Читать онлайн Провальные каникулы бесплатно

Глава 1

– Хорошо, пап, конечно! Каждый день! – я уже в четвертый или пятый раз торопливо пообещала звонить родителям, когда меня снова обхватили сильные папины руки, и крепко сжали в объятиях. Нельзя сказать, что мой отец был сентиментальным, но все же он впервые отправлял дочь в путешествие самостоятельно, поэтому и вел себя так непривычно.

– Перелет будет длиться всего полчаса, после посадки сразу и позвонишь! Поняла? – нехотя оторвав меня от себя, папа погрозил пальцем, как маленькому ребенку. Хотя, я, наверное, буду так же переживать, когда через лет …надцать мое чадо будет рваться на волю. Я ободряюще улыбнулась родителям, и, крепко сжав ладони мамы и папы в своих, еще раз клятвенно пообещала отзвониться.

– Надеюсь, тебя там посадят, селедка! – подал голос Сережка, мой мелкий вредный брат, который от чего–то ненавидел меня всеми фибрами души, и при каждом удобном случае напоминал об этом. Папа тут же влепил ему заслуженный подзатыльник, а я показала язык.

– Тогда, когда меня выпустят, я первым делом примчусь к тебе, вся в наколках, закаленная пуэрториканской тюрьмой, и отомщу за все гадости, которые ты мне делал, засранец! – фыркнув, тот уткнулся в свой телефон, и демонстративно развернулся ко мне спиной. Ууууу, как же он меня бесит!

Последний раз поцеловав маму в мокрую от слез щеку, махнула им рукой, и быстрым шагом отправилась на посадку. Не то, чтобы мама волновалась за меня, нет, думаю это были слезы гордости! Она в последнее время все чаще повторяла, какая я уже взрослая и самостоятельная! Что, честно говоря, мне дико льстило. Я обожаю свою маму! Она является для меня примером во всем, начиная с моды и заканчивая умением держаться в обществе! Легкая в общении, веселая, она быстро находит язык с людьми, и с первой секунды располагает к себе! Не зря папа в ней души не чает, и так чертовски приятно ловить его восторженные взгляды, посвященные ей, даже когда она этого не видит. Зато вижу я, и не устаю благодарить Бога за таких родителей! Они делают все для нашего с Сережкой блага. И если он пока еще этого не понимает в силу своей тринадцатилетней тупости и заторможенности, то я знаю точно, что когда бы нам с ним что-либо не понадобилось, в какие бы неприятности мы не вляпались, родители будут рядом! И пусть потом надерут уши и расскажут куда бежать, но сначала вытащат, проверят целы ли кости, и на месте ли мозги.

Обернулась напоследок, чтобы увидеть, как они умиленно провожают меня взглядом, а Сережка, зараза, даже обернуться не соизволил. Мама послала мне воздушный поцелуй, а папа поднес ладонь к уху, и сложил пальцы в форме трубки, напоминая, что я должна ему позвонить, заставив меня улыбнуться.

Благо от Доминики до Сан–Хуана лететь быстро, так что уже совсем скоро я окажусь в городе, который мечтала посетить уже несколько лет!

Мы с легкостью могли сделать это вместе с родителями прямо сейчас после совместного отдыха в Доминике, но не зря ведь я копила последние три года на эту поездку. Каникулы в Сан-Хуане – моя проверка, так сказать, перед поступлением в один из Американских вузов. Папа настаивает, чтобы в следующем году, по окончанию школы, я поступала в МГУ, но мама сказала, что если эта поездка пройдет без происшествий, и я сама справлюсь в чужой стране, то она не будет против обучения в Йеле. Йель – еще одна моя хрустальная мечта!

Точнее, она-то основная, и не может сравниться по значимости с визитом в Сан-Хуан, но все же от второй прямо пропорционально зависит первая! Так что, на данный момент, для меня важно никуда не вляпаться, и через месяц вернуться домой в целости и сохранности!

Будучи уверенной в том, что так все и будет, я вставила в уши наушники, и ровно на полчаса выпала из реальности, слушая любимые треки, пока самолет сокращал расстояние до Пуэрто-Рико. Как только отыскала свой багаж и вышла из здания аэропорта, решила набрать отца, тем самым показывая, что я выполняю обещания, папа!

– Все в порядке, дочь? – отец явно ждал, когда я позвоню, потому что ответил сразу после первого гудка.

– Да, отлично! Сейчас возьму такси и поеду в центр.

– А почему не на автобусе? Ты же у меня самостоятельная, и на автобусе доберешься, – слышу, как он там саркастично улыбается.

– Нет, спасибо! Я лучше самостоятельно возьму такси.

– Ну давай, давай! Тебя Эльвира встретит?

– Да, она дала мне адрес куда нужно подъехать, и сказала, что будет ждать на месте в одиннадцать.

– Хорошо, позвонишь, когда доедешь!

– Пааап! Давай хотя бы вечером, ну что я как малый ребенок буду тебе каждые полчаса звонить?

– Эма! Через полчаса! И ни минутой больше! Так уж и быть, завтра разрешу тебе звонить через каждый час! – пришлось согласиться, чтобы отец не взял билет на следующий рейс до Сан–Хуана и не провел меня лично к Эльвире. Он может, не сомневайтесь!

Махнув рукой, я остановила белое такси, водитель которого любезно помог загрузить мой чемодан в багажник, и уселась в уютное кресло. На улице стояла ужасная жара, а здесь внутри кондиционер создал гораздо более прохладную атмосферу, и я уже сейчас знала, что через полчаса выбираться совершенно не захочу. Карибские острова всегда славились безумно жарким климатом, а мне хотелось хотя бы капельку дождика.

– Dirección? («Направление» – перевод с исп.) – приятной внешности водитель приветливо улыбнулся в зеркале.

– Oh, si, – и, чтобы не позориться со своим ужасным произношением испанского, я протянула ему листок, на котором был написал адрес. Водитель пробежался по нему взглядом, и карие глаза удивленно распахнулись.

– Estas segura? («Это точно?» – перевод с исп.) – его указательный палец ткнул в адрес. Он спрашивает, уверена ли я? Да, а почему нет? Странный какой-то! Там все должно быть правильно, я два раза сверялась с Эльвирой.

– Si! Si! – я уверенно качнула головой! И чтобы он больше не задавал вопросов, сразу узнала стоимость проезда. Правда, уже на английском. Этот язык я все же знала в идеале. Мама, американка по происхождению, разговаривала со мной на нем с рождения.

– Twenty one dollar («Двадцать один доллар» – англ.), – ответили мне с сильным испанским акцентом, после чего автомобиль, наконец, тронулся.

Полчаса мы ехали по трассе, пока я наслаждалась умиротворяющей прохладой от кондиционера. Тридцать минут рая на земле перед предстоящей удручающей жарой. Мимо проносились ярко-зеленые леса Пуэрто-Рико. И что самое интересное: за все это время проехал только лишь один автобус, причем до аэропорта. Это сколько же можно там торчать на остановке, желая сэкономить двадцать один бакс? Нееет, уж лучше растратиться, зато с комфортом, прохладой, и намного быстрее.

Город оказался безумно красивым! Я, наверное, выглядела, как сбежавшая из джунглей обезьяна, выглядывая из окна и глазеющая на все подряд, но мне было все равно. Внутренности заполнял адреналин и такое долгожданное чувство свободы! Я сама! В Сан–Хуане! На целый месяц! Какие уж тут мысли о том, как я выгляжу в глазах местных? Сначала мы ехали по современной части города, которая не особо привлекала внимания, так как смотреть там было практически не на что. Точнее, здания–то красивые, навороченные, но этого мною было видено предостаточно! А вот Старый Сан–Хуан произвел самое неизгладимое впечатление. Полный разнообразных красок, он так и дышал древностью. Дома самых всевозможных цветов мелькали как разноцветные стеклышки мозаики. Розовые, голубые, желтые – они словно соревновались между собой кто ярче, и который из них привлечет больше туристов с фотоаппаратами, чтобы запечатлеть себя на их фоне и стать частью этой восхитительной мозаики. С другой стороны дороги бился размеренными волнами океан. Я уже не могла сидеть на месте, внутри все горело и пылало от желания скорее исследовать местность, каждый закоулок, каждую площадь и так же, как и остальные, стать маленькой частичкой этого неповторимого мира.

В своих мечтаниях я даже не заметила, как такси остановилось.

– Мы приехали, – темнокожий таксист обернулся ко мне и протянул руку для получения оплаты, не оставляя сомнений в том, что пункт назначения таки был нами достигнут. Я в замешательстве уставилась из окна на высокую стену, рядом с которой мы припарковались, и никак не могла понять, как это мог быть тот самый адрес. Здесь даже дома жилого нет.

– Это, должно быть, какая–то ошибка. Я же дала вам адрес.

– Нет. Никакой ошибки. По этому адресу я не поеду. Могу только здесь.

– Что? Как это так? Я же плачу вам за то, чтобы вы доставили меня именно по этому адресу, а не высадили черти где, – я возмутилась и нервно оглянулась по сторонам. Дорога, одна высокая стена, и еще одна, чуть пониже, напротив. – Где мы, хотя бы?

– Вам нужно пройти сквозь ту арку, и вы окажетесь в «Ла Перла», там будете искать этот адрес, – начавший меня бесить водитель показательно ткнул пальцем в бумажку с адресом и протянул ее мне.

– Но как? Я же не знаю там ничего! – проигнорировала его жест. – Как я его найду, да еще и с чемоданом? Ну пожалуйста, ну водитель, миленький! – я перешла на умоляющий тон, поскольку искать по такой жаре Эльвиру было просто ужасающе. – Я доплачу! Тридцать долларов, хотите? – я быстро достала из сумки кошелек, подтверждая свои слова и доставая оттуда тридцатку. – Или сорок? – добавила, видя, что тот отрицательно качает головой. Ну не буду же я платить целых пятьдесят баксов только за то, чтобы этот гад въехал в эти чертовы ворота! С таким успехом, я могла бы нанять лимузин, а не эту развалюху! Видя, что водитель непробиваем, я со злостью всунула в протянутую ладонь ровно двадцать один доллар, и вылезла из машины, с грохотом захлопнув дверь. Никаких чаевых, козел!

Ну и как мне теперь, подскажите, искать Эльвиру? Покосилась на прямоугольный проем в стене, который был так возвышенно назван аркой, и помолилась только о том, чтобы там внутри знали английский. Мне вручили чемодан и поспешили усесться в машину, и с визгом укатить восвояси. Странный он все-таки. Даже очень.

Вытащив ручку чемодана, я покатила его ко входу в «Ла Перла».

Эля много мне рассказывала об этом месте, и я не раз листала сайты интернета в поисках фотографий данной местности. Она всегда завораживала меня своей суверенностью. Находясь в таком богатом процветающем городе, жители Ла Перлы стремились сохранить свое маленькое государство, не обращая внимания на то, как бедно живут сами. Я слышала также, что в этих местностях процветает южноамериканская мафия, и она же переправляет отсюда наркотики. В правдивости этого я уверена не была, так как всегда была далека от данной темы, и ни мои друзья, ни даже знакомые ими не баловались. Непривычно для нашего времени, но так оно и есть. Мне мое здоровье и здравомыслие намного дороже временного кайфа.

В общем, несмотря на все это, я решилась приехать сюда. Где же еще, как не здесь, на окраине цивилизации, попробовать свою самостоятельность. Перейдя так называемые ворота, я увидела недалеко от них несколько парней. Они сидели на ступенях какого–то разваленного здания, громко смеясь, и курили, по очереди передавая сигарету друг другу. Все три темнокожие, с желтыми зубами, и без футболок. Доверия, если честно, не вызывали, но выхода не было. Ни одной живой души больше поблизости не наблюдалось. Поборов страх, я решительно подкатила к ним свой чемодан и прокашлялась. Парни замолчали и лениво повернули ко мне свои головы.

– Извините, вы не подскажите, как мне пройти на… – я подсмотрела в листок, который держала в руке. – Калле Августин О’Апонте?

Они вдруг мерзко оскалили зубы, и взгляды с безразличных изменились на заинтересованные, а у одного даже на похабный. Он нагло вперил глаза в ложбинку на моей груди, по которой каплей стекал пот. Я поспешила прикрыться хотя бы ладонью, так как ворот блузки этого не предусматривал, но, судя по всему, эти особи мужского пола уже что–то для себя решили. Когда один из них оттолкнулся от ступеней и сделал шаг в мою сторону, я инстинктивно отступила назад. В горле застрял ком от охватившего страха. Вокруг никого, а их слишком много, чтобы я могла убежать хотя бы на соседнюю улицу в поисках помощи.

– Ладно, простите, что потревожила, я найду сама, – решительно развернулась, и почти бегом направилась по дороге к повороту. Шаги сзади ускорились, ровно, как и мой пульс. Господи, ну появись уже хоть кто-нибудь! Почему в одиннадцать часов никого нет? Это же почти пик рабочего дня.

Пот катился уже не только от жары. Воображение подбрасывало яркие картинки того, что со мной сделают эти ублюдки, и поэтому, когда меня вдруг обогнал какой–то высокий парень, я сначала шарахнулась в сторону, а потом, увидев, что одет он прилично, причесан, а в руках мобильный, поняла, что это мое спасение. Бросившись к нему, схватила парня за локоть, буквально вцепившись в кожу ногтями.

– Пожалуйста, помогите. Эти парни сзади хотят напасть на меня, – к моему удивлению, он сначала нехотя повернул голову в мою сторону, потом обернулся назад, снова на меня, и перевел взгляд на чемодан, который я волокла за собой. Никаких эмоций на лице. Полное безразличие. Парень просто продолжал идти вперед, даже ничего не ответив. Тут меня прошибло догадкой. Наверное, он не понимает по-английски. С виду чистый испанец. Черные волосы, уложенные с помощью геля в пробор с права, модная короткая борода, которая сейчас чуть ли не у каждого третьего жителя планеты мужского пола, темно–карие глаза, можно сказать практически черные. Высокий, мужественный, такой точно не бросит на растерзание этим шакалам. Наверное. Во всяком случае, сейчас мне в это очень хотелось верить. Но такое ощущение, что он даже не обратил на меня никакого внимания. Как на комара, который садится на футболку, и ты его не сразу замечаешь, пока не укусит. Точно не знает английского, иначе бы уже что-нибудь сделал, ну или хотя бы сказал. Как минимум, напрягся бы. Парни за нами не останавливались, но и не приближалась. Держались на расстоянии.

Я попыталась промямлить моему спасителю то же самое, что сказала раньше, только на испанском, но от волнения кроме слова «por favor» («пожалуйста»), ничего вспомнить не смогла.

Его сильное тело, на котором я повисла, чуть вытесняло страх, но что будет, когда он дойдет до своего места назначения? И где мне найти Элю? Я торопливо шла за ним, потому как он даже шага не замедлил, но мне главное идти, и дойти хотя бы до людного места, где я смогу так же вцепиться в кого–то другого.

Не знаю, каких Богов благодарить, но вдруг пустынную улицу разрезал радостный визг, в котором ясно слышалось мое имя.

– Ээээммммииии! – я дернулась от неожиданности, и повернула голову направо. Именно оттуда ко мне неслась моя толстушка. Эльвира – полненькая девушка моего возраста, с длинными черными волосами, и живыми, светло–карими глазами, одетая в короткие шорты и топ, открывающий живот, практически оторвала меня от испанца, притягивая в свои объятия. Я даже оглянуться не успела, чтобы поблагодарить его или хотя бы извиниться. Хотя причин ни для одного, ни для второго не было. Поэтому, как только я увидела, что после появления Эльвиры, трое мерзких типов сначала замешкались, остановились, а потом нехотя развернулись и пошли в обратном направлении, я искренне сжала подругу в объятиях, готовая даже закружить ее от счастья. Это было физически невозможно из–за разницы в наших телосложениях. Я -тощая и немного выше неё никак не смогла бы даже сделать пол-оборота с моей пампушкой на руках, но от радости, думаю, я бы пошла на этот подвиг.

– Эми! Ну наконец–то! Как я рада тебя видеть! – прощебетала Эля, оглядывая меня с ног до головы, будто видела впервые. Впрочем, так оно и было. Раньше мы видели друг друга только по скайпу и на фотографиях.

– И я рада, детка! Больше, чем ты можешь представить! Козлина водитель высадил меня за воротами! – словесный поток ринул из меня, выплескивая накопившиеся напряжение. – Сказал, дальше не поедет. Я была в отчаянии, не знала, что делать. Пришлось идти самой, а потом эти. – Махнула головой в сторону, куда ушла троица. – Я так испугалась. Схватилась за испанца.

– А я и думаю, чего это ты за ручку с Андресом идешь! Неужели уже успела подцепить? – перебила подруга, смешно округлив глаза.

– Я даже не знаю кто это! Просто он оказался единственным в этой пустыне!

Эля взялась за ручку моего чемодана, схватила меня под локоть и подтолкнула в сторону поворота, из–за которого пришла. – Ну, амига, тогда запомни. Этот парень в разы опаснее тех троих. Ты думаешь, они бы не напали на мужика? Ага, щас! Еще и как. Будь на его месте кто-нибудь другой, не раздумывая бы всадили нож в ребра, если бы потребовалось. Но только не на Андреса! Этот порвет на мелкие куски сразу троих, сожрет внутренности и обглодает кости. – Она говорила так, будто сама в это верила, иногда оборачиваясь назад, словно проверяя не идет ли он следом за нами.

– Как это? Он такой спокойный на вид. По–моему, даже английского не знает.

– Ооо, он знает английский, – рассмеялась подруга. – Просто ему лень лишний раз разговаривать. Особенно с теми, кого он считает мелочью, не достойными его. Ты от него подальше держись, chica! Не нужно тебе с ним связываться.

– Да зачем он мне сдался? – улыбнулась я в ответ. – Я за него схватилась только для того, чтобы ноги унести от этих козлов. И вообще, объясни, почему меня высадили не там, где надо? – дорога, по которой мы шли, была разбита, будто здесь каждый день ездили танки. Чемодан то и дело поскрипывал, когда наезжал на очередную кочку, но Эля, по–моему, этого даже не замечала, продолжая тащить его за собой, как ни в чем не бывало. Хоть бы он не развалился!

– Я подозревала, что такое может произойти, именно поэтому и пошла на встречу. Некоторые таксисты очкуют заезжать сюда. Трусят, что их ограбят, хотя утром это вряд ли. Все еще дрыхнут после бурной ночи. Обычно часов до четырех здесь спокойно, как в морге. – Эльвира хрюкнула, и я рассмеялась. Да уж, спокойно. Я только что ощутила это спокойствие на себе.

– Это ты меня сейчас типа успокоила про морг? – закинула руку на её, не по-девичьи крепкое плечо, и прижала ближе к себе.

– Si, chicca. В морге некого бояться, а здесь есть. Поэтому пусть лучше будет как в морге! Mierda! («Блин, бл***ь» – перевод с исп.) – вдруг она вскрикнула, выпучив на меня свои карие глаза с густыми ресницами. – Вот я тумба без ручки! Ты же есть хочешь!

– Господи, напугала! Это ты сейчас матюкнулась?

– Слегка. – Отмахнулась она.

– Я не голодна. Утром позавтракала с родителями, и в самолете перекусила Сникерсом. – глаза Эли загорелись вдруг каким–то особенным блеском. Она даже приостановилась.

– А у тебя есть еще сникерс? – с надеждой, как будто от моего ответа зависит вся её жизнь. Я снова рассмеялась.

– Есть. Для тебя даже два!

– Уууу. Мой день удался! Как же я все–таки рада, что ты приехала, чика!

Спустя минут пять мы остановились у маленького зеленого домика. В принципе, ничем не отличающегося от остальных в Ла Перле.

Покошенный с одного бока, с небольшим окошком у обшарпанной двери. Если бы я не видела его раньше, то глазам бы не поверила, что здесь можно жить. Но Эля готовила меня. Показывала фото дома своей бабушки, в котором мне придется остановиться. Так что я знала, что меня ждет. Правда, когда видишь это в реальной жизни, становится немного жутковато.

Сидя в своей комнате, со всем комфортом развалившись на мягкой широченной кровати, кажется, что сможешь справиться и с такими условиями, но сейчас… сейчас я поняла, что привыкать к душу, огражденному лишь одной шторкой от остального пространства в доме, будет сложно. Хорошо хоть унитаз спрятан за неким подобием двери (если фанерную доску, которую нужно отодвигать и придвигать, можно вообще так назвать).

Совсем низкий потолок не дал бы возможности высокому человеку стоять здесь ровно. Благо, мой рост был средний, так что биться головой о висящую на потолке лампу не буду. Бежевые выцветшие обои, стол, покрытый вышитой красной нитью белой скатертью, на удивление чистой. На нем стаканы и железный кувшин с водой под полотенцем.

– Располагайся! Mi casa es tu casa. («Мой дом – твой дом» – перевод с исп.) Плюхнувшись на скрипучий диван, Эля поджала под себя ноги, и уже жевала сникерс, который, похоже, сама вытащила из моей сумки, пока я осматривалась.

– Эй! – я снисходительно качнула головой. – То же самое я должна сказать про сникерс, да? Mi snickers es tu snickers? – улыбаясь, я села рядом с ней и провалилась задницей до самых пружин. Эльвира не стеснялась своего дома. Она знала, что бабушка работает и обеспечивает ее всем, чем только может. На большее она даже не рассчитывала. У неё есть еда, крыша над головой, и подработка. Помогая бабушке на рынке, она зарабатывает те копейки, которые позволяют им влачить это существование не жалуясь, и радуясь просто тому, что живут. Тем не менее, несмотря на всю бедность дома, здесь было удивительно чисто. Ни пыли на поверхностях мебели, ни вонючего запаха из унитаза и урны. На полу и столе ничего лишнего не валяется, ковер хоть и потертый, но ноги не натыкаются на крошки или прочую мерзость. Думаю, я привыкну! Буду помогать им прибираться и готовить, чтобы мой приезд не сильно напрягал добродушных хозяев.

– Спать будешь здесь! – подруга хлопнула ладонями по дивану, предварительно облизав каждый палец от шоколада и вылизав обертку.

– А ты где? – в комнате, как я видела, было всего два дивана. Вообще дом представлял собой одну комнату, разделенную на зоны. Справа от входной двери кухня, состоящая из газовой плиты с четырьмя конфорками и малюсенькой тумбочки, на которой, облокотившись о стену, стояли две доски для нарезания продуктов, а в ящиках, скорее всего, находилась остальная мелкая кухонная утварь. Практически по центру стоял стол, рядом с которым три стула, тоже покрытый сверху маленькими вязаными салфетками. У стены, впритык друг к другу – два небольших дивана, на которых очень сомнительно может поместиться второй человек.

– Я на полу, не волнуйся! У меня есть матрац и подушка.

– Нет, я так не могу. Я причиняю вам неудобства своим приездом, так что это я буду спать на полу.

– Молчи, женщина, и не спорь! Ты наш гость. Будешь спать там, где я скажу. И уж поверь, abuelita («Бабуля» – перевод с исп.) скорее сама ляжет на пол со своей больной спиной, чем позволит это сделать тебе. А теперь тащи свою тощую задницу в душ, и хорошенько выкупайся, а то от тебя воняет, как от потной лани, и потом я поведу тебя на экскурсию!

– Эй! Ты мою задницу не тронь! Она хоть и тощая, зато очень даже упругая! – я показала язык в знак протеста, и направилась в душ, потому как не согласиться с тем, что от меня не очень уж приятно пахнет, я не могла.

– Да? Дай пощупать! – из–за шторки показалась любопытная черная голова Эли. Хорошо, что я еще не разделась! – Хоть буду знать, как это упругая, моя–то как желе! Утром шлепнул, к вечеру еще качается!

– Иди отсюда, извращенка! – рассмеялась я, выталкивая ее обратно в комнату! – А то вонючей с тобой поеду!

– Тогда сама поедешь! Нечего меня позорить!

Глава 2

Спустя полчаса после того, как я привела себя в порядок с помощью геля для душа и косметики, мы-таки вышли из дома. Эля, кстати говоря, так и пошлепала в своих коротких оранжевых шортах и белом топе. Ну, если ей комфортно, то почему бы, собственно, и нет?

– Нас подвезет Пабло. Это мой кореш, – промямлила она, надувая пузырь из жвачки.

– Далеко он живет? А то, боюсь, пока дойдем, мне опять надо будет в душ!

– Примешь у Пабло. Думаю, он будет только за! Даже спинку потрет, если надо. И не только спинку! – черная бровь заговорщицки взлетела вверх, я же только закатила глаза.

– Нет, спасибо. Обойдусь.

Солнце стояло в зените, и я только сейчас задалась вопросом, зачем нам понадобилась экскурсия именно в первый день моего приезда. И в самое пекло. Выудив из рюкзака кепку, я натянула её на голову, хоть как–то защищаясь от нежелательной возможности получить солнечный удар. Тени практически не было, солнце отражалось отовсюду. От горячего потрескавшегося асфальта, ярких, покрытых разнообразными граффити стен, а их тут было на удивление много. Практически каждая стена оказалась разрисованной. Самые разнообразные рисунки, как по мне, даже не несущие никакого смысла. Глаза тут и там выискивали замысловатые рисунки, и становилось интересно, что же авторы хотели ими донести. Или они просто накуриваются, а потом их тянет на творчество?

– Пришли. – Мы остановились у низенького ярко – красного домика. С виду ничем не лучше дома Эльвиры, разве только шторки на окне были более серыми и рваными. Пока Эля тарабанила в дверь и кричала при этом что–то на испанском, я снова глазела по сторонам. Дома всех цветов радуги находились впритык друг к другу, и создавали удивительную картину. Если не присматриваться к каждому, то казалось, что находишься внутри домика с витражами. Красные, зеленые, желтые, голубые, оранжевые. Удивительная картина, пока глаз не падает на крыши или не всматривается в стены. Все было настолько разбито и убого, что становилось больно за эту забытую миром красоту. Немного денег от властей – и из этого места можно было бы сделать еще одну достопримечательность Сан Хуана. От туристов бы отбоя не было! Но нет, жители против, их все устраивает и так! И помощь им ничья не требуется! Это их дом, и туристы пусть валят куда подальше, сказала мне как–то Эля.

– Que te trague la tierra! (Чтоб ты провалилась! – исп.) Дверь мне вынесешь, marmoset (Обезьянка – исп.)! – послышался из дома мужской голос. – Я в душе был! – дверь распахнулась, и перед нами вырос парень, занявший собой весь проем. С одним лишь полотенцем на бедрах. Я застыла, неприлично глазея, неспособная оторвать взгляд от капель, путешествующих вниз по длинным кучерявым волосам, прямо по накачанной груди. Его глаза метают молнии в сторону Эльвиры, а потом перемещаются на меня, и взгляд становится более дружественным, я бы даже сказала, хитрым. Против воли, мои взгляд оторвался от четко очерченного лица, с пухлыми губами, и соскользнул куда–то вниз, туда, где спешили оказаться капли. Ироничный смешок отрезвил меня, а пинок локтем под ребра от подруги, еще больше.

– Ауч! – зашипела я, оторвавшись от бронзового тела.

– На что ты пялишься, чика? Там смотреть–то не на что! – фыркнула Эля, и толкнув в грудь парня, без спроса зашла внутрь. Я же улыбнулась, и смущенно прошла следом за ней, стараясь больше не глазеть на него.

– Что значит не на что? Еще как есть! Показать?

– НЕТ! – ответили мы хором, и я выдохнула с облегчением, когда он ушел в соседнюю комнату.

– Эта молчунья – моя Эми! Я тебе про нее говорила! Помнишь? – крикнула Эля, пока доставала из его холодильника молоко. Хлебнула прям из бутылки и поставила обратно.

– Помню, конечно! Я – Пабло. Дайте мне пять минут и выдвигаемся! – послышалось из комнаты.

– Приятно познакомиться! – мой голос тоже, наконец, прорезался. Не привыкла я к стольким полуголым испанцам за одно утро. Может через недельку–другую буду воспринимать их как Эля. Одетый парень – это то же самое, что и раздетый! Да, точно! Надо свыкнуться с этой мыслью.

Пабло оказался веселым и открытым парнем, точь-в-точь таким же, как Эльвира. Они словно брат и сестра. Похожие и внешностью, и манерой общения! За полчаса, которые мы ехали, они успели три раза поругаться, послать друг друга матом, и снова помириться. Пабло говорил, что знает эту обезьянку с трех лет, и что все детство она его доставала, гоняясь за ним по дворам и требуя показать его «пипиньдик». Я смеялась до колик в животе от их перепалок, и поняла, что такими и должны быть настоящие друзья. Говорят друг другу все прямо, не задумываясь, все так легко и просто, но почему–то создалось впечатление, что и в трудную минуту они не бросают друг друга.

Высадив нас на улице Fortaleza, Пабло покатил по своим делам, а я, наконец, вооружившись айфоном, начала снимать все подряд. Каждый дом с испанскими балконами, сувенирные лавки, в которых продавалось все, что только можно и нельзя – маски, костюмы, футболки с названием страны и ее флагом, кепки, магниты, ручки и множество всякой ерунды, которая, в итоге, будет валяться где-нибудь дома, ненужная и позабытая, пылиться на полке или в ящике комода. Именно поэтому я ничего там не купила, лучше потом найду то, что станет дорого сердцу за время пребывания на острове. И оно же станет напоминанием о первом месяце моей самостоятельной взрослой жизни за границей.

– Вы с Пабло друзья? – спросила я, когда мы спускались вниз по улице Fortaleza. Она была достаточно узкой, машины проезжали только в один ряд, а впереди, как раз куда мы и спускались, красовалась огромная светло–голубая крепость.

– Я бы сказала, мы больше, чем друзья.

– Встречаетесь? – немного удивилась я, потому как манера их общения не создавала впечатления, что они пара.

– Нет. – Качнула головой Эля. Скорее, как брат и сестра. Он помогал мне и бабуле. В очень многом. Когда в доме что–то ломается, он чинит, а иногда даже помогает материально. Я же вытаскивала его из наркотической зависимости, когда его мать умерла.

– Ого, – вырвалось у меня. – Наверное, это было невероятно сложно. Потерять близкого человека – это худшее, что может произойти.

– Да уж. Его ломало дико. Он очень любил мать, а когда ее не стало, просто отключился и покатился в самую пропасть, – с грустью произнесла Эля. – Что я только не делала. И ревела, и моталась за ним по городу во всякие притоны. И откачивала. А потом психанула, и закрыла его дома на несколько дней. Это было жестоко, я знаю, но по – другому нельзя было. Спустя какое–то время, переселила его к нам. Бабуля помогала. Мы заставляли его пахать с нами на рынке, чтобы у него не было ни одной свободной минуты, загружали работой до самой ночи. Не помню, сколько это длилось, но спустя время, он начал снова оживать. А потом вернулся тот Паблито, которого я знала раньше. Смешной, прикольный, теплый и жизнерадостный. – Я слушала, и понимала, насколько близки эти двое. Как много делают друг для друга. Это так ценно – найти человека, который даже в самую сложную минуту будет рядом. Они счастливцы… Эля вздохнула, а я поняла, что пора сворачивать тему. Не хочу, чтобы моя булочка грустила.

– Это что за здание такое? – кивнула я головой в сторону голубой крепости, к которой мы как раз подошли.

– Резиденция президента! Только на экскурсию меня не тяни, я там сдохну от скуки! – предупредила Эля, откусывая вафлю от только что купленного ванильного мороженого в стаканчике.

– Почему? Мне кажется, там должно быть очень красиво! Выглядит, во всяком случае, шикарно! Не совсем похоже на современное здание.

– Конечно, оно было построено в 1540 году.

– Ого, это ж сколько здесь президентов жило?

– Какая разница? – засмеялась Эля. – Или ты себе квартирку присматриваешь, и интересуешься, много ли было квартиросъемщиков до тебя?

– Нууу, такую квартирку я бы потянула, если бы моим папой был Рокфеллер, а мой – обычный тренер баскетбольной команды, – засмеялась я в ответ.

– А у вас, типа, дом меньше? Судя по фоткам, не на много. – Эля доела мороженое и теперь облизывала пальцы, смешно при этом причмокивая.

– Меньше раз в пять. Приедешь ко мне и увидишь! – пообещала я.

– Ага, я там потеряюсь, сто пудов! Будешь потом меня искать с навигатором! Блин, я есть хочу! – захныкала подруга. – Время обедать, и мой бедный желудок требует чего–то большего, чем мороженое!

– Погоди чуток, ещё немного походим и пойдем поедим. – Мне не терпелось осмотреть весь город и тратить время на еду совсем не хотелось. Я – как малый ребенок, которому, наконец, подарили долгожданную куклу, и он теперь пока не наиграется, не выпустит её из рук.

Спустя полчаса прогулки, когда мы проходили по очередному переулку, мой желудок тоже затребовал чего–то съедобного, громко заурчав в ответ на запах кофе. Аромат доносился из одного уютного кафе с круглыми столиками, и стальными стульями.

Мы с подругой переглянулись, и, не сговариваясь, с дикими глазами понеслись на запах. Не спеша подзарядились латте и безумно вкусными пирожными с заварным кремом. Моими любимыми. Надо сказать, что здесь они оказались намного вкуснее, чем на родине.

Потом мы снова бродили и болтали, перескакивая с темы на тему, так беззаботно и безропотно, будто встречались не раз. Говорят, многие после долгого общения в сети не могут найти общей темы в реале. Это не про нас. Мы делились рассказами из жизни, и ловко подхватывали любую тему.

– Давай, становись здесь, я тебя сфоткаю! – сказала подруга, ткнув пальцем на узенькую дверцу в голубом домике. Очередное кафе, но очень красиво оформленное. Рельефная лепка вокруг проема, а дальше по улице на продажу выставлены в линию пальмовые деревья в огромных горшках. Облокотившись на стену, так, чтобы была видна вся эта зелень, я подняла голову вверх, отдавая дань моде инстаграма. Смотреть куда угодно, только не в кадр.

Окончательно находившись, мы приземлили свои уставшие пятые точки на лавочку на одной из площадей старого города. За ограждением шумел океан, неся в нашу сторону приятный бриз. Вот это кайф! Здесь бы и осталась ночевать. Прям вот на этой деревянной скамейке!

Я расслабилась, и, откинувшись на спинку, прикрыла глаза от наслаждения. Шум прибоя, испанский лепет прохожих, гудки приходящих и уходящих круизных лайнеров. Рай на земле… Я почти мурлыкала от удовольствия, когда тишину вдруг разрезал непонятный шум, заставивший меня испуганно распахнуть глаза. Отовсюду в нашу сторону неслись голуби. Десятки, а то и сотни. Громко хлопая крыльями, они приземлялись прямо у наших ног, бесстрашно цепляя острыми коготками мои пальцы, торчащие из шлепок. Парочка намеривалась сесть мне на голову, от неожиданности я подскочила и чуть не наступила на нескольких птиц. Те, не сговариваясь, взлетели, и я уж было подумала, что моей жизни пришел конец, и они решили отомстить. Не то, чтобы я боялась голубей, но, когда их так много, невольно напрягаешься. Но все оказалось более банально: просто кто–то из туристов бросил на землю горстку семечек.

– Успокойся, трусиха! Не очкуй! Они привыкли, что их кормят здесь!

– Боже, сколько их?

– Сотни три точно, а может и больше!

Туристы покупали у старушки, обосновавшейся на краю площади, стаканчики с крупой и щедро бросали ее голубям. Те, не мешкая, и толкая друг друга клювами, съедали все без остатка, чтобы потом опрометью лететь к другой группе туристов и поедать уже новые угощения. Теперь понятно, почему они такие жирные! Сюда бы хоть на день наших тощих московских голубей, они бы, наверное, сдохли либо от радости, либо от переедания! Как только в них столько умещается?

– Эй, чего скучаем? – знакомый голос заставил меня оторвать взгляд от голубей.

– А ты как здесь оказался? – удивилась я, увидев радостно улыбающегося Пабло. Когда Эля только успела сказать ему, где мы?

– Соскучился, mi amor («любовь моя» – перевод с исп.)! – парень нагло уселся между мной и подругой, расталкивая нас своей задницей, и забросил руки нам на плечи. – Ну что, Эми? Как тебе Сан Хуан?

– Невероятно! – не соврала я. – Нереально красивый и яркий!

– А вы ходили смотреть на форт Сан – Фелипе дель Морро?

– Нет! – я укоризненно посмотрела на подругу.

– Ооо, – протянул он. – Если ты не была в крепости, считай, не посещала старый город! Подъем, ленивые задницы! Сейчас я вам устрою настоящую экскурсию!

Пабло не обманул. Не знаю, как, но ему удалось настолько интересно передать историю острова, что даже мне, не особой любительнице истории, было безумно интересно!

Пабло рассказывал все так живо и эмоционально, что некоторые туристы даже примкнули к нам, оторвавшись от своих гидов. Он сначала представлял себя голландцем, плывущим на корабле, и, со злобным смехом, мечтающим завоевать новые земли. Потом патриотичного пуэрториканца, готового отдать свою жизнь за родину, а после изобразил и победоносный вопль, когда остров, наконец, устали атаковать другие народы, поняв тщетность попыток, и оставив жителей в покое. Вопль был кульминацией повествования, заставивший всех надорвать животы от смеха.

– Только теперь ты можешь заявить, что действительно посетила Сан–Хуан! Зная хотя бы небольшую часть его истории! – подытожил он в конце, запрыгивая на толстый парапет, сзади которого открывался океан.

– Эй, а ты не свалишься? Мне еще нужен будет гид на следующие вылазки! – я покосилась с волнением на его ноги. Хоть стена и широкая, но все же не хотелось бы, чтобы он туда свалился только из–за своего желания повыделываться.

Пабло развернулся к нам лицом и хитро улыбнулся, а потом вдруг расставил руки в стороны и, сделав шаг назад, полетел вниз. Я завизжала и рванула прямо на широкий парапет, который с другой стороны был одной из стен башни. Даже не заметила, что Элю это ни капли не испугало. В секунду забралась на бетон, перегнулась через верх, и увидела Пабло, лежавшего на натянутой ткани батута и истерично смеющимся надо мной. Что за идиотские шутки?!

Сердце грохотало в ушах, и меня аж затрясло от злости:

– Ты конченый придурок, Пабло! – выкрикнула я. Сердце все еще не унималось, все же, те доли секунд, когда не можешь изменить или предотвратить неизбежное, слишком сильно влияют на психику. За это короткое время в голове успевает пронестись невероятное количество мыслей, за которые невозможно уцепиться, и самое страшное – это увидеть исход, то, чем все закончится.

– Эй, да успокойся ты! – увидев мое побледневшее лицо, Эля взяла меня за руку и потянула вниз со стены. – Он часто так делает!

– Что? – я с недоверием уставилась на нее. – Ты знала, что он может спрыгнуть, и не предупредила меня? Господи, ну это же ненормально! Я ведь не робот безэмоциональный! – вскрикнула, с непониманием глядя на подругу. Это у них тут развлечения такие? Доводить до обморока туристов! Жесть, блин!

– Ладно, извини! – Эля снова взяла меня за руку, и виновато заглянула в глаза. – Просто ты первая, кто так буйно отреагировал.

– А остальные что? Просто спокойно ждали, пока приедет скорая и увезет тело? – съязвила я, до сих пор не понимая, как в такой ситуации можно оставаться спокойным.

– Нет. Кто–то просто смотрел, куда он упал, другие ржали.

– Ржали?! – возмутилась я. – Ржали, видя, что парень с высоченной стены летит вниз?

– Ну да… – Эля развела руками, не понимая моего негодования. – Я же говорю, ты слишком бурно реагируешь.

Я в шоке качнула головой и пошла за Элей к выходу. Нет, все же я, наверное, чего–то не понимаю. Странные они, эти пуэрториканцы! Летит со стены парень – ну и пусть себе летит. Кто-нибудь найдет и поднимет. Как мусор прям, честное слово.

Пабло еще долго меня подкалывал, описывая выражение моего лица, в момент, когда я перегнулась через стену. Говорит, оно было перекошенно–прекрасно–выпученноглазасто–обворожительное. Не знаю, хотел ли он этим меня покорить или подколоть, но ни того, ни другого не вышло. Я лишь в отместку дернула его за хвостик, в который были собраны его вьющиеся волосы. А он еще больше заржал.

– Улыбнись мне, mi amor! Я уже успел забыть, как выглядит твоя улыбка за этой насупившейся миной! – я показала ему язык, а он в ответ поиграл бровями и промычал какой–то звук, который, как мне кажется, должен был быть сексуальным. Не выдержав, я все–таки улыбнулась, от чего тот торжественно вознес руки к верху.

– А приходите вечером в La Factoria. Сегодня моя смена, оторвемся! – предложил Пабло, а мы и не подумали отказаться. Почему бы и нет?

Хотя ноги гудели от долгой прогулки, и хотелось залечь хотя бы на час в горячую ванну, чтобы расслабиться. Но, во–первых, ванны мне не видать еще, как минимум, месяц, а во–вторых, я приехала отрываться. Поэтому бар был именно тем, что нужно в первый вечер каникул. Папа звонил сегодня действительно чуть ли не каждые полчаса, и знать ему о походе в бар совершенно не нужно. Не то, чтобы я часто врала родителям, но есть такая ложь – во спасение называется. Во спасение их нервов! Дети вырастают и по–любому ходят на разного рода тусовки, а когда родители об этом знают, то вместо того, чтобы спокойно спать, сидят и ногти грызут, ожидая, когда их чадо окажется в безопасной постельке под одеялом. А я люблю своих родителей, поэтому для их же спокойствия лучше сказать, что мы дико устали, что было, по сути, правдой, и пожелать им спокойной ночи. Именно так я и поступила. А потом, облачившись в платье серебристого цвета до середины бедра и с не очень глубоким декольте, поделившись с подругой косметикой, и найдя в ее шкафу платье черного цвета среди купы шорт, мы покинули ее скромный дом и отправились в бар. С бабушкой мне до сих пор познакомиться не удалось, но Эля сказала, что сегодня у бабули вечер игры в покер с подругами, и она вернется примерно в то же время, что и мы. В покер! Ну надо же! А потом еще и оказалось, что на реальные деньги! Пусть ставки маленькие, но монеты тоже принимаются! Азартная бабуля, однако!

До бара мы решили поехать на такси, которое, опять же, ждало нас у входа в La Perla, и до которого нам пришлось идти пешком на высоченных каблуках. А дороги здесь такие, как в российской глубинке, правильнее будет сказать, что их почти нет, а те, что есть, до такой степени разбиты, что каблуки то и дело застревали в щелях. Пока мы шли, я думала только об одном, чтобы снова у входа не встретить тех троих ублюдков. Но они были там. Как вышибалы на входе в клуб, никогда не покидая своего поста. Правда, на этот раз хотя бы футболки надели! Только сигарета осталась неизменной. Проходя мимо, мы услышали их свист в наш адрес. Я сжалась, готовая если что бежать, или хотя бы снять туфли и запустить ими в них, но Эля повернувшись к ним лицом, ткнула им фак и что–то выкрикнула на испанском. Они ответили. Потом снова она. Господи, что же она творит? На таких отморозков нарываться нельзя. Я дернула ее за руку, утаскивая за собой подальше к выходу, но, к моему удивлению, троица примирительно вскинула руки и снова заржала.

– Что ты им сказала? – удивилась я, все еще не веря, что отпала необходимость делать ноги.

– Послала в задницу и сказала, что, если они еще раз будут так таращить на тебя свои зеньки, оторву им члены и приделаю на спину главарю. Дикобразом станет, козел.

Я рассмеялась, но сомневалась, что их реально испугали ее угрозы. Вероятно, тот факт, что она местная, не давал им разрешения прикасаться ко мне. Во всяком случае, пока. Но я была этому рада. Главное, не оказаться возле них одной! Буду везде ходить с Элей, и все будет в порядке!

Пока мы ехали в такси, я успела поглазеть на вечерний город. Он был не менее прекрасен, чем в дневное время. Казалось, веселье к вечеру не утихало, а наоборот, начинало набирать обороты. Одни устраивают уличное фаер-шоу, собрав вокруг себя толпу восхищенных зрителей, другие показывают трюки на велосипедах. Отовсюду звучит музыка, но не клубная, а местная. Это играют уличные музыканты на гармошках, конга, и других инструментах. А пожилые, да и молодые, жители окружили их, и танцуют со счастливыми улыбками на лицах. Испанские мотивы, доносящиеся до нас, и меня заставили захотеть вырваться из автомобиля и присоединиться к танцующим. Правда, движений сальсы я не знала, но ведь можно выучить, если очень захотеть! Какая же она, все–таки, заразительная, эта невероятная атмосфера всепоглощающего веселья.

Подъехав к бару, я расплатилась с таксистом, и мы вошли внутрь сквозь кисею с бусами. Нас тут же оглушила зажигательная латиноамериканская музыка, и я обрадовалась, что теперь–то мне удастся под нее подвигаться. Именно здесь, в Сан–Хуане, хотелось жить их коренной атмосферой, впитывать эти мотивы, а не дергаться под привычный «клубняк». Сальса – вот что мне сейчас действительно нужно! Девушки без стеснения двигали своими, надо сказать, достаточно крупными пятыми точками на танцполе, в то время, как парни, так же без стеснения, обхватывали их кто сзади, кто спереди, выполняя свои собственные движения в такт. Тем самым создавался эффект, что они вот–вот начнут заниматься сексом прямо здесь. Но нет, на самом деле, это просто столько драйва и секса в самом танце. В этих резких движениях сначала вперед, потом назад. Вот девушка забрасывает ногу на бедро парню, и он, обхватив ее сзади за шею, плавно прижимает к себе, в миллиметре от своих губ, чтобы через секунду развернуть к себе спиной и провести рукой вверх по ее бедру. Ее волосы разлетаются и падают на лицо, губы приоткрыты, а тонкая ладонь накрывает мужскую, чтобы сильнее вдавить ее в кожу… Вау! Горячо! А ведь это только танец!

Добравшись до барной стойки, мы уселись на высокие деревянные стулья и я, наконец, смогла осмотреться. Нельзя сказать, что бар дышит современностью. Скорее, совершенно наоборот. На стенах какие–то картины, которые сложно рассмотреть в мерцающем свете. Над дверным проемом и еще в некоторых местах полки с… книгами! Да, с настоящими книгами! И это в баре! Неужели их кто–то читает? Или люди устают двигать бедрами, и вместо того, чтобы напиваться, берут книжечку и сидят себе читают, переводя дыхание и готовясь к следующему забегу бедрами на танцполе? Но нет, не читают.

Перед нами явился сногсшибательный Пабло, и широко улыбнулся.

Да, это место его преображало. Днем он был обычным милым испанцем, пусть и с накачанным прессом, а сейчас… Сейчас он был Бармен, которому строили глазки как минимум три девушки, оккупировавшие барную стойку. На нем был барный белый жакет, волосы аккуратно собраны в короткий хвост. А что он творил с бутылками для коктейлей! Моя челюсть была, наверное, на столешнице, после того, как он устроил целое представление по смешиванию алкогольных напитков. Бутылки летали и вверх, и вокруг его талии, и на лету наполняли стаканы, так, что я даже не заметила, когда мой собственный коктейль был готов. С наигранным поклоном и хитрющим взглядом, он подвинул его ко мне и сказал:

– Пей, mi amor!

Я послушалась.

Спустя еще пару стаканов, мы с Элей пустились в такую долгожданную сальсу! Движений я пока не знала, поэтому двигала бедрами, как умела и как считала уместным, хотя алкоголь начинал затуманивать понятие «уместно», и делал меня более расслабленной и желающей оторваться на полную катушку. К Эльвире уже пристроился какой–то смуглый молодой человек с черными аккуратными усиками, пока я зажигала одна одинешенька, наслаждаясь музыкой и тайком поглядывая на танцующих девушек, пытаясь запомнить правильные движения реггетона.

Зазвучала какая–то бодрая латиноамериканская песня, и тут–то все и началось. Все девушки словно сошли с ума, начиная неистово крутить бедрами, причем в направлении не назад, а вперед. В такт бедрам двигалась и их грудь, что–то на подобии нашей «цыганочки», только по кругу. Девушки визжали, а парни улюлюкали и свистели, пожирая тех глазами, и сами не могли устоять на месте, подтанцовывая, как могли. Я рассмеялась, находясь в эпицентре этого испанского вулкана эмоций, и отбросив стеснение, попыталась так же, как и все, начать двигать бедрами.

– Давай, амига! – прокричала на ухо Эльвира, и я, развернувшись, увидела, как и она, не смущаясь, слегка приседает, чтобы крутнуть головой и резко забросить волосы за спину. Немного притопнула ногами, и опять круговое движение вперед бедрами и грудью. – Сиськи вперед и в отрыыыв!

А мне не надо повторять дважды! Я уже была достаточно пьяной, чтобы потерять рассудительность и подумать о том, насколько призывно этот танец смотрится со стороны. Мне просто нравился Сан–Хуан, нравилась атмосфера всеобщей расслабленности, громкая музыка и алкоголь в моей крови. Все это создало бурную смесь из желания стать частью этого мира хотя бы ненадолго. Не раздумывая, я начала вытворять все то же, что и окружающие меня девушки, растворяясь в музыке, и позволяя ей подхватить меня своими звонкими волнами, чтобы унести в отрыв. Я выделывала такое бедрами и грудью, что порой казалось, мое платье не выдержит этого эксперимента, или груди захочется выскочить на более свободное пространство, и подышать свежим воздухом, которого в клубе не было. Но нет, по–моему, у меня выходило неплохо, раз парочка парней оказалась передо мной, и, широко улыбаясь, показывали мне большими пальцами «класс», тем самым еще сильнее раззадоривая. Девушки уже встали в круг и танцевали теперь уже не для парней, а для самих себя. Это будто был только наш танец, и в зрителях мы уже не нуждались. Знаете, так бывает, когда находишь кого–то, кто разделяет твои собственные интересы. Тебе с ним по кайфу и большего не надо. Вот и нам так сейчас. Мы двигались в такт, смотря друг на друга и звонко смеясь, пока музыка, наконец, не завершилась одним сочным аккордом. Мы все дружно снова засмеялись и начали давать друг другу «пять», будто давно были знакомы и теперь стали еще ближе, хотя на самом деле никто никого не знал по имени. Эля, смеясь, забросила на меня свою ручищу и неожиданно шлепнула по заднице.

– Молодец, амига! Я знала, что ты та еще тигрица! А с виду сама скромняга! – я сначала смутилась этому ее жесту, но потом вспомнила, что это ведь Эля, и ничего криминального под этим ее шлепком точно уж не было, поэтому расслабилась и шлепнула ее в ответ. Она, видимо, не ожидала этого от меня, потому что уморительно округлила глаза от удивления, а потом прищурилась и томно добавила:

– Вау! Да ты меня хочешь, детка!

– Дуреха! – она засмеялась, а я скривилась, отворачиваясь от нее, и тут же замерла, наткнувшись на сосредоточенный взгляд карих глаз.

Я узнала его сразу. Это был испанец, на котором я сегодня повисла, как на спасательном круге. Он сидел за одним из столиков, держа в руке стакан со светло–коричневой жидкостью, и смотрел прямо на меня. Снова ни одной эмоции на лице. Красивом лице. Рубашка сверху расстегнута, оголяя часть груди, рукава закатаны до локтей, демонстрируя мощные руки, а на голове модный беспорядок из жгуче черных волос. По–моему, он знал, насколько привлекателен, поэтому и смотрел на меня так самоуверенно. Ну, до чего же он красивый, снова пронеслось в голове. Я не знала, что сделать – помахать ему рукой, или все же не надо? Может, он меня даже не помнит, а я ему буду махать. Тогда он подумает, что я с ним заигрываю, а это не так. Он медленно поднял свой стакан и пригубил, не отрывая от меня проникновенного взгляда. Стало как–то неуютно. Слишком откровенен был его взгляд, слишком глубок, и мне от чего–то захотелось прикрыться. Щеки пылали. Наверное, после танца… Почему он смотрит на меня? Может, узнал, и ждет, что я поздороваюсь первой? Еще даже не успев сообразить, я подняла правую руку и слегка махнула ему. Уголок его четко очерченных губ пополз вверх, искривляясь в усмешке, но он не ответил. Просто усмехнулся, а потом полез в карман за телефоном. Коротко ответил на звонок, бросил купюру на стол, встал и ушел, больше не взглянув на меня. А я так и осталась стоять с поднятой рукой и смотреть на место, где он сидел. Что это сейчас было и почему мне так неловко?

Высокомерный павлин! Сам на меня пялился, а махнуть в ответ ему лень было? Хотя бы ради вежливости и уважения! Пфффф.

Круто развернувшись на каблуках, я снова пошла к барной стойке, где уже на одном из стульев расселась Эльвира.

– Ну и где тебя носит? Еще бы на чуть–чуть опоздала, я бы и твою Пина коладу выхлебала. – Подруга подвинула ко мне стакан с коктейлем, и дождавшись пока я возьму его в руку, чокнулась об него своим. – За встречу!

– Мы уже пили сегодня за встречу! Раза три!

– Тогда выпьем четвертый! Знаешь, как долго я тебя ждала?

– Ты мне сейчас в любви признаешься? – рассмеялась я.

– И в ней тоже! Ты единственная, с кем я так хорошо общаюсь в нэте. С другими не сложилось. Я их посылала, а они обижались. Тупые. А ты взяла и послала в ответ. С того момента я поняла, что это любовь. – Она говорила так искренне, что невозможно было не поверить.

– Я тоже тебя люблю, Эльвир! И очень рада, что мы, наконец, встретились! – призналась я.

– Оооо, телячьи нежности! – влез Пабло, чокаясь с нами стаканом с водой. – Давайте уже, пейте, а то так ненароком, и я стану кому-нибудь в любви признаваться!

Глава 3

На следующее утро Эльвира отправилась с бабушкой на рынок. Она еще с ночи меня предупредила, что полдня мне придется провести в одиночестве, а когда вернется, мы пойдем гулять. Точно, как мой папа: строго настрого приказала сидеть дома, и не высовываться без нее. Когда мы пришли, а было это примерно в два часа ночи, сеньора Лопез уже была дома. Эля оказалась ее точной копией. Во всяком случае, по характеру. Бабуля, несмотря на возраст, была очень энергичная и активная. Невысокого роста, очень худенькая, она могла бы сойти за Дюймовочку, если бы не глубокие морщины на темном лице. Думаю, когда–то она была очень красивой. А темперамента у нее и сейчас хоть отбавляй. Выражаясь похлеще внучки, сеньора Лопез пила, по–моему, не меньше.

Во всяком случае, за покером они с подругами баловались ромом, а это вам не чай, что пьют наши бабушки по вечерам. Она расцеловала меня при встрече, словно вторую внучку, которую давно не видела и уверила, что уже любит меня, раз любит и Эля. Сразу проникшись теплом к этой заводной старушке, я действительно почувствовала себя частью их семьи. Это какая–то магия этого города. Нет неуверенности, отчужденности. Они так тепло меня приняли, что даже не верилось, что такое вообще возможно. Их улыбки были заразительными, смех громким, а чувство гостеприимства – безразмерным. Теперь я точно понимала, что бабуля бы безоговорочно сама легла спать на пол, но мне бы не позволила. Она бесконечно любила внучку, это было видно по их шутливым перепалкам, по тому, как легко Эля рассказывает ей обо всем, и по тому, как от бабушки не шло ни одного слова упрека.

– Ооо, abuelita, видела бы ты, как Эми зажгла. Реггетон в ее крови, поверь. Просто она только сейчас его откопала, – смеясь, говорила Эля, когда мы уже расположились на диванах, а она на матраце, расстеленном на полу.

– Да, детка? Ты там дала жару? Ух, видела бы ты как я его танцую, все деды слюной давятся! – теперь уже смеялась я, представив бабулю, трясущей грудью и бедрами. Мою даже за десять тысяч не заставишь так плясать.

– Хотелось бы это увидеть, – не соврала я.

– Так увидишь, как-нибудь. У нас тут дискотека есть, местная. Да и Иво шарманку свою каждый вечер заводит, так что у тебя еще все впереди. Насмотришься на всю жизнь вперед.

– Иво – это местный мачо дедуган, – объяснила подруга. – Ему под восемьдесят. Но я уверена, сперматозоиды там еще не хуже, чем у двадцатилетних.

Так я и уснула, под их говор, с улыбкой на губах. Усталость сморила, и я даже не заметила, как отключилась. А утром их уже не было.

Повалявшись немного в постели, я позвонила родителям, приняла душ, и оделась в короткие шорты и майку. Завязала высокий хвост, чтобы волосы не прилипали к шее от жары и полезла в холодильник за завтраком. Приятно удивилась, увидев, что он полный, и мой желудок довольно заурчал от запаха колбасы. По-быстрому нарезала себе два бутерброда и залила кипятком растворимый кофе.

Позавтракав, вымыла за собой посуду и вытерла, поставив чистые тарелки на стол под полотенце, где, как я уже поняла, было их законное место. Часы показывали одиннадцать, и мне ни капли не улыбалось просидеть здесь одной еще четыре часа, когда за окном льет потоком пуэрториканская жизнь.

Солнце заманчиво заглядывало в окно и словно дразнило меня тем, что оно такое яркое и горячее, а я сижу здесь в маленьком домике, нагретом до температуры сто градусов, и медленно плавлюсь.

Найдя на подоконнике ключ от двери, я взяла свой рюкзачок, сложила в него на всякий случай все деньги, что у меня были с собой, карточку и паспорт, чтобы не оставлять их здесь, и вышла на улицу. Мало ли кто знает, что у Лопесов гости, а взломать этот замок вовсе не составит труда, поэтому, как говорится, все свое ношу с собой. Уже через несколько часов я об этом пожалею, но пока в полной уверенности, что поступаю правильно, я отправилась исследовать Ла Перлу.

Солнце пекло нереально, и я не пожалела, что додумалась взять кепку, иначе солнечный удар мне был бы обеспечен. Пока шла, старалась запоминать что где находится, чтобы потом без приключений вернуться обратно. К воротам сразу не пошла, помня вчерашний опыт и не желая его повторения, а пошла в противоположную сторону. Улички были узкими, некоторые выложены брусчаткой, другие асфальтом, но и те, и другие практически непригодные к использованию. Поскольку, новые здесь закладывать, как я понимаю, не собирались, жителей устраивали и такие. Машины встречались редко, а точнее всего две или три, пока я шла вперед, уже издалека завидев еще один выход из Ла Перлы. Я примерно понимала, что меня за ним ждет, поэтому целенаправленно направилась именно туда. Как я и думала, уже успев заранее прочитать про это место, за вторыми воротами находилось знаменитое кладбище Сан–Хуана «Кладбище Марии Магдалины».

Пройдя через малые ворота, я словно очутилась в другом веке. С одной стороны шумел Атлантический океан, а с другой возвышалась огромная стена цитадели Эль Морро. Открытое под палящим солнцем, оно словно заставляло даже мысли в голове притихнуть, и погрузиться в эту атмосферу. Я пошла вперед, в его самую середину, чтобы приблизиться к знаменитой часовне. Возле нее уже гуляло несколько человек, как я поняла по фотоаппаратам в руках – туристов. Фотографироваться на кладбище было для меня как–то противоестественно.

Походив немного и поняв, что обеденное солнце стало просто невыносимым, пропекая дыру в моей голове, я вышла через те же ворота, что и пришла, и пошла в сторону центра Ла Перлы, пытаясь как можно больше передвигаться в тени. Ну, мне так казалось, что центр должен быть именно там. В глубине. Улицы уже были не так пустынны, как час назад. Где–то уже начали рассаживаться жители по скамейкам, или около своих домов, покуривая сигарету. В тени пальм шумно играли дети, подбрасывая игральные кости вверх, а потом отпуская друг другу подзатыльники.

На одной площадке я заметила пару столов, вокруг которых сидели старички, и играли в какую–то неизвестную мне игру, а рядом с ними стоял старых времен магнитофон. Таких я уже сто лет не видела в России. Даже забыла, что они когда-то существовали. Из него звучала, конечно же, испанская мелодия, и я ненароком улыбнулась, увидев, как один пожилой мужчина, судя по всему, выиграв у остальных, подскакивает и, прихрамывая, начинает притопывать в такт музыке и смеяться беззубым ртом. Все же есть нечто схожее между нашими традициями. Не знаю, как в Москве, но в деревнях у нас точно так же собираются дедушки и играют во дворах в домино. Правда не танцуют, а пьют водку, когда выигрывают, но это сути не меняет.

Через несколько минут у меня начала кружиться голова от жары, а в горле нещадно пересохло. Господи, скорее бы уже какое-нибудь кафе, иначе умру здесь, и Эле придется переправлять меня на родину в металлическом гробу. Так, это, наверное, поход на кладбище так на меня повлиял. Или жажда. Срочно пить.

Выискивая глазами хоть какое-нибудь заведение, где можно спастись от жары, я, наконец, добрела до одного из них. Вывеска «La Perla» и столики снаружи здания не давали усомниться в том, что это было именно кафе. Буквально заскочив внутрь облегченно вздохнула, втянув в себя прохладный воздух от кондиционера. Боже, я люблю кондиционеры! Спасибо тому, кто их придумал!

Усевшись за первый попавшийся столик недалеко от двери, я облокотилась на спинку и сняла с себя мокрую кепку. Волосы прилипли к макушке, но мне было все–равно. Вряд ли здесь может находиться кто–то, кто оценит мой внешний вид, хотя посетители все–таки были. Одна семейная пара неподалеку у стены доедала, судя по всему, десерт. Еще три женщины сидели в углу заведения и смеялись, потягивая коктейли. Внутри оказалось довольно светло и просторно. Оливкового цвета стены, и светло–зеленый потолок. Деревянные столы и такие же стулья. Прямо перед входом у противоположной двери – барная стойка темно–коричневого цвета, за которой симпатичный бармен в данный момент смотрел какое–то шоу по телевизору, который висел на одной из стен. Ну да, если учесть, что посетителей было мало, ему только и остается, что смотреть телик.

Этот же бармен, спустя две минуты, поднес мне меню и, мило улыбаясь, вернулся на свое место. Хм. Он что, еще и официантом здесь подрабатывает на полставки? Полистав меню, я, дабы порадовать себя любимую, выбрала одно из самых дорогих блюд, и, как я понимаю, оно и было официальным блюдом Пуэрто-Рико, о котором я не раз слышала. Мофонго с тигровыми креветками под кокосовым соусом. Не то, чтобы я любила такие изыски, но побывать в Сан–Хуане и не попробовать мофонго – преступление. На десерт заказала мороженое с клубничным сиропом и безалкогольный мохито. Меню оказалось довольно таки дорогим для такого места, но возможно оно себя окупает по вечерам, когда народ, наконец, просыпается.

Заказ мой принесли примерно через двадцать минут, когда половина мохито уже была выпита, и я с жадностью набросилась на блюдо. Оно оказалось безумно вкусным. Думала, будет отдавать привкусом банана, ведь мофонго – это сорт плантана, очень похож на банан, только больше и тверже. Но нет, по вкусу оно чем–то смахивало на картошку, только чуть более сладкую, а по консистенции на хлеб. Интересное сочетание. Креветки же я обожала, а под кокосовым соусом они были просто несравненны. Я готова была даже пальчики облизать, настолько все оказалось вкусным. Мороженое ела уже намного медленнее, чем проглотила основное блюдо. От скуки полезла в телефон и зашла в инстаграм, чтобы посмотреть, что творят мои идиоты друзья, пока я тут смакую изыски Пуэрто-Рико.

Оказалось, особо ничего интересного. Светка выложила очередное селфи на фоне Эйфелевой башни. Она сейчас с родителями в Париже. Сашка с Андрюхой – это близнецы из моего класса – хвастались фотками из Индии, куда поехали путешествовать с отцом. Другие тусовались в Москве по ночным клубам, или в своих загородных домах. Решила выложить и свою фотку со вчерашней прогулки, где Эля меня сфотографировала на фоне резиденции президента. Как раз ставила хэштег, когда вдруг заметила какое–то движение поблизости. Не успела сообразить, как мой рюкзак кто–то хватает, стаскивает со стола и опрометью бросается через дверь на улицу. Совсем молоденький парнишка, лет четырнадцати, пробегает мимо окна, и только тут включается мое соображение, что меня только что обокрали.

Действую больше рефлекторно, подскакиваю со стула, тот падает с шумом на пол, а я мчусь к двери, в надежде догнать маленького вора. Меня тут же хватает огроменная ручища, не выпуская на улицу. Я непонимающе сначала смотрю на нее, и только потом поднимаю взгляд на ее владельца. Крупный, нет, я бы сказала огромный испанский мужчина лет сорока, с короткими усиками смотрит на меня серьезно и тычет пальцем другой руки на стол.

– Сначала заплатите.

Что? Поворачиваю голову на стол, пока мой мозг судорожно соображает, как поступить.

– Отпустите! – дергаю руку, но тот вцепился мертвой хваткой. – У меня только что украли рюкзак. Там все деньги, еще и паспорт. – Я пытаюсь через окно высмотреть парня, но его уже не видно, и меня начинает охватывать паника. – Господи, вы что не понимаете? – Срываюсь на крик. – Меня обокрали!

– Заплатите! – словно ему нет дела до моей беды. Бесчувственный громила. Я снова попыталась вырвать руку, чем, скорее всего, только заработала синяки на коже, ведь он только сильнее вцепился в меня своими пальцами.

– Да как я заплачу, если деньги были в рюкзаке!? Вы тупой, что–ли? Дайте мне его догнать, и я заплачу за ваш чертов обед!

– Ага, разбежался. Я тебя отпущу, а ты потом свалишь, а я должен отчитываться. Нет, так не пойдет. – Я готова была заплакать, потому что понимала, что теперь уже вряд ли догоню того мальчугана, и все, что у меня осталось – это телефон. Господи, у меня даже нет паспорта. Я в чужой стране, без паспорта, денег и карточки. Обреченно съехала на стул и уткнулась головой в ладонь, потому что другую все еще не отпускала ручища мужика.

– Пойдем со мной, – он потянул меня за руку, заставив встать и, как в тумане, пойти за ним. Как же так? Неужели я, все–таки, провалила свою первую поездку и не оправдала ни своих надежд, ни родителей? В глазах уже стояли жгучие слезы, но самое ужасное, как оказалось, было только впереди.

Здоровяк завел меня в какой–то кабинет, и захлопнул дверь. За столом сидел мужчина, нельзя сказать, что презентабельной внешности. Обычная рубашка, расстегнутая сверху, даже, по–моему, с рисунком пальм. Улыбчивый, но взгляд хитрый и сальный. Мне он абсолютно не понравился, и что–то внутри начало подсказывать, что я только что крупно вляпалась.

– ¡Buenos días, seniorita! – как я успела понять, это был хозяин данного заведения. Он махнул мне в сторону стула напротив и улыбнулся. Я осторожно присела на край, готовясь, если что, бежать. Мало ли, что он мне предложит. Я много была наслышана о работе девушек заграницей, оставшихся без документов, и такой судьбы не то, чтобы не хотела, а боялась до трясучки. – Me llamo Roberto Martinez (Меня зовут Роберто Мартинез – перевод с исп.). Я являюсь хозяином этого прекрасного ресторана, и я выдел на камере наблюдения, что произошло. Мне очень жаль! – перешел он на английский и даже сочувственно сложил руки, будто просил у бога помощи для меня. Я не поверила.

– Мне тоже! Но вы ведь не для этого позвали меня сюда, чтобы посочувствовать.

– Нет, Вы правы, сеньорита! Дело в том, что вы очень вкусно покушали! Правда ведь? У меня хороший ресторан, даже очень.

– Да, было очень вкусно! – не стала отрицать. А в голове уже судорожно соображала, где же мне найти сумму в восемьдесят баксов, чтобы оплатить этот гребаный, самый дорогой в моей жизни, обед. Ведь он к этому клонит.

– Вот! Я знаю, что мои клиенты никогда не уходят недовольными. Всем нравится, все приходят еще! И я не хочу показаться негостеприимным, особенно для такой чудесной гостьи из другой страны! Но вы ведь понимаете, что я не могу разбрасываться такими дорогими блюдами. Я ведь и бармену должен платить, и поварам, и всему остальному обслуживающему персоналу. – Он продолжал улыбаться, такое ощущение, что улыбка была всегда приклеена к его лицу, и раздражал этим только еще сильнее. Восемьдесят баксов, восемьдесят баксов. Как мне добыть их?

– Я понимаю, Вы хотите, чтобы я оплатила обед! – подытожила я, давая понять, что догадалась куда он клонит, и пресекая дальнейшую болтовню ни о чем.

– Si, seniorita! – он так радостно всплеснул ладонями, и еще шире заулыбался, что мне показалось даже, что его довольный рот разорвется, как у Джокера.

– Я оплачу, обещаю! – правда, пока не знаю, как. – Просто мне нужно время, чтобы достать деньги! Понимаете, в рюкзаке было все! Деньги, паспорт, даже карточка! Если бы там были только наличные, было бы гораздо проще. Сейчас у меня денег нет. – С горечью признала я, а в голове снова поганым червяком начала грызть мысль о том, как же я буду выпутываться из этой ситуации.

– Хмм… – наконец паршивая улыбка сползла с испанского лица, и он даже на мгновение задумался. В светлом кабинете, в который так ярко пробивалось солнце из-за чистых занавесок, я чувствовала себя не в своей тарелке. Мне хотелось выбежать оттуда и отправиться искать того маленького мерзавца, посмевшего украсть у меня все. А потом пойти в полицию и написать заявление. Только мне даже такси не на что нанять. Я почти взвыла от отчаяния, когда сеньор Мартинез, снова улыбнулся. Вот как можно лыбиться в такой ситуации, как моя?! Неужели, у него вообще нет ни капли сострадания?

– Я нашел выход! Судья по чеку, Вы мне должны восемьдесят два доллара! Это не маленькая сумма. – Он многозначительно вскинул бровь, а я прищурилась. Только пусть попробует заикнуться о том, о чем я подумала, тут же огрею его стулом, на котором сижу. – К сожалению, у Вас нет денег, но вы можете возместить оплату другим способом.

– И каким же? – с вызовом спросила я.

– За смену мои официанты получают двадцать долларов. Это без чаевых. Я предлагаю Вам… как Вас зовут, кстати, сеньорита? – спохватился он.

– Эмилия.

– Эмилия! Чудесное имя! Так вот, Эмилия! Вы можете эти деньги отработать! – я ошарашенно округлила глаза, не веря в то, что он только что сказал. – За четыре – пять дней, трудясь в моем ресторане ты сможешь вернуть то, что только что скушала!

– Работая официанткой? – переспросила я.

– Si! Но не только! В данный момент у меня туго с персоналом! Не хватает рабочих рук на кухне и в обслуживании зала.

– Но я не умею готовить!

– Ох, нет! – громко рассмеялся он. – Готовить и не надо! Только помогать мыть посуду, иногда протирать пол в зале, и самое главное – принимать заказы! – я слушала его и смотрела в одну точку. Господи, ну почему? Почему именно у меня всегда все через задницу? Я ведь приехала отдохнуть! Расслабиться, а не впахивать в ресторане, да еще и как!

– А почему столько работы? Неужели, у вас такой дефицит персонала?

– К сожалению, да! Например, обычно всю эту работу делает бармен, и еще одна официантка, ну и иногда я подключаю свою дочь, когда наплыв посетителей большой.

– Бармен моет полы и тарелки? – не поверила я.

– Si! Но и получает он, конечно же, за двоих! Теперь эти дни, ты существенно сократишь ему работы, и он немного выдохнет. – Работать официанткой, где на меня постоянно будут таращиться такие же, как и этот, хмыри, мне совершенно не хотелось. До слез. Я была в шаге от того, чтобы позвонить папе и все ему рассказать. Но мысль о том, что я не оправдала их с мамой доверия, оказалась сильнее. Я не могу так пасть в их глазах. Конечно, они и словом меня не попрекнут, по сути, моей вины нет в случившемся, такое могло произойти с кем угодно. Но все же, я уже взрослая девочка и сама должна отвечать за свои поступки. Если бы не пялилась в мобильный, как последняя дура, то, возможно, быстрее бы среагировала, и уже бы шла довольная домой к Эльвире. Но нет, мне надо было смотреть долбаные, никому не интересные фотки, и профукать все свои деньги и документы. В этот момент я возненавидела инстаграм!

– То есть, я должна буду пять дней с утра до ночи обслуживать посетителей, и время от времени мыть полы и помогать по кухне, если потребуется помощь? – уточнила я.

– No! Не целый день! Только с четырнадцати часов и до закрытия! – сеньор Мартинез хлопнул в ладони и потер их, довольно косясь в мое декольте. Чертов извращенец!

– Ладно, – пробормотала я, понимая, что другого выхода у меня нет. Одолжить денег у Эльвиры я не могла. Они и так еле концы с концами сводят, и моя совесть этого просто не позволит, да и вряд ли у них найдется такая сумма. Можно, конечно, было бы попросить у Пабло, но быть ему должной мне не хотелось. Я знаю его всего два дня, сомневаюсь, что это достаточный срок для такого одолжения. Оставалось только надеяться, что других моих рабочих обязанностей по ходу работы не всплывет. А пять дней я как-нибудь переживу.

Не то, чтобы я когда–то до этого работала раньше, но что здесь сложного? Принимать заказы и пару раз шваброй пройтись по полу.

Хозяин, нажал кнопку на внутреннем телефоне и что–то проговорил на испанском.

– Хочешь кофе, Эми? – я недовольно зыркнула на этого вечно улыбающегося индюка. С каких пор мы закончили официоз?

– Эмилия! И нет, спасибо. Я могу идти?

– No! Сейчас я еще познакомлю тебя с Андресом.

С кем? По – моему, я уже слышала это имя раньше, но где? Через минуту дверь в кабинет открылась, и я замерла, вспомнив, где именно его слышала. На пороге вырос тот самый парень, с которым я имела возможность уже повстречаться два раза. В таком небольшом кабинете, он, казалось, занимал половину свободного пространства. Невероятно крепкие руки и широкая грудь создавали впечатление что все, чем он занимается – это проводит все свое время в тренажерном зале. При дневном свете его внешность оказалась еще более броской, чем я могла это заметить раньше. Только теперь, при дневном свете, я видела то, о чем говорила Эля. От него действительно нужно держаться подальше. Не знаю, как там с его характером, но выглядел он – «мама дорогая, можно мне его?».

Андрес даже не взглянул на меня, прошел мимо и нагло оперся на стол хозяина ладонями.

– Только не говори, что ты сделал это снова! – в голосе сочилась скрытая злость, пока он сверлил взглядом сеньора Мартинеса. Тот что–то ответил на испанском, махнув в мою сторону рукой, и, как и последние пятнадцать минут, мило улыбнулся.

– No! – все, что я поняла из ответа Андреса. Потом он резко обернулся и вперил в меня взгляд, полный… ненависти? Мне стало вдруг не по себе. Что я ему сделала? Вжавшись в стул, я перевела глаза на хозяина, не понимая, о чем они спорят. А спорить они начали очень громко. Роберто вскочил со своего кресла и ткнул пальцем в Андреса, что–то выкрикивая на испанском, а тот точно так же ткнул в меня один раз, а потом второй, пренебрежительно окинув взглядом. Я поняла, что причиной спора была я, и, скорее всего, моя временная работа в ресторане.

– Вот эта? Ты серьезно? – Андрес сменил испанский на английский, оторвался от стола, и сложил руки на груди, повернувшись ко мне полу-боком, так, чтобы я могла отчетливо видеть все то презрение, направленное на меня.

– Не эта, Андрес! А Эмилия! И да, я уверен, что она справится! – утвердительно кивнул сеньор Мартинез.

– Ну да, ублажать твоих клиентов это еще возможно, но со всем остальным сомневаюсь. – Меня даже подбросило от его слов. За кого он меня принимает, придурок? Злость заклокотала внутри, когда я вскочила со стула и выкрикнула, не сдержавшись:

– Эй, ты кто такой, чтобы так обо мне отзываться! Ты даже меня не знаешь!

– Я знаю таких, как ты! – его бровь надменно взлетела вверх. – Даже если ты и не шлюха, в чем я сомневаюсь, то посуду помыть явно не в состоянии!

Я не заметила, как, но рука уже взметнулась вверх, чтобы влепить ему заслуженную пощечину. Так меня еще не оскорбляли! Внутренности запылали от желания вцепиться в его идеальную рожу ногтями и расцарапать ее. Реакция парня была незамедлительной. Тут же перехватив мою руку, он крепко сжал ее пальцами так, что я взвизгнула.

– Никогда не поднимай на меня руку, иначе я тебе ее оторву! – прошипел он сквозь зубы, склонившись и приблизив ко мне свое лицо. Темно–карие глаза практически почернели, сливаясь со зрачком, от чего стало не по себе. Я рефлекторно отклонилась назад, и только теперь поняла, что мне по–настоящему страшно. Почему–то не хотелось проверять на практике правдивость его слов. Сильная рука, крепко сжимающая мою кисть, покрылась венами от напряжения, а моя кожа начала синеть. Предательский стон боли слетел с губ, и я дернула руку на себя. Он тут же ее выпустил и снова развернулся к хозяину, пока я растирала ноющее от боли место. Мудак! Что это за мужик, который причиняет физическую боль девушке? В эту секунду я возненавидела его всеми фибрами души. Мой папа никогда не поднимал руку на маму, он относился к ней с уважением и любовью. Именно этот пример я видела всю свою жизнь, и то, как этот идиот только что поступил со мной – было для меня дико и далеко.

– Ты посмотри на нее, ее даже за руку схватить невозможно, она уже готова разрыдаться! А если чашку разобьет, и ты вычтешь это из ее зарплаты, она нас слезами затопит. На кой хрен тебе это надо, Роб? А я, бл*дь, работаю за троих так, что ни одному другому подобное не удастся! Даже этой кукле, какая бы внешность у нее не была!

– Эмилия со всем справится, я прав? – стойко выдержав монолог Андреса и проигнорировав его, сеньор Мартинез перевел на меня вопросительный взгляд.

– Справлюсь! – подтвердила я. Теперь уже на зло этому придурку, справлюсь!

– Вот и прекрасно! Я в тебе не сомневался! Андрес, теперь твоя работа только у барной стойки. Все остальное получает Эми.

– Эми? – переспросил тот, покосившись на меня. – Ты с ней спишь уже что–ли? – моя ладонь снова зачесалась в порыве отвесить ему оплеуху, но кисть все еще сильно болела после предыдущего опыта. Оставалось только сцепить зубы и надеяться, что я смогу ему потом отомстить. А я смогу.

– Андрес, не перегибай палку! Я женат, ты это прекрасно знаешь!

Тот в ответ только фыркнул, и снова повернулся ко мне.

– Только попробуй задержаться здесь больше, чем на пять дней, – угрожающе прорычал он, гипнотизируя своими черными глазами. – Если разобьется хотя бы один предмет посуды, я заставлю тебя его склеить так, чтобы под микроскопом не было видно мест раскола. Поняла меня? – не дождавшись ответа, он вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью, так, что она отлетела обратно к стене, так и не закрывшись.

– Не обращай на него внимания, Эми, – пролепетал Роб, как назвал его Андрес, и снисходительно махнул в сторону ушедшего рукой. – Он дикий, но не кусается. Просто ему очень нужны деньги, зачем не знаю. Но он работает больше остальных, и тот факт, что теперь ты отнимешь у него его долю зарплаты заставил его рассвирепеть.

– Но я же не специально, – возмутилась я.

– Знаю. Говорю же, дикарь! – сеньор Мартинез снова уселся в свое кресло и опять премило ухмылялся. – Жду тебя завтра. В 14:00 начинается твоя смена. – Кивнув ему на прощание, я пошла к дверям, но уже у самого выхода остановилась, когда услышала. – Кстати, Эми, если надумаешь сбежать, у тебя ничего не выйдет. Пока не отработаешь долг, ты выйти из Ла Перлы не сможешь.

– В смысле «не смогу»? – недоуменно обернулась я.

– В прямом! На каждых воротах находятся мои люди, которые тебя не выпустят. Поэтому в твоих же интересах – как можно лучше и быстрее справиться с работой. Ну, до завтра, дорогуша, отдыхай! – как ни в чем не бывало, махнул мне рукой и снова заулыбался. Он сейчас пошутил? Или нет? Я вылетела из этого гребаного ресторана и опрометью бросилась к дому Эльвиры, желая разгромить что-нибудь на своем пути. Слава Богу, что хотя бы ключ додумалась положить в задний карман шорт.

Глава 4

На следующий день, ровно в оговоренное время я пришла в ресторан. Мне тут же был вручен белый фартук, который я сразу надела по просьбе слишком улыбчивого хозяина. Казалось, сегодня он был еще более счастлив, чем вчера. Потом меня быстро познакомили с персоналом, которого оказалось на удивление мало. Всего лишь охранник, к которому после вчерашнего инцидента у меня выработалась серьезная антипатия. Да и у того, судя по всему, тоже особой симпатия не проявилось. Мужчина только равнодушно кивнул, после того как Роберто представил меня ему, и быстро унес свою огромную тушу в комнату, смежную в залом. В зале же работали бармен Марко и официантка Лола, а также несколько человек на кухне. Больше всех мне пришлись по душе очаровательная полненькая повариха сеньора Веласкес, которая тут же всучила мне в руку бутерброд с ветчиной, пояснив это тем, что я слишком худая, наверное, голодаю, бедняжка, и уже упомянутый Марко. Он, в отличие от своего сменщика Андреса, не питал ко мне негатива, а даже наоборот, с самой первой минуты пытался флиртовать. Именно он, кстати, обслуживал меня вчера. Остальным либо вообще было плевать на мое присутствие, либо, как в случае с Лолой, меня откровенно игнорировали. Не знаю, за что я успела заслужить такую участь с ее стороны, но особо углубляться в проблему не стала. Все равно через пять дней меня здесь не будет, зачем переживать по пустякам? Пусть даже таким грудастым, как Лола.

Единственные посетители ушли, и теперь кафе пустовало, что не могло не радовать. Меньше людей – меньше работы для меня. А работать после того, что я вчера узнала от Эли, совершенно не хотелось.

Вчера, как только я рассказала подруге, что со мной произошло, она сначала впала в шок, потом ее лицо приобрело багровый оттенок, а изо рта, на сколько я знала пару матерных слов на испанском, полились именно они. Эля вскочила со стула, продолжая ругаться и размахивать руками. А потом мне пришлось буквально повиснуть на ней, чтобы не дать выйти из дома, так как она намеревалась отправиться к Мартинесу и надрать ему зад.

– Ты не понимаешь, Эми? – кричала она, пытаясь отодрать меня от себя. – Это подстроено! Кто–то врывается в ресторан, крадет твои вещи, а ты потом бесплатно пашешь!

– Не бесплатно! Я отрабатываю свои же деньги, которые не смогла ему заплатить за обед! – пыталась убедить ее я.

– Господи, какая же ты наивная, chica! Ты думаешь, вокруг тебя все такие хорошие?

– Ну не все! Тот мерзавец, что стащил мой рюкзак в это число не входит! А еще те, кто на меня чуть не напали!

– Вот! Открой глаза! Ты не в своей чистенькой Москве! А находишься почти в самой заднице мира, где до другого человека никому нет дела! Здесь живут не люди, а звери! И каждый ищет выгоду! Каждый! Так же, как и этот мудак Мартинез!

Мы долго с ней спорили, пришлось даже упереться ногами в дверной проем, когда Эльвире таки удалось открыть дверь. Так мы и встретили ее бабушку с работы. Прямо на пороге. Эля, вцепившись мне в руки, я, повиснув на ее спине и упираясь пятками в дверные косяки, и неистово друг на друга орущие.

Веселенькое же зрелище мы собой представляли.

– Эм, девочки, я считаю себя довольно продвинутой старухой, но вот этого, – бабуля, для наглядности, очертила пальцем круг в воздухе вокруг нас, – понять не могу. Вы пыхнули, что ли?

– Ничего мы не пыхнули, abuelita, – чересчур эмоционально возразила подруга. – Это Эми просто сдурела!

Бабуля оказалась умнее внучки, да и меня тоже! Выслушав всю историю, перед этим, конечно, сначала помогла мне усадить Элю на стул, не используя веревки или наручники, и налила всем рома, обосновав это тем, что ее ром успокаивает. Выкурила пару сигарет, пока я описывала в красках, что конкретно произошло, и игнорировала эмоциональные всплески Эльвиры, которые та вставляла почти после каждого моего слова. А после, когда я замолчала, да и Эля, похоже, выдохлась, вынесла вердикт:

– Да, Эми, девочка, не надо быть слишком умным, чтобы понять, что тебя чулканули.

– Что сделали? – не поняла я.

– Нагнули. И не в самую приятную позу! В таких местах, как наше, это обычное дело. Обворовать одинокого туриста, а потом заставить работать.

– Но зачем? – не понимала я, отказываясь верить в такую подлость.

– Да затем, что это бесплатная рабочая сила, nieta («внучка» – перевод с исп)! Тебя этот Мартинез теперь так нагрузит, что ты через пять дней оставишь после себя идеально вычищенный ресторан!

– Но у него есть персонал!

– Есть, но ты будешь лучше работать и качественнее, потому что боишься продлить время своего нахождения там. Запуганный человек готов выполнять что угодно самым наилучшим образом, лишь бы скорее выпутаться из того дерьма, в какое попал. Твое оправдание только то, что тебе раньше не доводилось сталкиваться с подобным, и даже не догадывалась, что такое возможно. Но ничего не поделаешь, придется работать. В следующий раз будешь умнее! И, как минимум, не оставишь на видном месте сумку со всеми деньгами. Да и вообще, какого хрена ты потащила с собой все бабки? – бабуля покрутила у виска, а я только сейчас все поняла. Какой же дурой надо быть, чтобы позволить такому произойти. Да, я не знала, как живут здесь люди, но уже по первым минутам нахождения в Ла Перле могла бы и догадаться, что честностью здесь и не пахнет. Теперь мне были понятны эти милые улыбки хозяина ресторана, и фраза Андреса «Только не говори, что ты сделал это снова». Не знаю почему, но она врезалась мне в память, когда я даже еще не поняла ее смысла. Иногда мы запоминаем что – то ценное, важное, но только спустя время осознаем его смысл. Значит, Мартинез проделывал такое не впервые, отлавливая туристов, которые пришли одни, чтобы потом навести на них вора. Продуманный гад. Действует быстро, пока человек в полном раздрае от случившегося еще толком даже не может осознать, что произошло, соглашается на что угодно, лишь бы его оставили в покое, и он смог ясно осмыслить ситуацию. Погоревать над потерянными деньгами, а в моем случае и документами. В то время, пока этот змей в хозяйском кабинете делит сворованные бабки и радуется новому рабочему.

– Протри столы, милочка, – вырвал меня из мыслей змеиный голос Роберто, когда я сидела за барной стойкой и болтала с Марко о коктейлях. Интересно, он часто покидает свой драгоценный кабинет, чтобы рассказывать рабочим, что им делать?

– Так они ведь чистые! Лола убрала после клиентов, а больше здесь никого и не было. – ответила я, махнув в сторону столов, чтобы он своими глазами посмотрел насколько те и так блестят.

Хозяин с явной неохотой обернулся, обведя зал придирчивым взглядом, а когда наткнулся на барную стойку, торжественно ткнул в нее пальцем, как будто только этого и ждал.

– Вот, след от стакана. Не сиди, Эми. Ты должна отработать свои деньги, а просиживая задницу на стуле, за пять дней ты не справишься! – развернулся, но потом бросил через плечо, перед тем как уйти в свою берлогу. – И полы протри! – я сверлила взглядом его спину в бежевом пиджаке с попугаями, а на душе было противно от того, как здесь поступают с людьми.

Туристы приезжают в такой прекрасный живописный край, чтобы набраться положительных эмоций и воспоминаний, воодушевиться, отдохнуть, а получают пинок под зад, и вместо отдыха пашут, как лошади!

Теперь понятно, почему в Ла Перле намного меньше приезжих, чем в самом Сан–Хуане. Видимо, наслышаны о гостеприимной встрече жителей, вот и не суют сюда нос. А меня, как всегда, угораздило. Хорошо, хоть телефон не украли, а то папа выслал бы сюда поисковый вертолет. Родителям я, конечно, не сказала о случившемся. Не нужно им лишний раз волноваться. Уверенность, что их дочка беззаботно отдыхает и колесит по столице Пуэрто-Рико, делает их счастливыми.

Дверной колокольчик звякнул, и я подняла взгляд от барной стойки, которую все–таки протерла, чтобы посмотреть, кто вошел. Возможно, мои первые посетители. Но нет. Ошиблась. Через зал в мою сторону, уверенно шел Андрес. Футболка поло плотно облегала крепкую грудь, демонстрируя высочайшую степень накачанных мышц, спортивные бриджи и белые кроссовки делали его внешность идеальной, и никак не подходящей под его профессию. Ему бы моделью работать, а не барменом, да и умственно тоже не надо было бы напрягаться. Тяжелые шаги парня эхом отдавались по пустому помещению. Странно, почему, когда ступал Марко, этого не было слышно? Даже походка выдает его истинную сущность. Тяжелый, темный, полный чего–то такого, о чем страшно задумываться. Я быстро отвела взгляд в сторону, когда он обошел барную стойку, и пожал руку Марко. Тот улыбнулся, указывая на меня. Наверное, рассказывает о переменах на рабочем месте, но Адрес даже взгляда не поднял.

Я отвернулась, ловя себя на мысли, что слежу за тем, как он натягивает на себя черную жилетку бармена, и как та плотно облегает его крепкую спину. Схватила тряпку и, спрыгнув со стула, пошла-таки протирать столы. По–моему, на некоторых из них ужасные разводы.

– Adios, Emi! – через пару минут крикнул мне Марко, направляясь к выходу.

– Стой! – быстрым шагом поспешила я к нему. – Ты уходишь? Разве сегодня не твоя смена? – с каким–то непонятным страхом спросила я.

Остаться наедине с тем орангутангом у меня не было ни малейшего желания.

– Нет, моя была вчера, а Андрес на пару часов меня подменил, так же, как и я сегодня его. А теперь он весь твой! – подбадривающее подмигнул мне парень и ретировался, пока я не начала умолять его остаться. Вот же черт!

Первый день и такой попандос!

Спустя два часа, когда я уже успела обслужить своих первых, вторых и даже третьих клиентов, нарисовался Роберто, давая новое задание помочь помыть посуду на кухне. За все это время, Андрес не сказал мне ни одного слова.

Я пару раз приносила ему заказы по коктейлям, но он их выполнял и просто ставил на стойку, не удосужившись даже объяснить где из них какой. Чтобы не спрашивать его, я обходила стойку и листала специальную брошюру, в которой было расписано приготовление всех коктейлей и, собственно, их фотографии. Он только хмыкнул, когда я это сделала впервые, но так и продолжал молчать. Что ж, обойдусь! Не велика потеря!

На кухне царило спокойствие, сеньора Веласкес отдавала указания по блюдам четко и громко, и никто не смел даже хоть с чем–то поспорить. Она рассказала мне, что работает здесь уже пять лет, и с трепетом относится к приготовлению блюд. С самого детства она любила готовить, сначала делала это для всей своей большой семьи, а потом постепенно начала готовить и для других. Так как в Ла Перле практически нет приличных заведений, ее приглашали на выдающиеся события, чтобы она готовила для празднований свадеб, или похорон. Платили немного, но уезжать и пробовать свои силы в каком–либо другом городе Мария отказывалась. Как я успела заметить, большинство жителей Ла Перлы сильно привязаны к этому месту. Даже несмотря на всю разруху вокруг, многие из них уверяют, что не покинут его. Интересно, это у них в крови, или просто с самого детства детям вселяют любовь к родине?

Уже практически помыв всю посуду, я взяла предпоследнюю чашку с подноса, и та выскользнула из мокрых пальцев, и со звоном разбилась о кафельный пол. Я тут же обернулась на дверь в кухню, ожидая, что сейчас сюда влетит Андрес с тюбиком клея и выполнит вчерашнее обещание. Не то, чтобы я его боялась, но все же вчера, когда он с чистой яростью на меня орал, все же поверила в то, что он способен на многое. Присев на корточки, я начала быстро собирать осколки. Может он не услышал? И чтобы не искушать судьбу, ускорилась с уборкой, так что через тридцать секунд пол уже идеально блестел, и единственное доказательство вины покоилось в мусорном ведре.

Снова выйдя в зал, я обнаружила, что один из столиков, который я обслуживала, пустовал.

– Лола, клиенты оплатили чек? – обратилась я к официантке, которая восседала на высоком стуле перед барной стойкой, закинув ногу на ногу, и хихикала с Андресом. Точнее она хихикала, а он просто говорил ей что–то, время от времени вскидывая бровь, и слегка ухмыляясь.

– Оплатили, – нехотя одарила меня своим вниманием девушка.

– А чаевые? – я была уверена, что чаевые достаются тем, кто обслуживает конкретный столик.

– А что чаевые? Тебя не было, когда они уходили, поэтому чаевые забрала я. – Она с вызовом улыбнулась, обнажая не слишком белые зубы, а я просто не поверила ушам.

– Но ведь их обслуживала я! Принимала заказ, и все остальное.

– И что? Ты трепалась на кухне, а им нужно было уйти, вот я и принесла чек. А они меня щедро отблагодарили.

– Я не трепалась, а мыла посуду!

– А мне какая, нафиг, разница? Тебя не было, чек принесла я, деньги получила тоже я! – Какая же дрянь! Я сцепила кулаки, чтобы не выдрать ее черные патлы, пока та сидела и ухмылялась. Я перевела взгляд на Андреса, в поисках поддержки, но тот только сложил руки на груди, словно ожидая, что я буду делать дальше, и даже не предпринимал попыток помочь. Нашли себе обезьянку, и ждут выступления, чтобы хором надо мной посмеяться.

– Ну хорошо, хочешь играть по таким правилам, значит будет так! – я развернулась и пошла к оставшимся столикам, глотая обиду. Не понимаю, что я сделала этой сучке? Ладно, отобрала часть работы Андреса, но ведь не ее! Но если она решила устроить войну, значит будет ей война. Я не из тех, кто просто так сдается. Конфликты не мое, и я всегда стараюсь их всячески избегать. Но когда меня так откровенно цепляют, буду платить той же монетой.

Получив чаевые с оставшихся двух столиков, я поняла, почему люди идут работать официантами: потому что основной их доход составляют именно чаевые. Одна пара оставила мне пару баксов, в то время, как другая целых шесть! Это если учесть, что суточная оплата примерно составляет двадцать пять – тридцать долларов. Да я так, если будет обилие клиентов, и на обратную дорогу себе заработаю.

Мое настроение взлетело вверх от шелестящих бумажек в руках, и я уже напевая, встречала следующих посетителей. Все же, что не говори, но деньги имеют свою силу. Да, бумажки, да, для некоторых пыль, потому как имеют их огромное количество. В принципе, даже для меня это было именно так, пока я не поняла, что значит не иметь возможности ни за что заплатить. Хотя, мама с детства меня учила ценить деньги и труд, и никогда не баловала лишними игрушками или ежедневными походами по магазинам, все же я привыкла жить в достатке, и знать, что, когда в следующий раз открою кошелек, там будет чем рассчитаться. А сейчас у меня даже кошелька не было, и, лелея в руках восемь долларов, я чувствовала себя по–настоящему счастливой. Ведь эти деньги я заработала сама. Впервые в своей жизни!

Пока я записывала заказ одной приятной леди, для нее и ее маленького сына, в кафе вдруг стало как–то непривычно шумно. Я обернулась на входную дверь, и моя челюсть начала медленно отвисать. В дверь заходили и заходили люди: компания из пяти парней, дальше три девушки, пожилая пара, и семья из четырех человек. Судя по всему, все американцы. Наверное, совершают круиз по океану, а сюда заехали погулять, как в одну из старых частей Сан–Хуана. Все с фотоаппаратами, и явно голодные, если учесть с каким блаженством многие из них вели носом, почувствовав запахи с кухни. Черт, это же туристы. Выглянув в окно, я увидела небольшой мини-бус, на котором было написано Сан–Хуан, Ла Перла. А я думала, что сюда туристы не заезжают. Поспешив на кухню, чтобы отнести заказ женщины и улыбчивого мальчугана, я с опаской покосилась на пустующую барную стойку. Всего пару минут назад Лола и Андрес вышли через заднюю дверь, и, судя по тому, как он шлепнул ее по заднице перед тем, как захлопнулась дверь, они пошли туда не разговаривать.

Паника нарастала все сильнее, когда я поняла, что посетители явно не собираются ограничиваться одним блюдом, и каждый заказал почти что пир для живота, я опрометью бросилась к сеньоре Веласкес. Руки тряслись, а глаза, я уверена, были как у загнанной лани, ведь у бара уже собралась толпа, желающая выпить.

– Господи, что мне делать? Я не справлюсь! – тараторила я, пока сеньора крутилась у плиты, пытаясь меня отодвинуть.

– Значит, иди и позови этих кроликов! Почему ты одна должна отдуваться? А потом она придет и снова заберет себе чаевые, которые ты наработала за нее. Панчо, мофонго! Милли, батат! И как можно скорее! Ииитан, не отбивай так сильно мясо, оно не должно быть, как решето! – кричала Мария, раздавая распоряжения поварам, и уже нервно отодвигала меня в сторону. – Эми, ты чудесная девочка, но ты мешаешь сейчас мне! Будь смелее, и либо зови обратно Андреса, либо готовь коктейли сама!

Сама… Я справлюсь! Правда ведь? Что здесь сложного? Просто приготовить коктейль по рецепту. Вернувшись за барную стойку, я постаралась собраться и улыбнуться парням, облепившим ее. Все примерно моего возраста, громко смеялись, и что–то обсуждали, а потом по очереди присвистнули, когда я оказалась перед ними:

– Что будем заказывать, ребята? – пытаясь унять дрожь в голосе, и стараясь не выдать волнения, я широко им улыбнулась.

– УУууу, а вас можно? – один из них подмигнул мне, а другие поддержали его улюлюканьем.

– Меня нельзя! А коктейль можно!

Спустя пятнадцать минут, когда ресторан пополнился еще несколькими клиентами, занявшими места у этой чертовой барной стойки, которую я уже успела возненавидеть, я поняла, что такое катастрофа. Все галдели, одни звали к столикам, прося то поднести воды, то хлеба, то унести то, что им не понравилось и подносить десерт. Другие требовали второй бокал спиртного, когда кто–то еще даже первый не получил. Я успела разбить рюмку, и разлить на барную стойку целый шот виски. Облиться Пина коладой, когда доставала бутылку с верхней полки, от чего теперь мои волосы слиплись, и висели отвратительными паклями. Парни продолжали флиртовать, и им надо было улыбаться, ведь это работа бармена – сохранять спокойствие и быть дружелюбным со всеми. Я вспомнила, как ловко управлялся Пабло, и пыталась делать все так, как он, но у меня ни черта не получалось. Внутри закручивалась буря от злости на этих двух идиотов, которые в разгар дня пошли трахаться, оставив меня одну. Злилась на себя, за то, что вот–вот сорвусь и пойду их звать на помощь, хотя жутко этого не хочу. Не хочу показывать слабость и неспособность справиться с авралом. Я сильная, у меня получится. Только эта уверенность таяла все быстрее, когда в ресторан зашла еще одна группа туристов. Человек пятнадцать, как минимум, которые тут же заняли свободные столики, и уже подняли руки, требуя меню. Я металась от барной стойки до столов, пот катился градом от напряжения и усиленной работы мозга, боясь что-то упустить, или кого–то не обслужить. И тут я признала, что не справлюсь. Если бы не вторая группа туристов, то возможность обслужить всех была бы больше, но теперь, когда меня зовут со всех сторон, я просто не знаю куда бежать сначала. Прилетев обратно к барной стойке, и увидев, во что та превратилась, оставался только один выход.

– Одну секунду, – запыхавшись, попросила я собравшихся, и быстрым, уверенным шагом направилась к черному входу. Подавив гордость, распахнула ее. Уже было плевать на все. Я была так зла, так взвинчена, что проигнорировала возмущенный вскрик Лолы, прижатой к стене Андресом. Ее ноги крепко обхватывали его талию, а он одной рукой сжимал ее грудь, вывалившуюся из топа, а второй удерживал под задницу, пока, как я успела заметить, вдалбливался в нее с каким–то ожесточением. Резко отвернувшись, все же это зрелище было не из самых приятных, и смотреть особо не хотелось, я со звенящей злостью процедила сквозь зубы:

– Пока вы здесь трахаетесь, в ресторане полный бардак. Два автобуса туристов, и еще пара местных сейчас разнесут его в хлам, если я не подам коктейли. А я их не подам, потому что я, мать вашу, уже запуталась, кому и что подавать! Высунь из ее вагины свой член, Андрес, и иди выполняй работу, за которую тебе платят, а ты, Лола, учти, все чаевые за столики, которые мне пришлось обслужить – получу я! – Открыла дверь, и с грохотом ее захлопнула. Вернулась к стойке и попыталась снова взяться за приготовление коктейля, когда рядом со мной вырос Андрес. Быстро же он застегнул ширинку, однако.

– Не трогай здесь ничего! – рявкнул на меня, пока слушал заказы желающих выпить. Я же просто остолбенела от возмущения. Не трогать? Это вместо спасибо? Чтоб его?

– Ты офонарел? – выпалила, и тут же язык прикусила от собственной храбрости. Куда только делся прошлый страх? – Я только что сделала десять или больше коктейлей, пока ты впихивал свой член в официантку, вместо того, чтобы заниматься своей работой, а ты мне говоришь не трогать ничего? Да я должна получить половину твоей сегодняшней зарплаты!

Андрес, казалось, проигнорировал мой выпад. Но отправив по столешнице стакан с бренди одному из клиентов, он вдруг резко развернулся, и навис надо мной, поставив руки по обе стороны от меня на столешницу. Я от неожиданности отклонилась назад, и чуть было не стукнулась головой о бар.

– А тебя так сильно интересует мой член, раз ты уже дважды о нем вспоминаешь? – в нос ударил едва различимый запах сигарет, когда его лицо оказалось практически в миллиметре от моего. Приятный терпкий запах медленно проникал в легкие, пока его пухлые губы поехали вверх, рисуя на идеально отточенном лице высокомерную ухмылку. Слово член из его уст подействовало на меня слишком странно, и то, как близко он находился, не делало ситуацию проще. Даже наоборот, почему–то стало труднее дышать…

– Что? – я возмущенно уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, и вернуть себе самообладание, но без толку. Это словно пытаться сдвинуть грузовой поезд. – Да мне твой член нафиг не сдался! Суй его в кого захочешь, только если работаешь, то работай, а не ори на меня, что я, такая–сякая, работу у тебя, бедного–несчастного, отбираю!

Он, надменно хмыкнув, оттолкнулся и развернулся готовить коктейли дальше, причем так спокойно, словно и не было здесь очереди в десять человек. Я, наконец, смогла вдохнуть. А о том, что только что со мной произошло я подумаю позже…

Привычным движением он наливал нужную меру алкоголя, добавляя определенное количество кубиков льда, даже не считая их, а я, дура, пыталась класть столько, сколько в рецепте написано.

– Ты мне должна один бакс за рюмку, – сказал, мельком взглянув на меня, и потянулся за бутылкой водки.

– Какой же ты мелочный! – прошипела я сквозь зубы. Раздражение достигло апогея, когда я вспомнила с кем на самом деле говорю. – Я здесь парилась черти сколько, а ты мне говоришь про доллар! Тебе не хватает на девок своих? На кой черт тебе вообще бабки, стоит только ухмыльнуться, как такие, как Лола, уже готовы сами тебе под ноги валиться и юбки задирать?

– Это не твое дело для чего мне нужны деньги! Я же не считаю, сколько ты тратишь на маникюр и накладные ресницы!

– У меня настоящие ресницы!

– Да похер! Значит на шмотки! Мне вообще плевать как ты распоряжаешься баблом! Вот и ты мое не считай! На телок я трачу, или нет – не твое дело!

– А на кого тебе еще здесь тратить? Весь такой расфуфыренный, отутюженный, наглаженный. Шел бы на подиум уже, а то тошнит от всего этого совершенства.

– Это ты сейчас так пытаешься сказать, что тащишься от моей внешности? – его бровь снова надменно взлетела вверх, раздражая меня еще сильнее. – Так я и не спорю, что я красавчик! Влюбилась, так и скажи! – он хмыкнул, а я поняла, что еще секунда и я убью его. Врежу по наглой холеной роже, так, чтобы больше не считал себя царем вселенной.

– Давай красотка, ответь ему, – вырвал меня из оцепенения веселый голос парня, который, судя по всему, наблюдал за разгоревшейся сценой с огромным интересом. И не он один! Кажется, все находившиеся около бара, теперь уже не коктейля ждали, а того, что я ему отвечу. Но ответить было не судьба. Я заметила краем глаза, как Лола суетится около столов, и чтобы не дать той отобрать мои чаевые, пулей полетела в зал. Да, именно поэтому!

Сказать, что день был бесконечным, не сказать ничего. После ухода туристов, стало, конечно, тише, но теперь проснулись местные жители, и дружно завалились в ресторан, чтобы оккупировать барную стойку. Надо сказать, что чаевые, все–таки, почти все отдали именно мне, что странно, ведь Лола потом выполняла свою работу отменно. Но уходя, одна улыбчивая семья всунула мне в руки пять долларов, а парни из–за барной стойки, оставили целых семь баксов и свои мобильные телефоны с именами, написанными на салфетках. Я улыбнулась, перелистывая их, целых пять штук! Интересно, они поспорили, кому я позвоню первому, и позвоню ли вообще? Засунула салфетки в передник, и пересчитала свои чаевые. Тридцать баксов. Не хило так. К слову сказать, у Лолы было всего десять. Это если учесть, что туда входили и мои, добытые в нечестном бою.

С Адресом я больше не разговаривала, да и он сделал вид, что нашей перепалки не было. Мы, по негласному согласию, игнорировали друг друга. Лола же больше не лезла за мои столики. Не знаю почему, но местные жители сами просили именно меня обслужить их. Может тоже недолюбливали эту змею, а может просто моя юбка оказалась короче, чем ее. Надо завтра опять ее надеть.

К двенадцати часам, когда в ресторане осталась всего пара местных, и уже в стельку пьяных посетителей, я перемыла полы, почти всю посуду, и уже валилась с ног от усталости. Еле ноги волочила, и руки нещадно ныли, когда Мартинез, наконец, отпустил меня домой, и даже поздравил с успешным первым днем. Интересно, где он был, когда я крутилась, как белка в десяти колесах, одна в ресторане?

Не задумываясь над этим, так как не было сил даже шевелить мозгами, заглянула на кухню и махнула всем на прощанье. Мария отпустила мне воздушный поцелуй, явно извиняясь за свой резкий тон ранее, но я на нее не злилась. Почему она в разгар работы должна со мной нянчиться? Я бы тоже разозлилась, если бы такие психи как я, крутились под ногами.

Уже выходя из ресторана, когда открыла дверь на улицу, почувствовала на себе чей–то взгляд. Так часто бывает, мы каким–то немыслимым образом чувствуем, когда на нас смотрят. Оборачиваясь, уже знала, кому он принадлежит. Ощущала это каждым волоском на затылке…

Андрес стоял, облокотившись ладонями на барную стойку, и слегка прищурившись, смотрел прямо на меня своими черными глазами. Даже взгляд не отвел. Уверенно и серьезно… У меня по спине побежали мурашки, и я, поежившись, выскочила на улицу. Поскорей бы оказаться дома, а то прохладно как–то на улице, даже мурашки бегут. Странно, и это при тридцатиградусной жаре.

Глава 5

Второй рабочий день, к моему счастью, оказался намного легче первого. Во–первых была смена Марко, а они с Лолой не ладят, так что я могла полностью расслабиться. А во–вторых на этот раз обошлось без туристов.

Ажиотаж начался ближе к вечеру, и то, по сравнению с первым днем, слабый. Заходили местные, в основном побаловаться спиртным, что делало мою работу намного легче. Марко показал несколько фокусов, с помощью которых можно было делать коктейли в разы быстрее. Объяснил, что в любом коктейле не должно быть больше шестидесяти миллилитров алкоголя, потому как если будет больше, то вкус спирта перекроет все остальные, и коктейль можно будет вылить. Хотя, как по мне, некоторым посетителям можно было дать чистый спирт, и они бы были просто счастливы. Рассказал также, в чем секрет сахарного сиропа, и почему этот ингредиент находится почти в каждом коктейле. Оказывается, это вообще секретное волшебство, с помощью которого все бармены сваливают с ног даже самых стойких.

Благодаря глюкозе, сердце пьющего бьется в ускоренном темпе, и алкоголь доходит к клеткам головного мозга в разы быстрее, от чего и происходит такое прекрасное и любимое многими чувство – опьянение. Ну, а в итоге, Марко доверил мне самой приготовить пару шотов, и я даже не разлила на этот раз ни капли алкоголя.

Все дело в обстановке. Никакого напряжения, никто не смотрит на меня свысока, не ждет, когда я облажаюсь, или что–то разобью. Все же намного приятнее и легче работать в доброжелательной атмосфере. Что бы там не говорили про общественное мнение, и про то, что не нужно обращать внимания на отношение окружающих, это очень сложно сделать, если оно резко негативное. Ближе к вечеру в ресторан нагрянули Эльвира с Пабло, чем еще больше подняли мне настроение. Пабло тут же разговорился с Марко, они оказались давними знакомыми, и вообще довольно часто проводили вместе время. А Эля, чтобы показать насколько гордится мной, заказала мой фирменный коктейль. Под фирменным она подразумевала сделанный лично мною, обыкновенный мохито.

– Давай, mi amor, и мне сбацай что-нибудь огненное, – подхватил инициативу подруги Пабло.

– Кровавая Мэри под огненное подойдет? – уточнила я с улыбкой, уже выбирая на полке бутылку с водкой. Это пока единственное, что у меня получалось более–менее прилично.

– Для начала сойдет, – кивнул тот, наблюдая за моими манипуляциями. – Воу, mi amor, я, конечно, только за, но ты меня напоить пытаешься? – Пабло перегнулся через барную стойку, и со смехом отнял у меня бутылку. – Ты мне водки ливанула, как последнему алкашу!

– Да лааадно? Откуда ты знаешь?

– Проверь. – Он кивком указал на мерный стакан.

– Ладно. – Я взяла стакан в руки и перелила туда водку из бокала. Оказалось, девяносто пять миллилитров. – Офигеть! Как?! – я в неверии уставилась на друга, пока тот открыто веселился, видя мое удивление. Неужели можно вот так на глаз понять, что я налила на каких–то тридцать пять миллилитров больше?

– Отточенный глазомер, детка! Но можешь спаивать! Я согласен, лишь бы откачивала тоже ты! – поиграв бровями, он подмигнул мне. – Искусственное дыхание сойдет!

– Искусственное дыхание делают людям без сознания!

– Это я могу, если потребуется!

– Если ты напьешься, то откачивать тебя будет дамочка в вытрезвителе! И явно, не искусственным дыханием.

Тот скорчил огорченную мину, и почти под барабанную дробь поднес к губам стакан с красной жидкостью. Я словно экзамен сдавала, честное слово, даже дыхание затаила, когда он делал первый глоток. Подержал во рту несколько секунд, а потом проглотил, и вдруг закашлялся так сильно, что я даже вздрогнула. Ринулась к нему, оббегая стойку. Боже, неужели переборщила со специями?! Вроде же немного положила, всего щепотку, как учил Марко. Схватив коктейль, сделала огромный глоток, пробуя на вкус.

Пабло, к моему удивлению, тут же прекратил кашлять и, смеясь, выпалил:

– Твердая четверка, детка! Мне понравилось! Хочу еще!

– Вот же засранец!

***

Сказать, что я уставала – не сказать ничего. Не привыкшая так долго работать, да что там, вообще работать, я, приходя домой, валилась с ног, даже не искупавшись. Эля кричала, что я воняю, а бабуля подбадривала, что это запах трудоголика. Я видела, что они гордятся мной, даже подруга, хоть она и не скрывала того факта, что не одобряет работы в ресторане. Наверное, они, как и я, не верили, что у меня получится. Дома–то у нас есть домработница, которая делает всю «грязную» работу. Иногда мама и нам с Сережкой вручает тряпки для протирания пыли и пылесос, но ведь это совсем другое. Моя мама выросла в бедной семье в штате Коннектикут, и по сей день, живя в тысячу раз лучше, не стыдится лишний раз взять тряпку и пробежаться ею по полу. И нас с братом учит тому же. Но дома пять минут протереть пыль, и целый день мыть посуду и сто раз полировать столы – разные вещи. Удивляюсь, как у меня еще ладони не стерлись до дыр…

На третий день я шла в ресторан намеренно замедляя шаг. Сегодня снова была смена Андреса, и мне от чего–то хотелось оттянуть момент, когда я снова увижу его. Не понимаю почему, но уже подходя к двери, сердце колотилось быстрее обычного. Странно, на самом деле. Наверное, я так сильно не хотела, чтобы мне снова портили настроение, что волнение зашкаливало, и ладони стали влажными. Уже внутри поняла, что переживала зря, парень даже не взглянул в мою сторону. Я громко поздоровалась со всеми, но ни Лола, ни он не ответили. Девушка хотя бы недовольно зыркнула в мою сторону, он же попросту проигнорировал, продолжая смешивать какие–то ингредиенты в стакане. Было неприятно. Захотелось чтобы снова была смена Марко, с ним я хотя бы не чувствую себя пустым местом.

Несмотря на такое начало, рабочий день прошел довольно спокойно, не считая одного инцидента. Спустя несколько часов, когда зал начал оживать и заполняться посетителями, музыка играла громче, чем в обеднее время, я пошла обслуживать один из своих столиков, за которым уже больше часа расслаблялись двое мужчин средних лет. Порядком напившись, они громко что–то обсуждали то на испанском, то на английском, и то и дело, матерились и смеялись. Оба местные. Они и вчера здесь провели часа три, напившись до невменяемого состояния, и даже имена свои назвали, пытаясь подкатить, но я тут же забыла их по ненадобности. Так вот сегодня один из них, тот, который погромче и понаглее, когда я подносила им очередную порцию выпивки, осторожно встал, пытаясь устоять на ногах, и подошел впритык ко мне. Я улыбнулась, пока еще не понимая, что будет дальше. Если бы знала, в тот же момент ретировалась, но все же работа требует улыбаться даже тогда, когда этого делать не хочется. Мужчина усмехнулся в ответ, пьяно покачиваясь, и ни с того, ни с сего положил руку мне на ягодицу. Я вздрогнула от неожиданности, а потом попыталась спокойной отойти в сторону, чтобы не поднимать скандал, но его пальцы переместились мне на локоть и крепко сжали, не пуская.

– Эми, я уже сутки как мечтаю о том, чтобы трахнуть тебя. Эта твоя maldito (проклятая – перевод с исп.) короткая юбка даже снилась мне сегодня. – Меня замутило, когда его губы оказались у моего уха, и я дернула руку, пытаясь вырваться. Второй мужик ржал, и судя по выражению его лица, собирался предложить мне что–то в этом же роде. Никто в ресторане не замечал ничего странного, продолжая веселиться, я же думала только о том, когда скорее избавлюсь от его пальцев и пойду помою руку жесткой губкой.

– Я дам тебе десять баксов, если ты прямо сейчас пойдешь со мной, – промямлил он мне на ухо влажными губами, от чего меня затошнило еще сильнее.

– Отпустите пожалуйста, иначе мне придется позвать охрану! – пригрозила я, сдерживая отвращение, скручивающее в узел внутренности. Тот только еще шире ухмыльнулся, оголяя желтые зубы.

– Не успеешь! – сердце ухнуло вниз, когда другой начал вставать, похотливо ухмыляясь. Он поправил рукой член через джинсы. Я задергалась, пытаясь выдернуть руку из цепких грязных мужских пальцев, и готова была уже закричать, когда вдруг услышала сзади ленивое:

– Какие–то проблемы, Эмилия?

Господи, кто бы мог подумать, что именно этому голосу я буду рада больше всех на свете? Не раздумывая, выхватила руку из цепкой хватки, пока двое извращенцев замешкались, исподлобья посматривая на Андреса, и отпрянула от них, наткнувшись спиной на парня. Его руки легли мне на плечи, и слегка сжали, успокаивая. Сердце колотилось где–то в горле, а руки нервно подрагивали, крепко сжимая блокнот с ручкой, куда я записывала заказы посетителей. Подумать только, взрослые мужчины, у которых, я уверена, были жены, если судить по кольцам, могли спокойно поиметь девушку, даже без ее согласия. Стало противно и страшно. Страшно идти домой после смены, неизвестно, сколько еще таких же, как эти, могут встретиться ночью.

Первым подал голос тот, кто держал меня. Он фальшиво улыбнулся гнилыми зубами и пропел, ворочая непослушным языком:

– Мы просто болтали с Эми. Объясняли, что именно хотим сегодня на ужин. Правда ведь, дорогая?

– Я бы так это не назвала! – я невольно крепче вжалась в грудь Андреса, когда Фернандо, теперь я вспомнила его имя, оскалился, не получив подтверждение его слов. Андрес же, не меняя ленивой интонации, начал говорить с ними на испанском. Словно что–то объясняя, только вот что? Черт, почему я не знаю этого языка? По мере того, как он говорил, их лица приобретали все более непроницаемый и трезвый вид. Улыбки стерлись, и теперь они просто слушали, слегка покачиваясь и опираясь пальцами на стол, в то время, как парень моложе лет на двадцать учит их жизни. По тому, как нервно подрагивали пальцы мужчины постарше, было видно, что они еле сдерживаются, чтобы не выдать своих истинных эмоций.

Я же давно перестала вслушиваться в слова, смысл которых не понимала. Просто стояла, даже не думая о том, чтобы отойти от парня, чьи руки сейчас стали коконом спасения. Уже дважды именно он приходит мне на помощь в такой ситуации. Находясь каких–то несколько дней в Ла Перле, я поняла, что она чем–то напоминает зону. Такая же огражденная, никого не выпускают, если за тобой числится долг. Я, кстати, проверила это на себе. Мы пытались с Элей выйти в город, чтобы подать заявление о краже паспорта, но, как и предупреждал Роб, меня не выпустили пара амбалов на одних воротах, и другие, такие же «церберы», на других. И даже в обычных ежедневных событиях кроется то, что возможно и есть в нашей стране, но хотя бы не так открыто. Здесь же ложь, воровство, желание изнасиловать так же нормально, как у нас проехаться на метро. Возможно, местные жители привыкли так жить, да и друг с другом они вряд ли так поступают, скорее всего только с приезжими, которые теряются под давлением чужих привычек и традиций.

Спустя каких–то несколько секунд, когда Андрес перестал говорить, те неохотно кивнули ему в ответ, и, бросив на стол деньги, молча вышли из ресторана. Я осознала, что только сейчас смогла свободно выдохнуть, когда не ловила больше на себе их сальные взгляды. Плечи вдруг стали на удивление легкими – это Андрес убрал руки и засунул их в карманы джинсов, пока я поворачивалась к нему.

– Что ты им сказал?

– Сказал отвалить, иначе ночью, когда они будут спать, перережу им глотки и водружу их головы на подоконники на обозрение всем, – ответил, и невозмутимо пожал плечами. Ни тени улыбки на скучающем лице. Это он сейчас серьезно? Да нет, вряд ли! Я улыбнулась, понимая, что это невозможно, но все еще не до конца веря самой себе.

– Хорошие у тебя шутки, я даже поверила! Ты же шутишь, правда? – он снова пожал плечами, но глаза смеялись. Впервые за все то время, которое я его знала, они не были суровыми, чересчур серьезными и холодными. Сейчас они приобрели характерный блеск, который делал их живыми и… теплыми, светло–коричневыми, несмотря на приглушенный свет в помещении. Такими… магнетическими, как никогда прежде.

– Кто знает? Ты же не знаешь меня, и того, на что я способен.

– Ну, я знаю, что уже дважды ты меня спасаешь от участи быть изнасилованной, так что, как минимум, должна сказать тебе спасибо!

– А больше ничего не должна? Может, как–то по–другому расплатишься? – ну вот, короткий миг волшебства исчез, и снова вернулся уже знакомый мне циник.

– Слишком дорогая плата, не находишь?

– Я про то, чтобы ты доработала свои пять дней и свалила из ресторана. А ты о чем подумала? – его бровь удивленно взлетела вверх. Ну да действительно, это же Андрес, и ему надо только одно – чтобы освободили его место работы. Может он и не думал обо мне волноваться, а сделал это только для того, чтобы ресторан потом не понес убытки. Вдруг я начну верещать и тарелки бить от страха. – И, кстати, – добавил он, как бы невзначай, – не надевай завтра эту юбку. Твой костлявый зад привлекает слишком много внимания!

– Главное, что не твоего!

– Ты в этом уверена?

– Он же костлявый!

– Какой–никакой, но все–таки зад! Который мелькает здесь слишком часто. Я тоже не железный.

– Ничего, отобьюсь, – фыркнула я в ответ.

– Хрен там! Ты этого делать не захочешь, а на следующий день будешь вопить об изнасиловании!

Остальная часть вечера прошла без приключений, ровно, как и следующий день. Вообще в отсутствии Андреса даже дышалось легче. Я начинала всерьез верить, что это он приносит мне неприятности. В первый день – аврал, в третий – престарелые мачо. В смену Марко ничего выходящего за рамки не происходило. Работалось легко, на позитиве, да и Лола вела себя заметно тише, хоть и не проявляла симпатии, но и не задирала открыто. Это она перед Андресом хвост распускала, хотя он давно уже залез под этот самый хвост, и судя по его поведению, сам никак не пытался привлечь её внимание. Просто брал то, что она сама предлагает.

Кстати сказать, за эти пять дней, я неплохо заработала. Даже учитывая то, что официальная зарплата уходила на погашение долга, а мне доставались одни лишь чаевые, я могла теперь сама за свой счет съездить в центр столицы и неплохо погудеть там денек, после того, как меня выпустят за ворота эти изверги. Так как терять мне было нечего, и поэтому, хорошенько подумав, я решилась в последний день на разговор с сеньором Мартинесом. Он выслушал мое предложение, и, недолго думая, согласился. Теперь я могла еще две недели работать день через день. Правда, было два условия: зарплату он мне по-прежнему не платит, только чаевые, и второе – работать я могу только в смену Андреса, так как Марко, думая, что сегодня мой последний день, уже попросил у Роберта разрешения на работу для его девушки в его смену. Черт, это будет непросто… Я ведь хотела работать именно в смену Марко, а не того бесчувственного орангутанга. Да и когда он узнает о том, что я остаюсь, наверняка шею мне свернет.