчишка. – Просто смотрите на меня!

Он махал руками, а потом рассмеялся, и сразу стало немного легче.

– Что это было? – спросила я, чувствуя слабость в ногах.

– Это плата за платок, – честно сказал мальчишка. – Вы его призвали, мир вам силу на это дал, а усталость – она с опозданием пришла. Так всегда. Вам просто в новинку это, понимаете?

Он был неправ. Я это знала. Просто знала, хотя совсем ничего не понимала. Мне нужен был его наставник и его ответы, а еще мне непременно надо понять, на кого он похож из моего прошлого или не похож? В любом случае я точно помню, что говорила кому-то о невероятных переменах. Очки. Строгий костюм. Высокий лоб. Черные волосы. Или белые?

Кажется, с моей памятью что-то совсем не так. Впрочем, я что-то о попавших в другой мир думала, совсем недавно думала. Мне ведь казалось это глупостью, а теперь совсем не кажется. И причин прежнего мнения я не помню.

– А часто к вам кто-то из другого мира попадает? – спросила я.

– Вы первая, – радостно сказал мальчик и откуда-то извлек подушку, бросил ее на траву и предложил мне сесть, а потом продолжил: – Призвать человека в мир очень тяжело, и из мира в другой уйти сложно. Говорят, это от того, что наш мир очень сильный. Он дает людям магию и за это привязывает их к себе и от чужаков защищает, зато вот когда надо, тогда трудно…

Он пожал плечами, выдал мне плед и принялся разводить костер. Дрова появлялись сами, прямо из воздуха, зато ствол рухнувшего дерева, видный на краю поляны, исчезал. Что-то невидимое его рубило и отдавало мальчишке. Меня же это совершенно не удивляло, я слушала птиц и смотрела по сторонам. Лес, пронизанный яркими лучами солнца, окружал меня со всех сторон, а по правую руку виднелись горы. Это место мне нравилось. Он казался мне даже родным, словно было в этом лесу что-то схожее с окрестностями городка, в котором я родилась. Таким было чувство, захватившее меня, но сходств я не находила. Странно, но не страшно.

Глава 4 – Нарушая правила

Лекс

Я вернулся в офис хмурый и злой, повторяя себе, что должен что-то изменить. Мне всегда казалось, что мир моих подопечных как-то связан с их собственным «я», что в нем кроются все загадки, причины и проблемы. Только это была лишь теория, и таких страшных совпадений я еще не видел. Не может же беда этого мира быть порождением ее беды?

Это надо было обдумать. Теперь я был несказанно рад тому, что она попала именно ко мне. Никто другой не стал бы с ней церемониться.

Автоматически включив кофеварку, я услышал голос Врайта, такой туманный, словно мой помощник был не рядом, а где-то далеко.

− Тут как раз…

− Потом, − отмахнулся я.

На меня посмотрели как на безумного. Знаю, такого раньше не было со мной, но и с моими подопечными тоже. Пришлось придумать объяснение своему поведению.

− Давай ты сегодня все сделаешь сам? – предложил ему я. – Опыт у тебя есть, да и пора уже готовиться к самостоятельной практике всерьез.

Врайта такое мое заявление не испугало, но он недовольно скрестил руки на груди. В его глазах читалось желание меня поколотить, но я не мог об этом думать.

− Ты справишься, − только и сказал я, садясь в свое кресло.

Врайт меня больше не волновал. Он действительно справится. Я в этом не сомневался. Я всегда время от времени давал ему задания. Правда, мы заранее отбирали для него фронт работы. Он готовился, а потом выполнял под моим наблюдением, но за все время я вмешался лишь пару раз, и то советом. Спасать ситуацию не приходилось. В конце концов, Врайт − мой ученик. Он будет хорошим хранителем, а я…

− Под мою ответственность, − сказал я, быстро нажимая на кнопки, активируя шлем и возвращаясь назад к Алике.

Что ж она наделала, глупая?

Меня опять переместило в ее новый мир. Я стоял в своем костюме с чашкой кофе в руках. Вот же дурень, надо было сначала выпить, потом перемещаться. Теперь и кофе не отхлебнуть, и кружку не выкинуть. Я вздохнул, поставил ее осторожно в траву, достал планшет и вновь превратил его в зеркало. Одежда стала мантией, а вот монокля не было. В своем волнении я где-то забыл очки и даже не заметил, как подплывает моя реальность. Поправил настройки своего же восприятия. Минус здесь исправить не сложно. Я осмотрелся, понял где я, изучил данные и вышел на полянку, где стояла палатка.

Алика сидела у огня, закутавшись в лохматый плед – откуда он только взялся? – и смеялась. Мальчишка, оставленный за ней присматривать, созданный по программе хранителей, успел как-то развести хороший огонь и даже приготовить ей какую-то похлебку. Наверно, и плед сотворил он. Хороший у Глюка ученик получился, правильный. Впрочем, он слишком живо улыбается ей в ответ для программы. Кажется, у меня уже просто паранойя.

− Я проверил дорогу, − сообщил я совершенно серьезно. – Поблизости нет опасных магов, и погода нас ждет добрая.

Алика посмотрела на меня, перестав смеяться. Ее лицо сразу исказилось волнением.

− Эргат отказался мне рассказывать, зачем я вам понадобилась, − сказала она, теперь уже серьезно изучая меня взглядом.

Система работала: ее не пугало существование иного мира, а мое лицо, видимо, уже не вызывало никаких воспоминаний. Это было хорошо, но кто такой Эргат? Мальчишка, сидевший уже без шляпы, потупил виновато взор…

Ах, ясно, его теперь зовут Эргат. Только почему это у программы такое сложное имя? Обычно они зовутся Бобами, все как один. У нас было обновление программного обеспечения? Что-то я такого не помню.

− Погуляй, − отмахнулся я от ученика.

С ним мы разберемся потом. Сначала Алика.

Говорить о личном с ней в присутствии посторонних, даже если это только программный бот, мне не хотелось. Парнишка же, чтя мой авторитет, подхватил свою шляпу и пошел бродить где-то подальше от нас. Я же сел на его место и осмотрел Алику с ног до головы.

− Вас ждет долгий путь, госпожа Алика, − начал было я, а потом вспомнил, что многие попаданки желают иметь иное имя в новом мире, чтобы забыть о прошлом. Пришлось спросить: − Или, быть может, вы хотите именоваться как-то иначе?

− Я Алика, и буду ей, − категорично ответила мне моя подопечная, а потом как-то грустно посмотрела на огонь. – Зачем вы призвали меня? И напомните мне свое имя. Не уверена, что помню его верно.

− Глюквендер, − спокойно сообщил я, мысленно шутя, что я – глюченый Дарт Вейдер, но даже мне от таких шуток сейчас было не смешно. Продолжал  я серьезным тоном: − Можно просто Глюк и на «ты», ведь я – лишь ваш проводник.

По крайней мере, мне очень хотелось верить, что «просто».

Чуть склонив голову, согласно законам жанра, имитируя не то поклон, не то почтение, я подумал, что похож на проводника в ад.

− Лучше Глюквендер, − холодно сказала Алика, явно ставя между нами границу. – Я хочу знать все.

Деловой подход, ничего не скажешь, но не хочется вываливать на нее всю правду, и врать тоже смысла нет: в ближайшем городе она узнает о беде, с которой ей предстоит столкнуться. Потому я начал издалека.

− Я очень долго искал ту, что сможет спасти наш мир, − говорил я, а сам подбирал слова для истории, которая могла бы все объяснить. – Я все перепроверил и убежден, что нам помочь может только ваш дар, только ваша сила, госпожа Алика.

− Какой еще дар? – не понимала она. – Во мне нет никакой силы. Я просто юрист. Если вам нужен адвокат…

Она сама осеклась, видимо, осознав, что ее знания законов тут бесполезны, просто потому что здесь они, наверняка, были другие или вовсе отсутствовали, как во многих мирах под моим ведомством.

− Ваш мир не давал вам раскрыть свой магический дар, − сообщил я невозмутимо, − но вы родились с ним, госпожа Алика. Если вы не ощутили этого, то в скором времени непременно ощутите.

На эти слова она отреагировала странно: посмотрела в сторону, нахмурилась. Но я и спросить не успел, что случилось, а она вновь смотрела на меня, выражая готовность слушать, потому я продолжал:

– Вы – могущественная волшебница и можете спасти наш мир от вымирания.

− Вымирания? – переспросила Алика, явно не веря моим словам.

Я кивнул и рассказал ей все о здешнем мире, да так, что сам начал тревожиться за него.

− Десять лет назад темная ведьма Хергана схлестнулась в бою с магами межгорья. В этой битве погиб ее супруг, а она сама потеряла ребенка. Убив магов, она прокляла все межгорье: во веки вечные здесь не должны были рождаться дети. Но гнев ее и могущество оказались сильнее – черное проклятие охватило все земли. Вот уже десять лет в нашем мире не рождаются дети.

Лицо Алики переменилось. Она посмотрела на меня сначала с ужасом, потом с сочувствием, а затем нахмурилась, и в глазах ее мелькнул гнев.

− Давно вы присматривались ко мне, прежде чем переместить сюда? – спросила она.

− Давно, − ответил я и тут же осекся.

По ее взгляду я понял, что она сейчас решила, что во всем виновато проклятие. Нет, Алика, выкинь эту мысль из головы! Просто выкинь!

До меня даже не сразу дошло, что, вместо мысленной ругани, я мог просто достать свое магическое зеркало и понажимать пару кнопок так, что ее сознание придет в порядок. До этого не доходит, она сама быстро берет себя в руки и отворачивается от меня устало.

− Что надо делать? – спросила она, глядя в огонь.

− Мы отправимся в столицу. Вам придется пройти хотя бы упрощенный курс магического обучения, хотя я начну вас учить в пути. Затем надо найти Хергану и заставить ее снять проклятие, а если нет – убить. Проклятие мертвого мага слабнет, истончается и исчезает.

Она посмотрела на меня испуганно – видимо, убивать ей никого не хотелось, но выбора я ей не оставлял.

− Именно убить. Победить ее не может ни один ныне живущий маг, только у вас есть шанс.

− А вы?

− А я буду с вами до конца.

Сказал, глядя ей в глаза, и словно произнес настоящую клятву. Впрочем, кто знает, какую силу в этом мире имеют мои слова.

Стоп! Что значит до конца? Через четыре часа закончится мой рабочий день, а в полночь, если я не сдам ключи, туда придет охрана и… Что же ты творишь, Лекс?!

Но к моему ужасу, неприятности продолжались. Мой лопоухий ученик снова появился на поляне, попивая мой кофе. Кролики, за извечным занятием изображенные на кружке, были сейчас самой страшной из издевок. Но Алика рассмеялась, а я подумал, что с этим миром творится что-то неладное: не мог этот бот найти мою кружку, не мог выпить мой кофе, и уж тем более не мог отдать его Алике. Но это происходило здесь и сейчас, вопреки всем известным мне законам.

Глава 5 – Познание нового мира

Алика

Эргат бродил по краю леса. Сама не знаю зачем, но я за ним внимательно наблюдала, это и спасло меня, когда мой разум посетила дикая мысль: что если моя беда связана с бедой этого мира? Я в этой магии ничего не понимаю. Странно, что совершенно не сомневаюсь в ее существовании, а ведь должна! Разве это разумно?

Чтобы затянуть меня сюда, он, наверняка, привязал меня к бездетному миру и я… Даже думать об этом страшно. Убить его захотелось со всем его могуществом. А потом смотрю на этого мальчишку…

Он насупился, словно настоящий взрослый, недовольный поведением начальника. Так же хмурятся хорошие юристы, работая на бестолковых клиентов. Зато губы надул, как дошкольник, у которого отобрали в песочнице лопатку. Такой хороший милый мальчик, а ведь ему лет десять. Он в этом мире из младших, если Глюквендер не врет, и если ничего не сделать, то ему смотреть, как в мире умрут все остальные от старости. И никто не родится. Целых десять лет без детей – это же настоящая катастрофа: огромный провал сил, возможностей, финансов. В моей голове всплыли проблемы нашего мира, связанные со спадами рождаемости в конкретные годы. То спад, а здесь…

Нет, злиться на Глюквендера я не могла, даже если все действительно так, потому и была готова на все. В конце концов, кого я обманываю? Меня там не держит ничего, кроме работы. А если бы я родила ребенка, мой муж не изменил бы мне? Не думаю. Дин никогда не обладал благородными взглядами и моралью, скорее я была слишком наивной. За школьную любовь выходят замуж только романтики, а потом о них говорят, что они мужики в юбках.

Я не успела даже нахмуриться от собственных размышлений. Убивать злую ведьму мне не хотелось. Было ее даже жаль. А слова Глюквендера о том, что он будет со мной, почему-то поражали. Да и взгляд у него был почему-то знакомый. Все это меня пугало, но я понимала, что все это не шутки.

Тут Эргат бросился к нам с совсем другим выражением лица.  Счастливый, как победитель всех лотерей мира.

– Я поймал!

Он торжественно вручил мне белую кружку с нарисованными черными кроликами и остатками кофе.

Я хохотнула. Вот это да! Ничего не скажешь, настоящая шутка. Кофе в кружке мне не понравился. Он давно остыл и был слишком крепок, а его естественная горечь была повержена большим количеством сахара. Как настоящий гурман, я была просто в ужасе. Зато кружка привела меня в восторг. На ней действительно были нарисованы кролики, и занимались они там вполне однозначным делом – делали детей. Уж не злобной ведьмы эта насмешка мне вслед?

– Это обычная кружка? – спросила я у Глюквендера.

Он странно поджал губы и что-то невнятно пробормотал. Тут-то я и поняла, на кого он похож – на Лексара Дарина – паренька, так же смотревшего на меня в старших классах. Нет, Лексар был нелепый, с огромными очками, круглолицый, зато глаза у него были именно такие. И когда он пытался со мной говорить, вот точно так же поджимал губы и что-то мямлил.

– Я могу ее оставить? – поставила я вопрос иначе.

– Да, – теперь уже быстро и уверенно ответил Глюквендер. – Ее надо будет изучить еще, но я не думаю, что она опасна.

Такая внезапная перемена меня удивила. Теперь, когда он принялся собираться в дорогу, в нем не было ни малейшего сходства с парнем, влюбленным в меня в школе, словно это сходство мне только привиделось. А я ведь видела где-то Лексара совсем недавно. Он не разводился? Нет, едва ли.

Привычка примерять знакомые лица к своим клиентам иногда меня просто пугает, но ничего не могу с собой поделать. Видимо, я слишком сильно увязла в работе или сбежала в нее от проблем?

Пока я размышляла, маг взмахнул рукой. И все, что у нас было, кроме, разве что, кружки в моих руках, уменьшилось, стало таким крохотным, что глазом и не рассмотреть. Даже костер постигла та же участь. Все маленькие «крошки» слетелись Глюквендеру в ладонь, а он ссыпал их в широкий карман мантии.

– Если мы должны идти, то я могу попросить другую обувь? – спросила я, босой ногой прикасаясь к своим туфлям.

Они были для красивого шага в торжественном зале, а еще лучше они подходили для того, чтобы сидеть за столиком в ресторане. Для ходьбы по лесу они были настоящей катастрофой.

– Да, разумеется, – сказал Глюквендер и подошел ко мне.

В его руке вновь возник посох. Он закрыл глаза, сделал вдох и стукнул им по земле. Подобие ветра, едва уловимого и теплого, скользнуло по коже, а потом мое платье превратилось в золотые искры и осыпалось. Я перепугалась, но под ним оказался мой спортивный костюм – тот самый, в котором я спускаюсь в спортзал по утрам. Он состоял из черных штанов с широкими штанинами на завязках у голени и свободной майки. Вместо туфлей на земле лежали мои кроссовки. Кружки больше не было. Зато в руках я держала белоснежный рюкзак с зеленым орнаментом, у меня был такой в школе. Кружка нашлась внутри, а еще термос с вкусным кофе, зонт, ветровка, спички, фонарик и почему-то монокль. Что он там делал, я меньше всего понимала.

– О, видюшик! – воскликнул Эргат. – Мир решил о ней позаботиться? – спросил он у наставника и, понимая мое недоумение, пояснил: – Это артефакт – види-шин. Я его видюшиком называю, так веселее! Он позволяет видеть темные силы и не только их, только создать види-шин невозможно. Их сам мир выдает тем, кому сочтет нужным. Все великие маги его имеют. И я – ну, так учитель говорит – когда-нибудь его найду в своих вещах. Вот! А вы явно великая!

Он едва в ладоши не хлопал, а я задумалась и поднесла монокль к глазу. Интересно было знать, как видится мир через эту волшебную штуковину.

Лес вспыхнул. Я видела ярко-зеленые и желтые всплески – видимо, силы, что струилась внутри деревьев. Видела, как по воздуху перемещаются полупрозрачные потоки, похожие на сети, развивающиеся, как тонкие платки на ветру. Только ветер у каждой сети был свой.

Убрала монокль и все исчезло, будто и не было ничего.

Вернула и вот дивный свет снова здесь! Мне даже казалось, будто я понимаю, что это такое на самом деле. Я посмотрела на Эргата. Он весь сиял, но в груди у него, там, где должно было быть сердце, была чернота. Не дыра, а черная сила, вернее темно-синяя сила, пульсирующая и растекающаяся по его телу, только почему-то превращающаяся в свет. Душа у него темная, что ли?

Я взглянула на Глюквендера. С ним все было иначе. Он сиял изнутри, зато снаружи его опутывала черная сеть, живая и ползущая куда-то в сторону. В кармане у него было что-то вспыхивающее и похожее на работающие микросхемы. Наверно, так мне виделись все его чудеса. Сколько он их в карман спрятал?

– Нам нужно идти, – сказал он строго, и я поспешно спрятала монокль.

Как ребенок, право слово. И что это на меня нашло? Сейчас не время разглядывать людей и мир. А я уже думала о том, что будет, если посмотреть на свое отражение через монокль? Или как это называется?

Я обулась и зашагала вперед, закинув рюкзак на плечо.

– А почему мы не переместимся? – спросила я, вспоминая книги, которые читала в своем мире.

Они, конечно, не рассказывали о здешней магии, но больше мне неоткуда было взять информацию, по крайней мере, сейчас. Все же странно, что я думаю именно об этом, а не задаюсь вопросом, как я сюда попала и насколько это реально?

– Можно я отвечу? – спросил Эргат у наставника. – Пожалуйста.

Глюквендер сдержанно кивнул, достал из кармана круглое зеркало, и на нем появилась карта! Ну, прямо планшет с геолокацией какой-то…

– Перемещение подходит только для личного использования, – тоном профессора сообщил мне Эргат. – Маг может переместить только себя самого. Учитель Глюквендер, конечно, может оказаться где угодно в любое время, а вот я не могу. Да и ты… ой, вы! Вы еще не умеете. Этому учиться надо, без науки можно самого себя в такой магии потерять. Вот!

Он даже палец поднял, словно мог усилить восклицание.

– А других способов нет?

– В городах стоят порталы. Так из одного города можно легко попасть в другой. Вот к порталу мы и идем, – продолжал меня просвещать мальчишка. – Очень могущественные маги, как мой наставник, например, могут открыть портал куда угодно и откуда угодно, но миру такое не очень нравится. Это нарушает его внутреннюю структуру. Можно создать хороший портал с аркой, как в городе, но на это времени понадобится много. Там письмена только три дня писать придется, а вот порвать пространство – это быстро…

Он сделал руками жест, словно разрывал невидимую ткань и хохотнул, словно сам баловался чем-то подобным. Его наставник тут же шлепнул его по затылку, но восторга у мальчишки от этого не убавилось. Как ни странно, но я поняла все, что он сказал.

– Значит, будем идти, – заключила я.

Для пути у меня было все, даже если до города далеко. Почему-то я не сомневалась, что зарядки фонарика мне на всю ночь хватит и даже больше. Быть может, даже навсегда, вопреки всякой логике.

Эргат вырвался вперед, оббежал наставника, потом вернулся ко мне. Энергия в нем, видимо, рвалась наружу. Глюквендер только головой покачал, но ничего ему не говорил. А я решила, что мальчика стоит занять, пока он что-нибудь не натворил.

– Можешь показать мне, что умеешь? – попросила я. – Наверняка же есть что-то красивое и интересное, что ты и на ходу можешь. Мне сразу видно, что ты сильный маг.

– Да! Я очень сильный, только еще маленький. А когда вырасту, стану таким же великим, как мой наставник! – гордо объявил мальчик и протянул мне фарфоровую розу, возникшую из ниоткуда. – Это из королевского сада, – пояснил он. – Мне в столицу нельзя, но я видел их через всевидящее око. Тоже артефакт.

– А почему тебе нельзя в столицу? – удивилась я.

– Ну, мне можно. Пока мне только учиться в магической академии запретили. Все остальное можно. Но думаю, потом мне, как и учителю, запретят приближаться к столице. А все потому, что я родился последним в тот самый миг, когда Хергана нас всех прокляла. Остальные дети умерли, а мне досталась часть ее могущества. Говорят, это очень опасная и злая сила. Кое-кто из магов, нехороших и глупых, хотел меня убить, но наставник не дал. Он по себе знает, что сила – только инструмент и использовать ее можно по-разному.

Я посмотрела на спину шагавшего впереди Глюквендера. Он явно был не дурен рисковать, если такого мальчика при себе держал. Только что-то мне подсказывало, что он прав во всем и, возможно, всегда. Почему-то я в это верила.

– Хотите, еще фокус покажу. Попроще, но веселее? – спросил Эргат, как ребенок, которому просто хотелось поиграть.

– Хочу, – ответила я, решив скоротать путь таким образом.

И мальчику – дело, и мне – способ отвлечься от тяжелых мыслей.

Глава 6 – Вне власти хранителя

Лекс

Я шел впереди, якобы следил за безопасностью пути, а сам дивился странной работе системы. Эргат болтал без умолку, показывал фокусы и делился воспоминаниями, которых у него быть не должно. Алика получила вещи, которые ее не удивили, особенно рюкзак, еще и кружку мою забрала, вникала в разъяснения мальчишки и старательно имитировала приподнятое настроение.

Ее показатели на моем планшете-зеркале выдавали правду. Ей, по меньшей мере, хочется остаться в одиночестве, а быть может, разрыдаться в голос, послав и меня, и болтливого пацаненка ко всем чертям и кочерыжкам, но она улыбалась, а у меня не поднималась рука подкрутить ее показатели. Это было… мерзко? Хотя с любой другой я не задумался бы, все исправил. Дал бы, наверно, роль няни для такого вот, как этот лопоухий Эргат, а потом заставил бы ее полюбить этого малого, как родного. Только теперь мне казалось это брошенной костью смертельно больной собаке. Не так надо решать эту проблему, совсем не так, особенно, если она сама старается быть сильной.

– Учитель, а мы к магистру Людгардену зайдем? Он же с нами пойдет в столицу? – внезапно спросил Эргат. – Я хочу с ним!

Я обернулся и посмотрел на ученика, и меня передернуло. Это был не тот смешной лопоухий мальчишка. Даже волосы его были уже не рыжие. Они стали каштановые, закручивались в кудряшки и прятали уши, которые не пытались торчать, а самое главное − глаза у парнишки были удивительно умные, таких у ботов просто не бывает. Мой несуществующий ученик действительно ожил и даже кажется обзавелся собственной биографией, не выдуманной, как оно обычно бывает, а вписанной в историю мира!

Я рассеянно кивнул, почти не вникая в его слова. Пусть будет Людгарден – он сильный маг, на роль учителя подойдет, да и стар – приставать к Алике не станет. Важнее сейчас другое: что с Эргатом?

Я заглянул в планшет. Этот малый был жителем этого мира, учеником Глюквендера – великого мага межгорья и призрачного леса…

ЧТО?!!

Я же даже не знаю, что такое призрачный лес! Да что за чертовщина творится в этом мире?

Видимо, что-то отразилось на моем лице, потому Эргат остановил Алику и спросил, насупив брови:

− Что-то не так?

Я хотел было сказать, что все нормально, но внезапно понял, что это хороший повод улизнуть, и хоть немного поработать или узнать, что к чему. Второе было по-настоящему необходимо. О мире я знал не достаточно много, чтобы о чем-то судить, да и врать было сложно. Я сегодня непозволительно халатен!

Только мне пришло на помощь нечто, даже слов таких нет. Оно было сначала чувством, потом превратилось в знание и слова вырвались сами собой:

− Нас обнаружили черные макраки, − сообщил я, понятия не имея, кто такие макраки и какими, кроме черных, они бывают. Осознание этого не мешало мне продолжать: − Отведи госпожу в Оверт и укрой у магистра Людгардена, а я вернусь к утру, если же я не вернусь…

− Мы с Людгарденом сами отведем госпожу Алику в столицу, − браво заявил Эргат, как настоящий маг.

И вот же черт! Меня охватили странные эмоции. Я вдруг испытал отеческую любовь к этому парню, словно я действительно воспитывал его минимум последние лет пять, а теперь гордился им, как лучшим из учеников.

− Верно, − сказал я, повинуясь неясному порыву и, стянув с парнишки шляпу, потрепал его кудрявые волосы.

На миг я даже почти забыл, что он был рыжим и несуразным, забыл, что я не Глюквендер, а просто Лекс из отдела хранителей попаданок, психолог и манипулятор, но никак не великий маг, способный уничтожать таких страшных тварей, как макраки. А ведь я все еще не знаю, что это такое!

− Все будет хорошо, − пообещал я и вновь взмахнул посохом, только теперь рассекая пространство возле самой Алики.

Она смотрела на меня взволнованно и серьезно, а потом кивнула, словно решившись на что-то.

− Я обязательно вернусь утром, − пообещал я, снова взглянув ей в глаза, и ощутил, что эти слова имеют силу, неоспоримую силу, словно незримое божество сказало «да» и не оставило мне выбора. Не пытаясь ничего понять, я просто подгонял их, чувствуя опасность.

− Уходите скорее, − велел я.

Алика хотела что-то сказать, но не успела. Эргат затащил ее в портал, тот захлопнулся, а я ощутил холод смерти. Именно смерти! Я это знал и, обернувшись, перехватывал посох, понятия не имея, что мне делать.

На меня рыкнуло нечто такое… я даже не смог понять, что это было, но услышал вопль Врайта:

− Лекс! Твою ж!

Он просто отключил шлем, вырубил его вручную, отключив мое кресло, а я едва не задохнулся от того зловония, что меня охватило. Стащив шлем, я жадно глотал воздух, а дышать не получалось. Меня трясло. Выронив чашку, я вылил на брюки холодный кофе и… перестал дышать, видя, как огромные волки с загнутыми рогами пожирали Глюквендера прямо на большом мониторе у меня под носом, а потом тело великого мага взорвалось, оставив только сноп искр от себя и тех черных тварей.

− Ты, блин, даешь! Пять тысяч просмотров и такая феерическая смерть! – возмущался Врайт, а я и сам не понял, что уже почти в порядке. Сердце все еще стучало от страха, но я был жив, сидел в кабинете перед монитором. Мой планшет лежал под рукой, а любимая чашка раскололась, разделив кроликов навсегда. Больше никаких кроличьих дел…

И тут до меня вдруг дошло.

− Что ты сказал? Сколько просмотров?

− Было больше пяти тысяч…

− Откуда? – гневно спросил я. – Почему вообще просмотры? Она же богата, она могла написать отказ!

− Она его не написала. У нее договор по общим правилам с прямой трансляцией, − пожал плечами Врайт, стоящий возле меня.

− Но почему так много? Она же не в гареме, без сковороды и даже звездолета у нее нет! Почему так много?!

Меня трясло. Я не просто попал. Я засветился в трансляции, а самое главное – Алика уже сегодня станет главной новостью желтой прессы. Юрист в попаданках! Алика Маен в погоне за волшебным материнством! Наверняка же выльют ушат грязи, а я ничего не смогу сделать. Что же ты наделала, Алика? Впрочем, она, как все, просто не хотела возвращаться. Никогда…

− Так мамаши в тренде, − пожал плечами Врайт. – А тут такая драма – нельзя родить… Только почему ты так злишься? Может, сядешь и расскажешь что к чему, наконец?

Я только теперь понял, что успел вскочить на ноги и начать бегать по кабинету.

− Потом, − сказал я, отворачиваясь от монитора, где Алика уже была в обществе старого мага, которого я тоже забраковал. Этот старик – Людгарден, был наставником Глюквендера. Я это знал потому, что я и есть Глюквендер! Кажется, я схожу с ума. Нейрошлем ведь не может навязать мне воспоминания или может?

− Завтра, − сказал я, качая головой. – Все завтра!

− До конца рабочего дня − двадцать минут, а ты не проверил, как я работал…

Я отмахнулся от Врайта. Мне было просто не до него. Как быстро поймут, что я стал частью мира? Как отключить трансляцию, если низким интересом считается отсутствие сотни просмотров? Как заставить людей не писать о ней гадости и не плевать ей в душу? Как мне самому перестать думать, что она когда-нибудь вернется? Я дурак, и лучше мне просто уйти домой. Хорошо, что Глюк умер быстро: я не успел натворить бед. Сегодня надо поспать, а завтра буду думать обо всем остальном, может быть, повезет, и в Алике не узнают ту самую Алику Маен, а во мне − Глюквендера, и тогда завтра можно будет делать вид, что ничего не произошло.

Людгарден сможет ее защитить, а в столице непременно найдется самый темный ректор лучшей магической академии мира, и вот он доведет ее до победы, впрочем Глюквендер был когда-то ректором или мне это только кажется? Нужно поспать, просто спать и не забывать, что я – Глюквендер… Тьфу! Лекс! Лексар Дарин – хранитель попаданок, а не великий маг межгорья и призрачного леса…

Глава 7 – Ужасы нового мира

Алика

Когда мы шагнули в разрыв реальности – если я правильно поняла суть этого явления – меня окружил яркий свет. Что-то все же заставило меня обернуться. Это походило на инстинктивный страх, холодком скользнувший по шее. Страху я привыкла смотреть в глаза.

В руках сам собой появился монокль, и я поднесла его к глазу, не просто ведь так мир снова мне его дал.

Глюквендер стоял к нам спиной, держа посох наготове. Просто глазами я ничего не увидела перед ним, но через види-шин можно было увидеть черную дымку. Она пробиралась через деревья и спешила окутать Глюквендера, а там в глубине…

Я успела увидеть только глаза. Несколько пар алых горящих глаз и содрогнулась. Большего мне ни увидеть, ни понять не дал Эргат. Он схватил меня за руку и потянул в свет за собой, впрыгивая, наверно, на ощупь в другую расщелину.

– Нельзя в портале стоять! – крикнул он мне, втаскивая меня в комнату с низким потолком.

Она была отделана деревом, и доски пола сильно скрипели. Когда я шагнула на них, они пискнули, словно живые существа от тяжести.

– Ты могла там исчезнуть! – ругался Эргат. – И портал мог захлопнуться, как он этого не сделал, не понимаю!

Я обернулась. За нами уже ничего не было, только отблеск света, от которого блестела поднявшаяся в воздух пыль.

Кажется, комната была не жилая.

Эргат подошел к окну и отдернул шторы, поднимая еще больше пыли. Зато теперь я смогла осмотреться. Здесь стояла деревянная кровать, убранная каким-то серым покрывалом, хотя не могла быть уверена, что оно не посерело от старости. У кровати стоял шкаф с книгами. Вся противоположная стена была занята полками и ни одного свободного местечка там не было. Видимо, хозяин этого помещения был очень начитанным человеком. Здесь было еще одно окно, закрытое шторами. Возле него стоял пустой стол. На его краю были нацарапаны какие-то знаки. Они походили на нашу клинопись. Я хотела подойти и рассмотреть. Я в этом не очень много понимаю, но могла узнать пару знаков.

Эргат внезапно взвизгнул, и я просто забыла про стол, бросилась к окну. Там было зарево заката. Оказалось, что комната была высоко над землей, словно являлась чердаком какого-то замка. Внизу был город. Впереди лес, за ним пики гор. Солнце садилось по правую руку, но красные огни застилали почти все небо. На этом красном зареве я увидела черные всполохи над лесом, спешно посмотрела на них через волшебную линзу и чуть не упала. В небе танцевало черное пламя, а над лесом время от времени прыгали огромные черные волки с рогами и пламенными глазами. Они уходили прочь от заката. В зубах одного из них я увидела посох Глюквендера и сглотнула.

Не знаю почему, но у меня сердце сжалось, заболело, словно случилось что-то очень страшное.

– Вы здесь, как хорошо, – сказал внезапно мягкий голос в стороне.

Я обернулась. В дверях стоял почтенный старец в белой мантии. Настоящий Гендельф с фестиваля. Высокий, с длинной бородой, с посохом таким же белым, что в этой пыльной комнате он, казалось, светился.

Эргат старика явно узнал и бросился к нему.

– Они… Они!

Он указал в сторону окна и, кажется, заплакал.

– Да, мальчик мой, – ласково сказал старик и обнял его второй рукой. – Они его поймали, но то, что его больше нет, ничего не значит. Клятвы сильнее смерти. Он вернется. Рано или поздно, так или иначе.

Последняя фраза показалась мне знакомой, словно я ее читала в какой-то книге, а может быть и не одной, но это было связано с магией и было не очень хорошим знаком, потому что речь шла о неизбежном, которое могло настигнуть любого в очень страшной форме тогда, когда его не ждешь.

Сначала я подумала об этом. Потом попыталась представить, какой должна быть клятва, победившая смерть, и только потом осознала, что речь о жизни и смерти.

– Что значит, его больше нет? – спросила я. – Вы хотите сказать, что он мертв? Он обещал быть со мной до конца!

Почему-то меня это разозлило, вот словно речь шла о подчиненном, не принесшим вовремя отчет. Я понимала совершенную неразумность собственной реакции, но меня трясло. Я почти задыхалась от гнева. Вот как он посмел! Взял и погиб! Вот так сразу! Притащил меня сюда и умер, каков гад!

– Спокойно, – попросил старик.

Он взглянул мне в глаза, и стало сразу легче. Понимание нелепости собственных чувств взяло верх и гнев исчез.

На Эргата, кажется, тоже повлияли слова мужчины. Он стянул с головы свою широкую шляпу, поджал губы и отпустил старика, только тихо всхлипнул.

– Не волнуйся, я не оставлю тебя, не бойся. Он уже один раз вернулся и теперь сможет, – уверенно сказал старик и открыл дверь в коридор.

Судя по тому, как она мелодично и противно скрипнула, он явно ей не пользовался, когда пришел к нам. Видимо, переместился прямо в комнату.

– Когда-то давно это была комната Глюквендера, – пояснил он нам. – Он тогда был совсем маленьким мальчиком. Обычно учеников берут после десяти лет, а то и после пятнадцати, когда сила начинает рваться наружу, а я его подобрал намного раньше, – меланхолично говорил старик, выходя в темный коридор.

Его посох действительно сиял, освещая нам путь. Впрочем, свет его был очень странным. Он расходился во всем стороны и словно обволакивал нас всех. Ни одна тень не упала на пол, только канделябры на стенах отбрасывали изящные тени, украшавшие каменные стены. Свечи в них загорались, когда мы приближались, очень робко, будто боялись нас тревожить своим огнем, а потом затухали, когда мы проходили мимо.

Все это казалось мне красивым. Я хотела бы понять, как это все происходит. Может быть, рассмотреть их через волшебный монокль, но его в моих руках снова не было. И куда он исчезает всегда? И можно ли его потерять? Так много вопросов и так мало возможностей все их задать, хотя бы потому, что далеко не все из них я могу выразить словами.

– Глюквендеру было всего три, когда я нашел его. Он даже родителей своих не помнил и имени, зато какая в нем была сила, какие глаза, какая жажда жизни, – не то восхищался, не то сокрушался старик.

Я внимательно его слушала, почему-то разговоры о Глюквендере меня успокаивали, а в груди появлялось убеждение, что он вернется. Да и с чего они вообще решили, что он мертв? Мы видели волков, видели посох, но почему они решили, что Глюк мертв?!

Я подумала об этом и тут же спросила:

– Вы уверены, что Глюквендер действительно погиб?

– Увы, дорогая избранная, – печально сказал старик. – Я уверен, потому что учителя связаны со своими учениками. Эргат тоже это почувствовал, правда?

Мальчик кивнул и снова поджал губы.

– Это все Хергана. Это все из-за нее! – внезапно воскликнул он и снова заплакал, только при этом бросился ко мне, схватил за руку и попросил: – Пожалуйста, победи ее! Пообещай, что победишь ее!

– Обещаю, – не лукавя, сказала я.

Мне сначала было ее жаль, а теперь я уже ее ненавидела. Что бы там эта ведьма ни натворила, а покою не будет ни мне, ни этому миру, пока она жива.

– Только расскажите мне все, кто она и что я должна делать?

– Рассказывать надо за чаем, – сказал старик и, наконец, свернул куда-то с бесконечной крутой лестницы.

Дверь возникла прямо в стене, и мы поспешили в проем так, словно он может исчезнуть, а вдруг может? Кто эти двери знает!

Мы оказались в просторном зале, похожем на столовую дворян, живущих веке в пятнадцатом. Старик с посохом взмахнул руками и мебель пришла в движение. Свечи загорелись в огромных светильниках над головой, стулья отъехали от столов. Прибежал чайник, а за ним чашки… или они прилетели?

Все это походило на совершенно нереальный сон. Настолько нереальный, что я себя ущипнула. Почему-то с Глюквендером рядом все казалось куда правдоподобней. Только от болезненного щипка за бок я и не думала просыпаться.

– А кто это? – запоздало спросила я у Эргата.

– Магистр Людгарден – один из десятка величайших белых магов, – ответил Эргат, снова всхлипнув и утерев нос рукавом.

Мне захотелось его отругать, но я решила, что мальчишка и так хорошо держится, а вот я скорее совершенно бессердечная, раз не испытываю ничего кроме гнева, вспоминая призвавшего меня мага, а ведь он наверно был великим героем этого мира, только мантию носил черную…

– А вы с Глюквендером темные маги? – спросила я у Эргата и только потом поняла, что даже не сомневаюсь в том, что Глюк жив. Вот жив и все тут!

– Нет, мы…

– Это я и должен тебе рассказать, – вмешался Людгарден, внезапно обернувшись. – Прошу, сначала чай, легкий ужин и только затем поучительные беседы.

Спорить с ним было невозможно, да и не хотелось. Я успела проголодаться пока мы шли по лесу, а любые сложные разговоры за едой всегда идут лучше, поэтому я согласна на чай с печеньем, если мне при этом расскажут, наконец, что тут к чему по-настоящему.

Что-то мне подсказывало, что Глюквендер рассказал мне не всю правду, а я должна знать, что именно он от меня утаил. От этого зависит, как долго он будет мертв, как бы странно это не звучало.

Глава 8 – Очень страшная ведьма

Алика

За стол меня усадил приветливый стул, как бы дико это не звучало. Он подбежал ко мне и подозвал, взмахнув подлокотником. У меня даже выбора не было. Стоило мне чуть помедлить, как он толкнул меня в ногу под коленкой, так что я волей-неволей села, и отнес к столу поближе. Даже напряглась, думала, что так теперь будет все время, но тут стул стал совершенно неживым.

Эргат хихикнул.

– Привыкай, – сказал он.

Сам-то он ловко запрыгнул на живой стул со спинкой и позволил ему донести себя до стола, поймал пробегающую мимо чашку с чаем и, попробовав, потребовал сахар. При этом ажурные щипцы сами кинули кубик ему в чашку, а ложка сама все размешала и осторожно улеглась на край блюдца.

Я сидела и только наблюдала за всем этим. То ли я Алиса в чудном мире, то ли в мультике про чудовище. Реальность вокруг казалась совершенно не реальной, но я все же взяла чашку, попробовала чай. Он был ромашковым, а на дне плавала долька лимона. Прям как я любила в детстве.

– Угодил? – спросил Людгарден, улыбаясь.

Я только кивнула, смутившись. Все же странно было верить во все это, радоваться и не верить, вспоминая старые истории, еще и мысли о Глюквендере гнать. Нет, вот правда, как он мог взять и умереть?

– Все очень просто, – ответил Людгарден, словно услышал мои мысли. – Слуги Херганы – единственное, что вообще может достать Глюквендера. Макраки сотканы из его души…

– Погодите, – перебила я мужчину. – Можно по порядку? И можно я выпью свой напиток?

Я просто поняла, что без кофе ничего не смогу понять. Голова уже шла кругом, а надо было действительно все запомнить, особенно про эту Хергану и про этих макраков, черных, бешеных или кто они там?

– Как вам, избранная, будет угодно, – развел руками Людгарден. – Ваше слово для меня теперь закон.

Я скривилась. Упоминание закона в подобном контексте мне никогда не нравилось. Это явный признак беспорядка, беззакония и глупости, не иначе, еще магистром называется.

– Ты очень громко думаешь, – прошептал мне Эргат, прикрывая рот рукой от магистра.

Я посмотрела на старика. Обижать его своим внезапно вспыльчивым настроением мне совсем не хотелось, но и причин извиняться я не видела. Даже если я думаю громко, я могу свои мысли аргументировать и пусть попробует мне доказать обратное.

– Сила плещет внутри вас, – сказал Людгарден, манерно делая глоток чаю. Спорить со мной он явно не собирался. – Вы эмоциональней прежнего именно из-за нее. Ничего страшного, просто примите это. Мысли я научу вас закрывать уже сегодня, в этом нет ничего сложного, а контролю силы вас научат в столице, пока же просто будьте собой. Вы среди друзей и задеть меня вам все равно не удастся. Чтобы вы ни думали, а суть у вас очень мягкая.

Он жестом подтолкнул ко мне блюдо с печеньем, и оно, подбежав ко мне, маленькой фарфоровой ручкой протянуло мне одно печенье. Это походило на снятую и протянутую товарищу шляпу. Отказать блюду я не могла. Взяла печенье, даже смутилась и произнесла, глядя на тарелку:

– Спасибо.

– Это не она, – снова шепнул мне Эргат. – Это все магия Людгардена.

Наверно, я тут с ума сойду. Говорить спасибо еще и магу, хитро улыбающемуся в свою бороду, мне не хотелось. Балуются, как маленькие, вместо того чтобы четко и ясно все объяснить. Обидно мне стало, словно девчонке из младших классов, которую старшие дразнят. Странное чувство.

Я положила печенье на блюдце возле чашки чая, достала кружку с кроликами и термос. Налила себе кофе. Он все еще был горячим, и я с особым наслаждением сделала глоток. Черный кофе с нотами кардамона сразу привел мои мысли в движение.

– Что ж, давайте по порядку о магии, Хергане и этих ваших черных макраках. Верно?

Уточнила я у Эргата. Почему-то с ним вести такой разговор мне явно было бы комфортней, чем с магистром, но, учитывая, что мальчик родился, когда проклятие уже было, знать всего он просто не мог.

– Я не такой плохой рассказчик, как ты думаешь, хотя я уже стар и порой излишне обстоятелен, но чего ты хочешь от старика, которому уже давно больше двух тысяч лет.

Людгарен развел руками, а я охнула. Две тысячи лет – цифра для меня действительно ошеломляющая.

– Не удивляйся, – улыбаясь, говорил Людгарден. – Могущественные маги живут очень долго. Глюквендеру уже была тысяча лет, когда он встретился с Херганой и… Впрочем, я опять сбиваюсь. Начнем с того, что ты спросила, зайдя сюда. В нашем мире есть светлые маги и темные. Магия у нас одна. Черпая силу от мира, мы можем одно и то же, теми же путями, но, проходя сквозь наши души, сила обретает свойства самой души, вот и выходит темная и светлая магия. Темные души они не плохие, как и светлые не хорошие, просто светлым проще колдовать днем, темным – ночью, вот в общем-то и все. Мы носим разные мантии и отличаем друг друга, только потому что если колдовать сообща, то темным легче с темными, а светлым – со светлыми.

– И что, нет никакой дискриминации? – удивилась я.

В мировой истории любые отличия превращались в повод для раздора.

– Никаких, – заверил меня Людгарден, даже не уточнив значение слова. Как он вообще меня понимал.

– Язык смысла един для всех, – снова ответил магистр на не озвученный мною вопрос.

– Если никакой дискриминации нет, то почему тогда Глюквендеру нельзя появляться в столице? Почему Эргату нельзя учиться в академии? Это ведь явный признак дискриминации! – возмутилась я.

Во мне буквально проснулась адвокатская жилка. Захотелось срочно доказать полную несправедливость и глупость подобного утверждения.

– Мы не темные, – вмешался Эргат грустным виноватым голосом. – Мы оскверненные и мантии у нас серые, темно-серые.

Видимо, у него даже аппетит испортился, по крайней мере, надкушенное печенье он положил на блюдце и поджал губы, явно запрещая себе плакать.

Я присмотрелась. Мантия на Эргате действительно была именно темно-серая, просто, сравнивая ее с мантией Людгардена, я сочла ее темной. Какие тогда настоящие черные мантии?

– Да, оскверненная душа навеки вне общества. – продолжил Людгарден. – Обычно оскверненных и вовсе изгоняют навсегда. Для Глюквендера и его подопечного сделали исключение только за прежние заслуги Глюквендера Наисветлейшего.

Я поежилась. Слово «оскверненные» мне совсем не нравилось, но я была почти уверена, что дело в той самой черноте в их душах.

– Да, ты права, – сказал магистр, почтенно кивая. – Оскверненная душа – это душа, поврежденная посторонней дикой силой. Считается, что такие души опасны, что колдовать им никак нельзя, потому что это может привести к страшным последствиям.

– Но ведь Эргат не виноват, – неуверенно возмутилась я. – Неужели ему нельзя помочь?

Людгарден только покачал головой.

– Его сильной душе достался страшный дар и с ним вместе страшная боль. Это уже не исправить, но я уверен, что он научится с этим жить и, когда придет время, докажет миру, что никогда не был опасен. Другим верить в подобное трудно.

Людгарден подмигнул Эргату, и тот сразу поднял нос. Глаза от слез и обиды мокрые, зато гордость и уверенность через край. Искренний мальчик.

– А Глюквендер? – спросила я, стараясь не поддаваться умилению. – Что случилось с ним?

– Он сразился с Херганой, вернее он хотел ее исцелить…

Я пораженно отшатнулась от стола, совершенно ничего не понимая. Человек, который привел меня убить ведьму, пытался ее лечить? От чего?

– Он полагал, что если вернуть ей способность быть матерью, она простит тех, кто отнял жизнь ее ребенку, начнет новую жизнь и тогда проклятие падет, – рассказывал Людгарден. – Я его пытался убедить не ходить одному, но он никогда не боялся никакого зла, вот и пошел к ней. Она его в ловушку заманила, согласилась лечиться, а как только он открылся, чтобы ее вылечить, она ему душу-то и разорвала, один осколочек остался. Умирая, Глюквендер поклялся, что вернется и исцелит этот мир от проклятия. Он действительно вернулся через пять лет, только подобраться к ней уже не смог. Макраки не подпускают. Это фамильяры из чужой души.

Я почему-то знала, что это самые страшные на свете существа, и больше всего они ненавидят того, от кого откололись, только по-настоящему осознать это просто невозможно. В голове все не укладывалось. Хотелось спросить, как же он тогда вернулся, если умер, но я понимала, что не хочу знать ответа. Сделала несколько глотков кофе и призналась:

– Мне сложно все это понять. Лучше уж отдохнуть.

– Разумеется. Я подготовлю комнату, где можно будет переночевать. Завтра мы отправимся в столицу.

Людгарден встал и взмахнул рукой, но я вдруг ощутила потребность вернуться в ту комнату, где открылся портал. Я точно знала, что должна уснуть в кровати Глюквендера, тогда я смогу увидеть что-то из его прошлого, проникнуть в его сны и, быть может, даже получить часть его знаний. Откуда взялось это убеждение, я не понимала, но даже не сомневалась, что так оно и есть.

– Хорошо, – сказал Людгарден, удивленно глядя на меня. Кажется, мое озарение его поразило, но он не стал об этом рассуждать, просто дал задание Эргату, а сам повел меня назад.

– Вы обещали научить меня закрывать свои мысли, – напомнила я, пока мы шли по лестнице наверх.

– Если ты хочешь видеть чужое прошлое, твое сознание должно быть открыто, – коротко сказал Людгарден и впустил меня в комнату на самом верху лестницы. Та по пути наверх оказалась намного короче. Только удивиться этому я не успела по-настоящему. Комната поразила меня больше.

Я едва ее узнала, хоть и была здесь пару часов назад. Она явна была убрана. На кровати было новое белье. Взбитая подушка лежала треугольником, как обычно их кладут бабушки в деревнях. Край одеяла был отвернут. На столе стоял канделябр, в котором было пять ярко горящих свечей. Даже книги на полке стояли ровно.

– Спасибо, – сказала я, обернулась и поняла, что магистра уже нет.

Тут полагалось испугаться, но я спокойно зашла в комнату, разделась. Я была убеждена: чтобы увидеть то, что я хочу, мне нужно снять с себя все, даже белье. Легла. Свечи сразу погасли. Закрыла глаза и словно провалилась куда-то. Летела вниз, пока меня не дернуло вверх и не поставило на ноги.

Передо мной стояла женщина, прятавшая голову под черным капюшоном, и мешала что-то в огромном котле.

– Этот мир исчезнет, сгниет и исчезнет, – бормотала она.

– Так ты и есть Хергана? – спросила я, вернее просто подумала, а голос мой зазвучал.

Женщина подняла голову и рассмеялась, а я ошарашенно осела. Хергана была моей копией – чуть старше,  неухоженная, всклокоченная, безумная, с мерцающими глазами, но ее лицо было таким же, как мое собственное. Я смотрела словно в зеркало, дорисовывающее безумие.

– Этот мир сгинет, – снова сказала Хергана и стала мешать в чане зелье, все так же зло хихикая.

– Это сон, – напомнила себе я. – Просто сон.

Открыла глаза и поняла, что все еще в комнате, только спать больше не хочу, но и двигаться тоже. Я так устала, что мне хватало темноты и кровати, только ужас мой никуда не уходил. Я точно знала, что все правда. Я видела Хергану – ту, какой ее запомнил Глюквендер. Почему тогда он выбрал меня?

Вот вернется, я из него всю правду вытрясу! Непременно вытрясу! А он вернется, завтра к полудню и не часом позже.

С этой мыслью я снова уснула, только мир надо мной сжалился и злых ведьм мне больше не показывал, только города, залы королевского дворца, комнаты академий и книги, руны, знаки, силы и три склеенные вместе мандаринки.

Глава 9 – Школьная любовь

Лекс

Домой я шел пешком. Все надеялся, что мой разум остынет, но меня трясло, как накануне выпускного. Я тогда поклялся, что подойду к Алике и признаюсь ей в любви. Самое страшное было в том, что я заранее знал, что буду отвергнут, хотя бы потому, что она давно встречалась с Дином Дагером. Он капитан футбольной команды, высокий, складный красавец. Мне с ним тягаться было просто невозможно. Дин мне никогда не нравился, как все тупые увальни, как я их называл. Ревность, что тут скажешь?

Вот теперь меня трясло так же. Взрослый уже человек, не чета тому парнишке, которым я был, а все туда же. У меня даже сердце стучало так, словно она все еще была рядом.

Находясь на грани между паникой и истерикой, я вернулся домой. Нужно было что-то делать, куда-то бежать, как-то ее спасать. Вытаскивать ее из того мира или хотя бы отключать трансляцию. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы люди в прямом эфире могли смотреть ее сны.

Только подумал об этом и сразу вспомнил, что я могу их увидеть, не удержался, включил компьютер, открыл сайт компании и с ужасом увидел ее в списке популярных трансляций – «Попаданка Алика».

Я сразу же ее открыл, просмотрел комментарии, особо страшных гадостей не нашел. Понял, что она уже спит и ей не снится ничего личного: просто какая-то женщина, ведьма не иначе, мешает зеленое варево огромным половником. В том, что это сон, я не сомневался. Все сны всегда черно-белые – так проще всего отличать их от реальных событий, происходящих с подопечной.

Раньше подобные трансляции были доступны только хранителям. Нам нужно знать все, чтобы в нужный момент в нужном месте подстилать соломки, а потом кто-то ушлый понял, что на этом можно зарабатывать. В проект стали брать даже без оплаты, но с условием, что приключения будут острее и прямая их трансляция обязательна. Туда отбирали только особый психотип. Все эти жертвы страшного маркетинга были здесь в специальной вкладке «эротика», и занимался им особый отдел хранителей. Боюсь, их придумал мой начальник и по совместительству друг – Алан Марлок, он мастер создавать деньги из ничего, но это совсем другая история.

Сейчас важна только трансляция Алики. Надо срочно придумать, как сделать ее совершенно не интересной, чтобы никто ее не смотрел и все это дело просто отключили. Видимо, надо много нудить, отправить ее в академию, окружить профессурой и читать нотации, чтобы самой Алике стало скучно. Меня за падения ее показателей скорее всего премии лишат, но это не страшно, главное чтобы…

У меня аж мысль в голове застряла. Ведьма из сна подняла глаза и рассмеялась. Кажется, я вспомнил с перепугу пару молитв и даже перекрестился. Сказалась отцовская религиозность, знал бы он, чем я теперь занимаюсь…

Боги. Понять, кто именно ей снится, было совсем несложно. Вариант один – Хергана. Кто ж еще? И почему тот мир так с ней жесток? Неужели ничего ласковей не могло быть?!

Я вскочил, прошел по комнате и замер. Нет, не бывает так! Тут что-то определенно не так. Когда это миры были такими? Не первый год работаю, сотню подопечных видел и еще никогда их не пытались довести до истерики.

Чтобы окончательно не сойти с ума, я выключил компьютер и закурил. Только теперь вспомнил, что курю и иногда это помогает, вернее отвлекает от безумных мыслей. Теперь не помогло. Еще на первой сигарете я понял, что меня тошнит от дыма. Пошел варить кофе.

В памяти почему-то упрямо вертелось время перед выпускным. Плохое для меня время, страшное. Сложилось бы все иначе, если бы мы с Аликой тогда все же встретились?

Ненавижу все эти «если», но все же…

За два дня до выпускного, когда я все еще пытался написать речь для своего признания, заучить и отрепетировать. Нормально говорить с Аликой я просто не мог. Заикался, сбивался, как беспомощный болван. Вот и приходилось готовиться. Конечно, меня трясло!

Если бы я был умнее, то, застав Дина в обнимку с девчонкой из параллельного класса, я не стал бы на него орать. Он обнимал ее слишком откровенно, еще и в шею целовал, да блузку с плеча стягивал. Гад, одним словом. Мне надо было молчать, тихонько уйти. Заснять все это и уйти. Хотя, это в мыслях я такой умный, мол, надо было все рассказать Алике, показать ей, какой он на самом деле. Тогда я тоже думал, что она должна была знать, только Дину этого говорить не стоило.

Теперь ясно, что ничего бы я не сказал. Не смог бы причинить ей такую боль. Даже сейчас ведь не могу представить, как сказал бы ей подобное.

Дин тогда решил все свои проблемы разом. Он спустил меня с лестницы, а его дружки и подружка подтвердили, что все это было случайностью.

Вместо празднования выпускного и признания в любви я лежал в больнице со сломанными ногами. Зато похудел, как шутила мама.

Когда меня выписали из больницы, Алика уже вышла замуж за Дина. Я просто уехал и пообещал себе, что все забуду. Годами изучал психологию, а все наверно потому, что сам себя понять хотел. Далась мне эта Алика!

А ведь далась… до сих пор покоя нет. Думал, что все в прошлом, а увидел ее и все: словно не было никаких лет, словно вот вчера я думал, что скажу ей все, а сегодня встретил и не смог сказать ни слова.

Хотя ведь помню до сих пор слова несбывшегося признания.

– Алика, я знаю, что не нужен тебе, но хочу, чтобы ты знала, – прошептал я, глядя на огонь под туркой, – я буду любить тебя всегда и приду на помощь в любой момент, если ты только попросишь.

Кофе закипел и шипящей пеной залил огонь и всю плиту. Я даже не дернулся его спасать. Так мне и надо. Мечтал тогда о шансе доказать свою любовь, вот он шанс! Используй!

Чувствуя себя глупым, разбитым и ни на что негодным, я просто лег спать. Закрыл глаза, надеясь, что мне удастся хотя бы подремать, и внезапно провалился в крепкий сон.

Мне было всего пятнадцать. Самый несуразный возраст в моей жизни. Близился новый год, а погода была ужасной. Снега не было, часто лил дождь. Школьный двор превратился в месиво из грязи.

Алика каждое утро вытирала сапожки в холле и явно грустила. На нее навалилась какая-то хандра. Я слышал украдкой, как она признавалась подружкам, что совсем нет сил и настроения:

– Праздника хочется! Ну знаете, снега, елку, мандаринок, а погода такая серая, гадкая, – говорила она, кутаясь в пушистый свитер, а в голове у меня рождалась удивительная идея.

Очень мне хотелось, чтобы она просто улыбнулась, потому в один прекрасный день я собрал мандариновика.

Мне снилось, как я снова подбираю мандарины, чтобы был один большой, второй поменьше и третий совсем маленький. Я ему глаза маркером нарисовал и улыбку. У соседской девочки выменял кукольную шляпку.

Подойти к Алике я не мог. Ну, вот просто не мог. Я даже имя ее произнести был не в состоянии. Да и ходила она на каблуках. Вот подошел бы я к ней, и оказались бы у меня глаза на уровне ее груди и…  О позорище!

Пришел я раньше всех в класс, оставил у нее на столе коробку, а сам ушел, спрятался в библиотеке и вернулся, когда увидел, что к школе подходит Алика.

Класс уже толпился возле ее стола. Подарочная коробка с лентой была действительно заметна, и я этим гордился. Все же ради настроения в серый день. С замиранием сердца я из коридора слушал, как девочки торопят ее открыть.

– Ну что там? Что?

Она развязала ленту, верх коробки сразу открылся, и стенки упали в разные стороны. Перед ней остался мой мандариновик.

Кто-то рассмеялся. Кто-то визжал, а я хотел увидеть ее лицо. Она улыбнулась, от этого сразу стало теплее. Оно того стоило!

– О мандарины! – внезапно воскликнул Дин.

Откуда он только взялся?! Он сгреб рукой мандариновика, развалил его в один миг и стал снимать кожуру с его головы, даже глаза не заметил.

С небес восторга меня в момент уронило вниз.

– Дин, ты дурак! – кричал кто-то из девчонок.

– Что? – не понимал он и закидывал в рот дольку мандарина. – Я сделал что-то не так?

Он посмотрел на Алику, протянул ей дольку, а она улыбнулась, приняла и ответила:

– Все в порядке. Я все равно бы поделилась ими с тобой.

Я аж проснулся. Вот за что? За что мне все эти воспоминания? Я живу другую жизнь!

Я сидел на кровати, тяжело дышал и думал, что я взрослый человек, меня не должны так трогать детские воспоминания. Все в прошлом: и клятвы, и мандарины. Я просто должен избавить Алику от трансляции, найти ей хорошую партию и, когда все будет хорошо, передать ее другому хранителю.

Это походило на план. Четкие планы всегда меня успокаивали, потому я вздохнул, встал и пошел варить кофе. Какой смысл спать, если через полчаса будильник позовет меня на работу? Лучше уж я подумаю, кому ее сосватать. Какими качествами должен обладать тот, с кем мне будет не страшно ее оставить? Это был действительно сложный вопрос, требующий тщательного анализа.

Глава 10 – Очень сильная колдунья

Алика

Я проснулась от пения какой-то птицы где-то совсем рядом. Открыла глаза и долго рассматривала комнату с деревянными полами. За окном был предрассветный полумрак, а птица видимо была не одна. Пересвист превратился в дружный щебет, немного напоминавший соловьиное щебетание, только уж больно свистящее и резкое, нетерпеливое, если не сказать жадное.

Поморщившись, я села. Вчера комната казалась мне старой. Воздух был тут тяжелый, как в архиве, расположенном в подвале какого-нибудь ведомства, а теперь он был свеж. Его заполняли ароматы леса, откуда только взялись на такой высоте? Я убрала от лица волосы и удивилась. Мои пальцы пахли мандаринами, словно я принесла с собой остатки сна.

Это ж надо было присниться здесь такой глупости из прошлого. Этот снеговик из мандаринок… Я ведь даже не знала, кто именно его сделал. Сначала решила, что это все Дин –  мол, сначала решил меня порадовать, потом смутился и развалил все. С ним так всегда было. Он, когда делал хоть что-то хорошее, сразу терялся, конфузился и глупел. В этот раз он был ни при чем.

– Кто это тебе такие подарки делает? – спросил он у меня потом. – Мне пора ревновать?

– Нет, что ты!? – ответила я и совсем растерялась.

Просто кроме  Дина некому. Мне так тогда казалось. Потом уже моя подруга сказала, что это может быть Лексар, мол, он постоянно на меня смотрит. Я ничего такого не замечала, потому попыталась поговорить с ним. Подошла к нему, заговорила, он аж книжки свои выронил, а потом бросился их собирать так, что чуть очки не разбил. Они с него слетели, но он их все же поймал, а на мой вопрос раз семь ответил «нет». Не то он меня боялся, не то Дина, который вечно пугал меня какой-то ревностью. Я думала, шутит. Поводов ведь не давала, но может быть Лекс и боялся. Его не очень любили наши парни. Тогда я вообще об этом не думала, пожала плечами: «нет так нет», а теперь…

Наверно, это был именно он. Уж больно у него округлились тогда глаза, да и вообще в моем присутствии он всегда робел. Как-то читал доклад так уверенно, складно, а потом на меня посмотрел и сбился. Чудной парень, единственный по-настоящему умный мальчишка в нашей параллели.

И чего это я его здесь вспоминаю так часто? Неужели он как-то с этим связан? Может, это все же розыгрыш? И Лексар к этому причастен?

Я встала и подошла к окну. Туман внизу густо застилал узкие каменные улочки небольшого города. Кое-где поднимались первые робкие огоньки дыма, вырывавшиеся из каменных печных труб. Нет, для розыгрыша это слишком. По лесу меня могли водить, а чтобы вот так… Нет, но все равно странно.