Читать онлайн Дирдиры. Тшай. Том III бесплатно
Переводчик Александр Фет
Дизайнер обложки Yvonne Less
© Джек Вэнс, 2021
© Александр Фет, перевод, 2021
© Yvonne Less, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-4490-1011-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
С прохождения старого солнца, Карины 4269, через созвездие Тартусс начинался Балуль-Зак-Ахг, «пора противоестественных грез», когда по всему Лохарскому нагорью прекращались кровопролития и грабежи, захват рабов и поджоги. Ежегодно Балуль-Зак-Ахг становился поводом для устройства Большой ярмарки в Смаргаше. Вероятно, именно Большая ярмарка когда-то впервые принудила племена к перемирию – постепенно, за несчитанные сотни лет, возник обычай временно складывать оружие. Со всех сторон Лохарского нагорья и его окрестностей в Смаргаш стекались кзары, журвеги, серафы, ниссы и прочие – торговать и обмениваться сплетнями, заключать сделки, временно укрощавшие закоренелую вражду, разведывать намерения соседей. Напряжение ненависти висело в воздухе подобно зловонию. Цветастая неразбериха базара перемежалась злобными взглядами в спину, шепотом проклятий, резкими вздохами плохо сдерживаемого отвращения. Только лохары (чернокожие беловолосые мужчины и белокожие черноволосые женщины) внешне сохраняли выражение спокойного безразличия.
Бродя по базару на второй день Балуль-Зак-Ахга, Адам Рейт понял, что за ним ведется наблюдение. Догадка вызвала гнетущее предчувствие катастрофы: на Тшае любая слежка была чревата самыми мрачными последствиями.
Рейт решил проверить свое впечатление, надеясь, что оно ошибочно. Десятки врагов могли желать его смерти – даже для тех, у кого не было оснований для личного недовольства Рейтом, само его существование представляло идеологическую опасность. Каким образом его проследили до Смаргаша? Рейт пробирался через толпу вдоль базарных рядов, то и дело задерживаясь у палаток и навесов, чтобы украдкой обернуться. Но увязавшийся «хвост» – если он не был игрой воображения – потерялся в толчее. Вокруг надменными широкими шагами, как хищные птицы двухметрового роста, расхаживали ниссы в длинных черных плащах, кзары и серафы. Кочевники-дугбо сидели на корточках у костров. Появлялись и исчезали люди-невидимки в керамических масках, скрывавших выражение лиц, журвеги в кофейно-коричневых кафтанах, чернокожие беловолосые местные жители – лохары. Отрывистым стаккато прорывались, заглушая говорливый шум толпы, причудливые звуки: звон железа, скрип кожи, хриплые голоса, визгливые окрики, музыка дугбо – заунывное пиликанье, скрежет и нестройное позвякивание бубнов. Неожиданно сменялись запахи пряного папоротника, желудевого масла, разведенного мускуса, взметающейся и оседающей пыли, щекочущие ноздри испарения маринованных орехов, дым горящего на рашперах мяса, пьянящие духи серафов. Рябили в глазах цвета – черный, глуховато-коричневый, оранжевый, тускло-багряный, темно-синий, темно-золотой. Покидая базар, Рейт пересекал пустующую танцевальную площадку. Резко остановившись, краем глаза он заметил сзади фигуру, скользнувшую за палатку торговца.
Невесело задумавшись, Рейт вернулся в гостиницу. Траз и дирдирмен Анхе-ат-афрам-Аначо молча обедали в трапезной бутербродами с мясом. Эти двое отличались друг от друга настолько, что их способность как-то уживаться казалась загадочной им самим. Аначо – долговязый, тощий и бледный, как все дирдирмены, был совершенно лыс. Последнее обстоятельство он теперь пытался скрывать, надевая, наподобие яо, мягкий берет с кистями, приобретенный в Катте. Отличаясь непредсказуемым темпераментом, обычно он был рассудителен и словоохотлив, но проявлял склонность к капризным выходкам и внезапным приступам раздражения. Траз, человек прямой и закаленный, с ровным, замкнутым характером, во многих отношениях представлял собой полную противоположность дирдирмену. С его точки зрения Аначо был тщеславен, чрезмерно утончен, изнежен цивилизацией. Аначо, в свою очередь, считал Траза бестактным юнцом, упорно не желавшим понимать изысканные выражения иначе, как в самом буквальном смысле, и предъявлявшим к себе и другим смехотворно строгие требования. Тем не менее, они сохраняли способность к относительно дружелюбному сотрудничеству, чем немало удивляли Рейта.
Рейт подсел к их столу. «Кажется, за мной слежка», – объявил он.
Аначо огорченно откинулся на спинку стула: «Значит, пора готовиться к беде – или к побегу».
«Предпочитаю побег», – сказал Рейт и налил себе эля из каменного кувшина.
«Ты все еще намерен сбежать в космос и добраться до своей мифической планеты?» – дирдирмен говорил, как воспитатель, выговаривающий упрямому сорванцу.
«Конечно, я хочу вернуться на Землю».
«Бред, да и только, – буркнул Аначо. – Ты либо спятил, либо стал жертвой мистификации. Неужели ты не можешь здраво рассуждать? О твоем плане можно говорить и спорить без конца, но он невыполним. Космический корабль – не ножницы для ногтей, его не купишь за гроши в палатке базарного торговца».
Рейт с горечью напомнил: «Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было!»
Аначо продолжал бесцеремонно-безразличным тоном: «Почему бы не обратиться на большой космический завод в Сивише? Продается практически все – были бы цехины».
«Таких денег у меня нет», – сказал Рейт.
«Поезжай в Карабас. Там цехины гребут лопатой».
Траз презрительно хмыкнул: «Сказки для идиотов! За кого ты нас принимаешь?»
«Где это, Карабас?» – спросил Рейт.
«Карабас? В заказнике дирдиров, на севере Кислована. Удачливые старатели с крепкими нервами порой возвращаются оттуда богачами».
«Сорвиголовы, шулеры и убийцы!» – прорычал Траз.
Рейт спросил: «Как эти люди, каковы бы ни были их достоинства и недостатки, приобретают цехины?»
Аначо поднял брови с высокомерным пренебрежением: «Как обычно: выкапывают друзы хризоспина».
Рейт погладил ладонью подбородок: «Цехины добывают? Я полагал, что их выпускают дирдиры или кто-нибудь еще».
«Твое невежество невероятно! Можно подумать, ты и вправду свалился с другой планеты!» – заявил Аначо.
Рейт опустил уголки губ в скорбной гримасе: «Неужели? Действительно, такой пробел в познаниях трудно объяснить помешательством!»
«Хризоспин, – пояснил Аначо, – кристаллизуется на поверхности только в Карабасе, в „Черной зоне“, где в почве встречаются соединения урана. В полностью сформировавшейся друзе содержатся двести восемьдесят два кристалла того или иного оттенка. Пурпурный цехин, самый редкий, по стоимости соответствует ста прозрачным, малиновый – пятидесяти прозрачным; изумрудные и голубые цехины встречаются чаще и ценятся меньше, цехины сердоликовой и молочно-белой окраски – еще меньше. Это известно даже Тразу».
Траз поднял глаза, выпятив нижнюю губу: «Даже Тразу?»
Аначо и ухом не повел: «Гораздо важнее другое. Есть какие-нибудь свидетельства того, что за нами наблюдают? Адам Рейт может ошибаться».
«Адам Рейт не ошибается, – возразил Траз. – Выражаясь твоими словами, это известно даже Тразу».
Аначо поднял брови: «Каким образом?»
«В трактир только что зашел какой-то тип – обрати внимание».
«Лохар пришел выпить пива – что в этом особенного?»
«Это не лохар. Он следит за каждым нашим движением».
Аначо присмотрелся – и замер, слегка раскрыв рот.
Рейт тайком изучил незнакомца. От типичного лохара он отличался более хрупким телосложением, более плавными движениями и осторожными манерами. Аначо тихо произнес: «Парень прав. Смотри: он пьет, не закидывая голову назад, а наклонясь к кружке… Однако притворяется лохаром. Подозрительный субъект».
Рейт пробормотал: «Кто может нами интересоваться?»
Аначо издал короткий язвительный смешок: «Ты думаешь, наши подвиги прошли незамеченными? События в Ао Хайдисе привлекли внимание всей планеты».
«И что же – на кого работает шпион?»
Аначо пожал плечами: «Он выкрасил кожу в черный цвет, это мешает распознать происхождение».
«Хорошо, нужно выяснить, кто он такой, – Рейт задумался на минуту. – Я пройдусь по базару и вернусь кружным путем в старый город. Если шпион за мной увяжется, пропустите его вперед и незаметно следуйте за ним. Если он останется здесь, пусть один из вас тоже останется, а другой идет за мной».
Рейт вышел, направился к базару. У павильона торговца-журвега он задержался, разглядывая вывешенные на продажу ковры – по слухам, их ткали безногие дети, похищенные и изувеченные журвегами. Рейт мельком оглянулся в сторону гостиницы, но шпиона не заметил. Пройдя еще немного, он остановился у прилавков-стеллажей отталкивающе уродливых женщин из племени ниссов, предлагавших мотки плетеной кожаной веревки, сбруи для двуногих скакунов и серебряные кубки – примитивно украшенные, но привлекающие безыскусной тяжеловесностью. Слежки не было. Рейт перешел к противоположному ряду прилавков, где дугбо разложили музыкальные инструменты. «Если бы я взял на Землю ковры журвегов, серебро ниссов, инструменты дугбо, – думал Рейт, – мне больше никогда не пришлось бы считать деньги!» Обернувшись через плечо, он увидел Аначо, тоже бесцельно слонявшегося от прилавка к прилавку метрах в пятидесяти позади. По всей видимости, дирдирмену не удалось ничего узнать.
Продолжая неторопливую прогулку, Рейт заинтересовался некромантом-дугбо – сгорбленным жилистым стариком, сидевшим на корточках за лотками с бесформенными бутылями, кувшинами с целебным бальзамом, усиливавшими телепатическую связь «камнями приобщения», приворотными палочками, стопками наводящих порчу иероглифов-проклятий, нанесенных тушью на красную и зеленую бумагу. Над некромантом парила дюжина феерических воздушных змеев – старый дугбо незаметно управлял ими так, что они распевали на ветру тихим заунывным хором. Некромант протянул Рейту амулет, но Рейт отказался тратить деньги. Старик разразился невнятной отрывистой бранью и заставил воздушных змеев метаться с визгливыми нестройными воплями.
Рейт прошел дальше – на краю рынка расположились табором дугбо. Девушки в длинных шарфах и черных юбках с лиловато-розовыми и охряными воланами приманивали журвегов, лохаров и серафов, но дерзко насмехались над стыдливо-надменными ниссами – те молча торопились пройти мимо, задрав носы, выгнутые подобно серпам из полированной кости. За табором начиналась широкая равнина, а за ней – далекие холмы в темно-золотых бликах и черных тенях уже привычного света Карины 4269.
К Рейту подтанцевала девушка из табора, звеня серебряными побрякушками на талии, обнажив в улыбке гнилые зубы: «Чего ты ищешь, ненаглядный? Устал, обиделся на мир? Зайди в мою палатку – забудься, отдохни».
Рейт отклонил приглашение, быстро отступив на пару шагов – прежде, чем ловкие пальчики бежавшей мимо маленькой девочки успели забраться в его поясную сумку.
«Что тебя смущает? – спросила девушка. – Смотри: разве я не хороша? Кожа блестит серафским воском, я надушилась дурманной водой – пойди, найди еще такую!»
«Твои достоинства несомненны, – отвечал Рейт. – Тем не менее…»
«Тогда давай поговорим, Адам Рейт – мы можем рассказать друг другу много странных историй…»
«Откуда ты знаешь, как меня зовут?» – насторожился Рейт.
Девушка распугала шарфом, как назойливых насекомых, снующих вокруг младших сестер: «Кто в Смаргаше не знает Адама Рейта, вечно блуждающего в гордом одиночестве, как принц-илант, вечно думающего глубокую думу?»
«Значит, я всем известен?»
«А как же! Останешься со мной?»
«Нет. Я условился о другой встрече», – Рейт пошел своей дорогой. Оглянувшись через плечо, он заметил, что девушка-дугбо смотрит вслед со странной насмешливой улыбочкой, вызывавшей неприятное замешательство.
Рейт прошел еще полкилометра, возвращаясь окраинами в старый город, когда его встретил Аначо, вынырнувший из боковой улочки: «Шпион, выкрасившийся под лохара, остался в гостинице. На какое-то время за тобой увязалась молодая женщина, одетая проституткой-дугбо. В таборе она к тебе обратилась. После этого хвостов не было».
«Ничего не пойму», – проворчал Рейт. Он посмотрел вперед, обернулся назад: «Значит, слежки нет?»
«Прямого наблюдения нет. Тем не менее, за нами вполне могут следить. Будь добр, повернись ко мне спиной».
Аначо прощупал длинными белыми пальцами подкладку куртки Рейта: «Я так и думал!» Он отделил и передал Рейту маленькую черную пуговку: «Теперь мы знаем, кто за тобой следит. Ты помнишь, что это такое?»
«Нет, но догадываюсь: микропередатчик?»
«Охотничья метка дирдиров. Травлей меченой дичи развлекают детенышей и престарелых».
«Нами интересуются дирдиры?»
Лицо Аначо вытянулось и поморщилось, как от кислой ягоды: «Разумеется, события в форте Ао Хаа не могли не привлечь их внимание».
«Что им нужно?»
«Дирдиры редко строят коварные, далеко идущие планы. Они хотят задать несколько вопросов. Потом нас убьют».
«Настало время уезжать».
Аначо взглянул на небо: «Время настало и прошло. Над городом аэромобиль – подозреваю, что дирдиры уже прибыли… Дай мне метку».
Мимо широкими шагами спешил нисс в развевающемся черном плаще. Аначо выступил ему навстречу, нагнулся, будто подбирая что-то с земли, и быстрым движением руки прикоснулся к тыльной стороне полы плаща. Нисс отскочил с угрожающим рыком, встал лицом к дирдирмену. На мгновение показалось, что противоестественные правила Балуль-Зак-Ахга будут нарушены. Сдержанность, однако, возобладала: резко отвернувшись, нисс продолжил путь.
Аначо проводил его тихим смешком: «Представляю удивление дирдиров, обнаруживших, что Адам Рейт происходит из племени ниссов».
«Лучше исчезнуть прежде, чем обман раскроется».
«Согласен – но каким образом?»
«Давай посоветуемся со старым Зарфо».
«К счастью, мы знаем, где его найти».
Обогнув базар, Рейт и Аначо приблизились к пивной – ветхому строению с каменным полуподвалом и выцветшими дощатыми стенами. Здесь проводил время Зарфо Детвайлер, не любивший базарной пыли и толкотни. Перед ним возвышался глиняный чан с элем, почти заслонявший морщинистое черное лицо. Сегодня Зарфо приоделся в блестящие черные сапоги и каштановый плащ-накидку, а на белоснежную шевелюру напялил черную шляпу-треуголку. Уже навеселе, Зарфо молол языком и не слушал, что ему говорили. С большим трудом Рейту удалось разъяснить сущность проблемы. Наконец Зарфо забеспокоился: «Так-так! Теперь еще и дирдиры на нашу голову. Стыд и позор – на дворе Балуль-Зак-Ахг! Придется им повременить со своими хамскими замашками, а то узнают, почем хлеб и соль радушных лохаров!»
«Все это превосходно и замечательно, – сказал Рейт. – Мы должны, однако, срочно покинуть Смаргаш – как это сделать?»
Зарфо моргнул, зачерпнул пива: «Прежде всего: куда вы хотите ехать?»
«На Облачные острова или… почему бы нет? В Карабас».
Зарфо уронил черпак в чан: «Лохары любят деньги больше жизни – но соваться в Карабас? Увольте! Были такие, уходили попытать счастья – и сложили голову, а богачом вернулся только один! Ты видел роскошный особняк к востоку от города, с цепью из резной кости вокруг беседки в саду?»
«Видел».
«То-то и оно: других таких в Смаргаше нет! – многозначительно произнес Зарфо. – Не делайте глупостей!» Он постучал кружкой по скамье: «Человек! Еще эля!»
«Я упомянул также Облачные острова», – возразил Рейт.
«Туса-Тула – самый подходящий остров, но чтобы туда попасть, нужно добраться до побережья Драшада. А как это сделать? Автофургоны доезжают до Сиадза на окраине нагорья. Дальше – пропасти, каньоны. Дороги к Драшаду нет. Караван в Зару уже два месяца как ушел. Единственный разумный вариант – лететь на воздушном пароме».
«Где можно снять аэропаром?»
«У лохаров их нет. Подожди-ка – богачи-кзары собираются домой. У них воздушный паром – кто знает, может быть, им по пути в Туса-Тулу? Пойдем, спросим».
«Одну минуту! Нужно связаться с Тразом», – Рейт подозвал мальчика-служку и отправил его со срочным сообщением в гостиницу.
Зарфо вышел на двор, Рейт и Аначо за ним. У старого парома уже собрались пять кзаров – невысокие, с мускулистыми широкими плечами и налитыми кровью лицами, в халатах из дорогого серого и зеленого шелка. Их лакированные черные волосы торчали перевязанными сверху копнами с ровно подстриженными пучками-кисточками.
«Уже домой, дорогие кзары? Что так рано?» – весело окликнул их Зарфо.
Кзары только поворчали и отвернулись.
Их недружелюбие нисколько не смутило старого лохара: «Куда направляетесь?»
«На озеро Фалас, куда еще? – недовольно отозвался старший. – Тут нечего больше делать: как всегда, нас надули и обсчитали. Да и сухо в Смаргаше, пыльно! У нас в болотах здоровее».
«Понятное дело! Вот этого господина и двух его друзей нужно подвезти – примерно в ту же сторону. Они спрашивали, сколько с них возьмут. Я сказал – нисколько! Кзары знамениты щедростью…»
«Постой! – оборвал его старший кзар. – Я должен сделать, по меньшей мере, три замечания. Во-первых, паром переполнен. Во-вторых, щедрость хороша, когда она не обходится слишком дорого. В-третьих, эти два типа неизвестной породы выглядят, как отчаянные головорезы и искатели приключений, что не внушает доверия. А это третий? – кзар указал на подходившего Траза. – Еще юнец, но уже сомнительной наружности».
Вмешался другой кзар: «Еще два вопроса: сколько они согласны заплатить и куда им нужно лететь?»
Рейт, памятуя об опасно оскудевшем запасе цехинов в походной сумке, ответил: «Сто цехинов – все, что мы можем предложить. Мы хотели бы доехать до Туса-Тулы».
Кзары возмущенно воздели руки: «До Туса-Тулы? Полторы тысячи километров на северо-запад? Нам в другую сторону, к озеру Фалас! Сто цехинов? Шутить изволите? Мошенники, проходимцы! Прочь, прочь отсюда!»
Подбоченившись, Зарфо угрожающе нагнулся: «Это вы меня мошенником обозвали? Скажите спасибо, что не прошло еще время грез – а то вернулись бы вы у меня домой с носами, свернутыми насторону!»
Шипя сквозь зубы, кзары сплюнули под ноги, забрались на палубу и улетели.
Зарфо сердито уставился вслед исчезающему в небе парому, глубоко вздохнул: «Неудачно получилось, конечно. Что ж, не все такие мелочные упрямцы. Вот садится еще экипаж – предложим владельцам умеренную плату, а в крайнем случае напоим их в стельку и позаимствуем аппарат. Красивая машина, нечего сказать. За нее можно…»
Аначо панически вскрикнул: «Машина дирдиров! Они здесь, прячьтесь! Мы пропали, нас убьют!»
Он побежал – Рейт схватил его за руку: «Стой спокойно! Ты что, хочешь, чтобы дирдиры сразу поняли, кто их боится?» Обернувшись к Зарфо, он спросил: «Где можно спрятаться?»
«В кладовой, за пивной – но не забывайте про Балуль-Зак-Ахг! Дирдиры не посмеют своевольничать!»
«Ха! – ядовито отозвался Аначо. – Они знать не знают про ваши обычаи, а если бы и знали, то плевать на них хотели!»
«Ничего, я им все объясню!» – заявил Зарфо. Он подвел троих друзей к пристройке у пивной и пропустил внутрь. В темном сарае, приложив глаз к щели между досками, Рейт наблюдал за посадкой аэромобиля дирдиров на дворе. Осененный внезапной мыслью, он повернулся к Тразу, ощупал его одежду – и, к великому своему смятению, обнаружил маленький черный диск.
«Скорее, – сказал Аначо, – давай сюда!» Дирдирмен украдкой выбрался из сарая, зашел в пивную и через минуту вернулся: «Старый лохар пропил все деньги и собирается домой. Метка у него на спине». Подойдя к щели, он выглянул на двор: «Дирдиры тут как тут! Не упустят случая поохотиться».
Посреди двора стоял аэромобиль – обтекаемая, сложная, плотно сбитая машина, отличавшаяся стилем от всех летательных аппаратов, до сих пор встречавшихся Рейту на Тшае. Из нее вышли пять дирдиров – внушительные создания с внимательными жестокими глазами, подвижные и деятельные. Не выше человеческого роста, они непоседливо сновали у машины со зловещей быстротой, подобно ящерицам в жаркий солнечный день. Поверхность их кожи блестела, как полированная кость, черепа заканчивались сверху заостренными продольными гребнями, напоминавшими лезвия широких ножей. По обеим сторонам гребней сложенными назад веерами росли сверкающие радужные антенны. Лица с глубокими глазницами странно напоминали человеческие. На месте носа, однако, находился вырост черепного гребня, спускавшийся между глазами. Дирдиры передвигались мягкими упругими шагами, чуть приседая, чуть подпрыгивая – как леопарды, решившие прогуляться на задних лапах. В них нетрудно было узнать потомков диких хищников, некогда охотившихся на сухих равнинах Сибола.
К дирдирам подошли трое: поддельный лохар из гостиницы, проститутка-дугбо и еще один субъект, в неприметной серой одежде. Дирдиры говорили с ними несколько минут, потом вынули какие-то приборы и стали нацеливать их то в одну, то в другую сторону. Аначо прошипел: «Ищут метки. А чертов старый лохар, видать, заснул за кружкой!»
«Неважно, – сказал Рейт. – Пивная ничем не хуже любого другого места».
Дирдиры приблизились к пивной вкрадчиво-пружинящей поступью. За ними спешили три шпиона.
Именно к этому времени старый пропойца-лохар собрался наконец выбраться из заведения. Дирдиры уставились на него в замешательстве, подскочили длинными прыжками. Лохар испуганно отшатнулся: «Это что еще? Дирдиры? Пропустите, дайте пройти!»
Дирдир произнес пронзительным присвистывающим голосом, свидетельствовавшим об отсутствии голосовых связок: «Тебе известен человек по имени Адам Рейт?»
«Нет, нет! Отойдите!»
Зарфо выступил вперед: «Адам Рейт, говорите? А что вам от него нужно?»
«Где он?»
«Зачем вам это знать?»
Фальшивый лохар-шпион подошел к дирдиру, что-то пробормотал. Дирдир спросил: «Ты хорошо знаешь Адама Рейта?»
«Не слишком. Если вы приехали, чтобы передать ему деньги, можете оставить их у меня. Он мне доверяет».
«Где он?»
Зарфо повернулся, поднял лицо к небу: «Когда вы спускались, отсюда улетал воздушный паром – видели?»
«Да».
«Вполне возможно, что Адам Рейт и его друзья – на этом пароме».
«Кто поручится, что это правда?»
«Только не я, – сказал Зарфо. – Всего лишь предположение».
«Только не я», – эхом отозвался пьяница с передатчиком на спине.
«В каком направлении?»
«Вот еще! Вы у нас великие следопыты, – насмешливо отозвался Зарфо. – Вам не пристало расспрашивать деревенских простаков!»
Дирдиры вернулись к воздушному экипажу поспешной размашистой рысью. Аэромобиль стрелой взвился в воздух.
Зарфо преградил дорогу трем агентам дирдиров с широкой улыбкой, не предвещавшей ничего доброго: «Вы, голубчики, гостите у нас в Смаргаше – и нарушаете наши законы? Известно ли вам, что наступила пора противоестественных грез, Балуль-Зак-Ахг?»
«Мы обошлись без насилия, – заявил фальшивый лохар. – Каждый занимается своим ремеслом».
«Грязное твое ремесло! Из-за вас дирдиры чуть было не устроили бойню посреди Большой ярмарки! Где дружинники? Я обвиняю этих трех в нарушении священного перемирия и предаю их в руки правосудия!»
Вызванные хранители спокойствия схватили и уволокли протестующих, причитающих, выкрикивающих требования и угрозы шпионов.
Зарфо вернулся к сараю, открыл дверь: «Уезжайте поскорее, дирдиры вот-вот вернутся». Он показал рукой на двор: «На запад отправляется фургон, воспользуйтесь случаем».
«Куда он нас довезет?»
«До окраины нагорья. Дальше – страна пропастей, мрачные места. Здесь вас прикончат дирдиры. Они не люди, для них Балуль-Зак-Ахг ничего не значит».
Рейт вышел, посмотрел на двор – на пыльные каменные и бревенчатые строения Смаргаша, на черно-белых лохаров, на убогую старую гостиницу. Здесь, впервые на Тшае, он смог на какое-то время отдохнуть, почувствовать себя в безопасности. Теперь жестокость бытия опять выгоняла его в неизвестность. Он глухо сказал: «Нам нужно пятнадцать минут – собрать пожитки».
Аначо отозвался упавшим голосом: «События не оправдали моих надежд… Что же, подтянем ремни и сожмем зубы. Тшай – планета лишений».
Глава 2
Зарфо явился в гостиницу с белыми рясами и заостренными касками серафов: «Наденьте это. Может быть, маскарад позволит выиграть час-другой. Поторопитесь – фургон уезжает».
«Подожди! – Рейт выглянул на двор перед гостиницей. – За нами еще могут следить».
«Тогда выходите с заднего хода. Как бы то ни было, все предусмотреть невозможно».
Рейт не стал возражать. Зарфо явно нервничал и торопился отправить их подальше, в любом направлении.
Молча, погрузившись в безрадостные думы, трое друзей подошли к фургону. Зарфо напутствовал их: «Никому ничего не говорите, притворяйтесь, что предаетесь молитвенным размышлениям – это свойственно серафам. Перед заходом солнца поворачивайтесь лицом на восток и громко возглашайте: „Ахх-оо-ча!“ Никто не знает, что это значит, но серафы всегда так делают. Будут приставать с расспросами – говорите, что ездили в Смаргаш купить ароматные эссенции. Давайте, садитесь, езжайте! Желаю счастливо вырваться из когтей дирдиров и добиться успеха во всех начинаниях. Если вас постигнет беда, помните: двум смертям не бывать, одной не миновать!»
«Спасибо за утешение», – сказал Рейт.
Самоходный фургон громыхал на восьми высоких колесах по горной равнине – все дальше и дальше от Смаргаша, на запад. Рейт, Аначо и Траз сидели в одиночестве в кормовой пассажирской кабине.
Аначо оценивал их шансы с изрядной долей пессимизма: «Дирдиры быстро сообразят, что к чему. Трудности их только подстегивают. Знаете ли, детеныши дирдиров – дикие маленькие бестии! Их приручают и усмиряют, а потом только учат уму-разуму. В глубине души каждый дирдир навсегда остается хищником, охота – его неукротимая страсть».
«У меня тоже неукротимая страсть – к выживанию», – сообщил Адам Рейт.
Солнце садилось за горизонтом, подсвечивая зависшую над равниной серовато-коричневую пыль. Фургон сделал остановку в унылом полузаброшенном поселке. Пассажиры разминали ноги, пили ржавую воду из колодца и торговались, покупая пирожки у высохшей старой карги, заламывавшей несусветную цену и дико хохотавшей в ответ на встречные предложения.
Наконец они поехали дальше, оставив в одиночестве старуху, бормочущую над лотком с пирожками.
Темно-бурые сумерки сгущались в черную тьму. C далеких холмов донесся нестройный хор хитро завывающих голосов – клич ночегончей. На востоке всходила розовая луна Аз; вскоре ее примеру последовал Браз, голубая луна. Впереди высился громадный каменный столб – по мнению Рейта, древняя лавовая пробка. На вершине столба мерцали три бледно-желтых огня. Рассматривая их в сканоскоп1, Рейт сумел различить руины старой крепости… Он задремал на час и проснулся, когда фургон уже катился вдоль реки по мягкому прибрежному песку. На другом берегу на фоне озаренного лунами неба чернели кроны высоких псилий. Скоро они проехали мимо усадьбы с каскадом приземистых куполов – явно необитаемой и мало-помалу превращающейся в руины.
Еще через полчаса фургон оказался на залитой лунным светом улице большого селения, где они остановились на ночь. Пассажиры улеглись на скамьях и на крыше фургона.
Ночь тянулась долго. Наконец взошла Карина 4269 – прохладно-яркий янтарный диск, постепенно рассеявший утренний туман. Появились торговцы-разносчики с лотками солонины, паштетов, полосок вареной коры, жареных стручков травы пилигримов. Путники позавтракали.
Фургон направился на запад, к Окраинному хребту, зубчатым венцом подступавшему к самым облакам. Рейт время от времени осматривал небо в сканоскоп, но не замечал признаков преследования.
«Еще рано, – мрачно обронил Аначо. – Будь уверен, появятся».
К полудню фургон достиг Сиадза, конечной станции. Дюжина хижин, сложенных из плоских камней, окружала небольшой резервуар с водой.
Рейт был раздражен и разочарован. Перевалить через Окраинный хребет не представлялось возможным, а в Сиадзе не было никакого транспорта – ни фургонов, ни даже двуногих скакунов.
«Разве вы не знаете, что за Окраинным хребтом – страна пропастей?» – осведомился старейшина деревни в ответ на расспросы Рейта.
«Нет какой-нибудь тропы, караванной колеи?»
«Какой торговец, какой отчаянный беглец рискнет заблудиться в каньонах? Что вы за люди?»
«Серафы, – ответствовал Аначо. – Ищем корень асофы».
«А, серафы, с вашими благовониями! Слышали, слышали. Можете не проповедовать нам бессмертие, мы люди простые. В любом случае, в краю пропастей нет асофы – только колючка-перекатыш, пенистоцвет да брюхоскреб».
«Мы все-таки отправимся на поиски».
«Вольному воля. Говорят, где-то к северу была древняя дорога – но мне еще не встречался человек, видевший ее своими глазами».
«Какие люди живут в стране пропастей? Они грабят путников?»
«Люди? Вы смеетесь! Там водятся пизантильи, красные корры под каждым камнем, птицы-предвестники. Если очень не повезет, натолкнетесь на фера».
«Мрачная перспектива».
«Так-то оно так. Полторы тысячи километров сплошного хаоса ущелий. Кто знает, однако? Там, куда не заглядывает трус, храбрец покрывает себя славой. Неровен час, вам повезет, и вы найдете ароматный корень. Ступайте на север – где-то там старая дорога к берегу Драшада. Наверное, остались обрывки колеи. Ищите укрытие засветло, в горной пустыне рыщут ночегончи!»
Рейт сказал: «Вы нас разубедили – мы вернемся на восток с автофургоном».
«Мудрое решение! В конце концов, зачем лезть головой в петлю – даже если ты сераф?»
Рейт и его друзья догнали уезжавший фургон, проехали по обратной дороге чуть больше километра и незаметно соскользнули на землю. Переваливаясь с боку на бок, деревянный кузов на шести колесах удалялся на восток и скоро скрылся в янтарной мгле.
Настала полная тишина. Беглецы стояли на серой земле, пересыпанной крупнозернистым гравием. Местами торчали пучки желтовато-розовой колючки, еще реже пробивалась островками низкорослая трава пилигримов. Последнее обстоятельство придало Рейту какую-то уверенность. «Пока можно найти стручки, с голоду мы не умрем», – угрюмо сказал он.
Траз с сомнением хмыкнул: «Лучше добраться до гор, пока не наступила ночь. На равнине ночегончи легко расправятся с тремя людьми».
«Есть и другая причина торопиться, – сказал Аначо. – Дирдиров не проведешь детскими уловками, они будут здесь раньше ночегончей».
Рейт посмотрел на пустынное небо, на пустынную равнину: «Может быть, им надоест тратить на нас время?»
«Никогда! Препятствия их только возбуждают – чем хитрее добыча, тем яростнее ее преследуют».
«Горы недалеко. Можно укрыться в тени валунов или в лощине под хребтом».
Час ходьбы привел их к осыпающейся стене базальтовых столбов. Траз внезапно остановился, понюхал воздух. Рейт ничего не чуял, но давно научился доверять обостренному восприятию Траза.
«Помет фунга2, – сказал Траз, – двухдневной давности».
Рейт нервно проверил обойму пистолета. Оставалось еще восемь взрывных игл. Без патронов пистолет был бесполезен. «До сих пор мне сопутствовала удача, – подумал Рейт, – но всему приходит конец». Он спросил Траза: «Как ты думаешь, он близко?»
Траз пожал плечами: «Фунги – юродивые. Кто знает, чем занимается фунг? Он может стоять за ближайшим валуном».
Рейт и Аначо с опаской огляделись. Наконец Аначо произнес: «В первую очередь следует подумать о дирдирах. Наступает критический момент. Они знают, что мы уехали в Сиадз, им ничего не стоит прилететь туда же. Тем не менее, у нас еще есть какое-то преимущество, особенно если дирдиры не взяли охотничьих приборов».
«Какие у них приборы?» – спросил Рейт.
«Детекторы человеческого запаха, экраны теплового видения. Есть приборы, позволяющие различать остаточное тепло следов, другие регистрируют двуокись углерода, выделяемую человеком при выдохе – на расстоянии до семи-восьми километров».
«Что делают с настигнутой жертвой?»
«Дирдиры консервативны, не любят изменять установленный порядок вещей. Они не нуждаются в охоте для пропитания, но подчиняются внутренним побуждениям. Себя они прежде всего считают хищниками и в этом отношении не накладывают никаких ограничений».
«Короче говоря, – сказал Траз, – нас сожрут».
Рейт погрузился в мрачное раздумье. В конце концов он сказал: «Что же, нельзя допустить, чтобы нас поймали».
«Как сказал старый Зарфо, двум смертям не бывать, одной не миновать».
Траз показал на расщелину в базальтовой стене: «Если здесь когда-то была дорога, проехать можно было только там».
Беглецы поспешили по голым буграм спекшейся серой земли, обходя заросли колючки и беспорядочные языки каменистых оползней, обливаясь потом и часто поглядывая на небо. Наконец они оказались в тени расщелины, но не могли найти никаких признаков дороги. Либо ее никогда не было, либо обвалы и дождевые потоки давно стерли ее с лица земли.
Аначо неожиданно издал огорченный стон: «Аэромобиль – нас ищут!»
Рейт подавил паническое желание бежать и вгляделся в глубину узкой, полого поднимающейся ложбины. Посреди расщелины стекал еле заметный ручеек, впадавший в большую застойную лужу. Справа возвышалась почти отвесная стена, слева массивный выступ базальтовой скалы нависал над таившейся в глубокой тени площадкой. За первой тенью виднелась вторая, еще чернее: вход в пещеру.
Друзья спрятались на корточках в зарослях колючки, занимавших добрую половину дна расщелины. Снаружи, над равниной, с холодящей кровь целенаправленностью воздушный катер дирдиров скользил в направлении Сиадза.
Рейт произнес нарочито спокойным голосом: «Скалы препятствуют регистрации теплового излучения. Выдыхаемая двуокись углерода наклонно увлекается воздушной тягой вдоль расщелины». Он оглянулся, пытаясь понять, куда ведет тенистая ложбина.
«Бежать бессмысленно, – твердил Аначо. – Нет убежища, нет спасения. Если за нами прилетели сюда, значит, намерены найти нас во что бы то ни стало».
Уже через пять минут аэромобиль дирдиров вернулся из Сиадза, следуя над дорогой к востоку на высоте двухсот или трехсот метров, и внезапно повернул, описывая круг. Аначо опустил голову, покоряясь судьбе: «Нашли наши следы».
Воздушный катер направился прямо к расщелине – казалось, гигантская муха зависла над равниной, постепенно увеличиваясь в размерах. Рейт вынул пистолет: «Восемь патронов. Достаточно, чтобы прикончить восемь дирдиров».
«Ты не убьешь ни одного. Их щиты отражают снаряды небольшой массы».
«Машина будет над нами через полминуты. Лучше спрятаться в пещере», – сказал Траз.
«Пещера – явное логово фунга, – бормотал Аначо, – если не выход подземной галереи пнуме. Предпочел бы умереть быстро и на открытом воздухе».
«Пройдем по луже в тень под каменным навесом, – сказал Траз. – Следы прервутся. Может быть, дирдиры пойдут искать вверх по течению».
«Здесь оставаться нельзя, – сказал Рейт, – другого выхода нет».
Рейт и Траз пробежали по краю мелкой запруды и прижались к земле под нависшим утесом. Аначо боязливо последовал за ними. Ноздри наполнял отчетливый терпкий запах фунга.
Аэромобиль показался над краем утеса напротив. «Нас заметят! – сдавленно стонал Аначо. – Мы на виду!»
«В пещеру! – громко прошептал Рейт. – Дальше, в самую глубину!»
«Фунг…»
«Фунг мог пойти прогуляться. Дирдиры уже здесь». Рейт ощупью пробирался в темноте, за ним шел Траз, за Тразом Аначо. Позади, в запруде, промелькнуло темное отражение воздушного катера, пролетевшего дальше вверх по ложбине.
Рейт посветил кругом карманным фонарем. Они стояли у стены в большом подземном зале неправильной формы – дальний конец пещеры терялся во мраке. Пол покрывали шелушащиеся, шишковатые светло-коричневые бугорки, достигавшие лодыжек. На стенах налипли многочисленные полусферические образования размером с человеческий кулак, ощетинившиеся шипами.
«Куколки ночегончей», – пробормотал Траз.
Аначо прокрался к выходу, осторожно выглянул, отпрянул, вернулся: «Потеряли следы, кружат на месте».
Рейт погасил фонарь и тоже осторожно выглянул из пещеры. В ста метрах приземлился аэромобиль – тихо, как падающий лист. Вышли пять дирдиров. Какое-то время они совещались, потом стали продвигаться вверх по расщелине. Каждый нес высокий прозрачный щит. Как по команде, двое выпрыгнули вперед и пригнулись, всматриваясь в заросли подобно серебристым леопардам. Двое других следовали медленными пружинящими шагами с оружием наготове, пятый замыкал шествие.
Передняя пара резко остановилась, перекликаясь странными визгливыми всхлипами и хрюкающими стонами. «Древний охотничий язык, – бормотал Аначо. – Дирдиры им пользовались, когда были дикими хищниками».
«Они и теперь мало отличаются от диких зверей», – заметил Рейт.
Дирдиры стояли у дальнего края запруды, осматриваясь, прислушиваясь, принюхиваясь – несомненно, чувствовали, что добыча недалеко.
Рейт прицелился, но дирдиры все время перемещали щиты, не позволяя навести мушку на незащищенную часть тела.
Дирдир, немного опередивший других, изучал верхнюю часть ложбины в бинокль, другой приложил к глазам черный прибор. Второго сразу что-то заинтересовало. Одним огромным прыжком он приземлился там, где Рейт, Траз и Аначо прятались перед бегством в пещеру. С помощью черного прибора дирдир проследил их путь до края запруды, нашел тепловые следы под скальным навесом, разразился каскадом хрюкающих визгов. Другие повернулись к пещере, прикрывшись щитами.
Аначо прошептал: «Знают, что мы здесь».
Рейт всмотрелся в темную глубину пещеры.
Траз спокойно сообщил: «Дальше, в пещере – фунг. Почти наверняка».
«Откуда ты знаешь?»
«По запаху. И вообще, когда рядом фунг, у меня что-то давит в голове».
Рейт повернулся к дирдирам. Те приближались шаг за шагом – над черепами встрепенулись лучезарные антенны. Рейт, буквально загнанный в угол, хрипло произнес: «Назад, в пещеру. Может быть, устроим что-то вроде засады».
Аначо глухо застонал, Траз молчал. Трое друзей отступили в темноту, ступая по ковру шелестящих шишек. Траз прикоснулся к руке Рейта: «Впереди свет – фунг очень близко».
Рейт остановился, напрягая глаза и пытаясь что-нибудь разглядеть, но мрак стоял плотной стеной – молчание давило на плечи.
Наконец Рейту показалось, что он различает еле уловимые скребущие звуки. С величайшей осторожностью он продвинулся дальше в темноту с пальцем на спусковой кнопке пистолета. Теперь он видел зыбкие желтоватые блики, смутно плясавшие на каменной стене. Подозрительный мерный скрип раздавался все громче. Стараясь не дышать и ступая как можно медленнее, Рейт заглянул в логово за выступом скалы. Фунг сидел, повернувшись спиной ко входу, и полировал плечевые хитиновые пластинки пилочкой для ногтей. Желтый свет исходил от масляной лампады. В стороне лежала черная шляпа с широкими полями, на крючке висел плащ.
У входа в пещеру, прикрываясь щитами и с оружием наготове, появились четыре дирдира – высоко торчащие антенны излучали радужный свет, бледно серебривший своды.
Траз оторвал от стены шишковатую куколку ночегончей и бросил ее в фунга, громко щелкнувшего жвалами от неожиданности. Траз прижал Аначо и Рейта вплотную к стене за выступом скалы.
Фунг поднялся на ноги и подступил к выходу из логова – высокая тень на фоне мерцающего зарева лампады – отошел назад, вернулся и снова заслонил проход, уже в плаще и в шляпе.
Несколько секунд чудовище неподвижно стояло в полутора метрах от Рейта. Рейт был уверен, что фунг слышит оглушительный стук его сердца.
Три дирдира одновременно прыгнули вперед, отбрасывая антеннами тусклый белый свет, мечущийся по всей пещере. Фунг не шелохнулся – трехметровая статуя, закутанная в плащ. Внезапно, с досадой дважды прищелкнув жвалами, он сорвался с места в безумном вихре прыжков и поворотов и мгновенно оказался среди дирдиров. На какую-то долю секунды все замерло, дирдиры и фунг уставились друг на друга. Вытянув длинные руки, фунг схватил двух дирдиров, сжал их вместе и раздавил. Оставшиеся двое молча отступили, поднимая оружие. Фунг подскочил, одним махом выбил оружие из рук обоих и оторвал одному голову. Четвертый дирдир выбежал из пещеры и, вместе с пятым, стоявшим на страже у выхода, припустил напрямик через запруду. Дирдиры удирали вброд. Фунг отплясал по кругу короткую нелепую джигу, высоко вскидывая колени и болтая руками, пулей вылетел из пещеры в запруду, разбрасывая фонтаны брызг, дотянулся до ближайшего хищника, затолкнул его под воду и прижал ко дну обеими ногами. Последний дирдир улепетывал вверх по ложбине. Поразмыслив посреди лужи, фунг пустился вдогонку.
Рейт, Траз и Аначо бросились со всех ног наружу, к воздушному катеру. Выживший дирдир заметил их, издал возмущенный визг. Фунг на мгновение отвлекся и обернулся. Дирдир тут же подкрался поближе, прячась за большим валуном, выскочил, с отчаянной быстротой промчался к пещере мимо фунга, схватил с земли упавшее в суматохе оружие и, не прицеливаясь, огненной струей отжег фунгу ногу. Фунг тяжело упал, растянувшись в луже.
Рейт, Траз и Аначо забирались в аэромобиль, Аначо уже сидел за пультом управления. Негодующе вереща, дирдир пружинистыми скачками приближался к машине. Фунг вырвался из воды в потрясающем дугообразном прыжке, хлопая плащом, как черными крыльями, и шлепнулся прямо на бегущего дирдира, превратив его в месиво из костей и кожи. Аэромобиль взвился в воздух. Фунг проскакал на оставшейся ноге в середину запруды, и там остался стоять, как цапля, горестно рассматривая свое изувеченное отражение.
Глава 3
Внизу простиралась страна пропастей – нескончаемые ряды параллельных черных каньонов-разломов, разделенных острыми лезвиями каменных ребер. Рейт сомневался в том, что он и его друзья смогли бы выжить в этом краю и достигнуть берега Драшада. Он пытался представить себе существ, обитающих в пропастях. Старик в Сиадзе упомянул о пизантильях и фере. Кто знает, что еще таилось в тенистых безднах? Рейт неожиданно заметил высоко в седле между двумя пиками Окраинного хребта горстку угловатых форм, похожих на кристаллы, выступившие из выветренной породы – селение, по всей видимости человеческое, но без признаков жизни. Где туземцы брали воду? На дне пропасти? Как находили пропитание? Почему решили поселиться в орлином гнезде? Вопросы остались без ответа, неприступная обитель скрылась в полуденном зареве за кормой.
Голос прервал размышления Рейта – пронзительный, требовательный, с громкими всхлипывающими придыханиями и рокочущими хрипами – голос, говоривший на непонятном языке.
Аначо прикоснулся к кнопке, голос замолк. Дирдирмен не проявил беспокойства, и Рейт решил не выяснять, в чем дело.
Наступал вечер. Трещины каньонов раздались вширь, превратившись в плоскодонные ущелья, заполненные мглой. Гребни каменных ребер озарились темно-золотыми бордюрами. «Безысходный край, мрачный, как могила», – думал Рейт. Он вспомнил оставшееся далеко позади селение и загрустил.
Чересполосица ущелий и гребней внезапно прекратилась – каньоны слились, как притоки, в один чудовищный провал с отвесными стенами, выходивший к морю: впереди шумел Драшад. Заходящее солнце развернуло на свинцовых водах ковер сверкающих топазов.
В море выступал обрывистый мыс, под ним приютилась дюжина рыбацких лодок с высокими бортами. По берегу редкой цепочкой тянулись строения поселка. Темнело, в жилищах подмигивали огни.
Аначо медленно описал дугу над поселком и показал пальцем: «Видите каменное здание с двумя куполами и синими фонарями? Таверна – может быть, с постоялым двором. Предлагаю спуститься и отдохнуть, мы провели утомительный день».
«Искушение велико – но как бы нас не выследили дирдиры!»
«Маловероятно. У них нет такой возможности, я давно изолировал кристалл автоответчика. В любом случае, поспешная месть не в обычаях дирдиров».
Траз с подозрением смотрел вниз. Уроженец континентальных степей, он не доверял непостоянному, загадочному характеру морской стихии и приморских жителей: «Рыбаки нас убьют, чтобы присвоить воздушный аппарат».
«Не думаю, – отозвался Аначо надменным тоном, бесконечно раздражавшим Траза. – Прежде всего, мы во владениях ванхов – здесь часто бывают приезжие из разных стран. Во-вторых, размеры таверны свидетельствуют о гостеприимстве. В-третьих, нам все равно придется где-то остановиться, чтобы поесть и напиться – почему не здесь? Мы не больше рискуем в рыбацком трактире, чем в любой другой таверне или гостинице на Тшае. В-четвертых, у нас нет никакого плана, мы не знаем, куда направляемся. По-моему, глупо лететь всю ночь без всякой цели».
Рейт рассмеялся: «Ты меня убедил. Переночуем здесь».
Траз угрюмо покачал головой, но спорить не стал.
Аначо посадил аэромобиль на площадке у таверны, под высокими чимаксами, шумно полоскавшими перистыми черными листьями под порывами холодного морского ветра. Беглецы выходили из машины с опаской, но их прибытие не привлекло внимания. По улице, согнувшись навстречу ветру и придерживая руками капюшоны, спускались двое прохожих. Они на секунду задержались, чтобы рассмотреть машину, и пошли своей дорогой, тихо обменявшись парой замечаний.
Набравшись уверенности, друзья прошли к парадному входу таверны, распахнули тяжелую деревянную дверь и вступили в большой зал. Пятеро мужчин с редкими соломенными волосами и бледными невыразительными лицами столпились у камина с оловянными кружками в руках. На них были плохо сшитые комбинезоны из серой и бурой фланели и сапоги до колен из блестящей от жира кожи. Рейт принял их за рыбаков. Беседа туземцев прервалась – все обернулись, прищурившись, к новоприбывшим. Вскоре, однако, рыбаки повернулись к огню, приложились к кружкам и продолжили немногословный грубоватый разговор.
Из боковой двери в глубине зала появилась рослая женщина в черном платье: «Вы кто такие будете?»
«Остановились по пути. Здесь можно поесть, переночевать?»
«А все-таки, вы откуда? Из фьордов, или раабы?»
«Ни то, ни другое».
«Совершившие злодеяния и бегущие от возмездия часто странствуют в чужих краях».
«Такое случается, верно».
«Гм. Что вы будете есть?»
«Что вы можете предложить?»
«Хлеб и пареных угрей с хильками».
«Пусть будут угри да хлеб – выбор невелик».
Женщина снова хмыкнула, отвернулась, но скоро принесла обещанное, а впридачу салат из сладковатого лишайника и блюдо с приправами. Таверна, как сообщила хозяйка, когда-то была пристанищем князя пиратов-фогларов. Ходило поверье, что в подземельях пираты закопали сокровище: «Сколько мы ни копаем, находим одни кости, снова и снова кости – то поломанные, то обожженные. Суровое племя, фоглары. Ну, что, хотите чаю?»
Поужинав, трое друзей сели у огня. Снаружи ревел, выл в резных карнизах ветер. Хозяйка подошла переворошить угли: «Комнаты дальше, за задней дверью. Если вам нужны женщины, придется за ними послать. Я сама не обслуживаю, спина болит. За женщин причитается дополнительно».
«На этот счет не беспокойтесь, – ответил Рейт. – Чистые постели – все, что нам нужно».
«Таинственные чужеземцы, приехали в роскошной летающей машине! А этот, – она постучала пальцем по плечу Аначо, – похож на дирдирмена. Это дирдирский воздушный катер?»
«Предположим, я – дирдирмен. Допустим, это дирдирская машина. Возможно, нам поручили важное дело, требующее строгого соблюдения тайны».
«Ага, надо же! – челюсть хозяйки слегка отвисла. – Что-нибудь связанное с ванхами, конечно. Вы знаете, на юге большие перемены – ванхи перессорились с ванхменами».
«Это нам известно».
Женщина заговорщически наклонилась: «Как насчет ванхов? Правда, что все они собираются восвояси? Так говорят».
«Вряд ли, – отвечал Аначо. – Пока полуостров Хаулк кишит дирдирами, ванхи не оставят кислованские форты, а торпеды синих часчей будут готовы к запуску».
Хозяйка воскликнула: «А мы, несчастные пешки могучих рас, не знаем, к кому пристать, куда податься! Пусть Бевол всех их поберет, свои исчадья!»
Она погрозила кулаком на юг, на юго-запад, на северо-запад – туда, где, как она считала, обосновались главные обидчики – и вышла.
Аначо, Траз и Рейт сидели в древнем каменном зале, глядя на пляшущие языки огня.
«Ну, что же, – спросил Аначо, – каковы планы на завтра?»
«Мои планы не изменились, – сказал Рейт. – Я твердо намерен вернуться на Землю. Где-нибудь, как-нибудь мне удастся завладеть космическим кораблем. Для тебя и Траза это бессмысленная затея, вам лучше остаться в безопасном месте – на Облачных островах или, если хотите, снова в Смаргаше. Мы полетим туда, где вы решите обосноваться. Потом, с вашего разрешения, я хотел бы воспользоваться воздушным катером в своих целях».
Длинное арлекинское лицо Аначо стало строгим, даже натянутым: «И куда же ты отправишься?»
«Ты упомянул космические доки и завод в Сивише. Отправлюсь в Сивише».
«А деньги? Тебе понадобится огромная сумма! Ловкость и знание обычаев тоже не помешают, хотя главное, конечно – удача».
«Деньгами всегда можно обзавестись в Карабасе».
Аначо кивнул: «Так говорят все, кому не жаль своей головы – а ты, по-моему, делаешь все, чтобы от нее избавиться. В Карабасе богатство можно приобрести только ценой чрезвычайного риска. Черная зона – в охотничьем заказнике дирдиров. Любой, кто пересекает границу заказника, считается добычей. Даже если тебе повезет и ты ускользнешь от дирдиров, тебя ограбят и убьют. Желающих много: атаман Буцли, Голубая банда, женщины-упыри, шулеры, воры-душители. На каждого, кто добывает пригоршню цехинов, приходятся трое кончающих существование бурчанием в животах дирдиров и высохшими костями в черной пыли Карабаса».
Рейт скорчил огорченную мину: «Придется рискнуть – ничего другого не остается».
Наступило молчание. Трое друзей сидели, уставившись в камин. Траз встрепенулся: «Когда-то давно я носил кокарду Онмале. До сих пор чувствую ее тяжесть. Иногда она зовет глухим голосом из-под земли. Еще тогда, в начале пути, Онмале приказала мне сохранить жизнь Адаму Рейту. Теперь, даже если бы я захотел, мне нельзя бросить Адама Рейта на произвол судьбы – Онмале не велит».
«Я – беглец, – сказал Аначо. – У меня ни кола, ни двора. Мы уничтожили первую „инициативную группу“3, но рано или поздно последует вторая: дирдиры упрямы и честолюбивы. Знаешь, где мы были бы в наибольшей безопасности? В Сивише, под самым носом у дирдиров. Их город, Хейх, неподалеку. Что касается Карабаса…» Аначо печально вздохнул: «Адам Рейт проявляет удивительную способность не умирать. Мне больше нечем заняться. Будь что будет – поеду с вами».
«Что тут можно сказать? – развел руками Рейт. – Составьте мне компанию, я буду только благодарен».
Они снова помолчали, пристально изучая налитые жаром угли. Снаружи свистел и возмущался ветер. «Таким образом, мы летим в Карабас, – подвел итог Рейт. – Кстати, разве аэромобиль не дает нам преимуществ?»
Аначо поиграл пальцами в воздухе: «Только не в Черной зоне. Дирдиры немедленно сбивают любой летательный аппарат, обнаруженный над заказником».
«Должна быть какая-то тактика, позволяющая свести к минимуму риск пребывания в Зоне», – сказал Рейт.
Аначо невесело усмехнулся: «Каждый, кто направляется в Зону, строит свои расчеты и теории. Одни делают вылазки только ночью, другие надевают маскировочную одежду и сапоги на подушках, чтобы не оставлять тепловые следы. Одни собираются в бригады, марширующие напролом, другие предпочитают двигаться украдкой и в одиночку. Одни пробираются в Зону со стороны Зимле, другие выходят из Мауста. Конечный результат в большинстве случаев один и тот же».
Рейт задумчиво погладил подбородок: «Дирдирмены участвуют в охоте?»
Не отрывая глаз от камина, Аначо лукаво улыбнулся, будто вспомнил удачную шутку: «Время от времени безупречных берут на охоту. Но из твоей идеи ничего не выйдет. Ни ты, ни Траз, ни даже я не способны притворяться безупречными – они больше походят на дирдиров, чем на людей».
Угли начали остывать. Друзья прошли в тускло освещенные комнаты с высокими потолками и улеглись на жестких кушетках под простынями, дышащими запахом моря. Утром они позавтракали соленым сухим печеньем с чаем, рассчитались за ночлег и ужин и вышли из таверны.
Начинался унылый, пасмурный день. Клочья промозглого тумана сочились сквозь кроны чимаксов. Рейт, Траз и Аначо сели в аэромобиль, поднялись над обволакивающей берег молочной пеленой, вырвались навстречу еле теплому янтарному свету Карины 4269 и направились прямо на запад – над океаном.
Глава 4
Внизу нескончаемой рябью теснились серые волны Драшада. В свое время Рейту уже пришлось пересечь океан на борту фелуки «Варгас». Теперь перипетии того плавания казались воспоминаниями из другой, давно прошедшей жизни. Воздушный катер летел над самой водой: таким образом Аначо пытался по возможности избежать обнаружения машины поисковыми экранами дирдиров. «Необходимо принять важные решения, – заявил Аначо. – Дирдиры – охотники, мы стали добычей. В принципе однажды начатая охота должна быть непременно завершена, но дирдирам, в отличие от ванхов, не свойственна сплоченность. Они планируют действия на основе индивидуальных инициатив, так называемых „жна-дихх“ – в буквальном переводе „огромных стремительных прыжков, оставляющих снопы искр, грохочущих, как молнии“. Если среди убитых фунгом дирдиров, прибывших в аэромобиле, не было „устроителя охоты“, то есть дирдира, в первую очередь предложившего „жна-дихх“, поиски будут продолжаться с неослабевающим рвением. Если он мертв, мы рискуем гораздо меньше – до тех пор, пока другой дирдир не заявит претензию на „хссо“ – „достойное восхищения преобладание“ – и не организует вторую инициативную группу на тех же основаниях и с той же целью. Короче говоря, если устроитель охоты жив, мы серьезно подорвали его репутацию и он не успокоится, пока нас не разорвут в клочки».
Рейт удивился: «Разве не в этом заключались его намерения с самого начала?»
Аначо пропустил замечание мимо ушей: «В распоряжении устроителя охоты ресурсы всех дирдиров, хотя степень его „хссо“ – „преобладания“ – зависит от его способности успешно осуществить инициативу, „жна-дихх“, полагаясь на свои собственные возможности. Тем не менее, если он подозревает, что мы угнали воздушный катер, по его указанию может начаться облава с применением поисковых экранов». Аначо небрежным жестом указал на диск серого стекла сбоку на панели управления: «Если нас засечет поисковый экран, здесь появится координатная сетка оранжевых линий».
Тянулись часы. Аначо снисходительно разъяснял принципы управления аэромобилем, Траз и Рейт учились пользоваться приборами. Карина 4269 описала в небе дугу и, обогнав воздушный катер, начала спускаться к западному горизонту. Под катером рябил Драшад – безликая буровато-серая водная пустыня, со всех сторон сливающаяся с туманной каймой небосвода.
Аначо завел разговор о Карабасе: «Большинство искателей цехинов заходят в Черную зону со стороны Мауста, в восьмидесяти километрах к югу от Первого моря. В Маусте можно купить любое старательское снаряжение, найти самые лучшие карты и справочники, нанять консультанта или проводника. Считаю, что нам следует лететь в Мауст».
«Где чаще всего находят друзы?»
«Они встречаются по всей Зоне – в Карабасе нет правил, нет системы поиска. Само собой, там, где ищут многие, друзы попадаются редко».
«Зачем же выходить на поиски из самого людного места?»
«Мауст популярен потому, что в городе удобно готовиться к походу».
Рейт смотрел вперед, в сторону еще невидимого берега Кислована, где ждало неведомое будущее: «Что, если мы проникнем в Черную зону малоизвестным, еще не испробованным путем?»
«Какой в этом смысл? Все участки Зоны одинаково опасны».
«Должна быть возможность свести к минимуму риск и максимально увеличить вероятность успеха!»
Аначо пренебрежительно покачал головой: «Странный, упрямый человек! Неужели ты думаешь, что самонадеянность позволит решить все проблемы?»
«Нет, – сказал Рейт, – я так не думаю».
«Как же ты рассчитываешь добиться успеха там, где остальные потерпели неудачу?»
Рейт широко улыбнулся: «Самонадеянность тут ни при чем. Я просто хочу выяснить, по какой причине остальные терпят неудачу».
«Одна из основных добродетелей дирдиров – „зсханх“, „презрительное безразличие к деятельности других“, – сказал Аначо. – Насчитывается двадцать восемь каст дирдиров – не стану их перечислять – и четыре касты дирдирменов: „безупречные“, „отборные“, „эстраны“ (то есть „отстраненные“) и „клюты“ (буквально, „зажатые в когтях“). „Зсханх“ считается доблестью, подобающей дирдирам, принадлежащим к десяти кастам, от тринадцатой до четвертой. Безупречные тоже стремятся к „презрительному безразличию“. Это благородная доктрина».
Рейт покачал головой в замешательстве: «Как дирдиры смогли создать техническую цивилизацию? Как они умудряются координировать процессы в неразберихе противоречивых амбиций?»
«Ты заблуждаешься, – ответствовал Аначо самым гнусавым тоном. – Для того, чтобы продвинуться вверх по лестнице каст, дирдир должен быть принят в высшую по рангу группу. Этого можно добиться только демонстрируя достижения, а не провоцируя конфликты. „Презрительное безразличие к деятельности других“ не всегда целесообразно в начале карьеры, в низших кастах. Высшие касты руководствуются и другой доктриной, „пнханх“, „язвительной мудрости, проедающей металл насквозь, как сильная кислота“».
«Надо полагать, я происхожу из высокой касты, – заявил Рейт, – потому что собираюсь применить въедливый подход, предусмотренный доктриной „пнханх“, предоставив другим безразлично оставлять за собой „снопы искр, грохочущие, как молнии“. Необходимо использовать все возможные преимущества, предупреждая и предотвращая все возможные виды риска».
Искоса наблюдая за кислым выражением вытянутого лица дирдирмена, Рейт усмехнулся про себя. «Он не прочь заметить, что такие притязания не подобают человеку моего происхождения, – думал Рейт, – но боится стать предметом насмешек».
Солнце склонялось к горизонту с непривычной медлительностью, вызванной постоянным движением аэромобиля на запад. К вечеру прямо по курсу, там, где кайма океана сливалась с небом, постепенно выросла бесформенная серо-фиолетовая тень, в конце концов заслонившая бледно-коричневый диск солнца – остров Леуме, отделенный узким проливом от континентального Кислована.
Аначо повернул чуть к северу и приземлился посреди пыльной, ничем не примечательной деревни на песчаном северном мысу острова. Друзья провели ночь в «Приюте стеклодува» – гостинице, сооруженной из бутылей и стеклянных банок, забракованных и выброшенных в песчаные карьеры за поселком. Сырые помещения гостиницы пронизывал характерный кисловато-едкий запах. На ужин подали суп в глубоких горшочках из толстого зеленого стекла, отдававший тем же запахом. Разговаривая с Аначо, Рейт отметил это сходство. Дирдирмен подозвал серокожего4 служителя и высокомерно осведомился о происхождении запаха. Служитель указал на больших черных насекомых, деловито сновавших на полу: «Как вы справедливо изволили заметить, скараты отличаются острым привкусом и выделяют пикантный аромат. Сперва мы не знали, что делать с нашествием захребетников – сущее проклятие Бевола! – но потом нашли им употребление: скараты весьма питательны. Теперь едва хватает ежедневного улова».
Рейт, давно опасавшийся расспрашивать о происхождении поданных блюд, с подозрением заглянул в супницу: «Вы хотите сказать, что суп…»
«Так точно! – заявил служитель. – Суп, хлеб, пикули – у нас все приправлено скаратами. А если бы мы их не использовали нарочно, вездесущие твари все равно попали бы в воду, в тесто и в рассол. Так что мы превратили неизбежность в добродетель и привыкли к привкусу настолько, что он нам даже приятен».
Рейт откинулся на спинку стула, подальше от стола. Траз невозмутимо поглощал содержимое супницы. Аначо, капризно хмыкнув и поиграв пальцами, тоже приступил к еде. Рейту пришло в голову, что на Тшае нигде и ни в ком он не замечал брезгливости. Другой еды не предвиделось. Глубоко вздохнув, Рейт стал хлебать едкий суп, заедая хлебом.
Наутро, в буроватой мгле пасмурного рассвета, снова подали суп с гарниром из морских овощей. Сразу после завтрака трое друзей вылетели на северо-запад через Леумский пролив, к пустынным каменистым берегам Кислована.
Аначо проявлял необычные даже для него раздражительность и беспокойство, обыскивая глазами небо, всматриваясь в проносившуюся внизу засушливую равнину, пристально изучая выступающие из панели управления кнопки, прозрачные полусферические выпуклости и мелко дрожащие зеркальца, нервно поглаживая пальцами служившие индикаторами лоскутки коричневой шерсти и красновато-оранжевого вельвета. «Мы приближаемся к владениям дирдиров, – сказал он. – Повернем на север, к Первому морю, потом на запад, в Хорай. Там придется оставить воздушный катер. Оттуда, по дороге Зогаар-зум-Фулькаш-ам5, отправимся в Мауст, а там уже близко Карабас…»
Глава 5
Аэромобиль несся над Большой Каменной пустыней параллельно двухцветным, черным и красным, вершинам Зопальского хребта – над спекшимися солончаками, над обширными россыпями крупного щебня, над дюнами темно-розового песка, мимо одинокого оазиса, окаймленного пушистыми белыми султанами дымчатых деревьев.
Ближе к вечеру поднялась пыльная буря – по пустыне покатились кудрявые, клубящиеся волны цвета львиной гривы. Карина 4269 погрузилась во мглу, Аначо повернул на север. Вскоре на горизонте показалась иссиня-черная полоса – Первое море.
Аначо сразу же посадил воздушный экипаж посреди бесплодной равнины, километрах в пятнадцати от морского берега: «До Хорая лететь еще несколько часов. Там лучше не показываться после захода солнца. Хоры – вспыльчивый, подозрительный народ, хватаются за ножи при первом недобром слове. Ночью они могут напасть без всякого предлога».
«И это люди, на чье попечение ты хочешь оставить аэромобиль?»
«Какой вор отважится причинять беспокойство хорам?»
Рейт огляделся – вокруг не было ничего, кроме безжизненного песка, усыпанного щебнем. «Предпочитаю ужин в „Приюте стеклодува“ полному отсутствию пищи».
«Ха! – вскинул голову Аначо. – В Карабасе ты с тоской вспомнишь мирную тишину этой ночи».
Трое друзей устроились на песке. Над Рейтом мерцало звездами хрустально-прозрачное небо пустыни. Прямо в зените сияло созвездие Клари – где-то в нем затерялась тусклая искра, неразличимая без телескопа, земное Солнце. Приведется ли ему снова увидеть Землю? Настанет ли ночь, когда он будет лежать – вот так, лицом к безоблачному небу, пытаясь различить в созвездии Арго невидимое янтарное солнце, Карину 4269, и ее бурую планету, Тшай?
Внимание Рейта привлек отблеск света в аэромобиле – поднявшись, он заглянул внутрь и обнаружил горящую чуть искривленными оранжевыми линиями координатную сетку на экране радара.
Через пять минут экран погас. Озябший Рейт не мог избавиться от смутного ощущения затравленности и безнадежности.
Утреннее солнце всходило над каменистой плоскостью в необычно ясном, прозрачном небе – каждый бугорок, каждый кусочек щебня отбрасывал длинную резкую тень. Подняв аэромобиль в воздух, Аначо держался поближе к земле – он тоже заметил появившийся ночью отблеск оранжевого света. Пустыня становилась менее безжизненной, появились отдельные поросли пригнувшихся карликовых дымчатых деревьев, за ними – редкий лес черного древовидного кустарника, перемежающийся окаменевшими дюнами, поросшими пузырчаткой.
Долетев до Первого моря, Аначо круто повернул на запад, вдоль берега. Под воздушным катером то и дело проносились поселки – беспорядочно сгрудившиеся хижины из землисто-бурого кирпича с коническими черными чугунными крышами. Неподалеку от каждого поселка неизменно росла плотная группа гигантских деревьев-дайанов – Аначо называл их «священными рощами». В темные воды моря, как высохшие членистые каркасы многоножек, тянулись шаткие причалы. На берегу рядами сушились сдвоенные лодки-катамараны из черного дерева. Рассматривая селения в сканоскоп, Рейт различил мужчин и женщин с горчично-желтой кожей, в длинных черных халатах и высоких черных шапках – они недружелюбно провожали глазами аэромобиль.
«Хоры, – пояснил Аначо. – Странный, скрытный народ. Ночью они не такие, как днем. По крайней мере, так говорят. У каждого хора две души: одна вселяется с рассветом, другая – после захода солнца. В одном теле живут две личности. По этому поводу рассказывают весьма любопытные истории». Аначо протянул руку вперед: «Взгляни туда, где берег становится заливом в устье реки».
Рейт увидел одну из уже привычных рощ дайанов и хаотическое скопление зеленовато-коричневых хижин с черными железными крышами. Дорога, выходившая с небольшого двора между хижинами, удалялась по волнистым холмам на юг, к Карабасу.
Аначо сказал: «Перед вами – священная роща хоров, где, по слухам, происходит обмен душ. Дальше – конечная станция караванов и дорога на Мауст. Я опасаюсь лететь дальше – здесь мы должны приземлиться и ехать в Мауст подобно большинству остальных искателей цехинов. В любом случае не следует привлекать к себе внимание».
«Когда мы вернемся, катер еще будет здесь?»
Аначо показал вниз, на залив: «Смотрите, сколько лодок стоят на якоре».
Разглядывая гавань в сканоскоп, Рейт насчитал не меньше четырех дюжин самых разнообразных лодок и катеров.
«На этих лодках старатели прибывают в Хорай из Коада и Хедаджи, с Низменных островов, с берегов Второго и Третьего морей. Если владелец возвращается из Карабаса в течение года, он забирает свою лодку и плывет домой. Если владелец задерживается больше года, лодка становится собственностью хозяев гавани. Думаю, мы сможем договориться с хорами на тех же условиях».
Рейт не возражал. Аэромобиль стал спускаться к берегу.
«Помните, – предупредил Аначо, – о чрезвычайной вспыльчивости хоров! Не говорите с ними без необходимости, не обращайте на них внимания. Если нет возможности избежать разговора, обходитесь минимальным количеством слов – хоры считают болтливость преступным извращением. Не стойте с наветренной стороны от хора, если он рядом. По возможности, старайтесь также не находиться точно с подветренной стороны – обе позиции воспринимаются как символические проявления враждебности. Никак не реагируйте на присутствие женщин и не смотрите на детей – хоры станут подозревать вас в намерении навести порчу. Самое главное – не приближайтесь к священной роще, полностью ее игнорируйте. Хоры вооружены железными дротиками и бросают их с поразительной силой и меткостью. Короче говоря, они опасны».
«Надеюсь, что ничего не забуду», – проворчал Рейт.
Аэромобиль приземлился на сухой прибрежной гальке. К машине сразу подбежал высокий изможденный человек в хлопающей на ветру просторной блузе из грубого бурого сукна, с морщинистой коричневой кожей, глубоко запавшими глазами, острым горбатым носом: «Вы куда – в Карабас? В зону страха и смерти?»
Рейт с опаской ответил: «Таковы наши намерения».
«Продайте воздушный катер! Четыре раза я проникал в Зону, переползая от камня к камню – теперь у меня есть цехины. Продайте машину! Мне нужно вернуться на Холангар».
«К сожалению, машина нам понадобится по возвращении», – сказал Рейт.
«Я предлагаю цехины – смотрите, пурпурные цехины!»
«Пригоршня цехинов для нас ничего не значит. Мы ищем настоящее богатство».
Не находя слов, тощий незнакомец дико махнул рукой и пустился возбужденными шагами дальше по берегу. Вслед за ним к аэромобилю приблизились два хора – люди хрупкого сложения и слегка болезненной наружности, в черных халатах и цилиндрических черных шапках, создававших иллюзию более внушительного роста. На их горчично-желтых лицах с маленькими тонкими носами и изящными ушами, полупрозрачными, как раковины, застыло важное, серьезное выражение. Их тонкие черные волосы скорее торчали вверх, нежели свисали вниз, и почти скрывались под высокой шапкой. Рейт подумал, что перед ним порода человека, отличавшаяся от земных предков не меньше часчменов – пожалуй, уже образовавшая отдельный вид.
Старший из хоров произнес мягким тонким голоском: «Зачем вы здесь?»
«Отправляемся за цехинами, – ответил Аначо, – и хотели бы оставить аэромобиль на вашем попечении».
«За охрану машины придется платить. Она дорого стоит».
«Тем лучше для вас, если мы не вернемся. Сейчас мы ничего не можем заплатить».
«Заплатите, когда вернетесь».
«Никакой платы. Если вы будете настаивать, нам придется лететь в Мауст».
На горчично-желтых лицах не отразилось никаких чувств: «Хорошо, мы принимаем машину на хранение – до первого числа месяца темаса».
«Только три месяца? Слишком мало! Дайте нам время до конца мьюмаса – или, еще лучше, до азаймаса».
«До мьюмаса. Машина будет в сохранности, если на нее не предъявят права те, у кого вы ее украли».
«Все будет в полном порядке. Мы не воры».
«Быть посему: если никто из вас не вернется к восходу солнца в первый день мьюмаса, машина становится нашей собственностью».
Рейт, Траз и Аначо забрали свои пожитки и прошли по улицам Хорая к конечной станции. Под открытым навесом готовили к отправлению самоходный фургон. Рядом ждали пассажиры – дюжина мужчин, представлявших дюжину рас. Друзья договорились о проезде и через час выехали из Хорая на юг по дороге в Мауст.
* * *
Дорога переваливала через голые холмы, спускалась в засушливые низины. Фургон остановился на ночь у постоялого двора. Заведение это содержала группа одинаково одетых женщин с белыми напудренными лицами, принадлежавших к религиозной секте, поощрявшей разнузданный разврат, или промышлявших проституцией с исключительным рвением – долго после того, как Рейт, Аначо и Траз растянулись на скамьях, предложенных вместо кроватей, из задымленного трактирного зала раздавались пьяные крики и взрывы дикого хохота.
К утру в зале, провонявшем разлитым вином и дымом погасших светильников, было темно и тихо. Мужчины спали, уткнувшись пепельными лицами в столы, развалившись на скамьях. Разнося котлы, наполненными жидковатым желтым гуляшом, появились содержательницы притона, теперь повелительно покрикивавшие на всех охрипшими голосами. Со стонами разминая затекшие конечности, мужчины хмуро поглотили гуляш, разлитый в глиняные миски, после чего, пошатываясь, выбрались наружу и вповалку улеглись на скамьях и крыше фургона, скоро продолжившего путь на юг.
К полудню вдали показался Мауст – беспорядочное нагромождение высоких узких построек, сооруженных внахлест, как избы из темных бревен, с остроконечными кривыми крышами, выложенными выгоревшей бурой черепицей. За городом, вплоть до смутно различимой на горизонте гряды холмов Поминовения, простиралась безжизненная равнина. Навстречу автофургону, размахивая цветастыми рекламными плакатами и вымпелами, бежали мальчишки, кричавшие наперебой: «Внимание, старатели! Кобо Хукс продает новейшие чувствительные детекторы кристаллов! Планируйте обогащение в отеле „Пурпурный блеск“! Оружие, обувь на подушках, полезнейшие карты, кирки и лопаты – только у меркантилиста Сагга! Не ищите вслепую – провидец Гарзу знает, где растут друзы пурпурных цехинов! Без сапог „Авалко“ из мягкой мятой кожи еще никто не убежал от дирдиров! Принимайте эйфорические пилюли тавматурга Лауса – и ваши последние мысли будут радостными и безмятежными! Площадка увеселений – отрадная передышка перед Черной зоной!»
Фургон остановился посреди огороженного двора на окраине Мауста. Выходя, пассажиры терялись в толпе кричащих торговцев и проводников, настойчиво пристающих оборванцев, гримасничающих девок – каждый что-то предлагал, о чем-то просил. Рейт, Траз и Аначо пробились через толчею, едва увертываясь от цепких рук, отовсюду тянувшихся, чтобы задержать, выхватить поклажу.
Друзья очутились на узкой улице, затененной с обеих сторон высокими, почерневшими от времени зданиями. Водянисто-янтарные солнечные лучи лишь изредка пробивались через проемы тропинок-переулков. То и дело попадались лавки, где продавались всевозможные принадлежности и снаряжение, способное пригодиться добытчику цехинов – классификационные таблицы для определения ценности кристаллов, маскировочная одежда, средства уничтожения следов, захваты, металлические рогатины и ломы для выламывания друз, монокуляры, карты, справочники, талисманы, порошки молитвенных курений. Из других заведений доносились звон цимбал, пронзительное гудение гобоев, возбужденная перепалка пьяных голосов. Во многих зданиях размещались игорные притоны, иные служили ночлежками. Встречались и гостиницы с ресторанами на первом этаже. При этом на всем лежала печать устоявшейся старины, даже в воздухе чудился суховатый аромат глубокой древности. Камень ступеней и мостовых был отполирован случайными прикосновениями бесчисленных ног. Закопченные внутренние поверхности бревенчатых помещений блестели, будто натертые воском, крутые черепичные крыши отливали в косых лучах солнца тускло-шоколадным глянцем.
Перейдя центральную площадь, друзья подошли к величественному отелю, привлекавшему Аначо, наслышанному о его многочисленных удобствах. Траз ворчал – с его точки зрения они не нуждались в излишествах: «Зачем платить за ночлег цену хорошего скакуна? Мы прошли мимо десятка гостиниц, где можно было переночевать, не разорившись!»
«В свое время ты научишься ценить преимущества цивилизации, – ответствовал Аначо добродушно-наставительным тоном. – Зайдем, посмотрим, что нам предлагают».
Распахнув широкие двери под аркой из резного дерева, они вступили в фойе. С потолка свисали люстры из стеклянных подвесок, имитировавшие друзы цехинов. Пол скрывался под великолепным черным ковром с темно-серой каймой и пятью асимметрично разбросанными багряными и охряными звездами.
К новоприбывшим подошел мажордом, вежливо предложивший высказать пожелания. «Мы скромные люди. Каждый рассчитывает занять отдельную комнату, переодеться в чистое белье и принять горячую ванную, – сообщил Аначо. – Какая плата взимается за такие услуги?»
«С каждого постояльца причитается сто цехинов6 в сутки», – пояснил мажордом.
Траз издал возмущенный возглас, и даже Аначо был вынужден возразить: «Как? Триста цехинов в день? У вас нет чувства меры! Абсурдная претензия!»
Мажордом сухо кивнул: «Милостивый государь, вы в легендарном отеле „Алаван“ на пороге Карабаса. Наши клиенты не скупятся, будучи уверены, что скоро вернутся из Черной зоны богачами или познакомятся с особенностями пищеварения дирдиров. Что значит горстка цехинов для того, кто прощается с жизнью? Если наши расценки вам не по карману, позвольте порекомендовать „Логово отдохновения“ или гостиницу „Черная зона“. Учтите, однако, что за сто цехинов у нас вы получаете неограниченный доступ к ассортименту высококачественных блюд, а также можете пользоваться библиотекой карт, услугами проводников и консультациями опытных специалистов, помогающих выбирать снаряжение и маршруты».
«Превосходно! – сказал Рейт. – Тем не менее, с вашего разрешения, мы сперва заглянем в гостиницу „Черная зона“ и в другие заведения».